В.Г. Короленко
Характерное44
КОММЕНТАРИИ
Характерное, Короленко Владимир Галактионович, Год: 1918
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Короленко В.Г. ‘Была бы жива Россия!’: Неизвестная публицистика. 1917-1921 гг.
Сост. и коммент. С. Н. Дмитриева.
М.: Аграф, 2002.
Анекдотическая история российских властей обильна всякими курьезами. Мы знали анекдоты об одном воеводе, который на запрос о климате и орошении ответил, что в его уезде ни климата, ни орошения нет, а есть один парящий зной. Знали о другом, который по поводу сообщения об экспедиции для разыскания Франклина ответил много лет спустя: ‘для очистки делопроизводства’, что по тщательным розыскам беглого американского подданного Франклина в его уезде не оказалось. Все это, разумеется, смешно, но довольно безобидно. Новейшие времена дали нам много чисто анекдотических, но уже не столь безобидных фигур в роде одесского градоначальника Зеленого или ялтинского Думбадзе, по-щедрински палившего в городе направо и налево. Но даже необузданная сатирическая фантазия Щедрина не заходила так далеко, не создавала таких образов, какие теперь порой создает действительность. Какой Щедрин мог бы придумать, например, некоего Осиповского, прославившегося на днях в м. Фастове Киевской губернии.
Добродий45 Осиповский по должности лицо немаловажное: главноуполномоченный по продовольственному делу… Можно опасаться, что по убеждениям он украинский социалист, по крайней мере, ‘марксист’, судя по тому, что крестьян он считает ‘буржуями’ и, как буржуев, присуждает к малому количеству пищи. Но кто бы ни был г-н Осиповский в партийном смысле, — за ним есть одна несомненная заслуга: в его лице жизнь дает нам яркий reductio ad absurdum46, доведение до цельности некоторых явлений нашей теперешней действительности, и говорит: ‘смотрите и остерегайтесь’.
Перед нами обращение фастовской продовольственной управы к таковой же киевской губернской управе от 16 апреля наст. года за No 52. Фастовская управа сообщает, что 5 апреля состоялось собрание представителей продов. управ, которым главноуполномоченный Осиповский преподал для руководства и непременного исполнения нижеследующие глубокие свои соображения (цитируем дальше слово в слово):
‘Крестьяне деревенские буржуа — должны кушать мало и передавать хлеб ему, как власти. Он никого не боится, — за ним 580 пулеметов и две дивизии немцев. Никто не смеет и пикнуть, а все должны только его слушать. Дать он ничего не может, а брать должен. Кто везет в город хлеб, тот мерзавец, подлец и предатель. Украина — ‘молодой ребенок’ и, если крестьяне-буржуи не отдадут хлеба, то им не видеть этой Украины.
Верным способом борьбы с дороговизной он считает завязывание бабам юбки чубом (!!) и мазание смолой неудобопроизносимых мест и т. д.’.
Все это сообщение фастовской продовольственной управы поставлено в кавычки. Значит, официальное учреждение подчеркивает, что все это точные выражения г-на главноуполномоченного. Затем уже от себя фастовская управа прибавляет, что ‘так как Осиповскому вверена серьезная и ответственная работа в уезде, то по долгу совести она считает необходимым обратить внимание губернской управы’, конечно, в надежде, что добродия Осиповского немедленно уберут…
Вероятно, его и убрали. Но все же он показался хоть на краткое время на арене общественной деятельности, и мы должны быть благодарны за это: г. Осиповский дал нам случай увидеть нечто знаменательное и предостерегающее: ни Зеленый, ни Думбадзе, ни даже щедринские воеводы не давали ничего столь яркого. Для того чтобы найти некоторое предзнаменование его появления, нужно опуститься в глубь веков, когда пророк восклицал в горести:
‘Кто есть, отпустивый осла дивия {Дивия — по-славянски дикий, взбесившийся.} свободна, кто узы его разреша?’47
Подумайте: ведь Осиповский только наиболее яркий образчик, ведь за ним тянутся вереницы таких же осиповских, хотя и менее ярких, оглушающих глухие места столь же мудрыми приказаниями. Те же характерные черты вы встретите теперь не в одном Фастове: они быстро и самонадеянно разрешают все вопросы, опираясь на 580 пулеметов и две дивизии (да еще немецкие!). Добродий Осиповский, — спасибо ему, — выскочил вдруг в Фастове, показался во весь рост, и символический, громкий, многозначительный рев ‘осла дивия’ прогремел, можно сказать, на всю страну. Но тут невольно встает тревожный вопрос: кто же это разрешил его узы? Кто его назначил на важную и ответственную работу? И сколько еще таких персонажей проявляют такую же мудрость?..
Мораль этого многозначительного анекдота в нем же самом: самонадеянность, презрение к общественным учреждениям, презрение к народу, к ‘мужику-буржую’, презрение просто к человеку, к женщине, уверенность, что перед ним никто не смеет пикнуть, так как за ним пулеметы и штыки,— таковы черты, отличающие эту смешную и зловещую современную фигуру, мелькающую то и дело в брожении наших смутных времен. Порой она выступает не с такой внезапной яркостью, но она тем более опасна, чем труднее различить сразу ее нелепость…
Единственная защита от нее в деятельности общественных учреждений. Если пока мы не проявляем выдающихся творческих талантов, пусть хотя бы хор средних голосов покрывает резкие ноты библейского ‘осла дивия’, стремящегося во что бы то ни стало в капельмейстеры и регенты не наладившегося еще хора.
44. Публикуется по: Наша мысль, 1918, No 30, 15 (28) апреля. В этот день в Киеве произошел государственный переворот: Центральная Украинская Рада была разогнана, к власти пришел объявленный гетманом Скоропадский. А за день до этого ‘Наша мысль’ поместила следующее сообщение: ‘Вчера в 5 1/2 часов вечера на квартиру писателя В.Г. Короленко явился немецкий вооруженный отряд из 6 солдат в сопровождении 2 украинских офицеров, предъявивших ордер на имя Мирошниченко, за подписью коменданта города Самойленко для производства обыска в целях отобрания оружия. Такового не оказалось, и отряд удалился’. Вскоре была закрыта и газета ‘Наша мысль’, на смену которой пришла ‘Вольная мысль’. Показательно, что распоряжение о закрытии газеты, полученное 25 апреля (6 мая) 1918 г., поступило от немецких властей в Киеве (Вольная мысль, 1918, No 2, 27 апреля (10 мая).
45. Добродий — господин, сударь (укр.).
46. Reductio ad absurdum — доведение до нелепости (лат.).
47. Короленко ссылается в данном месте на одну из ветхозаветных притч.