О правительстве, Карлейль Томас, Год: 1850 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 31 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

T. Карлейль

ПАМФЛЕТЫ ПОСЛДНЯГО ДНЯ.

СЪ АНГЛІЙСКАГО ПЕРЕВОДЪ
А. М. Блова.

Изданіе . Булгакова.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія инженера Г. А. Бернштейна, 3-я Рождественская, 7-а.
1907.

О правительств.

Когда подумаешь о паденіи правительствъ во всей Европ, возникаетъ одно соображеніе, которое бросаетъ печальный свтъ на нашу новйшую эпоху. Можно быть увреннымъ, что эти правительства впали въ анархію по одной причин, которая заключаетъ въ себ вс остальныя. Дло въ томъ, что они не были достаточно умны, что таланта, доблести, героизма, мудрости все равно, какіе бы синонимы мы ни употребляли — не было отпущено имъ въ надлежащей пропорціи и такимъ образомъ въ слпой безпомощности они допустили или сами накликали фальшь, что несправедливости и противорчіе съ Божественнымъ фактомъ накопились въ размрахъ,, которые нельзя уже переносить. Поэтому то правительства и были свергнуты и передъ всмъ міромъ объявлены чрезмрно-ложными.

Вотъ печальная, но важная мысль для современныхъ правительствъ, впавшихъ въ анархію:— не было въ нихъ таланта. А если это такъ, то вопросъ: какимъ образомъ эти правительства пали вслдствіе недостатка мудрости, представляется вопросомъ чрезвычайно интереснымъ. Каждый вкъ, въ нкоторой степени, иметъ свою мудрость. XIX вкъ льститъ себя надеждой, что онъ наиболе выдается въ этомъ отношеніи? Чмъ же проявила себя эта мудрость XIX вка? Конечно, кое въ чемъ она сказалась и даже развилась. Тмъ не мене правительства, очевидно, но имли возможности воспользоваться ею, у нихъ совершенно не оказалось ея — въ чемъ же она выразилась? Поистин, было, должно быть, нчто сомнительное или въ самой мудрости этого вка или же въ способахъ, которыми правительство хотло запасаться для себя умомъ, два главныхъ недостатка — ума и просвщенія — очевидны, въ нашемъ милйшемъ вк просвщенія: ибо онъ сдлался самымъ анархическимъ изъ всхъ вковъ, т. е. что на практик онъ впали въ такую тьму египетскую, что не можетъ отыскать дорогу!

Боле того, я склоненъ думать, что и тотъ и другой недостатокъ слдуетъ поставить въ вину намъ самимъ, и теперь мы пожинаемъ плоды того и другого, къ великому ущербу для нашихъ длъ. Я даже подозрваю, что умъ XIX вка, совершившій столько чудесъ для положительнаго человка, есть въ сущности умъ механическій, умъ бобра, а не высокій разумъ, свойственный человку. Тусклый, посредственный сортъ ума, имющій значеніе лишь за недостаткомъ другого. Этого рода умъ въ высшихъ человческихъ длахъ годится очень мало особенно въ самомъ высшемъ дл — вести людей къ доброй жизни, что въ конц концовъ и составляетъ цль управленія ими на Божьей земл, это дло нельзя доврить уму бобра, тутъ нуженъ умъ другого, высшаго сорта.

Таковъ первый дефицитъ. Затмъ, въ послднія времена правительства въ ужасающей степени проявляли полное равнодушіе къ пріобртенію ума, который имъ представлялся. Возымвъ, какъ вполн естественно для такой темной эпохи, крошечную идею, что человческій и даже бобровый умъ имъ не нуженъ, они успокоились на томъ, что будетъ вполн достаточно лисьяго ума, поддерживаемаго рутиной, традиціями и сноснымъ парламентскимъ краснорчіемъ. Мысль самая ложная и нечестивая, которая вела правительство къ летаргическому сну, между тмъ, какъ природа и фактъ подготавливали удивительныя вещи, совершенно противоположнаго свойства.

Вотъ два фатальные недочета: средство противъ одного изъ нихъ — о, если бы мы нашли его!— было бы средствомъ и противъ другого. Они вдь находятся между собою въ жизненной связи, одинъ изъ нихъ неизбжно производить другой, а оба вмст — мракъ, который, дождемся, кончится анархіей. Если правительства не сочтутъ нужнымъ призвать къ себ возвышенный умъ, то тогда всякій умъ, такъ какъ сила его сопротивленія дурнымъ вліяніямъ ограничена, получаетъ склонность стать бобровымъ. Бросая высокіе планы, которые ему теперь неинтересны, онъ просто устремится на наживаніе денегъ и станетъ только подобіемъ ума. Выпутываясь средствами, къ которымъ прибгаютъ не только бобры, по и лисицы, онъ станетъ уже настолько неблагороднымъ, что перестанетъ быть и честнымъ. Правительство, не имя желанія привлекать умъ для самого себя, мало-по-малу увидитъ, что выборъ его становится меньше и меньше. Оттого, какъ всегда случается при господств нечестія, дурное становится вдвойн худшимъ, а ваше нечестіе вдвойн проклятымъ. Вы достаточно нечестивы, чтобы терпть эту тьму, терпя се, вы все больше и больше будете выигрывать. И вотъ когда настанетъ неизбжный моментъ платить по вашему счету, когда не будетъ другого выбора, какъ истинный свтъ или разрушеніе, тогда вы будете умолять небо и землю послать вамъ свтъ, но свтъ не придетъ.

Конечно, это зло не выработало еще ‘своего собственнаго лкарства’, но, какъ разъ наоборотъ, уничтожило послдовательно вс способы къ его уврачеванію. И вопреки слухамъ я боюсь, что дло именно такъ и обстоитъ со зломъ, и съ противорчіями съ божественнымъ фактомъ, ни одно изъ этихъ золъ, насколько я знаю по собственному опыту, не выработывало когда-либо лкарство противъ себя, оно постоянно ухудшалось, становилось все отвратительне до тхъ поръ, пока какое-нибудь добро, по будучи въ состояніи терпть дольше безобразіе, не брало надъ нимъ верхъ и не исцляло или, по крайней мр, не уничтожало его. Дурное правительство, лишенное свта Божія за свое предпочтеніе темноты, какъ и всякое другое зло, лишено возможности вырабатывать средства для уврачеванія столь печальнаго положенія.

Настоятельно необходимо, чтобы правительства остановились въ своемъ фатальномъ шествіи. Если его продолжать, то страшный конецъ очевиденъ, и всякій часъ, въ теченіе котораго идетъ это движеніе, длаетъ возвратъ все боле и боле труднымъ. Умъ существуетъ въ каждой стран и онъ исполняетъ дарованную ему Богомъ функцію, которую правительства стараются разстроить напрасно, ибо они этого сдлать не въ состояніи. И онъ исполнитъ свою функцію, хотя, быть можетъ, и не въ согласіи съ такъ называемымъ правительствомъ рутины, а съ божественной а иногда увы! и съ дьявольской къ нимъ враждебностью. И въ конц концовъ онъ оказывается съ побдой надъ ними и разрушеніемъ ихъ. Это также врно, какъ и то, что небо выше Downing-Street’а, а законы природы боле стойки, чмъ рутина. Если между политиками Англіи найдется человкъ, способный думать, то эти предметы въ настоящее время, по моему мннію, чрезвычайно достойны его вниманія.

Кто можетъ оказывать намъ услуги въ нашихъ департаментахъ на Downing-Street’? Вс даровитые люди всякаго сословія, родившіеся въ нашемъ поколніи. Они обличены неоспоримымъ и вчнымъ ‘божественнымъ правомъ, которое никогда не выйдетъ изъ употребленія’, быть нашими правителями и администраторами, и смотря по тому, пользуетесь ли вы ими или пренебрегаете, ваше государство будетъ принято подъ покровительство неба или же отвергнуто имъ. Этотъ благородный юный духъ вы можете поставить въ одно изъ двухъ положеній, а въ какое-нибудь изъ нихъ вы неизбжно его поставите — ибо онъ существуетъ въ мір, въ положеніе союзника и сотрудника, или же наоборотъ естественнаго врага: въ какое же изъ двухъ? полагаю, что правительство обличитъ свою тщету или же оправдается передъ Богомъ и людьми, смотря потому, какой оно дастъ отвтъ на этотъ вопросъ. Для всего подлуннаго населенія это вопросъ изъ вопросовъ! Гд же талантъ, родившійся для васъ?

Какъ вы имъ не пользуетесь? Сборъ духовныхъ талантовъ, рожденныхъ для вашей пользы, благородства, человческаго ума, героическихъ способностей — безконечно важне, чмъ вашъ сборъ хлопка или винограда, ловля сельдей и добываніе китоваго жира, статистику чего газеты каждое лто печатаютъ съ такимъ безпокойствомъ. Таланты не родятся каждое лто, и газеты объ этомъ не говорятъ. Они родятся вками, и увряю васъ, что ихъ рожденіе длается удивительно ощутительнымъ и превосходитъ, какъ небо землю, всякія хлба, китовые жиры и вс металлы Калифорніи, наконецъ всякую жатву, которую вы можете взростить. Если не будетъ этой жатвы, то другія жатвы… спшите спять ихъ, если вы за нихъ безпокоитесь. Если этой жатвы не будетъ, мы можемъ запереть лавочку, ибо намъ уже не жать никакой другой жатвы, да и не стоитъ ее жать, если она выростетъ.

Возвышать людей таланта, пропускать въ поискахъ за ними сквозь сито вс классы общества и находить ихъ, не всегда бываетъ невозможно. Въ нкоторыхъ формахъ правленія это длалось и до извстной степени длается и теперь. Степень, до которой правительству удаются эти поиски, указываетъ, какъ я уже сказалъ, съ большой точностью размръ божественной доблести этихъ правительствъ, степень успха, реальной и окончательной побды, которой они могутъ ожидать. Вспомните, напримръ, древнюю католическую церковь въ ея чисто мірскихъ отношеніяхъ къ государству и посмотрите, способны ли порадовать васъ ваши мысли и противоположность ихъ съ тмъ, что видимъ теперь. Прогрессъ шелъ въ семимильныхъ сапогахъ и въ нкоторыхъ отношеніяхъ двинулся впередъ сильно при кликахъ цлаго міра, но въ этомъ, самомъ жизненномъ дл, онъ тащился страшно медленно, онъ даже такъ отодвинулся, что вотъ уже и совсмъ исчезъ въ облакахъ хлопчато-бумажной пыли и желзнодорожныхъ облигацій!

Въ этихъ прежнихъ невжественныхъ феодальныхъ обществахъ, состоявшихъ только изъ твердыхъ, какъ сталь, бароновъ, у которыхъ не было ценза въ десять фунтовъ и избирательныхъ урнъ, точно также для человческихъ душъ проповдовали это первое изъ евангелій, безъ котораго намъ ни къ чему и вс другія евангелія: проснитесь, доблестныя души, вотъ благородное поприще для васъ!’ Я утверждаю, что пути къ возвышенію открыты для всхъ людей. Душа благочестивая означающая, если вдуматься въ душу чистую, кроткую, одаренную разумомъ и благородными желаніями, такая душа, къ какому бы сословію она ни принадлежала, всегда найдетъ себ дорогу, благородное поприще, гд заслуга и доблесть человческая могутъ довести ее до вершинъ земныхъ и даже небесныхъ. Нигд даже въ самыхъ низшихъ слояхъ соціальнаго рабства по можетъ она ни заглохнуть, ни умереть въ безвстности. Церковь, это старое невжественное созданіе, по крайней мр, позаботилась объ этомъ: человкъ съ благородными желаніями, не осужденный задыхаться жалкимъ образомъ въ своей несчастной дол, могъ бжать въ ближайшій монастырь и тамъ найти себ убжище. Тамъ его ожидало воспитаніе, искусство но только извлекать изъ чтенія и письма все, что ему было полезно, но и повиноваться, привыкать къ уваженію, къ обузданію и даже уничиженію себя самого т. е. къ истинному человческому благородству, наиболе существенному во многихъ отношеніяхъ. Тамъ но справлялись съ вашимъ происхожденіемъ, съ вашей генеалогіей, съ размрами вашего капитала и пр. Единственный вопросъ былъ: есть ливъ васъ человческое благородство или нтъ? Бдный сынъ погонщикъ быковъ, если природа произвела его благороднымъ, могъ достичь сана священника и даже вершины міра.

Трижды славная, какъ подумаешь, организація, въ высшей степени спасительная для всякихъ высокихъ и низкихъ интересовъ: учрежденіе во истину человчное. Вы длаете своимъ вашего благороднаго юношу, принимая его, кмъ бы онъ ни былъ, какъ посланника не: босъ. Вы но принуждаете его ни умереть, ни стать вашимъ врагомъ, пренебрегая имъ, какъ ничего не стоющею вещью. Вы принимаете благословенный свтъ, и ему нтъ надобности нисходить къ вамъ въ вид молніи. Этотъ институтъ священства имлъ ходы во всхъ угнетенныхъ слояхъ общества, открывая для людей самого низшаго рода вс вершины и даже само небо, давая свободный выходъ благородной доблести и героизму. Вотъ что можно назвать легкими и кровообращеніемъ этого прежняго феодализма.

Когдая вспоминаю объ этихъ огромныхъ легкихъ, дйствующихъ всюду во всякомъ самомъ отдаленномъ уголк человческаго общества, гд нтъ ни одной хижины, которая не была бы вмст съ тмъ и клточкой этихъ легкихъ, и предлагающихъ всякой благочестивой и благородной душ достойную ея дорогу, причемъ иногда она даже вела ее, если она того заслуживала до той точки, когда она становилась отцомъ христіанства и Царемъ царей — тогда я понимаю, какимъ образомъ прежнее христіанское общество оставалось святымъ, жизненнымъ, сильнымъ и героичнымъ. Когда я сопоставляю все это съ благородными цлями, которыя предстоятъ въ настоящее время думамъ, рожденнымъ благородными въ затерянныхъ хижинахъ, вн раіона Дворцовой площади {Дворцовая площадь (Palace yard) — площадь, которая находится передъ зданіемъ парламента. ‘Рожденная вн раіона Дворцовой площади’ т. е. не имющая шансовъ попасть въ парламентъ. Прим. пер.}, когда подумаю о томъ, что чмъ-то въ род священника теперь сдлалась Ваша Милость — я вижу общество безъ легкихъ, задыхающееся, въ страшныхъ конвульсіяхъ и достойное смерти.

Почти по всей Европ за эти послдніе годы я замчаю смерть государства, испустившаго свой послдній вздохъ въ трескотн ружейной перестрлки на улиц, замчаю, что оно впало въ инертность, неспособное отнын къ другой жизни, кром возбуждаемой гальваническимъ сокомъ, все вслдствіе того же недостатка легкихъ, которымъ обусловливаются и вс другіе недостатки государства. Полагаю, что до тхъ поръ, пока оно но обзаведется этимъ необходимымъ для жизни аппаратомъ, оно не можетъ воспрянуть къ жизни. Плохо дло, если вы предоставите вещамъ идти такимъ путемъ, пока он не подвергнутся смерти отъ угара. Напрасно тогда взывать къ парламентамъ, избраннымъ при помощи всеобщаго избирательнаго права: о ни но могутъ дать вамъ дыханіе жизни, они не могутъ принести вамъ въ помощь ума. Своимъ продолжительнымъ нечестіемъ вы угасили источники благороднаго человческаго ума. Умъ, который теперь прислуживается къ вашему всеобщему избирательному праву,— это жалкій умъ атторнея, подобіе ума, который есть внутреннее чувство не божественныхъ законовъ природы, но законовъ жаднаго эгоизма, дьявольской злобы, въ конц концовъ вредныхъ и обществу, и отдльному человку.

Нтъ. Герои, поднимающіеся на плечахъ всеобщаго голосованія и, по милости какого-нибудь вліятельнаго журналиста, усаживающіеся въ кресла въ качеств первыхъ министровъ и все исправляющихъ государственныхъ людей, не позволяютъ вернуть націю на праведные пути Божіи. Жалкіе никеллированные образчики, искусные только въ служеніи Веліалу, годные скоре къ тому, чтобы служить маркерами при какой-нибудь дорогой партіи на билліард, чмъ священными вождями людей! Греки временъ Византіи, подернутые слегка парламентскимъ краснорчіемъ и надленные милымъ даромъ-гибкостью характера — даютъ доказательства, что они закалились на служб своего Владыки. Жалкія созданія — съ ихъ культомъ популярности, общественныхъ мстъ, парламентскихъ интригъ, искусства доставать при помощи словъ. Погруженные въ мерзкую стихію, они десятилтіями барахтаются въ ней, сталкиваясь другъ съ другомъ и борясь по мр силъ, причемъ самый сильный изъ нихъ или самый ловкій достигаетъ цли и длается первыми’ министромъ. Никогда еще не возникалъ изъ трясинъ и не засдалъ на высокихъ мстахъ, благодаря людской наивности, боле отталкивающій классъ премьеровъ: юбка Дюбарри была лучшей стью для ловли премьеровъ, чмъ нашъ способъ. Пусть вс націи, которыхъ судьба толкаетъ на этотъ способъ, во время примутъ мры предосторожности!

Увы! Теперь есть только одна нація, которая могла бы воспользоваться этимъ совтомъ! Изъ всей Европы единственно только въ Англіи живо еще государство и здсь оно могло бы воспользоваться лучшими способами. Въ Англіи героизмъ, еще не умеръ и не вполн еще вытсненъ чинушествомъ, честныя способности остаются еще въ изобиліи среди насъ, но и героическія способности видны глазу наблюдателя: он не замерли еще, но находятся въ состояніи опасной спячки. Я говорилъ, что въ Англіи есть еще много королей, если можно устроить такъ, чтобы они доблестно соединили свои усилія и доврить имъ управленіе Англіей на Downing Streets и въ другихъ мстахъ, тогда Англія еще можетъ спастись отъ анархіи и всеобщаго голосованія, возможно, что апоозъ чинушества, это самое мрачное проклятіе на земл, минуетъ насъ. Если же этого сдлать нельзя, то для насъ неизбженъ другой исходъ, подъ какимъ бы видомъ онъ намъ ни представился. Какимъ образомъ можно его избгнуть? Англія должна сообразоваться съ вчными законами жизни, или иначе погибнетъ и Англія.

Англія, обремененная уже свыше мры реальными интересами, наиболе жгучими, которые когда-либо вврялись націи, въ то же время свыше мры переобременена интересами мнимыми, мертвыми, нагроможденными до самаго неба и завалившими его отъ одного края до другого. Она размышляетъ и зловще колеблется подъ давленіемъ вчныхъ законовъ, заставляющихъ ее держаться своихъ дйствительныхъ интересовъ и править ими. Но въ то же время она слпо упрямится въ погон за своими обожаемыми мнимыми интересами, какъ будто эта погоня можетъ принести какую-нибудь пользу. Англія должна устроиться такъ, чтобы преслдовать свои истинные интересы и отказаться отъ своихъ мнимыхъ интересовъ или же она потеряетъ свое мсто въ этомъ мір. Очевидно, отъ Англіи требуется теперь, какъ никогда и ни отъ одной націи, пробудить своихъ королей и возложить на нихъ это великое дло! Огромная и лишенная организаціи Англія, почти задохшаяся въ вковыхъ отбросахъ, слпо барахтающаяся въ чартизм, среди избирательныхъ урнъ, должна, чтобы положить начало покой жизни, выучиться снова дышать,— запастись легкими. Этого требуетъ отъ нея повелительная необходимость. Въ противномъ случа она погибнетъ, испуститъ въ одинъ прекрасный день свой хриплый вздохъ на улиц.

Какимъ образомъ можетъ она продолжать жизнь? Привлечь все, что есть умнаго въ Англіи, возложивъ на этотъ умъ священную задачу реформировать все, что есть глупаго въ Англіи — вотъ какою цною можно еще пріобрсти благословеніе небесное! Другимъ способомъ можно повлечь на себя только проклятіе. Предлагаемая реформа очень радикальна и это, конечно, сейчасъ же замтятъ мои либеральные друзья, нтъ избирательной реформы, которая имла бы такіе глубокіе корни, реформа радикальная, въ высшей степени трудная и медленная, но и въ высшей степени неизбжная!

Насколько неудовлетворительно подходила-бы къ этимъ высокимъ результатамъ даже лучшая изъ реформъ Downing street’а, руководимаго даже самыми лучшими государственными людьми, какіе только существуютъ въ эту минуту, это для меня совершенно ясно. Пройдетъ не мало еще времени, прежде чмъ мы устроимъ для нашихъ интересовъ не обходимую администрацію, прежде чмъ мы освободимъ себя отъ интересовъ мертвыхъ. Сколько пройдетъ времени, прежде чмъ мы измнимъ свои привычки и такимъ путемъ создадимъ себ легкія! Тмъ не мене, если реформировать Downing street, мы начнемъ дышать, и мы пойдемъ къ этому и ко всмъ великимъ результатамъ. И для меня нтъ другого пути къ этому. Дорога всегда будетъ хороша. О если-бы въ наши плохіе дни мы могли видть начало, а затмъ и полное движеніе впередъ этого благороднаго дла!

Чмъ можетъ сдлаться новая Downing street, чмъ она сдлается и чмъ она должна сдлаться, если Англія хочетъ, чтобы правительство ея оставалось еще долгое время? Я очень далекъ отъ мысли предсказать это съ точностью. Downing street, населенная такими даровитыми умами Англіи, которые всю свою энергію сосредоточиваютъ на дйствительныхъ интересахъ Англіи, и молчаливо, но непрерывно предаютъ сожженію ея мнимые интересы для того, чтобы мы могли ясне увидть небо надъ своей головой и располагать въ широкой степени содйствіемъ ‘героическаго духа’ — такая Downing street потребуетъ не мало архитекторовъ, которымъ придется составлять для нея новые планы. Много архитекторовъ и строителей должны будутъ смнить здсь другъ друга. Пусть не спеціалисты этого дла — журналисты и другія частныя лица во слишкомъ вмшиваются. Вс люди могутъ смотрть на эту радикальную перестройку теперешняго зданія, какъ на необходимую и даже, если не хотятъ, чтобы дло стало еще хуже, какъ неминуемо грозящую. Планы будущаго зданія составляются на неб (для людей, у которыхъ есть еще небо и которые поднимаются надъ теперешними лондонскими туманами). Оттуда же и благородные элементы новой политической архитектуры — чертежи новой Downing street, которую увидитъ грядущая новая эра. Вс эти вещи, на которыя вс люди могутъ взирать съ надеждой, и было-бы хорошо, еслибы вс люди, каковъ-бы ни былъ ихъ талантъ, смотрли серьезно въ этомъ направленіи и приложили усилія подняться надъ туманами такимъ образомъ, чтобы имъ можно было смотрть въ эту сторону.

Среди практическихъ людей преобладаетъ мнніе, что правительство можетъ только ‘поддерживать порядокъ’. Они увряютъ, что всякая иная задача слишкомъ рискована для него, невозможна для него и въ сущности безполезна и для него, и для насъ. Я знаю, что правительство уже давно носилось только съ этой одной задачей и что оно увряетъ, будто у него и нтъ другой задачи, кэдгь поддерживать порядокъ. Эта задача общая, а частная въ томъ, чтобы знать, въ достаточной-ли степени оно удовлетворяетъ тмъ обязанностямъ, которыя собираются на него возложить.

Задача трудная и та, и другая. Чтобы разршить первую, не принуждены-ли, напримръ, министры финансовъ, эти любимцы боговъ, стричь насъ очень гладко и выдавать накопляющійся долгъ, т. е. руно, остриженное раньше, чмъ оно выросло, за чудо міра? Мы начинаемъ подозрвать, что это не совсмъ то хорошій способъ ‘поддерживать порядокъ’. По крайней мр, онъ кажется намъ страннымъ.

Ибо у насъ есть внутреннее сознаніе, что мы и огромное большинство людей въ нашемъ приход и въ нашей стран точно такъ же, какъ и въ приходахъ сосднихъ странъ, суть люди, по натур своей мирные, занимающіеся обычными ремеслами, люди вовсе не имющіе ни желанія, ни интереса сдирать съ другого шкуру или предательски бросаться на его промышленныя предпріятія или же наносить имъ какой-нибудь вредъ. Ибо, независимо отъ правительства, есть вещь, называемая совстью, противъ которой мы не осмливаемся возставать. Такимъ образомъ, благородный лордъ, намъ кажется, что ‘порядокъ’ могъ-бы поддерживаться гораздо лучше при искусной администраціи,— больше того, мы но далеко отъ мысли, что если-бы имъ но занимались, то у нкоторой категорій людей онъ поддерживался-бы самъ собою. Выходитъ такъ, что когда бдняку рабочему удастся заработать тяжелымъ трудомъ шесть пенсовъ, вдругъ появляется правительство и говоритъ: попрошу васъ передать мн три причитающіеся съ васъ пенса, и вы будете тогда имть возможность истратить три остальные. Тогда наше изумленіе достигаетъ значительныхъ размровъ, и я полагаю, съ теченіемъ времени оно дастъ и соотвтствующіе результаты.

Не такъ, благородный лордъ, надо былобы поддерживать порядокъ, тмъ боле, что сдлать это вовсе не такъ трудно, какъ кажется.

Нашъ внутренній порядокъ — кто этого но видитъ?— держится самъ собою. Избирается то или другое лицо, намчаемое публикой, облачается въ подбитую горностаемъ мантію и при помощи цлой бригады полицейскихъ, безъ особенныхъ затратъ, держитъ въ рукахъ нсколькихъ исключительно преступныхъ людей, которые, замтимъ кстати, отличаются но самой своей натур, болзненностью и слабостью. Что же касается вншняго порядка, то вся Европа особенно въ наше время, благодаря желзнымъ дорогамъ, газетамъ, книгамъ, почтовымъ сношеніямъ, векселямъ и взаимной зависимости въ длахъ все боле и боле становится, такъ сказать, однимъ приходомъ, прихожане котораго, люди, какъ и мы, мирные въ большинств случаевъ обремененные тяжелой работой, могли-бы при соотвтствующемъ направленіи, утратить всякое желаніе ссориться между собою. Ихъ экономическіе интересы состоятъ единственно въ томъ, чтобы ‘покупать возможно дешевле и продавать возможно дороже’, ихъ вра — даже иногда религія, если они со имютъ — въ томъ, чтобъ ‘разрушать всякую фальшь всякими способами, включая сюда и баррикады’. Для чего же имъ ссориться?

За сохраненіе мира, въ высшей степени для насъ желательнаго, мы постараемся быть благодарными вашей милости. Нежеланіе вашей милости отказаться отъ рутины въ этомъ случа понятно и намъ. Но мы позволяемъ себ прибавить, что порядокъ не можетъ держаться самъ собою. Поддержаніе порядка является дломъ полицейскаго и мелочью для правительства и короля, начальника людей. Разв но обязательно для людей и короля людей говорить такъ: Насколько зависитъ отъ людей во имя всхъ, подъ страхомъ вчнаго осужденія да прійдетъ царствіе Божіе на землю и да будетъ воля Его, какъ на земл, такъ и на небеси? Но воскресеньямъ ваша милость отлично это помнитъ, такъ пусть она не забываетъ этого и въ остальные дни недли. Увряю васъ, осуществленія этого всегда будутъ желать. Эта огромная, безконечная задача задана каждому человку и всякому правительству и всякому обществу, для которыхъ время по терпитъ отлагательства.

Таково, милордъ, основаніе, на которомъ покоится порядокъ и все остальное. Если это основаніе уничтожено, то нтъ и порядка, который могъ-бы держаться. Единственный порядокъ, который можно тогда поддерживать, это порядокъ кладбища. Ваша милость, можете быть уврены, что, все, что бы ни называлось въ Англіи правительствомъ, должно выбиться изъ этой рутины и въ наше время завести нчто такое, что совершенно отличается отъ такого порядка.

Въ самомъ дл, давно уже пора исчезнуть этому милому понятію о безвластіи. Міръ съ каждымъ днемъ, пока существуетъ, стремится къ своему разрушенію. Если ваше правительство должно быть конституціонной анархіей, то къ чему же это приведетъ? Единственный смыслъ такого правительства только въ томъ, чтобы оно сумло во время перестать существовать и исчезнуть раньше, чмъ наступитъ неизбжный конецъ. Вопросъ: для чего носиться безцльно по вихрямъ популярности и изображать собою печальное зрлище ослиной туши, утонувшей въ потокахъ грязи — этотъ вопросъ вовсе не важенъ для кого бы то ни было, пожалуй, даже и для самого осла. Подобный оселъ можетъ спросить себя, возвышенны ли его функціи? И для него, хотя онъ-то мн и кажется въ ореол и плаваетъ на самой вершин, частная жизнь въ свойственной ему грязи, вдали отъ всхъ взоровъ, принесла бы больше счастья.

Говоря о философіи конституціи и о вр въ избирательныя урны, Краббъ написалъ слдующія негодующія строки:

‘Если въ нашемъ жалкомъ и даже отчаянномъ положеніи мы, увязшіе почти безысходно въ грязи Леты и забывшіе о всякихъ благородныхъ стремленіяхъ, услышимъ какое-нибудь слово освобожденія или воскрешенія, то оно скажетъ намъ, что нужно отбросить эту ужасную нелпость и сообразить разъ навсегда, что конституціонная анархія со всми ея избирательными урнами, предвыборными собраніями и пивными боченками, есть постоянное оскорбленіе боговъ и людей. Быть управляемымъ маленькими людишками не только несчастіе, но и проклятіе и грхъ — причина и слдствіе всхъ проклятій и прегршеній. Проповдовать повиновеніе призракамъ и уговаривать подчиниться руководительству какихъ-то портныхъ {Карлейль употребляетъ слово ‘портной’ въ юмористическомъ смысл, символически обозначая имъ человка неспособнаго и низкаго. Въ этомъ значеніи онъ употребляетъ это слово и въ своемъ сочиненіи Sartor Hesartus (Перешитый портной).} это то самое, что Смельфунгусъ {Т. е. ‘пахнущій плсенью’ — персонажъ для выраженія циничныхъ съ виду понятій.} называетъ на своемъ грубомъ язык ‘проклятой ложью’, ложью, къ которой мы издавна привыкли прибгать, и лживости которой мы ужо совсмъ не чувствуемъ, давно ужо позволивъ ей укорениться въ нашихъ словахъ и поступкахъ… Но неужели вы думаете, что и природа привыкла къ ней и принимаетъ ее за истину? Разв Парки будутъ дремать только потому, что вамъ нужно заработать денегъ въ Сити? Природа каждую минуту знаетъ, что это ложь и что, какъ всякая ложь, она проклята и осуждена.

‘Да, именно такъ, вы, нищіе милліоноры, жалкое насоленіе банкировъ, спящіе на золот, вы, векселя которыхъ каждый день стекаются въ Англійскій Банкъ и на биржу, вы, которымъ въ Небесномъ Банк сурово отвтятъ: нтъ для васъ фондовъ! Вы банкроты, и никакія Калифорніи, никакія Эльдорадо не спасутъ васъ. И всякій разъ, какъ мы будемъ предпочитать такую ложь или будемъ осуществлять ее или же будемъ только терпть со на виду, какъ мы это постоянно и длали почти полтораста лтъ, причемъ нкоторые творили это совершенно сознательно. Природа точно обозначаетъ наказаніе, которое мы навлекаемъ на себя: ‘Задолженность лжи, конфискація запаса настоящихъ цнностей, еще находящихся въ обращеніи, приближеніе къ всеобщей гибели’. Если теперь посмотрть вокругъ себя, то окажется, что вся Европа переживаетъ кризисъ анархіи. У насъ этотъ кризисъ еще не вызываетъ конвульсій, но судя по разнымъ еврейскимъ портняжнымъ мастерскимъ, по коннаутцамъ, впавшимъ въ людодство, и по другимъ признакамъ, недалеко и до конвульсій. Мы слишкомъ сильно растратили нашъ капиталъ и такъ какъ денежныя цнности и металлическая наличность банка но спасутъ насъ, то все короче и короче становится дорога къ этой крайней черт, которую я не желаю даже называть ея именемъ!

Отъ лица двадцати семи милліоновъ моихъ земляковъ, которые погружены въ сонъ Леты, тревожимый только совиными видніями политической экономіи и искусствомъ наживать деньги въ этой инертной трижды адской стихіи за шиша, отъ лица тысячъ, сотенъ и единицъ избранныхъ людей, которые уже очнулись или начинаютъ просыпаться отъ него и съ ужасомъ оглядываются, куда они попали, я хочу протестовать, хочу во имя Божіе сказать при помощи человческихъ чернилъ, за неимніемъ у себя грома: проспитесь, возстаньте, а не то впадете въ смерть вчную! Безпримрная гибель, изгнаніе въ Houndsdltch {Собственно ‘Собачій ровъ’ — еврейскій кварталъ Лондона.} и въ Геенну уготовано всмъ націямъ, которыя въ своей яростной развращенности или въ животномъ оцпніи и совиной слпот, не обращаютъ вниманія на вчнаго посланника небесъ и вотируютъ за худшее, когда есть лучшее. ‘Довольно съ насъ Вараввы, говорятъ они, какъ совы. Довольно будетъ нсколькихъ правоврныхъ евреевъ изъ евреевъ, нсколькихъ врныхъ поклонниковъ Макъ-Клауди и закона ‘Laisser faire’. Не дуренъ также и почтенный Minimus. Онъ будетъ нашимъ Maximum’омъ. Съ нимъ можно зарабатывать деньги, и совиный народъ будетъ оставаться цвтущей имперіей’.

Несомннно одно, и это одно нужно повторять неустанно до тхъ поръ, пока оно снова не станетъ всмъ понятно. Вопросъ, который слдуетъ предложить всмъ конституціямъ, формамъ правленія и методамъ, политикамъ, которые употребляются людьми, состоитъ вотъ въ чемъ: какихъ людей ставите вы во глав управленія? Отвтъ на этотъ вопросъ заключаетъ въ себ отвтъ на вс другіе вопросы. Слдуетъ обратить вниманіе и на другое обстоятельство: ни народъ, ни отдльный его слой не могутъ избрать для васъ такого человка, хотя бы у нихъ и были избирательные ящики. Только доблестный человкъ можетъ узнавать доблесть въ другихъ. Но слдуетъ вамъ въ такихъ случаяхъ, если только вы не хотите попасть на ложный путь, обращаться къ вульгарному человку, имющему очень маленькую стоимость. Ваши бдные избиратели съ цензомъ въ десять фунтовъ не понимаютъ этого, бдные досточтимые джентльмены, ухмыляющіеся себ въ бороду, которыхъ они посылаютъ въ парламентъ, стоютъ ихъ. Избиратели съ цензомъ въ десять фунтовъ просто полны пива и болтовни, достопочтенные джентльмены, которые явились въ парламентъ словно въ клубъ Альмакъ {Извстный въ Лондон клубъ. Almaek есть анаграмма фамиліи его основателя Mackall.} или на большой птушиный бой, за которымъ очень интересно слдить и держать пари, что могутъ когда-либо сдлать для васъ эти люди? Даже если бы у нихъ и водились глубокія убжденія, то на что они вамъ при такомъ положеніи дла? Увряю васъ, если милліонъ глупцовъ примется цнить то, что вы называете геніемъ, благородствомъ, то они будутъ длать это до скончанія вка и въ конц концовъ все-таки составятъ нелпое представленіе о немъ и о его качествахъ, добродтеляхъ и недостаткахъ. Онъ-то ихъ понимаетъ, онъ видитъ, что они такое. По понять его, увидть ясно, гд кончаются его границы, это имъ не дано. Единственно правильное сужденіе, которое они могутъ о немъ составить, будетъ то, если они скажутъ о немъ въ конц своей оцнки: ‘Мы нехорошо понимаемъ тебя, мы чувствуемъ, что ты благородне, умне, полне насъ и мы хотимъ врно слдовать за тобою’.

Является, стало быть, такой вопросъ: если реформа парламента сдлала въ этомъ отношеніи такъ мало, то нельзя ли приступить, не теряя надежды, къ разршенію этой задачи прямо? Представьте себ, что наши учрежденія и вс наши пріемы управленія остаются такими же, какъ теперь. Представьте, кром того реформатора въ лиц перваго министра. Представьте, что въ англійской націи просыпается вожделнное чувство о безконечной жизненной важности имть людей все боле и боле способныхъ — вообразите все это, и разв но позволительно будетъ думать, что премьеръ можетъ найти какого-нибудь героическаго человка, способнаго длать то, что нужно длать и что небесное благословеніе спустится тогда на насъ сверху, ибо не бывало еще благословенія снизу.

Сверху — вотъ чего намъ нужно попытаться достичь. Если пустить въ ходъ другой пріемъ, то онъ будетъ безнадеженъ. Весь гнвъ обитателей дома, которымъ неизвстна ни его постройка, ни его кладка, но можетъ сдлать того, чтобы домъ не дымилъ: они могутъ вотировать и агитировать безъ конца и дойти даже до постройки баррикадъ, но дымъ все-таки не разсется. Напрасно ихъ гнвъ будетъ изливаться такимъ образомъ до самаго второго пришествія, изъ этого ничего не выйдетъ. Пусть лучше ихъ гнвъ падетъ на теперешнихъ управляющихъ домомъ.

Относительно министерства иностранныхъ длъ, какимъ оно стало бы посл реформъ, говорить много по приходится. Отмна работы лишь воображаемой и замна ея трудомъ реальнымъ — за настоятельную неотложность этого поднимается лишь одинъ голосъ. Огромныя затраты безъ всякой надобности, равныя только лицемрію и дланнымъ улыбкамъ, посольства, протоколы, огромное количество выдохшихся традицій, сухого педантизма, грязной паутины — все это заставило иностранныя дла раскаяться и они будутъ доведены до самоубійства. И для континентальныхъ народовъ наступитъ время большей искренности: явятся власти, основанныя на истин, культ молчаливости, а всякія лже-власти, настоящія анархіи, опирающіяся на всеобщее голосованіе и на евангеліе отъ Жоржъ Зандъ, будутъ сметены. И тамъ и сямъ снова выступятъ благородные подвиги, новое героическое развитіе способностей, явятся благословенные райскіе плоды, полученные съ полей, которыя теперь опустошаются хаотическими стихійными силами.

Когда континентальные народы докопаются наконецъ до фундамента своихъ Авгіевыхъ конюшенъ и предпримутъ новыя дянія въ согласіи съ вчными фактами, тогда наше министерство иностранныхъ длъ снова можетъ длать вмст съ ними великія дла! Всегда и даже въ настоящее время вопросъ, если поставить его искренно, будетъ заключаться въ слдующемъ: Каковы существенные интересы Англіи въ длахъ этихъ народовъ? Неужели же никакихъ, кром стремленія держаться тихонько въ сторон? Если это такъ, то какими способами лучше всего этого достигнуть? Въ настоящее время, какъ мы ужо говорили, красная республика цликомъ выступила на борьбу съ презрнной бюрократіей и народы, погруженные въ слпую инертность, требуютъ для излченія своихъ бдъ парламента, избраннаго при помощи всеобщаго голосованія, а дикая анархія и культъ чувственности растетъ пропорціонально мнимости королей и угасанію гальванизируемаго католичества. Въ наше время, когда въ пещер Втровъ набросаны одни на другіе всякаго рода гнилые обломки и выкинутыя на берегъ вещи, интересъ, питаемый англичанами къ этому вопросу, какъ бы онъ великъ самъ но себ ни былъ, весьма незначителенъ. ‘Сталкивайтесь и летите кубаремъ, сколько хотите, вы, милые обломки, можемъ мы сказать. Боитесь до полнаго вашего уничтоженія, если это доставитъ вамъ удовольствіе. Вотъ этого огромнаго столкновенія, ужасающаго, но неизбжнаго, мы благодаря нашимъ героическимъ предкамъ, такъ далеко ушли впередъ, что вовсе не интересуемся имъ. Наше убжденіе въ томъ, что въ подобныхъ случаяхъ нужно каждому предоставить хоронить своихъ мертвецовъ. Имю честь быть вашимъ, милостивый государь, покорнымъ слугою. Строчилинъ, министръ иностранныхъ длъ’.

Я полагаю, что Строчилинъ, въ ожиданіи лучшихъ временъ, такъ и долженъ поступать въ значительномъ большинств длъ, внимательно наблюдая, какъ бы но обидть сосдей, и возымвъ твердое ршеніе не вмшиваться въ ихъ самоистребленіе.

Войны иногда неизбжны. При коммерческихъ операціяхъ, занимаясь вполн честными длами, мы иногда попадаемъ въ довольно двусмысленное положеніе, вступаемъ въ пререканія, которыя можно распутать только при помощи войны. Ямайка, Индія, Канада принадлежатъ намъ въ силу подлиннаго велнія неба, но никто не хотлъ этому врить, пока не прибгли къ помощи пушекъ: тогда вс нашли, что это дйствительно такъ. Такіе случаи бываютъ. Въ особенности бывали недоразумнія въ прежнія времена, когда международныя связи были слабы, а потому и знаніе другъ друга было недостаточно, оттого возникали войны, которыя нердко, впрочемъ, вызывались самою необходимостью. Какъ бы то ни было, войны — это разршеніе недоразумній при помощи пушекъ и штыковъ. Съ развитіемъ сношеній они замтно становятся въ позднйшихъ поколніяхъ все мене и мене неизбжными. Они стали бы совершенно излишними, если бы у насъ было побольше ума, а наше министерство иностранныхъ длъ находилось въ лучшихъ условіяхъ.

Изъ всхъ европейскихъ войнъ со времени послдней войны за освобожденіе, которую двсти лтъ тому назадъ велъ Кромвеллъ противъ папистской и антихристіанской Испаніи, я не знаю ни одной, ради которой я согласился бы пожертвовать моей жизнью или значительною суммою моихъ денегъ. Вильгельмъ Оранскій, обладавшій нкоторымъ героизмомъ, пришелъ въ столкновеніе съ Людовикомъ XIV, по это столкновеніе прикрывалось тнью интересовъ протестантизма, вопросомъ о національной независимости. Мы обязаны Вильгельму кое-какими деньгами, кое-какимъ энтузіазмомъ. Знаменитый Чатамъ, если но вспоминать о выкуп, который онъ наложилъ на Маниллу {Рчь идетъ о контрибуціи 25 мил., которую Манилла заплатила въ 1702 г. англичанамъ, чтобы избавиться отъ разрушенія.}, тоже сдлалъ кое-что: онъ помогъ Фридриху Прусскому (единственному, по моему, королю со времени Кромвелля) потерпть пораженіе отъ людей, неимющихъ никакого значенія и лишь похожихъ на королей. Но что сказать о Питт? Англія разослала повсюду свои войска и свой флотъ и разбросала повсюду свои деньги, какъ будто бы счастливый канцлеръ ея казначейства нашелъ неразмнный рубль, какъ будто бы нашъ островъ сталъ вулканически извергать потоки золота. Что же получилось изъ всего этого? Люди, не такъ еще старые, помнятъ фейерверки въ честь трижды безсмертной побды его въ этомъ предпріятіи и что же изъ всего этого вышло? Французскую революцію, этотъ предопредленный на небесномъ совт фактъ, нельзя было уничтожить. Вышло, стало быть, то, что Питтъ въ дйствительности сражался противъ Господа, и законы природы оказались сильне Питта. И въ благодарность потомству отъ него осталось лишь сіяніе Гиней.

Наше военное и морское вдомство привлекаютъ нын всеобщее вниманіе. Джонъ Булль явно выражаетъ неудовольствіе: ‘То, что вы мн стоили за эти тридцать пять лтъ, пока вы держали себя въ боевой готовности, составляетъ колоссальную цифру. Этой суммой можно было бы покрыть половину государственнаго долга, а между тмъ она исчезла въ дыму выстрловъ въ цль!’

Да, мистеръ Булль, тутъ можно насчитать сотни милліоновъ. Это, конечно, составляетъ нчто. А ‘отлично организованная бездятельность’ и вредъ, ею причиняемый! Сосчитали ли вы все это? Постоянный солецизмъ, нчто вчно-богопротивное (въ своемъ, конечно, род), которое расхаживаетъ между нами въ яркокрасномъ одяніи! Все боле и боле мрачнымъ тономъ Джонъ Булль требуетъ, чтобы это оскорбленіе Божіе было устранено, чтобы военныя учрежденія были привлечены къ какой-нибудь творческой работ, если въ данный моментъ у нихъ нтъ поводовъ сражаться. Это требованіе, безъ всякаго сомннія, справедливо, оно становится настоятельнымъ, и тмъ по мене его нельзя удовлетворить, пока государство тратитъ свои силы на нереальныя задачи, а Downing Street продолжаетъ быть тмъ, чмъ она остается до сего времени.

Древніе римляне заставляли своихъ солдатъ работать въ промежуткахъ между войнами. Новая Downing Sreet — мы можемъ это предсказать — все боле и боле будетъ коситься на праздность солдатъ. Боле того, новая Downing Street, разъ ей удастся организовать ‘рабочіе полки’, заставитъ ихъ сражаться по своему и такимъ путемъ сбережетъ огромныя суммы. А кром того вс граждане республики, какъ это и надлежитъ каждому гражданину въ этомъ мір, будутъ упражняться въ обращеніи съ оружіемъ, каждый гражданинъ готовъ будетъ защищать отечество тломъ и душою — иначе онъ не достоинъ будетъ имть отечество. Таковъ будетъ порядокъ въ государств, основанномъ на истин, и Downing Street, если только ей не удастся возвратиться къ этой истин, должна будетъ исчезнуть совершенно.

Сражаться со своими сосдями — никогда не было и не будетъ истинной задачей Англіи. Англійскій народъ созданъ для другихъ цлей. Онъ высланъ изъ глубинъ вчности, чтобы отмежевать своей исторіей опредленное пространство подлуннаго времени. Существенно важно, чтобы англійскій народъ открылъ свои истинныя цли и преслдовалъ ихъ съ ршимостью, отказавшись наотрзъ гнаться за какими-нибудь другими. Государству достанется побда, если оно можетъ достичь этого, и пораженіе, если оно окажется не въ состояніи.

На новой Downing Street мы можемъ, опредливъ ея истинныя задачи и съ священнымъ ужасомъ отбросивъ то, что въ нихъ совершенно по входитъ, произвести мысленно огромныя перемны. Прежде всего относительно нашихъ солдатъ-рабочихъ, которые въ промежуткахъ между войнами исполнятъ боле грандіозныя дла, чмъ римляне — точно также наши корабли не будутъ стоять на якор въ Таго или возл Сапіэпцы (одно изъ самыхъ печальныхъ зрлищъ, которое только можно придумать себ), но наоборотъ каждый изъ нихъ будетъ прокладывать пути Британской промышленности вплоть до той необъятной Англіи, которая находится за моремъ, во всхъ поясахъ земного шара. Въ государств, которое основано на истинной природ вещей, а не на вншности только, всякій гражданинъ долженъ быть солдатомъ. Тамъ будутъ новые и настоящіе министры не по части дипломатіи и войны а по части мира и внутренней пользы.

Въ настоящее время изготовляются конституціи для вашихъ колоній. Недовольныя колоніи должны быть излечены отъ своихъ язвъ при помощи конституцій. Излечитъ-ли ихъ это средство или только заставитъ ихъ прекратить жалобы, сдлавъ въ конц концовъ ихъ бдствія еще боле тяжелыми, вотъ что можетъ наводить насъ на печальныя сомннія {Карлейль намекаетъ на возстаніе Канады (1838—1839 г.).}. Безпристрастнаго наблюдателя поражаетъ въ колоніальныхъ вопросахъ одна вещь: удивительная кротость, съ которою британскіе государственные люди, поддерживаемые МакъКлауди и богатыми классами страны, отступаютъ отъ охраны интересовъ, къ которымъ Англія могла-бы потребовать уваженія.

‘Если вы желаете отдлиться отъ насъ, то отдляйтесь, вы намъ вовсе не нужны. Каждый годъ мы тратимъ на васъ порядочно денегъ, которые теперь рдки. Каждый годъ вы приносите намъ хлопоты. Отчего-же вамъ и не отдлиться отъ насъ, если это доставляетъ вамъ удовольствіе’.

Такова въ настоящую минуту точка зрнія англійскихъ государственныхъ людей.

И однако инстинктъ боле глубокій, чмъ евангеліе отъ Макъ-Клауди подсказываетъ всмъ, что колоніи кое на что годятся стран, что если при ныншнемъ нашемъ министерств он причинятъ одн тревоги, то мы должны найти другое, которое сумемъ устроить такъ, что он станутъ нашимъ благодяніемъ, что дйствительное средство для поправленія дла заключается въ томъ, чтобы найти такое министерство, а вовсе не въ томъ, чтобы разставаться съ своими колоніями. Ихъ не подбираютъ на улиц каждый день. Каждая изъ этихъ колоній куплена дорогою цною кровью тхъ, чьими сынами мы теперь имемъ честь именоваться. И, конечно, мы не можемъ отказаться отъ нихъ только потому, что Макъ-Клауди находитъ, будто ихъ управленіе стоитъ довольно дорого! Но мы предлагаемъ держать за собою колоніи, пока угодно Господу Богу, и позоръ намъ, неблагодарнымъ сынамъ доблестныхъ отцовъ, если мы поступимъ иначе.

Такъ какъ балансъ основной книги по сходится, то мы поправляемъ дло не тмъ, что раскаиваемся, стыдимся самихъ себя, исправляемъ нелпости и неискренности въ этой отрасли нашихъ длъ, но тмъ, что выбрасываемъ дло за бортъ и объявляемъ, что оно дурно!

Нтъ-ли въ человческихъ длахъ какихъ-либо другихъ цнностей, которыя можно было-бы вписать въ основную книгу? Вс люди знаютъ, знаетъ это и самъ Макъ-Клауди въ своей нечленораздльной душ, что есть и для людей и для отдльныхъ народовъ нчто такое, чего нельзя купить на деньги. Если-бы даже самъ Макъ-Клауди предложилъ купить его жизнь въ Threadneedee Street’ то пожелалъ-ли бы кто-нибудь купить ее. Я, по крайней мр, отъ этого отказался-бы.

Плохое состояніе финансовъ будетъ указывать, что вашъ способъ управляться съ колоніями нелпъ и настоятельно нуждается въ реформ. Но можно-ли доказывать, что для поправленія финансовъ страна нуждается въ расчлененія?

Нельзя принимать столь жалкую теорію, какъ теорія кассовой книги, которая кладется въ основу Имперіи иди и ее никто не приметъ кром совъ и охотниковъ на крысъ. И я никоимъ образомъ не сталъ-бы совтовать Фелициссимусу гарцующему съ опасностью упасть на своемъ крупно шагающемъ и нетерпливомъ кон, предоставлять ему въ отчаянія искать временнаго утшенія. Если при посредств поддерживающихъ зданіе губернаторовъ или какимъ-нибудь инымъ способомъ онъ будетъ стремится къ уничтоженію нравъ, которыя Англія иметъ на свои колоніи, то въ одинъ прекрасный день они оба раскаются жестоко — Фелициссимусъ и Британская Имперія. Отдохнувъ минуту на книг прихода, его конь пойметъ, что ему нанесена неисцлимая рапа въ сердце и что пострадала его честь. Какъ потомъ будетъ валяться во рв Фелициссимусъ — объ этомъ я думаю не съ особенной охотой. У Англіи, понимаетъ-ли это Фелициссимусъ, или нтъ — есть другія, Богомъ ей назначенныя задачи, чмъ наживать деньги, и горе ей, если она о нихъ забудетъ. Задачи, внутреннія и колоніальныя, данныя этой націи, задачи вчно божественной природы въ строгомъ смысл представляются математически невсомыми, но въ данную минуту они надвигаются на нее тяжело и неизбжно, давятъ на нее до полнаго оглушенія.

Несчастная нація, къ несчастью непонимающая своихъ задачъ и познающая способовъ ихъ разршить, тмъ не мене старается удержать свои колоніи, какъ вещь, которая такъ или иначе можетъ имть свою цну, хотя это иногда и не видно ясно. Он составляютъ части земли, на которыхъ теперь живутъ дти Англіи, гд боги благословили ихъ усилія и дали имъ право жить. Англія не можетъ допустить, чтобы ея дти годились только на то, чтобы вышвырнуть ихъ вонъ оттуда.

Но главнйшимъ и первйшимъ дломъ нашимъ является министерство внутреннее съ его ирландскимъ великаномъ, именуемымъ Великаномъ Отчаянія. Когда это министерство займется великаномъ — а настоятельно необходимо, чтобы оно сдлало это безотлагательно, оно убдится, что его обязанности возрастутъ въ неожиданной пропорціи и измнятся совершенно, такъ сказать, съ головы до ногъ. Придется спросить себя: что длать съ тремя милліонами нищихъ (которые приходятъ къ вамъ просить хлба — работы вы имъ дать но можете), число которыхъ съ каждымъ днемъ увеличивается въ ужасающей пропорціи. Министерство внутреннихъ длъ, парламентъ, король, конституція — все это, если хочетъ еще существовать въ этомъ мір, должно признать, что они стоятъ теперь передъ огромной совершенно небывалой задачей, передъ цлою цпью вопросовъ, слдующихъ непрерывно другъ за другомъ. Огромный вопросъ объ Ирландскомъ Великан съ его шотландскими и англійскими исчадіями, которыя надвигаются на насъ съ разинутыми ртами, по моему мннію, измнитъ не только министерство внутреннихъ длъ, но и вс вообще наши учрежденія и даже строеніе самого общества. Я полагаю, что онъ создастъ у насъ новое общество, если только мы должны оставаться какимъ-нибудь обществомъ. Ибо намъ предстоитъ такой вопросъ: остаемся мы въ прежнемъ’ положеніи, или же мы должны измниться? по измниться цною новыхъ и разумныхъ усилій, какъ это требуется отъ насъ временемъ, къ новой, боле мирной народной жизни, или же претерпвать измненія, лниво скрестивъ руки, какъ мы это длаемъ теперь, среди анархіи и страшныхъ конвульсій, измниться для разложенія, для смерти народной? Перерывъ жизни самъ по себ представляетъ одну изъ страшныхъ возможностей для Англіи! Анархія, черезъ которую прошла Европа раньше насъ и отъ которой она теперь отбивается, для насъ была бы губительне, чмъ для кого-либо! Вопросъ для англійскаго народа вотъ въ чемъ: можемъ ли мы въ эту новую эру мирно продолжать свой земной путь или же намъ предстоитъ, какъ и другимъ, пройти черезъ зіяющія черныя пропасти Анархіи, съ трудомъ спастись, если только это удастся, отъ челюстей вчной смерти?

Ибо пауперизмъ, поглощающій теперь значительную цифру въ нсколько милліоновъ ежегодно, вовсе не есть вопросъ только денегъ, по чего-то безконечно боле важнаго, чмъ все золото, которое только можно себ представить. Если бы даже нашъ канцлеръ казначейства обладалъ кошелькомъ Фортунатуса и чудеснымъ неразмннымъ рублемъ, то и при такихъ условіяхъ нельзя было бы мириться съ пауперизмомъ. Для англійскихъ гражданъ жизненной задачей является уничтожить пауперизмъ и не останавливаться, пока ему не будетъ положенъ конецъ. Пауперизмъ это широкій путь, которымъ со всхъ сторонъ хлещетъ вода въ сгнившія корабельныя связи. Если бы вс люди исполняли свои обязанности, если бы они только попробовали сдлать это серьезно, то не было ни одного бдняка. Еслибы мнимые правители этого міра обладали хоть какой-нибудь способностью приказывать, если бы мнимые наставники этого міра имли хоть какое-нибудь умнье просвщать — то могъ ли бы существовать пауперизмъ? Пауперизмъ былъ бы чуждъ намъ и намъ приходилось бы расплачиваться и каяться въ боле мелкихъ грхахъ, которые порождали пауперизмъ только косвеннымъ образомъ?

Тамъ, гд есть бдняки, есть и грхъ. Пауперизмъ есть нашъ соціальный грхъ, вышедшій наружу, развившійся вслдствіе духовнаго невжества, непрактичности и низкаго забвенія долга въ большую статью расходной книги. Теперь это уже не тайный грхъ противъ Бога. Теперь у васъ проситъ хлба конкретный остовъ нищаго. Вдумчивые люди долго думали о пауперизм съ ужасомъ, который не нашелъ себ отклика у легкомысленной толпы. Но количество хлба, которое требуется для пауперизма, заставило думать и людей но склонныхъ къ разсужденіями’. Пауперизмъ — это ядовитое выдленіе всхъ грховъ, всякой застарлой гнили общества, атеизма, общественнаго лицемрія и іезуитизма, которые существуютъ между нами. Что такое рабочій домъ для безработныхъ, переполненный до предловъ возможнаго, что онъ такое, какъ не ядовитый резервуаръ, въ который спускается стигійское болото нашихъ дли’? Бдные рабочіе дома! Безсмертные сыны Адама, гніющіе въ полурабскомъ состояніи въ этихъ ужасныхъ условіяхъ и умоляющіе о томъ, чтобы изъ нихъ сдлали настоящихъ рабовъ! Друзья мои, необходимо спустить болото, безъ этого нельзя жить. Я предвижу, что пауперизмъ это тотъ уголъ, съ котораго намъ придется начинать. Мы увидимъ, что отъ этой проблемы зависитъ безчисленное множество вещей. Если мы будемъ твердо преслдовать свою задачу, г. предвижу, что самое общество возродится. Посл долгихъ вковъ усилій государство станетъ тмъ, чмъ оно дйствительно должно быть, главной опорой вполн реальной ‘организаціи труда’, нкоторой сущностью, соотвтствующей истин одаренной нкоторымъ героизмомъ, достойной того, чтобы жить въ немъ!

Государство повсюду въ Европ, въ особенности же въ Англіи, пойметъ наконецъ, что его функціи уже давно стали совершенно другими чмъ функціи старинныхъ педантическихъ Downing Street’омъ. Что теперь государство уже не простая реальность, но дйствующая сила, которая направляетъ свои усилія на практическія цли и дла, которыя по большей части пришли въ полное забвеніе, что оно должно подойти ближе къ своей истинной цли или перестать существовать.

‘Рыцарь Англіи’, закованный въ свои доспхи изъ желза или блой жести, который способенъ еще влзать на лошадь безъ особыхъ хлопотъ, этотъ рыцарь со своимъ близкимъ родствомъ съ вымершими теперь фантомами, положительно долженъ исчезнуть {При коронаціи англійскихъ королей выступаетъ особый ‘Рыцарь Англіи’, который бросаетъ королю вызовъ. Карлейль смется надъ этимъ анахронизмамъ, тмъ боле комичнымъ, что иногда этому ‘рыцарю’ приходится спеціально на этотъ случай учиться здить верхомъ.}. Кому онъ нуженъ съ его торжественными звуками трубъ и устарлыми жестами теперь въ вкъ неумолимыхъ реальностей, идущихъ на насъ съ открытыми ртами? Пусть онъ и его родные исполняютъ свою роль въ Дрюрилэнскомъ театр, и пусть публика, расположенная истратить шиллингъ, рукоплещетъ имъ. Но на твердой земл, подъ настоящими звздами, намъ нечего длать съ нимъ и не за чмъ принимать его глупости. Кое-кому они кажутся смшными, мн же они представляются страшными. Всякая ложь, если всмотрться откуда и куда она идетъ, погоняетъ ужасъ.

Увы! Обнаружится, какъ я опасаюсь, что въ Англіи боле, чмъ въ какой бы то ни было другой стран, общественная и частная жизнь, государство и религія — словомъ, все, что мы длаемъ или говоримъ (и даже большая часть того, что мы думаемъ) представляетъ собою ткань полуистинъ, а иногда и полной лжи, лицемрія, условностей и традиціонной паутины — одяніе, въ которое не облачалась еще ни одна честная душа изъ потомства Адамова. И мы ходимъ въ немъ какъ будто бы это была какая-нибудь священническая епитрахиль или королевская мантія, а не самая грязная нищенская ветошь, которая когда-либо существовала на свт. ‘Ни одинъ англичанинъ не осмлится врить истин, говорятъ обыкновенно, все англійское вотъ уже двсти лтъ окутано возможною ложью. Отъ надира до зенита жизненная стихія у англичанъ пропитана традиціоннымъ лицемріемъ. Англичанинъ думаетъ, что истина страшна. Вы видите, какъ они везд стараются смягчить истину, примшивая къ ней ложь и спаивая то и другое вмст. Вотъ что онъ именуетъ словами благоразумный образъ дйствій и другими красивыми названіями. Колеблясь между Богомъ и дьяволомъ, онъ разсчитываетъ услужить двумъ господамъ и воображаетъ, что ему это удастся.

Въ бумагопрядильномъ дл и тому подобныхъ областяхъ нашъ милйшій соотечественникъ знаетъ отлично, что Бога нельзя совмстить съ дьяволомъ, съ ложью. Но въ области политической, религіозной и соціальной, моральной и другихъ духовныхъ областяхъ онъ свободно прибгаетъ ко лжи, безъ всякихъ колебаній! И такъ онъ дйствуетъ уже давно и притомъ въ такой широкой мр, какъ нигд въ мір. Несчастный, разв ты но знаешь, что ложь проклята и сама порождаетъ только проклятіе, что ты долженъ имть въ мысляхъ только истину? Въ силу древняго закона неба и земли, котораго никто не можетъ нарушить безнаказанно, онъ долженъ приводить свой языкъ въ движеніе только для того, чтобы выразить свою мысль. Всякое движеніе его лица должно быть отраженіемъ истины, отраженіемъ того, что происходитъ въ немъ. Увы! движенія, въ которыхъ проявляется его духъ (который кружится Въ Виттовой пляск), самыя необычайныя, какія только были наблюдаемы подъ солнцемъ.

У насъ есть Пьюзеизмъ {Пьюзеизмъ — религіозное движеніе, вышедшее изъ Оксфорда, напоминающее неокатолицизмъ. Во глав его стоялъ каноникъ Пьюзей.}, споръ блыхъ и черныхъ стихарей. Самыя отборныя, умныя головы Англіи засдаютъ на собор, съ огромнымъ прилежаніемъ и ненарушимой важностью разсуждая о ‘предупреждаю щей благодати’. Никто изъ нихъ и не догадывается, что засдать такимъ образомъ является измной по отношенію къ Всемогущему, даровавшему человку разумъ и что доброму гражданину не пристало употреблять данный ему Господомъ разумомъ на то, чтобы длать разысканія на счетъ ‘предупреждающей благодати’ или же о епископскихъ кошмарахъ, если они снятся. Я считаю, что это будетъ получше, чмъ цицероновскіе римскіе авгуры съ ихъ птичьими внутренностями. ‘Посмотрите на божественныя внутренности цыпленка, о сенатъ и народъ римскій, грудобрюшная преграда оказалась направо’, торжественно восклицаетъ жрецъ. ‘Клянусь Прозерпиной и Гекатой, восклицаетъ другой, грудобрюшная преграда оказалась налво’. И они смотрятъ другъ на друга съ серьезностью людей, готовыхъ умереть за свои убжденія.

Въ нкоторомъ отношеніи въ англичанин заложено нчто большее, чмъ было въ древнемъ римлянин и онъ ожидаетъ себ равнаго, словно Авгуръ страшнаго суда. Его глубокая любовь къ миру, его ненависть къ безплоднымъ словопреніямъ привела его къ печальному обыкновенію спаивать истину съ ложью.

Уже двсти лтъ, какъ онъ живетъ и въ наше время, далеко зашелъ онъ съ этой способностью. Онъ не могъ идти за Оливеромъ Кромвелломъ по его пуританскому пути спасенія — такъ этотъ путь былъ устланъ терніемъ и оставался въ неопредленномъ положеніи. Онъ предпочелъ идти къ спасенію съ своимъ Карломъ II и его прелестницами, придерживаясь старыхъ вполн приличныхъ формулъ и отдаваясь подъ охрану аристократическаго эскорта. Онъ пытался усовершенствовать эту амальгаму, совершая пресловутую реставрацію и вслдъ за нею опять революцію. Онъ все надялся, что это возможно и только теперь онъ начинаетъ отказываться отъ этой надежды и замчать расширенными отъ ужаса глазами, что онъ идетъ по на небо, а въ Стиксъ съ своими 30 тысячами безработныхъ швей, съ своими коннаутцами, дошедшими до людодства, постояннымъ жалобнымъ плачемъ дтей и срнымъ отблескомъ земного ада! Другъ мой, Булль, вамъ нужно спять съ себя это епископское одяніе, эту удивительную королевскую мантію: это одяніе, пропитанное проклятіями и отравленное, какъ туника Несса, готовая вспыхнуть на васъ. Вамъ нужно подальше отбросить ее отъ своей шкуры.

Много у васъ было докторовъ, мой бдный другъ, но, я убжденъ,— только лченіе водой исцлитъ васъ: хорошенько все промыть — вотъ что для васъ нужно, Луженъ новый и полный разводъ съ Вавилонской блудницей т. е. съ ложью и іезуитизмомъ, который теперь пребываетъ по въ Рим, а у васъ подъ бокомъ, нуженъ разводъ съ нею и съ позорнымъ культомъ призраковъ и демоновъ. Нужна чистка церкви и государства: нужно вымести рой призраковъ, которые такъ долго гнздились подъ этими ‘защитниками вры’ — защитниками лицемрія, духовными вампирами, подъ которыми Англія никнетъ долу. Вотъ что нужно вамъ, и если вы не сумете этого добиться, вамъ остается только умереть.

Каковъ приходъ, таковъ и попъ. Священникъ, король, учрежденія всякаго рода съ поразительнымъ сходствомъ отражаютъ самый народъ. Джонъ Булль проглотилъ столько гадостей, что его домашнія учрежденія загрязнились — ихъ старый фундаментъ совершенно исчезъ изъ виду и памяти и на томъ мст, гд теперь фыркаютъ лошади, уже давно видны лишь груды накопленнаго навоза.

Если бы его жизнь была чиста, если бы его повседневное поведеніе опиралось на опредленный фундаментъ, на вру и на истину, то могъ ли бы онъ допустить, чтобы его учрежденія дошли до такого положенія? Геркулесова чистка стала необходима не только въ Downing Street’ но и въ другихъ центрахъ его жизни — въ театрахъ, въ умственной области, въ физическомъ его существованіи, если только бдняга не хочетъ задохнуться подъ своими лохмотьями, умереть самою ужасною смертью. Еслибы можно было привести государство къ истинному пониманію его существенныхъ потребностей и еслибы оно взялось за уясненіе ихъ съ религіозной покорностью, отказываясь отъ своихъ воображаемыхъ задачъ и отстранивъ ихъ отъ себя съ ужасомъ и негодованіемъ, какъ могло бы оно устроиться съ реформами! Учрежденія въ Англіи существуютъ очевидно, для того, чтобы сдлать для англійскихъ гражданъ возможными жизнь и трудъ. Если же существованіе, приличное человку, становится невозможнымъ для милліоновъ англичанъ, то для чего же будутъ существовать эти учрежденія? Когда 30 тысячъ безработныхъ швей остаются безъ работы, коннаутцы доходятъ до людодства, рабочіе дома переполняются и всюду проявляется дикая грубость, то государству самое время одуматься.

Какъ только государство приступитъ къ этой грозной клоак, къ пауперизму, отъ котораго задыхается міръ, оно увидитъ, что его дйствительно задачи совсмъ не въ томъ, въ чемъ оно такъ долго ихъ полагало. Государство есть реальный фактъ, а не театральное представленіе. Вдь оно тутъ для того, чтобы сдлать для подданныхъ возможнымъ приличное и желательное существованіе. По мр того, какъ оно будетъ упорствовать въ достиженіи своихъ истинныхъ цлой, государство увидитъ, что они расширяются въ неожиданной пропорціи, вызывая его на новую и благую дятельность. Оно увидитъ, что его функціи оказавшіяся излишними, становятся все боле и боле лишенными содержанія и какъ лавина всякихъ отбросовъ и мусора, летитъ на всегда въ пропасть. О Боже! О, еслибы узрть государство, которое хотя отчасти понимаетъ, зачмъ оно здсь и на какомъ фундамент оно можетъ теперь въ 1850 г. основать свое бытіе въ такой серьезный моментъ, каковъ теперь нашъ! Британское государство, если оно хочетъ быть завершеніемъ нашего общественнаго бытія, должно съ правдивостью, которая такъ долго была ему чужда, распознать, что же именно является неизбжной необходимостью нашего соціальнаго существованія. Конечно, намъ мшаетъ не ‘предупреждающая благодать’ или епископскія причуды, а невозможность двигаться впередъ вслдствіе накопленныхъ горъ навоза лжи, полное отсутствіе благородной цли для всякаго человка, а для большинства и всякой перспективы, кром перспективы попасть въ рабочій домъ и тамъ влачить гнилое существованіе хуже скота.

Предположите, что государство пускаетъ въ ходъ свои ‘промышленные полки новой эры’ о которыхъ теперь, къ сожалнію, лишь начинаютъ говорить — какая масса новаго труда откроется для всхъ учрежденій! Вообразите, что министерство старается отыскивать людей способныхъ управлять этими ‘полками’. Вообразите, что всмъ британскимъ душамъ было внушено, что нужда всхъ нуждъ — это найти людей способныхъ управлять людьми, чтобы добиться промышленнаго и нравственнаго успха, что эти люди и будутъ государствомъ, что числомъ ихъ, къ сожалнію чрезвычайно небольшимъ въ настоящее время, опредляется цнность Англіи — какая бы это была заря вчнаго дня для всхъ британскихъ душъ! Благодарная британская душа, которой боги даровали талантъ и героизмъ, словомъ то, что мьт называемъ геніемъ, карьера теперь открыта теб! Побудетъ для тебя боле необходимости давать клятву врности. Невроятному и въ царствіи Божьемъ предательски переходить на сторону лицемрія и гнуснаго лицедйства, или же, если ты сама отвергаешь все это, самой примыкать къ явнымъ мятежникамъ и выродкамъ современнаго теб поколнія. Отнын нтъ надобности, для того, чтобы жить, длаться революціонной пыткой для себя и для другихъ и якшаться съ мятежными душами, нтъ надобности гнить въ бездйствіи или же писать въ радикальныхъ газетахъ, чтобы сорвать ложь, которая насъ душитъ всхъ. Великая ложь до самой своей сердцевины поражена великой истиною истинъ, которая зоветъ тебя и всхъ честныхъ людей помочь ей привести тло въ соотвтствіе съ тмъ, что у нея на сердц. Трижды счастливая перемна. Государство находитъ теперь свою полярную звзду на неб вчности. Теб же предстоитъ разумное распоряженіе людьми и самъ ты будешь въ разумномъ распоряженіи людей — а это высшее благополучіе для людей. Суровая борьба, которая не должна прерываться и не должна прекращаться ни на минуту ни для одного сына человческаго, будетъ борьбой благородной: снова нашъ путь на небо впередъ, двинемся твердымъ шагомъ, съ оружіемъ и неукротимостью въ сердц во имя создавшаго насъ Господа Бога!

Я предвижу, что поступленіе бандитовъ нищеты въ полки промышленности будетъ только началомъ спасительнаго прогресса, который коснется даже самыхъ вершинъ нашего общества и который въ точеніе нсколькихъ поколній создастъ изъ насъ настоящее благоустроенное государство Clvitas Dei, если то будетъ угодно Богу. Такое устройство промышленныхъ полковъ окажется возможнымъ во многихъ областяхъ промышленности въ род изготовленія платья, обуви, земледльческихъ орудій, словомъ, во всхъ областяхъ промышленности. Рабочіе на фабрикахъ, которые останутся у частныхъ хозяевъ и не будутъ еще зарегистрованы, увидя такой благодтельный примръ, скажутъ: ‘Хозяева, насъ нужно записать въ полки. Пусть наши общіе съ вами интересы станутъ постоянными, а не временными, иначе мы запишемся на службу государству’. Такимъ образомъ хозяева частной промышленности будутъ принуждены дйствовать вмст съ государствомъ и его общественными хозяевами. Они будутъ организовать рабочіе полки но своему, а государство по своему, въ еще большомъ масштаб, пока они не встртятся и не сольются между собою и не останется такимъ образомъ ни одного рабочаго, который не былъ бы включенъ въ организацію.

Друзья мои, я вижу ясно эту страшную клоаку пауперизма, этотъ резервуаръ отчаянія. Съ него-то мы и должны начинать. Въ этой повсюду болотистой мстности и лежитъ самая низина, ненавистная Макъ-Клауди. Здсь-то и нужно устраивать стоки. Работая надъ этимъ съ упорствомъ Геркулеса и съ божественною врностью, мы мало помалу спустимъ все стигійское болото и превратимъ его въ плодоносное поле!

Кто тронется съ нами въ длинный и тяжелый путь? Кто изъ теперешнихъ государственныхъ людей возьметъ знамя и скажетъ, какъ герой: впередъ! Не найдется ли кого-нибудь, кто-бы могъ и смлъ это сдлать? Неужели на нашу долю достанутся только уличныя баррикады анархіи, баллотировочныя урны и соціальная смерть? Мы не хотимъ этому врить.

————————————————————

Текст издания: Памфлеты последнего дня / Т. Карлейль, С англ. пер. А.М. Белова. — Санкт-Петербург: Ф. И. Булгаков, 1907. — 131 с., 25 см.

T. Карлейль

ПАМФЛЕТЫ ПОСЛДНЯГО ДНЯ.

О правительств.

Читайте также: