Много шуму по пустому, Шекспир Вильям, Год: 1599

Драматургия
Время на прочтение: 67 минут(ы)
Скачать в PDF

ДРАМАТИЧЕСКІЯ СОЧИНЕНІЯ
ШЕКСПИРА.

ПЕРЕВОДЪ СЪ АНГЛІЙСКАГО
Н. КЕТЧЕРА.

По, найденному Пэнъ Колльеромъ, старому экземпляру in folio 1632 года.

ЧАСТЬ 8.

КОРОЛЬ ЛИРЪ.
МНОГО ШУМУ ПО ПУСТОМУ.
ЦИМБЕЛИНЪ.
КАКЪ ВАМЪ УГОДНО.

Изданіе И. Солдатенкова

ЦНА КАЖДОЙ ЧАСТИ 1 P. СЕР.

МОСКВА.
Типографія Грачева и К, у Пречистенскихъ вор, д. Шиловой
1877.

МНОГО ШУМУ ПО ПУСТОМУ.

ДЙСТВУЮЩІЕ.

Донъ Педро, принцъ Аррагонскій.
Донъ Жуанъ, побочный братъ его.
Клавдіо, молодой Флорентинскій дворянинъ, любимецъ Донъ Педро.
Бенедиктъ, молодой Падуанскій дворянинъ, также любимецъ Донъ Педро.
Леонато, правитель Мессины.
Антоніо, братъ его.
Бальтазаръ, служитель Донъ Педро.
Корахіо, Конрадъ, приверженцы Донъ Жуана.
Крушина, Кислятина, полицейскіе служители.
Церковникъ.
Монахъ.
Мальчикъ.
Геро, дочь Леонато.
Беатриса, племянница Леонато.
Маргарита, Урсула, прислужницы Геро.

Посланцы, Стража и Свиты.

Мсто дйствія: Мессина.

ДЙСТВІЕ I.

СЦЕНА 1.

Передъ домомъ Леоната.

Входятъ Леонато, Геро, Беатриса и другіе съ Посланцемъ {Дворяниномъ.}.

ЛЕОН. Письмомъ этимъ меня извщаютъ, что Донъ Педро аррагонскій будетъ этой же ночью въ Мессин.
ПОСЛ. Онъ въ самомъ близкомъ отсюда разстояніи, былъ не боле какъ миляхъ въ трехъ, когда я его оставилъ.
ЛЕОН. А много дворянъ потеряли вы въ этомъ дл?
ПОСЛ. Весьма не много, разныхъ разрядовъ, и ни одного изъ имянитыхъ.
ЛЕОН. Побда вдвойн, когда побдитель приводитъ домой почти что всхъ. Пишутъ еще, что Донъ Педро осыпалъ большими почестями молодаго Флорентинца, по имени Клавдіо.
ПОСЛ. Онъ заслужилъ ихъ, и Донъ Педро воздалъ ему только должное. Онъ далеко оставилъ за собой общаніе его лтъ, совершая, въ образ агнца, дла льва, превзошелъ въ самомъ дл вс ожиданія такъ, что вы и не ожидайте отъ меня разсказа какъ.
ЛЕОН. У него здсь, въ Мессин, есть дяди.
ПОСЛ. Я доставилъ уже и ему письмо, и оно очень его обрадовало, такъ даже, что его радость не могла проявиться достаточно скромно безъ признаковъ огорченія.
ЛЕОН. Заплакалъ?
ПОСЛ. Залился слезами.
ЛЕОН. Добрая водополь добраго сердца. Нтъ лицъ честне омываемыхъ такимъ образомъ. И на сколько лучше плакать отъ радости, чмъ радоваться слезамъ!
БЕАТ. А скажите, пожалуйста, возвратился, или не возвратился синьоръ Монтано {Montano, испанское слово, означающее большой мечъ, которымъ дйствовали двумя руками. Беатриса даетъ это прозвище Бенедикту, какъ хвастливому забіяк.}?
ПОСЛ. Я, синьора, никого не знаю кто бы такъ назывался, такого ршительно въ нашемъ войск не было.
ЛЕОН. О комъ это спрашиваешь ты, племянница?
ГЕРО. Сестра разуметъ Падуанца Бенедикта.
ПОСЛ. О, онъ возвратился, и веселъ по прежнему.
БЕАТ. Онъ прибилъ здсь, въ Мессин, объявленія, которыми вызываетъ Купидона на состязаніе его стрлами, а шутъ моего дяди, прочитавъ объявленіе, подписался вмсто Купидона, вызывая его на стрлы для птицъ {Фехтовальные мастера имли обыкновеніе вызывать на состязаніе съ ними всякаго желающаго, и объявленія объ этомъ прибивали, какъ акробаты, учителя и другіе, къ столбамъ. Принимающій вызовъ подписывался на объявленіи.— Стрлы для птицъ были тупыя.}. Прошу, скажите, сколько ихъ въ этой войн убилъ онъ и сълъ? Нтъ, убилъ сколько? състь-то все имъ убитое взялась я.
ЛЕОН. Ты, племянница, право, черезъ чуръ ужь нападаешь на синьора Бенедикта, но онъ, я увренъ, справится еще съ тобой.
ПОСЛ. И онъ, синьора, въ этой войн отличился?
БЕАТ. У васъ были испортившіеся състные припасы — онъ и помогъ състь ихъ, онъ отличный докъ, и желудокъ у него славный.
ПОСЛ. Отличный онъ и воинъ, синьора.
БЕАТ. Отличный и воинъ съ синьоринами. Что же онъ съ синьорами?
ПОСЛ. Синьоръ съ синьоромъ, мужъ съ мужемъ, преисполненъ всевозможныхъ доблестей.
БЕАТ. Да, онъ дйствительно начиненъ, чтожь до начинки — Что же длать, вс мы вдь смертные.
ЛЕОН. Скажу вамъ, чтобъ вы не составили себ ложнаго о моей племянниц понятія, между синьоромъ Бенедиктомъ и ею родъ потшной войны, ни одна ихъ встрча не обходится безъ перестрлки остроуміемъ.
БЕАТ. Ничего ему не приносящей. Въ послдней — четыре изъ его пяти умственныхъ способностей улизнули совсмъ изувченныя, и теперь онъ управляется одной только. Осталось у него на столько смысла, чтобъ держать себя въ тепл, пусть пользуется имъ, какъ единственнымъ его отличіемъ отъ лошади, потому что это все, чмъ онъ можетъ заявить, что существо онъ разумное. Кто теперь задушевный другъ его? Вдь у него каждый мсяцъ новый побратимъ.
ПОСЛ. Можетъ ли это быть?
БЕАТ. Очень можетъ, его дружба такъ же долговчна, какъ форма его шляпы, безпрестанно новымъ болваномъ измняемая.
ПОСЛ. Вижу, синьора, не въ книг онъ вашихъ любимцевъ.
БЕАТ. Нтъ, а будь онъ тамъ — сожгла бы всю мою библіотеку. Но скажите же, кто теперь другъ его? Неужели не сыскалось головорза, готоваго отправиться съ нимъ къ дьяволу?
ПОСЛ. Онъ больше въ обществ благороднаго Клавдіо.
БЕАТ. О Боже! онъ пристанетъ къ нему, какъ болзнь, онъ прилипчивй чумы, и зараженный имъ тотчасъ же сходитъ съ ума. Помоги, Господи, благородному Клавдіо! заразился онъ Бенедиктомъ — обойдется это ему никакъ не мене тысячи фунтовъ, прежде чмъ излчится.
ПОСЛ. Хотлось бы остаться вашимъ другомъ, синьора.
БЕАТ. Сдлайте милость, любезнйшій другъ.
ЛЕОН. Никогда не сойдешь ты съ ума, племянница.
БЕАТ. Никогда, до знойнаго января.
ПОСЛ. А вотъ и донъ Педро.

Входятъ Донъ Педро, сопровождаемый Бальтазаромъ и другими, Донъ Жуанъ, Клавдіо и Бенедиктъ.

Д. ПЕД. Добрый синьоръ Леонато, вы вышли встрчать ваше безпокойство, обычай свта — избгать тратъ, а вы сами ихъ ищете.
ЛЕОН. Никогда безпокойство не входило въ мой домъ въ образ вашего высочества, потому что по удаленіи безпокойства остается довольство, за вашимъ же удаленіемъ отъ меня — остается грусть, говоритъ прости и счастіе.
Д. ПЕД. Вы ни во что не ставите ваши хлопоты. А это врно дочь ваша?
ЛЕОН. Мать ея много разъ мн это говорила.
БЕНЕ. Сомнвались стало, когда ее объ этомъ спрашивали?
ЛЕОН. Нисколько, синьоръ Бенедиктъ, потому что тогда вы были еще ребенкомъ.
Д. ПЕД. Что, напросился, Бенедиктъ, по этому не трудно догадаться что ты такое, сдлавшись мужемъ.— Синьора сама заявляетъ отца своего.— Желаю вамъ, синьора, всякаго счастія, на честнаго отца похожи вы.
БЕНЕ. Если синьоръ Леонато ея отецъ, она и за всю Мессину не согласится чтобы его голова была на ея плечахъ, какъ бы тамъ ни походила на него.
БЕАТ. Удивляюсь, какъ вамъ все еще хочется болтать, синьоръ Бенедиктъ, никто не обращаетъ вдь на васъ вниманія.
БЕНЕ. Какъ, прелестная синьора Презрніе! живы вы еще?
БЕАТ. Какъ же умереть презрнью, когда питается такой сытной пищей, какъ синьоръ Бенедиктъ? Сама вжливость должна обратиться въ презрнье, только что вы ей представитесь.
БЕНЕ. Въ такомъ случа переметная сума вжливость. Какъ бы тамъ ни было, врно то, что я любимъ всми женщинами, кром васъ, и что желалъ бы, чтобъ мое сердце было не такъ ужь жестоко, потому что, ей-богу, не люблю ни одной.
БЕАТ. Какое счастье для женщинъ, страдать бы имъ иначе отъ убійственнаго вздыхателя. Благодареніе Богу, и моей холодной крови, со мной то же, что съ вами, мн, право, пріятне слушать лай моей собаки на ворону, чмъ клятвы мущины въ любви.
БЕНЕ. Даруй Боже, чтобъ вы постоянно находились въ такомъ расположеніи, такимъ образомъ тотъ или другой изъ дворянъ сохранитъ свое лице отъ предопредленныхъ царапинъ.
БЕАТ. Царапины не сдлаютъ его хуже, если оно такое какъ ваше.
БЕНЕ. Вы рдкая учительница попугаевъ.
БЕАТ. Птица болтающая по моему, лучше животнаго, говорящаго по вашему.
БЕНЕ. Желалъ бы, чтобъ моя лошадь имла быстроту вашего языка и его неутомимость. Идите съ Богомъ вашей дорогой, я кончилъ.
БЕАТ. Вы всегда лошадиной остротой кончаете, знаю я васъ давно.
Д. ПЕД. Въ конц концевъ: Леонато, мой добрый другъ Леонато, приглашаетъ васъ, синьоръ Клавдіо, и васъ, синьоръ Бенедиктъ, къ себ. Говорю ему, что мы пробудемъ здсь никакъ не больше мсяца, а онъ молитъ, чтобы что-нибудь задержало насъ здсь еще доле. И я готовъ поклясться, что не лицемръ онъ и молитъ искренно.
ЛЕОН. Поклянетесь, принцъ, не сдлаетесь клятвопреступникомъ.— (Донъ Жуану.) Позвольте пригласить и васъ, синьоръ, вы помирились съ принцемъ, вашимъ братомъ, и я покорнйшій вамъ слуга.
Д. ЖУА. Благодарю васъ, не говорливъ я, но все таки благодарю васъ.
ЛЕОН. Угодно вашему высочеству впередъ?
Д. ПЕД. Вашу руку Леонато, войдемъ вмст. (Уходятъ вс, кром Бенедикта и Клавдіо.)
КЛАВ. Замтилъ ты, Бенедиктъ, дочь синьора Леонато?
БЕНЕ. Не замчалъ, посматривалъ только на нее.
КЛАВ. Не правда ли, очень она вдь хороша?
БЕНЕ. Спрашиваешь ты меня какъ честный человкъ, желающій знать настоящее мое мнніе, или хочешь, чтобъ я отвчалъ по моему обыкновенію, какъ отъявленный врагъ женскаго пола?
КЛАВ. Нтъ, прошу, говори серьзно.
БЕНЕ. Видишь ли, по моему слишкомъ она низка для похвалы высочайшей, слишкомъ смугла — для лучезарной, и слишкомъ мала — для большой, могу допустить только такую: не будь она тмъ, что есть — она была бы некрасива, а бывши тмъ, что есть — она не нравится мн.
КЛАВ. Ты думаешь я шучу, прошу, скажи мн какъ ты въ самомъ дл ее находишь.
БЕНЕ. Хочешь что ли купить ее, что такъ о ней разспрашиваешь?
КЛАВ. Можно разв купить такое сокровище?
БЕНЕ. Можно, да еще и съ футляромъ для храненія. Да ты серьзно говоришь это, или разыгрываешь плохого шутника, вздумавшаго уврять что Купидонъ отличный стрлокъ по зайцамъ, а Вулканъ удивительный плотникъ? Повдай ключъ твоей псни, чтобъ я могъ попасть въ тонъ.
КЛАВ. На мои глаза, она прекраснйшая изъ всхъ мною виднныхъ.
БЕНЕ. Я не нуждаюсь еще въ очкахъ, а ничего такого не вижу, вотъ ея сестра, не вселись въ нее бсъ, превзошла бы ее прелестью, какъ первое мая послднее декабря. Надюсь, однакожь, не задумалъ ты жениться, или задумалъ?
КЛАВ. Поклявшись въ противномъ, едва ли поврилъ бы я и себ, еслибъ Геро согласилась быть женой моей.
БЕНЕ. Такъ вотъ оно до чего дошло? Нтъ въ цломъ мір человка, предпочитающаго носить шапку спокойно, безъ тревогъ ревности? Неужли же не видать уже мн шестидесяти лтняго холостяка? Чтожь, съ Богомъ, хочешь во что бы ни стало влзть въ ярмо — натирай себ шею, проводи воскресенья въ воздыханіяхъ {Вроятно нянекъ на Пуританъ, которые провоняли воскресные дня съ преувеличенной торжественностью, въ молитвахъ и воздыханіяхъ.}.— Но вотъ, Донъ Педро идетъ за тобою.

Входитъ Донъ Педро.

Д. ПЕД. Что за секретъ задержалъ васъ здсь? отчего не пошли вы за Леонато?
БЕНЕ. Желалъ бы, чтобъ ваше высочество заставили меня сказать.
Д. ПЕД. Повелваю, какъ подданному.
БЕНЕ. Слышите, графъ Клавдіо: я могу быть молчаливымъ какъ нмой, хотлось бы, чтобъ вы это знали, но подданство,— прошу замтить это, подданство.— Онъ влюбленъ. Въ кого?— это вы, ваше высочество, спрашиваете. Замтьте, какъ коротокъ отвтъ его: въ Геро, короткую дочь Леонато.
КЛАВ. Еслибъ такъ это было — такъ и сказалъ бы.
БЕНЕ. Сказалъ бы, какъ въ старой сказк, ваше высочество: ничего такого нтъ, ничего такого и не было, и не дай Богъ, чтобъ могло быть {Въ этой сказк, совершенно сходной съ Синей бородой, преступникъ отрицаетъ именно этими словами разсказываемое въ его обвиненіе.}.
КЛАВ. Не измнится моя страсть вскор, и не дай Богъ, чтобъ было иначе.
Д. ПЕД. Аминь, если ты ее любишь, потому что вполн она достойна этого.
КЛАВ. Вы это говорите, ваше высочество, только для того чтобъ выпытать.
Д. ПЕД. Говорю, клянусь честью, что въ самомъ дл думаю.
КЛАВ. Высказалъ и я, клянусь честью, что въ самомъ дл думаю.
БЕНЕ. Высказалъ и я, клянусь вдвойн и честью и правдой, что въ самомъ дл думалъ.
КЛАВ. Что я люблю ее, я чувствую.
Д. ПЕД. Что она достойна этого, я знаю.
БЕНЕ. А что я не чувствую какъ можно любить ее, и не знаю какъ можетъ она быть достойной этого — это мнніе, котораго и огонь не вытопитъ изъ меня, умру съ нимъ у позорнаго столба.
Д. ПЕД. Ты всегда былъ упрямйшимъ, на счетъ красоты, еретикомъ.
КЛАВ. И никогда не могъ выдержать этой роли, безъ страшнаго насилованія своей воли.
БЕНЕ. Что женщина зачала меня — благодарю ее, что она вскормила меня — приношу и за это чувствительнйшую ей благодарность, но чтобы я далъ возможность трубить отзывъ на лбу моемъ, или прицпить мой рогъ къ незримому поясу — ни за что, это да простятъ ужь мн женщины! Такъ какъ я не хочу оскорблять ихъ сомнніемъ въ которой нибудь, то и считаю себя въ прав не врить ни одной, и въ заключенье — самое для меня лучшее — буду жить холостякомъ.
Д. ПЕД. Увижу еще тебя, прежде чмъ умру, поблднвшимъ отъ любви.
БЕНЕ. Отъ досады, отъ болзни, или отъ голода, ваше высочество, никакъ не отъ любви. Докажете какъ нибудь, что я отъ любви боле теряю крови, чмъ пріобртаю питьемъ, выколите мн глаза перомъ стихокропателя, и повсьте, какъ вывску съ изображеніемъ слпаго Купидона, надъ дверьми дома разврата.
Д. ПЕД. Смотри, отречешься когда нибудь отъ такого ршенья, дашь намъ славное противъ себя оружіе.
БЕНЕ. Отрекусь, повсьте меня, какъ кошку въ боченк, и стрляйте въ меня, и того, кто первый попадетъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: and he that hits me… По Колльеру: and he that first hits me…}, потрепите по плечу, и назовите Адамомъ {Въ нкоторыхъ графствахъ Англіи насыпали въ боченокъ, со слабо укрпленнымъ дномъ, сажи, и, посадивъ въ него кошку, вшали на веревку. Тотъ, кто, пробгая подъ нимъ, отбивалъ дно и ускользалъ отъ высыпавшагося изъ него содержимаго, считался героемъ этой жестокой забавы.— Адамъ Бель былъ знаменитый стрлокъ изъ лука такъ же, какъ Робинъ-Гудъ, извстный въ сверной Англіи.}.
Д. ПЕД. Время покажетъ, со временемъ и дикій быкъ привыкаетъ къ ярму.
БЕНЕ. Дикій быкъ пожалуй, но если разумный Бенедиктъ попадетъ когда нибудь въ ярмо — сорвите рога съ быка, и увнчайте ими чело мое, намалюйте меня сквернйшимъ образомъ, и такими же крупными буквами, какими пишутъ: здсь отдается въ наемъ отличнйшая лошадь, напишите подъ моимъ изображеніемъ: здсь можете видть оженившагося Бенедикта.
КЛАВ. Случись это — сойдешь ты съ ума отъ ревности.
Д. ПЕД. Не опорожнилъ Купидонъ всего своего колчана въ Венеціи, затрясешься ты скоро отъ стрлъ его.
БЕНЕ. Ждать мн, стало и землятресенія.
Д. ПЕД. Что тамъ ни говори, а примнишься все таки ко времени. А пока, прошу тебя, добрый синьоръ Бенедиктъ, ступай къ Леонато, поклонись ему отъ меня и скажи, что къ ужину непремнно буду, онъ въ такихъ хлопотахъ о немъ.
БЕНЕ. Вотъ на такое посольство я вполн способенъ. За симъ предоставляю васъ —
КЛАВ. Покровительству Господа: мой домъ, еслибъ онъ былъ у меня —
Д. ПЕД. Шестаго іюля, вашъ врный другъ Бенедиктъ.
БЕНЕ. Не смйтесь, не смйтесь. Вс ваши выводы окаймлены старыми обрывками, да плохо еще приметанными, прежде чмъ старьемъ издваться, не мшало бы вамъ заглянуть въ свою собственную совсть, за симъ оставляю васъ. (Уходитъ.)
КЛАВ. Ваше высочество, вы можете помочь мн.
Д. ПЕД. Будь же наставникомъ моего къ теб расположенія, научи только какъ, и ты увидишь, какъ оно способно заучить и самый трудный урокъ, для тебя полезный.
КЛАВ. Есть, ваше высочество, сыновья у Леонато?
Д. ПЕД. Никого кром Геро, она единственная его наслдница. Полюбилъ ты ее, Клавдіо?
КЛАВ. Когда мы, ваше высочество, выступали на эту, только что конченную войну, я смотрлъ на нее глазами солдата, любовался ею, но предстоявшее боле суровое дло, не дало дойдти этому любованью до любви. Возвратился — воинственныя мысли вытснялись кроткими, нжными помышленіями, постоянно напоминающими какъ юная Геро прелестна, нашептывающими, что я любилъ ее еще до выступленія на войну.
Д. ПЕД. Ты, какъ влюбленный, сейчасъ же готовъ умаять слушателя цлой книгой словъ. Любишь прекрасную Геро — люби, я переговорю съ ней и съ отцемъ, и она будетъ твоею. Для этого-то началъ ты это хитросплетенье?
КЛАВ. Какъ благотворно облегчаете вы любовь, угадывая ея скорбь съ перваго взгляда! Чтобы страсть моя не показалась вамъ слишкомъ внзапной, прибгъ я къ длинному разсказу.
Д. ПЕД. Къ чему мостъ боле широкой чмъ рка? Дло въ необходимомъ только {Въ прежнихъ изданіяхъ: The fairest grant is the necessitty…. По Колльеру: The fairest ground is the necessity…}. Все, что нужно, есть, коротко: ты любишь, и я снабжу тебя лкарствомъ. Я знаю, ночью будетъ пиръ, переодвшись, я возьму на себя твою роль, скажу Геро что я Клавдіо, перелью въ ея душу мое сердце, окую ея слухъ силой и пыломъ моей страстной рчи, за тмъ переговорю съ отцемъ, и въ заключенье — она будетъ твоей. Займемся же сейчасъ приготовленіями къ этому. (Уходятъ.)

СЦЕНА 2.

Комната въ дом Леонато.

Входятъ Леонато и Антоніо.

ЛЕОН. Ну что, братъ? Гд же мой племянникъ, сынъ твой? Распорядился онъ музыкой?
АНТО. Страшно о ней хлопочетъ. Но знаешь ли, братъ, я могу сообщить теб новость престранную, какой теб еще и не снилось.
ЛЕОН. А хорошая?
АНТО. Это увидимъ по тому, какъ вычеканитъ ее исходъ, во всякомъ случа оболочка ея далеко не дурная, вншность весьма даже приглядная. Когда принцъ и графъ Клавдіо гуляли по тнистой алле моего сада, одинъ изъ моихъ служителей подслушалъ вотъ что: принцъ открылъ Клавдіо, что онъ любитъ мою племянницу, дочь твою, и что этой же ночью, въ одномъ изъ танцевъ, намренъ признаться ей въ этомъ, и что, если она будетъ согласна, онъ схватитъ время за чубъ, и тотчасъ же переговоритъ объ этомъ съ тобой.
ЛЕОН. А слуга этотъ не дуракъ у тебя?
АНТО. Умный, ловкій малый, хочешь, я пошлю за нимъ, разспроси его самъ.
ЛЕОН. Нтъ, не надо, будемъ считать это сномъ, пока само собой на яву не объявится, но дочери надо все-таки сообщить это, чтобы она, если это, чего добраго, окажется справедливымъ, получше приготовилась къ отвту. Ступай ты къ ней, и разскажи ей все. (Нсколькимъ синьорамъ, проходящимъ черезъ сцену). Друзья, вы знаете уже, что вамъ длать.— Э, нтъ, ты извини, любезный, ты со мной: я воспользуюсь твоимъ искусствомъ.— Прошу васъ, милйшіе, помогайте мн въ этой сует поревностнй. (Уходятъ.)

СЦЕНА 3.

Другая комната въ домъ Леонато.

Входятъ Донъ Жуанъ и Конрадъ.

КОНР. Да что съ вами такое, синьоръ? Откуда эта безмрная мрачность?
Д. ЖУА. Безмрно то, что порождаетъ ее — не знаетъ и моя мрачность мры.
КОНР. Надо же внять гласу благоразумія.
Д. ЖУА. Ну еслибъ я и внялъ — что жь принесло бы мн это?
КОНР. Если не мгновенное изцленіе, такъ возможность сносить свою участь терпливе.
Д. ЖУА. Удивляюсь, какъ ты, рожденный, по твоему собственному увренію, подъ созвздіемъ Сатурна, можешь предлагать мн нравственныя лкарства противъ недуга смертельнаго. Я не могу скрыть что я такое, я долженъ быть мраченъ, когда имю на то причину, и не улыбаться чьимъ бы то ни было шуткамъ, сть, когда есть позывъ, не дожидаясь чьего бы то ни было досуга, спать, когда дремлется, не заботясь ни о чьихъ длахъ, смяться, когда мн весело, не льстя ни чьей прихоти.
КОНР. Прекрасно, не высказывайте только этого вполн, пока не добьетесь полной свободы поступать такъ. Вы такъ недавно еще враждовали съ вашимъ братомъ, онъ только что возвратилъ вамъ свое благорасположеніе, въ которомъ вы можете укорениться только при хорошей, самими вами вызываемой погод, вамъ необходимо о ней позаботиться для своей же собственной жатвы.
Д. ЖУА. Лучше быть, по мн, шиповникомъ въ забор, чмъ розой въ его милости, легче мн и презрніе всхъ, чмъ стараніе вынуждать любовь каждаго, въ этомъ отношеніи, если меня и нельзя назвать льстивымъ добрякомъ, никто не отвергнетъ, по крайней мр, что чистосердечный негодяй я. Мн довряютъ, надвъ на меня намордникъ, дали свободу, наложивъ колодки на ноги, потому я и ршилъ не пть въ моей клтк. Будь у меня ротъ свободенъ — я кусался бы, пользуйся я полной волей — длалъ бы что хочу, предоставь же мн быть тмъ, что я есть, не старайся измнить меня.
КОНР. Не можете какъ-нибудь воспользоваться вашимъ неудовольствіемъ?
Д. ЖУА. Воспользуюсь имъ вполн, потому что только вдь имъ и пользуюсь.— Это кто идетъ сюда? Что новаго, Борахіо?

Входитъ Борахіо.

БОРА. Я съ большаго ужина, принцъ, вашъ братъ, царственно угощается у Леонато, могу сообщить вамъ и о затвающейся сватьб.
Д. ЖУА. Не льзя ли на ней соорудить какую-нибудь пакость? Кто жь этотъ дурень, помолвившій съ вчнымъ безпокойствомъ?
БОРА. Правая рука вашего брата.
Д. ЖУА. Кто? наисовершеннйшій Клавдіо?
БОРА. Онъ самый.
Д. ЖУА. Парень рослый! А она, она? на кого же это воззрился онъ?
БОРА. На Геро, дочь и наслдницу Леонато.
Д. ЖУА. Ранній мартовскій цыпленокъ!— Какъ узналъ ты это?
БОРА. Въ то самое время, какъ я, по ихъ просьб, окуривалъ одну сырую комнату, въ нее вошли принцъ и графъ Клавдіо, рука въ руку, занятые пресерьзнымъ разговоромъ. Я тотчасъ же за обои {Смотри Ч. VII, стр. 171, прим. 1.}, и слышалъ оттуда какъ они условились, что принцъ будетъ искать руки Геро для себя, и получивъ, передастъ ее графу Клавдіо.
Д. ЖУА. Идемъ, идемъ туда, это дастъ, можетъ быть, пищу моему негодованію. Молодой этотъ выскочка пожалъ всю славу низверженія меня, можно будетъ какъ нибудь перейти ему дорогу — благословлю судьбу всячески. Вы, я знаю, преданы мн, вы мн поможете.
КОНР. Ваши по гробъ, синьоръ.
Д. ЖУА. Идемъ же на великолпный этотъ ужинъ, моимъ именно паденіемъ и усугубляется ихъ веселіе. Хотлъ бы, чтобъ поваръ былъ въ моемъ настроеніи!— Идемъ что ли попытать что можно будетъ сдлать?
БОРА. Мы къ вашимъ услугамъ, синьоръ. (Уходятъ.)

ДЙСТВІЕ II.

СЦЕНА 1.

Зала въ домъ Леонато.

Входятъ Леонато, Антоніо, Геро, Беатриса и другіе.

ЛЕОН. Былъ донъ Жуанъ за ужиномъ?
АНТО. Не видалъ я его.
БЕАТ. Что за кислое лицо у этого синьора! Я никакъ не могу его видть безъ того, чтобы съ часъ не страдать за тмъ изжогой.
ГЕРО. Какой-то мрачный онъ.
БЕАТ. Вотъ, составляющій нчто среднее между имъ и Бенедиктомъ былъ бы славный человкъ, а то одинъ слишкомъ ужь походитъ на статую, ничего не говоритъ, а другой слишкомъ ужь похожъ на старшаго сына знатной госпожи, вчно болтаетъ.
ЛЕОН. Перенесть стало полъязыка синьора Бенедикта въ ротъ донъ Жуана, а половину мрачности донъ Жуана на лице синьора Бенедикта —
БЕАТ. Прибавь еще, дядя, хорошія ноги, да хорошія ступни, да побольше денегъ въ кошелекъ — такой человкъ покоритъ хоть какую женщину, если только съуметъ пріобрсть ея благорасположеніе.
ЛЕОН. А вотъ теб, племянница, никогда не пріобрсть мужа, если всегда будешь такъ злорчива.
АНТО. Въ самомъ дл, она слишкомъ ужь строптива.
БЕАТ. Слишкомъ строптива, больше вдь, чмъ строптива. Такимъ образомъ лишу я себя божьяго посланія, сказано вдь: строптивой коров Богъ посылаетъ рога короткіе, коров же слишкомъ ужь строптивой никакихъ онъ не посылаетъ.
ЛЕОН. Такимъ образомъ, теб, слишкомъ строптивой, Богъ и не пошлетъ рогъ.
БЕАТ. Именно, не пошлетъ если мн мужа, о чемъ и молю его, на колняхъ, каждый вечеръ и каждое утро. О, Боже! не могу я выносить мужа съ бородой, сноснй мн спать, безъ простынь, на шерсти.
ЛЕОН. Можешь попасть и за безбородаго.
БЕАТ. А что стану я съ нимъ длать? одну въ мое платье и сдлаю своей горничной? Тотъ, у кого есть борода старше юноши, а тотъ у кого нтъ бороды моложе мужа, и тотъ, кто старше юноши — не по мн, и я не по тому, кто моложе мужа. Наймусь по этому лучше за шесть пенсовъ къ какому нибудь медвжатнику, и примусь водить обезьянъ его въ преисподнюю {Была поговорка, что старымъ двамъ суждено водить обезьянъ въ адъ.}.
ЛЕОН. Прекрасно, такъ ты въ адъ собираешься?
БЕАТ. Нтъ, только къ вратамъ его, тамъ встртитъ меня дьяволъ, какъ старый рогоносецъ, съ рогами на голов, и скажетъ: ступай въ рай, Беатриса, ступай въ рай, здсь для васъ, двъ, нтъ мста, и вотъ, сдавъ ему обезьянъ, пойду въ рай къ святому Петру: онъ укажетъ мн мсто холостыхъ, и заживемъ мы тамъ припваючи.
АНТО. (Геро). Ну, а ты, племянница, ты, увренъ, послушаешься вдь отца?
БЕАТ. Какже, сестра обязана вдь приссть и сказать: какъ вамъ будетъ угодно, но за все за это, сестра, онъ долженъ быть молодецъ, въ противномъ случа, ты присядь въ другой разъ и скажи: какъ мн, отецъ, будетъ угодно.
ЛЕОН. А я все таки не теряю надежды видть и тебя, племянница, замужемъ.
БЕАТ. Разв когда Господь создастъ мущинъ не изъ земли, а изъ какого нибудь другого вещества. Не обидно разв для женщины сносить помыканье какого-нибудь ражаго комка персти, давать отчетъ во всхъ своихъ дйствіяхъ какому нибудь сумасбродному кому глины? Нтъ, дядя, не нуженъ мн онъ. Сыны Адама мн братья, и я, не шутя, считаю грхомъ выйдти за родственника.
ЛЕОН. Ты, дочь, не забудь что говорилъ теб: сдлаетъ принцъ предложеніе въ такомъ род, ты знаешь что отвтить.
БЕАТ. Вина будетъ музыки, если не въ тактъ за тебя, сестра, посватаются, будетъ принцъ слишкомъ навязчивъ, скажи ему что во всемъ есть мра, и такъ и протанцуй ему отвтъ. Потому что, видишь ли, Геро, сватовство, женитьба и раскаяніе то же, что шотландской джигъ, менуэтъ и cinque-расе {Jig, measure и cinque-pace — названія тогдашнихъ танцевъ.}, первый приступъ живъ и пылокъ, какъ шотландскій джигъ, и точно такъ же причудливъ, женитьба чинно степенна, какъ менуэтъ, такъ отзывающійся важностью и древностью, а за тмъ раскаяніе, съ разбитыми ногами, переходитъ все скорй и скорй въ cinque-pace, пока не свалится въ могилу.
ЛЕОН. Ты, племянница, смотришь на все съ дурной только стороны.
БЕАТ. Не дурное у меня, дядя, зрніе, вижу при дневномъ свт и церковь.
ЛЕОН. Вотъ и маски, давай, братъ, дорогу.

Входятъ Донъ Педро, Клавдіо, Бенедиктъ, Балтазаръ, Донъ Жуанъ, Борахіо, Маргарита, Урсула и другіе въ маскахъ.

Д. ПЕД. Угодно вамъ, синьора, пройтись съ вашимъ обожателемъ?
ГЕРО. Пойдете тихо, будете смотрть привтливо, и ни слова не скажете — готова, и въ особенности на уходъ.
Д. ПЕД. Со мной?
ГЕРО. Могу сказать и это, когда вздумается.
Д. ПЕД. Когда же будетъ вамъ угодно сказать это?
ГЕРО. Когда ваше лице мн понравится, Боже упаси, если лютня такая жь, какъ ея футляръ.
Д. ПЕД. Моя маска кровля Филемона, подъ ней Юпитеръ.
ГЕРО. Въ такомъ случа вашей маск слдовало бъ быть соломенной. (Проходятъ дале.)
МАРГ. Говорите тише, когда говорите о любви {Въ нкоторыхъ изданіяхъ, и между прочимъ въ изданіи Колльера, фраза эта приписываема Донъ Педро, а начало послдующаго ея разговора съ Балтазаромъ — Бенедикту.}.
БАЛТ. Хотлось бы, чтобъ вы полюбили меня.
МАРГ. А мн не хочется, и для вашего же счастія, потому что у меня пропасть прескверныхъ качествъ.
БАЛТ. Напримръ?
МАРГ. Молюсь я вслухъ.
БАЛТ. Тмъ больше вы мн нравитесь, услышавшій можетъ провозгласить аминь.
МАРГ. Пошли мн, Господи, хорошаго танцора!
БАЛТ. Аминь.
МАРГ. И убери его съ глазъ долой, какъ только танецъ кончится. Чтожь молчишь, причетникъ?
БАЛТ. Что говорить еще, данъ отвтъ причетнику. (Проходятъ.)
УРСУ. Знаю я васъ, вы синьоръ Антоніо.
АНТО. Право, нтъ.
УРСУ. Я васъ узнала по трясенію вашей головы.
АНТО. Я, видте ли, подъ него поддлываюсь.
УРСУ. Никогда не поддлаться бы вамъ такъ скверно-хорошо, еслибъ не были имъ. Вотъ, какъ есть, и сухая, совсмъ сухая его рука {См. Ч. III стр. 10, прим. 2-ое.}, вы онъ, онъ.
АНТО. Право, нтъ.
УРСУ. Полноте, полноте, неужели вы думаете, что не узнаю васъ по несравненному вашему остроумію? Дарованій не скроешь. Молчите?— вы онъ, доблесть не можетъ не обнаружиться, не разувряйте. (Проходятъ.)
БЕАТ. И вы не скажете, кто сказалъ вамъ это?
БЕНЕ. Нтъ, вы извините меня.
БЕАТ. Не скажете и кто вы?
БЕНЕ. Теперь, нтъ.
БЕАТ. Что я надменна, что вс мои остроты заимствованы изъ ‘Ста веселыхъ разсказовъ’ {Одного изъ тогдашнихъ сборниковъ пошлыхъ остротъ и анекдотовъ.} — это говорилъ синьоръ Бенедиктъ.
БЕНЕ. Кто это такой?
БЕАТ. Я уврена, что вы очень хорошо его знаете.
БЕНЕ. Поврьте, не знаю.
БЕАТ. Никогда не заставлялъ онъ васъ смяться?
БЕНЕ. Да кто же это наконецъ?
БЕАТ. Потшникъ принца, страшно плоскій шутъ, единственное его дарованіе неслыханное злорчіе, нравится только повсамъ, и то не столько остроуміемъ, сколько пакостью, онъ и потшаетъ и сердитъ ихъ, и они и смются и бьютъ его. Я уврена, онъ гд нибудь здсь плаваетъ, и желала бъ чтобъ ко мн причалилъ.
БЕНЕ. Познакомлюсь съ этимъ господиномъ — сообщу ему, что вы говорите.
БЕАТ. Сдлайте милость, онъ сломаетъ о меня дв или три колкости, которыя, если не вызовутъ смха, или останутся не замченными, повергнутъ его въ меланхолію, и тогда сбережется хоть крыло куропатки, потому что дурень не станетъ тогда ужинать. (За сц&#1123,ной музыка.) Надо намъ идти за вожаками.
БЕНЕ. Во всемъ хорошемъ.
БЕАТ. А поведутъ къ дурному — брошу ихъ при первомъ же поворот. (Танцы. Вс, кром Донъ Жуана, Борахіо и Клавдіо, уходятъ.)
Д. ЖУА. Нтъ сомннія, мой братъ влюбился въ Геро, и увелъ отца, чтобъ переговорить съ нимъ объ этомъ. Дамы ушли за нею, только одна маска остается еще здсь.
БОРА. Это Клавдіо. Я узналъ его по осанк.
Д. ЖУА. Вы синьоръ Бенедиктъ?
КЛАВ. Да, угадали.
Д. ЖУА. Синьоръ, вы близки къ моему брату, онъ влюбился въ Геро, отвлеките его отъ нея, она, по рожденію, не ровня ему, это будетъ дломъ честнаго человка.
КЛАВ. Какъ узнали вы, что онъ ее любитъ?
Д. ЖУА. Слышалъ какъ онъ клялся ей въ любви.
БОРА. Слышалъ это и я, онъ клялся, что женится на ней сегодня же.
Д. ЖУА. Идемъ къ пирующимъ. (Уходитъ съ Борахіо.)
КЛАВ. Отвчалъ я за Бенедикта, а выслушалъ скверную эту новость ушами Клавдіо.— Да, это такъ, — принцъ ищетъ ея руки для себя. Во всемъ можно положиться на дружбу, только не въ длахъ любви, потому вс влюбленные и должны пользоваться своимъ собственнымъ языкомъ, молить собственными глазами, не довряя никакому посреднику, красота вдь чародйка: она и врность распускаетъ своимъ обаяніямъ въ страстную любовь. Случай ежечасно повторяющійся, но котораго никакъ не ожидалъ я.— Прощай же, Геро!

Входитъ Бенедиктъ.

БЕНЕ. Графъ Клавдіо?
КЛАВ. Онъ самый.
БЕНЕ. Идемъ со мной.
КЛАВ. Куда?
БЕНЕ. Къ первой ив, по твоему же, графъ, собственному длу. Какъ хочешь ты украситься гирляндой изъ ея втвей {Было обыкновеніе, что пренебреженный влюбленный надвалъ на себя внокъ изъ ивовыхъ втвей.}? Наднешь на шею, какъ цпь ростовщика {Богатые граждане, занимались иногда ростовщичествомъ, и носили золотыя цпи на ше.}, или перебросишь черезъ плечо, какъ шарфъ лейтенанта? Какъ нибудь да надожь теб надть ее,— принцъ отбилъ вдь у тебя твою Геро.
КЛАВ. Желаю ему всякаго съ ней счастія.
БЕНЕ. Сказано какъ подобаетъ честному прасолу, такъ именно продаютъ они быковъ своихъ. А не ожидалъ вдь ты, чтобы принцъ такъ одолжилъ тебя?
КЛАВ. (Съ досадой). Прошу, оставь меня.
БЕНЕ. Ну вотъ ты и колотишь зря, какъ слпой, мальчуганъ стянулъ у тебя кушанье, а ты бьешь столбъ.
КЛАВ. Не хочешь, такъ я оставлю тебя. (Уходите.)
БЕНЕ. Увы! бдная подстрленная птичка! забьется она теперь въ камыши.— Странно однако, что синьора Беатриса и знаетъ и не знаетъ меня! Потшникъ принца! Чтожь, можетъ такъ и величаютъ меня за мою веселость.— Да нтъ же, несправедливъ я къ самому себ, не считаютъ меня такимъ, это только злое, ядовитое расположеніе Беатрисы, выдавая себя за общественное мнніе, величаетъ меня такимъ образомъ. Ладно, отомщу ей какъ съумю.

Входитъ Донъ Педро.

Д. ПЕД. Гд же графъ? Видлъ ты его?
БЕНЕ. Какъ же, ваше высочество, разыгралъ даже роль синьоры Молвы. Я нашелъ его здсь грустнымъ, какъ шалашъ въ загон {У Исаи, глава I: Что осталось отъ дщерей Сіона, подобно хижин въ виноградник, или ночному шалашу въ саду тыквъ.}, сказалъ ему, и, полагаю, сказалъ правду, что ваше высочество пріобрли благосклонность Геро, и предложилъ ему отправиться со мной къ мн, чтобъ сплесть ему гирлянду, какъ отверженному, или связать пукъ розогъ, и хорошенько его, по заслугамъ, ими выдрать.
Д. ПЕД. Выдрать! За какое жь это преступленіе?
БЕНЕ. За пошлйшую провинность школьника, въ восторг отъ находки птичьяго гнздушка, онъ показалъ его товарищу, а тотъ и укралъ его.
Д. ПЕД. Ты винишь его за доврчивость? Виноватъ воръ.
БЕНЕ. И тогда было бы не лишнимъ сплесть гирлянду и связать пукъ розогъ, потому что гирлянда понадобилась бы для него, а розги для васъ, вдь вы, полагаю, стянули его птичье гнздушко.
Д. ПЕД. Я только научу ихъ пть, и тотчасъ же возвращу хозяину.
БЕНЕ. Будетъ ихъ пніе согласно съ тмъ, что говорите — вы говорите честно.
Д. ПЕД. А синьора Беатриса очень на тебя сердита, синьоръ, съ ней танцовавшій, говорилъ что ты жестоко ее поносишь.
БЕНЕ. Она обошлась со мной такъ, что и чурбанъ не вынесъ бы, дубъ съ однимъ зеленымъ листикомъ и тотъ не смолчалъ бы, самая моя маска начала оживляться и браниться съ ней. Она сказала мн, не подозрвая что это я, что я потшникъ принца и глупе большой оттепели, и насмшка за насмшкой посыпались на меня съ такой неудержимой быстротой, что я стоялъ, какъ мишень, въ которую стрляетъ цлое войско. Языкъ ея кинжалъ, каждое его слово пронзаетъ, еслибъ и ея дыханіе было такъ же жестоко, какъ ея выраженія, не было бы и житья подл нея, заразила бы она и звзду свера. Не женюсь я на ней, еслибъ Адамъ далъ ей даже все, чмъ владлъ до грхопаденія, она и Геркулеса приставитъ къ вертелу, принудитъ даже расщепать свою дубину на поддержку огня. Не говорите мн о ней, увидите, адская это Геката въ роскошномъ наряд. Дай Богъ, чтобъ какой-нибудь знахарь заклялъ ее, пока она здсь, и въ аду покойно какъ въ святилищ, и люди гршатъ нарочно, чтобъ скорй попасть туда, непріятности, страхи, смуты — неразлучные ея спутники.

Входятъ Клавдіо, Беатриса, Леонато и Геро.

Д. ПЕД. Смотри, она идетъ сюда.
БЕНЕ. Угодно вашему высочеству дать мн какое-нибудь порученіе на конецъ свта? Готовъ отправиться за сущей, какая только придетъ вамъ на умъ бездлицей къ антиподамъ, за зубочисткой къ крайнимъ предламъ Азіи, добуду вамъ длину ноги попа Джона {Попъ Джонъ, баснословный правитель большаго государства на Восток по близости рая, на котораго никто не сметъ взглянуть. Въ его великолпномъ дворц стоитъ на столб зеркало, показывающее все, что происходитъ въ государств. Онъ окруженъ епископами и патріархами, и служатъ ему семь королей, сорокъ герцоговъ, триста графовъ и безчисленное множество рыцарей.}, волосъ изъ бороды великаго Могола, соглашусь скорй на посольство къ Пигмеямъ, чмъ сказать три слова этой гарпіи. Есть у васъ какое порученіе?
Д. ПЕД. Никакого, кром просьбы, чтобъ ты здсь остался.
БЕНЕ. Нтъ, ваше высочество, тутъ есть противное для меня блюдо, не выношу я языка синьоры. (Уходитъ.)
Д. ПЕД. Пожалуйте, синьора, пожалуйте, потеряли вы сердце синьора Бенедикта.
БЕАТ. Давалъ онъ мн его дйствительно на время въ займы, и я заплатила ему проценты: двойнымъ сердцемъ за его единичное, но за тмъ онъ какъ-то отыгралъ его у меня фальшивыми костями, и потому можете, ваше высочество, сказать, что я потеряла его.
Д. ПЕД. Вы низложили его, совершенно низложили.
БЕАТ. Хорошо, что не онъ меня — сдлалась бы еще, пожалуй, матерью дурней. Я привела вамъ графа Клавдіо, за которымъ вы меня посылали.
Д. ПЕД. Что съ тобой, графъ? отчего ты такъ мраченъ?
КЛАВ. Нисколько не мраченъ я, ваше высочество.
Д. ПЕД. Что же съ тобой? Боленъ?
КЛАВ. И не боленъ, ваше высочество.
БЕАТ. Графъ не мраченъ, и не боленъ, и не веселъ, и не здоровъ, но приличны вы, графъ, приличны какъ апельсинъ {Апельсинами и померанцами сопровождались разные подарки: виномъ, конфектами и т. п.}, съ небольшимъ придаткомъ его ревниваго цвта.
Д. ПЕД. Кажется, что ваше предположеніе, синьора, справедливо, но въ такомъ случа, готовъ поклясться, что онъ въ заблужденіи. Клавдіо, я посватался отъ твоего имени, и прекрасная Геро добыта, я переговорилъ съ ея отцемъ, и онъ изъявилъ свое согласіе, назначь же день сватьбы, и да даруетъ теб Господь всякаго счастія!
ЛЕОН. Возьмите, графъ, мою дочь, и съ ней мое богатство, его высочество устроилъ сватьбу, и высшая благодать, да скажетъ на все это: аминь!
БЕАТ. Говорите же, графъ, теперь ваша очередь.
КЛАВ. Молчаніе самый лучшій герольдъ радости, не велико было бы мое счастіе, еслибъ я могъ сказать какъ я счастливъ. Синьора, какъ вы моя, такъ и я вашъ. Отдаю себя за васъ, и безъ ума отъ этой мны.
БЕАТ. Говори же, сестра, или, если не можешь, зажми ему ротъ поцлуемъ, не давай и ему говорить.
Д. ПЕД. Веселое у васъ сердце, синьора.
БЕАТ. Да, ваше высочество, я очень благодарна глупышк — оно постоянно держится навтренной стороны заботъ.— Сестра шепчетъ ему, что любитъ его.
КЛАВ. Шепчетъ, сестра.
БЕАТ. Господи, еще сватьба! Вс, кром меня, выходятъ, только я, загорлая, должна сидть въ уголк и взывать: мужа, мужа мн.
Д. ПЕД. Хотите, синьора Беатриса, я доставлю вамъ его? БЕАТ. Вотъ, еслибъ вашъ отецъ доставилъ его. Нтъ у вашего высочества брата, на васъ похожаго? Вашъ отецъ производилъ прекраснйшихъ мужей, еслибъ только были для двушки доступны.
Д. ПЕД. Хотите меня, синьора?
БЕАТ. О, нтъ, разв найдется еще другой — будничный, ваше высочество слишкомъ драгоцнны для обыденнаго.— Прошу, однакожь, ваше высочество, простить мн: я рождена для веселой болтовни — не для дла.
Д. ПЕД. Ваше, напротивъ, молчаніе мн не нравится, веселость же такъ къ лицу вамъ, наврное, въ веселую минуту родились вы.
БЕАТ. Наврное нтъ — матушка кричала, но въ это время плясала на неб звзда, и подъ ея-то вліяніемъ родилась я. Сестра и братъ, да даруетъ вамъ Господь всякаго счастія!
ЛЕОН. Племянница, посмотри же однакожь за тмъ, о чемъ я говорилъ теб.
БЕАТ. Извини, дядя.— Съ вашего позволенія, ваше высочество. (Уагодитъ.)
Д. ПЕД. Презабавная и преостроумная двушка.
ЛЕОН. Да, мало въ ней грустной стихіи, ваше высочество, серьзна она только во сн, да и то не всегда, потому что, по разсказамъ дочери, ей часто снилось несчастіе, а она пробуждалась смхомъ.
Д. ПЕД. Не можетъ она и слышать о муж.
ЛЕОН. Никакимъ образомъ, отсмиваетъ она отъ себя всхъ жениховъ.
Д. ПЕД. Прекрасная была бы она жена для Бенедикта.
ЛЕОН. О Господи, и въ одну недлю замужства они заговорились бы до сумасшествія.
Д. ПЕД. Графъ Клавдіо, когда жь думаешь внчаться?
КЛАВ. Да завтра же, ваше высочество. Время плетется на костыляхъ, пока любовь не вступитъ во вс права свои.
ЛЕОН. Нтъ, любезный сынъ, подожди до понедльника, это будетъ ровно седьмой день, да и этого мало еще, чтобы я могъ со всмъ какъ хочется управиться.
Д. ПЕД. Ты качаешь, Клавдіо, головой на такую длинную отсрочку, но я ручаюсь теб, что мы не скучно проведемъ это время, я предприму въ этотъ промежутокъ одинъ изъ Геркулесовскихъ подвиговъ: постараюсь влюбить синьора Бенедикта и синьору Беатрису другъ въ друга. Мн ужасно хочется устроить и ихъ сватьбу, и надюсь, что, съ вашей помощью, мн это удастся.
ЛЕОН. Я готовъ, ваше высочество, помогать вамъ, хотя бы и пришлось не спать цлыхъ десять ночей.
КЛАВ. И я, ваше высочество.
Д. ПЕД. И вы, милая Геро?
ГЕРО. И я, чтобъ доставить моей сестр хорошаго мужа, сдлаю все, что не будетъ противно приличію.
Д. ПЕД. Бенедиктъ не худшій изъ всхъ, мн извстныхъ жениховъ, могу въ похвалу его сказать: благороднаго онъ происхожденія, извстной храбрости и несомннной честности. Я научу васъ, какъ расположить вашу сестру такъ, чтобы она влюбилась въ Бенедикта, а самъ, съ вашей помощью, обработаю Бенедикта такъ, что, несмотря на его живой умъ и прихотливый вкусъ, онъ непремнно влюбится въ Беатрису. Удастся намъ это — Купидонъ не стрлокъ ужь, его слава перейдетъ на насъ — мы единственные боги любви. Идемте же, я сообщу вамъ мой планъ. (Уходятъ.)

СЦЕНА 2.

Другая комната въ домъ Леонато.

Входятъ Донъ Жуанъ и Борахіо.

Д. ЖУА. Ршено, графъ Клавдіо женится на дочери Леонато.
БОРА. Такъ, синьоръ, но я могу помшать этому.
Д. ЖУА. Всякая задержка, всякая помха, всякое препятствіе будетъ цлебно для меня, боленъ я ненавистью къ нему, и все что противно его желаніямъ вполн соотвтствуетъ моимъ. Какъ же помшаешь ты этой сватьб?
БОРА. Не совсмъ честно, синьоръ, но такъ сокровенно, что никакъ не покажусь безчестнымъ.
Д. ЖУА. Какъ же, скажи въ короткихъ словахъ.
БОРА. Кажется, съ годъ тому назадъ, я говорилъ вамъ, что пользуюсь особымъ расположеніемъ Маргариты, прислужницы Геро?
Д. ЖУА. Припоминаю.
БОРА. Я могу уговорить ее выглянуть, въ любой необычный часъ ночи, изъ окна спальни Геро.
Д. ЖУА. Какая жь въ этомъ жизнь, чтобъ быть смертью этой сватьбы?
БОРА. Составить изъ этого ядъ ваше ужь дло. Ступайте къ вашему брату, и, нисколько не стсняясь, скажите ему что онъ безчеститъ себя, устроивая бракъ знаменитаго Клавдіо — котораго вы глубоко уважаете,— съ такой отъявленной непотребницей, какъ Геро.
Д. ЖУА. Какія жь приведу доказательства?
БОРА. Вполн достаточныя, чтобъ обойти принца, растерзать Клавдіо, погубить Геро и убить Леонато. Добиваетесь чего другаго?
Д. ЖУА. Чтобъ только имъ напакостить — готовъ на все.
БОРА. Ступайте же, отыщите удобный случай переговорить съ донъ Педро и съ графомъ Клавдіо на един, скажите имъ, что вамъ извстно, что Геро любитъ меня, прикиньтесь радющимъ и о принц и о Клавдіо, представьте, что только забота о чести брата, устроивающаго этотъ бракъ, и о добромъ имени его друга, котораго надуваютъ личиной двственности, заставляетъ васъ открыть имъ это. Они едва ли поврятъ этому безъ доказательствъ, предложите ихъ сами, и имъ доставится возможность увидть меня подъ окномъ ея спальни, услышать какъ я вызываю Маргариту-Геро, какъ Маргарита зоветъ меня своимъ Борахіо, вы приведете ихъ насладиться этимъ въ ночь наканун сватьбы, потому что до этого необходимо еще устроить, чтобы Геро была въ это время въ отсутствіи. Мы представимъ ея неврность такъ правдоподобно, что ревность превратится въ полное убжденіе, и вс ихъ приготовленія къ сватьб рухнутъ.
Д. ЖУА. Какими бы бдами это ни кончилось — прибгну къ этому. Разыграешь эту комедію ловко — дарю теб тысячу дукатовъ.
БОРА. Будьте только настойчивй въ обвиненіи, а моя ловкость не посрамитъ меня.
Д. ЖУА. Пойду, сейчасъ же узнаю день ихъ сватьбы. (Уходятъ.)

СЦЕНА. 3.

Садъ Леонато.

Входятъ Бенедиктъ и Мальчикъ.

БЕНЕ. Мальчикъ!
МАЛЬ. Синьоръ.
БЕНЕ. На окн моей комнаты лежитъ книга, принеси мн ее сюда, въ садъ.
МАЛЬ. Сейчасъ, синьоръ, я здсь.
БЕНЕ. Знаю это, но желалъ бы, чтобъ ты ушелъ, и былъ здсь опять.— (Мальчикъ уходитъ.) Удивляюсь, какъ это человкъ, видвшій на сколько глупъ влюбленный, посл того какъ издвался надъ страшной пошлостью этого въ другихъ, можетъ сдлаться предметомъ своихъ собственныхъ насмшекъ, самъ влюбившись. А вотъ, именно это-то и случилось съ Клавдіо. Зналъ я его, когда не существовало для него другой музыки кром трубъ и барабановъ, а теперь онъ охотне слушаетъ тамбуринъ и флейту. Зналъ я его, когда онъ былъ готовъ пройти и десять миль пшкомъ, чтобъ полюбоваться хорошими доспхами, а теперь готовъ не спать десять ночей, обдумывая покрой новаго коллетта {Намекъ на страсть Англичанъ того времени къ модамъ.}. Говорилъ, бывало, прямо, безъ обиняковъ, какъ подобаетъ честному человку и солдату, а теперь онъ витія: рчь его фантастическая трапеза, составленная изъ самыхъ странныхъ блюдъ. Неужели и я, смотря на это такими глазами, могу такъ же измниться? Не знаю, думаю — нтъ, не побожусь, однакожь, что любовь не обратитъ меня въ устрицу, но побожусь, что, пока она не сдлаетъ меня устрицей, не сдлаетъ и такимъ дурнемъ. Чтожь, что одна хороша тамъ собой — мн это нипочемъ, умна другая — нипочемъ мн и это, добродтельна третья — и это нипочемъ мн, не соединится все увлекательное въ одной — ни одной не увлечь меня. А эта должна быть богата — это само ужь собой разумется, умна — иначе не знаю я ее, добродтельна — иначе и не спрошу о ней, хороша собой — иначе и не взгляну на нее, кротка — иначе и не подходи ко мн, благородна — иначе не дамъ за нее и гроша, будь она даже ангеломъ, должна быть и разговорчива, и хорошая музыкантша, за тмъ будь ея волосы какого бы тамъ цвта ни было.— А! вотъ и принцъ съ воплощенной любовью! Спрячусь въ эту бесдку. (Прячется.)

Входятъ Донъ Педро, Леонлто и Клавдіо.

Д. ПЕД. Что жь, услышимъ мы музыку?
КЛАВ. Непремнно.— Вечеръ какъ бы нарочно для нея такъ и тихъ.
Д. ПЕД. (Тихо). Видлъ куда Бенедиктъ запрятался?
КЛАВ. (Тихо). Видлъ, ваше высочество, кончится музыка, займемся и этой выслженной лисицей.

Входитъ Балтазаръ съ музыкантами.

Д. ПЕД. Сюда, Балтазаръ, спой намъ еще разъ ту псню.
БАЛТ. Не заставляйте, ваше высочество, такой плохой голосъ позорить музыку боле раза.
Д. ПЕД. Отрицаніе своего дарованія всегда ручательство таланта. Прошу спой, не заставляй умолять себя.
БАЛТ. Умолять?— спою, многіе умоляютъ вдь и такихъ, которыя, по ихъ мннію, не стоятъ этого, и все-таки умоляютъ {Въ подлинник: тутъ непереводимая игра вдовами: woo — просить, свататься, wooing — сватанье, wooer — сватающійся и woos — сватается.}, готовы даже клясться въ любви.
Д. ПЕД. Намренъ еще разсуждать — разсуждай, пожалуйста, по нотамъ.
БАЛТ. Замтьте, прежде чмъ услышите хоть одну изъ моихъ нотъ, что ни одна изъ нихъ не стоитъ вниманія {Непереводимая игра значеніями словъ: note — нота и замтьте, noting — замчаніе.}.
Д. ПЕД. Онъ говоритъ все крючками, нотъ, нотъ, и ничего боле! (Музыка.)
БЕНЕ. (Про себя). Вотъ и божественная мелодія! вотъ и восторгается душа его! Не странное ли это дло, что бараньи кишки могутъ вытягивать душу изъ тла человка?— Заставьте жь и меня рогомъ поплатиться, когда кончите.
ВАЛТ. (Поетъ):
Не вздыхаете жъ, не вздыхайте, о двы,
Мужчины лжецами были всегда,
Одна нога на брегу, на мор другая,
Одному не бывали они врны никогда.
Не вздыхайте жь,
Пусть ихъ уходятъ,
Вы жь предавайтесь забавамъ, веселью,
Обращайте вс звуки печали,
Въ веселое: эй нони, эй нони!
Жалобныхъ псенъ вы больше не пойте,
Не пойте тяжкаго горя, тоски,
Вроломство мужчинъ таково ужь
Съ тхъ поръ, какъ лто впервые одлось листвой.
Ее вздыхайте жь, и т. д.
Д. ПЕД. Славная, право, это псня.
БАЛТ. И плохой пвецъ, ваше высочество.
КЛАВ. Полно, полно, ты, для обихода, поешь, ей-богу, недурно.
БЕНЕ. (Про себя). Провой это собака — они повсили бы ее, и я молю Господа, чтобы скверный его голосъ не накликалъ какого несчастія. Я съ такой же охотой прослушалъ бы и ноянаго ворона, какая бы напасть ни послдовала за тмъ.
Д. ПЕД. (Клавдіо). Да, да.— Слушай, Балтазаръ, добудь намъ самыхъ лучшихъ музыкантовъ, намъ хотлось бы, чтобъ завтра ночью они были подъ окномъ спальни Геро.
БАЛТ. Будутъ, ваше высочество, и самые лучшіе.
Д. ПЕД. Постарайся, прощай. (Балтазаръ уходитъ съ музыкантами.) Что бишь такое говорилъ ты мн нынче, Леонато? что твоя племянница влюблена въ синьора Бенедикта?
КЛАВ. (Тихо). Подбирайтесь, подбирайтесь, птица услась,— (Громко). Никакъ не воображалъ я, чтобы синьора могла полюбить кого-нибудь.
ЛЕОН. Да и я тоже, но еще удивительнй, что влюбилась въ синьора Бенедикта, котораго, какъ можно было полагать по обращенію, всегда ненавидла.
БЕНЕ. ((Про себя). Возможно ли? Дуетъ втеръ отсюда?
ЛЕОН. Я, ваше высочество, право, не знаю что и думать, бшеная ея страсть — просто непостижима.
Д. ПЕД. Можетъ она только притворяется?
КЛАВ. Весьма вроятно.
ЛЕОН. Притворяется! О Боже, никогда еще притворная страсть не приближалась такъ, какъ обнаруживаемая ей, къ истинной.
Д. ПЕД. Чмъ же обнаруживаетъ она ее?
КЛАВ. (Тихо). Не жалйте прикормки, рыбка готова ужь клюнуть.
ЛЕОН. Чмъ же? Сидитъ себ — (Клавдіо) Да моя дочь говорила вдь вамъ чмъ.
КЛАВ. Говорила дйствительно.
Д. ПЕД. Чмъ же? прошу, скажите. Вы удивляете меня, я думалъ — не превозмочь ея сердца никакому приступу страсти.
ЛЕОН. Я и самъ, божусь, это думалъ, особенно къ Бенедикту.
БЕНЕ. (Про себя). Я принялъ бы это за дураченье, еслибъ не эта сдая борода говорила, не можетъ надуванье скрываться подъ такой почтенной наружностью.
КЛАВ. (Тихо). Клюнулъ, подскайте.
Д. ПЕД. Дала она какъ нибудь замтить страсть свою Бенедикту?
ЛЕОН. Нтъ, клянется что никогда этого и не сдлаетъ, это-то и мучитъ ее.
КЛАВ. Да, это говоритъ и ваша дочь. ‘И я’, говоритъ она, ‘такъ часто обращавшаяся съ нимъ съ величайшимъ презрніемъ, напишу ему что люблю его!’
ЛЕОН. Это говоритъ она, принимаясь писать къ нему, она разъ двадцать встаетъ ночью, и сидитъ въ одной сорочк, пока не испишетъ цлаго листа кругомъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: a sheet of рарег… По Колльеру: a sheet of рарег full…}, — моя дочь все намъ разсказываетъ.
КЛАВ. Этимъ цлымъ листомъ, вы напомнили мн презабавную продлку, которую ваша же дочь разсказала намъ.
ЛЕОН. Ахъ, да! какъ она, исписавъ его, стала перечитывать и нашла, что, при перевертываніи страницъ, Бенедиктъ и Беатриса цлуются {Тутъ непереводимая игра значеніями слова sheet — листъ и простыня.}.
КЛАВ. Именно.
ЛЕОН. Она разорвала тогда письмо на мельчайшіе кусочки, и принялась бранить себя, что дошла до такого неприличія, что вздумала писать къ тому, кто, знаетъ, насмется надъ ней. ‘Я знаю это’, говорила она, ‘по себ самой, потому что непремнно насмялась бы надъ нимъ, еслибъ онъ написалъ ко мн, да, насмялась бы, хоть и люблю его’.
КЛАВ. Упала за тмъ на колни, и давай плакать, рыдать, бить себя въ грудь, рвать волосы, молиться, восклицать {Въ прежнихъ изданіяхъ: prays, curses…. По Колльеру: prays, cries….}: ‘О, милый Бенедиктъ! даруй мн, Боже, терпніе!’
ЛЕОН. Да, такъ разсказывала моя дочь, и эти вспышки бываютъ такъ сильны, что дочь иногда боится, чтобъ она въ отчаяніи чего не сдлала съ собой. Все это сущая правда.
Д. ПЕД. Было бы не дурно, еслибъ кто нибудь другой, если ужь сама не хочетъ, сообщилъ это Бенедикту.
КЛАВ. Для чего? Онъ обратитъ все это въ смхъ, и еще боле будетъ мучить бдную.
Д. ПЕД. Сдлаетъ онъ это, и повсить его будетъ добрымъ дломъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: it were an alms to hang him… По Колльеру: it were an alms deed to hang him…}. Она такая прекрасная, милая двушка, а что добродтельна — кто жь вздумаетъ въ этомъ сомнваться.
КЛАВ. И какъ умна.
Д. ПЕД. Во всемъ, кром любви къ Бенедикту.
ЛЕОН. Ахъ, ваше высочество, когда умъ и страсть спорятъ въ такомъ нжномъ тл, изъ десяти въ девяти случаяхъ страсть непремнно превозможетъ. Жаль мн ее, и какъ дяд, и какъ опекуну.
Д. ПЕД. Лучше влюбилась бы она въ меня, я пренебрегъ бы всми отношеніями и сдлалъ бы ее своей половиной.— Прошу васъ, сообщите о ея страсти Бенедикту, посмотримъ что онъ на это скажетъ.
ЛЕОН. Вы думаете, хорошо это будетъ?
КЛАВ. Геро уврена, что умретъ непремнно, потому что клянется что умретъ если онъ ее не любитъ, что умретъ прежде чмъ скажетъ что любитъ его, что когда онъ и посватается за нее, она скорй умретъ, чмъ сбавитъ хоть сколько нибудь обычную свою съ нимъ суровость.
Д. ПЕД. И права, очень можетъ быть что, обнаружь она любовь свою, онъ насмется надъ ней, вы вдь знаете, какъ онъ презрительно ко всему относится.
КЛАВ. А славный онъ мущина.
Д. ПЕД. Наружность его недурна дйствительно.
КЛАВ. И замчательно, по моему, уменъ.
Д. ПЕД. Да, проглядываютъ кой-какія искорки какъ бы ума.
ЛЕОН. Полагаю, и храбръ.
Д. ПЕД. Какъ Гекторъ, поврьте, затвается ссора — онъ даже мудрецъ: или уклоняется отъ нея съ удивительной ловкостью, или идетъ на нее съ истинно христіанскимъ страхомъ.
ЛЕОН. Боится онъ Бога — онъ необходимо долженъ хранить миръ, а пришлось нарушить его — долженъ идти на ссору со страхомъ и трепетомъ.
Д. ПЕД. Такъ и пойдетъ, потому что Бога-то онъ боится, хотя, по нкоторымъ слишкомъ ужь большимъ вольностямъ, и можно бъ было въ этомъ сомнваться. Во всякомъ случа, жаль мн вашу племянницу.— Что жь, отыщемъ Бенедикта и скажемъ ему о ея любви?
КЛАВ. Нтъ, не говорите, ваше высочество, постараемся лучше извести ее добрымъ совтомъ.
ЛЕОН. Невозможно, изведемъ скорй ея сердце.
Д. ПЕД. Такъ подождемъ, посмотримъ, что еще разскажетъ намъ дочь ваша. Можетъ и поохладетъ. Я люблю Бенедикта, и желалъ бы, чтобъ онъ, не заносясь, хорошенько поразмыслилъ о себ, и увидалъ на сколько онъ недостоенъ такой прекрасной двушки.
ЛЕОН. Угодно вашему высочеству войдти? обдъ готовъ.
КЛАВ. (Тихо). Не забредитъ онъ посл этого ею — не поврю никакому ужь ожиданію.
Д. ПЕД. (Тихо). Устроимъ теперь такую жь ловушку и для нея, и это дло вашей ужь дочери и ея прислужница.— Вотъ будетъ забавно, если оба убдятся что влюблены другъ въ друга, тогда какъ ничего этого не бывало, хотлъ бы видть эту потшную, вроятно нмую сцену.— Пошлемъ ее звать его обдать. (Уходитъ съ Клавдіо и Леонато.)
БЕНЕ. (Выходя изъ бесдки). Не можетъ это быть шуткой. Они говорили такъ серьзно.— Узнали объ этомъ отъ Геро. Они, кажется, жалютъ ее, страсть ея дошла, кажется, до послдней крайности. Любитъ меня! чтожь, надо отблагодарить за это.— Слышалъ, какъ они обо мн судятъ, говорятъ: узнай я о ея любви — возгоржусь, говорятъ: она скорй умретъ, чмъ обнаружитъ хоть чмъ-нибудь страсть свою.— Никогда не думалъ я жениться.— Не долженъ однакожь и заноситься.— Счастливъ тотъ, кто, слыша хулу себ, можетъ ей воспользоваться для исправленія.— Они говорятъ: она прекрасна, это правда, могу и я это засвидтельствовать, и добродтельна — не могу отрицать и это, и умна, только не любовью ко мн — ну, это нисколько не прибавка къ ея уму, да и не доказательство ея глупости, потому что, пожалуй, и я влюблюсь въ нее страстно.— Очень можетъ быть, что меня осыпютъ жалкими крохами остроумія, потому что такъ долго возставалъ противъ женитьбы, да разв вкусы не мняются? Любилъ человкъ кушанье въ юности, и опротивло оно ему, какъ возмужалъ. Могутъ ли колкости, осужденія и вс эти бумажныя ядра мозга своротить человка съ приглянувшейся ему дороги? Никакъ, свтъ долженъ населяться. Когда я говорилъ, что умру холостякомъ, я не думалъ, что доживу до женитьбы.— А, вотъ и Беатриса. Клянусь, хороша она. Замтны въ ней, въ самомъ дл, нкоторые признаки любви.

Входитъ Беатриса.

БЕАТ. Меня, противъ моей воли, послали звать васъ обдать.
БЕНЕ. Благодарю васъ, прекрасная Беатриса, за трудъ вашъ.
БЕАТ. Мн такъ же трудно было добиться этой благодарности, какъ вамъ поблагодарить меня, еслибъ это затруднило меня — не пошла бы.
БЕНЕ. Доставило вамъ, стало удовольствіе это посланье?
БЕАТ. Именно столько, сколько можно взять на кончикъ ножа, и не отравить и галки {Въ прежнихъ изданіяхъ: and choke а daw withal… По Колльеру: and not choke а daw withal…}.— Нтъ у васъ, вижу, аппетита, синьоръ, прощайте. (Уходитъ.)
БЕНЕ. А! ‘Меня, противъ моей воли, послали звать васъ обдать’,— двойной тутъ смыслъ. ‘Мн такъ же трудно было добиться этой благодарности, какъ вамъ поблагодарить меня’,— это все равно, что сказать: всякой мой трудъ для васъ, такъ же легокъ, какъ и ваша благодарность.— Не сжалюсь я надъ ней — негодяй я, не полюблю — жидъ.— Постараюсь добыть ея портретъ. (Уходитъ.)

ДЙСТВІЕ III.

СЦЕНА 1.

Садъ Леонато.

Входятъ Геро, Маргарита и Урсула.

ГЕРО. Сбгай, добрая Маргарита, въ залу, тамъ ты найдешь мою сестру Беатрису въ разговор съ принцемъ и Клавдіо, шепни ей на ухо, что я и Урсула въ саду, и толкуемъ все о ней, скажи, что подслушала насъ, и посовтуй прокрасться въ тнистую бесдку, которую вырощенная солнцемъ жимолость заграждаетъ для лучей его, какъ любимцы, возвеличенные властителями, противупоставляютъ свою гордыню власти ихъ взлелевшей.— Пусть спрячется въ ней, чтобъ подслушать насъ. Исполни это порученіе получше, и за тмъ оставь насъ однхъ.
МАРГ. Ручаюсь, что заставлю ее придти сейчасъ же. (Уходитъ.)
ГЕРО. Смотри же, Урсула, когда Беатриса явится, мы, прогуливаясь взадъ и впередъ по этой алле, должны говорить только о Бенедикт. Только что я назову его — твое дло расхваливать его, какъ не расхваливали еще ни одного мущины, мое же — сообщить теб, какъ Бенедиктъ хвораетъ любовью къ Беатрис, такимъ образомъ мы сдлаемъ слова наши стрлой крошки Купидона, ранящей и по слуху.

Беатриса пробирается позади ихъ въ бесдку.

Начинай, Беатриса несется, какъ пигалица близехонько къ земл, чтобъ насъ подслушать.
УРСУ. (Тихо). Когда удишь, всего пріятне видть рыбку, какъ она, разская золотистыми перушками серебристую влагу, жадно бросается на предательскій крючокъ. Забросимъ же уду и на Беатрису, пробравшуюся уже подъ кровъ жимолости. За меня не бойтесь.
ГЕРО. (Тихо). Подойдемъ же къ ней поближе, чтобы ничто изъ сладостно-обманчивой приманки, не ускользнуло отъ ея слуха.— (Подходятъ къ бесдк). Нтъ, Урсула, она, право, слишкомъ ужь заносчива, я знаю, она дика и сурова, какъ соколъ неприступныхъ скалъ.
УРСУ. Врно ли, однакожь, вы знаете, что Бенедиктъ дйствительно любитъ Беатрису?
ГЕРО. Такъ говорятъ принцъ и мой женихъ.
УРСУ. И просили васъ передать ей это?
ГЕРО. Просили, но я убдила ихъ, если любятъ Бенедикта, уговорить его, чтобъ онъ постарался преодолть эту страсть, и никакъ не обнаруживалъ ея Беатрис.
УРСУ. Зачмъ же вы это сдлали? Не заслуживаетъ разв онъ вполн такого жь благодатнаго ложа, какъ и Беатриса?
ГЕРО. О, богъ любви! знаю я, что онъ заслуживаетъ всего, что можетъ быть даровано мущин, но природа никогда не создавала еще сердца горделиве сердца Беатрисы. Презрніе и насмшка постоянно сверкаютъ въ ея глазахъ, унижаютъ все, на что ни взглянутъ, а умъ ея ставитъ себя такъ высоко, что все вокругъ кажется ей ничтожнымъ. Не можетъ она любить, не можетъ ни понимать, ни чувствовать страсти, такъ обольщена она сама собой.
УРСУ. Оно такъ, я тоже думаю, и потому въ самомъ дл было бы не хорошо, еслибъ она узнала о любви его, она насмялась бы надъ ней.
ГЕРО. Непремнно. Я не знаю еще человка, о которомъ — какъ бы онъ ни былъ уменъ, какъ бы ни былъ благороденъ, молодъ, какъ бы ни былъ красивъ,— не отозвалась бы она на выворотъ. Красивъ собой — поклянется что годится ей въ сестры, смуглъ — гадкое пятно, сдланное природой рисовавшей Порокъ {Antic — намекъ на Old-vice, лице старыхъ Morality, съ чернымъ лицомъ и въ скверной, изъ лоскутьевъ одежд.}, великъ ростомъ — тупйшее онъ копье, малъ — агатъ скверно обдланный {Агатъ съ вырзанными на немъ мелкими фигурками, часто вставлялся въ перстни.}, говорливъ — флюгеръ, движимый всми втрами, молчаливъ — пень, никакимъ не движимый. Такъ извращаетъ она каждаго, никогда не отдаетъ прямодушію и добродтели должнаго, простотой и достоинствомъ заслуживаемаго.
УРСУ. Такая язвительность, нисколько не похвальна.
ГЕРО. Нисколько, быть такъ злоязычной, пренебрегать такъ всмъ, какъ Беатрнеа, нисколько не похвально, но кто же осмлится сказать ей это? Скажи я — она подниметъ меня на смхъ, засметъ, задушитъ остротами. Поэтому и Бенедикту лучше, подобно скрытому огню, перегорть вздыхая, угаснуть молча. Такая смерть лучше смерти отъ насмшекъ, такъ же скверной, какъ смерть отъ щекотки.
УРСУ. И все таки передайте ей это, послушайте что скажетъ.
ГЕРО. Низачто, пойду лучше къ Бенедикту, и посовтую ему подавить страсть свою, выдумаю даже на нее, что-нибудь такое, что, не бывши слишкомъ уже дурнымъ, могло бы хоть нсколько очернить ее. Какъ знать, можетъ злой намекъ и отравитъ любовь его.
УРСУ. Не обижайте жь такъ сестры вашей. Не можетъ она, при ея живомъ и остромъ ум, дойдти до такого безразсудства чтобъ отказать такому превосходному человку, какъ синьоръ Бенедиктъ.
ГЕРО. Единственный онъ человкъ во всей Италіи, посл, разумется, моего дорогого Клавдіо.
УРСУ. Не сердитесь на то, что скажу, синьора, по красот, обращенію, уму и храбрости, синьоръ Бенедиктъ слыветъ первымъ во всей Италіи.
ГЕРО. Да, онъ пользуется весьма лестной извстностью.
УРСУ. Его доблесть заслуживала ее еще прежде, чмъ онъ пріобрлъ ее.— А когда жь ваша сватьба, синьора?
ГЕРО. Черезъ день {Въ прежнихъ изданіяхъ. Why, every day… По Колхьеру: Why, in a day…} — завтра.— Пойдемъ ко мн, я покажу теб новые наряды, и ты посовтуешь, который лучше надть мн завтра.
УРСУ. (Тихо). Она, ручаюсь, попалась, поддли мы ее.
ГЕРО. (Тихо). Удалось намъ — любовь зависитъ и отъ случайностей. Однихъ ранитъ Купидонъ стрлами, другихъ ловитъ стями. (Уходятъ.)
БЕАТ. (Выходя). Какой огонь въ ушахъ моихъ? Возможно ли это? Осуждаютъ меня такъ за гордость и насмшливость? Прощай же насмшливость! прощай и двственная гордость! Счастье только за отрченьемъ отъ васъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: behind the lach of such… По Кольеру: but in the lack of such…}. Люби, Бенедиктъ — награжу я тебя, приручивъ дикое мое сердце къ ласкающей рук твоей, любишь ты меня — моя нжность заставитъ тебя скрпить нашу любовь священнымъ союзомъ. Говорятъ, ты заслуживаешь — знаю я это лучше, не по слухамъ. (Уходитъ.)

СЦЕНА 2.

Комната въ домъ Леонато.

Входятъ Донъ Педро, Клавдіо, Бенедиктъ и Леонато.

Д. ПЕД. Дождусь твоей сватьбы, и за тмъ въ дорогу, въ Аррагонію.
КЛАВ. Позвольте мн, ваше высочество, проводить васъ туда.
Д. ПЕД. Нтъ, это было бы большимъ затмніемъ юнаго блеска твоей сватьбы, было бы то же, что показать ребенку обнову, и запретить ему надвать ее. Попрошу только Бенедикта сопутствовать мн, онъ отъ темя до пятокъ воплощенная веселость, два или три раза перерзалъ тетиву Купидона, и маленькой палачъ этотъ не сметъ уже стрлять въ него, сердце у него такъ же здорово, какъ колоколъ, и языкъ его — языкъ колокола, потому что все, что его сердце думаетъ, языкъ говоритъ.
БЕНЕ. Господа, не тотъ ужь я что былъ.
ЛЕОН. Я то же говорю, вы, какъ мн кажется, стали мрачне.
КЛАВ. Да влюбленъ онъ.
Д. ПЕД. Поди ты, нтъ въ немъ и капли честной крови, чтобъ въ самомъ дл влюбиться, мраченъ — такъ отъ того что денегъ нтъ.
БЕНЕ. Просто, болитъ зубъ.
Д. ПЕД. Выдерни его.
БЕНЕ. Чертъ съ нимъ!
КЛАВ. А ты все-таки выдерни.
Д. ПЕД. Такъ ты отъ зубной-то это боли вздыхаешь?
ЛЕОН. Отъ какого-нибудь флюса, или червяченка?
БЕНЕ. Я знаю, всякой можетъ преодолвать боль, кром того, кто ее испытываетъ.
КЛАВ. А я остаюсь при своемъ — влюбленъ онъ.
Д. ПЕД. Да нтъ же въ немъ ничего похожаго на любовь, кром разв страсти къ иноземнымъ нарядамъ, нынче онъ Голандецъ, завтра Французъ, или разомъ двухъ націй: Нмецъ внизъ отъ пояса, по шароварамъ, и Испанецъ вверхъ отъ пояса, по отсутствію коллета. Кром страсти къ этой глупости, которой очевидно одержимъ, не одурлъ еще онъ отъ той, которую ты въ немъ предполагаешь.
КЛАВ. Если онъ не влюбленъ въ какую нибудь женщину — нельзя врить и старымъ примтамъ: онъ каждое утро чиститъ свою шляпу. Что можетъ это означать?
Д. ПЕД. Видлъ его кто у цирюльника?
КЛАВ. Нтъ, но цирюльника у него видли, и прежнимъ украшеніемъ его щекъ набито ужь нсколько мячиковъ.
ЛЕОН. Дйствительно онъ какъ бы помолодлъ, утративъ бороду.
Д. ПЕД. Натирается выхухолемъ, чуете что это значитъ?
КЛАВ. Это то же, что сказать: влюбленъ нашъ юнецъ.
Д. ПЕД. Главное доказательство этого — томная его задумчивость.
КЛАВ. И когда же любилъ онъ умываться?
Д. ПЕД. Или румянится? Слышалъ я что и объ этомъ поговариваютъ.
КЛАВ. А шутливый умъ его — заползъ въ струну лютни, и управляется теперь хватками.
Д. ПЕД. Плачевная это исторія. Заключимъ же, заключимъ: влюбленъ онъ.
КЛАВ. А я знаю кто въ него влюбленъ.
Д. ПЕД. Желалъ бы знать и я, ручаюсь, совершенно незнающая его.
КЛАВ. Напротивъ, знаетъ даже и дурныя его качества, и все-таки умираетъ отъ любви къ нему.
Д. ПЕД. Похоронятъ ее лицемъ вверхъ.
БЕНЕ. Всмъ этимъ не заговорите зубной боли. Почтенный синьоръ, пойдемте со мной, мн нужно сказать вамъ восемь или девять мудрыхъ словъ, которыхъ эти дтскіе коньки не должны слышать. (Уходитъ съ Леонато.)
Д. ПЕД. Поведетъ непремнно рчь о Беатрис.
КЛАВ. Наврное. Геро и Маргарита вроятно разыграли уже свою комедію съ Беатрисой, и два эти медвдя, встртившись, не станутъ ужь грызться.

Входитъ Донъ Жуанъ.

Д. ЖУА. Государь и братъ, Богъ въ помощь.
Д. ПЕД. Здравствуй, братъ.
Д. ЖУА. Если вамъ досугъ, я хотлъ бы поговорить съ вами.
Д. ПЕД. Наедин?
Д. ЖУА. Если позволите, — впрочемъ, графъ Клавдіо не будетъ лишнимъ, такъ какъ то о чемъ хочу говорить съ вами касается его.
Д. ПЕД. Въ чемъ же дло?
Д. ЖУА. (Клавдіо). Предполагаете вы, графъ, внчатся завтра.
Д. ПЕД. Ты знаешь что завтра.
Д. ЖУА. Не знаю, если онъ узнаетъ, что я знаю.
КЛАВ. Есть какое нибудь препятствіе, прошу васъ, скажите.
Д. ЖУА. Вы можете предполагать что я не люблю васъ, какъ это справедливо, покажетъ время, а пока судите обо мн поврне по тому, что открою. Что касается брата, я знаю, онъ очень расположенъ къ вамъ, по этому-то расположенію онъ и помогъ уладить предполагаемую сватьбу. Плохая услуга, неумстный трудъ!
Д. ПЕД. Почему, въ чемъ дло?
Д. ЖУА. Чтобъ сказать въ чемъ я и пришелъ сюда, коротко, оставивъ вс, слишкомъ ужь затянувшіяся околичности, невста вроломна.
КЛАВ. Кто? Геро?
Д. ЖУА. Именно она, Геро Леонато, ваша Геро, чья угодно Геро.
КЛАВ. Вроломна?
Д. ЖУА. Это слово слишкомъ еще хорошо для ея испорченности, могъ бы употребить еще худшее, придумайте сквернйшее, и я примню его къ ней. Не удивляйтесь до дальнйшихъ доказательствъ, пойдемте только со мной ныншней ночью, и вы увидите, какъ лазятъ въ окно ея спальни даже наканун сватьбы, если и за тмъ любовь ваша не пройдетъ — женитесь на ней завтра, а лучше было бы для вашей чести, еслибъ измнили свое намреніе.
КЛАВ. Возможно ли это?
Д. ПЕД. Не хочу врить этому.
Д. ЖУА. Не смете врить и тому что видите, откажитесь отъ всякаго знанія. Пойдете со мной, я покажу вамъ достаточно, а увидите и услышите боле — поступайте сообразно.
КЛАВ. Увижу въ эту ночь что-нибудь, почему не женюсь на ней завтра — тамъ, гд долженъ былъ внчаться, осрамлю ее при всемъ собраніи.
Д. ПЕД. А такъ какъ сватался за тебя я — помогу теб и опозорить ее.
Д. ЖУА. Не буду больше порочить ее, пока не сдлаетесь моими свидтелями, потерпите только до полночи, и все само собой объяснится.
Д. ПЕД. Какой гнусный переворотъ!
КЛАВ. Какое горестное препятствіе!
Д. ЖУА. Какое горе предотвращено такъ во время! воскликнете вы, когда увидите, что будетъ. (Уходятъ.)

СЦЕНА 3.

Улица.

Входятъ Крушина и Кислятина со стражей.

КРУШ. Честные и врные вы люди?
КИСЛ. Непремнно, подверглись бы иначе, какъ ни жаль, вчной благости, и душой и тломъ.
КРУШ. И это наказаніе было бы для нихъ слишкомъ хорошо, еслибъ оказалась какая либо въ нихъ преданность, тогда какъ ихъ избрали въ стражи принца.
КИСЛ. Такъ, отдавай же имъ приказъ, сосдъ Крушина.
КРУШ. Во первыхъ, кто по вашему самый незаслуживающій быть констеблемъ?
1. СТР. Гугъ Овсяный-крупень, почтеннйшій, и Джоржъ Каменный-уголь, потому что оба умютъ и читать и писать.
КРУШ. Подойди, сосдъ Уголь. Богъ благословилъ тебя хорошимъ именемъ, красивость — это даръ счастія, но умнье читать и писать — это врожденное.
2 СТР. И то и другое, почтенный констебль —
КРУШ. Теб доступно, я зналъ, что таковъ именно и будетъ твой отвтъ. Ну, касательно твоей красивости — благодари Господа, и не кичись ею, что же касается до умнья читать и писать — обнаруживай его только тогда, когда нтъ въ такой тщет надобности. Тебя полагаютъ безсмысленнйшимъ и способнйшимъ быть констеблемъ стражи, а потому вотъ и фонарь теб. Твоя обязанность: задерживать всхъ праздношатающихся, приказывать каждому именемъ принца остановиться.
2 СТР. А если онъ остановиться не захочетъ?
КРУШ. Не обращай тогда на него вниманія, пусть идетъ себ, созови тотчасъ же остальныхъ стражей, и поблагодарите Господа, что избавилъ васъ отъ негодяя.
КИСЛ. Не захочетъ онъ остановиться, когда ему прикажутъ — онъ и не изъ подданныхъ принца.
КРУШ. Врно, и вамъ съ неподданными и якшаться нечего. Не должны вы также производить шумъ на улицахъ, потому что, потому что болтовня и разговоры стражей весьма терпимы и недозволительны.
2 СТР. Зачмъ же болтать, лучше поспимъ мы, знаемъ вдь мы что страж слдуетъ.
КРУШ. Ты говоришь какъ старый и самый покойный сторожъ, потому что не вижу почему бы спанье могло быть недозволительно, смотрите только чтобъ аллебарды-то у васъ не покрали. Должны вы, сверхъ того, заглянуть и во вс пивныя, увидите пьяныхъ, прикажите имъ отправляться въ постель.
2 СТР. А если не захотятъ?
КРУШ. Не трогайте, пока не протрезвятся, не дадутъ и тогда лучшаго отвта — можете сказать, что они не т, за кого вы ихъ принимали.
2. СТР. Ладно.
КРУШ. Встртите вора — можете, въ силу вашей обязанности, заподозрить что онъ не добрый человкъ, а съ людьми такого рода чмъ меньше будете имть дла, чмъ меньше будете съ ними связываться, тмъ честне будете.
2. СТР. А узнаемъ что онъ воръ — схватить намъ его?
КРУШ. По своей обязанности конечно можете, но я думаю, тотъ кто касается дегтя — замарается, самый безмятежный для васъ способъ, когда схватите вора, дать ему возможность объяснить что онъ за штука, и за тмъ — улизнуть отъ васъ.
КИСЛ. Не даромъ всегда звали тебя, товарищь, милосердымъ человкомъ.
КРУШ. Въ самомъ дл, по собственной вол я и собаки не повшу, тмъ паче человка, когда есть въ немъ какая нибудь честность.
КИСЛ. Услышите что кричитъ ночью ребенокъ, вы должны позвать кормилицу и приказать ей покормить его.
2. СТР. А если она заснула, и насъ не услышитъ?
КРУШ. Ступайте тогда съ миромъ своей дорогой, и предоставте самому ребенку разбудить ее своимъ крикомъ, потому что овца, не слышащая бляніе своего ягненка, никогда не отвтитъ и на мычанье теленка.
КИСЛ. Совершенно справедливо.
КРУШ. Это конецъ наказа. Ты, констебль, долженъ представлять собственное лице принца, встртишь ночью и принца, можешь и его остановить.
КИСЛ. Ну ужь этого, клянусь Пресвятой, полагаю, не можетъ онъ.
КРУШ. Пять шиллинговъ противъ одного — со всякимъ кто знаетъ статуты,— можетъ и его остановить, разумется, не безъ соизволенія однакожь принца, потому что, дйствительно, стража никого не должна оскорблять, а остановить кого нибудь противъ его желанія — оскорбленіе вдь.
КИСЛ. Это, клянусь Пресвятой, полагаю, такъ.
КРУШ. Ха, ха, ха!— Ну, любезные, доброй вамъ теперь ночи, случится что нибудь важное — позовите меня, не пренебрегайте совтомъ товарищей и своимъ собственнымъ, и за симъ, покойной ночи.— Идемъ, сосдъ.
2. СТР. Исполнимъ, почтеннйшіе наказъ вашъ, пойдемъ посидимъ на церковной лавк часовъ до двухъ, а тамъ и въ постель.
КРУШ. Еще одно словечко, любезные сосди: прошу охранять особенно двери Леонато, у него завтра вдь сватьба — всю ночь страшная стало суматоха. Прощайте, будьте, прошу, бдительне. (Уходитъ съ Кислятиной.)

Входятъ Борахіо и Конрадъ.

БОРА. Да, Конрадъ —
2. СТР. (Тихо товарищамъ). Смирно, не трогаться.
БОРА. Да гджь ты, Конрадъ?
КОНР. Да здсь, бокъ о бокъ съ тобою.
БОРА. То-то бокъ-то у меня и чесался, думалъ, ужь не чесотка ли.
КОНР. Отвтъ на это за мной, а теперь продолжай разсказъ свой.
БОРА. Такъ станемъ подъ этотъ навсъ — видишь, накрапываетъ,— и я, какъ настоящій запивоха, выболтаю теб все.
2. СТР. (Тихо товарищамъ). Тутъ, любезные, какая нибудь измна, придвинемся поближе.
БОРА. Знай же, что я заработалъ у донъ Жуана тысячу дукатовъ.
КОНР. Возможно ли чтобъ плутни такъ вздорожали?
БОРА. Ты бы лучше спросилъ: возможно ли, чтобъ плуты были такъ богаты, а ужь если богатому плуту понадобился бдный — бдный можетъ назначать какую ему угодно цну.
КОНР. Удивляюсь.
БОРА. Это значитъ, новичекъ еще ты. Ты знаешь, что мода коллета, или шляпы, или плаща, ничто для человка.
КОНР. Нарядъ все таки.
БОРА. Я говорю, мода.
КОНР. Ну, мода — мода.
БОРА. Вона! я точно такъ же могу сказать и дуракъ — дуракъ. Ты пойми, что за безобразный воръ эта мода.
1. СТР. (Тихо товарищамъ). Я знаю этого Безобразнаго, лтъ ужь семь гнуснйшій онъ воръ, шатается себ синьоромъ. Не забылъ я его прозвища.
БОРА. Слышалъ? кто-то какъ будто говоритъ.
КОНР. Флюгеръ это на дом.
БОРА. Пойми, говорю, что за безобразный воръ эта мода, какъ разнообразно вертитъ она всми горячими головами отъ тридцати до сорока пяти лтъ, наряжая ихъ то воинами Фараона закопченныхъ картинъ, то жрецами Ваала старыхъ церковныхъ оконъ, то обритымъ Геркулесомъ вылинявшихъ, изъденныхъ червями ковровъ, на которыхъ гульфъ его такъ же огроменъ какъ его дубина.
КОНР. Все это я понимаю, понимаю и то, что мода боле изнашиваетъ нарядовъ, чмъ человкъ, но у тебя у самого не закружилась ли отъ нея голова, что перескочилъ отъ твоего разсказа къ болтовн о мод?
БОРА. Нисколько. Да будетъ же теб вдомо, что я ныншней ночью любезничалъ съ Маргаритой, горничной синьоры Геро, называя ее Геро, что она, высунувшись изъ окна спальной своей госпожи, тысячу разъ желала мн покойной ночи.— Но я разсказываю теб эту повсть прескверно.— Я долженъ былъ разсказать теб прежде, какъ принцъ и Клавдіо, предупрежденные, приведенные и спрятанные въ саду Донъ Жуаномъ, любовались издали этимъ прелестнымъ свиданіемъ.
КОНР. И приняли Маргариту за Геро?
БОРА. Двое изъ нихъ — принцъ и Клавдіо — разумется, но демонъ, господинъ мой, зналъ что это Маргарита. Благодаря его предупрежденію и клятвамъ, частію обманчивой темнот ночи, но боле всего моей гнусной ловкости, подтвердившей вс клеветы донъ Жуана, Клавдіо ушелъ въ бешенств, поклявшись что завтра въ церкви, при всемъ собраніи, опозоритъ ее тмъ, что видлъ ночью, и возвратитъ ее домой безъ мужа.
1. СТР. (Выступая впередъ). Именемъ принца, стойте.
2. СТР. Позовите настоящаго констебля. Накрыли мы здсь такое мошенничество, какого міръ еще я не видывалъ.
1. СТР. Одинъ изъ нихъ Безобразный, я знаю его, онъ съ локономъ {Мущины носили въ то время серги, подл которыхъ вислъ обвитый лентами локонъ, называвшійся локономъ любви.}.
КОНР. Любезные, любезные!
2. СТР. Заставимъ тебя выдать Безобразнаго, ручаюсь.
КОНР. Любезные —
1. СТР. И не говори, повинуясь, приказываемъ итти за нами.
БОРА. Хорошимъ окажемся мы товаромъ, какъ поднимутъ они насъ на свои аллебарды.
КОНР. Что подсуднымъ — это врно. Идемъ, мы повинуемся вамъ. (Уходятъ.)

СЦЕНА 4.

Комната въ домъ Лконато.

Входятъ Геро, Маргарита и Урсула.

ГЕРО. Любезная Урсула, разбуди Беатрису, попроси ее встать.
УРСУ. Сейчасъ, синьора.
ГЕРО. И придти сюда.
УРСУ. Хорошо.
МАРГ. Поврьте же, тотъ воротничекъ гораздо лучше.
ГЕРО. Нтъ, оставь, надну этотъ.
МАРГ. Право, онъ не такъ хорошъ, и сестра ваша, ручаюсь, скажетъ то же.
ГЕРО. Сестра глупа, а ты еще глупе, не надну никакого кром этого.
МАРГ. Вотъ вашъ новый головной уборъ, что тамъ, мн очень нравится, еслибъ только волосы были хоть чуточку потемне {Фальшивые волосы, прикрплявшіеся въ шапочк.}, и платье — прелесть. Видла я платье Миланской герцогини, которое такъ превозносили.
ГЕРО. Оно, говорятъ, верхъ совершенства.
МАРГ. Клянусь, ночная оно распашенка въ сравненіи съ вашимъ: золотое, съ разрзами, окаймленное серебромъ, съ унизанными жемчугомъ рукавами, съ рукавчиками и полами, кругомъ обшитыми синеватой битью. По нарядности, вкусу и изящности ваше въ десять разъ лучше.
ГЕРО. Дай Богъ, чтобы весело оно носилось, у меня что-то такъ тяжело на сердц.
МАРГ. Будетъ скоро и еще тяжел — отъ тяжести мущины.
ГЕРО. Фи! какъ теб не стыдно?
МАРГ. Отчего же, синьора? отъ рчи о честномъ? Не честенъ разв бракъ и нищаго? Не честенъ вашъ женихъ и помимо брака? Кажется вамъ хотлось, извините синьора, чтобъ я сказала: мужа, не извратитъ дурная мысль простой рчи — никого не оскорблю я. Есть что нибудь дурное въ: ‘тяжел отъ мужа’? Ничего, если только мужъ законный и жена законная, иначе легко, а не тяжело, спросите вотъ хоть у синьоры Беатрисы.

Входитъ Беатриса.

ГЕРО. Здравствуй, сестра.
БЕАТ. Здравствуй, любезная Геро.
ГЕРО. Что съ тобой? отчего болзненный этотъ тонъ?
БЕАТ. Кажется со всякаго другого я спала.
МАРГ. Спойте намъ: ‘Легка любовь’ {Старая плясовая псня.}, она безъ тяжелаго припва, вы споете, а я пропляшу ее.
БЕАТ. Да, ‘Легка любовь’ твоимъ ногамъ!— А будетъ у твоего мужа достаточно стойлъ, увидишь, не будетъ у него недостатка въ телятахъ.
МАРГ. Какое беззаконное заключеніе!— Презираютъ это мои ноги.
БЕАТ. Ужь пять часовъ, сестра, пора быть теб готовой. А мн, право, очень что-то скверно. О, о!
МАРГ. Къ кому относится этотъ возгласъ: къ соколу, лошади, или супругу?
БЕАТ. Къ тому что начинается буквой С {Въ подлинник: Къ тому, чмъ начинаются вс три (hawk, horse, husband) въ букв H, которая произносится вамъ ache — боль.}.
МАРГ. Прекрасно, не обратились вы въ Турка {Обратиться въ Турка была обыкновенная фраза, обозначавшая перемну мннія, отношеній.}, не плавать ужь по звздамъ.
БЕАТ. Что хочешь ты, глупая, сказать этимъ?
МАРГ. Я? ничего, да пошлетъ только Господь всякому чего жаждетъ сердце.
ГЕРО. Эти перчатки прислалъ мн графъ, какъ хорошо он пахнутъ.
БЕАТ. Не слышу, сестра, совсмъ носъ заложило — такая тягость.
МАРГ. Двица, и въ тягости, хорошъ насморкъ.
БЕАТ. Боже, боже мой! давно ли пустилась ты въ остроуміе?
МАРГ. Съ тхъ поръ какъ вы отказались отъ него, не правдали, вдь оно очень идетъ ко мн?
БЕАТ. Недостаточно только замтно, носила бы ты его на своей шапочк.— Право, мн нездоровится.
МАРГ. Возьмите не много перегнаннаго Carduus benedictus {Кудрявый волчецъ, чертополохъ, растеніе это почиталось цлительнымъ средствомъ почти противъ всхъ болзней.}, и приложите къ сердцу, единственное это средство противъ тошноты.
ГЕРО. Ты колешь ее чертополохомъ.
БЕАТ. Benedictus? почему benedictus? ты что-то подъ этимъ benedictus подразумваешь?
МАРГ. Подразумваю? Нтъ, клянусь, ничего я не подразумваю, разумла просто кудрявый волчецъ. Вы, можетъ быть, думаете, что я думаю что вы влюблены, нтъ, божусь, не на столько я глупа, чтобы думать что захотлось, не хочу думать и того что могу, да сколько бы я и ни думала, не могла бы подумать что вы влюблены, или что влюбитесь, или что могли влюбиться. Былъ однакожь вотъ и Бенедиктъ точно такимъ же, а теперь сталъ человкомъ, клялся что никогда не женится, а теперь, на зло своему сердцу, стъ себ свое кушанье не ворча, перемнитесь ли и вы — не знаю, кажется только что вы смотрите вашими глазами такъ же, какъ и вс другія женщины.
БЕАТ. Какой это ходой пошолъ теперь языкъ твой?
МАРГ. Да галопомъ, и не фальшивымъ.

Входите Урсула.

УРСУ. Скоре, синьора: принцъ, графъ, синьоръ Бенедиктъ, Донъ Жуанъ и вс именитые люди города, пришли провожать васъ въ церковь.
ГЕРО. Помогите же мн поскорй одться, добрая сестра, добрая Маргарита, добрая Урсула. (Уходите.)

СЦЕНА 5.

Другая комната въ домъ Леонато.

Входятъ Леопато, Крушина и Кислота.

ЛЕОН. Что же вамъ, добрый сосдъ, надобно?
КРУШ. А надобно мн, синьоръ, поврить вамъ нчто, близко васъ касающееся.
ЛЕОН. Прошу, покороче только, вы видите въ какой я сует.
КРУШ. Дйствительно оно такъ, синьоръ.
КИСЛ. Истинно оно такъ, синьоръ.
ЛЕОН. Въ чемъ же зло, добрые друзья мои?
КРУШ. Добрякъ Кислота, синьоръ, отбивается немного отъ дла, старый онъ вдь человкъ, синьоръ, и умъ его не такъ тупъ, какъ бы я, съ божіей помощью, могъ желать, но честенъ онъ, клянусь, какъ кожа межь бровей его.
КИСЛ. Да, благодареніе Богу, честенъ я, какъ любой изъ живущихъ, такъ же старый и нисколько не честнйшій меня.
КРУШ. Сравненія пахучи, palabras {Въ подлинник: Compensons are odorous, palabras,— вроятно онъ коверкаетъ латинскую фразу: exempla sunt odiosa, и Испанское: Pocas palabras — поменьше словъ.}, сосдъ Кислота.
ЛЕОН. Сосди, скучны вы.
КРУШ. Такъ угодно вашей милости сказать, но мы бднаго герцога сановники, и что касается собственно меня, еслибъ я былъ и такъ скученъ, какъ король, то я все-таки смогъ бы все это передать вашей милости.
ЛЕОН. Все скучное-то? спасибо.
КРУШ. Все, еслибъ даже было и въ тысячу разъ больше того что есть, потому что слышу такое превозношеніе вашей милости, какъ любого человка въ город, и хоть я и бдный человкъ, а радъ слышать это.
КИСЛ. И я тоже.
ЛЕОН. Но я желалъ бы наконецъ знать, что нужно вамъ сказать.
КИСЛ. Видите ли, синьоръ, ныншней ночью, въ отсутствіи вашей милости, наша стража взяла двухъ такихъ страшныхъ негодяевъ, какъ всякій въ Мессин.
КРУШ. Добрый онъ старикъ, синьоръ, а поболтать любитъ, говорится же: старость приходитъ — умъ уходитъ, помогай намъ Боже! чуденъ этотъ свтъ!— Хорошо, право, сказано, сосдъ Кислота,— хорошо, Божій ты человкъ, но если два человка дутъ верхомъ на одной лошади — одинъ долженъ сидть назади.— Честнйшая онъ, ей-богу, душа, синьоръ, честенъ, клянусь, какъ только можно когда нибудь ломавшему хлбъ, но надо Бога чествовать, не вс вдь люди одинаковы, что же длать, добрый сосдъ мой.
ЛЕОН. Въ самомъ дл, сосдъ, куда ему за тобой.
КРУШ. Дары это Господа.
ЛЕОН. Я долженъ оставить васъ.
КРУШ. Одно еще слово, синьоръ, наша стража, синьоръ, въ самомъ дл задержала два знаменательныя лица, и намъ хотлось бы допросить ихъ въ это утро, въ присутствіи вашей милости.
ЛЕОН. Допросите ихъ сами, и донесите мн что окажется, вы видите, я такъ занятъ.
КРУШ. Будетъ и насъ довлительно.
ЛЕОН. Отвдайте передъ уходомъ моего вина. Прощайте.

Входитъ Служитель.

СЛУЖ. Синьоръ, ждутъ чтобы вы передали вашу дочь ея будущему супругу.
ЛЕОН. Сейчасъ, иду. (Уходитъ съ Служителемъ.)
КРУШ. Ступай же, любезный товарищъ, ступай къ Францису Углю, вели ему принести свою чернильницу и перо въ тюрьму, намъ предстоитъ теперь допросъ этихъ молодчиковъ.
КИСЛ. И намъ надо приступить къ нему какъ можно умне.
КРУШ. Не поскупимся мы на умъ, ручаюсь, (Показывая на голову) тутъ достаточно, чтобъ довести нкоторыхъ изъ нихъ до non com {Non compos mentis — сбить съ толку.}, захвати только искусснаго писца для изложенія на бумаг нашего доведенія, и приходи ко мн въ тюрьму. (Уходятъ.)

ДЙСТВІЕ IV.

СЦЕНА 1.

Внутренность церкви.

Входятъ Донъ Педро, Донъ Жуанъ, Леонато, Монахъ, Клавдіо, Бенедиктъ, Геро, Беатриса и другіе.

ЛЕОН. Ну, отецъ Францискъ, покороче, ограничься однимъ только обрядомъ, обязанности же ихъ объяснишь имъ посл.
МОНА. (Клавдіо). Вы, синьоръ, пришли сюда, для совершенія внчальнаго обряда съ этой синьорой? КЛАВ. Нтъ.
ЛЕОН. Чтобъ быть обвнчану съ ней, для совершенія же внчальнаго обряда пришелъ ты, отецъ.
МОНА. Синьора, вы пришли сюда для повнчанія васъ съ графомъ?
ГЕРО. Да.
МОНА. Если кому-нибудь изъ васъ извстно какое-нибудь сокровенное препятствіе къ вашему соединенію, спасеніемъ души вашей заклинаю высказать его.
КЛАВ. Знаешь ты какое-нибудь, Геро?
ГЕРО. Нтъ, графъ.
МОНА. Знаете какое-нибудь вы, графъ?
ЛЕОН. Могу отвтить за него: никакого.
КЛАВ. О, чего люди не могутъ! чего люди не длаютъ! чего не длаютъ ежедневно, не зная что длаютъ!
БЕНЕ. Это что! междомтія?— Чтожь — нкоторыя употребляются вдь и для выраженія смха, какъ напримръ: ха, ха, ха!
КЛАВ. Подожди, служитель Господа.— Съ вашего позволенія, отецъ, отдаете вы мн эту двицу, дочь вашу, свободно, нисколько не вынужденно?
ЛЕОН. Такъ же свободно, сынъ мой, какъ дарована она мн Господомъ.
КЛАВ. Чмъ же, равнымъ этому богатому и драгоцнному дару, могу я отплатить вамъ?
Д. ПЕД. Ничмъ — разв только возвращеніемъ его.
КЛАВ. Добрый принцъ, вы научаете меня благороднйшей благодарности. Вотъ, возьми ее назадъ, Леонато. Не дари гнилымъ этимъ апельсиномъ друга твоего, она только знаменіе, подобіе чести. Смотри, какъ двственно она краснетъ, о, какимъ достоинствомъ, какой правдивостью можетъ лукавый грхъ прикрываться! Не приливаетъ эта кровь, какъ стыдливое свидтельство невинной добродтели? Не поклянетесь ли вы вс, здсь присутствующіе, по этому вншнему виду, что она два? Ничуть не бывало — извстна ей жгучесть сладострастнаго ложа, и эта краска — краска виновности, не цломудрія…
ЛЕОН. Что хотите вы сказать, графъ?
КЛАВ. Что не женюсь я на ней, не свяжу души моей съ отъявленной блудницей.
ЛЕОН. Любезный графъ, если вы, испытывая ее, превозмогли сопротивленіе ея юности и лишили двственности —
КЛАВ. Знаю что хотите вы сказать, если она, скажете вы, уступила мн, такъ уступила какъ мужу, и это уменьшаетъ ранній грхъ ея. Нтъ, Леонато, никогда не искушалъ я ее слишкомъ вольнымъ словомъ, моя нжность была всегда скромна, любовь чиста, какъ любовь брата къ сестр.
ГЕРО. А моя казалась вамъ когда-нибудь не такой же?
КЛАВ. Проклятіе этому казалось! разоблачу я его. Ты казалась мн Діаной въ лучезарной ея сфер, цломудренной какъ не распустившаяся еще почка, но твоя кровь похотливе крови Венеры, или тхъ упитанныхъ животныхъ, которыя вчно пребываютъ въ дикой чувственности {Въ прежнихъ изданіахъ: That rage in savage sensuality… По Колльеру: That range in savage sensuality…}.
ГЕРО. Здоровы ли вы, графъ, вы говорите такъ странно {Въ прежнихъ изданіяхъ: he doth speak so wild?… По Колльеру: he doth speak so wide?…}.
ЛЕОН. Любезный принцъ, что же вы-то молчите?
Д. ПЕД. Чгожь говорить мн? Я обезчещенъ моимъ стараніемъ связать моего друга съ развращенной.
ЛЕОН. Что же это — говорятъ это дйствительно? или только сонъ это?
Д. ЖУА. Все это говорятъ, и все это вполн справедливо.
БЕНЕ. Не похоже это на сватьбу.
ГЕРО. Справедливо? О Боже!
КЛАВ. Стою я здсь, Леонато? принцъ это? братъ это принца? лице это Геро? глаза наши наши ли?
ЛЕОН. Все это такъ. Но что жь изъ этого, графъ?
КЛАВ. Позвольте мн сдлать одинъ только вопросъ вашей дочери, и прикажите ей, вашей родительской властью, отвчать правду.
ЛЕОН. Отвчай, приказываю, такъ истинно, какъ то, что ты дитя мое.
ГЕРО. О Господи, какъ они пристаютъ ко мн! Къ чему допросъ этотъ?
КЛАВ. Чтобъ заставить васъ сказать намъ настоящее вамъ имя.
ГЕРО. Разв не Геро оно? Кто можетъ запятнать это имя какимъ нибудь справедливымъ попрекомъ?
КЛАВ. Сама Геро, сама Геро пятнаетъ свою добродтель. Съ какимъ это мущиной говорили вы изъ окна вашей спальни вчера ночью, между двнадцатымъ и первымъ? Два вы — отвчайте на это.
ГЕРО. Ни съ какимъ мущиной не говорила я въ это время, графъ.
Д. ПЕД. Такъ не два вы.— Леонато, мн больно, что ты долженъ это слышать. Клянусь честью, я, братъ мой и оскорбленный графъ видли, слышали какъ она прошедшей ночью въ этотъ самый часъ разговаривала изъ окна своей спальни съ какимъ-то негодяемъ, который, съ беззастнчивостью истиннаго бездльника, высказалъ, что они имли втайн тысячу гнусныхъ свиданій.
Д. ЖУА. Такихъ, синьоръ, что ни назвать, ни разсказать нельзя, нтъ въ язык выраженій достаточно цломудренныхъ, чтобы не оскорбить передачей ихъ. Жаль мн, прекрасная синьора, что такъ дурно вели вы себя.
КЛАВ. О Геро! какою бъ Геро была ты, еслибъ хоть половина твоихъ вншнихъ прелестей принадлежала помысламъ, была совтницей сердца! Прощай же, гнуснйшая и прекраснйшая! прощай, грхъ невинный и грховная невинность! Изъ-за тебя замыкаю я вс двери любви, нависнетъ на вкахъ моихъ подозрніе, чтобъ обращать всякую красоту во что-то враждебное, и не находить ужь мн въ ней прелести.
ЛЕОН. Неужели у вашихъ шпагъ нтъ для меня острія? (Геро лишается чувствъ.)
БЕАТ. Что съ тобой, сестра? отчего падаешь ты?
Д. ЖУА. Уйдемъ, выведенный наружу позоръ лишаетъ ее чувствъ. (Донъ Педро, Донъ Жуанъ и Клавдіо уходятъ.)
БЕНЕ. Что съ ней?
БЕАТ. Умерла, кажется, помоги, дядя! Геро! Геро! Дядя! Синьоръ Бенедиктъ, отецъ!
ЛЕОН. О, не отнимай, судьба, тяжелой руки своей! Смерть лучшая прикрышка ея позора, лучшей и желать нельзя.
БЕАТ. Что, сестра?
МОНА. Успокоитесь, синьора.
ЛЕОН. Открываешь ты глаза?
МОНА. Да. Отчегожь и не открыть ей ихъ?
ЛЕОН. Отчего? Не кричитъ ей все земное: позоръ теб? Могла она отпереться отъ вины, отпечатанной краской стыда?— О, не возвращайся, Геро, къ жизни, не открывай глазъ, потому что, знай я, что ты не умрешь тотчасъ же, не думай, что стыдъ сильне въ теб жизненности, я самъ — хотя бы и прокляли меня за то {Въ прежнихъ изданіяхъ: on the rearward of reproaches… По Колльеру: on the hazard of reproaches…},— покончилъ бы жизнь твою.— Ропталъ я на то, что ты одна у меня? корилъ я за это неблагопріятство скупую природу {Въ прежнихъ изданіяхъ: at frugal nature’s frame… По Колльеру: at frugal nature’s frown…}? О, и тебя одной слишкомъ много! Зачмъ эта одна ты? Зачмъ казалась ты мн такъ прекрасной? Зачмъ не поднялъ я сострадательной рукой какое-нибудь, къ моимъ дверямъ подброшенное, нищенское отродье? Запятнай оно себя, загрязнись позоромъ — я могъ бы сказать: не мое оно, срамъ этотъ порожденіе ндръ мн невдомыхъ. Но мое, которое такъ любилъ, такъ превозносилъ, которымъ такъ гордился, до того мое, что и самъ былъ не своимъ, цня себя только по немъ, и оно — О, пала она въ такую лужу чернилъ, что и воды необъятнаго моря не хватитъ на то, чтобъ вымыть ее до бла, не хватитъ и соли, чтобъ сберечь отъ гніенія глубоко-испортившееся тло {Въ прежнихъ изданіяхъ: To her foul tainted flesh… По Колльеру: То her soul-tainted flesh…}.
БЕНЕ. Синьоръ, синьоръ, успокойтесь. Я самъ до того изумленъ, что не знаю что и сказать.
БЕАТ. Клянусь моей душой, сестра оклеветана!
БЕНЕ. Синьора, спали вы въ послднюю ночь съ ней?
БЕАТ. Нтъ, но до послдней, цлый годъ спала съ ней постоянно.
ЛЕОН. Подтверждается, подтверждается! О, это еще боле скрпляетъ и безъ того желзными обручами скрпленное! Станутъ два принца лгать? будетъ лгать Клавдіо, такъ ее любившій, что говоря о ея гнусности, омывалъ ее слезами? Идемъ! оставьте ее, пусть умираетъ.
МОНА. Послушайте меня, я молчалъ до сихъ поръ, не мшалъ ходу горестнаго событія {Въ прежнихъ изданіяхъ: unto this course of fortune… По Колльеру: unto this cross of fortune…} только для наблюденія за синьорой, и не ускользнуло отъ меня, какъ тысячу разъ вспыхивала краска на лиц ея, и какъ тысячу разъ стыдливость невинности смняла эти вспышки близной ангельской, и какъ въ глазахъ ея загорался огонь, сжигавшій несправедливое этихъ принцевъ отрицаніе двственной чистоты ея.— Назовите меня глупцемъ, не врьте моей начитанности, ни моимъ наблюденіямъ, печатью опыта скрпившимъ прочтенное, не врьте моимъ лтамъ, моему сану, священному моему призванію {Въ прежнихъ изданіяхъ: My reverence, calling…. По Колльеру: Му reterend calling….}, если прелестная эта синьора не невинна, не жертва какого-то ядовитаго заблужденія {Въ прежнихъ изданіяхъ: Under sonie biling error… По Колльеру: Under sonie blighting error…}.
ЛЕОН. Не можетъ это быть, отецъ. Ты видишь, изъ всего хорошаго у ней осталось одно только нехотніе увеличить свое осужденіе грхомъ клятвопреступленія, она не отрицаетъ вдь. Къ чему хочешь ты, извиняя, прикрыть то, что является въ полной нагот своей?
МОНА. Кто этотъ человкъ, связью съ которымъ васъ обвиняютъ, синьора?
ГЕРО. Это знаютъ обвиняющіе, я не знаю. Если кого-нибудь изъ живущихъ мущинъ я знаю боле, чмъ дозволяетъ двственное цломудріе — да не простится мн ни одинъ изъ грховъ моихъ! О отецъ, докажешь что какой-нибудь мущина говорилъ со мной въ часъ неприличный, или что я вчерашней ночью перебрасывалась словами съ какимъ-либо созданіемъ — отвергни меня, ненавидь меня, мучь до смерти.
МОНА. Принцы и Клавдіо въ какомъ-то странномъ заблужденіи.
БЕНЕ. Двое изъ нихъ сама честность, и если введены тутъ въ заблужденіе — вина этого въ побочномъ донъ Жуан, погрязшемъ въ козняхъ и плутняхъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: toil in frame оf villainies… По Колльеру: toil in fraud and villainies…}.
ЛЕОН. Не знаю. Говорятъ они о ней правду — эти руки растерзаютъ ее, клевещутъ — и знатнйшій поплатится. Время не изсушило еще моей крови, старость не пола еще ума, неудачи не разорили еще въ конецъ, и дурная жизнь не лишила еще друзей, увидятъ, найдутся въ такомъ случа {Въ прежнихъ изданіяхъ: awak’d in such а kind… По Колльеру: awak’d in such а cause…} и крпость мышцъ, и умъ, и средства, и друзья для того, чтобъ порядкомъ съ ними раздлаться.
МОНА. Позвольте, послдуйте въ этомъ дл моему совту. Когда принцъ и Клавдіо оставили вашу дочь, она лежала какъ бы мертвая, скройте ее на время и обвстите, что она умерла въ самомъ дл, надньте трауръ, повсьте надгробную надпись на старый вашъ фамильный памятникъ, совершите вс обычные погребальные обряды.
ЛЕОН. Къ чему же поведетъ это? что выйдетъ изъ этого?
МОНА. Хорошо все это выполненное, обратитъ клевету въ сожалніе, и это ужь недурно, но не для того придумалъ я странное это средство, а для гораздо важнйшаго. Умершую, что необходимо поддерживать, и во время обвиненій, всякій, кто объ этомъ услышитъ, оплачетъ, пожалетъ и извинитъ. Такъ ужь вдь ведется, что того что имемъ мы достойно, пока имъ наслаждаемся, не цнимъ, а лишились, утратили — преувеличиваемъ цну его, находимъ въ немъ тогда и то, чего, пока оно было нашимъ, не находили. Тоже будетъ и съ Клавдіо. Когда онъ услышитъ, что она умерла отъ его извта, мысль о ея жизни проберется тихохонько въ рабочую его воображенія, и каждый милый органъ ея жизни предстанетъ глазамъ его души въ наряд далеко драгоцннйшемъ, боле трогательнымъ, изящнымъ и полнымъ жизни, чмъ въ то время, какъ жила дйствительно. Тогда начнетъ онъ, если любилъ въ самомъ дл, грустить, жалть что такъ обвинялъ ее, хотя бы и думалъ, что обвинялъ справедливо. Дойдетъ до этого, поврьте, все уладится лучше, чмъ можно предполагать.— Не достигнемъ этого — мнимая смерть ея подавитъ все таки толки о ея позор, не удастся все — скройте ее, что будетъ всего лучше для ея пораненной чести, въ какой нибудь уединенной обители отъ всхъ глазъ, языковъ, сплетенъ и оскорбленій.
БЕНЕ. Послдуйте, синьоръ Леонато, его совту. И я, какъ я ни близокъ, какъ ни люблю, вы знаете, принца и Клавдіо, клянусь честью, сохраню вашу тайну, буду вамъ вренъ, какъ ваша душа вашему тлу.
ЛЕОН. Въ этомъ поток горя вы можете вести меня и на тончайшей нитк.
МОНА. Вы согласны, уйдемте же сейчасъ отсюда, болзни необыкновенныя требуютъ и средствъ необыкновенныхъ. Умрите, синьора, чтобъ жить, ваша сватьба, можетъ быть, только отложена, потерпите. (Уходитъ съ Геро и Леонато.)
БЕНЕ. Синьора Беатриса, вы все это время плакали?
БЕАТ. Да, и поплачу еще.
БЕНЕ. Не желалъ бы я этого.
БЕАТ. Напрасно, я плачу по собственной вдь вол.
БЕНЕ. Прекрасная сестра ваша, я убжденъ, оклеветана.
БЕАТ. Ахъ, какъ была бы я благодарна тому, кто оправдалъ бы ее.
БЕНЕ. Есть какая-нибудь возможность оказать вамъ такую дружбу?
БЕАТ. Возможность есть — нтъ только такого друга.
БЕНЕ. Можетъ мущина взяться за это?
БЕАТ. Долгъ это мущины, но не вашъ.
БЕНЕ. Ничего въ мір не люблю я такъ, какъ васъ. Не странно ли это?
БЕАТ. Странно, какъ не знаю что. Я такъ же могла бы сказать: ничего не любила я такъ, какъ васъ, но не врьте мн, хоть и не лгу, ни въ чемъ не признаюсь я, ничего и не отрицаю.— Жаль мн сестру.
БЕНЕ. Клянусь мечемъ, Беатриса, ты любишь меня.
БЕАТ. Не клянитесь имъ, лучше съшьте его {Какъ ржавчина.}.
БЕНЕ. Поклянусь имъ, что ты любишь меня, и заставлю състь его того, кто скажетъ что не люблю тебя.
БЕАТ. Не съдите ли и словъ своихъ {To eat his words — арап буквальнаго смысла, означаетъ также взять свое слово назадъ.}?
БЕНЕ. Низачто, какую бы приправу къ нимъ ни придумали. Клянусь, люблю тебя.
БЕАТ. Такъ прости же мн, Господи!
БЕНЕ. Какой это грхъ, милая Беатриса?
БЕАТ. Вы перебили меня въ самую счастливую минуту — я была готова поклясться что люблю васъ.
БЕНЕ. Поклянись же.
БЕАТ. Я такъ сильно люблю васъ, что не въ силахъ и поклясться.
БЕНЕ. Прикажи мн что-нибудь для тебя сдлать.
БЕАТ. Убейте Клавдіо.
БЕНЕ. Низачто въ мір.
БЕАТ. Вы убиваете меня отказомъ. Прощайте.
БЕНЕ. Погоди, дорогая Беатриса.
БЕАТ. Я ушла, хоть и здсь еще, — нтъ въ васъ никакой любви.— Нтъ, прошу, пустите.
БЕНЕ. Беатриса —
БЕАТ. Хочу, не шутя, уйдти.
БЕНЕ. Подружимся прежде.
БЕАТ. Вамъ конечно подружиться со мной легче, чмъ сразиться съ Клавдіо.
БЕНЕ. Разв Клавдіо врагъ теб?
БЕАТ. Не оказался онъ величайшимъ негодяемъ, оклеветавъ, осрамивъ, опозоривъ мою родственницу?— О, еслибъ я была мущина!— Какъ! носить ее чуть не на рукахъ, пока не пришлось соединить руки, и выступить за тмъ съ публичнымъ обвиненіемъ, съ явной клеветой, съ неукротимой злобой,— о, Боже, зачмъ не мущина я!— съла бы я его сердце на торговой площади.
БЕНЕ. Послушай, Беатриса —
БЕАТ. Разговаривать изъ окна съ мущиной!— какая прелестная выдумка.
БЕНЕ. Беатриса —
БЕАТ. Милая Геро!— она оскорблена, она оклеветана, она погублена.
БЕНЕ. Беат —
БЕАТ. Принцы и графы! Вполн принцевское свидтельство, великолпный сахарный графчикъ, чудный, что и говорить, любовникъ!— О, еслибъ я была, ради ея, мужемъ! или еслибъ имла друга, ради меня, готоваго быть мужемъ! Но мужество расплылось вдь въ вжливость, храбрость — въ льстивыя рчи, а мущины, даже и самые лучшіе, обратились въ языки: нынче тотъ и Геркулесъ, кто солжетъ и поклянется.— Но желаніе не сдлаетъ вдь мущиной, умру же съ горя женщиной.
БЕНЕ. Постой, любезная Беатриса. Клянусь этой рукой, люблю я тебя.
БЕАТ. Вмсто того, чтобъ ею клясться, употребите ее, изъ любви ко мн, на что нибудь другое.
БЕНЕ. Убждена ты, что графъ Клавдіо оклеветалъ Геро?
БЕАТ. Какъ въ томъ что есть во мн мысль, или душа.
БЕНЕ. Довольно, лаю слово, я вызову его, позволь поцловать твою руку и прощай. Клянусь этой рукой, Клавдіо дорого поплатится. Какъ прослышишь обо мн, такъ и думай. Ступай, утшай сестру, я долженъ говорить, что умерла она, прощай. (Уходитъ.)

СЦЕНА 2.

Тюрьма.

Входятъ Крушина, Кислятина и Церковникъ вз долгихъ платьяхъ, и Сторожа съ Конрадомъ и Борахіо.

КРУШ. Весь ли сбродъ нашъ въ сбор?
КИСЛ. Ахъ, стулъ и подушку церковнику!
ЦЕРК. Кто же тутъ преступные?
КРУШ. Да я и мои товарищи.
КИСЛ. Именно такъ, намъ предстоитъ приступить къ допросу представленнаго.
ЦЕРК. Но гд же подлежащіе допросу преступники? пусть предстанутъ предъ господина констебля.
КРУШ. Да, конечно, пусть предстанутъ предъ меня.— Твое имя, другъ?
БОРА. Борахіо.
КРУШ. Прошу, пишите Борахіо.— Твое, любезный?
КОНР. Я, почтеннйшій, дворянинъ, а имя мое Конрадъ.
КРУШ. Пишите — дворянинъ Конрадъ.— Служите вы, господа, Господу?
КОНР. И БОРА. Надемся.
КРУШ. Пишите — надются, что служатъ Господу,— и пишите Господа впередъ, потому что не дай Господи, чтобы Господь предшествовалъ такимъ негодяямъ!— Господа, почти что доказано, что вы не многимъ лучше гнусныхъ бездльниковъ, и что вскор за таковыхъ и будете приняты. Что скажете вы въ свою пользу?
КОНР. Скажемъ, что нисколько мы не бездльники.
КРУШ. Замчательно умный малый, увряю васъ, но я справлюсь съ нимъ.— Подойдика теперь ты, любезный, позволь и теб сказать словечко, скажу теб: полагаютъ что гнусные вы бездльники.
БОРА. А я скажу вамъ — не бездльники мы.
КРУШ. Хорошо, отойди жь въ сторону.— Оба, передъ Богомъ, говорятъ одно и тоже. Написали, что не бездльники они?
ЦЕРК. Местеръ констебль, вы не тмъ путемъ допрашиваете, вы должны вызвать сторожей, ихъ обвиняющихъ.
КРУШ. Да, конечно, это будетъ кратчайшій путь.— Давайте сюда сторожей.— Приказываю вамъ, почтенные, именемъ принца, обвинять этихъ людей.
1. СТР. Этотъ вотъ говорилъ, что Донъ Жуанъ, братъ принца, плутъ.
КРУШ. Пишите — принцъ донъ Жуанъ плутъ.— Да, называть брата принца плутомъ — явное это клятвопреступничество.
БОРА. Местеръ констебль —
КРУШ. Прошу, любезный, молчать, не нравятся мн твои взгляды, заявляю теб.
ЦЕРК. Что же еще говорилъ онъ?
2. СТР. Что получилъ отъ донъ Жуана тысячу дукатовъ за ложное обвиненіе синьоры Геро.
КРУШ. Чистйшій ночной, какъ обыкновенно, разбой.
КИСЛ. Такъ, клянусь всми святыми.
ЦЕРК. Еще что?
1. СТР. Что графъ Клавдіо хотлъ, по его же словамъ, опозорить Геро передъ всмъ собраніемъ, и за тмъ не жениться на ней.
КРУШ. О мерзавецъ! быть теб осуждену на вчное за это искупленіе!
ЦЕРК. Еще что?
2. СТР. Это все.
ЦЕРК. И отъ всего этого вамъ, любезные, не отпереться. Принцъ Жуанъ скрылся тайно сегодня утромъ, Геро была такимъ образомъ обвинена, отвергнута, и умерла отъ этого внзапно.— Местеръ констебль, свяжите ихъ и приведите къ Леонато, я пойду впередъ, и покажу ему допросъ. (Уходитъ.)
КРУШ. Скрутить ихъ скоре.
КИСЛ. Связать ихъ.
БОРА. Прочь руки, болванъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: Let them be in band... Off, coxcomb… По Колльеру: Let them be bound… Hunds off, coxcomb…}.
КРУШ. Боже ты мой! гд жь церковникъ? пусть запишетъ — сановникъ принца, болванъ. Вяжите ихъ.— Безпутный ты бездльникъ!
КОНР. Убирайся! оселъ ты, оселъ ты.
КРУШ. Не подозрваешь ты моего званія? Не подозрваешь лтъ моихъ?— О, еслибъ онъ былъ тутъ, чтобъ записать меня осломъ! но вы, друзья, вы помните что оселъ я, пусть не записано — вы только не забудьте что оселъ я.— Нтъ, негодяй, полный благости, какъ это будетъ доказано достаточнымъ свидтельствомъ,— я человкъ мудрый, и, что еще важне — сановникъ, и, что еще важне — домохозяинъ, и, что еще важне — такой добрый кусъ мяса, какъ любой въ Мессин, и знающій, въ добавокъ, законы, и достаточно, въ добавокъ, богатый, владвшій, въ добавокъ, и мызами {Въ прежнихъ изданіяхъ: that hath had losses… По Колльеру: that hath had leases…}, имющій два долгія платья, у котораго и все, какъ слдуетъ.— Ведите ихъ.— О, еслибъ я только осломъ былъ записанъ! (Уходитъ.)

СЦЕНА 2.

Передъ домомъ Леонато.

Входятъ Леонато и Антоніо.

АНТО. Продолжая такъ, ты убьешь себя. Такое, противъ самого себя, поддерживаніе грусти безумно.
ЛЕОН. Прошу, оставь свои совты, они въ моихъ ушахъ то же, что вода въ ршет, не совтуй и не утшай, слухъ мой можетъ усладить только тотъ, чье несчастіе таково же, какъ мое. Приведи ко мн отца, такъ же любившаго свое дтище, такъ же лишеннаго возможности имъ радоваться, и заставь его говорить мн о терпніи. Измрь ширь и глубину его горя моимъ: соотвтствуетъ его стованіе моему, похоже его гореванье на мое каждой чертой, каждымъ проявленіемъ, всмъ, во всхъ отношеніяхъ, и онъ все-таки можетъ при этотъ улыбаться, называть печаль, поглаживая бороду, радостью, замнять стоны возгласами веселья {Въ прежнихъ изданіяхъ: Cry — sorrow, wag! and hem when he schould grown… По Колльеру: Call sorrow joy, cry hem when he schould grown…}, штопать скорбь поговорками, опьянять горе съ ночными гуляками,— веди его ко мн, отъ него наберусь я терпнья, но такого не сыщется. Люди, любезный братъ, могутъ совтовать, утшать только въ гор, котораго сами не испытываютъ, а подверглись ему — въ такую жь страсть обращаются и вс ихъ совты, которыми до этого думали уврачевать безуміе, оковать бснованіе шелковинкой, заколдовать боль дуновеніемъ, предсмертное томленіе — словами. Нтъ, нтъ, вс считаютъ долгомъ проповдовать терпніе тому, кто корчится подъ гнетомъ скорби, и ни у кого нтъ ни силъ, ни способности самому быть такъ доблестнымъ, то же испытывая. И потому не совтуй же мн, горе мое громогласне всхъ твоихъ увщаній.
АНТО. И взрослые ничмъ не отличаются въ этомъ отъ дтей.
ЛЕОН. Прошу, оставь, хочу быть тломъ и кровью. Какой мудрецъ могъ когда нибудь переносить зубную боль терпливо, а вдь писали они слогомъ боговъ, издвались надъ бдами и страданіемъ.
АНТО. Не взваливай, по крайней мр, всего горя на себя одного, заставь вмст съ собой страдать и оскорбившихъ тебя.
ЛЕОН. Вотъ это дло, на это я согласенъ. Сердце говоритъ что Геро оклеветана, и это узнаетъ Клавдіо, узнаетъ и принцъ, и вс такъ безчестящіе ее.

Входятъ Донъ Педро и Клавдіо.

АНТО. Да вотъ, принцъ и Клавдіо сами спшатъ сюда.
Д. ПЕД. Здравствуйте, здравствуйте.
КЛАВ. Добраго вамъ дня, обоимъ.
ЛЕОН. Послушайте, синьоры —
Д. ПЕД. Мы спшимъ, Леонато,
ЛЕОН. Спшите, ваше высочество? такъ прощайте, ваше высочество.— Какъ вы торопливы теперь, — но ничего.
Д. ПЕД. Полно, не ссорься съ нами, добрый старикъ.
АНТО. Еслибъ ссорой онъ могъ добиться должнаго — лежалъ бы уже кто нибудь изъ насъ на земл.
КЛАВ. Кто жь оскорбляетъ его?
ЛЕОН. Ты, ты оскорбляешь меня, ты, лицемръ, ты.— Не хватайся за мечъ — не боюсь я тебя.
КЛАВ. Проклятіе моей рук, еслибъ она подала вамъ такой поводъ къ боязни. Клянусь, моя рука коснулась меча безъ всякаго умысла.
ЛЕОН. Полно, полно! не насмхайся, не издвайся надо мной. Говорю не какъ выжившій изъ лтъ дурень, хвастающій тмъ, что сдлалъ бывши молодымъ, или что сдлалъ бы еслибъ не былъ старъ. Говорю теб, Клавдіо, прямо въ лице, ты такъ оскорбилъ мое невинное дитя и меня, что я, сдой, согбенный бременемъ долгой жизни, вынужденъ забыть лта и требовать отъ тебя подобающаго мужу удовлетворенія. Говорю, ты оболгалъ невинное дитя мое, клевета твоя пронзила его сердце, и оно въ гробниц своимъ предковъ, гробниц, никогда еще не успокоивавшей ничьего позора, кром его, твоей гнусностью созданнаго.
КЛАВ. Моей гнусностью!
ЛЕОН. Твоей, Клавдіо, твоей, говорю я.
Д. ПЕД. Несправедливо это, старикъ.
ЛЕОН. Принцъ, принцъ, докажу это на немъ, если онъ только осмлится принять мой вызовъ, докажу не смотря на его искусство биться, на его ловкость, на май юности, на цвтъ силъ.
КЛАВ. Оставьте меня! не хочу я имть съ вами дла.
ЛЕОН. Можешь ли ты такъ пренебрегать мной? Ты убилъ дитя мое, убьешь меня — убьешь, мальчишка, мужа.
АНТО. Убьетъ двухъ, и мужей дйствительно, но не въ этомъ дло, пусть убьетъ прежде одного,— одоллъ, изводи,— пусть удовлетворитъ прежде меня.— Идемъ, за мной, мальчуганъ! идемъ, синьоръ мальчуганъ, идемъ, за мной, отхлещу я тебя, синьоръ мальчуганъ, отъ твоихъ фехтовальныхъ хитростей, отхлещу — клянусь честью дворянина.
ЛЕОН. Братъ —
АНТО. Будь покоенъ. Богу извстно, какъ я любилъ мою племянницу, и она умерла, умерла отъ клеветы негодяевъ, такъ же отважныхъ удовлетворить мужа, какъ я на то, чтобъ схватить змю за жало. Мальчишки, обезьяны, хвастуны, нахалы, трусы!
ЛЕОН. Антоніо —
АНТО. Будь покоенъ. Вдь знаю я ихъ, знаю чего они стоятъ до послдняго скрупула, расточительные, заносчивые, модами бредящіе это молокососы: они лгутъ, льстятъ и насмхаются, порицаютъ и клевещутъ, паясничаютъ и прикидываются отчаянными, высказывая какой-нибудь полдюжиной грозныхъ словъ, какъ бы они отдлали враговъ своихъ, еслибъ смли — и все тутъ.
ЛЕОН. Но, Антоніо —
АНТО. Оставь, не мшайся, мое это дло.
Д. ПЕД. Синьоры, намъ нисколько не хотлось бы раздражать васъ. О смерти вашей дочери я отъ души жалю, но, клянусь честью, обвинена она была вполн справедливо, и не безъ достаточныхъ доказательствъ.
ЛЕОН. Принцъ, принцъ —
Д. ПЕД. Не хочу ничего боле отъ васъ слышать.
ЛЕОН. Не хотите?— Идемъ, братъ. Хочу чтобъ услышали меня.
АНТО. И услышатъ, или поплатиться кому нибудь изъ насъ. (Уходитъ съ Леонато.)

Входитъ Бенедиктъ.

Д. ПЕД. Смотри, смотри, вотъ и онъ, кого ищемъ.
КЛАВ. Ну что, синьоръ, что новаго?
БЕНЕ. Добраго вамъ дня, ваше высочество.
Д. ПЕД. Здравствуй, ты чуть-чуть не попалъ на схватку.
КЛАВ. Два наши носа чуть-чуть не откусили два старика безъ зубовъ.
Д. ПЕД. Леонато и братъ его. Какъ ты думаешь? Сразись мы съ ними, сомнваюсь, чтобъ мы оказались слишкомъ для нихъ молодыми.
БЕНЕ. Въ распр неправой не бываетъ истинной храбрости. Я ищу васъ обоихъ.
КЛАВ. А мы рыскаемъ, тебя отыскивая. Мы въ страшной меланхоліи, и желали бы прогнать ее. Не поможешь ли намъ своимъ оструміемъ?
БЕНЕ. Въ ножнахъ оно. Обнажить его?
Д. ПЕД. Носишь ты свое остроуміе на боку?
КЛАВ. Никто никогда этого не длывалъ, хотя многіе и бывали бокъ о бокъ съ своимъ остроуміемъ. Скажу теб, какъ говоримъ пвцамъ, вытягивай, вытягивай намъ на потху.
Д. ПЕД. Онъ, клянусь честью, блднехонекъ.— Боленъ ты, или раздраженъ чмъ?
КЛАВ. Полно! мужайся! Если забота и убиваетъ кошку {Care will kill а cat — старая народная пословица.} тамъ въ теб достаточно доблести чтобъ убить и заботу.
БЕНЕ. Синьоръ, я встрчу ваше остроуміе на подобающемъ мст, если вы будете направлять его противъ меня.— Прошу избрать другой предметъ.
КЛАВ. Дайте ему другое копье — это совсмъ переломилось.
Д. ПЕД. Клянусь дневнымъ свтомъ, онъ все боле мняется въ лиц, онъ не шутя разсердился.
КЛАВ. Разсердился — съуметъ передернуть поясъ {Борцы носили широкіе пояса съ пряжкой спереди, передъ борьбой правку передвигали назадъ, чтобы дать противнику большую возможность ухватить за поясъ. Поэтому передергиваніе пояса пряжкой назадъ считалось вызовомъ.}.
БЕНЕ. Можно шепнуть вамъ словечко на ухо?
КЛАВ. Да сохранитъ меня Господь отъ вызова.
БЕНЕ. Вы негодяй.— Я не шучу — я докажу это какъ хотите, чмъ хотите и когда хотите.— Удовлетворите меня, или оглашу васъ трусомъ.— Вы убили прекраснйшую двушку, и дорого за это поплатитесь.— Жду отвта.
КЛАВ. Хорошо, явлюсь, угощеніе будетъ стало отличное.
Д. ПЕД. Что у васъ, пиръ? пиръ?
КЛАВ. Да, и я очень ему благодаренъ, онъ приглашаетъ меня на телячью голову съ каперсами {Въ прежнихъ изданіяхъ: to а calf’s head and a capon…. По Колльеру: to а calf’s head and capers,…}, не разниму ее великолпнйшимъ образомъ — можете сказать, что мой ножъ никуда негодится. А бекасъ {Полагали что у бекаса нтъ мозга.} будетъ?
БЕНЕ. Синьоръ, ваше остроуміе отлично идетъ иноходью.
Д. ПЕД. Я разскажу тебя, какъ Беатриса прославляла вчера твое остроуміе. Я сказалъ, что у тебя умъ тонкій, да, говоритъ, тончайшая крошка. Ну нтъ, очень, говорю, большой, дйствительно, большущій, говоритъ, увалень. Нтъ, говорю, весьма напротивъ изящный, вполн, говоритъ, согласна: никого онъ имъ не оскорбляетъ. Потому что, говорю, благоразуменъ, совершенно, говоритъ, справедливо, мудрецъ онъ. Владетъ, говорю, языками, вотъ этому, говоритъ, врю, потому что поклялся мн кое въ чемъ въ понедльникъ вечеромъ, а вторникъ утромъ отрекся, это разумется двоязычіе, два ужь языка. Такъ почти цлый часъ извращала она твои доблести, и заключила тмъ, что, вздохнувъ, признала тебя все-таки красивйшимъ изъ мущинъ Италіи.
КЛАВ. За тмъ горько заплакала, говоря, что никакого это не иметъ для нея значенія.
Д. ПЕД. Да, говорила и это, и все таки, не питай она смертельной къ нему ненависти, она страстно любила бы его. Дочь старика все намъ разсказала.
КЛАВ. Все, все, и къ этому: Господь зрлъ его, когда онъ спрятался въ саду {Слова изъ Книги Бытія.}.
Д. ПЕД. Когда же приставимъ мы рога дикаго быка къ чувствительному челу Бенедикта?
КЛАВ. И подпишемъ: здсь живетъ Бенедиктъ оженившійся?
БЕНЕ. Прощай, мальчуганъ! чего я хочу ты знаешь, предоставляю тебя за симъ твоему болтливому расположенію: твои остроты, какъ шпага хвастуна, никого, слава Богу, не ранятъ.— Ваше высочество, благодарю васъ за вс ваши ласки. Я долженъ оставить васъ, вашъ побочный братъ бжалъ изъ Мессины, вы убили, вмст съ нимъ, прекрасную, невинную двушку.— Что касается до этого молокососа — мы встртимся еще съ нимъ, а до того миръ ему. (Уходитъ.)
Д. ПЕД. Онъ ужь не шутитъ.
КЛАВ. Нисколько, и ручаюсь, изъ любви къ Беатрис.
Д. ПЕД. Онъ вызвалъ тебя?
КЛАВ. Положительнйшимъ образомъ.
Д. ПЕД. Что за прелесть человкъ, когда выходитъ въ колет и штанахъ, а умъ оставляетъ дома!
КЛАВ. Тогда онъ гигантъ передъ обезьяной, но обезьяна врачъ тогда такому человку.
Д. ПЕД. Будетъ, оставимъ это,ободрись и омрачись сердце! Сказалъ онъ, что братъ мой бжалъ?

Входятъ Крушина, Кислятина и Сторожа съ Борахіо и Конрадомъ.

КРУШ. Иди, иди, почтеннйшій, не сможетъ смирить тебя правосудіе — не вшать ему никогда достойнаго на всахъ своихъ, а такъ какъ ты и проклятый къ тому жь лицемръ, то и слдуетъ пооберегать тебя.
Д. ПЕД. Это что такое, двое изъ свиты моего брата связаны! и одинъ изъ нихъ Борахіо!
КЛАВ. Спросите, чмъ они провинились.
Д. ПЕД. Скажите, что сдлали эти люди?
КРУШ. Совершили, ваше высочество, фальшивый доносъ, говорили, сверхъ того, неправду, во вторыхъ — клеветники они, въ шестыхъ и послднихъ — оболгали синьору, въ третьихъ — оправили неправое, и въ заключеніе — лживые они бездльники.
Д. ПЕД. Во первыхъ, спрашиваю тебя, что они сдлали, въ третьихъ спрашиваю тебя, какое ихъ преступленіе, въ шестыхъ и послднихъ, за что они взяты? и въ заключеніе, въ чемъ обвиняете вы ихъ?
КЛАВ. Отлично, по его собственнымъ пунктамъ, всестороннее, можно сказать, постановленіе вопроса.
Д. ПЕД. Кого вы оскорбили, что васъ такимъ образомъ ведутъ къ отвту? Ученый этотъ констебль слишкомъ мудръ, чтобъ быть понятнымъ. Что вы сдлали?
БОРА. Ваше высочество, вести меня дале къ отвту незачмъ, выслушайте меня, и пусть графъ убьетъ меня. Я обманулъ самые глаза ваши, но чего не могла открыть ваша проницательность, эти пошлые дурни вывели наружу, они, ночью, подслушали мой, вотъ ему, разсказъ: какъ Донъ Жуанъ, вашъ братъ, подговорилъ меня оклеветать синьору Геро, какъ васъ привели въ садъ и сдлали свидтелями моего любезничанья съ Маргаритой, одтой въ платье Геро, и какъ вы хотли опозорить ее передъ самымъ внчаньемъ. Мои преступленія они записали, и мн лучше тутъ же скрпить ихъ допросъ моей смертью, чмъ снова, для большаго еще позора, ему подвергнуться. Синьора умерла въ слдствіе моего и моего господина ложнаго обвиненія, и, коротко: не желаю я ничего, кром должнаго негодяю возмездія.
Д. ПЕД. Не вторгается эта рчь раскаленнымъ желзомъ въ кровь твою?
КЛАВ. Я пилъ отраву въ то время какъ говорилъ онъ.
Д. ПЕД. И тебя подговорилъ мой братъ?
БОРА. И щедро заплатилъ мн за то.
Д. ПЕД. Онъ весь одно только коварство, вотъ почему и бжалъ онъ.
КЛАВ. О милая Геро! твой образъ возникаетъ въ прежней, очаровавшей меня прелести.
КРУШ. Ведите же просителей, нашъ церковникъ усплъ уже въ это время все обвстить синьору Леонато. Да смотрите жь, любезные, не забудьте, когда время и мсто позволятъ, обозначить, что оселъ я.
КИСЛ. Да вотъ и синьоръ Леонато, и церковникъ съ нимъ.

Входитъ Леонато, Антоніо и Церковникъ.

ЛЕОН. Который же бездльникъ-то? Дайте взглянуть на него, чтобъ, увидавъ другаго, ему подобнаго, я могъ поостеречься. Который же онъ?
БОРА. Хотите знать виновника вашего горя, глядите на меня.
ЛЕОН. Ты — ты — злодй, убившій своимъ дыханіемъ невинное дитя мое?
БОРА. Да, я, я одинъ.
ЛЕОН. Врешь, врешь, негодяй, ты облыгаешь самого себя, вотъ двое еще знатныхъ — третій бжалъ — твои въ этомъ соучастники.— Благодарю васъ, принцъ и графъ, за смерть моей дочери, включите и ее въ списокъ вашихъ славныхъ, доблестныхъ длъ, посообразите — увидите какое знаменитое это дло.
КЛАВ. Не знаю какъ и просить васъ, чтобъ выслушали меня, но говорить я долженъ. Изберите месть сами, наложите на меня какую угодно кару за грхъ мой, но согршилъ я невольно — по ошибк.
Д. ПЕД. Точно такъ же, клянусь душой, и я, и я, чтобъ удовлетворить почтеннаго этого старца, готовъ подвергнуться и самому тяжкому, что онъ захочетъ возложить на меня.
ЛЕОН. Потребовать, чтобъ вы воскресили мою дочь не могу я — невозможно это, но я попрошу васъ обоихъ убдить всю Мессину, что умерла она невинной, и если ваша любовь можетъ вызвать грустное вдохновеніе, повсьте на ея могильный памятникъ эпитафію, и пропойте ее надъ ея прахомъ, пропойте ныншней же ночью.— Завтра утромъ прошу васъ въ мой домъ, такъ какъ вы не могли быть моимъ зятемъ, будьте моимъ племянникомъ. У брата есть дочь, совершеннйшее подобіе моей умершей и единственная наша наслдница, сдлайте ее тмъ, чмъ хотли сдлать ея сестру, и умретъ мое мщеніе.
КЛАВ. О, благороднйшій синьоръ, ваша доброта извлекаетъ у меня слезы! Принимаю ваше предложеніе, располагайте отнын бднымъ Клавдіо.
ЛЕОН. Такъ жду, васъ завтра, а на этотъ вечеръ прощайте.— Мы сведемъ этого негодяя на очную ставку съ Маргаритой, она, увренъ, подкупленная вашимъ братомъ, была съ нимъ въ заговор.
БОРА. Нтъ, клянусь, не была, не знала что длала, когда говорила со мной, она, во всемъ, что я знаю о ней, всегда была честной.
КРУШ. А кром того, синьоръ — оно, по правд, хоть и не записано,— сей истецъ, сей преступникъ называлъ меня осломъ. Прошу и это, при наказаніи его, припомнить. Сверхъ того, сторожа слышали, что они говорили о нкоемъ Безобразномъ: говорили, что онъ носитъ въ ух ключь и подл него замокъ {Lock — замокъ и локонъ.}, и занимаетъ деньги именемъ Бога, что совершалъ такъ долго и никогда не платя, что въ настоящее время люди стали отъ того крайне жестокосерды, и ничего ужь не даютъ ради Бога. Прошу васъ, допросить его и по этой части.
ЛЕОН. Благодарю тебя за твою заботливость и честный трудъ.
КРУШ. Ваша милость говорите, какъ самый благодарный и почтенный юноша, и я восхваляю за васъ Господа.
ЛЕОН. Вотъ теб за твои хлопоты.
КРУШ. Да благословитъ Господь ваше благосостояніе!
ЛЕОН. Ступай, я избавляю тебя отъ твоего преступника и благодарю тебя.
КРУШ. Я оставляю вашей милости ужаснйшаго бездльника, котораго прошу наказать вашу милость, другимъ для примра. Да хранитъ вашу милость Господь, желаю вашей милости всего хорошаго, да возстановитъ Господь ваше здоровье. За симъ, покорнйше дозволяемъ вамъ удалиться, и если пріятная встрча можетъ быть желательной — Господь да не попуститъ ее.— Идемъ, сосдъ. (Уходитъ съ Кислятиной и Сторожами.)
ЛЕОН. Такъ до завтра, синьоры, прощайте.
АНТО. Прощайте, ждемъ васъ завтра.
Д. ПЕД. Будемъ непремнно.
КЛАВ. А ночь проведу я у могилы Геро. (Уходитъ въ домъ Педро.)
ЛЕОН. Ведите этихъ молодцовъ за нами, мы поразспросимъ Маргариту, какъ она познакомилась съ этимъ негодяемъ. (Уходятъ.)

СЦЕНА 2.

Садъ Леонато.

Входятъ Бенедиктъ и Маргарита съ разныхъ сторонъ.

БЕНЕ. Любезнйшая Маргарита, услужи, устрой мн свиданіе съ Беатрисой.
МАРГ. А напишете сонетъ въ похвалу красот моей?
БЕНЕ. Такимъ возвышеннымъ слогомъ, до какого ни одному изъ живущихъ не добраться, ты въ самомъ вдь дл стоишь того.
МАРГ. Чтобъ никто изъ мущинъ до меня не добрался? Оставаться мн, стало, всегда внизу лстницы?
БЕНЕ. Твой умъ такъ же остеръ, какъ рыло борзой: ловитъ чуть не на лету.
МАРГ. А вашъ такъ же тупъ, какъ рапира фехтовальщика — тычетъ, но не ранитъ.
БЕНЕ. Умъ, слдовательно, истиннаго мужа, не хочетъ онъ ранить женщину, и потому, прошу, позови Беатрису. Отдаю теб щитъ мой {Сдаюсь. Вроятно въ смысл латинснаго: clypeum abjicere.}.
МАРГ. Давайте намъ мечи, а щиты-то у насъ есть свои.
БЕНЕ. Хочешь, Маргарита, ими пользоваться, держи клинки и съ рукоятью въ ножнахъ, опасныя они для двушекъ орудія.
МАРГ. Что съ вами длать, позову къ вамъ Беатрису, найдутся, полагаю, у ней ноги. (Уходитъ.)
БЕНЕ. Придетъ стало. (Поетъ)
О богъ любви,
Знаешь, знаешь ты,
Какой жалости
Достоинъ я,—
разумю въ пснопньи, а въ любви — и Леандръ, дивный пловецъ, и Троилъ, первый потребитель сводниковъ, и цлая книга этихъ quondam {Нкогда бывшихъ, ci-devant.} вздыхателей, имена которыхъ и досел скользятъ такъ плавно по гладкой стез благо стиха, никто не измнялся еще любовью такъ совершенно, какъ мое бдное я. Въ стихахъ не могу и выразить этого, пробовалъ, никакъ не приберу къ дв ничего, кром ребенка — невиннйшую изъ римъ, къ строга — рога, жестокую риму, къ ученью — глупенью, глупйшую изъ римъ, все страшно зловщія окончанія. Нтъ, не подъ рименнымъ созвздіемъ родился я, не могу любезничать въ вычурныхъ выраженіяхъ.

Входитъ Беатриса.

Милая, Беатриса, пришла ты на зовъ мой?
БЕАТ. Пришла, синьоръ, и уйду, когда прикажете.
БЕНЕ. О, погоди, пока скажу: иди.
БЕАТ. Вы сказали — прощайте. Прежде однакожъ, чмъ уйду, дайте мн возможность уйдти съ тмъ, за чмъ собственно пришла — скажите, что было у васъ съ Клавдіо?
БЕНЕ. Гадкія только слова, а потому и позволь поцловать тебя.
БЕАТ. Гадкія слова то же что гадкій втеръ, гадкій втеръ то же что гадкое дыханье, а гадкое дыханье противно, а потому и удалюсь безъ поцлуя.
БЕНЕ. Ты спугнула слово съ настоящаго его смысла, такъ страшенъ умъ твой. Скажу теб безъ обиняковъ: Клавдіо принялъ мой вызовъ, и я — или скоро свижусь съ нимъ, или объявлю его трусомъ. За симъ, прошу, скажи за какое изъ моихъ дурныхъ качествъ полюбила ты меня?
БЕАТ. За вс вмст, потому что они составляютъ одну, такъ тсно сплоченную общину дурнаго, что ни одному изъ хорошихъ не протсниться въ среду ихъ. Но вы-то за какое изъ моихъ хорошихъ качествъ страждете любовью ко мн?
БЕНЕ. Стражду любовью! совершенно врно. Я въ самомъ дл страдаю любовью, потому что люблю противъ воли.
БЕАТ. На зло, полагаю, вашему сердцу, бдное сердце! Если вы изъ-за меня досаждаете ему — досажу ему изъ-за васъ, потому что никогда не полюблю того, что мой другъ ненавидитъ.
БЕНЕ. И ты и я слишкомъ умны, чтобъ любезничать мирно.
БЕАТ. Нисколько этого изъ вашихъ словъ не выходитъ, и изъ двадцати умныхъ ни одинъ расхваливать себя не вздумаетъ.
БЕНЕ. Старая, старая, Беатриса, поговорка, временъ блаженныхъ. Въ наше время, не воздвигнешь себ самъ памятника еще до смерти — проживешь въ памяти не доле звона погребальнаго колокола и плача вдовы.
БЕАТ. А какъ долго, по вашему, это продолжается?
БЕНЕ. Вотъ вопросъ!— Да часъ воплей и четверть часа слезъ, а потому благоразумному и лучше — если Донъ Червь, его совсть, дозволяетъ,— быть, подобно мн, трубой своихъ собственныхъ доблестей. Касательно моего восхваленія себя, вполн, ручаюсь, заслуженнаго, этого совершенно достаточно. Скажи теперь, какъ поживаетъ твоя сестра?
БЕАТ. Скверно.
БЕНЕ. А ты?
БЕАТ. То же скверно.
БЕНЕ. Молись же Богу, люби меня и исправляйся. За симъ, такъ какъ кто-то спшитъ сюда, оставляю тебя.

Входитъ Урсула.

УРСУ. Синьора, ступайте къ дядюшк, тамъ такая суматоха: доказано что синьора Геро обвинена несправедливо, что принцъ и Клавдіо страшно обмануты, и что Донъ Жуанъ, виновникъ всего этого, бжалъ, идите жь скоре.
БЕАТ. Хотите, синьоръ, послушать со мной эти новости?
БЕНЕ. Хочу жить въ твоемъ сердц, умереть на твоей груди и быть схороненнымъ въ глазахъ твоихъ, хочу, сверхъ того, и идти съ тобой къ твоему дяд. (Уходятъ).

СЦЕНА 3.

Внутренность церкви.

Входятъ Донъ Педро, Клавдіо, Музыканты и Служители съ факелами,

КЛАВ. Это мавзолей Леонато?
СЛУЖ. Это, синьоръ.
КЛАВ. (Читаетъ):

ЭПИТАФІЯ.

Клеветою злой убитая
Геро здсь почила,
Смерть, за зло испитое,
Ее вчной славой наградила.
Тамъ жизнь позоромъ умерщвленная,
Живетъ свтлой славой и по смерти.
(Вшая эпитафію на мавзолей). Виси ты здсь, на этомъ памятник, восхваляя ее и тогда, когда буду нмъ.— Играй теперь музыка, пойте торжественный вашъ гимнъ.

ПНІЕ.

Прости, прости, богиня ночи,
Убійцъ твоей прекрасной двы 1),
За тмъ съ пснями печали
Вкругъ ея могилы мы и ходимъ 2).
О, вторь же полночь нашимъ воплямъ,
Помогай намъ вздыхать и стенать
Тягостно, тягостно.
Разверзайтеся могилы, выдавайте мертвыхъ
Пока ея смерти не оплачемъ мы
Тягостно, тягостно.
1) Въ прежнихъ изданіяхъ: thy virgin knight… По Колльеру: thy Virgin bright…
2) Въ прежнихъ изданіяхъ about the tomb they go… По Колльеру:about the tomb we go…
КЛАВ. Миръ за симъ костямъ твоимъ! каждый годъ буду я совершать обрядъ этотъ.
Д. ПЕД. Добраго вамъ утра, господа, гасите факелы. Волки нахищничались, смотрите, предшествуя колесниц Феба, благодатный день пестритъ уже весь сонный востокъ сроватыми пятнами. Благодаримъ васъ, можете теперь насъ оставить, прощайте.
КЛАВ. Добраго вамъ утра, господа, ступайте каждый куда знаетъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: each his several way… По Колльеру: each his way can tell…}. (Служители и музыканты уходятъ.)
Д. ПЕД. Пойдемъ и мы, переоднемся, и къ Леонато.
КЛАВ. И да уготовитъ Гименей исходъ лучшій этого, заставившаго насъ платить эту дань горю! (Уходятъ.)

СЦЕНА 4.

Комната въ дом Леонато.

Входятъ Леонато, Антоніо, Бенедиктъ, Беатриса, Урсула, Монахъ и Геро.

МОНА. Не говорилъ я вамъ что она невинна?
ЛЕОН. Невинны также и Принцъ и Клавдіо, обвинявшіе ее по извстной уже вамъ ошибк, но Маргарита, какъ по всему видно, хоть и противъ воли, все таки отчасти виновата.
АНТО. Какъ бы тамъ ни было, а я радехонекъ, что все такъ хорошо улаживается.
БЕНЕ. И я, потому что иначе, честь заставила бы меня требовать за то отъ Клавдіо отвта.
ЛЕОН. Ступайте жь дочь и вы, прекрасныя, въ вашу комнату, и когда пришлю за вами, приходите сюда въ маскахъ. Принцъ и Клавдіо общали придти въ это время ко мн.— Ты, братъ, знаешь свое дло, ты долженъ быть отцомъ дочери твоего брата, и вручить ее юному Клавдіо. (Женщины уходятъ.)
АНТО. Вручу, и какъ нельзя лучше.
БЕНЕ. А я, сдается, долженъ просить васъ, святой отецъ.
МОНА. О, чемъ, синьоръ?
БЕНЕ. Связать, или погубить меня — одно изъ двухъ.— Синьоръ Леонато — это врно, добрый синьоръ,— ваша племянница смотритъ на меня весьма благосклонными глазами.
ЛЕОН. Вставленными ея сестрой, это еще врне.
БЕНЕ. А я на нее глазами любви.
ЛЕОН. Благодаря, полагаю, мн, Клавдіо и Принцу. Но чего же желаете вы?
БЕНЕ. Вашъ отвтъ, синьоръ, загадоченъ, но что до моего желанья — мое желанье, чтобъ ваше желанье не разногласило съ нашимъ: ныньче же соединиться священными узами брака, для чего мн нужна и ваша, святой отецъ, помощь.
ЛЕОН. Мое сердце согласно съ вашимъ желаньемъ.
МОНА. И я готовъ къ вашимъ услугамъ. Но вотъ и Принцъ съ Клавдіо.

Входятъ Донъ Педро съ Клавдіо и свитой.

Д. ПЕД. Добраго утра, благородному собранію.
ЛЕОН. Добраго утра и вамъ, Принцъ, и вамъ, Клавдіо, мы ждемъ васъ. Остаетесь вы при вашемъ ршеніи ныньче же жениться на дочери моего брата?
КЛАВ. Остаюсь — будь она хоть Ефіопка.
ЛЕОН. Позови же ее, братъ, отецъ Францискъ здсь, готовъ. (Антоніо уходитъ.)
Д. ПЕД. Здравствуй, Бенедиктъ. Отчего лице у тебя такое февральское, такъ морозно, такъ пасмурно, такъ задернуто тучами?
КЛАВ. Врно онъ въ раздумьи о дикомъ бык.— Полно, не безпокойся, мы обложимъ твои рога золотомъ, и вся Европа придетъ отъ тебя въ такой же восторгъ, какъ нкогда Европа отъ проказника Юпитера, когда въ любви онъ вздумалъ разыграть роль этого благороднаго животнаго.
БЕНЕ. Быкъ-Юпитеръ мычалъ, синьоръ, крайне обольстительно, вроятно что такой же сторонній быкъ обошолъ и корову вашего отца, и произвелъ той же продлкой тельца, чрезвычайно на васъ похожаго, потому что вы мычите точнехонько какъ онъ.

Антоніо, возвращается съ Двицами въ маскахъ.

КЛАВ. Остаюсь за это, пока въ долгу у тебя, потому что, вотъ, предъявляются другіе счеты.— На которой же изъ этихъ двъ долженъ я жениться?
АНТО. Вотъ на этой, вручаю вамъ ее.
КЛАВ. Она моя. Позволь же, прекрасная, взглянуть на лице твое.
ЛЕОН. Нтъ, вы не увидите его, пока передъ этимъ святымъ отцомъ не возьмете ея руки, и не поклянетесь жениться на ней.
КЛАВ. Давай же предъ лицемъ его твою руку, я твой мужъ, если теб это не противно.
ГЕРО. (Снимая маску). Когда бы я жила, я была бы другой женой вашей, когда бы вы любили меня, вы были бы другимъ моимъ мужемъ.
КЛАВ. Другая Геро?
ГЕРО. Ничего нтъ справедливе, одна Геро умерла оклеветанная {Въ прежнихъ изданіяхъ, One Него died de fil’d… По Колльеру: One Него died belied…}, но я живу, и такъ же врно, какъ живу, и то, что я невинна.
Д. ПЕД. Та же Геро! Геро умершая!
ЛЕОН. Она была мертва, ваше высочество, пока клевета жила еще.
МОНА. Все это могу объяснить вамъ я, кончивъ священный обрядъ, я подробно разскажу вамъ какъ умерла прекрасная Геро, а пока, свыкайтесь съ удивленіемъ, идемъ въ церковь.
БЕНЕ. Позвольте, позвольте, отецъ.— Которая изъ васъ Беатриса?
БЕАТ. (Снимая маску). Отзовусь на это имя я. Что угодно вамъ?
БЕНЕ. Ты любишь вдь меня?
БЕАТ. Нтъ, не больше дозволяемаго приличіемъ.
БЕНЕ. Стало твой дядя, Принцъ и Клавдіо ошиблись, они клялись, что любишь.
БЕАТ. А вы, вдь любите меня?
БЕНЕ. Клянусь, нисколько не больше дозволяемаго приличіемъ.
БЕАТ. Стало сестра, Маргарита и Урсула страшно ошиблась, они клялись, что любите.
БЕНЕ. Они клялись, что ты больна отъ любви ко мн.
БЕАТ. Они клялись, что вы умираете отъ любви ко мн.
БЕНЕ. Ничуть не бывало.— Такъ вы не любите меня?
БЕАТ. Да нтъ же, разв такъ, изъ благодарности только.
ЛЕОН. Полно, племянница, знаю вдь я наврное, что любишь ты синьора.
КЛАВ. А я готовъ присягнуть, что онъ любитъ ее, вотъ и доказательство: эта бумажка, исписанная его рукой — хромающій сонетъ хилаго его мозга, воспвающій Беатрису.
ГЕРО. А вотъ и другой, написанный рукой сестры, похищенный изъ ея кармана, и высказывающій ея любовь къ Бенедикту.
БЕНЕ. Чудеса! наши же собственныя руки свидтельствуютъ противъ сердецъ нашихъ!— Нечего длать, беру тебя, но, клянусь этимъ свтомъ, изъ состраданія только.
БЕАТ. Не отказываю вамъ, но, клянусь прекраснымъ этимъ днемъ, только по неотступному увщанію, и частію чтобъ спасти вашу жизнь, потому что слышала, что чахнете вы.
БЕНЕ. (Цлуя ее). Полно, зажму теб ротъ.
Д. ПЕД. Что же скажетъ намъ теперь Бенедиктъ оженившійся?
БЕНЕ. Скажу вамъ, Принцъ, что и цлая коллегія остряковъ не высметъ меня изъ моего настоящаго расположенія. Неужели вы думаете, что побоюсь сатиры, или эпиграмы? Ни въ какомъ случа, тому, кого можно сбить остротами, никогда не добиться ни до чего хорошаго. Коротко: ршилъ жениться — не посмотрю ни на что, что бы тамъ свтъ ни говорилъ противъ этого, поэтому и вы никогда не припоминайте мн, въ насмшку, моихъ прежнихъ противъ брака выходокъ, человкъ существо страшно вдь непостоянное, симъ и заключаю.— Что же касается до тебя, Клавдіо, думалъ я порядкомъ тебя отпотчивать, но такъ какъ ты, по всему видимому, сдлаешься моимъ родственникомъ — живи себ неизкалеченный, и люби сестру мою.
КЛАВ. А я надялся, что ты откажешся отъ Беатрисы, чтобы дать мн возможность выхлестать тебя изъ одиночества, сдлать двуличнымъ, чмъ ты, безъ всякаго сомннія, и будешь, если только сестра не устроитъ самого строгаго за тобой надзора.
БЕНЕ. Полно, полно, мы друзья вдь.— Потанцуемъ, пока не женаты еще, чтобъ облегчить наши сердца и пятки, нашихъ будущихъ женъ.
ЛЕОН. Натанцуетесь посл.
БЕНЕ. Нтъ, прежде, прежде, играй, музыка.— Вы, Принцъ, что-то мрачны, добудьте, добудьте себ жену, нтъ посоха лучше увнчаннаго роговымъ набалдашникомъ.

Входитъ Встникъ.

ВСТ. Донъ Жуанъ, вашъ братъ, ваше высочество, пойманъ и возвращенъ подъ стражей въ Мессину.
БЕНЕ. Забудьте о немъ до завтра, я придумаю вамъ славное ему наказаніе.— Играй, музыка! (Танцы, и за т&#1123,мъ вс уходятъ.)
Шекспир Вильям
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Много шума из ничего, Шекспир Вильям, Год: 1599
  2. Много шуму из пустяков, Шекспир Вильям, Год: 1599
  3. Много шуму попусту, Шекспир Вильям, Год: 1599
  4. Много шума из ничего, Шекспир Вильям, Год: 1599
  5. Много шума из ничего, Шекспир Вильям, Год: 1599
  6. Король Иоанн, Шекспир Вильям, Год: 1596
  7. Конец венчает дело, Шекспир Вильям, Год: 1609
  8. Трагедия о Юлии Цезаре, Шекспир Вильям, Год: 1598
Электронная библиотека