Статьи из газеты ‘День’ (1863)
Статьи из газеты ‘День’ (1863)
Ложь сдлалась органическимъ отправленіемъ польской натуры.
Ложь сдлалась органическимъ отправленіемъ польской натуры.
Москва, 10-го августа 1863 г.
Ложь сделалась органическим отправлением польской натуры, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1863
Время на прочтение: 9 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова. Томъ третій.
Польскій вопросъ и Западно-Русское дло. Еврейскій Вопросъ. 1860—1886
Статьи изъ ‘Дня’, ‘Москвы’, ‘Москвича’ и ‘Руси’
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) Леонтьевскій переулокъ, домъ Лаврова. 1886.
Мы пересмотрли недавно множество брошюръ и всякихъ сочиненій по Польскому вопросу, изданныхъ Поляками за границею, и убдились, что вс они представляютъ одинъ только интересъ — патологическій. Болзни (мы разумемъ нравственныя) постигаютъ не одн только отдльныя человческія личности, но и цлыя общества. Можетъ быть патологія или ученіе о болзняхъ — какъ отдльнаго человческаго, такъ и цлаго народнаго организма. Было бы чрезвычайно любопытно пересмотрть съ этой точки зрнія исторію человческаго общества вообще, но что касается до Польши, то для многихъ явленій Польской общественной жизни только эта точка зрнія и способна представить какое-либо возможное объясненіе — и даже оправданіе. Къ такимъ явленіямъ относится, напримръ, ложь, до того насытившая собою весь организмъ современнаго Польскаго общества, что она перестала быть дйствіемъ сознательной воли, а сдлалась естественнымъ, совершенно искреннимъ, ограническимъ отправленіемъ Польской натуры (мы говоримъ не о простомъ Польскомъ народ, а о Польскомъ обществ). Всматриваясь же пристальне во многія явленія этой лжи, вы увидите, что это просто галлюцинація или морокъ по Русски. Чмъ, какъ не галлюцинаціей объяснить, напримръ, увренія Владислава Мицкевича, сына знаменитаго поэта, которыя мы находимъ въ книг, изданной имъ въ начал весны ныншняго года, въ Париж, подъ заглавіемъ: Польша и ея южныя провинціи (La Pologne et ses provinces meridionales, manuscrit d’un Ukrainien, publie avec preface par Ladislas Mickiewicz)? Въ предисловіи къ манускрипту какого-то Украинца-Поляка, Владиславъ Мицкевичъ разсказываетъ, что онъ самъ въ 1861 году здилъ изъ Одессы въ Кіевъ, изъ Кіева въ Житомиръ, изъ Житомира въ Вильно и убдился, что Русскаго въ этихъ странахъ только армія и полиція, что хотя крестьянинъ тамъ и сохраняетъ свой мстный говоръ, но что одинъ видъ Польскаго повстанца, какъ электрической искрой, воспламенитъ его душу, и онъ бросится на Русскія полчища!!! Все предисловіе написано съ такою силою убжденія, съ такою наивною искренностью, что нельзя и подозрвать преднамреннаго искаженія истины, а слдуетъ предположить какое-то разстройство органовъ зрнія, слуха, какое-то поврежденіе умственныхъ и душевныхъ способностей. Это, пожалуй, даже и хуже чмъ умышленная ложь, хуже въ томъ смысл, что ложь можетъ быть и оставлена, какъ скоро не достигаетъ цли и не приноситъ выгодъ,— а отъ подобныхъ болзней излчиваются съ трудомъ: вроятно, не одно современное, но и нсколько поколній сряду пройдутъ неисцлимо больныя, прежде чмъ возвратится здоровье Польскому обществу!.. Мицкевичъ издалъ эту книгу еще до появленія повстанцевъ въ Заднпровской Украйн, но нельзя и думать, чтобы неудача или, врне сказать, совершенное посрамленіе Польской попытки произвести возстаніе и быстрая расправа съ Польскими шайками Украинскихъ крестьянъ, вразумили Мицкевича и вообще Поляковъ. Еслибъ они вразумились, такъ и не зачинали бы вновь такихъ попытокъ, которыя способны только раздражить до зврства простой народъ, повредить успху ихъ собственнаго дла въ Польш, погубить столько молодыхъ Польскихъ силъ, подорвать окончательно значеніе ‘Польщивны’ въ Юго-Западномъ Русскомъ кра. Они непремнно найдутъ какое-нибудь нелпое объясненіе крестьянскому отпору, и имъ. какъ и Мицкевичу, будетъ снова мерещиться Польша въ исконной Руси! Съ какимъ наивнымъ умиленіемъ говоритъ, напримръ, Мицкевичъ о Кіев въ 1861 году, какъ о какомъ-то родномъ Польскомъ город! ‘Исторія, восклицаетъ онъ, національный духъ, стремленія (le genie national, les aspirations), все связываетъ Кіевъ съ Польшей. Я останавливался въ Кіев предъ воротами, объ золотыя двери которыхъ Польскій король Болеславъ Храбрый зазубрилъ свою саблю въ 1018 г.: онъ взошелъ въ Кіевъ, какъ Генрихъ IV въ Парижъ’!.. Съ какимъ простодушіемъ описываетъ Мицкевичъ, и описываетъ очень поэтически, зимнее путешествіе по Украйн, когда ямщикъ Малороссъ ‘затянетъ свою думу…’ Дума? Но о чемъ же поютъ эти псни, которыя называются думами? Эти думы или думки ничего другаго и не воспваютъ, какъ только казацкіе подвиги противъ ‘Ляхивъ’, подвиги борьбы, да кончину казацкихъ героевъ, изжаренныхъ, колесованныхъ и другими разнообразными способами замученныхъ Поляками,— сохранившими и до нашихъ временъ особенный талантъ и охоту въ затйливости мученій!..
Но не одна ложь, какъ галлюцинація, является симптомомъ психическаго недуга Польскаго общества. Мессіантомъ или Товіанизмъ, возвщенный Товіанскимъ и такъ краснорчиво проповданный Мицкевичемъ-отцомъ, не есть одно только поэтическое воплощеніе Польши въ образъ народа-Мессіи, пострадавшаго и распятаго за грхи народовъ, объ одежд котораго другіе народы метали жребій и который иметъ воскреснуть для спасенія и соціальнаго благополучія человчества, онъ не есть только лирическое изліяніе скорбной души Польскаго патріота, но цлое мистическое ученіе, имющее своихъ вдохновенныхъ, необыкновенно талантливыхъ пророковъ и послдователей. Разумется,— этотъ недугъ мистицизма, требующій все же высокаго душевнаго строя, почтенне и доброкачественне недуга лжи, хотя бы и искренней,— но кажется, впрочемъ, что въ послднее время онъ уже слабетъ, уступая мсто грубому, плотяному католическому фанатизму.
Но кром лжи искренней, лжи какъ болзни, большинство Поляковъ лжетъ умышленно и сознательно, руководствуясь іезуитскимъ правиломъ, что высокая цль оправдываетъ и низкія средства. Доказательства этому встрчаемъ не въ одной Польской Краковской газет ‘Часъ’, которой и въ Европ никто уже не вритъ, но едвали не въ каждомъ современномъ произведеніи Польской литературы, а между прочимъ, и въ этой самой книг, изданной Владиславомъ Мицкевичемъ. Напечатанная имъ ‘рукопись Украинца’ оказалась вся направленною противъ ‘либеральныхъ’ Русскихъ воззрній на Польскій вопросъ, и преимущественно противъ нашей газеты. Статьи г. Елагина, помщенныя въ прошлогоднемъ ‘Дн’, въ особенности сильно раздражили неизвстнаго намъ автора — тмъ, что при самомъ гуманномъ отношеніи къ Польш, при самомъ безпристрастномъ признаніи правъ Польской народности и при желаніи независимости для нея въ ея естественныхъ предлахъ, г-нъ Елагинъ не соглашается однако признать Украйну Польшей! Все это еще понятно и, пожалуй, простительно, но что не простительно — такъ это фальшивыя ссылки. Напримръ, авторъ манускрипта, напечатаннаго Мицкевичемъ, говоритъ на 81 стр.: ‘Кто бы поврилъ, что въ Россіи, этой стран, которая… (слдуетъ исчисленіе ея качествъ, которое мы выпускаемъ), есть Москвичи, утверждающіе слдующее: ‘Мы, конечно, опередили Поляковъ на пути прогресса, и мы уже догнали не одну страну на Запад Европы,— кто знаетъ, не опередили ли мы ихъ даже въ нкоторыхъ отношеніяхъ?
Мы можемъ сказать про себя съ гордостью, что мы (Русскіе) — Сверные Французы (‘День’ — Dzien — Мартъ 1862 г.)’… Авторъ съ запальчивостью возражаетъ, что Сверными Французами Европа называетъ только Шведовъ и Поляковъ! Нашимъ читателямъ нтъ, разумется, и надобности доказывать всю невозможность для ‘Дня’ выразить подобное мнніе, но все же замтимъ, что въ март прошлаго года ни въ одной стать о Сверныхъ Французахъ не упоминается. Напротивъ, намъ случалось именно Поляковъ называть Сверными Французами, и вмст съ тмъ смяться надъ этимъ титуломъ, которымъ они такъ гордятся, ставить имъ въ упрекъ такое жалкое притязаніе Славянской націи походить на Французовъ. Впрочемъ, распространяться объ этомъ нтъ надобности, мы привели это какъ образчикъ Польской лжи и Польскаго воззрнія на Западный край Россіи. Мы не встрчали до сихъ поръ ни одного Поляка, мы не читали ни одного Польскаго автора — съ инымъ воззрніемъ на нашу Волынь, Подолію, Кіевскую губернію, Блоруссію…
Все это нашимъ читателямъ необходимо имть въ виду при чтеніи статьи г. Гильфердинга, помщаемой ниже, а также при сужденіи объ адрес Виленскаго дворянства съ увреніями въ преданности и съ признаніемъ, что они, дворяне, составляютъ съ Россіей одно нераздльное цлое. Мы совершенно согласны съ статьей г. Гильфердинга, полагающаго всю трудность Польскаго вопроса — въ Польскихъ притязаніяхъ на Русскія земли. Нашъ почтенный сотрудникъ — только въ несомннномъ возрожденіи, усиленіи и развитіи Русской народности въ Западномъ кра Россіи (разумя тутъ вообще и Югозападныя области), усматриваетъ возможность для самой Польши — вразумиться, познать свои предлы и укротить свои требованія, онъ думаетъ, что до того времени не мыслимо никакое отдленіе отъ Россіи, никакая независимость коренной Польши. Мы находимъ, что это послднее мнніе требуетъ нкотораго развитія и поясненія. Едвали кто сильне насъ преданъ длу возрожденія Русской народности въ Западномъ кра, и со всмъ тмъ, мы не можемъ отъ себя скрыть всей трудности и медленности этого дла — въ стран, гд нтъ Русскаго общества. А общество, туземное, прирожденное общество, ни въ какомъ случа не можетъ бить замнено обществомъ Русскихъ чиновниковъ, какъ бы благонамренны они ни были, и если бы даже значительная часть Польскихъ поземельныхъ владній была роздана въ собственность выходцамъ изъ Россіи, то и тогда потребовалось бы много времени, пока новосозданное Русское общество сдлалось бы туземнымъ, срослось бы органически съ мстною почвою. Все это, конечно, возможно, но требуетъ долгой, органической работы, вполн благопріятныхъ условій, и отстраненія всякихъ помхъ со стороны Польскаго общественнаго элемента,— помхъ не военныхъ, а мирныхъ, несравненно боле опасныхъ. А между тмъ время не ждетъ и Польскій вопросъ настоятельно требуетъ разршенія, и требуетъ его въ такой скорый срокъ, который, безъ сомннія, короче срока — необходимаго для насажденія или развитія Русской общественной силы въ Западномъ кра! Вс же пробованные до сихъ поръ способы умиротворенія Польши г. Гильфердингъ самъ, какъ и справедливо, признаетъ несостоятельными. Если бы шестьдесятъ лтъ, прошедшихъ со времени послдняго Польскаго раздла, были употреблены въ томъ дух и смысл, въ какомъ предполагается, можетъ быть, дйствовать теперь, если бы это полустолтіе было впереди, а не позади насъ,— то въ настоящую пору, вроятно, не было бы уже и мста Польскимъ притязаніямъ или они были бы не такъ упорны. Но теперь едвали возможно надяться на очищеніе Западныхъ областей Россіи отъ господства Польской общественной стихіи — безъ одновременнаго или по крайней мр скораго разршенія вопроса о самой коренной Польш. Адресъ Виленскаго дворянства есть, конечно, блистательный результатъ не просто энергическихъ, но и умныхъ мръ, принятыхъ генераломъ Муравьевымъ (направившимъ свои удары преимущественно на экономическіе интересы дворянства),— но посл всего, что было, этотъ адресъ, въ глазахъ Русскаго человка, свидтельствуетъ только о томъ, что Поляки убдились, что ихъ дло плохо, что имъ необходимо его поправить прежде, чмъ оно будетъ совсмъ и уже окончательно проиграно. Полякамъ нужно во что бы то ни стало удержать свое общественное положеніе, свое Польское представительство Русскаго края, свое значеніе, какъ мстной аристократіи, и они спшатъ принесть свою повинную голову, которую, конечно, по пословиц и мечъ не счетъ. Мы отдаемъ должную справедливость благоразумію дворянъ, подписавшихъ адресъ, и не только ихъ благоразумію, но и мужеству (если покушеніе на жизнь губернскаго предводителя Домейко не охладитъ усердія Виленскаго дворянства), но мы съ трудомъ вримъ, чтобы Поляки, даже и не мечтающіе о возстановленіи независимаго отъ Россіи Польскаго государства, смотрли на Литву, Волынь и Подолію иначе, чмъ смотритъ, напримръ, маркизъ Велепольскій,— самый, повидимому, умреннйшій изъ Поляковъ,— по мннію котораго край этотъ Польскій. Нтъ сомннія, что не только Виленскіе, но и Рогачевскіе и Подольскіе дворяне уступятъ сил обстоятельствъ, представятъ адресы совершенно противорчащіе ихъ прежнимъ адресамъ, т. е. съ выраженіемъ полной покорности,— и, вслдствіе того, вроятно удержатъ свое прежнее общественное и даже оффиціальное чиновное положеніе… Извстно, что и теперь, при полномъ разгар Польскаго мятежа въ Царств, въ Югозападномъ кра большинство чиновниковъ, особенно мелкихъ (слдовательно непосредственно соприкасающихся съ мстнымъ населеніемъ), Польское: въ послднемъ No ‘Дня’ мы даже напечатали письмо изъ Немирова, Подольской губерніи, которое разсказываетъ, какъ обращаются тамъ съ Русскими крестьянами посредники Поляки. Кром того — Россія вся наводнена чиновниками Польскаго происхожденія, и мы отнюдь не считаемъ ихъ выродившимися Поляками…
Для полной безвредности Польскаго общественнаго элемента въ Россіи, необходимо — или его сбыть, или чтобъ онъ переродился, врне: то и другое вмст. Но сбыть его теперь некуда, а что касается до перерожденія, то, конечно, все однородное и способное къ сліянію съ Русской стихіей — переродится и сольется, но для этого необходимо было бы отдленіе всего того, что существенно разнородно.
Не можемъ здсь кстати не напомнить читателямъ — тхъ словъ, которыя были сказаны въ ‘Дн’, еще въ Март мсяц прошлаго года, о присутствіи Польскаго элемента въ Россіи. Мы уврены, что читатели не постуютъ на насъ за эту выписку, потому что она какъ-разъ подходитъ къ предмету нашей бесды и теперь публикою поймется, вроятно, несравненно лучше, чмъ почти полтора года тому назадъ. Вотъ эти слова:
‘Неужели эта завтная мысль каждаго Поляка, его самостоятельная Славянская отчизна не примирима съ нашимъ собственнымъ возрожденіемъ? Безъ задней мысли о самостоятельности Польскаго народнаго развитія, очевидно, не была бы такъ ожесточенно нападеніе Русскихъ писателей на завоеваніе Польской образованности въ Русскихъ краяхъ. Если Польш суждена вчная смерть, то присутствіе Польскаго общества въ краяхъ, въ которыхъ будетъ просвщеніе чистонародное (Русское), могло бы внушить не ожесточеніе, а только состраданіе. Но въ томъ-то и дло, что смерти Польскаго народа не желаетъ ни одинъ Русскій, вникнувшій въ необходимыя послдствія разложенія и гніенія каждаго народнаго тла… ни одинъ мыслящій Славянинъ, испытавшій, что значитъ масса людей которыхъ принудили отречься отъ родины. Эти милліоны людей, лишенныхъ отечества, эти милліоны отступниковъ, которыми грозилъ намъ Мицкевичъ,— умственно развитые, нравственно уничтоженные,— угрожали бы цлому Славянскому міру нравственнымъ пролетаріатомъ и повели бы насъ къ такому Австрійскому прогрессу, который еще больше долженъ пугать и насъ и Поляковъ въ будущемъ, нежели память о какомъ бы то ни было неистовств прошлыхъ вковъ. Какого уваженія къ законнымъ правамъ ждать отъ людей, у которыхъ отняли самое законнйшее изъ всхъ? Взгляните на массы Чешскихъ и вообще Славянскихъ чиновниковъ и офицеровъ въ Венгріи, Галиціи и во всей Австрійской имперіи, и увидите, что это не мечта поэта, а зло существенное, современное и такое сильное, что требуетъ геройской борьбы для того, чтобы народы не были имъ задавлены совсмъ. Оно везд распространяетъ демагогическую заразу совсмъ особеннаго Австрійскаго качества, это зло прекратится только возрожденіемъ народной самостоятельности земель, составляющихъ Австрійскій гезамтфатерландъ. Отъ него убережется Россія и Польша — взаимнымъ укрпленіемъ обоюдной народной самостоятельности. Въ виду такой общей для насъ и Поляковъ опасности, можно бы, казалось, надяться на отреченіе отъ самолюбивыхъ и раздражающихъ воспоминаній, на отрезвленіе Русской и Польской мысли’, и проч. (‘День’, 1862 г, No 24, стр. 9, отвтъ Грабовскому В. А. Елагина).
Вотъ въ какомъ смысл говорили и мы недавно, что, присоединивъ къ себ Польшу, мы вогнали ее себ внутрь, отравились Польшей, вотъ какую опасность, по нашему мннію, представляетъ и для Россіи вновь изъявляемая покорность Польскаго населенія въ Русскихъ краяхъ — безъ одновременнаго разршенія Польскаго вопроса въ смысл признанія за Польшею правъ на самостоятельное народное развитіе. Вотъ съ какимъ страшнымъ зломъ пришлось бы бороться возрожденію Русскаго элемента въ нашихъ Западныхъ и Югозападныхъ областяхъ,— вотъ сквозь какой толстый общественный слой пришлось бы пробиваться въ нихъ новосозидаемой и новорождающейся Русской общественности,— если этому яду, этой общественной Польской сил не дано будетъ исхода вн Россіи.
Въ послднемъ No нашей газеты помщена статья г. Безсонова, вновь доказывающая, но еще съ большею силою, мысль уже и прежде высказанную въ ‘Дн’, что Польскій вопросъ есть по преимуществу вопросъ общественный. Прибавимъ къ тому, что для Россіи было бы несравненно выгодне, и самый вопросъ былъ бы гораздо проще и легче для разршенія, если бы онъ былъ не общественный, а политическій, еслибъ расплывшаяся, развившаяся до аномаліи, Польская неуловимая, вездсущая общественная сила — сократилась, подобралась, концентрировалась въ какіе-либо политическіе предлы и формы, воплотилась въ какое-либо политическое тло — легко осязаемое, уязвимое и удобосдерживаемое всякою иною, боле могущественною государственною силою. Трудно вообще государству съ его вншними, матеріальными государственными средствами бороться съ внутренними, нравственными средствами общества: оружіе не равное,— съ обществомъ должно бороться по преимуществу общество же. Съ другой стороны и Русскому обществу (даже и предположивъ его полное развитіе) трудно бороться, съ Польскимъ обществомъ уже и потому, что послднее, будучи обществомъ, дйствуетъ въ то же время средствами не чисто общественными, но съ элементомъ государственнымъ. Для успшной борьбы съ Польшею нужно, чтобы, кром настойчивыхъ усилій Русскаго общества къ укрпленію Русской общественной почвы въ Западномъ кра,— превращено было анормальное существованіе Польскаго общества — чрезъ учрежденіе какого-нибудь политическаго Польскаго центра, который бы сосредоточилъ въ себ, въ видимомъ осязательномъ образ, невидимую Польскую общественную стихію, и упразднилъ ея чрезмрное развитіе — развитіемъ жизни чисто государственной. Польша, какъ небольшое политическое цлое, при всемъ своемъ непомрномъ политическомъ честолюбіи, по нашему мннію, была бы несравненно слабе и потому мене опасна для такого могучаго государственнаго организма, какова Россія,— нежели постоянная тайная отрава отъ разложившагося трупа Польской государственности и незримыхъ, неуловимыхъ Польскихъ общественныхъ силъ съ ихъ потаенными правленіями, комитетами и трибуналами…