Политическая и общественная хроника, Реклю Эли, Год: 1868

Публицистика
Время на прочтение: 37 минут(ы)
Скачать в PDF

ПОЛИТИЧЕСКАЯ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ХРОНИКА.

Либерализмъ Австріи.— Похороны Мюлмельда.— Австрійскіе клерикалы не унываютъ.— Остроумный расчетъ австрійскаго правительства съ своими кредиторами.— Преобразованіе арміи въ Австріи.— Примръ обезоруженія, поданный кн. Лихтенштейномъ.— Закрытіе таможеннаго парламента.— Пораженіе Пруссіи въ Германіи.— Взаимное надувательство по вопросу объ уменьшеніи арміи.— Абиссинская экспедиція.— Поводъ къ войн.— Исходъ ея.— Упраздненіе господствующей церкви въ Ирландіи.— Побда парламентской оппозиціи.— Смерть Нарваэса.— Характеристика этого безсовстнаго человка.— Мудрый генералъ Дюмонъ.— Программа чикагосскихъ республиканцевъ.— Положеніе Джонсона посл оправдательнаго приговора.— Пренія во французскомъ законодательномъ собраніи по поводу тарифа.— Протекціонисты подняли голову.— Весьма неблистательное положеніе Франціи, какъ промышленной державы.— Клерикализмъ французскаго сената.— Выходки разныхъ ханжей въ сенат противъ просвщенія.— Клерикальная программа.— Безтактность французскаго духовенства.— Сентъ-Бевъ произведенъ въ либералы.— Въ какое положеніе стала французская церковь?— Она подготовляетъ революцію.— Событія въ Перигор.— Комическая ревность монсеньора Матье.— Клерикалы пересолили, что и сознаютъ умнйшіе изъ нихъ.

Наконецъ-то императоръ Францъ-Іосифъ подписалъ три великіе закона, обнародованіи которыхъ Австрія ждала съ терпніемъ, но съ безпокойнымъ терпніемъ, скрывавшимъ лихорадочное возбужденіе: законъ о гражданскихъ бракахъ, объ училищахъ и такъ называемый интерконфессіональный законъ. Путемъ этого акта держава, униженная на поляхъ Садовой, становится въ боле прочное положеніе въ Германіи, поднимается изъ праха, въ которомъ истекала кровью, и съ достоинствомъ глядитъ на побдительницу Пруссію, звзда которой начинаетъ блднть, и блднть довольно замтно. Законы эти были доведены до всеобщаго свденія именно въ тотъ самый день, когда предавались земл смертные останки одного изъ передовыхъ людей либеральной партіи — депутата Мюльфслда, который боле всхъ другихъ хлопоталъ о составленіи и проведеніи названныхъ законовъ. Столичное населеніе выразило ему свою признательность блистательными похоронами. Его погребальный кортежъ провожали министры, большинство членовъ рейхсрата и верхней палаты, многія депутаціи, тысяча студентовъ и несмтныя толпы народа. На гробъ почившаго былъ положенъ текстъ трехъ законовъ вмст съ лавровыми внками — трофеи побды.
Съ другой стороны, раздраженные клерикалы не преминули замолвить, что въ смерти Мюльфельда, приключившейся въ ту самую минуту, когда онъ одержалъ верхъ, виднъ перстъ божественнаго- промысла, карающій безбожника, нанесшаго такой горестный ударъ святой апостольской римской церкви. Клерикалы до послдней минуты надялись удержать императора отъ подписи и разсчитывали на удачу тмъ врне, что самъ императоръ съ душевной горечью выставлялъ пан свое подневольное положеніе, увряя, что еще никогда подпись не стоила ему такой тяжелой внутренней борьбы. Но если нужно было подписать виллафранкскій и ирагскій трактаты, то и теперь задумываться было совершенно напрасно. При всемъ томъ клерикалы не считаютъ себя побжденными и ратуютъ противъ новыхъ законоположеній, какъ будто подпись императора не сдлала ихъ обязательными для всхъ, и безъ обиняковъ говорятъ, что имъ вовсе не хочется воздавать кесареви послушаніе, которое, будто бы, должно воздавать только Богу. Чтобы выпутаться изъ своего непріятнаго положенія они пытаются расшевелить соціальные вопросы, въ особенности вопросъ о рабочихъ классахъ, чтобы собрать вокругъ себя вс консервативные элементы, — натравляютъ рабочихъ Чехіи противъ нмецкихъ рабочихъ, сторонниковъ Ласалля противъ приверженцевъ Шульце-Делича, соціалистовъ противъ послдователей кооперативнаго принципа. Однимъ словомъ, они хотятъ во что бы то ни стало замутить страну, поднять гражданскую неурядицу, соціальную войну, подобно тому, какъ они ополчились противъ первой французской революціи, сообщивъ ей дикій, безжалостный характеръ. Будемъ надяться, что и въ этотъ разъ они накликаютъ бду на свою же голову, что и теперь они получатъ урокъ, который имъ приходилось испытывать такъ часто и о которомъ одна пуританская псня въ Новой-Англіи выражается въ такомъ наивномъ четверостишіи:
‘He digged a pit, lie digged it deep,
He digged it for his brother,
But through. mistake he did fall in
The pit he digged for other’. *)
*) ‘Онъ яму копалъ и глубоко копалъ,
Для братца копалъ дорогого,
Но самъ по ошибк въ нее онъ упалъ,
Въ ту яму, что рылъ для другого’.
Какъ бы то ни было, но не подлежитъ сомннію, что клерикалы замышляютъ бурю, которая хотя и свалитъ ихъ самихъ съ ногъ, однако сначала можетъ сильно искалечить Австрію. Въ подтвержденіе сказаннаго о клерикалахъ мы приведемъ здсь пастырское заявленіе епископа города Линца — заявленіе, которымъ достойный прелатъ повщаетъ, что онъ не намренъ повиноваться новымъ законамъ:— ‘Законъ о бракахъ находится въ прямомъ противорчіи съ догматомъ, законъ объ училищахъ вводитъ пропаганду атеизма въ среду молодежи, а потому церковь, оставаясь врною своему божественному назначенію, должна всми средствами, согласующимися съ христіанской нравственностью, протестовать противъ вышеуказанныхъ законовъ и отказывать имъ въ повиновеніи. Сказанное одинаково относится и ко всмъ другимъ законамъ, имющимъ быть изданными впредь, если таковые не будутъ согласоваться съ предначертаніями божественнаго промысла’.
Итакъ, гнойная язва Австріи упорно не закрывается, и бездна дефицита все еще зіяетъ ужасающимъ образомъ. Внская Газета опубликовала отчетъ комиссіи контролированія бюджета, и изъ этого отчета явствуетъ, что къ 31 декабря (н. с.) 1860 года общій государственный долгъ Австріи простирался до 7,563 милліоновъ франковъ, но 4% среднимъ числомъ. Дефицитъ прошедшаго года составлялъ ровно 250 милльоновъ франковъ. Замтьте, что то былъ годъ мира и экономіи, какъ насъ увряютъ,— безъ всякихъ передвиженіи войскъ, безъ вооруженія крпостей, безъ передлки старыхъ мушкетовъ на игольчатыя ружья, безъ обсерваціонныхъ отрядовъ на границ Галиціи,— по крайней мр, такъ увряютъ насъ… Шутка сказать — двсти пятьдесятъ милліоновъ! Такъ только позволяетъ себ жуировать императоръ Наполеонъ, который за шестнадцать лтъ финансоваго управленія издержалъ четырьмя милльярдами боле своихъ доходовъ. Но вдь то Наполеонъ, а для Наполеона все возможно.
Но что же придумалъ рейхсратъ въ видахъ противодйствія этому безотрадному дефициту? Признаемся, мы ожидали боле здраваго смысла отъ почтеннаго государственнаго совта Австріи. Онъ, изволите ли видть, хотлъ объявить банкротство въ миніатюр, обрушивъ всю тяжесть его на тхъ любезныхъ людей, которые предложили свои капиталы Австріи, вмсто тою, чтобы имть дло съ прусскимъ или русскимъ казначействомъ, Вопреки министру Брестлю, предлагавшему, какъ мы уже говорили, назначитъ налогъ на вс возможные доходы, бюргеры рейхсрата настаивали на сбавк процентовъ. Министръ соглашался на сбавку 16%, рейхсрату хотлось сбавить 25%, т. е. объявить несостоятельность въ уплат пятой части процентовъ. Но ужь если признаваться въ банкротств, то почему не объявить его во всемъ объем? Если сумма процентовъ съ долга составляетъ 820 милльоновъ франковъ, то стоитъ ли еще хлопотать изъ-за какихъ нибудь 64 милльоновъ въ годъ, подрывать свой кредитъ, заводить скандалъ въ Европ и становиться на одну линію съ Испаніей, издерживая между тмъ 250 милліонами боле доходовъ?.. Ужь гораздо же лучше тратить только 186 милльонами боле и не нарушать принятыхъ на себя обязательствъ. Вотъ этого-то рейхсратъ и не взялъ въ толкъ, и фонъ-Бейстъ долженъ былъ лично образумить этихъ господъ, зазвать ихъ въ свой кабинетъ и сказать имъ: ‘что вы, что вы, голубчики, Господь съ вами! Мы никакъ не можемъ жить безъ займовъ, а вы отбиваете у людей охоту намъ врить. Конечно, очень многіе изъ нашихъ кредиторовъ живутъ за-границею, цлые десятки тысячъ французовъ, голландцевъ и англичанъ, по своему скудоумію, поврили намъ свои капиталы, но украсть у нихъ четвертую часть не такъ легко, какъ вы, друзья мои, думаете. Мы находимся въ дипломатическихъ сношеніяхъ съ иностранцами, и эти сношенія приняли бы чрезвычайно непріятный, даже грозный характеръ, если бы вы осуществили вашу мысль. И откуда мы достали бы фондовъ, гд нашли бы даже союзниковъ для предстоящей войны, которая, какъ сами знаете, у насъ на носу?..’ Итакъ, когда вопросъ былъ приведенъ къ форм ‘за или противъ Бейста’, палата, скорчивъ кислую физіономію, приняла цифру 16%, и вотъ какимъ образомъ Австрія оказалась нечестною только на шестнадцать, а не на двадцать пять процентовъ {И сейчасъ же вслдъ за этимъ благимъ примромъ Италія принимается стричь своихъ кредиторовъ и даже немножко сдирать съ нихъ шкуру. Но, если врить ея пресс, поведеніе Италіи никакъ нельзя прировнять къ австрійскому надувательству. Наше, молъ, банкротство не превышаетъ 10%, тогда какъ эта безсовстная Австріи не платитъ 16 процентовъ. Это разница!…}.
Изъ всего этого можно сдлать только одинъ строго-логическій выводъ: нтъ спасенія для Австріи, если она не ограничитъ безотлагательно своихъ издержекъ 300 милльонами и если не уменьшитъ въ той же мр бюджетъ флота и арміи. Вырзанъ страшный ракъ, разъдавшій ея тло — конкордатъ — Австрія должна еще освободиться отъ солдатчины, жирющей въ ея отощавшей утроб. Вотъ солитеръ, чудовищный солитеръ, пресыщающійся жизненными соками больного, и пока страшный червь не перестанетъ благоденствовать, больной будетъ находиться между жизнью и смертью. Но прежде чмъ горькая микстура Куссо будетъ выпита, фонъ-Бейстъ предпочтетъ десять, сто разъ быть вышвырнутымъ изъ президентскаго кресла, а достопочтенные сановники рейхсрата скоре захотятъ объявить несостоятельность въ уплат двухъ пятыхъ, трехъ, четырехъ, даже пяти пятыхъ. Устраненіе военно-сословнаго преобладающаго элемента повлекло бы за собою коренное перестроеніе Австріи, уменьшеніе государственныхъ расходовъ тою смтою, которая назначалась для солдатъ, увеличеніе національныхъ доходовъ вслдствіе производительнаго труда солдатъ, сдлавшихся мирными гражданами. Источники благосостоянія открылись бы со всхъ сторонъ и разлились бы благодтельными волнами по всему краю, подобно артезіанскимъ колодцамъ, которые, будучи прорыты въ пустын, обращаютъ мстность вокругъ себя въ цвтущіе оазисы. И притомъ матеріальныя выгоды денежнаго и промышленнаго благосостояніи были бы мене важны, чмъ т, которыя реформа доставила бы въ муниципальной жизни, въ политическихъ и общественныхъ отношеніяхъ. Однако, изъ опасенія попасть наврняка въ область утопіи, не будемъ боле распространяться объ этомъ предмет. Достаточно сказать, что австрійское правительство ничего не хочетъ и слышать объ этой систем, провозглашаемой и честными квакерами, и мечтательными филантропами — въ род аббата Сен-Пьера — и, наконецъ, этими чудовищными революціонерами женевскаго конгресса. Чтоже касается рейхсрата, то нечего и думать его урезонить: для этого опять потребовались бы такіе уроки, какъ Маджента, Сольферино и Садова…
Итакъ, Австрія занята преобразованіями арміи, которая до сихъ поръ такъ плохо защищала ее во время войны и такъ жестоко отягощала въ мирное время. Мы сообщаемъ нашимъ читателямъ главныя положенія новаго проекта, заимствуя ихъ изъ подробнаго обзора, который Клапка помстилъ въ одномъ венгерскомъ журнал:
Всякій гражданинъ, начиная съ 21 года жизни, обязанъ пробыть впродолженіе 12 лтъ въ военной служб безъ всякаго исключенія и послабленія, кром уважительныхъ причинъ, касающихся состоянія здоровья. Изъ этихъ двнадцати лтъ 4 (по другимъ сн, геніямъ 3) приходятся на службу въ казармахъ и гарнизонахъ, 6 (или 7) должно пробыть въ резерв, и въ этотъ періодъ служащій можетъ проживать подъ своей крышей, на родин, два послдніе года назначаются для службы въ національной гвардіи. Однако не вс молодые люди поступаютъ въ дйствующую армію, а только т, на кого упадетъ жребій. Особымъ распоряженіемъ будетъ отъ времени до времени опредляться число сзываемыхъ въ дйствующія войска. Пощаженные жребіемъ будутъ служить двнадцать лтъ въ національной гвардіи. Резервъ можетъ быть созванъ только въ военное время, и резервистъ воленъ жениться, и подчиняется не военному совту, а гражданскимъ властямъ. На исключеніемъ ежегодныхъ ученій національная гвардія становится подъ знамена только въ военное время, но и въ этомъ случа она можетъ быть выведена за предлы государства, не иначе, какъ вслдствіе особаго на то ршенія рейхсрата. Офицеры національной гвардіи по чинамъ стоятъ наравн съ офицерами линейныхъ войскъ. Національная гвардія подчиняется главнокомандующему. На будущіе десять лтъ численность австрійской арміи составитъ 800,000 чел. въ линейныхъ войскахъ и 200,000 въ резерв, всего одинъ милльонъ — громадная цифра: Этотъ проектъ въ его настоящемъ вид, нисколько намъ не нравится, но существующіе въ другихъ мстахъ проекты не нравятся намъ еще боле, и мы охотно отдаемъ предпочтеніе австрійскому проекту передъ системой Ніэля и комп. Но какъ система Ніэля не спасетъ отъ гибели бонапартистскую Францію, также точно и систем, измышленной въ Вн, не удастся удержать отъ паденія Австрію Габсбурговъ.
Много говорятъ еще до сихъ поръ о посщеніи Вны принцемъ Наполеономъ, вояжирующимъ инкогнито, но дорог къ придунайскія княжества и Константинополь. О цли этой поздки публика не могла провдать ничего положительнаго, но и друзья, и недруги Бонапартовъ сильно подозрвали, что принцъ получилъ отъ своего августйшаго кузена порученіе взбаламутить грязь, всегда лежащую на дн этого тинистаго восточнаго вопроса. Всякій думаетъ: принцъ отправился предложить всеобщее полюбовное соглашеніе, чтобы этимъ путемъ поднять всеобщую анархію, но правилу: ‘Si vis bellum, para pacem’. Если желаешь, чтобы люди подрались между собою, предложи имъ поршить вопросъ о Константинопол къ удовольствію всхъ и каждаго. Пруссія также производитъ реформы своей арміи, только на свой ладъ: она очищаетъ ее, увольняетъ въ отставку или опредляя въ гражданскія должности всхъ тхъ ундеровъ, которые въ послднюю войну заслужили офицерскіе эполеты. Эти ‘хамы’ — исчадіе мелкой буржуазіи или даже еще боле скромныхъ классовъ — не могутъ быть равноправными сослуживцами офицерской аристократіи, этихъ ясновельможныхъ господъ фонъ и господъ Zu. Конечно, плебеи могутъ сколько угодно проливать кровь съ господами на одномъ и томъ же нол, но распивать съ господами вино за однимъ столомъ хамамъ строго возбраняется. Слухъ этотъ разнесся по всей Германіи и не произвелъ особенно благопріятнаго впечатлнія, такъ что многіе, въ порыв досады, позволили себ даже сказать, что въ случа схватки между знатной барыней — Пруссіей и эгалитарной Франціей надо желать пораженія первой. Пораженіе Пруссіи… нмцы имютъ право этого желать, но и французы имютъ также право желать пораженія бонапартистской Франціи.
По части военной реформы одинъ нмецкій миніатюрный князекъ — князь Лихтенштейнъ вдругъ ршился, motu proprio, на чрезвычайно смлый подвигъ, и его августйшимъ братьямъ стоитъ только подражать ему, чтобы услышать возгласы счастья и благодарственныя ликованья своихъ народовъ. Сооображая, что содержаніе арміи обходится дорого, и что но кончин германскаго союза не было уже надобности поставлять военный контингентъ въ союзную армію, князь Лихтенштейнъ просто на просто распустилъ до единаго всхъ своихъ воиновъ, т. е. девяносто человкъ, не оставивъ даже ни одного ординарца, для внутренней службы. Ужь, покрайней мр, этого монарха никто не обвинитъ въ томъ, что его царствованіе опирается на силу штыковъ. Хроникеры ничего не сообщаютъ относительно того употребленія, какое получатъ суммы, экономизируемыя вслдствіе этого разброда войскъ. Если князь опредлитъ эти деньги для просвщенія своего народа, то мы охотно признаемъ его крошечную державу образцовымъ государствомъ и, не задумываясь, пожелали бы присоединенія не только Германіи, но и Франціи къ лихтентшейнскому княжеству.

——

Бисмаркія, какъ называютъ теперь Пруссію, потерпла страшное пораженіе. Таможенный парламентъ (Zollparlameiit — терминъ неправильный, но выбранный умышленно: таможенная конференція не можетъ быть названа парламентомъ),— таможенный парламентъ, который долженъ былъ послужить орудіемъ въ дл присоединенія Германіи къ сверному союзу, возмутился противъ навязываемой ему роли. Его хотли облечь чрезвычайной властью, чтобы тмъ подстрекнуть къ хищническому произволу, — но замчательно, что онъ имлъ скромность отказаться отъ лестнаго полномочія. Таможенная конференція не желала позволить преобразовать себя въ національный парламентъ, вотирующій подъ прусскою эгидою. Рчь короля Вильгельма встртила большинство 186 неблагопріятныхъ голосовъ противъ 150, и конференція отказалась отвчать адресномъ своему ‘Allerdurchlauchtigsten, Grossmchtigsten Allergndigsten Knig und Herrn’. Когда результаты вотированія сдлались извстными, лица у прусскихъ либераловъ повытянулись, а г. Бисмаркъ страшно поблднлъ. Канцлеръ свернаго союза дйствовалъ двулично: исподтишка онъ хлопоталъ о вотированіи адресса, который былъ бы угрозою противъ Франціи, и съ другой стороны, тотъ же канцлеръ хотлъ свалить съ себя всякую отвтственность въ этомъ дл.
Впрочемъ, таможенный парламентъ окончилъ уже свое жалкое существованіе, Онъ замчателенъ только тмъ, чего не сдлалъ. Онъ не хотлъ отвчать адрессомъ на рчь, которую прусскій король любезно обратилъ къ нему,— дале, тотъ же нарламентъ отказался вотировать испрашиваемыя у него субсидіи, отвергъ налогъ на нефть, отвергъ все, что только ему навязывали для вотированія. Господину Бисмарку насилу удалось выканючить у него милостыню, конечную подачку — увеличеніе ежегоднаго табачнаго акциза на 50,000 талеровъ. Бонмъ депутатовъ и ихъ пребываніе въ Берлин стоили дороже, и депутаты могли бы сдлать гораздо проще и выгодне, отдавъ эти деньги г. Бисмарку изъ своихъ кармановъ и спокойно оставались дома. Этотъ такъ называемый парламентъ не принесъ ни одной крупицы пользы, потому что не былъ вызванъ никакою общественною выгодою, никакимъ народнымъ желаніемъ. Онъ существовалъ только благодаря капризу могущественнаго министра, имвшаго въ виду интригу, но интрига эта не удалась. ‘Парламентъ’, говорилъ онъ,— ‘служитъ мн яйцомъ, которое я высиживаю. Но если цыпленокъ не вылупится достаточно скоро, то чмъ мн терять время, лучше я раздавлю скучное яйцо’. Чтожъ, господинъ архи-канцлеръ свернаго союза, раздавите, батюшка, раздавите его, Богъ съ нимъ,— кому оно нужно… Да только осмлимся доложить вашему сіятельству, что ужъ не стоило на него и садиться, на такое негодное яйцо, особенно въ наше критическое время, да и на опытахъ-то можно обжечься…
Работы (?) таможеннаго парламента были окончены, какъ прежде были открыты,— рчью короля Вильгельма, служившею настоящей репликою первой рчи, произнесенной при открытіи занятій. Южане парламента хорошо сдлали, не нарушая молчанія, потому что они никогда не могли бы дать такого хорошаго отвта, какой высказалъ себ самъ король. Этотъ королевскій манифестъ въ высшей степени удивилъ общество, насколько неожидавшее такого трезваго, скромнаго и примирительнаго отзыва, такого торжественнаго признанія правъ народовъ, вмст съ отрицаніемъ, хотя нсколько смутнымъ, той теоріи, которая учитъ, что ‘сила солому ломитъ’ и той политики, которая видитъ право только ‘на конц меча.’ Король произнесъ даже фразы съ подозрительнымъ либеральнымъ душкомъ, такія фразы, которыя суровый казуистъ консерватизма упрекнулъ бы въ современномъ тлетворномъ либерализм. Чтобъ расположить къ себ южное населеніе, этотъ побдитель на поляхъ Садовой, расправлявшійся, наступи на горло, съ Саксоніей, Гессеномъ и Баваріей, говорилъ о прошлыхъ конвенціяхъ съ этими государствами, заключенныхъ, будто бы, съ полнйшей свободою, совершенно добровольно съ обихъ сторонъ.
Однако, южане отвчаютъ на вс эти любезности съ убійственной холодностью, которая граничитъ даже съ положительнымъ отвращеніемъ. По возвращеніи домой таможенные депутаты обнародовали воззваніе, въ которомъ ихъ избиратели заботливо предостерегались отъ вступленія въ сверный союзъ, потому что опрусеніе Германіи ‘будетъ неизбжно идти въ разрзъ съ идеею возсоединенія, съ принципомъ конституціонной свободы, съ настоящими интересами южной Германіи’. Пруссія, убждало дале воззваніе,— наводненная солдатчиной, тяжко обременитъ налогами своихъ новыхъ союзниковъ, чтобы увлечь ихъ съ собою въ омутъ страшныхъ бдствій, безполезныхъ и раззорительныхъ военныхъ предпріятій. Деспотическая Пруссія будетъ смотрть на своихъ новыхъ союзниковъ, какъ на побжденныя толпы, да иначе она смотрть на нихъ и неспособна. Воззваніе оканчивалось приглашеніемъ всхъ согражданъ образовать южно-германскій союзъ, чтобы держать сверный союзъ въ предлахъ умренности.— Идея брошена и намъ остается только подождать, какъ она будетъ принята.

——

Неудача Пруссіи въ Германіи была въ нкоторой степени вознаграждена лестнымъ пріемомъ, оказаннымъ прусскому принцу въ Италіи. За празднествами, сопровождавшими бракосочетаніе молодого Гумберта съ его кузиной, раздались восторженныя привтствія и выкрикиванья въ честь прусскаго принца, тогда какъ его beau-frre былъ принятъ убійственно холодно. Это былъ своего рода протестъ противъ Ментаны и вмст съ тмъ желаніе подстрекнуть Пруссію къ войн съ Бонапартомъ и Францомъ-Іосифомъ,— къ той войн, которая отдала бы Италіи Римъ и южный Тироль.
Можно положительно утверждать, что Пруссія не перестаетъ готовиться къ войн, потому что ужъ больно усердно заявляетъ о своихъ мирныхъ намреніяхъ. Она протрубила во всеуслышаніе о томъ, что распускаетъ 12,000 солдатъ, съ своей стороны, Бонапартъ платитъ Бисмарку тою же монетою, объявляя о разоруженіи 18,000 воиновъ, еще невыслужившихъ своего срока. Восемнадцать тысячъ старыхъ мушкетовъ отправляются на оружейные заводы, которые сдлаютъ изъ нихъ 500,000 отличныхъ ружей системы Шаспо,— хорошо разоруженіе, нечего сказать… Съ другой стороны, прусское правительство раздаетъ безплатно и огромными количествами нчто въ род альманаха Нострадамуса, подъ названіемъ ‘пастуха Томаса’, гд находится предсказаніе, что скоро прусскій орелъ ощиплетъ галльскаго птуха и проглотитъ его въ два раза.
Но увы!— исхудалъ бдный птухъ Галліи, а прусскій орелъ, кажется, порядкомъ проголодался. Изъ Помераніи и восточной Пруссіи къ намъ доходятъ весьма печальныя извстія. Умы находятся въ волненіи, присоединенныя земли ропщутъ съ возрастающимъ раздраженіемъ. Горожане негодуютъ на повышеніе городскихъ окладовъ, сельское населеніе проклинаетъ увеличеніе кроваваго налога. Въ Гамбург не хватаетъ судовъ для перевозки всхъ эмигрантовъ, отправляющихся въ Америку, чтобы поискать правительство подешевле. Жители Ганновера дезертируютъ массами, гессенцы убгаютъ еще въ большемъ числ, чмъ это было въ эпоху Гессенифлуга — ‘des Hessen Fluch…’

——

Изъ Англіи, напротивъ, мы получаемъ все хорошія всти. Но къ этой категоріи мы не желаемъ причислить извстія объ окончаніи экспедиція въ Абиссиніи, гд Великобританіи везло неслыханное счастье, котораго она нисколько не заслужила.
Вотъ въ немногихъ словахъ весь ходъ этой исторіи. Былъ въ Абиссиніи король или негусъ, по имени Феодоръ, человкъ горячій и заносчивый, сильно возгордившійся своими успхами въ трудныхъ предпріятіяхъ и незнавшіе никакихъ предловъ своему всемогуществу. Былъ онъ жестокъ и свирпъ, какъ львы, которыми любилъ окружать себя, но онъ походилъ на нихъ также своею дикою личною отвагою и неутомимою силою- При всхъ этихъ качествахъ негусъ былъ доступенъ чувству великодушія и даже могъ возвыситься до пылкаго душевнаго благородства. Нсколько лтъ тому назадъ онъ почувствовалъ необыкновенно нжную, почти восторженную дружбу къ одному англійскому консулу — мистеру Плаудену, который былъ въ его глазахъ представителемъ par excellence европейской цивилизаціи, воплощеніемъ духа войны и мирныхъ искусствъ. Этотъ англичанинъ былъ умерщвленъ, и его другъ отпраздновалъ но немъ ужасную тризну, перерзавъ безжалостно всхъ, кто только прямо или косвенно имлъ какое либо отношеніе къ убійцамъ. Насладившись вдоволь мщеніемъ, онъ увдомилъ англійскую королеву обо всемъ случившемся. Но чтобъ сдлать примиреніе боле полнымъ, чтобы показать всю свою готовность загладить прошлое, возсоединить абиссинское всемогущество съ англійскою мудростью, Африку съ Европою, — онъ письменно убждалъ королеву Викторію положить конецъ своему вдовству и принять его руку вмст съ сердцемъ. Похохотавши въ волю надъ брачнымъ предложеніемъ, британскіе министры, напослдокъ, совершенно забыли объ этомъ забавномъ казус, и никакой оффиціальный отвтъ не былъ препровожденъ къ властителю Абиссиніи, при которомъ Великобританія, однако, не брезгала аккредитовать дипломатическихъ агентовъ. Это нарушеніе условій самой элементарной вжливости задло за живое надменнаго Феодора, и посл нсколькихъ непріятныхъ столкновеній (какъ поддержка, оказанная Англіей вицекоролю Египта, врагу негуса и др.) чернокожій монархъ, безъ дальнйшихъ церемоній, заперъ въ тюрьму новаго консула г. Камерона и около пятидесяти англичанъ, находившихся въ Абиссиніи, при этомъ Феодоръ объявилъ, что будетъ держать ихъ въ невод до тхъ поръ, пока ему не будетъ сдлано удовлетвореніе. Войны онъ не боялся, потому что воображалъ себя непобдимымъ, чуть не земнымъ богомъ, былъ у него и порохъ, были и европейскія ружья, купленныя, правда, очень недешево. И ктому же онъ удержалъ у себя силою, но осыпавъ всми возможными милостями, одного французскаго оружейника изъ С. Этьэня. Сдлавъ его главнымъ начальникомъ своей артиллеріи, негусъ заказалъ ему чудовищныхъ размровъ пушку, которая, когда изъ нея стрляли, издавала адскій грохотъ, нагонявшій страхъ смертный на жителей чуть не исей Абиссиніи. Снарядившись такимъ образомъ, Феодоръ сталъ бодро поджидать англичанъ, которые, имя во глав генерала Нэпира, пришли отмстить за своихъ соотечественниковъ. Экспедиція эта была положительное и смшное безуміе, не смотря на то, что она увнчалась успхомъ, превзошедшимъ вс ожиданія. Цною неимоврныхъ усилій, громадныхъ издержекъ и лихорадокъ, цною повальнаго мора людей, лошадей, муловъ и быковъ, англійская армія съ своими союзниками — индусами, египто-турками и туземцами — проложила себ дорогу чрезъ пустынныя равнины и горные хребты, она торопилась безъ оглядки, безъ отдыха, только одинъ мсяцъ промедленія, и она была бы застигнута дождливымъ временемъ года, отступленіе было бы заграждено и отъ състныхъ припасовъ не осталось бы ни крошки… Въ Лондон боялись, чтобы Феодоръ не сдлалъ самой простой вещи, провдавъ о вторженіи непріятеля, онъ могъ безъ всякихъ церемоній перерзать своихъ плнниковъ, да и отправиться вмст съ своими офицерами въ горы гоняться за антилопами и дикими баранами. Феодоръ умлъ бгать прытко и неутомимо, и настичь его никогда бы не удалось, это тоже самое, что вмст со всми этими орудіями и зарядными ящиками гоняться за зайцемъ. Если бы Феодоръ хотя на волосъ побоялся англійскаго генерала и британской силы, — онъ былъ бы спасенъ, и намъ пришлось бы говорить теперь объ экспедиціи англичанъ въ Абиссинію, какъ о величайшемъ сумасбродств. Но, какъ истый варваръ, негусъ слишкомъ понадялся на свою молодецкую удаль, на мужество своихъ абиссинскихъ врноподданныхъ и также на свою пушку-толстушку, издававшую такой демонскій грохотъ. Запершись въ горной крпости Магдал, вооружившись съ ногъ до головы и ревниво охраняя свои сокровища и. своихъ плнниковъ, онъ геройски ожидалъ англичанъ. Являются, наконецъ, англичане и располагаются на сосдней возвышенности, насупротивъ позиціи Феодора въ разстояніи двойного пушечнаго выстрла — если говорить о его пушкахъ — и только въ разстояніи простого выстрла изъ ихъ собственныхъ орудій, незамедлившихъ направить адскій огонь на несчастныхъ абиссинцевъ, еще воображавшихъ себя вн всякой опасности. Картечь страшно избиваетъ этихъ бдняковъ, которые отвчаютъ своими снарядами, падающими на половин дороги, и еще боле безсильною руганью. Разсвирпвшій Феодоръ приказываетъ тогда начинить потуже свою толстобрюхую пушку. Но толстобрюхая пушка, на созиданіе которой абиссинскіе мастера употребили все свое усердіе и умніе, не выдержала и разлетлась въ куски. Осколки не задли Феодора, и однако онъ былъ пораженъ, какъ громомъ, постигъ все свое безсиліе. Онъ пересталъ махать копьемъ, опустилъ руки, поникъ головою и вполголоса пробормоталъ нсколько словъ, потомъ приказалъ вывести плнниковъ, но не для того, чтобы ихъ перерзать, а чтобы безъ всякихъ условій сдать на руки англичанъ.
Не смотря на освобожденіе своихъ земляковъ, англичане продолжали осаждать львиное логовище, намреваясь во чтобы то ни стало овладть имъ, что впрочемъ и не было сопряжено съ особенными опасностями, такъ какъ англичане избивали дикарей совершенно такъ, какъ охотникъ стрляетъ въ фазановъ. Въ двухъ стычкахъ англичане имли только пятнадцать человкъ легкораненныхъ, и ни одного убитаго… ни единаго, а между тмъ они убили пятьсотъ абиссинскихъ христіанъ и ранили тысячу пятьсотъ. Предшествуемые своими карабинерами, расчищавшими дорогу и снимавшими голову съ каждаго абиссинца, попадавшагося имъ на глаза,— англичане стали карабкаться на магдальскую скалу, переходя изъ редута въ редутъ. При ихъ приближеніи Феодоръ заперся въ послдней цитадели, взошелъ на послднюю башню и, не говоря ни слова, разможжилъ себ черепъ. Еще трупъ его не усплъ остынуть, когда англичане ворвались въ башню и, узнавъ своего павшаго врага, подняли отвратительный крикъ торжествующихъ каннибаловъ. Потомъ они расхитили его казну, унесли ворону, отъ которой отказалась ихъ королева, и нашли также револьверы съ надписью: ‘королю Феодору Викторія, королева Великобританіи, въ воспоминаніе о г. Плауден’, Однимъ изъ этихъ револьверовъ несчастный негусъ покончилъ съ собою. По окончаніи грабежа убогая деревушка была сожжена и еще дымились ея развалины, когда англичане были уже далеко, шагая форсисованными переходами, чтобы какъ можно скоре добраться до своихъ судовъ, и нисколько не заботясь о возрожденіи Абиссиніи и насажденіи въ ней европейской цивилизаціи о чемъ не преминули бы поревновать маршалъ Пазенъ и маршалъ Форей. А позади себя они оставляли нсколько обгорлыхъ изуродованныхъ стнъ, страхъ британскаго имени и британскихъ ружей и довольно оригинальное доказательство братской любви, съ какою христіане относятся другъ къ другу, Вдь вотъ вамъ такъ называемые первобытные христіане, жившіе въ заброшенныхъ, скромныхъ закоулкахъ восточной Африки. И посреди языческихъ и мусульманскихъ племенъ къ этимъ чернокожимъ христіанамъ идутъ ихъ братья, блые христіане, чтобы сдлать ихъ, мишенью для ружей Снайдера и армстронговыхъ пушекъ….
Удовольствіе абиссинской экспедиціи стоитъ бездлицу — сто сорокъ милліоновъ. Этою суммою можно было бы почти удвоить общественное пособіе, выдаваемое въ Великобританіи бднымъ {Итогъ суммъ, взимаемыхъ подъ категоріей ‘Poor Raies’, налога въ пользу неимущихъ, былъ высчитанъ въ 265 милліоновъ, но этимъ неимущимъ было роздано всего около 165 милліоновъ, остальные же сто милліоновъ были обращены совершенію на другой предметъ, нисколько не касавшійся пособія бднымъ…. Но отомстить за арестъ англійскаго консула у полу-дикихъ африканцевъ, изволите видть, это поважне, чмъ накормить насущнымъ, хлбомъ и одть въ фланелевыя рубашки цлый милліонъ бдныхъ гражданъ…
Итакъ, кровавая расправа Англіи съ дерзкимъ королемъ Феодоромъ не слишкомъ веселитъ наше сердце. Не то мы должны сказать относительно грандіозной борьбы либеральной оппозиціи съ англиканской церковью въ Ирландіи.
Упраздненіе господствующей государственной церкви есть безъ всякаго сомннія, одна изъ наиболе блестящихъ побдъ XIX вка и приноситъ честь имени г. Гладстона, который, хотя самъ искренно врующій христіанинъ, тмъ не мене мужественно ратоборствовалъ, во глав свой партіи, противъ этой церкви, вполн проникнувшись убжденіемъ, что она вовсе не отвлеченно-духовное учрежденіе, а политическій институтъ, военная машина, англосаксонскій гарнизонъ въ кельтской стран, крпость для побдителей, острогъ для побжденныхъ, символъ рабства и завоеванія. Гладстонъ понялъ, что замиреніе Ирландіи возможно только путемъ оказанія ей безотлагательной справедливости, — онъ понялъ, что нелпо и нечестно говорить о примиреніи, продолжая оскорблять и унижать. Вотъ почему онъ требовалъ отъ парламента утвердить принципъ отдленія англиканской церкви отъ государственнаго тла Ирландіи, вотъ почему настойчиво предлагалъ, чтобы парламенту были переданы имущества этой церкви, стоимостью въ 420 милльоновъ, изъ которыхъ 3/5, т. е 250 милльоновъ опять возвратились бы къ англиканскому духовенству въ вид щедрыхъ вознагражденій и преимуществъ, такъ что настоящая, фактическая секуляризація духовныхъ имуществъ касалась бы только 170 милльоновъ {Было высчитано, что если бы католическая церковь во Франціи была также щедро надлена имуществами, какъ англиканская церковь въ Ирландіи, то могла бы содержать не мене 600 архіепископовъ и епископовъ, боле 75,000 священниковъ, съ годовымъ на всхъ ихъ содержаніемъ въ 570 милліоновъ, что превышаетъ цифру совокупнаго бюджета арміи и флота,— уже не говоря о пользованіи 3 милльярдами въ вид недвижимыхъ имуществъ — церквей, соборовъ и священническихъ домовъ.}.
Нсколько битвъ было дано, и одна изъ нихъ, особенно яростная, случилась въ ночь съ 3 на 4 апрля, а другая также ночью — съ 30 апрля на 1 мая. Большинствомъ 65 голосовъ (330 противъ 265 — нсколькими голосами боле, чмъ въ прежнее вотированіе) опять было объявлено упраздненіе господствующей церкви въ Ирландіи. Послдняя стычка была еще яростне первой, такъ какъ воюющія стороны были больше раздражены. Либералы горячо нападали на сторонниковъ министерства, упрекая ихъ въ двуличіи, въ нарушеніи конституціонныхъ обычаевъ, въ желаніи игнорировать настоящій духъ конституціи и вводить въ заблужденіе королеву, компрометируя достоинство короны. Оппозиція говорила министерству: ‘большинство парламента представляетъ большинство гражданъ страны. Большинство парламента противъ васъ, слдовательно, вы имете противъ себя большинство всхъ гражданъ вообще. Вы поставлены во враждебное положеніе относительно парламента, вы лишились доврія страны. Мы низложили васъ-нашимъ свободнымъ ршеніемъ, мы отршили васъ отъ власти. Упорно и насильно удерживая власть въ своихъ рукахъ, вы поднимаете возмущеніе противъ народа, вы виновны въ государственной измн’. На эту филипику министерство д’Израэли отвчало съ злобнымъ сарказмомъ: ‘милостивйшіе государи наши, не во гнвъ вамъ будь сказано, не вы одни представляете верховную власть, есть еще наша августйшая монархиня. Нтъ надобности говорить вамъ, что это не очень далекая старушка, немножко ханжеватая и незаботящаяся о длахъ вслдствіе своего вдовства. Вотъ ее-то мы умли расположить въ нашу пользу, и наша всемилостивйшая государыня не только никогда не согласится на ваше торжество и нашу отставку, но даже убждала насъ оставаться министрами въ пику и на зло вамъ и кром того позволила намъ распустить парламентъ и указать вамъ на дверь, Въ ожиданіи новой палаты, которая будетъ созвана въ будущемъ году въ силу новаго Reform Bill’я, вы должны подвергнуться вторичному переизбранію. Выборы стоють дорого, какъ это вамъ извстно, и каждый изъ васъ долженъ будетъ взнести отъ 250 до 500 франковъ, чтобы оставаться членомъ парламента стеченіи шести мсяцевъ. Ну-съ теперь вы предупреждены, и надо полагать, будете впредь вести себя благоразумне’.
Оппозиція Гладстона не могла хладнокровно слушать эти оскорбительныя нотаціи и встртила насмшки министерства криками яростной ненависти. Брайтъ, трибунъ Брайтъ вышелъ изъ себя, и слова — преступленіе, измна, вроломство, изъ глубины сердца прорывались сквозь его губы. Онъ сталъ язвить премьеръминистра, безпощадно осмивалъ его тщеславіе, его ребяческое высокомріе, его прислужничество. Онъ формально назвалъ его интриганомъ, умышленно обманывающимъ королеву, Брайтъ былъ краснорчивъ, былъ ужасенъ. Въ особенности его бсило то, что такой ничтожный человкъ, какъ д’Израэли, вчно прикрывается священной порфирой королевы и говоритъ: ‘я остаюсь министромъ, потому что такъ благоугодно ея величеству. Если палата этимъ недовольна, пусть объяснится съ ея величествомъ. Брайтъ былъ глубоко возмущенъ тмъ, что министръ упомянулъ о гражданской войн, потому что здсь была видна тактика министра, который, не желая повиноваться формальной вол гражданъ страны, кричитъ реакціонерамъ: ‘стоитъ ли обращать вниманіе на палату общинъ, одураченную папистами… Противъ нихъ мы имемъ нашу протестантскую королеву!..’
За этой бурей яростнаго краснорчія, которую палата поддерживала глухимъ ропотомъ, д’Израэли продолжалъ шипящимъ голосомъ и еще боле язвительнымъ тономъ: ‘жалю очень, что господа мои оппоненты раскричались, какъ базарныя торговки, и но истин я вижу передъ собою людей, которыхъ никакъ нельзя назвать джентльменами’. Все это очень забавно, но борьба эта возбуждаетъ въ насъ веселость, смшанную съ сочувствіемъ къ правому длу. Намъ очень нравится, что неразумное привилегированное положеніе господствующей церкви въ Ирландіи подвергалось серьезнымъ нападкамъ, такъ какъ, но нашему убжденію, англиканскій господствующій институтъ, упраздненный въ побжденной стран, будетъ также упраздненъ и въ стран завоевателей, что бы ни говорилъ объ этомъ г. Гладстонъ. Намъ также очень нравится, что предлагаемый Гладстономъ проэктъ, который въ другомъ случа столкнулся бы со многими препятствіями, предвиднными и непредвиднными, теперь можетъ быть осуществленъ легче подъ вліяніемъ сильно разыгравшихся страстей, и упраздненіе государственной церкви, благодаря г. д’Израэли, становится уже дломъ самолюбія, вопросомъ чести и даже общественнаго спасенія.
Англія перестала бы быть конституціонной страною, если бы побда осталась за министерской партіей, которая такъ искусно умла привести въ враждебное столкновеніе догматъ величества съ парламентарнымъ принципомъ, утверждавшимъ, что король, который царствуетъ и не управляетъ, не можетъ быть вреднымъ для блага общаго. Лено, что д’Израэли-этотъ лукавый и мало совстливый человкъ — остался въ сущности авантюристомъ-радикаломъ, какимъ былъ въ свое лучшее время, когда писалъ романы — Сивиллу, Конингсби, и Вивіанъ-Грея. Настоящій джентльменъ, пожалуй, не ршился бы такъ беззазорно ссорить верховную власть съ націей и, раздраживъ толпу, прятаться за королеву, какъ за ширму, при крик взбеленившихся селедочницъ и пуассардокъ. Ужъ конечно Гладстонъ, ораторъ богатой, просвщенной, либеральной буржуазіи, и Джонъ Брайтъ, народный трибунъ, но части смлости не могутъ потягаться съ Веніаминомъ д’Израэли — главою торіевъ, коноводомъ реакціонеровъ… Весьма замчательно также, что посреди всхъ благъ конституціи, при полномъ господств парламентарнаго принципа, г. Диззи вдругъ предлагаетъ во всеуслышаніе великую дилемму: или король повелваетъ, или нація. Нравится намъ и то, что противодйствіе министерства и королевы желаніямъ палаты поощряетъ духовенство составлять разные экклезіастическіе митинги, возбуждать неудовольствіе народа противъ ршеній парламента, кричать No popery и т. д. Реформатская лига съ своей стороны также составляетъ митинги подъ открытымъ небомъ, при громадномъ стеченіи народа, чтобы поддержатьнарламентъпротивъ шайки аристократовъ, ханжей и изувровъ’, какъ было сказано въ Reynold’s News-paper.: Однимъ словомъ, современное положеніе внутренней политики въ Англіи представляетъ для насъ много-много утшительнаго, и при вид этихъ двухъ отважныхъ бойцевъ — гг. д’Израэли и Гладстона насъ, право, таки разбираетъ охота рукоплескать…
При третьемъ чтеніи билля побда осталась за оппозиціей и законъ объ упраздненіи господствующей церкви въ Ирландіи принятъ палатою.

—-

Гораздо боле сильнаго защитника абсолютизмъ нашелъ въ покойномъ маршал Нарваэс — президент совта министровъ въ Мадрит, и мы желали бы почтить его коротенькимъ надгробнымъ словомъ.
Это былъ одинъ изъ величайшихъ негодяевъ нашего времени, достойный занять мсто въ ряду Гайнау, Радецкихъ, Эешшассовъ, о’Доннеллей, и Леруа-де-Сентъ-Арно. Этотъ поклонникъ порядка, прославленный длиннымъ рядомъ насилій и возмущеній противъ закона, дебютировалъ въ качеств заговорщика и революціонера. Съ 1820 по 1892 годъ онъ былъ искателемъ приключеній и усердствовалъ въ защиту конституціонныхъ кортесовъ противъ абсолютизма Фердинанда VII. Зависть къ искреннему, но недоразвитому Эспартеро сблизила его съ королевой Христиною. Посл своего неудачнаго севильскаго возмущенія, Нарваэсъ бжалъ во Францію, гд сообща съ королевой Христиною и въ стачк съ іюльскимъ правительствомъ направлялъ изъ Перпиньяна возстаніе, вслдствіе котораго Эспартеро былъ низвергнутъ. Въ награду за этотъ бунтъ Нарваэсъ былъ сдланъ президентомъ совта, генералъ-капитаномъ и герцогомъ Валенсіи, и об королевы удостоили его чести быть ихъ интимнымъ совтникомъ. Съ тхъ поръ, вмст съ нимъ и Маріей-Христиною, возвращенною изъ изгнанія, въ Испаніи воцарилась реакція, безмятежно господствующная тамъ и до настоящаго времени. Но едва Нарваэсъ усплъ ниспровергнуть конституцію 1837 года, какъ новый фаворитъ, побжденный прежнимъ, въ вид почетной ссылки, былъ отправленъ посланникомъ въ Парижъ. Съ тхъ поръ жилъ онъ то въ милости, то въ опал, то посланникомъ, то главою кабинета, выдлывая на chassez-croisez съ о’Доннеллемъ, Олосагою, Эспартеро, Мендисабалемъ, Прямомъ.
Этотъ грубый эгоистъ, котораго туманный умъ обнаруживалъ, однако, проблески лукавства, этотъ разбойникъ и настоящій капитанъ невольничьяго судна заставлялъ дрожать двухъ королевъ передъ своей наглой рчью и дерзко занесенной рукою. Онъ умеръ (наконецъ, хвалясь передъ напутствовавшимъ его духовникомъ, что ему, Нарваэсу, некого прощать, что у него нтъ ни одного врага, потому что онъ всхъ ихъ… разстрлялъ.
Онъ самодовольно хвалился, этотъ сердобольный христіанинъ, потому что оставлялъ въ живыхъ соперника но части злодйствъ и своего заклятаго врага — Прима, графа реусскаго, маркиза де-Кастильехасъ, главу либераловъ и отъявленнаго разбойника…
Напутственное благословеніе, препровожденное св. отцемъ напою напоминаетъ намъ недавно случившуюся смерть кардинала д’Андреа, либеральнаго прелата, скончавшагося отъ несговорчивости благодушнаго Пія IX, который, не смотря ни на какія слезныя просьбы, не позволилъ ему отправиться въ родные горы для поправленія своего разстроеннаго здоровья. La Civitta cattolica разсказываетъ, что пана, во избжаніе всякихъ слуховъ объ отравленіи, приказалъ произвести вскрытіе тла съ наивозможною гласностью. Но люди умираютъ не отъ однихъ ядовъ, суровыя слова также подъ часъ убиваютъ…
Между тмъ намстникъ Іисуса Христа не перестаетъ вызывать въ свою службу бельгійскихъ зуавовъ, покупаетъ ружья конструкціи Шаспо, строитъ бастіоны. И посреди всхъ этихъ боннскихъ экзерцицій до св. отца дошелъ, быть можетъ, несовсмъ пріятный слухъ — именно, что французскіе солдаты отказываются носить пожалованный имъ ментанскій крестъ. Но генералъ Дюмонъ водворилъ порядокъ объявивъ, что съ этихъ норъ ношеніе креста длается обязательнымъ, и что всякій солдатъ, не украсившій имъ своего мундира, будетъ наряженъ въ караулъ на тридцать дней…

—-

Надежда на лучшее будущее, которими Германія себя убаюкивала, какъ мы сказали выше, отложены на неопредленное время, и эмиграція въ этомъ году оживилась съ новою, еще никогда небывалою энергіей. Во многихъ округахъ администрація жалуется, что молодые люди, которые должны были вступить на службу, большею частію уже перебрались по ту сторону атлантическаго океана. Эмиграція эта получила особенную силу соблазна съ тхъ поръ, какъ конгрессъ Соединенныхъ штатовъ не хотлъ утвердить трактата Банкрофта. Въ силу этого трактата Пруссія имла право, впродолженіи пяти лтъ, преслдовать природныхъ пруссаковъ, которые, эмигрировавъ въ Америку, получили уже водворительныя свидтельства. Конгрессъ совершенно основательно разсуждаетъ: ‘съ той минуты, какъ эксъ-пруссакъ длается нашимъ соотечественникомъ, онъ остается имъ и долженъ быть имъ признаваемъ наравн со всякимъ янки, или уроженцемъ Кентукки, и мы не позволимъ, чтобы какой нибудь берлинскій жандармъ схватилъ его за шиворотъ и заставилъ насильно поступить въ иностранную армію’. Право, хорошо и резонно сказано и этотъ прекрасный аргументъ годился бы не для однхъ берлинскихъ жандармовъ, но и для бордосскихъ.
Очень недавно одинъ сенаторъ изъ Луизіаны пріхалъ во Францію повидаться съ своими престарлыми родителями. Онъ спокойно прогуливался но древней столиц Аквитаніи, покуривая благовонную сигару, какъ вдругъ къ нему пристали полицейскіе агенты, объявившіе ему, что они имютъ приказаніе отвести его въ тюрьму, какъ находящагося въ бгахъ, и что если онъ желаетъ быть опять свободнымъ человкомъ, то долженъ сначала прослужить семь лтъ подъ знаменами имперіи. ‘Прежде, чмъ отправиться въ Новый-Орлеанъ и разбогатть тамъ’, объясняли они,— ‘вы принадлежали къ бдному семейству въ город Бордо, ужь этого вы не можете отвергнуть. Вы эмигрировали передъ самой конскрипціей, по господинъ мэръ выдернулъ за васъ жребій и вамъ достался несчастный номеръ. Поэтому вы были занесены въ списки рекрутовъ, но неявились, чтобы исполнить долгъ службы, и, значитъ, вы дезертиръ, бглый солдатъ. Маршъ въ тюрьму!’-‘Да вдь я у леи не французъ, я гражданинъ Соединенныхъ штатовъ, сенаторъ въ Луизіан’.— ‘Знать не знаю вашихъ Соединенныхъ штатовъ, вдать не вдаю вашей Луизіаны. Маршъ въ тюрьму и безъ разговоровъ’!
Изъ всего этого явствуетъ, что вопросъ водворенія долженъ быть разршенъ категорически и въ возможно скорйшемъ времени. Именно по этому поводу между Англіей и Соединенными штатами могутъ возникнуть довольно серьезныя затрудненія. Пять лтъ человческой жизни должны же имть какое нибудь значеніе. Если пруссакъ или французъ, пробывъ 5 лтъ въ Нью-Іорк, пріобртаютъ право не быть боле пруссакомъ или французомъ, то это ршеніе свободной воли, это пожертвованіе должны же, наконецъ, освобождать человка отъ прежнихъ обязательствъ. Когда сынъ достигаетъ совершеннолтія, то законъ не запрещаетъ ему переселиться отъ роднаго отца къ тестю, если на это будетъ его желаніе. Можетъ быть генералы Ніэль и Мольтке желаютъ имть удовольствіе вывести всю молодежь подъ картечь,— но вдь у нихъ и другихъ людей такъ много еще остается…
Американская республика всегда будетъ получать изъ европейскихъ державъ постоянно возрастающій приливъ бдняковъ недовольныхъ, людей энергическихъ и безпокойныхъ, и старый свтъ долженъ уступить новому свой излишекъ. Для того, чтобы Соединенные Штаты не сдлались для Европы тмъ страшилищемъ, какимъ стали уже феніяне для Великобританіи, — не надобно безъ всякой нужды враждовать съ эмигрантами и приготовлять въ нихъ враговъ природному отечеству. Въ этомъ смысл высказалась республиканская партія въ Соединенныхъ штатахъ. Назначая Гранта, ричмондскаго побдителя защитниковъ рабства, своимъ кандидатомъ на предстоящихъ выборахъ, партія эта въ тоже время заявляетъ 9-ой статьею общей программы, принятой въ Чикаго, слдующее:
‘Соединенные Штаты должны всми силами противодйствовать доктрин, провозглашаемой Англіею и другими европейскими державами, утверждающими, будто человкъ не можетъ перестать быть гражданиномъ страны, въ которой онъ родился. Соединенные штаты не признаютъ этой доктрины, видя въ ней остатокъ феодальныхъ учрежденій, прямо противорчащіи нашей національной чести и независимости. Водворенные граждане должны безъ всякихъ стсненій пользоваться всми, отъ насъ имъ предоставленными правами, не взирая на ихъ первоначальное подданство другой держав. Никакое иноземное правительство не можетъ арестовать или посадить въ тюрьму гражданина Соединенныхъ штатовъ — водвореннаго или урожденнаго, все равно — за слова, произнесенныя въ этой стран, или поступки, здсь совершенные. Если онъ будетъ арестованъ или посаженъ въ тюрьму, то на правительств нашемъ лежитъ долгъ заступиться за него’.
На это заявленіе слдуетъ обратить особенное вниманіе, такъ какъ въ будущемъ оно можетъ подать поводъ къ довольно серьезнымъ недоразумніямъ. Программа продолжаетъ:
XI. ‘Приливъ къ намъ иностраннаго населенія въ прошедшемъ времени много содйствовалъ обогащенію, развитію, сил и всестороннему процвтанію нашей націи, которая даетъ убжище всмъ угнетеннымъ, какого бы племени они ни были, и потому направленіе эмиграціи въ эту страну Должно быть поощряемо честною и либеральною политикою’.
Этотъ параграфъ можетъ показаться неважнымъ и ни къ чему не обязывающимъ, однако мы не можемъ не признать за нимъ огромнаго значенія, тмъ боле, что онъ подкрпляется ХИ-ю и послднею статьею, въ которой, какъ намъ кажется, вскользь проглядываетъ желаніе рано или поздно вмшаться въ европейскую политику:
‘Конвентъ выражаетъ свое сочувствіе всмъ угнетеннымъ народамъ, отстаивающимъ съ оружіемъ въ рукахъ свои права’.
А вотъ вамъ маленькій контрастъ сравнительно съ фокусами, выдлываемыми теперь Австріей и Италіей:
VI. ‘Самая лучшая политика, ведущая къ- уменьшенію бремени нашего государственнаго долга, заключается въ носильномъ стараніи поднять нашъ кредитъ, чтобы капиталисты могли отдавать намъ суммы по боле умреннымъ процентамъ сравнительно съ тми, какіе мы выплачиваемъ теперь, и какіе будемъ выплачивать до тхъ поръ, пока не изчезнетъ всякій страхъ какого бы то ни было отреченія (rpudiation), {Техническій терминъ, означающій отказъ государства платить свой долгъ.} явнаго или тайнаго, касающагося всего долга или малйшей его части.
‘Мы протестуемъ противъ всякаго отреченія, какъ противъ націонаго преступленія. Честь страны требуетъ уплаты всего долга съ полнйшей готовностью и добросовстностью, всмъ кредиторамъ здшнимъ и заграничнымъ, и при томъ не только по букв, но но самому духу законовъ, освятившихъ ненарушимость долговыхъ обязательствъ при ихъ заключеніи’.
Программа эта, изъ которой мы заимствовали наиболе поучительныя мста для насъ, европейцевъ, выражается съ раздражительной рзкостью объ Андрью Джонсон: ‘этотъ человкъ показалъ себя измнникомъ въ отношеніи къ народу и тому длу, которое онъ былъ призванъ защищать, самовластно завладлъ высокимъ судебнымъ и законодательнымъ значеніемъ, отказался исполнять законы, воспользовался своимъ высокимъ положеніемъ, чтобы подстрекать другихъ правительственныхъ лицъ къ осмянію и нарушенію законовъ, употреблялъ во зло ввренную ему исполнительную власть, поселяя въ гражданахъ недовріе къ ихъ неотъемлемымъ правамъ собственности, противодйствовалъ пересозданію штатовъ, въ которыхъ недавно подавлено возмущеніе. За вс эти преступленія онъ подвергся обвиненію и голосами 35 сенаторовъ совершенно нелицепріятно и справедливо былъ признанъ виновнымъ’.
Да, его признали виновнымъ 35 сенаторовъ, но не призналъ такимъ сенатъ, такъ какъ недоставало еще голоса, только одного голоса, чтобы низложить президента большинствомъ двухъ третей. Это оправданіе или точне неосужденіе въ высшей степени удивило и встревожило всю американскую публику. Подача обвинительныхъ голосовъ происходила въ субботу 16 мая. Радикалы были уврены въ успх. Еще наканун, вечеромъ, вс сенаторы, остававшіеся врными, были пересчитаны но пальцамъ, и можно было надяться, по крайней мр, на 38 голосовъ. Но президентъ сената г. Чэзъ приложилъ все свое стараніе помшать обвиненію, дйствуя чисто по личнымъ соображеніямъ и нисколько не изъ симпатіи къ президенту — и, по многимъ уважительнымъ и неуважительнымъ причинамъ, о которыхъ мы распространяться здсь не можемъ, Джонсонъ отршенъ небыль. Душевно сожалемъ о такомъ результат потому что мы также считаемъ Джонсона виновнымъ. Но даже вн этой чисто-юридической стороны дла, для государства и для всхъ партій нтъ ничего отраднаго въ томъ, что этотъ увсистый процессъ, въ которомъ вс проиграли, не получилъ никакого опредленнаго исхода. Республиканцы увидли себя людьми, напрасно взволновавшими всю страну, демократы же, боле чмъ когда либо, подвергаются нареканіямъ въ лиц и политик Джонсона и чувствуютъ себя не въ лучшемъ положеніи, чмъ сами радикалы. Не предвидя оправданія, они оставили своего главу съ той минуты, какъ почувствовали приближеніе опасности и поспшили отдлить свою участь отъ его. Но президентъ не изъ тхъ людей чтобы могъ проститъ ложныхъ друзей, предавшихъ его, онъ также никогда не проститъ своимъ закоренлымъ врагамъ республиканцамъ, которые, въ свою очередь, отплатятъ ему тою же монетою. Этотъ несчастный окруженъ или врагами или союзниками, худшими враговъ, безсильный въ теперешнемъ споемъ положеніи, онъ, оставаясь номинальнымъ главою исполнительной власти, долженъ будетъ дйствовать не выходя изъ воли сенаторовъ, которые, большинствомъ 35 голосовъ противъ 19 объявили его виновнымъ въ преступномъ поведеніи. Этотъ оправдательный приговоръ, утвержденный quasi-большинствомъ тяготетъ надъ нимъ, какъ самое сильное обвиненіе, Джонсонъ остался на своемъ президентскомъ трон,— это правда, но онъ долженъ смотрть на этотъ фактъ, какъ на случайность, и ему но невол придется часто вспоминать, что если онъ не обвиненъ въ преступленіи — злоупотребленія власти, то обязанъ этимъ новому преступленію, совершенному во имя его — подкупу его судей: въ обществ громко толкуютъ о существованіи подкупа, и комиссія, изслдующая это дло, иметъ въ рукахъ положительныя данныя, доказывающія справедливость этихъ толковъ. Если бы Джонсонъ не былъ по натур человкомъ посредственнаго ума, онъ не вынесъ бы этого положенія, этой репутаціи, онъ давно бы отказался отъ должности президента, и можетъ быть опять принялся бы за ножницы и за иголку.
Осмлится ли президентъ продолжать дале свою оппозицію закону пересозданія штатовъ? Будетъ ли онъ упрямо произносить свое veto на ршенія конгресса относительно федеральнаго представительства Арканзаса, обихъ Каролинъ, Георгіи, Луизіаны и -Алабамы? На эти вопросы отвтитъ будущее Во всякомъ случа его сопротивленіе будетъ совершенно безполезно, оно будетъ всегда устранено въ Сенат большинствомъ двухъ третей голосовъ. Послдній случай, когда не оказалось нужныхъ двухъ третей, наврное боле не повторится.

——

Зрлище, представляемое современной Франціей весьма поучительно. Огромная имперія находится въ состояніи разложенія. Она испытываетъ переходное состояніе, старое изчезаетъ, но новое еще не намтило себя яркими красками, оно еще блдно и неопредленно. Управляемые чувствуютъ себя безпокойно, они видятъ себя униженными и ихъ недовольство начинаетъ высказываться все громче и громче. Все разстроилось, все испортилось, а нтъ пригодныхъ матеріаловъ для созданія новаго. Управляющіе не хотятъ замтить того, что происходитъ вокругъ нихъ, они отрицаютъ очевидность, они стараются противиться ей такими средствами, которые въ каждомъ возбуждаютъ изумленіе и насмшку, но они еще врятъ въ эти плохія средства, они обманываютъ себя и насильно закрываютъ глаза отъ истины, имъ тяжело сознаться, что они сами причиной всхъ бдствій и раззоренія страны, и они выдумаютъ новыя, если возможно, еще худшія системы, которыя непремнно приведутъ къ катастроф.
Къ довершенію всего вторая имперія но необходимости пришла къ чудовищному, несчастному, безразсудному ршенію. Она хочетъ бросить всю Европу во всеобщую войну. Странное ослпленіе: обднвшую, раззоренную, ослабленнную Францію ршаться подвергнуть случайностямъ войны, которой она, Франція, должна избгать всми способами и всякими пожертвованіями?.. Что общаетъ будущее этой виновной и несчастной стран,— мы не знаемъ, но мы убждены, что вс ея друзья съ грустію должны сознаться, что ей предстоитъ пережить тяжелое время и испытать много невзгодъ.
Законодательныя собранія Франціи все это время заняты были обсужденіемъ многихъ серьезныхъ вопросовъ. Пренія въ сенат по поводу свободы обученія, доказавшія, что это высшее правительственное учрежденіе Франціи до сей поры еще одухотворено средневковыми идеями,— произвели всеобщее неудовольствіе во всей интеллектуально-развитой части французскаго общества. Но прежде чмъ говорить о нихъ, мы обратимся къ преніямъ въ законодательномъ собраніи по поводу торговыхъ трактатовъ.
На этихъ преніяхъ партіи перемшались, и лучшая роль — роль защитниковъ свободнаго обмна досталась правительственной партіи, а роль протекціонистовъ играла оппозиція (правда составленная изъ такихъ разнообразныхъ элементовъ, до того перемшанная, что лучше бы ей и не составляться). Мы, разумется, не станемъ обвинять вторую имперію за одно хорошее дло, сдланное ею Франціи, если она а не узаконила еще вполн принципъ свободнаго обмна, то по крайней мр приняла систему, которая со временемъ приведетъ къ нему. Она произвела промышленный переворотъ точно также какъ нкогда переворотъ политическій. Императоръ, посовтовавшись съ Мишелемъ Шевалье, отдалъ приказаніе г. Руэ начать тайные переговоры съ Кобдэномъ и Брайтомъ, и вотъ начали перешептываться съ ними, какъ какіе нибудь заговорщики, стали сходиться на секретныя свиданія. За тмъ, въ одинъ прекрасный день, въ Монитер внезапно, къ удивленію всей Франціи, появился декретъ, объявляющій о заключеніи торговаго трактата между Франціей и Великобританіей. Это случилось въ то время, какъ имперія была уже въ теченіе восьми лтъ всемогущей, въ то время, какъ страна, заинтересовавшись вопросами политическими, пропускала безъ вниманія вс административныя поползновенія. Вс интересы, повидимому, находили тогда гарантію въ диктатур, слдовательно диктатур надо было дать свободное поле дйствій. Но теперь времена перемнились. Диктатура уже не пользуется тмъ обаяніемъ, какимъ пользовалась въ то время. Наступило время протеста, время критической поврки, и явились люди, протестующіе теперь во имя тхъ же самыхъ интересовъ, которые еще такъ недавно, но ихъ желанію, вполн зависли отъ произвола администраціи и въ ней находили свою защиту, они находятъ, что слдовало принять во вниманіе эти интересы, что, наконецъ, не мшало спросить согласія цлой страны на утвержденіе трактата такой важности. Но Боже мой! странно какъ мы замтили все это только теперь, безмолвно созерцая вс подобныя штуки въ теченіи 16 лтъ! Вы набрались мужества потому только, что имперія ослабла. Но замтьте, вы высказываете только свои личныя неудовольствія, а вовсе не требованія націи, которая хорошо знаетъ, чего вы стоите и насколько вы привержены ко всякой тиранніи и барышничеству. Протекціонисты вышли въ бой, опираясь на теоріи, давнымъ давно признанныя несостоятельными, они, какъ всегда, желаютъ принести въ жертву интересы 10. милліоновъ потребителей въ пользу 10 тысячъ фабрикантовъ, они по обыкновенію выставляютъ вчный аргументъ о преобладаніи въ индустріи англичанъ надъ всми другими націями міра. Противъ этого, какъ они говорятъ, потрясающаго, фатальнаго, все раззоряющаго преобладанія, необходимо бороться удваиваніемъ, утроиваніемъ, учетвереніемъ тарифа. Изъ ихъ нелпыхъ аргументовъ можно сдлать, напримръ, такой выводъ, что если природа дала Англіи обильные каменноугольныя копи, то Англія должна пользоваться ими для выращиванія продуктовъ южныхъ странъ посредствомъ искуственной теплоты, и должна имть, положимъ, хоть свое собственное вино, въ изобиліи производимое Франціей. Имя свое вино Англія не будетъ зависть отъ Франціи, а для того англійскіе протекціонисты должны потребовать у своего правительства поддержки, посредствомъ высокаго тарифа, обширныхъ теплицъ, гд, благодаря обилію каменнаго угля, какъ удобнаго топлива, они станутъ вырощать виноградъ и длать вино, продавая его по 40 франковъ бутылку, въ то время какъ подобное же вино въ южной Франціи будетъ стоить 40 сантимовъ штофъ. Ввозъ французскаго вина въ Англію долженъ быть строго воспрещенъ. Не сущая ли это нелпость? Но именно до подобныхъ нелпостей и договорились французскіе протекціонисты законодательнаго собранія.
Но не смотря на отсутствіе раціональности, на узкость и нелпость системы противниковъ свободнаго обмна, именующей себя системой покровительства національному труду, въ настоящее время нельзя еще обойтись безъ уступокъ и прямо перейти отъ одной системы къ другой. Если бы правительство выполнило свои общанія, торжественно заявленныя въ письм 5 января 1860 года, и дало Франціи то, чего ей недостаетъ, чтобы бороться при равныхъ шансахъ съ Англіей и другими націями, если бы оно покрыло Францію стью желзныхъ дорогъ и устроило водяныя сообщенія, еслибы оно съумло уничтожить налоги, одинаково невыгодные какъ для производителя, потребителя, такъ и для посредника между ними, — протекціонисты не ршились бы идти противъ очевидности, доказывающей, что благосостояніе замтно возвысилось въ стран, и не осмлились бы обвинять правительство, способствовавшее этому развитію своимъ коммерческимъ переворотомъ. Тогда народныя сбереженія употреблялись бы на развитіе новыхъ промышленныхъ предпріятій и составили бы оборотный капиталъ для всхъ будущихъ производительныхъ работъ. Въ подобномъ случа, разумется, вс вопли протекціонистовъ должны бы были замолкнуть, ибо они возбуждали бы только одинъ смхъ.
Но ничего этого нтъ. Совершенно напротивъ. Дло представляется въ самомъ безотрадномъ вид, народныя сбереженія расточаются самымъ безумнымъ образомъ. Ихъ высасываютъ двумя громадными рожками: биржей и правительствомъ. Биржа употребляетъ народныя сбереженія на разные движимые кредиты, поземельные кредиты, доки Наполеона, общественные магазины, посредствомъ которыхъ вытягиваетъ вс капиталы у буржуазіи, и раззоряетъ ее съ единственной цлію, чтобы дать возможность нсколькимъ своимъ агентамъ, тратя милліоны, жить по царски, и въ свою очередь пособлять публичнымъ женщинамъ играть роль герцогинь и проявлять безумную роскошь. Съ своей стороны правительство вытягиваетъ сбереженія у разной мелкоты посредствомъ налоговъ, которые съ милліоновъ возрасли до милліардовъ, и на эти деньги воюетъ въ Европ и предпринимаетъ отдаленныя экспедиціи, будто бы для возвышенія славы латинской расы. Такимъ образомъ Франція обезсилена, лишена необходимыхъ благоразумныхъ сбереженій и поставлена въ безвыходное положеніе на случай неурожая или другой какой чрезвычайной случайности, какъ было, напримръ, въ прошедшемъ году, когда, по причин неурожая, вс земледльческія хозяйства увидли себя въ крайне-затруднительномъ положеніи, вся торговля пріостановилась и многія промышленныя предпріятія совсмъ закрылись. Возможно ли было думать о какихъ либо новыхъ полезныхъ предпріятіяхъ, когда каждый долженъ былъ заботиться о томъ, чтобы достать простой кусокъ хлба? Производя государственный переворотъ правительство общало легковрному народу довести Францію до возможной степени благосостоянія, оно раскрыло предъ нимъ завлекательную картину будущаго громаднаго богатства, которымъ хотло утшить за лишеніе свободы. Но прошло 16 лтъ, и статистика опредляетъ положеніе Франціи такими краснорчивыми цифрами: но количеству желзныхъ дорогъ Франція занимаетъ въ Европ пятое мсто, уступая въ этомъ отношеніи Бельгіи, Англіи, Голландіи и даже гористой Швейцаріи. По количеству желзныхъ судовъ она занимаетъ девятое мсто (счетъ ведется по отношенію количества даннаго предмета къ числу народонаселенія), вообще же но коммерческому флоту — тринадцатое, не смотря на то, что морской берегъ составляетъ три четверти ея границы. Во Франціи пересылается посредствомъ почты только 9 писемъ на человка, въ то время какъ въ Соединенныхъ Штатахъ ихъ пересылается 14, въ Швейцаріи 16, а въ Англіи 24. Но телеграфнымъ сообщеніямъ Франція занимаетъ пятое мсто посл Бельгіи, Швейцаріи, Великобританіи и Голландіи. Подобный же неутшительный выводъ и но всмъ остальнымъ фактамъ промышленнаго развитія. И при тгкомъ неблагопріятномъ положеніи Франція должна давать на содержаніе правительства ежегодно слишкомъ 3 милліарда 160 милліоновъ, что, разумется, не можетъ увеличить благосостоянія изъ года въ годъ раззоряемаго народа.
Удивительно ли посл этого, что народъ жалуется, что недостатки большинства идутъ объ руку съ безумной роскошью меньшинства, смняя одинъ другого какъ отливъ наступаетъ за приливомъ. Удивительно ли, что протекціонисты, пользуясь страданіями народа, говорятъ рабочимъ: ‘дла идутъ дурно потому, что наша промышленность лишена покровительства и англичане вырываютъ у насъ изо рта нашъ кусокъ хлба’. Положимъ, что правительству, во время преній въ законодательномъ собраніи по тарифу, легко было разбить своихъ противниковъ, и оно хорошо сдлало, что разбило ихъ, такъ какъ протекціонисты принадлежатъ къ числу самыхъ безсовстныхъ эксплуататоровъ, по тмъ не мене оно не можетъ закрыть рты крикунамъ, пока не докажетъ ложность исчисленія таможеннаго дохода, приводимаго ими, и пока г. Руэ торжественно, посредствомъ неопровержимыхъ фактовъ, не докажетъ точность цифръ, выставленныхъ имъ въ защиту правительственнаго предложенія. Его противники предложили 100,000 франковъ преміи тому, кто сьуметъ доказать справедливость ихъ, но его превосходительство, повидимому, не думаетъ взять на себя трудъ получить эту заманчивую премію.
Въ сенат тоже столпотвореніе вавилонское. Клерикалы, вооружась всевозможными іезуитскими тонкостями и казуистическими пріемами, изо всхъ силъ старались доказать необходимость репрессивныхъ мръ противъ профессоровъ-атеистовъ и студентовъ-матеріалистовъ, и подобные доносы называли ‘петиціей о свобод обученія’. Эти возмутительныя рчи произносились въ сенат архіепископами и вліятельнйшими чиновниками имперіи, старыми гршниками, отличавшимися во всевозможныхъ реакціяхъ. Эти господа требовали открытія на счетъ правительства свободныхъ кафедръ: геологіи, преподаваемой на основаніи идей, бывшихъ въ обращеніи еще во времена египетскаго плненія, и астрономіи временъ первобытной исторіи. Новые профессора, разумется, должны были выбираться изъ іезуитовъ, я имть право принимать энергическія мры противъ всхъ студентокъ, заподозрнныхъ ими въ великомъ преступленіи — свободномъ мышленіи. Обвинять, наказывать, ссылать теперешнихъ профессоровъ и замнять ихъ педантами и ханжами, взирающими на спиритизмъ съ точки зрнія Луи Вельйо, обвинить чуть не во всхъ преступленіяхъ такія личности какъ Адамсъ, Араго, Струве, Гаустъ, Гершель, Дарвинъ и Жофруа-Сентъ-Илеръ,— вотъ какую штуку эти господа сенаторы называютъ свободой обученія. Они желали бы позволить католическому клерикализму дйствовать безъ всякихъ стсненій, уничтожать всякое проявленіе человческой свободы, учреждать инквизиціонныя судилища и ауто-да-фэ, и повторить убійства Варфоломеевской ночи, избіеніе альбигойцевъ, кровавые подвиги въ Чехіи и Венгріи. Пусть клерикалы будутъ невжественны, нелпы, наглы — имъ можно простить вс эти качества, но если они къ своей жестокости присоединяютъ трусость, ложь, вроломство, ханжество и лицемріе — въ такомъ случа нтъ для нихъ облегчающихъ обстоятельствъ и страна выносить ихъ не можетъ.
Но не смотря на вс злоухищренія клерикаловъ можно утшиться, что вся злоба ихъ обратится противъ нихъ самихъ, они выказываютъ столько такта и способностей, что, въ виду ихъ дйствій пожалуй можно преклониться предъ мудростію генерала Дюмона, издавшаго военный приказъ, приведенный нами выше. Медалямъ, освященнымъ дисциплинарными наказаніями, вполн соотвтствуютъ мры, которыя клерикальные сенаторы предлагаютъ принять для вндренія въ умы французскаго юношества идей спиритуализма. Въ числ этихъ мръ есть, напримръ, слдующая: если ученика застанутъ за чтеніемъ Локка, Гельвеція, Дидеро, Канта или Фихте, онъ будетъ наказанъ въ такой же мр, какъ еслибъ онъ бросилъ жеваную бумагу въ спину учителя, и тому подобныя мудрыя правила. Кардиналъ Боннешозъ очень недоволенъ, что медицинскіе студенты обращаются за справками къ словарю Робена Литре, онъ желалъ бы помшать профессору Вульніану читать курсъ нервной системы, желалъ бы отправить профессора Аксенфельда въ Россію и даже, если возможно, подальше, за Россію. Французскіе сенаторы негодуютъ, что правительство не уметъ усмирить факультетъ, имъ необходимъ полицейскій комиссаръ въ образ аббата изъ св. конгрегаціи, который бы строго слдилъ за тмъ, какимъ убжденіямъ слдуютъ профессора и ученики нормальной школы Они объявили себя противъ всхъ нын существующихъ школъ, кром, разумется, состоящихъ въ вденіи духовенства, противъ общества народнаго обученія, принесшаго много дйствительной пользы, противъ народныхъ библіотекъ, противъ дешевыхъ журналовъ, противъ книгъ отъ 25—50 сантимовъ за томъ, противъ всхъ лучшихъ произведеніи французской литературы и пауки. Прикрываясь громкой фразой ‘мы хотимъ свободы обученія’, они ратуютъ противъ просвщенія, презираютъ науку, приравнивая ее къ атеизму. Какихъ клеветъ, какихъ нелпостей ни измышляютъ они въ борьб противъ научныхъ истинъ? Все это, впрочемъ, старо, пошло и глупо, эти нелпости и безобразныя выходки цлыя вка повторяются разными красными кардиналами, черными аббатами и всякаго рода ханжами. Но пусть бы толковали на эту тему лица, сдлавшія изъ подобныхъ толковъ свою профессію, а то за ними ползли многіе старые генералы, вышедшіе изъ ума за дряхлостію лтъ. Сидли бы они лучше съ трубкою въ зубахъ да вспоминали древніе походы, а то тоже наершились и ршились стать на одну доску со всякими авантюристами, отмченными такими дяніями, за которыя при другихъ условіяхъ и въ другое время они жили бы далеко отъ Парижа Эти-то послднія особенію распинаются за нравственность, поруганную ими, они смютъ употреблять слово ‘свобода обученія’ будто бы ставшее ихъ знаменемъ. Они съ опущенной долу главой, съ постнымъ лицомъ, съ лицемрнымъ смиреніемъ провозглашаютъ такія идеи, отъ которыхъ тошнитъ всякаго здороваго человка. Ихъ выходки возмутительны и противны, но не мене возмутительно поведеніе кардиналовъ, облаченныхъ въ віолетовую мантію, которые тоненькимъ, ‘два слышнымъ голоскомъ (не взирая на то, что у нихъ очень широкія груди и хорошо развитыя легкія) провозглашаютъ: ‘Подумайте господа о нашемъ печальномъ положеніи. Великія ошибки приводятъ къ великимъ несчастіямъ. Атеизмъ,— поймите хорошенько, атеизмъ ведетъ насъ къ разрушенію всякихъ общественныхъ связей, онъ приведетъ насъ къ повальному грабежу собственности’.
Таковы аргументы, ма которыхъ главнымъ образомъ строятъ свои выходки главнйшіе ораторы спиритуализма кардиналъ Донне, баронъ Шарль Дюпенъ и Гекеренъ.
Больно и досадно слышать, какъ грязные господа въ род барона Дюпена или президента клуба содомистовъ въ алле Марбефъ ораторствуютъ о христіанскомъ спиритуализм, о соблазнахъ плоти, о долг сыновняго почтенія, о Бог, объ Іисус Христ, о необходимости возвышеннаго моральнаго ученія… Но для всякаго честнаго человка будь онъ христіанинъ или нехристіанинъ — еще въ стократъ невыносиме слышать этихъ эпикурейцевъ, когда они, ^заключеніе своей злостной политики противъ здраваго воспитанія, противъ современныхъ тенденцій, говорятъ гробовымъ голосомъ, который чуть прорывается изъ за ихъ упитанныхъ подбородковъ и сквозь тучныя губы: ‘вспомните, гг. сенаторы, что порядокъ въ человческомъ обществ — божественное учрежденіе и что великія заблужденія ведутъ къ плачевнымъ безпорядкамъ. Атеизмъ ведетъ врнымъ, роковымъ путемъ къ разрушенію силы капитала’.
Другими словами это значитъ: ‘мы, кардиналы-паписты и вы, бонапартистскіе сенаторы, должны крпко держаться за старый порядокъ, потому что иначе на насъ можетъ разсердиться Маммонъ…’
Честно и логично!!…
Единственный человкъ, который, во имя здраваго смысла протестовалъ противъ всхъ этихъ безобразій, былъ литераторъ Сент-Бевъ, сдлавшійся по этому случаю героемъ дня,— тотъ самый Сент-Бевъ, съ которымъ истинно-либеральная партія разорвала свои связи еще нсколько лтъ тому назадъ. Теперь ему посчастливилось, во время сказанное простое слово доставило ему настоящій тріумфъ: ученики школъ сдлали въ честь его небольшую манифестацію, на которую полиція однакоже посмотрла подозрительными глазами и потянула въ префектуру нсколькихъ юношей. Тотъ фактъ, что Сент-Бевъ прослылъ либераломъ, какъ нельзя лучше характеризуетъ французскія законодательныя собранія. Человкъ за скромность и благонравіе получаетъ кресло въ Сенат. За эту милость отъ него требуется главнымъ образомъ согласія со всми, и если, по какимъ нибудь особеннымъ обстоятельствамъ, ему случится не согласиться съ ними, хоть бы въ такомъ вопрос, какой ресторанъ лучше кормитъ, онъ наврное получитъ множество оскорбленій отъ своихъ товарищей. Онъ услышитъ свистъ, къ нему обратятся спиной, станутъ шумть, чтобы помшать ему говорить, обзовутъ его революціонеромъ и пр. и пр. Тоже самое пришлось испытать и Сент-Беву, извстному въ послднее время только своимъ страшнымъ апетитомъ и любовію къ роскошному столу.
Эти пренія въ Сенат выставляютъ на-голо истинное положеніе французскаго государства и церкви. Они послужатъ богатйшимъ матеріаломъ для доказательства упадка и разложенія второй имперіи.
Выводы, которые можно сдлать изъ этихъ пресловутыхъ преній заключаются главнйше въ томъ, что католическая церковь торжественно заявила о своей непримиримой ненависти къ наук. Папство, возгородившееся своей побдой при Монтан, высоко подняло голову и желаетъ поразить разомъ всхъ своихъ дйствительныхъ и воображаемыхъ враговъ, оно гнвается на математиковъ, оно проклинаетъ механиковъ и физіологовъ!
Прелаты, негодующіе противъ общества народнаго обученія сильно раздражаются всякою попыткою дать женщинамъ мало-мальски солидное умственное образованіе. Посредствомъ брошюры, подписанной монсеньоромъ Орлеана, они объявляютъ даже, что только однимъ служителямъ божіимъ принадлежитъ право поучать двицъ и что мсто женщины… какъ бы вы думали, гд?— на лон церкви.
О, да, тутъ ужь намъ перечить не приходится, такъ какъ принимая въ разсчетъ численныя отношенія, мы видимъ, что духовное сословіе во Франціи совершаетъ въ триста разъ боле покушеній противъ чистоты нравовъ, чмъ міряне, и что посл остроговъ противуестественныя преступленія наиболе процвтаютъ въ семинаріяхъ юныхъ священнослужителей и въ убжищахъ благодушныхъ Frres-Ignorantins… Какъ бы то ни было, но запальчиво протестуя противъ высшихъ учебныхъ заведеній для двицъ, противъ допущенія молодыхъ женщинъ къ слушанію лекцій въ Сорбонн и противъ другихъ нововведеній, французскіе епископы этимъ самимъ признаются, быть можетъ и не подозрвая того, что преобладающее вліяніе, которое они полагали неотъемлемымъ, начинаетъ выскользать у нихъ изъ рукъ. Он обращаютъ къ женщинамъ угрозы, вооружаются системой запрещеній. По отношенію къ женской половин человческаго рода, любящей во всемъ и всегда прекословить, это очень важная ошибка со стороны попечительныхъ французскихъ архипастырей, смемъ ихъ въ томъ уврить.
Католическая церковь все боле и боле навлекаетъ на себя нерасположеніе французской молодежи. Въ парижскихъ училищахъ профессора подвергаются лживымъ доносамъ духовныхъ, наиболе уважаемые ученые должны сносить всякія преслдованія и притсненія, диссертаціи рвутся въ клочки, посл того, какъ они были защищаемы и одобрены, студенты-матеріалисты воюютъ съ полицейскими спиритуалистами. Понятно, что при такомъ положеніи вещей всякій, мало-мальски порядочный молодой человкъ считаетъ своимъ долгомъ объявить себя врагомъ духовенства. Въ лицеяхъ церковь удостоилась неменьшей ненависти, благодаря экклезіастическому шпіонству ревностныхъ исповдниковъ, введенному враждебными прелатами. Всякій либеральный профессоръ дрожитъ за свое мсто, мы могли бы даже сказать за свою жизнь. Всякій развитой ученикъ привыкаетъ смотрть на священника, съ которымъ ему пришлось столкнуться, какъ на существо тупоумное и вредное. Въ сельскихъ школахъ священникъ мучитъ и притсняетъ бднаго преподавателя, надодаетъ своимъ катехизисомъ мальчуганамъ и требуетъ ставить ихъ на колни, если они не поклонились ему издали и достаточно низко.
И вотъ церковь отталкиваетъ отъ себя учащагося,— это значитъ силу и умъ, гражданскую энергію въ зародыш, и отталкиваетъ отъ себя также женщину и ребенка — типы слабости, которые, однако, могутъ имть громадное значеніе
Не довольствуясь всмъ этимъ, церковь отталкиваетъ отъ себя и народъ.
Но подъ категорію народа, мы включаемъ не однихъ только рабочихъ, которые составляютъ только боле развитую его часть, Подъ этимъ собирательнымъ названіемъ, мы помщаемъ также поселянъ-мужиковъ, все еще умственно-темныхъ, но уже понимающихъ, что ‘патеры далеко зашли’.
Если не ошибаемся, мы уже говорили о смутахъ, происходившихъ въ Перигор. Духовные безъ умолку и во всеуслышаніе твердили предъ народомъ, что революція ограбила церковь, во что церковь уничтожитъ сдланное революціей, вступитъ въ пользоваваніе своими правами и имуществами. Слыша такія рчи, поселянинъ, наконецъ, пришелъ къ такому соображенію: ‘какія же это, въ самомъ дл, имущества церкви? Ага, это т, что государство продало моему дду, заплатившему за нихъ свои кровныя денежки, это моя собственность, отъ которой я нисколько не намренъ отказываться. Какія-такія права церкви? А, это, стало быть, та десятина, отъ которой насъ освободила революція и которую мы платить вовсе не желаемъ’. И вотъ поселяне закричали: ‘долой попа! Да здравствуетъ императоръ!…’ — и затмъ очистили церкви отъ букетовъ лилій, любезныхъ прежнему режиму, вынесли картины, которыя, какъ имъ было сказано, изображали возстановленіе десятины, женитьбу папы на императриц сейчасъ же посл смерти императора и т. д. Волненіе продолжалось въ шаройскомъ департамент. Мстныя власти сочли себя обязанными дйствовать въ виду этого страннаго мятежа, раздались прокламаціи префектовъ, жандармы и правосудіе должны были вмшаться въ это дло, нкоторые изъ безпокойныхъ субъектовъ попали въ тюрьму на нсколько мсяцевъ. Но взрывъ произошелъ, и эти безтолковыя выходки невжественныхъ мужиковъ наводятъ смышленныхъ и свдущихъ людей на серьезное раздумье.
Вся эта возня означаетъ только то, что Франція, разочаровавшись въ своемъ бонапартизм начинаетъ уже тяготиться и своимъ католичествомъ. Ужь таковъ результатъ стараго, почтеннаго опыта: духовенство не можетъ долго царить и хозяйничать во Франціи, не возбуждая противъ себя ненависти.
И между тмъ, вооружая противъ себя вс жизненныя силы націи, церковь именно теперь показываетъ себя наиболе несговорчивою, самонадянною, упрямою и сварливою. Тоже длаетъ съ своей стороны и французское правительство. Повинуясь какому-то роковому заблужденію, правительство и церковь соединяютъ свои два непопулярные принципа вмст, заключаютъ самый нжный и тсный союзъ, какой когда либо существовалъ между ними, и вдобавокъ еще — въ виду предстоящихъ выборовъ. Выборы-обстоятельство очень важное. Церковь и правительство своими соединенными, дружными усиліями приготовляютъ революцію.
Чтобы дать нашимъ читателямъ наглядное понятіе о дух наглаго антагонизма, обуревающаго клерикальную партію, мы позволимъ себ сообщить здсь о комическомъ подвиг безансонскаго архіепископа Матье, сенатора, два раза присягавшаго въ врности имперіи, которая въ свою очередь клялась поддерживать и развивать принципы 1789 года.
Въ эпоху первой революціи нкто монсеньоръ де-Дюрфоръ, человкъ вообще очень незначительный, думалъ нанести чувствительный ударъ новому порядку вещей своимъ несогласіемъ принять гражданскую конституцію духовенства, введенную декретомъ національнаго собранія 12 іюля 1790 года. Замтимъ мимоходомъ, что эта гражданская конституція духовенства въ сущности согласуется съ конкордатомъ и до сихъ поръ еще лежитъ въ основ французской духовной администраціи, на которую прелаты и кардиналы-сенаторы, какъ надо было бы думать, не имютъ никакихъ причинъ жаловаться.
Этотъ несговорчивый, но уже довольно пожилой прелатъ поселился съ наивозможнымъ комфортомъ въ Цюрих, гд и номеръ два года спустя. Вс, разумется, давнымъ давно забыли это обстоятельство и ничмъ не замчательнаго цюрихскаго поселенца, но если церковь ничему не научается, то также ничего не забываетъ.
И вотъ монсеньоръ Матье приказываетъ отрыть на цюрихскомъ кладбищ нсколько комковъ глины, которая могла остаться отъ трупа г. Дюрфора и перевезти эту грязь въ Безансонъ. На это необычайное торжество были созваны авангардъ и аррьергардъ клерикальной партіи. 1000—1200 священниковъ шествуютъ великимъ церемоніаломъ подъ командою цлой дюжины епископовъ, и всему этому торжественному ходу, внушенному ненавистью, было сообщено необычайное велелпіе. При этомъ случа почтенные служители божіи также руководились своимъ всегдашнимъ лозунгомъ: что сдлала революція, то мы уничтожаемъ, что уничтожила революція, то мы возстановляемъ: она выгнала высокопреосвященнаго Дюрфора изъ его архіерейскаго дворца, но мы… мы вводимъ почившаго прелата въ его архіепископскій склепъ…
Конечно, монсеньоръ Матье поступаетъ чрезвычайно несообразительно, протестуя противъ гражданской конституціи духовенства, утвержденной конкордатомъ, во имя котораго онъ, Матье, называется архіепископомъ,сенаторомъ и получаетъ содержаніе министра. Но со стороны трусливыхъ и близорукихъ прислужниковъ правительства вдвойн нелпо присоединяться къ этой ребячески-пошленькой манифестаціи. Вс они были тутъ на лицо, ни одинъ изъ сановниковъ, записанныхъ въ императорскомъ альманах не опоздалъ явиться на зовъ. Мстное судебное управленіе, гарнизонъ, префектура, рэестровая экспедиція — прислали свои депутаціи, которыя помстились посреди священниковъ, семинаристовъ, иньорантеновъ, бдныхъ, вспомоществуемыхъ церковью, посреди цлой ватаги монаховъ, монахинь и разныхъ духовныхъ братствъ. Тугъ красовались — баталіонъ стрлковъ, батальонъ линейной пхоты, артиллерія въ полномъ вооруженіи, съ орудіями и зарядными ящиками, жандармы, расфранченные полицейскіе драбанты, словомъ оффиціальное празднество было самое пышное, и для вящаго усугубленія его красы была даже притащена пожарная команда, предводимая евреемъ.
И министръ внутреннихъ длъ, имющій время прочитывать диссертаціи кандидатовъ медицины, для открытія вредныхъ религіозныхъ заблужденіи, — этотъ мудрый сановникъ не обнаружилъ ни малйшаго знака неодобренія, не сдлалъ ни малйшаго замчанія своему дубскому префекту, обратившемуся въ архіерейскаго шлейфоносца. Однако, дло это произвело повсюду страшный скандалъ. Мелкая буржуазія и поселяне толковали: ужь если для нихъ такъ дорогъ прахъ, оставшійся отъ епископа, то что же сказать объ епархіальныхъ имуществахъ?..
При всемъ томъ, нкоторые члены клерикальной партіи, еще сохранившіе остатокъ политическаго здравомыслія, находятъ, что это значитъ уже черезъ чуръ пересаливать. Понимая, что оскорбительныя поддразниванія вызываютъ мщеніе, эти господа съ грустью предвидятъ, что предстоящая революція лишитъ ихъ даже гражданской конституціи, и что первымъ дломъ новаго движенія будетъ совершенное отдленіе государства отъ церкви, которая должна будетъ пользоваться одними доброхотными даяніями своихъ духовныхъ чадъ. И уже Фаллу и Монталамберъ заигрываютъ съ либералами, крупной буржуазіи, добиваясь изо всхъ силъ, чтобы новый порядокъ узаконилъ то, что они называютъ правомъ свободнаго завщанія, это право заключается, собственно, въ произвол лишать дтей наслдствъ, что ведетъ къ майоратамъ и къ накопленію поземельныхъ имуществъ церкви.
Нкоторые крупные буржуа, изъ числа наиболе просвщенныхъ и либеральныхъ, благосклонно выслушиваютъ эти льстивыя разглагольствованія. Но народъ, подталкиваемый своимъ инстинктомъ, готовится идти но совершенно иному направленію.

Жакъ Лефренъ.

‘Дло’, No 6, 1868

Реклю Эли
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Политическая и общественная хроника, Реклю Эли, Год: 1870
  2. Политическая и общественная хроника, Реклю Эли, Год: 1869
  3. Открытие Суэцкого канала, Реклю Эли, Год: 1869
  4. Женщина в Соединенных Штатах, Реклю Эли, Год: 1869
  5. Политическая и общественная хроника, Реклю Эли, Год: 1869
  6. Новости заграничной жизни, Реклю Эли, Год: 1867
  7. Политическая и общественная хроника, Реклю Эли, Год: 1869
  8. Политическая и общественная хроника, Реклю Эли, Год: 1869
Электронная библиотека