Неудачный карьерист, Арсеньев Александр Васильевич, Год: 1892 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 19 минут(ы)

А. В. АРСЕНЬЕВЪ

СТАРЫЯ БЫВАЛЬЩИНЫ
ИСТОРИЧЕСКЕ ОЧЕРКИ И КАРТИНКИ

С.-ПЕТЕРБУРГЪ
ИЗДАНЕ А. С. СУВОРИНА
1892

Неудачный карьеристъ.
(Мнимый заговоръ на жизнь императора Александра I).

Поручикъ Семеновскаго полка Алексй Петровичъ Шубинъ, потомокъ елисаветинскаго ‘сержанта-фаворита’ Шубина, проснулся въ самомъ скверномъ настроеніи духа и съ головною болью посл вчерашняго кутежа. Накинувъ халатъ, поручикъ крикнулъ камердинера и спросилъ крпкаго кофе.

На поднос, вмст съ кофе, камердинеръ принесъ ему два письма.

— Кой еще тамъ чортъ! проворчалъ хриплымъ голосомъ поручикъ и порывисто сорвалъ печать съ одного пакета. Это было приглашеніе одного изъ товарищей-офицеровъ о подписк между семеновцами на ужинъ ‘съ дамами’. При этомъ сообщалось, что по случаю предстоящаго полкового праздника затвается особенное пиршество. ‘Вообще, ты въ послднее время — говорилось въ письм — какъ-то особенно рдко появляешься на товарищескихъ попойкахъ. Скупъ сталъ ты, что ли, или заважничалъ?.. И то, и другое нехорошо относительно товарищей, и можетъ быть истолковано ими въ худую сторону. Предупреждаю тебя по-дружески. Подписныя деньги можешь внести хоть сегодня же, но никакъ не позже трехъ дней’:

— Чортъ подери! Этого еще не доставало! зарычалъ поручикъ и бросилъ письмо далеко отъ себя.— Гд я возьму эти деньги?.. И такъ кругомъ въ долгу — кредиторы грозятъ жаловаться, и тогда мн не сдобровать!

Другое письмо было отъ отца.

‘Любезной Сынъ Алексей!

‘Я съ прискорбіемъ замчаю, что ты, не внимая совтамъ родителей твоихъ, ведешь въ Петербург жизнь развратную и разорительную. Таковое непокорство твое весьма огорчительно намъ, а наипаче потому, что ты оказываешь мн дерзость и неуваженіе, и словесно и письменно. Ты пишешь, что гвардейская служба требуетъ большихъ расходовъ, а я скажу теб, что я самъ служилъ побольше твоего и знаю, что съ умомъ можно жить на т деньги, что мы съ матерью посылаемъ теб. Вс же твои долги я заплатить не могу и объявляю теб, что съ сего времени ты не получишь отъ меня ни денежки сверхъ того, что я посылалъ, и долговыя записки твои платить не буду. Помни это и будь благоразумне. Времена нонче тугія, хлбу былъ не дородъ, да и скотскій падежъ былъ у насъ, и я продалъ двадцать душъ безъ земли на выводъ генеральш Зинаид едоровн’…

Поручикъ злобно фыркнулъ и, также недочитавъ письмо, швырнулъ его и схватился руками за голову…

— Ахъ я несчастный, несчастный! шепталъ онъ, склонясь надъ столомъ.— И что онъ, старый дуракъ, не убирается! вдругъ вскочилъ поручикъ съ мста,— давно бы пора ему на покой, а онъ кряхтитъ, какъ кикимора, надъ деньгами, а тутъ вывертывайся, какъ хочешь!.. Не дастъ! ни гроша не дасть, коли ужъ сказалъ — я его знаю! разсуждалъ самъ съ собою поручикъ, ходя изъ угла въ уголъ… Вотъ когда бда-то!.. настоящая бда пришла!.. Надо что нибудь придумать, надо вывернуться, наконецъ, изъ этой нужды, а то хоть выходи въ отставку…

Поручикъ Шубинъ глубоко задумался.

Черезъ часъ онъ, гремя саблею, уже спускался съ лстницы, слъ въ дожидавшуюся у подъзда линейку и похалъ ‘обдлывать дла’, чтобы не ударить въ грязь лицомъ передъ товарищами, которые начали уже поговаривать что-то о скупости и заносчивости.

Поручикъ зналъ, что это значитъ, понималъ, что этимъ самымъ ему дается косвенный намекъ на отставку или переводъ въ армію, и самолюбіе его страдало неимоврно. Молодой и гордый Шубинъ не могъ допустить мысли о позорномъ перевод въ армію…

— По бд-но-сти!.. шевелилась въ его голов неотвязная мучительная мысль,— скажутъ: ‘коли ты нищій, такъ чего и совался въ гвардію… не маралъ бы мундира… Честь гвардейскаго мундира дороже всего!’

— Нтъ, я не допущу себя до этого позора! Я покажу себя, чего бы мн это ни стоило!…

Поручикъ веллъ кучеру остановиться у моднаго портного, гд заказывала себ платье вся военная знать, и вошелъ туда. Добрыхъ полчаса пробился онъ съ хозяиномъ полужидомъ-полуфранцузомъ, убждая поврить въ кредитъ и увряя, что чрезъ дв недли онъ получить ‘со своихъ земель’ чуть ли не сотни тысячъ и, наконецъ, уладивъ кое-какъ дло, весь красный и злой вышелъ изъ магазина. Предстояло еще труднйшее дло: достать денегъ.

Около гвардейскихъ офицеровъ всегда трется цлая орава разныхъ ростовщиковъ, готовыхъ за огромные проценты ссудить нсколько сотенъ рублей, но для Шубина и этотъ источникъ былъ почти совсмъ закрытъ. Онъ задолжалъ уже всмъ и никому не платилъ, какъ слдуетъ, да, кром того, чуткіе ростовщики пронюхали, что поручикъ бденъ, а отецъ его не платитъ долговъ сына, владя незначительнымъ имніемъ.

Они не могли разсчитывать поживиться хорошо даже и посл смерти отца, и потому Шубину было трудне, чмъ кому либо изъ его товарищей побогаче, достать отъ этихъ негласныхъ благодтелей денегъ на предстоящіе расходы.

Онъ зналъ это, понималъ, какое униженіе долженъ будетъ вынести, уговаривая этихъ іудеевъ ссудить ему рублей двсти-триста, и все-таки халъ къ нимъ, гонимый фатальной необходимостью ‘поддержать честь гвардейскаго мундира’… О, проклятая необходимость! сколько ты погубила молодыхъ и недюжинныхъ силъ! сколько полезныхъ дятелей родной страны превратила въ преступниковъ, сколько отцовскихъ дворянскихъ капиталовъ пересыпала въ руки темныхъ, изъ грязи вылзшихъ людей гешефта. Какія роскошныя имнія рухнули и разнесены по бревну, подточенныя тобою!.. Ты сыграла въ числ другихъ факторовъ свою большую историческую роль въ дл пресловутаго ‘смшенія сословій’!..

У одного изъ подъздовъ на Большой Морской Шубинъ остановился и отправился къ одному ‘благодтелю’, занимавшемуся ростовщичествомъ не гласно и не отъ своего имени. Тутъ поручику пришлось пустить въ ходъ все свое краснорчіе и всю дипломатію, и черезъ два часа лжи и униженія онъ добылъ драгоцнные двсти рублей, давъ заемное письмо на четыреста.

Съ облегченнымъ сердцемъ слъ поручикъ на дрожки, чтобы сейчасъ же истребить добытыя деньги. Подписная сумма была внесена, а черезъ нсколько времени поручика Шубина можно было уже видть въ модномъ ресторан весело шутившимъ среди офицерской молодежи.

— Чортъ возьми, господа, а не устроить ли намъ завтра вечеромъ катанье и жженку? сказалъ кто-то изъ офицеровъ.

— Отлично, господа! прихватимъ дамъ! подхватили другіе голоса, и вечеръ тотчасъ же былъ организованъ.

Вс наличные офицеры должны были къ вечеру съхаться въ назначенное мсто.

Кошки скребли на душ поручика, но… noblesse oblige!.. Мысль о будущемъ онъ старался гнать какъ можно дальше.

На другой день окна ресторана, гд происходилъ кутежъ офицеровъ, гремли отъ восклицаній и тостовъ, а на скрещенныхъ шпагахъ пылали головы сахару, облитыя ромомъ. Роскошная блокурая француженка, любовница одного изъ участниковъ, вся раскраснвшаяся отъ выпитаго вина, разливала пылающую жженку изъ большой серебряной чаши по стаканамъ…

Неприглядное ‘будущее’ далеко-далеко исчезло изъ глазъ Шубина подъ обаяніемъ ароматнаго и возбуждающаго настоящаго…

Въ пріятномъ полузабытьи халъ онъ домой уже когда совсмъ разсвло и бросился на постель, но ему попалось подъ руку письмо отца, полученное утромъ, и онъ съ яростью разорвалъ его въ мелкіе куски…

II.

Поручикъ Шубинъ сталъ часто задумываться и часто даже въ пріятельской компаніи отвчалъ невпопадъ, вызывая взрывы смха и шутки.

— Влюбился ты, что ли? спрашивали товарищи-офицеры.

— Нтъ, господа! онъ выдумываетъ новую машину!

— Верне всего, что влюбился, господа! Я за нимъ кое-что замчаю: съ недавняго времени онъ что-то томно посматриваетъ на одни окна.

Шубинъ при этомъ пріободрялся и старался казаться веселымъ, но чрезъ нсколько времени тайная дума снова овладвала имъ помимо его воли…

— Скажи, пожалуйста, въ самомъ дл, обратился разъ къ нему, по окончаніи ученья, его товарищъ по полку, полковой адъютантъ Константинъ Марковичъ Полторацкій,— что ты въ послднее время сталъ какъ-то особенно разсянъ и задумчивъ?… Конечно, это не любовь, какъ шутятъ,— что же это такое?

— Ахъ, Костя, отвчалъ Шубинъ,— у меня есть важная причина задуматься… И ты на моемъ мст задумался бы…

— Чортъ возьми! вотъ никогда бы не задумался, а обрубилъ бы сразу: влюбленъ — женился бы, не отдаютъ — силой увезъ бы… Да и что съ тобой сдлалось? ты никогда не любилъ особенно задумываться…

— Совсмъ особаго рода обстоятельства!.. Самыя необыкновенныя… я увренъ, что теб и въ голову не придетъ догадаться!..

— Да что такое?.. Ты меня интригуешь!.. Разскажи, пожалуйста!

Шубинъ замялся, а Полторацкій началъ приставать къ нему, прося посвятить его въ тайны своихъ думъ о необыкновенныхъ обстоятельствахъ…

— Тутъ, братъ Костя, такая исторія, что волосъ дыбомъ встанетъ, какъ услышишь! говорилъ Шубинъ съ разстановкою.

Полторацкій разсмялся.

— Ну, братъ, я чувствую уже, какъ моя фуражка начинаетъ шевелиться на голов! Ха, ха, ха!.. За большого же труса ты считаешь меня!..

— Ты смешься!.. а я теб скажу, что дйствительно ты поблднешь, если я теб сообщу о томъ, что мучитъ меня, сказалъ твердо Шубинъ, смотря прямо въ глаза Полторацкому…

Тотъ отшатнулся отъ него, раскрывъ глаза отъ удивленія.

— Ужъ, не рехнулся ли? промелькнуло у него въ ум.— Ну, перестань шутить, прибавилъ онъ,— и говори, коли хочешь, дло.

Въ это время они подошли къ квартир Шубина.

— Зайдемъ ко мн, и я теб разскажу все дло, но дай мн слово сохранить это въ тайн!.. Пусть это будетъ наша тайна, сказалъ Шубинъ съ самымъ серьезнымъ видомъ и протянулъ руку Полторацкому, подымаясь на лстницу.

— Даю слово! отвтилъ Полторацкій, не зная еще — въ шутку или серьезно принимать таинственный тонъ товарища.

Когда офицеры остались одни въ комнат, передъ топящимся каминомъ, за бутылкою вина, Шубинъ придвинулся къ Полторацкому и вполголоса произнесъ:

— Слушай, Костя, что меня мучаетъ… Я знаю заговоръ на жизнь императора!..Понимаешь — на жизнь императора!

Полторацкій вскочилъ, какъ ужаленный, весь поблднвъ.

— Шубинъ! произнесъ онъ строго,— ты. или съ ума сошелъ, или простираешь свои глупыя шутки слишкомъ далеко!.. Берегись!.

— Клянусь теб, что это правда! торжественно уврялъ Шубинъ товарища.

Блдность Полторацкаго мгновенно смнилась яркимъ румянцемъ.

— А если это правда, вскричалъ он, сжимая кулаки и подступая къ Шубину,— то какъ же медлишь и не даешь знать кому слдуетъ, или самъ не препятствуешь злоумышленію!. Вдь, пока ты размышляешь да раздумываешь, злоумышленники могутъ привести свой замыселъ въ исполненіе!.. И вдь тогда ты… измнникъ! ты!..

— Успокойся, Полторацкій, успокойся! Жизни императора пока не грозить еще опасность,— взялъ за руку товарища Шубинъ,— сядь и выслушай спокойно, что я теб скажу, мы вмст съ тобою обдумаемъ средства помшать этому…

— Какое тутъ къ чорту спокойствіе! волновался молодой адъютантъ,— нужно сейчасъ же хать къ военному губернатору!.. А онъ говоритъ — спокойствіе!..

— Выслушай, Полторацкій, сначала, прошу тебя! Своей горячностью ты только испортишь дло — и дйствительно подвергнешь драгоцнную жизнь императора опасности!.. Сядь и слушай! Полторацкій слъ, тяжело дыша и вперивъ глаза въ Шубина.

— Ну, ну, говори! только короче и ясне!..

— Заговоръ еще далекъ отъ исполненія… Я узналъ о немъ совершенно случайно… Какъ?— это другой вопросъ — разсказывать долго… но достаточно того, что я узналъ объ этомъ заговор… и знаю лицо, руководящее имъ…

— Кто это? спросилъ Полторацкій.

— Это… это… нкто Григорій Ивановъ, находившійся прежде въ свит великаго князя Константина Павловича…

— Офицеръ?

— Офицеръ… И я, для того, чтобы лучше прослдить вс нити заговора, прикинулся сочувствующимъ ихъ замыслу и теперь имю возможность раскрыть его, покуда никакая опасность еще не грозитъ государю…

— Отчего же ты не сдлалъ этого раньше?.. отчего же сейчасъ, какъ только узналъ объ этомъ, ты не полетлъ съ донесеніемъ?..

— Да пойми ты, прежде я и самъ ничего не зналъ и могъ сдлать ложную тревогу, а злодй тмъ временемъ избгнулъ бы кары…

— Ну, ну, дальше!..

— Теперь злодй въ нашихъ рукахъ!.. Ты мн далъ слово держать это въ тайн, ну — такъ помоги немного, и мы поймаемъ его завтра же… Слушай: завтра этотъ Григорій Ивановъ назначилъ мн свиданіе въ Лтнемъ саду, въ сумерки… Мы съ тобой завтра подемъ туда вмст — и злодй не избгнетъ нашихъ рукъ!.. Понимаешь, мы его поймаемъ живьемъ!.. воскликнулъ Шубинъ, вскочивъ съ мста и длая жесть рукою въ воздух, какъ будто бы злодй уже былъ въ его рукахъ.

— Правда это, Шубинъ? строго спросилъ Полторацкій, въ упоръ глядя на него.

— Клянусь теб честью офицера!:. Такъ ршено: завтра мы демъ вмст въ Лтній садъ!.. ты вооружись парой пистолетовъ…

— Но зачмъ же только двое?.. можно оцпить весь садъ, чтобы злоди не убжали.

— Не надо этого!.. тамъ будетъ всего одинъ, и если мы будемъ принимать какія нибудь чрезвычайныя мры, онъ увидитъ это и скроется… Такимъ образомъ, мы потеряемъ послднюю возможность схватить злоумышленника, а он, этотъ Нригорій Ивановъ, душа заговора, схвативъ его, мы разстраиваемъ всю ихъ махинацію… Тутъ надо дйствовать осторожно и спокойно! Пойми хорошенько: спо-кой-но! иначе испортишь все дло…

— Да, пожалуй, ты и правъ, согласился Полторацкій, — завтра я буду готовъ къ твоимъ услугамъ и — горе злодямъ! погрозилъ онъ кулакомъ въ воздух,— горе подлецу, носящему офицерскій мундиръ!.. Завтра утромъ мы съ тобой увидимся въ полку, переговоримъ еще объ этомъ…

— Да, да, только повторяю теб, не горячись покуда и держи языкъ за зубами — отъ этого зависитъ успхъ дла и даже жизнь императора!..

— Хорошо, даю слово… но какъ ты это узналъ?

— О, это длинная исторія, которую ты узнаешь, посл, а теперь я слишкомъ взволнованъ, чтобы разсказывать. Я на тебя надялся боле, чмъ на кого другого, и потому избралъ тебя для участія въ этомъ дл.

— Благодарю, благодарю, Алексй! пожалъ ему руку Полторацкій,— извини, если я погорячился, теперь я вижу, что ты правъ… Ну, так до завтра…

— До завтра, прощай и помни!..

Словно въ чаду, съ бьющимися, какъ въ лихорадк висками, вышелъ Полторацкій изъ квартиры Шубина и тихо направился по пустынной улиц. Лицо его горло, а по всему тлу проступалъ холодный потъ. Мысль о затвающемся ужасномъ дл и о его роли въ немъ овладла всмъ его существомъ, и онъ шелъ, почти ничего не видя передъ собою.

— Кто бы могъ подозрвать!.. Заговоръ!.. Григорій Ивановъ, офицеръ!.. проносилось въ его голов,— завтра мы раскроемъ эту адскую махинацію, завтра въ рукахъ нашихъ будетъ, злодй, покушавшійся на жизнь обожаемаго монарха!.. Это… это, однако, можетъ довольно хорошо для насъ кончиться!— и мысль о наград за такое важное открытіе вдругъ озарила умъ адъютанта…

— Хорошо, что Шубинъ выбралъ именно, меня для содйствія въ этомъ дл, продолжалъ мечтать Полторацкій, тихонько поднигаясь къ дому…— право, хорошо!.. Но, однако, какой ужасъ!.. Здсь же, между нами, кроется адскій замыселъ — и никто объ этомъ не знаетъ!.. Ужасъ, ужасъ!..

Волнуемый такими разнородными мыслями, Полторацкій дошелъ до дому, но, не смотря на поздній часъ, лечь спать не могъ. Онъ ходилъ взадъ и впередъ по комнат, осмотрлъ и зарядилъ пару прекрасныхъ пистолетовъ и, уложивъ ихъ бережно въ ящикъ, началъ, наконецъ, раздваться.

Сонъ не скоро сомкнулъ его глаза.

Не мене тревожную ночь провелъ и поручикъ Шубинъ.

Завтрашній день долженъ былъ сдлать крутой переломъ въ его жизни: конецъ лишеніямъ бдности, конецъ насмшкамъ товарищей!.. Съ затрашняго дня должна начаться для него новая жизнь — блестящая карьера, большія средства и всеобщее уваженіе къ нему за важное открытіе преступнаго замысла…

III.

Стоялъ свтлый, теплый, день. Фешенебельный Петербургъ весь высыпалъ на Невскій проспектъ и пшкомъ, и на лошадяхъ прогуляться, раскланяться съ обычными въ этотъ часъ знакомыми, завсегдатаями Невскаго. Блестли наряды, кровные рысаки мчались взадъ и впредь. Двери блестящихъ магазиновъ отворялись и затворялись за нарядными дамами, ливрейные лакеи стояли вытянувшись въ струнку у нкоторыхъ магазиновъ. Пестрая толпа прогуливалась, волнуемая своими мелкими радостями и горестями, наслаждаясь хорошими днемъ. Веселый день фешенебельнаго Петербурга долженъ былъ окончиться еще боле веселымъ вечеромъ — съ балами, ужинами и спектаклями. Это и было всеобщею темою разговоровъ вчно праздной фешенебельной толпы.

Шубинъ съ Полторацкимъ увидлись утромъ на Семеновскомъ плацу и обмнялись многозначительнымъ взглядомъ, а посл ученья похали вмст, сначала на квартиру Полторацкаго — захватить пистолеты, а потомъ въ гостинницу — обдать.

— А знаешь, Шубинъ, началъ Полторацкій, когда они услись въ отдльной комнат ресторана,— вдь мы съ тобою у дверей въ храмъ счастія и славы! вдь за этотъ подвигъ насъ съ тобой озолотятъ…

— Перестань говорить объ этомъ! перебилъ его Шубинъ,— точно мы въ ожиданіи наградъ только беремся раскрыть и уничтожить гнусный замыселъ, грозящій опасностью всему государству… Тутъ оскорблено и чувство русскаго, и честь офицера, и даже человческое чувство! Мы должны во что бы то ни стало, хотя бы мы шли на врную смерть, поймать злодя и спасти монарха. Тутъ не должна закрадываться ни одна корыстная или честолюбивая мысль!’

— О, чортъ возьми! вспылилъ Полторацкій,— да разв я сказалъ что нибудь противъ этого, что ты мн читаешь нотаціи!.. Не думаешь ли ты, что я мене, чмъ кто другой, дорожу честью и русскаго, и офицера, и. врноподданнаго!.. Я съумю доказать противное!.. Да я жизни моей не пожалю, если этого потребуетъ безопасность государя!..

— Не сердись, Костя, не сердись! Никто не сомнвается ни въ твоей храбрости, ни въ твоей готовности хоть сейчасъ умереть за императора! успокоивалъ Шубинъ пріятеля,— я говорилъ это Вовсе не относительно тебя, а вообще… Конечно, въ случа успха — а въ немъ я не сомнваюсь — насъ наградятъ… А теперь выпьемъ за успхъ предпріятія! Мы докажемъ, что истинно русскій человкъ не потерпитъ въ сред своей злодя, умышляющаго на жизнь монарха, и что офицерство готово пойти-за государя въ огонь и въ воду!..

— Врно, другъ Шубинъ, врно! и мы сегодня же докажемъ это самымъ, блистательнымъ образомъ! съ увлеченіемъ воскликнулъ Полторацкій, крпко чокнувшись съ Шубинымъ и залпомъ выпивая стаканъ.

До самыхъ сумерекъ Полторацкій съ Шубинымъ не разставались, а когда немного стемнло, оба отправились къ Лтнему саду. У обоихъ сильно бились сердца передъ важностью наступающаго момента, слова застывали на губахъ, а до тлу проходила лихорадочная дрожь. Сзади за ними слдовали дрожки, которымъ они велли остановиться у Михайловскаго самка.

— Мы войдемъ не вмст, не сразу, сказалъ Шубинъ Полторацкому,— ты слдуй за мною на нкоторомъ разстояніи, но не теряй меня изъ виду, въ саду Мы сойдемся, какъ бы случайно встртясь.

— Хорошо, я войду даже другими воротами.

Надвигались уже густыя сумерки, подъ лиственными сводами аллей было довольно темно, садъ былъ пустыненъ. Отъ Невы и съ пруда несло холодною сыростью, Шубинъ поплотне завернулся въ шинель — его била настоящая лихорадка: зубы стучали, едва попадая одинъ на другой. Голова горла, Какъ въ огн… Наступалъ ршительный моментъ, отъ котораго зависла вся его будущность, или розовая и богатая, или… Втка хрустнула подъ его ногами, Шубинъ вздрогнулъ и оглядлся. На конц аллеи чернла какая-то человческая фигура, Шубинъ пошелъ къ ней, пристально вглядываясь.

— Полторацкій! это ты?.. окликнулъ его Шубинъ.

— Я… отвтилъ адъютантъ,— видлъ ты его?.. здсь онъ?..

— Нтъ еще, надо подождать, вроятно, скоро, придетъ.

— А ну, какъ онъ вовсе не придетъ? спросилъ Полторацкій,— что тогда длать? Знаешь, я думаю, тогда нужно донести военному губернатору… чего еще тутъ ждать?..

— Хорошо, тогда можно будетъ и донести… но онъ непремнно, долженъ придти сюда, говорилъ Шубинъ, тихо идя рядомъ съ Полторацкимъ и сжимая судорожно пистолетъ въ боковомъ карман шинели. Они приближались снова къ Михайловскому замку, вокругъ котораго чернли ветхія деревянныя лачужки рабочихъ, еще не сломанныя со времени постройки замка.

Вдругъ Шубинъ порывисто схватилъ Полторацкаго за руку.

— Слышишь? слышишь?.. кто-то идетъ… хрустнуло… вонъ тнь, смотри!..

Полторацкій вздрогнулъ отъ неожиданности нервы его сильно были напряжены ожиданіемъ, онъ устремилъ глаза по направленію, указанному Шубинымъ, и въ чащ кустовъ — ему показалось — мелькнула какая-то тнь и послышался грусть сломанной втки… Онъ схватилъ пистолеты….

— Слышу, слышу!.. вижу!.. вонъ тамъ!..

— Да!.. Это онъ!.. Подожди здсь! Я пойду къ нему одинъ… потомъ позову тебя… будь готовъ!..

Шубинъ порывисто пошелъ впередъ и скрылся въ темнот аллеи, Полторацкій взвелъ курки обоихъ пистолетовъ и остался неподвиженъ на томъ же мст, гд стоялъ, вперивъ глаза по направленію, куда ушелъ Шубинъ… Руки его тряслись… Такъ прошло нсколько минуть.

Ничего не было слышно, кром слабаго хруста втвей, да набжавшій, свжій ночной втеръ зашумлъ вершинами деревьевъ въ саду…

Полторацкій тихо началъ подвигаться по алле, держа пистолеты на-готов…

Вдругъ раздался выстрлъ и гулко. прокатился по безмолвному саду, отдавшись и на Царицыномъ лугу… послышался хрястъ втвей, всплескъ воды и затмъ стонъ… Полторацкій бросился бжать по направленію выстрла, не разбирая дброги, черезъ кусты и скамейки. Въ темнот онъ спотыкался, втки хлестали ему въ лицо, сучки царапали руки…

— Сюда… сюда!.. Костя! помоги!.. послышался снова стонъ.

Полторацкій, наконецъ, продрался къ мсту происшествія, на опушк лтняго сада, у самой канавки, Шубинъ лежалъ на земл и слабо стоналъ.

— Что съ тобой, Шубинъ!.. что случилось?.. Ты раненъ?.. воскликнулъ Полторацкій, бросившись, на колни передъ товарищемъ и наклоняясь къ нему.

— Убилъ!.. убилъ меня, злодй, простоналъ Шубинъ.

— Гдй, гд онъ?.. куда онъ побжалъ?.. и Полторацкій снова вскочилъ на ноги, оглядываясь во вс стороны.

— Караулъ!! вдругъ закричалъ Полторацкій во весь голосъ,— сюда!.. караулъ!!..

Эхо громко разнесло по саду мощный крикъ офицера, но въ отвтъ на него не слышалось ни звука… Шубинъ продолжалъ стонать, а растерявшійся адъютантъ не зналъ, что длать… Скоро задребезжали дрожки поджидавшаго ихъ кучера, онъ подъхалъ со стороны Царицына луга и ихъ раздляла канавка.

— Смотри не бжитъ ли кто нибудь, крикнулъ кучеру Полторацкій,— и лови, гони лошадь во весь духъ!..

— Никого не видно, ваше, благородіе! отвтилъ кучеръ, пристально осмотрвшись во вс стороны,— темно, худо видно…

— Объзжай сюда, кругомъ! скомандовалъ Полторацкій, а оамъ началъ разстегивать мундиръ Шубина, который продолжалъ стонать.

— Охъ!.. умираю… злодй замтилъ, что за нимъ слдятъ — и убилъ меня за измну!.. Ой!..

Тмъ временемъ на выстрлъ и крикъ Полторацкаго начали сбгаться къ Лтнему саду съ разныхъ сторонъ люди, между прочимъ, два-три буточнина прибжали съ алебардами, и солдаты, изъ бараковъ кругомъ Михайловскаго замка. Весь этотъ народъ толпился и шумлъ, не зная куда броситься и что длать.

— Сюда! крикнулъ еще разъ Полторацкій изъ сада, и вс бросились въ садъ.

— Ищите по всмъ кустамъ и закоулкамъ — здсь скрылся злодй, убившій офицера, скомандовалъ адъютантъ.

Вс разсыпались въ разныя стороны, нкоторые остались, чтобы поднять Шубина и снести на дрожки, въхавшія въ садъ. По шинели поручика текла кровь, кровь была и на рукахъ. Полторацкаго. ..

— Вези въ Михайловскій замокъ! веллъ Полторацкій, выхавъ изъ сада и завидвъ огонь въ одномъ изъ оконъ нижняго этажа.

Раненаго Шубина внесли въ комнаты, занимаемыя бывшимъ кастелляномъ дворца, и приступили къ осмотру раны, она оказалась не смертельною: прострлена была лвая рука выше локтя. Шубинъ отъ потери крови впалъ въ забытье, а Полторацкій тотчасъ же распорядился послать за докторомъ.

Перепуганный кастеллянъ спрашивалъ адъютанта, что это значитъ? но Полторацкій только махнулъ рукой на это.

— Посл! узнаете посл, что случилось, — а теперь, пожалуйста, смотрите за нимъ, мн нужно тотчасъ же хать къ государю съ докладомъ!.. Пожалуйста!..

— Хорошо, хорошо! будьте покойны!.. Да что это такое?..

— Покушеніе на жизнь государя императора! сказалъ адъютантъ, выходя на улицу.

Кастеллянъ онмлъ…

— На Каменный островъ, во дворецъ! крикнулъ Полторацкій, и рысакъ сорвался съ мста во весь опоръ.

— Нашли? спросилъ адъютантъ,— на минуту остановясь у Лтняго сада, гд толпилась и галдла куча народу,— нашли кого нибудь?

— Ищутъ тамъ, ваше благородіе! да никого, кажись, еще нту…

— Ищите хорошенько — это важный преступникъ! сказалъ адъютантъ и снова, какъ стрла, помчался по пустыннымъ улицамъ на Каменный островъ, гд имлъ въ это время пребываніе императоръ Александръ Павловичъ.

VI.

Полиція въ Петербург, во времена Александра I, была организована самымъ жалкимъ образомъ. ‘Кварталы’ тогдашняго времени, какъ и ныншніе участки, были непомрно завалены посторонними длами, до надзора за порядкомъ не относящимися, переписка съ разными присутственными мстами занимала вс руки и вс головы, обиліе длъ, возложенныхъ на полицію разными учрежденіями, вызывало то, что для своего ‘настоящаго’ дла — надзора за порядкомъ въ город, ей недоставало времени совсмъ, да и остальныя дла она старалась только какъ бы поскоре сбыть съ рукъ.

Въ разныхъ мстахъ города полиціею были выстроены низенькія и тсныя будки, лишенныя всякихъ приспособленій, для жизни — даже печи тамъ не полагалось, и зимой он промерзали насквозь. Выстоять холодную ночь въ этакой будк съ длинною алебардою въ рукахъ было дломъ тяжелымъ.

‘Бутарей’ для этихъ будокъ каждый околодокъ долженъ былъ выбирать изъ свой среды, содержать ихъ и платить жалованье. Если же который околодокъ отказывался найти бутаря, т. е. внести эту полицейскую повинность: ‘натурою’, то долженъ былъ платить въ кварталъ деньгами — девять рублей. На эти деньги уже самъ кварталъ нанималъ бутаря. Но ничтожность такой платы за мсячное денно-нощное бодрствованіе въ холодной будк, да еще съ рискомъ подвергать себя, опасности при ловл мазуриковъ и разнятіи уличныхъ дракъ, понятно, не могла привлечь много охотниковъ. Кварталы сами не могли найти охотниковъ идти въ бутари, и поэтому многія будки круглый годъ стояли пустыми.

Въ бутари, при такихъ условіяхъ, шелъ самый низкій пролетаріать — люди, которымъ ничего не нашлось лучшаго, загнанные крайностью. Понятно, что о нравственномъ качеств такихъ стражей общественной безопасности не могло быть и рчи,— рады были всякому желающему, и нердко сами бутари были первыми пособниками воровъ и мазуриковъ. Уличная безопасность въ плохо освщенномъ и плохо вымощенномъ Петербург, съ улицами, состоявшими нердко сплошь изъ заборовъ, была ничмъ не обезпечена. Грабежи и насилія самыя наглыя были весьма обыкновенны и случались чуть не ежедневно.

Незадолго до описываемаго нами событія, случилось два происшествія, которыя доказали плохое устройство полиціи и обратили на это вниманіе государя. Чья-то карета, мчавшаяся во весь опоръ съ Васильевскаго острова, нахала на какого-то англичанина и изуродовала его. Кучеръ усплъ ухать, неудержанный,— и полиція никакъ не.ъ могла отыскать ни самой кареты, ни того, кому она принадлежала.

Другой случай былъ еще хуже и нагле. У самаго Михайловскаго замка былъ ограбленъ, и страшно избить нкто Ушаковъ, братъ служившаго при великихъ князьяхъ. Никола и Михаил Павловичахъ Ушакова. И это совершилось около самаго замка, гд онъ жилъ съ братомъ своимъ, и куда возвращался ночью. Грабители также успли скрыться, и полиція не могла розыскахъ ихъ, не смотри на вс старанія въ силу строгихъ приказовъ.

Такими порядками императоръ Александръ Павловичъ былъ крайне недоволенъ…

Уже ночью, когда вс спали, прискакалъ на Каменный островъ Полторацкій и бросился съ докладомъ прямо къ оберъ-гофмаршалу, графу Николаю Александровичу Толстому. Встревоженный грифъ вышелъ къ адъютанту и съ ужасомъ услышалъ страшную всть о заговор на жизнь императора.

— Мы слдили за злоумышленникомъ въ Лтнемъ саду… онъ выстрлилъ въ Шубина и скрылся… теперь его ищутъ…

Голосъ Полторацкаго прерывался, руки со слдами крови на нихъ дрожали.

— Боже мой, какое несчастіе! воскликнулъ графъ Толстой,— я сейчасъ же доложу его величеству… Погодите немного здсь, сядьте… вы не ранены?..

— Нтъ, ваше сіятельство, не раненъ… А у Шубина докторъ, рана не опасная…

Страшная всть мигомъ разнеслась по резиденціи императора и надлала ужаснаго переполоха. Черезъ нсколько времени Полторацкаго потребовали къ императору, и онъ подробно разсказалъ ему все происшедшее.

Съ Каменнаго острова полетли курьеры въ разныя стороны. Весь Петербургъ всполошился, Лтній садъ оцпили войсками, произведенъ былъ тщательный обыскъ всякаго кустика и уголка, но никого найти не удалось.

Когда Полторацкій воротился въ Михайловскій замокъ къ Шубину, около него уже хлопоталъ докторъ, рана была перевязана, а подъ утро Шубина перевезли на его собственную квартиру.

Государь прислалъ своего доктора и флигель-адъютанта справиться о здоровь раненаго. Шубинъ отвчалъ, что его здоровье — пустяки, лишь бы былъ безопасенъ императоръ.

На другое утро, въ квартир Шубина и около нея на улиц было огромное скопленіе знати — вс освдомлялись о его здоровь, разспрашивали о происшедшемъ и развозили эти разсказы по городу.

Семеновскій поручикъ Шубинъ сталъ героемъ дня, во всемъ город только и говорили о немъ и о Полторацкомъ, хвалили его самоотверженіе и жалли о несчастій и о побг преступника. Вс сулили Шубину блестящую карьеру.

Заря новой жизни, о которой такъ долго мечталъ гвардейскій поручикъ, уже занималась на его горизонт, и ни одно облачко покуда не туманило его.

На другой день посл исторіи съ Шубинымъ въ правительственныхъ сферахъ были сдланы нкоторыя перетасовки. Главнокомандующимъ въ Петербург былъ назначенъ фельдмаршалъ графъ Каменскій, а начальникомъ петербургской полиціи — энергичный и дятельный Е. . Комаровскій, въ слдующемъ 1803 году получившій графскій титулъ Римской имперіи.

Ему было поручено произвести строжайшій розыскъ по длу Шубина и отыскать во что бы то ни стало злодя. Кром того, по этому же длу была назначена комиссія изъ генералъ-адъютантовъ: Уварова, князя Волконскаго и сенатора Макарова.

Въ первый, же день слдствія по длу Шубина у Комаровскаго, служившаго прежде адъютантомъ при великомъ княз Константин Павлович, закралось сомнніе въ дйствительномъ существованіи Григорія Иванова, такъ какъ такого имени не было въ числ служившихъ при великомъ княз Константин. Примты его, данныя Шубинымъ, не подходили ни къ одному изъ служившихъ при великомъ княз, однако, по всмъ трактамъ было оповщено о задержаніи такого, если окажется.

— Il me semble que ce prtendu Григорій Ивановъ n’est qu’un fantme! (Мн кажется, что этотъ предполагаемый Григорій Ивановъ есть ничто иное, какъ призракъ!), сказалъ новый начальникъ полиціи, Комаровскій, при посщеніи военнаго губернатора М. Л. Кутузова.

— Vous avez raison, mon gnral, ce n’est qu’un fantme! (Вы правы, генералъ, это призракъ!), согласился военный губернаторъ,— и эти слова послужили исходнымъ пунктомъ для раскрытія таинственной исторіи Шубина.

Новый начальникъ полиціи круто взялся за дло, познакомился со всми служащими полиціймейстерами и частными приставами и изъ этихъ послднихъ выбралъ одного, нкоего Гейде, своимъ ближайшимъ сотрудникомъ.

— Осмлюсь доложить вашему превосходительству, что исторія съ господиномъ Шубинымъ довольно подозрительна, сказалъ Гейде при представленіи новому начальнику.

— Гм! мн и самому такъ кажется, отвчалъ начальникъ,— но на чемъ вы основываете ваше подозрніе?

— Да на томъ, ваше превосходительство, что рана сдлана на лвой рук,— рана неопасная, и ее легко можно было нанести самому.

— Да, это такъ, это подозрительно!.. Ну, а знаете вы о двухъ послднихъ исторіяхъ съ англичаниномъ и Ушаковымъ, которыя остались нераскрытыми?

— Какъ-же-съ, ваше превосходительство, знаю.

— Не можете ли вы раскрыть ихъ!.. Если вамъ это удастся — я васъ награжу!

— Постараюсь, ваше превосходительство, только осмлюсь просить васъ дозволить мн производить розыски въ партикулярномъ плать… Полицейская форма мн будетъ мшать.

— Хорошо, это я вамъ дозволяю… Ну, такъ постарайтесь.

Гейде откланялся и на другой день явился съ докладомъ къ Комаровскому объ успх своихъ розысковъ.

— Нашелъ, ваше превосходительство,— карета принадлежала извозчику, который арестованъ уже, а господинъ Ушаковъ былъ ограбленъ бглыми солдатами… Я ихъ тоже поймалъ, ваше превосходительство!:.

— Прекрасно, прекрасно, г-нъ Гейде! похвалилъ его начальникъ,— я вижу, вы необыкновенно способный человкъ… Это длаетъ вамъ честь. Согласно моему общанію, я сдлаю о васъ представленіе — вы будете произведены въ высшій чинъ… А теперь вы помогите мн раскрыть исторію съ Шубинымъ — и тогда ваша карьера упрочена.

— Не имю словъ выразить мою благодарность вашему превосходительству, разсыпался счастливый Гейде,— а исторія съ поручикомъ Шубинымъ — довольно призрачная исторія-съ.

— Призрачная-то призрачная, но нтъ вскихъ уликъ!.. Сыщите мн эти улики… Распутайте этотъ узелъ.

— Вс силы употреблю! отвчалъ Гейде съ глубокимъ поклономъ…

Надъ головой бднаго Шубина собиралась гроза…

А онъ лежалъ дома въ увренности, что зардвшаяся заря скоро разгорится для него въ сіяющій день и обогретъ его, такъ много страдавшаго.

Онъ пріятно улыбался, оставаясь одинъ, и все ждалъ отъ царя милостей за свое самоотверженіе. Совсть не поднимала своего голоса въ его душ.

Но милости и награды что-то не торопились сыпаться на него, а черезъ нсколько дней вокругъ него рой добрыхъ, знакомыхъ и пріятелей значительно пордлъ. Въ город стали упорно разноситься насчетъ его разные неблаговидные и подозрительные слухи. Полторацкому запрещено было видться съ нимъ… Но счастливый въ своей мечт поручикъ еще ничего не замчалъ и не подозрвалъ…

А между тмъ, запутанная исторія, при содйствіи пристава Гейде, обладавшаго, дйствительно, замчательными сыскными способностями все боле и боле день это-дня распутывалась.

Черезъ нсколько дней Гейде принесъ къ начальнику полиціи пистолетъ, найденный однимъ истопникомъ Михайловскаго замка въ канав, когда онъ ловилъ рыбу. Пистолетъ оказался отъ офицерскаго сдла.

— Надо, ваше превосходительство, показать его лакею поручика Шубина — не признаетъ ли онъ его? сообщилъ Гейде.

— Да, да! это непремнно надо!.. Пошлите за нимъ, мы его здсь и допросимъ, согласился генералъ Комаровскій.

Камердинеръ Шубина былъ представленъ генералу, и Гейде началъ опросъ:

— Ты давно, служишь у поручика Алекся Петровича Шубина?

— Да мы, ваше высокоблагородіе, ихніе крпостные будемъ, я у ихъ благородія служу съ самаго поступленія въ полкъ.

— А скажи пожалуйста, не было ли у твого барина сдла какого нибудь?

— Какъ-же-съ! и по сейчасъ есть сдло у насъ… Это еще когда баринъ былъ полковымъ адъютантомъ, такъ съ тхъ поръ сдло.

— Въ сдл этомъ и пистолеты есть?

— Есть-съ, какъ слдуетъ, по форм-съ.

Гейде показалъ ему пистолетъ, вытащенный изъ канавы у Лтняго сада.

— Не признаешь ли ты этого пистолета?.. Былъ ли у барина такой?

Камердинеръ внимательно осмотрлъ пистолетъ.

— Кажись — и нашъ, а можетъ быть — и не нашъ… вс они на одинъ фасонъ.

— Сдло у васъ гд находится? дома?

— Дома гд-то завалено — барину теперь не требуется…

— Ну, такъ ступай сейчасъ же домой, я пошлю съ тобой полицейскаго, и отыщи сдло съ пистолетами… Да барину ни слова, а не то — худо будетъ!

Сдло было отыскано, въ немъ недоставало одного пистолета въ кобур, и оставшійся былъ какъ разъ подъ пару найденному…

— Ну, теперь ясное дло, что онъ самъ себя ранилъ и что весь заговоръ не боле, какъ выдумка съ корыстной цлью! заключилъ генералъ вмст съ Гейде.

— Только теперь вотъ еще примты этого Григорія Иванова? продолжалъ допытываться Гейде,— откуда онъ ихъ, ваше превосходительство, взялъ?..

— Ахъ, съ этими примтами скандалъ вышелъ, сказалъ, смясь, Комаровскій.— Он замчательно совпали съ наружностью П. В. Кутузова, и онъ страшно обижается… Да, да, это правда — откуда онъ ихъ взялъ?.. розыщите.

— Надобно допросить опять его лакея — не знаетъ ли онъ кого съ этими примтами.

Когда лакею прочитали примты Григорія Иванова, лакей отвчай:

— Да, былъ у насъ, ваше высокоблагородіе, ровно бы какъ такой… тоже изъ крпостныхъ барина, лакеемъ служилъ.

— Гд-жъ онъ теперь?

— А Богъ его знаетъ, гд!.. Бжалъ онъ отъ барина, неизвстно куда.

— Бжалъ? переспросилъ генералъ,— ну, что-жъ, объявку въ полицію подавали?

— Какъ-же-съ, безпремнно подавали!.. въ 3-ю Адмиралтейскую часть баринъ самъ и посылалъ меня съ объявкой, я носилъ,— да не нашли до сихъ поръ.

Навели справки въ 3-й Адмиралтейской части, потребовали эту объявку о бжавшемъ слуг, и прописанныя тамъ примты оказались т же самыя, какъ у выдуманнаго Григорія Иванова!..

— Однако, это ужъ черезчуръ!.. Это ужъ слишкомъ смло и наивно! воскликнулъ генералъ, когда открылась эта послдняя улика,— онъ не потрудился даже выдумать новыхъ примтъ, а взялъ да и списалъ примты своего бывшаго слуги!.. Это уже черезчуръ глупо!..

Шубина арестовали. Начальникъ полиціи составилъ докладъ со всми уликами для внесенія въ учрежденную для разслдованія этого дла комиссію, и дло приняло крутой и грозный для поручика оборотъ…

На розовомъ горизонт вдругъ скопилась страшная буря и въ прахъ разсяла мечты офицера.

Призванный въ комиссію, Шубинъ сначала продолжалъ утверждать свою выдумку, но когда ему представили вс улики, онъ упалъ на колни и со слезами признался, что выдумалъ все это для того, чтобы заслужить милость и награду государя императора, вынужденный стсненными обстоятельствами и чрезмрными требованіями гвардейской службы.

Онъ сознался также и въ томъ, что увлекъ своею выдумкою и K. М. Полторацкаго, который поврилъ его клятвамъ.

Страшный заговоръ оказался пуфомъ, волненіе и страхъ всего высшаго начальства и даже императорскаго семейства — напрасными, благодаря недостойной продлк поручика, слишкомъ нетерпливаго въ своихъ честолюбивыхъ стремленіяхъ…

Дло это имло худой конецъ для Шубина: его лишили чиновъ и сослали въ Сибирь безъ срока… Потомокъ елисаветинскаго сержанта-фаворита пошелъ по той же дорог и въ т же страны, какъ и его предокъ…

Легковрный и увлекающійся Полторацкій отдлался довольно дешево, ему дали строгій выговоръ за легковріе, но на его служебную карьеру дло это, повидимому, не имло сильнаго вліянія {Въ 1837 году K. М. Полторацкій былъ ярославскимъ губернаторомъ.}.

Гейде за свои заслуги былъ вскор пожалованъ чиномъ подполковника и назначенъ начальникомъ преобразованной драгунской команды…

——

Шубинъ дорого поплатился за свою выдумку, всполошившую всю Россію. Онъ провелъ тринадцать лтъ въ ссылк, но милостивый императоръ возвратилъ его изъ Сибири въ 1815 году, во время извстнаго смотра при Вертю… Дальнйшая судьба его намъ неизвстна.

А. В. АРСЕНЬЕВЪ

СТАРЫЯ БЫВАЛЬЩИНЫИСТОРИЧЕСКЕ ОЧЕРКИ И КАРТИНКИ

Неудачный карьеристъ.(Мнимый заговоръ на жизнь императора Александра I).

Читайте также:

СТАРЫЯ БЫВАЛЬЩИНЫ
ИСТОРИЧЕСКЕ ОЧЕРКИ И КАРТИНКИ

Неудачный карьеристъ.
(Мнимый заговоръ на жизнь императора Александра I).