Новости заграничной жизни, Реклю Эли, Год: 1867 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 26 минут(ы)

НОВОСТИ ЗАГРАНИЧНОЙ ЖИЗНИ.

Война готовится смнится мирнымъ торжествомъ всемірной выставки въ Париж.— Приготовленія къ выставк 1867 г. 1 апрля.— Зданіе для выставки и размры его.— Швейныя машины.— Ихъ благодтельное вліяніе.— Механическія орудія хлопчато-бумажнаго производства.— Изобртенія.— Наводненія.— Преступленія.— Судебные процессія.— Народные театры въ Италіи.— Открытіе останковъ Данта.— Исторія ихъ.— Изслдованіе остова и черепа Данта.— Памятникъ Франклину и боксеру Сайерсу.— О выход полнаго сочиненія Дарвина.

У современнаго поколнія нельзя отнять одного великаго достоинства — глубокаго разочарованія въ войн. Всякое нарушеніе общественнаго спокойствія Европы отзывается мучительной болью не только въ душ друзей мира, но и каждаго члена, принадлежащаго къ человческой семь.

Вотъ почему всякое событіе, подобное всемірной выставк 1867 года, встрчается съ особеннымъ удовольствіемъ. Это побда не пушки и штыка, а умственнаго и матеріальнаго прогресса, это встрча людей, стекающихся въ одинъ центръ, съ, разныхъ концовъ свта, это мирная арена труда и богатства, съ которой каждый уноситъ пріятное впечатлніе или награду за свой трудъ. Идея всемірныхъ выставокъ принадлежитъ нашему вку и всего лучше свидтельствуетъ о той солидарности народовъ, которая съ каждымъ годомъ пріобртаетъ больше силы и значенія. Границы, отдляющія одну націю отъ другой и международныя антипатіи, поддерживаемыя войной, длаются незамтными, когда люди разныхъ странъ, врованій и нарчій собираются подъ одной крышей и когда произведенія всевозможныхъ мстностей и цивилизацій располагаются на одномъ рынк, передъ глазами одной образованной публики. Судя но приготовленіямъ всемірная выставка 1807 года въ Париж общаетъ великолпные результаты. Для нея приготовлено особенное зданіе, покрывающее пространство въ 146,588 метровъ и воздвигнутое на марсовомъ нол, почти въ центр самой столицы. Вншній видъ этого зданія представляетъ громадный монументальный циркъ или классическій колизей, окруженный колоннами и украшенный фресками. Ширина этого зданія иметъ 400, а окружность 1400 метровъ. Кругомъ его раскинется садъ, съ роскошнйшими цвтниками и фонтанами.

Внутренность зданія будетъ перескаться галлереями и круговыми ходами, соединяющимися въ центр самого зданія. Но галлереямъ будутъ расположены отдльныя залы, изъ которыхъ каждая будетъ примнена, по архитектур и орнаментамъ, къ тому роду произведеній, которыя выставятся въ ней. Въ самой средин, на нсколько-возвышенномъ мст, устроена эстрада для выставки произведеній искусства и науки, какъ господствующаго элемента въ промышленной дятельности, а кругомъ, по расходящимся радіусамъ, будутъ размщены другія отрасли человческаго генія и труда. Въ общемъ это будетъ привлекательная картина, поражающая постителя со всхъ сторонъ разнообразіемъ и богатствомъ. Однимъ взглядомъ можно будетъ окинуть всю внутренность зданія и видть въ одно время произведенія тропическихъ и полярныхъ странъ. Каждая нація на этомъ всемірномъ рынк займетъ свое собственное мсто, и между тмъ произведенія будутъ распредлены группами сообразно потребностямъ и нуждамъ человка. Предметы питанія, одежды, жилища, сырые и обработанные продукты, т. е. трудъ и индустрія въ обширномъ значеніи этого слова, наконецъ предметы искусствъ и техническихъ знаній составятъ особенные разряды, изъ которыхъ каждый будетъ заключать нсколько группъ. На первомъ план, какъ мы уже замтили, будутъ выставлены произведенія искусствъ и наукъ, которыми наглядне представляется степень умственнаго распитія каждаго народа. Въ этомъ отношеніи можно пожалть объ одномъ, что предметы нерпой важности, какъ наприм. машины и земледльческія орудія,— предметы, прямо выражающіе силу народнаго ума и цивилизаціи, займутъ второстепенное мсто, а на первомъ станутъ такія эфемерныя и пустыя вещи, какъ картины и скульптурныя произведенія. Очевидно, программа выставки, при всемъ ея желаніи возвыситься до утилитарной точки зрнія, не могла вполн отдлаться отъ предразсудковъ своего времени. Безполезное изящное она предпочла полезному простому. Это впрочемъ понятно всякому, кто знаетъ отличительный характеръ французской промышленности, въ которой изящная форма преобладаетъ надъ содержаніемъ. Для національной гордости Франціи было бы обидно, еслибъ Америка и Англія, первенствующія на поприщ техническихъ изобртеній, заняли главное мсто на парижской выставк. Французы могутъ показать тысячи изящнйшихъ безполезностей, но не могутъ состязаться ни въ одной отрасли механическаго труда съ англичанами и американцами. Какъ бы то ни было, но выставка начинаетъ сильно занимать общественное мнніе. Везд идутъ приготовленія какъ предметовъ, предназначенныхъ для представленія на судъ комиссіи, учрежденной для раздачи мстъ, такъ и для перевозки ихъ изъ отдаленныхъ мстностей. На берегахъ Нила и Миссисипи, въ Сибири и на Мадагаскар есть желающіе явиться на это общечеловческое состязаніе. Съ честію или со стыдомъ представится та или другая нація, но она представится не даромъ, она унесетъ съ собой или поучительный урокъ или достойную награду. Стеченіе публики предвидится многочисленное. Спекуляторы торопятся заране откупать цлые дома для помщенія постителей: устраиваются обширные отели но сосдству съ Марсовымъ нолемъ и воздвигаются новыя зданія въ черт этой мстности. Однимъ словомъ, готовится мирное и великолпное торжество промышленной дятельности.

Судя по громаднымъ размрамъ отдленія, предназначеннаго для помщенія техническихъ орудій и но количеству предъявленныхъ патентовъ, механическія изобртенія займутъ главное мсто на всемірной парижской выставк. Эти грубые, кованные изъ желза и стали, предметы, конечно, огорчатъ любителей изящныхъ ничтожностей, но наврное порадуютъ людей, умющихъ цнить вещи по ихъ внутреннему достоинству. Особенное вниманіе должна обратить на себя швейная машина, какъ послднее изобртеніе XIX вка,— изобртеніе скромное, едва замченное общественнымъ мнніемъ, но общающее великій переворотъ въ соціальномъ положеніи бдной женщины. Мы удлимъ нсколько строкъ исторіи этого изобртенія.

Въ 1840 году въ Америк, въ одномъ изъ маленькихъ городовъ Массачусета былъ бдный работникъ, котораго еще до сихъ поръ помнятъ его товарищи но ремеслу. Бднякъ этотъ назывался Гоу, онъ работалъ на тюлевой мануфактур одного богатаго плантатора и всхъ удивлялъ своимъ сурово-молчаливымъ поведеніемъ и задумчивымъ характеромъ.. Всегда одинъ и постоянно чмъ нибудь занятый, Гоу не былъ любимъ споили товарищами и еще мене хозяиномъ. Всякая несправедливость торговой эксплуатаціи оскорбляла Гоу до глубины души, и онъ однажды, вступившись за избитаго мальчика на фабрик, наговорилъ хозяину самыхъ рзкихъ грубостей и на другой же день былъ выгнанъ, изъ мастерской. Л между тмъ большая семья, существовавшая поденнымъ заработкомъ. Гоу, заставляла его немедленно найдти другое мсто и не сидть безъ дла. Гоу отыскалъ себ но сосдству другую фабрику, но долженъ, былъ каждый день ходить туда пшкомъ, длая взадъ и впередъ не мене 20 перстъ. Такимъ образомъ, Гоу работалъ, и кормилъ свою семью около двухъ лтъ. Возвращаясь съ работы усталый и нердко больной, онъ однакожъ не переставалъ трудиться. Ночью отнимая у своего сна но нскольку часовъ, онъ обдумывалъ, планировалъ, и приводилъ въ исполненіе свое изобртеніе. Это была первая швейная машина. Не имя средствъ, для усовершенствованія и распространенія ея между своими соотечественниками, онъ отправился въ Англію, гд былъ принять также холодно, какъ и въ Массачуссет. Подъ гнетомъ нестерпимой бдности онъ, принужденъ былъ продать свое изобртеніе, стоившее ему шести лтъ неутомимаго труда, корсетному фабриканту М. Томасу — за 250 фунтовъ. Къ счастію Гоу, Томасъ былъ настолько глупъ, что не съумлъ воспользоваться результатами своего пріобртенія. Примнивъ его на своей фабрик, съ огромными выгодами для своего кармана, онъ, даже не подумалъ дать популярность той самой швейной машин, которая черезъ нсколько лтъ, осчастливила нсколько милліоновъ бдныхъ работницъ.

Между тмъ Гоу возвратился въ Америку и, благодаря одному сметливому спекулятору, ввелъ свою машину въ употребленіе на богатой бостонской мануфактур. Предпріятіе удалось, и Гоу получилъ дипломъ на изобртеніе въ Соединенныхъ Штатахъ. Великолпные результаты этой новой механической силы не замедлили обнаружиться. Экономія времени и труда была изумительная. Машина, съ помощію пара, длала 2000 швовъ въ минуту, а съ помощію ноги 500—600 въ то время, какъ ручная работа давала 25—30 швовъ, т. е. въ двадцать разъ больше сбережено времени и производительнаго труда. Прежде почти въ двое сутокъ исполнялась работа, а теперь достаточно одного часу или нсколькихъ минутъ для окончанія ея. Производство швейныхъ фабрикъ увеличилось до колоссальныхъ размровъ, хотя часы работы были сокращены. Но машина Гоу была особенно полезна въ гигіеническомъ отношеніи и, вроятно, спасла не одну тысячу жертвъ отъ преждевременной смерти. При ручной работ молодая двушка, восптая Гудомъ, сидла надъ своимъ трудомъ согнувшись, съ наклоненной грудью и потому большая часть швей страдали нервнымъ пораженіемъ спинного мозга и разстройствомъ легкихъ. При движеніи же машины ногой швея находится въ прямомъ положеніи и кровь ея обращается правильно. По отзыву фабрикантовъ, способныхъ не только наживаться на счетъ чужого труда, по и наблюдать факты, смертность значительно уменьшилась при машинной работ сравнительно съ ручной. Вмст съ тмъ и соціальное положеніе швеи значительно улучшилось. Прежде заработокъ ея состоялъ изъ 9—12 шиллинговъ въ недлю, а при машинномъ производств онъ увеличился до 20. Кром того у бдной швеи оказалось больше времени, которое она можетъ посвятить образованію или развлеченію, ‘Странно сказать, но это такъ, говоривъ миссъ Браддонъ,— одна швейная машина подняла умственный уровень американской женщины гораздо выше и въ самое короткое время, чмъ всевозможныя мры нашихъ филантроповъ и эманципаторовъ на словахъ.’

Какъ всякое новое изобртеніе и швейная машина непріязненно была встрчена рабочими классами. Рутина и консерватизмъ объявили ршительную войну изобртенію Гоу, и когда его агентъ явился на митинг въ город Стаффорд, швеи выгнали его съ скандаломъ и преслдовали барабаннымъ боемъ повсюду, куда онъ ни показывался съ своей пропагандой. Это впрочемъ обыкновенная судьба великихъ реформъ, разршающихъ соціальные вопросы нашей эпохи. Теперь никто больше не сомнвается въ польз примненія Швейной Машины и въ благотворныхъ результатахъ его.

Посл Гоу изобртеніе его постоянно усовершенствовалось, и послдняя модель американца Сингера достигла полнйшаго развитія этого деликатнаго механизма. Сингеръ упростилъ машину и сдлалъ ее примнимой ко всмъ родамъ швейнаго производства, за исключеніемъ шитья пуговицъ и штопанья носковъ. Какъ быстро распространяется швейная машина между рабочими сословіями, это можно видть изъ того, что она стала прививаться даже у насъ, гд, обыкновенно, лтъ черезъ сорокъ только узнавали о какомъ нибудь изобртеніи. Бывшій бднякъ Гоу, ходившій каждый день пшкомъ на фабрику за десять верстъ, теперь получаетъ 300,000 р. родоваго дохода. И нельзя сказать, чтобы онъ злоупотреблялъ своей привиллегіей. Онъ беретъ съ фабрикантовъ только по одному доллару съ машины, а глупый Томасъ, только черезъ пять лтъ догадавшійся выхлопотать себ патентъ, до 1866 года получалъ по 3 фунта за право выпустить съ фабрики вновь сдланную машину. Производство этихъ машинъ въ настоящее время доходитъ до громадныхъ цифръ. Нкоторыя изъ американскихъ мануфактуръ, какъ напр. Уилера и Уильсона, каждую недлю выпускаютъ изъ мастерской боле 1000 шт., которыя расходятся по всему свту. Въ 1850 году общая стоимость содоваго труда, производимаго швейными машинами, равнялась 200 милліонамъ франковъ, а черезъ десять лтъ — въ 1860 году возрасла до полутора милліарда- Такимъ образомъ Гоу сдлался преобразователемъ обширной отрасли человческаго труда, и облегчилъ участь огромной массы такихъ же бдняковъ, какимъ онъ самъ нкогда былъ.

——

Посл швейной машины на всемірной выставк будетъ представленъ богатый выборъ механическихъ орудій хлопчато-бумажнаго производства. Читателямъ нашимъ извстно, что эта отрасль мануфактурнаго труда иметъ вліяніе почти на вс другія отрасли и такъ долго была связана съ судьбою американскаго Юга,— воздлываніе хлопка было исключительнымъ занятіемъ трехъ милліоновъ цвтнаго населенія въ Америк, а переработка его дломъ полутора милліона рабочихъ только въ одной Англіи, такъ что если принять во вниманіе выдлку хлопчато-бумажныхъ произведеній въ Индіи, Египт и въ остальной Европ, то общій итогъ труда будетъ равняться двадцати-восьми милліардамъ франковъ стоимости. Въ Англіи эта стоимость составляетъ дв трети всего общественнаго дохода. По одному этому можно судить о вліяніи хлопчато-бумажной мануфактуры на ходъ современной цивилизаціи. Понятно, что всякое изобртеніе въ области этого производства есть шагъ впередъ не только промышленнаго міра, но всего человчества, потому что удобная, красивая и дешевая одежда составляетъ, посл нищи и жилища, главную потребность человка.

Европа была обязана этою отраслью труда арабскому исламизму. Абдеррахманъ III, въ половин X вка, ввелъ въ Испаніи хлопчато-бумажную мануфактуру, которая распространилась отсюда по всему сверу и востоку Европы. Такимъ образомъ хлопчатникъ сдлался драгоцннымъ продуктомъ міровой промышленности, онъ послужилъ матеріаломъ для выдлки писчей бумаги, безъ которой изобртеніе книгопечатанія было бы безуспшно, и сталъ одвать своими превосходными тканями всю цивилизованную часть человчества. У арабовъ отъ калифа и до послдняго бдняка на каждомъ была какая нибудь хлопчато-бумажная матерія. По еще задолго прежде арабовъ Индія занималась этимъ производствомъ и довела его до величайшаго ручнаго совершенства Обработка хлопка была въ Индіи, какъ земледліе въ Кита, предметомъ религіознаго уваженія и національной гордости. Отдльныя семейства, города и цлые округи соперничали между собою на поприщ этого труда, и выставляли свою работу, какъ образецъ народнаго ума. Работа, дйствительно, была удивительная. Тонко-вытканный плащъ продвался сквозь узкое кольцо и всилъ не тяжел обыкновеннаго носоваго платка. Тонина нитки была доведена до такой нжности, что едва замчалась глазомъ и ощупывалась пальцемъ: ткань, растянутая но трав для бленія и покрытая росою, длалась совершенно невидимой, оправдывая на самомъ дл названіе матеріи, вытканной изъ втра. Индйскій прядильщикъ наслдственно выработалъ себ такое чувство осязанія, что могъ растянуть зерно хлопчатника въ нитку двадцати девяти ярдовъ длины, а фунтъ — боле чмъ на 115 миль. Но азіатское искусство на этомъ и остановилось, дальше самопрялки оно не пошло на пути своего прогресса, и этотъ грубый ткацкій станокъ вполн соотвтствовалъ національному характеру индйца. Самопрялка, поставленная подъ навсомъ или подъ тнью тамариндоваго дерева, не была защищена ни отъ суровой погоды, ни отъ вліянія различныхъ температуръ, индусъ спокойно садился около своего станка и предавался на цлый день необремнительной работ и мистическому созерцанію своего дтскаго воображенія. Поэтому онъ развилъ до изумительной остроты свое осязаніе, но никогда не любилъ напряженной мускульной дятельности. Ни климатъ, ни организація, ни религіозное настроеніе не возбуждали въ немъ также особенной мозговой энергіи. Старая самопрялка его праотцевъ была для него идеаломъ совершенства, дальше котораго ему казалось идти невозможно. Онъ не думалъ о сокращеніи труда и сбереженіи времени, какъ о такихъ экономическихъ предметахъ, которые стояли выше его рутинныхъ понятій. Поэтому впродолженіи 4000 лтъ онъ не выдумалъ ничего лучше своей самопрялки.— И эта отрасль промышленности ожидала реформы со стороны европейскаго генія. Въ полстолтіе Англія сдлала больше, чмъ Индія въ 4000 лтъ. Одинъ за другимъ англійскіе механики вырывали у природы ея силы и примняли ихъ къ развитію хлопчато-бумажнаго производства. Уэтсъ изобрлъ прядильную машину, приводимую въ движеніе нарою колесъ, съ различной скоростью вращенія, Пауль усовершенствовалъ инструментъ для чесанія шерсти, Аркрайтъ, бдный цирюльникъ, изобрлъ тонкопрядильную машину, основалъ свою собственную фабрику въ Кромфор и произвелъ величайшій переворотъ въ экономической дятельности. Посл его знаменитаго станка ручная работа въ хлопчато-бумажномъ производств сдлалась такимъ же анахронизмомъ, какъ переписка рукописей на пергамент посл книгопечатнаго станка. Цнность произведеній понизилась на десять разъ, и слдовательно сдлалась доступной большинству массы, а экономія труда увеличилась во сто разъ. Наконецъ явился Уаттъ и давленіе атмосфернаго воздуха замнилъ упругостью пара. Эта простая и дешевая механическая сила разомъ прибавила Англіи, нсколько милліоновъ новыхъ рабочихъ,— тхъ желзныхъ людей, о которыхъ забылъ Наполеонъ I и которые сломили его военное могущество. Но разъ счастливо угаданная идея не останавливается въ своемъ развитіи и постепенно идетъ впередъ. Почти въ одно время съ Уаттомъ открытіе Вертолета примнило хлоръ къ бленію ткани. Прежде нужно было 6—8 мсяцевъ для того, чтобы выблить кусокъ хлопчато-бумажной матеріи, а теперь весь этотъ процессъ совершался въ нсколько часовъ, прежде нужно было нанять или купить огромное пространство земли, чтобы растянуть ткань на воздух и солнц, а теперь это производилось на небольшой сушильн самой фабрики, прежде въ годъ не могъ сдлать работникъ того, что теперь длалъ въ нсколько часовъ. Дятельность закипла изумительная и капиталы, лежавшіе въ сундукахъ лнивыхъ джентри безъ всякаго движенія, были обращены на пользу общественнаго благосостоянія. Длина ежегодно выпряденной нитки въ Англіи составляетъ около 5000 миль, т. е. въ 200 разъ больше, чтобы обвить земную окружность и въ пятьдесятъ разъ длинне, чтобы соединить концами ея землю и солнце.

По логическому сцпленію событій, одно открытіе вело за собой другое. Когда увеличилось производство одной изъ самыхъ обширныхъ отраслей мануфактурной дятельности, когда обмнъ идей сдлался свободне, на очереди стояла потребность быстраго и дешеваго сообщенія. Система каналовъ, дубовыхъ дорогъ и парусныхъ кораблей неудовлетворила боле развитію труда. И вотъ является Георгъ Стефенсонъ, бывшій нкогда кочегаромъ при паровоз, и даетъ міру одно изъ полезнйшихъ открытій XIX вка. Онъ изобртаетъ трубчатый паровикъ, увеличиваетъ быстроту движенія стараго локомотива, введеннаго Мердокомъ въ 1784 году, и такимъ образомъ создаетъ желзныя дороги. ни одинъ завоеватель и политическій дятель не могъ взволновать свтъ до такой степени, какъ этотъ скромный кочегаръ, локомотивъ его, пробгавшій со скоростію 70 миль въ часъ, сдлалъ доступными взаимному сообщенію самыя отдаленныя страны, народы подали другъ другу руки и поняли наконецъ, что интересы ихъ заключаются не въ безплодной борьб и разъединеніи, а въ союз и общихъ выгодахъ. Въ промышленномъ мір совершились такія реформы, которымъ едва можно врить въ нашъ положительный вкъ. Обмнъ произведеній между различными частями свта, обмнъ знаній и усовершенствованій достигъ необыкновенныхъ результатовъ. Тридцать лтъ съ небольшимъ прошло съ тхъ поръ, какъ была открыта первая желзная дорога между Ливерпулемъ и Манчестеромъ, и Европа обратилась въ сплошную сть желзныхъ рельсовъ. Самыя бдныя и отсталыя страны стараются, на послднія средства, соединять желзными дорогами главные пункты своего населенія и промышленныхъ интересовъ. Такъ какъ мы намрены впослдствіи представить на страницахъ нашего журнала цлый рядъ очерковъ объ открытіяхъ и изобртеніяхъ, разсматривая ихъ съ точки зрнія человческаго прогресса, то мы не станемъ здсь слдить, шагъ за шагомъ, за тми второстепенными усовершенствованіями, которыя посл Стефенсона были сдланы для путей сообщенія, вс эти громадныя тоннели, желзные мосты, подъемные рельсы, срытіе горъ и т. п. составляютъ только дальнйшее развитіе идеи Стефенсона.

Изъ настоящаго очерка читатель можетъ видть, въ какомъ направленіи идетъ главная работа XIX вка, и кому мы обязаны лучшими ея результатами. Бдный цирюльникъ изобртаетъ тонкопрядильную машину, простой никому неизвстный фабрикантъ математическихъ инструментовъ обращаетъ давленіе пара въ величайшую механическую силу, ирландскій эмигрантъ Фультонъ, родившійся въ Америк и работавшій на задльной плат у ювелира, создаетъ первый пароходъ, а черезъ двадцать лтъ геніальный кочегаръ строитъ первую желзную дорогу, бднякъ Гоу вводитъ въ употребленіе швейную машину. Но видимому, у нихъ не^ было ничего общаго съ тмъ систематическимъ знаніемъ, отъ котораго мы въ прав ожидать подобныхъ дятелей. Они не были ни академиками, ни профессорами, ни патентованными учеными, офиціальная наука имъ ничего не дала, кром лишеній и препятствій, которыя они должны были одолть терпніемъ и страстнымъ желаніемъ осуществить свои идеи. А между тмъ это были, въ ряду умственныхъ генерацій, прямые потомки Аверрозса, Галилея и Ньютона, это были дти народа, у котораго они учились понл- ] мать человческія нужды, и дти своего вка, отъ котораго они приняли цли и стремленія. Изъ рабочихъ мастерскихъ они вынесли энергію труда, изъ опытовъ жизни знаніе дла, а отъ природы получили ту неутомимую, постоянно ведущую впередъ, любознательность, для которой нтъ границъ въ изысканіи истины и человческаго счастія.

Всемірная выставка только тогда и можетъ имть общечеловческій смыслъ, когда представитъ все лучшее и замчательное, что сдлано подобными представителями XIX вка. Первое мсто на ней должно принадлежать открытіямъ и изобртеніямъ. Первая награда тому, кто облегчилъ или улучшилъ соціальное положеніе нашего поколнія, это мра современной цивилизаціи и достоинства каждой всемірной выставки. Мы будемъ первые радоваться, если на мст какой нибудь голой Венеры изъ каррарскаго мрамора будетъ поставлена швейная машина и обратитъ на себя вниманіе публики.

——

Жаркое ныншнее лто и обильное таяніе снговъ на альпійскихъ горахъ произвело сильное наводненіе въ Саво и во Франціи. Источники выступили изъ своихъ береговъ, главныя рки Франціи поднялись выше обыкновеннаго уровня на 6 и 7 метровъ, сообщенія между нкоторыми городами прекратились, мосты и каналы повреждены, низменныя ланды буквально затоплены водою, жители долинъ, избгая наводненія, бжали съ своими пожитками и скотомъ въ города или уходили въ горы, все, что не было захвачено ими съ собой, погибло подъ водою. Во многихъ мстностяхъ крестьянскія хижины и мастерскія рабочихъ смыты до основанія, особенно въ окрестностяхъ Луары и Гаронны бдное населеніе потерпло отъ наводненія. Изъ Раонны пишутъ, что ‘жители находятся въ отчаянномъ положеніи. Множество ремесленныхъ заведеній не только разрушены, но владльцы ихъ потеряли всякій трудъ, т. е. насущное пропитаніе. Съ чмъ они будутъ бороться противъ бдности? Многіе дома, занимаемые поднщиками и рабочими, лежатъ въ развалинахъ, и вотъ эти бдняки безъ пристанища, безъ работы, предоставлены благоусмотрнію частной милостыни.’ Общую стоимость потерь, понесенныхъ по 29 сентября н. ст., оцниваютъ въ полтора милліона, но опустошенія отъ разлива ркъ еще далеко не кончились, префекты, не желая выставлять на видъ правительству народнаго бдствія въ истинномъ его свт,— чтобы не компрометировать своихъ неусыпныхъ заботъ о благ отечества, скрываютъ факты, а изъ нкоторыхъ мстъ, съ которыми прерваны сообщенія, не получено еще никакихъ свдній.— Мы не преувеличимъ, если скажемъ, что наводненіе вмст съ землетрясеніемъ, будетъ стоить Франціи нсколькихъ милліоновъ общей потери.

Кром наводненія падежъ скота въ центральныхъ департаментахъ и плохой урожаи винограда увеличиваетъ бдность и безъ того разореннаго сельскаго класса. Толпы нищихъ начинаютъ показываться на большихъ дорогахъ. Въ Руан, подъ городскими водопроводами, полиція открыла цлое населеніе воровъ и мошенниковъ, которые ночью выходили на поискъ добычи, а днемъ скрывались въ подземель. На голой и сырой земл, между грязными лохмотьями и зараженной атмосферой они, какъ оказывается, прожили нсколько мсяцевъ.— Въ толп этихъ бдняковъ есть двнадцатилтніе дти, изъ которыхъ двое мальчиковъ замчательной красоты были похищены въ пиринейскихъ горахъ. Кто бы могъ подумать, что страшныя сцены, описанныя Евгеніемъ Сю въ ‘Парижскихъ Тайнахъ,’ совершаются въ наше время, при усиленномъ надзор полиціи, при газовомъ освщеніи, при отсутствіи пауперизма, какъ изволилъ выразиться одинъ изъ французскихъ министровъ. По этому неудивительно, что уголовная статистика Франціи, за послднее время обогатилась новыми образчиками преступленій, которыя случаются чуть не каждый день. Мы приведемъ здсь нсколько боле выдающихся случаевъ.

30 августа на скамь обвиняемыхъ была молодая женщина, 23 лтъ, которой наружность вовсе не обличала закоренлой преступницы, а между тмъ преступленіе ея такъ чудовищно, что трудно представить что нибудь боле безобразное. Августа Марке утопила свое собственное дитя въ колодез,— и какъ бы вы думали — для чего? Чтобы обвинить въ этомъ убійств свою сосдку, которой она давно хотла отмстить. Ради мести Августа Марке ршилась пожертвовать единственнымъ ребенкомъ, котораго она любила какъ мать. Когда дитя уже утонуло, М-гае Марке явилась въ меру и объявила ему, что давнишняя ея непріятельница, воспользовавшись удобной минутой, увела съ собой ея дитя и ночью бросила его въ колодезь. Показаніе было такъ правдоподобно, что невинную женщину едва не обвинили, къ счастію, на сторон ея были такіе очевидные и убдительные факты, что въ преступленіи Марке не оставалось никакого сомннія. Обвиненная была присуждена къ вчной каторг. Защитникъ ея впрочемъ настаивалъ на томъ, чтобы подвергнуть ее самому тщательному медицинскому осмотру и разсматривать дло съ чисто-психіатрической стороны.

Другой случай еще оригинальне. Одинъ провинціальный докторъ, жившій ремесломъ медицинской практики, встртилъ себ сильнаго соперника въ своемъ собрат, такомъ же доктор, какъ и онъ. Практика перваго мало-по-малу переходила въ руки второго. Столкновенія между конкуррентами сопровождались иногда довольно смшными сценами. Такъ, однажды встртившись у постели умиравшаго больнаго, они вмсто того, чтобы подать ему помощь общими силами, стали спорить о своихъ ученыхъ преимуществахъ и такъ разгорячились, что и не замтили, какъ во время ихъ шумнаго диспута больной отдалъ Богу душу. Съ этихъ поръ ихъ никогда не приглашали вмст, зная напередъ, что искусство одного будетъ опровергаться доводами другого, и если одинъ скажетъ да, то другой непремнно скажетъ нтъ, и все это будетъ подтверждено латинскими цитатами и опытами долговременной практики. Но вдь больному отъ этого не легче. Наконецъ тотъ, который оставался въ убыткахъ отъ своего боле счастливаго соперника, составилъ планъ самой отвратительной мести. Онъ подкупилъ старуху, жившую въ дом его врага, въ качеств bonne, за 1000 фр. и поручилъ си отравить его дтей. Гнусный замыслъ едва не удался и, только благодаря простои случайности, преступленіе обнаружилось въ самомъ начал, и докторъ явился передъ судомъ съ полнымъ сознаніемъ своего безумнаго предпріятія.

Но ни одинъ уголовный процессъ давно уже не интересовалъ такъ публику, какъ процессъ Шофъпье. Мы перескажемъ его словами газеты ‘Presse’.

‘Петръ Шофъпье, въ коммун Левсъ, Либурнскаго округа, слылъ за человка очень способнаго и въ то же время очень опаснаго. Это былъ родъ сельскаго ходатая но дламъ. Когда онъ сдлался старъ, онъ занимался сватовствомъ и извлекалъ изъ этого промысла выгоды. Въ молодости онъ былъ контрабандистомъ, впослдствіи онъ съ цлой шайкой воровъ и мошенниковъ промышлялъ на большихъ дорогахъ, и между тмъ никогда не подвергался никакому наказанію, за исключеніемъ шестимсячнаго заключенія въ тюрьм за плутовство. Его подозрвали въ убійств своей первой жены, у которой онъ сначала постарался вырвать духовное завщаніе. Вліяніе его на женщинъ было особенно сильное, онъ разлучилъ двухъ несчастныхъ съ мужьями ихъ и потомъ обобралъ ихъ до послдней нитки.

Одна изъ этихъ женщинъ, по имени Деадьеръ, была доведена до крайней нищеты продлками Шофърье, она питалась черствымъ хлбомъ и водой, жила въ какой-то дыр, открытой всмъ втрамъ и непогодамъ, а между тмъ у нея было кое-что, чмъ она могла бы существовать безбдно. Видя себя въ положеніи, близкомъ къ і’олодной смерти, она угрожала Шофърье обвиненіемъ передъ судомъ.

Черезъ нсколько дней бдная женщина была найдена мертвой въ своемъ логовищ. Общій слухъ указывалъ на Шофърье, какъ на виновника этой смерти. Онъ тотчасъ же воскликнулъ: ‘я погибъ!’

М-me Демьеръ была найдена безъ движенія, лежавшей на полу. Трупъ валялся около кровати, ноги, обутыя въ чулки, были сложены вмст, голова была просунута между ножками опрокинутаго стула, на перекладин котораго лежала ея шея,— а правая рука замерла на нижней перекладин, которую она, какъ видно, схватила въ припадк послдней агоніи.

Тло Демьеръ было голое, рубашка, надтая на ней, была завернута почти до самыхъ плечь: рубашка, нсколько подожженная снизу, была запачкана влажнымъ пепломъ, каминъ былъ въ безпорядк и на плит его были видны слды человческой ноги. Очевидно, что преступленіе было совершено. Пораженная въ голову, покрытая ранами, Мт Денверъ, какъ можно догадываться, была задавлена на полу или задушена съ помощію платка или наконецъ посредствомъ сильнаго сдавленія шеи о ту перекладину, на которой она еще лежала. Бдность этой женщины была извстна, и въ карман ея было найдены только одинъ франкъ и нсколько сантимовъ — это все, что было у нея.

Въ силу опеки, предоставленной Шофъпье госпожею Демьеръ, онъ продалъ вс ея пожитки, уплативъ частію свои личные долги, и въ 1864 году хотлъ начисто отказаться отъ всякаго обязательства въ отношеніи разоренной имъ женщины.

За отказъ ея онъ началъ обращаться съ ней жестоко, билъ ее безъ всякого повода, таскалъ за волосы, бросалъ на полъ, не давалъ ничего, и самъ И жена его насильно отнимали у нея даже мыло и нсколько копекъ, которыя она заработывала шитьемъ.

Во время процесса Шофъпье отвчалъ на обвиненія иронической улыбкой, съ полной самоувренностію. Эта самоувренность объясняется тмъ, что Шофъпье человкъ бывалый и суда не испугался: въ 1860 году онъ совершилъ подобное же преступленіе, которое однакожъ осталось безнаказаннымъ.

Другой жертвой его былъ нкто Пампоно, которого Шофъпье хотлъ женить. За сватовство онъ требовалъ 50 франковъ и заставилъ Пампоно подписать условіе-только онъ и тутъ смошенничалъ, прибавивъ О, такъ что вмсто 50 фр. Нампоно оказался ему долженъ 500 фр.

Однажды Пампоно явился къ Шофъпье для объясненія по этому длу, Нампоно былъ вооруженъ пистолетомъ. Что происходило между ними — неизвстно, по Нампоно былъ найденъ мертвымъ на полу. Шофъпье утверждалъ, что онъ самъ убилъ себя, и такъ какъ въ это время помощникомъ мера былъ его родственникъ, то дло было замято, и самоубійство было признано. Жители же коммуны Левсъ думали иначе, кто видлъ трупъ, тотъ не сомнвался въ преступленіи.

Посл этого случая жена Шофъпье, постоянно трепетавшая за свою жизнь, часто намекала на него, говоря: ‘ты хочешь поступить со мной также, какъ съ Пампоно.’

Джури приняли во вниманіе только послднее убійство и приговорили Шофъпье къ вчной каторг.’

Надо замтить, что большая часть преступленій, совершаемыхъ но Франціи, вытекаютъ изъ пауперизма и направлены противъ собственности. Офиціальные отчеты парижской префектуры говоритъ объ этомъ такъ: ‘но всхъ боле населенныхъ городахъ Франціи, гд преобладаетъ рабочій классъ, число преступленій, направленныхъ противъ собственности, относится къ числу другого рода преступленій, какъ 1: 3, т. е. одна треть приходится на преступленія, въ которыхъ играетъ роль стяжаніе. Число же преступниковъ бдныхъ относится къ богатымъ, какъ 8: 1, т. е. первыхъ въ восемь разъ больше, чмъ послднихъ. Что же касается грамотныхъ или получившихъ какое нибудь элементарное образованіе, то преступниковь этого рода въ 7 разъ меньше безграмотныхъ.’ Цифры эти слишкомъ краснорчивы, чтобы ошибаться на счетъ истиннаго значенія тхъ условій, которыя создаютъ преступленіе. ‘Если общество можетъ обойдтись безъ судьи и лекаря, сказалъ одинъ неглупый человкъ, то я назову его обществомъ совершеннымъ, если же судья и лекарь постоянно нужны ему, то я желаю ему поскоре усовершенствоваться.’ Англійскіе юристы на врное осудили бы за подобную ересь этого чудака жившаго впрочемъ за 1000 лтъ до нашего времени и носившаго арабское имя.

——

Не касаясь политическихъ событій, которыми наши добродтельныя газеты набили оскомину своимъ читателямъ, принимающимъ даже переливаніе изъ пустого въ порожнее за какое-то серьезное занятіе, не желая соперничать на этомъ поприщ съ такими славными толчеями избитыхъ фразъ и еще боле избитыхъ мыслей, какъ ‘Московскія Вдомости’ и ‘Голосъ,’ мы ограничиваемся въ нашей хроник преимущественно тми общественными явленіями, которыя, въ сущности, управляютъ политическими дятелями и фактами, хотя не имютъ того наружнаго блеска, которымъ отличаются войны, дипломатическіе конгрессы, и т. п. Слдя за общественными явленіями, мы постараемся угадать ихъ настоящій внутренній смыслъ, ясное и отчетливое пониманіе тхъ скрытыхъ и часто отдаленныхъ пружинъ, которыя двигаютъ народною жизнію. Въ этомъ обозрніи мы найдемъ много поучительнаго и если не удовлетворимъ своему простому любопытству, то современенъ привыкнемъ смотрть на вещи не съ нарумяненной, а съ ихъ натуральной стороны. На этотъ разъ Италія, торжествующая свою дешевую побду и соединеніе съ Венеціей, даетъ намъ поводъ поговорить объ ея умственной жизни. Начнемъ съ народной сцены. Италія — страна попреимуществу драматическая, ея прошлое и настоящее — постоянная драма, борьба самыхъ разнообразныхъ элементовъ соціальной и политической жизни, ея природа, полная жизни и контрастовъ, ея національный типъ, сложившійся изъ остатковъ вымершаго и изъ притоковъ новаго племени, отличаются тмъ же драматическимъ характеромъ, какъ и исторія. Леопарди правду говорилъ, выражаясь объ Италіи слдующимъ образомъ: ‘мы, итальянцы, созданы для борьбы, борьба — наслдіе нашихъ отцовъ, борьбой мы пріобрли свое значеніе въ мір и только борьбой можемъ поддержать его.’ Поэтому драматическія представленія — отъ грошовой сцены до великолпной оперы — всегда были любимымъ развлеченіемъ итальянцевъ. Нтъ ни одного самого маленькаго городка на полуостров, въ которомъ бы вы не увидли на стнахъ огромной афиши, объявляющей о представленіи какой нибудь драмы, комедіи, фарса, съ непремннымъ общаніемъ показать вамъ на сцен за нсколько копекъ безсмертнаго маэстро. Представленія эти устраиваются обыкновенно въ Giorno,— родъ нашихъ балагановъ, при даровомъ солнечномъ освщеніи и предназначаются почти исключительно для народа. И народъ охотно посщаетъ ихъ, нтъ того бдняка, который бы не отдалъ своего послдняго байока, чтобы посмотрть на грошового маэстро и послушать шутовскаго фарса. Часа за два или за три до захода солнца эти театры уже биткомъ набиты разнообразною публикой’, среди которой представителемъ аристократическаго элемента можетъ считаться богатый лавочникъ, съ сигарою но рту и съ проборомъ на затылк. Въ зал царствуетъ таинственный полумракъ и жаркая атмосфера, нагртая дыханіемъ нсколькихъ сотъ постителей. На занавс обыкновенно изображена всмъ знакомая исторія турнира или какой нибудь давнишней народной битвы, и такъ какъ народъ всегда самолюбивъ въ своемъ національномъ чувств, то содержатели театровъ стараются на своихъ занавсахъ выставлять самыя заманчивая сцены исторической жизни. Что же касается самыхъ представленій, то они, разумется. примняются ко вкусу публики и требованіямъ времени. Нтъ ни одного боле замчательнаго событія, которое бы не было подхвачено народнымъ драматургомъ и не представлено на сцен. Гарибальди — постоянный герой на этихъ театрахъ, а австрійскій жандармъ — любимая карикатура театральнаго фарса. Нигд нельзя лучше наблюдать характеръ и степень пониманія итальянцевъ, какъ въ ихъ народныхъ театрахъ. Все, что интересуетъ народъ, что веселитъ или печалитъ его, на что онъ отзывается сочувственно или къ чему остается равнодушнымъ — все это можно видть но особеннымъ и даже безцеремоннымъ выраженіямъ его чувствъ. Случается даже такъ, что между актеромъ и представляемымъ имъ дйствующимъ лицомъ піесы не длается особеннаго различія, и вмсто ненавистнаго лица, попавшаго въ піесу, достается самому актеру. Подобныя сцены иногда развлекаютъ публику не мене самого представленія.

Но чтобы составить себ боле полное понятіе о народной сцен Италіи, надо знать отличительный характеръ той публики, которая кормитъ на свои трудовыя деньги цлыя полчища тунеядцевъ, забавляющихъ ее своими, большею частію, безцльными представленіями. Положительно можно сказать, что не въ одной стран Европы пть такого глубокого различія между юродскимъ и сельскимъ населеніемъ, какъ въ Италіи. Это дв особенныя расы, между которыми лежитъ глубокая пропасть историческаго антагонизма. Житель села, питая давнишнюю и самую чистосердечную антипатію къ горожанину, который эксплуатируетъ своего меньшаго собрата, отличается такимъ консерватизмомъ, какого не желаютъ даже римскіе аббаты, поэтому сельскій житель остается пассивнымъ зрителемъ всхъ перемнъ, въ которыхъ участвуетъ городская чернь. Село остается неподвижнымъ даже тогда, когда городъ ршаетъ его судьбу. За то горожанинъ побитъ перемны и живетъ надеждою на нихъ. Классическимъ типомъ того городскаго населенія, для котораго созданъ народный театръ, служитъ старый, почти выродившійся лаццарони. Это будничный, вчно бдный и полуголодный городской работникъ, на которомъ отразились вс оттнки смягчающаго вліянія цивилизаціи и вс грубыя черты прошлаго времени. Это смсь нищаго и аристократа, изувра и свободнаго гражданина, лниваго, беззаботнаго пролетарія и постоянно дятельнаго работника. Нтъ ничего трудне, какъ уловить преобладающую черту исчезающаго лаццарони. Съ одной стороны онъ живетъ великими преданіями прошлаго, постоянно видитъ передъ собой памятники великихъ событій и великихъ художниковъ, а съ другой — это непримиримый врагъ того же самого прошлаго, которымъ онъ подавленъ. Этотъ контрастъ отчасти замчается въ каждомъ образованномъ италіянц. Одной стороной своей внутренней жизни онъ весь принадлежитъ блестящему прошедшему, тмъ временамъ, когда его высокое гражданское положеніе -было для него источникомъ счастія, а другой стороной онъ принадлежитъ весь своему будущему, отъ котораго онъ ждетъ своего спасенія. Эта привязанность къ преданію всегда мшала италіянцу анализировать вещи и доискиваться смысла въ своей исторіи, она притупила его мыслящія способности и развила въ немъ восторженнаго поэта. Если бы мы могли прослдить, шагъ за шагомъ, какъ развивался и вырабатывался современный типъ италіянскаго горожанина нисшаго класса, то увидли бы, что древній арлекинъ мало-по-малу превратился въ Чичероваккіо и Дальфи. Это люди той же среды, тхъ же инстинктовъ, что и всякой городской работникъ, но только съ высшими гражданскими чувствами. Та же метаморфоза совершилась и въ развитіи народнаго театра. Холодно-классическія и напудренныя трагедіи Альфіери никогда не были любимы народомъ — он были развлеченіемъ аристократическаго сословія, и потому трагическія представленія не привились ко вкусу толпы. Да и въ самомъ дл, что могло быть общаго между этими ходульными и мертвыми личностями давно отошедшаго въ вчность міра и обыденнымъ настроеніемъ бднаго лаццарони. Онъ шелъ въ театръ отдыхать, а не волноваться, смяться, а не плакать, онъ слишкомъ простъ, чтобы любить поддльное и фальшивое чувство и слишкомъ бережливъ на время, чтобы терять его на безжизненное и скучное зрлище. Такимъ образомъ комедія и фарсъ были привиллегированными представленіями народнаго театра. Въ Италіи народная комедія существуетъ не въ вид отдльныхъ піесъ, а въ вид большой эпопеи, которую Богъ всть кто началъ, но которая продолжается самимъ народомъ и идетъ рядомъ съ его ежедневною жизнію. Поэтому неизвстно, кто былъ авторомъ той или другой піесы, того или другого характера, все это сливается въ общей масс народнаго генія. Т комическіе писатели, какъ напр. Джусти и Никколини, которые составляли піесы въ народномъ вкус, брали свои сюжеты и обстановку изъ готовыхъ уже источниковъ. Это были варіаціи на старые тины, а такіе типы существуютъ для каждой провинціи: Пульчинелли — для Неаполя, Стентерелло — для Тосканы, Менегинъ — для Романьи, Арлекинъ — для Ломбардіи и т. д. Въ общихъ чертахъ вс эти тины сходны между собою,— это шуты, высказывающіе рзкую правду, обличители злоупотребленій своего времени, это живыя и подвижныя карикатуры, снятыя съ дйствительныхъ лицъ и событій. Въ нихъ собрано въ одинъ фокусъ все, что разбросано въ тысячахъ отдльныхъ явленій. Такъ въ Пуличинелли вы сейчасъ узнаете лниваго лаццарони и неаполитанскаго монаха, алчнаго купца и жалкаго чиновника. Въ немъ нсколько различныхъ физіономій и, смотря по надобности, онъ показываетъ вамъ именно ту, которая заслуживаетъ особеннаго смха или интересуетъ васъ больше другихъ. Въ прежнія времена эти маски были великими благодтелями народа, благодаря имъ онъ встарину пользовался такими вольностями, которыхъ ему не дала даже теперешняя общественная гласность. Эти невидимому невинные шуты высказывали самыя горькія истины своимъ podrone,— высказывали ихъ на площади, громогласно, при стеченіи нсколькихъ тысячи людей, они осмивали феодальныхъ деспотовъ, щекотали совсть закоренлыхъ злодевъ и выводили изъ тьмы на свтъ божій разнаго рода плутовъ и мошенниковъ. Извстно, что нкоторые изъ правителей Италіи нсколько разъ предпринимали гоненія противъ Пульчинелли и Арлекиновъ, но народная симпатія къ нимъ преодолвала вс преслдованія. Другіе искали ихъ расположенія, но это рдко удавалось. Вн сцены эти маски оставались таинственными существами, которыхъ никто не зналъ и никто не видлъ. Говорятъ, что люди высокопоставленные иногда не пренебрегали блою рубашкою, колпакомъ и черною маскою, чтобы осмять норокъ какого нибудь сановника, котораго грхи были покрыты глубокой тайной. И дйствительно, изъ устъ Пульчынелли или Стентерелло случалось слышать такія вещи, о которыхъ никогда не узнали бы ни современники, ни исторія. Вотъ почему италіянцы такъ страстно и неизмнно любятъ эти народные типы, въ этомъ вся сила добродушныхъ шутовъ старой сцены, которые и до сихъ поръ не совсмъ изчезли изъ комическихъ представленій.

Но времена измнились и общественная сатира перешла отъ шута къ газет и книг. Поэтому и Пульчинеллы получилъ другое значеніе и другой смыслъ. Онъ сохранилъ свой костюмъ, свои вншнія манеры, даже прежнюю грубость въ язык, но драматическое положеніе его сдлалось гораздо серьезне. Онъ касается не отдльныхъ явленій, а всего общественнаго состоянія, онъ становится во вс положенія и не только карикатуритъ, но и осмысливаетъ свой фарсъ и сатиру. Это уже боле не площадной шутъ, а общественный обличитель, который стоитъ не далеко отъ такого сатирика, какъ Джусти, или отъ такого гражданина какъ Никколини. Даже на такихъ дтскихъ представленіяхъ, какъ маріонетные театры, вы можете угадать преобразовавшагося Пульчинелли. Такимъ образомъ въ драматическихъ народныхъ представленіяхъ ныншней Италія гражданское чувство длается преобладающимъ элементомъ. Вс стрлы комизма и сатиры направлены противъ тхъ золъ, которыя чувствуются всми и каждымъ. Иностранное иго, папская власти, трусость и измна партій національному длу находятъ отголосокъ въ самыхъ глухихъ захолустьяхъ полуострова, на самыхъ бдныхъ и маленькихъ театрахъ.

Съ тмъ вмст провинціальный типъ старой маски сглаживается и переходитъ въ общій національный. Неаполитанскій Пульчинелли немногимъ разнится отъ романскаго Менегика или отъ тосканскаго Стентерелло. Одно чувство и одна мысль начинаютъ одушевлять эти народные типы. ‘Судьба нашей народной драмы, говоритъ Далл’Онгаро въ своей исторіи италіянской литературы, пережила вс судьбы Италіи, она смялась и плакала вмст съ страной, она страдала и злилась вмст съ нею, она изъ шута сдлалась если не героемъ, то понимающимъ свое достоинство человкомъ. Ей остается вмст съ Италіей сдлаться однимъ, нераздльнымъ гражданиномъ всего полуострова.’ Къ этому единству чувствъ, мыслей и стремленій идетъ современная Италія.

——

Въ числ представителей идеи итальянскаго единства одно изъ первыхъ мстъ занимаетъ Дантъ.

Италія обожаетъ Данта, даже боле, чмъ Англія Шекспира. Дло въ томъ, что Дантъ для италіянцевъ, не только великій поэтъ, слава націи, какъ Шекспиръ для англичанъ, но еще первый проповдникъ идеи національнаго единства. Не даромъ панскій престолъ проклялъ его, посл смерти, объявивъ его за еретика. Все, что должно было служить къ возрожденію Италіи, должно было подвергнуться осужденію римскаго престола, дйствительно непогршимаго въ угадываніи всего, что со временемъ должно было создать Италію свтскую, нанеси, ршительный ударь мірской власти папъ. Для Италіи, со времени пробужденія въ ней политическаго сознанія, имя великаго гибеллина, исконнаго врага панства, сдлалось однимъ изъ тхъ магическихъ звуковъ, которые утшаютъ покоренную національность, напоминая ей славу прошлаго, и вщая ей лучшую судьбу въ будущемъ. Мы не удалимся отъ правды, если скажемъ, что никто, даже Сант-Амброзіо въ Милан и Сант-Марко въ Венеціи не польнуется въ Италіи такимъ высокимъ уваженіемъ, какъ Данте-Алигьери. Оно тмъ боле похоже на обожаніе, воздаваемое святымъ, что Дантъ издревле представляется италіянцамъ какимъ-то отчасти мистическимъ существомъ. ‘Человкъ, бывшій въ аду’ (l’uomo tornato dall’inferno) уже при жизни своей вселялъ въ этотъ поэтическій народъ уваженіе, смшанное съ нкоторымъ ужасомъ.

Поэтому для италіянца-патріота могила Данта издавна была нчто въ род Каабы, священной для мусульманъ. Но, къ сожалнію, до сихъ поръ просвщенная и скептическая часть итальянскаго общества сомнвалась, что ‘реликвіи’ Данта находятся въ традиціонной гробниц, въ Равенн. Теперь все это дло объяснено документально. Въ ‘Cornhill Magazine’ напечатано извлеченіе изъ отчета коммисіи, назначенной въ прошломъ году итальянскимъ правительствомъ для изслдованія гробницы Данта. Въ этомъ отчет выставлено число 12 іюня 1865 года. Членамъ коммисіи было предписано собрать вс свденія, какъ письменныя, такъ и устныя (преданія) о мст погребенія Данта и въ особенности о судьб его остатковъ между годами 1321 и 1677, т. е. между годомъ его погребенія и перенесенія его въ другое мсто, вслдствіе преслдованій клерикальной власти. Коммисіи было предписано особенно удостовриться научнымъ изслдованіемъ, могутъ ли остатки, хранящіяся въ той или другой гробниц, принадлежать человку, умершему въ том вк, когда умеръ Дантъ.

Вс наличныя историческія показанія сводятся къ тому, что Дантъ умеръ 14 сентября 1321 года въ Равенн, а былъ погребешь въ такъ называемой area lapidca, близь церкви, принадлежавшей ордену Frati minori. Прибавимъ къ разсказу коммисіи фактъ, сообщаемый въ біографіи Данта, написанной Бокаччіо (она приложена при большинств изданій ‘Божественной Комедіи’), что гробница ему была воздвигнута кавалеромъ Гвидо да-Нодеита, который принялъ Данта подъ свое покровительство и у котораго умеръ величайшій поэтъ Италіи. Гвидо Новелло да-Полента былъ очень вліятельный гражданинъ Равенны, въ итальянскихъ городахъ, въ средніе вка, какъ извстно, было чрезвычайно развито муниципальное начало. Гвидо да-Палента вовсе не былъ синьоромъ Равенны, онъ не былъ ни главою города, ни кондотьеромъ его войскъ. Но когда Равенн угрожала опасность отъ венеціанцевъ, кавалеръ Гвидо, какъ вліятельные граждане всхъ древнихъ республикъ, взялъ въ свои руки веденіе длъ и послалъ Данта, котораго онъ считалъ величайшимъ умомъ, въ Венецію, для отстраненія войны. Что Дантъ былъ величайшій умъ своего времени, въ томъ сомннія нтъ. Но однакожъ, посольство его не имло успха. Это глубоко огорчило поэта и, быть можетъ, способствовало къ его преждевременной смерти. Непосредственною причиною его была лихорадка. Данту слдовало плыть моремъ, но онъ, опасаясь захвата венецілицами, похалъ сухимъ путемъ, чрезъ мстности, гд свирпствовала лихорадка. Пріхавъ къ своему покровителю и пріятелю, больной Дантъ вскор умеръ на его рукахъ. Кавалеръ Гвидо Новелло считалъ только временною ту гробницу, которую онъ построилъ для своего великаго друга. Онъ предполагалъ выстроить ему другую, боле достойную этого имени. Но политическія обстоятельства, неблагопріятныя для самаго кавалера Гвидо, помшали исполненію этого намренія. Гавенна была взята венеціанцами и Бернардо Бембо, преторъ Равенны, назначенный республикою, въ 1483 году приказалъ художнику Піетро Ломбарди соорудить для поэта мраморный памятникъ, съ барельефомъ въ честь Данта и съ эпитафіею. Этотъ памятникъ былъ впослдствіи поврежденъ. Тогда кардиналъ-легатъ Эмиліи обновилъ его. Въ 1780 году, кардиналъ-легатъ Гонзаго приказалъ соорудить для гробницы Данта тотъ маленькій храмъ, передъ которымъ Байронъ, когда онъ жилъ въ Равенн, издалека снималъ шляпу, и который стоитъ до сихъ поръ. Въ этомъ храмик сохранился и барельефъ Піетро Ломбарди.

Вся исторія гробницы Данта, какъ она изложена въ отчет офиціальной коммиссіи и передана въ Cornhill Magazine основана, очевидно, на упомянутомъ уже нами разсказ Бокаччіо. Когда въ Равенну прибылъ кардиналъ Бертрандо дель-Паджсито, болонскій легатъ, въ царствованіе папы оанна XXII, то, но преданію, флорентинцы Нино делла-Тоза и Остаджо да-Нолсита спасли останки Данта, онъ уже былъ проклятъ какъ еретикъ и кардиналъ хотлъ сжечь ихъ.

Было бы слишкомъ долго, и, быть можетъ, мало интересно для читателей, описывать подробно посмертную исторію Данта, т. е. перенесеніе его останковъ изъ одной гробницы въ другую, для спасенія ихъ отъ фанатизма, которому ‘великій гибеллинъ’ первый въ Италіи сказалъ грозное слово. Довольно будетъ замтить, что францисканскіе монахи должны были спасать ихъ два раза отъ сожженія, а потомъ спорили съ равенскимъ муниципалитетомъ за право храненія этихъ костей, наконецъ, что при пан Льв X, который самъ былъ флорентинецъ, кости Данта чуть было не перешли во владніе ныншней столицы Италіи. Въ 1780 г., когда кардиналъ Гонзаго строилъ маленькій храмъ надъ гробницею Данта, она была торжественно вскрыта, но не было извстно съ достоврностью, оказались ли тамъ останки. Объ этомъ было только двусмысленное показаніе одного современнаго лтописца, который говоритъ: ‘было найдено то, что нужно было, чтобы прекратить сомннія.’

Между тмъ, было популярно преданіе, что кости поэта давно вынуты изъ его гробницы. Есть даже одно письменное показаніе въ этомъ смысл, изъ прошлаго столтія. Теперь вс эти сомннія разъяснены докладомъ коммисіи.

Когда въ Равенн длались приготовленія къ празднованію 600лтняго юбилея Данта, общинный совтъ приказалъ снести стну, прилежащую къ гробниц, такъ чтобы она стояла уединенною и была видне. Стну стали ломать въ ма прошлаго года. Во время работъ, неожиданно выпалъ изъ углубленія, сдланнаго подл двери, деревянный ящикъ и, упавъ, сломался. Въ немъ оказались человческія кости и надпись, внутри ящика и снаружи. Эти надписи свидтельствуютъ, что въ ящик заключаются кости Данта. Ящикъ былъ изслдованъ и отданъ подъ охрану караула національной гвардіи. Затмъ, была вскрыта въ присутствіи властей каменная гробница Данта. въ ней оказались только два сустава руки и одинъ суставъ ноги, а сверхъ того уже почти обратившіеся въ пыль остатки лавровыхъ листьевъ. И такъ преданіе было врно, останки Данта были вынуты изъ его гробницы. Тогда приступлено было къ осмотру ящика, онъ самой грубой работы, ясно, что длалъ его не плотникъ. Вотъ надписи, которыя оказались на доскахъ: 1) Dantis orsa. а me fre. Antonio Santi. Hic posita. Anno 1677 die 18 octobris. 2) Dantis Osta. denuper revisa 3 juuii 1077.

Пошли письменныя справки. Оказалось, что монахъ Санти дйствительно существовалъ, что онъ родился въ 1644 г. въ Равенн, нашли имена его родителей и много подробностей о немъ самомъ. Нашли даже его почеркъ и оказалось, что формація главныхъ буквъ его почерка таже самая, какъ въ надписяхъ на ящикахъ. Посл этого тнь сомннія устраняетъ фактъ, что останкамъ, найденнымъ въ ящик, недостаетъ именно тхъ частей, которыя оказались въ гробниц.

Такимъ образомъ, подлинность найденнаго теперь праха Данта не подлежитъ сомннью. Вотъ что сказано въ отчет коммисіи объ останкахъ Данта: это — кости сильнаго, докольво высокаго и уже довольно стараго человка. Снаружи он черны. Он сохранились замчательно хорошо, за исключеніемъ нсколькихъ суставовъ и немногихъ мстъ черепа, он вовсе не подверглись норм. Длина скелета — 1 метръ 55 сантиметровъ. Всъ костей, безъ черепа, 1 килограмъ 155 грамовъ, всъ черепа Данта — 730 грамовъ. Особенно тщательному изслдованію былъ подвергнутъ черепъ, какъ единственная часть остова, которая развитіемъ своимъ могла подтвердить принадлежность ея такому человку, какъ Алигьери. въ чередъ всыпали рису и потомъ свсили это содержаніе, всу оказалось 1 килограмъ 420 грам. Если принять, что всъ риса равенъ всу мозговой матеріи, то окажется что мозгъ Данта былъ одинъ изъ замчательно-тяжеловсныхъ. Черепъ былъ смренъ но разнымъ направленіямъ. Мы не передаемъ длины измреній, но скажемъ, что вс он свидтельствуютъ о большомъ развитіи черепа. Неровности на немъ замчательны. Въ особенности одно возвышеніе лобовой кости велико. Если примнить къ найденному черепу законы френологіи, то окажется, что Дантъ въ высшей степени былъ одаренъ органами: благосклонности, вры, почитанія, независимости, чувства достоинства и гордости. Отчетъ замчаетъ въ заключеніе, что черепъ Данта, но своему развитію, принадлежитъ къ самымъ замчательнымъ и не уступаетъ всмъ извстнымъ черепамъ великихъ людей. Мы приводимъ это примчаніе потому, что, несмотря на его слишкомъ наивную форму, оно указываетъ на фактъ, имющій значеніе. Останки Данта въ прошломъ іюн выставлены въ гробниц его, подъ стекломъ, и публика допускается къ ихъ осмотру.

——

Въ заключеніе нашей хроники упомянемъ о двухъ памятникахъ, которыми украсила Англія свою столицу, На площади Ватерли, около Афинскаго клуба, она воздвигла великолпную статую Джону Франклину, знаменитому путешественнику XIX вка и изслдователю полярнаго полюса. Мы понимаемъ значеніе этой національной чести, воздаваемой памяти неутомимаго и страстнаго натуралиста, погибшаго въ сверныхъ снгахъ ради открытія великой идеи, но мы ршительно отказываемся понимать смыслъ другого монумента, поставленнаго на могил извстнаго боксера Сайерса, почти въ одно время съ памятникомъ Франклину. И надо сказать, что Саейрсъ удостоился боле изящнаго и драгоцннаго куска сицилійскаго мрамора, чмъ Фринклинъ, такъ что мы въ прав думать, что человкъ, сокрушающій силой кулака челюсти своихъ соотечественниковъ цнится въ наше время выше человка, посвятившаго нею свою жизнь наук. Ясно, что между лаврами и вниками, какъ выражался Чаусеръ, нашъ прогрессивный вкъ уничтожилъ всякую разницу.

——

Лондонское общество натуралистовъ заявило въ своемъ послднемъ засданіи о скоромъ появленіи въ свтъ давно ожидаемаго сочиненія ‘Дарвина:’ О происхожденіи видовъ. Это будетъ обширное, двадцатитомное изложеніе теоріи Дарвина, на разработку которой онъ употребилъ боле тридцати лтъ своей жизни и почти все свое состояніе. Книга Дарвина будетъ новой эрой въ исторіи развитія естественныхъ наукъ. Общество жалетъ, что это роскошное изданіе не будетъ готово для представленія его на всемірную парижскую выставку, какъ образецъ типографскаго искусства и сильнаго англійскаго ума.

‘Дло’, No 1867

НОВОСТИ ЗАГРАНИЧНОЙ ЖИЗНИ.

Читайте также: