К высотам, Анненкова-Бернар Нина Павловна, Год: 1911

Время на прочтение: 47 минут(ы)

Къ высотамъ.

Пьеса въ 5 д. Н. П. Анненковой-Бернардъ.

Литографія Театральной библіотеки С. . Разсохина.
Москва, Тверская ул., Георгіевскій пер., д. 16.

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:

УАЙТКЕДЪ — владлецъ большого механическаго завода.
МЕРИ, его дочь.
ПАРКЕРЪ, завдующій заводомъ, молодой человкъ.
ДЖЕМСЪ НЬЮМЕНЪ — одинъ изъ мастеровъ въ завод.
АННА, его жена.
БЕТСИ, его мать.
ДЭННЪ, слесарь.
ХИЛЛЪ, тоже.
1-й точильщикъ, 2-й точильщикъ, 3-й точильщикъ.
ВЭНЪ, сосдка Ньюмэновъ.
ВИЛЬЯМЪ ЧАРНОКЪ, членъ религіозной общины ‘Братскій союзъ’.
ПИТЕРЪ СМОЛЛЪ, тоже.
БУННЪ, тоже.
ПЕРВЫЙ, ВТОРОЙ, ТРЕТІЙ, члены общины.

ДЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

(Кабинетъ завдующаго при контор. Большое американское бюро, письменный столъ, буковая мебель, несгораемый шкафъ. Въ задней стн большое венеціанское окно, окно раскрыто, виднъ заводъ. Въ боковыхъ кулисахъ направо отъ зрителей дв двери — одна въ контору, другая, на первомъ план,— входная. Налво отъ зрителей дверь во внутреннія комнаты хозяевъ.
Вечеръ).

1. На сцен УАЙТКЕДЪ и ПАРКЕРЪ.

(Уайткедъ сидитъ за письменнымъ столомъ. Паркеръ ходитъ взволнованный).

УАЙТКЕДЪ. Ха-ха-ха-ха! Вы насмшили меня, милйшій Паркеръ! Ха-ха-ха-ха!
ПАРКЕРЪ. Простите, не вижу повода. Я — человкъ хорошаго воспитанія, съ спеціальнымъ образованіемъ, отличный работникъ. Съ тхъ поръ, какъ вы вручили мн завдываніе вашимъ дломъ, оно растетъ гигантскими шагами и вы не прочь даже принять меня въ дло, какъ компаньона!
УАЙТКЕДЪ. Я цню весьма ваши прекрасная качества. Вы — рдкій молодой человкъ — это врно. Но… но… Ха-ха-ха!
ПАРКЕРЪ. Не понимаю… Ршительно не понимаю!
УАЙТКЕДЪ. Но вы…. и моя дочь. сравните! Ха-ха-ха-ха!
ПАРКЕРЪ (пожимая плечами). Право, я былъ бы оскорбленъ подобнымъ страннымъ отношеніемъ, если бы не уважалъ васъ такъ глубоко!
УАЙТКЕДЪ. Для моей дочери… Ха-ха-ха-ха! Но поймите, она такъ прекрасна, что я не нахожу никого достойнымъ ея. Мн кажется, что если бы даже какой-нибудь принцъ крови…
ПАРКЕРЪ. Для принца крови… Простите, но я полагаю, что миссъ Мери не достаточно высокаго происхожденія!
УАЙТКЕДЪ. Э, милый другъ! Вы забываете,— она богата! я создалъ дочери моей такую державу… такую, что можетъ позавидовать иной принцъ крови. Особенно изъ обднвшихъ, а ихъ теперь не мало!
ПАРКЕРЪ (улыбаясь). Держава сильная. Вы правы!
УАЙТКЕДЪ. Все самъ, самъ создалъ, своими руками — этимъ я гордъ! Не досыпалъ, не додалъ. Для нея, для моей дочери достигалъ я богатства и достигъ. Теперь могу сказать: долгъ мой исполненъ! Такъ вотъ, мой дорогой, останемся же друзьями. А эти… какъ бы сказать… фантазіи ваши выбросьте изъ головы, ха-ха!
ПАРКЕРЪ. Это равносильно тому, если бы вы предложили мн собственноручно оторвать себ голову!
УАЙТКЕДЪ. Ого, какъ поражено ваше бдное сердце! Впрочемъ, я не удивляюсь. Мн кажется, вся вселенная должна быть влюбленной въ мою дочь!

(Стукъ въ лвую дверь и голосъ Мери: ‘можно войти?’)

(2. Входитъ МЕРИ).

УАЙТКЕДЪ. Ахъ, мое милое дитя, что за вопросъ? Вс двери для тебя всегда открыты!
МЕРИ. Я думала, вы очень заняты. Но я не могла дождаться вашего прихода. Вотъ мое новое платье! Я пришла показаться! Я буду обдать въ немъ. Въ немъ же подемъ въ театръ. Красивое платье?
ПАРКЕРЪ. Прелестно!
МЕРИ. Вамъ нравится тоже?
ПАРКЕРЪ. Дорогое, большой цнности платье — это видно сейчасъ!
МЕРИ. Оно красиво! Цнностью его я мало интересовалась! Заплатитъ папа!
УАЙТКЕДЪ. Что дли тебя можетъ быть достаточно цннымъ, дитя? Для тебя, для моей королевы? Ты дивно хороша въ этомъ платьи, совсмъ королева!
МЕРИ. Вы слишкомъ балуете меня, папа! Я могу стать очень дурной! Я этого не хочу, Впрочемъ, во мн живетъ какой то безпокойный микробъ! Онъ всегда протестуетъ! Это полезно! Онъ мн мшаетъ сдлаться окончательно дурной!
УАЙТКЕДЪ (смется). Несноснаго микроба мы прогонимъ, чтобы онъ выбралъ иное мсто для своего пребыванія!
МЕРИ (тоже смясь.). Нтъ, нтъ, онъ очень славный, этотъ мой бунтующій микробъ! Я люблю его!
УАЙТКЕДЪ. Однако ты уже одта, а я… Я долженъ еще немного позаняться длами у себя въ кабинет. Затмъ тоже принаряжусь, чтобы быть достойнымъ пажемъ королевы!
МЕРИ. Ой, папа! Это ужасно! Пажъ — онъ прислуживаетъ. Если вамъ нравится такая игра, пуская вы будете королемъ, а я — ваша дочь! Это же буду я?
ПАРКЕРЪ. Принцесса!
МЕРИ. Ха-ха! Отлично! Впрочемъ, мн все равно! Мой микробъ къ титуламъ и вообще къ почестямъ равнодушенъ!
ПАРКЕРА. Богатство — самый лучшій титулъ. А почести легко покупаются за деньги.
УАЙТКЕДЪ. Я иду!
МЕРИ. А я еще останусь немного! Посл нашихъ большихъ комнатъ я люблю уютъ этого длового уголка.

(Уайткедъ, поцловавъ въ лобъ Мери, уходитъ).

3. МЕРИ. Отсюда изъ окна такъ хорошо виднъ заводъ. Подъ моими окнами садъ… Я люблю заводъ!
ПАРКЕРЪ. Это очень въ васъ цнно, что вы такъ хорошо относитесь къ источнику своего богатства.
МЕРИ. Я меньше всего думаю объ этомъ. Я привыкла съ дтства, я выросла здсь, ребенкомъ ходила туда. Дтскимъ любопытствомъ любила заводъ, какъ игрушку. Теперь, конечно, иначе. Люблю его движеніе безостановочно день и ночь… какъ человческій организмъ… какъ сердце! Но человкъ спитъ, заводъ же никогда не спитъ! Это такъ сильно! я не люблю сна и боюсь смерти!
ПАРКЕРЪ. Вотъ, вотъ именно поэтому надо широко пользоваться жизнью, всми ея возможностями. Жить, какъ аиняне и умирать, какъ спартанцы!
МЕРИ (съ тоской въ голос). Нтъ, вообще, конецъ… Я боюсь всякаго конца. Зачмъ, зачмъ конецъ?! Это странно! (посл пауза). Вы молитесь когда-нибудь?
ПАРКЕРЪ (усмхаясь). О, нтъ! Я человкъ вполн здоровый! Этой болзни не подверженъ!
МЕРИ (задумчиво). Я бы хотла найти молитву… Чудо молитвы!
ПАРКЕРЪ. Чудо? Ха-ха! Это что то архаическое! Въ нашъ вкъ завоеванія свта и воздуха, когда вы слышите стукъ этихъ стальныхъ машинъ, когда мы сидимъ при электрическомъ свт, когда самый воздухъ будетъ скоро во власти человка?! Человкъ — величайшій властитель природы. Чудо? Нтъ, въ чудеса теперь могутъ доврить лишь дти!
МЕРИ. Дти… гд это? Ахъ, да!.. Я сегодня читала: если не будете, какъ дтт…

(Мимо окна проходитъ ДЖЕМСЪ НЬЮМНЪ).

МЕРИ (быстро). Васъ, кажется, хочетъ видть Ньюменъ. Онъ заглянулъ сейчасъ въ окно.
ПАРКЕРЪ. Подождетъ! (подходитъ къ окну). Ньюменъ, что вамъ?
ДЖЕМСЪ (приближаясь къ окну, снимаетъ шляпу). Я бы хотлъ поговорить!
ПАРКЕРЪ. Подождите немного, я позову васъ! (Отходитъ отъ окна. Джемсъ тоже отходитъ).
ПАРКЕРЪ. Я хочу воспользоваться еще нсколькими минутами бесды съ вами, miss! Скажите, вы никогда не думали о своемъ замужеств?
МЕРИ. О, нтъ, ха-ха-ха! я себ еще недостаточно надола. Когда наступитъ такое время, я подумаю объ этомъ суррогат интереса къ своей особ!
ПАРКЕРЪ. Странный взглядъ на бракъ!
МЕРИ. Бракъ стснилъ бы мою свободу! А вы знаете: я дика и своевольна!
ПАРКЕРЪ. Вы могли бы найти такого мужа, миссъ, который угадывалъ бы малйшее ваше желаніе. Каждая прихоть ваша была бы для него закономъ!
МЕРИ. Это скучно!
ПАРКЕРЪ. Правда, вы богаты! къ этому привыкли. Но любовь! Вы можете найти такого мужа, который будетъ считать себя счастливйшимъ смертнымъ, что обладаетъ подобной жемчужиной, какъ вы, миссъ! Будетъ преданъ, какъ собака, послушенъ, какъ рабъ!
МЕРИ. Я предпочитаю мужа — врага. Чтобы мы ненавидли другъ друга и каждый длалъ бы другому на зло… Такая жизнь интересне!
ПАРКЕРЪ. Что же, вы можете найти и такого, если вамъ нравится подобный типъ семейной жизни!
МЕРИ (насмшливо). Займитесь пріисканіемъ! Васъ это, кажется, очень занимаетъ!
ПАРКЕРЪ. Зачмъ же мн искать, когда я самъ готовъ вамъ подчиниться, какъ самый послушный paбъ!
МЕРИ. Вы?… Ха-ха-ха! Мой микробъ протестуетъ! Однако, мистеръ Паркеръ, вамъ пора позвать Ньюмена. Онъ вдь ждетъ!

(Паркеръ звонитъ. Входитъ изъ двери, ведущей въ контору, МАЛЬЧИКЪ).

4. ПАРКЕРЪ (мальчику). Позовите Ньюмена, онъ ждетъ во двор! (Мальчикъ уходитъ во входную дверь).
5. ПАРКЕРЪ. Мн все же будетъ очень грустно, если вамъ придется когда-нибудь раскаиваться въ вашихъ сегодняшнихъ словахъ!
МЕРИ. Сохраните при себ эту излишнюю заботливость о чужомъ раскаяніи!

(Входитъ ДЖЕМСЪ и мальчикъ уходитъ.).

6. ПАРКЕРЪ (отрывисто). Въ чемъ дло?
ДЖЕМСЪ. Я попросилъ бы васъ, мистеръ… Сегодня вы отдали распоряженіе перевести меня въ отдленіе по выдлк оружія. Я допросилъ бы васъ оставить меня въ отдл сельско-хозяйственныхъ машинъ!
ПАРКЕРЪ. На какомъ основаніи? Я только сегодня сдлалъ этомъ распоряженіе, и вы уже не хотите ему подчиниться? Я не могу каждую минуту измнять свои ршенія!
ДЖЕМСЪ.— Moи причины серьезны.
ПАРКЕРЪ. Говорите!
ДЖЕМСЪ. По убжденіямъ я не могу участвовать тамъ, гд производятся орудія смерти!
ПАРКЕРЪ. Вы кто же?
ДЖЕМСЪ. Христіанинъ.
ПАРКЕРЪ. Какъ громко! Ахъ, вроятно, вы участникъ какой-нибудь новой религіозной секты? Ихъ столько теперь развелось!
ДЖЕМСЪ. Я христіанинъ!
ПАРКЕРЪ. Великолпно. Что же, по вашему, вс мы? И я, и вашъ хозяинъ? Язычники, не правда ли? Ха-ха!
ДЖЕМСЪ. Это дло совсти каждаго. Я знаюсь только со своей!
ПАРКЕРЪ. И упорство, дйствительно, христіанское! Извольте имть дло съ подобными сотрудниками?! Вы мн, впрочемъ, уже давно не нравитесь. Вы на работ занимаетесь не подходящими разговорами и только смущаете окружающихъ, Можете завтра же получить расчетъ въ контор съ полной уплатой жалованья!
ДЖЕМСЪ. Какъ вамъ угодно!
МЕРИ (вставъ съ мста). Нтъ, этого нельзя!
ДЖЕМСЪ (спокойно). Не тревожьтесь, миссъ! Я безъ работы не останусь. А быть тамъ, гд я не желателенъ, я не могу!
МЕРИ. Нть, нтъ! Расчетъ вы не получите! Мистеръ Паркеръ, вы оставите Ньюмена въ томъ отдленіи по его просьб.
ПАРКЕРЪ. Я твердъ въ своемъ ршеніи!
МЕРИ (вспыльчиво). Но здсь хозяинъ — мой отецъ! я — дочь хозяина. А вы… вы только служащій!
ПАРКЕРЪ (сдержанно-злобно). Да, миссъ, вы правы: я — служащій!

(Изъ двери во внутреннія комнаты входитъ ЛАКЕЙ).

7. ЛАКЕЙ. Мастеръ Уайкедъ проситъ мистера Паркера къ себ въ кабинетъ! (уходитъ).
8. ПАРКЕРЪ (собирая въ портфель бумаги). Я — служащій… Благодарю васъ, миссъ, за напоминаніе! (уходитъ).
9. МЕРИ (подойдя къ Джемсу.) Вы не уйдете. Вы останетесь. Я знаю, вамъ тяжело оставаться при враждебномъ отношеній къ вамъ завдующаго. Но для меня… Я такъ дорожу бесдами съ вами. Отъ васъ только я слышу о правд и черезъ васъ познаю ее. Кто же, кто мн скажетъ о ней?
ДЖЕМСЪ, Я вамъ не въ прав отказать въ этомъ!
МЕРИ. Вы не уйдете!?
ДЖЕМСЪ. Нтъ.
МЕРИ. Благодарю!
ДЖЕМСЪНо вы сейчасъ были — не нравы.
МЕРИ. Почему?
ДЖЕМСЪ. Вы не должны были такъ рзко говорить съ завдующимъ въ моемъ присутствіи. Ронять его авторитетъ.
МЕРИ. Это было моимъ правомъ въ ту минусу.
ДЖЕМСЪ. Надо уважать свободу другого.
МЕРИ. Но онъ нарушилъ мою.
ДЖЕМСЪ. Чмъ?
МЕРИ. Онъ мн посмлъ противорчить.
ДЖЕМСЪ. Онъ высказалъ свое мнніе. Разв высказанное открыто мнніе есть нарушеніе свободы? Я думалъ, вы понимаете ее шире!
МЕРИ (смущенно, посл пауза). Вы нравы… Да, да… Вы правы, надъ всегда. Мн стыдно. Я такъ благодарна вамъ за вс уроки. За желанные для души моей уроки. Я выросла въ такихъ исключительныхъ условіяхъ. Я никогда не слышу настоящей правды.
ДЖЕМСЪ. У вашего отца не было другихъ дтей?
МЕРИ. Нтъ, я одна. Я рано лишилась матери. Выросла безъ женскаго вліянія и очень избалована. Оттого, можетъ быть, я свободне и своевольне двушекъ моего круга.
ДЖЕМСЪ. Вы любите власть?
МЕРИ. Не знаю!
ДЖЕМСЪ. Но сейчасъ у васъ былъ приступъ власти.
МЕРИ. Можетъ быть. Только это не сильно во мн.
ДЖЕМСЪ. Вы тщеславны?
МЕРИ. Нтъ.
ДЖЕМСЪ. Вы любите богатство?
МЕРИ. Люблю, очень люблю! Люблю роскошь. Люблю богатство! Люблю тратить деньги. Бросать ихъ безразсудно!
ДЖЕМСЪ. Это не хорошо!
МЕРИ. Я свободна!
ДЖЕМСЪ. Въ золотой тюрьм.
МЕРИ. Свободна. Да, да. Богатство даетъ мн просторъ, независимость.
ДЖЕМСЪ. И тянутся сти. Он самыя страшная изъ всхъ стей на земл. Он до того набухаютъ въ вод, что нужны невроятныя силы, чтобы встать на землю освобожденнымъ. Сти тянутся… тянутъ въ тину… на дно! Рабство самое унизительное!
МЕРИ. А вы никогда не мечтали быть богатымъ?
ДЖЕМСЪ. Я свободенъ отъ этого!
МЕРИ. Вы искренне?
ДЖЕМСЪ. Я всегда стараюсь говорить правду! Я свободенъ отъ всякихъ путъ. Какъ не желать душ своей рабства? Все позволительно, но ничто не должно обладать человкомъ, Богъ, Одинъ Богъ — Властелинъ надо мною, Только Онъ. Но Богъ вдь — свобода. Какъ же свобода можетъ обладать по человчески, въ человческомъ смысл! Я — Божій рабъ, но я же и свободный!
МЕРИ. Свободный и рабъ?!
ДЖЕМСЪ. Это такъ тонко!
МЕРИ. Рабъ ужъ собой не владетъ!
ДЖЕМСЪ. Да, да. Предать себя всецло вол Божіей… Но… но существуетъ грхъ — въ этомъ свобода выбора. Надо стоять на страж у души своей. Стоять на страж упорно. Я могу преступить, наказаніе тогда неизбжно. Если я съ народомъ Божіимъ, я приму и пойму наказаніе, угадаю пути исцленія. Если же нтъ, не найду путей, не пойму наказанія. Но вдь тогда я буду слпъ, жалкій, жалкій калка!
МЕРИ. Какъ же найти? Какъ найти чудо молитвы?
ДЖЕМСЪ. Надо взалкать, источникъ найдется!
МЕРИ. Искать Бога?
ДЖЕМСЪ. Искать?! Сердце освободить! Здсь Онъ, въ вашей груди!
МЕРИ (въ благоговйномъ трепет). Онъ здсь?!
ДЖЕМСЪ. Отбросьте ветхое. Пусть вншній человкъ умретъ. Побда внутреннему, и возродится новое! Новая жизнь, новое сердце! Свыше родится! Исчезнетъ небо, не будетъ земли, ни конца, ни предла! Свть, одинъ свтъ! Это духъ! Это Богъ, Безконечность!
МЕРИ. Мн страшно… Провалы… и бездны, и высоты недосягаемыя! Не можетъ не можетъ смертный достигнуть ихъ. Нтъ дерзновенія!
ДЖЕМСЪ. А вра?
МЕРИ. Но страхъ.
ДЖЕМСЪ. Страхъ?! Это не тотъ страхъ, какимъ страдаетъ люди! Это — премудрость благодати. Сама свобода стучится въ ваше сердце. Не медлите, откройте, его!
МЕРИ. И слезы… Я не знаю! И тишина…и крикъ, и вопль… мн страшно! (Въ глубокомъ волненіи порывисто закрываетъ лицо руками. Опустивъ голову, сидитъ молча. Когда отняла руки отъ лица, лицо просвтленное. Встаетъ съ мста, подходитъ къ Джемсу). Прощайте… мн пора! (протягиваетъ ему руку.) Я… я благодарна вамъ!

(Быстро уходитъ. Джемсъ смотритъ ей вслдъ. Въ окн показывается Анна.)

10. АННА. А-а-а-а-а! Видла! Ха-ха-ха! Видла! Не слышала вашихъ разглагольствованій, но надла! Ха-ха-ха! Все видла!
ДЖЕМСЪ. Что же ты видла?
АННА. Она подала теб руку.
ДЖЕМСЪ. Тахъ что же? И я принялъ ее.
АННА. Прекрасно. Но вы забыли, что изъ окна все видно, все!.. Я… я стояла тамъ за угломъ, наблюдала за вами.
ДЖЕМСЪ. Шпіонишь? Быть шпіонкой не похвально!
АННА. Пожалуйста! Безъ проповдей. Я и сама знаю же хуже, что хорошо, что дурно.
ДЖЕМСЪ. Послушай, мн все это надоло.
АННА. Конечно, я простая женщина. Я изъ народа, а вы привыкли теперь разглагольствовать съ барышнями, съ фабрикантшами, съ богачизами… Ха-ха-ха! Но… но я покажу ей, какъ отбивать пулахъ мужей!
ДЖЕМСЪ (подойдя къ окну, сдержанно). Тише. Во-первыхъ, это не время и не мсто.
АННА. Нечего мн указывать, я и безъ тебя все отлично понимаю!
ДЖЕМСЪ. Если ты не перестанешь, я уйду отсюда сейчасъ, но домой не пойду!
АННА (хватая его за рукавъ). Постой, Джемсъ, голубчикъ, выслушай меня. Прости, прости, но выслуша, умоляю… въ послдній разъ!
ДЖЕМСЪ (спокойно). Говори!
АННА. Джемсъ, уйди, откажись отъ этого мста! Вдь мы же проживемъ безъ него, найдемъ другое, даже лучше!
ДЖЕМСЪ. Нтъ.
АННА (раздраженно). Ну, да, конечно!
ДЖЕМСЪ. Я здсь останусь, пока на это воля Бога!
АННА. Но если я прошу… во имя моего спокойствія…
ДЖЕМСЪ. Голосъ человческой плоти. Ты ревнуешь!
АННА. Хотя бы и такъ.
ДЖЕМСЪ. Твой голосъ звучитъ въ пустын. Здсь мста нтъ плотской ревности.
АННА. Джемсъ, но я же люблю тебя! Можешь же ты пожалть меня. Или я мало о теб забочусь, мало лелю?! Ахъ, Джемсъ! Джемсъ!
ДЖЕМСЪ. Я… я освобождаю тебя отъ этихъ попеченій. Я не выношу опеки надъ душой моей. Ступай домой, я приду черезъ часъ. (выходитъ въ дверь на первомъ план).
АННА (припавъ головой къ подоконнику, громко рыдаетъ). Ахъ, ахъ!
11. ПАРКЕРЪ (входитъ, съ изумленіемъ останавливается). Что это? Милая, потише! Это неудобно! Я затворю окно. (направляется къ окну).
АННА. Простите, мистеръ, простите… Но я… я… Я очень несчастная женщина. Умоляю васъ, простите меня. Выслушайте меня сейчасъ!
ПАРКЕРЪ. Теперь уже поздно. Занятія кончны. Вы придете завтра.
АННА. Нтъ, нтъ! Я умоляю васъ. Мн необходимо сегодня же сказать вамъ, мистеръ! Я не въ силахъ ожидать до завтра.
ПАРКЕРЪ. Какая странная! Но… но войдите! Я разговаривать долго не стану! Нсколько минутъ, предупреждаю васъ.
АННА. Благодарю васъ.
ПАРКЕРЪ (садится къ письменному столу. Анна входитъ изъ двери на первомъ план).
12. АННА. Мистеръ… уважаемый мистеръ!… Я… я… меня зовутъ Анна-Марія. Я жена Джемса Ньюмана.
ПАРКЕРЪ. Д-а-а! Что же вамъ надо онъ меня?
АННА. Я… я буду просить васъ… Не сочтите это за легкомысліе! Напротивъ, врьте, это такъ важно! Ахъ, если бы вы знали, какъ это необходимо! Я прошу васъ, мистеръ, очень прошу васъ придраться къ моему мужу и отказать ему отъ мста. Не осуждайте меня. Если бъ вы только знали…
ПАРКЕРЪ. Дйствительно, просьба довольно странная, чтобы не сказать больше. Но это вполн совпадаетъ съ моимъ желаніемъ. Сегодня было предложено мною вашему мужу уйти.
АННА (радостно). Ахъ!… И онъ не сказалъ мн ничего объ этомъ сейчасъ. Это онъ такъ разсердился на меня за мою выходку! Хотлъ наказать! Такъ онъ свободенъ? Счастье какое! Благодарю, благодарю васъ, мистеръ!
ПАРКЕРЪ. Но увольненіе его однако не состоялось. Хозяйк было это не угодно!
АННА (вспыхнувъ).— Ей?! А-а-а-а! Я… я теперь знаю! Я понимаю! Ахъ, я знаю, знаю! Онъ меня назвалъ шпіонкой! Что жъ, пускай! Я… я буду дйствовать открыто.

ЗАНАВСЪ.

ДЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

(Простая комната. Въ задней стн три окна. Слва отъ зрителей на первомъ план входная дверь, справа въ заднемъ углу тоже дверь въ другую комнату. Отступя отъ двери небольшой помостъ, гд стоятъ скамьи для хора, столъ для ораторовъ. На стол большая книга въ кожаномъ переплет. Передъ помостомъ скамьи. При поднятіи занавса поютъ. Мужской голосъ, припвъ хора).

ГОЛОСЪ. О, отчизна дорогая!
Я не-сусь къ теб въ мольб.
Видлъ солнце я, вступая
Въ первый разъ на путь къ теб.
ПРИПВЪ ХОРА. Къ небесамъ намъ путь идетъ,
Къ небесамъ насъ путь ведетъ.
Мы къ родной стран стремимся,
Жребій чудный насъ тамъ ждетъ.
Въ небесахъ отнын гршный
Вчную любовь найдетъ.
ГОЛОСЪ. Тамъ мой домъ съ листвою сада.
Есть ли гд страна милй?
Здсь одна моя отрада.
Мысль о родин моей.
ПРИПВЪ ХОРА. Къ небесамъ намъ путь идетъ,
Къ небесамъ насъ путь ведетъ.
Мы къ родной стран стремимся,
Жребій чудный насъ тамъ ждетъ.
Въ небесахъ отнын гршный
Вчную любовь найдетъ!

(По окончаніи пнія начинаютъ расходиться. У стола для ораторовъ остаются ЧАРНОКЪ и ПИТЕРЪ СМОЛЛЪ. Около нихъ группируются еще другіе. Видимо, о чемъ то горячо спорятъ.
На авансцен справа АННА и ДЖЕМСЪ.

ДЖЕМСЪ. Что же теперь ты будешь довольна? Не такъ ли?
АННА. Я хочу правды, а если теб дороже неправда, ты долженъ быть обличенъ и будешь!
БУННЪ (подходя къ нимъ). Здравствуйте, братъ! Здравствуйте, сестра! (пожимаетъ имъ руки). Сегодня, благодареніе Богу собраніе было люднымъ.
АННА (разсянно.). Да, да!
БУННЪ. А хорошо сказалъ проповдь Питеръ Смоллъ о тайн вчной жизни. Очень хорошо!
АННА. Да, да!
БУННЪ. И Чарнокъ… противъ обыкновенія, говорилъ недурно. А вы отчего сегодня не говорили?
ДЖЕМСЪ (уклончиво.). Такъ.
БУННЪ. Но были достаточно духовны?
ДЖЕМСЪ. Можетъ быть.
БУННЪ. Да, да, тогда не слдуетъ. А вы не знаете, почему просили членовъ общины, кто можетъ остаться для обсужденія важнаго дла? Вы не знаете?
ДЖЕМСЪ. Судить меня.
БУННЪ. Что вы? Полноте шутить!
ДЖЕМСЪ. Нтъ, правда. Останьтесь и будете судить меня.
БУННЪ. А вы говорите объ этомъ въ такомъ шутливомъ тон?!
ДЖЕМСЪ. Не чувствую за собой вины на этотъ разъ. А потомъ имю дерзновеніе думать, что Истинный и Правдивый Судья моимъ поступкамъ только Богъ!
БУННЪ. Что же, взглядъ правильный. Трудно человку судить брата своего.
ДЖЕМСЪ. Какъ будетъ Чарнокъ, напримръ, судить меня, когда онъ…
БУННЪ. Да, да! Ха-ха!.. когда онъ вашъ завистникъ! Завидуетъ, какъ проповднику, которому данъ даръ свыше.
ПЕРВЫЕ ЧЛЕНЪ ОБЩИНЫ (подходитъ). Чарнокъ что то очень неспокоенъ сегодня!
БУННЪ. Еще бы, ха-ха! Совсть, врно, колетъ.

(Первый членъ общины отходитъ).

ДЖЕМС (усмхаясь.). Такъ будете меня судить, да?
АННА. Не врьте ему, дорогой братъ. Просто между нами возникли маленькія недоразумнія, и я просила братьевъ мирно разсудить насъ.
БУННЪ. А не лучше было разв согласиться какъ-нибудь между собой? Вы не пробовали?
ДЖЕМС. Въ притчахъ написано: женщина горше смерти. Я согласенъ: она можетъ раздлить ложе и пойдетъ предастъ.
АННА. Видите, видите,— вотъ онъ всегда такой со мной.

(Первый членъ общины опять подходитъ).

1-й ЧЛЕНЪ ОБЩИНЫ (Анн). О чемъ такъ громко волнуетесь?
БУННЪ. Говоримъ о притчахъ.
ДЖЕМСЪ. И еще сказано: среди мужчинъ нашелъ онъ изъ тысячи одного, а женщины ни одной.
1-й ЧЛЕНЪ ОБЩИНЫ. Что же, это, пожалуй, правда. Женщина не должна обижаться на правду.
БУННЪ. Но онъ сказалъ: кто найдетъ добродтельную жену — цна ея выше жемчуговъ.
ЧАРНОКЪ (подходитъ). Здравствуйте! (жметъ руку Джемсу и Анн). Что же, посторонніе вс удалились. Здсь только члена. Ихъ не особенно много. Но ничего, можно приступить.
ДЖЕМСЪ. Я готовъ.

(Вс разсаживаются. Питеръ и Чарнокъ за столомъ, остальные на боковыхъ скамьяхъ помоста. Мужчины и женщины отдльно. Джемсъ на первой скамь, передъ помостомъ, Анна на боковой вмст съ женщинами).

ЧАРНОКЪ. Прежде чмъ приступать къ обсужденію, сосредоточимся. Припомнимъ о томъ, какъ сладка жизнь, избгающихъ грхъ и какое блаженство непорочному. Ахъ! какъ ужасенъ грхъ! Ахъ! какъ сладка жизнь праведниковъ. Пусть грхъ не коснется ни единаго изъ братьевъ нашихъ! Ахъ, какъ ужасенъ путь грха. Да не коснется насъ никакой грхъ!
ВС. Да не коснется!
ПИТЕРЪ. Въ этотъ важный для совсти каждаго, изъ здсь собравшихся, часъ, правдой проникнемся. Чтобы быть намъ справедливыми. Чтобы по немощи сердца человческаго не впасть въ заблужденіе. Чтобы сужденіе наше было для утвержденія правды, а не для корысти, не для величанія. Проникнемся правдой.
ВС. Проникнемся.
ПАРКЕРЪ (Анн). Сестра, вы хотите, чтобы собраніе обсудило недоразумнія ваши съ супругомъ. Вы принесли жалобу на тяжкую жизнь вашу.
АННА. Да, я подтверждаю: жизнь моя ужасна. Это — адъ на земл.
ЧАРНОКЪ (Джемсу). Что скажете вы на это, дорогой братъ!
ДЖЕМСЪ. Я жду. Пусть изложитъ она свои жалобы.
АННА. Между нами нтъ согласія!
ПИТЕРЪ. Быть можетъ, вы сами виноваты въ этомъ?
АННА (горячо). Нтъ, нтъ! Все, что въ силахъ дать муку преданная жена, все онъ получаетъ отъ меня: ласку, заботу, угодливость, попеченіе,— все, все! Я не расточаю его денегъ, какъ, я вижу, длаютъ иныя жены мотовки. Дрожу надъ каждымъ грошемъ. Берегу наше хозяйство. А въ отвтъ получаю грубость, невниманіе, обида.
ЖЕНЩИНЫ (сочувственно,). О, бдная, бдная сестра!
ПИТЕРЪ (Джемсу) Правдивы эти жалобы, братъ?
ДЖЕМСЪ. Не совсмъ.
АННА (волнуясь, торопится, запинаясь). Вс… вс… недоразумнія наши однако… Я утверждаю… Да, да… они исчезнутъ, какъ только онъ, если онъ согласится, оставитъ мсто на завод. Вотъ причина, вотъ зло. Семейный очагъ разрушается!
ПИТЕРЪ. Все это, вроятно, поправимо. Если васъ побуждаетъ къ подобной просьб что нибудь важное, мужъ вашъ, конечно, упорствовать не станетъ. Не правда ли, братъ?
ДЖЕМСЪ (сурово и твердо). Мста я не оставлю!
АННА (вспыхнувъ). Спросите о причин.
ПИТЕРЪ. Разв вы колеблетесь въ вр, что Господь-Пастырь Вашъ и за не въ чемъ не будете нуждаться?
ДЖЕМСЪ. Я мста не оставлю.
АННА (настойчиво). Спросите, спросите же о причин!
ЧАРНОКЪ. Конечно, важно знать, что именно заставляетъ васъ, дорогой братъ, такъ упорствовать, поддерживая семейный разладъ?
ДЖЕМСЪ. Это дло моей совсти. Я не считаю нужнымъ длиться ни съ кмъ!
АННА. Тогда я скажу: онъ ухаживаетъ за дочерью хозяина.
ДЖЕМСЪ (вздрогнувъ). Что?!
ЧАРНОКЪ (злорадно). Дйствительно… это… это… Какой же будетъ теперь вамъ отвтъ, дорогой братъ?
ДЖЕМСЪ. На клевету отвчать унизительно!
АННА. Клевета, клевета! Не знаю, или она бгаетъ, можетъ быть, за нимъ, но они постоянно ищутъ случая быть вмст, разговаривать!
ПИТЕРЪ (печально). Братъ, не оставляйте насъ въ недоумніи!
ДЖЕМСЪ (спокойно,). Да, я часто разговариваю съ дочерью хозяина!
АННА. Видите, видите — онъ ужъ самъ не отрицаетъ!

(Джемсъ взглядываетъ на нее серьезнымъ укоризненнымъ взглядомъ).

АННА. Они стараются нарочно оставаться вдвоемъ въ укромныхъ мстахъ, чтобы никто не слышалъ ихъ разговоровъ. Если онъ изъ окна завода издали увидитъ во двор ея платье,— кончено… скорй спшитъ къ дверямъ, забывъ о работ. Ахъ, ахъ, я не могу… Господь видитъ мои страданія!
1-ая ЖЕНЩИНА. Успокойтесь, дорогая. Уповайте за Господа!
ПИТЕРЪ (нершительно). Но я не вижу серьезныхъ основаній, чтобы утвердить виновность вашего мужа противъ васъ, сестра!
АННА (вспыхнувъ). Они… они ласкалась!

(Женщины въ ужас вскакиваютъ).

ДЖЕМСЪ. (возмущенно). Ложь!
ЧАРНОКЪ. Тише, тише! Мы рождены не для гнва.
ДЖЕМСЪ (упавшимъ голосовъ, обращаясь къ Анн). Зачмъ такая ложь!
БУННЪ (волнуясь). Однако же такое обвиненіе… Не ожидалъ, не ожидалъ! Но все же надо подтвержденіе…
АННА. Да, да, я подтверждаю!
БУННЪ. Кто вамъ про то сказалъ? Васъ, можетъ быть, ввели въ обманъ?
АННА. Я… я сама видла!

(Женщины вскакиваютъ).

АННА. Сама. Чего же вамъ еще? Своими глазами видла. Они и не подозрвали… Ахъ, да поймите же мою муку!
ЧАРНОКЪ (съ скрытымъ удовольствіемъ). Какъ же вы видли, сестра?
АННА. Я была во двор, а они… они въ контор. Окно было раскрыто и стора поднята. Они пожали другъ другу руки долго, долго, не желая разстаться! Смотрли другъ другу въ глаза такими взглядами… такими взглядами… Ахъ, пощадите, не могу! Сердце не выдержитъ! (рыдаетъ).
2-ая ЖЕНЩИНА. Онъ получитъ наказаніе. Господь воздастъ ему по дламъ его.
БУННЪ. Не ожидалъ, не думалъ, что вы могли такъ уклониться, братъ,!
ЧАРНОКЪ. Все по немощи. Немощна плоть!
ПИТЕРЪ (Джемсу). Это все правда, братъ?
ДЖЕМСЪ. Правда лишь въ томъ, что подавала мн руку на прощанье. Секундъ я не считалъ. Было обыкновенное пожатіе.
АННА. Нтъ, нтъ, не врьте ему, братья и сестра! Или не видите вы моихъ страданій? Если я говорю вамъ, что глаза мои бдные были свидтелями? О, лучше бы мн ослпнуть въ ту минуту. Лучше бы Господь лишилъ меня зрнія! Чмъ же еще?.. Чмъ же еще я могу доказать. если я вздла, вздла?.. (рыдаетъ).
ПИТЕРЪ (взволнованно). Все это грустно. Вы на опасномъ пути, братъ Джемсъ!
БУННЪ. Очень печально.
ЧАРНОКЪ (злорадно). На пути къ блуду.
ДЖЕМСЪ. Оставьте при себ свое обличеніе.
ПИТЕРЪ. Но все же упорство ваше не полезно. Васъ, можетъ быть, слишкомъ увлекаетъ слава человческая? Опасно продать первородство свое за чечевичную похлебку. Можетъ быть вамъ, дйствительно, лучше покинуть это мсто? Я попытаюсь еще разъ убдить васъ!
ДЖНМСЪ. Безполезно!
АННА (истерически вскрикиваетъ). Ахъ, ахъ, Господь покидаетъ насъ! (падаетъ на руки, поддерживающихъ ее женщинъ). Разв я не была любящей женой? Разв я… Ахъ, ахъ!
БУННЪ (растерянно.). Увести бы ее въ другую комнату. Тамъ успокоится она, бдная женщина.

(Дв женщины уводятъ рыдающую Анну въ дверь въ глубину.).

3. (По уход Анны нкоторое время молчаніе. Вс, видимо, взволнованы).
ЧАРНОКЪ. Я хочу поднять весьма важный вопросъ. Это, конечно, личное дло дорогого брата касательно его мста. Но намъ всмъ дороже погибающая христіанская душа. Мое сердце содрогается отъ печали! О, дорогой, возлюбленный братъ? въ какія дебри забрела ваша несчастная душа! Куда причалила ваша ладья? Къ прелюбодянію!
ДЖЕМСЪ. Оставьте то, чего не знаете.
ЧАРНОКЪ. Вамъ слдовало, какъ Іосифу, бжать отъ соблазна…
ДЖЕМСЪ (отрывисто). Знаю, безъ васъ!
ЧАРНОКЪ. И если взглянешь даже на женщину съ грховной мыслью… Взглянешь, взглянешь только… вникните,— то уже совершилъ блудъ!
БУННЪ. Врно, врно. Даже мысленно… Подумалъ,— и то грхъ!
ГОЛОСА:
1-й. Кто же не знаетъ?
2-й. Дьяволъ торжествуетъ тогда!
3-й. Дла плоти враждебны Господу!
ДЖЕМСЪ. Это истязаніе! Вы забирайтесь въ такіе тайники, куда не проникла моя мысль!
ЧАРНОКЪ. Любя! Чтобы привести васъ къ покаянію.
ДЖЕМСЪ. Вы душу выворачиваете. Кинжалами колете сердце.
ЧАРНОКЪ. Для пользы вашей. Любя.
ДЖЕМСЪ. Ха-ха! Иглами тычете въ живое мясо до самыхъ костей! Ковыряете рану! Любя? Ха-ха! Лицемріе!
ЧАРНОКЪ. Не судите! Судимы не будете! Напоминаю вамъ.
ДЖЕМСЪ. Пробуждаете мысли несуществующія. Навязываете грхъ въ которомъ человкъ невиновенъ. Требуете ложнаго подтвержденія и ложнаго покаянія. Ложнаго покаянія!
ЧАРНОКЬ. Надо быть снисходительнымъ къ ошибкамъ ближнихъ. Мы созданы не для гнва.
ДЖЕМСЪ. Словами любви говорите, но слова мертвы. Буквы не дышатъ. Бога, живого Бога въ нихъ нтъ! Вы, какъ упрямые, узкіе книжники, утвердились въ мертвыхъ письменахъ!
БУННЪ. Опомнитесь!
ДЖЕМСЪ. И, какъ упрямые, узкіе книжники, проглядите истину!
ЧАРНОКЪ. Пусть осужденіе ваше да обратится на голову вашу.
ДЖЕМСЪ. Небу нтъ ни конца, ни предла! Богъ — любовь и свобода! Пламень любви! Радость, свтъ, красота! Всеобъемлющій! А вы! Вы хотите заключить его въ четыре узкихъ стны, созданныя вашими руками! Въ темницу вмстить небо!
ЧАРНОКЪ. Все… все да обратится на васъ!
ДЖЕМСЪ. Съ правдой состязаетесь? Произволомъ своимъ ршаете? Каждый самъ отвтчикъ передъ совстью! Самъ передъ ней и отвчу. Не передъ вами!
ПИТЕРЪ. Остановитесь въ гордын своей, Мы вс жаждемъ правды! Ея духъ вездсущъ!
ДЖЕМСЪ. Знаю. Здсь онъ — въ сердц моемъ.
ЧАРНОКЪ. Однако. Ваше дерзновеніе, напоминаю вамъ, дошло до ослпленія. Такъ ваше сердце все вмстило? Малое смертное сердце? Вы еще слишкомъ гршны!
ДЖЕМСЪ. Пусть оно мало, и все же вмститъ безконечность. Слпое увидитъ свтъ. Прахъ, обреченный на смерть, а безсмертное, принявшее Бога!
ЧАРНОКЪ. Черезъ грхъ, вашъ убито ваше безсмертіе!
ПИТЕРЪ (взволнованный, подымается). Гope, горе, Господи! Братъ возсталъ на брата! Но готовы ли мы вс? Братья, сестры! Готовы ли мы принять Искупителя? Когда двое будутъ на пол,— одинъ возьмется, другой останется. Двое на одной постели — одинъ возьмется, другой останется. И если Онъ сейчасъ грядетъ, чтобы судить сейчасъ чтобы раздлить гршныхъ отъ праведныхъ… мы… мы… готовы ли вс?

(Отдльные голоса, среди женинъ возгласы).

1-й. О, сколько еще надо молиться!
2-й. Бдная я… падшая, ничтожная!
3-й. О, горе, горе!
ЧАРНОКЪ. Не знаю, какъ мнніе остальныхъ братьевъ, но я полагалъ бы, что нашъ больной братъ, Джемсъ Ньюменъ, заслуживаетъ быть на время отлученнымъ отъ духовнаго единенія съ мама.
ПИТЕРЪ. Мы вс гнвимъ Господа, однако Онъ милосердъ и любитъ насъ!
БУННЪ. Конечно, лучше миръ и любовь, хотя… не ожидалъ!
ЧАРНОКЪ. Но мы же вс ужъ усумнились въ врности брата нашего Джемса Ньюмена. Недовріе въ сердц, а сомнніе…
ГОЛОСА. Конечно, есть.
ЧАРНОКЪ. А если они есть, духовное единеніе уже нарушено. Отлученіе необходимо.
ПИТЕРЪ (скорбно,). Пожалуй, вы и права!
БУННЪ. Очень, очень печально, но это правда!
ГОЛОСА. Конечно!

(Среди женщинъ плачъ).

ДЖЕМСЪ. О чемъ сокрушаетесь женина?
1-ая ЖЕНЩИНА. О погибающей душ, о васъ, бдный братъ!
ДЖЕМСЪ. Не сокрушайтесь. Плачьте о собственной жизни и о своихъ несчастьяхъ. Обо мн не плачьте!
ЧАРНОКЪ. Напрасно, возлюбленный братъ! Плакать полезно о погибающихъ, больныхъ и отлученныхъ.
ДЖЕМСЪ. Что же, отлучайте. Отлучайте отъ всего, отъ чего можетъ отлучить меня ваша человческая власть. Отъ Бога и любви Его вы отлучить меня не можете.
ЧАРНОКЪ. Онъ Самъ отвергнетъ васъ!
ДЖЕМСЪ. Прозрвшій отъ свта! Творенье отъ его Творца! Богъ духъ! и дышатъ, а живетъ, гд избираетъ Самъ. Не страшны ваши приговоры мн. Вашъ судъ, судъ человческій,— мн не страшенъ! (Уходятъ).
ЧАРНОКЪ. Передъ тмъ, какъ покинуть это печальное собраніе, братья, споемъ псню сокрушенія!

(поютъ):

Буря и вихрь завываютъ,
Какъ страшенъ сердитый гулъ.
Туча жалъ свтъ затемняетъ,
Мы, гибнемъ. И грхъ не уснулъ!
Или всхъ насъ же тревожитъ,
Что смерть окружаетъ насъ?
Грозный валъ наступаетъ и можетъ
Ладью погубить сейчасъ!
И я въ глубокой начали
Склоняю главу мою:
Душу мою взволновали
Грхи! О спасеньи молю!
Сердце мое заливаютъ
Потоки земныхъ скорбей!
Я гибну. Къ спасенью взываю:
Покой дай душ моей!

ЗАНАВСЪ.

ДЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

(Точильно-шлифовальное отдленіе сельско-хозяйственныхъ машинъ механическаго завода. Въ задней стн широкая двухстворчатая дверь. Изъ нея виднъ дворъ. Отъ двери широкій проходъ черезъ всю сцену, по сторонамъ прохода рабочіе станки. Отъ наждачныхъ камней во время работы летятъ искры. Слва отъ зрителей за станками ДЖОНЪ, ХИЛЛЪ, ЛЕННЪ. ДЖЕМСЪ ходитъ по проходу.

ЛЕННЪ (поетъ). Жизнь грустна безъ вина!
Бимъ, бомъ, бомъ!
Бей стаканъ о стаканъ.
Бимъ, бомъ, бомъ!
Этотъ звонъ — сладокъ онъ!
Бимъ, бомъ!
ДЖОНЪ. На работ распвать не время!
ХИЛЛЪ. Ха-ха! Старина не любитъ виннаго запаха! Спойте, Леннъ, про невинную двушку. Это ему понравится!
ЛЕННЪ. Вс невинныя двушки нынче перевелись. Он облысли и у нихъ выросли хвосты, какъ у вдьмъ: Остались только порядочныя женщинъ для платныя и безплатныя.

(Среди ближайшихъ рубежъ хохотъ).

ЛЕННЪ. Хотите, дядя, спою вамъ про платныхъ порядочныхъ женщинъ?
ДЖОНЪ. Нтъ, ужъ избавьте!

(Джемсъ уходитъ)

2. 1-й РАБОЧІЙ. Нашъ мастеръ что то сегодня не-въ дух. Не сидится ему на мст.
ХИЛЛЪ. Жена сбжала, оттого онъ все и бгаетъ! Ха-ха!
ЛЕННЪ. О чемъ ему горевать? Жена сбжала, хозяйская дочка утштъ! Говорятъ, она любитъ заводъ, оттого такъ часто заглядываетъ?
1-я РАБОЧІЙ. Знаемъ мы, какъ она любитъ заводъ! Ха-ха!
ДЖОНЪ. Какъ-вамъ не:стыдно такъ злословить?
2-й РАБОЧІЙ. А что же тутъ необыкновеннаго?
ХИЛЛЪ. Эхъ, милйшій Джонъ, у васъ сдая голова, а вы младенецъ!
ЛЕННЪ. Любовь капризна. Королевы влюбляются въ конюховъ, а принцы въ кухарокъ.
ДЖОНЪ. Все же надо быть сдержанне въ словахъ, особенно, когда дло идетъ о хозяйской дочери.
ХИЛЛЪ. Ну, что же, оставимъ ее въ сторон. Да и зачмъ ему она. когда столько женщинъ помимо ея есть на свт!
ЛЕННЪ. И за недорогую плату, по сходной цн можно найти. Надо только умть выбрать.
ХИЛЛЪ. Врно, ха, ха! И среди дешевенькихъ иной разъ встртишь прехорошенькую!
ДЖОНЪ. Какія гнусности и говорите! мерзко слушать! Сидть здсь противно, а бросить работу нельзя!
ХИЛЛЪ. Лицо прикройте платкомъ, чтобы не краснть! Ха-ха-ха!
ЛЕННЪ. Онъ, какъ женился, такъ никогда, и не измнялъ своей жен, ха-ха-ха! А ваша супруга такъ же старательно оберегала свою неприкосновенность, или нтъ?
ДЖОНЪ (бросается на Ленна). Молчать!
ХИЛЛЪ (удерживая его). Тише, тише, дядя Джонъ! Вдь это же все шутки!
ДЖОНЪ. Какъ смть! какъ смть!.. Она…. она святая женщина, моя жена!
1-й РАБОЧІЙ. И пошутить нельзя, эхъ!
ХИЛЛЪ. Онъ виноватъ! Но вы же знаете, онъ у насъ забулдыга давно отптый!
ЛЕННЪ (добродушно.). И правда, дядя Джонъ, что за охота вамъ сердиться на такую дрянь, какъ я?

(Хоxотъ).

ЛЕННЪ. Богъ отъ меня отступился, чортъ тоже рукой махнулъ! Такъ и болтаюсь я между небомъ и землей. А вы еще тратите на меня свой благородный гнвъ! Ха-ха! Не стоитъ!

(Хохотъ).

ЛЕННЪ. Этотъ звонъ, сладокъ онъ.
Бомъ, бомъ, бомъ!
ДЖОНЪ (успокоившись). Все-таки нужно помнить, хотя иногда, о чемъ говоришь, даже шуткой!
ЛЕННЪ. Я отчасти и помню. Но только, когда рчь зайдетъ о женщинахъ, память моя тогда измняетъ мн. Я ихъ очень люблю и очень ненавижу!
ХИЛЛЪ. И правда… за послднее время он вс точно взбсились! Хотятъ не отставать отъ насъ, мужчинъ, быть во всемъ наравн! Скоро въ солдаты пойдутъ!
ЛЕННЪ. Ничего, не унывайте! Много еще останется такихъ, которыя предпочтутъ свое природное ремесло солдатской служб!
2-й РАБОЧІЙ. Врно, ха, ха!
ЛЕННЪ. Во всякомъ случа, если вс безплатныя отправятся въ солдаты, на нашу долю останутся платныя, ха, ха! Т ужъ своей должности не промняютъ, наврно!
ХИЛЛЪ. Да, но тогда, ой, ой, какъ он повысятся въ це!
ЛЕННЪ. Ничего, можно всегда поторговаться! А если красивый мужчина… Женщины, ха, ха, падки на красоту, одинаково и платныя, и безплатныя!

Ххохотъ).

ДЖОНЪ. Что за мерзость!.
2-й РАБОЧІЙ. Заткните ваши добродтельные уши ватой, дядя Джонъ!
ДЖОНЪ, Ели васъ не рождали матери въ мукахъ? Шелопаи! Вспомните объ этомъ, когда будете унижать женщину!
3. (Входятъ ДЖЕМСЪ и ПАРКЕРЪ).
ПАРКЕРЪ. Какъ идетъ работа?
ДЖЕМСЪ. Хорошо, мистеръ!
ПАРКЕРЪ. Заказъ Рудзоновъ?
ДЖІМСЪ. Оконченъ быть не можетъ!
ПАРКЕРЪ (сердито). Почему?
ДЖЕМСЪ. Не хватило матеріала!
ПАРКЕРЪ. Возмутительная небрежность!
ДЖЕМСЪ. Вина не моя. Я доставилъ въ контору во время требованія, а если не исправна контора, виноватъ не я.
ПАРКЕРЪ. Нтъ, вы, вы, вы! Заявленіе, значитъ, было подано поздно.
ДЖЕМСЪ. Я подалъ вовремя!
ПАРКЕРЪ. Но понимаете ли вы, въ какое глупйшее, чортъ возьми, положеніе, поставили вы меня? Я далъ слово заказчику, что заказъ оконченъ будетъ!
ДЖЕМСЪ. Это меня не касается. Я свое дло сдлалъ!
ПАРКЕРЪ. Не касается?! Да я и не обязавъ, давать вамъ отчетъ въ своихъ поступкахъ!
ДЖЕМСЪ. Я тоже могу дйствовать только въ предлахъ возможнаго!
ПАРКЕРЪ. Вы… вы невыносимы! Не думаете о дл, разсянный, не помните ничего! Странное дло!.. Заводъ, вдь не можетъ нести убытка оттого, что вы ничего не помните отъ разстройства, что у васъ убжала жена!
ДЖЕМСЪ. Не забывайтесь, мистеръ!
ПАРКЕРЪ. Что-о? Какъ вы смете?
ДЖЕМСЪ. Я не дозволю вамъ такъ разговаривать со мною!
ПАРКЕРЪ. Очень мн нужны ваши дозволенія, когда я взбшенъ!
ДЖЕМСЪ. Все, что касается дла, пожалуйста. Но мою личную жизнь, нтъ, будьте осмотрительне. Я не дозволю!
4. (Въ дверяхъ доказывается МЕРИ. Паркеръ бросается къ ней навстрчу. Джемсъ отходитъ вправо на передній плань сцены).
ПАРШЪ (изысканно и любезно приподнимая шляпу). Захотли постить насъ?
МЕРИ. Да, подышать этимъ воздухомъ.
ПАРКЕРЪ. Онъ не можетъ сравниться съ благоуханіемъ чудныхъ розъ передъ вашимъ балкономъ!
МЕРИ. Но въ немъ живетъ энергія стали!
ПАРКЕРЪ. Вы, какъ всегда, блещете остроуміемъ!
МЕРИ (насмшливо). А вы, какъ всегда, излишней находчивостью!

(Она подвигается по проходу, останавливаясь возл станковъ. Рабочіе, къ которымъ она подходитъ, почтительно приподнимаясь, кланяются. Паркеръ слдуетъ за ней).

МЕРИ. Мистеръ Паркеръ, вы, вроятно, очень заняты. Я не хочу отнимать у васъ время, благодарю васъ, я въ провожатыхъ не нуждаясь!
ПАРКЕРЪ. (злобно вспыхнувъ). О, да! Я очень, очень занятъ, какъ всегда. Я весьма благодаренъ вамъ, миссъ, за разршеніе удалиться!
МЕРИ. Пожалуйста!

(Паркеръ уходитъ).

5. (По уход Паркера, Мери подходитъ къ Джемсу. Джемсъ снимаетъ шляпу).
МЕРИ. Здравствуйте! я давно не видла васъ!
ДЖЕМСЪ (смущенно). Я отсутствовалъ два дня по семейнымъ обстоятельствамъ!
МЕРИ. Я слышала… у васъ несчастье!
ДЖЕМСЪ. Ушла моя жена!
МЕРИ. Это большое горе.
ДЖЕМСЪ. Она была хорошей хозяйкой!
МЕРИ. Вы любили ее?
ДЖЕМСЪ. Мы были женаты семь лтъ!
МЕРИ. Дти?
ДЖЕМСЪ. Мы бездтны!
МЕРИ. Когда я услышала, я очень была встревожена… боялась за васъ!
ДЖЕМСЪ. Напрасно!
МЕРИ. Зачмъ за такъ рзко мн отвчаете?
ДЖЕМСЪ. Я говорю просто, какъ со всми!
МЕРИ. Нтъ, у васъ особый, раздраженный тонъ, а я ничего, кром самаго добраго…
ДЖЕМСЪ. Вы слишкомъ долго разговариваете со мной, миссъ! Это вводитъ людей въ соблазнъ осуждать васъ!
МЕРИ (вспыхнувъ). Мн это все равно!
ДЖЕМСЪ. Да, но зачмъ же другимъ давать поводъ къ соблазну?
МЕРИ. Мн грустно, Джемсъ, что вы такъ относитесь ко мн!
ДЖЕМСЪ. Я ко всмъ лицамъ стараюсь относиться одинаково!
МЕРИ. Я думала, что вы отличаете меня нсколько отъ всхъ остальныхъ людей. Я ошиблась. Мн больно. Я дорожила этимъ.
ДЖЕМСЪ. Напрасно. Вс люди должны быть для меня одинаковы. Вы одарены свыше духовнымъ богатствомъ. У васъ свтлая душа, но… но это не поводъ, чтобы я относился къ вамъ иначе, чмъ къ остальнымъ людямъ, лишенныхъ этихъ даровъ. Они заслуживаютъ, быть можетъ, большей любви именно оттого, что лишены многаго!
МЕРИ (задумчиво). Вы, можетъ быть, и правы! (измняя тонъ). Я ухожу. До свиданья, Джемсъ!
ДЖЕМСЪ. Всего хорошаго!

(Мери идетъ. Едва она отошла, Джемсъ быстро оборачивается и длаетъ нсколько шаговъ.).

ДЖЕМСЪ. Миссъ…

(Мери останавливавшая, смотрятъ вопросительно).

ДЖЕМСЪ (смущенно.) Я… я хотлъ… я вспомнилъ о рожденіи свыше. Но вы, вроятно, хорошо помните сами!
МЕРИ (ласково). Благодарю васъ… я знаю!

(Уходитъ).
(При ея уход Джемсъ отходитъ и садится вправо на авансцен, опустивъ внизъ голову,).

6. ЛЕННЪ (подходитъ къ нему.) Я кончилъ работу. Хотите взглянуть?
ДЖЕМСЪ (вздрогнувъ, поднялъ голову). Да, да! Хорошо! Впрочемъ, посл успетъ!
ЛЕННЪ. Можно поболтать съ вами?
ДЖЕМСЪ (разсянно). Отчего же!
ЛЕННЪ. А вдь она чертовски хороша, дочь хозяина!
ДЖЕМСЪ. Не замтилъ!
ЛІЕНЪ. Разв вы равнодушны къ женскимъ, прелестямъ?
ДЖЕМСЪ. Не придаю имъ особаго значенія?
ЛЕННЪ. А я такъ, напротивъ,очень люблю разглядывать хорошенькихъ женщинъ. Это одно изъ удовольствій жизни!
ДЖЕМСЪ (вздрогнувъ). Вы никогда не испытывали проклятія плоти, Леннъ?
ЛЕННЪ. Проклятія? О, нтъ! Одно удовольствіе! Проклятіе, это что-то отжавшее и никому на нужное. Я упразднилъ для себя вс проклятія и оставилъ одни удовольствія!
ДЖЕМСЪ. И вамъ никогда не хотлось сказать: ‘замолчи’ своей плоти?
ЛЕННЪ. О, нтъ! Зачмъ? Напротивъ, всегда скажу, ‘говори, милая, говори!’ Зачмъ ей молчать, когда ея разговоръ доставляетъ столько удовольствія?
ДЖЕМСЪ. Нтъ, нтъ, это страшное мученіе. Считать себя преодолвшимъ, свободнымъ… и вдругъ… Или оно непобдимо, это проклятіе?
ЛЕННЪ. Вы оттого такъ мрачно настроены, что отъ васъ удрала жена?
ДЖЕМСЪ. Ахъ, нтъ!
ЛЕННЪ. Но, послушайте! Вдь это же вздоръ. Что такое жена? пренепріятное бремя! Съ сварливой не жизнь, а адъ! Отъ добродтельной непремнно упреки и слезы. Добродтельная женщина весьма слезлива!
ХИЛЛЪ (первому рабочему.) Какъ Леннъ напваетъ мастеру!
1-й РАБОЧІЙ. Перемнилась ролями. Теперь Леннъ сталъ проповдникомъ!
ЛЕННЪ. Женщинъ на земл много, и нтъ ничего лучше свободы выбора. Ни ада, ни слезъ… и одно удовольствіе… Разв это не прелесть? Я очень доволенъ, что никакимъ бременемъ не обременилъ себ плечъ. Ни сварливымъ, ни слезливымъ.
ДЖЕМСЪ (улыбаясь). У васъ, не скажу, чтобы правдивая, но своеобразная точка зрнія.
ЛЕННЪ. Несложная и очень веселая. Жить съ нею привольно. А вы вдь и не пьете?
ДЖЕМСЪ. Пилъ когда то въ своей ветхой жизни и бросилъ.
ЛЕННЪ. Мн васъ жаль. Вы лишены одного изъ лучикъ наслажденій!
ДЖЕМСЪ. Не думаю.
ЛЕННЪ. Увряю васъ. Я знаю. Вы опираетесь.во всемъ на Писаніе. Я тоже читалъ. Тамъ въ одномъ мст сказано: не упивайтесь виномъ! Значитъ, не напивайтесь до пьяна. Но это не значитъ вовсе не пить. Даже наоборотъ. Напримръ, благоразумный стаканчикъ-другой портеру въ хорошей компаніи очень пріятно, и полезно даже для желудка. Испробуйте!
ДЖЕМСЪ (смясь). Ха-ха-ха! Я не страдаю желудкомъ!
ЛЕЙНЪ. Въ такомъ случа на вашу долю останется одно пріятное!
ДЖЕМСЪ. Вы комикъ, ха-ха-ха!
ЛЕННЪ. Я человкъ смшной, ха-ха! Послушайте… Но вдь смяться, право же, лучше, чмъ плакать!
ДЖЕМСЪ. Ха-ха-ха-ха!
ЛЕННЪ. Видите, и вамъ весело стало! Я очень радъ! Я буду продолжать! Можно?
ДЖЕМСЪ. Если для васъ это интересно!
ЛЕННЪ. А вамъ?
ДЖЕМСЪ. Я слушаю безъ скуки!
ЛЕННЪ. Что касается до меня, то я предпочитаю упиваться. Удивительно пріятное состояніе. Сначала тепло разольется по жиламъ, потомъ стукнетъ сердце, потомъ что то зашумитъ, защекочетъ и предметы начинаютъ качаться изъ стороны въ сторону какъ шальные, ха-ха-ха! Небо свалится на землю, земля поползетъ къ небесамъ! Вы никогда не испытывали ничего подобнаго?
ДЖЕМСЪ. Нтъ, ха-ха-ха!
ЛЕННЪ. Вы совсмъ младенецъ. Не знаете самаго главнаго. Вотъ тутъ то и начинается блаженство и длается все равно! Жена сбжала — все равно! Полюбила женщина — все равно! Измнила женщина — все равно! Голову себ разбилъ — и это все равно!
ДЖЕМСЪ. Ну, если голову разбить, я думаю, тогда не все равно!
ЛЕННЪ. Увряю васъ, я нсколько разъ разбивалъ — и ничего. Сдлаютъ перевязку въ больниц, немного поболитъ — и опять все равно!
ДЖЕМСЪ. Не знаю, удивляться вамъ, порицать… или завидовать!
ЛЕННЪ. А самое: интересное — пропить что нибудь! Превесело! Я какъ-то пріобрлъ себ часы. Великолпнйшіе… Былъ въ восторг… А черезъ два дня пропилъ. Пропить цнную вещь… Увряю васъ, я былъ еще въ большемъ восторг, чмъ когда покупалъ эти часы,
7. (Входитъ МЕРИ),
МЕРИ. Я позабыла здсь мой зонтикъ.

(Леннъ отходитъ къ рабочимъ).

ДЖЕМСЪ (подавая зонтикъ). Вотъ онъ!
МЕРИ. Вы не придете сегодня въ контору около девяти?
ДЖЕМСЪ. Врядъ ли.
МЕРИ. Я бы хотла поговорить съ вами.
ДЖЕМСЪ. Я… нтъ, я не могу прійти. Да, я такъ думаю…
МЕРИ. Вы огорчите меня.
ДЖЕМСЪ. Я позволю себ дать вамъ одинъ совтъ, миссъ… За зонтикомъ было можно послать кого-нибудь!
МЕРИ (вспыхнувъ). Вы забываетесь!
ДЖЕМСЪ. Я человк грубый!
МЕРИ. Вы не цните и не стоите моей доброты!
ДЖЕМСЪ. Я — скверный, я знаю, я самаго дурного мннія о себ!
МЕРИ. Но дло сейчасъ не въ этомъ,
ДЖЕМСЪ. Здсь много любопытныхъ.
МЕРИ (взволнованно) О, Джемсъ, если… вы… Если вы… но впрочемъ… Прощайте, Джемсъ… (быстро уходя).
8. (Джемсъ стоитъ съ растерявшимся видомъ. Къ нему подбгаетъ Леннъ).
ЛЕННЪ. Она, кажется, разсердилась?
ДЖЕМСЪ (упавшимъ голосомъ). Не знаю.
ЛЕИНЪ. Глаза у нея горли, какъ уголья въ жаровн!
ДЖЕМСЪ. Она всегда говоритъ очень оживленно!
ЛЕННЪ. Горячая, значитъ! Это хорошо, что за толкъ, если человкъ — рыба. Особенно, женщина… Терпть не могу!
ДЖЕМСЪ (порывисто охватываетъ Ленна за плечо). Леннъ, Леннъ!
ЛЕННЪ. Что съ вами? Вы поблднли?
ДИМСЪ (съ трудомъ превозмогая волненіе,). Такъ… ничего… у меня бываютъ головокруженія, (вдругъ натянуто веселымъ голосомъ). Да… вспомнилъ! Такъ вы утверждаете, что портеръ очень полезенъ! Ха-ха!
ЛЕННЪ. Чрезвычайно. Великолпное средство отъ всхъ болзней.
ДЖЕМСЪ. Въ самомъ дл? А не попробовать ли и мн?? Какъ вы думаете? Ха-ха! Распить съ вами стаканчикъ-другой?
ЛЕННЪ. Другъ, дорогой другъ!
ДЖЕМСЪ. для исцленія, ха-ха-ха! Для исцленія!
ЛЕННЪ. Я всегда говорилъ, что вы превосходный человкъ. Мы это можемъ сдлать сейчасъ, посл смны вахты.
ДЖЕМСЪ. Земля… вы знаете, Леннъ? Надъ ней тяготетъ проклятіе. Земля — это плоть наша. Haшe проклятіе!
ЛЕННЪ. Что за вздоръ? Просто плоскость на кругломъ шар, гд пьютъ и веселятся!
ДЖЕМСЪ. И зачмъ ей, плоской, низменной земл лзть за небо? Пусть остается на своемъ мст внизу.
ЛЕННЪ. Я и самъ ее всегда уговариваю: не лзь, не лзь! Нтъ, упрямая, все лзетъ. Ей что то тамъ очень нравится, на небесахъ!
ДЖЕМСЪ. Вотъ когда небо свалится на землю — это жутко. Это, я думаю, жутко, Леннъ?
ЛЕННЪ. Нисколько, Земля и не почувствуетъ, оно легкое, вдь небо!
ДЖЕМСЪ. А что, если спуститься въ адъ, въ преисподнюю, въ самую бездну?
ЛЕННЪ. Что въ, можно и въ адъ. Я человкъ покладливый. Въ адъ — такъ въ адъ,— все равно!
ДЖЕМСЪ. Все равно, ха-ха-ха! Оно мн нравится, ваше ‘все равно’. Это… это имть смыслъ. Чтобы уйти отъ себя… отъ плоскости, отъ своего проклятія. Уйти… уйти… Вдь это хорошо, когда вдругъ все равно! Пропасть, и все равно!
ЛЕННЪ. Эхъ, пусть весь міръ хоть пропадетъ и то все равно!
ДЖЕМСЪ. Сгинуть! Пропасть! Уйдемъ въ это проклятіе, Леннъ, пропадемъ!
ЛЕННЪ. Пропадемъ! Все равно!

(Свистокъ).

9. ЛЕННЪ. Смна. (отходитъ).

(Въ среднюю дверь входятъ рабочіе, новый дежурный мастеръ. Онъ подходитъ къ Джемсу, здоровается.).

ДЖЕМСЪ. Все благополучно. Поврежденій никакихъ. Вотъ очередной описокъ работъ (протягиваетъ бумагу). Въ заказ Рудзоновъ произошла задержка отъ недоставленнаго въ свое время матеріала изъ контора. (Мастеръ, принявъ бумагу, идетъ къ станкамъ).
ДЖОНЪ. Эхъ, вотъ такъ усталъ!
ХИЛЛЪ. Пріятно теперь обдать съ добродтельной женой!
ДЖОНЪ. Не смйтесь.
ХИЛЛЪ. Нтъ, это я такъ! У меня у самаго жена предобродтельная!

(Джемсъ стоитъ, опустивъ голову).

ЛЕННЪ (подбгая къ нему). Вотъ и я!
ДЖЕМС (вздрогнувъ). Что вы такъ замшкались, или бездны испугались? Преисподней… Ха-ха!..
ЛЕННЪ. Что вы? Она — премилая дама! Я готовъ!
ДЖЕМСЪ (надвинувъ на лобъ шляпу). Идемъ!

ЗАНАВСЪ.

ДЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

(Простая комната, врод столовой. Обстановка, буфетъ, стулья, посреди обденный столъ, у стны сбоку диванъ. Простой письменный столъ, на немъ лампа, книгу, одна въ кожаномъ переплет. Дв двери — одна средняя и одна боковая справа. Изъ открытой средней двери видна небольшая опрятная прихожая).

1. БЕТСИ (зажигаетъ лампу, спускаетъ сторы).
БЕТСИ. Около четырехъ, а уже темно. Пора бы Джемсу проснуться.

(Звонокъ у наружной двери. Бетси идетъ открыть).

2. (Бетси возвращается въ комнату въ сопровожденіи ВЭНЪ).
ВЭНЪ. Здравствуйте, здравствуйте. Ахъ, и туманъ. Въ двухъ шагахъ ничего не видно. Какъ поживаете? Какія новости?
БЕТСИ. Все то же!
ВЭНЪ. Тяжело вамъ?
БЕТСИ. Радости мало.
ВЭНЪ. Отъ Анны есть извстіе?
БЕТСИ. Письмо получили сегодня.
ВЭНЪ. Ахъ, вотъ… О чемъ же пишетъ? Хочетъ вернуться?
БЕТСИ. Хочетъ.
ВЭНЪ. Ну, слава Богу! Вы рады?..
БЕТСИ. Да, я бы очень хотла. Что это за жизнь! Семья разбита! Бросила семью. А зачмъ? Сынъ мой никогда и ни въ чемъ ее не обижалъ, всегда былъ справедливъ. Характеръ у нея вздорный, строптивый, но я ее все же люблю. Она трудолюбивая женщина и хорошая хозяйка. А главное — нельзя разрушать семью: это Господнее строительство!
ВЭНЪ. Хорошо, что дтей нтъ. Но все устроится по прежнему. Богъ услышитъ вашу молитву. Вы знаете, Господь любитъ молитву матери. А что же онъ? Что сынъ вашъ?
БЕТСИ. Я еще съ нимъ не говорила.
ВЭНЪ. Въ что же,— хороши, значитъ, письма? А знаете, есть злые люди, которые радуются вашему несчастью. Вотъ первые — семейство Томсонъ: радуются, радуются. Старуха просто трясется отъ радости. Такъ ей и надо, такъ и надо — это про васъ такъ она говоритъ, старая колдовка.
БЕТСИ. Богъ съ нею.
ВЭНЪ. Я тоже думаю, что Господь каждому воздастъ по дламъ его. Но что намъ до другихъ? Главное — не осуждать. Великій грхъ осуждать. У Харденовъ — слышали? Джекъ собирается уйти отъ родителей. Поссорился съ отцемъ.
БЕТСИ. Какое несчастье!
ВЭНЪ. Да, да. Но это она, она во всемъ виновата, мать. Она никогда не умла вести дтей, держать ихъ въ повиновеніи, никогда!
БЕТСИ. Господь съ нею. Что намъ до того!
ВЭНЪ. Вы правы. Но дламъ своимъ она и получила. Теперь и плачь! А намъ то что за дло? Главное — не осуждать. А вы слышали? Жена у Джона, говорятъ, такъ влюбилась, такъ влюбилась… и знаете въ кого?
БЕТСИ. Ахъ, дорогая, право же…
ВЭНЪ. Молчу, молчу… Дйствительно: не осуждай, не будешь осужденъ. Но какъ же, подумайте… Эта драная кошка влюбилась! Во какъ же не осудишь? Нужно имть каменное, нечеловческое сердце. А Синджены? Совсмъ на краю разоренія!
БЕТСИ. Несчастные.
ВЭНЪ. Впрочемъ, такъ надо было ожидать. Они никогда не умли справляться съ деньгами. Расходъ всегда превышалъ приходъ. Она — мотовка, мотовка страшная. Ахъ, о вотъ я опять осуждаю. Но какъ же быть, во какъ же быть, дорогая моя, я васъ спрашиваю, когда она мотовка?
БЕТСИ. Могу я предложить вамъ чаю? Онъ готовъ!
ВЭНЪ. Нтъ, нтъ, благодарю. Меня ждутъ дома, и тороплюсь, простите. Ахъ, вотъ забыла… самое интересное. Джонъ пропилъ кольцо своей жены, которымъ она такъ гордилась. Съ аметистомъ.
БЕТСИ. Какая жалость.
ВЭНЪ. Нисколько. Я такъ очень рада, очень. Она слишкомъ хвасталась этимъ кольцомъ. Вотъ я опять… Но вы скажите-какъ же тутъ не осуждать, когда столько дряни развелось по всей земл? Нужно имть терпніе каменное, увряю васъ! Однако, дорогая, прощайте, тороплюсь! А вы… а вы… когда я буду за дверями, прошу меня не осуждать!

(Бетси идетъ проводить ее и возвращается. Изъ боковой двери входитъ Джемсъ, лицо его блдное, видъ утомленный).

3. БЕТСИ. Ты отдохнулъ? Я очень безпокоилась за тебя.
ДЖЕМСЪ. Напрасно (садится у письменнаго стола).
БЕТСИ. Чай готовъ. Хочешь, я принесу?
ДЖЕМСЪ. Нтъ.
БЕТСИ. Такъ нельзя, дорогой мой. Ты совсмъ заболешь!
ДЖЕМСЪ. Не бойтесь, мама. Если вы опасаетесь, что вамъ придется хоронить меня, то не боитесь. Я еще поживу,
БЕТСИ (нершительно). Я получила письмо отъ Анны.
ДЖЕМСЪ. А-а-а-а-а!
БЕТСИ. Хочешь прочесть?
ДЖЕМСЪ. Зачмъ? Вы мн разскажете содержаніе.
БЕТСИ. Она хочетъ вернуться.
ДЖЕМСЪ. То же? Двери дома для нея не были заперты ни раньше, ни теперь. Но она знаетъ мои условія? Она согласна?
БЕТСИ. Нтъ.
ДЖЕМСЪ. Тогда о чемъ же можетъ быть рчь?
БЕТСИ. Джемсъ, ты требуешь непосильнаго.
ДЖЕМСЪ. Я требую справедливаго. Она открыто взвела клевету на меня и запятнала имя двушки. Она такъ же открыто должна снять эту клевету.
БЕТСИ. Какъ же та не понимаешь, Джемсъ, это для нея это ужасно! Итти заявлять о своей неправд открыто… Это ужасно для женской гордости.
ДЖЕМСЪ. Не понимаю. Можетъ быть, оттого, это вообще женщины какъ то думаютъ и чувствуютъ совсмъ по иному… Но это такъ ясно.. Не понимаю, Солгать — не унизительно, а сказать, это я солгала унизительно. Не понимаю. Для меня унизительно — первое: во второмъ уже присутствуетъ правда, а потому уже и унизительнымъ оно быть не можетъ.
БЕТСИ. Джемсъ, пожалуй ее.
ДЖЕМСЪ. Я и жалю. Ее ранила ревность и довела до безумія. Совсть ранена. Ревность — чувство рабское. Здоровая совсть съ всю ужиться не можетъ.
БЕТСИ. И поступи снисходительно и отнесись мягко, сынъ мой!
ДЖЕМЪ. Я такъ и отношусь. Если она вернется, она не услышитъ, отъ меня никогда ли одного упрека. Нжностью я вообще не отличался, а теперь, посл всего происшедшаго, считалъ бы это даже лицемріемъ. Но все, это можетъ дать женщин другъ, братъ, заботливый мужъ,— все это она получитъ отъ меня.
БЕТСИ. Джемсъ, я прошу тебя, дорогое дитя мое, для твоей старой матери сдлай такъ. Джемсъ, подумай! Я столько лтъ честно прожила съ твоимъ отцомъ. Нашъ союзъ былъ такимъ честнымъ, Богомъ хранимымъ… и вдругъ… (со слезами). Мой сынъ, мой единственный сынъ безъ семьи. Пожалй мои старыя слезы, прости ее… прими безъ всякихъ условій (плачетъ).
ДЖЕМСЪ. Не плачьте, мама. Эти слезы унижаютъ васъ. Вы хотите противиться правд. Правда не можетъ ни для кого быть нарушена. Клевета, взведенная открыто, должна быть снята открыто. Это безповоротно, мама!
БЕТСИ (съ грустью). Ея ршеніе такъ же безповоротно, О, какъ мн тяжело! Джемсъ, наконецъ, не ради ней… ради тебя самого прошу. Вдь все, что сейчасъ съ тобой, вс это отъ тоски. Ты пьешь! Подумай, какой ужасъ! какой ужасъ! все это, все отъ этихъ событій!
ДЖЕМСЪ (взволнованно). Нтъ, нтъ, мама, не думай такъ. Это, очевидно, мой путь! Хотя, не скрою, событія на меня подйствовали… особенно, когда… (горько усмхаясь) судилъ меня синедріонъ. Но все же это, быть можетъ… было только толчкомъ, не причиной. Вихрь налетлъ на меня, дорогая мама… Знаете, видли вы столбы пыли, взметенные вихремъ? Какъ бшено крутятся тамъ песчанки!.. Вотъ я сейчасъ одна изъ тхъ песчинокъ, мама. Это пройдетъ, конечно, мама, иначе… (съ нервной силой) нтъ, нтъ, это должно пройти! (упавшимъ голосомъ.). Но сейчасъ… я болнъ, мама! Я одна изъ песчинокъ въ вихр.
БЕТСИ (потрясенная). Ахъ… (прижавъ его голову къ своей груди, тихо плачетъ.).

(Звонокъ. Бетси, отеревъ быстро слезы, идетъ отворять. Джемсъ продолжаетъ сидть, не двигаясь, съ поникшей голевой).

4. (Входитъ Бетси. За ней, немного погодя, ПИТЕРЪ СМОЛЛЪ и ВИЛЬЯМЪ ЧАРНОКЪ.)
БЕТСИ (подойдя къ Джемсу, тихо). Братья пришли навстить тебя!
ДЖЕМСЪ (поднявъ голову). А… добро пожаловать!
5. (Входятъ ПИТЕРЪ и ЧАРНОКЪ).
ЧАРНОКЪ. Здравствуйте, любезный братъ!
ПИТЕРЪ. Здравствуйте, братъ Джемсъ.

(Джемсъ молча пожимаетъ имъ руки).

(Садятся. Нкоторое время молчаніе.).

ЧАРНОКЪ. Мы пришли по порученію общины навстить васъ. Васъ не видно въ собраніяхъ. Вдь если вы отлучены на время отъ духовнаго единенія съ нами, зачмъ же избгать общихъ собраній? Вы знаете, сказано: ‘не избгайте собраній’.
ПИТЕРЪ. Какъ поживаете?
ДЖЕМСЪ. Плохо.
ПИТЕРЪ. Видъ у васъ, дйствительно, нехорошъ.
ДЖЕМСЪ. По грхамъ моимъ.
ЧАРНОКЪ. А вы покайтесь.
ДЖЕМСЪ (съ усмшкой). Передъ вами?
ЧАРНОКЪ. Такъ написано: ‘признайтесь другъ другу въ проступкахъ и молитесь другъ за друга объ исцленіи’.
ДЖЕМСЪ. Не имю склонности къ покаянію сейчасъ передъ вами.
ЧАРНОКЪ. Напрасно, напрасно. Это въ васъ духъ гордыни. Не передъ нами, передъ Господомъ. Господъ слышитъ всегда голосъ врующаго изъ народа Божія, хотя отпавшаго. Господь милосердъ.
ДЖЕМСЪ. Я и найду часъ и время мое.
ПИТЕРЪ (мягко и скорбно). Вы можете его пропустить. Вы не на страж….
ДЖЕМСЪ. Да. Это страшно.
ПИТЕРЪ. Жизнь врующаго должна бить праведной.
ДЖЕМСЪ. Я знаю, вы искренни, Питеръ. Суровы, но искренни. Знаю, вамъ легче отрубить себ руку, чмъ взять папиросу или стаканъ вина. Но крика, крика къ Богу изъ бездны — вамъ не понять!
ПИТЕРЪ. Ея не должно быть.
ДЖЕМСЪ (съ тоской). Не должно… но она есть (взволнованно.). Теперь я блуждаю по дорогамъ блудного сына и питаюсь отбросами. А когда вернусь домой — о… меня встртятъ такимъ пиромъ, о которомъ вы никогда не будете имть понятія.
ЧАРНОКЪ (обиженно). Мы читали въ Писаніи…
ДЖЕМСЪ. Только питали… Вы не знаете дорогъ блудного сына, вы не блуждали по его путямъ. Да и вообще ничего не знаете о путяхъ. Вы замуравлены въ каменной стн и сами закаменли замуравленные.
ЧАРНОКЪ (ехидно). Возлюбленный братъ, вы по прежнему страдаете своимъ высокомріемъ. Я напоминаю вамъ: ‘Богъ со смиреннымъ’ — написано.
6. (Бетси вноситъ подносъ съ чашками чая, ставитъ на круглый обденный столъ).
БЕТСИ. Прошу васъ (уходитъ въ боковую дверь).
7. (Вс садятся вокругъ обденнаго стола).
ЧАРНОКЪ (внезапно увидвъ пепельницу съ папиросами). У васъ кто то куритъ. Надюсь, не вы, дорогой братъ?
ДЖЕМСЪ. Нтъ, это я!
ЧАРНОКЪ (язвительно). Это печально. Не знаю… мн такъ передавали… Я не поврилъ, конечно… но… но васъ, будто, видли въ кафе… за стаканомъ вина…
ДЖЕМСЪ. Да, я пью вино!
ЧАРНОКЪ. Не можетъ быть?! О, ужасъ, ужасъ! Нашъ дорогой, нашъ бдный братъ! И, можетъ быть, Васъ довели ваши безуміе и легкомысліе. Я не смю даже подумать… волоса дыбомъ становятся на голов сокрушается сердце. И, можетъ быть?!
ДЖЕМСЪ (усмхаясь). Вы слишкомъ любопытны, хотите проникнуть во вс тайны моего паденія, проползти во вс щели, ха-ха-ха. Отъ излишнихъ познаній наступаетъ скоро старость! Брату Питеру это уже напрасно, но для васъ… Вы еще человкъ молодой,— къ нему торопиться!
ЧАРНОКЪ (злобно и сдержанно смясь). Вы въ шутливомъ настроенія.
ДЖЕМСЪ. Это вы такъ развеселили меня. Какъ поживаетъ ваша жена?
ЧАРНОКЪ. Благодареніе Создателю, хорошо. Хотя въ послднее время стала прихварывать.
ДЖЕМСЪ. Вы вдь не любите вашей жены?
ЧАРНОКЪ. Я люблю ее, какъ драгоцннйшій сосудъ, какъ сонаслдницу царства небеснаго. Такъ написано.
ДЖЕМСЪ. Нтъ, вы не любите ее.
ЧАРНОКЪ (заносчиво). Кто можетъ утверждать?
ДЖЕМСЪ. Я утверждай.
ЧАРНОКЪ. Я бы попросилъ подтвердить ваши слова доказательствами!
ДЖЕМСЪ. Правда, вы обращаетесь съ вашей женой до приторности сладко.
ЧАРНОКЪ. Я обращаюсь ласково, согласно тому, какъ написано.
ДЖЕМСЪ. Но я случайно былъ свидтелемъ вашей мягкой жестокости.
ЧАРНОКЪ (сдержанно). Жестокости?
ДЖЕМСЪ. Какъ-то, проходя мимо вашего дома… Погода была убійственная, дождь и пронзительный втеръ. У дверей вашего дома стояла женщина вся въ слезахъ — это была ваша жена. Рыдая, она разсказала, что вы цлый часъ не отпирали ей дверь оттого, кто она опоздала на четверть часа домой.
ЧАРНОКЪ. Что же? Она получила должное наказаніе за то, что ослушалась мужа: Такъ написано: ‘жена да учится въ безмолвіи со всякой покорностью’.
ДЖЕМСЪ. Не знаю, не знаю… но я никогда не забуду этой женщины подъ дождемъ и втромъ, въ слезахъ. Я не могъ посл того безъ содраганія слышать вашихъ приторно-ласковыхъ словъ, обращенныхъ къ ней.
ЧАРОНКЪ. Вы согршили вкуп,— напоминаю вамъ,— замчая сучокъ въ глазу брата своего…..
ДЖЕМСЪ. И не видя въ своемъ бревна… Нтъ, нтъ, я знаю о немъ, не безпокойтесь! Я хочу васъ спросить еще объ одномъ, благо пришелъ такой часъ и наступило время. Помнится, какъ-то на проповди вы громили вс зрлища.
ЧАРНОКЪ. Я нахожу ихъ и теперь бсовскими дйствіями, и дти Божіи не должны посщать ихъ.
ДЖЕМСЪ. Я вскор какъ то случайно зашелъ посмотрть картины синематограф и увидалъ васъ тамъ.
ЧАРНОКЪ (смущенно). Я…
ДЖЕМСЪ. Вы очень тогда испугалась и хотла остаться незамченнымъ, я исполнилъ ваше желаніе, прошелъ мимо, какъ бы не видя васъ.
ЧАРНОКЪ. Я… я былъ тамъ для дтей, не для себя, конечно! Мн сказала, что будутъ показываться картины библейскаго содержанія. Я думалъ, это полезно для дтей. Меня обманули.
ДЖЕМСЪ. Тамъ были очень смшныя картины.
ЧАРНОКЪ. Гнусная и гадкія.
ДЖЕМСЪ. Нтъ, просто смшная. Я отъ души хохоталъ, а такіе, вроятно, и ваши дти. А также смяться хотлось, должно быть, и вамъ отчего не быть искреннимъ? Если для Бога,— ему не нужны притворная добродтели.
ЧАРНОКЪ. Что вы этимъ хотите сказать?
ДЖЕМСЪ. Я не врю вамъ. Къ чему вы прими ко мн съ фальшивыми выраженіями братскихъ чувствъ. Вы первый подняли голосъ за мое отлученіе!
ЧАРНОКЪ. Васъ отлучили временно и частично, но не совсмъ.
ДЖЕМСЪ. Все равно. Вашъ голосъ балъ первый и первый брошенный камень-отъ васъ. Къ чему же теперь стараться убдить меня и себя въ искренности братскихъ чувствъ, ненужныхъ ни мн, ни вамъ, я васъ освобождаю отъ этого лицемрія!
ЧАРНОКЪ (блдный, сдерживая злобу) На ваши оскорбленія, дорогой братъ, я отвчаю вамъ прошеніемъ и высыпаю вамъ на голову горячіе уголья, какъ написано.
ДЖЕМСЪ. Угли, должно быть, уж остыли, такъ какъ не опалили даже моихъ волосъ. (Питеру). Что же, милйшій Питеръ, вы все молчите? Скажите же что-нибудь!
ПИТЕРЪ (серьезно). Не полезно не это!..
ДЖЕМСЪ (съ грустью). Вы нравы, все это не полезно.
ПИТЕРЪ. Любовь убита.
ДЖЕМСЪ (вздрогнувъ). Что?
ПИТЕРЪ. Я говорю — любовь убита… Я… я хочу найти въ сердц моемъ любовь къ вамъ и… и не нахожу ничего, кром вражды и презрнія. A я долженъ любить васъ, долженъ. Такъ повеллъ мн мой Господь. Мн больно невыразимо. Простите, я молчалъ, но когда вы спросили меня… простите.
ДЖЕМСЪ (опустивъ голову). Что мн отвтить вамъ? Вы ударили меня въ сердце!
ПИТЕРЪ (все больше и больше загораясь возбужденіемъ). Я не могу остаться здсь, простите. Мн домъ вашъ кажется обиталищемъ смерти. Я вижу изъ каждаго угла протянутое жало грха. Я вижу съ потолка спускающійся смертоносной мечъ. Пламя вчнаго огня пожретъ это логовище грха въ послдній страшный часъ страшнаго послдняго суда. Мое старое сердце въ ужас обливается кровью. Я долженъ молиться… я долженъ много молиться, чтобы Господь послалъ снова любовь въ мое старое ожесточенное сердце. Я не хочу презирать васъ и не могу любить. Я оставляю вашъ домъ.
ЧАРНОКЪ. А все же, возлюбленный, бдный братъ нашъ, заблудшая овца Божьяго стада, отпавшее дитя народа Божія, не понимаю вашей совсти. Покайтесь, примиритесь съ Господомъ.
ПИТЕРЪ. Прощайте, Джемсъ, я не могу назвать васъ больше братомъ.
ДЖЕМСЪ. Прощайте, Питеръ. Я уважаю васъ.

(Питер и Чарнокъ уходятъ. Джемсъ, проводивъ ихъ до до двери, по уход ихъ, какъ бы въ изнеможеніи, прислоняется головой къ косяку).

7. Изъ боковой двери выходитъ МАТЬ. Подойдя къ нему, тихо трогаетъ его за плечи)
БЕТСИ. Джемсъ, что съ тобой? Я хотла пойти къ сосдк. У нея больная двочка: она просила посидть. Но теперь не дойду. Что съ тобой?
ДЖЕМСЪ (оправляясь, отходитъ къ обденному столу, садится). Ничего. Я просто усталъ. Вы знаете, я почти не спалъ сегодня. Дневной сонъ не полезенъ. Да и слишкомъ мало его было (Съ натянутой веселостью) для такого молодца, какъ сынъ вашъ, мама.
БЕТСИ (подойдя къ нему, задушевнымъ голосомъ). Джемсъ…

(Его голова вдругъ упадаетъ безпомощно на столъ, и плечи вздрагиваютъ отъ беззвучныхъ рыданій).

БЕТСИ (садясь возл, нжно гладитъ его волосы). Мое бдное… маленькое дитя… когда ты былъ малъ, я качала тебя въ колыбели… а ты плакалъ тогда… мое бдное, маленькое дитя… Ты сталъ бгать рзвымъ малюткой, падалъ и расшибался… и плакалъ, бдное, маленькое дитя. И теперь… и теперь…. уже сильный мужчина… уже съ бородой… уже женатъ (не въ силахъ удержать подступающихъ слезъ, прижимаетъ его голову къ своей груди). Ахъ, Джемсъ!… мой милый сынъ… Мое бдное, маленькое дитя!
ДЖЕМСЪ (преодолвая волненіе). Мама, вы хотли… вы говорили…. къ сосдк. У нея больная двочка… Ступайте туда, мама.
БЕТСИ (нершительно.). А ты?
ДЖЕМСЪ. Мн будемъ легче одному. Я буду размышлять одинъ… и отдохну.
БЕТСИ (вставая). Господь съ гобой. Я пройду черезъ кухню и дверь запру на ключъ. Если захочешь уйти, выйдешь черезъ наружную, а ключъ возьмешь съ собой.
ДЖЕМСЪ. Хорошо.
БЕТСИ (идетъ къ боковой двери). Останавливается, глядитъ на Джемса печальнымъ заботливымъ взглядомъ.) Господь да сохранитъ пути твои, мой милый сынъ. Бдное… маленькое дитя! (уходитъ).
8. (Джемсъ идетъ къ письменному столу. Открываетъ большую книгу. Углубляется въ чтеніе.).

(Звонокъ у наружной двери,).

ДЖЕМСЪ (досадливо). Ахъ!..

(Идетъ тяжелыми медленными шагами. Входитъ въ переднюю. Слышно, какъ отворяется наружная дверь. Возгласы: ‘Джемсъ!’ — ‘Миссъ Мери!’).

9. (Входитъ МЕРИ въ шляп и план, за нею Джемсъ).
МЕРИ (смущенно и торопливо). Я пріхала въ кэб, не на своей лошади. Туманъ непроницаемый.
ДЖЕМСЪ. Чтобы пріхать сюда, вы солгали?
МЕРИ (сконфуженно). Нтъ, меня никто не спрашивалъ. А если бы спросили, я бы не отвтила — и только, (взглянувъ на него). Вы больны?
ДЖЕМСЪ. Да, я боленъ.
МЕРИ. Я… я потому и пріхала. Я чувствовала, что съ вами происходитъ что то нехорошее. Скажите, что нужно? Чмъ помочь?
ДЖЕМСЪ (печально улыбаясь). Такъ какъ мн, какъ Іову, достались, въ удлъ мсяца суетные ночи горестныя…
МЕРИ (нетерпливо). Говорите же.
ДЖЕМСЪ. Моя болзнь не поддается человческому леченію. Вольна душа.
МЕРИ. Но если участіе друга…
ДЖЕМСЪ. Отъ человка, все равно, спасенія не бываетъ. Раны сердечныя лчитъ Богъ. Я радъ все же, что вижу васъ. Присядемъ.

(Она снимаетъ планъ и шляпу, оставляя ихъ на стул у входа и садясь возл письменнаго стола).

ДЖЕМСЪ (взволнованно, съ сильнымъ смшеніемъ). Я… я хотлъ даже очень видть васъ, чтобы поговорить серьезно. Пришло время уйти мн съ завода.
МЕРИ (взглядывая испуганно). Какъ?!
ДЖЕМСЪ (насупивъ брови). Я не росту духовно здсь, мн тяжело. Вы… вы уже близки къ Іону, чего жаждала ваша душа. Вы будете теперь роста самостоятельно, я же уйду.
МИРИ (опустивъ голову, говоритъ дрожащимъ отъ волненія голосомъ). Если бы вы взяли ножъ и рзнули по моему сердцу… это… это равносильно…

(Закрываетъ лицо, плачетъ).

ДЖЕМСЪ. Вы плачете. Это ужасно. Я не могу видть вашихъ слезъ. Он — бремя для меня. Я несу ихъ тяжело, поймите… Я… я освобождаю… освобождаю васъ отъ этихъ слезъ!
МЕРИ (поднявъ взволнованное лицо, говоритъ съ глубокимъ чувствомъ) Освобождаете?! Но я… я и сама не могу отъ нихъ освободиться. Пусть это цпи, но я… я не хочу быть свободной отъ этихъ цпей.
ДЖЕМСЪ (растроганный.). Освободиться надо. Сти… и цпи — удлъ рабовъ.
МЕРИ. Послушайте, Джемсъ. Осуждайте меня — мн все равно. Я хочу спросить васъ…
ДЖЕМСЪ. О чемъ?
МЕРИ. Вы… вы вернулись сегодня на разсвт!?
ДЖЕМСЪ (вспыхнувъ, говоритъ отрывисто.). Кто сообщалъ вамъ? и для какой цли?
МЕРИ. Было заявлено въ контору, что вы пропустили вашу ночную вахту, явились не совсмъ трезвымъ.
ДЖЕМСЪ. Это слишкомъ мягко. Я былъ просто пьянъ.
МЕРИ. Я не знаю… Вамъ записанъ штрафъ.
ДЖЕМСЪ (мрачно). Все это крайне печально. Но я все таки не пойму, зачмъ же вамъ такъ интересоваться этимъ и… и волноваться даже.
МЕРИ. Мн больно, Джемсъ.

(Джемасъ пожимаетъ плечами, встаетъ и отходитъ).

МЕРИ, Джемсъ, гд были вы? Что съ вами было? Но только правду….
ДЖЕМСЪ (мрачно). Вы хотите правды?
МЕРИ. Хочу.
ДЖЕМСЪ. Настаиваете?
МЕРИ. Да.
ДЖЕМСЪ. Не пугайтесь, если она будетъ рзкой. Я провелъ ночь съ женщинами.
МЕРИ. Ахъ! (опускаетъ голову, закрывъ лицо руками). Зачмъ? Зачмъ вы это сдлали?..
ДЖЕМСЪ. Вотъ видите. Вы пытались узнать правду. Она иногда бываетъ страшной!
МЕРИ. Джемсъ, вы преступили законы совсти…. Вы оскорбила Бога… вы погубили…..
ДЖЕМСЪ (прерывая ее). Нтъ, нтъ, оставьте. Это не сильно, когда говоритъ обличитель вотъ такъ, какъ вы сейчасъ, человкъ станетъ оправдываться. Непремнно. Въ этомъ его немощь. Но онъ все же сильне своего обличителя.
МЕРИ. Не обличать васъ хочу я…
ДЖЕМСЪ. Лучше молчите. Пусть будетъ тихо… тихо. Вашъ молчаливый взглядъ сильне обличенія. Когда вы будете молчать, заговорятъ бездушные предметы. Эти столы и стулья оживутъ. Будутъ свидтелями противъ меня. И уличатъ… и обликъ….
МЕРИ. Джемсъ… я хочу, чтобы вы поняли…
ДЖЕМСЪ. Что говорить израненному, когда онъ почти бездыханенъ? Да что для меня ваши слезы, слова, если я оскорбилъ моего Бога… Поймите если я нарушилъ завты Его, что для меня… что для меня вс!
МЕРИ. Значитъ, важно только человческое, вншнее, форма?
ДЖЕМСЪ. Нтъ, нтъ. Но въ этомъ случа въ вин передъ человкомъ нарушилось ее только человческое. Моя вина сейчасъ страшне. Богъ мною оскорбленъ. Слышите — Богъ! и мн кажется, я слышу сейчасъ страшныя, огненная слова. Слова пророческаго гнва и ужаса направленныя, какъ бы ко мн: ‘— Гнвъ надъ тобой, и погибель твоя нензбжна!’ я чувствую голосъ Божьей любви, обращенный къ моему сердцу, а мн слышатся скорбный голосъ, мн говорящій: ‘Я усталъ миловать!’ Слышите, слышите! (Голосомъ, глубоко потрясеннымъ). Сама совсть устала! Богъ, Богъ усталъ!
МЕРИ (съ трудомъ). Джемсъ… Джемсъ…
ДЖЕМСЪ. Потомъ… потомъ вотъ передъ какъ виноватъ я еще, передъ тою, съ кмъ провелъ ночь. Передъ блудницей, отдавшей мн ночь. Носящій въ груда свтъ, я утверждалъ тьму. Какъ предатель, какъ воръ, содйствовалъ утвержденію тьмы участвовалъ въ ней какъ трусъ и подлецъ! Мои уста, могущія возстать свтъ, были припечатаны поцлуемъ блудницы, и, отвчая на этотъ поцлуй смерти, позорно, молчала моя рука, вооруженная мечемъ Божьяго Слова, висла, какъ мертвая плеть, и пламень святого духа погасъ въ моей груди отъ смрада моего паденія… И я кричу… и я кричу сейчасъ изъ праха… изъ бездны униженія… Но…. Но я не знаю, будетъ услышанъ голосъ мой! Боръ!.. Богъ усталъ!..
МЕРИ. Замолчите, замолчите, Джемсъ. Я не въ силахъ боле слушать васъ.
ДЖЕМСЪ. Но вы… вы самая прекрасная изъ всхъ женщинъ, какихъ я встрчалъ на земл. Вы, обладающая сокровищами необычайной красоты, стойте на страж ихъ. Стойте.
МЕРИ. Вы любите меня, Джемсъ! Да, да, я знай, что любите, иначе зачмъ перенесено столько? Вдь это изъ-за меня, изъ-за меня вы такъ много выстрадали, Джемсъ. Я виновата передъ вами, мн такъ тяжело сознавать это.
ДЖЕМСЪ. Вы слишкомъ высокомрны. Это нехорошо. Вы много себ приписываете. На вашей совсти нтъ никакой вины. Напрасно вы ее отягощаете. У всякаго свой путь. Да, я остался возл васъ, чтобы помочь вамъ итти къ свту. Но и я, и вы — мы были вполн независимы въ своемъ выбор. Вы — въ вашихъ исканіяхъ, я — въ этой помощи. Потомъ… потомъ я былъ брошенъ на путь покушеній для испытанія твердости моего духа. Я былъ слишкомъ самонадянъ. Мой духъ ничтоженъ и слабъ, я предпочелъ пораженіе побд, тюрьму — свобод, смерть — жизни! И я отступникъ, и я съ отступниками сейчасъ. Но я еще не съ міромъ, нтъ, и не буду съ нимъ!
МЕРИ. Мн страшно сказать вамъ… Но я должна… все равно — я должна сказать. Я люблю васъ, Джемсъ. Если бы ради цломудрія…. цломудрія вашего… Но… но теперь зачмъ, зачмъ… когда я люблю васъ, Джемсъ.
ДЖЕМСЪ. Опомнитесь! Ц чемъ вы говорите? Свое цломудріе… свое! Какое вамъ дло до цломудрія другого?
МЕРИ. У всякаго свои пути, вы такъ сказали, Джемсъ. Я врю въ это. Да, у всякаго свои. Иному черезъ цломудріе, иному черезъ грхъ.
ДЖЕМСЪ. Молчите.
МЕРИ. Да, черезъ грхъ…. Иначе… иначе я не чувствовала бы влеченія къ нему такъ неудержимо, всецло и…. и, не пугайтесь,— такъ цломудренно, свято, потому что… потому что я люблю васъ, Джемсъ.
ДЖЕМСЪ. Я… я не въ силахъ мыслить. Я слпъ. Я почти мертвъ. Вы хотите отдать свое чистое тло для совершенія надъ нимъ грха… Вы зовете меня къ убійству! Вы призываете къ самоубійству! Вы умрете! Мы умремъ вмст. Грхъ порождаетъ смерть!
МЕРИ. Нтъ, нтъ. Любовь все покрываетъ. Любовь намъ будетъ искупленіемъ. Святая, свтлая любовь. Два сердца станутъ однимъ! Дв жизни сольются въ великомъ простор… Любовь — оправданіе. Дивное чудо, святая, свтла… свободная любовь!
ДЖЕМСЪ (задыхаясь). Идите… моя плоть безумна.

(Мери отходитъ къ дверямъ, берегъ стулъ, планъ и шляпу и отбрасываетъ ихъ).

МЕРИ (взволнованнымъ, зовущимъ съ мольбой голосомъ). Джемсъ!

(Джемсъ быстро оборачивается, бросается къ ней).

МЕРИ. Я не уйду (Въ изнеможеніи почти надаетъ ему на рука).

ЗАНАВСЪ.

ДЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

Большая, роскошно обставленная комната. Задняя стна почти сплошь стеклянная, посреди дверь на большой открытый балконъ-террасу. Въ комнат много цвтовъ и декоративныхъ растеній и пальмъ въ маіоликовыхъ роскошныхъ большихъ горшкахъ. Въ боковыхъ кулисахъ справа и слва по одной двери).

1. На сцен УАЙТКЕДЪ и ПАРКЕРЪ.
УАЙТКЕДЪ. Ужасно!.. Ужасно!.. Не могу, не могу примириться съ этой нелпостью. Нтъ словъ у меня. Теряюсь.
ПАРКЕРЪ (сочувственно.). Еще бы. Это кого угодно приведетъ въ негодованіе. (Съ легкой пылкостью). А помните, мистеръ Уайткедъ? Мн хочется напомнить вамъ объ одномъ обстоятельств.
УАЙТКЕДЪ (разсянно). О чемъ?
ПАРКЕРЪ (язвительно). Не такъ еще давно — какой нелпостью казался вамъ бракъ вашей дочери со мной?
УАЙТКЕДЪ. Рана моя болзненна и безъ того. Зачмъ вамъ растравлять ее?
ПАРКЕРЪ. А каково это было перенести моему самолюбію.
УАЙТКЕДЪ. Ахъ, да оставьте же, прошу. Я былъ неправъ, понятно. Но кто же могъ ожидать? Конечно, было лучше увидть васъ своимъ зятемъ, чмъ… чмъ подобное несчастье,
ПАРКЕРЪ (самодовольно упиваясь собственной рчью). Вы бы видли молодого, сильнаго продолжателя вашихъ предпріятій. Помощника, идущаго рука объ руку съ вами. Сына, умвшаго не расточать, а умножать богатства, добытыя отцомъ!
УАЙТКЕДЪ. Да замолчите же! Вернутъ нельзя! (безпомощно опускается въ кресло). Убитъ я, Паркеръ! Что предпринять, не знаю,
ПАРКЕРЪ. Призвать сюда этого мерзавца и выгнать вонъ. А ваша дочь… Время,— лучшій исцлитель. Удетъ путешествовать. Дать все, что можетъ дать богатство, а съ этой властью нтъ ничего невозможнаго.
УАЙТКЕДЪ (убито). Но они уже сейчасъ узжаютъ.
ПАРКЕРЪ (пораженъ,). Какъ?!
УАЙТКЕДЪ. Да. Да. Дочь моя объявила мн, что она сейчасъ покидаетъ меня. Это безповоротно. У нихъ уже взяты билеты на пароходъ. Они узжаютъ съ поздомъ, идущимъ черезъ три часа, чтобы поспть къ отплытію парохода. Маленькій чемоданъ съ самыми необходимыми вещами — вотъ все, что она беретъ изъ моего дома. И чемоданъ уже отправленъ. Уходитъ, какъ нищая, какъ нищая, изъ подъ родительскаго крова. Ужасно!
ПАРКЕРЪ. Какое безуміе! Когда же это ршилось?
УАЙТКЕДЪ. Да, да, и безъ брака! Ужасъ! Но я… я безсиленъ!
ПАРКЕРЪ (съ живостью). Запереть!
УАЙТКЕДЪ. Поздно, милый другъ. Я говорилъ, убждалъ, умолялъ. Поздно. Запереть дверь — она сломаетъ окно. Время упущено. Бороться уже безполезно.
ПАРКЕРЪ. Испробовать послднее средство. Призвать этого негодяя и предложить ему исчезнуть за… ну, пускай, за большое даже вознагражденіе. (злобно усмхаясь). Хотя онъ считаетъ себя отъ всего свободнымъ, но мы посмотримъ еще, что будетъ, когда почувствуетъ онъ соблазнъ обладанія крупной денежной суммы? Думаю, тогда и его неподкупность… хе-хе!
УАЙТКЕДЪ. Я уже сказалъ своей дочери, что хотлъ бы видть его. Она послала за нимъ.
ПАРКЕРЪ. Я возмущенъ этой ханжей. Волкъ въ лисьей шкур. Благочестивый сатиръ! Разводъ по его ультравозвышеннымъ понятіямъ грховенъ, занятно. Жениться же безъ развода при живой жен нельзя. На что же, на что онъ обрекаетъ любимую и двушку?
УАЙТКЕДЪ. Да не терзайте же вы меня!
2. СЛУГА (входитъ съ балконной двери). Мистеръ посылали за Джемсомъ Ньюменомъ. Онъ здсь.
УАЙТКЕДЪ. Хорошо. Пусть войдетъ.
3. УАЙТКЕДЪ. Я… я едва владю собой,
ПАРКЕРЪ (предупредительно). Можетъ быть, лучше оставить васъ вдвоемъ?
УАЙТКЕДЪ. Да, да. Пожалуйста.

(Паркеръ уходитъ въ дверь направо).

4. (Джемсъ, входитъ, кланяется).
ДЖЕМСЪ. Вы желали видть меня, дотеръ.
УАЙТКЕДЪ. Да, да. Я хотлъ васъ видть, чтобы вамъ крикнуть въ лицо: — негодяй!
ДЖЕМСЪ (вспыхнувъ). Для этого не стоило безпокоить и себя и меня (поворачивается и уходитъ).
УАЙТКЕДЪ. Постойте же. Куда вы?
ДЖЕМСЪ. Намъ разговаривать не о немъ.
УАЙТКЕДЪ. Но я долженъ разговаривать съ вами.
ДЖЕМСЪ. Я не желаю. (Идетъ къ балконной двери).
УАЙТКЕДЪ (волнуясь). Остановитесь, прошу. Выслушайте же меня! Ради дочери моей.
ДЖЕМСЪ (останавливаясь). Ради нея? Ради нея — извольте, я буду васъ слушать.
УАЙТКЕДЪ (блдный, пересиливая себя, старается быть мягкимъ.). Садитесь безъ стсненія. Вотъ вамъ мягкій стулъ. Не стсняйтесь!
ДЖЕМСЪ. Не безпокойтесь. Я хотя простой рабочій, но на стсняюсь нигд.
УАЙТКЕДЪ. Я хочу спросить васъ… Вы не поймете меня… Я отецъ. Я долженъ знать о вашихъ планахъ, о томъ, какъ думаете вы устроить жизнь.
ДЖЕМСЪ. Не знаю.
УАЙТКЕДЪ. Но вы, какъ честный человкъ,— а, очевидно, вы считаете себя такимъ, должны мн дать отвтъ.
ДЖЕМСЪ. Я отвчаю вамъ: не знаю.
УАЙТКЕДЪ. Не донимаю.
ДЖЕМСЪ. Не мудрено. Мы говоримъ на разныхъ языкахъ.
УАЙТКЕДЪ. Однако же до этой злополучной моей встрчи съ вами я понималъ людей и не былъ непонятнымъ для другихъ..
ДЖЕМСЪ. Это давно… смшенье языковъ. Еще когда люди вздумали строить башню до неба. Еще съ тхъ поръ. Башню изъ камня и дерева!
УАЙТКЕДЪ. Мн сейчасъ право…
ДЖЕМСЪ. Но я именно и ходу сказать, что люди все продолжаютъ постройку своей башни и продолжаютъ смшенье языковъ. Иной разъ говорятъ по звуку будто на одномъ, а все-таки на разныхъ. Вотъ такъ и мы теперь. Вы человкъ — съ той башни, я же…
УАЙТКЕДЪ. А, да мн все равное, хотя бы вы были съ самаго неба,— понять другъ друга мы должны. Это важно для моей дочери и потому я долженъ знать о вашихъ планахъ. Какъ думаете вы устроить вашу жизнь?
ДЖЕМСЪ. Устроитъ? Въ чемъ и какъ — я не понимаю.
УАЙТКЕДЪ (Начиная сердиться). Дйствовать, предпринимать вы что-нибудь будете? Ну, вотъ у васъ взятъ билетъ на пароходъ. Что же дальше?
ДЖЕМСЪ (улыбаясь). Ахъ, вы говорите о поступкахъ и простыхъ житейскихъ дйствіяхъ. Извольте. Пароходъ, если съ нимъ не случится несчастья, доставитъ своихъ пассажировъ въ новую незнакомую имъ страну.
УАЙТКЕДЪ (нетерпливо постукивая пальцами по столу). Дальше?
ДЖЕМСЪ. Тамъ я буду стараться достать работу.
УАЙТКЕДЪ. Дальше.
ДЖЕМСЪ. Если найду скоро, будетъ хорошо. Нтъ — матеріально плохо.
УАЙТКЕДЪ. А моя дочь?
ДЖНМСЪ. Какъ же я могу отвтить за другого человка, такого же независимаго, какъ я? Это будетъ зависть отъ ея личныхъ желаній или ршеній. Думаю, что и она, вроятно, будетъ искать работы, а впрочемъ, не знаю.
УАЙТКЕДЪ (съ негодованіемъ). Вы съ ума сошли? Моя дочь, ищущая работы!
ДЖЕМСЪ (спокойно). Отчего же нтъ? Я полагаю, что трудъ — одно изъ назначеній человка на земл.
УАЙТКЕДЪ. Для людей нисшаго класса! Можетъ быть! Но не для моей дочери, Изнженная, выросшая въ роскоши и вдругъ…. Послушайте, вы, вторгшійся въ мою семью, взявшій двушку такого воспитанія…
ДЖЕМСЪ. Какія странныя для меня, дикія слова вы говорите.
УАЙТКЕДЪ. Какихъ же нужно еще словъ, если эти недостаточно ясны?
ДЖЕМСЪ. Они для меня непріемлемы. Отвратительны. Раздражаютъ слухъ. Вторгаться я никуда не могу — это противно моему духу. А брать? Берутся только вещи! Зачмъ же вы унижаете вашу дочь? Свободную, Богомъ освященную душу?
УАЙТКЕДЪ. Однако же на берете ее съ собой?
ДЖЕМСЪ. Да, она тоже купила балетъ на пароход.
УАЙТКЕДЪ (язвительно). Вмст съ вами?
ДЖЕМСЪ. Да, она пожелала хать вмст съ мной.
УАЙТКЕДЪ. Однако, позвольте… Хотя у васъ нтъ формальнаго брака, но дочь моя объявила мн….
ДЖЕМСЪ. Да, она стала моей женой передъ Богомъ и все же она свободна. Свободна, какъ личность, какъ независимый духовный міръ.
УАЙТКЕДЪ (пожимая плечами). Не знаю… не знаю… Но, по крайней мір, такъ было всегда. А впрочемъ, у людей здравыхъ, на всемъ земномъ шар,— такъ это и теперь: мужчина, какъ боле сильный, долженъ заботиться о женщин.
ДЖЕМСЪ. Это вполн естественно. И говорить о такихъ простыхъ вещахъ излишне, боле, сильный тломъ заботится о слабйшемъ.
УАЙТКЕДЪ (обрадованный). Ну, вотъ, ну, вотъ, кажется, начинаемъ понимать другъ друга. Я слишкомъ люблю мою дочь, и я хочу поэтому хоть какъ-нибудь примириться съ вами. Послушайте, вдь вы же понимаете, что она не можетъ и не должна ни въ чемъ нуждаться. Она отказывается взять что-нибудь изъ своихъ средствъ. Заставьте ее измнить мнніе. Это необходимо для ея же блага.
ДЖЕМСЪ. Снова вы говорите для меня непонятная слова. Какъ же я могу вотъ именно вторгаться въ область чужой совсти, насиловать, я могъ бы посовтовать вашей дочери, но этого не сдлаю. Это противно моимъ взглядамъ.
УАЙТКЕДЪ. Возмутительно!
ДЖЕМСЪ. Прощайте.
УАЙТКЕДЪ. Постойте, прощу васъ. Должны же мы… должны же мы договориться.

(Джемсъ останавливается).

УАЙТКЕДЪ. Поймите же меня, мой страхъ, мои волненія. Вдь я отецъ.

(Джемсъ подходить къ нему ближе.),

УАЙТКЕДЪ. Поймите, что испытываю я при мысли о томъ, что ожидаетъ мою дочь! Я буду посылать ей деньги! Не ей, а вамъ, чтобы она не знала!
ДЖЕМСЪ (мягко, но ршительно). Нтъ, я участвовать въ насиліи, въ обман — не могу.
УАЙТКЕДЪ. Какой обманъ? Какое.же насиліе?
ДЖЕМСЪ. Надъ душой, надъ чужой душой насиліе и на помощь ему обманъ.
УАЙТКЕДЪ (сильно волнуясь). Но если это необходимо? Пусть ложь будетъ спасеньемъ. Это необходимо, чтобы окружить ее комфортомъ, къ которому она привыкла. Я буду посылать вамъ деньги.
ДЖЕМСЪ. Напрасно. Я буду возвращать ихъ вамъ обратно.
УАЙТКЕДЪ. Я обращаюсь къ вашей совсти…
ДЖЕМСЬ (съ живостью). Совсть! Вотъ… вотъ оно слово, насъ объединяющее… Совсть! Выслушайте же меня. Все, что вы желаете отъ меня, все это принято тамъ въ мір, гд владычествуетъ князь міра, сего.
УАЙТКЕДЪ (съ недоумніемъ). Князь міра?
ДЖЕМСЬ. Да, дьяволъ. Сатана.
УАЙТКЕДЪ. Что за вздоръ?
ДЖЕМСЪ. Вотъ видите,— теперь я говорю слова непріемлемыя вашему слуху. Ну, называйте это зломъ, я назову дьяволомъ. Разница только въ названіяхъ. Онъ владычествуетъ надъ міромъ, надъ тми, кто призналъ его власть. И люди полагаютъ, что онъ непобдимъ. Для меня же, для тхъ, кто отвергъ его,— онъ уже побжденъ, и его кажущаяся власть для насъ, для отвергшихъ,— только судороги предсмертной агоніи. Ваша дочь — дивный сосудъ, полный Божественнаго свта. Радостно рвется ея душа на просторъ изъ неволи. Дальше, дальше отъ князя міра сего! Вы знаете… когда человкъ идетъ на высокую гору выше, все выше, выше… пока не исчезнетъ изъ глазъ… какъ бы утонетъ въ облакахъ, на высот недоступной, несокрушимой! Тогда… тогда ему не страшны, не могутъ даже долетть до него стрлы оттуда, снизу. А если донесутся зовущіе голоса соблазна, онъ крикнетъ съ высоты — не пойду. Такъ и она — ваша дочь. Я же… я… все, что въ силахъ сдлать совсть моя, чтобы укрпить въ ней эту жажду свободы и свта,— все, чтобы горлъ неугасимо священный пламень въ ея чудной душ — все будетъ сдлано мною. Вы меня поняли?
УАЙТКЕДЪ (растеряно). Да… но это такъ мало устраиваетъ жизнь!
ДЖЕМСЪ (тепло). Прощайте. Я ухожу. Я пожелаю мира вашей душ. А онъ снизойдетъ только тогда, когда вы познаете единство Божественной воли, устраивающей все на благо, и только, кажущееся торжество князя міра сего. А когда тотъ духовный свтъ озаритъ вашу душу — уже протяните мн руку, если не какъ брату, то, можетъ быть, какъ другъ. Прощайте! (идетъ къ балкону).
5. ПАРКЕРЪ (выходитъ изъ боковой двери). Позвольте, на два слова…

(Джемсъ останавливается.)

ПАРКЕРЪ. Я слышалъ все. Я не подслушивалъ, но слышалъ все, такъ какъ этотъ разговоръ не былъ для меня тайной. Я предложу вамъ одну вещь, о которой, вроятно, забылъ упомянуть мой патронъ. Сколько вамъ нужно?.. Скажите, за какую сумму денегъ вы согласились бы исчезнуть безслдно?
ДЖЕМСЪ (вспыхнувъ, сдерживая гнвъ). Не стойте возл меня такъ близко. Это опасно для васъ.
ПАРКЕРЪ (заносчиво). Но это не отвтъ.
ДЖЕМСЪ. Вы слишкомъ близко ко мн стоите, я, повторяю. Отойдите прочь!
ПАРКЕРЪ. Странный способъ отвчать на сдланное предложеніе!
ДЖЕМСЪ (съ гордымъ презрніемъ). Что же мн еще оказать вамъ? Ступайтесь, продайтесь кому-нибудь за деньги. Или купите того, кто продается за деньги. А около меня не стойте близко! Прочь отъ меня, прочь!

(Паркеръ невольно подается назадъ.)

ДЖЕМСЪ (обращаясь къ Уайткеду). Всего хорошаго. (быстро уходитъ).
6. ПАРКЕРЪ (пожимая плечами). Невоспитанный, нелпый человкъ!
УАЙТКЕДЪ. Дорогой другъ, я буду сейчасъ говорить, съ моей дочерью!
ПАРКЕРЪ. Вамъ угодно, чтобы я удалился?
УАЙТКЕДЪ. Да, я бы попросилъ. Я буду съ нею говорить очень серьезно. Это послдняя моя надежда. Только… прошу… уйдите подальше, чтобы не слышать нашего разговора,
ПАРКЕРЪ (вспхынувъ.). Это излишне. Вдь если я слушалъ сейчасъ, такъ только для вашей же пользы.
УАЙТКЕДЪ. Знаю… знаю… Простите меня. (Протягиваетъ руку Паркеру, тотъ пожимаетъ ее).
ПАРКЕРЪ. Мужайтесь. (Уходитъ направо).
7. УАЙТКЕДЪ (подходитъ къ лвой двери, пріотворилъ). Мери, Мери!
ГОЛОСЪ МЕРИ. Сейчасъ, я уже готова, папа!
8. (УАЙТКЕДЪ отходитъ отъ двери. МЕРИ показывается въ дверяхъ).
УАЙТКЕДЪ. Мери, Мери! Это какой то безумецъ! Я спрашиваю его о томъ, какъ думаетъ онъ строить жизнь, а онъ отвчаетъ не знаю.
МЕРИ. Какъ это хорошо!
УАЙТКЕДЪ. Что?! Или ты также лишилась разсудка? Сошла съ ума слдовъ за этимъ безуміемъ?
МЕРИ (улыбаясь). Можетъ быть, папа.
УАЙТКЕДЪ. Я… я ршительно ничего не понимаю. Я привыкъ съ дтства,— и такъ всю мою жизнь. Всегда все въ своей норм. Одно вслдъ за другимъ. Я всегда зналъ заране и знаю, что предпринять, что долженъ сдлать даже за цлый годъ. И во всемъ мір такъ, да и везд, гд порядокъ, гд человческая нормальная жизнь,— тамъ извстно заране. А здсь… Спрашиваютъ человка о его планахъ, о взглядахъ на будущее, на серьезное будущее,— и онъ говоритъ: — я не знай. Безуміе!
МЕРИ. Нтъ, папа, это хорошо!
УАЙТКЕДЪ. Ты убиваешь меня.
МЕРИ. Подумайте, папа. Вы говорите, что надо все знать про себя, про свое будущее?
УАЙТКЕДЪ. Конечно. Иначе какъ же жить?
МЕРИ. И люди, нормальные, здравые люди, знаютъ все и всегда!?
УАЙТКЕДЪ. Еще бы. Иначе какъ же жить?
МЕРИ. Все знаютъ. Купцы заране закупаютъ товары. Банки совершаютъ свои операціи. Невсты выходятъ замужъ. Женихи женятся. Государственные люди засдаютъ въ парламентахъ. Ученые въ лабораторіяхъ. И вдругъ… неожиданный ударъ подземныхъ силъ — и все разрушилось! Все пепелъ и прахъ! А эти люди? Они же все знали, благоразумные? Знали все про себя, не правда ли?
УАЙТКЕДЪ. Ты говоришь о стихійномъ несчастій. Понятно,— это не отразимо. Стихія!
МЕРИ. А разв вамъ не случалась, папа, въ своей собственной жизни такъ наблюдать: налажено по вашему плану, какъ вы задумали, устроили, ршили заране. Вдругъ — все по иному, и неожиданно рушилось?!
УАЙТКЕДЪ. Случалось.
МЕРИ. Вы не задумывались объ этомъ?
УАЙТКЕДЪ. Что же, дло случая. Совпаденіе неблагопріятныхъ обстоятельствъ.
МЕРИ. И только? Нтъ, нтъ, папа! Въ этомъ глубокая тайна. Ахъ, папа, если бы мудрые, сильные міра сего могли бы сказать — я не знаю! Какая въ этомъ свобода! Не отъ страха, животнаго темнаго страха, не отъ ужаса передъ рокомъ, какъ было у древнихъ грековъ. Нтъ, радостно, свободно сказать: я не знаю! Не знаю затмъ, что правитъ вселенной Единая Воля и я только часть этой Воли. Какъ капля въ простор морскомъ. Я капля, но… но во мн эта Воля! Я въ мор и море во мн! И я не знаю. Ахъ, папа, какое блаженство ее знать!
УАЙТКЕДЪ (съ грустью). Непонятно мн все это, непонятно! я люблю дйствительность жизни, не мечты. Реальность,— чтобы было все просто и ясно! И человкъ я смертный. Но я потрясенъ сейчасъ. Съ горемъ моимъ ничто не можетъ сравниться. Я умоляю, пока еще не поздно, дочь моя, порви эти несчастная случайныя ауты. Останься со мной.
МЕРИ (съ твердостью). Нтъ, папа, это невозможно.
УАЙТКЕДЪ (укоризненно). Вотъ какъ ты отвчаешь отцу?
МЕРИ (горячо). Но я люблю, папа, люблю того человка.
УАЙТКЕДЪ (вспыльчиво). Обольстителя и разбойника!
МЕРИ. Папа, я оскорблять его не позволю.— Это священнйшая часть моей души и горе тому, кто прикоснется къ ней.
УАЙТКЕДЪ. Я ненавижу его за поруганье надъ тобой.
МЕРИ. Пусть совершила я грхъ, я же за него и отвтственна. Но передъ Богомъ, не передъ людьми, я совершила, я… Обрушьте же на меня вашу ненависть. Презирайте, карайте меня, если это можетъ успокоить васъ въ вашемъ огорченіи.
УАЙТКЕДЪ. Разв тутъ дло только въ моемъ огорченіи?
МЕРИ. Грхъ мой искупленъ любовью, пана. Я искуплю его всей моей жизнью.
УАЙТКЕДЪ. Это ли жизнь? Нищета и дозоръ!
МЕРИ. Позоръ? Когда мой дуть къ освобожденію! Когда душа борется за свободу! Жаждетъ побди освобожденнаго духа надъ мракомъ?! Духа надъ скованнымъ цпями тломъ?! Быть можетъ, это для меня недостижимо, и я… я не увижу никогда этого неба за земл. Но я стремлюсь, я жажду!
УАЙТКЕДЪ. Мечты… безумныя неосуществимыя мечты. Имъ въ жертву ты бросаешь все твое счастье. Ради нихъ не щадишь моей старости, обрекаешь на ужасъ одиночества отца, посвятившаго теб жизнь? Мери, бдная дочь моя! Моя милая, бдная королева! Это ли не жестокость! Ахъ, да что говорить! (голос у него обрывается). Плачь… плачь, старикъ! Горя, все равно, слезами не выплачешь!
МЕРИ (опускаясь возл него на колни). Папа, милый, дорогой! Если бы я въ силахъ была объяснить вамъ… и если бы вы могли понять!
УАЙТКЕДЪ. Онъ все похитилъ у меня. Все отнялъ, все, что только, смертный можетъ взять у смертнаго!
МЕРИ (поднимаясь съ колнъ). Нтъ, папа, нтъ. Это несправедливо. То, что берется, онъ не взялъ. Деньги?! Онъ могъ бы взять мое богатство. Такъ поступилъ бы каждый другой. Но онъ… онъ свободный. И мы теперь равные съ нимъ. Ахъ, какъ я счастлива! Я иду нищая… нищая слдомъ за нимъ, по его путямъ!
УАЙТКЕД. Я не допущу тебя до подобнаго ужаса. Я — твой отецъ! Нищая?! Когда все, чмъ обладаю я, все, все твое. Возьми свои богатства.
МЕРИ. Я не хочу, чтобы за, мной тянулись сти, папа! Хочу познать безконечность свобода, когда ничто не страшно и ничего не надо! Такого блаженства хочу! Сладкій ужасъ свободы! Дерзновенія ея! Хочу, чтобы ноги мои, идущія по волнамъ, не колебались! и въ огн разрушенья хочу быть невредимой! Знаменій… откровеній!.. Чудесъ, чудесъ я хочу! Пусть говорятъ, что она больше не существуютъ. Неправда. Они есть, и я увижу ихъ!
УАЙТКЕДЪ. Что длать мн? Милое, дорогое, взлелянное мною дитя, скажи? Я наживалъ, копилъ, я громоздилъ зданіе за зданіемъ, прочныя, могущія простоять столтія,— все для тебя, для моей королева. Я радовался каждой лишней монет, чтобы создать для тебя великолпіе богатствъ. Наслажденіе имъ. Возьми, возьми, оно твое это богатство.
МЕРИ (съ грустной улыбкой). Милый, милый папа! Вы найдете много такихъ, которыхъ осчастливите, отдавъ имъ блестящія монеты, достающіяся съ такимъ трудомъ и такъ легко ускользавшія изъ рук. Блестящія, скользящія… (съ живостью). Или… мы наслаждайтесь ими сами. Вдь вы любите предметы, пиръ и роскошь жизни. А я… я не хочу, я не хочу, чтобы за мной тянулись сти.
ГОЛОСЪ ДЖЕМСА (изъ сада) Мери, пора!
МЕРИ. Прошайте, папа!
УАЙТКЕДЪ. Постой! Постой же, дитя… дорогая… постой! Куда? Гд мн искать покой? Куда, куда итти?
МЕРИ (бросаясь къ нему, горячо обнимаетъ). Къ освобожденью, папа!
ГОЛОСЪ ДЖЕМСА. Мери, скорй!
МЕРИ (отрываясь отъ объятій отца, идетъ къ балкону. Оборачивается, лицо ея радостно). Папа, дорогой, обо мн не печальтесь! Вдь путь мой къ свобод!

(Быстро уходитъ).

9. (По ея уход Уайткедъ неровными шагами подходитъ къ балконной двери и опускается въ изнеможеніи на стоявшій возл стулъ).
УАЙТКЕДЪ (растерянно, надтреснутымъ голосомъ), и плакать не могу… и плакать не могу.
10. (ПАРКЕРЪ выходитъ изъ боковой двери. УАЙТКЕДЪ при вид его протягиваетъ руку, рука безсильно опускается).
УАЙТКЕДЪ (безпомощно качая годовой). Не могу!
ПАРКЕРЪ (подойдя къ нему, говоритъ медленно и тихо,). Ваше горе, дйствительно, безмрно!
УАЙТКЕДЪ. Она ушла… она ушла…
ПАРКЕРЪ. Утшенія безсильны.
УАЙТКЕДЪ. Она ушла… дочь моя ушла… Ушла… Теперь осталась мы вдвоемъ, вы и я… ха ха! Я и вы… вы и я… ха-ха-ха! Вдвоемъ! Ха-ха-ха… коротать наци дни!
ПАРКЕРЪ. И двигаться къ богатству!
УАЙТКЕДЪ (лихорадочно). Удвоимъ, ха-ха… утроимъ!
ПАРКЕРЪ (увренно). Удесятиримъ!
УАЙТКЕДЪ. Вы врите въ богатство?
ПАРКЕРЪ. Только въ него и ни во что на свт. Въ его непобдимую неотразимую власть.
УАЙТКЕДЪ. Власть?!.. Вы говорите власть?
ПАРКЕРЪ. Да, да. Безграничная!
УАЙТКЕДЪ. Власть? Ха-ха, власть!.. Когда… когда народились странные безумцы, которымъ ничего не надо и… и ничего не страшно?! Когда она… моя дочь… дитя этой власти… она… моя королева?!.. Нтъ, нтъ, вы ошибаетесь, Паркеръ, власть эта не безгранична!…

Занавсъ быстро падаетъ.

КОНЕЦЪ.

Прочитали? Поделиться с друзьями:
Электронная библиотека