МЕКСИКАНСКІЙ ВОПРОСЪ.
МЕКСИКАНСКІЙ ВОПРОСЪ.
К. АРСЕНЬЕВЪ.
‘Отечественныя Записки’, No 2, 1963
Мексиканский вопрос, Арсеньев Константин Константинович, Год: 1863
Время на прочтение: 22 минут(ы)
Французская экспедиція въ Мексик принимаетъ все боле и боле обширные размры, цль ея до сихъ поръ еще не опредлена положительно и ясно. На чемъ остановится французское правительство, какого удовлетворенія потребуетъ оно отъ Мексики за понесенныя имъ потери, какъ отнесется къ внутреннимъ дламъ республики — вс эти вопросы нельзя признать окончательно разршенными, а между тмъ нкоторые изъ нихъ заставляютъ ожидать важныхъ затрудненіи. Предпріятіе, начатое съобща Англіей, Испаніей и Франціей, продолжается теперь только послднею изъ этихъ державъ, можно ли предполагать, что первыя дв останутся равнодушными къ его исходу? Заинтересованныя въ дл, он едвали предоставятъ ршеніе его французамъ. Еще боле вроятно вмшательство Соединенныхъ Штатовъ, удерживаемыхъ отъ него только междоусобною войною. Чмъ большихъ усилій, чмъ большихъ пожертвованій стоитъ Франціи пребываніе ея войскъ въ Мексик, тмъ выше должны становиться притязанія ея, тмъ шире ея планы, сообразно съ этимъ возрастаетъ и возможность сопротивленія со стороны державъ, принимающихъ участіе въ мексиканскомъ вопрос. Рано или поздно, онъ можетъ сдлаться вопросомъ общеевропейскимъ. Но и въ настоящемъ фазис своемъ онъ не лишенъ интереса, преимущественно какъ новый матеріалъ для характеристики Наполеона III.
Впродолженіе трехъ столтій Мексика, подъ именемъ Новой Испаніи, входила въ составъ испанскаго королевства. Гордость испанцевъ, преобладаніе ихъ надъ туземнымъ населеніемъ страны, постоянное подчиненіе ея интересовъ экономическихъ и политическихъ интересамъ метрополіи приготовили движеніе, возникшее въ Мексик одновременно съ другими испанско-американскими колоніями, въ начал XIX вка. Цлью его было освобожденіе изъ-подъ власти Испаніи, поводъ къ нему былъ данъ отреченіемъ Фердинанда VII отъ испанскаго престола (1808). Началась упорная, кровопролитная борьба, одно время — посл реставраціи бурбоновъ — почти безнадежно проигранная мексиканцами, но возобновившаяся съ новою силой, какъ только революція 1820 года отвлекла вниманіе центральнаго правительства отъ длъ колоній. Въ сентябр 1821 г. вице-король О’Допоху, лишенный всякой поддержки со стороны Испаніи, прекратилъ военныя дйствія противъ мексиканцевъ и призналъ независимость Мексики. Врные еще монархической форм правленія и не желая окончательнаго разрыва съ испанскимъ королевскимъ домомъ, мексиканцы предложили корону Фердинанду VII или одному изъ братьевъ его, но предложеніе это было отвергнуто, дйствія О’Доноху не были утверждены кортесами. Тогда на престолъ новаго государства возведенъ былъ, съ титуломъ императора, Августинъ Итурбиде, одинъ изъ главныхъ виновниковъ освобожденія Мексики. Царствованіе его продолжалось мене года, мятежъ, во глав котораго стоялъ генералъ Санта-Анна, заставилъ его отказаться отъ престола. Изъ монархіи Мексика была преобразована въ федеративную республику, конституція 4-го октября 1824 года опредлила новую форму государственнаго устройства, скопированную съ Сверо-Американскихъ Штатовъ {Въ настоящее время мексиканская республика раздляется на 21 штатъ и четыре территоріи.}. Въ 1837 г. уничтожена была самостоятельность отдльныхъ штатовъ, и вся республика соединена въ одно цлое, непосредственно подчиненное центральной власти, но въ 1846 г. возстановлена, въ главныхъ чертахъ, конституція 1824 г. Независимо отъ этихъ существенныхъ измненій въ государственномъ устройств, исторія Мексики представляетъ цлый рядъ pronunciamento, мятежей, революцій, иногда безуспшныхъ, иногда ограничивающихся перемной въ личномъ состав правительства, иногда прерывающихъ законное теченіе длъ и установляющихъ диктатуру {Рихтгофенъ, бывшій прусскій посланникъ въ Мексик, насчитываетъ впродолженіе тридцати лтъ (съ 1821 по 1854 г.) девять революцій и 237 отдльныхъ возстаній. Верховная исполнительная власть, то-есть званіе президента, принадлежала, въ этотъ промежутокъ времени, сорока шести различнымъ лицамъ (законный срокъ, на который избирается президентъ — четыре года). Е. K. Н. v. Richthofen, die usseren und inneren Zustnde der Republik Mexico. Berlin, 1859.}. Такъ напримръ, съ 1853 по 1856 г. Санта-Анна управлялъ Мексикою съ неограниченною почти властью, носилъ титулъ высочества, окружилъ себя дворомъ и чиновною іерархіей. Паденіе Санта-Анны становится сигналомъ новыхъ междоусобныхъ распрей: консервативная, клерикальная партія борется съ либералами, въ свою очередь раздленными на нсколько оттнковъ. Центральному правительству, пребывающему въ Мексик, часто противупоставляется другое, соединяющее вокругъ себя революціонные элементы страны. Теперешній президентъ республики, Хуаресъ, считается предводителемъ либераловъ-реформистовъ. Онъ обязанъ своею властью побд надъ Мирамономъ, главою консервативной партіи.
Смуты, обуревающія Мексику, безправіе, часто господствующее въ ней, не могли не отразиться на положеніи иностранцевъ, жительствующихъ или временно пребывающихъ въ предлахъ республики. Торжествующая партія облагаетъ ихъ контрибуціями, насильственными займами, партія, лишенная власти, грабитъ дома ихъ, захватываетъ транспорты принадлежащихъ имъ товаровъ {Такъ напримръ, приверженцы Мирамона недавно овладли транспортомъ съ 600,000 піастровъ, слдовавшимъ на имя англійскаго посольства.}. Нетолько собственность, даже жизнь иностранцевъ подвергается опасности, въ одномъ 1861 г. было девятнадцать случаевъ нападенія противъ французовъ, въ томъ числ противъ самого французскаго посланника, Дюбуа-де-Салиньи. Еще чаще случаи убійства испанцевъ, вообще ненавидимыхъ въ Мексик. Оскорбленіе дипломатическихъ агентовъ — явленіе довольно обыкновенное, однимъ изъ первыхъ дйствій Хуареса по достиженіи имъ власти было изгнаніе испанскаго посланника Пашеко. Европейскія державы неоднократно вступались за подданныхъ, за представителей своихъ. Заключаемы были конвенціи, по которымъ обиженные должны были получить полное удовлетвореніе, ограбленные — полное возмщеніе убытковъ, но конвенціи эти, за недостаткомъ денегъ, за перемной правительства, почти всегда оставались безъ исполненія. Въ іюл 1861 г., въ управленіе Хуареса, мексиканскій конгресъ пріостановилъ дйствіе всхъ конвенцій, заключенныхъ съ иностранными государствами. Иногда западныя державы оставляли путь мирныхъ соглашеній и предъявляли свои требованія съ оружіемъ въ рукахъ, такъ напримръ, при Лудовик-Филипп французскій флотъ бомбардировалъ крпость Сен-Жан-д’Уллоа, но и этотъ способъ дйствій не имлъ никакихъ прочныхъ послдствій.
Постоянно повторяющіяся злоупотребленія побудили, наконецъ, Испанію, Францію и Англію къ принятію боле ршительныхъ мръ противъ мексиканскаго правительства. Договоромъ, заключеннымъ въ Лондон 31 октября 1861 года, опредленъ былъ планъ военныхъ дйствій, въ которыхъ должны были принять участіе морскія и сухопутныя силы всхъ трехъ договаривавшихся государствъ. Цлью договора было выставлено огражденіе безопасности и собственности европейцевъ, жительствующихъ въ Мексик, и исполненіе конвенцій, существующихъ по этому предмету между Мексикою и западными державами, средствами къ достиженію цли — занятіе мексиканскаго прибрежья и другія военныя операціи, по усмотрнію предводителей союзныхъ войскъ. Договаривающіяся стороны обязались не искать ды себя въ Мексик ни территоріальныхъ пріобртеній, ни какихъ либо другихъ особыхъ выгодъ, и не стснятъ свободу мексиканцевъ въ выбор формы правленія и въ установленіи ея. Сверо-Американскіе Штаты были приглашены къ участію въ экспедиціи, но въ виду войны между сверомъ и югомъ приглашеніе это было ничмъ другимъ, какъ формальностью, лишенною всякаго значенія. Въ первой половин декабря Вера-Крусъ былъ уже занятъ безъ бою испанскими войсками, въ январ 1862 г. къ испанцамъ присоединились англичане и французы. Испанскій контингентъ былъ самый многочисленный (до 6,000 человкъ), французовъ было вдвое меньше, англійскій десантный отрядъ не превышалъ 1,000 человкъ. Предводители испанскихъ и французскихъ войскъ, генералъ Примъ (извстный своими подвигами въ войн съ Марокко) и вице-адмиралъ Жюрьенъ-де-ла-Гравьеръ, были уполномочены и на веденіе переговоровъ съ мексиканскимъ правительствомъ, дипломатическимъ представителемъ Англіи былъ сэръ Чарльзъ Уикъ, бывшій посланникъ ея въ Мексик.
Затрудненія, встрченныя экспедиціей, были двоякаго рода. Полоса земли, прилегающая къ Мексиканскому Заливу (tierra ealiente, жаркая страна) отличается нездоровымъ климатомъ и болотистой почвой, съ наступленіемъ весны въ Вера-Крус и окрестностяхъ его появляется желтая горячка, особенно губительная для европейцевъ. Чтобы избгнуть дйствія ея, необходимо было двинуть союзныя войска дальше въ глубину страны, въ такъ называемый умренный поясъ ея (tierra templada), начинающійся на разстояніи ста верстъ отъ берега моря. Но движеніе впередъ по пустынной, безводной мстности, въ виду непріятельскаго войска, требовало такихъ матеріаловъ, снарядовъ и припасовъ, которыми не была достаточно снабжена экспедиція. Съ другой стороны, между представителями союзныхъ державъ скоро возникли несогласія. Французскій уполномоченный желалъ открытія военныхъ дйствій, сэръ Чарльзъ Уикъ разсчитывала, преимущественно на успхъ переговоровъ. Генералъ Примъ все боле и боле склонялся на сторону послдняго. Въ сущности требованій, которыя слдовало предъявить мексиканскому правительству, уполномоченные также не могли сойтись между собою. Послдствіемъ этого положенія длъ было заключеніе соледадской конвенціи (19 февраля), по которой ршено было прекратить военныя дйствія и открыть мирные переговоры. Въ начал конвенціи было выражено, что мексиканское правительство не нуждается въ поддержк, такъ благосклонно предложенной ему союзными державами и что оно достаточно сильно, чтобы предупредить всякое революціонное движеніе внутри страны. Отсюда выводима была возможность окончить дло путемъ добровольныхъ соглашеній. Союзнымъ войскамъ предоставленъ былъ доступъ въ умренный поясъ страны (въ Кордобу, Орисабу и Тегуаканъ) съ тмъ, впрочемъ, чтобы въ случа возобновленія военныхъ дйствій они немедленно возратились въ свои прежнія стоянки.
Соледадская конвенція была утверждена Хуаресомъ, оставалось только получить ратификацію союзныхъ державъ. Въ согласіи Англіи нельзя было сомнваться: съ самаго начала экспедиціи она изъявляла желаніе и готовность окончить ее полюбовно. Согласіе Испаніи было боле сомнительно: она имла всего боле причинъ негодовать противъ мексиканцевъ, ей принадлежала иниціатива переговоровъ, предшествовавшихъ заключенію конвенціи 31-го октября, ею, какъ мы увидимъ ниже, была въ первый разъ возбуждена мысль о преобразованіи Мексики въ монархію и о возведеніи на мексиканскій престолъ члена одной изъ царствующихъ династій Европы, ея войска первыя высадились въ Мексик, ея флагъ прежде другихъ былъ поднятъ въ Вера-Крус и Сен-Жан-д’Уллоа. Противъ ожиданія, нетолько Англія, но и Испанія ратификовали соледадскую конвенцію и вызвали свои войска изъ Мексики. Одна только Франція, всего мене заинтересованная въ дл, продолжала настаивать на разршеніи его вооруженною рукою. Соледадская конвенція была отвергнута Наполеономъ III-мъ, французское войско было подкрплено новымъ, сильнымъ отрядомъ, главнокомандующимъ былъ назначенъ генералъ Лорансе. Военныя дйствія начались въ половин апрля. Наступательное движеніе французовъ было остановлено неудачей, испытанной ими при Пуэбл (5 мая) {Въ неудач этой обвиняютъ преимущественно генерала Альмонте, мексиканскаго эмигранта, игравшаго прежде важную роль въ консервативной партіи, а теперь присоединившагося къ французскому войску (эмигранты и недовольные правительствомъ Хуареса составляютъ цлый отрядъ, дйствующій заодно съ французами). Онъ уврилъ Лорансе, что Пуэбла полна приверженцами его и готова сдаться французамъ, отсюда преждевременная попытка Лорансе овладть этимъ городомъ. Вообще, во Франціи распространено убжденіе, что Альмонте и Дюбуа-де-Салиньи обманули Наполеона III-го насчетъ расположенія умовъ въ Мексик и представили ему успхъ экспедиціи гораздо боле легкимъ, нежели онъ есть на самомъ дл. Въ этомъ предположеніи нтъ ничего невроятнаго.}, и приближеніемъ періода дождей, почти прекращающихся в-ь Мексик въ теченіе цлаго лта. Главная квартира генерала Лорансе была перенесена обратно въ Орисабу. Здсь вс усилія главнокомандующаго были обращены на то, чтобы привести свою позицію въ оборонительное положеніе и обезпечить сообщеніе съ Вера-Крусомъ, откуда войска получали большую часть продовольствія своего. Единственная попытка, сдланная мексиканцами противъ Орисабы, была отражена 14-го іюня, но это не уменьшило затрудненій, съ которыми должны были бороться французы. Доставка каждаго транспорта изъ Вера-Круса въ Орисабу стоила имъ огромныхъ трудовъ, а иногда и значительныхъ пожертвованій. Они должны были поправлять дороги, вообще крайне неудовлетворительныя и въ добавокъ еще испорченныя дождями, возстановлять мосты, разрушаемые мексиканцами, отражать безпрестанныя нападенія гверильясовъ, охранять, раздробляя свои силы, вс пункты, на которыхъ могъ бы укрпиться непріятель. Всего боле пострадали войска, занимавшія Вера-Крусъ и подвергшіяся дйствію желтой горячки. О продолженіи войны нельзя было и думать безъ новыхъ, сильныхъ подкрпленій, которыя въ настоящее время уже прибыли въ Мексику. Главнокомандующимъ, на мсто Лорансе, назначенъ генералъ форей, побдитель при Монтебелло. Затрудненія, окружающія его въ Мексик, такъ велики, что прибывъ на мсто въ сентябр прошедшаго года, онъ только недавно возобновилъ наступательное движеніе противъ Пуэблы.
Мы изложили въ главныхъ чертахъ ходъ мексиканской экспедиціи до января 1863 года. При самомъ поверхностномъ обозрніи ея, нельзя не остановиться на двухъ обстоятельствахъ, съ перваго взгляда совершенно необъяснимыхъ. Цлью экспедиціи — то-есть гласною, офиціальною цлью ея — было удовлетвореніе подданныхъ трехъ державъ за понесенныя ими оскорбленія и убытки, и огражденіе ихъ отъ дальнйшихъ притсненій со стороны мексиканскаго правительства. Между тмъ Испанія и Англія отзываютъ свои войска изъ Мексики, не достигнувъ этой цли, не сдлавъ почти никакихъ усилій къ достиженію ея, Франція, напротивъ того, употребляетъ въ дло такія силы, такія средства, которыя далеко превышаютъ цль экспедиціи, которыхъ, лучше сказать, цль эта вовсе не стоитъ. Уклоняясь отъ переговоровъ, которые могли бы привести къ миролюбивому разршенію вопроса, французское правительство усиливаетъ вдесятеро свое войско въ Мексик, посылаетъ туда одного изъ лучшихъ своихъ генераловъ, замышляетъ походъ въ самый центръ республики, тратитъ огромныя суммы (въ настоящее время простирающіяся уже до 100 мильноповъ франковъ), которыя и въ случа побды едвали удастся возмстить съ Мексики. Итакъ, съ одной стороны — преждевременная остановка предпріятія, съ другой — продолженіе его въ неожиданно-громадныхъ размрахъ. Что и.е скрывается подъ этими фактами, въ чемъ заключаются тайныя побужденія, которыя они заставляютъ предполагать въ договаривавшихся державахъ? Матеріалы для разршенія этого вопроса даетъ дипломатическая переписка, сообщенная англійскому парламенту въ послдней сессіи его. Она показываетъ, что французскій посланникъ въ Лондон еще въ сентябр 1861 г. заявлялъ графу Росселю о необходимости ‘составить планъ политической реорганизаціи Мексики’, Испанія выражала желаніе содйствовать мексиканцамъ, на сколько это будетъ возможно, въ собственныхъ стараніяхъ ихъ установить у себя прочный порядокъ и монархическую форму правленія. Одно только англійское правительство постоянно настаивало на томъ, чтобы единственнымъ предметомъ, единственною цлью экспедиціи было удовлетвореніе законныхъ требованій европейскихъ державъ. Въ этомъ смысл, какъ мы уже видли, и была заключена лондонская конвенція 31-го октября. Есть, впрочемъ, публицисты, распространяющіе эту конвенцію гораздо дальше ея буквальнаго смысла, видящіе въ ней узаконеніе вмшательства въ внутреннія дла Мексики. Не говоримъ уже объ офиціозной французской журналистик, способной назвать блое чернымъ и черное блымъ, когда этого требуетъ начальство, но и ‘Revue des deux Mondes’, органъ независимый и серьёзный, утверждаетъ, что главною цлью конвенціи 31-го октября было измненіе государственнаго устройства Мексики въ монархическомъ дух, съ тмъ только, чтобы измненіе это не было навязано Мексик союзными войсками и произошло, въ присутствіи и подъ покровительствомъ ихъ, по доброй вол мексиканцевъ {Livraison du 1 Aot 1862, ‘La guerre du Mexique’, par Ch. de Mazade.}. ‘Коалиція Франціи, Испаніи и Англіи противъ г. Хуареса’, говоритъ Revue des deux Mondes, ‘съ цлью получить удовлетвореніе за обиды, нанесенныя европейцамъ, была бы неестественна, даже смшна, потому что подобная цль легко могла бы быть достигнута каждою изъ союзныхъ державъ безъ посторонней помощи, слдовательно — союзъ былъ заключенъ для какой-нибудь другой, боле важной цли.’ Какая странная логика! Разв правительства всегда дйствуютъ благоразумно, разв современная политика европейскихъ державъ всегда представляется образцомъ послдовательности и мудрости? Предполагать, что средства въ политик всегда соотвтствуютъ цли, что государства никогда не поднимаютъ много шуму изъ ничего, значило бы игнорировать исторію, значило бы объяснять событія нетакъ, какъ они совершились на самомъ дл, а такъ, какъ должны были бы совершиться но субъективному воззрнію писателя. Еслибы даже коалиція, о которой говоритъ ‘Revue des deux Mondes’, дйствительно была лишена всякаго смысла, это не давало: бы еще права отрицать существованіе ея, но мы не видимъ причины считать ее нелпою или смшною. Каждая изъ договаривавшихся державъ имла одинаковое основаніе, одинаковое право требовать удовлетворенія отъ мексиканскаго правительства, предъявленіе этого требованія сообща всми тремя державами очевидно должно было сообщить ему такой авторитетъ, такую неотразимую силу, какой не могла бы имть отдльная претензія каждаго государства. Конечно, одна изъ державъ могла быть уполномочена другими дйствовать отъ общаго имени, подобно тому, какъ во времена священнаго союза Австрія была уполномочена усмирить Неаполь, Франція — возстановить абсолютизмъ въ Испаніи, но эпоха такихъ полномочій прошла, и едвали слдуетъ желать, чтобы она возвратилась. Притомъ, затрудненія, съ которыми была бы сопряжена выдача довренности двумя державами третьей, были бы неисчислимы. Кому предоставлена была бы, вопервыхъ, роль доврителей, кому — роль повреннаго? Еслибы экспедиція могла быть выгодна для государства, предпринимающаго ее, послдняя роль была бы оспариваема всми, въ противномъ случа — вс старались бы уклониться отъ нея. Вовторыхъ — на чей счетъ была бы совершена экспедиція? Если на счетъ государства уполномоченнаго, то это было бы явною несправедливостью, потому что оно одно приняло бы на себя тягость дла, одинаково полезнаго для всхъ, если на счетъ государствъ уполномочивающихъ или на общій счетъ, то государство уполномоченное снизошло бы на степень наемника, продающаго свою кровь и свою силу, на степень судебнаго пристава, исполняющаго приговоръ суда. Способъ дйствій, избранный Франціей, Испаніей и Англіей въ конвенціи 31-го октября, былъ единственный возможный, единственный согласный съ интересами и съ достоинствомъ этихъ державъ, несоразмрность между силами враждующихъ сторонъ была лучшимъ залогомъ скораго, успшнаго окончанія дла, съ возможно меньшими пожертвованіями и потерями для союзныхъ государствъ. Въ подтвержденіе своего взгляда на смыслъ и цль конвенціи 31 октября, ‘Revue des deux Mondes’ указываетъ на то, что планъ военныхъ дйствіи, начертанный въ конвенціи, допускалъ нетолько занятіе мексиканскаго прибрежья, но и движеніе въ глубину страны (словами: другія военныя операціи, предоставляемыя усмотрнію предводителей союзныхъ войскъ), что договаривавшіяся стороны обязались не стснять свободу мексиканцевъ въ выбор формы управленія и въ установленіи ея — слдовательно он предполагали, что послдствіемъ экспедиціи будетъ перемна формы правленія въ Мексик. Слабость этихъ доводовъ очевидна. Движеніе въ глубину страны, точно такъ же какъ и занятіе прибрежья, могло не имть никакой другой цли, кром принужденія мексиканскаго правительства къ исполненію законныхъ требованій союзниковъ, обязательство не стснять свободу мексиканцевъ въ выбор формы правленія и въ установленіи ея относилось, безъ сомннія, къ тому случаю, еслибы появленіе иностранныхъ войскъ на почв Мексики вызвало реакцію противъ правительства Хуареса и повлекло за собою замну его другимъ правительствомъ — можетъ быть, въ нсколько измненной форм — отъ котораго скоре можно было бы ожидать примиренія съ союзниками. Покровительство, о которомъ говоритъ ‘Revue des deux Mondes’, неизбжно стснило бы свободу выбора, свободу дйствій мексиканцевъ, и потому нетолько не вытекало бы изъ смысла конвенціи 31-го октября, но напротивъ того, прямо противорчило бы ей. Наконецъ, лучшимъ доказательствомъ того, что конвенція 31-го октября не имла и не могла имть тхъ цлей, которыя приписываетъ ей ‘Revue des deux Mondes’, служитъ, и?’нашихъ глазахъ, участіе въ ней Англіи, постоянно протестовавшей противъ ‘реорганизаціи Мексики’, противъ революціонно-монархическихъ плановъ Испаніи и Франціи.
Мы вошли въ подробный разборъ конвенціи 31-го октября, потому что отъ толкованія ея въ томъ или другомъ смысл зависитъ, до извстной степени, оцнка дальнйшихъ дйствій французскаго правительства. Съ точки зрнія ‘Revue des deux Mondes’, Наполеонъ III представляется только исполнителемъ конвенціи, боле врнымъ ея духу, нежели остальныя договаривавшіяся державы, съ точки зрнія, защищаемой нами — его слдуетъ признать нарушителемъ конвенція. Не прошло и двухъ мсяцевъ со дня подписанія конвенціи, какъ въ Париж стали носиться слухи о предстоящемъ устройств мексиканской имперіи, о кандидатахъ на мексиканскій престолъ. Кандидатомъ французскаго правительства называли эрцгерцога австрійскаго Максимиліана (бывшаго вице-короля ломбардо-венеціанскаго, зятя короля бельгійцевъ), кандидатомъ испанскаго правительства — герцога Монпансье (младшаго сына Лудовика-филпппа, женатаго на сестр испанской королевы). Въ виду этихъ слуховъ, англійское правительство высказалось еще разъ противъ вмшательства въ внутреннія дла Мексики. Несогласіе между договаривавшимися державами отразилось, какъ мы уже видли, и на ход военныхъ дйствій въ Мексик. Прошло еще нсколько мсяцевъ: извстіе о соледадской конвенцій достигло Европы. Ратификація или нератификація ея должна была обнаружить настоящія намренія союзныхъ государствъ. Достиженіе цли, указанной въ трактат 31-го октября, было невозможно безъ предварительныхъ переговоровъ съ мексиканскимъ правительствомъ, соледадская конвенція открывала путь этимъ переговорамъ, возбуждала надежду на успшное окончаніе ихъ. Въ то же самое время она обезпечивала положеніе союзныхъ войскъ, позволяла имъ собраться съ силами, приготовить все нужное на случай возобновленія военныхъ дйствіи. Въ этомъ отношеніи, можно сказать утвердительно, она была выгодне для союзниковъ, нежели для мексиканцевъ. Отвергнуть соледадскую конвенцію, отказаться отъ всякихъ сношеній съ мексиканскимъ правительствомъ, значило сознаться, что цль экспедиціи — ниспроверженіе этого правительства, насильственный переворотъ во внутреннемъ устройств Мексики. Понятно, что такое сознаніе было несовсмъ легко и удобно. Не подлежитъ никакому сомннію, что испанское правительство раздляло, одно время, реорганизаціонные виды Франціи, но оно отступило отъ нихъ, какъ только настала ршительная минута. Какими соображеніями руководствовалось при этомъ министерство О’Доннелля — опредлить довольно трудно. Можетъ быть, оно остановилось потому, что кандидатура герцога Монпансье не была одобрена фракціею, можетъ быть, оно не захотло кассировать дйствія уполномоченнаго своего, генерала Прима {Что побудило генерала Прима къ заключенію соледадской конвенціи — это также вопросъ очень спорный, разсмотрніе котораго не входитъ въ планъ нашей статьи.}, можетъ быть, оно убдилось въ несправедливости предпріятія, испугалось затрудненій, съ которыми было бы сопряжено исполненіе его. Какъ бы то ни было, соледадская конвенція была отвергнута однимъ только французскимъ правительствомъ, и желаніе Испаніи и Англіи отказаться отъ всякой солидарности съ Франціей было такъ сильно, что он вызвали войска свои изъ Мексики, не ожидая результата, отлагая до другаго времени даже самое открытіе переговоровъ.
Измнившееся положеніе французскаго правительства не могло не отразиться и на офиціальномъ тон его депешъ и прокламацій. Отвергнувъ, безъ всякой видимой причины, послдній шансъ полюбовнаго разршенія претензій, послужившихъ источникомъ спора, Франція не могла уже утверждать, что претензіи эти составляютъ единственный предметъ, удовлетвореніе ихъ — единственную цль экспедиціи {Когда мы писали эти строки, мы не могли предвидть, до чего дойдетъ милость офиціальныхъ органовъ французскаго правительства. Вопреки очевидности, вопреки прокламаціямъ г. Форея, г. Бильйо повторяетъ увренія, казавшіяся палъ невозможными. Въ объясненіе этого факта необходимо замтить, что г. Бильбо говоритъ передъ законодательнымъ корпусомъ, 49/50 котораго рукоплескали бы ему и тогда, еслибы онъ выставилъ цлью экспедиціи — ознакомленіе французскихъ войскъ съ тропическими красотами Новаго Свта (см. ‘Спб. Вд.’ 29: пренія въ законодательномъ корпус, и No 31: руководящую статью).}. Она должна была пріискать другой, боле благовидный предлогъ для своихъ дйствій. И вотъ она объявляетъ, что стремится только къ спасенію и возрожденію Мексики. Такъ по крайней мр выражается генералъ Форей въ первой прокламаціи своей къ мексиканцамъ. Онъ увряетъ, что пришелъ сражаться не съ народомъ, а съ горстью безсовстныхъ людей, поправшихъ ногами и т. д., и т. д.— словомъ, съ правительствомъ Хуареса. ‘Мексиканцы’, восклицаетъ генералъ, ‘освобожденные нашимъ оружіемъ (все отъ того же Хуареса), будутъ имть полную свободу избрать ту форму правленія, какая окажется соотвтствующею желаніямъ ихъ’. Въ прокламаціи, обращенной къ жителямъ Кордобы (22-го окт.), генералъ Форей является еще боле великодушнымъ. ‘Мы пришли въ Мексику’, говоритъ онъ, ‘чтобы видть, какого правительства желаютъ мексиканцы (?), и когда народъ, спрошенный объ этомъ предмет, свободно и откровенно выскажетъ свою волю, Франція признаетъ ее и соединитъ свои усилія съ вашими, чтобы сдлать изъ мексиканцевъ свободную націю, идущую по пути прогреса, во глав котораго, какъ вамъ извстно, стоитъ прекрасное отечество наше!’ Если такъ, то почему бы Франціи не предпринять вооруженную прогулку но всмъ частямъ свта, съ цлью узнать, не желаетъ ли еще какой-нибудь народъ измнить свое государственное устройство? Тогда Франція будетъ имть еще боле правъ стоятъ во глав прогреса, и не останется уже ни одного народа, которому бы не были извстны ея нрава на это мсто… Но слова Форея еще боле возмутительны, чмъ нелпы. Наполеоновскій генералъ, говорящій о прогрес и свобод, и говорящій о нихъ въ стран, наводненной французскими войсками — это аномалія, на которую нелегко смотрть равнодушно. Какой же смыслъ таится въ туманныхъ фразахъ генерала Форея, какую будущность общаютъ он Мексик? Возьмемъ самую благопріятную ипотезу, допустимъ, что побдоносное французское войско предоставитъ самому освобожденному народу опредлить, всеобщею подачею голосовъ, форму правительства своего. Въ этомъ предоставленіи будетъ уже заключаться насиліе, и насиліе довольно серьёзное, форма правительства опредлена конституціею, періодическое подтвержденіе ея не требуется закономъ — къ чему же возбуждать вопросъ, вовсе ненуждающійся въ разршеніи? Единственнымъ логическимъ — хотя и невполн законнымъ — послдствіемъ низверженія Хуареса было бы избраніе на его мсто новаго президента, въ порядк, установленномъ конституціею. Приглашеніе мексиканцевъ къ подач голосовъ не о личности правителя, а о форм самаго правительства, будетъ со стороны французовъ указаніемъ на то, что прежняя форма правленія должна быть замнена новою, боле угодною французамъ. Указаніе, исходящее отъ завоевателей страны, неизбжно стснитъ свободу мексиканцевъ. Узнать смыслъ этого указанія, узнать волю Франціи, для мексиканцевъ будетъ нетрудно: въ сред ихъ самихъ будетъ цлая партія, вполн преданная, вполн послушная французамъ. Зерно этой партіи составятъ мексиканцы, теперь уже сражающіеся въ рядахъ французскаго войска, окончательное торжество французовъ присоединитъ къ ней всхъ многочисленныхъ поклонниковъ успха и власти. Вліяніе ея будетъ тмъ боле сильно, что большинство населенія Мексики (около 2/3 — до пяти мильйоновъ изъ семи съ половиною) состоитъ изъ индійцевъ, почти вовсе чуждыхъ политической жизни. Если они будутъ призваны къ участію въ подач голосовъ — что почти несомннно, такъ какъ образцомъ ея, конечно, послужитъ французскій suffrage universel — то голоса ихъ, по всей вроятности, сдлаются добычей смлйшей изъ политическихъ партій, а перевсъ смлости и матеріальной силы будетъ на сторон приверженцевъ Франціи. На людей боле просвщенныхъ можно будетъ дйствовать общаніями, въ случа надобности — и устрашеніемъ. Довольно сильнымъ способомъ устрашенія ‘ржетъ служить открытая подача голосовъ. Если присоединить ко всему этому вліяніе духовенства, враждебнаго Хуаресу и либераламъ, если принять въ соображеніе, что союзники Франціи — Альмонте, Миранда, Тамарисъ — принадлежатъ къ клерикально-консервативной партіи, то не трудно будетъ предугадать вроятный результатъ подачи голосовъ, совершающейся, по выраженію ‘Revue des deux Mondes’, въ присутствіи и подъ покровительствомъ французскаго войска. Покровительство въ этомъ случа равняется насилію, и вс громкія фразы о свобод выбора мексиканцевъ остаются ничмъ другимъ, какъ фразами, которымъ конечно не вритъ и само французское правительство. Итакъ, гласная, явная цль французской экспедиціи въ Мексик — низверженіе правительства Хуареса, тайная цль ея — установленіе монархической формы правленія и возведеніе на престолъ какого нибудь protg Франціи. Если первая изъ этихъ цлей уже далеко несовмстимъ принципомъ невмшательства, столько разъ провозглашеннымъ Франціею и подтвержденнымъ въ конвенціи 31-го октября, то что же должно сказать о послдней?… Для полной оцнки ея необходимо, впрочемъ, обратить вниманіе на побужденія, подъ вліяніемъ которыхъ дйствуетъ Наполеонъ III.
Отличительная черта французской публицистки {Мы говоримъ, конечно, о большинств газетъ и журналовъ, а не объ исключеніяхъ, подобныхъ ‘Courrier du Dimanche’, ‘Temps’, отчасти ‘Journal des Dbats’ и ‘Revue des deux Mondes’.}, въ особенности офиціальной и полуофиціальной — отсутствіе или по крайней мр недостатокъ простоты, прямого, здраваго, трезваго взгляда на вещи. Она заботится боле объ эффект, чмъ объ истин, везд ищетъ поразительнаго, грандіознаго, постоянно, кстати и некстати, носится съ общими идеями, и отчасти сознательно, отчасти безсознательно, приписываетъ событія такимъ причинамъ, которыхъ нтъ, да и не можетъ быть въ дйствительности. Образчикомъ этой фразеологіи могутъ служить статьи и рчи самого Наполеона III, его министровъ-ораторовъ и вообще всхъ прорицателей и исполнителей его воли: припомнимъ прокламаціи генерала Форея. Мексиканская экспедиція, съ своими неопредленными стремленіями, съ своей загадочною цлью, представляетъ богатую тему для изобртательности и краснорчія французскихъ публицистовъ. Благосостояніе Мексики, прогресъ, требованія правды, призваніе Франціи, военная честь ея — весь запасъ громкихъ словъ былъ пущенъ въ ходъ, съ обычными комментаріями, кое-какъ приспособленными къ новому предмету. Изъ всхъ хитросплетённыхъ объясненій мексиканской экспедиціи мы остановимся только на одномъ, потому что оно принадлежитъ перу извстнаго писателя, имперіалиста, но все таки не присяжнаго хвалителя имперіи — Мишеля Шевалье {L’ expdition europenne au Mexique, ‘Revue des deux Mondes’, livraisons du et du 15 avril 1862.}. Онъ старается доказать, что установленіе въ Мексик прочнаго, монархическаго правительства существенно важно для европейскихъ державъ, въ-особенности для Франціи — такъ важно, что оправдываетъ даже вмшательство во внутреннія дла Мексики. Вопервыхъ, оно положитъ предлъ постоянному расширенію Сверо-Американскихъ Штатовъ, остановитъ стремленіе ихъ къ господству надъ Средней Америкой, надъ Антильскими Островами. Два раза уже, въ 1837 и въ 1846 г., Сверо-Американскіе Штаты воевали съ Мексикой, въ первый разъ война окончилась присоединеніемъ Техаса, во второй разъ — присоёдиненіемъ Новой Мексики и верхней Калифорніи. Территорія мексиканской республики уменьшилась почти на половину (изъ 216,000 квад. миль боле 106,000 отошло къ Сверо-Американскимъ Штатамъ), но и остальная половина ея перейдетъ, рано или поздно, въ руки ненасытныхъ янки, если мексиканское правительство останется по прежнему безсильнымъ и шаткимъ. Пріобртеніе Мексики повлечетъ за собою возобновленіе попытокъ противъ Кубы, противъ средне-американскихъ республикъ. Къ предупрежденію этого результата и направлена, по мннію Мишеля Шевалье, мексиканская экспедиція, обновленная Мексика съуметъ отстоять свою независимость и цлость. И это мнніе высказано въ апрл 1862 г., въ самый разгаръ борьбы между сверомъ и югомъ! Опасность, о которой говоритъ г. Шевалье, существовала — это безспорно, но существуетъ ли она теперь, когда силы американцевъ поглощены междоусобною войною, когда ни та, ни другая сторона не можетъ и думать о расширеніи своихъ владній, когда завоевательныя наклонности юга уступили мсто чувству самосохраненія, равнодушіе свера ка, этимъ наклонностямъ — прямому противъ нихъ антагонизму? По справедливому замчанію г. Шевалье, войны съ Мексикой, равно какъ и попытки противъ Кубы, противъ Средней Америки, были дломъ южныхъ штатовъ, цлью ихъ было распространеніе рабства. Но разв онъ не понимаетъ, что въ этомъ именно обстоятельств заключается лучшая гарантія противъ возобновленія такихъ попытокъ на будущее время? Положимъ, что югъ отдлится отъ свера, упрочитъ самостоятельность свою. Не говоря уже о томъ, что онъ выйдетъ изъ борьбы истощеннымъ, ослабвшимъ, надолго неспособнымъ къ наступленію, интереса, свера будетъ заключаться въ томъ, чтобы сдерживать югъ въ его предлахъ. Если Мексика не могла устоять противъ соединенныхъ силъ свера и юга, то въ союз съ сверомъ ей нечего будетъ бояться нападеній юга. Если же междоусобная война окончится торжествомъ свера надъ югомъ, то въ такомъ случа не можетъ быть и рчи о распространеніи рабства, о попыткахъ завоеванія Мексики съ цлью установить за. ней это ненавистное учрежденіе. Можетъ быть, возстановленный союзъ, исцленный отъ язвы невольничества, присоединитъ ка. себ, рано или поздно, мексиканскую республику, но это будетъ естественною побдою просвщенія и свободы надъ невжествомъ и анархіей, побдою, которая обратится въ пользу самой Мексики и не принесетъ никакого вреда Европ {Въ мстностяхъ, перешедшихъ отъ Мексики къ Соединеннымъ Штатамъ, въ моментъ присоединенія было около 50 т. жителей, а теперь — около мильйона.}. Политическое равновсіе Европы не можетъ пострадать отъ перемнъ, совершающихся, въ Америк, какое же ей дло до этихъ перемни., лишь бы только он не влекли за собою такихъ вопіющихъ результатовъ, какъ распространеніе рабства? Г. Шевалье чувствуетъ, кажется, слабость своего перваго довода и относитъ его нестолько къ Франціи, сколько къ Англіи, боле настойчивой и постоянной въ борьб противъ рабства, чмъ Франція. Для Франціи собственно, г. Шевалье сочиняетъ другой, еще боле мудрёный доводъ. Онъ говоритъ, что Франція — душа и вмст съ тмъ рука народовъ, принадлежащихъ къ латинской рас и составляющихъ главную опору католицизма. Со временъ Лудовика XIV-го, эти народы состоятъ какъ бы подъ покровительствомъ Франціи, и если они заинтересованы въ ея величіи и сил, если безъ нея вся латинская раса давно низошла бы на второй планъ въ исторіи Европы, то Франція точно такъ же заинтересована въ процвтаніи соплеменныхъ ей народовъ, въ возвышеніи могущества ихъ, въ обновленіи ихъ внутренней жизни. Впродолженіе двухъ послднихъ столтій, мсто, занимаемое католицизмомъ на земномъ шар, становилось все меньше и меньше, въ сравненіи съ мстомъ, занимаемымъ націями другихъ вроисповданій, въ особенности протестантскихъ. Чтобы остановить это нисходящее движеніе католицизма, чтобы удержать латинскую расу на той высот, которая принадлежитъ ей по праву, необходимо боле тсное единеніе между Франціей и Испаніей, Португаліей, Италіей, Бельгіей, американскими государствами, входящими въ кругъ испанской и португальской цивилизаціи. Съ этой точки зрнія, мексиканская экспедиція соотвтствуетъ, какъ нельзя боле, истиннымъ, высшимъ интересамъ Франціи, Это мнніе г. Шевалье — одна изъ тхъ колоссальныхъ фантасмагорій, которымъ такъ легко и такъ охотно поддаются французскіе публицисты, и которыя разлетаются въ-прахъ при первомъ соприкосновеніи съ фактами, съ дйствительностью. Гд права Франціи на главенство между латинскими народами, гд доказательства услугъ, оказанныхъ ею латинской рас? въ двукратныхъ ли попыткахъ поработить Испанію французскому игу? Въ предоставленіи ли Португаліи, безспорно и нераздльно, вліянію Англіи? Въ низведеніи ли Брюсселя, Женевы, Турина, Рима на степень chefs-lieux французскихъ департаментовъ? въ кампоформійскомъ ли трактат, предавшемъ Венецію въ руки Австріи, или въ виллафранкскомъ, какъ бы повторившемъ эту уступку? Итальянскій походъ 1859 ‘года — явленіе единственное въ своемъ род, но объясненіемъ ему служитъ, конечно, не племенное родство Италіи съ Франціей — ипритомъ, посл уступки Савоіи и Ниццы можетъ ли онъ быть вмненъ въ особенную заслугу французскому правительству? Историческая роль Франціи, ея могущество, ея нравственныя силы даютъ ей, безспорно, первое мсто между народами латинской расы, но первенство еще не есть преобладаніе, и сильнйшій, въ государственной жизни точно также какъ и въ частной, не иметъ никакого права подчинять себ слабйшихъ. Идеи, провозглашенныя или осуществленныя Франціей, не остались безъ благаго вліянія на Италію, на Испанію, даже на бывшія испанскія колоніи въ Америк, но такое же точно вліяніе он имли и на другія расы, на другія государства Европы — а между тмъ самъ Мишель Шевалье, надемся, не станетъ выводить отсюда какихъ-нибудь особыхъ правъ Франціи надъ Европой. Въ усиленіи латинской расы Мишель Шевалье видитъ лучшее средство поддержать, возвысить значеніе католицизма. Опроверженіе этого страннаго мннія повело бы насъ за предлы нашей статьи, замтимъ только, что но собственнымъ словамъ г. Шевалье упадокъ католицизма начался два столтія тому назадъ, то-есть, именно въ то время, когда Франція, опять-таки по словамъ г. Шевалье, встала во глав латинской расы. Логичны ли посл того надежды, возлагаемыя г. Шевалье на это главенство?… Что касается собственно до Мексики, то. латинская раса составляетъ только одну седьмую или шестую часть населенія ея: еще довольно сильный доводъ противъ мннія г. Шевалье. Наконецъ, если и допустить право Франціи заботиться объ обновленіи Мексики, то средство, выбранное Наполеономъ III и одобряемое г. Шевалье, едвали, какъ мы увидимъ, можетъ быть признано соотвтствующимъ своей цли {Разобранная нами статья Мишеля Шевалье пріобртаетъ теперь тмъ большее значеніе, что вс главные доводы ея — образованіе оплота противъ завоевательныхъ стремленій Сверо-Американскихъ Штатовъ, возвышеніе и укрпленіе латинской расы — повторены въ письм императора къ генералу Форею, написанномъ передъ отправленіемъ послдняго въ Мексику, въ іюл 1862 г., и обнародованномъ въ начал ныншняго года. Отсюда можно заключить, что статья Мишеля Шевалье была составлена по внушенію свыше.}.
Единственный серьёзный, по нашему мннію, доводъ въ пользу вмшательства европейскихъ держанъ въ внутреннія дла Мексики приведенъ и развитъ, не безъ таланта, лъ брошюр Эмиля Рихтгофена о мексиканскомъ вопрос {Die Mexikanische Frage, beleuchtet von Emil Freiherrn v. Richthofen. Berlin, 1862.}. Авторъ ея, долго жившій въ Мексик, строго держится фактовъ, не даетъ воли своему воображенію и составляетъ въ этомъ отношеніи прямую противоположность г. Шевалье и большинству французскихъ публицистовъ. Ссылаясь на прежніе примры, онъ утверждаетъ, что никакія частныя мры, направленныя къ обезпеченію быта иностранцевъ въ Мексик и къ удовлетворенію ихъ за понесенныя уже обиды и убытки, не приведутъ и не могутъ привести къ желанной цли. Конвенція, заключенная по этому предмету, обязательства, вынужденныя силою оружія, останутся безъ исполненія, какъ только союзныя войска удалятся изъ Мексики, новыя оскорбленія европейцевъ, новыя нарушенія международнаго права потребуютъ новыхъ репресалій со стороны европейскихъ правительствъ, репресаліи эти въ свою очередь останутся безъ прочныхъ, постоянныхъ послдствій — и такъ дале до безконечности. Изъ такого положенія длъ, но мннію Рихтгофена, одинъ только выходъ: устраненіе самой причины злоупотребленій, то-есть установленіе въ Мексик правительства благоустроеннаго, твердаго, имющаго и охоту, и возможность охранять спокойствіе государства и права жителей его. Удовлетворить всмъ этимъ условіямъ можетъ только правительство монархическое. Но державы, взявшія на себя устроить будущность Мексики, должны сдлать свое дло вполн, а не наполовину, он должны нетолько установить монархію, но и утвердить ее, оградить ее отъ нападеній, которымъ она неминуемо бы подверглась, еслибы была предоставлена самой себ, дать ей время пустить глубокіе корни въ нравахъ и привычкахъ страны. Для достиженія этой цли Рихтгофенъ считаетъ необходимымъ десятилтнее занятіе Мексики европейскими войсками. Очевидно, что вторая часть аргументаціи Рихтгофена разрушаетъ первую, хотя и составляетъ логическое послдствіе ея. Мы готовы согласиться, что указываемое имъ средство — единственное для разршенія затрудненій, такъ давно существующихъ между Мексикой и европейскими державами, но не будетъ ли лекарство хуже болзни? Издержки, которыхъ потребуетъ десятилтнее занятіе Мексики, не превзойдутъ ли своею тяжестью вс потери, понесенныя и могущія быть понесенными европейцами въ Мексик? Чтобы сохранить яаізнь нсколькимъ иностранцамъ, угрожаемымъ случайностями междоусобныхъ распрей Мексики, слдуетъ ли приносить въ жертву цлыя тысячи людей, слдуетъ ли подвергать цлое войско губительному дйствію тропическихъ жаровъ, заразительныхъ болзней мексиканскаго прибрежья? Въ крайнемъ случа, не лучше ли было бы всмъ европейцамъ оставить Мексику, нежели мексиканцамъ — подчиниться на нсколько лтъ господству европейцевъ? И притомъ, можно ли опредлить заране время окончательнаго торжества монархіи? можно ли поручиться за то, что необходимость въ вооруженной поддержк ея прекратится черезъ десять, а не черезъ двадцать, не черезъ тридцать лтъ? Если она будетъ опрокинута по истеченіи десятилтняго срока, неужели опять предпринимать войну для возстановленія ея? Это приводитъ насъ къ вопросу, какіе шансы успха иметъ монархія въ Мексик, въ какой степени она представляется необходимою для окончательнаго устройства страны. Нетолько французскіе публицисты, но и писатели безпристрастные, напримръ Рихтгофенъ, предполагаютъ существованіе въ Мексик цлой партіи, расположенной въ пользу монархическаго начала. Они указываютъ на то, что первою мыслью освобожденныхъ мексиканцевъ было установленіе монархіи, а не республики, что корона сначала была предлагаема ими одному изъ испанскихъ принцевъ, потомъ возложена на Итурбиде, что республиканская форма правленія, цликомъ заимствованная отъ Соединенныхъ Штатовъ, до сихъ поръ не принялась въ Мексик и нсколько разъ уступала мсто диктатур, что эпоха диктатуры Санта-Анны была, сравнительно, эпохой спокойствія и благосостоянія для Мексики, что монархическая партія, въ лиц генераловъ Герреры и Паредеса, стояла одно время (въ 1845 г.) во глав управленія республикою, и что отсутствіе кандидата, на которомъ могли бы соединиться голоса ея, одно только помшало ей тогда же установить монархію. Подъ вліяніемъ Альмонте и другихъ мексиканскихъ эмигрантовъ, увренность публицистовъ перешла и къ французскому правительству. Оно надялось встртить въ самихъ мексиканцахъ сильную поддержку своимъ видамъ. До сихъ поръ надежда эта не оправдалась: общанія Альмонте оказались ложными, число мексиканцевъ, принявшихъ сторону французовъ — крайне незначительнымъ. ‘Revue des deux Mondes’ старается объяснить это строгостью мексиканскаго правительства, назначающаго смертную казнь за сношенія съ французами, изгнаніе или даже смерть — за открытое одобреніе предпріятія ихъ, но вдь были же принимаемы подобныя мры во время междоусобныхъ войнъ Мексики, и не мшали же он революціонерамъ привлекать на свою сторону большинство страны, низвергать центральное правительство. Одно изъ двухъ: или монархистовъ въ Мексик весьма немного, или они не хотятъ монархіи, навязанной оружіемъ иностранцевъ {Генералъ Примъ объявилъ недавно въ испанскомъ сенат, что мексиканцы, по глубокому убжденію его, не хотятъ монархіи.}. Притомъ, изъ кого можетъ состоятъ въ Мексик монархическая партія? Изъ консерваторовъ, подобныхъ Альмонте и Мирамону, изъ духовенства, враждебнаго прогресу и озлобленнаго противъ республики секуляризаціею церковныхъ имній. Опираясь на такіе элементы, монархія нескоро пріобртетъ популярность въ народ, нескоро исполнитъ задачу, предлагаемую ей Фореемъ — повести страну впередъ по пути прогреса — или исполнитъ ее слишкомъ буквально, то-есть не уклоняясь ни на шагъ отъ примра современной Франціи. Съ другой стороны, мы не думаемъ, чтобы единственный источникъ смутъ, раздирающихъ Мексику, заключался въ республиканской форм правленія, чтобы устраненіе ея немедленно привело къ спокойствію и порядку. Другими словами, мы не думаемъ, чтобы перемна къ лучшему была невозможна, пока Мексика не обратится въ монархію. Несчастное воспитаніе, полученное страною во время подчиненія ея Испаніи, смшанный составъ населенія, одна только треть котораго (метисы, мулаты, креолы и собственно испанцы) способна принимать участіе въ государственныхъ длахъ, исключительное господство католицизма {Остальныя вроисповданія положительно запрещены въ Мексик.}, задерживающаго просвщеніе и недопускающаго свободное развитіе народа — вотъ главная причина тхъ золъ, отъ которыхъ страдаетъ Мексика. Свобода вроисповданій, сближеніе племенъ, распространеніе образованія, въ особенности между индійцами — вотъ отъ чего, гораздо боле чмъ отъ насильственнаго установленія монархіи, можно ожидать обновленія для Мексики. Нельзя сказать, чтобы обновленіе это было немыслимо при теперешнемъ устройств Мексики. Республиканскія учрежденія ея могутъ выдвинуть впередъ человка, способнаго взять на себя иниціативу реформы, могутъ дать ему поддержку, необходимую для производства преобразованій. Монархія — говорятъ многіе — предупредитъ борьбу честолюбій, изъ которой до сихъ поръ проистекали почти вс революціонныя движенія въ Мексик. Намъ кажется, что она дастъ ей только другое направленіе, что борьба будетъ происходить не за власть, а за вліяніе, не за тронъ, а вокругъ трона. Много ли выиграетъ страна отъ этой перемны — не знаемъ. Наконецъ, не слдуетъ забывать, что вс аргументы, относящіеся къ монархіи, которую бы свободно, добровольно установили у себя сами мексиканцы, не имютъ никакого примненія къ монархіи, установленной въ присутствіи и подъ покровительствомъ французскаго войска.
Итакъ, французская экспедиція въ Мексик не иметъ никакихъ высшей цлей, не оправдывается ни необходимостью, ни конвенціею 31 октября, не соотвтствуетъ ни интересамъ Франціи, ни желаніямъ Мексики, и едвали можетъ привести къ правильному устройству мексиканскихъ длъ, одинаково благопріятному для Европы и для самихъ мексиканцевъ. Она представляется ничмъ другимъ, какъ новымъ произведеніемъ той неугомонной политики, которая искала и ищетъ себ пищи во всхъ концахъ земнаго шара, кром собственной страны своей — которая защищала Турцію противъ Россіи, Сербію и дунайскія княжества — противъ Турціи, которая освобождала Ломбардію и порабощала Тоскану, содйствовала и препятствовала единству Италіи, высылала французскія войска въ Сирію, въ Китай, въ Кохинхину, и наконецъ забросила ихъ въ Вера-Крусъ и Орисабу. Побужденія и цли этой политики слишкомъ извстны: отвлеченіе силъ отъ центра къ окружности, отъ внутреннихъ длъ къ вншнимъ, постоянное занятіе умовъ въ народ и въ войск чмъ нибудь чрезвычайнымъ, далекимъ, мало касающимся Франціи, пріобртеніе военной славы, могущества, преобладанія, а по возможности и новыхъ территоріальныхъ владній. На обязанности будущихъ поколній Франціи будетъ лежать тяжелый трудъ исчислить, чего стоила уже, чего будетъ еще стоить Франціи эта политика, но исчисленіе это будетъ неполно, потому что кто же можетъ опредлить количество нравственныхъ силъ, растрачиваемыхъ народомъ въ безплодныхъ предпріятіяхъ, въ постоянной погон за военной славой? Къ числу такихъ безплодныхъ предпріятій, безъ сомннія, будетъ отнесена и война съ Мексикой, отличающаяся отъ другихъ только тмъ, что она основана на несправедливости и по всей вроятности окончится несправедливостью, явнымъ нарушеніемъ народнаго и международнаго права.