Много шуму из пустяков, Шекспир Вильям, Год: 1599 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 86 минут(ы)

СОЧИНЕНІЯ
ВИЛЬЯМА ШЕКСПИРА

ВЪ ПЕРЕВОД И ОБЪЯСНЕНІИ
А. Л. СОКОЛОВСКАГО.

Съ портретомъ Шекспира, вступительной статьей ‘Шекспиръ и его значеніе въ литератур’, съ приложеніемъ историко-критическихъ этюдовъ о каждой пьес и около 3.000 объяснительныхъ примчаній

ИМПЕРАТОРСКОЮ АКАДЕМІЕЮ НАУКЪ
переводъ А. Л. Соколовскаго удостоенъ
ПОЛНОЙ ПУШКИНСКОЙ ПРЕМІИ.

ИЗДАНІЕ ВТОРОЕ
пересмотрнное и дополненное по новйшимъ источникамъ.

ВЪ ДВНАДЦАТИ ТОМАХЪ.

Томъ XI.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ

ИЗДАНІЕ т-ва А. Ф. МАРКСЪ.

МНОГО ШУМУ ИЗЪ ПУСТЯКОВЪ.

Комедія: ‘Много шуму изъ пустяковъ’ появилась въ печати въ первый разъ въ 1600 году въ формат in quarto подъ слдующимъ заглавіемъ: ‘Much adoe about Nothing. As it hath been sundrie times publikely acted by the right honourable, the Lord Chamberlaine his seryants. Written by William Shakespeare’, т.-е. ‘Много шуму изъ пустяковъ’. Въ томъ вид, какъ пьеса много разъ исполнялась публично слугами достопочтеннаго лорда камергера. Сочиненіе Вилліама Шекспира’. Въ томъ же году комедія была занесена въ списокъ Шекспировыхъ пьесъ вмст съ хроникой ‘Генрихъ IV’, изъ чего можно съ вроятностью заключить, что она написана около этого же времени и во всякомъ случа не ране 1598 года. Сомнительность боле ранняго происхожденія пьесы доказывается тмъ, что въ списк Шекспировыхъ пьесъ, изданномъ въ 1598 году Миресомъ, заглавіе означенной комедіи еще не было помянуто.

Изданная въ 1600 году, комедія ни разу не была перепечатана до выхода полнаго собранія сочиненій Шекспира in folio 1623 года, гд она помщена шестой по счету пьесой въ отдл комедій. Тексты обоихъ изданій оказались довольно правильными и обнаружили разницу лишь въ незначительныхъ мелочахъ. По поводу текста in folio небезынтересно, между прочимъ, упомянуть, что въ нкоторыхъ сценахъ настоящей комедіи при означеніи выходовъ дйствующихъ лицъ напечатаны вмсто именъ полицейскихъ приставовъ Лямки и Посошка имена тогдашнихъ актеровъ, исполнявшихъ эти роли, а именно Джака Вильсона, Кемпе и Коулея. Какъ ни мелочно это обстоятельство само по себ, но въ немъ можно видть очень реальное доказательство, что все изданіе in folio напечатано вовсе не по подлиннымъ рукописямъ Шекспира, какъ полагаютъ нкоторые рьяные защитники этого изданія, но по точно такимъ же театральнымъ спискамъ, искаженнымъ и передланнымъ, по какимъ изданъ текстъ и другихъ первоначальныхъ изданій, вслдствіе чего слиткомъ большое благоговніе предъ каждой буквой текста in folio должно считаться преувеличеннымъ и могущимъ повести иной разъ къ очень фальшивымъ выводамъ, особенно въ объясненіи буквальнаго смысла многихъ темныхъ мстъ и мелочныхъ деталей Шекспирова текста вообще.

Главная фабула комедіи, состоящая въ исторіи невинно оклеветанной героини, неоднократно разрабатывалась въ литературахъ различныхъ странъ. Такъ, напримръ, очень похожая исторія разсказывается Аріостомъ въ пятой книг ‘Неистоваго Роланда’, а затмъ тотъ же сюжетъ въ нсколько измненномъ вид изложенъ Спенсеромъ въ ‘Цариц фей’. Еще боле подробную разработку находимъ мы въ новелл итальянскаго писателя Банделло, изданной впослдствіи въ сборник, озаглавленномъ: ‘Сто трагическихъ исторій’. Новелла эта помщена въ этомъ сборник подъ нумеромъ шестьдесятъ пятымъ и озаглавлена въ подлинник такъ: ‘Соте il signore Timbreo di Cardona, essendo col Ee Piero d’Arragona in Messina s’innamora di Felicia Lionata et i varii fortunevoJi accidenti, che avennere prima che per moglie la prendesse’ — т.-е. ‘Какъ синьоръ Тимбрео ди-Кардона, бывъ съ королемъ Петромъ Аррагонскимъ въ Мессин, влюбился въ Фелицію Ліонато, и о томъ, какія произошли приключенія прежде, чмъ онъ на ней женился’. Новелла эта была переведена Бельфорестомъ, и такъ какъ Шекспиръ явно заимствовалъ сюжетъ своей комедіи именно изъ нея, то о содержаніи новеллы необходимо сказать нсколько краткихъ словъ.

Молодой дворянинъ Тимбрео ди-Кардона влюбился въ дочь знатнаго мессинскаго гражданина Ліонато, Фелицію, и получилъ ея согласіе на бракъ. Но въ Фелицію былъ влюбленъ также другъ Тимбрео, Джирондо. Оскорбленный гибелью своихъ собственныхъ надеждъ полулучить руку Фелиціи, онъ ршился по крайней мр помшать ея браку съ кмъ бы то ни было. Для этой цли онъ подослалъ къ Тимбрео подкупленнаго негодяя, который уврилъ жениха, будто Фелиція имла любовника, который пробирался по ночамъ въ ея комнату по лстниц чрезъ балконъ дома ея отца. Для того, чтобъ это доказать, клеветникъ предложилъ Тимбрео спрятаться ночью въ кусты сада, откуда онъ могъ увидть самъ, что сообщенная ему всть была справедлива. Пораженный такимъ открытіемъ, Тимбрео согласился и дйствительно увидлъ, какъ два человка прокрались по саду съ лстницей, громко разговаривая о проступк Фелиціи, при чемъ одинъ изъ нихъ влзъ на балконъ дома Ліонато. Повривъ такому обману, Тимбрео послалъ къ Ліонато одного изъ своихъ друзей съ отказомъ отъ руки Фелиціи. Несчастная двушка, услышавъ такую гнусную клевету, лишилась чувствъ и была сочтена не только знакомыми, но даже ея родными, за умершую. Когда же она очнулась, то отецъ ея и мать вздумали воспользоваться этимъ обморокомъ, чтобъ хоть сколько-нибудь замять и смягчить дло. Съ этой цлью они умышленно распустили слухъ, будто дочь ихъ умерла дйствительно, и устроили ей фальшивыя похороны. Цль ихъ была достигнута. Фелицію такъ любили и почитали вс, что общее мнніе ршительно возстало противъ ея обвиненія и склонилось, напротивъ, къ мысли, что Тимбрео нарочно ее оклеветалъ съ цлью найти благовидный предлогъ, чтобъ вроломно отказаться отъ брака. Между тмъ Джирондо, узнавъ о мнимой смерти Фелиціи, почувствовалъ такія угрызенія совсти, что ршился во всемъ сознаться. Для этого онъ привелъ Тимбрео въ церковь, гд была пустая гробница Фелиціи, и, подавъ ему кинжалъ, разсказалъ все дло, предлагая себя умертвить, чтобъ отмстить за смерть Фелиціи. Какъ ни былъ пораженъ Тимбрео такимъ извстіемъ, но отъ мести своему бывшему другу онъ отказался и потребовалъ только, чтобы онъ вмст съ нимъ сознался въ своемъ преступленіи предъ родителями Фелиціи. Ліонато ласково принялъ обоихъ и, убдись, что Тимбрео былъ точно введенъ въ ошибку, согласился ихъ простить съ тмъ условіемъ, чтобъ Тимбрео общалъ ему жениться не иначе, какъ съ согласія Ліонато, на женщин, какую выберетъ онъ ему самъ. Тимбрео согласился. Затмъ прошло довольно долгое время, въ теченіе котораго, скрытая въ дом отца, Фелиція достигла восемнадцати лтъ и, развившись вполн, стала еще прелестне, чмъ была прежде. Тогда Ліонато напомнилъ Тимбрео его слово и пригласилъ его вмст съ Джирондо въ загородный домъ своего брата. Тамъ встртила ихъ цлая толпа молодыхъ, красивыхъ двушекъ, между которыми были Фелиція и ея сестра. Ліонато, подведя Тимбрео къ Фелиціи, объявилъ, что онъ по общанію долженъ на ней жениться. Тимбрео, не узнавъ измнившуюся и похорошвшую Фелицію, изъявилъ свое согласіе и былъ тотчасъ съ нею обвнчанъ. Когда же новобрачные сидли за столомъ, то одна изъ дамъ, замтя унылый видъ Тимбрео, спросила о причин его грусти. Тимбрео отвтилъ, что его постоянно терзаетъ мысль о погубленной имъ Фелиціи. Тогда Ліонато объявилъ всю правду, и Тимбрео съ восторгомъ бросился въ объятія своей воскресшей невсты. Общее счастье заключилось свадьбой Джирондо, который также былъ прощенъ Ліонато и женился на сестр Фелиціи.

Разсматривая содержаніе этой повсти, мы можемъ замтить, что въ общемъ Шекспиръ ни въ чемъ не отступилъ ни отъ ея завязки ни отъ развязки, но очень интересно прослдить множество второстепенныхъ отступленій, сдланныхъ имъ согласно съ той цлью, какую онъ, видимо, преслдовалъ, когда писалъ эту комедію. Повсть Ванделло, несмотря на счастливый конецъ, иметъ гораздо боле драматическій, чмъ комическій характеръ, а между тмъ подъ перомъ Шекспира она преобразилась въ одну изъ самыхъ забавныхъ и веселыхъ комедій, несмотря на то, что главный серьезный эпизодъ, заключавшійся въ оклеветаніи героини, остался нетронутымъ. Такой перемны впечатлнія, производимаго комедіей, Шекспиръ достигъ именно тмъ, что измнилъ съ необыкновеннымъ искусствомъ детали того первоначальнаго сюжета, который послужилъ ему основой, а сверхъ того, присочинилъ многое вновь. Такъ, напримръ, въ повсти клеветникъ, затявшій все дло, близкій другъ героя, Шекспиръ же создалъ для этой цли отдльную личность принца Донъ-Жуана, стоящаго совершенно особнякомъ отъ прочихъ симпатичныхъ лицъ комедіи. Дале, въ повсти невинность оклеветанной героини разоблачается драматическимъ раскаяніемъ виновника клеветы, у Шекспира же для этой цли введены комическія личности глупыхъ полицейскихъ сторожей, распутывающихъ драматическій конфликтъ дйствія совершенно случайно. Сверхъ того, въ повсти развязка обнаруживается лишь въ конц, такъ что читатель все время находится подъ тревожнымъ впечатлніемъ мысли, чмъ кончится дло. У Шекспира же полицейскіе сторожа подслушиваютъ и открываютъ дло ране, чмъ разражается главная катастрофа публичнаго оскорбленія и мнимой смерти Геро, вслдствіе чего зрители уже во время этой сцены впередъ догадываются о счастливомъ конц, чмъ оправдывается и самое названіе пьесы, общающее, что все представленное не боле, какъ ‘много шуму изъ пустяковъ’. Смягчивъ такимъ образомъ общее впечатлніе, Шекспиръ сохранилъ въ умренной степени и драматическій характеръ дйствія. Отчаянный монологъ Ліонато, когда онъ серьезно вритъ въ виновность своей дочери, дышитъ такимъ истиннымъ драматизмомъ, что могъ бы быть помщенъ безъ измненія въ любой серьезной трагедіи. Но Шекспиръ смягчилъ впечатлніе даже этой сцены, поставивъ за нею сцену ссоры двухъ стариковъ — Ліонато и Антоніо съ принцемъ и Клавдіо. Антоніо, только-что совтовавшій Ліонато сдержанность и умренность, не выдерживаетъ этой роли и, расптушившись совершенно по-стариковски, начинаетъ комически кричать и бушевать самъ. Сцена, кода Клавдіо публично отвергаетъ Геро, придумана Шекспиромъ, такъ какъ въ повсти Ванделло Тимбрео сообщаетъ родителямъ невсты о своемъ отказ жениться чрезъ третье лицо. Но и тутъ, несмотря на такое, повидимому, усиленіе драматическаго дйствія противъ повсти, мы находимъ смягчающую струю въ слдующей комической сцен, когда влюбленный Венедиктъ, соглашаясь, по настоянію Беатрисы, отмстить за ея сестру, вызываетъ Клавдіо на дуэль. *Уже одн эти приведенныя измненія противъ оригинальной повсти ‘въ значительной степени смягчаютъ ея драматическій характеръ, но (Шекспиръ отвлекъ вниманіе зрителей отъ драматической стороны своего (Произведенія еще боле тмъ, что рядомъ съ исторіей оклеветанной Геро включилъ въ него совершенно отдльный самостоятельный эпизодъ забавныхъ отношеній Бенедикта и Беатрисы. Эпизодъ этотъ не (иметъ съ главнымъ дйствіемъ комедіи никакой связи, а между тмъ значеніе его по тому впечатлнію, какое онъ производитъ на всхъ, кто прочтетъ комедію, первенствуетъ, можно сказать, даже надъ ея главнымъ сюжетомъ. Съ точки зрнія вншней постройки пьесы, мы видимъ въ настоящемъ случа нчто подобное тому, какъ въ драм ‘Венеціанскій купецъ’ вводная исторія о ссор Антоніо съ Шейлокомъ точно такъ же подавляетъ своимъ значеніемъ общее содержаніе пьесы. Разница лишь въ томъ, что тамъ мрачный драматическій эпизодъ вырастаетъ на свтломъ, комическомъ фон, здсь же, наоборотъ, игривая, веселая шутка вырисовывается на драматическомъ содержаніи. Если смотрть на пьесу съ вншней только стороны, то такое перемщеніе центра ея тяжести съ главнаго сюжета на второстепенный эпизодъ можетъ показаться загадочнымъ, но, если вникнуть во внутреннее содержаніе, то вопросъ разршается просто. Въ произведеніяхъ Шекспира психологическая разработка характеровъ всегда первенствуетъ надъ фабулой, въ настоящей же комедіи эта разработка выступаетъ въ побочной исторіи отношеній Бенедикта и Беатрисы гораздо глубже и рельефне, чмъ въ основномъ сюжет. Сюжетъ этотъ, собственно говоря, довольно шаблоненъ. Положенія, въ какія поставлены дйствующія лица, очень обыденны, а потому для изображенія въ нихъ чего-нибудь особенно серьезнаго не представлялось достаточно данныхъ. Между тмъ въ любви Бенедикта и Беатрисы нарисованъ рядъ житейскихъ явленій, хотя и комическихъ, но до того живыхъ и общечеловческихъ, что очутиться въ положеніи, въ какое попали оба забавные любовника, легко можетъ всякій. Положеніе это объясняется особенно рельефно, если мы поставимъ его въ параллель съ тмъ, что изображено въ другой Шекспировой пьес, а именно: въ ‘Сн въ лтнюю ночь’. Тамъ мы видимъ изображеніе минутнаго увлеченія блажной любовью, налетвшей неизвстно какъ и почему, здсь же, напротивъ, представленъ противоположный случай, какъ иной разъ люди, въ которыхъ очень много вполн подходящаго матеріала для того, чтобы искренно и глубоко полюбить другъ друга, по какой-то странной причин никакъ не могутъ сговориться и сойтись, пока какое-нибудь самое пустое обстоятельство (иной разъ совершенно шуточное) не сорветъ съ глазъ обоихъ закрывавшую ихъ пелену недоразумній и не толкнетъ ихъ другъ къ другу. Это душевное свойство представлено въ Бенедикт и Беатрис до того рельефными и живыми чертами, что разъяснять ихъ нтъ надобности, но нельзя не сказать нсколькихъ словъ о той тончайшей психологической разработк, съ какой нарисованы ихъ основные характеры. Оба были сангвиники въ самомъ чистомъ значеніи этого слова. Серьезные вопросы жизни тревожили ихъ очень мало, вслдствіе чего очень сильно развилась въ ихъ нравственномъ существ струя веселости. Но такъ какъ оба, сверхъ того, были очень не глупы, то струя эта превратилась у нихъ въ склонность къ насмшк, очень, впрочемъ, безобидной, потому что какъ Бенедиктъ, такъ и Беатриса были въ душ очень добры. Въ Бенедикт это свойство доказывалось его пріятельскими отношеніями со всми окружающими, а въ Беатрис — ея нжной любовью къ сестр. Но въ насмшливыхъ людяхъ почти всегда развивается довольно забавная слабость, состоящая въ томъ, что они не могутъ равнодушно выносить, если кто-нибудь своими насмшливостью и остроумными выходками превзойдетъ ихъ. Эту черту можно подмтить часто. Пусть кто-нибудь изъ такихъ людей разскажетъ въ обществ забавный анекдотъ, разсмшившій всхъ. Взгляните на разсказчика: онъ совершенно доволенъ, но если, вслдъ затмъ, кто-нибудь разскажетъ что-нибудь, чмъ насмшитъ присутствующихъ еще боле, то мы очень часто можемъ замтить, что довольство съ лица перваго разсказчика исчезнетъ мгновенно. Онъ точно сконфузится, уйдетъ въ себя и иной разъ даже превратится изъ веселаго собесдника въ раздраженнаго. Зная это общечеловческое душевное свойство, можно легко себ объяснить всю исторію забавной распри Бенедикта и Беатрисы, выслдивъ ее воображеніемъ до минуты ихъ перваго знакомства. Можно себ представить, какъ они встртились въ первый разъ въ какомъ-нибудь обществ, какъ который-нибудь сказалъ забавное словцо, другой насторожилъ уши и, не захотвъ отстать, ввернулъ свое. Такъ продолжалось дале, пока одинъ, недовольный побдами противника, не попробовалъ задть своей шуткой уже его лично. А тамъ, какъ говорится, и пошло, и пошло, и пошло! Кончилось тмъ, что оба заслонились другъ отъ друга непроницаемой изгородью, колючей, какъ шиповникъ, сквозь которую ни тотъ ни другой уже не могли увидть, чмъ противникъ былъ въ дйствительности. А между тмъ дйствительность эта была такова, что едва ли сыскались бы два другихъ существа, боле подходящія другъ къ другу. Оба были честны, добры, умны, способны любить, а главное — смотрли на жизнь тмъ свтлымъ, веселымъ взглядомъ, который такъ помогаетъ переносить съ бодрымъ духомъ ея неизбжныя непріятности. Нкоторые критики находили слишкомъ пустымъ и почти водевильнымъ тотъ способъ, съ помощью котораго Шекспиръ привелъ обоихъ любовниковъ къ тому, что они, позабывъ вражду, влюбились другъ въ друга, но этотъ взглядъ совершенно ложенъ. Пустая, ничтожная причина, ихъ разъединившая, должна была уничтожиться такимъ же пустымъ средствомъ. А сверхъ того, если назвать пустымъ тотъ случайный фактъ подслушиванія чужого разговора, который толкнулъ ихъ другъ къ другу, то впечатлніе, которое онъ произвелъ, упавъ на души обоихъ, вовсе не было такъ пусто, какъ можетъ показаться на первый взглядъ. Оно, напротивъ, должно было задть очень чувствительныя я глубокія струны ихъ нравственнаго существа. Представимъ себ дйствительно человка, очень хорошаго въ душ, который, считая кого-нибудь своимъ недоброжелателемъ, вдругъ бы узналъ, что человкъ этотъ не только ему не врагъ, но, напротивъ, нжно и искренно его любитъ. Такое открытіе могло бы поколебать недоброжелательность въ людяхъ даже сухихъ и суровыхъ, если же люди эти, какъ Беатриса и Бенедиктъ, были добры въ душ, то являлись вс данныя, чтобъ такой случай измнилъ совершенно ихъ прежнія отношенія, тмъ боле, что открытіе это льстило самолюбію обоихъ. Насмшникъ, предъ которымъ каждый до нкоторой степени даже трусилъ, оказывался рабомъ, покорно склонявшимъ предъ нимъ повинную голову! Вражда при такихъ условіяхъ очень легко могла превратиться въ дружбу, а если субъекты, подвергшіеся такому испытанію, были молодые мужчина и женщина, то изъ дружбы самымъ естественнымъ образомъ рождалась любовь. Потому успхъ хитрецовъ, затявшихъ такого рода продлку, становится совершенно понятенъ, несмотря на всю простоту и, можно сказать, даже глупость употребленнаго ими средства. Прелесть и игривость такой психологической постановки вопроса до того забавны и вмст съ тмъ до того врны съ тмъ, что мы видимъ въ дйствительной жизни, что нечему удивляться, если этотъ побочный эпизодъ настоящей комедіи привлекаетъ боле вниманія, чмъ все остальное дйствіе. Бенедиктъ и Беатриса, разсматриваемые въ ряду прочихъ созданій Шекспира, походятъ на дв прелестныя фарфоровыя статуэтки, которыми нельзя не залюбоваться, если даже поставить ихъ въ рядъ съ другими колоссальными бронзовыми изваяніями того же художника.

Характеръ прочихъ лицъ разработанъ далеко не такъ глубоко, на совершенно въ мру съ тмъ, что требовало содержаніе пьесы. Тихая, меланхолическая Геро внушаетъ невольную симпатію своимъ горемъ, а также той добротой, съ какой прощаетъ виновнику причиненнаго ей зла. Въ Клавдіо изображенъ одинъ изъ тхъ юношей, принадлежащихъ къ сословью jeunesse dore, которые, не будучи дурны въ душ, въ то же время не одарены особенно глубокимъ умомъ, вслдствіе чего и -бываютъ склонны легко подчиняться условнымъ нравственнымъ взглядамъ той среды, въ какой воспитались. Его необдуманное, слишкомъ поспшное ршеніе осрамить Геро публично по самому ничтожному, поверхностному подозрнію было продиктовано именно взглядами этой среды, но зато, узнавъ свою ошибку, онъ, какъ хорошій человкъ въ душ, раскаялся искренно и тмъ искупилъ свой проступокъ. Полицейскіе пристава Лямка и Посошокъ — забавная карикатура на тогдашнюю администрацію, но кто, взглянувъ на нихъ пристальне, не согласится, что въ ихъ пониманіи служебныхъ обязанностей сквозятъ многія черты, сохранившіяся и до позднйшихъ временъ? Личность принца Донъ Жуана рзко отдляется своей зловщей фигурой отъ общаго свтлаго настроенія всей пьесы, но производимое имъ темное впечатлніе смягчается тмъ, что замыслы его несутъ полную неудачу, вслдствіе чего зритель невольно мирится даже съ нимъ. Его два достойные сподвижника — Борахіо и Конрадъ — очерчены слегка, но и въ нихъ можно замтить живые, правдивые штрихи. Два старика — Леонато и Антоніо — хотя и не представляютъ чего-либо серьезнаго, но нарисованы очень мтко и врно. Отчаяніе Леонато, когда онъ узнаетъ о предполагаемой вин своей дочери, дышитъ самымъ яркимъ, неподдльнымъ драматизмомъ, но это, надо замтить, единственная сцена во всей комедіи, гд Шекспиръ отступилъ отъ того свтлаго комическаго настроенія, какимъ проникнута вся пьеса.

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

Донъ Педро, принцъ Аррагонскій.

Донъ Жуанъ, его побочный братъ.

Клавдіо, молодой флорентинецъ, Бенедиктъ, молодой падуанецъ, любимцы дона Педро.

Леонато, губернаторъ Мессины.

Антоніо, его братъ.

Бальтазаръ, слуга дона Педро.

Борахіо, Конрадъ, приближенные донъ Жуана.

Лямка, Посошокъ, полицейскіе пристава ¹).

Протоколистъ.

Монахъ.

Пажъ.

Геро, дочь Леонато.

Беатриса, племянница Леонато.

Маргарита, Урсула, прислужницы Геро.

Гонцы, стража и свита принца.
Дйствіе въ Мессин.

ДЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Улица въ Мессин.

(Входятъ Леонато, Геро, Беатриса, нкоторые изъ свиты и гонецъ).

Леонато. Изъ этого письма я вижу, что донъ Педро будетъ сегодня ночью въ Мессин.

Гонецъ. Да, синьоръ,— онъ уже близко. Я оставилъ его не дале трехъ миль отъ города.

Леонато. Сколько было у васъ въ послднемъ сраженіи убитыхъ?

Гонецъ. Немного,— изъ боле же извстныхъ лицъ никого.

Леонато. Побда пріятнй вдвойн, если побдитель возвращается домой со всей своей свитой. Судя по письму, донъ Педро оказалъ особенно милостивое вниманіе молодому флорентинцу Клавдіо.

Гонецъ. И оказалъ вполн по заслугамъ. Подвиги, совершенные этимъ молодымъ человкомъ, далеко превзошли то, что можно было ожидать отъ его юныхъ лтъ. Синьоръ Клавдіо оказался ягненкомъ съ виду, а на дл львомъ. Я не найду даже словъ, чтобъ передать вамъ о тхъ чудесахъ храбрости, которыя онъ выказалъ.

Леонато. У него въ Мессин есть дядя. Такая всть должна искренно обрадовать старика.

Гонецъ. Я сейчасъ передалъ ему письмо съ извстіемъ объ успх племянника. Онъ обрадовался до того, что восторгъ его по виду могъ показаться горемъ.

Леонато. Старикъ, вроятно, расплакался?

Гонецъ. Мало того — разрыдался.

Леонато. Трогательный излишекъ въ выраженіи любви! Въ такія минуты лицо бываетъ врнйшимъ зеркаломъ чувствъ. Гораздо лучше плакать отъ радости, чмъ радоваться чужимъ слезамъ.

Беатриса. А скажите, пожалуйства, въ полномъ ли здравіи вернулся изъ битвы вашъ извстный витязь съ мечомъ-кладенцомъ ²)?

Гонецъ. Такого витязя, сколько я знаю, достойная синьора, нтъ и не было во всей арміи.

Леонато. О комъ ты спрашиваешь, племянница?

Геро. Сестра, вроятно, ведетъ рчь о синьор Бенедикт изъ Падуи.

Гонецъ. О, если вы спрашиваете о немъ, то я могу засвидтельствовать, что онъ вернулся здравымъ, невредимымъ и веселымъ попрежнему.

Беатриса. Вдь онъ обвшалъ вс мессинскія стны объявленіями, въ которыхъ вызывалъ на бой Купидона, но только вмсто Купидона явился шутъ моего дяди и объявилъ, что намренъ драться съ нимъ вмсто лука и стрлъ своей дурацкой палкой ³). Скажите, сколько онъ убилъ и сълъ непріятелей? Впрочемъ, довольно будетъ, если вы скажете, сколько убилъ, потому что плоды его трудовъ, вроятно, такъ невелики, что я возьмусь проглотить ихъ, не поморщившись, сама.

Леонато. Племянница! я теб уже не разъ говорилъ, что ты слишкомъ зло поднимаешь на смхъ Бенедикта! Смотри, чтобъ онъ когда-нибудь не отплатилъ теб за твои шутки.

Гонецъ. Синьоръ Бенедиктъ оказалъ въ этой войн важныя услуги.

Беатриса. Какія это?— позвольте узнать… Вроятно, у васъ были залежавшіеся състные припасы, и онъ помогъ ихъ дость. Аппетитъ у него дйствительно богатырскій.

Гонецъ. Онъ, сверхъ того, храбръ, сударыня.

Беатриса. Это врно, что онъ храбръ съ сударынями. Но посмотримъ, что будетъ, если на него наскочитъ неробкій сударь.

Гонецъ. Съ такимъ противникомъ онъ и разговоръ поведетъ иначе. Вообще надо отдать справедливость, что этотъ синьоръ исполненъ многихъ достоинствъ.

Беатриса. Вы, вроятно, хотите сказать, что онъ ими начиненъ. Съ этимъ, пожалуй, я согласна, но вдь тогда онъ долженъ по праву получить нелестное имя набитаго чучела! Ну да, впрочемъ, нельзя требовать отъ людей боле того, что они стоятъ ⁴).

Леонато. Не удивляйтесь, синьоръ, этимъ выходкамъ моей племянницы. У нихъ съ Бенедиктомъ затянъ родъ потшной войны. Чуть сойдутся — сейчасъ же начинается сшибка насмшекъ.

Беатриса. Да!.. только въ этой войн плохо приходится ему. Въ нашей послдней сшибк онъ до того растерялъ вс свои способности, что могъ только хлопать ушами, какъ лошадь ⁵), чмъ и уподобился этому благородному животному! Пусть подумаетъ, какая между ними разница… Съ кмъ онъ нынче въ дружб? Вдь у него что ни мсяцъ, то новый другъ по гробъ.

Гонецъ. Неужели?

Беатриса. Безъ всякихъ ‘ужели’. Для него дружба то же, что перо на шляп:— новая мода — новая дружба.

Гонецъ. Я вижу, синьора, что этотъ господинъ у васъ на дурномъ счету ⁶).

Беатриса. Боже избави! Если бъ у меня завелись съ нимъ какіе-нибудь счеты, я сейчасъ бы ихъ разорвала и сожгла. Но все-таки вы должны мн сказать, съ кмъ онъ въ дружб.. Мн интересно знать, кому пришла охота надть себ на шею такую петлю.

Гонецъ. Онъ боле всего проводитъ время съ благороднымъ Клавдіо.

Беатриса. Храни Богъ бднаго Клавдіо! Вдь Бенедиктъ привяжется къ нему, какъ лихорадка! Онъ заразительне чумы и можетъ мигомъ свести съ ума хотъ кого. Если Клавдіо въ самомъ дл заразился Бенедиктомъ, то мало будетъ ему тысячи фунтовъ, чтобъ избавиться отъ этой напасти.

Гонецъ. Ну, благородная синьора!— скажу, что я не желалъ бы попасть вамъ на язычокъ ⁷).

Беатриса. Не попадайте, благородный синьоръ.

Леонато. Скажи, ты никогда не уймешься и не устанешь болтать ⁸)?

Беатриса. Никогда, дядюшка!.. Разв только если іюльскія жары будутъ въ январ.

Гонецъ. Вотъ и донъ Педро. (Входятъ донъ Педро, Бальтазаръ, донъ Жуанъ, Клавдіо, Бенедиктъ и свита).

Донъ Педро. Что это, синьоръ Леонато? Къ чему эта встрча? Жизнь учитъ насъ избгать безпокойствъ, а вы причиняете ихъ себ нарочно.

Леонато. Никогда безпокойство не посщало моего дома въ боле пріятномъ вид. Безпокойство пройдетъ, а радость останется. Мн жаль только, что придетъ время, когда вы насъ снова покинете. Тогда будетъ наоборотъ: радость уйдетъ, а останется горе.

Донъ Педро. Вы ужъ слишкомъ охотно принимаете на себя эту обузу… Скажите, вдь это, если не ошибаюсь, ваша дочь?

Леонато. Ея мать говорила мн это постоянно.

Бенедиктъ. Разв ваше высочество въ этомъ сомнвались, что сочли нужнымъ сдлать такой вопросъ?

Леонато. Нтъ, синьоръ Бенедиктъ: вдь вы были въ то время еще ребенкомъ.

Донъ Педро. Это по вашему- адресу, синьоръ Бенедиктъ. Изъ этихъ словъ мы можемъ заключить, чмъ вы сдлались въ зрлые годы. (Теро) Вы, впрочемъ, отвчаете на мой вопросъ, прекрасная синьора, безъ словъ. Вы — живой портретъ вашего почтеннаго отца ⁹). Дошли вамъ Богъ много счастья и радостей.

(Отходитъ съ Леонато въ глубину сцены).

Бенедиктъ. Несмотря однако на это сходство и на то, что синьоръ Леонато ея отецъ, я думаю, синьора не согласилась бы за всю Мессину имть на своихъ пледахъ его теперешнюю голову.

Беатриса. Я удивляюсь, какая вамъ охота, синьоръ Венедиктъ, болтать вздоръ, когда васъ никто даже не слушаетъ.

Бенедиктъ. Какъ,— синьора насмшница! вы еще живы?

Беатриса. Можетъ ли насмшница умереть, имя для своихъ насмшекъ такой неистощимый матеріалъ, какъ синьоръ Бенедиктъ? Глядя на васъ, вдь даже сама любезность обратится въ насмшку.

Бенедиктъ. Въ такомъ случа любезность окажется притворщицей. Меня вдь обожаютъ вс женщины, кром васъ. Жаль только, что судьба одарила меня такимъ каменнымъ сердцемъ, что я не отвчаю ни одной тмъ же.

Беатриса. Женщины, напротивъ, должны быть очень этимъ довольны, потому что у нихъ однимъ глупымъ воздыхателемъ меньше. Впрочемъ, въ этомъ случа я похожа на васъ. Мои кровь и сердце холодны, какъ ваши, а потому слушать собачій лай на луну мн гораздо пріятнй, чмъ внимать нжнымъ любовнымъ признаньямъ.

Бенедиктъ. Да поддержитъ въ васъ Господь Богъ это благодатное расположеніе! Благодаря ему двое-трое несчастныхъ не рискуютъ оказаться съ выцарапанными глазами..

Беатриса. Если бъ это случилось съ вами, то ваша наружность потеряла бы не много.

Бенедиктъ. Скажите, вы не пробовали заняться обученіемъ попугаевъ болтовн?

Беатриса. Болтовня попугая все-таки умнй ослинаго мычанья.

Бенедиктъ. Какъ бы я желалъ, чтобъ ноги моей, лошади обладали неутомимостью вашего языка! Продолжайте вашу скачку, продолжайте!.. Я отступаюсь.

Беатриса. Послднія вспышки вашего остроумія всегда напоминаютъ задохшуюся клячу. Я васъ знаю хорошо.

Донъ Педро (подходя къ Леопато). Итакъ, вотъ къ какому пришли мы ршенью: нашъ безцнный Леонато приглашаетъ васъ, Клавдіо и Бенедиктъ, вмст со мной къ себ въ гости. Я сказалъ, что мы останемся здсь по крайней мр мсяцъ, а онъ общалъ поискать средство, какъ удержать насъ еще дольше. Я готовъ поклясться, что онъ не лукавитъ и приглашаетъ насъ отъ чистаго сердца.

Леонато. Можете, ваше высочество, произнесть смло эту клятву:— она не будетъ ложной. (Донъ Жуану) Прошу и васъ синьоръ, почтить мой домъ вашимъ посщеніемъ. Если вы помирились съ вашимъ братомъ, то я считаю обязанностью воздать вамъ вс должныя вамъ почести.

Донъ Жуанъ. Благодарю! Я не мастеръ пустословить и потому благодарю просто, безъ лишнихъ фразъ.

Леонато. Угодно ли вашему высочеству войти въ домъ?

Донъ Педро. Дайте мн вашу руку и пойдемте вмст.

(Уходятъ вс, кром Клавдіо и Бенедикта).

Клавдіо. Скажи, Бенедиктъ, замтилъ ты дочь синьора Леонато?

Бенедиктъ. Ничего не замтилъ,— я просто на нее глазлъ.

Клавдіо. Не правда ли, она прелестна?

Бенедиктъ. А ты какъ меня спрашиваешь? Долженъ ли я теб отвтить, какъ простой, обыкновенный смертный, или какъ присяжный ненавистникъ всего прекраснаго пола?

Клавдіо. Нтъ, отвть, пожалуйста, просто,— какъ требуетъ здравый смыслъ.

Бенедиктъ. Если такъ, то вотъ мой отвтъ: для обыкновенной похвалы — она слишкомъ сухопара, для большей — слишкомъ смугла, а для чрезмрной — слишкомъ мала ростомъ! Въ пользу же ея я могу сказать только слдующее: будь она не тмъ, что есть — была бы она хороша, а такая, какъ есть — она мн не нравится.

Клавдіо. Ты, кажется, воображаешь, что я балагурю, какъ ты. Отвчай мн серьезно, какъ ты ее находишь?

Бенедиктъ. Да ты торговать, что ли, ее вздумалъ, если наводишь такія справки?

Клавдіо. Можно ли заплатить за подобное сокровище цлымъ свтомъ?

Бенедиктъ. О, конечно!.. За цлый свтъ можно купить не только самое сокровище, но даже футляръ, куда его спрятать. Скажи однако, ты болтаешь зря или серьезно ¹⁰)? Хочешь стать вралемъ, увряющимъ, что Амуръ мастеръ стрлять зайцевъ, а Вулканъ хорошій плотникъ? Научи, въ какомъ ключ я долженъ пть, чтобъ попасть съ тобой въ тонъ.

Клавдіо. На мой взглядъ она прелестнйшее существо изъ всхъ, какихъ я когда-либо видлъ.

Бенедиктъ. Я, благодаря Бога, смотрю еще безъ очковъ, однако этого не вижу. Ея двоюродная сестра, если бъ только въ ней не сидлъ самъ чортъ, была бы на мои глаза настолько же лучше ея наружностью, насколько весна лучше зимы. Надюсь, во всякомъ случа, ты клонишь дло не къ женитьб?

Клавдіо. Если бъ я поклялся никогда не жениться, то не ручаюсь, сдержалъ ли бы клятву въ случа согласія Геро быть моей женой.

Бенедиктъ. Эге!— вотъ куда пошло! Право, можно подумать, что во всемъ мір нтъ человка, которому рога не мшали бы,— ну, хоть при надваньи шляпы! Неужели мн такъ-таки не удастся увидть шестидесятилтняго холостяка? Впрочемъ, если теб непремнно пришла такая блажь, то длать нечего! Ползай въ петлю самъ и носи на ше ея слды! Терпи заботы даже по воскресеньямъ. Но вотъ и донъ Педро. Кажется, онъ ищетъ тебя.

(Входитъ донъ Педро).

Донъ Педро. Что за секреты были у васъ здсь? Почему вы не пошли за Леонато?

Бенедиктъ. Я бы очень желалъ, чтобъ ваше высочество приказали отвтить на этотъ вопросъ одному мн.

Донъ Педро. Приказываю теб сдлать это во имя твоего врноподданства.

Бенедиктъ. Слышишь, Клавдіо?.. Самъ но себ я былъ бы нмъ, какъ рыба, но когда мн приказываютъ говорить во имя врноподданства… ты это понимаешь?— врноподданства! Онъ влюбленъ, ваше высочество. Вы, конечно, спросите, въ кого? Отвтъ невеликъ такъ же, какъ невеликъ предметъ его любви. Онъ влюбленъ въ маленькую дочь Леонато.

Клавдіо. Я не буду возражать, что это не такъ, потому что дло таково въ дйствительности.

Бенедиктъ. Слышите, ваше высочество?.. Это извстная старая сказка: ‘оно не такъ, оно не такъ! не дай Господь, чтобъ было такъ!’ ¹¹).

Клавдіо. Если мои мысли не измнятся, то я, напротивъ, отъ всей души скажу: ‘избави Господь, чтобъ было иначе’.

Донъ Педро. Если ты ее любишь дйствительно, то и я отъ всей души скажу аминь на твою любовь. Геро вполн достойная двушка.

Клавдіо. Вы хотите меня испытать, принцъ?

Донъ Педро. Нтъ, клянусь честью, я сказалъ, что думаю.

Клавдіо. А я клянусь спасеньемъ, что сказалъ правду.

Бенедиктъ. А я поклянусь и честью и спасеньемъ вмст, что также выскажу по этому предмету свою правду и свои мысли.

Клавдіо. Что я люблю ее — я это чувствую.

Донъ Педро. А что она достойна — я это знаю.

Бенедиктъ. А я и чувствую и знаю только одно, что никакъ не могу понять, чмъ она достойна, я за что ее можно любить! Противоположнаго мннія вы не выжжете изъ меня огнемъ, а потому можно сказать, что я готовъ умереть за свое слово на костр.

Донъ Педро. Немудрено: вдь ты въ вопросахъ о красот былъ всегда великимъ еретикомъ.

Клавдіо. Но я увренъ, что онъ не въ состояніи выдержать этой роли безъ страшнаго насилія надъ собой.

Бенедиктъ. Я очень благодаренъ женщин за то, что она меня родила, воздаю ей тмъ же за то, что она меня выкормила, но изъ этого еще не слдуетъ, чтобъ мн пришла охота завести на своемъ лбу роговую музыку или прицпить рогъ къ невидимому поясу. Въ этомъ прошу. прощенья у всхъ женщинъ! Я не желаю обидть ни одной изъ нихъ своимъ недовріемъ и потому ни одной не врю! Выводъ же изъ всего этого тотъ, что я намренъ остаться холостякомъ!

Донъ Педро. Я еще доживу до поры, когда ты исчахнетъ отъ любви ¹²).

Бенедиктъ. Отъ болзни, отъ злости, отъ голода — отъ чего хотите, но только не отъ любви! Если вы когда-нибудь замтите, что я теряю отъ нея боле крови, чмъ возстановляю ее виномъ, то можете выколоть мн глаза перомъ кропателя любовныхъ балладъ или повсить меня въ вид вывски надъ дверью веселаго дома взамнъ слпого Купидона!

Донъ Педро. Отличный ты дашь намъ поводъ для зубоскальства, если когда-нибудь перемнишь этотъ взглядъ.

Бенедиктъ. Если это случится, то пусть посадятъ меня, какъ кошку, въ плетеную корзину и затмъ разстрляютъ стрлами. Кто лучше всхъ попадетъ въ цль, пусть будетъ провозглашенъ первымъ стрлкомъ ¹³).

Донъ Педро. Хорошо, хорошо!.. Старая пословица говоритъ: ‘быкъ, какъ ни дикъ, а о, хомута не отдлается’.

Бенедиктъ. То быкъ, а то я! Если же я уподоблюсь быку, то позволю вмст съ тмъ пересадить на мой лобъ его рога! Пусть намалюютъ меня съ этимъ украшеніемъ на вывск и подпишутъ огромными буквами въ род объявленія о найм лошадей: ‘здсь показывается законный супругъ Бенедиктъ!’

Клавдіо. Что за удивительнаго изобразишь ты собою рогатаго скота, если это въ самомъ дл когда-нибудь случится!

Донъ Педро. Случится непремнно, если только Амуръ не истратилъ всхъ своихъ стрлъ въ Венеціи ¹⁴). Придется задрожать и теб!

Бенедиктъ. Никогда!.. Разв только въ случа землетрясенья.

Донъ Педро. Ну, ну,— увидимъ!.. Время возьметъ свое. А_ теперь, достойный синьоръ Бенедиктъ, я почтительнйше прошу васъ отправиться къ Леонато и сказать, что мы будемъ непремнно къ ужину. Старикъ захлопотался ради нашего прізда.

Бенедиктъ. Вотъ на такое порученіе я готовъ всегда. (Раскланиваясь) А затмъ, какъ говорится въ конц писемъ: ‘честь имю пребыть…’

Клавдіо (пародируя Бенедшта). ‘…поручая васъ милосердію Божію…’

Донъ Педро. ‘…вашимъ нжнйшимъ любовникомъ Бенедиктомъ! шестого іюля!’

Бенедиктъ. Скальте надо мной зубы, скальте! Остроты ваши: сшиты слишкомъ блыми нитками. Прежде, чмъ искать спицу въ глазу ближняго, поищите, нтъ ли бревна въ своемъ собственномъ. Прощайте! (Уходитъ Бенедиктъ).

Клавдіо. Я, принцъ, прошу васъ оказать мн милость.

Донъ Педро. Хоть дв, когда ты хочешь, объясни

Лишь — дло въ чемъ, увидишь, какъ легко

Пойму тебя съ полслова я, коль скоро

Зайдетъ вопросъ, чтобъ услужить иль сдлать

Теб добро.

Клавдіо. Скажите мн, прошу,

Есть сынъ у Леонато?

Донъ Педро. Нтъ, ему

Наслдуетъ во всемъ его имньи

Одна лишь дочь. Да ты скажи: ты точно

Влюбленъ въ нее?

Клавдіо. Ахъ, добрый принцъ!

Ее я видлъ прежде предъ войною,

Когда смотрлъ на вещи и на жизнь

Лишь какъ солдатъ! Хоть нжность къ ней рождалась

Ужъ и тогда, покаюсь въ этомъ я

Въ моей душ, но тысячи другихъ

Серьезныхъ длъ мшали въ этомъ чувств

Увидть мн любовь. Совсмъ иная

Пора теперь! Воинственныя мысли

Исчезли прочь, и вмсто нихъ встаетъ

Въ моей душ рядъ новыхъ, нжныхъ звуковъ

И новыхъ думъ, и вс они, рисуя

Мн чудный образъ Геро, говорятъ,

Что я люблю! что я любилъ и прежде!

Донъ Педро. Влюбился, вижу, точно ты не въ шутку.

Всего врне это заключить

Мы можемъ изъ того, что не жалешь

Нимало ты ушей моихъ, рисуя

Свою любовь. Ну, что же!.. если точно

Ты любишь Геро искренно — люби!

Готовъ я отъ души замолвить слово

Ей за тебя,— равно поговорю

Въ томъ дух и съ отцомъ ея. Мы дло

Спроворимъ вмигъ, и Геро будетъ нашей.

Ну, что жъ? доволенъ ты? Того ль хотлъ

Достичь своимъ ты длиннымъ краснобайствомъ?

Нлавдіо. О добрый принцъ! съ какимъ умньемъ вы

Взялись за это дло! Какъ замтно,

Что мастеръ вы распознавать съ двухъ словъ

Сердечную болзнь! Вдь если я

Наговорилъ, быть-можетъ, вамъ излишнихъ,

Шумливыхъ словъ, то это потому,

Что я боялся, какъ бы не сочли вы

Меня чрезчуръ поспшнымъ и пустымъ

Въ моей любви.

Донъ Педро. Кто жъ строитъ шире мостъ,

Чмъ самая рка? Во всемъ быть мрой

Должна необходимость,— здсь же дло

Ясне дня: ты любишь, значитъ — надо

Теб помочь, и вотъ какое средство

Придумалъ я: сегодня Леонато

Даетъ намъ ночью праздникъ. Я прикинусь

На немъ тобой и заведу подъ маской

Нжне съ Геро рчь. Пускай она

Узнаетъ чрезъ меня о бурной страсти,

Какою ты сраженъ, и попадетъ

Сама въ силокъ моихъ любовныхъ псенъ.

Затмъ я объяснюсь о томъ же самомъ

Съ ея отцомъ, и дло будетъ въ шляп.

Идемъ теперь — намъ нечего звать.

(Уходятъ).

СЦЕНА 2-я.

Комната въ дом Леонато.

(Входятъ Леонато и Антоніо),

Леонато. Скажи, пожалуйста, братъ, — гд твой сынъ и кой племянникъ? Добылъ ли онъ музыкантовъ для сегодняшней ночи?

Антоніо. Онъ въ страшныхъ хлопотахъ по этому длу. Мн однако надо теб сообщить одну такую интересную новость, о какой ты наврно не думалъ и не гадалъ.

Леонато. Пріятную или дурную?

Антоніо. Это, смотря по тому, чмъ она разыграется. Начало, впрочемъ, во всякомъ случа недурно ¹⁵). Одинъ изъ моихъ людей подслушалъ нечаянно разговоръ принца съ Клавдіо, когда они гуляли въ моемъ саду. Представь, что принцъ открылся Клавдіо въ любви къ твоей дочери Геро и сказалъ, что намренъ объявить ей объ этомъ сегодня во время танцевъ. При этомъ онъ прибавилъ, что если искательство его будетъ встрчено съ ея стороны благосклонно’, то, безъ дальнихъ словъ, онъ будетъ говорить объ этомъ не съ тобой ¹⁶).

Леонато. Скажи, — твой человкъ, который это слышалъ’, не дуракъ?

Антоніо. Напротивъ, очень смышленый малый. Я сейчасъ за нимъ пошлю, и ты можешь разспросить его подробне самъ.

Леонато. Нтъ, нтъ,— будемъ смотрть на это пока, какъ, на сонъ, и подождемъ, чтобъ дло выяснилось. Не мшаетъ, впрочемъ, сообщить объ этомъ моей дочери, чтобъ она на. всякій случай приготовилась къ отвту. Не возьмешься ли сдлать это ты? Ты вдь сумешь поступить въ такомъ дл умно и осторожно. (Обращаясь къ гостямъ, которые проходятъ по сцен) Вы, дорогіе друзья, знаете, что слдуетъ длать. (Антоніо) Такъ, пожалуйста, любезный братъ, — я на. тебя надюсь! Ты видишь, у меня теперь столько хлопотъ.

(Уходятъ),

СЦЕНА 3-я.

Другая комната въ дом Леонато.

(Входятъ донъ Жуанъ и Конрадъ).

Конрадъ. Что съ вами, синьоръ?.. Вы, кажется, очень раздражены?

Донъ Жуанъ. Какова причина — таково и раздраженіе.

Конрадъ. Постарайтесь успокоить себя разсудкомъ.

Донъ Жуанъ. А если я это сдлаю, то какая мн будетъ отъ того польза?

Конрадъ. Если не прямая польза, то по крайней мр убжденіе, что надо смириться передъ необходимостью.

Донъ Жуанъ. Я удивляюсь, какъ ты, родившійся, по твоимъ словамъ, подъ несчастной планетой Сатурна ¹⁷), можешь совтовать мн такія глупыя средства отъ неизлчимаго зла. Разв я могу перестать быть собой? Разв я не имю права быть раздраженнымъ, когда раздраженъ дйствительно? Неужели я долженъ глупо улыбаться на чужія шутки? Вдь когда я голоденъ, я мъ безъ чужого позволенія! Сплю, когда мн захочется, не заботясь о постороннихъ. А наконецъ, когда мн весело — я смюсь, не обращая вниманія на чужія кислыя физіономіи.

Конрадъ. Да, но къ чему же выказывать свое дурное расположеніе духа, если вы не можете дйствовать подъ его впечатлніемъ самостоятельно? Вы поссорились съ вашимъ братомъ, а теперь онъ снова возвратилъ вамъ свою милость, значитъ, вамъ надо передъ нимъ заискивать, чтобы дать этой милости окрпнуть и пустить корни. Кто хочетъ собрать хорошую жатву, долженъ ждать, пока она созретъ.

Донъ Жуанъ. Я соглашусь лучше расти простымъ шиповникомъ на свобод, чмъ быть пышной розой, выхоленной его благодяніями! Презрніе людей для меня пріятнй въ десять разъ, чмъ ихъ униженно выпрошенная любезность. Если меня не будутъ звать честнымъ льстецомъ, то по крайней мр не откажутъ въ имени прямодушнаго мерзавца. Увряютъ, будто я свободенъ, и въ то же время надваютъ мн намордникъ, сажая меня на привязь! Такъ нтъ же! не хочу нтъ въ клтк! Объявляю прямо, что буду кусаться, едва вырвусь на свободу! А до того оставь меня быть, чмъ я хочу, и брось глупое намреніе меня передлать.

Конрадъ. А нельзя ли устроить такъ, чтобъ ваша досада послужила вамъ въ пользу?

Донъ Жуанъ. Это я сдлаю непремнно, потому что, кром досады, иного оружія въ моихъ рукахъ нтъ… Но кто идетъ? (Входитъ Борахіо). Что новаго, Борахіо?

Борахіо. Я прямо съ великолпнаго ужина, которымъ Леонато угощаетъ вашего брата. Могу сообщить о только-что устроившейся свадьб.

Донъ Жуанъ. Говори. Мы посмотримъ, нельзя ли будетъ при этомъ кому-нибудь напакостить. Кто этотъ дуракъ, лзущій добровольно въ петлю?

Борахіо. Правая рука вашего брата.

Донъ Жуанъ. Какъ!.. перлъ всхъ фениксовъ, Клавдіо?

Борахіо. Именно онъ.

Донъ Жуанъ. Рыцарь безъ страха и упрека! А она? на кого соблаговолилъ онъ обратить свои взоры?

Борахіо. Конечно, на Геро,— дочь и единственную наслдницу Леонато.

Донъ Жуанъ. Невылупившійся цыпленокъ! Какъ ты это узналъ?

Борахіо. Я курилъ духами въ зал и видлъ, что туда вошли Клавдіо съ принцемъ, серьезно о чемъ-то разговаривая. Я юркнулъ за обои и слышалъ, какъ они ршили, что принцъ посватаетъ сначала Геро будто бы за себя, а потомъ переуступитъ ее графу Клавдіо.

Донъ Жуанъ. Пойдемъ туда. Можетъ-быть, представится случай сорвать мн на нихъ мою досаду. Этотъ мальчишка много способствовалъ моему паденью. Если мн удастся поду ставить ему ногу — я буду счастливъ вполн. Надюсь, я могположиться, что вы будете оба стоять за меня?

Конрадъ. До самой смерти.

Донъ Жуанъ. Такъ пойдемте же на этотъ знаменитый ужинъ. Имъ вдь всмъ хорошо, потому что скверно мн… Гм! если бъ ихъ поваръ думалъ, какъ я!.. Пойдемте, — посмотримъ, что можно будетъ сдлать.

Борахіо. Мы за вами везд.

(Уходятъ).

ДЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Зала въ дом Леонато.

(Входятъ Леонато, Антоніо, Геро, Беатриса и гости).

Леонато. Былъ ли принцъ донъ Жуанъ за ужиномъ?

Антоніо. Я его не видалъ.

Беатриса. Какъ онъ всегда кисло смотритъ! У меня длается на цлый часъ изжога подъ ложечкой, когда я его вижу.

Геро. Онъ дйствительно очень меланхолическаго характера.

Беатриса. Можно было бы сдлать очень хорошаго человка, если бъ смшать его пополамъ съ Бенедиктомъ. Одинъ вчно молчитъ, какъ статуя, а другой надодаетъ всмъ своей болтовней, какъ балованный матушкинъ сынокъ ¹⁸).

Леонато. Значитъ, половину языка Бенедикта ты хочешь перевести въ ротъ донъ Жуана, а половину его меланхоліи — на физіономію Бенедикта.

Беатриса. Да,— и если къ этому прибавить стройный станъ да побольше денегъ въ кошельк, то, пожалуй, выйдетъ мужчина, способный покорить любую женщину — если она на это согласится.

Леонато. Племянница!.. помяни мое слово: ты никогда не достанешь себ мужа, если будешь такъ злоязычна.

Антоніо. Да,— на этотъ счетъ она бодлива.

Беатриса. Слишкомъ бодлива, дядюшка!.. Но тмъ лучше для меня. Говорятъ, у бодливой коровы рога коротки, а слишкомъ бодливой будто Богъ не даетъ ихъ совсмъ. Значить, ихъ не будетъ и у меня.

Леонато. Теб онъ ихъ не дастъ точно.

Беатриса. Конечно!.. не будетъ мужа — не будетъ и роговъ! А чтобъ его не было, я объ этомъ денно и нощно молю Бога на колняхъ. А то мужъ! да еще съ бородой! Избави меня Боже! Лучше я буду спать въ бль изъ конскаго волоса, чмъ съ бородатымъ мужчиной.

Леонато. Ты можешь выйти за безбородаго.

Беатриса. А что мн съ такимъ длать? Нарядить его въ мои юбки и взять себ въ горничныя? Вотъ видите, дядюшка: кто съ бородой — тотъ уже не молодъ, а у кого ея нтъ — тотъ еще не мужчина. Стараго не нужно мн, а мальчишк не нужна я. Потому пусть лучше останусь я старой двой и буду отводить въ адъ обезьянъ ¹⁹).

Леонато. А ты сбираешься попасть туда?

Беатриса. Не совсмъ, дядюшка. Я только доведу моихъ обезьянъ до адскихъ дверей и сдамъ ихъ на руки старому, рогатому, то-есть женатому чорту. А онъ мн скажетъ: ‘ступай, Беатриса, въ рай: здсь нтъ мста двушкамъ’. Въ раю же святой Петръ укажетъ мн отдленіе холостяковъ, гд мы и заживемъ припваючи.

Антоніо (Геро). Ну, а ты, племянница, надюсь, въ вопрос о замужеств поступишь, какъ захочетъ твой отецъ?

Беатриса. О, конечно! Она, какъ послушная дочь, низко присядетъ передъ нимъ и скажетъ: ‘какъ вамъ угодно, папаша’… Само собой это будетъ только въ такомъ случа, если женихъ ей понравится, если же нтъ, то совтую ей приссть еще ниже и сказать: ‘какъ мн угодно, папаша!’

Леонато. А я все-таки не теряю надежды увидть въ одинъ прекрасный день замужемъ и тебя.

Беатриса. Это, дядюшка, будетъ, когда Богъ создастъ мужчину не изъ земли, а изъ чего-нибудь другого. А то, судите сами: не обидно ли женщин позволить собой командовать куску сваленой глины? Нтъ, нтъ,— ни за что на свт!.. А сверхъ того, вдь вы знаете, что вс люди по Адаму братья, такъ какъ же я могу сдлать тяжелый грхъ, выйдя за такого близкаго родственника?

Леонато. Ну, довольно. (Теро) А ты, дочь, помни, что я теб сказалъ. Если принцъ сдлаетъ теб предложеніе — ты знаешь, что должно отвчать.

Беатриса. Если онъ сконфузится и собьется съ такта — отдлайся музыкальной шуткой. Скажи, что во всемъ нужны тактъ и размръ, а потому теб для отвта необходимо выждать паузу, какъ въ танцахъ. Видишь ли, милая Геро: сватовство, свадьба и горькая замужняя жизнь, это — три различныхъ танца. Сватовство — буйный шотландскій джигъ, свадьба — чинный менуэтъ, а замужество — унылое cinq-pas,— но cinq-pas, въ которомъ ноги едва двигаются, какъ у старика, а самый танецъ становится все медленнй и медленнй, пока не доведетъ до могилы.

Леонато. Ты смотришь на все уже слишкомъ съ дурной стороны.

Беатриса. Это, дядюшка, потому, что у меня хорошіе глаза. Я, какъ кошка, вижу въ потемкахъ ²⁰).

Леонато. Вотъ и наши гости,— помоги, братъ, ихъ принять.

(Входятъ въ маскахъ донъ Педро, Клавдіо, Бенедиктъ, Бальтазаръ, донъ Жуанъ, Борахіо, Маргарита, Урсула и другіе).

Донъ Педро (предлагая Геро руку). Могу ли, синьора, просить васъ пройтись съ самымъ доброжелательнымъ вамъ человкомъ?

Геро. Если этотъ человкъ будетъ гулять скромно, ласково, и притомъ молчать — то я согласна и пройтись и уйти.

Донъ Педро. Но уйти, надюсь, тоже со мной, а не отъ меня?

Геро. Это смотря по тому, какъ пожелаю.

Донъ Педро. А когда же вы соблаговолите мн это объявить?

Геро. Когда разсмотрю васъ сквозь маску. А теперь — (смотря ему въ лицо) Боже избави, если лютня похожа на футляръ.

Донъ Педро. Моя маска — хижина Филимона и Бавкиды. Вспомните, что подъ ея кровлей скрывался Юпитеръ ²¹).

Геро. Если такъ, то отчего же я не вижу на вашей кровл соломы?

(Подаетъ ему руку).

Донъ Педро. Если разговоръ будетъ о любви, то говорите тише.

(Отходятъ).

Бальтазаръ (Маргарит). О, если бъ вы меня полюбили!

Маргарита. Не желайте этого для вашего же счастья. Во мн бездна дурныхъ качествъ.

Бальтазаръ. Назовите хоть одно.

Маргарита. Я слишкомъ громко читаю молитвы.

Бальтазаръ. Тмъ лучше: вашъ возлюбленный будетъ знать, когда надо сказать ‘аминь’.

Маргарита. Я слишкомъ люблю танцовать.

Бальтазаръ. Аминь.

Маргарита. А главное, люблю, чтобъ, протанцованъ со мной, мой кавалеръ отправлялся во-свояси… Что жъ? отвчайте!

Бальтазаръ. Отвчаю тмъ, чего вы желаете.

(Скрывается въ толп).

Урсула (Антоніо). Я васъ знаю хорошо: вы — синьоръ Антоніо.

Антоніо. Увряю васъ, что нтъ.

Урсула. Я васъ узнала по дрожанію вашей головы.

Антоніо. Это я подражаю ему нарочно.

Урсула. Такъ хорошо притворяться нельзя. А вотъ и его рука въ морщинахъ! Это вы, это вы!

Антоніо. Опять-таки повторяю вамъ, что нтъ.

Урсула. Полноте, полноте!.. Я узнала васъ по вашей манер шутить. Такого искусства скрыть нельзя. Шила въ мшк не утаишь, значитъ — вопросъ ршенъ.

(Скрываются въ толп).

Беатриса (подъ руку съ Бенедиктомъ). Вы такъ-таки мн не скажете, отъ кого это слышали?

Бенедиктъ. Ни за что на свт!

Беатриса. И не скажете, кто вы такой сами?

Бенедиктъ. Еще того мене.

Беатриса. ‘Что^: я насмшница и вычитала вс свои остроты въ сборник анекдотовъ’, — это могъ вамъ сказать только синьоръ Бенедиктъ.

Бенедиктъ. А что это за синьоръ?

Беатриса. Полноте притворяться! Я уврена, что вы его знаете.

Бенедиктъ. Увряю васъ, что нтъ.

Беатриса. Неужели вамъ удалось уцлть отъ его насмшекъ?

Бенедиктъ. Объясните мн сначала, кто онъ?

Беатриса. Это просто шутъ принца, и вдобавокъ очень глупый. Единственный его талантъ въ умньи оклеветать кого угодно. Онъ нравится только кутиламъ, да и то никакъ не за остроуміе, а потому, что такой же кутила самъ. Онъ своей злостью порой забавляетъ, но чаще сердитъ, за что посл смха получаетъ щелчки. Я уврена, что онъ здсь гд-нибудь толчется, и очень бы желала, чтобъ подошелъ ко мн.

Бенедиктъ. Если я съ нимъ познакомлюсь, то непремнно передамъ ему ваше о немъ мнніе.

Беатриса. Можете, если хотите. Онъ отпуститъ на мой счетъ какія-нибудь дв-три плоскости, и если никто при этомъ не разсмется, то этого будетъ достаточно, чтобъ погрузить его въ черную меланхолію. Тогда за ужиномъ будетъ спасена лишняя куропатка, потому что умникъ съ горя не станетъ сть. (Музыка). Пойдемте вслдъ за парами.

Бенедиктъ. Если они поведутъ насъ къ добру?

Беатриса. Еще бы! Въ противномъ случа я брошу васъ при второмъ тур.

(Танцы, посл чего вс уходятъ, кром донъ Жуана, Борахіо и Клавдіо).

Донъ Жуанъ. Мой братъ положительно влюбленъ въ Геро. Сейчасъ онъ отозвалъ ея отца для переговоровъ. Вс пошли за нимъ. Осталась только одна какая-то маска.

Борахіо. Это — Клавдіо. Я узналъ его по походк.

Донъ Жуанъ. (подходя къ Клавдіо). Если не ошибаюсь, вы синьоръ Бенедиктъ?

Клавдіо. Къ вашимъ услугамъ.

Донъ Жуанъ. Такъ вотъ въ чемъ дло. Вы, мн извстно, близки съ моимъ братомъ. Уговорите его бросить эту глупую любовь къ Геро. Она ему совсмъ не пара. Сдлавъ это, вы поступите какъ честный человкъ.

Клавдіо. Откуда вы узнали, что онъ ее любитъ?

Донъ Жуанъ. Я слышалъ самъ, какъ онъ ей въ этомъ клялся.

Борахіо. И я тоже. Онъ прибавилъ, что намренъ на ней жениться сегодня же.

Донъ Жуанъ. Пойдемте ужинать.

(Уходятъ донъ Жуанъ и Борахіо).

Клавдіо. Ему отвтилъ я за Бенедикта,

Но выслушалъ несчастныя слова,

Какъ Клавдіо! Достойный принцъ старался

Лишь для себя! Нтъ, значитъ, честной дружбы,

Когда въ дла вмшаются любовь,

Корысть иль интересы! Всякій въ нихъ

Стоитъ лишь за себя и смотритъ въ оба,

Чтобъ взять свое, не довряясь глупо

Чужимъ рукамъ! Любовь, какъ злая вдьма,

Способна заглушить у насъ въ крови

И честь и голосъ правды! Старой псней

Давно звучитъ все это,— я одинъ

Не врилъ ей! такъ Богъ съ тобою, Геро!

(Возвращается Бенедиктъ).

Бенедиктъ. Графъ Клавдіо?

Клавдіо. Онъ самый.

Бенедиктъ. Хочешь пройтись со мной?

Клавдіо. Куда?

Бенедиктъ. Къ ближайшей плакучей мн, чтобъ оплакать подъ ея печальными втвями постигшее тебя горе. Скажи, какимъ образомъ будешь ты носить ея скорбную гирлянду ²²)? На ше, какъ цпь ростовщика, или черезъ плечо, какъ офицерскій шарфъ? Надть ее теб во всякомъ случа придется, потому что принцъ отбилъ у тебя Геро.

Клавдіо. Желаю ему съ ней премного счастья.

Бенедиктъ. Иными словами, ты передаешь ему ее изъ полы въ полу, какъ барышникъ проданную лошадь ²³). Скажи мн: вдь ты не ожидалъ, что онъ сыграетъ съ тобой такую шутку?

Клавдіо. Оставь меня, пожалуйста, въ поко.

Бенедиктъ. Я-то чмъ же тутъ виноватъ? Вдь ты, сердясь на меня, похожъ на слпого: мальчишка укралъ у него обдъ, а онъ, сослпу, бьетъ пень.

Клавдіо. Если не уйдешь ты, то уйду я.

(Уходитъ Клавдіо).

Бенедиктъ. Бдная подстрленная птичка! Будешь ты щебетать одиноко на втк! Однако это забавно, что Беатриса, не узнавъ, кто я, такъ меня описала! Принцевъ шутъ!— это, пожалуй, еще ничего: я дйствительно очень веселаго характера. Но, чтобъ всякій могъ надавать мн щелчковъ — прошу извинить! До этого не дошло! Вдь у синьоры Беатрисы пресмшная замашка воображать, будто вс думаютъ, какъ она. Ну, да я еще съ ней за это посчитаюсь.

(Входитъ донъ Педро).

Донъ Педро. Скажи, ты не видлъ, гд Клавдіо?

Бенедиктъ. Я только-что разыгралъ передъ нимъ роль сплетницы. Я засталъ его одинокимъ, какъ хижину въ лсу, и сказалъ, кажется, правду, что ваше высочество завоевали расположеніе его возлюбленной сами, посл чего я дружески предложилъ ему отправиться вмст къ плакучей мн для того, чтобъ связать изъ ея втвей гирлянду или розгу, по его выбору.

Донъ Педро. Розгу? за что же?

Бенедиктъ. За то, что онъ уподобился глупому школьнику, который, найдя гнздо, сойчасъ же разболталъ объ этомъ товарищу, а тотъ выкралъ птичку прежде его.

Донъ Педро. Разв ты считаешь довріе глупостью или ошибкой? Его не слдуетъ оказывать только ворамъ.

Бенедиктъ. Все-таки связать гирлянду и розгу не мшаетъ. Гирлянда должна достаться ему, а на розгу имете полное право ваше высочество за совершенную изъ гнзда покражу.

Донъ Педро. Я только выучилъ птичку пть и теперь возвращу ее настоящему владльцу.

Бенедиктъ. Если ваши слова не пустыя псенки, то въ такомъ случа вы поступили честно.

Донъ Педро. А на тебя сердита синьора Беатриса. Кавалеръ, съ которымъ она танцовала, что-то ей про тебя наговорилъ.

Бенедиктъ. О Господи! да вдь это она наговорила мн такихъ вещей, что и чурбанъ не снесъ бы ихъ хладнокровно! Старый, засохшій дубъ съ единственнымъ уцлвшимъ зеленымъ листкомъ — и тотъ наврное бы ей отвтилъ. Когда я съ ней говорилъ, мн казалось, что моя маска краснла отъ злости и готова была съ ней разбраниться! Знаете ли вы, что она, не узнавъ меня, объявила мн въ лицо, что я принцевъ шутъ и скученъ, какъ дурная погода! Насмшки ея сыпались на меня, какъ туча стрлъ въ болвана, поставленнаго мишенью для цлой арміи. Слова ея рзали остре кинжаловъ! Если бъ въ дыхань ея было столько же яду, сколько въ словахъ, то она заразила бы воздухъ до самой полярной звзды! Я не согласился бы жениться на этой особ за весь Адамовъ рай! Она самого Геркулеса заставила бы стряпать на кухн и исщипала бы его палицу на лучину! Пожалуйста, ваше высочество, остерегайтесь заводить съ ней разговоръ! Эта адская мегера, разодтая щеголихой! Хоть бы какой-нибудь знахарь взялся ее заклясть! Пока она живетъ на свт, гршникамъ въ аду нечего жаловаться на судьбу. Имъ тамъ спокойне, чмъ на земл въ ея обществ, и я увренъ, что люди будутъ гршить нарочно, лишь бы попасть въ адъ и тмъ отъ нея избавиться. Гд она — тамъ ссоры, злость и насмшки! (Входятъ Клавдіо, Беатриса, Леонато и Геро).

Донъ Педро. Да вотъ и она сама.

Бенедиктъ. Ваше высочество! дайте мн какое-нибудь порученіе на другой конецъ свта!.. Я готовъ отправиться на антиподы! Я принесу вамъ зубочистку съ дальнйшихъ окраинъ Азіи! добуду мрку ноги сіамскаго короля ²⁴)! клокъ волосъ изъ бороды великаго Могола! Пошлите меня посломъ въ царство пигмеевъ, и я берусь ужиться тамъ съ большимъ удовольствіемъ, чмъ провести три минуты съ этой гарпіей! Скажите только слово!.. я жду вашихъ приказаній!..

Донъ Педро. Вотъ теб первое:— оставайся здсь.

Бенедиктъ. Это свыше моихъ силъ!— не могу! не могу!

(Убгаетъ Бенедиктъ).

Донъ Педро (Беатрис). Вы, милйшая синьора, кажется, совершенно потеряли сердце Бенедикта.

Беатриса. Онъ, ваше высочество, точно давалъ мн его взаймы, но я заплатила ему съ процентами. А потомъ его сердце понадобилось ему для кого-то другого, и онъ отыгралъ его у меня назадъ фальшивыми костями. Потому вы, пожалуй, можете сказать, что я его потеряла.

Донъ Педро. Вы одержали надъ нимъ полную побду. Онъ предъ вами палъ.

Беатриса. Лишь бы не пала передъ нимъ я. Мн вовсе нтъ охоты сдлаться матерью поколнья дураковъ. Я привела къ вамъ графа Клавдіо, за которымъ вы меня посылали.

Донъ Педро. Что скажете, графъ? Почему вы такъ печальны?

Клавдіо. Я вовсе не печаленъ, принцъ.

Донъ Педро. Ну, такъ вы больны?

Клавдіо. Еще того мене.

Беатриса. Графъ ни печаленъ, ни веселъ, ни боленъ, ни здоровъ. Онъ только киселъ,— киселъ, какъ лимонъ, и, сверхъ того, окрашенъ его желтой краской ревности.

Донъ Педро. Это, пожалуй, правда, но въ такомъ случа графъ въ заблужденіи. Вотъ твоя Геро, Клавдіо! Я посваталъ ее для тебя и заручился согласіемъ ея отца. Назначай день свадьбы, и да благословитъ васъ Богъ!.

Леонато. Вотъ вамъ моя дочь, графъ, со всмъ ея состояніемъ. Его высочество устроилъ эту свадьбу, и, надюсь, ее встртятъ добрыми пожеланіями вс.

Беатриса. Что жъ вы молчите, графъ?— рчь за вами.

Клавдіо. Языкъ молчитъ отъ избытка счастья. Оно было бы невелико, если бъ я могъ выразить его словами! Я вашъ, Геро, навки, точно такъ же, какъ вы моя. Нечего говорить, въ какомъ я восторг отъ такой мны.

Беатриса. Да ну же, Геро! отвчай! А если не хочешь, то запечатай ему ротъ поцлуемъ, чтобъ онъ замолчалъ также.

Донъ Педро (Беатрис). Ваше сердечко, кажется, очень обрадовано этой свадьбой.

Беатриса. О, да, принцъ!.. Вдь мое глупенькое сердечко не уметъ печалиться, за что я ему премного благодарна. Оно поселилось подъ навтреной стороной всякой грусти. Посмотрите, какъ нжно шепчетъ Геро на ухо графу, что беретъ его сердце въ свое владнье.

Клавдіо. Вы угадали.

Беатриса. Ну, и въ добрый часъ! Весь свтъ, значитъ, вьетъ себ гнзда, кром меня! Придется мн одной сидть, загорвъ на солнышк, у моря, да ждать, не пошлетъ ли Богъ какого-нибудь плохонькаго жениха и мн.

Донъ Педро. Хотите, я вамъ достану?

Беатриса. Я лучше желала бы, чтобъ это пообщалъ мн вашъ батюшка. Нтъ ли у васъ брата, точно такого, какъ вы? Судя по васъ, отецъ вашъ былъ мастеръ въ дл поставки жениховъ. Нашлась бы только подходящая невста.

Донъ Педро. Хотите выйти за меня?

Беатриса. О, нтъ, ваше высочество! Вы слишкомъ для меня хороши. Выйдя за васъ, мн придется довольствоваться вами только по праздникамъ и завести себ еще другого, буднишнаго мужа! Однако что за вздоръ я болтаю! Простите, ваше высочество! Вдь я ужъ такъ родилась, что не могу ничего говорить, кром глупостей!

Донъ Педро. Я, напротивъ, былъ бы очень недоволенъ, если бъ вы молчали. Веселость вамъ идетъ больше всего. Вы родились въ веселый часокъ.

Беатриса. Не думаю, принцъ, если вспомнить, во что этотъ часокъ обошелся моей мамаш! А вотъ та звздочка, подъ которой я родилась, дйствительно танцовала въ этотъ день. Прощайте! Желаю вамъ всмъ много веселья.

Леонато. Ты, племянница, все забыла, что я теб говорилъ.

Беатриса. Забыла, дядюшка, забыла! Извините!

(Убгаетъ Беатриса).

Донъ Педро. Превеселая двочка!

Леонато. Да, — грустныхъ задатковъ въ ея характер не найдешь. Она, кажется, бываетъ серьезной только когда спитъ, да и то не всегда. Дочь разсказывала мн, что она даже посл дурного сна просыпалась со смхомъ.

Донъ Педро. И это правда, что она слышать не хочетъ о замужеств?

Леонато. Ни подъ какимъ предлогомъ. Она осмиваетъ всякаго, кто вздумаетъ на ней посвататься.

Донъ Педро. Знаете, что она была бы отличной женой Бенедикту.

Леонато. Ваше высочество! Что вы это! Да они съли бы другъ друга въ первую же недлю посл свадьбы.

Донъ Педро. Когда, Клавдіо, думаешь ты внчаться?

Клавдіо. Завтра, ваше высочество. Вдь время, въ ожиданіи любви, плетется на костыляхъ.

Леонато. Ну, нтъ, сынокъ! Надо подождать по крайней мр недлю, до понедльника. Иначе мы не успемъ ничего приготовить.

Донъ Педро. Ты покачиваешь головой на такую долгую отсрочку! Ничего, Клавдіо! Мы постараемся весело провести это время, а чтобъ оно прошло незамтно, я предлагаю вамъ предпринять Геркулесовъ подвигъ: заставить Бенедикта и Беатрису влюбиться другъ въ друга. Я увренъ, что это возможно, если вы захотите мн помочь.

Леонато. Я къ вашимъ услугамъ, хотя бы для этого мн пришлось не спать десять ночей кряду.

Клавдіо. И я также.

Донъ Педро (Геро). А вы, моя красавица?

Геро. Я буду очень рада способствовать моими скромными силами, чтобъ сестра нашла себ хорошаго мужа.

Донъ Педро. А Бенедиктъ будетъ именно такимъ. Онъ изъ хорошей семьи, честенъ и храбръ безупречно. (Геро) Сейчасъ я вамъ скажу, что должны вы сдлать, чтобъ заставить Беатрису его полюбить. (Леонато и Клавдіо) А мы съ вами такъ обработаемъ Бенедикта, что онъ, вопреки всей своей злости и прихотливости, непремнно влюбится въ Беатрису. Если это намъ удастся — мы разжалуемъ Амура изъ искусныхъ стрлковъ и перебьемъ его славу. Пойдемте теперь,— я разскажу вамъ подробнй мой планъ. (Уходятъ).

СЦЕНА 2-я.

Другая комната въ дом Леонато.

(Входятъ Донъ Жуанъ и Борахіо).

Донъ Жуанъ. Вдь оказалосъ точно, что Клавдіо женится на дочери Леонато.

Борахіо. Да, но не хотите ли, я этому помшаю?

Донъ Жуанъ. Всякое препятствіе, всякая непріятность, словомъ — всякая пакость этому длу доставить мн несказанное удовольствіе. Я боленъ ненавистью къ этому человку. Всякое сдланное ему зло будетъ добромъ для меня. Какимъ образомъ хочешь ты помшать этой свадьб?

Борахіо. Не совсмъ чисто, зато вполн шито и крыто, такъ что на насъ съ вами не упадетъ даже тни подозрнія.

Донъ Жуанъ. Говори яснй и короче.

Борахіо. Я, кажется, уже вамъ разсказывалъ годъ тому назадъ, что горничная синьоры Геро, Маргарита, моя любовница.

Донъ Жуанъ. Помню.

Борахіо. Я могу ее вызвать въ какой угодно часъ ночи на разговоръ съ собой черезъ окно горницы ея синьоры.

Донъ Жуанъ. Какимъ же образомъ это можетъ помшать ихъ свадьб?

Борахіо. Выжать нужный ядъ изъ этого свиданія будетъ вашимъ дломъ. Отправьтесь къ вашему брату и надуйте ему въ уши, что онъ врзался въ дураки, сосватавъ великому Клавдіо (хвалите его при этомъ, какъ можно больше) такую отптую тварь, какъ Геро.

Донъ Жуанъ. Чмъ же я это докажу?

Борахіо. Доказательствъ будетъ довольно, чтобъ отравить жизнь Клавдіо, сгубить Геро и убить Леонато.

Донъ Жуанъ. Говори, чтобъ сдлать имъ пакость, я готовъ на все.

Борахіо. Отправляйтесь же къ нимъ и объявите прямо Донъ Педро и Клавдіо, что Геро моя любовница. Притворитесь, что вы говорите это изъ любви къ нимъ обоимъ, желая спасти честь вашего брата, какъ главнаго виновника этой свадьбы, и изъ дружбы въ Клавдіо, чтобъ предохранить его отъ подобной ловушки. Они, конечно, вамъ не поврятъ и потребуютъ доказательствъ, а вы, въ отвтъ на это, предложите имъ отправиться вмст сторожить окно. Я вызову Маргариту и буду называть ее Геро, а она станетъ звать меня моимъ именемъ — Борахіо. Все это вы сдлаете въ ночь наканун свадьбы, я же устрою, чтобъ Геро въ это время не была дома, и такимъ образомъ виновность ея покажется до того очевидной, что ревность Клавдіо будетъ совершенно достаточна для разстройства всей свадьбы.

Донъ Жуанъ. Будь, что будетъ,— я это сдлаю. Если выйдетъ удачно, подарю теб тысячу червонцевъ.

Борахіо. Поддерживайте только настойчивй ваше обвиненіе, а я маху не дамъ.

Донъ Жуанъ. Пойду узнать, въ какой день назначена свадьба. (Уходятъ).

СЦЕНА 3-я.

Садъ Леонато.

(Входятъ Бенедиктъ и пажъ).

Бенедиктъ. Эй, мальчикъ!

Пажъ. Что угодно синьору?

Бенедиктъ. Достань на окн моей комнаты книгу и принеси ее сюда, въ садъ.

Пажъ. Сейчасъ, синьоръ.

Бенедиктъ. Не сейчасъ, а сію минуту. Ну живо!— поворачивайся! (Пажъ уходитъ). Я, право, никакъ не могу понять, въ силу какой логики человкъ, видвшій много разъ изъ примра другихъ, что за глупость любовь, и постоянно смявшійся надъ этой глупостью,— кончаетъ тмъ, что влюбляется самъ? А между тмъ Клавдіо поступаетъ именно такимъ образомъ. Было время, когда онъ не хотлъ знать никакой музыки, кром барабана и трубы, а теперь предпочелъ имъ тамбуринъ и нжную флейту! Прежде онъ готовъ былъ пройти десять миль пшкомъ, чтобъ посмотрть хорошее оружіе,— нынче же проведетъ десять ночей безъ сна, обсуждая покрой моднаго камзола! Рчь его въ былое время была груба и откровенна, какъ рчь солдата, а теперь онъ сидитъ и выдумываетъ, какъ пустйшій педантъ риторики, вычурныя фразы, похожія на безконечный десертъ посл обда. Неужели могло бы случиться что-либо подобное со мной?— Едва ли! Ну, конечно, минутная любовь можетъ превратить на нсколько времени въ устрицу и меня, но я готовъ поклясться всми святыми, что никогда не сдлаетъ она меня окончательнымъ дуракомъ. Положимъ, одна женщина хороша,— но вдь и я недуренъ! Другая умна — я также неглупъ! Третья порядочна — равносильныя качества найдутся и у меня. Слдовательно, пока вс эти качества не совокупятся въ одной и той же женщин, я не стану на нее и смотрть. Чтобъ мн понравиться, женщина должна быть, во-первыхъ, богата — это непремнно! во-вторыхъ, умна — или мн ея не надо и даромъ, въ-третьихъ, добродтельна — иначе я не стану ее и торговать, хороша собой — въ противномъ случа я на нее не взгляну, кротка нравомъ — или пусть лучше не подходитъ ко мн близко, изъ хорошаго рода — иначе я не возьму ея, будь она хоть ангелъ ²⁵), наконецъ она должна быть хорошо воспитана, отличная музыкантша и имть волосы цвта… ну, насчетъ ихъ цвта я, пожалуй, прихотливъ не буду!.. Что это? Кажется, сюда идутъ принцъ и нашъ любовникъ. Спрячусь въ бесдку..

(Прячется. Входятъ Донъ Педро, Леонато и Клавдіо).

Донъ Педро. А не попробовать ли намъ заняться

Немного музыкой?

Клавдіо. Весьма умстно.

Вечерній тихій воздухъ вызываетъ

Какъ будто самъ на звуки.

Донъ Педро (тихо). Ты не видишь,

Гд скрылся Бенедиктъ?

Клавдіо. Отлично вижу.

Окончивъ пнье, мы легко поймаемъ

Зврька въ свои тенета.

(Входитъ Бальтазаръ съ музыкантами).

Донъ Педро. Спой намъ снова

Ту псню, Бальтазаръ.

Бальтазаръ. О добрый принцъ!

Не заставляйте оскорблять искусство

Такимъ убогимъ пньемъ.

Донъ Педро. Строгій судъ

Надъ собственнымъ талантомъ обличаетъ

Его недюжинность — такъ не конфузься

И начинай. Не заставляй просить

Себя напрасно.

Бальтазаръ. Если рчь доходитъ

Уже до просьбъ — тогда я повинуюсь.

Случается жъ нердко, что влюбленный

Пристанетъ съ просьбой къ женщин, далеко

Не стоящей его, и все жъ онъ любитъ

Ее въ минуты эти.

Донъ Педро. Къ длу, къ длу!

Когда ты намъ держать задумалъ рчь,

То спой ее.

Бальтазаръ. Держать мн легче рчь,

Чмъ выдержать размръ и тактъ при пньи ²⁶),

А потому боюсь, что ваши уши

Равно его не выдержатъ.

Донъ Педро. Довольно

Теб острить. Въ рчахъ твоихъ вдь нтъ,

Какъ въ музык иной, ни капли смысла.

Бенедиктъ (про себя). Сейчасъ раздастся божественная арія! Судя по физіономіи пвца, онъ ужъ воспарилъ отъ востока за облака. Не странно ли, что бараньи кишки могутъ такъ восторгать инымъ людямъ душу! Стоитъ ли платить сумасшедшія деньги за вытье роговъ? (Музыка).

Бальтазаръ (поетъ). Къ чему, красавицы, вздыхать?

Мужчины все равно коварны!

Имъ только бъ цлый вкъ порхать,

Они въ любви неблагодарны.

Не врьте имъ!

Любовь ихъ дымъ,

Отрите ваши слезы!

Чмъ такъ страдать,

Себя занять

Иной старайтесь грезой.

Не пойте псенъ въ грустный часъ!

Ихъ звуки сердца не согрютъ:

Любовь обманываетъ васъ

Съ тхъ поръ, какъ листья зеленютъ.

Не врьте ей,

Не врьте ей!

Отрите ваши слезы!

Чмъ такъ страдать,

Себя занять

Иной старайтесь грезой ²⁷)!

Донъ Педро. Славная псня.

Бальтазаръ. И плохой пвецъ.

Донъ Педро. Нтъ, почему же!.. ты очень недурно поешь для любителя.

Бенедиктъ (въ сторону). Если бы имъ провыла такъ собака — они бы ее повсили. Молю Бога, чтобъ такое пніе не накликало бды. Я охотне выслушалъ бы ночное гуканье совы, несмотря на то, что говорятъ, будто это приноситъ несчастье.

Донъ Педро. А знаете, что пришло мн въ голову? Добудь намъ, Бальтазаръ, къ завтрашнему дню порядочный оркестръ. Мы дадимъ ночную серенаду подъ окнами комнаты Геро.

Бальтазаръ. Достану лучшій, какой только найдется.

Донъ Педро. Хорошо, теперь можешь итти. (Бальтазаръ уходитъ). Поди сюда, Леонато. (Нарочно громко) Такъ это правду ты мн говорилъ давеча, будто твоя племянница Беатриса влюблена въ Бенедикта?

Клавдіо (тихо). Такъ, такъ! птичка встрепенулась. (Громко) Я не могу себ представить, чтобъ она могла полюбить кого бы то ни было.

Леонато. И я думалъ совершенно такъ же. Меня особенно удивляетъ то, что она влюбилась именно въ Бенедикта, котораго никогда не могла терпть.

Бенедиктъ (въ сторону). Возможно ли?.. вотъ не думалъ, не гадалъ!

Леонато. Я, право, не знаю даже, что объ этомъ подумать. Такая сумасшедшая любовь превосходитъ всякое вроятіе.

Донъ Педро. Можетъ-быть, она притворяется?

Клавдіо. Но всей вроятности.

Леонато. Ну, если это притворство, то надо признаться, что врядъ ли кто-нибудь притворялся такъ искусно.

Донъ Педро. Чмъ же она выказываетъ свою страсть? (Тихо) Рыбка готова клюнуть.

Клавдіо (тихо). Готовьте крючокъ.

Леонато. Чмъ выказываетъ?— да ршительно, всмъ. (Клавдіо) Вамъ объ этомъ моя дочь говорила?

Клавдіо. Какъ же, какъ же!

Донъ Педро. Такъ разскажите и мн. Случай этотъ ужасно меня заинтересовалъ. Я думалъ, что сердце ея было совершенно застраховано отъ какой бы то ни было нжной склонности.

Леонато. Я готовъ былъ въ этомъ поклясться самъ, а ужъ тмъ паче отъ нжной склонности къ Бенедикту.

Бенедиктъ (про себя). Я счелъ бы это глупой шуткой, если бъ говорилъ не этотъ сдобородый старикъ. Вдь не предположить же, что плутовство скрывается подъ такой почтенной наружностью!

Клавдіо (тихо). Клюнулъ!— тапдите удочку.

Донъ Педро. Говорила ли она о своей любви Бенедикту?

Леонато. О, нтъ,— и клянется, что не скажетъ никогда. Въ этомъ все ея мученье.

Клавдіо. Это дйствительно такъ. Ваша дочь передавала мн слова Беатрисы: ‘какъ могу я,— говоритъ она:— написать ему о моей любви посл того, какъ оскорбляла его такъ жестоко?’

Леонато. Это она повторяетъ каждый разъ, какъ сберется ему писать. А собирается она но двадцати разъ въ ночь. Встанетъ, сядетъ въ одной рубашк къ столу и начинаетъ строчить. Дочь разсказала намъ все.

Клавдіо. Помните забавный случай, который произошелъ по поводу одного изъ такихъ писемъ?

Леонато. Да, да:— когда она начала складывать письмо, то имя Бенедикта легло какъ разъ надъ именемъ Беатрисы, такъ что оба очутились между листочками бумаги, точно между двумя простынями.

Клавдіо. Именно такъ.

Леонато. И тутъ письмо было разорвано въ тысячу клочковъ, а она даже вышла изъ себя, подумавъ, какъ глупо съ ея стороны писать къ человку, который наврно ее осметъ. ‘Я должна судить о немъ по себ,— прибавила она!— Вдь если бъ написалъ онъ мн, я осмяла бы его непремнно! Осмяла бы, несмотря на то, что такъ его люблю’.

Клавдіо. И тутъ она упала на колни, заплакала, начала вздыхать, бить себя въ грудь, приговаривая: ‘о милый, безцнный Бенедиктъ! Пошли мн Господи силъ и терпнья!’

Леонато. Совершенно врно, мн дочь передавала то же самое. Ея отчаяніе такъ велико, что Геро боится, какъ бы она не сдлала надъ собой чего-нибудь дурного.

Донъ Педро. Не худо, если бъ Бенедиктъ узналъ объ этомъ чрезъ третье лицо, если ужъ она никакъ не хочетъ ему сознаться сама.

Клавдіо. Для какой цли?.. Онъ только подниметъ ее на смхъ и тмъ приведетъ бдняжку еще въ большее отчаяніе.

Донъ Педро. За такой поступокъ его будетъ стоить повсить. Беатриса — прелестная двушка, и добродтель ея выше всякихъ подозрній.

Клавдіо. А какъ она умна!

Донъ Педро. Только не въ этой несчастной страсти къ Бенедикту.

Леонато. Да,— тмъ боле, что когда страсть и умъ заспорятъ въ такомъ слабенькомъ тл, то страсть одолетъ наврно. Очень мн ее жаль!.. вдь я ей дядя и воспитатель.

Донъ Педро. Если бъ она влюбилась въ меня, я отбросилъ бы въ сторону всякіе предразсудки и женился на ней непремнно… Попробуйте поговорить съ Бенедиктомъ и скажите намъ, что онъ отвтитъ.

Леонато. Вы думаете, въ этомъ будетъ толкъ?

Клавдіо. Геро увряетъ, что она умретъ, если не встртитъ въ немъ отвта своей любви. Это ея собственныя слова, и въ то же время она объявила, что умретъ скоре, чмъ ршится сдлать ему признанье. Если же онъ вздумаетъ ухаживать за нею самъ, то она никакъ не будетъ въ состояніи воздержаться отъ своей обычной насмшливости.

Донъ Педро. Ея ршимость очень похвальна. Если бъ она сдлала ему признанье, онъ наврно поднялъ бы ее на смхъ: вдь вы знаете, какой у него насмшливый характеръ.

Клавдіо. Но тмъ не мене онъ очень хорошій человкъ.

Донъ Педро. И къ тому у него очень счастливая наружность.

Клавдіо. Онъ очень уменъ.

Донъ Педро. Это можно замтить по многому.

Леонато. Я слышалъ также, что онъ храбръ.

Донъ Педро. Какъ Гекторъ,— это я знаю хорошо. Въ ссорахъ онъ ведетъ себя съ достоинствомъ. Онъ старается избгать ихъ всми средствами, а если ужъ этого нельзя сдлать, то уметъ за себя постоять, какъ слдуетъ храброму человку и доброму христіанину.

Леонато. Если онъ, какъ добрый христіанинъ, боится Бога, то, понятно, долженъ избгать ссоръ. А если этого уже нельзя сдлать, то принимать вызовъ слдуетъ съ большимъ страхомъ и трепетомъ.

Донъ Педро. Онъ именно ведетъ себя такъ. Я знаю, что онъ религіозенъ, несмотря на нкоторыя насмшливыя выходки, которыя иногда себ позволяетъ. Да!— жаль мн вашу племянницу! Я думаю, намъ надо серьезно обсудить вопросъ, слдуетъ ли говорить объ ея несчастной любви Бенедикту.

Клавдіо. По-моему — нтъ. Лучше постараться убдить ее бросить эту страсть, какъ несбыточную мечту.

Леонато. О, это невозможно! Она скоре вырветъ и броситъ свое сердце.

Донъ Педро. Въ такомъ случа поговоримте предварительно съ вашей дочерью. Можетъ-быть, въ дл этомъ поможетъ время. Я очень люблю Бенедикта и крайне бы желалъ, чтобъ онъ, хорошо вглядвшись въ себя, понялъ, какъ мало достоинъ онъ любви такой очаровательной женщины.

Леонато. Угодно ли вашему высочеству пожаловать домой? Обдъ готовъ.

Клавдіо (тихо). Если онъ, услышавъ все это, не сойдетъ по Беатрис съ ума — я не буду врить ничему.

Донъ Педро (тихо). Остается устроить точно такую же ловушку для Беатрисы, и это должны взять на себя ваша дочь съ своими подругами. Забавно будетъ, какъ они встртятся, воображая, что каждый влюбленъ въ другого, тогда какъ на дл нтъ ничего подобнаго. Такую сцену стоитъ поставить хоть на театр. Пошлемте теперь Беатрису звать Бенедикта къ обду. (Уходятъ Донъ Педро, Леонато, Клавдіо).

Бенедиктъ (выходя изъ бесдки). Это не шутка!.. Они говорили совершенно серьезно. Сама Геро передала имъ всю эту исторію. Они жалютъ Беатрису. Ея страсть, кажется, въ самомъ дл не шуточная! Полюбить меня!.. Что жъ!— вдь если такъ, я долженъ ей отвчать тмъ же!.. И почему они на меня такъ напали? Увряютъ, будто я стану смяться, узнавъ объ этой любви! Они сказали также, что Беатриса скоре умретъ, чмъ обмолвится хотя однимъ словомъ о своей страсти… Конечно, я никогда не думалъ о женитьб… но нехорошо же быть такимъ гордецомъ! Вотъ вдь какое счастье подслушать, что о насъ говорятъ, и такимъ образомъ получить возможность исправиться!.. Они сказали, что Беатриса хороша!.. Это совершенная правда, и я сознаю это самъ. Она добродтельна — съ этимъ также нельзя не согласиться… Умна, исключая случая ея несчастной любви ко мн. Послднее обстоятельство дйствительно не говоритъ въ пользу ея ума, но вдь оно не доказываетъ также ея глупости, особенно если я самъ влюблюсь въ нее до зарзу. Конечно, я рискую выдержать безконечное количество насмшекъ за то, что такъ громко ратовалъ противъ женитьбы прежде, но разв вкусы не измняются? Какъ часто бываетъ, что мы любимъ въ молодости какое-нибудь кушанье, а чрезъ нсколько лтъ не можемъ его переносить. Неужели туча насмшекъ, острогъ и тому подобныхъ глупостей можетъ удержать человка съ ршительнымъ характеромъ отъ преслдованія его дли ²⁸)? Такъ нтъ же!— свтъ долженъ быть населенъ! Когда я уврялъ, что умру холостякомъ, я просто предполагалъ, что не доживу до своей свадьбы!.. Тсс… вотъ Беатриса! Какъ она мила! Мн кажется, я даже замчаю слды любви на ея лиц.

(Входитъ Беатриса).

Беатриса. Меня силой принудили прійти сюда, чтобъ пригласить васъ къ обду.

Бенедиктъ. Благодарю васъ, очаровательная синьора, за вашъ трудъ!

Беатриса. О. поврьте, что труда я употребила для этого не больше, чмъ вы для выраженія вашей благодарности. Будь это иначе — я бы не пришла.

Бенедиктъ. Значитъ, порученіе это доставило вамъ удовольствіе?

Беатриса. Ровно столько, сколько можетъ помститься на острі иголки ^2Э). Что жъ? придете вы обдать? или, можетъ-быть, вы не голодны? въ такомъ случа прощайте!

(Уходитъ Беатриса).

Бенедиктъ. Гм!— ‘меня силой принудили прійти сюда’,— понятно, тутъ двойной смыслъ!.. ‘Я употребила для этого не боле труда, чмъ вы для выраженія благодарности’,— это все равно, что сказать: ‘всякій трудъ, который я предпринимаю для васъ, такъ же мн пріятенъ, какъ благодарность’… Если посл этого я ея не пожалю и въ нее не влюблюсь — я буду негодяемъ и жидомъ! Сейчасъ же бгу заказать ея портретъ. (Убгаетъ).

ДЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

СЦЕНА 1-я.

Садъ Леонато.

(Входятъ Геро, Маргарита и Урсула).

Геро. Послушай, Маргарита!— позови

Сюда сестру,— ее застанешь ты

Теперь въ гостиной съ Клавдіо и принцемъ.

Шепни тихонько ей, что мы съ Урсулой

Сидимъ въ саду и говоримъ о ней.

Пускай она прокрадется въ бесдку

И спрячется, какъ будто невзначай,

Подъ втви каприфолій. Ихъ листва

Такъ густо разрослась, что даже солнце

Не можетъ ихъ пробить. Он похожи,

Мн мысль пришла, на клику тхъ придворныхъ,

Что, выросши подъ милостью монарха,

Ему жъ собой скрываютъ видъ и свтъ

На жизнь и на людей…Теперь иди

И сдлай такъ, чтобы она явилась

Подслушать насъ. Старайся похитрй

Исполнить это дло.

Маргарита. Все исполню,

Ручаюсь вамъ — плутовка прибжитъ.

(Уходитъ Маргарита).у

Геро. Теперь, Урсула, слушай: чуть сюда

Она придетъ, съ тобою будемъ мы

Гулять въ алле здсь и заведемъ

Нарочно разговоръ о Бенедикт.

На все, что бъ ни сказала я, хвали

Его, какъ только можешь, я жъ отвчу

Теб на то, что Бенедиктъ влюбленъ

Безумно въ Беатрису. Этимъ мы

Легко ее поймаемъ. Вдь стрла

Мальчишки Купидона попадаетъ

Нердко въ цль, благодаря набору

Кудрявыхъ громкихъ фразъ… Но тише! вотъ

(Беатриса прокрадывается въ бесдку).

Идетъ она!.. Смотри: бжитъ точь-въ-точь

Малиновка въ трав, настроивъ уши.

Урсула. Когда сидимъ мы съ удочкой — всего

Забавнй видть то, какъ рыбка быстро

Юлить полоской золота въ поток

Сребристыхъ водъ и жадно ловитъ крюкъ

Приманки ртомъ. Вотъ точно такъ поймаемъ

Сейчасъ мы Беатрису. Посмотрите,

Она совсмъ ужъ скрылась въ этой чащ

Изъ зелени… Не бойтесь: роли я

Своей не позабуду.

Геро (тихо). Подойдемъ

Поближе къ ней. Пусть не проронитъ слова

Она изъ нашей рчи и проглотитъ

Крючокъ приманки сладкой цликомъ.

(Громко) Нтъ, нтъ, Урсула!— врь мн, что она

Насмшлива черезчуръ. Мн хорошо

Ея извстенъ нравъ: онъ дикъ, какъ соколъ,

Взращенный на скал.

Урсула. Но точно ль вы

Уврены, что Бенедиктъ такъ страстно

Влюбился въ Беатрису?

Геро. Въ этомъ мн

Ручались принцъ и мой женихъ.

Урсула. Просили ль

Они, чтобъ вы сказали ей объ этомъ?

Геро. Они желали этого, но я

Сказала имъ, что если Бенедиктъ

Имъ дорогъ въ самомъ дл, то пускай

Они уговорятъ его навки

Забыть любовь, не говоря ни слова

Объ этомъ Беатрис.

Урсула. Почему же?

Вдь Бенедиктъ считаться можетъ очень

Завиднымъ женихомъ. Его любви

Отвтили бъ охотно много женщинъ

Не хуже Беатрисы ³⁰).

Геро. О, конечно!

Онъ стоитъ самой лучшей, о какой

Позволено мечтать, но надо также

Сознаться въ томъ, что врядъ ли въ цломъ свт

Найти возможно женщину съ такой

Безчувственной душой, какъ Беатриса.

Насмшливая злость блеститъ, какъ искры,

Въ ея глазахъ, она глядитъ съ презрньемъ

На всхъ людей, они въ ея глазахъ

Ничто въ сравненьи съ ней, при всемъ ум ихъ.

Въ ея душ не можетъ зародиться

Ни искры теплой страсти иль любви

Къ кому-либо! Она любить способна

Одну себя.

Урсула. Вы совершенно правы,

И потому дйствительно полезнй

Не выдавать ни словомъ передъ ней

Его несчастной страсти, чтобъ избгнулъ

Онъ тмъ ея насмшекъ.

Геро. Въ томъ все дло!

Припомни лишь: встрчался ль человкъ

Изъ самыхъ одаренныхъ всмъ, что только

Есть въ людяхъ лучшаго: умомъ, душой,

Наружностью и прочимъ, чтобъ не сталъ онъ

Немедленно предметомъ самыхъ дерзкихъ

И злыхъ ея насмшекъ? Будь онъ нженъ

Въ чертахъ лица — она твердитъ, что годенъ

Онъ въ сестры ей, кто загорлъ и строгъ —

Готовъ сейчасъ же приговоръ, что черенъ

Онъ, какъ арабъ, высокъ — верста, а малъ —

Такъ будетъ мужъ-наперстокъ ³¹), любитъ много

Болтать и веселиться — глупый флюгеръ!

А молчаливъ — такъ скученъ, какъ чурбанъ.

Ни разу въ жизни не случилось ей,

Какъ слдуетъ, воздать прямою правдой

Достоинству и чести.

Урсула. Врно, врно!

Нтъ ничего хорошаго въ такомъ

Всегдашнемъ настроеньи.

Геро. Ну, конечно!

Такой дурной характеръ не найдетъ

Ни въ комъ къ себ участья. Кто возьмется

Ей, напримръ, серьезно заявить

О страсти Бенедикта? Если бъ я,

Положимъ, это сдлала — подумай,

Какимъ бы разразилась мн въ отвтъ

Она обиднымъ смхомъ! Сколько злыхъ

Я выдержала бъ шутокъ! Нтъ, ужъ лучше

Пусть Бенедиктъ въ себ навкъ сокроетъ

Свою любовь, какъ искру подъ золой.

Пускай истаетъ онъ въ томленьи вздоховъ.

Такъ умереть считаю все же я

Гораздо больше легкимъ, чмъ исчахнуть

Подъ градомъ дкихъ колкостей, похожихъ

На смерть отъ щекотанья.

Урсула. Все же мн

Однако кажется, что вы могли бы

Ее спросить, хоть для того, чтобъ знать,

Что вамъ она отвтитъ.

Геро. Ни за что!

Скорй совтъ подамъ я Бенедикту

Смирить свою любовь. Мн въ мысль приходить

Предъ нимъ немного даже очернить

Мою сестру, чтобъ только онъ скоре

Ее забылъ. Вдь клевета — опасный

Ядъ для любви.

Урсула. О, нтъ,— зачмъ же это?

Нельзя жъ сестрицу вашу обвинить

Ужъ въ полномъ безразсудств. Вдь она

Извстна всмъ своимъ умомъ и тактомъ..

А потому я думаю, что все же

Въ конц концовъ согласье дастъ она

Женой быть Бенедикта. Лучше мужа,

Мн кажется, нельзя и пожелать.

Геро. Такого мужа врядъ ли сыщешь въ цлой

Италіи. Я не равняю съ нимъ

Лишь только Клавдіо.

Урсула. А я скажу,

Вамъ не во гнвъ, что, на мои глаза,

Онъ даже лучше всхъ. Взгляните только,

Чмъ только онъ не взялъ: умомъ, сложеньемъ,

Наружностью! О немъ молва гремитъ

Везд, гд онъ извстенъ.

Геро. Это правда,—

Онъ всми оцненъ.

Урсула. И по заслугамъ,

Его достоинства опережаютъ даже

Любовь къ нему… Когда назначенъ день,

Синьора, вашей свадьбы?

Геро. Завтра утромъ,

Какъ сказано. Пойдемъ теперь со мной,

Я покажу теб мои обновки

И кстати посовтуюсь, что лучше

Надть мн будетъ завтра.

Урсула (тихо). Птичка въ клтк,.

Ручаюсь вамъ. Вотъ какъ ее легко

Поймали мы.

Геро. Случайно все въ любви!

Кого сразить нельзя стрлою мткой —

Поймать она хитро уметъ сткой!

(Уходятъ Геро и Урсула).

Беатриса (выходя). Возможно ли? меня считаютъ гордой!

Насмшницей ославили меня!

Такъ лгутъ же вс!.. Съ ршимостью я твердой

Забуду все. въ чемъ такъ виновна я!

Его любви любовью я отвчу,

Какъ сокола, нравъ дикій приручу

И, съ радостью пойдя любви навстрчу,

Предъ алтаремъ себя ему вручу!

Ихъ похвалы ему я ужъ забыла!

Онъ дорогъ мн!— сама я такъ ршила! (Уходитъ).

СЦЕНА 2-я.

Комната въ дом Леоната.

(Входятъ донъ Педро, Клавдіо, Бенедиктъ и Леонато).

Донъ Педро. Я дождусь только твоей свадьбы и затмъ отправлюсь въ Аррагонію.

Клавдіо. Если прикажете, ваше высочество, я васъ туда провожу.

Донъ Педро. О, нтъ,— было бы слишкомъ жестоко поступить такъ съ новобрачнымъ. Это то же самое, если бъ ребенку подарили новое платье и не позволили его надть. Я удовольствуюсь въ этой поздк компаніей Бенедикта, потому что онъ отъ головы до ногъ воплощенная веселость. Онъ по крайней мр три раза подрзалъ тетиву лука Купидона, такъ что бдный маленькій палачъ не сметъ больше по немъ стрлять. Его сердце твердо, какъ мдь колокола, а языкъ служитъ ему молоткомъ. Вдь у него что на сердц, то и на язык.

Бенедиктъ. Почтенные синьоры!— я уже не тотъ, чмъ былъ.

Леонато. Я нахожу это самъ. На мой взглядъ, вы стали гораздо серьезней.

Клавдіо. Вроятно, онъ влюбленъ.

Донъ Педро. Кто?— онъ? Да онъ скорй повсится. Разв въ немъ есть хоть капля крови, которую любовь могла бы расшевелить? Если онъ грустенъ, значитъ — у него просто пустъ карманъ.

Бенедиктъ. У меня болитъ зубъ.

Клавдіо. Вырви его.

Бенедиктъ. Въ петлю его.

Клавдіо. Ну, да,— захвати петлей и потомъ вырви.

Донъ Педро. Неужели ты такъ раскисъ отъ зубной боли?

Леонато. Просто нашла меланхолія.

Бенедиктъ. Давно извстно, что нтъ ничего легче, какъ переносить чужую болзнь.

Клавдіо. Я все-таки держусь мннія, что онъ влюбленъ.

Донъ Педро. Какая же можетъ зародиться въ немъ страсть, кром страсти къ вычурнымъ нарядамъ? Сегодня онъ является голландцемъ, завтра французомъ, а затмъ, чтобъ не было обидно ни одной націи, нарядится снизу въ нмецкіе штаны, а сверху — въ испанскую куртку. Вотъ вс его страсти, если он у него есть. Не предположить же въ самомъ дл, чтобъ онъ могъ влюбиться.

Клавдіо. Если онъ не влюбленъ, то не врьте боле никакимъ примтамъ. Сегодня утромъ онъ цлую четверть часа чистилъ свою шляпу щеткой. Разв вы не знаете, что это значитъ?

Донъ Педро. А видлъ ли кто-нибудь его у цирюльника?

Клавдіо. Нтъ, но зато цырюльникъ являлся къ нему. Бывшее украшеніе его щекъ служитъ теперь начинкой для мячика.

Леонато. Дйствительно онъ безъ бороды кажется гораздо моложе.

Донъ Педро. А какъ онъ раздушенъ! чувствуете? Это также можетъ навести насъ на слдъ.

Клавдіо. Ну, вотъ то-то же! Ясное дло: сладчайшій юноша влюбленъ.

Донъ Педро. Боле всего это доказываетъ его меланхолія.

Клавдіо. А когда онъ умывался по стольку разъ въ день?

Донъ Педро. Или румянился?.. До меня дошли слухи, что онъ занимается нынче и этимъ.

Клавдіо. А главное, куда двался его прежній веселый нравъ? Онъ похожъ теперь на лютню съ сурдинкой на всхъ струнахъ ³²).

Донъ Педро. Да, да!.. все это невольно наводитъ на мысль, что съ бднягой приключилось какое-то горе, и ужъ, конечно, скоре всего несчастная любовь.

Клавдіо. А я знаю, кто влюбленъ въ него.

Донъ Педро. Мн бы также хотлось это узнать. Конечно, надо предположить, что такая женщина плохо его знаетъ.

Клавдіо. Знаетъ не только его, но даже вс его недостатки, и при всемъ томъ умираетъ отъ любви къ нему.

Донъ Педро. Ну, тогда остается ее только похоронить ³³).

Бенедиктъ. Все, что вы болтаете, можетъ-быть, очень остро, но во всякомъ случа это плохое средство отъ моей зубной боли. (Леонато) Пройдемтесь со мной, почтенный синьоръ. Мн надо поговорить съ вами объ одномъ дл, но такъ’ чтобъ эти зубоскалы насъ не слышали.

(Уходятъ Леонато и Бенедиктъ).

Донъ Педро. Я готовъ держать пари, что рчь у нихъ будетъ о Беатрис.

Клавдіо. Непремнно. Геро и Маргарита успли обработать ее такъ же, какъ мы обработали его. Теперь эти два медвжонка не будутъ боле кусаться при всякой встрч.

(Входитъ донъ Жуанъ).

Донъ Жуанъ. Да благословитъ васъ Богъ, дорогой братъ и повелитель.

Донъ Педро. Съ добрымъ утромъ, братецъ.

Донъ Жуанъ. Если вы свободны на одну минуту, я хотлъ бы поговорить съ вами.

Донъ Педро. Наедин?

Донъ Жуанъ. Да, но, впрочемъ, графъ Клавдіо можетъ остаться, потому что дло касается также его.

Донъ Педро. Въ чемъ дло?

Донъ Жуанъ (Клавдіо). Ваша свадьба назначена завтра?

Донъ Педро. Вдь вы это знаете.

Донъ Жуанъ. Да, но я не знаю, состоится ли она, если графъ Клавдіо узнаетъ то, что знаю я.

Клавдіо. Если есть какое-нибудь препятствіе, то прошу, сообщите его.

Донъ Жуанъ. Можетъ-быть, вы подумаете, что я вамъ недоброжелательствую, но погодите немного, а затмъ и судите обо мн по тмъ фактамъ, которые выяснитъ время. Братъ мой, сколько мн извстно, очень къ вамъ расположенъ и, по доброт своей души, устроилъ вашу свадьбу. Торопливо было это сдлано! И, по моему мннію, очень неудачно!

Донъ Педро. Что?— что такое?

Донъ Жуанъ. Говоря коротко, чтобъ не повторять, о чемъ говорятъ уже вс, скажу вамъ, что особа эта безчестна.

Клавдіо. Кто? Геро?..

Донъ Жуанъ. Да, Геро! Геро, дочь Леонато, ваша Геро или, проще говоря, общая Геро.

Клавдіо. Безчестна?..

Донъ Жуанъ. Это еще очень мягкое выраженіе для ея нравственной оцнки. Я могъ бы выразиться покрпче. Придумайте сами для нея. достойное имя, и я подъ нимъ подпишусь. Не приходите, прошу васъ, въ негодованіе, прежде чмъ не узнаете дло до конца, а чтобъ узнать его, отправьтесь сегодня ночью подъ окно ея комнаты, и вы увидите, какъ къ ней, наканун ея свадьбы, лазаютъ по ночамъ гости. Если любовь ваша не остынетъ при этомъ вид, тогда, пожалуй, женитесь на ней завтра. Но мн кажется, что для вашей чести будетъ лучше измнить это ршеніе.

Клавдіо. Неужели это правда?..

Донъ Педро. Я не врю этому.

Донъ Жуанъ. Если вы не поврите своимъ глазамъ, то не клянитесь больше никогда и ни въ чемъ. То, что я сказалъ, я покажу вамъ воочію, если только вы захотите за мною послдовать. Тогда, узнавъ и увидвъ достаточно, вы будете дйствовать, какъ пожелаете, сами.

Клавдіо. Если я увижу что-либо такое, чмъ свадьба моя можетъ быть дйствительно разстроена, я осрамлю Геро предъ всми въ церкви,

Донъ Педро. Это помогу сдлать и я, такъ какъ свадьба устроена мной.

Донъ Жуанъ. Я не скажу боле ни слова, пока вы не убдитесь въ правд сказаннаго. Ведите только себя хладнокровно до вечера, и вы увидите, что правда заговоритъ сама за себя.

Донъ Педро. Вотъ несчастный день!

Клавдіо. Горе нежданное и негаданное!

Донъ Жуанъ. Слава Богу, что оно предварено во-время!— вотъ что слдуетъ вамъ говорить и чему радоваться!

(Уходятъ).

СЦЕНА 3-я.

Улица. Ночь.

(Входятъ Лямка, Посошокъ и стража). ³⁴).

Лямка. Ну, вы все народъ честный и врный?

Посошокъ. Само собой!.. Будь иначе, они сгубили бы свои души, а кому же охота пойти на такое дло.

Лямка. Сгубить души было бы за это слишкомъ легкимъ наказаньемъ. Шутка сказать: быть врноподданнымъ принца и состоять на служб въ его страж!

Посошокъ. Ну, ладно! Втемяшь имъ теперь хорошенько въ головы, что слдуетъ длать.

Лямка. Тсс!.. слушать! Кто изъ васъ попроще и годится въ ночные сторожа?

1-й стражъ. Крупа съ Уголькомъ: они умютъ читать и писать.

Лямка. Ползи сюда, Уголекъ. Хорошее у тебя имя. Если ты и самъ хорошій человкъ, то тмъ лучше для тебя, а умть читать и писать — это ужъ Божій даръ.

2-й стражъ. Я умю и то и другое.

Лямка. Знаю, знаю!— а потому довольно объ этомъ. Если ты хорошій человкъ — благодари за то Бога и не хвастай, а умешь читать и писать, такъ не суйся съ этимъ знаніемъ, гд его не спрашиваютъ. Про тебя говорятъ, что ты годишься въ ночные сторожа,— бери, значитъ, въ руки фонарь. Обязанность твоя останавливать воровъ и мошенниковъ. Путь увидишь такого — сейчасъ кричи: ‘стой, именемъ принца!’

2-й стражъ. А если онъ не остановится?

Лямка. Такъ пусть идетъ своей дорогой!.. ты же съ товарищами поблагодари Господа Бога за то, что Онъ помогъ вамъ отдлаться отъ мошенника.

Посошокъ. Потому, кто не остановится на вашъ окликъ, значитъ, тотъ не врноподданный принца.

Лямка. Само собой!.. А съ такимъ негодяемъ нечего вамъ и связываться. Главное, не шумите на улицахъ сами. Стража обязана наблюдать тишину и спокойствіе, потому сторожъ, который шумитъ и кричитъ самъ — никуда не годится.

1-й стражъ. Зачмъ шумть?.. мы лучше ляжемъ спать. Держать стражу намъ не впервой.

Лямка. Вижу, что ты точно сторожъ умлый и опытный. Отчего не заснуть? Кто спитъ, тотъ никого не обижаетъ, а стража обижать не должна. Смотрите только, чтобъ мошенники не украли ваши аллебарды… Вы можете входить во вс кабаки и требовать, чтобъ пьяницы расходились по домамъ.

2-й стражъ. А если они не послушаются?

Лямка. Такъ пусть проспятся тамъ, гд напились. Пьяный въ себ не воленъ, и вы можете сказать, что приняли его не за того человка, каковъ онъ есть на самомъ дл.

2-й стражъ. Слушаемъ.

Лямка. Если вы встртите вора, то можете, по вашей обязанности, заподозрть его въ воровств. Впрочемъ, чмъ меньше будете вы имть длъ съ такими людьми, тмъ будетъ это лучше для вашей собственной честности.

2-й стражъ. А можемъ мы задержать вора силой?

Лямка. Право на это вы имете, но я полагаю, по пословиц, что полезнй не трогать дегтя, чтобъ не запачкаться. Если же вамъ точно случится задержать вора, то всего лучше будетъ дать ему улизнуть, чтобъ онъ отправился воровать куда-нибудь въ другое мсто, отъ васъ подальше.

Посошокъ. Ты, куманекъ, всегда былъ добрымъ, милосерднымъ человкомъ.

Лямка. Я не повшу добровольно даже собаки, а не то что человка, въ которомъ уцлла хоть искра честности.

Посошокъ. Если услышите ночью ребенка, который блажитъ, то кликните кормилицу, чтобъ она его накормила.

2-й стражъ. А если она заснула и насъ не услышитъ?

Лямка. Тогда идите съ Богомъ дальше, ребенокъ же пусть разбудитъ ее самъ. Овца, которая не слышитъ блеянья своего ягненка, наврно не проснется отъ мычанья быка.

Посошокъ. Истинно такъ.

Лямка. Вотъ и вс ваши обязанности. Не забывайте главное, что вы представляете лицо самого принца! А потому, если вамъ встртится ночью принцъ, то вы можете задержать и его.

Посошокъ. Неужто они точно могутъ это сдлать?

Лямка. Всенепремнно!.. бьюсь объ закладъ съ первйшимъ законникомъ. Конечно, они могутъ это сдлать только въ такомъ случа, если принцъ изъявитъ на то свое соизволеніе. Стража не должна сама по себ обижать никого, а задержать человка противъ его воли, значитъ — нанести ему тяжкую обиду.

Посошокъ. Это точно.

Лямка. Идите же съ Богомъ! Если случится что-либо важное, зовите сейчасъ меня. Дло знайте про себя, и потому лишняго вамъ болтать не зачмъ. Идемъ, сосдушка.

2-й стражъ (товарищамъ). Ну, теперь дло свое мы знаемъ. Посидимъ часовъ до двухъ на паперти, а тамъ и по постелямъ.

Лямка. Да вотъ еще: сторожите хорошенько домъ синьора Леонато. У нихъ завтра свадьба, такъ не случилось бы, Боже упаси, какого грха! Смотрите же, не звать!

(Уходятъ Лямка и Посошокъ. Входятъ Борахіо и Конрадъ съ разныхъ сторонъ).

Борахіо. Эй! Конрадъ!..

1-й стражъ. Тсс!.. тише!

Борахіо. Конрадъ!— ты гд?

Конрадъ. Не видишь разв? Я вплоть подл тебя.

Борахіо. Такъ это ты?.. То-то у меня чесался локоть, и я ужъ думалъ, не хочетъ ли вскочить чирей.

Конрадъ. Задамъ я теб за такія рчи. Говори, чего теб надо?

Борахіо. Иди подъ навсъ. Не видишь разв — начинаетъ накрапывать дождикъ. А я пьянъ, и у меня, какъ у честнаго пьяницы, чешется языкъ все теб разсказать.

1-й стражъ. Э!— да это мошенники! Стойте, братцы, смирно

Борахіо. Знаешь ли ты, что я заработалъ сегодня у донъ Жуана тысячу червонцевъ?

Конрадъ. Неужто есть еще такіе дураки, что платятъ такъ дорого за мошенничество?

Борахіо. Спроси лучше: неужели есть еще такіе богатые мошенники? Потому, если богатому мошеннику понадобится: бдный, то съ него можно слупить, сколько захочешь.

Конрадъ. Я что-то не возьму этого въ толкъ.

Борахіо. Потому что ты безтолковъ. Вдь ты знаешь, что въ чужое платье можетъ нарядиться всякій.

Конрадъ. Ну такъ что жъ?

Борахіо. А то, что платье должно быть только моднымъ.

Конрадъ. Мода мод рознь.

Борахіо. Да вдь и дуракъ дураку рознь. А въ мод надо, чтобъ былъ покрой.

1-й стражъ (тихо). Вотъ оно что! Я слыхалъ объ этомъ Покро ³⁵). Это — первйшій мошенникъ. За послдніе семь лтъ онъ гуляетъ и воруетъ по всмъ домамъ.

Борахіо. Тс… ты ничего въ слыхалъ?

Конрадъ. Это флюгеръ скрипитъ на крыш.

Борахіо. Ну, такъ слушай, какъ мн помогъ покрой. Съ нимъ ни почемъ вскружить голову всякой баб отъ пятнадцати до сорока пяти лтъ. Кмъ бы ты ни одлся: фараоновымъ ли солдатомъ, жрецомъ Ваала, или хоть самимъ Геркулесомъ, словомъ — однимъ изъ тхъ чучелъ, какія мы видимъ на старыхъ обояхъ,— покрой все покроетъ ³⁶).

Конрадъ. Все это я знаю,— не знаю только, зачмъ ты мн порешь этотъ вздоръ? Или мода вскружила голову теб самому?

Борахіо. Не то!.. Слушай дальше… Сегодня ночью я пробрался къ окошку Геро и любезничалъ съ ея горничной Маргаритой. Я звалъ ее именемъ Геро, а она посылала мн тысячу разъ пожеланье доброй ночи. Я, впрочемъ, разсказываю дло не по порядку. Надо теб знать, что принцъ* Клавдіо и мой господинъ, донъ Жуанъ, сидли въ это время въ кустахъ и шпіонили наше нжное свиданье.

Конрадъ. И приняли Маргариту по платью за Геро?

Борахіо. Въ этомъ вся суть. Впрочемъ, приняли ее за, Геро только Клавдіо и принцъ, мой же дьяволъ-господинъ хорошо зналъ, кого видлъ. Конецъ былъ тотъ, что Клавдіо, убдясь клятвами донъ Жуана, темнотой ночи, а главное — моимъ мошенничествомъ, подтвердившимъ клятвы моего господина,— убжалъ домой, какъ бшеный, давъ слово осрамить завтра Геро въ церкви предъ всми и отправить ее домой безъ мужа.

1-й стражъ. (приближаясь). Во имя принца — стойте!

2-й стражъ. Зови скорй пристава. Мы накрыли величайшее мошенничество, какое когда-либо бывало въ государств.

1-й стражъ. Надо посмотрть, который изъ нихъ Покрой. Я его сейчасъ узнаю по волосамъ.

Конрадъ. Да вы съ ума сошли!..

2-й стражъ. Погоди, погоди!.. накроемъ мы васъ и съ Покроемъ.

Конрадъ. Послушайте…

1-й стражъ. Тс… ни полслова! Молчи и ступай за нами!

Борахіо. Что тутъ длать?.. У каждаго дурака по аллебард. Того гляди, пересчитаютъ зубы ³⁷).

Конрадъ. Попались, какъ куръ во щи. Нечего длать,— надо слушаться. (Ихъ уводятъ),

СЦЕНА 3-я.

Комната въ дом Леонато.

(Одваютъ Геро Маргарита и Урсула).

Геро. Пожалуйста, Урсула, поди разбудить Беатрису.

Урсула. Сейчасъ, синьора.

Геро. И попроси ее прійти сюда.

Урсула. Иду. (Уходитъ Урсула).

Маргарита. Мн кажется, тотъ воротничокъ идетъ вамъ лучше.

Геро. Сдлай одолженіе, не спорь: я надну этотъ.

Маргарита. Онъ гораздо лучше. Вотъ увидите, что сестрица ваша скажетъ то же самое.

Геро. Сестрица — дура, а ты другая. Я непремнно хочу надть этотъ.

Маргарита. Какая прелесть ваша новая прическа. Она шла бы вамъ еще лучше, если бъ ваши волосы были чуточку потемнй. Но вашъ подвнечный нарядъ — просто восторгъ. Я видла знаменитое платье герцогини Миланской.

Геро. Говорятъ, съ нимъ нельзя ничего сравнить.

Маргарита. Увряю васъ, что въ сравненьи съ вашимъ оно просто ночной капотъ. Конечно, оно сдлано изъ золотой парчи съ серебряными кружевами и жемчугомъ, рукава и подолъ опушены голубыми перьями, но что до фасона, изящества и граціи, то ваше въ десять разъ лучше.

Геро. Дай Богъ надть мн его въ добрый часъ. Мн что-то ужасно тяжело на сердц.

Маргарита. Пройдетъ!— пустое! Вотъ погодите, помнетъ сегодня вашъ кавалеръ и ваше платье да и васъ самихъ.

Геро. Хоть бы ты постыдилась болтать такой вздоръ.

Маргарита. Что жъ!.. разв я нехорошее говорю? разв замужество не честное дло? Или, можетъ-быть, мн слдовало вмсто ‘кавалеръ’ сказать ‘мужъ’?.. Полноте, синьора!— въ хорошемъ дл ничего дурного быть не можетъ. Сказать, что мужъ помялъ жену, всегда можно. Не будь этого — въ замужеств вмсто счастья было бы только горе. Спросите синьору Беатрису,— да вотъ, кстати, и она. (Входитъ Беатриса):

Геро. Здравствуй, сестричка.

Беатриса. Здравствуй, милая Геро.

Геро. Что это ты отвчаешь мн такимъ кислымъ тономъ?

Беатриса. Я, кажется, потеряла всякій.

Маргарита. Постарайтесь отыскать его опять. Спойте ка- * кую-нибудь веселую псенку.,— ну хоть про ‘легкую любовь’. Вы споете, а я пропляшу.

Беатриса. Смотри, чтобъ танецъ легкой любви не оказался для тебя тяжелъ, и чтобъ не пришлось наплясаться потомъ ³⁸).

Маргарита. У, какая вы сегодня злая! Впрочемъ, такіе пустяки я пропускаю мимо ушей.

Беатриса. Смотри, Геро, ужъ пять часовъ, пора теб быть готовой… Мн сегодня что-то нездоровится. (Вздыхая) А…а…хъ!

Маргарита. Отчего вы вздыхаете?.. Отъ бды, боли, или безсонницы?

Беатриса. Вдь я вздыхаю на букву А, такъ что жъ ты лзешь ко мн съ словами, которыя начинаются на Б. ³⁹)?

Маргарита. Ну, если такъ, то не надо больше врить ни клятвамъ ни зарокамъ.

Беатриса. Что на ум у этой дуры?

Маргарита. Ничего. Я желаю только, чтобъ Богъ каждому воздалъ по его желаніямъ.

Геро. Посмотри, какъ прелестно пахнутъ перчатки, которыя мн прислалъ графъ.

Беатриса. Я не слышу, сестричка, запаха: у меня насморкъ.

Маргарита. Двушка, и такъ легко простужается! Должно-быть, синьора, въ васъ самихъ много холода ⁴⁰).

Беатриса. О Господи!.. Съ которыхъ поръ заразилась ты такимъ остроуміемъ?

Маргарита. Съ тхъ поръ, какъ потеряли его вы. Да что жъ вы сметесь?.. Разв у меня ужъ совсмъ нтъ ума?

Беатриса. Можетъ-быть, есть, да только его что-то незамтно. Ты бы посадила его на боле видное мсто,— хоть на шляпу… Но однако мн сегодня въ самомъ дл нездоровится.

Маргарита. Привяжите къ сердцу ‘carduus benedictus’. Ручаюсь, что всякую боль какъ рукой сниметъ.

Геро. Вотъ, что называется, не въ бровь, а прямо въ глазъ.

Беатриса. Бенедиктусъ!.. почему бенедиктусъ? Что ты хочешь сказать своимъ бенедиктусомъ?

Маргарита. Ничего, синьора, ничего. Врьте, у меня не было никакой задней мысли. Я просто говорила объ извстной травк. Вы, можетъ-быть, думаете, что я считаю васъ влюбленной? Полноте!.. Я не такъ глупа, чтобъ врить тому, чего желаю. Вообразить же, что вы влюблены или можете влюбиться!..— да вдь посл этого всякая вра умретъ въ моемъ сердц. Ну а, впрочемъ, случилась же такая бда съ синьоромъ Венедиктомъ. Онъ тоже вдь клялся, что никогда не женится, а теперь готовъ проглотить это кушанье, не поморщившись. Можете ли измниться подобнымъ образомъ вы — я не знаю, но кажется мн, будто и вы начинаете смотрть на этотъ предметъ глазами всхъ женщинъ.

Беатриса. Откуда берется такая рысь у твоего языка?

Маргарита. Фальшиваго скачка онъ не сдлаетъ.

(Входитъ Урсула).

Урсула. Торопитесь, синьора. Принцъ, графъ, синьоръ Бенедиктъ, донъ Жуанъ и вся городская знать собрались, чтобъ проводить васъ въ церковь.

Геро. Помоги мн, сестра, одться, да и вы, голубушки, Маргарита съ Урсулой, также.

СЦЕНА 5-я.

Другая комната въ дом Леонато.

(Входятъ Леонато, Лямка и Посошокъ). ⁴¹).

Леонато. Что теб надо, почтеннйшій?

Лямка. Надо поговорить съ вами объ одномъ дльц, близко касающемся вашей милости.

Леонато. Говори, да только покороче:— я теперь занятъ.

Лямка. Это, синьоръ, врно.

Посошокъ. Истинно такъ, синьоръ.

Леонато. Въ чемъ же дло?

Лямка. Посошокъ говорить не можетъ: онъ старъ и иной разъ, сбившись съ толку, брякнетъ совсмъ не то, что хочетъ сказать. Но все-таки могу васъ, синьоръ, уврить, что человкъ онъ хорошій и честный.

Посошокъ. Ей-ей такъ!.. Честенъ не хуже другого, а изъ стариковъ честнй меня не найдете.

Лямка. Ну ты гречневой кашей не будь и себя не хвали ⁴²).

Леонато. Вы однако, братцы, какъ вижу, неторопитесь оба.—

Лямка. Истинно врно изволили сказать. Да вдь мы что?— бдняки на служб герцога. Вотъ если бъ я былъ королемъ, нашлось бы у меня тогда чмъ занять вашу милость.

Леонато. Ужъ не своей ли болтовней?— спасибо!

Лямка. Безпремнно!.. Былъ бы вашъ тысячу разъ! Въ город вдь только и разговоровъ, что о вашей милости. Я хоть и маленькій человкъ, а ничего мимо ушей не пропускаю.

Посошокъ. И я также,— врьте слову.

Леонато. Мн однако хотлось бы узнать, зачмъ вы сюда приплелись?

Посошокъ. Наша стража остановила сегодня ночью на улиц двухъ, не при васъ, синьоръ, будь сказано, первйшихъ мошенниковъ въ цлой Мессин.

Лямка. Ты, кумъ Посошокъ, всегда суешься съ своими рчами впередъ. Извините его, ваша милость. Вдь справедливо говорятъ: старъ сталъ — глупъ сталъ! Правда, Посошокъ? Помни, что если двое хотятъ хать на одной лошади, то одному, волей-неволей, надо сидть назади. (Леонато) Онъ, ваша милость, врьте слову, человкъ хорошій, ну, да вдь противъ Божьей воли не пойдешь. Человкъ человку рознь. Вотъ и сосдъ мой…

Леонато. Между вами точно есть разница.

Лямка. Все въ Божьей вол!

Леонато. Я долженъ однако васъ оставить.

Лямка. Одно слово, синьоръ. Наша стража задержала сегодня точно двухъ подозрительныхъ людей, и мы думали допросить ихъ въ присутствіи вашей милости.

Леонато. Допросите ихъ сами и потомъ скажите мн, въ чемъ дло. Вы видите, что мн теперь некогда.

Лямка. А когда такъ, то пусть будетъ по-вашему.

Леонато. Выпейте по стакану вина и ступайте.

(Входитъ разсыльный).

Разсыльный. Васъ ждутъ, синьоръ, чтобъ передать невсту, вашу дочь, ея супругу.

Леонато. Иду сейчасъ,— я готовъ.

(Уходитъ Леонато съ разсыльнымъ).

Лямка. А ты, кумъ, ступай за Францискомъ Уголькомъ. Пусть онъ захватитъ перо и чернильницу. Намъ надо теперь повести допросъ.

Посошокъ. Придется разумно взяться за такое дло.

Лямка. Чего другого, а ума хватитъ. (Ударивъ себя по лбу) Найдется здсь довольно, чтобъ прижать къ стн этихъ бездльниковъ. Зови проворнй писца, чтобъ писать протоколъ, и жди меня въ тюрьм. (Уходятъ).

ДЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Внутренность церкви.

(Входятъ донъ Педро, донъ Жуанъ, Леонато, монахъ, Клавдіо, Бенедиктъ, Геро, Беатриса и приглашенные на свадьбу).

Леонато. Пожалуйста, отецъ Францискъ, будьте покороче въ служб и ограничьтесь однимъ обрядомъ. Обязанности супруговъ вы прочтете имъ посл.

Монахъ (Клавдіо). Явились ли вы сюда, графъ Клавдіо, для внчанія?

Клавдіо. Нтъ.

Леонато. То-есть онъ явился, чтобы быть обвнчаннымъ, отецъ Францискъ, а внчать ихъ будете вы.

Монахъ (Геро). А вы, синьора, — явились ли вы, чтобъ быть обвнчанной съ графомъ?

Геро. Да.

Монахъ. Если кто знаетъ какую-либо причину, которая можетъ воспрепятствовать этому браку, то пусть откроетъ ее ради спасенія своей души.

Клавдіо. Извстна ли такая причина, Геро, вамъ?

Геро. Нтъ.

Монахъ. А вамъ, графъ?

Леонато. Я беру смлость отвтить за него, что нтъ!

Клавдіо. Чего ни смютъ порой длать люди! Какъ часто говорятъ они, чего не должны говорить, и даже не зная, о чемъ говорятъ!

Бенедиктъ. Это что за восклицательная фраза! Пусти ее по крайней мр вмст со смхомъ ха-ха!

Клавдіо. Постойте, братъ святой!.. Скажите мн,

Достойный Леонато: добровольно ль

И съ чистой ли душой вы отдаете

Мн вашу дочь?

Леонато. Такъ добровольно, сынъ мой,

Какъ мн она дана самимъ Творцомъ.

Клавдіо. Какой, скажите, равною цной

Могу я заплатить вамъ за подарокъ?

Донъ Педро. Ты можешь это сдлать разв только,

Отдавъ ее обратно.

Клавдіо. Вы даете

Совтъ хорошій, принцъ! (Леонато) Такъ получите жъ

Ее назадъ! Не слдуетъ дарить

Попорченнымъ, добромъ ⁴³ ). Она честна

Лишь только понаруж. Посмотрите!

Какъ истинно, повидимому, рдетъ

Въ ея щекахъ румянецъ чистоты!

Но если бъ знали вы, какъ много можетъ

Скрывать порокъ подъ маскою добра!

Кто могъ бы усомниться, что предъ вами

Не цвтъ святой невинности? Кто не далъ

Свое бы слово въ томъ, что предъ собой

Онъ видитъ двушку? Но знайте вс,

Что это ложь!.. Знакомы ей давно

Уже объятья страсти! Тотъ румянецъ,

Какой горитъ въ лиц ея, не цвтъ

Невинной чистоты!.. Онъ обличаетъ

Лишь жаръ стыда!..

Леонато. Что… что сказали вы?..

Клавдіо. Я говорю, что не намренъ мужемъ

Быть женщин, свою сгубившей честь.

Леонато. Синьоръ, синьоръ!.. Постойте!.. Если вы

Успли рядомъ пылкихъ домогательствъ

Верхъ одержать надъ юной простотой

И сами же сорвали цвтъ ея

Невинности…

Клавдіо. О, полноте!.. Я знаю,

Что скажете вы дальше. Если я

Виновенъ самъ, какъ вы предположили,

Въ ея грх, то вы простить готовы

Обоихъ насъ, лишь только бы обнялъ я

Теперь ее, какъ мужъ, и тмъ загладилъ

Довременный проступокъ жениха!

Такъ знайте жъ, Леонато, что не только

Какимъ-нибудь поступкомъ, но и словомъ

Себ не позволялъ я никогда

Ей намекнуть на что-нибудь дурное!

Съ ней велъ себя я, какъ съ сестрою братъ,…

И выражалъ лишь скромностью одной

Свою любовь!

Геро. Ужели чмъ инымъ

Выказывала я вамъ это чувство?..

Клавдіо. Прочь маску лжи!.. Я обличу тебя!

Діаной мн казалась ты! Цвткомъ,

Нетронутымъ въ его закрытой почк!

Межъ тмъ на дл хуже и грязнй

Развратной ты Венеры! Хуже самки

Изъ рода похотливйшихъ зврей!..

Геро. О Боже мой!.. Ужель онъ помшался,

Что могъ забыться такъ?..

Леонато (донъ Педро). Но что же вы

Молчите, принцъ? Ужель не возразите

Вы ничего?..

Донъ Педро. Что я могу сказать?

Я самъ здсь обезчещенъ тмъ, что вздумалъ

Посватать дорогому человку

Такое существо.

Леонато. Иль въ страшномъ сн

Я вижу это все?.. Иль я, быть-можетъ,

Ослышался?..

Донъ Жуанъ. Ни въ чемъ ослышки нтъ:

Что сказано — то врно.

Бенедиктъ. Плохо дло!

Не свадьбой пахнетъ тутъ.

Геро. О Боже, Боже!..

Клавдіо. Отвтьте, Леонато, кто предъ вами?

Предъ вами я, предъ вами принцъ! Вотъ Геро,

Вотъ принца братъ,— мы вс здсь наяву!

Не правда ли?

Леонато. Все какъ нельзя врнй,

Но что же дальше?..

Клавдіо. Я хочу предъ вами

Здсь сдлать вашей дочери вопросъ:

А васъ прошу, во имя вашей власти,

Дарованной вамъ Богомъ, какъ отцу,

Ведите ей отвтить чистой правдой

На мой вопросъ.

Леонато (Геро). Ты слышишь?.. Я теб,

Какъ дочери, приказываю сдлать,

Что проситъ онъ!

Геро. О Боже!.. что жъ это?..

Иль мало я еще оскорблена?

Чего хотите вы своимъ допросомъ?

Клавдіо. Хотимъ узнать, какое имя точно

Вамъ слдуетъ носить.

Геро. Иль я не Геро?

Кто можетъ и кто сметъ очернить

Безчестьемъ это имя?

Клавдіо. Кто?.. Вы сами!

Никто, помимо васъ, не покушался

Нанесть безчестье Геро!.. Это взялись

Исполнить вы! Отвтьте, съ кмъ вчера

Вы говорили ночью чрезъ окошко?

Когда душой вы чисты — отвчайте

На мой вопросъ.

Геро. Ни съ кмъ, ни съ кмъ! Я даже

Не видла мужчины въ эту ночь.

Донъ Педро. О!— если такъ, то въ васъ стыда нтъ точно!

Мн огорчить васъ жалко, Леонато,

Но все же я обязанъ вамъ открыть,

Что я, мой братъ и тяжко оскорбленный

Графъ Клавдіо сегодня ночью сами

И слышали и видли, какъ эта

Безчестная синьора рчь вела

Съ бездльникомъ, который безъ утайки

Разсказываетъ всмъ, что ихъ свиданья

Бывали ужъ не разъ.

Донъ Жуанъ. Такія вещи

Позорно и разсказывать! Нтъ словъ,

Чтобъ выразить, не оскорбляя чувствъ,

Такое поведенье! Да, моя

Красавица!.. отъ всей души жалю

Я вашу честь!

Клавдіо. О Геро, Геро!.. Чмъ

Могла ты быть, когда бъ хоть половин

Твоихъ наружныхъ качествъ былъ отвтъ

Въ достоинствахъ души!.. Прощай навки!

Прощай, прелестный ужасъ! Ты въ себ

Умла слить достоинства съ порокомъ

Изъ-за тебя навкъ я потерялъ

Способность полюбить! На все я буду

Смотрть черезъ завсу подозрнья!

Во всемъ, что только встрчу на земл

Прелестнаго — предполагать я буду

Обманъ и ложь! Самъ оскверню его

Въ глазахъ моихъ!

Леонато. Кто ссудитъ мн кинжалъ?..

Кинжалъ, чтобъ умертвить себя!..

(Геро лишается чувствъ).

Беатриса (бросаясь къ Геро). Сестричка!

Приди въ себя!.. будь пободрй…

Донъ Жуанъ. Уйдемте

Отсюда прочь. Они смутились вс,

Чуть вывели на свжую мы воду

Всю эту грязь.

(Уходятъ Донъ Педро, Донъ Жуанъ и Клавдіо)

Бенедиктъ. Что съ Геро?

Беатриса (около Геро). Умерла!..

Смотрите, умерла!.. О, помогите!

Зовите дядю! Геро! Бенедиктъ!..

Сестра! голубушка!..

Леонато. Судьба! докончи

Хоть этимъ свой ударъ!.. Не возвращай

Вновь жизни ей! Смерть — лучшая защита,

Какую лишь возможно пожелать

Позору и стыду!

Беатриса. Очнись же, Геро!..

Монахъ. Сберите вашу бодрость!

Леонато. Что!.. Ужели

Она жива?..

Монахъ. Зачмъ ей умирать?

Леонато. Затмъ, что все, что только на земл

Живетъ и дышитъ, вопіетъ позоромъ

Надъ головой ея! Чмъ оправдать

Ей этотъ стыдъ, какимъ заражена

Ея вся кровь?.. Умри!.. Не открывай’

Свои глаза! Когда бъ тебя считалъ я

Еще живой,— когда бы могъ я думать,

Что пережить ты можешь свой позоръ —

Удвоилъ я тогда бъ свои упреки,

Чтобъ ими умертвить тебя!.. И я

Когда-то смлъ роптать на Провиднье!

Винилъ его за скупость, что дана

Одна мн дочь! О, вижу, вижу!— много

Мн было и одной! Зачмъ родилась

Ты мн на стыдъ?.. Зачмъ была, всегда

Ты такъ мн дорога? Зачмъ не принялъ,

Взамнъ тебя, къ,себ я лучше въ домъ…

Подкидыша, ребенка первой нищей?..

Будь это такъ — нашелъ бы утшенье

Въ теперешнемъ я гор!.. Я сказалъ бы:

‘Въ ней крови нтъ моей! Позоръ и стыдъ

Въ мой честный домъ явились издалека!’

Но ты моя! Ты дочь мн! Я любилъ вдь

Тебя одну! Тобой одной гордился!

Моей была ты больше, чмъ себя

Своимъ считалъ я самъ!.. И ты погибла!

И ты осквернена!.. Весь океанъ

Не можетъ смыть стыда, какимъ покрылась

Ты — дочь моя! Вся соль его не въ силахъ

Остановить начавшееся тлнье

Твоей души!..

Бенедиктъ. Синьоръ, синьоръ!.. Придите,

Брошу, въ себя… Что до меня, я, право,

Такъ пораженъ, что самъ не знаю, что

Объ этомъ и подумать!

Беатриса. О, поврьте…

Ее оклеветали!

Бенедиктъ. Вы, синьора,

Съ ней спали въ эту ночь?

Беатриса. На горе:— нтъ.

Случилось въ первый разъ, что съ нею спали

Не вмст мы, и, какъ на зло, случилось

Разъ въ цлый годъ.

Леонато. Ну, вотъ!.. еще поддержка

Тому, что мы узнали! Безъ того ужъ

Была улика ясна и тверда,

Какъ сталь оковъ! Могли ль солгать два принца,

И съ ними вмст Клавдіо, любившій

Ее такъ горячо, что моремъ слезъ

Онъ заливалъ прискорбное сознанье

Ея вины?.. Идемте прочь!.. Пускай

Она умретъ!

Монахъ. Послушайте, прошу,

Что я скажу. Съ, намреньемъ молчалъ я

До сей поры, чтобъ пристальнй вглядться

Въ лицо несчастной жертвы. Много разъ

На немъ внезапно вспыхивалъ румянецъ,

Какъ знакъ стыда, и столько жъ разъ смнялся

Онъ блдностью, чистйшей, чмъ лицо

Святыхъ невинныхъ ангеловъ! Казалось,

Румянецъ тотъ усиливался сжечь

Жестокую обиду подозрнья,

Которою позорили два принца

Ея двичій стыдъ… Пускай не врятъ

Моимъ словамъ, пусть ставятъ ни во что

И опытность мою и знанье жизни —

Плодъ долгихъ думъ и лтъ, пускай забудутъ

Святой мой санъ,— все жъ буду я твердить,

Что ваша дочь чиста, что быть пришлось

Ей только жертвой горестной ошибки…

Леонато. Отецъ,— ошибся ты: стыда осталось

Въ ней ровно лишь настолько, что не сметъ

Она усугубитъ еще свой грхъ

Притворной, ложной клятвой! Самъ ты видишь

Что отрицать не думаетъ она

Того, въ чемъ обвиняется,— къ чему же

Оправдывать ее? Къ чему скрывать

Всю наготу позорнаго проступка?

Монахъ. Скажите мн, синьора, кто винится

Здсь вмст съ вами?

Геро. Пусть про это скажутъ

Мои вамъ обвинители, сама я

Не знаю въ этомъ дл ничего!

Нтъ на земл мужчины, съ кмъ была бы

Я боле близка, чмъ это могутъ

Позволить честь и скромность… Пусть иначе

Погибну я навкъ! Пусть мой отецъ

Докажетъ мн, что точно говорила

Я ночью съ кмъ-нибудь, что приходилъ

Ко мн вчера хоть кто-либо,— позволю

Тогда себя я тотчасъ умертвить,

Пытать, проклясть, карать и ненавидть,

Какъ только захотятъ.

Монахъ. Синьоры эти,

Мн кажется, ошибочно вдались

Въ какой-то злой обманъ.

Бенедиктъ. Я вамъ ручаюсь,

Что двое были искренни во всемъ,

А если ужъ искать, кто здсь коварно

Ихъ обманулъ,— то это быть могло

Лишь дломъ донъ Жуана. Онъ живетъ

И дышитъ только злостью.

Леонато. Я не знаю,

Кто тутъ и какъ виновенъ,— знаю только,

Что ежели окажутся слова

Правдивы ихъ — то задушу ее

Своими я руками! Если жъ ложно

Они задли честь ея, то высшій

Изъ всхъ троихъ услышитъ обо мн

Кой-что еще ври жизни! Какъ ни старъ

Годами я, но кровь не перестала

Во мн еще кипть, мой разумъ можетъ

Еще судить, я не лишился вовсе

Добра или друзей, чья помощь мн

Послужитъ въ этомъ дл!.. Ихъ усердіемъ

Отыщутся и средства и рука,

Которыя отплатятъ за обиду

Мою съ лихвой!

Монахъ. Я предлагаю вамъ

Совтъ, что должно сдлать. Оба принца,

Какъ кажется, ушли, съ предположеньемъ,

Что Геро умерла. Распространите

Нарочно этотъ слухъ. Дочь ваша можетъ

Прожить, покамстъ, скрытно. Приготовьте,

Какъ слдуетъ, обрядъ для похоронъ,

Изсчь велите каменную надпись

Въ фамильномъ вашемъ склеп, словомъ — все

Устройте такъ, чтобъ погребенье было

Исполнено вполн.

Леонато. Какую жъ пользу

Все это принесетъ?

Монахъ. На первый мигъ

Ужъ будетъ польза та, что сожалнье

Значительно ослабитъ клевету.

Но цль моя не въ этомъ,— я надюсь

Достичь гораздо большаго. Чуть только

Промчится всть, что Геро умерла,

То ради сожалнья перестанутъ

Не только что винить ее, но будутъ,

Напротивъ, извинять. Всегда вдь люди

Не цнятъ по достоинству того,

Что въ ихъ рукахъ, но чуть случится имъ

Утратить тотъ предметъ — сейчасъ найдется

Въ немъ бездна рдкихъ качествъ, о которыхъ

И рчи прежде не было, пока

Онъ былъ при нихъ. Такъ точно, врьте, будетъ

И съ Клавдіо. Чуть слухъ распространится,

Что Геро умерла его виной —

Умершей милый образъ вновь воспрянетъ

Въ его душ, вс качества, какими

Была одарена она при жизни,

Зажгутся передъ нимъ гораздо ярче,

Живй и обольстительнй, чмъ это

Ему казалось прежде. Онъ начнетъ

Грустить и убиваться, если только

Его способно сердце для любви ⁴⁴).

Въ него вопьется жало сожалнья

О сдланномъ, и усомнится онъ

Невольно самъ, дйствительно ль улики,

Какимъ поддался онъ, ее винили

Ужъ такъ неотразимо… Поступите,

Какъ я вамъ говорю,— и я ручаюсь,

Что въ будущемъ развязка приведетъ

Къ счастливому концу,— скорй, быть-можетъ,

Чмъ я пророчу вамъ. Но если даже

Не будетъ такъ — то все же ложный слухъ,

Что Геро, умерла, поможетъ много

Смягчить ея безчестье. Вамъ тогда

(И это будетъ лучшимъ изъ исходовъ)

Останется возможность поселить

Ее въ святомъ убжищ монахинь,

Гд навсегда умолкнутъ для нея

И ложный толкъ и злоба свтскихъ сплетенъ.

Бенедиктъ. Послушайтесь, достойный Леонато,

Того, что вамъ сказали. Какъ ни близокъ

И съ принцемъ я и съ Клавдіо — я вамъ

Даю честное слово, что не выдамъ

Ни знакомъ вашей тайны, буду вамъ

Такъ вренъ въ этомъ дл, какъ лишь можетъ

Быть вренъ тлу духъ.

Леонато. Я такъ смущенъ

Моимъ жестокимъ горемъ, что позволю

Себя вести теперь на волоск.

Монахъ. Ршивъ вопросъ, мы примемся за дло.

Чмъ злость сильнй, тмъ крпче злости сть,

(къ Геро) Умрете вы, чтобъ вновь воскреснуть смло,

Бда пройдетъ — лишь надо потерпть.

(Уходятъ вс, кром Беатрисы и Бенедикта).

Бенедиктъ. Вы все время плакали, дорогая Беатриса.

Беатриса. Да!.. и буду плакать долго.

Бенедиктъ. О, какъ бы я хотлъ васъ утшить!

Беатриса. Не зачмъ:— я хочу плакать и буду.

Бенедиктъ. Я убжденъ, что вашу сестру оклеветали.

Беатриса. Я готова на, все для того человка, который ее оправдаетъ.

Бенедиктъ. Неужели нтъ средства оказать вамъ эту дружескую услугу?

Беатриса. Средство есть, да, жаль, нтъ друга.

Бенедиктъ. Это же бы могъ это сдлать?

Беатриса. Тотъ, кто имлъ бы на это довольно ршимости, значитъ — не вы.

Бенедиктъ. Для васъ я готовъ на все, потому что… какъ это ни странно вымолвить… я люблю васъ боле всего на свт!

Беатриса. Дйствительно странно, какъ всякое неправдоподобіе. Этакъ, пожалуй, и я могу сказать, что. люблю васъ. Только вы, пожалуйста, не вздумайте этому поврить, хоть я и не лгу никогда. Я ничему не врю и ничего не увряю. У меня теперь только болитъ сердце за сестру.

Бенедиктъ. Беатриса, вы любите меня! клянусь моей шпагой.

Беатриса. Не клянитесь: вамъ придется проглотить ее вмст съ клятвой.

Бенедиктъ. Я заставлю проглотить ее того, кто скажетъ, что это неправда.

Беатриса. А клятвы своей вы не проглотите обратно сами?

Бенедиктъ. Ни за что!.. какимъ бы соусомъ вы ее ни приправили. Повторяю, что я люблю васъ!

Беатриса. Ну, тогда и я виновна передъ Богомъ.

Бенедиктъ. Въ чемъ, дорогая Беатриса?

Беатриса. Что длать!.. Вы поймали меня въ удачный мигъ! Я только-что хотла отречься отъ того… что люблю васъ.

Бенедиктъ. О!.. напротивъ, сознайтесь въ этомъ, отъ всего сердца!

Беатриса. Люблю всмъ сердцемъ, такъ, что не остается даже, чмъ сознаться.

Бенедиктъ. Говорите, что долженъ я для васъ сдлать?

Беатриса. Убейте Клавдіо.

Бенедиктъ. Ни за какія сокровища въ мір!

Беатриса. Этимъ отказомъ вы убили меня. Прощайте!

(Хочетъ итти).

Бенедиктъ (удерживая ее). Постойте, постойте!

Беатриса. Что изъ того, что вы меня удерживаете: я все разно уйду сердцемъ. Вы меня не любите. Пожалуйста оставьте и пустите меня уйти.

Бенедиктъ. Беатриса!

Беатриса. Пустите,— я хочу итти.

Бенедиктъ. Ну, полноте!.. будемте друзьями попрежнему.

Беатриса. Вамъ легче быть мн другомъ, чмъ врагомъ моему врагу.

Бенедиктъ. Разв Елавдіо врагъ вамъ?

Беатриса. Не доказалъ ли онъ своей безчестности тмъ, что оскорбилъ, обезчестилъ, чуть не убилъ мою сестру? О, если бъ я была мужчиной!.. Что за низость!.. Итти объ руку съ ней до той минуты, когда руки ихъ должны были соединиться навкъ, и затмъ осрамить ее и ославить съ утонченно приготовленной злостью, публично! О, если бъ я была мужчиной — я вырвала бы ему сердце!

Бенедиктъ. Выслушайте меня, Беатриса.

Беатриса. Сказать, что она говорила съ мужчиной ночью, и черезъ окно!.. Что за вздоръ! что за выдумка!

Бенедиктъ. Дайте мн сказать слово…

Беатриса. Милая, дорогая Геро! Какъ я подумаю, что ее оскорбили и обезславили!..

Бенедиктъ. Беатр…

Беатриса. И кто же это сдлалъ?— князья и графъ! Истинно княжескій поступокъ! Какъ хорошъ и благороденъ этотъ разслащенный графъ!.. О, если бъ я была мужчиной или, по крайней мр, имла друга, который изъ любви ко мн былъ бы твердъ и мужественъ! Но вдь нынче смлость обратилась въ любезничанье, а храбрость въ болтовню! У мужчинъ остались только позолоченые язычки! Нынче, чтобъ прослыть храбрецомъ, какъ Геркулесъ, достаточно хвастать и клясться. О, если я не могу сдлаться мужчиной, то хоть умру съ горя, какъ женщина!

Бенедиктъ. Милая Беатриса, успокойтесь!.. Клянусь этой рукой,— я люблю васъ страстно!

Беатриса. Если любите, то употребите вашу руку не на пустыя клятвы.

Бенедиктъ. Точно ли вы убждены, что графъ Клавдіо оклеветалъ Геро?

Беатриса. Убждена такъ же, какъ въ томъ, что живу.

Бенедиктъ. Довольно! Я ршился и сдлаю ему вызовъ. Цлую вашу ручку и затмъ ухожу, Клянусь вамъ, что Клавдіо. будетъ имть дло со мной! Судите обо мн впредь по моимъ поступкамъ. Идите теперь успокоить вашу сестру. Я долженъ распространять слухъ, что она умерла. Прощайте.

(Уходятъ).

СЦЕНА 2-я.

Тюрьма.

(Входятъ Лямка, Посошокъ и протоколистъ въ судейскихъ платьяхъ. Стража вводитъ Борахіо и Конрада).

Лямка. Вс ли разслись, какъ слдуетъ ⁴⁵)?

Посошокъ. Дайте табуретъ и подушку протоколисту.

Протоколистъ. Гд преступники?

Лямка. Здсь,— вотъ это я, а вотъ это мой товарищъ.

Посошокъ. То-есть, я и онъ, мы будемъ допрашивать.

Протоколистъ. Скажите, гд преступники, которыхъ вы будете допрашивать? Велите имъ явиться передъ судомъ.

Лямка. Да, да, пусть ихъ поставятъ передъ судомъ. Какъ тебя зовутъ, пріятель?

Борахіо. Борахіо.

Лямка. Пишите: ‘Борахіо’. А тебя, плутъ?

Конрадъ. Я, синьоръ, дворянинъ, и меня зовутъ Конрадомъ.

Лямка. Пишите: ‘синьоръ дворянинъ Конрадъ’… Въ Бога вы вруете?

Борахіо и Конрадъ. Надемся.

Лямка. Пишите: ‘они надются, что вруютъ въ Бога’. Лишите имя Бога прежде. Оборони Богъ, чтобъ оно стояло въ протокол посл именъ такихъ мошенниковъ… Ну, такъ вотъ видите: уже доказано, что вы первые плуты и мошенники, и скоро это узнаютъ вс досконально. Что вы на это скажете?

Конрадъ. То, что мы не мошенники и не плуты.

Лямка. Слышите, какой ловкій плутъ! Погоди,— я займусь съ тобой по-своему. (Борахіо) Поди-ка сюда поближе,— я теб шепну кое-что на ухо… Я теб говорю, что ты бездльникъ.

Борахіо. А я вамъ говорю, что нтъ.

Лямка. Хорошо! Отойди къ сторон. Они въ стачк,— это ясно! Написали ли, что они мошенники и плуты?

Протоколистъ. Послушайте, приставъ: вы совсмъ не такъ ведете допросъ. Вамъ надо сначала выслушать стражу, которая ихъ обвиняетъ.

Лямка. Да, да,— дйствительно такъ. Пускай введутъ стражу. (Стража входитъ). Я приказываю вамъ именемъ принца обвинить этихъ людей.

1-й стражъ. Вотъ этотъ говорилъ, что донъ Жуанъ, братъ принца, мошенникъ.

Лямка. Пишите: ‘принцъ донъ Жуанъ мошенникъ!’ Назвать брата принца мошенникомъ! Да вдь это ересь!

Борахіо. Послушайте вы…

Лямка. Молчать! мн твоя физіономія не нравится. Я теб покажу…

Протоколистъ (страж). Что вы слышали и знаете еще?

2-й стражъ. Онъ говорилъ, что получилъ отъ донъ Жуана тысячу червонцевъ за то, чтобъ оклеватать синьору Геро.

Лямка. Душегубство! чистое душегубство!

Посошокъ. Истинно такъ.

Протоколистъ. Что дальше?

1-й стражъ. Онъ сказалъ также, что графъ Клавдіо общалъ осрамить Геро при всхъ и отъ нея отказаться.

Лямка. Ахъ, бездльникъ!.. Да вдь ты будешь присужденъ за это къ вчному искупленію ⁴⁶)

Протоколистъ. Что еще?

2-й стражъ. Мы все сказали.

Протоколистъ (обвиняемымъ). Этихъ показаній вы не можете опровергнуть. Донъ Жуанъ тайно бжалъ сегодня утромъ. Геро была обвинена Клавдіо, который отказался отъ женитьбы, вслдствіе чего Геро скончалась. Прикажите, приставъ, связать этихъ людей и отвести ихъ къ синьору Леонато. Я отправлюсь къ нему впередъ и сообщу полученныя показанія. (Уходитъ протоколистъ).

Лямка. Ну-ка, вяжите ихъ.

Посошокъ. Ихъ надо прибрать къ рукамъ покрпче.

Конрадъ (отбиваясь). Прочь, дурачье!..

Лямка. Создатель!.. гд протоколистъ? Пусть онъ запишетъ, что служители принца дурачье! Вяжите ихъ, вяжите бездльниковъ!

Конрадъ. Сами-то вы набитый оселъ!

Лямка. Какъ! ты званія моего не уважилъ! Старость мою осрамилъ! Эхъ, жаль, некому записать, что я оселъ! Ну, да все равно:— помните вс: я оселъ! А вотъ ты такъ бездльникъ, и это скоро теб докажутъ, какъ слдуетъ! Я, знай — человкъ значительный! да еще, мало того — особа чиновная! да еще, мало того — домовладлецъ! Такихъ, какъ я, въ цлой Мессин не сыщешь! Я законы знаю! у меня добра непочатый уголъ! я откупами занимался ⁴⁷)І въ приличномъ вид живу!.. Ведите ихъ, ведите! Экая жалость, нельзя записать, что я оселъ! (Уходятъ).

ДЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Передъ домомъ Леонато.

(Входятъ Леонато и Антоніо).

Антоніо. Ты такъ не выдержишь и кончишь тмъ.

Что изведешь себя. Умно ль нарочно

Усиливать еще свою печаль?

Леонато. Пожалуйста, оставь свои совты!

Лить воду въ ршето не больше пользы,

Чмъ ихъ давать,— такъ потому и ты

Ко мн не суйся съ ними. Только тотъ

Иметъ право длать ихъ, кто вынесъ

Такое жъ горе самъ! Да, да! Зови

Сюда отца, который точно такъ же

Любилъ свое дитя и потерялъ

Съ нимъ всю свою утху! Пусть придетъ

Такой отецъ! Пусть поведетъ со мной

Онъ рчи о терпньи! Пусть сначала

Онъ точка въ точку смряетъ все то,

Что вынесли мы оба! Пусть сравнить

Вс наши чувства, горести, страданья, —

И если онъ найдетъ довольно силъ

Затмъ, чтобъ улыбнуться мн, погладить

Съ лицомъ довольнымъ бороду, воскликнуть:

‘Все пустяки!’ взамнъ потока слезъ,

Когда свое прогонитъ онъ страданье

Наборомъ глупыхъ фразъ, забудетъ горе,

Усвшись гд-нибудь съ толпой звакъ

За кружкой пива ночью,— о! тогда,

Пожалуй, буду слушать я съ терпньемъ

Такого человка,— но такого

Ты не найдешь! Давать совты станетъ

Лишь только тотъ, кто не извдалъ горя

На собственной спин, а чуть въ бду

Попался самъ, такъ поглядишь, куда

Двались въ немъ и разумъ и терпнье!

Тотъ разумъ, что сбирался такъ легко

Бобами развести чужое горе,

Связать печаль песчинкою и втромъ

Развять вс бды! Извстно всмъ,

Что рады мы учить другихъ терпнью,

Когда бда заставила согнуть

Ихъ шею предъ собой, но нтъ на свт

Такихъ людей, которые сносили бъ

Бду съ терпньемъ сами! Потому,

Пожалуйста, молчи! Мое страданье

Кричитъ гораздо громче, чмъ твои

Вс мудрые совты!

Антоніо. Гд жъ тогда

Различье между взрослымъ и ребенкомъ?

Леонато. Ахъ, замолчи!.. Я быть хочу созданьемъ

Изъ плоти и костей! Найди врача,

Который выносилъ бы самъ съ терпньемъ

Зубную боль! А какъ красно они

Умли исписать объ этой боли

Съ три короба бумагъ, твердя, что, это

Все вздоръ одинъ!

Антоніо. Не присуждай тогда

Себя терпть за всхъ: пусть и другіе

Твое раздлятъ горе.

Леонато. Ну, вотъ съ этимъ

Никто не станетъ спорить! Сердце мн

Давно твердитъ, что Геро стала жертвой

Позорной клеветы,— такъ пусть же это

Узнаютъ принцъ и Клавдіо, а съ ними

И вс, кто оболгалъ ee!

(Входятъ донъ Педро и Клавдіо),

Антоніо. Вотъ кстати,

Они идутъ и, кажется, куда-то

Торопятся.

Донъ Педро. Съ пріятнымъ днемъ.

Клавдіо. Желаю

Я вамъ того жъ, синьоры.

Леонато. Не могу ли

Я васъ остановить на пару словъ?

Донъ Педро. Намъ некогда, любезный Леонато.

Леонато. Вамъ некогда? Что жъ заставляетъ васъ,

Синьоры, такъ спшить? Спшите, впрочемъ,

Мн все равно: я обойдусь и такъ.

Донъ Педро. Старикъ,— ты ищешь ссоры.

Антоніо. Если бъ онъ,

Поссорившись, достигнулъ исполненья

Того, чего желаетъ,— былъ бы здсь

Одинъ изъ насъ убитымъ.

Клавдіо. Кто жъ его

Такъ оскорбилъ?

Леонато. Ты, негодяй! ты! ты!..

О, не берись за рукоятку шпаги!

Тебя я не боюсь.

Клавдіо. Свою бы руку

Я проклялъ самъ, когда бъ она причину

Дала меня бояться старику.

Схвативъ свой мечъ, не думалъ вынимать

Я вамъ его на зло.

Леонато. О, полно, полно!

Оставь свои дурачества! Я вовсе

Съ тобою не намренъ говорить,

Какъ старый шутъ, что, скрывшись подъ защитой

Своихъ сдинъ, болтаетъ безъ умолку

О томъ, что длалъ онъ, когда былъ молодъ,

Иль сдлалъ бы, будь молодъ и теперь

Знай, Клавдіо: ты гнусно оболгалъ

Мое дитя! Я оскорбленъ тобою

Такъ глубоко, что, позабывши тяжесть

Сдинъ моихъ и лтъ, бросаю вызовъ

Теб, какъ равный равному! Въ глаза

Теб еще бросаю я названье Клеветника!

Ты сердце поразилъ

Моей невинной дочери и сдлалъ,

Что мертвая лежитъ теперь она

Въ безвременномъ гробу, въ семейномъ склеп

Достойныхъ нашихъ предковъ, гд ни разу

Еще не находилъ себ пріюта

Позорный стыдъ, пока теперь его

Туда твоя не поселила подлость!

Клавдіо. Сказали, подлость, вы?..

Антоніо. Да, да, сказалъ!

Донъ Педро. Старикъ! Ошибся ты…

Леонато. Синьоръ, молчите!..

На труп докажу его я правду

Того, что говорю, когда онъ только

Не струситъ предо мной, при всемъ умньи

Владть мечомъ, при молодости лтъ,

И крпкихъ, юныхъ силахъ!

Клавдіо. Прочь подите:—

Я съ вами не дерусь!

Леонато. Ты не дерешься?..

Умлъ убить ребенка, отъ меня же

Ты прячешься! О, не стыдись,— убивъ

Меня — убьешь мужчину ты.

Антоніо. Пускай

Убьетъ тогда онъ двухъ! О чемъ еще

Тутъ толковать? Пускай со мною первымъ

Дерется онъ! Иди за мной, мальчишка!

Иди, молокососъ! Хлыстомъ теб

Изъ рукъ я выбью шпагу! Честью въ этомъ

Клянусь, какъ дворянинъ!

Леонато. Братъ! Тише, тише!

Антоніо. Самъ тише будь! Любилъ я больше жизни

Племянницу, и вотъ она мертва!

Оскорблена до смерти негодяемъ!

Мерзавцемъ безъ души, кому страшнй

Сразиться съ тмъ, кто храбръ, чмъ мн схватить

Змю, рукой за жало! О, мальчишка!

Щенокъ, мерзавецъ, дрянь!..

Леонато. Братъ, братъ!

Антоніо. Молчи!..

Молчи, прошу! Они извстны мн

До мозга ихъ костей! Мартышки! дрянь!

Имъ только бъ лгать, обманывать, кутить,

Развратничать!.. Послушать вс ихъ рчи,

Ихъ клятвы, ложь и брань — подумать можно,

Что точно вдь они готовы състь

Своихъ враговъ — да, жаль, недостаетъ

Лишь храбрости!

Леонато. Приди въ себя.

Антоніо. Оставь!

Я самъ берусь теперь за это дло!

Теб соваться нечего!

Донъ Педро. Синьоры!

Мы не хотимъ васъ раздражать отвтомъ.

(Леонато) О смерти вашей дочери скорблю

Глубоко я, но все жъ клянусь вамъ честью,

Что въ томъ, что говорятъ о ней, нтъ тни

Ни лжи ни клеветы. Все для меня

Доказано вполн.

Леонато. Синьоръ!..

Донъ Педро. Васъ слушать

Не буду я.

Леонато (Антоніо). А! если такъ… Иди

За мною, братъ!.. Мы ихъ, поврь, заставимъ

Насъ выслушать.

Антоніо. Наврно! Иль иначе

Поплатится за это не одинъ.

(Леонато и Антоніо уходятъ. Входитъ Бенедиктъ).

Донъ Педро. Вотъ тотъ, кого мы ищемъ.

Клавдіо. Что новаго, Бенедиктъ?

Бенедиктъ. Съ добрымъ утромъ.

Донъ Педро. Ты пришелъ какъ разъ во-время, чтобъ разнять ссорящихся.

Клавдіо. Да, намъ чуть не откусили носовъ два беззубые старика.

Донъ Педро. И какъ ты думаешь, кто именно? Леонато и его братъ. Что ты на это скажешь? Я думаю, для такихъ противниковъ мы слишкомъ молоды.

Бенедиктъ. Въ безчестныхъ поступкахъ силой чваниться нечего. Я искалъ васъ обоихъ.

Клавдіо. А мы искали тебя. На насъ напала меланхолія самой высокой пробы, и мы хотли бы себя развеселить. Не возьмешься ли это сдлать ты?

Бенедиктъ. Мое остроуміе въ ножнахъ шпаги. Могу, если желаете, его вытащить.

Донъ Педро. Значитъ, твой умъ выскочилъ изъ головы и волочится сбоку.

Клавдіо. Этого еще не бывало. Говорятъ, напротивъ, что люди сами выживаютъ изъ ума. Во всякомъ случа пусти свое остроуміе въ ходъ. Вытаскивай его не какъ мечъ, а какъ смычокъ, и начинай свою музыку ⁴⁸).

Донъ Педро. Смотрите: онъ поблднлъ. Что съ тобой? Разсерженъ ты или боленъ?

Клавдіо. Успокойся,— если тебя душитъ горе — души его самъ ⁴⁹).

Бенедиктъ. Вы, кажется, хотите, чтобъ я съ вами сражался шутками. Не пожелаете ли лучше выбрать другое оружіе?

Клавдіо. Слышите?.. Онъ сознатся самъ, что. копье его остроумія переломилось.

Донъ Педро. Однако онъ все боле и боле мняется въ лиц. Право, я думаю серьезно, что онъ сердится.

Клавдіо. Ну, что жъ,— за себя постоять онъ суметъ ⁵⁰).

Бенедиктъ (Клавдіо). Мн бы хотлось шепнуть два слова лично вамъ.

Клавдіо (въ сторону). Оборони меня Боже отъ вызова!

Бенедиктъ (тихо Клавдіо). Вы негодяй! Говорю это совершенно серьезно и докажу мои слова, чмъ, какъ и когда хотите. Если вы откажетесь отъ вызова, я разскажу о вашей трусости везд. Вы убили прелестную двушку, и смерть эта упадетъ на вашу голову. Извольте отвчать на мой вызовъ.

(Отходитъ).

Клавдіо (громко). О, да! Конечно, я принимаю предложенье, особенно, если ужинъ будетъ хорошъ.

Донъ Педро. Что такое? Вы говорили объ ужин?

Клавдіо. Да, объ ужин. Онъ пригласилъ меня на телячью голову и на каплуна, которыхъ я берусь разрубить на славу. Пусть иначе говорятъ, что никуда не годенъ мой ножъ. А скажите, не подвернется ли мн кстати подъ руку какой-нибудь гусь ⁵¹)?

Бенедиктъ. Кажется, ваше остроуміе возбуждено особенно.

Донъ Педро (Бенедикту). А я скажу теб, какъ отзывалась о твоемъ собственномъ остроуміи синьора Беатриса. Я сказалъ ей, что у тебя тонкій умъ, а она въ отвтъ: ‘такъ тонокъ, что никто его не можетъ замтить’. Я возразилъ, что умъ твой съ тмъ вмст глубокъ, а она:— ‘такъ глубокъ, что сквозь него никакой свтъ не проходитъ’. Я сказалъ, что ты добродушенъ.— ‘Это такъ,— ввернула она:— кого-нибудь обидть ему нечмъ’. Я назвалъ тебя разумнымъ человкомъ, а она ограничила это качество, сказавъ: что ‘ты только благоразуменъ и не ползешь въ ссору’. Я замтилъ, что ты хорошо говоришь, а она: ‘еще бы! у него нсколько языковъ. Сколько разъ онъ говорилъ мн въ понедльникъ вечеромъ то, отъ чего отрекался во вторникъ утромъ. У него двойной языкъ’. Такимъ манеромъ она часа два сряду выворачивала наизнанку вс твои качества, но все-таки заключила со вздохомъ, что ты лучшій человкъ въ Италіи.

Клавдіо. Она увряетъ, что не хочетъ его знать, а втихомолку по немъ плачетъ.

Донъ Педро. Врно, врно! И я готовъ поддерживать предъ кмъ угодно, что она или его ненавидитъ, или очарована имъ до безумія. Дочь старика разсказала намъ все.

Клавдіо. Да, да, все,— съ прибавкой строки изъ Священнаго Писанія: — ‘и Богъ увидлъ его, когда онъ былъ спрятавшись въ кустахъ’ ⁵²).

Донъ Педро. Когда же займемся мы насаживаньемъ рогъ дикаго быка на мирное чело Бенедикта?

Клавдіо. Да, — съ условленной подписью: ‘здсь доказывается законный супругъ Бенедиктъ’.

Бенедиктъ (Клавдіо). Прощай, юноша! Ты знаешь, что я хотлъ сказать, и потому оставляю тебя пока съ твоимъ веселымъ расположеніемъ духа. Твои насмшливыя выходки, благодаря Бога, настолько пусты, что не могутъ никого ранить, какъ шпага хвастуна. (Дону Педро) Васъ, принцъ, я благодарю за вс ваши милости, но дале въ вашей служб оставаться не намренъ. Вашъ побочный братъ бжалъ сегодня изъ Мессины, а вы оклеветали и убили невинную двушку. Что до этого безбородаго птенца — то мы съ нимъ еще встртимся, а до тхъ поръ да будутъ надъ нимъ благоденствіе и миръ. (Уходитъ Бенедиктъ).

Донъ Педро. Вдь это ужъ не шутка.

Клавдіо. Совершенно такъ, и могу васъ уврить, что онъ длаетъ это изъ любви къ Беатрис.

Донъ Педро. Онъ тебя вызвалъ?

Клавдіо. Во всемъ порядк.

Донъ Педро. Забавную фигуру изображаетъ собой человкъ, когда разоднется въ камзолъ и штаны, а умъ оставитъ дома.

Клавдіо. Онъ тогда похожъ на обезьяну въ сравненіи съ гигантомъ, но и обезьяна показалась бы предъ нимъ докторомъ мудрости.

(Входятъ Лямка, Посошокъ и стража съ Борахіо и Конрадомъ).

Лямка. Ведите ихъ. Если ужъ правосудіене покажетъ себя надъ ними, то нечего будетъ ему и вшать на своихъ всахъ. Смотрите за ними, братцы, въ оба. Это такіе мошенники, какихъ блый свтъ не привидывалъ.

Донъ Педро. Что это значитъ? Двое изъ людей моего брата связаны, и одинъ изъ нихъ Борахіо.

Клавдіо. Спросите, въ чемъ они обвиняются.

Донъ Педро. Эй, приставъ! что сдлали эти люди?

Лямка. Шутка сказать, что сдлали! Они, во-первыхъ, учинили ложный доносъ, во-вторыхъ, сказали неправду, въ-шестыхъ, оклеветали двицу, въ-третьихъ, сдлали неправедное показаніе, а въ заключеніе — налгали во всемъ.

Донъ Педро. Я также спрашиваю, во-первыхъ: что именно они сдлали? въ-третьихъ: въ чемъ состоитъ ихъ преступленіе? въ-шестыхъ: за что они взяты? и въ конц концовъ — въ чемъ вы ихъ обвиняете?

Клавдіо. Вы видите, что вопросы поставлены вамъ ясно, и по такимъ же точно пунктамъ.

Донъ Педро (арестованнымъ), Что такое вы надлали и за что васъ связали? Мудрый приставъ до того глубокъ въ своихъ заключеніяхъ, что его не поймешь. Говорите, въ чемъ вы обвиняетесь?

Борахіо. Достойный принцъ!.. не томите меня допросомъ. Я скажу всю правду, и пусть тогда графъ, если хочетъ, убьетъ меня. Я обманулъ васъ въ глаза. Чего не замтила ваша прозорливость, то успли открыть эти дураки. Они подслушали ночью мой разсказъ этому человку, какъ донъ Жуанъ подкупилъ меня оклеветать Геро, какъ вы, спрятавшись въ саду, слышали и видли мой разговоръ съ -Маргаритой, одтой въ платье Геро, и какъ вы осрамили ее на свадьб. Показаніе это ими записано, и я скоре умру, чмъ ршусь его повторить. Геро умерла вслдствіе ложнаго обвиненія, взведеннаго на нее мною и моимъ господиномъ. Я ничего для себя не требую, кром достойной кары за такое преступленье.

Донъ Педро (Клавдіо). Не чувствуешь ли ты, что эта всть

Пронзаетъ сталью кровь?..

Клавдіо. Я пилъ отраву,

Пока онъ говорилъ!

Донъ Педро (Борахіо). И эту гадость

Заставилъ сдлать братъ мой?

Борахіо. Да, онъ щедро

За это заплатилъ.

Донъ Педро. Онъ полонъ весь

Измной и злодйствомъ! Сдлавъ это,

Онъ убжалъ.

Клавдіо. О Геро, Геро!.. вчно

Преслдовать твой будетъ милый образъ

Теперь меня въ томъ самомъ чистомъ вид,

Въ какомъ ты мн клялась въ своей любви!

Лямка. Ведите ихъ теперь назадъ въ тюрьму. Протоколистъ тмъ временемъ сообщитъ о всемъ синьору Леонато. Да не забудьте, гд слдуетъ, показать въ установленномъ порядк, что я оселъ.

Посошокъ. Да вотъ и синьоръ Леонато съ протоколистомъ.

(Входятъ Леонато, Антоніо и протоколистъ).

Леонато. Гд мой злодй?.. Скажите мн и дайте

Въ него вглядться мн, чтобъ я запомнилъ

Его лицо! Чтобъ могъ я, если встрчу

Кого-нибудь, кто видомъ сходенъ съ нимъ,

Стараться избгать его… Гд, гд онъ?

Борахіо. Когда хотите знать — тогда смотрите:

Злодй вашъ я.

Леонато. Ты? ты?.. Ты умертвилъ

Мое дитя?..

Борахіо. Да,— я одинъ.

Леонато. Неправда!

Ты оболгалъ себя! (Указывая на принца и Клавдіо)

Вотъ двое честныхъ

Стоятъ людей, жаль, третій убжалъ!

Здсь ихъ работа рукъ! Примите, принцъ,

Достойную признательность за смерть

Моей невинной дочери! Помтьте

Поступокъ вашъ въ числ высокихъ длъ,

Какія вы свершили! Честь и слава

За подвигъ вамъ! Любуйтесь имъ!

Клавдіо. Мн стыдно

На васъ смотрть, и я не знаю даже,

Что вамъ сказать, а высказаться должно!

Возьмитесь сами выбрать наказанье,

Какому вы хотите, чтобъ меня

Подвергла, ваша месть,— хотя я все же

Притомъ скажу, что если я виновенъ,

То лишь въ одной ошибк.

Донъ Педро. То же долженъ

Сказать я о себ, но тмъ не менй

Согласенъ я — лишь только бъ былъ доволенъ

Старикъ почтенный этотъ — сдлать все,

Что только онъ захочетъ, какъ бы ни былъ

Тяжелъ его мн приговоръ.

Леонато. Что пользы?

Вамъ-дочери моей не воскресить!

Прошу я васъ по крайней мр громко

Всмъ разсказать въ Мессин, какъ жестоко

Она оскорблена, и какъ невинно

Ее постигла смерть. Когда печаль

Васъ можетъ вдохновить, то напишите

На камн гробовомъ ея стихи

И спойте ихъ надъ скорбною могилой

— Сегодня въ ночь,— а къ утру васъ прошу я

Прибыть ко мн. (Клавдіо) Судьба не захотла,

Чтобъ были мн вы зятемъ,— ну, такъ будьте

Племянникомъ. Мой братъ иметъ дочь,

Похожую на Геро, какъ дв капли

Воды въ ручь. Она одна намъ будетъ

Наслдницей,— женитесь же на ней

Взамнъ ея сестры, и гнвъ мой будетъ

Навки утишенъ.

Клавдіо. О благородный

И честный человкъ! Ршеньемъ вашимъ

Заставили вы слезы течь ручьемъ

Изъ глазъ моихъ! Согласенъ я на все,

Что бъ вы ни приказали. Вашимъ будетъ

Навкъ несчастный Клавдіо.

Леонато. Такъ завтра

Я жду васъ у себя. Теперь же время

Разстаться намъ. (Указывая на Борахіо)

А этотъ негодяй

Сведется для допроса съ Маргаритой.

Сдается мн, что и она гршна

Съ нимъ вмст въ этомъ дл, донъ Жуанъ

Платилъ и ей, конечно.

Борахіо. Нтъ, клянусь,

Она чиста,— она не знала даже,

Что длала, когда пришла къ окну,

Чтобъ говорить со мной. Я знаю твердо,

Что вс ея поступки были честны

Во всемъ, что мн извстно про нее.

Лямка. Сверхъ того, синьоръ, я считаю обязанностью донести (хотя въ этомъ и не заключается самая суть дла), что подсудимый назвалъ меня осломъ. Почтительнйше прошу не забыть этого въ вашемъ приговор. Да еще стража слышала, какъ онъ говорилъ о какомъ-то Покро. Этотъ негодяй, какъ они слышали, носитъ фальшивыя отмычки въ ушахъ вмсто серегъ и у всхъ занимаетъ деньги якобы на богоугодныя дла. Долговъ онъ никогда не платитъ и этимъ мошенничествомъ сдлалъ то, что теперь даже богобоязненные люди не хотятъ ничего жертвовать на добро. Покорнйше прошу допросить его касательно этого предмета.

Леонато. Благодарю васъ за ваше усердіе и старанье.

Лямка. Ваша милость говоритъ, какъ настоящій благородный и почтительный человкъ. Да пошлетъ вамъ за то свою благодать Богъ.

Леонато (даетъ ему денегъ). Вотъ вамъ за ваши труды.

Лямка. Рука берущаго не оскудетъ ⁵³)!

Леонато. Можете итти. Я увольняю васъ отъ обязанности сторожить вашихъ арестантовъ.

Лямка. Слушаю, ваша милость. Не забудьте только, что съ вами остается величайшій, отъявленный мошенникъ, котораго слдуетъ наказать въ примръ другимъ. Да хранитъ Богъ вашу милость! Желаю вамъ всякаго благоразумія и добраго здоровья! Прощайте, ваша милость! Авось приведется намъ (храни насъ отъ этого Господь) ⁵⁴) еще свидться. Идемъ, сосдушка! (Уходятъ Лямка, Посошокъ и стража).

Леонато. Итакъ, синьоры,— встртимся мы завтра.

Антоніо. Прощайте, принцъ,— до завтра.

Донъ Педро. Будемъ, будемъ.

Клавдіо. Я буду плакать на гробниц Геро

Всю ночь сегодня.

(Уходятъ Клавдіо и донъ Педро).

Леонато (указывая на Борахіо). Пусть его ведутъ

Теперь за мной. Намъ надобно узнать,

Какъ онъ усплъ связаться съ Маргаритой.

(Уходятъ).

СЦЕНА 2-я.

Садъ Леонато.

(Бенедиктъ и Маргарита встрчаются).

Бенедиктъ. Пожалуйста, дорогая Маргарита, сослужи мн службу:— устрой, чтобъ я могъ повидаться съ синьорой Беатрисой.

Маргарита. А что мн за это будетъ?.. Не напишите ли вы въ честь моей красоты сонетъ?

Бенедиктъ. Изволь, — напишу такимъ высокимъ слогомъ, что ни одинъ живой человкъ къ нему не подступится. Ты этого заслуживаешь.

Маргарита. Что?.. Ко мн никто не подступится? Значитъ мн, по-вашему, весь вкъ придется торчать въ чужихъ переднихъ?

Бенедиктъ. Твои зубы остры, какъ зубы левретки: кусаются не хуже ихъ.

Маргарита. А ваши тупы, какъ старая рапира: въ цль попадаютъ, но никого не ранятъ.

Бенедиктъ. Они должны быть такими, когда я говорю съ женщинами. Кто же станетъ обижать женщинъ? Въ этомъ случа я отдаю имъ и шпагу и щитъ.

Маргарита. Отдайте только шпагу, а щитъ отъ васъ мы найдемъ сами.

Бенедиктъ. Шпага — опасное оружіе для двушекъ. Если она попадаетъ теб въ руки — спрячь ее сейчасъ же въ ножны.

Маргарита. Довольно вамъ нести вздоръ. Я сейчасъ позову Беатрису, а чтобъ прійти, ноги найдутся у нея самой.

(Уходитъ Маргарита).

Бенедиктъ. И поэтому она придетъ.

(Напваетъ) О страсти, Богъ,

Несись мой вздохъ!

Туда, туда — къ теб высоко!

Я знаю, жалокъ я глубоко…

то-есть жалокъ только въ поэзіи, но что касается до любви, то я полагаю, что отважный пловецъ Леандръ и Троилъ, начавшій первый пользоваться въ любви сводниками, предо мною ничто, если даже присоединить къ нимъ всю ватагу любовниковъ, чьи имена истрепаны въ безконечномъ множеств нжныхъ стиховъ. А римы мн дйствительно не даются. Пробовалъ писать, да ничего не выходитъ. На слово ‘взоръ’ прибралъ риму ‘вздоръ’. Вдь глупо,— не правда-ли? Написалъ: ‘врага’, а сримовалъ ‘рога’ — слишкомъ твердая рима. А на ‘Амура’, вотъ хоть лобъ взржь, не нашелъ ничего, кром ‘дура’ ⁵⁵). Нтъ, врно, я не рожденъ подъ поэтическимъ созвздіемъ и не умю побждать сердца этимъ способомъ. (Входитъ Беатриса). Вы пришли на мой зовъ, прелестная Беатриса?

Беатриса. Да, синьоръ,— и если вамъ угодно, сейчасъ же уйду назадъ.

Бенедиктъ. О, нтъ, нтъ,— останьтесь на мигъ!

Беатриса. Мигъ прошелъ, значитъ — прощайте! Впрочемъ, прежде чмъ уйти, мн надо узнать отъ васъ то, зачмъ я собственно и пришла. Что было между вами и Клавдіо?

Бенедиктъ. Мы обмнялись кислыми словами, и за это я васъ поцлую.

Беатриса (отстраняясь). Отъ кислыхъ словъ длается кисло во рту, а такой ротъ цловать непріятно, и потому я ухожу безъ поцлуя.

Бенедиктъ. Вы ложно перетолковали смыслъ- моихъ словъ, да еще съ натяжкой. Потому скажу вамъ прямо, что я сдлалъ Клавдіо вызовъ. Онъ долженъ очень скоро дать мн отвтъ, или я ославлю его, какъ труса. А теперь скажите мн, пожалуйста: за какое изъ моихъ скверныхъ качествъ вы меня полюбили?

Беатриса. За вс вмст. Они въ васъ сколочены такъ крпко, что сквозь нихъ не пробьется никакое добро. А вы? За какое изъ моихъ достоинствъ вздумали вы пострадать сердцемъ?

Бенедиктъ. ‘Пострадать сердцемъ!’ — прекрасное выраженье! Я дйствительно пострадалъ, потому что полюбилъ васъ противъ моей воли.

Беатриса. Значитъ, все это сдлано на зло вашему сердцу? Бдное сердце! Въ такомъ случа придется и мн отплатить ему такой же злостью, потому что вдь не могу же я полюбить то, что ненавидитъ такой другъ, какъ вы.

Бенедиктъ. Должно-быть, мы съ вами очень умны, потому что не можемъ даже нжно ворковать безъ насмшекъ.

Беатриса. Врядъ ли такое заключеніе врно. Изъ двадцати умныхъ людей ни одинъ не станетъ хвалить самъ себя.

Бенедиктъ. Это старое понятіе, Беатриса. Такъ думали при дар Горох ⁵⁶), но нынче, напротивъ, тотъ, кто не станетъ еще при жизни хвалить себя самъ, никогда не воздвигнетъ себ памятника посл смерти. Память о такомъ человк высохнетъ скоре, чмъ вдовьи слезы.

Беатриса. А какъ скоро он сохнутъ?

Бенедиктъ. Вотъ вопросъ!.. Ну — часъ громкихъ рыданій, и затмъ четверть часа томныхъ вздоховъ. Потому я совтую каждому человку (если только не мшаетъ проклятый червякъ совсти) брать примръ съ меня и кричать какъ можно громче о своихъ собственныхъ достоинствахъ. Я длаю это отъ чистаго сердца и самъ убжденъ въ правд того, что длаю. Скажите мн, какъ себя чувствуетъ ваша сестра?

Беатриса. Очень нехорошо.

Бенедиктъ. А вы?

Беатриса. Еще хуже.

Бенедиктъ. Любите только меня, и все какъ рукой сниметъ. А теперь прощайте,— вотъ кто-то идетъ за вами, и очень поспшно. (Входитъ Урсула).

Урсула. Идите, синьора, скоре къ вашему дядюшк. Весь домъ поднятъ на ноги. Оказалось, что синьора Геро была ложно обвинена, принцъ и Клавдіо безсовстно обмануты, а донъ Жуанъ, виновникъ всего, убжалъ. Идите скоре.

Беатриса (Бенедикту). Хотите вы итти со мной узнать объ этихъ новостяхъ?

Бенедиктъ. Я хочу жить въ вашемъ сердц, умереть на вашей груди, быть похороненнымъ въ вашихъ глазахъ и въ заключеніе — хочу итти вмст съ вами къ вашему дядюшк!

СЦЕНА 3-я.

Внутренность церкви предъ гробницей дома Леонато. Ночь.

(Входятъ Донъ Педро, Клавдіо и приглашенные съ музыкой и факелами).

Клавдіо. Такъ, это гробъ семейства Леонато?

Одинъ изъ свиты. Онъ здсь, синьоръ,— стоите вы предъ нимъ.

Клавдіо (читаетъ эпитафію).

Здсь клеветы зарыта жертва злобной,

При жизни Геро имя было ей!

Пошли ей Богъ въ обители загробной

Не знать ни зла, ни горя, ни скорбей!

Она стыдомъ покрылась здсь напрасно,

Но чистотой въ безсмерть заблеститъ.

Ей похвалы сольются въ гимнъ согласный,

И жало зла безсильно замолчитъ ⁵⁷).

(Эпитафію приколачиваютъ къ гробниц).

Теперь, друзья, споемте нашу псню. (Музыка).

Надгробный гимнъ.

Туманная ночи царица!

Убійцамъ невинной прости,

Ихъ скорбью покрытыя лица

Предъ гробомъ склонить допусти!

Явитесь, могильныя тни

Усопшей умершихъ друзей,

И псню безплотныхъ видній

Въ часъ ночи пропойти надъ ней ⁵⁸)!

Клавдіо. Я каждый годъ весь день ея кончины Надъ прахомъ здсь такъ буду проводить.

Донъ Педро. Обрядъ свершенъ,— задуйте ваши свчи,

Промчалась ночь, волковъ утихнулъ вой,

Пора итти изъ храма намъ для встрчи

Въ лучахъ зари денницы золотой.

Благодарю за теплое участье

Всхъ бывшихъ здсь.

Клавдіо. Прошу принять васъ также

И мой привтъ, достойные друзья!

Донъ Педро. Смнивъ теперь печальныя одежды,

Мы къ Леонато поспшимъ на пиръ.

Клавдіо. И даруй Богъ, чтобъ свтлыя надежды

На новый бракъ свой распростерли миръ! (Уходятъ).

СЦЕНА 4-я.

Комната въ дом Леонато.

(Входятъ Леонато, Антоніо, Бенедиктъ, Беатриса, Урсула, монахъ и Геро).

Монахъ. Я говорилъ, что ваша дочь невинна.

Леонато. Винить равно не можемъ мы ни принца

Ни Клавдіо: они вдались въ обманъ,

Который я вамъ объяснилъ подробно.

Гршна во всемъ немного Маргарита,

Но и она была вовлечена

Въ вину свою другими, какъ намъ это

Усплъ подробно разъяснить допросъ.

Антоніо. Что бъ ни было — я всей душою радъ

Столь мирному концу.

Бенедиктъ. А я тмъ больше!

Будь иначе — невольно мн тогда

Пришлось бы драться съ Клавдіо.

Леонато. Пора

Приняться намъ за дло. Дочь съ своими

Подругами должна теперь уйти

И ждать въ сосдней комнат. Когда же

Пошлю за ними я, то пусть он

Сюда вернутся въ маскахъ. Принцъ хотлъ

Пріхать вмст съ Клавдіо. (Антоніо) Ты знаешь,

Что должно длать, братъ: теб придется

Отцомъ моей быть Геро и вручить

Ее предъ всми Клавдіо.

Антоніо. Исполню

Со всей приличностью и важностью.

Бенедиктъ (монаху). А мн,

Святой отецъ, придется обратиться,

Я думаю, съ покорной просьбой къ вамъ.

Монахъ. Съ какой, мой сынъ?

Бенедиктъ. Сгубить иль осчастливить

Меня навкъ — одно изъ двухъ. Я долженъ

Вамъ сообщить, почтенный Леонато,

Что если не ошибся я, то ваша

Племянница взглянула на меня

Глазами нжной склонности.

Леонато. Глазами,

Которыя, скажу я вскользь, успла

Ей вставить дочь моя. Что жъ!..— это правда.

Бенедиктъ. И я за то намренъ отплатить

Такимъ же взглядомъ ей.

Леонато. Вы точно такъ же

Пріобрли вдь этотъ нжный взглядъ

Черезъ меня, чрезъ Клавдіо и принца,—

Но въ чемъ же суть вопроса?

Бенедиктъ. Ваши рчи,

Синьоръ, звучатъ загадкой. Суть вопроса

Тутъ, впрочемъ, та, что я горю желаньемъ

(И искренно желаю, чтобы вы

Со мною согласились) — быть сегодня жъ

Обвнчаннымъ, какъ требуютъ того

Обряды и законъ. Вотъ для чего

Нужна, отецъ святой, мн ваша помощь.

Леонато. Я радъ отъ всей души.

Монахъ. Равно и я

Готовъ къ услугамъ вашимъ хоть сейчасъ же.

Но вотъ идутъ сюда, смотрите, принцъ

И Клавдіо. (Входятъ донъ Педро и Клавдіо).

Донъ Педро. Почтенному собранью

Нашъ искренній привтъ!

Леонато. Съ пріятнымъ, утромъ,

Достойный принцъ и Клавдіо. Мы ждемъ

Ужъ васъ давно. Ршились ли вы точно,

Графъ Клавдіо, жениться на моей

Племянниц?

Клавдіо. О, да!.. хоть будь она

Черне эіопки.

Леонато (Антоніо). Такъ зови

Ее, любезный братъ,— къ обряду свадьбы

Готово все. (Антоніо уходитъ).

Донъ Педро. Здорово, Венедиктъ!

Чмъ ты смущенъ, что такъ глядишь уныло

Холоднымъ сентябремъ?

Клавдіо. Ему на память

Пришелъ рогатый быкъ. О чемъ ты тужишь,.

Дражайшій мой?.. Позолотимъ мы прочно

Теб рога, и будешь жить на диво

Европ ты. Она, тебя увидя,

Наврно залюбуется, тобой,

Какъ древняя Европа любовалась

Юпитеромъ, когда веселый богъ

Предъ ней предсталъ съ бычачьей парой рогъ.

Бенедиктъ. Влюбленный богъ мычалъ краснорчиво,

Прислушавшись же къ пнью твоему,

Подозрвать большого нту дива,

Что сыномъ ты приходишься ему.

(Входитъ Антоніо съ замаскированными Геро, Беатрисой и другими).

Клавдіо. За эту остроту я разсчитаюсь

Еще съ тобой,— теперь же долженъ свесть

Я счетъ иной. (Указывая на женщинъ) Съ которою я долженъ

Вступить сегодня въ бракъ?

Антоніо (указывая на Геро). Вотъ съ этой, сынъ мой.

Теб ее вручаю, я.

Клавдіо (Геро). Вы стали

Теперь моей и потому позвольте

Увидть ваше личико.

Леонато. Нтъ, нтъ —

Не прежде, чмъ дадите ей вы руку

Предъ алтаремъ, поклявшись, что берете

Ее женой.

Клавдіо (Геро). Вотъ вамъ моя рука!

Клянусь быть мужемъ вамъ, когда лишь сами

Меня вы захотите.

Геро (снимая маску). Я была

Женой ужъ вамъ при жизни, и теперь,

Когда меня вы любите, то будьте

Мн мужемъ вновь.

Клавдіо. Другая Геро!..

Геро. Нтъ,—

Другую Геро видли вы мертвой,

Но я живу, и это врно такъ же,

Какъ то, что я невинна.

Донъ Педро. Не другую

Въ васъ вижу Геро я, но ту, надъ чьей

Мы смертью плакали.

Леонато. Скончалась Геро,

Покрытая позоромъ, эта жъ Геро

Невинна и чиста.

Монахъ. Я разскажу

Подробно вамъ, свершивъ святой обрядъ,

Исторію ея чудесной смерти

И тмъ васъ успокою,— до того же

На все должны смотрть вы, какъ на чудо.

Теперь идемте въ церковь.

Бенедиктъ. Въ добрый часъ!

(Къ женщинамъ) Которую изъ васъ я долженъ звать

Прекрасной Беатрисой?

Беатриса (снимая маску). За нее

Могу отвтить я. Что вамъ угодно?

Бенедиктъ. Вы любите меня?

Беатриса. Такъ, вздоръ,— разсудкомъ!

Бенедиктъ. Такъ, значитъ, дядя, Клавдіо и принцъ

Обмануты: они клялись въ противномъ.

Беатриса. А я вамъ дорога?

Бенедиктъ. Такъ,— вздоръ,— разсудкомъ!

Беатриса. Такъ Маргарита, Геро и Урсула

Обмануты: он клялись въ противномъ.

Бенедиктъ. Подслушалъ я, что вы по мн страдали.

Беатриса. А я, что вы отъ мукъ любви завяли.

Бенедиктъ. Все, значитъ, вздоръ: я вами не любимъ.

Беатриса. Какъ вамъ сказать?.. Я все жъ влекусь къ вамъ дружбой.

Леонато. Племянница!.. лукавишь! сердцемъ любишь,

Клянусь, ты Бенедикта.

Клавдіо. Я жъ клянусь

Въ томъ самомъ за него и вамъ представлю

Въ томъ доказательство. (Вынимаетъ бумагу). Хромой сонетъ,

Плодъ ревностныхъ, усильныхъ вдохновеній

Синьора Бенедикта, въ похвалу

Достоинствъ Беатрисы!

Геро (вынимая бумагу). Вотъ другой,

Написанный рукою Беатрисы,

Съ нжнйшимъ выраженьемъ томной страсти

Къ синьору Бенедикту. Я его

Нечаянно нашла въ ея карман.

Бенедиктъ. Чудеса! Значитъ, наши руки соединились противъ сердца! (Беатрис) Длать нечего — я вашъ! Но предупреждаю, что женюсь на васъ единственно изъ сожалнія.

Беатриса. Я не отказываюсь, но, клянусь всмъ святымъ, длаю это по принужденію, а частью также, чтобъ спасти вамъ жизнь, потому что мн сказали, будто вы, въ противномъ случа, уморите себя постомъ.

Бенедиктъ. Тсс… я зажму вамъ ротъ. (Цлуетъ ее).

Донъ Педро. Какъ поживаете, законный супругъ Бенедиктъ?

Бенедиктъ. Ваше высочество!.. Скажу вамъ на это, что цлая академія зубоскаловъ не въ состояніи заставить меня дйствовать противъ моихъ вкусовъ. Неужели вы думаете, будто я боюсь насмшекъ и эпиграммъ?— никогда! Вдь сказано, что если послушать людскія рчи, то придется взвалить себ на плечи осла ⁵⁹). Потому, если мн пришла блажь жениться, то я буду считать ни во что вс могущія встртиться препятствія. Не смйтесь же надо мной. Человкъ — самое измнчивое существо въ мір, и этимъ афоризмомъ я оканчиваю весь вопросъ. Что до тебя, Клавдіо, то мн слдовало бы тебя поколотить, но такъ какъ ты сдлался моимъ родственникомъ, то Богъ съ тобой!.. Живи съ миромъ и люби мою кузину.

Клавдіо. А если бъ ты отказался отъ Беатрисы, то я непремнно поколотилъ бы тебя, чтобъ отучить втреничать. Мн, впрочемъ, сильно сдается, что ты останешься втреникомъ и впредь, если кузина не заберетъ тебя хорошенько въ руки.

Бенедиктъ. Ну, довольно, довольно!..— теперь мы друзья. Не мшало бы передъ свадьбой потанцовать, чтобы расшевелить сердца и ножки нашихъ будущихъ женъ.

Леонато. Танцовать будутъ потомъ.

Бенедиктъ. Нтъ, нтъ — теперь. Велите играть музык. (Дону Педро) Вы что-то грустны, принцъ. Совтую вамъ жениться:— вдь отъ роговъ не уберегаются даже холостяки!

(Входитъ гонецъ).

Гонецъ. Принцъ донъ Жуанъ задержанъ на пути

И привезенъ подъ стражею въ Мессину.

Донъ Педро. Не будемъ думать о немъ, завтра я придумаю ему славное наказаніе. Музыканты, за дло! (Танцы).

ПРИМЧАНІЯ.

1. Имена полицейскихъ приставовъ имютъ нарицательное значеніе: Dogberry — значитъ кизиль (мягкая ягода), а Verges — жезлъ. Второе имя, Verges, удачно передается словомъ: посошокъ, а Dogberry хотя и переведено Кронебергомъ словомъ клюква, но при этомъ теряется юморъ этого имени. Слово Лямка (напоминающее выраженіе: тянуть служебную лямку) казалось мн боле подходящимъ.

2. Въ подлинник Беатриса говоритъ: ‘Signor montano’ — montano назывался по-испански большой мечъ, который управлялся двумя руками. Этимъ именемъ она въ насмшку зоветъ Бенедикта. Выраженіе редакціи перевода: мечъ-кладенецъ передаетъ смыслъ по-русски лучше.

3. Въ подлинник Беатриса говоритъ, что шутъ вызвалъ Бенедикта на бой, ‘with bird-bolt’, т.-е. птичьими стрлами. Такъ назывались тупыя стрлы, употреблявшіяся для стрльбы въ цль.

4. Въ подлинник Беатриса заключаетъ свою рчь словами: ‘We are all mortals’, т.-е. мы вс смертны. Прямой смыслъ этой фразы въ настоящемъ случа не имлъ бы значенія. Вроятно, ее надо понимать, какъ разъяснено въ редакціи перевода.

5. Въ подлинник Беатриса говоритъ, что Бенедиктъ отличается отъ лошади лишь тмъ, что ‘можетъ держать себя въ тепл’ (keep himself warm). Это была современная приговорка для выраженія ничтожества чьихъ-нибудь способностей.

6. Въ подлинник гонецъ говорить Бенедикту: ‘the gentleman is not in your books’, т.-е. вижу, что этотъ господинъ не записанъ въ вашихъ книгахъ. Смыслъ: что онъ на дурномъ счету.

7. Въ подлинник: ‘I will bold friends with you, lady’, т.-е. буквально: я хотлъ бы поддержать съ вами дружбу.

8. Въ подлинник: ‘you will never run mad, mece’, т.-е. ты никогда не сойдешь съ ума, племянница. Это сказано въ переносномъ смысл, вмсто: ты никогда не перестанешь острить, или болтать.

9. Въ подлинник здсь оригинальное выраженіе: ‘the lady fathers herself’, при чемъ отъ слова ‘father’ — отецъ — произведенъ глаголъ. Буквальный смыслъ фразы будетъ, что ‘Геро сама даетъ себ отца’, т.-е. обличаетъ, что она его дочь своимъ съ нимъ сходствомъ.

10. Въ подлинник: ‘you play the flouting Jack’, т.-е. изображаешь перемнчиваго (или пустого) Джака. Смыслъ, что онъ болтаетъ зря. Имя Джака считалось вульгарнымъ.

11. Эти слова Бенедикта — фраза изъ одной старинной сказки, гд преступникъ отрицаетъ свою вину именно этими словами.

12. Въ подлинник: ‘look pale with love’, т.-е. буквально: сдлаешься отъ любви блднымъ. Въ русскомъ язык такое выраженіе неупотребительно.

13. Въ подлинник Бенедиктъ говоритъ, что пусть попавшаго въ цль стрлка провозгласятъ ‘Адамомъ’. Адамъ Белль былъ знаменитый стрлокъ изъ лука, прославленный въ народныхъ легендахъ.

14. Венеція считалась въ то время привилегированнымъ городомъ любовнымъ интригъ и приключеній.

15. Въ подлинник Антоніо, на вопросъ Леонато, пріятныя или дурныя онъ сообщаетъ новости, отвчаетъ оригинальнымъ выраженіемъ: ‘as the events stamps them, but they have a good cover’, т.-е. буквально: смотря какъ отмтятъ ихъ событія, но во всякомъ, случа покрышка ихъ хороша.

16. Въ подлинник здсь также оригинальное выраженіе: ‘he meant take the present time hy the top’, т.-е. буквально: схватитъ время за чубъ (въ смысл воспользуется благопріятной минутой).

17. Сатурнъ считался зловщей звздой. Родившіеся подъ его астрологическимъ вліяніемъ длались, по тогдашнимъ понятіямъ, или неудачниками, или злjдями.

18. Въ подлинник Беатриса, говоря о Бенедикт, употребляетъ выраженіе: ‘my lady’s eldest son’, т.-е. буквально: старшій сынъ миледи. Въ этихъ словахъ насмшливый намекъ на англійскій законъ, по которому все имущество посл родителей наслдовалъ старшій сынъ и потому могъ проводить жизнь въ праздности и пустой болтовн.

19. Надъ разборчивыми невстами, оставшимися въ двицахъ, смялись, говоря, что он на томъ свт будутъ няньчить обезьянъ.

20. Въ подлинник Беатриса говоритъ о своихъ хорошихъ глазахъ, что она ‘видитъ днемъ церковь’. Буквальный переводъ этой пословицы не имлъ бы на русскомъ язык смысла.

21. Юпитеръ (Jove) напечатано въ изданіи in quarto. Въ in folio же стоитъ ‘love’, т.-е. любовь. Об редакціи имютъ смыслъ, а потому и выборъ зависитъ отъ вкуса читателя.

22. Ива считалась деревомъ отвергнутыхъ любовниковъ. Во всхъ чувствительныхъ балладахъ того времени они изображались съ ивовымъ внкомъ на голов.

23. Въ подлинник не барышникъ, а гуртовщикъ (drover), и не лошадь, а быкъ (bullock). Смыслъ этого присловья тотъ же, какъ и въ русскомъ язык.

24. Въ подлинник: ‘the length of Prester John’s foot’, т.-е. буквально: мрку ноги попа Джона. Такъ назывался въ то время владтель какого-то фантастическаго восточнаго государства, куда не могъ попасть ни одинъ европеецъ. По новйшимъ изслдованіямъ полагаютъ, что это была Абиссинія. Буквальный переводъ былъ бы въ текст пьесы совершенно непонятенъ для русскихъ читателей.

25. Въ этой фраз Бенедикта игра значеніемъ словъ ‘noble’ — благородный (а также серебряная монета нобль) и ‘angel’ — ангелъ (и тоже золотая монета ангелъ). Бенедиктъ говоритъ, что если невста не будетъ изъ хорошаго рода (noble), то онъ ее не возьметъ, будь она хоть ангеломъ. Но фразу эту можно перевести еще такъ: Если она не будетъ серебрянымъ ноблемъ, то онъ ее не возьметъ, хоть бы она стоила цлаго золотого ангела.

26. Въ подлинник игра значеніемъ слова ‘note’, которое значитъ ноты и замтить. Бальтазаръ говоритъ: ‘note this before my notes’, т.-е. замтьте это (т.-е., что онъ плохой пвецъ), прежде чмъ услышите мои ноты (пніе). Въ перевод эта игра словъ замнена по возможности.

27. Буквальный переводъ этой псни: ‘Не вздыхайте, красавицы, не вздыхайте! Мужчины были обманщиками всегда. Одна ихъ нога на вод, а другая на земл. Они никогда не бываютъ врны чему-нибудь одному. Не вздыхайте же! Отрекитесь отъ нихъ и найдите себ утшеніе, обративъ ваше горе и вздохи въ псню съ привтомъ: гей — нонни, нонни. Не пойте печальныхъ, томительныхъ элегій. Обманы мужчинъ были всегда одни и т же, начиная съ того дня, когда появились листья на деревьяхъ въ первое лто! Не вздыхайте! Отрекитесь отъ нихъ!’ и т. д.

28. Въ подлинник Бенедиктъ называетъ насмшки и остроты оригинальнымъ именемъ: ‘the papper bullets of the brain’, т.-е. буквально: бумажныя ядра мозга. Смыслъ тотъ, что они безвредны.

29. Въ подлинник Беатриса, на вопросъ Бенедикта, доставило ли ей порученіе его позвать удовольствіе? отвчаетъ присловіемъ: ровно, сколько умстится на лезве ножа, чтобъ отравить галку. Буквальный переводъ былъ бы безсмысленъ.

30. Въ подлинник Урсула выражается, что Бенедиктъ заслуживаетъ точно такой же хорошей постели, какъ и та, въ какой спитъ Беатриса.

31. Въ подлинник: ‘малъ, какъ агатъ’. Изъ агатовъ длали въ то время перстни съ вырзанной на камн маленькой фигуркой. Потому людей, очень маленькихъ ростомъ, называли въ насмшку агатами. Такъ въ ‘Генрих IV’ Фальстафъ звалъ своего маленькаго пажа.

32. Въ подлинник сказано, что шутливый умъ Бенедикта заползъ въ лютню и управляется колками. Смыслъ тотъ, что вмсто веселыхъ прежнихъ остротъ Бенедиктъ поетъ печальныя псни любви. Въ перевод этотъ смыслъ разъясненъ.

33. Буквальный переводъ этой фразы дона Педро былъ бы: ‘она будетъ похоронена лицомъ кверху’ (with lier face upwards). Точный смыслъ этого выраженія не объясненъ.

31. Объ именахъ обоихъ приставовъ (Dogberry — Лямка и Verges — Посошокъ) уже сказано въ прим. 1. Здсь остается прибавить, что комизмъ этихъ лицъ въ подлинник въ значительной степени основанъ на томъ, что они, по глупости, безпрестанно перевираютъ слова, говоря вмсто одного другое, созвучное, напримръ, вмсто odious — odourous, вмсто effect — defect, и т. п. Этотъ пріемъ встрчается и въ нкоторыхъ другихъ пьесахъ Шекспира (напримръ, въ ‘Виндзорскихъ проказницахъ’ — въ роляхъ Слейдера и Куикли), но здсь количество такихъ искаженій уже такъ велико, что при соблюденіи ихъ въ перевод весь текстъ обратился бы въ наборъ безсмысленныхъ фразъ, а потому изъ такого рода остротъ приведены лишь нкоторыя, для которыхъ можно было пріискать созвучныя выраженія на русскомъ язык.

35. Въ подлинник Борахіо, объясняя, что Маргарита нарядилась въ платье Геро, говоритъ, что это переодванье оказалось мошенническимъ (this fashion is a deformed thief). А стражъ слово defomed (буквально: безобразный) принимаетъ за собственное имя одного вора. Слово ‘безобразный’ не походило бы на собственное имя на русскомъ язык, а потому, взамнъ его, употреблено выраженіе: ‘Покрой’, которое звучитъ въ данномъ случа комичнй и лучше.

36. Въ этой болтовн Борахіо о модахъ нкоторые комментаторы хотятъ видть насмшку надъ тогдашнимъ пристрастьемъ высшаго общества къ вычурнымъ костюмамъ.

37. Здсь непереводимая игра значеніемъ слова ‘bill’ — аллебарда, а также счетъ, предъявляемый къ уплат. Борахіо говоритъ: ‘хорошимъ мы окажемся товаромъ, попавъ къ нимъ (къ стражамъ) на счетъ (bill), или на ихъ аллебарды (bill).

38. Въ отвт Беатрисы игра значеніемъ слова ‘baril’, которое значитъ житница, а также ребенокъ. Буквальный переводъ всей ея фразы вышелъ бы по-русски совершенно безсмысленъ.

39. Въ подлинник Беатриса вздыхаетъ восклицаніемъ ‘heigk-ho!’ На что Маргарита спрашиваетъ: о комъ она вздыхаетъ? О сокол (hawk), лошади (horse) или муж (husband)? Соль вопроса въ томъ, что вс эти слова начинаются по-англійски съ буквы h, такъ же, какъ и вздохъ Беатрисы (heigk-ho). Въ перевод можно было передать смыслъ только приблизительно.

40. Въ подлинник здсь игра значеніемъ слова: ‘stuff’ — закладывать. Беатриса говоритъ, что у нея отъ насморка заложенъ (stuffed) носъ, а Маргарита относитъ это слово къ самой Беатрис, восклицая: ‘Двушка! и заложена!’ — Нельзя не сознаться, что острота довольно пошлая, и очень можетъ быть, что ее слдуетъ считать прибавкой позднйшихъ издателей.

41. Эта сцена, подобно всмъ прочимъ, въ которыхъ являются полицейскіе пристава, пересыпана множествомъ искаженныхъ словъ и двусмысленныхъ выраженій, часто совершенно непонятныхъ или не имющихъ равнозначащихъ въ русскомъ язык. Нкоторыя присловья и сравненія потеряли смыслъ даже въ англійскомъ текст. Такъ, напримръ, говоря о честности Посошка, Лямка говоритъ, что онъ честенъ, какъ кожа -между его бровями.

42. Здсь Лямка говоритъ равнозначащую съ русской англійскую пословицу о самохвальств: ‘comparisons are odious’, т.-е. сравненія непріятны, но при этомъ перевираетъ слово ‘odious’ непріятны, говоря ‘odourous’, т.-е. вонючи.

43. Въ подлинник Клавдіо говоритъ, что не слдуетъ дарить испорченный апельсинъ.

44. Въ подлинник ‘Имег’ — печень. По медицинскимъ понятіямъ того времени печень считалась органомъ страсти.

45. Образцомъ умышленныхъ искаженій, какія введены въ роли приставовъ, можно привести хоть настоящую фразу: ‘is our whole dissembly appeared?’ Лямка хочетъ сказать: все ли наше собраніе здсь? Но вмсто слова собраніе (assemly) говоритъ: dissembly, т.-е. разбродъ. Само собой разумется, что подобныя выраженія подлиннаго текста не могутъ быть переведены никакимъ образомъ.

46. Здсь Лямка также вмсто слова: damnation — проклятіе говоритъ, противоположное выраженіе: redemption, т.-е. искупленіе.

47. Слова Лямки, что онъ занимался откупами — поправка, сдланная Кольеромъ. Въ прежнихъ изданіяхъ Лямка говоритъ, что онъ въ жизни имлъ потери (losses), Кольеръ поправилъ: leases — откупа. Поправка эта показалась мн удачной и потому введена въ текстъ перевода.

48. Въ подлинник игра двойнымъ значеніемъ слова ‘to draw’, которое значитъ: вытянуть мечъ, а также размахивать смычкомъ.

49. Въ подлинник пословица: ‘если забота убиваетъ кошку, то имй довольно мужества, чтобъ убить заботу’.

50. Въ подлинник ‘he knows liow to turn his girdle’, т.-е. буквально: онъ знаетъ, какъ передернуть поясъ. Пояса въ то время застегивались спереди, но когда противникъ вступалъ въ борьбу, то пряжка, застегивавшая поясъ, передвигалась назадъ. Отсюда выраженіе: передернуть поясъ — означавшее готовность вступить въ драку или борьбу.

51. Въ подлинник не гусь, а лсной куликъ (woodcock). Существовало поврье, будто у этой птицы не было мозгу.

52. Этотъ стихъ изъ книги Бытія Клавдіо говоритъ, намекая на то, что Бенедиктъ подслушалъ ихъ разговоръ, спрятавшись въ кусты.

53. Въ подлинник Лямка говоритъ: ‘Grod save the foundation’, т.-е. буквально: храни Господь учрежденіе! то было восклицаніемъ нищихъ, когда они получали милостыню изъ какихъ-либо благотворительныхъ учрежденій. Юморъ фразы тотъ, что Лямка по глупости смшиваетъ Леонато, отъ котораго получаетъ деньги, съ такимъ учрежденіемъ. Буквальный переводъ былъ бы непонятенъ, и его пришлось замнить инымъ, тоже комическимъ, но понятнымъ выраженіемъ.

54. Здсь Лямка опять говоритъ противоположное тому, что хочетъ сказать. Изъявивъ желаніе увидться съ принцемъ впредь, онъ сейчасъ же прибавляетъ: ‘Храни насъ отъ этого Богъ’. Никто не станетъ спорить, что комическія личности приставовъ нарисованы Шекспиромъ превосходно, но насколько онъ участвовалъ въ сочиненіи всхъ этихъ детальныхъ и, надо сознаться, довольно пошлыхъ остротъ, сказать трудно. Врне предположить, что тутъ много прибавокъ издателей и клоуновъ, исполнявшихъ эти роли.

55. Въ подлинник римы, конечно, другія, а именно: lady — женщина и baby — ребенокъ, scorn — презрніе, horn — рогъ, school — школа и fool — дуракъ.

56. Въ подлинник равнозначущее присловье ‘that lived in the time of good neigbbours’, т.-е. это было во время добрыхъ сосдей.

57. Буквальный переводъ этой эпитафіи: ‘Преданная смерти языкомъ клеветы, здсь погребена Геро. Смерть, въ вознагражденіе за перенесенное ею, воздала ей вчной доброй памятью. Такимъ образомъ жизнь, покрытая стыдомъ, воскресла въ смерти, увнчанная славой’.

58. Буквальный переводъ этого гимна: ‘Прости, богиня ночи, тмъ, которые убили благородную двственницу! Они, съ гимномъ печали, ходятъ вокругъ ея могилы. Прими, о полночь, участіе въ нашей скорби! Помоги намъ вздыхать и плакать! Останься могила разверзтой, пока мы не оплачемъ умершую. Тяжело, тяжело!’

59. Въ подлинник смыслъ этой пословицы выраженъ иначе: ‘if a man will be beaten with brains, а’shall wear nothing bandsome about him’, т.-е. буквально: тотъ, кто позволитъ побить себя насмшками, не добьется ничего добраго.

СОЧИНЕНІЯВИЛЬЯМА ШЕКСПИРА

Томъ XI.

МНОГО ШУМУ ИЗЪ ПУСТЯКОВЪ.

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

ДЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

ДЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

ДЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

ДЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

ДЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

Надгробный гимнъ.

ПРИМЧАНІЯ.

Читайте также:

СОЧИНЕНІЯ
ВИЛЬЯМА ШЕКСПИРА