ИНОСТРАННОЕ ОБОЗРНІЕ.
ИНОСТРАННОЕ ОБОЗРНІЕ.
——
——
В. Г.
‘Русская Мысль’, кн.IX, 1891
Иностранное обозрение, Гольцев Виктор Александрович, Год: 1891
Время на прочтение: 10 минут(ы)
Торжественныя встрчи французскихъ моряковъ въ Петербург, Москв и Портсмут ярко засвидтельствовали міру о великой нравственной побд, одержанной Французскою республикой. Двадцать одинъ годъ неустаннаго и просвщеннаго труда вернули Франціи подобающее ей мсто среди европейскихъ государствъ. Вторая имперія довела французскій народъ до крайней опасности, до такого матеріальнаго и нравственнаго истощенія, отъ котораго, казалось, несчастная страна никогда не въ состояніи будетъ вполн оправиться. Но тягостные удары судьбы воспитали и укрпили общественное мнніе, высоко подняли уровень политическихъ интересовъ и степень участія общества въ государственныхъ и международныхъ вопросахъ. Спокойная, миролюбивая, но твердая вншняя политика Французской республики вызвала знаменательныя дружественныя заявленія Императора Александра III. Французскій народъ иметъ основаніе радоваться: его гражданскіе успхи привтствуются не только правительствами такихъ державъ, какъ Россія и Великобританія, но за этими привтствіями послышалось и глубокое, сознательное политическое сочувствіе русскаго народа.
4 сентября н. ст. исполнился двадцать одинъ годъ существованія Французской республики. Въ передовой стать Русскихъ Вдомостей по поводу этой годовщины справедливо указывается на то, что третья республика пустила глубокіе корни въ стран. ‘Въ двадцать второй годъ своего существованія,— говоритъ газета,— республика вступаетъ при самыхъ благопріятныхъ предзнаменованіяхъ какъ съ точки зрнія международнаго положенія, такъ и со стороны ея внутреннихъ условій, которыя,— какъ надо надяться,— помогутъ ей съ еще большею энергіей идти по пути дальнйшаго плодотворнаго развитія духовныхъ и матеріальныхъ силъ населенія страны’ {Русскія Вдомости, No 237.}.
Императорскій россійскій посолъ въ Париж на банкет, устроенномъ въ честь Россіи въ Котре, отвчая на привтствія префекта департамента Верхнихъ Пиренеевъ, провозгласилъ тостъ за французскую націю, за президента и правительство республики,— мудрое и просвщенное правительство, прибавилъ посолъ, которое нын столь удачно, сильною и мирною рукой, твердо, но примирительно руководитъ судьбами великой страны. ‘Да будетъ ему дано,— такъ кончилъ свою рчь представитель императорскаго правительства,— еще долгое время исполнять его благородную задачу съ тмъ же успхомъ, съ каждымъ днемъ все боле благотворнымъ, блестящимъ и все боле цнимымъ во всемъ мір’.
Спокойною увренностью въ сил и яснымъ пониманіемъ необходимости глубокихъ общественныхъ реформъ дышатъ рчи французскихъ политическихъ дятелей и статьи французскихъ газетъ, посвященныя пріему французской эскадры въ Россіи и въ Англіи и двадцать первой годовщин существованія республики. Justice предостерегаетъ своихъ согражданъ отъ возврата шовинизма. Война, говоритъ газета, питаетъ деспотизмъ, а миръ — свободу. Paris, въ стать, озаглавленной Вознагражденныя усилія, вспоминаетъ безумія и преступленія второй имперіи, обозрваетъ путь, пройденный французскимъ обществомъ съ паденія Наполеона III, и находитъ въ громадныхъ успхахъ, достигнутыхъ республикою, великое утшеніе и ободреніе. Одинъ изъ сотрудниковъ этой газеты, г. Пишонъ, выбранъ докладчикомъ парламентской финансовой коммиссіи по бюджету министерства иностранныхъ длъ. Онъ кончаетъ свой докладъ такими словами: ‘Намъ дозволительно констатировать превосходное положеніе, занимаемое Франціей въ Европ, которое съ блескомъ подтверждено величественными демонстраціями. Мы можемъ разсматривать будущее не только безъ тревоги, но съ твердою увренностью въ томъ, что оно будетъ мене мрачно, чмъ прошлое. Мы не имемъ основанія никого бояться и мы пріобрли нашею мудростью друзей, которые длаютъ непоколебимымъ наше довріе къ возстановляющей справедливости. Съ сердцемъ, полнымъ радости, мы привтствуемъ зарю, которая восходить надъ нашими ближайшими судьбами. И т, которые не воздадутъ должной похвалы правительству республики, будутъ или слпцами, или очень неблагодарными людьми’ {Paris, 4 septembre.}.
Paris отмчаетъ, что даже монархическое большинство нкоторыхъ генеральныхъ совтовъ обратилось съ почтительнымъ привтствіемъ къ президенту республики и съ удовольствіемъ указываетъ на рчь русскаго посла, о которой мы упоминали выше. Откуда произошла такая перемна и во внутреннемъ состояніи, и въ международномъ положеніи Франціи? спрашиваетъ Paris и отвчаетъ, что французскій народъ пожинаетъ теперь плоды двадцатилтнихъ усилій, твердой воли, постоянства цли. При свободныхъ учрежденіяхъ вс нравственныя и умственныя силы націи получаютъ могучее развитіе, творятъ поистин чудеса.
Другое изданіе, La Correspondence Internationale {La Correspondence Internationale, 31 aot.}, напечатало по поводу посщенія Кронштадта французскою эскадрой дв статьи, обращенныя къ русское печати. Великолпный кронштадтскій пріемъ,— говоритъ Валарэ,— пробудилъ во Франціи общій восторгъ, немного перешедшій мру. Необходимо,— говоритъ французскій публицистъ,— чтобы лиризмъ остановился, чтобы онъ не довелъ французскій народъ до какой-нибудь глупости. Соглашеніе между Франціей и Россіей, по мннію Международной Корреспонденціи, явилось неизбжнымъ результатомъ силы вещей, къ которой присоединилась обоюдная симпатія французскаго и русскаго народовъ. Это соглашеніе носитъ искренне-мирный характеръ и составляетъ необходимый противовсъ тройственному союзу. Валарэ справедливо полагаетъ, что посщеніе французскимъ флотомъ Портсмута на обратномъ пути изъ Кронштадта было актомъ мудрой, полной достоинства политики. Только бсноватые шовинисты, врод Кассаньяка, въ самыхъ грубыхъ и рзкихъ выраженіяхъ возставали противъ остановки эскадры адмирала Жервэ въ англійскомъ порт по любезному приглашенію королевы Викторіи. Кассаньякъ же продолжаетъ уврять, что соединяетъ Россію и Францію только одинаковая ненависть къ Германіи. Но мннія редактора Autorit и другихъ вождей бонапартистовъ и буланжистовъ не имютъ серьезнаго значенія при ныншнемъ настроеніи республиканскаго большинства и кабинета Фрвисинэ-Рибо-Констана. Давно уже правительство не отличалось во Франціи такою устойчивостью и нравственнымъ авторитетомъ, какъ въ настоящее время, и этимъ страна въ немалой мр обязана ныншнему президенту республики г. Карно. Съ благодарнымъ воспоминаніемъ проводила Франція въ могилу предшественника г. Карно, Жюля Греви, который тихо, въ очень преклонномъ возраст, скончался въ начал сентября въ своемъ помстья въ Монъ-су-Водре. Бывшій президентъ республики принадлежалъ къ числу особенно энергичныхъ и уважаемыхъ бойцовъ за политическую свободу. При Наполеон III онъ былъ заключенъ въ тюрьму, по затмъ получилъ возможность возвратиться къ политической дятельности и неустанно нападалъ на императорское правительство, стснявшее свободу и просвщеніе французскаго народа и доведшее государство до седанской катастрофы. Посл паденія имперіи Жюль Греви выступилъ депутатомъ, былъ избираемъ въ президенты палаты депутатовъ и, наконецъ, въ президенты республики. На этомъ высокомъ посту положеніе Греви было скомпрометировано финансовыми и другими продлками его зятя, и престарлый президентъ, уступая давленію возмущеннаго общественнаго мннія, подалъ въ отставку. Заслуживающую осужденія слабость, обнаруженную президентомъ республики по отношенію къ своему зятю, страна забыла, вспоминая долгое, безукоризненно-честное политическое поприще Жюля Греви, много потрудившагося для упроченія республики.
Если во Франціи мы замчаемъ умиротвореніе, торжество новаго государственнаго строя, то въ одной изъ державъ тройственнаго союза, въ Австро-Венгріи, множатся признаки тревожнаго для нея свойства. Младочехи, отвергнувшіе выработанное Ригеромъ и его ближайшими единомышленниками соглашеніе съ богемскими нмцами, не думаютъ идти въ свою очередь на уступки. Нкоторые изъ вліятельныхъ вождей этой партіи, такъ, напримръ, депутатъ въ парламент Вашатый, не стсняются рзко выступать противъ союза съ Германіей, другіе боле осторожные полити* ческіе дятели младо-чеховъ, стремясь къ такимъ же цлямъ, считаютъ необходимымъ придавать своимъ желаніямъ и требованіямъ мене рзкую форму, но въ основ своей господствующее теперь настроеніе чешскаго народа ршительно враждебно австро-нмецкимъ централистамъ. Императоръ Францъ-Іосифъ недоволенъ, разумется, неудачею графа Таафе и Ригера. О младъ-чешской партіи онъ однажды отозвался,— мы своевременно упоминали объ этомъ,— въ весьма неблагосклонныхъ выраженіяхъ. По этому-то императоръ до сихъ поръ не постилъ еще чешскую національную выставку. Газеты сообщаютъ, что посщеніе это, наконецъ, состоится. Нужно замтить, что ему будетъ теперь предшествовать свиданіе ФранцаІосифа съ императоромъ Вильгельмомъ II, продолжительныя собесдованія канцлеровъ обихъ имперій и торжественные императорскіе тосты въ честь союза и дружбы между Германіей и Австро-Венгріей и за братство ихъ армій. Иными словами: Францъ-Іосифъ явится въ Прагу къ старо-чехамъ и нмцамъ съ новымъ подтвержденіемъ той политической программы, которая осуществляется внутри Цислейтаніи кабинетомъ графа Таафе, а въ международномъ отношеніи — графомъ Еальноки. Монархическимъ чувствамъ чешскаго народа предстоитъ, такимъ образомъ, нелегкое испытаніе.
Грегръ въ недавней рчи выразилъ надежду на превращеніе Габсбургской монархіи изъ двуединаго государства въ федерацію, которая дастъ возможность всмъ народамъ имперіи жить мирно и спокойно. Сомнительно, чтобъ эта надежда нашла какое-либо подкрпленіе въ будущихъ заявленіяхъ императора Франца-Іосифа и цислейтанскаго правительства.
Неспокойно и на юг Австро-Венгріи. Выставка въ Загреб послужила поводомъ для внушительныхъ манифестацій въ пользу соединенія Хорватія съ Славоніей и Далматіей. Эта идея не нова, но на пути ея осуществленія лежатъ значительныя практическія затрудненія. Нужно замтить, что Хорватія входитъ въ составъ мадьярской, а Славонія и Далматія — нмецкой половины Австро-Венгріи. Такъ какъ объединеніе предполагается съ хорватскимъ баномъ во глав, то дв послднія провинціи должны бы быть потеряны для Цислейтаніи. Естественно, что австрійскихъ нмцевъ отнюдь не прельщаетъ такое сокращеніе ихъ государственнаго значенія и соотвтственное увеличеніе мадьярской территоріи и вліянія. Съ точки зрнія славянскихъ интересовъ, перевсъ въ ту или другую сторону былъ бы, вроятно, не особенно значителенъ, и опасность заключается совсмъ въ иномъ: велико-хорватскія стремленія могутъ столкнуться съ великосербскими, и тогда Австро-Венгрія пріобртетъ на Балканскомъ полуостров нсколько новыхъ шансовъ успха. Славянская рознь и тутъ можетъ сыграть недобрую роль. Содйствуя автономіи и областному объединенію хорватовъ, мадьяры (или нмцы) могутъ возбудить непріязнь, соперничество и печальныя столкновенія между сербами и хорватами, потому что невозможно ршить, гд оканчивается первый и начинается второй. Не безъ основанія говорятъ Славянскія Извстія, что вопросъ о Босніи и Гердеговин можетъ сдлаться предметомъ раздора между Сербіей и Хорватіей: ‘Въ 1879 году хорватскій клубъ далматинскаго сейма издалъ воззваніе ко всему хорватскому народу, въ которомъ открыто говоритъ о соединеніи Босніи и Герцеговины съ Хорватіей, на основаніи хорватскаго державнаго права. Сербы пришли къ убжденію, что имъ немыслимо поддерживать хорватовъ и что ихъ стремленія наносятъ вредъ сербамъ. Пока вопросъ о соединеніи, возродившійся среди далматинскихъ сербовъ, разрабатывался общими сербско-хорватскими силами и когда при обсужденіи его принимались во вниманіе права обихъ народностей, вс врили въ осуществленіе завтнаго желанія какъ сербовъ, такъ и хорватовъ. Но когда хорваты забыли о сербахъ и начали игнорировать желанія сербскаго населенія, съ тхъ поръ многіе усомнились въ успх начатаго дла. Авсгромадьярское правительство достигло своей цли: оно раздлило силы, и вопросъ, устрашавшій когда-то австрійскихъ и мадьярскихъ государственныхъ мужей, потерялъ свою прежнюю обаятельную силу и считается въ настоящее время ‘невинною мечтой хорватскихъ патріотовъ’. Сколь ни желательнымъ является соединеніе Далматіи съ Хорватіей и Славоніей, но оно можетъ быть ршено только при взаимномъ въ немъ участіи сербовъ и хорватовъ и тогда, когда хорватскіе патріоты примутъ во вниманіе стремленія и историческія права единокровныхъ ихъ братьевъ сербовъ. Въ противномъ случа, такъ горячо проповдуемый нын вопросъ о соединеніи трехъ славянскихъ провинцій останется и дальше, по выраженію нмецкихъ и мадьярскихъ газетъ, невинною и неосуществимою мечтой’ {Славянскія Извстія, No 34.}.
Любопытныя извстія о движеніи въ Крайн сообщаетъ люблянская (Лайбахъ) корреспонденція Варшавскаго Дневника, Ныншній католическій епископъ этой области ршительно возстаетъ противъ словенскихъ стремленій, называетъ словенскій языкъ цыганскимъ и заявляетъ, что никого не боится, что доведетъ дло хоть до кровопролитія {Варшавскій Дневникъ, No 191.}. Со стороны служителя церкви Христовой, со стороны одного изъ іерарховъ римско-католической церкви, такое заявленіе пріобртаетъ особую поучительность. Подчиненное епископу Миссіи духовенство дйствуетъ, само собою разумется, по его предписаніямъ. Особенно достается народнымъ учителямъ. ‘На основаніи давнихъ положеній,— говоритъ корреспондентъ Варшавскаго Дневника,— многіе учителя пользуются общею квартирой и общимъ столомъ съ остальнымъ причтомъ. Если, положимъ, вдругъ учитель окажется человкомъ съ національнымъ убжденіемъ, читаетъ, напримръ, газету Slovensky Narod или посщаетъ читальницу, то настоятель гонять его съ квартиры зимой съ семействомъ, лишаетъ его стола или кормитъ хуже собаки’. Это, конечно, возмутительно и лишній разъ доказываетъ, что школа должна принадлежать народу, государству и самоуправленію, что ее не слдуетъ ставить въ подчиненное по отношенію къ церкви положеніе, чтобы не давать повода къ вопіющимъ злоупотребленіямъ и къ искаженію всего хода народнаго образованія. За то другая жалоба люблянскаго корреспондента представляется намъ совершенно неосновательною. Основали патріоты,— говоритъ этотъ корреспондентъ,— газету Slovensky Narod, епископъ сейчасъ же начинаетъ на свой счетъ издавать газету Slovenec, основали патріоты политическое общество Словенское дружество, а епископъ учредилъ другое общество — Католическое дружество, и т. д. Но чего же хочетъ корреспондентъ Варшавскаго Дневника? Чтобы австрійское правительство — нмецкое и католическое — запретило епископу Миссіи поддерживать нмцевъ и католицизмъ путемъ печати, путемъ образованія политическихъ обществъ? Что сказалъ бы корреспондентъ, еслибъ австрійское правительство закрыло Словенское дружество, запретило газету Словенскій Народъ? Онъ возопіялъ бы о насиліи, о деспотизм, а самъ осуждаетъ противника за то, что тотъ ведетъ борьбу на духовной почв, равнымъ оружіемъ, свободнымъ убжденіемъ, пропагандой. Мы понимаемъ, какъ трудно защищать свое дло, свое національное возрожденіе, немногочисленной словенской интеллигенціи: противъ нихъ централистическое правительство, противъ нихъ глава мстнаго духовенства и почти все это духовенство, по описанію корреспондента варшавской газеты. Но правое дло не погибнетъ, когда защищать его можно въ независимой печати, когда австрійское законодательство допускаетъ основаніе разнообразныхъ политическихъ обществъ, цли которыхъ отнюдь не одобряются самимъ правительствомъ. Вотъ указанные выше факты (обращеніе съ учителями) — другое дло. Въ нихъ мы видимъ прямое и грубое насиліе, недостойное европейскаго государства.
Національныя распри и религіозная нетерпимость, которыя ярко обнаруживаются по временамъ въ Австро-Венгріи, сильно затрудняютъ ростъ просвщенія, благосостоянія и хорошихъ учрежденій въ этой многоплеменной стран. Слдуетъ прибавить къ этому страшную тяжесть милитаризма, которая дйствуетъ уже прямо разрушительнымъ образомъ. На маневрахъ въ Шварценау императоръ Вильгельмъ II поздравлялъ императора Франца-Іооифа съ блестящими успхами его арміи, но эти блестящіе успхи дорогою цной достаются трудящемуся населенію Габсбургской монархіи.
Сторонники военнаго могущества государства недовольны, однако, теперешнимъ состояніемъ австрійской арміи и флота и требуютъ новыхъ и новыхъ средствъ для улучшеній въ орудіяхъ и систем истребленія людей массами, для боле успшнаго коллективнаго убійства, называемаго войною. Но у германскихъ сосдей Австро-Венгріи, все-таки, возникаютъ опасенія относительно боевой доброкачественности австрійскаго войска: мудрено предположить, чтобы чехи или хорваты съ энтузіазмомъ сражались за нмцевъ и мадьяръ. Въ Дрезден вышла недавно брошюра, пользующаяся значительнымъ успхомъ (у насъ въ рукахъ десятое изданіе), написанная пруссакомъ и направленная противъ Австро-Венгріи {Der Untergang Oesterreichs, von einem Preussen.}. Авторъ брошюры заявляетъ, что князь Бисмаркъ выступитъ въ рейхстаг съ рчью при обсужденіи парламентомъ торговаго договора съ Австріей. Своекорыстная австрійская дипломатія,— говоритъ пруссакъ,— хочетъ подчинить интересы германскаго сельскаго хозяйства интересамъ венгерскихъ магнатовъ, тогда какъ національная политика бывшаго имперскаго канцлера съ особенною заботливостью относилась именно къ нуждамъ сельскаго хозяйства въ Германіи. Изъ приведеннаго уже видно, что неизвстный авторъ брошюры принадлежитъ къ числу страстныхъ и безусловныхъ почитателей князя Бисмарка. Такъ какъ подобныхъ почитателей въ Гогенцоллернской монархіи не мало и такъ какъ общественное мнніе — въ печати и въ парламент — пріобртаетъ въ Германіи все большую и большую силу, то къ этимъ голосамъ полезно прислушиваться и русскимъ читателямъ.
Въ самомъ начал своей дипломатической карьеры,— говоритъ брошюра,— Бисмаркъ изъ прямаго источника убдился, что нтъ въ мір дипломатіи, которая въ большей степени заслуживала бы насмшки, презрнія и ненависти, чмъ дипломатія австрійская, со стороны честнаго сверогерманскаго дворянина {‘Bismarck hat in den Frankfurter Zeiten ganz wider seine Absicht und sein Ervarten an der Quelle lernen mssen, dases in der Weltkeine Diplomatie giebt, die mehr den Spott, den Hass und die Verachtung einese hrlichen norddeutschen Edelmannes verdient, als die oesterreichische’.}. Дальше въ брошюр слдуетъ длинный рядъ рзкихъ выходовъ противъ ближайшей союзницы Германіи въ тройственной лиг. Само собою разумется, что эти выходки, которымъ приводятся и посильные мотивы, мы опускаемъ и упоминаемъ о нихъ только потому, что подобный тонъ является довольно характернымъ признакомъ настроенія боле или мене значительной части германскаго или, по крайней мр, прусскаго общественнаго мннія.
Брошюра грозитъ Австріи новымъ сближеніемъ Германіи съ нашимъ отечествомъ. Съ цинизмомъ, свойственнымъ бисмарковской школ, она говоритъ, что европейское положеніе Германской имперіи можетъ улучшиться, если русскій волкъ поживится на счетъ Австро-Венгріи. Главными опредляющими факторами международныхъ отношеній въ Европ являются, по опредленію пруссака, ненависть Франціи къ Германіи, стремленіе Россіи къ Константинополю и Италіи къ Тріесту. Отсюда возможна такая комбинація: Германія, Россія и Италія противъ Франціи и Австро-Венгріи. ‘Будетъ ли Тріестъ австрійскимъ или итальянскимъ, для Бисмарка это ничего не значитъ въ сравненіи съ благосостояніемъ или упадкомъ померанскаго сельскаго хозайства’. Открывши Россіи путь въ Константинополь, бисмарковская политика нанесла бы, въ то же время, смертельный ударъ Франціи, конечно, не дипломатическимъ путемъ. Нмецкая политика,— откровенно заявляетъ брошюра, — до тхъ поръ только должна быть миролюбивою, покуда разгромъ Франціи не будетъ обезпеченъ, и поэтому ‘хотя Терманія достаточно сильна, чтобы не опасаться никакихъ мыслимыхъ европейскихъ затрудненій, однако, русско-французскій союзъ является для нея самою непріятною изъ случайностей’.
Держитесь за Россію, — напоминаетъ брошюра завтъ умирающаго Вильгельма I и прибавляетъ: — теперь царствуетъ внукъ этого императора, и, со дня отставки князя Бисмарка, онъ ни разу въ своихъ многочисленныхъ публичныхъ рчахъ не упомянулъ имени дда, котораго прежде Вильгельмъ II ставилъ себ въ образецъ. Но бда въ томъ, что для новаго сближенія съ Россіей надо знать русское правительство и русскую дипломатію, а такимъ знаніемъ обладаетъ только князь Бисмаркъ.
Дйствительно, какъ мы уже много разъ замчали, князю Бисмарку удавалось своевременными уступками, общаніями, ловкостью, тмъ своимъ знаніемъ, о которомъ говоритъ брошюра, сбивать русскую политику съ мирнаго пути, возбуждать въ нашей дипломатіи честолюбивые замыслы, осуществленіе которыхъ было бы выгодно для Германіи, поставило бы насъ по отношенію къ ней въ зависимое положеніе. Съ точки зрнія реалистической бисмарковской политики, отчего не пригласить Россію взять Константинополь, а въ это время разгромить Францію? Пока мы брали бы Царьградъ (непремнно Царьградъ, отнюдь не Константинополь), на это ушло бы не мало времени (о крови и средствахъ въ дипломатическихъ бесдахъ не упоминается), Германія справилась бы съ Франціей, при помощи Италіи, пожалуй, и продиктовала бы намъ условія мира посл побдоносной, въ высшей степени изнурительной войны. Къ счастью, императоръ Вильгельмъ II, взявшій бразды правленія въ свои руки, усплъ, по всей вроятности, навсегда разрушить возможность такой комбинаціи, а самая непріятная изъ случайностей легко можетъ теперь превратиться въ предостерегающій нмецкихъ шовинистовъ фактъ.
Если всмотрться, такимъ образомъ, въ т цли, которыя многими и многими ставятся въ германской политик, то нельзя не ужаснуться и безчеловчія этихъ цлей, и жестокости средствъ, при помощи которыхъ он могутъ быть осуществлены. Конечно, далеко не все германское общество стоитъ за такую политику, но, къ сожалнію, общественное мнніе не иметъ еще въ Германіи ршающаго значенія, какъ въ Англіи и во Франціи, и опасность какихъ-либо враждебныхъ европейскому миру посягательствъ Гогенцоллернской имперіи далеко не исключена. Лучшею гарантіей противъ нея является именно самая непріятная изъ случайностей.