Хроника внутренней жизни, Петрищев Афанасий Борисович, Год: 1913 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 41 минут(ы)

Хроника внутренней жизни.

1. Рабочее движеніе и его фундаментъ.— 2. Стихійность движенія.— 3. Кто организуетъ и направляетъ?— 4. Нсколько словъ о народной интеллигенціи.— 5. Окончаніе законодательной сессіи. ‘Вс недовольны’.— 6. Органическіе и организаціонные пороки 3 іюня въ IV Дум.

Высокая волна лтняго вообще рабочаго и, въ особенности, забастовочнаго движенія… Охвачены крупнйшіе центры: московскій, петербургскій, лодзинскій, бакинскій районы. Охвачены отдльные крупные по промышленному значенію пункты: Рига, Чіатуры, Николаевъ, Вильна, Кинешма, Харьковъ, Кіевъ, Грозный и т. д. Захвачены и просто многія мста, гд есть промышленность и рабочіе: Симбирскъ, Владикавказъ, Чита, Новочеркасскъ, Иркутскъ, Оренбургскій уздъ… Перечень только географическихъ названій занялъ бы много мста. И, несомннно, о многихъ забастовкахъ свднія не проникаютъ въ печать. Кром забастовокъ, есть и другія формы рабочаго движенія. Но о нихъ свднія и вовсе скудны… Точный учетъ размровъ, разумется, невозможенъ. По общему же глазомрному впечатлнію, пресса, видимо, не безъ основанія считаетъ ихъ близкими къ ‘рекорднымъ’ цифрамъ 1903, 1904 и 1906 гг. 1905 годъ, конечно, стоитъ вн сравненій.

Отмчается прессою и другая черта: оставаясь по преимуществу движеніемъ рабочимъ, оно иметъ тенденцію, такъ сказать, выливаться наружу, — выходить изъ пролетарскихъ береговъ, захватывать боле широкіе слои населенія. Подчеркну: только тенденція. Но она опредленно чувствуется, а порою и воплощается въ конкретныя формы. Укажу хотя бы на явленія, возникшія въ связи съ забастовкой приказчиковъ знаменитой сибирской фирмы Второва. Забастовка происходила одновременно въ цломъ ряд городовъ, гд эта фирма иметъ магазины. И везд бастовавшіе были и морально, и матеріально поддержаны населеніемъ. Не только приказчиками другихъ фирмъ и служащими другихъ типовъ, и не только интеллигенціей, это — обычно. Поддержку оказывали и просто обыватели, — ‘совсмъ посторонняя публика’. И, видимо, не вся она принадлежитъ къ ‘бднымъ сословіямъ’. Отъ отдльныхъ лицъ поступали, напр., ‘крупныя денежныя пожертвованія’ въ пользу бастующихъ, ‘одно пожертвованіе равнялось 4.000 р.’ {‘Русское Слово’, 21. VI.}…. Цифра, очевидно, не демократическая… Поддерживали не только деньгами.

Отъ очень многихъ лицъ поступали заявленія о бойкот ими второвскихъ магазиновъ. Постоянные покупатели во многихъ городахъ предлагали бастующимъ столъ и квартиру безплатно (‘Русское Слово’, 21. VI).

Это вообще. А, чтобы дать нкоторое представленіе о частностяхъ, приведу отрывки изъ суточнаго газетнаго отчета о забастовк (напечатаннаго ‘Сибирской жизнью’ 22 мая).

Иркутскъ. Сочувствіе мстнаго общества и другихъ городовъ держится на прежней высот. Поступившія пожертвованія превышаютъ 3.000 р. Продолжается помощь квартирой, столомъ и проч.

Чита. Нельзя не отмтить враждебнаго отношенія къ штрейкбрехерамъ со стороны мстной публики, которая посл закрытія пассажа Второва встртила ихъ на улиц свистками и криками. Уполномоченные бастующихъ вынуждены были особымъ письмомъ въ редакцію ‘Забайкальской Нови’ заявить, что они не участвовали въ этой демонстраціи протеста и просить своихъ товарищей и читинскую публику не прибгать къ такимъ крутымъ мрамъ противъ штрейкбрехеровъ.

Сретенскъ. Мстное общество совершенно опредленно выразило свое сочувствіе въ вид пожертвованій, отчисленій и другихъ видовъ помощи. Напр., дв постоянныя покупательницы Второва уступили двумъ семейнымъ служащимъ квартиры въ безплатное пользованіе на все время забастовки, артельщикъ одной торговой фирмы предоставилъ столъ для двухъ служащихъ и т. д.

Сочувствіе и поддержка общества были не настолько велики, чтобы администрація не могла уравновсить ихъ. своимъ содйствіемъ предпринимателю. Упорство бастующихъ удалось сломить при помощи штрейкбрехеровъ (не даромъ изъ-за нихъ вышли отмченныя пререканія). Однако сочувствіе общества было не такъ ужь ничтожно, а, главное, оно проявлено активно. Движеніе нашло отзвукъ, не осталось чисто групповымъ, приказчичьимъ.

Это въ городахъ. Приведу на справку ‘деревенскій случай’. Съ конца весны ныншняго года значительныхъ размровъ достигло рабочее движеніе въ Тверской губерніи, мануфактура которой разбросана въ значительной мр по сельскимъ мстностямъ. И вотъ въ одномъ изъ селъ (верстахъ въ 10 отъ Твери) на праздникъ Вознесенья (23 мая) произошло слдующее:

На площадь передъ церковью собралось около 1.000 человкъ — мстныхъ фабричныхъ рабочихъ и крестьянъ. Было произнесено нсколько рчей. Затмъ выкинули красный флагъ и съ пніемъ революціонныхъ псенъ двинулись по площади… Никакихъ инцидентовъ не возникало, если не считать избіенія одного подозрительнаго субъекта, въ которомъ заподозрили сыщика. Толпа разошлась, когда пошелъ дождь. Къ оставшейся небольшой групп, человкъ въ 100, подошелъ урядникъ со стражникомъ и просилъ прекратить пніе и убрать флаги, что и было исполнено. (‘Русская Молва’. 50, VI).

Движеніе выливается изъ пролетарскихъ береговъ. И въ то же время оно сливается съ цлымъ рядомъ движеній въ другихъ группахъ. Даже если взять собственно забастовочную форму, то и она охватываетъ довольно разнообразные слои населенія. Бастуютъ фабрично-заводскіе рабочіе и торговые служащіе. Бастуютъ отсталыя и ‘полупролетарскія’ трудовыя группы: черноморскіе грузчики (въ Поти), кирпичники (въ Грозномъ), таскальщики лса (въ Царицын), строительные рабочіе (въ Новочеркасск, Минск). Бастуютъ извозчики (при участіи владльцевъ лошадей и экипажей, напр., въ Кіев, Житомир, Риг). Бастуютъ даже монахи Михаило-Аонской пустыни (верстахъ въ 40 отъ Майкопа),— іеромонахи, іеродіаконы и послушники отказались совершать службы впредь до удовлетворенія ихъ требованій: улучшеніе пищи и одежды и вжливое обращеніе {‘Утро’, 1 іюля и 3 іюля.}. Попытался забастовать епархіальный създъ въ Самар ‘посл цлаго ряда конфликтовъ съ епископомъ’ {‘Русское Слово’, 2 іюля.}. Въ Пятигорск даже полицейскіе пристава

заявили атаману отдла, что они отказываются дальше исполнять свои обязанности, когда начальникъ области сократилъ содержаніе полиціи и распорядился уволить нкоторыхъ писарей (‘Русское Слово, 28. VI).

Словомъ, забастовочное движеніе становится, хотя и пролетарскимъ по преимуществу, но не только пролетарскимъ, оно въ значительной степени также крестьянское, вообще трудовое, а сверхъ того, ‘всякое’,— движеніе всякихъ группъ населенія, или, по крайней мр, самыхъ разнообразныхъ. При. чемъ забастовочное движеніе надо учитывать не только какъ фактъ, но и какъ тенденцію, кякъ предрасположенность къ этому средству борьбы,— предрасположенность даже въ такихъ мстахъ, которыя для забастовокъ не совсмъ подходятъ. Въ этомъ и показательное значеніе такихъ эпизодовъ какъ: забастовки монаховъ, полицейскихъ приставовъ и т. д… Носится, стало быть, въ воздух нкій микробъ.

Особенно характеренъ въ ныншнемъ подъем фундаментъ. И мн кажется полезнымъ нсколько систематизировать имющіяся относительно него свднія и сужденія.

Основная причина всхъ движеній, конечно,— недовольство. На сей разъ недовольство особое,— не только острое, но и общее. Въ двухъ смыслахъ общее. Во-первыхъ, недовольство не однми частностями (низкой оплатой труда, обиднымъ обращеніемъ и проч.), но и общими условіями, какъ собственно экономическими, такъ и политическими: судъ надъ матросами — забастовка, преслдованія противъ рабочей печати — забастовка, и т. д. Во-вторыхъ, это — недовольство не какихъ-либо отдльныхъ группъ, а почти всхъ, даже монаховъ. Напоминать подробно, какія именно общія условія раздражаютъ страну, — не буду. Но вотъ нкоторыя конкретныя выраженія и послдствія одного изъ основныхъ недуговъ ныншняго лихолтья.

Забастовка въ Михаило-Аонской пустыни. Первыя извстія о ней производятъ нсколько, смшное впечатлніе’. Въ числ прочихъ посмялось надъ этимъ и ‘Новое Время’, и не безъ политическаго ехидства посмялось: оказывается, дескать, не одни министры,— и монахи забастовку пріемлютъ. Но затмъ корреспонденты газетъ побывали въ названномъ монастыр и установили слдующее. Монахи многократно безпокоили начальство жалобами на непорядки, на отсутствіе необходимйшей одежды, на ‘отвратительную пищу’ и т. д. Въ конц концовъ, братія добилась назначенія ревизіи. Ревизіей жалобы подтвердились. Настоятель пустыни архимандритъ Амвросій былъ уволенъ. Назначило начальство новаго настоятеля — Фотія. Казалось бы, положеніе братіи должно улучшиться. Но новый настоятель сохранилъ вс прежніе порядки, а всякое выраженіе недовольства сталъ карать собственноручнымъ нанесеніемъ побоевъ, ранъ и смертельныхъ увчій:

Избилъ восьмидесятилтняго старика-іеромонаха, пробилъ коломъ голову послушнику, перебилъ палкой поясницу мальчику (‘Утро’ 8, VII).

Братія снова пыталась жаловаться. Но ни отъ своего духовнаго начальства, ни даже отъ властей, обязанныхъ прескать прямыя уголовныя преступленія, почему-то защиты не получала. Тогда и была монахами объявлена забастовка. Такова, по газетнымъ свдніямъ, послдовательность событій. Думаю, нтъ нужды доказывать, что таковою она бываетъ не только въ монастыряхъ Общій фатальный порокъ эпохи, создавшей лозунгъ: ‘ставка на сильныхъ’,— систематическое игнорированіе соображеній разума, закона, справедливости, человчности, стремленіе сложнйшіе вопросы общежитія ршать ‘такъ же, какъ въ Бодайбо’, методами каменнаго вка — коломъ по голов. И это не только въ захолустьяхъ. Даже на Аон, т. е. все-таки заграницей, на виду у Европы, не невдомый Фотій, а полномочный делегатъ всероссійскаго святйшаго синода архіепископъ Никонъ, посланный въ ‘русскія’ (по національности) обители увщевать иноковъ, показалъ, какъ надо по-нашему поступать:

…Пантелеймоновскихъ отцовъ… обливали въ корридор цлый часъ изъ пожарной трубы холодной водой, а потомъ жестоко избили.

Расправившись съ монахами, стоявшими въ коридор въ рясахъ, наметкахъ, съ иконами и крестами въ рукахъ, прибывшій отрядъ желзными палками взламывалъ двери въ келіи и вытаскивалъ оттуда монаховъ, бросалъ ихъ съ лстницы внизъ съ крикомъ: ‘мы вамъ покажемъ, какъ не повиноваться начальству’.

Не щадили и іеромонаховъ. Такъ, напр., іеромонаха Николая Иванева, стоявшаго въ корридор съ иконою Божіей Матери, схватили за епитрахиль, сбили съ ногъ и таскали по всему корридору, пока онъ не лишился чувствъ… Кром избитыхъ иноковъ, оказалось 40 человкъ раненыхъ съ разбитыми головами и 5 человкъ съ штыковыми ранами и порзами… (изъ письма архимандрита Давида, бывшаго настоятелемъ Андреевскаго скита, напечатано въ ‘Голос Москвы’, 25. VII).

Представить только: стоятъ иноки съ крестами и иконами, а ихъ изъ пожарной кишки водой поливаютъ… Даже штыками пыряли. И это называется мрами духовно-нравственнаго увщанія… Монахи на Аон (врне, часть монаховъ) впали, видите ли, въ ‘слововрную ересь’,— такъ вотъ церковная власть и объясняла имъ, въ чемъ состоитъ ихъ заблужденіе… И это, повторяю, не только между властью и подвластными, не только въ политик, въ отношеніяхъ публично-правовыхъ и экономическихъ. Зараза проникла глубоко до корней, отравила даже бытовыя, даже семейственныя отношенія.

Напомню хотя бы только слдующее: вслдствіе обще извстной аграрной политики, сложилось одно изъ характерныхъ явленій ныншняго деревенскаго быта, вначал отцы ‘взяли верхъ’ — воспользовались ‘новыми правами’, укрпили за собою семейную собственность, и многіе ‘благополучно пропили’ ее, посл множества такихъ примровъ дти ‘нашли способъ’, и иные сыновья уже съ 16—17 лтъ начинаютъ ‘бастовать’, говорятъ отцу напримръ:

— Знаемъ мы васъ,— я на тебя работай, а потомъ ты, можетъ, съ сударушками все добро пропьешь…

— Запиши имущество матери, либо вексель ей дай, тогда и работу спрашивай. Маменька-то насъ, дтей своихъ, чай, не обидитъ. А отъ тебя мало-ль что станется…

— Все, значитъ, добро твое, а я теб деньги съ фабрики присылай?.. Знаемъ мы эту псню. Достаточно научены…

Словомъ, изъ мелкихъ семейныхъ ‘дрязгъ’ складывается цлое семейственное движеніе дтей (поддерживаемыхъ нердко матерями) противъ власти отцовъ, вооруженной новыми законами, и въ защиту семейной собственности. Каждый сынъ ‘забастовщикъ’ преслдуетъ обыкновенно чисто личныя цли. Задтыя въ немъ чувства высшаго порядка остаются какъ бы въ тни. Но въ цломъ данное движеніе отнюдь не личное дло сыновей, а важный государственный вопросъ, и не борьба собственно противъ отцовъ, а противъ одного изъ основныхъ пунктовъ ставки на сильныхъ въ аграрной политик,— противъ декретивнаго упраздненія исторически сложившихся правъ семьи на создаваемое ея коллективными трудами имущество.

Я остановился лишь на одной детали. Ихъ много, такихъ деталей. Вернемся однако къ одному изъ наиболе общихъ послдствій заразы, отравившей всю жизнь: доведенная до крайнихъ предловъ безнаказанность однихъ и дошедшая до столь же крайнихъ предловъ беззащитность другихъ. Едва-ли можно найти сейчасъ въ Россіи много людей, которыхъ Богъ хранитъ отъ столкновенія съ конкретными послдствіями этого бдственнаго начала. Даже монаховъ не помиловалъ Господь. Даже въ монастыряхъ исчезъ миръ и водворились безконечныя ‘исторіи’, волненія, пререканія, изъ которыхъ складывается нын своеобразное монашеское движеніе. Первйшіе сановники не спасаются отъ столкновеній съ конкретными послдствіями гибельнаго соціально-политическаго начала. Самъ предсдатель Государственнаго Совта М. Г. Акимовъ, судя по газетнымъ отношеніямъ, подвергся въ позд натиску какого-то жандармскаго ротмистра… Г-ну Акимову въ кои-то вки пришлось. Для простого смертнаго подобныя приключенія — дло обыкновенное, почти повседневное. Г. Акимовъ отбилъ атаку легко: предъявилъ свою визитную карточку, и храбрый ротмистръ запросилъ пардону. Но для простого смертнаго отбиться не только отъ ромистра, но и отъ стражника, даже отъ сторожа въ папскомъ лсу вовсе не легко и не просто. А отбиваться надо, иначе жить нельзя. И отбиваются люди, — живутъ какъ бы въ условіяхъ партизанской борьбы за элементарнйшія, признаваемыя закономъ личныя и имущественныя права. А это ужь извстно: стоитъ лишь даже неразвитому человку ступить на этотъ путь,— политическое воспитаніе получается очень быстро. Укажу хотя бы на тхъ же монаховъ: начинаютъ пререкаться изъ ‘за разныхъ мелочей повседневнаго обихода, а доходятъ напр., въ Блобережской пустыни (Орловской губ.), судя по даннымъ, опубликованнымъ въ ‘Голос Москвы’,— до 103 и 128 статей Уголовнаго Уложенія.

Приходитъ наниматься на фабрику крестьянскій парень. По прежнимъ временамъ, онъ — ‘желторотая деревня’, которая ‘ничего не понимаетъ’. По ныншнимъ временамъ, онъ уже прошелъ нкую школу: если не ‘бастовалъ’ и не бастуетъ противъ отца, то отъ кого-нибудь отбивался, обстрлянъ, получилъ кой-какое политическое воспитаніе. И, на фабрик работая, онъ будетъ вынужденъ отбиваться — отъ фабричной стражи, отъ десятниковъ, надсмотрщиковъ, вообще отъ всхъ, кто пожелаетъ что-либо извлечь изъ его беззащитности. И, если дло дойдетъ до выступленія толпой,— положимъ, до забастовки — толпа эта составится изъ людей, уже нюхавшихъ порохъ, получившихъ партизанскую выучку. А посторонніе люди, не входящіе въ данную толпу, ‘и безъ словъ понимаютъ’, но имя чего она движется и чего въ сущности хочетъ.

Сами по себ большія забастовочныя волны — не новость въ Россіи. Но даже въ 1905 г., въ самые ршающіе моменты всеобщихъ забастовокъ въ основныхъ массахъ населенія было много недоразумній:

— Въ чемъ дло? почему? изъ-за чего? какіе такіе забастовщики? Чего имъ нужно?

Повидимому, это отошло, отпало. Движеніе не опережаетъ подготовку массъ къ нему. Скоре, оно отстаетъ отъ нея. Въ массахъ замчаются недоумнія уже противоположнаго свойства:

— Это что… Ничего изъ этого не выйдетъ… Кабы побольше…

II.

Обыкновенно подъемъ массовыхъ движеній совпадаетъ съ подъемомъ надеждъ чего-то достигнуть, хотя бы и цною тхъ тяжелыхъ жертвъ, съ какими сопряжены, напр., забастовки. Нельзя однако сказать, что въ ныншнемъ подъем есть эти надежды. Достаточно вспомнить политическія забастовки протеста. Он довольно многочисленны. Но въ смысл непосредственныхъ результатовъ явно безнадежны. ‘Не тмъ пахнетъ’, чтобъ протесты были услышаны и приняты во вниманіе. Наоборотъ, многое вынуждаетъ думать, что они будутъ не приняты во вниманіе нарочно, съ намреніемъ доказать и подтвердить, что ‘протестами ничего не достигнешь’… Дале, подъемъ движенія совпадаетъ съ чрезвычайнымъ ростомъ эмиграціи, достигшей небывалыхъ размровъ. Само ‘Новое Время’ встревожено тмъ, что даже ‘коренное’, ‘русское’ населеніе бжитъ изъ Россіи. Въ печати достаточно объяснялась и иллюстрировалась главная причина бгства: нтъ сколько-нибудь сносныхъ условій жизни и нтъ надежды, что они скоро будутъ. Одновременно съ ростомъ организованнаго забастовочнаго движенія наблюдается усиленное стихійное бгство съ работъ. Бгутъ съ ‘Амурки’, бгутъ съ донецкихъ шахтъ. Бгутъ изъ Николаева. Бгутъ сельскохозяйственные рабочіе… Говорятъ, это явленіе также достигло небывалыхъ размровъ. Печатью давно доказано, что бгство рабочихъ обыкновенно вызывается невыносимыми условіями труда. Періодически это признавалось и подтверждалось офиціальными учрежденіями. На примр ленскихъ рабочихъ мы однако знаемъ, что дло не только въ невыносимыхъ условіяхъ. Пока была надежда добиться измненія условій къ лучшему, рабочіе не убгали повально, а боролись, неся огромныя для нихъ жертвы и терпя невроятныя лишенія. А, когда исчезла надежда, тогда, дйствительно, почти поголовно убжали. Не въ томъ лишь дло, что условія невыносимы. Хуже всего, что сколько-нибудь выносимыхъ условій не дождешься и не добьешься.

Это общее положеніе требуетъ, конечно, нкоторыхъ оговорокъ. По крайней мр, въ сельско-хозяйственномъ быту рабочіе не всегда бгутъ только вслдствіе безнадежности чего-либо достигнуть. Иногда бгство есть обдуманный способъ борьбы. Общеизвстно, что значитъ объявить, положимъ, забастовку въ землевладльческой экономіи. Немедля явятся усмирители. Съ самими забастовщиками церемониться не станутъ. Сверхъ того, переворошатъ цлую волость ради устрашенія и въ цляхъ розыска подстрекателей. Но, если одна за другой партія рабочихъ просто разбгаются, не предъявляя формально требованій, то усмирители ‘ничего не могутъ — крпостныхъ нынче нтъ’. Между тмъ помщичья экономія, испытавъ неудобства слишкомъ текучаго состава рабочихъ и слишкомъ частыхъ заботъ о найм ихъ, поневол повышаетъ плату, вводитъ хоть кое-какія улучшенія. Въ сельскихъ мстностяхъ стихійное на первый взглядъ бгство является порою въ сущности особымъ видомъ забастовки, требующимъ большого сознанія, солидарности, а въ нкоторыхъ случаяхъ и организаціи. Точно также не только по стихійнымъ причинамъ ‘мужики’ не идутъ работать къ ‘своему барину’, предпочитая уходить въ чужія стороны. Иногда это организованный и лишь не объявляемый открыто бойкотъ. Секретъ опять-таки въ безоглядныхъ репрессіяхъ. Бойкотъ гласный, объявленный разсматривается начальствомъ, какъ ‘политическое дло’, на него отвчаютъ обычными розысками, натискомъ на организацію, экзекуціоннымъ взысканіемъ податей и недоимокъ (мра, побуждающая отказаться отъ бойкота). Но, если ничего не объявлено, мотивы надлежаще скрыты, то политическаго дла нтъ, а есть просто ‘лнивые’ мужики, ‘лежебоки’, которые хоть и голодаютъ, а ‘работать не хотятъ’… Моральное значеніе бойкота при этомъ почти исчезаетъ. Но матеріальная цль нердко достигается, экономія оказывается вынужденной согласиться, по крайней мр, на боле значительную оплату труда, чмъ предполагалъ владлецъ… Эти особыя формы по преимуществу сельско-хозяйственнаго рабочаго движенія, несомннно, существуютъ. И есть основанія думать, что примненіе ихъ не сокращается, а расширяется. Вообще броженіе и въ селахъ растетъ. А въ нкоторыхъ мстахъ — напр., въ Черниговской губерніи,— судя по газетнымъ свдніямъ — крестьянское море очень неспокойно. И все-таки, если несмтныя толпы народа срываются и бгутъ, бгутъ порою за многія тысячи верстъ,— даже на гиблую Лену, даже на Гавайскіе острова, то въ подавляющемъ большинств случаевъ это происходитъ не во исполненіе какого-либо плана и замысла. Это — отчаяніе бжитъ. Отчаяніе въ смысл отсутствія надежды устроиться сколько нибудь сносно дома.

Всмъ убжать нельзя. Конечно, большинство старается возможно сносне устроиться на мст осдлости. Это и есть практическая цль трудной, рискованной, сопряженной съ большими жертвами борьбы… Но, если даже борьба предпринимается, то отсюда не слдуетъ, что имется много надеждъ на ея практическіе результаты. Цифры-то такія (по даннымъ общества заводчиковъ и фабрикантовъ московскаго промышленнаго района), напр., за вторую половину 1912 г.: въ Московскомъ район изъ числа бастовавшихъ по экономическимъ причинамъ потерпли пораженіе 36750, добились полнаго или частичнаго успха 10670, въ петербургскомъ район — потерпли пораженіе 22150, добились полнаго или частичнаго успха 9660… Да и безъ цифръ ясно, что наши забастовки начинаются чаще всего на ура,— безъ легальной организаціи, безъ фонда, безъ элементарнйшихъ правовыхъ гарантій, а имть дло приходится съ организованными предпринимателями, къ услугамъ которыхъ всевозможное содйствіе государственной власти. Откуда тутъ быть надежд? Тутъ скоре умстно то же чувство, съ какимъ люди бгутъ въ Аргентину или закабаляются на Гавайскіе острова:

— Все равно ужь… Хуже не будетъ.

Выше я отмтилъ нкоторые особые виды сельско-хозяйственнаго рабочаго движенія. Оно, повторяю, достигаетъ иногда практической цли. И, быть можетъ, нердко достигаетъ. Но позвольте привести еще одну цифровую справку. Беру для примра Черниговскую губернію. Она — одна изъ первыхъ, откуда задолго до ‘дней свободы’ началась эмиграція коренного населенія въ Америку, одна изъ видныхъ по переселенческому движенію, она даетъ значительный отливъ на заработки и, сверхъ того, довольно достопримчательна по разнымъ видамъ аграрнаго и сельско-хозяйственнаго движенія,— за что страдала много и понын страждетъ, цифры же по недавно вышедшему статистическому сборнику мстнаго губернскаго земства (‘Цны на рабочія руки въ сельскомъ хозяйств’) такія. Поденный заработокъ пшаго рабочаго во время уборки хлба: втеченіе 16 лтъ (съ 1882 по 1898 г.) держится въ среднемъ на одномъ уровн — 56 коп., затмъ идетъ начало движенія, — цны поднимаются: 63 коп. къ 1901 г., 72 коп. къ 1904 г., въ апогей движенія (1905—1907 гг.) цны достигаютъ максимальной высоты 75 коп., затмъ, какъ извстно, изъ губерніи начинается обширное бгство (въ другія губерніи, въ Сибирь, эмиграція, на заработки), цны колеблются, но въ среднемъ (по 1910 г. включительно) остаются т же — 75 коп. въ день пшему рабочему во время уборки хлба. А плату во время снокоса не удалось даже сдержать на достигнутой высот: въ 1905—1907 гг. пшій рабочій получилъ 80 коп., въ 1908—1910 гг. только 78 коп. Надо при этомъ считать не только деньги, но и ихъ реальную стоимость:

За послднія 17 лтъ — читаемъ въ сборник — это повышеніе (платы рабочимъ) равнялось въ. среднемъ 34%… За это же время цны на рожь возросли на 102%… Изъ этого сравненія цнъ на рабочія руки и на рожь слдуетъ, что хотя денежная заработная плата въ разсматриваемый періодъ времени повысилась, но реальная плата, выраженная въ количеств хлба, какое можетъ быть на нее пріобртено, напротивъ, значительно понизилась (стр. 3).

Фактически даже въ апогей движенія, въ 1905—1907 гг. плата за трудъ не поднялась до того реальнаго уровня, на которомъ она была, напр., въ 1893 г. Съ 1906—1907 гг. началось, какъ извстно, быстрое вздорожаніе предметовъ первйшей необходимости. И реально плата за трудъ не удержалась на той высот, какой она достигла въ 1905 г., а сильно сползла внизъ.

Разумется, не только въ Черниговской губерніи плата за трудъ отстаетъ отъ роста цнъ на продукты. Это, сколько извстно, явленіе общее, а въ Россіи — особенно посл 1905—1906 гг.,— даже острое. Не расширять достигнутое приходится, а только удерживать: не объ улучшеніи участи во многихъ случаяхъ приходится вести рчь, а лишь о томъ, чтобы положеніе, признаваемое невыносимымъ, не стало еще невыносиме. Но и эта скромная задача чаще всего безнадежна. Часто — задача еще скромне: рчь идетъ не объ улучшеніи экономическомъ, а всего лишь о недостаточной вжливости со стороны работодателя или его уполномоченныхъ, объ удаленіи какого-либо представителя заводской администраціи, оскорбившаго или систематически оскорбляющаго рабочихъ, т. е. борьба становится открыто выраженнымъ вопросомъ чести, по самому существу своему чуждымъ матеріальныхъ разсчетовъ… Да если даже и есть явный матеріальный разсчетъ, то все-таки не всегда именно онъ иметъ ршающее значеніе. Предприниматель, положимъ, отказывается считать для себя обязательнымъ прежнее свое соглашеніе съ рабочими. (Такъ случилось, между прочимъ, съ сибирской фирмой Второва,— отказалась выполнять условія, выработанныя ‘въ дни свободы’)… Дло тутъ не только въ самой матеріальной утрат. И честь вдь задта.

Нын закрытый начальствомъ ‘Лучъ’ — органъ соціалъ-демократовъ меньшевиковъ — писалъ по поводу бывшихъ въ іюн политическихъ забастовокъ протеста противъ суда надъ матросами:

Совершенно стихійно, безъ всякихъ признаковъ организаціи вспыхнула эта забастовка. Самый подозрительный полицейскій глазъ не откроетъ тутъ ни тни призыва. А… такъ называемые ‘агитаторы’ и ‘подстрекатели’, т. е. въ большинств случаевъ попросту передовые рабочіе, въ данной забастовк скоре шли за стихійнымъ порывомъ рабочей массы, чмъ руководили имъ. И такъ же стихійно, какъ лсной пожаръ, ползла забастовка съ одного предпріятія на другое.

Мн уже не разъ приходилось отмчать стихійность движенія, ясно выраженную, напр., въ первыхъ забастовкахъ протеста противъ расправы на Лен. Теперь приходится отмтить другое. Рекомые ‘агитаторы и подстрекатели’ въ нкоторыхъ случаяхъ не только не подстрекаютъ, но и противятся,— убждаютъ рабочихъ воздержаться отъ боевыхъ выступленій, поберечь силы. Въ частности, многіе ‘агитаторы и подстрекатели’ убждаютъ не сопротивляться забастовками введенію новаго закона о больничныхъ кассахъ. Законъ двусмысленный, третьедумскій: съ одной стороны, онъ кое-что даетъ рабочимъ, съ другой,— отнимаетъ и то, что они имли. И ‘агитаторы съ подстрекателями’ говорятъ:

— Какъ ни плохъ законъ, но не бастуйте, не стоитъ, практически безполезно. Лучше сберечь силы для того, чтобы возможно полне использовать положительныя стороны закона.

Но рабочая масса не слушается. ‘Бастуй, до какихъ же поръ терпть-то’. И протестъ противъ введенія закона о больничныхъ кассахъ является однимъ изъ злободневныхъ высказанныхъ мотивовъ ныншняго забастовочнаго движенія… Почему же рабочіе не слушаются подстрекателей? Существуетъ мнніе, высказанное въ разныхъ газетахъ, что происходитъ это отчасти по неразвитости, рабочихъ: они новый законъ плохо знаютъ, а разъяснять его препятствуетъ полиція, а поскольку знаютъ, онъ даетъ имъ то, что они еще не умютъ цнить (право представительства), и отнимаетъ то, что они цнятъ (заставляетъ платить за многое, досел получаемое отъ предпринимателей безплатно)… Если это такъ, то рабочіе не только неразвитые, но и глупые люди. Во-первыхъ, они просто не соображаютъ, съ какимъ рискомъ для нихъ сопряжена забастовка и сколько каждый изъ нихъ на ней потеряетъ, а потеряетъ-то, наврное, больше, чмъ придется заплатить въ больничную кассу за весь годъ. Во-вторыхъ, на чемъ можетъ быть основана надежда, что забастовкой удастся отбиться отъ новаго закона? Очевидно, явленіе сложне, органичне, ирраціональне.

Нтъ надежды на практическій результатъ, а бастуютъ. Нтъ разсчета, а бастуютъ. Противятся люди, которымъ рабочая масса вритъ и которые, какъ скоро увидимъ, умютъ руководить ею,— а все-таки бастуютъ. Передъ нами что-то именно стихійное,— само изъ земли претъ… Я уже сказалъ, что подъ ныншнимъ броженіемъ есть солидный фундаментъ. На этомъ фундамент можно бы соорудить постройку въ порядк планомрной иниціативы,— примрно такъ, какъ въ 1905 году былъ построенъ крестьянскій союзъ группой интеллигенціи, окрыленной надеждами. Но теперь нтъ надеждъ, способныхъ окрылить иниціативу. Нтъ въ большинств случаевъ и самой иниціативы. Въ порядк стихійнаго и вмст органическаго процесса создавался фундаментъ. Въ томъ же, такъ сказать, самопроизвольномъ порядк создается и надстройка.

III.

Наростала волна въ 1903—4 гг. Наростаетъ и теперь. Но тогда повышеніе активности шло одновременно и параллельно,— и въ верхахъ, въ такъ называемомъ образованномъ обществ, въ интеллигенціи, и въ низахъ,— въ рабочей и крестьянской массахъ. Мало того, интеллигенція стояла въ чел движенія. И даже потомъ, когда оно вышло изъ ея рукъ и направилось своими особыми путями — лишь отчасти гапоновскими и хрусталевскими — интеллигенція не утратила своей руководящей роли,— оформляла мысли, ковала лозунги, несла важную организаціонную работу. Теперь не то. Волна снизу растетъ. Въ образованномъ же обществ понын преобладаютъ разбродъ и прострація. И о ныншнемъ движеніи нельзя сказать, что оно не удержалось въ рукахъ интеллигентныхъ верховъ. Оно и не было въ нихъ. Кое-какую оформленную и организаціонную роль играютъ лишь нкоторыя партійныя группы. Но, по признанію самихъ партійныхъ органовъ, он слишкомъ слабы. Да и недостаточно авторитетны.

Движеніе стихійное, ‘безъ всякихъ признаковъ организаціи’, безъ общепризнанныхъ авторитетныхъ вождей. Людскую массу,— даже регулярную армію, — когда она не иметъ вождей или теряетъ ихъ, постигаетъ печальный удлъ, — она разсыпается въ пыль, ея движеніе превращается въ хаотическое метанье. Но въ большинств случаевъ хаотичности не наблюдается. И организаціи нтъ, и вождей нтъ, но движеніе иметъ характеръ довольно стройный. Значитъ, уже апріорныя соображенія побуждаютъ къ выводу: хотя вождей и нтъ, но есть, вроятно, вожаки,— организаторы и руководители мстнаго значенія. И, повидимому, основательные руководители. Общеизвстенъ примръ ленской забастовки: ни интеллигенціи, ни партій, но выдержка потрясающая, дисциплинированность изумительная. Не мене общеизвстны многочисленные примры политическихъ забастовокъ: ни подготовки, ни предварительнаго обсужденія, но ‘порядокъ, какъ въ часовомъ механизм’. Во время послднихъ экономическихъ забастовокъ въ Лодзи мстная печать отмчала

необыкновенное спокойствіе и тактичность руководителей забастовки, протекающей въ строгомъ соотвтствіи съ законами и не дающей никакого повода къ какимъ-либо репрессіямъ противъ забастовокъ. (‘Русское Слово’, 18. VI).

И это не въ одной Лодзи: сдержанность, умнье не впадать въ эксцессы, не поддаваться провокаціоннымъ вылазкамъ — черта общая. Въ отдльныхъ случаяхъ это впечатлніе отъ цлаго нарушается. Такъ было, напр., съ забастовками на тверской морозовской мануфактур. По первымъ свдніямъ, он казались дикой непослдовательностью поступковъ. Вдругъ цлая смна не является на работу. Очевидно, забастовка. Проходитъ нкоторое время. И та же смна полностью приходитъ въ свои часы на работу. Очевидно, забастовка прекратилась. Но въ слдующія очереди смна не является, а затмъ снова приходитъ, какъ будто ничего не случилось. И такъ шло чередованіе, словно въ клавіатур фортепьяно, — то одной смны нтъ, то другой, то одна является, то другая. Казалось бы, сумбуръ. Но затмъ

все объяснилось тмъ, что какой-то ‘законникъ’ изъ рабочихъ уврилъ товарищей, что, если они не будутъ бастовать три дня къ ряду, ‘то ихъ не имютъ права разсчитать’ (‘Русское Слово’, 15 V).

Въ разсчет на этотъ ‘законъ’ и былъ введенъ порядокъ,— чтобы между двумя явками каждой смны на работу было меньше 3 дней… Очевидно, не только ‘толпа’, но и ея ‘герои’ поврили ‘законнику’. Значитъ, есть основаніе полагать, что къ обязанностямъ полководца руководители, во всякомъ случа, не подготовлены. Но въ качеств отдленныхъ начальниковъ они способны вызвать изумленіе. Рабочая масса весьма пестра. Всякіе люди въ ней есть. Есть, между прочимъ, достаточное количество алкоголиковъ. Есть много и просто любителей выпить. Едва-ли можно найти хоть одно крупное промышленное предпріятіе, куда не было бы ‘припущено’ не малое число агентовъ охраны. Надо не забывать, дале, чрезвычайно нервное настроеніе среды во время забастовки. Замтьте притомъ, что сколько-нибудь обширныя приготовленія невозможны. Даже сговориться сообща нельзя. Можно лишь украдкой поговорить небольшими компаніями. Намчать при этихъ условіяхъ крайне сложные планы, надяться на то, что пестрыя массы людей будутъ двигаться точно, по росписанію,— казалось бы, безуміе, и тмъ не мене сложный планъ намченъ, проведенъ, пестрыя массы двигались точно по росписанію.

По разсказамъ лицъ, состоящихъ на служб въ администраціи одного изъ крупнйшихъ въ Россіи металлургическихъ предпріятій, мн извстенъ планъ, еще боле сложный и, тмъ не мене, удачно выполненный. На одномъ изъ заводовъ этого предпріятія работахъ нсколько тысячъ. Администрація завода имла свднія о замышляемой забастовк, знала, въ какой день она предполагается.’ Но какихъ-либо приготовленій не было замтно. А въ назначенный день рабочіе, какъ всегда, пришли по свистку и стали на мсто. Но черезъ часъ мастера забили тревогу: одна часть завода, въ особенности служебная (топки, кочегарни и т. д.), въ полномъ ходу, другая часть, въ особенности собственно производительныя мастерскія, какъ бы парализованы. ‘Народъ’ въ полномъ порядк стоитъ у станковъ, но ‘ремни на холостыхъ шкивахъ’ и работы не производятся. Доложили директору. Директоръ отправился по мастерскимъ.

— Что у васъ длается? Забастовка?

— Никакъ нтъ, мы забастовки не объявляемъ.

— А почему ремни на холостыхъ шкивахъ?

— Помилуйте, господинъ директоръ,-ежели станки пустить въ ходъ безъ работы, то что же можетъ выйти?

Можетъ выйти скверно,— ломка и порча… Директору высказали требованія, быстро выяснилось, что стачка общая, но организованная на основаніи тончайшаго спеціальнаго учета взаимозависимости между отдльными частями завода. Одни цехи взялись работать полнымъ ходомъ, другія — только аккуратно являться и стоять у станковъ. Въ результат неминуемо довольно быстрое разстройство и закупорка. У администраціи явился свой разсчетъ: масса въ нсколько тысячъ человкъ, разбросанная по мастерскимъ и не имющая явныхъ руководителей, запутается въ собственномъ план. Втеченіе двухъ дней рабочіе выдержали. Боле долгаго срока не могли выдержать администрація и удовлетворила требованія, — кстати сказать, очень умренныя, рчь шла главнымъ образомъ о томъ, чтобы при введеніи больничныхъ кассъ у рабочихъ не отнимали того, что самъ заводъ считалъ до сихъ поръ справедливымъ предоставлять имъ.

Я спрашивалъ у разсказывавшихъ мн объ этомъ членовъ заводской администраціи:

— Кто, по вашему мннію, такую стачку организовалъ? Посторонніе?

— Гд тамъ посторонніе? Вдь тутъ надо знать заводъ, какъ свои пять пальцевъ. Сами рабочіе устроили… Теперь среди нихъ много грамотевъ…

Дло, разумется, не только въ грамотяхъ. Много значитъ партизанская выучка, о которой сказано выше, много значатъ единство настроенія и инстинктъ дисциплины въ самой масс. И все-таки выполнена задача большой трудности…

Лтъ семь-восемь назадъ кое-гд въ селахъ, отрзанныхъ отъ какого-либо интеллигентскаго руководительства, безыменнымъ и безвстнымъ людямъ удавалось ршать мудреныя задачи,— напр., сдержать возбужденную, озлобленную толпу отъ аграрнаго погрома, а силу возбужденія направить на организованный и планомрный учетъ окрестныхъ земель, произведенный въ цляхъ подготовки къ ожидавшейся тогда аграрной реформ. Эта работа была сдлана между прочимъ, въ нкоторыхъ мстностяхъ Юго-Западниго края самими крестьянами подъ руководствомъ и по иниціатив отдльныхъ наиболе грамотныхъ людей изъ среди тхъ же крестьянъ. Такой тактъ и такую силу обнаружили эти люди, что цлыя большія села недлями мрили землю, считали, обсуждали, и вообще подготовляли матеріалы для будущей Государственной Думы, хотя кругомъ все кипло и горло злобою дня… Но тогда были ‘дни свободы’,— можно было собраться, обсудить, убдить, поговорить. Теперь нельзя ни собраться, ни обсудить сообща. А если нуженъ все-таки опасный въ полицейскомъ смысл сговоръ, то, бываетъ, соберутся три мужика въ избу, затушатъ огонь, сползутъ подъ столъ и пошепчутся. Вотъ и вс сговоры. Тмъ не мене приходится читать и слышать,— въ волости или даже волостью организованъ, напр., бойкотъ… Надо же представить, что такое эта самая ‘волость’, раздираемая всевозможными междоусобицами, до крайности перегруженная массой опухшихъ отъ голода и не малымъ числомъ опустившихся морально… Однакожъ, хоть и не такъ часто, но удается сплотить и направить къ одной цли эту человческую ораву… Очевидно, въ масс, стиснутой, лишенной необходимйшихъ условій организованнаго дйствованія, и впрямь есть элементы, способные цементировать и направлять людскую пыль.

Кто же эти элементы? Мы только что отмтили опредленіе ихъ образовательнаго уровня: ‘сами рабочіе’, но ‘грамоти’. Не образованные и не ученые, а всего лишь грамотные. Намъ уже знакомо опредленіе ‘Луча’: ‘передовые рабочіе’. Этимъ подчеркивается направленіе ума, образъ мыслей. Есть боле обширное и почти общепринятое опредленіе. ‘Изъ среды самого народа’ — пишетъ, напр., ‘Вятская Рчь’ — выдлилась особая ‘народная интелигенція’:

Въ каждомъ уздномъ город, въ каждой деревн, въ каждомъ медвжьемъ углу народилась теперь такая интеллигенція, близкая и чуткая къ народнымъ нуждамъ и стремленіямъ, понятная самому народу. Къ ней прислушиваются, за ней идутъ…

Несомннно, есть эта особая порода людей… Образованіе у нихъ малое, но по стремленію къ высшимъ, интеллектуальнымъ интересамъ они стоятъ выше средняго уровня. Выше средняго уровня у нихъ жажда справедливости, чувство чести, готовность самопожертвованія… Словомъ, они выпечены изъ того же тста, изъ какого выпекается вся вообще интеллигенція. Но, по общеизвстнымъ причинамъ, эти люди не могли получить образованія, соотвтственнаго ихъ способностямъ и потребностямъ. Поэтому ихъ называютъ ‘народной интеллигенціей’, вообще или, въ частности, ‘крестьянской’ ‘рабочей’. На большой сцен эта интеллигенція не новичокъ. Ея дебютъ былъ въ 1905 г. Но тогда народная интеллигенція шла, держась за старшую сестру и подъ ея руководствомъ. Теперь младшей сестр приходится опять выступать на большой арен, но, по необходимости, самостоятельно и почти безъ руководителей. Она стоитъ не вн массы, пришедшей въ движеніе, а внутри ея, и уже поэтому она участвуетъ въ движеніи. Безъ сомннія, ей принадлежитъ въ немъ одно изъ выдающихся и руководящихъ мстъ. ‘Къ ней идутъ’,— ибо къ кому кром пойдешь? ‘За нею идутъ’,— ибо она выше среды, дальше и лучше видитъ.

IV.

Народная интеллигенція — явленіе мало изслдованное. И только что сказанное о ней, боюсь, многими можетъ быть понято, примрно, такъ:

— Есть, дескать, рабочая и крестьянская интеллигенція, она состоитъ изъ крайнихъ лвыхъ, распредляется по крайнимъ лвымъ партіямъ и занимается тмъ, что организуетъ и проводитъ забастовки и бойкоты…

Конечно, не только изъ крайнихъ лвыхъ состоитъ, многіе вовсе не крайніе, скоре ихъ можно назвать ‘прогресистами-демократами’, чмъ лвыми радикалами, въ крайнихъ лвыхъ партіяхъ народную интеллигенцію не помстишь, и занимается она длами вообще житейскими, весьма разнообразными, на забастовки и бойкоты уходитъ лишь часть силъ,— при случа, между прочимъ… Ради нкотораго поясненія ршаюсь привести любопытный отзывъ о ‘грамотяхъ’ одного изъ администраторовъ того предпріятія, забастовка на которомъ выше описана. При разговор съ этимъ администраторомъ меня интересовалъ ‘деликатный’ и слишкомъ практическій вопросъ: ‘грамоти’, какъ выражался мой собесдникъ, на мстахъ, конечно, замтны,— выросши, не спрячешься, и вотъ мн хотлось узнать, почему собственно ихъ терпятъ, хотя они и находятся въ предлахъ досягаемости. На мои разспросы объ этомъ я и услышалъ слдующее:

— Какъ вамъ сказать… Конечно, не изъ гуманности. Вы меня извините. Вс хорошія слова мы знаемъ. Но наше положеніе наглое: капиталъ и трудъ, молотъ и наковальня. Либо уходи, либо хорошія слова забудь. Церемониться нельзя. Если видимъ среди рабочихъ пропагандиста,— изъ такихъ, знаете ли, что въ ‘народъ ходятъ’,— безъ разговоровъ немедленно къ разсчету. А вотъ этихъ-то, грамотевъ ныншнихъ… И видимъ, и знаемъ почти всхъ поименно, но… Вы говорите: почему? Позвольте отвтить примромъ. Акціонеры ршаютъ ввести гвоздарное производство. Мы ставимъ оборудованіе. Выписываемъ мастеровъ. Въ большія сотни тысячъ все это влетло. Выпускаемъ гвоздь на рынокъ. Со всхъ сторонъ жалобы,— оловянные гвозди, въ дерево не лзутъ, подъ молоткомъ гнутся. Коротко говоря, получаемъ обратно 30 вагоновъ гвоздей,— цлый поздъ. Скандалъ… Все оборудованіе хоть брось. Это было нсколько лтъ назадъ. А теперь мы выпускаемъ гвоздь, по нашему мннію, лучшій въ Россіи. Почему? Да потому, что нашъ рабочій изъ этихъ ныншнихъ грамотевъ изобрлъ способъ закалки… Отъ другого такого же грамотя мы недавно получили станокъ, самъ изобрлъ. Идеальнйшій станокъ. Удешевляетъ спеціальную работу на 75%. Знаете,— за послдніе 3—4 года мы отъ грамотевъ получили не мене десятка цннйшихъ секретовъ производства и изобртеній… Образованія на грошъ,— два года въ церковной школ грамот учился, до остального самоучкой доходилъ, А талантовъ на милліоны… У насъ въ заводскомъ дл сложные случаи на каждомъ шагу. Часто такъ складывается, что голову теряешь. Случай трудный, рискованный, — кого поставить въ нарядъ? Ну, разумется, ихъ, грамотевъ — они что-нибудь придумаютъ. И придумываютъ. А мы ихъ, хоть и знаемъ, но бережемъ… Я — старый заводской волкъ. 25 лтъ съ народомъ воюю. И чмъ больше воюю, тмъ больше люблю. Дьявольски-талантливый народъ. Другого такого, пожалуй, и нтъ… Въ прежніе годы бывало, что ни самый талантливый рабочій, то горькій пьяница. За пьянство бы его минуты держать нельзя. А мы годами держимъ и большое жалованье платимъ. Теперь вижу другое: что ни самый талантливый рабочій, то ‘интеллигентъ’, хорошими словами, какъ пороховой погребъ, начиненъ. Знаемъ, что врагъ… Но, во-первыхъ они вс враги, — рабочіе-то. А затмъ… Представьте, у васъ курица несетъ золотыя яйца. Вы ее, надюсь, сосду не бросите. Ястребъ появится,— и отъ ястреба побережете. Не правда ли?..

Эти, такъ сказать, коммерческія соображенія нсколько прикрашиваютъ политику предпринимателей. Хоть и несетъ курица золотыя яйца, но не такъ ужь рдко она попадаетъ въ ‘черные списки’, разсылаемые организаціями предпринимателей по фабрикамъ и заводамъ… Говоря вообще, съ младшей сестрой повторяется исторія сестры старшей, хотя и съ нкоторыми различіями. Старшую, въ качеств, напр., третьяго элемента, одновременно и привлекали на службу, и ненавидли, и преслдовали, и защищали. То же и съ младшей. Нсколько лтъ назадъ, когда стали возвращаться первыя партіи сосланныхъ въ 1905—1906 гг., между заводчиками и полиціей произошли пререканія, — заводчики охотно принимали многихъ вернувшихся на работу, полиціи это не нравилось. Но полицейскія соображенія настолько не вяжутся съ жизнью, что бывшихъ политическихъ ссыльныхъ, какъ уже извстныхъ мастеровъ своего дла, принимали на работу и нкоторые казенные заводы. Теперь въ виду забастовокъ, пререканія обострились. Полиція настойчиве требуетъ не допускать и удалять лицъ, возбуждающихъ сомннія въ смысл политической благонадежности. Заводчики и фабриканты выражаютъ недовольство. И въ то же время сами обмниваются ‘черными списками’, хотя въ ихъ же сред отношеніе къ проскрипціямъ нсколько двусмысленно. Московскій районъ ‘черные списки’ вообще пріемлетъ. Но въ томъ же московскомъ район весьма охотно принимаютъ и даже переманиваютъ рабочихъ изъ Лодзи, гд они подвергнуты локауту. Въ отдльныхъ случаяхъ (напр., на прядильной фабрик Вофси) это вызываетъ даже забастовки: старые, ‘русскіе’ рабочіе требуютъ себ тхъ же условій, какими привлекаютъ ‘поляковъ’. Тоже и въ лодзинскомъ район. Значительное число фабрикантовъ объявило локаутъ. И какъ разъ во время локаута нкоторыя фабрики повысили расцнку, этимъ способомъ можно привлечь на свое производство рабочихъ, стоящихъ выше средняго уровня, а отъ среднихъ и ниже среднихъ предпріятіе всегда иметъ возможность освободиться безъ шума.

Старшую сестру, просто интеллигенцію, какъ ни стараются отовсюду выживать, но вполн выжить не. удается,— даже на государственной служб порою терпятъ интеллигентовъ, и притомъ завдомо для охранной полиціи ‘неблагонадежныхъ’,— нельзя обойтись безъ ихъ знаній и талантовъ. Но таланты и знанія старшей, сестры нужны для особо тонкихъ культурныхъ потребностей. При общеизвстномъ отношеніи къ культур многія изъ этихъ потребностей легко игнорировать. Такъ и поступлено, напр., съ статистикой. Таланты и знанія младшей сестры, народной интеллигенціи, нужны для длъ нестоль тонкихъ. Необходимость въ ней конкретне, а потому и неотразиме. Конечно, далеко не вс ‘грамоти’ обладаютъ талантами. Но есть, мн кажется, много врнаго въ замчаніи ‘стараго заводскаго. волка’:

— Бывало, что ни самый талантливый рабочій, то горькій. пьяница, а теперь, что ни самый талантливый, то интеллигентъ…

Давно тому, примрно въ конц 80-хъ годовъ, одинъ ‘самородокъ’ (какихъ, дйствительно, много въ Россіи), въ конц концовъ погибшій отъ пьянства, на мое предложеніе взять и прочесть ‘хорошую книжку’ горько отвтилъ мн:

— Книжки, книжки…Читалъ я ихъ, братъ. Тамъ все пишутъ… Страдаютъ и умираютъ за хорошее дло да за хорошихъ людей… Я, можетъ, тоже хочу умереть. Да вишь, намъ съ тобою, братъ, не за кого умирать. И не за что. Я вотъ все гляжу,— не будетъ ли кто, на мое счастье, утопать либо горть. Тогда, можетъ, и мн пошлетъ Богъ блаженную кончину…

Одна изъ самыхъ ужасныхъ чертъ прошлаго: прямая дорога талантливымъ. людямъ низовъ была закрыта, оставаясь внизу, они обыкновенно не находили соотвтствующаго ихъ потребностямъ и способностямъ дла, безпросвтныя стояли времена, — даже умереть было не за что. Прямая дорога и теперь не открыта. Времена во многихъ отношеніяхъ еще боле ужасныя. Но не безпросвтныя. Все-таки видно, за что, въ случа крайности, можно хоть только умереть. ‘Самородковъ’ изстари тянуло къ книжкамъ, къ самообразованію, къ вмшательству въ общее дло, изстари они изобртали перпетуумъ-мобиль, и т. д. Но въ темнот только рдкому изъ нихъ удавалось попасть на нужную тропу. А какъ разсвло, тропинки-то стали видне. И пошелъ самородокъ впередъ…

Въ былыя времена некуда было дться человку съ мыслями, возбужденными прочитанной книжкой. Теперь и среда иная. Въ ней возникло множество вопросовъ и запросовъ, и если она замчаетъ знающаго и близкаго ей человка, то сама пристаетъ къ нему: скажи, укажи, объясни, растолкуй, научи. Люди сами пристаютъ къ знающему человку… И получается, приблизительно, то же, что бываетъ во времена большихъ религіозныхъ движеній… Когда движеніе окрпнетъ, оформится, тогда возникаютъ организованныя ячейки, которыя и выбираютъ себ наставниковъ и вроучителей. Но въ начальныя времена никакихъ организованныхъ ячеекъ нтъ. Мысль только бродитъ. И ‘не стало выбираетъ пастыря’, а ‘возл пастыря собирается стадо’,— отдльный человкъ, способный имть вліяніе и авторитетъ, является какъ бы центромъ кристаллизаціи. Такъ какъ у насъ происходитъ движеніе по преимуществу соціально-политическое, то и вся схема получаетъ по преимуществу соціально-политическое значеніе.

Грамоти занимаютъ свое мсто по праву. Въ промышленномъ предпріятіи они нужны самому работодателю. Нужны и рабочимъ. Они часто учатся сами, почти всегда у нихъ учатся другіе. Они выполняютъ многое другое. Въ нужныхъ случаяхъ они являются офиціально избраніи,-мы представителями среды. Въ повседневномъ быту они просто вліятельные и авторитетные товарищи,— центры кристаллизаціи по сферамъ личныхъ вліяній и авторитетовъ. И такъ какъ одни изъ нихъ стремятся довершить образованіе, другіе что-то изобртаютъ, третьи ушли въ культурную работу, четвертые обременены семейными обязанностями,— то ‘грамотямъ’ часто не до забастовокъ. Но случись, напримръ, конфликтъ съ предпринимателемъ… Явись потребность въ нкоемъ общемъ дйствіи… Масса не организована. Сговориться невозможно. Но тамъ два-три человка поговорили, здсь два-три поговорили. И людская пыль оказывается единымъ цлымъ. Навязывать ей что-либо извн вообще нельзя. Но оформить и направить возникающія въ ней самой потребности и чувства,— грамоти могутъ и умютъ.

До нкоторой степени то же и въ селахъ. Но крестьянская среда вообще шире, необъятне. И возможности въ ней сложне. ‘Крестьянская интеллигенція’,— центръ и вождь ‘молодой деревни’ ‘новаго крестьянства’, — уже не мене десяти лтъ, помимо всякихъ другихъ своихъ длъ, ведетъ противъ ‘старой деревни’ борьбу за мстную власть. Въ 1905—6 гг. эта борьба была особенно энергичной и привела къ значительнымъ побдамъ. Во многихъ мстахъ ‘молодая деревня’ провела своихъ людей въ старшины, старосты и т. д. Но затмъ пришли команды и разметали ‘молодую деревню’. Тутъ бы и конецъ ей. Оказалось однако, что драгонадами разметали далеко не все. Многія изъ занятыхъ ‘молодой деревней’ позицій она удержала. Ее стали выжимать и вытснять дополнительными мропріятіями. И что ни годъ, то выжиманіе и вытсненіе производится энергичне, откровенне… Оловомъ, опять-таки повтореніе судебъ старшей сестры,— всемрно изгоняютъ, и съ тмъ же ограниченіемъ, но безъ нея не могутъ обойтись… Имются, напр., такія свднія. Въ составъ ‘нашей’ землеустроительной комиссіи — пишетъ одинъ изъ корреспондентовъ ‘Русскихъ Вдомостей’ (25. VII), къ сожалнію, не называя мста, о которомъ идетъ рчь,—

всего выбрано шесть человкъ: трое непосредственно крестьянами, трое земскимъ собраніемъ. Вс по происхожденію крестьяне. При томъ крестьяне ‘изъ передовыхъ’, что доказывается уже тмъ, что вс въ дни свободъ ‘потерпли’: одинъ сидлъ въ тюрьм, былъ высланъ за предлы губерніи, другой больше года находился въ ссылк, третій около полутора лтъ сидлъ въ тюрьм, четвертый также высылался, остальные двое отбывали наказаніе въ арестномъ дом за нарушеніе обязательнаго постановленія…

Такихъ не только выбираютъ, но порою и допускаютъ. И по очень простой причин. ‘Нужны до зарзу’ толковые и грамотные люди, а среди толковыхъ и грамотныхъ людей въ деревн, случается, бывшіе ссыльные, на оцнку начальства, допустиме, чмъ въ ссылкахъ не бывшіе. Й, разумется, не для однихъ землеустроительныхъ комиссій нужны люди. Въ прежнія, хотя и недавнія, времена на мст, напр., старшины или старосты хорошъ былъ ‘всякій мужикъ’,— лишь бы у него была ‘представительная борода’, да умлъ онъ ‘хлопать печатью’. Теперь на одной бород далеко не удешь. Въ деревняхъ пришлось, допустить, а отчасти, но казнымъ финансовымъ и политическимъ соображеніямъ, даже поощрять кредитныя, потребительныя и производительныя организаціи, пришлось расширить вопросы матеріальной культуры (до такихъ ‘крайностей’, какъ, напр., сооруженіе сельскихъ водопрововодовъ), пришлось допустить боле широкую постановку народнаго образованія, — идетъ напряженная постройка школъ низшихъ, во многихъ мстахъ возникаютъ начальныя школы высшаго типа (по прежней терминологіи, городскія училища), возникаютъ и среднія школы, самое землеустройство до крайности осложнило жизнь уже оно не позволяетъ сельскимъ должностнымъ лицамъ полагаться на традиціи, обычаи и писарей, надо самому знать многоразличныя новшества, понимать ихъ и примнять къ такимъ условіямъ и обстоятельствамъ, которые отцамъ и ддамъ не снились. Посади на отвтственную должность безтолковаго малограмотнаго мужика, онъ, пожалуй, самого земскаго начальника запутаетъ, запутаетъ инспекцію по дламъ мелкаго кредита, съ нимъ запутаются чиновники крестьянскаго банка..? И не съ одними старостами и старшинами стало много сложне. Всевозможныя кредитныя кассы, товарищества, общества, артели, во множеств возникшія за послдніе годы, также вдь требуютъ людей не только толковыхъ и сообразительныхъ, но и грамотныхъ, а, главное, обладающихъ талантомъ быстро пріобртать необходимыя знанія и владть ими. Многое вдь у насъ создается такъ же, какъ создавалась въ свое время, напр., оцночная статистика: ничего нтъ,— ни людей, ни знаній, ни опыта, но все должно немедленно быть… Коротко говоря, — съ одной стороны ‘молодую деревню’ гонятъ, съ другой — создается досел небывалый и при томъ въ значительной мр офиціальный спросъ на т именно таланты, которыми она по преимуществу обладаетъ и которыхъ нердко, кром нея, найти не у кого. И что съ нею ни длаютъ, какъ ее ни опустошаютъ, но ея положеніе укрпляется. Она продвигаетъ свои позиціи, расширяетъ сферу вліянія, проводитъ, куда можно, своихъ людей… Прежній интеллигентный крестьянинъ днемъ навозъ возилъ, вечеромъ подъ ругань отца или сердитую воркотню жены книжки читалъ. Разнесчастный, никому не нужный былъ человкъ, — казалось, куры надъ нимъ смются. Нын онъ также возитъ навозъ и также по вечерамъ книжки читаетъ, но меньше, некогда ему,— онъ нердко членъ правленія такого-то общества, членъ ревизіонной комиссіи такой-то кассы, мірской учетчикъ, десятидворникъ, вообще человкъ съ офиціальнымъ положеніемъ, а иногда и съ офиціальной властью, какъ должностное лицо… Конечно, все это — лишь первые всходы большой молекулярной работы. Кое-гд еще и всходовъ нтъ. Кое-гд, наооборотъ, уже не только всходы, но и цвточки. Ягодокъ только нтъ. Ягодки — впереди. Каковы он будутъ, поживемъ — увидимъ. А пока, — если въ томъ мст, гд всходы окрпли, возникаетъ почему-либо потребность общаго дйствованія, то до нкоторой степени можно надяться, что она не перекипитъ, не перебродитъ, не сгонитъ людей въ хаотическую толпу, не отдастъ въ руки случайныхъ ‘героевъ’, не подчинитъ случайнымъ вскрикамъ бшенства. Все-таки есть кому перенять огонь, предотвратить ‘безсмысленный русскій бунтъ’, направить массовую силу на осмысленныя дйствія. И уже предотвращаютъ. Два-три мужика подъ столомъ пошепчутся, двое на овин потолкуютъ, трое въ лсъ за дровами създятъ, — глядишь, и нтъ ‘безсмысленнаго бунта’, а есть, напр., какой бы то пи былъ, но осмысленный бойкотъ. Массовая сила все-таки попадаетъ въ несовсмъ случайныя руки, ее направляетъ, хоть и не вооруженная большими знаніями, а все-таки по существу интеллигентная мысль.

Не приходится гадать, каковы будутъ дальнйшія судьбы ныншняго движенія. Мн казалось полезнымъ вскрыть, по мр силъ, лишь его основные устои. Подъ нимъ, повторяю, есть огромный фундаментъ. Оно само вовсе не случайно, а выростаетъ органически. А, сверхъ того, въ немъ имется естественный командный составъ. Онъ не пришелъ со стороны, не упалъ сверху,— растетъ, какъ и все движеніе, снизу.

Законодательная сессія окончена Государственной Думой 25 іюня, Государственнымъ Совтомъ — 4 іюля. Совтъ окончилъ сессію полемическимъ выпадомъ противъ Думы:

Представляется совершенно невозможнымъ — заявилъ въ особой рчи предсдатель Государственнаго Совта Акимовъ передъ самымъ закрытіемъ тослдняго въ сессіи засданія 4 іюля — пропускать бюджетъ въ конц первой половины года, на который бюджетъ ассигнуется. Еще мене нормально отношеніе законодательныхъ собраній къ длу сооруженія портовъ… Правительство исполнило свой долгъ, представивъ своевременно, въ октябр 1912 г., подлежащія представленія, между тмъ вс эти законопроекты (о сооруженіи портовъ) поступили въ Государственный Совтъ лишь на этихъ дняхъ, когда значительная часть строительнаго сезона уже прошла. Такого рода отношеніе къ насущнымъ нуждамъ нашего отечества представляется совершенно немыслимымъ (цит. по, русскимъ Вдомостямъ’, 5. VII).

Этотъ упрекъ изумилъ даже ‘Новое Время’. Г. Меньшиковъ отвтилъ на него:

Указывая съ такимъ торжествомъ на сучокъ въ глазу Государственной Думы, Государственный Совтъ могъ бы похвастаться бревномъ и даже цлымъ лснымъ складомъ въ собственныхъ старческихъ глазахъ.

‘Брошенную перчатку поднялъ’ предсдатель Думы г. Родзянко и въ бесд съ сотрудниками газетъ предъявилъ Государственному Совту встрчныя обвиненія, гораздо солидне обоснованныя фактически… И такимъ образомъ каникулярное затишье ознаменовалось и еще однимъ ‘конфликтомъ’,— конфликтомъ вслдствіе несолидной и не имющей видимаго вншняго повода полемической вылазки М. Г. Акимова. (Какъ извстно, президіумъ IV Думы систематически прескалъ попытки депутатовъ критически освтить дятельность Государственнаго Совта). Есть однако причины внутреннія, именно нетактичность и несолидность вылазки обнаруживаетъ, до какой степени недовольны и раздражены Думой верхи бюрократіи, олицетворяемые Государственнымъ Совтомъ.

Недовольно и правительство. Втеченіе послдняго мсяца оно демонстративно бойкотировало Думу. А въ заключительный день каникулярнаго роспуска подчеркнуло свою непріязнь особеннымъ способомъ, — для интеллигенціи, быть можетъ, нсколько комическимъ, но съ бюрократической точки зрнія очень значительнымъ. Третья Дума держалась обычая посл сессіи служить благодарственный молебенъ. На этомъ офиціальномъ торжеств неизмнно присутствовали представители правительства,— являлись какъ бы проститься съ депутатами, высказать имъ благія пожеланія. Отслужила благодарственный молебенъ посл сессіи и IV Дума. Но представители правительства на сей разъ не явились. И это, какъ отмтили, напр., ‘Русскія Вдомости’, ‘обратило на себя общее вниманіе’. Отмченъ газетами и другой штрихъ, съ бюрократической точки зрнія также краснорчивый. Молебный чинъ правитъ думское духовенство. И до сихъ поръ въ конц молебна возглашалось многолтіе Дум. Посл ныншней сессіи благодарственный молебенъ отслуженъ также думскимъ духовенствомъ,— епископомъ Анатоліемъ въ сослуженіи съ нсколькими священниками-депутатами. Молебенъ они отслужили, но многолтія Дум не возгласили.

‘Натянутыя отношенія Думы съ министрами сказались даже въ этомъ’ — говорили по этому поводу депутаты (‘Русскія Вдомости’, 26. VI).

Недовольно начальство Думой. До раздраженія недовольно, до готовности устраивать демонстраціи, не всегда удобныя… Бда сама по себ не велика. Въ иныхъ, и при томъ не очень рдкихъ случаяхъ это даже хорошій признакъ, если начальство сердится. Гораздо хуже, что недовольна и страна, недовольство Думою есть и у историческаго антагониста нашихъ сановниковъ, — въ самыхъ разнообразныхъ кругахъ прогрессивнаго русскаго общества. Конечно, четвертая Дума — все-таки не третья. Все-таки она ‘провела — какъ выразился K. К. Арсеньевъ въ ‘Встник Европы’ — нкоторую демаркаціонную черту между политикой министерства стремленіями народа’, все-таки она осудила общее направленіе правительственной политики. Но за этой оговоркой остается совершенно опредленная оцнка ‘положительныхъ результатовъ’. Положительныхъ результатовъ, по выраженію того же K. К. Арсеньева, ‘мало, очень мало’.

Первая сессія IV Думы — писали ‘Русскія Вдомости’ (27. VI) — является совершенно исключительной по своей безплодности. Въ ея итог мы не имемъ ни одного сколько-нибудь новаго закона, и даже подготовительная коммиссіонная работа шла въ Дум въ истекшемъ парламентскомъ году чрезвычайно вяло и медленно… Засданія (общія) происходили рдко…

Не утшительне отзывы и многихъ другихъ органовъ. Резюмируя ихъ, ‘Рчь’ писала (1. VII):

Дума 3 іюня могла уже привыкнуть къ плохой пресс, но такого единодушнаго осужденія до сихъ поръ не наблюдалось. Ршительно вс органы печати соединились въ общемъ хор недовольства результатами думской дятельности, и при томъ не столько результатами ея работы, сколько общимъ направленіемъ ея или, врне, отсутствіемъ направленія.

Вся вообще ‘Дума 3 іюня’, конечно, ‘могла бы привыкнуть къ плохой пресс’. Но нкоторымъ отдльнымъ фракціямъ надо привыкать. Вотъ, напр., ариметическій подсчетъ ‘Голоса Москвы’ (26. VI) подъ конецъ сессіи:

Оппозиція была представлена въ Дум всего 47%, тогда какъ правые и націоналисты сумли удержать 73 % своего состава. Октябристы до послднихъ дней оставались въ состав приблизительно 60%.

Оппозиція, не имвшая до недавняго времени безусловно плохой прессы, въ IV Дум дала наиболе высокій процентъ депутатовъ-абсентеистовъ. На нкоторыхъ засданіяхъ, и при томъ весьма отвтственныхъ, напр., во время постановки холмскаго законопроекта, она имла мене половины своего состава. Отчасти поэтому правые и націоналисты получили возможность провести нкоторыя желательныя имъ ршенія. До сихъ поръ оппозицію упрекали въ ошибкахъ, излишнемъ оппортунизм или радикализм, съ нею вели тактическіе споры. Теперь рчь идетъ о совершенно элементарныхъ вещахъ. И лвой половин Думы приходится выслушивать такія, напр., сентенціи:

Что это за школьничество — не досидть до конца сессіи… Такая небрежность заслуживаетъ всякаго порицанія… Оппозиціонные депутаты должны быть всегда на мстахъ. Гд гарантіи, что въ конц сессіи въ общей масс вермишели не будетъ поднесено… важныхъ государственныхъ вопросовъ… (‘Русское Слово’, 23. VI).

Никто не въ нрав требовать чудесъ. Но оппозиція не сдлала даже того, что она могла сдлать, Оставаясь на избранномъ ею самой тактическомъ пути. То же и Со всею Думой… Ни одного изъ основныхъ вопросовъ она не ршила. Да и трудно было бы требовать отъ нея ршенія ихъ. А въ данномъ случа не о важныхъ вопросахъ приходится говорить. Неотразимы упрейи опять таки чисто элементарнаго свойства,— работали вяло, плохо, законопроекты пропускались кое-какъ, комками, пачками, немаловажное среди пустяковъ, безъ обсужденія, иногда съ явнымъ нарушеніемъ наказа, а кое-когда ршенія принимались даже при отсутствіи кворума… Отсюда, разумется, вовсе не слдуетъ, что депутаты четвертаго созыва лнтяи или неспособны къ труду. Но мы пока говоримъ лишь о факт, не входя въ объясненія его.

Недовольна страна. Недовольна и сама Дума своей дятельностью. Именно Дума, вся, цликомъ, а не только отдльныя группы:

Не говоря уже объ оппозиціи разныхъ оттнковъ, — пишетъ, напр., ‘Кіевская Мысль’ — нтъ положительно ни одной думской фракціи, которая могла бы съ удовлетвореніемъ оглянуться на истекшую думскую сессію. Недоволенъ Крупенскій, съ такимъ жаромъ… принявшійся (въ начал сессіи) за организацію группы центра… Недовольны націоналисты… Недовольны октябристы…

У IV Думы, по выраженію ‘Дня’,

не было друзей, ни одно изъ направленій не считало себя отвтственнымъ за думскую работу, и вс отъ IV Думы открещиваются, точно всмъ она чужая, всмъ она постылая.

Можно бы не принимать слишкомъ въ-серьезъ словесную критику, исходящую, напр., отъ. Фракцій, которыя составляли нкогда, въ III Дум, правительственное большинство. Он вдь нчто утратили. Но словесной критикой дло не ограничивается. У цлаго ряда депутатовъ, напр., не обнаружилось желаніе оставаться въ Дум,— одни уже сложили полномочія, другіе заявили о своемъ намреніи сложить ихъ въ ближайшемъ будущемъ. Характерно при этомъ: у людей различной партійности мотивы оказываются довольно однообразными. Депутатъ отъ Кіевской губерніи націоналистъ Безакъ сложилъ, напр., полномочія потому, что находитъ работу въ IV Дум безплодной, по его мннію, лучше ‘вполн отдаться возложеннымъ на него обязанностямъ губернскаго предводителя дворянства’ {‘Голосъ Москвы’, 21 іюня.}, Члены группы центра,

херсонскій депутатъ Пищевичъ и саратовскій Готовицкій объясняютъ свое намреніе сложить полномочія невозможной атмосферой гнета и давленія въ Государственной Дум. Чтобы достойно отвтить правительству на его отношеніе къ Государственной Дум,— говоритъ Готовицкій — нужно уйти влво. Я этого сдлать не могу и предпочитаю сложить полномочія. (‘Русскія Вдомости’, 19.VI).

Прогрессистъ Зюзинъ, депутатъ Костромской губ., намренъ сложить полномочія вслдствіе ‘пессимистическаго отношенія’:

по его мннію, участіе въ работахъ этой Думы безплодно, Дума обречена на безплодное существованіе, пока правительство не воплотитъ въ дло свои слова о совмстной работ, и пока не выяснится опредленный политическій курсъ (‘Русское Слово’, 2. VII).

Націоналистъ Безакъ, какъ мы видли, предпочелъ мстную дятельность предводителя дворянства законодательной работ члена Государственной Думы. Повидимому, такое же настроеніе обнаружилось и у прогрессиста кн. Урусова: онъ былъ не только рядовымъ членомъ Думы, но и товарищемъ ея предсдателя, по избраніи въ предсдатели ярославской губернской земской унравы кн. Урусовъ сложилъ свои депутатскія полномочія.

Надо сказать правду,— поскольку рчь идетъ объ основныхъ офиціальныхъ обязанностяхъ Думы (охрана законовъ дйствующихъ и участіе въ созданіи законовъ новыхъ), мнніе о безплодности становится очень убдительнымъ… Конечно, и ‘Дума 3 іюня’ до нкоторой степени старается охранять силу дйствующихъ законовъ. Все-таки запросы въ ней принимаются. При нарушеніи закона провинціальными администраторами депутаты нердко частнымъ порядкомъ предстательствуютъ въ канцеляріяхъ и департаментахъ, безпокоятъ министровъ. Въ отдльныхъ случаяхъ не безъ успха безпокоятъ. Но въ цломъ-то какой толкъ? Нечего говорить о провинціальныхъ администраторахъ. Даже въ центр… ‘Законъ’ о военно-медицинской академіи осудили въ Дум, его отказался опубликовать сенатъ, о немъ неодобрительный отзывъ (уже на каникулахъ) дала правительственная ‘Россія’. А ‘законъ’, какъ ни въ чемъ ни бывало, продолжаетъ дйствовать. Недавно ‘Новое Время’ огласило, что мстами, ‘въ вид опыта’ ‘уже больше года’ назадъ введенъ въ дйствіе законопроектъ о реформ полиціи, еще не обсужденный окончательно вдомствомъ, а потому и не внесенный въ совтъ министровъ… Словомъ, черновой набросокъ вдомства, никому не извстный и никакихъ законодательныхъ стадій не прошедшій, объявленъ ‘въ нкоторыхъ мстахъ’ закономъ,— и ничего, иметъ дйствительную силу… Тутъ плоды трудовъ по охран законнаго порядка. Тутъ и ршеніе вопроса о законодательныхъ правахъ Думы. Фактически отъ основныхъ офиціальныхъ обязанностей и правъ остается ‘законодательствованіе, по скольку сіе заблагоразсудится начальству’. Это немного, но все-таки нчто. Съ самаго начала — еще во время выборовъ — высказывалась надежда на возможность провести законы, противъ коихъ начальство ничего имть не будетъ — такъ сказать, аполитическіе, ‘безпартійные’, они, дескать, хотя и не способны излечить основные недуги, но имютъ важное техническое значеніе. Одинъ изъ такихъ законовъ въ проект — о торговой несостоятельности — былъ заготовленъ заране. И предполагалось, что онъ будетъ однимъ! изъ ‘дловыхъ гвоздей’ сессіи. А въ конц сессіи депутатамъ часть печати послала упрекъ: даже съ законопроектомъ о торговой несостоятельности не справились… Мн уже приходилось писать, что этотъ проектъ, на первый взглядъ не имющій прямого отношенья къ боевымъ политическимъ злобамъ, въ дйствительности оказался тсно связаннымъ съ ними, онъ возбудилъ общій вопросъ о причинной зависимости между отсутствіемъ правопорядка и высокимъ процентомъ торговыхъ несостоятельностей, онъ вызвалъ острыя разногласія между торговцами и промышленниками, желающими расширить компетенцію ‘выборныхъ людей’, и ‘бюрократами’, принципіальными противниками выборнаго начала. Приходи лось мн писать и о томъ, какими способами пытались устранить политическій раздоръ по этому, казалось бы, неполитическому поводу: отъ разсмотрнія законопроекта была удалена торговая думская коммиссія, освдомленная въ житейскихъ деталяхъ вопроса, законопроектъ направили только въ судебную коммиссію, гд его и принялись обсуждать съ формально юридической точки зрнія. На сей разъ не удался этотъ излюбленный маневръ третьей Думы — упрощать задачи, отрывать спеціальные вопросы законодательства отъ общеправовой основы — встртилъ довольно серьезное противодйствіе. И вопросъ затормозился. Третьей Дум такія упрощенія удавались. Но вдь теперь фактически подтверждено, къ чему они приводятъ. Извстно, напр., чмъ кончилась попытка оторвать спеціальный вопросъ объ охран рыбныхъ богатствъ отъ общеправовой базы. Задушили самую мысль о томъ, что эту охрану надо возложить на обязанность и отвтственность мстныхъ общественныхъ государственно-правовыхъ организацій, подчиненныхъ извстнымъ началамъ общественнаго же контроля. Третья Дума предпочла углубиться въ ихтіологическіе вопросы, — когда какую рыбу можно ловить, съ какого возраста, и какъ аршиномъ опредлить, достигла ли пойманная рыба указаннаго въ закон совершеннолтія… Въ результат получился законъ 9 мая 1911 г. для каспійсковолжскаго района. Недавно его попытались примнять, но вслдъ затмъ его дйствіе было пріостановлено. Дума ли запуталась въ дебряхъ ихтіологіи, чины ли мстнаго надзора сфальшивили, или рыбопромышленники изобрли каверзу,— пока сказать трудно. Но командированная начальствомъ, въ виду тревожныхъ встей съ мстъ, ученая экспедиція, руководимая старшимъ зоологомъ академіи наукъ проф. Книповичемъ, пришла къ выводу, что фактически новый законъ не охраняетъ рыбныя богатства, а способствуетъ скорйшему исчезновенію ихъ {‘Русская Молва’, 6 іюня.}. Не мене краснорчива судьба другого такъ называемаго нефтяного закона,— объ охран и сдач въ аренду нефтяныхъ земель. Самъ по себ при иныхъ общихъ условіяхъ онъ, быть можетъ, былъ бы не плохъ. Но у насъ первые же торги по этому новому закону весною ныншняго года завершились скандаломъ. Компаніи международныхъ дльцовъ черезъ подставныхъ лицъ заявили офиціально о своемъ желаніи добыть на сдаваемыхъ въ аренду нефтяныхъ участкахъ кондиціонное количество нефти, сдать ее безплатно въ казну, а, сверхъ того, заплатить казн за каждый пудъ этой нефти до 40 коп… И само ‘Новое Время’ увидло въ этихъ дикихъ предложеніяхъ, между прочимъ, прямой разсчетъ на чудовищное въ Россіи казнокрадство, на продажность чиновниковъ и на заинтересованность разныхъ петербургскихъ особъ въ международныхъ нефтяныхъ аферахъ. ‘Гладко было на бумаг, да забыли про овраги’. А овраги-то ой какіе. Спекулянтъ, по соображеніямъ ‘Новаго Времени’, можетъ снимать цлый рядъ участковъ, напр., только для того, чтобы на нихъ не добывалась нефть,— не было помхи нефтяному голоду и паденію вздутыхъ нефтяныхъ цнъ. По закону за это штрафъ. Но что значитъ законъ, если спекуляцію поддерживаютъ нкоторые крупные сановники?Не даромъ даже октябристскою печатью усвоена мысль, которую часто повторяетъ депутатъ В. А. Маклаковъ: дло не столько въ законахъ, сколько въ ныншнемъ состояніи исполнительной власти. Пока исполнительная власть не ‘реформирована’, Законы безсильны. А ‘реформировать’ исполнительную власть… Во-первыхъ, допустить это подлежащіе реформированію, разумется, не заблагоразсудятъ. А, во-вторыхъ, существуютъ не только препоны правительства и Государственнаго Совта. Губернскій предводитель дворянства Ф. И. Еезацъ созналъ безплодность думской работы, сложилъ полномочія, и, не сомнваюсь, согласится съ нами, что, по крайней мр, казнокрадство и беззаконіе вредны, не должны быть терпимы… Но отсюда еще не слдуетъ, что Ф. Н. Безакъ согласится также на т реформы, какія необходимы, чтобы дйствительно сократить казнокрадовъ и беззаконниковъ… Пусть лично г. Безакъ и согласится. Но вдь въ ‘Дум 3 іюня’ есть цлыя группы съ внутренне-противорчивой соціальной структурой, и терпть беззаконія и неустройства мочи нтъ, и упразднить условія, питающія беззаконіе, нельзя,— групповой интересъ не дозволяетъ. И уже по этой причин создается сложное депутатское доложеніе. Съ одной стороны, обидно — несомннное законное право игнорируютъ. Съ другой, правительство мшаетъ. Съ третьей,— толку нтъ. Съ четвертой,— и вся Дума вялая, разбрелась, ‘тоскуетъ’,— ‘плакучій парламентъ’. А съ пятой, частенько и самъ критически настроенный депутатъ хорошъ, не длаетъ и того, что можно бы и нужно бы сдлать, и не по одной вялости настроенія, иному, повторяю, и групповой интересъ не позволяетъ длать то, что, но имя общегосударственнаго блага, можно и должно сдлать.

VI.

Дума не только законодательное и правоохранительное собраніе. Ода — политическій факторъ общаго значенія. Говорятъ, правя’ тельство въ разброд,— раздирается на части междоусобными реакціонными вліяніями. Въ такіе моменты уже простая опредленность законодательной палаты есть особо важное политическое дйствіе. Какая бы то ни было опредленность — лвая или правая — вообще импонируетъ. Быть опредленной величиной въ моменты разброда значитъ нердко быть властной величиною, а иногда владть рулемъ корабля. Но именно опредленности-то IV Дума и не предъявила. Наоборотъ, она предъявила крайнее шатаніе. Самое большинство ея перемнное, ршенія подобны качанію маятника. И это, конечно, порокъ органическій,— порокъ не столько Думы, сколько ‘Россіи 3 іюня:’ въ одной части она является исторически отжившимъ тломъ, соціальная структура другой внутренно противорчива… Основной порокъ, но не единственный

Кром Думы, какъ цлаго, есть отдльные депутаты и фракціи., Они также не только законодательствуютъ, но и вообще политически дйствуютъ. При извстныхъ условіяхъ такимъ политичекимъ дйствіемъ могло быть, напр., даже ныншнее сложеніе полномочій цлымъ рядомъ депутатовъ цо мотивамъ, какъ мы видли, довольно однообразнымъ: оставаться безплодно, правительство давитъ, и т. д. Изъ этого пока никакого политическаго дйствованія не вышло. Не не вышло прежде всего потому, что мотивы-то извстны намъ изъ газетъ, частнымъ образомъ, по разсказамъ и пересказамъ третьихъ лицъ, хотя депутаты, слагая полномочія, имютъ право и возможность лично объяснить свой шагъ. Да, пожалуй, и обязаны дать такое объясненіе,— по крайней мр, избирателямъ. Въ нкоторыхъ случаяхъ объясненіе и логически необходимо. Совершилось, напр., почти поголовное сложеніе полномочій депутатами Калужской губерніи. Частнымъ образомъ, изъ газетъ, извстно, что это сдлано съ вдома и согласія избирателей,— врне, даже по требованію избирателей, выраженному впервые еще до открытія Думы,— на губернскомъ избирательномъ собраніи. По газетнымъ свдніямъ, выборщики и сами депутаты находили этотъ шагъ необходимымъ, какъ протестъ противъ давленія администраціи на выборахъ. Газеты много писали объ этомъ протест, когда онъ только предполагался. Пишутъ и теперь. Но собственно протестующихъ не видать. Сами избиратели офиціально ничего не говорятъ. Калужскіе депутаты постепенно слагали полномочія,— трое сдлали это въ середин іюля, во время каникулъ. По газетнымъ сообщеніямъ, сложившіе полномочія намрены вновь баллотироваться. Комментаторы увряютъ, что происходящее есть протестъ. Но вдь это толкованіе, которому можно врить, но можно и не врить. Протеста, т. е. возраженія формально предъявленнаго, фактически нтъ. Есть лишь нкоторый политическій пантомимъ,— повидимому, онъ что-то выражаетъ но, можетъ быть, и ничего не выражаетъ.

Въ IV Дум не только нтъ политическихъ дйствій, которыя могли бы быть,— даже тмъ, видимо, политическимъ дйствіямъ какія въ ней происходятъ, иногда придается характеръ случайныхъ эпизодовъ. Правда, есть другія политическія дйствія, совершаемыя въ ней,— которыя не только не затушевываются, но даже подчеркиваются. Надо однако, сказать, что частенько даже эти подчеркиваемыя дйствія кастрируются самими дйствующими. Г. Крупенскій въ союз съ извстными депутатами организовалъ правительственную фракцію. Плохо это или хорошо,— вопросъ иной. Сдланъ все-таки опредленный политическій шагъ. Но затмъ онъ немножко замаскированъ,— не правительственная фракція, а независимая ‘группа центра’. Затмъ группа центра осудила общій курсъ правительственной политики, затмъ кое-кто изъ членовъ группы сложилъ полномочія и частнымъ образомъ мы узнали, что это сдлано вслдствіе поведенія правительства, и въ то же время по многимъ голосованіямъ въ Дум отъ начала и до конца сессіи эта группа оставалась по преимуществу правительственной. Соотвтственно, мы имемъ національную фракцію, ‘осудившую’ ‘національный курсъ’. Мы имемъ крестьянскихъ депутатовъ, вступившихъ во фракцію правыхъ, а затмъ вошедшихъ въ особую безпартійную крестьянскую группу. Какъ члены фракціи, они идутъ объ руку съ Пуришкевичемъ, какъ члены группы — противъ Пуришкевича, и это иногда по однимъ и тмъ же вопросамъ,— напр., о церковно-приходскихъ школахъ. Такая же метаморфоза совершается съ нкоторыми членами національной фракціи, вошедшими въ составъ безпартійной земской группы,— тамъ они ‘зубры’, здсь — сторонники либеральныхъ началъ земскаго положенія 186.4 г…. Политика длается… Но это политика самоотрицанія и самоопороченія. Тутъ много значитъ все тотъ же органическій порокъ 3 іюня: представительство, въ основу котораго положены исторически отжившіе слои и внутренно-противорчивые интересы. Печать много говорила и о прямомъ лицемріи отдльныхъ депутатовъ и фракцій. Несомннно, и оно иметъ значеніе. Но, сверхъ всего этого, въ IV Дум особенно почувствовался и важный организаціонный порокъ — не закона 3 іюня, а всей системы, связанной съ этой хронологической датой.

У одного изъ поволжскихъ депутатовъ, священника, корреспондентъ мстной газеты ‘Вольской жизни’ попросилъ объяснить нсколько щекотливую странность. Этотъ депутатъ (фамилію его опускаю) въ Дум приписался къ фракціи націоналистовъ. Но избиратели считали его не націоналистомъ. На предложенные по этому поводу вопросы онъ отвтилъ такъ:

— Нужно знать т тяжелыя условія зависимости и надзора, въ которыхъ находится думское духовенство. Примыкать къ опозиціоннымъ партіямъ для депутатовъ-священниковъ рискованно. Я остановился на той, которая первоначально называлась умренно-правой, а уже посл переименовалась въ партію націоналистовъ. Могу сказать только одно моимъ избирателямъ, что я въ своихъ убжденіяхъ не измнился, и кто меня какимъ зналъ, пусть таковымъ и считаетъ, не обращая вниманіе на партійность (Цит. по ‘Кіевской Мысли’, 30 VI).

Такіе резоны со стороны политическаго дятеля — а членъ законодательнаго собранія таковымъ и долженъ быть — требуютъ категорическаго осужденія. Сегодня къ депутату явились отъ прогрессивной газеты, и онъ говоритъ:

— Не обращайте вниманія на мою думскую дятельность, — я съ нею не согласенъ.

Завтра придетъ сотрудникъ реакціонной газеты или отецъ блачинный, и столь же легко сказать:

— Не обращайте вниманія, что пишетъ еврейская печать…

Не будемъ однако строгими судьями. Ныншніе депутаты, по самому характеру дйствующаго избирательнаго закона, въ значительномъ числ не столько политическіе дятели, сколько обыватели. Къ обывателямъ вообще надо предъявлять боле снисходительныя требованія. А въ данномъ случа обыватели, взявшіеся писать законы для государства съ 150-милліоннымъ населеніемъ, находятся въ совершенно исключительныхъ условіяхъ. И дйствіе этихъ условій начинается уже во время избирательной кампаніи.

По букв закона, выборы свободны,— избиратели имютъ право обсудить свои нужды, кандидатъ можетъ, а по существу и обязанъ, изложить свои взгляды. Но еще во время выборовъ въ первую Думу буква закона была превращена какъ бы въ ловушку. Уже тогда, въ 1906 г., кандидаты за изложеніе своихъ взглядовъ стали подвергаться вполн опредленнымъ послдствіямъ: устраненіе, заточеніе, раззореніе семьи и т. д. Съ переходомъ отъ одной избирательной кампаніи къ другой, этотъ порядокъ становился откровенне. И вскор оказалось, что кандидату не надо даже вступать въ пространныя объясненія, — достаточно опредлить свою партійность или существо своихъ воззрній тмъ или инымъ общеизвстнымъ терминомъ, и ‘готово дло’ по 129, а то и по 102 ст. Уголовнаго Уложенія, вполн обезпечено мсто въ ‘крпости’, въ раіонахъ ссылки, а если судъ не найдетъ ‘смягчающихъ обстоятельствъ’, то и въ каторжной тюрьм. Порядокъ судебный примнимъ въ случаяхъ, такъ сказать, положительнаго опредленія. Порядокъ административный помогаетъ улавливать и тхъ, кто не остережется отъ опредленій отрицательныхъ. Если кандидатъ, не объясняя своихъ мнній, заявитъ себя лишь убжденнымъ противникомъ тхъ политическихъ группъ, побду которыхъ администрація считаетъ желательной или терпимой, то результаты могутъ получиться опять-таки хорошо извстные: устраненіе, разъясненіе, рядъ моральныхъ и матеріальныхъ невзгодъ… Въ такую же мышеловку превратилась и буква закона о депутатской неприкосновенности, о парламентской свобод слова и мнній. Не будемъ вспоминать, чмъ заплатили за эту свободу депутаты первыхъ двухъ созывовъ, — изъ нихъ многіе буквально легли костьми. Но вотъ третья Дума — ‘законопослушная’, одобряемая правительствомъ и помогающая ему бороться съ ‘врагами внутренними’… Депутатъ въ Дум разговариваетъ, онъ свободно называетъ себя соціалъ-демократомъ, трудовикомъ, конституціоналистомдемократомъ. А тамъ, на мст, нажимаютъ на его семью, на его родственниковъ, подрываютъ его хозяйство… Мало-по-малу добираются до него самого,— отыскиваютъ въ его прошломъ поводы и основанія, достаточныя для того, чтобы привлечь, устранить, разъяснить… Пока расплата за свободу въ Дум требовалась отъ лвыхъ или кадетовъ, такъ называемыя правительственныя фракціи не обнаруживали безпокойства,— до нихъ-де очередь не дойдетъ. Дошла однако очередь и до нихъ. По окончаніи полномочій III Думы расплатились за свою депутатскую дятельность и нкоторые изъ октябристовъ, — напр., г. Каменскій въ Екатеринославской губерніи, г. Васичъ въ Орловской. Затмъ оказалось, что поведеніе членовъ III Думы вообще замчено, какъ-бы записано въ книгу живота, и о послдствіяхъ своихъ давно забытыхъ думскихъ рчей и голосованій даже по мелкимъ, второстепеннымъ вопросамъ нкоторые бывшіе депутаты узнаютъ только теперь. Беру одинъ изъ примровъ. Третьедумецъ священникъ Екатеринославской губ. М. Н. Дмитріевъ пожелалъ занять должность законоучителя въ одной изъ частныхъ гимназій. Въ отвтъ на ходатайство объ этомъ получился указъ консисторіи отъ 12 февраля 1913 г. за No 4972.

… Объявить бывшему члену Государственной Думы священнику Дмитріеву, что поведеніе его при обсужденіи въ коммиссіи вопроса о церковноприходскихъ школахъ, гд онъ сталъ на сторону враговъ этихъ школъ, заставляетъ епархіальное начальство смотрть на него, какъ на человка, неустойчиваго въ своихъ пастырскихъ убжденіяхъ. Поэтому поручить ему самостоятельно вести такое серьезное и отвтственное дло, какъ законоучительство въ среднемъ учебномъ заведеніи, епархіальное начальство не находитъ возможнымъ и находитъ необходимымъ имть постоянный и неослабный надзоръ за дятельностью этого священника. Въ этихъ цляхъ онъ можетъ занять мсто приходскаго священника въ двухъ- или трехклирномъ приход, гд бы настоятель постоянно имлъ надъ нимъ наблюденіе… (‘Русское Слово’, 9. IV).

Замтьте,— учтено не общее ‘поведеніе’, а всего лишь отдльный случай,— одинъ разъ что-то сказалъ о. Дмитріевъ о церковныхъ школахъ, и при томъ сказалъ въ коммиссіи, въ закрытомъ засданіи. И западня захлопнулась:. Былъ или нтъ въ этомъ засданіи коммиссіи представитель вдомства, мы не знаемъ, но синодъ извщенъ, консисторіи написано, человкъ отданъ подъ ‘постоянный и неослабный надзоръ’, его будущее, благосостояніе его семьи опредлено,— но особой снисходительности начальства, можетъ быть только младшимъ священникомъ въ приход подъ спеціальнымъ наблюденіемъ отца настоятеля и, стало быть, въ совершенной зависимости отъ настоятельскаго усмотрнія… Четвертая Дума началась урокомъ, нагляднымъ и краснорчивымъ: бывшій епископъ кременецкій Никонъ не усплъ даже воспользоваться парламентской свободой. Онъ — крайній правый, какъ депутатъ, онъ ничего не совершилъ ни въ общихъ засданіяхъ, ни въ коммиссіи. Но лишь только изъ предварительнаго обмна мнній во фракціи правыхъ выяснилось намреніе епископа Никона поднять вопросъ о бдственномъ состояніи крестьянства, западню захлопнули, преосвященный сразу лишился ценза, по которому былъ избранъ, былъ назначенъ подальше, въ Сибирь, тамъ, кстати, черносотенное народолюбіе епископа Никона не столкнется съ интересами крупнаго землевладнія… Конецъ, сессіи ознаменовался важнымъ принципіальнымъ ршеніемъ по ‘длу’, депутата А. С. Салазкина. ‘Преступленіе’ г., Салазкина состоитъ въ томъ, что онъ записался въ конституціонно-демократическую фракцію. Конечно, у насъ въ Таврическомъ дворц ‘оазисъ свободы’,— записывайся куда хочешь, хоть въ соціалъ-демократы, преступленія въ этомъ нтъ. Но ‘есть послдствія’. А они предусмотрны ‘циркуляромъ совта министровъ отъ 14 сентября 1906 года’. Циркуляръ этотъ запрещаетъ лицамъ, которыя состоятъ на государственной и общественной служб, вступать въ противоправительственныя партіи. До сихъ поръ онъ къ членамъ Думы и, въ частности, къ тому же г. Салазкину, уже бывшему депутатомъ (во II Дум), не примнялся.. Но это значитъ лишь, что пора примнять. И рязанское губернское по городскимъ и земскимъ дламъ присутствіе постановило: ‘за неисполненіе’ означеннаго циркуляра (офиціальный мотивъ) отстранить А. С. Салазкина отъ должности касимовскаго городского головы… Почему бы не устранить А. С. Салазкина и отъ должности предсдателя нижегородскаго биржевого ярмарочнаго комитета? Ужь, если отстранять, такъ отстранять,— отовсюду. И не одного, конечно, г. Салазкина,— есть, вдь, и другіе законодатели, ‘неисполнившіе циркуляра’. А затм есть другой циркуляръ: за принадлежность къ противоправительственнымъ партіямъ на должности не допускать. Можно и еще много всякихъ циркуляровъ написать,— дло-то не трудное.

Это не все… Конкрекно надо считаться не столько вообще съ правительствомъ, сколько съ отдльными сановниками. Въ первую сессію извстной и довольно значительной групп депутатовъ надо было сообразоваться съ видами и предположеніями, положимъ, г. Саблера. Примнительно къ этимъ видамъ, желательно и не опасно вести себя такъ-то. Есть однако другіе сановники и властныя вліянія, до нкоторой степени антагонистичныя г. Саблеру. Одному что-либо не нравится, — могутъ быть послдствія, весьма непріятныя, но вдь, если и другому власть имущему лицу что-либо не понравится, то также можетъ выйти нехорошо. Сановники мняются. Въ одну изъ дальнйшихъ сессій на мст г. Саблера можетъ оказаться другое лицо, и вполн возможно, что оно станетъ оцнивать ‘поведеніе’ депутатовъ иначе, — то, что нынче считается похвальнымъ или безразличнымъ, завтра можетъ оказаться предосудительнымъ и достойнымъ кары. Наконецъ, помимо властей столичныхъ, есть власти мстныя, ведущія нердко свою ‘политику’. Г. Саблеру понравилось, но архіерею нтъ, или — г. Саблеру и архіерею кажется безразличнымъ, но секретарь консисторіи вознегодовалъ. Даже секретарь консисторіи взыщетъ,— и найдетъ для того поводы, не указывая прямо на непріятную ему думскую дятельность. И не однимъ думскимъ батюшкамъ приходится нести иго этой ‘свободы’. Октябристъ г. Васичъ, депутатъ III Думы, правительства, кажется, не обижалъ, всего лишь кое-кого изъ чиновъ своей губерніи задлъ,— ‘разъяснили’ на выборахъ. А онъ — видный мстный дятель, помщикъ. О рабочихъ и крестьянскихъ депутатахъ говорить нечего. Нкоторые изъ нихъ въ 1912 г. на пасхальныхъ вакаціяхъ — передъ заключительной сессіей III Думы — ходили къ родственникамъ и знакомымъ ‘прощаться’, — навсегда прощаться, ибо были уврены, что имъ, какъ только кончатся думскія полномочія и ‘неприкосновенность’, пощады не будетъ… Поскольку съ этимъ были связаны, предположенія о моментальныхъ послдствіяхъ — заключеніяхъ, ссылкахъ и т. д.,— они далеко не вполн оправдались. Но невзгоды медленнаго, будничнаго,-повседневнаго выматыванія души до ниточки стали извстны кое-кому. И выматываютъ душу даже не для расплаты за содянное, а просто такъ… Идетъ офиціальный или офиціозный прохожій. Видитъ бывшаго депутата.

— А, ты былъ неприкосновенный, министровъ критиковалъ, запросы вносилъ,— такъ вотъ же теб, получай.

Конечно, жизнь сильне воли начальниковъ. Не смотря ни въ что, на выборахъ многіе кандидаты идутъ подъ опредленно партійнымъ и при томъ лвымъ флагомъ, а въ самой Дум существуютъ явно противоправительственныя фракціи и рдкое засданіе обходится безъ противоправительственныхъ заявленій и предложеній, вносимыхъ не только слва, но и справа. Но, разумется, тактика репрессій не остается безрезультатной. Уже въ выборахъ рядомъ съ кандидатами, идущими подъ своимъ и притомъ лвымъ флагомъ, есть другіе кандидаты, которые прикрываются чужимъ флагомъ,— называютъ себя офиціально ‘правыми’, ‘консерваторами’, и лишь частнымъ образомъ избирателямъ, да и то немногимъ, наиболе вліятельнымъ, извстно, что эта правизна ‘тактическая’,— чтобы избжать устраненій и ‘разъясненій’. И разв не было такихъ же приспособленій къ обстоятельствамъ въ III Дум,— напр., среди крестьянъ и духовенства? А, вдь, депутаты четвертаго созыва еще больше научены опытомъ и подвергаются еще боле откровеннымъ послдствіямъ.

А затмъ, нельзя же сказать, что на тактик политическихъ дятелей строгаго закала эта система вовсе не отражается. Уже на выборахъ даже они не все то говорятъ и длаютъ, что должно бы сказать и сдлать. Случается и такъ: кандидатъ не скрываетъ своей лвой партійности, но на избирательныхъ собраніяхъ лично не выступаетъ и даже въ печати не ршается выступать отъ своего имени и за своею подписью. И не изъ страха, не по недостатку гражданскаго мужества, а на основаніи учета возможностей: избирательныя права этого кандидата настолько неоспоримы, что просто вычеркнуть его изъ списковъ трудно, но, если произнести хоть нсколько словъ публично, то можетъ возникнуть ‘дло’, напр., по 129 ст. угол. уложенія. Пусть это будетъ вздорное дло. Впослдствіи, быть можетъ, сама прокуратура прекратитъ его. Новъ моментъ выборовъ человкъ все-таки будетъ отстраненъ, какъ, привлекаемый по стать, поражающей избирательныя права. Столъ же сложныя положенія возникаютъ и въ Дум. Выше отмчена одна изъ странностей: ‘цлая губернія’ вдругъ слагаетъ депутатскія полномочія,— по газетнымъ свдніямъ, въ знакъ протеста, но мотивы и причины офиціально не оглашены. Почему именно не оглашены,— мы не знаемъ. Но объективное различіе между послдствіями протеста молчаливаго и протеста политически оформленнаго вполн понятно. Молчаливый протестъ не безпокоитъ начальниковъ. И, можно думать, не вызоветъ новыхъ треній и спеціальныхъ нажимовъ на законъ. Но если протестъ шумный, начальство также молчать не станетъ, произведетъ контръ-атаку, ея размры и послдствія не предугадаешь, но обыкновенно въ такихъ случаяхъ терпятъ немалый уронъ т общественныя учрежденія и начинанія, къ которымъ ближайше причастны протестанты. И такъ какъ подобный конфликтъ непремнно отразится на судьб мстныхъ начинаній и учрежденій, а, въ частности, вроятно, и на коллегіи выборщиковъ, то депутатамъ нельзя не сообразоваться съ желаніями и настроеніями избирателей и, вообще, мстныхъ общественныхъ дятелей…

Даже по отношенію къ политическому дятелю, скованному столь основательно и грубыми административными, и деликатными общественными узами, трудно быть требовательнымъ. Какой же опредленности можно спрашивать съ депутата-обывателя? И какъ требовать опредленности хотя бы только отъ фракцій возможнаго правительственнаго большинства? Ни одна изъ нихъ не можетъ быть вполн тмъ, чмъ она есть въ дйствительности. И едва-ли не у всхъ ихъ есть инородныя подмси.

А. Петрищевъ.

‘Русское Богатство’, No 8, 1913

Хроника внутренней жизни.

Читайте также: