МНОГОЧИСЛЕННОСТЬ ОБИТАЕМЫХЪ МІРОВЪ.
СОЧИНЕНІЕ
КАМИЛЛЯ ФЛАММАРІОНА,
ПРОФЕССОРА АСТРОНОМІИ ВЪ ПАРИЖ.
САНКТПЕТЕРБУРГЪ.
ИЗДАНІЕ КНИГОПРОДАВЦА И ТИПОГРАФА МАВРИКІЯ ОСИПОВИЧА ВОЛЬФА.
1865.
Введеніе
ПЕРВЫЙ ОТДЛЪ.
ИСТОРИЧЕСКІЙ ОБЗОРЪ.
I. Отъ древнйшихъ временъ до среднихъ вковъ
II. Отъ среднихъ вковъ до нашего времени
ВТОРОЙ ОТДЛЪ.
ПЛАНЕТНЫЙ МІРЪ.
I. Солнечная система
И. Сравнительное изслдованіе планетъ
ТРЕТІЙ ОТДЛЪ.
ИСТОРІЯ РАЗВИТІЯ СУЩЕСТВЪ.
I. Существа на Земл
II. Жизнь
III. Обитаемость Земли
ЧЕТВЕРТЫЙ ОТДЛЪ.
ЗВЗДНЫЙ МІРЪ
ПЯТЫЙ ОТДЛЪ.
ЧЕЛОВЧЕСТВО ВСЕЛЕННОЙ.
I. Обитатели другихъ міровъ
II. Несовершенство обитателей Земли
III. Человчество вообще
Внимательно вглядываясь въ умственную жизнь настоящаго времени, легко замтить, что люди колеблются въ вр, а съ тмъ вмст лишились надежнаго спокойствія стараго времени, что мы находимся посреди борьбы несогласныхъ мнній, и что возмущенное человчество ищетъ философіи, которая, по своему религіозному характеру, представляла бы основу, для утвержденія нашихъ надеждъ. Была пора, когда стремленія мыслящаго человчества находили точку опоры и удовлетвореніе въ вр. Эта пора миновала: жгучее дыханіе критики, которая ветъ въ наше время, изсушила живой источникъ вры, который доставлялъ новую силу и бодрость въ дни невзгодъ и испытаній. Человка постепенно лишали всего, что составляетъ его точку опоры, но что же ему дали за то? Ничего! Глаза его осматриваются въ непроницаемомъ пространств, гд въ туман движутся неопредленныя чудовища, порожденныя сомнніемъ. Онъ глядитъ въ бездонную пустоту пропасти, гд теряется даже его восхваленный разсудокъ, такъ что кружится голова, и онъ, изнеможенный, падаетъ въ объятія разрушительнаго скептицизма.
Дло разрушенія окончено! Прошло уже столтіе: что вы сдлали, философы новйшаго времени! Когда Руссо написалъ своего Эмиля, онъ услышалъ первые громовые удары грозящей революціи, Даламберъ вычеркнулъ изъ словаря слово вра, Дидеро осмивалъ своимъ Племянникомъ Рамо искусства и науки, кардиналы сплетали любовныя стихотворенія для своихъ милыхъ, а король вышивалъ ковры для спалень…
Все это длали руководители человчества подъ девизомъ: ‘Пусть будетъ посл насъ всемірный потопъ.’ Этотъ потопъ, дйствительно, явился: струи крови залили міръ нашихъ отцевъ. Но мы еще не видали на неб голубя съ зеленою вткою, признакомъ новаго мира.
Вра подавлена, а вожделнная философія еще не являлась. Человческій духъ не согласенъ съ самимъ собою. Естествознаніе — могучій властитель нашего времени, управляющій успхами, никогда не было мене философическимъ, какъ именно нын. Корифеи естествознанія люди не врующіе въ Бога, отрицающіе глубочайшую изъ всхъ основныхъ истинъ. Мы можемъ назвать людей, пользующихся большою славою, которые отрицаютъ личную жизнь души, и не хотятъ слушать ни о чемъ, кром химическихъ соединеній. Тутъ поэтъ осмливается назвать прямо и открыто вопросъ о безсмертіи ребяческимъ, годнымъ только занять досужія головы, а тамъ изслдователь утверждаетъ, что во вселенной находятся только сила и вещество. Законы истины и добра для него не существуютъ. Тутъ стараются уврить насъ, что отдльные люди не боле, какъ нервныя частицы общей души человчества, а тамъ считаютъ безсмертіе возможностью продолженія существованія.
Чмъ должно кончиться такое возбужденіе, которое подрываетъ общественную жизнь по всмъ направленіямъ въ теченіе полувка и увлекаетъ съ собою, какъ разъяренныя волны? Мы уже видимъ этотъ конецъ: всякій пробирается въ своемъ челнок по пнящимся волнамъ сомннія, и пламенно желаетъ успокоенія моря, всякій ищетъ острова, куда можно было бы направить свое судно, чтобы спастись отъ бури и отдохнуть отъ утомительной борьбы.
Впрочемъ, уже нсколько лтъ замчаютъ боле глубокое философическое размышленіе, о сущности котораго никто не можетъ сомнваться. Нсколько замчательныхъ людей, уставъ отъ притязательности разрушительнаго софизма, опять подняли голову, и устремляются мыслями къ Богу, скрытому разрушившеюся врою: идея опять иметъ новыхъ восторженныхъ почитателей. Политическія движенія, необузданная страсть къ спекуляціямъ и равнодушіе толпы къ предметамъ, находящимся вн предловъ матеріальной жизни, не могли ослабить духъ человчества до такой степени, чтобы онъ не сталъ спрашивать по временамъ о причинахъ своего существованія и цли своей жизни.
Люди весьма естественно стремятся къ успхамъ, и для нихъ противны неподвижность и отсталость. Цль, къ которой направляется такое внутреннее стремленіе, не заключается въ идеальности, теряющейся въ мечтательномъ мір, совершенно недоступномъ для умственнаго взора, но состоитъ въ лучезарномъ свтил, которое привлекаетъ къ себ мысли и чувства всхъ, возбужденныхъ наукою’, и боящихся за истину.
Человчество еще не находится въ полномъ свт, къ которому стремится. Вка проходятъ медленно и тяжелыми шагами, а истина познается посл тяжкаго труда. Но день не настаетъ безъ сумерекъ, и если наше время своими важными открытіями и могучими изобртеніями нсколько освщаетъ ночь прошедшаго, мы должны считать это утреннею зарею, возвщающею ясный день.
Мы радостно встрчаемъ пробужденіе духа, посвятимъ ему всю нашу силу и вс наши старанія и стремленія. Пусть это пробужденіе не заставитъ потеряться въ однихъ колебаніяхъ необходимаго умственнаго движенія, но наведетъ человка на врный путь истиннаго умственнаго успха! Пусть философія не будетъ стснена въ ограниченномъ круг уединенныхъ сектъ и искусственныхъ системъ, пусть все сроднится и соединится всеобъемлющимъ естествознаніемъ, и пусть человчество пріобртаетъ отъ такого плодотворнаго вліянія новую, твердую основу вры.
Можетъ быть, при чтеніи этихъ строкъ спросятъ: какую связь религіозная философія иметъ съ обитаемостью міровъ? можетъ быть, станутъ удивляться, что мы такъ серіозно приступаемъ къ ршенію нашей задачи, при которой мы могли бы всего боле удовлетворить любопытство романтическими описаніями самыхъ причудливыхъ вещей.
Дйствительно кажется, что для философіи не можетъ быть большой пользы, если мы узнаемъ, что на Юпитер, посреди роскошной растительности и между множествомъ живыхъ тварей, находятся также существа разумныя, и что вс звзды, свтящія надъ нами въ темную ночь, не боле, какъ солнца, окруженныя планетами.
Кто не оцниваетъ результата астрономическихъ изслдованій, — и мы убждены, что не многіе наши читатели постигаютъ высокое значеніе этихъ изслдованій,— тотъ долженъ будетъ признать возвышающее ихъ дйствіе: ученіе о населеніи всего міра включаетъ науку, философію и религію, и составляетъ весьма важное ученіе.
Эту истину мы докажемъ въ предлежащемъ сочиненіи и, по возможности, постараемся сдлать ее полезною для жизни.
Чтобы врно судить о предмет, надобно разсматривать его въ цлости, а не ограничиваться разборомъ отдльной его части. Уже замчено, что наши мннія о жизни и назначеніи человка носятъ на себ отпечатокъ слишкомъ тснаго и исключительнаго воззрнія на одинъ земной нашъ шаръ. Уже возникли превосходныя мысли подъ вліяніемъ предположенія всемірности человчества, о которой мы не можемъ дать себ достаточнаго отчета, но которая внушается намъ со всхъ сторонъ неизмримою вселенною. Психологи спрашивали себя: не можетъ ли наша душа переходить въ другіе міры, и нельзя ли сдлать предметомъ изслдованія вчную жизнь безъ ужасающей формы, которую ей придавали донын? Естествоиспытатели старались ршить загадку созданія и тайну построенія міра, обращая взоры къ отдаленнымъ небеснымъ тламъ, которыя, подобно нашей земл, составляютъ достояніе человчества. Любознательные — и кто не относится къ нимъ?— обращались вопросительно къ звздамъ, чтобы узнать, какія существа населяютъ ихъ? Но никто не ршался допустить на этихъ міровыхъ тлахъ дйствительную жизнь, и вскор погружался въ мрачную пропасть предположеній.
Научнаго убжденія объ обитаемости всего міра еще не пріобрли, потому что этой мысли не подвергнули астрономическому изысканію, которое одно можетъ повести къ истин. Еще въ новйшее время случалось, что ученые сострадательно пожимали плечами, когда упоминали о сходств небесныхъ тлъ съ землею, хотя и не могли опровергнуть безсмысленныхъ выдумокъ фактами.
Многимъ вопросъ объ обитаемости небесныхъ тлъ, можетъ быть, кажется очень важнымъ въ философскомъ отношеніи, по скрытымъ въ непроницаемомъ мрак, другіе же, можетъ быть, по чтутъ ихъ фантастическими картинами возбужденнаго любопытства, и отнесутъ къ области безуспшныхъ изслдованій великаго, но неизвстнаго.: Во всякомъ случа, мы считали этотъ вопросъ главнымъ во всей философіи, и съ того времени, какъ мы, подъ вліяніемъ научнаго стремленія и твердаго убжденія, ршились вникнуть въ него и изложить результаты нашихъ изысканій, мы познали, что истина не скрыта отъ человческаго ума, а представляется совершенно ясною. У насъ возникла мысль, что это ученіе составляетъ высшую задачу астрономіи, включаетъ философію вселенной, отражаетъ жизнь и истину, и проявляетъ величіе созданія и Создателя въ самомъ чистомъ свт. Такимъ образомъ въ этой мысли мы познали истинный успхъ человческаго ума, обратили на него все наше вниманіе и стремились положить ученію твердое основаніе, которое не можетъ поколебаться ни недоврчивою мнительностью, ни несговорчивымъ упорствомъ отрицанія.
Мы полагали, что при объективномъ изслдованіи должно идти путемъ опыта, и приступили къ длу, опираясь на результаты наблюденій. Великое зданіе знанія возводится усиліями множества прилежныхъ тружениковъ. Потому и мы, неизвстные въ мір философіи, осмлились скромно поднести камень, найденный нами на пути жизни, къ возводимому зданію. Мы не полагаемъ, что именно наша дятельность при этомъ сооруженіи необходима На пути нашей жизни мы попали въ обсерваторію и на поприще практической астрономіи, что дало намъ возможность доставить твердое основаніе ученію объ обитаемости всей вселенной, посл того, какъ это ученіе долго считалось непроницаемымъ и неопредлимымъ.
Чтобы, однако, еще боле оправдать наше предпріятіе въ глазахъ читателей, мы обращаемъ вниманіе на то, что эта часть натуральной философіи составляетъ, такъ сказать, новую часть астрономіи. Дйствительно, эта наука, при всхъ величественныхъ открытіяхъ, сдланныхъ въ ней, мало споспшествовала бы успхамъ ума человчества, если бы ея результаты не разсматривались въ свт философіи, причемъ она, какъ и прочія отрасли знанія, поясняетъ собственную нашу сущность. Видимый вншній міръ дйствительно представляетъ огромное цлое, съ которымъ мы должны связать нашу жизнь, чтобы познать наше положеніе въ природ. Безъ введенія нашего существованія во всецлой вселенной, мы жили бы на поверхности неизвстнаго намъ міра, не зная, гд и кто мы, и въ какомъ отношеніи находимся ко всему созданію. Астрономія должна быть компасомъ философіи, и служить ей путеводительною звздою, озаряющею вс ея пути. Человкъ долго жилъ на земл одиноко, не зная ни прошедшаго, ни будущаго, ни своего назначенія. Долго онъ бродилъ, предаваясь пустымъ мечтамъ объ истинномъ своемъ состояніи, и рисовалъ себ ошибочныя картины о неизмримомъ созданія. Пусть онъ пробудится отъ продолжительнаго сна, и ясными глазами осмотритъ божескія творенія, а въ нихъ — яркій блескъ божественнаго величія, пусть онъ постигнетъ природу, чтобы избавиться отъ искусственнаго своего уединенія, и увидитъ поколнія людей, которые безконечнымъ рядомъ присоединяются къ разумнымъ существамъ отдаленнйшихъ пространствъ вселенной.
Мы опираемся въ нашемъ ученіи на различныя основанія, почему и раздлили наше сочиненіе на нсколько главныхъ отдловъ. Мы начнемъ наше изслдованіе астрономическимъ обзоромъ нашего ученія, по которому видно, что замчательнйшіе люди всхъ временъ, странъ и исповданій были склонны предполагать оживленную вселенную. Мы надемся, что это во многихъ отношеніяхъ оправдаетъ наше ученіе. Затмъ въ астрономіи и философіи мы увидимъ доводы, убждающіе, что и прочія планеты могутъ быть обитаемы, и въ этомъ отношеніи наша земля не иметъ преимущества. Обозрніе всей вселенной убдитъ насъ, что земля въ безконечномъ пространств не боле какъ атомъ, и мы постигнемъ (упоминая осязательный примръ), что муравей у насъ на пол гораздо боле въ прав считать свое гнездо единственнымъ обитаемымъ мстомъ на земл, нежели мы въ прав принимать безконечное міровое пространство пустынею, въ которой земля единственная оаза, а человкъ единственный его созерцатель. Въ заключеніе, нравственная философія оживитъ наши научныя изысканія, и укажетъ связь земнаго человка съ разумными существами вселенной. Она утвердитъ то, что мы осмливаемся называть религіею науки.
Вотъ, можетъ быть, слишкомъ большая программа, которая развилась передъ нами сама собою, когда мы вполн предались изысканіямъ, любимымъ нами боле другихъ. Желаемъ, чтобы мы сумли достойнымъ образомъ выполнить такую великую и величественную задачу и доставить сколько-нибудь услугу тмъ, которые ищутъ въ изученіи природы познаванія истины.
ПЕРВЫЙ ОТДЛЪ.
Историческій обзоръ.
I. ОТЪ ДРЕВНЙШИХЪ ВРЕМЕНЪ ДО СРЕДНИХЪ ВКОВЪ.
‘Весь видимый міръ’,— сказалъ Лукрецій зі 2,000 лтъ,— ‘не единственный въ природ, и мы должны полагать, что существуютъ другія земли, другія твари и другіе люди въ другихъ мстностяхъ пространства.’ Этими мткими словами поэтическаго натуральнаго философа древнйшихъ временъ начинаемъ наше сужденіе, которое должно основываться только на результатахъ изысканій естествознанія новйшаго времени, мене потому, что при утвержденіи нашего ученія мы намрены опираться на изреченія древности, но боле, чтобы однимъ предложеніемъ выразить согласіе большей части философовъ съ нашею мыслью. Мы считаемъ однако полезнымъ, до утвержденія обитаемости планетныхъ небесныхъ тлъ астрономическими изысканіями, разсмотрть предварительно исторію мысли объ обитаемости міровъ и указать, что герои науки и философіи съ восторгомъ стояли подъ знаменемъ, которое мы намрены защищать. Одинъ ученый писатель говоритъ именно въ отношеніи занимающаго насъ предмета, что теорія не рекомендуется древностью своего происхожденія, потому что такое преимущество могутъ имть совершенно противоположныя мннія. Мы такого воззрнія не раздляемъ. Если почти вс значительные философы, какъ мы увидимъ дале, были приверженцы вашего ученія, то должно полагать, что философы знали, о чемъ они говорятъ, и что, до выраженія своей мысли, сохранившейся до нашихъ временъ, благодаря историкамъ, они зрло обдумали за и противъ. Упомянемъ, что это ученіе въ теченіе временъ имло многихъ защитниковъ, которые занимаютъ почетное мсто въ исторіи наукъ. Это должно убждать, что такое ученіе не есть произведеніе искусственной систематики, или мнніе временной секты или партіи, но что оно врожденно человческой душ, и обнаруживалось во вс времена и у всхъ народовъ при изученіи природы. Потому не должно опасаться, что мы безполезно потеряемъ время на занятіе, недостойное серіознаго ‘глубокаго размышленія, когда предадимся величественнымъ изысканіямъ, ведущимъ къ познанію отношенія человка ко всей природ и истиннаго его положенія въ порядк созданій. Это составляетъ цль нашего разсужденія о живомъ мір.
Чтобы открыть источникъ этого возвышеннаго ученія, чтобы узнать, какому смертному мы обязаны удивительнымъ зачаткомъ этой человческой мысли, намъ достаточно вникнуть въ священную тму, когда душа одна съ природою, подъ сводомъ безконечнаго звзднаго неба, вполн предается безмолвному мышленію. Тысячи звздъ, разсянныхъ въ отдаленныхъ областяхъ міроваго пространства, разливаютъ тихій свтъ на землю, которую мы познаемъ истиннымъ мстомъ, занимаемымъ нами въ мір. Здсь таинственная идея безконечности овладваетъ нами, отдляетъ отъ всхъ земныхъ длъ, и переноситъ незамтно въ отдаленные міры, которые слабый человческій глазъ не въ состояніи замтить. Погрузившись въ смутныя мечты, мы созерцаемъ блестящія жемчужины, трепещущія на мрачно-синемъ неб, мы слдимъ за падающими звздами, разскающими по временамъ эиръ, и на неизмримомъ пространств проходимъ съ ними отъ одного міра къ другому въ глубину неба. Но восторгъ, который возбуждается въ насъ поразительнымъ зрческими изысканіями, разсмотрть предварительно исторію мысли объ обитаемости міровъ и указать, что герои науки и философіи съ восторгомъ стояли подъ знаменемъ, которое мы намрены защищать. Одинъ ученый писатель говоритъ именно въ отношеніи занимающаго насъ предмета, что теорія не рекомендуется древностью своего происхожденія, потому что такое преимущество могутъ имть совершенно противоположныя мннія. Мы такого воззрнія не раздляемъ. Если почти вс значительные философы, какъ мы увидимъ дале, были приверженцы нашего ученія, то должно полагать, что философы знали, о чемъ они говорятъ, и что, до выраженія своей мысли, сохранившейся до нашихъ временъ, благодаря историкамъ, они зрло обдумали за и противъ. Упомянемъ, что это ученіе въ теченіе временъ имло многихъ защитниковъ, которые занимаютъ почетное мсто въ исторіи наукъ. Это должно убждать, что такое ученіе не есть произведеніе искусственной систематики, или мнніе временной секты или партіи, но что оно врожденно человческой душ, и обнаруживалось во вс времена и у всхъ народовъ при изученіи природы. Потому не должно опасаться, что мы безполезно потеряемъ время на занятіе, недостойное серіознаго и глубокаго размышленія, когда предадимся величественнымъ изысканіямъ, ведущимъ къ познанію отношенія человка ко всей природ и истиннаго его положенія въ порядк созданій. Это составляетъ цль нашего разсужденія о живомъ мір.
Чтобы открыть источникъ этого возвышеннаго ученія, чтобы узнать, какому смертному мы обязаны удивительнымъ зачаткомъ этой человческой мысли, намъ достаточно вникнуть въ священную тму, когда душа одна съ природою, подъ сводомъ безконечнаго звзднаго неба, вполн предается безмолвному мышленію. Тысячи звздъ, разсянныхъ въ отдаленныхъ областяхъ міроваго пространства, разливаютъ тихій свтъ на землю, которую мы познаемъ истиннымъ мстомъ, занимаемымъ нами въ мір. Здсь таинственная идея безконечности овладваетъ нами, отдляетъ отъ всхъ земныхъ длъ, и переноситъ незамтно въ отдаленные міры, которые слабый человческій глазъ не въ состояніи замтить. Погрузившись въ смутныя мечты, мы созерцаемъ блестящія жемчужины, трепещущія на мрачно-синемъ неб, мы слдимъ за падающими звздами, разскающими по временамъ эиръ, и на неизмримомъ пространств проходимъ съ ними отъ одного міра къ другому въ глубину неба. Но восторгъ, который возбуждается въ насъ поразительнымъ зрлищемъ природы, вскор превращается въ невыразимое чувство грусти, потому что мы считаемъ себя чуждыми тмъ мірамъ, которые, повидимому, находятся во власти спокойствія уединенія, и не могутъ возбудить расположеніе духа, привязывающаго насъ къ земл. Они возбуждаютъ чаяніе безконечности, порождающее мрачныя мысли, но съ тмъ вмст и чистое наслажденіе, эти міры носятся надъ нами, какъ жилища безмолвныя, и проходятъ пути своей непознанной жизни вдали отъ насъ, они влекутъ къ себ наши мысли, какъ въ пропасть, но не открываютъ намъ смысла неразршимой своей загадки. Изъ нашего мрака мы смотримъ на возвышенные таинственные міры, и намъ хотлось бы населить эти міры, повидимому, забытыя жизнью, намъ хотлось бы въ этихъ вчно пустынныхъ и безмолвныхъ пространствахъ встртить нашими вопрошающими взорами другіе взоры, которые дали бы намъ отвтъ. Такимъ образомъ отважный мореплаватель долго плаваетъ но дремлющему океану, и ищетъ страны, которая носится передъ его духомъ. Глазами орла онъ проникаетъ неизмримыя пространства, и отважно переходитъ предлы извстнаго ему міра, чтобы наконецъ достигнуть чаемой земли, гд онъ вступитъ въ новый міръ, созданный за много вковыхъ періодовъ. Его мечта осуществилась. Пусть же и наша мечта освободится отъ окружающей ее таинственности. На челнок мысли поднимемся къ небу, чтобы отыскивать въ эирномъ мор новыя земли.
Эта глубокая, внутренняя вра, заставляющая насъ считать міръ неизмримымъ царствомъ, гд жизнь развивается въ различнйшихъ формахъ, гд тысячи народовъ въ одно время обитаютъ въ пространствахъ, эта вра конечно возникла на земл вмст съ появленіемъ человческаго сознанія. Первый мыслящій, человкъ, который со смиренною врою невинной души углубился набожно въ созерцаніе неба, заслуживалъ пониманія небеснаго языка. Вс народы, и между ними именно индійцы, китайцы и арабы, понын сохранили сказанія о богахъ, и разсказываютъ въ нихъ, что въ звздномъ мір также находятся человческія жилища. Взглянувъ на первыя страницы исторіи человческаго рода, мы находимъ ту же мысль, какъ въ указаніяхъ на переселеніе душъ, и на состояніе жизни посл смерти, такъ и въ простомъ астрономическомъ изложеніи обитаемости звздъ. Кельты восхваляли въ молитвахъ друидовъ и въ псняхъ бардовъ безконечность пространства, вчность временъ, жизнь на лун и въ неизвстныхъ областяхъ міра, странствованіе душъ на солнце и небесныя жилища. Но у кельтовъ, какъ и у всхъ народовъ, у которыхъ исторія измнилась въ теченіе времени отъ устнаго преданія, религіозныя мысли, кажется, слились съ астрономическими, и мы находимъ такое изложеніе исторіи особенно у кельтовъ, у которыхъ было запрещено записывать предпріятія, событія или религіозныя правила.
Чтобы перейти на классическую почву исторіи, обращаемся сперва къ Египту, который можно назвать колыбелью азіятской философіи, и замтимъ, что въ этой стран ученіе объ обитаемости звздъ было достояніемъ мудрецовъ. Хотя египтяне населяли только луну и планеты, они все-таки врили въ обитаемость другихъ міровъ.
Большая часть греческихъ философскихъ школъ учили отчасти открыто и для всхъ своихъ приверженцевъ безъ различія, а отчасти втайн однихъ посвященныхъ, что звзды обитаемы. Если поэтическія произведенія, приписываемыя Орфею, дйствительно его творенія, то онъ можетъ считаться первымъ, кто указалъ на обитаемость всего міра. Мы находимъ указанія этой вры въ псняхъ Орфея, гд возвщается, что звзда есть міръ. Эта мысль ясно выражена словами, сохраненными Ирокломъ: ‘Богъ создалъ неизмримую землю, которую безсмертные назвали Селеною, а люди Луною: на этой земл является множество обитаемыхъ мстъ, горъ и городовъ.
Философы древнйшей греческой, іонической школы, которой основатель, алесъ, полагалъ, что звзды состоятъ изъ того же вещества, какъ Земля, питали въ своей сред воззрнія, перенесенныя въ Грецію съ египетскими преданіями. Анаксимандръ и Анаксименъ, непосредственные послдователи основателя этой школы, учили объ обитаемости небесныхъ тлъ, и это ученіе позже распространяли Эмпедоклъ, Аристархъ, Левкидъ и другіе. Анаксимандръ утверждалъ, что по временамъ небесныя тла разрушаются и образуются вновь отъ слаганія элементовъ. Эпикуръ, Оригенъ и Декартъ, позднйшіе философы, соглашались съ нимъ въ этомъ отношеніи. Ферикидъ. Сиросскій, Діогенъ Аполлонійскій и Архелай Милетскій были приверженцами нашего ученія. Сверхъ того, они полагали, что невещественная умственная сила управляетъ образованіемъ и порядкомъ небесныхъ тлъ. Историкъ Бальи говоритъ: ‘Ученіе объ обитаемости всего міра уже съ древнйшихъ временъ приняли вс философы, которые были достаточно умны, чтобы постигать, какъ оно возвышенно и достойно создателя міровъ.’ Анаксагоръ считаетъ мысль объ обитаемости луны философическимъ правиломъ вры, утверждая притомъ, что спутникъ нашей земли иметъ воды, горы и долины. Прославившись ученіемъ о движеніи земли и о величин солнца, онъ раздражилъ изуврство, потерплъ преслдованія и едва не былъ наказанъ смертью. Это было предвстіемъ осужденія Галилея. Казалось, что дйствительно истин было назначено укрываться во вс времена отъ взоровъ земныхъ обитателей.
Пиагоръ, котораго перваго въ Греціи называли философомъ, училъ, что Земля неподвижна, а звзды движутся вокругъ нея, между тмъ какъ своимъ посвященнымъ ученикамъ онъ сообщилъ, что вритъ въ движеніе Земли, которая есть планета, а сверхъ того вровалъ въ многочисленность міровъ. Знаменитый изобртатель небесной лиры указывалъ на то, что порядокъ вещей въ мір подчиняется тмъ же законамъ, которые онъ открылъ въ музыкальныхъ звукахъ. Эта мысль была предвстникомъ Кеплеровой теоріи гармоніи міра. Хотя Пиагоръ не былъ въ состояніи доказать въ интервалахъ тоновъ подобіе разстояній небесныхъ тлъ, все-таки онъ уже опредлилъ время обращенія планетъ совершенно врно, именно: Сатурна въ 30 земныхъ лтъ, а Марса въ 2 года. Біографы таинственнаго кротонскаго философа не сообщаютъ, развилось ли его ученіе о переселеніи душъ посл ихъ отдленія отъ земли и о ихъ странствованіи къ обитающимъ въ небесномъ пространствъ. Посл Пиагора это ученіе, провозгласили замчательнйшіе его ученики Демокритъ, Гераклитъ и Метродоръ Хіосскій, и оно было принято всми пиагорейцами и большею частью греческихъ философовъ. Оцелъ Луканскій, Тимей Локрійскій и Архитасъ Тарентскій придерживались той же вры. Филолай и Никетъ Сиракузскій предполагали и краснорчиво защищали такую же міровую систему, какую позже принялъ Коперникъ. Послдователь ихъ, Гераклитъ, развилъ это ученіе до такой степени, что принималъ каждую звзду за малый міръ, содержащій, подобно нашей земл, материкъ, окруженный атмосферою и безконечно расширеннымъ веществомъ.
Ксенофантъ, основатель школы эліатовъ, вообще держался ученія многочисленности міровъ и особенно обитаемости луны. Этотъ философъ былъ однимъ изъ просвщеннйшихъ людей своего вка, и заслуживаетъ большой похвалы, потому что боролся противъ униженія величественнаго божественнаго существа перенесеніемъ наружной человческой природы на божество. Это перенесеніе основывается на естественной склонности и, по словамъ Ксенофанта, быкъ, если бы онъ могъ представить себ божество, вообразилъ бы его себ въ вид быка, а левъ свое божество въ вид льва, точно такъ же, какъ эіопцы считаютъ свое божество чернымъ, а скиы — дикимъ и страшнымъ. Ксенофантъ презираетъ эти унизительныя картины, недостойныя высшаго существа. Парменидъ и Зенонъ Элисскій, послдовавшіе за Ксенофантомъ, признаютъ въ природ дйствіе совершеннаго духа и привержены вр въ многочисленность міровъ.
Въ то время, когда на остаткахъ почти разрушившейся іонической основались школы италійская и элатическая, Петроній Гемерскіи на о. Сициліи написалъ книгу, въ которой утверждалъ, что существуютъ 183 обитаемыхъ міра. Если врить Плутарху, это ученіе въ теченіе вковъ распространилось до береговъ Индійскаго Моря, гд его преподавалъ одинъ удивительный человкъ. Это былъ почтенный старецъ, который всю жизнь свою посвятилъ созерцанію вселенной и размышленію о ней, и, по словамъ Плутарха, пробывъ между нимфами и геніями, ежегодно одинъ день оставался у береговъ Эритрейскаго Моря, куда собирались государи и царскіе совтники, чтобы слушать его и предлагать ему вопросы. Клеомбротъ разсказываетъ, что очень долго и съ большимъ стараніемъ трудились найти этого иноземнаго философа и что отъ него узнали о существованіи 183 міровъ. Такое число, съ перваго взгляда весьма странное, основывается на мнніи этого философа, что вселенная состоитъ изъ треугольника, на каждой сторон котораго лежатъ по 60 міровъ, а въ углахъ по одному. На поверхности этого треугольника находится сила всхъ вещей и мстопребываніе истины.
Чтобы возвратиться къ исторической древности, ознакомимся съ вкомъ владычества школы Эпикура, упомянемъ предварительно о Селевк, и прибавимъ, что тайное ученіе Платона предшествовало нашему. Вра этого знаменитаго ученика Сократова была впрочемъ нсколько отуманена, потому что свои небесныя земли онъ помщалъ за предлы видимаго міра. Онъ не опирался на истинной природ, и долженъ былъ употребить много времени, чтобы установить систему неподвижности Земли. Риччіоли сильно упрекаетъ его въ такой ошибк, но не совсмъ справедливо, потому что такого мннія держались въ ту пору вообще въ кругахъ философовъ. Къ сожалнію, изъ уваженія къ Платону, послдніе циренаики и элеаты, а также приверженцы академической и перипатетической школы опять приняли ложное пониманіе міра. Къ такимъ приверженцамъ относятся: Федонъ, Спевсипъ и Ксенократъ, дале Аристотель, Каллипъ и Аристоксенъ, и наконецъ Архимедъ, Гиппархъ, Витрувій, Плиній, Макробій и Птоломей, котораго имя сохранилось въ названіи самой системы. Если бы Аристотель позналъ истинную систему міра, онъ не былъ бы убжденъ въ неизмнности неба, которая, по собственнымъ его словамъ, одна мшала предполагать другія земли и другія небесныя тла. Не имя возможности предполагать населеніе звздъ, онъ обратилъ ихъ въ божества, потому что, подобно всмъ изслдователямъ природы, былъ проникнутъ мыслью, что Земля слишкомъ ничтожный атомъ въ мірозданіи, чтобы считаться единственнымъ произведеніемъ безконечной творческой силы.
Въ школ эпикурейцевъ также преподавали ученіе о многочисленности міровъ, и большая часть ея приверженцевъ предполагали обитаемость не однхъ планетъ, но также и другихъ тлъ, разсянныхъ въ пространств. Эпикуръ основывалъ такую вру на предположеніи, что причина существованія міра безконечна, а потому и дйствіе этой причины должно быть безконечнымъ. Это было всеобщее мнніе эпикурейцевъ. Метродоръ Ламисакскій, между прочимъ, находилъ столь же несообразнымъ предполагать одинъ міръ въ безконечномъ пространств, какъ утверждать, что на обширномъ пол растетъ только одинъ колосъ. Подобное мнніе высказалъ Анаксархъ Александру Великому, выражая свое удивленіе, что, при существованіи многихъ міровъ, слава этого государя наполняетъ только одинъ изъ нихъ. Многіе писатели утверждали, что сатиры о честолюбіи молодаго македонскаго покорителя, написанныя Ювеналомъ четыреста лтъ позже, заключаютъ намеки на мысль Александра о многочисленности міровъ. Это однако не совсмъ врно, Великій сатирикъ говоритъ только, что Александру мало мста въ тсныхъ границахъ міра, какъ сосланному на скалахъ Гіара или на маломъ остров Сериф.
Многіе приверженцы эпикурейской школы, изъ которыхъ мы упомянемъ объ одномъ Лукреціи, врили не только въ многочисленность, но и въ безконечное множество міровъ. Это было, какъ мы уже видли, и мнніе основателя школы. Развившись на развалинахъ остроумной скептической школы Пиррона, ученики Эпикура пробудили новую жизнь въ области мыслей, но, не отказываясь отъ наукъ точныхъ, утверждали всеобщность и вчность природы. Эпикурейское ученіе, которому позже были привержены Цицеронъ, Горацій и Виргилій, полагало, что силы природы свойственны самому существу матеріи, и дйствуютъ и создаютъ повсюду, гд встрчаются элементы. Такого же мннія держался Зенонъ, циттійскій философъ, который первый утверждалъ, что въ ум нтъ ничего сверхъ сообщаемаго черезъ, наружныя чувства. Этотъ первый совершенный эмпирикъ признавалъ однако вліяніе высшаго духа въ господств надъ природою, но его воззрніе не было тожественно съ воззрніемъ Спинозы на созидающую природу. Ревностнйшій приверженецъ Эпикура, Лукрецій, былъ однимъ изъ пламеннйшихъ почитателей мысли о многочисленности и безконечности міровъ, и должно упомянуть, что онъ, по своей систем, считалъ видимыя звзды истеченіями земнаго шара, и предполагалъ за видимымъ звзднымъ небомъ другую невидимую для насъ вселенную, гд находятся другія земли и звзды. ‘Если волны творческаго вещества,, говоритъ Лукрецій, ‘катятся по безконечному океану пространства тысячами различныхъ формъ, неужели он въ своей плодотворной борьб произвели только Землю съ ея небеснымъ сводомъ? Можно ли врить, что за предлами видимаго неба міровое вещество обрчено недятельному покою? Нтъ, если творческіе элементы произвели изъ себя массы, изъ которыхъ состоятъ небо, воды и земля съ ея обитателями, то т же элементы вещества, безъ сомннія, породили въ остальномъ пространств безчисленное множество живыхъ существъ, морей, небесъ и земель, и разсяли въ безконечности міры, похожіе на тотъ, на которомъ мы носимся въ волнахъ эира. Повсюду, гд безконечное вещество находитъ пространство для господства и безпрепятственнаго развитія силъ, изъ него возникаетъ разнообразная жизнь. Если количество элементарныхъ частицъ столь велико, что продолжительность жизни всхъ когда-либо возникшихъ существъ была бы слишкомъ коротка, чтобы сосчитать ихъ, и если творчество одарило эти элементы силами, какія свойственны первоначальному веществу нашей земли, то это творчество произвело существа людей и міры въ областяхъ пространства, скрытыхъ отъ нашихъ взоровъ.’
Кардиналъ Полиньякъ, противникъ матеріалистической поэзіи Лукреція, въ своемъ спиритуальномъ возраженіи, также приверженъ ученію объ оживленной вселенной, провозглашаетъ творческую силу вещества, и почитаетъ божественную волю, открывающуюся во всемъ. Оба одинаково предполагаютъ жизнь во вселенной, и оба становятся подъ знамя нашего ученія. ‘Вс звзды’, говоритъ Полиньякъ, ‘суть солнцы, окруженныя темными тлами, которыя получаютъ отъ нихъ свтъ и теплоту. Слабость нашего зрнія мшаетъ намъ видть эти планеты, и по отдаленности огромныя солнцы кажутся намъ только свтлыми точками. Если сообразить, что эти звзды обладаютъ силою солнечныхъ лучей, то можно ли предполагать, что безчисленныя, удивительныя небесныя свтила безъ всякой пользы расточаютъ въ пространств свтъ и теплоту? Богъ нигд не создаетъ одинакаго существа одного рода. Цлыя жатвы подобныхъ существъ разсваются изъ неизмримой житницы въ безконечность вселенной.’ Слова кардинала столь же ясны и опредленны, какъ мнніе, въ которомъ Лапласъ высказалъ свою склонность къ нашему ученію. Мы сообщимъ позже воззрніе этого знаменитаго астронома, теперь же намъ надобно упомянуть еще о другихъ дятеляхъ, прославленныхъ въ исторіи наукъ древнихъ временъ.
Мы не ищемъ приверженцевъ и почитателей нашего мннія въ пор блеска римлянъ, когда возвышеніе души подавлялось чувственными наслажденіями, а также не стараемся найти ихъ въ вкахъ постепеннаго паденія великаго государства и всеобщаго переворота въ народахъ, но укажемъ на то, что въ первыя времена христіанства нкоторые люди съ яснымъ умомъ и безъ предразсудковъ открыто признавали обитаемость вселенной. Плутархъ написалъ сочиненіе о Лун, и отважно защищалъ нашу философію, которой придерживались его предшественники, мудрецы древней Греціи. Въ сочиненіи о причинахъ всхъ вещей, Оригенъ говоритъ, что Богъ послдовательно создаетъ и уничтожаетъ безчисленные міры. Это было стоическое, а также халдейское ученіе о возрожденіи вещей и сожженіи міра въ огн божества для новообразованія вселенной. Древнеиндйскіе народы также вровали въ періодическое возобновленіе творенія ихъ бога Брамы. Лактанцій, объясняющій сочиненія Ксенофонта, утверждаетъ, что Луна заселена и лунные жители обитаютъ въ глубокихъ и широкихъ долинахъ. Новйшія изслдованія указываютъ, что это мнніе, далеко опередившее свое время, не совсмъ безосновательно, потому что лунная атмосфера, если она вообще существуетъ, находится только въ глубокихъ долинахъ, гд лишь возможна въ такомъ случа жизнь по нашимъ понятіямъ. Ириней полагалъ, что христіанская секта валентинцевь, подъ тайнымъ именемъ Бито да и Эднера, преподаетъ систему Анаксимандра, заключавшую ученіе о безконечности міровъ. Къ ущербу успха наукъ вообще и нашего ученія въ особенности, ошибочное правило Аристотеля о неизмнности неба и ученіе о неподвижности Земли, неврно выведенное изъ Священнаго Писанія, покрыли завсою глаза людей, которые стремились къ познанію истины, и еще боле задержали безъ того уже медленный ходъ открытія дйствительности. Наука пошла назадъ. ‘Посл появленія Христа’, пишетъ Тертуліанъ, ‘намъ уже не нужно ни какой науки, и посл преподаванія Евангелія вс доказательства излишни, кто вруетъ, тотъ ни иметъ потребности ни въ чемъ другомъ, незнаніе вообще полезно тмъ, что не узнаешь неприличнаго.’ Эти слова Тертуліана стали девизомъ народной массы, многіе почитали ихъ священнымъ изреченіемъ и, къ сожалнію, слдовали ему въ теченіе вковъ. Полагали, что люди не могли постигнуть тайнъ, которыя Богъ предоставлялъ себ, и провозглашали, что гршно пытаться открывать такія тайны. Полагали, что человкъ довольно узналъ о мір, и совтовали ему остаться на занятой имъ ступени. Наука очевидно шла назадъ. Отъ одной ошибки переходили къ другой, и наконецъ утверждали, что врящій въ существованіе антиподовъ опровергаетъ слово Божіе, и долженъ считаться еретикомъ. Десять вковъ позже прокляли семидесятилтняго ученаго старца, котораго преступленіе состояло въ томъ, что онъ нашелъ доказательство вращенія Земли. Но умолчимъ обо всемъ этомъ, и вспомнимъ, что въ исторіи человчества есть періоды, которые носятъ на себ характеръ научнаго и нравственнаго извращенія, и указываютъ на паденіе царствъ и возникновеніе новыхъ судебъ человчества. Пора, о которой мы теперь говоримъ, относится къ такимъ періодамъ. Въ ней колоссъ римской имперіи распался какъ куча песку, это содйствовало полезному и благотворному распространенію истинныхъ и возвышенныхъ христіанскихъ мыслей и подготовляло время, въ которомъ мы живемъ теперь. Тогда была пора неподвижности, періодъ умственнаго изнеможенія, въ теченіе котораго человчество покоилось, чтобы съ обновленными силами устремиться къ усовершенствованію. Какое счастіе, что люди, которымъ судьба назначила быть образцами и руководителями просвщенія, въ эту пору покоя, не употребляли во зло своей власти, и не уничтожали совсти тою же рукою, которою имъ слдовало разлить небесный свтъ надъ всми народами на свер и на юг, на запад ина восток, науку позабыли, и научные элементы разсялись но всмъ направленіямъ. На Восток, въ УЧІ вк нашего лтосчисленія, сожгли самую богатую библіотеку въ мір, въ которой хранились сокровища человческихъ знаній. Это былъ достойный плодъ губительнаго переворота въ Аравіи. На Запад могучее стремленіе мыслей въ теченіе слдующихъ вковъ оставалось безплоднымъ подъ желзнымъ шлемомъ. Дйствительно, въ ту пору было время застоя въ исторіи нашего ученія, какъ и въ исторіи философіи вообще. Оттого мы не станемъ стараться соединить разорванную цпь, но упомянемъ о тхъ знаменитыхъ людяхъ, которые провозгласили обитаемость вселенной по пробужденіи наукъ. і,
II. ОТЪ СРЕДНИХЪ ВКОВЪ ДО НАШЕГО ВРЕМЕНИ.
Намъ представляются имена, прославленныя въ различныхъ областяхъ науки. Къ нимъ относятся: Николай Куза, самый старинный приверженецъ нашего мннія въ среднихъ вкахъ, несчастный Джордано Бруно, погибшій въ Рим на костр за свои философическія мысли, высказанныя особенно въ сочиненіи О безконечности вселенной и міра, Михаилъ Монтань, котораго Опыты донын составляютъ богатый источникъ, Галилей, несмотря на запрещеніе инквизиціи, продолжавшій называть Землю звздою, и осмлившійся въ своей Систем міра предложить вопросъ, не существуютъ ли на другихъ мірахъ такія же творенія, какъ на Земл? Тихо-де-Браге, астрономъ, знаменитый, но не довольно отважный, Декартъ и его ученики, Кеплеръ, написавшій Лунную астрономію, и мечтавшій объ астрономическихъ снахъ, наконецъ, ома Кампанелла, который въ своемъ Солнечномъ государств высказалъ мысль, что неосновательно утверждать, будто бы за предлами земнаго шара нтъ ничего, потому что въ видимомъ мір и за нимъ ничто существовать не можетъ. Посл даннаго толчка повсюду обнаружилось движеніе. Въ одномъ 6огословско-философскомъ сочиненіи, появившемся въ ту пору, когда мнніе о подвижности Земли преобразовалось, находится особенная мысль: ‘За предлами этого міра, т. е. за огненнымъ небомъ, не существуетъ тлъ. Но въ безконечномъ пространств (если такъ можно выразиться), въ которомъ мы живемъ, находится Богъ въ своей сущности и могъ создать міры, которые, какъ утверждаютъ богословы, безконечно совершенне нашего.’ Мы однако вообще замтимъ, что большая часть упомянутыхъ философовъ, и даже почти вс ученые слдующаго періода, признавали только возможность существованія міровъ кром нашего, но не утверждали, чтобъ они дйствительно существовали. Этотъ шагъ можно было сдлать лишь когда воспламенилось свтило новйшихъ наукъ. Напр. Декартъ, придумавшій теорію вихрей,(полагаетъ, что было бы слишкомъ притязательно утверждать дйствительную многочисленность обитаемыхъ міровъ, какъ въ нашей солнечной систем, такъ и въ систем неподвижныхъ звздъ. Тмъ не мене онъ прибавляетъ, что планеты темныя и твердыя тла, такого же свойства, какъ наша Земля, почему можно предполагать ихъ обитаемость.
Изъ ученыхъ въ XVII вк нашему ученію были привержены: Давидъ Фабрицій, утверждавшій, впрочемъ, будто видлъ лунныхъ жителей собственными глазами, Клодъ Бернгаръ, Отто Герике, Петръ Гасенди, Антоніо Рейта, Мазслинъ, Робертъ Бертонъ, епископъ Уилькинсъ, который издалъ сочиненія Объ обитаемой лун и новомъ планетномъ мір, дале Николай Гиллъ, I. Гоузль, Паттеръ и I. Локъ, сочинитель Опыта о человческомъ разсудк.
Средина знаменитаго XVII вка, славнаго людьми въ род Декарта, Гасенди и Паскаля, всего богаче мыслями и сочиненіями всякаго рода, касающимися нашего ученія. Восторженные новыми открытіями въ оптик и изобртеніемъ зрительной трубы, ученые ревностно занимались наблюденіемъ звздъ, и большая часть ихъ невольно предавались вр въ обитаемость луны, солнца и планетъ. Во Франціи Петръ Борель, находившійся въ дружественныхъ сношеніяхъ съ Гасенди, Мерсеномъ и, вроятно, также съ Сирано-де-Бержеракомъ, написалъ любопытное сочиненіе о многочисленности міровъ съ тогдашней точки зрнія науки. Это сочиненіе никогда не было напечатано, и иметъ заглавіе: ‘Новый трактатъ, въ которомъ доказывается многочисленность міровъ, что звзды — обитаемые міры и Земля — звзда, что Земля находится вн средоточія вселенной въ третьемъ неб, и вертится передъ неподвижнымъ солнцемъ, и другія удивительныя вещи.’ Въ этой рукописи находится Отчетъ о вещахъ на лун по Галилею и изслдованіе о средствахъ, которыми можно открыть чистую истину о многочисленности міровъ. Эти средства состоятъ изъ воздухо-плаваній и наблюденій высоко въ воздух. Въ Англіи Ф. Годуинъ написалъ сочиненіе: Человкъ на лун, или путешествіе въ лунный міръ Доминика Гонзалеса, испанскаго искателя приключеній. Затмъ, между людьми, которые разсматривали ученые предметы въ романахъ, всхъ замчательне Сирано-де-Бержеракъ, который обнародовалъ знаменитое свое Путешествіе на луну, а позже Исторію государствъ и царствъ солнца. Въ то же время подобныя же мннія высказалъ отецъ Мерсеннь, сочинитель Путешествія въ міръ Декарта. Гиліомъ Жильберъ въ своемъ сочиненіи О магнитахъ и магнитныхъ тлахъ, и данцигскій астрономъ Иванъ Гевель въ своемъ драгоцнномъ Описаніи луны.
Отецъ Анастасій Кирхеръ принадлежитъ къ писателямъ того же времени, многіе считаютъ его также приверженцемъ нашего ученія. Самое извстное, хотя и не лучшее, сочиненіе этого автора Восторженное путешествіе по небу, гд онъ, подъ руководствомъ генія Косміеля, посщаетъ различныя планеты. Онъ признаетъ не истинную систему міра, а ту, которую составилъ Тихо-де-Браге 60 лтъ раньше, чтобы согласовать небесную механику съ Библіею. По безпристрастію, мы должны сказать, что Кирхеръ отнюдь не принадлежитъ къ нашимъ приверженцамъ, и обращаемъ на это вниманіе, потому что большая часть писателей, которые говорили о немъ, не поняли его или судили по наслышк и по предшественникамъ, ошибавшимся въ своемъ сужденіи. Такимъ образомъ мы читаемъ въ одномъ полулитературномъ и полуученомъ сочиненіи, въ которомъ разбираются различные астрономическіе вопросы, слдующее: ‘Я имлъ поводъ перелистывать эту книгу (Восторженное путешествіе по небу), и въ самомъ дл должно полагать, что добрый отецъ видлъ вещи на другихъ мірахъ. На Сатурн онъ замтилъ старцевъ съ мрачными взорами, медленно прохаживавшихся въ траурной одежд съ погребальными Факелами, которыми они размахивали. Впалые глаза, блдное лице и серіозный лобъ ясно указывали, что они служители мести, и что Сатурнъ полонъ злаго вліянія.’ Кирхеръ не можетъ найти словъ для выраженія удивленія, которое возбудили въ немъ жители Венеры. ‘Это были молодыя существа прекраснаго роста и обворожительной прелести. Ихъ одежда, прозрачная какъ кристаллъ, сверкала пестрыми цвтами въ лучахъ солнца съ восхитительнымъ блескомъ. Одни плясали при звукахъ лиръ и цимбаловъ, другіе распространяли въ воздух благоуханіе, разсыпали душистые цвты полными руками изъ корзиночекъ, наполнявшихся снова.’
Такимъ же образомъ понимаютъ сужденіе Кирхера о жителяхъ міровъ и авторъ Писемъ Пальмир, и другіе писатели подражаютъ ему. Въ Панорам міровъ (впрочемъ, сочиненіи очень поучительномъ) упомянутое нами описаніе Сатурна повторяется тми же словами.
Не смотря на такое согласіе, приведенныя предложенія не переведены изъ сочиненія Кирхера. Мы старались всегда доискиваться мнній въ самыхъ оригинальныхъ сочиненіяхъ, и нашли, что отецъ Кирхеръ прямо возстаетъ противъ недогматическаго мннія о многочисленности міровъ, и нигд не говоритъ о жителяхъ Венеры, Сатурна и другихъ планетъ. Онъ постоянно проситъ своего руководителя: О, Косміель! помоги мн, открой мн тайну этихъ явленій!’ Косміель же постоянно возражаетъ: ‘Сынъ мой, это ангелы, которымъ Господь поручилъ управлять мірами, и потому они изливаютъ благодтельное или вредное вліяніе этихъ звдъ на главу гршниковъ.’ Кирхеръ въ своей книг повсюду проявляетъ астрологическій духъ, господствовавшій въ то время. По его мннію, Земля средоточіе міра и единственное мсто жительства людей, семь планетъ проходятъ свои пути вокругъ Земли, и обнаруживаютъ свое вліяніе на наши головы, смотря по отношенію, въ которомъ находились при нашемъ рожденіи. За планетною системою и за небомъ неподвижныхъ звздъ находятся такъ называемыя наднебесныя воды. Это, по его воззрнію, верхнія воды, о которыхъ говорится въ Писаніи, что он отдлились отъ нижнихъ во второй день творенія, и теперь облекаютъ міръ. По этому видно, что отецъ Кирхеръ вовсе не раздляетъ нашего мннія. Мы однако не упомянули о самыхъ странныхъ случаяхъ во время его путешествія, и не говорили о вопросахъ, которые онъ длаетъ генію Косміелю: годится ли вода Венеры для крещенія катехуменовъ? можно ли употреблять вино, добываемое на виноградникахъ Юпитера, для священной жертвы? и т. д. Хотя эти вопросы весьма интересны, возвратимся однако къ нашему историческому описанію.
Переходя къ слдующему періоду, мы должны однако упомянуть объ остроумномъ Фонтенелл, который поддержалъ значеніе нашего ученія. Фонтенелла однако считали боле человкомъ остроумнымъ, нежели ученымъ, называли его милымъ столтнимъ старцемъ, который, по собственнымъ его словамъ, провелъ жизнь, занимаясь пустячками, никогда не любилъ людей или вещей, и умеръ, срывая розы со лба двицы Эльвесіюсъ. Мы, съ нашей стороны, знаемъ только, что книга, подъ заглавіемъ: Бесды о многочисленности міровъ была посвящена маркиз де-ла-Незанжеръ. Это сочиненіе за 170 лтъ предъ симъ приняли съ большимъ восторгомъ, и понын можно съ удовольствіемъ читать это сочиненіе, самое прелестное изъ появившихся о нашемъ предмет. Чрезвычайный успхъ превосходнаго произведенія открылъ глаза многимъ, и заставилъ ихъ обратить взоры на истину. Мы читали эту книгу съ большимъ удовольствіемъ, и удивлялись ученому секретарю академіи наукъ, котораго уважаемъ, не смотря на высказанное осужденіе. ‘Онъ предлагалъ плодъ подъ цвтами’, говоритъ Гуссе, ‘философію въ вид граціи, истину подъ колеблющеюся оболочкою мечтаній. Его книга, по сужденію Вольтера, не можетъ сдлаться классическою, потому что философія всего боле требуетъ истины, а истину не слдуетъ скрывать подъ ложными украшеніями. Къ изслдованію міровъ нельзя приступить съ учтивостями, съ компасомъ мечта была бы лучшею руководительницею. Съ каждымъ шагомъ горизонтъ расширяется передъ мечтою, а учтивости затемняютъ его внезапно, какъ бы онъ ни былъ до того свтелъ. Такимъ образомъ въ Мірахъ Фонтенелла находятъ ‘накопленіе небесныхъ веществъ, въ которомъ включено солнце. Утренняя заря представляетъ прелесть, даваемую природою въ прибавку. Отъ всей небесной утвари земля сохранила луну, которая, кажется, очень привязана къ ней…. Все это очень мило, особенно для веселыхъ учениковъ или для дамъ, которыя слушаютъ, разглядывая украшенія своего вера.’ Такіе упреки слишкомъ жестоки, особенно если сообразить время Фонтенелла и окружающее его общество, а также ложность системы, принятой илъ вмст съ дружественными ему картезіанцами. Впрочемъ, какъ мы уже замтили, самъ Фонтенелль подалъ поводъ къ такому упреку. Дйствительно, авторъ разсматриваетъ наше ученіе такъ поверхностно, и цнитъ его вліяніе на ходъ мыслей такъ мало, что говоритъ въ своемъ предисловіи: ‘Намъ кажется, нтъ ничего интересне, какъ узнать, существуютъ ли другіе обитаемые міры, впрочемъ, пусть объ этомъ хлопочетъ кто иметъ къ тому охоту. Кто можетъ расточить мысли, пусть тотъ расточаетъ ихъ на подобныя вещи, но не всякій въ состояніи длать такую излишнюю трату.’
Хотя и должно сознаться, что книга Фонтенелла вовсе не соотвтствуетъ наук, должно однако согласиться, что онъ ввелъ мысль о многочисленности міровъ въ обширный кругъ общества, и первый написалъ общепонятную астрономію. Уже по этому мы будемъ чтить его память, и уплатимъ тмъ должную дань смиренной благодарности.
Десять лтъ посл появленія Фонтенели почти 70-ти-лтній Гейгенсъ написалъ сочиненіе Созерцатель вселенной, которое издалъ его братъ, посл смерти автора. Въ немъ вопросъ разсматривается очень серіозно. Сочинитель описываетъ планетную систему, съ большою ученостью излагаетъ, въ какомъ положеніи должны находиться жители каждой планеты на поверхности своего міра, и старается также доказать свою теорію, что планетный человкъ, въ физическомъ, умственномъ и нравственномъ отношеніяхъ, походитъ на насъ. Мы не останавливаемся здсь на этомъ ученіи, потому что обратимъ на него вниманіе при разбор обитаемости различныхъ міровъ и жизни земнаго человка. Гейгенсъ, какъ ученый философъ, стоитъ выше Фонтенелля.
Мы достигли XVIII вка. Въ немъ къ нашему ученію были привержены знаменитйшіе философы, математики и естествоиспытатели. Во-первыхъ, Бель свободный мыслитель, перешедшій изъ предъидущаго вка, Лейбницъ, Бернулли, Томасъ Бернетъ и Неемія Грю, дале: Исаакъ Ньютонъ, съ своею Оптикою, Уильямъ Уистонъ, въ своей Теоріи земли, Христіанъ Вольфъ, въ общей космологіи, Уильямъ Дергемъ. въ Астроаелойи, Георгъ Чейнъ въ Основаніяхъ натуральной философіи, Ксаверій Эймартъ въ Картинномъ описаніи новыхъ наблюденій солнца и извстный духовидцъ Эмануилъ Сведенборгъ, писавшій о небесныхъ тайнахъ, а вмст съ нимъ и спиритуалистовъ, которымъ удалось понимать его сочиненія, отъ апостоловъ Новаго Іерусалима до автора Серафимы. Къ упомянутымъ философамъ мы еще присоединимъ: Вольтера, написавшаго извстный романъ Микромегасъ и философическіе отрывки, Бюфона, автора Эпохъ природы, Кондильяка съ его Логикою, Ламбера съ Космологическими письмами, Мармонтеля съ Инками, Бальи съ Исторіею древней астрономіи, Лафатера съ Физіогномикою, Бернарденъ-де-Сенъ-Піера съ Гармоніею природы, Дидеро и главныхъ его сотрудниковъ съ не смотря на изреченіе д’Аламбера: ‘Мы объ этомъ ничего не знаемъ’, Эмануила Канта съ Общею естественною исторіею неба, поэтическихъ философовъ Гете, Краузе и Шеллинга, знаменитйшихъ астрономовъ: Фергюзона съ его Астрономіею по основному ученію’ Ньютона, Боде съ Воззрніемъ вселенной, Уильяма Гершеля съ различными памятными записками, Ламонда съ четырьмя сочиненіями объ. астрономіи, Лапласа съ его Изображеніемъ системы вселенной и т. д., наконецъ многихъ, стихотворцевъ, которые какъ Іонгъ Гервей и Томпсонъ, Сенъ-Ламберъ и Фонтанъ прославляли въ своихъ произведеніяхъ величіе вселенной и обитаемыхъ міровъ.
Мы не станемъ исчислять сочиненій ныншняго вка, которыя краснорчиве прежнихъ говорятъ въ пользу нашего ученія, и надемся, что этотъ рядъ знаменитыхъ именъ, блиставшій въ исторіи естествознаній и философіи отъ исторической древности до нашихъ временъ, будетъ могучимъ орудіемъ обороны. Если вс эти знаменитые мужи не опасались унизить своего ума и своей учености, провозглашая многочисленность міровъ, то тмъ боле мы не опасаемся говорить объ этомъ ученіи, открыть его и показать во всемъ величіи. Основатели новыхъ философическихъ системъ не только забыли имена тхъ, которые до нихъ раздляли основныя ихъ воззрнія, но даже иногда пытались называть передаваемое ими ученіе плодомъ собственныхъ изысканій. Мы же, съ своей стороны, не называемъ излагаемаго нами ученія нашимъ произведеніемъ, но считаемъ обязанностью и счастіемъ изслдовать, какіе мыслители выражали подобное воззрніе и раздляли такую же вру. Отдавая справедливость предшественникамъ, мы также указываемъ, что наши мысли свойственны намъ однимъ или произвольны, и надемся, что ихъ общность и естественность оправдываетъ наше стремленіе, распространить наше ученіе, и ободряетъ считать его философіею, которая будетъ господствовать современемъ.
Глубочайшіе мыслители минувшихъ временъ раздляли эту возвышенную вру, и при изслдованіи исторіи этой вры насъ поразило то, что она могла быть забытою и сдлаться ничтожною, посл того, какъ она была общеизвстною. Мы считаемъ это одною изъ непостижимыхъ тайнъ судьбы человчества, которой истина, составляющая основу философіи, могла оставаться въ пренебреженіи тысячи лтъ. Но мы считаемъ обязанностью положить эту затемненную истину на щитъ ныншняго знанія, озарить се свтомъ новйшей науки и увнчать дражайшими нашими мыслями и стремленіями.
Дйствительно, наше мнніе не ново и заслуживаетъ уваженія столько же по своей древности и вковой зрлости, какъ и по именамъ защитниковъ. Къ обзору его исторіи мы присоединимъ мннія, высказанныя въ различное время, и тмъ пополнимъ историческое наше описаніе. Сначала упомянемъ объ опытномъ и праздолюбивомъ автор Путешествія молодаго Анахарсиса въ Греціи. Въ бесд съ любознательнымъ міровымъ гражданиномъ видно, какъ за 400 лтъ до нашего лтосчисленія думали о нашемъ ученіи, и это составляетъ отличный доводъ нашего ученія: ‘Верховный жрецъ Калліасъ, довренный другъ Эвклида, сказалъ мн посл этого (говоритъ Анахарсисъ): Толпа не видитъ вокругъ обитаемой ею земли ничего больше какъ небо, днемъ свтлое, ночью усянное звздами, это для нея предлы вселенной. Для философовъ же вселенная не иметъ границъ и возрасла до величины, которой ужасается даже наше воображеніе. Сначала полагали, что Луна обитаема. Затмъ, что звзды міры и наконецъ^ что число міровъ безконечно, потому что одинъ не можетъ ограничивать или включать другіе. Какой удивительный путь открывается здсь человческому уму! Чтобы пройти по немъ, возьмись за самую вчность, взмахни крыльями утренней зари и лети къ Сатурну, лети въ небеса, которыя простираются надъ этою планетою безпрерывно: ты вступишь въ новыя сферы и найдешь новыя звзды и міры надъ мірами, повсюду ты найдешь безконечность въ веществ, пространств, движеніи, числ міровъ и числ звздъ, украшающихъ вселенную, и когда ты созерцалъ милліоны лтъ, ты увидишь едва нсколько точекъ неизмримаго царства природы. О, какъ велика кажется намъ эта мысль о природ! И если наша душа расширится вмст съ нашими мыслями и какимъ-нибудь образомъ сольется съ воспринятыми идеями, какъ долженъ будетъ возгордиться человкъ, который проникъ въ эту непостижимую глубину!’ — Гордиться! воскликнулъ я съ удивленіемъ. Почему же, почтенный Калліасъ? Духъ мой стсняется при зрлищ величія безъ границъ, передъ которымъ все остальное обращается въ ничто. Ты, я, вс люди въ неизмримомъ океан, въ которомъ цари и завоеватели отличаются только тмъ, что они немного больше другихъ возмущаютъ окружающія ихъ капли воды.— При этихъ словахъ верховный жрецъ взглянулъ на меня и черезъ нсколько мгновеній молчанія пожалъ мн руку и сказалъ: ‘Сынъ мой, ничтожное созданіе, начинающее познавать безконечность, принимаетъ участіе въ величіи, которое переполняетъ его удивленіемъ.’ Калліасъ удалился посл этого, и Эвклидъ говорилъ мн о мужахъ, врящихъ въ многочисленность міровъ, о Пифагор и его ученикахъ. Затмъ онъ упомянулъ о Лун. ‘По Ксенофонту,’ ‘сказалъ онъ, ‘жители луны ведутъ такой же образъ жизни, какъ мы на Земл. По мннію нкоторыхъ учениковъ ІІнеагора, растенія тамъ гораздо красиве, животныя 15 разъ больше, а дни 15 разъ длинне нашихъ. Безъ всякаго сомннія, прибавилъ онъ, и люди тамъ въ 15 разъ умне, чмъ на Земл. Эта мысль нравится моему воображенію. Я вижу, что природа богаче разнообразіемъ видовъ, нежели числомъ породъ, и населяю планеты народами, обладающими однимъ, двумя, тремя, четырьмя чувствами больше нежели мы, затмъ я сравниваю силу ихъ ума съ умственною силою сыновъ Греціи, и сознаюсь, что тогда Гомеръ и Пиагоръ кажутся мн ничтожными.— Уже Демокритъ, возразилъ Эвклидъ, охранилъ славу этихъ мужей отъ такого унизительнаго сравненія. Онъ утверждаетъ, что вс люди, разсматриваемые въ отдльности, повсюду одинаковы, и вроятно высказалъ это по убжденію въ совершенств нашего рода.’ Сочинитель присоединяетъ къ этому разсужденія въ нсколько шутливомъ тон.
Краткія замчанія объ аинской философіи въ вкъ Платона подтверждаютъ фактъ, на который уже указано въ историческомъ очерк, именно, что изслдованіе многочисленности міровъ возникло въ древнйшія времена. Съ этой поры они угасали только повидимому, но возвышенная философическая мысль безпрерывно проявлялась иногда въ дятельности человческаго мышленія. ‘Мы предписываемъ Богу границы’, пишетъ Монтань въ XVI вк, ‘мы осаждаемъ Его могущество нашимъ разсудкомъ, мы хотимъ подчинить Его пустому, слабому блеску нашего пониманія, Его, кто создалъ насъ и наше знаніе! Какъ, разв Богъ далъ намъ ключъ къ открытію глубочайшихъ причинъ своего могущества? Разв онъ обязался никогда, не переходить за предлы нашего знанія? Положимъ, человкъ, что ты усплъ открыть нкоторые слды его дятельности, — неужели ты думаешь, что въ этомъ заключается все его могущество и вс его мысли? Ты видишь только форму и порядокъ маленькой клтки, обитаемой тобою, если въ состояніи обозрть ее, власть же его божества распространяется гораздо дальше въ безконечность и эта частица исчезаетъ въ цломъ.
‘Въ самомъ дл, къ чему всемогущему Богу ограничивать свою власть, свое могущество опредленною мрою, въ пользу кого отказаться Ему отъ своихъ правъ? Только когда разумъ говоритъ теб о многочисленности міровъ, онъ приближается къ истин на надежной основ.
‘Знаменитйшіе люди минувшихъ временъ врили во многочисленность міровъ, и даже нкоторые ваши современники вынуждены признать ее на основаніи человческаго разсудка. Точно такъ же въ видимомъ созданіи нтъ ничего одиночнаго и вс вещи повторяются въ какомъ-нибудь числ, весьма невроятно, чтобы Богъ создалъ одинъ нашъ міръ, и чтобъ эта форма вещества совершенно истощилась единственно на Земл’.
‘По моему мннію’, пишетъ въ конц прошедшаго вка глубокій мыслитель Кантъ, ‘нтъ необходимости утверждать, что вс планеты непремнно обитаемы, хотя и нтъ смысла отвергать обитаемость всхъ планетъ или большей части изъ нихъ. По богатству природы и потому, что міры и системы въ отношеніи ко всему созданію только пылинки, можетъ быть, существуютъ и пустынныя, необитаемыя мстности. Однако, гораздо понятне предположеніе, что если планета въ настоящее время необитаема, то она будетъ имть обитателей, когда окончится періодъ ея образованія. Можетъ быть, наша Земля существовала тысячи или больше лтъ прежде нежели пришла въ состояніе, въ которомъ могла поддерживать жизнь людей, животныхъ и растеній.’
‘Можно ли полагать’, говоритъ поздне Л. К. Депрео, ‘что безконечное, мудрое существо украсило небесный сводъ такимъ множествомъ тлъ изумительной величины только для того, чтобы доставить наслажденіе нашимъ взорамъ и представить величественное зрлище? Неужели онъ создалъ безчисленныя солнцы только для того, чтобы мы, жители нашего маленькаго земнаго шара, взирали на нихъ какъ на свтящія точки на неб, изъ которыхъ большая часть едва замтна для насъ, а несравненно большее число вовсе не видно невооруженному глазу? Такой мысли питать невозможно, если сообразить, что повсюду въ природ существуетъ изумительное согласіе между твореніями Бога и его цлями, и что при всхъ его дленіяхъ онъ имлъ въ виду не одну славу, но также пользу и радость созданій. Неужели онъ сотворилъ звзды, распространяющія свои лучи для того, чтобы они не достигали міра, гд могли бы наслаждаться ихъ благотворнымъ дйствіемъ? Нтъ! Каждое изъ этихъ милліоновъ солнцевъ, какъ наше солнце, иметъ свои планеты, и вокругъ насъ мы видимъ несмтное число міровъ, оживленныхъ существами различныхъ порядковъ и, какъ наша Земля, заселенныхъ обитателями, которые могутъ дивиться великолпію и величію твореній Бога и прославлять Его.’
Вотъ какъ мыслили философы всхъ школъ и връ. Монтань — человкъ простой, откровенный и прямодушный, Кантъ, отецъ нмецкой философіи, и Депрео, защитникъ философіи христіанской. Мы, однако, утомили бы читателя, продолжая, для подтвержденія нашего ученія, исчислять сочиненія, говорящія въ нашу пользу. Тмъ не мене мы считали существенно важнымъ указать передъ изложеніемъ нашего ученія на приведенные авторитеты. При этомъ читатели замтятъ, что поименованные нами философы, не смотря на значительное ихъ число, были люди съ серіознымъ направленіемъ, и что мы не упомянули о тысячахъ созданій воображенія, которыя придумали романтики или мечтатели всхъ временъ. Такимъ образомъ Арі остъ въ своемъ Бшеномъ Роланд описываетъ долину на Лун, гд мы посл смерти можемъ найти мысли и картины всхъ вещей, окружавшихъ насъ на Земл, Марсель Палингеній весьма серіозно говоритъ въ своемъ Зодіак о первообразномъ мір, существующемъ гд-то въ пространств, а Платонъ помщаетъ свою воображаемую республику на таинственной Атлантъ Меркурій Трисмегистид, различаетъ четыре міра: первообразный, умственный, звздный и стихійный, Агриппа описываетъ въ своей Тайной философіи шесть міровъ и т. д.
Мы должны здсь окончить исторію мнній о многочисленности міровъ и присоединяемъ только идеи двухъ знаменитйшихъ астрономовъ, которыхъ отнюдь нельзя обвинять въ склонности къ мистицизму.-‘Благотворное вліяніе солнца’, говоритъ Лапласъ, ‘производитъ животныхъ и растенія, покрывающія землю, и аналогія заставляетъ насъ предполагать, что оно дйствуетъ подобнымъ образомъ на другихъ планетахъ. Дйствительно, не естественно думать, что вещество, котораго плодотворная сила обнаруживается столь различнымъ образомъ, иметъ совершенно безплодное вліяніе на столь большую планету какъ Юпитеръ, потому что послдній, какъ и Земля, иметъ свои дни, ночи и годы, тмъ боле, что наблюдали на немъ измненія, заставляющія предполагать очень дятельныя силы Человкъ, созданный для тем
пературы Земли, кажется, не могъ бы жить на другихъ планетахъ. Но разв не можетъ существовать безконечное число твореній, организованныхъ сообразно съ различною температурою звздъ и міровъ? Если одна разница элементовъ и климатовъ уже на Земл обусловливаетъ столь значительное разнообразіе существъ, какъ же должны отличаться существа прочихъ планетъ отъ земныхъ!’
‘Для чего’, говоритъ Джонъ Гершель, ‘созданы звзды и разсяны такія превосходныя міровыя тла въ пространств? Наврное не для того, чтобы освщать наши ночи, потому что вторая луна, въ тысячу разъ меньше нашей, исполняла бы такое назначеніе несравненно лучше. Точно такъ же он не могутъ быть назначены, чтобы блестть зрлищемъ безъ смысла и истины, для возбужденія въ насъ пустыхъ предположеній. Конечно, эти звзды сложатъ человку точками опоры, къ которымъ онъ надежно относитъ все, но изученіе астрономіи доставило бы очень мало пользы, если бы предполагали, что человкъ единственная цль дятельности Творца, и не признавать, что въ удивительномъ мірозданіи, включающемъ насъ, находятся мстопребыванія живыхъ существъ другаго рода!’
Этотъ историческій обзоръ подготовилъ насъ жъ рачительному изслдованію нашего ученія, и доказалъ, что замчательнйшіе люди всхъ временъ, которые вглядывались въ природу, и міръ, были поражены удивительно богатою плодовитостью природы, и постигали безуміе тхъ, которые ограничивали ея дятельность одною нашею Землею. Если авторитетъ свидтельствъ и единогласіе мнній могутъ служить основою историческому убжденію, то ученіе, защищаемое нами, утверждено на незыблемомъ основаніи. Такими основаніями весьма долго довольствовались въ физик, астрономіи и философіи, и понын значительная часть нашихъ убжденій держится только на такой основ. Мы однако хорошо знаемъ, что въ спекулятивномъ ученіи, какъ и въ опытныхъ наукахъ, ни многочисленность, ни большой всъ мнній и доводовъ не составляютъ достаточнаго залога истины, что ихъ необходимо строго разобрать разумомъ, и должно соглашаться только съ очевидностью или философскою достоврностью. Оттого изъ всего сказаннаго мы только заключаемъ, что изученіе природы возбуждаетъ и утверждаетъ въ человк вру въ многочисленность міровъ.
Боле чмъ 150 лтъ тому назадъ Гейгенсъ сказалъ: ‘Люди безъ всякихъ знаній геометріи и ботаники почтутъ наше предпріятіе пустымъ и смшнымъ, имъ покажется невроятнымъ, что можно измрить разстояніе звздъ, ихъ величину и т. д. Имъ должно отвчать, что они судили бы совершенно иначе, если бы стремились освоиться съ этими науками и внимательно разсматривали устройство природы. Конечно, многіе, по недостатку способностей, случая или времени, не могли посвятить себя этимъ наукамъ. Мы и не упрекаемъ ихъ въ томъ. Но если они считаютъ себя въ прав укорять насъ, что мы такъ рачительно занимаемся своими изслдованіями, то мы передаемъ ршеніе боле способнымъ людямъ.’ Мы и нын повторяемъ т же слова всмъ, кто возстаетъ противъ изслдованія, которое кажется новымъ. Если намъ возразятъ, что наши изысканія направляются къ сокровеннымъ вещамъ, тайну которыхъ Богъ предоставилъ себ и не хотлъ открыть намъ, то мы укажемъ на побдоносную исторію науки. Если намъ скажутъ, что наши старанія расточаются на безполезныя вещи, мы спросимъ: кто знаетъ значеніе и цну своего отечества лучше: тотъ ли, кто можетъ сравнивать его съ другими народами, которые онъ посщалъ и изслдовалъ, или тотъ, кто постоянно оставался и дремалъ въ родномъ своемъ город? Неужели же лучше жить въ невдніи, нежели стараться постигнуть что такое земля и что мы на ней сами?
Мы тотчасъ же можемъ приступить къ одному изъ интереснйшихъ и важнйшихъ вопросовъ всей философіи, и взвсить его во всхъ отношеніяхъ, чтобы перейти отъ шаткости предположеній къ незыблемости убжденія, мы можемъ представить основанія, утверждающія наше убжденіе, и опираясь притомъ на однихъ научныхъ фактахъ. Мы можемъ подавить устарлое притязательное тщеславіе человческаго ума, которое тщетно возлагало на нашу голову блестящій внецъ созданія, для этого достаточно лучше вникать въ наше ничтожество, ясне познавая возвышенность вселенной, и не становя себя, бдныхъ, слабыхъ карликовъ, на одну ступень съ несравненнымъ исполиномъ, котораго мы называемъ творческою силою.
Потому разсмотримъ въ слдующемъ астрономическомъ отдл всю солнечную систему и ея звзды, ихъ сходства и различія, которыя длаютъ эти міры одинаковыми или разными, особыя условія ихъ существованія и степень обитаемости нашей земли. Затмъ, обратимъ вниманіе на пути планетъ и ихъ положеніе въ пространств. Чрезвычайная ничтожность земли укажетъ намъ, что она не боле какъ мелкій, блдный цвтокъ на великолпномъ пол созданія, и что всеобъемлющая природа отъ исчезновенія Земли потеряетъ столько же, сколько Земля, утрачивая песчинку или каплю воды. Съ этой двойной точки зрнія, обитаемости міровъ и ничтожности земли, мы должны будемъ сдлать выводъ, который обращаетъ вроятность многочисленности міровъ въ философическое убжденіе.
ВТОРОЙ ОТДЛЪ.
Планетный міръ.
Лучезарное свтило дня, неистощимый источникъ свта и теплоты, которые разливаются ютъ него огромными волнами въ безконечность пространства, царственный дарователь прелести и наслажденія, безпрерывнаго возобновленія юности планетныхъ своихъ васаловъ, царь блага, расточающій съ богатаго своего престола плодотворную жизнь для могучаго благосостоянія своихъ владній — солнце со славою господствуетъ посреди нашего міра подвижныхъ звздъ, и управляетъ ихъ вращаніемъ въ порядк и на путяхъ, опредленныхъ предвчно. Цль нашего вопроса — вникнуть въ физическія свойства этого свтила, понын мы не въ состояніи дать на него надежный отвтъ, хотя со временъ Анаксимандра Милетскаго, ученика алесова, на этотъ вопросъ всегда обращали вниманіе. Изслдованія астрономовъ и физиковъ прошедшаго и ныншняго вковъ, повидимому, подали поводъ къ преобладанію мннія, что солнце состоитъ изъ твердаго ядра съ оболочками, которыя бросаются намъ всего боле въ глаза. Понын тло солнца считается планетообразнымъ шаромъ, который окруженъ двумя главными оболочками. Наружная, называемая свтовою сферою, представляется источникомъ свта и теплоты, а внутренняя, облачная, напротивъ того, иметъ назначеніе отражать блескъ свта и жаръ, чтобы предохранить самое тло солнца отъ избытка свта и теплоты, и сдлать ея поверхность годною для обитанія. Такимъ образомъ разсмариваютъ солнце В. Гершель и другіе астрономы, старавшіеся вникнуть въ его сущность, и такого же мннія держатся сынъ его Джонъ Гершель и другіе наши современники. Впрочемъ не доказано, чтобъ въ такомъ объясненіи заключалась незыблемая истина, тмъ боле, что, по новйшимъ изысканіямъ и физическимъ и химическимъ наблюденіямъ относительно свойствъ солнечныхъ лучей, должно значительно измнить теорію солнца, и, можетъ быть, разсматривать ядро и оболочки солнца совершенно не такъ, какъ донын. Кеплеръ считалъ солнце громаднымъ магнитомъ, который, по законамъ магнитной силы, взаимнымъ притяженіемъ удерживаетъ вс подвижные міры въ ихъ путяхъ. Он. считалъ его неизсякаемымъ источникомъ свта и электричества, который приводитъ въ движеніе этихъ невсомыхъ возбудителей на планетныхъ мірахъ, играющихъ въ нашей систем столь важную роль.
Громадный солнечный шаръ въ 1,407,187 разъ больше Земли. Чтобы дать себ понятіе о такой непостижимой величин, представимъ себ, что Земля лежитъ въ средоточіи солнца какъ ядро въ плод, а луна, находящаяся отъ Земли на разстояніи 52,000 миль, движется внутри солнечнаго тла вокругъ Земли. Въ такомъ случа луна будетъ находиться еще на разстояніи 40,000 миль отъ поверхности солнца. Это громадное свтило вситъ въ 700 разъ больше всхъ планетъ, планетоидъ, кометъ и лунъ нашей системы. Въ свтовой оболочк солнца находится большее или меньшее число темныхъ пятенъ, которыхъ объемъ иногда значительне земли. Самое солнце въ 25 дней вращается вокругъ оси или, выражаясь точне, вокругъ точки тяготнія всей солнечной системы. Дйствіе такого вращанія солнца существенно отличается отъ вращанія планетъ, потому что отъ него на поверхности солнца непроисходить перемны дня и ночи, какъ на поверхности другихъ планетъ. Мы не въ состояніи измрить дйствительную силу солнечнаго свта и солнечной теплоты, и не можемъ объяснить, какимъ образомъ этотъ свтъ и теплота сохраняются, не ослабвая. Мы даже не можемъ наблюдать уменьшенія солнца, не смотря на непрерывное и неизмримое распространеніе отъ него лучей въ міровомъ пространств. Это, вроятно, узнаютъ позднйшія поколнія изслдованіемъ міра звздъ. Можетъ быть, солнце теряетъ постепенно свойственную ему силу, можетъ быть, въ немъ заключаются условія, обезпечивающія вчность и неизмнность этой силы, можетъ быть, что въ каждомъ мгновеніи вншній притокъ вознаграждаетъ утрату истеченія: во всякомъ случа, это свтило отъ насъ такъ далеко, что мы, и при быстромъ уменьшеніи его массы, не замтили бы уменьшенія видимаго круга солнца. Если, напр., это свтило ежедневно уменьшается такимъ образомъ, что въ теченіе сутокъ его поперечникъ становится короче однимъ футомъ, то боле чмъ черезъ 32,000 лтъ, при ныншнихъ способахъ наблюденія, могли бы замтить уменьшеніе поперечника солнца. Тмъ не мене, такое огромное разстояніе ни сколько не мшаетъ доставленію изумительнаго количества теплоты. ‘Количество теплоты’, говоритъ Пуліе, ‘воспринимаемое земнымъ шаромъ въ одинъ годъ, при равномрномъ его распредленіи на нашей планет, могло бы расплавить кору льда въ 98 футовъ толщиною, которая облегала бы всю землю.’ Но этому примру видно, какое громадное количество теплоты лучезарное свтило ниспосылаетъ на нашу землю ежегодно.
Таинственная сила, сила притяженія, господствуетъ надъ движеніями всей системы небесныхъ, тлъ, которыя проходятъ вокругъ центральнаго тла въ вид планетъ, планетоидовъ, кометъ и другихъ міровыхъ метеоровъ. Эта же сила предписываетъ лун эллиптическій путь вокругъ земли, и побуждаетъ также всхъ прочихъ спутниковъ безпрерывно течь вокругъ планетъ, къ которымъ они принадлежатъ. Эта сила, подъ именемъ тяжести, даетъ человку возможность надежно пройти нсколько шаговъ, какъ букашк, въ теченіе краткой его жизни, рыб самоувренно плыть въ водахъ, а птиц летать въ голубомъ воздух, эта сила, подъ именемъ сродства стихійныхъ частицъ, обусловливаетъ движеніе атомовъ при непостигнутомъ превращеніи соединеній элементовъ, и переходя отъ малаго къ великому, эта сила поддерживаетъ незыблемый порядокъ въ безконечномъ пространств постоянныхъ звздъ, и господствуетъ въ эирномъ мор подъ пловучими островами звздъ, которыя представляются вамъ звзднымъ тумакомъ. Во вселенной выражена воля, чтобы въ области природы вс событія совершались по общимъ законамъ, чтобы т же законы, по которымъ разражаются надъ пнящимися волнами бури, обусловливали также теченіе свтящихся кометъ по эирному пространству, чтобы та же сила плодовитости, которая заселяетъ каплю воды тысячами инфузорій, такъ же имла назначеніе производить въ неизмримости вселенной тысячи народовъ и существъ, и причинять послдовательность поколній.
Всего ближе къ средоточію всей планетной системы лежитъ путь Меркурія. Въ новйшее время утверждали впрочемъ, что между солнцемъ и путемъ Меркурія, слдовательно очень близко отъ свтила, текутъ многія мелкія тла такимъ же образомъ какъ планеты. Не смотря на рачительныя изслдованія, это мнніе не подтвердилось еще ни однимъ надежнымъ наблюденіемъ, а потому мы не обращаемъ на него вниманія, тмъ боле, что дйствительное существованіе такихъ метеоровъ не иметъ большаго значенія для нашего ученія. Оттого мы считаемъ Меркурія ближайшею планетою солнца, и начинаемъ съ него описаніе планетъ. Меркурій находится на разстояніи около 8 милліоновъ миль отъ солнца, и проходитъ вокругъ общаго средоточія всхъ планетныхъ путей приблизительно въ 88 земныхъ дней, причемъ обращается въ 24 часа и 5 минутъ одинъ разъ вокругъ своей оси. Замчательно, что продолжительность дня, зависящая отъ такого обращенія на Меркуріи, почти такая же на планетахъ Венер, Земл и Марс. Меркурій значительно меньше земли, потому что иметъ въ поперечник только 670 миль, между тмъ какъ поперечникъ земли длиною въ 1,729 миль. Масса Меркурія въ три раза плотне массы земли во обще. Солнце кажется съ Меркурія въ семь разъ больше чмъ съ земли, и въ теченіе 88 дней меркуріяльнаго года происходитъ опредленное уменьшеніе и увеличеніе кажущихся размровъ солнца, почему наблюдатель на Меркуріи вскор долженъ постигнуть, что разстояніе между его планетою и солнцемъ въ теченіе года увеличивается и уменьшается, что путь этой планеты не круглый, а эллиптическій, и солнце находится въ одномъ изъ обоихъ Фокусовъ эллипса. Съ земли ежегодное увеличеніе и уменьшеніе кажущейся величины солнца мене замтно, потому что эллипсъ земнаго пути мене отличается отъ круга, нежели путь Меркурія, и потому что разница разстояній земли отъ солнца меньше, а вслдствіе этого неодинаковость кажущейся величины солнца проявляется мене ясно. Если-бъ мы были обитателями Меркурія, то легче открыли бы общіе законы, по которымъ вс планеты вращаются вокругъ солнца по эллиптическимъ путямъ. Освщеніе и возбужденіе теплоты, возникающія въ солнц, и ослабвающія по мр удаленія отъ него, на поверхности Муркурія въ 7 разъ сильне, чмъ на поверхности земли. По новйшимъ наблюденіямъ убдились, что Меркурій окруженъ плотною атмосферою, и на немъ должно предполагать сравнительно ббньшія горы, нежели на земл.
Блистательная планета Венера, встница утренней зари и спутница сумерекъ, свтится всего ярче, и наврное сдлалась извстною ране другихъ планетъ. Венера окружаетъ путь Меркурія своимъ путемъ, который она проходитъ приблизительно въ 225 дней. Венера находится на разстояніи около 15 милліоновъ миль отъ Солнца, и получаетъ отъ него вдвое больше свта и теплоты, нежели Земля. Ея день длится 23 часа и 21 минуту, а времена года по 50 дней. Разница временъ года выражается рзче, нежели у насъ. По величин, масс и плотности, она мало отличается отъ слдующей за нею Земли. На Венер находятся значительныя горы, и она окружена атмосферою немного плотне и выше земной, отчего на ней день начинается боле раннею утреннею зарею, и оканчивается боле позднею вечернею. Какъ на Меркуріи, такъ и на Венер, наблюдали облакообразныя формы, проходящія въ ихъ атмосфер.
На разстояніи около 21 милліона миль отъ солнца, проходитъ по своему пути Земля, во многихъ отношеніяхъ похожая на Венеру. По величин и всу об почти одинаковы. Земля также окружена атмосферою, совершаетъ суточное обращеніе въ 23 часа и 56 минутъ, и проходитъ годовой путь въ 365 дней 5 часовъ и 48 минутъ. Эта планета сопровождается одною луною или спутникомъ, который находится приблизительно на разстояніи 52,000 миль, совершаетъ двойное движеніе вмст съ Землею, и проходитъ свой путь въ 27 дней 7 часовъ и 43 минуты. Поверхность этого спутника совершенно изорвана и расщелилась отъ могучихъ переворотовъ. Видимыя нын значительныя углубленія окружены большими замкнутыми валами, и безчисленныя жерлообразныя пещеры и мелкія горы, кажется, составляютъ слды борьбы, силъ природы, бушевавшихъ на этомъ небесномъ тл.
На разстояніи приблизительно въ 32 милліона миль отъ солнца протекаетъ Марсъ, который, по своей природ, походитъ на разсмотрнныя нами планеты. Его годовое теченіе длится 686 дней 22 часа и 18 минутъ, а суточное обращеніе совершается въ 24 ч. 39 м. и 21 с. Мы видимъ на этой планет, какъ на Земл, снжныя пространства, которыя, по періодамъ года, на обихъ правильно уменьшаются и увеличиваются, облака, которыя по временамъ носятся надъ ихъ поверхностью, распредленіе материковъ и морей, и согласіе теченія временъ года. Все это заставляетъ насъ полагать, что об эти планеты населены существами, по физической организаціи, во многихъ отношеніяхъ похожими другъ на друга, и не можемъ думать, что если одна изъ этихъ планетъ обречена быть покинутою и пустынною, другая при такихъ же условіяхъ отличается прелестью и наслажденіями жизни. Марсъ меньше Земли, имя только около 900 миль въ поперечник.
Около 5 милліоновъ миль дале пути Марса начинается кольцеобразная область, окружающая солнце поясомъ шириною около 40 милліоновъ миль, гд, можетъ быть, милліарды лтъ тому назадъ произошелъ одинъ изъ величественнйшихъ переворотовъ. Въ этой области астрономы, опираясь на опредленномъ закон возрастанія планетныхъ разстояній отъ Солнца, надялись найти, между Марсомъ и Юпитеромъ, планеты. Понын открыто въ ней 80 планетоидъ, мелкихъ планетообразныхъ тлъ, которыя, независимо одно отъ другаго, вращаются вокругъ общаго средоточія солнечной системы. Если вс планеты, какъ полагаютъ нын вообще, образовались за миріады лтъ предъ симъ, изъ паровыхъ колецъ, постепенно отдлявшихся отъ вращающагося солнечнаго міроваго шара, и носятся вращаясь вокругъ солнца, то можно себ представить, что паровое кольце, возникшее посл образованія Юпитера, при своемъ разрыв, обратилось не въ одинъ шаръ, но раздробилось на безчисленное множество мелкихъ шаровъ, постепеннымъ уплотнніемъ обратившихся въ планетообразныя тла. Можетъ быть также, что эти планетоиды суть осколки существовавшей нкогда большой планеты, которая разорвалась отъ силъ, бушевавшихъ внутри ея, и при этомъ переворот куски ея разметались и текутъ по опредленнымъ путямъ, отдльно одинъ отъ другаго, подъ вліяніемъ силы притяженія солнца.
За предломъ этой области планетоидовъ, которые можно видть только помощью зрительной трубы, слишкомъ 100 милліоновъ миль ютъ солнца, лежитъ путь Юпитера, котораго масса составляетъ боле 2/3 всей массы планетъ сложности. Исполинская эта планета проходитъ, вращаясь, по своему пути въ 12 земныхъ лтъ, почему каждый годъ на Юпитер въ 12 разъ больше земнаго. Слдовательно, столтній земной старецъ на Юпитер иметъ только 8 лтъ отъ роду. День, напротивъ того, на Юпитер гораздо короче, чмъ на Земл, потому что эта планета обращается вокругъ, своей оси въ 9 часовъ и 56 минутъ. Эта планета въ 1,414 разъ больше Земли, и окружена густою атмосферою, въ которой безпрерывно носятся темныя облака, медленно измняя свое положеніе, такъ что поверхность Юпитера видна намъ только отчасти и рдко. Тмъ не мене мы знаемъ, что на этой планет происходятъ сильныя атмосферныя движенія, то въ области темныхъ облачныхъ полосъ, лежащихъ высоко надъ поверхностью планеты близъ экватора, и иногда прерываемыхъ бловатыми массами пара, то въ предполагаемыхъ нами моряхъ или близъ кажущагося материка. Намъ извстно, что на Юпитер дуетъ родъ постояннаго втра, умренной силы, который движетъ облака между его тропиками. Юпитеръ получаетъ свтъ и теплоту, которые дйствуютъ на него въ 27 разъ слабе, чмъ на Землю. Освщеніе Юпитера было бы однако достаточно и земному жителю для чтенія не очень мелкой печати. Сколько теплоты возбуждается на Юпитер, мы опредлить не можемъ, потому что это зависитъ отъ свойствъ массы Юпитера, на которую дйствуютъ лучи солнца. Міръ Юпитера не подверженъ перемнамъ температуры и временамъ года, какъ нашъ, но тамъ господствуетъ вчная весна съ своими прелестями. Поперечникъ Юпитера на экватор составляетъ 20,018 миль, а между полюсами только 18,524 мили. Такое значительное сплющеніе у полюсовъ произошло ютъ очень быстраго вращенія первоначальнаго пароваго шара. Въ Юпитер массы только въ 340 разъ больше, чмъ въ Земл, почему, при сравненіи величины обихъ этихъ планетъ, оказывается, что его масса среднимъ числомъ около 4-хъ разъ легче земной. Юпитеръ иметъ четыре луны, которыя больше нашего мсяца, но вслдствіе своей отдаленности отъ планеты, кажутся съ нея меньше. Эти спутники обращаются вокругъ Юпитера на разстояніи между 58,300 и 260,500 миль, и освщаютъ его мягкимъ свтомъ. Съ другой стороны продолжительные сумерки сокращаютъ быстро смняющіяся ночи.
Система Сатурна находится отъ общаго средоточія планетныхъ путей приблизительно на разстояніи 200 милліоновъ миль. Эта величественная планета въ 772 раза больше Земли. Она окружена тремя кольцами, изъ которыхъ внутреннее находится приблизительно на разстояніи около 200,000 миль отъ планеты. Это кольцо темне, а оба наружныя свтле. Сатурнъ окруженъ восемью спутниками, которые находятся отъ него на разстояніи отъ 25,600 до 524,700 миль, и проходятъ вокругъ него въ 23 часа до 79 дней. Эта величественная система обходитъ Солнце приблизительно въ 30 лтъ. Времена года, весьма различныя на этой планет, длятся по 7 лтъ и 4 мсяца, между тмъ, какъ продолжительность сутокъ составляетъ 10 часовъ 29 минутъ. Въ такое короткое время планета обращается вокругъ своей оси, и отъ столь быстраго движенія она сплющилась. На экватор поперечникъ Сатурна иметъ 16,305 миль, между тмъ какъ разстояніе между полюсами составляетъ только 14,696 миль. Должно полагать, что на Сатурн атмосфера измнчива, потому что въ сильную зрительную трубу на немъ видны свтлыя и темныя полосы не одинаковаго цвта въ экваторіальныхъ и полярныхъ областяхъ. На этомъ основаніи должно предполагать измненіе условій на поверхности планеты, а можетъ быть перемну произрастанія и жизни. Если тамъ существуютъ условія возможности жизни, неужели на эту планету не распространилось безконечное владычество жизни вселенной? Жизнь не заключена въ тсныхъ границахъ маленькой Земли, на которой мы пробудились для созерцанія міра и пониманія истины изъ смертообразной дремоты.
Уранъ, по отдаленности отъ солнца, занимаетъ слдующее мсто за Юпитеромъ. Только въ 1781 году Гершель убдился, что Уранъ планета, до него это тло считали неподвижною звздою. Вслдствіе значительнаго отъ насъ разстоянія, Уранъ кажется невооруженному глазу слабосвтящею звздою, и только наблюденіе измнчивости его положенія относительно окружающихъ звздъ происходящей однако медленно, указываетъ его планетныя свойства и безъ зрительной трубы. Отъ Солнца эта планета отстоитъ на разстояніи почти 400 милліоновъ миль, и обращается вокругъ солнца въ 84 земные года и 6 дней. Эта планета иметъ поперечникъ въ 7,466 миль, значитъ она въ 82 раза больше Земли, но ея масса только въ 14 разъ больше массы нашей планеты, почему она около 6 разъ мене плотна, чмъ наша Земля. Уранъ находится въ 19 разъ дальше отъ Солнца, нежели Земля, и потому дйствіе его свта и теплоты въ 360 разъ слабе нежели на Земл. По своимъ наблюденіямъ, Гершель полагаетъ, что эту планету окружаютъ восемь лунъ. Другіе наблюдатели однако нашли донын только 4 спутниковъ. Объ этихъ спутникахъ должно замтить, что они движутся вокругъ Урана не по тому направленію, по которому идутъ упомянутыя нами планеты и ихъ луны, но съ нашей точки зрнія по направленію отъ востока къ западу. Изъ этого можно заключить, что обращеніе Урана вокругъ своей оси происходитъ по тому же направленію, по которому текутъ его спутники. Обращеніе самой планеты вокругъ ея оси понын не было возможно наблюдать, потому что, по огромному разстоянію отъ насъ, даже самыя сильныя зрительныя трубы представляютъ эту планету въ вид тусклоблаго кружечка безъ всякихъ подробностей.
Въ новйшее время открыли Нептуна, самую отдаленную извстную планету солнечной системы. Это открытіе убдило въ врности и надежности астрономическихъ законовъ движенія и особенно утвердило силу аналогіи. Эта планета лежитъ на 200 милліоновъ миль дальше предположенныхъ прежде предловъ области планетъ. Нептунъ находится на разстояніи боле 600 милліоновъ миль отъ Солнца, и проходитъ свой путь, длиною почти въ 4,000 милліоновъ миль, въ 164 земные года, такъ что на этой планет времена года мняются каждые 41 годъ. Величиною Нептунъ приблизительно равенъ Урану, но масса его значительне. Эта планета находится отъ Солнца около 30 разъ дальше нежели Земля, почему это свтило, представляющееся человческому глазу на Уран не кружкомъ, а свтлою точкою, дйствуетъ около 900 разъ слабе, чмъ на Землю. Тмъ не мене, освщеніе Нептуна Солнцемъ еще гораздо сильне нежели освщеніе Земли полною луною, потому что сила солнечнаго свта въ 800,000 разъ сильне луннаго. На такомъ огромномъ разстояніи Солнце дйствуетъ на это небесное тло своимъ притяженіемъ, и таинственною силою, повсюду проникающею вселенную, поддерживаетъ постоянное движеніе этой планеты по незыблемымъ законамъ, такъ что на этой планет перемна свта и теплоты отчасти обусловливаетъ пробужденіе и поддержаніе жизни. Нептунъ иметъ спутника, находящагося отъ него приблизительно на разстояніи 50,000 миль и обходящаго планету въ 5 дней и 21 часъ.
Въ заключеніе обзора планетной системы Солнца, мы укажемъ еще на то, что хотя изслдованіями и не удалось найти планеты, вращающейся вокругъ Солнца за предлами пути Нептуна, при ныншнихъ средствахъ наблюденія было бы возможно распознать планету, лежащую и дале Нептуна, потому что мы въ состояніи замтить столь слабую, свтящуюся точку, какъ луна Нептуна. Безъ всякаго сомннія, путь Нептуна не составляетъ еще предла нашей системы, потому что ближайшія, постоянныя звзды находятся отъ Солнца на 8,000 разъ дальше, нежели Нептунъ отъ нашего Солнца, и сверхъ того, нкоторыя кометы, по совершенно надежнымъ вычисленіямъ, обходятъ Солнце въ продолженіе тысячъ лтъ, и удаляются отъ нашего свтила несравненно боле Нептуна. Извстна же комета, которая движется на разстояніи 8,600 милліоновъ миль отъ Солнца. Если бы какой-нибудь членъ солнечной системы удалился отъ Солнца во 100 разъ дальше Нептуна, все-таки и ближайшая неподвижная звзда не подйствовала бы на него своею силою притяженія.
Велико и обширно пространство, въ которомъ планеты нашей солнечной системы проходятъ свои пути, еще больше и обширне пространство, отдляющее солнечную систему отъ звздъ., окружающихъ насъ. Неужели въ такомъ безконечномъ пространств одна Земля иметъ жизнь и на одной Земл существуетъ человчество, а человкъ единственная оболочка духа, одареннаго разумомъ и волею?
Чтобы вкратц выразить предъидущее изложеніе, мы замтимъ, что вс планеты нашей системы находятся въ тсной связи по своему сходству, и что он естественно раздляются планетоидами на дв группы. Меркурій, Венера, Земля и Марсъ образуютъ внутреннюю группу, которая отличается близостью къ Солнцу, своею малостью, короткостью года, длиною дня, сходствомъ отношеній своей поверхности, и одинаковостью значенія въ порядк планетъ. Наружную группу образуютъ планеты: Юпитеръ, Сатурнъ, Уранъ и Нептунъ, которыя отличаются чрезвычайною величиною, потому что самая малая изъ нихъ, Уранъ, больше всхъ четырехъ планетъ внутренней группы въ сложности. Он отличаются числомъ своихъ спутниковъ, продолжительностью года, краткостью дней, господствомъ, надъ теченіемъ прочихъ планетъ системы, вліяніемъ на движеніе системы вообще, и величественною важностью, которую имютъ въ обширныхъ областяхъ царства солнечнаго.
Посл такихъ указаній этого разъединенія, посл описанія всей системы вообще, намъ слдуетъ разсмотрть астрономическіе доводы за и противъ обитаемости отдльныхъ планетъ, что составитъ предметъ слдующаго нашего изысканія.
II. Сравнительное изслдованіе планетъ.
Приступая къ сравнительному изслдованію планетъ, взоры наши обращаются сперва на положеніе Земли въ нашей систем. Положимъ, хотя и совершенно произвольно, что мы знаемъ число всхъ планетъ, ограничимся при нашихъ выводахъ числами, опредленными наукою, и разсмотримъ нашъ предметъ на такихъ основаніяхъ, принимая въ соображеніе извстныя разстоянія планетъ отъ Солнца. Въ такомъ случа мы тотчасъ замтимъ, что въ ряду 9 планетъ Земля третья, при чемъ мы считаемъ вс планетоиды за одну планету. Значитъ, Земля ни первая, ни средняя, ни послдняя планета въ этомъ ряду. Сверхъ того мы видимъ, что она находится втрое дальше отъ Солнца, нежели Меркурій, и въ 30 разъ ближе, нежели Нептунъ. Значитъ, Земля не лежитъ въ средоточіи средняго разстоянія предполагаемой нын области планетъ, потому что такая средина лежитъ между путями Сатурна и Урана. Поэтому, положеніе Земли въ ряду планетъ вовсе не указываетъ на какія бы то ни было преимущества передъ другими подобными тлами. Это сужденіе основывается, вроятно, на очень недостаточныхъ фактахъ, но иметъ цлью только уничтожить доводъ противниковъ ученія объ оживленной вселенной, утверждающихъ, что Земля иметъ преимущества въ солнечной систем. Первая наша задача заключается въ доказательств ничтожности такого довода.
Обратимъ вниманіе на качество свта и теплоты, которое получаютъ планеты отъ Солнца, причемъ слдуетъ обратить вниманіе на то, что об эти силы, при одинаковыхъ условіяхъ, ослабваютъ, соотвтственно квадрату разстоянія. Сравнивая дйствіе солнечныхъ лучей на Землю и другія планеты, на основаніи этихъ данныхъ, мы видимъ, что на Меркуріи они въ семь разъ сильне, на Венер вдвое сильне, на Сатурн вдвое слабе, на планетоидахъ вообще въ 7 разъ, на Юпитер въ 27 разъ, на Сатурн въ 90 на Уран въ 360 и на Нептун въ 900 разъ слабе, чмъ на Земл. Разстояніе планетъ отъ источника свта и теплоты не представляетъ Земл ни какихъ особенныхъ преимуществъ, и обусловливаетъ постепенное уменьшеніе температуры отъ Меркурія до Нептуна. Въ этомъ промежутк должны находиться основанія для нашего изслдованія температуры. Со времени знаменитыхъ изысканій Фуріе, положительно доказано, что какъ ни великъ жаръ внутри Земли, онъ иметъ только очень слабое вліяніе на температуру земной поверхности въ сравненіи съ вліяніемъ на нее солнца. Со времени Бюффона, математическая теорія теплоты сдлала большіе успхи, которые уже не позволяютъ намъ предполагать, что внутренній жаръ иметъ важное вліяніе на температуру охладившейся земной коры. Существованіе внутри земли высокой температуры, можетъ быть, внутренняго огня или, врне, расплавленной массы, должно предполагать потому, что повсюду, гд проникали въ глубину почвы, постоянно замчали повышеніе температуры, которое никакъ не могло бы быть, еслибъ земная теплота происходила отъ одного солнца. Убдившись въ существованіи такого внутренняго жара, легко можно измрить его вліяніе на земную поверхность, опредляя сопротивленіе верхняго слоя земли прониканію теплоты. Принимая въ соображеніе вс результаты наблюденій и опытовъ, убдились, что внутренній жаръ земли не иметъ почти ни какого вліянія на теплоту ея поверхности.
Въ первобытныя времена, можетъ быть, наша планета еще находилась подъ замтнымъ вліяніемъ первоначальнаго своего жара, и температура ея поверхности была гораздо выше, чмъ въ историческія времена. Но и воображеніе не въ состояніи представить себ число лтъ, которыя прошли посл этихъ первыхъ эпохъ Земли. Длина дня находится въ связи съ теплотою земнаго шара, потому что при уменьшеніи теплоты земной массы, уменьшается ея объемъ, а отъ такого уменьшенія неизбжно ускоряется вращеніе планеты вокругъ своей оси. По астрономическимъ наблюденіямъ извстно, что со временъ Гиппарха, слдовательно въ 2,000 лтъ, длина дня не уменьшилась и на сотую часть секунды. Изъ этого мы выводимъ, что средняя температура земнаго шара почти въ 2,000 лтъ не понизилась даже на 1/170 градуса. Сверхъ того доказано, что въ 1,280,000 лтъ Земля не можетъ замтно уменьшиться отъ охлажденія. По этому видно, какъ уже давно Земля находится въ настоящемъ состояніи относительно своей теплоты, а вліяніе центральной теплоты на ея поверхность, какъ мы уже сказали, не иметъ почти ни какого значенія.
Результаты такихъ изысканій относительно Земли могутъ быть примнены и къ другимъ мірамъ солнечной системы, потому что они одинаковаго происхожденія съ Землею. Теплота поверхности планетъ зависитъ преимущественно отъ ихъ разстоянія отъ Солнца.
Если же мы признаемъ преобладаніе вліянія Солнца, то не должны забывать, что наши доводы относятся только къ земному шару, которымъ мы невольно замняемъ при нашемъ изысканіи вс другія планеты. Оттого, можетъ быть, что на другихъ планетахъ внутренній жаръ столь могущественъ, что иметъ вліяніе на органическія явленія на ихъ поверхности или что другія планеты находятся еще въ первобытномъ состояніи, и на нихъ поэтому не являлся еще человкъ. Для ршенія вопроса о теплот поверхности міровъ, должно знать факты, которые нын намъ неизвстны и едва ли когда-нибудь сдлаются извстными. Напримръ, мы должны знать теплопроводимость, плотность, химическія и физическія свойства атмосферы, окружающей планеты, которая, какъ извстно, дйствуетъ, наподобіе большаго окна теплицы, боле или мене пропускающаго нагрвающій солнечный лучъ, но препятствующій охлажденію отъ лучистаго распространенія теплоты. Зная это свойство атмосферъ другихъ планетъ, мы могли бы опредлить среднюю ихъ температуру, соображаясь съ разстояніемъ этихъ тлъ отъ Солнца. Слдовало бы также знать природу составныхъ частей планетъ, потому что эти вещества не одинаково способны поглощать теплоту. На развитіе послдней имютъ также вліяніе свойства почвы и обстоятельства, содйствующія воспринятію или отраженію теплорода, именно общій цвтъ и мстныя особенности различныхъ поверхностей, обыкновенная степень сухости или влажности почвы, высота горъ, распредленіе влажности и теплоты на планет, электрическое и магнитное ея состояніе и, наконецъ, теплота областей, въ которыхъ движутся эти тла. Сверхъ того, слдовало бы знать тысячи другихъ условій, которыхъ мы не можемъ себ представить, потому что судимъ о созданіи только по проявленіямъ на земл, и не можемъ придумать причинъ, не находящихся въ кругу нашихъ понятій. Достаточно, если мы убждаемся, что вс доводы, опирающіеся на степени разстоянія отъ Солнца, не опровергаютъ возможности существованія живыхъ твореній на другихъ мірахъ, оттого что они должны сгорть или замерзнуть. Такіе доводы не имютъ ни какого вса, потому что ихъ длаютъ противъ всемогущества природы, которая составляетъ выраженіе воли божіей. Съ этой новой точки зрнія, должно считать незыблемою истиною, что Земля, по своему положенію, не представляетъ ни какихъ особенныхъ преимуществъ передъ другими планетными мірами, производитъ ли всемогущая природа въ ихъ областяхъ существа, соотвтствующія нормальному состоянію планетъ, или же умряетъ чрезвычайныя условія, которыя, большею частью, неблагопріятны дятельности живыхъ организмовъ.
Обратимся теперь къ разбору другихъ особенностей, по которымъ планеты походятъ одна на другую, и разсмотримъ сперва луны, обходящія планеты, не только, чтобы освщать ихъ ночью, но также для произведенія прилива и отлива океана и атмосферы, и обусловленія различныхъ другихъ процесовъ и явленій. Мы видимъ, что нкоторыя планеты имютъ по 8 спутниковъ, слдовательно и въ этомъ отношеніи Земля не иметъ ни какого преимущества. Оттого мы не можемъ согласиться съ защитниками цлесообразныхъ причинъ, которые очень справедливо удивляются этимъ свтиламъ, озаряющимъ ночи, но совершенно ложно утверждаютъ, что луны ни къ чему не годились бы, если бы он не доставляли пользы планетамъ, и что он существуютъ единственно для нихъ. Защитники такого мннія должны сообразить, что собственный ихъ доводъ можно обратить противъ ихъ самихъ. Въ самомъ дл, жители этихъ малыхъ міровъ имютъ, очевидно, большее право полагать, что они пользуются преимуществомъ, и утверждать, что Земля и прочія планеты, доставляющія имъ свтъ въ столь большомъ количеств, созданы единственно для того, чтобы освщать ихъ длинныя ночи. Такое воззрніе тмъ основательне, что планеты отражаютъ свтъ на луны гораздо большею поверхностью. Такимъ образомъ Земля доставляетъ Лун въ 13 разъ больше свта, нежели сама получаетъ отъ нея, а Юпитеръ, Сатурнъ и Уранъ освщаютъ свои луны сравнительно сильне, не смотря на значительное число ихъ спутниковъ. Съ какой стороны мы ни разсмотримъ вопросъ, Земля не только не оказывается въ благопріятнйшихъ условіяхъ, нежели боле крупныя планеты, но даже и луны имютъ передъ нею преимущества. Чтобы совершенно уничтожить возраженіе защитниковъ подобнаго рода цлесообразности, которую они легкомысленно переносятъ въ величественныя творенія природы, мы, по примру Араго, замтимъ, что на основаніи такого воззрнія, планеты должны имть луны сообразно своей отдаленности отъ Солнца, а также привести слова Лапласа, который говоритъ, что для непрерывнаго освщенія нашихъ ночей, лун слдовало бы стоять всегда противъ насъ, и быть въ четыре раза больше нежели теперь, слдовательно, что ей надобно было бы обходить Землю въ теченіе цлаго года и притомъ по пути, лежащему въ плоскости земнаго пути, чего на самомъ дл нтъ и не можетъ быть, или, вмст съ Августомъ Контомъ, замтить, что упомянутую цль всего лучше исполнили бы дв луны, изъ которыхъ одна всходила бы въ то время, когда заходитъ другая, что произошло бы еслибъ луны шли по одному и тому же пути и всегда находились на разстояніи 180о одна отъ другой, чего въ дйствительности также нтъ.
По нашему мннію, назначеніе Луны совсмъ другое, нежели одиноко обходить земной шаръ. Она или обитаема, или была обитаема, или будетъ обитаема. Въ телескопахъ Луна дйствительно представляется пустынною и голою на сторон, обращенной къ Земл. Этотъ фактъ выводится изъ непосредственнаго наблюденія, но при ныншнемъ состояніи науки, по этому также мы не имемъ права ни утверждать, ни отрицать обитаемость луны. Если бы дйствительно вполн доказали отсутствіе атмосферы и воды на половин видимой нами луны, то и это не убдило бы насъ въ ея необитаемости. Почти половины лунной поверхности мы вовсе не видимъ, и она вчно останется намъ неизвстною, тамъ, можетъ быть, моря ограничены плодородными странами, съ тнистыми лсами и горами. Тамъ, можетъ быть, существуютъ животныя, и находятъ условія для своей жизни, тамъ, можетъ быть, есть люди, наслаждающіеся жизнью, и о которыхъ мы не въ состояніи составить себ понятія. Сверхъ того, можемъ ли мы имть притязаніе, что при малости Луны, составляющей только уі, часть Земли, мы въ состояніи наврное судить объ обитаемости нашего спутника? Этотъ вопросъ нын нельзя ршить окончательно, потому что о немъ можно спорить, одинаково успшно за и противъ.
Если мы и утверждаемъ, что обитаемость Луны и другихъ спутниковъ возможна, мы все-таки не думаемъ отвергать выгоды, доставляемыя этими тлами главной планет. Напротивъ того, мы говоримъ, что Луна очень полезная спутница Земл, потому что въ небесной механик обусловливаетъ колебанія земнаго шара, дйствуетъ на метеорологію, еще очень недостаточно поясненную, доставляетъ пользу одушевленнымъ обитателямъ, освщая ночи, и иметъ не вполн еще постигнутое вліяніе на состояніе растеній и животныхъ. Сверхъ того, мы утверждаемъ, что не постигаемъ пользы нашего спутника во всхъ отношеніяхъ и въ полной мр. Но мы прибавляемъ, что этимъ отнюдь нельзя ограничивать мудрость Всемогущаго. Было бы очень притязательно и почти смшно, представлять себ, что Луна создана только съ такою цлью, и мы облекли бы это міровое тло, не имющее нкоторыхъ условій жизни, свойственныхъ Земл, вчной, безпрерывной пустынности и вчной смерти.
Разборъ назначенія твореній, которымъ мы занялись по случаю обсужденія обитаемости спутниковъ, подаетъ намъ поводъ обратить вниманіе на вопросъ относительно обитаемости солнца, кометъ и вообще звздъ, созданныхъ, повидимому, не для самихъ себя, но и для другихъ міровъ. Солнце, богатый источникъ свта и жизни, питающій на мірахъ столь многочисленные роды органическихъ существъ, центральная сила, обезпечивающая продолжительность, правильность и согласіе движенія планетъ. Солнце, утверждаемъ мы, иметъ главнымъ назначеніемъ сдерживать планетную систему въ обширномъ пространств. Сообразимъ однако, что природа, при своей дятельности, удовлетворяетъ обыкновенно вмст многимъ цлямъ, и что эта могучая сила всегда направляетъ къ наибольшей польз, дйствуя ничтожными, повидимому, силами тамъ, гд вовсе не ожидаемъ результатовъ ея дятельности. Оттого должно сознаться, что, при незамнимой польз Солнца, какъ руководителя и источника жизни міровъ, оно можетъ приносить удивительнйшую пользу тмъ, что составляетъ мстопребываніе возвышенныхъ духовъ, обитающихъ на этомъ лучезарномъ мір, гд не знаютъ ночей и зимы, и который своимъ великолпіемъ и блескомъ затемняетъ все, и гд въ превосходныхъ странахъ, въ изумительной роскоши красуются превосходнйшія произведенія природы. Въ твореніяхъ мы постоянно видимъ сочетаніе самаго полезнаго успха съ совершеннйшею цлью. Впрочемъ, мы спшимъ замтить, что такое воззрніе не боле какъ одно предположеніе, которое, можетъ быть, занимаетъ воображеніе, но стоитъ гораздо ниже разумныхъ доводовъ, утверждающихъ обитаемость вселенной. Было бы безполезно и безсмысленно научно разбирать вопросъ объ обитателяхъ Солнца.
Очень многіе ученые дйствительно были склонны предполагать обитаемость Солнца, и раздляли наше предположеніе о его физическихъ свойствахъ. Къ нимъ относятся Нейтъ (Knight), написавшій сочиненіе, въ которомъ старается объяснить вс явленія природы силами притяженія и отталкиванія, дале докторъ Элліотъ, обвиненный за то, что онъ утверждалъ обитаемость Солнца, но не осужденный судомъ, признавшимъ его помшаннымъ, затмъ В. Гершель, ознакомившійся восемь лтъ позже съ мыслью, за которую Элліота признали сумасшедшимъ, наконецъ Боде, изобразившій блаженство солнечныхъ жителей, и многіе естествоиспытатели и астрономы, между прочими Гумбольдтъ и Араго. Другіе не только утверждали, что эта звзда обитаема, но прибавляли, что пребываніе на ней доставляетъ наслажденіе и долговчность, и что высшія жизненныя условія свойственне именно этому могучему свтилу, которое господствуетъ своими благотворными лучами свта и теплоты, и управляетъ остальными мірами всей системы. Кто однако предается произвольнымъ предположеніямъ объ обитаемости и обитаніи другихъ міровъ, тотъ ошибается на первомъ шагу. Мы уже замтили, что новйшіе результаты изысканій въ физической астрономіи не согласуются съ предположеніемъ Араго, что обитаемость солнца можетъ походить на обитаемость планетъ. Напротивъ того, она во всемъ различна. Изъ этого нельзя однако вывесть, что на солнц вовсе нтъ обитателей, но только полагать, что населеніе на немъ существенно отличается отъ нашего.
Къ небеснымъ тламъ, которымъ, повидимому, не назначено носить на себ жизни и душъ, и которыхъ состояніе вообще ни мало не согласуется съ извстными намъ предметами, относятся кометы, міровыя тла съ лучезарною головою и пламенющимъ хвостомъ. Нкогда он приводили человчество въ ужасъ, а теперь сдлались игрушкою любопытства. Дйствительно, мы вовсе не станемъ разсматривать эти безпокойныя тла относительно ихъ обитаемости. Происхожденіе, свойство и значеніе въ систем, а также цль кометъ, намъ неизвстны. Дергемъ говоритъ, принимая въ соображеніе безпрерывное измненіе ихъ температуры отъ палящаго зноя до ледянистаго холода, и непривтливый ихъ характеръ, что на нихъ, вроятно, находится мстопребываніе проклятыхъ душъ Предоставляемъ знаменитому богослову развить свое ни мало не основательное предположеніе.
Обратимъ теперь вниманіе на атмосферу планетъ, на значеніе этой оболочки для жизни живыхъ существъ, на ея вліяніе и физическое состояніе каждаго міра. Земная атмосфера состоитъ изъ смси 79 частей азота и 21 части кислорода. Отъ рыбы, дышащей жабрами, до человка съ легкими самаго совершеннаго устройства, вс существа черпаютъ изъ этой смси матеріалъ для поддержанія своей жизни. То же самое относится къ растеніямъ, дышащимъ, какъ и мы, съ тою однако разницею, что днемъ они поглощаютъ только углекислоту, а ночью одинъ кислородъ. Слдовательно, воздухъ первое и необходимйшее питательное вещество. Всякое живое существо находится въ зависимости отъ атмосферы, потому что всякое иметъ дыхательные органы, соотвтствующіе свойствамъ окружающаго его воздуха, который иметъ однако еще другое назначеніе. Онъ не только дйствуетъ на внутренность тла дыханіемъ, доставляющимъ крови кислородъ, который обращаетъ венную кровь въ артеріальную, и такимъ образомъ составляетъ условіе долговчности, но также содйствуетъ воспринятію впечатлній вншняго міра чувствами, и дйствію вншнихъ вещей на мозгъ. Произнесенное слово сотрясаетъ воздухъ, и его волна проникаетъ въ ухо, которое ощущаетъ формы волны, и передаетъ послднюю органу мышленія. Безъ воздуха былъ бы только міръ глухонмыхъ, міръ вчнаго безмолвія. Свтъ распространяется отъ своего источника, а воздухъ измняетъ направленіе его лучей, онъ отклоняетъ и преломляетъ ихъ, и отражаетъ такимъ образомъ, что свтъ разсвается и распространяется по всмъ направленіямъ. Безъ воздуха былъ бы только ослпительный солнечный свтъ, а возл него непроницаемая темнота ночи безъ всякаго перехода тней, и мы не видали бы ни утренней зари, ни сумерекъ. Подъ совершенно открытымъ небомъ безъ воздуха, мы должны были бы вести совершенно другой образъ жизни, вовсе не согласующійся съ ныншнимъ. Это, однако, не все. Безъ атмосферы не ходили бы облака и по земл распространялся бы однообразный свтъ блестящаго солнца безъ всякаго разнообразія на неб. Впрочемъ, что мы говоримъ на неб? Его не было бы вовсе. Эта великолпная прозрачная синева, которою наслаждаются наши глаза, замнилась бы черною, грустною безконечностью, въ которой блистали бы солнце, луна и звзды.
Разноцвтные оттнки утромъ и вечеромъ, утренняя заря, разливающая золотистые лучи по пробуждающимся лугамъ, пурпуровыя облака и великолпіе сумерекъ на нашихъ горахъ съ чуднымъ множествомъ мняющихся оттнковъ, вс эти прелести исчезли бы въ мір безъ атмосферы, и обратили бы его въ царство, напоминающее пустынное, грустное мсто чистилища, гд Данте встртилъ адскихъ духовъ.
Еще боле, атмосфера окружаетъ землю, какъ прозрачная крыша теплицы, и сохраняетъ теплоту, развитую солнцемъ. Безъ атмосферы свтъ и теплота солнца разсялись бы въ небесномъ пространств, и наша земля повсюду была бы такая же, какъ на вершинахъ Андовъ, Гиммалаи и Алытовъ, гд, въ разрженной атмосфер, господствуютъ мертвая ледянистая пустыня. Пойдемъ еще дале при созерцаніи дйствія атмосферы. Извстно, что вода образуетъ главную составную часть вещества, необходимаго для всхъ организмовъ на земл, притомъ она нужна не только въ сосудахъ животныхъ и клточкахъ растеній, но столь же необходима вообще для жизни на земл какъ и воздухъ. Безъ воды органическія измненія не могли бы происходить ни въ животномъ, ни въ растительномъ царств. Для существованія же воды, какъ всякой другой жидкости на земл, необходима атмосфера. Дйствительно, всякое скопленіе воды возможно лишь при извстномъ скопленіи воздуха. Значитъ, вс міры безъ атмосферъ не могутъ имть никакой жидкости, и если бы на ихъ поверхности когда-либо появилась жизнь, то лишь въ форм и путемъ, вовсе не согласнымъ и даже несравнимымъ съ проявленіемъ жизни на земл.
Вотъ какъ важно вліяніе атмосферы. Но земля не одна въ солнечной систем пользуется преимуществомъ обладанія атмосферою. Дйствительно планеты, за исключеніемъ, можетъ быть, маленькой Весты и нашей луны, на сколько мы въ состояніи узнать при ныншнихъ средствахъ изслдованія, вс окружены атмосферою. На Венер ея присутствіе обнаруживается явленіями сумерекъ и облакообразными пятнами, на Марс видимъ пары, носящіеся надъ морями, и несущіяся облака, которыя освжаютъ материкъ и образуютъ большія снжныя поверхности у полюсовъ, на Юпитер и на Сатурн, по обимъ сторонамъ экватора, носятся подобныя же облака, и образуютъ свтлыя блыя полосы слоевъ. По движеніямъ паровъ, идущихъ по различнымъ направленіямъ, мы распознаемъ полезные и благотворные втры, которые вютъ на ихъ поверхности. Испаряющаяся влага поднимается туманомъ, и сгущается облаками, которыя падаютъ освжительнымъ дождемъ, пробуждающимъ плодородіе почвы, и въ средиземныхъ моряхъ и перешейкахъ океана отдаленной отъ насъ планеты, намъ кажется, что мы видимъ слды соединеній, которыя сближаютъ народы, основываютъ всемірную торговлю, и содйствуютъ ей. Посреди всхъ этихъ предметовъ, столь похожихъ на земные, воображеніе рисуетъ намъ также существа, одаренныя разумомъ, соединенныя народами, и всми силами стремящіяся къ просвщенію и нравственному совершенству.
Говоря объ атмосферахъ и скопленіяхъ водообразной жидкости на планетахъ, мы не говоримъ о такомъ воздух и такой вод, какіе существуютъ на земл. Ничмъ не доказано, что жидкости и газы остальныхъ міровъ состоятъ изъ смси веществъ такого же химическаго свойства, какъ земные. Мы даже полагаемъ, что они тамъ существенно различаются отъ земныхъ, потому что т планеты возникли въ другія времена, когда могли быть совершенно иныя условія образованія, нежели въ пору развитія земнаго вещества. На это должно обратить вниманіе тмъ боле, что многіе писатели новйшихъ временъ, говорившіе о жизни на другихъ міровыхъ тлахъ, ошибаются, полагая, что атмосферный воздухъ можетъ состоять только изъ смси 79 частей азота и 21 части кислорода, а вода можетъ быть только соединеніемъ 8 частей кислорода съ 1 частью водорода. Такое ошибочное предположеніе ведетъ, конечно, къ ошибочномъ выводамъ. Мы привыкли представлять себ, что всякое тло можетъ существовать вообще въ одномъ изъ трехъ состояній: плотномъ, жидкомъ и газообразномъ. Такія воззрнія мы питаемъ также, представляя себ то, что вообще могло бы быть на другихъ небесныхъ тлахъ. Но, производя боле глубокія изысканія, находимъ, что разстояніе тлъ зависитъ отъ разницы элементовъ, а также отъ количества заключающагося въ нихъ теплорода. Если, для примра, обратить вниманіе только на теплоту, то большая часть нашихъ жидкостей и даже газовъ на Уран и Нептун должны были бы застынуть плотными тлами, потому что тамъ господствуетъ холодъ, а многія плотныя тла земли обратились бы на Меркуріи отъ обилія теплоты въ жидкости, влаги же нашей планеты въ пары. Оттого было бы совершенно безсмысленно представлять себ, что вода, воздухъ и другіе предметы на прочихъ планетахъ находятся именно въ такомъ же состояніи, какъ у насъ, на земл.
По физик мы знаемъ, что теплота и атмосферное давленіе обусловливаютъ на земл измненіе тлъ. Всякое тло у насъ въ состояніи обратиться въ плотное, жидкое или газообразное вещество при соотвтственной теплот или отъ холода. Такимъ образомъ, жидкая ртуть при 39о (по Ц.), а вода ниже 0о обращаются въ плотныя тла, плотный свинецъ при 335о, серебро при 2,020о, золото при 2,900о жидки. Поэтому очевидно, что извстная температура иметъ на тла земли различное дйствіе, смотря по тому, изъ чего состоятъ эти тла. Уже это заставляетъ насъ сдлать важные выводы относительно состоянія и соединенія элементовъ на другихъ планетахъ.
Разсмотримъ испареніе, переходъ жидкости въ газы. Мы видимъ, что на него одновременно дйствуютъ теплота и давленіе атмосферы. Всякая жидкость испаряется, когда сила упругости паровъ превозмогаетъ давленіе атмосферы, эта же сила упругости увеличивается теплотою. При обыкновенномъ атмосферномъ давленіи приблизительно въ 16 фунтовъ на квадратный дюймъ, и высот ртути въ барометр въ 28 парижскихъ дюймовъ, вода испаряется, когда она нагрта до 100о Ц. Если давленіе на воду мене значительно, она испаряется при меньшемъ нагрваніи, какъ это наблюдаютъ на высокихъ горахъ и подъ колоколомъ воздушнаго насоса. На Монблан вода кипитъ уже при 84о, а въ колокол воздушнаго насоса воздухъ можно разрдить до такой степени, что жидкость начинаетъ клокотать при обыкновенной комнатной температур. Испареніе можно однако и задержать. При увеличенномъ давленіи атмосферы, отдленіе паровъ происходитъ отъ гораздо значительнйшаго нагрванія воды, такимъ образомъ, при давленіи двухъ атмосферъ, т. е. 32 фунтовъ на квадратный дюймъ, вода испаряется только при 121о.
Сказанное о вод относится и къ другимъ жидкостямъ, съ тою только разницею, что он требуютъ другаго количества теплоты для испаренія. Напр., при обыкновенномъ атмосферномъ давленіи эиръ кипитъ при 35о, винный спиртъ при 75о, а ртуть при 360о.
Съ другой же стороны газы можно обратить давленіемъ въ жидкости, а жидкости лишеніемъ теплоты въ плотныя тла.
Если примнить выводы изъ такихъ изслдованій къ другимъ планетамъ, очевидно, что на нихъ тла находятся не въ такомъ состояніи, какъ на Земл, сообразно съ ихъ атмосферою и свойственною имъ теплотою.
Если мы не видимъ у планеты атмосферы, то изъ этого еще не слдуетъ, что ея нтъ. Напр., по явленіямъ поляризаціи свта полагаютъ, что на лун нтъ ни какой жидкости, а по внезапному исчезанію звздъ при ихъ закрытіи луною выводятъ, что тамъ нтъ атмосферы. Но можно ли длать такіе выводы? Вовсе нтъ. Во-первыхъ, одна сторона луны постоянно отворочена отъ насъ, значитъ мы ея изслдовать не въ состояніи. Тамъ можетъ существовать и вода, и воздухъ, тмъ боле, что центръ тяжести луны находится не въ ея середин, но въ 8-ми миляхъ отъ этого средоточія на сторон, отвороченной отъ насъ. Кром того, при малости луны, она, можетъ быть, иметъ очень низкую атмосферу, покрывающую только долину и недостигающую высокихъ горъ на сторон, обращенной къ намъ.
Теперь мы приступимъ къ обзору величины планетъ, который убждаетъ насъ, что между мірами солнечной системы, Земля ни самая малая, ни самая большая планета. Марсъ заключается въ Земл 7 разъ, Земля въ Сатурн 7^/t разъ, а въ Юпитер 1,414 разъ. Такія отношенія напоминаютъ намъ вопросъ: ‘Могутъ ли жители Юпитера узнать существованіе Земли?’ который Фонтенелль влагаетъ въ уста маркизы, и отвчаетъ слдующимъ образомъ: ‘Этимъ жителямъ Земля должна казаться во сто разъ меньше, нежли намъ ихъ планета, но такія кажущіеся размры слишкомъ малы и юпитерцы оттого не видятъ земли. Для нашего успокоенія, мы однако можемъ полагать, что на Юпитер существуютъ астрономы, которые съ большимъ трудомъ устроили превосходныя зрительныя трубы, и въ ночь, особенно благопріятную для наблюденія, открыли крошечную планету, незамченную до того. Тотчасъ это обнародываютъ въ астрономическомъ журнал. Народъ на Юпитер вовсе не узнаетъ объ этомъ или осмиваетъ новую всть, философы, которыхъ система этимъ опровергается, намрены не врить новому извстію, а разсудительные люди нсколько сомнваются въ немъ. Снова принимаются наблюдать, опять видятъ маленькую планету, убждаются въ врности наблюденія, и, благодаря стараніямъ ученыхъ, на Юпитер, знаютъ, что наша Земля существуетъ въ мір… Но она вдь еще не мы: на отдаленной планет вовсе не догадываются, что Земля можетъ быть обитаема, а если кому-нибудь вздумается представить себ это, его, можетъ быть, осмютъ на всемъ Юпитер.’
Къ этому замчанію присоединимъ, что съ Юпитера Земля видна всегда только близъ солнца. Слдовательно, при утренней и вечерней зар, чмъ наблюденіе весьма затрудняется.
Посл сравненія Сатурна и Юпитера съ Землею, сравнимъ нашу планету съ солнцемъ. Солнце иметъ въ поперечник 192,708 миль, значитъ въ 112 разъ больше поперечника Земли. Слдовательно, поверхность Земли уложится на поверхности солнца 12,550 разъ, а въ объемъ солнца умстятся полтора милліона земныхъ шаровъ. Если бы солнце было заселено людьми такимъ же образомъ, какъ Земля, то на немъ слдовало бы полагать боле 16-ти билліоновъ жителей. Такое предположеніе совершенно безосновательно, и потому не даетъ намъ права длать изъ него какіе-либо выводы.
Обратимся опять къ Юпитеру и Сатурну, которые величиною и величіемъ несравненно превосходятъ Землю. Если жители другихъ міровъ, подобно земнымъ, склонны считать вселенную зданіемъ, устроеннымъ только для нихъ, и воображаютъ, что составляетъ послднюю цль созданія: обитатели этихъ двухъ великолпныхъ небесныхъ тлъ гораздо боле имютъ причинъ полагать, что другія планеты разсяны по пространству для того, чтобы он, по ихъ движенію, могли узнать законы міра и удивляться согласію во вселенной? Жители этихъ планетъ имютъ гораздо боле права считать себя во внутреннемъ и во вншнемъ мір царями вселенной, стоящими гораздо выше насъ, бдныхъ созданій, на нашей земл высказывающимъ мелкія свои мысли шопотомъ нашихъ словъ! Земля не получила отъ природы ни какихъ преимуществъ.
Если мы представимъ себ величину Сатурна съ его кольцами и лунами, важное значеніе Юпитера, движущагося вмст со своими спутниками, и удивительную огромность солнца, то вмст съ Фонтеллемъ произнесемъ: ‘Какъ можно помыслить, при вид этихъ массъ, возбуждающихъ удивленіе, что вс эти громадныя тла созданы, чтобы оставаться необитаемыми, и что именно одна Земля пользуется обитаемостью. Пусть вритъ этому кто хочетъ! Я, съ своей стороны, не могу раздлять такой вры. Было бы странно, если бы обитатели находились на одной земл, и ни на какой другой планет…. Жизнь господствуетъ повсюду, и если бы Луна была не боле какъ куча скалъ, то я лучше бы далъ его жителямъ грызть эти скалы, нежели оставилъ ихъ безъ обитателей.’ Эта странная картина напоминаетъ намъ Сирано-де-Бержерака, защищавшаго ученіе о движеніи Земли боле остроумно, нежели научно, и притомъ сказавшаго, что его противники охотне желаютъ, чтобы кухня вертлась ради вертла съ жаворонкомъ, люди заболвали, чтобы можно было употреблять лекарство, господа кланялись слугамъ, берега проходили мимо судовъ, солнце свтило, чтобы отъ его теплоты созрвали кизиль и капуста, и отъ солнечныхъ лучей становилось свтло, чтобы мы не стукались головою объ стну. Онъ, съ своей стороны, полагаетъ, что міръ не созданъ ради дюжины надутыхъ карликовъ.
Вспомнимъ наконецъ о плотности отдльныхъ планетъ, тяжести тлъ на ихъ поверхности и тяжести каждаго небеснаго тла. Вс эти свойства также убждаютъ, что Земля не отличается ни какими преимуществами передъ другими членами солнечной системы. Плотность планеты опредляется сравненіемъ массы съ величиною. Массу узнаемъ мы по вліянію, которое имютъ на ея теченіе члены солнечной системы. Такимъ образомъ получаемъ только относительныя величины, т. е. такія, которыя указываютъ, во сколько разъ масса одного члена заключается въ масс другаго, напримръ сколько разъ масса Земли находится въ масс другой планеты. Самую же массу Земли опредляютъ, узнавая, на сколько ускоряется колебаніе маятника близъ большой, отдльной горы, которой массу можно вычислить, зная ея величину и составныя части. Ускореніе колебаній сравниваютъ со скоростью нормальнаго колебанія маятника, а по этому можно судить объ отношеніи массы горы къ масс Земли, и, въ заключеніе, узнать величину самой земной массы. Если это число извстно, то мы имемъ ключъ къ опредленію массъ всхъ прочихъ членовъ солнечной системы. Если сравниваютъ вычисленную массу и величину членовъ нашей системы, опредленную наблюденіями, причемъ должно принять въ соображеніе разстояніе, извстное но времени теченія, мы узнаемъ числа, указывающія на отношенія плотности каждой планеты къ плотности Земли. Вмсто самыхъ чиселъ мы, для большей наглядности, сравниваемъ плотность планетъ съ извстными земными веществами, которыя имютъ приблизительно такую же плотность, какъ извстный членъ системы вообще. Такимъ образомъ можно сказать, что Солнце состоитъ изъ бураго угля, Меркурій изъ серебра, Венера изъ іода, Земля изъ сюрьмы, Марсъ изъ тяжелаго шпата, Юпитеръ изъ чернаго дерева, Сатурнъ изъ клена, Уранъ изъ воску, а Нептунъ изъ янтаря. Слдовательно, Меркурій всхъ плотне, но только онъ одинъ плотне Земли, а изъ другихъ планетъ Сатурнъ всхъ мене плотенъ. Значитъ, Земля и но плотности не занимаетъ перваго мста между планетами.
При опредленіи вса различныхъ тлъ на поверхности планетъ, который зависитъ отъ силы притяженія ихъ массы, должно принимать въ соображеніе не только эту массу, но и величину планеты. Въ самомъ дл, общая масса дйствуетъ центромъ своей тяжести, который мы предположимъ въ средоточіи тла. Чмъ боле отдаленъ центръ тяжести отъ предмета, тмъ слабе дйствуетъ на него привлекающая общая масса. На основаніи этой истины, по масс и величин членовъ нашей системы, мы вычислили, что предметъ, который на Земл вситъ 100 фунтовъ, на Солнц иметъ всъ 2,840 фунтовъ, на Меркуріи 50, на Венер 90, на Марс 50, на Юпитер у экватора 217, а у полюсовъ 137, на Уран 76, и на Нептун 36 фунтовъ. По этому можно сообразить, какой всъ имлъ бы человкъ, если бы онъ попалъ съ Земли на другую планету. Отъ массы и величины планеты зависитъ скорость, съ какою тло, спущенное надъ ея поверхностью, падаетъ на нее. Эта скорость, по опредленнымъ законамъ, тмъ значительне, чмъ больше высота паденія тла. Оттого опредляютъ только первоначальную скорость, указывая, сколько футовъ падаетъ тло въ первую секунду. Близъ поверхности Земли тло падаетъ въ первую секунду 15 футовъ, на Солнц 428, на Меркуріи 7, на Венер 17, на Марс 4 1/2, на Юпитер у экватора 33, у полюсовъ 41, на Сатурн у экватора 14, у полюсовъ 19, на Уран 11, и на Нептун 20 футовъ. Собственная тяжесть тла, будетъ ли оно тяжеле или легче, не иметъ вліянія на быстроту паденія, если на него не дйствуетъ сопротивленіе воздуха или другой среды, въ которой происходятъ паденія. Но тяжесть тла вмст со скоростью паденія обусловливаетъ силу удара при достиженіи поверхности привлекающаго тла. По этому легко постигнуть, что если на Солнц мы упали бы съ высоты одного только фута, то должны были бы тотчасъ раздробиться, между тмъ на Меркуріи, гд мы были бы вполовину легче, чмъ на Земл, и падали въ первую секунду только со скоростью 7 футовъ, мы безъ опасенія могли бы выскакивать на улицу изъ бель-этажа любаго дома.
Обратимъ наконецъ вниманіе на всъ Солнца и планетъ, опредляемый по ихъ величин и плотности. Полагая въ слдующихъ числахъ каждую единицу равною билліону пудовъ, мы видимъ, что Солнце вситъ больше 162,000 милліоновъ, Меркурій больше 27,000, Венера больше 300,000, Земля больше 369,000, Марсъ больше 48,000, Юпитеръ почти 135 милліоновъ, Сатурнъ почти 37 1/2 милліоновъ, Уранъ почти 6 милліоновъ и Нептунъ почти 9 милліоновъ подобныхъ единицъ, каждая, какъ мы упоминали выше, въ билліонъ пудовъ.
При этихъ результатахъ соображенія массы и величины планетъ, мы также не видимъ, чтобъ Земля имла какія-нибудь исключительныя преимущества. Это однако будетъ имть ту пользу, что обзоръ сихъ результатовъ побудитъ насъ обратить вниманіе на гармонію во всемъ мірозданіи, на сколько оно открывается намъ, и повсюду мы увидимъ, что это согласіе господствуетъ со всею силою цлесообразности. Вс предметы и существа организованы соотвтственно своему бытію и жизни. Растенія и животныя имютъ собственный всъ, и должны, двигаясь, добывать себ пищу и противостоять вліяніямъ, вреднымъ для ихъ жизни. Слдовательно, жизненныя ихъ силы должны соотвтствовать такой дятельности. Дйствительно, мы наблюдаемъ это и замчаемъ даже, что организмы имютъ запасъ силъ для траты во время недостатковъ. Это мы постигаемъ, наблюдая бытіе и жизнь на земл. Сколько должны отличаться отъ вещей и существъ на земл вещи и существа на другихъ планетахъ, чтобы существовать при тамошнихъ условіяхъ? Уже на земл мы находимъ гораздо боле крупныхъ животныхъ въ мор, нежели на суш, и они организованы соотвтственно занимаемому ими пространству и уменьшенію вса въ обитаемой сред. Каждое тло становится въ вод легче на столько, сколько вситъ вытсняемое имъ количество влаги. Оттого исполинскія животныя океана движутся въ своей стихіи легче, нежели имъ было бы возможно на материк. Такое воззрніе на природу вещей и существъ мы можемъ примнить и къ другимъ планетамъ. Тамъ вещи и организмы должны согласоваться съ условіями занимаемой ими планеты. Нарушеніе врнаго отношенія между силою вещей и существъ и массою и величиною планеты, совершенно нарушило бы порядокъ этихъ міровъ и вызвало разстройство тамъ, гд теперь господствуетъ гармонія, какъ видимое дйствіе высочайшаго разума.
Пусть самъ читатель сдлаетъ выводъ изъ этого сужденія, потому что мы желаемъ доказать истину нашего ученія только собственнымъ его сужденіемъ. Если читатель обратилъ вниманіе на философскую сторону ныншней астрономіи, то онъ замтилъ, что съ того времени, какъ узнали движеніе Земли и величину солнца, астрономамъ и философамъ должно было казаться страннымъ, что Солнце, эта удивительная, громадная звзда, создано только для того, чтобы освщать и нагрвать нашу малую планету, почти незамтную въ большомъ числ другихъ, которыя находятся подъ полнымъ вліяніемъ могучей силы свтила. Безсмысленность такого мннія становится еще ясне, когда мы сообразимъ, что планета Венера иметъ такую же величину, такія же горы и равнины, времена года, годы, дни и ночи, какъ Земля. По такому сходству обоихъ міровъ относительно формы и движенія, полагали, что они должны имть одинаковое назначеніе во вселенной. Если Венера необитаема, то и Земля должна быть пуста, а когда на Земл есть жители, то въ нихъ не можетъ быть недостатка и на Венер. Когда затмъ замтили громадные міры Юпитера и Сатурна, окруженные блестящими спутниками, поневол убдились, что слдовало бы отрицать бытіе живыхъ существъ на упомянутыхъ малыхъ планетахъ, если не предполагать ихъ на большихъ, или признать населенность Юпитера и Сатурна жителями, которые по своему существу превосходятъ обитателей Земли и Венеры. Въ самомъ дл, не очевидно ли, что мы будемъ придерживаться ложнаго предположенія неподвижности Земли въ тысячу разъ упорне, чмъ встарину, если, по ложному пониманію цлесообразности, сдлаемъ притязательный выводъ, что земной шаръ занимаетъ высшее мсто между небесными тлами? Не очевидно ли, что наша земля безъ всякихъ преимуществъ помщена посреди многихъ другихъ планетъ, и оттого не находится въ особенно благопріятномъ положеніи, чтобы быть единственнымъ мстомъ пребыванія жизни и разсудка?… Духъ! удались на мгновеніе отъ Земли и отыщи себ въ пространств мсто, откуда ты можешь обозрть всю солнечную систему, и представь себ, что ты не знаешь планеты, на которой родился! Забудь, что Земля твое отечество, иначе твое сужденіе будетъ стснено, и не предоставляй ей заране преимуществъ предъ другими мстами жительства въ мір. Разсмотри вселенную и планеты, движущіяся вокругъ источника жизни, безъ предразсудковъ, не земными, а міровыми глазами. Если ты имешь какое-нибудь сознаніе о явленіяхъ существованія, если ты можешь представить себ, что нкоторыя планеты обитаемы, и теб скажутъ, что жизнь могла избрать планету для своего пребыванія, неужели ты дйствительно подумаешь, что малый, ничтожный земной шаръ населился живыми существами ране, нежели чудо созданія жизни совершилось на большихъ и боле видныхъ мірахъ! Или если ты намренъ поселиться на какой-нибудь планет, гд теб можно было бы постигнуть великолпіе неба и наслаждаться благодяніями богатой и плодовитой природы, неужели ты избралъ бы мстомъ пребыванія Землю, затемняемую несравненно великолпнйшими мірами? Вмсто всякаго отвта, скажемъ то, что наврное слдуетъ изъ всего предъидущаго: Земля не иметъ ни какихъ поразительныхъ преимуществъ въ солнечной систем, чтобъ быть единственнымъ обитаемымъ міромъ, и другія планеты не меньше ея годны для мстопребыванія жизни.
ТРЕТІЙ ОТДЛЪ.
Исторія развитія существъ.
Астрономическія изысканія убждаютъ насъ, что Землю нельзя считать по преимуществу обитаемою планетою. ‘Но, возразятъ намъ, все сказанное не боле, какъ космологическія указанія, при которыхъ Земля разсматривается только какъ членъ цлаго, почему эти доводы, не смотря на ихъ неотрицаемость, все-таки недостаточны, для твердаго убжденія въ обитаемости міровъ. О физіологическомъ вопрос, при которомъ обращается вниманіе на образованіе, свойства и дятельность существъ, и который не слдовало бы упустить изъ виду при развитіи твоего ученія, ты совершенно умалчивалъ. Если вс планеты, какъ кажется, подобно Земл, годны для жизни, то это еще не доказываетъ, что на нихъ дйствительно есть жизнь, и мы ничмъ не убждены, что скрытные зачатки жизни находятся тамъ при условіяхъ, при которыхъ она можетъ существовать на другихъ планетахъ также надежно, какъ на Земл. Напротивъ того, можно полагать, что на однихъ чрезвычайная тяжесть и твердость тла, на другихъ легкость и рыхлость массы, на нкоторыхъ разрушительный жаръ и ослпительный свтъ, или же ледянистый холодъ и вчный мракъ, представляютъ непобдимое препятствіе проявленію жизни.
Дйствительно, предметъ надобно разсмотрть и съ физіологической точки зрнія. Но доводы, кажущеіся съ этой новой точки зрнія при первомъ взгляд важными, исчезаютъ, когда принимаютъ въ соображеніе причину, вызвавшую ихъ. Намъ не нужно сперва трудиться, чтобы познать ихъ ничтожность, и постигнуть возможность существованія ни мало несогласнаго съ жизнью на Земл. Дйствительнаго, бглаго взгляда на наше мстопребываніе достаточнол чтобы предполагать на другихъ планетахъ совершенно иное населеніе и даже имть полное убжденіе, что почти нельзя представить себ, какъ на этихъ, такъ и на другихъ мірахъ, существа, даже похожія на земныя.
Какая безконечная разница между ликующими пвцами, которые живо носятся по воздуху, и безмолвными существами, лниво ползающими по земл, между обитателями морей, живо бороздящими волны, и существами, рыскающими по лсу, лугамъ и іюлямъ на твердой суш? Какая разница во внутреннемъ ихъ строеніи, дятельности, образ жизни и обнаруженіи ощущеній и желаній? Кто въ состояніи сосчитать ступени разницы жизни, которая начинается отъ животворастеній первобытныхъ временъ, и доходитъ до высшей ступени, на которой стоитъ человкъ? Даже въ самомъ человчеств какое разнообразіе формъ, нрава, нравственности, привычекъ, силы тла и могущества ума между европейцемъ, котораго воля преобразуетъ цлыя государства, и эскимосомъ, который неспособенъ выразить свои мысли словами? Если бы и не упоминали о неистощимомъ разнообразіи растеній, одно созерцаніе различныхъ формъ животной жизни было бы боле чмъ достаточно, чтобы убдить насъ, какъ ничтожны препятствія, представляемыя условіями жизни, когда они стремятся преградить путь клокочущему источнику жизни природы.
При обзор различныхъ породъ животныхъ вашей планеты, отъ позвоночныхъ до медузъ и полиповъ, мы постигаемъ, какъ превосходно всякое существо устроено для своего мстопребыванія. Если мы такимъ образомъ обозримъ сотни тысячъ породъ растеній, населяющихъ поверхность земли, мы ясно сознаемъ, какою удивительною плодовитостью природа одарила всякій атомъ вещества. Можетъ быть, намъ замтятъ, что при произведеніи всхъ земныхъ существъ господствовалъ одинъ и тотъ же образъ созиданія, можетъ быть, намъ возразятъ, что, не смотря на безчисленность различныхъ твореній, они вообще устроены по одному и тому же типу, по которому все живое образовано соотвтственно жизненному элементу, питающему все возникающее на Земл. Мы соглашаемся съ этимъ, но прибавляемъ, что всякій другой жизненный элементъ, какъ и нашъ, исполнялъ бы свое назначеніе, если бы онъ состоялъ и изъ совершенно другихъ веществъ, вовсе не похожихъ на составныя части атмосфернаго воздуха. Мы утверждаемъ, что во всякомъ мір всякое существо по необходимости организовано сообразно обитаемому имъ жизненному элементу, какія бы послдній ни имлъ свойства. Мы высказываемъ тутъ не случайно найденныя предположенія, но длаемъ философическій выводъ, подтверждаемый изученіемъ природы. Самая исторія нашей земли краснорчиво говоритъ въ пользу нашихъ словъ.
Въ первобытныя времена земнаго шара, когда внутренній его жаръ и перевороты на его поверхности длали невозможнымъ существованіе ныншнихъ животныхъ и растеній, подъ вліяніемъ удивительной могучей силы природы распространялась другаго рода жизнь, приспособленная къ тогдашнему состоянію земли. Густая бурная атмосфера была въ ту пору пресыщена углекислотою, которая развивалась изъ первобытной почвы, и безпрерывно выступала изъ дятельныхъ вулкановъ. Эта вредная примсь атмосфернаго воздуха препятствовала возниканію животной жизни на земл. Явились растенія, извлекающія свою пищу изъ существующихъ веществъ для пользы жизни на земл. Материкъ еще не образовался, воды господствовали безъ всякаго ограниченія, а кислородъ еще не освободился. Развились животворастенія, которыя, по своей природ, могли существовать, не смотря на малость количества освобождающагося кислорода: они жили въ вод, насыщенной азотомъ и углеродомъ, въ какой непремнно погибло бы животное высшей организаціи. Перевороты новаго міроваго тла, котораго тогдашній полярный жаръ былъ такой же, какъ ныншній экваторіальный, частые потопы, погруженіе берегов въ море, приподнятіе холмовъ, разлитіе морей, растрескиваніе едва застывшей земной коры и выступленіе изъ разслины раскаленной вулканической массы, другой составъ атмосферы, бывшей тогда смсью газовъ, враждебныхъ ныншней жизни, все это не мшало проявленію жизни. Природа господствовала дятельною своею силою надъ всми этими условіями, которыя въ наше время, когда организмъ устроенъ иначе, неизбжно разрушили бы всю жизнь, и при такой дятельности она положила удивительный зачатокъ жизни. Развился роскошный міръ жизни, явились исполинскіе цикадеи, толщиною въ сажень, и папортники величиною съ деревья, слды которыхъ еще остались на экватор, такія растенія, распространенныя на болотистыхъ пространствахъ милліоны лтъ тому назадъ, положили основаніе ныншней кислородной атмосфер, и обусловили образованіе могучихъ каменоугольныхъ пластовъ. Возникъ животный міръ, уединенный отъ растительнаго, и первыхъ его представителей мы находимъ въ отложеніяхъ древнйшихъ періодовъ: это были лишь нитевидныя существа, похожія на животныхъ только произвольными движеніями, это были инфузоріи, переносящія температуру, разрушающую жизнь высшихъ организмовъ, это были голотуріи, медузы и головоногія. Вс эти существа, открывшія періодъ животнаго міра, можно распознать только помощью микроскопа, они жили въ жаркихъ водахъ, и изъ однихъ череповъ ихъ образовались большія и высокія горы. Эти животныя столь мелки, что ихъ умщается 2,000 на протяженіи одной линіи и число ихъ до того велико, что въ обломк скалы, всомъ около лота, находятся черепы двухъ милліоновъ животныхъ! Въ ту пору, въ величественной лабораторіи природы происходили химическія соединенія, при которыхъ выдлилось неизмримое количество азота, составляющаго главную часть нашей атмосферы.
Посл этихъ созданій съ простымъ организмомъ, соотвтствующимъ тогдашнему состоянію земли, появились высшія породы посреди прекрасной цвтоносной растительности. Вс они были надлены жизненностью, которая могла сопротивляться переворотамъ, еще часто совершавшимся на поверхности земли: иглокожія и полипы въ мор могли выростать изъ отторженныхъ кусковъ своего тла, а черепокожныя имли надежную броню противъ бушующихъ силъ стихіи. Ближе къ нашему времени возникли животныя, защищенныя чешуями и толстою кожею, явились исполинскія ящерицы, разнообразныхъ чудовищныхъ формъ, напоминающихъ баснословныхъ вампировъ, и господствовали надъ всми созданными вещами и существами, явились чудные исполины животнаго царства, занимавшіе первое мсто тамъ, гд поздне долженъ былъ жить человкъ. Примемъ въ соображеніе, что отъ колыбели земнаго міра до появленія послднихъ созданныхъ существъ, поверхность нашей планеты покрывалась послдовательно безчисленными видами растительнаго и животнаго царства, и что эти организмы возникали и развивались сообразно со свойствами почвы и состояніемъ воздуха, и опять исчезали по истеченіи періодовъ въ милліоны лтъ, чтобы уступить мсто другимъ породамъ, представлявшимъ затмъ подобное же теченіе событій. Примемъ въ соображеніе, что земная поверхность со времени своего образованія, много разъ была мстомъ борьбы силъ совершенно измнившихъ ея видъ. Тогда мы должны будемъ сознаться, что творческая сила безконечна, и что появленію жизни не положено другихъ предловъ, кром гармоніи законовъ, господствующихъ надъ мірами.
Намъ можно возразить, что, ссылаясь на безконечность силъ природы, мы покидаемъ путь научнаго доказательства, ничего не доказываемъ. Намъ можно было бы сказать, что, если мы вримъ въ обитаемость планетъ, потому что творческая сила въ состояніи устранить всякое препятствіе, то мы также въ прав предполагать обитателей на кометахъ, планетидахъ, метеорныхъ камняхъ, облакахъ, коротко сказать, на всемъ, такъ какъ Творецъ, по своему желанію, могъ бы населить вс эти предметы. Такое толкованіе выказывало бы ложное пониманіе нашего довода и даже безсовстное перетолкованіе нашей мысли. Всякій праводушный человкъ, мы надемся, признаетъ и согласится, что мы стремимся постигнуть простоту дйствія природы, и врно передать ея ученіе. Если мы говоримъ объ обитаемыхъ мірахъ, то полагаемъ, что ихъ обитаемость обусловливаетъ и самое обитаніе. Если же міры кажутся намъ необитаемыми, то прежде всего изслдуемъ, составляетъ ли такое предположеніе выраженіе дйствительности. Если такое мнніе согласуется съ самымъ дломъ, то мы будемъ склонны врить, что эти міры дйствительно необитаемы. Но прежде нежели ршимся положительно отрицать обитаемость міровъ, мы требуемъ, чтобы препятствіе, которое, повидимому, представляется проявленію жизни, уже по своей сущности, было противно законамъ, господствующимъ надъ вселенною. Мы стремимся постигнуть природу, которая одна составляетъ цль и основу нашихъ изысканій, и образуетъ единственную нашу путеводительницу.
Мы начертали картину первобытныхъ временъ, чтобы выказать важную ея основу, заключающую мысль, что жизнь проявляется различно смотря по дйствующимъ силамъ, которыя вызываютъ ее, и что она отнюдь не теряется въ элементахъ вещества. Это основаніе примнимъ къ звздамъ вообще. Въ такомъ случа мы постигнемъ, что одни міры вселенной населены существами, похожими на земныя, а другіе такими, которыя не могли бы жить у насъ. Впрочемъ, мы не нуждаемся въ картин первобытныхъ временъ, не смотря на всю ея важность и непосредственную примнимость къ нашему вопросу, мы могли бы доказать наше ученіе и безъ нея, потому что извстные процессы около насъ въ избытк доставляютъ доводъ въ пользу нашего мннія. Земля, какова она есть, не мене краснорчиво защищаетъ наше ученіе ныншними жизненными явленіями, какъ и земля первобытныхъ временъ. Дйствительно, доказательства представляются повсюду въ настоящей дятельности природы и указываютъ намъ разнообразіемъ произведеній, какое множество существъ могутъ возникнуть въ другихъ мірахъ вселенной. Безчисленныя водяныя животныя наслаждаются жизнью въ стихіи, гд другія земныя существа погибли бы, земноводныя могутъ существовать въ атмосфер, гд высшія животныя и люди оставаться не въ состояніи, коршуны и орлы носятся высоко въ воздух надъ ослпительными полями вчнаго снга и прямо обращаютъ взоры къ лучезарному свтилу дня, не лишаясь силы зрнія, рыбы въ глубин океана, гд господствуетъ глубокая ночь, какой никогда нтъ на поверхности земли, умютъ находить свои пути, одинаковой породы инфузоріи существуютъ въ холодномъ Балтійскомъ Мор и въ жаркомъ пояс Китая и Японіи, кремнистыя водоросли, растущія въ горячихъ источникахъ Канады, встрчаются также въ мстностяхъ близъ полюсовъ, а въ глубин морей лотомъ добыты животныя организмы съ глубины почти въ 2,000 футовъ подъ уровнемъ моря, гд столбъ воды давитъ, тяжестью въ 27 пудовъ на квадратный дюймъ и подъ такимъ давленіемъ существа жили такимъ же образомъ какъ на поверхности моря. По всему этому видно, что ни родъ среды, ни свтъ или мракъ, ни жаръ или холодъ, ни давленіе или какое-либо другое условіе не могутъ ограничить созидающую силу природы, потому что ничто не дйствуетъ на вс существа совершенно одинаковымъ образомъ, но родъ и степень дйствія всегда соотвтствуютъ организаціи существъ, которыя ихъ претерпваютъ. Ни одинъ предметъ не есть безусловно то, чмъ онъ кажется, и все относительно въ сравненіи съ существами, съ которыми оно встрчается. Именно, врнымъ помщеніемъ организмовъ въ надлежащія условія природа выказываетъ свою гармонію.
По этому мы видимъ, что уже у насъ природа представляетъ доказательство неистощимости созидающей ея силы, непобдимой ни какимъ препятствіемъ и произведшей на земл столь разнообразные организмы. Тмъ боле мы должны быть убждены, что на планетахъ и лунахъ природа не встрчаетъ непобдимыхъ препятствій для проявленія жизни, хотя тамъ произведенія могутъ быть безконечно различныя. Мы говоримъ, что эти произведенія могутъ и должны быть безконечно различны, и мы вовсе не думаемъ утверждать, что житель Меркурія устроенъ такъ же, какъ обитатель Нептуна, и убждены въ безконечности числа разнообразныхъ организмовъ не только другихъ свойствъ на различныхъ мірахъ, но весьма различныхъ въ каждомъ отдльномъ мір, смотря по періоду его образованія, климату и жизненнымъ условіямъ. Разнообразіе, которое мы видимъ на Земл въ растительномъ и животномъ царствахъ въ разныхъ поясахъ, смотря по климату, состоянію атмосферы, свойствамъ почвы и другимъ мстнымъ условіямъ, указываетъ на невыразимую разницу, которая можетъ быть въ вещахъ и существахъ всякаго міра, въ организмахъ, формахъ и породахъ существъ. Тутъ открывается обширное поле предположеніямъ, которыя намъ, однако, нельзя поставить при нашемъ изслдованіи въ уровень съ фактами. Такія предположенія, можетъ быть, будутъ походить на картины воображенія поэтовъ и живописцевъ, которыя оживляли времена, покрытыя мракомъ неизвстности, причудливыми существами, первообразами эмблемъ, сфинксами, гномами, центаврами, сатирами, гарпіями, сиренами и вампирами, порожденными сумасброднымъ воображеніемъ.
Созерцаніе вещей на земл убждаетъ насъ, что всякое существо устроено сообразно мсту своего пребыванія, и что повсюду господствуетъ согласіе окружающихъ предметовъ, организаціи, потребностей и образа жизни. Если мы имемъ врное представленіе о дйствующей сил природы, то должны допустить, что самая отдаленная планета получаетъ отъ солнца не меньше свта и теплоты, сколько нужно свойственнымъ ей организмамъ, и точно также Меркурій или Земля воспринимаютъ долю, соотвтствующую ихъ особенностямъ. По отдаленности отъ солнца или близости къ нему, мы отнюдь не можемъ полагать, что планета необитаема. Дале мы постигаемъ, что основныя вещества, находящіяся въ масс одной или другой планеты, также не составляютъ условія невозможности необитаемости планеты, потому что и различныя вещества нашей земли не препятствуютъ нашему существованію. Если намъ возразятъ, что вода въ однихъ мірахъ находится въ вид ларовъ, а въ другихъ въ вид льда или снга, на однихъ минералы расплавлены, а на другихъ столь тверды, что при нихъ невозможны земледліе и искусства, если намъ представятъ еще много другихъ подобныхъ доводовъ, мы возразимъ, что они могутъ быть приняты только, когда на всхъ планетахъ предполагаютъ такія же составныя части, какія свойственны Земл. Но этого допустить нельзя, потому что такіе доводы лишены всякаго научнаго значенія. На Сатурн и Уран жидкости не могутъ имть такого химическаго состава, какъ на Земл, потому что тамъ земная вода постоянно мерзлая, а плотныя тла и газы состоятъ не изъ тхъ элементовъ, какъ у насъ. Во всякомъ мір есть особыя начала обитаемости. Нельзя сомнваться, что природа уметъ создавать физическія свойства живыхъ существъ сообразно особенностямъ органическихъ и неорганическихъ предметовъ, между которыми имъ приходится жить, а также устроивать ихъ сообразно особымъ жизненнымъ основаніямъ, свойственнымъ ихъ мстопребыванію.
Поясненія, которыя даетъ здсь природа, совершенно согласны съ тмъ, что мы уже узнали въ ней въ другихъ отношеніяхъ касательно нашего ученія. Тсное и неразрывное отношеніе господствуетъ между Землею и населяющими ее созданіями, между физическими явленіями на ея поверхности и этими существами, начиная отъ животныхъ, переселяющихся подъ вліяніемъ инстинкта, чтобы жить постоянно при условіяхъ, благопріятныхъ ихъ тлу, до тхъ, которыя не могутъ покинуть своего мстопребыванія, и оттого мняютъ естественную свою одежду соотвтственно времени года. Дятельность жизни согласуется съ состояніями Земли, глубокая взаимность соединяетъ вс существа съ развитіемъ Земли и со всмъ, что сопровождало такое развитіе, даже въ періодахъ отдаленнйшихъ временъ, совершенно чуждыхъ нашей организаціи. Изъ тысячи предметовъ мы упомянемъ только о линнеевыхъ цвточныхъ часахъ, состоящихъ изъ ряда растеній, которыя распускаются и смыкаются въ опредленный часъ дня, слдовательно представляютъ явленіе, имющее точное и непосредственное соотношеніе съ движеніемъ Земли. Намъ представляются безчисленные результаты согласія Земли и ея населенія, и мы ясно познаемъ, что они опредлены другъ для друга. Въ природ кроется тайна всхъ вещей: она приводитъ въ движеніе и слабйшія и могущественнйшія силы, создаетъ взаимную связь между всми ея дйствіями и образуетъ созданія, соотвтствующія мірамъ и временамъ, которые ни одни и ни другія не въ состояніи задержать ея вліянія. Изъ этого слдуетъ, что обитаемость планетъ, которыя мы обозрли, составляетъ необходимое дополненіе къ ихъ существованію, и что свойства планетныхъ тлъ и жизненныя условія вовсе не препятствуютъ проявленію жизни на этихъ мірахъ.
Мы пойдемъ еще дале и примнимъ нашу основную истину ко всмъ звздамъ, которыя свтятся въ мір въ вид солнцевъ. Результаты замчательнаго разложенія свтовыхъ лучей убдили насъ, что въ разложенномъ планетномъ свт находится такое расположеніе цвтовъ и темныхъ линій, какія видны въ разложенныхъ лучахъ солнечныхъ. Это заставляетъ насъ полагать, что въ планетныхъ тлахъ нтъ веществъ, которыя измнили бы существенно свойства солнечнаго свта. Съ тмъ вмст, это убждаетъ насъ, что въ солнц есть желзо, натръ, магній, хромъ, никкель и мдь, между тмъ какъ мы не замчаемъ и слдовъ золота, серебра, свинца и ртути. Нын сдлалось возможною химія неба, какъ прежде изслдывали химически составныя части земли, такъ теперь можно изслдовать составъ небесныхъ тлъ разложеніемъ свтоваго луча. Новйшія изысканія свта Сиріуса, Всовъ и многихъ другихъ ярко блестящихъ звздъ небеснаго свода, открыли новую опытную науку, которая поведетъ насъ къ важнйшимъ открытіямъ, и даетъ основательную надежду, что мы узнаемъ сущность многихъ недосягаемыхъ донын звздъ. Откроютъ ли эти изслдованія звздныхъ лучей, что въ звздахъ существуютъ элементы, какіе есть въ солнц и планетахъ, или же докажутъ, что въ нихъ находятся совершенно другія вещества, — во всякомъ случа мы должны будемъ убдиться, что эти отдаленныя солнца или еще боле окружающія ихъ планеты заключаютъ стихіи, которыя, по ихъ свойствамъ, способны произвести организованныя существа, какъ бы они ни были различны отъ земныхъ. При этомъ мы, однако, должны соблюдать предосторожность, чтобы оставаться въ предлахъ крайнихъ границъ: природа, которая окружена безконечностью и измряется вчностью, можетъ обладать звздами, служащими исключительно для другихъ, точно такъ же, какъ она можетъ имть міры, возникающіе или разрушающіеся.
Это даетъ намъ право предполагать, что нкоторыя жизненныя условія, кажущіяся несовмстными съ существованіемъ на Земл, могутъ быть дйствительно благопріятны твореніямъ съ неизвстною намъ организаціею. Для примра, мы утверждаемъ, что отсутствіе атмосферы, а съ тмъ вмст и жидкости на поверхности міра не исключаетъ возможности жизни. Новйшіе естествоиспытатели, допускающіе многочисленность обитаемыхъ міровъ только при существованіи воздуха и жидкости, полагаютъ дйствительно, что природа неспособна произвести живыя существа иначе, какъ по образцамъ, находящимся на Земл. Основательно ли это? Оттого, что мы не въ состояніи жить безъ воздуха, окружающаго нашу Землю, разв другія міровыя тла безъ такой оболочки не могутъ быть обитаемы живыми существами? Оттого, что вода необходима для земной жизни, разв слдуетъ вывести, что она неизбжно нужна для жизни на другихъ мірахъ? Разв свойство физической природы не опредлило, чтобы жизнь проявилась однимъ или другимъ способомъ или въ одной или другой форм, и не вс ли существа соединены съ этимъ свойствомъ природы самыми тми силами, которыя произвели и поддерживаютъ ихъ? Окружилъ ли бы Создатель земной шаръ воздушною оболочкою ныншняго состава, если бы человку слдовало организоваться иначе, и помстилъ ли бы Онъ человка съ настоящею организаціею на Земл, если бы на ней не было такой атмосферы? Какъ безумны изслдователи новйшихъ временъ, стремящіеся ограничить творческую силу въ тсныхъ предлахъ, въ которыхъ не хотятъ умстить даже человческихъ знаній? Какъ безумно утверждать, что могучая природа въ состояніи произвести растительную и животную жизнь только при опредленномъ соотношеніи смси азота и кислорода, и что если такой смси нтъ, то и жизнь невозможна. Разв все во вселенной должно быть сдлано по образцу Земли? Оттого, что на Земл существуютъ три царства природы, мы вовсе не видимъ основанія полагать, что на другихъ мірахъ вс вещи и существа могутъ возникнуть и находиться только въ такихъ же формахъ, и что всякую другую форму существованія, которая кажется намъ несовмстною съ земною, никакъ нельзя допустить во вселенной? Древніе судили бы наврное осмотрительне, и если бы мы спросили Плутарха, который въ своихъ замчательныхъ сочиненіяхъ передаетъ мннія предшественниковъ, онъ отвчалъ бы намъ: ‘Кто требуетъ, чтобъ вс оживленныя существа другихъ міровъ обладали тми же самыми предметами, какіе нужны земнымъ жителямъ для рожденія, жизни, питанія и поддержанія существованія, тотъ не соображаетъ разнообразія и неодинаковости въ природ, въ которой существуютъ большія различія между ея обитателями. Если бы мы не могли подойти къ морю или достигнуть его, а имли возможность только видть его издали, и намъ сказали, что морская вода горька, солона и негодна для питья, и что въ немъ находятся различныя крупныя животныя всякаго рода, мы полагали бы, что намъ разсказываютъ басни. Въ такомъ же положеніи находимся мы, полагая, что Луна и другіе міры не обитаемы ни однимъ человкомъ.’
Поздне мы разсмотримъ этотъ вопросъ съ общей философской точки зрнія, а здсь сдлаемъ, для дополненія сказаннаго, еще одно замчаніе. Мы вкратц упомянемъ о нашемъ незнаніи на этомъ островк міра, на которомъ помстила насъ судьба, и вспомнимъ о трудностяхъ при изслдованіи царствъ и могущества природы. Съ одной стороны, намъ неизвстны вс причины, которыя могутъ и могли обусловить пробужденіе, поддержаніе и распространеніе жизни на земной поверхности, а съ другой, мы вовсе не знаемъ основныхъ причинъ, обусловливающихъ поддержаніе и распространеніе совершенно другихъ существъ въ другихъ мірахъ. Мы едва постигли, какія причины господствуютъ при ежедневныхъ процесахъ жизни, мы едва поняли физическія свойства жизненныхъ элементовъ, дйствіе свта и электричества, теплоты и магнетизма, а между тмъ вокругъ насъ постоянно дйствуютъ другія силы, еще не изслдованныя подробно, и, можетъ быть, еще не открытыя. Оттого, какъ притязательно оспаривать жизнь на другихъ планетахъ при недостаточности нашего такъ называемаго естествознанія! Вообще, чмъ можно съ успхомъ опровергать дятельную силу природы и возможность появленія существъ на всхъ величественныхъ міровыхъ шарахъ, обходящихъ вокругъ лучезарнаго средоточія свта и теплоты? Сколько притязательности въ предположеніи, что малый міръ, на которомъ мы узнали свтъ, единственный храмъ или образецъ природы!
При обзор результатовъ нашихъ астрономическихъ и Физіологическихъ разсужденій, мы ясно и надежно видимъ съ точекъ зрнія астрономовъ и физіологовъ:
1) что Земля не иметъ ни какихъ преимуществъ передъ другими планетами,
2) что многія планеты обитаемы, какъ и она.
Намъ легко вывести изъ предъидущихъ сужденій мысль, которою мы заканчиваемъ этотъ отдлъ. Вся философія говоритъ намъ, что всякій предметъ иметъ причину существованія въ природ, которая ничего не длаетъ напрасно. Отъ Аристотеля до Бюффонэ ни одному естествоиспытателю не вспало на мысль сомнваться въ этой истин, представляющейся имъ безусловно необходимою мыслью. Если природа усяла пространство мірами, годными для обитанія, она сдлала это не для того, чтобы міры вчно оставались пустыми, и вс философы сознаются, что противоположное мнніе не иметъ прочнаго основанія. Вникнемъ въ самое основаніе дла, и поставимъ совершенно ясный и опредленный вопросъ, который занималъ испытующіе умы съ самаго начала философіи. ‘Иметъ ли міръ какую-нибудь цль? или же онъ существуетъ безъ цли?’ Мы должны сперва ршиться предполагать одно или другое….Безъ согласія въ этомъ отношеніи, дальнйшее разсужденіе невозможно, потому что всякій, смотря съ различной точки зрнія, длаетъ разныя предположенія, а оттого и различные выводы.
Передъ ршеніемъ вопроса, положимъ сперва, что вселенная не иметъ ни какой цли. Изъ этого слдуетъ, что взаимныя отношенія и свойства планетъ должно считать совершенно случайными, что он возникли случайно въ настоящей форм, и случай господствовалъ при превращеніи вещества и образованіи міровъ. Всхъ, кто вруетъ въ случай и предполагаетъ причину существованія міровъ единственно въ веществ, называютъ вообще матеріалистами, къ какой бы они ни принадлежали школ. Эти философы, которые считаютъ дйствительнымъ и истиннымъ только осязаемое, не оспариваютъ нашего ученія, и въ дйствительности этихъ словъ убждаетъ насъ слдующее сужденіе. Если слпое соединеніе жизненныхъ условій вызвало на Земл населеніе, то наврное т же условія въ безконечныя времена всегда были неразрывны съ веществомъ въ пространств уже съ той поры, какъ возникли дйствительныя вещи, съ такими же свтовыми и теплородными лучами, съ такими же элементами вещества и формами существованія, т. е. плотною, жидкою и газообразною, съ такими же силами и, наконецъ, съ такими же причинами, какія обусловливали образованіе нашей Земли. Слдовательно, нельзя сомнваться, что эти элементы вселенной были когда бы то ни было не дятельны, но что он обусловливали образованіе тысячъ тысячъ разнообразныхъ соединеній и тысячъ тысячъ вещей и существъ различныхъ формъ, размровъ и отношеній.
По этому видно, что система матеріалистовъ говоритъ въ пользу нашего ученія, хотя они разсматриваютъ только развитіе вещества. Не смотря на точку опоры, которую даетъ намъ матеріализмъ, мы считаемъ обязанностью не присоединяться къ нему и не предоставлять нашего ученія матеріялистамъ, потому что свидтельство тхъ, которые не видятъ въ организаціи вселенной дйствія разумнаго существа, кажется намъ не вполн способнымъ расширить кругъ нашего ученія.
Мы не станемъ долго разсматривать доказательства существованія Бога, но выразимъ нашъ образъ мыслей нсколькими словами.
Не смотря на нершительность знаменитыхъ ученыхъ, не смотря на множество матеріалистовъ новыхъ и новйшихъ временъ, мы, ни на одно мгновеніе не задумываясь, утверждаемъ, что существованіе Бога есть основная истина, совершенно независимая отъ какого бы то ни было догмата и даже совершенно независимая отъ всякаго религіознаго чувства. Признаки его существованія для насъ столь же многочисленны, какъ живыя существа, населяющія Землю.
При всей нашей неспособности постигнуть Его сущность, при всей нашей ничтожности передъ Нимъ, мы подтверждаемъ существованіе Всевышняго. Мы постигаемъ Его столь мало, какъ комаръ солнце. Мы не знаемъ, кто Онъ, каковъ Онъ, какъ Онъ дйствуетъ, въ чемъ заключается Его всевдніе и вездсущность, мы ршительно не знаемъ ничего о Немъ самомъ. Еще боле, мы ничего не можемъ знать о Немъ, потому что мы тма тни, а Онъ яркость свта, мы конечное, а Онъ безконеченъ. Его блескъ ослпляетъ наши слабые глаза, родъ Его существованія непостижимъ для нашего бднаго разсудка, сущность Его дйствительности недосягаема для нашихъ ограниченныхъ способностей, такъ что ни какая наука не достигаетъ Его познаванія. Баконъ весьма врно говоритъ: ‘Мало наукъ удаляетъ отъ Бога, но много наукъ возвращаетъ къ Богу. Оттого не правда, что ни какое знаніе не открываетъ намъ существованія несозданнаго. Мы, конечно, ничего не знаемъ о Немъ непосредственнаго, но мы взираемъ на Всевышняго изъ глубины нашей ничтожности, и уже одна мысль о предвчномъ Его существованіи своею силою подавляетъ насъ къ земл и заставляетъ смириться. Мы видимъ Его ясно по всмъ формамъ существъ, мы слышимъ Его голосъ въ гармоніи природы, наше мышленіе требуетъ первой причины и послдней цли всего созданнаго.’
Вы не хотите признать первой причины, потому что не можете представить себ, что міръ когда-либо не существовалъ, и изъ этого выводите неуничтожимость міра, вы не хотите послдней пли, потому что цлесообразность для васъ таинственна и темна, и увлекаетъ къ очевиднымъ ошибкамъ. Но что называете вы и что называемъ мы цлесообразностью? Неужели вы дйствительно думаете, что истинная цлесообразность и истинное назначеніе существъ заключается въ томъ, что мы придумываемъ въ нашемъ мозгу? Неужели вы дйствительно думаете что мы, ничтожные атомы, можемъ вникнуть во всеобщій планъ неизмримаго и всесторонне пополняющагося цлаго природы? Разв вы все еще смшиваете дйствительный общій порядокъ вещей и существъ съ вашими придуманными системами классификаціи? Разв вы не соображаете, что человкъ и его исторія, его знаніе и назначеніе только игра мухи, носящейся надъ безграничнымъ океаномъ пространства и времени, и что мы, для постиженія дйствительнаго порядка вещей, должны обозрть вселенную въ цлости?
Нтъ, истинная цлесообразность не придумана человкомъ, а если мы во всемъ созданномъ видимъ однообразное указаніе на цль, если мы предполагаемъ назначеніе существъ и природы, то лишь потому, что видимъ въ произведеніяхъ природы слды божественнаго плана. Мы изслдываемъ окружающія насъ формы существованія, которыя сплетаются, сцпляются и взаимно обусловливаются, мы замчаемъ устройства, которыя соотвтствуютъ одно другому, мы познаемъ во всемъ существующемъ, отъ камня до человка, взаимное пополненіе, мы видимъ то же самое и въ различныхъ составныхъ частяхъ каждаго отдльнаго существа такимъ образомъ, что безъ предположенія цлесообразности невозможно изслдованіе развитія существъ или опредленіе дятельности одного какого-либо органа. Если полагать, что такое положеніе вещей есть произведеніе вещества, то мы соглашаемся съ этимъ, и даже прибавляемъ, что всякій другой міръ, какъ и земной, долженъ представлять отпечатокъ взаимнаго пополненія, но надъ физическими силами, которыя такъ превосходно и разумно установили порядокъ вещей, мы видимъ высшее, разумное существо, приводящее эти силы въ дйствіе, и поддерживающее ихъ.
Одна философская школа ныншняго времени утверждаетъ, что однообразное указаніе цли переносится на вещи только человческимъ умомъ, который такимъ образомъ удивляется въ природ собственному своему произведенію. Намъ говорятъ, что природа только сліяніе вещества и слпой силы, которыхъ разнообразное соединеніе производитъ отдльныя существа, породы и виды, и вовсе не доказываетъ содйствія высшаго разумнаго существа. Намъ повторяютъ, что Богъ излишнее предположеніе, съ которымъ нечего длать, утверждаютъ, что всякая мысль о разум, независимомъ отъ матеріяльнаго міра, ничтожна и безмысленна, что надобно предоставить провозглашеніе цлей природы премудрости школьныхъ учителей, которые между ребяческими слушателями могутъ продолжать такія невинныя изысканія. Въ то же время эта высокомудрая школа, опирающаяся при своей болтовн на такихъ основаніяхъ, не видитъ, что она взобралась на высочайшую ступень безсмыслія.
Вы говорите и утверждаете, что природная сила, свойственная самой сущности вещества, обезпечиваетъ жизнь и вчное существованіе міра, вы говорите и увряете, что могущество, которое неопредленное время поддерживаетъ настоящее состояніе вещей или постепенно преобразуетъ его, свойственно самимъ этимъ естественнымъ силамъ, включающимъ въ себ возникшую изъ нихъ самихъ способность продолжать всеобщее созданіе. Изъ нихъ самихъ? Что же вы объ этомъ знаете? Попытайтесь доказать, что эта способность заключается въ сущности самаго вещества, и не принадлежитъ высшему могуществу, которое, по своей вол, уничтожило бы произведеніе первобытной своей дятельности и обратило все въ хаосъ. Докажите намъ, что вещество, котораго достоинство вы столько восхваляете, существуетъ само собою. Въ этомъ случа не ограничивайтесь неосновательными утвержденіями, потому что вы становитесь на почву научнаго знанія, но докажите свои слова, которыя вы провозглашаете съ такою самоувренностью.
Если бы ваше заключеніе было врно, если законы, управляющіе міромъ, включали въ себ вчное существованіе и вчную неизмнность, если бы безпрерывное вліяніе Создателя на вс вещи было излишне, и оттого вовсе не существовало,— въ чемъ мы, познавъ создающее существо и утвердивъ это сознаніе, охотно соглашаемся на время — не доказывало ли бы это, что Создатель, котораго существованіе вы ложно отрицаете, обнаружилъ свою мудрость и могущество, не связывая себя рабски вчно трудиться надъ своимъ произведеніемъ. Когда Ньютонъ открылъ законъ притяженія, и приложилъ его къ мірамъ, онъ высказалъ мнніе, что Создатель долженъ безпрерывно поддерживать ходъ машины вселенной. Вкомъ поздне, Лапласъ показалъ, что міровая система не часы, которые надобно по временамъ заводить, но что она сама собою находится въ безпрерывномъ ходу отъ вчности до вчности. Мы находимъ, что Лапласъ постигъ сущность Бога возвышенне Ньютона. Безконечность напечатлна на природ, и мы охотно признаемъ руку, которая напечатлла ее. Твореніе открываетъ намъ такъ опредленно и ясно безконечнаго Творца, что одно безуміе или ослпленіе можетъ отрицать Его. Отрицать Бога, потому что Онъ открылъ свою мудрость и всемогущество! отвергать божественную дятельность, потому что въ ней заключается возвышенность! Въ самомъ дл, вы отстали далеко, вы, считающіе себя философами будущаго времени!
Какимъ же образомъ вы хотите поддержать вашу систему? Мы не обращаемся къ вашей совсти и уваженію историческихъ свидтельствъ, потому что они для насъ недостаточны, но обращаемся просто къ здравому человческому разсудку. Люди, въ род Кеплера, Ньютона, Эйлера, Лапласа, Лагранжа, не смотря на свой умъ, стоящій несравненно выше ежедневнаго, могли только найти выраженіе закона, господствующаго во вселенной, формулу образа дйствія силы во вселенной, эти остроумные геніи не умли создать одного такого закона безъ образца въ природ, не умли въ своемъ человческомъ мозг выработать его, уже не говорю дйствовать имъ, но только изобрсть и создать мертвое существованіе. уединенное отъ дйствительной жизни: разв въ такомъ случа эти живые законы силъ вселенной не возвщаютъ о высшемъ разумномъ существ, создавшемъ эти силы и придавшемъ имъ дятельность, которую люди едва сумли выразить формулою. Въ самомъ дл, отрицатели Бога выводятъ свои заключенія очень страннымъ образомъ. Если бы мы, къ сожалнію, не имли явныхъ доказательствъ, то не могли бы считать возможнымъ, чтобы такіе очевидные признаки разума, поддерживающаго порядокъ, можно было разсматривать съ изумленіемъ и удивляться законамъ, не познавая высшаго существа, которое создало такіе законы и предписало ихъ вселенной. Странный выводъ, не смотря на очевидность, вы не хотите врить въ Бога, потому что не въ состояніи постигнуть его сущности. Сущность чего же мы вообще постигаемъ? Разв мы знаемъ, что такое атомъ вещества? Разв мы знаемъ, въ чемъ состоитъ сущность мысли? Разв мы можемъ вникнуть въ сущность силъ природы? Знаемъ ли мы, что такое сила притяженія, и составляетъ ли она нчто отдльное отъ вещества или же есть только его свойство?…. Мы не понимаемъ ничего или почти ничего о самой сущности предметовъ, это вы знаете такъ же, какъ и мы. Какъ безсмысленно обрекать Бога смерти, не хотть знать Его и богохульно отвергать Его существованіе единственно потому, что мы не постигаемъ Его сущности!
Есть Богъ, и Онъ создалъ міры не безъ цли. Мысль о божественномъ міровомъ план возникла въ насъ, и, воодушевляясь ею, мы спрашиваемъ: разв планеты, между которыми, какъ мы видли, Земля не иметъ ни какихъ преимуществъ, и которыя существуютъ наврное не для того, чтобы мы иногда замчали нкоторыя изъ нихъ, разв эти планеты созданы съ цлью быть годными для обитанія, но не быть обитаемыми и познаваемыми ихъ обитателями? Неужели намъ согласиться съ ограниченнымъ убжденіемъ, которое считаетъ планеты только массами, приведенными Богомъ въ движеніе единственно для ихъ созерцанія ангелами и нкоторыми избранными, чтобы ими прославлялось имя Создателя? Разв рядъ небесныхъ тлъ въ безконечномъ пространств не обнаруживаетъ могущества Бога и не прославляетъ Его лучше единогласнаго благоговнія мыслящихъ существъ! Такое воззрніе на божественное дйствіе ни сколько не согласуется со свтомъ очевидной истины. Нельзя оспаривать, что Земля создана для обитанія не только потому, что на ней мы видимъ обитающія существа, но также потому, что эти существа находятся въ согласіи и тсной связи съ Землею, почему по необходимости должно длать неопровержимый выводъ, что мысль обитанія непосредственно и неизбжно сливается съ мыслью объ обитаемости. Этотъ фактъ неопровержимое доказательство истины нашего ученія. Если не считать созидающей силы несогласною съ самой собою и собственнымъ образомъ дйствія, то надобно допустить, что обитаемость планетъ непремнно требуетъ ихъ обитанія. Къ чему проходятъ годы, десятки лтъ, мсяцы и дни, къ чему существуютъ зачатки всхъ даровъ природы на поверхности, къ чему благотворные лучи солнца, пробуждающіе жизнь и благопріятствующія ей, если эта жизнь на планетахъ не проявляется? Къ чему на Марс отлагается снгъ, который постоянно таетъ весною и орошаетъ луга? Къ чему на Юпитер ходятъ облака, распространяющія на обширныхъ пространствахъ тнь и прохладу? Къ чему атмосфера Венеры освжительно облекаетъ долины и горы? О, лучезарные міры, носящіеся далеко отъ насъ по небу! возможно ли, чтобы на васъ безпрерывно господствовало немощное безплодіе? Возможно ли, чтобы великолпіе, которое кажется вашимъ достояніемъ, было свойственно покинутымъ одинокимъ мстностямъ, гд въ вчномъ могильномъ безмолвіи другъ на друга смотрятъ скалы? Такое зрлище страшно, по своей безконечной неизмнности, и непостижиме мысли, что смерть разрушительно разольется на земл, однимъ ударомъ уничтожитъ все живущее и наслаждающееся на ней и броситъ остатки жизни въ пространство, какъ трупъ въ вчную могилу!
Сужденія наши заключаютъ въ себ двойное убжденіе, и оно было бы достаточно для обыкновенныхъ вопросовъ, относящихся только къ человку, но природа не хотла предоставить человку объясненіе созданія вселенной въ ея гармоническомъ единств. Господь всхъ существъ скрылъ возвышенные признаки своего могущества подъ таинственнымъ покровомъ, и предоставилъ себ раскрыто его самъ, подавляя гордость людей расширеніемъ круга ихъ познаній. Такимъ образомъ, природа ране науки открыла людямъ чудеса неизмримой плодотворности, пробудила въ ум изслдовавшихъ ее мысль объ обитаемости вселенной, и выказала, что одна обитаемая земля не соотвтствуетъ ни ея достоинству, ни ея величію. Затмъ природа предоставила наук развить эту основную мысль, позволяя человку проникнуть во святыню вчнаго своего могущества. При созерцаніи величія, богатства и прелести природы, древніе благоговли передъ безконечностью Создателя и могли повергнуться передъ Его величіемъ, причемъ они знали, какъ мало земля заслуживаетъ привлекать на себя взоры, и какъ ничтожны ея чудеса передъ возвышенностью Бога. Неужели въ настоящее время, при свт новыхъ наукъ, могутъ заблуждаться до того, что включаютъ божественную возвышенность въ тотъ міръ, въ которомъ имъ самимъ кажется тсно, и въ которомъ мы быстре олимпійскихъ крылатыхъ коней спшимъ вдаль и управляемъ молніею, чтобы тихо бесдовать съ нашими антиподами, когда мы покоряемъ нашей вол силы, заставляя покоиться или устремляться къ предписанной нами цли? Когда все боле изслдывали землю, уничтожали на ней очарованіе таинственности и подвергали вс вещи испытующему нашему взору, тогда звздный міръ открылся передъ нами въ неизмримомъ пространств, въ исполинскихъ размрахъ и расширялся тмъ боле, чмъ ясне мы постигали ничтожность нашей земли. Когда микроскопъ научилъ насъ, что повсюду на обитаемой нами планет распространена жизнь, и земля слишкомъ тсна, чтобы включить ее всю, телескопъ открылъ намъ на неб новыя области, гд такой жизни мене тсно, чмъ здсь, и гд плодовитымъ дарамъ природы открывается достойное поле. Микроскопическія открытія указали, что человкъ постигаетъ лишь малйшую часть созданныхъ вещей и веществъ, указывая, что на земл и въ водахъ распространена невидимая жизнь несравненно боле видимой, и что число существъ, замтныхъ для нашего невооруженнаго глаза и подлежащихъ прямому изслдованію, несравненно меньше количества формъ жизни, для созерцанія которыхъ природныя наши средства недостаточны.
Географія растеній и животныхъ указываетъ намъ на всеобщее распространеніе жизни по земной поверхности. Въ каждомъ пояс открываются новыя богатства, и въ каждой части свта нашимъ взорамъ представляются новыя существа. Поднимаясь изъ глубочайшихъ долинъ до вершинъ высочайшихъ горъ, мы находимъ рядъ родовъ растеній и животныхъ, соотвтственно высот мстности. Этотъ рядъ распространенъ до крайнихъ предловъ возможности жизненной дятельности. Проходя отъ экватора къ полюсамъ, мы видимъ распространеніе и измненіе жизненныхъ сферъ отъ исполинскихъ формъ тропиковъ до крошечныхъ организмовъ высшихъ широтъ. ‘Близъ обоихъ полюсовъ’, говоритъ Эренбергъ, ‘существуетъ невидимая микроскопическая безпрерывная дятельность жизни, тамъ, гд боле не могутъ жить крупные организмы. Микроскопическія формы жизни южнаго полярнаго моря, собранныя на путешествіи капитана Джемса Росса, содержатъ чрезвычайное обиліе совершенно неизвстныхъ донын, нердко очень красивыхъ организмовъ. Даже въ остаткахъ растаявшаго льда, плавающаго кругловатыми кусками подъ широтою въ 78о 10 секундъ, нашли боле 50 многожелудочниковъ съ кремневыми оболочками и даже коскинодисковъ съ зелеными яичниками, значитъ, наврное живущихъ и успшно борющихся съ крайними предлами холода Въ залив Эребуса лотъ опустили до глубины 1,242 и 1,620 футовъ, и подняли съ нимъ 68 многожелудочниковъ съ кремневыми ободочками и Фитолитарій, а съ ними вмст только одну политолимію съ известковою оболочкою.’
Ни различіе климата, ни отдаленность, ни высота или глубина не препятствуютъ распространенію жизни. Въ самыхъ сокровенныхъ мстахъ вверху и внизу находятся ея слды. Земля облекается стью живыхъ организмовъ. Растенія ввряютъ втрамъ легкія свои смена, и вдали отъ ихъ родины возникаютъ зародыши на чуждой почв, животныя переселяются стадами, или поодиночк попадаютъ въ мстности, повидимому, неприступныя. Подземныя озера, куда кажется, проникаетъ только дождевая вода, питаютъ не однихъ инфузорій и микроскопическихъ животныхъ, возникающихъ повсюду, но также большія породы рыбъ и птицъ. Повидимому, совершенно закрытыя естественныя пещеры доступны для животныхъ существъ, которыя размножаются и ведутъ совершенно особенный подземный образъ жизни. Ледники Альповъ и полярный снгъ также носятъ на себ признаки жизни, а тропическіе Анды покрыты богатою цвтущею растительностью еще на высот въ 14,000 футовъ надъ уровнемъ моря. На земл, вроятно, нтъ мста, куда когда-либо не проникала жизнь. Если мы ограничимся обзоромъ одного настоящаго состоянія земли и обратимъ вниманіе лишь на ныншній періодъ образованія, хотя онъ представляетъ въ геологической древности не боле секунды, то и тогда мы видимъ жизнь повсюду въ полной дятельности. При изслдованіи крови, гд бы мы ни нашли ее, мы открываемъ въ ней микроскопическихъ животныхъ, и если возносимся въ воздухъ, замчаемъ въ облакахъ пыли, часто затмвающихъ атмосферу, безчисленное множество инфузорій.
Не смотря на основательныя и неусыпныя изысканія новйшей физіологіи, древняя задача первобытнаго возниканія живыхъ существъ не ршена. Хотя изслдованіе самостоятельнаго пробужденія органической жизни изъ неорганическихъ веществъ находится еще въ зачаточномъ состояніи, все-таки мы обладаемъ подготовительными къ тому трудами, расширившими наше воззрніе на сущность и распространеніе жизни. Мы теперь знаемъ, какъ неизмрима эта жизнь, какъ могущественна сила, вызывающая ее, какъ плодородно лоно прекрасной природы, которая никогда не старетъ, но всегда красуется въ безпрерывномъ блеск могучей юности. Кажется, что хотятъ открыться глубочайшія тайны произведенія организмовъ и сокровеннйшія причины зачаточной жизни и образованія особей семействъ и видовъ. Мы находимъ безконечную микроскопическую жизнь, и въ ней признаки пробуждающейся силы, развивающей свою дятельность подъ вліяніемъ вншняго міра.
Жизненная сила неоспоримое достояніе организованнаго вещества сложившагося тломъ, котораго члены одновременнымъ дйствіемъ способны поддерживать самихъ себя и все сущее. Простые элементы неорганическаго міра переходятъ въ органическій, такъ что всякое вещество длается способнымъ организоваться, дйствительно постепенно вступаетъ въ составъ различныхъ организмовъ, и включаетъ въ себ жизненную силу міроваго вещества. Лейбницъ говоритъ, что вещи въ мір расположены такимъ образомъ, что наибольшая сумма жизни всегда существуетъ вполн, и въ каждое мгновеніе находится возможно большее число отдльныхъ жизней. Дарвинъ просто выразилъ воззрніе Мальтуса на природу, говоря, что съ древнйшихъ временъ нашихъ отдаленныхъ первобытныхъ началъ, живые виды слдовали постоянно другъ за другомъ по праву завоеванія, въ неизмримой борьб за жизнь безпрерывно боле сильные организмы одерживали верхъ надъ слабйшими, чмъ утверждалось на земл господство самое совершенное по состоянію планеты въ данное время. Чтобы владть своимъ мстомъ подъ солнцемъ и, по возможности, долго поддержать собственную жизнь, существа вступили въ борьбу, которую продолжаютъ понын, и ведутъ всеобщую войну вс противъ всхъ, вслдствіе чего остается естественный выборъ побдителей, всхъ боле соотвтствующихъ условіямъ времени и мстности. Значитъ, поля, засянныя природою, всегда богаты сильнйшими и прекраснйшими своими произведеніями, кубокъ жизни всегда полонъ и даже безпрерывно переливается, потому что боле совершенныя существа вытсняютъ мене совершенныхъ, не уничтожая ихъ вполн. Слабйшіе организмы мстами спасаются отъ смерти побгомъ и, переселяясь, распространяютъ жизнь на новой почв для увеличенія общей суммы жизни. Извстный видъ отживаетъ только по велнію природы, когда, при перемн состояніи земли, подъ развалинами прошедшаго засыпаны жизненныя условія извстнаго вида живыхъ существъ.
Такой родъ жизни представляется намъ въ теченіе милліоновъ лтъ существованія нашего міра, съ того отдаленнаго времени, когда медленно слдовали породы за породами, такой ходъ мы видимъ и нын въ этомъ мір, который получилъ въ вчное наслдіе плодородіе и избытокъ. Въ прежнія времена наши отцы считали крошечныхъ паучковъ безконечно малыми. Эти организмы, величиною въ песчинку, казались имъ предломъ животной жизни. Теперь намъ открыты врата сокровенной жизни, и здсь, въ области микроскопа, мы совершаемъ, на пространств квадратной линіи, длинныя путешествія и интересныя открытія. Левенгукъ увидлъ подъ микроскопомъ въ капл воды множество инфузорій, которыхъ масса въ сложности занимаетъ пространство не больше песчинки или паучка, а на этихъ инфузоріяхъ Эренбергъ открылъ еще формы жизни, обитающія на нихъ тунеядными животными, которыя, въ свою очередь, были населены другими мельчайшими существами. Джонъ Гершелъ увеличилъ водяную каплю солнечнымъ микроскопомъ до поперечника въ 12 футовъ, и замтилъ въ ней множество животныхъ разной величины, которыя, казалось, иногда тснились, такъ что во всей картин нельзя было найти свободнаго мста величиною въ кончикъ булавки. Эти животныя существуютъ лишь немногія минуты, и наши часы для нихъ вка. Ихъ чрезвычайной малости соотвтствуетъ кратковременность жизненной ихъ дятельности и незначительность разнообразныхъ явленій существованія. Этотъ новый міръ заключаетъ безконечность или, по крайней мр, безграничность. Даже при высшихъ способностяхъ, нашъ разумъ не въ состояніи постигнуть такую малость, хотя мы въ дйствительности стоимъ только на порог микроскопической вселенной. Вступая въ нее, мы видимъ, что въ кубическомъ дюйм трипеля находятся окаменлые остатки 40,000 милліоновъ инфузорій, называемыхъ галіонеллами, и въ другомъ такомъ же пространств масса содержитъ въ себ боле полутора билліона спинныхъ череповъ окаменлыхъ инфузорій.
Если въ немногихъ пылинкахъ находятся остатки большаго числа существъ, нежели существовало и будетъ жить на земл людей, что же намъ сказать о неизмримыхъ пластахъ мла, лежащаго вдоль береговъ океана слоями, толщиною въ тысячи футовъ, потому что въ обломк этого вещества, всомъ въ золотникъ, заключаются остатки милліоновъ животныхъ, названныхъ дироносками (foranrinifera)? Что сказать о стволахъ полипковъ съ безчисленными втвями, образовавшими въ теченіе вковъ цлые острова въ океан, а также о миріадахъ микроскопическихъ животныхъ и растеній, сложившихся горами, и имвшихъ на возведеніе земли несравненно больше вліянія, нежели исполинская масса китовъ и слоновъ или громадные стволы тропическихъ смоковницъ и мальвъ? Что сказать особенно о жизни, обнаруживающейся на морскомъ дн, на равнинахъ и въ лсахъ? ‘Хотя океанъ снаружи мене богатъ формами’, говоритъ Гумбольдтъ, ‘нежели поверхность материковъ, въ водахъ однако заключается боле роскошная органическая жизнь, чмъ гд-либо на земл. Справедливо замчаетъ Чарльсъ Дарвинъ въ привлекательномъ журнал своихъ отдаленныхъ путешествій, что наши лса не содержатъ столько животныхъ, какъ низкія лсныя области океана, гд развиваются водоросли, укоренившіяся на почв мелей, или плаваютъ на волнахъ и морскихъ токахъ въ вид оторванныхъ втвей Фукуса. Помощью микроскопа еще боле увеличивается изумительное впечатлніе оживленности океана, возбуждая сознаніе, что здсь повсюду есть ощущеніе. Въ глубин, превосходящей высоту величайшихъ горныхъ цпей, каждый слой воды оживленъ многожелудочными морскими червями, циклидіями и офридіями. Здсь носятся безчисленныя стаи мелкихъ животныхъ, блестящихъ какъ искры, маммарій изъ порядка акалефъ, черепокожныхъ, перидиній и вращающихся нереидъ, которыя окоймляютъ каждую волну свтомъ и привлекаются на поверхность водъ при особенныхъ условіяхъ погоды. Обиліе этихъ мелкихъ животныхъ и животнаго вещества, доставляемаго ихъ разрушеніемъ, столь неизмримо, что морская вода вообще становится питательною влагою для многихъ боле крупныхъ существъ.’ Это обиліе живыхъ формъ, безчисленность разнообразныхъ микроскопическихъ, отчасти очень развитыхъ организмовъ, пріятно занимаетъ наше воображеніе, и торжественно побуждаетъ къ созерцанію безграничнаго и неизмримаго.
Гд границы плодородія природы? Неужели мы станемъ стснять животную силу бднымъ нашимъ мстопребываніемъ, когда знаемъ, что вчный ея девизъ заключается во всеобщности жизни? Разв одного проблеска солнца недостаточно, чтобы оживить въ капл воды безчисленное множество животныхъ? Разв отъ одного кремневаго водорасля въ нсколько дней не отдляютъ милліарды отпрысковъ? Гд намъ искать границъ господства жизни, если мы видимъ, что природа создаетъ животныхъ не только въ минералахъ, заключающихъ легіоны существъ, не только въ растительномъ царств, на которомъ безчисленныя живыя существа питаются на листьяхъ, какъ животныя на поляхъ и лугахъ, но также и въ животномъ царств, въ которомъ живыя существа населяютъ другихъ живыхъ существъ, если мы видимъ, что природа неутомимо разсвала повсюду смена и распространяла зачатки жизни, воспроизводила жизнь на жизни, и даже производила новыя существа на остаткахъ прежнихъ? Все это не указываетъ ли на ея дйствіе въ другихъ мірахъ, гд она такимъ же образомъ, какъ на Земл, дятельна, съ своею безконечною силою и безконечнымъ могуществомъ?
Въ то время, какъ на Земл природа краснорчивыми и общепонятными признаками обнаруживаетъ, что смерть не существуетъ въ ея царств, и что она безпрерывно и повсюду производитъ жизнь, въ то время, какъ она находитъ удовлетвореніе своего стремленія только въ распространеніи потоковъ существованія въ безконечности міра, неужели мы имемъ право закрывать глаза передъ этимъ величественнымъ зрлищемъ, и не слушать этихъ словъ истины? Разв можно утверждать, что счастливыя области планетныхъ міровъ, подлежащихъ такимъ же законамъ, какъ поверхность Земли, и охраняемыхъ тмъ же Провидніемъ, только мрачныя пустыни, не имющія ни какой цли, только безплодныя и безмолвныя пространства? Неужели вс чудеса творенія заброшены въ одинъ уголокъ вселенной, который называютъ Землею, и природа, обнаружившая здсь такое богатство живыхъ существъ, въ другихъ мстахъ выказала самую низкую скупость? Неужели вс міры, кром одного, вся вселенная, не боле какъ комья, которые одарены всми благодяніями существованія, богаты дарами плодородія, но носятся по пространству, отвергнутые жестокою матерью природою, которые способны сдлаться мстомъ пребыванія жизни, но навсегда обречены смерти? Оттого, что мы съ нашей солнечной пылинки не можемъ видть обитателей другихъ міровъ, разв вся дятельность животворной природы должна сосредоточиться у насъ, а милліоны великолпныхъ шаровъ оставаться не боле какъ остовами въ богатоукрашенныхъ саванахъ, и мысли, желанія, душевныя стремленія къ Создателю всхъ существъ не выказываются нигд, кром Земли, словомъ, всемогущество истощило животворную силу на нашемъ шар? Какое мыслящее существо осмлится такъ дерзко помышлять о безграничномъ могуществ, создающемъ міры?
Давидъ Брюстеръ (Brewster) говоритъ въ ученомъ сочиненіи, которое онъ написалъ противъ странныхъ утвержденій Уэуиля (Whewell): ‘Пустыя головы, или низкія души, какъ называетъ ихъ поэтъ, которыя могли быть влечены къ вр, что Земля единственное обитаемое тло въ мір, безъ труда поймутъ, что она могла бы существовать и безъ обитателей. Еще боле, если такія головы знаютъ результаты геологическихъ изысканій, то должны согласиться, что Земля миріады лтъ оставалась необитаемою. Это заставляетъ сдлать ни съ чмъ несообразный выводъ, что въ обширномъ царств Господа нигд не было мыслящаго существа, и до отложенія слоевъ, предшествовавшихъ наслоенію пластовъ, гд являются первые слды органическаго міра, въ безконечномъ пространств вообще, не было ни растеній, ни животныхъ. Во время этой продолжительной смерти, когда сама природа дремала, солнце, съ своими великолпными спутниками, планетами и ихъ лунами, звзды, которыя въ своихъ системахъ вращаются одн вокругъ другихъ и совершаютъ періодическія странствованія, все это оставалось незамченнымъ, не выполняло ни какой цли, существовали ничего не освщающія свтила, ничего не нагрвающій огонь, ничего не освжающая вода, ничего не отняющія облака, ни на что не вющій воздухъ, и все въ природ, горы и долины, земли и моря, все существующее не служило ни къ чему! Если луны, планеты и солнца безъ цли проходятъ но пространству, он походятъ на суда съ пустыми каютами и помщеніями безъ груза, на повозки безъ сдоковъ и клали, постоянно однако дятельныя, на машины, которыя безпрерывно выдыхаютъ паръ и стучатъ желзными зубьями, не исполняя ни какой работы. Домъ безъ жителей, городъ безъ горожанъ пробуждаютъ въ насъ представленіе несообразности, а точно также и планета безъ жизни, вселенная безъ обитателей. Трудно было бы постигнуть, на что построенъ домъ, къ чему основанъ городъ, на что существуетъ планета и къ чему создана вселенная, еслибы планеты были безобразныя массы, неоживленныя и неподвижныя, мы напрасно спрашивали бы: къ чему он существуютъ? Но он представляются намъ тлами, которыя украшены богатыми прелестями, проходятъ ежедневно и ежегодно однообразно но своимъ путямъ, тмъ боле въ насъ пробуждается вопросъ: къ чему он существуютъ? Мысль, что какое-либо тло во вселенной, громадное ли, дремлющее въ пространств, или же красующееся обиліемъ прелестей, какъ наше, мысль, говоримъ мы, что существуетъ міровое тло, исполняющее свое назначеніе безъ обитателей на поверхности или не подготовляющееся къ обитанію, кажется намъ относится къ мыслямъ, свойственнымъ только извращенному и неясному уму безъ вры и надежды, уму, который презираетъ смиреніе, не знаетъ глубокаго чувства священнаго благоговнія и по безмрности самопревозношенія говоритъ: ‘Только для меня волнуется море и воздымаются горы, только для меня свтитъ солнце и блещутъ звзды, земля мое подножіе, а небо мой шатеръ.’ Мы обманываемъ самихъ себя, полагая, что вся вселенная мертва, и только на Земл есть жизнь, есть оболочка духа, которая кажется намъ высочайшею формою существованія. Земля еще не оживилась и была пестрою куколкою, изъ которой поздне должна была свободно вылетть бабочка, и она находилась въ глубокой дремот: тогда, по Божьей вол, пробудилась на ней жизнь въ вид растеній, животныхъ, и наконецъ человка, по образу духовнаго существованія Бога для того, чтобы человкъ былъ властелиномъ существъ на Земл, гд онъ могъ преобразовать на ней вещи по своей мысли и вол, оттого на ней духъ господствуетъ надъ веществомъ, какъ и повсюду въ міровомъ пространств. Существовала ли пора, когда не было ничего, кром Всевышняго на престол величія, посреди мертвой пустоты безконечнаго пространства? Оглянемся на секунду вчности въ отдаленныя времена, когда Земля еще не уплотнла, и носилась въ вид клубящагося пароваго шара въ пространств солнечной области. Тогда уже, въ глубин неба, откуда лучъ свта доноситъ къ намъ блестящую искру лишь въ милліоны лтъ, тогда тамъ уже блестли миріады звздъ, и разливали свтъ по безграничному пространству, но зачатки нашей жизни еще скрывались въ неоплодотворенномъ хаос. Мы смотримъ на лучи тусклаго свта, представляющагося намъ звзднымъ туманомъ и видимъ въ нихъ встниковъ, которые посл милліоновъ лтъ странствованія съ быстротою свта, теперь только достигли до насъ, чтобы сообщить какими были міры милліоны лтъ тому назадъ. При такомъ безконечномъ существованіи въ пространств и времени, неужели семейство человчества на Земл всегда и навсегда единственныя существа во вселенной, надленныя разумомъ и разсудкомъ? Кто предполагалъ бы такое преимущество человчества, напрасно старался бы защищать ни на чемъ не основанное безумное мнніе, подвергнулся бы порицанію въ невдніи, упреку въ необдуманности и даже насмшкамъ.
Обзоръ развитія жизни, какъ и обзоръ вселенной. непоколебимо убждаетъ, что міры обитаемы. Даже мы, ничтожныя существа на поприщ творчества, имемъ подъ собою безконечность въ вид микроскопическаго міра живыхъ организмовъ, и безконечность надъ нами въ вид небесныхъ міровъ. Если бы природа мало заботилась о томъ, что мы знаемъ на Земл только малйшую ея часть, если такою скрытностью хотла бы доказать, что кром вещей, постигаемыхъ нашими чувствами, есть еще несмтно много другихъ, и что она не считаетъ нужнымъ объяснить намъ эти вещи, не смотря на ихъ близость: мы еще боле должны полагать, что эта высшая воля скрыла отъ насъ и то, что природа сдлала недоступнымъ по отдаленности міровъ. Еще боле мы должны быть убждены, что она не только лишила насъ средствъ постигнуть, какъ она дйствуетъ на эти отдаленныя мста жительства, но также не желаетъ открыть, до какой глубины распространены въ пространств тысячи обитаемыхъ міровъ, блестящіе шары, легкою рукою разсянные въ обиліи по синему небесному полю, какъ зеленющія травы, украшающія зеленые луга.
Природа научаетъ насъ, что и здсь, посреди людей, есть множество тварей, которыхъ существованіе мы познаемъ не непосредственно нашими чувствами, въ неизмримомъ неб міры населены также существами, которыя, вроятно, совершенне, чмъ въ нашемъ мір, и чмъ мы сами. ‘Кто понимаетъ вполн эту истину’, говоритъ Паскаль, ‘можетъ изслдовать величіе и могущество природы въ этой повсюду окружающей насъ двойной безконечности, и такимъ удивительнымъ воззрніемъ познать самого себя, постигая, что между безконечностью и ничмъ въ пространств, между безконечностью и ничмъ въ числ, между безконечностью и ничмъ въ движеніи, между безконечностью и ничмъ во времени ему указано опредленное мсто. Тогда можно научиться сознавать истинную свою цну, и предаваться плодовитйшимъ разсужденіямъ.’
А великій законъ единства и взаимнаго пополненія, который господствуетъ въ образованіи міровъ и управляетъ дйствіемъ природы? Этотъ законъ согласія, который придаетъ каждому минералу одного рода одинаковое строеніе, и каждому міру одинаковую форму и одинаковое движеніе, который одинаково построилъ систему костей и сосудовъ въ растеніяхъ и животныхъ, и образовалъ горы и скалы, ручьи, рки и потоки на Земл? Законъ взаимнаго пополненія, который заставляетъ всякое существо содйствовать всеобщей гармоніи, ничего не отрываетъ отъ цлаго для одиночества уединенія, и обращаетъ исключеніе изъ правила въ уродливость? Нужно ли намъ распространяться объ этомъ основномъ закон въ доказательство, что природа не могла основать систему міра, въ которой одинъ членъ не подверженъ всеобщему закону, и по этому Земля не была бы обитаема, если бы въ порядк вещей планетамъ было предоставлено вчно оставаться одинокими? Растительная жизнь дятельна, какъ и животная, въ нихъ повторяется мысль единства въ тысячахъ формъ, и на лстниц отъ низшаго къ высочайшему мы не видимъ ни одной недостающей ступени. Человческій организмъ восходитъ отъ простйшей формы животной жизни по всмъ ступенямъ до высочайшаго совершенства и въ немъ быстро происходятъ превращенія безмолвно и во тм, заключая, можетъ быть, указаніе на возниканіе человка на Земл. На Земл ничто не устранено отъ цлаго, и законъ единства вполн выказываетъ свое господство здсь, какъ и везд, оттого нельзя полагать, что во вселенной есть міръ, устраненный отъ цлаго, и что нашъ земной шаръ представляетъ исключенія, и одинъ только украшенъ всми чудесами оживленныхъ твореній. Или Земля исключеніе, нчто случайное въ общемъ порядк, или же она членъ всей системы, представляющій полное единогласіе съ прочими ея членами. Первое предположеніе провозглашаетъ господство смерти надъ жизнію, ничтожества надъ существованіемъ, послднее же врное провозглашеніе откровенія природы, и становитъ жизнь выше смерти. Говорить еще боле было бы излишне, мы полагаемъ, что каждый читатель уже сдлалъ свой выборъ.
Такимъ образомъ, вс науки соединяются, чтобы доказать истину нашего ученія. Эти ршительныя и неопровержимыя свидтельства, которыя должны убдить вс умы, воспріимчивые къ наставленіямъ природы, мы пополняемъ въ заключеніе еще боле яснымъ и прямымъ доказательствомъ. Съ сознаніемъ побды мы указываемъ тутъ на осколки планетныхъ міровъ, заблудившихся на путяхъ небесъ, въ вид метеоровъ, которые, пробгая мимо нашего планетнаго шара, были привлечены имъ и упали на его поверхность. Это единственные предметы, соединяющіе насъ непосредственно съ природою отдаленныхъ звздъ. Они особенно драгоцнны, убждая химическимъ своимъ составомъ, что міры, съ которыхъ они прибыли къ намъ, заключаютъ слды жизни.
По химическому изслдованію, вообще метеорныя массы заключаютъ желзо, кремнеземъ, никкель, кобальтъ, марганецъ, мдь, олово, сру, глиноземъ, уголь и другія составныя части, находимыя на Земл. Мы особенно должны обратить вниманіе на присутствіе угля, потому что они указываютъ намъ на жизнь. О его существованіи К. Рейхенбахъ говоритъ въ журнал La Presse scientifique des deux mondes: ‘Эти обломки метеорныхъ массъ содержатъ не только простые металлы и металлоиды, но также уголь, т. е. простое тло, котораго происхожденіе мы всегда можемъ отнести къ органическимъ существамъ, и которое, если допущено примнять наблюденіе окружающихъ насъ явленій къ неизслдованнымъ областямъ, должно находиться въ связи съ жизнью.’ Нкоторые физики утверждаютъ, что углеродъ въ вид графита возникаетъ въ метеорной масс лишь при прохожденіи сквозь нашу атмосферу или проникаетъ въ метеоръ посл сверженія на земную поверхность. Такое объясненіе допустить нельзя, потому что плотность метеорнаго графита значительно отличается отъ плотности земнаго. Дйствительно, земной графитъ вситъ въ 2`/2 раза больше воды, а метеорный въ 3`/2. Впрочемъ посреди метеорнаго желза находили также кусочки угля. Хотя нельзя сомнваться, что метеорные камни и метеорное желзо образуются не въ земныхъ вулканахъ, не на лун, но составляютъ тла, проходящія вокругъ солнца но планетнымъ путямъ, и они, дйствительно, составныя части другихъ міровъ или, по крайней мр, обломки міровыхъ массъ, не принадлежащихъ Земл, мы все-таки не можемъ полагать, что чудный дождь различнаго рода, кровяной, зерновой, срный или какой-либо другой свергается изъ пространства вселенной. Дйствительно, наука неоспоримо доказала, что вс явленія послдняго рода обнаруживаются подъ вліяніемъ втра, способнаго уносить цвточную пыль весьма далеко.
Если же мы обратимъ вниманіе опять на метеоры и ихъ составныя части, то сообщенные факты оказываются очень важными для нашего ученія, особенно когда сообразить, что аэролиты только обломки угасшихъ міровъ, вулканическіе ихъ остатки или, наконецъ, чрезвычайно мелкія міровыя тла, свободно носящіяся въ пространств, и что оттого невозможно открыть на нихъ прямые слды растительнаго или животнаго міра. Требованіе, найти на нихъ самые остатки живыхъ существъ, было бы преувеличеннымъ, удовлетворимымъ если и не никогда, то лишь въ крайне рдкихъ случаяхъ, потому что вообще метеоры попадаютъ на Землю очень рдко, и они чрезвычайно мелки, отчего открытію существованія органическихъ веществъ внутри метеорныхъ массъ представляются очевидныя препятствія. Слдовательно, мы должны довольствоваться знаніемъ, что въ аэролитахъ находятся элементы, имющіе тснйшую связь съ обыкновенною жизненною дятельностью. Если же предъидущія объясненія и разсужденія еще не утвердили въ нкоторыхъ умахъ полнаго убжденія, то мы надемся, что этотъ фактъ придастъ больше вса приведеннымъ доводамъ. Въ подтверждающей ихъ сил мы предполагаемъ краеугольный камень зданія, которое должно служить для прославленія истины обитаемости вселенной.
Мы заключаемъ наше физіологическое изслдованіе разсужденіемъ о проявленіи жизни на Земл.
Природа вселила въ насъ мысль о многочисленности міровъ, и подтвердила истину нашей мысли, указывая, что обитаемость Земли не иметъ характера и особеннаго преимущества передъ другими планетами, что въ самой природ, по ея сущности, заключается свойство распространенія жизни, и что въ законномъ ея порядк не можетъ быть произвольнаго надленія преимуществами. Сверхъ того, природа хотла вполн утвердить наше убжденіе, и лишить тмъ враговъ нашего ученія всякаго орудія, доказывая, что даже для жизни человка Земля не самый лучшій изъ возможныхъ міровъ. Мы говоримъ даже для человка. Положимъ, что общій основной характеръ нашей организаціи находится также на другихъ мірахъ. Въ такомъ случа мы узнаемъ, что для этого основнаго характера существуютъ міры, заслуживающіе преимущества передъ нашимъ. При этомъ мы вовсе не полагаемъ, что жизнь человка представляетъ безусловную основу всеобщаго сравненія, но принимаемъ ее для нашего объясненія, чтобы имть исходную точку и отъ нея начать возраженіе противъ тхъ, которые, обращая вниманіе на нашу организацію, считаютъ Землю лучшимъ міромъ. Дйствительно, природа земныхъ жителей не образецъ для природы людей другихъ міровыхъ тлъ, и вообще, какъ мы увидимъ дале, было бы ошибочно считать нашу Землю общимъ образцемъ въ царств звздъ. Неизвстные намъ люди, родившіеся въ различныхъ небесныхъ обиталищахъ, наврное отличаются отъ насъ физическою организаціею, разсудкомъ и направленіемъ воли, развитіемъ отдльныхъ жизней и всего человчества. Въ нашемъ тсномъ круг наблюденій было бы безсмысленно опредлять организацію существъ по сходству міровъ съ нашимъ. Здсь необходимо совершенно опредленно высказать, что наши разсужденія относятся вообще къ организаціи, которая въ дйствительности проявилась и на Земл, но на другихъ мірахъ при боле счастливомъ сочетаніи условій жизни, возникла подобнымъ же образомъ какъ у насъ.
Мы обращаемъ сперва вниманіе на важный фактъ хода жизни, именно на то, что частое повтореніе жизненныхъ процесовъ при значительной неровности періодовъ жизни, составляетъ самую могучую причину ускореннаго истощенія силъ въ жизненныхъ органахъ, оттого, чмъ продолжительне и равномрне времена года, тмъ благопріятне условія для долговчности живаго организма. Звзды, на которыхъ періоды смняются въ короткое время, оттого должны скоре истощать жизненную силу организма. Съ этой новой точки зрнія мы утверждаемъ, что Земля кажется намъ въ мене благопріятномъ положеніи, нежели многія другія планеты, и что она не оказывается міромъ, устроеннымъ всего выгодне для жизни человка.
Извстно, что на планетахъ и лунахъ, движущихся, вращаясь, вокругъ грющаго и освщающаго Солнца, климатъ и продолжительность дня и ночи зависятъ отъ положенія оси суточнаго Бращанія въ плоскости годоваго пути. Если эта ось вращанія отвсна къ плоскости пути, то нагрваніе и освщеніе въ каждомъ мст планеты или луны весь годъ не измняется, но ежедневно остается одно и то же, жаркій поясъ ограничивается экваторіальною линіею, а холодные полюсами, такимъ образомъ, что отъ экватора до полюсовъ климатъ постепенно становится холодне, соотвтственно количеству теплоты, принимаемой каждою мстностью, гд весь годъ господствуетъ одна и та же опредленная температура. Слдовательно, тамъ не происходитъ перемны теплоты, неблагопріятной для жизни растеній и животныхъ, но организмы, явившіеся близъ экватора, безпрерывно находятся въ благопріятномъ для нихъ жар, а образовавшіеся въ среднихъ поясахъ всегда подвергаются соотвтствующей средней теплот, между тмъ какъ близъ полюсовъ организмы, принадлежащіе этому климату, не лишаются полезнаго для нихъ холода. Такимъ образомъ, неизмнность температуры мстопребыванія содйствуетъ существованію организмовъ и ихъ долговчности. При упомянутомъ положеніи оси, день и ночь повсюду одинаковы, какъ весною на Земл, и такое неизмняющееся однообразіе распредленія свта и теплоты также содйствуетъ жизни. Поэзія такой вчной весны переноситъ насъ въ золотое время миологіи и въ пору библейскаго рая.
Если же ось вращанія находится въ самой плоскости планетнаго пути, то въ теченіе года обнаруживаются самыя рзкія противоположности нагрванія и освщенія. Повсюду безпрерывно возобновляются самыя холодныя зимы и самыя жаркія лта, между тмъ, какъ зимою долго господствуетъ ночной мракъ надъ остывшею почвою, все лто озаряются и опаляются луга ослпительными лучами солнца. При такой смн жара и стужи, свта и мрака, живые организмы могутъ существовать только въ плачевномъ состояніи, и цлыя породы и виды растеній и животныхъ даже вовсе не способны существовать.
По положенію своей оси вращанія, Земля не иметъ ни благотворной однообразности температуры, ни рзкой противоположности. Ось вращенія отклоняется отъ отвсной на 23 1/2о или, другими словами, плоскость земнаго пути образуетъ съ плоскостью земнаго экватора такъ называемое наклоненіе эклептики въ 23%о. Оттого на сверной и на южной половин Земли возникаютъ три области: жаркій поясъ, въ которомъ два раза въ году солнце стоитъ совершенно отвсно надъ обитателями, холодный поясъ, гд въ опредленное время солнце, при вращаніи Земли вокругъ своей оси, не появляется надъ горизонтомъ, и, наконецъ, между этими двумя поясами лежитъ умренный. Между тмъ, какъ зной жаркаго пояса обусловливаетъ въ растительномъ и животномъ мір быструю трату жизненной силы, ускореніе разцвтанія и отцвтанія, морозъ холоднаго пояса неблагопріятенъ жизни и потребностямъ растительныхъ и животныхъ организмовъ.
Наклоненіе эклиптики поэтому иметъ важное вліяніе на условія существованія живыхъ тварей вообще, слдовательно и человка, хотя отъ природы мы боле независимы и самостоятельны и намъ свойственна большая самонадянность, нежели другимъ живымъ существамъ. Упомянутое вліяніе обнаруживается въ перемн временъ года и въ разниц климата. Если бы наклоненіе эклептики уменьшилось и ось вращанія сдлалась боле отвсною въ плоскости планетнаго пути, неблагопріятныя условія уменьшились бы, и возникли общія условія, боле благопріятныя для обитаемости, нежели ныншнія. Мы находимъ, что въ этомъ отношеніи другія планеты имютъ преимущество передъ Землею, потому что ихъ ось вращанія боле подходитъ къ отвсному положенію относительно плоскости планетнаго пути.
Чтобы узнать связь между наклоненіемъ эклиптики и состояніемъ жизни на поверхности каждой планеты вообще, мы должны представить себ перемну временъ года на Земл, потому что только на ней можемъ наблюдать жизненную дятельность въ растительномъ и животномъ мір. Основа питанія животныхъ и людей, именно растительный міръ, возобновіяется постоянно, сообразно съ теченіемъ четырехъ временъ года. Посл зимы, представляющей періодъ сна, въ которомъ совершается втайн великое дло плодоворной дятельности, наступаетъ весна, пора возрожденія существъ, и представляетъ намъ зрлище процвтанія юности, лтомъ цвты развиваются плодами, которые осенью созрваютъ и доставляютъ сборъ. Вотъ какой ходъ мы видимъ въ областяхъ, гд Земля лишается осенью украшеній, но не умираетъ зимою и потому является весною съ возобновленнымъ блескомъ. Еще боле тсная связь представляется въ другихъ областяхъ этого царства, гд растенія, лишившись своего украшенія, гибнутъ, но представляютъ жизненность, соединенную съ перемнами временъ года. Такимъ образомъ въ начал зимы умираютъ, для пользы человчества, рожь, пшеница и ячмень, которыми питаются большая часть обитателей Европы, умираютъ также просо, кукуруза, рисъ и другіе злаки, не доживая втораго годоваго періода. Благодоря такой смерти, мы наслаждаемся благословеніемъ жатвы, поддерживающей нашу жизнь, въ вид богатаго сокровища, заключающаго будущіе золотые колосья наступающихъ лтъ. Если весна не въ состояніи доставить зерну теплоту, нужную для его созрванія, настаетъ лто, и своимъ жаромъ пополняетъ такой недостатокъ. Времена года подаютъ другъ другу руку, и обезпечиваютъ существованіе жизни растеній и животныхъ, возникшихъ соотвтственно существующимъ условіямъ. Неразрывныя узы соединяютъ земныя существа съ состояніемъ Земли, и измненіе такого состоянія повлекло бы за собою преобразованіе жизненныхъ явленій на нашей планет. Мы видимъ, что жизнь находится въ такой зависимости отъ положенія Земли въ мір, что организмы, растительные и животные, такъ сказать, предчувствуютъ предстоящія перемны атмосферы, и спшатъ пройти послднія ступени своей жизни, сообразно опредленной продолжительности жизненныхъ ихъ условій, или подготовляются ко сну, изъ котораго пробуждаются для новой дятельности. Такая жизнь иметъ опредленныя границы, которыхъ наврное не можетъ переступить, она колеблется около опредленной середины, гд въ обиліи находятся нужные для нея элементы, и удаляется отъ такой середины на опредленное разстояніе, всегда оставаясь въ зависимости отъ созданій земнаго шара. Можно утверждать, что отъ какого-либо міроваго событія, совершенно несогласно извстному намъ порядку вещей, наклоненіе эклиптики уменьшится и произойдетъ медленное и постепенное движеніе оси вращанія Земли къ положенію отвсному, къ плоскости земнаго пути, разница температуры временъ года уменьшится, климатъ сдлается на обоихъ полушаріяхъ благопріятне для жизни и разница продолжительности дня и ночи произойдетъ гораздо мене замтною. Въ такомъ случа мы однако не въ прав утверждать, что это измненіе условій земной жизни заслуживаетъ для насъ предпочтеніе передъ существующими жизненными условіями. Дйствительно, жизнь на поверхности нашей планеты возникла и находится въ тснйшей связи съ условіями, при которыхъ она обнаружилась на этомъ міровомъ тл. Но безпрекословно можно утверждать, что при боле благопріятныхъ условіяхъ, жизнь обнаруживается соотвтственно этимъ условіямъ въ боле совершенной форм, и что на мір, положеніе котораго въ систем обусловливаетъ лучшую обитаемость, нежели на Земл, силы жизни должны развиться свободне и успшне, и произвести существа, способныя жить посреди постояннаго роскошнаго великолпія, какъ мы способны существовать посреди неправильной бдности нашего пребыванія на Земл.
Совершенно несогласно съ тми, которые предполагаютъ, что въ будущемъ произойдетъ благотворное обновленіе Земли, многіе, особенно древніе, утверждали, что земная ось нкогда сто яла отвсно въ плоскости пути этой планеты. Но ихъ мннію, при появленіи человка на Земл она постоянно украшалась и обогащалась весною, и только въ теченіе вковъ ось наклонилась, и прелесть и богатство безпрерывной весны исчезали. Эта восхитительная мечта, рисующая намъ блаженство золотаго вка, есть великолпное поэтическое представленіе, въ которомъ поэты хотли изобразить таинственную колыбель человческаго рода. Эпикуреецъ Овидій, и строгій Мильтонъ съ одинаковою любовью распространились объ этомъ древнемъ преимуществ, и согласны, боле чмъ можно ожидать, съ воззрніемъ на эти минувшія времена. Другіе поэты подобнымъ же образомъ воспвали или, врне, оплакивали мечтаемое паденіе нашей Земли, между тмъ какъ философы, по примру Анаксагора и Энопида Хіосскаго, утверждали, что первоначально отвсная сфера постепенно стала наклоняться сама собою, по населеніи ея живыми существами.
Вс эти теоріи теперь можно считать совершенно неосновательными. Изслдованія и вычисленія Эйлера, Лагранжа и Лапласа убдили, что измненіе наклоненія земной оси происходятъ въ опредленныхъ границахъ, и что наклоненіе эклиптики уклоняется отъ средняго своего положенія приблизительно въ 24о только на 3о въ одну или другую сторону въ продолжительные промежутки времени. Такое колебаніе земной оси въ предлахъ 6о обусловливается періодическими измненіями, которымъ подвержены пути другихъ планетъ. Перваго января 1865 года наклоненіе эклиптики составляло 23о 27‘ и 16». Ежегодно наклоненіе уменьшается на 1/2 секунды до 21о, а посл этого увеличивается до 27о, посл чего снова начинается уменьшеніе. Это колебаніе земной оси должно отличать отъ періодическаго колебанія, названнаго нутаціею и зависящаго отъ движенія луны. Упомянутое колебаніе оси всегда происходило и будетъ происходить въ неизмнныхъ границахъ, почему нтъ причины полагать, чтобъ когда-либо на Земл существовали благопріятнйшія условія обитаемости, нежели теперь, а точно такъ же нельзя ожидать на Земл улучшенія физическихъ условій относительно ея обитаемости.
Наклоненіе эклиптики обусловливаетъ времена года на планетахъ, ходящихъ вокругъ Солнца, но существуютъ другія мене замтныя вліянія на перемны временъ года. Планеты обходятъ солнце не по круглому, а по эллиптическому пути, такъ что одинъ изъ Фокусовъ эллипса занятъ солнцемъ. Оттого разстояніе планетъ отъ солнца ежедневно увеличивается до извстной степени, и затмъ постепенно уменьшается. Наибольшее разстояніе планетъ отъ солнца называютъ афеліемъ, а наименьшее перигеліемъ, теперь Земля всего боле удалена отъ Солнца, 2 іюля (нов. ст.) именно на разстояніи 21,000,000 миль, и 1 января всего ближе къ Солнцу, именно на разстояніи 20,334,700 миль. Конечно, разница разстоянія должна обусловить и разницу силы нагрванія и освщенія. Но, при значительномъ разстояніи между Землею и Солнцемъ, эта разница слишкомъ мала, чтобы сдлаться замтною, тмъ боле, что вліяніе наклоненія эклиптики выказывается несравненно сильне. Совершенно иначе разница солнцестоянія должна дйствовать на планеты, проходящія по очень длиннымъ эллипсамъ въ род кометъ. Такіе пути отличаются значительною внцентренностью (такъ называютъ половину разницы между наибольшимъ и наименьшимъ разстояніемъ планетъ отъ Солнца), которая обусловливаетъ большую разницу дйствія Солнца на планеты въ различныя времена года. Внцентренность выражаютъ обыкновенно не милями, но отношеніемъ къ среднему разстоянію планеты отъ солнца. Если оста вить безъ вниманія планетоиды, изъ которыхъ многіе имютъ очень внцентренные пути, то самый внцентренный путь свойственъ Меркурію. Эта планета удаляется въ теченіе года отъ Солнца на разстояніе около 10 милліоновъ миль, и приближается къ нему на разстояніе въ 6 1/4 милліоновъ миль. Слдовательно, самое большое и самое малое разстояніе этой планеты отъ Солнца относятся приблизительно какъ 10 къ 6 1 /4 или 40 къ 25, или 8 къ 5. Нагрваніе и освщеніе уменьшается (въ квадратномъ отношеніи) соотвтственно удаленію, а потому, при ближайшемъ солнцестояніи, оно на Меркуріи вдвое больше, чмъ при перигеліи, въ теченіе года свтъ постепенно прибавляется и убавляется какъ будто отъ дйствія втораго солнца. На Юпитер эклиптика очень мала, и потому эклиптическія времена года почти исчезаютъ, и преобладаетъ вліяніе внцентренности.
Внцентренность земнаго пути, какъ и наклоненіе эклиптики нашей планеты, въ настоящее время уменьшается, но только на 800 миль въ теченіе столтія. Такое уменьшеніе, однако, черезъ нсколько времени прекратится, и затмъ начнется увеличеніе, но лишь до опредленной границы, какъ это доказали вычисленіемъ Пуасонъ и др. Границы измненія внцентренности не такъ велики, чтобы имть вліяніе на теплоту и свтъ. Это колебаніе вызываетъ почти незамтную перемну, и оттого въ астрономическомъ отношеніи вліянія на земную жизнь должно считать неизмнящимися и постоянными.
При обзор обыкновенныхъ временъ года мы достигли точки зрнія, въ которой слдовало сравнить времена года другихъ планетъ съ земными. Времена года, но различію своего характера, заключаютъ различныя жизненныя начала и оттого очень важны при изслдованіи развитія организмовъ и живыхъ существъ. Уранъ, Меркурій и Венера имютъ рзко противоположныя времена года и климаты, и въ этомъ отношеніи всего мене походятъ на Землю и другія планеты, между тмъ какъ Сатурнъ и Марсъ мало отличаются отъ Земли. Юпитеръ же относительно временъ года иметъ преимущество передъ всми прочими мірами. Годъ его въ 12 разъ продолжительне нашего, на немъ времена года нигд не измняются, дни и ночи везд равно продолжительны, а климатъ всегда одинаковъ, соотвтственно положенію пояса между экваторомъ и полюсомъ. Обратимъ вниманіе также на спутниковъ, и упомянемъ, что наша Луна находится въ очень благопріятныхъ условіяхъ, ея ось вращанія отклоняется только на 2о отъ отвсной къ плоскости земнаго пути, почему лто и зима сливаются на ней въ одно время года, и она не иметъ ни какихъ другихъ перемнъ, какъ дня и ночи, которыя продолжаются по половин луннаго года, т. е. 15 дней. Дале слдуемъ упомянуть, что, по продолжительности періодовъ жизненнаго времени, обитатели, существующіе, можетъ быть, на кольцахъ Сатурна, имютъ преимущество передъ лунными жителями, потому что ихъ годы, состоящіе изъ одного дня и одной ночи, продолжаются 30 нашихъ лтъ. Но изъ этихъ отношеній мы не можемъ сдлать ни какихъ выводовъ и составить себ предположеніе о неизвстныхъ жизненныхъ условіяхъ на другихъ планетахъ, потому что такіе выводы перешли бы за предлы науки, и не заслуживаютъ ни какого вниманія.
Мы сказали, что Юпитеръ иметъ преимущество передъ всми планетами относительно своего положенія къ источнику свта и теплоты. Уже прежде мы видли, что этотъ исполинскій великолпный міровой шаръ отличается большими преимуществами передъ другими небесными тлами. Дйствительно. Юпитеръ представляетъ намъ картину, порожденную воображеніемъ человка о первобытныхъ временахъ Земли или отдаленной ея будущности, когда была или настанетъ пора вчной весенней прелести и благоденствія всего живущаго. Этому міру свойственно совершенство, недосягаемое Земл. Эта исполинская планета кажется намъ какъ бы угрозою, начертанною передъ слабымъ человкомъ на неб, но нтъ, скажемъ лучше, что она представляется символомъ надежды, ободряющей стремиться къ познаніямъ и добродтелямъ, обращая наши взоры къ великолпнымъ явленіямъ продолжительнаго плодовитаго существованія. Къ Юпитеру должно отнести слова Брюстера: ‘Разв на возвышеннйшей планет, нежели наша, не могутъ находиться боле духовныя существа, изъ которыхъ самое слабое превосходитъ Ньютона? Разв обитатели такой планеты не могутъ пользоваться боле сильными телескопами и боле ясными микроскопами, нежели мы? Разв они не могутъ обладать боле остроумными способами изслдованія, глубже обдуманными путями изысканія и боле удачными сочетаніями? Не ршили ли тамъ формы объясненій основныхъ истинъ, математическихъ теоремъ, задачи трехъ тлъ, дйствующихъ одно на другое, смысла загадки свтоноснаго эира и непостижимую для насъ силу духа? Безъ сомннія, тамошніе люди отличаются боле острымъ умомъ и глубочайшимъ разсудкомъ, которые длаютъ ихъ способными познавать и врне судить о план и твореніяхъ Бога. Какіе, однако, они ни имли бы умственныя занятія, кто можетъ сомнваться, что они постигаютъ и открываютъ законы, которые проникаютъ вещество везд, возл нихъ, подъ ними и посреди ихъ самихъ?
У насъ, неразрывно связанныхъ съ Землею, дни исчезаютъ вмст съ временемъ, которое жадно поглощаетъ ихъ при перемн господствующаго непостоянства съ періодами, распредленными своевольно, и временами года, не согласными до такой степени, что представляютъ даже неодинаковость дней и ночей и измнчивость температуры. Какъ отличается Земля отъ тхъ міровъ, которые представляются намъ родиною благотворнаго мира природы и блаженнаго наслажденія жизнью, гд смняются одинаково благопріятные дни и годы, и гд существа, ровными шагами и съ веселымъ духомъ, идутъ къ невидимой для насъ цли вчной безконечности! И этотъ міръ, отражающійся въ блеск и богатств лучезарнаго Юпитера, наврное осуществленъ на одной изъ планетъ, въ неизмримомъ числ обходящихъ милліоны солнцевъ въ міровомъ пространств. Тамъ все движется безъ помхи и мирно, въ прекрасномъ порядк жизни, безъ борьбы противъ мышленія и стремленій духа, но для охраны владычества разсудка!
Мы вовсе не думаемъ заключить эти изысканія жалобами на ничтожество человческой жизни, впрочемъ, не безполезно представить неотрицаемый фактъ, что Земля отнюдь не лучшая планета. Со всхъ сторонъ природа возстаетъ противъ человка, а не поддерживаетъ его разума: она нердко враждебна намъ, и мы должны бороться противъ нея всми силами, чтобы господствовать надъ нею. Нашъ жизненный порядокъ. говоритъ Рейно, характеризуется уже тмъ, что мы вынуждены укрываться отъ атмосфернаго воздуха, и искать убжища въ боле благопріятномъ мст. Природа допускаетъ наше мстопребываніе на Земл, не выказывая гостепріимства. Природа представляетъ немногія прелести безъ недостатковъ, осчастлививъ насъ на мгновеніе своими ласками, оставляетъ безъ вниманія наши потребности и желанія, и предаетъ крайностямъ климата, которыя мы не въ состояніи вынести безъ затрудненій, и осыпая съ одной стороны избытками своихъ даровъ, съ другой вынуждаетъ охраняться отъ вліяній, которыми грозитъ намъ. Это заставляетъ насъ искать убжища въ жилищахъ, которыми мы обладаемъ, благодаря нашей дятельности и прилежанію. Тутъ мы создаемъ себ особый міръ, гд господствуютъ особые законы, независимые отъ вншняго міра, и требуемые нашею природою, и гд мы, наперекоръ климатическимъ невзгодамъ, проводимъ по нашей вол мирные дни…. Еслибъ мы захотли пользоваться всею Землею, то, при всхъ нашихъ мрахъ предосторожности, намъ пришлось бы переносить своевольство природы въ распредленіи холода и теплоты. Это одинъ изъ многихъ недостатковъ настоящаго нашего мстопребыванія и, кажется, что наше могущество едва ли увеличится до такой степени, чтобы мы совершенно устранили такой недостатокъ. Основное свойство земнаго состоянія предоставляетъ намъ выборъ быть рабами или временъ года, или жилищъ.
По возможности, окинемъ однимъ взглядомъ человчество, населяющее всю Землю, такой обзоръ убждаетъ насъ, что это міровое тло вовсе не соотвтствуетъ потребностямъ человка, и что царь Земли, по скупости ея почвы, вынужденъ тратить большую часть своего времени на добываніе средствъ для поддержанія жизни. Растенія, которыми человкъ питается, онъ долженъ сять и подготовлять, а также печься о нихъ, животныхъ, которыя служатъ для удовлетворенія различныхъ его потребностей, онъ долженъ охранять отъ неблагопріятнаго вліянія погоды въ разныя времена года, строить для нихъ убжища, подготовлять имъ кормъ, и посвящать имъ безпрерывные труды и заботы, становясь ихъ рабомъ. Посреди природы, человкъ не получаетъ отъ нея самой ни малйшаго посредственнаго пособія, онъ пользуется слпыми ея силами какъ уметъ, и если ему удается поддерживать свою жизнь на Земл, то лишь вслдствіе постоянныхъ трудовъ, а не по превосходству ея устройства. Посмотримъ, какъ та же природа Земли ежегодно поглощаетъ тысячи людей, которые ищутъ благъ за моремъ, какъ она въ одно мгновеніе потрясаетъ и разрушаетъ города, откуда пришлецы хотли распространить просвщеніе и образованіе по дикимъ странамъ, между ихъ обитателями, какъ произведенія почвы сожигаются зноемъ жара, и уничтожаются ливнями и наводненіями! Посмотримъ на задыхающуюся и согбенную толпу, которая истощена отъ усилій, часто безполезныхъ, и которой неумолимая судьба не даруетъ пониманія прекраснаго и благороднаго стремленія ума! Куда мы ни посмотримъ на Земл, повсюду одно и то же безутшное зрлище! Если мы и видимъ мстами дворцы, гд блещетъ великолпіе, то спрашиваемъ: какою цною пріобртено это великолпіе? Сосчитаемъ, если можно, горести, скрытыя въ нихъ, во дворцахъ, гд, подъ блескомъ и роскошью и посреди богатства, встрчаются взоры, отуманенные слезами! Тогда мы должны постигнуть, что человческій умъ и глубокое мышленіе не утвердили своего господства здсь, гд вс покоряются требованіямъ вещества, и мы должны сознаться, что тысячи людей трудятся и мучатся, чтобы добыть для немногихъ удобства жизни, между тмъ какъ они сами гибнутъ въ злосчастіи. Тогда намъ будетъ ясно, что міръ, въ которомъ мы находимся, весьма мало благопріятенъ для обитаемости.
Если же нашихъ разсужденій недостаточно, то довольно вспомнить, что природа грозитъ намъ не только враждебными вліяніями на своей поверхности, но и весьма опасными силами, которыя кроются въ ндрахъ планеты. Геологическія свойства земнаго шара вовсе не могутъ возбуждать чувства самоувренности. Хотя могучіе перевороты обыкновенно происходятъ постепенно и медленно, и значительныя измненія совершаются спокойнымъ шагомъ въ длинные промежутки времени, все-таки исторія сообщаетъ намъ, что нердко внутренняя сила Земли проявляется на ея поверхности, смертоносно и губительно, разверзаясь и приводя въ безпорядокъ мстопребыванія человчества. Наши поля, города и жилища стоятъ на океан раскаленныхъ массъ, которыя ране или позже могутъ прорвать земную кору, и огненными потоками залить цлые народы. По измреніямъ, внутренняя теплота Земли повышается по мр углубленія, и результаты геогностическихъ изысканій на обихъ половинахъ Земли заставляютъ полагать, что на глубин 30 верстъ подъ ея поверхностью жаръ уже дотого значителенъ, что вс вещества земли должны быть тамъ расплавлены, если ихъ обращенію въ жидкости не мшаетъ значительное давленіе. Когда же это давленіе уничтожается, они непремнно расплавляются. Этотъ фактъ, говоритъ Араго, при малой толщин плотной земной коры, объясняетъ противодавленіе внутренняго жидкаго вещества на боле слабыя части плотной оболочки нашей планеты. Около 35 верстъ подъ обитаемою нами поверхностью расплавлены и т вещества, которыя всего боле сопротивляются дйствію жара. Мы знаемъ, что подъ нами внутреннее противодйствіе потрясаетъ обширныя пространства и тонкая земная кора безпрерывно приводится въ движеніе подземными силами, что это внутреннее движеніе часто вызываетъ на поверхности страшныя землетрясенія, и что когда-нибудь подземный толчекъ можетъ поднять морское дно, разлить на нашу сушу воды и поглотить насъ, обративъ морское дно въ материкъ. Переворотъ на Земл можетъ однажды разбить на тысячи кусковъ кору, на которой мы живемъ съ такою самоувренностью, и разметать остатки земнаго шара по пространству. Такія сужденія, конечно, уменьшаютъ чувство самоувренности, которому мы предаемся, и мы можемъ привести почти только одинъ доводъ для нашего успокоенія: именно, медленность хода переворотовъ на земл. Но если мы и утшаемся мыслью, что эти событія происходятъ въ продолжительные промежутки времени, въ сравненіи съ которыми наша долговчность на земл совершенно ничтожна, то это нисколько не мшаетъ дйствительно произойти имъ, и они составляютъ вчныхъ враговъ нашихъ успховъ и нашего счастія, грозя уничтоженіемъ. Можно ли потому утверждать, что земной шаръ самый лучшій міръ даже для человка, и что очень многія другія небесныя тла, можетъ быть, представляютъ гораздо больше благопріятныхъ условій для нашего развитія и долговчности? Намъ отнюдь нельзя считать Землю превосходне другихъ звздъ. Должно только удивляться, что на ней утвердилась жизнь, и согласиться, что наша планета заселена оттого, что природа изумительно плодовита и производитъ существа, гамъ, гд человкъ вовсе не предполагаетъ ихъ. Мы постигаемъ, что Земля населена только по свойству природы производить жизнь повсюду, гд есть вещество для ея воспринятія. Нельзя же допустить мысли, чтобъ неистощимый источникъ природы изсякъ посл того, какъ она произвела множество существъ на поверхности Земли, напротивъ того, въ разнообразіи безконечности ея произведеній должно видть краснорчивое доказательство, что природа, украсивъ другіе міры безчисленными живыми существами, еще не истощилась, но и здсь могла произвести творенія.
Слдовательно, Земля, но своему положенію въ міровой систем, а также по естественнымъ свойствамъ, какъ наружнымъ, такъ особенно внутреннимъ, вовсе не надлена особенностями, всего боле благопріятствующими поддержанію жизни. Многіе міры въ обширной области звздной вселенной гораздо боле одарены средствами обитаемости, почему пребываніе на нихъ не только возможно, но несравненно надежне и прекрасне. Наши изслдованія звзднаго міра представляютъ намъ великолпную панораму. Въ отдаленномъ пространств мысли находятъ высшіе міры, очаровательныя мстопребыванія возвышенныхъ духовъ, которыхъ нашему глазу видть невозможно. Въ этихъ мірахъ человчество живетъ спокойно и въ слав, охраняемое чистымъ, яснымъ небомъ, посреди эфирной оболочки, безпрерывно одинаково благопріятной для дятельности органовъ жизни, и мирно наслаждается дарами благотворной природы. Т счастливые міры, при вчной весн, вроятно, постоянно украшаются гармонически новыми прелестями и доставляютъ больше наслажденій, нежели нашъ міръ, гд всегда является несогласіе временъ года. Въ тхъ счастливыхъ мірахъ человческій духъ, можетъ быть, освобожденъ отъ узъ вещества и отъ низкихъ потребностей земной природы, не долженъ вымаливать себ пищу изъ остатковъ другихъ существъ и снабженъ органами, которые незамтно извлекаютъ изъ него жизненный элементъ, и тамъ не стремится съ усиліями постигнуть міръ, но тончайшими чувствами и высшимъ разумомъ постигаетъ чудеса творенія и законы вселенной? Тамъ золотыя узы любви связываютъ всхъ членовъ человчества въ одно большое семейство: тамъ братъ не рабъ своего брата, тамъ не стремятся къ кровавой воинственной слав, и вчный миръ не нарушается раздоромъ зависти, можетъ быть, у того человчества въ жилахъ не течетъ боле ядъ смерти, и наша кончина для нихъ только возвращеніе духа въ дружественныя семейства, тамъ человчество достигло мстопребыванія истины, религія, наука, природа и философія сходятся. Богъ боле не далекъ: ему молятся, не окружая себя каменными стнами, потому что природа тамъ храмъ, а человкъ въ немъ посвященъ. Тамъ, наконецъ, человку является открытое, возвышенное великолпіе безконечнаго неба, онъ проникаетъ взорами движущіеся міры, и удивительными силами сообщается съ жителями ближнихъ сферъ.
ЧЕТВЕРТЫЙ ОТДЛЪ.
Звздный міръ.
Жизнь всеобъемлюща! восклицаетъ вокругъ насъ природа внятнымъ, громкимъ голосомъ въ каждомъ мст міра,— голосомъ, который раздается въ пространств и слышенъ въ величайшей глубин неба обитателямъ всхъ звздъ, находящихся въ пространств вселенной,— голосомъ, который говоритъ духу, такъ что вс люди могутъ слышать его. Она возвщала это нкогда нашимъ мудрецамъ, поэтамъ и философамъ, которыхъ свтлый умъ собственною своею силою вознесся до нея. Это возвщается въ наше время изслдованіями науки, посредствомъ которыхъ намъ удалось наконецъ, посл пятнадцативковой борьбы, проникнуть въ глубочайшія тайны, и природа открывается такъ ясно, что привлекаетъ къ себ умъ и сердце всякаго, кто даже въ первый разъ пытается пояснить ея проявленія. Мы надемся, что теперь признана многочисленность міровъ. Хотя мы не можемъ наврное утверждать, что тотъ или другой отдльный міръ въ настоящее время непремнно обитаемъ, но все-таки обитаемость міровъ должно признать совершенно правильнымъ ихъ состояніемъ. Существуетъ однако воззрніе, которое подтверждаетъ сказанное нами боле общимъ образомъ. Въ микроскопъ открываютъ, что творческая сила распространяла жизнь повсюду, что, кром видимаго міра, существуютъ созданія, о мелкости которыхъ мы не можемъ себ составить понятія. Телескопъ указываетъ, что нашему уму невозможно постигнуть творческую силу во всемъ ея объем, и что мы, какъ говоритъ Паскаль, не смотря на усилія перенестись мыслями за возможныя пространства, въ состояніи составить себ понятія только объ атом того, что есть на самомъ дл. Дйствительно, великолпная картина, которой мы можемъ удивляться, величественнйшее зрлище, открываемое человкомъ, есть неизмримость звзднаго міра.
Въ планетной систем, представленной нами до предловъ пути Нептуна, который безпрерывно остается на разстояніи 600 милліоновъ миль отъ Солнца, границы господства этого свтила распространяются дале. Можетъ быть, существуютъ планеты боле отдаленныя отъ
Солнца нежели Нептунъ, во всякомъ случа мы знаемъ наврное, что безчисленныя кометы, теченіе которыхъ управляется Солнцемъ, какъ и ходъ планетъ, идутъ по всмъ направленіямъ и удаляются отъ источника свта, теплоты и электричества гораздо дале Нептуна, черезъ опредленное время возвращаются и возобновляютъ прежнее свое теченіе. Замтимъ, что кометы состоятъ изъ чрезвычайно жидкаго вещества неизвстнаго намъ рода, что ихъ нельзя отнести къ обитаемымъ небеснымъ тламъ, число ихъ, вроятно, превосходитъ сотни тысячъ, а время теченія у многихъ должно означаться земными вками. Такимъ образомъ, большая комета 1811 года проходитъ вокругъ Солнца въ 30 вковъ, причемъ удаляется отъ Солнца на 8,700 милліоновъ миль. Знаменитая комета 1680 года, у которой священникъ Дерфель въ Плауэн первый опредлилъ дйствительную форму кометнаго пути, вообще проходитъ вокругъ Солнца въ 88 вковъ, удаляясь отъ него боле чмъ на 17,700,000 миль.
Какъ ни огромны эти разстоянія и какъ ни безмрно царство Солнца, эти величины, изумляющія насъ, ничтожны въ сравненіи съ обширностью міра постоянныхъ звздъ. Оттого для опредленія разстояній міра постоянныхъ звздъ пользуются другими единицами сравненія, нежели въ планетной систем: не говорятъ, сколько миль составляетъ извстное разстояніе, но сколько разъ въ немъ заключается разстояніе Солнца отъ Земли. Положимъ, что это разстояніе круглымъ числомъ составляетъ 20 милліоновъ миль, и станемъ называть такую единицу мры солнечнымъ разстояніемъ или земнымъ разстояніемъ.
Всякая звзда на неб есть солнце, блестящее собственнымъ блескомъ. Измреніями силы этого свта убдились, что нкоторыя изъ нихъ, напр. Сирій, гораздо лучезарне нашего Солнца, слдовательно, если бы послднее находилось отъ насъ также далеко, какъ Сиріи, то оно казалось бы гораздо темне этой звзды и представлялось только свтлою точкою.
Если наша солнечная система представляетъ всеобщій образецъ порядка постоянныхъ звздъ, что весьма вроятно, то всякая свтящаяся звзда есть средоточіе великолпной системы. Многія такія системы, можетъ быть, походятъ на нашу, другія отличаются меньшимъ или большимъ великолпіемъ, величиною и числомъ планетъ. Если же не вокругъ всякаго свтящаго центральнаго тла находится подобное собраніе міровъ, то мы все-таки должны быть убждены, что эти свтила составляютъ исходную точку дятельной жизни, которая развивается на неизвстныхъ намъ мірахъ, и образуютъ средоточіе созданій, которыя кажутся странными въ сравненіи съ нами, но все-таки велики, возвышенны и удивительны, какъ все, развиваемое природою.
Было бы прекрасно обозрть безграничными взорами нашего ума неизмримое пространство, гд блещутъ созданія эира, было бы прекрасно, навсегда освободиться отъ представленія, навязываемаго нашими чувствами, будто вс звзды движутся надъ нами, находятся одинаково далеко отъ насъ и свтятъ боле или мене ярко. Было бы прекрасно прослдить мысленно пространство, безпрерывно возобновляющееся отъ одного звзднаго міра къ другому.
Мы смотримъ на нашу планетную систему, какъ на маленькій флотъ судовъ, который уединенно проходитъ по своему пути, и знаемъ, что между нами и ближайшею звздою находится 226 тысячъ солнечныхъ разстояній. Эта звзда находится въ созвздіи Центавра и означается буквою (а). Мы уже неспособны представить себ это разстояніе. Оттого попытаемся составить себ понятіе о такомъ разстояніи другимъ путемъ.
Свтъ проходитъ круглымъ числомъ въ секунду протяженіе въ 40,000 миль. Онъ доходитъ къ намъ отъ Луны немного боле, чмъ въ секунду, отъ Солнца въ 8 минутъ, а отъ ближайшей къ намъ упомянутой звзды въ три года и 100 дней. Мы находимъ такимъ образомъ другой способъ означенія разстоянія и пользуемся, для опредленія пространствъ, указаніемъ времени прохожденія свта. Сообщаемъ разстояніе еще нкоторыхъ свтилъ. Звзда, которая первая послужила для опредленія разстоянія звздъ, именно Бесселю въ Кенигсберг, была 61-я звзда въ созвздіи Лебедя. Свтъ доходитъ къ намъ отъ нея въ 9% лтъ, дале отъ Веги въ Лир въ 20 лтъ, отъ Сирія въ 22 года, отъ Полярной Звзды въ 43 года, а отъ неразличимыхъ звздъ Млечнаго Пути въ 5,000 лтъ. Но во вселенной существуютъ разстоянія, которыя, въ свою очередь, ничтожны въ сравненіи съ только что упомянутыми, дйствительно, отъ звздныхъ тумановъ свтъ доходитъ къ намъ въ милліоны лтъ.
Вотъ какія величины представляются намъ въ неизмримой вселенной, указывая на ничтожность Земли, гд мы ослпляемся придуманною нашею важностью. Эти величины сообщаютъ также, что исторія звзднаго міра раскрывается передъ нами въ исполинскихъ размрахъ, и мы на нашемъ уединенномъ клочк Земли едва понимаемъ первыя ея слова. Лучи свта, доходящіе къ намъ отъ звздъ, разсказываютъ о звздной исторіи безконечнаго міра созданій, которыхъ настоящее состояніе неизвстно бдной Земл. Положимъ, напр., что блестящій Сиріи угаснетъ сегодня отъ какого-нибудь переворота, мы узнали бы объ этомъ событіи лишь черезъ 22 года, потому что въ теченіе этого времени мы видли бы на одномъ и томъ же мст неба свтъ, который исходитъ отъ не существующаго боле свтила. Еслибы вс звзды сегодня обратились въ ничто, то мы видли бы ихъ еще многіе годы, вка и тысячелтія, и весьма можетъ быть, что звзды, которыхъ теченіе и сущность мы стараемся распознать, на самомъ дл уже существовали въ первое время возниканія земнаго міра. Да, мы видимъ только прошедшее вселенной, и наши извстія о звздахъ, блестящихъ въ эир, ограничиваются донесеніемъ о нсколькихъ лучахъ, которые дали намъ возможность произвести измренія у ближайшихъ звздъ, сущность же этихъ свтилъ остается намъ неизвстною по отдаленности. Безпрерывное измненіе созданія продолжается, но мы не въ состояніи изслдовать его или получить о томъ всть. Міры возникаютъ и исчезаютъ, солнца воспламеняются и угасаютъ, человчества живутъ и претерпваютъ различную судьбу, твореніе Бога совершается, а мы увлекаемся, какъ и все остальное, въ вчную неизмримость и ничего не знаемъ объ этомъ.
Существуютъ звзды, которыхъ свтъ по временамъ уменьшается. Такимъ образомъ, древнимъ Грекамъ Касторъ казался свтле Поллукса, который нын очевидно блещетъ ярче. Звзду Алфардъ въ Гидр старинные наблюдатели причисляли къ звздамъ первой величины, а нын ее должно отнести къ звздамъ второй величины. Дубе, Звзду въ Большомъ Медвд Фламстедъ причислялъ къ звздамъ первой величины, а теперь она иметъ свтъ звзды второй величины. Байеръ говоритъ, что звзда Тубанъ въ Дракон второй величины, а теперь она кажется намъ третьей величины. Кром разности свта, въ постоянныхъ звздахъ наблюдаютъ также неодинаковость свта, который у многихъ совершенно измнился. Такимъ образомъ Птоломей сообщаетъ, что Сирій совершенно красенъ, между тмъ какъ теперь онъ блъ. Многихъ звздъ, которыя видли прежде, боле не находятъ: он угасли и исчезли для насъ безъ слда. Доминикъ Кассини замтилъ, что въ Маломъ Медвд нтъ одной звзды, а старшій Гершель наблюдалъ ослабленіе свта и совершенное угасаніе одной красноватой звзды въ Геркулес. Съ другой же стороны наблюдали появленія звздъ, которыя поздне совершенно исчезли. Такого рода явленія наблюдалъ Тихо. Въ октябр 1572 года внезапно показалась новая звзда. По блеску она походила на планету Венеру, и зоркіе люди могли видть ее даже днемъ, а также ночью сквозь полупрозрачныя облака. Въ 1573 году, она имла блескъ звзды первой величины, но постепенно становилась все тускле и наконецъ исчезла совершенно въ март 1584 года. Ее не могли найти и 36 лтъ поздне, когда изобрли зрительныя трубы. Эта звзда пробудила многія опасенія. Въ ту пору еще помнили ужасы Вароломеевой ночи, боялись кометъ, и томились страхомъ предстоящаго свтопреставленія, возвщеннаго астрологами. Все это составляло превосходную почву для развитія суеврія. Появившуюся звзду считали тою же самою, которая повела трехъ мудрецовъ въ Вилеемъ, и считали ея появленіе признакомъ возвращенія Богочеловка на Землю для Страшнаго Суда. Сотни разъ убждались въ неосновательности подобныхъ предвщаній и, не смотря на то, 12 лтъ поздне, астрологамъ опять поврили, что въ 1588 году произойдетъ свтопреставленіе. Такому легковрію тогдашнихъ людей удивляться нечего, потому что и въ новйшее время мы наблюдали, какъ толпа не принимаетъ предлагаемыхъ ей наставленій. Не выказались ли подобныя превратныя воззрнія при появленіи большой кометы 1857 года? Исторія человчества заключаетъ исторію его слабостей! Но обратимся нашими мыслями опять къ міру звздъ и покинемъ землю. 10-го октября 1604 года, Бруновикъ въ Праг первый замтилъ новую звзду въ созвздіи Офіуха. Въ теченіе года эта звзда была сначала очень свтла, затмъ постепенно тускнла и наконецъ исчезла и никогда не была найдена.
Такое явленіе наблюдали въ созвздіи Лисицы, гд внезапно появилась звзда, ее замтили также въ 1604 году и наблюдали, что передъ своимъ угасаніемъ, она нсколько разъ блднла и снова блестла.
Обратимъ теперь вниманіе на періодическія звзды. Перемны силы свта, большею частью періодическія, положительно наблюдали донын у 75 звздъ. До 1809 года знали только 11 періодически измнчивыхъ звздъ и первую изъ нихъ наблюдалъ Гольварда въ 1639 году. Этотъ астрономъ замтилъ измнчивость силы свта звзды Миры въ Кит. Степень и продолжительность измнчивости свта не одинаковы у различныхъ звздъ. Такимъ образомъ, звзда Мира измняетъ свтъ въ теченіе 331 дня и 10 часовъ отъ звзды второй величины до четвертой, звзда въ Внц, означаемая буквою R, въ 323 дня отъ шестой величины до совершеннаго исчезанія, Алголъ въ Голов Медузы Персея въ два дня 20 часовъ и 49 минутъ отъ второй до четвертой величины. У послдней звзды обнаруживается особенное явленіе, которое состоитъ въ томъ, что потемнніе вообще продолжается три часа, и въ теченіе этого времени сильно только 18 минутъ, а въ остальную пору свтитъ однообразно. У другихъ звздъ еще не могли опредлить періодичность измненія свта, къ нимъ относятся, напр.: звзда Капелла въ Возничемъ, многія звзды въ Большомъ Медвд, именно звзда въ Судн Аргонавтовъ на южномъ неб. Послднюю Галлей, въ 1677 году, считалъ звздою четвертой величины, Лакаль въ 1751г. звздою второй величины и Бурчель, въ 1827 г., звздою первой величины. Съ 1827 по 1837 г. это свтило сдлалось опять звздою второй величины. 16 декабря 1837 года она казалась почти такъ же свтлою, какъ Сиріи, и съ того времени желтовато-красный ея свтъ не измнялся. Безъ сомннія, существуетъ гораздо больше измняющихся звздъ, нежели найдено донын, и можно полагать, что колебаніе свта періодично и у тхъ, у которыхъ времена ослабленія и усиленія яркости еще не опредлили. Это должно допустить, особенно потому, что въ большихъ періодахъ замчаютъ еще малые, въ теченіе которыхъ сила свта усиливается или ослабваетъ на боле или мене короткое время.
Мы вкратц указали на исторію нкоторыхъ превращеній, совершающихся во вселенной и на Земл. Понятно, что эта исторія не боле какъ замтка о томъ, что ежедневно происходитъ на всемъ неб. Она однако достаточна, чтобы устранить ложную старинную мысль о неподвижности пустыннаго неба. Естественная привычка осматривать міры пространства только въ наши ночи, безмолвіе и уединеніе, окружающее насъ при такой дремот земной природы, обусловливаютъ ложное впечатлніе, пробуждаемое зрлищемъ, открывающимся передъ нами на Земл, тогда мы склонны перенести состояніе ближайшихъ предметовъ также на звздное небо. Это не боле какъ обманъ чувствъ, который надобно устранить разумомъ. Всякая планета иметъ темную и освщенную половину, потому что только одна сторона шара въ извстное время обращена къ Солнцу. Оттого день и ночь мняются въ каждой мстности, соотвтственно вращанію планеты, ночь — явленіе, свойственное только опредленной мстности и не существующее въ остальной вселенной. Темнота, одиночество и безмолвіе существуютъ только тамъ, гд мы находимся, а не дале. Это состояніе Земли, не имющее ни какого вліянія на вселенную. Неизмримое небо, усянное безчисленными звздами, не область неподвижности и смерти, оттого что мы осматриваемъ ее ночью. Недятельный покой неба исчезъ вмст со школою перипатетиковъ, а безпрерывное его движеніе доказано наблюденіями новйшаго времени. Все идетъ впередъ, все преобразуется, все отличается движеніемъ и жизнью. Если смотрть издали проницательнымъ взоромъ философэ, оставляющаго безъ вниманія время и пространство, вселенная представляется могущественнымъ цлымъ, состоящимъ изъ звздныхъ системъ, которыхъ лучезарныя солнца, блестящія планеты, пламенющія кометы и вс творенія, носящіяся въ эир, безпрерывно перескаются, сближаются, слдуютъ другъ за другомъ и проходятъ по различнымъ путямъ, по законамъ божества. Тамъ жизнь, а не смерть, движеніе, а не покой, свтъ, а не мракъ, гармонія, а не безмолвіе, постепенное превращеніе всхъ предметовъ, а не неподвижность и недятельность. Туда должно смотрть всего боле, чтобы познать живое твореніе въ самой ея дйствительности, а не на песчинку, на которой помщены мы, земные люди.
Мы упомянули о разстояніи ближайшихъ неподвижныхъ звздъ, они даютъ нашимъ мыслямъ
полную свободу пронестись по неизмримымъ областямъ неба. Спросимъ же это свтлое небо, сколько на немъ звздъ, разсянныхъ одна отъ другой на упомянутомъ нами разстояніи?
Сначала замтимъ, для поясненія предъидущаго, что для означенія степени яркости звзды ее относятъ къ классамъ или величинамъ. Слдовательно, подъ именемъ величина звзды должно разумть не ея объемъ, котораго мы не знаемъ, но только замчаемую нами степень яркости свта. Вообще мене свтлыя звзды мы считаемъ боле отдаленными.
На обоихъ полушаріяхъ, слдовательно во всемъ неб, насчитываютъ 18 звздъ первой величины, 60 второй и 200 третьей. Число звздъ по ихъ величин возрастаетъ, какъ видно, очень значительно. Звздъ четвертой величины 500, пятой 1,400, а шестой 4,000. Здсь оканчивается число звздъ, видимыхъ невооруженнымъ глазомъ. Но оно увеличивается въ такомъ же отношеніи дале, такъ что всякій слдующій классъ содержитъ приблизительно втрое больше, чмъ непосредственно предъидущій. Это возрастаніе становится весьма понятнымъ, если сообразить, что звзды, какъ уже замчено, кажутся намъ тмъ меньше, чмъ дальше он отъ Земли. Кругъ, или поясъ, въ которомъ находятся звзды, кажущіяся намъ меньшими, поэтому занимаетъ большее пространство и содержитъ тмъ больше звздъ, чмъ поясъ отъ насъ отдаленне. Дале шестой величины считаютъ еще звзды 10 величинъ, видимыхъ помощію телескопа. Чтобы составить себ понятіе о значительномъ возрастаніи числа звздъ высшихъ классовъ, замтимъ, что къ восьмой величин относятся 40,000, къ девятой 120,000, а къ десятой 360,000 звздъ. Такимъ же образомъ число звздъ увеличивается дале. Араго считалъ 9,566,000 звздъ тринадцатой величины, 28,697,000 четырнадцатой величины, и полагаетъ, что вообще видимыхъ звздъ отъ первой до четырнадцатой составляетъ 40 милліоновъ. Звздъ до 16 величины, по Лаланду, Деламбру и Франкеру, будетъ 75 милліоновъ, а по исчисленію другихъ астрономовъ до 100 милліоновъ.
Вотъ число вообще видимыхъ звздъ, т. е. тхъ, которыя столь близки къ области обитаемаго нами пространства, что ихъ лучи могутъ достигнуть до насъ. Дале невидимыя для насъ звзды становятся все многочисленне. Принимая въ соображеніе такую картину неба, усяннаго звздами, и огромность разстоянія между ними, легко постигнуть, что свту многихъ звздъ нужно проходить милліоны милліоновъ лтъ, чтобы достигнуть до Земли, не смотря на то, что свтъ пробгаетъ по пространству со скоростью 40,000 миль въ секунду.
Блестящими жемчужинами, разсянными во вселенной, звзды носятся въ пространств, покоряясь одинаковымъ общимъ законамъ: он дочери одного народа и сестры одного семейства. Здсь мы видимъ ихъ миріадами, какъ архипелагъ пловучихъ группъ острововъ въ эир, тамъ обнаруживается ихъ соединеніе системами, которыя вращаются вокругъ незримаго средоточія. Очень многія звзды, около сороковой части всего числа, видимаго простымъ глазомъ или обыкновенною зрительною трубою, оказываются двойными, когда ихъ разглядываютъ телескопомъ Гершеля, Струве и лорда Росса. Тогда на неб замчаютъ вмсто одной звзды систему солнцъ, которыя вмст движутся вокругъ одного средоточія. Такимъ же образомъ существуютъ тройныя, четверныя и вообще сложныя міровыя системы, которыя подобно нашей, приводятся въ движеніе силою притяженія, и каждое ихъ солнце можетъ быть средоточіемъ группы планетъ, условія обитаемости которыхъ должны быть весьма различны отъ нашихъ, потому что он имютъ два или боле источниковъ свта и теплоты, и ихъ движеніе опредляется двумя или многими центральными тлами.
Обращеніе этихъ солнцъ вокругъ общаго средоточія ихъ тяжести происходитъ въ неодинаковые промежутки времени въ разныхъ системахъ. Напр., періодъ обращенія звзды I въ Геркулес составляетъ 30 лтъ, звзды въ Всахъ 105 лтъ и Кастора въ Близнецахъ 520 лтъ. У большей части двойныхъ звздъ, у которыхъ наблюдали періоды обращенія, послднія состоятъ изъ тысячелтій, и по медленному движенію нкоторыхъ двойныхъ звздъ въ ихъ путяхъ уже узнали, что ихъ періодъ обращенія оканчивается въ 20,000 и 30,000 лтъ. Эти двойныя звзды составляютъ для своихъ міровъ, откуда легко могутъ быть наблюдаемы, громадные звздные часы, означающіе вковые періоды, въ которые самая продолжительная жизнь земнаго человка проходитъ незамтно. Кто знаетъ? можетъ быть, неизвстные элементы, свойственные этимъ отдаленнымъ звздамъ, образъ дйствія міровыхъ силъ, теплоты и свта, истекающихъ отъ нсколькихъ солнцъ, таинственный рядъ дней безъ ночей, сліяніе временъ года, соединеніе нсколькихъ источниковъ электричества, сочетаніе новыхъ неизвстныхъ цвтовъ и одновременное дйствіе многихъ дятелей, все это развиваетъ величественныя ступени жизни въ формахъ, которыя мы не въ состояніи представить себ, потому что намъ извстна только одинакая точка во вселенной. Кто можетъ полагать, что гармонія тхъ сферъ, находящихся въ неизвстныхъ намъ областяхъ, по мановенію возвышеннаго Руководителя, звучитъ безъ причинъ и цли въ пустот пространства, кто осмлится утверждать, что т неизмримыя солнцы созданы единственно для того, чтобы вчно вертться одно возл другаго?
Огромное число звздъ, видимыхъ нами на неб, именно принадлежащихъ къ Млечному Пути или находящихся близъ него, составляетъ нчто цлое, особую группу, названную астрономами звзднымъ туманомъ. Наше Солнце, а слдовательно Земля и другія планеты, принадлежатъ къ этому громадному скопленію похожихъ на него Звздъ, которое лежитъ экваторіально на нашемъ неб и кажется свтящеюся полосою посреди всхъ прочихъ звздъ. Солнце находится приблизительно въ середин этихъ слоевъ звздъ, у того мста, гд они длятся на дв втви. Слдовательно, Солнце лежитъ почти въ средоточіи кольца Млечнаго Пути. На вопросъ: сколько солнцъ находится въ этомъ кольц звздъ, мы отвтимъ, что 18 милліоновъ. Гершель сосчиталъ, помощью исполинскаго своего телескопа, что въ четверть часа въ пол зрнія въ 15 минутъ въ поперечник, слдовательно, на поверхности равной четверти солнечнаго круга прошло около 116,000 звздъ, и по этому данному во всемъ Млечномъ Пути находится не меньше 18 милліоновъ солнцевъ. Вотъ сколько вычислили звздъ въ экваторіальномъ, сло, и между ними наше Солнце не боле какъ ничтожная единица, Земля же и вс планеты совершенно исчезаютъ передъ громадностью безчисленныхъ свтилъ. Что касается до формы и размровъ этого звзднаго тумана, то онъ представляется чечевицеобразною ограниченною кучею звздъ, которая столь велика. что, по вычисленію астронома Медлера, свту нужно 4,777 лтъ для прохожденія отъ середины до края. По этому продольный поперечникъ чечевицы составляетъ боле 12,000 билліоновъ миль.
Эта область звздъ кажется намъ прекраснйшимъ проявленіемъ богатства творенія, если не сказать самымъ совершеннымъ твореніемъ. Но наше сужденіе проистекаетъ по нашей привычк мрить все ничтожными величинами нашей крошечной Земли. Мы должны освободиться отъ такого самообмана и познать, что этотъ звздный туманъ не единственный во вселенной, а только скромный товарищъ множества другихъ не мене великолпныхъ столь же свтлыхъ группъ, находящихся въ эирныхъ пространствахъ. На неб существуетъ много млечныхъ путей, похожихъ на нашъ, но столь отдаленныхъ, что они незамтны для невооруженнаго глаза. Если спросятъ, на какое разстояніе должно удалить нашъ Млечный Путь, чтобы онъ казался обыкновеннымъ звзднымъ туманомъ, то мы отвтимъ, по примру Араго, что для этого необходимо разстояніе такой величины, чтобы свтовому лучу, проходящему 40,000 миль въ секунду, пришлось пробгать пространство въ теченіе пяти милліоновъ лтъ Такія разстоянія мы можемъ предполагать у многихъ звздныхъ тумановъ, представляющихся въ пол зрнія нашихъ телескоповъ.
Міровое пространство усяно звздными туманами, которые, по неизмримой своей отдаленности, и въ самыхъ совершенныхъ инструментахъ кажутся мелкими, блыми, мерцающими пятнами, теряющимися въ непроницаемомъ пространств.
Если сообразить число звздъ, разстояніе между ними, обширность звздныхъ тумановъ и промежутки между ними, если попытаться вникнуть въ эту невыразимую неизмримость, если за мірами все находятся новые міры и къ послднимъ присоединяются новыя созданія безъ конца, и мы видимъ, что безконечность начинаетъ открываться передъ нами ничтожными атомами,— то мы ощущаемъ въ глубин души трепетъ и спрашиваемъ съ изумленіемъ, что такое вселенная, расширяющаяся по мр увеличенія нашихъ понятій? Если мы истощимъ весь запасъ нашихъ понятій, чиселъ для выраженія объема вселенной — вс они остались бы слишкомъ малыми и потерялись какъ песчинка, упавшая въ океанъ.
Границы полагаются только нашему уму, пространство же ихъ не терпитъ. Если наши изысканія доводятъ насъ до послднихъ предловъ возможныхъ опредленій, и мы полагаемъ, что знаемъ предметы въ ихъ цлости, послдняя все-таки несравненно больше и такъ же непостижима для насъ, какъ звздный міръ былъ непонятенъ въ начал его наблюденія.
Послдніе звздные туманы, замтные проницательнымъ глазамъ телескопа и теряющіеся, блдня, въ неизмримой дали, находятся на крайнихъ границахъ разсматриваемыхъ нами областей и, кажется, полагаютъ предлы небеснымъ чудесамъ. Но тамъ, гд самыя могучія вспомогательныя средства оптики не позволяютъ намъ проникнуть дальше, все еще господствуетъ возвышенное, плодовитое творчество съ безконечнымъ могуществомъ, а гд полетъ нашего утомленнаго ума задерживается природа все еще неизмнно и всеобъемлюще открываетъ свое великолпіе и величіе
Вокругъ земли, за предлами пространства, гд теряются изумленные взоры смертныхъ, за всми небесами, пространства возобновляются, слдуя одно за другимъ, даль смняется далью, творческая сила создаетъ тамъ и здсь непостижимый вихрь жизни, а въ областяхъ вселенной безъ границы высоты и глубины, слдуютъ другъ за другомъ солнцы и луны. За отдаленнйшими границами, которыя придумываютъ безпрерывно расширяющіяся наши представленія для этой непостижимой творческой природы, повсюду существуетъ та же обширность, та же природа, и мы находимъ въ безконечномъ, можетъ быть и не возобновленіе міровъ, полныхъ богатства и жизни, но безграничное пространство, гд могутъ распускаться и развиваться такіе небесные цвты: это царство Бога, и для него мы не можемъ найти предловъ, если бы прожили вчность для продолженія нашихъ изысканій.
Довольно! Мы остановимся здсь и скажемъ откровенно нашу мысль о Земл.— Ахъ, если бы нашъ взоръ былъ столь проницателенъ, чтобы тамъ, гд на черномъ пол неба видны только точки, мы могли открыть лучезарныя солнца, носящіяся въ пространств, и обитаемые міры, слдующіе за ихъ теченіемъ, если бы мы обладали даромъ обозрть однимъ взглядомъ миріады солнечныхъ системъ и со скоростью свта могли въ теченіе столтій проходить по безграничному числу солнцъ и шаровъ, не находя предловъ удивительной безконечности, въ которой Богъ сотворилъ міры и существа, если бы тогда оглянулись и боле не знали, въ какой точк безконечной вселенной находится пылинка, названная Землею, то очарованные такимъ зрлищемъ мы остановились бы и, присоединяя нашъ голосъ къ хвалебному пснопнію природы, изъ глубины души воскликнули: Всемогущій Богъ! какъ были мы ослплены, полагая, что вн Земли нтъ жизни, и что бдное наше мстопребываніе одно иметъ право отражать Твое величіе и Твое могущество!’
ПЯТЫЙ ОТДЛЪ.
Человчество вселенной.
I. Обитатели другихъ міровъ.
Посл величественнаго обзора звздной вселенной и безчисленныхъ ея твореній, мы займемся мене важными разсужденіями о предметахъ, боле близкихъ къ обыкновеннымъ изысканіямъ, нежели возвышенное созерцаніе неба. Они составятъ естественный переходъ отъ естественно-исторической части къ философской, которою окончится наше сочиненіе. Вмст съ тмъ они успокоятъ духъ посл его странствованіи по невыразимымъ міровымъ пространствамъ и подготовятъ къ нравственнымъ выводамъ нашего ученія.
Мы намрены сообщить, что сказано о природ, образ существованія и способностяхъ обитателей другихъ міровъ, и то, что можно сказать въ этомъ отношеніи посл обдуманнаго сужденія. Съ давнихъ временъ люди другихъ планетъ составляютъ трудный вопросъ, представлявшійся философомъ и мечтателямъ, съ давнихъ временъ эти люди безпокоятъ нашъ испытующій умъ, не подавая ключа къ постиженію таинственнаго своего существованія. Впрочемъ, этотъ вопросъ, при всей своей загадочности, именно по своей таинственности, привлекъ на себя вниманіе и любопытство весьма многихъ. Оттого намъ надобно ближе разсмотрть его, и если не удастся намъ вполн ршать загадки, наши слова послужатъ по крайней мр къ тому, чтобы охранить слишкомъ поспшные умы отъ несвоевременныхъ ршеній.
Пламенная любознательность, которая усиливаетъ въ насъ стремленіе раскрыть сокровенныя вещи и, такъ сказать, отдаленное сочувствіе, пробуждающееся, когда мы мысленно переносимся на другія земли міроваго пространства, эта любознательность была бы превосходно увнчана, если бы намъ удалось имть сообщеніе съ обитателями неизвстныхъ сферъ. Если бы мы сколько-нибудь имли основанія надяться, при усовершенствованіи оптики, когда-либо достигнуть того, чтобы осмотрть вблизи тамошнія поля, заселенныя другими существами, города, построенные не такими руками какъ наши, то это было бы превосходною наградою за усилія наблюдателей и труды философовъ. При настоящемъ состояніи нашихъ знаній тщеславно и ребячески предаваться такимъ надеждамъ, и наши правнуки должны будутъ считать себя счастливыми, если успхи науки даруютъ имъ преимущество, отдернувъ завсу, скрывающую отъ насъ даль.
Во всемъ, что писали о возможныхъ средствахъ для физическаго соединенія съ другими мірами, во всемъ, что въ астрономическихъ предположеніяхъ придумано о свойствахъ обитателей міроваго пространства, во всемъ, что говорили относительно природы и людей, живущихъ на другихъ планетахъ, нтъ ни одного научнаго даннаго, нтъ ничего достоврнаго. Это весьма понятно. Мы не имемъ твердой точки опоры для нашихъ предположеній, потому что порывы воображенія проносятся только по колеблющейся области возможнаго или не боле какъ вроятнаго. На такихъ основаніяхъ можно строить воздушные замки, которые однако уносятся втромъ такъ же легко, какъ возводятся. Къ счастію, изобртатели такихъ теорій придаютъ имъ только дйствительную ихъ цну и представляютъ намъ въ вид романовъ, не содержащихъ ничего научнаго, кром основной мысли ихъ поэтическаго произведенія.
Почтенный физикъ Брандесъ сдлалъ предложеніе, для установленія сообщенія съ лунными жителями, основанное на мысли, что всякое разумное существо, какую бы оно не имло организацію, должно обладать геометрическими понятіями, потому что они не зависятъ отъ вншнихъ данныхъ условій, но проистекаютъ вообще изъ разума. Это предложеніе заключается въ слдующемъ: на тропической равнин, годной для разработки и по возможности одинаковаго свойства, надобно заложить большую плантацію, которая при осмотр сверху представляется геометрическою фигурою, по возможности рзко отдляющеюся отъ окрестностей. Если эта фигура довольно велика, чтобы быть замченною предполагаемыми обитателями Луны, то послдніе, вроятно, угадаютъ наше намреніе, и безъ сомннія, придумаютъ отвтъ подобнаго же рода. Расходы не пропали бы, еслибы начатая нами корреспонденція и осталась безъ отвта. Даже отрицательный результатъ заслуживалъ бы вниманія, мы знали бы по крайней мр, что тамъ нтъ существъ, которыя могутъ понимать и отвчать намъ такимъ же образомъ. Медлеръ, знаменитый своими изслдованіями Луны, но случаю описанія ея поверхности, говоритъ относительно возможности видть лунныхъ жителей или корреспонденціи съ ними: ‘Вообще весьма вроятно, что не одна луна, но и всякое міровое тло обитаемо, потому что, съ одной стороны, мы не видимъ причины, отчего Земля имла бы исключительное необыкновенное предпочтеніе, и съ другой стороны, отъ премудрости Творца можно ожидать, что вс его творенія устроены соотвтственно высочайшей цли. Гд мы находимъ устройство, длающее обитаніе возможнымъ, мы должны предполагать дйствительное обитаніе и быть увренными, что всякое міровое тло снабжено обитателями, которые соотвтствуютъ природному его свойству и могутъ наслаждаться на немъ жизнью. Этимъ, боле нравственнымъ, нежели астрономическимъ отвтомъ мы довольствуемся весьма неохотно: намъ хочется имть невозможности спеціальное знаніе организмовъ, образа жизни, физическихъ и умственныхъ способностей обитателей чуждыхъ міровъ. Особенно относительно Луны, сравнительно столь близкой къ намъ, мы считаемъ себя въ прав, при безпрерывно возрастающей сил искусственныхъ орудій зрнія, увидть когда-нибудь ея обитателей, и даже весьма серіозно помышляли корреспондировать съ ними или даже имть личное съ ними сообщеніе. Различныя остроумныя предложенія для выполненія этой мысли убждаютъ, что отъ этого дла вовсе не думаютъ отказаться Мы не можемъ ршить, осуществится ли се временемъ которая-нибудь изъ этихъ надеждъ, вроятно нтъ. По крайней мр т, которые ожидаютъ все отъ усиленія зрительныхъ приборовъ, забываютъ, что боле огромный приборъ не въ состояніи устранить другихъ затрудненій, зависящихъ преимущественно отъ земной атмосферы и суточныхъ движеній нашей планеты, и что, по мр увеличенія прибора, эти затрудненія возрастаютъ и вообще, что дальнйшее увеличеніе полезно только въ томъ случа, когда въ той же мр возрастаетъ ясность видимаго. Уже при большихъ, употребляемыхъ нын зрительныхъ трубахъ обнаруживаются трудности въ высокой степени, такъ что полною ихъ силою можно пользоваться рдко и не для разсматриванія всхъ предметовъ. Именно, Луна относится къ предметамъ, которые не очень выгодно разсматривать при сильнйшемъ увеличеніи. Если бы и удалось при увеличеніи въ тысячу разъ производить хорошія наблюденія Луны, то предметы на ея поверхности представились бы намъ не лучше какъ невооруженному глазу на разстояніи 50 миль, но даже самое острое зрніе не въ состояніи различить человка, лошадь и тому подобное на разстояніи одной мили. Можетъ быть, удастся найти строенія, прослдить движеніе войскъ и тому подобное? Но и этого нельзя ожидать. Если бы намъ удалось замтить архитектурныя произведенія, величиною въ пирамиду Хеопса или церковь Св. Петра въ вид крошечной точки, чего, можетъ быть, мы въ правъ надяться, кто пояснитъ намъ эту точку? Малйшіе предметы, которыхъ форму можно распознать нсколько ясно, все еще должны имть длину и ширину отъ 4 до 6 тысячъ футовъ и быть соотвтственной весьма значительной высоты, чтобы отличить ихъ отъ окружающихъ предметовъ. Нельзя сомнваться, что границы ясности будутъ увеличиваться гораздо медленне, чмъ оптическая сила увеличенія зрительныхъ трубъ ‘Многіе, обдумывая свойства луны, станутъ сомнваться, что вообще на ней могутъ существовать живыя творенія. Впрочемъ, такое сомнніе было бы столь же справедливо, какъ мнніе рыбы, отрицающей обитаемость сухаго материка.’ Дйствительно, боле точныя свднія о поверхности луны, которую мы знаемъ лучше другихъ планетъ, подали поводъ къ тому, что о лунныхъ жителяхъ составляли меньше предположеній, нежели объ обитателяхъ другихъ планетныхъ міровъ.
Сколько мнній высказано о населеніи звздъ вообще и сколько существъ придумали на мірахъ нашей солнечной системы! Одни были ослплены очаровательною картиною древней миологіи или таинственнымъ значеніемъ астрологическихъ небесныхъ фигуръ, другіе же какою-нибудь ошибочною мыслью или стснительнымъ ограниченіемъ системъ. Существовали также мечтатели, которые создавали, всякій по своему желанію и образу мыслей, оживленные міры небеснаго пространства. Лунные романы, основанные на философской иде, какъ Сирано-де-Бержерака, или поэтическія произведенія, въ защиту хорошаго и полезнаго, могутъ сдлаться важнымъ, а иногда даже очень цннымъ по своимъ послдствіямъ. Во всякомъ случа, строить теорію на пустыхъ мечтахъ можно дозволить только писателямъ сказокъ. Тмъ не мене такія воззрнія замчательны и возбуждаютъ нашъ интересъ.
Многія научныя мысли, а въ томъ числ и идеи многочисленности міровъ, представляютъ романтическую сторону весьма пріятною для нашего воображенія, и когда мы поддались болзненной или причудливой наклонности, которая увлекаетъ насъ всхъ къ неопредленнымъ областямъ неизвстнаго, то мы сдлали первый шагъ къ ошибк. Мы приведемъ нсколько пустыхъ теорій, пробужденныхъ научными мыслями, он представляютъ исторію отважныхъ утвержденій о планетномъ человк, опирающихся на предположеніяхъ. Сперва разскажемъ случай изъ путешествія Александра Гумбольдта.
Этотъ знаменитый ученый обращаетъ въ своемъ Космос вниманіе на то, что географическое предположеніе Лесби о земномъ шар, который онъ считаетъ пустымъ, падало поводъ людямъ, незнакомымъ съ наукою, предаться фантастическимъ воззрніямъ. Мысль Лесби не только почли положительнымъ фактомъ, но даже населили пустоту шара различными существами и полагали, что тамъ вращаются дв лучезарныя звзды, Плутонъ и Прозерпина,— имена, весьма приличныя къ предполагаемымъ условіямъ! Говорили даже, что подъ 82о широты есть отверзтіе, сквозь которое жители поверхности Земли могутъ спускаться въ ея внутренность. Еще боле, Гумбольдта и его спутника, Гумфри Деви, капитанъ Симмесъ безпрерывно и публично просилъ предпринять туда путешествіе, чтобы спуститься во внутренность Земли! Эта мысль походитъ на разсказы, которыми насъ пугали въ дтств, именно о чертовомъ колодц и объ отверзтіи въ угасшемъ жерл, черезъ которое можно проникнуть въ преисподнюю.
Упомянемъ объ оригинальномъ причудливомъ объясненіи монаха о происхожденіи вращенія Земли, которое мы находимъ въ сочиненіи Сирано. По его теоріи, пламя вулкановъ не боле какъ адскій огонь, прорывающійся сквозь отдушины въ Земл, а ея внутренность состоитъ изъ очага. Проклятые стараются, но возможности, удалиться отъ мста мученій и даже совсмъ убжать, огромными массами они собираются на нижнюю поверхность твердой коры, образующей верхній слой земли, и уцпляются въ нее. Тснясь на внутренней поверхности этого слоя, проклятые приводятъ Землю въ движеніе такимъ же образомъ, какъ блки вращаютъ колесо въ своей клтк.
Если бы предметъ не былъ серіозенъ, при такомъ шуточномъ объясненіи нельзя было бы воздержаться отъ хохота.
Къ этимъ романтическимъ выдумкамъ можно присоединить не мене фантастическое твореніе одного нмецкаго писателя. Разсказчикъ сообщаетъ путешествіе къ средоточію Земли Герой разсказа однажды свергается, во время путешествія, въ пропасть, проникающую во внутренность Земли. Падая все дале, онъ достигаетъ планеты Назара, занимающей середину внутренней области и обитаемой одними деревьями. Онъ подробно описываетъ обычаи, нравы и общественное состояніе величественныхъ кедровъ, незыблемыхъ дубовъ и красивыхъ миртъ, и свое изгнаніе на первомъ спутник этой внутренней земли, который называется Мартини и обитаемъ обезьянами, затмъ онъ говоритъ о своемъ путешествіи на трехъ другихъ спутниковъ: Гармонику, заселенную живыми музыкальными инструментами, Мезендоръ, гд царствуетъ Слонъ X и Каму, гд существуютъ люди, довольно похожіе на насъ, и т. д.
Объ этой неисчерпаемой тем трудне молчать, нежели говорить, и подобными разсказами легко можно было бы поддерживать вниманіе слушателей въ теченіе нсколькихъ часовъ. По этому случаю мы вспоминаемъ о приключеніяхъ воздухоплавателя Пфаала, который, по донесенію Эдгарда Поэ, совершилъ большое интересное путешествіе въ область луны. Помощью легкаго и плотнаго воздушнаго шара съ пріемникомъ для воздуха, годнаго для дыханія, путешественникъ въ 19 дней прибылъ изъ Роттердама на луну, добросовстно записывалъ вс событія своего странствованія, отмтилъ метеорологическія явленія, которыя однако рдко имлъ случаи производить на пути, различный видъ Земли по мр удаленія отъ нея, и въ заключеніе говоритъ о своемъ изумленіи, когда, по прибытіи на луну, увидлъ крошечныхъ людей со странными привычками, обычаями и нравами. Обо всемъ этомъ можно убдиться по документу, который одинъ обитатель луны вручилъ 30 Февраля 1830 года бургомистру Супербу Фанъ Ундердуку.
Кто не помнитъ о шум, который надлало небольшое сочиненіе, появившееся въ послднихъ мсяцахъ 1835 года подъ ложнымъ именемъ Гершеля сына, гд дерзко разсказывали величайшія глупости о лун? Но выдуманному донесенію, напечатанному въ одной американской газет, И. Гершель, отправленный на Мысъ Доброй Надежды для астрономическихъ наблюденій, увидлъ на лун очаровательное зрлище, которое, по собственнымъ словамъ автора, не наименовавшаго себя, самымъ искуснымъ перомъ въ проз не можетъ быть описано какъ слдуетъ, и ‘только воображеніе, на крыльяхъ поэзіи, въ состояніи представить сравненія, чтобы дать понятіе о возвышенности ландшафта, гд темныя бегемотныя скалы, валами выдаются въ воздух надъ крутизнами пропастей, лса, кажется, простираются посреди воздуха.’ Великолпные амфитеатры мелкихъ и крупныхъ холмовъ блестли на солнц тысячами рубиновъ: ручьи серебристаго цвта стекали со скалъ, желтые склоны чистаго золота тснились стью въ вид втвей на горизонтальномъ сло скалъ, и были окружены зеленющимъ горнымъ лсомъ, овцы съ рогами, блыми какъ слоновья кость, паслись на лугахъ съ антилопами и зебрами. Водяныя птицы въ огромномъ числ плавали по озерамъ. Лунные люди представляли родъ окрыленныхъ существъ. ‘Они были вышиною около 4 футовъ, и все ихъ тло, исключая лица, было покрыто короткими гладкими волосами мднаго цвта, а крылья состояли у нихъ изъ тонкой упругой голой перепонки, которая сзади свертывалась и опускалась отъ плеча до икръ.’ Эти крылья были очень велики, когда ихъ распускали, и по своему строенію походили на крылья летучихъ мышей. Эти люди, бесдуя, порхали отъ холма къ холму и т. д. Вс эти чудеса представлялись какъ на разстояніи въ нсколько сотъ футовъ.
Шумъ, который надлало это сказочное донесеніе, побудилъ Араго, въ засданіи 2 ноября 1835 года, отвергнуть, отъ имени Института, это описаніе, какъ мистификацію. Кстати замтимъ, что въ публик распространилось ложное мнніе, будто грубая сказка эта сплетена бывшимъ членомъ парижской обсерваторіи, между тмъ какъ въ дйствительности, по всей вроятности, лунную сказку, носящую очевидные признаки невозможнаго, изобрлъ американецъ Локъ.
Не смотря на занимательность исторіи научнаго романа, мы не станемъ разсматривать нашъ предметъ дале по этому направленію. Такое отклоненіе въ самомъ дл не соотвтствуетъ духу нашего сочиненія. Станутъ ли однако удивляться, если мы скажемъ, что во всемъ томъ, что придумали объ обитателяхъ планетъ, собственно говоря, нтъ ничего серіозне этихъ невроятныхъ разсказовъ? Объ этомъ можно судить, обращая вниманіе на описаніе самыхъ теорій, касающихся этого предмета.
Мы начнемъ съ одного изъ первыхъ философовъ и глубочайшихъ мыслителей.
Отецъ нмецкой философіи, Эмануилъ Кантъ, утверждаетъ, въ своей Общей естественной исторіи и теоріи міра (1755 года): ‘Вещество, изъ котораго состоятъ обитатели различныхъ планетъ и даже животныя и растенія, должно быть вообще тмъ легче и тоньше, и упругость волоконъ, вмст съ благопріятнымъ строеніемъ тла, тмъ совершенне, чмъ дальше они находятся отъ солнца. Дале: ‘Мы боле чмъ съ вроятностью можемъ полагать, что превосходство мыслящихъ существъ, быстрота ихъ соображеній, ясность и живость пониманія, пріобртаемаго вншними впечатлніями, способность соединять понятія и наконецъ ловкость исполненія, словомъ, ихъ совершенство во всемъ объем подлежитъ опредленному правилу, по которому они тмъ превосходне и совершенне, чмъ дальше ихъ мстопребыванія отъ солнца.’ Дале: ‘Мы не хотимъ распространять это предположеніе дале границъ, положенныхъ физическимъ изложеніемъ, и еще разъ упомянемъ о вышеприведенной аналогіи, что совершенство духовнаго, какъ и матеріальнаго міра на планетахъ, отъ Меркурія до Сатурна, или можетъ быть еще дальше (если существуютъ еще другія планеты) представляютъ врный рядъ возрастанія и совершенствованія, соотвтственно ихъ разстоянію отъ солнца.’
По этой теоріи, обитатели нижнихъ планетъ Меркурія и Венеры, можетъ быть, еще слишкомъ матеріальны, чтобы поступать разумно, и ихъ умственныя способности далеко еще не развиты до такой степени, чтобы могли отвтствовать за свои поступки, обитатели Земли и Марса живутъ въ состояніи между несовершенствомъ и совершенствомъ въ безпрерывной борьб вещества, которое покоряется низшимъ инстинктамъ, съ духомъ, который стремится къ добру, это состояніе тмъ вроятне, что об планеты, похожія въ астрономическомъ отношеніи, занимаютъ одно и то же кольце въ средней области солнечной группы, обитатели отдаленныхъ планетъ отъ Юпитера до границъ системы, которыя знаменитый философъ расширилъ, какъ бы предвидя открытія, сдланныя поздне, дале Урана, находятся въ состояніи высшаго совершенства и блаженства. Къ нимъ можно отнести слова Галлера: ‘Звзды, можетъ быть, мста пребыванія блаженныхъ духовъ, и на нихъ властвуетъ добродтель, какъ здсь господствуетъ порокъ.’
Относительно обитателей Юпитера, Кантъ замчаетъ, что жизненныя условія на этой планет совершенно не годятся для обитателей Земли. ‘Помощью зрительной трубы мы узнали,’ говоритъ онъ, ‘что на Юпитер дни и ночи смняются въ теченіе 10 часовъ. Что сдлалъ бы обитатель Земли при такомъ распредленіи времени, если бы его перемстили на эту планету? Десяти часовъ ему было бы едва достаточно для успокоенія грубой машины сномъ. Сколько времени лишился бы онъ на подготовленіе къ бднію, одванье и ду, и до какой степени существо, котораго дйствія происходятъ столь медленно, сдлалось бы разсяннымъ и неспособнымъ къ чему-либо дльному, потому что черезъ 5 часовъ его занятія внезапно прерываются пяти-часовымъ мракомъ? Напротивъ того, если Юпитеръ обитаемъ боле совершенными существами, которыя, при тончайшемъ развитіи организма, обладаютъ большею упругостью силъ и большею ловкостью исполненія, можно полагать, что для нихъ пять часовъ составляютъ то же самое, что двнадцать часовъ для нашего низшаго класса людей.’
Такое воззрніе на Физіологическія условія Юпитера и природу ихъ жителей, повидимому, весьма логично и только съ нимъ можетъ согласиться хорошій наблюдатель.
Изъ астрономовъ подобное же воззрніе иметъ знаменитый Боде. Въ 