Хроника внутренней жизни, Петрищев Афанасий Борисович, Год: 1912 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 30 минут(ы)

Хроника внутренней жизни.

Изъ пятилтнихъ итоговъ.— Слуги и хозяева.— Хищники и солидные люди въ обновленномъ стро.— Минусы безъ плюсовъ.— Предвыборныя стованія кн. Мещерскаго.— Предвыборные планы ‘объединеннаго капитала’.— Общія очертанія послдствій 3 іюня.

Третья Дума закончила свои рабочіе дни. Закону, по основаніи котораго она созвана, истекло пятилтіе. Естественно,— оцнивая первую, подводятъ итоги и второму. Разными людьми и съ разныхъ точекъ зрнія подводятся итоги. Однихъ интересуетъ, что дало 3 іюня въ теченіе 5 лтъ для власти. Другимъ важне, что получено страной, государствомъ. Третьи подходятъ къ итогамъ съ точки зрнія групповыхъ — сословныхъ, классовыхъ — интересовъ: дворянскихъ, торгово-промышленныхъ, крестьянскихъ, рабочихъ и т. д. И любопытно: если не считать оптимистовъ ex officio, то утшительныхъ итоговъ не получается, кажись, ни у кого.

Крайніе и умренные, правые и лвые, реакціонеры и прогрессисты, при всемъ разнообразіи ихъ мнній, сходятся на одномъ, видимо, для всхъ несомннномъ: охранно-полицейская цль 3 іюня — по крайней мр, вншнимъ образомъ — достигнута, третья Дума явилась серьезнымъ и цннымъ помощникомъ и союзникомъ охранной полиціи и новымъ оплотомъ въ борьб противъ ‘лвой опасности’. Разумется, лвые могутъ быть огорчены. Но правые, но реакціонеры, сторонники и защитники автократической государственности, казалось бы, должны эту заслугу цнить очень высоко. Между тмъ, или не цнятъ или цнятъ очень низко. Даже кн. Мещерскій пишетъ въ ‘Гражданин’: правда, благодаря 3 іюня,

‘меньше попало въ третью Думу крайне-лвыхъ и соціалъ-демократовъ, но зато… попали многіе десятки Гучковыхъ, Шубинскихъ, Крупенскихъ, В. Бобринскихъ и пр. и пр., которые для правительства и для государства оказались гораздо вредне крайне лвыхъ,— во-первыхъ, потому, что они составили большинство, а во-вторыхъ, потому, что изъ этого большинства правительство не получило ни одного члена Думы съ выдающимся разумамъ, съ выдающейся честностью, съ безусловной преданностью идеаламъ русскаго народа. А такъ какъ авантюристовъ подъ партійными кличками оказалось большинство, то не трудно понять, что правительство и Россія гораздо боле проигрываютъ отъ большинства, безсильнаго выдлить изъ своей среды крпкихъ умственно и твердыхъ убжденіями людей, чмъ отъ прямыхъ нападокъ малочисленной (въ третьей Дум — А. П.) партіи лвыхъ.

Скоро мы лучше поймемъ это, на первый взглядъ, неожиданное негодованіе. Но сначала нсколько предварительныхъ замчаній. Для правительства, отождествляемаго кн. Мещерскимъ съ Россіей, ‘крайне лвые’ непріятны и опасны прежде всего своимъ стремленіемъ ‘взять власть’ или даже ‘отнять власть’, для каковой цли они въ первой Дум вели ‘штурмъ’, а во второй — ‘осаду’. Ихъ можно уподобить непрошеннымъ совтчикамъ, которые приходятъ къ старому барину — бюрократіи — и говорятъ:

— Ты дряхлъ, ты слабъ, ты отсталъ отъ вка,— поэтому передай управленіе длами твоимъ исторически-законнымъ наслдникамъ и правопреемникамъ.

Рекомые ‘авантюристы’, или, точне, представители извстныхъ соціальныхъ группъ, призванныхъ закономъ 3 іюня къ сотрудничеству съ правительствомъ, не производятъ штурмовъ и не ведутъ осадъ. Они лойяльны, ‘законопослушны’. И ихъ можно уподобить людямъ, которые говорятъ тому же старому барину:

— Ты еще не такъ старъ и совсмъ не дряхлъ. Богъ дастъ, и еще лтъ 200 проживешь. Гони наслдниковъ въ шею. Ты — нашъ господинъ, мы — твои слуги.

И они, дйствительно,— слуги. Они не только лойяльны, но и сервильны,— ‘холопы’, какъ бранится кн. Мещерскій. Они не только сотрудничаютъ съ правительствомъ, но и угодничаютъ передъ нимъ, потакаютъ даже мимолетнымъ увлеченіямъ и капризамъ премьеровъ. Они сами помогли ‘разъяснить’ ‘неприкосновенность депутатовъ’. Они унизили званіе: ‘членъ Государственной Думы’. Они свели самое Думу — и это опять-таки общее мнніе — до степени придатка къ совту министровъ и низшей ‘инстанціи’ при Государственномъ Совт. И, казалось бы, Мещерскому надо радоваться. А онъ опечаленъ, негодуетъ, бранится. И при этомъ указываетъ на нкоторые факты. Вотъ, напримръ… До 1901 г. ‘о Луришкевичахъ у насъ и слуха не было’. ‘Въ конц 1901 г. въ страховомъ комитет министерства внутреннихъ длъ появился не имющій чина Владимиръ Митрофановичъ Пуришкевичъ’… Въ 1907 году возникаетъ третья Дума.

‘Въ 1908 году появляется новый Пуришкевичъ — Митрофанъ Васильевичъ (очевидно, папаша) и сразу становится членомъ главнаго совта по дламъ мстнаго хозяйства. Въ 1909 году этотъ папаша — ужа дйствительный статскій совтникъ, и появляется на сцену Михаилъ Митрофановичъ Пуришкевичъ — титулярный совтникъ и чиновникъ особыхъ порученій при министр внутреннихъ длъ, а въ 1911 г. онъ уже коллежскій ассесоръ на томъ же мст. Въ 1912 году великій Владимиръ Пуришкевичъ… перескакиваетъ въ дйствительные статскіе’… {Цит. по ‘Утру Россіи’, 1 мая.}

Не одни Пуришкевичи и Крупенскіе. Многіе такъ устраиваются гнздами, семьями, съ папашами, мамашами, братцами, сестрицами, зятьями, шуровьями. Если не на должностяхъ устраиваются, то по части субсидій. И не только въ столицахъ: разумется, гораздо легче пристраиваются шуровья и кумовья въ провинціи. Характерная при этомъ черта: многіе близкіе родственники лвыхъ депутатовъ — и особенно ‘не родовитыхъ’ и не богатыхъ, крестьянскихъ, рабочихъ,— живутъ подъ бдительнымъ надзоромъ и подъ страхомъ репрессій. Надъ самими лвыми депутатами изощряютъ остроуміе даже полицейскіе стражники. Кое-кто, по газетнымъ свдніямъ, въ виду скораго формальнаго окончанія полномочій 3 Думы, уже ‘попрощался’ на мстахъ съ своими родственниками, друзьями и знакомыми:

— ‘Кончится Дума,— не выпустятъ, посадятъ, привлекутъ’… Это — признакъ, какъ расцнивается званіе депутата само по себ. Но вотъ, напр., прізжаетъ въ Казань не депутатъ большинства, а всего лишь неизвстный молодой человкъ, и прізжаетъ не для какихъ-либо общественныхъ надобностей, а просто держать, въ качеств экстерна, экзаменъ на аттестатъ зрлости, при чемъ и этого экзамена не выдержалъ, но распространяется по Казани слухъ, что этотъ молодой человкъ — ‘племянникъ А. И. Гучкова’, и власть имущіе казанцы

‘встревожились, всполошились, облачились въ парадныя одянія и потянулись одинъ за другимъ съ визитами. Смутилъ покой юноши… вице-губернаторъ… за нимъ продлалъ то же самое… предсдатель губернской земской управы… Преодоллъ свою лность и городской голова… Слдомъ потянулись и другіе’ {‘Рчь’, 25 мая.}.

Пусть они слуги, время-отъ-времени приглашаемые на чашку чая. Но даже ихъ отдаленные родственники оказываются силою, властью, могутъ, кому захотятъ, оказать протекцію, кого захотятъ, устроятъ. Пусть слуги помогаютъ бороться съ ‘лвой опасностью’,— помогаютъ не допускать конституціонныхъ ограниченій власти, отвтственности министровъ и т. д., пусть они не ведутъ ни штурмовъ, ни осадъ, но при этомъ они сами тихимъ манеромъ захватываютъ власть. И захватываютъ не только посредствомъ заполненія собою и своими близкими разнообразныхъ отраслей государственной службы. Г. Пуришкевичъ не одну свою семью изъ Бессарабіи въ столицы тащитъ. Онъ содйствуетъ также захвату цлыхъ желзныхъ дорогъ — напр.,Юго-западныхъ,— своими единомышленниками и политическими друзьями. Вообще они захватываютъ цлые узды и губерніи, захватываютъ подряды и поставки, захватываютъ земскія и городскія общественныя управленія. Кн. Мещерскій одинъ изъ первыхъ заговорилъ о концессіонныхъ и акціонерныхъ длишкахъ многихъ депутатовъ. Теперь, подводя итоги трудовъ третьей Думы, ‘С.-Петербургскія Вдомости’ напоминаютъ, что представительство, созданное актомъ 3 іюня, установило въ сущности ‘концессіонный строй’,— большинство старательно обхлопатывало ‘широкій кредитъ подъ товары, организовало сотни акціонерныхъ и концессіонныхъ обществъ’. И это — не ложно: захватывали потихоньку и область финансоваго и торгово-промышленнаго вднія. И захватывали не для дворянства, буржуазіи или иныхъ соціальныхъ группъ, а опять-таки для себя, для своихъ близкихъ, а иные, быть можетъ, и для мздодателей.

Происходитъ и захватъ инціативы. Припомните, что писалось, напримръ, о происхожденіи знаменитаго ‘законопроекта о западномъ земств’. Кто-то изъ кіевскихъ націоналистовъ придумалъ планъ,— какъ одолть поляковъ на выборахъ въ Государственный Совтъ. Планъ сообщили депутату. Депутатъ присталъ къ Столыпину. Столыпину мысль понравилась, онъ увлекся, и т. д. Припомните закулисную исторію нашумвшаго на всю Европу ‘дла Бейлиса. Если врить матеріаламъ, недавно опубликованнымъ ‘Кіевляниномъ’, первая глава ‘исторіи’ такова: шайка воровъ, подозрвая, что мальчикъ Ющинскій донесъ на нее полиціи, стала пытать его шиломъ, подъ пытками мальчикъ умеръ, одинъ изъ шайки, по фамиліи Мандзелевскій, написалъ матери Ющинскаго анонимое письмо, что ребенка убили евреи для мацы, и подписался: ‘Христіанинъ’. Затмъ глава вторая: мстные союники пишутъ въ Петербургъ. Пуришкевичи и Замысловскіе энергически подновляютъ легенду о ритуальныхъ убійствахъ, запросы въ Дум, ‘Щегловитовъ принимаетъ мры’… И сколько такихъ закулисныхъ исторій разсказано за послднія 5 лтъ то полунамеками, то безъ обиняковъ. Отмна портофранко на Дальнемъ Восток — газеты киваютъ на г. Крестовникова, на барона Кноппа, на иныхъ, ‘кому выгодно’. Холмскій законопроектъ, иниціаторовъ ищутъ, напр., среди земельныхъ собственниковъ города Холма и его окрестностей. И до того привыкли вс къ этимъ ‘исторіямъ’, такая возникла увренность въ ихъ основательности, что укоренилось правило — по поводу каждаго сколько-нибудь крупнаго государственнаго мропріятія искать прежде всего, кто именно иниціаторъ. Вотъ, напр., въ ма и іюн проведенъ Черезъ Думу законопроектъ объ ассигнованіи 502 мил. руб. на постройку флота. И даже ‘Голосъ Москвы’ намекаетъ: ‘извстно, что въ банковскихъ и биржевыхъ кругахъ весьма заинтересованы принятіемъ (Думою) полнаго ассигнованія’ {‘Голосъ Москвы’, 27 мая.}. Суворинское ‘Вечернее Время’ длаетъ боле прозрачныя указанія:

‘Аппетиты разгораются съ каждымъ днемъ, съ каждымъ часомъ. На бирж учитываютъ, а въ кабинет банковскихъ директоровъ создаютъ конъюнктуры… Въ этомъ — гвоздь. Мене всего интересуетъ вопросъ о томъ, будетъ ли выполнена судостроительная программа, соорудятъ ли флотъ вообще и соорудятъ ли его въ срокъ’ Конкуренція между крупными банками устранена, ‘они сговорились и идутъ сомкнутымъ строемъ на полумилліардъ народныхъ денегъ’. Идутъ наврняка, ‘ибо сферы заинтересованы въ оживленной работ банковъ гораздо больше, нежели въ правильной и серьезной постановк судостроенія’ {Цит. по ‘Русскимъ Вдомостямъ’, 27 мая.}.

‘Русскія Вдомости’ отмчаютъ:

‘Въ кулуарахъ (Думы) обращаютъ вниманіе на то, какъ быстро пошли въ гору, подъ вліяніемъ постановленія бюджетной комиссіи (принявшей законопроектъ), акціи заводовъ, имющихъ отношеніе къ судостроенію. Такъ путиловскія акціи поднялись (28 мая) на 20 руб., Никополъ-Маріупольскія на 11—13 руб., Леснера — на 13 р., С.-Петербургскаго Металлическаго завода — на 42 р.’ {‘Русскія Вдомости’, 29 мая.}.

Словомъ, акціонерамъ извстныхъ заводовъ желательно поднять акціи, биржевикамъ хочется сдлать хорошую игру, банкирамъ интересно оживить денежный рынокъ, иныхъ родовъ дльцы соблазнены мыслью употребить ассигновку на флотъ, какъ доппингъ, безъ котораго въ Россіи нын едва ли можно поддерживать такъ называемое ‘промышленное оживленіе’. И въ этихъ постороннихъ соображеніяхъ какъ бы тонетъ государственное значеніе вопроса.

Они — слуги, они лойяльны, они сервильны, они рептильны, Они — что угодно. Правительство при нихъ кажется полнымъ ‘хозяиномъ положенія’. Но въ дйствительности кто и что имъ мшаетъ тихимъ обычаемъ многихъ слугъ и съ довольно обычною для слугъ ловкостью водить хозяина за носъ,— водить и ради собственнаго удовольствія, и ради корысти ловкихъ антрепренеровъ, и по увлеченію политиканскимъ озорствомъ (какъ въ дл Бейлиса)? Въ теченіи пяти лтъ они до такой степени замутили воду, что крайне трудно разобрать, гд государственная власть дйствуетъ по собственной иниціатив, и гд она является лишь орудіемъ частныхъ разсчетовъ и жертвою предательства собственныхъ слугъ.

Они — слуги. Но за этою вншностью есть нчто прямо противоположное… Когда я читалъ недавнія думскія пренія по бюджету министерства юстиціи, обвиненія противъ Щегловитова и его отвты, мн невольно вспомнился характерный русскій анекдотъ. Одинъ провинціальный администраторъ, изъ бывшихъ лвыхъ, въ отвтъ на упреки своего прежняго друга отвтилъ приблизительно слдующее:

— Грхи мои велики, но ихъ цною куплено одно, чего ты не замтилъ: въ моемъ район не было смертныхъ казней.

Въ район г. Щегловитова он были. И Щегловитовъ есть Щегловитовъ. И все таки этотъ бывшій либералъ, мн кажется, могъ бы сказать (не съ думской, конечно, каедры):

— Грхи велики. Но при другомъ министр юстиціи, по ныншнимъ временамъ, были бы не только эти грхи, но, быть можетъ, и многое другое, гораздо худшее.

Г. Щегловитовъ этого не сказалъ. Но о Столыпин прямо говорили, что онъ цною уступокъ, ‘поправнія’ и эксцессовъ ‘спасалъ Россію отъ Дубровина’. Посл смерти Столыпина были намеки, что онъ смягчилъ актъ 3 іюня и старался недопустить новыхъ ‘кудетатистыхъ’ предпріятій. Какіе факты стоятъ за этими намеками о закулисныхъ трудахъ Столыпина,— выяснитъ исторія. Но вообще, это — довольно обычное среди россійскихъ администраторовъ явленіе: однимъ кажется, что они цною безудержнаго подавленія общественной жизни ‘спасаютъ’ свои районы отъ смертныхъ казней, другіе цною смертныхъ казней ‘спасаютъ’ кое-какія возможности культурной работы, третьи иною цною ‘спасаютъ’ еще что-либо. И въ конц-концовъ намренія русскаго администратора часто лучше его цлъ, часто онъ умне своихъ поступковъ, человчне своихъ распоряженій. Русскій администраторъ сплошь и рядомъ стоитъ передъ альтернативой: либо отставка, либо ‘жертва’ тому божеству, которое называютъ ‘камарильей’, ‘звздной палатой’. Такія ‘камарильи’ и ‘звздныя палаты’ есть въ каждомъ быту,— ихъ можно найти въ любой деревн, любомъ сел, любомъ городк. Это — дожившіе до собачьей старости и до свойственной этому возрасту непроходимой злости Кабанихи и Дикіе. Невжественные, потерявшіе всякую способность понимать жизненныя явленія, эти старички и старушки суютъ во все свой носъ, имъ до всего есть дло и ибо всемъ они судятъ и рядятъ. И вс ихъ сужденія сводятся къ тому, что всюду происходитъ безобразіе, безпорядокъ, и всхъ надо драть, бить,— главное, чтобъ драть и бить, запретить, истребить… Когда-то и еще не такъ давно эти ополоумвшіе старички и старушки играли огромную роль въ народномъ быту: къ нимъ прислушивались, съ ними считались, ихъ признавали хранителями вковой мудрости, ихъ мнніе пользовалось авторитетомъ. Кое-гд ихъ вліяніе сохранилось понын. Но вообще люди рабочаго возраста убдились, что старички горазды лишь брюзжать,— никакого дльнаго совта дать не могутъ и ‘ничего въ ныншнихъ длахъ не понимаютъ’. Къ суровой обстановк трудового народнаго быта, гд на каждомъ шагу требуются знанія, гд правильность длового указанія человкъ опредляетъ собственнымъ опытомъ, ‘своими боками’, старички не выдержали экзамена, оказались банкротами,— ихъ отстранили отъ жизни и къ нимъ относятся иронически. Но бытъ тхъ высшихъ круговъ, гд вращаются сановники, и отъ мннія которыхъ зависитъ ихъ карьера, нельзя назвать суровымъ, тамъ не нужно знаній, тамъ легко совтовать, что угодно, тамъ старческое банкротство и непониманіе жизни не такъ замтны. И тамошніе ‘аристократическія’ Кабанихи и ‘великосвтскіе’ Дикіе остаются значащей величиной. Они-то и есть русская ‘камарилья’, русская ‘звздная палата’. Къ нимъ-то, къ ихъ брюзжанью и вынуждены приспосабливаться наши администраторы. И эту бытовую силу отлично поняли депутаты третье-іюньскаго большинства. Они — слуги правительства. Но они великолпно знаютъ, кому пожаловаться на хозяина, какіе рычаги надо нажать, чтобы свалить того или другого министра, а если и не свалить, то столкнуть ‘вправо’. ‘Влво’ нельзя — ‘камарилья’ не позволитъ. ‘Вправо’ путь безконеченъ, ибо великосвтскимъ Кабанихамъ такъ же. какъ и узднымъ, всякое дыханіе жизни кажется непозволительнымъ своеволіемъ. И такъ какъ великосвтскія Кабанихи полоумны не мене уздныхъ, то пользоваться ими, какъ рычагомъ политиканской интриги, пришельцамъ 3 іюня не столь ужъ трудно. Они усилили зависимость офиціальнаго, отвтственнаго правительства отъ ‘камарильи’. Они стали ея очами и ушами, освдомляющими ее о всемъ, о чемъ находятъ нужнымъ освдомлять. Они — слуги. Но они покрикивали на Столыпина, они кричали на Щегловитова, и послдній не мало подвиговъ долженъ былъ совершить, прежде чмъ они ‘переложили гнвъ на милость’. Они требовали отъ Коковцева доказать врность національнымъ основамъ. Они вообще ‘подомъ-дятъ’ каждаго провинціальнаго администратора, который имъ не нравится. И, наоборотъ, кто имъ нравится, тотъ становится экстерриторіальнымъ, полунезависимымъ отъ центральнаго правительства. Исторія одесскаго генерала Толмачева — не единственная въ своемъ род. Пока Толмачевъ ладилъ съ ними — ‘самъ Столыпинъ’ былъ ему не указъ. Толмачевъ заупрямился, ршилъ напомнить ‘трактирщикамъ’, что, государственная власть не всегда для нихъ игрушка,— и ‘слетлъ’.

Они, конечно, неоднородны и не всегда цлуются. Не всегда у нихъ есть общій интересъ,— въ род, напр., трансперсидской дороги, не всегда они такъ братски идутъ въ ногу, какъ въ ршительные моменты выборовъ. Не всегда имъ одинаково принадлежатъ т темныя избирательныя ассигнованія, о которыхъ говорилъ г. Рейнботъ во время своего процеса. Они часто и ссорятся, и спорятъ. И у нихъ есть о чемъ спорить: одни праве, другіе лве, одни опрятне, другіе неряшливе, одни благожелательне, другіе злостне, одни рептильне, другіе независиме. Вроятно, не вс они пользуются скрытыми пружинами, чтобы давить на власть и на ея офиціальныхъ представителей. А кто пользуется этими пружинами, т идутъ не къ однмъ и тмъ же цлямъ. Однихъ больше всего интересуютъ концессіи, гарантіи,— вообще міръ финансовыхъ и экономическихъ благъ. Энергія другихъ направлена на пріобртеніе власти надъ провинціальными администраторами. Третьихъ интересуетъ еще что-либо. Четвертые такъ сказать энциклопедичны: и экономикой интересуется, и власть не прочь захватить… Но и т, и другіе одинаково преуспли. Концессіонная работа налажена превосходно. Налаженъ превосходно и захватъ провинціальной власти. Времена дубровинскихъ вндумскихъ ‘союзовъ’ миновали. Верхъ взяли члены Думы,— Пуришкевичъ, Марковъ. Большинство провинціальныхъ ‘союзническихъ’ отдловъ фактичести превратилось въ филіальныя отдленія и агентуры праваго крыла думскаго большинства. Конечно, ‘марковцы’ ведутъ себя такъ же, какъ и ‘дубровинцы’: кричатъ полиціймейстеру: ‘пошелъ вонъ’, объявляютъ войну губернаторамъ. Каждый изъ нихъ — пока его защищаютъ въ Петербург — играетъ роль начальства надъ представителями офиціальной власти. Но теперь это вода на мельницу не Дубровина, а его думскихъ конкурентовъ И все такимъ образомъ идетъ, какъ слдуетъ. Быть можетъ, кое-кому изъ октябристовъ не нравится, что г. Пуришкевичъ послалъ привтственную телеграмму томскимъ ‘молодцамъ’, недавно побившимъ редактора прогрессивной газеты, и что одному изъ мстныхъ профессоровъ, высказавшему порицаніе драчунамъ, немедленно было предложено подать прошеніе о перевод, и онъ оказался вынужденнымъ просить объ отставк. Но, вдь и г. Пуришкевичу многое у октябристовъ не нравится… Въ конц-концовъ, не взирая на вс разномыслія, они идутъ вмст ради общаго дла. Во-первыхъ, они ‘не пущаютъ’,— разумется, лвую опасность, во-вторыхъ ‘тащутъ’,— растаскиваютъ по кусочку, по кирпичику государственную власть, а для желающихъ есть возможность растаскивать и государственное достояніе.

II.

Расхищеніе власти, конечно, не третьей Думою началось. Законъ 3 іюня лишь собралъ нкоторые хищническіе элементы въ одно мсто, помогъ имъ сплотиться вблизи источниковъ власти, стать ядромъ, вокругъ котораго скопилась протоплазма ‘думскаго большинства’ и органомъ, на который при желаніи и умньи можетъ опереться всякій вообще хищникъ. Основная масса населенія пока мало сознаетъ происшедшія отсюда измненіи: было плохо, стало не лучше, Дума разочаровала, не принесла облегченія, а происходящія отъ нея отягощенія падаютъ лишь прибавкомъ къ старому грузу тяготъ, и всъ этого прибавка не сразу замтишь. Но т, кому и раньше жилось сравнительно не тяжко, почувствовали. Прежде всего почувствовали агенты власти — чиновники Большинство ихъ — не герои, но, разумется, и не злоди. Люди средніе, умренные, постигшіе науку лавированія между законами, циркулярами и всякими изустными распоряженіями начальства, они многаго но ищутъ, довольствуются малымъ, хотятъ жить спокойно, увренно и, по возможности, порядочно. Но именно это, казалось бы, скромное желаніе, по ныншнимъ временамъ, мало достижимо. Мало достижимо уже потому, что появилось слишкомъ много начальствъ. Помимо офиціальнаго начальства и союзниковъ, разные марковцы, съ ихъ ставленниками, племянниками, мамашами, папашами, невстками и даже горничными невстокъ. Вс они требуютъ, подъ ихъ давленіемъ то и дло возникаютъ разслдованія, пишутся приказы, отдаются распоряженія. И получается столько противорчивыхъ вліяній и требованій, такія груды приказовъ и распоряженій, что физически невозможно быть исполнительнымъ. А многое и не совсмъ пріятно выполнять,— какъ, наврное, не совсмъ пріятно почтенному вицегубернатору хать въ мундир и регаліяхъ съ визитомъ къ экстерну, не выдержавшему экзаменъ на аттестатъ зрлости… Среднему, мирному, житейски опрятному человку стало трудно, тяжело. Но вмст съ тмъ окрпли новыя возможности жить легко и весело. Он не требуютъ ни труда, ни заботъ. Нуженъ лишь нкоторый рискъ. Напримръ, можно достигнуть успховъ, если, подобно бывшему уральскому полиціймейстеру Ливкину, взять револьверъ, собственноручно отправить на тотъ свтъ парочку евреевъ и придать этому предпріятію ‘патріотическую’ окраску. Дань на алтарь юридическихъ формальностей при этомъ, конечно, придется принести, — дань, впрочемъ, небольшую: Ливкинъ отдлался всего 6 мсяцами заключенія въ крпости, зато человкъ сразу выдвигается, становится замтнымъ, его признаютъ ‘патріотомъ’, о немъ самъ г. Пуришкевичъ, быть можетъ, не откажемся похлопотать. Полезно также разстрлять мужика, — просто взять перваго встрчнаго — разумется, ‘неблагонадежнаго’ — мужика и пристрлить. Дань юридическимъ формальностямъ опять таки пустяковая — нсколько мсяцевъ крпости {Вотъ одно изъ многихъ газетныхъ извстій: ‘Харьковъ, 11 апрля. Урядникъ Деревянченко, приказавшій стражнику разстрлять пьянаго крестьянина, приговоренъ судебною палатою къ заключенію на 8 мсяцевъ въ крпости. ‘Рчь’, 12 апрля.}, а выигрышъ можетъ быть большой. Еще безопасне, хотя въ иныхъ случаяхъ не мене полезно, подвергнуть нсколько десятковъ человкъ истязаніямъ и пыткамъ. Дань юридическимъ формальностямъ порою ограничивается ‘строгимъ выговоромъ’ {Тоже одно изъ многихъ сообщеній: ‘Въ Саратовской судебной палат разбиралось дло начальника пензенской губернской тюрьмы Любенецкаго по обвиненію въ жестокомъ обращеніи съ арестантами, которыхъ, по его приказанію, избивали, заковывали въ кандалы и подвергали безпрестаннымъ заключеніямъ въ карцеръ безъ малйшей вины съ ихъ стороны… Не отрицалъ своей вины и самъ подсудимый, оправдывавшій жестокость примняемыхъ имъ мръ тмъ соображеніемъ, что мры эти якобы предупреждали возможность буйствъ и побговъ арестантовъ. Судебная палата примнила къ Любенецкому самую мягкую мру наказанія: строгій выговоръ’. ‘Русское Слово’, 26 апрля.}, а между тмъ устроители истязаній и пытокъ производятъ благопріятное впечатлніе въ особенности на правое крыло думскаго большинства. Объ одесскомъ университет газеты сообщали, что въ немъ не исполняются распоряженія министра народнаго просвщенія, клонящіяся къ охраненію установленныхъ закономъ правъ студентовъ-евреевъ. Это тоже не плохо, а порою и прямо таки великолпно: демонстративно не исполнять приказаній высшаго начальства, основанныхъ на законахъ, которые не нравятся думскому большинству, и въ особенности правому его крылу. Много отличныхъ карьеръ этимъ нехитрымъ способомъ создано. Недуренъ еще такой способъ служить весело, пріятно безъ особыхъ хлопотъ: надо время отъ времени и возможно чаще совершать героическіе подвиги: Толстого непечатными словами публично выругать, обывательскую дачу сжечь, ‘по недоразумнію’ именитаго купца со всми его чадами и домочадцами вдругъ обыскать, арестовать или выпороть нагайками, вбжать во время рекреаціи въ уборную женской гимназіи, схватить какую либо взрослую ученицу и тутъ же на мст обыскать,— нтъ ли, молъ, прокламацій или хотя бы ‘шпаргалокъ’ {Случай въ Белебеевской гимназіи (‘Утро Россіи’, 24 мая).}, поставить въ экзаменаціонномъ зал въ нсколькихъ шагахъ отъ экзаменаторскаго стола тюремную парашу… {Ib. 30 мая.}. Такими и подобными подвигами нынче можно добиться большихъ успховъ, отличиться не меньше бахмутскаго г. Луцкевича.

На процесс упомянутаго выше уральскаго полиціймейстера Ливкина характерна, между прочимъ, слдующая деталь. Противъ Ливкина до совершенія имъ убійства возникло обвиненіе во взяточничеств и вымогательств. Производилось и разслдованіе. А посл убійства

жена Ливкина на допрос показала, что ея мужъ на вопросъ, почему онъ убилъ, отвтилъ: ‘пусть меня судятъ, какъ убійцу, а не какъ взяточника’ {‘Саратовскій Встникъ’, 21 февраля.}.

Свидтель приставъ Куринъ удостоврилъ, что посл убійства

‘Ливкинъ держалъ себя какъ-то неестественно весело, смялся и говорилъ, что ‘за двухъ жидовъ ему ничего не будетъ’ {Тамъ же.}.

Дйствительно, ‘за двухъ жидовъ’ наказаніе не большое, а ‘какъ взяточника’, Ливкина совсмъ не судили. И самое дло о взяточничеств и вымогательств, если и упоминалось на процесс, то какъ нчто давнопрошедшее и какъ бы покрытое ‘патріотическимъ’ подвигомъ. Это вполн совпадаетъ и съ обывательской примтой: очень плохо, если маленькое начальство проштрафится передъ начальствомъ высшимъ, возбудитъ противъ себя серьезное неудовольствіе, въ такихъ случаяхъ берегись, того и гляди, маленькое начальство примется за дла столь громкія, что ‘вся Россія ахнетъ’. И вторая есть примта, она еще рже оказывается ошибочной: если администраторъ ужъ очень афишируетъ свои ‘патріотическія чувства’, то лишь въ случа исключительной честности онъ удерживается отъ соблазна гршить безнаказанно. Но исключительная честность встрчается не часто. И грхи приняли слишкомъ, такъ сказать, классическій характеръ.

У торговаго дома Кунстъ и Альберсъ въ Благовщенск убжала лошадь. Объ этомъ было заявлено во вс полицейскіе участки… На третій день лошадь нашли. Но не полиція, а сами служащіе торговаго дома Кунста и Альберса. Сбжавшая лошадь оказалась въ пролетк полицейскаго пристава. Пристава попросили вернуть лошадку. Онъ вернулъ. Что жъ сдлали съ нимъ? Съ приставомъ ничего. А съ торговаго дома приставъ… потребовалъ 3 рубля за прокормъ.

— Потому,— не онъ, приставъ, лошадь нашелъ, а она его нашла и сама впряглась въ его пролетку’ {‘Утро Россіи’, 27 мая.}.

Чего стсняться? Вдь у пристава и при обыкновенныхъ условіяхъ имется броня,— законы о порядк отвтственности должностныхъ лицъ за преступленіи. А ежели пристава признали ‘патріотомъ’ извстные представители думскаго.большинства, то броня двойная, несокрушимая. Длай что хочешь, бери что нравится, живи веселе. Эта вторая броня выкована первоначально покойнымъ Треповымъ и Дубровинымъ. Но окончательная закалка ей дана въ третьей Дум. Мало того,— созданный порядокъ вещей именно въ третьей Дум получилъ надлежащую устойчивость. Дубровинъ — человкъ случая. Нынче онъ есть, завтра онъ можетъ не быть. Но пока существуетъ избирательный законъ 3 іюня, какъ ни хитрите, а въ Таврическій дворецъ будутъ приходить въ изрядномъ количеств ‘вахмистры по воспитанію, погромщики по убжденію’. Слдовательно, въ Петербург будетъ и штатъ, продолжающій и совершенствующій дло, начатое Треповымъ и Дубровинымъ. Прежде могло быть опасеніе:

— А вдругъ Дубровинъ сорвется, падетъ,— кто тогда меня защититъ?

Теперь бояться нечего: защитники во всякомъ случа будутъ,— значитъ, лишь старайся ‘заслужить защиту’.

Хищникъ понялъ, что ему обезпеченъ завтрашній день. И административная практика съ чрезвычайной быстротою покатилась по своему естественному уклону. На верху — отъ Плеве къ анекдотамъ о похожденіяхъ Курлова. Въ центральномъ пункт правительственныхъ работъ, въ организаціи политической охраны — отъ зловщихъ фигуръ Зубатова, Района и Азефа къ похожденіямъ, напр., такого рода: ‘на станціи Бологое составленъ протоколъ о сбыт фальшивыхъ золотыхъ пятирублевыхъ монетъ филерами охраннаго отдленія, командированными на майскія торжества въ Москву’. {‘Южная Заря’, 2 Мая.} Въ духовномъ вдомств — отъ Іоанна Кронштадтскаго къ Макарію Гнвушеву и ‘комерческимъ операціямъ’ епископа Гермогена, отъ ‘кронштадтской богородицы’ къ открытому появленію ‘сестрицъ’ въ мужскихъ и ‘евнуховъ’ въ женскихъ монастыряхъ {‘Евнухъ’ не такъ давно обнаруженъ въ Покровскомъ женскомъ монастыр (Стерлитамакскаго узда). По распоряженію игуменіи, онъ жилъ въ монастыр подъ именемъ ‘сестры Васюты’, въ дйствительности — ‘гармонистъ Васька’ — судя по описаніямъ, любитель веселыхъ похожденій въ дух Декамерона. Офиціально онъ считался ‘евнухомъ’. Каждый разъ съ благословенія игуменіи онъ ночевалъ въ кель то одной, то другой сестры,— въ качеств ‘тлохранителя’. ‘Русское Слово’, 10 Мая.}. По министерству юстиціи — отъ послднихъ духовныхъ остатковъ ‘эпохи реформъ’ къ анекдотамъ о щегловитовской дын, о ‘прокурорскомъ щенк’. {У прокурора Московской судебной палаты Степанова исчезъ щенокъ, выбжавшій изъ квартиры прокурора въ зданіе суда. Въ результат: 1) оштрафованы и перемщены курьеры: 2) у въ входа въ канцелярію установлено дежурство сыщиковъ, 3) допрошены вс канцелярскіе служащіе и кандидаты, 4) у помощника секретаря, приласкавшаго собачку передъ ея исчезновеніемъ, произведенъ обыскъ. ‘Южная заря’, 17 апрля.} Говорятъ о Лыжиныхъ. Но Лыжинъ, если врно то, что ему приписываютъ, учинилъ подлогъ все таки политическаго свойства. Къ сожалнію, чмъ дальше, тмъ замтне, тмъ чаще устанавливаются факты самаго элементарнаго воровства: тамъ растраты, здсь судья систематически подмнялъ настоящія гербовыя марки фальшивыми {‘Русское Слово’, 5 мая.}, въ одномъ мст корыстное похищеніе слдственныхъ документовъ, въ другомъ судейскіе чиновники за взятку выкрадываютъ цлыя дла, появились свднія о прокурорахъ-взяточнакахъ, о судебнахъ слдователяхъ, за мзду ‘тенденціозно’ направляющихъ уголовныя дла…

Доле всего сопротивлялся хищничеству, нашедшему твердую опору въ думскомъ большинств, престижъ чрезвычайныхъ ревизій. Этимъ престижемъ пытался воспользоваться для цлей, далекихъ отъ истины, еще покойный Плеве,— ревизія тверского земства. Кром того, довріе къ ревизіямъ и вообще было условнымъ. Никто не сомнвался, что чрезвычайные ревизоры страдаютъ нкоторымъ дальтонизмомъ, порою отлично видятъ частности, факты, и почти всегда плохо замчаютъ дйствіе общихъ условій, отъ ихъ вниманія не ускользнетъ мелкая рыба и они теряютъ остроту зрнія по мр приближенія къ щукамъ, акуламъ и другимъ крупнымъ породамъ. А все таки врилось, что чрезвычайная ревизія и корыстолюбіе, чрезвычайная ревизія и темныя дла находятся въ отношеніяхъ взаимной вражды. Увы,— жизнь жестока. Думскимъ октябристамъ — судя по статьямъ ‘Голоса Москвы’ — нравится ревизія нижегородскаго земства. ‘Правые’ отъ нея и подавно въ восторг. Понравилась и ревизія волынскаго земства. Понравилась и ревизія московскаго университета, и ревизія московскихъ судебныхъ учрежденій. Г. Пуришкевичу, судя по его недавнимъ думскимъ рчамъ, желательно обревизовать также и томскій судебный округъ. Ревизія саратовской епархіи, изобличающая нын ‘опальнаго Гермогена’, нравится не всмъ правымъ: ‘гермогенцы’ порицаютъ её, но есть другіе ‘правые’, которые побдили ‘гермогенцевъ’ и ревизію одобряютъ… Были разрозненные факты: рейнботовщина подверглась ревизіи, когда между Рейнботомъ и московскими ‘хоругвеносцами’ произошло охлажденіе, за интендантской ревизіей сквозили таинственные ходы поставщиковъ, попытки союзниковъ захватить интендантство, національные вятскіе сапоги и т. д. По мр накопленія фактовъ приходится предполагать систему. И не только предполагать,— газеты прямо пишутъ, что пандемія ревизій, какою отличалось послднее пятилтіе, иметъ свою ‘закулисную исторію’. Въ частности, напр.,

на сенаторскую ревизію сибирской желзной дороги ‘бросилъ свою черную тнь союзъ русскаго народа, имющій тсныя связи съ нкоторыми видными членами ревизіи. Одинъ изъ ея дятелей состоялъ почетнымъ предсдателемъ томскаго отдла этой организаціи, къ слову сказать, тсно связавшей свое имя въ Томск съ воспоминаніемъ о страшныхъ октябрьскихъ дняхъ (1905 года), когда погибло въ огн около ста служащихъ сибирской желзной дороги’ {‘Русское Слово’, 3 мая.}.

Тамъ ‘черную тнь бросаютъ’ союзники, здсь — октябристы, въ третьемъ мст — націоналисты. Тамъ союзники хотятъ захватить и еще одну желзную дорогу, здсь октябристы близки къ заинтересованному предпріятію, въ третьемъ мст членъ ‘національнаго’ союза желаетъ получить заказы или подряды, въ четвертомъ надо очистить учрежденіе отъ ‘лвыхъ элементовъ’, въ пятомъ желательно устранить опасныхъ кандидатовъ въ члены четвертой Думы, въ шестомъ — ‘положитъ на об лопатки’ уже поваленнаго противника… И орудіемъ всхъ этихъ и подобныхъ темныхъ затй и закулисныхъ счетовъ является ревизія. И посмотрите, во что она выродилась:

‘Трудно поврить, но теперь уже съ полною достоврностью установлено, что ревизія сенатора гр. Модема (Сибирской желзной дороги) привлекла въ сотрудники’ людей ‘не только съ темнымъ, но и съ уголовнымъ прошлымъ’.

Вотъ они:

Протопоповъ, котораго его начальство предало суду за подлогъ и растрату казенныхъ денегъ.

едоровскій, уволенный отъ службы за неблаговидные поступки…

Архангельскій, отбывшій наказаніе въ арестантскихъ ротахъ.

Жилинскій, который нсколько лтъ назадъ былъ приговоренъ судомъ къ заключенію въ тюрьму за мошенничества’ {Тамъ же.}.

Самые подходящіе сотрудники для сенаторской ревизіи. И еще краткое газетное свдніе о нихъ же:

‘Омскъ, 7 мая заключенъ въ тюрьму одинъ изъ дятельныхъ сотрудниковъ сенатора гр. О. Л. Медема при ревизіи сибирской дороги Иванъ Жилинскій. Жилинскій ране состоялъ агентомъ Томской сыскной полиціи’ {Русское Слово’, 8 мая.}.

Даже сенаторскую ревизію смшали съ грязью уголовщины. И это еще не самое худшее. Въ начал ныншняго года, въ самый острый моментъ движенія ‘голодныхъ’, продовольственныхъ и сменныхъ грузовъ сенаторская ревизія Сибирской дороги вдругъ проявила кипучую дятельность:

‘разразился страшный смерчъ и меньше чмъ въ одинъ мсяцъ смелъ весь административный персоналъ дороги на протяженіи 3160 верстъ. Уволенъ: начальникъ дороги Осиповъ, его помощникъ Михайловъ, начальникъ службы движенія, оба его помощника, начальникъ матеріальной службы и его помощники, начальники коммерческой и телеграфной службы. Всего уволено и предано суду до 400 высшихъ агентовъ. Наибольшій уронъ потерпла служба движенія. Здсь карающая длань сенатора не ограничилась высшей администраціей, а проникла въ самую глубь, до начальниковъ станцій и ниже’ {‘Русское Слово’, 3 мая.}.

Вслдъ затмъ началась работа въ обратномъ направленіи. Появились извстія, что въ министерств путей сообщенія учрежденъ особый комитетъ для пересмотра длъ, возбужденныхъ ревизіей сенатора Модема {‘Русское Слово’, 21 апрля.}. И уволенныхъ стали обратно принимать на службу:

Инженеръ Зелинскій, привлеченный ревизіей сенатора гр. О. М. Медема, допущенъ министерствомъ путей сообщенія на службу {Тамъ же.}.

Возстановленъ въ правахъ службы уволенный сенаторомъ Модемомъ начальникъ коммерческой службы Самойловъ {‘Русское Слово’, 3 мая.}.

Ревизоръ движенія Васильевъ, удаленный отъ службы сенаторомъ Модемомъ, по распоряженію изъ Петербурга возстанавливается въ прежнихъ своихъ служебныхъ правахъ {‘Русское Слово’, 6 мая.}.

Въ начал мая томскій окружный судъ разсмотрлъ

‘первое дло изъ возбужденныхъ ревизіей сенатора Модема. Конторщикъ службы движенія сибирской дороги Русецкій обвинялся въ систематическомъ хищеніи резинокъ, карандашей и канцелярскихъ счетъ. По обвинительнымъ даннымъ, за время съ іюля 1907 г. по августъ 1910 г., т. е. за три года, обвиняемымъ было похищено 28 резинокъ, 34 дюжины карандашей и нсколько счетъ. Русецкій оправданъ’ {‘Русское Слово’, 3 мая.}.

Безъ сомннія, порокъ долженъ быть наказанъ. И, наврное, многіе сметенные ‘сенаторскимъ смерчемъ’ виновны въ дяніяхъ, боле тяжкихъ, чмъ ‘похищеніе 28 резинокъ’. И все таки ‘смерчъ’ есть катастрофа. А для того, чтобы приводить желзную дорогу первостепеннаго значенія въ катастрофическое состояніе, нужны резоны, не столь шаткіе и спорные. Послдствія недостаточно мотивированной катастрофы во всякомъ случа на лицо. ‘Разстройство административныхъ центровъ дороги немедленно отразилось на движеніи грузовъ. Несмотря на двинутую армію служащихъ изъ Европейской Россіи, образовались серьезныя затрудненія въ перевозкахъ, и въ короткое время скопилось до 3000 вагоновъ срочнаго груза’ {‘Русское Слово’, 7 апрля.}. До 3000 вагоновъ ‘скопилось’ уже къ началу апрля. Въ ма

‘всякій прозжающій отъ ст. Омскъ къ городу Омску можетъ видть огромныя скирды сна — десятки тысячъ пудовъ,— брошенныя на произволъ судьбы догнивать отъ втровъ и дождя’. Сно запоздало, ‘по вин желзной дороги’ и ‘оказалось ненужнымъ: наступила весна, и уцлвшій скотъ ушелъ на подножье’ {‘Голосъ Москвы’, 16 мая.}.

И, разумется, не только возл Омска можно видть брошенные за опозданіемъ грузы. Опоздало сно, опоздали хлба, смена, но не опоздали неизбжные въ подобныхъ случаяхъ догадки и разговоры, что опозданіе, дескать, не спроста, что разстройство движенія произведено по интригамъ тхъ, кому выгодно было сохранить на мстныхъ рынкахъ высокія цны, и сенаторская ревизія оказалась де ихъ игрушкою и жертвою. Этого, вроятно, не было. Но это могло быть. И это, вроятно, будетъ,— путь въ сущности свободенъ, большихъ препятствій нтъ.

Важнйшія отрасли государственнаго вднія и управленія захвачены хищниками. И даже сенаторская ревизія, контрольный органъ власти, захватывается ими же. Для хищниковъ настало раздолье. Мирный и нормальный человкъ, помимо того, что ему тяжело, живетъ подъ страхомъ вдругъ очутиться за бортомъ, потерять мсто, службу, заработокъ, подвергнуться обвиненіямъ, позорящимъ его имя,— именно потому, что онъ человкъ порядочный и мшаетъ какимъ-либо темнымъ людямъ добиваться ихъ темныхъ цлей.

Разумется, это не только въ отрасляхъ государственнаго вднія и управленія. Среди промышленниковъ также вольготно стало тмъ, кто уметъ фабриковать ‘національные’ сапоги или иными способами пользоваться политической конъюктурой и условіями ‘концессіоннаго строя’. Цлый рядъ прочныхъ, старыхъ металлическихъ предпріятій хиретъ и раззоряется только потому, что въ Россіи сдланъ ‘чугунный голодъ’, а длаетъ его въ теченіе 3—4 послднихъ лтъ теплая компаніи хищниковъ, внесшихъ дезорганизацію и въ угольную и въ желзо-длательную промышленность. И кое для кого этотъ голодъ настолько прибыльное дло, что намчается не мало такихъ же голодовъ. Между прочимъ, вотъ уже около года опытныя руки работаютъ надъ созданіемъ грандіознаго и грозящаго многими крахами ‘хлопкового голода’. До большой публики доходятъ лишь вншнія проявленія подготовительныхъ трудовъ: обостреніе отношеній къ главному поставщику хлопка — къ Сверо-Американскимъ Соединеннымъ Штатамъ, статьи націоналистическихъ газетъ, требующія закрыть границу для американскаго ввоза, аналогичныя постановленія нсколькихъ націоналистическихъ, октябристскихъ и союзническихъ земствъ, повышенный интересъ нкоторыхъ сановниковъ къ среднеазіатскому хлопку… Все это густо и грубо сдобрено криками о патріотизм, еврейскомъ засиль и т. д. И отъ всего этого владльцы закаспійскихъ ‘отечественныхъ’ хлопковыхъ плантацій стоятъ какъ будто въ сторон. Ихъ почти не слышно. Да и зачмъ они будутъ говорить? Они скажутъ свое слово потомъ, когда кампанія увнчается успхомъ. И еще въ январ ныншняго года она чуть было не увнчалась,— октябристы и закононроектикъ соотвтствующій заготовили. Но, во-первыхъ, ихъ удержала министерская ‘Россія’, а во-вторыхъ, противъ нихъ по данному вопросу оказался г. Марковъ-второй. Слишкомъ ужъ смлое предпріятіе, оттого и треній много. Но, какъ знать,— быть можетъ и удастся создать такой ‘голодъ’, отъ котораго половина московскаго и лодзинскаго районовъ вылетитъ въ трубу, а нсколько человкъ наживутъ милліоны.

Дльцы, врод Захарія Жданова, расцвтаютъ, среди старыхъ солидныхъ фирмъ большіе крахи, голодъ, эпидеміи, чрезвычайная, обостренная пролетаризація крестьянства и бшеное грюндерство, головокружительный ажіотажъ, сотни новыхъ концессій… Недаромъ нкоторые экономическіе писатели уперлись въ непримиримое, на первый взглядъ, противорчіе: съ одной стороны, нищета растетъ, страна находится въ условіяхъ, исключающихъ возможность экономическаго развитія, съ другой — кое-гд и кое въ чемъ какъ будто несомннные признаки промышленнаго оживленія, а для объясненія этого противорчія имются: усиленное строительство въ крупныхъ городахъ, обусловленное особыми причинами, и разныя спеціальныя ассигнованія (военныя, морскія, желзнодорожныя и т. д.). Лично я жалю, что экономисты, сосредоточивающіе свое вниманіе на ‘признакахъ промышленнаго оживленія’, мало замчаютъ появленіе новаго фактора — дополнитель ной опоры для хищниковъ. Быть можетъ, детальный учетъ этого фактора подтвердилъ бы старую истину: ‘выживаютъ’ — оживляются — приспособленные (въ данномъ случа къ хищничеству), вымираютъ’ неприспособленные (въ данномъ случа, солидные), въ частности, можно подмтить, что солидный иностранный капиталъ выливается изъ русской промышленности, хищническій вливается въ нее: Ротшильды изъ Баку уходятъ, англійскіе ‘ленды’ въ Бодайбо приходятъ. Но углубляться въ детальную экономическую оцнку новаго фактора здсь не мсто. А что онъ вообще улучшилъ ‘конъюнктуру’ хищниковъ и тмъ самымъ ухудшилъ положеніе. солидныхъ людей, въ этомъ, полагаю, едва ли можно сомнваться.

III.

Я ни на минуту не забываю общихъ тневыхъ сторонъ землевладльческаго и буржуазнаго представительствъ. Даже въ свободныхъ отъ сословности Соединенныхъ Штатахъ Сверной Америки исторія милліардныхъ состояній тсно сплетена съ закулисной исторіей господствующихъ въ парламентахъ политическихъ партій. ‘Буржуазные’ парламенты Западной Европы также далеко не безгршны въ смысл содйствія хищникамъ. Но именно поэтому указанную выше черту нашей Думы нельзя считать чмъ-то случайнымъ. И нельзя къ ней относиться слегка — везд, молъ, есть такой минусъ. Да, почти везд есть и этотъ, и другіе минусы. Но везд есть и плюсы, изъ нихъ главнйшій: охрана и защита извстныхъ общенаціональныхъ правъ и основъ гражданской свободы. Соединеніе плюсовъ съ минусами и даетъ остатокъ, которымъ опредляется цнность представительнаго буржуазнаго строя. Но именно главнаго плюса-то, охраны общенародныхъ правъ и основъ политической свободы у Думы 3 іюня нтъ. Не проявлено даже желаніе охранять эти блага. Защитники 3 Думы, за неимніемъ лучшихъ аргументовъ, перечисляютъ проведенные черезъ нее ‘дловые законы’, Но такой способъ доказательства не можетъ быть убдительнымъ: если ужъ говорить о ‘дловыхъ’ законахъ, то даже историческая власть въ порядк старомъ за 2 года (съ ноября 1905 г. по ноябрь 1907 г.) дала стран больше, чмъ Дума за 5 лтъ (съ 1 ноября 1907 г. до конца полномочій). Ничего равноцннаго отмн предварительной цензуры, правиламъ о собраніяхъ и союзахъ, указу о ненаказуемости забастовокъ, отмн выкупныхъ платежей, временнымъ правиламъ о старообрядцахъ и сектантахъ, о крестьянскомъ представительств въ земств и т. д., въ багаж третьей Думы не содержится. А то отрицательное, что было въ нкоторыхъ актахъ (напр., въ указ 9 ноября), Думою не только не устранено, но и усугублено. Гадать, что дала бы власть стран за 5 лтъ, не будь Думы,— занятіе безплодное. Но цлый рядъ не безполезныхъ законопроектовъ правительства Дума тормозила, кое-что и ухудшала. Плюсы представительства 3 іюня во всякомъ случа спорны и гадательны. И на долю страны остаются, такимъ образомъ, минусы. Все худшее, что свойственно ‘буржуазно’-представительному строю, мы получили. Того лучшаго, что въ немъ цнно, намъ не дано. Въ этомъ и секретъ ‘парламента безъ конституціи’.

А затмъ есть и другое серьезное отличіе.

Минусы ‘парламентовъ съ конституціей’ существуютъ, несмотря на свободу печати, на свободу собраній, на право петицій, несмотря на широко поставленную организацію общественнаго контроля. Этихъ важныхъ коррективовъ у насъ или совсмъ нтъ, или они находятся въ зачаточномъ состояніи. Этого вполн достаточно, чтобы минусы, выпавшіе на нашу долю, получили размръ и характеръ общественнаго бдствія.

Наконецъ, хищничество, живущее въ ‘буржуазныхъ’ партіяхъ конституціонныхъ странъ, въ самихъ же партіяхъ находитъ нкоторый контроль и ограниченіе. Не надо забывать, что, каковы бы ни были западныя ‘буржуазныя’, націоналъ-либеральныя или консервативныя политическія партіи, но съ ними наши ‘союзники’, ‘націоналисты’, ‘октябристы’ имютъ немного сходства. На недавнемъ създ ‘представителей городскихъ и сельскихъ отдловъ союза русскаго народа Кіевской губерніи’ извстный г. Б. Никольскій высказалъ, между прочимъ, слдующія соображенія:

‘Намъ, господа,— говорилъ онъ — надо серьезно призадуматься и поработать… Мы темны и невжественны въ самыхъ элементарныхъ вопросахъ политики (въ зал движеніе). Посмотрите на нашихъ противниковъ. Вдь, вс эти революціонеры и агитаторы слва не только грамотны, они часто глубоко образованы и знаютъ хорошо бытъ и нужды не только русскихъ людей, но и заграничныхъ. А мы съ своею темнотою,— что мы въ состояніи сдлать съ нашими врагами? Вотъ почему, господа, намъ необходимо приняться за просвщенье темныхъ союзническихъ массъ, необходимо открывать на мстахъ библіотеки, выписывать журналы и проч.’ {‘Кіевская Мысль’, 30 марта.}

По русскимъ условіямъ, это — смшно. Если союзники станутъ учиться, заводить библіотеки, читать журналы, то любой урядникъ. быстро замтитъ, что они совсмъ не ‘патріоты’, а ‘крамольники’. Но именно потому оно и смшно, что нтъ ‘союзническихъ массъ’. Нсколько десятковъ или хотя бы сотенъ человкъ подъ начальствомъ самого Ромула составляютъ всего только шайку, для которой нтъ нужды очень интересоваться искусствами и науками. Но десятки тысячъ народа — это уже не шайка, а Римская республика, внутри которой естественно создается потребность и въ наукахъ, и въ искусствахъ, и во всемъ прочемъ, что необходимо для охраны и защиты большихъ коллективныхъ интересовъ. Если европейскія политическія партіи могутъ быть сравнены по своей обширности съ Римской республикой, то наши націоналисты, союзники и октябристы — всего только шайки. И въ западно-европейскихъ партіяхъ есть хищничество, но тамъ сама партія ставитъ своему члену-хищнику предлы: не дальше, чмъ позволяетъ общій коллективный интересъ. И чмъ шире партія, чмъ сложне,— такъ сказать многомилліонне ея коллективный интересъ, тмъ меньше въ ней мста для хищниковъ: съ аграріями хищники въ дружб, съ буржуазіей ладятъ, съ демократическими — напр., рабочими партіями — имъ совсмъ не по дорог. Исключеніемъ изъ этого общаго правила являются лишь т небольшія численно группы, которыя воодушевлены высокими идеалами, борются не за свои личные или групповые интересы, но и за общенародное благо. Но это — исключеніе, которымъ подтверждается правило. Совокупность интересовъ, входящихъ въ понятіе общенароднаго блага,— такая огромная величина, что даже представленіе о ней ставитъ человка на большую моральную высоту. Представленіе о благахъ еще боле обширнаго коллектива — человчества — уже совершенно несовмстимо съ хищничествомъ. Наши маленькія группы октябристовъ, націоналистовъ, конечно,— не борцы ни за общечеловческіе, ни за народные интересы. И у насъ если одесскій резинщикъ пожелаетъ хищничать, то встртитъ препятствіе лишь тогда, когда залзетъ въ карманъ, напр., гр. Коновницына, или — если г. Борисъ Никольскій захочетъ орудовать кулаками, то найдетъ предлъ не раньше, чмъ захавъ въ физіономію г. Николая Маркова… Только своихъ не трогай, а съ прочими, т. е. собственно со всею страною, длай, что хочешь,— хоть хищничай, хоть и прямо разбойничай.

Отсюда безпредльное хищничество. Отсюда же и безпардонное опустошеніе. Пусть попытался бы какой-либо министръ народнаго просвщенія, напр., въ Пруссіи поступать такъ, какъ во времена третьей Думы и отчасти при содйствіи ‘партій’ ея большинства поступаетъ г. Кассо. Легко представить, что заговорили бы тамошнія буржуазныя партіи и въ парламент, и въ стран. И понятно: он — большія величины, и для нихъ школа и наука — предметъ насущной необходимости. Но союзники, но націоналисты, но октябристы, которые правой рукой посылаютъ г-ну Кассо воздушные поцлуи, а лвой грозятъ пальчикомъ,— разв это — величины, для которыхъ науки и искусства не могутъ не быть дорогимъ, кровнымъ дломъ? Пусть попробуетъ кто-либо въ. Германіи: 1) сдлать то съ Гамбургомъ, что у насъ длаютъ ‘союзники’ съ Одессой, 2) наносить т удары торговл и промышленности, какія наносятся у насъ ‘юдодами’, 3) поступить съ германскими магистралями такъ же, какъ поступаютъ наши ‘патріоты’, напр., съ Юго-западными и Сибирскими дорогами. Что скажетъ тогда коллективный интересъ нмецкой торговли и промышленности, классовое сознаніе германскихъ буржуазныхъ партій? Коллективный интересъ торговли и промышленности кое-что говоритъ и въ Россіи. Но онъ столь далекъ отъ тхъ маленькихъ приходовъ, которые называются ‘партіями’ думскаго большинства, что съ коло кольни октябристовъ, націоналистовъ или союзниковъ его почти не видно. Зато съ этой колокольни прекрасно видны свои маленькія приходскія длишки: А получилъ концессію, Б цною келейныхъ услугъ обезпечилъ себ мсто директора въ акціонерномъ предпріятія, И взялъ хорошій подрядъ, маленькому человчку Г общано мстечко жандармскаго вахмистра, Гололобовъ попалъ въ вице-губернаторы, Пуришкевича прочатъ въ товарищи министра, Балашева — въ министры…

Актъ 3 іюня вручилъ ршающую роль въ Дум представителямъ дворянства и крупной буржуазіи. На эти дв группы возлагалось дать ‘богатырей мысли и дла’. Вмсто богатырей, представляющихъ интересы землевладнія и торгово-промышленнаго капитала, получилось что-то такое, передъ чмъ и дворянство, и буржуазія останавливаются съ нкоторымъ изумленіемъ.

‘Увы,— пишетъ кн. Мещерскій,— по всему, что до меня доходитъ изъ офиціальныхъ сферъ, я долженъ придти къ заключенію, что никакихъ измненій въ директивахъ, исходящихъ изъ министерства внутреннихъ длъ къ руководительству выборами, не имется и не будетъ имться въ виду, и опять, какъ пять лтъ назадъ, подъ покровительство властей будутъ проходить кандидаты изъ столыпинскихъ партій октябристовъ и націоналистовъ. А разъ это такъ будетъ, то, очевидно, никто въ Россіи пальцемъ не шевельнетъ, чтобы, вмсто прохвоста націоналиста или октябриста, могъ быть избранъ честный и хорошій человкъ изъ безпартійныхъ. Значитъ, Россія и правительство опять получатъ въ лиц четвертой Думы второе изданіе третьей, съ тми же холопами, съ тми же болтунами, съ тми же комедіантами, неспособными къ законодательной работ и пригодными только для интригъ, для глупыхъ запросовъ и для невжественной болтовни. Почему правительство думаетъ или, врне, можетъ думать, что, придерживаясь, какъ святыни, неумныхъ выборныхъ традицій и взглядовъ Столыпина, оно что-нибудь выиграетъ,— этого я понять не могу, да и никто изъ преданныхъ правительству русскихъ людей понять не можетъ.

Для думскихъ ‘правыхъ’ кн. Мещерскій находитъ эпитеты не мене энергичные, чмъ для націоналистовъ и октябристовъ. Его надежды улучшить представительство, между прочимъ, дворянскаго сословія, путемъ приказа, чтобы выбирали ‘хорошихъ людей изъ безпартійныхъ’, разумется, смшны. Но о нихъ все таки не лишне сказать нсколько словъ. На мст ныншнихъ націоналистовъ и были безпартійные, ‘умренно-правые’ ‘упокойники’. Пожелаетъ начальство — они и опять могутъ назваться безпартійными. Суть не въ томъ, какъ называются дятели, избранные сословіемъ, наиболе цннымъ и дорогимъ съ точки зрнія кн. Мещерскаго. Важне то, что нужно этому сословію получить въ Дум и черезъ Думу. Его требованія достаточно извстны по подготовительнымъ работамъ на създахъ и въ совт объединеннаго дворянства. Объ ихъ характер можно судить на примр законопроекта, предлагающаго усилить репрессіи ‘за похищеніе и поврежденіе чужого лса, а также за самовольное пользованіе чужимъ имуществомъ и поврежденіе онаго’. Беру этотъ примръ, какъ ‘самый свжій’,— законопроектъ былъ поставленъ Думою въ конц мая. И нсколькихъ замчаній со стороны правыхъ крестьянъ оказалось достаточно, чтобы думское большинство почувствовало неловкость, и законопроектъ отложили въ долгій ящикъ,— поступили такъ же, какъ поступало въ прежніе годы и правительство со многими требованіями, выходившими изъ ндръ сословія,— напр., о надленіи дворянъ сибирскими землями, о выселеніи китайцевъ изъ Манчжуріи въ Европейскую Россію въ качеств крпостныхъ душъ и т. д. О такихъ ‘сословныхъ нуждахъ’ не всякій ршиться говорить вслухъ. Ихъ нелегко защищать съ государственной точки зрнія, обязательной для Государственной Думы. И немудрено, если для публичной-защиты ‘идеаловъ’, которые выдвигаются объединеннымъ дворянствомъ, понадобились таланты г. Маркова II, г. Пуришкевича, гр. В. Бобринскаго… ‘По длу и дятели’. Поставьте другія задачи, и въ ндрахъ того же дворянскаго сословія вы найдете дятелей иного закала, иныхъ талантовъ. Но едва ли можно надяться, что сословныя ‘директивы’ станутъ иными, чмъ он были до 1905 года и въ теченіе послднихъ семи лтъ. Ки. Мещерскій, если ему не нравится зеркало бессарабской фабрикаціи, имющее форму полишинеля, можетъ брать зеркала иныхъ формъ, иныхъ фабрикъ,— саратовскихъ, тамбовскихъ, орловскихъ, калужскихъ… Но какое бы онъ ни взялъ зеркало, взглянувъ въ него, онъ увидитъ все ту же физіономію.

Промышленникамъ также не нравится физіономія, которую они видятъ въ зеркал 3 іюня. Они также хотятъ предъявить боле привлекательную даже для нихъ самихъ наружность. И у нихъ, на первый взглядъ, боле серьезный планъ. Между прочимъ,

‘при совт създовъ представителей торговли и промышленности состоялось совщаніе, посвященное вопросу объ активномъ участіи въ предвыборной борьб’. Вопросъ этотъ былъ возбужденъ на послднемъ създ. Группа членовъ създа предложила особымъ воззваніемъ къ избирателямъ ‘указать… на дефекты дятельности Государственной Думы третьяго созыва въ области торговли и промышленности. Эти недочеты, по мннію совта създа, объясняются недостаточнымъ представительствомъ, которое имли торговля и промышленность въ третьей Государственной Дум’ {‘Русскія Вдомости’, 1 іюня.}.

‘Имли недостаточное представительство’ и не могутъ имть достаточное: законъ такъ распредляетъ мста между землевладніемъ и торгово-промышленностью… Но о несовершенств избирательнаго закона 3 іюня ни създъ, ни иниціаторы създа, ни совтъ създовъ не говорятъ,— по крайней мр, во всеуслышаніе. А созванное совтомъ совщаніе ‘высказалось’

‘противъ обращенія къ избирателямъ съ особымъ воззваніемъ, мотивируя свое постановленіе тактическими соображеніями. Предвыборную агитацію ршено вести при помощи періодическихъ изданій, издаваемыхъ създомъ. Для выработки же единства дйствій и солидарности ршено созывать совщанія изъ представителей торговли и промышленности’ {Тамъ же.}.

Планъ кампаніи вкратц таковъ: ‘торгово-промышленный классъ призывается къ солидарности въ цляхъ провести въ четвертую Думу большее количество депутатовъ-представителей торговли и промышленности’, проводить ихъ, конечно, надо, привлекая голоса избирателей, но къ послднимъ не надо обращаться съ избирательнымъ воззваніемъ… ‘Продать поросенка въ мшк’ — такъ, если не ошибаюсь, это называется на коммерческомъ язык. Продаютъ поросенка въ мшк, разумется, по такимъ ‘тактическимъ’ соображеніямъ, о которыхъ неудобно говорить вслухъ. Но ихъ обыкновенно понимаютъ покупатели. Легко они могутъ быть поняты и въ данномъ случа. Главное соображеніе, вроятно,— партійная ‘разнородность торгово-промышленнаго класса’. Часть класса вливается въ ряды интеллигенціи,— больше возлюбила дальнее, народное, а не ближнее, классовое. ‘Совтъ създовъ’, конечно, не посовтуетъ вручать защиту классовыхъ интересовъ этимъ ‘измнникамъ’. Но ‘деклассированные элементы’ не составляютъ численно значительной величины. Рчь идетъ о настоящихъ ‘классовыхъ элементахъ’. И съ ихъ разнородностью, конечно, нельзя не считаться. Одни изъ нихъ вливаются въ ‘черный блокъ’, заключаемый правыми, октябристами, націоналистами и поддерживаемый правительствомъ. Другіе быстро приспособили для своихъ надобностей предложенную М. М. Ковалевскимъ ‘идею’, и выступаютъ подъ флагомъ безпартійныхъ прогрессистовъ, пріятно разрисованнымъ, но безъ обязывающихъ надписей,— спеціально занимаются продажей поросенка въ мшк. Получается расположеніе силъ, особенно рельефное въ Москв:, ‘группа Кноппа и Крестовникова’ и ея органъ ‘Голосъ Москвы’, ‘группа Рябушинскихъ’, ея органъ ‘Утро Россіи. Выпустить воззваніе, объединяющее оба крыла и одинаково для нихъ пріемлемое, разумется, мудрено. Да и нтъ въ немъ надобности. ‘Рябушинцы’ будутъ выпускать свои воззванія, вступать въ соглашенія съ кадетами, проводить своихъ кандидатовъ голосами лвыхъ. ‘Кнопписты’ — будутъ въ блок съ правыми. А ‘совтъ създовъ’ предполагаетъ созывать совщанія, гд и ‘кнопписты’, и ‘рябушинцы’ могутъ обсудить по семейному, какъ бы провести побольше ‘нашихъ’, чьими бы голосами они ни были избраны въ цервой стадіи и на кого бы ни опирались въ губернскомъ избирательномъ собраніи. Казалось бы, какъ можно столковаться людямъ разныхъ политическихъ взглядовъ? Но это лишь казалось бы. О политик ‘рябушинцы’ и ‘кнопписты’ мыслятъ разно: одни за свободу, другіе за ‘порядокъ’, судя по отдльнымъ выпадамъ ‘Утра Россіи’, одни въ политик не прочь хоть Франціи подражать, другіе достаточно проявили себя въ третьей Дум. Но лишь только дло отъ политики переходитъ къ экономик, разногласіе исчезаетъ, и передъ нами почти одинаково пріемлемая для обоихъ противниковъ ‘программа’ совта създовъ и другихъ организацій ‘объединеннаго капитала’: покровительственныя пошлины, преміи, субсидіи, поменьше налоговъ на капиталъ, и, разумется, laissez faire, laissez passer. Судя по тому, что пишется въ ‘Утр Россіи’, ‘рябушинцы’ пріемлютъ laissez faire, laissez passer съ неудобными дли нихъ послдствіями: власть, конечно, не должна вмшиваться, если капиталъ одерживаетъ верхъ надъ трудомъ, но неловко требовать вмшательства и тогда, когда трудъ одерживаетъ верхъ надъ капиталомъ, власти нтъ дла, если промышленники составляютъ стачку для локаута или монополизированія рынка и игры цнами, но неловко требовать отъ власти, чтобы она запрещала стачки рабочихъ, коопераціи производителей сырья, организаціи потребителей готоваго продукта. Однако, если судить не только по ‘Утру Россіи’, но и по выступленіямъ ‘объединеннаго капитала’, то православныхъ поклонниковъ экономическаго либерализма и среди рябушинцевъ не такъ ужъ много, замтно преобладаетъ ‘истинно-русское’, еретическое толкованіе: капиталу полная свобода, а легализація, напримръ, рабочихъ стачекъ недопустима, институтъ рабочихъ старостъ долженъ быть упраздненъ… Словомъ, отличная ‘программа’ у ‘объединеннаго капитала’, нкоторыя детали ничуть не лучше проекта разбить удобныя сибирскія земли на ‘культурныя гнзда’. И аргументы для обоснованія этой программы прямо таки великолпны. Не даромъ статистическія вольности совта създовъ возмутили даже гр. С. Ю. Витте, — а ужъ онъ ли не другъ россійской промышленности и торговли?

Конечно, кром ‘объединеннаго (крупнаго) капитала’, есть еще капиталъ мелкій и средній. Вполн вроятно, что у него иная ‘программа’. Но онъ не объединенъ,— сдланы лишь попытки къ его объединенію. И ему законъ 3 іюня отводитъ боле чмъ скромную роль въ законодательныхъ трудахъ. Въ немъ, пожалуй, найдутъ опору ‘рябушинцы’, выступившіе подъ флагомъ ‘прогрессистовъ’, быть можетъ, его голосами они будутъ проходить. Но не ему принадлежитъ ршающее слово,— не ему уже по одной той причин, что у него очень мало именованныхъ величинъ. И вотъ я представляю себ, что планъ удался, сверхъ всякаго чаянія, въ Дум образовалось даже не относительное, ‘руководящее’, а абсолютное большинство представителей торговли и промышленности. Планъ удался въ самомъ либеральномъ смысл — сплошь прошли ‘рябушинцы’, ‘прогрессисты’, они желаютъ охранять національныя права, добиваться политическихъ свободъ. Пусть даже они не обращаютъ вниманія на то, что впереди — Государственный Совтъ, съ которымъ г. Гучковъ уже ‘сосчитался’ своими боками. Но, если г. Коковцевъ, напримръ, чуть-чуть ущемитъ кредитъ по линіи ‘борцовъ за свободу’, то не получится ли тотъ же ‘парламентъ безъ конституціи’ съ общими всмъ парламентамъ минусами, но безъ главнйшихъ, плюсовъ? Политическій либерализмъ едва ли расцвтетъ, и на сцену долженъ выступить гораздо боле интересный объединенному капиталу ‘либерализмъ экономическій’ съ плачами о поощреніяхъ, преміяхъ, защитительныхъ тарифахъ и со всми прочими атрибутами слишкомъ поощряемаго и чрезвычайно паразитарнаго капитала. Но ‘экономическій либерализмъ’ этого рода удобно проводить тми келейными путями, какими ведетъ свою политику совтъ създовъ промышленности и торговли. Для публичной трибуны и притомъ законодательнаго собранія, гд какъ-никакъ обязательна государственная точка зрнія, онъ во многихъ своихъ частностяхъ столь неудобенъ, что требуетъ, напримръ, талантовъ предсдателя думской рабочей комиссіи бар. Тизенгаузена, а передъ иными частностями и самъ бар. Тизенгаузенъ спасуетъ.

Представительство 3 іюня, конечно, не можетъ быть неизмнною величиною. Сообразно настроенію тхъ слоевъ, которые призваны играть въ немъ роль хозяина, оно можетъ быть нсколько лве и нсколько праве. Но въ немъ, какъ въ зеркал, неминуемо должны отразиться: подготовленная исторіей степень дегенераціи господствующаго сословія и созданная экономической политикой послднихъ десятилтій степень паразитизма главенствующаго класса, должны отразиться и свойственные этой степени спутники дегенераціи и паразитизма: дряблость, аморальность и т. д. Въ данное время 3 Дума, быть можетъ, нсколько устарвшее зеркало, но она — врное зеркало, и напрасно на него пеняютъ.

Въ сущности, роковое учрежденіе эта ‘Дума 3 іюня’. ‘Зубры’, сколько имъ угодно, могутъ ревть на нее. Пустяки, будто она пріучила ихъ къ представительному строю. Но долженъ же кто-нибудь мшать выполненію возложенной на правительство непремнной обязанности обезпечить населенію неприкосновенность личности, свободу совсти, слова, собраній, союзовъ и т. д. А если Думы не будетъ, то кто же будетъ мшать правительству? ‘Мшать отъ имени народа’ осуществленію манифеста 17 октября, помимо Думы, некому. И ставить бланки на векселяхъ некому. Въ этомъ и кое въ чемъ другомъ, столь же плодотворномъ для страны, залогъ, что Думу не прекратятъ. Не такъ давно появились было извстія о групп депутатовъ, которая якобы намрена просить о возврат къ положенію 6 августа 1905 г.,— т. е. о замн законодательныхъ правъ Думы законосовщательными. Теперь объ этой зат не слышно, и едва ли затйниковъ очень похвалятъ тамъ, гд они могли разсчитывать на похвалу: законосовщательная Дума не можетъ такъ ‘мшать’ правительству, какъ законодательная, а сверхъ того, при законосовщательномъ порядк мннія большинства и меньшинства юридически равноправны и одинаково доводятся до ршающихъ инстанцій. И меньшинство воспользуется возможностью доводить до послднихъ такія мннія, которыя трудно игнорировать. До нкоторой степени, это шло бы навстрчу соціалъ-демократической думской тактик — срывать покрывала и вынуждать къ постановк точекъ надъ і. Хороша и нужна именно такая Дума, какъ теперь. И логично въ ней именно то, что наиболе хищно и безпардонно. И этимъ опредляются главные итоги мры 3 іюня. Она привела къ результату, во всякомъ случа, оригинальному: устраняя лвую опасность, реакція очутилась передъ опасностью, едва ли боле пріятною: грядущая волна событій можетъ найти тамъ, гд полагается быть грознымъ твердынямъ бюрократіи, одни обломки, обглоданныя кости, ‘рожки да ножки’, а то и совсмъ пустое мсто, — все до тла, пожалуй, растащутъ господа ‘сотрудники правительства’, и растащутъ даже не по складамъ класса и не по амбарамъ сословія, а зря, по союзническимъ чайнымъ, по квартирамъ студентовъ-академистовъ, по трактирамъ, по ресторанамъ, по домамъ свиданій, по конторамъ темныхъ концессій… Бывали въ исторіи такіе прецеденты. И, между прочимъ, у насъ же на Руси такъ было 300 лтъ назадъ: растащили буквально все: и казну и власть, такъ что стран пришлось все учреждать заново. Кстати, по случаю 3 іюня и 5 лтъ назадъ въ охранительномъ лагер не вс шампанское пили, иные сомнительно покачивали головою и говорили, что это Столыпинъ длаетъ ошибочный шагъ, поворачиваетъ въ опасный тупикъ. Тогда это было чисто теоретическое опасеніе. Теперь для него имются нкоторыя фактическія основанія. Слпота реакціонеровъ не позволяетъ имъ ясно видть и вполн оцнить эту опасность. Только умнйшіе изъ нихъ — какъ кн. Мещерскій — кое-что чувствуютъ и кое о чемъ догадываются. Но если даже они вполн догадаются, то едва ли найдутъ способъ исправить грозныя и для власти, и для страны послдствія ошибки 3 іюня.

‘Русское Богатство’, No 6, 1912

Хроника внутренней жизни.

Читайте также: