Калигула, Дюма Александр, Год: 1837 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 49 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

КАЛИГУЛА.

Трагедія въ пяти дйствіяхъ.

А. Дюма-отца ¹).

¹) По нкоторымъ соображеніямъ, переводчикъ позволилъ себ кое-что въ пьес Дюма измнить и переработать.

ДЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

ЛИЦА:

КАЛИГУЛА, цезарь.

АКВИЛА, галлъ.

АФРАНІЙ.

ПРОТОГЕНЪ.

ЮНІЯ, кормилица Каллигулы.

СТЕЛЛА, ея дочь.

ФЕБЕ, раба.

Преторъ, ликторы, свидтели.

Дйствіе происходитъ въ рай.

Богато убранная комната. Налво, на первомъ план, статуи пенатовъ, въ ниш передъ ними небольшой алтарь. Бронзовое ложе и разная античная мебель. Въ глубин сцены, посредин дверь, дв другія двери по бокамъ.

СЦЕНА I.

ЮНІЯ, молится передъ алтаремъ.

Вы, божества, дарующія счастье

И миръ семь! Священные пенаты,

Хранители полей и очага

Домашняго! мольб моей внемлите!

Я каждый день внчаю ваши лики

Внками изъ фіалокъ ароматныхъ,

Я осень каждую кладу на вашъ алтарь

Плоды садовъ! О, будьте благосклонны,

Удвойте попеченья и заботы

Объ этомъ дом: чрезъ его порогъ

Сегодня переступитъ дочь моя,

Мое дитя возлюбленное — Стелла…

Вы помните ее въ т дни, когда

Она была ребенкомъ: отражалась

Въ ея глазахъ небесная лазурь

И улыбалась весело малютка,

И волосы вкругъ мраморнаго лба

Вздымались золотистою волною

И падали по плечамъ, извиваясь,

Теперь она взросла еще прекраснй —

И вамъ ее, хранительные боги,

Какъ лучшее сокровище свое,

Съ любовью, съ тайнымъ страхомъ и надеждой

Вручаетъ мать. Молю васъ: оградите

Ее отъ бдствій и печалей жизни!

(Фебе показывается въ среднихъ дверяхъ, вводя Стеллу и Аквилу, она хочетъ подойти къ Юніи, Стелла удерживаетъ ее и, тихо приближаясь съ Аквилой, становится позади Юніи).

О, если вы услышите мольбу

И ниспошлете ей благое счастье,—

Я буду чтить васъ въ сердц, наравн

Съ богами высшими! На вашъ алтарь

Я положу ячмень и медъ душистый

И возліянье совершу виномъ…

Когда же годъ окончитъ кругъ обычный

И радостный приблизиться апрль,

И день придетъ, счастливый, свтлый день,

Въ который Стелла увидала солнце —

Я блую телицу принесу

Вамъ въ жертву… Будьте милостивы, боги,

Ко мн и къ дочери… И дайте, дайте

Обнять скорй любимое дитя…

Я жду ее, я истомилась сердцемъ

Въ разлук долгой съ нею…

СЦЕНА II.

Юнія, Стелла, Аквила.

СТЕЛЛА.

Мать моя,

Я здсь!

ЮНІЯ, кидаясь къ ней въ объятія.

О, Стелла! милая! родная!

Тебя ли вижу я?.. Да: это ты…

(Беретъ ее за руку и смотритъ ей въ лицо).

Дай наглядться на тебя, голубка…

Какъ выросла, какъ хороша ты стала!

О, поцлуй меня… Еще, еще…

Ты, наконецъ, со мной, ты возвратилась…

СТЕЛЛА.

Въ разлук долгой какъ страдали мы…

ЮНІЯ.

Не говори… забудь, забудь объ этомъ:

Я снова счастлива…

СТЕЛЛА, показывая на Аквилу.

Родная, а ему

Ты ничего не скажешь?..

ЮНІЯ, протягивая руку Аквил.

Ахъ, Аквила!

Сынъ брата моего, желанный гость!

АКВИЛА, склоняясь передъ ней.

Привтъ мой, благородная матрона.

ЮНІЯ.

Нтъ, матерью зови меня. Какъ сына,

Тебя я обниму.

(Въ полголоса, указывая на Стеллу).

Скажи, любовь

Меня не ослпляетъ: вдь, неправда ль,

Она прекрасна?

АКВИЛА.

Какъ богиня!

ЮН1Я.

Стелла,

Я врю: добрый геній охранялъ

Тебя въ разлук.

СТЕЛЛА, показывая на Аквилу.

Вотъ мой добрый геній:

Онъ обо мн заботился всегда…

О, если бы ты видла, какъ нжно,

Во время долгаго пути меня

Оберегалъ онъ: трудностей дороги,

Благодаря ему, не знала я.

ЮНІЯ.

Онъ свой исполнилъ долгъ: его заботы —

Ревнивыя заботы жениха

О будущей супруг… Ты краснешь…

Ну, хорошо, оставимъ эту рчь.

Присядемьте и будемъ говорить…

Ахъ, какъ я рада, Стелла…

СТЕЛЛА, садясь.

Это мсто

Любимое мое!

ЮНІЯ.

Ты помнишь — да?

А это узнаешь ты?

(показываетъ начатое вышиванье )

СТЕЛЛА.

Покрывало?

ЮНІЯ.

Да, покрывало, что пять лтъ назадъ

Оставила ты вышивать: его я

Хранила здсь…

СТЕЛЛА.

Теперь его узоръ

Окончу я.

ЮНІЯ.

Узнала-ль ты всхъ нашихъ:

Старуху Гету, что тебя звала

Своею дочерью? Фебе, съ которой

Играла ты, какъ съ доброю сестрой?

А на стн — вонъ тамъ — собаку помнишь:

Какъ ты ее боялося, дитя?..

Однако, я болтаю, точно брежу,

Все о быломъ, о прошломъ… Разскажи

Мн о себ. Я слушаю. Наврно,

Есть много у тебя, что передать

Ты матери желала бы, малютка?

СТЕЛЛА.

Да, матушка, есть тайна у меня.

ЮНІЯ.

Какая тайна, Стелла?

СТЕЛЛА.

Не тревожься…

Узнай: меня не Стеллой, а Маріей

Теперь зовутъ.

ЮНІЯ.

Не понимаю я,

Какъ измнить могла свое ты имя:

Вдь я тебя такъ назвала.

СТЕЛЛА, сложивъ руки.

Прости…

ЮНІЯ.

Марія!

СТЕЛЛА, набожно.

Это имя Чистой Двы.

ЮНІЯ.

Но прежнее?

СТЕЛЛА.

Тобою мн дано:

Я это знаю, для меня оно

Такъ дорого… О, мать, оставь мн оба!

ЮНІЯ.

Но какъ случилось это…

СТЕЛЛА.

Разскажу

Теб я все. У матери Аквилы

Въ Нарбонн былъ роскошный зимній домъ,

Но лтомъ жили мы подъ кровомъ виллы,

Построенный на берегу морскомъ,

Спуская къ морю блыя ступени,

На скалахъ поднималася она,

Сосновой рощей вся окружена,

Днемъ въ рощ той царила тишина,

Но къ вечеру, когда ложились тни

На мраморъ плитъ терассы и волна

Дробилася о скалы въ часъ прилива,—

Шумли тихо сосны и лниво

Съ кипящимъ моремъ разговоръ вели…

Любила я прислушиваться къ волнамъ:

Въ ихъ ропот, печали тайной полномъ,

Звучала пснь разлуки, издали

Он, казалось, дружной ратью шли,

На берегъ каменистый набгая,

И, внявъ деревъ задумчивый разсказъ,

Вновь уплывали далеко… Не разъ

За ними я слдила и, мечтая,

Я спрашивала ихъ: ‘быть можетъ вамъ

Случалось приносится къ берегамъ,

Гд въ зелени садовъ уснула Байя:

Вы мать мою не видли-ли тамъ?..’

ЮНІЯ.

О, милое мое дитя!

СТЕЛЛА.

Однажды

Я замчталась долго. Ночь сошла,

И въ полумгл морской дремавшей дали

Лучи луны серебряной дрожали…

ЮНІЯ.

Ужели ночью ты одна была?

АКВИЛА.

О не тревожься, мать: я постоянно

Слдилъ за ней…

СТЕЛЛА.

Вдругъ, вижу среди волнъ

Изъ-за сребристо-синяго тумана

Плыветъ ко мн все ближе, ближе чолнъ

И къ берегу причалилъ. Съ изумленьемъ

Смотрла я: отбросивши весло,

Выходитъ женщина… Она видньемъ

Мн показалась: блдное чело

Сіяетъ, будто въ свтломъ ореол

Златыхъ кудрей, откинутыхъ назадъ,

И неземнымъ восторгомъ полонъ взглядъ…

Покорная какой-то тайной вол,

Я къ ней пошла, заговорила съ ней,

И повсть чудную судьбы своей

Мн путница святая разсказала:

Въ стран далекой истины законъ

Она толп безстрашно возвщала,

И, злобою безумной раздраженъ,

Ее схватилъ народъ и съ ветхимъ челномъ

Въ добычу бросилъ бушевавшимъ волнамъ,

Но властію небесъ укрощена,

Утихла буря, и была она

Незримой силой много дней хранима

И къ берегу пристала невредимо!

ЮНІЯ.

Все это такъ необычайно…

СТЕЛЛА.

Да,

Какъ чудеса небесъ необычайно.

На утро странница просила насъ

Ей указать среди лсовъ сосднихъ,

Иль среди скалъ убжище, чтобъ тамъ

Укрыться навсегда. Аквила вспомнилъ:

У склона Альпъ охотясь, онъ не разъ

Въ пещеру проникалъ. Мы проводили

Отшельницу туда въ вечерній часъ,

И скрылася она отъ нашихъ глазъ,

Какъ будто въ темной и сырой могил…

Но позабыть я не могла о ней,

Меня влекла невдомая сила

Къ пещер той… И много, много дней

Мы вмст провели… И просвтила

Она мн сердце врою своей…

ЮНІЯ.

Кто-жъ эта женщина была?

СТЕЛЛА.

Не знаю:

Отшельница свое скрывала имя.

Она томилась въ юные года

Недугомъ страшнымъ: демонская сила

Ее терзала и огонь страстей

Сжигалъ ей душу, и въ порочной нг

Она губила молодость свою,

Но исцлилъ ее пророкъ великій

Изъ Іудеи, названный Христомъ,

Онъ въ эти дни, въ сіяньи дивной славы,

По городамъ и селамъ проходилъ,

Творя повсюду чудеса: онъ зрнье

Давалъ слпымъ, онъ поднималъ съ одра

Разслабленныхъ, онъ воскрешалъ умершихъ.

Онъ звалъ къ себ рабовъ и бдняковъ

И имъ любви небесные завты

Провозвщалъ… И шелъ къ нему народъ,

Его хвалою, какъ царя, встрчая!

И къ ней склонился кроткій взоръ его:

Своимъ спасительнымъ, могучимъ словомъ

Изгналъ онъ демоновъ, ее терзавшихъ…

И озарилъ ей душу неба свтъ:

Покинувши грхи и заблужденья,

Она во слдъ Спасителю пошла

И божествомъ его своимъ признала.

ЮНІЯ.

Онъ божескихъ достоинъ жертвъ, Ему,

Наврно, въ храмахъ алтари воздвигли?

СТЕЛЛА.

Нтъ, мать моя,— онъ умеръ на крест!..

Онъ возвщалъ народу, что предъ Богомъ

Равны вс люди: властелинъ и рабъ,

Богачъ и нищій, ложь и лицемрье

Неправедныхъ учителей закона

Онъ обличалъ, и ими схваченъ былъ

И осужденъ на казнь… Но умирая

Въ мученьяхъ на крест, онъ имъ простилъ,

Онъ за своихъ враговъ молился небу!..

Вотъ тотъ пророкъ божественный, кому

Я покланяюсь свято, чье ученье

Я сердцемъ чту.

(Становится на колни предъ Юніей).

О, мать, прости меня,

Коль я за то виновна предъ тобою.

ЮНІЯ.

Его ученье къ матери любовь

Не воспрещаетъ?

СТЕЛЛА.

Онъ въ завтъ священный

Ее вмняетъ людямъ.

ЮНІЯ.

Если такъ —

Въ ученьи, принятомъ тобой, я вижу

Законъ души и нашихъ предковъ боги

Не оскорбятся тмъ, что дочь моя

Великаго пророка почитаетъ…

И ты, Аквила, такъ же какъ она,

Наврно, принялъ новое ученье?

АКВИЛА.

Нтъ, я молюсь богамъ родной земли.

СТЕЛЛА.

Его чередъ настанетъ, высшей правды

Лучъ благодатный до его души

Покуда не коснулся, но, я врю,

Придетъ желанный день — и онъ Христа,

Страдавшаго за міръ, признаетъ Богомъ!

(Входитъ Фебе).

ЮНІЯ.

Что теб надобно, Фебе?

ФЕБЕ.

Госпожа, у нашего дома остановился отрядъ всадниковъ.

ЮНІЯ, встаетъ.

Какой нибудь благородный римлянинъ, прозжая мимо, пожелалъ навстить насъ.

АКВИЛА, заглянувъ въ среднюю дверь.

Это цезарь.

СТЕЛЛА.

Ахъ, я уйду!

ЮНІЯ.

Зачмъ, Стелла? Вдь онъ почти твой братъ.

СТЕЛЛА.

Но, говорятъ, онъ жестокій, злой…

ЮНІЯ.

Я не врю этимъ толкамъ… Нтъ, онъ совсмъ не золъ.

АКВИЛА.

Онъ не можетъ быть злымъ: вдь ты вскормила его своей грудью.

СТЕЛЛА.

Я все таки уйду, Матушка.

ЮНІЯ.

Какъ хочешь, Стелла.

(Стелла и Аквила уходятъ).

СЦЕНА III

Юнія, Калигула, Афраній.

ЮНІЯ, встрчаетъ Калигулу у двери.

Юпитеръ милость посылаетъ мн:

Самъ цезарь постилъ мой домъ.

КАЛИГУЛА.

Въ Пуццолу,

Я прозжалъ, кормилица, и вздумалъ

Захать въ Байю, навстить тебя:

Давно съ тобой мы не видались.

ЮНІЯ.

Боги

Нежданной радостью меня дарятъ:

Я сына своего встрчаю снова,

Коль этимъ именемъ назвать себя

Позволитъ побдитель-тріумфаторъ.

КАЛИГУЛА, облакачиваясь на ложе.

Вотъ какъ! и ты узнала о моей

Войн побдной съ варварами?

ЮНІЯ.

Цезарь,

О ней везд промчалася молва.

КАЛИГУЛА, ложится на ложе.

Ты льстишь мн.

ЮНІЯ.

Нтъ, я правду лишь сказала

Ты лаврами внчался…

КАЛИГУЛА.

Перестань,

Кормилица: меня всегда любила

Ты баловать.

ЮНІЯ.

Какъ радовалась я,

Когда счастливыя внимала всти

О слав цезаря, и какъ душой

Тревожилась, когда боговъ властитель,

Завидуя властителю земли,

Тебя, мой сынъ, хотлъ отнять у Рима.

КАЛИГУЛА.

Да, какъ Тезей, я былъ готовъ сойти

Въ подземный міръ и волны Ахерона

Катились предо мной, и я стоялъ

На берегу его, межъ скалъ ужасныхъ,

Внимая смерти роковой призывъ…

Но вотъ кто для меня былъ Геркулесомъ —

Афраній добрый мой: онъ поклялся

Священной клятвой умереть, коль боги

Жизнь цезаря спасутъ.

ЮНІЯ.

За это Римъ

И цлый свтъ его благословляютъ.

Позволь и мн, Афраній благородный,

Воздать теб отъ сердца благодарность:

Ты жизнь, здоровье сыну моему

Своимъ обтомъ вымолилъ у неба.

АФРАНІЙ.

Я сдлалъ то, что долгъ повелвалъ,

Но цезарь — богъ, онъ смерти не подвластенъ:

Я въ это врилъ.

КАЛИГУЛА.

И однако жъ вс

Земные боги низошли къ Плутону:

Вылъ Ромулъ первымъ и послднимъ былъ

Божественный Тиберій… Нтъ, душою,

Отваженъ ты, Афраній, и другой

Подобной клятвы дать бы не ршился.

(Фебе приноситъ вино).

ЮНІЯ.

Цезарь, окажи мн милость: отвдай вина изъ моихъ виноградниковъ.

КАЛИГУЛА.

Хорошо. Но мн кажется, что боле благородная рука должна поднести кубокъ цезарю.

ЮНІЯ, беретъ амфору.

Ты правъ.

КАЛИГУЛА, останавливая ее.

Что ты длаешь?

ЮНІЯ.

Я хочу услужить теб. Ты не лишишь меня этого удовольствія.

КАЛИГУЛА.

Я думалъ, что это обязанность моей сестры. Я думалъ, что она нальетъ чашу гостепріимства цезарю, когда онъ пришелъ навстить его мать.

ЮНІЯ.

Ты знаешь, что она возвратилась?

АФРАНІЙ.

Цезарь знаетъ все: вдь онъ богъ.

ЮНІЯ.

Фебе, позови Стеллу.

(Фебе уходитъ).

ЮНІЯ.

Не прошло часа, какъ она переступила порогъ моего дома. Этотъ день счастливйшій въ моей жизни: я увидла моихъ дтей. Посмотри, вотъ они. Какъ они хороши — неправда-ли?

КАЛИГУЛА.

А кто это съ ней?

ЮНІЯ.

Ея женихъ.

СЦЕНА IV.

Т-же, Аквила, Стелла.

СТЕЛЛА, становясь на колни.

Да будутъ къ теб милостивы боги, божественный цезарь.

АКВИЛА, преклоняясь.

Привтъ теб, императоръ.

АФРАНІЙ, тихо Калигул.

Что, цезарь, я не обманулъ тебя?..

КАЛИГУЛА.

О, нтъ, клянусь моей сестрой Друзиллой!..

(Юніи).

Какъ ты могла пять лтъ въ разлук быть

Съ такой прелестной дочерью? Конечно,

Ее не даромъ удалила ты

Въ чужую сторону? Скажи мн, Стелла,

Въ чемъ тутъ загадка?

СТЕЛЛА.

Я не знаю, цезарь:

Объ этомъ мать не говорила мн.

Въ одинъ печальный день мы разлучились.

И съ той поры я тосковала горько:

Вотъ все, что мн извстно.

ЮНІЯ, подзывая Стеллу.

Дочь моя…

КАЛИГУЛА.

Юпитеромъ клянусь, все это странно:

Тутъ тайна.

ЮНІЯ.

Стелла, принеси плодовъ

Для цезаря.

КАЛИГУЛА.

Уходишь ты?

ЮНІЯ.

Вернется

Она сейчасъ. Иди, мое дитя.

(Стелла уходитъ).

Узнать ты хочешь, цезарь, почему я

Цвтокъ прелестный этотъ укрывала

Вдали отъ Рима, въ сторон чужой?

Боялась я, онъ можетъ здсь увянуть

Безвременно. Тиберій — помнишь ты —

Состарившись, подогрвалъ распутствомъ

Любви угасшій пламень. Похищалъ

Онъ съ помощью отпущенниковъ подлыхъ

Изъ ндръ семействъ невинныхъ дочерей.

Боялась я, въ ужасное то время

Насилья, беззаконія, оставить

Твою сестру. Кто поручиться могъ,

Что вечеромъ, когда моя малютка

Порой, ходила къ берегу гулять,—

Вдругъ не причалитъ воровская лодка

И не умчитъ ее туда, туда на Капри,

Въ ужасныя объятья старика

Безумнаго… и къ матери несчастной

Вернутъ потомъ лишь бдный трупъ ея,

Отъ гнусныхъ поцлуевъ помертввшій…

Но эти дни ужасные прошли:

Я не тревожусь больше опасеньемъ

И вновь къ себ я призвала мое

Любимое дитя. Теперь иметъ

Могучаго защитника она

Въ лиц ея властительнаго брата:

Неправда-ли?

АКВИЛА.

О будь спокойна, мать:

Мои заботы охраняютъ Стеллу

И помощи чужой не надо мн:

Я сберегу сокровище, богами

Мн данное.

ЮНІЯ, испугавшись.

Надменныя слова

Проститъ великій цезарь…

КАЛИГУЛА.

Нравы галловъ,

Моихъ друзей давнишнихъ, знаю я:

Люблю языкъ ихъ гордый и суровый,

Къ тому же, зять твой будущій — мн братъ…

Иди, кормилица, иди: займися

Домашними заботами, а насъ,

Мужчинъ, оставь поговорить о битвахъ

И объ охот.

(Юнія уходитъ).

Ну, мой юный Бреннъ,

Скажи-ка мн: когда бушуетъ буря

И громъ гремитъ, и пламенный перунъ

Летитъ съ небесъ — ты предъ грозой отступишь,

Иль дротикъ свой и съ молніей скрестишь?

АКВИЛА.

Я не страшусь грозы.

КАЛИГУЛА.

А если море,

Какъ левъ гигантскій съ гривою сдой,

Съ ужаснымъ ревомъ прядая на скалы

И разбивая крпкій ихъ оплотъ,

Тебя волной кипящей захлестнетъ —

Ты поблднешь ли предъ бурнымъ моремъ?

АКВИЛА.

Нтъ, цезарь, моря грозную волну

Я встрчу грудью, буду съ ней бороться.

КАЛИГУЛА.

Ты храбръ и силенъ. Мужество твое

Равняется, наврное, искусству

Владть оружіемъ. Скажи, не разъ

Ты убивалъ и вепрей, и медвдей

Въ лсахъ дремучихъ родины твоей?

АКВИЛА.

Увы, теперь ихъ нтъ — священныхъ сней,

Гд приносили жертвы божествамъ

Друиды мудрые. Я былъ ребенкомъ,

Когда пришелъ невдомый народъ

Въ мою родную землю и въ равнины

Онъ обратилъ дремучіе лса:

И алтари и дубы вковые

Упали подъ скирами пришельцевъ

И скрылись наши боги… Съ той поры

Исчезли предковъ славныя охоты:

Теперь охотникъ мечетъ дротикъ свой,

Гонясь за слабой и трусливой ланью,

Иль бьетъ стрлой лукавою орла,

Который, взоры устремляя къ солнцу,

Внизу не видитъ своего врага.

КАЛИГУЛА.

Но все же врность глаза и искусство

Своей руки ты упражнялъ не разъ

Въ такой охот и стрлу умешь

Намтить въ цль?

АКВИЛА.

Умю.

КАЛИГУЛА.

Покажи

Мн опытъ ловкости твоей.

АКВИЛА, подходитъ къ двери.

Вотъ видишь,

За лебедемъ несется хищный ястребъ:

Желаешь ты, чтобъ я остановилъ

Его полетъ?

КАЛИГУЛА.

На этомъ разстояньи?

АКВИЛА, цлится и стрляетъ изъ лука.

Слди же Цезарь за моей стрлой.

КАЛИГУЛА.

Онъ падаетъ, клянусь я Геркулесомъ!

Онъ падаетъ, кружась!.. Я не могу

Глазамъ поврить! Посмотри, Афраній?!

(Аквил).

Иди туда, и принеси трофей

Твоей стрлы: его хочу я видть.

(Аквила уходитъ).

СЦЕНА V.

Калигула, Афраній.

КАЛИГУЛА, быстро выходя на авансцену.

Мы, наконецъ, одни. Ну, слушай:

Чтобъ завтра-же — ты понимаешь — завтра

Она моей была, во чтобъ ни стало!

АФРАНІЙ.

Она и будетъ завтра же твоей.

А этотъ галлъ?

КАЛИГУЛА.

Что хочешь длай съ нимъ.

СЦЕНА VI.

Т-же, Стелла, Юнія, потомъ Аквила.

СТЕЛЛА, подноситъ корзину съ плодами.

Не осуди, великодушный цезарь,

У насъ теперь въ садахъ неурожай.

КАЛИГУЛА, показывая на апельсины.

Но вотъ плоды, румяно-золотые

Изъ сада Гесперидъ.

ЮНІЯ.

Увы, драконъ

Ихъ плохо охраняетъ.

АКВИЛА, входитъ и кладетъ у ногъ цезаря ястреба.

Вотъ добыча

Моей стрлы.

КАЛИГУЛА.

А! хорошо. Налей,

Кормилица, мн чашу. Юный воинъ,

Пью за твою любовь!

(Пьетъ и передаетъ чашу Аквил).

АКВИЛА.

Благодарю.

(Пьетъ).

СТЕЛЛА.

Не хочешь ли плодовъ?

КАЛИГУЛА.

Возьму я, Стелла,

Вотъ это яблоко и, какъ Парисъ,

Отдамъ его прекраснйшей изъ женщинъ..

Пора. Прощайте.

ЮНІЯ.

Боги да хранятъ

Тебя, мой сынъ. Прощай. Надюсь, въ Байю

Ты снова, цезарь, возвратишься.

КАЛИГУЛА.

Да,

Кормилица.

АКВИЛА.

Будь счастливъ, императоръ!

СТЕЛЛА.

Прощай.

КАЛИГУЛА.

Прощай прекрасная сестра.

(Начинаетъ темнть).

СЦЕНА VII

Т-же, кром Калигулы и Афранія.

ЮНІЯ.

Ну, что же, Стелла, цезарь все еще теб кажется страшнымъ?

СТЕЛЛА.

О, нтъ. Онъ добръ. Онъ любитъ тебя, могу ли я не любить его.

ЮНІЯ.

А ты, мой сынъ?

АКВИЛА.

Цезарь уважаетъ наши законы. Онъ никогда не длалъ зла галламъ. Пусть охраняютъ его боги отъ скорби и бдствій.

ЮНІЯ.

Я рада, дти, что вы согласны со мною… Скажи, Аквила: вдь ты, кажется, имешь права римскаго гражданина?

АКВИЛА.

Да.

ЮНІЯ.

Въ такомъ случа ты знаешь обычай: надобно сегодня же идти къ городскому претору и заявить о вашемъ прізд. Преторъ Лентулъ живетъ недалеко отсюда… всего четверть часа ходьбы. Идите, дти, сдлайте, что требуетъ законъ, и возвращайтесь поскоре.

АКВИЛА.

Хорошо, будь спокойна, мать.

ЮНІЯ, цлуя дочь.

До свиданья.

СТЕЛЛА.

Мы вернемся сейчасъ же.

(Стелла и Аквилла уходятъ).

СЦЕНА VIII.

Юяня, Фебе, входитъ и зажигаетъ бронзовый канделябръ.

ЮНІЯ.

Фебе!

ФЕБЕ.

Что угодно, госпожа?

ЮНІЯ.

Поди сюда. Ты все приготовила, какъ я приказывала.

ФЕБЕ.

Все, госпожа.

ЮНІЯ.

Курильницы зажжены? Ванна нагрта?

ФЕБЕ.

Все приготовлено, госпожа. Если теб угодно, то можешь идти…

ЮНІЯ, вздрогнувъ.

Фебе!..

ФЕБЕ.

Что прикажешь, госпожа?

ЮНІЯ.

Ты… ничего не слышала?.. (прислушиваясь). Нтъ, это мн показалось… Какъ будто кто-то кричалъ… Да, скажи: комната Стеллы… Слышишь? Слышишь? Тамъ!..

(Показываетъ въ ту сторону, куда ушли Аквида и Стелла).

ФЕБЕ.

Тамъ ничего не слышно…

ЮНІЯ.

Ничего?.. Въ комнату Стеллы ты поставила золотую лампу съ душистымъ масломъ?

ФЕБЕ.

Да, госпожа…

АКВИЛА, за сценой.

Мать! Юнія!

ЮНІЯ.

А, слышишь?… Я не ошибаюсь: тамъ кричатъ, зовутъ о помощи…

АКВИЛА, за сценой.

Юнія!

ЮНІЯ, бжитъ къ двери.

Это голосъ Аквилы! Идемъ!..

СЦЕНА IX.

Т-ЖЕ, Аквила, потомъ преторъ, Протогенъ, два свидтеля, ликторы.

АКВИЛА, окровавленный, одежда въ безпорядк, въ рук мечъ, вбгаетъ, сталкивается въ дверяхъ съ Юніей.

О, мать!

ЮНІЯ, въ ужас отступаетъ.

Гд, Стелла? Что случилось съ нею?.

АКВИЛА.

Разбойники.

ЮНІЯ.

И ты не могъ спасти…

Не могъ ты защитить ее?.. Стыдися!..

АКВИЛА, указывая на свои раны.

Смотри…

ЮНІЯ.

Ты весь въ крови!?

АКВИЛА.

Та кровь — моя!

ЮНІЯ.

Ты раненъ?

АКВИЛА.

Все равно!

ЮНІЯ.

Но гд-же Стелла?

АКВИЛА.

Ихъ было десять человкъ… Скорй

Сбери рабовъ твоихъ, дай имъ оружье:

Мы бросимся въ погоню — и, клянусь,

Я ихъ настигну… Я разстанусь съ жизнью,

Но Стеллу возвращу теб! Зови

Своихъ рабовъ, скорй, скорй!..

ЮНІЯ, потерявшись.

Да, да,

Ты правду говоришь… рабамъ оружье,

Скорй оружье всмъ… мы вс пойдемъ…

Туда… за ней…

(Преторъ, Протогевъ и два свидтеля показываются въ среднихъ дверяхъ, за ними ликторы).

ПРЕТОРЪ.

Остановитесь!

ЮНІЯ.

Преторъ?

Чего желаешь ты…

АКВИЛА.

Не слушай, мать:

Тутъ новая измна…

ПРЕТОРЪ.

Замолчи.

Ты, женщина, въ своемъ скрываешь дом

Бжавшаго раба. За нимъ пришелъ

Его хозяинъ.

ЮНІЯ.

Ты ошибся, преторъ:

Здсь бглыхъ нтъ рабовъ.

ПРЕТОРЪ.

Довольно.

ЮНІЯ.

Нтъ

Здсь никого, теб я повторяю.

ПРЕТОРЪ, зоветъ Протогена.

Иди сюда.

ПРОТОГЕНЪ, приближаясь, Юніи.

Ты лжешь.

(Указываетъ на Аквилу).

Вотъ бглый рабъ.

АКВИЛА.

Я — рабъ?!

ПРОТОГЕНЪ.

Да, ты. Осмлься предо мною

Сказать, что я не господинъ твой.

АКВИЛА.

Ты,

Ты господинъ мой?

ПРОТОГЕНЪ.

Да.

АКВИЛА.

Послушай, преторъ,

Онъ сумасшедшій.

ПРОТОГЕНЪ.

Я привелъ съ собой

Свидтелей.

ЮНІЯ.

Но это невозможно:

Вдь онъ — мой сынъ.

ПРЕТОРЪ, обращаясь къ свидтелямъ.

Свидтели, сюда!

АКВИЛА, порывисто выводя свидтелей на авансцену.

Ну, хорошо: покажемся другъ другу…

Вы знаете меня?

ПЕРВЫЙ СВИДТЕЛЬ.

Я знаю.

АКВИЛА.

Какъ:

Ты говоришь, что я…

ЮНІЯ.

Не врь имъ, преторъ:

Обманутъ ты… О, выслушай, молю…

АКВИЛА.

Вы знаете меня… меня?

ВТОРОЙ СВИДТЕЛЬ.

Да, знаемъ.

ПРЕТОРЪ, даетъ свидтелямъ два камня поднятые имъ на двор.

Клянитесь.

ПЕРВЫЙ СВИДТЕЛЬ.

Юпитеромъ и Августомъ клянусь

Божественнымъ: даю я показанье

По совсти:

(Указываетъ на Аквилу).

Вотъ этотъ человкъ,

Какъ рабъ, былъ купленъ имъ.

(Указываетъ на Протогена).

Когда солгалъ я,

Пускай Юпитеръ также далеко

Меня отброситъ отъ себя, какъ я

Отбрасываю камень.

(Бросаетъ камень за себя).

ПРЕТОРЪ, второму свидтелю.

Подтверждаешь

Ты клятвой тоже.

ВТОРОЙ СВИДТЕЛЬ.

Да, я подтверждаю.

АКВИЛА, уничтоженный, бросаетъ мечь.

Лжецы! Клятвопреступники!

ПРЕТОРЪ

Довольно.

Свидтельство доказано. Ликторы, уведите раба.

(Ликторы уводятъ Аквилу. Вс уходятъ, кром Юніи).

СЦЕНА X.

ЮНІЯ.

Одна… одна я… Стелла… дочь моя!..

Аквила!.. васъ со мною нтъ… Напрасно

Я васъ зову… Все отнялъ жадный рокъ…

Домъ опустлъ… разбитъ очагъ домашній

И сердце съ нимъ разбилось…

(Подходитъ къ кумирамъ пенатовъ).

Боги, боги!

Ужель могли вы это допустить?..

Не я-ль сейчасъ склонялась передъ вами,

Вотъ здсь, у этихъ алтарей святыхъ,

Не я-ли увнчала васъ цвтами,

Съ молитвой жаркой за дтей моихъ?..

Гд жъ ваша правда? гд же ваша сила:

У матери крадутъ злоди дочь —

И вы несчастной не могли помочь,

И молнія небесъ не поразила

Преступниковъ!.. Иль вашъ ослпшій взоръ

Не видитъ длъ земли безчеловчныхъ?

Иль, въ наши дни, на неб, въ сонм вчныхъ,

Какъ здсь, царитъ безумье и позоръ?

О жалкіе кумиры! въ дни былые

Изъ глины были вы, но доврять

Вамъ дочь свою могла спокойно мать,

Теперь же ваши лики золотые

Безсильны стали… И когда грозятъ

Намъ бдствія и злой судьбы тревоги —

Отъ насъ вы отвращаете свой взглядъ…

Погибнете же суетные боги!

(Разбиваетъ кумиры и попираетъ ихъ ногами).

ДЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

ЛИЦА:

КАЛИГУЛА.

АФРАНІЙ.

ПРОТОГЕНЪ.

ХЕРЕЯ.

КЛАВДІЙ.

МЕССАЛИНА.

ЮНІЯ.

СТЕЛЛА.

РАБЫ.

НАРОДЪ.

Терасса во дворц цезаря, на холм Палатинскомъ. Кругомъ галерея съ колоннадой, она вся покрыта матеріей на манеръ театральнаго веларіума. Дв боковыя двери. Въ глубин дверь, сквозь которую видна круглая лстница на верхъ. Направо отъ зрителей бронзовое ложе. На лво столъ съ кедровымъ ящикомъ. При открытіи занавса на сцен гроза.

Дйствіе въ Рим.

СЦЕНА I.

Калигула и нсколько рабовъ.

КАЛИГУЛА, на лож, обращаясь къ рабамъ.

Не отходите отъ меня, рабы,

Пока гроза ужасная бушуетъ

И молнія сверкаетъ, точно мечъ,

Надъ головой моей… не отходите!

Властитель неба мстительный огонь

Въ ревнивомъ гнв на меня бросаетъ…

Юпитеръ Громовержецъ! усмири

Свой гнвъ: я предъ тобою преклоняюсь,

Я чту тебя, я смертный, я не богъ…

А, снова молнія!.. Еще!.. Еще!.. Падите,

Рабы, во прахъ съ мольбой: стрлы небесной

Полетъ грозящій миновалъ меня…

ОДИНЪ ИЗЪ РАБОВЪ.

Властитель, тучи грозныя проходятъ,

Стихаетъ громъ и твой напрасенъ страхъ.

КАЛИГУЛА.

Ты правду говоришь? Клянусь богами,

Я дамъ теб свободу…

(Молнія).

Рабъ, ты лжешь!

ОДИНЪ ИЗЪ РАБОВЪ.

Нтъ, цезарь: громъ гремитъ уже далеко.

КАЛИГУЛА.

Далеко?.. да… Отецъ боговъ! внемли:

Какъ Августъ, для тебя я храмъ воздвигну…

(Молнія).

Вновь молнія… О, пощади меня!..

(Громъ).

Опять!.. колонны гордыя изъ бронзы

Я вознесу, одну въ мраморъ стны

И жертвенникъ поставлю золотой…

(Пауза. Громъ стихаетъ).

А, наконецъ, грозы утихла ярость

И замолкаетъ громъ… и я вздохнуть

Могу отрадно… Снова я державный

Земли властитель, цезарь. Предо мной

Трепещетъ Римъ и всемогущимъ богомъ,

Меня зоветъ онъ… Да: я богъ, я богъ!

Смотрите! даже тучи грозовыя

Бгутъ отъ блеска взора моего

И самъ Юпитеръ, мною побжденный,

Склоняется предъ властію моей!..

Теперь идите! и пускай межъ вами

Никто помыслить даже не дерзнетъ

Что цезарь смертенъ и доступенъ страху!

(Рабы уходятъ).

СЦЕНА II.

Калигула, Протогенъ.

ПРОТОГЕНЪ.

Властитель, будь спокоенъ: ничего

Не выдадутъ они подъ злою пыткой.

КАЛИГУЛА.

А, это ты, мой Протогенъ. Скажи

Гроза прошла?

ПРОТОГЕНЪ.

Послднихъ молній трепетъ

Угасъ на неб. Милостью боговъ

Опасность миновала.

КАЛИГУЛА.

Такъ не будемъ

Объ этомъ больше думать и дутой

Воскреснемъ вновь для наслажденій жизни…

Ну, что: какъ наше дло? Удалось?

ПРОТОГЕНЪ.

Вполн.

КАЛИГУЛА.

И блая голубка?…

ПРОТОГЕНЪ.

Скоро

Она предстанетъ, цезарь, предъ тобой

КАЛИГУЛА.

А этотъ пылкій галлъ?

ПРОТОГЕНЪ.

Его сегодня

Сведутъ на рынокъ вечеромъ: какъ рабъ,

Онъ будетъ проданъ.

КАЛИГУЛА.

Видишь, Протогенъ:

Я все еще судьбой повелваю!

ПРОТОГЕНЪ.

Но разв, цезарь, усумнился ты

Въ могуществ своемъ?.. Ты нынче блденъ,

Чмъ смущена властителя душа?

КАЛИГУЛА.

Я видлъ сонъ ужасный… И грозою

Взволнованъ былъ потомъ.

ПРОТОГЕНЪ.

Ты знаешь, цезарь,

Во всякомъ сн, коль объяснить его,

Бываетъ предсказанье.

КАЛИГУЛА.

Кто съуметъ

Истолковать значенье грезъ моихъ,

Того признаю я, клянусь Друзиллой,

Великимъ мудрецомъ.

ПРОТОГЕНЪ.

Ты испыталъ

Не разъ мое искусство, повелитель:

Дозволь сегодня опытъ повторить.

КАЛИГУЛА.

Такъ слушай-же. Мн снилось: въ блеск славы

Божественной, взойдя на небеса,

Я рядомъ слъ съ Юпитеромъ на трон,

Какъ вдругъ, нахмуривъ грозное чело,

Отецъ боговъ ко мн оборотился

И оттолкнулъ меня ногой я сбросилъ

Съ высокаго Олимпа… Я упалъ

На берегъ каменистый океана.

Былъ часъ прилива. Ярою толпой

Впередъ рвались бушующія волны,

И видлъ я: ихъ горные хребты

Кровавою окрашивались пной…

Я въ ужас хотлъ отъ нихъ бжать,

Но обезсиллъ, точно опьяненный,

И двинуться не могъ. Нагнавъ меня,

Упала разъяренная стихія

Къ моимъ ногамъ и оковала ихъ

Какъ будто цпью тяжкой… и, вздымаясь

Все выше, выше, бушевали волны

Вокругъ меня. Я сталъ кричать, молить

О помощи… и страшный, грозный голосъ,

Какъ бы изъ ндръ шумящихъ океана,

Откликнулся на жалобный мой зовъ

Громовыми, ужасными словами:

‘Твой часъ пришелъ: смотри, смотри и гибни!’

И, повинуясь тайному велнью,

Я оглянулся: въ пн волнъ кровавыхъ

Вздымались всюду трупы, каждый валъ

Несъ мертвеца съ простертыми руками

И съ воемъ на меня его бросалъ!

Казалось мн, межъ мертвыми тлами

Я задыхаюсь… Въ ужас нмомъ,

Я въ лица ихъ смотрлъ и узнавалъ я

Убитыхъ мной: тутъ были вс они,

Отъ первой жертвы до послдней… вс!

И каждый трупъ шепталъ свое мн имя

Устами посинлыми, и каждый

Заглядывалъ померкшимъ, тусклымъ взоромъ

Въ мои глаза и простиравъ ко мн

Объятья ледяныя… Съ дикимъ воплемъ

Я пробудилася, наконецъ… Смотрю:

Гроза бушуетъ, отъ раскатовъ грома

Дрожитъ дворецъ мой, молніи небесъ

Слпятъ мн очи нестерпимымъ блескомъ…

Дйствительность и сонъ въ моемъ ум

Перемшались и, въ безумномъ страх,

Метался я на лож и не могъ

Опомниться, пока сіянье утра

Не разогнало мрака грозныхъ тучъ

И съ нимъ мои виднья роковыя.

ПРОТОГЕНЪ.

Твой страшный сонъ ниспосланъ отъ боговъ:

Они тебя предупреждаютъ, цезарь,

Что ты въ заботахъ о самомъ себ

Не долженъ покидать заботы власти…

Народу Рима бдствіе грозитъ

Не мене ужасное, чмъ буря

И призраки тревожныхъ сновидній.

КАЛИГУЛА.

Какое бдствіе?

ПРОТОГЕНЪ.

Нтъ больше хлба

Средь нашихъ житницъ, и вчера народъ,

Узнавъ объ этомъ, силой въ нихъ ломился,

Хотлъ разграбить остальной запасъ.

КАЛИГУЛА.

Но почему же не хватаетъ хлба?

ПРОТОГЕНЪ.

Ты знать желаешь почему?— Теперь

По всей Италіи, гд были нивы,—

Настроены и виллы, и дома,

И мраморъ стнъ по всюду раздавилъ

Когда то пышно созрвавшій колосъ…

Мы золотомъ и роскошью блестимъ,

Но голодъ нашей роскоши должны мы

Питать на счетъ иныхъ, счастливыхъ странъ,

Гд пажити тучнй и плодороднй,

Вотъ отчего, когда капризный втеръ

Порой задержитъ въ мор корабли,

Весь Лаціумъ безъ хлба голодаетъ

И подаянье онъ идетъ просить

У цезаря, какъ исхудалый нищій.

КАЛИГУЛА.

Тмъ лучше: пусть съ униженною мольбой

Ко мн толпа голодная приходитъ,

Пускай она у ногъ моихъ лежитъ,

Глотая прахъ: я ненавистью полонъ

Къ презрнной, жалкой черни, что всегда

Готова жадно подбирать остатки

Отъ моего стола… О, этотъ сбродъ

Лнтяевъ тупоумныхъ, что народомъ

Себя зовутъ — я знаю, знаю ихъ:

Они изъ гордости бгутъ работы

И не хотятъ воздлывать поля,

Ну, хорошо: пускай-же голодаютъ!

Я буду радъ, коль кто нибудь по звздамъ

Предскажетъ мн, что новыхъ бдствій рядъ

Въ грядущемъ чернь безумную постигнетъ…

Клянусь теб: желаю я порой,

Чтобъ голову одну она имла:

Тогда я сразу бы ее отскъ!

ПРОТОГЕНЪ.

Я дать теб совтъ осмлюсь, цезарь:

Останови мятежъ, покуда онъ

Не разлился.

КАЛИГУЛА.

Нтъ, пусть волною темной

Онъ выступитъ изъ узкихъ береговъ,

Пусть онъ ркой широкой устремится

При свт дня: тогда мы укротимъ

Его теченье, наказавъ бичами,

Какъ нкогда властитель гордый персовъ

Наказывалъ шумящій Геллеспонтъ.

Опасность эта не изъ тхъ, которыхъ

Боюся я.

ПРОТОГЕНЪ.

Желаешь ты узнать

Зачинщиковъ народнаго волненья?

КАЛИГУЛА.

Ихъ было много?

ПРОТОГЕНЪ.

Только двое, цезарь.

КАЛИГУЛА.

Кто-жъ эти двое?

ПРОТОГЕНЪ.

Анній и Сабиній.

Одинъ патрицій: древній родъ его

Восходитъ до временъ созданья Рима,

Другой — трибунъ и, кажется, не знатенъ

Происхожденьемъ.

КАЛИГУЛА.

Хорошо, открой

Вотъ этотъ ящикъ, вынь оттуда книгу:

На завтра мы съ обоими покончимъ.

ПРОТОГЕНЪ.

Ты хочешь, цезарь, ‘Мечъ’ или ‘Кинжалъ’? *).

*) ‘Мечъ’ и ‘Кинжалъ’ — названіе книжекъ Калигулы, въ которыхъ онъ записывалъ имена тхъ, кого предназначалъ къ смерти.

КАЛИГУЛА.

Дай ‘Мечъ’.

(Беретъ тростникъ, опускаетъ въ чернила и пишетъ).

Оружіе убійцъ оставимъ

Для тхъ, которымъ длаю я честь

Бояться ихъ, а для такихъ героевъ

Платить убійцамъ лишняя растрата:

Тутъ справятся задаромъ палачи.

ПРОТОГЕНЪ.

Ты, цезарь, правъ.

КАЛИГУЛА.

Возьми преторіанцевъ:

Пусть схватятъ ихъ и отвезутъ въ тюрьму

Подземную дворца. Остерегайся,

Чтобъ не было огласки, чтобъ тебя

Никто не видлъ… Клавдія скоре

Позвать сюда: его совтъ мн нуженъ

Въ такихъ длахъ.

ПРОТОГЕНЪ.

А Мессалину ты

Желаешь также видть?

КАЛИГУЛА.

Будь спокоенъ,

Она сама придетъ… Сегодня утромъ

Съ Афраніемъ прибудетъ, можетъ быть,

И плнница прекрасная…

(Входитъ Афраній).

СЦЕНА III.

Т же, Афраній.

АФРАНІЙ, преклоняясь.

Властитель!

КАЛИГУЛА.

Привтъ мой, консулъ.

АФРАНІЙ.

Яблоко твое

Готово ль, цезарь?

КАЛИГУЛА.

Какъ: Венера наша

Ужъ разв здсь?

АФРАНІЙ.

Да, цезарь: ждетъ она.

КАЛИГУЛА.

Такъ пусть войдетъ.

АФРАНІЙ, отходя къ двери.

Эй, рабъ: сюда, скоре!

(Тихо отдаетъ приказаніе рабу).

КАЛИГУЛА, Протогену.

Когда вернешься изъ казармъ, ко мн

Ты Клавдія пришлешь.

ПРОТОГЕНЪ.

А если, цезарь,

Нтъ во дворц его?

КАЛИГУЛА.

Ищи въ тавернахъ.

(Протогенъ уходитъ въ правую дверь).

АФРАНІЙ, возвратясь.

Властитель, не забудь моихъ услугъ…

КАЛИГУЛА.

Я помню ихъ всегда: ты знаешь, консулъ,

Какъ преданность я дорого цню.

АФРАНІЙ.

Еще не будетъ, цезарь, приказаній?

Я возвращусь…

КАЛИГУЛА.

Да, хорошо. Прощай.

(Афраній уходитъ).

СЦЕНА IV.

КАЛИГУЛА, одинъ.

Приди ко мн, прекрасная богиня,

Съ кудрями золотистыми, приди:

Тебя ждетъ цезарь, властелинъ вселенной!..

Къ моимъ ногамъ склоняется народъ

И умоляетъ о спасеньи жизни,

Но отвчаю я мольбамъ его:

‘Теперь не время, я любовью занятъ’!

Да, нахожу я тайную отраду

Смотрть надменно съ ложа своего

На эту чернь, кипящую, какъ лава,

Извергнутая пламеннымъ волканомъ,

Тревожныхъ волнъ ея безумный гулъ

Внимаю я, покуда сна желанье

Не снизойдетъ мн въ душу, и тогда

Я говорю: ‘затихните, довольно’!..

Мн нравится страстей грозящихъ ярость,

Мн нравится ужасная любовь

И бшенная ревность Мессалины,

Когда ко мн склоняется она

Съ пронзающими, темными глазами

Съ горячими устами, что лобзая,

Какъ будто жаждутъ укусить,— во мн

Невольно просыпается желанье

Ее замучитъ пыткой, чтобъ узнать,

Какими чарами она уметъ

Мою любовь удерживать… Не разъ,

Минутнымъ увлеченіямъ покорный,

Я поддавался женщинамъ другимъ,

Но вновь она невдомою властью

Меня въ свои запутывала сти…

Тутъ тайна есть… но также и борьба…

А я люблю борьбу. Пускай стремится

Вокругъ меня потокъ страстей живыхъ:

Я радъ,— я жажду серцемъ насладиться

Ихъ бшенствомъ, волненьемъ сладкимъ ихъ!

СЦЕНА V.

Калигула, сидитъ, Стелла, входитъ, сопровождаемая двумя людьми.

СТЕЛЛА.

Гд я? Зачмъ схватили вы меня?

Куда влечете силою?..

(Увидвъ Калигулу).

Ахъ, цезарь!..

(Бросается передъ нимъ на колни).

Я спасена!..

(Сопровождавшіе Стеллу уходятъ).

О, будь защитой мн:

Меня похитили вотъ эти люди

У матери, съ Аквилой разлучили…

Ни вопли, ни моленія мои

Не тронули жестокость ихъ: насильно

Они меня изъ Вайи увлекли…

Ты справедливъ: злодевъ ты накажешь…

КАЛИГУЛА.

Ихъ не за что наказывать.

СТЕЛЛА.

Ужель

Потерпишь ты такое преступленье?

О, цезарь, то, что сдлали они…

КАЛИГУЛА.

То сдлано по моему желанью:

Я повеллъ имъ привести тебя

Въ мой Палатинъ, и еслибъ повелнья

Они ослушались — я наказалъ бы ихъ.

Тебя люблю я и хотлъ я видть

Живою или мертвою. Дитя,

Моимъ словамъ не вришь ты?

СТЕЛЛА.

О, небо!

Какъ я несчастна!..

КАЛИГУЛА.

Я, властитель Рима,

И съ подданными добрыми всегда

Такъ поступаю: разв ты не знаешь?

Не для того-ль Юпитеръ мн вручилъ

Верховное могущество, чтобъ могъ я,

Какъ онъ, любовью смертныхъ надлять?

Иль ты отвергнешь даръ, что мн ниспосланъ

Отцомъ боговъ? Оставь свою боязнь,

Приди ко мн, прекраснйшая Леда!..

Ты добродтельна душой — я знаю,

Но отъ земныхъ обязанностей я,

Какъ властный богъ, тебя освобождаю:

Приди ко мн, приди, любовь моя!..

СТЕЛЛА.

О, вспомни, цезарь: ты своей сестрою

Зовешь меня…

КАЛИГУЛА.

Такъ что же? я всегда

Хорошимъ братомъ былъ: поочередно

Я въ жены трехъ сестеръ себ избралъ,

И знаютъ вс, какъ пламенно любилъ я

Одну изъ нихъ — Друзиллу. Ахъ, когда

Смерть разлучила насъ, я какъ безумецъ,

Гонимый злобнымъ геніемъ, скитался

Вокругъ ея гробницы, и теперь,

Какъ божествомъ небесъ, я постоянно

Ея священнымъ именемъ клянусь…

Тебя любить я буду столь же страстно,

Но боги благосклонные, надюсь,

Дадутъ намъ дольше насладиться счастьемъ.

(Обнимаетъ ее).

Приди же, Стелла, дай обнять тебя…

СТЕЛЛА, опуская покрывало и скрещивая на груди руки.

О, цломудріе! своимъ покровомъ

Закрой мой ликъ, зардвшійся стыдомъ.

КАЛИГУЛА.

Поврь, прозрачнымъ этимъ покрываломъ

Ты не укроешь блеска красоты,

Сіяющей свтлй звзды полночной!..

Дитя, я вижу, ты не понимаешь,

Что цезаря всевластная любовь

Не можетъ тратить сладкія мгновенья

Въ напрасномъ ожиданіи: судьба

Его желаніямъ вручила въ помощь

Внецъ и мечъ: тотъ потеряетъ жизнь,

Кто уступить его не хочетъ страсти!

Такъ прекрати же тщетную борьбу.

Подумай: гд бы ты не укрывалась

Я все-таки найду тебя, найду —

И будешь ты побждена. Подумай:

Твоя рука слаба, моя — всевластна!

Я захочу — и въ мигъ одинъ сорву

Цвтокъ твоей, едва расцвтшей жизни,

(Срываетъ съ нея покрывало).

Какъ эту ткань, скрывающую тщетно

Красу лица отъ жадныхъ глазъ моихъ!

Смири же лаской нжной и покорной

Мой гнвъ, мою карающую месть!

СТЕЛЛА, падая на колни.

О Боже! дай мн силы на страданье.

Дай силы умереть… и смерть мою

Прости тому, кто хочетъ этой смерти…

КАЛИГУЛА, поднимая ее.

Ну что же, Стелла…

ЮНІЯ, за средней дверью.

Я вамъ говорю,

Я къ цезарю близка, меня онъ приметъ…

СТЕЛЛА бросается къ двери.

То голосъ матери…

(Калигула удерживаетъ ее и закрываетъ ей ротъ рукою, такъ что слдующія слова едва слышны).

О мать моя… я здсь…

КАЛИГУЛА, увлекаетъ Стеллу къ первой двери и отдаетъ рабамъ.

Возьмите эту двушку и скройте:

Вы за нее отвтите мн жизнью!..

Скорй… идите!..

(Стеллу уводятъ).

СЦЕНА VI.

Калигула, Юнія.

КАЛИГУЛА, подходя къ двери, въ которую стучится Юнія, отворяетъ ее самъ.

Что такое тамъ?

Кормилица?… Я твой услышалъ голосъ…

Чего ты хочешь?

ЮНІЯ.

Правосудья, цезарь,

Лишь правосудья!.. У меня украли

Мое дитя, сестру твою…

КАЛИГУЛА.

Кто могъ

Ршиться на такое преступленье?

ЮНІЯ.

Не знаю… Я пришла къ теб, къ теб:

Ты всемогущъ, ты богъ, ты, какъ Юпитеръ,

Караешь молніей, ты знаешь все

И дочь мою ты возвратишь мн, цезарь!

Твоя рука властительная всюду

Ее найдетъ и вырветъ у злодевъ,

Похитившихъ несчастное дитя,

Найди ее, отдай, отдай мн Стеллу

И будетъ ты великъ, какъ властелинъ,

Чей мечъ разитъ враговъ и чья рука

Несчастьямъ Рима отираетъ слезы!

КАЛИГУЛА.

Но гд жъ она… гд Стелла — я не знаю,

ЮНІЯ.

Такъ слушай же: иди, иди, скорй!

Я поведу тебя, пойду съ тобою,

Мн чувство матери укажетъ врный путь,

Какъ плачущей богин, Прозерпину

Искавшей въ мрачныхъ пропастяхъ Аида:

Оно зажжетъ мн факелъ путеводный…

Безъ отдыха и свтлымъ днемъ и ночью

Ее искать я буду, и съ рыданьемъ

Распрашивать въ пути у матерей:

Не встртили-ль он мою малютку…

И мы найдемъ ее, найдемъ, найдемъ,

Хотя бы намъ пришлось къ богамъ подземнымъ

Сойти за бдной дочерью моей!

КАЛИГУЛА.

Я думаю, что оказать бы помощь

Намъ могъ Аквила.

ЮНІЯ.

Ахъ, забыла я —

Какъ матери себялюбиво горе —

Забыла я сказать теб: злоди

Напали на него, онъ раненъ былъ,

Потомъ его связали, какъ раба,

И увели… куда, зачмъ — не знаю!

Ты видишь, Августа великій внукъ,

Тутъ не одно — два преступленья разомъ,

И близь тебя, почти въ твоихъ глазахъ!

Преступникамъ отмстишь ты правой местью

За оскорбленіе сестры твоей!

КАЛИГУЛА.

Быть можетъ, у тебя есть подозрнье,

Что дочь твою похитилъ кто нибудь

Изъ знатныхъ римлянъ?

ЮНІЯ.

Нтъ. Ударъ безчестный

Мн нанесенъ, но не видала я

Руки преступника, хотя заранй

Я знала тхъ, кто могъ бы совершить

Позорное и злое это дло.

Ахъ, многіе изъ тхъ, что окружаютъ

Тебя, мой сынъ, давно привычны къ злу…

Твой дядя…

КАЛИГУЛА.

Клавдій?

ЮНІЯ.

Да, изъ всхъ — онъ первый…

КАЛИГУЛА, съ презрніемъ.

Ты много чести длаешь ему:

Онъ склоненъ только къ подлымъ куртизанкамъ.

ЮНІЯ.

Херея также могъ…

КАЛИГУЛА.

Нтъ, онъ лнивъ,

Изнженъ слишкомъ онъ для преступленья.

Онъ на цвтахъ покоется и пьетъ

Везъ отдыха вино, въ честь Афродиты,

Изъ золотой амфоры, тяжелй

Его меча.

ЮНІЯ.

Сабиній…

КАЛИГУЛА, улыбаясь.

До того-ли

Ему теперь! трибунъ нашъ озабоченъ

Необычайно важными длами:

Онъ возбуждаетъ къ мятежу народъ…

Вс подозрнія твои, какъ видишь,

Неосновательны, но, можетъ быть,

Дйствительно виновникъ преступленья

Могущественный, сильный человкъ,

И, не смотря на то, что ты откроешь

Его вину — онъ поразитъ тебя

Ударомъ мести.

ЮНІЯ.

Я не испугаюсь

И самой смерти: что мн жизнь, когда

Меня съ моею Стеллой разлучили!

КАЛИГУЛА.

Но я обязанъ охранять тебя

Отъ всхъ опасностей: ты поселишься

Отъ ныншняго дня здсь, во дворц,

Я прикажу преторіанцамъ врнымъ

Оберегать тебя и — будь спокойна —

Я Стеллу самъ найду и возвращу

Ее въ объятья матери.

ЮНІЯ.

О, цезарь:

Тебя всегда любила я, всегда,—

Теперь теб я буду поклоняться,

Какъ божеству… Но только не теряй

Ни дня, ни часа…

КАЛИГУЛА.

Врь мн, мать моя:

Не потеряю я мгновенья даже.

Сама ты знаешь, цезарь не даетъ

Напрасныхъ общаній: не печалься,

Ты снова дочь увидишь.

ЮНІЯ.

Но когда,

Когда? скажи, я умоляю…

КАЛИГУЛА.

Завтра.

ЮНІЯ.

О, всемогущій цезарь, о, мой сынъ:

Ты этимъ словомъ жизнь мн возвращаешь!..

Такъ завтра — говоришь ты — завтра?

КАЛИГУЛА.

Да.

(Слышенъ шумъ и голоса народной толпы, собравшійся внизу дворцовой терассы)

ЮНІЯ, вздрогнувъ.

Что это тамъ? Ты слышишь, цезарь, слышишь?

КАЛИГУЛА.

Да, слышу. Ничего. То на яву

Осуществляется виднье ночи:

На берегъ устремляетъ океанъ

Свирпыя, бунтующія волны,

Но я смирю ихъ ропотъ своенравный,

И предъ скалой величья моего

Он безсильной разлетятся пной!

(Калигула и Юнія уходятъ въ среднюю дверь, занавсъ лвой двери поднимается и показывается Мессалина, смотрящая имъ во слдъ).

СЦЕНА VII.

Мессалина, одна.

А, хорошо! ты похищаешь дочь

У матери! Заботливо обманомъ

Ты разлучаешь ихъ и, во дворц

Скрывая тайно, приставляешь стражу

У ихъ дверей: безплодный, жалкій трудъ!

Все знаю я, все вижу — и проникну

Я къ нимъ, когда понадобится мн.

Ни ты, ни врные твои преторіанцы

Не остановятъ замысловъ моихъ!

Клянусь Венерою! Все въ заговор

Противъ тебя: ты самъ и твой народъ,

И цезаря внецъ готовъ другому…

О, Римъ, могучій Римъ, кому весь свтъ

Несетъ съ нмой покорностію дани,—

Ты будешь мой! Рукою смлой власть

Я захвачу для Клавдія, но буду

Одна, одна властительницей міра!

Что Клавдій? Онъ посредственный актеръ,

Неприготовленный къ великой роли,

Пусть онъ ее играетъ для толпы

И рядиться, какъ шутъ, въ блестящій пурпуръ,

А въ ндрахъ золотаго рудника,

Что властію зовутъ, рукою жадной

Сокровища я буду черпать, я!

Я жажду тхъ сокровищъ — и напрасно

Ихъ стережетъ драконъ, какъ Гесперидъ

Плоды чудесные, напрасно, чуя

Мой замыселъ, порою предо мной

Онъ открываетъ пасть, сверкая жаломъ:

Настанетъ мигъ — въ объятіяхъ моихъ

Я задушу властительнаго змя!

СЦЕНА VIII.

Калигула, Мессалина.

КАЛИГУЛА.

Ты здсь?.. Я удивлялся, что тебя

Совсмъ не видно.

МЕССАЛИНА.

Нжное свиданье

Назначено у цезаря — я знала —

И не хотла помшать ему

Въ счастливыя и сладкія мгновенья.

КАЛИГУЛА.

Ну, цезарь,— берегись: сегодня мы

Добры необычайно…

МЕССАЛИНА.

Мой Юпитеръ

Въ шутливомъ настроеньи. Если онъ

Задумалъ нимфу наградить любовью,—

Я не хочу Юноной строгой быть.

КАЛИГУЛА.

О, женщина — коварное созданье:

Ея душа измнчивй волны!

МЕССАЛИНА.

Ну, что жъ, скажи: красавица, съ кудрями,

Какъ золото блестящими, тебя

Совсмъ очаровала? Позабылъ ты

Для голубыхъ ея очей глаза,

Темне ночи? Говорятъ, что ласки

Такихъ созданій слабыхъ и покорныхъ

Неотразимо побждаютъ васъ?

Наврно цезарь обольщенъ ихъ робкой,

Молящей прелестью?

КАЛИГУЛА.

Нтъ, Мессалина,

Я обольщенъ не ласками — слезами.

МЕССАЛИНА.

Вотъ какъ! Невинность слезы пролила?..

Она, конечно, очень понимаетъ,

Что взоръ, въ которомъ ласка и слеза

Сіяютъ вмст, кажется прелестнй.

КАЛИГУЛА.

Нтъ, это было искреннее горе,

Глубокое, я убдился въ томъ.

Любовь моя отвергнута.

МЕССАЛИНА.

Не врю!

Когда бы цезарь потерплъ отказъ,

Онъ смертію такое оскорбленье

Отмстилъ бы двушк надменно-дерзкой.

КАЛИГУЛА.

Юнона въ гнв ревности своей

Забыла, кажется, что въ государств

Законы существуютъ, что они

Невинность охраняютъ непреклонно.

МЕССАЛИНА.

Однако же, Сеяна дочерей

Не охранили властные законы:

Тиберій бросилъ ихъ въ тюрьму и самъ

Тюремщика избралъ для нихъ, и скоро

Он разстались съ жизнью…

КАЛИГУЛА.

За совтъ

Благодарю: его готовъ принять я.

Я не могу доврится другимъ

И буду самъ тюремщикомъ прекрасной

Невинности… но, тише: къ намъ идутъ…

Оставимъ этотъ разговоръ: другія

Намъ предстоятъ дла.

СЦЕНА IX.

Т-же, Протогенъ, потомъ Херея, Клавдій, Афраній.

ПРОТОГЕНЪ.

Я твой приказъ

Исполнилъ, цезарь.

КАЛИГУЛА.

Знаю.

ПРОТОГЕНЪ.

Повелній

Еще не будетъ?

КАЛИГУЛА.

Ликторовъ сюда,

Шесть ликторовъ мн надо… Ну, а Клавдій?

ПРОТОГЕНЪ.

Онъ здсь.

КАЛИГУЛА.

Такъ пусть войдетъ ко мн.

ПРОТОГЕНЪ.

Одинъ?

КАЛИГУЛА.

Нтъ, все равно — войти я дозволяю

Всмъ, кто собрался тамъ, но у дверей

Поставить стражу, чтобъ никто отсюда

Не выходилъ.

(За сценой голоса народа).

МЕССАЛИНА.

Что значитъ этотъ шумъ?

КАЛИГУЛА.

Открой же занавсъ: пусть воздухъ утра

Благоухающій поветъ къ намъ

Струею чистой, небо лучезарно

И облачко послднее грозы

Уносится, гонимое зефиромъ…

Какъ хорошо! какъ сладко мн дышать…

МЕССАЛИНА.

Ты слышишь, цезарь, крики?.. Слышишь, слышишь?..

КЛАВДІЙ, входитъ.

Привтъ властителю… Ты знаешь: тамъ

Вокругъ дворца народъ толпой мятежной

Сбирается…

КАЛИГУЛА.

А, Клавдій, это ты?

Тебя желалъ я видть, и услугу

Прошу мн оказать.

КЛАВДІЙ.

Повелвай.

КАЛИГУЛА.

Въ искусств краснорчья ты не знаешь

Соперниковъ.

КЛАВДІЙ.

Ты льстишь мн, цезарь.

КАЛИГУЛА.

Нтъ…

Вотъ дло въ чемъ: сенаторы привтомъ,

Надняхъ коня почтили моего,

Прославили заслуги вс его

И рчь весьма недурную при этомъ

Онъ выслушалъ. Пристойно отвчать

Экспромтомъ я не могъ за Инцитата `),

Но такъ какъ можетъ выдти и опять

Такой же случай — на привтъ сената,

Пожалуйста, мой Клавдій, за меня

Рчь сочини отъ имени коня.

Просить Сенеку думалъ я сначала,

Да онъ ораторъ скучный и педантъ:

Учености въ немъ много — толку мало…

Ты, право, лучше: у тебя талантъ.

*) Инцитатъ — имя любимой лошади Калигулы, которую онъ рядилъ въ пурпуръ, обвшивалъ драгоцнностями, помстилъ во дворц, возвелъ въ консулы. По вол цезаря, Инцитатъ задавалъ роскошные пиры, ужины, и на нихъ собирались самые знатные гости.

ГОЛОСА НАРОДА, внизу терассы.

Хлба, цезарь, хлба!

ХЕРЕЯ, входитъ.

Привтъ теб, властитель. Я пришелъ

Спросить тебя о томъ, какія мры

Ты противъ бунта повелишь принять?

Народъ въ волненіи бжитъ на форумъ…

Ты слышишь крики?

ГОЛОСА НАРОДА.

Хлба, цезарь, хлба!

КАЛИГУЛА.

А, мой Херея, здравствуй!.. Ты, какъ разъ,

Приходишь во время. Къ теб я съ дломъ:

За ужиномъ съ Мнестеромъ и Апелломъ

Вчера зашелъ великій споръ у насъ:

Какъ декламировать удобнй монологи

Трагедіи — подъ тихій лирный звукъ

Иль просто?.. Мнніе твое, мой другъ?..

(Входитъ Афраній).

Но вотъ и консулъ… какъ онъ блденъ, боги!

АФРАНІЙ.

Да, цезарь, я…

КАЛИГУЛА.

Что съ тобою? Ты дрожишь?

АФРАНІЙ.

Отъ страха… за тебя.

КАЛИГУЛА.

Въ самомъ дл?

АФРАНІЙ.

Разв ты не видишь эти толпы безумной черни, шумящія у подножія Палатина? Разв ты не слышишь ихъ ужасные крики?

ГОЛОСА НАРОДА.

Хлба, хлба, цезарь!

АФРАНІЙ.

Слышишь? Слышишь ихъ угрозы?

КАЛИГУЛА.

Ты ошибается, консулъ: это привтственные клики.

АФРАНІЙ.

Не смйся, цезарь: дло идетъ о твоей жизни… Когда я вышелъ изъ дворца, озлобленная чернь бросилась на меня… Я былъ безъ ликторовъ, безоруженъ, я не могъ имъ сопротивляться…

КАЛИГУЛА.

Но чернь, однако узнала тебя, почтила твое священное званіе и отпустила консула?

АФРАНІЙ.

Да, но я долженъ былъ принести народу клятву, что передамъ теб его требованіе.

КАЛИГУЛА.

А, значитъ, ты пришелъ встникомъ отъ народа къ цезарю? Хорошо, хорошо: говори-же, чего хочетъ народъ.

АФРАНІЙ.

Цезарь, я не дерзну передъ тобою повторить ихъ безумныя рчи.

КАЛИГУЛА.

Ты далъ клятву. Клятвы должно соблюдать!

АФРАНІЙ.

Желанія черни преступны… Но если цезарь повелваетъ, я передамъ ихъ…

КАЛИГУЛА.

Да, да, я повелваю.

АФРАНІЙ.

Цезарь, вотъ уже цлый мсяцъ неблагопріятный втеръ отгоняетъ отъ гавани сицилійскія корабли съ запасомъ хлба. Народъ видитъ въ этомъ гнвъ боговъ и думаетъ, что цезарь… Прости повелитель, это говоритъ народъ…

КАЛИГУЛА.

Кончай-же: что онъ говоритъ?

АФРАНІЙ.

Народъ говоритъ, что цезарь нанесъ какое нибудь тяжкое оскорбленіе богамъ и разгнванные боги мстятъ Риму за грхи одного человка. Въ этомъ безумномъ заблужденіи онъ требуетъ у цезаря возмездія!..

КАЛИГУЛА.

Да, правъ народъ и въ мудрости великъ!

Да, цезарь въ преступленіи повиненъ:

Онъ не сдержалъ Юпитеру обтъ,

И божество разгнванное долженъ

Смягчить немедленно ужасной жертвой.

Ты помнишь, консулъ, въ дни, когда въ Авлид

Собралися эллиновъ корабли,

Такой же случай былъ: попутный втеръ

Не посылали боги имъ за то,

Что вождь Агамемнонъ нарушилъ клятву

Обречь на жертву Артемид дочь.

И я, подобно древнему Атриду,

Свершилъ обмана грхъ: я общалъ

Жизнь человка небесамъ, но жалость

Заставила меня забыть объ этомъ,

И вотъ небесъ неумолимый гнвъ

Устами раздраженнаго народа

Гремитъ передо мной: отдай намъ жизнь

Общанную божествамъ тобою!..

Я долженъ голосъ сердца заглушить:

И если крови требуетъ Юпитеръ —

Она прольется на его алтарь!

АФРАНІЙ.

Ты говоришь, властитель…

КАЛИГУЛА.

Говорю я,

Что цезарь кается… Нтъ, цлый Римъ

За одного страдать не будетъ больше:

Ты предъ богами клялся умереть,

Чтобъ цезаря спасти — исполнижъ клятву!

АФРАНІЙ.

О, пощади, о, сжалься…

ГОЛОСЪ НАРОДА.

Хлба цезарь!

КАЛИГУЛА.

Народъ, тебя я слышу… Потерпи…

Да, греки, человческую жертву

Богамъ свершили — и повялъ вмигъ

Ихъ кораблямъ благопріятный втеръ:

И за твоею смертію во слдъ

Народъ увидитъ наши корабли,

Бгущія съ запасомъ хлба въ гавань.

АФРАНІЙ.

О, вспомни, цезарь, мой священный санъ…

Молю тебя, подумай…

КАЛИГУЛА.

Нтъ, довольно!

АФРАНІЙ, бросаясь въ отчаяніи къ ступенимъ терассы.

Ко мн, народъ!..

ГОЛОСЪ НАРОДА.

Смерть цезарю! Подать

Намъ консула! Мы консула хотимъ!

КАЛИГУЛА.

А, вы его хотите?..

(Сталкиваетъ Афронія внизъ).

Вотъ вамъ консулъ!..

Юпитеръ, жертву позднюю прими!

ХЕРЕЯ, тихо Мессалин.

Что еслибы теперь…

(Длаетъ движеніе вслдъ за цезаремъ).

МЕССАЛИНА, удерживая его.

Постой, Херея!

Смотри: народъ колна преклонилъ.

ГОЛОСА НАРОДА.

Да здравствуетъ Калигула, нашъ цезарь

Божественный!— Да здравствуетъ!..— Кого

Въ замну консула ты дашь, властитель,

Народу Рима?

КАЛИГУЛА, съ презрніемъ.

Моего коня!

ДЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

ЛИЦА:

ХЕРЕЯ.

АКВИЛА.

АННІЙ.

САБИНІЙ.

ПРОТОГЕНЪ.

МЕССАЛИНА.

ОТПУЩЕННИКЪ.

Дйствіе въ Рим.

Атріумъ въ дом Хереи, кругомъ изображенія его предковъ, на лво отъ зрителей жертвенникъ домашнихъ боговъ. Въ глубин дверь, дв двери по бокамъ.

СЦЕНА I

Херея, его отпущенникъ.

ХЕРЕЯ.

Никто не приходилъ?

ОТПУЩЕННИКЪ.

Никто.

(Кланяется и хочетъ идти).

ХЕРЕЯ.

Подожди. Который теперь часъ?

ОТПУЩЕННИКЪ.

Третій на исход.

ХЕРЕЯ.

Хорошо.

ОТПУЩЕННИКЪ.

Господину нужно что нибудь отъ меня?

ХЕРЕЯ.

Да. Мн кажется, на тебя можно положиться. Я хочу дать теб важное порученіе. Возьми повозку и създи за рабомъ, котораго я купилъ сегодня вечеромъ на Форум. Онъ оставленъ для меня отдльно отъ другихъ. Чтобы онъ не убжалъ — свяжи его. Позжай съ нимъ не прямой дорогой, а дальними улицами. Пусть онъ не знаетъ куда его везутъ. Потомъ приведи ко мн. Ты хорошо понялъ меня?

ОТПУЩЕННИКЪ.

Да, господинъ. Ты останется доволенъ мною.

ХЕРЕЯ.

Можетъ идти… Послушай… Нтъ, ничего… Иди, не терея времени и сдлай, какъ я приказывалъ.

(Отпущенникъ уходитъ).

СЦЕНА II.

ХЕРЕЯ, преклоняется передъ жертвенникомъ, покрывая голову тогой.

Простите, боги, о простите мн,

Что каждый разъ, когда я преклоняюсь

Съ молитвою предъ вашимъ алтаремъ —

Лицо скрываю я въ смущеньи тайномъ.

Мн стыдно, я поднять не смю взора

На васъ, что предковъ видли моихъ,—

Мн стыдно за позоръ родного Рима,

За свой позоръ!.. Годами молодъ я,

Но опытомъ богатъ, какъ старый воинъ:

Я видлъ блескъ послднихъ славныхъ длъ

Германика и вчно помнитъ буду,

Что сдлалъ самъ великій вождь меня

Центуріономъ… Передъ вами, боги,

Открыта тайна помысловъ моихъ:

Вы знаете, зачмъ я притворяюсь

Изнженнымъ гулякою, зачмъ

Ношу я хитрости постыдной маску,

И если вамъ души моей печаль

Доступна хоть немного — пожалйте

Раба невольной и печальной роли!

Да, тяжело суровому солдату

Разыгрывать тута и росточать

Пустыя фразы языкомъ Тибула,

Овидія, да, тяжело сносить

Любовь позора Рима — Мессалины

И цезарю безумному служить!..

Я самъ себ порою ненавистенъ

За жалкое притворство, но свершить

Свой замыселъ я не могу иначе.

Въ былые времена великій Брутъ

Открыто дйствовалъ: среди сената

Его кинжалъ отмстилъ за униженье

Святой свободы, онъ увренъ былъ

Въ своихъ друзьяхъ… Но въ наши дни солдаты,

Сенаторы и граждане живутъ

Для одного лишь только — для доносовъ,

И сердце врное теперь искать

Приходится въ груди раба…

О, боги!

Исполните задуманное мной:

Я въ этомъ сын Галліи далекой

Нашелъ т доблести, какихъ напрасно

Искалъ у выродковъ страны родной:

Его душ невдома измна,

Онъ псней не откликнется на плачъ

Своей отчизны…

(Прислушиваясь).

Голосъ Протогена…

Зачмъ пришелъ онъ — цезаря палачъ?..

СЦЕНА III.

Херея, Протогенъ, Анній, Сабиній, два ликтора.

ПРОТОГЕНЪ, подходя одинъ.

Привтствую тебя, трибунъ. Вотъ двое юношей, въ которыхъ цезарь видитъ будущихъ вредныхъ гражданъ. Они были схвачены съ оружіемъ въ рукахъ въ то время, когда возмущали чернь ложными рчами. Они кричали плебеямъ: ‘въ жилищахъ нтъ хлба, вы умрете съ голоду’. Къ счастію, народъ понялъ ихъ лукавство и самъ отдалъ ихъ въ руки правосудія. Божественный цезарь повеллъ, прежде казни, допросить, нтъ ли у нихъ сообщниковъ, не развратили ли они своими вредными идеями другихъ. Онъ знаетъ твою преданность и, поручая теб это дло, разсчитываетъ на тебя.

ХЕРЕЯ, про себя.

Не подозрваетъ ли онъ меня?..

ПРОТОГЕНЪ, арестованнымъ.

Приблизьтесь…

(Къ Хере).

Я распорядился поставить у дверей стражу на случай, если теб она понадобится при допрос. Я самъ также останусь тамъ и буду ждать, не дашь ли ты мн какихъ нибудь приказаній.

(Уходитъ съ ликторами).

ХЕРЕЯ, проводивъ Протогена къ дверямъ, про себя.

Тебя я понимаю хорошо:

Подслушивать мои слова ты будешь

И жесты наблюдать. Презрнный рабъ

Калигулы! поврь, что я съумю

Отъ васъ обоихъ тайну думъ моихъ

Въ душ похоронить.

(Обращаясь къ арестованнымъ и узнавъ ихъ).

Сабиній! Анній!

АННІЙ.

Я думалъ, что Херея на войн

Прославился, но вижу я, иную

Онъ ищетъ славу въ мирные года

И должность сыщика охотно правитъ.

ХЕРЕЯ.

Какую бы не правилъ должность я —

Поставлю смло честь свою порукой:

Не постыдитъ солдата гражданинъ.

АННІЙ.

Кто-жъ доблестнй изъ нихъ въ подобной роли?

ХЕРЕЯ.

Намъ роли предназначены судьбой

Пусть при своей и остается каждый,

Пока судьба не перемнитъ ихъ,

Я долженъ васъ допрашивать.

АННІЙ.

Клянуся

Юпитеромъ! ты правъ, и отвчать

Я буду смло.

ХЕРЕЯ, длаетъ имъ знакъ садиться и садится самъ.

Хорошо. Скажи мн:

Какой злой геній подтолкнулъ тебя,

Потомка предковъ славныхъ и великихъ,

Стать въ рядъ мятежниковъ?

АННІЙ.

Трибунъ, я вспомнилъ,

Что вмст съ Брутомъ при Филиппахъ палъ

Одинъ изъ тхъ, чье доблестное имя

Досталось мн въ наслдіе.

ХЕРЕЯ, Сабинію.

А ты?

Что завлекло тебя на путь опасный?

САБИНІЙ, играя золотою цпью.

Меня?

ХЕРЕЯ.

Молчишь ты?

АННІЙ.

Отвчай-же, братъ.

САБИНІЙ.

Сказать по правд, я хотлъ развлечься.

Судьба меня дразнила въ эти дни:

Мой лучшій другъ, Лепидъ, внезапно умеръ,

Съ отчаянья я бросился играть

И проигрался, чтобъ забыть потерю

Къ любовниц пошелъ я — и узналъ,

Что съ гладіаторомъ она сбжала…

Убитый горемъ, я бродилъ по Риму

И вдругъ попалъ въ шумящую толпу:

Она стремилась въ яростномъ волненьи,

Я слышалъ крикъ: ‘Смерть цезарю!’ и самъ

Кричать я началъ что-то въ этомъ род,

И тутъ схватили ликторы меня…

ХЕРЕЯ.

Безумные, какъ вы не разсчитали,

Что, тшась противъ цезаря игрой,

Рискуете вы оба головами?

ЛИНІЙ.

Что-жъ, цезарь выигралъ — и пусть беретъ

Онъ нашу жизнь: объ этомъ мы не споримъ.

ХЕРЕЯ.

Но вы играли, врно, не одни:

Сообщниковъ своихъ мн назовите?

АННІЙ.

Сообщниковъ, трибунъ! Что до меня —

Я долго думалъ, что имю въ Рим

Я одного сообщника: теперь

Надежда на него внезапно скрылась,

Какъ свтъ, на мигъ мелькнувшій въ тьм ночной,

И ночь вокругъ еще мрачне стала…

Сообщникъ тотъ, въ минувшіе года,

Въ рядахъ полковъ Германика сражался

И былъ почтенъ отличьемъ отъ вождя,

Но позабылъ онъ лавры прежней славы,

Онъ ихъ внками оргій замнилъ,

Онъ дни теперь проводитъ съ куртизанкой,

И лишь порой, покинувши ее,

Приходитъ рабски цловать ту руку,

Которая для насъ сковала цпь…

Трибунъ, скажи: объ этомъ человк

Ты не слыхалъ, его не знаешь ты?

ХЕРЕЯ.

Не знаю.

АННІЙ.

Хорошо… Что съ нами сдлать

Намренъ Цезарь?

ХЕРЕЯ.

Васъ свдутъ въ тюрьму:

Тамъ будете вы ждать его ршенья.

САБИНІЙ.

Трибунъ, коль въ милосердіи своемъ

Властитель насъ велитъ подвергнуть пытк,

То попроси, чтобъ палачамъ приказъ

Онъ далъ не портить пыткой наши лица:

Мн не хотлось бы, придя въ Аидъ,

Перепугать богиню Прозерпину.

Прощай…

(Линій и Сабиній уходятъ).

СЦЕНА IV.

Херея, одинъ.

Прощайте, смлые борцы

Свободы гибнущей. Въ ночи безумья,

Которую переживаетъ Римъ,

Вы искрами послдними блестите

И гаснете безвременно. Стремясь

Въ порыв пылкомъ къ благородной цли,

Вы не умете ее достичь,

Но умирать умете вы честно…

Увы, я съ вами мыслью и душой —

И не могу я вырвать васъ у смерти!

О, если бы надяться я смлъ,

Что въ грязной ям общаго растлнъя

Найдется золото такихъ сердецъ,

Какъ ваши юные сердца — поврьте,

Я сталъ бы ихъ искать и, можетъ быть,

На казнь идти ршился вмст съ вами.

Но мы живемъ въ такія времена,

Когда безплодна за свободу гибель

Отдльныхъ жертвъ: не тронетъ никого

Теперь святой порывъ великодушья,

Вотъ отчего, внимая вашъ укоръ,

Я не иду на встрчу смерти честной:

Я остаюсь, чтобы отмстить за васъ!

СЦЕНА V.

Херея, отпущенникъ, Аквила, съ связанными руками.

ОТПУЩЕННИКЪ.

Господинъ, я привелъ раба.

ХЕРЕЯ.

Хорошо. Оставь его и присмотри, чтобы сюда никто не входилъ.

ОТПУЩЕННИКЪ.

Положись на меня.

(Уходитъ).

АКВИЛА, которому Херея развязываетъ руки.

Скажи, кто ты?

ХЕРЕЯ.

Хозяинъ твой иль другъ.

АКВИЛА.

А, если такъ, то буду откровенно

Я говорить съ тобою.

ХЕРЕЯ.

Говори.

АКВИЛА.

Игрушка случая иль преступленья,

Я сталъ твоимъ рабомъ, хоть вс права

Я гражданина римскаго имю.

Я былъ захваченъ, оскорбленъ: меня

Веревкою позорною связали,

Какъ бглаго. При свт дня, въ глазахъ

У претора, я отведенъ на Форумъ

И проданъ я теб. А между тмъ —

Я былъ свободенъ!.. Да, свободенъ я,

Клянусь богами Галліи далекой,—

Свободенъ, какъ орелъ альпійскихъ скалъ!

Теб нтъ дла до того, чмъ былъ я,

Какъ приведенъ я къ участи моей

Гоненіемъ судьбы. Тобой на рынк

За деньги купленный, я — вещь твоя,

Я рабъ, собака…

ХЕРЕЯ.

Да, я твой хозяинъ:

Мои права опредлилъ законъ.

АКВИЛА.

Я знаю ихъ. По прихоти ты можешь

Меня ударить, заковать, казнить.

Ты можешь осудить меня на пытку,

Желзомъ грудь мою избороздить,

На лбу моемъ увковчить рабство

Клеймомъ ужаснымъ: вотъ твои права!

Ты видишь: я безтрепетно измрилъ

Могущество твое и мой позоръ.

Но ты въ одномъ не властенъ надо мною:

Заставить жить меня не можешь ты,

Когда я съ жизнью захочу разстаться.

Да, правомъ смерти я съ тобою равенъ —

И потому я буду говорить,

Какъ гражданинъ свободный съ гражданиномъ.

ХЕРЕЯ.

Я слушаю тебя.

АКВИЛА.

Ты можешь взять

Съ меня, какъ съ плнника, богатый выкупъ,.

По договору сдлаемъ обмнъ.

Я плату дамъ, а ты мн дашь свободу.

Послушай: если золота ты хочешь,

То золота довольно у меня…

Увы, и тамъ, въ моей отчизн дальней,

Какъ въ вашемъ Рим, роковой металлъ

Теперь властне честнаго желза!..

Возьми что хочешь: будемъ мы считать

Талантами, назначь за выкупъ цну,

Какъ Персіи властительный сатрапъ.

ХЕРЕЯ.

Благодарю: я къ золоту не алченъ.

АКВИЛА.

А, понимаю, воинъ ты въ душ

И для тебя дары иные нужны:

Я десять лучшихъ дамъ теб коней,

Они легки и быстры, будто втеръ

Пустынь Аравіи — отчизны ихъ,

Он изъ той породы благородной,

Которую великій Аннибалъ

Оставилъ въ Галліи, въ былое время,

Моимъ отцамъ въ подарокъ дорогой.

ХЕРЕЯ.

Нтъ, мн иное нужно.

АКВИЛА.

Ты не хочешь

За выкупъ мой ни денегъ, ни коней,—

Своей душою нжной ты желаешь,

Чтобъ я украсилъ дорогой уборъ

Любовницы твоей? О, много, много

Я дамъ теб рубиновъ и гранатъ.

Для діадемъ и ожерелій дивныхъ.

Въ богатыхъ рудникахъ моей земли

Есть рудокопы, что искать умютъ

Карбункулъ, ярко блещущій во тьм.

Я прикажу искуснымъ водолазамъ

Проникнуть моря глубину я тамъ

Достать и жемчугъ чудный, и кораллы

Для той, кого ты сердцемъ полюбилъ!

ХЕРЕЯ.

И золото, и вс свои богатства

Оставь себ. Я не того хочу.

АКВИЛА.

Чего-же? Выскажи твои желанья.

ХЕРЕЯ.

Я знаю: каждый благородный Галлъ,

Утратившій свободу, покоренный,

Не можетъ укротить въ душ своей

Порыва пылкаго къ минувшей вол,

Какъ дикій конь, грызетъ онъ удила,

Скрывая рабства горькую досаду,

И жаждетъ разорвать позорный плнъ.

Но, врь мн, есть и среди гражданъ. Рима

Такіе люди, что свободу чтутъ,

Какъ божество, и ненавидятъ цпи.

Пусть ты не римлянинъ, твоя судьба

И родина иныя, но душою

Отважною ты можешь понимать

Тхъ, кто, какъ ты, свободы ищетъ жадно

И за нее готовъ вступить въ борьбу.

Такъ слушай-же: одинъ изъ римскихъ гражданъ

Замыслилъ дло тайное въ душ:

Купивъ на Форум раба изъ галловъ,

Онъ предложилъ доврчиво ему,

Какъ другу, раздлить великій подвигъ

Освобожденья Галліи и Рима,

Богами въ этой мысли утвержденъ,

Онъ думалъ такъ: его сообщникъ храбрый

Избгнуть жалкой участи раба

Одной измной можетъ или смертью,

Но заключивъ съ хозяиномъ союзъ,

Добудетъ честно онъ себ свободу

И родин униженной своей,

А если подвигъ славный не удастся,

То онъ умретъ не жалкимъ бглецомъ —

Умретъ героемъ за свою отчизну…

Ты понялъ?

АКВИЛА.

Да… И можетъ указать

Тотъ римскій гражданинъ, какія средства

Иметъ онъ для замысловъ своихъ?

ХЕРЕЯ.

Обычныя, испытанныя средства

Всхъ заговорщиковъ: кинжалъ и мечъ.

АКВИЛА.

Но кто жъ отъ нихъ погибнуть долженъ?

ХЕРЕЯ.

Цезарь.

АКВИЛА.

Ты видлъ, я безъ трепета внималъ,

Когда передо мной разоблачалъ ты

Отважный замыселъ души своей.

Я самъ не разъ, мечтая о свобод

Моей отчизны, былъ готовъ пойти

На роковое дло смлой мести,

И еслибы пять дней тому назадъ,

Когда я прибылъ въ Римъ, подобный подвигъ

Мн предложилъ бы кто нибудь, какъ ты,

Я, не колеблясь, протянулъ бы руку

Ему въ отвтъ. Но случай измнилъ

Мои намренья: недавно цезарь

Былъ гостемъ въ дом матери моей

И пилъ со мной гостепріимства чашу,

Не обольщенъ я милостью такой,

Но я привтствовалъ его, какъ гостя,—

А гость, случайный даже, для меня

Священенъ. Цезарю я другъ отнын.

ХЕРЕЯ.

Я высказалъ теб, какой цной

Ты можешь выкупить свою свободу.

АКВИЛА.

Пусть лучше я умру твоимъ рабомъ.

ХЕРЕЯ.

Ты обвинялъ свою судьбу, но, вижу,

Ея удары для тебя легки:

Въ своемъ несчастій ты не лишился

Ни родины, ни матери, ни той,

Кого любилъ.

АКВИЛА.

Трибунъ, ты судишь ложно!

Съ свободой вмст все я потерялъ:

И родину, и милый отчій кровъ,

И мать любимую, что въ тяжкомъ гор

О бдномъ сын будетъ изнывать

И кончитъ жизнь старухой одинокой,

Я потерялъ и ту, кто для меня

Дороже счастія — мою невсту!..

Прекрасное и кроткое дитя,—

Она меня душой любила нжной…

Зачмъ я не погибъ въ тотъ страшный часъ,

Когда ее со мною разлучили!..

О, три любви священныхъ я имлъ,

Какъ три сокровища, и ихъ утратилъ!

И никогда мн ихъ не возвратить,

Коль не найду четвертое — свободу!

ХЕРЕЯ.

Такъ слушай же: я возвращу теб

Свободу и любимую невсту,

Отторгнутую отъ груди твоей,

И съ нею мать и милую отчизну,

Спасенную тобой отъ ига рабства —

Все возвращу я это, но съ условьемъ:

Возьми кинжалъ и цезаря убей!

АКВИЛА.

Да охранятъ его благіе боги!

ХЕРЕЯ.

Подумай, галлъ. Въ безуміи своемъ

Ты не боишься разв, что открывши

Свой смлый замыселъ передъ тобой,

Разбить я долженъ буду поневол

Сосудъ, въ который тайну я вложилъ.

О жизни цезаря боговъ ты молишь:

Moлися о своей, несчастный рабъ!

АКВИЛА.

Ты господинъ мой, я принадлежу

Теб вполн: убей меня, коль хочешь.

СЦЕНА VI.

Т-же, отпущенникъ, потомъ Мессалина.

ОТПУЩЕННИКЪ.

Та, кого всегда сопровождаетъ нубійскій рабъ, желаетъ видть тебя.

ХЕРЕЯ.

Я жду ее.

(Отпущенникъ уходитъ).

А ты войди туда

И дожидайся. Скоро ты узнаешь,

Что я ршу.

(Аквила уходитъ въ среднюю дверь. Входитъ Мессалина подъ покрываломъ, Херея встрчаетъ ее).

Привтствую красу,

Сокрытую ревнивымъ покрываломъ!

Подобная божественной Фебе,

Что всходитъ тихо на неб ночномъ,

Она своимъ чарующимъ сіяньемъ

Мой непривтный озаряетъ домъ.

(Приподнимаетъ ей покрывало).

Позволитъ ли она любви дыханьемъ,

Хотя на мигъ, то облако согнать,

Что красоту небесную скрываетъ?

Позволитъ ли взглянуть на т черты,

Которыя такъ ослпляютъ взоры,

Что смертному, увидившему ихъ,

Завидовать готовы сами боги!

МЕССАЛИНА.

Позволитъ ли?.. О, да, мой врный другъ!

Но только нынче грустная Фебея

Не принесетъ лучъ счастія съ собой:

Порою ночь темна и неспокойна,

И мрачный ужасъ гонитъ сны любви…

ХЕРЕЯ.

Но чмъ моя встревожена царица?

Народнымъ мятежемъ?.. Вдь онъ утихъ.

МЕССАЛИНА.

Я знаю. Нтъ, не то меня печалитъ.

Порывъ свободы буйный укрощенъ

И двое молодыхъ ея борцовъ

Захвачены. Богамъ, грозившимъ Риму,

Принесена спасительная жертва,

Ихъ гнвъ прошелъ, и съ хлбомъ корабли

Стремятся въ гавань за попутнымъ втромъ.

Но вслдъ опасностямъ минувшимъ вдругъ

Явились новыя, и я, Херея,

Пришла о нихъ предупредить тебя.

Въ тотъ мигъ, когда, казалось, все готово

Для тайной мести, все согласно шло

Съ желаньями твоими и моими

И умыселъ нашъ смлый созрвалъ,—

Внезапная явилася случайность,

Благодаря которой, можетъ быть,

Избгнетъ цезарь ненависти нашей.

ХЕРЕЯ.

Ты говоришь… но разв что нибудь

Подозрваетъ онъ?..

МЕССАЛИНА.

О, нтъ, наврно

Калигула не знаетъ ничего.

ХЕРЕЯ.

А если такъ, чего же намъ бояться?

Твоя любовь притворная къ нему —

Полезная, хоть тяжкая для сердца

Необходимость — во дворецъ всегда

Указывала врную дорогу

Всмъ нашимъ замысламъ… Что-жь, разв ты

Для цезаря не та же Мессалина?

МЕССАЛИНА.

Да, врный другъ, не дальше, какъ вчера,

Считалось это имя талисманомъ,

Вс двери открывавшимъ во дворц,—

Теперь не то, теперь другое имя

Для стражи повелительно звучитъ.

ХЕРЕЯ.

Что хочешь ты сказать?..

МЕССАЛИНА.

А то, что цезарь

Ко мн перемнился и другой

Любовью увлеченъ: она всевластно

Царитъ надъ нимъ.

ХЕРЕЯ.

Но кто же та, кого

Бросаетъ рокъ нежданною преградой

Для нашихъ тайныхъ замысловъ?

МЕССАЛИНА.

Дитя

Въ шестнадцать лтъ. Ее своей сестрою

Зоветъ Калигула. Дня три назадъ

Она вернулась въ Байю изъ Нарбонны:

Ее привезъ какой-то юный галлъ,

Его зовутъ Аквилою… Ты видишь,

Тутъ заговоръ ужасный противъ насъ

И мы его должны разрушить…

АКВИЛА, у двери.

Боги!

Что говоритъ она? Иль это сонъ?

МЕССАЛИНА.

По приказанью цезаря, насильемъ

Похищена у матери она

И въ Палатинъ къ нему приведена

Сегодня утромъ, не смотря на слезы

И горькія мольбы. Скрываетъ цезарь

Ее отъ всхъ, подъ стражей, во дворц

И нынче вечеромъ…

АКВИЛА, порывисто бросаясь къ Хере.

Клянуся Стиксомъ!

Ты говорилъ, что цезаря убить

Желаешь ты, что ищешь человка,

Готоваго убійство то свершить —

Онъ предъ тобой!

МЕССАЛИНА.

Ты насъ подслушалъ?..

АКВИЛА.

Да.

ХЕРЕЯ.

Такъ ты согласенъ?

АКВИЛА.

О, скорй, сейчасъ-же!

Пусть гибнетъ цезарь отъ моей руки’

Трибунъ, я умоляю: дай оружье,

Кинжалъ иль мечъ — что хочешь ты…

ХЕРЕЯ.

Постой:

Откуда эта странная ршимость

И ненависть?

АКВИЛА.

Ужель не понялъ ты?

Вдь Цезаря сестра — моя невста,

Моя любовь похищенная — Стелла,

Вдь я зовусь Аквилою и въ Римъ

Привезъ ее, невинную голубку,

Что къ злому ястребу попалась въ когти!

Онъ сгубитъ жертву… О, скорй, скорй

Давай кинжилъ… Ее спасти я долженъ!..

Я жду, трибунъ…

ХЕРЕЯ.

Но ты увренъ, галлъ,

Въ любви своей невсты?

АКВИЛА.

О, проклятье!

Увренъ ли я въ этомъ…

МЕССАЛИНА.

Хорошо.

Идемъ со мной: къ ней проведу тебя я,

Исполнятся желанія твои.

АКВИЛА? бросаясь на колни.

Ты это сдлаешь?.. О, сдлай, сдлай —

Тебя считать я буду божествомъ,

Я поклонюсь теб…

МЕССАЛИНА, увлекая его.

Идемъ!

АКВИЛА.

Идемъ!

ДЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

ЛИЦА:

КАЛИГУЛА.

АКВИЛА.

СТЕЛЛА.

ЮНІЯ.

МЕССАЛИНА.

ЖРЕЦЫ.

ЛИКТОРЫ.

Дйствіе въ Рим.

Спальня. Въ глубин комнаты кровать, дв боковыя двери, направо окно, въ uоловахъ кровати большой канделябръ. Потолокъ комнаты поддерживается колоннами дорическаго ордена.

СЦЕНА I.

СТЕЛЛА, одна, на колняхъ, возл кровати, окутанная краснымъ плащемъ, она прислушивается съ напряженіемъ

Что тамъ… какъ будто шумъ за этой дверью?..

Идутъ… сюда?.. О, Боже, я умру,

Но чистою останусь… Нтъ… все тихо…

Создатель Милосердый! окажи

Твою великую, святую помощь —

Спаси меня, спаси!.. Во дни былые

Взывали двы къ ложнымъ божествамъ,

И т внимали имъ. Когда Діану

Молила Дафна охранить ее

Отъ нечестивой ласки Аполлона,—

Богиня дву обратила въ лавръ,

Древесною корой ее одла,

Какъ будто цломудренной броней…

И юная Сиринкса, убгая

Отъ Пана сладострастнаго, въ слезахъ

Просила помощи у нимфъ — и сестры

Услышали ее, и разлилась

Она ручьемъ, съ журчаньемъ волнъ прозрачныхъ

Смшавъ послдній стонъ своихъ молитвъ…

О, если боги ложные невинность

Могли спасать — я врую всмъ сердцамъ,

Ты, истинный и всемогущій Богъ,

Хранитель слабыхъ, не отдашь меня

На жертву злу… Не Ты-ль на водахъ Нила

Услышалъ Моисея слабый крикъ?

Не Ты-ли спасъ средь печи раскаленной

Трехъ отроковъ и укротилъ вкругъ нихъ

Дыханье пламени? Не Твой-ли ангелъ

Хранилъ во рву пророка Даніила

Отъ страшной пасти разъяренныхъ львовъ?

И нын я къ Теб взываю, Боже!

Спаси меня!.. Я не за жизнь свою

Молю тебя — ты сердце двы видишь —

Я трепещу…

(Прислушиваясь):

А, слышенъ шумъ… шаги?..

Идутъ… идутъ… То цезарь!..

(Бросается съ простертыми руками къ окну):

Всемогущій!

Пошли мн смерть… я умереть хочу!

Смерть отъ безчестія меня избавитъ…

О, мать моя! прощай, прощай, прощай…

Будь милосердъ ко мн. Создатель!..

СЦЕНА II.

Аквила, Стелла.

АКВИЛА, появляясь въ дверяхъ.

Стелла!

СТЕЛЛА, бросаясь къ нему.

Аквила… ты?!

АКВИЛА.

Голубка дорогая!

СТЕЛЛА, упавъ на колни.

Господь, Спаситель мой! услышалъ ты

Мою молитву: скорбь несчастной двы

Ты чудомъ въ радость счастья обратилъ:

О, будь Твое благословенно имя!

(Поднявшись):

А гд-же мать, Аквила?

АКВИЛА.

Не тревожься:

Ее найдемъ мы, Стелла… Но бжать

Намъ нужно прежде изъ дворца, отсюда…

СТЕЛЛА.

Бжать? Ты думаешь возможно это?

АКВИЛА.

О, я надюсь… Женщина одна,

Исполнясь жалости къ моимъ страданьямъ,

Дорогой тайной провела меня

Сюда, къ теб… Мы съ нею-же, наврно,

Отсюда выйдемъ, скроемся…

СТЕЛЛА.

Куда?

АКВИЛА.

Куда-бы ни было… но дальше, дальше

Отъ цезаря! Пусть ляжетъ океанъ,

Пусть выси Альпъ воздвигнутся межъ нами

И этимъ человкомъ… О, бжимъ,

Бжимъ скорй!.. Иди за мною слдомъ…

(Увлекаетъ Стеллу къ двери и пробуетъ отворить).

Проклятье!.. Эта дверь…

СТЕЛЛА.

Что?.. заперта?

АКВИЛА.

Да… видишь… видишь — вотъ!..

СТЕЛЛА.

Быть можетъ трудно

Ее открыть, но все таки она

Отворится?..

АКВИЛА.

Напрасны вс усилья!

СТЕЛЛА.

Кто-жъ запереть ее нежданно ногъ?..

АКВИЛА.

Меня замтили… и, врно, цезарь…

СТЕЛЛА.

О, замолчи!.. Мой ужасъ и печаль

Удваиваешь ты…

АКВИЛА.

Теперь насъ вмст

Захватятъ здсь… мы въ адской западн —

И у меня оружья нтъ!

СТЕЛЛА.

Не будемъ

Отчаяваться, другъ мой…

АКВИЛА.

Погоди:

Тамъ дверь другая?..

(Пробуетъ отворить ее).

Заперта и эта!

Ужель отсюда выхода намъ нтъ?

А, вотъ окно… уйдти въ окно мы можемъ…

СТЕЛЛА.

Тамъ стража на двор.

АКВИЛА.

О, палачи!..

Проклятіе на насъ отяготло,

Проклятіе небесъ!.. Надежды нтъ.

СТЕЛЛА.

Аквила… братъ мой…

АКВИЛА.

Горькое мученье…

Что длать намъ… что длать?.. мы погибли!

СТЕЛЛА.

Я думала, что тверже ты душою

И близость смерти не страшитъ тебя.

АКВИЛА.

О, еслибъ я боялся только смерти!

Но увидать тебя въ его рукахъ,

Въ рукахъ злодя цезаря…

СТЕЛЛА.

Послушай:

Чтобъ женщину безсильную убить —

Оружіе не нужно: ты руками

Меня задушишь.

АКВИЛА.

Что сказала ты?!..

СТЕЛЛА.

Да, поклянись мн…

АКВИЛА.

Стелла!..

СТЕЛЛА.

Поклянись мн,

Что въ то мгновенье, когда войдетъ

Калигула…

АКВИЛА.

Довольно… умоляю…

СТЕЛЛА.

Аквила, если любишь ты меня,

То смерть мою ты предпочтешь безчестью.

АКВИЛА.

О, перестань…

СТЕЛЛА.

Смерть отъ твоей руки

Мн будетъ счастіемъ. Ты самъ, наврно,

Такъ думаешь.

АКВИЛА.

Безумная мечта!

СТЕЛЛА.

Но средства нтъ инаго, врь, Аквила,

Я умереть должна и я… умру!

АКВИЛА.

Не говори, не говори мн это…

Прошу тебя я…

СТЕЛЛА.

Всемогущій Богъ!

Дай силу твердую ему въ несчастьи,

Дай силу мн… изнемогаю я…

Одно, одно осталось…

(Рыдаетъ).

Умереть…

О, Боже, умереть…

АКВИЛА, приподнимая ея голову.

Да, Стелла, правду

Ты говоришь: одно осталось намъ —

И мы умремъ, когда нашъ часъ настанетъ!

Но прежде… прежде…

СТЕЛЛА.

Что задумалъ ты?

Твой взоръ меня пугаетъ…

АКВИЛА.

О, послушай,

Моя голубка: смерть для насъ близка,—

Такъ пусть мгновенья жизни остальныя

Блеснутъ намъ счастьемъ…

(Обнимаетъ ее).

Если ты меня

Любила свтлой, двственной любовью,

И боги сердце чистое твое

Благословили — дай ему извдать

Супружескую, страстную любовь!

Хоть мигъ одинъ похитимъ мы у смерти

Для брачныхъ ласкъ — одинъ блаженный мигъ…

Моя супруга дорогая, Стелла,

Мы умереть должны… Теперь для насъ

Исчезло все: людскія осужденья,

Обычая уставы — и одно

Намъ дорого, одно: минута счастья,

Послдняя и краткая минута!.

О, насладимся-жъ ею и затмъ

Пусть ночь ничтожества сойдетъ надъ нами!

СТЕЛЛА, освобождаясь изъ его объятій.

Несчастный! въ заблужденіи слпомъ,

Не знаешь ты: за этой страшной ночью,

Что ты зовешь ничтожествомъ, для насъ

Настанетъ вчный день и жизнь иная —

Надежда праведныхъ и ужасъ злыхъ!..

АКВИЛА.

Но тамъ, за темной и нмой могилой,

Конецъ всему, всему… Тамъ божества

Подземныя, тамъ смерти мракъ и холодъ…

СТЕЛЛА.

Безумецъ бдный! мракъ въ твоей душ

И ты не видишь истиннаго свта!..

За гранью жизни, за могилой — тамъ

Всевышній Богъ царитъ и раздляетъ

Онъ праведныхъ, познавшихъ свтъ Его,

Отъ гршниковъ, не озаренныхъ врой

Въ жизнь вчную и въ благодать небесъ!

АКВИЛА.

О, для чего-жъ твой Богъ неумолимый

Считаетъ заблужденіе грхомъ?

Ужель меня онъ разлучитъ съ тобою

И тамъ, на небесахъ, какъ на земл

Судьба насъ разлучаетъ роковая!

СТЕЛЛА, съ вдохновеннымъ порывомъ.

Нтъ, нтъ… я врю милости Творца —

И ты ей врь — мы тамъ соединимся,

Мы будемъ вмст у подножья трона

Всевышняго молитвы возносить.

АКВИЛА.

Съ тобою вмст я пойду на небо,

Въ Аидъ подземный… всюду я пойду,

Куда зовешь ты… но съ тобой, съ тобою!

СТЕЛЛА.

Спаситель міра! просвти его

Святою благодатію. Ты видишь,

Открылся взоръ заблудшаго слпца

И лучъ небесъ предъ нимъ уже мерцаетъ…

Аквила, братъ мой, слушай: смерти часъ

Ужасенъ тмъ, кто не обрлъ душою

Святую вру въ истиннаго Бога,

Но справедливъ Господь и милосердъ:

Онъ не казнитъ невольныхъ заблужденій,

Отрекшимся отъ нихъ, Онъ въ небеса

Не заграждаетъ путь… Въ безумьи страсти

Ты спрашивалъ: люблю-ли я тебя?

Въ предсмертную, ужасную минуту

Я говорю теб: да, я люблю…

Люблю тебя, мой братъ, любовью вчной,

Да, вчною: насъ смерть не разлучитъ…

О, дай мн силу, помоги, Создатель,

Спасти его… Аквила, пусть мой Богъ

Твоимъ отнын будетъ.. Преклонися

Предъ волею Его — и въ небесахъ

Съ тобой соединимся мы на вки!

АКВИЛА.

Возможно ль это?

СТЕЛЛА.

О, пойми, пойми:

Что значитъ нате счастіе земное

Предъ счастіемъ небеснымъ безъ конца?

Что значитъ мигъ грховныхъ наслажденій

Любви безумной, предъ любовью той

Божественной, которою мы будемъ

На неб безконечно наслаждаться?…

АКВИЛА.

Вдь я язычникъ, я молюсь…

СТЕЛЛА.

Поврь,

Когда въ душ твоей зажжется чистый

Небесный пламень — можешь ты спастись.

АКВИЛА.

Но что-же, Стелла, что я долженъ сдлать

Для своего спасенія?

СТЕЛЛА.

Одно:

Поврить въ Бога истины и свта.

АКВИЛА.

Такъ слушай же: не знаю я — твой Богъ

Царитъ ли надъ иными божествами,

Не знаю я — за рубежомъ могилы

Пошлетъ ли онъ грядущее блаженство

Небесной жизни мн, не знаю я,

Любовь моя угаснетъ вмст съ сердцемъ

Иль возродиться пламенемъ инымъ,—

Но врю я… теб я врю, Стелла!

Съ тобой я жить и умереть хочу,

Твоей души, божественной и чистой,

Желанья и надежды раздлить…

Пусть та же тьма, что жизнь твою угаситъ,

И надо мной холодной ляжетъ тьмой,

Пусть тотъ же свтъ, что для тебя заблещетъ

На неб, тамъ — блеснетъ и для меня:

Я въ сердц предъ твоимъ склоняюсь Богомъ!

СТЕЛЛА.

О, братъ мой,— братъ по вр и любви!

Теперь мы смерть съ отрадой можемъ встртить,

И у престола Господа предстать

Съ мольбой о милосердьи…

СЦЕНА III.

Т-же, Калигула, жрецы, ликторы.

АКВИЛА.

Императоръ!

СТЕЛЛА.

О, Боже, нашъ послдній часъ насталъ!

КАЛИГУЛА.

А! вотъ зачмъ такою неприступной

Казались мы! Невинность наша днемъ

Пугалась свта, но во тьм полночной

Не страшно ей любовницею быть.

АКВИЛА.

Не оскорбляй безчестнымъ подозрньемъ

Невинности святой. Здсь нту, цезарь,

Любовницы.

КАЛИГУЛА.

Кто-жъ здсь?

АКВИЛА.

Моя жена.

КАЛИГУЛА.

Ну, если такъ, то добродтель Весты

Къ ней не пристала. Ты сейчасъ назвалъ

Ее своей женою?

АКВИЛА.

Да.

КАЛИГУЛА.

Тмъ лучше.

Она умретъ.

АКВИЛА.

Умретъ?!

СТЕЛЛА, бросаясь на грудь Аквилы.

Спаси меня!..

АКВИЛА.

Умретъ — за что? Какое преступленье

Она свершила, цезарь, предъ тобой?

За то-ль умретъ, что свято уважая

Любовь и клятву сердца своего,

Она съ мольбой и горькими слезами

Отвергла страсть безчестную твою?

Твой предокъ Августъ, правды жрецъ великій,

Не казнь бы присудилъ, а похвалу

За цломудренный ея поступокъ:

Онъ помнилъ дни республики, когда

Лукреція Тарквинія убила.

КАЛИГУЛА.

Ты ошибается, ревнивый галлъ:

У цезаря нтъ ненависти въ сердц,

Онъ добродтель могъ бы покорить,

Когда бъ желалъ… О, нтъ, оружье мщенья

Для Брутовъ цезарь сберегаетъ… да —

Для слишкомъ пылкихъ Брутовъ… Но Данаю

Однимъ лишь золотомъ склоняетъ онъ.

Когда бы, милость Цезаря отвергнувъ,

Она не совершила предо мной

Другаго преступленія,— поврь мн,

Я самъ бы похвалой ее почтилъ…

На ней лежитъ иное обвиненье!

Въ нечестіи винитъ ее законъ.

СТЕЛЛА.

Виновна я въ нечестіи?..

КАЛИГУЛА.

А разв

Изъ Галліи не принесла ты въ Римъ

Служенье богу ложному?

СТЕЛЛА.

О, цезарь,

Ты богохульствуетъ: Богъ христіанъ —

Богъ истинный!

КАЛИГУЛА.

Вы сышали, жрецы,

Вы слышали? Преступницу ведите

На казнь сейчасъ-же!

АКВИЛА.

Съ нею и меня

Вели казнить: я тоже христіанинъ.

СТЕЛЛА.

Я говорила, братъ мой, что Господь

Соединитъ насъ.

АКВИЛА.

Будь благословенно

Святое имя Бога: за него

Умремъ мы вмст.

КАЛИГУЛА.

Вмст? Ты ошибся.

За поруганіе боговъ отмститъ

Теб грозне цезарь: злою пыткой

Я накажу тебя.

АКВИЛА.

Жестокій зврь!

СТЕЛЛА.

Аквила… замолчи… я умоляю

Во имя Бога!

КАЛИГУЛА.

Нтъ, я умереть

Вамъ вмст не дозволю. Пусть увидитъ

Одинъ изъ васъ, какъ приметъ казнь другой:

Такое зрлище ужаснй казни.

СТЕЛЛА, Аквил.

Я женщина… слабе я душой…

Прошу тебя…

АКВИЛА.

О чемъ?

СТЕЛЛА.

Дай умереть

Мн первой…

КАЛИГУЛА.

Цезарь добръ, дитя: согласенъ

Исполнить онъ желаніе твое.

Благодари его.

АКВИЛА.

О, Стелла, Стелла,

Ужель твой Богъ не вступится за насъ?

Ужели Онъ не поразитъ злодя?..

Клянусь, съ тобой не разлучатъ меня:

Я не отдамъ тебя въ ихъ руки!

КАЛИГУЛА.

Стражи!

Разъедините ихъ!

(Одинъ изъ ликторовъ опускаетъ скиру между Аквилой и Стеллой. Стелла съ крикомъ отступаетъ. Жрецы хватаютъ ее, ликторы — Аквилу).

АКВИЛА.

О, палачи!

СТЕЛЛА.

Христосъ! дай силу мн снести мученья…

О, мать моя… О, мать моя… Спаси

Во имя неба!.. Помоги намъ!..

АКВИЛА, отбиваясь отъ ликторовъ.

Стелла!..

КАЛИГУЛА.

Свяжите непокорнаго раба

И увидите женщину отсюда.

АКВИЛА.

Безчеловчный!

КАЛИГУЛА.

Повинуйся, рабъ!

Идите же.

СТЕЛЛА.

Прощай, прощай Аквила,

Возлюбленный мой… мать, прощай… прощай…

Мы свидимся на небесахъ…

(Жрецы уводятъ Стеллу).

СЦЕНА IV.

Калигула, Аквила, ликторы.

АКВИЛА, котораго привязываютъ къ колонн.

Жестокій,

Безжалостный палачъ! Ты жаждешь слезъ

И жалобъ, и моленій — такъ или же

Смотрть, какъ женщина встрчаетъ смерть:

Здсь не увидишь ты ни слезъ страданья,

Ни стоновъ пытки не услышишь ты.

КАЛИГУЛА.

Посмотримъ. Можетъ быть найдется пытка,

Что вызоветъ источникъ горькихъ слезъ

Изъ глазъ твоихъ.

АКВИЛА.

Такъ что-жь, злодй, ты медлишь?

Терзай меня — и убдишься ты,

Что палачи твои устанутъ прежде.

КАЛИГУЛА.

Надменный рабъ! Коль вызовъ сдланъ мной —

Такъ значитъ, я заране въ побд

Уврился.

(Растворяетъ окно).

Смотри сюда, смотри.

АКВИЛА.

О, небо!.. Стелла… дорогая Стелла…

Тебя ведутъ на казнь… Передо мной,

Въ моихъ глазахъ… О, Стелла!.. Сжалься цезарь!

Будь милосердъ: вели казнить меня,

Но жизнь оставь ей… Сжалься, сжалься, сжалься!..

Ты видишь, плачу я… Такую муку

Нтъ силы вынести…

КАЛИГУЛА, смясь.

Неправда-ль, галлъ,

Я выигралъ?

(Уходитъ, ликторы за нимъ).

СЦЕНА V.

Аквила, потомъ Юнія и Мессалина.

АКВИЛА.

Я разорву веревки,

Я вырвусь… Къ ней!.. Напрасныя усилья!..

Я не могу помочь ей… защитить

Отъ палачей… О, какъ ужасно это…

Услышьте небеса мою мольбу,

Услышьте!.. Стелла… Вотъ остановились…

Подходятъ ликторы… блестятъ скиры…

Хоть мигъ одинъ постойте… Вмст съ ней

Хочу я умереть… О, помогите…

Спасите!.. Цезарь… Юнія… ко мн!..

ЮНІЯ, за сценой.

Кто Юнію зоветъ?..

АКВИЛА.

О, мать, скоре,

Скорй! сюда!

ЮНІЯ, появляется въ дверяхъ направо.

Я здсь, Аквила.

АКВИЛА.

Мать!..

ЮНІЯ.

Гд ты? Что сдлали съ тобой?

АКВИЛА.

Веревки

Разржь кинжаломъ… торопись… вотъ такъ,

Скоре…

(Бросается къ окну).

Стелла!

ЮНІЯ.

Дочь моя!.. О боги,

Умилосердитесь надъ нею!..

АКВИЛА.

Поздно!..

(Порывисто затворяетъ окно, Юнія и онъ нсколько мгновеній остаются неподвижны, въ оцпенніи).

АКВИЛА.

Месть цезарю! проклятіе убійц!

ЮНІЯ.

Месть и проклятіе!

АКВИЛА, осматриваясь.

Гд намъ укрыться,

Чтобы убить его?..

МЕССАЛИНА, приподнявъ занавсъ двери.

Здсь, у меня!

ДЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

ЛИЦА:

КАЛИГУЛА.

АКВИЛА.

КЛАВДІЙ.

ХЕРЕЯ.

АПЕЛЛЪ, актеръ.

ПРОТОГЕНЪ.

АННІЙ.

САБИНІЙ.

ЮНІЯ.

МЕССАЛИНА.

ХОРЪ, РАБЫ, РАБЫНИ, ВАКХАНКИ, ПРЕТОРІАНЦЫ.

Дйствіе въ Рим.

Триклиній во дворц цезаря. Налво отъ зрителей столъ и три ложа, на нихъ возлежатъ Калигула, Клавдій и актеръ Апеллъ, вокругъ гости, молодые невольники, въ блыхъ одеждахъ съ золотыми поясами, разносящіе плоды и хлбъ, вакханки, разливающія вина, рабы съ факелами. Комната окружена полукруглой аркадой, каждая арка, при поднятіи занавса, открытая, позволяетъ видть рядъ дворцовыхъ комнатъ на заднемъ план, когда въ аркахъ спускаются драпировки, сцена принимаетъ размры обыкновенной комнаты. Въ глубин, на возвышеніи въ три ступени, кровать, по бокамъ дв двери. Налво отъ актеровъ треножникъ, на которомъ курятся благовонія.

СЦЕНА I.

Калигула, Клавдій, Апеллъ, на возвышеніи хоръ, впереди котораго корифей съ лирой.

ХОРЪ.

Гонитъ мракъ зимы суровой,

Блещетъ, яркими лучами

Ароматная весна,

Все ликуетъ жизнью новой,

Лугъ пестретъ подъ цвтами,

Сбросивъ ледъ, журчитъ волна.

Кто не зналъ любви — отдайся

Упоенію любви,

Кто любилъ — съ былою страстью

Счастье новое лови.

Мракомъ зимняго тумана,

Грустнымъ холодомъ Аида,

Вся земля полна была,

Но изъ пны океана

Вышла юная Киприда,

Будто солнце лучъ свтла.

И улыбкою богини

Озарился мракъ земной,

И на міръ ея дыханье

Вдругъ повяло весной.

Лто жатвы плодъ обильной,

Осень влагу гроздій сплыхъ

Благосклонно намъ дарятъ,

Въ дни зимы покровъ могильный

На поляхъ оцпенлыхъ

Омрачаетъ грустью взглядъ.

Но весна внки веселья

Щедро намъ приноситъ въ даръ,

И на душу ветъ сладко

Тайной нгой страстныхъ чаръ.

Гонитъ мракъ зимы суровой,

Блещетъ яркими лучами

Ароматная весна.

Все ликуютъ жизнью новой,

Лугъ пестретъ подъ цвтами,

Сбросивъ ледъ, журчитъ волна.

СЦЕНА II.

Т-ЖЕ, МНССАЛИНА, одтая Вакханкой.

МЕССАЛИНА.

Привтъ мой Клавдію, привтъ тому,

Въ чью честь торжественный нашъ пиръ устроенъ!

Привтъ мой цезарю! Фалерна чашу

Я поднимаю смлою рукой,

Какъ въ битв мечъ свой воинъ поднимаетъ,

И защищаю осени права.

КАЛИГУЛА.

Коль осень защищаетъ Эригона,

Поспоримъ мы съ защитницей такой…

Ну, что же скажешь ты въ ея защиту?

МЕССАЛИНА.

А вотъ что: чашу подними и пей!

КАЛИГУЛА, пьетъ.

Отвтъ краснорчивъ. Почтимъ наградой

Защитницу.

МЕССАЛИНА.

Ты признаешь теперь,

Что осени веселый даръ привтенъ?

КАЛИГУЛА.

По моему, не нужно длать выборъ

Между весной и осенью: весна

Даетъ любовь, вино приноситъ осень:

Прекрасны оба дара и равны,

Такъ будемъ же всегда нетерпливо

Ждать осени, дарующей вино,

И радостной весны, любовь дающей.

МЕССАЛИНА.

Клянусь емидой, справедливъ твой судъ.

Укрась-же, цезарь, мудрое чело

И розами, и втвью винограда:

Амуръ и Бахусъ надъ землей теб

Даютъ такую власть, какую въ неб

Они имютъ.

КАЛИГУЛА.

Клавдій, что же ты

Молчишь? Какъ царь торжественнаго пира,

Придумай что нибудь повеселй:

Мы вс твои желанія исполнимъ.

Ну, занимай насъ, Клавдій, какъ гостей —

Я этого хочу.

КЛАВДІЙ.

Напрасно, цезарь,

Взываешь ты къ фантазіи моей,

Съ тобою рядомъ возлежитъ Апеллъ,

Дай повелніе — и онъ потшитъ

Тебя своимъ искусствомъ.

АПЕЛЛЪ.

Пожелать

Теб лишь стоитъ, цезарь, и готовъ я

Представить сцену Эннія иль Плавта,

Иль можетъ быть трагедію ты хочешь

Послушать: изъ Эсхила и Софокла

Прочту я, цезарь.

КАЛИГУЛА.

Касторомъ клянусь!

Въ одинъ прекрасный день я брошу въ пламень

Вергилія и Пиндора стихи,

Вс глупыя писанія поэтовъ!

Въ чемъ ихъ заслуга, чтобы жить въ вкахъ

Безсмертной памятью? Кто далъ имъ право

Равняться дерзко славою со мной,

Властителемъ земли? Они — болтали,

Я — дйствую. Ихъ власть была мечтой,

Я надленъ дйствительною властью.

Притворствомъ жалкихъ вымысловъ они

Тревожатъ душу лживою печалью

И слезы вызываютъ, я могу

И горемъ, и слезами переполнить

Весь міръ — лишь слово вымолвлю одно!

Они съ трудомъ въ театр собирали

Своимъ талантомъ зрителей, а я

Въ громадный циркъ влеку толпы народа,

Комедіантовъ львами замнивъ,

Я, смерть притворную изгнавъ со сцены,

Какъ гостя, благосклонно призываю

Смерть настоящую, мы съ ней друзья,

И мн всегда она служить готова,

Когда настанетъ часъ, чтобъ мечъ поднять

Или наполнитъ чашу ядомъ!.. Клавдій,

Куда уходишь ты?

КЛАВДІЙ.

Мн показалось,

Зовутъ меня.

КАЛИГУЛА.

Э, вздоръ, ошибся ты.

Останься. Пей. А ты Апеллъ? Ну, что-же,

Наполни чашу… Вдь у насъ вино,

Клянуся, слаще Нектара, и Геба

Его подноситъ..

МЕССАЛИНА, протягивая чашу.

Цезарь, за твое

Могущество и счастіе!

КАЛИГУЛА, Апеллу.

Послушай:

Хоть ты лнивъ, Апеллъ, но я хочу

Доставить новый случай изученья

Искусству твоему…

(Обращаясь къ рабу).

Пусть приведутъ

Двухъ юношей, которые сегодня

На Форум кричали предъ толпой:

‘Смерть цезарю!’

(Рабъ уходитъ).

На завтра ты въ ‘Меде’,

Иль ‘Ифигеніи’ представишь мн

Томленья ихъ предсмертной агоніи,

Смотри-же, хорошенько наблюдай:

Для трагика тутъ опытъ интересный.

СЦЕНА III.

Т-ЖЕ, Херея.

КАЛИГУЛА.

А, вотъ и ты, трибунъ, явился къ намъ?

ХЕРЕЯ.

Да, цезарь, очередь моя сегодня

Держать ночную стражу во дворц

И я пришелъ спросить у властелина

Слова для пропуска.

КАЛИГУЛА.

‘Амуръ и Бахусъ’.

ХЕРЕЯ.

Другихъ не будетъ приказаній мн?

КАЛИГУЛА.

Вотъ чаша — пей!.. А вы, мои вакханки,

Съ втвями виноградными въ кудряхъ,

Налейте влаги сладостной Фалерна,

Вы, нимфы стройныя Цереры, намъ

Плоды несите въ золотыхъ корзинахъ,

Вы, спутницы и Флоры, и Зефира,

Повйте ароматомъ нжныхъ розъ,

Разсыпьте ихъ цвтущія гирлянды,—

И въ упоеньи будемъ мы внимать

Гармоніи напвовъ іонійскихъ.

МЕССАЛИНА, тихо Хере.

Сама судьба его намъ предаетъ.

ХЕРЕЯ.

Что говоришь ты?

МЕССАЛИНА.

Все уже готово.

ХЕРЕЯ.

Когда-же?

МЕССАЛИНА.

Нынче ночью.

ХЕРЕЯ.

Я боюсь,

Не сбудутся надежды Мессалины.

МЕССАЛИНА.

Нтъ… все теперь зависитъ отъ тебя:

Твой нуженъ мечъ.

ХЕРЕЯ.

А галлъ?

МЕССАЛИНА.

Пылая местью,

Онъ ждетъ, когда я призову его…

ХОРЪ.

Будемъ мы сбирать въ кошницы

Васъ, цвтовъ весны царицы,

Розы юныя полей,

И съ лозы роскошной сада

Снявши гроздья винограда,

Выжмемъ сокъ вина скорй.

Все для насъ, что видятъ взоры:

И нарядъ внчальный Флоры,

И Цереры сочный плодъ,

И лучи благаго Феба,

И прохлада волнъ, и неба

Голубой, прозрачный сводъ.

Будемъ жить и наслаждаться,

Будемъ сладко упиваться

Ароматомъ нжныхъ розъ,

Лить рукою благодарной

Въ чашу пира сокъ янтарный —

Дивный даръ роскошныхъ лозъ.

Мчится время торопливо…

Не вчера-ль еще, счастлива,

Юность быстро жить рвалась?—

Нынче старость наступила:

День за днемъ идетъ уныло…

Завтра — смерть подкоситъ насъ.

Въ этомъ тайна роковая:

Мы проходимъ, изчезая,

Будто легкихъ тучекъ тнь,

Данъ судьбою неизмнной

Намъ для жизни срокъ мгновенный —

День одинъ… но въ этотъ день

Будемъ мы сбирать въ кошницы

Васъ, цвтовъ весны царицы,

Розы нжныя полей

И съ лозы роскошной сада

Снявши гроздья винограда,

Выжмемъ сокъ вина скорй!

СЦЕНА IV.

Т ЖЕ, Анній, САБИНІЙ, ВЪ черныхъ туникахъ, связанные, въ внкахъ изъ вервены.

КАЛИГУЛА, увидвъ входящихъ.

Смните ваши радостныя псни

На гимнъ печальный, похоронный плачъ:

Вотъ преданные намъ коварнымъ рокомъ

Два юныхъ Брута, ихъ несчастье въ томъ,

Что родились они полвкомъ позже:

Имъ горько жить въ такія времена,

Какъ наше время, но судьбы ошибку

Исправлю я, ускоривъ смерти часъ

Для этихъ пламенныхъ борцовъ свободы.

АННІЙ.

Къ чему веселья псни прерывать?

У насъ въ сердцахъ царитъ святая радость,

Живе вашей: веселимся мы,

Что смерть своей рукою благосклонной

Уводитъ насъ съ печальнаго пути,

Гд каждый шагъ — безчестіе и горе!

Намъ смерть свободу принесетъ, а вы

Останетесь съ позоромъ рабской цпи,

Которую хотли мы разбить…

Нтъ, пойте ваши радостные гимны

Для тхъ, кто смло умирать идетъ

И о спасеньи жизни васъ не молитъ.

КАЛИГУЛА.

Клянусь душой, я радъ, что мы сошлись

Въ желаніяхъ. Сказалъ ты справедливо.

Въ награду вамъ за то, что смерти часъ

Встрчаете безстрашно, вашу просьбу

Послднюю готовъ исполнить я.

Просите.

САБИНІЙ.

Мн въ предсмертную минуту

Не надо ничего, и я вполн

Доволенъ тмъ, что вижу предъ собою

Тирана цезаря: теперь я убжденъ,

Что этотъ зврь въ себ соединяетъ

Гіену съ тигромъ.

ХЕРЕЯ.

Дерзкій…

КАЛИГУЛА.

Не тревожься

Херея мой. Недалеко мгновенье,

Когда… передъ собой увидишь ты,

Какъ ихъ мятежныя уста замолкнутъ,

Горячею захлебываясь кровью…

(Аннію),

Ну, ты чего желаетъ, говори.

АННІЙ.

Дай чашу мн съ виномъ.

КАЛИГУЛА.

Я исполняю

Твое желанье: цезарь самъ теб

Послднюю твою подноситъ чашу.

АННІЙ, беретъ чашу и поднимаетъ ее надъ жертвенникомъ.

Вы, божества подземныя Аида,

Которымъ каждая могила въ дань

Приноситъ то, что на земл изчезло,—

Внемлите вы проклятіямъ моимъ

На Кайя Цезаря! Я добровольно

Въ предсмертныя мгновенья обрекаюсь

На муки вчныя: пусть буду я

На колес, какъ Иксіонъ, кружиться,

Пусть жажда Тантала меня томитъ,

Пусть я вращать Сизифа буду камень —

Все, все готовъ я вытерпть за то,

Чтобъ цезарь раздлилъ мои мученья,

Чтобъ въ бездну мрачную Аида мы

Сошли съ нимъ вмст. Тни роковыя!

Во знаменье обта моего

На жертвенникъ вино я изливаю

И съ обреченной головы моей

Срываю погребальную вервену,

Соединивши въ пламени одномъ

И радость жизни и печаль могилы!

(Молчаніе. Клавдій незамтно уходитъ).

Ты проклятъ, Цезарь! Посмотри, Аидъ,

Который ждетъ насъ, принялъ благосклонно

Мою молитву: жертвенный огонь

Пылаетъ ярко… Горе, горе, цезарь!

Я говорю: ты смерти обреченъ!

КАЛИГУЛА, схватывая ножъ и готовясь броситься съ ложа.

Къ богамъ подземнымъ ты нетерпливо

Желаешь удалиться — такъ иди

И возвсти сегодня, что меня

Они увидятъ завтра…

МЕССАЛИНА, удерживая его.

Цезарь, цезарь,

Остановись: что хочешь сдлать ты?

Убивъ его, ты слишкомъ легкой казнью

Отплатишь преступленью. Для кого-жъ

Останутся мученья страшныхъ пытокъ,

Когда такой преступникъ кончитъ жизнь

Отъ одного удара?.

КАЛИГУЛА.

О, мой демонъ,

Какъ чуткимъ сердцемъ понимаешь ты

Желанья сердца моего… Однако,

Кому жъ намъ пытку поручить?…

МЕССАЛИНА, указывая на Херею.

Ему.

ХЕРЕЯ.

Мн, цезарь?..

КАЛИГУЛА.

Да, теб.

ХЕРЕЯ.

Позволь, властитель…

КАЛИГУЛА.

Херея, волю исполняй мою.

МЕССАЛИНА, тихо Хере.

Возьми же ихъ, безумецъ, если цезарь

Теб ихъ отдаетъ… Скорй, скорй

Несчастныхъ уведи… Они для мщенья

Намъ пригодятся… понимаешь?

ХЕРЕЯ.

Да…

(Громко).

Я повелніе твое закономъ

Считаю, цезарь.

АННІЙ.

Августъ, шлю теб

Привтъ мой, умирая.

КАЛИГУЛА.

Ты подъ пыткой,

Надюсь я, не такъ заговоришь.

АННІЙ.

Не думаю. До скораго свиданья

Въ Аид, у Плутона.

СЦЕНА V.

Т-же, кром Хереи, Аннія и Сабинія.

КАЛИГУЛА, встаетъ шатаясь.

Мессалина!

МЕССАЛИНА.

Чего желаетъ повелитель мой?

КАЛИГУЛА.

Скажи мн… разв я несправедливо

Приговорилъ безумцевъ къ смерти… а?

МЕССАЛИНА.

Преступники заслуживали казни.

КАЛИГУЛА.

Однако, ихъ проклятья на меня

Нагнали страхъ… Угрозы роковыя,

Ты знаешь, надо чмъ предупредить?—

Богамъ подземнымъ родственника, друга

На жертву принести… я попытаюсь…

Да гд же Клавдій?…

МЕССАЛИНА.

Цезарь, удали

Тревожный страхъ и мрачныя сомннья,

Развеселись за чашею съ виномъ.

КАЛИГУЛА.

Нтъ… Клавдій нуженъ мн… Вино не можетъ

Мой успокоить духъ… я жажду крови…

МЕССАЛИНА.

Но Клавдія здсь нтъ…

КАЛИГУЛА.

Пускай отыщутъ,

Пусть приведутъ его… и онъ умретъ…

МЕССАЛИНА.

Умретъ онъ… да… но посл… Ночь нмая

Покровъ спустила надъ землей и сонъ,

Съ кудрями омоченными росою,

Къ теб нисходитъ и счастливыхъ грезъ

Приводитъ за собою вереницы…

Склонись на ложе, покорися ласкамъ

Чарующаго бога и усни,

Мой повелитель.

КАЛИГУЛА, падая на ложе.

Крови… крови… крови…

ХОРЪ, въ головахъ ложа.

Цезарь легъ, сомкнувши очи…

Гаснутъ пирные огни…

Тишина нмая ночи

Дня тревогу замни!

Пусть страстями не тревожимъ,

До зари властитель спитъ,

Пусть надъ этимъ пышнымъ ложемъ

Только сладкій сонъ царитъ

Тише… скройтесь будто тни

И замкните дверь въ покой,

Чтобъ для новыхъ наслажденій

Отворить ее съ зарей.

(Вс уходятъ. Занавсы аркады опускаются).

СЦЕНА VI.

Калигула, спитъ, Мессалина, въ ногахъ кровати.

МЕССАЛИНА.

Иди, иди, покорная толпа,

Отрепья оргіи дворца безумной

Донашивать подъ сумракомъ ночнымъ,

Средь улицъ Рима… Часъ насталъ желанный:

Когда зарею пурпурной востокъ

Заблещетъ радостно — на этомъ лож

Не онъ, не цезарь будетъ возлежать,

А трупъ его… Все помогаетъ мн:

Виномъ на праздник упившись, стражи

Ушли, иль спятъ… и некому теперь

Остановить ужасный призракъ смерти,

Идущій къ цезарю… А, наконецъ,

Ты въ западн моей: однимъ ударомъ

Я уничтожу и тебя, и ихъ —

Убійцъ ничтожныхъ, что орудьемъ мн

Послужатъ къ трону — всхъ я уничтожу

И буду властвовать одна, одна!

(Уходитъ).

СЦЕНА VIL

Калигула, спитъ, Клавдій, потомъ Аквила и Юнія.

КЛАВДІЙ, выглядывая изъ приподнятой имъ драпировки.

Что было тутъ?.. Какой ужасный праздникъ

Для демоновъ и для убійцъ ночныхъ

Готовитъ Мессалина?.. Я замтилъ,

Что цезарю грозилъ ужасный взглядъ,

Она шепталася съ Хереей тайно…

Какая цль у нихъ? Убить его?..

Что выдетъ изъ такого преступленья?

Воротится свобода дней былыхъ,

Иль рабство худшее еще настанетъ?..

О, если бы я могъ бжать, бжать

Отъ этихъ ужасовъ, укрыться тайно…

Но поздно… поздно… Или брежу я:

Тамъ занавсъ колышется?..

(При послднихъ словахъ Клавдія, Аквила и Юнія показываются у ложа цезаря).

Нтъ, это

Не бредъ воображенія, не сонъ —

Дйствительность ужасная… О, боги!..

(Прячется за драпировкой).

АКВИЛА, беретъ лампу и приближается къ ложу.

Вотъ онъ — смотри.

(Ставитъ лампу на пьедесталъ).

ЮНІЯ.

Проснися, цезарь!

КАЛИГУЛА, вскакивая съ ложа.

Кто

Зоветъ меня? Кто вы?

АКВИЛА.

Аквила я.

ЮНІЯ.

Я — Юнія.

КАЛИГУЛА.

Какъ вы войти дерзнули

Ко мн, сюда?

АКВИЛА.

Вдь Стеллы я женихъ…

ЮНІЯ.

Я Стеллы мать…

КАЛИГУЛА.

Чего-же вы хотите?

АКВИЛА.

Хотимъ твоей мы смерти — вотъ чего,

КАЛИГУЛА.

Ко мн, преторіанцы!

АКВИЛА.

Ты напрасно

Кричишь — никто не отзовется тамъ:

Какъ наше сердце, глухи эти стны.

КАЛИГУЛА, хватая Юнію.

Ты лжешь! я слышу шумъ… идутъ… идутъ…

Спасите! Помогите мн!

ЮНІЯ, стараясь вырваться.

О, горе!

КАЛИГУЛА.

Нтъ, мн не дастъ Юпитеръ умереть…

Они идутъ.

АКВИЛА.

Приходъ ихъ ускоряетъ

Лишь смерть твою.

КАЛИГУЛА.

Ко мн! Скорй, ко мн!

АКВИЛА.

Нтъ, ты умрешь!

КАЛИГУЛА.

Я цезарь вашъ…

АКВИЛА, душитъ его.

Неправда,

Ты боле не цезарь — ты мертвецъ!

КАЛИГУЛА, задыхаясь.

А!

АКВИЛА.

Кто бы не пришелъ теперь, безъ страха

Я встрчу васъ.

СЦЕНА VIII.

Т-же, Херея, Анній, Сабиній, съ мечемъ въ рук.

АКВИЛА.

Трибунъ!

ХЕРЕЯ.

Аквила — ты!

Мой рабъ!

АННІЙ.

Гд цезарь?

САБИНІЙ

Цезарь гд — скажи намъ?

АКВИЛА, показываетъ на трупъ Калигулы.

Вы опоздали: я убилъ его.

САБИНІЙ.

Онъ мертвъ — и не отъ нашего кинжала!

ХЕРЕЯ.

Друзья, теперь подумаемъ о Рим…

Достигли цли мы. Хвала теб,

Отважный галлъ: ты прежнюю свободу

Намъ возвратилъ.

АКВИЛА, отходя.

Я похвалу твою

Не заслужилъ. Оставь меня, Херея.

ЮНІЯ.

О дочь моя несчастная, о Стелла!

ХЕРЕЯ.

Ты, Анній, въ Капитолій поспши,

А ты въ сенатъ. Но Форум народу

О смерти цезаря я возвщу…

Идемъ, друзья.

СЦЕНА IX.

Т-же и Протогенъ.

ПРОТОГЕНЪ, входитъ въ дверь направо.

Никто не переступитъ

Порогъ дверей.

ХЕРЕЯ.

Кто жъ помшаетъ намъ?

(Занавсъ поднимается, вся комната окружена стражей).

ПРОТОГЕНЪ.

Смотрите!

АННІЙ.

А! Юпитеромъ клянусь,

Окружены мы.

ХЕРЕЯ.

Это Мессалина!

ПРОТОГЕНЪ.

Преторіанцы! взять подъ стражу всхъ

И отвести въ тюрьму.

ХЕРЕЯ.

О, рабъ презрнный!

(Его и остальныхъ уводятъ).

ПРЕТОРІАНЦЫ.

Гд Клавдій? Клавдія подайте намъ!

Да здравствуетъ нашъ новый цезарь Клавдій!

Наслдникъ Кайя онъ: внецъ ему

Принадлежитъ… На праздник сегодня

Онъ золото намъ щедро раздавалъ…

Гд-жъ Клавдій?

МЕССАЛИНА, входитъ и отдергиваетъ занавсъ, за которымъ спрятался Клавдій.

Вотъ онъ.

КЛАВДІЙ, окруженный проторіанцами.

О, не убивайте…

Оставьте жизнь мн… я не виноватъ…

ПРЕТОРІАНЦЫ.

Да здравствуетъ, да здравствуетъ нашъ цезарь!

ПРОТОГЕНЪ, преклоняясь предъ Клавдіемъ.

Пусть правитъ Римомъ онъ, какъ божество,

И будетъ ужасомъ и славой міра!

МЕССАЛИНА.

Теперь и Римъ, и цезарь — это я!

В. Буренинъ.

‘Историческій Встникъ’, NoNo 6—7, 1884

КАЛИГУЛА.

ДЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

СЦЕНА I.

СЦЕНА II.

СЦЕНА III

СЦЕНА IV.

СЦЕНА V.

СЦЕНА VI.

СЦЕНА VII

СЦЕНА VIII.

СЦЕНА IX.

СЦЕНА X.

ДЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

СЦЕНА I.

СЦЕНА II.

СЦЕНА III.

СЦЕНА IV.

СЦЕНА V.

СЦЕНА VI.

СЦЕНА VII.

СЦЕНА VIII.

СЦЕНА IX.

ДЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

СЦЕНА I

СЦЕНА II.

СЦЕНА III.

СЦЕНА IV.

СЦЕНА V.

СЦЕНА VI.

ДЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

СЦЕНА I.

СЦЕНА II.

СЦЕНА III.

СЦЕНА IV.

СЦЕНА V.

ДЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

СЦЕНА I.

СЦЕНА II.

СЦЕНА III.

СЦЕНА IV.

СЦЕНА V.

СЦЕНА VI.

СЦЕНА VIL

СЦЕНА VIII.

СЦЕНА IX.

Читайте также: