Гугеноты вне Франции, Полонский Леонид Александрович, Год: 1868 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 37 минут(ы)

АНГЛІЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА.

ГУГЕНОТЫ ВН ФРАНЦІИ.

The Huguenots, their settlements, churches and industries in England and Ireland, by Samuel Smiles. London, John Murray. 1868.

Въ большомъ кэнтрберійскомъ собор, собор англиканской метрополіи, позади большого алтаря, находится кирпичная гробница, въ форм саркофага. Здсь лежитъ кардиналъ Оде де-IIIатильонъ, братъ знаменитаго адмирала Колиньй, вождя французскихъ гугенотовъ, павшаго въ постыдную ночь си, Вароломея. Есть преданіе, что кардиналъ былъ жертвою той же мрачной силы, того же изуврства, которое поразило его брата. Кардиналъ пріхалъ въ Англію въ царствованіе королевы Елисаветы, повидимому, съ намреніемъ остаться въ этой стран. Его подозрвали даже въ намреніи перейти въ протестантство, за что, какъ говорятъ, онъ умеръ отъ яда. Его положили въ кирпичный саркофагъ, за престоломъ кентрберійскаго собора, съ тмъ, чтобы перевезти останки во Францію. Но въ это время пришло извстіе о погибели семейства Колиньи, и временная гробница кардинала утвердилась въ ндрахъ англиканской церкви навсегда, обратившись въ живой памятникъ католическаго изуврства съ одной стороны и всеобъемлемости гуманныхъ идей протестантства, въ храм котораго нашлось убжище для ‘князя’ такъ-называемой римско-вселенской церкви папъ: эта римско-вселенская церковь оказалась тсною даже и для могилы своего собственнаго князя.

Но постителю, осматривающему древній соборъ, объясняютъ, что этой краснорчивой гробницей не ограничиваются слды, оставленные французскими гугенотами въ метрополитанскомъ собор англиканской церкви. Постителя ведутъ въ обширный склепъ, подъ главнымъ алтаремъ, и здсь, въ полумрак, онъ видитъ нчто въ род придла, съ окнами изъ этихъ оконъ виднется внутренность придла, скамьи врующихъ, амвонъ для проповдника, мсто для пвчаго или кюстера. Это — протестантская французская церковь. Въ ней до сихъ поръ собираются потомки французскихъ гугенотовъ и поютъ’ на французскомъ язык псалмы, древнимъ гугенотскимъ напвомъ. Надъ этимъ склепомъ раздаются въ собор звуки торжественнаго англиканскаго богослуженія и звуки эти достигаютъ скромнаго, полутемнаго убжища послднихъ гугенотовъ {Членовъ этой древней общины остается теперь всего 20 чел., изъ которыхъ шестеро принадлежатъ къ причту. Церковь эта поддерживается фондомъ, изъ кото- раго она получаетъ ежегоднаго пособія 200 фунтовъ.}. Такимъ образомъ, англиканская церковь продолжаетъ до сихъ поръ покровительствовать той диссидентской капелл, которую прикрываетъ собою соборъ, а горсть французскихъ гугенотовъ, молящихся о благоденствіи Великобританіи въ самомъ фундамент ея митрополитанскаго храма, символизируетъ въ себ ту огромную силу, которую нкогда принесли Англіи французскіе выходцы, то могущественное содйствіе, которое они оказали своимъ искусствомъ, трудолюбіемъ и своимъ духомъ свободы религіозному освобожденію, политическому и промышленному развитію пріютившей ихъ страны.

Франція, можно сказать, два раза полагала основаніе Англіи. Въ 1066 г., армія Вильгельма-Завоевателя, эта громадная колонія въ 60,000 человкъ одного мужескаго пола, и притомъ однихъ взрослыхъ, уничтожила саксонскую Англію и построила Англію феодальную и католическую, со всми ея аттрибутами, рабствомъ внутри, предпріимчивостью и страстью къ завоеваніямъ извн. Это была Англія Ричардовъ, Эдуардовъ! Въ XVI вк, изъ той же Франціи начинаютъ являться новыя арміи, во глав которыхъ стоятъ не Вильгельмы-Завоеватели, но иногда искусный ткачъ, иногда опытный суконный Валяльщикъ, ихъ оружіе — не мечъ и не бердышъ, а ткацкій челнокъ и другіе подобные ему инструменты. Этимъ-то мирнымъ завоевателямъ и обязана Англія своимъ современнымъ величіемъ,— та Англія, которую можно назвать Англіею Уаттовъ, Стеффенсоновъ, въ противоположность Англіи Ричардовъ и Эдуардовъ феодальной эпохи.

Но эта важная доля, принадлежащая эмигрантамъ съ материка Европы, во всей судьб британскаго государства, до послдняго времени не всми историками была справедливо признаваема. Даже Маколей умалчиваетъ многое, и тмъ лишаетъ насъ возможности поучительно прослдить, какимъ образомъ на Англіи отразилась та истина, что боле гуманные принципы протестантства не только соотвтствуютъ теоретической справедливости, но и заключаютъ въ себ плодотворныя государственныя начала, источники нравственной и матеріальной силы страны, условія неизбжной побды надъ тми политическими аггломераціями, которыхъ охраненіе въ странахъ католическихъ было доврено духу фанатизма и притсненія, какъ напр. въ Испаніи, гд преслдовали еретиковъ, или въ Польш, гд страдали диссиденты, и гд сращиваніе разнородныхъ частей было поручено сил грубой, механической, не имвшей корней ни въ организм, ни въ дух учрежденій.

Представьте себ съ одной стороны громадное и богатое государство Филиппа II, а съ другой — небольшую и бдную Англію при вступленіи на престолъ Елисаветы. Въ испанской монархіи не заходитъ солнце, туда обильными ручьями течетъ чрезъ океанъ золото Новаго Свта, тамъ стоятъ въ распоряженіи короля несмтныя арміи, и все это, вс эти силы и богатства принадлежатъ королю, самыя убжденія, самая совсть его подданныхъ принадлежитъ ему, такъ какъ въ стран господствуетъ государственная совсть — инквизиція. Ея угрызенія не безсильны, ее нельзя отстранить отговорками, ея полное господство несомннно. Все разсчитано на безусловное сосредоточеніе силъ въ государств, на безусловное его единство, никто даже думать и врить не сметъ иначе, какъ король. Какая, повидимому, идеально-могущественная государственная машина! Тутъ нтъ ‘партій, ведущихъ въ безначалію’, тутъ нтъ ‘пагубнаго разлада нравственныхъ силъ’. Подданные, которые дерзнутъ думать несогласно съ оффиціяльной совстью, должны возстать, иначе они будутъ просто сожжены, какъ смена пагубнаго разномыслія. А если они возстанутъ, то на нихъ есть Альба, есть сила достаточная, чтобы, если не истребить ихъ всхъ, то разорить въ конецъ гнзда этихъ вредныхъ вольнодумцевъ. Дерзнетъ ли иностранное государство изъ-за моря противодйствовать всесильному Филиппу — онъ вышлетъ на него сто-тридцать большихъ кораблей, съ 2,650 пушками и 33,000 солдатъ и матросовъ, съ 180 монахами, съ самимъ генеральнымъ викаріемъ святой инквизиціи, съ цпями и орудіями пытокъ. Мало того,— онъ съ другой стороны, съ другого берега соорудитъ громадный флотъ изъ транспортныхъ судовъ и посадитъ на него 100,000 человкъ, вооруженныхъ такъ, какъ люди могутъ быть вооружены только въ стран лучшаго оружія.

Что видимъ мы съ другой стороны? Два небольшіе острова, надъ которыми царствуетъ женщина, дв трети ея подданныхъ рознятся съ ней въ вр {При восшествіи Елисаветы на престолъ, еще около двухъ третей англійскаго народа были католики.}, цлая половина ея народа отрицаетъ законность ея царствованія, не признаетъ даже законности ея рожденія. Арміи въ этой стран вовсе нтъ, а флотъ ея ничтоженъ, вліянія на дла свта она не иметъ никакого. Казна этого государства совершенно пуста, оно бдно и ремеслами. И это-то государство, обуреваемое безъ того уже внутренними партіями, еще ршается давать у себя убжище буйнымъ выходцамъ изъ-за границы, бунтовщикамъ изъ Франціи и фламандскихъ земель, подвергаетъ себя, изъ-за этихъ сомнительныхъ гражданъ равныхъ толковъ, опасности страшной войны, вводитъ у себя новый элементъ раздора, и передъ всмъ свтомъ являетъ соблазнъ покровительства духу разномыслія и мятежа!

А посмотрите, что сдлала изъ такихъ данныхъ исторія, уже въ конц царствованія Филиппа II, испанская монархія находится въ упадк, она побждена и разорена, Голландія освободилась. Между тмъ, Англія, при конц царствованія Елисаветы, представляетъ сильную державу, властительницу морей, страну, въ которой народъ разныхъ толковъ и убжденій самъ постоялъ за государство, и въ которой положено прочное основаніе колоссальному промышленному развитію. Посмотрите — что Испанія теперь, и что теперь Англія.

Эту поучительную параллель проводитъ Смайльсъ, англійскій писатель, извстный у насъ по переводу одного изъ послднихъ его сочиненій: Self-Help, ‘Самодятельность’,— и посвятившій всего себя на прославленіе главнаго героя человческой исторіи, имя которому — трудъ! Сочиненія Смайльса: Lifes of Engineers, Industrial Biography, Lifes of Boulton and Watt, Story of the life of Georg Stephenson — составили славу автора, а новйшій его трудъ: ‘Гугеноты, ихъ поселеніе, церковь и промыслы въ Англіии и Ирландіи’, указалъ на истинное происхожденіе величія Англія, которое не было еще достаточно оцнено даже лучшими историками этой страны. Смайльсъ предпосылаетъ своему труду очеркъ возникновенія протестантизма, его борьбы съ католичествомъ, картину преслдованій, которымъ были подвергнуты гугеноты во Франціи и протестанты въ Нидерландахъ, описаніе ихъ бгства въ Англію и ихъ поселеній и дятельности въ Англіи и Ирландіи, съ біографическими эскизами замчательнйшихъ изъ ихъ представителей. Этотъ эпизодъ исторіи XVI и XVII вка останется на вки поучительнымъ примромъ побды принципа протестантской свободы надъ принципомъ католическаго деспотизма, которая должна была представляться невроятною современникамъ, соображавшимъ только громадность средствъ и страшную энергію насилія. Свобода совсти, которую Англія основала у себя, привлекла къ ней все лучшее изъ испанскихъ Нидерланды и изъ Франціи, и спасенныя ею жертвы католическаго фанатизма отплатили ей за это образованностью, политическимъ развитіемъ и матеріальнымъ обогащеніемъ. На эту-то малоизвстную и любопытную сторону исторіи, на участіе призрнныхъ Англіею гугенотовъ, во всестороннемъ развитіи могущества Великобританіи, мы обратимъ особенно вниманіе читателя, при ознакомленіи его съ сочиненіемъ Смайльса. По счастливому выраженію одного историка XVII вка, англичане до гугенотовъ ‘столько же пользовались, напримръ, шерстью овецъ и барановъ, сколько пользовались ею сами овцы и бараны’. Не прошло съ того времени и ста лтъ, какъ вс забыли, что Англія есть государство исключительно земледльческое, и намъ кажется, что въ Англіи промыслы и торговля процвтаютъ цлыя тысячелтія.

II.

‘Посл римлянъ, весь міръ — пустота’, сказалъ Сенъ-Жюстъ. Знаменитый дятель французской революціи говорилъ какъ представитель ея. Она отрицала все предшествовавшее себ, она съ себя начала лтосчисленіе. Могло ли быть что-нибудь до ‘провозглашенія правъ человка?’ Что такое для революціи возрожденіе?—Пустяки, литературное событіе. Что для революціи реформація?— Видоизмненіе рабства духа.— Все это отрицалось, все отмнялось, революція не хотла имть ‘отцовъ’. Она считала себя Минервой, рожденной во всеоружіи, видла въ себ* откровеніе человческаго разума, вдохновеніе разума и одному разуму установила культъ. Немудрено, что великій переворотъ, великое изверженіе не помнило прошлаго, оно вскор, по живописному выраженію Ламартина, преслдуя творца Марсельезы, не узнало, наконецъ, и собственнаго своего голоса.

Но въ метрик исторіи записано родословное древо французской революціи, указаны источники ея идей, и потому-то сама она со степени эры низводится на степень эпизода.

Реформація была предтечею политическихъ революцій во имя свободы, могущественнымъ орудіемъ духа свободы въ его борьб. Реформація оказала свобод огромную услугу не потому, что она очистила вру, не потому, что католическій матеріализмъ былъ потрясенъ протестантскимъ спиритуализмомъ. Нтъ, эта очищенная вра, этотъ спиритуализмъ самъ по себ, какъ совокупность врованій, не сдлали бы для свободы того, что сдлала реформація, потому что очищенная вра въ Германіи, своемъ отечеств, еще не стала врагомъ политическаго деспотизма, напротивъ того, германскіе государи укрпились нкоторыми ея непосредственными результатами, въ Англіи этотъ спиритуализмъ самъ создалъ деспотическую церковь, между тмъ какъ во Франція явился страшнымъ врагомъ королевской власти, а въ Голландіи спокойно жилъ среди республиканскихъ формъ. При такихъ разнообразныхъ условіяхъ дйствовалъ протестантизмъ. И, однакожъ, нтъ ‘мннія, что именно реформація овивала длу свободы величайшую услугу. Но почему? Она освободила разумъ, она заключила союзъ съ знаніемъ и, провозгласивъ принципъ свободы отъ религіознаго рабства, расчистила дорогу для торжества человческой личности.

Сама реформація была также только эпизодомъ великой борьбы, эпизодомъ- сравнительно короткимъ. Отъ возникновенія ея до ея торжества, отъ Лютера до англійской революціи 1688 г., прошло всего 140 лтъ. Но человчеству она дала громадный толчокъ, именно потому, что основалась на знаніи, вступила съ нимъ въ союзъ, воспользовалась его средствами и, провозгласи свободу религіозной мысли, подкопала невжество, этого могущественнаго и безусловнаго врага свободы. Достаточно напомнить нсколько числъ. Посл паденія западной римской имперіи, цлую тысячу лтъ въ мір была, въ самомъ дл, если не ‘пустота’, то темнота. Въ половин XV вка является печать, католичество ополчается противъ печати и сожигаетъ печатныя библіи, въ конц того же вка является Америка, католичество, устами саламанкскихъ теологовъ, отрицало ея существованіе, на основаніи твореній отцевъ церкви, въ первой четверти XVI в., является реформація и объявляетъ войну самому врагу успховъ мысли, переноситъ войну на его собственную территорію, первые печатники не слушались лады, Лютеръ его отрицаетъ, Колумбъ былъ ослушникъ отцевъ церкви, Лютеръ отбрасываетъ ихъ авторитетъ. Посл того, какъ открытіе Америки сдлалось плодомъ грховнаго ослушанія священному, до того времени, авторитету, надобно было отказаться отъ убжденія въ грховности такого ослушанія, которое открыло міру — міръ, или усомниться въ святости авторитета, противившагося открытію. Лютеръ ко дверямъ виттенбергской церкви прибиваетъ манифестъ, которымъ не только отвергается право пап разршать грхи, но и устанавливается разршеніе свободы мысли. 31 октября 1517 года, можно сказать, были протестованы папскіе векселя — индульгенціи, былъ потрясенъ, кредитъ римскаго религіознаго банка, основаннаго на монополіи. Двадцать шесть, лтъ спустя (1543 г.) принесли умирающему Коцернику печатные листы его De orbium coelestium revolutionibus, которые папство прокляло за тмъ въ лиц Галилея, проповдника новаго ученія. Итакъ, революція, начатая на земл станкомъ Гуттенберга, компасомъ Колумба и хораломъ Лютера, какъ-бы проникла въ самое небо. Еще чрезъ сто лтъ (1649 г.) реформація въ Англіи, возставая противъ собственной своей реакціи, казнивъ Лоуда, производитъ уже полную политическую революцію: несчастный Карлъ I только слдуетъ на эшафотъ за своимъ министромъ. Еще сорокъ лтъ (1688 г.) спустя, реформація изгоняетъ изъ Англіи, по слдамъ Стюарта, Якова II и утверждается окончательно въ лиц Вильгельма III Оранскаго. Во Франціи отмна нантскаго эдикта (1685 г.) крайній актъ самовластія, вершина безусловнаго правленія Людовика XIV, служитъ однимъ изъ предвстій и одною изъ причинъ громадной политической революціи, послдовавшей чрезъ сто четыре года. Какъ прежде принуждено било эмигрировать до полумилліона гугенотовъ, такъ тутъ эмигрировала вся аристократія, какъ гугенотовъ, бжавшихъ изъ Франціи, хватали по дорогамъ и казнили, такъ были схвачены на дорог и казнены бжавшіе король и королева. Какъ барабанъ билъ при казни пастора Рея, въ Бокер, заглушая его прощальную рчь, такъ онъ покрылъ слова стоявшаго на эшафот Людовика XVI, преемника и вмст жертвы Великаго Людовика.

III.

Побду новаго времени надъ средневковыми порядками обыкновенно оцниваютъ по тмъ плодамъ, которыми мы наслаждаемся отъ этой побды въ настоящее время. Но оцнить эту побду во всемъ ея объем можно не иначе, какъ припомнивъ оба могущества враговъ свободы мысли въ средніе вка, когда эти гигантскія силы, поочередно враждуя другъ съ другомъ, пытались вылить въ свою форму все общественное устройство.

Развитіе человческаго общества совершается не такъ просто, какъ ростъ отдльнаго организма. Въ жизни растительной качества сменъ, свойства почвы и атмосферическія условія только усиливаютъ или ослабляютъ ростъ, совершающійся по безусловному, опредленному закону и оказываютъ вліяніе въ степени плодотворности новыхъ особей. Жизнь обществъ только тогда слдуетъ опредленному закону и развивается логично, когда она сознательна. Свтъ знанія еще боле необходимъ для логичнаго естественнаго развитія общества, какъ свтъ солнца для развитія ростковъ выступающихъ изъ земли. Безъ этого свта — мысль человческая или не управляетъ судьбою — и тогда въ судьб его отражается темная игра случайностей, или по недостатку свта заблуждается — и тогда въ развитіи его видны увлеченія въ сторону, увлеченія безплодныя, и даже увлеченія назадъ, внизъ, во мракъ — гибельныя-реакціи. Такъ называемый ‘постепенный, правильный и спокойный прогрессъ’ общества въ полномъ смысл этого слова никогда не существовалъ. Консерваторы, возстающіе противъ такъ называемыхъ ими скачковъ впередъ, защищаютъ по преимуществу именно т политическіе девизы, во имя которыхъ были совершены въ равныя времена колоссальные скачки назадъ. Языческіе консерваторы назвали бы христіанство великимъ ‘скачкомъ впередъ’, въ западной церкви, это же христіанство, изъ котораго можно было вывесть идею свободомыслія, равенства людей, отмны рабства, общественнаго самоуправленія и взаимнаго вспоможенія, вступивъ въ союзъ съ идеею римско- цесарскою, произвело въ средніе вка, повидимому, неожиданные два результата: идея вселенской власти Рима сказалась во вселенской власти римскаго епископа, двойственность власти императора, который былъ, по большей части, Augustus и Pontifex Maximus, перешла въ католичество, съ тою только разницею, что Pontifex подчинилъ свтскую власть себ, унаслдовавъ отъ Рима идею государственности, католицизмъ стремился подчинить государство ‘намстнику Бога’.

Но не одно христіанство, подъ вліяніемъ союза съ римскими идеями, пришло къ реакціи. Римская идея о верховной власти императоровъ сама видоизмнилась подъ вліяніемъ христіанства. Въ принцип римскаго цесаризма лежало народное избраніе. Императоръ считался какъ-бы делегатомъ народовластія. Но подъ вліяніемъ христіанства верховная власть является уже имющею отвлеченное, безусловное начало, какъ то представляютъ собою германскіе императоры и короли. Понятно, что безусловная верховная власть, имющая сама въ себ свое происхожденіе, должна была смотрть на все находившееся вн ея, на вс общественныя формы, будь то личныя или общинныя, какъ на незаконныя препятствія для своего дйствія. И въ самомъ дл, сперва она была въ союз съ ленниками противъ городовъ, потомъ въ союз съ городами противъ великихъ ленниковъ, сперва въ борьб съ двойственной властью папства, когда оно было для нея опасно, и потомъ въ союз съ инквизиціею, когда опасность миновалась со стороны папства и явилась со стороны народовъ,— идя такими путями къ устраненію всякихъ преградъ и въ установленію полнаго самовластія, деспотизма Людовика XIV.

Такимъ образомъ, на запад смена свободы заключавшіяся въ христіанств не взошли, заглушенныя реакціею. Послдній поборникъ платоническаго зачатка христіанства, Абеларъ, учившій въ ХИ вк, что Сынъ Божій — не ‘любовь’, какъ утверждало средневковое католичество, а разумъ и слово, былъ побжденъ. Въ конц ХИ вка, мы видимъ уже полное торжество двойственной власти папства, мы видимъ созданіе Григорія VII — попытку подчиненія Европы теократіи. Монархія вступаетъ съ нимъ въ борьбу, не за свободу человка, конечно, а за преобладаніе. Тринадцатый вкъ проходитъ въ этой борьб. Въ начал XIV вка, примры Филиппа-Прекраснаго французскаго и Эдуарда I англійскаго показываютъ намъ, что монархія возьметъ верхъ надъ теократіею. И въ самомъ дл, въ конц XIV и въ XV вк великій западный расколъ, послдствіе перенесенія папской столицы въ Авиньонъ, потомъ совершаетъ это дло. Въ XV вк уже мы видимъ Людовика XI, Фердинанда-Католическаго, а въ XVI — Карла V и Филиппа II. Монархія беретъ перевсъ надъ всми политическими формами, и силу клерикальную уже употребляетъ какъ орудіе для огражденія государственнаго единства и безусловности верховной власти. Дале, въ XVII вк дло это продолжаетъ Ршпель (во внутренней политик), и наконецъ, на рубеж XVII и XVIII побдоноснымъ представителемъ его является, король-солнце, ‘великій Людовикъ.’

Кром христіанства, среднимъ вкамъ предоставленъ былъ судьбою другой важный матеріалъ для политическаго развитія — Римъ завщалъ имъ свое муниципальное право. Но и съ этимъ либеральнымъ элементомъ побдоносно совладала реакція. Христіанство она переиначила и исказила въ папизмъ,— муниципальныя свободы, могущество вольныхъ общинъ, которыя мстами, въ Италіи, южной Франціи, сверной Испаніи, во Фландріи, въ Швейцаріи, въ Ганз, явили блестящіе примры республиканскаго развитія, реакція или задавила, или стснила въ желзномъ круг, предотвративъ всякое распространеніе ихъ.

Итальянскія общины, южныя и срединныя, могли развиться, въ особенности благодаря отдаленности своихъ верховныхъ владыкъ — императоровъ византійскихъ, сверно-итальянскія общины были спасены отъ порабощенія варваровъ (лонгобардовъ) разрушеніемъ Лонгобардскаго царства (Карломъ-Великимъ). Но, обратясь въ богатыя и славныя республики, эти общины, подъ вліяніемъ двухъ постороннихъ силъ боровшихся между собою — папъ и императоровъ, и иностранныхъ: испанскаго и французскаго вторженій, никогда не могли свободно развиваться. Внутренняя исторія ихъ, подъ вліяніемъ вчной мысли объ оборон, представляетъ не развитіе въ смысл демократизма, а напротивъ — постепенное отступленіе къ олигархіи и даже къ единовластію. Вмст съ тмъ, раздираемыя раздорами и междоусобіемъ, которые искусно поддерживали папы, эти ‘измнники Италіи’, общины не могли создать національнаго единства Италіи, которое положило бы конецъ иностраннымъ вторженіямъ и предохранило бы ихъ самихъ отъ гибели, отъ той судьбы, которая выпала на долю всей Италіи.

Отдльныя реформаторскія попытки не могли спасти этихъ республикъ, и, за двадцать лтъ до реформаціи, когда на римскомъ престол сидлъ Александръ Борджіа, — Савонарола, предвидя свою гибель и гибель своего дла, восклицалъ въ отчаяніи: ‘Вся торжествующая церковь говоритъ Христу — Ты умеръ напрасно!’

Общины на юг Франціи были побждены двумя мрачными силами, соединившимися вмст: феодализмъ соединился съ клерикализмомъ, и истребленіе альбигойцевъ было настоящимъ крестовымъ походомъ рыцарей и жрецовъ противъ свободы. Эта побда не дала общинамъ южной Франціи, сестрамъ общинъ итальянскихъ, развиться въ независимыя республики. На свер Франціи общины были слишкомъ стснены феодализмомъ, а во Фландріи и въ Германіи (разумя собственно Ганзу) он были заключены въ желзныхъ кругахъ феодальной системы, среди которой играли роль убжищъ, он только защищались, но распространиться не могли, не могли влить Европу въ свою форму, не могли дать въ ней преобладанія единственному благотворному наслдію древняго Рима. Могущественные представители феодализма, герцоги бургундскіе не успли разрушить фландрскихъ общинъ, ни покорить Швейцарію, потому что сами были сломлены возвышавшимся уже надъ всми политическими элементами началомъ централизаціоннаго монархизма.

Въ XV вк, надъ всми этими элементами, бродившими въ средніе вка, уже господствуютъ два начала: непогршимаго папства и безотвтственнаго монархизма. Мысль и совсть скованы папствомъ, которое устранило контроль соборовъ, самоуправленіе и голосъ народный подавлены централизирующею верховною властью, которая возвысилась надъ общинами, союзами городовъ и генеральными чинами.

Что освободитъ мысль, опираясь на знаніе? Что потрясетъ авторитетъ папства, оживитъ остатки общинной оппозиціи противъ феодальныхъ королей, возстановитъ многихъ свтскихъ повелителей противъ европейскаго микадо, что положитъ прочнее основаніе подчиненію церкви государству?— Реформація. Какимъ образомъ революція чисторелигіозная, въ своемъ начал, вступитъ въ союзъ съ знаніемъ? Для этого ей стоитъ только найти снова мысль брошенную еще великимъ Роджеромъ Бэкономъ въ темноту XIII вка: ‘Христіанинъ только тотъ, кто читаетъ св. писаніе!’

III.

Но кто могъ въ средніе вка читать св. писаніе? На этотъ вопросъ мы найдемъ подробный отвтъ у Смайльса, онъ показываетъ намъ, до какой степени было затруднительно распространеніе знанія до изобртенія Гуттенберга. Рукописный экземпляръ библіи стоилъ 40—60 фунтовъ стерлинговъ. Чтобы, дать понятіе о цнности, какую представляла эта цифра въ XV столтіи, Смайльсъ сообщаетъ, что въ то время приходскій священникъ въ Англіи получалъ около 5 ф. 10 шилл. (35—40 р.) въ годъ. Стало быть, цна библіи представляла для образованнаго человка 7—10-лтнее содержаніе. Вслдствіе того, за немногими исключеніями, никто не имлъ доступа къ тмъ документамъ вры, на которыхъ духовенство утверждало свое господство. Если являлся человкъ ученый, способный даже быть возбудителемъ и вождемъ умственнаго движенія, онъ былъ лишонъ сообщенія съ массами, изобртенія, сдланныя отдльными личностями, терялись для всего человчества, какъ потерялась бы теперь какая нибудь и великая мысль, оснившая человка за минуту его погибели среди полюсныхъ льдовъ.

Замчательно, что первая книга, отпечатанная Гуттенбергомъ и его товарищами была именно латинская библія. Она состояла изъ 641 листа, и отпечатаніе ея потребовало 7—8-лтней работы, такъ какъ, при несуществованіи еще словолитнаго искусства, приходилось вырзывать руками, при помощи несовершенныхъ инструментовъ, каждую букву, нужную для цлой страницы in-folio. Смайльсъ не сомнвается, что цль предпріятія Гуттенберга и его товарищей была чисто-промышленная: ихъ соблазняла именно высокая цнность рукописей. Ни у Гуттенберга, ни у Шффера денегъ не было, вотъ почему они обратились въ Іогану Фаусту, богатому майнцскому ювелиру, который и сдлался капиталистомъ книгопечатанія. Первое изданіе печатной библіи было продано товарищами но цн рукописей. Второе изданіе, вначал, продавалось ими по тмъ же цнамъ, т. е. по 750—900 руб. за экземпляръ. Въ Париж, куда Фаустъ повезъ часть изданія, люди платили эти деньги и не видли въ самомъ изданіи, ничего чудеснаго, пока платили за него какъ за обыкновенныя рукописи. Но когда Фаустъ, желая сбыть скоре оставшіеся у него экземпляры, понизилъ цну и сталъ продавать ихъ по 90, а потомъ даже по 45 рублей, то тотчасъ возникло подозрніе, что онъ длаетъ рукописи посредствомъ волшебства, у него произвели обыскъ, нашли еще экземпляры чудесныхъ рукописей, въ красныхъ заглавныхъ буквахъ заподозрили кровь и заключили его въ тюрьму, изъ которой онъ освободился, только выдавъ вполн секретъ печатанія.

Гуттенбергъ и Шефферъ отпечатали, кром библіи, еще нсколько книгъ: латинскій псалтырь и De officiis Цицерона. По эти изданія, также какъ и первыя изданія библіи, были отпечатаны въ маломъ числ экземпляровъ и продавались по цнамъ рукописей, печатныя книги сдлались доступными масс только посл того, какъ Шфферъ вырзалъ буквы въ матрицахъ и сталъ отливать во множеств каждый типъ. Только тогда явилось настоящее типографское искусство, но для удобнаго примненія его потребовалось еще усовершенствованіе бумаги. Взятіе и разореніе Майнца архіепископомъ Адольфомъ, въ 1462 году, разсяло рабочихъ Гуттенберга и Шффера по всей Европ, и искусство печатанія перестало быть тайною.

Первые печатники во всхъ странахъ Европы главнымъ образомъ занимались воспроизведеніемъ библіи, потому что она расходилась всего боле. Да и что имъ было печатать, кром библіи и нсколькихъ классическихъ, именно: латинскихъ авторовъ? Печатаніе библіи тотчасъ вызвало необходимость ея перевода, для большаго распространенія ея. Въ теченіе первыхъ десяти лтъ по разореніи Майнца, въ Германіи были отпечатаны всего 24 книги, изъ нихъ 5 были латинскія библіи, а 2 нмецкія. Въ 1471 году уже является итальянскій переводъ, въ 1475 — чешскій, въ 1477 — голландскій, въ 1477 — французскій въ 1478—испанскій, и польскій только въ 1556 году. Экземпляръ перваго изданія библіи Гуттенберга (1450—1455) извстенъ водъ названіемъ ‘мазариновой библіи’ (онъ найденъ въ библіотек этого кардинала въ Париж, въ половин XVIII в.). Въ библіотек лорда Спенсера есть 20 изданій латинской библіи, вышедшихъ между первымъ изданіемъ Гуттенберга (второе было въ 1462 году) и 1480 включительно.

Духовенство скоро встревожилось новымъ изобртеніемъ, оно поняло, что* распространеніе библіи ведемъ ко всенародной поврк тхъ документовъ, на которыхъ оно утвердило свою власть. Къ чему была эта поврка, когда авторитетъ церкви былъ непогршимъ? Значеніе средневкового католичества, какъ силы мрачной, краснорчиво проявилось въ мрахъ, которыя духовенство поспшило принять для стсненія распространенія печатной библіи. Въ самомъ вк ‘инкунабулъ’, т. е. первичныхъ печатныхъ изданій, уже является духовная цензура надъ типографщиками. Первый примръ былъ данъ архіепископомъ майнцскимъ, въ 1486 году. Въ начал слдующаго столтія папа Александръ VI буллою воспретилъ типографщикамъ Кльна, Майнца, Трира и Магдебурга, издавать какія-либо книги безъ особаго разршенія мстныхъ архіепископовъ. Въ Англіи, втеченіе XV вка, не было допущено ни одной переводной библіи, а чтеніе виклефова перевода ея было воспрещено подъ карою отлученія отъ церкви и смерти.

Печатники однако продолжали издавать библіи и — что было всего опасне для оффиціальнаго толкованія христіанства — стали печатать ветхій завтъ на еврейскомъ язык, и новый — на греческомъ. Извстно, что знаніе еврейскаго и греческаго языковъ въ западной церкви къ XV столтію пришло въ полный упадокъ, позднйшее распространеніе эллинизма было уже плодомъ возрожденія. Но пока еврейскій и греческій языки были мертвою буквою для массы духовенства, печатаніе библіи на этихъ языкахъ, распространеніе въ свтскихъ школахъ подлинныхъ текстовъ должно было приводить духовенство въ страхъ. Вотъ слова одного монаха того времени: — ‘Нын открыли новый языкъ, называемый греческимъ. Этотъ языкъ станетъ матерью всякихъ ересей. Я вижу въ рукахъ многихъ людей книгу написанную на этомъ язык и называющуюся ‘Новый Завтъ’, эта книга преисполнена тернистыхъ кустарниковъ, въ коихъ скрываются ехидны.’

Чтеніе св. писанія, въ самомъ дл, неизбжно вело къ ереси, въ томъ смысл, что, будучи, по употребленному нами уже выраженію, ‘повркою документовъ’ церковной власти, вносило критику въ понятіе о ея непогршимости. Духовенство боле и боле убждалось, что печать — его опаснйшій врагъ, Смайльсъ приводитъ слова произнесенныя кройдонскимъ викаріемъ въ проповди: ‘Мы должны искоренить печать, или она искоренитъ насъ’.

Народъ съ жадностью бросился на открытый ему источникъ познанія. Когда печатныя библіи были еще рдки въ Англіи, то въ соборахъ выставляли по экземпляру ихъ, прикрпляя книгу цпью къ стн, и около этихъ библій толпился народъ, ‘жаждущій испить отъ живой истины’. Библію читали съ энтузіазмомъ, и распространеніе ея скоро оказало вліяніе на самый языкъ общества, сообщивъ ему примсь библейскихъ оборотовъ и подобій. Лютеръ, въ своихъ ‘застольныхъ бесдахъ’, говоритъ: — ‘Мн было двадцать лтъ, и я еще не видалъ библіи, не подозрвалъ даже существованія иныхъ евангелій или посланій, кром тхъ, которые были употребляемы при богослуженіи. Въ Эрфуртской библіотек (во время новиціата Лютера), я впервые встртился съ библіею и часто читалъ ее д-ру Штаупицу, съ постоянно возраставшимъ удивленіемъ’. Докторъ Штаупицъ былъ прелатъ, пріхавшій въ Эрфуртъ для ревизіи монастыря, въ которомъ находился Лютеръ, онъ полюбилъ Лютера и приблизилъ его къ себ. Передъ отъздомъ своимъ, онъ подарилъ Лютеру экземпляръ библіи. Лютеръ говоритъ, что онъ впродолженіи нсколькихъ лтъ прочитывалъ всю библію ежегодно дважды.— ‘Д-ръ Узингеръ, августинскій монахъ’, пишетъ онъ, ‘бывшій моимъ наставникомъ въ монастыр, часто говаривалъ мн:— ‘Ахъ, братъ Мартынъ, къ чему ты трудишься надъ библіею? Читалъ бы ты лучше древнихъ учителей, которые собрали для тебя всю ея суть и весь ея медъ. А сама библія — причина всхъ нашихъ замшательствъ’. Почтенный монахъ не могъ предвидть, до какой степени ученикъ его оправдаетъ его католическое мнніе.

Библія, которую читалъ Лютеръ, была библія латинская, Vulgata. Нмецкій переводъ, какъ извстно, онъ предпрималъ самъ во время пребыванія своего въ Вартбургскомъ убжищ, въ 1521 году. Въ слдующемъ году, онъ издалъ переводъ новаго завта, а черезъ два года — переводъ ветхаго завта. Лютеръ самъ лучше всхъ выразилъ значеніе печати для реформаціи:— ‘Печать’, говоритъ онъ, ‘это — послдній и величайшій даръ, коимъ Богъ сподобляетъ насъ къ торжеству евангелія’. Библія Лютера съ необыкновенною быстротою распространились не только по Германіи, но и въ Швейцаріи, Богеміи, Франціи и Англіи. Англійскій переводъ, сдланный Тиндэлемъ, былъ напечатанъ въ Антверпен, въ 1526 году. Втеченіи 10 лтъ его вышло уже 14 изданій, а между тмъ, употребленіе его въ Англіи было запрещено. Антверпенъ былъ центромъ печатанія переводовъ библій. Въ теченіи первыхъ 36 лтъ XVI вка, тамъ вышло не мене 13 изданій библіи и 24 изданій новаго завта на фламандскомъ язык, сверхъ того, тамъ же вышли изданія на языкахъ: французскомъ, датскомъ и испанскомъ. Замчательно, что въ числ первыхъ типографщиковъ было очень много славянъ, судя по сохранившимся именамъ ихъ, именно чеховъ и поляковъ, особенно же чеховъ. Отсюда возникла догадка славянофиловъ, что самъ Гуттенбергъ былъ славянинъ — Янъ Крутогорскій.

Реформація, опираясь на печать, давала массамъ практическое основаніе нравственнаго освобожденія. Имя у себя дома священное писаніе, на своемъ родномъ язык, каждый врующій былъ вполн уволенъ отъ произвола земныхъ правителей и судей. Имя у себя сводъ священныхъ законовъ, онъ имлъ и верховнаго своего судью и могъ вступать съ нимъ въ бесду, безъ посредства всякихъ руководителей, кром тхъ, которые сами учили его читать библію и размышлять надъ нею. Сознаніе нравственной свободы мгновенно озарило людей, значеніе же этого факта въ примненіи къ дальнйшему развитію политическому и соціальному указывается уже тмъ, что однимъ изъ первыхъ отраженій реформаціи было возстаніе крестьянъ на Рейн. Понятно, что Римъ строго воспретилъ печатаніе библій, проклиная и осуждая на смерть всхъ печатавшихъ и всхъ читавшихъ ихъ.

IV.

Во Франціи, преслдованіе реформаціи выразилось въ самой оригинальной форм: въ 1536 году, Сорбонна исходатайствовала королевскій декретъ, воспрещавшій книгопечатаніе вообще. Понятно, что этотъ декретъ не имлъ иного дйствія, какъ только усиленіе, при его помощи, преслдованій. Избіеніе вальденцовъ въ 1545 году было первымъ актомъ той трагедіи, которая длилась боле ста лтъ и окончилась драгонадами Лувуа, предшествуя въ свою очередь революціи.

Относительно названія ‘гугенотовъ’, Смайльсъ приводитъ слдующія мннія: слово huguenot производятъ отъ huguon, названіе усвоенное въ Турени ночнымъ бродягамъ (такъ какъ протестанты, подобно первымъ христіанамъ, собирались для богослуженія ночью), другіе видятъ въ немъ искаженіе Eidgenossen, т. е. ‘союзники’, слова будто бы проникшаго изъ Швейцаріи, наконецъ, происхожденіе слова huguenot объясняютъ еще именемъ одного женевскаго проповдника Hugues. Замтимъ, что существуетъ еще одно мнніе, по которому ‘гугеноты’ были названы такъ въ окрестностяхъ города Тура, гд въ т времена будто бы являлась по ночамъ тнь Гуго Капета.

Преемникъ Франциска 1, Генрихъ И продолжалъ преслдованіе гугенотовъ, хотя Францискъ, умирая, и выражалъ сожалніе объ ужасахъ сопровождавшихъ избіеніе вальденцовъ. Неразлучно съ реформа діею находилась подъ преслдованіемъ или враждебнымъ надзоромъ и печать. Въ 1599 году, наконецъ, папа Павелъ VI издалъ первый ‘индексъ’, исчислявшій запрещенныя церковью книги. Въ этотъ индексъ были внесены вс библіи, напечатанныя на живыхъ языкахъ, ихъ было исчислено 48 изданій. Вмст съ тмъ, отлучены были отъ церкви 61 типографщикъ, и были запрещены вс книги напечатанныя ими.

Во Франціи, въ числ первыхъ послдователей реформаціи, были люди знаменитые своими познаніями и искусствомъ, философы: Петръ Рамусъ и Іосифъ Скалигеръ, юристъ Карлъ Дюмуленъ, врачъ Амвросій Пир, скульпторъ Жанъ Гужодъ, земледлецъ Оливье де-Серръ, художникъ — эмальщикъ Бернардъ де-Палисси и др.

Смайльсъ посвятилъ цлую главу одному эпизоду изъ жизни Бернарда де-Палисси, въ вид иллюстраціи къ своему изложенію распространенія протестантизма во Франціи. Въ сочиненіяхъ Палисси находится живое изображеніе духа и судьбы первыхъ гугенотовъ. Вотъ какъ описываетъ Палисси обычаи своихъ единоврцевъ:— ‘Въ т дни, можно было видть, по воскресеньямъ, толпы рабочихъ, удалявшихся на луга, въ рощи и поля, и пвшихъ тамъ псалмы и духовныя псни или занимавшихся чтеніемъ и поучавшихъ другъ друга. Въ садахъ сидли группами двушки и также пли священныя псни, можно было видть группы мальчиковъ, сопровождаемые ихъ духовными наставниками, которыхъ поученіе на этихъ мальчикахъ сказывалось уже не только мужественною поступью и осанкою, но и стойкостью въ поведеніи. Въ самомъ дл, совмстное дйствіе всхъ этихъ вліяній произвело уже тотъ добрый плодъ, что не только люди измнили къ лучшему нравы и обычаи общежитія, но и самый видъ ихъ казался измненнымъ и улучшеннымъ’. Что протестантизмъ, не смотря на бывшіе примры жестокаго преслдованія,— проявлялся во Франціи открыто, явствуетъ уже изъ того факта, что въ 1558 году, во время затишья въ преслдованіяхъ въ Париж на такъ называемомъ pr aux clercs собирались тысячи народу, чтобы слушать, какъ пли псалмы торжественно проходившіе гугеноты. Но вскор преслдованія возобновились съ большею силою, и самое пніе псалмовъ было запрещено подъ карою смерти.

Усиливаясь съ необыкновенною скоростью, протестанты во Франціи при Генрих II составляли уже почтенную политическую силу, такую силу, въ которой обращались уже люди политическіе за помощью, которая уже принималась въ разсчетъ во всхъ политическихъ комбинаціяхъ. Съ своей стороны, гугеноты во Франціи должны были обратиться въ политическую партію для самосохраненія. Точно также какъ въ Англіи и въ Нидерландахъ, они должны были возстать съ оружіемъ въ рукахъ.— ‘Что имъ оставалось длать’, говоритъ Мишл {Guerres de Religion, р. 152—154.}: ‘христіане скажутъ пожалуй — принять мученичество, отвтъ всегда пріятный тиранамъ, желанный для нихъ отвтъ. Но ужъ сорокъ лтъ принимали мученичество. Рабочіе, купцы, горожане, эти мирные христіане предоставляли себя на бойню, мало того — не говоря ни слова, они смотрли, какъ жгли ихъ женъ и дтей. Ихъ покорность властямъ, бичу Божію, чрезмрная, неестественная, виновная, была измною передъ семьею, бросала въ жертву не только смерти, но искушенію, развращенію, погибели невинныя души слабыхъ, защищать которыхъ было самой священной ихъ обязанностью. Да, говорятъ,— первоначальные христіане побдили именно терпніемъ, упорствомъ въ мученичеств. Старая поговорка! прибавьте къ этому силу: большую соціальную революцію въ нисшихъ классахъ, да еще завоеваніе: мечъ Константина’.— ‘Нтъ’, говоритъ тотъ же писатель дале, ‘если бы протестанты не взялись за мечъ, если бы они не обратились въ большую вооруженную партію, которая съ осужденнаго континента спаслась на свободу острововъ, въ Англію, въ Нидерланды, если бы непобдимый мечъ, побдоносные корабля Голландіи не охранили на крайнемъ островк Европы убжище человческой мысли, — вы никогда не увидли бы новаго луча свта… На порог той великой войны, которою протестантизмъ спасъ свободу человчества, позвольте мн, съ сердцемъ исполненнымъ благоговнія, привтствовать священное трехцвтное знамя голландской республики, которая защитила міръ противъ Филиппа II, противъ Людовика XIV’.

Гизы видли опасность той силы, на которую готовы были опереться ихъ противники. Всемогущій кардиналъ сказалъ Генриху II: ‘Если свтская власть не исполнитъ своего долга, вс недовольные въ государств пристанутъ къ этой ненавистной сект. Они сперва разрушатъ власть духовенства, а потомъ наступитъ очередь и для власти королевской.’ Эдиктъ 1559 года, объявлявшій еретикамъ смертную казнь, и ‘огненныя палаты’ (chambres ardentes), присуждавшія еретиковъ къ смерти на кострахъ, были послдствіемъ этого совта. Но огнемъ нельзя было сжечь духа свободы, точно такъ, какъ въ дожигаемыхъ печатныхъ станкахъ оставалось невредимымъ великое изобртеніе,— печать, союзница свободы.

Генрихъ II, лично привязанный къ Бернарду Палисси, убждалъ его, заключеннаго въ Бастиліи, обратиться, и говорилъ ему: ‘Теперь меня такъ понуждаютъ Гизы и мой собственный народъ, что я не могу извлечь васъ изъ ихъ рукъ, и завтра они сожгутъ васъ, если вы не обратитесь.’ Палисси отвчалъ ему:— ‘Государь, вы не разъ мн говорили, что жалете меня, теперь я сожалю о васъ, за то, что вы произнесли слова — ‘меня понуждаютъ.’ Вы говорите не такъ, какъ подобаетъ королю, и гизарды, съ ихъ клевретами, которые принуждаютъ васъ, никогда не сдлаютъ того со мною, ибо я знаю, какъ умирать.’ (Палисси не былъ казненъ, но умеръ въ Бастиліи, посл годичнаго заключенія.)

Смайльсъ видитъ въ конференціи между протестантами и католиками, оффиціально устроенной въ Пуасси, въ 1561 году, въ присутствіи короля Карла IX и его матери, Катерины Медичи, примирительное усиліе со стороны средней партіи, которую представлялъ въ то время канцлеръ Лопиталь, и признакъ склонности королевы-матери къ гугенотамъ. Съ этимъ нельзя согласиться. Изъ конференціи съ гугенотами, бывшей въ Пуасси (le Colloque), не могло выйти ничего путнаго, потому что она непремнно должна была превратиться въ религіозное словопреніе. Напрасно думаетъ Смайльсъ, что если бы въ то время французскіе гугеноты имли представителемъ не де-Беза, честнаго, но ограниченнаго проповдника, а Лютера или Нокса, то изъ этой конференціи что нибудь бы вышло. Являясь въ Пуасси, какъ орудіе въ игр партій, и Лютеръ бы ничего не сдлалъ. Это было не то, что въ Вормс. Скоре всего можно принять догадку Мишл, что Гизы сами устроили эту конференцію, единственно съ цлью компрометтировать французскихъ гугенотовъ въ лютеранской Германіи, такъ какъ словопреніе было тотчасъ направлено именно на вопросъ о ‘дйствительномъ присутствіи’ въ дарахъ,— догмат, который, какъ мы уже сказали, лютеранр принимаютъ, а реформаты отвергаютъ.

Что касается собственно примирительной попытки Лопиталя, то она обнаружилась не конференціею въ Пуасси, а сборомъ въ Сенъ-Жермен депутатовъ отъ всхъ парламентовъ для обсужденія вопроса, который Лопиталь самъ опредлилъ такъ (по словамъ Де-Ту): ‘Можно ли быть врнымъ подданнымъ короля, не будучи католикомъ’, и ‘выгодно ли, при настоящихъ обстоятельствахъ, дозволять сборища кальвинистовъ?’ Послдствіемъ этого-то собранія и былъ относительно толерантный эдиктъ 1562 г., который, однакоже, такъ скоро былъ самымъ вопіющимъ образомъ нарушенъ избіеніемъ гугенотовъ Гизомъ въ Басси. Замтимъ еще, что Смайльсъ смшалъ этотъ послдній городъ съ Пуасси, и ошибочно говоритъ, что упоминаемая имъ конференція происходила въ Басси.

Относительно же склонности самой Катерины Медичи къ протестантамъ, замтимъ, что эта склонность вовсе не имла значенія, такъ-какъ Катерина постоянно колебалась между Гизами и ихъ соперниками, и кончила тмъ, что черезъ нсколько лтъ сама назначила день св. Вароломея для избіенія гугенотовъ. Письмо къ пап, которое приводитъ Смайльсъ и въ которомъ Катерина какъ-бы оправдываетъ гугенотовъ необходимостью реформъ въ церкви, въ которомъ она заходитъ даже дале, чмъ видно изъ извлеченія, заимствованнаго Смайльсомъ изъ ‘Исторіи французской реформаціи’ Пюо, потому что допускаетъ, напримръ, даже, что богослуженіе могло бы обходиться безъ образовъ,— письмо это было составлено, по мннію французскихъ историковъ, Монлюкомъ, епископомъ валенцскимъ {Anquetil, Histoire de France, t. I. 634.}.

Мы вдались на минуту въ критическую проврку фактовъ, относящихся къ первымъ преслдованіямъ гугенотовъ во Франціи, упоминаемыхъ Смайльсомъ для того только, чтобы показать, что это самая слабая часть его труда. Но мы и не будемъ доле останавливаться на ней, такъ какъ событія во Франціи, въ царствованіи Карла IX, изъ всей исторіи гугенотовъ наиболе извстны. Замтимъ еще толькр, по поводу убіенія Колиньи, что Смайльсъ ошибочно утверждаетъ, будто Мореверъ покусился на жизнь адмирала, чтобы заслужить награду, общанную королемъ, который, между тмъ, выразилъ негодованіе, когда Колиньи былъ раненъ и общалъ наказать убійцу. Это бросаетъ на Карла IX лишнюю тнь, безъ которой и такъ довольно мрачна память этого полу-безумца. По наиболе достоврнымъ источникамъ, и именно, по разсказу самой Маргариты Валуа, который подтверждаетъ разсказъ, приписываемый брату короля, Генриху анжуйскому, Мореверъ былъ, орудіемъ Катерины Медичи и любимаго ея сына Генриха, и что они уже потомъ, черезъ бывшаго воспитателя Карла IX — Реца, признались въ этомъ королю (именно 23 августа, т. е. на другой день посл покушенія Моревера). Это ясно вообще изъ всхъ отношеній между дйствовавшими лицами: Колиньи былъ именно врагъ Катерины и Генриха, онъ былъ причиною того, что Генрихъ долженъ былъ принять польскій престолъ, и раненый, Колиньи предупреждалъ короля объ опасности со стороны Генриха анжуйскаго.

Въ то время, какъ во Франціи король Генрихъ II началъ серьзное преслдованіе гугенотовъ, Филиппъ II испанскій ввелъ инквизицію во Фландрію. Тамъ вскор вспыхнуло возстаніе. Богатства этой страны разсматривались Филиппомъ просто какъ добыча, его система правленія была настоящая система убійства и грабежа. Онъ грабилъ съ Нидерландовъ въ пять разъ больше, чмъ сбиралъ въ Америк, а именно по 20 милліоновъ талеровъ въ годъ. И замтимъ, что, при этомъ, испанская казна все-таки была пуста, такъ что королю приходилось иногда просто захватывать деньги или слитки, пересылаемые частнымъ лицамъ, выдавая имъ взамнъ обязательства въ полученіи ренты. Дло въ томъ, что подъ вліяніемъ клерикализма и именно инквизиціи, въ самой Испаніи народъ просто пересталъ заниматься дломъ: кто не былъ занятъ по сыскной части, тотъ ничего не длалъ, не будучи увренъ въ завтрашнемъ дн.

Фландрскіе города наполнились нищими и ворами. Чрезъ 11 лтъ, по введеніи инквизиціи, по донесенію самой правительницы, герцогини пармской, писанномъ въ 1567 году, народъ бжалъ въ такомъ числ, что въ теченіи нсколькихъ дней убывало изъ страны по сту тысячъ жителей, они уносили съ собою все, что могли. Герцогъ Альба, какъ извстно, хвалился, что онъ казнилъ 18 тысячъ человкъ. Страна разорилась, но Филиппъ утшалъ себя торжествомъ своей воли. Герцогъ пармскій, Фарнезе, сообщалъ ему, что духовенство замчаетъ на Пасх большее число исповдающихся, чмъ прежде, и Филиппъ отвчалъ на это:— ‘Вы не можете себ представить моего удовольствія по поводу вашихъ извстій относительно послдней. Пасхи’.

Смайльсъ исчисляетъ въ нсколько сотъ тысячъ человкъ тотъ цвтъ населенія Фландріи, все славные ремесленники, которыхъ она лишилась въ это время. Они бжали преимущественно въ Голландію, но многіе изъ нихъ переселились и въ Англію.

Оставимъ въ сторон войны лиги съ Генрихомъ IV, и исторію преслдованій протестантовъ во Франціи, окончившуюся на время изданіемъ нантскаго эдикта, и обратимся въ эмиграціи протестантовъ съ материка въ Англію. Много бжало туда и фламандцовъ, и французовъ. Преслдовавшія правительства запрещали это переселеніе подъ страхомъ казни и отъ Англіи требовали выдачи переселенцевъ. Филиппъ II убдилъ папу посредничать между нимъ и Елисаветою по этому длу. Въ своемъ письм къ ней, папа уврялъ, что люди, переселившіеся въ ея владнія, не только еретики, но еще и пьяницы (sectarii et ebriosi). Но епископъ Джюэль хорошо отвчалъ на это письмо, онъ упрекалъ папу въ томъ, что онъ самъ держитъ въ Рим 6 тысячъ ростовщиковъ и 20 тысячъ продажныхъ женщинъ, а возстаетъ противъ великодушія, оказаннаго королевою англійскою несчастнымъ людямъ, лишившимся имущества въ наказаніе не за поровъ, а единственно за приверженность къ евангелію.

Смайльсъ нсколько преувеличиваетъ значеніе отказа Елисаветы не допускать въ Англію бжавшихъ подданныхъ французскаго и испанскаго королей, объясняя этимъ обстоятельствомъ и интриги Гизовъ, направленныя на жизнь ‘двственной королевы’, и даже самую войну съ Испаніею. Вообще, Смайльсъ смотритъ несправедливо на отношенія между Елисаветою и Маріею Стюартъ, смотритъ на нихъ съ полнымъ предубжденіемъ протестанта, отъ котораго писателю въ наше время пора тоже освободиться. Не могли же Гизы, которые сами играли въ Шотландіи издалека роль предводителей католической партіи, да еще, сверхъ того, были близкіе родственники Маріи, оставить безъ мести захвата и заключенія ея Елисаветою. Ходатайства Маріи при дворахъ французскомъ и испанскомъ о помощи онъ называетъ ‘интригами’, какъ будто королева шотландская, заботясь о сохраненіи своей власти, не дйствовала совершенно естественно. Хотя бы даже и было несомннно доказано, что Марія принимала участіе въ замыслахъ противъ жизни Елисаветы, что мы допускаемъ, все-таки это можетъ быть признано только преступнымъ средствомъ защиты, а не интригою. Прибавимъ, что выставляя поведеніе Елисаветы относительно Маріи, какъ внушенное только политическими соображеніями, Смайльсъ опускаетъ важныя, чисто-личныя побужденія, и наконецъ, проходитъ молчаніемъ вроломство Елисаветы въ исполненіи казни надъ Маріею. Марію нельзя, конечно, оправдывать, ни какъ женщину, ни какъ правительницу, хитрость и жестокость она имла сообща съ Гизами, и была еще боле непредусмотрительна, чмъ они, не смотря на всю ихъ хитрость. Но одна изъ непріятнйшихъ сторонъ историческаго разсказа, бываетъ именно, если онъ стремится оправдать лицемрную чистоту сильнаго, которому удалось поразить личнаго врага во имя высокихъ цлей и съ общимъ одобреніемъ окружающихъ.

VI.

‘Первоначально англичане’ говоритъ Смайльсъ, ‘были народъ пастушескій и земледльческій и нисколько не мануфактурный. Въ тринадцатомъ и четырнадцатомъ столтіяхъ, большая часть предметовъ служащихъ для одежды, за исключеніемъ тхъ, которые изготовлялись простою домашнею работою, привозились туда изъ Фландріи, Франціи и Германіи’. Кром одежды, вс главные предметы роскоши, продукты усовершенствованной фабрикаціи, напримръ зеркала, шелкъ, кружева, иголки, ножи, шпаги, хрусталь, фарфоръ — все это ввозилось въ Англію изъ Фландріи, Франціи, Италіи и Испаніи. Сама Англія производила шерсть, но эта шерсть вывозилась за границу для обработки въ сукно. Когда началась война между Англіею и Испаніей), то во Фландріи фабриканты сукна, за непривозомъ англійской шерсти были поставлены точно въ такое положеніе, какъ ланкаширскіе фабриканты во время послдней американской войны вслдствіе прекращенія привоза хлопка. Въ то же время, англійскіе производители шерсти бдствовали за недостаткомъ сбыта. Короли англійскіе давно обратили вниманіе на выгодность привлечь обработку шерсти въ самую страну ея производства, и старались съ этой цлью привлечь въ Англію фламандскихъ рабочихъ. Еще въ царствованіе Эдуарда III было вызвано въ Англію много фламандцевъ, которые и поселились въ Лондон, Кент, Норфольв, Йоркшейр, Ланкашейр и т. д. Вс короли слдовали этой политик. При Генрих VIII были вызываемы въ Англію искусные ремесленники разныхъ спеціальностей: оружейники, ткачи, поженщики, пивовары, корабельные мастера. При Эдуард VI началось уже переселеніе въ Англію бжавшихъ съ материка протестантовъ, такъ что уже не настояло надобности въ особыхъ вызовахъ. Въ 1550 году, король даже предоставилъ фламандскимъ эмигрантамъ особую церковь, ‘для избжаніи разныхъ сектъ анабаптистовъ и тому подобныхъ’.

Приливъ эмигрантовъ особенно увеличился въ начал царствованія Елисаветы. Узнавъ, въ 1561 году, что значительная партія фламандцевъ пристала къ англійскому берегу и поселилась въ город Сандвич, королева предписала мэру и городскому совту допустить ихъ къ производству ихъ ремеслъ, предоставляя имъ всю пользу, какую могутъ несть эти иноземцы городу, ‘утверждая въ ономъ людей знающихъ по разнымъ ремесламъ’, при чемъ она особенно озабочивалась, чтобы эти ‘весьма искусные иноземцы’ вводили именно ‘the makinge of says, bays, and other cloth, which hath not been used to be made in this our rjealme of Englonde’ (дланіе матерій, непроизводимыхъ въ Англіи). За этимъ поселеніемъ фламандцевъ въ то же время послдовало нсколько другихъ. Черезъ годъ, мстныя береговыя начальства уже начинаютъ сообщать министерству о прибытіи переселенцовъ изъ Франціи.

Англійскій народъ и власти принимали бглецовъ съ сочувствіемъ и оказывали имъ всякую помощь, что впрочемъ не исключало жалобъ, въ нкоторыхъ мстахъ, мастеровъ туземныхъ на лишеніе ихъ заработковъ иностранцами. Въ пользу несчастныхъ жертвъ континентальнаго фанатизма производились денежные сборы по церквамъ въ Англіи и Шотландіи, и прежде-прибывшіе иноземцы помогали сами вновь прибывавшимъ. Въ послдующіе года этотъ приливъ эмигрантовъ продолжался безъ перерыва. ‘Прибывали бжавшіе изъ. разныхъ мстностей Франціи и Фландріи — суконщики и ткачи изъ Антверпена и Брюгге, кружевники изъ Валансьена, длатели батиста изъ Камбр (батистъ до сихъ поръ по англійски называется cambric), зеркальные мастера изъ Парижа, ткачи изъ Мо, купцы изъ Руана, корабельщики и моряки изъ Діеппа и Гавра. Такъ какъ прибытіе бглецовъ было непрерывно, то ихъ посылали, какъ можно скоре, вовнутрь страны, чтобы очищать мсто для новыхъ, такъ какъ средства маленькихъ городовъ вдоль англійскаго берега были ограниченныя. Изъ Рея (Rye) многіе направлялись въ Лондонъ, для соединенія съ поселившимися здсь земляками, другіе отправлялись въ Кэнтрбэри, Соутгемптонъ, Норвичъ и другіе города, въ которыхъ уже были основаны валлонскія поселенія. Часть ихъ поселилась въ Вничельси, древній и нкогда очень значительный прибрежный городъ, нын лежащій уже на сухой мстности, внутри страны.

Въ числ переселенцевъ были и пасторы, и врачи, и адвокаты, и школьные учителя и т. д. Сандвичское поселеніе вскор сдлалось цвтущимъ. Тамошніе поселенцы кром выдлки разныхъ видовъ матерій, какъ-то: шерстяной пряжи, валенаго сукна и т. п., занялись мельницами, гончарнымъ дломъ, пивоварствомъ, плотничествомъ, судостроеніемъ. Сандвичъ превратился почти въ фламандскій городъ, и теперь еще видъ его отличенъ отъ обыкновеннаго вида англійскихъ городовъ. Изъ Сандвича распространилось по Англіи, въ числ другихъ искусствъ — садовничество и огородничество. Искусство огородничества въ Англіи совсмъ было исчезло, такъ что Екатерина аррагонская, чрезъ Генриха VIII, выписывала себ саладъ изъ Нидерландовъ. Сандвичскіе огородники пріобрли себ славу своей капустою, морковью и селдереемъ, на которые въ самомъ Лондон оказался большой запросъ, вслдствіе того, фламандскіе огородники заложили огороды въ окрестностяхъ столицы, и до сихъ поръ самые производительные огороды въ окрестностяхъ Лондона именно т, которые были устроены фламандцами изъ Сандвича.

Въ самомъ Лондон поселилось множество переселенцевъ — которые не увеличили собою населенія празднаго и нищаго, и оказались людьми трудолюбивыми и почтенными. Большей частью, они сосредоточились по разнымъ предмстьямъ Лондона, въ группахъ по народности, но многіе поселились и въ самомъ Сити, и уже въ царствованіе Елисаветы нкоторые изъ нихъ были первостепенными купцами. Они внесли въ англійскую торговлю новый духъ предпріимчивости. Когда Елисавета открыла заемъ по добровольной подписк въ Сити, то изъ этихъ купцовъ-иноземцовъ 38 человкъ подписались на сумму 5,000 фунтовъ.

Перепись населенія Лондона, сдланная въ 1571 году, т. е. за годъ до Вароломеевой ночи, показываетъ въ одномъ Сити иностранцевъ, принадлежавшихъ въ англиканской церкви 889, къ церквамъ голландской, французской и итальянской — 1.763 и т. д., а всего 9.704 человка. Перепись 1621 года доказываетъ, что приливъ иностранныхъ ремесленниковъ въ Лондонъ продолжался, иностранцовъ она показываетъ въ одномъ Сити 10 тысячъ человкъ, раздленныхъ на 121 различныя ремесла и занятія. Въ приведенныхъ числахъ преобладаютъ ткачи, купцы и портные.

Иноземные поселенцы распространились по Англіи съ расчетливостью, такъ чтобы не вредить другъ другу. Вообще изъ всего ихъ образа дйствій въ Англіи явствуетъ громадная сила ассоціаціи, которая и поддерживала ихъ противъ препятствій и давала всей ихъ дятельности направленіе раціональное, и вмст съ тмъ сдерживала ихъ въ границахъ порядка и осторожности. Нкоторые города, какъ Сандвичъ и Норвичъ, положительно обязаны иностраннымъ поселенцамъ тмъ значеніемъ, какимъ они пользовались. Въ Норвич было значительное поселеніе фламандцевъ, которые ввели тамъ неизвстное до того времени въ Англіи приготовленіе бобровыхъ и поярковыхъ шляпъ, а также занимались огородничествомъ и гончарнымъ дломъ. Но въ Норвич именно былъ примръ зависти туземныхъ жителей къ переселенцамъ, зависти, которая повела даже къ составленію настоящаго заговора (1570) объ изгнаніи иноземцевъ силою. Елисавета энергически защитила переселенцевъ. Предводитель заговорщиковъ, Джонъ Срогмортонъ и еще двое зачинщиковъ были схвачены и казнены, и королева, въ письм норвичскимъ гражданамъ, сильно порицала ихъ за обнаруженную ими зависть, напоминая имъ, что городъ возрожденіемъ своимъ обязанъ именно этимъ трудолюбивымъ пришельцамъ, и требуя, чтобы жители сообразовались съ ея, королевы, желаніемъ помочь пострадавшимъ въ своемъ отечеств за правую вру и полезнымъ гостямъ Англіи. Въ то время въ Норвич было 4.000 иностранцевъ.

До поселеній въ Англіи протестантовъ, спасавшихся съ континента, сукна и ткани если и выдлывались въ Англіи, то только самыхъ несшихъ сортовъ. Фламандскіе ткачи, распространясь по всей стран, первые подняли это производство на удовлетворительную степень. Они ввели льняно-прядильное производство, а переселенцы изъ Валансьена и Алансона — кружевное. До сихъ поръ, въ Девоншейр, въ городахъ гд производятся плетныя кружева, очень распространены имена Раймундсовъ, Жераровъ, Кеттелей, Жене, Рошеттовъ и т. п. Фламандскія и французскія имена, принадлежащія чистымъ англичанамъ.

Производство металлическихъ издлій въ Англіи и Шотландіи тоже обязано своимъ развитіемъ, переселившимся съ континента протестантамъ. Приготовленіе стальныхъ издлій было введено изъ Литтиха, тогдашними эмигрантами, поселившимися близь Ньюкэстля-на-Тейн. Славная стальная и чугунная фабрикація въ Шеффильд была основана колоніею иностранцевъ, поселенныхъ тамъ подъ покровительствомъ графа Шрюсбэри. Онъ вмнилъ имъ въ условіе, чтобы они принимали учениковъ изъ англичанъ. Въ то время во всей Германіи только нюрембергцы равнялись съ фламандцами по искусству въ стальной и чугунной работ.

Переселенцы не ограничились основаніемъ своихъ колоній въ Великобританіи. Они перешли и въ Ирландію, гд поселялись въ Дублин, Уотерфорд, Лимерик, Бельфаст и другихъ городахъ.

Приливъ иностранныхъ протестантовъ въ Англію возобновлялся каждый разъ, какъ гд либо на континент усиливалось преслдованіе ихъ. Въ 1567 году, въ Лондон считалось 4.851 фламандецъ и 512 французовъ, а черезъ 10 лтъ, числа эти утроились, чрезъ столтіе же въ одномъ Лондон считалось однихъ французовъ до 13,500 человкъ. Англійское правительство вообще держалось по отношенію къ переселенцамъ покровительственной политики королевы Елисаветы. Въ 1622 году, правда, епископъ Лаудъ, министръ Карла I, замыслилъ принудить переселившихся протестантовъ въ переходу въ англиканскую церковь. Переселенцы обратились съ представленіями въ королю, напоминая о привилегіяхъ, дарованныхъ имъ Эдуардомъ VI, подтвержденныхъ Елисаветою, Яковомъ I и самимъ Карломъ I, обезпечивавшимъ имъ свободу вроисповданія. Но король истолковалъ привилегіи такъ, что ими могли пользоваться только т члены иностранныхъ колоній, которые сами родились за границею, и предоставивъ этимъ свободу исповданія, онъ требовалъ, чтобы дти ихъ, рожденныя въ Англіи, принадлежали въ англиканскимъ приходамъ. Затмъ и то исключеніе, которое было сдлано въ пользу диссидентовъ, родившихся вн предловъ королевства, было ограничено одною вэнтрбэрійскою конгрегаціею.

Фанатикъ Лаудъ доказывалъ королю, что лучше пусть Англія останется совсмъ безъ этихъ иностранныхъ гостей, чмъ имть въ нихъ примръ, опасный для церкви, господствующей въ государств. Эта неестественная реакція протестантизма противъ основной его мысли была сметена первою англійскою революціею. Но въ нсколько лтъ господства, реакція побудила нсколько тысячъ иностранныхъ переселенцевъ спасаться изъ Англіи, для охраненія того блага, которое они полагали обезпечить себ навсегда прибытіемъ въ Англію. Изъ Норвича 140 семействъ отправились въ Голландію, гд были приняты со всевозможными облегченіями. Большинство же переселенцевъ-диссентеровъ, оставляя во второй разъ пріобртенное имущество, во имя религіозной свободы, отправилось въ Сверную Америку, гд и положило основаніе Новой-Англіи.

VII.

Преслдованіе гугенотовъ возобновилось во Франціи при Людовик XIII. Ришель, этотъ созидатель королевскаго могущества на послднихъ развалинахъ феодализма, сломилъ ихъ, какъ политическую партію.

Кольберъ держался политики благопріятной гугенотамъ. Но логическій ходъ исторіи къ тмъ крайностямъ, которыя должны были разрушить всемогущество одного лица, былъ неудержимъ. Кольберъ умеръ въ немилости. Фаворитизмъ, фанатизмъ и вакханалія грубой военной силы — вотъ т неизбжные спутники всемогущества, которые въ лицахъ г-жи Ментенонъ, іезуитовъ, и Лувуй увлекли, Людовика XIV къ одному изъ безумнйшихъ его дйствій — къ отмн нантскаго эдикта 1685 г. ‘Драгонады’ внутри государства довершили дло разорительныхъ вншнихъ войнъ.

Протестантовъ во Франціи въ то время/было около полутора милліона. Въ теченіи нсколькихъ недль, посл отмны эдикта, было разорено около 800 протестантскихъ храмовъ. Протестанты снова бросились въ бгство къ берету Ламанша, къ фландрской и германской границамъ. Но эмиграція была запрещена, подъ опасеніемъ каторги. И вотъ, на границахъ начались страшныя сцены ловли и избіенія бглецовъ. Запрещеніе бгства, однакоже, не остановило его. Множество французскихъ эмигрантовъ переселилось въ Германію, особенно въ Пруссію. Англійскія суда подбирали въ Ламанш съ лодокъ бжавшихъ гугенотовъ. Въ Пруссіи они много способствовали и къ развитію промышленности, и къ устройству арміи. Въ самомъ дл, въ числ ихъ было множество испытанныхъ солдатъ и искусныхъ офицеровъ, которыми курфирстъ бранденбургскій, Фридрихъ-Вильгельмъ, съумлъ воспользоваться. Эдиктъ потсдамскій, даровавшій протестантскимъ эмигрантамъ привилегіи, былъ отвтомъ на отмну нантскаго эдикта.

Это изгнаніе протестантовъ нанесло страшный ударъ народному богатству Франціи. По исчисленію Вобана, Франція лишилась тогда не мене 100 тысячъ полезнйшихъ гражданъ, милліоновъ 60 ливровъ денегъ, которыя они унесли съ собою, и наиболе цвтущихъ своихъ мануфактуръ. Людей же военныхъ, по тому же исчисленію, Франція потеряла: 12 тысячъ отличныхъ солдатъ, 600 офицеровъ и 9 тысячъ матросовъ. Рядомъ съ этими бжавшими, упомянемъ о тысячахъ, посланныхъ въ каторжную работу за попытки въ бгству.

Въ Англію, французскихъ протестантовъ, вслдствіе новыхъ преслдованій, переселилось, какъ полагаетъ Смайльсъ, около 120 тысячъ (цифра Вобана была гораздо ниже дйствительности). Эти переселенцы были люди не только промышленные, но и военные, въ числ ихъ было много принадлежавшихъ въ высшимъ классамъ. Естественно, что они должны были принять участіе не только въ промышленномъ развитіи Великобританіи, не только обогатить ее, но и участвовать также въ ея политическомъ развитіи. И въ самомъ дл, имъ прежде всего представился случай содйствовать освобожденію ея самой отъ торжества тхъ началъ, которыя были причиною ихъ бгства, изъ Франціи.

Яковъ II былъ подражатель Людовика XIV. Въ оксфордской университетской коллегіи капелланомъ былъ уже іезуитъ, и Яковъ не скрывалъ своего намренія уничтожить протестантскую церковь въ Англіи. Въ революціи 1688 года французскіе гугеноты приняли участіе, какъ главная сила, ядро войска Вильгельма Оранскаго, который заботливо собралъ этихъ сподвижниковъ Шомберга, Тюрення и Конд. Въ экспедиціонномъ войск Вильгельма было три полка французской пхоты, составленные изъ старыхъ солдатъ. Французскихъ офицеровъ было 736, сверхъ тхъ, которые командовали въ собственно французскихъ полкахъ. Мишле основательно жалуется, что Маколей прошолъ молчаніемъ важное участіе, принятое французами въ экспедиціи Вильгельма Оранскаго. Въ самомъ дл, именно французскіе офицеры пользовались у Вильгельма наибольшимъ довріемъ. Знаменитый маршалъ Шомбергъ, сподвижникъ Конде, сложившій съ себя свои званія во Франціи, вслдствіе отмны нантскаго эдикта, и служившій затмъ у Фридриха-Вильгельма бранденбургскаго, откликнулся на призывъ Вильгельма Оранскаго, къ защит дла протестантизма. Отвергнувъ званіе министра, генералъ-губернатора и члена тайнаго совта, которыя предлагалъ ему Фридрихъ-Вильгельмъ, чтобы удержать его у себя, этотъ семидесятилтній старикъ перешолъ въ голландскую службу, чтобы служить протестантизму, и былъ главнымъ помощникомъ Вильгельма Оранскаго. Довріе къ нему было таково, что жена претендента дала ему тайныя инструкціи дйствовать независимо отъ воли Вильгельма, въ случа, еслибы онъ поколебался. Въ собственномъ конномъ полку Вильгельма служили 54 французскихъ дворянина, въ конво его — 34. Вс три его адъютанта (Летанъ, Ламелоньеръ и маркизъ Арзилль) были французы. Французы же командовали артиллеріею и инженерами.

Яковъ II бжалъ, и гугеноты вступили съ Вильгельмомъ въ Лондонъ. Здсь они нашли уже не мало своихъ соотечественниковъ и единоврцевъ. Въ Гринвич образовалась аристократическая гугенотская колонія, которой центромъ былъ маркизъ Рювиньи, бывшій генераломъ и дипломатомъ во Франціи и не захотвшій остаться въ отечеств, несмотря на то, что ему лично была общана полная безопасность. Высадка Якова II въ Кинсал, въ Ирландіи, въ 1689 году, подняла на его защиту 40 т. ирландцевъ, для которыхъ оружіе и деньги были доставлены изъ Франціи. Пришлось повторить покореніе Ирландіи. Въ этомъ случа, французскіе гугеноты не могутъ быть разсматриваемы вполн, какъ воины свободы, но это противорчіе только кажущееся, нердкое въ такихъ вопросахъ, гд замшаны разнородныя начала Возставая на защиту Якова И, ирландцы являлись не только воинами своей національной независимости, но и союзниками религіознаго и политическаго порабощенія Великобританіи. Защищая династію, которую привтствовалъ англійскій народъ, династію революціонную, преданную конституціоннымъ свободамъ, солдаты Вильгельма III въ Ирландіи были воинами свободы въ этомъ смысл.

Лучшіе англійскіе и голландскіе полки Вильгельма находились въ это время во Фландріи. Для подкрпленія небольшой оранской арміи, находившейся въ Ирландіи, наскоро были собраны французскіе полки. Маркизъ Рювиньи поставилъ пхоту, въ которой, посл его смерти, случившейся вскор, остались его сыновья — маркизъ Генрихъ Рювиньи и братъ его, Петръ Рювиньи, боле извстный подъ прозвищемъ Ла-Кайллемота. Шомбергъ поставилъ конный полкъ, составленный исключительно изъ дворянъ. Командованіе надъ оранжистами въ Ирландіи принялъ онъ. Но ни Яковъ,, со своимъ генераломъ Розеномъ, ни Шомбергъ, долго не вступали въ битву, между тмъ болзни страшно пожирали об стороны, а для Якова изъ Франціи отправлялось подкрпленіе въ 7,300 человкъ пхоты, подъ начальствомъ Лозна. Вильгельмъ сталъ призывать гугенотовъ изо всхъ странъ континента. Въ іюл 1690 года, оранжистское войско въ Ирландіи составляло уже 36 тысячъ человкъ, въ томъ числ англичанъ, французовъ, голландцевъ, нмцевъ и датчанъ. Самъ Вильгельмъ принялъ начальство надъ ними. При Бойн, французскіе гугеноты увидли на шляпахъ своихъ противниковъ тотъ самый блый крестъ, который носили убійцы въ вароломеевскую ночь, еще далеко не забытую. Сынъ маршала Шомберга, Менаръ, получилъ приказаніе обойти лвый флангъ непріятеля. Когда двинулся центръ, Ла-Байллемотъ былъ поверженъ на землю пулею. Когда его несли, покрытаго кровью, по наступавшимъ рядамъ товарищей, онъ кричалъ имъ: А la gloire, mes enfans, la gloire! Сильный отрядъ ирландской пхоты ударилъ на наступавшихъ и отразилъ ихъ. Тогда, старикъ Шомбергъ, видя критическую минуту, сталъ во глав своей конницы и, показывая ей шпагою на непріятеля, сказалъ: Allons, mes amis, rappelez votre courage et vos ressentiments: voil nos perscuteurs! Затмъ онъ бросился въ рку, отдлявшую его. отъ мста главной Охватки. Выйдя на поле, онъ жестоко ударилъ на непріятеля. Голландская и гугенотская пхота построилась снова, и Вильгельмъ, явясь съ другой стороны, со своей кавалеріею, ршилъ дло. Ирландцы ударились въ бгство, впереди всхъ самъ Яковъ И. Потеря Вильгельма была не велика числомъ: онъ лишился всего 400 чел. Но она была все-таки велика, потому что въ числ убитыхъ былъ старикъ Шомбергъ, павшій въ кавалерійской схватк. Оставшійся въ живыхъ сынъ маркиза Рювиньи, Генрихъ, былъ сдланъ полковникомъ шомбергова коннаго полка. Гугенотамъ же принадлежала честь побды при Аурим, надъ французскимъ генераломъ Сенъ-Рютомъ. За это дло Вильгельмъ III пожаловалъ маркизу де-Рювиньи ирландское пэрство, съ титуломъ графа Гальуай. Сынъ маршала Шомберга, Херцогъ Карлъ Шомбергъ, былъ посланъ Вильгельмомъ съ помощью въ Савоію противъ французовъ, которыми командовалъ Батина, но былъ тамъ разбитъ и умеръ отъ ранъ. Мы не будемъ описывать судьбы всхъ французскихъ гугенотовъ, занявшихъ высокій должности въ Англіи. Достаточно было показать, что они, весьма дйствительною помощью, протестантской династіи, отблагодарили Англію за данное имъ убжище. Упомянемъ только имена Жана Каваль, который былъ генералъ-майоромъ и губернаторомъ на Джерси, Ранена — воина-историка, Жана де-Бадта — инженера, Жана-Луи-Лигонь, который былъ сдланъ лордомъ и фельдмаршаломъ (онъ былъ сподвижникъ Мальборо) и адмирала Гамбь.

Изъ числа переселившихся въ Англію ученыхъ гугенотовъ, остановимся на Денис Папен, одномъ изъ изобртателей паровой машины и первомъ изобртател парохода. Папенъ былъ врачъ. Въ 1681 году послдовали во Франціи постановленія, сильно стснявшія возможность практики для врачей-протестантовъ. Тогда Папенъ ухалъ сперва въ Голландію, потомъ въ Англію, гд былъ принятъ королевскимъ обществомъ наукъ и получилъ въ немъ мсто лаборанта, съ жалованьемъ по 30 фунтовъ въ годъ. Обязанностью его было длать опыты въ каждомъ засданіи общества. Во время пребыванія своего въ Англіи, онъ и сдлалъ свое великое открытіе — устроилъ паровую машину. Оставивъ Англію въ 1687 году, для занятія каедры математики въ марбургскомъ университет, онъ послалъ изъ Марбурга своимъ друзьямъ въ Лондон модель колеснаго парохода, для испытанія его на Темз. Объ этомъ пароход онъ писалъ Лейбницу, въ 1707 году:— ‘Очень важно, чтобы судно моей постройки было испытано именно въ морской гавани, какъ Лондонъ, гд довольно глубины, для примненія моего изобртенія, которое, при помощи огня, дастъ возможность одному или двумъ человкамъ производить боле дйствія, чмъ нсколько сотъ гребцовъ’. Къ несчастью, лодочники на Везер, увидавъ эту машину, разломали модель, а Папенъ умеръ, черезъ три года, не построивъ новой.

Другой французскій гугенотъ, д-ръ Дезагюль, авторъ ‘Курса опытной философіи’, напечатаннаго въ Англіи, также занимался, повидимому, устройствомъ паровой машины. Онъ сдлалъ улучшеніе въ механизм Савери, и говоритъ въ названномъ сочиненіи, что съ 1717 г. онъ построилъ три ‘огненныя машины’, и именно первую изъ нихъ — ‘для покойнаго царя Петра Великаго, для его сада въ Петербург, гд она и была установлена’. Онъ умеръ въ 1747 г. Интересно бы знать, нтъ ли у насъ какого-нибудь подтвержденія объ этой паровой машин, дйствовавшей въ Петербург въ первой четверти XVIII вка?

Много ученыхъ доставила эмиграція Англіи, и они не мало оказали ей пользы. Въ числ ихъ назовемъ еще только математика де-Муавра, друга Ньютона, и Соломона изъ Ко, который также былъ изъ первыхъ изслдователей силы пара.

На англійскую промышленность эмиграція изъ Франціи въ конц XVII и начал XVIII в. имла огромное вліяніе. До этого переселенія французскихъ мастеровъ въ Англію, предметы роскоши въ ней выписывались вс изъ Франціи. Ввозъ въ Англію изъ Франціи простирался до 2 ¹/₂ милл. фунтовъ, а вывозъ изъ Англіи во Францію не доходилъ и до одного милліона. Правда, англичане умли уже длать сукно и шерстяныя ткани, даже ленты, чулки и т. д., но фабрикація ихъ все-таки находилась еще на низкой степени. Англія выписывала изъ Франціи: атласныя и шелковыя матеріи, кружева, ленты, перчатки, пуговицы, саржу, шляпы, желзныя издлія, кожи и инструменты, льняныя ткани, соль, вина, пухъ, иглы, гребни, мыло, водки, уксусъ, фрукты, матрацы, одяла, бумагу всхъ сортовъ,— однимъ словомъ, все, относящееся въ комфорту, въ обширномъ смысл.

Замчательно, что важная фабрикація поярковыхъ и бобровыхъ шляпъ была не только внесена гугенотами въ Англію, но и унесена ими изъ Франціи. Франція стала сама выписывать англійскія шляпы, и до половины XVIII в. во- Франціи люди, заботившіеся о своемъ туалет, носили только ‘англійскія’ шляпы, пока наконецъ, французъ Мать, работавшій въ Лоцдон, не привезъ секретъ этой фабрикаціи обратно въ Парижъ и сообщилъ его тамошнимъ мастеровымъ. Англійская шляпная фабрика, основанная гугенотами въ Уандсуорт, пріобрла большую славу. До сихъ поръ, какъ извстно, англійскія поярковыя шляпы (Christine) преобладаютъ на всхъ рынкахъ своей добротою и сравнительною дешевизною.

Фабрикація всякаго рода пуговицъ, исключительно принадлежавшая Франціи, была также введена въ Англіи гугенотами. Они же ввели тамъ важную фабрикацію набойки миткалей (первая фабрика была основана въ Ричмонд). Другія отрасли набойки были разработываемы въ Эссекс, потомъ, въ Ланкашейр. Шпалерная фабрикація была введена въ Англіи гугепотомъ Пассаваномъ, который усовершенствовалъ свои обои при помощи Гобеленовъ. Шелковая фабрикація была самая важная изъ всхъ введенныхъ въ Англіи гугенотами. До отмны нантскаго эдикта, Англія выписывала изъ Франціи одного люстрину на 200 тысячъ фунтовъ ежегодно. Люстринъ такъ и длался во Франціи спеціально для Англіи и назывался ‘англійскою тафтою’. Посл отмны эдикта, въ непродолжительное время, ввозъ люстрину въ Англію совсмъ прекратился.

Фабриканты изъ Тура и Ліона устроили фабрики шелковыхъ тканей въ Спиталфильдс (въ Лондон) и занялись производствомъ, въ обширныхъ размрахъ, бархатовъ, люстриновъ и другихъ смшанныхъ тканей, а также чистыхъ шелковыхъ съ разводами или рисунками.

Первые шелковые фабриканты въ Лондон назывались Лансонъ, Мариско и Монсо. Правительство, по преобладавшему въ то время экономическому убжденію, незамедлило наложить, вслдствіе такого положенія длъ, запретительныя, тройныя пошлины на привозныя изъ Франціи шелковыя матеріи, а потомъ и совсмъ запретило ввозъ важнйшихъ изъ нихъ по сбыту.— ‘Странно сказать’, замчаетъ Смайльсъ, ‘однимъ изъ доводовъ въ такой протекціи было приводимо именно то, что фабрикація этихъ предметовъ въ Англіи достигла высшей степени совершенства, чмъ та, на которой находились иностранные продукты того же рода — доводъ, который, казалось бы, долженъ былъ служить свидтельствомъ о безполезности законодательнаго вмшательства въ ихъ пользу. Во всякомъ случа, несомннно, что при конц столтія, французскіе мануфактуристы въ Англіи не только удовлетворяли всей потребности самой Англіи, но и вывозили значительное количество своихъ товаровъ въ т страны, которые прежде выписывали ихъ изъ Франціи.

Въ прошеніи, поданномъ въ парламентъ обществомъ ткачей въ 1713 году, изъяснялось, что благодаря поощренію оказанному правительствомъ и законодательною властью, шелковая фабрикація въ это время производила въ двадцать разъ боле, чмъ въ 1664 году, что вс сорты черныхъ и крашеныхъ шелковыхъ матерій, парчей и лентъ длались здсь столь же хорошо, какъ во Франціи, что черный шелкъ для капоровъ и шарфовъ, который 25 лтъ тому назадъ привозился весь изъ-за границы, на ежегодную сумму 300 тысячъ фунтовъ, теперь приготовляется весь въ стран, наконецъ, что вывозъ шерстяныхъ и другихъ мануфактурныхъ товаровъ въ Турцію и Италію, гд покупался сырой шелкъ, значительно увеличился. Таковы были между прочимъ, заключаетъ Смайльсъ, результаты переселенія въ Лондонъ французскихъ ремесленниковъ’. Стеклянное производство и фабрикація писчей бумаги всякого рода также были развиты и поставлены на высокую степень въ Англіи, только гугенотами. Въ стеклянномъ дл, техническій языкъ въ Англіи до сихъ поръ сохранилъ французскія названія пріемовъ и орудій. Точно также и въ бумажной фабрикаціи. Кружевное производство, введенное первоначально валлонами, было преобразовано и расширено гугенотами. ‘Однимъ словомъ’, говоритъ Смайльсъ ‘едва ли какая либо отрасль промышленности въ Великобританіи не ощутила на себ немедленно благотворнаго вліянія большого прилива опытныхъ рабочихъ изъ Франціи. Они не только улучшили т мануфактуры, которыя уже существовали, но и ввели много совершенно новыхъ отраслей производства, своимъ искусствомъ, умомъ и трудолюбіемъ, они богато отплатили Англіи за гостепріимство, великодушно оказанное имъ въ то время, когда они находились въ нужд’.

Потомки этихъ французскихъ и фламандскихъ гугенотовъ въ Англіи совершенно слились съ англійскимъ обществомъ. Омена ихъ часто встрчаются и въ ныншнихъ спискахъ англійскихъ политическихъ людей и дворянства Англіи, какъ напр.: Блакіеры, Тренчи, Ронилльи, Гроты и т. д. Но многія гугенотскія фамиліи измнили свои имена, переведя ихъ на англійскій языкъ. Такъ Loiseau сдлался Bird, Leblanc — White, Lemaur — Brown, Leroy — King, Lemonnier — Miller, Lacroix— Cross и т. д. Другія только придали англійскую форму своимъ первоначальнымъ именамъ. Такъ: Cond сдлался Cundy, De Moulins — Mullins, Pelletier — Pelters, Huyghens — Huggins, Baufoy — Buffy. Наконецъ, третьи измнили свои имена оттого, что получили пэрство, такъ лордъ Нортвикъ происходитъ отъ гугенота Рюшота, лордъ Рендлешэмъ — отъ гугенота Телюсона и т. д.

Англійское дворянство породнилось съ гугенотами. Какъ сама королева Викторія происходитъ по женской линіи отъ внука маркиза д’Ольбрзъ, гугенота переселившагося въ Бранденбургъ, такъ аристократическія фамиліи въ Англіи боле или мене вс ‘имютъ въ себ частицы гугенотской крови’. Назовемъ нсколько такихъ фамилій, исчисляемыхъ Смайльсомъ, указывая и на титулъ главъ ихъ: Россели (герцогъ Бедфордъ), Кэвендиши (герцогъ Девонгаейрскій) — эти дв фамиліи были въ родств съ родомъ Рювиньй, Осборны, (герцогъ Лидсый) въ родств съ Шомбергами, Форбсы (графъ Грэнардъ), Элліоты (графъ Минто), Гай-Дромонды (графъ Кинноуль) и т. д., изъ новыхъ пэровъ лорды Тоунтонъ, Эверслей и Ромилли — прямые потомки гугенотовъ.

Указывая на плачевные для Франціи послдствія эмиграціи гугенотовъ, Смайльсъ съ прискорбіемъ напоминаетъ, что Франція, которая не захотла терпть протестантскихъ учителей и библейскаго Бога, получила въ надлъ учителей такихъ, какъ Вольтеръ, Руссо, Дидро и богиню Разума. Остановимся только на неоспоримомъ факт, что преслдованіе не остановило стремленія человчества къ свобод, и напомнимъ еще разъ, что защитники такъ называемой теоріи ‘постепеннаго прогресса’, столь громко осуждающіе французскую революцію, какъ ‘насильственный скачекъ впередъ’, часто упускаютъ изъ виду, какими ‘насильственными шагами назадъ’, не мене покушавшимися на ‘постепенность прогресса’, были обусловлены подобные перевороты. ‘Eppur si muove’ сказалъ Галилей. Но если подъ могущественное колесо той великой машины, которая работаетъ для человчества будущность, попадаютъ жертвы, если оно, проходя черезъ поставленные ему на пути препятствія, безжалостно, съ равнодушіемъ механизма, давитъ цлыя учрежденія, цлыя массы людей, цлыя государства, то оно ли виновно въ этомъ,— или т люди, учрежденія и государства, которые думаютъ своими ничтожными усиліями, своимъ жалкимъ сопротивленіемъ, остановить развитіе человчества, какъ римскіе инквизиторы пытая Галилея, пытались остановить вращеніе земли за солнцемъ, за свтомъ?—

Легко понять, что книга Смайдьса произвела глубокое впечатлніе во Франціи, руками которой, въ лиц гугенотовъ, была создана вся лучшая сила Англіи. Мы уже закончили нашу статью, когда у насъ явился тотъ апрльскій номеръ ‘Revue des deux Mondes’, въ которомъ литературный критикъ этого журнала приводитъ свои размышленія по поводу труда Смайльса.— ‘Весьма позволительно, говоритъ Альф. Эскиросъ, сожалть вмст съ г. Смайльсомъ о томъ, что Франція не довершила свою религіозную революцію въ XVI вк. Привычка къ изслдованію, быть можетъ, приготовила бы насъ лучше къ пользованію политическою свободою. Всматриваясь въ общее состояніе стараго и новаго материка, признаюсь, мы поражаемся печальнымъ сближеніемъ, которое наводитъ насъ на многія размышленія. Группа протестантскихъ народовъ везд достигла благополучія, и въ силу естественнаго родства,— формъ представительнаго правительства. Швейцарія, Голландія, Пруссія, Англія, Сверо-американскіе Штаты, пользуются конституціею, которая, хотя и въ различной степени, но допускаетъ участіе страны въ управленіи длами. То-ли представляютъ католическія государства? Не замчать ихъ отсталости въ этомъ отношеніи значило бы не, знать исторіи или искажать факты. Франція нсколько разъ кидалась къ идеалу свободы, и она это длала съ энтузіазмомъ, увлекавшимъ половину Европы за собою, но за гигантскими усиліями, какое послдовало мрачное возвращеніе къ прошедшему, какое горькое разочарованіе!… Конечно, этотъ контрастъ производитъ болзненное впечатлніе: не слдуетъ ли дать католическимъ странамъ совтъ обратиться въ протестантство? Но теперь это уже поздно, и въ наше время въ душахъ нтъ даже столько вры, чтобы перемнять религію. Можно сдлать одно, а именно отдлить въ католическихъ странахъ политическій порядокъ отъ религіознаго, церковь отъ государства, и поставить обязанности гражданина ршительно выше, врованій’.

Такое громкое признаніе въ своихъ несправедливостяхъ, произнесенное въ бывшемъ отечеств гугенотовъ, и притомъ въ виду процвтанія ихъ вторичнаго отечества, — процвтанія, которымъ Англія обязана этимъ же самымъ гугенотамъ,— весьма краснорчиво говоритъ въ пользу книги Смайльса, гд съ такою поразительною ясностью разсказанъ примръ, какъ религіозный фанатизмъ можетъ заставлять государство отсвать себ свои лучшіе члены и обезсиливать свой организмъ на цлые вка.

Л. А — ВЪ.

‘Встникъ Европы’, No 1, 1868

АНГЛІЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА.

ГУГЕНОТЫ ВН ФРАНЦІИ.

Читайте также: