По случаю сенаторской ревизіи въ Курляндской и Лифляндской губерніяхъ въ 1882 г.
По случаю сенаторской ревизіи въ Курляндской и Лифляндской губерніяхъ въ 1882 г.
‘Русь’, 30-го января 1882 г.
По случаю сенаторской ревизии в Курляндской и Лифляндской губерниях в 1882 г, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1882
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова.
Прибалтійскій Вопросъ. Внутреннія дла Россіи. Статьи изъ ‘Дня’, ‘Москвы’ и ‘Руси’. Введеніе къ украинскимъ ярмаркамъ. 1860-1886. Томъ шестой
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) 1887
Опубликованное на дняхъ Высочайшее повелніе о производств сенаторской ревизіи въ губерніяхъ Лифляндской и Курляндской во всхъ отношеніяхъ государственнаго управленія — по истин цлое событіе. Привтствуемъ его съ искреннею радостію. Едвали оно было мыслимо нсколько лтъ тому назадъ. Никогда, сколько мы знаемъ, не подвергалась сенаторскому обозрнію наша Прибалтійская окраина, да и ревизія эта не похожа на обычныя ревизіи возлагаемыя на сенаторовъ. Не отступленія на практик отъ постановленій Россійскаго Свода Законовъ подлежатъ здсь изслдованію ревизующаго сенатора, какъ въ Русскихъ губерніяхъ, — но конечно и не поврка точнаго примненія на мст правилъ такъ-называемаго Остзейскаго Свода. Не говоря уже о томъ, что такая поврка требовала бы особаго спеціалиста, предварительнаго изученія этой совершенно спеціальной части законодательства, замтимъ, что едвали Прибалтійская окраина можетъ подлежать сильному нареканію въ неисполненіи ею этихъ спеціальныхъ, изданныхъ для нея законовъ. Не на нарушеніе Свода Остзейскихъ узаконеній несутся оттуда жалобы населенія,— а на самый этотъ Сводъ, выдляющій милліоны народа изъ общей жизни Россіи и отдающій ихъ едва не въ безконтрольную власть меньшинства, поставленнаго Сводомъ въ исключительно-привилегированное положеніе. Задачей сенаторской ревизіи,— какъ мы ее понимаемъ,— можетъ быть только внимательное изслдованіе: въ какой степени согласуется самое это особливое законодательство Прибалтійскаго края съ нуждами населенія, съ требованіями высшей справедливости, съ интересами всего Русскаго государства.
Несмотря на нкоторыя проведенныя правительствомъ въ послднее время реформы, Прибалтійская окраина представляется въ наши дни аномаліей не только въ Россіи, но и во всей Европ. Это средневковое рококо, сохранившееся, словно подъ стекляннымъ колпакомъ, подъ покровомъ привилегій, жалованныхъ Ливоніи и Эстоніи Петромъ Великимъ въ начал XVIII столтія и боле или мене распространенныхъ и на Курляндію, по окончательномъ присоединеніи ея въ 1795 г. Привилегіи эти въ свое время имли въ виду только высшій, немногочисленный нмецкій классъ населенія, и преимущественно — потомковъ рыцарей-завоевателей края въ начал XIII вка, поработившихъ себ туземное населеніе — Латышскаго и Чудскаго племени. Эти порабощенныя племена, конечно, еще мене могли быть приняты въ разсчетъ (въ моментъ дарованія Петромъ рыцарству правъ, слишкомъ 150 лтъ тому назадъ) чмъ даже крпостные крестьяне въ самой Россіи. Но Латыши, Эсты, вообще сельское населеніе стало съ 1819 г. свободнымъ, хотя бы только лично и безъ земли, новый возникшій многочисленнйшій классъ гражданъ, вовсе не существовавшій при первоначальномъ пожалованіи привилегій, новый могучій факторъ мстной жизни* являлся естественно, ipso facto, живымъ, логическимъ отрицаніемъ самаго основанія тхъ особливыхъ правъ меньшинства, которыя были даны при совершенно иныхъ соціальныхъ и экономическихъ условіяхъ Прибалтійской окраины. Тмъ не мене, до самой сей поры русскимъ правительствомъ не было произведено еще ни одной серьезной попытки подвергнуть полному пересмотру законодательство, такъ-называвшагося до послднихъ временъ, ‘Остзейскаго края’, основанное главнымъ образомъ на пресловутыхъ привилегіяхъ, и согласовать какъ законы, такъ и все управленіе этой части государства съ тми новыми составными элементами, которые внесены въ ея жизнь непрерывнымъ ходомъ исторіи. Это воздержаніе русскаго правительства отъ такого, настоятельно требовавшагося пользами края и всей нашей Имперіи пересмотра объясняется какъ вообще слабымъ, даже до позднйшихъ временъ, сознаніемъ національныхъ государственныхъ интересовъ въ русскихъ правящихъ сферахъ, вслдствіе вольнаго и невольнаго, слпаго подобострастія къ е иностранной культур’, — такъ и вліяніемъ множества представителей прибалтійскаго дворянства, занимавшихъ видныя мста на русской государственной служб. Съ фанатическимъ упорствомъ стояли они въ то время за свои привилегіи. Мы говоримъ въ то время, ибо думаемъ, что и прибалтійское рыцарство не осталось же чуждымъ тому прогрессу общечеловческаго просвщенія, съ которымъ несовмстимо понятіе о сословныхъ преимуществахъ одного класса и о безправности всхъ другихъ. Т привилегіи, которыми даже до сихъ поръ пользуется у насъ прибалтійское дворянство и которыя однородны съ рыцарскими средневковыми преимуществами Западной Европы, — въ этой самой Европ уже вышвырнуты теперь за окно, такъ что о нихъ просвщенные потомки рыцарей совстятся тамъ и вспомнить — какъ и мы, дворяне, въ Россіи совстимся даже и про себя приводить неб на память времена крпостнаго нашего права. Наконецъ тотъ новый факторъ мстной жизни, о которомъ мы упомянули, именно классъ новыхъ гражданъ, бывшихъ безправныхъ крестьянъ, представляющій довольно внушительное число около двухъ милліоновъ душъ, не можетъ уже стоять на одномъ мст, какъ стоялъ онъ безгласно цлые вка, а растетъ, образуется, поднимаетъ голосъ и живо сознаетъ съ своей стороны ту неправду своего общественнаго-положенія, которая не терпится теперь не только нигд въ Западной Европ, но даже и въ ‘варварской’ нашей Россіи. Эта варварская Россія, въ теченіи послднихъ 25 лтъ, совершила у себя такія преобразованія, которыми ея гражданскій и соціальный строй далеко опередилъ Русское Прибалтійское Поморье, а нашею крестьянскою реформою мы оставили за собою позади и всю Западную Европу съ ея высшею культурою и цивилизаціей. Можетъ ли населеніе Лифляндской, Эсгляндской и Курляндской губерній не желать, не ожидать и для себя тхъ благъ, которыя дала Россіи не только реформа 19 февраля 1861 г., но и судебная, и всесословное управленіе въ земствахъ и въ городахъ? И выгодно ли прибалтійскимъ баронамъ, да и городскимъ бюргерамъ, въ виду такихъ чаяній большинства населенія, упорно отстаивать съ своей стороны то ненормальное положеніе, которое не можетъ же не раздражать народныя массы, которое дожило свой вкъ и въ будущемъ времени можетъ поддерживаться лишь насильственно, т. е. при помощи принудительной, именно русской правительственной власти?
Полагаемъ, что нтъ. Мы надемся, мы почти уврены, что значительная часть рыцарскихъ потомковъ Прибалтійскаго края уже перестала пребывать неподвижно на точк зрнія давнихъ, ‘полуварварскихъ временъ’, а стоитъ въ уровень, съ истиннымъ, здравымъ просвщеніемъ нашего времени, что историческій опытъ столтій не пропалъ для нихъ даромъ, что не принадлежатъ же они къ числу тхъ несчастныхъ, о которыхъ живетъ слово Наполеона, что ничего они не забыли, да и ничему не научились. Мы убждены, что наши прибалтійскіе жители нмецкаго происхожденія, въ виду вопросовъ вызываемыхъ ревизіей, не захотятъ стать притчею во языцхъ цлаго міра и явиться предъ его лицомъ, какъ и предъ лицомъ Россіи — какими-то средневковыми муміями, годными лишь для историческихъ музеевъ. Они поймутъ, безъ сомннія, необходимость новаго строя жизни, не междоусобнаго какъ теперь, когда они имютъ противъ себя вражду всего туземнаго мстнаго населенія, а мирнаго, основаннаго на принцип равноправности и взаимнаго соглашенія интересовъ, какъ различныхъ національностей между собою, такъ и этихъ національностей съ общими интересами государства. Однимъ словомъ, мы позволяемъ себ выразить полное упованіе, что’ извстіе о назначеніи сенаторской ревизіи будетъ встрчено нмецкими жителями края, по крайней мр образованнйшею, просвщеннйшею, разумнйшею и благородно чувствующею, лучшею ихъ частью, съ искреннимъ удовольствіемъ, съ искреннимъ желаніемъ содйствовать преобразованію мстной жизни на началахъ истинной правомрности и нравственной правды.
Въ самомъ дл, разуменъ ли, возможенъ ли такой порядокъ, при которомъ изъ двухъ милліоновъ обитателей — цлыхъ 85% населенія преданы такъ-сказать во власть припривилегированному меньшинству остальныхъ 15%? Справедливо ли, чтобъ 1.750,000, или около этого, туземнаго населенія Латышскаго и Чудскаго племени осуждены были на онмеченіе только потому, что остальные 250.000 жителей нмецкаго происхожденія,— на онмеченіе не добровольное, а искусственное и насильственное? Мыслимъ ли такой государственной строй, при которомъ государственный языкъ — въ стран уже почти два вка входящей въ составъ государства — не признается государственнымъ даже и до сихъ поръ? при которомъ магистраты осмливаются не принимать предписаній представителя высшей центральной власти именно потому, что они писаны на русскомъ язык? Сорокъ тысячъ Русскихъ проживающихъ въ Риг, почти лишены защиты предъ судами — потому только, что не знаютъ языка нмецкаго, языка численно ничтожнаго мстнаго меньшинства, а знаютъ лишь языкъ государственный?… Говорить ли о другихъ несообразностяхъ? Читатели ‘Руси’ не забыли конечно корреспонденцій въ ней помщенныхъ — и о дйствіяхъ въ ущербъ интересамъ государства и громаднаго большинства населенія дирекціи Дерптскаго Учебнаго Округа, и о положеніи прибалтійскихъ крестьянъ, и о тхъ притсненіяхъ, которымъ подвергается въ этой окраин православное въ сред Латышей вроисповданіе^ и о дикихъ оскорбленіяхъ, наносимыхъ по временамъ русскимъ жителямъ, даже офицерамъ, нкоторыми поистин дикими баронами, которые еще водятся тамъ, на Прибалтійскомъ По* морь, кое-гд даже и доднесь.
Мы высоко цнимъ услуги, оказанныя Россіи многими доблестными уроженцами Лифляндіи, Курляндіи и Эстляндіи на государственной служб. Никогда Россія, не только въ лиц своего правительства, но и въ лиц всего русскаго общества и народа, не отказывала имъ въ выраженіи искренней, сердечной признательности. Имя Тотлебена, напримръ, у насъ также популярно, какъ и любаго Русскаго. Русскимъ подданнымъ нмецкаго происхожденія открыты вс служебныя поприща въ нашемъ отечеств, они пользуются этимъ правомъ широко, и на какія-либо притсненія изъ національной ревности никогда не жаловались, да и повода къ жалобамъ не имли. Надобно полагать, что усердное государственное служеніе должно было развить въ нихъ и способность истинно государственныхъ соображеній о пользахъ той имперіи, которой они служатъ,— а эти государственныя соображенія неуклонно повелваютъ приступить безотлагательно къ коренному преобразованію всего гражданскаго строя Прибалтійской окраины.
Намъ, впрочемъ, неизвстны инструкціи сенатора Манасеина, на котораго Высочайшимъ довріемъ возложена ревизія — пока, еще двухъ губерній, Лифляндской и Курляндской, но инструкцій инаго содержанія мы и представить себ не можемъ. Позволяемъ себ съ своей стороны напомнить, что предварительное ознакомленіе съ существенными задачами и вопросами нашего Балтійскаго Поморья, для человка, не изслдовавшаго края на мст, едвали и мыслимо безъ знакомства съ превосходными трудами покойнаго Юрія едоровича Самарина,— этого твердаго, неутомимаго обличителя прибалтійской неправды, память о которомъ такъ благоговйно чтится всми угнетенными и оскорбленными въ этой окраин,— всмъ Латышскимъ, Эстскимъ и Русскимъ тамъ населеніемъ. Эти труды, отличающіеся не только яркимъ талантомъ, но и основательнымъ, добросовстнымъ знаніемъ дла до самыхъ послднихъ его мелочей, слдующіе: во 1-хъ, ‘Рижскія Письма’, писанныя еще въ 1848 году, когда Самаринъ служилъ тамъ въ качеств чиновника особыхъ порученій, командированнаго министерствомъ внутреннихъ длъ къ генералъ-губернатору Головину: эту письма до сихъ поръ оставались еще въ рукописи, во съ ныншняго No ‘Руси’ мы начинаемъ ихъ печатаніе въ нашей газет, во 2-хъ, шесть томовъ, изданныхъ за границей, въ Праг и въ Берлин, подъ названіемъ: ‘Окраины Россіи: Русское Балтійское Поморье’ 1868—1876 г.
Рзкій полемическій характеръ какъ ‘Рижскихъ писемъ’, такъ и ‘Окраинъ’ нисколько не умаляетъ ихъ достоинства, какъ единственнаго надежнаго руководства къ познанію прибалтійскихъ порядковъ. Такой ихъ характеръ объясняется отчасти тмъ, что самые эти труды,— и главнымъ образомъ ‘Окраины’,— служили опроверженіемъ клеветническихъ памфлетовъ, опубликованныхъ за границей гг. Егоромъ фонъ- Сиверсомъ фонъ-Ьоккомъ, Ширревомъ и Эккгардтомъ (послдній не угомонился и до сихъ поръ, и пребывая въ Гамбург, все еще продолжаетъ выпускать памфлеты на Россію). Отчасти же полемическій пріемъ вынуждался самими обстоятельствами той, по меньшей мр странной поры, когда правительство было почти глухо къ воплямъ большинства населенія. Ныли такіе, особеннаго склада, чудные ‘умы’ въ нашихъ административныхъ сферахъ, которые именно въ искусственномъ охраненіи исключительныхъ привилегій прибалтійскаго рыцарства, а не въ интересахъ большинства населенія, равно даже и не въ Русскомъ, усматривали мощь ‘консервативныхъ началъ’ и главную опору нашей государственной твердыни! Только рзкостью полемическаго тона и можно было надяться въ то время, пробить путь истин сквозь этотъ добровольный заслонъ диковиннйшихъ предразсудковъ. Эти времена — дай Богъ-можно считать невозвратно прошедшими, и читатель ‘Рижскихъ Писемъ’, какъ и ‘Окраинъ’, самъ легко отдлитъ то, что относилось лишь къ злоб дня, отъ того, что есть и пребываетъ существеннымъ.
Сенаторская ревизія Прибалтійскаго края — великій актъ новаго царствованія и послужитъ — мы вримъ — новою эрою для этой части нашего отечества, зарей ея умиротворенія и возрожденія въ тсномъ, общемъ со всею Россіею союз.