Л. А—въ.
‘Встникъ Европы’, No 7, 1869
Musikalische Cliarakterbilder von Otto Gumprеcht, Полонский Леонид Александрович, Год: 1869
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Musikalische Cliarakterbilder von Otto Gumprеcht. Leipzig. 1869. (Музыкальныя характеристики, О. Гумпрехта).
Извстный музыкальный критикъ, Гумпрехтъ, собралъ въ книгу нсколько этюдовъ, помщенныхъ имъ въ разныхъ изданіяхъ. Въ этой книг заключаются біографическіе очерки и характеристика творчества Ф. Шуберта, Мендельсона, K. М. Вебера, Россини, Обера и Мейербэра. Изъ нихъ — только статья объ Обер совершенно новая. При собраніи отдльныхъ этюдовъ въ книгу, авторъ не только далъ имъ большую полноту и поставленъ былъ въ необходимость согласовать ихъ такъ, чтобы книга его представляла нчто цлое, такъ сказать, музыкальную картину первой половины нашего вка. Для полноты этой-то картины разныхъ направленій, ему и пришлось включить сюда характеристику Обера. Въ отдльныхъ этюдахъ не было нужды въ классификаціи, здсь она представилась необходимою. Вышла очень дльная и занимательная книга въ которой интересне всего именно классификація, то-еетъ указаніе на соотношеніе между различными направленіями или школами.
‘Оживленіе драматической музыки — говоритъ Гумпрехтъ — совершалось двумя прямо противоположными путями. Гендель, Глюкъ и Моцартъ одли германскую серьезность, германскую глубину чувства въ увлекательныя формы красоты, заимствованныя ими изъ Италіи. какъ умственное пріобртеніе. Къ этимъ даннымъ, композиторъ обихъ ‘Ифигеній’ (Глюкъ) присоединилъ еще бойкость французской драмы. Керубини и Спонтини, на другой сторон, стремились къ такому же слитію всхъ условій. Въ совсмъ противоположномъ направленіи дйствовали Россини (за исключеніемъ его ‘Телля’, который постъ на себ отпечатокъ космополитическій), Оберъ и Веберъ. При всемъ различіи въ образахъ и выраженіи, они сходятся въ томъ общемъ условіи, что творенія ихъ проникнуты чисто-національнымъ элементомъ. То, что пли они, било чистымъ, непосредственнымъ ключемъ изъ сердца ихъ народа, и этимъ приближеніемъ къ духу народности опера обновилась въ ихъ рукахъ. Когда, такимъ образомъ, вдохновенію трехъ націй, раздлившихъ между, собою музыкальный міръ, притекла неисчерпаемая струя покой, цвтущей жизни, тогда, по закону исторической необходимости, должно было повториться стремленіе соединить разрозненные элементы, устранить перегородки между отдльными музыкальными сценами, спеціально-итальянскою, спеціально-французскою и нмецкою, и такимъ образомъ донести музыкальную драму до неизвстной досел широты и разнообразія формъ.
‘И вотъ, со второй четверти нашего столтія, мы видимъ цлый рядъ композиторовъ, работающихъ именно въ такомъ смысл. Самъ Россини, въ послднихъ своихъ произведеніяхъ, и особенно въ ‘Телл’, сдлалъ громадный шагъ изъ того узкаго круга, въ которомъ до того времени было заключено его творчество. Беллини, еще боле тсно, чмъ онъ, связанный съ мелодическими традиціями своей родины, и безконечно отстоявшій отъ Россини въ отношеніи какъ богатства музыкальнаго образованія, такъ и гибкости стиля, и тотъ, однакоже, предпринялъ, въ ‘Пуританахъ’, сбросить съ себя узы чисто-національныхъ формъ изложенія. Чмъ ближе подходимъ мы къ настоящему, тмъ боле замчаемъ космополитическаго характера въ драматическо-музыкальномъ творчеств Италіи. Въ позднйшихъ партиціяхъ Доиндзетти все съ большею силою проявляется французская манера, а что касается вердіевской оперы, то она посвящена по вс парижскія тайны. Во Франціи національный характеръ сохранился безъ примси до нашего времени только въ комическомъ род, прочіе роды музыкальной драмы тамъ давно подчинились иностранному вліянію. Французскую оперу создали нмцы и итальянцы, и въ самомъ развитіи ея они же приняли наиболе существенное участіе. Даже въ лиц своихъ національныхъ представителей, французская музыка является все-таки зависящею отъ посторонняго вліянія’. Мейербэра авторъ ставитъ въ первомъ ряду тхъ композиторовъ, которые извлекли свои богатства изъ разнообразныхъ національныхъ источниковъ и вели къ слитію всхъ условіи и формъ, выработанныхъ для музыки временемъ’
Изъ приведенной страницы достаточно явствуетъ безпристрастіе нмецкаго критика и широта его взгляда. Книга его не тенденціозная, ею онъ не прокладываетъ путей, а описываетъ пути, открытые и отчасти уже пройденные. Очерки его живы и дльны. Наиболе полны этюды надъ Мендельсономъ и Веберомъ.
О Бебер онъ разсказываетъ, между прочимъ, что его раздражало пристрастіе публики къ извстному свадебному хору ‘Фрейшюца’ (Jungfernkranz, Гейне говоритъ, что отъ этой мелодіи въ Берлин просто не было спасенія).
— ‘Ну, какъ можно-сердился Веберъ — такъ неумренно хвалить этотъ мотивъ! Вдь онъ просто находится, въ самыхъ словахъ. Wir winden dir и такъ дале, всякіИ человкъ самъ нашелъ бы его.’ Въ этихъ наивныхъ словахъ высказывается геніи и геній именно германскій экая важность мелодія, стоитъ только тактъ бить!
Вотъ нсколько строкъ объ Обер: ‘Оберовская опера скрываетъ въ себ, подъ прозрачною драматическо-музыкальною маскою — парижскій салопъ второй (?) половины нашего вка. Въ мір она видитъ огромный танцовальный залъ, въ жизни-непрерывный рядъ празднествъ, а мрку людей и вещей даетъ ей собственная причуда. Такъ какъ она съ самаго начала стала вн борьбы за существованіе, то и отбросила отъ себя всякое бремя мышленія, страстную впечатлительность и сосредоточеніе воли. Она знаетъ только одинъ законъ, быть можетъ самый деспотическій: законъ миловидности, обязанность нравиться. Со всхъ сторонъ сплетаютъ насъ его граціозныя, обвитыя цвтами. по тмъ не мене узкія и крпкія стнки. Вотъ этотъ законъ, эта обязанность, они только и представляютъ здсь нкоторое вознагражденіе за недостаточность существеннаго содержанія, кладутъ на эти образы печать аристократическаго излишества и прикрываютъ даже легкомысліе, которое поминутно изъ нихъ выглядываетъ.’
Замчательно по тонкости анализа и искреннему стремленію къ безпристрастію мнніе, какое авторъ высказываетъ о Мейербэр. О немъ рдко можно прочесть сколько-нибудь справедливый отзывъ въ музыкально-критическихъ статьяхъ. Классики-эстетики не хотятъ допустить его въ число признанныхъ геніевъ искусства за то, что онъ обращался къ реализму и разсчитывалъ на эффектъ, а реалисты не признаютъ его своимъ. Только масса, которой окончательный приговоръ всегда врне приговоровъ партій, воздастъ справедливость Мейербэру, въ особенности къ нему привержена масса во Франціи, и наивно считаетъ его композиторомъ французскимъ. Отсюда происходитъ, что наиболе популярная изъ оперъ Мепербэра — ‘Гугеноты’, между тмъ какъ но глубин мысли ‘Робертъ’ далеко оставляетъ ее за собою. Выписываемъ одно мсто изъ характеристики Мейербэра у Гумпрехта: ‘Онъ былъ полнымъ властелиномъ надъ всмъ богатствомъ того музыкальнаго языка, который стремится къ способности каждую вещь называть по имени. Церковная музыка католическая и протестантская, классическая и романтическая опера — все это открыло передъ нимъ свои наполненныя сокровищницы. Искусство и народная псня, оркестръ мастеровъ и эффекты, заимствованные отъ спеціальной виртуозности каждаго отдльнаго инструмента — все это несло ему свою дань. Онъ то заимствуетъ изъ древнйшаго времени отголосокъ его ребячески-наивныхъ ощущеній, то вдругъ хватается за самые вершки новйшей энгармоники и хроматики. Однакоже, мнніе, высказанное Берліозомъ, будто партитуры Мейербэра — только энциклопедіи, неврно потому, что представляетъ только одну сторону дла. Такое произведеніе, какъ ‘Гугеноты’, вовсе не есть только галлерея деталей, собранныхъ съ разныхъ сторонъ, составныя части его находятся въ самой тсной связи съ образомъ всей этой музыкальной драмы, какъ онъ представился композитору, и композиторъ этотъ такимъ образомъ усвоилъ себ этотъ матерымъ, обработалъ и слилъ его, что плодомъ того явился совсмъ новый и очень опредленный стиль, котораго онъ сдлался творцомъ. Наконецъ, дятельность его никакъ не ограничивается только собираніемъ, обработкою и слитіемъ матерьяла. Вмст съ тмъ, онъ внесъ въ свои произведенія много чисто-индивидуальнаго, принадлежащаго ему самому, и на скал чувства тронулъ нсколько такихъ нотъ, которыхъ до него не касалась ничья рука. Правда и то, что средства выраженія, которыми Мейербэръ обогатилъ искусство, далеко отстоять отъ здоровой середины человческаго чувства, онъ заимствовалъ ихъ изъ крайностей, изъ наибольшей высоты и самой темной глубины страсти’. Затмъ, авторъ разбираетъ реалистическій элементъ въ музык Мейербэра.
Книга Гумпрехта — это нсколько дльныхъ и тонко-написанныхъ этюдовъ. Въ этихъ этюдахъ, имющихъ направленіе объективное, разумется, не могло быть сказано много новаго, но они все-таки имютъ и музыкально-практическое и литературное достоинство. На музыку онъ смотритъ, какъ на одно изъ проявленіи умственной жизни общества и указываетъ на связь между ея направленіемъ и настроеніемъ литературы и поэзіи, этой музыки, осужденной на точность и реализмъ человческаго слова.