Луначарский А. В.: биографическая справка, Луначарский Анатолий Васильевич, Год: 2000
Время на прочтение: 24 минут(ы)
Оригинал здесь — http://www.hronos.km.ru/biograf/lunachar.html
Луначарский Анатолий Васильевич (11. 11. 1875, Полтава — 26.12.1933, Ментона, Франция), партийный и государственный деятель, академик АН СССР (1930). Сын крупного чиновника. Учился в Цюрихском университете. Был близок к группе ‘Освобождение труда’, особенно к Г.В. Плеханову. В 1895 вступил в РСДРП, большевик. В 1897 вернулся в Россию, член Московского комитета РСДРП. Несколько раз арестовывался и высылался. С 1904 в эмиграции. В Женеве входил в редакцию газет ‘Вперед’ и ‘Пролетарий’. Считался крупным журналистом РСДРП, однако большинство его публикаций очень пуганые и сделаны на невысоком литературном уровне. В 1907 отошел от большевизма, сторонник группы ‘Вперед’ и ‘богостроительства’ — философской ревизии марксизма. В 1912 отошел от ‘впередовцев’ ив 1913 вошел в состав редколлегии газеты ‘Правда’. В 1-ю мировую войну занимал интернационалистские позиции. В июне 1917 вместе с ‘межрайонцами’ принят в РСДРП(б). С окт. 1917 нарком просвещения РСФСР. Один из организаторов и теоретик советской системы образования, высшего и профессионально-технического образования. Во время Гражданской войны постоянно выезжал на фронты, вел агитацию и пропаганду в войсках. Пытался привлечь старую интеллигенцию к сотрудничеству с советской властью, старался оградить ученых от преследований со стороны ВЧК. Однако в то же время причастен к массовой высылке крупнейших русских ученых и мыслителей за рубеж, а также к массовым увольнениям преподавательского состава из вузов по политическим мотивам. Не смог предотвратить и фактически санкционировал разгром Академии наук. Инициатор создания Коммунистической академии как противовеса традиционному высшему образованию. Под его руководством советская система образования была ориентирована прежде всего не на получение знаний, а на обработку подрастающего поколения с точки зрения коммунистической идеологии. Луначарский считался ведущим экспертом большевиков по вопросам культуры. Хотя и считается (и этому есть подтверждения), что он пытался сохранить памятники истории, именно с его именем связаны снос большого числа памятников и создание новых (в т.ч. путем переделки из уже существующих), посвященных деятелям революции и их предшественникам. В своем большинстве эти памятники были крайне низки по качеству, Луначарский был готов поступиться художественным уровнем в пользу скорости и политической, с точки зрения большевиков, значимости. С 1927 привлекался к дипломатической работе, зам. руководителя советской делегации на конференции по разоружению. В 1929 оставил пост наркома и назначен пред. Ученого комитета при СНК СССР. В 1933 Луначарский был назначен полпредом в Испании, но по дороге тяжело заболел и вскоре скончался. Автор огромного числа работ по совершенно разным вопросам: по литературе, музыке, театру, живописи, архитектуре, антирелигиозной пропаганде, по международной политике и, естественно, о В. И. Ленине и деятелях революционного движения. Большинство ихних — довольно поверхностные. Причем в своих работах Луначарского постоянно увязывал оценку художественного уровня с социальными критериями произведений. Теоретик социалистического реализма. Прах погребен в Кремлевской стене.
Использованы материалы из кн.: Залесский К.А. Империя Сталина. Биографический энциклопедический словарь. Москва, Вече, 2000
Луначарский Анатолий Васильевич (1875, Полтава — 1933, Ментона, Франция) — сов. парт. и гос. деятель. Род. в семье чиновника. В Киевской гимназии увлекся социал-демократическими идеями, участвовал в рев. кружках. В 1895, окончив гимназию, Луначарский уехал в Цюрих для продолжения образования, В Цюрихском ун-те изучал философию и естествознание, социологию и др. В 1896-1898 занимался самообразованием в Италии и во Франции. Луначарский познакомился с Г.В. Плехановым, П.Б. Аксельродом, П.Л. Лавровым и др. В 1898 вернулся в Россию и принял активное участие в подпольной работе. Дважды подвергался краткосрочным арестам, был сослан в Калугу и Вологду. Занимался лит. работой. В 1904 по приглашению В.И. Ленина Луначарский уехал за границу для участия в работе большевистских газ. ‘Вперед’ и ‘Пролетарий’, к-рые должны были нейтрализовать меньшевистскую ‘Искру’. Осенью 1905 вернулся в Петербург, войдя в редколлегию большевистской газ. ‘Новая жизнь’. За высказанное печатно ‘дерзостное неуважение верховной власти’ в 1906 был арестован и 2 мес. провел в тюрьме. В 1907 эмигрировал. Вместе с Лениным Луначарский был делегатом Штутгартского конгресса II Интернационала. В 1909 Луначарский приехал на Капри. Вместе с А.М. Горьким и А. А. Богдановым Луначарский организовал пропагандистско-агитаторскую школу для рабочих и преподавала ней. В это время Луначарский разошелся с Лениным по вопросам теории и практики рев. деятельности, отвергая возможность борьбы с царизмом легальным путем. В 2-томном труде ‘Религия и социализм’ Луначарский положил начало идее богостроительства, считая социализм способом ‘войти в землю обетованную на земле’ и марксизм — кульминацией поисков человечества в освобождении от зависимости от природы и сверхъестественного. Идея коллективного коммунистического бессмертия не имела популярности христианской идеи и не увеличила число сторонников социализма. После жесткой критики Ленина Луначарский признал свои воззрения ошибочными. Вернулся в Россию в мае 1917 и стал популярным оратором, отстаивающим позиции большевиков: ‘Наш долг взять власть в свои руки, как бы безнадежно положение ни было. Пусть мы погибнем, мы будем апеллировать к истории и выполним свой долг’. В июле был арестован Временным правительством вместе с Л.Д. Троцким, А.М. Коллонтай, Л.Б. Каменевым и др. большевиками по обвинению в гос. измене, но вскоре все были освобождены. После Октябрьского переворота на II съезде Советов было сформировано первое сов. правительство, в к-ром Луначарский занял пост наркома просвещения. В 1917 — 1929 Луначарский отвечал за все, что делало Сов. правительство в области образования и культуры. Луначарский считал, что только просвещение позволит пролетариату построить коммунизм. Он был искренен в желании покончить с безграмотностью страны. Во время гражданской войны в качестве представителя РВС Республики ездил на разные фронты с речами и докладами, уступая в ораторском таланте только Л.Д. Троцкому. Луначарский был плохим администратором по недостатку опыта и из-за тяготения к лит. работе. Как писатель Луначарский был плодовит, но его стихи и пьесы бездарны и увидели свет лишь благодаря высокой должности автора. Луначарский не участвовал в борьбе за власть и, хотя осудил троцкистскую оппозицию, Сталин его не любил, в 1929 сняв с занимаемой должности. Луначарский не входил ни в ЦК, ни в Политбюро и реальной власти не имел. В 1930 он был избран действительным членом Академии наук, выполнял дипломатические поручения. В 1933 был назначен полпредом СССР в Испании, что являлось замаскированной высылкой из страны. Умер по дороге в Испанию во французском курортном городе. Был похоронен в Москве на Красной площади.
Использованы материалы кн.: Шикман А.П. Деятели отечественной истории. Биографический справочник. Москва, 1997 г.
ЛУНАЧАРСКИЙ Анатолий Васильевич (11 нояб. 1875. Полтава- 26 дек. 1933, Ментона, Франция). Отец — действит. статский советник А.И. Антонов: мать состояла в офиц. браке с действит. статским советником В.Ф. Луначарским. Гимназистом в Киеве в 1895 вошёл в с-д. движение. Окончив гимназию, в 1895-96 в Цюрихском ун-те изучал под рук. Р. Авенариуса философию и естествознание. В 1896-98 жил во Франции, Италии, познакомился с П.Б. Аксельродом, Г.В. Плехановым, В.И. Засулич, П.Л. Лавровым и др., а также с зап.-европ. с-д. Пережил период противоречивого процесса выработки марксист, мировоззрения и увлечения идеалистич. философией Авенариуса, что наложило глубокий отпечаток на филос. и эстетич. взгляды Луначарского. С 1898 — в России: вёл рев. работу в Москве, Киеве и др. городах. Неоднократно арестовывался, был в ссылке. Сблизился с АА Богдановым, испытал его влияние как философа и личности. Полемизировал с НА Бердяевым (познакомились во время учёбы в Киевской гимназии), С.Н. Булгаковым.
По предложению В.И. Ленина, высоко ценившего ораторский талант и лит. дарование Луначарского, в 1904 приехал в Женеву (к большевикам примкнул в 1903 после 2-го съезда РСДРП). Вошёл в редакции большевист. газ. ‘Вперед, ‘Пролетарий’. Дел. 3-го съезда РСДРП (1905), выступил с докладом о вооруж. восстании. С 1906 в эмиграции. В 1909 один из организаторов группы ‘Вперёд. Филос. разногласия, возникшие с Лениным в 1904-07, обострились и в 1908-10 переросли в полит, борьбу (см. его кн. Религия и социализм’, т. 1-2, СПб., 1908-11). В 1911-15 постоянный корреспондент ряда рос. газет и журналов, в к-рых откликался на все сколько-нибудь заметные события зап.-европ. худ. культуры. С нач. 1-й мир. войны выступал против шовинизма в политике и иск-ве. 9 янв. 1917 в речи на митинге в Женеве утверждал, что ‘Россия должна сейчас воспользоваться бессилием пр-ва и усталостью солдат, чтобы с помощью рев-ции произвести коренной переворот’ (‘Лит. наследство’, т. 80, М., 1971, с. 627). Тем не менее известие о Февр. рев-ции ‘поразило его как громом’, и он немедленно вступил в переписку и переговоры с Лениным. Считал ‘ошибкой’ Ленина, к-рая ‘может дурно отразиться на будущем его’, ‘его безусловное согласие ехать при согласии одной Германии безо всякой санкции из России’ (там же, с. 637). Однако и сам Луначарский, оставив жену с сыном в Швейцарии, вторым поездом с группой политэмигрантов выехал через Германию и сканд. страны в Россию.
Луначарский приехал в Петроград 9 мая. По заданиям ЦК и ПК РСДРП(б) вёл агит.-проп. работу, разъясняя и отстаивая позиции большевиков. Дел. 1-го Всерос. съезда Советов РСД (3-24 июня), от фракции объединённых с-д. избран чл. Президиума съезда. 4 июня от имени большевиков и с.-д.-интернационалистов внёс проекты двух резолюций с требованием ‘упразднить’ Гос. Думу как орг-цию ‘наиб. реакц. элементов цензовой России’ и Гос. совет как ‘обломок чёрной реакции’ и обеспечить ‘переход всей власти в руки трудовых классов народа в лице исполнит. к-та Всерос. Союза Советов РСКД, при контроле Врем. Рев. Парламента’ (‘1-й съезд Советов’, с. 84). 9 июня заявил съезду, что большевики уполномочили его,- ‘я не принадлежу к этой фракции но говорю по их поручению’ (там же, с. 379),- подчеркнуть мирный характер демонстрации 10 июня и сообщить, что сейчас ЦК и ПК большевиков обсуждают вопрос об отмене демонстрации, 11 июня произнёс речь в защиту позиции большевиков по отношению к войне. Со 2 июля был зав. культурно-строит. отделом газ. ‘Новая Жизнь’, созданной М. Горьким. 4 июля на объединённом заседании ВЦИК и Исполкома Всерос. Совета КД говорил: ‘Наш долг взять власть в свои руки, как бы безнадёжно положение не было. Пусть мы захлебнёмся, пусть мы погибнем, мы будем апеллировать к истории и выполним свой долг’: затем предложил резолюцию о передаче власти в руки пр-ва, состоящего ‘из делегатов центр, органа Всерос. Советов РСКД’ (‘Рев-ция 1917’, т. 3, с. 145, 146). 5 июля в письме к жене — АА Луначарской в Цюрих объяснял свою позицию в дни Июльского кризиса: ‘Мне пришлось солидаризироваться с большевиками, я произнёс самую тактичную речь в их защиту… Но… они далеко не считаются с моими советами… Я предупреждал на мн. митингах… что петрогр. пролетариат и рев. часть гарнизона, оторвавшись от всей значительно отставшей рос. демократии,- погибнет и, вероятно, и рев-цию погубит. Теперь мужество заключается в том, чтобы просвещать массы и сдерживать их от чрезмерного напора, сравнительно лёгкого в Петрограде, но гибельного в целом… Большевики и Троцкий на словах соглашаются, но на деле уступают стихии. А за ними уступаю и я’ [Письма А.В. Луначарского жене (март — дек. 1917), ‘Вопросы истории КПСС’, 1991, No2, с. 351 Из письма от 13 июля: ‘Был, есть и буду враг вооруж. авантюры…’ (там же, с. 36). Выражением этой позиции было и его заявление на совм. пленарном заседании ВЦИК и Исполкома Всерос. Совета КД 17 июля, что ‘спасение рев-ции — в нахождении средней линии тактики’ ‘разл. обществ. групп’, к-рые ‘в общей борьбе всё же будут самостоятельны’ (‘Рев-ция 1917’, т. 3, с. 337).
В ночь на 23 июля арестован Врем. пр-вом по обвинению в гос. измене и заключён в тюрьму ‘Кресты’. На 6-м съезде РСДРП(б) (26 июля — 3 авг.) избран 26 июля заочно одним из почётных пред. съезда: в составе ‘межрайонцев’ принят в большевист. партию, выдвинут съездом кандидатом в Учред. Собр. Освобожденный из тюрьмы 8 авг., выступил на 2-й Петрогр.
конф. фабзавкомов и предложил выработать резолюцию протеста по поводу арестов большевиков: 11 авг. на конференции выступил с докладом о культ-просвет. деятельности пролетариата. 20 авг. избран гласным петрогр. Гор. думы, руководитель большевист. фракции. 20 авг. на заседании узкого состава ЦК РСДРП(б) введён в расширенную редколлегию газ. ‘Пролетарий’ (одно из назв. ‘Правды’) как зав. лит. отделом, а также в ж. ‘Просвещение’. Из письма жене от 23 авг.: ‘…я действительно популярный вождь пролет, масс. Быть может, ни одно имя, кроме Троцкого и Ленина, не пользуется такой известностью и любовью’ (‘Вопросы истории КПСС’, 1991, No2, с. 38). В день выступления ген. П.Г. Корнилова (27 авг.) на совм. заседании ВЦИК и Исполкома Всерос. Совета КД от имени большевиков высказался против создания Директории, на чём настаивал А.Ф. Керенский, за передачу власти Советам, огласил проект резолюции большевиков о полит. моменте и программе действий. 30 авг, подал в ЦК РСДРП(б) вместе с Л Лозовским (СА Дриздо), Ф.И. Драбкиной и др. сотрудниками газ. ‘Новая Жизнь’ заявление с выражением несогласия с требованием ЦК выйти из состава сотрудников газеты [см.: ‘Протоколы ЦК РСДРП(б)’, с. 36] Из письма от 13 сент.: ‘Работаю я вовсю. Последнюю неделю я выступал 4 раза на громадных собраниях с лекциями. Теперь моя нормальная аудитория — 4000 чел. Всякая зала, в к-рой я читаю, полна… Но гл. работа — культурно-просветительная городская. Сегодня целый день объезжал уч-ща… Большую работу делаю я и по созыву конференции… пролет. просветит, об-в’ (там же, с. 38-39). 15 сент. сообщал жене о дискуссии в ЦК РСДРП(б) и на заседании большевист. фракции в Демокр. совещании: ‘Троцкий стоял на точке зрения бойкота Предпарламента, его поддерживала ровно половина ЦК. Другая — стояла за использование этой трибуны: в ЦК защищал эту точку зрения я, а во фракции Рыков, Каменев и Рязанов, Неприятие участия могло бы быть истолковано массами как призыв к выступлениям. С этой стороны принятие мнения Троцкого было чревато опасностями. К счастью, оно было отклонено 78 голосами против 50’ (там же, с. 39). Был избран зам. петрогр. Гор. головы, пред. культ-просвет, секции. ‘…Моя роль первой скрипки в культурно-просветительском деле получила широкое признание и среди большевиков, и в Советах вообще, и в Думе, и в пролетариате, и даже среди специалистов’ (из письма жене от 25 сент., там же, с. 40). 20 сент. утвержден ЦК партии чл. Муниципальной группы ЦК. Был избран во Врем. Совет Рос. Республики (Предпарламент) и от профсоюзов в Гос. комиссию по нар. образованию. 16 окт. открыл 1-ю общегор, конф. Пролеткульта в Петрограде и выступил с докладом о задачах культ.-просвет. движения пролетариата.
В окт. письма жене свидетельствуют о неприятии Луначарским курса на вооруж. восстание. 2 окт.: ‘Положение России ужасно, и сердце болит всё время за неё. С нею пропадём мы все’ (там же, с. 41). 10 окт.: ‘Озлобление против нас колоссально растет на правом полюсе… Растет страшное недовольство и в рабочей, солд., крест, среде, оно здесь пугает меня, и теперь много анархического, пугачёвщинского. Эта серая масса, сейчас багрово-красная, может наделать больших жестокостей, а с др. стороны, вряд ли мы при зашедшей так далеко разрухе сможем, даже если власть перейдёт в руки крайне левой, наладить сколько-нибудь жизнь страны. И тогда, вероятно, мы будем смыты той же волной отчаяния, к-рая вознесёт нашу партию к власти. Кадеты как будто на это и держат курс’ (там же, с. 43). 18 окт.: ‘Мы образовали нечто вроде блока правых большевиков: Каменев, Зиновьев, я, Рязанов и др. Во главе левых стоят Ленин и Троцкий. У них-ЦК, а у нас все руководители отдельных работ: муниципальной, профсоюзной, фаб.-зав. к-тов, военной, советской’ (там же). 21 окт.: ‘Быть может, левая демократия сделает героич. усилие одновременно социалистического и глубоко-патриотич. характера, но, вероятно, погибнет на этом’ (там же, с. 44). 20 окт. в газ. ‘Рабочий Путь’ (одно из назв. ‘Правды’) было опубл. заявление Луначарского о том, что в ‘Биржевых Ведомостях’ помещена ложная информация о предоставлении им сведений гор. милиции о готовящемся восстании. ‘Если кто-нибудь обращался бы с такого рода вопросом [о восстании- Автор], то я ответил бы слово в слово то же, что т. Троцкий заявил 18 окт. на заседании Петрогр. Совета РСД’ (Троцкий, в частности, утверждал, что ‘никаких вооруж. выступлений нами не было назначено’.- См. Рев-ция 1917′, Т. 5. С. 120-21).
Утром 25 окт. Луначарский выступил в Гор. думе в поддержку линии партии, о чём позже писал жене: ‘Политически я, конечно, солидаризировался с большевиками. Для меня ясно, что вне перехода власти к Советам нет спасения для России. Правда, есть ещё выход — чисто демокр. позиция, т.е. фронт: Ленин — Мартов — Чернов — Дан — Верховский. Но для этого нужно со всех сторон столько доброй воли и полит, мудрости, что это, по-видимому, утопия… Созыв Учред. Собр. при толковой оппозиции большевиков, может быть, при участии их в общедемокр. пр-ве, и тут трудности велики, но это —лучший исход’ (‘Вопросы истории КПСС’, 1991, No 2, с. 45). Днём 25 окт. выступал на экстренном заседании Петрогр. Совета РСД (после Ленина и Троцкого, объявивших о победе рев-ции): вечером избран чл. Президиума 2-го Всерос. съезда Советов РСД, в выступлении заявил, что к тем, к-рые ушли [со съезда ушли меньшевики и эсеры- Автор], давно уже неприменимо название революционеров- они… открыто переходят в лагерь корниловцев. С ними нам разговаривать не о чем’ (‘2-й съезд Советов’, с. 9). Огласил написанное Лениным воззвание ‘Рабочим, солдатам и крестьянам! (извещало о победе рев-ции и переходе власти к Советам). Избран чл. ВЦИК и утвержден наркомом просвещения (находился на этом посту до 1929).
27 окт. писал жене: ‘Для меня он [переворот — Автор] был неожиданным. Я, конечно, знал, что борьба за власть Советов будет иметь место, но что власть будет взята накануне съезда — этого, я думаю, никто не знал. Может быть, даже ВРК решил перейти в наступление внезапно, из страха, что, занимая чисто оборонит. позицию- можно погибнуть и погубить всё дело. Переворот был сюрпризом и со стороны лёгкости, с к-рой он был произведён… положение страшно опасно и ответственно. Повторяю — несколько дней до конца. Выходом была бы демокр. коалиция. Я, Зиновьев, Каменев, Рыков за неё. Ленин, Троцкий — против… оборонцы… так же мало способны пойти на компромисс, как наши левые большевики’ (‘Вопросы истории КПСС’, 1991, No 2, с. 45-46). 28 окт., ‘Я пойду с товарищами по пр-ву до конца. Но лучше сдача, чем террор. В террористич. пр-ве я не стану участвовать… Лучше самая большая беда, чем малая вина’ (там же, с. 47). 29 окт.: ‘Ясно одно — с властью у нас ничего не выходит. Одни мы ничего не сумеем наладить. Сойдутся ли социалисты на чисто демократическом мин-ве? — Не знаю. Но вне этого — должно быть, кроме гибели для рев-ции, ничего нет. К тому же я глубоко не сочувствую нек-рым мерам. Напр., длительному запрещению не только буржуазной, но и соц. печати. [Декрет СНК от 27 окт — Автор] …Погибнуть за нашу программу — достойно. Но прослыть виновником безобразий и насилий — ужасно… Пусть сорвемся: декреты о мире, земле и контроле над произ-вом народ не забудет’ (там же, с. 47).
2 нояб. подал в СНК заявление о выходе из пр-ва, ввиду того, что не может работать под гнётом таких фактов, как разрушение Кремля, уничтожение соборов Успенского, Василия Блаженного и др. ист. памятников, о чём появились сообщения в газетах. Когда выяснилась частичная ложность этой информации и после разговора с Лениным 3 нояб. Луначарский опубл. обращение ‘Ко всем гражданам России!, в к-ром сообщал, что его отставка не принята и что он остаётся на посту, ‘пока ваша воля не наиде_т более достойного заместителя. 8 нояб. ВЦИК заслушал сообщение Луначарского о первых шагах Нарком-проса, 9 нояб. на основе его сообщения утвердил декрет об учреждении Гос. комиссии по просвещению. 24 нояб. ВЦИК по предложению Луначарского постановил передать Украине хранящиеся в Петрограде укр. реликвии и трофеи.
В первые месяцы после Окт. рев-ции Луначарский предпринимал усилия по сохранению худ., культурно-ист. сокровищ и памятников, для привлечения старой интеллигенции. к-рая, по словам Луначарского, ‘нас ненавидит лютой ненавистью’ (‘Вопросы истории КПСС’, 1991, No 2, с. 50), на сторону Сов. власти, для развития пролет. культуры. В годы Гражд. войны был уполномоченным РВС Республики на фронтах и в прифронтовых р-нах. В 1933 назначен полпредом СССР в Испании.
Использованы материалы статьи А.Ф. Ростова в кн.: Политические деятели России 1917. биографический словарь. Москва, 1993.
Леонид Андреев о Луначарском
…Он (большевизм — ред.) съел огромное количество образованных людей, умертвил их физически, уничтожил морально своей системой подкупов, прикармливания. В этом смысле Луначарский со своим лисьим хвостом страшнее и хуже всех других Дьяволов из этой свирепой своры. Он трус и чистюля, ему хочется сохранить приличный вид и как можно больше запутать людей, зная, что каждое новое ‘имя’, каждый профессор, ученый интеллигент или просто порядочный человек соответственно уменьшает его личную ответственность. Если даже Нерона многие одобряют за любовь к искусству, то как же ему, Луначарскому, не создать некоего ‘золотого века’, рая художников и режиссеров, рая, который так приятно контрастирует с черной чрезвычайкой и придает Л [уначарскому] вид исключительного джентельменства. Светлый луч в темном царстве — так, вероятно, он сам мыслит про себя, ибо кроме всего он человек пошлый и недалекий.
Письмо: Л. Н. Андреев — В, Л. Бурцеву, 9 сентября 1919 г. в сборнике: Владимир Бурцев и его корреспонденты (<Отечественная история> / РАН. Ин-т рос. истории. — М.: Наука, 1992. — N 6. Владимир Бурцев и его корреспонденты. Составитель О. В. Будницкий)
Сочинения:
Собр. соч., т. 1-8, М, 1963-67,
Силуэты, М., 1965,
Воспоминания и впечатления, М., 1968,
В.И. Пекин и А.В. Луначарский, ‘Лит. наследство’, т. 80, М., 1971.
Литература:
Луначарская-Розенель Н.А., Память сердца. Восп., 4 изд., М., 1977,
Павловский О., А. Луначарский, М., 1980,
Алданов М. Луначарский // Лит. газета. 1990. 12 сент.,
О’Коннор Т. Анатолий Васильевич Луначарский // Вопросы истории. 1993. N 10,
А.В. Луначарский: Указатель трудов, писем и литературы о жизни и деятельности. М., 1975-1979. Т. 1-2. Р. К. Луначарский // Литературная энциклопедия: В 11 т. — [М.], 1929-1939. Т. 6. — М.: ОГИЗ РСФСР, гос. словарно-энцикл. изд-во ‘Сов. Энцикл.’, 1932. — Стб. 626-635. http://feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/le6/le6-6261.htm ЛУНАЧАРСКИЙ Анатолий Васильевич [1875-] (псевдонимы — Воинов, Анютин, Антон Левый и др.) — политический деятель, искусствовед, литературовед, драматург и переводчик. Р. в Полтаве в семье радикально настроенного чиновника. Окончил гимназию в Киеве. 14 лет познакомился с марксизмом. Был руководителем подпольной организации учащихся средних школ, объединявшей около 200 человек, изучавшей Добролюбова, Писарева, Лаврова и т. д., читавшей нелегальную соц.-дем. литературу, устраивавшей за Днепром на лодках маевки. В 1892 Л. вступил в соц.-дем. организацию, работал агитатором и пропагандистом в рабочем предместьи Киева, участвовал в гектографированной соц.-дем. газете. Четверка по поведению в гимназическом аттестате — результат политических подозрений начальства — закрыла Луначарскому доступ в столичные университеты, вследствие чего он уехал в Цюрих, где изучал два года естествознание и философию под руководством философа-эмпириокритика Р. Авенариуса. За границей Л. познакомился с Г. В. Плехановым и другими членами группы ‘Освобождение труда’. Вернувшись в 1897 в Москву, Л. вместе с А. И. Елизаровой и М. Ф. Владимирским восстановил разрушенный арестами МК, работал агитатором и пропагандистом, писал прокламации. После ареста Л. отдали на поруки отцу в Полтаву. За этим следуют: арест на лекции, 2 месяца в Лукьяновской тюрьме, новый арест по ордеру Московской охранки, 8 месяцев одиночки в Таганке, временная высылка в Калугу и наконец ссылка по суду на три года в Вологодскую губ. Отбыв ссылку, Л. перебрался в Киев, а осенью 1904 по вызову В. И. Ленина приехал в Женеву. Большевики переживали тогда тяжелое время. Руководящие органы партии попали в руки меньшевиков, травивших Ленина и его единомышленников. Лишенные газеты, имевшие против себя большую часть интеллигентских сил соц.-дем. эмиграции, женевские большевики принуждены были ограничиваться повседневной оборонительной войной с неистовствовавшими Мартовым, Даном и т. д. Л. сразу сумел показать себя большим мастером речи. ‘Какая это была прекрасная комбинация, когда тяжеловесные удары исторического меча несокрушимой ленинской мысли сочетались с изящными взмахами дамасской сабли воиновского остроумия’ (Лепешинский, На повороте). Л. стал одним из лидеров большевиков, входил в состав редакции газ. ‘Вперед’ и ‘Пролетарий’, на III Съезде партии читал доклад о вооруженном восстании, в октябре 1905 послан ЦК в Россию, где работал агитатором и членом редакции газ. ‘Новая жизнь’. Арестованный под новый 1906 год, Л. после 1 /2 мес. тюрьмы был предан суду, но бежал за границу. В 1907 как представитель большевиков участвовал в Штуттгартском конгрессе Интернационала. При возникновении ультралевой фракции А. А. Богданова (ультиматисты, затем группа ‘Вперед’) Л. примкнул к этому течению, стал одним из его руководителей, участвовал в организации двух богдановских партшкол (на Капри и в Болоньи), участвовал как представитель ‘впередовцев’ в Копенгагенском конгрессе Интернационала. В дни империалистической войны Луначарский занимал интернационалистскую позицию. Вернувшись после мартовской революции 1917 в Россию, он вступил в межрайонную организацию, работал вместе с большевиками, в июльские дни был арестован Временным правительством и заключен в ‘Кресты’, затем вместе с межрайонцами вернулся в ряды большевиков. С Октябрьской революции Л. в течение 12 лет занимал пост наркомпроса РСФСР, выполняя кроме того ряд ответственных политических поручений партии и правительства (в годы гражданской войны — объезды фронтов по поручению Реввоенсовета Республики, в 1922 — выступление одним из государственных обвинителей на процессе эсеров, в последние годы — участие в качестве представителя СССР в международных конференциях по разоружению и т. д.). В настоящее время Л. — председатель ученого комитета при ЦИК СССР, член Академии наук, директор Научно-исследовательского института лит-ры и искусства Комакадемии, ответственный редактор ‘Лит-ой энциклопедии’. В основе философских исканий Луначарского лежит стремление философски осмыслить свою политическую практику. Однако искания эти развернулись в явно ошибочном направлении. Л. пытался соединить диалектический материализм с эмпириокритицизмом Авенариуса, одной из бесчисленных разновидностей современной буржуазной идеалистической философии. Эта попытка нашла себе увенчание в двухтомном труде Л. ‘Религия и социализм’ [1908-1911], где Л. пытался доказать, что ‘философия Маркса есть философия религиозная’ и что ‘она вытекает из религиозных мечтаний прошлого’. Эти ревизионистские философские построения Л. (наряду с его участием в известном сборнике русских соц.-дем. махистов ‘Очерки по философии марксизма’, СПБ, 1908) вызвали резкий отпор со стороны Г. В. Плеханова, но особенно со стороны большевиков. Уничтожающая большевистская критика этих построений дана прежде всего в книге В. И. Ленина ‘Материализм и эмпириокритицизм’. В Центральном органе партии появились резко критикующие взгляды Л. статьи: ‘Не по дороге’ и ‘Религия против социализма, Луначарский против Маркса’. В своей главной философской работе Ленин рассматривает и критикует махистские построения Л. в связи с тем увлечением буржуазно-реакционной философской модой, с теми стремлениями к идеалистической ревизии философских основ марксизма, которые обнаружились с особенной силой после поражения революции 1905 в части тогдашней соц.-дем. интеллигенции. Общеизвестно непримиримое отношение Ленина к этим тенденциям, которые он абсолютно справедливо рассматривал как одно из течений международного ревизионизма, как одно из проявлений буржуазных влияний в рабочем движении. И несмотря на то, что едва ли не каждый из представителей махистской ревизии (в том числе и Луначарский) выступал, так сказать, в индивидуальном обличии своей собственной ‘системы’, Ленин с гениальной проницательностью и беспощадностью разоблачал за индивидуальными, третьестепенными, часто лишь терминологическими различиями школьных этикеток полное единство русских махистов в главном и существенном — в их отрицании самых основ философии диалектического материализма, в их сползании к идеализму, а через это и к фидеизму как одной из разновидностей религиозного миросозерцания. Никакого исключения не делает в этом отношении Ленин и для Л.: ‘Надо быть слепым, — писал В. И., — чтобы не видеть идейного родства между ‘обожествлением высших человеческих потенций’ Луначарского и ‘всеобщей подстановкой’ психического под всю физическую природу Богданова. Это — одна и та же мысль, выраженная в одном случае преимущественно с точки зрения эстетической, в другом — гносеологической’ (Ленин, Собр. сочин., изд. 1-е, т. X, стр. 292, разрядка наша). Л. работал и над широкой теорией искусства, впервые изложенной им в 1903 в статье ‘Основы позитивной эстетики’, перепечатанной без всяких изменений в 1923. Л. исходит из понятия идеала жизни, т. е. жизни наиболее могучей и свободной, в к-рой органы воспринимали бы лишь ритмическое, гармоничное, плавное, приятное, в которой все движения происходили бы свободно и легко, в которой самые инстинкты роста и творчества роскошно удовлетворялись бы. Идеал личности — прекрасной и гармонической в своих желаниях, творческой и жаждущей все растущей жизни для человечества, идеал общества таких людей — это эстетический идеал в широком смысле. Эстетика есть наука об оценке — с трех точек зрения: истины, красоты и добра. В принципе все эти оценки совпадают, но при наличии расхождения между ними единая эстетика выделяет из себя теорию познания и этику. Эстетично все, что дает необычно большую массу восприятий на единицу затрачиваемой энергии. Каждый класс, имея свои представления о жизни и свои идеалы, налагает свою печать на искусство, к-рое, определяясь во всех своих судьбах судьбою своих носителей, тем не менее развивается по внутренним своим законам. Как и позднее, в ‘Религии и социализме’, в этой эстетической концепции, сказалось весьма заметное влияние Л. Фейербаха и его крупнейшего русского последователя Н. Г. Чернышевского (см.). Ряд формулировок ‘Позитивной эстетики’ чрезвычайно напоминает положения ‘Эстетических отношений искусства к действительности’ Чернышевского. Однако школа эмпириокритицизма помешала Л. взять у фейербахианства наиболее сильную и революционную его сторону — его четкую материалистическую линию в основных вопросах теории познания. Фейербахианство усвоено здесь Л. главным образом со стороны его абстрактного в конечном счете идеалистического внеисторического гуманизма, вырастающего из метафизичности, антидиалектичности, присущих всему домарксову материализму. Этим обстоятельством в огромной мере обесценивается интересная попытка Л. возвести здание марксистского искусствоведения на широкой философской основе, с учетом выводов общественных и естественных наук. Постоянное отталкивание Л. от вульгаризации, упростительства, фаталистического ‘экономического материализма’ не спасает его временами от упростительства другого типа, сведения явлений общественной жизни к биологическим факторам. Вполне очевидно, что и здесь Л. перенял главн. образом наиболее слабую сторону фейербахианства, именно — подмену конкретной исторической диалектики общественного развития, классовой борьбы совершенно абстрактной категорией биологического рода — вида (исчерпывающую критику этой черты фейербахианства см. в отрывках из ‘Немецкой идеологии’, ‘Архив К. Маркса и Фр. Энгельса’, т. I). При этом следует отметить, что и биология ‘Позитивной эстетики’ — в значительной мере не материалистическая биология, а лишь биологизированная схема эмпириокритицизма Л. Авенариуса (теория ‘жизнеразности’, ‘аффекционала’ и пр.). И не случайно поэтому Л. целиком принимает формулу античного софиста и субъективиста Протагора: ‘Человек есть мера всех вещей’ (см. ‘Основы позитивной эстетики’, 1923, стр. 71), этот древнейший постулат всякого субъективного идеализма. На протяжении последних 10 лет Л. печатно отказался от ряда своих философских и эстетических взглядов. Он выправлял свои установки, изучая литературное наследство Ленина и подвергая критическому пересмотру литературоведческие взгляды Плеханова. Луначарскому принадлежит множество работ по вопросам театра, музыки, живописи и особенно лит-ры. В этих работах общетеоретические взгляды автора находят себе развитие, углубление. Искусствоведческие выступления Л. отличаются широтой кругозора, большим разнообразием интересов, обширной эрудицией, живым и увлекательным изложением. Историко-литературная деятельность Л. основана по существу на опыте систематического пересмотра лит-ого наследства с точки зрения культурно-политических задач пролетариата. Многочисленные статьи о крупнейших европейских писателях различных классов и эпох подготовили почву для интересного двухтомного курса лекций для слушателей Свердловского университета — ‘История западноевропейской лит-ры в ее важнейших моментах’ [1924]. По самым условиям своего возникновения ‘История’ Л. не могла не быть импровизацией, но импровизацией исключительно разносторонне образованного критика искусств, сумевшего в этой работе сложный и обильный материал развернуть как увлекательнейшую, живую и пластическую картину постоянного движения и борьбы классов, художественных направлений. Большую работу проделал Л. и по пересмотру наследства русской лит-ры. Творчество Пушкина и Лермонтова, Некрасова и Островского, Толстого и Достоевского, Чехова и Горького, Андреева и Брюсова нашло себе оценку в его статьях (важнейшие из них вошли в книгу ‘Лит-ые силуэты’, М., 1923, издание 2-е, Л., 1925). Л. не ограничивается установлением социального генезиса того или иного художника, но всегда стремится определить функцию его творчества в современной классовой борьбе пролетариата. Естественно, не все оценки Л. бесспорны, эмоциональное восприятие временами причиняет известный ущерб подлинному научному исследованию. Луначарский — чрезвычайно плодовитый критик. Для критических его статей характерно сочетание научного подхода и темпераментной публицистичности, подчеркнутой политической направленности. В этом отношении особенно показателен сборник критических статей эпохи первой революции ‘Отклики жизни’. Страстность борца, острая полемичность целиком пронизывают эту книгу, в к-рой нет ни грана лицемерного буржуазного ‘объективизма’. Л. — один из застрельщиков классового пролетарского культурного строительства. Несмотря на длительную близость к Богданову в политических и философских вопросах, Л. сумел избежать коренных политических ошибок, допущенных Богдановым при разработке проблемы пролетарской культуры. Л. не отождествлял механически классовой культуры пролетариата и культуры бесклассового социалистического общества и понимал диалектические отношения этих двух культур. Луначарский был чужд богдановскому утверждению равноправности политического и культурного движения пролетариата и всегда сознавал ведущую роль политической борьбы в жизни рабочего класса. Вопреки богдановской ставке на лабораторную выработку пролетарской культуры, Л. всегда отстаивал принцип массовости пролетарского культурного движения. Нечего и говорить, что Л. был глубоко враждебен меньшевистскому тезису Богданова, будто до построения развернутой пролетарской культуры невозможен захват власти пролетариатом. Л. один из первых дал развернутую постановку вопроса о пролетарской лит-ре. Исходным пунктом и главной основой явилась здесь конечно ленинская постановка вопроса в знаменитой статье ‘Партийная организация и партийная литература’ [1905]. Пролетарское лит-ое движение в статьях Л. начинало теоретически осмыслять себя и намечать свои пути. В начале 1907 в большевистском журн. ‘Вестник жизни’ появилась историческая статья Л. ‘Задачи соц.-дем. художественного творчества’ — одно из ранних программных выступлений пролетарской лит-ры, отчетливое и последовательное. Еще более четко сформулировал Л. основные принципы пролетарской литературы в нескольких ‘Письмах о пролетарской литературе’, появившихся в 1914. Первое из этих писем называлось ‘Что такое пролетарская лит-ра и возможна ли она?’ Л. справедливо писал, что не всякое произведение о рабочих, как и не всякое произведение, написанное рабочим, принадлежит к пролетарской литературе. ‘Когда мы говорим — пролетарская, то мы этим самым говорим — классовая. Эта лит-ра должна носить классовый характер, выражать или вырабатывать классовое миросозерцание’. Опровергая ликвидаторские тезисы меньшевика А. Потресова о невозможности создания пролетарского искусства, Луначарский между прочим указывал на появившиеся уже сборники пролетарских поэтов, на непосредственное участие рабочих в беллетристическом отделе легальной рабочей печати. Статья заканчивалась знаменательными словами: ‘Интерес у пролетариата к созданию и восприятию собственной лит-ры — налицо. Огромная объективная важность этой культурной работы должна быть признана. Объективная возможность появления крупнейших дарований в рабочей среде и могучих союзников из буржуазной интеллигенции также не может быть отрицаема… Существуют ли уже прекрасные произведения этой наиновейшей литературы? Да. Они существуют. Быть может, нет еще решающего шедевра, нет еще пролетарского Гёте, нет еще художественного Маркса, но огромная жизнь уже развертывается перед нами, когда мы приступаем к знакомству с социалистической литературой, ведущей к ней и подготовляющей ее’. В то же время Л. принимал живейшее участие в организации за границей первых кружков русских пролетарских писателей, среди которых были такие видные деятели, как Ф. Калинин, П. Бессалько, М. Герасимов, А. Гастев и др. В 1918-1921 Луначарский являлся активным деятелем Пролеткульта. Во время литературно-политической дискуссии 1923-1925 Л. не примыкал официально ни к одной из группировок, но активно выступал против капитулянтов, отрицавших возможность существования пролетарской лит-ры (Троцкий — Воронский), а также против ультралевых течений в пролетарском писательском движении (представленных гл. обр. так наз. напостовской ‘левой’). Л. участвовал в выработке резолюции ЦК ВКП(б) о политике партии в области художественной лит-ры [1925]. С основания в 1924 Международного бюро связей пролетарской лит-ры (ныне МОРП) и до II международной конференции революционных писателей (Харьков, ноябрь 1930) Л. возглавлял это Бюро. В художественной продукции Л. наиболее заметное место занимают драмы. Первая пьеса Л. — ‘Королевский брадобрей’ — написана в тюрьме в январе 1906 и издана в том же году. В 1907 появились ‘Пять фарсов для любителей’, в 1912 — книга комедий и рассказов ‘Идеи в масках’. Наиболее интенсивная драматургическая деятельность Л. приходится на пооктябрьский период. Пьесы Луначарского характеризуются широким применением опыта буржуазной драмы времен восхождения западноевропейского капитализма. Философская насыщенность пьес придает им глубину и остроту, но и зачастую делает их спорными, ибо в них выражаются нередко спорные или явно ошибочные моменты философских взглядов автора. Так, в комедии ‘Вавилонская палочка’ [1912] критика догматического метафизического мышления ведется не с позиций диалектического материализма, а с позиций эмпириокритического агностицизма (см. особенно последнюю пространную речь Меркурия). Крайне спорен самый замысел драматической фантазии ‘Маги’ [1919]. В предисловии Л. оговаривается, что никогда не решился бы выдвинуть проводящуюся в пьесе идею ‘пан-психического монизма’ как теоретический тезис, ибо в жизни он считает возможным опираться только на данные науки, тогда как в поэзии можно выдвинуть любую гипотезу. Такое противопоставление идейного содержания поэзии содержанию философии конечно ошибочно. Значительно ценнее и интереснее попытки Л. создать пролетарскую историческую драму. Первая такая попытка — ‘Оливер Кромвель’ [1920] — вызывает некоторые принципиальные возражения. Выпячивание исторической прогрессивности Кромвеля и беспочвенности левеллеров (хотя и обрисованных с симпатией) противоречит, во-первых, требованию диалектического материализма (в отличие от буржуазного объективизма) становиться на точку зрения определенной социальной группы, а не ограничиваться указаниями на прогрессивность или реакционность, противоречит, во-вторых, подлинному соотношению классовых сил в английской революции и во всех великих буржуазных революциях. Ибо только движение ‘беспочвенных’ плебейских элементов города и деревни придавало борьбе такой размах, какой был нужен для разгрома старого порядка. Кромвели, Лютеры, Наполеоны могли торжествовать только благодаря левеллерам, крестьянским войнам, якобинцам и бешеным, плебейски расправлявшимся с врагами буржуазии. Есть основание предъявить драме Л. ‘Оливер Кромвель’ упрек, сделанный Энгельсом Лассалю по поводу драмы последнего ‘Франц фон Зиккинген’: ‘На что, как мне кажется, вы не обратили надлежащего внимания, это на неофициальные плебейские и крестьянские элементы с соответствующим им теоретическим представительством’. Значительно более бесспорна вторая историческая драма ‘Фома Кампанелла’ [1922]. Из других пьес Л. отметим драму ‘для чтения’ ‘Фауст и город’ [1918] и ‘Освобожденный Дон-Кихот’ [1923] — яркие примеры новой трактовки вековых образов. Образ Дон-Кихота служит например выявлению роли мелкобуржуазной интеллигенции в классовой борьбе пролетариата с буржуазией. Эти пьесы — характерные и интересные опыты критической переработки наследства молодой буржуазной драмы. Многие пьесы Л. неоднократно шли на сцене различных советских театров, а также в переводе и на заграничной сцене. Из пьес на советские темы должна быть отмечена мелодрама ‘Яд’ [1926]. Из художественных переводов Л. особенно важны переводы поэмы Ленау ‘Фауст’, книги избранных стих. Петёфи и К. Ф. Мейера. В заключение необходимо также отметить, что Луначарский является соавтором ряда киносценариев. Так, в сотрудничестве с Гребнером им написаны ‘Медвежья свадьба’ и ‘Саламандра’. Библиография: I. Книги Л. по вопросам литературы: Этюды критические и полемические, изд. ‘Правда’, Москва, 1905, Королевский брадобрей, изд. ‘Дело’, СПБ, 1906, Отклики жизни, изд. О. Н. Поповой, СПБ, 1906, Пять фарсов для любителей, изд. ‘Шиповник’, СПБ, 1907, Идеи в масках, изд. ‘Заря’, М., 1912, То же, издание 2-е, М., 1924, Культурные задачи рабочего класса, изд. ‘Социалист’, П., 1917, А. Н. Радищев, первый пророк и мученик революции, издание Петр. совета, 1918, Диалог об искусстве, изд. ВЦИК, М., 1918, Фауст и город, изд. Лит.-изд. отдела Наркомпроса, П., 1918, Маги, изд. Тео Наркомпроса, Ярославль, 1919, Василиса премудрая, Гиз, П., 1920, Иван в раю, изд. ‘Дворец искусства’, М., 1920, Оливер Кромвель, Гиз, М., 1920, Канцлер и слесарь, Гиз, М., 1921, Фауст и город, Гиз, М., 1921, Искушение, изд. Вхутемас, М., 1922, Освобожденный Дон-Кихот, Гиз, 1922, Фома Кампанелла, Гиз, М., 1922, Этюды критические, Гиз, 1922, Драматические произведения, тт. I-II, Гиз, М., 1923, Основы позитивной эстетики, Гиз, М., 1923, Искусство и революция, изд. ‘Новая Москва’, М., 1924, История западно-европейской литературы в ее важнейших моментах, чч. 1-2, Гиз, 1924, Медвежья свадьба, Гиз, М., 1924, Поджигатель, изд. ‘Красная новь’, М., 1924, Театр и революция, Гиз, М., 1924, Толстой и Маркс, изд. ‘Academia’, Л., 1924, Литературные силуэты, Гиз. Л., 1925, Критические этюды, изд. Книжного сектора Ленгубоно, Л., 1925, Судьбы русской литературы, изд. ‘Academia’, Л., 1925, Этюды критические (Западно-европейская литература), ‘ЗИФ’, М., 1925, Яд, изд. МОДПиК, М., 1926, На Западе, Гиз, М. — Л., 1927, На Западе (Литература и искусство), Гиз, М. — Л., 1927, Бархат и лохмотья, Драма, изд. Моск. театр. изд-ва, М., 1927 (вместе с Эд. Стуккен), Н. Г. Чернышевский, Статьи, Гиз, М. — Л., 1928, О Толстом, Сб. статей, Гиз, М. — Л., 1928, Личность Христа в современной науке и литературе (об ‘Иисусе’ Анри Барбюса), Стенограмма диспута А. В. Луначарского с Ал. Введенским, изд. ‘Безбожник’, М., 1928, Максим Горький, Гиз, М. — Л., 1929. II. Кранихфельд В., О критиках и об одном критическом недоразумении, ‘Современный мир’, 1908, V, Плеханов Г., Искусство и общественная жизнь, Собр. сочин., т. XIV, Авербах Л., Невольная рецензия. Вместо письма в редакцию, ‘На посту’, 1924, 1/V, Полянский В., А. В. Луначарский, изд. ‘Работник просвещения’, М., 1926, Лелевич Г., Луначарский, ‘Журналист’, 1926, III, Пельше Р., А. В. Луначарский — теоретик, критик, драматург, оратор, ‘Советское искусство’, 1926, V, Коган П., А. В. Луначарский, ‘Красная нива’, 1926, XIV, Добрынин М., О некоторых ошибках т. Луначарского, ‘На литературном посту’, 1928, XI-XII, Михайлов Л., О некоторых вопросах марксистской критики, там же, 1926, XVII, Добрынин М., Большевистская критика 1905, ‘Литература и марксизм’, 1931, I, Сакулин П., Записка об ученых трудах А, В. Луначарского, ‘Записки об ученых трудах действительных членов Академии наук СССР, избранных 1 февраля 1930’, Л., 1931, Сретенский Н. Н., Тихая заводь, рец. на ст. ‘Критика’ в ‘Литературной энциклопедии’, журн. ‘На литпосту’, 1931, ? 19. III. Мандельштам Р., Книги А. В. Луначарского, ГАХН, Л. — М., 1926, Ее же, Художественная литература в оценке русской марксистской критики, ред. Н. К. Пиксанова, Гиз, М. — Л., 1928, Ее же, Марксистское искусствоведение, ред. Н. К. Пиксанова, Гиз, М. — Л., 1929, Владиславлев И. В., Литература великого десятилетия (1917-1927), т. I, Гиз, М. — Л., 1928, Писатели современной эпохи, т. I, ред. Б. П. Козьмина, ГАХН, М., 1928. Р. К. Ефимова А. П. Луначарский // Лермонтовская энциклопедия / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом), Науч.-ред. совет изд-ва ‘Сов. Энцикл.’ — М.: Сов. Энцикл., 1981. — С. 267-268. http://feb-web.ru/feb/lermenc/lre-abc/lre/lre-2673.htm ЛУНАЧАРСКИЙ Анатолий Васильевич (1875-1933), рус. сов. гос. и политич. деятель, критик, публицист, драматург. В статьях о лит-ре неоднократно обращался к творчеству Л., рассматривая его преим. в свете революционно- и социально-политических задач своего времени. Критик называл Л. в одном ряду с А. С. Пушкиным, Н. А. Некрасовым, В. В. Маяковским, относил ‘Маскарад’ к великим созданиям рус. драматургии, цитировал лермонт. произведения. В ст. ‘О художнике вообще и о некоторых художниках в частности’ (1903) Луначарский анализировал совр., гл. обр. декадентскую, лит-ру с т. з. изображаемых ею характеров — ‘жалких, бесцветных людей’, меланхоликов, расплодившихся ‘в нашей провинциальной жизни’. Соотнося эти персонажи с лермонт. героем, критик видит в них модификацию образа Грушницкого, окончательно измельчавшего к нач. 20 в.: ‘Грушницкие на новый лад’ изображают ‘гений и беспутство’, принимая беспутство за доказательство гениальности, а свободу видят в ‘преступлении и подлости’. В ‘Лекциях по истории западно-европейской литературы’ (1924) Луначарский ставит в заслугу Пушкину и Л. то, что они явились ‘в известной степени учителями русской интеллигенции’, преподав ей урок байронизма, положит. смысл к-рого — в ‘гордыне, неуступчивости, отказе от компромисса’. Несколько субъективную интерпретацию получила в ст. ‘Александр Петефи’ (1925) проблема революционности Л.: Луначарский утверждал, что рус. поэт ‘узко и как бы беспочвенно отразил Байрона, потому что стихийная революционность, жившая в сердце этого желчного, обиженного светом гусара, была оторвана от живой революции в гораздо большей мере, чем мрачная и кипучая поэзия Байрона’. Более обстоятельно исследуется эта же проблема в ст. ‘Лермонтов — революционер’ (1926), Луначарский утверждает, что величие Л. в проповеди мятежного бунтарства, в почти одиноком противостоянии николаевской реакции. По мнению Луначарского, Л. воспринимает революцию сквозь призму демонизма (как нечто аналогичное ‘с бунтом дьявола против бога’), глубоко симпатизирует этому бунту и вместе с тем осуждает протестантов ‘за то, что они побеждены, за то, что они являются как бы ненужными в жизни’. Особо выделено в статье стих. Л. ‘Предсказание’, в к-ром поэт провидел ‘эту таящуюся в недрах русского народа ужасную грозу чуть не за столетие до ее наступления!’. ‘Поражающее предчувствие всего трагизма, всего скорбного величия гигантского потрясения, пережитого нами в 1917-1918 годах’ несет на себе, считает Луначарский, ‘печать того же двойственного отношения к демоническому в революции’. По мнению Луначарского, эта двойственность выражается, в частности, в созданном Л. образе вождя революции: он ‘беспощаден’, ‘в нем все ужасно и мрачно’, но это человек ‘с возвышенным челом’, ‘это человек мощный, это порождение и вождь гигантского потрясения всей страны, без которого Лермонтов не мог себе представить действительного восстания замученного народа’. Луначарский несколько упрощает историко-лит. процесс, противопоставляя революционность Л. (стих. ’10 июля 1830 года’, ’30 июля 1830 года’, ‘Пир Асмодея’, ‘Новгород’, ‘Последний сын вольности’) либеральному, с его т. з., консерватизму ‘последекабристского’ Пушкина. В стих. ‘К***’ (‘О полно извинять разврат!’) критик видит справедливый упрек молодого поэта своему великому учителю — автору ‘Стансов’, ‘Друзьям’. Значение лучших лирич. произв. Л. (‘Прощай, немытая Россия’, ‘Смерть поэта’, ‘Дума’) — в глубине и широте выраженных в них настроений протеста, обличения, гнева и тоски. ‘Тоска Лермонтова была не тоской тунеядца, щеголяющего в гамлетовском плаще, он шел бесконечно дальше дворянской обывательщины Евгения Онегина, этот мрак порожден был именно невозможностью найти жизненные формы, которые были бы по плечу его гигантской и мятежной натуре’. В поэме ‘Песня про … купца Калашникова’, к-рая по классич. завершенности ‘стоит на равной высоте с лучшими творениями Пушкина’, главный герой, восставший против ‘царской силы самовластья’, не только представитель ‘третьего сословия’, но и ‘представитель народа’. Соч.: Собр. соч., т. 1-8, М., 1963-67 (по указателю). А. П. Ефимова.