(*) Одиннадцатая статья помщена въ 6-й книжк ‘Отечественныхъ Записокъ’ 1847 года (томъ LII).
АУСТЕРЛИЦЪ. Дйствіе, произведенное извстіями изъ арміи.— Финансовый кризисъ.— Банкрутство многихъ торговыхъ и банкирскихъ домовъ во Франціи.— Встревоженная публика уврена въ Наполеон и ожидаетъ отъ него какого-нибудь блестящаго подвига, который возстановитъ кредитъ и дастъ миръ.— Продолженіе военныхъ дйствіи.— Положеніе длъ въ Пруссіи.— Мнимое нарушеніе неприкосновенности земель Аншпаха даетъ предлогъ къ возстанію военной партіи.— Императоръ Александръ пользуется тмъ и отъзжаетъ въ Берлинъ.— Онъ увлекаетъ прусскій дворъ въ обязательства съ коалиціей.— Потсдамскій трактатъ.— Отъздъ г-на Гаугвица въ главную квартиру Наполеона.— Великая ршимость Наполеона при извстіи о новыхъ опасностяхъ, угрожающихъ ему.— Онъ ускоряетъ движеніе свое къ Вн.— Успхи Массены въ Италіи.— Походъ великой арміи черезъ долину Дуная.— Переходъ черезъ Иннъ, Траунъ, Эйсъ.— Наполеонъ въ Линц.— Движеніе, которое могли бы сдлать эрцгерцоги Карлъ и Іоаннъ для остановленія Наполеонова похода.— Предосторожности его при сближеніи къ Вн.— Расположеніе корпусовъ его на обоихъ берегахъ Дуная и посреди Альповъ.— Русскіе переходятъ черезъ Дунай въ Кремс.— Опасное положеніе корпуса Мортье.— Сраженіе подъ Дирнштейномъ.— Вступленіе въ Вну.— Нечаянное овладніе дунайскими мостами.— Наполеонъ хочетъ воспользоваться тмъ и отрзать отступленіе генералу Кутузову.— Мюратъ и Лавнъ близь Голлабруна.— Мюратъ дается въ обманъ, когда предлагаютъ ему перемиріе, и допускаетъ русскую армію удалиться.— Наполеонъ отвергаетъ перемиріе.— Кровавое сраженіе подъ Голлабруномъ.— Прибытіе французской арміи въ Бріоннъ.— Превосходныя распоряженія Наполеона при занятіи Вны, охраненіе себя со стороны Альповъ и Венгріи отъ эрцгерцоговъ, и для противоборства Русскимъ со стороны Моравіи.— Ней занимаетъ Тироль.— Отъздъ Наполеона въ Бріоннъ.— Попытка вступить въ переговоры.— Высокомріе русскаго главнаго штаба.— Ршимость Русскихъ дать битву.— Мстность, напередъ избранная Наполеономъ.— Аустерлицкая битва 2 декабря (20 ноября).— Подробности ея.— Пораженіе австро-русской арміи.— Слдствія того.— Императоръ Австрійскій на бивак Наполеона.— Перемиріе, при общаніи заключить вскор миръ.— Переговоры въ Бріонн и Вн.— Условія, объявленныя Наполеономъ.— Трактатъ съ Пруссіею.— Мирный трактатъ съ Австріею, заключенный въ Пресбург.— Распоряженія Наполеона въ Вн.— Отъздъ его въ Мюнхенъ.— Бракосочетаніе Евгенія Богарне съ принцессою Августою баварскою.— Возвращеніе Наполеона въ Парижъ.— Торжественная встрча ему во всхъ городахъ.
Извстія съ береговъ Дуная наполнили Францію удовольствіемъ, извстія изъ Кадикса опечалили ее, но ни т, ни другія не удивили. Всего надялись отъ нашихъ армій, постоянно побдоносныхъ съ самаго начала революціи, и ничего не ожидали отъ нашихъ флотовъ, такъ несчастливыхъ въ-продолженіе пятнадцати лтъ. За то, съ морскими событіями не соединяли никакихъ важныхъ послдствій, и, напротивъ, почитали удивительные наши успхи на твердой земл ршительными. Вс видли, что они удаляли отъ нашихъ границъ непріятельскія дйствія, разстроивали коалицію съ самаго начала ея, сокращали воину и длали близкимъ миръ на твердой земл, возвращая надежду и на миръ морской. Но удаленіе арміи въ Австрію, на встрчу Русскимъ, заставляло предвидть новыя и великія событія, которыхъ ожидали съ живымъ нетерпніемъ. Впрочемъ, довренность къ генію Наполеона умряла вс тягостныя мысли.
Эта довренность была необходима для поддержанія кредита, глубоко потрясеннаго. Мы означили тогдашнее затруднительное положеніе нашихъ финансовъ. Различныя мры и особливо патріотическія пособія богатыхъ гражданъ и банкировъ поддержали правительство въ его оборотахъ, но не могли отвратить многихъ частныхъ бдствій, быстро слдовавшихъ одно за другимъ, и увеличившихъ общее уныніе. Несостоятельность г. Рекамье, банкира, извстнаго своею честностью, обширностью своихъ длъ, блестящимъ образомъ своей жизни и сдлавшагося жертвою обстоятельствъ боле, нежели своихъ Финансовыхъ оборотовъ, произвела самое тягостное впечатлніе. Неблагонамренность приписывала это сношеніямъ его съ казною, которыхъ никогда и не бывало. Много другихъ банкрутствъ, не столь значительныхъ, послдовали за упадкомъ г. Рекамье, въ Париж и въ провинціяхъ, и произвели какой-то паническій ужасъ. Будь правительство не такъ твердо, не такъ могущественно, какъ Наполеоново, этотъ переломъ повлекъ бы за собою послдствія самыя прискорбныя. Но вря фортун и генію повелителя, никто не сомнвался въ сохраненіи общественнаго порядка, вс ожидали какого-нибудь блестящаго подвига, который могъ возстановить кредитъ, и отвратительный родъ тхъ спекулянтовъ, которые длаютъ худшимъ всякое положеніе, основывая свои разсчеты на упадк кредитныхъ бумагъ, не осмливался пускаться въ биржевую игру, страшась побдъ Наполеона.
Глаза всхъ были обращены къ Дунаю, гд готовилось ршеніе судебъ Европы. Оттуда ожидали новыхъ событій и развязки финансоваго и политическаго перелома. Надялись увидть развязку благопріятную, особливо посл того, какъ въ нсколько дней цлая армія была взята почти безъ выстрла, дйствіемъ одного маневра. Новъ самомъ этомъ маневр было обстоятельство, породившее непріятное недоумніе съ Пруссіею, и угрожавшее намъ еще однимъ непріятелемъ. Обстоятельство это было: переходъ корпуса маршала Бернадотта черезъ прусскую область Аншпахъ.
Направляя свои колонны во флангъ австрійской арміи, Наполеонъ нисколько не почиталъ затрудненіемъ пройдти черезъ прусскія области во Франконіи. Дйствительно, въ силу конвенціи о нейтралитет, заключенной Пруссіею съ воюющими державами въ послднюю войну, области Аншпахъ и Байрейтъ не были включены въ нейтралитетъ Сверной Германіи. Причина была проста: области эти находились на неизбжной дорогъ армій французскихъ и австрійскихъ, та къ-что почти невозможно было не переходить черезъ нихъ. Могли требовать только, чтобъ он не сдлались театромъ непріятельскихъ дйствій, и чтобъ ихъ проходили быстро, платя за все, что тамъ возьмутъ. Если на этотъ разъ Пруссія желала другаго распоряженія, она была бы должна сказать о томъ. Впрочемъ, какъ она еще недавно вступила въ переговоры о союз съ Франціею, и даже готова была взять предложенный ей Ганноверъ, то и не имла права перемнять прежнихъ правилъ своего нейтралитета, длая ихъ въ-отношеніи къ Франціи боле строгими, нежели въ 1796 году. Такой поступокъ былъ бы непостижимъ, и потому она молчала, изъ приличія не осмливаясь изъявлять въ самый разгаръ переговоровъ о союз такія требованія, какихъ не было во время величайшей къ намъ ея холодности. Наполеонъ, основываясь на прежней конвенціи и на признакахъ искренности, которой долженъ былъ врить, не почиталъ перехода черезъ Аншпахъ нарушеніемъ неприкосновенности страны. Искренность его въ этомъ случа доказывается тмъ, что по нужд онъ могъ бы и не касаясь прусской области пройдти, стснивъ немного свои колонны, и почти такъ же врно окружилъ бы Макка.
Но положеніе Пруссіи между Наполеономъ и императоромъ Александромъ длалось затруднительне съ каждымъ днемъ. Первый предлагалъ ей Ганноверъ и свой союзъ, второй требовалъ пропустить черезъ Силезію одну изъ своихъ армій, и давалъ чувствовать, что волею или неволею надобно присоединиться къ коалиціи. Фридрихъ-Вильгельмъ былъ въ величайшемъ смущеніи. Желаніе увеличить свое могущество привлекало его къ Наполеону, а дворскія отношенія сближали съ коалиціею: онъ надавалъ общаній всмъ и увидлъ себя въ затруднительномъ положеніи, изъ котораго единственнымъ выходомъ была для него война съ Россіею или съ Франціею. Это тревожило его, потому-что онъ былъ недоволенъ и другими и самимъ собою, съ ужасомъ помышляя о войн. Но Россія угрожала ему, и онъ веллъ приготовить къ войн 80 тысячь человкъ. Въ такомъ положеніи длъ узнали въ Берлин о мнимомъ нарушеніи неприкосновенности прусской земли. Оно было для прусскаго короля новымъ огорченіемъ, уменьшая силу несоглашеній его на требованія Александра. Конечно, онъ могъ пропустить французовъ черезъ Аншпахъ по такимъ соображеніямъ, которыя не существовали въ-отношеніи къ Россія. Но въ минуты увлеченія не всегда господствуетъ врное сужденіе, и когда въ Берлин услышали, что французы прошли черезъ Аншпахъ, при дворъ возопіяли, что Наполеонъ оскорбилъ Пруссію и поступаетъ съ нею, какъ привыкъ поступать съ Неаполемъ или Баденомъ, что перенести обиду значитъ обезчестить себя, и наконецъ, что если не хотятъ войны противъ Наполеона, то примется воевать съ Александромъ, который не потерпитъ пристрастія, ибо ему отказываютъ въ томъ, что дозволяютъ его противнику, и что если уже надобно ршиться, то было бы странно и недостойно чувствъ короля перейдти на сторону притснителей Европы противъ ея защитниковъ. Фридрихъ-Вильгельмъ, говорили при томъ, всегда изъявлялъ другія чувствованія, и въ Мемел, и посл того, въ изліяніяхъ души своей съ новымъ своимъ другомъ Александромъ.
Фридрихъ-Вильгельмъ, искренно-раздраженный нарушеніемъ неприкосновенности земель Аншпаха, отнимавшимъ у него лучшее возраженіе противъ требованій Россіи, поступилъ по обыкновенію людей слабыхъ: онъ употребилъ вмсто оружія, свой гнвъ, и старался показать себя раздраженнымъ больше, нежели былъ раздраженъ въ-самомъ-дл. Его поступки съ двумя представителями Франціи были искусственны до смшнаго {Передаемъ слова г. Тьера во всей ихъ смшной дерзости: они показываютъ, какія понятія иметъ бывшій первый министръ Франціи о дипломатическихъ дйствіяхъ! Дерзость же выраженій падаетъ только на его нравственный характеръ. Прим. перев.}. Не только онъ отказался принимать ихъ, но и г. Гарденбергъ не хогьлъ допустить ихъ въ свой кабинетъ для объясненій. Гг. Лафоре и Дюрокь очутились какъ-будто въ опал и были лишены всхъ сношеній, даже съ кабинетнымъ секретаремъ г. Ломбаромъ, черезъ котораго производилось тайныя сношенія, когда дло шло о вознагражденіяхъ германскихъ или о Ганновер. Говорили, что королю не смютъ ничего представлять о Французахъ.
Гг. Лафоре и Дюрокъ долго и тщетно требовали объясненія съ г. Гарденбергомъ. Наконецъ, они имли съ нимъ свиданіе и нашли его въ изученномъ положеніи человка, едва владющаго своимъ негодованіемъ. Посл множества горькихъ жалобъ, онъ какъ-будто невольно высказалъ, что Пруссія почитаетъ себя свободною отъ всхъ обязательствъ, и впредь будетъ руководствоваться только выгодами собственной своей безопасности. Постепенно, кабинетъ берлинскій довелъ до свднія обоихъ французскихъ уполномоченныхъ, что онъ ршился открыть Русскимъ Силезію и занять Ганноверъ прусскою арміею, будто бы желая не допустить пламени войны вторгнуться въ самое сердце государства. Не договаривали только, что Франція должна почитать счастіемъ, расплачиваясь за все такою цною!
Поступки берлинскаго кабинета были недостойны прямодушія короля и могущества Пруссіи {Такъ думаетъ г. Тьеръ, но не такъ будетъ судить исторія, зная насилія и грабежи Наполеона во всхъ государствахъ Европы. Прим. перев.}, но посл первой вспышки, формы начали улучшатся, не только потому-что, по принятому плану, надобно было смягчиться, по и потому-что изумительные успхи Наполеона внушали всмъ дворамъ не легкомысленныя размышленія.
Событія берлинскія съ быстротою молніи передавались въ Пулаву. Александръ, желавшій увидться съ Фридрихомъ-Вильгельмомъ прежде, нежели Франція дала Пруссіи поводъ жаловаться на себя, теперь еще больше желалъ преднамреннаго свиданія. Онъ надялся имть большое вліяніе на короля, и не думая назначать мсто на равномъ разстояніи отъ Пулавы и Берлина, немедленно самъ пріхалъ въ прусскую столицу.
Фридрихъ-Вильгельмъ пожаллъ, что надлалъ много шума и тмъ привлекъ къ себ посщеніе лестное, но опасное. Наполеонъ начиналъ войну такъ быстро и ршительно, что неохотно было соединяться съ его непріятелями. Но невозможно было отказаться отъ предупредительности государя, которому говорили, что любятъ его нжно. Александръ въхалъ въ прусскую столицу 25 октября, при громъ пушекъ, посреди рядовъ королевской прусской гвардіи. Юный король спшилъ навстрчу къ нему и обнялъ его искренно, при рукоплесканіяхъ берлинскаго народа, который сначала благосклонно думалъ о французахъ, по начиналъ увлекаться направленіемъ двора, тысячу разъ слыша повторенія, что Наполеонъ нарушилъ неприкосновенность земель Аншпаха изъ презрнія къ Пруссіи. Александръ общалъ себ развить при томъ вс свои средства, желая соединить выгоды берлинскаго двора съ своими. Онъ усплъ въ томъ {Да, усплъ правотою своей души, чистотою своихъ намреній и своимъ необыкновеннымъ умомъ. Такими высокими качествами Александръ очаровывалъ всхъ, кто имлъ счастіе приближаться къ ному. Г. Тьера, какъ видно, изумляютъ высокія качества ума и души? Прим. перев.}. Онъ еще не пробылъ въ Берлинъ двухъ дней, какъ уже весь дворъ занимался только имъ, хвалилъ его прелесть, его умъ, его великодушную пылкость въ дл Европы. Онъ окружилъ своею внимательностью всхъ родственниковъ великаго Фридриха, постилъ герцога Брауншвейгскаго, Фельдмаршала Моллепдорфа, и почтилъ въ нихъ вождей прусской арміи. Молодой принцъ Лудовикъ, племянникъ короля, напередъ преданный Россіи и отличавшійся жестокою ненавистью къ французамъ и пламенною любовью къ славь, волновался еще больше обыкновеннаго. Какое-то общее увлеченіе предавало прусскій дворъ Александру. Фридрихъ-Вильгельмъ начиналъ устрашаться того, и ожидая предложеній, какія долженъ былъ породить общій энтузіазмъ, молчалъ, боясь минуты объясненія. Онъ вызвалъ опять къ себ Гаугвица и совщался съ нимъ. Гаугвицъ, разбирая дйствія своего неблагодарнаго ученика, Гарденберга, говорилъ, что за нсколько мсяцевъ были слишкомъ французами, а теперь сдлались слишкомъ Русскими. Но какъ выйдти изъ-затрудненія и вырваться изъ объятій юнаго императора? Затрудненіе увеличивалось съ каждымъ часомъ и нельзя было разршить его безпрерывными отсрочками, Александръ дорожилъ временемъ, потому-что каждый день возвщалъ о новыхъ шагахъ Наполеона къ Дунаю и покой опаности для Австріи и для русскихъ армій, пришедшихъ къ Инну. Онъ открылъ свои намренія прусскому королю и веллъ своему министру иностранныхъ длъ приступить къ искусному и коварному графу Гаугвицу. Легко догадаться, какую тому развивали они. Пруссія, по ихъ мннію, не могла отдлить своихъ выгодъ отъ европейскихъ, она не могла своею недятельностью доставить торжества общему врагу, который щадитъ ее, хотя и очень-мало, что доказываетъ переходъ черезъ Аншпахъ, но уничтожитъ тотчасъ, какъ только избавится отъ Австріи и Россіи. Пруссія, правда, подъ ударами Наполеона, до на помощь ея пришли съ 80-ти тысячною арміею, и пришли именно для нея. Армія, собранная въ Пулав, на границ Силезіи, не угроза, а великодушное вниманіе Александра, который не хочетъ вовлечь друга въ тяжелую войну, не предлагая ему средствъ противъ опасностей {Читатели оцнятъ сами болтовню г. Тьера, ни на чемъ не основанную. Кто сказалъ ему, что такъ происходили переговоры? гд акты, гд свидтельства на то? Прим. перев,}. У Наполеона, впрочемъ, довольно враговъ, онъ въ страшной опасности на Дуна, если соединенные Австрійцы и Русскіе противопоставятъ ему твердую преграду, а Пруссія обратится въ тылъ его во Франконіи: поставленный между двухъ огней, онъ непремнно погибнетъ. При такомъ вроятномъ случа, общимъ избавленіемъ будутъ обязаны Пруссіи и сдлаютъ для нея все, что общаетъ Наполеонъ и чего подумаетъ исполнить онъ: ей отдадутъ земли, которыми льстилъ онъ справедливому честолюбію бранденбургскаго дома, отдадутъ Ганноверъ. (Въ-самомъ-дл, уже писали въ Лондонъ, стараясь побудить Англію къ такому пожертвованію.) Лучше же пріобрсти столь прекрасное увеличеніе земель отъ законнаго владтеля, въ награду за спасеніе всхъ, нежели отъ похитителя, раздающаго чужое въ награду измны.
Къ этимъ убжденіямъ вскор присоединилось новое вліяніе: поспшный пріздъ изъ Вны въ Берлинъ эрцгерцога Антонія. Онъ разсказывалъ объ ульмскихъ бдствіяхъ, о быстрыхъ успхахъ французовъ, объ опасностяхъ австрійской монархіи, по великости своей уже общихъ всей Германіи, и съ жаромъ ходатайствовалъ о сближеніи двухъ главныхъ нмецкихъ державъ.
Дипломатическая сть была разставлена такъ хорошо, что прусскій король не могъ избгнуть отъ нея. Но онъ и г. Гаугвицъ сопротивлялись упорно, какъ-бы предчувствуя бдствія, вскор поразившія прусскую монархію. Много было переговоровъ, споровъ, даже горькихъ жалобъ. Король и его министръ говорили, что хотятъ погубить и конечно погубятъ Пруссію, потому-что даже вся соединенная Европа не въ силахъ сопротивляться Наполеону, что если они уступаютъ, то единственно насилію, длаемому ихъ разсудку, осторожности, для чего русская армія, собранная на границ Силезіи, служила орудіемъ {Здсь слова г-на Тьера похожи на какую-то шутовскую рчь. Не-уже-ли такъ пишутъ исторію? Прим. перев.}.
Предупредительность, отрицанія, и особливо дйствіе постороннихъ причинъ, какъ-то фразы принца Людовика, восклицанія молодыхъ людей главнаго штаба прусскаго, наконецъ побдили г-на Гаугвица и заставили его раздлить намренія союзниковъ. Но король хотлъ сохранить послднее средство для избжанія отъ новыхъ обязанностей, и по совту Гаугвица принялъ планъ предложить посредничество, это огромное лицемрство, которое употребляли тогда вс державы, когда хотли скрыть планы коалиціи противъ Франціи {Любопытно, что вс дипломатическія мры противъ Франціи называются у г. Тьера коварствомъ, лицемрствомъ, и подобными вжливыми именами, тогда-какъ насилія и козни притснител Европы кажутся ему только дипломатическими мрами. Безпристрастіе истинно-историческое. Прим. перв.}. Ршено было, что Пруссія, ссылаясь на невозможность жить спокойно между двумя ожесточенными противниками, которые не уважали даже неприкосновенности ея земель, ршается принудить ихъ къ миру. Ничего не могло быть лучше, но какія условія мира предложитъ она? Въ томъ состоя. іъ весь вопросъ. Еслибъ Пруссія сообразовалась съ трактатами, подписанными сю съ Наполеономъ и утверждавшими настоящее состояніе Французской имперіи, въ замну пріобртеній Пруссіи въ Германіи, то противъ этого нечего было бы и сказать. Но она хотла предложить условіями мира новое разграниченіе австрійскихъ владній въ Ломбардіи, что повлекло бы за собою раздробленіе итальянскаго королевства, вознагражденіе королю сардинскому и, сверхъ-того, обыкновенныя условія самого Наполеона въ случа всеобщаго примиреній, т.е. независимость Неаполя, Швейцаріи, Голландіи. Это было уже явнымъ нарушеніемъ взаимныхъ обезпеченій между Пруссіею и Франціей), утвержденныхъ не въ неудавшихся проектахъ союзовъ, но въ подлинныхъ конвенціяхъ, подписанныхъ но случаю вознагражденій въ Германіи.
Русскіе и Австрійцы желали бы большаго, но зная, что Наполеонъ никогда не согласится и на эти условія, они были уврены, что и ими вовлекутъ Пруссію въ войну. Они согласились также, чтобъ въ переговорахъ съ Франціею не было и слова о Великобританіи, согласились и на послднее требованіе короля — отсрочить на мсяцъ вс дйствія Пруссіи. Эта предосторожность, самая важная и самая двусмысленная, была слдствіемъ совтовъ герцога Брауншвейгскаго, который объявилъ, что прусская армія можетъ быть готова не раньше начала декабря, и г-на Гаугвица, который совтовалъ помедлить, чтобъ видть, какой оборотъ пріймутъ дла на Дуна между Французами и Русскими. Съ такимъ полководцемъ, какъ Наполеонъ, событія не могли замедлиться и, выгадавъ только одинъ мсяцъ можно было надяться выйдти изъ замшательства какимъ-нибудь неожиданнымъ и окончательнымъ ршеніемъ длъ. Положило, что черезъ мсяцъ отъ дня, въ который г. Гаугвицъ отправится изъ Берлина съ предложеніемъ посредничества, Пруссія начнетъ военныя дйствія, если Наполеонъ не дастъ удовлетворительнаго отвта. Къ мсяцу легко было прибавить еще нсколько дней, замедливъ подъ разными предлогами отъздъ г. Гаугвица, а сверхъ. Того, Фридрихъ-Вильгельмъ полагался на своего министра, на его осторожность, ловкость, при которыхъ первыя слова съ Наполеономъ не могли сдлать разрыва неизбжнымъ и немедленнымъ.
Эти условія, недостойныя прямодушія Пруссіи (!), потому-что, повторяемъ, они были противны переговорамъ формальнымъ, за которые Пруссія получила богатыя земли, и особливо противны сближенію, которое Наполеонъ могъ почитать искреннимъ — эти условія были внесены въ двойную декларацію, подписанную въ Потсдам 3 ноября. Текстъ ихъ никогда не былъ обнародованъ, но посл Наполеонъ узналъ ихъ содержаніе. Декларація сохранила названіе потсдамскаго трактата. Наполеонъ, конечно, ошибся относительно Пруссіи: онъ ласкалъ ее, предоставлялъ ей много выгодъ, и упустилъ не одинъ случай связать ее безвозвратно. Но онъ оказалъ ей существенное благорасположеніе и былъ всегда прямодушенъ въ сношеніяхъ съ нею {Особенно, когда коварно опутывалъ ее невозможными условіями, и за сопротивленіе разорилъ и привелъ на край гибели. Но г. Тьеръ увренъ, что Наполеонъ былъ агнецъ невинный! Прим. перев.}.
Александръ и Фридрихъ-Вильгельмъ жили въ Потсдам. Тамъ, въ. прелестномъ убжищ великаго Фридриха, воспламенили они другъ-друга и заключили трактатъ, столь противный политик и выгодамъ Пруссіи. Изворотливый Гаугвицъ былъ отъ него въ отчаяніи, и извинялъ самого-себя въ подписаніи такого трактата только надеждою отвратить его послдствія. Король, смущенный, разстроенный, не зналъ самъ куда идетъ. Его еще больше смутила сцена надъ гробницею великаго Фридриха. Александръ, вмст съ королемъ, пришелъ подъ своды церкви въ Потсдам, заплакалъ, обнялъ своего друга, клялся ему и заставилъ его поклясться въ вчной дружб — надъ гробомъ Фридриха-Великаго {Умилительное изліяніе чувствъ двухъ добродтельныхъ монарховъ надъ гробницею великаго человка, г. Тьеръ называетъ сценою! Впрочемъ, все сочиненіе его показываетъ, что онъ не способенъ понять такія сцены. Простимъ его! Прим. перев.}. Эта сцена вскор стала извстна въ цлой Европ и утвердила мнніе, что между двумя монархами существуетъ тсный союзъ.
Англія узнала о перемн въ политик Пруссіи, о переговорахъ, такъ счастливо веденныхъ съ берлинскимъ дворомъ, и признала въ томъ событіе важное, которое могло ршить жребій Европы. Тотчасъ отправила она для переговоровъ самого лорда Гаррауби, министра иностранныхъ длъ. Лондонскій кабинетъ соглашался на все, только бы привлечь на свою сторону берлинскій дворъ: уступалъ Ганноверъ, общалъ Голландію, предлагалъ вспомогательныя деньги. Но, разсуждая о будущемъ, старались извлечь для настоящаго существенное, т. е. укрпить союзъ съ Пруссіею, и торопили г. Гаугвица къ отъзду. Между-тмъ, императоръ Александръ, пробывъ въ Берлинъ десять дней, отправился 5 ноября въ Веймаръ, для свиданія съ великою княгинею сестрою своею, особою высокихъ достоинствъ: она жила въ Веймаръ, окруженная превосходными геніями германскими, наслаждаясь бесдою ихъ, которой была достойна Монархи россійскій и прусскій разстались въ изъявленіемъ совершеннаго дружества. Александръ отправлялся въ армію, окруженный участіемъ, естественнымъ при такомъ отъзд. Въ немъ привтствовали юнаго героя, готоваго встртить величайшія опасности за общее дло царей.
Между-тмъ, Лафоре, французскій министръ, и Дюрокъ, обер-гофмаршалъ императора, были совершенно оставлены. Дворъ продолжалъ оказывать имъ оскорбительную холодность. Общая сохранять въ тайнъ потсдамскіе переговоры, Русскіе не могли, однакожь, не изъявлять удовольствія, и везд говорили, что Пруссія соединена съ ними неразрывно. При томъ военная дятельность стараго герцога брауншвейгскаго, даже несообразная съ его лтами, доказывала, что присутствіе Александра въ Потсдамъ было не безуспшно. Гарденбергъ не показывался Французскимъ уполномоченнымъ, но Гаугвицъ принималъ ихъ къ себ. На вопросъ, что должно думать о распространяемыхъ Русскими слухахъ, онъ отрепался отъ всего. Онъ говорилъ, что дло идетъ объ извстномъ уже проект посредничества, но не объяснялъ условій его, и только уврялъ, что заботится сдлать ихъ сообразными сил и слав того великаго человка, къ которому самъ отправляется съ ними.
Ясно было только одно, что Силезія открыта Русскимъ, въ наказаніе за переходъ французскихъ войскъ черезъ Аншпахъ, и что Ганноверъ вскор будетъ занятъ прусскою арміею. Въ тамошней крпости Гамельн былъ 6-ти-тысячный французскій гарнизонъ, и г. Гаугвицъ, не говоря станутъ ли осаждать крпость, общалъ только величайшее вниманіе къ Французамъ, прибавляя, что надется того же и отъ нихъ.
Дюрокъ видлъ, что ему и euer о больше длать въ Берлин и отправился оттуда въ главную квартиру Наполеона. Наполеонъ — это было въ начал ноября — управившись съ первою австрійскою арміею, готовился обрушиться на Русскихъ, сообразно своему плану. Когда онъ узналъ, что происходило въ Берлин, онъ чрезвычайно изумился, искренно вря, что переходомъ черезъ Аншпахъ не нарушилъ принятыхъ обычаевъ. Не думая, чтобъ раздраженіе Пруссіи было искренно, онъ былъ убжденъ, что имъ только прикрывали наклонность Пруссіи къ коалиціи. Но поколебать его не могли никакія предположенія, и онъ показалъ въ этомъ случа все величіе своего характера.
Мы уже видли общій планъ военныхъ дйствій, предначертанный имъ, но вмшательство Пруссіи могло сильно измнить этотъ планъ, еслибъ она, черезъ Франконію или Богемію, обратилась въ тылъ Наполеона, когда онъ шелъ къ Вн. При извстіи о томъ, что происходило въ Берлин, обыкновенный полководецъ остановился бы, отступилъ на ближайшую позицію къ Рейну, опасаясь быть обойденнымъ, и ожидалъ бы томъ со всми своими войсками послдствій потсдамскаго трактата. Но, дйствуя такимъ образомъ, онъ сдлалъ бы неизбжными т опасности, которыя были только предположительными, онъ далъ бы время обимъ русскимъ арміямъ, Кутузова и Александра, соединиться, эрц-герцогу Карлу персіідти изъ Ломбардіи въ Баварію на соединеніе съ Русскими, Пруссакамъ время и смлость обратиться къ нему съ невозможными предложеніями и выступить на поприще. Черезъ мсяцъ у него было бы на рукахъ 120 тысячь Австрійцевъ, 100 тысячь Русскихъ, 150 тысячъ Пруссаковъ, собранныхъ въ Верхнемъ-Пфальц или въ Баваріи, и громада силъ, вдвое превосходившая его силы, подавила бы его. Упорно оставаться при своей мысли, т. с. идти впередъ, отбросить на оконечность Германіи главныя силы союзниковъ, выслушать жалобы Пруссіи въ Вн и вмсто отвта указать ей на свои побды: такая ршимость была самою благоразумною, хотя и казалась самою дерзкою. Великія ршенія бываютъ возможны только великимъ людямъ: обыкновенные люди пали бы исполняя ихъ, кром того, они требуютъ превосходнаго генія, соединеннаго съ верховною властью: для свободы и твердости въ движеніяхъ надобно быть средоточіемъ всхъ движеній, всхъ извстій, всей власти, надобно быть полководцемъ и главою имперіи, надобно быть Наполеономъ и императоромъ.
Наполеонъ возражалъ на требованія Пруссіи сообразно твердымъ своимъ ршеніямъ. Онъ перехалъ изъ Ульма въ Аугсбургъ, изъ Аугсбурга въ Мюнхенъ, для распоряженій походомъ. Главнокомандующій италійской его арміи, Массена, дйствовалъ противъ эрцгерцога Карла съ обыкновенною своею дерзостью, по удачно, такъ-что эрцгерцогъ, получивъ извстіе объ ульмскомъ бдствіи, началъ отступать. Такимъ-образомъ, другая часть Наполеонова плана исполнилась съ точностью, какъ и первая: эрцгерцогъ Карлъ, отодвинутый къ Австріи, принужденъ былъ отступать и идти на помощь къ угрожаемой столиц.
Наполеонъ не терялъ ни минуты въ Мюнхен для окончательныхъ распоряженій. Онъ торопился перейдти черезъ Иннъ, разбить Русскихъ и разстроить берлинскіе замыслы новыми успхами, столько же быстрыми, какъ успхи подъ Ульмомъ. Корпусъ генерала Кутузова, бывшій передъ нимъ, состоялъ при начал похода едва изъ 50-ти тысячь человкъ, хотя Россія и общала, что онъ будетъ гораздо многочисленне {Но не самъ ли г. Тьеръ, нсколько прежде, говорилъ, что въ арміи Кутузова было 60,000 человкъ? Мы уже имли случай замтить эту ошибку (О. З. іюнь 1847 г. стр. 71) и доказать, что г. Тьеръ играетъ арміями и числомъ ихъ, какъ пшками, какъ же врить выводамъ его изъ такихъ безпрерывно ложныхъ и противорчивыхъ указаній? Прим. перев.}. На переход отъ Моравіи до Баваріи, онъ оставилъ пять или шесть тысячь человкъ больныхъ и отсталыхъ, но къ нему присоединился австрійскій отрядъ Кинмайера, избгнувшій ульмскаго бдствія. Г. Мерфельдъ соединилъ еще нсколько войскъ съ этимъ отрядомъ и принялъ начальство надъ нимъ. Всего могло быть тутъ до 65-ти тысячъ солдатъ, русскихъ и австрійскихъ — слишкомъ-мало для спасенія монархіи отъ 150-ти тысячъ Французовъ, т которыхъ по-крайней-мр сто тысячъ тли одною громадою. Генералъ Кутузовъ командовалъ арміею. Это былъ человкъ довольно старый, лишенный одного глаза отъ раны въ голову, очень толстый, лнивый, безпутный (dissolu), жадный {Этотъ нелпый портретъ одного изъ достопамятнйшихъ людей своего времени былъ достойно осмянъ и осужденъ въ журналахъ и въ мнніи всхъ читавшихъ г-на Тьера. Такова награда легкомысленному историку! Прим. перев.}, но проницательный, развязный умомъ столько же, какъ тяжелый тломъ, счастливый на войн, ловкій при двор, и довольно способный начальствовать тамъ, гд надобны были осторожность и удача {Полководецъ, уничтожившій, обратившій въ прахъ Наполеона, кажется, не иметъ надобности въ оправданіи передъ безсильною ненавистью какого-нибудь Французика, который не знаетъ, что Кутузовъ всегда принималъ начальство надъ арміями въ самыхъ затруднительныхъ обстоятельствахъ, и только геніальныя дарованія его доставляли ему торжество. Прим. перев.}. Помощниками его были люди посредственные (!), кром трехъ: князя Багратіона и генераловъ Дохтурова и Милорадовича. Князь Багратіонъ, Грузинецъ по происхожденію, былъ герой мужествомъ и замнялъ опытностью недостатокъ образованности {Багратіонъ имлъ геній военный, и образованность его доказана на всхъ поляхъ, гд сражался онъ. Но кто же были образованные генералы у Наполеона? Ланнъ? Ней? Ожеро, и почти вс другіе, выслужившіеся изъ простыхъ солдатъ, и по обращенію походившіе на буйныхъ мужиковъ, а не генераловъ? Гд они пріобрли образованность? Не въ трактирахъ ли и рабочихъ мастерскихъ, гд выросли? Прим. перев.}: въ авангард и въ аррьергард, его роль была всегда самою трудною. Генералъ Дохтуровъ былъ воинъ благоразумный, скромный, образованный и твердый. Генералъ Милорадовичъ, Сербъ родомъ, блистательный храбростью, но не имвшій никакихъ военныхъ познаній, былъ человкъ безпутный жизнью, и соединялъ вс пороки образованности со всми пороками варварства {Предки Милорадовича были Сербы, но онъ былъ сынъ малороссійскаго помщика, заслуженаго генерала екатерилинскаго, и посл домашняго воспитанія учился 4 года въ Кенигсберг, подъ руководствомъ Канта, потомъ въ Геттинген, у знаменитйшихъ профессоровъ, а для узнанія военныхъ наукъ нсколько лтъ провелъ въ Мец и Страсбург, гд были лучшіе тогда военные профессоры, наконецъ въ Париж онъ блисталъ при двор Маріи-Антуанетты, и всегда былъ благороднйшимъ, честнйшимъ изъ людей, храбрость же его была равно извстна и въ непріятельской и въ нашей арміи. На такого рыцаря безъ страха и укоризны г. Тьеръ осмливается изрыгать свои клеветы? Прим. перев.}. Характеръ солдатъ русскихъ довольно соотвтствовалъ характеру ихъ генераловъ. Въ нихъ была храбрость, дикая и худо-направленная. Артиллерія русская была неповоротлива, кавалерія плоха. Вообще, генералы, офицеры, солдаты, составляли армію необразованную, но удивительно страшную своею преданностью {Русская армія давно предупредила вс клеветы на нее, разбивъ пресловутыхъ Французовъ на всхъ поляхъ Европы, и потомъ великодушно защищая ихъ самихъ отъ внутреннихъ междоусобій, посл окончательной ссылки Наполеона. Прим. перев.}. Въ-послдствіи, русскія войска поучились воевать, воюя съ нами, и начали соединять знаніе съ мужествомъ {Но какимъ же образомъ били они Французовъ почти при всякой встрч: били ихъ въ Италіи, прежде наученія, о которомъ говоритъ г. Тьеръ, били и въ 1805, и 1806—7-мъ, и окончательно добили въ 1812, 13-мъ и 14-мъ годахъ? Еще прежде они били и побждали Шведовъ, Турковъ, Пруссаковъ, Поляковъ, Персіянъ, всхъ, съ кмъ только встрчались. Странные это ученики, которые побждаютъ учителей! На какомъ же основаніи г. Тьеръ называетъ нашу армію 1805 года необразованною? Эти самые необразованные незадолго разбили и Моро, и Жубера, и Магдональда, и забрали въ плнъ нсколькихъ будущихъ маршаловъ Наполеона. Прим, перев.}.
Кутузовъ до послдней минуты не зналъ объ ульмскомъ бдствіи, потому-что эрцгерцогъ Фердинапдъ и генералъ Маккъ еще наканун несчастій извщали его только объ успхахъ. Истина открылась, когда генералъ Маккъ явился самъ возвстить объ истребленіи главной австрійской арміи. Кутузовъ, справедливо отчаявшись спасти Вну, не скрылъ тогда отъ императора Франца, который прискакалъ въ русскую главную квартиру, что надобно пожертвовать столицею. Онъ намревался самъ какъ можно-скоре выйдти изъ угрожавшей ему опасности, перешедши на лвый берегъ Дуная, гд хотлъ соединиться съ резервами, подходившими черезъ Богемію и Моравію. Но императоръ Францъ и совтъ его ршились пожертвовать Вною только въ послдней крайности, и думали, что, замедливъ походъ Наполеона всми средствами, какія могла представить оборонительная война, дали бы время эрцгерцогу Карлу перейдти въ Авсирію, русскимъ резервамъ прійдти на Дунай, и, соединивъ вс союзныя войска, дать битву, которая, можетъ-быть, спасла бы столицу и монархію. Кутузовъ, соображаясь съ желаніями главнаго союзника своего государя, общалъ противопоставить Французамъ всякое сопротивленіе, которое только не вовлекло бы въ большую, общую битву, и ршился, для задержанія непріятеля, воспользоваться всми притоками Дуная, впадающими въ него съ Альповъ. Для этого стоило только разламывать мосты и затруднять сильными аррьергардами переходъ Французовъ открытою силою, всегда трудный въ такое время года, когда рки бурлятъ и несутъ на себ льдины.
Наполеонъ расположилъ свой походъ слдующимъ образомъ. Онъ долженъ былъ идти между Дунаемъ и цпью Альповъ, по дорог, сжатой между ркою и горами. Идти впередъ съ многочисленною арміею по этой тсной дорог, было затруднительно въ-отношеніи къ продовольствію и опасно для похода, потому-что, кром эрцгерцога Карла, который могъ перейдти изъ Ломбардіи въ Баварію и устремиться въ нашъ тылъ, въ Тироль было около 25 тысячь человкъ подъ начальствомь эрцгерцога Іоанна. Наполеонъ принялъ противъ этого благоразумную предосторожность, поручивъ корпусу Нея завоевать Тироль. Онъ предписалъ маршалу выйдти изъ Ульма на Кемптенъ и проникнуть въ Тироль такъ, чтобъ разрзать на двое войска, разсянныя въ тамошней длинной стран. У Нея, безъ дивизіи Дюпона, способствовавшей Мюрату преслдовать эрцгерцога Фердинанда, оставалось около 10-ти тысячь человкъ. Но Наполеонъ, довряя твердости его и 14-ти тысячамъ Ожеро, подходившимъ изъ Франціи, полагалъ, что такихъ силъ достаточно для предположенной цли. Посл занятія Тироля, онъ назначилъ Бернадотту проникнуть въ Зальцбургъ, и приказалъ ему идти изъ Мюнхена къ Инну и переправиться черезъ него въ Вассербург или въ Розсигсим. Такимъ-образомъ, Наполеонъ обезпечивалъ себ дв выгоды: совершенно прикрывалъ себя со стороны Альповъ и оставался повелителемъ верхняго Инна, причемъ Австро-Руссы не могли защищать нижняго теченія рки противъ главныхъ силъ нашей арміи. Самъ онъ, съ корпусами маршаловъ Даву, Сульта и Ланна, съ резервомъ кавалеріи и гвардіею, прямо выступалъ противъ великой преграды Инна, располагаясь перешагнуть черезъ нее между Мюльдорфомъ и Браунау. Мюратъ, съ драгунами генераловъ Вальтера и Бомона, тяжелою кавалеріею генерала Гопу и понтонами, получилъ приказаніе двинуться прямо на Мюльдорфъ, слдуя изъ Мюнхена по большой дорог черезъ Гогенлинденъ и поля, прославленныя генераломъ Моро. Маршалъ Сультъ долженъ былъ подкрплять его въ одномъ переход позади. Даву пошелъ лве, Ланнъ еще лве Даву. Дивизія Дюпона двинулась внизъ по Дунаю, для овладнія Нассау. Наполеонъ съ гвардіею слдовалъ за Мюритомъ и Сультомъ, по большой мюнхенской дорог.
Еще не выступая изъ Аугсбурга, Наполеонъ устроилъ систему военныхъ депо, и обращалъ на нее тмъ боле вниманія, чмъ боле распространялись его дйствія. Въ Баваріи, на Лех, онъ избралъ Аугсбургъ и распорядился необходимою защитою этого, довольно крпкаго и многолюднаго города, куда веллъ свозить вс коммиссаріатскіе и състные запасы, и гд веллъ устроить госпитали. Принявъ такія мры предосторожности, полезныя во всякомъ случа, онъ отправился за своими корпусами, шедшими на одинъ или два перехода впереди.
Движенія его арміи исполнялись по его предначертанію. 26-го октября она вся приближалась къ Инну. Австро-Руссы не оставили цлымъ ни одного моста, но солдаты наши, кидаясь сильными отрядами въ барки, везд переплывали подъ ружейнымъ и картечнымъ огнемъ, очищали противоположный берегъ и готовили возстановленіе мостовъ, рдко гд совершенію истребленныхъ непріятелемъ при поспшномъ его отступленіи. Бернадоттъ, встрчая не много препятствій, перешелъ черезъ Нинъ 28 октября, въ Вассербург, а маршалы Сультъ, Мюратъ и Даву въ Мюльдорф и Ней-Эттингень. Ланпъ направился къ Браулау, и нашедши мостъ разломаннымъ, послалъ на нсколькихъ отнятыхъ баркахъ отрядъ къ другому берегу. Отрядъ переправился черезъ рку и явился у воротъ Браунау. Каково было удивленіе нашихъ солдатъ, когда они нашли открытою эту крпость, совершенно вооруженную, приведенную въ осадное состояніе и снабженную значительными запасами. Тотчасъ овладли ею и заключили изъ такого страннаго событія, что непріятель отступаетъ съ поспшностью, близкою къ безпорядку.
Наполеонъ, восхищенный столь-важнымъ пріобртеніемъ, прискакалъ самъ въ Браунау, удостовриться лично въ томъ, какія средства представляла ему эта крпость. Онъ осмотрлъ ее и приказалъ перевозить въ нее большую часть запасовъ, которые сначала хотлъ собрать въ Аугсбург, предпочитая для такого назначенія Браунау. Онъ оставилъ тамъ гарнизонъ и назначилъ командиромъ его своего адъютанта Лористона, возвратившагося изъ морской кампаніи, гд находился онъ при адмирал Вилльнев. Онъ вврилъ ему не простое командованіе крпостью, а правленіе, простиравшееся на вс резервы, бывшіе сзади арміи. Военные снаряды, състные припасы, раненные, рекруты, шедшіе изъ Франціи, плнные, отсылаемые туда, все должно было проходить черезъ Браунау, подъ надзоромъ генерала Лористона.
Ноября 5 то, главная квартира Наполеона была уже въ Линц, занятомъ Французами безъ сопротивленія. При движеніи своемъ впередъ, Наполеонъ безпрестанно принималъ новыя предосторожности. До-сихъ-поръ, онъ шелъ по правому берегу Дуная, не заботясь о лвомъ. Но слышно было, что въ Богеміи сбираются войска, подъ начальствомъ эрцгерцога Фердинанда, вышедшаго изъ Ульма съ нсколькими тысячами кавалеріи. Говорили также о второй русской арміи, приведенной Императоромъ Александромъ-въ Богемію. Итакъ, надобно было остерегаться и съ этой стороны. Наполеонъ приказалъ дивизіи Дюпона, посланной въ Нассау, идти по лвому берегу Дуная, держась на одной высот съ арміею и посылая рекогносцировать дороги изъ Богеміи. Къ Дюпону должны были присоединиться Голландцы, отдленные отъ Мармона. Полагая, что и этого недовольно, Наполеонъ отдлилъ дивизію Газана отъ корпуса Ланна, и также послалъ ее на лвый берегъ, вмст съ дивизіею Дюпона, отдавъ об ихъ подъ начальство маршала Мортье. Не желая оставить ихъ отдленными отъ большой арміи, занимавшей правый берегъ, онъ вздумалъ составить изъ судовъ, собранныхъ на Инн, Траун, Энс, Дуна, многочисленную флотилію, гд были състные припасы, снаряды и вс усталые. Идя по Дунаю наравн съ арміею, флотилія могла въ одинъ часъ высадить на правый или лвый берегъ десять тысячь человкъ, соединяла оба берега и служила въ одно время средствомъ сообщенія и перевозки.
Всми такими предосторожностями Наполеонъ отвратилъ неудобство марша наступательнаго по узкой и длинной дорог, между Альпами и Дунаемъ. На вершин Альновъ былъ у него корпусъ Мармона, на половин возвышенія ихъ корпусъ Даву, а у подошвы корпуса Сульта, Ланна, Бернадотта, гвардія, кавалерія Мюрата и наконецъ флотилія связывала все, что двигалось по обоимъ берегамъ рки и что трудно было тащить за собою. Въ такомъ грозномъ вид приближался онъ къ Вн.
Когда готовились выхать изъ Линца, въ главную квартиру прибылъ посланный отъ германскаго императора. То былъ генералъ Гіулай, взятый съ другими при Ульм, отпущенный, и разсказавшій своему государю о мирныхъ расположеніяхъ Наполеона, слышанныхъ имъ, такъ-что императоръ Францъ ршился послать его съ предложеніемъ перемирія. Гіулай не выражался ясно, по явно желалъ, чтобъ Наполеонъ остановился не входя въ Вну, хотя не представлялъ съ своей стороны никакого ручательства въ близкомъ и сообразномъ съ обстоятельствами мир. Наполеонъ не отказывался немедленно говорить о мир съ уполномоченнымъ согласиться на необходимыя пожертвованія, но заключить перемиріе, безъ ручательства получить должное вознагражденіе за военныя издержки, значило дать время другой русской арміи присоединиться къ первой, а эрцгерцогамъ примкнуть къ Русскимъ подъ стнами Вны. Не такой человкъ былъ Наполеонъ, чтобъ сдлалъ онъ подобную ошибку. Онъ объявилъ, что остановился бы у воротъ Вны и не перешелъ бы за нихъ, еслибъ къ нему явились съ искренними предложеніями мира, но что иначе онъ прямо идетъ къ своей цли, которою была столица имперіи. Г. Гіулай упоминалъ о необходимости согласиться съ императоромъ Александромъ прежде, нежели будутъ утверждены условія, которыя пріймутъ вс воюющія державы. Наполеонъ отвчалъ, что императоръ Францъ напрасно подчиняетъ свои ршенія императору Александру, находясь въ опасности, которой тотъ не видитъ, что его дло думать о своей монархіи, и спасти ее соглашеніемъ съ Франціею, предоставивъ Французскимъ арміямъ заботу проводить русскихъ домой. Наполеонъ не сказалъ, какими условіями удовольствуется онъ, но вс знали, что онъ желалъ венеціянскихъ областей. Эти области составляли дополненіе Италіи. Для пріобртенія ихъ, онъ не началъ бы войны, но когда Австрія сама вызвала на нее, то естественно, что онъ желалъ законнаго возмездія за свои побды. Впрочемъ, онъ отдалъ г. Гіулаю письмо къ императору Францу, письмо вжливое, краткое, но довольно-ясное касательно условій мира.
Прежде отъзда, Наполеонъ принималъ также курфирста баварскаго, который не могъ застать его въ Мюнхенъ и пріхалъ въ Линцъ, изъявить ему свою признательность, свое удивленіе, свою радость и особливо надежды на увеличеніе своего государства.
Наполеонъ оставался въ Линц только три дня, именно сколько было необходимо для отданія приказаній. Но корпуса его не переставали идти, и перешедъ Иннъ 28 и 29 октября, Траунъ 31, Энсъ 4 и 5 ноября, они приближались въ этотъ самый день къ Амштеттену и Сен-Пельтену. Въ Амштеттен, Русскіе хотли дать аррьергардное сраженіе, надясь выиграть время и спасти свои обозы. Большая внская дорога проходила черезъ сосновый лсъ. Русскіе заняли позицію на полян, между лсомъ, гд было свободное пространство на право и на лво отъ дороги. Посреди этого пространства, впереди находилась артиллерія Русскихъ, подкрпленная кавалеріею, а позади, къ лсу, лучшая ихъ пхота {Обыкновенная пхота — армейскіе полки. Но г-ну Тьеру хотлось назвать ее лучшею, для лжи, которую увидимъ сейчасъ. Прим. перев.}. Мюратъ и Ланнъ, выступивъ на поляну съ драгунами и съ гренадерами Удино, увидли распоряженія непріятеля. Они въ первый разъ встртилось съ Русскими и спшили показать имъ, какъ сражаются Французы {Французы уже встрчались съ Русскими на поляхъ Италіи и были разбиты ими, слдовательно, показали свою храбрость! Прим. перев.}. Драгуны и конные егери пустились по большой дорог на артиллерію и кавалерію непріятельскую. Не смотря на картечный огонь, наши храбрые кавалеристы скоро взяли пушки, изрубили русскую кавалерію и очистили пространство {Все это чистая ложь! Никогда кавалерія не ходитъ прямо на пушки, пошла и тутъ, слдственно, не взяла ихъ, и что еще лучше: на всемъ отступленіи Кутузова отъ Враунау до Ольмюца, Русскіе не потеряли ни одной пушки! Слышите ли, г-нъ Тьеръ: ни одной! Не во сн ли видли вы, что наши кавалеристы брали гд-нибудь пушки? Прим. перев.}. Надобно было еще сломить пхоту, прислоненную къ сосновому лсу. Гренадеры Удино взяли это на себя. Посл жесточайшаго ружейнаго огня, они пошли на штыки противъ Русскихъ, которые показали рдкую храбрость, бились въ рукопашной схватк и долго сопротивлялись, пользуясь частымъ лсомъ. Наконець, наши гренадеры вытснили ихъ изъ этой позиціи, обратили въ бгство, и убили, ранили и взяли въ плнъ у нихъ тысячу человкъ {Сколько тутъ правды, можно судить потому, что подъ колецъ сраженія при Амштеттен Французы отступили въ безпорядк и были преслдуемы нашими, Могли ли они забрать плнныхъ въ своемъ бгств? См. основанное на Оффиціальныхъ документахъ Описаніе Войны 1803 іода, соч. ген.-лейт. Михайловскаго-Данилевскаго, стр. 93-я. Прим. перев.}.
Мюратъ и Ланнъ шли вмст, первый съ своею неусыпною, хотя изнуренною кавалеріею, второй съ своими страшными гренадерами. Они продолжали преслдовать непріятеля 6, 7 и 8 ноября, но нигд не могли настичь его. ‘Русскіе’ писалъ Ланнъ къ Наполеону, ‘бгутъ еще скоре, нежели мы преслдуемъ ихъ, эти ничтожные ни разу не остановятся подраться’ {Хвастовство, недостойное образованнаго генерала, который долженъ былъ знать, что не робость побуждала Русскихъ къ отступленію. Прим. перев.}. 8 числа, передъ Сен-Нельтеномъ, Ланнъ и Мюратъ увидли ихъ въ боевомъ порядки, по-видимому, готовыхъ вступить въ сраженіе. Оба начальника нашего авангарда, не смотря на свою пылкость, не осмлились вступить въ битву безъ императора, тмъ больше, что не имли достаточныхъ средствъ дать ее. Весь день 8 числа оставались другъ передъ другомъ, вблизи красиваго Млькскаго Аббатства.
Разные слухи извстили Мюрата, что Русскіе не намрены держаться въ Сен-Нельтен. Въ-самомъ-дьл, они приняли важное ршеніе. Уничтоженіемъ мостовъ и аррьергардными сраженіями задержавъ походъ Французовъ, и исполнивъ желаніе императора австрійскаго, который хотлъ, чтобъ какъ-можно-доле оспоривали большую внскую дорогу, Русскіе думали, что сдлали уже довольно и помышляли о собственной своей безопасности. Они переправились черезъ Дунай въ Кремс, гамъ, гд онъ, оканчивая свой загибъ къ сверу, снова направляется къ востоку. Больше всего побудило ихъ къ тому извстіе, что часть французской арміи перешла на лвый берегъ Дуная. Въ-самомъ-дл, они могли опасаться, что Наполеонъ неожиданнымъ манвромъ перенесетъ главныя силы свои на лвый берегъ и отржетъ югъ отъ Моравіи и Богеміи. Въ-слдствіе того, они перешли черезъ Дунай въ Кремс и сожгли за собою мостъ. Другаго средства не было, потому-что укрпленія для защиты моста и прочнаго обладанія имъ были едва начаты. 9 числа совершили они свой переходъ, оставивъ во всемъ австрійскомъ эрцгерцогств страшные слды своего пребыванія {Война всегда и неизбжно оставляетъ страшные слды посл себя. Прим. перев.}. Они грабили, опустошали, даже убивали, словомъ, поступали какъ варвары, такъ-что жители почитали Французовъ почти освободителями своими {Вотъ уже это жестокая иронія г. Тьера надъ своими земляками! Русскіе, проливавшіе свою кровь за Австрійцевъ — губили ихъ, а Французы, которые въ Россіи оставили везд посл себя только пожарища и пустыни, не уваживъ даже никакой святыни — Французы, противъ которыхъ нсколько разъ возставало Австрійцы и наконецъ возстала вся Европа, были освободители Австрійцевъ! Прим. перев.}. Русскіе обходились съ австрійскими войсками совсмъ не какъ друзья, а чрезвычайно высокомрно и слагали на нихъ вс бдствія похода. Офицеры и генералы русскіе выражались на этотъ счетъ съ оскорбительною и нимало незаслуженною заносчивостью, потому-что если Австрійцы не оказывали такой стойкости, какъ русскіе пхотинцы, то были выше ихъ во всхъ другихъ отношеніяхъ {Могли ли Русскіе говорить съ уваженіемъ объ австрійскихъ войскахъ тотчасъ посл Ульма? Могли ли и до самаго окончанія войны почитать ихъ равными себ въ мужеств и военномъ искусств? Дла говорятъ лучше словъ. Прим. перев.}. Австрійцы не ладили съ Русскими и отдлились отъ нихъ: они пошли защищать внскіе мосты, и г. Мерфельдъ съ своимъ корпусомъ отступилъ по штейсрской дорог на Леобенъ {Почему же здсь г. Тьеръ умалчиваетъ о совершенномъ пораженіи графа Мерфельда? Почему лишаетъ себя еще одного доказательства, что Русскіе тогда должны были почитать равными себ Австрійцевъ, всюду поражаемыхъ. Прим. перев.}. За нимъ шли Мармонъ и Даву. Прямая дорога въ Вну была открыта Французамъ: въ два перехода они могли быть у воротъ австрійской столицы, и никто не сталъ бы оспоривать у нихъ вступленія въ нее.
Искушеніе было слишкомъ-велико для Мюрата. Могъ ли онъ устоять противъ желанія кинуться впередъ и показать столиц Австріи себя, всегда самаго виднаго на смотрахъ и въ опасностяхъ? Никогда армія, пришедшая съ запада, не проникала до столицы германской имперіи. Моро въ 1800 г. и генералъ Бонапарте въ 1797 г. подписали перемирія передъ самымъ входомъ въ нее. Только Турки были подъ стнами ея, но не прошли за нихъ. Мюратъ не устоялъ противъ искушенія, и 10 и 11 шелъ къ Вн, побуждая Сульта и Ланна идти за собою. Онъ, однакожь, остерегся вступить въ нее и остановился въ Буркерсдорф, въ гористой дефиле Каленберга, въ двухъ ль отъ Вны.
Поспшность безполезная и даже опасная. Непредвиднная перемна, открытая въ движеніи непріятеля, стоила того, чтобъ остановиться и ждать приказаній императора. Сверхъ-того, корпусъ маршала Мортье и флотилія, назначенная соединять его съ арміею, оставались далеко назади, а между-тмъ, завязавъ глаза, Мюратъ кидался между Русскими, перешедшими на другой берегъ Дуная, и Австрійцами, отброшенными въ горы.
Дйствительно, въ это время сильная схватка угрожала маршалу Мортье, бывшему на львомъ берегу Дуная и подошедшему къ Штейну, гд находились Русскіе, перешедшіе черезъ рку въ Кремс. Опасность, какой подвергся Мортье, произошла не прямо отъ Мюрата, хотя онъ способствовалъ ей и увеличилъ ее своимъ поспшнымъ движеніемъ къ Вн, но отъ небрежности, почти никогда не встрчаемой въ дйствіяхъ, управляемыхъ Наполеономъ, однако случившейся въ этотъ разъ, потому-что бываютъ промахи въ самой неутомимой и постоянной бдительности.
При тысяч разнообразныхъ заботъ, Наполеонъ отступилъ отъ одного изъ самыхъ неизмнныхъ своихъ обычаевъ: удостовряться въ исполненіи отданныхъ имъ приказаній. Онъ предписалъ въ общихъ выраженіяхъ соединить корпусъ изъ дивизій Газана, Дюпона и Дюмопсо, составить флотилію для связи колоннъ, шедшихъ но обоимъ берегамъ рки, и слишкомъ положился на своихъ помощниковъ въ соглашеніи всего этого. Мюратъ двинулся впередъ слишкомъ-скоро, Мортье, увлеченный ли движеніемъ Мюрата, или не давшій точныхъ предписаній Дюпону, оставилъ интервалъ на цлый переходъ между дивизіею Газана, которая была при немъ, и дивизіями Дюпона и Дюмонсо, которыя должны были присоединиться къ нему. Флотилію трудно было соединить и она оставалась далеко назади.
Наполеону быстро замтилъ эти неточности, поспшилъ въ Млькъ и, угадавъ, опасность Мортье, хотя еще не зналъ о ней, остановилъ корпусъ Сульта, который Мюратъ хотлъ увлечь за собою, и послалъ адъютантовъ къ Мюрату и Ланну замедлить ихъ движеніе. Онъ опасался не только за корпусъ, кинутый на лвый берегъ Дуная, но и за самый авангардъ, неосторожно вступившій въ дефилеи Каленберга.
Нигд ошибки не бываютъ такъ скоро наказаны, какъ на войн, потому-что нигд причины и дйствія не сближаются такъ быстро. Русскіе, ведомые за земл Австріи однимъ изъ лучшихъ офицеровъ австрійскаго генеральнаго штаба, полковникомъ Шмитомъ (!), тотчасъ замтили, что одна французская дивизія остается отдльною на лвомъ берегу Дуная, и ршились разгромить ее. Обезпеченные истребленіемъ моста въ Кремс, безъ котораго французская армія не могла помочь отдленной дивизіи, и не видя большаго числа судовъ, которыя замнили бы мостъ, они остановились воспользоваться торжествомъ, по-видимому легкимъ. Въ дивизіи Газана считалось едва 5000 человкъ, Русскихъ было еще около 45 тысячь посл отдленія отъ нихъ Австрійцевъ. Мстность способствовала ихъ намреніямъ. Дунай течетъ въ этомъ мст среди утесистыхъ береговъ, сжатый горами Богеміи съ одной стороны и Альпами Штиріи съ другой. Отъ Дирнштейна къ Штейну и Кремсу, дорога лваго берега, тсная, инд изсченная въ скал, заперта между ркою и горами, повелвающими ею. Экипажи съ трудомъ прозжаютъ по ней. Потому-то Морть, проходившій тутъ съ дивизіею Газана, поставилъ на суда единственную баттарею, которою могъ располагать. Лошадей вели за дивизіею.
11-го ноября, когда Мюрать спшилъ по правому берегу къ воротамъ Вны, Морть на лвомъ берегу прошелъ Дирнштейнъ, гд есть развалины замка, въ которомъ содержался плнникомъ Ричардъ-Львиное-Сердце. Около Дирнштейна высоты нсколько удаляются отъ берега и оставляютъ пространство между своею подошвою и ркою. Дорога то углубляется, то идетъ выше почвы, но шоссе. Французская дивизія, зашедшая на эту дорогу, замтила дымъ Кремсскаго-Моста, который еще горлъ. Вскор она увидла Русскихъ, и уже не сомнвалась, что они перешли тутъ черезъ Дунай. Не давая себ полнаго отчета, что такое было передъ нею, она, воспламененная общимъ жаромъ, увлекавшимъ всю армію, желала только идти впередъ и сражаться {Все дло подъ Кремсомъ показываетъ только грубое невжество Мортье и его подчиненныхъ, такъ же какъ искусство и храбрость Русскихъ. Но посмотрите, какъ сейчасъ г. Тьеръ будетъ расхваливать Мортье за глупое его дло. Прим. перев.}. Мортье отдалъ приказаніе и тотчасъ все было готово къ бою. Артиллерійскій офицеръ, въ-послдсгвіи генералъ Фавье, начальникъ баттареи при дивизіи Газана, выгрузилъ свои пушки и поставилъ ихъ на позицію. Русскіе сжатою массою ринулись на французскую дивизію. Огонь артиллеріи произвелъ въ ихъ рядахъ жестокое опустошеніе. Они кинулись на пушки и старалось захватить ихъ, пхота линейныхъ полковъ 100-го и 103-го защищала ихъ съ чрезвычайною твердостью. На тсной дорог завязался отчаянный рукопашный бой. Пушки были взяты и немедленно опять отбиты. Едва вырвали ихъ у Русскихъ, какъ опять начали стрлять почти въ упоръ и произвели тмъ страшное дйствіе. Французы, поставленные на всхъ малйшихъ возвышеніяхъ, наносили ружейнымъ огнемъ своимъ пораженіе такое же, какъ огнемъ своей артиллеріи. Полъ-дня сражались на этомъ пункт, и судя по числу раненныхъ, найденныхъ на другой день, непріятель потерплъ большую потерю. У него захватили 1500 человкъ въ плнъ {Просто — неправда! Прим. перев.}. Окончательно удержали за собою мсто сраженія, и думали, что могли отдохнуть.
Сражаясь ушли впередъ до Штейна. 4-й легкій полкъ, разсыпанный на высотахъ, господствующихъ надъ ркою, поддерживалъ тамъ сильный ружейный огонь, который ежеминутно длался живе. Скоро объяснилась и причина этого, сначала непостижимая. Русскіе обошли высоты. Двумя колоннами, составлявшими отъ 12-ти до. 15-ти тысячъ человкъ, они спустились позади дивизіи Газана и вошла въ Дирнштейнъ, пройденный ею утромъ. И такъ, она была окружена и отдлена отъ дивизіи Дюпона, оставшейся на одинъ переходъ позади. На Дуна не было видно никакой части флотиліи, и, слдовательно, оставалось мало надежды спастись {Искусно приготовилъ себ такое положеніе Мортье? Не искусны были Русскіе? Кажется, это не показываетъ арміи необразованной, какъ назвалъ ее г. Тьеръ. Прим. перев.}. Приближалась ночь, положеніе было ужасно, и притомъ не сомнвалось, что были посреди цлой арміи. Въ такой крайности, явной для всякаго, не пришло въ голову никому, но офицеру, ни солдату, сдаться. Единственный выборъ передъ глазами этихъ храбрыхъ людей былъ — умереть всмъ, до послдняго, но не сдаться — таковъ былъ геройскій духъ всей арміи {Хвастовство нестерпимое! Не только солдаты и офицеры, которые упрашивали Мортье бжать, но полковники и генералы были постигнуты паническимъ страхомъ, даже бжали, но были при томъ захвачены въ плнъ, какъ-то: генералъ Грендоржъ и другіе. См. Описаніе войны 1805 года, соч. генерала Михайловскаго-Данилевскаго, стр. 107, Тамъ кремсское сраженіе описано по оффиціальнымъ свдніямъ. Прим. перев.}. Маршалъ Мортье думалъ, какъ его солдаты, и, какъ они, ршился лучше умереть, нежели отдать Русскимъ свою маршальскую шпагу. Онъ приказалъ идти колонною и пробиваться на штыкахъ, возвращаясь къ Дирнштейну, гд должно было соединиться съ дивизіею Дюпона. Настала ночь. Въ темнот снова начали бой, данный Русскимъ поутру, только въ противоположномъ направленіи. На этой тсной дорогъ киплъ рукопашный бой, и люди были такъ близко другъ къ другу, что часто схватывались за горло. Сражаясь такимъ образовъ, приближалось къ Дирнштейну. Но, пробившись сквозь нсколько громадъ непріятеля, отчаивались достигнуть цли и открыть ce6b дорогу, безпрерывно замыкавшуюся. Нкоторые офицеры Мортье, не провидя спасенія, предлагали ему одному ссть въ лодку и избавить по-крайней-мр самого себя отъ Русскихъ, ревнуя не дать имъ такого трофея, какимъ былъ бы маршалъ Франціи.— ‘Нтъ’ отвчалъ знаменитый маршалъ: ‘съ такими храбрыми людьми не разстаются. Или спасаются, или погибаютъ вмст съ ними.’ Со шпагою въ рук, онъ сражался впереди своихъ гренадеровъ и безпрерывно наступалъ вновь, пробиваясь въ Дирнштейнъ, когда вдругъ послышался позади Дирнштейна сильнйшій ружейный огонь. Надежда возродилась тотчасъ, потому-что, по всмъ вроятіямъ, это была дивизія Дюпона. Въ-самомъ-дл, эта храбрая дивизія шла цлый день, когда на пути узнала объ опасномъ положеніи маршала Мортье и посншила на помощь, къ нему. Генералъ Маршанъ, съ 9-мъ легкимъ и 96-мъ и 32-мъ линейными полками, тми самыми, которые отличались при Газлах, бросился въ тснину. Одни шли прямо по дорог къ Дирнштейну, другіе по отлогостямъ горъ, бой въ дефилсяхъ съ этой стороны завязался столько же свирпый, какъ и съ другой, въ дивизіи Газана. Наконецъ, 9-й легкій полкъ пробился въ Дирнштейнъ, куда съ другой стороны входилъ Морно. Обь колонны соединились и опознали одна другую при блеск огня. Солдаты обнимались, въ радости, что избгли такого бдствія.
Потеря была жестока съ обихъ сторонъ, но слава не равна, потому-что 5000 Французовъ сопротивлялись больше нежели 30,000 Русскихъ {Но г. Тьер самъ сказалъ, что въ одной дивизія Газана было 5000 человкъ, да, конечно, не меньше въ дивизіи Дюпона, безъ которой Мортье наврно былъ бы истребленъ или взятъ. Успхъ Русскихъ былъ бы еще больше, еслибъ Шмитъ, котораго такъ хвалить г. Тьеръ, но завелъ Дохтурова самъ не, зная куда. См. Описаніе войны 1805 г., стр. 104.}, и пробилась, спасли свои знамена {Нтъ, одно знамя было взято московскимъ мушкетерскимъ полкомъ. Прим. перев.}. Вотъ примры, на которые должно вчно указывать {Какъ на примръ грубой оплошности — можно указывать на Мортье подъ Кремсомъ, гд онъ попался въ ловушку и спасся единственно отъ неискусства г-на Шмита, который завелъ Богъ-знаетъ куда Дохтурова и далъ время прійдти Дюпону. Прим. перев.}.’ Солдаты, ршившіеся умереть, всегда могутъ спасти свою честь и часто успваютъ спасать свою свободу и жизнь.
Мортье нашелъ въ Дириштеіш 1500 плнныхъ, взятыхъ имъ утромъ. Русскіе потеряли убитыми, раненными и плнными около 4,000 человкъ {Плнныхъ у Французовъ не могло быть, когда они были разбиты, обойдены, и если бы прежде взятые ими плнные находились въ Дирнштейн, то и они освободились бы но взятіи города Дохтуровымъ. Напротивъ, Русскіе взяли въ плнъ 1500 Французовъ. У насъ выбыло изъ строя всего около 2000 человкъ. См. Описаніе войны 1805 года., стр. 108. Прим. перев.}. Въ томъ числ былъ полковникъ Шмитъ. Непріятели не могли испытать боле чувствительной потери и вскор пришлось имъ горько пожалть о ней. Французы насчитывали 3,000 выбывшихъ изъ строя, убитыми и раненными. Въ дивизіи Газана убыла половина людей.
Наполеонъ, бывшій въ Млькіи, узналъ развязку этой встрчи, и успокоился, потому-что страшился совершеннаго истребленія дивизіи Газана. Онъ восхищался поступками Мортье {Едва-ли! Наполеонъ побольше г-на Тьера понималъ военное дло. Достоврные французскіе писатели описываютъ гнвъ его при извстіи о кремсскомъ бо, который самъ онъ назвалъ въ своемъ 22-мъ бюллетен, Celte journe а t une journe do massacre. См. Описаніе войны 1805 года., стр. 108 и 112. Прим. перев.} и его солдатъ, и послалъ самыя блестящія награды обимъ дивизіямъ, Газана и Дюпона. Онъ перевелъ ихъ на правый берегъ Дуная, дать имъ время перевязать свои рапы, и назначилъ Бернадотта замнить ихъ на лвомъ берегу. Но онъ негодовалъ на Мюрата за безсвязность въ общемъ движеніи различныхъ колоннъ арміи. Характеръ Наполеона былъ снисходителенъ, но умъ его строгъ. Онъ предпочиталъ блестящей храбрости простое, твердое, разсудительное мужество, хотя пользовался всякаго рода храбростью, какую только встрчалъ въ своихъ арміяхъ. Онъ обыкновенно былъ строгъ къ Мюрату и по любилъ его легкомыслія, хвастовства, безпокойнаго честолюбія, отдавая всю справедливость прекрасному его сердцу и блистательному мужеству. Онъ написалъ къ нему письмо жестокое и не совсмъ заслуженное… ‘Не могу одобрить вашего похода. Вы идете какъ бшеный, и не взвшиваете приказаній, мною вамъ отданныхъ. Русскіе не стали прикрывать Вны и перешли черезъ Дунай въ Кремс. При такомъ необыкновенномъ обстоятельств могли бы вы понять, что не можете дйствовать безъ новыхъ инструкцій… Не зная намреній непріятеля, не зная моей воли при этомъ новомъ оборот длъ, вы заноситесь съ моею арміею къ Вн… Вы думаете только блеснуть входомъ въ Вну… Но слава тамъ, гд опасность, и нтъ славы вступить въ беззащитную столицу.’
Мюратъ искупалъ тутъ ошибки всхъ. Онъ, конечно, шелъ слишкомъ-скоро, по когда бы остался передъ Кремсомъ безъ мостовъ и безъ судовъ, то немного пособилъ бы Мортье, который былъ въ 6д особливо отъ большаго разстоянія, оставленнаго между дивизіями Газана и Дюпона, и отъ удаленія флотиліи. Мюратъ очень опечалился. Наполеонъ узналъ о томъ отъ своего адъютанта Бертрана, и поправилъ обязательными словами дйствіе своего жосткаго выговора.
Желая извлечь выгоду изъ самой ошибки Мюрата, Наполеонъ предписалъ ему, что какъ онъ уже былъ въ виду Вны, то не входить туда, а пройдти вдоль городскихъ стнъ и захватить большой мостъ на Дуна, наведенный въ предмстіи. По занятіи моста, приказывалъ онъ, немедленно выступить на моравскую дорогу и прежде Русскихъ прійдти на тотъ пунктъ, гд дорога изъ Кремса соединяется съ большою ольмюцкою дорогою. Занятіе моста и потомъ быстрый маршъ давали возможность преградить отступленіе Кутузова въ Моравію, и подвергнуть его такому же бдствію, какъ генерала Макка. Мюратъ имлъ тутъ случай загладить свою вину и спшилъ воспользоваться тмъ.
Невроятно было, однакожь, чтобъ Австрійцы не истребили внскихъ мостовъ, и Наполеонъ, отдавая приказаніе занять ихъ, не надялся, чтобъ можно было исполнить его.
Австрійцы не стали защищать Вны. Эта прекрасная и огромная столица окружена правильною стною, тою самою, которая удержала Турковъ въ 1683 году, на съ-тхъ-поръ, она увеличилась обширными предмстьями, также окруженными невысокою стною, въ вид редантовъ. Все это послужило бы плохою защитою, о потому императоръ Францъ поручилъ графу Врбн принять Французовъ и условиться съ ними о мирномъ занятіи столицы, но ршено было оспоривать у нихъ переходъ черезъ рку..
Вна расположена въ нкоторомъ разстояніи отъ Дуная, текущаго лве города, посреди лсистыхъ острововъ. Большой деревянный мостъ черезъ различные рукава рки служитъ для сообщеніи одного берега съ другимъ. Австрійцы были готовы взорвать его при появленіи Французовъ и стояли на лвомъ берегу съ заряженными пушками: тутъ было семь или восемь тысячъ человкъ подъ командою графа Ауэрсберга.
Мюратъ легко приблизился къ мосту, не заходя въ городъ. Тогда со всхъ сторонъ распространялись слухи о перемиріи. Наполеонъ, по прибытіи въ Шнбруннскій-Дворецъ, находящійся на дорог около Вны, принималъ депутацію жителей, пришедшую просить его о снисхожденіи. Онъ принялъ ихъ со всми знаками уваженія къ образованному народу, выслушалъ также г. Гіулая, прибывшаго повторить предложенія, сдланныя имъ въ Линц. Такимъ-образомъ, мысль о перемиріи, предвстник мира, быстро распространилась. Въ то же время, Наполеонъ возобновилъ Мюрату и Ланну приказанія захватить, если можно, мосты, но они не имли надобности въ новыхъ подстреканіяхъ. Поставивъ гренадеровъ Удано за рощами, обрамливающимй Дунай, сами они, съ нсколькими адъютантами, подъхали къ предмостному укрпленію. При появленіи ихъ, сторожевой гусаръ выстрлилъ изъ карабина и ускакалъ. За намъ гнались до большаго моста, перекинутаго черезъ главный рукавъ, гд австрійскій унтер-офицеръ артиллеріи, съ зажженнымъ фитилемъ, готовился взорвать мостъ, подъ которымъ были приготовлены зажигательныя вещества. Унтер-Офицера схватили и такъ достигли другаго берега, гд сказали австрійскимъ канонерамъ, что перемиріе подписано или немедленно будетъ подписано, что плутъ переговоры о мир, и что надобно объясниться о томъ съ генераломъ, начальствующимъ войсками.
Изумленные Австрійцы оставались въ недоумніи и провели генерала Бертрана къ графу Ауэрсбергу. Австрійцевъ убаюкивали разговорами, стоя передъ жерлами ихъ пушекъ, когда вдругъ появилась изъ-за деревьевъ колонна гренадеровъ. Канонеры хотли открыть пальбу, но Ланнъ, Мюратъ и офицеры ихъ бросились къ нимъ, увряли, уговаривали и дали время своей колонн подойдти, захватить и обезоружить артиллеристовъ. Графъ Ауэрсбергъ, не понимая самъ, какъ это сдлалось, въ смущеніи отступилъ съ своими войсками отъ берега.
Наполеонъ съ восхищеніемъ узналъ о неожиданномъ занятіи мостовъ на Дуна, и немедленно веллъ резерву кавалеріи, корпусамъ Ланва и Сульта, идти на Голлабрунъ, отрзать Кутузову отступленіе. Самъ онъ оставался въ Шнбруннскомъ-Дворц и поручилъ генералу Кларку главное начальство надъ Вною, предоставивъ полицейскій надзоръ городской милиціи. Онъ приказалъ наблюдать строжайшую дисциплину и не позволилъ прикасаться къ частной собственности, присвоивъ себ только государственную казну и арсеналы. Въ большомъ арсенал внскомъ были неисчислимыя богатства: сто тысячь ружей, дв тысячи артиллерійскихъ орудій, снаряды всякаго рода. Удивлялись, что они не вывезены были по Дунаю и завладли ими для арміи.
Наполеонъ расположилъ потомъ свои войска такъ, что они крпко охраняли столицу, наблюдали дорогу отъ Альповъ, откуда вскор могли прійдти эрцгерцоги, дорогу изъ Венгріи, откуда могли они прійдти посл, и наконецъ изъ Моравіи, на которой Русскіе были въ большихъ силахъ.
Генералъ Кутузовъ пронялъ направленіе къ Моравіи, а не къ Богеміи, потому-что и другая русская армія обратилась къ Ольмюцу, на границ Моравіи и Галлиціи. Онъ приближался къ Голлабруну, имя впереди князя Багратіона, и съ изумленіемъ и ужасомъ узналъ, что Французы уже на большой дорог, по которой хотлъ онъ идти, слдовательно, могъ быть увренъ, что ему отржутъ путь. Онъ употребилъ противъ Мюрата хитрость, которую тотъ употребилъ противъ Австрійцевъ при занятіи мостовъ на Дуна. При немъ былъ генералъ Винцингероде, тотъ самый, который условливался о планъ похода. Онъ послалъ ею къ Мюрату {Первоначально самъ Мюратъ прислалъ съ предложеніемъ перемирія, въ-слдствіе чего и былъ отправленъ къ нему Винцингероде. См. Описаніе войны 1805 г., стр. 425. Прим. перев.} повторять выдумки, обманувшія графа Ауэрсберга, что въ Шнбрунн уполномоченные готовы подписать миръ. Онъ предложилъ Шюрату перемиріе, основанное на томъ, чтобъ оставаться на тхъ мстахъ, какія занимали войска, такъ-что прекращеніе военныхъ дйствіи не перемняло ничего. Въ случа возобновленія ихъ, обязывались повстить другъ друга за шесть часовъ впередъ. Винцингероде искусно льстилъ Мюрату, который, сверхъ-того, почиталъ за честь быть первымъ посредникомъ мира, и принялъ перемиріе, только съ условіемъ, чтобъ императоръ утвердилъ его. Справедливость требуетъ прибавить довольно-важное соображеніе, особенно побудившее къ этому ошибочному поступку. Корпусъ Сульта еще не пришелъ, и Мюратъ боялся, что съ своею кавалеріею и гренадерами Удино онъ будетъ не въ силахъ заслонить Русскимъ дорогу. Немедленно послалъ онъ адъютанта въ главную квартиру съ проектомъ перемирія.
На другой день посщала другъ друга. Князь Багратіонъ пріхалъ къ Мюрату, оказывалъ много предупредительности и любопытства видть Французскихъ генераловъ, особливо знаменитаго маршала Ланна {Ничего этого не было, и никогда Багратіонъ не здилъ въ лагерь Французовъ, въ которыхъ онъ видлъ не только непріятелей, по враговъ своего отечества и цлаго міра. Эта ненависть его, объясняемая обстоятельствами, лучше всего показываетъ сколько правды въ словахъ г. Тьера. Прим. перев.}. Тотъ былъ очень-простъ въ обращеніи, но тмъ не мено вжливъ какъ воинъ: онъ сказалъ Багратіону, что еслибъ былъ одинъ, то они въ это время сражались бы, а не размнивались учтивостями. Въ-самомъ-дл, въ это время, русская армія, прикрываясь аррьергардомъ Багратіона, который казался неподвижнымъ, быстро уходила позади такого прикрытія и достигала дороги въ Моравію. Такъ Мюратъ, обманутый въ свою очередь, допустилъ непріятеля отплатить себ за внскій мостъ.
Вскор прибылъ адъютантъ императора, генералъ Лемарруа, съ жестокимъ выговоромъ Мюрату за ошибку его и съ приказаніемъ ему а маршалу Ланну аттаковать непріятеля немедленно, въ какой бы часъ ни пришло это повелніе. Ланнъ послалъ, однакожь, къ Багратіону офицера, предупредить его о полученномъ приказаніи. Распоряженія къ аттак были сдланы тотчасъ. У Багратіона было отъ 7 до 8 тысячь человкъ, но онъ хотлъ окончательно, прикрыть движеніе Кутузова и принялъ благородную ршимость лучше погибнуть, нежели уступить. Ланнъ двинулъ на него своихъ гренадеровъ. Построить войскъ нельзя было иначе, какъ въ дв линіи пхоты, развернутыя одна противъ другой и нападающія одна на другую почти на ровной почв. Нсколько времени, они производили другъ въ друга сильный и убійственный ружейный огонь, потомъ ударили въ штыки и, что рдко бываетъ на войн, об громады пхоты съ ршимостью шли на встрчу одна противъ другой, и сошлись безъ колебанія. Въ рукопашной схватк, гренадеры Удино одолли багратіоновыхъ пхотинцевъ и нанесли имъ пораженіе. Потомъ, ночью, при свт пожара, оспоривали другъ у друга сожженную деревню Шнграбенъ, которая наконецъ осталась во власти Французовъ {Цль Багратіона была — отступать сражаясь, и потому естественно, что онъ оставилъ Шнграбенъ. Прим. перев.}. Русскіе сражались мужественно. Они потеряла при этомъ почти половину своего аррьергарда, около 3 тысячь человкъ, изъ которыхъ 1,500 остались на пол сраженія {Вся потеря Багратіона, до самаго присоединенія къ Кутузову, превышала не много боле 2000 человкъ. См. Описаніе Войны 1805 г. Прим. перев.}. Князь Багратіонъ, своею ршимостью, явилъ себя достойнымъ соревнователемъ маршала Мортье при Диринштен {Никакого подобія нтъ между сраженіями подъ Кремсомъ и Шнграбеномъ. Тамъ Мортье былъ окруженъ, разбитъ и едва не истребленъ отъ собственной оплошности, при чемъ онъ сражался но невол и чуть не сдался въ плнъ. Подъ Шнграбеномъ, Багратіонъ свободно принялъ сраженіе, продолжалъ его, пока почиталъ то нужнымъ, и отступилъ, совершивъ геройскую защиту арміи, прославившую его. Какое же тугъ соревнованіе съ Морть? Прим. перев.}. Кровавое сраженіе шнграбенское происходило 16 ноября. Въ слдующіе дни, шли впередъ, на каждомъ шагу забирая плнныхъ, и 19 числа вступило въ Брюннъ, столицу Моравіи. Тамошнюю крпость нашли сооруженною и въ ней множество всякихъ запасовъ. Непріятели и не думали защищать ея. Они оставили Наполеону важную позицію, откуда онъ властвовалъ Моравіею и могъ свободно наблюдать и ожидать движенія Русскихъ.
Наполеонъ получилъ извстіи о послднемъ сраженіи и похалъ въ Брюннъ, потому-что изъ Италіи доносили ему о длинномъ отступленія эрц герцоговъ въ Венгрію, и онъ постигъ, что главное дло будетъ у него съ Русскими. Онъ измнилъ нсколько расположеніе корпуса Даку вокругъ Вны. Дивизію Гюдена, которая уже не была необходима на дорог въ Штирію посл отступленія эрц-герцоговъ, отправилъ онъ къ Пресбургу. Дивизію Фріанз, того же корпуса, поставилъ онъ передъ Вною, на моравской дорог. Дивизія Биссона (временно довизія Каффарелли) была отдлена отъ корпуса Даву и послана къ Брюнну, на смну въ корпус Ланна дивизіи Газана, оставленной въ Вн.
По прибытіи въ Брюннъ, Наполеонъ перенесъ туда свою главную квартиру 20 ноября. Генералъ Гіулай, уже вмст съ господиномъ Стадіономъ, явился къ нему говорить о мир боле основательнымъ образомъ. Наполеонъ изъявилъ обоимъ имъ свое желаніе положить оружіе и возвратиться во Францію, но объяснилъ и условія, которыя необходимы для того. Онъ уже не допускалъ, чтобъ Италія, раздленная между Франціею и Австріею, оставалась предметомъ недоврчивости и войны между ними. Онъ желалъ ее всю, до Изонцо, то-есть, требовалъ венеціанскихъ областей, единственной части Италіи, которую оставалось ему завоевать. Онъ не сказалъ, чего потребуетъ для своихъ союзниковъ, курфирстовъ баварскаго, виртембергскаго и баденскаго, но въ общихъ выраженіяхъ объявилъ что надобно обезпечить ихъ положеніе въ Германіи и положить конецъ всмъ вопросамъ, нершеннымъ между ними и императоромъ со времени новой германской конституціи 1803 года. Гг. Стадіонъ и Гіулай возстали противъ жестокости такихъ условіи, но Наполеонъ не показывалъ ни малйшаго расположенія отступиться отъ нихъ, и далъ разумть, что, неуклонно занимаясь войною, онъ не желаетъ имть вблизи переговорщиковъ, которые въ существ были не иное что, какъ военные шпіоны, посланные наблюдать его движенія. На такомъ основаніи онъ пригласилъ ихъ отправиться въ Вину, къ Талейрану, только-что пріхавшему туда. Наполеонъ, мало обращая вниманія на привычки своего министра, который не любилъ ни работы, ни тяжелой жизни въ главныхъ квартирахъ, призвалъ его сначала въ Страсбургъ, потомъ въ Мюнхенъ и наконецъ въ Вну. Онъ поручилъ ему безконечные переговоры, обыкновенно предшествующіе значительнымъ слдствіямъ дипломатическихъ совщаній.
Во время разговоровъ съ Наполеономъ, одинъ изъ австрійскихъ уполномоченныхъ какъ-то неосторожно выразился и явно показалъ, что Пруссія связана трактатомъ съ Россіею и Австріей). Наполеону писали изъ Берлина, что было нчто подобное, по совсмъ не такъ опредленно, какъ онъ тутъ узналъ объ этомъ. Такое открытіе внушило ему новыя мысли и больше расположило къ миру, но не заставило отказаться отъ своихъ существенныхъ требованій. Неловко было ему слдовать за Русскими дальше Моравіи, то-есть, въ Польшу, потому-что эрц-герцоги могли отрзать ему сообщеніе съ Вною. Онъ ршился ждать прибытія г. Гаугвица и дальнйшаго развитія военныхъ предпріятій Русскихъ. Онъ не отказывался отъ переговоровъ на выгодныхъ условіяхъ, но готовъ былъ и разрубить гордіевъ узелъ коалиціи великою битвою, если непріятели дадутъ къ тому случай. Такъ провелъ онъ нсколько дней, изучая съ совершеннымъ вниманіемъ самъ и заставляя своихъ генераловъ изучать мстность, на которой они находились: тайное предчувствіе говорило ему, что тамъ можетъ быть ршительная битва. Въ то же время онъ давалъ отдыхъ своимъ войскамъ, изнуреннымъ усталостью, страдавшимъ отъ холода и иногда отъ голода, и прошедшимъ въ три мсяца почти пять-сотъ ль. Зато и ряды его солдатъ были очень неполны, хотя изъ нихъ оказалось отсталыхъ гораздо меньше, нежели въ какой-нибудь другой арміи. Съ открытія похода, не доставало налицо почти пятаго человка. Вс военные согласятся, что это было очень немного посл такихъ изнуреній. Впрочемъ, чуть гд останавливались, какъ ряды вскор пополнялись, благодаря ревности отстававшихъ присоединиться къ своимъ корпусамъ.
Съ своей стороны, императоры россійскій и австрійскій, съхавшись въ Ольмюц, разсуждали, что должно было имъ длать. Кутузовъ совершилъ отступленіе, въ которомъ испытывалъ онъ только аррьергардныя пораженія {Пораженій не было ни гд. ‘Отъ Браунау до Брюнна наше войско отражало ‘французовъ на каждомъ шагу, ни гд не давая имъ ни малйшей поверхности.’ См. Описаніе Войны 1805 года, стр. 134. Прим. перев.}, по привелъ съ собою немного больше тридцати тысячъ человкъ, уже привыкшихъ сражаться, хотя истощенныхъ усталостью. Итакъ, онъ потерялъ 12 или 15 тысячъ человкъ убитыми, раненными, плнными, усталыми {‘Потеря Кутузова отъ Браунау до Бргонпа состояла въ 5840 убитыхъ и раненныхъ’. См. Описаніе Воины 1805 года, гд вс подобныя указанія извлечены изъ строевыхъ рапортовъ, а въ нихъ не бываетъ утайки. Но для г. Тьера нсколько тысячь человкъ ни по чемъ! Прим. перев.}. Александръ, въ корпус Буксгевдена и въ русской императорской гвардіи, привелъ 40 тысячъ {Въ корпус Буксгевдена было 26,828 человкъ, въ отряд гвардіи 8500 человкъ, всего 35,328 человкъ. Прим. перев.}, что составляло около 75 тысячъ Русскихъ. Пятнадцать тысячъ Австрійцевъ, изъ остатковъ корпусовъ Кинмайера и Мерфельда, и одна превосходная дивизія кавалеріи, дополняли австро-русскую армію подъ Ольмюцомъ, такъ-что вс силы ея состояли изъ 90 тысячъ человкъ {Въ соединенной подъ Ольмюцомъ россійско-австрійской арміи было Русскихъ 68,500 человкъ, Австрійцевъ 14,000, всего 82,500 человкъ. См. Описаніе Войны 1805 года, стр. 146. Прим. перев.}.
Здсь мсто замтить, какъ несоразмрны были требованія Россіи на Европу съ существенными ея силами. Она хотла поддерживать равновсіе между державами, и вотъ сколько выставляла солдатъ на поле битвы, гд ршались судьбы міра! При начал войны, въ разныхъ частяхъ Европы, вс силы ея простирались до 125 тысячъ человкъ и до 100 тысячъ, если врить показанію Русскихъ посл пораженія ихъ. Австрія собрала больше 200 тысячъ человкъ, Пруссія могла выставить 150, Франція одна 300 тысячь. Говоримъ о числ солдатъ не по спискамъ (что длаетъ разницу почти на половину), но о числ ихъ подъ огнемъ въ день битвъ. Правда, что русская пхота была крпка, во со ста тысячами человкъ, храбрыхъ и невжественныхъ {Невжественныхъ (ignorants), говоритъ г. Тьеръ, но въ ратномъ дл Русскіе солдаты уже тогда были первыми въ Европ. Указываемъ опять на вс войны наши въ XVIII столтіи, со временъ Петра. Прим. перев.}, нельзя было тогда думать о господств въ Европ.
Неурожай тяготлъ надъ восточными областями австрійской монархіи. Въ Ольмюц нуждались въ необходимомъ, и Русскіе доставали себ продовольствіе не съ ловкостью французскаго солдата, смышленаго мародра, рдко жестокаго {Не смшно ли, что здсь г. Тьеръ хвалитъ своихъ земляковъ, какъ ловкихъ грабителей? И точно, слова: maraude, maraudeur, были изобртены ими по время войнъ, слдовавшихъ за революціею, потому-что прежде не бывало такого систематическаго военнаго грабежа, какимъ отличались тогдашніе Французы. Вотъ лучшее объясненіе, отъ-чего были они ненавистны во всхъ странахъ, гд вели войну. Въ этомъ можно отдать имъ преимущество передъ всми другими солдатами. Прим. перев.}.
Такимъ-образомъ, въ австро-русскомъ лагер не были настроены къ принятію благоразумныхъ ршеній.
Какъ военные успха Фридриха-Великаго приписывали теоріи облическаго построенія, о которой онъ и не думалъ, такъ побды Наполеона приписывали одному манвру, и разсуждали только о томъ, какъ надобно обходить непріятеля. Но увренію новыхъ знатоковъ, они изобрли новую науку и даже новое названіе для нея: это была стратегія, которую предлагало они государямъ подъ споимъ руководствомъ. Нмецъ Вейротеръ убдилъ приверженцевъ Александра, что у него готовъ прекрасный и врный планъ для истребленія Наполеона. Онъ говорилъ объ огромномъ манвр, посредствомъ котораго надобно было окружить императора Французовъ, отрзать его отъ внской дороги, отбросить въ Богемію, разбитаго и отдленнаго навсегда отъ войскъ, остававшихся у него въ Австріи и Италіи.
Можно представить себ, какъ молодые, тщеславные умы разсуждали о важномъ, предстоявшемъ тогда вопрос: должно или но должно было давать битву Наполеону? Безсмертныя картины, переданныя намъ древностію, гд видимъ, какъ юная римская аристократія, въ безумномъ тщеславіи своемъ, принудила благоразумнаго Помпея дать фарсальскую битву — эти картины не представляютъ ничего больше великаго и поучительнаго, нежели то, что происходило въ Ольмюц, въ 1805 году, вокругъ императоровъ Александра и Франца. Вс разсуждали о вопрос: избгать ли или искать битвы, и всь выражала свое мнніе. Сообщество Долгорукихъ не затруднялось {Прежде г. Тьеръ изрыгалъ порицанія на одного, благороднаго князя Петра Петровича Долгорукаго, здсь онъ уже находитъ много Долгорукихъ (le? Dolgorouki), но какихъ же? Такъ не излагаютъ событіи историческихъ. Прим. перев.}. По его словамъ, не дать битвы значило бы оказать трусость и сдлать ошибку. Во-первыхъ, польза было боле жить въ Ольмюц: армія гибла тамъ отъ недостатковъ и теряла духъ. Оставаясь въ Ольмюц, отдавали Наполеону а честь войны, и три четверти австрійской монархіи, и вс ея обильныя средства. Вмсто того, идя впередъ, вдругъ вступали опять въ обладаніе всми средствами продовольствія, и наступательное движеніе возстановляло духъ и увренность арміи, всегда столь могущественные. И разв не видли, что настала минута помняться ролями? Наполеонъ, всегда столь быстрый, неотступный въ преслдованіи непріятеля, вдругъ остановился, колеблется, устрашенъ — это явно! Утвердившись въ Брюнн, онъ на сметъ идти къ Ольмюцу, навстрчу русской арміи. Дирнштейнъ, Голлабрунъ привели его въ раздумье, да и армія его потрясена, какъ онъ самъ. Знали наврное, что она была изнурена усталостью, уменьшилась на половину, недовольна, ропщетъ.
Таковы было рчи, которыя высказывали эти юноши съ непостижимою самоувренностью {Здсь только самоувренность и легкомысліе г. Тьера изумительны! Не основываясь ни на чемъ, я самъ не зная о ком, онъ разсказываетъ сказку, а не исторію. Прим. перев.}. Нсколько человкъ благоразумныхъ, именно, князь Чарторискій, такъ же молодой, по больше Долгорукихъ размышляющій {Потому такъ утвердительно и съ исключительною хвалою говоритъ г. Тьер объ этомъ человк, вообще порицая всхъ другихъ, истинныхъ приверженцевъ императора россійскаго? Прим. перев.}, противорчили немногими, простыми доводами, которые могли бы образумить всякаго, непораженнаго самымъ страннымъ ослпленіемъ. Не обращая вниманія, говорили они, на солдатъ, за которыми, однакожь, осталось поле сраженія и въ Дирнштейн и въ Голлабрунь, и передъ которыми отступали отъ самаго Мюнхена до Ольмюца {Одно это сужденіе какихъ-то благоразумныхъ показало бы, что они не знали о чемъ говорили: при отступленіи обыкновенно оставляютъ поле сраженія, но отступленіе, какъ военный маневръ, ведетъ иногда къ торжеству. Довольно указать въ примръ на нашу отечественную войну. Наполеонъ погибъ въ Россіи, хотя и называлъ завоеваніемъ и побдою вс преднамренно-оставленные ему города. Прим. перев.}, не обращая вниманія и на генерала ихъ, побдителя всхъ европейскихъ генераловъ, опытнйшаго, если не величайшаго изъ всхъ современныхъ полководцевъ, потому-что онъ начальствовалъ во ста битвахъ, а теперешніе его противники не начальствовали ни въ одной {Кутузовъ, Багратіонъ, Милорадовичъ и многіе уже славные въ 1805 году наши генералы не начальствовали въ битвахъ!… Зачмъ говоритъ г. Тьеръ о томъ, чего не знаетъ? Прим. перев.}, не обращая вниманія ни на солдатъ, ни на полководца, можно еще не торопиться по двумъ убдительнымъ причинамъ. Первая и самая явная, что черезъ нсколько дней еще истечетъ мсяцъ, условленный съ Пруссіею, и она должна будетъ объявить свое ршеніе, Кто знаетъ, что проигранная битва не дастъ ей случая уклониться отъ общаній? Напротивъ, по истеченіи назначеннаго срока, 150 тысячь Пруссаковъ вступятъ въ Богемію, Наполеонъ будетъ принужденъ отступить, и для этого не понадобится подвергать себя случайностямъ битвы. Другая причина для медленія та, что вскор подойдутъ эрцгерцоги съ восьмьюдесятью тысячами Австрійцевъ изъ Венгріи, и тогда можно будетъ сражаться съ Наполеономъ, имя двухъ и, можетъ-быть, трехъ человкъ противъ одного. Трудно жить въ Ольмюц, но если и точно нельзя пробыть тамъ еще нсколько дней, то стоитъ только отойдти въ Венгрію, на встрчу эрцгерцогамъ. Тамъ найдется и хлбъ и восемьдесятъ тысячь подкрпленія. Увеличивая такимъ образомъ разстоянія, противопоставили бы Наполеону самое страшное для него препятствіе. Доказательствомъ того служатъ сама неподвижность его по вступленіи въ Брюннъ. Если онъ не идетъ впередъ, то не, потому-что боится. Только неопытные военные могутъ утверждать, что такого человка удерживаетъ боязнь. Онъ не идетъ впередъ, потому-что находитъ разстояніе и безъ того уже слишкомъ-великимъ.
Что отвчать на такіе доводы? Конечно, ничего. Но на умы предубжденные не дйствуютъ никакіе доводы. Очевидность раздражаетъ ихъ, но не убждаетъ. Окружавшіе Александра ршили, что надобно дать битву. Императоръ Францъ также согласился на это. Ему выгодно было, чтобъ вопросъ ршили скоре, потому-что государство его ужасно страдало отъ войны, онъ хотлъ также, чтобъ Русскіе помрились съ Французами и показали себя {Какія ребяческія сужденія! И зачмъ навязываетъ г. Тьеръ свои мщанскія сужденія военнымъ и государственнымъ людямъ? Прим. перев.}. Ршили — оставить ольмюцкую позицію, очень-хорошую, гд можно было легко отражать нападающую армію, какъ ни была бы она велика, и намревались атаковать Наполеона въ его позиціи подъ Брюнномъ, которую онъ уже много дней изучалъ тщательно.
Русская армія двинулась пятью колоннами отъ Ольмюца къ Брюнну, для сближеніи съ Французскою арміею. Ноября 18-го, въ Вишау, на одинъ день пути отъ Брюнна, внезапно нанали на авангардъ, состоявшій изъ кавалеріи и слабаго отряда пхоты, поставленныхъ тутъ маршаломъ Сультомъ. Ихъ окружили тремя тысячами кавалеристовъ, и потомъ, съ однимъ батальйономъ пхоты, пробились въ самый Вишау. Сотня Французовъ была захвачена въ плнъ. Генерал-адъютантъ Долгорукій принималъ главное участіе въ этомъ подвиг. Эта легкая поверхность совершенно повернула молодыя головы русскаго главнаго штаба, и ршимость сражаться сдлалась неотклонимою {Все это вранье такъ очевидно, что не требуетъ опроверженія. Прим. перев.}. Аттаковать Наполеона располагались въ его позиціи подъ Брюиномъ, слдуя плану, приготовляемому Вейротеромъ. Сдланъ былъ еще одинъ переходъ впередъ, и тамъ остановились передъ замкомъ Аустерлицомъ.
Наполеонъ обладалъ рдкою проницательностью для угадыванія плановъ своихъ непріятелей: онъ видлъ, что союзники желаютъ ршительнаго боя съ нимъ, и былъ тмъ очень-доволенъ. Но его занимали преднамренія Пруссіи, окончательно непріязненныя по послднимъ извстіямъ изъ Берлина, и движенія прусской арміи, приближавшейся къ Богеміи. Онъ не могъ терять времени: ему надобны были или громовая битва или миръ. Мало сомнвался онъ въ послдствіяхъ битвы, но миръ былъ все-таки врне. Австрійцы предлагали его съ видомъ искренности, по касательно условій ссылались на Россію. Наполеонъ желалъ узнать, что происходило въ голов Александра, и послалъ въ русскую главную квартиру своего адъютанта, генерала Савари, привтствовать императора, завести разговоръ съ нимъ, и узнать наврное чего онъ хочетъ.
Савари отправился немедленно, явился парламентеромъ на аванпосты, и не безъ труда достигъ до императора Александра. Ожидая допуска къ нему, онъ могъ судить о расположеніи молодой аристократіи московской, о безумномъ ослпленіи ея, о желаніи побывать въ большой битв {Савари, полицейскій, агентъ Наполеона — могъ судить о блестящей, благовоспитанной аристократіи, окружавшей Императора Александра! Сейчасъ увидимъ изъ словъ самого г-на Тьера, умлъ ли Савари исполнить и то, что поручили ему. Прим. перев.}. Она надялась не меньше какъ разбить Французовъ и отогнать къ границамъ Франціи. Савари съ большимъ хладнокровіемъ слушалъ эти розсказни, наконецъ былъ допущенъ къ императору, передалъ ему слова своего государя, и нашелъ его тихимъ, вжливымъ, но уклончивымъ. При повторительныхъ увреніяхъ, что Наполеонъ одушевляется самыми мирными расположеніями, Александръ желалъ знать, на какихъ условіяхъ былъ бы возможенъ миръ. Савари не могъ отвчать на это, и просилъ императора отправить одного изъ своихъ адъютантовъ во французскую главную квартиру, для совщанія съ Наполеономъ. Онъ уврялъ, что слдствія такого поступка были бы самыя удовлетворительныя. Посл длиннаго переговора, при чемъ Савари, отъ излишняго усердія, сказалъ больше, нежели было поручено ему {Вотъ какъ искусенъ былъ Савари, который, въ-послдствіи, бывъ министромъ полиціи Наполеона, допустилъ запереть себя въ тюрьму! Прим. перев.}, Александръ назначилъ хать съ нимъ самого князя Долгорукаго, главное лицо новаго сообщества, которое оспоривало благосклонность царя у гг. Чарторискаго, Строганова, Новосильцова {Откуда могъ узнать это г. Тьеръ? Безъ доказательствъ слова его — сказка. Прим. перев.}. Князь Долгорукій, одинъ изъ самыхъ пылкихъ крикуновъ {Мы уже говорили, каковъ былъ въ дйствительности умный и благородный князь П. П. Долгорукій. См. ‘Отеч. Записки’ іюнь 1847 г., стр. 72. Прим. перев.} русскаго главнаго штаба, тмъ не меньше почелъ особенно лестнымъ отправиться съ порученіемъ къ императору Французовъ. Онъ похалъ съ генераломъ Савари {Онъ похалъ къ Наполеону не вмст съ Савари, а отдльно. Прим. перев.} и былъ представленъ Наполеону, когда тотъ, оканчивая обозрніе своихъ аванпостовъ, былъ въ самомъ простомъ костюм и не могъ ничмъ поразить обыкновеннаго ума. Наполеонъ слушалъ, какъ этотъ молодой человкъ, лишенный сметливости и не знавшій умренности, высказывалъ ему, неприлично и некстати, идеи, нахватанныя имъ кой-гд, питавшія русскій кабинетъ, и уже объясненныя нами при изложеніи проекта (о новомъ европейскомъ равновсіи. Если Франція захочетъ мира немедленно, то надобно, какъ уврялъ онъ, чтобъ она уступила Италію, если она продолжитъ войну и не будетъ счастлива въ ней, то должна будетъ возвратить Бельгію, Савойю, Пьемонтъ, чтобъ могли образовать вокругъ и противъ нея оборонительныя преграды. Эти мысли, чрезвычайно-неловко выраженныя, показались Наполеону явнымъ требованіемъ немедленнаго возвращенія Бельгіи, уступленной Франціи нсколькими трактатами, и раздражила его до глубины души, но онъ удержалъ себя, полагая, что собственное достоинство не дозволяло ему разразиться гнвомъ при такомъ переговорщик. Онъ сухо отпустилъ его отъ себя, говоря, что не въ дипломатическихъ переговорахъ будутъ ршены несогласія, раздляющія политику обихъ имперіи. Наполеонъ былъ взбшенъ, и думалъ уже только объ одномъ: дать отчаянную битву.
Посл внезапнаго нападенія на Вишау, онъ подвинулъ свою армію назадъ, въ позицію, превосходно избранную для битвы. Движенія его показывали какую-то нершительность, непохожую на обычную смлость его предпріятій. Это обстоятельство, вмст съ поступкомъ Сапари, еще больше воспламенило умы, первенствовавшіе въ русскомъ главномъ штабъ. Вокругъ императора Александра вс только и восклицали о войнъ. Наполеонъ отступаетъ, говорили тамъ, онъ въ полномъ отступленіи, надобно обрушиться на него, задавить его.
Съ своей стороны, Французскіе солдаты, переполненные одушевленіемъ, ясно увидли, что вскор дойдетъ у нихъ до схватки съ Русскими, и были въ восторгъ. Съ обихъ сторонъ приготовлялись къ ршительному сраженію.
Наполеонъ получилъ отъ природы военный даръ и усовершенствовалъ его опытностью: руководствуясь имъ избралъ, онъ изъ всхъ позицій вокругъ Брюпна ту, которая общала целичаіннія послдствія въ случа нападенія непріятелей, что вскор сдлалось несомннно.
За ручьемъ, обтекавшимъ позицію Французовъ съ фронта, мстность представляла сначала, противъ лваго фланга ихъ, равнину съ легкими возвышеніями, перескаемую ольмюцкою дорогою, дале, противъ центра, мстоположеніе возвышалось постепеино и образовывало противъ праваго фланга плоскую возвышенность, называемую праценскою, по имени деревни, лежащей тамъ на полу-гор, въ овраг. Возвышенность оканчивалась, на право, обрывомъ къ озерамъ, а на другой сторон склонялась къ Аустерлицу, гд виднлся Аустерлицкій-Замокъ.
Тамъ замтно было много войскъ. Ночью пылали тамъ безчисленные огни, а днемъ видно было большое движеніе людей и лошадей. Глядя на это, Наполеонъ не сомнвался больше о намреніяхъ Австро-Руссовъ {Здсь г. Тьеръ, въ примчаніи, упоминаетъ о Французскомъ перевод сочиненія г-на генерал-лейтенанта Михайловскаго-Данилевскаго (Описаніе Воины 1805 года), и опровергаетъ мнніе нашего историка, что Наполеонъ еще наканун зналъ предначертанный союзниками планъ битвы. Г. Тьеръ утверждаетъ, что Наполеонъ не могъ знать нашего плана, разосланнаго русскимъ военачальникамъ въ ночь передъ битвою. Здсь смшиваетъ онъ два предмета, совершенно различные и непонятные для него, какъ для человка невоеннаго: планъ битвы и диспозицію. Русскимъ военачальникамъ была разослана ночью диспозиція, составленная Вейротеромъ, но планъ битвы былъ извстенъ гораздо-прежде. Одного намека о главномъ направленіи нашихъ войскъ было достаточно для Наполеона. Иначе нельзя было бы объяснить себ, но какому указанію Наполеонъ къ утру перевелъ за гольдбахскій ручей корпуса Бернадотта и Сульта, и еще наканун написалъ въ своемъ приказ: ‘Союзники станутъ обходить мое правое крыло’? Согласимся, что Наполеонъ былъ геній, но не могъ же онъ предвидть будущаго. Прим. перев.}. Явно было, что они хотли сойдти съ занимаемой ими позиціи, и перешедъ черезъ гольдбахскій ручей между озерами и нашимъ правымъ крыломъ, отрзать насъ отъ внской дороги. Въ такомъ случа, онъ ршился самъ дйствовать наступательно, пройдти за ручей черезъ деревни Жирковиц и Пуптовиц, подняться на праценскую возвышенность, между-тмъ, какъ Русскіе оставятъ се, и овладть ею. Еслибъ удалось это, то непріятельская армія была бы разрзана на двое, часть ея отброшена на-лво, въ долину, по которой идетъ ольмюцкая дорога, а часть на-право, въ озера. Тогда битва была бы гибельна для Австро Руссовъ. Но для этого надобно было, чтобъ они не ограничились половиною ошибки. Осторожное, даже робкое положеніе Наполеона возбуждало въ нихъ безразсудную самоувренность и должно было вовлечь ихъ въ полную ошибку.
Этою идеею руководствовался Наполеонъ въ своихъ распоряженіяхъ. Уже двои сутки ожидая нападенія, онъ приказалъ Бернадотту оставить въ Иглау, на границ Богеміи, одну баварскую дивизію, а съ другими войсками идти усиленными маршами къ Брюнну. Даву приказалъ онъ двинуть дивизію Фріана, а если можно, то и дивизію Гюдена, къ Гросс-Райгернскому Аббатству, на дорог изъ Вны къ Брюнну, противъ озеръ. Бернадоттъ прибыль на мсто 1-го декабря. Гюденъ былъ слишкомъ-далеко къ Пресбургу, и потому одинъ Фріанъ, извщенный вовремя, тотчасъ отправился, и въ сорокъ-восемь часовъ прошелъ тридцать-шесть ль, раздляющихъ Вну отъ Гросс-Райгерна. Дорбгою, солдаты иногда падали отъ усталости, по при малйшемъ звук, похожемъ на пушечные выстрлы, бодро вставали и спшили на помощь своимъ товарищамъ, уже бывшимъ, какъ говорили, въ кровавомъ бою. Вечеромъ, 1-го декабря, въ жестокій холодъ, они бивакировали въ Гросс-Райгернь, въ полуторыхъ ль отъ поля битвы. Никогда пхота не совершала такого удивительнаго перехода: по восьмнадцати ль въ день, двое сутокъ сряду.
Декабря 1-го, Наполеонъ, усиленный корпусомъ Бернадотта и дивизіею Фріана, могъ считать у себя 65 или 70 тысячь человкъ подъ ружьемъ, противъ 90 тысячь человкъ Русскихъ и Австрійцевъ, также бывшихъ подъ ружьемъ {Напротивъ, въ русской арміи было съ небольшимъ 80,000 человкъ, а во Французской до 90,000. Прим. перев.}.
На лвомъ фланг его, Ланнъ, съ дивизіями Сюше и Каффарелли, занималъ ольмюцкую дорогу, и долженъ былъ сражаться въ волнистой равнин, по обимъ сторонамъ шоссе. Наполеонъ придалъ ему кавалерію Мюрата, гд были кирасиры генераловъ Гопу и Нансути, драгупы Вальтера и Бомона, егеря Мило и Келлермана. Онъ предвидлъ, что на этой плоской мстпости будетъ большая схватка кавалеріи. На холм, названномъ французскими солдатами Сантонъ (по воспоминанію о Египт), господствующемъ частью мстности и увнчанномъ часовнею Бозеницъ, онъ поставилъ 17-й легкій полкъ, подъ командою генерала Клапареда {Того самаго, который въ 1812 году сопровождалъ изъ Москвы награбленныя тамъ Французами сокровища, и между прочимъ крестъ съ Ивана-Великаго. Прим. перев.}, съ 18-ю орудіями, и вслдъ ему присягнуть въ томъ, что онъ будетъ защищать эту Позицію до смерти. Въ-самомъ-дл, здсь былъ опорный пунктъ лваго Фланга.
Въ центр, позади гольдбахскаго ручья, онъ построилъ дивизіи Вапдама и Сент-Илера, принадлежавшія къ корпусу Сульта. Имъ назначилъ онъ перейдти ручей въ деревняхъ Жирковиц и Пуптовиц, и овладть праценскою возвышенностью, когда настанетъ для того время. Нсколько дальше, позади болота Кобельница и замка Сокольница, онъ поставилъ 3-ю дивизію Сульта, генерала Леграна. Онъ усилилъ ее двумя батальйонами стрлковъ, извстныхъ подъ именемъ егерей рки По и егерей корсиканскихъ, и отрядомъ легкой кавалеріи генерала Маргарина. Только 3-й линейный полкъ и корсиканскіе стрлка должны были оставаться въ Тельниц, ближайшемъ пункт къ озерамъ, куда Наполеонъ желалъ привлечь Русскихъ. Далеко позади, въ полуторыхъ ль, находилась дивизія Фріана въ Гросс-Райгерн.
Итакъ, имя десять дивизій пхоты, Наполеонъ выставилъ впередъ только шесть дивизій. Позади Лайва и Сульта, еръ берегъ въ резерв гренадеровъ Удимо, корпусъ Бернадотта, и свою гвардію, то-есть 25 тысячь человкъ, готовясь двинуть ихъ по надобности, и особливо на высоты праценскіе, которыми хотлъ овладть во что бы то ни стало, если Русскіе не оставятъ ихъ сами. Самъ онъ бивакировалъ въ резерв.
Окончивъ распоряженія, онъ даже объявилъ о нихъ своимъ войскамъ въ прокламаціи, исполненной величіемъ приготовлявшихся событій.
Въ тотъ же самый день, онъ принималъ г-на Гаугвица, наконецъ пріхавшаго во Французскую главную квартиру, увидлъ въ льстивомъ разговор его всю обманчивость прусскаго двора, и еще больше убдился въ необходимости одержать блистательную побду. Онъ встртилъ прусскаго посланника очень-вжливо, сказалъ, что назавтра у него сраженіе, что посл онъ увидится съ нимъ, если какое-нибудь ядро не снесетъ ему головы, и что тогда будетъ время уладить все съ берлинскимъ кабинетомъ. Онъ пригласилъ его отправиться въ ту же ночь въ Вну, адресовалъ его къ г-ну Талейрану, но веллъ провезти черезъ поле сраженія въ Голлабрун, представлявшее зрлище ужасное. ‘Пусть этотъ Пруссакъ увидитъ своими глазами’ писалъ онъ къ Талейрану, ‘какъ мы ведемъ войну’.
Вечеръ провелъ онъ на бивакъ, съ своими маршалами, но хотлъ побывать и у солдатъ, чтобъ видть ихъ нравственное расположеніе. Это было 1-го декабря вечеромъ, наканун дня его коронованія. Сближеніе чиселъ было странное, и Наполеонъ не искалъ его, потому-что онъ принималъ битву, а не предлагалъ ея. Ночь была холодная и мрачная. Первые увидвшіе его солдаты хотли освтить ему дорогу, схватили соломы съ своихъ биваковъ, зажгли ее въ вид факеловъ и воткнули въ дула своихъ ружей. Въ нсколько минутъ сдлала то же вся армія, и обширный фронтъ нашей позиціи заблисталъ этою чудною иллюминаціею. Солдаты шли за Наполеономъ съ криками: ‘да здравствуетъ императоръ!’ и общали ему показать себя на другой день достойными его и себя. Вс были проникнуты энтузіазмомъ, шли въ опасность, какъ и должно, съ удовольствіемъ и увренностью.
Наполеонъ удалился, чтобъ заставить своихъ солдатъ сколько нибудь отдохнуть, и ожидалъ въ палатк своей заря дня, который долженъ былъ сдлаться однимъ изъ величайшихъ и въ его жизни, и въ исторіи.
Огни и крики ясно различали съ высотъ, занятыхъ русскою арміею, гд немногіе благоразумные военачальники почли это пагубнымъ предзнаменованіемъ. Таковы ли бываютъ признаки арміи, упадшей духомъ и отступающей? спрашивали они.
Между-тмъ, начальники русскихъ корпусовъ, собранные у генерала Кутузова, въ деревн Кресновиц, принимали инструкціи на слдующій день. Старый Кутузовъ былъ въ глубокой дремот, и генералъ Бейротеръ, разложивъ карту страны передъ окружавшими его, высокопарно читалъ записку обо всемъ план битвы. Мы почти изложили его впередъ, описывая распоряженія Наполеона. Правое крыло Русскихъ, подъ начальствомъ князя Багратіона, бывшее противъ нашего лваго крыла, должно было двинуться противъ Ланна, но обимъ сторонамъ ольмюцкой дороги, отнять у насъ Саттонъ и прямо идти на Брюннъ. Кавалерія, соединенная въ одну громаду между корпусомъ Багратіона и центромъ русской арміи, должна была занять ту самую долину, гд Наполеонъ поставилъ Мюрата, и связать лвое крыло Русскихъ съ центромъ. Главныя силы арміи, состоявшія изъ четырехъ колоннъ, подъ начальствомъ генераловъ Дохтурова, Лаижерона, Пржибышевскаго и Колловрата, и бывшія въ это время на праценскихъ высотахъ, должны были сойдти съ нихъ, псрейдти черезъ болотистый ручей, описанный нами, взять Тельницъ, Сокольниць и Кобельницъ, обоидти правое крыло Французовъ, двинуться въ тылъ имъ и отрзать внскую дорогу. Сборное мсто всхъ корпусовъ было назначено подъ стнами Брюнна. Великій князь Константинъ Павловичъ, съ русскою гвардіею, гд было девять или десять тысячь человкъ, долженъ былъ на разсвт выступить изъ Аустерлица и стать позади центра соединенной арміи, въ резерв.
Генералъ Вейротеръ окончилъ свое чтеніе въ присутствіи начальниковъ русскихъ корпусовъ, но только одинъ изъ нихъ, Дохтуровъ, былъ внимателенъ, и одинъ, Лонжеронъ, былъ готовъ возражать и оспоривалъ планъ Вейротера. Ланжеронъ, французскій эмигрантъ, служившій противъ своего отчества {Ланжеронь быль эмигрантъ: это слово показываетъ, что онъ служилъ не противъ отечества, а противъ революціи, овладвшей Франціею. Прим. перев.}, спорщикъ и хорошій генералъ, спросилъ, думаетъ ли Вейротеръ, что все сдлается какъ онъ пишетъ, и съ своей стороны очень сомнвался въ томъ. Вейротеръ отстаивалъ мысль всего главнаго штаба русскаго {Всего? Но не самъ ли г. Тьеръ говоритъ, что Кутузовъ молчалъ и будто бы даже дремалъ, а мы знаемъ илъ ‘Описанія войны 1805 года’, что многіе генералы русскіе не раздляли убжденій Вейротера. Прим. перев.}, что Наполеонъ отступаетъ, и что въ такомъ случа распоряженія превосходны. Но Кутузовъ кончилъ всю распрю, отославъ корпусныхъ командировъ въ ихъ квартиры, и приказалъ, чтобъ копіи съ инструкцій были къ нимъ отправлены ко всмъ. Этотъ опытный вождь зналъ цну такимъ понятіямъ и распоряженіямъ о битвахъ, но допускалъ дйствовать другихъ, хотя и отъ своего имени.
Съ четырехъ часовъ, Наполеонъ вышелъ изъ своей палатки, желая видть собственными глазами, вдаются ли Русскіе въ ошибку, къ которой онъ поощрялъ ихъ такъ искусно. Онъ спустился до деревни Пунтовицъ, на берегу ручья, раздлявшаго об арміи, и замтилъ, что на праценскихъ высотахъ почти угасла огни Русскихъ. Очень слышный стукъ пушекъ и топотъ лошадей показывали движеніе слва вправо, къ прудамъ, а онъ именно желалъ, чтобъ туда шли Русскіе. Обрадованный, что предвидніе его оправдывается, онъ возвратился на возвышенную мстность своего бивака, откуда обнималъ онъ взглядомъ все протяженіе поля битвы. Маршалы была подл него, верхомъ. День едва занимался. Зимній туманъ покрывалъ даль, и только возвышенныя части мстности выказывались изъ этого тумана, какъ острова изъ моря. Разные корпусы французской арміи были въ движеніи и сходили съ ночной позиціи своей къ ручью, раздлявшему ихъ отъ Русскихъ. Но они останавливались въ углубленіяхъ, скрытые мракомъ и удерживаемые приказаніями императора, покуда не настала минута, благопріятная для аттаки.
На оконечности линіи, около озеръ, уже слышалась чрезвычайно-сильная перестрлка. Движеніе Русскихъ противъ нашего праваго крыла обозначалось. Даву поспшно ускакалъ двинуть дивизію Фріана изъ Грос-Райтерна на Тельницъ и подкрпить 3-й линейный полкъ и корсиканскихъ егерей, противъ которыхъ обращалась значительная часть непріятельской арміи. Маршалы Ланнъ, Мюратъ и Сультъ, со своими адъютантами, окружали императора, ожидая приказанія начать бой въ центръ и на лвомъ крыл. Наполеонъ умрялъ ихъ пылкость, давая Русскомъ довершить ошибку, которую длали они на правомъ Фланги нашемъ, и хотлъ, чтобъ они безвозвратно зашли въ эти углубленія, куда уже входили. Наконецъ, явилось солнце и, разсявъ туманъ, облило свтомъ поле битвы. То было солнце Аустерлица, столько памятное по описаніямъ ныншнему поколнію, и, конечно, незабвенное для всхъ будущихъ поколній. Войска на высотахъ Працена видли. Русскіе, исполняя свой планъ, сошли къ руслу Гольдбаха и стремились овладть бывшими на немъ деревнями Тельницомъ и Сокольницомъ. Тогда Наполеонъ далъ знакъ къ аттак, и маршалы его поскакали къ своимъ корпусамъ.
Три русскія колонны, назначенныя аттаковать Тельницъ и Сокольницъ, выступили съ мста въ 7 часовъ утра. Он была подъ начальствомъ генераловъ Дохтурова, Ланисрона и Пржибышевскаго, и подъ главнымъ предводительствомъ Буксгевдена, генерала плохаго и недятельнаго {Не обращаемъ вниманія на вздорныя клеветы, и здсь и дале высказанныя г. Тьеромъ противъ заслуженнаго генерала, бывшаго въ-послдствіи главнокомандующимъ русской арміи въ Финляндіи. Пр характеру книги вы видите, что въ ней систематически порицаютъ все русское, и мы должны во многихъ мстахъ читать ее, какъ любопытную небылицу о насъ-самихъ. Прим. перев.}, командовавшаго лвымъ крыломъ русской арміи такъ же мало, какъ мало командовалъ Кутузовъ всми войсками. Буксгевденъ былъ при колонн Дохтурова, крайней въ русской линіи, и первой, назначенной въ дло. Онъ нисколько не заботился о другихъ колоннахъ и о соглашеніи различныхъ ихъ движеній, что было для насъ большимъ счастіемъ, потому-что еслибъ он дйствовали дружно и вмст обхватили Тельницъ и Сокольницъ, когда дивизія Фріана еще не подошла туда, то могли бы занять на правомъ нашемъ флангъ мста больше, нежели было полезно отдать его.
Колонна Дохтурова бивакировала вмст съ другими на высот Працена. У подошвы этой высоты, въ углубленіи, отдлявшемъ ее отъ нашего праваго крыла, находилась деревня Аугестъ, а въ ней стоялъ авангардъ, подъ начальствомъ генерала Кинманера, состоявшій изъ пяти батальйоновъ и четырнадцати эскадроновъ австрійскихъ. Ему назначено было очистить равнину между Аугестомъ и Тельницомъ, покуда колонна Дохтурова будетъ сходить съ высоты. Австрійцы ревновали показать Русскимъ, что сражаются не хуже ихъ, и подошли къ Тельницу съ большою ршимостью. Надобно было пройдти за ручей, протекающій тутъ въ рвахъ, и потомъ взобраться на высоту, покрытую виноградинками и домами. Тутъ были, съ нашей стороны, кром 3-го линейнаго полка, егеря корсиканскіе, искусные стрлки, которые, пользуясь мстностью, хладнокровно прицливались, стрляли въ гусаровъ, высланныхъ впередъ, и положили на мст много ихъ, такъ же, какъ часть щеклерова пхотнаго полка. Черезъ полчаса, земля была усяна непріятельскими трупами, и Австрійцы, утомленные этимъ убійственнымъ и безполезнымъ боемъ, бросились на Тельницъ соединенною громадою своихъ пяти батальйоновъ, но также не успло проникнуть туда, встрченные 3-мъ линейнымъ полкомъ съ твердостью и мужествомъ испытаннаго войска. Покуда авангардъ Кинманера истощался въ безсильныхъ нападеніяхъ, колонна Дохтурова, состоявшая изъ 24 батальйоновъ, подъ предводительствомъ генерала Буксгевдена, явилась, заставивъ ждать себя боле часа, и помогла Австрійцамъ овладть Тельницомъ, котораго уже не могъ защитить 3-й полкъ. Перешедъ за ручей, Кинмайеръ пустилъ свои четырнадцать эскадроновъ по равнин за Тельницомъ, противъ легкой кавалеріи Маргарона. Она храбро выдержала нсколько аттакъ, по не могла устоять противъ такой громады кавалеріи. Дивизія Фріана еще не пришла изъ Гросс-Райгерна, и наше правое крыло было совершенно обойдено. Но генералъ Буксгевденъ, заставивъ долго ждать себя, долженъ былъ въ свою очередь ждать второй колонны генерала Ланжерона, задержанной странною случайностью. Громада кавалеріи, назначенная занять равнину направо отъ Русскихъ к налво отъ Французовъ, худо поняла приказъ, и сначала остановился на самомъ Прадон, посреди биваковъ колонны Ланжерона. Замтитъ свою ошибку, кавалерія двинулась къ настоящему своему мсту, по отрзала и долго задерживала колонны Ланжерона и Пржибышевскаго. Наконецъ, Ланжеронъ пришелъ къ Сокольницу и аттаковалъ его. Но тогда уже Фріанъ прибжалъ съ своею дивизіею, составленною изъ пяти пхотныхъ и шести драгунскихъ полковъ. Австро-Руссы, побдоносные въ Тельниц, оставляли за собою Гольдбахъ и обходили 3-й полкъ и кавалерію Маргарона, когда 1-й драгунскій полкъ, приблизившись къ непріятелю, быстро кинулся въ аттаку и отбросилъ въ Тслыищъ все, что пыталось выступить изъ него. Генералы Фріанъ и Гдле съ первою бригадою вошли въ Тельницъ безъ выстрла, прогнали на штыкахъ Русскихъ я Австрійцевъ смшанною толпою за рытвины, составляющія русло Гольдбаха, и снова овладли мстностью, покрытою мертвыми и раненными. Къ-несчастію, туманъ, разсявшійся почти везд, еще покрывалъ углубленія. Въ Тельниц были въ немъ, какъ въ облак. 26-й легкій полкъ дивизіи Леграна, пришедшій на помощь 3-му полку, замчая, что за ручьемъ двигаются какія-то войска, не могъ разглядть цвта мундировъ ихъ, и открылъ огонь по 108-му полку, думая, что стрляетъ въ непріятеля. Такая неожиданная аттака поколебала 108-й полкъ, и онъ отступилъ, опасаясь быть обойденнымъ. Русскіе и Австрійцы воспользовались этимъ обстоятельствомъ и, имя тутъ двадцать-девять батальйоновъ, перешли въ наступательное дйствіе и выгнали изъ Тельница бригаду Гдле, между-тмъ, какъ Ланжеронъ, съ, двнадцатью русскими батальйонами, подошелъ къ деревн Сокольницу, на томъ же ручья, и пробился въ нее. Тогда об колонны, Дохтурова и Ланжерона, начала выступать, одна изъ Тельница, другая изъ Сокольница. Въ то же самое время, колонна генерала Пржибышевскаго аттаковала и взяла замокъ Сокольницъ, повыше деревни того же имени. Тогда генералъ Фріанъ, геройски-дйствовавшій въ этотъ день, какъ и во многіе другіе, ринулъ генерала Бурсье, съ шестью Французскими полками, на колонну Дохтурова, которая уже развертывалась за Тельницомъ. Русскіе встртили штыками нашихъ драгуновъ, но повторительныя, отчаянныя аттаки кавалеристовъ помшали имъ распространиться и поддержали бригаду Гдле, бывшую съ нашей стороны. Фріанъ повелъ бригаду Лоше на колонну Ланжерона, уже прошедшую деревню Сокольницъ, вогналъ ее туда, вошелъ за нею, вытснилъ ее и отбросили за Гольдбахъ. Занявъ Сокольницъ, Фріанъ поручилъ 48-му полку охранять деревню, и пошелъ съ третьею бригадою, Кистера, оспоривать у Пржибышевскаго замокъ Сокольницъ. Ему удалось отодвинуть и его. Но покуда онъ оставался въ схватк съ войсками Пржибышевскаго, передъ сокольницкимъ замкомъ, колонна Ланжерона снова аттаковала деревню и одолвала 48-й полкъ, который заслъ въ домахъ деревни и защищался съ удивительнымъ мужествомъ. Фріанъ воротился туда и освободилъ 48-й полкъ. Этотъ храбрый генералъ, и знаменитый начальникъ его, маршалъ Даву, безпрестанно переносясь отъ одного пункта къ другому на гольдбахской линіи, столь сильно оспориваемой, сражались, съ 7 или 8 тысячами пхоты и 2800 кавалеристами, противъ 35 тысячъ Русскихъ {Противъ Даву сражались не вс войска Буксгевдена, а только передовые отряды ихъ, слдовательно, тутъ показаніе г-на Тьера пристрастно и не кстати хвастливо. Если отъ ста-тысячной арміи отдлять сто человкъ для дйствія, то кто скажетъ, что сражались вс 100,000 человкъ? Это ясно! Прим. перев.}. Дйствительно, дивизія Фріана, посл сдланнаго ею перехода на 36 ль, уменьшилась до 6 тысячъ человкъ, и съ 3-мъ линейнымъ полкомъ въ ней было по больше 7 или 8 тысячь человкъ подъ ружьемъ. Но отсталые безпрестанно подходили, слыша пушечные выстрлы, и постепенно наполняли убылыя мста, являвшіяся въ ихъ рядахъ отъ непріятельскаго огня.
Во время этого ожесточеннаго боя на нашемъ правомъ крыл, маршалъ Сультъ напалъ на позицію центра, отъ которой завислъ жребій битвы. По сигналу Наполеона, дивизіи Вандама и Сент-Илера, построенныя въ колонны, прошли былымъ шагомъ по покатости праценской высоты. Дивизія Вандама взяла влво, а Сент Илера вправо отъ деревни Праценъ, находящейся глубоко въ овраг, Оканчивающемся подл Пуптовица гольдбахскимъ ручьемъ. Когда Французы шли впередъ, центръ непріятельской арміи, состоявшій изъ пхоты австрійской Колловрата и русской Милорадовича, въ числ двадцати-семи батальйоновъ, подъ личнымъ предводительствомъ Кутузова и обоихъ императоровъ, развертывался на праценской возвышенности, занимая мсто трехъ колоннъ Буксгевдена, спустившихся въ углубленія. Французы, не отвчая на ружейный огонь, производимый въ нихъ, продолжали взбираться на высоту, и своимъ живымъ, ршительнымъ подступленіемъ изумили непріятельскихъ генераловъ, ожидавшихъ увидть ихъ отступающими.
Не останавливаясь прошли они черезъ деревню Праценъ. Генералъ Моранъ повелъ дальніе 10-й легкій полкъ и построился на плоскости. Генералъ Тіебо слдовалъ за нимъ съ своею бригадою и, подвигаясь впередъ, вдругъ сзади былъ встревоженъ ружейнымъ залпомъ двухъ русскихъ батальйоновъ, скрывавшихся въ овраг, въ глубин котораго находится деревня Праценъ. Тіебо остановился на минуту, отвчалъ на ружейный залпъ огнемъ почти въ упоръ, и вступилъ въ деревню съ однимъ изъ своихъ батальйоновъ. Онъ разсялъ или забралъ Русскихъ, занимавшихъ ее, и воротился подкрпить Морана. Съ своей стороны, бригада Каре, другая въ дивизіи Сент-Илера, прошла влво отъ деревни и выстроилась передъ непріятелемъ, между-тмъ, какъ Вайдамъ, со всею своею дивизіею, потянувшись еще лве, занялъ позицію подл небольшого холма Старый-Винобради, который господствуетъ праценскою плоскостью. Русскіе занимали этотъ холмъ пятью батальйонами и многочисленною артиллеріею.
Непріятельская пхота была расположена въ дв линіи. Сультъ, не теряя времени, двинулъ впередъ дивизіи Сент-Илера и Вандама. Генералъ Тіебо составлялъ съ своею бригадою правое крыло дивизіи Сент-Илера, и имя батарею изъ двнадцати орудій, веллъ зарядить ихъ ядрами и картечью. Губительный огонь ея скоро произвелъ безпорядокъ въ рядахъ Австрійцевъ, которые сначала отступали и потомъ въ замшательств бросились на склонъ плоскости. Вандамъ тотчасъ пошелъ на бывшаго противъ него непріятеля. Храбрая его пхота шла хладнокровно, остановилась, сдлала много губительныхъ залповъ и двинулась противъ Русскихъ въ штыки. Она опрокинула первую ихъ линію на вторую и заставила бжать об на склонъ праценской плоскости, бросивъ артиллерію. При этомъ движеніи, Вандамъ оставилъ влво холмъ Старый-Винобради, защищаемый многими русскими батальйонами и уставленный пушками. Онъ воротился къ нему, и когда генералъ Шинеръ обходилъ его съ 24-мъ легкимъ полкомъ, самъ онъ пошелъ на него съ 4-мъ линейнымъ. Убійственный огонь не помшалъ ему взойдти на холмъ, сбить съ него Русскихъ и овладть ихъ орудіями.
Такъ, меньше нежели въ одинъ часъ, дв дивизіи корпуса Сульта овладли праценскою возвышенностью и преслдовали Русскихъ и Австрійцевъ, въ безпорядк отброшенныхъ на покатости этой возвышенности, склоняющейся къ Аустерлицкому Замку.
Императоры австрійскій и россійскій, свидтели этого быстраго дйствія, тщетно старались остановить своихъ солдатъ. Имъ не внимали въ сумятиц, и Александръ уже могъ замтить, что присутствіе государя въ такихъ случаяхъ не можетъ замнить присутствія хорошаго генерала {Наполеонъ былъ въ то время государемъ, и прежде него Фридрихъ-Великій, Густавъ-Адольфъ и много другихъ государей разв не были сами полководцами своихъ армій? Прим. перев.}. Милорадовичъ, всегда блистательный въ бою, скакалъ но полю битвы, взрываемому ядрами, и усиливался воротить бжавшихъ. Кутузовъ, раненный пулею въ щеку, видлъ, какъ сбывается предвиднное имъ бдствіе, котораго не предупредилъ онъ отъ недостатка въ твердости. Онъ спшилъ призвать къ себ императорскую россійскую гвардію, расположенную передъ Аустерлицомъ, желая соединить за нею свой разбитый центръ {Это несправедливо. Русская гвардія не была призвана Кутузовымъ, потому-что оставалась слишкомъ-далеко отъ него, и имла совсмъ другое назначеніе — подкрплять конницу князя Лихтенштейна, что дале говоритъ и самъ г. Тьеръ, смшивая вс событія такъ, что наконецъ изъ его описанія нельзя понять ничего. У него перемшаны и часы битвы, и корпуса, и вс дйствія этого сложнаго и громаднаго дла. Прим. перев.}. Еслибъ вождь австрійско-русской арміи, котораго достоинство ограничивалось необыкновенною хитростью подъ наружнымъ видомъ безпечности, былъ способенъ къ быстрымъ и врнымъ ршеніямъ, то ему надобно было обратиться къ своему лвому флангу, бившемуся съ нашимъ правымъ, освободить три колонны Буксгевдена изъ углубленій, куда запропастили ихъ, вывести ихъ на праценскую возвышенность, и съ пятьюдесятью тысячами человкъ попытаться сдлать ршительное усиліе снова занять позицію, потому-что иначе армія его была разрзываема на двое. Если бы это и не удалось, то, по-крайней-мр, онъ отступилъ бы къ Аустерлицу въ порядк, но надежной дорог, и не оставилъ бы своего лваго крыла припертымъ къ бездн. Но онъ только пособлялъ бд, бывшей передъ его глазами, только соединялъ свой центръ за гвардіею {Повторяемъ, что этого не было, слдовательно, г. Тьеръ критикуетъ собственную свою выдумку. Предположеніе же его о присоединеніи къ Кутузову войскъ Буксгевдена, ушедшихъ на нсколько верстъ впередъ, показываетъ только, что онъ не вникъ въ событія аустерлицкой битвы и не иметъ понятія о военномъ дл. Прим. перев.}, гд было девять или десять тысячь человкъ, тогда-какъ Наполеонъ устремилъ все вниманіе на праценскую возвышенность, и въ подкрпленіе Сульта, уже побдоноснаго, велъ корпусъ Бернадотта, гвардію, гренадеровъ Удино, то-есть, двадцать-пять тысячь человкъ отборнаго войска.
Между-тмъ, какъ наше правое крыло оспоривало у Русскихъ гольдбахскую линію, а нашъ центръ отнималъ у нихъ праценскую возвышенность, Ланнъ и Млоратъ, на львомъ крыл нашемъ, бились съ княземъ Багратіономъ и со всею австрійско-русскою кавалеріею {Главная масса кавалеріи была лве Багратіона, къ Драцену. Прим. перев.}.
На этомъ пункт ожидали битвы, подобной египетской, потому-что видли восемьдесятъ-два эскадрона русскихъ и австрійскихъ, построенныхъ въ дв линій, подъ начальствомъ князя Лихтенштейна. Это заставило дивизіи Giorno и Каффарелли развернуть многіе батальйоны, а за интервалами ихъ поставить другіе батальйоны въ колонн, для поддержанія и фланкированія первыхъ. Артиллерію разставила по фронту обихъ дивизій. Легкая кавалерія Келлермана и драгунскія дивизіи находились вправо на равнин, а тяжелая кавалерія Нансути и Гону въ резерв.
Въ такомъ грозномъ порядк, Ланнъ двинулся, лишь только услышалъ выстрлы на Працен, и проходилъ, какъ на учебномъ пол, эту равнину, освщенную яркимъ зимнимъ солнцемъ. Князь Лихтенштейнъ заставилъ себя ждать, по ошибк, отъ которой австро-русская кавалерія безполезно перезжала съ праваго на лвый флангъ. Въ его отсутствіе, русская гвардія замстила пространство, оставшееся между центромъ и правымъ крыломъ соединенной арміи. Наконецъ, Лихтенштейнъ пришелъ, увидлъ движеніе ланнова корпуса, и пустилъ улановъ великаго князя Константина на дивизію Каффарелли. Смлые кавалеристы бросились, когда передъ этою дивизіею была бригада легкой кавалерій Келлермана. Одинъ изъ искуснйшихъ нашихъ кавалерійскихъ генераловъ, Келлерманъ, разсчелъ, что его отбросятъ на пхоту о, можетъ-быть, заставятъ привести со въ безпорядокъ, если онъ неподвижно встртитъ такой страшный ударъ, потому онъ поворотилъ свои эскадроны, провелъ ихъ сквозь интервалы батальйоновъ Каффарелли, и перестроилъ на лвомъ фланг, выжидая минуты для аттаки. Уланы подскакали быстро, но, вмсто кавалеріи, встртили непоколебимую линію пхоты, которая, даже не свертываясь въ каре, обдала ихъ убійственнымъ ружейнымъ огнемъ. Четыреста кавалеристовъ пали передъ фронтомъ дивизіи. Впереди ихъ, русскій генералъ Эссенъ былъ смертельно раненъ. Остальные въ безпорядк разсыпались направо и налво. Тутъ Келлерманъ, пользуясь мгновеніемъ, атаковалъ улановъ слва и изрубилъ многихъ. Лихтенштейнъ послалъ на помощь уланамъ еще часть своихъ эскадроновъ. Тогда двинулись наши драгуны противъ непріятельской кавалеріи, и нсколько минутъ происходила ужасная, рукопашная схватка. Наконецъ, туча кавалеристовъ разсялась и каждый примкнулъ къ своей линіи, поле было усяно убитыми и раненными, большею, частію русскими и австрійскими {Вся эта схватка представлена неврно. См. ‘Описаніе Войны 1805 года’, стр. 192. Прим. перев.}. Наша дв громады пхоты двинулись впередъ твердымъ и размреннымъ шагомъ. Русскіе встртили ихъ огнемъ сорока орудій. Одинъ выстрлъ унесъ всхъ барабанщиковъ перваго полка Каффарелли. На эту грозную канонаду отвчали огнемъ всей нашей артиллеріи. Въ такой битв пушечными выстрлами, генералу Валюберу раздробило ядромъ ляшку. Нсколько солдатъ хотли отнести его. ‘Оставайтесь на своихъ мстахъ’, сказалъ онъ: ‘я съумю умереть и одинъ. Для одного человка не надобно лишаться шестерыхъ’. Посл этого пошли на деревню Блазовицъ, бывшую вправо отъ равнины, гд мстность начинаетъ возвышаться къ Працену. Блазовицъ, какъ и вс окружныя деревни, лежитъ въ глубокомъ оврагъ: онъ виднъ былъ только по пламени, пожиравшему его. Отрядъ русской гвардіи занималъ его утромъ, въ ожиданіи кавалеріи князя Лихтенштейна. 13-й легкій полкъ но приказанію Ланна двинулся взять его, по тутъ убитъ былъ командиръ полка, полковникъ Кастексъ, пулею въ лобъ. Солдаты его бросились въ штыки и овладли Блазовицемъ, гд захватили нсколько сотъ человкъ въ плнъ {Къ чему преувеличивать небывалыми частными успхами общій большой успхъ Наполеона? Прим. перев.}.
На другомъ крылъ ланнова корпуса, Русскіе, предводимые княземъ Багратіономъ, пытались овладть холмомъ, который наши солдаты назвало Сантономъ. Русскіе спустились въ долину у подошвы холма, взяли тамъ деревню Бозеницъ, и безполезно размнивались ядрами съ многочисленною артиллеріею, покрывавшею холмъ, по они не думали идти противъ ружейнаго огня 17-го полка, такъ утвердившагося, что къ нему не смли подступать близко.
Багратіонъ построилъ остальную свою пхоту на ольмюцкой дорогъ, противъ дивизіи Сюше. Принужденный отступать, онъ тихо подавался назадъ передъ ланновымъ корпусомъ, шедшимъ безъ торопливости, стройно и безпрерывно выигрывая мстность.
По взятіи Блазовица, Ланнъ веллъ взять Голубицъ и Крухъ, деревни вдоль ольмюцкой дороги, и наконецъ подошелъ къ багратіоновой пхот. Тутъ онъ раздлялъ свою линію, составленную изъ двухъ дивизій, и послалъ одну дивизію, Сюше, косвенно влво, а другую, дивизію Каффарелли, косвенно вправо. Этимъ расходящимся движеніемъ, онъ отдлилъ пхоту Багратіона отъ кавалеріи Лихтенштейна, и отбросилъ первую налво отъ ольмюцкой дороги, а вторую направо, къ покатостямъ праценскаго возвышенія.
Кавалерія Лихтенштейна хотла сдлать послднюю попытку, и вся кинулась на дивизію Каффарелли, которая приняла се съ обыкновеннымъ своимъ искусствомъ и остановила ружейнымъ огнемъ. Многочисленные эскадроны Лихтенштейна, разсянные, были опять соединены своими офицерами и понеслись на наши батальйоны. Но приказанію Ланна, кирасиры генераловъ Гопу и Нансути обскакали пашу пхоту сзади, построились на правомъ ея фланг, и пустились въ галопъ. Земля задрожала подъ тяжестью четырехъ тысячь всадниковъ, затянутыхъ въ желзо, ударъ ихъ сбилъ, разсялъ австро-русскіе эскадроны, и заставилъ удалиться къ Аустерлицу, откуда они уже и не показывались цлый день.
Въ то же самое время, дивизія Сюше подошла къ пхот Багратіона, направила на нее меткіе выстрлы своего огня, который войска наши, столько же обученныя, сколько привыкшія къ войн, производили съ удивительною врностью, и потомъ ударила въ штыки. Русскіе подвигались назадъ, уступая стремленію нашихъ батальйоновъ, но не разстроивались и не сдавались. Они представляли смшанную толпу, лсъ ружей, и подобно было отдвигать ихъ, но взять въ плнъ было нельзя. Ланнъ, освободившись отъ восьмидесяти двухъ эскадроновъ Лихтенштейна, спшилъ перенести тяжелую кавалерію Гопу съ праваго конца равнины на лвый, и послалъ ее ршительно прогнать Русскихъ. Кирасиры во всхъ направленіяхъ атаковали этихъ упорныхъ пхотинцевъ, отступавшихъ большими отрядами, и заставили нсколько тысячъ человкъ положить оружіе {Этого не было. Но у г. Тьера тысячи войскъ ни по чемъ! Прим. перев.}. Такъ на лвомъ нашемъ фланг, Ланнъ одинъ далъ цлую битву и забралъ четыре тысячи человкъ въ плнъ {Ланнъ такъ же далъ битву на этомъ мст, какъ и князь Багратіонъ. Прим. перев.}. Земля была вокругъ усяна двумя тысячами убитыхъ и раненныхъ Русскихъ и Австрійцевъ.
Между-тмъ, на праценской возвышенности бой возобновился между непріятельскимъ центромъ и корпусомъ Сульта, усиленнымъ всми резервами, лично приведенными Наполеономъ. Кутузовъ, по помышляя, какъ мы упомянули, о возвращеніи къ себ трехъ колоннъ Дохтурова, Лонжерона и Пржибышевскаго, зашедшихъ въ углубленія, думалъ только какъ бы соединить свой центръ, опираясь на императорскую гвардію. Одна бригада Каменскаго {Какъ все это перепутано! Дйствіе Каменскаго происходило почти при начал сраженія. Прим. перев.}, услышавъ въ тылу своемъ жаркую стрльбу, остановилась, и вдругъ обратилась къ праценской возвышенности. Извщенный о томъ, Ланжеронъ самъ повелъ ее, и оставилъ га’ Сокольниц свою колонну.
При возобновленіи боя въ центр, Французы должны были сражаться съ бригадою Каменскаго, пхотою Колловрата и Милорадовича, и съ русскою гвардіею. Бригада Тіебо, занимавшая крайній правый флангъ сультова корпуса и отдленная отъ бригады Баре деревнею Праценъ, очутилась посреди огненнаго угла, потому-что передъ нею былъ фронтъ Австрійцевъ, а справа часть войскъ Ланжерона. Нсколько минутъ была она въ страшной опасности. Когда она сама перестроивалась угломъ, чтобъ выставить фронтъ непріятелю, офицеръ 36-го полка, Лабади, опасаясь, что батальйонъ его поколеблется подъ ружейнымъ и картечнымъ огнемъ, поражавшемъ на тридцати шагахъ, схватилъ знамя, сталъ съ немъ какъ жалонеръ, и вскрикнулъ: ‘Солдаты! вотъ ваша боевая линія’. Батальйонъ развернулся въ совершенномъ порядк. Другіе послдовали его примру, бригада заняла позицію и нсколько минутъ продолжался между нею и непріятелемъ убійственный ружейный огонь на разстояніи полувыстрла. Но три полка бригады скоро уничтожились бы отъ перекрестнаго огня, еслибъ бой продолжился. Генералъ Сент-Илеръ, изумлявшій всю армію рыцарскою храбростью, разсуждалъ съ генералами Тіебо и Мораномъ, что имъ длать, когда полковникъ Пузе сказалъ ему: ‘Пойдемъ впередъ, въ штыки, или мы пропали’.— Да, впередъ, отвчалъ Сент-Илеръ. Тотчасъ взяли ружья на-перевсъ, бросились вправо на Русскихъ Каменскаго, прямо на Австрійцевъ Колловрата, и сбили первыхъ въ углубленія Сокольница и Тельпица, вторыхъ на покатости праценской возвышенности къ аустерлицкой дорог {Но всемъ этомъ описаніи путаница: г. Тьеръ опровергаетъ самъ-себя, когда посл взятія Сультомъ Працена, опять выставляетъ тутъ нашу гвардію и Колловрата. Прим. перев.}.
Покуда бригада Тіесбо такъ счастливо и мужественно выходила изъ своего затруднительнаго положенія, бригада Варе и дивизія Вандама, съ другой стороны деревни Працена, безъ особеннаго труда отражали новое нападеніе Австро-Русскихъ, и вскор сбили ихъ къ подошв возвышенности, на которую тщетно старались они взобраться. Въ пылу, одушевлявшемъ наши войска, первый батальйонъ 4-го линейнаго полка, отъ дивизіи Вандама, увлекся, преслдуя Русскихъ, на покатости, покрытыя виноградниками. Великій князь Константинъ тотчасъ послалъ отрядъ гвардейской кавалеріи, и батальйонъ, внезапно аттаковаиный посреди виноградниковъ, былъ опрокинутъ, прежде нежели усплъ свернуться въ каре. Въ суматохъ, знаменщикъ полка былъ убитъ. Одинъ унтер-офицеръ хотлъ взять у него орла, но былъ также убитъ. Солдатъ выхватилъ его изъ рукъ унтер-офицера, но и онъ палъ: кавалеристы великаго князя овладли трофеемъ.
Наполеонъ, съ высоты, гд находился онъ, замтилъ эту схватку и сказалъ Раппу: ‘Тамъ безпорядица: надобно поправить ее’. Раппъ, съ мамелюками и конными егерями гвардіи, полетлъ выручать батальйонъ. Бессьеръ слдовалъ за немъ съ конными гренадерами. Дивизія Друэ, отъ корпуса Бсрнадотта, шла во второй линіи, и все это направилось противъ русской гвардіи.
Непріятельская кавалерія рубила нашихъ пхотинцевъ, лежавшихъ на земл. Когда явился Раппъ, она обратилась противъ него съ четырьмя пушками. Залпъ картечью не остановилъ Раппа: онъ сбилъ императорскую кавалерію и проскакалъ дальше мста, занятаго остатками 4-го батальйона. Тамъ снова аттаковала его гвардія. Это были кавалергарды Александра, подъ начальствомъ своего полковника, князя Рпнина {Князь Рпнинъ командовалъ эскадрономъ, а не полкомъ. Прим. перев.}. Они сбили конныхъ егерей, причемъ былъ убитъ храбрый Морланъ, ихъ полковникъ. Но тутъ подскакали конные гренадеры, предводимые Бессьеромъ. Эти великолпные всадники, на огромныхъ лошадяхъ, ревновали помряться съ кавалергардами Александра. Нсколько времени длилась схватка между ними, и свидтельница этого жестокаго боя, пхота русской гвардіи не смла стрлять, опасаясь попасть въ своихъ. Наконецъ, Наполеоновы конные гренадеры, старые солдаты, испытанные во ста сраженіяхъ, сломили молодыхъ всадниковъ Александра, разсяли и оставили довольно много падшими въ бою.
Наполеонъ видлъ этотъ бой и былъ въ восторг, что русская молодежь наказана за свое самохвальство {Наполеонъ былъ въ такомъ отдаленіи, что не могъ видть подробностей сраженія одного полка, и различить молодые или старые воины сражались тутъ, особенно же какой именно полкъ былъ въ схватк. Прим. перев.}. Окруженный штабомъ, онъ встртилъ Раппа, раненнаго, покрытаго кровью, сопровождаемаго плннымъ княземъ Рпнинымъ {Наполеонъ увидлъ князя Рпнина, когда возвращался съ праценскихъ высотъ въ свою главную квартиру въ Позоржицъ, по окончаніи битвы. Прим. перев.}, и громко выразилъ ему свое удовольствіе. Между-тмъ, три полка дивизіи Друэ, приведенные полковникомъ Жераромъ, попятили пхоту русской гвардіи къ деревн Кресповицу, взяли эту деревню и побрали много людей въ плнъ. Былъ часъ пополудни, и побда казалась уже несомннною {Нтъ, г. Тьеръ! мы такъ чтимъ военное дарованіе Наполеона, что безпристрастно скажемъ: побда была ршена имъ въ 10 часу утра, когда онъ разгромилъ центръ русской арміи. Прим. перев.}, потому-что Ланнъ и Мгорать овладли равниною на лвомъ фланг, Сультъ, поддерживаемый всмъ резервомъ занялъ праценскую возвышенность: оставалось только подвинуться вправо и сбить въ озера три колонны Буксгевдена, тщетно упорствовавшія отрзать намъ внскую дорогу. Тогда Наполеонъ, оставляя корпусъ Бернадотта на праценской возвышенности и обращаясь вправо съ корпусомъ Суіьта, гвардіею и гренадерами Удино, хотлъ самъ собрать плодъ своихъ глубокихъ соображеній, и пошелъ тою дорогою, по которой слдовали колонны Буксгевдена спускаясь съ праценской возвышенности, ударить на нихъ съ тыла. И было время прійдти ему, потому-что Даву, съ помощникомъ своимъ Фріаномъ, безпрестанно переходя отъ Кобельница къ Тельницу и не допуская Русскихъ за Гольдбахъ, вскор пали бы передъ ними. Четыре лошади были убиты подъ Фріаномъ. Онъ истощался въ послднихъ усиліяхъ, когда Наполеонъ вдругъ появился съ громадою всесокрушающихъ войскъ. Русскіе, въ изумленіи и отчаяніи, пришли въ страшное смятеніе. Колонна Пржибышевскаго вся и половина ланжероновой, оставаясь передъ Сокольницомъ, были окружены безъ всякой надежды спастись, потому-что Французы шли въ тылъ ихъ по тмъ дорогамъ, которыми они сами проходили утромъ. Об колонны разсялись, часть ихъ была взята въ плнъ въ Сокольницъ, другая побжала къ Кобельницу и была окружена подл тамошнихъ болотъ, третья направилась къ Брюину, и принуждена была положить оружіе близъ внской дороги {Никакая часть русской арміи не положила оружія подъ Аустерлицомъ, и самъ Наполеонъ сказалъ о ней, черезъ много лтъ потомъ: ‘L’arme russe d’Austerlitz n’aurait pas perdu la bataille de la Moskwa’. Войска, которымъ отдавалъ справедливость врагъ ихъ въ дни своего бдствія, не были способны класть оружіе. Прим. перев.}, именно тамъ, гд Русскіе назначили мсто соединенія своего въ надежд побды.
Ланжеронъ, съ остатками бригады Каменскаго и нсколькими батальйонами, выведенными имъ прежде пораженія, удалился къ Тельницу и озерамъ, близь того мста, гд былъ Буксгевденъ съ колонною Дохтурова. Неспособный начальникъ лваго крыла Русскихъ, гордясь, что съ 29-тью батальйонами и 22-мя эскадронами оспоривалъ деревню Тельницъ у пяти или шести французскихъ батальйоновъ {Здсь нелпость разсказа доходитъ до невроятности. Самъ г. Тьеръ говоритъ (см. выше), что у Фріана было 7 или 8 тысячь пхоты, кром подходившихъ къ нему отсталыхъ, и дв тысячи восемь-сотъ кавалеріи, какъ же тутъ превратились они въ 5 или 6 батальйоновъ? Куда длась кавалерія? Сверхъ-того, каковы бы ни были 29 батальйоновъ и 22 эскадрона, но естественно ли, чтобъ они не уничтожили пяти батальйоновъ? Вотъ до чего доводитъ хвастовство и желаніе писать о предмет, котораго не знаетъ авторъ! Прим. перев.}, оставался неподвиженъ, ожидая успха колоннъ Ланжерона и Пржибышевскаго. Ланжеронъ прискакалъ, и съ живостью разсказывалъ ему, что длается, о Вы всегда видите только непріятелей’ грубо отвчалъ Буксгевденъ.— А вы не въ состояніи видть ихъ нигд, возразилъ Ланжеронъ {Въ русской арміи подобныя выраженія между старшимъ и младшимъ не допускаются ни въ какомъ случа. Никогда не могло быть такого разговора, и наши военныя лтописи не представляютъ примра, чтобы подчиненный дерзнулъ противорчить начальнику, безпрекословное, слпое, благоговйное повиновеніе старшему составляетъ крпость и основу нашего военнаго устройства. Прим. перев.}. Но въ эту минуту явился корпусъ Сульта на отлогости возвышенія къ озерамъ и двинулся на колонну Дохтурова, желая сбить ее туда. Опасность была несомннная. Буксгевденъ, съ четырьмя полками, которые онъ оставлялъ при себ, пытался воротиться на прежнюю свою дорогу, проходившую черезъ Аугестъ, между подошвою праценской возвышенности и озеромъ Сачаномъ. Онъ поспшно бросился туда, приказывая Дохтурову спасаться какъ можетъ. Ланжеронъ присоединился къ нему съ остатками своей колонны. Буксгевденъ проходилъ черезъ Аугестъ въ ту минуту, когда дивизія Вандама, сходя съ высоты, вступала туда съ своей стороны. Поражаемый огнемъ Французовъ, онъ усплъ уйдти только съ частію своихъ войскъ. Большая часть, вмст съ остатками ланжероновыхъ людей, была остановлена Вандамомъ, овладвшимъ Аугестомъ. Тогда вс бросились къ замерзшимъ озерамъ и старались тамъ открыть себ путь. Ледъ, покрывавшій озера, ослабленный теплотою солнечнаго дня, не сдержалъ тяжести людей, лошадей, пушекъ, проломился въ нсколькихъ мстахъ, и Русскіе тонули тамъ или спасались на остававшихся крпкими Мстахъ.
Наполеонъ пріхалъ самъ на праценскія покатости къ сторон озеръ, и увидлъ гибель, такъ хорошо имъ приготовленную. Онъ веллъ гвардейской баттаре стрлять ядрами въ непроломленныя части льда, и тмъ довершилъ бдствіе несчастныхъ, убжавшихъ туда. Около двухъ тысячь человкъ погибли подъ сломаннымъ льдомъ {Кто сосчиталъ сколько погибло людей при этомъ случа? Не нырялъ ли на дно озера тотъ, кто сообщилъ г. Тьеру такую подробность? Прим. перев.}.
Между французскою арміею и этими недоступными озерами оставалась еще несчастная колонна Дохтурова, которой часть спаслась съ Буксгевденомъ {Никакая часть колонны Дохтурова не пошла съ Буксгевденомъ, а вс были ведены Дохтуровымъ вокругъ Сачанскаго-Озера. Прим. перев.}, и часть погибла подъ льдомъ. Оставленный въ такомъ ужасномъ положеніи, Дохтуровъ оказалъ самое благородное мужество. Ближе къ озерамъ, мстность возвышается, составляя родъ опоры. Дохтуровъ прислонился къ этому естественному окопу и построилъ свои войска въ три линіи, помстивъ кавалерію въ первой, артиллерію во второй, пхоту въ третьей {Такого построенія никогда не бываетъ въ войнъ. Тутъ все перемшано, хотя и не къ униженію Дохтурова. Это не исторія, а сказка о какихъ-то небывалыхъ происшествіяхъ. Наши генералы не нуждаются въ фантастическихъ, хотя и похвальныхъ разсказахъ о нихъ: истина представляетъ довольно славныхъ подвиговъ ихъ. Прим. перев.}. Въ такомъ порядк, онъ твердо отбивался отъ Французовъ, а между-тмъ послалъ нсколько эскадроновъ отъискивать путь между озерами Саманомъ и Меницомъ.
Тутъ завязался послдній, жестокій бой. Драгуны дивизіи Бомона, приведенные отъ Мюрата съ лваго фланга на правый, аттаковали австрійскую кавалерію Кинмайера, который, исполнивъ свой долгъ, отступилъ подъ покровительствомъ русской артиллеріи. Она громила картечью драгуновъ, тщетно покушавшихся захватить ее. Пхота Сульта двинулась на нее въ свою очередь, и не смотря на выстрлы почти въ упоръ, овладла артиллеріею и прогнала русскую пхоту къ Тельницу. Съ своей стороны, Даву вступилъ въ Тельницъ съ дивизіею Фріана. Тогда Русскимъ оставалось бжать по тсному промежутку между Тельницомъ и озеромъ. Нкоторые бросились гуда толпою, и погибло тамъ. Другіе успли отступить по пути, открытому между озерами Саманомъ и Меницомъ. За ними погналась французская кавалерія. Въ глинистой почв, растаявшей днемъ и превратившейся въ густую грязь, вязли люди и лошади. Русская артиллерія погрязла тамъ. Наши кавалеристы забрали при этомъ пораженіи три тысячи плнныхъ и множество пушекъ {Что значитъ: ‘множество пушекъ’ (une grande quantit de canons)? Историкъ долженъ сказать сколько именно. Прим. перев.}. Одинъ изъ дйствующихъ въ этой ужасной сценъ, Ланжеронъ, воскликнулъ: ‘Я видлъ нсколько проигранныхъ сраженій, но не имлъ понятія о такомъ пораженіи’ {Жаль, что не пояснено: гд видлъ проигранныя сраженія графъ Ланжеронъ? Въ арміи Рошамбо, сражаясь подъ знаменами Вашингтона, или въ арміи принца кобургскаго, сражаясь съ революціонерами? Находясь въ. русской служб, онъ видлъ только побды — свидтельство тому Фокшаны, Рымникъ, Очаковъ, Измаилъ. Прим. перев.}.
Въ-самомъ-дл, отъ одного до другаго фланга русской арміи, сохранился порядокъ только въ корпусъ Багратіона, котораго Ланнъ не преслдовалъ, не зная, что происходило на правомъ крылъ арміи. Все остальное было въ страшномъ безпорядк, испускало дикіе крики и грабило деревни на дорогъ, доставая себ пищи. Оба государя, россійскій и австрійскій, удалялись съ поля битвы, гд слышали они крики Французовъ: Да здравствуетъ императоръ! Александръ былъ глубоко унылъ. Императоръ Францъ, больше спокойный, переносилъ бдствіе хладнокровно. Въ общемъ несчастій, онъ имлъ по-крайней-мр то утшеніе, что Русскіе уже не могли приписывать всю славу Наполеона трусости Австрійцевъ {Разв, погибая въ отчаянномъ, кровопролитномъ бою, Русскіе оправдывали тмъ своихъ союзниковъ, которые почти безъ боя сдались подъ Ульмомъ, и тмъ доставили Наполеону неизмримыя преимущества? Проиграть сраженіе, даже быть побжлену не безчестіе, но сдаваться въ плнъ безъ боя и не отстаивать грудью своей страны — другое дло. Прим. перев.}. Оба императора хали черезъ поля Моравіи въ непроницаемой темнот, отдленные отъ своей свиты. Императоръ австрійскій, видя все погибшимъ, взялъ на себя отправить князя Лихтенштейна къ Наполеону, просить перемирія и общать миръ черезъ нсколько дней потомъ. Онъ поручалъ ему также изъявить Наполеону желаніе свое имть съ нимъ свиданіе на аванпостахъ.
Князь Лихтенштейнъ, честно исполнившій спою обязанность въ битв, могъ съ честію предстать побдителю и поспшилъ въ главную квартиру Французовъ. Наполеонъ, побдоносный, объзжалъ поле битвы, приказывая подбирать раненныхъ. Онъ не хотлъ дать себ отдыха, покуда не оказалъ споимъ солдатамъ всхъ попеченій, столько заслуженныхъ ими. Покорствуя его приказаніямъ, ни одинъ изъ нихъ не оставлялъ рядовъ для относа раненныхъ во время сраженія. Отъ того земля была покрыта ими на протяженіи слишкомъ трехъ ль. Особенно покрывали ее трупы Русскихъ. Страшно было поле битвы, но старые наши революціонные солдаты глядли на него равнодушно. Раны, смерть казались имъ, привыкшимъ къ ужасамъ воины, естественнымъ слдствіемъ сраженій, и пустяками посреди побды. Упоенные удовольствіемъ, они оглашали воздухъ кликами при вид группы генераловъ, показывавшей присутствіе Наполеона. Возвращеніе его въ главную квартиру, учрежденную въ Позоржиц, въ почтовомъ дом, походило на тріумфальное шествіе.
Эта душа, предназначенная испытать самыя тяжкія прискорбія посл самыхъ живыхъ радостей, услаждалась тогда Успхомъ самымъ великолпнымъ и самымъ заслуженнымъ, потому-что, если побда часто бываетъ благосклонностью случая, то здсь она была наградою удивительныхъ соображеній. Въ-самомъ-дл, Наполеонъ геніально проникнулъ намреніе Русскихъ отнять у него дорогу къ Вн, постигъ, что тогда они станутъ между нимъ и озерами, къ чему онъ поощрялъ ихъ самымъ положеніемъ своимъ, и потомъ, ослабляя свое правое крыло, усиливая центръ, онъ кинулся съ главными силами на праценскія высоты, оставленныя непріятелями, разрзалъ ихъ тмъ на двое, и сбросилъ въ пропасть, изъ которой они не могли выйдти {Здсь авторъ противорчитъ самъ-себ, ибо въ подробностяхъ онъ, какъ мы видли, разсказываетъ это иначе. Прим. перев.}. Главная часть его войскъ, сбереженная въ резерв, почта не дйствовала: такъ врная мысль сдлала крпкимъ его положеніе, такъ мужество его солдатъ позволяло ему выставлять ихъ противъ непріятеля въ меньшемъ числ. Можно сказать, что изъ 65,000 французовъ, 40,000 или 45,000 сражались, потому-что корпусъ Бернадотта, гренадеры и пхота гвардіи только размнялись нсколькими ружейными выстрлами съ непріятелемъ {Напротивъ, вс они также были въ пылу сраженія, на Працен, и конечно не танцовали передъ русскимъ картечнымъ и ружейнымъ огнемъ. Прим. перев.}. Такъ 45,000 Французовъ побдили 90,000 Австро-Русскихъ {Нелпое хвастовство, котораго не требуетъ блестящій подвигъ Наполеона. Прим. перев.}.
Слдствія этого дня были неизмримы: 15 тысячь убитыхъ, утонувшихъ и раненныхъ, около 20 тысячь плнныхъ, между которыми 10 полковниковъ и 8 генераловъ, 180 орудій, безмрное число лошадей, артиллерійскихъ повозокъ и обозовъ — таковы были потери непріятеля и трофеи Французовъ {Покажемъ безпристрастіе наше г-ну Тьеру, и пояснимъ, что Русскіе потеряли при томъ 133 орудія, хотя въ самомъ бюллетен Наполеона число орудій показано меньше. Убитыхъ, плнныхъ, раненныхъ, словомъ — выбывшихъ изъ строя было у насъ до 21,000 человкъ. Все это обнародовано у насъ въ составленномъ и напечатанномъ по Высочайшему повелнію ‘Описаніи первой войны Императора Александра съ Наполеономъ въ 1805 году’, генерал-лейтенантомъ Михайловскимъ-Данилевскимъ. Прим. перев.}. Наша потеря простиралась до семи тысячь человкъ убитыхъ и раненныхъ.
Наполеонъ, возвратившись въ свою главную квартиру въ Позоржиц, принялъ тамъ князя Лихтенштейна, но принялъ какъ побдитель самый вжливый, и условился о свиданіи черезъ День съ императоромъ австрійскимъ на аванпостахъ обихъ армій. Перемиріе должно было заключиться только посл свиданія и объясненій императоровъ Франціи и Австріи.
На другой день, Наполеонъ перенесъ свою главную квартиру въ Аустерлиц, замокъ, принадлежащій фамилій Кауницовъ. Онъ поселился тамъ, и хотлъ дать имя этого замка битв, которую солдаты уже назвали битвою трехъ императоровъ. Въ-послдствіи, она названа и будетъ называться въ вкахъ тмъ именемъ, какое далъ ей безсмертный полководецъ, выигравшій ее.
Въ назначенный день, императоръ Францъ, съ согласія своего союзника, императора россійскаго, отправился для свиданія съ Наполеономъ, и нашелъ его на бивак, подл огня, разложеннаго солдатами. Наполеонъ оказалъ вжливость, явившись туда первый, пошелъ на встрчу австрійскому императору, и когда тотъ вышелъ изъ кареты, онъ поцаловалъ его. Ободренный пріемомъ своего всемогущаго непріятеля, монархъ австрійскій вступилъ съ нимъ въ продолжительный разговоръ. Главные генералы обихъ армій стояли въ отдаленіи и съ любопытствомъ смотрли на необыкновенное зрлище, какъ побжденный преемникъ цезарей просилъ мира у коронованнаго солдата, возведеннаго Французскою революціею на верхъ человческихъ почестей.
Наполеонъ извинился передъ императоромъ Францомъ, что принимаетъ его въ такомъ помщеніи.— Ваше величество заставляете меня три мсяца жить въ этомъ дворц, сказалъ онъ.— Вы живете въ немъ не безъ успха, и не можете за то сердиться на меня, возразилъ австрійскій монархъ.— Разговоръ обратился на общность положенія. Тотъ и другой увряли, что не желали войны и начали ее поневол. Наполеонъ объявилъ, что на условіяхъ, уже сказанныхъ г-ну Гіулаю, онъ готовъ подписать миръ. Императоръ Францъ, не объясняясь о томъ, хотлъ знать расположеніе Наполеона относительно русской арміи. Наполеонъ тотчасъ потребовалъ, чтобъ Австрія отдлила свои выгоды отъ выгодъ Россія, чтобъ русская армія выступила въ назначенные дни изъ австрійскихъ владній, и общалъ при такомъ условіи заключить перемиріе. Миръ съ Россіею можно устроить посл, прибавилъ онъ:— потому-что это къ ней одной относится.— Поврьте мн, сказалъ Наполеонъ — что вамъ не надобно смшивать своихъ длъ съ длами императора Александра. Теперь въ Европ одна Россія можетъ воевать изъ прихоти. Побдятъ ее, она удалится въ свои пустыни, а вы расплачиваетесь за войну своими областями.
Остроумныя выраженія Наполеона очень-хорошо поясняли отношенія европейскія. Императоръ Францъ далъ слово не начинать боле войны, и за себя и за Александра заключилъ перемиріе, при чемъ условіемъ было, что Русскіе отступятъ въ назначенные дни, а кабинетъ австрійскій тотчасъ пошлетъ въ Брюннъ переговорщиковъ, уполномоченныхъ подписать отдльный миръ съ Франціею. Императоры разстались, изъявляя другъ другу знаки искренности. Наполеонъ посадилъ въ карету императора, называемаго имъ братомъ, а самъ верхомъ возвратился въ Аустерлицъ.
Военныя дйствія прекратились окончательно, но переговоры о мир, немедленно послдовавшіе за тмъ, встртили безчисленныя затрудненія, при столкновеніи различныхъ выгодъ Франціи, Австріи и Пруссіи, также принимавшей большое участіе въ устройств длъ Средней-Европы. Императоръ россійскій, предоставивъ своему союзнику вступить въ переговоры съ побдителемъ, направилъ свои войска къ предламъ Россіи и выхалъ изъ Голича въ Петербургъ. Наполеонъ продолжалъ переговоры съ Пруссіею и Австріею настойчиво и упорно. Самъ онъ отправился въ Вну о призвалъ въ Брюннъ Талейрана, для совщаній тамъ съ гг. Гіулаемъ и Лихтенштейномъ. То была опасная минута для мудрости Наполеона. Человкъ, который своимъ геніемъ и храбростью своихъ солдатъ могъ производить такія событія, какъ Маренго и Аустерлицъ, будетъ ли соображаться съ кмъ-нибудь на земл? Тщетно думалъ Талейранъ умрить страсти его. Наполеонъ, въ изумительныхъ дерзостію и искусствомъ личныхъ переговорахъ съ Гаугвицомъ въ Вн, вырвалъ у Пруссіи миръ, согласный съ его намреніями. Посл множества разныхъ измненій, переговоры съ австрійскимъ кабинетомъ были продолжаемы въ Пресбургь, и тамъ былъ заключенъ 26 декабря 1805 года пресбургскій мирный договоръ, одинъ изъ славнйшихъ договоровъ Наполеона.
Австрійская монархія, потерявшая вс свои владнія въ Италіи, лишенная уступкою Тироля повелительныхъ мстъ среди Альповъ, отброшенная за Иннъ, неимвшая боле никакихъ передовыхъ твердынь въ Швабіи и Феодальныхъ связей, подчинявшихъ ей государства Южной. Германіи, понесла въ то же время неизмримыя потери вещественныя и политическія. Она лишилась 4 мильйоновъ подданныхъ изъ 24, 15 мильйоновъ Флориновъ дохода изъ 103. Трактатъ былъ хорошо обдуманъ для спокойствія Италіи и Германіи, и только одинъ недостатокъ ярко выказывался въ немъ, а именно, излишнее угнетеніе побжденнаго, при чемъ онъ не могъ искренно предаться судьб своей. Австрійскіе уполномоченные, при подписаніи трактата, ограничились только присоединеніемъ къ нему письма, обще подписаннаго ими, гд поручали они великодушію Наполеона неаполитанскій королевскій домъ. Декабря 27, въ одномъ изъ внскихъ дворцовъ, Наполеонъ принималъ эрцгерцога Карла, и изъявилъ вс знаки уваженія, должные его высокому сану и военной его слав. Разговоръ ихъ больше всего былъ обращенъ на военное искусство, что, впрочемъ, казалось естественнымъ при свиданіи двухъ знаменитыхъ полководцевъ, но эрцгерцогъ удалился, не сказавъ ни одного слова о длахъ обихъ имперій.
Вс распоряженія немедленно оставить Австрію были сдланы. Наполеонъ веллъ отправить по Дунаю дв тысячи пушекъ и сто тысячь ружей, взятыхъ въ внскомъ арсенал. Онъ назначилъ полтораста пушекъ въ Пальма-Нова, для вооруженія этой важной крпости, повелвавшей венеціянскими областями на твердой земл. Онъ расположилъ возвратный походъ своихъ солдатъ такъ, чтобъ они шли небольшими переходами, потому-что не хотлъ заставить ихъ возвращаться какъ они пришли — бглымъ шагомъ. Но дорог были сдланы вс необходимыя распоряженія доставить имъ обильное продовольствіе. Наполеонъ веллъ раздать два мильйона франковъ своимъ офицерамъ, чтобъ каждый изъ нихъ могъ тотчасъ насладиться плодами побды. На Бертье было возложены вс попеченія о возвратномъ поход арміи во Францію. Она должна была выступить изъ Вны въ-продолженіе пяти дней, и черезъ двадцать дней уже перейдти черезъ Йенъ. При переговорахъ условились, что крпость Браунау останется въ рукахъ Французовъ до полной выплаты 40 мильйоновъ контрибуціи.
Но окончаніи всхъ распоряженій, Наполеонъ отправился въ Мюнхенъ, гд встртили его съ восторгомъ. Баварцы, которымъ суждено было оставить его въ дни нашихъ бдствій и принудить перейдти черезъ нихъ при Ганау, оглушало своими рукоплесканіями и преслдовали самымъ пламеннымъ любопытствомъ побдителя, того, кто спасъ ихъ отъ вторженія непріятелей, возвеличилъ ихъ на степень королевства, обогатилъ отнятымъ у побужденной Австріи! Онъ присутствовалъ при бракосочетаніи принцессы Августы, дочери короля баварскаго, съ Евгеніемъ Богарне, вице-королемъ Италіи, пасынкомъ завоевателя и любимцемъ его сердца. Насладившись счастіемъ драгоцннаго ему сына, удивленіемъ народовъ, жаждавшихъ видть грознаго побдителя, насладившись даже лестью своихъ непріятелей, Наполеонъ отправился въ Парижъ, гд ожидалъ его восторгъ Франціи.
Походъ, длившійся только три мсяца, вмсто войны нсколькихъ годовъ, какъ опасались сначала, твердая земля обезоруженная, Французская имперія, распространенная въ границахъ, которыхъ она не должна была бы никогда преступать, ослпительная слава, усилившая блескъ нашего оружія, общественный и частный кредитъ, возстановленный какъ-бы чудомъ, новые виды и надежды на спокойствіе и благосостояніе, открытые народу, при уважаемомъ цлымъ міромъ и могущественномъ правительств — вотъ за что хотли отблагодарить Наполеона тысячекратными кликами: ‘Да здравствуетъ императоръ!’ Онъ слышалъ эти клики въ Страсбург, при самомъ перезд черезъ ‘Рейнъ, и они сопровождали его до Парижа, куда пріхалъ онъ 26 января 1806 года. Это было то же, что маренгское возвращеніе. Въ-самомъ-дл, Аустерлицъ для имперіи былъ то же, что Маренго было для консульства. Маренго утвердило консульскую власть въ рукахъ Наполеона, Аустерлицъ обезпечилъ императорскую корону на голов его. Маренго въ одинъ день перенесло Францію изъ угрожаемаго положенія въ положеніе спокойное и великое, Аустерлицъ въ одинъ день уничтожилъ грозную коалицію и произвелъ послдствія не меньше великія. Для умовъ размышляющихъ и спокойныхъ, если оставались еще они при такихъ событіяхъ, единственный предметъ опасенія заключался въ извстномъ непостоянств счастія, и — что еще гораздо страшне — въ слабости человческаго ума, который иногда не падаетъ и подъ бременемъ несчастія, но рдко переноситъ благополучіе не впадая въ великія ошибки.
‘Отечественныя Записки’, No 12, 1847
Прочитали? Поделиться с друзьями:
