Кармозина, Мюссе Альфред Де, Год: 1850 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 52 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

КАРМОЗИНА.

ДРАМА АЛЬФРЕДА ДЕ-МЮССЭ.

ДЙСТВУЮЩЯ ЛИЦА:

Донъ-Педро Арагонскй, Король Сицили.

Королева Констанца, супруга короля.

Синьоръ Бернардо, докторъ.

Синьора Паскуа, жена синьора Бернардо.

Кармозина, ихъ дочь.

Минуччьо, трубадуръ.

Порильо, молодой адвокатъ.

Сэръ Веспасьяно, рыцарь-авантюристъ.

Дворцовый офицеръ.

Микэль, слуга синьора Бернардо.

Пажи, оруженосцы, придворныя дамы, прислужницы королевы и т. д.

Дйстве происходитъ въ Палермо.

ДЙСТВЕ ПЕРВОЕ.

(Зала въ дом синьора Бернардо).

СЦЕНА I.

Синьоръ Бернардо и синьора Паскуа.

Синьора Паскуа. Сдлайте одолжене, оставьте ваше лкарство и послушайте, что я вамъ скажу.

Синьоръ Бернардо. Сдлайте милость не говорите ничего, это будетъ самое лучшее.

Синьора Паскуа. Какъ вамъ угодно. Занимайтесь вашими проклятыми травами. Единственнымъ результатомъ вашего упрямства будетъ то, что вы увидите, какъ она умретъ на вашихъ рукахъ!

Синьоръ Бернардо. Если мои лкарства ни къ чему не ведутъ, то къ чему-же ведетъ ваша болтовня? Вы вдь только и длаете, что душите насъ вашими пустыми рчами. О, терпнье великая добродтель!

Синьора Паскуа. Если-бы вы любили вашу бдную дочь, она-бы давно выздоровла.

Синьоръ Бернардо. Къ чему вы это говорите? съ ума вы сошли? Или вы не видите, чмъ я занимаюсь съ утра до вечера? Бдная моя крошка! дорогое мое сокровище! Скажите пожалуйста, не довольно-ли мн видть, какъ страдаетъ мое дитя? а вы еще тутъ суетесь съ вашими вчными упреками! Послушать васъ, такъ скажутъ, что я причина всхъ бдъ. Кто пойметъ ту печаль, которая ее убиваетъ. Чертъ-бы побралъ вс эти турниры и королевске праздники!

Синьора Паскуа. Опять вы толкуете свое!

Синьоръ Бернардо. Да, никто не выбьетъ у меня изъ головы, что она заболла въ то воскресенье, когда вернулась съ турнира. Я какъ теперь вижу, какъ она сидитъ вотъ на этомъ стул. Какъ она была блдна и задумчива! Какъ печально смотрла на свои маленькя ножки, покрытыя пылью. Во весь день она не сказала ни слова, и ужинъ прошелъ безъ нея.

Синьора Паскуа. Ахъ вы, старый мечтатель! Да знаете-ли вы съ вашей сдой бородой, что лучшимъ лкарствомъ былъ-бы для нея красивый малый и золотое колечко?

Синьоръ Бернардо. Если-бы это было такъ, то отчего-же она отказывается отъ всхъ партй, какя ей представляются? Отчего она не хочетъ слышать даже о Перильо, который былъ другомъ ея дтства?

Синьора Паскуа. Много она объ немъ думаетъ! Предоставьте-ка все это мн. Ей предложатъ кого-нибудь такого, кому ужь она не откажетъ.

Синьоръ Бернардо. Я знаю, что вы хотите сказать, но только на этотъ разъ я ужь самъ откажу. Не знаю, что нашли вы въ этомъ болван!

Синьора Паскуа. Сами увидите, что изъ этого выйдетъ.

Синьоръ Бернардо. Что изъ этого выйдетъ? Но, сударыня, вдь есть-же на свт вещи, которыя слдуетъ принимать въ разсчетъ. Я человкъ не знатный, но все-же я честный докторъ, и докторъ довольно богатый, даже очень богатый для нашего города, у меня въ сундук не одинъ мшокъ съ крпкой печатью. Я не отдамъ свою дочь даромъ, да и продавать ее не хочу, понимаете-ли вы это?

Синьора Паскуа. Вотъ и прекрасно: ваша дочь умретъ отъ вашей мудрости, если она не умретъ отъ вашихъ лкарствъ. Сдлайте милость оставьте эту стклянку и не отравляйте бдную двочку. Разв вы не видите, что вотъ уже два мсяца, какъ ваши лкарства ни къ чему не ведутъ? Ваша дочь больна отъ любви, это одно, что я знаю! Она любитъ сэра Веспасьяно, и никакя лкарства тутъ ни къ чему не поведутъ!

Синьоръ Бернардо. Моя дочь не дура, а сэръ Веспасьяно дуракъ. Ну что станетъ длать оселъ съ розой?

Синьора Паскуа. Не вамъ выходить за него замужъ. Постарайтесь разсудить здраво. Не сами-ли вы говорите, что ваша дочь заболла, возвращаясь съ празднествъ въ честь королевы? Вдь вы замчали, что она безпрестанно объ нихъ говоритъ и вчно наводитъ разговоръ на эту тему: то говоритъ объ искусств всадниковъ, то о подвигахъ того, то объ ловкости другого? Что-же тутъ страннаго, если бы неопытная двушка почувствовала, что сердце ея забилось сильне при вид всего этого блестящаго оружя, лошадей и знаменъ, при звукахъ трубъ и при бряцани шпагъ? А я-то въ ея годы!…

Синьоръ Бернардо. Мн кажется, сударыня, что въ ея годы вы вышли за меня замужъ и никакихъ тутъ не было трубъ!

Синьора Паскуа. Ду да, я знаю, а все-таки она моя кровь. Я спрашиваю васъ, кмъ могла она интересоваться во время этихъ празднествъ? Кого могла она искать въ толп, какъ ни тхъ, кого она знаетъ? и кого-же изъ нашихъ друзей, если не красиваго, любезнаго, непобдимаго сэра Веспасьяно?

Синьоръ Бернардо. Который при первомъ удар копья полетлъ вверхъ ногами!

Синьора Паскуа. Быть можетъ его лошадь оступилась и копье его не туда попало, этого я не отрицаю, могло случиться, что онъ и упалъ.

Синьоръ Бернардо. Это дйствительно могло случиться, онъ перевернулся въ воздух, какъ воланъ, и, клянусь вамъ, упалъ такъ несомннно, какъ это только возможно.

Синьора Паскуа. Но съ какимъ видомъ онъ всталъ!..

Синьоръ Бернардо. Да, съ видомъ человка, который не забылъ еще своего обда и очень хотлъ-бы остаться на мст. Если моя дочь заболла при этомъ зрлищ, то поврьте, что это не отъ любви. Дайте-ка я снесу ей вотъ это.

Синьора Паскуа. Длайте, что хотите. Предупреждаю васъ, что я пригласила этого рыцаря ужинать. Захочетъ ваша дочь сть или нтъ, а ужь она придетъ, и вы сами увидите, что происходитъ въ ея сердц.

Синьоръ Бернардо. Такъ отчего-же она ничего не говоритъ, если вы правы? Или я по вашему тиранъ? Разв я отказывалъ хоть въ чемъ-нибудь моей дочк, моему единственному сокровищу? Да можетъ-ли упасть изъ глазъ ея хоть одна слеза, чтобы все мое сердце… Боже мой! да чмъ видть, какъ она гаснетъ, не говоря ни слова, не хотлъ-бы я разв… нтъ! вы сведете меня съ ума! (Оба уходятъ въ разныя стороны).

СЦЕНА II.

Перильо (одинъ, входя). Никого! А мн казалось, что я слышу голоса въ этой комнат. Двери заперты. Домъ пустой. Отчего это? Когда я шелъ по двору, у меня явилось предчувстве… ничто такъ не сходно съ несчастьемъ, какъ одиночество… Я едва смю войти. Я пришелъ издалека одинъ и почти наудачу, я писалъ, но я вижу, меня не ждали. Сколько лтъ прошло съ тхъ поръ, какъ я покинулъ эти мста! Шесть лтъ! узнаетъ-ли она меня? Боже мой, какъ бьется сердце! Въ этомъ дом, гд протекло наше дтство, на каждомъ шагу останавливаютъ меня воспоминаня. Эта зала, мебель и самыя стны все мн знакомо, все было когда-то такъ дорого! Отчего-же при вид ихъ ощущаю я радость, смшанную съ тревогой и полный восторга вмст съ тмъ содрогаюсь? Вотъ эта дверь въ садъ, а эта!.. Много прошелъ я прежде, чмъ въ нее постучаться, а теперь въ раздумьи стою на порог. Тамъ за ней моя судьба, цль моей жизни, цна моей работы и самая дорогая надежда! Какъ приметъ она меня? Что она скажетъ? Забыла она меня или все еще помнитъ? Вотъ отчего я дрожу… все въ этихъ двухъ словахъ: любовь или забвенье. Ну что-же? Конечно, она тамъ. Я ее увижу, она протянетъ мн руку: разв она не моя невста? разв отецъ ея не далъ мн слова? вдь только съ тмъ я и ухалъ, а разв я не сдержалъ своего? возможно-ли?… нтъ, мои сомння несправедливы, она не можетъ измнить прошлому. Въ ея благородномъ сердц столько-же чести, сколько красоты въ ея прекрасномъ лиц. Какъ знать? быть можетъ, она меня ждетъ и вотъ сейчасъ… О, Кармозина!

СЦЕНА III.

Перильо и Бернардо.

Синьоръ Бернардо. Тише! она спитъ. Нсколько часовъ крпкаго сна, и она будетъ спасена.

Перильо. Кто она?

Синьоръ Бернардо. Да, спасена, я думаю, что такъ.

Перильо. Но кто?

Синьоръ Бернардо. Это ты, Перильо? моя бдная дочка очень больна.

Перильо. Кармозина? Какая у нея болзнь?

Синьоръ Бернардо. Я не знаю. Итакъ, мой мальчикъ, ты вернулся изъ Падуи. Я получилъ твое письмо! Ты кончилъ ученье и выдержалъ экзамены. Теперь ты докторъ правъ, ты получишь и будешь съ честью носить четырехъугольную шляпу. Ты сдержалъ свое слово, мой другъ: ухалъ отсюда школьникомъ и вернулся ученымъ. Да, да, у тебя впереди прекрасная карьера. Моя бдная дочка очень больна.

Перильо. Но ради Бога, что съ ней?

Синьоръ Бернардо. Я говорю теб, что я не знаю. Я радъ тебя видть, мой милый Антоно, но радость моя печальна. Зачмъ ты пришелъ? Мы ршили съ твоимъ отцомъ, что ты женишься на моей дочери, какъ только пробртешь себ независимое положене. Ты много работалъ, не правда-ли? твое сердце не измнилось, я въ этомъ увренъ, мое также, и вотъ… О, Боже мой, за что ты ее наказываешь?

Перильо. Ваши слова меня пугаютъ. Неужели ея жизнь въ опасности?

Синьоръ Бернардо. Ты хочешь уморить меня самого, заставляя повторять теб сорокъ разъ, что я ничего не знаю. Она больна, Перильо, очень больна!

Перильо. Возможно-ли, чтобы такой искусный и опытный человкъ, какъ вы…

Синьоръ Бернардо. Искусный, опытный! Вс говорятъ одно и то-же. Можно подумать, что у меня въ лавк всемрная панацея и что смерть не сметъ входить въ дома докторовъ. Я не врилъ себ, я призвалъ на помощь все, что я знаю, всхъ докторовъ, ученыхъ и даже лкарей, которыхъ я могъ найти и совтовался съ ними разъ десять. Пустое искусство и рутинная опытность! Подтачивающая и разрушающая природа бываетъ непроницаема, когда она этого захочетъ. Мы очень учены, если передъ нами открытая рана или лихорадка, такъ-какъ тысячу разъ видали такя вещи и по привычк даемъ лкарство, но если причина болзни скрыта, мы напрасно вопрошаемъ руку, глаза, сердце и всю тлесную оболочку, если восемнадцатилтняя двушка, прекрасная, какъ солнце, и свжая, какъ цвтокъ, внезапно блднетъ, шатается и на вопросъ, что она чувствуетъ, отвчаетъ только: ‘я умираю’… О, Антоно! Сколько разъ искалъ я жаднымъ взоромъ разгадку ея страданй въ этомъ самомъ страданьи! Ничто мн не отвчало, ни одинъ ясный видимый признакъ, ничто кром безмолвной муки, бдное дитя никогда не жалуется, а я съ разбитымъ сердцемъ, полный сознаня своего безсиля, смотрю на пыльныя полки, гд накоплены годами жалке плоды науки, быть можетъ, говорю я себ, здсь есть лкарство, которое могло-бы ее спасти, капля жидкости или цлебная трава? Но какая? Какъ угадать?

Перильо (въ сторону). Значить предчувствя меня не обманули, вотъ, для чего я пришелъ. (Громко). То, что вы говорите, ужасно. Можно мн будетъ видть Кармозину?

Синьоръ Бернардо. Конечно, когда она проснется. Но она очень слаба.

Перильо. Можетъ быть придется ее приготовить въ свиданью съ тобой, такъ какъ малйшее волненье ее утомляетъ, и этого бываетъ иногда достаточно, чтобы она лишилась чувствъ. Она тебя любила и теперь еще любитъ, ты долженъ былъ на ней жениться… ты меня понимаешь.

Перильо. Я сдлаю все, что вы хотите. Нужно-ли мн удалиться на нсколько дней или на еще боле долгй срокъ? Говорите, отецъ, я исполню вашу волю!

Синьоръ Бернардо. Нтъ, другъ мой, останься. Разв ты не принадлежишь въ семь?

Перильо. Я дйствительно надялся къ ней принадлежать и надялся звать васъ отцомъ, какъ вы позволяли мн иногда въ прежне годы.

Синьоръ Бернардо. Называй всегда, ты больше не разстанешься съ нами.

Перильо. Но вдь вы говорите, что мое присутстве можетъ быть для нея вредно и тяжело? Если видъ мой можетъ причинить ей хотя-бы минутное страдане или волнене или вызоветъ хотя-бы легкую блдность на ея дорогое лицо. Боже мой! да лучше снова начать мое долгое странстве, лучше на вкъ удалиться въ Падую, чмъ заставить ее пролить хотя-бы одну слезинку!

Синьоръ Бернардо. Не бойся, я все устрою.

Перильо. Не лучше-ли мн поселиться въ другой части города? Я могу отыскать какой-нибудь домъ въ предмстьи (у меня вдь былъ домъ, при жизни отца). Я буду запираться на цлый день, чтобы она не знала, что я вернулся, только вечеромъ или рано утромъ я буду приходить къ вашей двери и спрашивать объ ея здоровы, вдь вы понимаете, что безъ этого я не въ состояни буду… Она очень страдаетъ?

Синьоръ Бернардо. Ты плачешь, мой мальчикъ? слушай, мы еще не должны отчаяваться. Это непонятная болзнь еще не сказала своего послдняго слова. Въ эту минуту она спитъ, и я уже говорилъ теб, что это хорошй признакъ. Какъ знать? Нужно принятъ предосторожности. Главное нужно избгать слишкомъ скораго свиданя. При теперешнемъ ея состояни ни за что не могу ручаться…

СЦЕНА IV.

Т-же и синьора Паскуа.

Синьора Паскуа. Ваша дочь проснулась, она желаетъ… А, это вы, синьоръ Перильо? очень рада васъ видть. (Перильо кланяется).

Синьора Паскуа (въ сторону). Еще одинъ несчастный вздыхатель! Мы-бы отлично обошлись безъ его посщеня… (Громко мужу). Ваша дочь желаетъ сойти въ садъ.

Синьоръ Бернардо. Что вы говорите? Можетъ-ли это быть? Послдне три дня она едва держалась на ногахъ.

Синьора Паскуа. Она встала и чувствуетъ себя гораздо лучше, сонъ принесъ ей большую пользу. Она хочетъ походить и подышать свжимъ воздухомъ.

Синьоръ Бернардо. Въ самомъ дл? (Обращаясь въ Перильо). Ты видишь, мой милый, что я не совсмъ ошибался. Вотъ уже перемна и хорошая перемна. Она сейчасъ придетъ, удались на минутку.

Перильо. Она придетъ, а я долженъ уйти! Могу я попросить у васъ одну вещь?

Синьоръ Бернардо. Что такое?

Перильо. Позвольте мн на нее посмотрть. Я спрячусь за занавску, только на минутку, посмотрть, какъ она пройдетъ.

Синьоръ Бернардо. Хорошо, только не показывайся прежде, чмъ я тебя позову. Я постараюсь сдлать для тебя все, что можно,— а вы, сударыня, пожалуйста не говорите ни слова.

Синьора Паскуа. Про ваши-то дла? я вовсе не спшу, я не люблю нелпыхъ порученй. Вотъ ваша дочь, я пойду въ садъ и принесу къ фонтану свое большое кресло. (Перильо прячется за занавску).

СЦЕНА V.

Синьоръ Бернардо, Перильо спрятанный и Кармозина.

Кармозина. Ну что, отецъ, вы безпокоитесь и смотрите на меня съ удивленьемъ? Не правда-ли, вдь вы не ждали, что я встану и пойду, какъ большая двочка? А вдь это я. (Цлуетъ его). Вы меня узнаете?

Синьоръ Бернардо. Я радуюсь и вмст съ тмъ боюсь. Уврена-ли ты, что не слишкомъ много на себя взяла?

Кармозина. О, я хотла еще больше васъ удивить, но вижу, что меня уже выдали. Я хотла пойти въ садъ одна и послать вамъ сказать по секрету, что васъ спрашиваетъ какая-то знатная дама. Вы сейчасъ-бы надли свое нарядное платье изъ чернаго бархата и новую шляпу, а такъ какъ я была въ маск… Ну что-бы вы сказали?

Синьоръ Бернардо. Что нтъ ничего прелестне тебя, и значитъ твоя хитрость была-бы напрасна. Дорогая моя дочка, какъ давно не видлъ я твоей улыбки!

Кармозина. Мн такъ легко, такъ весело, сама не знаю почему… Да, я видла сонъ. Вы помните Перильо?

Синьоръ Бернардо. Конечно. Что ты хочешь сказать? (въ сторону). Какъ странно, никогда она объ немъ не говорила.

Кармозина. Мн снилось, что я на порог нашего дома. Былъ большой праздникъ. Мимо меня проходили горожане въ нарядныхъ платьяхъ, знатныя дамы, кавалеры. Нтъ, не такъ, это были таке-же люди, какъ мы, сначала наши друзья и сосди, потомъ цлая толпа, громадная толпа, которая шла по улиц и все росла, чмъ больше проходило людей, тмъ больше ихъ прибывало, и вс они шли въ церкви, которая сяла огнями. Я слышала издали звуки органа, церковное пнье и небесную музыку съ переливами арфъ и такими сладкими голосами, какихъ я не слышала никогда въ жизни. Толпа нетерпливо стремилась къ церкви, точно тамъ совершалась какая-то великая тайна, которую можно видть только разъ въ жизни. Я смотрла на все это, и мной овладвало странное безпокойство, но мн не хотлось идти за толпой. Да краю горизонта въ долин, окруженной горами, видла я путника, который съ трудомъ шелъ по пыльной дорог. Онъ торопился изо всхъ силъ, но подвигался съ большимъ трудомъ, и я видла ясно, что онъ хочетъ придти во мн. Я тоже ждала его, мн казалось, что онъ долженъ вести меня на праздникъ. Я чувствовала его желанье и раздляла его. Я не знаю, какя препятствя его останавливали, но въ мысляхъ своихъ я напрягала свои силы вмст съ нимъ. Мое сердце отчаянно билось, но я была неподвижна и не могла сдлать ни шага. Я не знаю, какъ долго длилось это виднье, быть можетъ одну минуту, но во сн это были годы. Наконецъ онъ приблизился и взялъ мою руку, тогда непреодолимая сила, которая приковывала меня къ мсту, вдругъ исчезла, и я пошла. Я почувствовала невыразимую радость, цпи мои порвались, я была свободна. Въ ту минуту, какъ я помчалась стрлой вмст съ моимъ видньемъ, я обернулась къ нему и узнала Перильо.

Синьоръ Бернардо. И это причина твоей внезапной веселости?

Кармозина. Конечно. Представьте мое удивленье, когда я вдругъ проснулась и почувствовала, что сонъ мой осуществился въ томъ, что было въ немъ для меня счастливаго, т. е. что я могла встать и ходить безъ труда. Моей первой мыслью было сейчасъ-же пойти и броситься вамъ на шею, потомъ я хотла схитрить, но мн это не удалось.

Синьоръ Бернардо. Ну, моя дорогая, если этотъ сонъ привелъ тебя въ такое хорошее расположене духа и осуществился въ одномъ отношени, то узнай, что онъ осуществился и въ другомъ. Я не смлъ говорить съ тобой объ этомъ, но теперь я больше не боюсь: Перильо въ город.

Кармозина. Въ самомъ дл? давно?

Синьоръ Бернардо. Съ сегодняшняго утра. Ты увидишь его, когда захочешь. Бдный малый будетъ очень счастливъ, онъ любитъ тебя больше, чмъ когда-либо. Скажи слово, и онъ будетъ здсь.

Кармозина. Вы меня пугаете!.. можетъ быть, онъ уже здсь!

Синьоръ Бернардо. Нтъ, дитя мое, нтъ еще, нтъ, онъ придетъ только, когда ему скажутъ. Разв теб не хотлось-бы его видть? Онъ не былъ теб противенъ во сн да и прежде тоже. Теперь онъ докторъ правъ, мальчикъ, съ которымъ ты играла въ прятки, теперь важная особа, онъ учился для тебя, вдь ты знаешь, что я ему общалъ. Я не хотлъ съ тобой говорить объ этомъ, но теперь благодаря Бога…

Кармозина. Нтъ! нтъ! никогда!

Синьоръ Бернардо. Какъ? неужели? ты не хочешь видть товарища твоего дтства, этого славнаго мальчика, единственнаго сына моего лучшаго друга? Что онъ сдлалъ, чтобы его ненавидть?

Кармозина. Ничего, нтъ… ничего, я его не ненавижу, пусть, онъ придетъ, если вы хотите… Ахъ, я умираю!..

Синьоръ Бернардо. Успокойся, вдь ничего не сдлаютъ противъ твоей воли. Разв ты не знаешь, что я позволилъ теб располагать собой, какъ теб угодно. То, что я говорилъ, не серьезно, я хотлъ только знать, чтобы ты сказала въ томъ случа, если… Но его нтъ здсь, онъ не вернулся и никогда не вернется (въ сторону). Боже мой, что я надлалъ!

Кармозина. Я чувствую страшную слабость. (Садится).

Синьоръ Бернардо. Боже мой, только что передъ тмъ ты чувствовала себя такъ хорошо, твои силы окрпли. И я самъ все испортилъ, т. е. мой глупый языкъ, который я не съумлъ удержать! Могъ-ли я думать, что это такъ огорчитъ тебя? Пришелъ этотъ бдный Перильо… т. е. я хотлъ сказать… ну, наконецъ, ты сама первая начала объ немъ говорить.

Кармозина. Довольно, ради Бога довольно! вы не виноваты, вы не знали… вы не могли знать… Этотъ сонъ, который казался мн такимъ счастливымъ, теперь я его понимаю… онъ внушаетъ мн ужасъ!

Синьоръ Бернардо. Кармозина, дорогая моя, какой непонятный случай! (Перильо раздвигаетъ занавску незамтно для Кармозины, длаетъ прощальный знакъ Бернардо и неслышно уходитъ).

Кармозина. Отецъ, на что вы смотрите?

Синьоръ Бернардо. Но что съ тобой? ты блднешь, дрожишь. Что ты чувствуешь? Слушай: у тебя на душ есть тайна, которая заставляетъ тебя страдать и которую я не знаю, я не хотлъ-бы объ этомъ разспрашивать, но пока я ее не узнаю, я не могу тебя вылчить, а не могу-же я дать теб умереть? Скажи, что у тебя на сердц? откройся!

Кармозина. Мн очень больно, когда вы такъ со мной говорите.

Синьоръ Бернардо. Что длать! повторяю теб, я не могу дать теб умереть. Ты такъ молода, такъ сильна, такъ прекрасна! Или ты сомнваешься въ отц? неужели ты ничего не скажешь и такъ и уйдешь отъ меня? Вдь мы богаты, моя дорогая… если у тебя есть какое-нибудь желанье… двушки бываютъ иногда очень глупы, но что-жь такое? теб стоитъ сказать одно слово, не больше, одно словечко мн на ухо. Твоя болзнь непонятна: то вдругъ ты чувствуешь себя совсмъ хорошо, то опять заставляешь насъ страшно бояться, эти необъяснимыя противорчя просто пытка. Дитя мое, ты умираешь… я сойду съ ума. Или ты хочешь, чтобы умеръ съ горя твой бдный старый отецъ, который тебя умоляетъ? (становится на колни).

Кармозина. Вы разбиваете мое сердце.

Синьоръ Бернардо. Я не могу больше молчать, ты должна это знать. Твоя мать говоритъ, что ты больна отъ любви… она даже назвала одно имя…

Кармозина. Пожалйте меня! (Лишается чувствъ).

Синьоръ Бернардо. Негодяй, ты убиваешь свою дочь. Палачъ! что ты сдлалъ? Эй, Микэль! жена! Она умираетъ! я ее убилъ! моя дочь умерла!

СЦЕНА VI.

Т-же и синьора Паскуа.

Синьора Паскуа. Что вамъ нужно? Что случилось?

Синьоръ Бернардо. Скоре уксусу, спирту, вонъ тотъ пузырекъ на стол!

Синьора Паскуа (подавая пузырекъ). Я знала, что вашъ Перильо не принесетъ добра.

Синьоръ Бернардо. Молчите, ради спасеня вашей души! Она открываетъ глаза.

Синьора Паскуа. Ну, что мой бдный ангелокъ, моя дорогая Кармозина, какъ ты себя теперь чувствуешь?

Кармозина. Очень хорошо. Куда вы, отецъ, не уходите!

Синьоръ Бернардо. Оставьте меня, оставьте!

Синьора Паскуа. Чего ты хочешь?

Кармозина. Я ничего не хочу, отчего отецъ уходитъ?

Синьоръ Бернардо. Отчего? отчего? оттого, что все пропало. Богъ мн судья!

Кармозина. Останьтесь, отецъ, не безпокойтесь, все это скоро кончится.

Синьора Паскуа. Сэръ Веспасьяно придетъ къ намъ ужинать, довольно-ли ты сильна, чтобы ссть съ нами за столъ?

Кармозина. Конечно, я попробую.

Синьора Паскуа (мужу). Вы видите: она согласна.

Синьоръ Бернардо (жен). Чортъ васъ возьми съ вашимъ дуракомъ, вы ровно ничего не понимаете!

Кармозина. Теперь мн совсмъ хорошо. Ужинъ готовъ? Подите сюда отецъ, дайте мн руку, мы спустимся вмст.

Синьора Паскуа. Я велла принести столъ сюда, не безпокойся, не пробуй ходить. Вотъ и синьоръ Веспасьяно.

Синьоръ Бернардо (въ сторону). Провалиться-бы теб, несносное чучело.

СЦЕНА VII.

Т-же и сэръ Веспасьяно.

Сэръ Веспасьяно. Здравствуйте, дорогая синьора… Привтъ вамъ, синьоръ Бернардо!

Синьоръ Бернардо. Здравствуйте! Не говорите такъ громко.

Сэръ Веспасьяно. Что я вижу? Жемчужина души моей почти безъ чувствъ! Лазурныя очи ея полузакрыты, и розы ланитъ превратились въ лили!

Синьора Паскуа. Это третй припадокъ въ течене двухъ дней.

Сэръ Веспасьяно. Несчастный отецъ! Нжнйшая мать! Какъ я сочувствую вашему горю!

Кармозина (Бернардо, который хочетъ уйти). Отецъ, не уходите!

Сэръ Веспасьяно (обращаясь къ Бернардо). Ваша прелестная дочь зоветъ васъ, синьоръ Бернардо.

Синьоръ Бернардо. Идите вы въ чорту и оставьте насъ въ поко! (Приносятъ ужинъ).

Кармозина (отцу). Не печальтесь, сядьте рядомъ со мной, я налью вамъ стаканъ вина.

Синьоръ Бернардо (садясь рядомъ съ ней). Дочка моя, если-бъ могъ я отдать теб также, какъ это вино, ту кровь, которая осталась еще въ моихъ жилахъ, чтобы прибавить хоть день въ твоей жизни! (Пьетъ).

Сэръ Веспасьяно (садясь рядомъ съ синьорой Паскуа). Я не знаю, можно ли мн оставаться посл того, что сказалъ мн вашъ мужъ.

Синьора Паскуа. Вы шутите? Разв человкъ вашего званя обращаетъ внимане на такя вещи?

Сэръ Веспасьяно. Да, правда, какое чудесное жаркое!

Кармозина (отцу). Посовтуйте, что мн сть, скажите ваше мнне.

Синьоръ Бернардо. Этого не надо, дорогая, возьми лучше это, кажется такъ будетъ хорошо… впрочемъ, я не знаю!

Сэръ Веспасьяно (синьор Паскуа). Она отворачивается, когда я на нее смотрю. Думаете вы, что мн все таки удастся?

Синьора Паскуа. Можно-ли устоять передъ вами?

Сэръ Веспасьяно. Если-бы можно было разсчь мое сердце на двое вотъ этимъ кинжаломъ и предложить половину его одной уважаемой мною особ… Я не смю выразиться ясне.

Синьора Паскуа. А мн запрещается васъ понимать. (За окномъ слышно пне).

Кармозина. Это кажется голосъ Минуччьо?

Сэръ Веспасьяно. Да, царица моего сердца. Это самъ Минуччьо д`Ареццо. Онъ танцуетъ подъ окнами съ гитарой въ рукахъ.

Кармозина. Попросите его придти къ намъ, отецъ, онъ развеселитъ насъ за ужиномъ.

Синьоръ Бернардо (у окна). Эй, Минуччьо, другъ мой! или сюда ужинать. Онъ идетъ, онъ сдлалъ мн знакъ головой!

Сэръ Веспасьяно. Это замчательный музыкантъ, онъ прекрасно поетъ и играетъ на инструментахъ. Король охотно его слушаетъ, и онъ съумлъ своими пснями расположить въ себ придворныхъ. Недавно онъ очень нжно игралъ намъ на гитар и плъ такя грацозныя любовныя псенки. При двор найдется съ полдюжины такихъ, какъ я, оказывающихъ ему протекцю.

Синьоръ Бернардо. Въ самомъ дл! А по моему такъ это наименьшее изъ его достоинствъ. Не то, чтобы я не любилъ псенъ, по моему нтъ ничего боле кстати за столомъ со стаканомъ вина, но прежде, чмъ быть ученымъ музыкантомъ и трубадуромъ, какъ его называютъ, Минуччьо для меня просто честный человкъ и добрый, врный другъ, несмотря на его кажущуюся молодость и безпечность, другъ, преданный нашей семь, можетъ быть, лучшй изъ всхъ, кто остался у насъ посл смерти отца Антоно. Вотъ что я въ немъ цню, и его сердце для меня лучше его музыки.

СЦЕНА VIII.

Т-же и Минуччьо.

Кармозина. Здравствуй, Минуччьо. Ты поешь для мимолетнаго втра, такъ не хочешь-ли спть и для насъ?

Минуччьо. Прекрасная Кармозина, я только что плъ, а теперь мн хочется плакать.

Кармозина. Откуда пришла къ теб эта печаль?

Минуччьо. Изъ вашихъ глазъ, Кармозина. Какъ сметъ веселость оставаться на моемъ бдномъ лиц, когда она гаснетъ и умираетъ въ лон цвтка, который долженъ ею благоухать?

Кармозина. Какой-же это волшебный цвтокъ?

Минуччьо. Красота. Богъ создалъ ее съ тремя прекрасными цлями: во-первыхъ, чтобы насъ радовать, во-вторыхъ, чтобы насъ утшать и въ третьихъ для ея собственнаго счастья. Таковъ законъ природы и отступать отъ него гршно.

Кармозина. Ты думаешь?

Минуччьо. Стоитъ только взглянуть кругомъ. Что же есть на земл веселе и миле улыбки, когда улыбается прекрасная двушка? Какое горе устоитъ передъ этимъ? Дайте мн игрока безъ денегъ, недовольнаго сановника, несчастнаго любовника, обднвшаго рыцаря, угрюмаго политика, несчастнйшихъ людей въ мр: Антоня посл Акцума или Брута посл Филиппъ, хуже того: сбира, охраняющаго бумаги или инквизитора безъ дла, покажите этимъ людямъ нжную щечку персиковаго цвта, приподнятую уголкомъ пурпуровой губки, гд межъ двумя рядами перловъ порхаетъ улыбка,— и никто изъ нихъ не устоитъ передъ ней, или я сочту его недостойнымъ жалости, такъ какъ несчастье его заключается въ томъ, что онъ глупъ.

Сэръ Веспасьяно (синьор Паскуа). Ничего, онъ недурно говоритъ, видно, что онъ потерся между нами.

Минуччьо. Если же это нчто, которое еще легче мухи, неуловиме втра, нжне пыли на крыльяхъ бабочки, если это нчто, чему названье прекрасная женщина, всхъ радуетъ и утшаетъ, то несправедливо-ли, чтобы и красота была счастлива, такъ какъ отъ нея идетъ наше счастье? Обладатель величайшаго сокровища можетъ быть бденъ, если онъ зароетъ свои дукаты въ землю, не давая ничего ни себ, ни другимъ, но красота не можетъ быть скупой. Едва показавшись, она уже даритъ, никогда не теряя, при малйшемъ движени, слов или шаг ея богатство исходитъ изъ нея и порхаетъ вокругъ незамтно для нея въ ея граци подобно благоуханю, въ ея голос подобно музык, въ ея взгляд подобно солнечному лучу. Должна же та, которая даетъ такъ много, быть милосерда и къ себ самой, какъ говоритъ пословица, должна же она имть долю въ счастьи, причиной котораго она… А потому, Кармозина, улыбнитесь.

Кармозина. Твое безумное краснорче, безспорно, стоитъ этой платы. Но ты самъ счастливъ, Минуччьо. Драгоцнное сокровище, о которомъ ты говоришь, въ твоемъ веселомъ ум. Сочинилъ ты намъ какой нибудь новый романсъ? (Подаетъ ему стаканъ и наливаетъ вина).

Сэръ Веспасьяно. Да, да, прятель, спой-ка намъ ту псню, которую ты плъ намъ тамъ, ты знаешь.

Минуччьо. Гд именно, добрйшй господинъ?

Сэръ Веспасьяно. Ахъ, Боже мой, въ королевскомъ дворц.

Минуччьо, Мн кажется, храбрый рыцарь, что король былъ тамъ не съ нами, а выше.

Сэръ Веспасьяно. Какъ такъ, хитрецъ?

Минуччьо. Видали вы когда нибудь кукольный театръ? Вс знаютъ, что тотъ, кто держитъ шнурки, всегда стоитъ выше маронетокъ. Онъ дергаетъ за шнурокъ и на сцену выходятъ куклы: сначала толстые бароны въ латахъ и прекрасныя дамы въ горностаевыхъ мантяхъ, затмъ придворные въ бархатныхъ камзолахъ, потомъ толпа праздныхъ людей, которые всегда больше всхъ торопятся… и, наконецъ, искатели приключенй изъ тхъ рыцарей, у которыхъ копья шатаются въ рукояткахъ, а ноги путаются въ стременахъ…

Сэръ Веспасьяно. Ты, кажется, любишь перечисленья, но ты забылъ поэтовъ и странствующихъ трубадуровъ.

Минуччьо. Вы прекрасно знаете, непобдимый рыцарь, что этихъ людей ни за что не считаютъ и они приходятъ только къ дессерту. Паразиты являются раньше ихъ.

Синьора Паскуа (сэру Веспасьяно). Вашъ отвть задлъ его за живое.

Сэръ Веспасьяно. Онъ былъ справедливъ, но немного рзокъ. Не слдуетъ-ли мн пойти еще дальше?

Синьора Паскуа. Помилуйте! Что-жь тутъ обиднаго?

Сэръ Веспасьяно. Онъ говорилъ объ некрпкихъ стремянахъ и плохо вставленныхъ копьяхъ, это какъ будто намекъ.

Синьора Паскуа. На ваше падене на турнир? Но вдь это была случайность.

Сэръ Веспасьяно. Вы правы. Я умираю отъ жажды. (Пьетъ).

Слуга (входя). Сейчасъ принесли письмо. (Кладетъ письмо передъ синьоромъ Бернардо и уходитъ).

Кармозина. Отецъ, о чемъ вы думаете?

Синьоръ Бернардо. О чемъ я думаю?.. Чего отъ меня хотятъ?

Синьора Паскуа (беря письмо). Это послане отъ вашего дорогого Антоно.

Синьоръ Бернардо. Дайте сюда. Провалиться бы этимъ женщинамъ съ ихъ вчной болтовней!

Кармозина. Если это письмо…

Синьоръ Бернардо. Это пустяки, моя милая. Письмо отъ нашего мессинскаго друга Марка-Антоня. Твоя мать ошиблась изъ-за сходства именъ.

Кармозина. Если это письмо отъ Перильо, прочтите мн его, пожалуйста.

Синьоръ Бернардо. Успокойся, говорю теб…

Кармозина. Я очень спокойна. Дайте его мн. Здсь нтъ никого лишняго. (Читаетъ). ‘Моему второму отцу, синьору Бернардо. Я скоро оставлю Палермо. Благодарю Бога за то, что мн пришлось увидть еще разъ мста, гд началась моя жизнь и гд я оставляю всю свою душу. Шесть лтъ я жилъ дорогой надеждой и старался заслужить моей скромной работой то, что могло меня сдлать достойнымъ общаня, даннаго мн вами. Простите меня! Я видлъ ваше горе и слышалъ, какъ Кармозина…’ О, Боже!

Синьоръ Бернардо. Прошу тебя, дай мн эту бумагу.

Кармозина. Оставьте, я хочу прочесть до конца. (Продолжаетъ). ‘И слышалъ, какъ Кармозина сказала, что моя любовь наводитъ на нее ужасъ. Я давно уже думалъ, что усиля моего бднаго разума надъ сухой наукой не принесутъ настоящихъ плодовъ. Не бойтесь, ни единымъ словомъ не напомню я больше о прошломъ, пытаясь воскресить воспоминаня объ единственной сладкой мечт, которая у меня была и будетъ еще на земл. Она была слишкомъ прекрасна, чтобы осуществиться. Шесть лтъ жилъ я ею, почерпая въ ней все мое мужество. Теперь я вижу передъ собой несчастье. Ему я принадлежалъ и теперь оно будетъ моимъ властелиномъ. Я привтствую его и иду за нимъ! Не думайте больше обо мн, вы свободны отъ вашего общаня’. (Молчане). Если можно, отецъ, я попрошу у васъ объ одной милости.

Синьоръ Бернардо. Все, что хочешь, дитя мое. Что теб нужно?

Кармозина. Чтобы вы позволили мн остаться на минуту одной съ Минуччьо, если онъ на это согласенъ, мн нужно сказать ему нсколько словъ, потомъ я отошлю его къ вамъ въ садъ.

Синьоръ Бернардо. Съ большимъ удовольствемъ! (Въ сторону). А что если она доврится ему больше, чмъ мн? Дай Богъ! потому, что онъ, конечно, мн все разскажетъ. Ну-ка, синьора Паскуа, идите сюда.

Кармозина. Сэръ Веспасьяно, я читала при васъ письмо, которое вы только что слышали, для того, чтобы вы знали, что я не скрываю моего намреня не выходить замужъ, и чтобы показать вамъ въ то-же время, что ни общаня, ни личныя достоинства не могутъ измнить моего ршеня. А теперь вы меня извините.

СЦЕНА IX.

Минуччьо и Кармозина.

Минуччьо. Вы взволнованы, Кармозина, это письмо васъ смутило.

Кармозина. Да, я чувствую себя слабой… Слушай внимательно, я не могу говорить долго… Минуччьо, я выбрала тебя, чтобы доврить теб одну тайну. Прежде всего я надюсь, что ты не скажешь ее никому въ мр, кром того, кому я позволю, а потомъ вдь ты мн поможешь насколько это возможно? Не такъ-ли, Минуччьо? Я очень тебя прошу… Ты вдь помнишь, мой другъ, тотъ день, когда нашъ король донъ-Педро устроилъ большой праздникъ? Я видла его на турнир верхомъ и почувствовала къ нему любовь, которая довела меня до того состояня, въ какомъ я теперь… Я знаю, что мн не подобаетъ любить короля, и старалась отъ этого излчиться, но такъ-какъ я ничего не могла сдлать, то ршилась умереть отъ любви для того, чтобы меньше страдать, и я это сдлаю. Но если онъ этого не узнаетъ, мн будетъ слишкомъ тяжело умирать, не зная, какъ лучше открыть ему мое намрене, я умоляю тебя сказать ему объ этомъ, Минуччьо, ты вдь часто его видишь. Когда это будетъ сдлано, ты мн объ этомъ скажешь, и я умру не такой несчастной.

Минуччьо. Кармозина, даю вамъ мое слово, будьте уврены, что оно васъ никогда не обманетъ. Я уважаю васъ за любовь къ такому славному королю. Предлагаю вамъ мою помощь и надюсь, если вы только хотите быть мужественной, что черезъ три дня я принесу вамъ всти, которыя будутъ вамъ безконечно дороги. Чтобы не терять времени, я начну съ сегодняшняго-же дня.

Кармозина. Я еще разъ тебя умоляю!

Минуччьо. Блянитесь, что вы будете мужественны!

Кармозина. Клянусь теб. Иди съ Богомъ!

ДЙСТВЕ ВТОРОЕ.

(Залъ въ королевскомъ дворц.— Въ глубин сцены галлереи).

СЦЕНА I.

Перильо и дворцовый офицеръ.

Перильо. Можно здсь подождать?

Офицеръ. Да, пожалуйста. Когда король придетъ, онъ остановится въ этой галлере и вс, кто тамъ будетъ, могутъ подходить къ его величеству. (Уходить).

Перильо (одинъ). Меня не обманули. Донъ-Педро сохранилъ здсь благородный обычай, котораго держался во Франци Людовикъ Святой, не скрывать особу короля и считать ее доступной для всхъ. Я буду съ нимъ говорить и одно его слово можетъ измнить весь ходъ моей жизни. Вчера я-бы вроятно колебался и былъ-бы очень смущенъ, сознавая, что я при двор этого короля-завоевателя, котораго не меньше боятся, чмъ любятъ. Сегодня-же я ко всему равнодушенъ. Этотъ дворецъ, гд обитаетъ могущество, гд царствуютъ страсти, тщеславе и ненависть, для меня безлюднй пустыни. Чего мн бояться посл того, что я вынесъ? отчаяне живетъ только одной мыслью и поглощаетъ все остальное.

СЦЕНА II.

Перильо и Минуччьо.

Минуччьо (ходя большими шагами).

Открой, любовь, души моей мученье,

И если въ немъ…

Нтъ, не такъ я началъ. Иначе.

Перильо (въ сторону). Должно быть этотъ человкъ очень занятъ, онъ, кажется, меня не замчаетъ.

Минуччьо (продолжая). Вотъ это интересно! Какъ только я сочинилъ конецъ, я забылъ первыя строки. Неужели нужно будетъ передлать начало? Но въ это время я пожалуй забуду конецъ и буду продолжать такъ до безконечности, переливая Кастальскя воды въ бочку Данаидъ. И ни карандаша, ни чернилъ! Посмотримъ-ка, что сочинилъ этотъ педантъ… Э, чортъ возьми! куда я ихъ длъ? (Шаритъ въ карманахъ и достаетъ оттуда бумагу).

Перильо (въ сторону). Да я какъ будто знаю этого человка. Что это: долгое отсутстве или горе такъ помутило мою память? Мн кажется, я видлъ его въ дтств. Какъ странно, я забылъ имя этого человка, а между тмъ я помню, что я его любилъ.

Минуччьо (разговаривая самъ съ собой). Это никуда не годится, ни одного путнаго слова! Нтъ, я не знаю на свт ничего несноине, глупе, противне, пусте и безсмыслене, чмъ дуракъ, который ставитъ вамъ слово на мсто мысли, пишетъ какъ разъ не то, что хочетъ сказать, и длаетъ изъ Пегаса деревяннаго коня съ бговъ на призы, стараясь изо всхъ силъ нанизывать римы. И что у меня было въ голов, когда я вздумалъ просить у этого Чиполлы сочинить мн псню на думы влюбленной двушки? Вложить духъ ангела въ мозгъ дурака! Боже мой, ни карандаша, ни бумаги! А, у этого юноши есть чернильница. (Подходитъ къ Перильо). Извините пожалуйста, могу я у васъ попросить?.. Мн нужно написать нсколько словъ, и я не знаю, какъ…

Перильо (подавая ему чернильницу, висящую на его пояс). Съ большимъ удовольствемъ. Могу-ли я въ свою очередь предложить вамъ одинъ вопросъ? осмлюсь спросить васъ, кто вы такой.

Минуччьо (пишетъ). Я поэтъ и сочиняю стихи, въ эту минуту я совершенно взбшенъ.

Перильо. Если я васъ безпокою…

Минуччьо. Нисколько, я долженъ передлать одну псню, потому что мн испортилъ ее шарлатанъ. Обыкновенно я забочусь только о музык, такъ-какъ я музыкантъ, милостивый государь: играю на гитар и на другихъ инструментахъ, вы кажется новичекъ при двор, и врно я буду вамъ нуженъ. Собственно говоря, ремесло мое — открывать сердца, я поставляю букеты и серенады и держу магазинъ пламенныхъ вздоховъ, упоенй и восторговъ, стрлъ и кинжаловъ и другихъ атрибутовъ любви, и все это на различные мотивы, у меня большой запасъ томныхъ вздоховъ, нжныхъ упрековъ и милыхъ капризовъ, судя по обстоятельствамъ и по желаню дамъ, есть у меня также цлый томъ ссоръ, которыя улаживаются безъ меня, но больше всего у меня общанй, они тянутся на цлое лье по блому пергаменту съ раскрашенными заглавными буквами и золотыми птицами, однимъ словомъ никто здсь не любитъ безъ моего содйствя, я не говорю ужь о свадьбахъ, нтъ того шаловливаго рзваго школьника, нтъ того знатнаго, тяжеловснаго дворянина, который-бы не прибгалъ въ моей гитар, входить-ли любовь при звукахъ музыки по мраморнымъ ступенямъ дворца или взбирается по обрывку веревки на чердакъ жалкой лачуги, внизу лстницы сидитъ притаившись моя муза.

Перильо. Ты Минуччьо д’Ареццо.

Минуччьо. Точно такъ, такъ вы меня знаете?

Перильо. Да разв ты меня не знаешь? ты тоже забылъ Перильо?

Минуччьо. Антоно! Боже мой! какъ справедливо говорятъ, что во время работы поэтъ забываетъ имя своего лучшаго друга. Я, случайно принявшись за римы, не вспомнилъ твоего имени. (Обнимаетъ его). Съ какихъ поръ ты здсь?

Перильо. Недавно и ненадолго.

Минуччьо. Какъ такъ? Я думалъ, что ты скажешь мн навсегда. Разв ты не изъ Падуи?

Перильо. Оставимъ это. А ты бываешь при двор?

Минуччьо (въ сторону). Ахъ я дуракъ! я и забылъ про письмо, которое читала намъ Кармозина. О чемъ я мечтаю? Положительно разумъ мой отсутствуетъ, я и не думалъ, что я такой поэтъ. Бдный мальчикъ! наврно онъ очень груститъ, я просто не знаю, что ему сказать. (Громко). Да, мой милый, король позволяетъ мн приходить сюда время отъ времени, почему и думаютъ, что я здсь что-нибудь значу, но вся привилегя моя заключается въ томъ, что я прогуливаюсь взадъ и впередъ. Меня считаютъ другомъ короля, тогда какъ я не боле, какъ его мебель до тхъ поръ, покуда его величеству ни заблагоразсудится сказать мн, выхода изъ-за стола: ‘спой-ка мн что-нибудь, я посплю’… Но что приводитъ въ эту обитель тебя?

Перильо. Хочу попробовать, чтобы меня взяли въ войско, идущее въ походъ на Неаполь.

Минуччьо. Что за вздоръ? ты хочешь сдлаться солдатомъ, выйдя изъ школы правъ? Да ты шутишь?

Перильо. Поврь, что я не шучу, Минуччьо.

Минуччьо (въ сторону). Его хладнокрове меня пугаетъ. Это спокойстве отчаяня. Что длать? онъ любитъ, а она его не любитъ (Громко). Но, другъ, обдумалъ-ли ты свое ршене? подумалъ-ли ты о своей наук, о той каррьер, которая передъ тобой открывается? думалъ-ли ты о будущемъ?

Перильо. Да, въ немъ врно только одно: это смерть.

Минуччьо. У тебя на душ горе… Я не спрашиваю тебя о причинахъ и не стараюсь въ нихъ проникнуть, но или я очень ошибаюсь, или ты дйствуешь въ эту минуту подъ влянемъ своего злого геня… Поврь мн, надо подождать нсколько дней прежде, чмъ принять ршене.

Перильо. Зачмъ ждать тому, кому нечего бояться и не на что надяться!

Минуччьо. Но если-бы я попросилъ у тебя, какъ милости, не торопиться съ этимъ ршенемъ?

Перильо. Зачмъ теб?

Минуччьо. Ты меня оскорбляешь. Мн казалось, что ты только что принялъ меня за друга. Послушай, время идетъ, сейчасъ придетъ король. Я не могу объяснить теб вполн ясно то, что я думаю. Но повторяю, не длай ничего сегодня. Разв ужь такъ трудно подождать до завтра?

Перильо. Сегодня, или завтра, или въ другой день, черезъ десять лтъ, черезъ двадцать, если хочешь, мн все равно, я пересталъ считать часы.

Минуччьо. Ахъ, Боже мой! я скоро разсержусь! Такъ значитъ я, который качалъ тебя, когда ты былъ еще маленькимъ мальчикомъ, долженъ смотрть сложа руки, какъ ты идешь на свою погибель, теперь, когда ты сдлался юношей, а я мужчиной? О я ничего не могу добиться? Ну что ты будешь длать? У тебя какая-то рана на сердц, у кого ея нтъ? Я не говорю, что ты долженъ бороться съ твоимъ горемъ, но не надо къ нему привязываться, потому что придетъ время, когда оно пройдетъ. Я знаю, ты не можешь этому врить, но все-же запомни то, что я теб скажу: теперь ты можешь страдать и плакать, не стыдясь своихъ слезъ, пусть будешь ты несчастнйшимъ изъ людей, не подавляй своей печали, разорви свою грудь, чтобы открыть выходъ скорби, пусть изливается она въ рыданяхъ, жалобахъ, молитвахъ и угрозахъ, но только не связывай себя въ будущемъ. Уважай то время, которое ты больше не хочешь считать, оно знаетъ больше насъ, и ради преходящаго страданья не приготовляй себ самое прочное изъ всхъ страданй: сожалнье, которое оживляетъ забытое горе и отравляетъ воспоминанья!

Перильо. Быть можетъ, ты и правъ. Скажи мн, ты видишься когда-нибудь съ синьоромъ Бернардо?

Минуччьо. Ну да, конечно, также какъ прежде.

Перильо. Когда ты его увидишь, Минуччьо, скажи ему…

СЦЕНА III.

Т-же и сэръ Веспасьяно.

Сэръ Веспасьяно (входя). Хорошо, хорошо, я подожду! Милостивые государи, скоро прибудетъ король? (Обращаясь въ Минуччьо). А, это ты, перелетная птица? Вчера за ужиномъ я обошелся съ тобой немного круто, но мн-бы не хотлось, чтобъ ты на меня сердился. Хорошъ и ты: напалъ на меня въ присутстви красоты!

Минуччьо. О, я ни мало не въ претензи, увряю васъ, что если-бы вы меня разсердили, вы бы это сейчасъ-же замтили.

Сэръ Веспасьяно. Я такъ и думалъ, всему свое мсто. Если-бы ты попробовалъ подразнить во дворц такого человка, какъ я, теб-бы это не прошло даромъ, но ты понимаешь, что я немного спускаюсь внизъ, когда хожу въ Кармозин и не держусь тамъ на высот своего положеня.

Минуччьо. Вы очень добры, что спускаетесь внизъ, если-бы дло было только въ этомъ…

Сэръ Веспасьяно. Не сердись, я тебя прощаю. Со вчерашняго дня мн совсмъ не везетъ. Вотъ послушай, я теб разскажу.

Перильо (въ сторону). Что это за человкъ? Онъ говорилъ о Кармозин.

Сэръ Веспасьяно. Я говорилъ теб, какъ мн хотлось имть земли Чеффалу и Калатабеллоту, ты вдь знаешь, гд он находятся?

Минуччьо. Прошу извиненя, ваша свтлость…

Сэръ Веспасьяно. Это прекрасныя земли около моихъ пастбищъ.

Минуччьо. Но гд-же ваши пастбища?

Сэръ Веспасьяно. А, чортъ возьми! да около Чеффалу и Палата…

Минуччьо. Я слышу, но когда я тамъ былъ, то, насколько я помню, тамъ не было ничего, кром камней и кустиковъ.

Сэръ Веспасьяно. Калатабеллотта земля плодородная.

Минуччьо. Да, но вокругъ этой плодородной земли одни только…

Сэръ Веспасьяно. Ты шутникъ. Я хотлъ имть эти земли не изъ-за тхъ доходовъ, которые он приносятъ, но только для того, чтобы округлить мое помстье, это было-бы прекрасно. Король, которому принадлежатъ эти земли, не хотлъ мн ихъ уступать, намреваясь, какъ онъ говоритъ, подарить мн ихъ въ день моей свадьбы. Очень любезная мысль. Вчера, изъ того, что сказала мн эта добрая синьора Паскуа…

Перильо. Неужели?..

Сэръ Веспасьяно. Вы ее знаете? Это простые, но добрые люди, къ которымъ я хожу по вечерамъ немного развлечься и освжить воображене. У дочери красивые глаза и въ этомъ все дло, такъ какъ если-бы не это…

Минуччьо. А приданое?

Сэръ Веспасьяно. Ну, конечно, и приданое тоже. Эти простые люди умютъ копить, но я не объ этомъ забочусь. Достаточно того, что мн нравится двочка. Я шепнулъ объ этомъ два слова матери, и она была на седьмомъ неб. Вчера меня пригласили ужинать и я ожидалъ, что все будетъ уже слажено… Понялъ-ли ты теперь, въ чемъ дло, прекрасный мой трубадуръ?

Минуччьо. Немного меньше, чмъ до вашего разсказа.

Сэръ Веспасьяно. Этотъ шутъ вчно балагуритъ. А, чортъ возьми! вмсто праздника и веселой невсты я встрчаю заплаканныя лица и полубезчувственную особу и меня угощаютъ письмомъ…

Минуччьо (тихо сэру Веспасьяно). Молчите ради Бога!

Сэръ Веспасьяно. Зачмъ-же длать изъ этого тайну, когда двочка сказала мн сама, что она этого не хочетъ? Боже мой, что за послане! Четыре страницы причитанй…

Минуччьо (тихо). Вы забываете, что я былъ тамъ и знаю не меньше васъ.

Сэръ Веспасьяно. Да вовсе нтъ, ты ничего не знаешь, всего интересне то, что я объявилъ королю о моей женитьб.

Минуччьо. И вы разсчитывали на Чеффалу?

Сэръ Веспасьяно. И Калатабеллотгу, ну, конечно. И что-же я теперь скажу, когда король закричитъ мн со своего коня: ‘ну, что ваша женитьба, рыцарь Веспасьяно?’ Это будетъ очень неловко. Ты скажешь мн, что въ конц-концовъ красавица отъ меня не уйдетъ, я это знаю, но зачмъ длать затрудненя? вс эти капризы обидны и вовсе не кстати, когда я на все согласенъ.

Перильо (тихо Минуччьо). Что это значитъ, Минуччьо?

Минуччьо (тихо). Разв ты не видишь, что это за птица?

Сэръ Веспасьяно. Впрочемъ, я виню въ этомъ не Кармозину, а ея глупыхъ родителей, что касается до нея, то ея намрене было довольно ясно, когда она читала мн письмо отвергнутаго соперника.

Минуччьо. Ея намрене было дйствительно ясно, она вамъ сказала, что хочетъ остаться двицей…

Сэръ Веспасьяно. Ну, да! это все уловки и милое кокетство, которыми нельзя обмануть любовь. Когда красавица говоритъ вамъ, что никто ей не по вкусу, это значитъ: ‘Мн нравитесь только вы’.

Перильо. Смю спросить, кто писалъ то письмо, о которомъ вы говорите.

Сэръ Веспасьяно. Не знаю, какой-то Антоно, кажется, клеркъ, изъ крючкотворовъ…

Перильо. Я имю честь къ нимъ принадлежать и попрошу васъ выражаться иначе.

Сэръ Веспасьяно. Я дворянинъ и рыцарь… Сами выражайтесь вы иначе!

Минуччьо (сэру Веспасьяно). А я вамъ совтую замолчать. (Обращаясь въ Перильо). Съ ума ты сошелъ, Перильо? дразнить дурака!

Перильо (въ то время какъ сэръ Веспасьяно отходитъ). О, Минуччьо! мое бдное письмо! мой бдный прощальный привтъ, написанный со слезами, завтный стонъ моего сердца, самая святая вещь въ мр, послднее рукопожате уходящаго друга,— и она выставила все это напоказъ передъ этимъ жалкимъ шутомъ! О, неблагодарная, недобрая двушка! она осквернила печать дружбы, она обезчестила мои страданя. О, Боже! я говорилъ теб сейчасъ, что не могу уже больше страдать, но я не думалъ ибъ этомъ.

Минуччьо. Общай мн по крайней мр…

Перильо. Не бойся! Я забылся только на минуту, но теперь все кончено, я спокоенъ. (Смотря на Веспасьяно, который ходитъ по сцен). Къ чему мн сердиться на этого человка, на этого смшного автомата, поставленнаго Богомъ на моемъ пути? Не все-ли равно мн, тотъ или этотъ? Я вижу въ немъ только слпое оруде судьбы, такъ и должно было быть. Да, это въ порядк вещей. Когда искреннй честный человкъ пострадалъ въ томъ, что для него всего дороже, когда непоправимое несчастье сламываетъ его силы и убиваетъ его надежды, когда вс его обманули, обидли и оттолкнули, то почти всегда, замть это, почти всегда ему наноситъ послднй ударъ какой-нибудь дуракъ, который, встртивъ человка, лежащаго на земл, нечаянно наступаетъ на кинжалъ, который у того въ сердц.

Минуччьо. Мн нужно съ тобой поговорить, пойдемъ со мной, ты долженъ отказаться отъ своего плана…

Перильо. Теперь ужь слишкомъ поздно.

СЦЕНА IV.

Т-же и дворцовый офицеръ. (Зала наполняется народомъ).

Офицеръ. Разступитесь, отойдите.

Сэръ Веспасьяно (обращаясь къ Минуччьо). Такъ ты особенно близокъ съ этимъ молодымъ человкомъ? Скажи мн, какъ ты думаешь, долженъ-ли я считать себя обиженнымъ?

Минуччьо. Вы, достойнйшй рыцарь?

Сэръ Веспасьяно. Онъ хотлъ, чтобы я замолчалъ.

Минуччьо. Разв вы этого не исполнили?

Сэръ Веспасьяно. Да, правда. А вотъ и ихъ величества. Кажется, король немного разсерженъ, но все таки я долженъ говоритъ съ нимъ во что-бы то ни стало, ты понимаешь, что мн не слдуетъ ждать того, что онъ самъ вызоветъ меня на объяснене.

Минуччьо. Насчетъ чего?

Сэръ Веспасьяно. Насчетъ моей женитьбы.

СЦЕНА V.

Т-же, король и королева.

Король. Чтобы я больше объ этомъ не слыхалъ! Или это несчастное королевство проклято Богомъ, или оно врагъ собственнаго спокойствя, что не можетъ сохранить внутренняго мира, въ то время, какъ я воюю за его предлами! Какъ, мы едва успли изгнать враговъ, они еще показываются у нашихъ береговъ, я рискую для васъ своей жизнью вмст съ инфантомъ и, возвращаясь сюда, сейчасъ-же долженъ разбирать ваши ссоры?

Королева. Простите имъ ради вашей славы и новаго успха вашего оружя.

Король. Нтъ, клянусь небомъ! Именно они-то и заставятъ меня потерять плоды этихъ битвъ своими постыдными распрями и мужичьими ссорами! Этотъ хлопочетъ изъ гордости, тотъ изъ скупости. Дерутся изъ-за привилегй, изъ ревности, изъ-за обидъ, въ то время, какъ вся Сициля требуетъ помощи нашихъ мечей, здсь выхватываютъ ножи изъ-за пшеничнаго поля. Разв для того льется французская кровь со дня Сицилйскихъ вечерень? Какой былъ тогда вашъ военный кличъ? Свобода и отечество! не такъ-ли? И власть этихъ словъ такова, что они сдлали месть священной. Но какое право имли вы мстить, если вы безчестите побду?Зачмъ свергнули вы короля, если не умете быть народомъ?

Королева. Разв они это заслужили?

Король. Они заслужили больше, какъ вс, кто нарушаетъ миръ государства, не зная или не желая знать, что когда народъ возстанетъ въ ненависти и въ гнв, онъ долженъ улечься спокойно и величаво, какъ левъ.

Королева (присутствующимъ въ полголоса). Не бойтесь, добрые люди. Вы знаете, какъ онъ васъ любитъ.

Король. Мы вс единодушны, мы вс отвчаемъ за жертву Пасхальнаго дня! Будемъ друзьями, иначе мы будемъ преступны. Я пришелъ къ вамъ не для того, чтобы подобрать подъ плахой корону Конрадина, но чтобы присоединить мою корону къ обновленной Сицили. Повторяю вамъ, будьте за одно! соперничество и вражда должны исчезнуть и у знатныхъ, и у простыхъ людей, а если вы этого не хотите и вмсто того, чтобы помогать другъ другу, какъ велитъ самъ Богъ, вы не будете уважать собственныхъ законовъ, клянусь святымъ крестомъ, я вамъ напомню эти законы и первому, кто перелзетъ черезъ заборъ сосда, чтобы украсть у него клокъ соломы, я заставлю отрубить голову на той самой меж, которая служитъ границей его поля. Джеронимо, сними съ меня шпагу. (Толпа уходитъ).

Королева. Позвольте мн вамъ помочь.

Король. Вы, милая? Какъ можно! Эта работа слишкомъ груба для вашихъ нжныхъ рукъ.

Королева. О, я сильна, когда вы побдитель. Да ваша шпага легче моей трости, донъ-Педро. Такъ Салернскй принцъ у васъ въ плну?

Король. Да, и монсиньоръ Анжуйскй долженъ будетъ дать большой выкупъ за этого безобразнаго хромого. Отчего эти люди уходятъ? (Садится).

Королева. Потому что вы ихъ разбранили.

Король. Да, я великй варваръ и ужасный тиранъ. Не такъ-ли, моя дорогая Констанца?

Королева. Они знаютъ, что нтъ.

Король. Еще-бы, вы всегда успокоиваете ихъ какъ разъ въ то время, когда я сердитъ.

Королева. А разв вы хотите, чтобы они васъ ненавидли? Вамъ не легко это сдлать. Посмотрите, они вс разбжались, вы должны быть довольны. Въ галлере остался только одинъ юноша, который ходитъ съ очень печальнымъ и скромнымъ видомъ и время отъ времени бросаетъ на насъ взглядъ, который какъ будто хочетъ сказать: ‘Когда-бъ я смлъ!’ Наврно онъ желаетъ сказать вамъ что-нибудь очень таинственное и интересное. Смотрите, какъ онъ почтительно и робко смотритъ, я уврена, что у этого нтъ ссоръ съ сосдями… вотъ онъ уходитъ. Не нужно-ли его позвать?

Король. Если это вамъ нравится.

(Королева длаетъ знакъ дворцовому офицеру, который говоритъ съ Перильо, тотъ подходитъ въ королю и преклоняетъ колно. Королева садится въ нкоторомъ отдалени).

Король. Что ты имешь мн сказать?

Перильо. Я боюсь, государь, что меня обманули.

Король. Какъ обманули?

Перильо. Мн сказали, что король позволяетъ малйшему изъ своихъ подданныхъ приближаться въ его священной особ и излагать ему…

Король. Чего ты просишь?

Перильо. Мста въ вашемъ войск.

Король. Обратись къ моимъ офицерамъ. (Перильо встаетъ и кланяется). Отчего ты пришелъ во мн?

Перильо. Та просьба, которой я осмлился васъ безпокоить, государь, можетъ измнить весь ходъ моей жизни. Намъ недоступно лицо Провидня, но власть королей на него походитъ, они ближе насъ къ Богу.

Король. Ты хорошо сдлалъ, но платье твое не идетъ къ латамъ.

Перильо. Я учился, чтобъ быть адвокатомъ, но теперь у меня другя намреня.

Король. Почему такъ?

Перильо. Я сицильянецъ, а ваше величество только что изволили говорить…

Король. Правовдъ можетъ служить своей родин также хорошо, какъ и воинъ. Ты хочешь мн польстить… Твоя причина другая.

Перильо. Простите, государь…

Король. Ну, будь-же откровененъ, ты проигрался или у тебя умерла любовница?

Перильо. Нтъ, нтъ, вы ошибаетесь, государь.

Король. Я хочу знать причину, которая тебя привела.

Королева. Но, государь, если онъ не хочетъ ее сказать?

Перильо. Королева, если-бы у меня была тайна, я бы хотлъ, чтобы она принадлежала мн одному и стоила того, чтобы сказать ее вамъ.

Королева. Если она теб не принадлежитъ, сохрани ее. Это родъ мужества, который не часто встрчается.

Король. Хорошо. Ты умешь здить верхомъ?

Перильо. Я научусь, государь.

Король. Ты думаешь? Хороши были-бы таке неопытные всадники! отправившись со мной въ Палестину, они полетли-бы на землю при первомъ удар копья также, какъ бдный Веспасьяно!

Королева. Но, государь, разв это такъ трудно? Я, женщина, научилась этому очень скоро и теперь не испугалась-бы вашего боевого коня.

Король. Въ самомъ дл! (Обращаясь къ Перильо). Какъ тебя зовутъ?

Перильо. Перильо, государь.

Король. Приди сюда, Перильо, ты нашелъ свою счастливую звзду. Ты видишь, что за тебя королева. Поблагодари ее, а потомъ продавай адвокатскую шляпу и покупай себ шлемъ.

(Перильо преклоняетъ колно передъ королевой, которая даетъ ему поцловать свою руку).

Королева. Ты правъ, Перильо, выбирая себ ремесло солдата. Предоставь другимъ искать счастья посредствомъ длинныхъ рчей. Первая причина твоей удачи, запомни это, была та скромность, которую ты проявилъ. Воспользуйся моимъ совтомъ, я женщина и любопытна и могу сказать теб, что любопытнйшая женщина забавляется съ тмъ, кто говоритъ, но уважаетъ того, кто молчитъ.

Король. У него наврно несчастная любовь, а это на войн не годится.

Перильо. Отчего, государь?

Король. Потому что влюбленные дерутся всегда или слишкомъ много, или слишкомъ мало, судя по тому, велитъ-ли имъ взоръ ихъ красавицы искать или избгать смерти.

Перильо. Тотъ, кто ищетъ смерти, можетъ также ее давать.

Король. Начни съ этого, это будетъ всего умне.

СЦЕНА VI.

Король, королева, Минуччьо, сэръ Веспасышо, придворныя дамы, пажи и друг.

(Перильо, уходя, встрчаетъ Минуччьо и говоритъ съ нимъ нсколько словъ).

Король. Кто тамъ идетъ? да это кажется Минуччьо съ цлой стаей юныхъ двицъ?

Королева. Да, это онъ, и съ нимъ мои фрейлины, он врно пристаютъ къ нему, чтобъ онъ плъ. Позовите его! прошу васъ: я его такъ люблю! никто при двор не нравится мн больше его, онъ сочиняетъ такя милыя псни!

Король. Я тоже люблю его, но не такъ горячо… Эй, Минуччьо! Поди-ка сюда! да пускай принесутъ ему кубокъ кипрскаго вина, чтобы прочистить ему горло. Онъ разскажетъ намъ что-нибудь, какъ онъ уметъ.

Минуччьо (сэру Веспасьяно). Уходите, король меня позвалъ.

Сэръ Веспасьяно. Хорошо, хорошо, королева мн сдлала знакъ.

Минуччьо (въ сторону). Я никогда отъ него не отдлаюсь. Онъ виноватъ въ томъ, что Перильо ушелъ отъ меня въ толпу.

(Лакей приноситъ вино, въ тоже время офицеръ подаетъ королю письмо, которое онъ читаетъ, отойдя въ сторону).

Королева Ну, что мои втренницы, мои маленькя болтуньи, вы опять тормошите этого бднаго Минуччьо?

Первая дама. Мы хотимъ, чтобъ онъ сплъ намъ романсъ.

Вторая дама. И куплеты.

Третья дама. И устроилъ-бы игру въ вопросы.

Королева (Минуччьо). Знаешь-ли ты, что я буду на тебя жаловаться! Тебя только тогда и видно, когда прзжаетъ король, когда-же я одна, ты больше не показываешься.

Сэръ Веспасьяно (выступая впередъ). Вы очень ошибаетесь, ваше величество. Не проходитъ дня, чтобы меня не видли при двор.

Королева. Здравствуй, Веспасьяно, здравствуй.

Минуччьо (въ сторону). Что съ нимъ будетъ теперь? онъ солдатъ и долженъ идти въ походъ.

Король (читая съ разсяннымъ видомъ и обращаясь къ Минуччьо). Я очень радъ тебя видть. Ты разскажешь мн разныя новости. Выпей стаканъ вина.

Сэръ Веспасьяно (пьетъ вино). Вы, очень добры, ваше величество. Моя женитьба еще не устроена.

Король. Это ты, Веспасьяно? Ну, что-же! въ другой разъ!..

Сэръ Веспасьяно. Конечно, конечно, государь. (Въ сторону). Онъ ничего не говоритъ о Калатабеллотт. (Обращаясь къ придворнымъ дамамъ). Чего вы вс сметесь?

Первая дама. Скажите пожалуйста.

Сэръ Веспасьяно. Да, конечно. Король меня спрашиваетъ, а я отвчаю. Чего-же тутъ смшного?

Вторая дама. Какъ поживаетъ ваша лошадь съ тхъ поръ, какъ мы не видали васъ, благородный рыцарь?

Третья дама. Мы за нее очень боялись.

Первая дама. А вамъ шлемъ?

Вторая дама. А ваше копье?

Третья дама. Починили вы ихъ?

Сэръ Веспасьяно. Мн нтъ дла до женскихъ насмшекъ.

Первая дама. Мы васъ спрашиваемъ, отвчайте, а не то мы скажемъ, что вы не лучше умете отвчать…

Сэръ Веспасьяно. Ну!

Вторая дама. Чмъ отклонять удары копья.

Сэръ Веспасьяно (въ сторону). Ахъ, вы несносныя сороки!

Королева. Минуччьо такъ озабоченъ, что не слышитъ, что вокругъ него говорятъ.

Минуччьо. Это правда, я смиренно прошу прощеня у вашего величества, но со вчерашняго дня я только и думаю, что объ этой бдной двушк, т. е. я хотлъ сказать объ этомъ бдномъ юнош… нтъ, я ошибся, я просто старался вспомнить одинъ романсъ.

Королева. Романсъ? ты сейчасъ намъ его споешь. Мои милыя подруги хотятъ играть въ вопросы и отвты. Задай имъ нсколько вопросовъ, чтобы ихъ позабавить… Сэръ Веспасьяно!

Сэръ Веспасьяно. Ваше величество?!

Королева. Умете вы находить подходяще отвты?

Сэръ Веспасьяно (въ сторону). Опять та-же шутка! (Громко). Я право не виноватъ, это случилось не по моей вин!

Королева. О чемъ вы говорите?

Сэръ Веспасьяно. О моей женитьб. Клянусь вамъ, она разстроилась не по моей вин.

Королева. Ну, ничего, потомъ устроится.

Сэръ Веспасьяно. Вы будете довольны, ваше величество. (Въ сторону). Король сказалъ ‘въ другой разъ’, королева прибавила ‘потомъ’, когда я имъ кланялся, оба говорили мн ‘ты’, это значитъ я въ большой милости, а кром того у меня съ сердца свалилась страшная тяжесть. Какъ только можно будетъ уйти, я полечу къ моей красавиц.

Король (продолжая читать). Вотъ это хорошо. Карлъ хромоногй кричитъ съ одной стороны, а Карлъ Анжуйскй съ другой… Вы, кажется, хотли играть въ вопросы и отвты?

Королева. Да, государь, если вы прикажете…

Король. Вы знаете, что я ничего въ этомъ не смыслю, но все равно. Ну-ка, Минуччьо, заставь поболтать этихъ двицъ. (Вс садятся въ кругъ).

Минуччьо. Что лучше: надяться или обладать?

Сэръ Веспасьяно. Конечно, лучше обладать.

Минуччьо. Отчего такъ, благородный рыцарь?

Сэръ Веспасьяно. Да потому, что… это бросается въ глаза.

Первая дама. А если приходится обладать пустымъ кошелькомъ, слишкомъ длиннымъ носомъ и ударомъ шпаги?

Сэръ Веспасьяно. Ну, тогда предпочтительне надежда.

Вторая дама. А если надются получить руку двушки, которой вы не нравитесь и которая надъ вами смется?

Сэръ Веспасьяно. Ну, въ такомъ случа, я не знаю…

Первая дама. Надо обладать большимъ терпньемъ.

Вторая дама. И очень мало надяться.

Минуччьо (третьей дам). А вы что-же ничего не говорите?

Третья дама. Вашъ вопросъ безполезенъ, вдь говорятъ, что надежда единственное сокровище, которымъ стоитъ обладать.

Королева. Сэръ Веспасьяно побжденъ. Еще одинъ вопросъ Минуччьо.

Минуччьо. Что лучше: любовникъ, умирающй отъ тоски въ разлук съ милою или любовникъ, умирающй отъ счастья свиданя съ нею?

Дамы (вс вмст). Тотъ, что умираетъ, тотъ, что умираетъ!

Сэръ Веспасьяно. Но если оба умираютъ.

Дамы. Тотъ, что умираетъ! тотъ, что умираетъ!

Сэръ Веспасьяно. Но вдь вамъ говорятъ, васъ спрашиваютъ…

Первая дама. Мы любимъ только такихъ, которые умираютъ отъ любви!

Сэръ Веспасьяно. Но вдь тутъ два случая…

Вторая дама. Только эти истинно любятъ.

Сэръ Веспасьяно. Но однако…

Третья дама. У насъ только таке и будутъ.

Король. Что лучше: разумныя сдержанныя и тихя двушки или маленькя втренницы, которыя кричатъ, мшаютъ мн читать? Ну-ка, Минуччьо, гд твоя гитара?

Минуччьо. Позвольте мн обойтись безъ нея, государь! Я не сочинилъ еще музыку къ новому романсу и знаю только слова.

Король. Ну, хорошо. А вы двицы…

Первая дама. Мы будемъ нмы, государь.

Сэръ Веспасьяно (въ сторону). Что касается до меня, то съ меня довольно сонетовъ и куплетовъ. Ихъ величества велли мн торопиться со свадьбой… Что-же можетъ мн теперь помшать? И такъ я исчезну и полечу къ моей красавиц.

СЦЕНА VII.

Т-же, кром сэра Веспасьяно.

Королева (обращаясь къ Минуччьо). Ты самъ сочинялъ слова?

Минуччьо. Нтъ, ваше величество.

Королева. Такъ значитъ Чиполла?

Минуччьо. Еще того мене.

Король. Ну все таки начни. Посл битвы псня для меня еще лучше, чмъ посл пира и чмъ спокойне и нжне ея поэзя, тмъ прятне отдыхъ усталому уху, вдь битва это страшный шумъ и громъ и когда раздается хорошй ударъ скиры по голов… (Дамы вскрикиваютъ). Тише! Скажи сначала псню, а потомъ мы скажемъ, кто авторъ. Такъ лучше можно судить.

Минуччьо. Вы сметесь надъ правилами, государь. Что сталось-бы съ литературнымъ судомъ, если-бы ему надли повязку, какъ богин правосудя? Авторъ моего романса — молодая двушка.

Королева. Въ самомъ дл?

Минуччьо. Да. Прелестная двушка, которая красива, умна, скромна и любезна, и мой романсъ любовная жалоба.

Королева. Такъ неужели ее не любятъ?

Минуччьо. Нтъ, королева, и она умираетъ отъ любви. Богъ далъ ей все, чтобы нравиться и быть счастливой, ея отецъ, богатый и ученый человкъ, любитъ ее всей душой или врне боготворитъ, онъ готовъ отдать все свое богатство, чтобы удовлетворить ея малйшему желаню, стоитъ ей сказать слово, и у ногъ ея будетъ толпа поклонниковъ изъ людей молодыхъ, красивыхъ, блестящихъ, даже изъ дворянъ, хотя она не дворянскаго рода. Но до восемнадцати лтъ ея сердце молчало. Изъ всхъ, кого привлекала ея красота, не былъ отвергнутъ только сынъ стараго друга. Надясь составить себ состояне и получить награду за свои труды, онъ добровольно удалился и много лтъ посвятилъ ученью, желая сдлаться адвокатомъ.

Король. Еще одинъ адвоватъ!

Минуччьо. Да, государь, и вотъ онъ возвращается еще боле счастливый, чмъ гордый темъ, что добился своего новаго званя, онъ разсчитываетъ на слово отца, и проситъ вмсто всякой награды только того, чтобы ему позволено было надяться, но увы! во время его отсутствя равнодушная и жестокая красавица встртила того, кто долженъ былъ отомстить за любовь. Однажды сидя у окна съ подругами, она увидала всадника, дущаго мимо на праздникъ, даваемый въ честь королевы. Она послдовала за нимъ и увидала его побдителемъ на турнир. Одинъ взглядъ ршилъ ея участь.

Король. Вотъ удивительный романъ!

Минуччьо. Съ этого дня она впала въ глубокую меланхолю, такъ-какъ тотъ, кого она любила, не можетъ ей принадлежать. Онъ женатъ на женщин, быть можетъ, самой прекрасной, доброй и очаровательной во всмъ королевств. И находитъ любовницу въ врной супруг. Бдняжка не обманываетъ себя, она знаетъ, что ея безумная страсть должна быть погребена въ ея сердц. Она старается, чтобы никто не проникъ въ ея тайну, избгаетъ случаевъ видть предметъ своей любви и даже не позволяетъ себ произносить его имя, несчастная лишилась сна, ея разумъ слабетъ, она теряетъ силы и блднетъ съ каждымъ днемъ. Не желая говорить о томъ, кого любитъ, она не можетъ думать ни о чемъ другомъ, отказывается отъ утшенй и развлеченй, отталкиваетъ лкарства, которыя предлагаетъ ей огорченный отецъ, она умираетъ, гаснетъ и таетъ, какъ снгъ на солнц. Наконецъ, на краю могилы страданье заставляетъ ее говорить. Ея милый ее не знаетъ, онъ никогда не сказалъ ей ни слова, быть можетъ, даже никогда ее не видалъ, но она не хочетъ умереть, не открывъ ему причину своей смерти, и ршается писать ему такъ: (читаетъ).

Открой, Любовь, души моей мученье.

Скажи ему, что смерть моя близка,

И если въ немъ проснется сожалнье

Мн будетъ смерть жестокая легка!

Тебя, Любовь, смиренно умоляю:

Иди туда, гд милый мой живетъ,

Скажи ему, что плачу и рыдаю

И такъ скорблю, что смерть уже идетъ,

Но вся въ огн, не знаю я мгновенья,

Когда прервется милое мученье.

Смерть ждетъ меня и если изъ могилы

Я не вернусь и не возстану вновь,

Тамъ буду спать съ моей мечтою милой,—

Но мой недугъ открой ему, Любовь.

Онъ мн предсталъ, побдою блистая,

И ты, Любовь, велла мн любить.

Съ тхъ поръ мечту пугливую скрывая,

Ее въ душ.стараясь подавить,

Томлюся я, но все-же умирая,

Свою тоску боюсь ему открыть.

А можетъ быть, внушилъ-бы состраданье

Мой блдный ликъ съ печатью горькихъ мукъ..

Не знаю я… страшить меня признанье,

Но ты, Любовь, повдай мой недугъ.

Увы, Любовь, когда ты въ утшенье

Моей тоск то счастье не дала,

Чтобъ онъ читалъ души моей мученье,

Чтобъ видлъ онъ какъ слезы я лила!..

Скажи-жь ему, услышь мое моленье:

Когда-бъ не онъ, теперь-бы я жила.

Пусть помнитъ онъ на родин далекой,

Что разъ въ бою онъ храбро побдилъ

Въ стран чужой, а я въ тоск жестокой

Умру затмъ, что доблесть онъ явилъ.

Королева. Ты говоришь, что этотъ романсъ сочинила молодая двушка?

Минуччьо. Да, королева.

Королева. Если это правда, ты скажешь ей, что у нея есть другъ, и дашь ей вотъ это кольцо. (Снимаетъ съ руки кольцо).

Король. Но въ кому относится эта псня? Судя по послднимъ словамъ, можно думать, что говорится объ иностранц. Ты его знаешь? Какъ его зовутъ?

Минуччьо. Я могу вамъ сказать это, государь, но только одному вамъ.

Король. Ну, что за тайны!

Минуччьо. Я связанъ словомъ, государь!

Король. Въ такомъ случа удалитесь, двицы, я хочу знать эту тайну. Что-же касается до королевы, то ты знаешь, что я одинъ, если со мной только она. (Дамы уходятъ въ глубину сцены).

Минуччьо. Я знаю, государь, и я готовъ…

Королева. Нтъ, Минуччьо. Благодарю тебя за то, что ты уважаешь меня настолько, что довряешь мн свою честь, но, разъ, что ты связанъ словомъ, я перестаю быть королевой, я просто женщина, которая не хочетъ, чтобы честный человкъ могъ въ чемъ-либо себя упрекнуть. (Уходитъ).

Король. Къ кому же относятся эти стихи?

Минуччьо. Или вы забыли, государь, кто былъ побдителемъ на послднемъ турнир?

Король. Ахъ, Боже мой! да это я самъ.

Минуччьо. Такъ къ вамъ и относятся эти стихи.

Король. Ты говоришь — ко мн?

Минуччьо. Да, государь. Все, что я разсказалъ, была сущая правда. Эта двушка, которую я описалъ молодой, прекрасной и умирающей отъ любви, существуетъ, она живетъ здсь, близко отъ вашего дворца, пускай пойдетъ со мной кто-нибудь изъ вашихъ офицеровъ и разскажетъ вамъ то, что увидитъ. Это бдное дитя ждетъ смерти, и я говорю съ вами по ея просьб. Ея красота, страданья и покорность также истинны, какъ и ея любовь. Ее зовутъ Кармозина.

Король. Это странно.

Минуччьо. А молодой человкъ, который отправился въ Падую и надялся жениться на ней по возвращени, былъ сегодня утромъ во дворц. Это онъ просилъ у васъ мста въ рядахъ Неаполитанской арми. Этотъ также умретъ и даже скоре ея, потому что будетъ искать смерти.

Король. Я такъ и думалъ. Но, нтъ, этого не будетъ. Я хочу видть эту двушку.

Минуччьо. Ея крайняя слабость…

Король. Я пойду. Теб это, кажется, не нравится?

Минуччьо. Государь, я боюсь, что ваше присутстве…

Король. Не сказалъ-ли ты сейчасъ, что согласенъ говорить при королев?

Минуччьо. Да, государь.

Король. Пойдемъ-же къ ней со мной.

ДЙСТВЕ ТРЕТЬЕ.

(Садъ.— Налво Фонтанъ съ нсколькими стульями и скамейкой.— Направо домъ синьора Бернардо.— Въ глубин сцены тераеса и ршетка).

СЦЕНА I.

Кармозина сидитъ на скамейк, рядомъ съ ней Перильо и синьоръ Бернардо, Минуччьо сидитъ на краю фонтана съ гитарой въ рукахъ.

Кармозина. ‘Открой, любовь, души моей мученье’. Какъ мн нравится эта псня, Минуччьо!

Минуччьо. Хотите, я начну ее снова? Мы оба въ вашимъ услугамъ. (Показываетъ на гитару).

Кармозина. Не будь такъ услужливъ, не то я заставлю тебя повторить ее сто разъ и буду слушать еще и еще до тхъ поръ, пока мое внимане и мои силы истощатся, и я умру, мечтая о ней! Какъ ты находишь ее, Перильо?

Перильо. Прелестной, когда высами ее говорите.

Синьоръ Бернардо. Слишкомъ мрачно. Я не знаю, къ чему печальныя псни. Мн кажется, что вообще поютъ только тогда, когда весело, по крайней мр такъ бываетъ со мной… но со мной больше этого не бываетъ..

Кармозина. Отчего-же? что вамъ не нравится въ этомъ романс? Правда, онъ не такъ игривъ, какъ застольныя псни, но что-жь такое? разв только то и хорошо. Въ ней говорится о любви, но разв вы не знаете, что это необходимая форма и что нельзя быть поэтомъ, не притворившись влюбленнымъ? Въ ней говорится также объ страданьи и тоск, но кто-же не знаетъ, что въ стихахъ влюбленные всегда самые счастливые или самые несчастные люди въ мр? ‘Открой, Любовь, души моей мученье…’ А что говорится дальше?

Синьоръ Бернардо. Ничего хорошаго, мн это не нравится.

Кармозина. Это испанскй романсъ и онъ очень нравится королю донъ-Педро. Не правда-ли, Минуччьо?

Минуччьо. Онъ такъ сказалъ, королев тоже онъ очень понравился.

Синьоръ Бернардо. И на здоровье! погребальная псня!

Кармозина. Ты ничего не говоришь, Перильо, но можетъ быть ты думаешь тоже самое, я вижу, что ты грустенъ.

Перильо. Я? право, нтъ.

Кармозина. Это было-бы очень нехорошо, я могла-бы подумать, что ты еще не совсмъ меня простилъ.

Перильо. Неужели вы это думаете?

Кармозина. Я надюсь, что нтъ, но я чувствую себя очень виноватой. Я была очень глупа и неблагодарна, вдь ты, бдняжка, пришелъ издалека, тебя такъ долго здсь не было! но, что-же длать? мн было вчера нехорошо.

Синьоръ Бернардо. А теперь?

Кармозина. Не бойтесь, на этотъ разъ мои страданья скоро кончатся.

Синьоръ Бернардо. Вчера ты говорила то-же самое.

Кармозина. О, сегодня я въ этомъ уврена. Вчера мн было хорошо, потомъ дурно… Не будемъ говорить о вчерашнемъ дн, я согласна слушать только Перильо, если онъ будетъ говорить, что забылъ, что было вчера.

Перильо. Могу-ли я думать о себ, когда вижу, что вы возвращаетесь въ жизни? Мое горе не существуетъ, если вы улыбаетесь.

Кармозина. Ну и забудь свое горе, какъ я забыла свою печаль. Минуччьо, я хотла тебя спросить…

Минуччьо. Что вы ищете?

Кармозина. Гд твой романсъ? Мн кажется, я забыла одно слово. (Минуччьо даетъ ей написанный романсъ, она читаетъ его про себя).

СЦЕНА II.

Т-же, сэръ Веспасьяно и синьора Паскуа выходятъ изъ дому.

Сэръ Веспасьяно (синьор Паскуа). Ну что я вамъ сказалъ? такъ и должно было случиться. Смотрите, какая семейная картина!

Синьора Паскуа. Какъ вы умете все устроить!

Сэръ Веспасьяно. Это суще пустяки, сударыня, довольно было одного слова, я только повторилъ вашей прелестной дочк слово въ слово то, что сказали мн ихъ величества.

Синьора Паскуа. И она согласилась?

Сэръ Веспасьяно. Не то, чтобы совсмъ… вы знаете двическую скромность…

Кармозина (вставая). Сэръ Веспасьяно!

Сэръ Веспасьяно. Моя царица?

Кармозина. Если-бы вы ни ухаживали за моей матерью, я-бы попросила вашу руку.

Сэръ Веспасьяно. Моя рука и, моя шпага въ вашимъ услугамъ.

Кармозина. Нтъ, я не хочу вамъ мшать. Перильо, доведи меня до терассы. (Уходитъ съ Перильо).

Сэръ Веспасьяно (синьор Паскуа). Вы видите, каке она бросаетъ на меня взгляды? Но что за птица этотъ Перильо? Признаться, мн не нравится его присутстве, онъ притворяется влюбленнымъ и если-бы не мое уважене къ вамъ, я не знаю, чмъ-бы это кончилось.

Синьора Паскуа. Да что вы? неужели онъ посметъ?… вы слишкомъ вспыльчивы, рыцарь!

Сэръ Веспасьяно. Да, правда. Такъ вы говорили, что приданое… (Уходятъ, гуляя по саду).

СЦЕНА III.

Минуччьо и синьоръ Бернардо.

Синьоръ Бернардо. Ты всему этому вришь, Минуччьо?

Минуччьо. Да, я ее слушаю, наблюдаю за ней, и мн кажется, все идетъ хорошо.

Синьоръ Бернардо. Ты вришь этой веселости? Но самъ-то ты разв откровененъ? Отчего ты не хочешь сказать мн, что она говорила теб вчера наедин?

Минуччьо. Я вамъ уже сказалъ, что мн нечего вамъ отвчать. Она поручала мн, какъ вы видите, привести ей Перильо, какъ только надли на сокола шлемъ, такъ онъ и вернулся и домой.

Синьоръ Бернардо. Все это странно и темно. А эта псня, которая сдлана для того, чтобы поддерживать ее печаль?

Минуччьо. Вы видите, что печаль ея отъ этого разсялась. Или вы думаете, что я хочу портить дло?

Синьоръ Бернардо. Конечно, нтъ, но я не могу отдлаться…

Минуччьо. Ну, успокойтесь, подождите до вечерни.

Синьоръ Бернардо. Почему именно до этого часа? вотъ ужь третй разъ ты говоришь то-же самое и не хочешь объяснить мн, въ чемъ дло.

Минуччьо. Да что-же я вамъ скажу, если я самъ ничего не знаю? Самая красивая двушка даетъ только то, что у нея есть, и самый преданный другъ молчитъ о томъ, чего онъ не знаетъ.

Синьоръ Бернардо. Чортъ побери твои тайны! Ну что такое готовится къ этому времени? Какое должно произойти событе? Ужь не пожалуетъ-ли къ намъ самъ король своей особой?

Минуччьо (въ сторону). Онъ не подозрваетъ, какъ онъ близокъ къ правд. (Громко). Дорогой другъ мой, надйтесь. Если все не кончится къ общему удовольствю, то я сломаю свою гитару.

Синьоръ Бернардо. Велика выгода! Ну, хорошо, посмотримъ, если ужь нужно непремнно ждать. Но только я никогда не прощу теб всхъ этихъ глупостей.

Минуччьо. Ну, это когда-нибудь придетъ, я надюсь. Или вы во мн сомнваетесь?

Синьоръ Бернардо. Да нтъ же, бшеный ты человкъ! пошелъ ты съ твоей несносной скромностью! Ну, слушай! Надо ужь теб все сказать, хоть ты и не хочешь мн ничего говорить. Есть одна вещь, которая заставляетъ меня не только сомнваться, но трепетать, понимаешь? Эту ночь я очень безпокоился и тихонько подошелъ въ двери Кармозины, чтобы послушать, какъ она спитъ, я увидалъ въ замочную скважину, что она сидитъ на постели, и около нея стоитъ свтильникъ. Она писала и время отъ времени глубоко задумывалась, а потомъ со страшной живостью бралась за перо, точно будто повинуясь внезапному влеченю. Когда я ее увидалъ, мое волненье и любопытство были слишкомъ сильны. Я вошелъ, и въ ту-же минуту ея свтильникъ погасъ и я услышалъ шелестъ бумаги, которую она клала подъ подушку.

Минуччьо. Это былъ, вроятно, прощальный привтъ бдному Антоно, который сдлался солдатомъ, какъ онъ это думаетъ.

Синьоръ Бернардо. Вдь она этого не знала.

Минуччьо. Какъ-бы не такъ! Разв влюбленные уходятъ молча? Даже если-бы онъ вздумалъ топиться, онъ-бы не умолчалъ объ этомъ.

Синьоръ Бернардо. Я ничего не знаю, но мн кажется… Ну, вотъ этотъ болванъ возвращается вмст съ моей женой…. Пойдемъ въ домъ, я хочу, чтобы ты узналъ обо всемъ.

Минуччьо. Вдь ваша дочь сама захотла позвать этого господина. Вы видите, что она только и думаетъ о томъ, какъ-бы посмяться. (Уходятъ въ домъ).

СЦЕНА IV.

Сэръ Веспасьяно и синьора Паскуа выходятъ изъ глубины сада.

Сэръ Веспасьяно. Что касается до приданаго, то я доволенъ. Я оставляю васъ, чтобы устроить это дло и ускорить заключенье контракта.

Синьора Паскуа. Я въ восторг, рыцарь, что вы на все согласны.

Сэръ Веспасьяно. Помилуйте: почтенное приданое, честная двушка… моя главная цль породниться съ вашимъ семействомъ.

Синьора Паскуа. Мой мужъ будетъ длать затрудненья. Между нами, это слабая голова, человкъ мелочной, разсчетливый.

Сэръ Веспасьяно. Ужъ это мое дло! Поврьте, что свадьба выйдетъ великолпная. Самъ король на ней будетъ.

Синьора Паскуа. Неужели?

Сэръ Веспасьяно. Онъ будетъ танцовать у насъ на свадьб, клянусь Богомъ, да еще съ вами, синьора Паскуа. Вы будете царицей бала!

Синьора Паскуа. О, эти радости не для меня!

Сэръ Веспасьяно. Вы увидите, какъ он оживутъ подъ вашими стопами. И такъ я лечу устраивать контрактъ.

СЦЕНА V.

Кармозина и Перильо выходятъ изъ глубины сцены.

Кармозина. Общайте мн это, Антоно. Подумайте, что будетъ съ моимъ отцомъ, если меня не будетъ на свт.

Перильо. Откуда эти ужасныя мысли? вдь вы сейчасъ говорили другое.

Кармозина. Подумайте, что онъ любитъ меня больше всего на свт, я почти единственная его радость. Если онъ меня потеряетъ, я не знаю, какъ вынесетъ онъ это горе. Вашъ отецъ былъ его лучшимъ другомъ, вы помните, что, когда вы осиротли, нашъ домъ сдлался вашимъ. Глядя на насъ съ вами, сосди говорили, что у синьора Бернардо двое дтей. Если у него будетъ теперь только одинъ…

Перильо. Но вдь вы говорили, чтобы мы надялись?..

Кармозина. Да, мой другъ, но надо общать мн, что вы будете объ немъ заботиться, что вы его не оставите… Я знаю, что вы хотите покинуть Палермо.. Но слушайте, вы еще можете… Мн кажется, я слышала шумъ.

Перильо. Нтъ, никого не видно.

Кармозина. Вы можете еще измнить ваше ршенье… я уврена въ этомъ, я это знаю. Я не говорю вамъ объ этомъ шаг и о причин, которая вами руководила, но если правда, что вы меня любили, вы заступите мое мсто посл меня.

Перильо. Посл васъ? ни за что!

Кармозина. Да, вы заступите это мсто, если вы честный человкъ… я завщаю вамъ моего отца.

Перильо. Кармозина! Вы говорите такъ, какъ будто вы уже стоите одной ногой въ могил. Этотъ романсъ, который вамъ такъ нравилось повторять, наврно написанъ для васъ, это ваша исторя, ваша тайна, вы хотите умереть?

Кармозина. Тише! не говорите такъ громко.

Перильо. Пусть меня слышатъ, если это правда! Если у васъ есть въ душ эта ужасная мысль добровольно разстаться съ жизнью и скрывать отъ насъ ваши страданья до тхъ поръ, пока смерть не возьметъ васъ внезапно отъ насъ… Что я говорю! Великй Боже, какое страшное подозрнье! Что, если вы, измученная страданьемъ, врная только своей ужасной тайн… Вы поручали меня отцу… Неужели вы хотите убить его дочь?

Кармозина. Не стоитъ того, мой другъ: смерти нужно такъ мало, чтобы покончить съ моимъ слабымъ тломъ.

Перильо. Такъ разв вы хотите, чтобы она пришла? Зачмъ вы обманываете отца? Зачмъ притворяетесь такой спокойной и веселой и выражаете радость, которая такъ далека отъ васъ?

Кармозина. Не такъ далека, какъ ты думаешь. Знаешь-ли ты, что когда Богъ зоветъ насъ въ себ, онъ посылаетъ намъ тайныхъ гонцовъ, которые насъ предупреждаютъ? Я сдлала не много добра, но зла я длала также мало. Меня никогда не пугала мысль предстать передъ вчнымъ судьей: онъ знаетъ все, я ему сказала. Онъ меня прощаетъ и одобряетъ. Я надюсь, надюсь быть счастливой. Мн предсказано это такъ чудно!

Перильо. Вы очень его любите, Кармозина?

Кармозина. О комъ ты говоришь?

Перильо. Я не знаю, но смерть не можетъ быть такъ мила.

Кармозина. Послушай, не длай пустыхъ догадокъ и не пытайся проникнуть тайну, которая никому не можетъ принести пользы, ты узнаешь ее, когда меня не будетъ. Ты спрашиваешь меня, зачмъ я обманываю отца? Затмъ, что, открывшись ему, я сдлала-бы жестокую и ненужную вещь. Я не говорила-бы съ тобой объ этомъ, если-бы не считала это своимъ долгомъ. Я прошу тебя не выдавать меня, Перильо.

Перильо. Не бойтесь, но общайте мн по крайней мр…

Кармозина. Довольно. Вспомни, другъ, что есть болзни, которыя нельзя излчить. Теперь ты пойдешь въ мою комнату. Вотъ теб ключъ, ты откроешь сундукъ, стоящй за изголовьемъ моей кровати, и найдешь тамъ праздничное платье, я больше никогда его не надну, оно было на мн въ день празднества въ честь королевы, когда я въ первый разъ… Сверху положена исписанная бумага, которую ты возьмешь и сохранишь, я довряю ее теб… теб одному, не такъ-ли?

Перильо. Это ваше завщане, Кармозина?

Кармозина. О, это не стоитъ такого названя. Чмъ могу я располагать на свт? Это таке пустяки вс эти прощальныя слова, которыя оставляютъ, разставаясь съ жизнью и называя ихъ послдней волей. Тамъ будетъ и твоя доля, Перильо.

Перильо. Моя доля! О, Боже мой, какой ужасъ!.. и вы думаете, что я могу…

Кармозина. Пощади меня. Мы будемъ говорить объ этомъ сейчасъ въ моей комнат, я скоро приду въ домъ, становится поздно, теперь уже часъ вечерни.

СЦЕНА VI.

Кармозина (одна). Твоя доля, бдное золотое сердце!— она была-бы слаще и достойне тебя, если бы неумолимый случай не заставилъ меня встртить… Боже Великй! Какое богохульство произносятъ мои уста! О, мое мученье! мое милое мученье! Я смла на тебя жаловаться. Ты мое единственное сокровище, моя жизнь и смерть, и онъ знаетъ теперь про тебя…. О, милый Минуччьо! благородный и врный другъ! онъ слушалъ тебя, ты сказалъ ему все, онъ улыбнулся, былъ тронутъ, онъ послалъ мн кольцо… (Цлуетъ кольцо). Ты ляжешь со мной въ могилу! О, какое счастье, какую радость почувствовала я утромъ, когда услыхала эти слова: ‘Онъ знаетъ!’ Что теперь мои слезы, страданья, мои предсмертныя муки! Онъ знаетъ, что я плачу, что я страдаю! Да, Перильо правъ: эта радость въ присутстви отца была жестокой, но могла-ли я ее удержать? Когда я смотрю на Минуччьо, у меня такъ бьется сердце!… онъ видлъ его, говорилъ съ нимъ! О, моя любовь! О, дивное очарованье! О, сладостное мученье! Я умираю спокойно, желанья мои исполнились. Понялъ-ли онъ это, посылая мн кольцо? Почувствовалъ-ли онъ, что сказавши, что я люблю, я сказала, что умираю? Да, онъ меня понялъ и угадалъ. Онъ надлъ мн на палецъ это кольцо, которое останется въ моей могил, когда я сама превращусь уже въ прахъ… Благодарю Тебя, Боже! теперь я умру и могу умереть! (Слышенъ звонокъ у садовой ршетки). Кажется, звонятъ у ршетки?… Микэль! Никого нтъ! Какъ это меня оставили одну? (Подходитъ къ дому). Они вс тамъ въ нижней зад что-то внимательно читаютъ, разговаривая между собой. Минуччьо ихъ какъ будто удерживаетъ… Неужели Перильо меня выдалъ? (Звонятъ во второй разъ). Звонятъ дв дамы въ вуаляхъ. Микэль, гд ты? открой-же!

СЦЕНА VII.

Кармозина, королева, Микэль открываетъ ршетку. (Женщина, сопровождающая королеву, остается въ глубин сцены).

Королева. Не здсь-ли живетъ докторъ синьоръ Бернардо?

Микэль. Да, сударыня.

Королева. Могу я съ нимъ говорить?

Микэль. Я сейчасъ ему скажу.

Королева. Постой. Кто эта молодая двушка?

Микэль. Это синьорина Кармозина.

Королева. Дочь твоего господина?

Микель. Да, сударыня.

Королева. Хорошо, мн нужно ее.

СЦЕНА VIII.

Кармозина и королева.

Королева. Извините, пожалуйста… (Въ сторону) Какая хорошенькая. (Громко). Вы дочь синьора Бернардо?

Кармозина. Да, сударыня.

Королева. Могу я попросить васъ удлить мн нсколько минутъ? (Кармозина приглашаетъ ее знакомъ садиться). Вы меня не знаете?

Кармозина. Я, право, не знаю, сударыня…

Королева (садится). Я дальняя родственница одного молодого человка, который, кажется, здсь живетъ, его зовутъ Перильо.

Кармозина. Онъ теперь дома, если вы желаете его видть…

Королева. Еще минутку, если позволите. Я иностранка и занимаю довольно важное положене при испанскомъ двор. Я принимаю большое участе въ этомъ юнош, и очень возможно, что когда-нибудь мое вляне можетъ быть полезно для его карьеры.

Кармозина. Онъ этого вполн достоинъ. (Синьоръ Бернардо и Минуччьо показываются на порог дома).

Синьоръ Бернардо (тихо Минуччьо). Кто это съ моей дочерью?

Минуччьо. Не говорите ни слова, пойдемте. (Уводитъ его).

Королева. Вотъ объ этомъ-то я и хотла узнать, еще разъ прошу у васъ извиненя за то, что можетъ бытъ страннаго въ моемъ поступк.

Кармозина. Я не вижу въ немъ ничего страннаго, сударыня. Но только отецъ мой могъ-бы вамъ отвтить лучше меня, если вамъ угодно, я пойду…

Королева. Нтъ, прошу васъ, если только я васъ не безпокою. Мн сказали, что вы больны.

Кармозина. Да, немного, сударыня.

Королева. Этого нельзя-бы было подумать.

Кармозина. Болзнь, которой я страдаю, не всегда замтна, но она никогда меня не покидаетъ.

Королева. Она не можетъ быть очень серьезной въ ваши годы.

Кармозина. Богъ можетъ сдлать во всякое время то, что Онъ хочетъ!

Королева. Я уврена, что Онъ не хочетъ вамъ сдлать большаго вреда. Но я боюсь васъ утомить, и это вынуждаетъ меня говорить ясне. Не буду скрывать, что только отъ васъ желала-бы я получить отвтъ и уврена, что онъ будетъ искрененъ, если вы не откажетесь мн отвтить. Васъ воспитали вмст съ этимъ юношей, вы знаете его съ дтства. Можно-ли назвать его честнымъ и благороднымъ человкомъ?

Кармозина. Я думаю, что такъ, но могу-ли я объ этомъ судить?

Королева. Я вполн полагаюсь на васъ.

Кармозина. Но откуда такая честь? Я, право, не понимаю, какъ, не зная меня…

Королева. Я знаю васъ лучше, чмъ вы думаете, и доказательствомъ моего довря къ вамъ будетъ вопросъ, который я вамъ предложу, прося меня извинить, но отвтить откровенно. Вы молоды, красивы и, говорятъ, богаты. Если-бы тотъ юноша, о которомъ мы говоримъ, просилъ-бы вашей руки, вы-бы вышли за него замужъ?

Кармозина. Но, сударыня…

Королева. Конечно, предположивъ, что ваша сердце свободно и что васъ не связываетъ никакое слово.

Кармозина. Но съ какой цлью вы меня это спрашиваете?

Королева. Вотъ видите, у меня есть другъ: двушка вашихъ лтъ, тоже красивая и немного больная. Она страдаетъ меланхолей или, быть можетъ, ее сндаетъ какое-нибудь тайное горе, которое она скрываетъ, я хорошенько не знаю, но у меня есть планъ: я хотла-бы выдать ее замужъ, если это возможно, и взять ее ко двору, чтобы немного разсять, она живетъ въ уединени, а вы знаете, какъ это опасно для молодой восторженной головки, которая питается иллюзями и желанями, принимаетъ за надежду малйшй призракъ, за будущее то, что неуловимо, привязывается къ мечт, изъ которой созидаетъ себ цлый мръ, длая все это невинно, не разсуждая, по естественному влеченю сердца, и часто проходитъ мимо счастья, ища невозможнаго.

Кармозина. Это жестоко.

Королева. О, боле жестоко, чмъ можно выразить словами. Сколько видла я самыхъ красивыхъ, благородныхъ и умныхъ двушекъ, которыя теряли свою молодость, иногда жизнь, сохраняя подобныя тайны.

Кармозина. Такъ отъ этого можно умереть?

Королева. Да, можно, и т, кто это отрицаетъ или надъ этимъ смется, никогда не знали, что такое любовь ни въ мечтахъ, ни на дл. Мужчина, конечно, можетъ съ этимъ бороться. Его долженъ спасать разсудокъ, мужество, сила, привычка къ дятельности и главное военное ремесло. Но женщина? Въ чемъ ея поддержка, если она лишена того, что любитъ? Если у нея есть мужество, гд ея сила? Если есть ремесло, даже самое трудное, требующее большаго прилежаня, кто скажетъ, гд блуждаетъ ея мысль въ то время, какъ глаза ея слдятъ за иглой или нога вертитъ колесо прялки?

Кармозина. Съ какимъ восхищенемъ я отъ васъ это слышу!

Королева. Я говорю то, что думаю. Нашимъ страданьямъ не врятъ обыкновенно потому, что боятся, какъ-бы не пришлось имъ сочувствовать. Они истинны и особенно глубоки потому, что т, кто надъ ними смется, заставляютъ насъ ихъ скрывать, наше смиренье происходитъ отъ стыдливости, мы не хотимъ, чтобы прикасались къ этому покрывалу, мы предпочитаемъ быть погребенными въ немъ: день ото дня привыкаемъ мы къ своему страданю, отдаемся ему, начинаемъ къ нему привязываться, начинаемъ дюбить и его, и самую смерть… Вотъ почему я хотла-бы предохранить отъ него мою юную подругу.

Кармозина. И вы хотите выдать ее замужъ, она любитъ Перильо?

Королева. Нтъ, дитя мое, не его. Но если онъ такой, какъ мн сказали: добрый, честный, храбрый, даже ученый, хотя это неважно, разв его жена не можетъ быть счастлива?

Кармозина. Счастлива, когда она любитъ другого?

Королева. Вы не отвчаете на мой первый вопросъ. Я просила васъ мн сказать, можетъ-ли Перильо, по вашему мнню, составить счастье женщины? Умоляю васъ, отвчайте!

Кармозина. Но если она любитъ другого, ей значитъ надо будетъ забыть?

Королева (въ сторону). Я больше ничего отъ нея не добьюсь. (Громко). Зачмъ забыть? Кто проситъ ее объ этомъ?

Кармозина. Разъ что она выходитъ замужъ, мн кажется…

Королева. Кончайте вашу мысль.

Кармозина. Разв она не совершаетъ преступленя, не отдавая все свое сердце, всю душу…

Королева. Я не все вамъ сказала, но я боюсь…

Кармозина. Пожалуйста, говорите, я слушаю, я очень интересуюсь вашей подругой.

Королева. Предположите, что тотъ, кого она любитъ или думаетъ любить, не можетъ принадлежать ей,— предположите, что онъ женатъ.

Кармозина. Что вы говорите?

Королева. Предположите еще больше. Представьте себ, что это очень высокая особа, что самое его положене, самое имя, которое онъ носитъ, ставятъ между нею и имъ непреодолимую преграду… Представьте себ, что это король.

Кармозина. О, Боже мой! Кто вы, сударыня?

Королева. Представьте себ, что сестра этого короля, или жена его, если хотите, узнала объ этой любви, которая была тайной моей подруги, и, не думая чувствовать въ ней ни отвращенья, ни ревности, захотла ее утшить, уговорить, быть ея поддержкой, вызвать ее изъ ея одиночества и дать ей мсто около себя во дворц своего супруга. Она находитъ вполн естественнымъ, что ея побдоносный супругъ, самый доблестный рыцарь во всемъ королевств, внушилъ чувство, которое всякй легко пойметъ, она нисколько не боится своей молодой соперницы не потому, чтобы она не признавала ея красоты, но потому, что вритъ въ ея честность, предположите, наконецъ, что она хочетъ, чтобы эта двочка, которая осмлилась полюбить такого великаго государя, могла-бы въ этомъ признаться для того, чтобы любовь ея, печально скрытая въ одиночеств, просвтлла, показавшись при сяни дня, и облагородилась по самому своему существу.

Кармозина (преклоняя колни). Королева!..

Королева. Теперь вы видите, дитя, что я не требую, чтобы вы забыли Донъ-Педро!

Кармозина. Я забуду его, не сомнвайтесь въ этомъ, если только смерть можетъ заставить забыть. Ваша доброта такъ велика, что вы похожи на Бога. Она наполняетъ мою душу восторгомъ, благоговнемъ и благодарностю, но она меня подавляетъ и угнетаетъ. Я слишкомъ живо чувствую, какъ мало ея достойна… Простите меня, я не могу этого выразить!.. Позвольте мн уйти и спрятаться отъ всхъ, отъ всхъ.

Королева. Придите въ себя, успокойтесь, моя красавица, чмъ могла я васъ испугать?

Кармозина. Нтъ, это не страхъ! Но, Боже мой, вы здсь! Королева… Какъ могли вы узнать?.. Минуччьо меня обманулъ… Какъ можете вы на меня смотрть?… Вы протягиваете мн руку! Не думаете-ли вы, что я сумасшедшая?.. Я, дочь синьора Бернардо, осмлилась поднять глаза… разв вы не видите, что моя смлость — преступлене и что вы должны за это меня наказать?.. Да, конечно, вы это видите, но вы сжалились надъ несчастной, у которой помутился разумъ, и не хотите, чтобы бдную сумасшедшую бросили въ тюрьму или отдали на всеобщее поругане!

Королева. Боже мой, что вы говорите!

Кармозина. О, я заслужила-бы такого обращеня, если-бы я себя обманывала, если-бы въ любви моей было что нибудь кром страданья! Богъ мн свидтель, Онъ, который видитъ все, что въ ту самую минуту, какъ я полюбила, я помнила, что онъ король. Богъ знаетъ также и то, что я испробовала все, чтобы избавиться отъ моей слабости и изгнать изъ своей памяти то, что мн дороже жизни! Вы знаете, конечно, королева, что никто на земл не отвчаетъ за свое сердце и не выбираетъ того, что онъ любитъ. Но умоляю васъ, врьте мн, и если вы ужь знаете мою тайну, узнайте ее до конца. О, врьте, мн, королева, я молю васъ на колняхъ, врьте, что въ моей душ не было ни надежды, ни гордости, ни самообольщеня. Несмотря на вс мои усиля, на весь мой разумъ и гордость, я была безжалостно, недостойно подавлена непобдимой силой, которая сдлала изъ меня свою игрушку и жертву. Никто не считалъ моихъ безсонныхъ ночей, никто, даже отецъ не видлъ моихъ слезъ. О, я не думала, что мн придется говорить объ этомъ самой. Правда, что, почувствовавъ близкую смерть, я не хотла уйти изъ этого мра безъ прощальнаго привта. Я не имла силы унести въ могилу эту тайну, которая меня пожирала. Въ этой тайн была моя жизнь, которую я ему отдала. Вотъ вся моя исторя, я хотла, чтобы онъ ее узналъ, а потомъ умереть…

Королева. И онъ ее знаетъ, дитя мое, вдь онъ-же самъ мн ее разсказалъ. Минуччьо не обманулъ васъ.

Кармозина. Какъ! Самъ король?..

Королева. Да, онъ мн все разсказалъ. Ваша благодарность ко мн была слишкомъ велика. Это король желаетъ, чтобы вы ободрились, выздоровли и были-бы счастливы. Я просила васъ только быть моимъ другомъ.

Кармозина (слабымъ голосомъ). Онъ желаетъ, чтобы я ободрилась?

Королева. Да, я повторяю вамъ его собственныя слова.

Кармозина. Его собственныя слова? И чтобы я была здорова?

Королева. Онъ этого желаетъ.

Кармозина. Онъ такъ желаетъ? я чтобы я была счастлива, не правда-ли?

Королева. Да, если мы можемъ что-нибудь для этого сдлать.

Кармозина. И чтобы я вышла замужъ за Перильо? Вы мн предлагали это сейчасъ… теперь я все понимаю… вашъ другъ — это была я.

Королева. Да, это были вы и подъ этимъ именемъ я послала вамъ кольцо. Разв Минуччьо вамъ не сказалъ этого?

Кармозина. Это были вы?.. благодарю васъ, я готова на все. (Падаетъ на скамейку).

Королева. Что съ вами, дитя мое? Какая страшная блдность! Боже мой, вы мн не отвчаете! я кого-нибудь позову.

Кармозина. Нтъ, прошу васъ! это ничего, простите меня.

Королева. Я васъ огорчила? Вы заставляете меня думать, что я напрасно сюда пришла и говорила съ вами такъ, какъ я говорила!

Кармозина (поднимаясь). Напрасно пришли? Разв я это сказала? Я до сихъ поръ еще силюсь понять, какъ могла человческая доброта внушить такое великодуше! Напрасно пришли, вы, моя повелительница! Когда я должна была-бы говорить съ вами, стоя на колняхъ и, видя васъ передъ собой, спрашиваю себя, не сонъ-ли это? О, королева, я была бы чудовище, еслибы не чувствовала великой благодарности. Что могу я сдлать, чтобы достойно васъ отблагодарить! Я могу только одно — повиноваться. Онъ хочетъ, чтобы я его забыла?.. Скажите ему, что я его забуду.

Королева. Или вы меня очень плохо поняли, или я очень плохо выразилась. Правда, я ваша королева, но если-бы я хотла только повиновеня, то я-бы не пришла къ вамъ, неразумное дитя. Хотите вы выслушать меня въ послднй разъ?

Кармозина. Да, королева, я вижу теперь, что тайна, въ которой было мое мученье и мое единственное сокровище, извстна теперь всмъ. Король меня презираетъ, я знала, что это должно быть такъ, но я не была въ этомъ уврена. Мою печальную исторю онъ разсказалъ, мой романсъ поютъ за столомъ передъ всми его рыцарями и баронами. Это кольцо не отъ него, тогда — какъ Минуччьо заставилъ меня думать другое. Теперь у меня больще ничего не остается. Даже мое страдане не принадлежитъ мн. Приказывайте, королева, я могу сказать вамъ одно: я готова повиноваться или умереть!

Королева. Это то самое, чего мы не хотимъ, я скажу вамъ сейчасъ, чего мы хотимъ. Послушайте меня: да, это самъ король желаетъ, чтобы вы были здоровы и вернулись къ жизни, онъ находитъ, что было-бы очень жаль, если-бы такое прекрасное создане погибло отъ такой доблестной любви. Это его собственныя слова! Разв это называется презрнемъ? А я хочу васъ увести, чтобы вы остались со мной и заняли мсто между моими придворными дамами, которыя вс мои добрые друзья, я хочу, чтобы вы не только не забывали донъ-Педро, но могли-бы видть его каждый день и вмсто того, чтобы бороться со склонностью, которой нечего бояться, уступили свободному влеченю вашей души ко всему, что прекрасно, благородно и великодушно, такъ-какъ отъ такой любви человкъ становится лучше, это я хочу показать вамъ, Кармозина, что можно любить безъ страданя, когда любятъ не красня, что только стыдъ и угрызеня совсти должны заставлять страдать, такъ какъ бываютъ у виновныхъ, а ваши мысли, конечно, невинны.

Кармозина. Милосердный Богъ!

Королева. И я же хочу того, чтобы достойный васъ супругъ благородный, честный и храбрый протянулъ вамъ руку, чтобы ввести васъ ко мн, пусть онъ знаетъ также, какъ я и какъ вс друге, исторю вашихъ прежнихъ страданй, пусть вритъ онъ вашей врности, полагаясь на мое слово, чтобы я врила въ ваше счастье, полагаясь на него, и чтобы ваше сердце излчилось такимъ образомъ дружбой вашей королевы и уваженемъ вашего супруга… Прислушайтесь, вдь это звуки трубъ?

Кармозина. Это король выходитъ изъ дворца.

Королева. Вы это знаете?

Кармозина. Да, мы такъ близко живемъ, мы привыкли къ этимъ звукамъ.

Королева. Да, это король, онъ идетъ сюда.

Кармозина. Неужели это возможно?

Королева. Онъ идетъ, чтобы видть насъ съ вами. Вы слышите колокола?

Кармозина. Да и я вижу за ршеткой огромную толпу, идущую въ церковь. Сегодня… я вспомнила… сегодня праздникъ? Какъ они бгутъ со всхъ сторонъ! Мой сонъ… и я вижу мой сонъ!

Королева. Это часъ благословенья.

Кармозина. Да, въ эту минуту священникъ въ алтар и вс передъ нимъ преклоняются. Онъ обращается къ толп, держа въ рукахъ образъ Спасителя, онъ поднимаетъ его… простите меня! (Становится на колни).

Королева. Помолимся вмст, дитя мое, спросимъ у Бога, какой отвтъ дадите вы вашему королю. (Снова слышатся звуки трубъ. Оруженосцы и брабанты становятся у ршетки, вскор показывается король).

СЦЕНА IX.

Т-же, король, радомъ съ нимъ Перилье, синьоръ Бернардо, синьора Паскуа, сэръ Веспасьяно и Монмутье.

Король. Какой у васъ большой садъ, это удобно и прятно!

Синьоръ Бернардо. Да, государь, это удобно и дйствительно…

Король. Гд ваша дочь?

Синьоръ Бернардо. Вотъ, государь, она передъ вами, ваше величество.

Король. Она замужемъ?

Смньоръ Бернардо. Нтъ еще, государь, т. е. если ваше величество…

Король (Кармозин). Тамъ это вы, прекрасная двица, такъ опасно больны, какъ мн сказали? По вашему лицу этого не видно.

Синьоръ Бернардо. Государь, она и теперь еще серьезно больна. Правда, что съ сегодняшняго утра ей значительно лучше.

Король. Я этому радъ. Право, было-бы жаль, если-бы свтъ такъ рано лишился такого прекраснаго созданья! (Кармозин). Прошу васъ, приблизьтесь.

Сэръ Веспасьяно (Минуччьо.). Что я вамъ говорилъ? онъ устроить все дло. Калатабелотта моя.

Минуччьо. Совсмъ нтъ, это просто особый способъ лченья. Испанцы взяли это у арабовъ. Король великй врачъ, это метода Альбу-Кассиза.

Король. (Кармозин). Вы, кажется, дрожите? Разв вы меня боитесь?

Кармозина. Нтъ, государь.

Король. Ну, такъ дайте мн руку. Что это значить, красавица? Вы молоды и созданы для того, чтобы радовать сердца другихъ, и позволяете себ грустить. Мы просимъ васъ, ради любви вашей къ намъ, не угодно-ли вамъ ободриться и быть здоровой.

Кармозина. Государь, я больна оттого, что у меня не достало силы нести такое тяжкое горе. Но вы удостоили меня пожалть и я надюсь, что Богъ избавить меня отъ болзни.

Король. Вотъ это хорошо, но это еще не все. Надо повиноваться мн также въ другомъ. Говорили-ли вамъ объ этомъ?

Кармозина. Государь, мн говорили про великую доброту и жалость, которой меня удостоили.

Король. И ничего другого? (королев). Это правда, Констанца?

Королева. Не совсмъ.

Король. Прекрасная Кармозина, я буду говорить, какъ король и какъ другъ. Великая любовь, которой вы насъ подарили, доставила вамъ почетное мсто рядомъ съ нами, взамнъ-же этого мы желаемъ передать вамъ изъ нашихъ рукъ, прося васъ принять его, супруга, котораго мы вамъ избрали. (Длая знакъ Перильо, который подходитъ и наклоняется). Посл чего мы желаемъ всегда называться вашимъ рыцаремъ и носить на турнирахъ вашъ девизъ и ваши цвта, прося у васъ за это общане только одинъ поцлуй.

Королева (Кармозин). Ты можешь его дать, дитя мое, я не ревную.

Кармозина (даетъ свой лобъ королю для поцлуя). Государь, королева отвтила за меня.

КОНЕЦЪ.

‘Встникъ Иностранной Литературы’, No 10, 1893

КАРМОЗИНА.

СЦЕНА I.

Синьоръ Бернардо и синьора Паскуа.

СЦЕНА II.

СЦЕНА III.

Перильо и Бернардо.

СЦЕНА IV.

Т-же и синьора Паскуа.

СЦЕНА V.

Синьоръ Бернардо, Перильо спрятанный и Кармозина.

СЦЕНА VI.

Т-же и синьора Паскуа.

СЦЕНА VII.

Т-же и сэръ Веспасьяно.

СЦЕНА VIII.

Т-же и Минуччьо.

СЦЕНА IX.

Минуччьо и Кармозина.

СЦЕНА I.

Перильо и дворцовый офицеръ.

СЦЕНА II.

Перильо и Минуччьо.

СЦЕНА III.

Т-же и сэръ Веспасьяно.

СЦЕНА IV.

Т-же и дворцовый офицеръ. (Зала наполняется народомъ).

СЦЕНА V.

Т-же, король и королева.

СЦЕНА VI.

Король, королева, Минуччьо, сэръ Веспасышо, придворныя дамы, пажи и друг.

СЦЕНА VII.

Т-же, кром сэра Веспасьяно.

СЦЕНА I.

Кармозина сидитъ на скамейк, рядомъ съ ней Перильо и синьоръ Бернардо, Минуччьо сидитъ на краю фонтана съ гитарой въ рукахъ.

СЦЕНА II.

Т-же, сэръ Веспасьяно и синьора Паскуа выходятъ изъ дому.

СЦЕНА III.

Минуччьо и синьоръ Бернардо.

СЦЕНА IV.

Сэръ Веспасьяно и синьора Паскуа выходятъ изъ глубины сада.

СЦЕНА V.

Кармозина и Перильо выходятъ изъ глубины сцены.

СЦЕНА VI.

СЦЕНА VII.

Кармозина, королева, Микэль открываетъ ршетку. (Женщина, сопровождающая королеву, остается въ глубин сцены).

СЦЕНА VIII.

Кармозина и королева.

СЦЕНА IX.

Т-же, король, радомъ съ нимъ Перилье, синьоръ Бернардо, синьора Паскуа, сэръ Веспасьяно и Монмутье.

Читайте также: