Политическая и общественная хроника, Реклю Эли, Год: 1869 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 29 минут(ы)

ПОЛИТИЧЕСКАЯ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ХРОНИКА.

Апатія и невжество большинства французскихъ провинціальныхъ избирателей въ виду выборовъ.— Какъ смотрятъ крестьяне на налоги.— Богатая община и скупой мэръ.— Кто боле годенъ въ депутаты: глупецъ или пустозвонъ?— Глухота и нмота составляютъ великое достоинство въ депутат.— Тысяча сто кандидатуръ въ Париж,— Курьезные подарки для задабриванія избирателей.— Медоточивыя брошюры.— Рожденіе газеты Rappel и смерть L`tendard.— Воровство для поддержанія газеты.— Оцнка публициста презрннымъ металломъ.— Снятіе намордника.— Министръ-адвокатъ Руо.— Его фонды падаютъ.— Непримиримые.— Клерикальное направленіе въ Бретани.— Побда Гизо надъ Тьеромъ въ академіи.— Высшія соображенія въ вопрос о бо быковъ.— Стремленіе Оливье создать среднюю партію.— Его пораженіе въ Шателе.— Кандидатуры Альтонъ Шее, Рошфора и Кантагреля.— Неудачи Жюля Фавра.— Настроеніе умовъ въ Париж.— Избирательный походъ 1860 г.

Васейль 3 мая 1869 г.

Читателямъ ‘Дла’ было представлено достаточно разсужденій о состояніи умовъ во Франціи, довольно статей било предложено о политик бонапартистскаго правительства, какъ внутренней, такъ и вншней, о дятельности оппозиціи, о намреніяхъ республиканцевъ и соціалистовъ, о подземныхъ козняхъ орлеанистовъ, легитимистовъ и вообще старыхъ монархическихъ партій. Теперь наступаетъ періодъ выборовъ,— шесть лтъ уже миновали. Имперія начинаетъ переговоры съ французскимъ народомъ о заключеніи новаго контракта относительно тюльерійскаго дворца. Печальныя размышленія о прошедшемъ неумстны, и не мене печальныя предсказанія о будущемъ точно также неумстны въ виду событій, уже не подготовляющихся, а совершающихся. Намъ надо ограничиться перечнемъ всхъ извстій, часто противорчащихъ другъ другу, замтить различныя впечатлнія, составить бюллетени равныхъ внезапныхъ перемнъ съ безпристрастностью человка, который любитъ правду. Сужденіе свое мы выскажемъ, когда фактъ совершится, но никакъ не прежде. Вчное присутствіе Ментора не разъ стсняло Телемака: исторія не любитъ моралистовъ боле, чмъ насколько это нужно, цензоръ можетъ помшать ходу событій. Бонапартъ и народъ стоятъ другъ противъ друга, какъ стояли нкогда Телемакъ и нимфа Калипсо — что сдлаетъ Калипсо, что скажетъ Телемакъ?

——

Парижемъ мы займемся потомъ обстоятельно, теперь же впродолженіи четырехъ, пяти дней посмотримъ провинцію. Желзная дорога и таратайка въ нсколько часовъ переносятъ меня боле чмъ на сто километровъ отъ столицы, и вотъ я очутился въ деревн плодородной Нормандіи, въ долин, гд всюду возвышаются бумагопрядильни посреди рядовъ яблонь, насаженныхъ для сидра, луговъ, гд пасутся быки, телята и коровы, гд встрчаются старухи въ блыхъ коленкоровыхъ чепцахъ. Я останавливаю управителя фабрики, словами: ‘Ну что же, выбрали’.

— Но этому вопросу видно, что вы пріхали изъ Парижа. Здсь никто не занимается этимъ. Я не стану утверждать вамъ даже, что вс члены муниципальнаго совта знаютъ, что выборы будутъ происходить черезъ дв недли. Я не стану даже утверждать, что большинство избирателей, тхъ самыхъ, которые понесутъ въ урну бюллетени, данные имъ полицейскимъ, знаютъ, что такое депутатъ, что такое законодательный корпусъ. Правительство посылаетъ имъ маленькій напечатанный листокъ бумаги, и они его берутъ. Потомъ правительство приказываетъ имъ принести обратно напечатанный листокъ въ мэрство, и они приносятъ его. Разъ, что вслдствіе этого листка имъ не увеличатъ подати, имъ этого и довольно.

— Но именно вслдствіе этого листка подати ихъ и увеличатся. Первая обязанность депутатовъ законодательнаго корпуса заключается въ вотированіи подати, и контролированіи ея. Если расходъ не контролируется, это значитъ его допускаютъ увеличиваться безгранично, а щедрость въ общественныхъ расходахъ неминуемо ведетъ за собою увеличеніе налоговъ или банкрутство. Чтобы не подвергаться контролю, правительство и выбираетъ само контролеровъ.

— Безъ сомннія объ этомъ вы такъ разсуждаете въ Париж. А здсь,— что знаютъ наши мужики о контрол и контролерахъ? Если вы станете говорить имъ о контрол, они подумаютъ, что вы говорите о таможенныхъ, осматривающихъ у руанской заставы ихъ телги, чтобы узнать не спрятали ли они въ нихъ дв или три пары дичи, желая избжать пошлины, нсколько литровъ сидра, или нсколько фунтовъ свинины…

— Но разв крестьяне не знаютъ, что подати увеличиваются съ каждымъ годомъ, и что теперь они превышаютъ два милліарда…

— Два милліарда… что имъ до этого за дло, такъ какъ они не знаютъ, что это такое, — два милліарда, или два испанскихъ дублона, для нихъ совершенно все равно!

— Но имъ не все равно платить сборщику, и быть арестованными жандармами, если они не внесутъ податей…

— Нтъ, имъ не все равно заплатить или не заплатить податей, потому-то вс они и платятъ, предварительно покобянившись немного, крестьяне притворяясь бдняками, а правительство притворяясь строгимъ. Ну да вдь правительство многаго съ нихъ и не требуетъ, съ одного франковъ двадцать, съ другого сорокъ или пятьдесятъ. Они откармливаютъ лишнюю свинью, ‘податную свинью’, продаютъ ее мяснику, и ею платятъ Наполеону III.

— Это прямой налогъ, составляющій едва пятую часть налоговъ. Но есть еще четыре пятыхъ, есть косвенные налоги, вслдствіе чего каждый гражданинъ платитъ десятую часть всего своего дохода. Мы платимъ косвенный налогъ дороговизною състныхъ припасовъ. Если жизнь становится съ каждымъ днемъ дороже, то это благодаря увеличенію косвенныхъ налоговъ…

— Извините, сударь, что я перебью васъ. Все, что вы говорите совершенно справедливо — въ Париж. Справедливо въ Париж, потому что въ Париж это знакомо и это замчаютъ. Но здсь это несправедливо, потому что здсь этого не знаютъ. Представьте себ, что здсь врить не хотятъ въ существованіе косвенныхъ налоговъ, по крайней мр относительно себя: они знаютъ, что въ Руан буржуазное населеніе платитъ дороже за яйца, свинину и дичь, имъ иногда тяжело платить впередъ за права свои таможеннымъ руанской заставы, но они съ лихвою наверстываютъ отъ покупателя буржуа. Въ душ они даже рады этому. Неудобства горожанъ далеко не огорчаютъ крестьянъ (вдь, какъ вамъ извстно, вс мы братья). Крестьянинъ, уплетая курицу, съ удовольствіемъ думаетъ: ‘Я хоть хожу и въ блуз, но курица эта не стоитъ мн и десяти су’, а въ Руан двоюродному брату моего зятя, который ходитъ въ сюртук, она стоила бы пятьдесятъ’. Хотя я забилъ упомянуть о правахъ наслдства, объ издержкахъ по наслдованію, о взяточничеств судовъ, о пошлин на гербовую бумагу, что надо правду сказать, весьма прискорбно для скупого крестьянина, но вдь не каждый же день крестьянинъ покупаетъ, получаетъ наслдство и ведетъ процесъ. Кром того, косвенный налогъ относительно падаетъ гораздо тяжеле на горожанина, такъ какъ онъ живетъ продовольствіемъ, привозимымъ ему изъ деревень,— на горожанина, привыкшаго къ различнымъ потребностямъ роскоши и цивилизаціи, чмъ на мужика, дикаря новйшихъ временъ. Крестьянинъ почти самъ удовлетворяетъ своимъ потребностямъ, онъ стъ ржаной хлбъ своего посва, грется, отапливаясь сучьями своихъ деревьевъ, одвается въ холстъ доморощеннаго льна, спряженнаго его дочерью и сотканнаго его сыномъ. Бдность городскихъ жителей можно назвать относительнымъ довольствомъ поселянъ.

— И такъ вы говорите, что поселяне ваши жалуются иногда, хотя безъ убжденія, на прямой налогъ, и что еще не знаютъ, что такое косвенный налогъ, часть котораго они платятъ отсутствіемъ комфорта и даже невжествомъ. Но за то они плотью своею чувствуютъ увеличеніе налога, видятъ, что правительство беретъ ихъ сыновей все въ большемъ и большемъ количеств чтобы вести войну, что все дольше и дольше удерживаетъ ихъ въ казармахъ и гарнизонахъ, и этимъ все на большій и большій срокъ препятствуетъ имъ вступать въ бракъ и обзаводиться семьей.

— Вы ошибаетесь. Можетъ быть крестьянинъ и недоволенъ новымъ закономъ относительно арміи, но онъ еще не выражалъ своего недовольства. Крестьянинъ только опытомъ узнаетъ законы и постановленія, а опытомъ своимъ онъ еще не узналъ военную систему, сочиненную маршаломъ Ніэлемъ. Правительство говоритъ и постоянно повторяетъ черезъ всхъ мэровъ, что тягости рекрутства не увеличатся, и крестьянинъ говоритъ: ‘подождемъ, посмотримъ.’ Ему надо видть и испытать, потому что онъ не въ силахъ вывести заключенія одною силою своего мышленія, что содержаніе арміи въ милліонъ двсти тысячъ человкъ, будетъ стоить стран гораздо дороже, чмъ армія въ шестьсотъ тысячъ человкъ. Кром того большая часть изъ крестьянъ были сами солдатами, часто они гордятся арміей, къ которой принадлежали. Они похожи на полковыхъ лошадей, отслужившихъ свой срокъ и снова впряженныхъ въ соху. Если за сохой или бороной тмъ вдругъ послышится барабанъ или баталіошіал труба, он начинаютъ скакать, становиться на дыбы, и несутся вмст съ земледльческими орудіями къ изгороди, гд ржутъ при вид коней подъ чепраками, кавалеристовъ въ парадной форм, гремящихъ сабель, и блестящихъ на солнц штыковъ. Для крестьянина полкъ былъ его великой школой, онъ вышелъ изъ своей деревни, потому что былъ солдатомъ, видлъ Руанъ, Парижъ, Бордо, Ліонъ, Марсель и, можетъ быть, Африку или Италію или Мексику или Китай или Кохинхину. Въ полку у него была любовница въ Гавр, а въ Париж его любила эльзаская няня. Въ полку онъ выучился курить трубку и даже сигары, въ полку онъ бывалъ въ театрахъ и въ концертахъ, въ полку онъ выучился вычурно говорить, пришепетывать, картавить и пересыпать разговоръ фразами и словами, которыхъ онъ не понимаетъ и долго не можетъ забыть. Въ полку онъ вырзалъ себ на груди два пылающія сердца, соединенныя на конц ружейнаго штыка, съ надписью: ‘Boquillon Dur Cuire Chri ties Belles…’

— Ваше мнніе можетъ быть примнимо къ нормандскимъ крестьянамъ, съ которыми вы живете? Но нельзя же его примнить къ тремъ милліонамъ папистамъ французскихъ крестьянъ, составляющихъ зерно избирательной арміи, самые большіе баталіоны избирателей. Что скажете вы о работникахъ вашей фабрики?

— Они удручены подъ тяжелой и могущественной рукой г. Пуйэ-Кертье, одного изъ великихъ бароновъ промышленности, отважнаго эксплуататора, прямого и законнаго потомка страшныхъ нормандскихъ разбойниковъ, пиратовъ, побдителей Англіи. Работники наши въ нищет и до сихъ поръ не поправились со времени остановки работы за недостаткомъ хлопка. Фабриканты уврили ихъ, что бдность ихъ происходитъ вслдствіе свободной торговли, и что свободная торговля установлена правительствомъ. Вслдствіе этого они относятся очень враждебно къ свобод торговли, настолько, насколько можно приписать имъ враждебность или вообще какое нибудь мнніе. Они такъ порабощены нищетой и строгой дисциплиной, что сдлались мягки и апатичны, печальны и податливы, и въ этомъ совершенно не похожи на своихъ парижскихъ, восточныхъ и южныхъ собратій. Это жалкіе люди, живущіе въ богатой плодородной стран. Они ничего не могутъ сдлать, а парижскіе друзья ихъ изъ международной ассоціаціи работниковъ хотятъ слишкомъ многаго, отказываясь отъ содйствія работниковъ фабричныхъ, что впрочемъ простительно. Конечно это совершенно простительно, но увы, имъ отъ этого не легче, потому что результаты выйдутъ одинаковые, какъ отъ чрезмрныхъ, такъ и отъ недостаточныхъ притязаній.

Ла-Мениль, 5 мая.

— Здравствуйте ддушка Ферре, негоціантъ изъ Гавра, прекратившій дла, самая умная голова Мениля.— Какъ идутъ дла у васъ въ деревн? Что мэръ вашъ Годаръ попрежнему собираетъ общинныя денежки, не удляя изъ нихъ ни гроша ни на школу, ни на дороги, ни на водопроводы, ни на земледльческія орудія?

— Годаръ все еще собираетъ наши бдные гроши и прячетъ ихъ въ старые чулки. Можете себ представить, что наша маленькая община, одна изъ самыхъ жалкихъ во Франціи, потому что въ ней всего 120 человкъ жителей, иметъ капиталъ въ 27,000 франковъ, изъ котораго она ничего не намрена длать. Имя наличными двадцать семь тысячъ франковъ, мы значитъ въ двадцать семь тысячъ милліоновъ разъ богаче вашего великолпнаго города Парижа, который, благодаря вашему паш Гаусману, кром долговъ ничего не иметъ. Это правда, что не тратя ничего изъ нашихъ денегъ, мы и не имемъ ничего за нихъ, не имемъ даже дорогъ. Можете себ представить, что департаментъ назначилъ намъ 2,000 франковъ вспомоществованія, чтобы соединить нашу общину съ большой дорогой, а мэръ тотчасъ же припряталъ ихъ, и всякій разъ, что ему говорятъ объ этомъ, онъ длаетъ видъ какъ будто не слышитъ.

— Ну а выборы? Что вы о нихъ скажете?

— Выборы?— Ничего не скажу. А бы?

— Какъ ничего не скажете? А я вдь считалъ васъ старымъ либераломъ….

— Я точно либералъ. Я понесу на выборы свой оппозиціонный бюллетень, ужь хоть ради того, чтобы разозлить господина мэра, и такимъ образомъ исполню свой долгъ.

— Вашъ долгъ? А пропаганда вашихъ мнній?

— Такъ и было! Стану я пропагандировать огороднику, и ддушк Августину, и фермерш госпож Миль. Я знаю своихъ нормандцевъ, они подумаютъ, что въ этомъ заключается для меня выгода, они наобщаютъ мн все, что угодно, а сдлаютъ напротивъ, потому что я буржуа, а они крестьяне.

— Сколько васъ избирателей въ Менил?

— Сорокъ.

— А сколько человкъ станетъ вотировать противъ кандидата отъ правительства.

— Я, это разъ. Бюлайль, прежній управляющій Пуйэ-Кертье, это два. Другъ мой Селье, это три. Потомъ Карпантье, который дуется на помощника Амори, за то, что этотъ Амори хотлъ отбить у него его служанку Виргинію, прехорошенькую двушку. Ну можетъ быть еще горбатый Леконтъ, съ своей хромой вороной, у которой на морщинахъ блыя перья. Всего на все четверо или пятеро изъ сорока.

— А вс остальные будутъ вотировать за кандидата императора? Что поговариваютъ о немъ.

— Что поговариваютъ о старомъ Ракен? Немного. Кое-кто изъ Шарлеваля видлъ его, и видвшіе говорятъ, что онъ глупъ, какъ пробка, и что когда онъ будетъ длать объздъ по случаю выборовъ, кром префекта и подпрефекта съ нимъ будутъ два лакея, обязанные сажать его въ карету лишь только онъ наговоритъ ужь слишкомъ много глупостей. Въ Флери на Одели, онъ хотлъ сказать рчь военной команд, хотлъ выпить съ солдатами, но грушовка такъ сильно ударила въ голову бдняку, что онъ весь поблднлъ и пролепеталъ: ‘Да здравствуетъ им….— Да здравствуетъ импе….’ а остальное изчезло въ каск, куда онъ поспшно уткнулъ свое лицо….

— А что говорятъ о кандидат оппозиціи?

— Ничего, то есть ршительно ничего. Никто не знаетъ, что это за Луи Пасси, увряющій, что онъ иметъ честь представлять насъ.

— Я скажу вамъ, что онъ такое. Луи Пасси происходитъ отъ богатаго жизорскаго буржуа, нкогда протежированнаго господиномъ Гизо. Отецъ его Антуанъ былъ префектомъ во времена Луифилшша. Дядя Ипполитъ зналъ немного политическую экономію, и хотя не билъ безчестнымъ человкомъ, тмъ не мене реакціонеры 1849 г. сдлали его министромъ финансовъ. Его называли министромъ Пасси пасивнымъ. Братъ Луи, фредерикъ устроилъ Лигу Миру, гд и теперь состоитъ секретаремъ.

— Прочитаемте-ка циркуляръ Луи,— вотъ это большое голубое объявленіе, вывшенное въ окн лавочки, — ‘Господа и дорогіе мои соотечественники! Въ первый разъ прошу я вашихъ голосовъ… честь симпатіи, которой я удостоился, я приписываю своему отцу и дяд, бывшими когда-то вашими депутатами и друзьями. Я не оффиціальный кандидатъ, а тмъ не мене я столько же, сколько и вы не желаю революціи (Пасси, теб врятъ на слово!).. Я преклоняюсь передъ фактами совершившимися, передъ учрежденіями моей родины, и высочайшимъ ршеніемъ всеобщей подачи голосовъ (понимаемъ тебя, Пасси, ты сожалешь о паденіи орлеанскаго дома, но не имешь ни храбрости, ни даже желанія низвергнуть Бонапарте), по вступая въ политическую жизнь я намренъ зависть только отъ васъ и отъ своей совсти (это способъ сказать: я ложно присягнулъ императору) и вс свои дйствія и слова посвятить торжеству либеральныхъ идей… Свобода выборовъ, вотъ прямая цль нашихъ общихъ усилій (Какая слабая фраза, какъ все это скверно написано!). Но разъ достигнувъ этой свободы, вы конечно увидите какъ водворится разумная система управленія страною (назначьте только Пасси, а все остальное сдлается само собою), какъ водворится бдительный и правильный контроль нашихъ финансовъ, нравственность въ длахъ, свобода безъ безпорядковъ, и порядокъ безъ самовластія (Прюдгомъ, доволенъ ли ты?).. Относительно вопроса ‘свободной торговли’, я скажу вамъ очень ясно (слушайте!), что если свобода торговли и кажется мн благотворной цлью, къ которой надо стремиться, то все-таки ее нельзя навязывать, какъ ршенный принципъ, годный для смлаго примненія! Вс вопросы и обстоятельства этого дла должны быть разсмотрны страной, органами ея представителей… (и теритого теритата, это означаетъ: Я противъ свободной торговли, но по смю въ этомъ признаться, на практик — я протекціонистъ, а въ теоріи — защитникъ свободной торговли). Дйствительно въ демократическомъ обществ недостаточно требовать возвращенія политической свободы, надо постоянно зорко смотрть, и вмст съ тмъ изучать задачи промышленной и земледльческой жизни, и работать не щадя силъ своихъ надъ улучшеніемъ нравственнаго и матеріальнаго быта большинства… Программа патріотовъ соединить… либеральное и народное дло… независимость… благодарность… преданность…’ Ухъ! останавливаюсь, все это только пустословіе и пустяки. Пустой орхъ — не совсмъ пустой, потому что въ немъ осталась пыль отъ изчезнувшаго червяка. Не вс циркуляры кандидатовъ оппозиціи буржуазной и орлеанистсткой такъ глупы, и такъ глупо написаны, хотя въ сущности Тьеръ и Прево-Парадоль говорятъ и думаютъ тоже самое.— Другъ мои, я не настаиваю, чтобы вы пропагандировали въ пользу независимаго кандидата Луи Пасси или Раненъ, Раненъ или Пасси, сердце мое колеблется между этими двумя именами, и если Ракенъ глупе Пасси, то я предпочитаю Ранена. Прощайте, Ферре, вотируйте какъ подскажетъ вамъ ваше сердце и совсть.

Круша, 6 мая.

Въ этомъ округ низшаго слоя не оказалось кандидата оппозиціи. Четвертый эрскій округъ, наконецъ, произвелъ Луи Пасси, но вдь не вс округа способны на такія мощныя усилія. Въ Круази кандидатъ императора, депутатъ Пьеръ Корнель, правнукъ великаго Корнеля, родственникъ Шарлотты Кордэ, человкъ совершенно ничтожный, но обладающій двумя достоинствами для большинства, онъ глухъ и нмъ.

Бассиль, 6 мая.

Кажется, что для второго руанскаго округа демократы нашли въ кандидаты только старика адвоката Дсесо. Въ 1808 году его хотли уже послать, но старикъ просилъ избавить, его отъ этого, говоря, что онъ боленъ и что ему 70 лтъ… Старика Дессо уговорили, представивъ ему, что передъ смертью ему надо принести эту послднюю жертву длу, столь ему дорогому впродолженіи всей его жизни, что только одинъ онъ въ состояніи и т. д., и т. д. Зачмъ же не посылаютъ въ провинцію этихъ молодыхъ оппозиціонныхъ кандидатовъ, которыми набиты въ Париж избирательные округа?

Въ первомъ руанскомъ округ кандидатъ какъ оппозиціонный, такъ и правительственный, Пуйэ-Кертье. Это объясняется такимъ образомъ: Нуйэ потребовалъ, чтобы префектъ оффиціально отказался поддерживать его, и кром того всмъ очень хорошо извстно, что Пуйэ противъ правительства въ вопрос торговыхъ условій, и что онъ соперникъ и врагъ Гуо. Вслдствіе его враждебныхъ отношеній къ Руэ, министръ внутреннихъ длъ тайно покровительствуетъ ему. Форкадъ-де-ла-Рокетъ держится системы милостиваго нейтралитета къ друзьямъ второго разряда, и даже отказывается отъ всякихъ правъ въ кантонахъ, гд онъ заране увренъ, что правительство будетъ побито, тогда какъ ярый Переписи, дйствовавшій при выборахъ 1863 года, считалъ измною всякій компромиссъ съ врагомъ, силою навязывалъ своего императорскаго кандидата и называлъ бунтовщиками всхъ друзей, которые выказывали разнузданность. На этотъ разъ правительство не ршается давать битвъ, въ потер которыхъ оно уврено, и дозволяетъ только нкоторымъ изъ своихъ партизанокъ совершать экспедиціи волонтеровъ и рисковать только своей собственной шеей. Съ двумя ліонскими округами и восемью парижскими изъ девяти выходитъ шестьдесятъ округовъ, выброшенныхъ оффиціальными кандидатурами.

7 мая.

Нельзя терять изъ вида избирательнаго волненія въ Париж. Сравнивая политическій застой нкоторыхъ частей провинціи съ дятельностью столицы, понятно, какъ необходима и, вмст съ тмъ, какъ трудна децентрализація. Въ Париж избирательное волненіе очень серьезно, нтъ ничего невроятнаго, что черезъ нсколько дней оно станетъ очень горячо. Театры, гостиныя, концерты, вс общественныя удовольствія оставлены для избирательныхъ собраній, зданія не могутъ вмстить всхъ желающихъ, три тысячи человкъ являются въ мольеровскую залу, гд могутъ помститься только 800 человкъ, вс хотятъ послушать республиканца Банселя, который явился съ своей кандидатурой противъ эксъ-республиканца Оливье, снова примкнувшаго къ имперіи. По новому закону собранія эти публичны, то есть на нихъ допускаются только избиратели округа. Избирателемъ можно быть только въ одномъ округ, а такъ какъ избираемымъ можно быть во многихъ, то тысячу сто человкъ явились въ свои мэрства, заявивъ о своихъ кандидатурахъ въ законодательномъ корпус на вс парижскіе округи, вслдствіе чего они могутъ присутствовать на собраніяхъ въ различныхъ кварталахъ. Такимъ образомъ, образовались тысяча сто новыхъ кандидатуръ, прибавилось тысяча сто ложныхъ присягъ. Имперія можетъ собирать ихъ.

Фаланстерьянецъ Кантагрель, здившій вмст съ Консидораномъ въ Техасъ, чтобы основать тамъ колонію но принципамъ Фурье, предъявляетъ въ Париж свою кандидатуру, какъ представитель людей, желавшихъ ‘побду свободы’.

Соперникомъ Кантагреля является Рошфоръ, отецъ фонаря, кандидатъ студентовъ, Гастонъ Карло, кандидатъ прудонистовъ, и кандидаты безвозмезднаго кредита. Герольдъ, буржуазный экономистъ, замчателенъ тмъ, что онъ атеистъ и матеріалистъ, Тепо, историкъ переворота и бонапартистскаго террора, посл ореиньевскаго дла, Фредерикъ Моренъ, весьма талантливый демократическій писатель, но кандидатура котораго не будетъ удачна, такъ какъ ему пришлось сознаться въ одномъ изъ избирательныхъ собраній, что онъ крестилъ своего ребенка. Еще являются экономистъ Горнъ, новобранецъ соціализма,— Гамбетта, молодой, блестящій и пламенный адвокатъ, въ род Эмиля Оливье,— Констанъ Сей, ремесленникъ-соціалистъ, котораго никто не желаетъ, Казимиръ Ганриги, чудо тщеславія, онъ заявляетъ свою кандидатуру такъ: ‘Я изучалъ философію, исторію, физіологію, біологію, орфографію, вс науки, и всегда былъ первымъ. Силою своей воли, я могу потушить свчу за. десять лье!’ — и много другихъ, имена которыхъ не припомню. Правительство держитъ себя смирно, его кандидатъ-перебжчикъ Даримонъ оффиціально бжалъ борьбы.

8 мая.

Несмотря на званіе императорскихъ кандидатовъ, несмотря на дятельность префектуры, жандармовъ и полиціи явной и тайной, оффиціальнымъ кандидатамъ приходится прибгать къ средствамъ, нсколько страннымъ, чтобы пріобрсти въ свою пользу большинство голосовъ избирателей.

Господинъ Леферъ Понталисъ раздаетъ золотыя или алюминовыя вещи, не знаю хорошенько.

Господинъ де-Жермени, бывшій управляющій французскаго банка, ликвидаторъ движимаго кредита, раздаетъ непромокаемые резинковые плащи.

Кто-то раздаетъ стнные часы съ музыкой.

Кто-то блюда съ пирожками изъ печонки.

Кто-то свой портретъ и портретъ жены въ ста тысячахъ экземплярахъ и литографированный альбомъ, гд онъ изображенъ стоя, верхомъ на лошади, въ карет, во фрак, въ сюртук, въ короткихъ панталонахъ. Кром того, онъ распространилъ циркуляръ, въ которомъ объявляетъ, что, не имя дтей, онъ назначилъ своими наслдниками своихъ избирателей. Эту личность стоитъ назвать, это графъ до-Шанбренъ, бывшій лозерскій префектъ.

Господинъ Вильсонъ, богатый владлецъ замка Шенансо, задаетъ пиры. Всякаго являющагося избирателя угощаютъ, помщаютъ, кормятъ и поятъ. Господинъ Вильсонъ здитъ верхомъ въ сопровожденіи цлаго эскадрона знатныхъ молодыхъ людей, его друзей, по деревнямъ и щедро сыплетъ деньги. По воскресеньямъ его браки, запряженные почтовыми лошадьми, здятъ по деревнямъ и привозятъ въ замокъ музыкантовъ, органистовъ, членовъ общества взаимной помощи, солдатъ и т. д. и т. д.,— и онъ задаетъ пиръ. Имя въ виду время выборовъ, имъ была куплена кофейная за 70,000 франковъ въ сосднемъ город, ее поправляютъ, въ ней устроиваютъ столовую на полтораста человкъ. Тамъ будутъ угощаться избиратели хорошимъ виномъ, отличнымъ холоднымъ мясомъ, салатомъ и сыромъ, водкой, кофеемъ, коньякомъ — чего же больше? Кандидатъ, вмст съ тмъ, готовитъ и сюрпризы: откроется прядильня, давно уже заброшенная, чтобы дать работу незанятымъ рукамъ,— говорятъ, что онъ выкупаетъ изъ военной службы молодыхъ людей. Недавно у него былъ обдъ на сто человкъ. Посл великолпнаго угощенія, когда подкутившіе избиратели стали собираться домой, гостепріимный хозяинъ замтилъ, что ночной холодъ могъ разстроить пищевареніе посл такой обильной трапезы и предложилъ каждому изъ обдавшихъ кашне. Дакакими-то судьбами въ дом оказалось сто лишнихъ кашне.

Въ сравненіи съ этими кашне, резинковыми плащами, пожарными машинами, сжимательными цилиндрами, подарокъ, сдланный императоромъ прихожанамъ покой церкви св. Анны д’Орей, въ вид стеколъ для оконъ, съ изображеніемъ шествія на богомолье ихъ величествъ 15 августа 1808 года, весьма жалокъ. Боле дорогой подарокъ былъ сдланъ старымъ солдатамъ имперіи, которые будутъ получать пенсію въ 500 франковъ, разсчитываютъ, что это будетъ новой тягостью для народа въ сорокъ милліоновъ въ годъ, — правда, тягостью, уменьшающеюся съ каждымъ годомъ Оппозиція вмсто отвта просила прибавить 250,000 франковъ въ годъ, къ кредиту въ 500,000 франковъ, внесенному въ бюджетъ министра народнаго просвщенія для вспомоществованія старыхъ учителей и учительницъ, изъ которыхъ многіе находятся въ крайней нищет. Правительство отказало, но такъ какъ эта жестокость къ школьнымъ учителямъ непріятно противорчила просьб за стариковъ арміи, то правительство взяло обратно свой отказъ, и общало 800,000 франковъ, то есть 50,000 франковъ боле чмъ просила оппозиція.— Луврскіе чердаки и подвалы парижскихъ музеумовъ теперь перерываются, и изъ нихъ выбираютъ разныя незначительныя художественныя произведенія, которыя оффиціальные кандидаты дарятъ провинціальнымъ мэрамъ, отъ имени щедраго императора. Нельзя сказать, чтобы и самъ императоръ не старался о торжеств своихъ кандидатовъ. Его величество заказалъ кякому-то писак министра внутреннихъ длъ памфлетъ, къ которому и самъ приложилъ руку, подъ заглавіемъ: Успхи Франціи при императорскомъ управленіи.

Но никто не обратилъ на нее вниманія, только дв-три какія то газеты весьма кратко упомянули о ней, что ‘мы узнаемъ, что государство истратило 16 милліоновъ на заказы портретовъ оффиціальныхъ лицъ и на пріобртеніе картинъ священнаго содержанія, 2 милліона на литературныя подписки, 50 милліоновъ на починку памятниковъ, боле 150 милліоновъ положило на Лувръ, Тюльери и Оперу, казармы и министерства, 44 милліона на соборы, 31 милліонъ на церкви. Но о 1350 милліонахъ, потраченныхъ на крымскую компанію, 375 милліоновъ на итальянскую войну, 360 милліоновъ на мексиканскую, 300 милліоновъ на китайскую, кохинхинскую и японскую благоразумно умалчивается. Боле двухъ съ половиною милліардовъ промотано на картины священнаго содержанія, на распятія изъ слоновой кости, на оффиціальные портреты, казармы, соборы, оперы и другія вещи. Въ 18 лтъ съ 1852 до 1870 имперія истратила 5 милліардовъ. Брошюра эта ставитъ въ большую заслугу имперіи развитіе телеграфныхъ и желзно-дорожныхъ линій, какъ будто Соединеннымъ Штатамъ, Англіи, Швейцаріи, Бельгіи нужно было бонапартское управленіе, чтобы устроить столько же или даже гораздо боле телеграфовъ, чмъ во Франціи столько же и боле пространства желзныхъ дорогъ, принимая въ соображеніе ихъ относительное народонаселеніе. Такъ какъ этотъ императорскій манифестъ, обращенный къ избирателямъ не совсмъ-то удался, то и объявляютъ о печатаніи второго о правахъ наполеоновской династіи, который будетъ озаглавленъ просто и коротко: Императоръ.— Напрасно правительство перестало прибгать къ Красному Привиднію, оно постоянно посылаетъ въ провинцію цлые тюки знаменитой брошюры, составленной полиціей: Письмо къ избирателю отъ стараго конституціониста, въ которомъ перечислены, разобраны и прибавлены ужасы, глупости и неловкость ораторовъ въ народныхъ собраніяхъ. {Самый смлый илъ этихъ ораторовъ Теофоръ Біодаль написалъ когда-то правительству письмо самаго подлаго содержаніи, предлагая ему свои услуги на случай возстанія. Онъ просилъ назначить его офицеромъ передвижной гвардіи, но онъ служилъ съ большой пользой пугаломъ буржуазіи.} Въ настоящее время правительство спеціально занято раздачею ихъ мэрамъ 40,000 общинъ Франціи. А такъ какъ чиновники министерства внутреннихъ длъ по случаю выборовъ по горло завалены дломъ, то эти порученія даны чиновникамъ народнаго просвщенія….. Рчь подпрефекта нарбонскаго можетъ служитъ образцомъ краснорчія оффиціальныхъ произведеній: ‘За краснымъ знаменемъ стоятъ сто тысячъ тунеядцевъ, съ грубыми наклонностями, цль которыхъ состоитъ только въ томъ, чтобы лишить васъ имущества, увлечь вашихъ дочерей и покутить на плоды вашего пота.’

9 Мая.

Покорные ученики Виктора Гюго, Гюголятры, какъ ихъ называютъ, ознаменовали избирательный періодъ новой газетой подъ заглавіемъ Le Kappel, съ виньеткой, изображающей французскаго гвардейца, бьющаго на барабан сборъ. Вроятно онъ хочетъ вести республиканскіе легіоны на приступъ императорской крпости. Однимъ изъ главныхъ редакторовъ этой газеты — Рошфоръ, и ее нашли преступной, прежде чмъ она совершила что нибудь, и до появленія ея, продажа ея была запрещена на улицахъ.

Въ то время какъ появлялась республиканская газета Le Rappel, изчезала императорская газета l’Elendard, исторія которой выясняетъ любопытную промышленную сторону оффиціальныхъ газетъ. Главнымъ редакторомъ l’Etendard былъ нкто Жюль Пикъ, бывшій банкиръ, не изъ числа знаменитыхъ, воспользовавшійся въ ущербъ своимъ акціонерамъ и въ особенности своимъ кліентамъ извстной Промышленной кассой. Лишь только касса опустла, вышеупомянутый художникъ поспшилъ представить императорскому правительству содйствіе своей ловкости и своей преданности, и съ самаго начала пріобрлъ нкоторую извстность отвратительногрязной бранью противъ Гарибальди. Благодарное правительство даровало этей жалкой газет монополію судебныхъ объявленій, и удержало ее за нею, несмотря на завистливые протесты ‘Pays’, ‘ Constilutionel’и другихъ куманьковъ. Эта щедрая субсидія была, какъ думали, достаточною, чтобы объяснить существованіе Etendard, продолжавшаго появляться безъ видимыхъ подписчиковъ, хотя для пріобртенія ихъ газета прибгала ко многимъ фантастическимъ выдумкамъ, напримръ, предлагала въ вид преміи подписчикамъ блье, салфетки, платки носовые и т. д., потомъ раздавала прохожимъ пастилки и сахарныя лепешки, въ которыхъ вмсто миндаля заключалась микроскопическая программа L’Etendard. Вдругъ разносится слухъ, что кассиръ большого общества застраховали l’Union производилъ ловкіе, незамтные, положительные подлоги въ ущербъ своей кассы, и что сумма его траты била весьма кругла, а именно полтора милліона. Человкъ этотъ жилъ скромно, носилъ очки и поношенное платье, награды, получаемыя имъ ежегодно, за его примрное поведеніе, онъ клалъ въ сберегательную кассу на старость. Если бы онъ велъ роскошную жизнь Мелера Грапгильо, бывшаго фаворита господина де-Мориси, бывшаго управляющаго Constilutionnel, дло это било бы объяснимо, но за нимъ никто не зналъ пороковъ. Когда кассиръ былъ взятъ въ Мазасъ, то тамъ при допрос судьи онъ признался въ вещи необыкновенной: онъ воровалъ, чтобы поддержать существованіе ГEtendard! Это похоже на анекдотъ о собак, выученной хозяиномъ-живонисцемъ, красть у мясниковъ котлеты, а у колбасниковъ соенски — ну, такъ кассиръ Union былъ собакою Жюля Пикъ и компаніи. Пикъ былъ тотчасъ же помщенъ въ Мазасъ въ сосднюю келью съ его другомъ, по передъ тмъ сбгали въ Тюльери спросить, что для предупрежденія скандала министръ внутреннихъ длъ не выдастъ ли касс l’Union 800,000 франковъ, занятыхъ газетою у кассира?— Высочайшій покровитель отвчалъ сухо и разсудительно: ‘Жюль Пикъ не оказалъ намъ услугъ на 800,000 франковъ’. Дло это производится до сихъ поръ, но оно далеко не разъяснено, и нсколько похожее въ него было только дло кассира Бертело, воровавшаго въ обществ громадныя суммы для устройства іезуитской типографіи и поддержанія правъ на венгерскій престолъ какого-то господина де-Кру Шанеля, называвшаго себя сыномъ Арпада.

Вотъ еще нчто возбуждающее удивленіе. Вдругъ оффиціальныя газеты Constilutionnel, Pairie, Public,— Public, продававшійся за три су, продается теперь за одинъ, — сдлали вс крутой поворотъ и съ яростью и язвительностью нападаютъ на систему оффиціальныхъ кандидатуръ. Съ Constitutionnel я сняли намордникъ, какъ съ старой цнной собаки, злой, ощипанной, паршивой, ее заставляютъ лаять на людей съ оффиціальными значками и заставляютъ показывать свое беззубое рыло людямъ, которые не могутъ стать независимыми. По приказанію хозяина старый рабъ долженъ броситься на домашнюю прислугу.

Зачмъ пранительство лишаетъ уваженія своихъ чиновниковъ? Зачмъ навлекаетъ на себя презрніе и насмшки? Неизвстно. Регентъ Франціи Филиппъ Орлеанскій, проводя ночь въ притон самаго низкаго разврата, переодлся лакеемъ, и для большей предосторожности поручилъ товарищу своему, уже настоящему лакею, давать ему отъ времени до времени пинки. Лакей его хлопоталъ такъ усердно, что разсерженный Филиппъ вскричалъ: ‘Бездльникъ! ты слишкомъ скрываешь меня!’

Самая правдоподобная гипотеза, которой можно объяснить это неожиданное оживленіе, слдующая: великій Руэ, божественный Руэ, необходимый овернецъ, везд поспвающій, всемогущій вицеимператоръ уже не въ милости при двор.

Объяснимъ насколько возможно эту перемну. Кто сколько нибудь знаетъ деспотическое управленіе — напримръ, хоть бы изъ чтенія восточныхъ сказокъ ‘Тысячи одной ночи’ — тотъ знаетъ, что у великаго султана есть причуды, что онъ любитъ мнять политику и визирей, фаворитокъ и фаворитовъ.

Его превосходительство господинъ Руэ былъ руководителемъ политики послдняго періода, съ нимъ началось его царствованіе, съ нимъ оно и кончается. Смерть Бильо и вліяніе де-Морни возвели его на пьедесталъ. На него налъ выборъ потому, что обладая талантами адвоката и дльца, онъ былъ совершенно лишенъ оригинальности идей, и какъ человкъ неспособный на какое либо самостоятельное политическое соображеніе, онъ тмъ лучше усвоивалъ чужія мысли и въ особенности мысли главы государства. Обладая достаточно проницательностью, хитростью, страстью повелвать и въ особенности коварствомъ, умя вводить въ дла всякія плутни и козни, отличаясь кром того хорошей памятью, человкъ этотъ какъ разъ былъ годенъ для правительственной системы. Какъ политикъ самъ по себ ничтожный, онъ былъ тмъ способне заимствоваться отъ другихъ, подобно тмъ прозрачнымъ наскомымъ, которыхъ можно налить цвтной жидкостью и члены ихъ вс окрасятся. Что бы ни длали императоръ, что бы ни длали Тувенель, Валевскій или Друэнъ-де-Люисъ, какую бы Фульдъ ни съигралъ штуку съ Манемъ или Мань съ Фу ли домъ, Руэ, министръ-адвокатъ, всегда могъ доказать, что правъ руководящій министръ. Императоръ выражалъ свою волю, министры развивали, опредляли, исполняли ее, а Руэ оправдывалъ се передъ законодательнымъ корпусомъ, и черезъ посредничество законодательнаго корпуса передъ страною. Онъ съ яростью, негодованіемъ и злобою защищалъ противъ своихъ соперниковъ произведенія другихъ, и покрывалъ своей великой особой лица неизвстныя. Знаменитое посланіе 24 ноября съ общаніями стран кучи льготъ, чтобы благопріятно расположить голоса въ пользу императорскихъ кандидатовъ, должно было бы повести за собою бонапартистскихъ кандидатовъ-либераловъ, и образовать среднюю партію конституціонной и династической оппозиціи. Такъ покрайней мр понималъ это опасный змй де-Морни, къ счастью Бонапартъ и де-Персиньи не раздляли этого мннія, они почувствовали инстинктомъ, но нашему мннію довольно врнымъ, что либеральная оппозиція поведетъ прямо къ конституціонализму, то есть къ парламенетву, то есть къ господству буржуазіи, то есть къ возстановленію орлсанизма. Средняя партія, думали они, будетъ отверзтіемъ въ имперіи, въ которое вытечетъ изъ Франціи бонапартизмъ. Императоръ поручилъ Руэ, любимцу де-Морни разстроить въ новой палат планъ де-Морни создать среднюю партію, министру, котораго глупцы называли либераломъ, потому что онъ подписалъ торговый трактатъ съ Англіей, было поручено уничтожить зарождающійся либерализмъ большинства, что ему было нетрудно, при недостатк смлости. Эти господа позволили безъ сопротивленія раздавить себя, но не могли ршиться умереть, подобно червямъ, придавленнымъ ногою садовника, снова появляющимся при первомъ же дожд. Повелитель былъ благодаренъ Руэ за его легкія побды, за оскорбленія, которыми онъ осыпалъ оппозицію, за ругательства республиканцевъ, похвалы мексиканской войн, римской экспедиціями всему остальному. Руэ былъ оффиціальнымъ панегирикомъ императора — Руэ только и думалъ о томъ какъ бы оправдать императора во всемъ и противъ всего, не взирая на пользу Франціи, на здравый смыслъ, несмотря на очевидность фактовъ, какъ напримръ, когда французская армія уходила изъ Мексики, преслдуемая гверильясами Хуареса, Руэ все-таки съ увренностью восклицалъ: ‘ошибки не было сдлано никакой, и мексиканская экспедиція останется въ исторіи, какъ самая великая идея вка!’ Гордость прожорлива, она проглотитъ всякую насмшку, всякое поруганіе лишь бы они были поднесены ой въ вид лести. Такъ какъ Руэ тмъ боле восхищался мыслями Бонапарта, чмъ он были нелпе, то Бонапартъ считалъ Гуэ умнымъ человкомъ. Такъ какъ Руэ исполнялъ вс приказанія Бонапарта, Бонапартъ считалъ его преданнымъ человкомъ. Этому-то умному человку, этому преданному человку онъ отдалъ всю власть, сдлалъ его государственнымъ министромъ, министромъ всхъ министровъ, вице-императоромъ. Морни съигралъ еще нсколько штукъ съ нимъ и даже поколебалъ его счастье, откопавъ Оливье, который въ одинъ изъ припадковъ нершительности, колебанія и умственнаго безсилія, какимъ подверженъ по временамъ всемогущій императоръ, сдлался министромъ средней партіи, и былъ имъ отъ двнадцати часовъ ночи до четырехъ утра. Но Морни умеръ, а Руэ, ослпленный блескомъ своего новаго положенія, и отуманенный чрезмрнымъ честолюбіемъ, осмлился выказать гордость и дерзновенность, онъ позволилъ себ даже сердиться на своего повелителя за его мимолетную склонность къ Оливье. Мало-по-малу онъ началъ возбуждать затаенныя злобы и неудовольствія. Онъ былъ вжливъ, но не любезенъ съ Персиньи, разжалованнымъ другомъ императора, онъ опозорилъ трудную и двойственную политику Бонапарта знаменитымъ Никогда, произнесеннымъ имъ посл Ментаны, и слишкомъ откровеннымъ признаніемъ, высказаннымъ имъ оппозиціи — онъ оказался въ дурныхъ отношеніяхъ съ военнымъ начальникомъ, маршаломъ Ніелемъ, который мало-по-малу длался фаворитомъ императора, онъ поссорился съ Гаусманомъ-пашей и предательски покинулъ его въ скверномъ дл поземельнаго кредита, онъ раздражилъ палату, если хотите большинство, сказавъ ей когда-то оскорбительное: ‘молчите!’ — онъ пріобрлъ себ смертельнаго врага въ лиц своего сотоварища Форкада-де-ла-Рокеттъ, не говоря уже о финансист Ман и Ніэл и всхъ другихъ. И нотъ почему Руэ въ немилости, хотя повидимому онъ кажется еще обладателемъ всей своей силы, — вотъ почему его повелитель и его сотоварищи намрены, лишь только окажется нужнымъ, уничтожить его въ вид искупительной жертвы за ошибки, совершенныя во время его великаго визирства съ 1863 по 1860 г., вотъ почему въ настоящихъ выборахъ министръ внутреннихъ длъ щадитъ и даже льститъ средней партіи, которую Руэ безполезно давилъ, не имя силъ убить ее,— и вотъ почему Constitutіonnel вдругъ ршился лаять на оффиціальныхъ кандидатовъ такъ: ‘слушайте: Всюду гд замчалось безпокойство палата выражала одобреніе, всюду гд было недовольство, она прикрывала его улыбкой. Вмсто того, чтобы служить открытымъ окномъ, чрезъ которое императоръ могъ бы видть мнніе, она была занавской, предназначенной дать отдыхъ зрнію императора. Мы не хотимъ, чтобы обманъ этотъ продолжался, чтобы когда нибудь, когда занавска разорвется за согнутой и улыбающейся палатой, предстала возставшая и разъяренная страна!’

10-го мая.

Въ энскомъ департамент императорскій кандидатъ, зять президента государственнаго совта, создалъ себ кажущагося соперника въ лиц оффиціальнаго кандидата, и отдалъ приказаніе газетамъ префектуры поддерживать эту ничего не значущую фигуру. Что же касается до него, то онъ даже не совсмъ пріятный кандидатъ, онъ независимъ, какъ только можно быть независимымъ, и полномочіемъ своимъ онъ хочетъ быть обязанъ только довренности избирателей.

Moniteur Universel (который когда-то!..) тоже восклицаетъ: ‘мы не станемъ утверждать, что для пріобртенія голосовъ избирателей надо быть смертельно побитымъ правительствомъ (не всякій желающій можетъ быть побитъ). Но независимость есть условіе sine qua non. Неясные принципы либерализма недостаточны…

Правительство по необходимости настоящаго времени примыкаетъ не къ знамени императора, а къ средней партіи, а парижане между тмъ стали смотрть на эту среднюю партію все съ большимъ и большимъ неудовольствіемъ. По мр того, какъ Эмиль Оливье входилъ въ милость въ высшей сфер, избраніе его въ Париж становилось все сомнительне и сомнительне. Соперникъ его, осыпанный громовыми восклицаніями, явился непримиримымъ противникомъ имперіи. Слово это понравилось. Когда является кандидатъ его спрашиваютъ: ‘вы непримиримый?’

Непримиримый Распайль, привидніе 1848 г., предложенъ въ предводители знаменитаго сентъ-антуанскаго предмстья.

Друзья Ледрю-Роллена предлагаютъ для того же предмстья брата Бодена, народнаго представителя, убитаго 2-го декабря.

Присяги, даваемыя имперіи, чтобы имть право присутствовать на избирательныхъ собраніяхъ во всхъ кварталахъ, доходятъ среднимъ числомъ въ день до 400. Съ самаго разсвта двери осаждаются цлымъ легіономъ кандидатовъ-претендентовъ, кричащихъ изо всей мочи, ‘я клянусь въ повиновеніи конституціи и въ врности императору! Вотъ моя присяга, написанная на гербовой бумаг въ 50 сантимовъ. Возьмите ее и дайте росписку.’ А толпа хохочетъ и остритъ. Это вдь ужь не присяга, а школярство, и ему дали названіе клятвопреступленія всеотверающаго (passe partout).

До сихъ поръ, оффиціальныя газеты нисколько не торжествуютъ во поводу этихъ присоединеній къ династіи. Молчаніе мертвое, пріемъ холодный. Дв тысячи гражданъ присягаютъ въ покорности конституціи, и Patrie не благодаритъ, дв тысячи парижанъ общаютъ повиновеніе императору и Constitutionnel не разтрогивается.

И шутка эта насъ не радуетъ.

——

Въ Бретани, въ кантонахъ Верхней Гаронны и т. д., выборы идутъ какъ нельзя лучше. Они не удостаиваютъ вступать въ лагерь Бонапарта, но приглашаютъ бонапартистовъ встать подъ знамена Syllabus. Одна изъ газетъ говоритъ коротко и ясно: ‘чтобы избгнуть непріятностей и недоразумній есть очень простое и врное средство. Надо требовать отъ каждаго кандидата безпрекословнаго, нелицемрнаго присоединенія, сыновняго повиновенія римскому первосвященнику, въ прошедшемъ, настоящемъ и будущемъ. Но такому ршенію можно узнать католика ‘во всемъ великомъ значеніи этого слова.’ Недостаточно сказать съ г. Руэ: никогда, надо общать, чтобы тамъ ни случилось, всегда быть съ Піемъ IX!

Католики! слушайте эти многознаменательныя слова. Будьте искренни, будьте логичны, вотъ все, что враги ваши требуютъ. Знамя ваше — это Sylliabiis, присоединяйтесь къ нему. In hoc siguo victus eris!

Епископы сожгли Іоанну д’Аркъ, а теперь причисляютъ ее къ лику святыхъ. Человкъ двнадцать прелатовъ съхались въ Орлеанъ освящать ея памятникъ. Руанскій архіепископъ самъ несъ образъ Іоанны, честь эта принадлежала ему но всмъ правамъ, такъ какъ онъ потомокъ архіепископа руанскаго, который сжегъ Іоанну. Онъ несъ образъ въ соборъ, который, освщенный вдругъ бенгальскими огнями, загорлся, какъ громадный костеръ.

Можно ли судить по послднему выбору въ французской академіи о великихъ выборахъ, которые будутъ скоро происходить въ стран! Выборъ въ академіи господина Наполеона Франсуа Жозефа Маріи Терезъ Нойнера, графа Франца Шамшшьи, герцога кадорскаго, сына министра иностранныхъ длъ при Наполеон I, былъ сдланъ небывалыми до настоящаго времени соединенными силами орлеанистовъ, легитимистовъ и бонапартистовъ противъ кандидата отстраненнаго подъ предлогомъ, что онъ недостаточно религіозенъ. Герцогу Кадорскому, друзья котораго увряютъ, что будто онъ написалъ гд-то, и когда-то, какую-то исторію Цезаря, и работалъ подъ руководствомъ де-Монталамбера въ ‘Ami de la Religion’ я другихъ католическихъ изданіяхъ, явился конкурентъ виконтъ Дювержье де-Горанъ, старый министръ Людовика-Филиппа. Дювержье печатался въ Revue de deux Mondes. Потомъ явился Теофиль Готье, несравненный стилистъ, счранный поэтъ, ученый артистъ, очищенный литераторъ, потомъ Жюль Жаненъ, принцъ фельетоновъ, какъ его называютъ, и историкъ Ганри Мартенъ. Съ послдними тремя академіями нечего было длать, такъ какъ французской академіи не захотлось бы набить поэтами и литераторами салонъ политикомъ хорошаго общества. Поэтому борьба происходила только между виконтомъ Дювержье дегоранъ и герцогомъ кадорскимъ. Передъ выборами вс шансы, казалось, были на сторон орлеаниста Дювержье. Герцогъ Омальскій собственноручно написалъ письмо, рекомендуя бывшаго министра своего отца, кром того великіе руководители академіи оба бывшіе министры Людовика-Филиппа, Тьеръ и Гизо, были его товарищами, но это-то собственно и погубило Дювержье. Тьеръ и Гизо точно такіе же историки въ академіи, какими были въ палат. Гизо былъ задтъ за-живое, что Дювержье сдлалъ первый оффиціальный визитъ Тьеру, а не ему, и онъ началъ интриговать противъ своего стараго сотоварища, и подводить различныя махинаціи, и несмотря на кучу старыхъ барынь, старыхъ синихъ чулокъ, и почтенныхъ тещъ, онъ, протестантъ-кальвинистъ, президентъ парижскаго библейскаго общества, настроилъ аббатовъ, исповдниковъ и епископовъ, поднялъ всю духовную партію, разсказывая, что герцогъ ревностный католикъ, а виконтъ весьма равнодушенъ въ длахъ религіи. Тотъ же Гизо, злой демонъ Людовика-Филиппа, сообщилъ бонапартистамъ академіи и не академіи, что герцогъ ихъ другъ, а викоптъ врагъ. Такимъ образомъ соединенными силами церкви и двора, престола и алтаря, этотъ старый интриганъ устроилъ паденіе своей собственной партіи, одного изъ своихъ старинныхъ первыхъ друзей. Этого послдняго поступка недоставало исторіографамъ нашего времени, чтобы врно опредлить этого человка, пропитаннаго злобою и завистью, непріязнію и тщеславіемъ, ненасытнаго какъ кознями, такъ и властолюбіемъ, высокомрнаго и съ низкой душей. Гизо можетъ теперь умереть, онъ окончилъ свою карьеру, одержавъ послднюю побду надъ своимъ другомъ Тьеромъ, купивъ послднею низостью послднее удовлетвореніе тщеславія. ‘Nunc dimittis.’

Что же касается до Тьера, то хотя въ академіи онъ и былъ побитъ папистами, тмъ не мене онъ является на великіе выборы, какъ другъ папы. ‘Имя мое говоритъ онъ въ одномъ изъ своихъ циркуляровъ, ‘означаетъ сохраненіе свтской власти и покровительство народному труду противъ свободной торговли.’

На выборахъ 1863 года Тьеръ былъ выбранъ въ Париж союзниками-республиканцами и буржуа противъ бонапартистовъ. Назначеніе его было самымъ сильнымъ признакомъ союза, который теперь распадается. Если Тьеръ будетъ избранъ — это значитъ, что много католическихъ голосовъ набросятся на его имя, если бы наверстать голоса республиканцевъ, покинувшихъ его. Le Reveil, газета Ледрю Роллена, ведетъ съ нимъ ожесточенную войну: скоре бонапартиста, чмъ Тьера!

А между тмъ Тьеру еще сильно покровительствуетъ Жюль Фавръ, и вообще знаменитые Пятеро, старые депутаты Парижа. Эти депутаты не пользуются большою милостью, ихъ обвиняютъ въ слабости, въ уступчивости власти, во вражд къ соціализму, нкоторыхъ изъ нихъ удерживаютъ только ради приличій, но вообще лучше было бы, если бы они предложили себя въ провинціи, а не въ Париж.

Недавно на одномъ изъ парижскихъ театровъ представляли Тулузскую битву, гд маршалъ Сультъ защищалъ городъ противъ англичанъ. Когда появился этотъ наполеоновскій генералъ и солдаты въ мундирахъ, публика зашикала… Два предмета для диспута, въ которыхъ кандидаты на депутатовъ всего легче торжествуютъ, первый: отдленіе церкви отъ государства… а второй: уничтоженіе постоянной арміи и отвтъ французской арміи на вызовъ Пруссіи, если только правда, что Пруссія вызываетъ Францію. Во время переворота армія полагала увеличитъ свое значеніе. Вотъ какъ успла она въ этомъ.

Но поводу вліянія имперіи на правы, разсказываютъ слдующій анекдотъ: два года тому назадъ императрица осталась недовольна боемъ коровъ въ гипподром. Эти коровы, съ пробковыми шариками на рогахъ, бгали по арен, опрокидывая то тутъ, то тамъ неловкихъ борцовъ и представляя весьма невинное зрлище. Какая разница между этой скромной картиной и боемъ быковъ, который ея величество очень любитъ, какъ и подобаетъ истой испанк! Какая разница между боемъ этихъ смирныхъ коровъ и кровавыми битвами, гд гибнутъ и люди, гд шесть, двнадцать, двадцать быковъ убиваются на глазахъ возбужденной толпы, гд лошади съ распоротыми животами путаются въ своихъ собственныхъ внутренностяхъ! Императрица пожелала видть настоящій бой быковъ. Директоръ гипподрома просилъ два года времени на приготовленія, и теперь сказалъ императриц, что у него все готово, но явившійся къ нему префектъ полиціи объявилъ, что императоръ по высшимъ соображеніямъ (какимъ?) запрещаетъ эти представленія. Вслдствіе этого Арно, директоръ гипподрома, требуетъ вознагражденія за затраты, сдланныя на приготовленія, и представляетъ счетъ въ 50,000 фр.

Ренанъ, знаменитый авторъ ‘жизни Іисуса’ и ‘Апостоловъ’, такъ же предлагаетъ свою кандидатуру, которая, по его мннію, можетъ имть значеніе только но вопросу объ отдленіи церкви отъ государства. Конкордатъ — великій врагъ. Церковная іерархія поддерживается государствомъ или, врне, конкордатомъ. Государство знаетъ только епископовъ и папу, но если бы государство объявило, что не знаетъ ни папы, ни епископовъ, что этотъ вопросъ касается только врующихъ и духовенства, армія тотчасъ была бы уничтожена, остались бы солдаты, но не кадры, повторяю, кадры созданы государствомъ посредствомъ конкордата и органическихъ постановленій.

13 мая.

Три имени, наиболе оспариваемыя избирателями Парижа и сосредоточивающія въ себ весь интересъ, все значеніе и всю важность выборовъ 1869 года, суть Эмиль Оливье, Тьеръ и Жюль Фавръ.

Они были избраны еще въ 1863 году: одинъ — партіей красныхъ республиканцевъ (Эмиль Оливье), другой партіей голубыхъ или буржуа (Жюль Фавръ), третій, Тьеръ, какъ представитель партіи буржуа и орлеанистовъ, по противниковъ императорскаго правительства. Эти три человка представляли собою три огромныя партіи, которыя составляли коалицію противъ бонапартизма. Легитимистъ Берье былъ избранъ представителемъ той же партіи, какъ и Тьеръ, но когда Верье умеръ, никто не явился на его мсто. Легитимисты утрачиваютъ свое самостоятельное существованіе, ихъ уже трудно отличить отъ клерикаловъ, Вельо съ компаніей. Коалиція партій, крайней республиканской, республиканской умренной и буржуазной легитимистской, называется либеральнымъ союзомъ, который лежалъ въ основанія всхъ оппозиціонныхъ комбинацій, бывшихъ влеченіи послднихъ шести лтъ. Если въ одну упряжь соединить четыре лошади различныхъ силъ и различной быстроты бга, то боле быстрыя лошади соразмряютъ свой бгъ съ самой слабой. Тоже случилось и тутъ. Орлеанистъ Тьеръ сообразовался съ легитимистомъ Берье, республиканецъ-буржуа Жюль Фавръ, съ орлеанистомъ Тьеромъ, а крайній республиканецъ Оливье, сдлавъ нсколько шаговъ вслдъ за Жюль Фавромъ, вдругъ уклонился вправо. Онъ соблазнился льстивыми рчами Морни, который общалъ либеральную и соціалистическую имперію, а ему мсто перваго министра.

Отговариваясь невозможностью вести систематическую оппозицію и общая не только не допускать имперію длать зло, но помогать ей длать добро, Оливье соединился съ Морни, который свелъ его съ императрицею и затмъ съ императоромъ. Оливію льстилъ себя надеждой, что, добившись либеральныхъ уступокъ, онъ соединитъ въ имперіи республиканцевъ и соціалистовъ, и, взамнъ законовъ о свобод прессы и сходокъ, общалъ императору утвержденіе на престол его династіи. Оливье надялся положить основаніе средней партіи на развалинахъ остальныхъ, но поглощая умренныхъ всхъ оттнковъ, составляющихъ массу и опору націи и не трогая радикаловъ, онъ упрочилъ бы бонапартизмъ въ государств, и изъ партіи имперіалистовъ, имющей теперь значеніе только преобладающей, сдлалъ бы настоящее правительство. Еслибы Эмилю Оливье удалось достигнуть цли, то онъ заслуживалъ бы названіе второго основателя имперіи, ея истиннаго учредителя.

Но Эмиль Оливье не достигъ, чего желалъ. Быть можетъ онъ имлъ право поступать такъ, какъ частное лицо, какъ простой гражданинъ, никмъ не уполномоченный и ни передъ кмъ не отвтственный, но онъ не имлъ на это никакого права, какъ представитель. парижскихъ республиканцевъ, какъ выборный крайней партіи. Еслибы Эмиль Оливье былъ одинъ, еслибъ онъ былъ какой нибудь искатель приключеній, то на него можно было бы смотрть, какъ на простого перебжчика, но онъ несъ знамя извстной партіи, которую велъ въ непріятельскую засаду, Эмиль Оливье хотлъ произвести переворотъ, но переворотъ этотъ не удался. Республиканцы, во глав которыхъ онъ стоялъ, не послдовали за нимъ въ западню, только одинъ, жалкій Даримопъ, пошелъ съ нимъ въ непріятельскій лагерь Императоръ согласился только на половину съ представленнымъ ему планомъ дйствія и принялъ Оливье, какъ своего подчиненнаго генерала, но не довряя перебжчику, оставилъ въ его рукахъ власть только ‘теченіи половины ночи и еще до зари далъ ему отставку. Теперь Эмиль Оливье остался генераломъ безъ арміи, министромъ безъ портфеля, человкомъ антипатичнымъ всмъ партіямъ. Онъ былъ бы столько же смшонъ, какъ и достоинъ презрнія, еслибы не обладалъ неоспоримымъ ораторскимъ талантомъ и еслибы отъ времени до времени не произносила, рчей, выходящихъ изъ общаго уровня.

Такое положеніе длъ продолжалось нкоторое время, время наибольшаго возвышенія г. Руо. Теперь, когда г. Руэ таетъ, какъ масло на солнц, когда либеральное возбужденіе страны заставляетъ правительство быть по возможности либеральнымъ, идея средней партіи, бывшая омерзительной для людей вліятельныхъ, снова воскресла, соглашеніе между передовыми партіями представилось необходимымъ, увидли, что нужно сблизиться съ радикалами, измнивши нсколько ихъ программу.

И по мр того, какъ правительство это замчаетъ, а консерваторы утверждаютъ, Эмиль Оливье представляется правительству и консерваторамъ, какъ человкъ, имющій блистательное положеніе. Т, которые три года, три мсяца и даже едва не три недли назадъ преслдовали его жгучими насмшками, теперь объявляютъ себя его приверженцами. Наоборотъ, т, которые оставались его сторонниками, теперь ненавидятъ его боле, чмъ когда либо, т, которые не врятъ въ улучшеніе имперіи, которые не желаютъ этого улучшенія, вооружены теперь боле, чмъ когда либо противъ лживыхъ сдлокъ, противъ лицемрнаго примиренія. Кандидатур примирившагося Оливье, они противопоставили кандидатуру непримиримаго Банеелл, республиканца 1848 г., изгнанника, который по слухамъ равняется, если еще не превосходитъ, Оливье въ ораторскомъ искуств. Многіе желаютъ, чтобъ Оливье и Бансель попробовали свои силы въ ораторскомъ бою, но въ ожиданіи этого, Оливье долго не дерзалъ показаться передъ публикой, наконецъ ршился явиться въ театр Шателе, который ему очень любезно предложилъ сенскій префектъ и въ которомъ отказали Банселю. Билеты были розданы большею частью сторонникамъ Оливье, но толпа, собравшаяся у дверей, была такъ велика, что оттснила полицейскихъ сержантовъ, и нсколько сотенъ личностей, несортированныхъ и невыбранныхъ, ворвались въ залу. Произошелъ большой безпорядокъ, среди аплодисментовъ, которыми приверженцы Оливье его встртили, онъ долго не могъ начать говорить. Онъ очень ловокъ и свой дурной поступокъ изложилъ съ большимъ апломбомъ и искуствомъ, высказавъ, что французскій народъ обязанъ ему свободой прессы и свободой сходокъ, что онъ былъ государственнымъ человкомъ одного сорта съ Бисмаркомъ, Кавуромъ и Малинымъ. Вдругъ раздались свистки и восклицанія. Хотя друзья и приготовили ему овацію и хотли его нести съ тріумфомъ, какъ однажды несли Жюля Симона, но онъ очень благоразумно предпочелъ, удалиться потихоньку чрезъ заднюю дверь. Во время представленія, цлыя тысячи собрались на театральной площади, но не имя возможности проникнуть внутрь зданія, вознаграждали себя криками: да здравствуетъ Бансель! долой Оливье! Наконецъ тысячи голосовъ запли марсельезу, звуки которой, раздававшіеся въ первый разъ посл 1848 г., донеслись до самаго Htel de rille. Смятеніе увеличивалось по мр увеличенія шума, Сотни городскихъ сержантовъ бгали по улицамъ (говорятъ, до 1500), солдаты были сгрупированы въ нсколькихъ мстахъ и занимали стратегическіе пункты. Полицейскіе окружили толпу, но ока была такъ плотна, что не было возможности проникнуть въ ея средину и пніе продолжалось. Между одинадцатью и двнадцатью часами толпа мало-по-малу разошлась, но тогда полицейскіе сдлались ужасны, они наводнили кофейныя съ шпагами на голо. Трудно опредлить число арестовъ, оффиціальныя газеты говорятъ 20, оппозиціонныя 200, умренныя 60.

14 мая.

Тьеръ сильно обиженъ кандидатурой герцога Альтона, прежняго пера Франціи, выступившаго теперь, какъ республиканецъ и соціалистъ. На избирательныхъ собраніяхъ со всхъ сторонъ слышны крики въ пользу Альтона. Тьеръ орлеанистъ, Тьеръ, волтерьянецъ,— панскій зуавъ,— Тьеръ былъ бы отвергнутъ парижскимъ населеніемъ, какъ недостойный, еслибъ вотировали т, кто говоритъ. Но страшны молчаливые буржуа-консерваторы, вотирующіе кто за Тьера, кто за Оливье, кто за Жюль Фавра, ибо, пользуясь сдержанностью правительства, эти три представителя оппозиціи собрали вокругъ себя реакціонныя силы.

Въ седьмомъ избирательномъ округ, состоящемъ главнымъ образомъ изъ рабочихъ, студентовъ и учителей, дв кандидатуры мало-по-малу заслонили собою вс остальныя, — это кандидатуры Рошфора и Кантагреля, вс другія остались въ тни: литераторъ, торговецъ лсомъ, фотографъ, ученый агрономъ, сахарный фабрикантъ, башмачникъ, преданный правительству, писатель съ большимъ талантомъ, историкъ, экономистъ соціалистическаго оттнка, адвокатъ-атеистъ и революціонеръ, но подозрваемый въ преданности буржуа-соціалистамъ, экономистъ, преданный соціализму, но подозрваемый въ честолюбіи и неискренности, рабочій-коммунистъ и еще пять или шесть другихъ, которыхъ перечислять было бы слишкомъ долго. Права Рошфора на благосклонность избирателей, это — его талантъ, живой и блестящій, его всмъ извстное стремленіе, какъ можно скоре штурмовать Тюльери, его общаніе, что онъ самъ откажется, если его выберутъ, чтобъ чаще сталкиваться съ избирателями и поддерживать политическую агитацію. Права Кантагреля — изученіе имъ въ теченіи 30 лтъ идеи соціализма, и изгнаніе его въ 1849 за протестацію въ пользу римской республики.

И вотъ вдругъ объявляютъ, что Жюль Фавръ также явился въ этотъ округъ, кром того онъ появлялся въ Ліон и въ 15 или ІО другихъ мстахъ. Къ чему онъ противопоставляетъ себя, когда его никто объ этомъ не проситъ, Рошфору! Къ чему противопоставлять себя Кантагрелю! Жюль Фавръ объявилъ, что, помня свои отношенія къ старинному товариществу, онъ не всталъ бы противъ Оливье. Какая, подумаешь, необыкновенная совстливость! Какая изумительная несообразительность! Самые умренные просили немедленно написать коллективное письмо, въ которомъ потребовать отъ Жюль Фавра, чтобъ онъ отказался отъ кандидатуры, но этого было недостаточно другимъ, которые ршили устроить громадную протестацію. Нкоторые не хотли вовсе, чтобы съ нимъ разговаривали: ‘пусть эта великая личность разобьетъ себ носъ объ избирательную урну’. Наконецъ, вчера онъ въ первый разъ явился передъ публикой, которая приготовила ему обзоръ его образа дйствій съ 1848 г., припомнили ему его вроломство противъ Луи Клана, участіе, какое онъ принималъ въ кровавыхъ іюньскихъ усмиреніяхъ и т. д. По окончаніи этого перечня, Жюль Фавръ всходитъ на трибуну, принимаетъ великолпную позу и, съ жестомъ, полнымъ презрнія и ироніи, произноситъ дв или три фразы удивительно звучныя и превосходно отчеканенныя: ‘вы, ничтожные молодые люди,— вы неспособны подняться до высоты моей политики’,— и удаляется.

15 мая.

Вотъ въ какомъ положеніи находятся дла за восемь дней до окончательныхъ выборовъ. Когда мои читатели прочтутъ эти строки, они уже будутъ знать результаты борьбы. Каковы бы ни были эти результаты, ихъ объясненіе легко найти въ этой хроник, описывающей выборы точно и врно. Разумется мы не ожидаемъ, что большинство перемнитъ мсто, наиболе горячіе надяться, что республиканцевъ будетъ около 20 я между ними четыре или пять соціалистовъ, но, во всякомъ случа, масса депутатовъ независимыхъ, а не императорскихъ, будетъ одушевлена совсмъ другимъ духомъ, чмъ депутаты предшествовавшей палаты. Отнын вншняя политика правительства войдетъ въ новый фазисъ. Придется заниматься страной, придется заниматься палатой, а не только вертть сю, какъ машиной. Эта, еще неопредленная, туманная вещь, неимющая еще значенія, называемая третьей партіей, придетъ въ броженіе и, вслдствіе такого химическаго измненія, въ народной масс произойдетъ радикальная перемна…

Но не будемъ говорить о томъ, что еще не совершилось, не будемъ гадать о судьб дитяти еще неродившагося. Скажемъ только, что въ теченіи трехъ, четырехъ дней со времени приключенія Оливье, политическая температура Парижа возвышается съ каждымъ днемъ. Она далеко еще не достигла точки кипнія, какъ полагаютъ наиболе горячіе и наивные. Но вс держатся наготов, вс избиратели бгутъ на народныя сходки, гд обсуждаются и кандидаты, и правительство. Полиція спустила вс шлюзы игры и проституціи, но двушки одиноко гуляютъ по улицамъ, имъ нтъ работы. Въ первыя три недли студенты бросились было играть съ жаромъ, съ увлеченіемъ, по теперь оставили карты и сдлались врными агентами радикаловъ. Вечеромъ главныя улицы усяны тысячами мужчинъ и женщинъ, говорящихъ о политик, можно подумать, что это избирательная ярмарка. Люди, которые не могли попасть въ собранія, гд говорятъ Распайль, старый Распайль 1848 года, Гамбета, друзья Рошфора и Банселя, помщаются громадной цпью вдоль тротуаровъ и бульваровъ, соединившись толпами, они проходятъ полгорода съ пньемъ марсельезы, направляются на площадь Бастиліи привтствовать генія свободы, стоящаго на этой площади, но тутъ ихъ встрчаетъ полкъ муниципальной стражи, которая ихъ ожидала съ саблями на голо. По угламъ бульваровъ стояли батальонами полицейскіе, отъ времени, до времени но команд своего начальника, трое или четверо изъ нихъ бросались на проходящихъ, свистящихъ или поющихъ Chant du Dpart или кричащихъ ‘да здравствуетъ Ропіфоръ! да здравствуетъ Барбе! да здравствуетъ Бланки!’ Они, бросаются на добычу, на рабочихъ, буржуа, студентовъ, илъ все равно, они колотятъ свои жертвы ногами и кулаками, и арестуютъ ихъ. Въ теченіи четырехъ дней, говорятъ, произведено до пятисотъ арестовъ. Войска собраны въ казармахъ, прошлую ночь солдаты были сильно раздражены тмъ, что имъ не давали спать, они должны были караулить свои шаспо, заряженныя пулями. Подстрекатели дошли до того, что остановили два омнибуса, чтобъ изъ нихъ строить баррикады, но имъ не довряли.

Провинція въ смятеніи, ей каждый день объявляютъ о бунт

Клерикалы, которые готовились какъ можно больше эксплуатировать выборы, теперь съ испуга бгутъ и безъ всякихъ условій становятся въ ряд_иправительственной партіи.

Еще восемь дней отдляютъ насъ отъ выборовъ, но народныя публичныя собранія будутъ только въ воскресенье и четвергъ, потомъ избиратели будутъ осуждены въ теченіи пяти дней на размышленіе, прежде чмъ понесутъ свои голоса въ урну, гд девять мильоновъ мнній ршатъ судьбу Франціи и Имперіи.

Жакъ Лефрень.

‘Дло’, No 5, 1869

ПОЛИТИЧЕСКАЯ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ХРОНИКА.

Читайте также: