A. A. ТОЛСТАЯ
A. A. ТОЛСТАЯ
Из воспоминаний
Из воспоминаний
ПРИМЕЧАНИЯ
Из воспоминаний, Толстая Александра Андреевна, Год: 1895
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Ф. М. Достоевский. В забытых и неизвестных воспоминаниях современников
С.-Пб., ‘АНДРЕЕВ И СЫНОВЬЯ’ 1993
Достоевский избрал для чтения отрывок из ‘Братьев Карамазовых’ и именно главу романа ‘Рассказ по секрету’, в которой Дмитрий Карамазов рассказывает Алеше о том, как он дал 5000 рублей своей будущей невесте (Катерине Ивановне), явившейся к нему, чтобы продать себя для спасения отца.
Трудно описать, что это было за чтение. Очевидно, писатель читал не для публики, о существовании которой он вовсе забыл. Он читал для самого себя. Его чтение производило до того потрясающее впечатление, что, как говорится, мороз по коже пробегал. Когда он кончил, все были ошеломлены. С полминуты длилось молчание, и затем гром аплодисментов, не смолкавший 1/4 часа, потряс залу…
…Скажу мимоходом, что от нашей переписки того времени почти не осталось ничего: иные письма я уничтожила — они меня слишком смущали, — другие я отдала Достоевскому. Вот как это случилось.
Я давно желала познакомиться с ним и, наконец, мы сошлись, но — увы! — слишком поздно. Это было за две или за три недели до его смерти. С тех пор, как я прочла ‘Преступление и наказание’ (никакой роман никогда на меня так не действовал), он стоял для меня, как моралист, на необыкновенной вышине, несравненно выше других писателей, не исключая и Льва Толстого, разумеется, не в отношении слога и художественности.
Я встретила Достоевского в первый раз на вечере у граф. Комаровской. С Л. Н. он никогда не видался, но, как писатель и человек, Л. Н. его страшно интересовал. Первый его вопрос был о нем:
— Можете ли вы мне истолковать его новое направление? Я вижу в этом что-то особенное и мне еще непонятное…
Я призналась ему, что и для меня это еще загадочно, и обещала Достоевскому передать последние письма Льва Николаевича, с тем, однако ж, чтобы он пришел за ними сам. Он назначил мне день свидания, — и к этому дню я переписала для него эти письма, чтобы облегчить ему чтение неразборчивого почерка Л. Н. При появлении Достоевского я извинилась перед ним, что никого более не пригласила, из эгоизма — желая провести с ним вечер с глаза на глаз. Этот очаровательный и единственный вечер навсегда запечатлелся в моей памяти, я слушала Достоевского с благоговением: он говорил, как истинный христианин, о судьбах России и всего мира, глаза его горели, и я чувствовала в нем пророка… Когда вопрос коснулся Льва Николаевича, он просил меня прочитать обещанные письма громко. Странно сказать, но мне было почти обидно передавать ему, великому мыслителю, такую путаницу и разбросанность в мыслях.
Вижу еще теперь перед собой Достоевского, как он хватался за голову и отчаянным голосом повторял:
— Не то, не то!..
Он не сочувствовал ни единой мысли Л. Н., несмотря на то, забрал все, что лежало писанное на столе: оригиналы и копии писем Льва. Из некоторых его слов я заключила, что в нем родилось желание оспаривать ложные мнения Л. Н.
Я нисколько не жалею потерянных писем, но не могу утешиться, что намерение Достоевского осталось невыполненным: через пять дней после этого разговора Достоевского не стало…
Лев Николаевич напечатал в каком-то журнале, что хотя он не был знаком с Достоевским, но, узнавши об его смерти, ему показалось, что он потерял самое дорогое…1 Эта внезапная кончина поразила и меня. Я отправилась к нему на квартиру поклониться его праху. Он лежал в крошечной комнатке, малолетние сын и дочь стояли около него, вся обстановка совершенно бедная, но посетителей было множество, и все казались убитыми горем, особенно много было молодежи. Я уже собиралась уходить, когда подошла ко мне дама, весьма скромно одетая, и спросила меня, — я ли графиня Толстая. На мой утвердительный ответ она прибавила:
— Я позволила себе подойти к вам, полагая, что вам приятно будет услышать, какое хорошее впечатление Федор Михайлович вынес с вечера, проведенного у вас, э_т_о б_ы_л_о е_г_о п_о_с_л_е_д_н_е_е у_д_о_в_о_л_ь_с_т_в_и_е.
Дама эта была его жена, А. Г. Достоевская.
Я потом часто спрашивала себя, удалось ли бы Достоевскому повлиять на Л. Н. Толстого? Думаю, едва ли. Один мой знакомый, некто г. Дмитриев, покойный попечитель здешнего учебного округа, очень умный, хотя слегка язвительный человек, сказал мне однажды, когда речь шла о Л. H.: ‘Le malheur du comte Tolstoy c’est qu’il n’coute et n’estime que sa propre pense, aussi vous verrez qu’il fera ternellement fausse route’ {Несчастие гр. Толстого то, что он слушает и уважает только собственное мнение, вот почему вы увидите, что он всегда будет на ложном пути.}. Это было, впрочем, до некоторой степени справедливо…
Печатается по кн.: Переписка Л. Н. Толстого с графиней А. А. Толстой. 1857—1903 гг. СПб., 1911. С. 25—26.
1 В письме к Н. Н. Страхову от начала февраля 1881 г. Л. Н. Толстой откликнулся на смерть Достоевского: ‘Я никогда не видал этого человека и никогда не имел прямых отношений с ним, и вдруг, когда он умер, я понял, что он был самый, самый близкий, дорогой, нужный мне человек… Опора какая-то отскочила от меня. Я растерялся, а потом стало ясно, как он мне был дорог, и я плакал и теперь плачу’ (Л. Н. Толстой. Полн. собр. соч. Т. 63. С. 43).