Интеллигенція и народъ во Франціи.
(Окончаніе).
Интеллигенція и народъ во Франціи.
(Окончаніе).
VII.
VIII.
IX.
X.
XI.
XII.
XIII.
XIV.
XV.
Ф. Сиротскій (Л. Герасимовъ).
‘Современникъ’ Кн. XII. 1913 г..
Интеллигенция и народ во Франции, Сиротский Филипп Герасимович, Год: 1913
Время на прочтение: 33 минут(ы)
Обратимся теперь къ идеологіи полярно-противоположной націоналистической, къ теоріи синдикалистовъ, среди которыхъ вопросъ объ интеллигенціи поставленъ былъ съ самаго начала такъ остро и такъ опредленно. Въ своихъ теоретическихъ и практическихъ выступленіяхъ теоретики синдикализма, какъ извстно, ведутъ самую ожесточенную войну противъ интеллигенціи. Для нихъ, какъ и для послдователей Морраса, интеллигенція — это синонимъ диктатуры буржуазіи, это воплощеніе ея классовой власти, причемъ соціалистическая интеллигенція изъ общаго представленія о послдней синдикалистами отнюдь не исключается
Въ своей борьб съ интеллигенціей синдикалисты исходятъ изъ двухъ основныхъ положеній. Во-первыхъ, изъ буквальнаго толкованія знаменитаго лозунга: ‘освобожденіе рабочихъ должно быть дломъ самихъ рабочихъ’, ибо только при точномъ пониманіи этого принципа мыслимо освобожденіе пролетарскаго движенія отъ чуждыхъ ему буржуазныхъ элементовъ, пытающихся овладть этимъ движеніемъ. Во-вторыхъ, интеллигенція,— буржуазная по своему происхожденію и чуждая по своему соціальному положенію самому процессу пролетарской, т. е. стачечной — въ толкованіи синдикалистовъ — борьбы, что эта интеллигенція страдаетъ непреоборимой, органической, страстью къ политик, къ государственности, въ силу чего она разсматриваетъ рабочихъ, какъ ‘голосующую скотину’ (Stimmvie), по выраженію нмцевъ, дающую интеллигенціи возможность владть государственной властью. Отсюда и вражда синдикалистовъ къ парламентаризму, являющемуся, по ихъ мннію, источникомъ интеллигентскаго карьеризма. Въ писаніяхъ синдикалистовъ эта точка зрнія высказывается очень ярко, подчеркивается по возможности чаще и ставится во главу угла ихъ агитаціи противъ интеллигенціи и парламентской дятельности {‘Когда я говорю о демократіи,— говоритъ Эд. Бертъ,— я подразумваю, какъ это легко догадаться, всю демократію, т. е. и соціалистическую и соціалъ-демократію’ (Ed. Berth. Les. Intellectuels etc., стр. 394).}.
‘Интеллигенты,— пишетъ Лагарделль,— не составляютъ сами по себ особаго класса. Они находятся на служб у всхъ классовъ… Интеллигенты играютъ роль помощниковъ… Восхваленіе преимуществъ физическаго труда есть выраженіе преувеличеннаго, но законнаго чувства недоврія къ безсовстнымъ карьеристамъ и авторитарнымъ вождямъ (chefs autoritaires)… Антипарламентаризмъ синдикалистовъ того же происхожденія. Если онъ вообще направленъ противъ политической дятельности, то это потому, что послдняя игнорируетъ массу, не считается съ пролетаріатомъ и предоставляетъ кучк людей, вышедшихъ изъ другихъ классовъ, съ психикой совершенно не пролетарской, съ интересами, противоположными рабочимъ, руководство движеніемъ’ (H. Lagardelle. Les Intellectuels devant le socialisme. Le mouvement Socialiste 1900, стр. 38).
‘Что такое интеллигентъ,— опредляетъ онъ въ другомъ мст. Подъ этимъ опредленіемъ въ дйствительности понимаются вс люди,— сдлавшіе профессію изъ мышленія (de penser) и извлекающіе изъ этого выгоду. Другими словами, вс т, чья оплаченная практическая дятельность представляетъ собой исключительно работу головного характера. Вотъ въ какомъ смысл названіе интеллигента можетъ быть противопоставлено названію ‘человка ручного труда’ (manuel) {Аналогичное опредленіе встрчаемъ мы и въ слдующемъ ироническомъ замчаніи А. Сореля. ‘Интеллигенты,— говоритъ онъ,— это отнюдь не т люди, которые думаютъ — какъ это часто говорятъ,— это т люди, которые длаютъ изъ мышленія профессію и получаютъ за это аристократическую плату, по причин благородства этой профессіи. (А. Sorel. Reflexions sur la violence, стр. 94).}. Это раздленіе работниковъ,— заключаетъ онъ,— на физическихъ и умственныхъ является базой современной соціальной іерархіи, она есть остовъ (elle est le suport) раздленія на высшихъ и низшихъ, на управляющихъ и управляемыхъ’.(H. Lagardelle. Les Intellectuels et le socialisme ouvrier. Le Mouv. Soc. 1907 стр. 110—111).
Въ трактованіи синдикалистовъ, несмотря на признаніе ими того, что интеллигенція ‘не есть классъ’, и что ‘она находится на служб у всхъ классовъ, она все же выдляется, какъ соціальная группа, управляющая народомъ и эксплуатирующая его своимъ псевдо-знаніемъ и своимъ умственнымъ превосходствомъ, являющимся орудіемъ подчиненія себ трудящихся, т. е. физически трудящихся массъ.
‘Демократія,— утверждаетъ Сорель,— покоится на томъ же принцип интеллигентскаго феодализма, что и церковь, но интеллигентскій феодализмъ, столь обожаемый Ренаномъ, разрушаетъ всякую идею справедливости, потому что онъ обрекаетъ производителя на роль вассала и подвергаетъ цивилизованное общество управленію чуждыхъ ему элементовъ. Цивилизованный соціализмъ нашихъ офиціальныхъ докторовъ предлагается намъ, какъ гарантія цивилизаціи. Но я полагаю, что онъ приведетъ къ тмъ же послдствіямъ, къ какимъ привело классическое образованіе, преподанное церковью нашимъ королямъ-варварамъ. Пролетаріатъ окажется столь же развращеннымъ и отупвшимъ, какъ и Меровинги, и экономическій упадокъ будетъ единственнымъ результатомъ дятельности этихъ цивилизаторовъ’. (Цитиров. по G. Grand. La philosophie syndicaliste Стр. 53).
Приведенная цитата главнаго іерарха ‘новой школы’, какъ именуютъ обычно ученіе Сореля, Лагарделля и Берта, показываетъ съ достаточной ясностью, что въ ихъ книгахъ или статьяхъ рчь отнюдь не идетъ о какой-либо категоріи или о какихъ-либо категоріяхъ интеллигенціи. О послдней говорится, такъ сказать, интегрально, при чемъ изъ всхъ категорій соціалистическая является быть можетъ самой опасной и вредной. Для синдикатовъ вся интеллигенція — это враждебный пролетаріату слой классоваго общества, эксплуатирующій его своей прославленной раціоналистической наукой, ‘cette petite science’, какъ иронически отзывается о современной наук Сорель, и путемъ парламентаризма, который есть также дтище и оружіе раціонализма, порабощающаго производителя.
‘Ваша наука,— пишетъ Бертъ въ своихъ знаменитыхъ памфлетическихъ статьяхъ объ интеллигенціи,— это абстрактныя космическія и соціологическія теоріи, ничего общаго не имющія съ производствомъ, претендующія на руководство имъ, и обладанье которыми вы считаете своей монополіей. О, вы, обладатели современной свтской истины, достойные наслдники энциклопедистовъ! Вдь, именно, въ этомъ и заключается квинтъ-эссенція аристократіи. И какой аристократіи! Самой пагубной изъ аристократій, аристократіи интеллигентской, т. е. мертвой, педантичной, безплодной у власти. И вы нуждаетесь въ васъ, да, въ подчиненномъ класс, который производитъ за васъ, который содержитъ васъ, о, вы, вчныя содержанки!.. Вы вчные бездльники, не производители, государственники, составляющіе міръ паразитизма, потому что вы эксплуатируете безъ стыда, эксплуатируете во имя св. Разума. И вотъ почему нашъ синдикализмъ ужасаетъ васъ, синдикализмъ возмущаетъ противъ васъ производителей, которыхъ вы пытаетесь лишній разъ поработить, эксплуатировать и подчинить, ибо вашъ, такъ назыв., демократическій и эгалитарный соціализмъ будетъ лишь эксплуатаціей, доведенной до максимума, потому что государство, т. е. вы будете тогда хозяевами всего и всхъ’. (Berth. Marchands, intellectuels, politiciens. Le Muuv. suc. 1907—1908, стр. 205).
Красной нитью въ приведенныхъ отрывкахъ проходитъ протестъ противъ идеи командованія, ‘руководства и іерархіи’, которая регулируетъ отношенія въ современномъ обществ между трудящимися массами и командующими, къ числу которыхъ, какъ мы видли, огуломъ относится вся интеллигенція. Какимъ же образомъ создалось это отношеніе, явившееся дйствительнымъ отраженіемъ разрыва и даже глубокой ненависти, отдляющей значительную часть пролетаріата отъ интеллигенціи и интеллигентской alias буржуазной, науки?..
Когда два года тому назадъ роялисты и націоналисты манифестаціями сорвали постановку въ ‘Comd’ie Franaise’ пьесы Анри Бернштейна на томъ основаніи, что авторъ ея еврей, въ радикальной печати раздались жалобы на то, что изъ рабочихъ кварталовъ не появилось ни одного пролетарія, который бы выступилъ на защиту либеральнаго драматурга. Густавъ Эрве поднялъ тогда свою перчатку и въ ближайшемъ номер газеты ‘La Guerre Sociale’ возразилъ, что было время, въ эпоху Дрейфуса, когда пролетаріатъ шелъ поддерживать интеллигенцію, но съ тхъ поръ его неоднократно обманывали, и интеллигенція сама виновата въ томъ, что рабочіе разочаровались {Я, къ сожалнію, не имю подъ руками соотвтствующаго номера ‘Guerre Sociale’, и поэтому вынужденъ цитировать на память, но за смыслъ цитаты я ручаюсь. Л. С.}.
Въ этихъ словахъ Эрве кроется разгадка отношенія огромной части организованнаго французскаго пролетаріата къ интеллигенція. Дло Дрейфуса и время настолько объединило различные классы и группы, что соціализмъ сталъ общей всхъ объединяющей расплывчатой формулой. ‘Дло Дрейфуса,— справедливо замчаетъ Лагарделль въ цитированной выше стать,— доставило соціализму видныхъ рекрутовъ, въ большинств случаевъ, однако, то были идеологи, имвшіе о соціальныхъ отношеніяхъ весьма общія и ложныя представленія’. Политика ‘блока’ еще боле способствовала этому смшенію понятій. А затмъ съ побдой демократіи и посыпавшимся, какъ изъ рога изобилія, количествомъ ренегатствующихъ соціалистовъ, разочарованіе въ рядахъ пролетаріата стало расти съ необычной быстротой. Когда же радикальная партія, устами Клемансо, отвтила наивнымъ синдикалистскимъ вождямъ, что при попытк соціальнаго переворота она будетъ ‘по ту сторону баррикадъ.’, вс ‘политики’, независимо отъ ихъ вражды или любви къ соціализму, были,— какъ говорятъ французы,1—»отправлены въ тотъ же мшокъ’, и ненависть къ обманувшей ‘политиканствующей интеллигенціи’ стала политическимъ credo синдикалистовъ.
Я вкратц остановился на генезис этой вражды къ интеллигенціи и травл ея. Дале мы увидимъ, къ чему она привела на практик. Покуда же отмтимъ слдующее любопытное обстоятельство. Всякое движеніе, когда оно становится на ноги, пытается создать и утвердитъ соотвтствующую теорію, разъясняющую его и доказывающую его правоту. Подобная теорія, конечно, претендуетъ на научную убдительность. Почти всегда до сихъ поръ было такъ, что въ роли подобныхъ теоретиковъ и творцовъ доктринъ выступали интеллигенты. Та же бда произошла и съ синдикализмомъ. Три интеллигента de pur sang: инженеръ А. Сорель, публицистъ Г. Лагарделль и муниципальный чиновникъ Эд. Бертъ, явились основателями ‘новой школы’. Теоретики синдикализма сознаютъ нкоторую странность того положенія, что ‘чисто пролетарскую теорію’, враждебную парламентаризму и интеллигенціи, создали интеллигенты же и поэтому они стараются уврить, ‘что они не пытаются оказывать непосредственнаго вліянія на движеніе, что ихъ роль можетъ быть полезна лишь при томъ условіи, что они ограничатся отрицаніемъ буржуазной мысли, предостерегая пролетаріатъ отъ идей и нравовъ, враждебнаго класса’ (А. Sorel., стр. 95).
Въ дйствительности, однако, ‘новая школа’ заимствованна свою философію также у буржуазнаго интеллигента, притомъ изъ кладезя ‘идей враждебнаго класса’, у популярнаго нынче Французскаго философа, Анри Бергсона. Какое значеніе имла философія Бергсона для синдикализма?
Какъ я уже выше указывалъ, въ области идеологической ныншняя соціальная реакція во Франціи преломилась въ вид кризиса раціонализма. Для революціоннаго синдикализма раціонализмъ есть прежде всего духовный источникъ власти интеллигенціи. И поэтому, объявляя войну интеллигенціи, ‘теоретики — стражи’ синдикализма объявляютъ eo ipso войну раціонализму, тому самому абстрактному, высшему разуму, къ которому всегда алпелировали идеологи мелкобуржуазной демократіи, отъ Робеспьера до Клемансо.
‘Всякій образованный человкъ (universitaire), по мннію Сореля, будь онъ простымъ учителемъ или профессоромъ, является ‘интеллигентомъ’, т. е. идеалистомъ, раціоналистомъ, демократомъ, если къ тому онъ еще не кутила (juissem) и не скептикъ…’
Мы уже знаемъ, что синдикалисты въ своей оцнк не только не отдляютъ соціалистическую интеллигенцію отъ прочей, но, напротивъ, видятъ именно въ ней наиболе враждебный народу элементъ, стремящійся къ командованію и іерархіи.
Однимъ изъ основныхъ положеній философіи Бергсона является, какъ извстно, ученіе объ интуиціи. Согласно Бергсону, наша жизнь иметъ дв стороны — индивидуальную или внутреннюю и вншнюю, въ пространств, и въ этомъ смысл соціальную. Это раздленіе вызываетъ какъ бы раздвоеніе ‘я’. Соціальная жизнь обусловливается необходимостью борьбы съ природой и въ цляхъ утилизаціи ея богатствъ. Она поэтому раціоналистична, она создается по опредленнымъ законамъ, но здсь еще не проявляется наше внутреннее ‘я’.
Имются два различныхъ ‘я’,— говоритъ Бергсонъ,— изъ которыхъ одно является какъ бы вншней проекціей другого, его отображеніемъ въ пространств и такъ сказать соціальнымъ. Мы постигаемъ первое ‘я’, углубляясь въ себя, что даетъ намъ возможность постичь наше внутреннее состояніе въ качеств живыхъ существъ. Но моменты такого схватыванія своего внутренняго ‘я’ рдки, и поэтому мы рдко бываемъ свободны. Въ большинств случаевъ мы живемъ вншней жизнью, мы видимъ лишь обезцвченный призракъ нашего внутренняго ‘я’. Мы боле живемъ для вншняго міра, нежели для насъ самихъ. Мы скоре говоримъ, нежели думаемъ, скоре ‘насъ двигаютъ, чмъ мы двигаемъ’. Дйствовать свободно — значитъ ‘владть своимъ внутреннимъ ‘я’. (H. Bergson. ‘Essai sur les donnes immdiates de la conscience’, стр. 188).
Такимъ образомъ, несравненно глубже поверхности человческой жизни, выражающейся въ соціальномъ ‘я’, бьетъ жизнь, индивидуалистическаго ‘я’, характеризуемаго ‘свободной воли’ и ‘непосредственностію данныхъ нашего сознанія’. Это внутреннее ‘я’ не можетъ быть понято интеллектомъ. Его можно ‘схватить’ (saisir) инымъ образомъ, чмъ-то приближающимся къ инстинкту, особымъ чувствомъ, возникающимъ спонтанейно, т. е. понять его можно интуитивно (подробне Henry Bergson).
Это расчлененіе нашего ‘я’ теоретики синдикализма распространяютъ на соціальную жизнь въ обычномъ пониманіи этого слова. ‘Противоположность между вншнимъ и внутреннимъ ‘я’, между ‘механикой жизни’ и внутренней жизненностью, Сорель и его ученики находятъ въ противопоставленіи: въ области экономіи,— обмна — производству, въ области политики:— въ антагонизм между легальнымъ реформизмомъ и революціей. Подобно тому, какъ во всякомъ живомъ существ имется внутреннее ‘я’ и его проекція въ пространств, въ современномъ обществ, характеризуемомъ опредленной системой производства, имется ‘живой организмъ’, каковымъ является типъ этого производства и ‘механическій аппаратъ’, соотвтствующій ему. Производство — вотъ что является дйствительной основой общества… оно внутреннее и глубокое ‘я’ этого общества. Вншнее ‘я’ этого самаго общества заключается въ его конституціонномъ, законодательномъ и административномъ аппарат, интересуемомъ лишь вншнія поверхностныя и офиціальныя отношенія гражданъ и лишь въ той мр, въ какой они являются соціальными атомами’. (G. Grand. La philosophie syndicaliste. Стр. 37—38).
Вншняя жизнь создается или, по крайней мр, познается раціоналистами-интеллигентами, строющими всякаго рода теоріи, системы, т. е. утопіи, претендующія на познаніе законовъ ‘вншняго аппарата’, т. е. соціальной жизни. Но ‘живой механизмъ’ общества, его внутренняя жизнь раціоналистически понята быть не можетъ, она можетъ быть понята только интуитивно, и носителемъ этой внутренней интуиціи въ современномъ обществ является его производитель, т. е. пролетаріатъ. Послдній въ противоположность ‘купцамъ и интеллигентамъ’ живетъ ‘непосредственными данными сознанія’ и воплощаетъ собою интуицію въ капиталистическомъ стро, его внутреннее ‘я’, спонтанейно бьющее живительнымъ ключемъ подъ однородной поверхностью вншнихъ общественныхъ отношеній, характеризуемыхъ торговыми, политическими, юридическими и иными аналогичными условіями. Только пролетаріатъ является поэтому въ современномъ обществ носителемъ свободной воли, способный дйствовать свободно.
‘Совершенно очевидно,— поясняетъ Сорель,— что мы въ особенности пользуемся свободой тогда, когда мы совершаемъ усиліе, стремящееся создать изъ насъ новаго человка въ цляхъ сверженія стсняющихъ насъ историческихъ рамокъ. Когда мы дйствуемъ — это значитъ, что мы создаемъ совершенно новый искусственный міръ, находящійся впереди существующаго, созданнаго движеніемъ, зависящимъ отъ нашей воли. Когда картина этого міра воодушевляетъ массы, то создается то, что можно назвать соціальнымъ миомъ… Можно безконечно говорить о бунт, никогда не вызывая этимъ какого-либо революціоннаго движенія, до тхъ поръ, покуда нтъ миовъ, воспринятыхъ массами… Современные революціонные миы позволяютъ понять активность чувствъ и идей народныхъ массъ, готовящихся къ ршительной борьб. Эти миы не есть раціоналистическое описаніе будущаго строя, а лишь выраженіе стремленія къ нему. Утопія, напротивъ, есть продуктъ интеллектуальнаго труда, она есть созданіе теоретиковъ, которые, обсудивъ факты, пытаются установить модель, сообразно съ которымъ современныя общества могутъ судить о собственныхъ добродтеляхъ и порокахъ… Поэтому въ то время, какъ миы подготавливаютъ людей къ уничтоженію того, что существуетъ, утопія, напротивъ, направляетъ умы на путь улучшеній, на путь реформъ, которыя смогутъ быть выполнены путемъ частичнаго осуществленія описанной системы’. (А. Sorel. Reflex. sur la violense. Стр. 34—35).
Мы подошли, такимъ образомъ, вплотную къ основному положенію ‘новой школы’, къ синдикалистскому миотворчеству, которое освщено по выраженію Сореля ‘свтомъ Бергсоновской философіи’. Теорія миовъ — это одно изъ самыхъ оригинальныхъ заключеній, которое синдикалисты сдлали изъ Бергсоновой философіи. Посмотримъ, однако, къ чему это революціонное миотворчество привело на практик.
‘Въ процесс изученія,— говоритъ Сорель,— я констатировалъ, что люди, участвующіе въ большихъ соціальныхъ движеніяхъ, представляютъ себ свои будущія дйствія въ образ сраженій, обезпечивающихъ торжество ихъ дла. Я предложилъ назвать эти представленія — миами: всеобщая стачка синдикалистовъ, или катастрофическая революція Маркса, суть миы…
‘Употребляя терминъ ‘миъ’, я полагалъ, что сдлалъ счастливую находку, потому что тмъ самымъ я отвергалъ всякую дискуссію съ людьми, желающими подвергнуть детальной критик понятіе всеобщей стачки и нагромождающими возраженія противъ ея практической выполнимости’. (А. Sorel. Reflex, etc. Стр. 29—30).
Оставаясь врнымъ боязни раціонализаціи миа ‘теоретики-стражи’ должны были сдлать еще одинъ шагъ и признать, что съ точки зрнія синдикалистской миологіи совершенно неважно, чтобы миъ этотъ когда-либо осуществился, важно лишь, чтобы онъ сіялъ, такъ сказать, путеводной звздой, и чтобы въ него врили. Миъ, раціонализованный, объясненный, доказанный, превращается въ утопію, а утопію, какъ интеллектуаллистическую конструкцію, навязанную извн и чуждую внутреннему ‘я’ общества, должно отвергнуть. Указанный шагъ былъ, конечно, сдланъ.
Для доказательства важности и значенія миа теоретики синдикализма прибгаютъ къ сравненію современнаго пролетаріата съ древними христіанами и солдатами наполеоновской арміи. Въ примрахъ этихъ движеній огромныхъ массъ они видятъ свидтельство того, что къ массовымъ побдамъ приводитъ лишь внутренняя вра въ соціальные миы. Наполеоновскія арміи отнюдь не заботились о томъ, каковы были, планы ихъ вождя, ихъ энтузіазмъ вызывался миромъ славы Франціи и славы ихъ блестящихъ побдъ. Воодушевленные этимъ миомъ, они сокрушали вс препятствія на своемъ пути. ‘Первые христіане ждали второго пришествія Христа и полнаго разрушенія языческаго міра съ воскрешеніемъ царства святыхъ. Можемъ ли мы оспаривать т огромные результаты, которые дали мечты о возрожденіи царства Божьяго на земл? Неважно, что, миы заключаютъ подробности, которыя наврядъ ли когда-либо осуществятся, можетъ быть, даже ничто не произойдетъ изъ того, о чемъ говорить миъ, какъ это было и въ случа съ ожидаемой древними христіанами всемірной катастрофой. Но о миахъ слдуетъ судить только, какъ о способ воздйствія на настоящее, и всякій споръ о способахъ ихъ матеріальнаго осуществленія въ процесс исторіи лишенъ всякаго смысла… Поэтому, если революціонеры даже всецло ошибаются, набрасывая фантастическую картину генеральной стачки, этотъ образъ можетъ сыграть, однако, въ моментъ подготовки революціи роль силы первйшаго значенія’. (А. Sorel. Reflex. Стр. 94).
Противъ интуитивной силы соціальныхъ миовъ интеллектуализмъ совершенно безоруженъ, и раціоналистическая критика не можетъ разбить ихъ.
‘Интеллектуалистическая философія,— восклицаетъ Сорель,— напрасно пыталась доказать ревностнымъ католикамъ, что миы церкви не соотвтствуютъ научнымъ построеніямъ лучшихъ ученыхъ, руководящихся лучшими правилами критики. Критика не могла ихъ переубдить. Ибо никакой аргументаціей невозможно уничтожить вры этихъ людей въ общанія церкви, и до тхъ поръ, покуда эта вра живетъ, миы неоспоримы въ ихъ глазахъ. Точно также возраженія, которыя длаются противъ революціонныхъ миовъ, могутъ произвести впечатлніе только на людей, радующихся тому, что найденъ предлогъ, въ силу котораго можно отказаться отъ ‘всякой активной роли’, и быть революціонерами только на словахъ… Чтобы оцнить знаменіе генеральной стачки, слдуетъ поэтому оставить въ сторон вс обсужденія, происходящія между политиками, соціологами или людьми, претендующими на обладаніе практическими познаніями. Можно уступить противникамъ во всемъ, что они пытаются доказать. Ибо совершенно неважно: осуществится ли всеобщая стачка цликомъ или частью (курсивъ везд мой, Ф. С.). Весь вопросъ въ томъ, заключаетъ ли всеобщая стачка нее то, чего ждетъ отъ нея революціонный пролетаріатъ. Чтобы разршить этотъ вопросъ, намъ нужно только остаться на почв фактовъ. Благодаря имъ, мы знаемъ, что генеральная стачка есть то, что и сказалъ: миъ, въ которомъ заключенъ весь соціализмъ, конструкція образовъ, способныхъ инстинктивно вызвать вс чувства, соотвтствующія всевозможнымъ проявленіямъ войны, объявленной соціализмомъ современному обществу’. (Sorel. Kefl., р. 95).
Если я привелъ эти пространныя выдержки, мысли которыхъ перепваются на разные лады во всхъ произведеніяхъ Сореля, Берта и др., то отнюдь не для того, чтобы разбирать по существу теорію ‘миовъ’, и особенно, заключительныя строки приведенной цитаты, смыслъ которыхъ столь же необъемлемъ и величественно пусть, какъ безвоздушное пространство. Важно намъ установить лишь одно. Согласно теоріи синдикалистовъ, всеобщая стачка есть не только средство, но и цль, и, будучи одновременно и средствомъ и цлью, она является миомъ, причемъ все революціонное значеніе ея въ вызываемой ею интуитивной вр. Все, что такъ или иначе грозитъ разрушить эту вру, особенно, раціонализація ея, враждебно синдикализму, а, слдовательно, въ пониманіи синдикалистовъ, и освобожденію пролетаріата. Съ этой тощій зрнія, наибольшую вражду питаютъ синдикалисты къ ‘научному соціализму’, который является интеллектуалистической ‘системой’, придуманной интеллигентами изъ буржуазіи, стремящимися ослабить значеніе синдикалистскаго миотворчества своими псевдо-научными дискуссіями’.
‘И сказать только, пишетъ Бергъ, что наши добрые и прекрасные буржуа дрейфусары, охваченные демократическимъ усердіемъ, хотли въ своихъ ‘народныхъ университетахъ’ заразить рабочихъ своимъ, смертельнымъ ‘микробомъ безпокойства современной культуры’, какъ говоритъ Ницше. Нужна была вся наивность, или все коварство, или вся глупость, какъ угодно, нашихъ интеллигентовъ, чтобы заняться этимъ абсурднымъ и преступнымъ дломъ, заставить дефилировать ежевечерно предъ нашими рабочими процессію идей и культуръ, начиная съ самыхъ древнихъ временъ по наши дни, въ вид своего рода интеллектуалистическаго кинематографа. Вдь въ этомъ выражается весь тріумфъ ‘кинематографическаго механизма’, характеризующаго, по словамъ Бергсона, интеллектуализмъ. Какой рабочій могъ увлечься этимъ предпріятіемъ? Приказчикъ, мелкій лавочникъ, мелкій чиновникъ или полу-обуржуаженный рабочій,— шея эта кліентелла демократическихъ партій, этотъ плебсъ городовъ, которому государственный соціализмъ подходилъ, какъ перчатка,— вотъ кто былъ постителемъ ‘народныхъ университетовъ’, вызвавшихъ такъ много шуму, и, къ счастью, провалившихся, благодаря безразличію рабочихъ, которое слдуетъ назвать провиденціальнымъ. Благодаря этому безразличію — въ нашей демократіи, гд, все противнымъ образомъ, смшивается… благодаря ему, въ нашей цивилизаціи, прогнившей интеллектуализмомъ и лишенной, по выраженію Ницше, ‘свта миа’, кое-что осталось нетронутымъ, и это кое-что есть массъ, сосредоточившій свою умственную и моральную жизнь не въ теоріи, не въ доктрин, а въ ми, въ ми грандіозномъ и высшемъ — въ ми всеобщей стачки’. (Е. Berth. Marchands, intellectuels et politiciens. Le Mouv. Soc. Oct. 1907, p. 310).
Въ этой тирад очень ярко выражена, духовная сущность синдикализма въ его отношеніи къ всякаго рода теоріямъ, ‘petite sciense’, и проч., видамъ ‘интеллектуалистическаго кинематографа’. Невольно бросается здсь въ глаза, между прочимъ, какъ близко подходятъ Сорель и Бертъ къ Нолю Буржэ или Моррасу, искреннее возмущеніе которыхъ тоже вызывается распространеніемъ знанія среди рабочихъ, всякаго рода попытками раціонализаціи, его вры въ возможность улучшенія своего положенія. Это сближеніе внутренне понятно и характерно. Тамъ, гд есть вра, тамъ интеллектуалистическое познаніе должно отступать на задній планъ, будь объектомъ вры ученіе католической церкви или генеральная стачка.
Поль Буржэ съ присущей ему откровенностью такъ и ставитъ вопросъ: ‘Одни — говорятъ,— замчаетъ онъ,— что хотятъ сдлать людей сознательными, другіе замчаютъ:— мы хотимъ быть сознательными’. Но поймите, что здсь идетъ рчь не о моральномъ сознаніи, а о сознаніи безъ эпитета въ метафизическомъ пониманіи этого слова. Одни и другіе потеряли представленіе о томъ, что то, что единственно свято и продуктивно — это энергія примитивной личности, несознающей себя и остающейся какъ бы вложенной въ но,yы той среды, изъ которой она произошла, въ личности которая дйствуетъ, не разсуждая, не раціонализируя (sans raisoner, sans rationaliser). Воспитаніе, руководимое церковью, достигало этого… Аппелируя прежде всего къ вр человка, а затмъ лишь къ его разуму, призывая, прежде всего, къ повиновенію, а затмъ къ проявленію иниціативы, прежде всего къ традиціи, а затмъ къ его собственному пониманію,— религія дйствовала сообразно съ постепенностью пробужденія нашихъ способностей. Тотъ же порядокъ пробужденія индивидуальностей былъ перенесенъ ею въ соціальную іерархію’. (P. Bourget. La Sociologie et la literature, p. 135).
Буржэ, какъ видите, выражается почти по-синдикалистски. ‘Примитивная энергія’, чуждая сознанію и раціонализаціи, вотъ что важно ему въ пролетаріат, ‘невыходящемъ изъ ноженъ своей среды’. Трезвый умъ Буржэ очень хорошо ‘раціонализируетъ’ и понимаетъ, что современная соціальная іерархія можетъ базироваться только на безсознательности рабочаго класса. Но то, что такъ ясно трезвому уму Буржэ, пріобртаетъ въ силу какой-то своеобразной психологической аберраціи особый романтическій налетъ у синдикалистовъ, подмняющихъ вру въ церковь, врой въ стачку, базирующей, однако, на томъ же принцип ‘примитивной энергіи’ (интуиціи то-жъ) и борьб съ раціонализаціей ея.
‘Наша оригинальность,— хвастается Сорель,— заключается въ томъ, что мы поддерживаемъ мысль, что пролетаріатъ можетъ освободиться, не прибгая къ обученію профессіоналовъ изъ буржуазной интеллигенціи… одинъ фактъ борьбы поучителенъ для революціоннаго пролетаріата’.
Да и такое обученіе невозможно и безрезультатно. Согюль, подобно Буржэ, возносится въ метафизическія высоты, откуда основатель ‘новой школы’ ужъ просто вщаетъ, что раціонализація миа немыслима, какъ это, впрочемъ, утверждали всегда вс отцы всхъ церквей.
‘Соціализмъ поневол очень теменъ,— говорить онъ,— потому что онъ изучаетъ производство, т. е. то, что представляетъ собою наиболе таинственное въ человческой дятельности… Никакое усиліе мысли, никакой прогрессъ познанія, никакая разумная индукція не смогутъ никогда уничтожить тайны, которой окруженъ соціализмъ’.
Сближеніе синдикализма съ католико-націонализмомъ здсь до того полное, что о нихъ можно говорить, какъ о двухъ параллельныхъ линіяхъ, исходящихъ по систем Лобачевскаго изъ одной точки, съ той только разницей, что у Лобачевскаго два туча исходятъ изъ свтлой точки солнца, а въ данномъ случа исходнымъ пунктомъ служитъ темная точка безсознательности рабочихъ массъ.
Встртятся ли линіи синдикалистской мысли съ націоналистической въ дальнйшемъ, т. е. въ утвержденіи принципа соціальной іерархіи — вотъ вопросъ, на которомъ мы должны теперь остановиться.
Мы видли, что вра и раціонализмъ несовмстимы. Классовый инстинктъ будетъ испорченъ, ослабленъ классовымъ сознаніемъ, которое будетъ навязано интеллигентами изъ буржуазіи. Вра пролетаріата должна быть охраняема отъ этого разъдающаго анализа. Но для этого недостаточно, чтобы онъ только врилъ въ миъ всеобщей стачки. Необходимо такъ же, какъ это совершенно очевидно — чтобы онъ не сознавалъ, что это миъ.
Вдь всякій миъ силенъ въ той мр, въ какой врящіе въ него не сознаютъ, что это миъ. Если бы первые христіане, подобно Сорелю, считали бы миомъ ученіе о второмъ пришествіи, то, конечно, никогда ихъ вра не достигла бы того размаха и силы, которая способствовала, какъ онъ говоритъ, утвержденію христіанской церкви на развалинахъ языческаго міра. Апокалипсическое сказаніе представляетъ собою миъ для всхъ тхъ, кто не вритъ въ него, но для первыхъ христіанъ, какъ и для цлаго ряда поколній христіанъ вплоть до нашего времени — это не миъ, а святая сущая правда. И отцы церкви были несравненно осторожне духовныхъ отцовъ синдикализма, не называя миомъ того, что паства считала святой правдой, напротивъ, Сорель, Бертъ и др., слишкомъ часто, слишкомъ пространно и подчасъ довольно ‘интеллектуалистично’, твердятъ о томъ, что всеобщая стачка можетъ быть и неправдой, нужно только, чтобы ея чудодйственная сила миа не была поколеблена.
Но тамъ, гд есть врящая паства, тамъ должны существовать и не можетъ не существовать касты, или ‘коллегіи жрецовъ, охраняющихъ пасомыхъ отъ вреда теоретизированія’. Я, конечно, не скажу, что ‘теоретики-стражи’ синдикализма или его вожди поступаютъ наподобіе священниковъ, запрещающихъ своимъ прихожанамъ читать библію, во имя охраненія ихъ отъ суетныхъ вопросовъ безбояшаго скептицизма, но трудно отрицать, что призракъ раціонализаціи и теоретизированія массами заставляетъ усиленно трепетать сердца синдикалистскихъ жрецовъ, т. е. говоря точне, синдикалистскихъ интеллигентовъ. Чего стоитъ въ этомъ смысл слдующее приказаніе Берта? Сомнваясь лично, напримръ, въ научной достоврности извстнаго ‘желзнаго закона’ о заработной плат, онъ, тмъ не мене, признаетъ его абсолютную цнность, какъ соціалнаго миа.
‘Это законъ,— говоритъ онъ,— не будучи, строго говоря, точнымъ съ научной точки зрнія, обладаетъ, однако, съ точки зрнія революціоннаго воспріятія массы совершенно особенной добродтелью соціальнаго миа (курсивъ Берта), иллюстрирующаго небычайно ярко теорію соціальной революціи и борьбы классовъ. И въ дйствительности необходимо возможно энергичне поддерживать въ современномъ пролетаріат это понятіе о соціальномъ фатализм, если желають, чтобы онъ оставался врнымъ своей миссіи. Едва только идея большой эластичности капиталистическаго режима захватить рабочій классъ, представленіе о его миссіи тотчасъ поблднетъ у него’. (Ed. Berth. Les nuuvaus uspectes du socialisme, p. 18).
He разбираясь по существу въ этихъ разсужденіяхъ, нетрудно понять, что главнымъ импульсомъ ихъ является боязнь современнаго жреца за то, что паства ослабнетъ въ своей вр, разъ лишь она усомнится въ ‘фатализм’ разрушенія современнаго общества. Какимъ пренебреженіемъ къ пониманію массы и какимъ идейнымъ самомнніемъ о своей роли опекуна долженъ обладать интеллигентъ, считающій только себя достаточно застрахованнымъ отъ оппортунистической заразы, но отнюдь не допускающій этого въ отношеніи ‘малыхъ силъ’, долженствующихъ врить и только врить въ свою ‘миссію’! Незамтно, быть можетъ, для себя этотъ вождь антиинтеллигентскаго движенія все время не сходитъ съ позиціи интеллигента самаго дурного типа, по крайней мр, поскольку рчь идетъ объ интеллигент-соціалист.
Ни Лассаль, который положилъ столько силъ, чтобы популяризировать идею ‘желзн. закона’ заработной платы, ни Марксъ и марксисты, принимающіе его съ оговорками, не становились на точку зрнія соціальнаго фатализма. Въ ихъ концепціяхъ не было секрета отъ массы относительно научныхъ достоинствъ этого закона, ибо они не строили мнеотворчества, ибо они воспитывали на основаніи анализа современнаго общества сознаніе массы. Но иначе поступаютъ духовные ‘Obere Zehntausend’, или скоре ‘верхняя сотня синдикалистовъ, ‘теоретиковъ-стражей’, предсдателей, секретарей синдикатовъ, члены ихъ комитетовъ, хранящіе секретъ соціальной миологіи… Вс они, выступая въ качеств теоретиковъ письменно или устно, выступаютъ во имя ‘миа’, увлекая огромную паству безсознательныхъ или малосознательныхъ синдикалистскихъ рабочихъ, проявляющихъ свою ‘интуицію’, получившую оформленное выраженіе въ классовомъ чувств ненависти, замнившемъ классовое сознаніе. Подъ покровомъ борьбы съ интеллигенціей во французскомъ рабочемъ класс выросла теорія о вред всякихъ теорій, въ результат чего самая вульгарная демагогія стала единственнымъ орудіемъ руководительства рабочей толпой, руководительства, унижающаго рабочихъ въ драматическіе моменты пролетарской борьбы до степени черни. Широковщательныя угрозы, шумъ, крикъ, революціонная фразеологія и попытки всегда неудачно кончающихся вспышкопускательствъ, мелкіе недостойные пролетаріата пріемы нападенія изъ-за угла, какъ въ пресловутыхъ электрическихъ стачкахъ ‘короля Пато’, полный разгромъ стачекъ, когда он принимаютъ грандіозные размры, какъ въ случа съ забастовками почтовой и желзнодорожной — таковы итога этой опеки охранителей ‘миовъ’ надъ носителями интуиціи! Увы, всякій, кто имлъ возможность слдить, хотя бы урывками, за синдикализмомъ въ послдніе годы, могъ наблюдать картину все большаго и большаго упадка этой втви рабочаго движенія.
Сами синдикалистскіе вожди, время отъ времени подводя итоги синдикалистской дятельности, замчаютъ, что ихъ псевдо-принципіальная пропаганда противъ интеллигенціи и интеллигентности лишила пролетаріатъ его главнаго орудія освобожденія: массоваго классоваго сознанія. И т же проповдники огульной вражды къ ‘интеллигентамъ-карьеристамъ’ начинаютъ искать ‘интеллигентскіе же, т. е. интеллектуалистическіе элементы въ сред самаго пролетаріата.
‘Мы можемъ различно,— говоритъ Лагарделль,— констатировать новое явленіе: изъ среды самаго организованнаго пролетаріата мало-по-малу выходятъ способные люди. Путемъ своего рода подбора, рабочіе наиболе способные, наиболе сознательные, пріобрли огромное значеніе и авторитетъ. Они уравновшиваютъ и уменьшаютъ вліяніе интеллигентовъ. Эти естественные представители рабочаго класса образуютъ новую категорію: пролетарскую интеллигенцію. Я не хочу, впрочемъ, сказать, что эти интеллигенты изъ пролетаріата, отобранные такимъ образомъ, нуждаются въ меньшемъ контрол, чмъ интеллигенты изъ буржуазіи. Но я хочу лишь сказать, что самое ихъ появленіе свидтельствуетъ о зрлости и организованности рабочаго класса, и представляетъ достаточную гарантію тому, что никакіе вожди, взятые вн пролетаріата или въ его сред, не смогутъ овладть движеніемъ’. (H. Lagardelle, opt. cit, р. 40).
Разсужденія эти необычайно типичны для синдикалистскаго интеллигента, ‘взятаго вн пролетаріата’. По отношенію къ пролетарской интеллигенціи теоретикъ синдикализма не питаетъ никакихъ подозрній на основаніи одного лишь факта ея пролетарскаго происхожденія. Онъ мягко оговариваетъ, что эта интеллигенція нуждается въ контрол, но вдь это почти канцелярская отписка, ибо идеи контроля надъ вождями отнюдь не есть типичная для пролетарскаго міровоззрнія мысль. Всякій буржуазный конституціоналистъ, всякая благоустроенная буржуазная политическая или неполитическая организація ставитъ на первомъ план идею контроля организаціи надъ своими вождями. Одно лишь понятіе о контрол отнюдь не опредляетъ отношенія пролетаріата къ своимъ вождямъ, гршныхъ или безгршныхъ въ своей отчетности.
Конечно, происхожденіе пролетарскихъ вождей иметъ очевидное и огромное значеніе, но само по себ, такъ сказать, а priori, оно отнюдь не предршаетъ спасенія пролетаріата отъ интеллигентской напасти. Яркое подтвержденіе моихъ словъ мы находимъ въ практик американскаго рабочаго движенія. Въ своемъ извстномъ труд ‘Соціализмъ въ Соединенныхъ Штатахъ’ Хилквитъ набрасываетъ поразительную картину самаго отвратительнаго карьеризма рабочихъ вождей, изъ которыхъ многіе пріобрли громкую, но печальную извстность во время американскихъ выборовъ своей подкупностью или иными аналогичными чертами, характеристику которыхъ мы можемъ найти во французской синдикалистской пресс, направленной противъ интеллигенціи.
Лагарделль становится на какую-то метафизическую точку зрнія, въ силу которой рабочая интеллигенція является естественнымъ вождемъ рабочихъ. Понятіе естественности очень часто, къ сожалнію, оказывается пустымъ звукомъ. Я думаю, что американскіе рабочіе вожди — не соціалисты или англійскіе рабочіе вожди-трэдъ-юніонисты, нердко рзко враждебные соціализму, не признаютъ ‘естественными’ вождями ни Бебеля, ни покойнаго Ауэра, хотя и тотъ и другой вышли изъ рядовъ пролетаріата, какъ, наоборотъ, не признаютъ соціалъ-демократы ‘естественными’ вождями рабочаго класса такихъ рабочихъ, какъ отмченныхъ выше американскихъ вождей.
Очевидно, въ оцнк ‘естественности’ рабочаго вождя, какого бы происхожденія онъ ни былъ, приходится руководствоваться инымъ критеріемъ, чмъ ‘подборъ’ рабочей интеллигенціи. Образованіе въ рядахъ пролетаріата кучки интеллигентныхъ рабочихъ не гарантируетъ ни на іоту трудящихся тхъ ложныхъ или дйствительныхъ злоупотребленій, въ которыхъ обвиняютъ синдикалисты интеллигенцію.
Критерій для оцнки ‘естественности’ рабочаго вождя заключается не въ личныхъ достоинствахъ вождя, а исключительно въ степени сознательности рабочей массы. Этотъ критерій, находясь, такимъ образомъ, вн ‘происхожденія’ вождя или другихъ чисто индивидуалистическихъ признаковъ, даетъ, однако, единственную дйствительную гарантію отъ злоупотребленій и обусловливаетъ единственно возможный контроль.
Эта точка зрнія рзко отдляетъ ‘соціалистическій взглядъ на вождей’ отъ обычнаго феодально-буржуазнаго взгляда на нихъ, отъ котораго, несмотря на всю свою революціонную фразеологію, не въ состояніи были отдлаться синдикалистскіе интеллигенты.
Перефразируя извстное выраженіе ‘всякій народъ иметъ то правительство, которое онъ заслуживаетъ’, можно сказать, что ‘всякій рабочій классъ иметъ тхъ вождей, какихъ онъ заслуживаетъ’. Смыслъ этого положенія станетъ совершенно яснымъ и убдительнымъ, если не упускать изъ виду, что исходнымъ пунктомъ всей концепціи освобожденія трудящихся есть самодятельность рабочаго класса. Тамъ, гд краеугольнымъ камнемъ самодятельности является элементъ классоваго самосознанія, тамъ ростъ этого сознанія возможно боле широкихъ массъ все боле уничтожаетъ идейную и психологическую пропасть между ‘массой’ и ‘вождями’. Но тамъ, гд самодятельность понимается — какъ это иметъ мсто у синдикалистовъ — въ смысл непосредственнаго, я бы сказалъ для фактической точности, въ смысл бульварнаго революціонаризма, тамъ попрежнему будутъ существовать ‘вожди’, которые понимаютъ и руководятъ, и масса, которая вритъ, и которой руководятъ. Будутъ ли при этомъ вожди пролетарскаго или иного происхожденія, указанная ситуація отъ этого не измнится.
Синдикалистскіе ‘теоретики-стражи’ упустили изъ виду еще одно обстоятельство. Спонтанейность, на которую они возлагаютъ столько надеждъ, по природ своей — элементъ легко разряжаемый. Энтузіазмъ и вра даже древнихъ христіанъ могли длиться довольно долгое время. Но по мр того, какъ второе пришествіе заставляло себя все дольше ждать, недостатокъ терпнія начиналъ все энергичне подтачивать эту вру, и всякій, хотя бы мелькомъ знакомый съ исторіей церкви, знаетъ, какое обиліе еретическихъ сектъ выросло въ ту далекую отъ насъ эпоху на почв этого разочарованія. Всякому извстно также, что по прошествіи долгаго времени, достаточнаго для испытанія какой угодно вры, отцы церкви начали подкрплять ее ‘интеллектуалистическими’ соображеніями въ вид ‘догмы’ и философскихъ обоснованій вры, позаимствовавъ аргументы своей схоластики даже у язычниковъ, какъ, напримръ, у Аристотеля.
Въ наше время, въ наше столь раціоналистическое время, вра изсякаетъ еще быстре. Огромная масса французскихъ рабочихъ не знакома съ книгами и статьями Сореля, Берта, Пужэ и др., изъ которыхъ они узнали бы святой секретъ, что то, во что они врятъ — есть только миъ. Но если пролетаріату мало извстны тайны синдикалистской теософіи, ему говоритъ зато очень много его собственный опытъ, и его… интуиція, давно извстная подъ инымъ названіемъ — классоваго инстинкта. И классовая интуиція и классовый интеллектъ, почерпнувшій свое развитіе изъ горькаго опыта, все чаще говорятъ рабочимъ, что всеобщая стачка въ синдикалистской трактовк есть миъ, и при томъ столь же безплодный, сколь и дорого стоющій.
Однимъ изъ симптомовъ новой оріентировки въ настроеніи рабочихъ массъ Франціи является эволюція Густава Эрве, еще недавно столь крайняго и энергичнаго вождя синдикализма и антимилитаризма.
Въ очень любопытной книг Эрве, опредлившей литературное начало этой эволюціи, мы находимъ, между прочимъ, авторитетную и весьма врную оцнку современныхъ настроеній французскихъ трудящихся массъ.
‘Народныя массы,— пишетъ Эрве,— деморализованныя и приведенныя въ отчаяніе банкротствомъ радикализма, не врятъ боле никому, и ни во что, он распространяютъ свою подозрительность одинаково какъ и на ‘политиковъ’ соціалистической партіи, такъ и на ‘анти-политиковъ’ Генеральной Конфедераціи Труда, он ничего боле не понимаютъ ни во внутреннихъ спорахъ соціалистовъ, ни въ глухомъ антагонизм, раздляющемъ ‘Генеральную Конфедерацію Труда’, гд дурные пастыри, безсознательные агенты императора (т. е- бонапартизма, Ф. С.) подъ покровомъ политическаго нейтралитета проповдуютъ ненависть къ республик и къ соціалистической партіи’. (G. Herv. ‘Mes crimes’, р. 20).
Таковы результаты, констатированные однимъ изъ во-время одумавшихся вождей синдикализма. Къ этимъ результатамъ, посколько они имютъ въ виду эволюцію настроеній рабочей массы, я вернусь еще въ конц. Настоящія же главы, посвященныя синдикалистской идеологіи, я закончу указаніемъ на ‘эволюцію’ основателей ‘новой школы’, эволюцію, нелишенную извстной симптоматичности.
Я прежде всего выдлю Г. Лагарделля, который, если заколебался въ своихъ теоретическихъ основахъ, то съ уклономъ въ сторону соціализма.
Зато боле любопытнымъ, хотя не мене ‘естественнымъ’, въ своемъ род является путь, продланный Ж. Сорелемъ и продлываемый Эдуардомъ Бертомъ, о чемъ стоитъ здсь упомянуть. Я ужъ выше имлъ случай указать на психологическую, хотя и странную, казалось бы, близость націоналистической и синдикалистской идеологій. Въ дйствительности это сближеніе совсмъ не столь странно и случайно: оно, напротивъ, въ извстной степени вполн закономрно.
Если рабочіе, разочаровавшись въ ‘соціальной миологіи’, сулившей внезапное соціальное чудо, и не удержимые никакими ‘центрами интеллектуализма’, начинаютъ неизмнно проявлять тенденцію къ анархизму, то интеллигенты, строившіе свою идеологію на инстинкт и вр народа въ свое мессіанство, при первыхъ же разочарованіяхъ и неудачахъ приходятъ либо къ полному отреченію отъ всякой общественной дятельности, если они вообще въ корн не сознавали своей ошибки и не пришли къ какому-либо иному реальному выводу, какъ, напримръ, Густавъ Эрве.
Отъ вры въ какую то спеціальную интуицію, отличающую французскую націю отъ всякой другой, отъ полнаго отрицанія демократіи и политическаго дальтонизма, опредлявшаго крайне однобокое и ложное воззрніе на интеллигенцію и на общественныя отношенія въ современномъ стро, нетрудно было, при разочарованіи въ практик движенія и особенно его темп, придти къ тмъ результатамъ, къ какимъ пришли Жоржъ Сорель и Э. Бертъ.
Сорель нынче не считается больше вождемъ синдикализма. Послдній отрекся отъ Сореля, но еще ране Сорель отрекся отъ синдикализма, впавъ въ чистйшій мистицизмъ самой примитивной марки, пропагандируемой имъ въ его новомъ журнальчик ‘L’Indepedant’. На этомъ, однако, эволюція Сореля не застряла. Онъ близко подошелъ къ тмъ, для кого авторитарный принципъ командованія ‘этой чернью’ нашелъ наиболе яркое выраженіе, т. е. къ интегральнымъ націоналистамъ… Вмст съ Эд. Бертомъ онъ собирался издавать въ сотрудничеств съ ближайшими редакторами ‘L’Action. Franaise’. Жоржемъ Валуа и Пьеромъ Жильбертомъ новый журналъ ‘Cit franaise’, о чемъ ужъ было объявлено, дло не состоялось изъ-за ‘частныхъ обстоятельствъ’, о чемъ также было объявлено. (См. подробне- Guy Grang. ‘Le procs de la dmocratie’, p. 86).
Но если не удался журналъ, то все же состоялось сотрудничество и Эд. Бертъ, который не покинулъ еще рядовъ синдикализма, передалъ въ текущемъ году роялистскому издательству, ставящему себ опредленныя пропагандистскія цли, изданіе цитированной нами статьи: ‘Les Intellectuels etc.’ въ вид отдльной брошюры (см. Каталогъ ‘Nouvelle librairie nationale’, 1913).
Наконецъ, въ лиц Жоржа Валуа мы имемъ ученика Сореля и бывшаго синдикалиста, умудрившагося сочетать теорію ‘новой школы’ съ доктриной Шарля Морраса..
Повторяю — это не должно удивлять. Самъ Сорель въ своемъ журнал заявляетъ, что ‘синдикализмъ ему кажется угасшимъ, и что, будучи врагомъ монархической реставраціи, онъ, однако, видитъ, лить въ ‘друзьяхъ Морраса силу, способную положить конецъ царству глупости и обезпечить пораженіе плутовъ’ (Gay Grand. Opt. cit. p. 85).
Аналогичное мы констатируемъ и у Берта. Человкъ, становившійся на своеобразную націоналистическую точку зрнія въ защит синдикализма, долженъ былъ подойти вплотную къ истинному націонализму по мр того, какъ идея спонтанейнаго успха генеральной стачки превращалась въ миъ въ его собственныхъ глазахъ.
‘Все еще себ представляютъ,— писалъ Бертъ,— что думать это, значитъ безконечно жевать жвачку: да, нтъ же, это нмецкая манера мыслить, такъ называемая эволюціонистская манера. Вы ее хорошо знаете: это пресловутая Entwicklung (развитіе), но есть другая манера мыслить la franaise, внезапная молнія, непосредственно выражающаяся въ дйствіи’… (Ed. Berth. Die Intellectuellen etc. Стр. 389 390).
Мы могли бы привести цлый рядъ другихъ свидтельствъ крайне характернаго сближенія націонализма и синдикализма, какъ въ области ихъ дружной защиты преимуществъ классическаго образованія, ихъ одинаковой приверженности къ Прудону, у котораго, какъ единомышленники Морраса, такъ и Сореля, черпаютъ всю теоретическую аргументацію для своихъ крайне спутанныхъ экономическихъ воззрній {Роялистами основано для изученія Прудона и разработки его мыслей ‘Прудоновскій Кружокъ’ (Cercle Prudhon), издающій бюллетень того же наименованія и для ъ соотвтствующихъ книгъ. Въ этомь кружк многіе синдикалистскіе публицисты принимаютъ дятельное участіе.}, ихъ одинаковое предпочтеніе, отдаваемое Лепле (Le Play), реакціонному теоретику брачнаго института и соціально-экономической роли послдняго etc.
Проведеніе этой любопытной параллели не укладывается, къ сожалнію, въ рамки настоящей статьи, и мы вынуждены окончить лишь указаннымъ реестрикомъ точекъ соприкосновеній двухъ враждующихъ другъ съ другомъ, но мало враждебныхъ идеологій…
Между Харибдой дворянскаго и буржуазнаго націонализма и Сциллой синдикализма дв идеологіи пытаются различнымъ образомъ разршить проблему объ отношеніи своемъ къ народу. Я подразумваю идеологіи радикаловъ-республиканцевъ и соціалистовъ.
Если, однако, послдніе обладаютъ вполн опредленной идеологической концепціей, то того же самаго нельзя сказать о мелко-буржуазной демократіи, представленной во Франціи преимущественно радикалами и радик.-соціалистами. Радикалы составляютъ центральное ядро французской интеллигенціи ‘въ петербургскомъ смысл этого слова’, какъ выражается Моррасъ. Въ лиц радикаловъ разночинная интеллигенція правитъ ‘именемъ народа’, т. е. преимущественно въ интересахъ мелкой буржуазіи, составляющей основной соціальный пластъ современной Франціи. Радикальная интеллигенція крайне чутка къ переживаніямъ этой части французскаго народа. Но въ томъ то и вся суть, что мелкая буржуазія, кристаллизованная при томъ въ вид слоя мелкихъ рантье, являясь классомъ промежуточнымъ, подвержена необычайному импрессіонизму.
Интеллигенція, вышедшая изъ рядовъ мелкой буржуазіи и соціально связанная съ ней, точно также подвержена всякаго рода идейнымъ колебаніямъ, причемъ амплитуда этихъ колебаній, какъ то не разъ наблюдалось во Франціи, нердко описываетъ большой кругъ отъ соціализма къ націонализму и обратно.
Указанными свойствами современнаго соціальнаго бытія Франціи объясняется тотъ фактъ, что демократія Третьей республики до сихъ поръ не иметъ своей оформленной идеологіи. Ее нужно думать, что демократическая интеллигенція, руководящая и правящая страной, остается совершенно индифферентной къ этому обстоятельству. Попытка создать такую идеологію Третьей республики была сдлана въ лиц нашумвшей и оказавшей огромное вліяніе теоріи о ‘солидарности’, авторомъ которой является одинъ изъ видныхъ вождей радикальной партіи и выдающійся общественный дятель, Леонъ Буржуа, написавшій классическую книгу этой теоріи ‘La Solidarit’. Не смотря, однако, на широкое распространеніе и вліяніе идей ‘La Solidarit’, идеологіи въ собственномъ слов она не создала. Тмъ не мене идейная работа, отчасти связанная съ мыслями ‘Solidarit’, продолжается, покуда, правда, главнымъ образомъ, въ научно-философской лабораторіи Сорбонны и другихъ университетовъ.
Не-останавливаясь на вопрос о томъ, какіе элементы ложатся въ основу новыхъ идейныхъ исканій, ибо освщеніе этого вопроса потребовало бы совершенно отдльной разработки, я отмчу лишь тенденцію къ соціализму въ работахъ Дюркгейма, Буглэ, Габріеля или Дюгьи, который, несмотря на іего публичное отреченіе отъ соціализма, смло можно признать предтечей соціалистическаго права. Минуя здсь вопросъ о томъ, насколько современной университетской наук во Франціи удастся кристаллизовать новую идеологію демократіи, приходится констатировать, что покуда мы имемъ дло только съ исканіями кабинетныхъ ученыхъ. Вотъ почему, говоря объ идеологіи радикальной демократіи во Франціи, фактически приходится учитывать скоре психологическіе элементы, чмъ идейные, въ строгомъ, смысл этого слова.
Психологія разночинной интеллигенціи въ интересующемъ насъ вопрос отмчена одной существенной и основной чертой. Она раціоналистична. Раціонализмъ — это религія радикальной интеллигенціи. Со времени культа Робеспьера культъ Разума въ глазахъ этой интеллигенціи поднятъ на пьедесталъ новаго божества. Этимъ культомъ раціонализма объясняется и присущая интеллигенціи вра въ свое всезнайство и взглядъ на себя, какъ на прирожденныхъ руководителей и вершителей соціальныхъ судебъ.
Одинъ изъ наиболе типичныхъ и талантливыхъ современныхъ французскихъ интеллигентовъ, какимъ является Клемасно, обрисовалъ съ чрезвычайной яркостью указанное душевное состояніе интеллигенціи. Торжествуя побду посл дла Дрейфуса, онъ кидалъ противникамъ горделивыя слова: ‘мы не чувствуемъ ни въ чемъ недостатка, мы можемъ пользоваться всми наслажденіями умственной жизни. Науки и искусства приведутъ ко всему… Посчитайте, сколько бывшихъ учениковъ и ‘Ecoles de Chartres’, и ‘Ecole normall’ или ‘Ecoles des hautes tudes’ становится министрами, депутатами или предсдателями законодательныхъ собраній. Какъ же намъ не управлять? Вдь несомнннымъ фактомъ является то, что мы живемъ подъ контролемъ общественнаго мннія, которое мы же Формулируемъ. Мы проявляемъ его въ жизненныхъ формулахъ, выводя его изъ того безсознательнаго состоянія, въ которомъ оно лремлетъ. Лучше того: мы часто буквально создаемъ его. Распространеніе нашихъ мыслей и сила вещей длаетъ насъ хозяевами положенія. Наступаетъ царство власти Разума надъ массами (Le rgne d’Esprit sur les multitudes). Новый богъ занимаетъ свой тронъ вчности… И совершенно очевидно, что власть грубой силы постепенно исчезаетъ, и что мы вступаемъ въ эпоху власти интеллигентности’.
Въ такихъ чисто робеспьеровскихъ выраженіяхъ опредляетъ Клемансо превосходство интеллигентовъ и ихъ право на руководительство надъ массами, находящимися у подножія престола новаго бога. Абсолютная власть раціонализма здсь устанавливается непоколебимо, и ее въ большей или меньшей мр поддерживаютъ вс идеологи современной французской демократіи. Вотъ почему реакція противъ власти демократіи, какъ въ выше, такъ и въ ниже ея лежащихъ соціальныхъ пластахъ выразилась въ идеологической области въ форм того, что зовется ‘Кризисомъ Раціонализма’.
Мы ужъ видли выше, какъ, несмотря на огромную пропасть, отдляющую синдикалистовъ отъ буржуазныхъ націоналистовъ, и т и другіе ухватываются съ радостью за анти-интеллектуалистическую философію Бергсона. Когда цитированная нами статья Г. Лагардедля объ интеллигенціи вызвала возраженіе Эд. Рода въ ‘Kevue hebdomadaire’ (16 нояб. 1907 г.), Ладаргелль тотчасъ же отвтилъ, ставя самую отчетливую точку на і и поясняя, что онъ ‘старался охарактеризовать интеллигенцію не только въ экономическомъ отношеніи, но и въ психологическомъ. Интеллигенты являются таковыми, какія они есть, потому что они интеллектуалистичны (Les Intellectuels sont tels parce qu’ils sent intellectualistes). И демократія только потому представляетъ собою царство интеллигенціи, что она по существу раціоналистична. Я добавлю, чтобы разсять сомннія г-на Рода, что рабочій соціализмъ или синдикализмъ иметъ съ точки зрнія цивилизаціи ту огромную цнность, что онъ стремится уничтожить престижъ интеллигенціи и интеллектуализма. (Movt. Socialiste. Dec. 1907, р. 506).
Съ аналогичной по существу реакціей противъ раціонализма встрчаемся мы и у ‘позитивистовъ’ интегральнаго націонализма, въ ихъ пресловутыхъ призывахъ къ церкви и къ классицизму, въ ихъ страстной кампаніи противъ Сорбонны, во глав которой (т. е. кампаніи) фигурируетъ бойкій, но очень поверхностный памфлетистъ, Пьеръ Лассеръ, выпустившій недавно противъ Сорбонны весьма нашумвшую книгу: ‘La Doctrine officielle de l’Universite’. Въ лиц, ‘кризиса раціонализма’ мы имемъ идейное выраженіе внутренняго кризиса, переживаемаго нын Франціей, въ реакціи противъ интеллектуализма, борьба противъ демократіи, подъ знакомъ которой проходитъ ныншняя полоса нео-націонализма и нео-патріотизма, нашла свою идеологическую формулировку.
На практик, въ вопрос отношенія къ народнымъ массамъ, и націонализмъ республиканской демократической интеллигенціи приходитъ къ результатамъ прямо противоположнымъ тмъ, которыхъ стремятся достигнуть интегральные націоналисты или синдикалисты.
Демократическая интеллигенція считаетъ себя ex officio руководительницей и призваннымъ естественнымъ вождемъ народныхъ массъ, руководимыхъ, направляемыхъ, опекаемыхъ и проч., во имя раціоналистическаго абсолюта. Причемъ это руководство сплошь и рядомъ пріобртаетъ филантропическій оттнокъ.
Синдикалисты не такъ далеки отъ истины, когда они называютъ разночинную интеллигенцію ‘аристократіей’. Она сама себя любитъ именовать ‘аристократіей духа’, а въ современныхъ соціальныхъ условіяхъ всякое аристократическое отвтвленіе имманентно ведетъ къ верховенству, къ привилегированному положенію, какъ это великолпно доказываютъ разсужденія Артура Бауера.
Но, съ другой стороны, власть ‘аристократіи духа’ питается не только преимущественнымъ соціальнымъ положеніемъ тхъ классовъ, съ которыми она связана, но и извстнымъ уровнемъ интеллектуализаціи массъ. Власть интеллигенціи, какъ выразительницы интересовъ мелкобуржуазнаго общества, поддерживается интеллектуализмомъ широкихъ массъ. Вотъ почему первымъ условіемъ дальнйшаго существованія радикализма во Франціи была секуляризація духовной жизни, выразившейся въ грандіозномъ соціально-политическомъ акт: революціонной интуиціи, то, напротивъ, разночинная интеллигенція отдленіе церкви отъ государства. Вотъ почему, наконецъ, въ прямой связи съ этимъ отдленіемъ, центральное мсто въ программ республиканцевъ занимаетъ вопросъ о свтской школ и, вообще, о народномъ образованіи, и ни одно министерство не удержится во Франціи и часа, если оно не обяжется охранять интересы этой школы. Ни въ какой другой стран, быть можетъ, послдняя не является объектомъ столькихъ заботъ, и ни въ какой стран вокругъ школы не идетъ такая неустанная, такая неослабвающая и такая страстная борьба, какъ во Франціи.
Если націоналисты и клерикалы справедливо видятъ въ школ, въ распространеніи знаній въ народ, въ рост его интеллектуалистичности непосредственную угрозу своимъ интересамъ, если въ крайнемъ лвомъ лагер синдикалистовъ въ ненависти къ интеллектуализаціи массъ проявляется боязнь за ослабленіе революціоннаго духа, революціонной интуиціи, то, напротивъ, разночинная интеллигенція склонна перегибать палку въ другую сторону и видть въ наук и въ ея популяризаціи одинъ изъ основныхъ путей не только къ уменьшенію соціальнаго зла, но, вообще, къ разршенію соціальной проблемы.
Въ медовые мсяцы союза интеллигенціи и пролетаріата — эта задача интеллектуализированія массъ выступила въ крайне отчетливой форм. Интеллигенція направилась ‘въ народъ’ не только въ роли митинговыхъ ораторовъ, но и въ качеств учителей, въ качеств носителей знаній. Съ другой стороны, обратнымъ теченіемъ наростала въ пролетаріат, разбуженномъ агитаціей за спасеніе республики, жажда къ знанію, и изъ объединенія этихъ двухъ теченій выросло движеніе въ пользу самообразованія, приведшее въ разгар борьбы и объединенія всхъ республиканцевъ (т. е. въ 1898—1899 гг.) къ созданію ‘народныхъ университетовъ’. Народные университеты, къ которымъ, какъ мы видли выше, съ такимъ презрніемъ относятся синдикалисты, — одно время были встрчены съ большимъ энтузіазмомъ, какъ интеллигенціей, особенно радикальнымъ студенчествомъ, такъ и рабочими. Ихъ популярность выросла съ огромной быстротой. Съ ‘народными университетами’, какъ, вообще, съ народнымъ образованіемъ, республиканская интеллигенція связывала самыя широкія задачи.
Въ одномъ изъ первыхъ засданій парижскаго ‘народнаго университета’ проф. Сорбонны, Габріэль Сеайль, указывалъ на слдующее значеніе этихъ учрежденій: ‘Надъ нашимъ желаніемъ дать высшее образованіе народу будутъ смяться, но будемъ имть, смлость казаться смшными. Мы хотимъ, чтобы вс оказались призванными любоваться красотой и познать истину духовной жизни, являющейся самымъ цннымъ достояніемъ человчества, тмъ самымъ мы хотимъ работать во имя соціальнаго мира и освобожденія народа. Мы хотимъ, чтобы народъ былъ введенъ во владніе нашимъ духовнымъ состояніемъ, мы хотимъ дйствительной цивилизаціи, которая не оставляла бы вн ея большинство націи. Мы хотимъ, наконецъ, внушить массамъ здравое пониманіе, которое бы нсколько ограничило легкость профессіи публициста или политика’. (Kownacki. Universits populaires. Histoire de douze ans 1898—1910, p. 14).
Не имя здсь возможности останавливаться на исторіи ‘народныхъ университетовъ’, я укажу на цли и истопникъ ихъ происхожденія.
‘Интеллигенты, ученые, философы,— говорить Сеайль,— полагавшіе, что они исполняютъ свой долгъ, работая въ уединеніи, замтили, что ихъ удаленіе не лишено было опасности. Провозгласивъ республику, мы вообразили, что одного существованія ея институцій достаточно, и что Остается только пользоваться свободой. Дло Дрейфуса пробудило насъ, мы увидли, что подъ вопросомъ находится какъ разъ то, что мы считали давно пріобртеннымъ, и, когда мы обратились къ народу, насъ ждалъ печальный сюрпризъ, мы оказались непонятыми. Мы были далеки отъ него, и, въ свою очередь, онъ отвернулся отъ насъ, и въ обращенныхъ къ нему словахъ онъ не узналъ выраженія его собственныхъ мыслей… Мы, наконецъ, поняли, что демократія не можетъ находиться вн народа, и что вся наша матеріальная культура окажется варварствомъ, если она лишитъ большинство людей духовной культуры, являющейся ‘дйствительнымъ raison d’tre цивилизаціи’ (Prof. Gabriel Sailles въ предисловіи къ книг Bougie. Pour la dmocratie franaise, p. III—IX).
Такимъ образомъ, осознанъ былъ весь соціальный трагизмъ разрыва между интеллигенціей и народомъ, и первымъ практическимъ результатомъ его была организація ‘народныхъ университетовъ’, широкая демократическая школьная программа и… ‘блокъ’ въ области политическаго сотрудничества. Не касаясь послдняго, я хочу лишь указать на то, что сближеніе республиканской интеллигенціи съ народомъ не только не теряло своей основной черты руководительства, а, напротивъ, утверждало послднее, что и привело, какъ извстно, въ числ другихъ причинъ, къ расцвту политическаго карьеризма и связаннаго съ нимъ ренегатства въ сред интеллигенціи и къ разочарованію и росту анархистскихъ тенденцій въ рядахъ пролетаріата.
Но какими предлами должно ограничиться это образованіе народныхъ массъ — вотъ въ чемъ весь вопросъ, ставшій нын одной изъ жгучихъ соц.-педагогическихъ проблемъ французской демократіи.
Огромное большинство ея, вмст съ Артуромъ Бауеромъ, скажетъ: ‘Необходимо сохранять разницу между низшимъ и среднимъ образованіемъ. Ученики средне-учебныхъ заведеній поставлены въ иныя условія, чмъ ученики низшей школы. Боле того, и это самое главное, первые призваны выполнять совершенно иныя соціальныя функціи. Въ большинств случаевъ они будутъ воспитателями, руководителями людей, вождями (Ild seront pour la plupart des ducateurs, des conducteurs d’hommes, des chefs). Слдовательно, они должны пріобрсти вс отличительныя черты вождей: быть интеллигентами (tre des intellectuels), способными руководиться общими воззрніями, не упуская при этомъ изъ виду реальныхъ условій, въ какихъ имъ приходится дйствовать’, и т. д.
Подобнаго рода ‘избранное общество’,— заключаетъ Бауеръ,— не охладитъ демократическихъ чувствъ, ибо его культура предназначена служить… всмъ… Ни чувство гордости и презрнія у однихъ, ни низкая зависть у другихъ, а, напротивъ, гармоничное сочетаніе функцій, какъ оно и должно быть въ здоровомъ организм, устроенномъ для блага всхъ’. (Ar. Bauer. Opt. cit. p. 698).
Набросанная здсь идиллическая картина воспитанія интеллигентовъ, подготавливаемыхъ къ роли вождей, категорически разршаетъ вопросъ о среднемъ образованіи въ смысл сужденія его доступности.
Но, съ другой стороны, столь авторитетный педагогъ, какъ проф. литературы Лангруа, или дйствительный отецъ, такъ называемаго, свтскаго образованія Третьей республики, депутатъ Бьюсонъ въ сотрудничеств съ Лансономъ, Сеньобосомъ, Оларомъ и то., приходятъ къ заключенію о необходимости сдлать среднее образованіе даровымъ, какъ это иметъ мсто во Франціи въ отношеніи высшаго и низшаго образованія. (См. подробне статьи въ сборникахъ ‘Enseignements et dmocratie’).
‘Какой non sens,— справедливо спрашиваетъ педагогъ и академикъ, проф. Collge de France, Louis Havet — что низшая и высшая школы безплатны, а средняя недоступна. Эта аномалія должна быть уничтожена, среднее образованіе должно быть даровымъ’. Но Луи Аве идетъ дальше, требуя обязательности средняго образованія (Confrence de Louis Havet: ‘L’Egalit intellectuelle’. ‘La Revue socialiste’ 1906, p. 8).
Какъ и слдовало ожидать, конечно, новое теченіе въ педагогическихъ кругахъ Третьей республики, вызванное необходимостью укрпленія демократическаго строя путемъ просвщенія народныхъ массъ, встртило энергичную поддержку со стороны французскихъ соціалистовъ. Покуда, однако, я остаюсь въ предлахъ характеристики разночинной радикальной интеллигенціи и отмчу, что вн соціалистовъ французская демократія раздлилась на дв части: ту, которая склонилась въ послдніе годы вправо, точку зрнія которой очень удачно формулировалъ Артуръ Бауеръ, и другую часть, склоняющуюся въ своихъ воззрніяхъ къ взглядамъ демократической профессуры.
На практик это неоформленное дленіе воззрній привело къ многимъ послдствіямъ, изъ которыхъ я отмчу одно крайне важное. Какъ я ужъ сказалъ, радикалы-республиканцы весьма ревностно охраняютъ интересы свтской школы, но… когда въ этой школ учителя-демократы начинаютъ длать выводы, естественно вытекающіе изъ современнаго представленія о демократіи, и приводящіе.ихъ къ соціализму, они начинаютъ подвергаться преслдованіямъ, въ большинств случаевъ, правда, въ скрытой форм. Къ числу открытыхъ преслдованій надо отнести нашумвшее въ минувшемъ году закрытіе ‘синдиката народныхъ учителей’. Незаконность этого закрытія была почти признана радикалами въ палат, и все же санкціонирована въ интересахъ обычнаго фетиша: порядка. Цлый рядъ другихъ фактовъ свидтельствуетъ о томъ, что ‘свтской школ’ приходится переживать послдствія теперешней полосы буржуазной и націоналистической реакціи. И именно, въ связи съ ней, вопросъ о даровомъ среднемъ образованіи пріобрлъ такую остроту, хотя, конечно, и въ мысли наиболе лвой части разночинной демократіи не входитъ желаніе отречься отъ своей руководящей роли, дающей вс преимущества командующаго класса. Они хотятъ лишь уменьшенія классовой остроты, уничтоженія психологическихъ перегородокъ, своего рода соціальной взаимно-классовой диффузіи, которая бы придала сотрудничеству интеллигенціи и рабочихъ наиболе демократическій и наимене оскорбительный для пролетарскаго самолюбія характеръ.
‘Въ тотъ день, когда произойдетъ это взаимное проникновеніе классовъ,— говорилъ рабочимъ Шарль Жидъ на открытіи народнаго университета,— я увренъ въ томъ, что въ одной и той же семь смогутъ быть сыновья различныхъ категорій: одинъ литейщикъ, другой банкиръ, одинъ ткачъ, другой адвокатъ, Что сдлать, чтобы приблизить этотъ день? Къ этому дню насъ, конечно, не приблизитъ марксистская теорія борьбы классовъ, а скоре успшная работа народныхъ университетовъ: вотъ въ чемъ, по крайней мр, ихъ идеалъ’. (Ch. Gide. ‘La Fondation universitaire de Belleville’, p. XVIIЩ
Таковъ максимумъ интеллигентнаго демократизма и равенства, которое можетъ дать разночинная республиканская интеллигенція.
Рзкой гранью отъ охарактеризованныхъ нами идеологій отдленъ соціализмъ въ своемъ отношеніи къ народу.
Соціалистическая идеологія чужда и враждебна, какъ клерикально-націоналистической концепціи, такъ и раціонализму, но соціализмъ интеллекту алистиченъ par exellenee.
Поднятіе интеллектуальнаго уровня трудящихся массъ до той степени, когда самодятельность пролетаріата явится результатомъ массоваго сознанія и высокой культурности, а не императивныхъ ршеній ‘вождей’, представляетъ собою премордіальную задачу соціализма. Для соціализма, одинаково враждебнаго, какъ іерархизму, вытекающему изъ ученія католической церкви, такъ и соціально-интеллектуальной іерархіи, поддерживаемой раціоналистическими аргументами, толпящимися у престола Абсолютнаго Разума, для соціализма, исходящаго не изъ интересовъ группы, а изъ интересовъ массы, вопросъ отъ отношеніи интеллигенціи къ народу превращается въ вопросъ объ интеллигентности народа.
Но разршитъ ли интеллигентность пролетаріата основную проблему, интересующую насъ, т. е.: уничтожитъ ли она существованіе интеллигенціи, какъ группы, командующей и руководящей? Какъ извстно, соціалистическая идеологія отрицаетъ возможность уничтоженія классоваго общества, основаннаго на частной собственности. Мыслимо ли, однако, уничтоженіе того явнаго пріоритета и руководительства, который выпадаетъ на долю соціалистической интеллигенціи, даже на Запад, при сравнительно высокомъ уровн классоваго сознанія и культурности пролетаріата, въ самомъ соціалистическомъ движеніи? Намъ представляется, что нтъ. По крайней мр, при всей самодятельности пролетаріата на Запад, мы не можемъ утверждать, что роль соціалистической интеллигенціи, связанной, конечно, сознательностью массы, не есть въ то же время роль руководящая, я въ значительной мр командующая, и врядъ ли можетъ быть иначе въ рамкахъ современнаго экономическаго уклада, съ его раздленіемъ труда, съ его рабствомъ безсмысленной физической работы, на какую обречена подавляющая по численности часть человчества, поневол лишенная широкаго образованія.
Я оставляю въ сторон подробное разсмотрніе этого вопроса, потому что, по существу, это значило бы перейти въ область совершенно другой темы, я хочу остановиться здсь на вопрос о томъ, придерживается ли сознательно французская соціалистическая интеллигенція взгляда на свою роль, какъ на роль командующаго элемента, т. е. повинна ли она въ томъ грх, въ какомъ ее, главнымъ образомъ, обвиняютъ синдикалисты.
Въ исторіи французскаго соціализма имются въ этомъ смысл свидтельства, которыя могли бы быть использованы синдикалистами, обходящими ихъ, однако, молчаніемъ по понятнымъ причинамъ-. Я подразумваю бланкизмъ.
Если, вообще говоря, основной грхъ французской разночинной интеллигенціи — это ея якобинство, то бланкизмъ — это соціализмъ, преломленный въ призм якобинства. Замните экономическую программу якобинца соціализмомъ, и вы получите бланкиста чистой воды. Основная черта бланкизма — та же, что и якобинства: захватъ власти, политическій переворотъ, совершаемый небольшой, но хорошо знающей и понимающей, чего она хочетъ, группой лицъ, поддержанной спонтанейно вдохновившейся ея цлями народной массой. Иначе говоря, боле шли мене обширная заговорщицкая группа идеологовъ, дйствующая во имя интересовъ народа въ качеств ршительнаго генеральнаго штаба, увлекающаго за собою разбуженныя этой ршительностью массы.
Бланкизмъ, въ своей психологической основ, какъ и якобинство, представляетъ собою крайнюю форму командованія революціонно-соціалистической интеллигенціи пролетаріатомъ.
Въ современномъ французскомъ соціализм бланкизмъ, какъ таковой, изжитъ, но это не значитъ, что онъ, вообще говоря, исчезъ. Въ странахъ, съ сравнительно слабо развитой сознательной самодятельностью рабочаго класса, какъ во Франціи, бланкизмъ не исчезаетъ столь быстро. Онъ нашелъ наслдниковъ, въ лиц… синдикалистовъ.
Ихъ сближаетъ та же вра во всеспасаемость ‘action directe’, та же вра въ спонтанейность движенія рабочихъ массъ, выступающихъ по сигналу, исходящему изъ центральнаго руководящаго мста: у бланкистовъ — изъ тайнаго центральнаго революціоннаго учрежденія, у синдикалистовъ — изъ комитета ‘Генеральной Конфедераціи Труда’, та же вра, наконецъ, въ единовременное и единоразршающее конечную задачу средство: у бланкистовъ — въ вооруженный захватъ государственной машины, у синдикалистовъ — въ генеральную стачку. Синдикализмъ перенялъ весь крикливый революціонизмъ бланкистовъ, всю психологію бланкизма, и, какъ мы видли, фактически утвердилъ авторитарный принципъ дленія на ‘теоретиковъ-стражей’, охраняющихъ неприкосновенность ‘священнаго огня’, т. е. ‘соціальнаго миа’, и пролетаріевъ, носителей революціонной ‘интуиціи’, кидающихъ этотъ огонь въ гршный буржуазный міръ въ вид ‘генеральной стачки’.
Напротивъ, французскій соціализмъ со времени объединенія соціалистической партіи въ 1905 г. эволюціонируетъ отъ бланкистской психологіи, и эта эволюція идетъ імъ усиленне, чмъ шире растетъ разочарованіе рабочихъ въ синдикализм и его пріемахъ.
Я не хочу этимъ сказать, что соціалистическая интеллигенція во Франціи все боле уступаетъ рабочимъ свою понятную въ современномъ обществ роль руководителя пролетарскимъ движеніемъ. Но если эта роль можетъ быть въ извстные моменты вредна для задачъ рабочаго движенія, то еще вредне для рабочихъ, какъ это показываетъ исторія соціализма во Франціи, является отказъ интеллигенціи отъ соціализма и задачъ пролетаріата, или, наоборотъ, отказъ послдняго отъ сотрудничества интеллигенціи, воспринимающей весь циклъ идей и цлей пролетарскаго движенія.
Параллельно съ ростомъ и укрпленіемъ соціалистическаго движенія во Франціи намчается процессъ новаго сближенія рабочихъ съ разночинной интеллигенціей на почв укрпленій профессіональныхъ и политическихъ организацій пролетаріата и стремленія повысить культурный уровень послдняго. Грозятъ ли при этомъ французскому пролетаріату т же послдствія, какія мы наблюдали въ эпоху Дрейфуса, когда интеллигенція наполнила en masse ряды соціалистовъ? Намъ думается, что нтъ. Прежде всего, не нужно забывать, что если въ эпоху дла Дрейфуса демократическая интеллигенція такъ легко примкнула къ соціализму, то виною тому былъ не только ея мелкобуржуазный импрессіонизмъ, но и неоформленность самаго рабочаго движенія и слабость французскаго соціализма, легко ассимилировавшаго съ собою простое стремленіе къ крайнему демократизму, не покушавшемуся на самые устои современнаго общества. При подобныхъ условіяхъ сотрудничества совмстная борьба соціалистической партіи и радикальной демократіи легко превратилась въ сліяніе двухъ теченій, деформировавшихъ физіономію, какъ одного, такъ и другого. Пресловутый ‘блокъ’ былъ опасенъ для французскаго соціализма не самымъ фактомъ сотрудничества соціалистической и радикально-буржуазной демократіи, диктуемаго въ извстные моменты исторической необходимостью, а тмъ, что онъ временный союзъ двухъ раздльныхъ теченій слилъ въ единый общественный потокъ, гд всякій утратилъ свое лицо, и гд въ общемъ шум борьбы со скалистыми порогами реакціи былъ лишь слышенъ наиболе громкій мотивъ: ‘интернаціонала’.
Подобнаго рода оборотъ — посл Дрейфусовскаго опыта и посл ряда лтъ борьбы — новое сближеніе интеллигенціи и рабочихъ принять не можетъ. Но одно лишь прошлое,— о его урокахъ, увы, иногда забываютъ не только индивидуумы, но и цлые классы,— не является единственнымъ залогомъ чистоты французскаго соціализма. Есть другой, боле могучій элементъ, предвщающій огромные и благотворные результаты этого сближенія: этотъ элементъ — сила законовъ капиталистической экономики.
Во Франціи, какъ и во всей Европ, расширились съ необычайной быстротой кадры интеллигентнаго пролетаріата. Еще нсколько лтъ тому назадъ былъ выпущенъ сборникъ ‘Интеллигентные пролетаріи’ подъ редакціей такихъ враждебныхъ соціализму людей, какъ Анри Беранже, Леблонъ и др., приводившіе поразительныя данныя изъ области пролетаризаціи интеллигенціи. Эти цифры нынче въ значительной мр устарли, ибо пролетаризація не уменьшается, а увеличивается, но ужъ тогда Анри Беранже горестно заключалъ: ‘Нищета создаетъ изъ нихъ генеральный штабъ революціи и анархизма. Рабочій пролетаріатъ никогда бы не вышелъ изъ своего подавленнаго состоянія, если бы его не толкалъ и не просвщалъ пролетаріатъ интеллигентный’. (‘Les proltaires intellectuels, р. 47).
Эти интеллигентные пролетаріи сплошь и рядомъ зарабатываютъ много меньше квалифицированныхъ и даже не квалифицированныхъ рабочихъ. Достаточно сказать, что, по подсчету Беранже и его сотрудниковъ, французскія техническія школы выпускаютъ ежедневно въ десять разъ больше инженеровъ, чмъ въ нихъ можетъ нуждаться Франція. Ничего поэтому удивительнаго нтъ въ томъ, что инженеры въ огромномъ большинств исполняютъ роль чертежниковъ, механиковъ, монтеровъ и проч. Аналогичное относится и къ другимъ профессіямъ, особенно, къ адвокатур. Положеніе юристовъ-пролетаріевъ до того знакомо всякому французу, что оно нашло даже отраженіе въ шутливой поговорк: ‘Qui n’а pas fait son licence en droit on France?’ (Кто же во Франціи не получилъ диплома кандидата нравъ?). И, дйствительно, юристовъ во Франціи можно встртить на самыхъ неожиданныхъ амплуа. Этотъ интеллигентный пролетаріатъ съ большимъ трудомъ, чмъ пролетаріатъ фабрикъ и мастерскихъ, теряетъ надежду выбиться изъ своего пролетарскаго состоянія, но все же процессъ разочарованія въ возможности завоевать себ въ страшной борьб ‘мстечко на солнц’ захватываетъ его все сильне и бросаетъ его въ ряды соціалистическаго движенія. Цлый рядъ профессій во Франціи ужъ давно вступилъ на путь чисто профессіональной борьбы. Конечно, многіе изъ нихъ далеки отъ соціализма или даже враждебны ему, но большинство идетъ огромными шагами къ послднему. И это движеніе идетъ навстрчу движенію чисто пролетарскому, что особенно отчетливо выразилось въ настроеніяхъ народныхъ учителей высшей школы, среди которыхъ соціализмъ завоевалъ солидные и стойкіе кадры, вызвавшіе, какъ я это отмтилъ выше, безпокойство правящей радикальной партіи.
Проникновеніе соціализма въ самую гущу интеллигентнаго пролетаріата способствовало новому подъему доврія рабочихъ къ интеллигенціи, а, главное, къ усиленію вры въ интеллигентность. Съ другой стороны, мы наблюдаемъ, какъ вс элементы интеллигенціи, группирующіеся ли вокругъ университетовъ, или культурно-просвтительныхъ обществъ, приходятъ къ, заключенію о необходимости сближенія съ пролетарскимъ движеніемъ, поскольку интеллигенціи дороги вопросы духовной культуры. Съ этой точки зрнія эволюція идеологій во Франціи крайне характерна и показательна.