Наше время, Карлейль Томас, Год: 1850 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 33 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

T. Карлейль

ПАМФЛЕТЫ ПОСЛДНЯГО ДНЯ.

СЪ АНГЛІЙСКАГО ПЕРЕВОДЪ
А. М. Блова.

Изданіе . Булгакова.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія инженера Г. А. Бернштейна, 3-я Рождественская, 7-а.
1907.

НАШЕ ВРЕМЯ.

(1850 г.).

Наше время, самый младшій потомокъ вчности, дитя и наслдникъ всхъ прошедшихъ временъ со всмъ ихъ добромъ и зломъ, и въ то же время родитель всхъ временъ будущихъ, представляется для мыслящаго человка совершенно ‘Новой Эрой’, Оно идетъ съ новыми запросами, съ новыми понятіями, которыя иногда впрочемъ кажутся избитыми.

Познать его, уразумть, чего оно отъ насъ требуетъ, это высшее знаніе для всхъ насъ. Новый день, посланный намъ небомъ, иметъ въ себ и небесныя знаменія: если среди пошлой тривіальности и громкаго, но безсодержательнаго шума, мы не сумемъ прочесть и исполнить его молчаливыя требованія то горе намъ! Нтъ грха, за который люди и народы платились бы сильне, чмъ тотъ, который предполагаетъ и включаетъ въ себя вс роды грховъ, грхъ, который наши предки называли слпотой сужденія, а мы, съ нашимъ легкомысліемъ, именуемъ непониманіемъ духа времени, тупымъ къ нему пренебреженіемъ и измной его смыслу и требованіямъ, слпой привязанностью — активной или пассивной къ ихъ фальсификаціи и одной лишь ихъ видимости. Это врно относительно всхъ временъ и дней.

По во дни, которые теперь проходятъ надъ нами, даже глупцы останавливаются и спрашиваютъ себя о ихъ значеніи. Рдко когда людское поколніе видло боле важные дни. Дни безконечнаго бдствія, разложенія, смщенія всего съ своего мста и самой злой путаницы — если это не дни безконечной надежды, то они дни крайняго отчаянія. Разрушеніе, судя по современности и по перспективамъ, становится всеобщимъ — и тутъ мало однихъ крошечныхъ надеждъ. Долженъ быть новый міръ, если вообще долженъ быть какой-нибудь міръ! Человческія дла въ нашей старой Европ могутъ вернуться къ прежней скучной рутин и продолжаться Въ прежнемъ дух и въ наше время. За крошечныя надежды уже нтъ возможности держаться. Дни всеобщей смерти должны быть и днями всеобщаго возрожденія, если только разрушеніе не коснется всего и всхъ. Такое время заставитъ размышлять и самаго тупого человка, и онъ невольно спроситъ себя: ‘откуда оно? Къ чему оно идетъ?’ Воистину ‘Новая Эра’, какъ для мудреца, такъ и для глупца!

Словно отъ какого-то подземнаго электрическаго тока во всей Европ произошелъ взрывъ безграничный, не поддающійся учету. Явился 1848 г., одинъ, изъ самыхъ своеобразныхъ, страшныхъ, изумительныхъ и въ общемъ унизительныхъ годовъ, какіе только приходилось видть европейскому міру. Со временъ вторженія сверныхъ варваровъ не было ничего подобнаго. Повсюду поднялась неизмримая демократія, чудовищная, шумная, нечленораздльная, какъ голоса Хаоса. Повсюду офиціальное святое святыхъ скандально обнажено для псовъ и профановъ: входи весь міръ, смотри, что такое эта оффиціальная святыня! овсюду короли и правители поражены внезапнымъ ужасомъ — голоса всего міра вопили имъ прямо въ уши: ‘Прочь безсмысленные лицемры, шуты, а не герои! Прочь!— и что еще боле замчательно и что приходится впервые отмчать въ этомъ году — короли дйствительно поспшили убраться, какъ бы восклицая: ‘Мы, конечно, жалкіе комедіанты, это мы знаемъ. А вамъ нужны герои. Не убивайте же насъ. Мы не въ силахъ удовлетворить васъ’.

Ни одинъ изъ нихъ не вернулся назадъ и не занялъ опять своего королевства, какъ будто бы онъ по праву могъ уклониться отъ смерти за него или отъ риска за него своей шкурой. Это, говорю я, и есть тревожная особенность настоящаго. При такомъ небываломъ случа, демократія находитъ, что короли сознаютъ, что они только комедіанты. Пока эти жалкіе смертные, поддерживаемые врою лишь въ то, чего вселенная, можетъ’ быть, только призракъ и видимость, разыгрываютъ комедію своей высокой жизни, внезапно входитъ неумолимый Констэбль Судебъ’.

‘Скандальные призраки, что длаете вы здсь? Неужели стали уже королями людей шуты, торжественно дающіе конституцію? Неужели вы думаете, что человческая жизнь не что иное, какъ уродливый танецъ обезьянъ’? Неужели нужно идти подъ визгливые звуки вашей жалкой скрипки? О несчастные! Вселенная не театръ разряженныхъ маріонетокъ, но страшный Божій фактъ. Не лучше ли вамъ отойти прочь?’

И они поспшно бжали — нкоторые съ изысканною подлостью — во мракъ каторги или даже хуже. И везд народъ или населеніе сами взяли правленіе надъ ними, и открытое ‘безкоролевье’, называемое анархіей,— какъ было бы хорошо, еслибы это было анархіей плюсъ городовой — стало теперь повсемстнымъ порядкомъ дня.

Такъ шла исторія отъ Балтійскаго моря до Средиземнаго, въ Италіи, Франціи, Пруссіи, Австріи, отъ одного конца Европы до другого въ эти мартовскіе дни 1848 г. Со времени разрушенія Римской Имперіи сверными варварами я по знаю ничего подобнаго.

Итакъ въ Европ не осталось королей. Ни одного короля, кром уличнаго оратора, разглагольствующаго на подмосткахъ и въ передовицахъ или идущаго въ толп разглагольствовать въ національный парламентъ. Почти втеченіе четырехъ мсяцевъ вся Франція и въ значительной степени вся Европа, охваченная всякаго рода бредомъ, за исключеніемъ, къ счастью, бреда убійствъ, представлялась волнующейся толпой подъ’ предсдательствомъ въ Htel de ville — Ламартина, въ высшей степени краснорчиваго мужчины, котораго неумющіе мыслить люди принимаютъ за пророка, первосвященника и ниспосланнаго небомъ евангелиста, и котораго одинъ остроумный янки назвалъ первымъ уличнымъ ораторомъ въ мір, забравшимся на слишкомъ высокія по ныншнимъ временамъ подмостки. Печальное зрлище для мыслящихъ людей этотъ господинъ Ламартинъ! Въ немъ нтъ ничего, кром мелодичнаго втерка, который принимается за что-то божественное, а не дьявольское. Это довольно печально: краснорчивое модное воплощеніе грядущаго Хаоса, способное говорить за себя и убдительно доказывать, что оно есть Космосъ! Однако въ такихъ случаяхъ нужно немного подождать: всякіе воздушные шары теряютъ и должны терять свой газъ подъ давленіемъ вещей и скоро сплющиваются самымъ жалкимъ образомъ’.

И вотъ въ городахъ, въ одномъ за другимъ, нагромождаются уличныя баррикады и начинается шумный боле или мене смертоубійственный бунтъ: населеніе возстаетъ за населеніемъ, короли одинъ за другимъ капитулируютъ или скрываются и во всхъ концахъ Европы, Демократія производитъ взрывъ, наиболе сокрушительный и наимене сокрушаемый, чмъ когда-либо. Слишкомъ печальное доказательство того, на какомъ бездонномъ вулкан и повсемстно заложенной мин, заряженной самыми горючими мятежными хаотическими элементами, которые отдляются отъ насъ только топкой земной корой, покоится въ наше время общество со всми своими установленіями и порядками! Лица, которыя поднимаютъ или даютъ сигналъ къ подобнымъ революціямъ — студенты, молодые литераторы, адвокаты, журналисты, разгоряченные энтузіасты и одичавшіе справедливо потерпвшіе крушеніе неудачники, всюду играющіе на недовольств милліонныхъ массъ и раздувающіе пламя — заставляютъ подумать о характер пашой эпохи.

До нашего времени молодежь, почти дти, никогда но занимала столь командующаго положенія въ человческихъ длахъ. Въ теченіе вковъ слово senior прежде всего выражало понятіе ‘старшій’ и существовало во всхъ языкахъ. Въ т эпохи, когда люди уважаютъ житейскую мудрость, старый человкъ пользуется почтеніемъ и авторитетомъ. Въ эпохи, которымъ нужна не эта Мудрость, а нчто другое, и когда этой мудростью не обладаютъ и не считаются съ любовью, человкъ боле стараго возраста теряетъ уваженіе. Присмотрвшись пристальне, вы увидите, что и въ самомъ дл, онъ утрачиваетъ уваженіе и навлекаетъ на себя презрніе. Въ такіе дни, когда авторитетъ старшинства нужно еще создать, это должна сдлать молодежь, а не люди зрлаго возраста. Зрлый человкъ, закоренвшій въ скептическомъ эгоизм, не знаетъ иныхъ побужденій, кром своей собственной холодной осторожности, жадности, низкой пугливости. Онъ не можетъ привести къ цли, которая кажется благородной.

Но вернемся къ предыдущему.

Это безумное положеніе вещей, конечно, скоро разршится само собою, что и началось уже повсюду. Обычныя потребности повседневной человческой жизни не могутъ примириться съ нимъ. Кое-какой ремонтъ, ремонтъ на время, старой машины подъ новымъ названіемъ, но съ прежней конструкціей, по всей вроятности, придется ввести въ большинств странъ. Опять вернутся прежніе шутовскіе короли, но при новыхъ условіяхъ: съ конституціей и съ народными парламентами. И повсюду прежняя повседневная жизнь попробуетъ опять начать свое теченіе, но теперь уже нтъ надежды, чтобы подобныя учрежденія оказались вчными. Они только жалкія временныя ухищренія, которыя, преврати ихъ въ постоянныя, будутъ сброшены новыми взрывомъ, который случится быстре, чмъ было въ послднее время. Къ такомъ-то бдственномъ колебаніи, носясь среди яростныхъ бездонныхъ потоковъ, сталкиваясь съ противоположными теченіями, безъ всякой твердой точки опоры, должно мотаться европейское Общество, то плачевно спотыкаясь, то съ болью выпрямляясь при каждомъ короткомъ перегон, пока не явится на свтъ новое гранитное основаніе и не прекратится волнующійся потокъ мятежа и не исчезнетъ самая необходимость мятежа.

Демократія, чтобы мы ни думали о ней, повсемстно заявила о себ, какъ о неизбжномъ факт нашего времени. И всякій, кому выпадетъ на долю служить просвщенію или быть руководителемъ въ эти дни, долженъ начать съ признанія этого факта. Уличныя баррикады, новыя выходки анархизма, чмъ безкровне, тмъ скандальне, должны повторяться опять и опять, пока правящія лица знаютъ и допускаютъ этотъ фактъ. Демократія здсь, и это можно сказать везд: ибо теперь уже шестьдесять лтъ прошло съ тхъ поръ, какъ Великая или Первая французская революція грозно заявила объ этомъ факт всему міру, однимъ посланіемъ за другимъ, причемъ нкоторыя были донолі.но страшны.

Теперь ужо весь міръ можетъ врить въ наличность этого факта. И міръ въ него вритъ. Врятъ въ него и короли. Они знаютъ или прозрваютъ съ понятнымъ страхомъ, что они только временные призраки, Актеры, а Демократія — великая, тревожная, нависшая надъ грозой и неоспоримая дйствительность. Среди позорныхъ явленій, свидтелями которыхъ мы были за эти два года — это явленіе, внушающее больше всего надеждъ. Это признакъ того, что мы все ближе и ближе подходимъ къ самой проблем, которую намъ необходимо разршить, или умереть. Всякая борьба, всякій походъ противъ сущности этой проблемы, отнын безнадеженъ и ненуженъ. Такъ боги предопредлили, никакой Питтъ, никакое собраніе Питтовъ или другихъ смертныхъ но можетъ этого измнить. Демократія, несомннно, здсь. Неизвстно, какъ долго продержится она въ скрытой подпольной форм даже въ Россіи. Въ Англіи, хотя мы и противимся энергично ея проявленіямъ въ вид уличныхъ баррикадъ и революціонныхъ палисадовъ и категорически отказываемся принять ее въ такой форм, тмъ не мене слды милліоновъ ея ногъ на всхъ улицахъ и перекресткахъ, гулъ ея оглушающаго тысячекратнаго голоса во всхъ рчахъ и писаніяхъ, во всхъ мысляхъ, модахъ и поступкахъ людей. Если чья-либо душа не можетъ замтить ее — съ надеждою или ужасомъ — то не къ ней мы обращаемся.

Что такое Демократія, этотъ огромный неизбжный результатъ судебъ, который повсемстно составляетъ въ наши дни часть Европы? Вотъ въ чемъ для насъ вопросъ. Откуда идетъ она, эта повсемстная, густая, черпая Демократія? Куда она направляется и каковъ ея смыслъ? Долженъ же быть въ ней смыслъ, иначе бы ея не было. Если мы найдемъ истинный ея смыслъ, то сознательно уступая или сопротивляясь, мы еще можемъ надяться ужиться съ пою. Если же мы не найдемъ этого смысла, если мы поймемъ значеніе Демократіи неправильно или вовсе не поймемъ его, жить станетъ невозможно! Требуется теперь вся соціальная мудрость, во имя давшаго намъ эту мудрость, чтобы выяснить себ и заложить себ глубоко въ сердце смыслъ всеобщаго возстанія европейскихъ народовъ, которое зоветъ себя Демократіей и собирается стать, можетъ быть, постояннымъ. Безъ сомннія, это сильная драма, гд дйствіе идетъ за дйствіемъ, здсь безконечное поле для любопытства, здсь такая ставка, которая способна захватить вниманіе всхъ людей мудрыхъ и глупыхъ. Тупая толпа поднимаетъ свой голосъ, славословя и благословляя до небесъ: Въ боле чмъ жалкихъ стихахъ и проз возвщается, что теперь настала Новая Эра и давно жданное время полнаго человческаго счастья. Славный и безсмертный народъ, возвышенные граждане Франціи, геройскія баррикады, тріумфъ гражданской и религіозной свободы — и о, небо! одно изъ самыхъ частыхъ неизбжныхъ въ подобныхъ обстоятельствахъ для серьезнаго человка несчастій — потоки уличнаго краснорчія, льющагося изъ коллективной глотки глупаго человчества!

Этотъ потокъ на время заглушаетъ вс мысли, кром одной весьма печальной, что вы вернулись къ бдственному, тяжело нагруженному вку съ длинными ушами, и должны покорно существовать въ немъ. Фронтальная стна вашего прежняго жалкаго жилища, которое вы давно уже безрезультатно бранили, въ конц концевъ цликомъ обрушилась и упала на улицу. Потолки еще, можетъ быть, висятъ на своихъ балкахъ, еще держатся старыя деревянныя части постройки, хотя и перекошенныя, на ржавыхъ гвоздяхъ, по изъденныя червями скрпы расходятся все боле и боле. Все-таки радостно въ подобныхъ обстоятельствахъ то, что вся семья бурно ликуетъ въ честь будущаго освщенія и вентиляціи, простора и будущихъ красивыхъ видовъ. Слава Богу, если они пріобртутъ жилища себ по вкусу!

Мои дорогіе квартиранты! Полно вамъ пть и псалмословить. Отложите цимбалы, а возьмите-ка ваши рабочіе инструменты, если они у васъ есть. Могу вамъ сказать по секрету, что законы тяготенія еще существуютъ, и ржавые гвозди, изъденныя червями скрпы и необъяснимо равновсіе всей постройки — далеко но лучшій фундаментъ для новаго дома. Слыхалъ я, что въ закоулкахъ ирландскихъ городовъ бдняки живутъ и не безъ опасности варятъ себ картофель на такомъ колеблющемся полу. По не приходилось слышать, чтобы они пли гимны такимъ жилищамъ. Нтъ, они ходятъ потихоньку, присаживаются около задней стны и съ опасностью для себя варятъ картофель въ большинств случаевъ въ полномъ молчаніи.

Громкіе крики экзальтаціи на всхъ діалектахъ при каждой грохочущей, какъ колесница, рчи или писанной статьи, несутся издалека и поблизости по поводу этого послдняго божественнаго воплощенія Демократіи въ 1848 г. И тмъ не мене, для умныхъ людей, съ перваго же взгляда на него представляется скоре зрлище безграничной жалости и печали. Что можетъ быть печальне этой повсемстной травли высшихъ сановниковъ, важныхъ чиновниковъ, могучихъ и серьезныхъ сеньоровъ міра, этого повсемстнаго возстанія нечленораздльныхъ нмыхъ массъ противъ тхъ, кто думалъ говорить за нихъ и руководить ими? Стало быть, эти люди были попросту слпыми, которые только притворялись, что видятъ? Стало быть, эти правители въ сущности вовсе не правили, а только присвоили себ атрибутъ и одежду правителей, а къ работ и не притрогивались? Короли были тнью королей, и разыгрывали комедію на Друриленской улиц. Что же это былъ за народъ, который принималъ ихъ за реальную дйствительность?

Очевидно, въ человческихъ длахъ обнаружили самую колоссальную фальшь, которая когда-либо вы ходила наружу. Стало быть, эти почтенные носители сана, что сидли съ своими далеко сіяющими и символическими знаками достоинства и широкозвучащими старинными притязаніями, были только обманщиками?

Несомннно, они длали, но длали не то дло. Исторія, которую они разсказывали людямъ, была хитро придуманной басней, евангеліе, которое они проповдывали, было не объясненіемъ дйствительнаго положенія людей въ этомъ мір, по безсвязной фабрикаціей мертвыхъ привидній и неродившихся еще тней, традицій, лицемрія, безпечности, трусости — ложью лжей, которыя въ конц концовъ перестали цпляться одна за другую. Противъ своего желанія, эти высшія единицы человческаго рода были, стало быть, введены въ обманъ, а милліоны низшихъ, которые врили въ нихъ, были одурачены — взаимный обманъ, иначе они не врили бы въ нихъ такъ долго. Повсемстное банкротство обмана — вотъ какъ это можно назвать короче. Повсемстно было заявлено, что обманъ и природа противны другъ другу. Никогда не омрачала лика солнца боле отвратительное явленіе, столь же широкое, какъ Европа! Банкротство везд, грязный позоръ и отвратительное отчаяніе въ высшихъ кругахъ. На все это противно смотрть, какъ на мсто вчерашней рзни. Нельзя даже назвать избіеніемъ младенцевъ это повсемстное выбрасываніе на улицу обманщиковъ и обмановъ!

Можно ли назвать такое зрлище веселымъ? Для умнаго человка въ немъ есть кое-что н веселое. По это веселое полно ужаса. Оно печальне всякаго огорченія—подобно зрлищу безсмертія, которое достигается только черезъ смерть и могилу! И у кого, въ глубин сердца не шевельнется чувство благочестивой благодарности за то, что обманъ потерплъ наконецъ крушеніе? Конечно, предоставьте ему показать свою несостоятельность, сдлайте это во имя самого Бога. Обманъ, если онъ открытъ, а онъ долженъ быть и будетъ открытъ,—ненавистенъ, нетерпимъ и Богомъ и людьми. Убдите въ этомъ всхъ и быстро приготовьтесь разстаться съ нимъ, гд еще къ этому но приготовились, и сумйте сдлать такъ, чтобы онъ, если возможно, больше не возвращался. Вчные голоса, которые хорошо слышны, говорятъ о необходимости такой мры отъ одного конца свта до другого. Невеселая мра, но тмъ не мене необходимая.

Увы! Довольно грустно, что анархія здсь съ нами, хотя намъ и но позволяютъ жалть объ этомъ. Можетъ ли всякій, кто смотритъ на вселенную человческимъ взглядомъ, желать, чтобы продолжали существовать эти всякаго рода призраки, въ особенности призраки — короли? Нтъ, изъ всхъ силъ нужно молиться, чтобы исчезли эти призраки. Въ какую бездну мы свалились, если это многимъ покажется ненужнымъ! Это дйствительно покажется ненужнымъ для многихъ, а не для одного солиднаго англичанина изъ такъ называемыхъ культурныхъ классовъ, прекрасно переваривающаго свой пуддингъ, которому это по кажется ненужнымъ пожалуй даже въ высшей степени. За всю свою жизнь онъ привыкъ относиться съ уваженіемъ къ приличнымъ формамъ задолго до того,какъ они лишились своего смысла, ко всему, что мы, на нашемъ иконоборческомъ язык, называемъ призраками. Ему по приходилось слышать, что они чмъ-нибудь вредны, что можно идти впередъ и безъ нихъ. Разв хлопокъ, мясо и колоніальные товары не могутъ приходить съ востока и запада и при существованіи этихъ призраковъ? Короли царствуютъ, называя это царствованіемъ, адвокаты ведутъ судебныя дла, епископы проповдуютъ, достопочтенные члены парламента ораторствуютъ. Къ довершенію всего, какъ будто призраковъ и не было, разв процентныя бумаги уже не котируются, а банкиры но расплачиваются слитками золота или бумагами, обезпеченными металлическимъ фондомъ? Величайшій призракъ, котораго я только могъ себ представить, есть тотъ, который самъ разрушитъ все эти призраки.

Въ такую бездну попалъ и я, бдный человкъ, знающій нашу эпоху, стоящую ниже уровня самаго низкаго человческаго вка и стремящуюся ко временамъ обезьянъ. Никогда вплоть до позднйшихъ поколній не было среди сыновъ Адама такого гнуснаго богохульства, никогда твореніе, называемое человкомъ, не носило въ сердц своемъ такой вры, что ложь правила по всей земл, что въ сознательной, издавна установленной лжи — помощь и спасеніе для него, а по помха и гибель. О, другъ мой, Тяжкодумъ! Въ этомъ-то и печаль изъ печалей: что сталось бы съ нами на земл, пока выбросили бы изъ сердца это проклятое навожденіе, хранилище и святилище всхъ заблужденій! Оно будетъ выброшено, такъ, должно быть, или мы вс каждую минуту летимъ — не хочется говоритъ куда. А обратный подъемъ, на какія бы высоты оно насъ ни повело въ этомъ печальномъ мір величайшей лжи, обмановъ и пустыхъ призраковъ (ставшихъ теперь страшными), среди которыхъ, словно среди своей домашней обстановки, мы прожили послднія два столтія! На высоты или въ глубину соціальнаго и индивидуальнаго разрыва съ иллюзіями — къ священной и важнйшей реформ права, необходимыхъ улучшеній и къ суровымъ ограниченіямъ — къ такимъ, что теперь о нихъ’ и говорить нельзя, нельзя даже осмлиться и подумать. Поистин, намъ предстоитъ тяжелая работа. Повелительно требуется приступить къ ней, прежде чмъ она сама спустится до темныхъ массъ, гд побудетъ работы, а лишь страданіи и безнадежная гибель!

Или, можетъ быть, демократія, пришествіе которой теперь возвщаютъ, сама управится съ нею? Демократія, однажды отлитая во всеобщее голосованіе, снабженная баллотировочными ящиками и т. н., сама произведетъ всеобщую спасительную перемну отъ мнимаго къ дйствительному и мало-по-малу сдлаетъ изъ насъ міръ благословенный. Для громадной массы людей дло, несомннно, представляется именно съ этой обнадеживающей стороны. Демократія, разсуждаютъ они, есть родъ правительства. Старая модель, отлитая уже давно и доведенная до совершенства въ Англіи два столтія тому назадъ, была рекомендована всмъ націямъ въ качеств цлительнаго средства противъ всхъ золъ: ‘учреждайте парламентъ!’ заговорили везд народы, когда стало ясно, что бывшіе до того короли — только короли — призраки. ‘Давайте намъ всеобщее голосованіе, и сразу или въ должной постепенности явится правда и наступитъ золотой вкъ’.

Такъ представляютъ они себ дло.

Но, къ несчастью, не таково мое пониманіе дла. Если бы это было такъ, то я былъ бы счастливъ и оставался бы въ безмолвіи, и но было бы мн повода говорить здсь. По мн совершенно ясна обратная сторона всего этого. Она, повидимому, забывается огромнымъ большинствомъ моихъ современниковъ и мн приходится обратиться къ нимъ съ своимъ словомъ. Обратная сторона всего этого! Я заглянулъ въ корень всего этого. Разобраться въ томъ, годенъ ли парламентъ для управленія народами, насколько онъ можетъ быть годенъ теперь въ наши новыя времена, даже въ Англіи, гд мы такъ давно къ нему привыкли,— вотъ тревожный вопросъ, къ которому мы теперь торжественно приглашаемъ всхъ мыслящихъ людей, добрыхъ гражданъ своей страны, имющихъ уши, которыя среди преходящихъ криковъ и бурныхъ громкихъ заявленій способны улавливать и тихіе голоса, и указанія Вчности. Приглашаемъ ихъ во имя самаго суроваго факта, который въ одинъ прекрасный день и, можетъ быть, очень скоро потребуетъ отъ насъ практическаго ршенія и перершенія подъ страшной отвтственностью, если мы ршимъ дло по такъ! Я полагаю, что мы вс обязаны вдуматься въ этотъ вопросъ и лучше теперь, чмъ тогда, когда времени для этого будетъ меньше. Если парламентъ, съ подачей голосовъ всеобщей или какой-нибудь другой, есть методъ, тогда давайте думать о способахъ подачи голосовъ, думать безъ устали, до тхъ поръ, пока мы не остановимся на одномъ изъ нихъ. По, можетъ быть, парламентъ и не есть методъ. Возможно, что прежнія поколнія англійскаго народа установили его какъ методъ, а Вчные Законы Природа установили его вовсе не какъ методъ! Если парламентъ съ точки зрнія этихъ послднихъ. законовъ вовсе не методъ, то это обстоятельство. повелительно требуетъ отъ насъ обратить вниманіе на этотъ фактъ и отказаться отъ этого метода: какъ бы единодушны мы ни были на этотъ счетъ, но съ точки зрнія Вчныхъ Законовъ вещей каждый шагъ въ этомъ направленіи будетъ шагомъ не къ улучшенію, а отъ него.

Единогласный вотумъ, не поможетъ намъ ничуть, если это такъ. Вашъ корабль но можетъ обогнуть мысъ Горнъ при помощи лишь великолпныхъ методовъ голосованія. Корабль можетъ голосовать за то или другое, на палуб и въ трюм, самымъ гармоничнымъ и конституціоннымъ образомъ. Корабль, чтобы обогнуть мысъ Горнъ, найдетъ рядъ условій, уже принятыхъ голосованіемъ и закрпленныхъ съ твердостью брилліанта древними стихійными властями, которымъ совершенно нтъ дла, какъ вы голосуете. Если вы можете, голосуя или не голосуя, поддержать эти условія и мужественно приспособиться къ нимъ, вы обогнете мысъ Горнъ. Если же вы этого не можете — порывистые втры отнесутъ васъ назадъ. Неумолимыя ледяныя горы, безмолвные помощники хаоса, толкнутъ васъ и дадутъ вамъ это понять наиболе свойственнымъ хаосу образомъ. Вы будете выброшены въ полузамерзшемъ состояніи на скалы Патагоніи или получите отъ ледяныхъ помощниковъ урокъ подъ проливнымъ дождемъ и никогда не обогнете мыса Горна. На палуб полное единомысліе. Экипажъ можетъ быть вполн солидаренъ между собою, что, конечно, до поры до времени очень полезно для него и для его призрака-капитала, если онъ у него есть. Но если галсъ, который они длаютъ съ полнымъ единодушіемъ, ведетъ ихъ прямо на дно пропасти, то это единодушіе не послужитъ экипажу на пользу!

Кораблямъ, стало быть, не нужны баллотировочные ящики. Не нужны имъ и призраки-капитаны. Тутъ нужно другое и это другое должно показать и мудрость и чувство самосохраненія, эту первозданную заповдь Природы. Призрачные капитаны и единодушіе въ голосованіи — вотъ что теперь считается закономъ и пророками!

Если бы человкъ теперешняго или слдующихъ одного — двухъ, поколній могъ заглушить въ своей душ повсемстный гомонъ докторовъ, политики и обдумать дло самостоятельно, разсматривая его искренно и своимъ собственнымъ умомъ, то, смю сказать, онъ сообразилъ бы, что такой способъ плаванія нелпъ какъ въ Магелановомъ пролив, такъ и въ неоткрытыхъ еще моряхъ Времени. Чтобы добиться въ. этомъ, мір благополучія, счастья, побды и улучшеній для отдльнаго ли человка или для цлаго народа, нужна только одна вещь: чтобы человкъ или народъ, могъ знать, въ чемъ состоитъ, правильный порядокъ Вселенной относительно его и его длъ и врно и неуклонно слдовать ему. Это приведетъ ее къ побд, что бы ни давало ему такой порядокъ — русское ли самодержавіе, чартистскій ли парламентъ, великій ли Лама, сила ли общественнаго мннія, архіепископъ ли кентерберійскій или серафическій докторъ, съ. его послднимъ евангеліемъ политической экономіи. Этотъ порядокъ ставитъ его на врный путь къ благоволенію Творца Вселенной и будетъ для него другомъ, изъ друзей. Наоборотъ, все, что противорчитъ этому порядку, по тмъ же причинамъ, будетъ для него врагомъ изъ враговъ. И это нужно признать, какъ твердо установленный фактъ.

Теперь, какимъ же образомъ, усвоить себ внушеніе боговъ насчетъ нашихъ длъ? Какъ дешифрировать съ точностью и врностью вчный порядокъ Вселенной? Какъ прочесть, среди взрывовъ человческихъ голосовъ и безумія, въ чемъ заключается для насъ. Божественное Предназначеніе? Божественное Лродназначоніе или вчный порядокъ Вселенной, конечно, существуетъ и во всхъ, разумныхъ человческихъ длахъ. Если слдовать ему съ врностью, то дла эти будутъ процвтать и вся Вселенная будетъ поддерживать ихъ. и поведетъ, ихъ., несмотря на измнчивыя противорчія, къ побд. Если же не слдовать ему, не понять ого, пренебречь имъ,— гибель и крушеніе будутъ обезпечены для всякаго дла.

Какъ понять его? Весь міръ отвчаетъ мн: считайте голоса, требуйте всеобщаго голосованія, и баллотировочные ящики отвтятъ на вашъ вопросъ. Я убждаюсь, что мы достигли странныхъ духовныхъ широтъ. Въ теченіе приблизительно половины столтія либо Вселенная, либо человческія головы претерпли сильную перемну. Со временъ праотца Адама и до половины нашего столтія Вселенная, насколько я знаю, вовсе не была мертвой матеріей, у которой будто бы не было никакихъ тайнъ, ибо всякій грамотный прохожій могъ ихъ читать на ея лик. Наоборотъ, отъ людей недалекихъ, рабскаго характера, нравственно испорченныхъ и неискреннихъ эти тайны были тщательно скрыты. Лишь частично открывались он мудрымъ и благородно мыслящимъ умамъ, которые въ мое время не составляли большинства. Можетъ быть, въ нашу усовершенствованную эпоху, когда главной цлью людей стало наживать и тратить деньги, ихъ интересъ ко Вселенной получилъ поразительно упрощенный характеръ, такъ что всякій въ этомъ случа можетъ съ успхомъ подавать свой голосъ. ‘Покупать какъ можно дешевле и продавать какъ можно дороже’. Если въ этомъ и заключается сумма всхъ соціальныхъ обязанностей, конечная точка божественныхъ велній, то намъ только и остается дать людямъ самыя широкія полномочія на голосованіе.

По что, если это не такъ, что, если этого никогда не было, да и быть не могло? Что, если Вселенная, продолжая еще оставаться Храмомъ Провиднія, а но только ткацкой фабрикой или скотнымъ дворомъ, по захочетъ принять на свое божественное лоно какую-нибудь республику смертныхъ, у которыхъ нтъ иной высшей цли? Если неизмримая на аршинъ Вселенная ршила отвергнуть этихъ бобровъ въ человческомъ вид, претендующихъ на достоинство человка? Что, сели она уничтожитъ, и можетъ быть довольно скоро, и ихъ самихъ и ихъ рынки въ потокахъ грязи, прежде чмъ они успютъ догадаться объ этомъ? На этотъ случай лучше было бы подумать объ этомъ заране. Тогда Демократія и всеобщее голосованіе сами собой потребовали бы поправокъ!

Говоря исторически, я увренъ, что ни одна нація не можетъ существовать при Демократіи. Мы много наслышаны объ античныхъ республикахъ о Demos’ и Populus. Но теперь вполн соглашаются, что они не годятся для насъ. Въ древнія времена не было на свт, не было даже и мысли о всеобщемъ голосованіи или какомъ-нибудь другомъ, хотя бы сильно ограниченномъ голосованіи. Когда народныя массы находились въ рабскомъ состояніи, а голосующіе являлись королями своего рода, т. е. людьми отъ рожденія предназначенными для управленія другими, когда избиратели были настоящими ‘аристократами’ или ихъ послушными слугами, тогда дйствительно могла быть ясно выраженная голосованіемъ воля и самое пестрое столкновеніе мнній и интригъ не вело къ немедленной гибели и вмшательству Вавеньяка съ его пушками и разгономъ. Рядомъ съ этимъ могло идти и прекрасное развитіе человчества, на извстное время, конечно. Рядомъ съ этимъ! А, пожалуй, и благодаря этому, вслдствіе этого, хотя это еще далеко не такъ достоврно, какъ привыкли предполагать. По конституціонному мыслящему уму представляются свои сомннія относительно происхожденія знати у древнихъ грековъ и римлянъ.

Такой умъ не знаетъ, какимъ образомъ, при помощи ли голосованія или безъ него, могла возникнуть въ этомъ мір эта или другая человческая знать, если только она не возникла милостью Божію. Онъ припоминаетъ со вздохомъ, что изъ Семи Мудрецовъ, по крайней мр, трое были отчасти такъ называемыми Тиранами, а остальные трое очень далеки отъ Красныхъ Республиканцевъ, если не отъ всякаго вообще политическаго вроисповданія. Въ наши дни мы можемъ сдать въ архива’ дло классической древности и предоставить разсуждать о нихъ ученымъ клубамъ и кружкамъ для саморазвитія.

О французскихъ республикахъ, которыя длали опыты демократіи и до сихъ поръ еще продолжаютъ ихъ, не стоитъ и говорить. Но существуетъ новйшій образецъ Демократіи, почти достигшій совершенства — это Республика Соединенныхъ Штатовъ, которая, какъ утверждаютъ, существуетъ съ огромнымъ успхомъ лтъ уже шестьдесятъ. къ ней, какъ къ символу надежды для всхъ народовъ, какъ къ Образцовой Республик, до сихъ поръ обращены вс взоры. Разв въ самомъ дл Америка не примръ? Почему бы и другимъ націямъ не существовать и не процвтать подъ Демократіей, какъ Америка?

Англичанамъ, и мн въ томъ числ, не къ лицу дурно отзываться объ Америк. Несомннно Америка велика и въ нкоторыхъ отношеніяхъ представляетъ благодатное и чреватое надеждами явленіе. Несомннно, что одни эти милліоны англосаксовъ показали себя достойными ихъ генеалогіи. Съ топоромъ, плугомъ и молоткомъ, а иногда я съ боле усовершенствованными орудіями въ рукахъ, они расчищаютъ огромныя пространства, подготовляя посвы для содержанія людей и арену для будущей исторіи міра, длая въ подсолнечной, въ теченіе всей своей жизни, почтенную и веселую работу. Но что касается образцовой республики или вообще чего нибудь образцоваго, то люди не глупые знаютъ, что объ этомъ здсь говорить не приходится. Титулъ ‘Республика’ или вообще Нація, строго говоря, до сихъ поръ въ Америк остается вещью, къ которой еще только стремятся и еще очень далеки отъ того, чтобы ею овладть. Ихъ Конституція была создана здсь, а не тамъ. Она въ готовомъ вид перешла за ними изъ англійской, старопуританской мастерской. Вычтите и еще кое что, что они унесли съ собой изъ Англіи въ готовомъ вид — ихъ общій англійскій языкъ, и эту самую Конституцію или скоре элексиръ конституціи, ихъ застарлое и теперь какъ бы врожденное уваженіе къ полицейскому участку, два одинаково огромныхъ пріобртенія, которыя стоили Англіи много крови страшной работы мозга въ теченіе столтій. Что же новаго дала теперь Америка, какіе новые элементы въ политик и въ національномъ самознаніи, какую новую фазу въ человческихъ длахъ или соціальное новшество, достойное Про- или Эпиметея? Она дала хлопчатую бумагу, хлбъ, — доллары и полміра необработанной земли, гд населеніе, уважающее Констэбля, можетъ жить въ настоящее время вовсе безъ правительства. Вотъ что явилось тамъ. И всякое боле благородное сердце чувствуетъ глубокую скорбь, выражающуюся въ молчаливой невыразимо терпливой тоск, что кром этого здсь ничего и не оказалось. ‘Анархія плюсъ городовой’! Для меня это то же нчто анархическое и притомъ вовсе но упоительное!

Я предвижу, что прежде чмъ наполнятся пустыри, именно этотъ городовой, въ его теперешнемъ вид, сдлается невозможнымъ. Безъ пустырей, какъ у насъ въ Европ, я по могу понять, какимъ образомъ онъ будетъ продолжать свое существованіе хотя нсколько недль. Перестаньте же расхваливать мн Америку съ ея учрежденіями и конституціями. Для спящихъ людей тутъ нтъ никакого доказательства, никакого или почти никакого для тхъ, кто лниво наслаждается митингами и баллотировочными ящиками на могилахъ ихъ предковъ героевъ и приговариваетъ: ‘Отлично, отлично’. Очевидны только хлбъ и ветчина: не очень-то завидный удлъ. Америка слишкомъ сильно напрягаетъ свои усилія въ совершенно иномъ направленіи: она рветъ себ жилы и почти разрываетъ себ сердце, какъ и мы разрывали свое сердце тысячами мученій, пионами и черными демонами, прежде чмъ оно стало жилищемъ боговъ. Американцамъ еще предстоитъ выиграть свое сраженіе и мы, хотя опечаленные, но ни мало не сомнвающіеся, пожелаемъ имъ силы для этого. Новые духовные Пионы, множество такихъ Пионовъ, огромныя чудовища, такія же отвратительныя, какими они были рождены нкогда изъ грязи, гигантскіе и страшные образы мелькаютъ въ полусвт будущаго Америки. Ей предстоитъ еще своя агонія и своя побда, но другими, чмъ она думаетъ, способами. До сихъ поръ сна только работаетъ плугомъ и молоткомъ и работаетъ довольно успшно и до сихъ поръ, несмотря на своего ‘гуся съ яблоками’, она представляетъ не много. ‘Гусь съ яблоками для рабочаго человка’ — это, конечно, уже нчто, и это нчто обязано своей наличностью вашему почтенію къ городовому и вашему запасу необработанной плодородной земли. Но этого, если дло остановится на этомъ, еще по достаточно. Это даже по первый взносъ того, что потребуется отъ васъ. Другъ мой, не хвастайся своими американскими родственниками! Я врю, что ихъ запасъ хлопка, долларовъ и средствъ почти неисчислимъ. Но никоимъ образомъ не могу я преклоняться передъ всмъ этимъ.

Какую великую душу, великую мысль, дали они, какое благородное дло, передъ которымъ я (могъ бы безъ униженія преклониться, (Совершили они? Ни одного. Американскіе родственники еще не блеснули ничмъ подобнымъ. ‘Что они длали, ворчитъ въ раздраженіи отъ этого вопроса Смелфунгусъ. Они удваивали свое поселеніе черезъ каждые двадцать лтъ. Съ неимоврной быстротой они произвели на свтъ восемьнадцать милліоновъ величайшихъ въ свт посредственностей — вотъ ихъ подвигъ въ Исторіи’! Поэтому мы оставляемъ ихъ въ данную минуту въ сторон и не ршаемся, судя по ихъ дйствительности, предсказывать счастливую судьбу Демократіи по ту сторону океана.

Увы! И по сю и по ту сторону Атлантическаго океана, Демократія, думаемъ мы, невозможна навсегда. Это можно предвидть и утверждать, несмотря на выраженія громкаго изумленія и возраженія со стороны всякаго рода людей, если только имть въ виду законы природы и вчно прочные факты. Сама Вселенная есть Монархія и Іерархія, здсь широкая свобода голосованія, вс способы выборовъ полнйшая свобода воли, но проявленіе ея связано съ неумолимыми и неизмримыми условіями. Самая свободная республика избирателей, но подъ ней есть Вчная Справедливость, уполномоченная Всемогущей Силою! Вотъ образецъ конституціи. Онъ здсь, а не въ какомъ. либо народ, гд вчная божественная обязанность руководить и контролировать незнатныхъ еще не перенесена на знатнйшаго съ его избранной ратью знатныхъ. Мои христіанскіе, лжехристіанскіе и антихристіанскіе друзья приглашаются поразмыслить объ этомъ. Они убдятся, что въ этомъ-то и заключается истина. Знатное на первомъ, незнатное на второмъ план — вотъ въ чемъ везд и всегда первйшій Законъ Всемогущаго Создателя.

Возвышать Мнимо-Благородное и освящать его, какимъ бы то ни было образомъ, или рабски примыкать къ нему по застарвшей привычк — это, какъ бы ни казалось незначительнымъ, на мой взглядъ везд и всегда является фактическимъ богохульствомъ и Природа никоимъ образомъ не прощаетъ этого. Увы! Въ’ этомъ-то и лежитъ происхожденіе и роковая неизбжность новйшей Демократіи! Нужно возвышать истинно, а но мнимо Благородное, Благородное отъ Всемогущаго Бога, а не отъ придворнаго портнаго. Только такое, а не иное Благородное — и это подъ страхомъ уголовной отвтственности, наказанія огромнаго, какъ смерть, страшнаго, какъ самъ адъ на земл.

Что баллотировочный ящикъ способенъ поднять это Самое Благородное на первое мсто, можетъ ли этому поврить любой здравомыслящій человкъ? И тмъ не мене это неизбжный результатъ, къ которому мы всячески приходимъ. Если это допустимо, то допустимо все. Если недопустимо, то ничего не постигается. Тотъ, кто не вритъ, что баллотировочный ящикъ, постигаетъ это, тотъ будетъ относительно равнодушенъ къ нему. Превосходный способъ держать въ. спокойствіи экипажъ корабля съ его призрачнымъ капитаномъ, но совершенно негодный, чтобы обогнуть мысъ Горнъ. Увы! Въ наше время находятся человческія существа, которымъ это еще нужно доказывать.

Вчная привиллегія глупца въ томъ, что имъ руководитъ мудрый, что его ведутъ по настоящей дорог, которая ему не такъ хорошо извстна. Вотъ первое изъ ‘правъ человка’. Въ сравненіи съ нимъ ничто вс другія права, вс они нчто совершенно лишнее,— заключеніе, само собою вытекающее изъ нихъ. О, еслибы это право было инымъ и даже меньшимъ, чмъ простое ничто. Для мудреца это не привиллегія и даже совершенно напротивъ. Несомннно, заключая въ себ средство къ спасенію каждой страны, оно заключаетъ въ себ и спасеніе самихъ мудрецовъ. Но въ сущности это тяжелая обязанность мудраго человка, если только онъ дйствительно мудръ. Обязанность, отъ которой онъ охотно бы уклонился! И дйствительно въ наши печальные дни сомннія и трусливой медленности онъ ужо давно и повсемстно старается свести эту обязанность къ минимуму, а въ большинств случаевъ и совсмъ отъ нея уклоняется. Міръ не иметъ правительства, міръ, которымъ мы льстимъ себя, отнын не будетъ имть нужды въ правительств. На прах нашихъ предковъ-героевъ мы устанавливаемъ баллотировочные ящики, приговаривая: ‘отлично, превосходно’! Унаслдовавъ благородныя дла, за которыя они бились, мы заручились теперь разршеніемъ лниво топтаться на одномъ мст. Орудіями, свойственными благороднымъ людямъ, а не мелкимъ высмиваніемъ и пустой болтовней, они вывели англійскую жизнь изъ дикихъ лсовъ на разработанное поле, а мы, лниво мечтая о томъ, что впредь жатвы будутъ выростать сами собою, находимъ теперь, что еще большой вопросъ. дйствительно ли отъ насъ требуется настоящій трудъ и земледльческая работа. Настоящее земледліе-то не очень пріятно. Гораздо пріятне жать и вять (при помощи баллотировочнаго ящика или какъ-нибудь иначе), чмъ пахать!

Разв тотъ, кто управляетъ, можетъ уклоняться отъ управленія? Тотъ, кто боле всего годенъ па это, мене всего расположенъ къ этому, и его нужно даже принуждать. Многоразличными способами стараемся мы покончить съ управленіемъ и разными поверхностными формулами въ род laissez faire, спроса’ и предложеніе и т, и. убдить себя, что такъ будетъ лучше всего. Настоящій Капитанъ, если только есть Капитанъ въ механической Промышленности, на служба у Маммоны,— гд онъ въ наше время, по всей вроятности, обртается въ глубокомъ молчаніи, въ печальномъ одиночеств, въ невдомомъ мрак, думая тяжкую думу, можетъ ли онъ, въ наше несклонное къ управленію время, управлять, по крайней мр, самимъ собою? Его не откроешь, этого настоящаго Капитана, призрачные же Капитаны лзутъ въ глаза. Въ конц концовъ начинаешь думать, что они то и представляютъ при помощи баллотировочныхъ ящиковъ настоящее средство. Такимъ образомъ въ любой области нашихъ длъ руководитъ не Dux-герцогъ, руководитъ всмъ управитель герцога, узенькое руководство котораго необходимо для наживанія ренты. А герцогъ только разъзжаетъ въ государственной карет. Такъ происходитъ везд, и теперь мы видимъ, что весь міръ ринулся къ этому ужасному концу, потому что въ сущности такъ длалось уже давно.

Я не думаю, чтобы мои читатели и вообще многіе изъ англичанъ, твердо врили въ братство, равенство и революціонный рай, о которомъ проповдывали французскіе пророки конца XVIII вка. Но есть много побужденій, которыя неизбжно толкаютъ насъ по этому направленію. Милйшіе люди, которые останавливаются въ ужас при вид красной республики и ея присныхъ, по моему, на всхъ парахъ несутся къ этой или въ род этой цли! Безъ сомннія среди насъ преобладаетъ мнніе, проповдуемое на всхъ языкахъ и не встрчающее, насколько я знаю, противорчія, мнніе, что ‘великая панацея отъ всхъ золъ, заключается въ освобожденіи, въ эманципаціи, или переводя это на практическій языкъ, въ разсченіи человческихъ отношеній, поскольку они становятся обременительными. Освободимся другъ отъ друга, и тогда мы будемъ счастливы. Свободные, безъ всякихъ связей и точекъ соприкосновенія, кром взносовъ въ кассу, со справедливой платой за справедливую дневную работу, нанимаясь только по добровольному контракту, зависимому только отъ закона спроса и предложенія — вотъ представленіе объ истинномъ разршеніи всхъ затрудненій и несправедливостей, которыя случаются между людьми.

Но разв нтъ другого способа исправить отношенія, существующія между двумя людьми, кром этого? Прежнія отношенія выдохлись, стали невозможными, даже несправедливыми. Они повелительно требуюсь улучшенія. А лкарство состоитъ въ томъ, чтобы ихъ совсмъ уничтожить, пусть отнын не будетъ никакихъ отношеній. Со времени установленія таинства брака до нашего времени, человческія существа обыкновенно стояли другъ къ другу и каждый ко всмъ другимъ въ разнообразныхъ отношеніяхъ, и не было такихъ человческихъ отношеній, справедливыхъ или несправедливыхъ, въ которыхъ не чувствовалось бы имъ присущей тяготы, необходимости для обихъ сторонъ терпть и переносить. Но съ этого времени — да будетъ это извстно, мы, съ благословенія небесъ, измнили все это. ‘Настало время принципа добровольности, который и сдлаетъ за насъ эту перемну. Пусть будетъ отнын новое таинство — разводъ, который мы зовемъ эмансипаціей, а словоизверженія на митингахъ да будутъ теперь порядкомъ дня! Соображаютъ ли люди, куда все это ведетъ и что все это означаетъ? Разрубите совсмъ человческія отношенія, которыя въ чемъ-нибудь стали неподходящи, сведите все принудительное на добровольное, другими словами, настойчиво развинчивайте скрпы всей фабрики и соціальной жизни, отваливайте камень за камнемъ, пока наконецъ все достаточно по развинтится и не будетъ опрокинуто взрывомъ революціонной бури, какъ мы ужей видли это въ большой части странъ. Когда все будетъ валяться въ вид простой кучи анархическихъ обломковъ, старайтесь тогда распвать о братств и прочемъ и насладиться новой замчательной эрой человческаго прогресса, до которой мы дожили!

Безъ сомннія, эманципація идетъ среди насъ впередъ быстрыми скачками: она получила уже такую широту, что вызываетъ людей серьезнаго склада ума на размышленія. Негры въ Вестъ-Индіи повидимому уже отказываются работать. Блые въ Ирландіи уже давно достигли полной эманципаціи и никто но требуетъ отъ лихъ работы и не даетъ имъ работы, за исключеніемъ отысканія себ картофеля, который, несомннно, есть вещь необходимая.

Среди людей, склонныхъ къ размышленію, иногда возникалъ вопросъ: въ прогресс эмансипаціи должны ли мы предвидть и такой моментъ, когда будутъ эманципированы и подчинены закону спроса-предложенія и вс лошади? Лошади тоже имютъ для этого свои ‘основанія’: голодъ, страхъ, надежда, любовь къ овсу, ужасъ передъ ременнымъ кнутомъ дйствуютъ на нихъ. У нихъ тоже есть тщеславіе, претенціозность, соревнованіе, чувство благодарности, мстительность, грубые задатки всхъ нашихъ человческихъ чувствованій — въ этомъ грубомъ нашемъ подобіи, въ смысл ума и духовной дятельности. Лошадь, бдное безгласное четвероногое твореніе, иметъ также свои личныя чувства, привязанности, склонности. Ни одинъ хозяинъ по можетъ, не совершая преступленія, обращаться съ нею несправедливо, беззаботно дйствуя кнутомъ тамъ, гд онъ не нуженъ. Я убжденъ, что еслибы я могъ сдлать ее ‘счастливой’ я даровалъ бы ей для этого право голоса (въ придачу къ теперешнимъ двадцати милліонамъ).

Вдь но временамъ вы тиранствуете и надъ пою и притомъ ко вреду для самихъ себя, тиранически пуская въ ходъ безъ нужды ремень, не давая ей овса или давая ей лишь въ скудномъ количеств и едва провтривая конюшню. Грубые объздчики иногда бываютъ для нихъ настоящими маленькими тиранами. Чтобы поправить въ этомъ случа дло, если только его возможно поправить, вообразите, что вс лошади добились эманципаціи и что возстановлено ихъ исконное право на траву всего земного тара.

Поверните затмъ дло и взгляните на него съ точки зрнія спроса-предложенія. Пока трава еще имется въ наличности, можно сказать, что они очень счастливы или, по крайней мр, воображаютъ себя счастливыми. А фермеръ, проводящій борозду въ сухое весеннее утро съ ситомъ овса въ рук и трепетомъ ожиданія въ сердц — счастливъ ли онъ?

‘Помоги мн пахать, Гндко. Полная теб мра овса за это’.

‘Нтъ-съ. Благодарю’ ржетъ въ отвтъ Гндко, препочитающій видть славную свободу въ потребленіи травы’. Срко, моя прелестная широкогрудая кобылка! ‘Но, увы! И она отвчаетъ насмшкой. Ни одно изъ четвероногихъ не хочетъ помочь мн. Жатва исчезла въ этомъ мір. Если не ради фермера, то ради его лошадей начинаются мольбы о прекращеніи такого благодтельнаго порядка и о введеніи новаго лучшаго. Не велика честь для лошадей фермера добиться эманципаціи! Судьба всхъ эманципироваиныхъ лошадей, рано или поздно, одна и та же — не имть на обитаемой земл травы для пищи, блуждать безъ цли, опустошая посвы и быть приведеннымъ домой, къ хаосу, сторожевыми и адскими псами при невиданныхъ до сел ужасахъ нищеты. Это не шутки. Это страшно врно для нашей страны и для нашего времени.

Отъ нашей черной Вестъ-Индіи и до нашей блой Ирландіи, между этими двумя крайними точками лниваго отказа отъ труда и голодающей неспособности найти себ работу, чмъ сдлали мы міръ благодаря его пылкому обожанію Мамоны, нашему заигрыванію съ милосердіемъ и безбожнымъ нелпостямъ всякаго рода! Спросомъ — предложеніемъ, laissez faire, принципомъ добровольности, формулой ‘Время поправитъ’ и т. д. давить до тхъ поръ, пока существованіе британской промышленности но сдлается огромнымъ’ ядовитымъ болотомъ, въ которомъ кипитъ физическая и нравственная зараза, отвратительной живой Голгоой душъ и тлъ, заживо схороненныхъ.

Тридцать тысячъ несчастныхъ женщинъ попало въ этотъ гніющій колодезь преступленій, какъ илъ, он осли въ Лондон отъ Стикскихъ трясинъ британской промышленной жизни. Британская благотворительность поражена въ самое сердце, когда выплыло наружу такое зрлище. Она со страстью принялась, при помощи жертвуемыхъ по подписк денегъ и другихъ, огромныхъ усилій, за устраненіе этого ужаса. Но что же дальше? Этотъ всеобщій колодезь и бездонная вычищенная сегодня трясина завтра же начнетъ наполняться снова. Всеобщая Стикская трясина, вдь еще здсь, съ богатымъ. запасомъ мужчинъ и женщинъ, стоящихъ на краю гибели. Какъ и прежде, обширный человческій потокъ, словно грязь, движется къ той же самой печальной бездонной луж. Нтъ другого средства, кром какъ осушить это міровое болото.

‘Что же для этого нужно?’ закричатъ на меня сердитые голоса. Имъ я прежде всего отвчу: ‘Не эманципація, друзья мои. Не ослабленіе человческихъ связей, а нчто совершенно другое’.

Не мало писано о шить рубашекъ. Но можетъ быть я знаю самую печальную вещь, о которой не было писано. Рубашки изготовляются 30 тысячами женщинъ за 2 съ половиной пенса. Я между тмъ ни одна изъ этихъ, швей, находящихся въ нищет, не могла получить ни отъ одной Лондонской хозяйки надлежащей платы за надлежащей трудъ. Спросите объ этомъ любую бережливую мать семейства., и она вамъ скажетъ.

Въ аристократическомъ и въ поаристократическомъ дом отвтъ будетъ одинъ и тотъ’ же: ни въ’ одномъ, изъ домовъ, въ которыхъ я былъ, нельзя было встртить реальной швеи въ нищет, но о воображаемыхъ швеяхъ, которыя требуютъ значительной платы и обладаютъ величайшимъ аппетитомъ, къ пиву и мясу, можно было слышать повсюду, но ихъ шитье слишкомъ часто подходитъ на разсянное ковырянье иглой. Не шитье, а только обманчивый видъ шитья — вотъ фактическая картина. Хорошую портниху можно нанять въ каждой деревн, а въ Лондон съ его 30 тысячами голодающихъ женщинъ нельзя или только съ трудомъ! Разв управленіе въ самомъ дл не блещетъ отсутствіемъ въ человческихъ длахъ? Вотъ до чего въ этомъ дл съ рубашками доводитъ принципъ laissez faire! Будемъ надяться, что этотъ принципъ достигъ своего апогея и что онъ направится теперь въ высшія, чмъ, наши, страны, чтобы проявиться въ боле подходящемъ, къ’ нему разряд длъ.

Читатель, слышалъ-ли ты когда-нибудь о ‘конституціонной анархіи’? Анархіи, этомъ удушливомъ, мертвомъ и убивающемъ закон беззаконія, освященіи похоти, объ этой ревущей по ослиному глупости, омрачающей подлости и низости въ человческихъ длахъ? Дрянныя рубахи длаются дешевле на полъ-пенса: цлая гибель живого тла и безсмертной души! Торжественные епископы и высшіе іерархи, эти наши божественные ‘огненные столпы въ нощи’ будутъ, въ это время въ парикахъ и съ торжественнымъ видомъ расуждать о томъ, что они именуютъ ‘предупреждающей благодатью’? Увы! Наши благородные геніи, истинные посланники Небесъ, съ теченіемъ времени стали также тщеславны. Они натасканы упорнымъ трудомъ своихъ педагоговъ выдвигаться въ парламент, произносить рчи, писать книги, короче, говорить слова вызывающія одобреніе журналистовъ, вмсто того, чтобы, какъ свойственно королямъ, длать реальныя дла, вызывающія одобреніе боговъ! Наше ‘правительство’ въ высшей степени ‘отвтственно’, но оно отвтственно не передъ Богомъ, а передъ 27 милліонами боговъ изъ театральнаго райка. Правительство, носящееся по водоворотамъ и потокамъ грязи съ помпой плывущее по поверхности, неизвстно куда — словно туша утонувшаго осла! Въ этомъ озаренномъ свтомъ космос снова наступаетъ подлинный хаосъ, и вс поютъ ему: ‘Слава вышнихъ’.

Въ вчномъ и преходящемъ, въ поляхъ и въ лавкахъ, везд отъ Манчестера до Дорсетшира, отъ дворцовъ до закоулковъ Уайтчапеля, везд, гд только собираются, работаютъ и пируютъ люди — везд Анархія и Анархія. Одинъ только городовой, да и то все съ возрастающей трудностью, держится еще посреди нея, такъ что благословенный обмнъ рыночныхъ рубахъ на женскія души можетъ совершаться мирнымъ трудомъ. Я на вки объявляю себя противникомъ этого, предвидя, что всеобщая гибель закружитъ насъ въ своемъ вихр, если мы не избудемъ этого.

Довольно любопытно, что образцомъ для современнаго міра служитъ Англія и ея Конституція. Вс націи рвутся къ ней. Бдная Франція вотъ уже 60 лтъ плаваетъ въ мор страшной распущенности и путаницы, ршившись или достичь благословенной свободы голосованія, или умереть въ погон за пей. Пруссія, даже солидная Горманія,— вс оглашаются трескомъ ружейныхъ залповъ, громомъ памфлетовъ, шумомъ франкфуртскаго парламентарничанья и переливанія изъ пустого въ порожнее. Германія тоже жаждетъ забраться на священную гору, какъ бы крута она ни была, и поселиться при помощи баллотировочнаго ящика въ Елисейскихъ поляхъ. Вс націи дышутъ одной этой надеждой. Достопримчательно и довольно грустію для того, кто не потерялъ способность глядть со стороны!

Ибо является печальное открытіе, что вс націи, работая надъ чмъ-то, не понимаютъ ни Англіи, ни причинъ ея свободы, ни могущества ея хлопчатобумажнаго производства, что он начитались вздору о характер ея парламента и о результатахъ баллотировочнаго ящика и всеобщей подач голосовъ.

Что, если все это отъ того, что англійскій парламентъ первоначально былъ (а теперь перестаетъ быть) совтомъ дйствительныхъ правителей, настоящихъ правящихъ лицъ (называемыхъ пэрами, аббатами, лордами или какъ-нибудь иначе), которые дйствительно правили каждый своимъ отдломъ страны и были въ масс (это непремнно нужно замтить) надлены необыкновеннымъ терпніемъ, набожностью, честностью, скромностью, — что, сели отъ этого-то парламентъ и пріобрлъ такъ много значенія? Въ этомъ случа не такъ-то легко подражать англійскому парламенту и баллотировочный ящикъ и всеобщее голосованіе — не больше, какъ лукъ Робини Гуда, который разршено натягивать всмъ. И если теперь пэры превратились въ жирныхъ капиталистовъ, желзнодорожныхъ директоровъ, въ гигантскихъ торгашей, королей денежной чумы, утративъ качества лордовъ и другія способности, кром кассовыхъ, а аббаты, щеголяющіе въ митрахъ, въ простыхъ мастеровъ парламентскаго краснорчія, докторовъ политической экономіи и т. п. и всхъ ихъ избираютъ при помощи баллотировочныхъ ящиковъ и всеобщаго голосованія, то я не вижу, какимъ образомъ самъ англійскій парламентъ можетъ сохранять свою годность къ служб въ качеств рулевого. Я нахожу, что Англія въ своемъ ожирвшемъ безмолвномъ сердц, какъ только вы застанете ее въ часы молчаливаго раздумья, начинаетъ съ ужасомъ догадываться объ этомъ.

Итакъ, образецъ для всего міра недосягаемъ для міра! А, пожалуй, его и достигать-то не стоитъ? Англію теперь во второй разъ призываютъ показать міру, какъ націямъ нужно жить. Въ этомъ я вижу зловщій знакъ, ибо по долго будетъ она образцомъ для міра съ своимъ парламентомъ, этимъ главнымъ первомъ всего управленія. Старые методы ужо совершенно износились, и въ наши курьезныя времена бдной Англіи самой приходится переучиваться ‘какъ жить’. Вотъ въ чемъ теперь страшная задача для Англіи, да и для другихъ народовъ. Пока только она одна не впала еще въ Анархію. Ей есть еще время покаяться и исправиться. Имя богатйшій запасъ матеріальныхъ средствъ, нравственной энергіи, древняго уваженія къ закону и качествъ, которыя это уваженіе питаетъ, она, можетъ быть, одна изъ всхъ будетъ въ состояніи, съ огромнымъ трудомъ и могучимъ напряженіемъ всхъ силъ, добиться какого-нибудь ршенія. Она, конечно, попробуетъ сдлать это, ой даже необходима теперь эта проба. Она должна это сдлать или она будетъ стерта съ лица земли!

Въ Англіи — и я увренъ въ этомъ — еще найдется не мало вождей, въ ней, какъ въ древнемъ Рим, есть еще не мало людей, которые для своей власти по нуждаются въ ‘избраніи’: они извка избраны въ ней Создателемъ. Въ нихъ-то вся надежда Англіи. Они пребываютъ въ безмолвіи, большею частью вдали отъ митинговъ и политиканства. Они но распространяются въ словесныхъ изліяніяхъ о своемъ благородств, но отпечатываютъ его, каждый въ своемъ клочк міра, на своихъ поступкахъ, хотя они и остаются неизвстными, на скромныхъ дяніяхъ, которыя пребудутъ во вки.

Они не должны больше безмолвствовать. оли обязаны объявиться, дйствовать, внятно заявить о своихъ правахъ, прямо въ лицо воющей толп, что міръ по дломъ впалъ въ безуміе, истерично выкрикивая на разные голоса, обязаны заявить, что они получили частицу мудрости отъ Господа. Англія и голоса Вчности зовутъ ихъ. Бдная Англія никогда нечувствовала въ нихъ такой нужды, какъ теперь. Возстаньте же везд. Часъ кризиса воистину наступаетъ. Во всхъ областяхъ англійской жизни необходимъ, настоятельно необходимъ богоданный король, нкоторыя изъ нихъ даже не могутъ больше оставаться безъ него безъ риска гибели. Гд бы онъ ни объявился, онъ можетъ сказать: ‘Я нуженъ и здсь. Здсь мое царство, которое я долженъ покорить и ввести въ него божескій законъ. Законъ Бога, а не Мамоны или старой Анархіи! Здсь моя работа, здсь или нигд!’ Многіе ли могутъ сказать такъ въ Англіи? Дло идетъ о томъ, повергнется ли въ пропасть, подобно своимъ сосдямъ, и Англія, быстро идущая въ эти послдніе годы и мсяцы къ разрушенію, или же она воскреснетъ съ боле великой судьбой, не нарушая непрерывности своей исторіи? Вотъ главный міровой вопросъ въ настоящее время.

Рдокъ, знаю я, истинный руководитель и король, тотъ, который знаетъ Божественное Назначеніе вселенной, вчные законы Создателя, въ приближеніи къ которымъ заключается побда и счастье, а въ удаленіи — скорбь и пораженіе для каждаго потомка Адамова везд и во вс времена, тотъ, который далъ клятву врности имъ и иметъ мужество признавать ихъ передъ лицомъ всего міра. Трудно найти его. И не найти его при помощи баллотировочныхъ ящиковъ и дешифрированія выкриковъ толпы согласно самому усовершенствованному методу. Онъ не продастся въ лавкахъ, хотя на вывскахъ баллотировочнаго ящика иногда встрчаются публикаціи о его продаж. Трудно обнаружить его. Не встрчая ни помощи, ни поддержки въ наше время, еще трудне обнаружиться ему самому. Какъ ему помочь? Его поощряютъ и даже боле — ему приказываютъ скрываться и уступать мсто своей легкомысленной поддлк.

Слышали ли вы духовнымъ ухомъ крикъ евреевъ, который я считаю самымъ роковымъ, когда-либо раздававшимся на улиц: Распни Его! Народъ съ громкими воплями голосовали’ огромнымъ большинствомъ: ‘Не Его! Варавву! Не Его! Мы знаемъ хорошо, Кто Онъ и чего Онъ достоинъ. Это защитникъ духовныхъ князей и проклятыхъ канцелярскихъ крысъ, бунтовщикъ, еретикъ, насильникъ -чартистъ, врагъ страны и всего человческаго рода. На каторгу Его, распять Его. Дай намъ Варавву!’

Они получили Варавву. Хорошо ли вы сообразили, что подобное голосованіе выдаетъ грозную и огромную наличность близорукой тупости и беззастнчиваго хамства. Оно указываетъ на бутонъ всякаго шарлатанства и гибель исконнаго благородства, на позорную приверженность къ кажущемуся благополучію и измну Высшему факту. Странный народъ, который могъ выдлять изъ себя божественныхъ людей и вмст съ тмъ побивать ихъ камнями и распинать ихъ на крест: народъ, страшный съ самаго начала! Они получили Варавву, а съ нимъ и такое руководительство, которое могли имъ дать Варавва и подобные ему, и, конечно, пошатнулись въ сторону зла на своемъ страшномъ, жестоковыйномъ пути. И теперь посл 18 столтій жалкой судьбы своей они, какъ пророки, все еще по всмъ городамъ земли восклицаютъ: Распни, распни! О, если бы міръ хоть въ этотъ часъ вникъ въ ихъ душу и могъ понять ихъ пснь!

Да, конечно, есть вещи, которыя можно ршить всеобщимъ голосованіемъ и относительно которыхъ въ высшей степени полезно спросить всеобщее голосованіе. Но для правильности ршенія большинства длъ огромной важности, въ особенности относительно подбора людей, у всеобщаго голосованія почти нтъ никакихъ средствъ. Приглашаю подумать объ этомъ всякаго искренняго человка, хотя бы онъ совсмъ не обладалъ оригинальностью ума или обладалъ имъ въ самой скромной доз. Всеобщее голосованіе влечетъ за собою такую перемну въ нашихъ современныхъ способахъ вести дла, которая наполняетъ меня изумленіемъ и тревогой. Если голосованіе народное не даетъ средства познать, въ чемъ состоятъ законы Вселенной и кто лучше всего можетъ насъ къ нимъ привести, то горе намъ, если мы не примемъ другого метода. Надежда на Британскую Конституцію не спасетъ насъ, а Парки будутъ глухи и къ голосованію палатъ, и къ передовымъ статьямъ, и къ философіи конституціи. Теперь беретъ верхъ быстро другой методъ — увы! онъ требуетъ остановки на полномъ ходу, существеннаго измненія направленія, отказа отъ побдоноснаго шествія Европы, оглашаемой криками до небесъ и который — будь, что будетъ — для многихъ изъ насъ, по всей вроятности, покажется изумительнымъ!

Я знаю и могу съ достаточной увренностью утверждать только одно и это одно подтверждаетъ, вся Вселенная и двсти поколній людей, оставившихъ намъ память о себ, а именно, что нсколько мудрыхъ, тмъ или инымъ способомъ, возьмутъ на себя управленіе безчисленными неразумными, они должны это сдлать и могутъ это сдлать, такъ какъ мудрость, которая равносильна сил и геройскому благородству, достаточно сильна и сама по себ въ этомъ мір и одинъ мудрый сильне всхъ неразумныхъ. Они должны взять это на себя, а взявъ на себя, исполнить свое, данное Богомъ назначеніе и защищать его съ опасностью для жизни, отъ всхъ людей и духовъ зла. Это, по глубокому моему убжденію, дастъ твердый остовъ обществу будущаго, какъ это было и прежде. Безъ этого же но можетъ быть никакого общества. Я хорошо вижу, въ чемъ будетъ заключаться это дло, прежде чмъ оно приведетъ къ побд, и знаю, приближается, или еще не приближается время для криковъ труда и бурныхъ его привтствій. Дло, которое мы должны сдлать, очень серьезно. Дло это предстоитъ исполнить только благородной части человчества, людямъ, питающимъ всеосмливающуюся и всепретерпвающую врность небесамъ, которыя дремлютъ, но еще не умерли въ настоящее время, если только боги не осудили на смерть нашъ міръ. Дло, требовавшее въ продолженіе столтій отъ всхъ благородныхъ, родившихся среди насъ людей, самоотверженнаго труда и героической борьбы, но остановится. Для насъ, въ нашу бурно ликующую эпоху, было бы настоящимъ благословеніемъ неба видть его успшное начало. Оно должно начаться тмъ или инымъ путемъ, если между нами остался еще хоть одинъ мудрый государственный человкъ и мы надемся дожить до его начала, хотя неизвстно, будетъ ли оно удачно или потерпитъ неудачу.

По всей Европ, а въ особенности въ Англіи, уже развился до извстной степени одинъ классъ или вождей-людей, который можно признать за начало новой, дйствительной, а не кажущейся только, аристократіи. Это вожди промышленности, классъ, на который больше всего или, по крайней мр, прежде всего, есть спросъ въ наше время. Въ области матеріальнаго труда среди насъ уже есть люди, которые могутъ управлять тлами людей. И, конечно, съ другой стороны нтъ недостатка въ людяхъ, которые нуждаются въ такомъ управленіи. Развился во всхъ странахъ и жалкій классъ людей, которыхъ мы изобразили въ образ эманципированныхъ лошадей, доведенныхъ голодомъ до кочеванія. Онъ развивается фатально въ геометрической прогрессіи, съ быстротой, которая внушаетъ тревогу всякому. На этомъ основаніи, если не на всхъ другихъ, можно сказать, что организація труда которой нельзя достигнуть безумнымъ, прилагавшимся до сихъ поръ, способомъ составляетъ теперь самую жизненную задачу на всемъ земномъ шар.

Какъ привести къ должному подчиненію эти орды лишенныхъ вождей солдатъ — вотъ вопросъ изъ вопросовъ. Отъ отвта на него зависитъ, между прочимъ, и судьба всхъ правительствъ, конституціонныхъ и иныхъ другихъ,— зависитъ возможность или невозможность ихъ дальнйшаго существованія. Лишенные офицеровъ, не слыша команды, эти жалкіе отбросы, съ тхъ поръ, какъ они но могутъ ужо умирать съ голоду, должны (сдлаться бандитами, героями уличныхъ баррикадъ, врагами всякаго правительства, которое не въ состояніи дать имъ вождя, занять ихъ дломъ и обставить ихъ жизнь по-человчески. У насъ въ Англіи устройство призрнія бдныхъ, которымъ мы когда-то такъ хвастались, очевидно, потерпло неудачу. Ирландія, допущенная теперь въ Рабочій Домъ, быстро превратила его въ щепки. По вдь онъ никогда но предназначался въ качеств человческой судьбы для сыновъ Адама, наконецъ, нигд, кром Англіи, онъ и существовать не могъ. И теперь, когда Ирландія сдлалась поставщикомъ для Рабочаго Дома и исполнилась полнота временъ, дло его кончено. Здсь, въ Коннаут, далъ течь вашъ ветхій Государственный Корабль, многія скрпы котораго сильно уже расшатались. Несмотря на всю работу рукъ и помпъ, вода въ немъ прибываетъ. Корабль потонетъ, если вы не задлаете течь!

Какъ привести этихъ людей, лишенныхъ командировъ, къ должному послушанію? Вокругъ этого вопроса вертятся тревожныя думы всхъ мыслящихъ людей. Среди самыхъ разнообразныхъ препятствій и затменій, сюда именно направляются вс ихъ усилія, пока еще не вполн сознательныя и нердко ни къ чему не ведущія. Отдльные люди и ихъ разрозненныя усилія ничего но могутъ подлать тутъ. Повсюду, а въ Англіи особенно, иниціатива должна итти отъ правительства. Новая небывалая задача этой покой эпохи, и ни одно правительство не можетъ уклониться отъ нея. Ибо она — неизмнное условіе существованія самаго общества. За нее необходимо приняться и помочь ея разршенію, иначе произойдетъ нчто еще худшее, что мы уже и видли въ Коннаут?

Что бы ни называлось словомъ ‘правительство’, въ виду этой крайней необходимости вс, естественно, придутъ ему на помощь и укажутъ, что надо длать. Если по будетъ помощи и указаній, если такъ называемое правительство только безпомощно будетъ метаться туда и сюда, носясь по народнымъ водоворотамъ, словно трупъ утонувшаго осла, народное негодованіе обрушится на его голову. Въ одинъ прекрасный день народная молнія, грозно блеснувъ въ почернвшемъ воздух, уничтожитъ этотъ трупъ, разбивъ его на куски грязной земли, изъ котораго онъ созданъ.

Ваши сіятельства, это слишкомъ врно, хотя и непочтительно сказано или, можетъ быть, намъ и въ этомъ случа поможетъ здсь принципъ добровольности? Или можетъ быть, ирландская течь въ гниломъ, расшатанномъ корабл, экипажа, котораго въ страх и смятеніи, будетъ столь милостива и остановится сама собой?

Оставьте эту надежду, ваши сіятельства. Пусть вс настоящіе и воображаемые правители Англіи разстанутся теперь, когда мы достигли такой точки, съ этимъ обманчивымъ, роковымъ утшеніемъ въ ихъ ничего недланіи: сама собою течь, понятно, но остановится. Ее нужно остановить человческимъ умньемъ и энергіей, или иначе насъ ждетъ бездонная пропасть. Долженъ же понятъ свое призваніе верховный правитель Англіи, долженъ же понять, что не длая ничего и только мечась туда и сюда, хотя бы самымъ конституціоннымъ образомъ, онъ только расточаетъ драгоцнное, можетъ быть, даже безцнное время! Несомннно, что только для верховнаго правителя Англіи, достойнаго этого высокаго имени, возможно сдлать что-нибудь. Неужели нтъ другого образа дйствій, какъ стоять въ безмолвіи со скрещенными руками, пока мы не потонемъ. Какъ ни сложно его положеніе, для него, одного изъ всхъ еще существующихъ правителей мечущихся народовъ, представляется возможность великихъ длъ. У него найдутся дйствительные или пока еще будущіе командиры и милліоны людей, ищущихъ командира. Ни у кого нтъ такихъ средствъ сплотить ихъ всхъ. Неужели этому верховному правителю нечего сказать его не состоящимъ въ полкахъ солдатамъ, которые теперь бродятъ, какъ бандиты, и безработнымъ арестантамъ рабочихъ домовъ, которые, пожалуй, еще хуже бандитовъ, всмъ этимъ потокамъ нищихъ изъ Ирландіи, трудоспособнымъ нищимъ, кочующимъ босякамъ, которые стонутъ повсюду, превращая лицо земли въ необитаемое болото и Стиксову трясину? Ничего, кром ‘современемъ будетъ улучшено’ ‘неотложное дло сессіи’ и ‘посл насъ хоть потопъ’? Верховный правитель, который встртитъ лицомъ къ лицу бдствія ирландцевъ и будетъ твердо созерцать въ гороскопъ ирландской и англійской нищеты, куда она ведетъ и его и всхъ насъ, долженъ быть… Какъ назвать такого правителя? Увы, вопреки древнему обычаю и значенію, съ каждымъ днемъ все боле и боле распускается нчто немногимъ большее, чмъ сносный солецизмъ!

————————————————————

Текст издания: Памфлеты последнего дня / Т. Карлейль, С англ. пер. А.М. Белова. — Санкт-Петербург: Ф. И. Булгаков, 1907. — 131 с., 25 см.

T. Карлейль

ПАМФЛЕТЫ ПОСЛДНЯГО ДНЯ.

НАШЕ ВРЕМЯ.

Читайте также: