А. Фомин.
Новый энциклопедический словарь, т. 28: Нарушевич — Ньютон (1916), стлб. 510—515
А. Г. Фомин.
Русский биографический словарь А. А. Половцова, т. 11 (1914): Нааке-Накенский — Николай Николаевич, с. 321—329
Никитин Иван Саввич, Фомин Александр Григорьевич, Год: 1914
Время на прочтение: 24 минут(ы)
Никитин, Иван Саввич — известный поэт. Родился 21 сентября 1824 г. в Воронеже, в семье мещанина, торговца свечами. В 1839 г. Никитин поступил в воронежскую семинарию. Во время пребывания в ней Никитина торговые дела его отца пошатнулись, и он стал пить и проявлять свой крутой характер. Под влиянием его пьянства и деспотизма начала пить и мать Никитина. В доме создалась крайне тяжелая атмосфера, и Никитин совсем забросил занятия. В 1843 г. он был уволен ‘по малоуспешности, по причине нехождения в класс’. Но, обращая мало внимания на учебные занятия, Никитин в семинарии горячо отдался чтению. Полюбившему литературу, увлеченному Белинским, наполненному высокими стремлениями и поэтическими грезами, Никитину пришлось тотчас же после выхода из семинарии окунуться в самую тяжелую житейскую прозу и засесть за прилавок в свечной лавке отца. В это время тот стал пить еще более. Его дом, свечной завод и лавка были проданы. На вырученные деньги отец Никитина завел постоялый двор. Никитин стал там хозяйничать, сам выполняя все обязанности дворника. Несмотря на тяжелую жизненную обстановку, Никитин не опустился духовно. Окруженный средой, которая не могла понять его, он замкнулся в самом себе. В ноябре 1853 г. Никитин послал три стихотворения в ‘Воронежские Губернские Ведомости’. Одно из них — патриотическое ‘Русь’ — доставило поэту популярность в Воронеже. Стоявшие тогда во главе ‘Воронежских Губернских Ведомостей’ Н. И. Второв и К. О. Александров-Дольник, приняли живое участие в Никитине и ввели его в группировавшийся около них кружок местной интеллигенции. С 1854 г. стихотворения Никитина стали появляться в ‘Москвитянине’, ‘Отечественных Записках’, ‘Библиотеке для чтения’. Печать отнеслась к поэту очень сочувственно. Успех, масса новых впечатлений, теплое, дружеское отношение Второва и членов его кружка, ободряюще подействовали на Никитина, отчужденность и нелюдимость пропали, он был настроен бодро, много работал. Но жизнерадостное настроение омрачалось расстройством здоровья. В 1856 г. появился сборник стихотворений Никитина, к которому критика отнеслась холодно или отрицательно. Наиболее отрицательно отозвался о сборнике Чернышевский в ‘Современнике’. Выступив на литературное поприще, Никитин не переменил жизненной обстановки, продолжая и после 1853 г. содержать постоялый двор. Отец его продолжал пить, но семейные отношения в 1854 — 56 годы несколько улучшились, обстановка постоялого двора теперь уже не так угнетала поэта, вращавшегося в кругу искренне расположенных к нему интеллигентных людей. В 1854 — 56 годы Никитин серьезно работал над своим самообразованием, много читал, занялся изучением французского языка. После отъезда в 1857 г. из Воронежа Второва, который стал самым близким другом Никитина, и после распадения Второвского кружка поэт с чрезвычайной остротой почувствовал вновь тяжесть жизненной и семейной обстановки, пессимистическое настроение с большей силой захватило его, творческое возбуждение сменилось резким упадком творческих сил, сомнением в своем даровании. В 1858 г. вышла большая поэма Никитина — ‘Кулак’. Критика встретила ‘Кулака’ очень сочувственно, с большой похвалой отнесся к поэме между прочим Добролюбов, такой же успех ‘Кулак’ имел и у публики: менее чем через год после его выхода он уже разошелся, принеся Никитину довольно значительный доход. Несмотря на угнетенное настроение и болезненное состояние Никитин в 1857 — 58 годы по-прежнему продолжал внимательно следить за русской литературой, знакомиться с иностранной, читая Купера, Шекспира, Гюго, Гёте, Шенье, стал заниматься немецким языком, переводя Шиллера и Гейне. В 1857 — 58 годы поэт сотрудничал в ‘Отечественных Записках’ и ‘Русской Беседе’. При содействии В. А. Кокорева, давшего Никитину взаймы 3000 р., он открыл в 1859 г. книжный магазин и библиотеку для чтения. В 1859 г. Никитин выпустил новый сборник стихотворений, встреченный критикой гораздо холоднее, чем ‘Кулак’. Весь 1859 г. поэт проболел, небольшое улучшение здоровья чередовалось с ухудшением. Сначала 1860 г. его здоровье стало поправляться, настроение сделалось более жизнерадостным, литературная производительность поднялась, интерес к общественной жизни снова повысился. Летом 1860 г. поэт побывал в Москве и Петрограде. Книжная торговля Никитина шла довольно успешно. Во второй половине 1860 г. Никитин чувствовал себя хорошо, много работал, написал большое прозаическое произведение ‘Дневник семинариста’, напечатанный в ‘Воронежской Беседе на 1861 г.’ и вызвавший сочувственные отзывы критики. Расстроившееся к концу 1861 г. здоровье Никитина к началу 1861 г. снова улучшилось, наступил опять подъем сил. Он принимает деятельное участие в собраниях сгруппировавшегося около М. Ф. Де-Пуле кружка, в местной культурной работе, в организации в Воронеже общества распространения грамотности и в учреждении воскресных школ. В 1859—1861 годы Никитин помещал свои произведения в ‘Отечественных Записках’, ‘Народном Чтении’, ‘Русском Слове’ и ‘Воронежской Беседе’. В мае 1861 г. Никитин сильно простудился. Эта простуда, обострив туберкулезный процесс, оказалась роковой. За все время продолжительной болезни поэт испытывал самые тяжелые физические страдания. К ним прибавились нравственные, причиной которых был отец, продолжавший, несмотря на тяжелую болезнь сына, вести прежний образ жизни. Скончался Никитин 16 октября 1861 г. Самые ранние, из сохранившихся произведений Никитина, относятся к 1849 г. Обособленность и сосредоточенность, развитые тяжелыми жизненными условиями, наложили отпечаток на творчество Никитина 1849—1853 годов. Его поэтическая сфера была ограничена, он, главным образом, вращался в области личных переживаний, окружающая жизнь привлекала мало внимания. Игнорируя ее, поэт иногда рисовал то, чего никогда не видел, например, море (‘Ночь на берегу моря’, ‘На западе солнце пылает’, ‘Когда Невы, окованной гранитом…’). В поэзии Никитин за этот период времени ярко проявились стремление осмыслить жизнь, чувство неудовлетворенности ею, страдание от несоответствия ее с мечтами и стремлениями, успокоение поэту давали природа и религия, которые примиряли его на время с жизнью (‘Поле’, ‘Вечер’, ‘Когда закат прощальными лучами…’, ‘Когда один, в минуты размышленья…’, ‘Новый Завет’ и др.). Но Никитин все-таки в 1849—1853 годы не замкнулся всецело в сфере личных ощущений и переживаний, в его творчестве этого времени уже заметны зачатки интереса к окружающей жизни, народу, уже звучат общественные мотивы (‘Тишина ночи’, ‘Оставь печальный твой рассказ’, ‘Певцу’, ‘Мщение’, ‘Нужда’). Никитин еще не разобрался тогда в общественных вопросах, был казенно-патриотически настроен (‘Русь’), но уже видел зло в общественной жизни, негодовал на него, возмущался, уже призывал поэта бороться с ним (‘Оставь печальный твой рассказ…’, ‘Певцу’). В 1849—1853 годы Никитин находился всецело во власти литературных влияний. Наиболее сильно было влияние Кольцова, особенно в отношении формы (‘Весна на степи’, ‘Русь’, ‘Жизнь и смерть’, ‘Успокоение’, ‘Песня’, ‘Наследство’ и др.). Никитин прекрасно овладел Кольцовской формой и стихом, и некоторые его стихотворения в этом отношении не уступают Кольцову (‘Весна на степи’, ‘Русь’). Наряду с влиянием Кольцова, в поэзии Никитина 1849—1853 годов обнаруживается влияние Лермонтова (‘Ключ’, ‘Когда закат прощальными лучами…’, ‘Юг и Север’, ‘Засохшая береза’, ‘Я помню счастливые годы…’, ‘Наскучив роскошью блистательных забав…’ и др.), Пушкина (‘Лес’, ‘Война за веру’ и др.) и др. поэтов. Воздействие литературных источников сильно проявляется в мыслях и идеях, высказываемых Никитиным в стихотворениях с философским элементом, которые занимали довольно видное место в его поэзии 1849—1853 годов. В этих стихотворениях много искусственности, риторики (‘Дума’, ‘Развалины’, ‘Кладбище’, ‘Наскучив роскошью блистательных забав…’ и др.). Личные переживания играют видную роль в творчестве Никитина и после 1853 г., но наряду с ними, обнаруживается большой интерес поэта к окружающей жизни, к народному и мещанскому быту и психологии. После 1853 г. в поэзии Никитина стали также проявляться в известной степени местный колорит, этнографический элемент, интерес к истории местного края. Казенно-патриотическое настроение, захватившее Никитина еще до 1854 г., проявляется и после (‘Новая борьба’, ‘Донцам’, ‘Уж как был молодец…’, ‘На взятие Карса’), но к 1856 г. оставляет поэта. Религиозная настроенность, обнаруживающаяся в творчестве Никитина 1849—1953 годов, довольно сильно проявилась в 1854 г. (‘Моление о Чаше’, ‘Сладость молитвы’, ‘С. В. Чистяковой’), но потом пропала. В поэзии Никитина в 1854—1856 г., так же, как и прежде, видно влияние других поэтов: Кольцова (‘Измена’, ‘Не широк мой двор…’, ‘Бобыль’, ‘Уж как был молодец…’, ‘Отвяжися, тоска…’, ‘У кого нет думы…’), Лермонтова (‘Друг’), Пушкина (‘Кулак’, ‘Новая борьба’) и др., но в гораздо меньшей степени, чем ранее, все более обнаруживается стремление пойти своей дорогой. Изучение рукописных текстов Никитина, сохранившихся о нем материалов с несомненностью устанавливает, что в его творчестве 1854—1856 годов большую роль сыграло влияние Второва и членов его кружка. К 1857 г. Никитин уже вполне определился как поэт. В его поэзии после этого года общественные мотивы занимали видное место, но не исчерпывали всего ее содержания, он по-прежнему уделял значительное внимание личным переживаниям и природе, общественный элемент не подавил художественного. Развивавшиеся постепенно поэтические силы Никитина к 1861 г. стали пышно расцветать, но смерть прервала этот расцвет, они не успели обнаружиться вполне. Никитин не выявил всех таившихся в нем возможностей. Наиболее значительное место в поэзии Никитина занимают стихотворения, посвященные обрисовке народного быта. В них ярко выразилась самая искренняя, глубокая любовь к народу, горячее сочувствие его тяжелой доле, страстное желание улучшения его положения. Но вместе с тем Никитин трезво смотрел на народ, не идеализировал его, рисовал его правдиво, не замалчивая темных сторон, отрицательных черт народного характера, например, грубости, семейного деспотизма (‘Упрямый отец’, ‘Порча’, ‘Дележ’ и др.). Никитин был в полном смысле слова городской житель, хотя он и бывал в окрестностях Воронежа, но гостил в имениях помещиков, в настоящей деревне, среди крестьян, в условиях их быта он никогда не жил. Материал для обрисовки народного быта и психологии давали Никитину, главным образом, извозчики, останавливавшиеся на его постоялом дворе, и вообще приезжие в Воронеж крестьяне. Ограниченность поля наблюдения народной жизни сказалась в поэзии Никитина, он не нарисовал широкой, всеобъемлющей картины жизни народа, не выявил во всей полноте и многообразии народной психологии, но дал ряд хотя и разрозненных, отрывочных, но живых картин, в которых правдиво обрисованы социально-экономическое положение народа, народные печали и скорби, некоторые стороны народного быта, верно подмечены характерные черты народной психологии и нравов (‘Мщение’, ‘Старик-другоженец’, ‘Ссора’, ‘Жена ямщика’, ‘Упрямый отец’, ‘Купец на пчельнике’, ‘Бурлак’, ‘Порча’ (‘Болезнь’), ‘Рассказ крестьянки’, ‘Дележ’, ‘Выезд ямщика’, ‘Староста’, ‘Полночь’, ‘Темно в горенке…’, ‘Нищий’, ‘Деревенский бедняк’, ‘Пряха’, ‘Ехал из ярмарки ухарь-купец…’, ‘Мертвое тело’, ‘Старый слуга’, ‘За прялкой баба в поняве сидит…’). Наряду с крестьянством, Никитин уделил значительное внимание мещанству, посвятив ему поэму ‘Кулак’. Она слишком растянута, некоторые типы обрисованы бледно, но герой поэмы — мещанин-кулак, очерчен прекрасно, дана верная и яркая характеристика мещанства, его психологии. В развитии общественного элемента в творчестве Никитина известную роль сыграл Некрасов, но его влияние не являлось той главной силой, которая дала направление поэзии Никитина, определила ее, и в общем не было очень значительным. Несмотря на сходство мотивов и настроений, в ней почти отсутствуют такие характерные черты Некрасовской музы, как сатира и ирония. (Восторженное поклонение Некрасову, увлечение его поэзией в 1857 г. сменилось в Никитине в 1960 г. резко отрицательным отношение к нему, выразившимся в стихотворении ‘Поэту-обличителю’.) Поэт-общественник, Никитин дал несколько стихотворений, которые высоко стоят по искренности, глубине общественных чувств, по силе гражданской скорби, творческого подъема (‘Разговоры’, ‘Опять знакомые виденья!..’, ‘Постыдно гибнет наше время!..’). В изображении субъективных переживаний Никитину удавалось достигать большой прочувствованности, силы и красоты, как, например, в знаменитом стихотворении ‘Вырыта заступом яма глубокая…’, которое не только является лучшим созданием поэта, но и принадлежит к наиболее замечательным и трогательным произведениям русской поэзии. Никитин с детства полюбил природу, умел слиться с ней, чувствовать ее душу, различать оттенки ее красок и дал ряд прекрасных и ярких ее картин, в которых проявил себя талантливым пейзажистом (‘Вечер после дождя’, ‘Буря’, ‘Утро’, ’19 октября’, ‘Рассыпались звезды, дрожат и горят…’, ‘Смеркает день. В бору темнеет…’, ‘В темной чаще замолк соловей…’, ‘Помнишь? — с алыми краями…’ и др.). ‘Дневник семинариста’, оставшийся единственной попыткой Никитина попробовать свою силу в художественной прозе, показывает, что в этой области он мог бы занять видное место среди современных ему бытописателей-реалистов. ‘Дневник семинариста’, напечатанный ранее знаменитых ‘Очерков бурсы’ Помяловского, имел для своего времени большое общественное значение: Никитин осветил почти незатронутую тогда еще область. Творчество Никитина тесно связано с его жизнью и личностью, в нем много автобиографического элемента. Тяжелая, мрачная, лишь с небольшими и немногими просветами, жизнь Никитина, часто обострявшаяся и мучившая его болезнь наложили глубокий отпечаток на его творчество: в нем преобладают печальные тона, красной нитью проходят глубокая тоска и скорбь (‘Еще один потухший день…’, ‘Я помню счастливые годы…’, ‘С суровой долей я рано подружился…’, ‘В лесу’, ‘В саду’, ‘Лампадка’, ‘Незаменимая, бесценная утрата!..’, ‘Детство веселое, детские грезы…’, ‘Бедная молодость, дни невеселые…’, ‘Вырыта заступом яма глубокая…’ и др.). Источником скорби Никитина были не одни только личные жизненные условия, но и вся окружающая жизнь с ее непримиримыми социальными контрастами, с ее злом, ужасом и человеческими страданиями. Наряду с печалью и скорбью, другими характерными чертами поэзии Никитина являются: простота, искренность, прочувствованность, гуманность и драматизм. По своим художественным достоинствам произведения Никитина очень неравноценны: среди его стихотворений, особенно до 1854 г., есть довольно много слабых, являющихся скорее прозой, выраженной стихами, чем поэзией, но, наряду с этим, у него есть ряд стихотворений, облеченных в изящную художественную форму, полных поэтического чувства, написанных красивыми музыкальными стихами. В общем, Никитин по своему художественному дарованию не был очень крупной величиной, но его поэзия высоко стоит по проникающему ее гуманизму, по глубокой искренности, прочувствованности и высоте душевной настроенности. Эта сторона поэзии Никитина привлекла к нему общественные симпатии, создала широкую популярность: его сочинения выдержали много изданий, разошлись в громадном количестве экземпляров. — См.: Полное собрание сочинений и писем Никитина, под ред. А. Г. Фомина (3 т., Санкт-Петербург, 1913 — 15, 4 т. еще не вышел), под ред. М. О. Гершензона (М., 1912, 3-е изд., М., 1913), под ред. С. М. Городецкого (2 т., Санкт-Петербург, 1912 — 13), А. В. Дружинин, ‘Сочинения’ (т. VII, Санкт-Петербург, 1865), Н. Г. Чернышевский, ‘Сочинения’ (т. II, Санкт-Петербург, 1906), Н. А. Добролюбов, ‘Сочинения’ (под ред. М. К. Лемке, т. II и IV, Санкт-Петербург, 1912), М. Ф. Де-Пуле, ‘Биография Никитина’, приложение к 1 — 13 изд. его сочинений (Воронеж — М., 1869—1910), Ф. Е. Сивицкий, ‘Никитин, его жизнь и литературная деятельность’ (Санкт-Петербург, 1893), Н. К. Михайловский, ‘Сочинения’ (т. IV, Санкт-Петербург, 1897, 4-е изд., Санкт-Петербург, 1909), И. И. Иванов, ‘Новая культурная сила’ (Санкт-Петербург, 1901), Я. К. Грот, ‘Труды’ (т. III, Санкт-Петербург, 1901), В. И. Покровский, ‘Никитин, его жизнь и сочинения’ (Сборник статей, М., 1910), ‘История русской литературы XIX в.’, под ред. Д. Н. Овсянико-Куликовского (т. III, М., 1911, статья Всев. Е. Чешихина), А. М. Путинцев, ‘Этюды о жизни и творчестве Никитина’ (Воронеж, 1912). Литература о Никитине указана в ‘Материалах для библиографии о Никитине и его сочинениях’ А. М. Путинцева (‘Ученые Записки Юрьевского университета’, 1906, кн. II, и отдельно, Юрьев, 1906), статья А. Г. Фомина в ‘Русском биографическом словаре’, Санкт-Петербург, 1914, и редактированном им издании ‘Сочин.’ Никитина.
Никитин, Иван Саввич, поэт, род. 21-го сентября 1824 г. в Воронеже, ум. 16-го октября 1861 г. Прадед его, Никита Герасимов, и дед, Евтихий Никитин, были дьячками Христорождественской церкви села Казачья Засосенского стана Задонского уезда Воронежской губ. Отец Никитина Савва Евтихиевич был приписан к воронежским мещанам и занимался торговлей. Обладая коммерческой предприимчивостью, он нажил значительный капитал, поставил свои торговые дела довольно широко, имел собственный дом, свечной завод и лавку. Кроме того, он торговал свечами на донских и украинских ярмарках. Во всем том, что мы знаем об отце поэта, нет подтверждений, что он был человеком, стоявшим выше окружающей среды и с известной долей умственных интересов, как характеризует знавший его биограф поэта Де Пуле, но несомненно, что Савва Евтихиевич был не глупый человек. Тяжелая жизненная школа, которую прошел он, выработала в нем суровый характер, самовластие, деспотичность. Мать поэта, Прасковья Ивановна, была кроткой, духовно забитой женщиной, безответно сносившей суровый нрав мужа, любившего и выпить. Забота о духовной пище сына, воспитание его духовных сил совершенно отсутствовали со стороны родителей, и ребенок рос одиноким. Семейная обстановка не давала материала для развития духовных сил ребенка, влекла за собой преждевременную серьезность, сосредоточенность, отчужденность. Главную духовную пищу будущий поэт черпал из природы и из знакомства с фантастическим миром, источником ознакомления с которым, по одним данным, была нянька, по другим, — старик-сторож на свечном заводе отца. Мальчика стали учить, когда ему исполнилось шесть лет, первым учителем был сапожник. По-видимому, однако, кроме него, у Никитина был еще другой учитель, так как он поступил в 1833 г. сразу во второй класс приходского духовного училища. В 1835 г. он перешел в первое, низшее, отделение Уездного духовного училища, а в 1837 г. — в высшее отделение. Учился Никитин в духовном училище очень хорошо, но суровый уклад, тяжелая атмосфера училища не давали никакой сколько-нибудь здоровой пищи для ума и сердца мальчика, и по-прежнему он черпал ее из общения с природой. К этому теперь присоединилось чтение, которому он предался ‘со всем жаром и увлечением’. Оно носило случайный характер, было бессистемно, но, все-таки, давало хоть какой-нибудь материал для размышления, отвлекало от тяжелых впечатлений школьной и семейной обстановки. Отчужденность, сосредоточенность, которые обнаружились в Никитине еще в раннем детстве, стали еще более развиваться. Осенью 1839 г. поэт перешел в воронежскую духовную семинарию. Исторические данные о состоянии ее в эпоху пребывания в ней Никитина говорят за то, что если те или иные преподаватели и могли оказать некоторое воздействие на умственное развитие будущего поэта, то в общем не могли оказать значительного влияния на духовный рост его, на расширение кругозора, на возбуждение широких умственных запросов и интересов. По крайней мере, Н. не сохранил о семинарии добрых воспоминаний, не питал к ней теплых чувств, ее он обрисовал в своем ‘Дневнике семинариста’ в самых темных тонах. Своим духовным ростом Никитин был обязан главным образом чтению, которому отдался с увлечением. Чтение, знакомство с Белинским оказали громадное влияние на расширение умственного кругозора Никитина, на углубление миросозерцания, на возбуждение литературных интересов и дали толчок к первым поэтическим опытам. Первое написанное им стихотворение он показал преподавателю русской словесности Чехову, который похвалил его и посоветовал продолжать.
Никитин думал перейти из семинарии в университет. В это время торговые дела его отца сильно пошатнулись и к 1843 г. пришли в упадок. Вместе с этим отец стал все более пить, его суровый характер стал проявляться еще сильнее. Под влиянием деспотизма отца, его пьянства, начала пить и мать поэта. В доме создалась тяжелая, удушливая атмосфера, губительно отзывавшаяся на занятиях H-на. Казалось, перспектива поступления в университет должна была служить сильным стимулом к преодолению семинарской схоластики как можно скорее, но Н. с каждым годом учился хуже, манкировал уроками и, наконец, совсем забросил занятия. По-видимому, в этом сыграло роль, кроме семейных условий, и то обстоятельство, что введение нового устава в 1841 г. делало еще более тяжелым семинарский режим. Забросив семинарию, Никитин весь ушел в чтение и отдался творчеству. Показав одно стихотворение Чехову, поэт тщательно скрывал от окружающих свои дальнейшие поэтические опыты. В 1843 г. Н. был уволен из старшего класса среднего отделения семинарии ‘по малоуспешности, по причине нехождения в класс’. Для полного окончания семинарии нужно было пробыть еще два года в последнем, старшем, отделении. Полюбившему литературу, наполненному высокими стремлениями и поэтическими грезами, начинающему поэту пришлось тотчас же после выхода из семинарии окунуться в самую тяжелую житейскую прозу и засесть за прилавок в свечной лавке отца, помогать ему торговать свечами на базарной площади. Через полгода умерла мать поэта. Ее смерть сильно подействовала на отца, он стал пить еще более и совершенно забросил торговые дела. Дом, свечной завод и лавка были проданы. На вырученные деньги Савва Евтихиевич купил плохой постоялый двор и отдал его в аренду. Доход со двора был настолько незначителен, что его не хватало на удовлетворение самых насущных потребностей. Никитин сделал попытку предложить свои услуги в качестве конторщика или приказчика, но воронежские купцы, видя пьянство отца, с недоверием отнеслись и к сыну. Но у нею хватило внутренней стойкости, чтобы но упасть совершенно духом. Он отказал арендатору и стал хозяйничать на постоялом дворе, выполняя все функции дворника, вплоть до беганья за водкой для извозчиков. С этих пор дела Н. пошли лучше и вскоре явилась возможность выстроить небольшой деревянный флигель в пять комнат, из которых три сдавались преподавателю семинарии И. И. Смирницкому.
Несмотря на тяжелую семейную обстановку, Н. не опустился морально: заложенные в семинарии умственные запросы не умерли в нем, не пропал интерес к чтению и не заглохли литературные наклонности. Торгуя свечами, затем содержа постоялый двор, борясь с нуждой, Н. продолжает интересоваться литературой, стремится разобраться в своих переживаниях, выработать определенное миросозерцание. При своем развитии и впечатлительности он глубоко чувствовал несоответствие окружающей действительности с мечтами и стремлениями, и чувство неудовлетворенности жизнью составило основную черту психики Никитина в это время. Возникшая еще в детстве сосредоточенность под влиянием тяжелой окружающей обстановки 1843—1853 гг. развилась еще более, окруженный средой, которая не могла понять его, Н. еще более ушел в себя. Единственным человеком, с которым Никитин делился своими внутренними переживаниями, впечатлениями, поэтическими замыслами, был И. И. Дураков, молодой мещанин, который поддерживал морально поэта, укреплял в нем веру в поэтические силы. Под воздействием Дуракова Никитин в октябре 1849 г. решился послать два своих стихотворения — ‘Лес’ и ‘Думу’ в ‘Воронежск. Губ. Вед.’, не назвав своей фамилии. Стоявшие тогда во главе газеты В. А. Средин, Н. И. Второв и К. О. Александров-Дольник очень заинтересовались автором. 5 ноября в No 45 ‘Воронежск. Губ. Вед.’ (отд. второй, часть неофиц., стр. 314) было напечатано: ‘На днях присланы нам от неизвестного лица при письме, подписанном буквами И. Н., два стихотворения, которые мы по прочтении нашли так замечательными, что готовы были бы на этот раз, из уважения к дарованию, отступить от принятой нами программы и поместить их в нашей газете. Единственное препятствие, которое удерживает нас, это незнание нами имени автора’. Несмотря на эту лестную для Никитина заметку, он не отозвался на нее. Лишь спустя четыре года, 6 ноября 1853 г. Никитин снова посылает свои стихотворения редактору ‘Пантеона’ Ф. А. Кони при письме, которое подписывает полной фамилией. Почти одновременно, 12 ноября 1853 г., поэт посылает три своих стихотворения — ‘Поле’, ‘Русь’ и ‘С тех пор, как мир наш необъятный…’ в редакцию ‘Воронежских Губ. Вед.’, на этот раз уже не скрывая своего имени и сообщая, что он — воронежский мещанин. Редакция газеты с большим вниманием отнеслась к новому письму Никитина. Особенно заинтересовался им Второв, он разыскал поэта, первый сделал решительный шаг к сближению с ним. 21 ноября 1853 г. в No 47 ‘Воронежских Губ. Вед.’ (часть неофиц., смесь, стр. 283—284) было напечатано одно из присланных Н. стихотворений — ‘Русь’. По своему патриотическому духу и тону ‘Русь’ как раз пришлась к настроению русского общества в начале Крымской кампании. В этом лежала главная причина успеха стихотворения, которое обратило внимание и столичной прессы. Второв, бывший тогда советником Воронежского губерн. правления, и Александров-Дольник, занимавший место товарища председателя Гражданской Палаты, очень сочувственно отнеслись к Н., ввели его в группировавшийся около них кружок местной интеллигенции. Члены его были очень разнообразны по возрасту, социальному и служебному положению, профессии и образовательному цензу. Крайне разнообразны были и интересы членов кружка. Объединял многих членов общий интерес к изучению местного края, к общественной жизни и к литературе. С выступления в печати, со знакомства со Второвским кружком начинается новый период жизни Н., он попадает в другую сферу, под воздействие новых влияний. Никитин, по свидетельству Второва, сначала туго шел на сближение с ним. Только узнав ближе Второва, поэт сошелся с ним и с членами его кружка, несмотря на то, что был встречен ими, как дорогой, желанный гость. Здесь сказалась отчужденность, обособленность, развитые тяжелыми условиями жизни. По свидетельству Второва и Де Пуле, Никитин сразу же после выступления в печати сделался очень популярен в Воронеже. Успех, масса новых впечатлений, теплое дружеское участие Второва и его кружка ободряюще подействовали на поэта, на возбуждение его творческих сил. Отчужденность Никитина стала проходить, круг его знакомства — расширяться. Поэтом очень заинтересовался историк, впоследствии председатель Московского общества истории и древностей Российских, гр. Д. Н. Толстой, бывший тогда вице-директором департамента полиции, хороший знакомый Второва, который сообщил ему о Никитине и прислал несколько его стихотворений. Гр. Толстой напечатал во второй апрельской книжке ‘Москвитянина’ за 1854 г. письмо к нему Второва о Никитине с присланными его стихотворениями и предложил поэту издать сборник стихотворений. Вскоре появилась в июньской книжке ‘Отеч. Зап.’ за тот же год статья о Н. одного из членов Второвского кружка, А. П. Нордштейна, вместе с которой были напечатаны 9 стихотворений поэта. В июльской книжке ‘Библ. для чтения’ приветствовал Никитина в ‘Листках из записной книжки русского’ Н. В. Кукольник, познакомившийся с поэтом в Воронеже. После этого он стал помещать свои стихотворения в ‘Отеч. Зап.’ и ‘Библ. для чтения’. Согласившись на предложение гр. Толстого, Никитин весь отдался подготовке сборника своих стихотворений. Творческая работа шла с удивительной напряженностью: Н. пишет целый ряд стихотворений, перерабатывает по нескольку раз уже написанные. Одновременно он работает над большим произведением — ‘Кулаком’. Популярность Н. в Воронеже все возрастала, сочувствие к нему выражали самые разнообразные общественные слои, отчужденность и нелюдимость пропали, он был настроен бодро и жизнерадостно. Но это жизнерадостное настроение омрачалось расстройством физического здоровья — болезнью желудка, приступы болезни были в особенности жестоки в декабре 1854 г. и в апреле 1855 г., осенью его здоровье стало поправляться и он энергично принялся за работу, октябрь и ноябрь были очень продуктивны. Написав ряд произведений, продолжая работать над ‘Кулаком’, поэт в это время задумал другое большое произведение, впоследствии названное ‘Тарасом’. В феврале 1856 г. вышел сборник стихотворений Никитина, в который вошло 61 стихотворение. По совету гр. Толстого, Н. поднес сборник членам Императорской семьи, от которых получил ряд подарков. В расходах по изданию сборника, которые составили 300 руб., принял участие, кроме гр. Толстого, его знакомый А. А. Половцев. Встретив с первых же шагов на литературном поприще успех и став в короткое время популярным, Н. испытал неудачу, холодное и даже резко отрицательное отношение к себе критики, лишь только выступил с сборниках своих стихотворений. Наиболее отрицательно отозвался о сборнике находившийся тогда на вершине критической славы Чернышевский в ‘Современнике’ (1856, кн. IV). Отрицательные отзывы критики произвели сильное впечатление на поэта, но, как видно из его письма к Краевскому от 20 августа 1856 г., Н. сознал, что выступил со сборником преждевременно, когда еще не окрепли его поэтические силы. Н. не упал духом, чувствуя, что теперь они развились, и энергично продолжал трудиться. Начав, как уже отмечено, в 1854 г. большое произведение ‘Кулак’, поэт все время не переставал работать над ним, в сентябре 1856 г. работа была закончена, но последовали бесчисленные переделки и поправки, существенно изменившие ‘Кулак’.
В 1856 г. поэт увлекся гувернанткой помещиков Плотниковых М. И. Жюно. Насколько позволяют судить сохранившиеся данные, она была живой, поэтической натурой, чуткой и развитой. К ней поэт, по-видимому, питал серьезное чувство и пользовался ее взаимностью, но оба таили в себе чувства, не высказывались вполне.
Попав в сферу новых жизненных отношений, выступив на литературное поприще, завязав обширные знакомства, Н. не переменил жизненной обстановки, продолжая и после 1853 г. содержать с отцом постоялый двор, последний стал приносить доход и Н. вышел из нужды. Отец поэта продолжал пить, но, по-видимому, семейные отношения в 1854— 1856 гг. несколько улучшились, да и обстановка постоялого двора теперь уже не так угнетала поэта.
25 июня 1857 г. Второв уехал из Воронежа. Начавший распадаться еще до его отъезда Второвский кружок совсем распался. Благотворная его роль в жизни Никитина несомненна: он не только морально поддерживал поэта, оказывал ободряющее воздействие на душевное настроение, но и помог ему выйти на широкую литературную дорогу. Роль Второвского кружка, большинство членов которого было хорошо образовано, в духовном развитии Н. заключалась в том, что он дал хорошую почву для духовного роста поэта, способствовал его умственному развитию, расширению кругозора, пополнению образования: Н. самым серьезным образом стал работать над самообразованием, пополнять пробелы в чтении и занялся изучением французского языка, в чем ему помогал Второв. Отъезд последнего из Воронежа — не только внешняя дата в биографии H., но и веха в его внутреннем развитии, отмечающая серьезный душевный кризис, совпавший с этим отъездом. После отъезда Второва Н. с громадной остротой почувствовал вновь тяжесть жизненной и семейной обстановки, пессимистическое настроение с большой силой захватило поэта, творческое возбуждение сменилось резким упадком творческих сил, полным разочарованием в них, сомнением в своем поэтическом даровании. В таком тяжелом состоянии духа H. делает последние поправки в ‘Кулаке’, 2 августа 1857 г. он был послан в Москву к Александрову-Дольнику, который взял на себя наблюдение над печатанием книги и корректуру ее. В конце февраля 1858 г. ‘Кулак’ был отпечатан. К лету этого года здоровье Никитина снова расстроилось. Немного поправилось оно только осенью. В это время теплое участие в поэте принял богатый купец В. А. Кокорев, с которым Н. познакомился через Второва. Под его влиянием Кокорев принял живое участие в распространении ‘Кулака’. Критика встретила его очень сочувственно, такой же успех ‘Кулак’ имел и у публики: менее, чем через год после его выхода, к концу 1858 г., он уже разошелся.
В октябре 1858 г. Никитин решил переменить тяготившую его жизненную обстановку — купить в Воронеже на деньги, полученные от продажи книги, каменный дом и жить на доход с него. Эта мысль вскоре была оставлена поэтом и у него явилась новая — оставить содержание постоялого двора, воспользоваться сделанным через Второва предложением общества дешевого издания книг, сделаться его агентом и открыть книжную торговлю. Для начала дела ему не хватало 3000 руб., которые охотно согласился дать поэту Кокорев, предложивший для покрытия долга издать сборник стихотворений. Поступок Кокорева, ‘бескорыстно-благородный’, как его называет поэт, вызвал в его душе глубокую благодарность. Он сразу же горячо, энергично принялся за организацию магазина, подал прошение об увольнении из мещанского сословия и т. п. Знакомый поэта, Н. П. Курбатов, выразил желание быть компаньоном Н. и в двадцатых числах декабря 1858 г. уехал в Москву и Петербург для покупки книг.
Несмотря на угнетенное настроение и болезненное состояние, Н. в 1857—1858 гг. по-прежнему продолжал серьезно трудиться над своим самообразованием, внимательно следить за русской литературой, пополнять пробелы в своих знаниях. Об этом свидетельствуют письма H. 1857—1858 гг. к Второву, из которых видно, что он читал Купера, Шекспира, Гюго, Гете, Шенье, стал заниматься немецким языком, переводя Шиллера и Гейне. Это время совпало с тем общественным одушевлением, которым ознаменовались первые годы царствования Императора Александра II. Тот интерес к общественной жизни, к народу, отрицательное отношение к крепостному праву, которые вполне определенно проявились в Н. в 1854—1856 гг., еще более, под влиянием общего настроения, усилились в 1857—1858 гг.
Работа по устройству магазина подломила силы Н., в начале 1859 г. он опасно заболел и впал в угнетенное состояние духа. 22 февраля 1859 г. магазин был открыт. Открытие популярным в Воронеже поэтом книжного магазина явилось целым событием местной жизни. С интересом отнеслись к этому предприятию Н. и некоторые органы столичной прессы, дав место на своих страницах статьям об открытии магазина. Видя в магазине путь к избавлению от гнета отца, от удручающей обстановки постоялого двора, H. горячо отдался книжной торговле, не соразмерив своих физических сил, проводя целый день в магазине. Непосильная работа сильно утомляла поэта, печально отозвалась на его расшатанном здоровье, что, в свою очередь, влекло понижение литературной производительности. Снова энергично принялся поэт за работу летом 1859 г., занявшись подготовкой сборника стихотворений. Он очень строго отнесся к стихотворениям, помещенным в изданном в 1856 г. сборнике, исключив из него более половины. Из стихотворений издания 1856 г., перенесенных поэтом в новое издание, многие подверглись значительной, существенной переделке. Так же строго отнесся он и к стихотворениям, написанным после сдачи рукописи издания 1856 г.: многими из них Никитин не был удовлетворен и не включил в новое издание. Здоровье Н. началось было поправляться, но в октябре 1859 г. опять резко ухудшилось.
В декабре новый сборник стихотворений вышел из типографии, в него вошло 60 стихотворений. Критикой сборник был встречен гораздо холоднее, чем появление ‘Кулака’.
С начала 1860 года здоровье Никитина стало поправляться, настроение сделалось более жизнерадостным, после упадка творческих сил наступил подъем, литературная производительность снова поднялась, интерес к общественной жизни, упавший в 1859 году, снова повысился. Поправившись, Никитин решил ехать в Москву и Петербург, имея в виду вступить в сношения с издателями и книгопродавцами. В июне 1860 года поэт выехал из Воронежа. В отъезде он пробыл не долго. В это время торговые дела Н. шли хорошо, осенью 1860 г. явилась возможность нанять более просторное и лучшее помещение для магазина. Во второй половине года H. чувствовал себя хорошо, много работал и возвратился к начатому еще в 1855 г. большому произведению — ‘Тарасу’. В конце 1860 г. Никитин написал ‘Дневник семинариста’.
К 1859 г. относится новое увлечение поэта — дочерью купца Михайловой, отец которой был очень расположен к Н. По свидетельству его друга и биографа Де Пуле, чувство это было сильным, встретило взаимность, но Н. подавил его в себе, сознавая, что при своей болезненности он не может принести счастья любимому человеку. Та же участь постигла и новое увлечение поэта, в середине 1860 г., — дочерью отставного генерала Н. А. Матвеевой, также встретившее взаимность.
Расстроившееся к концу 1860 г. здоровье Никитина к началу 1861 г. снова улучшилось, наступил опять подъем сил. Он принимает деятельное участие в собраниях сгруппировавшегося около Де Пуле кружка, очень интересуется местной жизнью, общественными вопросами. С большим восторгом был встречен Н. манифест об освобождении крестьян. Из писем поэта этого времени видно, как сильно был он захвачен этим событием. Очень сочувствовал Н. насаждению народного образования в крае и принял деятельное участие в организации в Воронеже общества распространения грамотности, в учреждении воскресных школ, женской гимназии и т. п. Как на культурное предприятие смотрел Н. и на свой книжный магазин и библиотеку для чтения. Он не ограничивался ролью простого продавца, но, когда этого требовал умственный уровень читателя и покупателя, приходил к нему на помощь при выборе книг, давал советы, помогал разбираться в книжном материале. Особенно благотворно, по отзыву лиц, знавших поэта, как книгопродавца, было его влияние на молодежь, которой он давал здоровую духовную пищу, руководил ее чтением. К 1861 г. дела магазина H. были уже прочно поставлены и в то же время магазин сделался одним из культурных центров Воронежа.
Всю первую половину 1861 г. H. чувствовал себя в физическом отношении хорошо, но 1 мая он сильно простудился. Эта простуда, обострив туберкулезный процесс, оказалась роковой. Летом здоровье Н., все-таки, позволяло ему иногда вставать с постели, делать небольшую прогулку, проехать в магазин, забота о котором не покидала поэта. С осени здоровье стало ухудшаться и Н. сознал, что дни его сочтены. 10 сентября было совершено духовное завещание. Душеприказчиком поэт назначил Де Пуле, а право на издание своих сочинений передал Второву с тем, чтобы вырученные деньги были употреблены на благотворительное дело. Деньги, полученные от продажи магазина, Никитин завещал своим родным, исключив отца. Это едва ли было вызвано ненавистью к отцу, вернее, было продиктовано сознанием, что он пропьет доставшиеся ему деньги, что они не пойдут ему на пользу. У отца оставался дом, который, по словам Де-Пуле, давал 300—400 руб. дохода. За все время болезни поэт испытывал самые тяжелые физические страдания, в нем обнаружилась большая нервозность’, нечто вроде истерических припадков, постоянный кашель и понос очень мучили и изнуряли больного. К этим физическим страданиям прибавились нравственные, источником которых был отец. Окружавшие больного Де Пуле, Зиновьев и Перелешин единогласно свидетельствуют, что отец Н., несмотря, на тяжелую болезнь сына, продолжал вести прежний образ жизни, по-прежнему пил и буянил, причиняя этим поэту большие страдания. 16 октября 1861 г. смерть прекратила мучения Никитина. Смерть его была встречена в Воронеже с глубоким сожалением. Также отнеслась и русская печать. Похоронен Н. 18 октября на Ново-Митрофановском кладбище, около могилы Кольцова.
Самые ранние из сохранившихся произведений Никитина относятся к 1849 г. Обособленность, сосредоточенность в самом себе наложили определенный отпечаток на творчество H. 1849—1853 гг. Сфера его поэтического внимания была ограничена, он, главным образом, вращался в области своих внутренних переживаний, окружающая жизнь привлекала мало внимания. В творчестве за этот период времени ярко сказались душевное настроение поэта, его стремление осмыслить жизнь, религиозная настроенность, любовь к природе, которой посвящена значительная часть стихотворений. Красной нитью проходит чувство неудовлетворенности жизнью, страдание от несоответствия ее с мечтами и стремлениями. Впрочем, и в это время уже заметны зачатки интереса поэта к окружающей жизни, общественные мотивы, уже виден будущий поэт-гражданин. В 1849— 1853 гг. Н. находился всецело под литературными влияниями. Особенно сильно сказывалось влияние Кольцова, а также Пушкина и Лермонтова. Но в то же время уже выступает самостоятельность, непосредственность, главным образом, в тех стихотворениях, в которых Н. описывает личные переживания и природу. Воспитавшись как поэт на Пушкине, Лермонтове и Кольцове, Н. к 1853 г. уже довольно свободно владел стихом, художественной речью. Чтение — эта главная духовная пища Никитина, имело громадное влияние на выработку миросозерцания Н. и весьма заметно отразилось в его произведениях. В мыслях, высказываемых поэтом в стихотворениях 1849—1853 гг., мало самостоятельного и там, где он пытается дать собственное разрешение философским вопросам, его мучившим, выступает много искусственности, риторики, заимствованных из книг мыслей.
Личные переживания играют видную роль в творчестве Н. и после знакомства его со Второвым и его кружком в ноябре 1853 г., но наряду с этим с удивительной быстротой растет интерес к окружающей жизни, к народу, его быту и психологии, с 1854 г. произведения с оттенком именно такого рода интересов делаются преобладающими и к 1857 г. Никитин становится вполне определившимся поэтом-общественником. Задуманные в эту эпоху два больших произведения — ‘Кулак’ и ‘Тарас’ посвящены всецело изображению мещанского и народного быта. Н. все более стремится быть непосредственнее, избегает риторики, ‘философствования’, которые ранее занимали видное место в его поэзии. В творчестве 1854—1856 гг. так же, как и прежде, видно влияние других поэтов, но в гораздо меньшей степени, чем ранее, все более обнаруживается стремление стать самостоятельным, идти своей дорогой. Все это было следствием естественного роста поэтических сил Н., вытекало из развития его художественного сознания, но некоторую роль, несомненно, сыграло влияние членов Второвского кружка. В творчестве 1857—1858 гг. субъективные переживания, личные страдания, тоска, угнетенное состояние духа уже гармонически соединяются с общественными мотивами. В них нет ничего деланного, грубо тенденциозного, желания подделаться под господствующее настроение общества: они— глубоко искренние проявления внутреннего мира H., продукт искреннего сочувствия народным страданиям. В 1859 — 1861 гг. Н. продолжал идти по той дороге, на которую встал ранее, всецело примкнув к современной ему реалистической школе. Но общественный элемент не подавил художественного, поэт сумел в чисто общественном произведении — ‘Дневнике семинариста’ остаться верным художественной правде. В 1860—1861 гг. Н. завоевал широкие общественные симпатии, заняв среди поэтов-общественников первое место после Некрасова, который очень ценил Никитина. Наряду с признанием Некрасова, к поэзии Никитина сочувственно относился представитель совершенно другого литературного направления — критик-эстетик Аполлон Григорьев. Развивавшиеся постепенно поэтические силы Н. к 1860 г. стали пышно расцветать, но смерть прервала этот расцвет, они не успели обнаружиться вполне. По своему художественному дарованию, Н. не был крупной поэтической величиной, но его поэзия высоко стоит по проникающему ее гуманизму, по глубокой искренности, прочувствованности и высоте душевной настроенности. Эта сторона поэзии Н-a привлекла к нему общественные симпатии, в том числе Л. Толстого, и создала ему широкую популярность, которую он не утратил и до сих пор: его сочинения выдержали громадное количество изданий.
1. Издания сочинений Никитина. Стихотворения, изд. гр. Д. Н. Толстого. Воронеж, 1856, стихотворения, изд. B. A. Кокорева, СПб., 1859, сочинения, изд. A. P. Михайлова. Воронеж, 1869, 2-е—13-е изд. K. K. Шамова и т-ва И. Д. Сытина. М., 1878 — М., 1910, юбилейное изд. т-ва И. Д. Сытина, М., 1911, изд. ‘Современ. к-ва’ М., 1911, изд. А. С. Панафидиной, под ред. М.О. Гершензона (два изд.) М., 1912, изд. т-ва ‘Деятель’, под ред. С. M. Городецкого, СПб., 1912. Кроме того, вышло множество школьных изданий. Полное собрание сочинений выходит с 1913 г. под ред. А. Г. Фомина, в изд. ‘Просвещение’ в СПб.
II. Письма Никитина. К Л. П. Блюммеру, — ‘Светоч’, 1861, кн. XII, Н. И. Второву и М. Ф. Де-Пуле в составл. им биографии, придожен. к 1—13-му изд. сочинений Никитина, к гр. Д. Н. Толстому, — Памятная книжка Воронежск. губ. на 1894 г. Воронеж, 1894 и ‘Всемирн. Вестн.’, 1904, кн. IX, к И. И. Брюханову, — ‘Филологич. Зап.’, 1901, в. IV—V (Материалы для биографии Никитина), отдельно — Воронеж, 1902 и ‘Труды Воронежск. Архивн. Комиссии’, 1904, вып. II, к Плотниковым, — ‘Щукинский Сборник’, 1905, вып. IV, к П. M. Вицинскому, — ‘Мирный Труд’, 1905, кн. I, к Ф. А. Кони, — ‘Русск. Арх.’, 1909, кн. XI и А. Ф. Кони ‘Воспоминания’, к В. А. Кокореву, — Барсуков. Жизнь и труды Погодина, кн. XIII, к А. А. Краевскому, — ‘Вестн. Евр.’, 1911, кн. X, к Н. И. Второву в статье С. Кавелиной ‘Новые данные к характеристике Никитина’, — ‘Русск. Вед.’, 1911, 16 окт. и отдельно, к К. О. Александрову-Дольнику, — ‘Путь’, 1911, ноябрь.
III. Библиография. А. М. Путинцев, Материалы для библиографии о Никитине и его сочинениях, — ‘Ученые Записки Юрьевского у-та’, 1906, II и отдельно.
IV. Воспоминания. Де Пуле, — ‘Воронежск. Губ. Вед.’, 1863, No 12, А. Л. (Шкляревского) в книге ‘Русская уголовная хроника’, СПб., 1882, Де Пуле и Второва в биографии Никитина, составл. Де Пуле и прилож. к 1—13-му изд. сочинений, С. И. Миропольского в школьн. изд. сочинении Никитина под редакцией С. И. Миропольского (М. 1885 и в послед. изд.), П. В. Цезаревского, — ‘Прибалт. Листок’, 1899 г. и ,,Сын Отеч.’ 1899, No 286, С. Карпова, — ‘Дон’, 1899, No 107, Ф. Берга, — ‘Русск. Лист.’ 1899, No 14 и ‘Воронежск. Тел.’ 1899, No 15, Е. И. Сабинина в книге А. Вдовенковой ‘Протоиер. Е. И. Сабинин’ и ‘Воронежск. Тел.’ 1910, No 70, ‘Воспоминания о Никитине его современников’. — ‘Воронежск. Телегр.’, 1911, No 233 (перепечатаны воспоминания Миропольского, Пезаревского, Карпова, Сабинина, Берга), ‘Воспоминания о Никитине его родственников’, — ‘Воронежск. Тел.’, 1911, No 234, ‘Дон’, 1911, 21 окт. и ‘Спб. Вед.’, 1911, 16 окт., С. П. Павлова, — ‘Дон’, 1911, 16 окт., T. Донецкого, — ‘Живое Слово’, 1911, No 229, ‘Сельского учителя’ в статье С. H. Прядкина, — ‘Воронежск. Тел.’, 1911, No 234, прилож.
V. Биографические материалы. Биография Де-Пуле, приложен. к 1—13-му изд. сочин. Никитина, А. М. Путинцев. Этюды о жизни и творчестве Никитина — ‘Памятная книжка Воронежск. губ. на 1912 г.’ и отдельно: Воронеж, 1912, В. И. Покровский. И. С. Никитин, его жизнь и сочинения. Сборник статей. М., 1910, биографич. очерк М. О. Гершензона, при редакт. им издании сочин. Никитина, Ф. Е. Сивицкий. Никитин. СПб., 1893, А. П. Нордштейн. Новости литературы, наук и промышленности. — ‘Отеч. Зап.’ 1854, ХСІV, кн. VI, А. И. Николаев. Списки окоичивш. курс в Воронежск. духовн. семинарии, с извлечением из семин. архива сведений о лицах, обучавш. в семинарии. — ‘Воронеж. Епарх. Ведом.’, 1882, No 19 и отдельно, Воронежск. юбилейный сборник в память 300-летия Воронежа, т. II. Воронеж, 1886, Н. Поликарпов. Никитин, как воспитанник Воронежск. духовн. семинарии. — ‘Воронежск. Телеграф’, 1896, No 119, N. Евтей Никитин — дед поэта. — ‘Воронежск. Телеграф’, 1911, NoNo 237, 241, 243 и 248, К биографии Никитина. — ‘Живое. Слово’, 1911, 9, 13, 15, 26 ноября, Новые данные из биографии Никитина. — ‘Живое Слово’, 1911, 6 окт., А. Г. Фомин. Болезнь и последние минуты жизни Никитина. По неиздан. матер. — ‘Современник’, 1912, кн. V.
VI. Критика. А. В. Дружинин. Сочинения, т. VII. СПб., 1865, Н. Г. Чернышевский. Сочинения, т. II. СПб., 1906, Н. А. Добролюбов. Сочинения, под ред. М. К. Лемке, т. II и IV. СПб., 1912, Я. К. Грот. Труды, т. III, СПб., 1901: Н. Е. Михайловский. Сочинения, т. IV. СПб., 1897, И. Иванов. Новая культурная сила. СПб., 1901, H. A. Саввин. Никитин. Нижний Новгород. 1911, Всев. Е. Чешихин. История русск. литер. XIX в. III, ч. III, изд. т-ва Сытина, А. М. Скабичевский. История новейш. русск. литер. 7-е изд. СПб., 1909, ‘Русск. Вестн.’, 1856, т. II, апрель, кн. I, соврем. летоп., стр. 191—196, Де-Пуле, ‘Русск. Слово’, 1860, кн. IV, отд. II, критика, стр. 1—22, A. Суворин, ‘Вестн. Евр.’, 1869, т. IV, кн. VIII. стр. 891—903, ‘Дело’, 1869, кн. VII, hob. книги, стр. 47—56, ‘Отеч. Зап.’, 1869, т. 185, кн. VIII, отд. II, стр. 292—305.