Московскія записки.
Д. Д.
——
Московские записки. Театр, Дашков Дмитрий Васильевич, Год: 1812
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Театръ февраля 3 Merope, tragedie en cinq acte et en vers de Voltaire. Жалемъ вмст со всми любителями ученой древности и правильнаго театра, что время истребило Греческую Меропу, сочиненную Еврипидомъ, котораго Аристотель называетъ самымъ трагическимъ изъ всхъ піитовъ. Мы увидли бы можетъ быть у Аинскаго стихотворца столь же хорошее начало какъ и у Вольтера. Извстно, что древніе до сихъ пор еще почитаются нашими учителями въ трудномъ искусствъ открывать дйствіе трагедіи такимъ образомъ, чтобы при самомъ начал зритель немедленно узнавалъ мсто лица и содержаніе. Вольтеръ очень хорошо исполнилъ сіе правило драматической науки. Лишь только поднялась завса, зритель видитъ Меропу, выслушавъ нсколько стиховъ, произнесенныхъ Исменіею, онъ узнаетъ политическія обстоятельства города Мессены и состояніе самой царицы, первыми словами Меропы он увдомляется, что сія несчастная мать тоскуетъ о своемъ сын и ожидаетъ его съ нетерпливостію. Такимъ образомъ зрителю не трудно уже наблюдать ход и продолженіе дйствія.— Начало сей статьи показываетъ само собою, что здсь говорится о трагедіи Меропы, представленной на французскомъ язык актерами, какъ здшними такъ и прихавшими изъ С. Петербурга. Разумется, что лице самой Меропы игралъ не кто другой какъ г-жа Жоржъ. Она принята публикою очень благосклонно, какъ такая актриса, которая доставила уже многимъ удовольствіе восхищаться ея игрою и говорить об ея совершенствахъ.
Февраля 4 Генералъ Шлейнсгеймъ, драма въ 4 актахъ. Всякой народъ иметъ свой собственной вкус въ словесности, а особливо въ драматической. не вс изъ Нмецкихъ писателей сочиняютъ Русалокъ, и многіе изъ нихъ конечно знаютъ, что Греческой театръ есть совершеннйшій изъ всхъ возможныхъ, но вс они боле или мене соображаются со вкусомъ своего народа, и часто прекраснйшія драматическія сцены безобразятъ нелпостями, чтобъ угодить тмъ людямъ, которые нелпостями восхищаются — а такихъ людей превеликое множество. Основаніе этой самой драмы очень хорошо: невинной и почтенной человкъ обвиняется въ ужаснйшемъ злодйств, по всей очевидности онъ заслуживаетъ казнь и безчестіе, между тмъ какъ зритель зная, что сей мнимой преступникъ точно невиненъ, беретъ сердечное участіе въ странномъ его приключеніи, у древнихъ, какъ извстно, пружиною въ ход трагедій бывала часто судьба, которая для насъ ничего не значитъ, но разв честь и законы въ нкоторыхъ случаяхъ не могутъ замнить власть баснословной судьбы Греческой? Узнаніе Ротмистромъ Ерлау отца своего въ полоненномъ имъ же самимъ Генерал, свиданіе стараго Шлейнсгейма съ женою, открытіе невиности главнаго лица суть театральныя нечаянности, которыя очень нравятся. Но сколько же опять и такихъ мстъ, кои вовсе ни къ чему не служатъ, и слдовательно портятъ драму, въ которой и безъ того уже много выбрасываютъ при представленіи. На примръ: Генералъ Шлейнсгеймъ узнавши, что онъ взятъ въ полонъ собственнымъ своимъ сыномъ, укоряетъ его въ семъ поступк! Не пустословіе ли ето, унижающее характеръ заслуженнаго воина? Старикъ скоро одумался, хвалитъ сына своего и говоритъ ему: ‘Но послушай, Фрицъ! когда я возвращусь къ Королю своему, и война еще продолжится, то атакуй меня въ другой разъ и возьми въ полонъ, — если удастся, если удастся, говорю теб. Только знай, что я буду драться какъ левъ, какъ левъ, говорю теб.’ Опять пустыя слова, отъ которыхъ замедляется ход дйствія. Къ сожалнію очень многія хорошія драмы и трагедіи Нмецкія имютъ сей порок излишества.
Февраля 7. Въ первой разъ Танкреда, трагедія въ 5 актахъ. Это перевод Танкреда Вольтерова. Есть у Аріоста въ поем одно приключеніе съ Аріодантомъ, которой дерется за честь и жизнь своей любовницы, тогда какъ почитаетъ ее виновною противу себя въ неврности. Вольтеръ распространилъ сіе происшествіе, выбралъ мстомъ дйствія город Сиракузы, выдумалъ свои характеры и прикрасилъ ихъ рыцарскими обыкновеніями. Ему посчастливилось вс пять актовъ утвердить на любви, на семъ основаніи, весьма ненадежномъ для трагедіи. Между Танкредомъ и Заирою есть нкоторое сходство. Здсь и тамъ любовники поссорились и немогутъ прекратить вражды своей взаимнымъ изъясненіемъ. Танкредъ очень охотно ршается съ мечемъ въ рукахъ доказать невинность Аменаиды, однакожъ онъ не старается ни увидть ее, ни поговорить съ нею. Аменаида еще спсиве, она разсердилась на своего любовника за то, что он могъ усумниться въ ея врности, тогда какъ весь городъ и даже самъ отецъ ея Аржиръ почитаютъ ее виноватою, — разсердилась и изъ упрямства не хочетъ оправдываться. Дло объясняется, когда уже бды ничмъ поправить не можно, иначе не было бы и трагедіи. Извстно, что для трагедіи надобны ужасы, а что ужасне смерти? Танкредъ погибаетъ, отъ того что Аменаида поупрямилась растолковать ему тайну письма своего.
Turpe est difficiles habere nugas
Et ftultus labor est ineptiarum.
‘Стыдно заниматься трудными бездлицами глупо ломать голову надъ пустяками.’ Такъ, или почти такъ, говорить одинъ древній стихотворецъ. Сія мысль годилась для древнихъ, напротивъ того Вольтеръ жилъ въ такое счастливое время и при такихъ благоприятныхъ обстоятельствахъ, что и нетрудными бездлицами приобрлъ себ славу, и что изъ пустяковъ, о которыхъ мы говоримъ теперь, умлъ извлечь для себя превеликія выгоды. Въ прочемъ должно признаться, что никто не былъ столько искусенъ въ своемъ дл, какъ мудрый владлецъ Фернейскій, онъ то сдлалъ, что Парижская публика, а за нею въ слд и прочія, вс бездлки его принимали за весьма важныя творенія. Самъ Лагарпъ неусумнился диктаторскую критику свою направить къ бездлкамъ Вольтеровымъ и говорить о нихъ какъ о длахъ чрезвычайныхъ. Онъ полагаетъ на примръ за неизмняемое правило, что нтъ ничего мучительне на свт, нтъ ничего жалостне золъ, взаимно причиняемыхъ любящимися друг другу. На основаніи сего великаго правила он разршаетъ важнйшій и труднйшій вопросъ: боле ли несчастенъ Оросманъ, когда почитаетъ Заиру неврною, или когда, умертвивши ее, узнаетъ, что она его любила. Сія мозголомная задача предложена была въ свое время всмъ остроумцамъ, и каждой долгомъ своимъ почелъ послать ршеніе на суд къ Лагарпу, точно какъ теперь присылаютъ отвты на академическія задачи. По ршеніи оказалась, что Оросманъ былъ несчастливе тогда, когда почиталъ свою любовницу неврною. Танкредъ переведенъ, сказываютъ, въ С. Петербургъ. Не имя передъ собою книги, неможемъ судить и о достоинств перевода, желательно впрочемъ, чтобы въ трагедіи сей, когда она будетъ напечатана, и непопадались нкоторыя слова, противныя слуху, на примръ содрогаетъ, употреблено по крайней мр три раза. Талант г-жи Семеновой торжествовалъ въ рол Аменаиды. Къ общимъ похваламъ, справедливо приписываемымъ сей достойной актрис, мы прибавимъ, что одинъ изъ отличнйшихъ нашихъ поетовъ (Ю. А. H. М.) тотчасъ посл окончанія трагедіи написалъ стихи и отдалъ ихъ г-ж Семеновой. Танкредъ говоритъ въ третьемъ дйствіи, что явится защитникъ Аменанды,
Il s’ en prsentera, gardez vous d’en douter. Почтенный нашъ Піитъ взявъ за епиграфъ сей стихъ Вольтеровъ, привязываетъ къ нему мысль свою.
Не сомнвайся въ томъ, — предстали бы толпою, Семенова! защитники твои,
Когда бы критикой завистною и злою
Твои мрачилися талантомъ славны дни…
Аменаиду намъ явя собой на сцен,
Органа сладостью, плнительной игрой,
И чувствій встника, лица ты красотой,
Всхъ привела въ восторгъ! — Твоихъ страшася бдъ,
Всякъ чувствами къ теб, всякъ зритель былъ Танкредъ.
[Дашков Д.В.] Московския записки. Театр / Д.Д. // Вестн. Европы. — 1812. — Ч.61, N 4. — С.323-329.