О братствахъ въ Западномъ кра.
О братствахъ въ Западномъ кра.
Москва, 14 марта 1864 г.
О братствах в Западном крае, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1864
Время на прочтение: 9 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова. Томъ третій.
Польскій вопросъ и Западно-Русское дRло. Еврейскій Вопросъ. 1860—1886
Статьи изъ ‘Дня’, ‘Москвы’, ‘Москвича’ и ‘Руси’
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) Леонтьевскій переулокъ, домъ Лаврова. 1886.
На этотъ разъ мы снова поведемъ рчь о братствахъ… Пощадите! воскликнутъ, можетъ быть, нкоторые изъ нашихъ читателей: разв не довольно уже было вами объ этомъ говорено и толковано? надо разнообразить вопросы… Нельзя же твердить все объ одномъ и томъ же. Вдь это наскучитъ наконецъ!… Наскучитъ?! Да разв вопросы поднимаются и разсматриваются ради удовольствія и пріятнаго препровожденія времени? Наскучитъ! Ну и скучайте! но скучайте не тмъ, что вамъ приходится читать все объ одномъ и томъ же,— а тмъ, что вопросъ продолжаетъ торчать въ жизни неразршеннымъ, становится поперекъ дороги, вините въ томъ не газету, которая иметъ задачею отражать въ себ врно, какъ въ зеркал, современное положеніе длъ,— а жизнь, обстоятельства, ваше собственное общественное безсиліе, неспособное добиться жизненнаго разршенія вопросу!.. Наскучитъ! въ томъ-то и бда наша. На возбужденіе вопросовъ мы вс очень падки, вопросовъ у насъ несмтное множество,— у насъ выросъ цлый лсъ вопросовъ, такъ что запутаться можно, а отвтовъ?.. Да почти никакихъ, или очень мало. Мы разумемъ такого рода отвты, посл которыхъ уже нтъ мста вопросу, которые упраздняютъ вопросъ и переходятъ въ общее достояніе, какъ сложившееся убжденіе. Но у насъ, хотя говорятъ и горячатся сначала очень много,— рдко до чего-либо договариваются. Было бы чрезвычайно полезно, если бы кто-либо взялъ на себя трудъ слдить за постепеннымъ движеніемъ и развитіемъ вопросовъ, у насъ возникающихъ,— за полемикой, ими вызываемой, и къ концу года подводилъ итоги, отмчалъ окончательные выводы или по крайней мр предлы, до которыхъ дошла разработка каждаго вопроса въ общественномъ сознаніи. Это было бы важно не только по отношенію къ такъ-называемымъ общественнымъ вопросамъ, но и къ вопросамъ чисто научнымъ и дало бы, можетъ быть, другой характеръ всей нашей публицистической дятельности. Теперь же, у насъ, обыкновенно, дло происходитъ такимъ образомъ: Какой-нибудь органъ печати возбуждаетъ ‘вопросъ’ (это слово у насъ въ большомъ ходу и чести,— какъ будто вопросъ самъ по себ, безъ отвта, что-нибудь значитъ!). Сначала идетъ и тянется очень долго періодъ привтствованія: журналисту и публицисты расшаркиваются передъ вопросомъ съ отличнымъ уваженіемъ,— вс единодушно соглашаются въ томъ, что вопросъ серьезенъ и важенъ, вс, упоминая о вопрос, точно будто снимаютъ шляпу, какъ Англичане, говоря о своей королев,— и… и… очень часто все дло на этомъ одномъ и заканчивается!.. никто не сознаетъ въ себ довольно силъ, не испытываетъ достаточно могучихъ побужденій, чтобъ взвалить вопросъ на свои плечи и донести его до конца: отзывъ о вопрос скоро обращается въ общее пошлое мсто, а вопросъ, пріятно пощекотавъ нервы читателей, приправивъ, будто раздражительною пряностью, просвщенный, духовный кормъ публики, вдругъ испаряется. Всего же чаще бываетъ такъ, что вопросъ — до пресыщенія публики аттестуемый важнымъ, жизненнымъ, современнымъ и въ самомъ дл имющій вс эти свойства, дйствительно подвергается сначала живой, почти страстной разработк и вызываетъ къ бытію множество статей и статеекъ, обыкновенно начинающихся такъ: ‘къ вопросу о томъ-то’… Но вниманіе общества, для котораго такое дло, къ несчастію, представляется по большей части только пріятнымъ препровожденіемъ времени, умною игрою въ вопросы и отвты, а вовсе не жизненнымъ дломъ, вниманіе общества скоро утомляется, охладваетъ, и вопросъ — не разршенной — сходитъ со сцены, сдается въ архивъ или же — правительству на окончательное разршеніе!.. Это разршеніе бываетъ иногда противоположно тому, котораго чаяла или желала, можетъ быть, публика, но она въ, такомъ случа пожимаетъ плечами или сваливаетъ вину на правительство, но рдко обращается съ обвиненіемъ къ самой себ. Безспорно, главною виною всему наша апатія, наша лность, отсутствіе въ насъ крпкихъ и твердыхъ убжденій, или, врне сказать, безсиліе того духовнаго и нравственнаго снаряда, который не только вырабатываетъ цльныя убжденія, но и выводы отвлеченной мысли закаляетъ, въ сознаніи, до степени нравственнаго непреложнаго долга, обращаетъ ихъ въ плоть и кровь человка. Но не во всемъ однакожъ виновато и само общество. Едвали можно не отнести часть вины и на т историческія условія, благодаря которымъ оно отвыкло смотрть на себя и на свое слово серьезно, или, лучше сказать, еще не привыкло само въ себя врить,— какъ прапорщикъ, надвъ эполеты, еще долго не вритъ, что онъ офицеръ,— или мальчикъ, повязавшій галстукъ, что онъ уже дйствительно, точно и несомннно — молодой человкъ! Когда же въ обществ нтъ достаточной вры въ себя, нтъ живаго сознанія своей силы, тогда конечно вс общественные интересы и его участіе въ нихъ низводятся для него на степень пріятной и умной забавы, не больше. Намъ могутъ указать, въ вид возраженія, на ходъ крестьянскаго вопроса въ Россіи. Но это не будетъ возраженіемъ: здсь дло шло о такихъ существенныхъ интересахъ, которые для дворянства были личнымъ вопросомъ, чуть-чуть не вопросомъ жизни и смерти, къ тому же самый способъ разршенія вопроса, принятый правительствомъ, давалъ значимость общественному слову: слово переставало бить празднымъ, оно могло быть примнено къ длу, вести къ послдствіямъ, и потому сдлалось вско. Изъ всхъ способовъ разршенія вопросовъ у насъ въ Россіи этотъ способъ самый удобный и врный,— и мы можемъ только жалть, что онъ не былъ приложенъ къ разршенію другихъ нашихъ вопросовъ,— что не была употреблена въ дло та общественная сила, которою съ такимъ благомъ для Россіи сумло воспользоваться правительство въ крестьянской реформ. Изъ этого однакоже не слдуетъ, что общество въ прав молчать, какъ скоро его не спрашиваютъ, не обязано добиваться само для себя, для своего общественнаго сознанія, разршенія другихъ, если не столько, то все же не маловажныхъ и все же общественныхъ вопросовъ, или же можетъ дозволить себ относиться равнодушно ко всмъ тмъ вопросамъ, которые не касаются непосредственно дворянскаго интереса, или не грозятъ грубою вншнею опасностью существованію государства. Укажемъ хоть на вопросъ объ улучшеніи быта духовенства. Сотни статей появлялись объ немъ въ печати, и что же? Не добившись и не Дождавшись результата, публика повидимому уже расположена скучать этою задачей, важность которой однако была хоромъ провозглашена всми! Вопросъ о духовенств начинаетъ сходить съ литературной арены,— разршается вн общественнаго участія и вниманія!.. Къ добру ли это?…
Поэтому, какъ бы ни сердились на насъ читатели, мы считаемъ своею непремнною обязанностью повторять и повторять обществу настойчиво и безъ устали — о необходимости самыхъ напряженныхъ усилій къ преодолнію его исторической’ апатіи… Есть вопросы, которые не могутъ быть разршаемы никакою законодательною формулой, которые принадлежатъ къ сфер исключительно общественной, а не правительственной, и которые поэтому никакъ не должны вывалиться изъ рукъ общества.
Знаютъ ли у насъ, напримръ, что Поляки въ Западномъ кра, хорошо изучивъ натуру Русскаго человка, нисколько не унываютъ, а ждутъ, отложивъ теперь всякія надежды на успхъ вооруженнаго возстанія,— терпливо ждутъ той минуты, когда общество утомится отъ непривычной ему напряженности умственнаго вниманіи и сердечнаго участія, и не видя прямой, осязательной опасности, спуститъ свой духовный строй на нсколько степеней ниже, не захочетъ доле утруждать свою голову головоломнымъ Польскимъ вопросомъ, и если не махнетъ совсмъ рукой, такъ по крайней мр значительно ослабитъ силу своего нравственнаго на Поляковъ напора?.. Борьба поведется тогда уже вялая, недружная, и общество, которое теперь, благодаря журналамъ и газетамъ, такъ зорко слдитъ за всмъ, что совершается въ Западномъ кра, будетъ пропускать мимо, безъ прочтенія, т столбцы и страницы, на которыхъ помщены извстія изъ Западныхъ областей,— общество отстранится и предоставитъ правительству дйствовать одному, какъ тамъ оно знаетъ. Этого-то и ждутъ Поляки! и по ихъ соображеніямъ такая минута должна наступить скоро… Самымъ опаснымъ, самымъ неожиданнымъ для нихъ врагомъ явилось въ прошломъ году Русское общество, чего же лучше для нихъ, если этотъ врагъ, не докончивъ дла, захочетъ успокоиться на лаврахъ и отдалиться! Теперь, по крайней мр, вс интриги и козни Поляковъ оглашаются немедленно на пространств всей Россіи, возбуждаютъ общественное негодованіе, и негодованіе это, въ свою очередь, служитъ для правительства подпорою, побужденіемъ и указаніемъ: что же можетъ быть, для Поляковъ выгодне такого расположенія духа въ Русскомъ обществ, при которомъ самое оглашеніе сдлается безсильнымъ, а потому и ненужнымъ, а потому вскор должно будетъ и совсмъ прекратиться, хотя козни и интриги Польскія нисколько отъ того не прекратились и не прекратятся, а напротивъ возобновятся съ удвоенною силою?!
Не глумятся ли ужъ и теперь надъ ‘Днемъ’ нкоторые его ‘собрать’ по журналистик за то, что онъ такъ много отводитъ мста на своихъ страницахъ корреспонденціямъ изъ Западнаго края Россіи? Не позволяютъ ли себ и сами читатели скучать иногда разсказами о страданіяхъ и борьб нашихъ Западно-русскихъ братьевъ? Но мы предупреждаемъ таковыхъ читателей, что не намрены нисколько поблажатъ ихъ вкусу къ развлеченіямъ и перемнамъ, и какъ въ вопрос о Западномъ кра, такъ и по другимъ вопросамъ, будемъ постоянно докучать обществу вашими напоминаніями о томъ? что мы считаемъ его обязанностью и призваніемъ.
Такъ возвратимся же къ началу нашей рчи,— къ братствамъ. Братства при церквахъ Западнаго края имютъ огромную важность, или, лучше сказать, могутъ ее имть (они только что возрождается), если будутъ поддержаны сочувствіемъ нашего Русскаго общества, если, не встртятъ въ своемъ развитіи препятствій, возбуждаемыхъ ревнивою подозрительностью мстныхъ начальствъ… Неужели еще нужно кому-нибудь разсказывать въ Россіи о томъ, что въ Западномъ кра ни среднее, ни высшее землевладльческое, слдовательно независимое, обезпеченное и образованное сословіе, не принадлежатъ къ Русской народности, что единственными ея туземными представителями — простой народъ и духовенство, что существеннымъ признакомъ Русской народности среди ополяченныхъ, т. е. окатоличенныхъ туземцевъ, служитъ православное вроисповданіе, что, кром правительства, самымъ врнымъ и надежнымъ оплотомъ Русской народности въ томъ кра — православная церковь? Другой общественной силы тамъ нтъ. Слдовательно, не ясно ли какъ день, что то сближеніе тамошняго Рускаго простонародья съ церковью, съ духовенствомъ приходскихъ сельскихъ храмовъ,— та солидарность интересовъ народа и церкви, которая выразилась въ возобновленіи древняго учрежденія братствъ — есть величайшее благо для Русской народности и для православія,— благо, которому должна отъ всей полноты сердца радоваться и содйствовать какъ вся остальная православная Русская земля, такъ и все православное Русское государство? Въ самомъ дл, не призваны ли эти братства, эти мелкіе приходскіе центры мстной народной земской жизни, укрпить народную почву и духъ православія, ослабвшій было во времена уніи, при бездйствіи и уничтоженіи братствъ? Впрочемъ — все это такъ очевидно, что и доказывать этого, казалось бы, нтъ никакой надобности. Едвали между Русскими можетъ найтись такая особа, которая бы не понимала всей пользы братствъ для Западнаго края, а стало-быть и для всей Россіи,— всей выгоды этого учрежденія даже для Русскихъ государственныхъ интересовъ,— всей противности его интересамъ Польской народности,— слдовательно и всей необходимости предоставить этимъ церковнымъ братствамъ полнйшій просторъ въ ихъ развитіи?..
И однако же находятся! Чего не находится въ Россіи?… Намъ самимъ — поврятъ ли этому читатели?— приходилось спорить съ иными, да и корреспонденты наши указываютъ на нкоторыхъ господъ, которые утверждаютъ: что эти братства могутъ будто бы стснять и затруднять дйствія власти консисторскаго начальства, что участіе прихожанъ въ длахъ мстной церкви нарушаетъ будто бы порядокъ церковнаго бюрократизма, что необходимо подчинить эти братства оффиціальному начальственному контролю,— что сочувствіе Русскаго общества и его стремленіе записываться въ братства, равно какъ и основывать братства для содйствія народному просвщенію, развиваютъ въ Россіи силу общественности — чего никакъ допускать не слдуетъ — и какъ будто упраздняютъ силу правительственную, которая — прибавляютъ они съ глубокомысленнымъ видомъ, съ важностью, по истин комическою — никакъ не можетъ уступать обществу своихъ правъ и обязанностей!!! поэтому, твердятъ они въ заключеніе, надлежитъ всенепремнно издать для братствъ разные указы, регламенты, уставы и прочія стсненія. Мы надемся, что правительство, въ своей мудрости, не повритъ ни этимъ низкимъ клеветамъ на братства, ни этимъ недостойнымъ обвиненіямъ, направленнымъ на Русское общество, въ которомъ, напротивъ, оно всегда находило опору для всхъ своихъ благихъ начинаній, что,о правительство не позволитъ этимъ непрошеннымъ ревнителямъ порядка, этимъ врагамъ всего живаго,— разстраивать благое дло возрожденія и утвержденія Русской народности и православія въ Западномъ кра, и охлаждать къ нему сочувствіе остальной Россіи. А охладить и разстроить очень не трудно: чтобъ парализировать любое честное общественное предпріятіе, достаточно внести въ него духъ оффиціальности, бюрократизма и формализма. Эта печальная Русская истина не требуетъ доказательствъ. Приведемъ кстати здсь ваши же слова, сказанныя недавно по поводу одного проекта: ‘Ошибаются т, которые воображаютъ, что въ дл духа можно орудовать духомъ какъ вншнимъ служебнымъ средствомъ, состоящимъ въ полномъ распоряженіи начальства… Горлъ бы духъ, а средства найдутся’ (а ничто такъ скоро не тушитъ пламени духа какъ вмшательство вншней оффиціальной силы въ его область)… ‘Безъ чистаго, искренняго, вполн самостоятельнаго дйствія духа не поможетъ никакое обиліе средствъ… Но у насъ, къ сожалнію, еще мало уважается духъ, еще постоянно думаютъ обойтись безъ него посредствомъ бюрократіи и регламентаціи, еще очень склонны вносить элементъ чиновническій въ сферу духовной и вообще общественной дятельности, несмотря на постоянныя указанія опыта: какими неудачными и мертворожденными явились у насъ до сихъ поръ вс подобныя предпріятія!’ Поэтому мы сильно боимся, чтобы не случалось того же и съ церковными братствами, съ этимъ живымъ, свободнымъ проявленіемъ народной духовной силы, если они (чего Боже сохрани!) будутъ подвергнуты какому-либо стсненію — въ дух еще господствующаго у насъ, къ неучастію, церковнаго бюрократизма. Да и участіе общества тотчасъ же остынетъ, какъ скоро братства получатъ характеръ оффиціальный или казенный.
Но это, конечно, не случится… что крайней мр не должно случиться. Несостоятельность однихъ административныхъ средствъ къ разршенію Польскаго вопроса въ Западномъ кра, къ возрожденію и укрпленію въ немъ духа Русской народности, дло до такой степени очевидное и доказанное всми послдними событіями, что само правительство ищетъ себ содйствія и опоры въ Русской общественной сил и на дняхъ разршило Министерству внутреннихъ длъ открыть * подписку по всей имперіи для сбора пожертвованій въ пользу храмовъ Западнаго края. Но для того, чтобъ эта подписка была успшна, надобно, чтобъ благотворительность, какъ общественная сила, была свободна въ своихъ проявленіяхъ, а она можетъ тотчасъ изсякнуть, если ей будутъ закрыты вс пути, кром оффиціальныхъ, надобно, чтобъ сочувствіе къ положенію Русской народности въ Западномъ кра не угасало, а горло свободнымъ пламенемъ: но это пламя такого свойства, что способно тотчасъ угаснуть, если будетъ имть для горнія мало простора и воздуха! Никакая подписка не замнитъ живительнаго дйствія братствъ, и не поможетъ сближенію Русскаго общества съ Западнорусскимъ народомъ въ такой степени какъ сближаютъ ихъ непосредственныя сношенія между братчиками изъ всхъ концовъ Россіи и церковными братствами при сельскихъ храмахъ Украйны и Блоруссіи! Напротивъ, только при полной свобод этихъ сношеній можно надяться на развитіе благотворительнаго чувства вообще, слдовательно и на успхъ подписки. Всякое же оффиціальное стсненіе свободному учрежденію и дятельности братствъ будетъ имть самыя вредныя послдствія какъ для новой, возникающей тамъ живой общественной силы, такъ и вообще для отношеній къ Западно-русскому краю нашего Русскаго общества.
Есть люди, для которыхъ, по выраженію одного недавно умершаго писателя, ‘жизнь есть бунтъ, а смерть порядокъ’. Такіе люди всего опасне для насъ въ настоящую минуту, когда сила порядка оказывается несостоятельною, и когда угнетающій насъ недугъ омертвнія можетъ, быть исцленъ только могучимъ приливомъ, избыткомъ жизни. Такіе люди, между прочимъ, ревниво и подозрительно смотрятъ на проявленіе въ нашемъ обществ той нравственной силы, которая въ прошломъ году сослужила такую великую службу государству и которой предназначено окончательно одолть Польскія козни въ Западномъ кра, подвигнувъ въ немъ къ жизни и творчеству уцлвшій кладъ Русскаго народнаго духа. Такіе люди въ сущности злйшіе враги Россіи, хотя часто не вдаютъ, что творятъ! Да хранитъ Богъ Россію отъ такихъ людей, а вы, читатели, продолжайте записываться въ церковныя братства Западной Россіи, и помните, что вопросъ Польскій въ Западномъ кра еще далеко не ршенъ, что успокоиваться еще рано, что скучать этимъ дломъ грхъ,— великій грхъ предъ Русской землею, и что историческая отвтственность за правильное разршеніе вопроса лежитъ вовсе не на одномъ правительств — чего бы хотлось, можетъ быть, многимъ лнивцамъ — а преимущественно, если не исключительно, на васъ — на насъ на всхъ!…