Из трагедии 'Смерть Валленштейна', Шиллер Фридрих, Год: 1799 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 18 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

ШИЛЛЕРЪ.

Нмецкіе поэты въ біографіяхъ и образцахъ. Подъ редакціей Н. В. Гербеля. Санктпетербургъ. 1877.

Изъ трагедіи ‘Смерть Валленштейна’.

ДЙСТВІЕ I, ВЫХОДЪ IV.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ (одинъ).

Возможно ли? Я не могу исполнять,

Чего хочу! Не смю отказаться!

Я долженъ къ длу приступить теперь,

Затмъ-что думалъ нкогда о нёмъ,

Что не бжалъ отъ искушеній, сердце

Питалъ мечтой, что на неврный подвитъ

Я запасался средствами и путь

Очищенный, свободный приготовилъ.

Клянусь всесильнымъ Богомъ: никогда

Намренья ршительнаго я

Не принималъ! Я эту мысль лелялъ

Въ моей душ. Богатство и свобода

Меня прельщали. Или то вина,

Что царскою я тшился надеждой?

Не оставалась ли въ моей груди

Ничмъ ещё нескованная воля?

Не близь себя ль я видлъ правый путь,

Которымъ къ долгу возвратиться могъ?

Куда жь внезапно завлечёнъ я нын?

Обратный путь вн заграждёнъ стною:

Изъ собственныхъ моихъ воздвигшись длъ,

Огромной мн она препоной стала.

(Погружается въ глубокую задумчивость.)

Виновнымъ я кажусь, и что бъ ни длалъ,

Но оправдаюсь. Обвинитель мой —

Двусмысленный донын образъ дйствій.

И самыхъ чистыхъ длъ источникъ чистый

Отравитъ подозрнье. Будь я тмъ,

Чмъ прослылъ, будь предателемъ, наружность

Невиннаго старался бъ сохранить,

Густымъ бы я одлъ себя покровомъ

И не ропталъ. Но въ твёрдомъ убжденьи,

Что не таю въ душ преступныхъ мръ,

Что я невиненъ — ропоту, страстямъ

Далъ волю, злому непричастный длу,

Я былъ и смлъ, и дерзокъ на рчахъ.

Теперь всё то, что длалъ я безъ цли,

Припишутъ цли отдалённой, тайной,

Предвиднной, всё, что, въ порыв гнва,

Въ весёлыя минуты говорилъ

Отъ полноты души я, откровенно,

Въ ткань хитрую сплетутъ, противъ меня

Ужасное поставятъ обвиненье,

Передъ которымъ долженъ я молчать.

Такъ, въ собственной запутался я сти:

Одно насилье разорвётъ её.

Иного средства нтъ! На подвигъ смлый

Свободный духъ меня донын влёкъ,

Теперь спасать себя повелваетъ

Необходимости суровый гласъ.

Важна, страшна подобная минута:

Дрогнётъ рука невольно, опускаясь

За жребіеіъ въ таинственную урну

Судебъ! Намренье, таясь въ груди,

Ещё — моё, но на чужбину жизни

Изъ сердца, тихой родины своей,

Однажды излетя, принадлежитъ

Уже духамъ коварнымъ и лукавымъ,

Со смертными во вкъ непримиримымъ.

(Длаетъ нсколько шаговъ въ сильномъ волненіи и вновь задумчиво останавливается.)

И въ томъ, что предпріемлешь — самъ себ

Ты отдалъ ли отчотъ? Уже ли хочешь

Поколебать святую власть престола,

Которая освщена вками,

На навык покоится, съ которой

Соплетена младенческая вра

Народовъ тысячьми упругихъ корней.

Неравныхъ силъ борьба начнётся! Нтъ,

Такой борьбы я не боюсь! Я стану

Безъ трепета противъ врага, когда

Могу его, окинувъ глазомъ, видть

И мужествомъ его воспламениться,

Но я боюся тайнаго врага:

Онъ на меня въ сердцахъ людей возстанетъ.

Безжизненный, безсильный, робкій, онъ

Одинъ лишь можетъ устрашить меня.

Его, опаснаго, боюся я.

Ничтожное, но вчное вчера

Остерегать приходитъ человка —

И важенъ каждый день его совтъ.

Самъ человкъ — ничтожное созданье:

Кормилицей привычку онъ зовётъ —

И горе, кто коснётся до наслдья

Это отцовъ, до рухляди старинной!

Года и вки освящаютъ всё:

Боготворимъ, что ублило время.

Ты властвуешь — такъ властвуй же законно,

И будетъ чтить права твои толпа.

(Вошедшему пажу.)

Кто тамъ? Полковникъ шведскій? Пусть войдётъ!

(Пажъ уходитъ. Валленштейнъ задумчиво устремляетъ взоры на дверь.)

Ещё порогъ не осквернёнъ, ещё

Къ нему не прикасалось преступленье!

Вотъ какъ узка граница межъ двумя

Путями жизни!

ВЫХОДЪ V.

Валленштейнъ и Врангель.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ

(устремивъ на нею проницательный взоръ).

&nbsp, Врангелемъ зовутъ васъ?

ВРАНГЕЛЬ.

Полковникъ Врангель синяго полка

Зюдерманландскаго.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Какой-то Врангель

При Стральзунд мн сильно повредилъ:

Онъ отразилъ меня и былъ причиной,

Что мн приморскій городъ не сдался.

ВРАНГЕЛЬ.

Не я тотъ подвигъ совершилъ — стихія,

Съ которой вы боролись: силой бури

Бельтъ защищалъ свободу волнъ своихъ.

Земля и море одному служить

Не захотли.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Адмиральской шляпы

Меня тогда лишили вы.

ВРАНГЕЛЬ.

Корону

Теперь пришолъ я возложить на васъ.

ВАЛЛЕНшТЕЙНЪ

(даётъ ему знакъ ссть и самъ садится).

&nbsp, Уполномочены ль вы въ этомъ дл?

ВРАНГЕЛЬ.

Сомннья есть: ихъ надо разршить.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ (прочитавъ письмо).

Горитъ письмо. Умёнъ начальникъ вашъ!

‘Я — пишетъ канцлеръ — помогая вамъ

Взойти на тронъ богемскій, исполняю

Лишь короля покойнаго желанье.’

ВРАНГЕЛЬ.

Онъ пишетъ истину: король всегда

Высокихъ мыслей былъ о васъ, и часто

Говаривалъ, что быть монархомъ долженъ

Тотъ, кто глубокій умъ соединяетъ

Съ искусствомъ властелина и вождя.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Онъ долженъ былъ такъ говорить.

(Доврчиво берётъ его за руку). По чести,

Полковникъ Враіиель, я всегда былъ шведомъ

Въ душ. Въ Силезіи, при Нюренберг

Вы испытали это. Часто васъ

Въ рукахъ имлъ, но выпускалъ всегда.

Вотъ, вотъ чего мн не прощаютъ въ Вн,

Что къ шагу этому женя влечётъ!

Теперь, какъ наши выгоды сошлись,

Должны мы быть другъ съ другомъ откровенны,

Доврчивы.

ВРАНГЕЛЬ.

Доврчивость придётъ

Современемъ, тогда-какъ вы и мы

Увримся другъ въ друг.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Канцлеръ, вижу,

Не слишкомъ вритъ мн. Да, я согласенъ:

Со стороны невыгодной являюсь

Я въ этомъ дл. Канцлеръ пишетъ,

Что императору, монарху измнивъ,

Могу я также измнить врагамъ,

И что одно простительнй другого —

Не такъ ли, Врангель?

ВРАНГЕЛЬ

Я къ вамъ съ порученьемъ —

Не съ мнньями пріхалъ.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Императоръ

До крайности меня довёлъ — и съ честью

Служить ему отнын не могу.

Для безопасности, для обороны,

Я долженъ сдлать этотъ трудный шагъ,

Въ которомъ совсть упрекнетъ.

ВРАНГЕЛЬ.

Врю:

Невынуждённый не поступитъ такъ.

О томъ, что понуждаетъ вашу свтлость

Противъ монарха дйствовать — не намъ

Судить и думать. Честью и мечёмъ

За правое мы ополчились дло.

Намъ всё благопріятствуетъ, въ войн

Нтъ выгоды незначущей: берёмъ,

Что можно взять, безъ дальнихъ размышленій.

И если точно таковы дла…

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Да въ чёмъ ещё сомннье: въ доброй вол

Моей, иль въ силахъ? Канцлеру я разъ

Далъ слово, если онъ шестнадцать тысячъ

Людей довритъ мн, прибавить къ нимъ

Восьмнадцать императорскаго войска.

ВРАНГЕЛЬ.

Воителя вс почитаютъ въ васъ,

Вторымъ Аттилой, Пирронъ называютъ

И съ удивленьемъ говорятъ о томъ,

Какъ вы, ума непостижимой силой,

Рать цлую изъ ничего создали,

Но…

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Что жь такое?

ВРАНГЕЛЬ.

Канцлеръ полагаетъ,

Что шестьдесятъ готовыхъ къ бою тысячъ

Изъ ничего воздвигнуть легче, чмъ

Шестую часть…

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Что? Говорите прямо.

ВРАНГЕЛЬ.

Склонить къ забвенью долга и присяги.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Такъ? Судитъ онъ, какъ шведъ, какъ протестантъ.

За Библію свою идёте въ бой

Вы, лютеране, сердцемъ я душой

За вашими стремитесь знаменами.

Кто ко врагу изъ васъ бжитъ, тотъ вдругъ

Два долга, дв присяги нарушаетъ.

У насъ — не то! Намъ неизвстно это!

ВРАНГЕЛЬ.

Творецъ небесный! Здсь уже ли нтъ

Ни родины, ни церкви, ни святыни?

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Вотъ почему: отечество иметъ

Австріецъ, любить и любить его

Онъ можетъ и обязанъ. Но у войска,

У этого, которое стоитъ

Въ Богеміи, нтъ родины: оно

Чужихъ земель отбросокъ, часть народа

Бездомная, нтъ ничего у ней,

Окром солнца, общаго для всхъ.

Богемія жь, для коей мы воюемъ,

Мертва душой къ властителю, который

Не избранъ ею, покорилъ её.

Она съ примтнымъ ропотомъ влачитъ

Оковы вры. Власть её сковала,

Не успокоила. Воспоминанье

Ужасныхъ длъ, свершонныхъ въ мой, живётъ,

Кипящее огнемъ свирпой мести.

Забыть ли сыну, что его отца

Травили псами въ церкви? Нтъ! Народъ,

Кому въ наслдье пала жажда мщенья,

Свирпъ, ужасенъ — мститъ ли за обиды,

Иль терпитъ ихъ!

ВРАНГЕЛЬ.

Но офицеры, герцогъ,

Дворянство? Въ лтописяхъ нтъ примра

Такой измны и такого бгства.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Они мой! Не вря мн, поврьте

Своимъ глазамъ.

(Подаёт ему присяжный листъ. Врангель, прочитавъ его, кладётъ молча на столъ.)

Что? поняли теперь?

ВРАНГЕЛЬ.

Пойми, кто можетъ! Князь, съ себя личину

Снимаю. Такъ, уполномоченъ я

Всё кончить. Рейнграфъ ужь стоитъ отсюда

Недалеко: черезъ четыре дня

Здсь можетъ быть и ждётъ лишь приказанья,

Чтобъ вамъ принесть шестнадцать тысячъ войскъ.

Условимся — и я отданъ приказъ

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Чего же отъ меня желаетъ канцлеръ?

ВРАНГЕЛЬ (значительно).

Двнадцать шведскихъ мы даемъ полковъ —

За нихъ я отвчаю головою.

А если изъ всего лишь шутка выйдетъ?…

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ (съ жаромъ прерываетъ его).

Полковникъ Врангель!

ВРАНГЕЛЬ (продолжая спокойно).

По причин этой

Я долженъ настоять, чтобъ герцогъ Фридландъ

Невозвратимо объявилъ разрывъ

Съ своихъ монархомъ, безъ чего ему

Войскъ шведскихъ не поручатъ.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Ясно, кратко!

Скажите, что я долженъ длать? Канцлеръ

Чего желаетъ отъ меня?

ВРАНГЕЛЬ.

Чтобъ вы

Обезоружили своихъ испанцевъ

Приверженные къ цезарю полки,

Чтобъ овладли Прагой вы и городъ

Отдали шведамъ, вмст съ замкомъ Эгеръ,

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ-

О, много! много! Прагу? Пусть бы Эгеръ,

Но Прагу… Нтъ, нельзя! Всё дамъ вамъ, всё,

Чего хотите и что можно дать,

Но Прагу, но Богемію… я самъ,

Самъ защищать могу.

ВРАНГЕЛЬ.

Въ томъ никакого

Сомннья нтъ, но мы не о защит

Заботимся. Вознаградить должны мы

Потерю денегъ и людей.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Цною

Дешовою!

ВРАНГЕЛЬ.

И Прага остаётся

Въ заклад намъ, пока мы не воротимъ

Своихъ убытковъ.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Не-уже-ль такъ мало

Намъ врите?

ВРАНГЕЛЬ (встаётъ).

Съ германцемъ осторожны

Должны быть шведы. На его призывъ

Мы переплыли море — и спасли

Имперію, запечатлли кровью

Свободу вры, но уже забыты

Благодянія: мы въ тягость здсь,

На пришлеца недружелюбно смотрятъ

И рады бъ были съ горстью денегъ васъ

Отправитъ въ наши дальше лса.

Нтъ, не за золото и серебро,

Іудину награду, короля

Оставили на нол битвы мы!

Столь многихъ шведовъ дорогая кровь

Не для сребра и золота лилась!

И не хотимъ мы съ лаврами пустыми

Къ роднымъ брегамъ направить паруса:

Нтъ! мы гражданами хотимъ остаться

На той земл, которую король

Завоевалъ своею славной смертью.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Унизимъ прежде общаго врага —

И весь богатый, пограничный край

Вашъ!

ВРАНГЕЛЬ.

Но когда же мы его унизимъ?

Кто укрпитъ связь новой дружбы? Герцогъ,

Хотя отъ шведовъ и таятъ, но имъ

Извстны тайныя сношенья ваши

Съ саксонцемъ. Кто поручится, что мы

Не станемъ жертвой тайныхъ договоровъ,

Которые отъ насъ скрываютъ?

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Канцлеръ

Прекрасно выбралъ своего посла:

Онъ никого упорнй не нашолъ бы!

(Встаетъ.)

Припомните другое что-нибудь,

Полковникъ Врангель, а о Праг — полно.

ВРАНГЕЛЬ.

Я дальше власти не имю.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Вамъ

Отдай мой главный городъ? Нтъ! скоре

Я къ императору согласенъ возвратиться.

ВРАНГЕЛЬ.

Да, если ужь не поздно…

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Отъ меня

Оно зависитъ: и теперь, и вчно…

ВРАНГЕЛЬ.

Зависло, быть-можетъ, но не нын —

Не съ-той-поры, какъ взятъ Сезина.

(Видя, что Валленштейнъ, пораженный этими словами, хранитъ молчаніе.)

Герцогъ,

Мы вримъ вамъ. Послднее сомннье

Вчера исчезло — и теперь, когда

За войско ваше этотъ листъ порукой,

Доврія ничто не поколеблетъ.

Пусть Прага насъ не ссоритъ. Канцлеръ вамъ

Оставитъ Грачинъ, самъ доволенъ будетъ

Однимъ лишь старымъ городомъ. Но прежде,

Чмъ мы къ союзу можемъ приступить,

Намъ Эгеръ долженъ отворить ворота

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Такъ вамъ лишь должно врить, мн же — нтъ?

Подумаю о вашемъ предложеньи.

ВРАНГЕЛЬ.

Но, герцогъ, смю васъ просить — не долго:

Другой ужь годъ идутъ переговоры,

И если нын не ршитесь — канцлеръ

Ихъ прерванными навсегда почтётъ.

ВАЛЛЕНШТЕИНЪ.

Вы слишкомъ торопливы! Шагъ подобный

Обдумать надо.

ВРАНГЕЛЬ.

Князь, его удача

Отъ быстраго зависитъ исполненья! (Уходитъ.)

ВЫХОДЪ VI.

Входятъ Терцкій и Илло.

ИЛЛО.

Что? кончено?

ТЕРЦКІЙ.

Уговорились?

ИЛЛО.

Шведъ

Довольнымъ вышелъ. Да, вы согласились?

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Нтъ, ничего ещё не ршено —

И, взвся всё, я думаю оставить

Мое намренье.

ТЕРЦКІЙ.

Какъ! что такое?

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Жить милостью высокомрныхъ шведовъ?

Нтъ, не могу!

ИЛЛО.

Но разв, какъ бглецъ,

Ты молишь ихъ о помощи? Не меньше ль

Ты принимаешь, чмъ ихъ самъ даёшь?

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Что сталось съ тмъ Бурбоновъ внценоснымъ,

Который предалъ самъ себя врагамъ

Народа — тяжкія отчизн раны

Нанёсъ? Какая мзда его ждала?

Проклятія людей ему отмстили,

И были мздой его преступныхъ длъ —

Презрніе и ненависть народа.

ИЛЛО.

Съ тобой не то!

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Я говорю вамъ — врность

Есть другъ ближайшій каждому изъ насъ,

Мстять за неё мы рождены на свтъ.

Вражда противныхъ партій, злоба сектъ,

Раздоръ и зависть — всё, что дышетъ мщеньемъ

И пагубой взаимной — всё мирится,

Все сходится гнать общаго врага,

Гнать звря лютаго, который вторгся,

Убійственъ, въ безопасную ограду,

Гд человкъ укрылся. Да, его

Умъ собственный не въ силахъ защитить:

Лишь на чел дала ему природа

Глаза, затылокъ беззащитный, слабый

Неподкупная врность охраняетъ.

ТЕРЦКІЙ.

Не мысли хуже о себ врага,

Который руку помощи теб

Охотно въ этомъ дл подаётъ.

Не такъ былъ совстливъ тотъ Карлъ,

Тотъ предокъ императорскаго дома,

Который незадумавшися принялъ

Въ отверзтыя объятія Бурбона.

Одна корысть вселенной управляетъ!

ВЫХОДЪ VII

Прежніе и графиня Терцкая.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Кто звалъ васъ? Здсь не женскія дла.

ГРАФИНЯ,

Я прихожу поздравить. Не-уже-ль

Пришла я рано? Нтъ, не полагаю!

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ (Терцкому).

Употреби надъ нею власть: вели

Ей выйти.

ГРАФИНЯ

Я дала ужь короля

Богеміи.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Былъ королёмъ!

ГРАФИНЯ.

Окажите жь,

Въ чёмъ затрудненье?

ТЕРЦКІЙ.

Герцогъ самъ не хочетъ.

ГРАФИНЯ.

Не хочетъ — если долженъ?

ИЛЛО.

Вашъ черёдъ,

Графиня! Я молчу, коль скоро рчь

До честности, до врности коснулась.

ГРАФИНЯ.

Какъ! ты былъ твердъ, ршителенъ, когда

Лежало всё въ туманномъ отдаленьи,

Когда твой путь передъ тобой длился

На части безконечныя, а нын,

Когда осуществилися мечты,

Когда такъ близко исполненье, вренъ

Успхъ — коснешь? Въ начинаньяхъ смлый,

Ты робокъ въ дл? Оправдай, коль хочешь,

Своихъ враговъ: они того желаютъ

И ждутъ. Охотно врятъ, что ты умыслъ

Имлъ, и — будь покоемъ — скоро, скоро

Докажутъ то бумагой и печатью.

Но, чтобъ ты могъ исполнить, что предпринялъ,

Тому никто не вритъ, нтъ, иначе

Они бъ тебя боялись, уважали.

Возможно ли? Зашедши такъ далёко,

Когда всё худшее уже извстно,

Когда теб намренье твоё,

Какъ бы исполненное, причтено въ вину,

Ты отступить, плода своихъ трудовъ

Лишиться хочешь? Исполинскій умыслъ,

Отринутый, презрннымъ злодяньемъ

Становится, увнчанный успхомъ,

Исполненный — безсмертно онъ дло,

Великъ и славенъ! Приговоръ небесъ,

Судъ Божій — дла каждаго конецъ.

СЛУГА (входитъ).

Полковникъ Пикколомини.

ГРАФИНЯ (быстро).

Пусть ждётъ.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Теперь его я видть но могу —

Скажи ему.

СЛУГА.

Онъ на одно мгновенье

Желаетъ видть васъ: иметъ дло

Нужнйшее…

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Кто знаетъ, что за дло!

Быть-можетъ очень нужное: хочу

Узнать его.

ГРAФИНЯ (смется).

Ему, конечно, нужно,

Но не теб. Отсрочь!

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Что это значитъ?

ГРАФИНЯ.

Узнаешь посл, а теперь подумай,

Какъ Врангеля отправить. (Слуга уходитъ.)

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Если бъ выборъ

Мн предстоялъ ещё: легчайшій способъ

Найтиться бъ могъ! Теперь хочу обдумать

И взвсить, крайнихъ избгая мръ.

ГРАФИНЯ.

Когда другихъ желаній не имешь,

Путь предъ тобой открытъ: пусть детъ Врангель,

Забудь свои бывалыя надежды,

Жизнь прошлую забудь, ршись начать

Иную, новую. Своихъ героевъ,

Подобно слав и подобно счастью,

Иметъ добродтель. Въ Вну, герцогъ!

Пади къ ногамъ стоящаго монарха,

Возьми съ собой казну свою — скажи,

Что врность ты испытывалъ подвластныхъ

Теб людей, что шведовъ ты дурачилъ…

ИЛЛО.

Нтъ, поздно, поздно! Слишкомъ много знаютъ.

Онъ голову на плаху понесётъ.

ГРАФИНЯ.

Я не боюсь того: нтъ доказательствъ,

Чтобъ по законамъ осудить его,

А самовластно осуждать не станутъ.

Нтъ, герцога отпустятъ безъ хлопотъ.

Предвижу всё: сюда король венгерскій

Прибудетъ и, само-собой понятно,

Безъ объясненій удалится герцогъ.

Король войска вновь приведетъ къ присяг —

И водворится тишина и миръ.

Вдругъ герцога не станетъ въ нашемъ стан,

Его же замки оживутъ и въ нихъ

Хозяйничать, охотиться и строить,

И золотые раздавать ключи!

Онъ будетъ, пышный дворъ себ воздвигнетъ

И, угощая царскою трапезой,

Большимъ монархомъ будетъ въ малонъ вид!

Когда жь увидятъ, что онъ тихъ и скроменъ,

Что блеска чуждаго не ищетъ онъ,

Ему позволять тмъ быть, чмъ онъ можетъ,

И прослывётъ до гробовой доски

Онъ княземъ мудрымъ, добрымъ и великимъ.

Да, и причтутъ его къ толп людей

Изъ ничего возвышенныхъ войною,

Могучей тварью милости придворной,

Которая съ холоднымъ равнодушьемъ

Князей, бароновъ, графовъ создаётъ.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ

(встаётъ въ сильномъ волненіи).

Благія силы, укажите выходъ

Изъ этой бездны! укажите путь,

Которымъ я пошолъ бы, не красня!

Я не могу, подобно многимъ, волей

И мыслями грть душу, не могу,

Когда спиной оборотилось счастье,

Сказать ему: ‘или, ты мн не нужно!’

Бездйствіе — ничтожность для меня!

Опасностей и жертвъ не пожалю,

Чтобъ не свершить послдняго мн шага,

Но прежде-чмъ повергнуся въ ничтожность,

Но прежде-чмъ великое начало

Такимъ презрннымъ осрамлю концомъ

И міръ сравнитъ меня съ ничтожной тварью,

Родившейся и падшей въ день одинъ —

Пускай весь міръ и позднее потомство

Произнесутъ названіе моё

Съ проклятіемъ: да будетъ имя ‘Фридландъ’

Условнымъ звукомъ всхъ проклятыхъ длъ!

ГРАФИНЯ.

H что же въ томъ ужаснаго находишь —

Не понимаю! Привидньямъ ночи,

Симъ суеврнымъ призракамъ мечты,

Не дай великой овладть душою!

Ты обвинёнъ въ измн, справедливо

Иль нтъ — теперь изслдовать не время,

Но если ты не ополчишься властью,

Которая въ твоихъ рукахъ — погибнешь!

Скажи мн, Фридландъ, гд живётъ творенье

Смиренное, которое бы жизнь

Не защищало до послднихъ силъ?

Какихъ суровыхъ средствъ не извинитъ

Необходимость личной обороны?

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Меня когда-то Фердинандъ любилъ,

Онъ уважалъ меня, всхъ ближе къ сердцу

Ему былъ я. Кого изъ всхъ князей

Онъ больше чтилъ?— меня! И кончу такъ!

ГРАФИНЯ.

Какъ! милости ничтожныя ты помнишь

И забываешь горькія обиды!

Напомнить ли, какъ въ Регенсбург былъ

Ты награждёнъ за важныя заслуги?

Сословья вс ты раздражилъ и, чтобъ

Возвысить императора, навлёкъ

Самъ на себя проклятія вселенной

И ненависть. Въ Германіи обширной

Ни одного ты друга не имлъ,

Затмъ-что жилъ для одного монарха.

Въ тотъ бурный день, когда ревли громы

И въ Регенсбург надъ твоей главой

Скоплялись тучи — за него держался

Ты, Фридландъ, онъ же уронилъ тебя —

Да, уронилъ: кичливому баварцу

Тобой пожертвовалъ. Не говори,

Что возвращенье сана и жезла

Загладило старинную обиду.

Не доброй волей отданы они:

Ихъ далъ теб законъ нужды суровой,

Ихъ рады бъ снова вырвать у тебя.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Не доброй волей — правда, все же саномъ

Я одолжонъ его расположенью.

Его могу употребить во зло,

Довренности жь обмануть не въ силахъ.

ГРАФИНЯ.

Довренность? расположенье? Нтъ!

Ты нуженъ былъ! Докучливая крайность,

Которой нужны не одни названья,

Не вншность, не наружность, но дла —

Великаго везд сыскать съуметъ,

И, выхватя его изъ черни даже,

Ему кормило власти поручаетъ.

Она теб дала и власть, и санъ,

И приложила къ грамот печать.

Цари, пока возможно, прибгаютъ

Къ рабамъ, своимъ орудіямъ ничтожнымъ,

Когда же крайняя приходить нужда,

Когда пустой наружноcти ужь мало,

Имъ дло въ мощныя впадаетъ руки

Самой природы, исполина-духа,

Который собственной послушенъ вол

О никакихъ условій звать не хочетъ,

Но дйствуетъ на собственныхъ условьяхъ.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Всё правда, всё! Они меня донын

Тмъ почитали, чмъ я есть и былъ.

И мысля, что скрывать мой образъ мнній

Ршительный труда не стоятъ, я

Ни въ чёмъ ещё не обманулъ ихъ вры.

ГРАФИНЯ.

Напротивъ, страшенъ ты казался имъ.

Не ты, во вкъ себ неизмнявшій —

Они виновны, что тебя страшились

И въ то же время власть теб давали.

Тотъ правъ, кто твёрдъ въ своихъ предначертаньяхъ,

Виновенъ, кто живётъ съ собою въ распр.

Не тотъ ли же ты былъ, когда, предъ этимъ

За восемь лтъ, чрезъ весь германскій край!

Пронёсъ огонь и мечъ опустошенья

И, потрясая бичъ надъ областями

Имперіи, законамъ посмвался,

Звалъ только силы мощныя права,

И, власть распространяя государя,

Другихъ владыкъ надменно попиралъ?

Тогда-то волю гордую твою

Переломить тогда-то было время,

Но императору была полезна

Такая власть — и, молча, къ злому длу

Онъ приложилъ монаршую печать.

Всё, что тогда ты длалъ для него,

Въ его глазахъ казалось справедливымъ.

Теперь ты тоже длаешь, но противъ —

И говорятъ: постыденъ твой поступокъ.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ (встаётъ).

&nbsp, Ещё, вы разу съ этой стороны

Я не смотрлъ. Такъ! справедливо! такъ!

Моей рукой въ имперіи дла

Такія онъ производилъ, которыхъ

Стыдиться должно. Мантіею даже,

_&nb_sp,Той княжескою мантіей моей,

Преступнымъ я услугамъ одолжонъ.

ГРАФИНЯ.

Такъ согласись, что межъ тобой и имъ

Ни о правахъ и врности идётъ.

А объ удобств только и о сил.

Настало время привести къ итогу

Обширные расчёты жизни цлой.

Побдоносны надъ тобою знаки:

Успхъ теб планеты общаютъ.

Я слышу ихъ призывъ: спора! пора!’

Ужель напрасно измрялъ теченье

Небесныхъ тлъ? напрасно я квадрантомъ,

И циркулемъ владлъ? Ужель на стнахъ

Изобразилъ и зодіакъ, и небо,

И вкругъ себя поставилъ сель, безполезно

Вщающихъ, властителей судьбы

Безъ всякой цли — для одной забавы?

Ужель ничто приготовленья эти.

И вся наука — тщетная мечта?

Что ею ты пренебрегаешь самъ?

Что надъ тобою власти не иметъ

Она въ ршительный, великій часъ?

ВАЛЛИНШТЕЙНЪ

(въ продолженіе послдней рчи ходившій

взадъ и вперёдь въ сильномъ волненіи, вдругъ

останавливается и прерываетъ графиню).

Послать мн Врангеля — и чтобъ въ мгновенье

Три конные гонца готовы были!

ИЛЛО.

А! славу Богу! (Поспшно уходитъ.)

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

То его и мой

Злой демонъ! Онъ его караетъ мною,

Орудіемъ властолюбивыхъ мръ,

А самъ я жду, что нести ножъ острится

На грудь мою. Не радостная жатва

Готовится тому, кто сялъ зубы

Драконовы. Такъ злое дло вчно

Съ собою духа-мстителя несётъ:

Боязнь на сердц, ожиданье горя.

Отнын врить мн не можетъ онъ,

Такъ отступить и мн нельзя. Да будетъ,

Что быть должно! Рокъ правъ всегда бываетъ,

Затмъ-что сердце наше самовластный

Его предназначеній исполнитель.

(Терцкому.)

&nbsp, Пусть Врангель въ кабинетъ ко мн придётъ:

Съ гонцами самъ поговорю. Пошли

Ко мн Октавіо. (Графин, которая не можетъ

скрыть своего восторга.) Не восхищайся:

Судьбы решены. Раннимъ торжествомъ

Мы дерзостно права ихъ нарушаемъ,

Мы смена въ ихъ руки отдаёмъ

И терпливо жатвы ожидаемъ —

И узнаёмъ отъ поздняго конца,

Взойдётъ ли счастье, горе ль для жнеца.

(Уходитъ. Занавсъ опускается.)

ДЙСТВІЕ II. ВЫХОДЪ I.

Комната.

Валленштейнъ и Октавіо Пикколомини, вскор потомъ Максъ Пикколомини.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Изъ Линца пишетъ онъ, что очень боленъ,

А я иню врное извстье,

Что онъ скрывается во Фрауэнберг

У графа Гадласа. Схвати обоихъ,

Пришли сюда. Испанскіе полки

Прими. Всегда приготовленья длай

И никогда не будь готовъ, а если

Тебя къ походу будутъ понуждать

Противъ меня, скажи: ‘иду!’ а самъ |

Не трогайся, какъ бы прикованъ къ мсту.

Теб пріятно, знаю, въ этомъ дл

Не дйствовать. Ты радъ, пока возможно,

Сберечь наружность. Крайніе шаги

Не для тебя — и потому я выбралъ

Такую должность. Ты на этотъ разъ

Своимъ бездйствіемъ большую пользу

Мн принесёшь. Когда жь удастся мн,

Ты знаешь самъ, что длать.

(Максъ Пикколомини входитъ.)

Ну, старикъ,

Ступай теперь. Сегодня жь отправляйся,

Взявъ лошадей моихъ, а Макса здсь

Оставлю я. Сбирайся въ путь скорй!

Дастъ Богъ — опять, и радостно, сойдёмся!

ОКТАВІО (сыну).

Съ тобой ещё увижусь. (Уходитъ.)

ВЫХОДЪ II.

Валленштейнъ и Максъ Пикколомини.

МАКСЪ (подходя къ нему).

Генералъ!

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Когда

Ты служишь императору — я больше

Не генералъ твой.

МАКСЪ.

Такъ оставить войско

Ршаешься?

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Служить я государю

Перестаю.

МАКСЪ.

И оставляешь войско?

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Напротивъ, я надюсь привязать

Его къ себ и крпче, и тсне. (Садится.)

Да, Максъ, теб я не хотлъ открыться,

Докол дйствій не настанетъ часъ.

Въ младыхъ лтахъ легко понять, что право

И что не право. Собственное мннье

Надъ чистымъ сердцемъ испытать пріятно.

Но гд изъ двухъ извстныхъ золъ должны

Мы за одно схватиться непремнно,

Но гд въ борьб обязанностей сердце

Колеблется — благодянье, если

Не можемъ длать выбора, и крайность

Тамъ благотворна. Мы дошли до ней.

Назадъ не озирайся: не поможетъ!

Смотри вперёдъ. Не размышляй напрасно —

И дйствовать готовься. Дворъ погибель

Мн произнёсъ, а я предупредить

Его ршился. Мы войдёмъ въ союзъ

Со шведами: они честные люди,

Максъ, намъ они надёжные друзья.

(Останавливается, ожидая отвта Пикколомини.)

Я удивилъ тебя? Не отвчай мн —

Опомниться я срокъ теб даю.

(Встаётъ и отходитъ съ глубину сцены. Максъ долгое время стоитъ неподвижно, погружонный въ сильную горесть. При первомъ его движеніи Валленштейнъ возвращается и становится противъ него.)

МАКСЪ.

Князь, зрлымъ мужемъ длаешь меня

Сегодня ты. Донын я избавленъ

Былъ отъ заботы выбирать свой путь,

Но безусловно за тобою шолъ,

И, на тебя взирая, былъ увренъ,

Что честнымъ и прямымъ иду путёмъ.

Впервые волю разршивъ мою,

Ты принуждаешь сдлать тяжкій выборъ

Межь сердцемъ собственнымъ и межъ тобой.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Донын тихо рокъ тебя лелялъ,

Играючи, ты исполнялъ свой долгъ,

И, дйствуя нераздлённымъ сердцемъ,

Могъ слдовать влеченію души.

Но не всегда такъ можетъ быть. Враждебно

Расходятся пути. Долгъ въ спор съ долгомъ.

Ты долженъ выбрать сторону въ войн,

Которая готова вспыхнуть нын

У друга твоего съ твоимъ монархомъ.

МАКСЪ.

Въ войн? Но можно ль дать ей это имя?

Какъ Божій бичъ, война страшна, грозна,

Но, справедливая, она, подобно

Ему, опредленіе небесъ.

Войну жь, которою теперь грозишь

Ты императору его же войскомъ,

Ужели справедливой назовёшь?

Какая перемна, Боже правый!

Прилично ль мн такъ говорить съ тобой,

Который мн сіялъ звздой полярной,

Кого я избралъ жизни образцомъ!

Какую муку въ сердц мн рождаешь!

Мн ль должно отвыкать отъ уваженья

Къ теб? Оно сроднилося съ душой.

Мн ль позабыть священный, долгій навыкъ

Повиновенья и любви къ теб?

Не отвращай, не отвращай лица!

Оно всегда божественнымъ мн ликомъ

Казалося — и не могло такъ скоро

Лишиться прежней власти надо мной.

Хоть кровію облившися, душа

Свободная свои расторгла узы,

Но чувства вс еще въ твоихъ оковахъ.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Максъ, выслушай меня!

МАКСЪ.

Оставь, оставь

Намренье ужасное! Смотри:

Твоимъ чертамъ спокойнымъ, благороднымъ

Ещё о страшномъ дл не извстно.

Ты ихъ чернилъ однимъ воображеньемъ.

Съ высокаго, прекраснаго чела

Вспорхнуть не хочетъ свтлая невинность.

Брось это злое, чорное пятно!

Пусть будетъ всё однимъ лишь страшнымъ сномъ,

Мечтой, остерегавшей добродтель.

Подобныя мгновенья находить

На человка могутъ, но должны ихъ

Благія чувства сердца побждать!

Нтъ, ты не такъ окончишь славный путь!

Иначе всё, что сильно и велико,

Ты очернишь въ глазахъ людей и міра,

И оправдаешь мннье низкой черни,

Которая не вритъ, чтобъ могло

Съ свободою ужиться благородство,

А любитъ немощамъ себя вврять.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Жду строгаго отъ міра порицанья.

Я самъ себ всё высказалъ давно,

Что ты сказать мн можешь. Кто не радъ

Не доходить до крайности, когда

Отъ ней ещё осторониться можно?

Но здсь нтъ выбора: здсь долженъ я

Употребить насилье, илъ страдать.

Иного средства мн не остается.

МАКСЪ.

Пусть будетъ такъ! Насильно удержи

Начальство, императору противься

И, если нужно, войско къ мятежу

Подвигни. Длъ твоихъ не похвалю,

Но извинить могу ихъ, даже самъ,

Не одобряя, раздлю съ тобою

Твой жребій, но — измнникомъ не буду!

Не буду имъ! Нтъ, это не поступокъ

Неосторожный, не ошибка, гд

Ослплена своею силой храбрость!

О, нтъ — не то! Нтъ, мрачно это дло!

Оно черно — черно оно, какъ адъ!

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ

(съ мрачнымъ, нахмуреннымъ челомъ, но тихо).

Безъ мысли юность произноситъ слово,

Съ которымъ должно осторожнымъ быть,

Какъ съ остріёмъ ножа, и головой

Своей горячей измряетъ вещи,

Которыхъ нра только въ нихъ самихъ,

Не думавъ много, жалуетъ достойнымъ,

Или постыднымъ, добрымъ, иль худымъ,

И всё, что въ тхъ словахъ неясныхъ, тёмныхъ

Составило ея воображенье,

Привязываетъ къ существамъ живымъ,

Къ поступкамъ и вещамъ. Міръ тсенъ, умъ же

Обширенъ. Въ нёмъ легко между собой

Ужиться мыслямъ, но когда съ вещами!

Он встрчаются, напоръ ихъ силенъ —

И уступить одна другой должна:

Иль вытснить, иль вытсненной быть.

Тамъ вчный споръ и сила верхъ берётъ.

Да! кто сквозь жизнь проходитъ безъ желаній,

Кому не надо цли никакой,

Тотъ съ саламандрами живётъ въ огн —

И вчно чистъ въ своей стихіи чистой.

Изъ вещества грубйшаго я созданъ,

Желаньями къ земл прикованъ я,

Земля жь въ удлъ досталась злому духу,

Не доброму. Всё, что намъ свыше шлютъ

Божественные духи, суть дары

Обыкновенные, ихъ блескъ пріятенъ

И радостенъ, но не даётъ богатствъ:

Нтъ собственности во владньяхъ ихъ.

Но золото, но дорогіе камни

Пріобртаемъ отъ коварныхъ духовъ,

Живущихъ ниже дня, въ предлахъ тьмы.

Безъ жертвъ задобрить ихъ не можемъ мы,

И въ мір нтъ такого человка,

Который бы изъ службы ихъ унёсъ

Ни сколько не запятнанную душу.

МАКСЪ (выразительно).

Страшись, страшись коварныхъ силъ: он

Не держутъ слова! Хитрые то духи,

Влекущіе тебя къ отверзтой бездн —

Не врь имъ! Я тебя остерегаю.

О, возвратися къ долгу! Да, ты можешь…

Пошли меня. Я самъ поду въ Вну,

Я самъ монарха примирю съ тобой.

Тебя я знаю — онъ тебя не знаетъ.

Онъ долженъ будетъ на тебя взглянуть

Моими безпристрастными глазами —

И я довренность его съ собою

Теб обратно привезу.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Ужь поздно,

Максъ! Ты не знаешь, что случилось.

МАКСЪ.

Если

И поздно даже, если отъ паденья

Спастися только преступленьемъ можешь —

Пади! пади такъ честно, какъ стоялъ:

Сложи свой санъ и откажись отъ войска,

Ты можешь съ блескомъ удалиться, герцогъ —

Такъ удались невинный! Для другихъ

Довольно жилъ ты: для себя начни жить!

Я не отстану отъ тебя: до гроба

Моей судьбы не разлучу съ твоею.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Ужь поздно, поздно! Между-тмъ, какъ ты

Теряешь здсь слова, мои гонцы,

Которыхъ въ Прагу, въ Угеръ я послалъ,

За милей милю быстро оставляютъ.

И такъ — ршайся! Предпринявъ, что должно,

Свершимъ достойно-смлымъ, твёрдымъ шагомъ.

Чмъ хуже предпріемлемое мной

Того, что сдлалъ въ древности тотъ царь,

Котораго донын славитъ міръ?

Онъ легіоны противъ Рима вёлъ,

Которые ему для обороны

Поврилъ Римъ. Покинь онъ мечъ — погибъ бы!

И я погибну, если мечъ покину.

Во мн, я знаю, тотъ же духъ живетъ.

Дай счастье мн его, а остальное

Всё на себя беру.

(Максъ, стоявшій до-сихъ-поръ въ сильной тягостной борьб чувствъ, поспшно уходитъ. Валленштейнъ смотритъ ему вслдъ съ удивленіемъ и горестью — и погружается въ глубокую задумчивость.)

ВЫХОДЪ III.

Валленштейнъ и Терцкій: вслдъ за нимъ Илло.

ТЕРЦКІЙ.

Максъ Пикколомини

Отсюда вышелъ?

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Врангель гд?

ТЕРЦКІЙ.

Ухалъ.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Такъ скоро?

ТЕРЦКІЙ.

Будто поглощонъ землёй.

Едва я вышелъ отъ тебя, за нимъ

Пошолъ я слдомъ — мн съ нимъ нужно были

Поговорить — но Врангель ужь ухалъ:

Куда жь и какъ — того никто не зналъ.

Самъ сатана являлся въ вид шведа:

Такъ скоро не исчезнетъ человкъ.

ИЛЛО (входить).

Ужели въ самомъ-дл отправляешь

Октавіо?

ТЕРЦКІЙ.

Октавіо? Куда?

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Онъ детъ въ Фрауэнбергъ, чтобъ тамъ принять

Начальство надъ испанскими полкоми.

ТЕРЦКІЙ.

Избави Богъ, чтобъ ты исполнилъ это!

ИЛЛО.

Коварному препоручаешь войско?

Теперь, въ ршительный для насъ моментъ,

Его ты хочешь выпустить изъ глазъ?

ТЕРЦКІЙ.

Нтъ! всмъ священнымъ заклинаю, птъ!

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Вы чудаки!

ИЛЛО.

Хоть въ этотъ ранъ послушай

Совтовъ нашихъ: не пускай его.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

А почему жь — ему донын вря —

Теперь не долженъ врить я ему?

И разв что случилось, чтобъ о нёмъ

Перемнить я доброе могъ мннье?

Для вашихъ ли причудъ отброшу я

На опыт основанный, старинный

Мои образъ мыслей? Выть того не можетъ!

Нтъ, я не женщина. Донын врилъ —

И нын врить я хочу ему.

ТЕРЦКІЙ.

Но именно его? Пошли другого.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Его я избралъ — и подетъ онъ!

Исполнить должность эту онъ способенъ.

ИЛЛО.

Способенъ потому — что итальянецъ.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Къ обоимъ вы неблагосклонны — знаю,

За-то, что уважаю ихъ, люблю,

Вамъ и другимъ предпочитаю явно.

Они того достойны. Вотъ за что

Вы ихъ не любите. Мн что за дло

До зависти? Отъ ненависти вашей

Они не хуже стали. Хоть любите,

Хоть ненавидьте ихъ — мн всё равно.

Я никому препятствовать но буду

Въ его наклонностяхъ, но оцнить

Умю каждаго.

ИЛЛО.

Онъ не подетъ!

А если ты… я у его повозки

Велю колёса раздробить въ куски.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Опомнись, Илло!

ТЕРЦКІЙ.

Графъ фонъ-Квестенбергъ,

Пока здсь былъ, съ однимъ имъ вёлъ бесды.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Я зналъ о томъ и самъ ему позволилъ.

ТЕРЦКІЙ.

А знаешь ли, что тайные гонцы

Отъ Галласа къ нему зжали часто?

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Не правда, Торцкій!

ИЛЛО.

Съ зоркими очами

Своими — слпъ ты, герцогъ!

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Твёрдой вры

Не поколеблешь: на глубокомъ знаньи

Она основана. Когда онъ лжотъ,

То съ нимъ и вся планетъ наука — ложь.

Судьбой мн данъ залогъ, что онъ мой лучшій,

Врнйшій другъ.

ИЛЛО.

А что залогъ не ложенъ,

Въ томъ также ты залогомъ убждёнъ?

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Мгновенія есть въ жизни человка,

Когда къ душ вселенной ближе онъ,

Чмъ былъ когда-нибудь, и смло можетъ

Судьбу свою о тайнахъ вопрошать.

Въ такое-то мгновенье, поздней ночью,

Предшествовавшей люценскому бою,

Я, прислоняся къ дереву, задумчивъ,

Смотрлъ въ долину. Сквозь туманъ, огни

Горли тускло въ стан. Окликъ стражи

И изрдка оружья гулъ глухой

Перерывали мертвое молчанье.

Предъ взоромъ умственнымъ моимъ былая

И будущая жизнь моя носилась

И чуткій, вщій духъ съ грядущимъ утромъ

Спрягалъ мою грядущую судьбу.

И самъ себ сказалъ я: ‘столько тысячъ

Теб подвластны, за твоей звздой

Съ покорностію слдуютъ они

И все своё, какъ на огромный нумеръ,

Кладутъ отважно на твою главу,

На судн счастья твоего плывутъ

Они съ тобою. Но настанетъ день,

Въ который снова ихъ разсетъ случай:

Не многіе останутся съ тобой…

Вотъ почему хотлъ бы знать я, кто

Врне мн изъ всхъ живущихъ въ стан.

Яви его очамъ моимъ, судьба!

Да будетъ знакомъ: тотъ, кто на разсвт

Ко мн всхъ прежде подойдётъ съ привтомъ

Любви.’ И такъ мечтая, я заснулъ —

И увидалъ себя въ пылу сраженья.

Ужасенъ бой былъ. Подо мною конь,

Убитый, палъ, повергъ меня на землю —

И хладнокровно всадники и кони

Черезъ меня неслися. И лежалъ я,

Чуть дышущій, подъ остріёмъ копытъ,

Какъ вдругъ меня схватилъ рукою кто-то

И спасъ. То былъ Октавіо. Внезапно

Я пробудился. Разсвтало — и

Октавіо стоялъ передо мною.

‘Братъ’, говорилъ онъ: ‘не садись сегодня

На своего обычнаго коня,

Возьми другого — смирнаго: я выбралъ

Его теб. Послушай просьбы друга!

Меня зловщій сонъ предостерёгъ.’

И этотъ-то проворный, лёгкій конь

Меня унёсъ отъ гнавшихся за мною

Драгуновъ Баннера, тогда-какъ дядя

Взялъ моего на бой — и съ той поры

Я ни коня, ни всадника не видлъ.

ИЛЛО.

Случайность!

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ (зничительно).

&nbsp, Нтъ случайностей! Что мы

Слпого случая игрой считаемъ,

Изъ важнаго источника течётъ.

Я записалъ, скрпилъ и запечаталъ,

Что въ жизни онъ хранитель-ангелъ мой —

И кончено! (Идетъ.)

ТЕРЦКІЙ.

Хоть та еще отрада,

Что намъ залогомъ остаётся Максъ.

ИЛЛО.

Отсюда онъ живой не увернётся.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ (возвращаясь).

Не то ли жь вы, что женщины, которымъ

Что ни толкуй, он своё несутъ?

Дянія и помыслы людей

Не то, что волны бурныя морей.

Міръ внутренній, до окончанья вка —

Источникъ длъ и мыслей человка.

Играя, случай ихъ не измнитъ,

Они намъ нужны такъ, какъ плодъ древесный.

Коль въ человк мн зерно извстно —

Ни воли онъ, ни длъ не утаитъ. (Уходитъ.)

А. Шишковъ.

ШИЛЛЕРЪ.

Читайте также: