Колокольчики, Андреевская Варвара Павловна, Год: 1890 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 16 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

КОЛОКОЛЬЧИКИ

РАЗСКАЗЫ
изъ дтской жизни

ДЛЯ ДТЕЙ МЛАДШАГО ВОЗРАСТА

В. П. Андреевской.

ВТОРОЕ ИЗДАНІЕ.

Съ 6 ю раскрашенными рисунками.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ. ИЗДАНІЕ Ф. А. БИТЕПАЖА.

ОГЛАВЛЕНІЕ.

Веселая переправа (съ картинкой)

Ласточки

Лизочкинъ садикъ

Дождикъ, дождикъ, перестань! (съ картинкой)

Хорекъ и крыса

Васька и кудланъ

Доброе дло (съ картинкой)

Матроскины проказы

Теплая ванна

Завтра, завтра, не сегодня (съ картинкой)

Чуть-чуть — не считается

Кто храбре?..

Маруся (съ картинкой)

Командиръ

Бда

Колдунъ (съ картинкой)

Зачмъ?

Блый мячикъ

ВЕСЕЛАЯ ПЕРЕПРАВА.

Въ день именинъ Оленьки Назарьевой, 11 Іюля, маленькая подруга ея, Настя Зорина, задумала съ помощью двухъ своихъ братьевъ, старшаго Виктора и маленькаго Алеши, приготовить для нея хорошенькій подарокъ въ вид небольшой круглой корзинки, наполненной живыми цвтами. При составленіи букета хлопотъ оказалось порядочно: пришлось обойти почти вс расположенныя по близости поля, потому что Настя непремнно желала, чтобы въ букет было какъ можно больше васильковъ, а василекъ такой цвтокъ, который въ саду рости не любитъ. Алеша предложилъ было заняться этимъ дломъ наканун. Настя охотно согласилась, но Викторъ, какъ старшій, объяснилъ имъ, что цвты могутъ завянуть.

— Какъ же быть тогда?— замтила Настенька,— мы можемъ опоздать, если примемся за составленіе букета въ самый день именинъ Оли.

— Придется раньше встать,— предложилъ Алеша.

— Я не прочь.

— И я то же.

— Отлично! Попросимъ няню насъ разбудить въ шесть часовъ.

— Ой! Это слишкомъ рано!— возразила Настя, которая любила поспать долго.

— Вовсе не рано,— возразили мальчики,— къ одиннадцати надо быть у Оленьки, пока однемся, напьемся чаю, сходимъ за цвтами, уложимъ ихъ въ корзинку и дойдемъ до Оленьки, такъ и будетъ.

Настя согласилась.

— Смотри же, нянюшка, не проспи, разбуди во-время,— просила она старушку-няню, ложась вечеромъ спать въ свою маленькую кроватку.

— Будь покойна, я не просплю,— смясь отозвалась няня,— а вотъ ты какъ поднимешься, посмотримъ!

— О, сію минуту, какъ только ты войдешь въ комнату.

— Ну, хорошо, хорошо, постарайся заснуть, не говори въ кроватк.

Настя немедленно повернулась къ стнк, зажмурила глаза и почти сейчасъ же заснула.

На слдующее утро, ровно въ шесть часовъ, няня вошла въ дтскую.

— Настенька, вставай — шесть часовъ, ты просила разбудить тебя,— ласково заговорила старушка.

Но Настя, вмсто отвта, перевернулась на другой бокъ и заснула еще крпче.

Тогда няня подошла къ кроватк Алеши, тамъ произошло то же самое.

‘Пойду, попробую разбудить Виктора, можетъ быть будетъ удачне’, сказала себ няня и отправилась въ сосднюю комнату, гд спалъ Витя.

— Витя, пора вставать!

— Что?— сквозь сонъ отозвался мальчикъ.

— Пора вставать, шесть часовъ,— повторила няня.

— Приди, няня, черезъ часъ, мы успемъ.

Ровно черезъ часъ няня опять принялась будить дтокъ, которые на этотъ разъ живо повскакали съ своихъ кроватокъ и, наскоро напившись чаю, въ сопровожденіи собачки Жужу, отправились въ поле за васильками.

Время летло незамтно) набравъ васильковъ и положивъ ихъ въ корзинку, они вернулись домой.

— Который часъ?— спросила Настя маму, встртившую ихъ на балкон.

— Десять.

— Боже мой, мы не успемъ переодться и дойти, такъ какъ къ одиннадцати надо поспть на шеколадъ.

Настя чуть не расплакалась.

— Идемте, такъ, какъ есть,— предложилъ Викторъ,— и, чтобы сократить путь, отправимтесь прямой дорогой черезъ лугъ — это на половину ближе.

— Хорошо, но…— возразила Настя.

— Что, ‘но’?

— Вдь тамъ рчка, какъ же переправимся?

— По доскамъ, которыя всегда перекинуты съ одного берега на другой.

— Ахъ, Витя, это очень страшно.

— Тогда или съ няней кругомъ или оставайся дома.

— Кругомъ очень далеко, къ тому же няня ходитъ медленно, мы не успемъ къ шеколаду.

— Зато къ вечернему чаю успете наврное…

— Ты всегда надо мной смешься!— отозвалась Настя и расплакалась.

— Перестань,— ласково возразилъ старшій братъ,— пойдемъ съ нами.

Дти отправились скорымъ шагомъ, по прошествіи самаго непродолжительнаго времени они достигли рчки, но къ общему сожалнію досокъ тамъ не оказалось.

— Вотъ теб разъ!— сказалъ Алеша,— какъ теперь быть?

Настя опять расплакалась, Витя нжно поцловалъ ее, но на этотъ разъ ничего не могъ сказать въ утшеніе.

— Вотъ что разв,— сказалъ онъ нершительно,— переправимтесь въ бродъ.

— Ни за что на свт,— возразила двочка,— я боюсь воды до того, что даже никогда не хожу съ мамой купаться.

— Но, Настюша, другого средства нтъ.

Настя не знала, что ей длать.

— А какъ же Алеша?— спросила она.

— Обо мн не безпокойся, я сниму чулки, башмаки и отлично переправлюсь, рчка здсь не глубока, смотри, даже дно видно: слдовательно, бояться нечего.

Съ этими словами мальчуганъ, присвъ на траву, въ одинъ мигъ стащилъ съ себя чулки, ботинки и прыгнулъ въ воду, которая, дйствительно, недоставала ему даже до колнъ. Витя тмъ временемъ ловко приподнялъ Настю на плечи, корзину съ цвтами поручилъ нести Жужу. Такимъ образомъ шествіе тронулось. Мальчикамъ эта оригинальная переправа въ бродъ очень понравилась, Жужу тоже, должно быть, не имлъ ничего противъ, потому что съ видимымъ удовольствіемъ помахивалъ своимъ пушистымъ хвостомъ и весело смотрлъ по сторонамъ, но Настя, какъ говорится, была ни жива, ни мертва до тхъ поръ, пока не перебралась на противоположный берегъ.

— Славу Богу!— сказала она, когда почувствовала себя снова на суш,— все кончилось благополучно.

— А ты очень боялась?— спросилъ Алеша.

— Сначала да, но потомъ ничего, даже, знаешь, мн кажется, что посл сегодняшней переправы я перестану бояться воды и можетъ быть начну купаться.

— Это было бы отлично.

Разсуждая такимъ образомъ, дти незамтно дошли до усадьбы Назарьевыхъ, гд маленькая именинница ожидала ихъ съ нетерпніемъ. Приготовленный ею шеколадъ оказался очень вкуснымъ. Настя, Витя и Алеша пили съ большимъ апетитомъ.

Къ обду они вернулись домой прежнимъ порядкомъ: Настя уже совершенно не боялась воды, и на слдующій день первый разъ въ жизни отправилась съ мамой купаться.

ЛАСТОЧКИ.

Прошла зима, прошли морозы, наступила теплая, хорошая погода… Защебетали птички, принялись устраивать гнздышки будущимъ малюткамъ. ‘Сюда, сюда!’ сказала только-что вернувшаяся изъ теплыхъ странъ ласточка своему острокрылому спутнику,— и оба понеслись стрлою по тому направленію, гд жили прошлый годъ. Но, увы! пока они отлучались, кто-то разорилъ ихъ жилище, такъ что для того, чтобы вторично поселиться въ немъ, приходилось начинать работу снова. Птички однако не упали духомъ и хотли сейчасъ же приняться за дло, но бда была въ томъ, что он нсколько запоздали,— почти вс хорошія мста, близъ домовъ, садовъ и огородовъ, оказались занятыми, надобно было пріискать новое — и вотъ крошечная парочка, не долго думая, полетла въ сосднее село.

— Не устроиться ли надъ этой крышей?— спросилъ самецъ, присвъ на трубу первой же избушки: — посмотри, тутъ уютно и сколько вишневыхъ деревьевъ около.

— Такъ-то такъ,— отвчала подруга,— только вонъ тамъ внизу на подоконник сидитъ огромный срый котъ и, откровенно говоря, мн бы не хотлось подвергать нашихъ малютокъ опасности.

— Вчно у тебя какія-нибудь выдумки. Такъ вотъ непремнно котъ именно къ намъ и вскочитъ.

— Нтъ, нтъ, ни за что!— настаивала ласточка и, не желая слушать возраженій, вспорхнувъ, отправилась дальше, самецъ неохотно послдовалъ за нею. ‘Ужъ эти мн бабьи бредни, ни къ чему-то он путному не приведутъ! ‘

— Молчи, я знаю, что длаю!— прикрикнула ласточка. Самецъ повиновался.

Долго летли они во вс стороны, наконецъ, отыскавъ на берегу рки пустынную купальню, ршили избрать ее мстомъ жительства и принялись за постройку своего миніатюрнаго домика.

Носикомъ приносили изъ ближайшаго ручья глину и илъ, потомъ отправлялись въ лсъ и подбирали тамъ все, что попадалось на глаза — клочекъ прошлогодняго сна, мягкій пухъ одуваньчика, ниточку, стебелекъ моху, перышко…

Но вотъ, наконецъ, гнздо готово, яички снесены, заботливая мамаша сидитъ на нихъ — гретъ, папаша вылетаетъ одинъ и то только по длу.

Такимъ образомъ прошло около трехъ недль: крошечныя птички стали выклевываться изъ яицъ и вскор въ гнзд показалось до полдюжины маленькихъ головокъ.

Родители въ восторг,— только и думаютъ о томъ, чтобы послаще да повкусне накормить малютокъ, для чего отправляются каждое утро ловить разныхъ мошекъ. Въ одну изъ подобныхъ прогулокъ они встрчаются съ знакомою ласточкою, которая живетъ тутъ гд-то по-близости.

— Здравствуй, касаточка!— весело говоритъ птичка,— у насъ уже шесть птенчиковъ, желтенькихъ, точно канареечки.

— А у меня,— отвчаетъ послдняя,— ихъ было четверо, но противный срый котъ, постоянно сидвшій на подоконник, полъ всхъ.

Съ этими словами касатка начинаетъ горько плакать, ласточка пристально взглянула на своего спутника.

— Вотъ теб и бабьи бредни,— сказала она съ упрекомъ,— будешь утверждать, что он не приведутъ ни къ чему хорошему?

Папаша молча взмахнулъ крылышками и полетлъ къ своимъ малюткамъ, мамаша едва успвала догонять его, постоянно приговаривая:

— Вотъ теб и бабьи бредни, вотъ теб и бабьи бредни!

Завидвъ издали родителей, птенчики вытянули шейки, раскрыли носики и, въ ожиданіи подачки, громко запищали. Съ каждымъ днемъ длались они больше, обростали перышками и, наконецъ, стали совершенно взрослые.

Замчательно то въ этихъ птенцахъ, что крылья ихъ и хвостъ, въ сравненіи съ миніатюрнымъ, легкимъ туловищемъ, кажутся необыкновенно длинными) ножки же до того коротки, что сидть на нихъ почти нтъ возможности: вотъ почему ласточки и летаютъ гораздо быстре и дольше другихъ птицъ.

Скоро наши шесть птенчиковъ почувствовали въ себ достаточно силы, чтобы жить на свобод: покинули навсегда родное гнздышко. Цлыми днями порхали съ дерева на дерево, лакомились сплыми вишнями, ловили мошекъ, а съ наступленіемъ холодовъ задумали тоже отправиться въ теплыя страны, но такъ какъ дороги туда еще не знали, то пристроились къ другимъ ласточкамъ, благодаря чему посл продолжительнаго странствованія прилетли наконецъ въ такой благословенный край, гд въ то время, какъ у насъ стояли морозы и вьюги, лто было въ полномъ разгар.

ЛИЗОЧКИНЪ САДИКЪ.

Лизочка собственноручно, съ помощію маленькой лопаточки и граблей, устроила себ прехорошенькій садикъ, вскопала куртинки, посадила въ нихъ вырванные на пол съ корнемъ цвты, обложила куртины дерномъ, прорзала дорожки, усыпала эти дорожки пескомъ,— однимъ словомъ, сдлала все какъ слдуетъ и даже смастерила скамеечку изъ стараго сигарнаго ящика.

Скамеечка конечно была очень маленькая, но Лизочк больше и не надо было, такъ какъ она предназначалась собственно для куколъ.

— Мамочка, посмотри, какой я садъ себ устроила,— сказала двочка, подбжавъ къ матери съ раскраснвшимися отъ усталости и волненія щечками.

Мама встала съ мста и пошла по направленію къ саду.

— Прехорошенькій,— сказала она, любуясь имъ.

— Сегодня рожденіе моей любимой куклы Наташи, я хочу праздновать, и здсь въ саду буду угощать ее шеколадомъ. Ты позволишь мн самой сварить его?

— Съ удовольствіемъ: даже дамъ шеколаду, молока и сахару, но только ты, пожалуй, сварить не съумешь.

— Я попрошу кухарку Настю, она научитъ.

И получивъ отъ мамы общанные шеколадъ, молоко и сахаръ, Лизочка побжала на кухню.

— Настасьюшка, милая,— обратилась она къ кухарк,— научи меня, какъ варить шеколадъ. Сегодня день рожденія моей куклы и я хочу угостить ее.

Кухарка охотно исполнила желаніе маленькой барышищ шеколадъ вышелъ на славу. Тогда она предложила еще спечь крошечный пирожекъ изъ оставшагося тста и дала кусокъ жаркого.

Низа все это уставила на низенькую, покрытую лиловымъ платкомъ, табуретку, снесла въ садикъ и, нарядивъ Наташу въ розовое платье, посадила на скамейку.

— Поздравляю тебя, Наташа, съ днемъ рожденія,— сказала она кукл и нжно поцловала ее въ лобикъ,— Кушай на здоровье все, что поставлено на столщ я приготовила нарочно для тебя, только вотъ одно жаль, вина не случилось. Впрочемъ погоди, сейчасъ сбгаю къ пап, можетъ быть онъ отольетъ мн немного своего въ маленькій графинчикъ.

Съ этими словами двочка направилась въ кабинетъ отца, чтобы попросить его о вин.

— Зачмъ теб вино?— спросилъ отецъ.

Лиза пояснила.

— Изволь, изволь, ради такой уважительной причины готовъ служить съ большимъ удовольствіемъ.

И, доставъ изъ буфета бутылку съ краснымъ виномъ, папа наполнилъ имъ маленькій красный графинчикъ.

— Спасибо, папочка, теперь завтракъ моей Наташи будетъ совершенно на славу,— сказала двочка и, бережно взявъ графинъ въ руки, направилась въ обратный путь.

Но каково же было ея удивленіе, когда, подходя къ тому мсту, гд сидла кукла, она замтила, что тамъ что-то копошится.

‘Что бы это могло быть?’ сказала сама себ Лизочка и, подойдя ближе, увидла, что у Наташи гости: бленькій котенокъ Бобикъ и мохнатый птухъ. Котенокъ безцеремонно угощался шеколадомъ, граціозно опуская свой розовый язычекъ въ миніатюрныя фарфоровыя чашечки, а птухъ, стащивъ на траву пирогъ, преусердно на вс стороны трепалъ его клювомъ.

При вид такого безцеремоннаго поступка, Лизочка сначала готова была расплакаться, но затмъ, невольно засмотрвшись на незваныхъ гостей, она нашла ихъ настолько уморительными, что громко расхохоталась.

ДОЖДИКЪ, ДОЖДИКЪ, ПЕРЕСТАНЬ!

Родители Дуни, Матреши и Степы были простые крестьяне, но крестьяне довольно зажиточные.

Отецъ занимался зимою извозомъ, то-есть завелъ хорошую лошадь и сани, и здилъ въ сосднемъ город извощикомъ, а лтомъ нахалъ землю. Мать слыла первою деревенскою портнихой и заработывала порядочно. Старшая двочка, Дуня, тоже очень любила шить, и несмотря на то, что имла всего 6 лтъ отъ роду, иногда помогала матери, конечно въ томъ, что было самое легкое.

— Мама,— сказала она однажды,— въ это Воскресенье въ нашей деревн праздникъ, многія двочки готовятъ себ новые наряды, какъ ты думаешь насчетъ меня и Матреши?

— Я уже давно объ этомъ подумала: купила вамъ обимъ матеріи и сегодня примусь за шитье.

— Я буду помогать теб.

— Хорошо,— отвтила мама,— вотъ ужо, посл обда, отправимъ отца въ поле, а сами засядемъ.

Двочка съ нетерпніемъ ожидала, когда кончится обдъ, посл котораго отецъ ея, вооружившись косою, отправился на работу, а мама достала изъ стоявшаго въ углу сундука завернутую въ бумагу матерію и начала кроить.

Дуня помогала въ чемъ могла и умла, маленькая Матреша вертлась тутъ же, а Степа поднималъ съ полу обрзочки и свертывалъ въ одинъ комочекъ, стараясь смастерить изъ нихъ мячикъ.

Въ Субботу, наканун сельскаго праздника, работа была окончена^ въ Воскресенье съ самаго ранняго утра двочки нарядились въ приготовленныя матерью обновки.

Дуня восхищалась своимъ красненькимъ платьицемъ и новымъ полосатымъ передникомъ, а Матреша находила, что лучше ея синяго костюма нельзя ничего придумать) на Степу тоже надли новую курточку. Вс казались совершенно счастливыми.

Въ 10 часовъ отправились они съ отцомъ и матерью къ обдн. Затмъ, придя домой, стали обдать.

— Посл обда, мама, мы пойдемъ на лужокъ послушать, какъ большія двушки и парни поютъ псни, а оттуда отправимся въ ржаное поле за васильками, можно?

— Можно-то можно,— отозвалась мать,— только не смочилъ бы васъ дождикъ. Ишь, какая туча заходитъ,— добавила она, взглянувъ въ окно.

— Ничего, жена,— возразилъ отецъ,— не сахарные — не растаютъ.

— Я знаю, что не растаютъ, но платье могутъ испортить.

— Пускай наднутъ старыя.

— Нтъ, папа, что ты, какъ можно, намъ стыдно! Смотри, сегодня какіе все нарядные. Дождя не будетъ, тучи наврное пройдутъ стороной, мы пойдемъ такъ, какъ есть одты, ничего не случится.

— Идите, только знайте, что если испортите новыя платья — другихъ до будущаго года не получите,— строго замтилъ отецъ и, выйдя изъ-за стола, отправился къ сосду пить пиво.

Дти на одну минуту задумались:, они знали, что отецъ шутить не любитъ и, что если дйствительно платья будутъ испорчены, то другихъ до будущаго года имъ не видать какъ своихъ ушей. Но затмъ, въ надежд, что тучи пройдутъ стороною и, не желая выйти на улицу одтыми хуже другихъ, въ конц-концовъ поршили отправиться въ новыхъ.

— Дуня, не пойдемъ на лугъ,— сказалъ Степа,— что тамъ хорошаго, все большіе поютъ, пляшутъ… право, интересу мало, лучше махнемъ прямо въ поле за васильками.

— Пожалуй, только… вотъ какъ насчетъ тучи?

— Она стороной пройдетъ, дождя не будетъ.

Дуня взглянула на небо и остановилась въ нершимости.

— Пойдемъ, пойдемъ,— настаивалъ братишка, и съ помощью Матреши почти силою увлекъ ее въ ржаное поле.

Какъ тамъ хорошо, въ этомъ ржаномъ пол, ежели-бъ вы знали, сколько васильковъ, земляники… сколько бабочекъ, мошекъ летало въ воздух, сколько различныхъ букашекъ, жучковъ ползало по травк и между корешками срзанной соломы!… Все это очень забавляло дтей, они весело болтали между собою и, незамтнымъ образомъ, заходили дальше и дальше отъ дому.

Но вотъ вдругъ поднялся сильный втеръ, а затмъ въ одну минуту полилъ проливной дождь. Къ счастію, что тутъ по близости, гд они находились, стояло нсколько сноповъ ржаной соломы, составленныхъ вмст.

Дуня, не долго думая, юркнула туда сама и потащила за собою Степу и Матрешу.

— Здсь насъ дождикъ не достанетъ,— сказала она имъ,— только сидите смирно.

Дти прижались къ уголку, боясь пошевелиться, чтобы снопы не развалились, дождикъ между тмъ продолжалъ лить по прежнему.

— Что теперь думаютъ папа и мама?— первая заговорила Жатреша.

— Пожалуй сердятся,— отозвался Степа,— полагаютъ, что мы смокли насквозь и испортили новыя платья.

— Хорошо, что намъ удалось спрятаться сюда, иначе было бы плохо,— сказала съ тоскою Дуня и, желая немного развеселить остальную компанію, высунула маленькую головку изъ-подъ сноповъ и запла пискливымъ голосомъ:

—

‘Дождикъ, дождикъ, перестань!

‘Мы подемъ на Іордань

‘Богу молиться,

‘ Христу поклониться! ‘

Степа и Матреша подхватили тоже и пли до тхъ поръ, пока наконецъ дождикъ, словно желая исполнить ихъ желаніе, дйствительно сталъ мало-по-малу утихать и пересталъ совершенно.

Тогда, выйдя изъ засады, наши маленькіе путешественники медленно направились къ дому. Они были очень рады, что имъ удалось спрятаться и такимъ образомъ сохранить платья.

— Гд были? Куда пропали?— крикнула мама, когда дти вошли въ избушку,— платья небось испортили?

— Нтъ, мама, посмотри, мы совсмъ сухи,— отвчали дти и вс въ голосъ принялись разсказывать, какъ они укрылись отъ дождя подъ снопами и какъ долго-долго пли хоромъ:

—

‘Дождикъ, дождикъ, перестань!

‘Мы подемъ на Іордань,

‘Богу молиться,

‘Христу поклониться!’

ХОРЕКЪ И КРЫСА.

Подъ поломъ одного крестьянскаго домика жилъ хорекъ и рядомъ съ нимъ большая бурая крыса.

Сначала они избгали другъ друга, а потомъ до того сошлись, что почти никогда не разлучались, даже ночью ходили вмст на промыселъ, хотя вкусы у нихъ были совершенно различные.

Крыса любила полакомиться крупкою, мучкою и тому подобною провизіею, а хорекъ принадлежалъ къ разряду кровожадныхъ животныхъ, главнымъ образомъ питался теплою кровью домашнихъ птицъ.

Величиною онъ былъ почти съ кошку, но только гораздо ниже и тоньше, съ нсколько выгнутою спиною, мохнатымъ, довольно длиннымъ хвостомъ и короткими ногами. Гибкое, тонкое тло его было покрыто точно желтоватымъ пухомъ и весьма темными волосами, на мордочк и краяхъ виднлись блыя пятнышки.

— Ну, дружокъ,— сказалъ онъ однажды сожительниц,— куда мы сегодня вечеромъ отправимся?

— Да не пробраться ли въ погребъ? Хозяйка посл обда долго копошилась тамъ, можетъ, припасла что-нибудь новенькаго.

— Отлично!— И какъ только на двор стемнло, пріятели пустились въ путь.

Дорогу они знали хорошо, вслдствіе чего безъ всякаго затрудненія пришли прямо къ цли.

— Щель-то какая узкая,— сказала крыса,— пожалуй, ты не пролзетъ.

Но у хорька головка маленькая, фигурка тощенькая… Не успла крыса шмыгнуть, какъ онъ уже, опередивъ ее, поспшно принялся обнюхивать вс закоулки, нечаянно наткнулся на высокій горшокъ молока — опрокинулъ, задлъ за стоявшее возл лукошко съ яйцами — сронилъ на полъ. Словомъ, надлалъ столько шума, что разбудилъ хозяйку, которая, смекнувъ, чьи это проказы, сейчасъ же явилась въ погребъ.

— Спасайся,— шепнула крыса, заслышавъ шаги ея,— а такъ какъ мн, при моемъ маленькомъ рост, спрятаться легче, то я останусь, и когда все затихнетъ, позову тебя.

Хорекъ послушался добраго совта, и въ ту минуту, какъ старуха показалась на порог, о немъ уже помину не было.

— Ишь, противный!— заворчала она, подбирая разбитыя яйца,— самъ не попользовался, да и мн убытку надлалъ! Чтобъ теб пусто было! Вотъ, подожди, капканъ сейчасъ поставлю. Попадешь въ него, такъ не только не будешь воровать чужія яйца, а еще съ самого шкурку сдерутъ,— вдь хорьковый-то мхъ тоже цнится.

И, нагнувшись, старуха начала устанавливать капканъ, не переставая бурлить про себя различныя угрозы. Крыса же, незамтно притаившаяся за кадкою, могла свободно видть каждое ея движеніе и слышала все до послдняго слова.

— Не бывать этому, бабушка, не бывать,— насмшливо проговорила она,— я во-время предупрежу моего дружка, чтобы теб не пришлось щеголять въ его шубк.

Съ нетерпніемъ ждала она ухода старухи и, едва послдняя успла захлопнуть дверь, какъ стрлою понеслась по направленію къ щели.

— Ушла?— спросилъ хорекъ, стоявшій по ту сторону стны.

Крыса въ нсколькихъ словахъ передала ему обо всемъ, долго они о чемъ-то перешептывались, толковали, спорили — и, наконецъ, вроятно разршивъ какой-нибудь важный вопросъ, съ озабоченнымъ видомъ опять юркнули въ ту же самую щель.

Вплоть до утра оставались они въ погреб. Солнышко давно уже взошло, народъ закопошился, а объ нихъ ни слуху, ни духу. Но вотъ проснулась злая бабушка, на-скоро прикрывшись платкомъ, пошла она понавдываться — нтъ ли кого въ капкан, осторожно отворила дверь и вдругъ что же увидла? Не только одна, а вс какъ есть крынки, отъ первой до послдней, опрокинуты на полъ: сливки, молоко, сметана — льются цлыми ручьями^ нсколько штукъ цыплятъ лежатъ безъ головъ, кровь изъ нихъ выпита, лукошко съ яйцами по вчерашнему повалено на бокъ, яйцы передавлены и тоже выпиты, а большая половина пустыхъ скорлупокъ переношена въ капканъ.

Догадавшись, что все это сдлано нарочно, старуха страшно разсердилась и начала бранить хорька на чемъ свтъ стоитъ. Онъ же, плутяга, выйдя вмст съ крысой на улицу, вполн довольный собою, хохоталъ надъ нею отъ души.

ВАСЬКА И КУДЛАНЪ.

У зажиточнаго крестьянина Пахомыча, въ числ прочихъ домашнихъ животныхъ, жилъ былъ старый козелъ Васька, который всегда наводилъ страхъ не только на маленькихъ дтокъ, но даже на взрослыхъ. Каждый зналъ Васькины злыя привычки и, издали завидвъ его сухую, поджарую фигуру съ выдающимися костями, охотно уступалъ дорогую иначе Васька, потряхивая жидкой бородкой, больно дрался своими загнутыми назадъ рогами и шевелилъ голой верхней губою до того внушительно, что, казалось, такъ и выговаривалъ: ‘вотъ, погоди, задамъ я теб ходу, будешь помнить, что значитъ, встртившись со мною, не посторониться’.

Въ особенности не ладилъ онъ съ сосднимъ бараномъ Кудлашкою, хотя оно казалось страннымъ, потому что, какъ извстно., бараны, овцы, козы и козлы составляютъ одно семейство, называемое вообще ‘козлинымъ’ и принадлежащее къ отряду двукопытныхъ, жвачныхъ животныхъ.

Кудланъ зналъ это отлично, но со своей стороны уступить козлу не хотлъ: ‘не великъ баринъ,— разсуждалъ онъ, пощипывая травку,— даже пословица говоритъ, что отъ козла нтъ ни шерсти, ни молока, тогда какъ отъ нашего брата, барана, пользы человку много’.

И дйствительно, трудно найти на свт животное, которое бы доставляло столько выгодъ, какъ бараны или овцы.

Изъ ихъ мягкой, волнистой шерсти приготовляютъ различныя сукна) изъ овечьяго мха шьютъ теплые тулупы) изъ сала вытапливаютъ свчи. Лучшій сапожный товаръ получается изъ бараньей же кожи) мясо даетъ вкусное жаркое, а изъ овечьяго молока во многихъ мстахъ даже приготовляютъ сыръ.

Пробираясь однажды вдоль изгороди, Еудланъ обо всемъ этомъ раздумывалъ) вдругъ, откуда ни возьмись, на встрчу ему попадается козелъ.

Оба они направляютъ шаги къ широкой канав, наполненной мутною водою и, стараясь другъ передъ другомъ ступить на узкое бревно, служащее какъ бы мостикомъ, сталкиваются на самой его середин. Что же остается длать? Перейти обоимъ сразу невозможно: кому-нибудь надо воротиться) ни тому, ни другому уступить не хочется. Завязывается драка) баранъ пускаетъ въ ходъ свои красиво завитые въ витушку, но безвредные рога. Козелъ упирается тоненькими ножками въ скользкое бревно и ухарски мотаетъ головою.

Пасущіяся по близости овцы и козы, замтивъ, что происходитъ что-то необычайное, со всхъ йогъ бгутъ поглазть на рогатыхъ непріятелей, которые, посл непродолжительной потасовки, въ конц-концовъ поскользнувшись, одновременно падаютъ въ грязную, покрытую плсенью воду.

— Все ты виноватъ,— говоритъ Кудланъ, съ трудомъ выкарабкиваясь изъ канавы.

— Нтъ, ты,— оспариваетъ Васька, и оба расходятся въ разныя стороны, давъ себ мысленно честное слово больше никогда не драться на такомъ неудобномъ мст.

ДОБРОЕ ДЛО.

Старушка няня Матвевна знала безчисленное множество сказокъ^ дти съ наслажденіемъ слушали ее ежедневно и всегда съ нетерпніемъ ожидали той блаженной минуты, когда, справившись съ длами, она позоветъ ихъ къ себ въ комнату и, усвшись около открытаго окна, скажетъ ласково:

‘Ну, дружки, идите-ка сюда, я сегодня припасла новую сказочку, такую, что просто всмъ на удивленіе!’

Дти немедленно окружали старушку и вс, превратившись въ слухъ, жадно ловили каждое слово. Затмъ, уйдя въ дтскую, долго думали о томъ, что имъ разсказывала няня) но никогда еще ни одна сказка не производила на нихъ такого сильнаго впечатлнія, какъ только-что слышанная исторія про маленькую Лизочку и царевну Милавну, вся цль жизни которой заключалась исключительно въ томъ, чтобы длать добрыя дла и стараться облегчать участь несчастныхъ.

— Когда ей это удавалось, то она чувствовала себя совершенно довольной,— сказала въ заключеніе няня.

Дти, поблагодаривъ няню, такъ какъ стнные часы уже показывали 9, отправились въ дтскую, чтобы ложиться спать. Долго думали они о царевн Милавн, думали до тхъ поръ, пока, наконецъ, заснули тмъ хорошимъ, крпкимъ, безмятежнымъ сномъ, какими обыкновенно спятъ маленькія дти. На утро, сидя за завтракомъ, Степа, старшій изъ нихъ, снова возобновилъ рчь о царевн Милавн.

— Знаешь, Липочка,— обратился онъ къ одной изъ сестеръ,— я вчера долго думалъ о царевн Милавн.

— Я тоже,— отозвалась Липочка.

— И я, и я!— добавила младшая двочка Варюша.

— Что же вы объ ней думали?— вмшалась вошедшая въ эту минуту въ столовую мама.

Дти, каждый по очереди, передавали матери свои впечатлнія относительно слышаннаго недавно разсказа и въ конц-концовъ прибавили, что имъ очень бы хотлось тоже когда-нибудь попробовать найти случай сдлать доброе дло, для того, чтобы испытать то же самое чувство счастія, довольства, которыя испытала царевна Милавна.

— Да, друзья мои, это очень хорошее, доброе чувство, и я искренно желаю, чтобы каждому изъ васъ хотя разъ въ жизни пришлось пережить его.

Слова мамы еще больше задли дтей за живое.

— Что бы такое придумать, что бы такое!— твердили они цлый день, но такъ и не могли ни на чемъ остановиться вплоть до вечера.

Прошло около недли, подробности изъ разсказа о царевн Милавн нсколько испарились изъ памяти дтей, но тмъ не мене каждый изъ нихъ изрдка втихомолку задавалъ себ вопросъ: ‘что бы такое придумать?’ Они вроятно долго не успокоились бы по этому поводу, еслибы счастливый, совершенно непредвиднный случай не представился немедленно.

— Степа, Липочка, Варюша,— сказала однажды мама, войдя въ дтскую,— я пришла сообщить вамъ извстіе, которое по всей вроятности васъ очень порадуетъ.

Дти взглянули на маму вопросительно.

— Да,— продолжала она,— вы будете очень, очень рады!

— Но что же такое, мамочка, говори скоре, не томи насъ?

— Говорить?— повторила мама засмявшись и видимо желая немного помучить любопытныхъ дтокъ.

— Да, да, говори скоре!

— Не томить?

— Не томи,— отозвались дти, стараясь улыбнуться, хотя на ихъ всегда веселенькихъ глазкахъ отъ нетерпнія уже начали навертываться слезы.

— Ну, такъ и быть, не стану дольше томить моихъ дтишекъ, и скажу, что папа даетъ имъ разршеніе сегодня посл обда собрать вишни, которыя ростутъ на дерев, расположенномъ у забора.

— Какъ, неужели!— радостно вскричали дти,— намъ такъ давно этого хотлось, а папа не соглашался!

— Потому что вишни были еще не сплы и ихъ нельзя было кушать, но теперь онъ вамъ далъ полное позволеніе собирать сколько душ угодно.

— Хотя бы полную корзину?

Мама утвердительно кивнула головой.

Степа бросился бгомъ къ садовнику за лстницею, моментально подставилъ ее къ забору, около котораго возвышалось вишневое дерево, и принялся съ наслажденіемъ срывать вишни.

— Степа, ты не кушай одинъ, намъ тоже хочется!— замтили двочки.

— Будьте покойны, я полакомлюсь немножко, затмъ буду рвать ягоды и бросать вамъ, а вы ужъ подбирайте, чтобы потомъ раздлить на три равныя части.

Липочка подошла къ лстниц и, подобравъ бленькій передникъ, подставила его такимъ образомъ, чтобы бросаемыя сверху ягоды падали не на землю, а въ него, Варюша присла на травку и, въ свою очередь, поднимала то, что пролетало мимо.

За этимъ пріятнымъ занятіемъ дти провели почти около часа, словомъ, до тхъ поръ, пока на вткахъ вишневаго дерева не осталось ни одной ягодки.

— Теперь довольно, сказалъ Степа, пристально оглядывая каждую втку.

— Я думаю, когда больше ничего не осталось,— смясь замтила Липочка и, высыпавъ лежащія въ передник вишни, принялась длить на три равныя части.

Степа и Варюша расположились около.

Наконецъ длежка была окончена, каждому оставалось только взять свою долю и приняться за вкусный дессертъ, что конечно дти не замедлили бы сдлать, еслибъ вдругъ не услыхали позади себя чей-то слабенькій, дрожащій отъ внутренняго волненія голосокъ, который говорилъ нараспвъ:

‘Добрые господа, подайте копечку Христа ради!’

Дти поспшно обернулись и увидли въ нсколькихъ шагахъ отъ себя маленькаго, очень плохо одтаго нищаго.

— Бдняжка, ты врно просишь на хлбъ,— сказалъ Степа,— но у насъ нтъ ни гроша, чтобы дать теб.

— Ахъ, какое несчастіе!— снова заговорилъ нищій,— а мн такъ нужно имть хотя нсколько копечекъ, чтобы купить хлба для моего бднаго слпого ддушки, онъ уже второй день ничего не лъ и почти умираетъ съ голода.

— Погоди, дружокъ,— замтила Липочка,— я сейчасъ сбгаю къ мам, спрошу у нея денегъ и кусокъ хлба для твоего ддушки.

Съ этими словами она встала съ мста, чтобы направиться въ комнату, но Степа удержалъ ее за руку.

— Липочка,— сказалъ онъ въ-полголоса,— ты не забыла еще разсказъ няни про царевну Милавну?

— Нтъ, а что?

— И не забыла того впечатлнія, которое онъ произвелъ на насъ?

— Не забыла.

— Такъ знаешь что, не ходи къ мам, а отдадимъ бдному мальчику собранныя нами ягоды, онъ ихъ продастъ и на вырученныя деньги купитъ хлба для своего голоднаго ддушки. Мы, съ своей стороны, сдлаемъ доброе дло, чего намъ такъ давно хотлось. Вдь ты согласна, Варюша?— добавилъ онъ, обратившись къ младшей сестр.

Прежде чмъ отвтить,