В. Г. Короленко
Нкоторыя проявленія полицейскаго всемогущества.
В. Г. Короленко
Нкоторыя проявленія полицейскаго всемогущества.
Некоторые проявления полицейского всемогущества, Короленко Владимир Галактионович, Год: 1905
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Полное собраніе сочиненіи В. Г. Короленко. Томъ восьмой
Изданіе Т-ва А. Ф. Марксъ въ Петроград. 1914
2 февраля, — писали въ ‘Руси’, — на Варваринской улиц (на Выборгской сторон) разыгралась возмутительная исторія. Въ дом No 8 Б, въ одной изъ отдаваемыхъ въ наймы комнатъ живетъ семейство крестьянина Петра Карелло, состоящее изъ отца и четырехъ сыновей, двое изъ нихъ, Викторъ и Адамъ, возвращались навесел съ прогулки и около своего дома встртили совершенно пьянаго городового (1 участка Выборгской части). Послднему не понравилось поведеніе Карелло, и онъ сталъ ихъ ругать площадными словами. Т отвтили, произошла перебранка, при чемъ городовой выхватилъ шашку и полоснулъ ею Адама по голов такъ, что тотъ свалился безъ чувствъ. Раненаго внесли въ домъ и уложили въ комнат сестры, Юзефы Кизоръ, а Викторъ удалился въ свою комнату. Спустя нсколько минутъ, тотъ же городовой, захвативъ себ на помощь дворника, Никона Буракова, очевидно, въ качеств проводника, направился съ окровавленною уже обнаженной шашкой прямо въ комнату Карелло и… сталъ рубить его, при дятельной помощи подручнаго дворника. На крики Виктора прибжали сосди, брат Станиславъ и старшій дворникъ. Общими усиліями имъ удалось выпроводить буяновъ изъ комнаты, но при этомъ получили новыя раны: Викторъ (на ладони правой руки), Станиславъ — глубокія раны тоже на внутренней части ладони, и старшій дворникъ въ палецъ. Едва жильцы квартиры успли прйдти въ себя, какъ послышались испуганные крики: оказалось, что городовой идетъ опять съ обнаженной шашкой, съ какимъ-то еще субъектомъ-добровольцемъ, Александром Быковымъ. При этомъ городовой сталъ съ бшенствомъ кидаться уже на кого попало, такъ что вс разбжались, и вс двери въ корридоръ оказались запертыми. При этой второй атак полицейскій воинъ нанесъ легкое пораненіе ладони правой руки вахтеру Ботаническаго сада Михаилу Кацкину и нсколько ударовъ, плашмя по голов, Юзеф Карелло, которая при этомъ выронила грудного ребенка. Сидя за запертыми дверьми, жильцы слышали, какъ компаніонъ упрекалъ городового въ томъ, что тотъ забылъ дома револьверъ… Мысль понравилась городовому, и онъ пошелъ домой за револьверомъ. А на лстниц (это особенно достойно примчанія) оставилъ ‘нсколько хулигановъ, которые никого не выпускали’. Плнъ жильцовъ продолжался до 5 час. 30 минутъ вечера, и, наконецъ, въ 8 час. прибылъ околоточный надзиратель Бауманъ и началъ слдствіе’ {‘Русь’. Цитирую изъ ‘Нижег. Листка’, No 40.}.
Въ этомъ замчательномъ эпизод есть нсколько черточекъ, стоящихъ, такъ сказать, на второмъ план, но достойныхъ быть выдвинутыми на первый. Это — прежде всего помощь, которую ‘подручный дворникъ’ считаетъ себя обязаннымъ подать пьяному разбойнику только потому, что на немъ полицейская форма. И если принять въ соображеніе, что для дворника городовой есть ‘начальство’, — то легко понять, почему это случилось. И едва ли за это можно строго судить дворника. Такимъ образомъ выходитъ, что домовладлецъ платитъ дворнику, но, если пьяный и изступленный полицейскій прикажетъ этому же дворнику помогать, когда онъ будетъ рубить шашкой самого хозяина или жильцовъ, то… дворникъ поможетъ разбойнику, и любой судъ едва ли не оправдаетъ его при данныхъ условіяхъ… Таково ‘положеніе вещей’… Правда, городскія думы уже подняли кое-гд вопросъ объ измненіи этого замчательнаго ‘порядка’, но… данный случай произошелъ два мсяца спустя посл начала этихъ разговоровъ и при томъ — въ столиц.
Затмъ очень интересна также фигура другого союзника, таинственнаго Быкова, который сдлалъ столь дружеское напоминаніе о забытомъ револьвер. Что это за прекрасный незнакомецъ и по какимъ основаніямъ онъ считалъ себя обязаннымъ помогать полицейскому при нападеніи на мирныхъ обывателей? Откуда, затмъ, съ такой быстротой, явились и т невдомые ‘хулиганы’, которые по команд полицейскаго заняли выходы изъ дома, чтобы кто-нибудь изъ жильцовъ не попытался избгнуть ‘праведнаго гнва’ разбойничавшаго городового?..
Исторія завязалась въ начал 5-го часа, и до половины шестого (1 1/2 часа!) жильцы большого дома (въ столиц!) выдерживали въ смертельномъ страх правильную осаду вооруженнаго разбойника. Теперь стоитъ вспомнить, что ‘полиція всегда находится при исполненіи обязанностей’ и что обыватель былъ много разъ предостерегаемъ отъ ‘всякаго вмшательства въ дйствія и распоряженія, полиціи’, — чтобы стать въ тупикъ передъ изумительной парадоксальностью нашей жизни…
Читатель помнитъ, вроятно, Михаила Ивановича, героя извстной повсти Успенскаго ‘Раззоренье’, и его восторгъ при первой встрч съ столичными полицейскими. ‘Уже въ Москв будочникъ съ револьверомъ и огромными усами, смутившими было Михаила Ивановича, сказалъ ему весьма любезно: — ‘Вы чего пужаетесь? Вы насъ не опасайтесь… Подойдите! Мы бросаемъ по ноншнему времени эту моду, чтобы каждаго человка облапить, напримръ, съ затылка и въ часть’… И въ Петербург Михаилъ Ивановичъ нашелъ въ первомъ же полицейскомъ истиннаго друга…
Герой Успенскаго объяснялъ это ‘новыми временами’, которыя пришли и раззорили ‘всякую подлость’, а въ томъ числ и слишкомъ упрощенные пріемы обращенія съ обывателемъ… Были эти ‘новыя времена’… лтъ уже 40 назадъ. Но съ тхъ поръ пришли времена ‘новйшія’, если бы Михаилъ Ивановичъ захотлъ теперь повторить свои наблюденія, то наврмое попалъ бы въ кутузку, откуда едва ли бы вышелъ (при строптивости своего нрава и при склонности къ ‘политическимъ разговорамъ’) безъ серьезнаго увчья. Теперь скромному обывателю уже не говорятъ: ‘Мы въ нашей сторон дозволяемъ человку… съ чего же?’ Все что уже утонуло въ дали временъ, какъ что-то врод быстро промелькнувшаго золотого вка полицейской добродтели, а нын наступилъ вкъ… Богъ его знаетъ какой… Новйшія времена въ нкоторыхъ отношеніяхъ совершили ршительный поворотъ къ древнйшимъ, и ‘полицейская репрессія’ приняла дореформенные пріемы: при малйшей попытк обывателя ‘разговаривать’ — его ‘сцапаютъ съ затылка да въ участокъ’… А ужъ тамъ…
Да, прогрессъ — понятіе сложное и разностороннее. Несомннно, что нашъ ‘пореформенный’ полицейскій прогрессъ очень быстро сталъ направляться въ сторону всемогущества полиціи надъ обывателемъ, что, разумется, знаменовало для послдняго процессъ совершенно обратный и привело къ полной фактической безотвтственности однихъ и столь же полному безправію другихъ. Въ гниломъ Запад ‘разнузданность’ дошла до строгой отвтственности министровъ. У насъ ‘порядокъ’ дошелъ до безотвтственности околоточнаго надзирателя. Что же касается до г-на пристава или еще, — въ добрый часъ молвитъ, въ худой промолчать, — г-на полицеймейстера, — то это уже нчто врод олимпійцевъ, головы которыхъ утопаютъ въ недосягаемыхъ высотахъ, окруженныя нимбомъ ‘служебной гарантіи’… Хочетъ караетъ, хочетъ милуетъ.
Вотъ на какой почв оказались возможными явленія, врод описаннаго выше. Мы взяли данный случай потому, что онъ разыгрался въ столиц, но мы могли бы принести десятки такихъ случаевъ изъ жизни провинціи… У пьянаго только ярче проявляется то, что на ум трезвыхъ. Эти люди пьянютъ уже отъ сознанія своего всемогущества, своей безотвтственности, своей власти надъ обывателемъ и, наконецъ, въ послднее время, еще отъ возможности командовать Быковыми и отрядами невдомыхъ добровольцевъ, которые тоже ‘охраняютъ порядокъ’.
Интересно, будетъ ли гласно разбираться что дло, или надъ нимъ уже распростерлась благодтельная ‘служебная гарантія’?
1905 г.