НИБЕЛУНГИ.
Из ‘Песни о Нибелунгах’, Минаев Дмитрий Дмитриевич, Год: 1877
Время на прочтение: 16 минут(ы)
Нмецкіе поэты въ біографіяхъ и образцахъ. Подъ редакціей Н. В. Гербеля. Санктпетербургъ. 1877.
Вопросъ о происхожденіи ‘Псни о Нибелунгахъ’ — поэмы, занимающей первое мсто между національными эпическими произведеніями христіанской Европы — до-сихъ-поръ остаётся спорнымъ. Долгое время считалась неопровержимою теорія учонаго Лахмана, что ‘Нибелунги’ образовались изъ двадцати самостоятельныхъ псень, принадлежавшихъ такому-же количеству авторовъ, и что эти псни затмъ были дополнены и соединены въ одно цлое какимъ-нибудь неизвстнымъ писателемъ. Теорію эту сильно поколебалъ Гольцманъ. Основываясь на другомъ манускрипт поэмы, онъ привёлъ весьма наглядныя доказательства тому, что ‘Нибелунги’ въ настоящемъ ихъ вид — ничто иное, какъ весьма расширенная и отчасти переработанная форма древнйшаго, потомъ потерявшагося стихотворенія, авторомъ котораго Гольцманъ признавалъ нкоего Конрада, писца Пассаускаго епископа Пильгрима, на котораго указывается даже въ ‘Плач’, служащемъ по содержанію какъ-бы продолженіемъ или окончаніемъ ‘Нибелунговъ’, но написанномъ несомннно гораздо раньше (около 990 года). Между послдователями Лахмана и Гольцмана возникла ожесточённая борьба, продолжающаяся до сего времени. Не вдаваясь здсь въ разршеніе этого вопроса, упомянемъ объ остроумномъ замчаніи одного изъ лучшихъ нмецкихъ критиковъ, что какъ Страсбургскій соборъ не могъ быть произвольно составленъ изъ разныхъ частей подмастерьями и учениками, точно также ‘Псня о Нибелунгахъ’ не могла возникнуть безъ творчества одного художника, положившаго фундаментъ всему зданію и начертавшаго подробный его планъ.
Время появленія ‘Нибелунговъ’ въ томъ вид, въ какомъ эта поэма дошла до насъ, относятъ къ самому началу XIII столтія. Содержаніе ея заключается въ слдующемъ:
Красавиц Кримгальд, сестр бургундскихъ королей Гунтера, Гернота и Гизельгера, приснилось, что два орла терзаютъ на части вскормлённаго ею сокола. Она разсказываетъ про этотъ сонъ своей матери Ут, a та объясняетъ его какъ зловщее предзнаменованіе: что Кримгильда выйдетъ замужъ и мужъ ея погибнетъ отъ руки убійцы. Въ это самое время молодой Зигфридъ, играющій важную роль уже въ скандинавской ‘Эдд’, сынъ короля Зигмунда Нидерландскаго, привлечённый молвою о необыкновенной красот и нравственныхъ достоинствахъ Кримгильды, отправляется въ Вормсъ. Съ блестящею свитою приближается онъ ко дворцу Гунтера, но никто не узнаётъ его, кром стараго воина Гагена. За-то этотъ послдній тотчасъ же разсказываетъ о предшествовавшихъ доблестныхъ подвигахъ прізжаго, о томъ, какъ онъ побдилъ нибелунговъ, подданныхъ короля Нибелунга, и отнялъ ихъ сокровище (Nibelungenhort), какъ сорвалъ съ короля карликовъ Альбериха его шапку-невидимку, какъ убилъ страшнаго дракона и, окунувшись въ его кровь, покрылся роговой оболочкой, отчего и получилъ названіе ‘рогового Зитфрида’, и т. п. Доблестнаго героя принимаютъ съ большими почестями. Скоро посл того бургундцы вступаютъ въ войну съ саксонцами, Зигфридъ принимаетъ въ ней участіе, одерживаетъ нсколько блистательныхъ побдъ и съ тріумфомъ возвращается въ Вормсъ. Только теперь впервые видитъ онъ Кримгильду, влюбляется въ неё и становится въ ряды искателей ея руки. Между-тмъ король Гунтеръ начинаетъ свататься за молодую героиню Брунгильду, которая каждому, выступающему въ качеств ея жениха, предлагаетъ, въ вид испытанія, поединокъ, объявляя, что она отдастъ ему руку въ томъ только случа, если онъ одержитъ надъ нею побду, но до-сихъ-поръ вс женихи платились жизнью за свою смлость, падая отъ руки богатырши. Гунтеръ отправляется въ Изенштейнъ, мстопребываніе Брунгильды, но не одинъ, a въ сопровожденіи Зигфрида. Молодой нидерландскій герой, благодаря шапк-невидимк, отнятой имъ y Альбериха, помогаетъ Гунтеру въ поединк, въ слдствіе чего Брунгильда — уже давно влюблённая въ Зигфрида и напрасно ищущая его взаимности побждена и выходитъ замужъ за Гунтера. Зигфридъ же женится на Кримгильд и возвращается съ нею къ себ на родину. Черезъ нсколько лтъ, по приглашенію Гунтера, онъ прізжаетъ къ нему въ гости съ женою, но тутъ между Кримгильдой и Брунгильдой затвается ссора, въ которой первая проговаривается второй, что дйствительнымъ побдителемъ ея въ поединк былъ не Гунтеръ, a Зигфридъ. Ненависть Брунгильды къ молодому герою доходитъ до крайнихъ предловъ — и она ршаетъ, что онъ долженъ умереть. Участникомъ ея тайны становится вышеупомянутый Гагенъ. Онъ даётъ клятву отомстить за оскорблённую королеву и сдерживаетъ её. Подъ предлогомъ желанья защитить Зигфрида отъ замысловъ Брунгильды, онъ вывдываетъ y жены его о единственно-уязвимомъ мст въ тл ея супруга и однажды на охот измннически поражаетъ несчастнаго въ это мсто, именно въ затылокъ, затмъ онъ открыто объявляетъ всмъ, что убійство совершено имъ и, въ дополненіе своего злодянія, овладваетъ хранящимся y Кримгильды сокровищемъ Нибелунговъ и кидаетъ его въ Рейнъ. Тогда жажда мщенія разгарается и въ сердц Кримгильды — и она выжидаетъ только удобнаго случая, чтобы осуществить своё пламенное желаніе.
Черезъ нсколько лтъ гунскій король Эцель присылаетъ пословъ просить руки Кримгильды. Въ надежд найти въ этомъ брак средства къ приведенію въ исполненіе своего плана, вдова Зигфрида принимаетъ предложеніе и отправляется въ страну Гунновъ, гд и выходитъ замужъ за короля. Но вотъ, по прошествіи нкотораго времени, Эцель, по настоянію жены, проситъ бургундцевъ къ себ въ гости. Гагенъ, очень хорошо понимающій причину этого приглашенья, совтуетъ не принимать его. Совты его остаются безплодными: бургундцы отправляются въ дальнее путешествіе, и Гагенъ по невол присоединяется къ нимъ. На дорог встрчаетъ онъ разныя зловщія предзнаменованія, но и это не останавливаетъ его спутниковъ. Посл упорнаго боя съ баварцами, желавшими преградить путь бургундцамъ, приглашонные гости Эцеля достигаютъ назначенія. Здсь вражда между Гагеномъ и королевою тотчасъ же обнаруживается. Кримгильда хочетъ собственно смерти только этого человка и съ этою цлью устраиваетъ схватку между бургундцами и гуннами, схватку, которая переходитъ въ кровопролитное сраженіе и оканчивается избіеніемъ всхъ бургундцевъ, за исключеніемъ только Гунтера и Гагена. Но и Гунтеръ скоро падаетъ подъ мечёмъ по приказанію Эцеля, a Гагена приводитъ живыхъ къ Кримгильд знаменитый герой Дитрихъ Вернскій, тоже находившійся въ это время со своими готами въ гостяхъ y короля гунновъ и участвовавшій въ бою. Кримгильда требуетъ, чтобы Гагевъ открылъ ей мсто, куда онъ спряталъ сокровище Нибелунговъ, тотъ упрямо отказывается — и тогда она, съ дикимъ крикомъ торжества, вонзаетъ въ его сердце мечъ Зигфрида. Но и ея послдній часъ наступилъ. Воинъ Дитриха, старый Гильдебрандъ. возмущённый тмъ, что Гагенъ палъ отъ руки женщины, убиваетъ её.
Этимъ оканчивается ‘Псня о Нибелунгахъ’. Въ вышеупомянутомъ ‘Плач’ заключаются нкоторыя дополнительныя подробности. Стихотвореніе начинается описаніемъ погребенія героевъ, падшихъ въ страшной битв, и отчаянія Эцеля, усиливающагося ещё боле, когда Дитрихъ и Гильдебрандъ узжаютъ отъ него. Всть объ избіеніи бургундцевъ приноситъ къ нимъ на родину музыкантъ Свеммелинъ, отправляющійся туда въ сопровожденіи людей, которые везутъ съ собою оружіе павшихъ короля и воиновъ. На пути онъ зазжаетъ къ епископу Нассаускому Пильгриму, разсказываетъ ему обо всёмъ случившемся, и тотъ такъ поражонъ этою трагическою исторіею, что поручаетъ своему писцу Конраду записать её, ибо это — ‘величайшее событіе, какое когда либо происходило на свт’. Въ Вормс привезённое Свеммелиномъ извстіе и видъ возвращённаго оружія производятъ страшное дйствіе. Старая мать Гунтера Ута умираетъ съ горя. Брунгильда остаётся въ безутшномъ одиночеств со своими маленькими сыновьями, послдними остатками нкогда блистательнаго и могущественнаго семейства.
Такимъ образомъ, относительно содержанія, въ ‘Псн о Нибелунгахъ’ смшиваются различные циклы туземныхъ эпическихъ сказаній и дйствуютъ въ одно и тоже время главные герои различныхъ эпопей. Съ одной стороны мы видимъ Дитриха Бернскаго, героя остъ-готскихъ псень, Гильдебранда и Эцеля съ его гуннами, съ другой — Зигфрида, героя Нидерландскаго, рядомъ съ бургундскимъ цикломъ, средоточіемъ котораго является Гунтеръ и его семейство, и только въ конц поэмы об группы соединяются вмст. Вншняя форма поэмы — такъ называемая ‘Нибелунгова строфа’, состоящая изъ четырёхъ стиховъ, между которыми первый римуется со вторымъ, третій съ четвертымъ. Эта же самая форма употреблялась и для остальныхъ эпическихъ поэмъ и псень среднихъ вковъ.
По величію и сил сюжета, истинной художественности изложенія, не смотря на неудовлетворительность вншней формы, и по сохраненію народнаго элемента во всей его чистот — ‘Псня о Нибелунгахъ’ занимаетъ одно изъ первыхъ мстъ, если не первое, посл ‘Иліады’ и ‘Одиссеи’ въ исторіи народной эпической поэзіи. ‘Здсь’, говоритъ одинъ нмецкій критикъ, ‘на сцен не жизнь и судьбы отдльныхъ лицъ, не любовь, но колоссальныя страсти и усложненія, громадные планы и дйствія, при которыхъ паденіе одной личности увлекаетъ за собою, какъ въ вихр, цлыя королевскія династіи, поколнія героевъ и народы, и оканчивается взаимнымъ кровопролитнымъ истребленіемъ ихъ. Переселеніе народовъ выступаетъ тутъ во всёмъ богатств легендарнаго украшенія. Историческая жизнь является въ поэтической переработк. Тихо выходя изъ различныхъ источниковъ, волны поэзіи текутъ чистыя и прозрачныя, но мало-по-малу къ нимъ присоединяются всё новые и новые ручьи, берега становятся шире, прелестныя рки устремляются въ пнящуюся бездну и, наконецъ, вся эта масса поэтическихъ легендъ и сказаній ввергается во всепоглощающее море. Такъ растётъ и усиливается дйствіе въ ‘Псн о Нибелунгахъ’. Естественно и послдовательно развиваются характеры, не стсняемые никакими условными, традиціонными мрками. Не смотря на потрясающія, ужасающія подробности, которыми наполнена вторая часть поэмы, сколько задушевности и глубокаго чувства во всёмъ этомъ произведеніи! Семейныя узы между родителями и дтьми, братьями и сёстрами, супругами, преданность слугъ господамъ и отеческія отношенія этихъ послднихъ къ первымъ не изображены ни у одного изъ придворныхъ эпическихъ поэтовъ того времени и послдующаго въ такой простот, чистот и задушевности, въ какой всё это является передъ нами въ ‘Псн о Нибелунгахъ’. Такую любящую чету, какъ Зигфридъ и Кримгильда, напрасно стали бы мы искать въ остальныхъ произведеніяхъ средневковой поэзіи.’
Художественныя красоты этой поэмы всегда возбуждали и продолжаютъ возбуждать удивленіе лучшихъ поэтовъ, находившихъ въ ней много матеріала для своего вдохновенія. Вотъ, напримръ, что писалъ о ней Гейне: ‘Это произведеніе исполнено великой, грозной силы. Языкъ, на которомъ оно написано — чисто каменный и стихи представляются мн какъ бы сримованными плитами. Мстами пробиваются сквозь щели красные цвты, точно капли крови, или вытягивается длинный плющъ, словно зелёныя слёзы.’ Желая дать французамъ хотя приблизительное понятіе объ исполинскихъ страстяхъ, бушующихъ въ ‘Псн о Нибелунгахъ’, Гейне говоритъ: ‘Представьте себ свтлую лтнюю ночь, въ которую звзды, блдныя какъ серебро, но крупныя какъ солнцы, собрались на голубомъ неб, и вс готическіе соборы Европы назначили другъ другу свиданіе въ необъятной равнин. И вотъ спокойно сходятся сюда страсбургскій соборъ, кельнскій, руанскій, флорентинская колокольня и т. п., и вс они любезно ухаживаютъ за церковью Парижской Богоматери (Notre Dame). Правда, что ихъ движенія довольно неловки, что нкоторые изъ нихъ даже очень неуклюжи и что ихъ ухаживанье можетъ вызвать невольную улыбку. Но вы перестали бы улыбаться,увидвъ, какъ они мало-по-малу приходятъ въ бшенство и начинаютъ душить другъ друга, какъ Notre Dame, de Paris въ отчаяніи воздваетъ об каменныя руки свои къ небу, посл чего схватываетъ мечъ и срубаетъ голову самому громадному изъ всхъ этихъ соборовъ. Однако — нтъ: даже и это зрлище не дало бы вамъ никакого понятія о главныхъ дйствующихъ лицахъ ‘Псни о Нибелунгахъ’, такъ-какъ не существуетъ на свт башни столь высокой и камня столь жосткаго, какъ суровъ Гагенъ и мстительна Кримгильда.’
ИЗЪ ПОЭМЫ ПСНЬ О НИБЕЛУНГАХЪ’.
Съ злымъ умысломъ въ душ сошлись на совщанъе
Подъ липой Гунтеръ злой и Гагенъ, въ ожиданьи
Охоты, чтобъ на ней, таясь въ лсу густомъ,
Медвдей и лосей разить своимъ копьёмъ.
Отправиться въ тотъ лсъ они должны съ Зигфридомъ,
Который на кон, съ довольнымъ, смлымъ видомъ,
Готовъ былъ хать къ нимъ, не вдая о томъ,
Что гибель ждётъ его въ лсу передъ ручьёмъ,
Какъ Гунтера жена, Брунгильда, предсказала.
Уже труба въ лсу охотниковъ сзывала,
Чтобъ двинуться за Рейнъ, когда къ своей жен
Зашолъ Зигфридъ, чтобъ съ ней проститься.Въ тишин
Уединенія Кримгильда изнывала:
Она ещё тоски подобной не знавала,
Какую въ этотъ мигъ почувствовала. Сталъ
Мужъ нжно цаловать её и такъ сказалъ:
‘Дай Богъ, чтобъ, возвратясь, тебя нашолъ я снова
Весёлой, какъ всегда, и бодрой. Будь здорова
И жди меня: домой вернусь такихъ же я,
Какимъ стою теперь. Старайся безъ меня
Разсянья искать и приложи старанье —
Не слишкомъ ужь грустить въ разлук. До свиданья!’
О тайн, Гагену разсказанной, она
Припомнила тогда — взволнованна,блдна —
Но мужу передать ту тайну не ршилась,
A стала проклинать тотъ денъ, когда родилась,
И, вмст съ тмъ, рыдать и скорбно умолять
Одну съ ея тоской её не оставлять:
‘Не узжай, мой милый!
Мн снился страшный сонъ,
Что на тебя два вепря
Напали съ двухъ сторонъ —
И кровью обагрились
Цвты въ моёмъ бреду…
Смотри, какъ слёзы льются:
Он сулятъ бду.
Боюсь измны чорной:
Есть, есть y насъ враги.
Останься жь, другъ мой милый!
Себя побереги!’
И отвчалъ Зигфридъ: ‘Поврь мн, дорогая,
Что скоро возвращусь — и не боюсь врага я.
Ни въ комъ не возбуждалъ до нын я вражды,
Зачмъ же буду ждать несчастья и бды?
Изъ всхъ моихъ друзей кто злобенъ и безчестенъ?
И храбростью своей я, разв, не извстенъ?’
— ‘Увы, Зигфридъ мой милый,
Я за тебя дрожу!
Послушай: сонъ зловщій
Теб я разскажу.
Мн снилось, что въ долин
Упали дв горы —
И ты погибъ подъ ими.
Смущаюсь съ той поры
Печальной и ужасной
Я думою одной,
Что если ты удешь —
Что станется со иной?’
Сказала и опять заплакала навзрыдъ.
Въ объятья заключивъ жену свою, Зигфридъ
Её расцаловалъ. Супруги распрощались —
И больше съ-той-поры ужь въ жизни не встрчались.
Охотники межь-тмъ въ лсу сошлись. Средь ихъ
Былъ Гунтеръ и король, и множество другихъ
Весёлыхъ смльчаковъ, охотничьей забавы
Любителей большихъ. У нихъ для переправы
Черезъ блестящій Рейнъ конь вьючный не одинъ
Несъ на себ мшки и множество корзинъ
Съ говядиной ,съ виномъ и рыбой: всякій знаетъ,
Что страшный апетитъ охота возбуждаетъ,
A потому y нихъ съ собой на этотъ разъ
Различныхъ вкусныхъ яствъ огромный былъ запасъ.
И вотъ, для отдыха поляну выбравъ скоро,
Охотники привалъ устроили безъ спора.
То тамъ, то здсь они разбились на кружки —
И стали съ быстротой работать языки,
Въ предчувствіи большой охотничьей добычи,
Суля себ успхъ и много всякой дичи.
Въ то время самое подъхалъ къ нимъ Зигфридъ.
Воскликнувши: ‘Вперёдъ! за часомъ часъ бжитъ!
Но кто же будетъ намъ указывать дичину?’
‘Мы’, Гагенъ отвчалъ, ‘сначала, для почину,
Отправиться должны, друзья мои, въ разбродъ:
Пусть каждый въ чащу самъ, какъ вдаетъ, войдётъ
И выберетъ въ лсу любое направленье,
Чтобъ доказать своё искусство и умнье
Охотника: для всхъ большой просторъ здсь есть.
Такъ разойдёмтесь же! Тому привтъ и честь,
Кто дичи больше всхъ убьётъ или затравитъ
И почитать себя тмъ каждаго заставитъ.’
Охотники тогда не стали медлитъ, въ знакъ
Согласья своего. ‘Хоть y меня собакъ
Есть свора цлая’, сказалъ Зигфридъ, ‘но мн
Скорй помхою послужатъ лишь он.
Довольно для меня одной ищейки смлой
И чуткой. Съ ней одной обрыщу лсъ я цлый.’
Ищейку привели: охота началась —
И шумно дрогнулъ лсъ дремучій черезъ часъ.
Подъ звукъ роговъ въ лсу ищейка бойко стала
Повсюду вспугивать дичь всякую, не мало
Предоставляя жертвъ охотникамъ. Зигфридъ,
Голландіи герой, и рубитъ и разитъ,
Гд только хищный зврь появится, гонимый
Собакою. Его скакунъ неутомимый
Съ такою быстротой летаетъ, что почти
Изъ сотенъ не даётъ онъ никому уйдти
Отъ остраго копья — и скоро оказалось,
Что пальма первенства геройскаго досталась
Зигфриду. Онъ всегда во всёмъ первенствовалъ
И первой жертвою его искусства палъ
Щетинистый кабанъ, мгновенно поражонный.
За тмъ убитъ былъ лось, ищейкой разъярённой
Къ Зигфриду выгнанный. Могучая рука
Спустила тетиву — и, сдлавъ два скачка,
Чудовищный олень безъ стону повалился.
Охотниковъ кружокъ, собравшись, изумился,
Но,выслушавъ потокъ восторженныхъ похвалъ,
Зигфридъ, поднявъ копье, вновь въ чащу поскакалъ
И вскор хищный вепрь, ревя, окровавлённый
Лежитъ y ногъ его. Какъ-будто окрылённый,
Зигфржда чудный конь, подковами звеня,
Носился между пней — и серна отъ коня
Укрыться не могла съ оленемъ быстроногимъ.
Владтъ такимъ конёмъ изъ рыцарей немногимъ
Случалось. Вотъ ещё ищейка подняла
Большого вепря. Онъ, быстре чмъ стрла,
Ударился бжать, но всадникъ въ ту-жъ минуту
Былъ тутъ, какъ тутъ. Злой вепрь вдругъ повернулся круто
И съ пной ярости на всадника хотлъ
Наброситься, но тотъ копьёмъ своимъ усплъ
Пронзить его насквозь. Однимъ такимъ ударомъ
Охотникамъ-бойцамъ и молодымъ и старымъ
Кримгильды смлый мужъ блестящій далъ урокъ.
Когда свалился вепрь со всхъ могучихъ ногъ,
Ищейка вновь была посажена на свору —
И убдились вс охотники въ ту пору,
Какъ много дичи имъ охота принесла.
Шумъ, крики поднялись, брань, хохотъ, похвала
И голоса людей слились съ собачьихъ лаемъ,
И этотъ общій гулъ былъ эхомъ повторяемъ
Въ горахъ, въ густомъ лсу. Съ большимъ успхомъ такъ
Охота шла въ тотъ день. Дв дюжины собакъ
Окровавлённыя то тамъ, то здсь лежали,
Но и звриныхъ шкуръ, когда ихъ сосчитали,
Довольно было. Мысль y всхъ была одна:
Кого изъ рыцарей награда ждать должна
За первенство? Зигфридъ взялъ перевсъ надъ всми
И подошолъ къ костру, привтствуемый тми
Охотниками. Часъ для отдыха насталъ —
И каждый изъ бойцовъ добычу отдавалъ
Подъ вертелъ поваровъ, костры чьи разгорались.
По вол короля охотники собрались
На отдыхъ и обдъ — и подъ призывный рогъ,
Толпясь вкругъ короля, весёлый ихъ кружокъ
Спшитъ ссть на траву, трапезой соблазнённый.
Изъ всхъ одинъ Зигфридъ, ещё не утомлённый
Охотою, сказалъ: ‘Вперёдъ! — и отъ меня
Не отставать!’ Потомъ вскочилъ онъ на коня
И ринулся. За нихъ другіе поскакали
И скоро свжій слдъ медвдя отыскали.
Тогда товарищамъ своимъ сказалъ Зигфридъ:
‘Намъ славная теперь потха предстоитъ —
Медвдя затравимъ, хотя бъ ушолъ онъ въ горы.
Ищейку нужно лишь опять спустить со своры.’
Пёсъ чуткій спущенъ былъ. Онъ устремился въ лсъ,
Отыскивая слдъ медвдя — и изчезъ,
Но ожидать пришлось охотникамъ не много:
Ищейкою была отыскана берлога
Медвжья, и медвдь, застигнутый врасплохъ.
Бжать пустился. Крикъ,шумъ,лай,переполохъ.
Зигфридъ царя лсовъ преслдовать пустился,
Но вдругъ въ разслину скалы тотъ провалился
И былъ отъ гибели на этотъ разъ спасёнъ.
Казалось, избжалъ копья стального онъ,
Но всадникъ разсудилъ иначе въ это время.
Зигфридъ спрыгнулъ съ коня, ногой отбросивъ стремя,
И бросился бгомъ въ ущелье и настигъ
Мохнатаго врага. Борьба въ единый мигъ
Окончена была. Зврь рвался и метался,
Но убжать не могъ: онъ, какъ въ капканъ, попался.
Какъ молотомъ, его Зигфридъ ошеломилъ
Могучимъ кулакомъ. Онъ звря не убилъ —
Не ранилъ даже, a связалъ безъ затрудненья,
Такъ-что не въ силахъ былъ ни одного движенья
Онъ сдлать, и потомъ, вскочивши на коня,
Съ добычею своей, съ трофеемъ новымъ дня,
Отправился Зигфридъ дорогою обратной,
Вновь подвигъ совершивъ почти невроятный.
Какою гордостью сверкалъ героя взоръ!
Вооружонъ онъ былъ отъ головы до шпоръ.
На всадника смотрть въ то время было любо:
Громадное копьё Зигфрида — крпче дуба,
Оправленъ въ золото его богатый рогъ,
Плащъ чорный падаетъ почти до самихъ ногъ,
Застёгнутъ бляхою съ серебряной цпочкой,
И шапка на кудряхъ съ собольей оторочкой.
Охотничій нарядъ красивй всхъ на нёмъ:
Пантеры шкурою обтянутый кругомъ,
Колчанъ охотника сверкаетъ галунами,
При нёмъ и самострлъ, висящій на плечами,
Изъ мха рысьяго кафтанъ его обшитъ
Весь позументами, широкій мечъ виситъ
У пояса: тотъ мечъ такой хорошей стали,
Что шлемы, панцыри легко перерубали
Не разъ его клинкомъ, a рыцаря рука,
Какъ вдали враги, бывала не легка.
Былъ мужественъ Зигфридъ, какъ говоритъ преданье,
A чтобъ ещё полнй закончить описанье
Доспховъ рыцарскихъ, прибавимъ, что имлъ
Въ своёмъ колчан онъ калёныхъ сотню стрлъ,
И горе тхъ, кому они предназначались,
Затмъ что въ грудь он безъ промаху вонзались.
И такъ герой Зигфридъ въ обратный халъ путь
Къ товарищамъ своимъ, чтобъ съ ними отдохнуть.
Когда они его съ поляны увидали,
То бросились къ нему, коня за поводъ взяли
И повели его туда, гд ожидалъ
Ихъ Гунтеръ. У сдла привязанный, рычалъ
Медвдь. Спрыгнувъ съ коня, герой нашъ въ дв минуты
Со всхъ медвжьихъ лапъ и съ морды сбросилъ путы.
Медвдя увидавъ, ужасный лай и вой
Собаки подняли. Мотая головой,
Рванулся зврь вперёдъ, и каждый испугался,
Когда, рыча, медвдь какъ бшенный помчался
Туда, гд y костровъ готовился обдъ.
Ну п надлалъ же мохнатый плнникъ бдъ!
Кто въ лсъ, кто по дрова — прислуга разбжалась,
Посуда, очаги, жаркое — всё смшалось