Генрих VI, Шекспир Вильям, Год: 1591

Генрих VI (1591)
Время на прочтение: 216 минут(ы)
Скачать в PDF

ДРАМАТИЧЕСКІЯ СОЧИНЕНІЯ ШЕКСПИРА.

ПЕРЕВОДЪ СЪ АНГЛІЙСКАГО
Н. КЕТЧЕРА,

выправленный и пополненный по найденному Пэнъ Колльеромъ,
старому экземпляру in folio 1632 года.

ЧАСТЬ 2.

ГЕНРИХЪ V.
ГЕНРИХЪ VI,
ГЕНРИХЪ VI,
ГЕНРИХЪ VI,
ЧАСТЬ 1-я.
ЧАСТЬ 2-я.
ЧАСТЬ 3-я.

Изданіе К. Солдатенкова.

ЦНА КАЖДОЙ ЧАСТИ 1 P. СЕР.

МОСКВА.

ВЪ ТИПОГРАФІИ В. ГРАЧЕВА И КОМП.

1863.

ГЕНРИХЪ VI.

ЧАСТЬ I.

ДЙСТВУЮЩІЕ.

Генрихъ VI, король Англіи.
Герцогъ Глостеръ, дядя короля и протекторъ.
Герцогъ Бедфордъ, дядя короля и правитель Франціи.
Томасъ Бофортъ, герцогъ Экстеръ, дядя отца Генриха VI.
Генрихъ Бофортъ, братъ Томаса, епископъ Винчестерскій, потомъ кардиналъ.
Джонъ Бофортъ, графъ Сомерсетъ, потомъ герцогъ.
Ричардъ Плантагенетъ, старшій сынъ Ричарда, послдняго графа Кэмбриджскаго, потомъ герцогъ Іоркскій.
Графы: Варвикъ, Сольсбёри и Соффолькъ.
Лордъ Тальботъ, потомъ герцогъ Шросберійскій.
Джонъ Тальботъ, его сынъ.
Эдмондъ Мортимеръ, графъ Марчскій.
Тюремщикъ Мортимера и Законникъ.
Сэръ Джонъ Фастольфъ, сэръ Вилльямъ Люси, сэръ Вилльямъ Глэнсдаль и сэръ Томасъ Гаргрэвъ.
Вудвиль, комендантъ Товера.
Вернонъ, партіи Блой розы или іоркской.
Бассетъ, партіи Красной розы или лэнкзстерской.
Дофинъ Карлъ, въ послдствіи король Франціи.
Рене, герцогъ Анжу и король Неаполя по одному титулу.
Герцоги: Бургундскій и Аленсонскій.
Побочный Орлеанскій.
Градоначальникъ Парижа.
Орлеанскій Пушкарь и его Сынъ.
Комендантъ Бордо.
Французскій Сержантъ и Привратникъ.
Пастухъ, отецъ Двственницы.
Маргарита, дочь Рене.
Графиня Овернь.
Іоанна д’Аркъ.

Злые духи, появляющіеся Двственниц, Лорды, Стражи Товера, Герольды, Офицеры, Солдаты, Гонцы и свиты королей и герцоговъ.

Сцена частію въ Англіи, частію во Франціи.

ДЙСТВІЕ I.

СЦЕНА 1.

Вестминстерское аббатство.

Похоронный маршъ. Тло Генриха пятаго лежитъ открытое на катафалк. Вокругъ стоятъ гергцоги: Бедфордъ, Глостеръ и Экстеръ, Графъ Варвикъ, Епископъ Винчестерскій, Герольды и другіе.

БЕДФ. Задернись небо чернымъ, день, уступи мсто ночи! Кометы, предвстницы переворотовъ временъ и государствъ, потрясайте свтлыми вашими хвостами, бичуйте ими злыя возмутительныя звзды, согласившіяся на смерть Генриха — Генриха пятаго, слишкомъ славнаго, чтобъ жить долго! Никогда Англія не теряла короля такъ доблестнаго.
ГЛОС. До него настоящаго короля Англія никогда и не имла еще. Онъ обладалъ всми доблестями властителя, его обнаженный мечъ ослплялъ своими лучами мужей, его руки раскидывались шире крыльевъ дракона, его искрометные глаза, полные яраго огня, ослпляли, обращали его враговъ вспять скоре, чмъ жгучее полуденное солнце, устремленное прямо въ ихъ лица. Что скажу я еще? его дла превосходятъ все что ни скажешь. Никогда поднятая рука его не опускалась безъ побды.
ЭКСТ. Мы стуемъ въ черномъ, зачмъ же не стуемъ мы въ крови? Генрихъ умеръ, и не оживетъ никогда. Мы окружаемъ деревянный гробъ, величаемъ гнусную побду смерти нашимъ торжественнымъ присутствіемъ, какъ плнники прикованные къ тріумфальной колсниц! Что же? станемъ мы проклинать зловщія планеты, что он устроили гибель нашей славы? или примемъ Французовъ за хитрыхъ чародевъ и заклинателей, которые, испугавшись могучаго, добились его смерти магическими стихами {Старое, долго господствовавшее мнніе, что можно убивать людей метрическими заклинаніями. Въ послдствіи дйствіе ихъ ограничили однми животными, въ Шекспирово время врили, что Ирландцы могли убивать мышей пснями.}?
ВИНЧ. Онъ былъ король благословенный царемъ царей. И день страшнаго суда не будетъ Французамъ такъ страшенъ, какъ былъ страшенъ взоръ его. Но вс побды его были побдами Господа силъ, молитвы церкви длали его такъ счастливымъ.
ГЛОС. Церкви! какъ же это? Не молись духовенство — нить его жизни не прескалась бы такъ скоро. Вамъ надо короля женоподобнаго, чтобъ вамъ можно было держать его въ страх, какъ школьника.
ВИНЧ. Глостеръ, что бы намъ ни было надобно, ты протекторъ, ты замышляешь управлять и королемъ и государствомъ. Твоя жена честолюбива, и держитъ тебя въ страх, ты боишься ее боле, чмъ Бога и его набожныхъ служителей.
ГЛОС. Не говори о набожности, ты любишь плоть, и круглый годъ не ходишь въ церковь, а пойдешь — такъ только молить зла врагамъ своимъ.
БЕДФ. Перестаньте, перестаньте ссориться, успокойте духъ вашъ миромъ! Пойдемте къ алтарю,— и вы, герольды, за нами,— положимъ на него, вмсто золота, наше оружіе, къ чему намъ оружіе, когда Генрихъ умеръ? Потомство ждутъ времена тяжелыя, такъ тяжелыя, что младенцы будутъ сосать слезы матерей, что островъ нашъ будетъ кормильцемъ только слезъ соленыхъ, что, кром женъ, некому будетъ оплакивать мертвыхъ.— Къ твоему духу взываю я, Генрихъ пятый: помоги этому государству, сохрани его отъ междоусобій, сразись на неб съ враждебными планетами, и твоя душа будетъ звздой славне Юлія Цезаря и свтлой Кассіопеи {Въ прежнихъ изданіяхъ: Than Julius Caesar or bright — По экземпляру Колльера: Than Julius Caesar or bright Cassiope…}.

Входитъ Гонецъ.

1. ГОН. Здравія всмъ вамъ, благородные лорды! Горестныя всти привезъ я вамъ изъ Франціи, всти о потеряхъ, кровопролитіяхъ и пораженіяхъ. Гіэнь, Шампань, Реймсъ, Орлеанъ, Парижъ, Гизоръ и Пуатье потеряны.
БЕДФ. Что говоришь ты подл трупа Генриха? Говори тише, или потеря этихъ важныхъ городовъ заставитъ его расторгнуть свинецъ, возстать отъ смерти.
ГЛОС. Парижъ потерянъ, Руанъ сдался? Еслибъ Генрихъ и былъ снова призванъ къ жизни, отъ этой всти онъ снова испустилъ бы духъ.
ЭКСТ. Какимъ же образомъ они потеряны? какой измной?
1. ГОН. Не отъ измны, а отъ недостатка людей и денегъ. Въ войскахъ толкуютъ, что вы здсь раздлились на партіи и что, вмсто того, чтобъ скорй выступить въ поле и сразиться, вы спорите кому предводительствовать, — что одинъ хочетъ войны медленной, съ малыми издержками, другой летлъ бы, да недостаетъ крыльевъ, третій думаетъ, что можно добиться мира, безъ всякихъ издержекъ, однми лукавольстивыми рчами. Пробудись, пробудись, англійское дворянство! не помрачай своей безпечностью только что зачатую славу! Сорваны лиліи съ герба твоего — полщита отрублено.
ЭКСТ. Недостань у насъ слезъ на эти похороны — эти всти вызвали бы страшный приливъ ихъ.
БЕДФ. Это касается меня, я правитель Франціи. Подайте же мой стальной панцырь — я возвращу Францію. Долой постыдныя одежды стованія! Ранами надлю я Французовъ, вмсто глазъ, чтобъ оплакивать на мигъ прекращенныя ихъ бдствія.

Входитъ второй Гонецъ.

2. ГОН. Лорды, прочтите эти письма, полныя несчастій. Вся Франція, кром нсколькихъ незначительныхъ городковъ, возстала противъ Англіи. Дофинъ Карлъ коронованъ въ Реймс, Побочный орлеанскій соединился съ нимъ, Рене, герцогъ Анжуйскій, принялъ его сторону, герцогъ Аленсонскій бжалъ къ нему.
ЭКСТ. Дофинъ коронованъ королемъ! все бжитъ къ нему! О, куда же бжать намъ отъ такого позора?
ГЛОС. Куда? прямо къ горламъ враговъ нашихъ! Не хватитъ у тебя на это духу, Бедфордъ — я поведу войну.
БЕДФ. Почему жь сомнваешься ты въ моей ршимости, Глостеръ? Въ моемъ ум собрано уже войско, которымъ покрою всю Францію.

Входитъ третій Гонецъ.

3. ГОН. Благородные лорды, я долженъ усилить слезы, которыми вы орошаете смертный одръ Генриха, я долженъ увдомить васъ о гибельномъ сраженіи безстрашнаго лорда Тальбольтъ съ Французами.
ВИНЧ. Которое Тальботъ выигралъ? не такъ ли?
3. ГОН. О, нтъ, которое лордъ Тальботъ проигралъ. Подробности его я разскажу намъ сейчасъ же. Десятаго августа, грозный лордъ этотъ, отступая, съ какими-нибудь шестью тысячами, отъ Орлеана, который осаждалъ, былъ окруженъ двадцатью тремя тысячами Французовъ. Выстроить своихъ людей онъ не имлъ времени, копейщиковъ, которые становятся передъ стрлками, не было, но чтобъ хоть чмъ-нибудь удержать конниковъ, вколотили въ землю, какъ пришлось, вырванные изъ тыновъ острые колья. Боле трехъ часовъ продолжалось сраженіе, въ которомъ храбрый Тальботъ длалъ и мечемъ и копьемъ чудеса, превосходившія всякое вроятіе. Сотни отправилъ онъ въ адъ, и никто не могъ устоять противъ него, въ ярости онъ разилъ и здсь, и тамъ, и всюду.— Да это самъ чортъ въ оружіи! воскликнули Французы, и все войско ихъ стало, пораженное изумленіемъ. Тальботъ! Тальботъ! крикнули въ одинъ голосъ, воодушевленные непреодолимымъ его мужествомъ, наши, и ринулись въ самыя ндра битвы. Тутъ побда была бы одержана совершенно, еслибы сэръ Джонъ Фастольфъ не разыгралъ труса, находясь въ заднемъ отряд {Въ прежнихъ изданіяхъ: Не being in the vaward… По экземпляру Колльера: Не being in the rearward…}, поставленномъ съ намреніемъ позади, для подкрпленія, онъ, вмсто того чтобъ слдовать за нами, бжалъ, какъ трусъ, не нанесши ни одного удара. За симъ враги окружили насъ совершенно, и гибель и кровопролитіе сдлались всеобщими. Какой-то подлый Валонецъ, чтобъ пріобрсти милость Дофина, ткнулъ Тальбота, которому и вся Франція съ своими огромными силами не смла взглянуть въ лице, копьемъ въ спину.
БЕДФ. И Тальботъ убитъ? о, такъ и я лишу себя жизни! Какъ жить здсь въ роскоши, въ довольств, когда такой доблестный вождь, лишенный помощи, предается устрашеннымъ врагамъ такъ измннически?
3. ГОН. Онъ живъ, но въ плну, и съ нимъ лорды Скэльзъ и Хонгерфордъ. Большая часть остальныхъ или убиты, или также взяты въ плнъ.
БЕДФ. Никто — я заплачу за него выкупъ. Я сброшу Дофина съ его трона стремглавъ, и его короной выкуплю моего друга, за каждаго изъ нашихъ лордовъ, я дамъ четырехъ Французскихъ.— Прощайте, иду куда зоветъ меня мой долгъ, и скоро зажгу потшные огни во Франціи, чтобъ и тамъ торжествовался нашъ великій праздникъ святаго Георга. Возьму съ собой десять тысячъ человкъ, и кровавые подвиги ихъ заставятъ трепетать всю Европу.
3. ГОН. Они необходимы, потому что Орлеанъ осажденъ, англійское войско ослабло, упало духомъ, графъ Сольсбёри требуетъ подкрпленія и съ трудомъ удерживаетъ возмущеніе, которое, съ тхъ поръ, какъ эта горсть людей должна стоять противъ такого множества, готово вспыхнуть ежеминутно.
ЭКСТ. Лорды, вспомните ваши клятвы Генриху: покорить Дофина нашему владычеству, или уничтожить его совершенно.
БЕДФ. Я не забылъ ихъ, и оставляю васъ, чтобъ заняться приготовленіями. (Уходитъ.)
ГЛОС. Я спшу въ Товеръ осмотрть артиллерію и снаряды, и за тмъ провозглашу юнаго Генриха королемъ. (Уходитъ).
ЭКСТ. Я, какъ ближайшій попечитель молодаго короля, отправляюсь къ нему въ Эльсамъ, и тамъ подумаю объ его безопасности. (Уходитъ.)
ВИНЧ. У всхъ есть свое мсто и должность, я одинъ забытъ — для меня ничего не осталось. Но я не долго буду безмстнымъ Джэкомъ — удастся мн похитить короля изъ Эльсама {Въ прежнихъ изданіяхъ: The king from Eltham I intend to send… По экземпляру Колльера: The king from Eltham I intend to steal…}, я займу первое мсто при кормил правленія.

СЦЕНА 2.

Франція. Передъ Орлеаномъ.

Входятъ Карлъ съ войсками, Аленсонъ, Рене и другіе.

КАРЛЪ. Настоящее теченіе Марса, какъ на неб, такъ и на земл, и до сихъ поръ неизвстно еще. Давно ли онъ блестлъ на сторон Англичанъ, теперь мы побдители, намъ улыбается онъ. Важнйшіе города въ нашей власти, и передъ Орлеаномъ, мы стоимъ только такъ, для удовольствія, между тмъ какъ голодные Англичане, {Въ прежнихъ изданіяхъ: Otherwiles the famis’d Englieh… По экземпляру Колльера: The whiles the famis’d English…} блдные какъ привиднія, осаждаютъ насъ слабо, вяло, какой-нибудь часъ въ мсяцъ.
АЛЕН. Не хватило ни ихъ похлебки, ни жирной говядины, а имъ, какъ муламъ, надо подвязывать кормъ къ рылу — иначе они какъ разъ примутъ видъ мокрыхъ курицъ.
РЕНЕ. Заставимъ же ихъ снять осаду, что стоять намъ здсь безъ всякаго дла? Тальботъ, котораго мы боялись, взятъ, остался одинъ сумасбродный Сольсбёри, да и ему приходится тратить желчь на тщетную досаду, не имя для войны ни людей, ни денегъ.
КАРЛЪ. Трубите же тревогу! Ринемся теперь на нихъ во славу избгаемыхъ Французовъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: of the forlorn French. Но экземпляру Колльера: of the forborne French.}!— Прощаю мою смерть тому, кто убьетъ меня, увидавъ, что я побгу или отступлю хоть на одинъ шагъ. (Уходитъ).

Шумъ битвы, стычки и потомъ отступленіе. Карлъ, Аленсонъ, Рене и другіе возвращаются.

КАРЛЪ. Кто видалъ подобное? и что это за люди у меня? Собаки! трусы! бабы!— Никогда не обратился бы я въ бгство, еслибъ они не оставили меня одного посреди непріятелей.
РЕНЕ. Сольсбёри отчаянный разбойникъ, дерется какъ человкъ, прискучившій жизнью. Да и другіе лорды бросились на насъ голодными львами, какъ на добычу, которой давно алкали.
АЛЕН. Фруассаръ, нашъ соотечественникъ, повствуетъ, что въ царствованіе Эдуарда третьяго Англія производила все Роландовъ да Оливьеровъ {Знаменитйшіе изъ 12 перовъ Клрла великаго. Древніе поэты преувеличивали ихъ подвиги до того, что у Англичанъ составилась пословица: отвчать Роландомъ на Оливьера, то-есть ложью на ложь.}. Это еще врне можно сказать про настоящее время, потому что высылаетъ противъ насъ все Самсоновъ да Голіаовъ. Одинъ на десятерыхъ. А съ виду эти бездльники такіе худенькіе — кожа да кости, какъ тутъ подумать, что они такъ храбры и неустрашимы.
КАРЛЪ. Оставимъ городъ, рабы эти и безъ того сумазбродны, а голодъ сдлаетъ ихъ еще бшене. Я знаю ихъ по прежнему: они скорй зубами разрушатъ стны, чмъ снимутъ осаду.
РЕНЕ. Я думаю, руки ихъ, какъ часы, приводятся какимъ-нибудь хитрымъ механизмомъ въ безпрестанно бьющее движеніе, иначе, какъ выдержать что они выдерживаютъ. И мое мнніе — оставить городъ.
АЛЕН. Быть по вашему.

Входитъ Побочный Орлеанскій *)

*) Названіе это было въ т времена нисколько не унизительно. Одна изъ грамотъ Вильгельма завоевателя начинается словами: ‘Ego Gulielmus cognomento Bastardus’.
ПОБОЧ. Гд Дофинъ? Я съ новостями къ нему.
КАРЛЪ. Трижды рады мы вамъ, Побочный Орлеанскій.
ПОБОЧ. Что это ваши взоры такъ мрачны, на лицахъ страхъ? неужели отъ послдней неудачи? Не унывайте, помощь подъ рукою. Я привелъ святую дву, которой, посланнымъ съ неба видніемъ, предназначено отбить эту безконечную осаду и выгнать Англичанъ за предлы Франціи. Она обладаетъ духомъ пророчества, высшимъ духа девяти Сивиллъ древняго Рима. Она знаетъ что прошло и что будетъ.— Позвать ее? Поврьте моему слову — оно врно.
КАРЛЪ. Позови. (Побочный уходитъ.) Чтобъ испытать однакожь даръ ея, Рене, займи, какъ Дофинъ, мое мсто, придай своему взору боле строгости, разспрашивай ее гордо. Такимъ образомъ мы узнаемъ истину. (Становится позади.)

Входятъ Двственница, Побочный Орлеанскій и другіе.

РЕНЕ. Ты ли, прекрасная два, хочешь совершить дла дивныя?
ДВСТ. Ты ли Рене, думаешь обмануть меня? Гд Дофинъ?— Выдь, выдь, не прячся назади, я знаю тебя очень хорошо, хотя прежде никогда и не видывала. Не удивляйся, для меня нтъ ничего сокровеннаго. Я хочу говорить съ тобой наедин. Лорды, отойдите, оставьте насъ на минуту однихъ.
РЕНЕ. На первый разъ не дурно.
ДВСТ. Дофинъ, я дочь пастуха, мой умъ ничему не былъ наученъ, но Богу и Пресвятой Дв было угодно озарить меня въ моемъ низкомъ состояніи. Подвергая щеки жгучему зною солнца, пасла я моихъ смиренныхъ овецъ, когда Божія Матерь удостоила меня своимъ явленіемъ, и, въ полномъ величія видніи, повелла мн оставить мое низкое занятіе и избавить отчизну отъ бдствій, общая свою помощь и успхъ. Она явилась мн въ дивномъ блеск, я была смугла, черна — свтлые лучи ея сіянія благословили меня красотой, которую теперь видишь. Спрашивай меня о чемъ хочешь, и я отвчу безъ всякаго приготовленія, испытай мою храбрость, если осмлишься, въ единоборств, и ты увидишь, что силой я превосхожу мой полъ. Врь мн: ты будешь счастливъ, если примешь меня въ число твоихъ сподвижниковъ.
КАРЛЪ. Ты изумила меня гордой своей рчью. Требую только одного испытанія — единоборства со мной, побдишь — твои слова справедливы, иначе не врю ничему.
ДВСТ. Я готова. Вотъ мой мечъ, украшенный съ каждой стороны пятью лиліями, я выбрала его въ Турени изъ множества старыхъ клинковъ, лежавшихъ въ церкви святой Екатерины.
КАРЛЪ. Такъ начнемъ же съ Богомъ, я не боюсь женщинъ.
ДВСТ. Никогда, въ жизнь мою, не побгу и я отъ мущины. (Дерутся.)
КАРЛЪ. Останови, останови свою руку, ты Амазонка, и бьешся мечемъ Деборы.
ДВСТ. Мн помогаетъ Божія Матерь, безъ нея я была бы слишкомъ слаба.
КАРЛЪ. Кто бы ни помогалъ теб, ты должна помочь мн. Меня палитъ непреодолимая любовь, ты разомъ покорила и мою руку и мое сердце. Дивная двственница — если ужь ты хочешь, чтобъ такъ называли тебя,— позволь мн быть не государемъ, а служителемъ твоимъ, тебя проситъ объ этомъ Дофинъ Франціи.
ДВСТ. Я не должна уступать ничьей любви, потому что мое призваніе освящено свыше. Когда я изгоню всхъ враговъ твоихъ, тогда я подумаю о наград.
КАРЛЪ. А между тмъ будь же благосклонна къ твоему рабу, простертому у ногъ твоихъ.
РЕНЕ. Дофинъ, кажется, слишкомъ ужь заговорился?
АЛЕН. Врно исповдуетъ ее наистрожайшимъ образомъ, иначе не сталъ бы такъ долго разговаривать.
РЕНЕ. Да не прервать ли намъ бесду ихъ? онъ и не думаетъ кончить ее.
АЛЕН. Потому что задумалъ, можетъ-быть, такое, о чемъ намъ бднякамъ и помыслить нельзя. Вдь языкъ женщинъ страшный соблазнитель.
РЕНЕ. Что же, принцъ? что ршили вы? Оставляемъ мы Орлеанъ, или нтъ?
ДВСТ. Нтъ, нтъ, недоврчивые язычники! Сражайтесь до послдняго вздоха, я — ваша хранительница.
КАРЛЪ. Я согласенъ съ нею, мы не отступимъ.
ДВСТ. Мн предназначено быть бичемъ Англичанъ. Въ эту же ночь я отобью осаду. Мое содйствіе даруетъ вамъ лто святаго Мартина {То есть счастіе, какъ хорошую погоду въ начал зимы.}, дни гальціонъ {По греческому поврью, пока гальціоны вьютъ свои гнзды — море постоянно бываетъ покойно.}. Слава подобна кругу въ вод, который не перестаетъ расширяться, пока самое это расширеніе не обратитъ его въ ничто. Смерть Генриха уничтожила англійскій кругъ, и вс лавры, которые обнималъ онъ, разсялись. Теперь, я подобна смлому, горделивому кораблю, который несъ на себ Цезаря и его счастіе.
КАРЛЪ. Если Магомета вдохновлялъ голубь, такъ тебя вдохновляетъ орелъ. Ни Елена, мать великаго Константина, ни даже дочери святаго Филиппа не сравняются съ тобой. Скажи, свтлая, упавшая къ намъ на землю, звзда Венеры, какъ чествовать мн тебя достойно?
АЛЕН. Чего жь медлимъ мы? отобьемъ осаду!
Рене. Два, длай же все, что въ твоихъ силахъ, чтобъ спасти честь нашу.— Отбей ихъ отъ Орлеана, и тебя обезсмертятъ.
КАРЛЪ. Попробуемъ сейчасъ же. Идемъ! Окажись она лживой — я не врю боле никакимъ пророкамъ.

СЦЕНА 3.

Лондонъ. Холмъ передъ Товеромъ.

Входитъ Герцогъ Глостеръ съ своими служителями въ синей ливре.

ГЛОС. Надо сегодня же осмотрть Товеръ, боюсь, чтобъ смерть Генриха не зародила здсь измны. Да гд же стража, отчего она не здсь? Эй, отворяйте ворота! Глостеръ приказываетъ. (Служители стучатся).
1 СТР. (за сценой.) Кто стучитъ такъ повелительно?
1 СЛУ. Благородный герцогъ Глостеръ.
2 СТР. (за сценой.) Кто бы тамъ ни былъ, никого не впустимъ.
1 СЛУ. Какъ смете вы, бездльники, такъ отвчать протектору!
1 СТР. (за сценой.) Господь, да хранитъ его! такъ отвчаемъ мы протектору. Мы исполняемъ что намъ приказано.
ГЛОС. Кто жь приказалъ вамъ? чье приказаніе, кром моего, можетъ имть здсь силу? Кром меня нтъ протектора государства.— Ломайте ворота, я отвчаю. И я позволю дурачить себя подлымъ рабамъ! (Служители ломаютъ ворота, къ которымъ, за сценой, подходитъ Вудвилъ).
ВУДВ. Что здсь? что это за измнники?
ГЛОС. Комендантъ, это вашъ голосъ. Отворите ворота! передъ ними стоитъ Глостеръ.
ВУДВ. Извините, благородный герцогъ, я не могу отворить ихъ, кардиналъ Винчестеръ запретилъ. У меня есть отъ него нарочное повелніе не впускать именно васъ и никого изъ вашихъ.
ГЛОС. Слабодушный Вудвиль, ты предпочитаешь мн его? высокомрнаго Винчестера, надменнаго прелата, котораго Генрихъ, покойный государь нашъ, никогда не терплъ? Ты врагъ и Бога и короля. Отворяй, или сейчасъ же будешь самъ за воротами.
1 СЛУ. Отворите ворота лорду протектору, или мы выломимъ ихъ, если замшкаетесь.

Входитъ Винчестеръ съ служителями въ темныхъ ливреяхъ.

ВИНЧ. Что это, что это значитъ, честолюбивый Глостеръ?
ГЛОС. И ты, плшивый прелатъ {Насмшка надъ его выбритой макушкой.}, осмливаешься отдавать приказы не впускать меня?
ВИНЧ. Осмливаюсь, гнусный измнникъ и похититель власти, а не протекторъ короля и государства.
ГЛОС. Прочь, отъявленный заговорщикъ! Ты замышлялъ умертвить нашего покойнаго государя, ты даешь распутницамъ индульгенціи гршить. Я просю тебя въ твоей же широкой кардинальской шапк, если не смиришь своей заносчивости.
ВИНЧ. Прочь ты, я не попячусь ни на шагъ. Пусть это мсто будетъ Дамаскомъ, а ты проклятымъ Каиномъ {Въ четырехъ миляхъ отъ Дамаска находится холмъ, который почитаютъ тмъ самымъ, на которомъ Каинъ убилъ Авеля.}, убей, если хочешь, своего брата Авеля.
ГЛОС. Я не убью, а только отобью тебя назадъ. Я стащу тебя отсюда въ твоей пурпуровой одежд, какъ младенца въ ризкахъ.
ВИНЧ. Длай что хочешь, я смюсь надъ тобой.
ГЛОС. Какъ, надо мной издваются, смются мн въ лице?— Впередъ, мои сине-кафтанники, впередъ на темно-кафтанниковъ, несмотря на права этого мста!— Береги же, попъ, свою бороду, (Наступая, вмст съ своими служителями, на Епископа) я ршился повыщипать ее и поколотить тебя самого порядкомъ. Я ногами растопчу твою кардинальскую шапку, оттаскаю тебя, несмотря ни на папу, ни на твой санъ.
ВИНЧ. Глостеръ, ты отвтишь за это пап.
ГЛОС. Петлю, петлю, винчестерскому гусю {Такъ назывались распутныя женщины и болзнь отъ нихъ.}! Гоните же ихъ! Что позволяете имъ стоять?— Я протурю тебя, волкъ въ овечьей шкур! Убирайтесь, темно-кафтанники! Убирайся, пурпурный лицемръ! (Сильная, шумная схватка.)

Входитъ Меръ Лондона, съ своими чиновниками.

МЕРЪ. Стыдитесь, лорды! вы, высшіе сановники, и нарушаете миръ такъ позорно!
ГЛОС. Молчи, меръ! ты не знаешь, какъ я оскорбленъ. Вотъ Бофортъ — не уважая ни Бога, ни короля, онъ завладлъ Товеромъ.
ВИНЧ. Вотъ Глостеръ — врагъ гражданъ, онъ вчно требовалъ войны и никогда мира, онъ обременялъ ваши безпошлинные кошельки тяжелыми налогами, онъ замышляетъ ниспровергнуть религію, потому что протекторъ государства, ему хочется взять изъ Товера оружіе, чтобъ лишить принца престола и самому внчаться королемъ.
ГЛОС. На это я отвчу не словами, а ударами. (Новая схватка.)
МЕРЪ. Тутъ ничего не остается длать, какъ прибгнуть къ законному провозглашенію. (Одному изъ чиновниковъ.) Провозглашайте, да громче, какъ только можно.
ЧИНОВ. Люди, какого бы то ни было состоянія, собравшіеся здсь, въ этотъ день, въ оружіи, противъ божіяго и королевскаго мира, мы предписываемъ и повелваемъ вамъ именемъ его величества разойдтись по домамъ и впредь не носить, не дйствовать и не употреблять никакого меча, оружія, или кинжала подъ опасеніемъ смертной казни.
ГЛОС. Кардиналъ, я не намренъ нарушать закона, но мы еще встртимся и разсчитаемся какъ слдуетъ.
ВИНЧ. Встртимся, Глостеръ! и не на радость теб. Своей сердечной кровью заплатишь ты мн за ныншніе твои подвиги.
МЕРЪ. Я закричу: палокъ {‘Clubs! Clubs!’ — обыкновенное восклицаніе при дракахъ на улицахъ для усмиренія враждующихъ.}! если вы не разойдетесь. Этотъ кардиналъ заносчиве самого черта.
ГЛОС. Прощай, меръ, ты исполнилъ свою обязанность.
ВИНЧ. Береги свою голову, гнусный Глостеръ, я скоро доберусь до нея. (Уходятъ.)
МЕРЪ. Смотрите, чтобъ это мсто было очищено совершенно, а тамъ и по домамъ. Боже ты мой, какъ эти дворяне задорны! я вотъ прожилъ сорокъ лтъ, и не дрался еще ни разу.

(Уходитъ.)

СЦЕНА 4.

Франція. Передъ Орлеаномъ.

На стну всходитъ Пушкарь съ Сыномъ.

ПУШК. Ты знаешь какъ осажденъ Орлеанъ и какъ Англичане завладли предмстіями?
СЫНЪ. Какъ, не знать, я часто стрлялъ по нимъ, да какъ-то все несчастливилось — промахивался.
ПУШК. Теперь не промахнешься. Я самъ буду твоимъ учителемъ, Я главный пушкарь города: надобно же и мн что-нибудь сдлать, чтобъ отличиться. Шпіоны принца сказали мн, что Англичане, сильно укрпившіеся въ предмстіяхъ, осматриваютъ городъ обыкновенно вонъ съ той башни, сквозь скрытую желзную ршетку, и такимъ образомъ открываютъ гд и какъ сильне могутъ вредить намъ стрльбой, или приступами. Чтобъ уничтожить это зло, я навелъ пушку на эту ршетку, и вотъ, цлые три дни сторожу не замчу ли ихъ. Теперь сторожи ты, мой сынъ, я не могу боле. Увидишь кого, бги тотчасъ ко мн и скажи, ты найдешь меня у коменданта. (Уходитъ.)
СЫНЪ. Не безпокойся, отецъ, замчу ихъ — будь увренъ, не потревожу тебя.

Въ верхнюю комнату башни входятъ Лорды Сольсбёри и Тальботъ, Сэръ Вилльямъ Глэнсдаль, Сэръ Томасъ Гаргрэвъ и другіе.

СОЛЬС. Тальботъ — моя жизнь, моя радость — возвратился! Какъ обращались съ тобой въ плну? какимъ образомъ освободился ты? Разсказывай здсь же, на вершин этой башни, прошу тебя.
ТАЛЬБ. У герцога Бедфорда былъ въ плну храбрый Понтонъ де Сантраль, и меня выкупили обмномъ на него. Впрочемъ, они и прежде, въ насмшку, хотли промнять меня на человка далеко низшаго происхожденія, но я отвергъ этотъ вымнъ съ презрніемъ, предпочитая смерть такой обидной оцнк. Наконецъ меня вымняли, какъ мн хотлось. Но вроломный Фастольфъ и теперь надрываетъ еще мое сердце, будь онъ въ моей власти — я кулакомъ убилъ бы его.
СОЛЬС. Разсказывай какъ тебя содержали.
ТАЛЬБ. Оскорбляли, издвались, ругались надо мной безчестнйшимъ образомъ. Вывели меня разъ на площадь, на позорище всему городу. ‘Вотъ, говорили они, ужасъ Французовъ, чучела, которая такъ пугала нашихъ дтей’. Я вырвался изъ рукъ ведшихъ меня воиновъ, и давай ногтями выкапывать изъ земли камни и бросать ихъ въ зрителей моего позора. Мой страшный видъ обратилъ многихъ въ бгство, никто не смлъ подойдти ко мн близко, опасаясь нежданной смерти. Даже въ желзныхъ заклпахъ они почитали меня все еще опаснымъ, мое имя застращало ихъ до того, что они думали будто я могу ломать стальные запоры, разбивать и адамантовые столбы, и потому приставили ко мн стражу изъ отборныхъ стрлковъ, которые ходили безпрестанно около меня, готовые прострлить мое сердце, только что приподнимусь съ кровати.
СОЛЬС. Мн больно слушать сколько мученій ты вынесъ, но мы отмстимъ имъ сторицей. Теперь въ Орлеан ужинное время. Вотъ, сквозь эту ршетку можно пересчитать всхъ до единаго, видно какъ Французы укрпляются. Посмотри — видъ понравится теб непремнно.— Сэръ Томасъ Гаргрэвъ и сэръ Вилльямъ Глэнсдаль, ваше мнніе: гд лучше устроить ближайшую батарею?
ГАРГР. Я думаю противъ сверныхъ воротъ, тамъ стоитъ дворянство.
ГЛЭНС. А я — близь мостовыхъ укрпленій.
ТАЛЬБ. По моему, врне выморить этотъ городъ голодомъ, или ослабить легкими стычками. (Выстрлъ изъ города. Солсбёри и сэръ Гаргрэвъ падаютъ.)
СОЛЬС. Боже, помилуй насъ, жалкихъ гршниковъ!
ГАРГР. Боже, помилуй меня, бднаго!
ТАЛЬБ. Что жь это за роковая случайность, разразилась надъ нами такъ нежданно? Говори, Сольсбёри, если только можешь говорить — что съ тобою, зеркало всхъ доблестныхъ воиновъ? Глазъ и полщеки оторваны.— Проклятая башня! проклятая, гибельная рука сыграла эту плачевную трагедію! Въ тринадцати сраженіяхъ оставался Сольсбёри побдителемъ, онъ и Генриха пятаго научилъ ратному длу, мечъ его никогда не переставалъ разить, пока хоть одинъ барабанъ, хоть одна труба гремла еще на пол битвы.— Но ты живъ еще, Сольсбёри? хоть теб и недостаетъ рчи — у тебя остался еще глазъ, чтобъ умолять имъ небо о милосердіи, озираетъ же солнце однимъ окомъ и всю вселенную.— Небо, не будь же милосердо ни къ одному изъ живущихъ, если откажешь въ немъ Сольсбёри!— Снесите отсюда трупъ его, я помогу похоронить его.— Сэръ Томасъ Гаргрэвъ, если въ теб есть хоть искра жизни, скажи Тальботу — или хоть только взгляни на него. Сольсбёри утшься, ты не умрешь, пока — Онъ длаетъ мн знакъ рукою, улыбается мн, какъ бы желая сказать: ‘когда умру, не забудь отмстить за меня Французамъ!’ — Отомщу, Плантагенетъ! какъ Неронъ буду я играть на лютн, любуясь пожарами городовъ. Имя мое будетъ гибелью Франціи. (Громъ и потомъ тревога.) Это что такое? Что за тревога на неб, откуда этотъ шумъ и барабанный бой?

Входитъ Гонецъ.

ГОНЕЦ. Лордъ, лордъ, Французы собрали свое войско, и Дофинъ идетъ съ какой-то пророчицей, съ какой-то двственницей Іоанной, и съ огромными силами отбить осаду. (Солсбёри стонетъ.)
ТАЛЬБ. Слышите, слышите, какъ стонетъ умирающій Сольсбёри? Сердце его надрывается невозможностью отомстить.— Французы, я буду для васъ другимъ Сольсбёри!— Двственница или два радости, Дофинъ или дельфинъ, копытами моего коня вытопчу я изъ васъ сердца ваши, сдлаю топь изъ вашего смсившагося мозга.— Снесите Сольсбёри въ его палатку, и за тмъ, посмотримъ, на что осмлятся трусливые Французы.

СЦЕНА 5.

Тамъ же. Передъ одними изъ воротъ.

Шумъ, трубы, стычки. Тальботъ преслдуетъ Дофина черезъ сцену. Вслдъ за тмъ Двственница гонитъ Англичанъ назадъ. За ней возвращается Тальботъ.

ТАЛЬБ. Гд моя власть, храбрость, сила? Англичане отступаютъ, и я не могу остановить ихъ. Ихъ гонитъ женщина въ латахъ.

Входитъ Двственница.

Вотъ, вотъ она.— Помрься жь со мной, будь ты самъ сатана или мать сатаны, я закляну тебя, окровеню тебя, вдьма, и ты тотчасъ же отдашь свою душу своему повелителю {Старый предразсудокъ, что когда окровянятъ вдьму, она лишается своихъ силъ.}.
ДВСТ. Защищайся, только мн и суждено унизить тебя. (Дерутся.)
ТАЛЬБ. Небо, допустишь ли ты побдить аду? Пусть я разорву свою грудь напряженіемъ мужества, оторву руки отъ плечь, только бы наказать эту надменную потаскушку.
ДВСТ. Прощай Тальботъ, твой часъ не пришелъ еще. Я должна снабдить Орлеанъ състными припасами. Догони меня, если можешь,— я смюсь надъ твоей силой. Поди, ободри лучше своихъ сморенныхъ голодомъ людей, помоги Сольсбёри сдлать завщаніе. Этотъ день нашъ, будетъ ихъ и много еще. (Входитъ въ городъ съ войскомъ.)
ТАЛЬБ. Голова моя вертится, какъ колесо горшечника, я не знаю ни гд я, ни что длаю. Страхомъ, не силой, какъ Ганнибалъ, гонитъ эта вдьма наше войско, и побждаетъ только что захочетъ. Такъ выгоняютъ пчелъ изъ ульевъ дымомъ, зловоннымъ запахомъ — голубей изъ голубятенъ. Они называли насъ, за нашу свирпость, англійскими собаками, теперь мы бжимъ съ визгомъ, какъ щенята. (Шумъ.) Слушайте, соотечественники! или снова въ битву, или сорвите львовъ съ англійскаго герба, откажитесь отъ родины, замните львовъ баранами. Вдь и баранъ не бжитъ такъ боязливо отъ волка, лошадь или быкъ — отъ леопарда, какъ вы отъ рабовъ, которыхъ такъ часто бивали. (Стычка.) Ничто не беретъ.— Назадъ, въ ваши окопы. Вы вс согласились на смерть Сольсбёри, потому что ни одинъ ни однимъ ударомъ не хотлъ отмстить за него.— Двственница вошла въ Орлеанъ на перекоръ намъ, или тому, что мы могли сдлать.— О, зачмъ не умеръ я вмст съ Сольсбёри! отъ стыда я долженъ теперь закрывать лице мое. (Сшибка, трубы, отступленіе.)

СЦЕНА 6.

Тамъ же. На стны всходятъ Двственница, Карлъ, Рене, Аленсонъ и солдаты.

ДВСТ. Выставьте наши разввающіяся знамена на стны! Орлеанъ освобожденъ отъ англійскихъ волковъ, двственница Іоанна сдержала свое слово.
КАРЛЪ. Божественное созданіе, дочь свтлой Астреи, чмъ почтить мн тебя за побду? Твои общанія, какъ сады Адониса, день цвтшіе, и на другой же дававшіе уже и плодъ {Сады Адониса, о которыхъ часто упоминаютъ Платонъ, Плутархъ и другіе греческіе писатели, были просто горшки съ росшими въ нихъ укропомъ и салатомъ. Въ день торжества Адонису каждая женщина являлась съ такимъ горшкомъ, а на другой день ихъ бросали.}. Франція, гордись своей славной пророчицей!— Орлеанъ возвращенъ — никогда не видало еще наше государство событія счастливе.
РЕНЕ. Зачмъ же не гудятъ вс колокола города? Дофинъ, прикажи гражданамъ потшные огни, столы, пиры на улицахъ, чтобъ почтить достойнымъ торжествомъ радость, посланную намъ Богомъ.
АЛЕНС. Вся Франція исполнится веселія, когда узнаетъ, какъ храбро мы сражались.
КАРЛЪ. Не мы, Іоанна одержала побду, за что я и раздлю съ ней мою корону, заставлю все священство и монашество моего государства воспвать въ торжественныхъ процессіяхъ безконечныя хвалы ей. Я сооружу ей пирамиду выше пирамидъ Родопы и мемфійской. Когда же умретъ, ей въ память, прахъ ея, заключенный въ урну драгоцнне бриліянтоваго ящика Дарія {Который, по взятіи Газы, достался Александру и въ которомъ онъ хранилъ Иліаду.}, будутъ носить въ высоко-торжественные дни передъ королями и королевами Франціи. Мы перестанемъ призывать святаго Діонисія, двственница Іоанна будетъ святой покровительницей Франціи. Сойдемте же, дадимъ королевственный пиръ въ честь этого золотаго дня побды. (Грубы.)

ДЙСТВІЕ II.

СЦЕНА 1.

Передъ Орлеаномъ.

Выходитъ изъ воротъ Французскій Сержантъ и двое Часовыхъ.

СЕРЖ. Господа, займите ваши мста и будьте бдительны. Услышите какой-нибудь шумъ, или увидите солдатъ близь стнъ, дайте знать въ караульню.
1. час. Дадимъ. (Сержантъ уходитъ.) Вотъ такъ-то, когда другіе спятъ на покойныхъ постеляхъ, бдный солдатъ сторожи въ темнот, на холод и дожд.

Входятъ Тальботъ, Бедфордъ, Герцогъ Бургундскій и солдаты съ лстницами, барабаны заглушены

ТАЛЬБ. Лордъ правитель и грозный герцогъ Бургундскій, одно ваше прибытіе сдружило уже съ нами Артуа, Валлонь и Пикардію. Въ эту благодатную ночь Французы, пировавшіе цлый день, почитаютъ себя совершенно безопасными, воспользуемся же этимъ обстоятельствомъ, такъ благопріятнымъ для отплаты за обманъ, придуманный коварствомъ и гнуснымъ чародйствомъ.
БЕДФ. Трусливая Франція! какъ вредитъ она себ, соединяясь, по сомннію въ мужеств своихъ воителей, съ вдьмами,— призывая на помощь самый адъ.
Г. БУРГ. Измнники не имютъ другихъ сподвижниковъ. Но что это за Pucelle, непорочность которой они такъ славятъ?
ТАЛЬБ. Говорятъ, двица.
БЕДФ. Двица, и такъ воинственна?
Г. БУРГ. Дай Богъ, чтобъ не оказалась вскор мущиной, если будетъ воевать подъ знаменами Французовъ такъ, какъ начала.
ТАЛЬБ. Пусть ихъ хитрятъ и обращаются съ духами, наша сила и крпость — Господь. Взберемся же, во имя его, непреодолимаго, на ихъ кремнистыя твердыни.
БЕДФ. Взлезай, храбрый Тальботъ, мы за тобой.
ТАЛЬБ. Нтъ, не вс же тутъ, я полагаю, лучше ворваться съ разныхъ мстъ. Такимъ образомъ, не удастся одному — удастся другому.
БЕДФ. Согласенъ. Я съ того угла.
Г. БУРГ. Я съ этого.
ТАЛЬБ. А здсь взберется Тальботъ, или это мсто будетъ его могилой.— Теперь, Сольсбёри, за тебя и за права Генриха шестаго! Эта ночь покажетъ, какъ святъ для меня мой долгъ обоимъ. (Англичане взлезаютъ на стны и бросаются въ городъ съ крикомъ ‘святый Георгъ и Тальботъ!’.)
ЧАСОВ. (внутри.) Къ оружію, къ оружію! Непріятель наступаетъ.

Французы перепрыгиваютъ черезъ стны въ рубашкахъ. Выбгаютъ съ разныхъ сторонъ: Побочный, Аленсонъ и Рене, полуодтые и полураздтые.

АЛЕНС. Что жъ это, господа? никто и не одтъ?
ПОБОЧ. Не одтъ? хорошо, что и такъ удалось ускользнуть.
РЕНЕ. Насъ разбудили крики у самыхъ уже дверей нашихъ комнатъ, и мы едва успли вскочить съ постелей.
АЛЕНС. Съ тхъ поръ, какъ я вступилъ на ратное поприще, никогда не приводилось мн даже и слышать о предпріятіи такъ бшеномъ, такъ отчаянномъ, какъ это.
ПОБОЧ. Тальботъ — просто любимецъ ада.
РЕНЕ. А не ада, такъ врно само небо благопріятствуетъ ему.
АЛЕНС. Вотъ и Карлъ спшитъ сюда, удивляюсь, какъ онъ ускользнулъ.

Входятъ Карлъ и Двственница.

ПОБОЧ. Чему жь дивиться? его защищала и хранила святая Іоанна.
КАРЛЪ. Такъ это-то твое могущество, коварная красавица? Чтобъ польстить намъ, ты длаешь насъ сначала участниками небольшого выигрыша, и затмъ заставляешь проиграть вдесятеро боле.
ДВСТ. За что же сердится Карлъ на своего друга? Вы хотите, чтобъ я была равно могущественна во всякое время? Чтобъ вы не бранили и не складывали вины на меня, я должна побждать постоянно, и во сн и въ бдніи? Неосторожные воины! будь ваша стража побдительнй, никогда не постигло бы насъ это внезапное несчастіе.
КАРЛЪ. Герцогъ Аленсонъ, это ваша вина, какже, бывши начальникомъ стражи въ эту ночь, вы не занялись хорошенько такой важной обязанностью?
АЛЕНС. Еслибъ вс ваши кварталы охранялись такъ же хорошо какъ мой, имъ никогда не удалось бы напасть на насъ въ расплохъ.
ПОБОЧ. Мой охранялся неусыпно.
РЕНЕ. Мой также.
КАРЛЪ. Я самъ большую часть ночи ходилъ взадъ и впередъ по ея кварталу и по моему, наблюдая за смнами часовыхъ. Какимъ же образомъ, и гд же ворвались они?
ДВСТ. Оставьте, господа, пустые толки объ этомъ какъ и гд, нтъ никакого сомннія, что они нашли мсто слабо охраняемое и ворвались. Теперь намъ остается только собрать нашихъ разсянныхъ солдатъ и придумать новыя средства къ ихъ погибели.

Шумъ. Вбгаетъ Англійскій солдатъ съ крикомъ: ‘Да здравствуетъ Тальботъ!’ — Вс бгутъ, бросивъ свои платья.

СОЛД. Я смло могу взять все, что они оставили. Имя Тальбота вполн замняетъ мн мечъ, вонъ оно сколько добылъ я только имъ однимъ.

СЦЕНА 2.

Орлеанъ. Внутри города.

Входятъ Тальботъ, Бедфордъ, Герцогъ Бургундскій, Капитанъ и другіе.

БЕДФ. День занимается, и ночь, покрывавшая землю своей черной мантіей, скрылась. Трубите отбой, конецъ жестокому преслдованію. (Трубятъ.)
ТАЛЬБ. Принесите трупъ старика Сольсбёри и положите его здсь, на площади, въ самой середин этого проклятаго города.— Я исполнилъ обтъ данный душ его, на каждую каплю крови, источенной его тломъ, убито въ эту ночь, по крайней мр, по пяти Французовъ. А чтобъ и грядущія времена знали какимъ опустошеніемъ отмстилъ я за него — я воздвигну въ ихъ главномъ храм памятникъ, подъ которымъ положу его тло, на памятник же, чтобъ каждый могъ читать, высчется и опустошеніе Орлеана, и измнническая вина его смерти, и какъ ужасенъ онъ былъ Франціи. Странно однакожь, что во все продолженіе кровопролитія мы нигд не встртили ни свтлйшаго Дофина, ни его новой сподвижницы, добродтельной Іоанны д’Аркъ, и ни одного изъ его лживыхъ союзниковъ.
БЕДФ. Говорятъ, только что началась битва, они повскакали съ усыпительныхъ постелей, перескочили, въ толп солдатъ, черезъ стну и бжали въ поле.
Г. БУРГ. Я самъ, если не обманули меня дымъ и густой туманъ ночи, порядкомъ пугнулъ Дофина и его потаскушку, бжавшихъ, держась рука за руку, какъ парочка влюбленныхъ горлинокъ, неразлучающихся ни днемъ, ни ночью. Приведемъ здсь все въ порядокъ — двинемся за ними со всмъ нашимъ войскомъ.

Входитъ Гонецъ.

ГОНЕЦ. Всякаго вамъ счастія, благородные лорды! Скажите, кого изъ этой царственной толпы называютъ воинственнымъ Тальботомъ, за подвиги изумляющіе всю Францію?
ТАЛЬБ. Тальботъ передъ тобой, кому онъ нуженъ?
ГОНЕЦ. Добродтельнйшая дама, графиня Оверньская, скромно дивясь твоимъ подвигамъ, проситъ тебя, знаменитый лордъ, удостоить ее своимъ посщеніемъ въ ея бдномъ замк, чтобъ и она могла сказать съ гордостью, что видла человка, слава котораго гремитъ въ цломъ мір.
Г. БУРГ. Вотъ оно что! Да этакъ, если дамы будутъ требовать, чтобъ мы сражались съ ними — войны наши, я вижу, превратятся въ презабавную мирную потху. Вы, лордъ, врно не откажете въ такой милой просьб?
ТАЛЬБ. Ни за что, тогда какъ и все краснорчіе цлаго міра мущинъ не склонило бы меня — любезность женщины превозможетъ.— Скажи графин, что я благодарю ее, и съ покорностію исполню ея желаніе. А вы, лорды, дете со мной?
БЕДФ. Нтъ, это было бы несовсмъ прилично, я слыхалъ, что непрошеные гости зачастую пріятны только по уход.
ТАЛЬБ. Если такъ — я и одинъ попытаю гостепріимство этой леди. Послушайте, капитанъ. (Говоритъ ему на ухо.) Вы понимаете меня?
КАПИТ. Понимаю, мой лордъ, и вполн раздляю ваше мнніе.

СЦЕНА 3.

Овернь. Дворъ замка.

Входятъ Графиня и Привратникъ.

ГРАФ. Смотри же, помни, что я теб приказывала. Запрешь, принеси ключи ко мн.
ПРИВ. Будетъ исполнено. (Уходитъ.)
ГРАФ. Сти разставлены, удастся все какъ задумано — этотъ подвигъ прославитъ меня такъ же, какъ скифскую Томирисъ смерть Кира. Велика слава этого страшнаго рыцаря, не меньше и подвиги его, желала бы чтобъ и мои глаза уши подтвердили справедливость всхъ дивныхъ разсказовъ о немъ.

Входятъ Гонецъ и Тальботъ.

ГОНЕЦ. Графиня, согласно вашему, переданному мной, желанію, лордъ Тальботъ пріхалъ.
ГРАФ. Милости просимъ.— Какъ, это —
ГОНЕЦ. Онъ.
ГРАФ. Это бичъ Франціи? это Тальботъ такъ страшный, что матери усмиряютъ дтей его имянемъ? Теперь вижу — все ложь, все сказки. Я думала увидть Геркулеса, втораго Гектора по грозному виду, но огромнымъ, мощнымъ членамъ — а передо мной дитя, хилый карликъ, не можетъ быть, чтобъ этотъ слабый, сморщенный уродецъ, могъ приводить въ такой ужасъ враговъ своихъ.
ТАЛЬБ. Сударыня, я былъ столь дерзокъ, что осмлился обеспокоить васъ, но такъ какъ вы, кажется, заняты — я выберу какое-нибудь другое время для посщенія васъ.
ГРАФ. Что жь это? Спроси, куда жь идетъ онъ.
ГОНЕЦ. Позвольте, лордъ Тальботъ, графиня желаетъ знать причину вашего внезапнаго удаленія.
ТАЛЬБ. Она сомнвается во мн, и я иду чтобъ убдить ее, что Тальботъ здсь. (Привратникъ приноситъ ключи.)
ГРАФ. О, если ты онъ, такъ ты плнникъ.
ТАЛЬБ. Плнникъ? чей?
ГРАФ. Мой, кровожадный лордъ, для этого-то я и заманила тебя въ мой замокъ. Твоя тнь давно уже у меня въ невол, потому что твой портретъ виситъ въ моей галлере, теперь и самая сущность подвергнется тому же. Я закую въ цпи и ноги и руки, которыя столько лтъ такъ безчеловчно опустошали страну нашу, убивали нашихъ гражданъ, брали въ плнъ нашихъ мужей и сыновей.
ТАЛЬБ. Ха, ха, ха!
ГРАФ. Ты смешься, несчастный? веселость твоя скоро превратится въ стованіе.
ТАЛЬБ. Мн смшно ваше безуміе, графиня, смшно, что вы вообразили, будто завладли чмъ-нибудь боле тни Тальбота на потху вашей жестокости.
ГРАФ. Такъ ты не онъ?
ТАЛЬБ. Онъ, право, онъ.
ГРАФ. Тогда въ моей власти и его сущность.
ТАЛЬБ. Нтъ, я только тнь меня самого. Вы ошиблись, моя сущность не здсь, то, что вы видите — малйшая частичка, малйшая доля моей человчности. Полный составъ мой такъ громаденъ, что никакъ не умстится подъ вашей кровлей.
ГРАФ. Теб хочется сбить меня съ толку, онъ здсь и не здсь. Какъ согласить это противорчіе?
ТАЛЬБ. А вотъ какъ, лэди {Въ прежнихъ изданіяхъ: That will I show you presently… По экземпляру Колльера: That will I show you, lady, presently.}. (Трубитъ въ рогъ, раздается барабанный бой и тотчасъ затмъ пушечный залпъ. Вороты разломаны, вбгаютъ солдаты.) Ну что, сударыня? убдились наконецъ, что Тальботъ только тнь самого себя? Вотъ его сущность, мышцы, руки, сила, которыми онъ преклоняетъ ваши возмутительныя выи, срываетъ ваши города, сноситъ ваши крпости, опустошаетъ ихъ въ одно мгновеніе.
ГРАФ. Побдоносный Тальботъ, прости мн мой злой умыселъ. Теперь я вижу, что ты не меньше созданнаго молвой, и больше, чмъ можно предположить по твоей наружности. Не раздражайся моей дерзостью, мн, право, больно, что я не приняла тебя съ подобающимъ почетомъ.
ТАЛЬБ. Успокоитесь, прекрасная леди, не перетолковывайте и намреній Тальбота такъ же ошибочно, какъ его наружность. Поступокъ вашъ нисколько не оскорбилъ меня. Я не требую никакого удовлетворенія, кром позволенія попробовать вашихъ винъ и яствъ, вдь желудокъ солдата готовъ работать во всякое время.
ГРАФ. Душевно рада, я поставлю себ за честь угостить въ моемъ замк такого великаго воина.

СЦЕНА 4.

Лондонъ. Садъ при Темпл.

Входятъ Графы Сомерсетъ, Соффолькъ и Варвикъ, Ричардъ Плантагенетъ, Вернонъ и Законникъ.

ПЛАНТ. Знаменитые лорды и джентльмены, что значитъ это молчаніе? Неужели никто не сметъ вступиться за истину?
СОФФ. Въ зал Темпля мы были слишкомъ громки, садъ удобне.
ПЛАНТ. Такъ говорите жь, кто правъ — я, или спорщикъ Сомерсетъ?
СОФФ. Я, ей-богу, постоянно отлынивалъ отъ законовднія, никогда не могъ подчинить мою волю закону, и потому всегда подчинялъ его моей вол.
СОМЕР. Такъ разсудите же насъ, вы, лордъ Варвикъ.
ВАРВ. Разсудить котораго изъ двухъ соколовъ полетъ выше, которой изъ двухъ собакъ лай благозвучне, котораго изъ двухъ клинковъ закалъ лучше, которой изъ двухъ лошадей поступь и бгъ красиве, которой изъ двухъ двушекъ взглядъ очаровательне — можетъ-быть я и могъ бы еще, но въ хитрыхъ, мудрственныхъ тонкостяхъ законовднія, клянусь Богомъ, я не умне галки.
ПЛАНТ. Полноте, полноте! все это тонкія увертки. Истина моего положенія такъ нага, что и самый близорукій глазъ не можетъ не увидать ее.
СОМЕР. А моего — такъ убрана, такъ ясна, такъ свтла, такъ очевидна, что доступна даже и глазу слпаго.
ПЛАНТ. Отнялись у васъ языки, не хочется говорить, такъ выскажите ваше мнніе хоть нмымъ знакомъ. Пусть каждый истинный джентльменъ, которому дорога честь его происхожденія, сорветъ вмст со мной, если думаетъ что я правъ, съ этого куста блую розу.
СОМЕР. Кто не трусъ и не льстецъ, кто не боится принять сторону истины, тотъ сорветъ вмст со мной съ этого куста красную розу.
ВАРВ. Я не люблю краснаго, и потому, безъ всякихъ прикрасъ низкой, вкрадчивой лести, срываю блую розу вмст съ Плантагенетомъ.
СОФФ. А я красную съ Сомерсетомъ, я думаю, что онъ правъ.
ВЕРН. Постойте, лорды-джентльмены, не срывайте боле розъ, пока не ршите, что тотъ, на чьей сторон будетъ мене розъ, долженъ признать справедливость противника.
СОМЕР. Прекрасно, добрый мзстеръ Вернонъ, будетъ у меня мене — я уступаю безпрекословно.
ПЛАНТ. И я.
ВЕРН. Когда такъ, въ защиту истины и права я срываю этотъ блдный, двственный цвтокъ, отдавая справедливость сторон блой розы.
СОМЕР. Срывая ее, не поколите пальцевъ, ваша кровь сдлаетъ блую розу красной и тогда вы, противъ воли, на моей сторон.
ВЕРН. Пролью кровь за мое мнніе — мнніе же и уврачуетъ мои раны, и удержитъ на сторон, которую принялъ.
СОМЕР. Хорошо, хорошо, кто же еще?
ЗАКОН. (Сомерсету,) Если моя ученость и мои книги не лгутъ, ваше положеніе ложно, и потому я срываю блую розу.
ПЛАНТ. Ну что, Сомерсетъ, гд же твои доказательства?
СОМЕР. Здсь, въ ножнахъ, приведу ихъ, блая роза сдлается кровавокрасной.
ПЛАНТ. А между тмъ, твои щеки передражниваютъ нашу розу: он блдны отъ страха, и тмъ самымъ свидтельствуютъ, что истина на нашей сторон.
СОМЕР. Нтъ, Плантагенетъ, не отъ страха, а отъ досады, что твои, покрытыя краской стыда, передражниваютъ нашу розу, и что, несмотря на то, языкъ твой не хочетъ сознаться въ заблужденіи.
ПЛАНТ. Нтъ ли червя въ твоей роз, Сомерсетъ?
СОМЕР. Нтъ ли шипа у твоей, Плантагенетъ?
ПЛАНТ. Есть, и преострый, препронзительный для поддержанія истины, тогда какъ твой губительный червь жретъ свою собственную лживость.
СОМЕР. Хорошо, я найду друзей, которые будутъ носить мою кровавую розу, поддержатъ что я говорилъ истину, найду ихъ тамъ, куда лживый Плантагенетъ и показаться не посметъ.
ПЛАНТ. Клянусь этимъ двственнымъ цвткомъ, я презираю и тебя, заносчивый мальчишка, и твоихъ сторонниковъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: I scorn thee and thy faschion… По экземпляру Кольера: I scorn thee and thy faction…}.
СОФФ. Берегись, Плантагенетъ, обратить твое презрніе въ эту сторону.
ПЛАНТ. Обращу, гордый Пуль, я презираю васъ обоихъ — и его, и тебя.
СОФФ. Мою долю презрнія я возвращу въ твою глотку.
СОМЕР. Полно, полно, добрый Вилльямъ Де-ля-Пуль!
Мы длаемъ слишкомъ много чести этому мызнику уже и тмъ, что разговариваемъ съ нимъ.
ВАРВ. Клянусь Богомъ, Сомерсетъ, ты унижаешь его безъ всякаго основанія. Вдь его ддъ — Ліонель, герцогъ Кларенсскій, третій сынъ Эдуарда третьяго, короля Англіи. Разв происходятъ отъ такого благороднаго корня безгербные мызники?
ПЛАНТ. Онъ храбрится передъ нимъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: He bears him… По экземпляру Колльера: Не braves him…}, разсчитывая на права этого мста {Въ Темпл, какъ въ мст духовнаго вдомства, воспрещалось всякое насиліе и кровопролитіе.}, во всякомъ другомъ, трусъ никогда не посмлъ бы сказать этого.
СОМЕР. Клянусь родившимъ меня, я повторю сказанное мною и на всякомъ другомъ мст христіанскаго міра. Разв твой отецъ, Ричардъ, графъ Кэмбриджьскій, не казненъ въ царствованіе покойнаго короля за измну? Разв измна его не запятнала, не обезславила и не исключила тебя изъ древняго дворянства? Въ твоей крови и досел живетъ еще преступленіе его, и пока не возстановятъ твоей чести — ты мызникъ.
ПЛАНТ. Мой отецъ былъ взятъ подъ стражу, но не обвиненъ, осужденъ на смерть за измну, но не измнялъ, и я докажу это, когда придетъ время, людямъ получше Сомерсета. Что же касается до твоего друга Пуля, я отмчу его, также какъ и тебя, въ моей памятной книжк, чтобъ проучить васъ за это оскорбленіе. Берегитесь, вы предупреждены.
СОМЕР. Ты всегда найдешь насъ готовыми, всегда узнаешь въ насъ враговъ твоихъ по этому цвтку, который мои друзья будутъ носить на зло теб.
ПЛАНТ. Клянусь же моей душой, и я и мои сторонники отнын постоянно будемъ носить эту блдную, негодующую розу, какъ знакъ моей кровожадной ненависти, пока она завянетъ со мной для могилы, или разцвтетъ вмст съ моимъ возвышеніемъ.
СОФФ. Возвышайся, и да задушитъ тебя твое честолюбіе. Прощай, до первой встрчи. (Уходитъ.)
СОМЕР. Погоди, я иду съ тобой, Пуль.— Прощай, честолюбивый Ричардъ. (Уходитъ.)
ПЛАНТ. Какъ храбрятся они передо мной, и я по невол долженъ сносить это.
ВАРВ. Парламентъ, который скоро соберется для примиренія Винчестера и Глостера, сотретъ пятно, взводимое ими на родъ твой, и если тебя не назовутъ Іоркомъ, пусть не почитаютъ меня боле Варвикомъ. Между тмъ, въ знакъ моей любви къ теб, я буду носить эту розу, принимаю твою сторону противъ Сомерсета и Пуля, и припомни мое предсказаніе — ныншняя ссора въ саду Темпля, раздлившая насъ на партіи блой и красной розы, предастъ тысячи душъ смерти и безконечной ночи.
ПЛАНТ. Добрый мистеръ Вернонъ, я вамъ очень обязанъ, что вы сорвали цвтокъ за меня.
ВЕРН. За васъ, я всегда буду носить его.
ЗАКОН. И я.
ПЛАНТ. Благодарю, почтенный сэръ. Пойдемте же обдать. Да, придетъ время, и эта ссора упьется кровью.

(Уходятъ.)

СЦЕНА 5.

Тамъ же. Комната въ Товер.

Два Тюремщика вносятъ Мортимера въ креслахъ.

МОРТ. Добрые стражи моей слабой, преклонной старости, дайте отдохнуть здсь умирающему Мортимеру.— Члены мои, отъ долгаго заточенія, точно какъ у человка, только что снятаго съ дыбы, и блые локоны эти, глашатаи смерти, какъ Несторъ состарвшіеся въ скорбной темниц {Въ прежнихъ изданіяхъ: in an age of care… По экземпляру Колльера: in а cage of care…}, предвщаютъ близкую кончину Эдмонда Мортимера. Глаза, какъ лампы, въ которыхъ выгорло уже все масло, меркнутъ, готовы погаснуть, слабыя плечи, надломленныя тяжкимъ горемъ, и изможденныя руки висятъ, какъ безсонныя лозы засохшаго виноградника, и безсильныя, одеревенлыя ноги, неспособныя поддерживать этотъ комъ глины, окрыляются желаніемъ добраться до могилы, какъ бы догадываясь, что нтъ уже для меня другой отрады.— Скажите, однакожь, придетъ мой племянникъ?
1. тюр. Ричардъ Плантагенетъ, мой лордъ? придетъ. Мы посылали за нимъ въ Темпль, и онъ сказалъ что будетъ.
МОРТ. И этого достаточно, удовлетворится желаніе души моей.— Бдный джентльменъ! онъ такъ же обиженъ, какъ и я. Я въ этомъ гнусномъ заключеніи съ первыхъ дней царствованія Генриха Манмозъ, а я гораздо еще прежде, чмъ онъ возвысился, былъ уже славенъ въ ратномъ дл, именно съ тхъ же самыхъ поръ и Ричардъ затменъ, лишенъ чести и наслдія. Но теперь, когда правосудная, все-кончающая смерть, этотъ добрый посредникъ всхъ человческихъ бдствій,— готова даровать мн сладостную свободу, отпуская отсюда, мн хотлось бы чтобъ и его несчастія кончились, чтобъ онъ возвратилъ все, чего лишился.

Входитъ Ричардъ Плантагенетъ.

1. тюр. Лордъ, любимый племянникъ вашъ пришелъ.
МОРТ. Ричардъ Плантагенетъ, мой другъ? онъ пришелъ?
ПЛАН. Да, благородный, такъ безчестно угнетаемый дядя, твой племянникъ, твой такъ еще недавно опозоренный Ричардъ пришелъ.
МОРТ. О, протяните мои руки къ нему, чтобы я могъ обнять его, могъ испустить послднее дыханіе на груди его. Скажите мн, когда мои губы коснутся щекъ его, чтобы я могъ дать ему хоть одинъ слабый поцлуй.— Теперь объясни мн, прекрасная отрасль великаго іоркскаго дерева — почему сказалъ ты, что такъ еще недавно опозоренъ?
ПЛАН. Прежде прислони дряхлую спину къ рук моей, теб будетъ такъ легче, и тогда я разскажу, что тяготитъ меня. Нынче, въ спор объ одномъ ученомъ предмет, мы повздорили съ Сомерсетомъ, болтливый языкъ его наговорилъ мн много дерзостей, и наконецъ упрекнулъ смертью моего отца. Я отплатилъ бы ему тмъ же, но упрекъ этотъ зажалъ мн ротъ. И потому, добрый дядя, памятью моего отца, честью истиннаго Плантагенета, нашимъ родствомъ заклинаю тебя — скажи, что было причиной, что мой отецъ, графъ Кэмбриджьскій, лишился головы?
МОРТ. То самое, любезный племянникъ, что подвергло меня заключенію, что заставило меня провести всю мою молодость въ этой гадкой, томительной темниц,— было проклятой причиной и его смерти.
ПЛАН. Говори прямо, разскажи все, потому что я ничего не знаю — не могу и догадаться.
МОРТ. Разскажу, если только ослабвающее дыханіе мое дозволитъ и смерть не придетъ прежде, чмъ кончу разсказъ мой. Генрихъ четвертый, ддъ теперешняго короля, свергнулъ съ престола своего племянника Ричарда, сына Эдуарда, перворожденнаго и законнаго наслдника короля Эдуарда, третьяго этого поколнія, и въ его царствованіе сверные Перси, разсудивъ, что онъ занялъ престолъ совершенно беззаконно, ршились возвести меня. Ихъ побудило на это то, что я былъ ближайшій по рожденію и но родству, потому что сверженный король Ричардъ не имлъ дтей, я же, по матери, происходилъ отъ Ліонеля, герцога Кларенсскаго, третьяго сына короля Эдуарда третьяго, тогда какъ Генрихъ производилъ свою родословную отъ Іоанна Гаунта, который былъ четвертымъ этого геройскаго поколнія. И эта смлая, благородная попытка возвести на престолъ законнаго наслдника лишила меня свободы, а ихъ жизни. Много времени спустя посл того, въ царствованіе Генриха пятаго, который наслдовалъ своему отцу Болинброку, твой отецъ графъ Кэмбриджьскій, происходившій отъ знаменитаго Эдмонда Ленгли, герцога Іоркскаго, женившись на моей сестр, а твоей матери, собралъ, изъ состраданія къ моей горестной участи, войско съ тмъ, чтобъ освободить и увнчать меня короной. Благородному графу не удалось, какъ и другимъ, и онъ лишился головы. Такъ были подавлены Мортимеры, единственные законные наслдники.
ПЛАН. И ты — послдній?
МОРТ. Послдній, дтей, ты знаешь, у меня нтъ, а слабющій голосъ мой ручается за близкую кончину. Ты мой наслдникъ, ищи оставляемаго теб, но осторожно.
ПЛАН. Принимаю твое предостереженіе, но казнь моего отца все-таки кажется мн кровавымъ тиранствомъ.
МОРТ. Дйствуй безмолвно, осмотрительно, сильно укрпился домъ Лэнкэстера — его, какъ гору, не сдвинешь. Дядя же твой переносится отсюда, какъ дворъ государей, когда имъ прискучитъ долгое пребываніе на одномъ и томъ же мст.
ПЛАН. О, дядя, зачмъ частью моихъ юныхъ лтъ не могу я продлить жизнь твою!
МОРТ. Ты сдлалъ бы мн большое зло, какъ убійца, когда онъ наноситъ много ранъ, тогда какъ и одна смертельна. Не прискорбно теб мое счастіе — не скорби, распорядись только моимъ погребеніемъ. Прощай, да исполнятся вс твои надежды, будь счастливъ и въ мир и въ войн! (Умираетъ.)
ПЛАН. И миръ, а не война твоей отлетвшей душ! Въ темниц кончилъ ты свое странствованіе, провелъ всю жизнь, какъ отшельникъ.— Совтъ же его я замкну въ груди моей, въ ней будетъ покоиться и все, что бы я ни замыслилъ.— Тюремщики, вынесите его отсюда, я постараюсь, чтобъ его погребеніе было лучше жизни. (Тюремщики выносятъ Мортимера,) — Погасъ тусклый свточь Мортимера, затушенный честолюбіемъ людей низшаго разбора, но обиды, горькія оскорбленія, нанесенныя Сомерсетомъ моему дому, будутъ вымещены съ честью, и потому спшу въ парламентъ — не возвратитъ онъ мн правъ моего рода, я сдлаю свою собственную волю моимъ возстановителемъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: Or make my ill th’advantage of my good… По экземпляру Колльера: Or make my will th’advancer of my good…}.

(Уходитъ.)

ДЙСТВІЕ III.

СЦЕНА 1.

Лондонъ. Парламентъ.

Трубы. Входятъ Король Генрихъ VI, Экстеръ, Глостеръ, Варвикъ, Сомерсетъ, Соффолькъ, Епископъ Винчестерскій, Ричардъ Плантагенетъ и другіе.

ГЛОС. (Подаетъ обвинительный актъ.)
ВИНЧ. (вырывая и разрывая его.) А, ты съ глубоко обдуманнымъ, хитро составленнымъ письменнымъ обвиненіемъ!— Нтъ, Гомфри Глостеръ, можешь жаловаться, думаешь обвинить меня въ чемъ-нибудь — обвиняй прямо, не сочиняя заблаговременно. Точно также и я буду отвчать на твои обвиненія изустной, неприготовленной рчью.
ГЛОС. Дерзкій попъ, еслибъ не это мсто, ты тотчасъ же почувствовалъ бы, что оскорбилъ меня. Потому что я изложилъ твои гнусныя, подлыя дла письменно, ты думаешь я позабуду ихъ, или не съумю передать Verbatim, что писало перо мое. Нтъ, прелатъ, твое наглое нечестіе, твои гнусныя, зловредныя, возмутительныя каверзы такъ велики, что о нихъ болтаютъ даже безсмысленныя дти. Ты злйшій ростовщикъ, сварливый отъ природы, ты врагъ мира, ты сластолюбивъ и сладострастенъ боле, чмъ подобаетъ твоему знанію и сану, касательно же твоего вроломства, что можетъ быть очевидне стей, которыя ты разставлялъ, чтобъ лишить меня жизни, и на Лондонскомъ мосту и близь Товера. Кром того, если просять твои помыслы, боюсь, что и король, твой повелитель, не избгъ завистливой злобы твоего надменнаго сердца.
ВИНЧ. Я презираю тебя Глостеръ.— Лорды, прошу васъ удостоить вниманіемъ мои возраженія. Если я въ самомъ дл корыстолюбивъ, честолюбивъ или надмененъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: If I were covetous, ambitious or perverse… По экземпляру Колльера: If 1 were covetous, ambitious or proud…}, какъ ему хочется выставить меня,— отчего же я такъ бденъ? какъ же это длается, что я не стараюсь выдвинуться впередъ или возвыситься, а остаюсь вренъ моему настоящему призванію? Что же касается до раздоровъ — кто больше меня любитъ миръ, если только меня не вызовутъ сами?— Нтъ, добрые лорды, не это оскорбило, не это разожгло герцога, а нежеланіе, чтобъ кто-нибудь, кром его, участвовалъ въ правленіи, чтобъ кто-нибудь, кром его, былъ близокъ къ королю. Вотъ что зараждаетъ громы въ его груди, заставляетъ гремть обвиненіями. Но я докажу, что я равенъ ему —
ГЛОС. Равенъ? Ты, побочный моего дда!
ВИНЧ. Точно такъ, грозный сэръ. Но скажите, что же вы сами, какъ не человкъ величающійся властью на трон другаго?
ГЛОС. Наглый попъ, разв я не протекторъ?
ВИНЧ. Разв я не прелатъ церкви?
ГЛОС. Да она для тебя тоже, что для разбойника замокъ, за стнами котораго онъ прячетъ и себя и все имъ награбленное.
ВИНЧ. Нечестивый, Глостеръ!
ГЛОС. Въ теб уважителенъ только духовный санъ, но никакъ не жизнь.
ВИНЧ. Римъ отомститъ за меня.
ВАРВ. Такъ отправляйтесь туда.
СОМЕР. Лордъ, вамъ слдовало бы повоздержаться.
ВАРВ. Право? Смотрите, чтобъ не пришлось воздержаться епископу.
СОМЕР. Мн кажется вамъ, лордъ, слдовало бъ быть поблагочестиве, помнить уваженіе, которымъ мы обязаны особамъ такого званія.
ВАРВ. Мн кажется, его преподобію слдовало бъ вести себя посмиренне, прелату совсмъ не пристало защищаться такимъ образомъ.
СОМЕР. Но когда такъ сильно затронули его священное значеніе.
ВАРВ. Священное или оскверненное, какое до этого дло? Разв герцогъ не протекторъ короля?
ПЛАН. (Про себя.) Плантагенетъ, вижу, долженъ молчать, чтобъ не сказали: ‘говори любезный, гд теб можно, въ рчи же лордовъ не вмшивайся’. А потшился бы я надъ Винчестеромъ.
К. ГЕН. Дяди Глостеръ и Винчестеръ, избранные хранители благосостоянія нашей Англіи, еслибъ просьбы могли убдить, я попросилъ бы васъ соединить ваши сердца дружбой и любовью. Какой стыдъ для нашей короны, что два такъ благородные пера враждуютъ. Поврьте лорды — несмотря на мой нжный возрастъ — я могу сказать, что междоусобіе ядовитый червь, грызущій ндра государства. (За сценой шумъ и крики: ‘Бей, темно-кафтанниковъ!‘) Что это за шумъ?
ВАРВ. Драка, и, ручаюсь, начатая буйными служителями епископа. (Шумъ усиливается, раздаются крики: ‘камней, камней!’)

Входитъ Меръ Лондона съ своей свитой,

МЕРЪ. Благородные лорды и ты, добродтельный Генрихъ, сжальтесь надъ Лондономъ, сжальтесь надъ нами! Служители епископа и герцога Глостера, которымъ еще такъ недавно запрещено носить какое бы то ни было оружіе, наполнили карманы камнями и, раздлившись на дв партіи, бросаютъ ими другъ въ друга такъ жестоко, что у многихъ прошибены буйныя головы. Стеклы перебиты во всхъ улицахъ, и мы, изъ опасенія, приказали запереть лавки.

Входятъ, продолжая драться, Приверженцы Епископа и Глостера, съ окровавленными головами.

К. ГЕН. Вашимъ подданствомъ намъ повелваемъ воздержать убійственныя руки и не нарушать мира. Дядя Глостеръ, прошу, прекратите эту драку.
1 служ. Запретятъ и камни — будемъ грызться зубами.
2 служ. Что бъ вы ни придумали, мы на все пойдемъ. (Продолжаютъ драться.)
ГЛОСТ. Служители моего дома, оставьте эту глупую ссору, кончите эту неумстную драку.
1 служ. Лордъ, мы знаемъ вашу милость, какъ человка честнаго и правдиваго, а породой не уступающаго никому кром его величества, и никогда не потерпимъ, чтобъ такой лордъ, такой добрый отецъ государства былъ оскорбляемъ какой-нибудь чернильницей {Презрительное названіе ученыхъ и духовныхъ.}. Нтъ, и мы, и жены, и дти наши, мы вс вступимся за тебя, и пусть враги твои убиваютъ насъ.
2 служ. А умремъ — и самые обрзки ногтей нашихъ ринутся въ битву. (Продолжаютъ драться.)
ГЛОСТ. Перестаньте, перестаньте, говорю я вамъ! Любите меня, какъ увряете, такъ послушайтесь же, кончите.
К. ГЕН. О, какъ огорчаетъ меня раздоръ этотъ! Лордъ Винчестеръ, неужели ни вздохи, ни слезы мои не смягчатъ васъ? Кто жь будетъ сострадателенъ, если вы не будете? кто жь будетъ стараться о мир {Въ прежнихъ изданіяхъ: Ог who schould study to prefer а peace… По экземпляру Кольера: Ог who schould study to preserve а peace…}, если благочестивый служитель церкви находитъ наслажденіе въ смутахъ?
ВАРВ. Благородный лордъ протекторъ, уступите, уступите, Винчестеръ, если не хотите убить вашего государя, разстроить государство вашимъ упорствомъ. Видите сколько уже бдъ, убійствъ родила вражда ваша, кончите же, если не жаждете крови.
ВИНЧ. Пусть онъ покорится, иначе никогда не уступлю я.
ГЛОСТ. Изъ состраданія къ королю я покоряюсь, а безъ того низачто не уступилъ бы попу, скорй вырвалъ бы сердце изъ груди его.
ВАРВ. Посмотрите, лордъ Винчестеръ, герцогъ подавилъ угрюмую, негодующую ярость,— это видно по его разгладившемуся челу. Зачмъ же смотрите вы все еще такъ мрачно, такъ трагически?
ГЛОСТ. Вотъ, Винчестеръ, я протягиваю теб руку. (Винчестеръ отталкиваетъ ее.)
К. ГЕН. Стыдитесь, дядя Бофортъ! Я слыхалъ не разъ, какъ вы проповдывали, что злоба большой, тяжкой грхъ, какъ же вы не хотите поддержать того, чему учите — гршите, напротивъ, въ этомъ отношеніи такъ ужасно?
ВАРВ. Добрый король! какъ благодушенъ упрекъ твой епископу. Уступите, лордъ Винчестеръ, хоть стыда ради. Неужели дитя должно учить васъ, что вамъ длать?
ВИНЧ. Такъ и быть — герцогъ Глостеръ, я уступаю теб, предлагаю любовь за любовь, вотъ рука моя.
ГЛОСТ. (Про себя.) Боюсь только безъ сердца.— Любезные друзья мои и соотечественники, смотрите, да будетъ это знаменіемъ мира какъ для насъ самихъ, такъ и для всхъ нашихъ приверженцевъ, и да отринетъ меня Богъ, если я лицемрю.
ВИНЧ. (Про себя.) И да отринетъ меня Богъ, если я мирюсь искренно.
К. ГЕН. О, любезный дядя, добрый герцогъ Глостеръ, какъ радуетъ меня ваше примиреніе!— Ступайте я,е, друзья мои, не безпокойте насъ боле, помиритесь и вы, какъ ваши господа.
1 служ. Ладно, я пойду къ лкарю.
2 служ. Я также.
3 служ. А я лопытаю, нтъ ли какого лкарства въ таверн. (Меръ и служители уходятъ.)
ВАРВ. Соблаговолите, всемилостивйшій государь, принять эту просьбу, представляемую нами вашему величеству отъ имени Ричарда Плангагенета.
ГЛОСТ. Прекрасно лордъ, Варвикъ.— Обратите, добрый государь, вниманіе на вс обстоятельства, вы найдете много причинъ возвратить Ричарду должное, въ особенности же важны т, которыя я сообщилъ вашему величеству въ Эльсам.
К. ГЕН. Он вполн достаточны, дядя, и потому любезные лорды, мы желаемъ, чтобъ Ричарду были возвращены права его рожденія.
ВАРВ. Возвратите Ричарду права его рожденія, и онъ вознагражденъ за все зло, сдланное отцу его.
ВИНЧ. Желаніе всхъ — желаніе и Винчестера.
К. ГЕН. Если Ричардъ поклянется быть намъ врнымъ, я возвращу ему не только права, но и все наслдіе іоркскаго дома, отъ котораго онъ происходитъ по прямой линіи.
ПЛАНТ. Твой возвеличиваемый слуга {Въ прежнихъ изданіяхъ: Thy humble servant… По экземпляру Колльера: Thy honour’d servant…} клянется повиноваться и служить теб до самой смерти.
К. ГЕН. Преклони же колни, и въ награду за этотъ знакъ покорности, я препояшу тебя славнымъ мечемъ Іорка. Возстань, Ричардъ, истиннымъ Плантагенетомъ! возстань герцогомъ Іоркскимъ!
ПЛАНТ. И Ричардъ будетъ счастливъ только гибелью враговъ твоихъ! и какъ возрастетъ долгъ мой, такъ да падетъ каждый, въ комъ зародится хоть одна мысль противъ твоего величества!
ВС. Да здравствуетъ, благородный, могущественный герцогъ Іоркскій!
СОМЕР. (Про себя.) Да погибнетъ, подлый, низкій герцогъ Іоркскій!
ГЛОСТ. Теперь вашему величеству всего лучше переправиться черезъ море, и короноваться во Франціи. Присутствіе короля, усиливая любовь подданныхъ и врныхъ друзей, приводитъ враговъ въ уныніе.
К. ГЕН. Глостеръ сказалъ — король Генрихъ детъ, потому что совтъ друга лучшая опора противъ враговъ.
ГЛОСТ. Корабли готовы. (Вс уходятъ кром Эксетера.)
ЭКСТ. Мы можемъ разъзжать по Англіи, отправляться во Францію, не видя того, что, по всей вроятности, воспослдуетъ. Послдній раздоръ перовъ тлетъ еще подъ лицемрнымъ пепломъ притворной любви, и наконецъ вспыхнетъ пожаромъ, какъ загноившіеся члены разъдаются постепенно, пока не отвалятся и кости, и тло, и мышцы — такъ точно будетъ разростаться и эта низкая, завистливая вражда. Теперь мн становится страшно зловщее предсказаніе, которое въ царствованіе Генриха пятаго было въ устахъ чуть не каждаго труднаго ребенка, Генрихъ, рожденный въ Манмоз, говорили тогда, пріобртетъ все, а Генрихъ, рожденный въ Виндзор, потеряетъ все. Теперь это такъ ясно, что Экстеръ желалъ бы умереть прежде, чмъ наступитъ это бдственное время.

СЦЕНА 2.

Франція. Передъ Руаномъ.

Входятъ Двственница и Солдаты съ мшками на спинахъ. Вс переодты поселянами.

ДВСТ. Вотъ городскія ворота, вотъ ворота Руана, которыя должна отворить наша хитрость. Смотрите, будьте осторожне въ разговорахъ, говорите, какъ простые крестьяне, пришедшіе продавать хлбъ свой. Впустятъ насъ — въ чемъ я почти не сомнваюсь,— найдемъ, что нерадивая стража слаба, я дамъ знать нашимъ друзьямъ, и Дофинъ ворвется.
1 сол. Наши мшки помогутъ намъ разграбить городъ {Тутъ игра значеніями слова sack — мшокъ, и sack — опустошать, грабить городъ.}, сдлаютъ насъ господами и властелинами Руана. Постучимся же. (Стучатся.)
ЧАСОВ. (внутри города). Qui est lа?
ДВСТ. Paisans, pauvres gens de France, бдные крестьяне съ мукой для продажи.
ЧАСОВ. (отворяя ворота.) Входите, базарный колоколъ прозвонилъ ужь.
ДВСТ. Теперь, Руанъ, я низрину вс твои твердыни. (Входитъ въ городъ съ своими товарищами.)

Входятъ Карлъ, Побочный, Аленсонъ и войско.

КАРЛЪ. Святый Діонисій, даруй успхъ этой прекрасно задуманной хитрости, и мы снова спимъ въ Руан безопасно.
ПОБОЧ. Здсь вошла Двственница съ своими товарищами. Теперь она тамъ, какъ же дастъ она намъ знать, гд лучше и безопасне ворваться?
АЛЕНС. Выставивъ факелъ, вонъ, на той башн. Это будетъ значить, что мсто, гд она вошла, слабе прочихъ.

Двственница появляется на башн съ зазженнымъ факеломъ.

ДВСТ. Смотрите, вотъ радостный брачный Факелъ, который соединитъ Руанъ съ его соотечественниками, озаритъ гибель Тальботистовъ!
ПОБОЧ. Благородный Карлъ, факелъ нашего друга пылаетъ на вершин башни.
КАРЛЪ. Онъ горитъ какъ комета мщенія, какъ предвстникъ паденія всхъ враговъ нашихъ!
АЛЕНС. Не теряй же времени, задержки опасны. Впередъ съ крикомъ: ‘Дофинъ!’ и собьемъ стражу! (Они входятъ въ городъ, шумъ и тревога.)

Входитъ Тальботъ съ нсколькими Англичанами.

ТАЛЬБ. Франція, слезами заплатишь ты за эту измну, если только Тальботъ переживетъ твое вроломство. Двственница, эта колдунья, эта проклятая вдьма разразилась адской бдой такъ неожиданно, что намъ едва удалось спастись отъ надменнаго напора Франціи. (Уходятъ опять въ городъ.)

Шумъ, стычки. Изъ города выносятъ на креслахъ больнаго Бедфорда, за нимъ Тальботъ и Герцогъ Бургундскій. На стнахъ показываются Двственница, Карлъ, Побочный, Аленсонъ и другіе.

ДВСТ. Здравствуйте, храбрые воины. Не надо ль вамъ еще муки на хлбы? Впрочемъ, герцогъ Бургундскій, я думаю, ршится скорй на постъ, чмъ на новую покупку по такой цн. Мука полнехонька куколя, какъ вамъ нравится вкусъ ея?
Г. БУРГ. Смйся, подлый врагъ! смйся, безстыдная распутница! Я надюсь вскор задушить тебя твоей же мукой, заставлю тебя проклясть жатву этого посва.
КАРЛЪ. До этого, ваше высочество, успете еще, можетъ-быть, умереть съ голоду.
БЕДФ. О, мстите за измну не словами, а длами!
ДВСТ. Чего теб еще хочется, добрая сдая борода? переломить копье, пористать со смертью въ креслахъ?
ТАЛЬБ. Злой духъ Франціи, фурія коварнаго ада {Въ прежнихъ изданіяхъ: and hag of all despite… По экземпляру Колльера: and hag of hell’s despite…}, окруженная сладострастными любовниками, не стыдно ли теб издваться надъ его доблестной старостью, попрекать трусостью полумертваго? Я сражусь еще съ тобой, красавица, или пусть погибнетъ Тальботъ, опозоренный!
ДВСТ. Скажите, какъ вы пылки, сэръ!— Но успокойся, двственница, загремлъ Тальботъ — дождь не замедлитъ. (Тальботъ и прочіе совтуются.) Богъ въ помощь парламенту! Кто жь будетъ президентомъ?
ТАЛЬБ. Выходите и сразитесь съ нами въ пол.
ДВСТ. Кажется ваша милость принимаетъ насъ за дураковъ. Что намъ, спорить еще о томъ, что наше — наше?
ТАЛЬБ. Я говорю не этой насмшливой Гекат, а теб Аленсонъ и прочимъ. Хотите сойдти, и сразиться съ нами?
АЛЕНС. Нтъ, синьоръ.
ТАЛЬБ. Такъ повсьтесь же, синьоръ! Подлые погонщики муловъ Франціи! какъ батраки прячутся они за стны, не смютъ сразиться, какъ джентльмены.
ДВСТ. Господа, взоры Тальбота не предвщаютъ ничего добраго — оставимъ стны. Богъ съ вами, почтенный лордъ! мы взошли сюда только сказать вамъ, что мы здсь. (Двственница и товарищи ея удаляются.)
ТАЛЬБ. И мы скоро будемъ тамъ же, или позоръ будетъ единственной славой Тальбота! Герцогъ, ты претерплъ много обидъ отъ Франціи, клянись же честью твоего дома, возвратить этотъ городъ или умереть. А я — я клянусь взять его или умереть такъ врно, какъ врно, что Генрихъ король Англіи живъ, что отецъ его былъ здсь завоевателемъ, и что въ этомъ, только что отнятомъ город, было погребено сердце великаго Ричарда львинаго сердца.
Г. БУРГ. Моя клятва товарищъ твоей.
ТАЛЬБ. Но прежде, чмъ пойдемъ на приступъ, позаботимся объ умирающемъ принц, о доблестномъ герцог Бедфорд. Позвольте, лордъ, мы перенесемъ васъ въ другое мсто, боле удобное для больнаго, слабаго старца.
БЕДФ. Лордъ Тальботъ, не унижайте меня. Оставьте меня здсь передъ стнами Руана, я хочу быть участникомъ вашего счастья и несчастья.
Г. БУРГ. Храбрый Бедфордъ, позволь намъ убдить тебя.
БЕДФ. Только не оставить это мсто. Я какъ-то читалъ, что храбрый Пендрагонъ, больной, веллъ вынести себя на носилкахъ на поле битвы, и побдилъ враговъ своихъ. Мн кажется, я могу оживить сердца солдатъ, потому что находилъ ихъ всегда такими же, какъ я.
ТАЛЬБ. Духъ нетрепетный въ груди умирающей, да будетъ по твоему!— О, Боже! сохрани стараго Бедфорда невредимымъ!— Теперь, храбрый герцогъ Бургундскій, оставимъ пустые толки, соберемъ войско и прямо на хвастливаго врага! (Тальботъ, герцогъ Бургундскій и войска оставляютъ Бедфорда съ служителями.)

Тревога. Сраженіе. Входятъ Сэръ Джонъ Фастольфъ и Капитанъ.

КАПИТ. Куда это вы такъ спшите, сэръ Джонъ Фастольфъ?
ФАСТ. Куда? спасаюсь бгствомъ, кажется насъ разобьютъ опять.
КАПИТ. Какъ, вы бжите? оставляете Тальбота?
ФАСТ. Оставилъ бы и всхъ Тальботовъ вселенной, чтобъ только спасти жизнь. (Уходитъ.)
КАПИТ. Трусъ, да сопутствуетъ теб злое несчастіе! (Уходитъ.)

Отступленіе, изъ города выходятъ Двственница, Аленсонъ, Карлъ и другіе и спасаются бгствомъ.

БЕДФ. Теперь, душа успокоенная, оставь меня, если угодно Богу, я видлъ — врагъ разбитъ. Что же такое увренность и сила глупаго человка? Т, которые такъ недавно осыпали насъ дерзкими насмшками — теперь радехоньки, что могутъ спастись бгствомъ. (Умираетъ и его уносятъ.)

Шумъ сраженія. Входятъ Тальботъ, Герцогъ Бургундскій и другіе.

ТАЛЬБ. Потерянъ и возвращенъ въ одинъ и тотъ же день. Герцогъ, это двойная честь, благодареніе Богу за эту побду.
Г. БУРГ. Воинственный, безъукоризненный Тальботъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: Warlike and martial Talbot… По экземпляру Колльера: Warlike and matrhless Talbot.}, герцогъ Бургундскій длаетъ свое сердце твоимъ ковчегомъ, изъ твоихъ же славныхъ длъ соорудитъ онъ въ немъ памятникъ геройству.
ТАЛЬБ. Благодарю, благородный герцогъ. Гд же теперь Двственница? Врно ея старый домовой заснулъ на это мгновеніе. Гд хвастовство Побочнаго, насмшки Дофина? Все безмолвствуетъ. Руанъ повсилъ голову съ горя, что его оставила такая храбрая дружина. Возстановимъ порядокъ въ город — оставимъ въ немъ нсколько опытныхъ офицеровъ, и затмъ въ Парижъ, къ молодому королю. Теперь онъ тамъ со всмъ дворомъ своимъ.
Г. БУРГ. Герцогъ Бургундскій согласенъ на все, чего желаетъ Тальботъ.
ТАЛЬБ. Не забудемъ однакожь, недавно опочившаго, благороднаго герцога Бедфорда, отправимъ прежде его похороны. Никогда еще воинъ храбре его не потрясалъ копьемъ, никогда сердце добре не властвовало при двор, но и короли и могущественнйшіе властители должны умереть — таковъ ужь конецъ всхъ суетъ человка.

СЦЕНА 3.

Равнина близь Руана.

Входятъ Карлъ, Побочный, Аленсонъ, Двст и енница и войско.

ДВСТ. Не унывайте принцы, не скорбите, что Руанъ снова потерянъ. Скорбь не врачуетъ, а только растравляетъ неизлчимые недуги. Пусть бшеный Тальботъ немного поторжествуетъ, пусть распускаетъ хвостъ, какъ павлинъ, мы общипимъ его, выдергаемъ хвостъ, если только Дофинъ и другіе будутъ слушаться моихъ совтовъ.
КАРЛЪ. Мы слдовали имъ до сихъ поръ, и не сомнвались въ твоей мудрости, одна случайная неудача не родитъ недоврчивости.
ПОБОЧ. Отыщи въ своемъ ум какую-нибудь новую хитрость, и мы прославимъ тебя во всей вселенной.
АЛЕНС. Мы поставимъ твое изваяніе въ какомъ-нибудь священномъ мст, и будемъ чествовать тебя, какъ святую. Займись же нашими выгодами, прекрасная два.
ДВСТ. Такъ слушайте жь, вотъ что придумала Іоанна: мы обольстимъ герцога Бургундскаго хитрыми убжденіями, приправленными сладкой лестью, и онъ оставитъ Тальбота, передастся на нашу сторону.
КАРЛЪ. О, милый другъ, удайся это — и во Франціи не будетъ мста воинамъ Генриха, и эта нація перестанетъ величаться надъ нами, извергнется изъ нашихъ провинцій.
АЛЕНС. Навсегда были бы они изгнаны изъ Фраиціи, въ ней не осталось бы имъ даже и графства.
ДВСТ. Вы увидите, какъ я буду дйствовать, чтобъ достигнуть желанной цли. (Барабанный бой.) Слышите? этотъ барабанный бой говоритъ вамъ, что войска ихъ на поход къ Парижу. (Англійскій маршъ. Вдали проходитъ Тальботъ съ своимъ войскомъ.) Вотъ идетъ Тальботъ съ распущенными знаменами, и за нимъ все англійское войско. (Французскій маршъ. Герцогъ Бургундскій идетъ черезъ сцену съ своимъ войскомъ.) Вотъ и герцогъ съ своими. Счастіе, благопріятствуя намъ, заставило его замшкаться. Вызывайте его на переговоры, мы поговоримъ съ нимъ. (Трубы.)
КАРЛЪ. На переговоры съ герцогомъ Бургундскимъ!
Г. БУРГ. Кто желаетъ переговоровъ съ герцогомъ Бургундскимъ?
ДВСТ. Царственный Карлъ, твой соотечественникъ.
Г. БУРГ. Что жь скажешь ты, Карлъ? ты видишь — я на поход отсюда.
КАРЛЪ. Говори Двственница, очаруй его своей рчью.
ДВСТ. Храбрый герцогъ, несомннная надежда Франціи, позволь твоей покорной раб сказать теб нсколько словъ.
Г. БУРГ. Говори, но только короче.
ДВСТ. Взгляни на твою отчизну, взгляни на плодоносную Францію — видишь ея города и крпости разрушенныя опустошительной рукой жестокаго врага? Взгляни, взгляни на сокрушительную болзнь Франціи, какъ мать на любимое дитя, когда смерть смыкаетъ его нжныя вжды. Посмотри на раны, на противуестественныя раны, которыя ты самъ нанесъ ея скорбящей груди! О, обрати твой острый мечъ въ другую сторону, рази того кто ранитъ, и не рань того кто помогаетъ! И одна капля крови изъ груди твоей отчизны должна бы огорчить тебя боле ркъ иноземной крови. Возвратись же, и потокомъ слезъ смой вс пятна, опозорившія твою родину!
Г. БУРГ. Или она околдовала меня своей рчью, или сама природа внезапно смягчаетъ меня.
ДВСТ. Вся Франція и вс Французы вопіютъ на тебя, сомнваясь въ законности твоего рожденія и происхожденія. Съ кмъ соединился ты? съ властолюбивой націей, которая довряетъ теб только изъ выгодъ. Укрпится Тальботъ во Франціи, сдлаетъ тебя орудіемъ этого зла,— кто же какъ не Генрихъ, король Англіи, будетъ властелиномъ, не выгонятъ они тебя тогда отсюда, какъ перемтчика? Въ доказательство припомнимъ теб только одно: не былъ герцогъ Орлеанскій врагомъ твоимъ? не былъ онъ въ плну Англіи? они узнали, что онъ врагъ твой, и освободили его безъ всякаго выкупа, на зло теб и всмъ друзьямъ твоимъ. Видишь ли, ты сражаешься противъ своихъ соотечественниковъ, соединяешься съ будущими палачами твоими. Приди, приди, возвратись, заблудившійся герцогъ, Карлъ и вс примутъ тебя въ свои объятія.
Г. БУРГ. Я побжденъ. Возвышенная рчь твоя разгромила меня, какъ пушечными выстрлами, и я почти готовъ пасть передъ тобой на колни.— Прости же мн отчизна и вы, любезные соотечественники! Я обнимаю васъ искренно. Вс мои силы, все мое войско — ваши. Прощай Тальботъ, я не довряю теб боле!
ДВСТ. (Про себя.) Настоящій Французъ — отвернулся, и снова повернулся.
КАРЛЪ. Добро пожаловать, храбрый герцогъ! Твоя дружба оживляетъ насъ.
ПОБОЧ. Возбуждаетъ въ груди новое мужество.
АЛЕНС. Двственница сыграла свою роль превосходно, заслужила золотой внецъ.
КАРЛЪ. Теперь, господа, соединимъ наши войска, и подумаемъ, какъ уничтожить врага.

СЦЕНА 4.

Парижъ Комната во дворц.

Входятъ Король Генрихъ, Глостеръ и другіе Лорды, Вернонъ, Бассетъ, Тальботъ и нсколько офицеровъ его.

ТАЛЬБ. Ваше величество и вы, почтенные перы, узнавъ о вашемъ прибытіи во Францію, я остановилъ на время военныя дйствія, чтобъ исполнить долгъ, которымъ обязанъ моему государю. И вотъ, рука — которая покорила вамъ пятьдесятъ крпостей, двнадцать простыхъ городовъ и семь укрпленныхъ и обнесенныхъ стнами, взяла, сверхъ того, пятьсотъ плнниковъ знаменитаго происхожденія,— повергаетъ свой мечъ къ ногамъ моего повелителя. Какъ врноподданшли, я приписываю всю славу одержанныхъ побдъ сперва Богу, а потомъ вашему величеству.
К. ГЕН. Это, дядя Глостеръ, лордъ Тальботъ, который такъ давно воюетъ во Франціи?
ГЛОСТ. Точно такъ, ваше величество.
К. ГЕН. Здравствуйте, храбрый вождь и побдоносный лордъ. Когда я былъ очень еще молодъ — а я и теперь не слишкомъ старъ — я слыхалъ часто какъ мой отецъ говаривалъ, что никогда еще не владлъ мечемъ воинъ неустрашиме васъ. Мы давно уже убдились въ истин этого {Въ прежнихъ изданіяхъ: Long since we were resolved of your truth… По экземпляру Колльера: Long since we were resolved of thaп truth…}, въ вашей полезной служб и въ тяжелыхъ трудахъ, понесенныхъ вами въ войнахъ, но вы не знаете еще, какъ мы награждаемъ, не слыхали даже простой благодарности, потому что до сихъ поръ мы никогда не видали васъ. Встаньте же, мы жалуемъ васъ, за ваши прекрасныя заслуги, графомъ Шросберійскимъ. Вы займете свое мсто при нашей коронаціи. (Вс уходятъ, кром Вернона и Бассета.)
ВЕРН. Ну, сэръ, вы такъ горячились на мор, унижая цвтъ, который ношу въ честь благороднаго лорда Іорка,— осмлитесь повторить ваши прежнія рчи.
БАСС. Осмлюсь, сэръ, точно такъ же, какъ вы осмливаетесь защищать завистливый лай вашего дерзкаго языка на лорда Сомерсетъ.
ВЕРН. Каковъ твой лордъ, таково и мое чествованіе.
БАСС. Каковъ! постоитъ твоего Іорка.
ВЕРН. Врешь, вотъ и доказательство. (Ударяетъ его по щек.)
БАСС. Подлецъ, ты знаешь, что законъ наказываетъ смертію того, кто обнажитъ мечъ при двор, еслибъ не это, твоя пощечина источила бы сердечную кровь твою. Но я пойду къ его величеству, вымолю позволеніе отмстить за эту обиду, и тогда — смотри, встрча со мной будетъ теб нисколько не радостна.
ВЕРН. Негодяй, я буду тамъ такъ же скоро, какъ и ты, а за тмъ встрчусь съ тобой скорй, чмъ бы теб хотлось.

ДЙСТВІЕ IV.

СЦЕНА 1.

Парижъ. Пріемная зала во дворц.

Входятъ Король Генрихъ, Глостеръ, Экстеръ, Іоркъ, Соффолькъ, Сомерсетъ, Винчестеръ, Варвикъ, Тальботъ, Градоначальникъ Парижа и другіе.

ГЛОС. Лордъ епископъ, возложите корону на его голову.
ВИНЧ. Да здравствуетъ король Генрихъ, этого имени шестой! (Трубы.)
ГЛОС. Градоначальникъ Парижа, клянись, (Градоначальникъ становится на колни) что вы не изберете другаго короля, что будете почитать своими друзьями его друзей, врагами только тхъ, кто будетъ замышлять зло противъ его правленія, и что вы исполните это такъ врно, какъ да поможетъ вамъ Богъ правосудный! (Градоначальникъ уходитъ съ своей свитой.)

Входитъ Сэръ Джонъ Фастольфъ.

ФАСТ. Ваше величество, въ то время, какъ я прозжалъ черезъ Кале, торопясь на вашу коронацію, мн поручили доставить вамъ это письмо отъ герцога Бургундскаго.
ТАЛЬБ. Стыдъ герцогу Бургундскому и теб! Я поклялся, подлый рыцарь, какъ только встрчу тебя, сорвать подвязку съ трусливой ноги твоей, (срывая ее) и я сорвалъ ее, потому что ты не стоишь этой высокой почести.— Простите мн, царственный Генрихъ и вы, перы. Въ сраженіи при Пате, гд у меня было только шесть тысячъ, а Французовъ почти до десяти на каждаго, этотъ трусъ бжалъ прежде, чмъ мы сошлись, когда не было еще нанесено ни одного удара,— бжалъ какъ настоящій рабъ, и мы потеряли тутъ тысячу двсти человкъ, я самъ и много другихъ джентльменовъ были взяты въ плнъ. Разсудите жь благородные лорды, дурно ли я поступилъ, должны ли такіе трусы носить это украшеніе рыцарства?
ГЛОСТ. Признаюсь, поступокъ его позоренъ, непростителенъ даже и простолюдину, не только кавалеру и предводителю.
ТАЛЬБ. Въ начал учрежденія этого ордена, кавалерами подвязки были люди благороднаго происхожденія, доблестные, добродтельные, полные высокаго мужества, такіе что возвысились на поляхъ битвъ, не боялись смерти и не пугались бдствій — напротивъ, встрчали ихъ нетрепетно и въ самыхъ страшныхъ крайностяхъ. Стало тотъ, кто чуждъ этихъ свойствъ, присвоиваетъ священное названіе кавалера несправедливо, страмитъ почетнйшій изъ орденовъ, и будь я судьей — былъ бы тотчасъ же разжалованъ, какъ рожденный подъ заборомъ мужланъ, дерзнувшій величаться благороднымъ происхожденіемъ.
К. ГЕН. Позоръ твоихъ соотечественниковъ! ты слышалъ приговоръ свой. Прочь съ глазъ моихъ, бывшій кавалеръ, мы изгоняемъ тебя подъ опасеніемъ смертной казни. (Фастольфъ уходитъ.) Теперь, почтенный лордъ протекторъ, прочтите письмо нашего дяди, герцога Бургундскаго.
ГЛОСТ. (разсматривая надпись.) Что значитъ эта перемна въ манер писать? Просто, прямо: ‘Королю!’ — и только. Забылъ онъ, что онъ государь его, или грубая эта надпись предвщаетъ какое-либо измненіе его расположенія {Въ прежнихъ изданіяхъ: Pretend some alteration of good will… По экземпляру Колльера: Portend some alteration of good will.}? Посмотримъ. (Читаетъ.) ‘По особенной, достаточной причин,— движимый состраданіемъ къ гибнущей отчизн, трогательными жалобами угнетаемыхъ вашимъ властолюбіемъ, я отрекся отъ зловреднаго союза съ вами и соединился съ Карломъ, законнымъ королемъ Франціи’.— О, чудовищная измна! И какъ подумать, чтобы дружба, союзъ и клятвы могли породить, такое низкое, подлое вроломство.
К. ГЕН. Какъ! дядя мой, герцогъ Бургундскій возмутился?
ГЛОСГ. Возмутился, государь, сдлался врагомъ твоимъ.
К. ГЕН. И это самое дурное въ письм?
ГЛОСТ. Самое, потому что въ немъ только и есть.
К. ГЕН. Что жь, лордъ Тальботъ перевдается съ нимъ и накажетъ его за вроломство. Что вы на это скажете, лордъ? Довольны вы?
ТАЛЬБ. Доволенъ ли я, мой повелитель? Вполн, ваше величество предупредили мою просьбу объ этомъ.
К. ГЕН. Такъ соберите жь войско, и тотчасъ же въ походъ, противъ него. Пусть онъ увидитъ какъ раздражаетъ насъ его измна, и какъ не хорошо надувать друзей.
ТАЛЬБ. Иду, государь, съ искреннимъ желаніемъ гибели всмъ врагамъ твоимъ. (Уходитъ.)

Входятъ Вернонъ и Бассетъ.

ВЕРН. Разрши мн поединокъ, правосудный государь!
БАСС. И мн, и мн, мой повелитель!
IОРКЪ. Это мой служитель, выслушайте его, благородный принцъ!
СОМЕР. А это мой, будь благосклоненъ къ нему, любезный Генрихъ!
К. ГЕН. Позвольте, лорды, дайте же имъ высказаться. Говорите, джентльмены, что вырываетъ у васъ эти громкіе возгласы? для чего просите вы поединка, и съ кмъ?
ВЕРН. Съ нимъ, государь! онъ оскорбилъ меня.
БАСС. Съ нимъ, онъ оскорбилъ меня.
К. ГЕН. Скажите прежде, что это за оскорбленіе, на которое вы оба жалуетесь, и тогда я отвчу вамъ.
БАСС. На мор, во время перезда изъ Англіи во Францію, этотъ человкъ поносилъ меня ядовитымъ, завистливымъ языкомъ своимъ за то, что я ношу эту розу. Между прочими подлыми и безчестными рчами, онъ говорилъ, что кровавый цвтъ ея знаменуетъ краску стыда, которая покрывала щеки моего покровителя, когда онъ упрямо отвергалъ истину, въ спор съ герцогомъ Іоркскимъ объ одномъ юридическомъ вопрос. Для опроверженія такого грубаго укора, и въ защиту чести моего лорда, я прошу позволенія раздлаться съ нимъ оружіемъ.
ВЕРН. Того же прошу и я, мой повелитель. Хоть онъ и придалъ, хитро-сплетеннымъ вымысломъ, нкоторую благовидность своей дерзкой заносчивость — узнай однакожь, государь, что онъ самъ затронулъ меня, первый озлобился на этотъ знакъ и сказалъ, что блдность этого цвтка выражаетъ слабодушіе моего патрона.
ІОРКЪ. Неужели, Сомерсетъ, никогда не кончится твоя непріязненность?
СОМЕР. Ваша скрытая ненависть, лордъ Іоркъ, такъ и рвется наружу, несмотря на все искусство, съ которымъ вы подавляете ее.
К. ГЕН. О, Господи! что за безуміе въ сумазбродномъ человк, если изъ такой вздорной, ничтожной причины можетъ родиться такой возмутительный раздоръ!— Любезные братья, Іоркъ и Сомерсетъ, прошу васъ, успокойтесь, не нарушайте мира.
ІОРКЪ. Пусть этотъ раздоръ ршится битвой, а тамъ, ваше величество, можете повелть и миръ когда угодно.
СОМЕР. Это дло касается только насъ двоихъ, позволь же, чтобъ оно и кончилось между нами.
ІОРКЪ. Вотъ мой залогъ, Сомерсетъ, бери его.
ВЕРН. Нтъ, пусть оно ограничится первыми просителями.
БАСС. Такъ и ршите, ваше величество.
ГЛОСТ. Такъ и ршите? Проклятіе вашей ссор! погибайте вы съ вашей дерзкой болтовней! И вамъ, надменные вассалы, не стыдно безпокоить, разстроивать такой непристойной, шумной наглостью и короли и насъ? А вы, лорды — мн кажется, вы дурно длаете, потворствуя ихъ вздорнымъ обвиненіямъ, и что еще хуже, заимствуя изъ устъ ихъ поводъ къ взаимной вражд. Послушайтесь меня, оставьте это.
ЭКСТ. Вы огорчаете этимъ его величество. Будьте друзьями, добрые лорды.
К. ГЕН. Вы, просящіе единоборства, подойдите. Подъ опасеніемъ лишиться нашей милости, повелваю я вамъ забыть навсегда и эту ссору и ея причину.— А вы, лорды, вспомните гд мы, вспомните, что мы во Франціи, посреди непостояннаго, безпокойнаго народа. Замтятъ Французы раздоръ въ нашихъ взорахъ, что мы несогласны между собой — не возбудитъ ли это ихъ злобную непріязненность на явное неповиновеніе, на возмущеніе? Кром того, какой срамъ, если иноземные принцы узнаютъ, что изъ вздора, изъ бездлки перы короля Генриха и высшее дворянство погубили себя и лишились Франціи. О, вспомните завоеванія моего отца, мою юность, и не доводите насъ, изъ пустяковъ, до утраты того, что куплено кровью! Позвольте мн быть ршителемъ этой странной ссоры. Я не вижу никакой причины, если я стану носить эту розу, (беретъ красную) почему бы это могло родить хоть въ комъ нибудь подозрніе, что я расположенъ боле къ Сомерсету, чмъ къ Іорку. Они оба мои родственники, и я люблю обоихъ. Это все равно, что попрекать меня моей короной, потому что и король Шотландцевъ коронованъ. Но ваше собственное благоразуміе убдитъ васъ скоре, чмъ вс мои совты и наставленія, и потому какъ мы пришли сюда въ мир, такъ въ мир и любви и останемся. Братъ Іоркъ, мы длаемъ васъ правителемъ этой части Франціи, а вы, мой добрый лордъ Сомерсетъ, соедините вашу конницу съ его пхотой, и какъ врные подданные, какъ истинные сыны вашихъ предковъ, ступайте дружно вмст и сорвите ваше желчное сердце на непріятел. Мы же, лордъ протекторъ и прочіе, отдохнувъ немного здсь, возвратимся въ Кале, а оттуда въ Англію, въ твердой надежд, что въ короткое время ваши побды подарятъ насъ Карломъ, Аленсономъ, и всей этой вроломной ватагой. (Трубы. Вс уходятъ, кром Іорка, Варвика, Экстера и Вернона.)
ВАРВ. Не правда ли, лордъ Іоркъ, король отлично разыгралъ оратора?
ІОРКЪ. Да, не нравится мн только, что онъ принялъ цвтъ Сомерсета.
ВАРВ. Э, полноте — это такъ, случайно, ручаюсь, любезный лордъ, безъ всякаго злаго умысла.
ІОРКЪ. Знай я — но оставимъ это, теперь надо заняться другими длами. (Уходитъ съ Варвикомъ и Вернономъ.)
ЭКСТ. И хорошо сдлалъ, Ричардъ, что перебилъ себя, далъ бы высказаться страстямъ своего сердца — боюсь, мы увидали бъ, что въ немъ таится боле злопамятной вражды, боле бшеныхъ, неистовыхъ смутъ, чмъ можно теперь вообразить или предположить. Какъ бы то ни было, видя этотъ глухой раздоръ дворянства, это подкапываніе другъ друга при двор, это возмутительное дленіе на партіи ихъ челядинцевъ — и самый простой человкъ догадается, что все это предвщаетъ недоброе. Дурно, когда скиптръ въ рукахъ ребенка, но еще дурне, когда зависть родитъ жестокосердую вражду: смуты и гибель тогда неизбжны.

СЦЕНА 2.

Франція. Передъ Бордо.

Входитъ Тальботъ съ войскомъ.

ТАЛЬБ. Трубачъ, подойди къ воротамъ Бордо и вызови коменданта на стну.

Трубный вызовъ на переговоры. На стну выходятъ Комендантъ и другіе.

Джонъ Тальботъ, полководецъ Генриха, короля Англіи, вызываетъ васъ и требуетъ вотъ чего: — отворите ворота вашего города, покоритесь намъ, назовите моего государя вашимъ, воздайте ему должное чествованіе, какъ покорные подданные — и я отойду съ моимъ кровожаднымъ войскомъ, взглянете на предлагаемый вамъ миръ непріязненно — разъярите трехъ грозныхъ прислужниковъ моихъ: тощій голодъ, четвертующее желзо и везд пробирающееся пламя, отвергнете предложеніе любви нашей, и они въ тоже мгновеніе сравняютъ ваши гордыя башни съ землей.
КОМЕН. Страшная, зловщая сова смерти, ужасъ и кровавый бичъ нашего народа, конецъ твоихъ неистовствъ близится. Къ намъ, ты можешь проникнуть разв только по смерти, потому что наши укрпленія прекрасны и мы достаточно сильны, чтобъ потягаться съ тобой даже и въ открытомъ пол. Отступишь — Дофинъ съ многочисленнымъ войскомъ раскинулъ уже военныя сти, чтобъ изловить тебя. И справа и слва разставлены отряды, чтобъ лишить тебя всякой возможности спастись бгствомъ, куда ни обратись, везд встртишь ты, вмсто помощи, блдную смерть, грозящую очевидной гибелью. Десять тысячъ Французовъ поклялись, причастившись святыхъ тайнъ, не разражаться своей громоносной артиллеріей ни въ одну христіанскую душу, кром Тальбота. Слушай! ты теперь стоишь еще здсь и дышешь, мужъ доблестный, непобдимаго,— непреодолимаго духа, но это послдняя дань твоей слав — дань, которую выплачиваю теб я, врагъ твой, послдняя, потому что прежде чмъ, только что начавшаяся, стклянка совершитъ теченіе своего песочнаго часа, т же самые глаза, которымъ ты теперь представляешься румянымъ, увидятъ тебя увядшимъ, блднымъ, окровавленнымъ, мертвымъ. (Вдали барабанный бой.) Слышишь! слышишь! барабаны Дофина, какъ предостерегающій колоколъ, напваютъ уже грустную пснь твоей тоскливой душ, мои — пробьютъ твою кончину. (Уходитъ съ своими.)
ТАЛЬБ. Онъ не лжетъ, я слышу врага.— Впередъ нсколько легкихъ всадниковъ, осмотрть ихъ фланги.— Проклятіе небрежной, безпечной дисциплин! мы, какъ маленькое стадо англійскихъ зврей, встревоженное лаемъ огромной своры французскихъ собакъ, окружены со всхъ сторонъ, обнесены какъ частоколомъ. Но если мы англійскіе красные зври, такъ будемъ же мужественны, не уподобимся этимъ мелкимъ звркамъ, что падаютъ отъ одного щипка, нтъ, будемъ бшеными, отчаянными оленями, обратимъ къ кровожаднымъ собакамъ наши вооруженныя сталью головы, принудимъ трусливыхъ стоять вдали и лаять. Если каждый изъ васъ, друзья мои, продастъ свою жизнь такъ дорого, какъ я — не дешево обойдется имъ нашъ красный зврь {Тутъ игра значеніями словъ dear — дорого и deer — красный зврь.}. Богъ и святый Георгъ, Тальботъ и права Англіи, даруйте успхъ нашимъ знаменамъ въ этой опасной битв!

СЦЕНА 3.

Равнина въ Гасконіи.

Входятъ Іоркъ съ войскомъ и Гонецъ.

ІОРКЪ. Неужели не возвратились еще проворные лазутчики, посланные развдать о многочисленномъ войск Дофина?
ГОНЕЦ. Возвратились, лордъ, и говорятъ, что онъ повелъ его къ Бордо сражаться съ Тальботомъ. На пути ваши лазутчики открыли еще два войска, большіе того, которое велъ Дофинъ, и эти, сошедшись съ нимъ, пошли также къ Бордо.
ІОРКЪ. Проклятіе подлому Сомерсету, до сихъ поръ задерживающему конный отрядъ, нарочно собранный для этой осады! Славный Тальботъ ждетъ моей помощи, а я одураченъ гнуснымъ измнникомъ, и не могу помочь благородному рыцарю. О, Господи, помоги ему, въ этой крайности! Погибнетъ онъ — прощайте войны во Франціи!

Входитъ Сэръ Вилльямъ Люси.

ЛЮСИ. Царственный вождь англійскихъ войскъ, которыя никогда еще не были такъ нужны на почв Франціи какъ теперь, спши на помощь благородному Тальботу, сдавленному поясомъ изъ желза, охваченному ярой гибелью. Къ Бордо, воинственный герцогъ! къ Бордо, Іоркъ! иначе прощай Тальботъ, Франція и честь Англіи.
ІОРКЪ. О, Боже! если бы надменный Сомерсетъ, задерживающій мою конницу, былъ теперь на мст Тальбота! Мы спасли бы, такимъ образомъ, храбраго джентльмена, наказавъ измнника и труса. Безумная ярость, неистовое бшенство, что мы должны умирать, тогда какъ безпечные измнники спятъ, выжимаетъ слезы изъ глазъ моихъ.
ЛЮСИ. О, пошли хоть какую-нибудь помощь гибнущему лорду!
ІОРКЪ. Онъ гибнетъ, мы все теряемъ, я измняю своему воинственному слову. Мы скорбимъ — Франція смется, мы проигрываемъ — она ежедневно выигрываетъ, и все по милости подлаго измнника Сомерсета.
ЛЮСИ. Такъ умилосердись же Господи надъ душой храбраго Тальбота и надъ его сыномъ, юнымъ Джономъ, котораго, часа два тому назадъ, я встртилъ на пути къ воинственному отцу. Семь лтъ не видалъ Тальботъ своего сына, теперь они свидятся тамъ, гд ужь ршена жизнь обоихъ.
ІОРКЪ. Какая жь радость будетъ благородному Тальботу привтствовать сына у его безвременной могилы? Меня душитъ скорбь, что разлученнымъ друзьямъ суждено сойдтись въ часъ смерти.— Прощай, Люси, я не знаю никакого средства, я могу только проклинать виновника, что не могу помочь храброму. Мэнь, Пуатье, Блуа, Туръ потеряны по милости Сомерсета и его медлительности. (Уходитъ.)
ЛЮСИ. Такъ, между тмъ какъ гнусный коршунъ вражды откармливается въ груди предводителей, сонливая безпечность лишаетъ насъ завоеваній нашего недавно-охладвшаго завоевателя, вчно-памятнаго Генриха пятаго. Между тмъ, какъ они хлопочутъ какъ бы только досадить другъ другу, жизнь, честь, завоеванія, и все стремится къ гибели.

СЦЕНА 4.

Другая равнина въ Гасконіи.

Входятъ Сомерсетъ съ войскомъ и Капитанъ Тальбота.

СОМЕР. Поздно, теперь я не могу послать ихъ. Этотъ походъ затяли Іоркъ и Тальботъ слишкомъ опрометчиво, и всхъ нашихъ силъ недостаточно, чтобъ устоять даже противъ одной вылазки изъ города. Самонадянный Тальботъ помрачилъ весь блескъ своей прежней славы этимъ неосторожнымъ, бшенымъ, отчаяннымъ предпріятіемъ. Іоркъ подстрекнулъ его сразиться и умереть въ позор, чтобъ, по смерти Тальбота, наслдовать всю славу его.
КАПИТ. Вотъ и сэръ Вилльямъ Люси, онъ отправился вмст со мной за помощью нашему пересиливаемому войску.

Входитъ Сэръ Вилльямъ ЛЮСИ.

СОМЕР. Что новаго, сэръ Вилльямъ? Откуда?
ЛЮСИ. Откуда, лордъ? отъ покинутаго, преданнаго Тальбота. Окруженный злымъ несчастіемъ, онъ призываетъ благороднаго Іорка и Сомерсета, чтобъ они помогли ему отразить отъ его слабыхъ полковъ смерть, напирающую со всхъ сторонъ. И между тмъ, какъ славный воинъ, члены котораго, изможденные долговременной войной, источаютъ кровь, все еще держится, поджидая вспоможенія, вы — его лживыя надежды, которымъ вврена честь Англіи, вы остаетесь вдали, занятые низкимъ соперничествомъ. Не задерживайте вашимъ раздоромъ собранное уже войско, которое можетъ помочь ему, тогда какъ онъ, доблестный, благородный джентльменъ, противопоставляетъ жизнь свою силамъ чуть не цлаго міра. Побочный Орлеанскій, Карлъ, герцогъ Бургундскій, Аленсонъ и Рене окружили его, и Тальботъ погибнетъ вашей виной.
СОМЕР. Іоркъ подстрекнулъ его, Іорку и помогать ему.
ЛЮСИ. Іоркъ ссылается на васъ, лордъ, клянется, что вы задерживаете отряды, собранные именно для этого предпріятія.
СОМЕР. Іоркъ лжетъ, онъ могъ бы прислать за ними, и конница была бы у него даннымъ давно. Я не обязанъ ему ничмъ и всего мене любовью, и не унижусь предупредительной, въ угоду ему, отправкой ея.
ЛЮСИ. Такъ не силы Франціи, а вроломство Англіи опутало благороднаго Тальбота! Англіи не видать его боле: онъ умретъ, выданный злой погибели вашими раздорами.
СОМЕР. Ну полноте, успокойтесь, я сейчасъ же отправлю конниковъ, и часовъ черезъ шесть они будутъ у него.
ЛЮСИ. Поздно! Онъ взятъ или убитъ, потому что бжать не можетъ, еслибъ и хотлъ, а Тальботъ не побжитъ никогда, еслибъ и могъ.
СОМЕР. Если онъ умеръ — прощай, храбрый Тальботъ!
ЛЮСИ. Но его слава будетъ жить въ цломъ мір, позоръ — въ васъ.

СЦЕНА 5.

Англійскій лагерь близь Бордо.

Входятъ Тальботъ и Джонъ, сынъ его.

ТАЛЬБ. Джонъ Тальботъ, я вызвалъ тебя для того, чтобъ самому научить тебя военному искусству, чтобъ имя Тальбота ожило въ теб, когда изсушающая старость и ослабвшіе члены усадятъ твоего отца въ скорбныя кресла, но зловщія, непріязненныя созвздія хотли, чтобъ ты пріхалъ на пиръ смерти, на страшную, неизбжную гибель. И потому, дитя мое, садись на быстрйшую изъ лошадей моихъ, я научу какъ спастись тебя бгствомъ. Не мшкай же, бги!
ДЖОНЪ. Я, Тальботъ и твой сынъ — и побгу? О, если ты любишь мать мою, не срами честнаго ея имени, длая изъ меня незаконнорожденнаго раба. Онъ не Тальботовой крови, скажетъ весь міръ, онъ бжалъ, когда благородный Тальботъ стоялъ нетрепетно.
ТАЛЬБ. Бги, чтобъ отомстить за мою смерть, если меня убьютъ.
ДЖОНЪ. Кто побжитъ въ такомъ случа, не воротится уже никогда.
ТАЛЬБ. Останемся оба — умремъ оба.
ДЖОНЪ. Такъ я останусь, а ты, отецъ, спасайся. Твоя смерть великая потеря, велика должна быть и твоя заботливость о себ, я же неизвстенъ — моя погибель не потеря. Моей смертью Французамъ нельзя похвастаться, твоей — можно, съ тобой погибнутъ вс наши надежды. Твое бгство не запятнаетъ пріобртенной славы, мое — обезславитъ меня, потому что я ничмъ еще не отличился. Каждый поклянется, что ты бжалъ по разсчету благоразумія, побгу я — скажутъ отъ страха {Въ прежнихъ изданіяхъ: But if I bow, they’Il say, it was for fear… По экземпляру Колльера: But if I fly, they’ll say, it was for fear…}. Останется ль какая надежда, что я когда-нибудь устою, если съ перваго же раза струшу и обращусь въ бгство? На колняхъ прошу смерти, вмсто жизни сохраненной безславіемъ.
ТАЛЬБ. Ты хочешь, чтобъ вс надежды твоей матери легли въ одну могилу?
ДЖОНЪ. Пусть, только бы не опозорить утробы моей матери.
ТАЛЬБ. Заклинаю тебя спасеніемъ души моей, спши!
ДЖОНЪ. Разить — но не бжать врага.
ТАЛЬБ. Часть твоего отца спасется въ теб.
ДЖОНЪ. Ни одной — я весь исполнюсь позора.
ТАЛЬБ. Ты не пріобрлъ еще славы, не можешь и потерять ее.
ДЖОНЪ. Но твое славное имя? неужели я осрамлю его бгствомъ?
ТАЛЬБ. Приказаніе отца сотретъ это пятно.
ДЖОНЪ. Убитый, ты не можешь свидтельствовать въ мою пользу. Если смерть такъ врна, бжимъ оба!
ТАЛЬБ. И я оставлю здсь моихъ товарищей сражаться и умирать? Никогда не опозорю я моей старости такимъ безчестнымъ поступкомъ.
ДЖОНЪ. А моя юность должна осрамиться такимъ безславіемъ? Я не могу отдлиться отъ тебя такъ точно, какъ ты не можешь раздлиться на двое. Оставайся, бги, длай что хочешь — я длаю тоже, я не хочу жить, когда мой отецъ ршился умереть.
ТАЛЬБ. Такъ прощай же, милый сынъ мой, прекрасное солнце, появившееся для того, чтобъ затмиться въ этотъ полдень. Идемъ, сразимся и умремъ вмст, и вмст отлетятъ и наши души изъ Франціи на небо.

СЦЕНА 6.

Поле сраженія.

Шумъ битвы, сшибки. Джонъ Тальботъ окруженъ.

Входитъ Тальботъ.

ТАЛЬБ. Святый Георгъ и побда! сражайтесь, друзья, сражайтесь! Правитель измнилъ Тальботу, предалъ насъ бшенству меча Французовъ.— Гд же Джонъ Тальботъ? (Освобождаетъ его.) Отдохни, переведи духъ, я далъ теб жизнь, и спасъ тебя отъ смерти.
ДЖОНЪ. О, ты дважды отецъ мой! дважды я сынъ твой. Жизнь, которую ты далъ мн прежде, была уже утрачена, но твой воинственный мечъ, на зло судьб, даровалъ новое продолженіе моему кончавшемуся бытію.
ТАЛЬБ. Искры, которыя твой мечъ выскалъ изъ шлема Дофина, разожгли сердце твоего отца гордымъ желаніемъ смло-ликой побды, и свинцовая старость, оживленная юношескимъ пыломъ и воинственной яростью, превозмогла Аленсона, Орлеанскаго, Бургундскаго и освободила тебя отъ бшеной толпы надменныхъ Галловъ. И бшенаго Побочнаго, который обагрилъ тебя, дитя мое, кровью, которому досталась двственность твоей первой битвы, встртилъ я вскор, и незаконная кровь его брызнула посл нсколькихъ ударовъ, и я сказалъ ему въ насмшку: проливаю твою подлую, презрнную, незаконную кровь, за мою чистую, которую ты источилъ изъ Тальбота, храбраго моего сына!— и хотлъ нанести ему послдній ударъ, но тутъ подоспла сильная помощь и спасла его.— Скажи, забота отца твоего, не усталъ ли? какъ себя чувствуешь? не хочешь ли хоть теперь, такъ какъ ты заявилъ уже себя сыномъ рыцарства, оставить поле битвы, бжать? Бги, чтобъ отмстить за смерть мою, если я умру, помощь одного ничтожна. О, я очень хорошо знаю, какъ глупо отваживать жизнь всхъ насъ на одну утлую ладью. Не умру я отъ бшенства Французовъ нынче — умру завтра отъ преклонной старости. Моей смертью они ничего не выиграютъ: сократятъ только мою жизнь какимъ-нибудь однимъ днемъ, съ тобой умретъ твоя мать, наше имя, месть за смерть мою, твоя юность, слава Англіи. Все это, и еще боле отваживаешь ты, оставаясь, все это спасено, если бжишь.
ДЖОНЪ. Мечъ Орлеанскаго не произвелъ никакой боли, но твои слова обливаютъ мое сердце кровью. Чтобъ я согласился купить эти выгоды такимъ позоромъ, спасти пошлую жизнь убійствомъ свтлой славы — никогда! Прежде чмъ молодой Тальботъ оставитъ стараго Тальбота, пусть падетъ и издохнетъ лошадь, которая должна умчать его! пусть уподоблюсь французскимъ батракамъ, сдлаюсь позорной цлью насмшекъ, рабомъ несчастій! Бгу — клянусь всей твоей славой, я не сынъ Тальбота.— Не говори же боле о бгств — все напрасно, сынъ Тальбота — такъ умирай у ногъ Тальбота.
ТАЛЬБ. Такъ, слдуй же, Икаръ мой, за отчаяннымъ критскимъ отцомъ твоимъ. Мила мн жизнь твоя, но если ужь ршился сражаться, такъ сражайся подл отца, докажемъ имъ доблесть нашу, и умремъ со славой.

СЦЕНА 7.

Другая часть поля сраженія.

Шумъ битвы. Входитъ Тальботъ раненый, поддерживаемый Служителями.

ТАЛЬБ. Гд моя другая жизнь?— моя собственная кончается, — о, гд же юный Тальботъ? гд доблестный Джонъ?— Смерть торжествующая и въ тоже время обезчещенная плномъ, храбрость молодаго Тальбота заставляетъ меня улыбаться теб. Увидавъ, что я пошатнулся и упалъ на колни, онъ взмахнулъ надъ головой моей кровавымъ мечемъ своимъ, и, какъ голодный левъ, началъ страшную работу жестокой ярости. Когда же разсвирепвшій защитникъ мой остался одинъ со мною падшимъ, когда никто уже не ршался нападать на него, бшенство съ дико-вращающимися глазами, неистовое остервененіе рвануло его вдругъ отъ меня въ столпившіеся ряды Французовъ, и въ этомъ мор крови утопило дитя мое высоко-вздымающійся духъ свой. Мой Икаръ, мой цвтокъ, умеръ тамъ во всей крас своей!

Солдаты вносятъ тло Джона Тальботъ.

СЛУЖ. О добрый лордъ! посмотрите, вотъ несутъ вашего сына!
ТАЛЬБ. Глупая смерть, напрасно издваешься ты надъ нами — соединенные узами вчности, два Тальбота сейчасъ же умчатся на небеса и, на зло теб, избавятся смертности.— О, ты, къ чьимъ ранамъ такъ пристала дурно-ликая смерть, поговори съ отцомъ твоимъ прежде, чмъ испустишь послднее дыханіе, наругайся надъ смертію, на перекоръ ей, твоимъ разговоромъ, вообрази, что она Французъ, врагъ твой.— Бдное дитя мое! онъ, кажется, улыбается, какъ будто хочетъ сказать: когда бы смерть была Французъ, смерть умерла бы ныньче же. Положите его въ объятія отца. Доле духъ мой не въ силахъ переносить это горе. Прощайте, воины! Чего желалъ я — со мной, мои дряхлыя руки — могила юнаго Тальбота. (Умираетъ. Солдаты и служители расходятся. Битва продолжается.)

Входятъ Карлъ, Аленсонъ, Герцогъ Бургундскій, Побочный, Двственница и войско.

КАРЛЪ. Пришли Іоркъ и Сомерсетъ подкрпленіе — кровавъ былъ бы этотъ день для насъ.
ПОБОЧ. Какъ упоило неистовое бшенство Тальботова щенка дрянной мечишка его французской кровью!
ДВСТ. Разъ я встртилась съ нимъ и сказала: Дв подобный юноша, будь же и побжденъ двой!— ‘Юный Тальботъ рожденъ не для того, чтобъ быть добычей распутной двки, воскликнулъ онъ съ гордымъ, величественнымъ негодованіемъ, и ринулся въ толпу Французовъ, оставивъ меня, какъ недостойную съ нимъ сразиться.
Г. БУРГ. Изъ него вышелъ бы славный рыцарь. Посмотрите, вотъ онъ лежитъ, погребенный въ объятіяхъ истекающаго кровью пестуна его гибели {Въ прежнихъ изданіяхъ: Of the іnost bloody nurser of his harms… По экземпляру Колльера: Of the still bleeding nurser of his harms…}.
ПОБОЧ. Рубите ихъ въ куски, ломайте кости, жизнь ихъ была славой Англіи, дивомъ Галліи.
КАРЛЪ. О, нтъ! полноте, неужели за то, что бгали живаго мы станемъ ругаться надъ мертвымъ.

Входитъ Сэръ Вилльямъ Люси со свитой, предшествуемый Французскимъ герольдомъ.

ЛЮСИ. Герольдъ, веди меня въ палатку Дофинэ, я хочу знать, кому досталась слава этого дня.
КАРЛЪ. Въ чемъ твое покорное посланіе?
ЛЮСИ. Покорное, Дофинъ? это чисто французское слово, англійскіе воины не знаютъ его. Я пришелъ узнать, кого ты взялъ въ плнъ и за тмъ осмотрть убитыхъ.
КАРЛЪ. Ты спрашиваешь о плнныхъ? они въ аду. Говори прямо, кого ты ищешь {Въ прежнихъ изданіяхъ: But tell me whom thou seek’st… По экземпляру Колльера: But tell me briefly whom thou seekest now…}?
ЛЮСИ. Гд великій Алкидъ ратнаго поля, доблестный Тальботъ, графъ Шросберійскій, пожалованный за его воинскіе подвиги графомъ Вашфордскимъ, Ватерфордскимъ и Валенсскимъ? Гд лордъ Тальботъ Гудригскій и Орчинфильдскій, лордъ Стрэнджь Блакмирскій, лордъ Вердёнь Альтонскій, лордъ Кромвель Винфильдскій, лордъ Фурнирваль Шефильдскій, трижды побдоносный лордъ Фольконбриджь, кавалеръ святаго Георга, святаго Михаила и золотаго рука, великій маршалъ Генриха шестаго во всхъ войнахъ его во Франціи?
ДВСТ. Что за глупый, напыщенный титулъ! И у Турка, у котораго пятьдесятъ два королевства, нтъ такого длиннаго.— Тотъ, кого ты величаешь всми этими титлами, лежитъ, воняя, загаженный мухами у ногъ нашихъ.
ЛЮСИ. Тальботъ, единственный бичъ Французовъ, ужасъ и черная Немезида вашего королевства, убитъ? О, еслибъ мои глаза обратились въ пушечныя ядра, чтобы, въ бшенств, я могъ выстрлить ими въ ваши лица! О, еслибъ я могъ призвать къ жизни этихъ мертвыхъ, этого было бы достаточно, чтобъ устрашить всю Францію. Останься здсь, между вами, хоть только портретъ его, онъ смутилъ бы и горделивйшаго изъ всхъ васъ. Отдайте мн тла ихъ, я увезу ихъ съ собой {По прежнимъ изданіямъ: that I тау bear them hence… По экземпляру Колльера: that I bear them forth…}, чтобъ похоронить соотвтственно ихъ доблестямъ.
ДВСТ. Да ужь не духъ ли Тальбота этотъ выскочка? онъ говоритъ такъ грозно-повелительно.— Ради Бога отдайте ихъ ему, вдь они будутъ только вонять и заражать воздухъ.
КАРЛЪ. Возьми ихъ.
ЛЮСИ. Возьму. Изъ пепла ихъ мы выростимъ феникса, который устрашитъ всю Францію.
КАРЛЪ. Намъ только бы избавиться отъ нихъ, а тамъ длайте съ ними, что хотите.— Воспользуемся же этимъ побдоноснымъ расположеніемъ, и прямо въ Парижъ, теперь, когда кровожадный Тальботъ убитъ — все будетъ наше.

(Уходятъ.)

ДЙСТВІЕ V.

СЦЕНА 1.

Лондонъ. Комната во дворц.

Входятъ Король Генрихъ, Глостеръ и Экстеръ.

К. ГЕН. Прочли письма отъ папы, императора и графа Арманьяка?
ГЛОСТ. Прочелъ, государь. Содержаніе ихъ: покорная просьба заключить миръ съ Франціей.
К. ГЕН. Какъ же вы находите предложеніе ихъ?
ГЛОСТ. Весьма дльнымъ, мой добрый повелитель, какъ единственное средство покончить страшную трату христіанской крови {Въ прежнихъ изданіяхъ: effusion of our Christian blood… По экземпляру Колльера: effusion of much Christian blood…} и возстановить спокойствіе въ обоихъ государствахъ.
К. ГЕН. Такъ, такъ, дядя, я всегда думалъ, что безбожно и противуестественно поддерживать такую дикую и кровожадную борьбу между исповдниками одной и той же религіи.
ГЛОСТ. Кром того, чтобъ ускорить и еще боле скрпить узелъ дружбы, графъ Арманьякъ, близкій родственникъ Карла {Въ прежнихъ изданіяхъ: near knit to Charles… По экземпляру Колльера: near kin to Charles…}, человкъ пользующійся во Франціи, большимъ вліяніемъ, предлагаетъ свою единственную дочь въ супружество вашему величеству съ богатымъ, великолпнымъ приданымъ.
К. ГЕН. Въ супружество, дядя? но я еще такъ молодъ, мн приличне ученье и книги, чмъ суетное любезничанье съ невстой. Позови, однакожъ, пословъ и отвчай имъ какъ хочешь, я согласенъ на все, что только нужно для славы Господа и для блага моего государства.

Входятъ: Легатъ и два Посла cъ Винчестеромъ въ кардинальскомъ облаченіи.

ЭКСТ. Какъ! лордъ Винчестеръ возведенъ въ кардиналы? Теперь вижу, сбудется предсказаніе Генриха пятаго, онъ не разъ говаривалъ: ‘дай только ему попасть въ кардиналы, и онъ сравняетъ свою шляпу съ короной’.
К. ГЕН. (Посламъ.) Благородные лорды, ваши предположенія разсмотрны и обсужены. Цль ихъ и дльна и прекрасна, и потому мы ршили написать условія дружественнаго союза, которыя тотчасъ же отправимъ во Францію съ лордомъ Винчестеромъ.
ГЛОСТ. Что жь касается до предложенія вашего повелителя, я сообщилъ о немъ его величеству такъ, что онъ — во уваженіе прекрасныхъ качествъ принцессы, ея красоты и значительности приданаго — согласенъ сдлать ее королевой Англіи.
К. ГЕН. А въ доказательство этого согласія вручите ей этотъ бриліянтъ, какъ залогъ любви моей. За симъ, лордъ протекторъ, дайте имъ охранный отрядъ до Дувра, посадите ихъ тамъ на корабли и вврьте прихотливому морю. (Вс уходятъ кром Винчестера и Легата.)
ВИНЧ. Подождите, почтеннйшій Легатъ, возьмите сумму, которую я общалъ его святйшеству за облеченіе меня въ эту прекрасную одежду.
ЛЕГАТ. Какъ вамъ угодно.
ВИНЧ. Теперь Винчестеръ не склонится ни передъ кмъ, не уступитъ и надменнйшему изъ перовъ. И ты, Гомфри Глостеръ, увидишь, что ни рожденіемъ, ни значеніемъ не пересилить теб Епископа. Я или согну, заставлю тебя преклонить предо мной колна, или взволную возмущеніемъ всю страну эту.

СЦЕНА 2.

Франція. Равнины Анжу.

Входятъ Карлъ, Герцогъ Бургундскій, Аленсонъ, Двственница и войска, проходящіе черезъ сцену.

КАРЛЪ. Господа, эти новости радуютъ нашъ удрученный духъ. Парижане, говорятъ, возмутились и длаются снова воинственными Французами.
АЛЕНС. Такъ идемъ же прямо на Парижъ, царственный Карлъ, не задерживай войскъ бездйственной праздностью.
ДВСТ. Миръ имъ, если они обратятся къ намъ, нтъ — такъ пусть же разрушеніе сразится съ дворцами ихъ!

Входитъ Гонецъ.

ГОНЕЦ. Всякаго успха нашему храброму предводителю! всякаго счастія его сподвижникамъ!
КАРЛЪ. Говори, что узнали наши шпіоны?
ГОНЕЦ. Англійская армія, прежде раздленная на дв, соединилась и сейчасъ же хочетъ дать намъ сраженіе.
КАРЛЪ. Господа, всть эта немного неожиданна, приготовимся однакожь.
Г. БУРГ. Да вдь съ ними нтъ ужь Тальботова духа, онъ отлетлъ, и намъ нечего страшиться.
ДВСТ. Изъ всхъ низкихъ чувствъ, страхъ самое низкое. Карлъ, повели только быть побд, и она твоя, несмотря на гнвъ Генриха, на негодованіе цлаго міра.
КАРЛЪ. Итакъ впередъ, господа, да благоденствуетъ Франція! (Уходятъ.)

СЦЕНА 3.

Тамъ же. Передъ Анжеромъ.

Шумъ битвы. Сшибки. Входитъ Двственница.

ДВСТ. Правитель побждаетъ, Французы бгутъ! Теперь помогите, чары и ладонки, и вы духи избранные подавать мн совты, извщать меня о грядущихъ событіяхъ! (Громъ.) Проворные помощники, подчиненные мощному монарху Свера {Цимимаръ, одинъ изъ четырехъ главныхъ демоновъ, которыхъ вызывали вдьмы.}, явитесь и помогите! (Являются Злые духи.) Быстрота вашего появленія доказываетъ вашу обычную готовность служить мн. Дружніе духи, вызванные изъ могущественныхъ подземныхъ странъ, помогите Франціи одержать еще разъ побду. (Духи безмолвно ходятъ вокругъ нея.) О, не томите же меня вашимъ молчаніемъ! Прежде я обыкновенно питала васъ моей кровью, теперь, если только поможете, я отрублю какой нибудь членъ мой, и отдамъ вамъ его въ задатокъ большаго вознагражденія. (Духи мрачно склоняютъ головы.) Неужели никакой надежды на побду?— Я заплачу вамъ моимъ тломъ, если исполните просьбу мою. (Духи качаютъ головами.) Какъ! ни тло, ни жертва кровью не склоняютъ васъ оказать мн обычную помощь? Такъ возьмите жь мою душу, и тло, и душу, и все, не дайте только Англіи восторжествовать надъ Франціей! (Духи изчезаютъ.) Они покинули меня. Пришло время, что Франція должна склонить оперенный шлемъ свой, сложить свою голову къ ногамъ Англіи. Мои старыя чары слишкомъ слабы, а грозный адъ слишкомъ силенъ, чтобъ бороться съ нимъ! Бдная Франція, теперь въ прахъ разсыпится слава твоя! (Уходитъ.)

Стычки. Двственница и Іоркъ входятъ сражаясь. Двственница взята въ плнъ, Французы бгутъ.

ІОРКЪ. Ну, красавица Франціи, теперь ты, кажется, въ моей власти. Что жь, вызывай чарами духовъ своихъ, попробуй, не освободятъ ли они тебя.— Славная добыча! добыча, на которую позарился бы и самъ дьяволъ! Смотрите, какъ злая вдьма сводитъ брови, будто, какъ Цирцея, хочетъ превратить меня.
ДВСТ. Никакое превращеніе не сдлаетъ тебя еще гаже.
ІОРКЪ. Дофинъ конечно красиве, а сладострастнымъ глазамъ твоимъ только такіе вдь и нравятся.
ДВСТ. Злйшее несчастіе да разразится надъ Карломъ и надъ тобой! да будете вы оба поражены кровавыми руками во сн, на вашихъ постеляхъ!
ІОРКЪ. Молчи, гнусная вдьма!
ДВСТ. Нтъ, позволь поклясть хоть минутку.
ІОРКЪ. Кляни, проклятая, когда будешь на мст казни. (Уходятъ.)

Шумъ битвы продолжается. Соффолькъ вводитъ Маргариту.

СОФФ. Кто бъ ты ни была, ты моя плнница. (Смотритъ на нее.) О, не страшись, не бги меня, прекрасная! Руки мои коснутся тебя почтительно, (цлуя ея руку) поцлую только, на вчный миръ, эти пальчики, и тихо опущу ихъ къ стройному стану. Скажи, кто ты? скажи, чтобъ я могъ чествовать тебя достойно.
МАРГ. Кто бъ ты ни былъ — меня зовутъ Маргаритой, я дочь короля, короля неаполитанскаго.
СОФФ. Я графъ, меня зовутъ Соффолькомъ. О, не оскорбляйся, диво природы, что мн было предназначено взять тебя. Такъ защищаетъ лебедь своихъ пушистыхъ лебеденковъ, удерживая ихъ плнниками подъ своими крыльями. Но если эта неволя оскорбляетъ тебя — ступай, будь снова свободна, какъ другъ Соффолька. (Она хочетъ идти.) О, постой!— (Про себя.) Я не въ силахъ отпустить ее, рука готова дать свободу, а сердце говоритъ: нтъ. Какъ солнце, играя на зеркальной поверхности потока, блеститъ другимъ поддльнымъ лучемъ, такъ сверкаетъ и эта пышная краса передъ моими глазами. Какъ хотлось бы открыть ей любовь мою, и недостаетъ смлости высказать. Прибгну къ черниламъ и бумаг. Полно, стыдись, Де-ля-Пуль! не будь же такъ слабодушенъ, разв нтъ у тебя языка? разв она не плнница твоя? ты ли оробешь передъ женщиной?— Да! царственное величіе красоты такъ сильно, что оковываетъ языкъ, смется надъ чувственностью {Въ прежнихъ изданіяхъ: and makes the senses tough… По экземпляру Колльера: and mocks the sense of touch.}.
МАРГ. Скажи, графъ Соффолькъ — если ты въ самомъ дл онъ — что должна я заплатить выкупу за мою свободу? Теперь я вижу, что я въ самомъ дл твоя плнница.
СОФФ. (про себя.) И зачмъ же предполагать, что она отвергнетъ твое исканіе, когда ты не искалъ еще любви ея?
МАРГ. Что жь ты не говоришь, какъ великъ долженъ быть мой выкупъ?
СОФФ. (про себя.) Она прекрасна, и потому какъ не полюбить ее, она женщина, и потому, какъ не пріобрсть ее?
МАРГ. Принимаешь выкупъ? да, или нтъ?
СОФФ. (про себя.) Безумный! вспомни, ты вдь женатъ, какъ же можетъ Маргарита быть твоей?
МАРГ. Лучше оставить его, онъ не слушаетъ.
СОФФ. (про себя.) Проклятая эта карта портитъ нею игру.
МАРГ. Бормочетъ какой-то вздоръ, точно помшанъ.
СОФФ. (про себя.) Можно и развестись впрочемъ.
МАРГ. Желала бы впрочемъ, чтобъ вы отвчали мн.
СОФФ. (про себя.) Я непремнно пріобрту эту Маргариту. Для кого же? А почему жь бы и не для короля?— Тьфу! глупо какъ дерево!
МАРГ. Онъ говоритъ о дерев. Врно онъ плотникъ.
СОФФ. (про себя.) Но такимъ образомъ я могу удовлетворить моей страсти и возстановить миръ между двумя государствами. Одно только препятствіе: хоть отецъ ея и король Неаполя, герцогъ Анжуйскій и Мэньскій, но онъ бденъ, и наше дворянство пренебрежетъ такимъ союзомъ.
МАРГ. Скажите, капитанъ, что вамъ — некогда теперь?
СОФФ. (про себя.) Ршено! пусть ихъ пренебрегаютъ. Генрихъ молодъ, уступитъ тотчасъ же.— Принцесса, я долженъ открыть вамъ тайну.
МАРГ. (про себя.) Пусть я въ невол, но онъ кажется рыцарь, и не обезчеститъ меня никакимъ образомъ.
СОФФ. Леди, соблаговолите выслушать меня.
МАРГ. (про себя.) Можетъ быть меня освободятъ еще Французы, и мн не для чего искать его благосклонности.
СОФФ. Прекрасная принцесса, выслушайте меня по длу —
МАРГ. (про себя.) Что жь, бывали вдь и женщины въ плну.
СОФФ. Что говорите вы, леди?
МАРГ. Ахъ, извините, это маленькое quid за quo.
СОФФ. Скажите, прекрасная принцесса, не были бъ вы рады невол, которая сдлаетъ васъ королевой.
МАРГ. Быть королевой въ невол, по моему, гораздо унизительне, чмъ быть рабой въ самомъ низкомъ рабств, властители должны быть свободны.
СОФФ. И вы будете свободны, только что освободится король счастливой Англіи.
МАРГ. Какое же мн дло до его освобожденія?
СОФФ. Я хочу сдлать тебя королевой Генриха, вложить въ твою руку золотой скиптръ, возложить на твою голову драгоцнную корону, если только согласишься быть моей —
МАРГ. Чмъ?
СОФФ. Его любовью.
МАРГ. Я недостойна быть женой Генриха.
СОФФ. Нтъ, принцесса, я недостойный — я не могу сватать за него такую красоту, не предоставивъ себ никакой доли въ этомъ выбор. Скажите же, согласны вы?
МАРГ. Будетъ угодно моему отцу — согласна.
СОФФ. Когда такъ, капитаны и знамена впередъ! Мы вызовемъ вашего отца на стны и переговоримъ съ нимъ.

Войско выдвигается впередъ. Трубятъ на переговоры. Рене выходитъ на стну.

СОФФ. Смотри, Рене, твоя дочь плнница.
РЕНЕ. Чья?
СОФФ. Моя.
Рене. Скажи же, какъ помочь этому? Я солдатъ, не умю ни рыдать, ни вопіять на непостоянство счастія.
СОФФ. Помочь не трудно. Согласись — согласись для своей же чести — отдать твою дочь въ супружество моему королю, котораго я склонилъ на это не безъ труда, и короткій плнъ твоей дочери выиграетъ ей царственную свободу.
РЕНЕ. И Соффолькъ говоритъ что думаетъ?
СОФФ. Прекрасная Маргарита знаетъ, что Соффолькъ не льститъ, не лицемритъ и не притворствуетъ.
РЕНЕ. Полагаясь на твое графское слово, я сойду, чтобъ дать теб отвтъ на такое благородное предложеніе.
СОФФ. Я жду.

Трубы. Рене выходитъ изъ замка.

РЕНЕ. Привтствую тебя, храбрый графъ, въ нашихъ владніяхъ, требуй въ Анжу чего хочешь.
СОФФ. Благодарю, Рене, счастливый дочерью, достойной быть подругой короля. Какой же будетъ отвтъ на мое предложеніе?
РЕНЕ. Такъ какъ по ея небольшимъ достоинствамъ ты находишь, что она достойна быть царственной невстой такого великаго короля, я готовъ отдать ее Генриху, если онъ желаетъ этого, но съ условіемъ, чтобъ я спокойно пользовался моей собственностью: графствами Анжу и Мэнь, освобожденными отъ всякаго угнетенія и всхъ тягостей войны.
СОФФ. Твое согласіе будетъ ея выкупомъ — она свободна. Два же твои графства я берусь обезпечить за тобою.
РЕНЕ. Итакъ, во имя Генриха, вручаю я теб, какъ его представителю, руку моей дочери, да будетъ это залогомъ ея врности.
СОФФ. Рене, прими королевское благодареніе, потому что я хлопочу здсь для короля, (про себя) а какъ пріятне было бы похлопотать для себя. Я отправлюсь съ этой новостью въ Англію, чтобъ ускорить торжество бракосочетанія, и потому прощай, Рене! Храни этотъ бриліянтъ въ оправ золотыхъ дворцовъ — одной ему приличной.
РЕНЕ. Я обнимаю тебя, какъ обнялъ бы короля Генриха, еслибъ онъ былъ здсь.
МАРГ. Прощайте, графъ! Маргарита всегда будетъ желать счастія, превозносить хвалами и молиться за Соффолька. (Хочетъ идти.)
СОФФ. Прощайте, прекрасная леди! Но послушайте, Маргарита — никакого привта моему королю?
МАРГ. Скажите ему такой привтъ, какой могла бы послать ему двушка и рабыня его.
СОФФ. И находчиво, и скромно. Но, леди, я еще обезпокою васъ — и ничего въ залогъ любви его величеству?
МАРГ. О, нтъ, посылаю королю сердце чистое, невинное, никогда еще не знавшее любви.
СОФФ. (Цлуя ее.) И это?
МАРГ. Это теб, королю я не осмлюсь послать такого дтскаго подарка. (Уходитъ съ Рене.)
СОФФ. О, еслибъ ты была моей!— Но, остановись Соффолькъ. Не пускайся въ этотъ лабиринтъ, гд подстерегаютъ тебя минотавры и черная измна. Убди Генриха дивными ей похвалами, думай объ ея все-преодолвающей красот, объ ея неподдльной прелести, затемняющей всякое искусство, припоминай себ на мор ея образъ какъ можно чаще, чтобъ тогда какъ преклонишь колна передъ Генрихомъ, ты могъ привести его въ такое изумленіе, которое бы лишило его всхъ умственныхъ способностей.

СЦЕНА 4.

Лагерь герцога Іоркскаго въ Анжу.

Входятъ Іоркъ, Варвикъ и другіе.

ІОРКЪ. Приведите колдунью, осужденную на сожженье.

Входитъ Двственница со стражей и Пастухъ.

ПАСТ. Ахъ, Іоанна, это совсмъ убиваетъ отца твоего! Долго искалъ я тебя въ странахъ близкихъ и отдаленныхъ, и судьба привела меня наконецъ сюда, чтобъ увидать твою жестокую, безвременную смерть. Ахъ, Іоанна! милая дочь моя Іоанна, я умру вмст съ тобою!
ДВСТ. Дряхлая бдность! низкій, подлый нищій, я родилась отъ благороднйшей крови. Ты ни отецъ, ни другъ мн.
ПАСТ. Что ты, что ты!— Это, съ вашего позволенія, лорды, совершеннйшая ложь, весь приходъ знаетъ, что я отецъ ей. И мать ея жива еще, можетъ засвидтельствовать, что она была первымъ плодомъ нашего супружества.
ВАРВ. Безстыдная, ты отрекаешься отъ отца?
ІОРКЪ. Это показываетъ какова она была во всю жизнь: и развратна, и зла, такова же и при конц.
ПАСТ. Стыдись, Іоанна, можно ли до того закоснть? Богу извстно, что ты часть моего тла, и сколько слезъ пролилъ я о теб. Не отрекайся же отъ меня, прошу тебя, милая Іоанна.
ДВСТ. Прочь мужикъ!— Вы подучили его, чтобъ затемнить мое благородное происхожденіе.
ПАСТ. Да дйствительно я далъ нобль {Тутъ непереводимая игра значеніями слова noble — благородный и noble — нобль, монета.} священнику въ утро моего внчанья съ ея матерью.— Стань же на колни, дитя мое, и прими мое благословеніе. Не хочешь? Да будетъ же проклятъ часъ твоего рожденія! О, зачмъ молоко твоей матери не превратилось въ отраву, когда ты кормилась ея грудью! Зачмъ не сожралъ тебя какой-нибудь хищный волкъ, когда ты пасла овецъ моихъ въ пол! Ты отрекаешься отъ отца, проклятая потаскушка! О, сожгите, сожгите ее! Вислицы слишкомъ для нея мало! (Уходитъ.)
ІОРКЪ. Возьмите ее, она и такъ слишкомъ долго оскверняла міръ своими пороками.
ДВСТ. Дайте мн прежде высказать, кого вы осудили. Не порожденіе пастуха, а дву королевственнаго происхожденія, добродтельную и святую, избранную свыше совершить на земл чудеса вдохновеніемъ небесной благодати. Я никогда не имла дла съ злыми духами, но вы, оскверненные сладострастіемъ, обагренные чистой кровью невинныхъ, зараженные и растленные тысячами пороковъ,— вы почитаете ршительной невозможностью совершать чудеса безъ помощи сатаны, только потому что лишены благодати, которой одарены другіе. Нтъ, ложно понятая Іоанна д’Аркъ съ самаго нжнаго дтства была двственницей, чистой и цломудренной въ каждой мысли, и двственная кровь ея, пролитая такъ безчеловчно, будетъ вопіять о мщеніи у вратъ неба.
ІОРКЪ. Согласенъ — ведите ее на мсто казни.
ВАРВ. А такъ какъ она два, то не жалйте, господа, хворосту, обставьте столбъ бочьками съ дегтемъ, чтобъ она не долго мучилась.
ДВСТ. Неужели ничто не тронетъ вашихъ закоснлыхъ сердецъ?— О, такъ открой же, Іоанна, слабость свою, но закону она должна быть твоей защитой. Кровожадные палачи, я беременна. Не умерщвляйте плода въ ндрахъ моихъ, если и потащите на эту ужасную смерть.
ІОРКЪ. Боже упаси! два непорочная, и съ ребенкомъ?
ВАРВ. Это величайшее изъ всхъ чудесъ твоихъ! Вотъ до чего довела тебя цломудренность.
ІОРКЪ. Она и Дофинъ плутовали все вмст, я зналъ, что этимъ кончится.
ВАРВ. Ничего, мы не щадимъ незаконнорожденныхъ, и еще боле Карла.
ДВСТ. Вы ошибаетесь, мое дитя не отъ него, Аленсонъ пользовался моей любовью.
ІОРКЪ. Аленсонъ, этотъ отъявленный Махіавель? Все равно — оно умретъ, имй хоть тысячу жизней.
ДВСТ. О, простите, я обманула васъ. Не Карлъ, не герцогъ, котораго сейчасъ назвала, а Рене, король Неаполя, обольстилъ меня.
ВАРВ. Женатый человкъ! это еще непростительне.
ІОРКЪ. Ай да двственница! ихъ было столько, что и сама не знаетъ кого обвинить.
ВАРВ. Доказательство ея доброты и снисходительности.
ІОРКЪ. И она все-таки непорочна? Распутная, твое признаніе осуждаетъ и тебя и твою гадину. Не моли — все напрасно.
ДВСТ. Такъ ведите жь меня на казнь, но прежде выслушайте мое проклятіе. Чтобъ солнце никогда не озаряло мста, гд вы будете! чтобы сумракъ и черная тнь смерти окружали васъ до тхъ поръ, пока несчастія и отчаяніе не заставятъ васъ удавиться или сломить шею! (Уходитъ со стражей.)
ІОРКЪ. Разорвись ты на части, перегори въ пепелъ, гнусная, проклятая прислужница ада!

Входитъ Кардиналъ Бофортъ со свитой.

КАРД. Лордъ правитель, привтствую васъ этой уполномочивающей грамотой короля. Да будетъ вамъ извстно, лорды, что христіанскіе государства, возмущенные нашими жестокими войнами, ходатайствовали ревностно о заключеніи мира между нами и высокомрной Франціей. Для переговоровъ объ этомъ предмет, сейчасъ явится сюда и Дофинъ съ своей свитой.
ІОРКЪ. Такъ вотъ для-чего мы трудились? И посл такого побоища, въ которомъ легло столько перовъ, вождей, джентльменовъ и солдатъ, пожертвовавшихъ своими тлами выгодамъ родины — мы заключимъ бабій миръ? Разв обманы, коварство, измны не лишили насъ большей части городовъ, завоеванныхъ нашими великими предками?— О, Варвикъ! Варвикъ! съ грустью предвижу я близкое отпаденіе и всей Франціи.
ВАРВ. Успокойся, Іоркъ, заключимъ миръ, такъ на такихъ условіяхъ, что Французы не много выиграютъ.

Входитъ Карлъ со свитой, Аленсонъ, Побочный, Рене и другіе.

КАРЛЪ. Лорды Англіи, мы пришли узнать отъ васъ условія мира, который ршено провозгласить во Франціи.
ІОРКЪ. Говори, Винчестеръ, потому что одинъ взглядъ на ненавистныхъ враговъ замыкаетъ клокочущей желчью проходъ моего заключеннаго голоса {Въ прежнихъ изданіяхъ: of my poison’d voice. По экземпляру Колльера: of my prison’d voice…}.
ВИНЧ. Карлъ и вы вс, вотъ наше ршеніе: король Генрихъ, движимый кротостью и состраданіемъ, соглашается избавить ваше отечество отъ гибельной войны, дать вамъ возможность вздохнуть подъ снью плодоноснаго мира, если вы признаете себя врными ленниками его короны. И ты, Карлъ, если покоришься, поклянешься платить ему дань, ты будешь спокойно наслаждаться своей царственностью, какъ вице-король его величества.
АЛЕН. И онъ долженъ быть тнью самого себя? украсить чело короной, а въ сущности и по значенію пользоваться только правами частнаго человка? Это предложеніе глупо и ни съ чмъ несообразно.
КАРЛЪ. Извстно, что я уже владю боле чмъ половиной галльскихъ областей, которыя признаютъ меня своимъ законнымъ королемъ, и для пріобртенія остальныхъ, незавоеванныхъ, я долженъ унизить свой санъ до названія вицекороля всего государства? Нтъ, лордъ посланникъ, лучше я останусь при томъ что имю, чмъ, желая большаго, лишу себя возможности пріобрсти все.
ІОРКЪ. Дерзкій Карлъ, ты самъ же въ тайн хлопоталъ о посредничеств для заключенія мира, и теперь, когда дло дошло до ршенія — ты отказываешься. Или прими похищенное тобой титло, какъ даръ отъ милости нашего короля, а не какъ слдующее теб по какому нибудь другому праву, или мы замучимъ тебя безконечными войнами.
РЕНЕ. Любезный Дофинъ, вы напрасно съ такой ршительностью придираетесь къ условіямъ мира. Не заключите его теперь — десять противъ одного, не выищется другаго, такъ благопріятнаго случая.
АЛЕН. (тихо Карлу). Сказать правду, вамъ гораздо выгодне избавить вашихъ подданныхъ отъ побоищъ, безжалостныхъ убійствъ, которыя въ военное время такъ обыкновенны, и потому согласитесь на вс условія, а тамъ ихъ можно нарушить когда угодно.
ВАРВ. Что жь, говори, Карлъ! принимаешь наши условія?
КАРЛЪ. Принимаю, но съ оговоркой не требовать занятія нашихъ городовъ вашими гарнизонами.
ІОРКЪ. Такъ клянись же быть ленникомъ его величества, и такъ врно, какъ ты рыцарь, никогда не выходить изъ долга повиновенія, не возмущаться противъ англійской короны ни теб, ни твоему дворянству. (Карлъ и прочіе длаютъ знаки леннаго подданства.) Теперь не угодно ли вамъ распустить ваши войска, свернуть знамена и прекратить громъ барабановъ — миръ заключенъ.

СЦЕНА 5.

Лондонъ. Комната во дворц.

Входитъ Король Генрихъ, разговаривая съ Соффолькомъ, за ними Глостеръ и Экстеръ.

К. ГЕН. Ваше дивное описаніе прекрасной Маргариты, благородный лордъ, изумило меня. Украшенныя наружными прелестями, добродтели ея рождаютъ въ моемъ сердц любовь самую страстную, и какъ сила бурныхъ порывовъ гонитъ огромнйшіе корабли противъ теченія, такъ точно дыханіе похвалъ ей ршаетъ меня или претерпть кораблекрушеніе, или пристать туда, гд бы я могъ насладиться ея любовью.
СОФФ. Позвольте, ваше величество, этотъ поверхностный разсказъ только предисловіе къ настоящему похвальному ей слову. Главныя совершенства этой принцессы — имй я только искусство передать ихъ — составили бы цлую книгу очаровательныхъ строкъ, которыя привели бы въ восхищеніе и самого нечувствительнаго человка. Но что всего важне — очаровательная кротость ея превосходитъ даже и дивную, божественную полноту наружныхъ прелестей. И она готова покориться вашему величеству — разумю покориться, какъ слдуетъ цломудренной двушк, то есть: любить и уважать Генриха какъ супруга.
К. ГЕН. Генрихъ никогда и не думалъ иначе, и потому лордъ протекторъ согласитесь, чтобъ Маргарита была королевой Англіи.
ГЛОСТ. Въ такомъ случа я согласился бы потворствовать грху. Вспомните, что ваше величество помолвили уже съ другой леди, не мене достойной уваженія, какъ же уклониться отъ даннаго слова, не помрачивъ вашей чести?
СОФФ. Такъ же, какъ властители уклоняются отъ незаконныхъ клятвъ, или, какъ рыцарь, который, поклявшись испытать свои силы на турнир, вдругъ оставляетъ поприще по неравенству противника. Дочь бднаго графа стоитъ гораздо ниже его величества, и потому нтъ никакой бды нарушить слово, ей данное.
ГЛОСТ. Но разв Маргарита выше ея? Отецъ Маргариты не лучше графа, хотя и превосходитъ его громкими титлами.
СОФФ. Нтъ, добрый лордъ, ея отецъ король, король Неаполя и Іерусалима, и иметъ такой всъ во Франціи, что союзъ съ нимъ упрочитъ миръ и обезпечитъ врность Французовъ.
ГЛОСТ. Точно т же выгоды представляетъ и союзъ съ графомъ Арманьякъ, потому что онъ близкой родственникъ Карлу.
ЭКСТ. Кром того, его благосостояніе ручается за богатое приданое, Рене же скорй возметъ, чмъ дастъ.
СОФФ. Приданое, лорды! Не срамите же вашего короля, воображая что онъ такъ гнусенъ, низокъ и бденъ, что станетъ выбирать по богатству, а не по любви Генрихъ можетъ самъ обогатить свою королеву, зачмъ ему искать такой, которая бы обогатила его. Только подлые мужики торгуютъ женъ, какъ барышники воловъ, овецъ или лошадей. Бракъ слишкомъ важенъ, чтобъ можно было заключать его по уговорамъ другаго, не та, которой мы желаемъ, но та, которую любитъ его величество должна быть подругой его брачнаго ложа. Маргарита нравится ему боле, и это, предпочтительно предъ всми прочими причинами, обязываетъ и насъ предпочесть ее также. Что такое бракъ принужденный — адъ, вкъ раздора, безконечныхъ ссоръ, тогда какъ бракъ по любви — благословеніе, преддверіе рая. Кого же взять въ супруги Генриху, королю, какъ не Маргариту дочь короля? Ея несравненная красота, вмст съ происхожденіемъ, длаетъ ее вполн достойной быть супругой короля. Ея умъ и непреодолимая твердость — такъ необыкновенная въ женщинахъ — отвчаетъ вполн нашимъ надеждамъ на царственное потомство, потому что соединится Генрихъ, сынъ завоевателя, съ женщиной такого духа, какъ Маргарита — сколько вроятій, что это соединеніе родитъ еще боле завоевателей. Согласитесь же, лорды, и ршите вмст со мной, что королевой будетъ Маргарита и никто кром ея.
К. ГЕН. Дйствіе ли это вашего описанія, благородный лордъ Соффолькъ, или слдствіе того, что моя юность до сихъ поръ никогда еще не волновалась пламенной любовью — не могу сказать, но какъ бы то ни было, въ груди моей такое возмущеніе, такая борьба надежды и страха, что я чувствую себя почти больнымъ отъ сильнаго напора мыслей. И потому, мой лордъ, скоре на корабль, во Францію, согласитесь на вс условія и убдите леди Маргариту перехать черезъ море, въ Англію, чтобъ короноваться врной, помазанной королевой Генриха. На путевыя издержки и на вс прочія необходимости вы соберете десятину съ народа. Спшите, говорю я вамъ, потому что томительное безпокойство не оставитъ меня до вашего возвращенія.— А вы, добрый дядя, не сердитесь на меня, посудите о мн по тому что были, а не по тому что есть — вы, я знаю, извините это быстрое ршеніе. Проводите же меня туда, гд бы я могъ, вдали отъ общества, свободно предаться моей грусти. (Уходитъ.)
ГЛОСТ. Грусти? боюсь, чтобъ не пришлось грустить теб и посл. (Уходитъ съ Экстеромъ.)
СОФФ. Соффолькъ превозмогъ, спшитъ во Францію, какъ нкогда юный Парисъ въ Грецію, въ полной надежд быть такъ же счастливымъ въ любви, но безъ троянскихъ послдствій. Маргарита будетъ королевой, будетъ управлять королемъ, а я — и ей, и имъ, и королевствомъ!

ГЕНРИХЪ VI

ЧАСТЬ II.

ДЙСТВУЮЩІЕ.

Генрихъ VI, король Англіи.
Гомфри, герцогъ Глостеръ, его дядя.
Кардиналъ Бофортъ, епископъ Винчестерскій.
Ричардъ Плантагенетъ, герцогъ Іоркскій.
Эдуардъ и Ричардъ, сыновья его.
Герцогъ Сомерсетъ, Герцогъ Соффолькъ, Герцогъ Бокингэмъ, Лордъ Клиффордъ, Сынъ его, приверженцы короля.
Графъ Сольсбёри, Графъ Варвикъ, Іоркской партіи.
Лордъ Скэльзъ, комендантъ Товера.
Лордъ Сэй.
Сэръ Гомфри Стэффордъ и Братъ его.
Сэръ Джонъ Стэнли.
Вальтеръ Вайтморъ.
Капитанъ корабля, Шкиперъ и Штурманъ.
Два Джентльмена, взятые въ плнъ съ Соффолькомъ.
Во.
Юмъ и Созвель, два монаха.
Болинброкъ, заклинатель, и Духъ имъ вызываемый.
Томасъ Горнеръ, оружейникъ, и Питеръ, его работникъ.
Чатамскій Клеркъ и Меръ Сентъ Альбанскій.
Симкоксъ, мошенникъ, и два Убійцы.
Джэкъ Кэдъ, бунтовщикъ.
Джорджъ, Джонъ, Дикъ, Смисъ, Михаель и другіе, сообщники Кэда.
Александръ Иденъ, кентскій дворянинъ.
Маргарита, жена Генриха.
Элеонора, жена Глостера.
Мэргсри Джорденъ, колдунья.
Жена Симкокса.

Лорды, Леди, Свита, Просители, Альдермены, Палачъ, Шерифъ, Офицеры, Граждане, Сидльцы, Сокольники, Стражи, Солдаты, Гонцы и т. д.

Мсто дйствія въ разныхъ частяхъ Англіи.

ДЙСТВІЕ I.

СЦЕНА 1.

Лондонъ. Парадная комната но дворц.

Трубы. Входятъ съ одной стороны Король Генрихъ, Глостеръ, Сольсбёри, Варвикъ и Винчестеръ, съ другой Королева Маргарита, которую вводитъ Соффолькъ, Іоркъ, Сомерсетъ, Бокингэмъ и другіе.

СОФФ. Отправляя меня во Францію, ваше королевское величество поручили мн, какъ вашему представителю, внчаться во имя ваше съ принцессой Маргаритой, ваше порученіе исполнено — я обвнчанъ съ ней въ славномъ, древнемъ город Тур, въ присутствіи королей Франціи и Сициліи, герцоговъ Орлеанскаго, Калабрійскаго, Бретаньскаго и Аленсонскаго, семи графовъ, двнадцати бароновъ и двадцати почтенныхъ епископовъ. Теперь, на колняхъ, передъ лицемъ всей Англіи и ея знаменитыхъ перовъ, съ покорностію передаю я вашему величеству, какъ настоящей сущности той великой тни, которой я былъ, вс мои права на королеву — даръ величайшій, какого никогда еще не длывалъ ни одинъ маркизъ, королеву прекраснйшую, какой никогда еще не принималъ ни одинъ король.
К. ГЕН. Встань, Соффолькъ.— Привтствую васъ, королева Маргарита! Я не знаю ничего, чмъ бы я могъ выразить мою любовь такъ нжно, какъ этимъ страстнымъ поцлуемъ.— О, Боже, даровавшій мн жизнь, даруй мн и сердце полное благодарности, потому что въ этомъ прелестномъ лиц ты даруешь душ моей цлый міръ земныхъ благъ, если только соединитъ насъ сочувствіе любви.
К. МАР. Великій король Англіи и милостивый мой повелитель, дружная бесда, которую мысленно вела я и днемъ и ночью, и въ бдніи и въ сновидніяхъ, и въ обществахъ двора и съ четками въ рукахъ, съ тобою, возлюбленный мой властитель — даетъ мн смлость привтствовать моего короля просто, такъ какъ внушаетъ мн мой слабый умъ и сердце, переполненное радостью.
К. ГЕН. Видъ ея восхищаетъ, но прелесть рчи, слова облеченныя во все величіе мудрости — изумляя, выжимаютъ слезы радости, такъ полно мое сердце удовольствіемъ. Лорды, почтите же мою любовь единодушнымъ, радостнымъ привтомъ.
ВС. Да здравствуетъ королева Маргарита, счастіе Англіи! (Трубы.)
К. МАР. Благодаримъ васъ всхъ.
СОФФ. Лордъ протекторъ, вотъ условія мира между нашимъ государемъ и королемъ Франціи Карломъ, заключеннаго, по обоюдному согласію, на осьмнадцать мсяцевъ.
ГЛОСТ. (Читаетъ.) ‘Imprimis: условлено между королемъ Франціи, Карломъ, и Вилльямомъ Де-ля-Пуль, маркизомъ Соффолькъ, посломъ Генриха, короля Англіи,— что вышесказанный Генрихъ возьметъ въ супружество леди Маргариту, дочь Рене, короля Неаполя, Сициліи и Іерусалима, и внчаетъ ее королевой Англіи не позже тридцатаго дня слдующаго мая мсяца.— Item — что герцогство Анжу и графство Мэнь будутъ очищены и переданы королю ея отцу — (Останавливается.)
К. ГЕН. Что съ тобой, дядя?
ГЛОСТ. Извините, ваше величество, какой-то внезапный недугъ сдавилъ мое сердце и помрачилъ зрніе. Я не могу читать дале.
К. ГЕН. Дядя Винчестеръ, прошу, дочитайте.
ВИНЧ. ‘Item.— Дале условлено между ними,— что герцогство Анжу и Мэнь будутъ очищены и переданы королю ея отцу, и что издержки ея перезда падаютъ на счетъ короля Англіи, который беретъ ее безъ всякаго приданаго.
К. ГЕН. Мы съ удовольствіемъ соглашаемся на все.— Лордъ маркизъ, преклони колна, мы длаемъ тебя первымъ герцогомъ Соффолькомъ и препоясываемъ мечемъ.— Братъ Іоркъ, до истеченія этихъ осьмнадцати мсяцевъ, мы увольняемъ васъ отъ правительства Франціей.— Благодаримъ дядя Винчестеръ, Глостеръ, Іоркъ, Бокингэмъ, Сомерсетъ, Сольсбёри и Варвикъ, благодаримъ васъ всхъ за радушный пріемъ моей царственной королевы. Пойдемте же, займемся поскорй приготовленіями къ ея коронаціи. (Король, Королева и Соффолькъ уходятъ.)
ГЛОСТ. Благородные перы Англіи, опоры государства, вамъ долженъ передать герцогъ Гомфри скорбь свою, вашу скорбь, общую скорбь всего королевства. Какъ! разв мой братъ Генрихъ не тратилъ своей юности, храбрости, денегъ и людей на войны? не оставался такъ часто въ открытомъ пол и въ зимній холодъ и въ жгучій лтній зной, завоевывая Францію, свое законное наслдіе? Разв мой братъ Бедфордъ не напрягалъ всхъ своихъ умственныхъ способностей, чтобъ сохранить политикой что завоевалъ Генрихъ? Разв вы сами, Сомерсетъ, Бокингэмъ, храбрый Іоркъ, Сольсбёри и побдоносный Варвикъ, не украсились глубокими ранами въ Нормандіи и Франціи? Разв дядя Винчестеръ и я, вмст съ мудрымъ совтомъ, не изучали такъ долго, не засдали въ парламент и рано утромъ и поздно ночью, разсуждая какъ удержать Францію и Французовъ въ должномъ повиновеніи? Разв его величество, еще ребенкомъ, не былъ коронованъ въ Париж на зло врагамъ нашимъ? И неужели умрутъ вс эти труды и вся эта слава? Неужели умрутъ и завоеванія Генриха, и бдительность Бедфорда, и ваши воинскіе подвиги, и наши мудрыя распоряженія? О, перы Англіи, постыденъ этотъ союзъ, гибеленъ этотъ бракъ, и то и другое помрачаетъ вашу славу, вычеркиваетъ ваши имена изъ книги памяти, вымарываетъ вс хвалы вашимъ доблестямъ, срываетъ вс памятники нашихъ завоеваній во Франціи, уничтожаетъ все, какъ будто никогда ничего и не было!
ВИНЧ. Племянникъ, что значитъ эта гнвная рчь съ такимъ обвинительнымъ заключеніемъ? Франція наша, и мы удержимъ ее за собою.
ГЛОСТ. Да, дядя, удержали бы, еслибъ могли, но теперь не можемъ. Новый герцогъ, властительный Соффолькъ, отдалъ Анжу и Мэнь бдному королю Рене, громкія титла котораго такъ не согласуются съ худобой кошелька.
СОЛЬС. Клянусь смертію того, кто умеръ за всхъ, эти герцогства были ключемъ Нормандіи.— Но что это? Варвикъ, мой храбрый сынъ, плачетъ.
ВАРВ. Плачетъ отъ грусти, что они пропали для насъ безвозвратно, будь хоть небольшая надежда завоевать ихъ снова, не слезы — горячую кровь проливалъ бы мечъ мой! Анжу и Мэнь! я самъ завоевалъ ихъ, эта рука покорила ихъ. И страны добытыя моей кровью передаются мирными рчами! Mort Dieu!
ІОРКЪ. И за это Соффолькъ герцогъ! Чтобъ задохнуться проклятому гасильнику славы нашего воинственнаго острова! Скорй мое сердце вырвала бы у меня Франція, чмъ согласіе на этотъ союзъ. Сколько я читалъ, короли Англіи брали всегда за женами большія суммы золота и богатое приданое, а нашъ король Генрихъ отдаетъ свою собственность за союзъ, который не приноситъ никакой выгоды.
ГЛОСТ. Удивительное, до сихъ поръ неслыханное дло — Соффолькъ требуетъ пятнадцатую въ уплату издержекъ на ея привозъ. Лучше бы она осталась во Франціи, околла во Франціи, прежде —
ВИНЧ. Лордъ Глостеръ, вы черезъ чуръ ужь разгорячились. Это было желаніе его величества.
ГЛОСТ. Лордъ Винчестеръ, я понимаю васъ. Васъ возмущаютъ не слова, а мое присутствіе. Ненависть противъ воли рвется наружу. Твое лице, гордый прелатъ, высказываетъ твою злобу. Останься я здсь еще доле, и наши прежніе раздоры начнутся снова. Прощайте лорды, когда меня не будетъ, припомните, что я предсказывалъ скорую потерю Франціи. (Уходитъ.)
ВИНЧ. Нашъ протекторъ удалился въ ярости. Вамъ извстно, что онъ врагъ мн, мало этого, онъ врагъ и всмъ вамъ,— боюсь, не надежный другъ и королю. Вспомните, лорды, онъ ближайшій по крови и прямой наслдникъ короны Англіи. Пріобрти Генрихъ своимъ бракомъ цлуя имперію и вс богатыя королевства Запада, Глостеръ и тогда имлъ бы причину быть имъ недовольнымъ. Подумайте объ этомъ, лорды, не обольщайтесь его льстивыми рчами, будьте благоразумны и осторожны. Пусть онъ любимъ чернью, пусть она называетъ его: ‘добрымъ герцогомъ Глостеромъ’, пусть хлопаетъ руками и громко восклицаетъ: ‘да здравствуетъ, добрый герцогъ Гомфри! да хранитъ его Всевышній!’ — Несмотря на всю эту льстивую обстановку, я боюсь, лорды,— онъ опасный для насъ протекторъ.
БОКИН. Да для чего жь ему быть протекторомъ, когда нашъ король въ такомъ возраст, что можетъ управлять и самъ?— Братъ Сомерсетъ, соединитесь со мной — соединимся вс съ Соффолькомъ, и мы какъ разъ ссадимъ герцога Гомфри съ его мста.
ВИНЧ. Это дло такъ важно, что не терпитъ никакого отлагательства, я сейчасъ же иду къ герцогу Соффолькъ. (Уходитъ.)
СОМЕР. Братъ Бокингэмъ, мы можемъ оскорбляться и гордостью Гомфри и величіемъ его сана, но въ тоже время не должны выпускать изъ виду и надменнаго кардинала. Его высокомріе невыносиме гордыни другихъ принцевъ государства. Удалимъ Глостера — онъ будетъ протекторомъ.
БОКИН. Нтъ, Сомерсетъ, ты или я, на зло Глостеру и кардиналу. (Уходятъ.)
СОЛЬС. Сперва вышла гордость, а за ней пошло и честолюбіе. Но между тмъ какъ они хлопочутъ о своемъ собственномъ возвышеніи, намъ подобаетъ хлопотать о государств. Герцогъ Глостеръ велъ себя всегда, какъ благородный джентльменъ, надменный же кардиналъ — я видалъ часто — походилъ скорй на солдата, чмъ на служителя церкви, принималъ такой гордый и дерзкій видъ, какъ будто былъ властелиномъ всего, клялся какъ забулдыга, велъ себя совсмъ не такъ, какъ бы слдовало правителю королевства.— Варвикъ, сынъ мой, утшеніе моей старости, народъ любитъ тебя за твои подвиги, за прямодушіе и гостепріимство, не мене добраго герцога Гомфри, — братъ Іоркъ, искусство, съ которымъ ты возстановилъ гражданскій порядокъ въ Ирландіи, твои послдніе подвиги въ сердц самой Франціи, когда ты былъ ея правителемъ, заставили народъ страшиться и уважать тебя. Соединимся для блага нашего отечества, чтобъ общими силами останавливать и обуздывать, сколько можно, гордость Соффолька и кардинала, честолюбіе Сомерсета и Вокингэма, чтобъ, по возможности, поддерживать Глостера, потому что вс его дйствія клонятся ко благу государства.
ВАРВ. Да поможетъ Всевышній Варвику по мр любви его къ отечеству и къ выгодамъ государства.
ІОРКЪ. Тоже говоритъ и Іоркъ, и по еще большей причин.
СОЛЬС. Такъ поспшимъ же отсюда и примемъ вс нужныя мры.
ВАРВ. Мры? О, отецъ! вдь Мэнь потеряна, Мэнь, которую Варвикъ пріобрлъ съ такимъ трудомъ, которую защищалъ бы до послдняго издыханія. Ты, отецъ, говоришь о мрахъ, а у меня въ голов только Мэнь, и я возвращу ее, или погибну. (Уходить съ Сольсбёри.)
ІОРКЪ. Анжу и Мэнь отданы Французамъ, Парижъ уступленъ, и Нормандія, отъ этихъ потерь, на волоск. Соффолькъ составилъ условія, перы согласились, Генрихъ съ радостью промнялъ два герцогства на прекрасную дочь герцога. Я и не виню ихъ, что имъ въ этомъ? Вдь они отдаютъ твою, а не свою собственность. Пираты могутъ отдавать награбленное за безцнокъ, могутъ покупать друзей, дарить любовницамъ, пировать подобно лордамъ, пока не спустятъ всего, а между тмъ, глупый хозяинъ отнятаго добра плачетъ о немъ, ломаетъ безпомощныя руки {Въ прежнихъ изданіяхъ: and wrings his hapless hands. По экземпляру Колльера: and wrings his helpless hands…}, качаетъ головой, стоитъ въ трепет поодаль, и тогда какъ все длится и уносится, готовый околть съ голоду, не сметъ и прикоснуться къ своей собственности. Такъ и Іоркъ долженъ сидть, грустить, прикусывать языкъ, тогда какъ другіе торгуютъ и продаютъ его земли. Мн кажется Англія, Ирландія и Франція находятся въ такой же тсной связи съ моимъ тломъ и кровью, какъ роковая головня, которую Алтея сожгла съ сердцемъ Калидонскаго принца {Жизнь Мелеагра, принца Калидонскаго, зависла отъ головни, которую мать его Алтея бросила въ огонь, отчего онъ и умеръ въ ужасныхъ мученіяхъ.}. Анжу и Мэнь отданы Французамъ! Плохая для меня штука, потому что я разсчитывалъ и на Францію, какъ разсчитываю на плодородную почву Англіи. Но день, когда Іоркъ потребуетъ свою собственность придетъ, и потому принимаю сторону Невилей, буду на время другомъ гордаго герцога Гомфци, а высмотрю благопріятный случай, потребую и корону — золотую цль, въ которую мчу. Не пользоваться захватомъ моихъ правъ горделивому Лэнкэстеру, не держать ему скиптра въ дтской рук, не носить внца на голов, набожные помыслы которой такъ нейдутъ къ корон. Молчи же, Іоркъ, молчи, пока не пришла еще пора, бодрствуй, старайся, между тмъ какъ другіе спятъ, проникнуть въ тайны правленія. Когда же Генрихъ потонетъ въ наслажденіяхъ любовью своей молодой супруги — этой такъ дорого купленной королевы Англіи, а Глостеръ вступитъ въ открытую вражду съ перами — о, тогда высоко подниму я млечно-блую розу, и воздухъ наполнится сладостнымъ ея благоуханіемъ, тогда разверну я знамена съ гербами Іорка на борьбу съ Лэнкэстеромъ, и во что бы ни стало заставлю его уступить корону, которая на голов книжника унизила только прекрасную Англію.

(Уходитъ.)

СЦЕНА 2.

Тамъ же. Комната въ дом Глостера.

Входятъ Глостеръ и Герцогиня.

ГЕРЦ. Что склонилъ, мой лордъ, голову, какъ перезрлая рожь подъ бременемъ щедрой Цереры? что хмуритъ, мой великій герцогъ Гомфри, брови, какъ будто негодуетъ на весь міръ? что приковалъ глаза къ непріязненной земл, не спуская ихъ съ чего-то, что, кажется, мрачитъ его взоры? Что жь видишь ты на ней? корону Генриха, осыпанную всми почестями міра? О, такъ смотри же на нее, ползи ничкомъ, пока она не обойметъ головы твоей. Протяни руку — возьми это величественное золото. Коротка она — я удлиню ее моей, поднявъ вмст это чудное украшеніе, мы оба поднимемъ головы къ небу, и никогда уже не унизимъ нашихъ взоровъ ни однимъ взглядомъ на землю.
ГЛОСТ. О, Нелль! милая Нелль, если ты любишь меня, уничтожь червя честолюбивыхъ помысловъ, если я когда-нибудь замыслю злое противъ добраго Генриха, моего короля и племянника, пусть эта мысль будетъ моимъ послднимъ вздохомъ въ этомъ смертномъ мір. Меня безпокоитъ тревожный сонъ этой ночи.
ГЕРЦ. Какой сонъ? разскажи, и я отплачу теб веселымъ разсказомъ моего утренняго сна.
ГЛОСТ. Мн снилось: этотъ жезлъ, знакъ моей должности при двор, переломленъ,— кмъ, не припомню, кажется однакожь кардиналомъ,— и на концахъ переломленнаго жезла были головы Эдмонда Сомерсета и Вилльяма Деля-Пуль, перваго герцога Соффолькскаго. Вотъ мой сонъ, что же онъ предвщаетъ извстно только Богу.
ГЕРЦ. Да это прямое доказательство, что тотъ, кто сломитъ хоть прутикъ въ рощ Глостера, заплатитъ головой за свою дерзость. Теперь послушай же, мой Гомфри, мой добрый герцогъ, что видла я. Мн снилось, будто я сижу на царственномъ мст въ соборной Вестминстерской церкви, на томъ самомъ кресл, на которомъ коронуютъ королей и королевъ, и передо мной стояли на колняхъ Генрихъ и Маргарита, а на голов у меня блестла корона.
ГЛОСТ. Нтъ, Элеонора, этого я не могу спустить теб. Высокомрная женщина! избалованная Элеонора! разв ты не вторая въ цломъ королевств, не жена протектора, не любима имъ? разв не въ твоей вол вс свтскія удовольствія, даже свыше всхъ твоихъ желаніи? И ты все куешь измну, чтобъ низвергнуть твоего мужа и самое себя съ вершины почестей къ ногамъ позора. Оставь меня, чтобъ я никогда не слыхалъ ничего подобнаго.
ГЕРЦ. Какъ! и ты въ состояніи такъ разсердиться на Элеонору за разсказъ простаго сна? Впередъ, чтобъ не подвергаться брани, я буду беречь мои сны для себя.
ГЛОСТ. Ну, не огорчайся же, вдь моя досада и прошла ужь.

Входитъ Гонецъ.

ГОНЕЦ. Лордъ протекторъ, его величеству угодно, чтобъ вы приготовились хать въ Сентъ-Альбанъ, гд король и королева намрены заняться соколиной охотой.
ГЛОСТ. Сейчасъ.— Ты подешь съ нами, Нелль?
ГЕРЦ. Поду, мой добрый лордъ, послдую за вами. (Глостеръ и Гонецъ уходитъ.) Я должна слдовать, я не могу идти впереди, пока Глостеръ не оставитъ своихъ низкихъ, подобострастныхъ понятій.— Будь я мущина, герцогъ, и ближайшій по крови, я устранила бы вс эти досадные камни преткновенія, уровняла бы себ дорогу по ихъ безглавымъ трупамъ, но бывши и женщиной, я не такъ еще слаба, чтобъ отказаться отъ своей роли въ драм счастія. Гд же ты, сэръ Джонъ? Не бойся, мы одни, здсь только ты, да я.

Входить Юмъ.

ЮМЪ. Господь да хранитъ ваше королевское величество.
ГЕРЦ. Какъ величество? я только высочество.
ЮМЪ. Ваши титла не замедлятъ возрасти при помощи Господа и совтовъ Юма.
ГЕРЦ. Чтожь? переговорилъ съ хитрой колдуньей Мэргери Джорденъ и съ заклинателемъ Рожеромъ Болинброкъ? Согласны они служить мн?
ЮМЪ. Они общали вызвать для васъ изъ ндръ земли духа, который отвтитъ на вс ваши вопросы.
ГЕРЦ. Прекрасно. Я подумаю о чемъ спросить его. По возвращеніи изъ Сентъ-Альбана мы приступимъ и къ самому длу. Вотъ Юмъ, возьми это въ награду, повеселись съ твоими соучастниками въ этомъ великомъ начинаніи. (Уходитъ.)
ЮМЪ. Юмъ долженъ веселиться на золото герцогини, почему жь и не такъ — повеселимся. А потомъ, сэръ Джонъ Юмъ? печать на уста, ни слова, кром: гмъ! Тутъ требуется величайшая тайна. Леди Элеонора даетъ золото, чтобъ я привелъ колдунью, и будь она самъ сатана золото ея не можетъ быть некстати. Но золото перепадаетъ ко мн и съ другой стороны, не смю сказать отъ богатаго кардинала и отъ великаго, нововыпечатаннаго герцога Соффолька, а оно почти что такъ. Да ужь если пошло на правду — они оба, зная честолюбіе леди Элеоноры, наняли меня подковать ее, подбить на это заклинаніе. Говорятъ, ловкій плугъ не нуждается въ сводчик, а я однакожь сводчикъ кардинала и Соффолька. Тише, Юмъ, не остережешься, ты какъ разъ назовешь ихъ парой ловкихъ плутовъ. Впрочемъ, какъ бы оно тамъ ни было, а оно такъ, и потому боюсь, плутовство Юма погубитъ герцогиню, а погибнетъ она — падетъ и герцогъ. Ну да пусть тамъ будетъ что будетъ, а я все-таки оберу всхъ.

СЦЕНА 3.

Тамъ же. Комната во дворц.

Входятъ Питеръ и другіе просители.

1 пр. Станемъ поближе, господа, лордъ протекторъ сейчасъ пойдетъ здсь, и тогда намъ легко будетъ, другъ за другомъ, подать наши просьбы {Въ прежнихъ изданіяхъ: deliver our supplications in the quill… По экземпляру Колльера: deliver our supplications in sequel…}.
2 пр. Да сохранитъ его Господь! онъ славный человкъ. Дай ему Богъ всякаго счастія!

Входитъ Соффолькъ съ Королевой Маргаритой.

1 пр. Вотъ кажется и онъ, и съ нимъ королева.— Я подамъ первый.
2 пр. Назадъ, дуракъ! это герцогъ Соффолькъ, а не лордъ протекторъ.
СОФФ. Что теб? чего ты хочешь отъ меня?
1 пр. Прошу извинить, благородный лордъ. Я принялъ васъ за лорда протектора.
К. МАР. (Читая надпись.) ‘Моему лорду протектору’.— Такъ вы просите его свтлость?— Покажите мн ваши просьбы. Въ чемъ твоя?
1 пр. Моя — съ позволенія вашего величества — жалоба на Джона Гудмэна, служителя кардинала, онъ завладлъ и моимъ домомъ, и землей, и моей женой, и всмъ.
СОФФ. И женой? ну это въ самомъ дл не совсмъ хорошо.— Въ чемъ твоя?— Это что? (Читаетъ.) ‘На герцога Соффолька, огородившаго мельфордскія общественныя пастбища’. Что это значитъ, бездльникъ?
2 пр. Сэръ, я бдный повренный всей нашей общины.
ПИТЕР. (Подавая просьбу.) На моего хозяина, Томаса Горнера, онъ говорилъ, что герцогъ Іоркъ законный наслдникъ короны.
К. МАР. Какъ! герцогъ Іоркъ говоритъ, что онъ законный наслдникъ короны?
ПИТЕР. Мой то хозяинъ? Нтъ, мой хозяинъ говорилъ, что онъ наслдникъ и что король похититель короны.
СОФФ. Эй! кто тамъ есть? (Входитъ Служители.) Возьмите этого человка, и сейчасъ же пошлите констабля за его хозяиномъ.— Мы выслушаемъ твою жалобу въ присутствіи короля. (Служители уходятъ съ Питеромъ.)
К. МАР. Что же касается до васъ, вы такъ любите прибгать подъ покровительственное крыло нашего протектора — (раздирая ихъ просьбы) пишите новыя просьбы, просите его. Вонъ, негодяи! Соффолькъ, удалите ихъ. просители. Идемъ, идемъ! (Уходятъ.)
К. МАР. Скажите, лордъ Соффолькъ, неужели таковы обычаи англійскаго двора? неужели это правленіе британскаго острова, царственность короля Альбіона? И неужели король Генрихъ будетъ вчно ребенкомъ подъ брюзгливой опекой Глостера, а я, объявленная королева, подданной герцога? Послушай, Пуль, когда въ город Тур ты выхалъ на поприще, чтобъ переломить въ честь мою копье, ты увлекъ сердца нашихъ французскихъ дамъ, и я вообразила, что Генрихъ походитъ на тебя и храбростью, и обращеніемъ, и наружнымъ видомъ. Но онъ преданъ одной только набожности, считанію Ave-Marias по четкамъ, его герои — пророки и апостолы, оружіе — теисты священнаго писанія, ристалище — кабинетъ, любовь — мдные образа святыхъ. Зачмъ собраніе кардиналовъ не изберетъ его въ Папы, не вытребуетъ въ Римъ, не увнчаетъ тройственной короной? Это былъ бы самый приличный санъ для его набожности.
СОФФ. Успокойтесь королева, я причина вашего прізда въ Англію, я же и добьюсь, что въ Англіи будутъ исполняться вс желанія вашего величества.
К. МАР. Кром Глостера, есть еще Бофортъ, надменный прелатъ, Сомерсетъ, Бокингэмъ и ворчливый Іоркъ, и самый послдній изъ нихъ, пользуется въ Англіи гораздо большей властью, чмъ король.
СОФФ. 11о и самый первый изъ нихъ не такъ силенъ въ Англіи, какъ Невили. Сольсбёри и Варвикъ не простые перы.
К. МАР. Но вс эти лорды и въ половину не оскорбляютъ меня такъ, какъ надменная жена лорда протектора. При двор, окруженная всегда толпою дамъ, она расхаживаетъ не какъ жена герцога Гомфри, а какъ императрица. Чужестранцы принимаютъ ее за королеву, на ней доходъ цлаго герцогства, а въ сердц презрніе къ нашей бдности. И неужели никогда не отомщу я ей? Вотъ еще на дняхъ эта подлая незаконнорожденная распутница, хвалилась въ кругу своихъ любимцевъ, что и шлейфъ худшаго изъ ея платьевъ стоитъ больше, чмъ стоили вс владнія моего отца передъ тмъ, какъ Соффолькъ подарилъ ему, въ награду за дочь его, два герцогства.
СОФФ. Я, ваше величество, разставилъ уже ей сти, набралъ хоръ такихъ обольстительныхъ птицъ, что она непремнно присядетъ послушать ихъ псенъ, и никогда уже не встанетъ для того, чтобъ васъ безпокоить. Но оставьте ее и выслушайте совтъ, который беру смлость предложить вамъ. Хоть мы и недолюбливаемъ кардинала, должны однакожь соединиться и съ нимъ и съ лордами, пока не приведемъ герцога Гомфри въ немилость. Что жь до Іорка, послдній доносъ не послужитъ ему въ пользу. Такъ, уничтожая одного за другимъ, мы выполемъ все государство {Въ прежнихъ изданіяхъ: we will weed all at last… По экземпляру Колльера: we will weed all the realm…}, и тогда кормило правленія въ рукахъ вашего величества.

Входятъ Король Генрихъ въ разговор съ Iоркомъ и Сомерсетомъ, Герцогъ и Герцогиня Глостеръ, Кардиналъ Бофортъ, Бокингэмъ, Сольсбери и Варвикъ.

К. ГЕН. Что до меня, лорды — Іоркъ или Сомерсетъ, мн все равно.
ІОРКЪ. Если Іоркъ дйствовалъ во Франціи дурно, откажите ему въ правительств.
СОМЕР. Если Сомерсетъ недостоинъ этого мста, пусть Іоркъ будетъ правителемъ — я уступаю.
ВАРВ. Дло не въ томъ: достойны или недостойны вы, а въ томъ, что Іоркъ достойне.
КАРД. Честолюбивый Варвикъ, дай говорить старшимъ.
ВАРВ. На пол битвы, кардиналъ не старшій мн.
БОКИН. Варвикъ, теб здсь вс старшіе.
ВАРВ. Варвикъ доживетъ, что будетъ старшимъ и надъ этими старшими.
СОЛЬС. Успокойся, сынъ мой.— Скажите однакожъ, Бокингэмъ, почему должны мы предпочесть Сомерсета?
К. МАР. Потому что это желаніе короля.
ГЛОСТ. Ваше величество, король въ такомъ возраст, что и самъ можетъ подавать свое мнніе. Дло тутъ совсмъ не женское.
К. МАР. А если онъ въ такомъ возраст, зачмъ же вы протекторъ его величества?
ГЛОСТ. Королева, я протекторъ государства, а угодно его величеству, готовъ сложить съ себя это званіе.
СОФФ. Такъ сложи же его и оставь свою кичливость. Съ тхъ поръ какъ ты король — потому что кто жь король, если не ты,— государство разстроивается съ каждымъ днемъ боле и боле. За моремъ Дофинъ превозмогъ, а здсь вс перы и все дворянство были какъ бы рабами твоего самовластія.
КАРД. Народъ угнетенъ тобой, мшки духовенства съежились, отощали отъ твоего грабительства.
СОМЕР. Твои великолпные дворцы и наряды жены поглотили огромныя суммы изъ государственнаго казнохранилища.
БОКИН. Жестокія казни преступниковъ выходятъ изъ границъ закона, и длаютъ тебя самого отвтчикомъ закону.
К. МАР. Продажа мстъ и городовъ во Франціи, еслибъ сильное подозрніе обратилось въ несомннность, снесла бы какъ разъ твою голову. (Глостеръ уходить. Она роняетъ опахало.) Подними! Что жь, не можешь, моя милая? (Ударяетъ Герцогиню по щек) Ахъ, это вы, леди, извините.
ГЕРЦ. Вы?— да, это я, надменная Француженка! Имй я только возможность добраться ногтями до твоего смазливаго личика, я отпечатала бы на немъ мои десять заповдей.
К. ГЕН. Успокойтесь, добрая тетушка, вдь это ршительно безъ всякаго намренія.
ГЕРЦ. Безъ намренія? Добрый король, не остережешься заблаговременно, она опутаетъ тебя совершенно, будетъ нянчить, какъ ребенка. Но хотя настоящій властитель здсь и не носитъ штановъ — Элеонора не позволитъ ему ударить себя безнаказанно. (Уходитъ.)
БОКИН. Лордъ кардиналъ, я пойду за Элеонорой, посмотрю какъ приметъ это Гомфри. Она въ такомъ теперь бшенств, что и безъ пришпориванія быстро помчится къ гибели. (Уходитъ.)

Входитъ Глостеръ.

ГЛОСТ. Лорды, я прошелся вокругъ дворца, мое негодованіе прошло, и я возвратился говорить о длахъ государства. Касательно жь вашихъ злобныхъ и лживыхъ обвиненій — докажите ихъ, и я покорюсь всей строгости законовъ, во всякомъ случа, желаю, чтобъ Господь былъ такъ же милосердъ къ душ моей, какъ я люблю моего короля и отечество. Но къ длу.— Государь, я говорю, что Іоркъ способне всхъ быть правителемъ Франціи.
СОФФ. Прежде чмъ мы ршимъ выборъ, позвольте мн представить вамъ довольно важную причину, по которой Іоркъ недостойне всякаго другаго.
ІОРКЪ. Я скажу теб, Соффолькъ, почему я недостоинъ. Во первыхъ, потому что я не могу льстить твоей гордости, а во вторыхъ, потому что изберите меня правителемъ, и лордъ Сомерсетъ продержитъ меня здсь безъ отпуска, безъ денегъ и припасовъ до тхъ поръ, пока Дофинъ завладетъ всей Франціей. Точно такъ, въ послднюю войну онъ заставилъ меня плясать по своей дудк до тхъ поръ, пока не осадили, не выморили голодомъ и не взяли Парижа.
ВАРВ. Я свидтель, и не знаю, какой еще измнникъ можетъ похвастаться поступкомъ гнусне этого.
СОФФ. Молчи, сумазбродный Варвикъ!
ВАРВ. Почему жь молчать мн, воплощенная гордость?

Служители Соффолька вводитъ Горнера и Питера.

СОФФ. Потому что вотъ человкъ обвиняющій въ измн, и дай Богъ, чтобъ герцогъ Іоркъ могъ оправдаться.
ІОРКЪ. Разв кто обвиняетъ Іорка въ измн?
К. ГЕН. Что все это значитъ, Соффолькъ? что это за люди?
СОФФ. Этотъ человкъ, ваше величество, обвиняетъ своего хозяина въ государственной измн. Онъ говорилъ, что Ричардъ, герцогъ Іоркскій, настоящій наслдникъ короны Англіи, а ваше величество похититель.
К. ГЕН. Скажи, ты говорилъ это?
ГОРН. Никогда, ваше величество, и не говорилъ и не думалъ ничего такого. Богъ свидтель, негодяй, наклеветалъ на меня.
ПИТЕР. (Поднимая руки.) Клянусь этими десятью костяжками, говорилъ однажды ночью, въ комнат на чердак, когда мы вмст съ нимъ чистили латы лорда Іорка.
ІОРКЪ. Подлый, грязный бездльникъ, головой заплатишь ты мн за такія измнническія рчи.— Прошу ваше величество, подвергнуть его всей строгости закона.
ГОРН. Повсьте меня, благородный лордъ, если я когда-нибудь говорилъ это. Обвинитель — мой ученикъ, на дняхъ я наказалъ его за проступокъ, и онъ, на колняхъ, поклялся отомстить мн. У меня есть свидтели, и потому прошу ваше величество, не погубите честнаго человка по навту негодяя.
К. ГЕН. Дядя, какъ же ршить намъ это дло по закону?
ГЛОСТ. По моему мннію, такъ какъ доносъ этотъ навлекаетъ на Іорка подозрніе, правителемъ Франціи слдуетъ сдлать Сомерсета, этимъ же — назначить день для единоборства въ приличномъ мст, потому что у обвиняемаго есть свидтели злонамренности доносчика. Таково ршеніе закона и герцога Гомфри.
К. ГЕН. И такъ да будетъ. Лордъ Сомерсетъ, мы длаемъ вашу свтлость правителемъ Франціи.
СОМЕР. Приношу усерднйшую благодарность вашему величеству.
ГОРН. А я охотно соглашаюсь на единоборство.
ПИТЕР. Но я — я, ваше величество, не могу драться, ради самого Бога, сжальтесь надо мной! злоба этого человка превозмогаетъ. О, умилосердитесь! я не въ состояніи нанести и одного удара. О, Господи, Господи!
ГЛОСТ. Негодяй, ты долженъ драться, или отправляться на вислицу.
К. ГЕН. Отведите ихъ въ тюрьму, для единоборства же мы назначаемъ послдній день слдующаго мсяца.— Идемъ, Сомерсетъ — мы займемся твоимъ отправленіемъ.

СЦЕНА 4.

Тамъ же. Садъ герцога Глостера.

Входятъ Мэргери Джорденъ, Юмъ, Созвель и Болинброкъ.

ЮМЪ. Сюда, господа, герцогиня надется, что вы сдержите ваше общаніе.
БОЛИН. Мы готовы, мэстеръ Юмъ. Угодно ея свтлости самой видть и слышать наши заклинанія?
ЮМЪ. Разумется, не бойся, не испугается.
БОЛИН. Да, я слышалъ, она женщина непреодолимаго духа, но все лучше, еслибъ вы, мэстеръ Юмъ, были при ней на верху, пока мы будемъ хлопотать внизу, и потому прошу, ступайте съ Богомъ, оставьте насъ. (Юмъ уходитъ.) Ну, тетка Джорденъ, ложись и ползай по земл. Джонъ Созвель, читай — примемся за дло.

Герцогиня выходитъ на балконъ.

ГЕРЦ. И прекрасно, господа, привтъ вамъ всмъ. Въ этомъ дл чмъ скорй, тмъ лучше.
БОЛИН. Терпніе, добрая лэди, чароди знаютъ свое время — глубокая ночь, черная ночь, безмолвная ночь, часъ ночи, когда загорлась Троя, когда кричатъ полунощныя совы, когда дворныя собаки воютъ, духи бродятъ и мертвые вылезаютъ изъ могилъ, самое лучшее время для нашего дла. Садитесь, герцогиня, и не пугайтесь, тотъ кого мы вызовемъ, будетъ заключенъ въ священномъ круг. (Они начертываютъ кругъ и продлываютъ вс прочіе пріемы заклинателей. Болинброкъ читаетъ: Conjuro te, etc. Громъ и молнія, является Духъ.)
ДУХЪ. Adsum.
ДЖОР. Асмасъ, заклинаю теб предвчнымъ Богомъ, котораго имени и силы ты трепещешь, отвчай на мои вопросы, я не отпущу тебя до тхъ поръ, пока ты не отвтишь.
ДУХЪ. Спрашивай что хочешь. Мн только бы поскорй отдлаться {Старое мнніе, что духи, вызываемые заклинаніями, оставались на земл и отвчали на вопросы неохотно.}.
БОЛИН. Во первыхъ, о корол: что съ нимъ будетъ?
ДУХЪ. Живъ герцогъ, который свергнетъ Генриха, но онъ переживетъ его и умретъ насильственной смертью. (Созвель записываетъ слова Духа.)
БОЛИН. Что ждетъ герцога Соффолькъ?
ДУХЪ. Смерть отъ воды.
БОЛИН. Что будетъ съ герцогомъ Сомерсетъ?
ДУХЪ. Пусть избгаетъ замковъ. На песчаныхъ равнинахъ ему безопасне, чмъ на высотахъ увнчанныхъ замками. Кончай, я не въ силахъ выносить боле.
БОЛИН. Погрузись же во мракъ, въ огненное озеро. Изчезни, злой духъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: False fiend, avoid!.. По экземпляру Колльера: Foul fiend, avoid!…}! (Громъ и молнія. Духъ изчезаетъ.)

Входятъ поспшно Іоркъ и Бокингэмъ со стражей.

ІОРКЪ. Схватите измнниковъ и всю дрянь ихъ. Мы все слышали, старая вдьма.— Какъ, герцогиня, и вы тутъ?— Король и государство премного обязаны вамъ за такую заботливость. Лордъ протекторъ, безъ всякаго сомннія, отлично вознаградить васъ за ваши прекрасныя услуги.
ГЕРЦ. Дерзкій герцогъ, он и въ половину не такъ дурны, какъ твои королю Англіи. Ты грозишь безъ всякаго основанія.
БОКИН. Да, дйствительно безъ всякаго. (Показывая бумагу.) А это что?— Ведите эту сволочь въ тюрьму, да разсадить ихъ порознь.— А вы, сударыня, отправитесь съ нами. Стэффордъ, я поручаю ее теб. (Герцогиня уходитъ съ балкона.) Мы представимъ въ судъ и вс ваши игрушки, берите все! (Вс уходятъ, кром Іорка и Бокингэма.)
ІОРКЪ. Лордъ Бокингэмъ, вы отлично подстерегли ее. Подведено великолпно — многое можно соорудить на этомъ! Взглянемъ теперь, мой лордъ, въ чертовское писаніе. Что-то въ немъ? (Читаетъ.) ‘Живъ герцогъ, который свергнетъ Генриха, но онъ переживетъ его и умретъ насильственной смертью’. Да это то же, что: Аіо te, Aeacida, Romanos vincere posse {Говорю теб, Эацидъ, можетъ побдить Римлянъ.}. Дале: ‘Скажи, что ждетъ герцога Соффолькъ?— Смерть отъ воды.— Что будетъ съ герцогомъ Сомерсетъ?— Пусть избгаетъ замковъ, на песчаныхъ равнинахъ ему безопасне, чмъ на высотахъ увнчанныхъ замками?’ — Чортъ возьми, эти предсказанія трудно добываются, и еще труднй понимаются. Король теперь на пути въ Сентъ-Альбанъ, съ нимъ и супругъ этой милой лэди. Отправить туда гонца съ этой пріятной новостью, и чтобъ онъ гналъ, какъ только можетъ скакать лошадь, не вкусенъ будетъ завтракъ лорду протектору.
БОКИН. Этимъ встникомъ, лордъ Іоркъ, позвольте быть мн, надюсь, онъ не оставитъ меня безъ награды.
ІОРКЪ. Какъ вамъ угодно, мой добрый лордъ.— Эй, кто тамъ есть? (Входитъ служитель.) Пригласи лордовъ Сольсбёри и Варвика отъужинать со мной завтра.— Идемъ.

ДЙСТВІЕ II.

СЦЕНА 1.

Сентъ-Альбанъ.

Входятъ Король Генрихъ, Королева Маргарита, Глостеръ, Кардиналъ, Соффолькъ и Сокольничьи съ соколами.

К. МАР. Поврьте, лорды, въ эти семь лтъ я еще ни разу не была на такой прекрасной охот за водяными птицами. По сил втра можно было однакожъ держать десять противъ одного, что старый Джонъ не поднимется.
К. ГЕН. По какъ взвился вашъ соколъ, мой лордъ, и какъ перевысилъ онъ всхъ! Да, божественное начало видно во всхъ твореніяхъ, и люди, и птицы, и все стремится въ высоту.
СОФФ. Для меня, ваше величество, нисколько не удивительно что сокола лорда протектора такъ хорошо возносятся, они знаютъ, что и хозяинъ ихъ любитъ высоту, паритъ помыслами даже выше соколинаго полета.
ГЛОСТ. Только низкая, подлая душа, лордъ, не поднимается выше птицы.
КАРД. Я такъ и думалъ, онъ желалъ бы стать превыше облаковъ.
ГЛОСТ. А какъ вы думаете, лордъ кардиналъ, вдь не дурно, еслибъ вашему преподобію посчастливилось взлетть на небо?
К. ГЕН. Это казнохранилище вчной радости!
КАРД. А твое небо на земл, твои взоры и мысли вьются около короны — этого сокровища твоего сердца. Зловредный протекторъ, опасный перъ, такъ подлещающійся къ королю и государству.
ГЛОСТ. Что съ вами, кардиналъ? священство ваше забывается. Tantaene animis coelestibus irae {Столько злости можетъ ли быть въ душахъ небесныхъ.}? Священнослужитель, и какъ запальчивъ! Скройте злобу добрый дядя, съ вашей святостью это такъ возможно вамъ.
СОФФ. Это не злоба, сэръ, а то, что долженъ возбуждать такой прекрасный раздоръ и такой дурной перъ.
ГЛОСТ. И этотъ перъ, благородный лордъ?
СОФФ. Да хоть вы, если ужь такъ угодно вашему высокому протекторству.
ГЛОСТ. Соффолькъ, ваша дерзкая заносчивость извстна цлой Англіи.
К. МАР. И твое честолюбіе, Глостеръ!
К. ГЕН. Полно, добрая королева, не подстрекай и безъ того раздраженныхъ перовъ. Блаженны миротворцы на земл.
КАРД. Блаженъ буду, когда возстановлю миръ, обнаживъ мечъ противъ надменнаго протектора!
ГЛОСТ. (Тихо Кардиналу.) Клянусь, благочестивый дядя, желалъ бы чтобъ дошло до этого.
КАРД. (Тихо Глостеру.) Въ самомъ дл? и ты осмлишься?
ГЛОСТ. (Тихо Кардиналу.) Не завлекай только въ нашъ раздоръ толпы, отвчай за вс оскорбленія своей собственной особой.
КАРД. (Тихо Глостеру.) И ты не струсишь? Когда такъ — ныншнимъ же вечеромъ, на восточной опушк лса.
К. ГЕН. Что у васъ, лорды?
КАРД. (Глостеру громко.) Поврь, Глостеръ, еслибъ твой сокольничій не прикликалъ его такъ некстати, охота не окончилась бы такъ скоро. (Тихо.) Приходи съ твоимъ двуручнымъ мечемъ.
ГЛОСТ. (Громко). Да, дядя.
КАРД. (Тихо Глостеру.) Слышалъ? на восточной опушк лса.
ГЛОСТ. (Тихо.) Приду.
К. ГЕН. О чемъ у васъ рчь, дядя Глостеръ?
ГЛОСТ. О соколиной охот, ни о чемъ больше, мой повелитель. (Тихо.) Клянусь Богомъ, прелатъ, я выбрею твою макушку на чисто, или къ черту все мое искусство владть мечемъ.
КАРД. (Тихо.) Medice te ipsum. Береги самого себя, протекторъ.
К. ГЕН. Втеръ усиливается, усиливается и вашъ раздоръ лорды. О, какъ непріятна эта музыка моему сердцу! можно ли ожидать гармоніи, когда разногласятъ такія струны? Прошу васъ, лорды, позвольте мн примирить васъ.

Вбгаетъ Гражданинъ Сентъ-Альбана, восклицая: ‘Чудо! чудо!’

ГЛОСТ. Что значатъ эти восклицанія? что за чудеса провозглашаешь ты?
ГРАЖД. Чудо! чудо!
СОФФ. Подойди къ королю, скажи ему, что это за чудо.
ГРАЖД. За какіе-нибудь полчаса, клянусь Богомъ, у раки святаго Альбана получилъ зрніе слпецъ — слпецъ, не видавшій ничего отъ самого рожденія.
К. ГЕН. Слава Господу, дарующему врующимъ свтъ во мрак и утшеніе въ отчаяніи.

Входятъ Меръ Скитъ-Альблискій съ альдермэнами. Два человка несутъ Симкокса въ креслахъ. За ними Жена его и толпа народа.

КАРД. Горожане идутъ сюда въ процессіи, чтобъ представить этого человка вашему величеству.
К. ГЕН. Велико его счастіе въ этой земной юдоли, хотя зрніемъ и умножатся грхи его.
ГЛОСТ. Господа, поднесите его поближе къ королю, его величество хочетъ говорить съ нимъ.
К. ГЕН. Разскажи намъ, любезный, какъ все это было, чтобъ мы, вмст съ тобой, могли славить Господа. Давно ты лишился зрнія, которое теперь возвращено теб такъ дивно?
СИМК. Родился слпымъ, ваше величество.
ЖЕНА. Такъ, ей-богу, такъ.
СОФФ. Это что за женщина?
ЖЕНА. Жена его, если угодно вашей свтлости.
ГЛОСТ. Будь ты его матерью, твое свидтельство было бы поврне.
К. ГЕН. Гд ты родился?
СИМК. Въ Бервик, на свер, ваше величество.
К. ГЕН. Бдный! велика къ теб благость Господа. Не пропускай же ни дня, ни ночи, не освятивъ ихъ молитвою, помни всегда что онъ для тебя сдлалъ.
К. МАР. Скажи, добрый человкъ, ты пришелъ сюда случайно, или но вр въ святаго Альбана?
СИМК. Богъ свидтель, по чистой вр. Сто разъ и боле звалъ меня, во сн, святой Альбанъ, говорилъ: ‘Ступай, Симкоксъ! ступай, помолись передъ моей ракой, и я помогу теб’.
ЖЕНА. Такъ, ей-богу, такъ, я сама нсколько разъ — часто слыхала какъ этотъ голосъ звалъ его.
КАРД. Да ты и хромъ?
СИМК. Хромъ, да поможетъ мн Господь всемогущій!
СОФФ. Какъ же охромлъ ты?
СИМК. Упалъ съ дерева.
ЖЕНА. Съ сливнаго, добрый господинъ.
ГЛОСТ. А долго былъ слпымъ?
СИМК. Родился такимъ.
ГЛОСТ. И ползъ на дерево?
СИМК. Разъ только въ жизни, и то въ молодости.
ЖЕНА. И дорого заплатилъ за то, ей-богу дорого.
ГЛОСТ. Врно очень ужь любилъ сливы, что отважился на это.
СИМК. Нтъ, добрый господинъ, жен захотлось, и она заставила меня лзть съ опасностью для жизни.
ГЛОСТ. (Про себя). Тонкій плутъ, но это не поможетъ ему.— Покажи мн твои глаза. Зажмурь ихъ, — теперь открой.— Мн кажется, что ты и теперь не совсмъ еще хорошо видишь?
СИМК. О, нтъ, почтенный господинъ, такъ ясно, какъ день, благодаря Господа и святаго Альбана,
ГЛОСТ. Въ самомъ дл?— А какого цвта этотъ плащь.
СИМК. Краснаго, добрый господинъ, краснаго какъ кровь.
ГЛОСТ. Такъ. Ну, а мое платье?
СИМК. Чернаго, чернаго какъ гагатъ.
К. ГЕН. Ты знаешь какого цвта гагатъ?
СОФФ. Да вдь ты никогда не видалъ его?
ГЛОСТ. Но плащей и платьевъ и до этого дня множество.
ЖЕНА. До этого дня — никогда, во всю жизнь свою.
ГЛОСТ. Скажи, бездльникъ, какъ мое имя?
СИМК. Не знаю, добрый господинъ.
ГЛОСТ. А его?
СИМК. Не знаю.
ГЛОСТ. И его?
СИМК. И его, ей-богу, добрый господинъ.
ГЛОСТ. А какъ твое собственное.
СИМК. Сандеръ Симкоксъ, съ позволенія вашей милости.
ГЛОСТ. Сандеръ, ты безсовстнйшій бездльникъ въ цломъ христіанств. Еслибъ ты и родился слпымъ, ты могъ бы знать и наши имена такъ же, какъ различные цвта нашихъ платьевъ. Отличить зрніемъ цвтъ отъ цвта конечно можно, но тотчасъ же и назвать каждый — это ршительно невозможно.— Лорды, святой Альбанъ сдлалъ чудо, но какъ назовете вы возвращеніе ногъ этому безногому?
СИМК. О, добрый господинъ, еслибъ вы могли!
ГЛОСТ. Граждане Сентъ-Альбана, нтъ ли у васъ палача и того что называютъ плетьми?
МЕРЪ. Есть, благородный лордъ, если вамъ угодно.
ГЛОСТ. Такъ пошлите за тмъ и за другимъ сейчасъ же.
МЕРЪ. Бги скорй за палачемъ. (Одинъ изъ Прислужниковъ его уходитъ.)
ГЛОСТ. За симъ живо давайте сюда скамью. (Приносятъ скамью.) Ну, бездльникъ, хочешь избавиться отъ плетей — перепрыгни черезъ эту скамью и спасайся бгствомъ.
СИМК. Добрый господинъ, я не могу даже и стоять. Вы понапрасну будете меня мучить.

Входитъ Прислужникъ Мера съ Палачемъ.

ГЛОСТ. Во всякомъ случа необходимо возвратить теб ноги. Палачь, бичуй его, пока не перепрыгнетъ черезъ эту скамью.
ПАЛАЧ. Ну, негодяй, снимай кафтанъ, да проворнй.
СИМК. Ахъ, Боже ты мой! что жь мн длать? я и стоять-то не могу. (Посл нсколькихъ ударовъ, перескакиваетъ черезъ скамью и убгаетъ. Народъ бжитъ за нимъ восклицая ‘Чудо! чудо!’
К. ГЕН. О, Боже! ты видишь все, и терпишь такъ долго!
К. МАР. Смшно, какъ побжалъ этотъ негодяи.
ГЛОСТ. Догнать бездльника, да захватите и его мерзавку.
ЖЕНА. Ахъ, сэръ, вдь это отъ нужды, ей-богу отъ нужды.
ГЛОСТ. Счь ихъ въ каждомъ торговомъ город до Бервика, изъ котораго пришли. (Меръ, Палачь, жена Симкокса и другіе уходятъ.)
КАРД. Герцогъ Гомфри дйствительно совершилъ нынче чудо.
СОФФ. Заставилъ безногаго прыгать и бжать стремглавъ.
ГЛОСТ. Что мое чудо, передъ вашимъ, вы, лордъ, въ одинъ день цлые города обращали въ бгство.

Входитъ Бокингэмъ.

К. ГЕН. Что новаго, любезный Бокингэмъ?
БОКИН. Страшно даже и высказать. Скопище гнусныхъ, непотребныхъ людей злоумышляло противъ вашего величества подъ покровительствомъ лэди Элеоноры, супруги лорда протектора, главной заводчицы и коноводки всей этой сволочи. Мы застали ее съ колдуньями и заклинателями въ то самое время, какъ они вызывали духовъ изъ ндръ земли, спрашивали о жизни и смерти короля Генриха и нкоторыхъ членовъ вашего совта, какъ вы все это увидите (подавая бумагу) изъ подробнаго донесенія вашему величеству.
КАРД. Въ силу сего ваша супруга, лордъ протекторъ, сидитъ теперь въ Лондон подъ стражей. (Тихо.) Полагаю, эта новость попритупила остріе меча вашего, и вы, лордъ, въ условленный часъ не явитесь.
ГЛОСТ. Перестань, честолюбивый прелатъ, терзать мое сердце. Печаль и скорбь лишили меня всхъ силъ, побжденный ими я уступаю теб, какъ уступилъ бы и подлйшему рабу.
К. ГЕН. О Боже! сколько зла длаютъ нечестивые, и какой позоръ навлекаютъ тмъ самымъ на собственныя же свои головы!
К. МАР. Глостеръ, вотъ и твое гнздо осквернено, смотри, чистъ ли самъ?
ГЛОСТ. Богу извстно, королева, какъ я любилъ короля и государство, что же касается до моей жены, я не знаю что съ ней. Больно мн слышать, что я слышалъ, она благородна, но если она забыла честь и добродтель, вошла въ сношенія съ людьми, которые, какъ сажа, мараютъ дворянство — я удалю ее отъ моего ложа и сожительства, отдамъ въ жертву закону и позору, осрамившую честное имя Глостера.
К. ГЕН. Эту ночь мы отдохнемъ здсь, а завтра назадъ, въ Лондонъ, разбирать это дло какъ можно обстоятельне. Потребуемъ преступниковъ къ отвту, взвсимъ все на безпристрастныхъ всахъ правосудія, и коромысло ихъ покажетъ намъ кто правъ, кто виноватъ.

(Уходятъ.)

СЦЕНА 2.

Лондонъ. Садъ герцога Іорка.

Входятъ Іоркъ, Сольсбери и Варвикъ.

ІОРКЪ. Теперь, добрые лорды Сольсбери и Варвикъ, такъ какъ нашъ умренный ужинъ конченъ, позвольте мн, въ этой уединенной прогулк, удовлетворить давнему желанію узнать ваше мнніе на счетъ моего несомнннаго права на корону Англіи.
СОЛЬС. Лордъ, я желалъ бы узнать его поподробне.
ВАРВ. Говори, любезный Іоркъ, и если оно справедливо, Невили готовы служить теб.
ІОРКЪ. Такъ слушайте же. У Эдуарда третьяго было семь сыновей: первымъ былъ Черный принцъ Эдуардъ, принцъ Вэльсскій, вторымъ — Вилльямъ Хэтфильдскій, третьимъ — Ліонель, герцогъ Кларенсскій, за этимъ слдовалъ Іоаннъ Гаунтъ, герцогъ Лэнкэстерскій, пятымъ былъ Эдмондъ Лэнгли, герцогъ Іоркскій, шестымъ — Томасъ Вудстокскій, герцогъ Глостерскій, Вилльямъ же Виндзорскій былъ седьмымъ и послднимъ. Черный принцъ Эдуардъ умеръ прежде своего отца, оставивъ одного только сына Ричарда, который, по смерти Эдуарда третьяго, царствовалъ до тхъ поръ, пока не завладлъ его престоломъ Генрихъ Болинброкъ, герцогъ Лэнкэстерскій, старшій сынъ и наслдникъ Іоанна Гаунта, коронованный Генрихомъ четвертымъ. Свергнувъ законнаго короля, Болинброкъ отослалъ его жену во Францію, откуда она была взята, а его самого — въ Помфретъ, гд, какъ всмъ вамъ извстно, добраго Ричарда умертвили измннически.
ВАРВ. Отецъ, герцогъ говоритъ правду. Именно такъ добыта корона домомъ Лэнкэстера.
ІОРКЪ. Которую онъ и теперь удерживаетъ за собой силой, а не по праву, потому что по смерти Ричарда, наслдника перваго сына, слдовало царствовать потомству ближайшаго изъ сыновей.
СОЛЬС. Но Вилльямъ Хэтфильдъ умеръ безъ наслдника.
ІОРКЪ. У третьяго сына, герцога Кларенсскаго, отъ котораго я произвожу права мои, было потомство — дочь Филиппа, вышедшая за Эдмонда Мортимера, графа Марчскаго. У Эдмонда же былъ сынъ Рожеръ, графъ Марчскій, у Рожера — сынъ Эдмондъ и дочери Анна и Элеонора.
СОЛЬС. Этотъ Эдмондъ, какъ я читалъ, искалъ въ царствованіе Болинброка короны, и былъ бы королемъ, еслибъ не Овенъ Глендоверъ, который продержалъ его въ плну до самой смерти. Но дале.
ІОРКЪ. Старшая сестра его, Анна, моя мать и настоящая наслдница короны, вышла за Ричарда, графа Кэмбриджьскаго, который былъ сыномъ Эдмонда Лэнгли, пятаго сына Эдуарда третьяго. И вотъ, по ней-то я и имю право на корону. Она была наслдницей Рожера, графа Марчскаго, который былъ сыномъ Эдмонда Мортимера, имвшаго женой Филиппу, единственную дочь Ліонеля, герцога Кларенсскаго. Такимъ образомъ, если потомство старшаго сына наслдуетъ передъ потомствомъ младшаго — я король.
ВАРВ. Ничего не можетъ быть ясне. Генрихъ производитъ свои права отъ Іоанна Гаунта, четвертаго сына, а Іоркъ отъ третьяго. Потомство Гаунта не можетъ царствовать до тхъ поръ, пока не пресчется потомство Ліонеля, а оно не пресклось, а разцвтаетъ въ теб и въ твоихъ сыновьяхъ, прекрасныхъ отпрыскахъ царственнаго дерева. Отецъ Сольсбёри, преклонимъ же колна, привтствуемъ первые, въ этомъ уединенномъ мст, нашего законнаго государя, по праву его знаменитаго рожденія.
ОБА. Да здравствуетъ Ричардъ, нашъ повелитель, король Англіи!
ІОРКЪ. Благодарю васъ, лорды. Но я не король, до тхъ поръ, пока не коронуюсь, пока мой мечъ не обагрится сердечною кровью Ланкастера, а этого нельзя достигнуть вдругъ, для этого необходимы благоразуміе и величайшая тайна. Дйствуйте въ эти опасныя времена, какъ я: смотрите сквозь пальцы на кичливость Соффолька, на гордость Бофорта, на честолюбіе Сомерсета, на Бокингэма и на всю эту сволочь, пока они не скрутятъ пастыря всего стада, благороднаго, добродтельнаго герцога Гомфри, а они этого-то и добиваются, и, добившись, добьются своей собственной гибели, если Іоркъ можетъ предсказывать.
СОЛЬС. Довольно, лордъ, мы понимаемъ васъ.
ВАРВ. Мое сердце говоритъ мн, что графъ Варвикъ сдлаетъ герцога Іорка королемъ.
ІОРКЪ. А я, Невиль, я убжденъ, что если Ричардъ доживетъ до этого, онъ сдлаетъ графа Варвика, посл короля, первымъ человкомъ Англіи.

СЦЕНА 3.

Тамъ же. Судебная палата.

Трубы. Входятъ Король Генрихъ, Королева Маргарита, Глостеръ, Іоркъ, Соффолькъ и Сольсбёри, Герцогиня Глостеръ, Мэргери ли орденъ, Созвель, Юмъ и Болинброкъ подъ стражей.

К. ГЕН. Подойдите, Элеонора Кобэмъ, жена Глостера. Велико ваше преступленіе противъ Господа и противъ насъ. Выслушайте приговоръ закона за грхи, которые священное писаніе наказываетъ смертію. (Болинброку и прочимъ.) Вы четверо опять въ тюрьму, а оттуда на мсто казни. Колдунью пережгутъ, въ Смисфильд, въ пепелъ, а васъ троихъ задавятъ на вислицахъ.— Вы же, сударыня, вы благороднйшаго происхожденія и потому, посл трехдневнаго публичнаго покаянія, лишенныя чести на всю жизнь, вы отправитесь съ сэръ Джономъ Стэнли въ ссылку на островъ Мэнъ.
ГЕРЦ. Привтствую изгнаніе, смерть была бы мн еще привтнй.
ГЛОСТ. Элеонора, ты видишь, законъ осудилъ тебя. Осуждаемыхъ закономъ я не могу оправдывать.— (Стража уводитъ Герцогиню и прочихъ.) Мои глаза полны слезъ, сердце — скорби. Ахъ, Гомфри, такое безчестіе въ твои лта вгонитъ тебя въ могилу.— Ваше величество, позвольте мн удалиться, печаль требуетъ утоленія, мои лта спокойствія.
К. ГЕН. Постой Гомфри, герцогъ Глостеръ, передай мн прежде жезлъ твой. Генрихъ самъ хочетъ быть своимъ протекторомъ, и Господь будетъ моей надеждой, моей опорой, руководителемъ, свтильникомъ на пути моемъ. Передай мн жезлъ, Гомфри, и ступай съ миромъ, любимый такъ же, какъ и въ то время, когда былъ протекторомъ короля своего.
К. МАР. Я не вижу причины, почему въ такомъ возраст король долженъ, какъ ребенокъ, нуждаться въ протекторсгв перовъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: Schould be to be protected like а child… По экземпляру Колльера: Schould Ье protected like а child by peers…}. Пусть Богъ и король Генрихъ правятъ кормиломъ Англіи. Отдайте, сэръ, королю вашъ жезлъ и королевство.
ГЛОСТ. Мой жезлъ?— вотъ, благородный Генрихъ, вотъ жезлъ мой, предположеніе, что я желалъ бы удержать его — смшно мн {To think I fain would keep it makes me laugh. Этого стиха нтъ въ прежнихъ изданіяхъ.}. Передаю его съ такимъ же радушіемъ, съ какимъ вручилъ мн его твой отецъ Генрихъ, кладу его къ твоимъ ногамъ съ такою жь охотой, съ какой схватило бы его честолюбіе другихъ. Прощай, добрый король, да не оставитъ миръ твоего трона и по смерти моей. (Уходитъ.)
К. МАР. Теперь Генрихъ король, Маргарита королева, а Гомфри, герцогъ Глостеръ, едва остался и самимъ собой посл такого жестокаго увчья. Разомъ два удара: жена сослана, отсченъ членъ — этотъ вырванный жезлъ власти. Пусть же онъ будетъ тамъ, гд ему приличне — въ рук Генриха.
СОФФ. Засохла, повсила втви эта величавая сосна, замерла гордыня Элеоноры въ горделивйшія дни ея {Въ прежнихъ изданіяхъ: in her youngest days… По экземпляру Колльера: in her proudest days…}.
ІОРКЪ. Оставимъ ихъ, лорды.— Ваше величество, этотъ день назначенъ для единоборства, обвинитель и обвиняемый, оружейникъ и его работникъ готовы выступить на поприще. Угодно вашему величеству быть свидтелемъ этой битвы?
К. МАР. Разумется, мой добрый лордъ, я оставила дворецъ именно для того, чтобъ посмотрть этотъ поединокъ.
К. ГЕН. Съ Богомъ, осмотрите хорошенько поприще, чтобъ все было какъ должно. Пусть покончутъ они здсь тяжбу свою, и Господь да поможетъ правому.
ІОРКЪ. Я еще не видалъ человка, который былъ бы такъ нерасположенъ, такъ боялся битвы, какъ обвинитель, работникъ оружейника.

Входятъ съ одной стороны Горнеръ и его сосди, которые пьютъ его здоровье и заставляютъ его пить такъ часто, что онъ почти пьянъ, въ рукахъ онъ держитъ палку, къ верхнему концу которой прикрпленъ мшокъ съ пескомъ, передъ нимъ идетъ барабанщикъ. Съ другой стороны входитъ Питеръ съ такой же палкой, {

По старымъ законамъ о поединкахъ только рыцари могли сражаться мечемъ и копьемъ, простолюдины же сражались дубинками, или палками изъ чернаго дерева къ переднему концу которыхъ прикрплялся мшокъ, туго набитый пескомъ.}, съ барабанщикомъ и съ работниками, которые также пьютъ его здоровье.
1 сос. Вотъ, сосдъ Горнеръ, кубокъ хереса, пью твое здоровье. Ты только не робй, сосдъ — справишься.
2 сос. Вотъ кубокъ чарнеко {Родъ сладкаго вина изъ соименнаго селенія близь Лиссабона.}, сосдъ.
3 сос. Вотъ стопка добраго двойнаго пива, сосдъ, пей и не бойся своего работника.
ГОРН. Давайте, давайте — я, ей-богу, отвчу вамъ всмъ, а Питеру фигу!
1 РАБ. Твое здоровье, Питеръ, не трусь только.
2 РАБ. Веселй, Питеръ, не бойся хозяина, дерись за честь всего ученичества.
ПИТЕР. Благодарю всхъ, прошу, пейте и молитесь за меня, потому что мн такъ вотъ и кажется, что я пью въ послдній разъ въ этой жизни.— Послушай, Робинъ, умру — отказываю теб мой передникъ, теб Билль мой молотокъ, а теб Томъ вс мои деньги.— О, Господи, Боже ты мой, молю, умилосердись надо мной! куда же мн драться съ моимъ хозяиномъ, онъ столько учился этому искусству.
СОЛЬС. Кончайте вашу попойку, и за дло.— Твое имя?
ПИТЕР. Питеръ.
СОЛЬС. Питеръ! а прозванье?
ПИТЕР. Колотушка.
СОЛЬС. Колотушка! колоти жь своего хозяина хорошенько.
ГОРН. Господа, я пришелъ сюда, такъ сказать, по призыву моего работника, чтобъ доказать, что онъ бездльникъ, а я честный человкъ. Касательно же герцога Іорка, отвчаю жизнью, что никогда не замышлялъ противъ него никакого зла, точно также и противъ короля, и противъ королевы. И потому, смотри Питеръ, я разражусь страшнйшимъ ударомъ.
ІОРКЪ. Довольно, языкъ этого негодяя начинаетъ ужь прилипать. Трубы, знакъ къ битв. (Трубы. Они дерутся и Питеръ повергаетъ хозяина.)
ГОРН. Постой, Питеръ, постой! я признаюсь, признаюсь въ измн. (Умираетъ.)
ІОРКЪ. Возьмите его оружіе. А ты, благодари Бога и вино отуманившее твоего хозяина.
ПИТЕР. О, Господи! такъ я преодоллъ враговъ моихъ въ присутствіи этого благороднаго собранія! О, Питеръ, твоя правота торжествуетъ!
К. ГЕН. Вынесите трупъ измнника, его смерть доказала намъ его преступленіе. Господь правосудный открылъ правоту и невинность бдняка, котораго онъ замышлялъ умертвить такъ злодйски. Ступай за нами, добрый человкъ, мы наградимъ тебя.

СЦЕНА 4.

Тамъ же. Улица.

Входитъ Глостеръ съ служителями въ траур.

ГЛОСТ. Такъ и самый ясный день мрачится иногда облакомъ, а за лтомъ вчно слдуетъ зима съ своими жестокими, лютыми холодами. Какъ времена года, смняются другъ другомъ и радость и горе.— Который часъ?
СЛУЖ. Десятый, лордъ.
ГЛОСТ. Десятый назначенъ мн для свиданія съ моей караемой герцогиней. О, какъ трудно выносить ея нжнымъ ногамъ кремнистую мостовую, какъ тяжело, милая Нелль, благородной душ твоей выдерживать наглые взгляды, злобный смхъ надъ твоимъ позоромъ этой подлой черни, которая такъ недавно бгала за колесами твоей великолпной колесницы, когда ты въ торжеств прозжала по улицамъ.— Но вотъ, кажется и она, приготовитесь же омраченные слезами глаза, видть ея страданія.

Входятъ Герцогиня, босая, въ блой простын, съ пришпиленной сзади бумагой и съ зажженной свчей въ рук, Сэръ Джонъ Стэнли, Шерифъ и стража.

СЛУЖ. Угодно вашей свтлости, мы отобьемъ ее у шерифа?
ГЛОСТ. Ни съ мста, если дорога вамъ жизнь, пусть идетъ своей дорогой.
ГЕРЦ. И ты, мой лордъ, вышелъ посмотрть на позоръ мой? Ты вдь этимъ и себя подвергаешь тому же. Посмотри, какъ они глазютъ, какъ переметная толпа показываетъ пальцами, покачиваетъ головами, поглядываетъ на тебя. Ахъ, Глостеръ, скройся отъ ихъ ненавистныхъ взоровъ, запрись въ своемъ кабинет, и стенай о моемъ позор, проклинай враговъ твоихъ, моихъ и твоихъ враговъ.
ГЛОСТ. Терпніе, любезная Нелль, забудь позоръ.
ГЕРЦ. Ахъ, Глостеръ, научи меня забыть самое себя. Помня, что я твоя законная жена, а ты принцъ, протекторъ государства, мн все кажется, что меня не слдовало бы водить по улицамъ, облеченную въ позоръ, съ бумагой на спин, съ толпой черни, которая радуется моимъ слезамъ, моимъ глубокимъ стонамъ. Безжалостный кремень ржетъ мою нжную ногу, вздрогну я — злобная чернь хохочетъ, совтуетъ ступать осторожне. Ахъ, Гомфри, могу ль сносить постыдное это иго? Неужели ты думаешь, что я взгляну когда-нибудь на свтъ, или почту счастливыми тхъ, кому свтитъ солнце? Нтъ, мракъ будетъ моимъ свтомъ, ночь — моимъ днемъ, мысль о прежнемъ величіи — моимъ адомъ! Иногда скажу: — я жена герцога Гомфри, а онъ принцъ и правитель государства, и такъ онъ правилъ, и такой былъ принцъ, что стоялъ хладнокровнымъ зрителемъ, когда я, бдная его герцогиня, была сдлана посмшищемъ, позорищемъ для каждаго подлаго тунеядца. Будь же кротокъ, не краснй моего позора, не возмущайся ничмъ, пока не нависнетъ надъ гобой топоръ смерти, что непремнно не замедлитъ, потому что и Соффолькъ, который все что ни захочетъ заставитъ сдлать ту, что ненавидитъ тебя, ненавидитъ насъ всхъ,— и Іоркъ, и безбожный Бофортъ, коварный попъ этотъ, вс они разставляютъ теб сти, и какъ ты ни летай — поймаютъ тебя. Но ты не бойся ничего, пока не попадешь въ тенета, не старайся предупредить враговъ своихъ.
ГЛОСТ. Полно, Нелль, ты во всемъ ошибаешься. Я долженъ еще сдлать что-нибудь преступное, чтобъ могли осудить меня, и будь у меня двадцать разъ столько враговъ, будь каждый въ двадцать разъ сильне ихъ всхъ — они все-таки ничего мн не сдлаютъ, пока буду чистъ, честенъ, и вренъ. Ты хотла бы, чтобъ я избавилъ тебя отъ этого позора, но вдь этимъ я не смою съ тебя безчестія, подвергнусь только опасности нарушеніемъ закона. Теб, любезная Нелль, можетъ помочь одна только покорность судьб, прошу, научи свое сердце терпнію. Позоръ нсколькихъ дней забудется скоро.

Входитъ Герольдъ.

ГЕРОЛ. Приглашаю вашу свтлость въ парламентъ его величества, который соберется въ Бери въ первый день слдующаго мсяца.
ГЛОСТ. И не посовтовавшись предварительно со мной? въ тихомолку.— Хорошо, буду. (Герольдъ уходитъ.) Милая Нелль, я долженъ оставить тебя, — а вы, мастеръ шерифъ, не заставляйте ее терпть боле, чмъ назначено королевскимъ предписаніемъ.
ШЕРИФ. Мое порученіе, благородный лордъ, кончено, и я передаю ее сэръ Джону Стэнли, который возметъ ее съ собою на островъ Мэнъ.
ГЛОСТ. Такъ вамъ, сэръ Джонъ, порученъ надзоръ за нею?
СТЭН. Точно такъ, ваша свтлость.
ГЛОСТ. Не обращайтесь же съ ней хуже, потому что попрошу васъ обходиться съ ней получше. Можетъ быть счастье улыбнется мн снова, и тогда я вознагражу васъ, за вашу снисходительность. Прощайте, сэръ Джонъ.
ГЕРЦ. Какъ, лордъ! вы ужь идете — и не сказавъ мн: прощай?
ГЛОСТ. Слезы свидтели, что не могу оставаться доле, не могу говорить. (Уходитъ съ служителями.)
ГЕРЦ. И ты оставилъ меня! Съ тобой удалилась всякая отрада — никакой не осталось. Моя радость — смерть, смерть, которой я даже имени такъ часто пугалась, потому что желала вчности въ этомъ мір.— Стэнли, прошу, веди меня скорй отсюда, куда бы ни было — я не прошу милости — вези куда приказано.
СТЭН. На островъ Мэнъ, гд васъ будутъ содержать, сообразно вашему званію.
ГЕРЦ. Стало быть довольно дурно, потому что я вся позоръ. И со мной будутъ обращаться позорно?
СТЭН. Напротивъ, какъ съ герцогиней и женой герцога Гомфри.
ГЕРЦ. Прощай, шерифъ, желаю, чтобъ ты былъ счастливе меня, хоть ты и былъ вожатаемъ моего срама.
ШЕРИФ. Извините, лэди,— обязанность.
ГЕРЦ. Да, да, прощай, твоя обязанность кончена. Что жь, идемъ, Стэнли?
СТЭН. Леди, ваше покаяніе кончено, теперь не угодно ли вамъ сбросить этотъ саванъ и одться въ дорожное платье.
ГЕРЦ. Я не сброшу моего позора съ этимъ саваномъ, онъ пристанетъ и къ богатйшимъ одеждамъ, будетъ виднъ, какъ ни наряжайся. Веди. Я жажду моей темницы.

ДЙСТВІЕ III.

СЦЕНА 1.

Аббатство въ Бери.

Входятъ въ засданіе парламента Король Генрихъ, Королева Маргарита, Бофортъ, Соффолькъ, Іоркъ, Бокингэмъ и другіе.

К. ГЕН. Я удивляюсь, что лорда Глостера нтъ еще. Опаздывать не въ его обыкновеніи, что бы такое могло задержать его?
К. МАР. Неужели вы не видите, или не хотите видть странной въ немъ перемны? какъ величаво онъ держитъ себя, какъ сдлался съ нкотораго времени дерзокъ, гордъ, повелителенъ, совсмъ не похожъ на себя? Мы помнимъ какъ онъ былъ прежде кротокъ и привтливъ, бывало, только взглянемъ, хоть издали, и онъ ужь на колняхъ, и весь дворъ дивился его почтительности, а теперь, встртимся съ нимъ, хоть поутру, когда всякій привтствуетъ добрымъ днемъ, онъ нахмуритъ брови, взглянетъ сердито и пройдетъ, не согнувъ упрямыхъ колнъ, пренебрегая долгомъ, которымъ намъ обязанъ. На ворчанье маленькой собаченки не обращаютъ вниманія, но и великіе міра трепещутъ, когда зареветъ левъ, а Гомфри не изъ малыхъ людей Англіи. Вспомните, онъ ближайшій къ вамъ по рожденію, падете вы — онъ первый возвысится. И потому мн кажется, по той злоб, которая сндаетъ его сердце, по тому, что онъ выигрываетъ вашей смертью, едва ли благоразумно приближать его къ вашей царственной особ, допускать въ совтъ вашего величества. Ласкательствомъ онъ пріобрлъ сердца черни, вздумаетъ возмутиться — можно опасаться что она приметъ его сторону. Теперь весна, и плевелы не укоренились еще, оставьте ихъ — они покроютъ весь садъ, заглушатъ вс растенія отъ недостаточнаго присмотра. Почтительная заботливость о моемъ повелител представляетъ мн герцога весьма опаснымъ. Ошибаюсь — назовите это женской боязливостью, уничтожите ее очевидными доказательствами — я соглашусь съ вами, сознаюсь, что была несправедлива противъ герцога.— Лордъ Соффолькъ, Бокингэмъ и вы, Іоркъ, прошу васъ, опровергните мои предположенія, если можете, или согласитесь, что они врны.
СОФФ. Ваше величество отлично поняли герцога, пришлось бы мн первому высказать мое мнніе, я думаю, я сказалъ бы слово въ слово то же самое, что и вы. На сатанинское свое дло герцогиня пустилась, клянусь жизнью, по его наущенію, но и безъ того, еслибъ онъ и не былъ соучастникомъ ея преступленія, его хвастовство высокимъ происхожденіемъ, тмъ, что онъ ближайшій наслдникъ короля, и другія подобныя тщеславныя рчи, подстрекнули бы сумазбродную, полупомшанную герцогиню на гнусный замыселъ погубить нашего повелителя. Тихо течетъ ручей, гд глубокъ, но этимъ-то и прикрывается измна. Лисица не лаетъ, замышляя похитить ягненка. Нтъ, нтъ, государь, Глостеръ человкъ неврный, преисполненный страшнаго лукавства.
КАРД. Разв не выдумывалъ онъ, въ противность закона, жесточайшихъ казней за ничтожныя преступленія?
ІОРКЪ. Разв, въ силу своего протекторства, не собиралъ съ государства, на содержаніе войскъ во Франціи, огромныхъ суммъ, которыхъ никогда не отсылалъ, отчего города возмущались ежедневно?
БОКИН. Но все это вины ничтожныя въ сравненіи съ незнаемыми еще, которыя время обнаружитъ въ льстивомъ герцог Гомфри.
К. ГЕН. Лорды, похвальна заботливость, съ которой вы стараетесь устранить вс терны, которые могли бы повредить ног нашей, но сказать ли вамъ наше глубокое убжденіе? Нашъ родственникъ Глостеръ чуждъ всякаго помысла измнить нашей царственной особ, какъ ягненокъ, или безвредный голубь. Герцогъ добродтеленъ, кротокъ, слишкомъ преданъ, чтобъ замышлять что-нибудь злое, и тмъ боле мою гибель.
К. МАР. Эта неблагоразумная доврчивость опасне всего. Если онъ кажется голубемъ — такъ его перья заемныя, потому что въ немъ расположеніе злобнаго ворона. Если онъ ягненокъ — такъ разв только по заимствованной шкур, потому что въ немъ замыслы хищнаго волка. Да и кто же, замышляя обмануть, не прикроетъ себя лживой наружностью? Берегитесь, мой повелитель, счастіе всхъ насъ зависитъ отъ укрощенія этого коварнаго человка.

Входитъ Сомерсетъ.

СОМЕР. Всякаго счастія моему великому государю!
К. ГЕН. Здравствуйте, лордъ Сомерсетъ. Что новаго изъ Франціи?
СОМЕР. Отпаденіе всхъ вашихъ въ ней владній, все потеряно.
К. ГЕН. Ледяная новость, лордъ Сомерсетъ, но, да будетъ воля Господа!
ІОРКЪ. (Про себя.) Ледяная всть для меня, я надялся и на Францію такъ же, какъ надюсь на плодородную Англію. Побивается цвтъ мой еще въ почкахъ, и гусеницы объдаютъ мои листья, но я скоро поправлю все, или продамъ мои права за славную могилу.

Входитъ Глостеръ.

ГЛОСТ. Всхъ благъ моему королю и повелителю! Прости, государь, что я такъ замшкался.
СОФФ. Нтъ, Глостеръ, знай, что ты пришолъ все еще слишкомъ рано, если такъ же вренъ, какъ былъ. Я арестую тебя за государственную измну.
ГЛОСТ. Соффолькъ, этимъ арестомъ ты не заставишь меня ни покраснть, ни поблднть, трудно запугать сердце, ничмъ незапятнанное. И чистйшій источникъ не такъ свободенъ отъ тины, какъ я чуждъ измны моему государю. Кто можетъ обвинить меня? и въ чемъ?
ІОРКЪ. Полагаютъ, лордъ, что вы подкуплены Франціей, что, бывши протекторомъ, задерживали жалованье войскъ, отчего его величество лишился Франціи.
ГЛОСТ. Такъ только полагаютъ? Кто жь это полагаетъ? Я никогда не лишалъ солдатъ ихъ жалованья, никогда не получалъ ни пенса отъ Франціи. Да поможетъ мн Богъ такъ врно, какъ врно, что я бодрствовалъ ночи — да, ночь за ночью, заботясь о благ Англіи. Пусть полушка, которую я похитилъ у моего короля, пусть каждый гротъ, который я затаилъ для собственнаго употребленія, предстанетъ грознымъ обвинителемъ въ день послдняго суда. Напротивъ, не желая обременять бдный народъ, я не мало переплатилъ гарнизонамъ изъ моихъ собственныхъ доходовъ, и никогда не требовалъ возвращенія.
КАРД. Конечно, лордъ, вдь вамъ надобно же что-нибудь сказать въ свое оправданіе.
ГЛОСТ. Я говорю правду, клянусь Богомъ.
ІОРКЪ. Вовремя вашего протекторства, вы выдумывали для преступниковъ страшныя, до сихъ поръ неслыханныя казни, ославили Англію безчеловчнымъ государствомъ.
ГЛОСТ. Какъ! кому же не извстно, что во все время моего протекторства, милосердіе было моимъ единственнымъ недостаткомъ? Слеза преступника смягчала меня, слово раскаянія освобождало его отъ наказанія. Только кровожадные убійцы и гнусные грабители, обиравшіе бдныхъ прохожихъ по дорогамъ, подвергались заслуженной кар. И за убійство, за этотъ кровавый грхъ, я наказывалъ конечно сильне, чмъ за воровство или за всякое другое преступленіе.
СОФФ. Лордъ, это такія еще вины, отъ которыхъ не трудно отдлаться, но есть другія, важнйшія, отъ которыхъ вамъ не легко отговориться. Я арестую васъ именемъ его величества, и до суднаго дня ввряю васъ лорду Кардиналу.
К. ГЕН. Я надюсь, лордъ Глостеръ, что вы непремнно очиститесь отъ всхъ подозрній. Я убжденъ, что вы невинны.
ГЛОСТ. Ахъ, добрый король, дурны эти времена, низкое тщеславіе душитъ добродтель, рука злобы гонитъ милосердіе, гнусные происки господствуютъ, прямодушіе изгоняется изъ владній вашего величества. Я знаю, имъ нужна моя жизнь, и я пожертвовалъ бы ей съ радостью, еслибъ моя смерть могла принести счастіе этому острову, кончить ихъ гибельное господство, но моя смерть, только прологъ къ сочиняемой ими трагедіи, которой не заключатъ и тысячи другихъ жизней, теперь даже не подозрвающихъ никакой опасности. Красные, сверкающіе глаза Бофорта выбалтываютъ злобу его сердца, тучи на чел Соффолька — его бурную ненависть, хитрый Бокингэмъ облегчаетъ языкомъ бремя гнетущей его сердце зависти, суровый Іоркъ, котораго надменную руку, простертую къ лун, я отдернулъ назадъ — цлитъ въ мою жизнь лживыми обвиненіями. И вы, королева, и вы, вмст съ прочими, безъ всякой причины, обременили мою голову немилостью, старались всячески возстановить противъ меня моего добраго государя. Да, я знаю, вы вс соединились противъ моей невинной жизни, не будетъ недостатка ни въ ложныхъ свидтеляхъ, чтобъ обвинить меня, ни въ сказочныхъ измнахъ, чтобъ увеличить мое преступленіе. Старая пословица: ‘чтобъ бить собаку палка всегда сыщется’, оправдается на самомъ дл.
КАРД. Государь, злословіе его невыносимо. Позволяя такъ ругаться, издваться надъ людьми, которые стараются сохранить васъ отъ скрытаго ножа вроломства, отъ бшенства измнниковъ,— давая полную свободу языку виновнаго, вы охладите ихъ ревность ко благу вашего величества.
СОФФ. Не попрекнулъ ли онъ и нашу королеву гнуснымъ, но хитрымъ намекомъ на подкупъ будто бы ложныхъ свидтелей, чтобъ погубить его.
К. МАР. Проигрывающему можно позволить и ругательства.
ГЛОСТ. Вы сказали гораздо истинне, чмъ думали. Я дйствительно проигрываю, и проклинаю обыгрывающихъ, потому что они играютъ безчестно, а проигрывающимъ такимъ образомъ конечно позволительно говорить это.
БОКИН. Онъ не перестанетъ искажать смыслъ, продержитъ насъ здсь цлый день.— Лордъ кардиналъ, онъ вашъ арестантъ.
КАРД. Господа, возьмите герцога и стерегите его хорошенько.
ГЛОСТ. Увы! король Генрихъ бросаетъ костыль прежде чмъ ноги пріобрли достаточную крпость, чтобъ поддерживать тло, пастырь отогнанъ, и волки рычатъ уже другъ на друга изъ-за того, кому первому растерзать тебя. О, если бы мои опасенія были ложны! и какъ желалъ бы я этого, потому что, боюсь, не избжать теб гибели, добрый король Генрихъ. (Уходитъ со стражей.)
К. ГЕН. (Вставая.) Лорды, ршайте какъ найдете по вашему усмотрнію лучшимъ, точно какъ будто бъ мы были здсь сами.
К. МАР. Какъ! ваше величество хотите оставить парламентъ?
К. ГЕН. Да, Маргарита, сердце мое затоплено грустью, потокъ которой начинаетъ прорываться и въ глаза, тло мое опоясано бдствіемъ, потому что что же бдственне раздора? О, дядя Гомфри, твое лице очеркъ чести, правоты и врности, и теперь, добрый Гомфри, не могу я ни укорить тебя какой-либо неправдой, ни усомниться въ твоей врности. Какая же злобная звзда, завидуя твоимъ доблестямъ, возбуждаетъ этихъ благородныхъ лордовъ и Маргариту, нашу королеву, противъ твоей невинной жизни? Ты не сдлалъ имъ никакого зла, не сдлалъ зла ни одному человку — и какъ мясники схватываютъ теленка, связываютъ его и, увлекая на кровавую бойню, бьютъ бднаго, если онъ противится,— такъ же, безъ всякаго зазрнія, увлекли они и тебя отсюда, и какъ мать его съ ревомъ бгаетъ взадъ и впередъ, поглядывая на дорогу, по которой пошло бдное ея дтище, и только что стенаетъ о потер своего любимца,— такъ и я оплакиваю только судьбу добраго Глостера горькими, безполезными слезами, смотрю омраченными глазами вслдъ ему, и не могу помочь, такъ сильны заклятые враги его. Оплакивая его несчастіе, между каждымъ стономъ буду я восклицать: нтъ, нтъ, Глостеръ не измнникъ! (Уходитъ.)
К. МАР. Добрые лорды {Въ прежнихъ изданіяхъ: Free lords…. По экземпляру Колльера: Fair lords….}, холодный снгъ таетъ отъ горячихъ лучей солнца. Генрихъ, мой повелитель, холоденъ въ длахъ важныхъ, слишкомъ полонъ глупаго состраданія, и льстивая вншность Глостера обманываетъ его, какъ стенанье крокодила, опутывающее жалостью сострадательнаго путника, какъ пестрая, блестящая кожа свернувшейся на цвтущемъ берегу зми, уязвляющей обольщеннаго красотой ея ребенка. Поврьте, лорды, не будь здсь никого умне меня — а въ настоящемъ случа я почитаю себя достаточно умной,— Глостеръ, какъ разъ, освободилъ бы этотъ міръ отъ себя, а насъ отъ страха, который внушаетъ намъ.
КАРД. Благоразуміе дйствительно требуетъ его смерти, но намъ недостаетъ благовиднаго предлога, необходимо законное осужденіе.
СОФФ. Добиваться котораго, по моему, полнйшее неблагоразуміе. Король все будетъ хлопотать о спасеніи его жизни, можетъ быть даже самый народъ возстанетъ, чтобъ спасти его, а у насъ, кром подозрній, есть ли какая достаточная причина требовать его казни?
ІОРКЪ. Стало, вы не желали бъ его смерти?
СОФФ. О, Іоркъ, никто такъ сильно, какъ я.
ІОРКЪ. У Іорка боле причинъ желать его смерти, чмъ у кого-нибудь,— но почтенный лордъ кардиналъ и вы, лордъ Соффолькъ, скажите, и скажите откровенно, какъ вы думаете: оставить герцога Гомфри протекторомъ короля — не все ли равно, что поручить голодному орлу охрану цыпленка отъ хищнаго коршуна?
К. МАР. Смерть цыпленка въ такомъ случа несомннна.
СОФФ. Вполн справедливо, королева, безуміе — оставлять лисицу стражемъ овчарни. Какъ отъявленному, хитрому убійц, ему не оправданіе что не привелъ еще въ исполненіе преступнаго замысла. Нтъ, смерть ему, какъ лисиц, по самой ужь природ своей враждебной всякому стаду, прежде чмъ успетъ обагрить челюсти пурпуровой кровью, смерть Гомфри, какъ несомннному врагу короля. Некчему и затрудняться, какъ извести его: западнями, тенетами, хитростью, спящаго или бодрствующаго, дло не въ какъ, а въ смерти, потому что хорошъ даже и обманъ, когда сражаетъ перваго, задумавшаго обмануть.
К. МАР. Прекрасна, трижды благородный Соффолькъ, ршительная рчь твоя.
СОФФ. Что въ этой ршительности, если она ограничится словами, мало ли что говорится и не исполняется. Но, чтобъ доказать, какъ мой языкъ согласенъ съ сердцемъ, какъ важнымъ кажется мн это дло, какъ желаю избавить моего государя отъ врага его — скажите только одно слово, и я готовъ самъ сдлаться священникомъ герцога {То есть послднимъ человкомъ, котораго герцогъ увидитъ.}.
КАРД. Но мн хотлось бы, чтобъ онъ умеръ еще до вашего посвященія, благородный Соффолькъ. Скажите, что вы согласны, что находите это дло добрымъ, и я похлопочу о палач, такъ драгоцнна для меня безопасность моего повелителя.
СОФФ. Вотъ моя рука, дло стоитъ чтобъ потрудиться.
К. МАР. Тоже скажу и я.
ІОРКЪ. И я.— Теперь, когда мы трое согласились, возставай кто хочетъ противъ нашего ршенія.

Входитъ Гонецъ.

ГОНЕЦ. Благородные лорды, я прямо изъ Ирландіи съ встью, что бунтовщики подняли оружіе и ржутъ Англичанъ. Пошлите вспоможеніе, лорды, остановите зло заблаговременно, чтобы рана не сдлалась неизлчимой, пока она свжа, можно еще надяться на заживленіе.
КАРД. Проломъ требующій немедленной задлки. Что присовтуете вы въ этомъ важномъ дл?
ІОРКЪ. Послать туда правителемъ Сомерсета. Какъ не употребить въ дло вождя такъ счастливаго, за него ручается его счастіе во Франціи.
СОМЕР. Будь Іоркъ, и со всей своей хитрой политикой, правителемъ на моемъ мст, никогда не продержался бы онъ такъ долго во Франціи.
ІОРКЪ. Для того, чтобъ потерять все, какъ ты — никогда! Скорй оставилъ бы я тамъ жизнь, чмъ возвратился на родину съ тяжелымъ бременемъ позора, пробывъ тамъ до потери всего. Покажи хоть одну царапинку на своей кож, кто такъ бережетъ свое тло — рдко выигрываетъ.
К. МАР. Перестаньте! Эта искра вспыхнетъ ярымъ пламенемъ, если будете раздувать ее, давать ей пищу. Полно, добрый Іоркъ, — оставь это, любезный Сомерсетъ. Твое счастіе, Іоркъ, еслибъ ты былъ тамъ правителемъ, измнило бы теб, можетъ быть, и еще хуже, чмъ ему.
ІОРКЪ. Хуже, чмъ нулю? о тогда позоръ всему!
СОМЕР. И теб, такъ жаждущему позора.
КАРД. Лордъ Іоркъ, попробуйте же вашего счастія. Дикіе Керны Ирландіи подняли оружіе и разводятъ глину кровью Англичанъ,— согласны вы принять начальство надъ войскомъ, которое мы соберемъ изъ всхъ графствъ, и попытать своего счастія противъ Ирландцевъ?
ІОРКЪ. Если только будетъ угодно королю, почтенный лордъ.
СОФФ. Онъ согласится на все, что ни захотимъ мы, утвердить все, что ни ршимъ. Примите же это порученіе, благородный Іоркъ.
ІОРКЪ. Хорошо. Собирайте войско, а я между тмъ приведу въ порядокъ домашнія дла мои.
СОФФ. Сборъ войска я возьму на себя, лордъ Іоркъ. Но возвратимся къ коварному герцогу Гомфри.
КАРД. О немъ довольно, я распоряжусь такъ, что ему не безпокоить ужь насъ боле. Разойдемся жь, день прошолъ почти. Лордъ Соффолькъ, съ вами мн необходимо еще поговорить объ этомъ дл.
ІОРКЪ. Черезъ четырнадцать дней, лордъ Соффолькъ, войско мое должно быть въ Бристол, откуда я и переправлю его въ Ирландію.
СОФФ. Будетъ, лордъ Іоркъ. (Уходятъ вс, кром Іорка.)
ІОРКЪ. Теперь, Іоркъ, или никогда, закали боязливые свои помыслы, обрати раздумье въ ршимость, будь тмъ, чмъ надешься быть, или пожертвуй смерти тмъ, что ты есть — стоитъ ли дорожить твоимъ настоящимъ. Оставь блдно-ликій страхъ людямъ низкаго происхожденія, не мсто ему въ царственномъ сердц. Мысли мои слдуютъ одна за другой быстре весеннихъ дождей, и нтъ ни одной, которая не думала бы о возвышеніи. Мозгъ мой хлопотливе трудолюбиваго паука снуетъ хитрыя сти врагамъ. Прекрасно, лорды, удаленіе меня съ войскомъ — ловкая штука, и все-таки, боюсь что вы отогреваете окоченвшую змю на груди своей и что она уязвитъ васъ прямо въ сердце. Мн недоставало людей — вы даете, и я принимаю ихъ съ радостью, вы сами влагаете острое оружіе въ руки бшенаго. Расхаживая съ сильнымъ войскомъ по Ирландіи {Въ прежнихъ изданіяхъ: Whiles I in Ireland nourish а mighty band… По экземпляру Колльера: Whiles I in Ireland mardi а mighty band.}, я подниму такую бурю въ самой Англіи, что десятки тысячъ сдуются на небо, или въ адъ, и буря эта не перестанетъ свирпствовать, пока золотой внецъ на голов моей не укротитъ, подобно свтлымъ лучамъ величественнаго солнца, бшеныхъ ея порывовъ. Для этого, я подговорилъ отчаяннаго Кентійца, Джона Кэдъ эшфордскаго, поднять знамя бунта, назвавшись Джономъ Мортимеръ, и онъ подниметъ его. Я видлъ, въ Ирландіи, какъ этотъ бшенный Кэдъ отбивался отъ цлой толпы Керновъ, и дрался до тхъ поръ, пока бедра его не сдлались, отъ вонзившихся стрлъ, ежами, видлъ, какъ онъ запрыгалъ, когда его освободили, потрясая окровавленными стрлами, какъ быстроногій Мориско {Майръ, одно изъ дйствующихъ лицъ мавританской пляски.} своими колокольчиками. Посл того онъ часто прокрадывался, въ наряд хитраго, косматаго Керна, въ ряды враговъ, возвращался неузнаннымъ и передавалъ мн преступныя ихъ замыслы. Этотъ демонъ, и лицемъ, и походкой, и голосомъ похожій на покойнаго Мортимера, будетъ моимъ намстникомъ въ Англіи. Такимъ образомъ я узнаю расположеніе народа къ дому и правамъ Іорка. Не удастся ему, возьмутъ его, станутъ пытать, мучить — я знаю, никакая пытка не вынудитъ у него признанія, что онъ подговоренъ на бунтъ мною. Удастся, что очень вроятно — я возвращусь съ моимъ войскомъ изъ Ирландіи и пожну жатву, посянную этимъ бездльникомъ. По смерти Гомфри, а она близка, и по удаленіи Генриха — все мое.

(Уходитъ.)

СЦЕНА 2.

Бёри. Комната во дворц.

Входятъ поспшно нсколько Убійцъ.

1. уб. Бги къ лорду Соффолькъ, скажи, что мы исполнили его приказаніе, отправили герцога.
2. уб. О, еслибъ мы не исполнили его!— Что сдлали мы? Видалъ ты человка, такъ приготовившагося къ смерти?

Входитъ Соффолькъ.

1. уб. Вотъ и лордъ.
СОФФ. Покончили?
1. уб. Покончили, мой лордъ, онъ мертвъ.
СОФФ. Прекрасно. Ступайте жь въ мой домъ, я награжу васъ за это опасное дло. Король и перы сейчасъ будутъ сюда. Оправлена ль постель? все ли въ порядк, какъ я приказывалъ?
1. уб. Все какъ надо, благородный лордъ.
СОФФ. Такъ ступайте жь. (Убійцы уходятъ.)

Трубы. Входятъ Король Генрихъ, Королева Маргарита, Кардиналъ, Сомерсетъ и другіе лорды.

К. ГЕН. Подите, пригласите, нашего дядю сюда, скажите, что мы нынче же хотимъ убдиться, дйствительно ли онъ виновенъ, какъ разглашаютъ.
СОФФ. Я сейчасъ позову его, мой повелитель. (Уходитъ.)
К. ГЕН. Лорды, займите ваши мста. Прошу васъ всхъ, судите нашего дядю безпристрастно, по очевиднымъ только, достаточнымъ доказательствамъ.
К. МАР. Избави Боже осудить невиннаго по одной злоб! молю Бога, чтобъ онъ очистилъ его отъ всхъ подозрній.
К. ГЕН. Благодарю, Маргарита, мн такъ пріятно слышать это.

Входить Соффолькъ.

Что съ тобой? отчего такъ блденъ, трепещешь? Гд нашъ дядя? что съ нимъ, Соффолькъ?
СОФФ. Лежитъ мертвый на своей постел, мой повелитель, умеръ.
К. МАР. Боже милосердый!
КАРД. Судъ Божій!— Ныншней же ночью мн снилось, что герцогъ онмлъ, не могъ выговорить слова — (Король лишается чувствъ.)
К. МАР. Что съ тобою, супругъ мой? Помогите, лорды! король умеръ.
СОМЕР. Приподнимите его, щипните за носъ.
К. МАР. Бгите, ступайте, помогите!— О, Генрихъ! открой же глаза твои!
СОФФ. Онъ приходитъ въ себя.— Успокойтесь, королева.
К. ГЕН. О, Боже!
К. МАР. Какъ ты себя чувствуешь, мой повелитель?
СОФФ. Ободритесь, государь, утшься, добрый Генрихъ!
К. ГЕН. Какъ! и лордъ Соффолькъ утшаетъ меня? Да не сейчасъ ли проплъ онъ мн пснь ворона, и не ея ли могильные звуки лишили меня чувствъ? Неужели онъ думаетъ уничтожить ихъ страшное впечатлніе щебетаньемъ крапивника, напвая пустое утшеніе? Не подслащивай своего яда сахарными рчами. Не дотрогивайся до меня руками, оставь, говорю я теб, прикосновеніе ихъ страшно мн, какъ жало зми. Прочь съ глазъ моихъ, встникъ злополучія! Въ твоемъ взор царитъ, на страхъ всего міра, убійственное властолюбіе во всемъ своемъ зврскомъ величіи. Не смотри на меня, твои взоры пронзаютъ.— Или, нтъ, не уходи, василискъ, подойди ко мн и умертви своимъ взглядомъ невиннаго зрителя. Во мрак смерти я найду еще отраду, жизнь для меня двойная смерть но смерти Глостера!
К. МАР. За что жь возстаете вы такъ противъ лорда Соффолькъ? Хотя герцогъ и былъ врагомъ ему, смерть его онъ оплакиваетъ однакожь вполн по христіянски. Я сама — еслибъ слезы, или сердце раздирающіе стоны, или изсушающіе вздохи могли возвратить ему жизнь,— забывъ, какъ онъ былъ непріязненъ ко мн, выплакала бы зрніе, захворала бъ отъ стоновъ, поблднла бъ отъ упивающихся кровью вздоховъ, какъ блая буквица, и все только для того, чтобъ оживить благороднаго герцога. Кто знаетъ, что заговорятъ теперь обо мн въ свт? Извстно, что мы не слишкомъ были дружны, могутъ подумать, что я погубила герцога. Языкъ клеветы растерзаетъ мое имя, наполнитъ дворы королей порицаніемъ меня, вотъ все, что я выигрываю его смертью.— О, я несчастная — королева, и увнчана позоромъ!
К. ГЕН. Бдный, бдный, несчастный Глостеръ!
К. МАР. Стенай обо мн, боле его несчастной. Что отворачиваешься, закрываешь лице? Вдь я не прокаженная, взгляни на меня. Что жь это! неужели ты сдлался глухъ, какъ ехидна? такъ будь же и ядовитъ какъ она, и умертви бдную свою королеву. Неужели вс твои радости сошли въ могилу вмст съ Глостеромъ? стало — Маргарита никогда не была твоей радостью. Воздвигни жь ему статую, молись ей, мое же изображеніе сдлай вывской пивной лавки. Такъ вотъ для чего подвергалась я опасностямъ моря, чуть не потерпла крушенія, два раза относимая противными втрами отъ береговъ Англіи назадъ, къ моей родин. Не значило ль это, что предостерегающіе втры хотли сказать мн: ‘Не спши въ гнздо скорпіоновъ, не выходи на этотъ непріязненный берегъ’. А я проклинала и дружные втры и того, кто выпускалъ ихъ изъ мдныхъ заклеповъ, требовала, чтобъ они дули къ благословеннымъ берегамъ Англіи, или бросили нашъ корабль на страшные камни. Но Эолъ не хотлъ сдлаться убійцей, предоставилъ это ненавистное дло теб. Сильно вздымавшееся море отказалось утопить меня, зная, что ты своимъ жестокосердіемъ и на берегу утопишь меня въ слезахъ, соленыхъ какъ море. Подводные камни не хотли, чтобъ я разбилась объ ихъ острыя вершины и углубились въ песокъ, зная, что твое кремнистое сердце еще жестче ихъ, и во дворц погубитъ Маргариту. Когда буря понесла насъ отъ берега, несмотря на непогоду, я все стояла на палуб, и все смотрла на твои известковыя скалы, когда же пасмурное небо начало скрывать ихъ отъ моихъ жадныхъ взоровъ, я сняла съ шеи драгоцнное украшеніе — сердце осыпанное бриліянтами, и бросила его къ твоей земл. Море приняло его, и я желала чтобъ и твоя грудь точно такъ же приняла мое сердце. Тутъ прекрасная Англія скрылась совсмъ, а я все посылала мои глаза вслдъ за моимъ сердцемъ, называя ихъ слпыми, тусклыми очками, за то что потеряли изъ виду берега такъ желаннаго Альбіона. Какъ часто усаживала я подл себя Соффолька, и заставляла языкъ его, это орудіе твоего коварнаго непостоянства, очаровывать меня подобно Асканію, когда онъ разсказывалъ безумной Дидон вс дла отца своего, начиная съ пожара Трои. И разв я не такъ же очарована, какъ она, а ты не такъ же вроломенъ, какъ онъ? О, горе мн! я не могу боле. Умри, Маргарита, вдь Генрихъ о томъ и стенаетъ, что ты живешь такъ долго. (Шума за сценой.)

Входятъ Варвикъ и Сольсбери. Народъ тснится въ дверяхъ.

ВАРВ. Государь, разнеслись слухи, что добрый герцогъ Гомфри умерщвленъ измннически Соффолькомъ и кардиналомъ Бофортъ. Народъ, какъ раздраженный рой пчелъ, лишенный своей матки, снуетъ взадъ и впередъ, и въ ярости жалитъ, не разбирая кого. Я остановилъ бшеное возстаніе только на время общаніемъ узнать настоящую причину его смерти.
К. ГЕН. Что онъ умеръ, добрый Варвикъ, это слишкомъ врно, но какъ — это знаетъ Богъ, не Генрихъ. Войди въ его комнату, взгляни на бездушный трупъ и объясни самъ его внезапную кончину.
ВАРВ. Объясни, мой повелитель. Сольсбёри, побудь съ буйной толпой до моего возвращенія. (Уходитъ во внутренніе покои. Сольсбёри удаляется къ дверямъ.)
К. ГЕН. О, предвчный судія всего, останови напоръ мыслей, которыя силятся убдить меня, что жизнь Гомфри уничтожена рукой насилія. Несправедливы мои подозрнія — прости мн, Господи, потому что только ты можешь судить безошибочно. Какъ хотлъ бы я согрть его блдныя губы тысячами поцлуевъ, оросить его лице {Въ прежнихъ изданіяхъ: and to drain upon bis face… По экземпляру Колльера: and to rain upon his face…} цлымъ океаномъ соленыхъ слезъ, высказать глухонмому трупу мою любовь, сжать въ моихъ рукахъ безчувственную его руку, но вс эти обычныя выраженія стованія безполезны — взглядъ на его мертвые, земные останки усилилъ бы только грусть мою.

Двери комнаты Глостера распахиваются, виднъ трупъ его на постел. Варвикъ и другіе стоятъ вокругъ.

ВАРВ. Подойдите, государь, взгляните на трупъ.
К. ГЕН. Чтобъ узнать, какъ глубоко выкопана моя могила, потому что вмст съ его душой отлетли и вс радости моей земной жизни. Глядя, на него, я вижу мою жизнь въ смерти.
ВАРВ. Такъ врно, какъ душа моя жаждетъ жить съ великимъ царемъ, который сдлался человкомъ, чтобъ снять съ насъ страшное проклятіе отца своего — я убжденъ, что жизнь трикраты славнаго герцога прекращена рукой насилія.
СОФФ. Страшная, торжественная клятва! На чемъ же основываетъ лордъ Варвикъ свое убжденіе?
ВАРВ. Посмотрите, какъ остановилась кровь въ лиц его. Часто видалъ я умершихъ естественной смертью: ихъ лица цвта пепельнаго, блдны, впалы, безкровны, потому что въ борьб со смертью сердце привлекаетъ всю кровь къ себ на помощь, и она застываетъ вмст съ нимъ, и не возвращается уже румянить и украшать щеки. Но тутъ, посмотрите — лице его черно, налито кровью, глаза раскрыты боле обыкновеннаго, выпучены страшно какъ у задушеннаго, волосы стоятъ дыбомъ, ноздри расширены отъ усилій, пальцы растопырены какъ у человка, который въ борьб за жизнь хватался сильно и умерщвленъ насильственно. Взгляните на простыню: къ ней пристали клочки волосъ его, всегда разчесанная борода его всклочена, въ безпорядк, какъ жатва прибитая бурей. Онъ умерщвленъ, въ доказательство достаточно и малйшаго изъ этихъ признаковъ.
СОФФ. Но, Варвикъ, кто же могъ убить герцога? Онъ былъ порученъ мн и Бофорту, а мы — надюсь, сэръ, не убійцы.
ВАРВ. Но вы оба были заклятыми врагами герцога Гомфри, и вамъ дйствительно отдали его подъ стражу. Что вы не ухаживали за нимъ какъ за пріятелемъ — это весьма вроятно, а что онъ нашелъ врага — это слишкомъ очевидно.
К. МАР. Такъ вы заподозриваете этихъ лордовъ, какъ виновниковъ преждевременной кончины герцога?
ВАРВ. Кто жь, увидавъ мертваго, еще истекающаго кровью теленка, и подл него мясника съ топоромъ въ рук — не подумаетъ, что онъ убитъ имъ? Кто жь, нашедъ куропатку въ гнзд коршуна, не догадается, какъ погибла бдная, хотя бы коршунъ и вился далеко, съ клювомъ совсмъ не окровавленнымъ? Точно такъ же понятна и эта трагедія.
К. МАР. Если ты мясникъ, Соффолькъ, такъ гд же ножъ твой? Если Бофортъ коршунъ, такъ гд же когти его?
СОФФ. Я не ношу ножа, чтобъ рзать спящихъ, но вотъ мстительный мечъ, заржаввшій отъ бездйствія, и онъ очистится въ сердц того, кто вздумаетъ клеймить меня кровавымъ пятномъ убійства.— Надменный лордъ Варвикъ, скажи, если только у тебя хватитъ на это духу, что я виновенъ въ смерти герцога Гомфри. (Кардиналъ, Сомерсетъ и другіе уходятъ.)
ВАРВ. На что не хватитъ духа у надменнаго Варвика, когда его вызываетъ лживый Соффолькъ?
К. МАР. На то, чтобъ укротить свою оскорбительную заносчивость, перестать быть дерзкимъ порицателемъ, хотя бъ Соффолькъ вызывалъ его тысячу разъ.
ВАРВ. Молчите, королева! Говоря такъ, я не выхожу изъ границъ должнаго уваженія, потому что каждое слово, сказанное вами въ его пользу — позоръ вашей царственности.
СОФФ. Грубый, подлый въ обращеніи лордъ, если когда-нибудь жена позорила своего мужа — такъ это твоя мать. Она приняла на свое преступное ложе какого-нибудь глупаго, невоспитаннаго мужлана, привила къ благородному дереву дичокъ, и ты плодъ его. Невозможно, чтобъ ты происходилъ отъ благородныхъ Невилей.
ВАРВ. О, еслибъ не защищалъ тебя позоръ убійцы, еслибъ меня не удерживали присутствіе моего государя и мысль, что лишу палача дохода и тмъ избавлю тебя отъ тысячекратнаго срама — на колняхъ заставилъ бы я тебя, подлаго, трусливаго убійцу, просить у меня прощенія за сказанное, заставилъ бы признаться, что ты говорилъ это о своей собственной матери, что ты самъ родился незаконно, и посл этого страшнаго удовлетворенія заплатилъ бы теб по заслугамъ, пославъ въ адъ твою душу, гнусный вампиръ спящихъ.
СОФФ. Я пролью кровь и не спящаго, если только осмлишься оставить вмст со мной это собраніе.
ВАРВ. Идемъ сейчасъ же, или я силой вытащу тебя отсюда. Какъ бы ты ни былъ недостоинъ, я сражусь съ тобой, чтобъ успокоить духъ герцога Гомфри хоть сколько нибудь. (Уходитъ съ Соффолъкомъ.)
К. ГЕН. Какой панцырь крпче сердца непорочнаго? Трикраты вооруженъ тотъ, чье дло правое, и нагъ — хоть весь закуйся въ желзо — чья совсть обременена преступленіемъ. (Шумъ за сценой.)
К. МАР. Что это за шумъ тамъ?

Соффолькъ и Варвикъ возвращаются съ обнаженными мечами.

К. ГЕН. Какъ, лорды? съ обнаженными мечами, въ нашемъ присутствіи? это слишкомъ ужь дерзко!— Что значатъ эти грозные крики?
СОФФ. Государь, вроломный Варвикъ напалъ на меня со всмъ народонаселеніемъ Бери. (Новый шумъ за ареной.)

Входитъ Сольсбёри.

СОЛЬС. (Въ дверяхъ.) Постойте, господа, подождите, я передамъ королю ваше желаніе.— Государь, народъ поручилъ мн объявить вашему величеству, что если безчестнаго лорда Соффолькъ не казнятъ, или не изгонятъ изъ прекрасной Англіи немедленно, такъ онъ силой вырветъ его изъ вашего дворца и предастъ медленной и мучительной смерти. Онъ говоритъ, что Соффолькъ умертвилъ добраго герцога Глостера, что ваша собственная жизнь находится въ опасности и что не буйное, возмутительное возстаніе противъ вашей воли, но любовь и врность заставляютъ требовать его изгнанія такъ настоятельно. Волнуемый единственно заботой о вашей безопасности, онъ говоритъ, что еслибъ ваше величество, собравшись заснуть, запретили подъ опасеніемъ немилости или даже и смертной казни, нарушать, кому бы то ни было, вашъ сонъ — то и тогда, несмотря на это строгое запрещеніе, увидавъ змю проворно ползущую съ раздвоеннымъ жаломъ къ вашему величеству, васъ все-таки слдовало бы разбудить, чтобъ этотъ смертоносный червь не сдлалъ вашъ безмятежный сонъ вчнымъ, и потому кричитъ, что, несмотря на ваше запрещеніе, хотите или не хотите, а онъ все-таки избавитъ васъ отъ такого ядовитаго змя, какъ лживый Соффолькъ, гибельное ядовитое жало котораго, какъ они говорятъ, безчестно лишило жизни благороднаго, въ двадцать разъ его достойнйшаго дядю вашего.
НАРОДЪ, (за сценой.) Отвтъ короля, лордъ Сольсбёри!
СОФФ. Что мудренаго, что грубая, необразованная чернь могла отправить такое посланіе къ своему повелителю. И вы, лордъ, вы съ радостью схватились за это порученіе, чтобъ выказать свои ораторскія способности, но вся честь, которую пріобрлъ этимъ Сольсбёри, ограничивается только тмъ, что былъ посломъ ватаги какихъ-нибудь мдниковъ.
НАРОДЪ, (за сценой.) Отвтъ короля, или мы вломимся!
К. ГЕН. Ступай, Сольсбёри, скажи имъ отъ меня, что я благодарю ихъ за нжную, заботливую любовь, что еслибъ они и не просили, я сдлалъ бы тоже самое, потому что мозгъ мой и безъ того пророчитъ мн ежечасно, что Соффолькъ гибель моему государству. Клянусь величіемъ того, кто сдлалъ меня своимъ недостойнымъ намстникомъ — Соффольку не заражать своимъ дыханіемъ нашего воздуха доле трехъ дней, подъ опасеніемъ смертной казни. (Солсбёри уходитъ.)
К. МАР. О, Генрихъ, прошу тебя за благороднаго Соффолька.
К. ГЕН. Неблагородная королева, если называешь его благороднымъ Соффолькомъ. Ни слова боле, приказываю теб, твои просьбы за него усилятъ только гнвъ мой. Скажи я просто, я и тогда сдержалъ бы мое слово, но когда я поклялся — оно неизмнно.— Если по истеченіи трехъ дней тебя найдутъ въ какой бы то ни было части моихъ владній — ты не выкупишь своей жизни и цлымъ міромъ.— Пойдемъ, Варвикъ, пойдемъ, добрый Варвикъ, со мною, мн много важнаго надо сообщить теб. (Уходитъ съ Варвикомъ и свитой.)
К. МАР. Горе и бды да сопутствуютъ вамъ! тоска сердечная и мучительныя огорченія да будутъ вашими неизмнными товарищами! гд вы сойдетесь двое — дьяволъ да будетъ третьимъ, и чтобы на каждомъ шагу сторожило васъ тройное мщеніе!
СОФФ. Оставь проклятія, прекрасная королева, простись съ твоимъ Соффолькомъ.
К. МАР. Стыдись, трусливая женщина, рабъ слабодушный! неужели у тебя не достаетъ духу проклинать враговъ твоихъ?
СОФФ. Чтобъ очумть имъ! но къ чему проклинать мн ихъ? Еслибъ проклятія убивали, какъ стоны мандрагоры {Растенію этому приписывали животную жизнь, было поврье, что оно стонетъ, когда его вырывали съ корнемъ и что эти стоны умерщвляли вырывающаго.} — о, тогда я придумалъ бы такія горькія, дкія, жестокія, страшныя, и разразился бы ими сквозь стиснутые зубы, со всми признаками смертельной ненависти, какъ сама осунувшаяся Зависть въ своей омерзительной трущоб. Языкъ запинался бы въ ярой рчи, глаза сыпали бы искры какъ кремень, волосы стали бы дыбомъ какъ у бснующагося, каждая жилка гремла бы проклятіемъ. Вотъ и теперь, чувствую, обремененное сердце мое разорвется, если не примусь проклинать ихъ. Да будетъ же ядъ питьемъ ихъ! желчь, и еще горчайшее самой желчи — ихъ величайшимъ лакомствомъ! снь кипарисовъ — ихъ отраднйшею тнью! чтобъ они не видали ничего, кром убійственныхъ василисковъ! не осязали ничего, кром острыхъ жалъ ящерицъ! не слыхали никакой музыки, кром страшнаго шипнья змй и зловщаго крика совъ! Вс ужасы чернаго ада —
К. МАР. Довольно, милый Соффолькъ, ты разстроиваешь себя. Страшныя эти проклятія, отражаясь какъ солнце отъ зеркала, отбивая какъ ружье слишкомъ сильно заряженное, дйствуютъ и на тебя самого.
СОФФ. Ты же требовала чтобъ я проклиналъ, а теперь просишь чтобъ пересталъ! Клянусь страной, изъ которой изгнанъ — проклиная, я простоялъ бы цлую зимнюю ночь нагой на вершин горы, гд и трава не ростетъ отъ жестокаго холода, и принялъ бы это за веселую минутную шутку.
К. МАР. Умоляю — перестань. Дай мн твою руку, я орошу ее горькими моими слезами, и чтобъ никогда дождь небесный не взмачивалъ ее, не смывалъ этихъ памятниковъ моей грусти. О, если бы этотъ поцлуй (цлуетъ его руку) навсегда запечатллся на рук твоей, чтобы, смотря на этотъ отпечатокъ, ты могъ припоминать уста, изъ которыхъ вырвутся тысячи по теб вздоховъ. Теперь, ступай, оставь меня, чтобы я вполн могла почувствовать мое горе, пока ты здсь, я только воображаю его, какъ человкъ пресыщающійся, думая о голод. Я возвращу тебя, или — будь увренъ — добьюсь, что и меня изгонятъ, а я и безъ того изгнана разлукой съ тобой. Ступай, не говори ничего боле, удались теперь же — о, нтъ! погоди, погоди еще.— Такъ два осужденные друга обнимаются, цлуются, прощаются десять тысячъ разъ, разстаться для нихъ во сто кратъ тяжел, чмъ умирать. И все-таки, прощай! прощай и мое счастье!
СОФФ. Такъ, бдный Соффолькъ, изгоняется десять разъ: одинъ разъ королемъ и трижды три тобою. Я не пожаллъ бы о родин, еслибъ и ты ее оставила, съ тобой и пустыня была бы для Соффолька достаточно многолюдной, потому что гд ты — тамъ и цлый міръ, со всми его радостями, гд нтъ тебя — тамъ пустыня.— Я не могу боле.— Живи, чтобъ радоваться жизнью, а мн — мн не радоваться ничмъ, кром того что ты живешь.

Входитъ Во.

К. МАР. Куда спшитъ такъ Во? что еще случилось?
ВО. Къ королю, съ встью что кардиналъ Бофортъ при смерти. Онъ вдругъ захворалъ сильно — мечется, стонетъ, задыхается, богохульствуя и проклиная все живущее на земл. То говоритъ, какъ будто бы подл его стоялъ духъ Глостера, то зоветъ короля и шепчетъ своей подушк, какъ бы ему, тайны своего обремененнаго сердца. Меня послали сказать королю, что онъ громко зоветъ его къ себ.
К. МАР. Ступай, передай королю горестное свое посланіе. (Во уходитъ.) О, Боже! что же это за свтъ такой? что за новости? Но къ чему жь стенаю я объ утрат какого-нибудь жалкаго часа, забывая изгнаніе Соффолька — сокровища моего сердца? О, Соффолькъ, зачмъ же я не могу стенать только о теб? не могу поспорить слезами съ южными тучами, которыя собираютъ ихъ для земли, а я — для моей грусти? Удались же, ты слышалъ — пошли за королемъ. Застанутъ тебя со мной — ты мертвъ.
СОФФ. Но вдь я не могу жить въ разлук съ тобой, а умереть близь тебя — заснуть сладко, положивъ голову на твои колни. Здсь я отдамъ мою душу такъ тихо, такъ покойно, какъ младенецъ, умирающій съ грудью матери во рту, вдали отъ тебя — впаду въ неистовое бшенство, буду призывать тебя, чтобъ ты закрыла глаза мои, замкнула мой ротъ своими устами. Такъ — или ты остановишь мою улетающую душу, или я вдохну ее въ твое тло, и тогда она будетъ жить въ дивномъ Элизі. Умереть близь тебя — умереть играя, умереть вдали — пытка жесточайшая самой смерти.— О, позволь же мн остаться, что бы тамъ ни случилось.
К. МАР. Нтъ, удались! Разлука, хоть и жестокое, но въ смертельныхъ ранахъ все-таки полезное средство. Во Францію, милый Соффолькъ, извщай о себ, а я — въ какой бы части земнаго шара ты ни находился, моя Ириса отыщетъ тебя.
СОФФ. Иду.
К. МАР. Возьми жь съ собой мое сердце.
СОФФ. Никогда бриліянтъ не замыкался въ ларецъ боле жалкій. Мы разносимся, какъ разбитая бурей ладья. Вотъ мой путь къ смерти.
К. МАР. Вотъ мой. (Расходятся въ разныя стороны.)

СЦЕНА 3.

Лондонъ. Спальня Бофорта.

Входятъ Король Генрихъ, Сольсбсри, Варвикъ, и другіе. Кардиналъ лежитъ на постели, около стоятъ служители.

К. ГЕН. Какъ вы себя чувствуете, мой лордъ? скажите королю вашему.
КАРД. Если ты смерть, оставь мн только жизнь, избавь отъ мученій, и я дамъ теб столько сокровищь Англіи, что покупай себ хоть и другой такой островъ.
К. ГЕН. О, не доброй жизни знакъ, такая страшная боязнь смерти!
ВАРВ. Бофортъ, съ тобой говоритъ государь твой.
КАРД. Хотите — ведите меня къ суду. Разв онъ умеръ не въ постел своей? гд жь бы и умереть ему? Могу я заставить человка жить, когда онъ не хочетъ?— О, не пытайте меня, я признаюсь.— Какъ, ожилъ? покажите же, гд онъ. Даю тысячу фунтовъ, только бы взглянуть на него.— Глазъ-то вдь ужь нтъ у него, засыпаны землей. Пригладьте его волосы, смотрите! смотрите! они стоятъ, какъ силки разставленные, чтобъ поймать мою окрыленную душу.— нить! да велите аптекарю принести сильный ядъ, который я купилъ у него —
К. ГЕН. О, предвчный двигатель неба, взгляни милосердымъ окомъ на бднаго! удали неугомоннаго врага, овладвшаго гршной душой его! изгони изъ груди его черное отчаяніе!
ВАРВ. Посмотрите, какъ онъ скрежещетъ въ предсмертной мук.
СОЛЬС. Не тревожьте его, дайте умереть покойно.
К. ГЕН. Миръ душ его, если такъ угодно Богу. Лордъ кардиналъ, вришь въ безсмертіе — подними руку въ знакъ надежды.— Онъ умираетъ, и не длаетъ знака.— О, Господи, прости ему!
ВАРВ. Такая ужасная смерть, врное доказательство чудовищной жизни.
К. ГЕН. Не осуждайте — мы вс гршники. Закройте ему глаза, задерните пологъ и пойдемъ, предадимся размышленію!

(Уходить.)

ДЙСТВІЕ IV.

СЦЕНА 1.

Кентъ. Морской берегъ близь Дувра.

Посл нсколькихъ пушечныхъ выстрловъ на мор, къ берегу пристаетъ шлюпка, и изъ нея выходятъ Капитанъ корабля, Шкиперъ, Штурманъ, Вальтеръ Вайтморъ и нсколько пиратовъ съ Соффолькомъ и другими плнными джентльменами.

КАПИТ. Веселый, болтливый, совстливый день скрылся въ ндра моря, и громкій вой волковъ поднимаетъ клячь печальной, угрюмой ночи, и он обнимаютъ вялыми, сонливыми, обвисшими крылами своими могилы людей усопшихъ, и изъ туманныхъ пастей ихъ разносится по воздуху черный, заразительный сумракъ. Подведите плнниковъ, пока наша пинаса {Небольшой корабль.} становится близь дюнъ на якорь, мы условимся съ ними здсь о выкуп, или окрасимъ этотъ безцвтный берегъ ихъ кровью.— Этого плнника я дарю теб, шкиперъ, этого — теб, штурманъ, а этотъ (показывая на Соффолька) — на твою долю Вальтеръ Вайтморъ.
1 дж. Скажи же, шкиперъ, что ты хочешь выкупу?
ШКИП. Тысячу кронъ, или голова твоя слетитъ съ плечь.
ШТУР. Столько же требую и я, или и твоя не удержится.
КАПИТ. Что жь, неужели и дв тысячи кронъ слишкомъ для васъ много? а величаете себя джентльменами!— Перехватите бездльникамъ горла,— вы умрете. Такой ничтожной суммой не вознаградишь вдь утраты людей, которыхъ мы лишились въ схватк.
1 дж. Пощадите, сэръ, я согласенъ.
2 дж. И я, я сейчасъ-же напишу къ своимъ родственникамъ.
ВАЙТ. (Соффольку.) Я потерялъ во время абордажа глазъ, и ты заплатишь мн за него жизнью, будь моя воля — не было бы пощады и этимъ.
КАПИТ. Укротись — возьми лучше выкупъ и оставь ему жизнь.
СОФФ. Видишь это изображеніе святаго Георга {Кавалеры ордена подвязки носили изображеніе святаго Георга на кон.} — я джентльменъ. Назначь какой хочешь выкупъ — я заплачу.
ВАЙТ. Я и самъ джентльменъ, мое имя Вальтеръ Вайтморъ.— Что съ тобой? чего испугался? неужели смерти?
СОФФ. Твоего имени, смерть въ его звук. Искусный гадатель составилъ мой ороскопъ и сказалъ, что я умру отъ воды, но это не должно возбуждать твоей кровожадности,— вдь твое имя, если произносить его правильно, Готье {Имя Walter выговаривается почти такъ же какъ слово water — вода, на этомъ-то созвучіи основывается ороскопъ Соффолька.}.
ВАЙТ. Готье или Вальтеръ, мн ршительно все равно, дло не въ этомъ, а въ томъ, что никогда еще низкое безчестье не пятнало нашего имени безъ того, чтобъ мы не смыли его мечемъ нашимъ. А потому, если вздумаю торговать местью, какъ купецъ — пусть переломятъ мечъ мой, обернутъ къ стн мой щитъ, сотрутъ мой гербъ, и объявятъ подлымъ трусомъ на всю вселенную! (Хватаетъ Соффолька.)
СОФФ. Остановись, Вайтморъ, твой плнникъ принцъ, герцогъ Соффолькъ, Вилльямъ де-ля-Пуль.
ВАЙТ. Герцогъ Соффолькъ въ лохмотьяхъ!
СОФФ. Да, но эти лохмотья не составляютъ части герцога. И Юпитеръ странствовалъ иногда переодтый, почему жь я не могу?
КАПИТ. Такъ, но Юпитера никогда не убивали, а ты будешь убитъ.
СОФФ. Подлый, ничтожный рабъ, кровь короля Генриха, благородная кровь Лэнкэстера, не можетъ быть пролита такимъ презрннымъ конюхомъ. Не посылалъ ли ты мн поцлуевъ рукою, не держалъ ли стремя, не бгалъ ли безъ шапки за моимъ лошакомъ, не почиталъ ли себя счастливымъ, если я только кивну головой? Какъ часто услуживалъ ты мн за чашей вина, кормился моими объдками, стоялъ на колнахъ у стола, когда я пировалъ съ королевой Маргаритой! Вспомни это — вспомни, какъ ты терся въ нашей передней, подобострастно ожидая моего выхода, и это воспоминаніе смиритъ тебя, уничтожитъ выкидышь твоей гордости. Эта рука писала въ твою пользу и потому укротитъ твой возмутительный языкъ.
ВАЙТ. Ршай же, капитанъ, приколоть что ли этого злоязычнаго бездльника {Въ прежнихъ изданіяхъ: the forlorn swain… По экземпляру Колльера: the foul-tongued slave…}?
КАПИТ. Погоди, дай мн прежде приколоть его моими словами, какъ онъ меня своими.
СОФФ. Подлый рабъ, твои тупы, какъ и ты самъ.
КАПИТ. Возьмите жь и отрубите ему голову на борт нашей шлюпки.
СОФФ. Ты не посмешь отъ боязни лишиться своей собственной.
КАПИТ. Посмю, Пуль.
СОФФ. Пуль?
КАПИТ. Да, Пуль, сэръ Пуль, лордъ, лужа, помойная яма {Родовое прозваніе Соффолька de-la-Poole произносится какъ pool — лужа.}, которой грязь и дрянь мутятъ серебристый источникъ, напояющій Англію! Я заткну твою зіяющую пасть, поглотившую сокровища государства, губами, которыя цловали королеву, вымету землю, и ты, радовавшійся смерти добраго Глостера, ты напрасно будешь скрежетать на безчувственные втры — они отвтятъ теб только свистомъ презрнія! Ступай, сочетайся съ вдьмами ада, за то, что сочеталъ могучаго государя съ дочерью ничтожнаго короля безъ подданныхъ, безъ владній и безъ короны. Ты возвысился дьявольскими хитростями, ты, какъ честолюбивый Силла, упился сердечною кровью твоей матери, ты продалъ Франціи Анжу и Мэнь, ты причина, что лживые, безпокойные Норманы не признаютъ насъ своими повелителями, что Пикардія перерзала своихъ правителей, завладла нашими крпостями, отослала солдатъ нашихъ домой оборванными, израненными. Царственный Варвикъ и вс Невилли, которыхъ грозные мечи никогда не обнажались понапрасну, подняли оружіе изъ ненависти къ теб. Домъ Іорка — лишенный короны позорнымъ убійствомъ короля, гордымъ, надменнымъ, похитительнымъ насиліемъ,— вспыхнулъ местью, развернулъ отрадныя знамена съ нашимъ полузакрытымъ солнцемъ и съ подписью внизу: Invitis nubibus {Девизомъ Эдуарда III были лучи солнца, прорзывающіе тучи, съ латинскою подписью: ‘Наперекоръ тучамъ’.}. Кентъ возсталъ, и въ заключеніе всего срамъ и нищета вползли во дворецъ нашего короля, и все отъ тебя.— Возьмите его.
СОФФ. О, зачмъ я не богъ! я разразился бы громомъ надъ этими низкими, подлыми, гнусными рабами! Чмъ ничтожнй, тмъ заносчивй, и этотъ бездльникъ, потому что капитанъ жалкой пинасы, храбрится боле чмъ Баргулюсъ, грозный иллирійскій пиратъ {Ciceronia Officia, Lib. II. cap. XI.}. Шмели не сосутъ орлиной крови, а обкрадываютъ ульи пчелъ. Невозможно, чтобъ я умеръ отъ руки такого подлаго вассала, какъ ты. Твои слова возбуждаютъ во мн гнвъ, а не укоры совсти. Я отправляюсь во Францію, по порученію королевы и требую, чтобъ ты переправилъ меня черезъ каналъ.
КАПИТ. Вальтеръ!
ВАЙТ. Идемъ, Соффолькъ, я переправлю тебя къ смерти.
СОФФ. Pene getidus timor occupat artus {Ледяный страхъ объемлетъ члены.}, тебя я боюсь.
ВАЙТ. И увидишь, прежде чмъ разстанемся, что не безъ причины. Что, струхнулъ? смиряешься?
1 l,. Попросите его, благородный лордъ, задобрите ласковымъ словомъ.
СОФФ. Повелительный языкъ Соффолька суровъ и строгъ, привыкъ приказывать, а не просить милости. Никогда не почтимъ мы подобную сволочь унизительной просьбой, скорй склоню я мою голову на плаху, чмъ согну колна передъ кмъ бы то ни было, кром Бога и короля моего, скорй соглашусь, чтобъ она плясала на окровавленномъ колу, чмъ сниму съ нее беретъ передъ подлымъ простолюдиномъ. Истинное благородство чуждо страха, я въ состояніи выдержать и боле того, на что вы можете осмлиться.
КАПИТ. Тащите его, зажмите ему ротъ навсегда.
СОФФ. Что жь, подходите, покажите до чего можетъ дойдти ваше зврство, чтобы смерть моя сдлалась безсмертною. Великіе люди гибли часто отъ рукъ бездльниковъ. Римскій боецъ и подлый бандитъ умертвили добраго Туллія {Цицеронъ убитъ центуріономъ Гереніусомъ и военнымъ трибуномъ Побиліемъ Ленасъ.}, незаконнорожденная рука Брута убила Юлія Цезаря, дикіе островитяне сразили великаго Помпея {Помпей убитъ въ Египт, а не на остров.}, а Соффолькя умертвятъ пираты. (Уходитъ съ Вайтморомъ и другими.)
КАПИТ. Мы назначили вамъ выкупъ, и одинъ изъ васъ отправится за нимъ. Ты остаешься съ нами, а онъ пусть детъ. (Уходятъ вс кром 1 Джентльмена.)

Входитъ Вайтморъ съ трупомъ Соффолька.

ВАЙТ. Голова и безжизненный трупъ его могутъ лежать здсь, пока не предастъ ихъ земл королева, его любовница. (Уходитъ.)
1 дж. Жестокое, кровавое зрлище! Я отвезу его трупъ къ королю. Не отомститъ онъ, отомстятъ друзья — королева, которая такъ любила его, когда былъ еще живъ.

СЦЕНА 2.

Блэкхизъ.

Входятъ Джорджъ Бевисъ и Джонъ Голлэндъ.

ДЖОР. Ты непремнно добудь себ мечъ, хоть деревянный, вдь вотъ ужь два дни, что они на ногахъ.
ДЖОН. Тмъ имъ нужне соснуть теперь.
ДЖОР. Суконщикъ Джэкъ Кэдъ задумалъ, видишь, вычистить все государство, выворотить его и взодрать на немъ новый ворсъ.
ДЖОН. И дло, вдь оно совсмъ ужь вытерлось. Съ тхъ поръ, какъ появились эти джентльмены, миновало веселое житье въ Англіи.
ДЖОР. Гадкое время! Добродтель ремесленниковъ ни во что не ставится.
ДЖОН. Кожанымъ фартукомъ дворянство гнушается.
ДЖОР. Скажу больше: совтники короля преплохіе работники.
ДЖОН. И то правда. Сказано однакожь: ‘работай по своему призванію’, а вдь это все равно, что сказать: пусть правителями будутъ люди работящіе, а потому намъ бы и слдовало быть правителями.
ДЖОР. Именно, мозолистыя руки врнйшій знакъ дльнаго человка.
ДЖОН. Вотъ, вотъ и они! Вонъ, сынъ Биста, вингамскій кожевникъ.
ДЖОР. Ему кожи нашихъ непріятелей, онъ обратитъ ихъ въ лайку.
ДЖОН. И мясникъ Дикъ.
ДЖОР. И грхъ сразится, какъ быкъ, и неправд перержется горло, какъ теленку.
ДЖОН. И прядильщикъ Смисъ.
ДЖОР. Argo {Ergo — слдовательно.}, нить жизни ихъ спрядена.
ДЖОН. Примкнемъ же къ нимъ.

Барабанный бой. Входятъ Кэдъ, Дикъ, Смисъ и толпа народа.

КЭДЪ. Мы, Джонъ Кэдъ, прозванный такъ по мнимому отцу нашему.
Дикъ. (Въ сторону.) Скорй по украденной кади сельдей {Cade — старое англійское слово означающее боченокъ.}.
КЭДЪ. Враги наши падутъ передъ нами {Намекъ на латинское cado, cadere — падать.}, вдохновленными духомъ низверженія королей и принцевъ. (Шумъ) — повелите молчаніе!
ДИКЪ. Молчаніе!
КЭДЪ. Мой отецъ былъ Мортимеръ,—
ДИКЪ. (Въ сторону.) Честный малой и славный каменьщикъ.
КЭДЪ. Мать изъ роду Плантагенетовъ,—
ДИКЪ. (Bъ сторону.) Знавалъ и ее, отличная была повитуха.
КЭДЪ. Жена происходитъ отъ Лэсіевъ,—
ДИКЪ. (Bъ сторону.) Дйствительно, бывши дочерью разносчика, она торговала и лестовками {Тутъ непереводимая игра созвучіемъ Фамиліи Lacies съ словомъ lace — шнурокъ, тесьма, позументъ.}.
СМИС. (Дику.) Но теперь, неспособная уже бродить съ коробкой, стираетъ дома блье.
КЭДЪ. И потому я отрасль благороднаго дома.
ДИКЪ. (Въ сторону.) Разумется, поле вдь благородно, а онъ родился подъ плетнемъ его, потому что у отца, кром тюрьмы, никогда никакого дома и не бывало.
КЭДЪ. Я храбръ.
СМИС. (Въ сторону.) Безъ сомннія, вдь безъ храбрости нищенство невозможно.
КЭДЪ. Въ состояніи выносить многое.
Дикъ. (Въ сторону.) Что и толковать объ этомъ, я видлъ какъ его скли три базарныхъ дня сряду.
КЭДЪ. Не боюсь ни огня, ни меча.
СМИС. (Въ сторону.) Меча-то ему, конечно, нечего бояться, время вполн обезопасило отъ него кафтанъ его {Тутъ игра значеніями слова of proof — непроницаемый и изношенный.}.
ДИКЪ. (Въ сторону). А огня, полагаю, все таки побаивается, вдь за кражу барана ему заклеймили руку раскаленнымъ желзомъ.
КЭДЪ. Будьте же храбры, потому что вашъ предводитель храбръ и клятвенно общаетъ вамъ совершенное преобразованіе. Семиполупенсовые хлбы будутъ продаваться въ Англіи за одинъ пенсъ, тройная мра будетъ десятерной, пить жидкое полпиво будетъ у меня величайшимъ преступленіемъ. Все государство будетъ общимъ достояніемъ, и моя лошадь будетъ пастись въ Чипсайд. Когда же буду королемъ — а я хочу быть королемъ.
ВС. Да здравствуетъ его величество!
КЭДЪ. Благодарю, добрый народъ,— тогда денегъ не будетъ: вс будутъ и сть и пить на мой счетъ, я одну всхъ въ одинаковое платье, чтобы вс жили согласно, какъ братья, и чествовали меня какъ своего государя.
ДИКЪ. Прежде всего перебьемъ всхъ законниковъ.
КЭДЪ. Я и сдлаю это. Ну не скверность ли, что изъ кожи какого-нибудь невиннаго ягненка приготовятъ пергаменъ, испишутъ его, и онъ губитъ человка. Говорятъ, что жалютъ пчелы, а я говорю что жалитъ воскъ пчелъ, мн только разъ случилось приложить печать, и съ тхъ поръ я самъ не свой.— Что тамъ такое? кого это тащутъ сюда?

Входятъ нсколько человкъ съ Клеркомъ чатамскимъ.

СМИС. Чатамскаго клерка, онъ уметъ читать, писать и сводить счеты.
КЭДЪ. Ужасно!
СМИС. Мы застали, что онъ раздавалъ ребятишкамъ прописи.
КЭДЪ. Вотъ бездльникъ-то!
СМИС. У него въ карман книга съ красными буквами.
КЭДЪ. Такъ онъ заклинатель.
ДИКЪ. Кром того, онъ уметъ писать обязательства и разныя судейскія бумаги.
КЭДЪ. Эка жалость, малой-то онъ, клянусь честью, видный, найду его невиннымъ — онъ не умретъ. Подойди-ка ко мн поближе, я долженъ допросить тебя. Твое имя?
КЛЕР. Эмануилъ.
ДИКЪ. Это они всегда пишутъ въ заголовкахъ бумагъ {Еврейское эмануилъ значитъ: съ нами Богъ.}.— Плохо теб будетъ.
КЭДЪ. Не мшай мн.— Что ты, подписываешь свое имя, или у тебя есть какой-нибудь знакъ, какъ у всякаго, честнаго добраго человка?
КЛЕР. Сэръ, благодаря Бога, я получилъ такое образованіе, что могу подписывать свое имя.
ВС. Признался, казнить его! онъ злодй, измнникъ!
КЭДЪ. Возьмите и повсьте его съ перомъ и чернильницей на ше. (Нкоторые уводятъ Клерка.)

Входитъ Михаэль.

МИХА. Гд нашъ общій начальникъ?
КЭДЪ. Здсь, мой частный сотоварищъ {Тутъ непереводимая игра значеніями слова general — генералъ, полководецъ, и general — общій.}.
МИХА. Бги, бги, бги! сэръ Гомфри Стэффордъ и братъ его съ королевскимъ войскомъ близехонько.
КЭДЪ. Стой, бездльникъ, стой! или я убью тебя. Онъ встртитъ человка нисколько не хуже его. Вдь онъ не боле какъ рыцарь, не такъ ли?
МИХА. Такъ.
КЭДЪ. Чтобъ сравняться съ нимъ, я сейчасъ же посвящу себя въ рыцари. (Становится на колни.) — Возстань, сэръ Джонъ Мортимеръ! (Вставая.) Теперь ему на встрчу.

Входитъ Сэръ Гомфри Стэффордъ и братъ его Вилльямъ съ барабаннымъ боемъ и съ войскомъ.

СТЭФ. Буйные рабы, грязь и накинь Кента, заране предназначенная для вислицы, бросьте оружіе! По домамъ, оставьте этого бездльника! Король будетъ милосердъ, если покоритесь.
В. СТЭ. И грозенъ, яростенъ, кровожаденъ, если станете упорствовать. Покорность, или смерть!
КЭДЪ. Этими рабами въ шелковыхъ платьяхъ я пренебрегаю. Обращаюсь къ теб, добрый народъ, надъ которымъ скоро надюсь царствовать, потому что законный наслдникъ короны — я.
СТЭФ. Бездльникъ, твой отецъ былъ штукатуръ, ты самъ не стригачь разв?
КЭДЪ. И Адамъ былъ садовникъ.
СТЭФ. Что жь изъ этого?
КЭДЪ. А вотъ что: Эдмондъ Мортимеръ, графъ Марчскій женился на дочери герцога Кларенсскаго — женился вдь?!
СТЭФ. Женился.
КЭДЪ. Она родила ему двойни.
СТЭФ. Ложь.
КЭДЪ. Это ты говоришь, а я говорю что правда. Старшаго отдали кормилиц, и его украла нищая, онъ выросъ, не зная ни своего происхожденія, ни родни, и сдлался каменьщикомъ. Я сынъ его, опровергни это, если можешь.
ДИКЪ. Это слишкомъ справедливо, и потому онъ будетъ королемъ.
СМИС. Сэръ, въ дому моего отца есть труба его работы, и кирпичи живы еще, чтобъ засвидтельствовать это, и потому вамъ не опровергнуть этого.
СТЭФ. И вы врите этому подлому бездльнику, который и самъ не знаетъ что говоритъ.
ВС. Вримъ, и потому убирайтесь.
В. СТЭ. Джэкъ Кэдъ, тебя научилъ герцогъ Іоркъ.
КЭДЪ. (Про себя.) Вретъ, я самъ выдумалъ это.— Ступай, любезнйшій, скажи отъ меня королю, что изъ уваженія къ памяти его отца, Генриха пятаго — при жизни котораго мальчишки играли въ пристнокъ французскими кронами,— я соглашаюсь, чтобъ онъ царствовалъ, но только подъ моимъ протекторствомъ.
ДИКЪ. Сверхъ того, мы требуемъ головы лорда Сэй, за то что онъ продалъ Мэньское герцогство.
КЭДЪ. И совершенно справедливо, потому что онъ изуродовалъ этимъ Англію, и не поддержи я ее своей мощью — пришлось бы ей ходить на костыляхъ.— Короли сотоварищи, скажу вамъ — лордъ Сэй охолостилъ государство, сдлалъ его евнухомъ и, что еще ужасне — говоритъ по-французски, и потому онъ измнникъ.
СТЭФ. О, жалкое, грубое невжество!
КЭДЪ. Нтъ, ты вотъ что скажи: французы вдь враги наши, ну, и спрашиваю: можетъ ли тотъ, кто говоритъ языкомъ враговъ быть хорошимъ совтникомъ?
ВС. Нтъ, нтъ, и потому мы требуемъ головы его.
В. СТЭ. Ты видишь, слова не дйствуютъ, пустимъ въ дло войска короля.
СТЭФ. Герольдъ, ступай и провозглашай въ каждомъ город всхъ, кто приметъ сторону Кэда, измнниками, что вс, кого возьмемъ съ оружіемъ въ рукахъ, будутъ — для примра — повшены передъ дверями домовъ своихъ, передъ глазами женъ и дтей ихъ.— Друзья короля, за мной! (Уходитъ съ братомъ и съ войскомъ.)
КЭДЪ. А вы, друзья народа, за мной!— Теперь покажите что вы мужи, дло идетъ о свобод. Не оставимъ ни одного лорда, ни одного джентльмена, не щадите никого, кром тхъ, которые ходятъ въ башмакахъ съ заплатами, потому что только эти — люди честные, бережливые и, еслибъ осмлились, приняли бы нашу сторону непремнно.
ДИКЪ. Они привели ряды свои въ порядокъ, идутъ на насъ.
КЭДЪ. Нашъ порядокъ — полнйшій безпорядокъ. Идемъ! впередъ! впередъ!

СЦЕНА 3.

Другая часть Блэкхиза.

Сраженіе. Стэффорды убиты.

КЭДЪ. Гд Дикъ, мясникъ эшфордскій?
ДИКЪ. Здсь, сэръ.
КЭДЪ. Они падали передъ тобой, какъ овцы и быки, ты работалъ какъ бы на своей бойн, и за это я награждаю тебя такъ: посты будутъ вдвое длинне, а теб разршается бить на сто безъ одного {Бить скотъ въ посты позволялось по особенной только милости.}.
ДИКЪ. Больше я и не желаю.
КЭДЪ. И ты по истин заслуживаешь этого. Я же (надвая на себя панцыръ Стэффорда) буду носить этотъ памятникъ побды, а трупы привяжу къ хвосту моей лошади и буду таскать ихъ за собою, пока не вступлю въ Лондонъ, гд заставимъ нести передъ нами мечъ лордъ-мера.
ДИКЪ. А чтобъ еще боле упрочить успхъ нашъ, разобьемъ тюрьмы и выпустимъ заключенныхъ.
КЭДЪ. Не безпокойся, я ручаюсь за все. Идемъ же въ Лондонъ.

СЦЕНА 4.

Лондонъ. Комната во дворц.

Входитъ Король Генрихъ, читая просьбу, Бокингэмъ и лордъ Сэй, Королева Маргарита въ нкоторомъ отдаленіи груститъ надъ головой Соффолька.

К. МАР. (Про себя). Часто слыхала я, что грусть разнживаетъ душу, длаетъ ее боязливой, перерождаетъ совершенно, перестань же стенать, думай только о мщеніи. Но кто же, смотря на это, удержитъ слезы? Я прижимаю его голову къ моей вздымающейся груди, но гд же тло, которое такъ хотлось бы обнять?
БОКИН. Какой же отвтъ дадите ваше величество на просьбу бунтовщиковъ?
К. ГЕН. Пошлю какого-нибудь благочестиваго епископа уговорить ихъ. Сохрани Боже, погубить мечемъ столько душъ неразумныхъ, скорй я самъ вступлю въ переговоры съ Джэкомъ Кэдъ, чмъ ршусь уничтожить ихъ кровавой войной.— Но постой, я еще разъ прочту просьбу ихъ.
К. МАР. (Про себя.) Изверги! и это прекрасное лице, которое, какъ блуждающая комета, властвовало мной, не могло смягчить васъ, недостойныхъ взирать на него?
К. ГЕН. Лордъ Сэй, Джэкъ Кэдъ поклялся что добудетъ вашу голову.
СЭЙ. Но я надюсь, что ваше величество завладете его головой гораздо прежде.
К. ГЕН. Что это, королева? все стенаете, оплакиваете смерть Соффолька? Умри я, моя милая, ты врно не грустила бы такъ сильно?
К. МАР. О, нтъ, я не стала бы грустить, я умерла бы вмст съ тобой.

Входитъ Гонецъ.

К. ГЕН. Что еще? отчего въ такихъ попыхахъ?
ГОНЕЦ. Бунтовщики въ Созварк, спасайтесь, государь! Джэкъ Кэдъ объявилъ себя лордомъ Мортимеръ, отраслью герцога Кларенсскаго, называетъ ваше величество похитителемъ и клянется, что коронуется въ Вестминстер. Войско его — оборванная толпа мужиковъ и негодяевъ, грубыхъ, безпощадныхъ. Смерть сэра Гомфри Стэффордъ и его брата ободрила ихъ. Всхъ ученыхъ, законниковъ, придворныхъ и джентльменовъ они называютъ лживыми гусеницами, и обрекли ихъ смерти.
К. ГЕН. О, безумные! они не знаютъ что длаютъ.
БОКИН. Государь, удалитесь въ Кенильворзъ, пока мы соберемъ достаточныя силы, чтобъ уничтожить ихъ.
К. МАР. О, еслибы герцогъ Соффолькъ былъ живъ, онъ тотчасъ укротилъ бы этихъ кентскихъ бунтовщиковъ.
К. ГЕН. Лордъ Сэй, измнники ненавидятъ васъ, узжайте вмст съ нами въ Кенильворзъ.
СЭЙ. Этимъ я подвергъ бы ваше величество еще большей опасности. Я ненавистенъ имъ, я останусь, пробуду здсь скрытно сколько будетъ можно.

Входитъ другой Гонецъ.

2 гон. Джэкъ Кэдъ взялъ Лондонскій мостъ, граждане бгутъ, бросаютъ дома свои. Гнусная, жаждующая добычи чернь, присоединилась къ измнникамъ, и они поклялись разграбить городъ и твой дворецъ.
БОКИН. Не медлите же, ваше величество, на лошадей!
К. ГЕН. Идемъ Маргарита. Господь, наша надежда, поможетъ намъ.
К. МАР. Смерть Соффолька унесла мою надежду.
К. ГЕН. (Лорду Сэй). Прощайте лордъ, не довряйтесь кентскимъ бунтовщикамъ.
БОКИН. Чтобъ не измнили вамъ, не довряйтесь никому.
СЭЙ. Довряюсь только моей невинности, и потому смлъ и ршителенъ.

СЦЕНА 5.

Тамъ же. Товеръ.

Выходятъ Лордъ Скэльзъ и другіе на стну, внизу появляется нсколько гражданъ.

СКЭЛ. Ну что? не убили ль Джэка Кэдъ?
1 гра. Нтъ, лордъ, да и не убьютъ кажется, потому что они завладли мостомъ и умерщвляютъ все, что имъ противится. Лордъ меръ проситъ у васъ подкрпленія.
СКЭЛ. Пришлю сколько могу, потому что и здсь не вполн безопасно. Бунтовщики пробовали уже завладть Товеромъ. Но ступайте въ Смисфильдъ, соберите народъ — я пришлю къ вамъ Мэгтью Гофя. Стойте за вашего короля, за ваше отечество, за вашу собственную жизнь, и за тмъ, прощайте, бунтъ никогда не преуспваетъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: farewell, for I must hence again… По экземпляру Колльера: farewell: rebelion never thrives…}.

СЦЕНА 6.

Тамъ же. Пушечная-улица.

Входитъ Джэкъ Кэдъ съ своими товарищами.

КЭДЪ. (Ударяя своимъ жезломъ по Лондонскому камню). Теперь Мортимеръ властелинъ этого города. Сидя здсь, на Лондонскомъ камн, я опредляю и повелваю, чтобы въ первый годъ нашего царствованія по всмъ желобамъ не текло ничего, кром краснаго вина, на счетъ города. Отнын тотъ измнникъ, кто назоветъ меня не лордомъ Мортимеръ, а какъ-нибудь иначе.

Вбгаетъ Солдатъ.

СОЛД. Джэкъ Кэдъ! Джэкъ Кэдъ!
КЭДЪ. Валяй его! (Они убиваютъ его.)
СМИС. Будетъ этотъ негодяй уменъ — никогда ужь не назоветъ онъ тебя Джэкомъ Кэдъ. Полагаю, ему порядкомъ растолковано.
ДИКЪ. Лордъ, на Смисфильдскомъ рынк собралось войско.
КЭДЪ. Такъ идемъ же, сразимся съ ними. Прежде зажгите однакожь Лондонскій мостъ, да если можно и Товеръ. Впередъ!

СЦЕНА 7.

Тамъ же. Смисфильдъ.

Шумъ. Входятъ съ одной стороны Кэдъ съ своими, съ другой Граждане съ королевскимъ войскомъ подъ начальствомъ Мэттью Гофъ. Сраженіе, граждане разбиты, Мэттью Гофъ убитъ.

КЭДЪ. Прекрасно, сэры! Теперь дале: одна часть опустошать Савойскій дворецъ, другая въ коллегіи, все въ прахъ!
ДИКЪ. У меня есть просьба до вашей свтлости.
КЭДЪ. Еслибъ ты просилъ самой свтлости — за это слово, ты получилъ бы и ее.
ДИКЪ. Я только прошу, чтобъ законы Англіи выходили изъ вашихъ устъ.
ДЖОН. (въ сторону). Язвительны же будутъ у насъ законы, вдь его уязвили какъ-то копьемъ въ ротъ, и язва эта и до сихъ поръ не зажила еще.
СМИС. (Джону). Нтъ, Джонъ, вонючіе разв, вдь изъ его рта страшно воняетъ жаренымъ сыромъ.
КЭДЪ. Я ужь думалъ объ этомъ, такъ оно и будетъ. Ступайте, сожгите вс государственные документы, мой ротъ будетъ парламентомъ Англіи.
ДЖОН. (Въ сторону). Не выбьютъ изъ него зубъ — дки будутъ наши статуты.
КЭДЪ. Отнын все будетъ общимъ.

Входитъ Гонецъ.

ГОНЕЦ. Добыча, лордъ, добыча! лордъ Сэй, что продавалъ города Франціи, что двадцать разъ съ разомъ заставлялъ насъ платить пятнадцатую {А fifteen, пятнадцатая часть всего движимаго имущества каждаго подданнаго.} и по шиллингу съ фунта на послднюю войну.

Входитъ Джорджъ Бевисъ съ Лордомъ Сэй.

КЭДЪ. Ладно, за это онъ десять разъ будетъ обезглавленъ.— Ну, шелковый {Say — старинное названіе шелка.}, саржевый — или нтъ, крашенинный лордъ, теперь ты сдлался мишенью нашего царственнаго суда. Чмъ оправдаешься ты передъ моимъ величествомъ въ продаж Нормандіи мосье Безимекю {Baisez mon cul.}, дофину Франціи? Да будетъ теб вдомо черезъ присутствующихъ, и именно черезъ присутствующаго здсь лорда Мортимера, что я метла, которая начисто вымететъ дворъ отъ такого сора, какъ ты. Ты самымъ измнническимъ образомъ развратилъ юношество государства, учредивъ латынскую школу, тогда какъ наши предки не знали никакихъ другихъ книгъ кром бирки, ты распространилъ книгопечатаніе, выстроилъ, въ противность королю, корон и его достоинству, бумажную мельницу. Теб будетъ прямо въ лице доказано, что ты окружаешь себя людьми, которые безпрестанно толкуютъ о существительномъ да глагол, употребляютъ такія гнусныя слова, какихъ никакое христіанское ухо не вытерпитъ. Ты придумалъ мирныхъ судей, чтобъ они требовали людей къ отвту за то, за что они отвчать не могутъ, мало этого — ты сажалъ ихъ въ тюрьмы, вшалъ, потому что они не умли читать,— тогда какъ именно поэтому-то они и должны были жить скорй всякаго другаго. Ты здишь на лошади, покрытой попоной — здишь вдь?
СЭЙ. Что жь изъ этого?
КЭДЪ. Какъ что? теб не слдовало одвать свою лошадь въ епанчу, когда люди почестне тебя ходятъ только въ штанахъ да въ куртк.
ДИКЪ. А работаютъ просто въ рубашк, какъ напримръ я, даромъ что мясникъ.
СЭЙ. Жители Кента —
ДИКЪ. Ну, что скажешь ты о Кент?
СЭЙ. Только то, что онъ bonna terra, mala gens {Хорошая страна, дурные люди.}.
КЭДЪ. Тащите, тащите его! онъ говоритъ по-латынски.
СЭЙ. Сперва выслушайте, а тамъ тащите куда хотите. Въ запискахъ Цезаря сказано, что Кентъ самая образованная часть острова, что земля его прекрасна и богата, что народъ великодушенъ, храбръ, дятеленъ и зажиточенъ — и это заставляетъ меня надяться, что вы не совсмъ чужды состраданія. Герцогства меньскаго я не продавалъ, Нормандіи не терялъ, напротивъ, пожертвовалъ бы и жизнію, чтобъ только возвратить ихъ. Правосудіе я всегда соединялъ съ милосердіемъ, просьбы и слезы смягчали меня, дары — никогда. Когда и что вынудилъ я у васъ силою на защиту Кента, короля, государства и васъ самихъ? Я щедро награждалъ ученыхъ, потому что мои знанія пріобрли мн милость короля, потому что я видлъ что невжество — Божіе проклятіе, а ученье — крылья, на которыхъ мы возносимся къ небу. Если вы не одержимы злымъ духомъ, вы не ршитесь убить меня. Этотъ языкъ велъ, для вашей пользы, переговоры съ иноземными королями,—
КЭДЪ. Вздоръ! нанесъ ли ты хоть одинъ ударъ на пол битвы?
СЭЙ. Руки мощныхъ людей достаютъ далеко, я часто поражалъ и тхъ, которыхъ никогда не видывалъ, и поражалъ на смерть.
ДЖОР. О, чудовищный трусъ! хорошо разв убивать изъ-за угла?
СЭЙ. Эти щеки поблднли отъ заботъ о вашемъ благ.
КЭДЪ. Заушите его хорошенько, и он зарумянятся снова.
СЭЙ. Безпрестанное сиднье за длами и тяжбами бдныхъ изнурило меня, обременило болзнями.
КЭДЪ. Противъ этого у насъ есть пеньковое сердце-крпительное, да лкарственный топоръ.
ДИКЪ. Что трясешься?
СЭЙ. Не отъ страха, а отъ паралича.
КЭДЪ. Нтъ, онъ это покачиваетъ головой, какъ человкъ, который хочетъ сказать намъ: постойте, я еще разсчитаюсь съ вами! Посмотримъ не крпче ли будетъ она держаться на колу. Возьмите и обезглавьте его.
СЭЙ. Скажите, въ чемъ же вина моя? Былъ я пристрастенъ къ деньгамъ, или къ почестямъ?— говорите жь. Наполнены мои сундуки награбленнымъ золотомъ? роскошна слишкомъ моя одежда? кому сдлалъ я какое-нибудь зло, что вы жаждете моей смерти? Никогда не проливали эти руки невинной крови, никогда не закрадывалось въ эту грудь ни одного преступнаго, коварнаго помысла. О, не лишайте же меня жизни!
КЭДЪ. Слова его пробуждаютъ во мн жалость, но я обуздаю ее, смерть ему ужь и за то, что такъ хорошо защищаетъ жизнь свою.— Тащите его! подъ языкомъ у него домовой, онъ говоритъ не Божьей благодатью. Тащите его, говорю я вамъ, и сейчасъ же отрубите ему голову, за тмъ вы вломитесь въ домъ зятя его, Джемса Кромера, отрубите и ему голову и принесете сюда об на пикахъ.
ВС. Все будетъ исполнено.
СЭЙ. Ахъ, сограждане, если Господь, когда вамъ приведется молить его, будетъ такъ же жестокъ, какъ вы — что станется тогда съ вашими отлетающими душами? Смягчитесь хоть по этому, и не лишайте меня жизни.
КЭДЪ. Тащите его, длайте что велно. (Нкоторые уходятъ съ лордомъ Сэй.) И горделивйшему перу въ государств не носить головы на плечахъ, если не согласится платить мн дани, ни одной дв не выдти замужъ, не заплативъ мн своей двственностью {Намекъ на jus primae noctis, который существовалъ въ сверной Англіи и въ Шотландіи, точно такъ же, какъ въ другихъ феодальныхъ государствахъ. Малькольмъ III въ 1057 году замнилъ его податью въ 13 фунтовъ стерлинговъ, и эта подать называлась marchet.}. Мужья будутъ зависть отъ меня in capite, и мы приказываемъ и повелваемъ, чтобы жены ихъ были такъ свободны, какъ только сердце можетъ пожелать, или языкъ высказать.
ДИКЪ. Лордъ, когда же пойдемъ мы въ Чипсайдъ, покупать товары алебардами?
КЭДЪ. Да сейчасъ же.
ВС. Славно!

Часть бунтовщиковъ возвращается съ головами лорда Сэй и его зятя, на пикахъ.

КЭДЪ. Ну, а это, разв не славнй еще?— Дайте же имъ поцловаться, вдь при жизни они любили другъ друга. Теперь разведите ихъ опять, а то пожалуй сговорятся продать Франціи еще нсколько городовъ.— Воины, отложимъ грабежъ города до ночи, намъ хочется прохать по всмъ улицамъ съ этими головами впереди, вмсто жезловъ, и он будутъ у насъ цловаться на каждомъ перекрестк.— Отправляемся.

СЦЕНА. 8.

Созвэркъ.

Шумъ. Входитъ Кэдъ съ возмутившейся чернью.

КЭДЪ. Вверхъ по Рыбной-улиц! внизъ къ углу святаго Магнуса! ржь и бей все! бросай ихъ въ Темзу! (Трубятъ на переговоры и потомъ отступленіе.) Это что такое? Кто такъ дерзокъ, что осмлился трубить на переговоры и отступленіе, когда я приказываю бить и рзать?

Входятъ Бокингэмъ и Старый Клиффордъ съ войскомъ.

БОКИН. Вотъ они, эти дерзкіе, что осмлились противиться теб. Знай, Кэдъ, что мы посланы отъ короля къ обольщенному тобой народу, и объявляемъ, полное прощеніе всмъ, кто оставитъ тебя и мирно возвратится домой.
КЛИФ. Что жь скажете вы на это, сограждане? Согласны покаяться {Въ прежнихъ изданіяхъ: will уе relent… По экземпляру Колльера: will уе repent…}, принять прощеніе пока его предлагаютъ, или ршаетесь идти за бунтовщикомъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: Or let а rabble lead you… По экземпляру Колльера: Or let а rebel lead you…} на смерть? Кто любитъ короля и хочетъ воспользоваться его прощеніемъ — бросай шапку вверхъ и кричи: да здравствуетъ его величество! Кто ненавидитъ его и не уважаетъ его отца, Генриха пятаго, который нкогда привелъ въ трепетъ всю Францію, тотъ замахнись на насъ мечемъ и проходи мимо.
ВС. Да здравствуетъ король! Да здравствуетъ король!
КЭДЪ. Какъ! и вы, Бокингэмъ и Клиффордъ, такъ отважны?— А ты, подлая чернь, неужели ты вришь имъ? непремнно хочешь попасть на вислицу съ прощеніемъ на ше? Неужели мой мечъ пробился въ ворота Лондона только для того, чтобъ вы оставили меня у Благо-оленя, въ Созвэрк? Я думалъ, что вы никакъ не положите оружія, пока не добудете своей старой свободы, но вы вс трусы, измнники, вамъ нравится жить рабами дворянъ. Пусть же они надламываютъ вамъ спины тяжелыми ношами, похищаютъ вашу собственность у васъ изъ подъ носа, безчестятъ вашихъ женъ и дочерей передъ вашими глазами. Что до меня — буду хлопотать только о самомъ себ, и за тмъ — Божіе проклятіе да разразится надъ всми вами!
ВС. Нтъ, мы пойдемъ за тобой, Кэдъ! пойдемъ за тобой!
КЛИФ. Разв Кэдъ сынъ Генриха пятаго, что вы кричите: идемъ за гобой? Поведетъ онъ что ли васъ въ самое сердце Франціи и подлаетъ и самыхъ послднихъ графами и герцогами? Увы! у него нтъ ни дома, ни пристанища, ему нечмъ жить, кром грабежа, обиранія вашихъ друзей и насъ. И что же, если между тмъ, какъ вы враждуете между собой, трусливые Французы, которыхъ вы недавно побдили, переплывутъ вдругъ черезъ море и побдятъ васъ? Мн кажется, я ужь вижу, какъ они, величаясь, ходятъ по улицамъ Лондона и кричатъ: Villageois! каждому встрчному. Нтъ, пусть лучше погибнутъ тысячи подлыхъ Кэдовъ, только бы вы не склонили выи передъ Французами. Во Францію, во Францію! возвратите что потеряли, но пощадите Англію — вдь она ваша родина. У Генриха есть деньги, а вы сильны и мужественны, Господь на нашей сторон — не сомнвайтесь въ побд.
ВС. Да здравствуетъ Клиффордъ! мы пойдемъ за королемъ и Клиффордомъ!
КЭДЪ. Перелетало ли когда-нибудь хоть даже перушко со стороны на сторону такъ легко, какъ эта толпа? имя Генриха пятаго влечетъ ихъ на тысячи бдствій, заставляетъ бросить меня безпомощнымъ. Вижу, они сговариваются схватить меня, ну, мечъ мой, пролагай мн дорогу, потому что доле оставаться здсь невозможно. На зло всмъ дьяволамъ и аду, я пробьюсь и сквозь самую средину ихъ, и небо и честь свидтели, что не недостатокъ мужества, а ихъ подлая, гнусная измна заставляетъ меня прибгнуть къ ногамъ. (Убгаетъ.)
БОКИН. Какъ, бжалъ? скорй за нимъ, кто принесетъ королю его голову, получитъ тысячу кронъ въ награду. (Нкоторые изъ толпы удаляются.) А вы, друзья, за мной, мы придумаемъ, какъ примирить васъ съ королемъ.

(Уходятъ.)

СЦЕНА 9.

Тераса замка Кенильворзъ.

Входятъ Король Генрихъ, Королева Маргарита и Сомерсетъ.

К. ГЕН. Былъ ли когда король, который, владя земнымъ престоломъ, находилъ бы въ немъ такъ мало радости, какъ я? Не усплъ выползти изъ колыбели, едва минуло девять мсяцевъ — и ужь король, и несмотря на то, никогда подданный не желалъ такъ короны, какъ я желалъ бы сдлаться подданнымъ.

Входятъ: Бокингэмъ и Клиффордъ.

БОКИН. Счастіе и добрыя всти вашему величеству.
К. ГЕН. Какъ, Бокингэмъ, неужели измнникъ Кэдъ взятъ? или только отступилъ, чтобъ собрать новыя силы?

Внизу показывается толпа бунтовщиковъ съ веревками на шеяхъ.

КЛИФ. Онъ бжалъ, государь, соумышленники же его покорились, и съ петлями на шеяхъ, смиренно ожидаютъ изъ устъ твоего величества жизни или смерти.
К. ГЕН. О, небо! раствори же вчныя врага свои и прими хвалы и благодаренія!— Друзья, этотъ день выкупилъ вамъ жизнь, показалъ какъ вы любите вашего государя и ваше отечество. Будьте всегда таковы, и Генрихъ, какъ бы онъ ни былъ несчастливъ, врьте, никогда не будетъ жестокосердымъ.— Благодаря и прощая, я распускаю васъ всхъ по вашимъ графствамъ.
ВС. Да здравствуетъ король! да здравствуетъ король!

Входитъ Гонецъ.

ГОНЕЦ. Позволь донести твоему величеству, что герцогъ Іоркъ возвратился изъ Ирландіи и спшитъ сюда съ сильнымъ соединеннымъ войскомъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: puissant and а mighty power… По экземпляру Кольера: puissant and united power…} Галлоглассовъ и свирпыхъ Керновъ, провозглашая по пути, что поднялъ оружіе только для избавленія тебя отъ герцога Сомерсета, котораго называетъ измнникомъ.
К. ГЕН. Такъ, между Кэдомъ и Іоркомъ, государство мое точь въ точь какъ корабль, который, избавившись отъ бури, не усплъ еще отдохнуть, и ужь подвергается нападенію пиратовъ. Кэдъ обращенъ въ бгство, толпы его разсялись, и вотъ — Іоркъ возстаетъ ему на помощь. Прошу тебя, Бокингэмъ, спши къ нему на встрчу и спроси причину его возстанія. Скажи, что я отправлю герцога Эдмонда въ Товеръ — Сомерсетъ, ты пробудешь тамъ только до распущенія имъ войска.
СОМЕР. Государь, для блага моего отечества я готовъ идти и въ темницу, и на смерть.
К. ГЕН. Во всякомъ случа, Бокингэмъ, не будь слишкомъ жёстокъ въ выраженіяхъ, вдь онъ раздражителенъ, не перенесетъ грубаго слова.
БОКИН. Будьте покойны, государь, я увренъ что улажу все въ вашу пользу.
К. ГЕН. Пойдемъ жена, поучимся управлять лучше, потому что до сихъ поръ Англія можетъ проклинать мое бдственное царствованіе.

(Уходятъ.)

СЦЕНА 10.

Кентъ. Садъ Идена.

Входитъ Кэдъ.

КЭДЪ. Позоръ честолюбію! позоръ и теб самому — съ мечемъ въ рук, и готовъ умереть съ голоду! Цлыя пять дней скрывался я въ лсахъ, не смя высунуть изъ нихъ носа, потому что вся страна сторожитъ меня, и такъ проголодался, что не остался бы доле, еслибъ даже и на тысячу лтъ могъ обезпечить этимъ жизнь свою. Я перелзъ черезъ стну въ этотъ садъ, чтобъ посмотрть, нельзя ли насться хоть травой, не найду ли хоть кочанъ салату, а имъ очень можно было бы освжить желудокъ въ такую жаркую погоду. Дв вещи: салатъ да шлемъ, кажется, нарочно созданы мн на пользу, сколько разъ, еслибъ не шлемъ, ржавая скира раскроила бы мн черепъ, сколько разъ, прошедшись порядкомъ, истомленный жаждой, употреблялъ я его вмсто чаши, почему жь и теперь не утолить мой голодъ салату {Тутъ непереводимая игра значеніями слова sallet — шлемъ и sallet — салатъ.}?

Входитъ Иденъ съ служителями.

ИДЕН. О, Боже, кто жь, имя возможность наслаждаться такими пріятными прогулками, захочетъ жить при тревожномъ двор? Это маленькое, оставленное мн отцомъ наслдіе, удовлетворяетъ меня вполн, стоитъ государства. Я не ищу возвышенія паденіемъ другихъ, не томлюсь жаждою скопленія богатствъ, живу и тмъ что имю сообразно моему званію, и бдный никогда не отходитъ отъ моихъ воротъ безъ помощи.
КЭДЪ. Это хозяинъ идетъ сюда, чтобъ схватить меня, какъ бродягу, за то, что, не спросясь, вошелъ въ его владніе.— Бездльникъ, ты хочешь предать меня, добыть отъ короля тысячу кронъ за мою голову, но прежде чмъ мы съ тобой разстанемся, я накормлю тебя, какъ страуса, желзомъ, заставлю проглотить мой мечъ, какъ большую булавку.
ИДЕИ. Кто бъ ты, грубіянъ, ни былъ — я не знаю тебя, какъ же мн предать тебя? Мало, что ты ворвался въ мой садъ, перелзъ черезъ стну, какъ воръ, чтобъ обокрасть его — ты вздумалъ еще пугать меня, хозяина, наглыми угрозами.
КЭДЪ. Пугать? клянусь лучшею кровью, которая когда либо проливалась, я и отдую тебя! Посмотри на меня хорошенько. Вотъ ужь пять дней, что у меня не было и крохи во рту, но подойди ко мн съ твоими пятью прислужниками — если я не сдлаю всхъ васъ такъ же мертвыми, какъ дверной гвоздь {Въ шляпку котораго стучались, онъ замнялъ ныншній колокольчикъ.}, молю Господа, чтобъ онъ ужь навсегда лишилъ меня возможности сть траву.
ИДЕН. Нтъ, пока будетъ существовать Англія, никогда не скажутъ, что Александръ Иденъ, эсквайръ кентскій, напалъ съ цлой ватагой на бдняка, изнуреннаго голодомъ. Впейся въ меня неподвижными глазами своими, и посмотри, смигну ли я. Сравни членъ за членомъ: ты гораздо слабй меня, твоя рука — палецъ кулака моего, твоя нога — тычинка передъ этимъ пнемъ, и одна эта стопа поспоритъ со всей твоей силой, а подниму руку — вырыта твоя могила. Но я не намренъ тягаться съ тобой словами, пусть мой мечъ доскажетъ, чего не досказалъ языкъ.
КЭДЪ. Клянусь моимъ мужествомъ, совершенншій витязь, какого никогда еще не приводилось мн слышать.— Слушай же, мечъ мой! если ты только погнешь остріе свое, не искрошишь, какъ говядину, этого жирнаго болвана, прежде чмъ заснешь въ ножнахъ своихъ — на колняхъ молю Господа, чтобъ онъ обратилъ тебя въ подковные гвозди. (Они сражаются, Кэдъ падаетъ.) О, убитъ! Но не ты — голодъ убилъ меня, дайте мн только десять трапезъ, которыхъ не видалъ въ эти пять дней, и я справился бы и съ десятью тысячами дьяволовъ. Да засохнетъ же этотъ садъ, да будетъ онъ, отнын, кладбищемъ для всхъ, кто живетъ въ этомъ дом — непреодолимая душа Кэда отлетаетъ.
ИДЕН. Такъ я убилъ Кэда, чудовищнаго этого измнника? О, мечъ мой, за этотъ подвигъ, ты будешь святъ для меня, я велю повсить тебя надъ моей могилой, когда умру. Кровь эта никогда не сотрется съ острія твоего, она останется на теб, какъ колетъ герольда, для прославленія твоего господина.
КЭДЪ. Иденъ, прощай, гордись своей побдой. Скажи отъ меня Кенту, что онъ потерялъ лучшаго изъ сыновей своихъ, убди весь міръ сдлаться трусомъ, потому что тотъ, кто никогда и никого не боялся — побжденъ не мужествомъ, а голодомъ. (Умираетъ.)
ИДЕН. Свидтель Богъ, какъ страшно ты ошибаешься. Издыхай же гнусный извергъ, страшное проклятіе родившей тебя! О, какъ желалъ бы я низвергнуть въ адъ и твою душу, какъ мой мечъ повергъ твое тло. За ноги стащу я тебя отсюда на навозную кучу, которая будетъ твоей могилой, отрублю на ней твою мятежную голову, и въ торжеств снесу ее къ королю, оставивъ туловище въ добычу вранамъ (Уходитъ, влача за собою трупъ Кэда.)

ДЙСТВІЕ V.

СЦЕНА 1.

Тамъ же. Поле между Дардфордомъ и Блэкхизомъ.

Съ одной стороны лагерь Короля, съ другой входитъ Іоркъ со свитой, съ барабаннымъ боемъ и съ распущенными знаменами. Войско его остается въ нкоторомъ отдаленіи.

ІОРКЪ. Такъ возвращается Іоркъ изъ Ирландіи требовать правъ своихъ, сорвать корону съ головы слабаго Генриха. Звоните жь въ колокола, жгите свтлые, блестящіе потшные огни въ честь законнаго короля великой Англіи!— О, sancta majestas! кто жь не купилъ бы тебя и самой дорогой цной? Повинуйся, кто не уметъ повелвать, эта жь рука создана для золотаго скиптра. Безъ меча, или скиптра въ ней слова мои не могутъ имть должнаго дйствія, и скиптръ, клянусь душой, будетъ въ ней, и я обобью имъ лиліи Франціи.

Входитъ Бокингэмъ.

Это кто? Бокингэмъ, чтобъ помшать мн. Онъ непремнно посланъ королемъ. Необходимо притвориться.
БОКИН. Дружественный привтъ Іорку, если онъ ничего дурнаго не замышляетъ.
ІОРКЪ. Принимаю привтъ твой, Гомфри Бокингэмъ. По собственному желанію, или посломъ короля?
БОКИН. Посломъ Генриха, нашего великаго государя, чтобъ узнать причину этого воинственнаго скопа въ мирное время, для чего ты — подданный, какъ и я — въ противность присяг и ленной покорности, собралъ безъ его позволенія такое огромное войско, и осмлился придвинуть его такъ близко къ мстопребыванію его величества?
ІОРКЪ. (Про себя.) Я задыхаюсь отъ бшенства. Гнусная рчь его до того выводитъ меня изъ себя, что готовъ рубить горы, сражаться со скалами, что могъ бы, подобно Аяксу Теламоніеву, разразиться всею яростью надъ волами и баранами. Я рожденъ лучше короля, боле король чмъ онъ, царственне его въ помыслахъ, и долженъ притворствовать, пока Генрихъ не ослабетъ, а я не усилюсь еще боле.— (Бокингэму.) Извини Бокингэмъ, что замедлилъ отвтомъ. Голова моя такъ разстроена черными думами. Я привелъ сюда это войско, чтобъ удалить отъ короля надменнаго Сомерсета — гибельнаго какъ для его величества, такъ и для государства.
БОКИН. Ты слишкомъ ужь много берешь на себя, но если только это причина твоего вооруженія — король исполнилъ твое требованіе. Герцогъ Сомерсетъ въ Товер.
ІОРКЪ. И ты ручаешься честью, что заключенъ?
БОКИН. Заключенъ — ручаюсь честью.
ІОРКЪ. О, если такъ, Бокингэмъ, я распускаю мое войско.— Друзья, благодарю васъ, разойдитесь, завтра, на пол святаго Георга, я выдамъ вамъ жалованье, удовлетворю вс ваши желанія.— Если мой государь, добродтельный Генрихъ, пожелаетъ моего старшаго сына — или нтъ, всхъ сыновей моихъ въ залогъ моей любви и врности, я пришлю ихъ съ радостью. Земли, имущество, лошадей, доспхи, все что имю отдамъ я въ полное его распоряженіе, если только казнитъ Сомерсета.
БОКИН. Хвалю такую покорность, пойдемъ же въ ставку его величества.

Входитъ Король Генрихъ со свитой.

К. ГЕН. Если Іоркъ идетъ рука въ руку съ тобою, Бокингэмъ, стало онъ не замышляетъ противъ насъ ничего дурнаго?
ІОРКЪ. Съ подобающимъ смиреніемъ и должной покорностью является Іоркъ къ вашему величеству.
К. ГЕН. Для чего жь привелъ ты это войско?
Іоркъ. Чтобъ удалить измнника Сомерсета, и за тмъ сразиться съ чудовищнымъ бунтовщикомъ Кэдомъ, который — какъ узналъ недавно — разбитъ уже.

Входитъ Иденъ съ головой Кэда.

ИДЕНЪ. Если человку такъ ничтожному, такого низкаго состоянія будетъ позволено приблизиться къ особ короля, я представлю вашему величеству голову измнника, голову Кэда, котораго убилъ въ единоборств.
К. ГЕН. Голову Кэда?— Великій Боже, какъ правосуденъ ты! Дай же взглянуть на мертвое лице человка, который, при жизни, такъ сильно тревожилъ меня. Скажи, мой другъ, ты убилъ его?
ИДЕНЪ. Я, ваше величество.
К. ГЕН. Твое имя и званіе?
ИДЕНЪ. Александръ Иденъ, бдный, преданный королю кентскій эсквайръ.
БОКИН. Съ позволенія вашего величества, за такую услугу его можно посвятить и въ рыцари.
К. ГЕН. Иденъ, преклони колна, (Онъ становится на колни) встань рыцаремъ. Въ награду мы даемъ еще теб тысячу маркъ и желаемъ чтобъ отнын ты находился при нашей особ.
ИДЕНЪ. Мало жизни, чтобъ оправдать такую милость, и смерти — если когда-нибудь измню моему повелителю.
К. ГЕН. Бокингэмъ, Сомерсетъ идетъ сюда съ королевой. Ступай, скажи, чтобъ она скорй скрыла его отъ герцога.

Входятъ Королева Маргарита и Сомерсетъ.

К. МАР. Нтъ, не скроетъ онъ головы своей и отъ тысячи Іорковъ, смло станетъ онъ передъ нимъ, лицемъ къ лицу.
ІОРКЪ. Что жь это? Сомерсетъ свободенъ? Такъ раскуй же, Іоркъ, давно закованные помыслы, дай языку волю сравняться съ сердцемъ. Я потерплю присутствіе Сомерсета?— Лживый король, зачмъ измнилъ ты данному мн слову, зная какъ я неспособенъ переносить обиды? Король, сказалъ я? нтъ, ты не король, неспособенъ повелвать и править народомъ кто не сметъ, или не можетъ справиться съ измнникомъ. Корона нейдетъ къ голов твоей, твоя рука создана для богомольческаго посоха, а не для грознаго царственнаго скиптра. Внецъ этотъ долженъ обнимать мое чело — чело, сіянье и хмуренье котораго, какъ копье Ахиллеса, можетъ и мертвить и изцлять. Вотъ рука для скиптра, для осуществленія имъ властительныхъ законовъ. Давай мсто, клянусь небомъ, теб не властвовать уже боле надъ тмъ, кого само небо предназначило быть твоимъ властелиномъ.
СОМЕР. О, чудовищный измнникъ!— Іоркъ, я арестую тебя за измну королю и корон.— Повинуйся, дерзкій измнникъ, преклони колна и моли прощенія.
ІОРКЪ. Ты хочешь, чтобъ я преклонилъ колна? дай прежде спросить этихъ {Вроятно, указывая на свое войско.}, потерпятъ ли они чтобъ я преклонилъ колна передъ кмъ бы то ни было. Позвать въ поручители сыновей моихъ, (Одинъ изъ его свиты уходитъ) я знаю, они скорй заложатъ мечи свои, чмъ допустятъ, чтобъ я пошелъ въ темницу.
К. МАР. Позвать Клиффорда, сказать, чтобъ явился сію же минуту для ршенія: годятся ли незаконнорожденные сыновья Іорка въ поруки по вроломномъ отц ихъ.
ІОРКЪ. О, запятнанная кровью Неаполитанка, изчадіе Неаполя, кровавый бичь Англіи, сыновья Іорка, высшія тебя по рожденію, будутъ поруками по отц своемъ, и горе тому, кто отвергнетъ поручительство дтей моихъ.

Входятъ съ одной стороны Эдуардъ и Ричардъ Плантагенеты съ войскомъ, а съ друuой Клиффордъ съ своимъ сыномъ и также съ войскомъ.

Вотъ они идутъ. Ручаюсь, они не выдадутъ меня.
К. МАР. Идетъ и Клиффордъ, онъ отвергнетъ ихъ поручительство.
КЛИФФ. (Преклоняя колна передъ Генрихомъ.) Здоровья и всякаго счастія моему королю и повелителю!
ІОРКЪ. Благодарю, Клиффордъ, что новаго?— О, не пугай насъ этимъ гнвнымъ взглядомъ. Мы твой король, Клиффордъ, преклони снова колна, и мы простимъ твою ошибку.
КЛИФФ. Нтъ, Іоркъ, вотъ мой король, я не ошибся, но ты, думая что я могу ошибиться, сильно во мн ошибаешься. Въ Бедламъ его! онъ сошолъ съ ума.
К. ГЕН. Да, Клиффордъ, сумасшествіе и честолюбіе возстановили его противъ короля его.
КЛИФФ. Онъ измнникъ. Отправьте его въ Товеръ, огрубите ему мятежническую голову.
К. МАР. Онъ арестованъ, но не повинуется, говоритъ, что за него поручатся сыновья его.
ІОРКЪ. Не такъ ли, дти?
ЭДУАР. Мы готовы, если наше слово поможетъ теб.
РИЧАР. А не поможетъ слово — поможетъ наше оружіе.
КЛИФФ. Да это цлое племя измнниковъ.
ІОРКЪ. Взгляни въ зеркало и назови такъ свое собственное отраженіе, я твой король, а ты гнусный измнникъ.— Позвать сюда двухъ безстрашныхъ медвдей моихъ, тряхнутъ они только цпями, и злыя эти собаченки {Въ прежнихъ изданіяхъ: fell-lurkiny curs… По экземпляру Колльера: fell-looking curs…} тотчасъ же присмирютъ. Позвать Сольсбёри и Варвика {На шлем герба Невилей, графовъ Варвикскихъ, былъ вмсто гребня, стоящій медвдь, прикованный къ сучковатому пню.}.

Барабанный бой. Входитъ Варвикъ и Сольсбери съ войскомъ.

КЛИФФ. Такъ это-то твои медвди? Мы затравимъ твоихъ медвдей до смерти, закуемъ ихъ вожака въ ихъ же цпи, если только осмлишься вывести ихъ на травлю {Въ старину медвжьей травлей могли тшиться только короли.}.
РИЧАР. Видалъ я неразъ какъ злыя, заносчивыя собаченки рвались и кусались, когда ихъ удерживали, и поджимали хвосты и визжали, какъ только приводилось почувствовать мохнатую лапу медвдя. То же сдлаете и вы, если вздумаете тягаться съ лордомъ Варвикомъ.
КЛИФФ. Прочь, куча злости, гадкій недоваленный комъ, уродливый и душой точно такъ же, какъ тломъ!
ІОРКЪ. Погодите, мы еще не такъ распалимъ васъ.
КЛИФФ. Берегитесь, чтобъ самимъ не спалиться своимъ пыломъ.
К. ГЕН. Варвикъ, неужели твои колна разучились сгибаться?— Сольсбёри,— позоръ серебристымъ волосамъ твоимъ, безумный совратитель бшенаго сына!— на смертномъ одр вздумалъ ты разыгрывать разбойника, съ очками на носу ищешь бдъ. О, гд же честь, гд врность? изгнанная изъ головы уже остывшей, гд же найдетъ она на земл пристанище? Ты хочешь вырыть войну изъ могилы, осрамить почтенную твою старость кровью? Лишенъ ты, несмотря на лта, опытности? а не лишенъ — зачмъ же употребляешь ее во зло? Стыдись! вспомни долгъ свой, и преклони предо мной колна, которыя преклонная старость и безъ того клонитъ уже къ могил.
СОЛЬС. Лордъ, безпристрастно обсудилъ я права знаменитаго герцога и, по совсти, признаю его свтлость законнымъ наслдникомъ престола Англіи.
К. ГЕН. Но разв ты не клялся мн въ подданств?
СОЛЬС. Клялся.
К. ГЕН. Какъ же разршишь ты себя отъ этой клятвы?
СОЛЬС. Великъ грхъ клясться неправедно, но сдерживать клятву грховную, грхъ еще большій. Да и кто же, обязавшись какой бы то ни было торжественной клятвой, совершитъ убійство, ограбитъ человка, изнасилуетъ невинную дву, лишитъ сироту наслдія, вдову ея законныхъ нравъ, потому только что связанъ торжественной клятвой?
К. МАР. Къ чему софизмы хитрому измннику?
К. ГЕН. Позовите Бокингэма! скажите, чтобъ вооружился.
ІОРКЪ. Да, зови Бокингэма и всхъ друзей своихъ, я ршился умереть, или царствовать.
КЛИФФ. Если сны не лгутъ, первое сбудется непремнно.
ВАРВ. Теб лучше бы убраться на постель, погрузиться снова въ сновиднія, чтобъ избжать бранной непогоды.
КЛИФФ. Я не побоюсь и далеко сильнйшей той, какую ты можешь поднять нынче, и я зарублю это на твоемъ шлем, только бы мн узнать тебя по гербу твоего дома.
ВАРВ. Клянусь гербомъ моего отца, гребень стараго Невиля — стоящій медвдь, прикованный къ суковатому пню,— будетъ, на страхъ теб, на моемъ шлем, какъ на вершин горы кедръ, сохраняющій свою зелень на перекоръ всмъ бурямъ.
КЛИФФ. Я сорву твоего медвдя съ твоего шлема, и съ презрніемъ растопчу его ногами, на перекоръ вожаку и покровителю медвдя.
М. КЛИ. Къ оружію, побдоносный отецъ, губить бунтовщиковъ и сторонниковъ ихъ!
РИЧАР. Полноте, умилосердитесь! къ чему такія гнвныя рчи — вдь вамъ нынче ужинать на неб.
М. КЛИ. Теб ли знать это, гнусный уродъ.
РИЧАР. А не на неб, такъ наврное въ аду.

(Уходятъ.)

СЦЕНА 2.

Сентъ-Альбанъ.

Шумъ битвы. Стычки. Входить Варвикъ.

ВАРВ. Клиффордъ кумберлэндскій, Варвикъ зоветъ тебя, и если теперь, когда сердитая труба звучитъ тревогу и крики умирающихъ наполняютъ пустой воздухъ, ты не прячешься отъ медвдя,— выходи и сразись со мной! Гордый сверный лордъ, Клиффордъ кумберлэндскій, Варвикъ осипъ, призывая тебя на битву.

Входить Іоркъ.

Что это, благородный лордъ, пшкомъ?
ІОРКЪ. Убійственная рука Клиффорда сразила мою лошадь, но я заплатилъ ему тмъ же, сдлавъ и его красиваго, любимаго коня добычей врановъ и коршуновъ.

Входитъ Клиффордъ.

ВАРВ. Пробилъ часъ одного изъ насъ, или и обоихъ.
ІОРКЪ. Постой, Варвикъ! ищи себ другаго звря, а этого я самъ долженъ затравить до смерти.
ВАРВ. Не плошай же, Іоркъ, вдь ты сражаешься за корону.— Клиффордъ, мн больно оставить тебя, не сразившись, и это такъ врно, какъ надюсь пережить этотъ день. (Уходитъ.)
КЛИФФ. Что жь смотришь ты на меня? что медлишь, Іоркъ?
ІОРКЪ. Я влюбился бы въ твое благородное безстрашіе, еслибъ ты не былъ отъявленнымъ врагомъ моимъ.
КЛИФФ. И твоего мужества нельзя было бы не уважать, еслибъ оно не проявлялось въ гнусномъ дл измны.
ІОРКЪ. Такъ пусть же оно защититъ меня отъ меча твоего, по мр правоты моего дла.
КЛИФФ. Душу и тло ставлю противъ.
ІОРКЪ. Страшная ставка!— приготовься жь! (Они сражаются, Клиффордъ падаетъ.)
КЛИФФ. La fin couronne les oeuvres! (Умираетъ.)
ІОРКЪ. Ты стихъ, война даровала теб миръ. Господи, даруй миръ и душ его! (Уходитъ.)

Входитъ Молодой Клиффордъ.

М. КЛИ. Стыдъ и позоръ! все бжитъ, страхъ родитъ безпорядокъ, а безпорядокъ ранитъ, гд бы долженъ защищать. О, война, дочь ада, страшное орудіе гнвныхъ небесъ, наполни оледенвшія груди нашихъ раскаленнымъ углемъ мщенія! Не допускай ни одного изъ воиновъ до бгства, кто истинно преданъ войн, тотъ чуждъ самолюбія, самолюбецъ только случайно пріобртаетъ имя храбраго — (Увидавъ трупъ отца) О, да уничтожится же гнусный свтъ этотъ! да стопятся въ одно и земля и небо огнемъ послдняго дня! да заглушатся вс слабые, ничтожные звуки трубой страшнаго суда!— Неужели же теб, отецъ, было предопредлено провести юность въ мир, добыть серебристое украшеніе старости, чтобъ въ лтахъ общаго уваженія и покоя умереть такъ въ буйной битв?— Смерть твоя окаменила мое сердце, и оно останется камнемъ, пока будетъ въ груди моей. Іоркъ не щадитъ нашихъ старцевъ — не пощажу и я дтей ихъ, слезы двъ будутъ для меня то же, что роса для огня, красота, смиряющая даже самыхъ изверговъ, будетъ масломъ и льномъ для пламени моей ярости. Отнын я не знаю милосердія, встрчу ребенка изъ дому Іорковъ — изрублю на части, какъ бшеная Медея юнаго Абсирта {Брата своего.}, прославлюсь зврствомъ. (Поднимая трупъ отца,) Пойдемъ, новая развалина древняго дома Клиффордовъ, какъ Эней Анхиза, понесу я тебя на мощныхъ плечахъ своихъ, но Эней несъ живое бремя, а я не знаю ничего тяжеле этого бремени моего несчастія. (Уходитъ съ трупомъ.)

Входятъ Ричардъ Плантагенетъ и Сомерсетъ, сражаясь, Сомерсетъ падаетъ,

РИЧАР. Лежи же здсь, смертью подъ дрянной вывской корчмы, гласящей: ‘Замокъ въ Сентъ-Альбан’, Сомерсетъ прославилъ колдунью {Намекъ на предсказаніе Мэргери Джорденъ. Дйст. I, сц. 4.}.— Не измняй же, мечъ, своему закалу, не смиряй, сердце, своей ярости. Священнослужители молятъ за враговъ своихъ, принцы убиваютъ ихъ. (Уходитъ.)

Трубы. Сшибки. Отступленіе. Входятъ Король Генрихъ, Королева Маргарита и другіе.

К. МАР. Скорй, лордъ! вы слишкомъ ужь медлите, стыдитесь, бжимъ!
К. ГЕН. Можемъ ли мы убжать отъ неба? постой, добрая Маргарита.
К. МАР. Я не понимаю васъ, вы не хотите ни сражаться, ни бжать. Теперь и мужество и благоразуміе и самосохраненіе повелваютъ уступить врагу и обезопасить себя, какъ можемъ, а это возможно только бгствомъ. (Вдали шумъ битвы.) Захватятъ васъ — мы погибли, удастся избжать — что очень вроятно, если вы не станете медлить,— мы скроемся въ Лондонъ, гд васъ любятъ и гд проломъ, сдланный въ нашемъ счастіи, можно задлать тотчасъ же.

Входитъ Молодой Клиффордъ.

М. КЛИ. Не замышляй мое сердце страшнаго мщенія въ будущемъ — скорй согласился бы я богохульствовать, чмъ посовтовать вамъ бгство, но бгство ваше необходимо. Непреодолимый страхъ овладлъ сердцами всхъ теперешнихъ нашихъ сторонниковъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: of all our present parts.. По экземпляру Колльера: of all our present friends…}. Спасайтесь, придетъ и ихъ чреда, и мы обмняемся съ ними счастіемъ. Спасайтесь, спасайтесь, мой повелитель!

СЦЕНА 3.

Пол близь Сентъ-Альбана.

Шумъ битвы, Отступленіе. Трубы. Входятъ Іоркъ, Ричардъ Плантагенетъ, Варвикъ и войска съ барабаннымъ боемъ и съ распущенными знаменами.

ІОРКЪ. Кто знаетъ, что сталось съ старымъ Сольсбёри {Въ прежнихъ изданіяхъ: Of Salisbury. По Колльеру: Old Salisbury.}, этимъ зимнимъ львомъ, который въ ярости забываетъ увчья старости, вс ушибы времени и, какъ герой во цвт юности {Въ прежнихъ изданіяхъ: and all brush of time, and like а gallant in the brow of youth… По экземпляру Колльера: and all bruise of time, and like а gallant in the bloom of youth…}, заимствуетъ силу изъ самыхъ обстоятельствъ? И этотъ счастливый день не будетъ счастливымъ, и мы не выиграли ни одной пядени, если потеряли Сольсбёри.
РИЧАР. Отецъ, три раза помогалъ я ему нынче взобраться на коня, три раза заслонялъ его павшаго, три раза уводилъ съ поля, уговаривая отдохнуть — и опять встрчалъ его тамъ, гд была опасность, какъ роскошные ковры въ убогой хижин, красовалась его воля въ его старомъ, дряхломъ тл. Съ свойственной ему доблестью — но вотъ и онъ.

Входитъ Сольсбери.

СОЛЬС. Клянусь мечемъ, ты славно дрался нынче — да и вс мы.— Благодарю тебя, Ричардъ. Богу извстно, долго ли еще жить мн, но нынче ему было угодно, чтобъ ты три раза избавилъ меня отъ неминуемой смерти.— Послушайте однакожь, лорды, побда далеко не завоеваніе еще, что жь что врагъ бжалъ — онъ можетъ собрать новыя силы.
ІОРКЪ. Знаю, что наша безопасность въ погон за нимъ, потому что, слышалъ, король бжалъ въ Лондонъ съ цлью созвать парламентъ. Постараемся же нагнать его прежде, чмъ разошлются позывы. Что скажетъ на это лордъ Варвикъ? гнаться за нимъ?
ВАРВ. За нимъ? обогнать его если можно. Да, лорды, клянусь, славенъ этотъ день. Сраженіе, выигранное знаменитымъ Іоркомъ при Сентъ-Альбан, передастся грядущимъ вкамъ.— Гремите трубы и барабаны!— въ Лондонъ!— и да даруетъ намъ Господь много, много такихъ еще дней!

ГЕНРИХЪ VI.

ЧАСТЬ III.

ДЙСТВУЮЩІЕ.

Король Генрихъ VI.
Эдуардъ, принцъ Вэльсскій, сынъ его.
Людвигъ XI, король Франціи.
Герцогъ Сомерсетъ, Герцогъ Экстеръ, Графъ Оксфордъ, Графъ Норсомберлэндъ. Графъ Вестморлэндъ, Лордъ Клиффордъ, королевской партіи.
Ричардъ Плантагенетъ, герцогъ Іоркскій.
Эдуардъ, графъ Марчь, потомъ король Эдуардъ IV,
Эдмондъ, графъ Рютлэндъ,
Ричардъ, потомъ герцогъ Глостеръ, Герцогъ Норфолькъ, Маркизъ Монтегю, Графъ Варвикъ, Лордъ Гастингсъ, Графъ Пемброкъ, Лордъ Стэффордъ, іоркской партіи.
Джорджъ, потомъ герцогъ Кларенсъ
Сэръ Джонъ Мортимеръ, Сэръ Хугъ Мортимеръ, дяди герцога Іорка.
Генрихъ, графъ Ричмондъ, юноша.
Лордъ Риверсъ, братъ леди Грей.
Сэръ Вилльямъ Стэнли.
Сэръ Джонъ Монгомери.
Сэръ Джонъ Сомервиль.
Наставникъ Рютлэнда.
Меръ іоркскій.
Комендантъ Товера.
Два тюремщика.
Два охотника.
Отцеубійца.
Сыноубійца.
Королева Маргарита.
Леди Грей, потомъ королева, жена Эдуарда IV.
Бона, сестра французскаго короля.

Войска и свиты королей Генриха и Эдуарда, Гонцы, Стража и проч.

Мсто дйствія въ Англіи и только въ конц третьяго дйствія во Франціи.

ДЙСТВІЕ I.

СЦЕНА I.

Лондонъ. Зала парламента.

Барабанный бой. Въ двери вламываются солдаты іоркской партіи, за ними входятъ Герцогъ Іоркъ, Эдуардъ, Ричардъ, Норфолькъ, Монтегю, Варвикъ и другіе съ блыми розами на шлемахъ.

ВАРВ. Удивляюсь, какъ же это ускользнулъ король.
ІОРКЪ. Онъ покинулъ своихъ, скрылся тайкомъ между тмъ какъ мы преслдовали сверныхъ конниковъ, и тутъ, великій Норсомберлэндъ, воинственное ухо котораго никогда не выносило отбоя, лорды Клиффордъ и Стэффордъ, ободривъ упавшее духовъ войско, ринулись вс разомъ на передовые ряды нашихъ, врубились въ нихъ и пали отъ мечей простыхъ воиновъ.
ЭДУАР. И отецъ лорда Стэффорда, герцогъ Бокингэмъ, или убитъ или тяжело раненъ. Я разскъ его забрало отвснымъ ударомъ, а что это правда, (Показывая окровавленный мечъ свой) посмотри, отецъ,— вотъ кровь его.
МОНТ. (Показывая свой мечъ Іорку.) Братъ, вотъ кровь графа Вильширъ, съ которымъ я сразился въ общей схватк.
РИЧАР. (Бросая голову Сомерсета на полъ.) Говори за меня ты, скажи имъ, что сдлалъ я.
ІОРКЪ. Ричардъ отличился боле всхъ сыновей моихъ. Такъ вы мертвы, почтеннйшій лордъ Сомерсетъ?
НОРФ. Того же можетъ надяться и весь родъ Джона Гаунтъ.
РИЧАР. Точно такъ же надюсь я снести голову и королю Генриху.
ВАРВ. И я. Клянусь небомъ, побдоносный Іоркъ, я не сомкну глазъ, пока не увижу тебя на престол, похищенномъ домомъ Ланкастера. Мы во дворц трусливаго короля, вотъ и царственный тронъ, займи его, Іоркъ,— онъ принадлежитъ теб, а не наслдникамъ Генриха.
ІОРКЪ. Поддержи, любезный Варвикъ, и я займу его, вдь мы ворвались сюда силой.
НОРФ. Мы вс поддержимъ теб, смерть тому, кто побжитъ.
ІОРКЪ. Благодарю, добрый Норфолькъ.— Останьтесь же со мной, лорды — и вы, воины, проведите эту ночь у меня.
ВАРВ. Явится король — не длайте ему никакого насилія, если только не вздумаетъ вытснять васъ оружіемъ. (Воины и лорды удаляются въ другую комнату.)
ІОРКЪ. Нынче соберется сюда парламентъ королевы, которая никакъ не воображаетъ, что и мы будемъ членами его. Отстоимъ права наши не словами, такъ ударами.
РИЧАР. Останемся здсь съ оружіемъ въ рукахъ.
ВАРВ. Кровавымъ назовется этотъ парламентъ, если Плантагенетъ, герцогъ іоркскій, не взойдетъ на престолъ, не свергнетъ съ него малодушнаго Генриха, котораго трусость сдлала насъ посмшищемъ враговъ.
ІОРКЪ. Такъ не оставляйте же меня, лорды, будьте тверды,— я ршаюсь вступить въ права мои.
ВАРВ. Ни король, ни самый ревностный любимецъ его, ни горделивйшій защитникъ дома Лэнкэстера не посмютъ шевельнуть крыломъ, когда Варвикъ зазвенитъ своими колокольчиками {Соколамъ навязывали на шею иногда маленькія колокольчики, чтобы звономъ ихъ запугивать птицъ еще сильне.}. Я посажу Плантагенета, и пусть кто-нибудь осмлится вырвать его.— Ршись, Ричардъ, требуй короны Англіи. (Взводитъ его на престолъ, на который онъ и садится.)

Трубы. Входятъ Король Генрихъ, Клиффордъ, Норсомберлэндъ, Вестморлэндъ, Экстеръ и другіе съ красными розами на шлемахъ.

К. ГЕН. Посмотрите, лорды, дерзкой бунтовщикъ сидитъ уже на престол! полагаясь на мощь Варвика, этого вроломнаго пера, онъ думаетъ завладть короной, царить королемъ.— Графъ Норсомберлэндъ, онъ убилъ твоего отца, и твоего, лордъ Клиффордъ,— вы оба поклялись отомстить и ему, и дтямъ, и любимцамъ, и друзьямъ его.
НОРС. И если я не отомщу, пусть отомститъ мн небо!
КЛИФФ. Одна жажда мщенія заставила Клиффорда замнить трауръ желзомъ.
ВЕСТ. И мы потерпимъ это? стащимъ его! Ярость жжетъ мое сердце, я не въ силахъ выносить.
К. ГЕН. Потерпи немного, любезный графъ Вестморлэндъ.
КЛИФФ. Пусть терпятъ трусы, подобные ему, будь живъ отецъ вашъ, онъ не посмлъ бы ссть на тронъ его.— Государь, уничтожимъ здсь же, въ парламент, весь родъ Іорка.
НОРС. Прекрасно, братъ, быть по твоему.
К. ГЕН. Но разв вы не знаете, что городъ благопріятствуетъ имъ, что у нихъ есть войско, которое явится по первому знаку?
ЭКСТ. Все обратится въ бгство только что убьемъ герцога.
К. ГЕН. О, нтъ! никогда Генрихъ не позволитъ себ даже и мысли сдлать парламентъ бойней. Братъ Экстеръ, слова, негодованіе, угрозы — вотъ оружіе Генриха. (Они приближаются къ Герцогу.) Мятежный герцогъ Іоркскій, сойди съ моего трона и у ногъ моихъ, на колняхъ, моли милости и прощенія, я король твой.
ІОРКЪ. Ошибаешься, я король твой.
ЭКСТ. Стыдись! сойди съ престола, онъ сдлалъ тебя герцогомъ Іоркскимъ.
ІОРКЪ. Это герцогство было моимъ наслдіемъ, точно такъ же, какъ и графство {Марчское.}.
ЭКСТ. Твой отецъ измнилъ корон.
ІОРКЪ. Экстеръ, ты измнилъ королю, взявъ сторону Генриха, похитителя короны.
КЛИФФ. Чью жь сторону и принять ему, какъ не законнаго короля своего?
ВАРВ. Конечно, Клиффордъ, но законный король его Ричардъ, герцогъ Іоркскій.
К. ГЕН. И мн стоять передъ тобой, а теб сидть на моемъ престол?
ІОРКЪ. Такъ должно быть и будетъ. Покорись!
ВАРВ. Будь герцогомъ Ланкастерскимъ, а онъ пусть будетъ королемъ.
ВЕСТ. Онъ и король и герцогъ Ланкастерскій, и Вестморлэндъ докажетъ это.
ВАРВ. А Варвикъ опровергнетъ. Вы, кажется, забыли, что мы прогнали васъ съ поля, перебили отцовъ вашихъ и съ распущенными знаменами прошли черезъ весь городъ до самыхъ воротъ дворца.
НОРС. О, нтъ, Варвикъ, помню, слишкомъ хорошо помню, и, клянусь, и ты, и весь твои родъ поплатитесь мн за это.
ВЕСТ. Я возьму у тебя, Плантагенегъ, у твоихъ дтей, родственниковъ, друзей боле жизней, чмъ было капель крови въ жилахъ отца моего.
КЛИФФ. Не раздражай еще боле, или, вмсто словъ, я пошлю теб, Варвикъ, такого встника, который отомститъ смерть отца прежде, чмъ шевельнусь.
ВАРВ. Бдный Клиффордъ, какъ смшны мн твои пустыя угрозы.
ІОРКЪ. Хотите, мы предъявимъ наши права на корону? Не хотите — мы мечами отстоимъ ихъ на пол битвы.
К. ГЕН. Измнникъ, можешь ли ты имть какое-нибудь право на корону? твой отецъ былъ, какъ и ты, герцогъ Іоркскій, твой ддъ, Рожеръ Мортимеръ,— графъ Марчскій. Я сынъ Генриха пятаго, смирившаго Дофина и Французовъ, завладвшаго ихъ городами и провинціями.
ВАРВ. Не говори о Франціи — ты потерялъ ее!
К. ГЕН. Не я, лордъ протекторъ потерялъ ее. Когда меня короновали, мн было только девять мсяцевъ.
РИЧАР. Теперь ты ужь въ возраст — а, кажется, все еще теряешь. Отецъ, сорви корону съ головы похитителя!
ЭДУАР. Да, сорви, отецъ, и наднь ее на свою.
МОНТ. Добрый братъ, ты любишь и уважаешь оружіе — что жь тутъ стоять и спорить? возьмемъ ее съ бою.
РИЧАР. Король побжитъ, только что загремятъ трубы и барабаны.
ІОРКЪ. Молчите, дти!
К. ГЕН. Молчи, ты самъ, дай говорить королю Генриху.
ВАРВ. Плантагенетъ говоритъ первый, слушайте его, лорды, молчите и внимайте — смерть тому, кто перебьетъ его.
К. ГЕН. И ты думаешь, что я оставлю дарственный тронъ, на которомъ сидли и мой отецъ и ддъ мой? Нтъ, пусть прежде война обезлюдитъ мое государство, пусть знамена его, разввавшіяся такъ часто во Франціи, и теперь — къ сокрушенію нашему — разввающіяся въ самой Англіи, будутъ моимъ могильнымъ саваномъ.— Не унывайте, лорды! мое право законно, много законне его.
ВАРВ. Докажи, и ты останешься королемъ.
К. ГЕН. Генрихъ четвертый надлъ корону по праву завоеванія.
ІОРКЪ. Возмущеніемъ противъ своего короля.
К. ГЕН. (Про себя.) Что сказать мн на это? мое право неврно!— (Громко.) Скажите, однакожь — можетъ король назначить преемника?
ІОРКЪ. Что жь изъ этого?
К. ГЕН. Если можетъ — я законный король, потому что Ричардъ въ присутствіи множества лордовъ передалъ корону Генриху четвертому, которому наслдовалъ мой отецъ, а я — ему.
ІОРКЪ. Онъ возсталъ противъ своего короля и силой заставилъ его отречься отъ короны.
ВАРВ. Но положимъ, лорды, что онъ передалъ ее даже и безъ принужденія,— что жь, уничтожилъ онъ этимъ право наслдія?
ЭКСТ. Нтъ, онъ не могъ передать ее безъ условія, чтобъ она перешла къ ближайшему наслднику.
К. ГЕН. Экстеръ, и ты противъ насъ?
ЭКСТ. Онъ правъ, и потому, извините.
ІОРКЪ. Что жь вы шепчетесь, лорды, и не отвчаете?
ЭКСТ. Моя совсть говоритъ, что онъ законный король.
К. ГЕН. Все возстаетъ противъ меня и обращается къ нему!
НОРС. Плантагенетъ, несмотря на вс твои права, не воображай, чтобъ для тебя свергли Генриха съ престола.
ВАРВ. Онъ будетъ свергнутъ наперекоръ вамъ всмъ.
НОРС. Ошибаешься, твое могущество на юг — въ Эссекс, въ Норфольк, Соффольк и Кент,— которое длаетъ тебя такъ надменнымъ и заносчивымъ, слишкомъ еще недостаточно, чтобъ возвести герцога наперекоръ мн.
КЛИФФ. Король Генрихъ, законны или незаконны права твои, лордъ Клиффордъ клянется защищать тебя. Пусть земля разверзнется и поглотитъ меня живаго, если я преклоню колна передъ убійцей отца моего!
К. ГЕН. О, Клиффордъ! твоя клятва оживляетъ меня!
ІОРКЪ. Генрихъ Лэнкэстеръ, откажись отъ короны! Что ворчите, или что замышляете вы, лорды?
ВАРВ. Признай права царственнаго герцога Іорка, или я наполню эту залу вооруженными и кровью похитителя напишу права его надъ трономъ, на которомъ онъ сидитъ теперь. (Топаетъ ногой, воины показываются.)
К. ГЕН. Лордъ Варвикъ, еще одно слово. Позволь мн царствовать по смерть мою.
ІОРКЪ. Утверди корону за мной и за моимъ потомствомъ, и ты по смерть будешь царствовать покойно.
К. ГЕН. Я согласенъ. Ричардъ Плантагенетъ, владй королевствомъ по смерти моей.
КЛИФФ. Какая несправедливость противъ принца, сына вашего!
ВАРВ. Какое счастіе для Англіи и для него самого!
ВЕСТ. Низкій, трусливый, безнадежный Генрихъ!
КЛИФФ. Ты оскорбилъ и насъ и самого себя.
ВЕСТ. Я не могу быть при этомъ договор.
НОРФ. И я.
КЛИФФ. Братъ, пойдемъ, сообщимъ эту новость королев.
ВЕСТ. Прощай! слабодушный, выродившійся король, въ твоей холодной крови ни искры чести.
НОРС. Будь добычей іоркскаго дома и умри въ оковахъ за эту низкую уступку!
КЛИФФ. Въ грозной войн будь вчно побжденнымъ, въ мирное время живи всми оставленный и презрнный! (Уходитъ съ Вестморлэндомъ и Норсомберлэндомъ.)
ВАРВ. Обратись къ намъ, Генрихъ, и не смотри на нихъ.
ЭКСТ. Они жаждутъ мщенія и потому не соглашаются.
К. ГЕН. Ахъ, Экстеръ!
ВАРВ. О чемъ вздыхаешь, государь?
К. ГЕН. Не о себ, лордъ Варвикъ, о сын, котораго такъ неестественно долженъ лишить наслдія. Но, да будетъ, что будетъ,— я укрпляю мою корону за тобой и за твоими наслдниками навсегда, но съ условіемъ, чтобъ ты далъ клятву кончить вс междуусобія, пока буду живъ, почитать меня своимъ королемъ и государемъ, и ни измной, ни открытой войной не стараться лишить меня престола, чтобъ царствовать самому.
ІОРКЪ. (Сходя съ тропа.) Клянусь охотно, и сдержу мою клятву.
ВАРВ. Да здравствуетъ король Генрихъ!— Плантагенетъ, обними его.
К. ГЕН. Да здравствуетъ и Іоркъ и сыновья его, такъ много общающіе!
ІОРКЪ. Теперь Іоркъ и Лэнкэстеръ примирились.
ЭКСТ. И да будетъ проклятъ, кто задумаетъ снова возстановить ихъ другъ противъ друга! (Тушъ. Лорды выступаютъ впередъ.)
ІОРКЪ. Прощайте, государь. Я отправлюсь въ мой замокъ.
ВАРВ. Я займу Лондонъ своимъ войскомъ.
НОРФ. Я пойду съ своими въ Норфолькъ.
МОНТ. А я опять въ море. (Удаляются вс, кром Короля и Экстера.)
К. ГЕН. А я, съ моею грустью, ко двору.

Входитъ Королева Маргарита съ Принцомъ Вэльсскимъ.

ЭКСТ. Сюда идетъ королева, глаза ея сверкаютъ гнвомъ — уйду.
К. ГЕН. И я, Экстеръ. (Хочетъ уйдти.)
К. МАР. Нтъ, не уходи отъ меня, я всюду за тобой.
К. ГЕН. Успокойся, моя добрая королева, и я останусь.
К. МАР. Кто же успокоится въ такой крайности? О, презрнный! зачмъ не умерла я двой, зачмъ увидала тебя, родила сына такому неестественному отцу! Чмъ заслужилъ онъ это лишеніе правъ рожденія? Еслибъ ты любилъ его хоть въ половину такъ, какъ я, еслибъ его рожденіе стоило теб тхъ мукъ, которыя я испытала, еслибъ ты вскормилъ его, какъ я, своей кровью — ты скорй пролилъ бы тутъ же всю кровь свою, чмъ сдлалъ своимъ наслдникомъ свирпаго герцога, обезнаслдивъ своего единственнаго сына.
ПРИНЦ. Отецъ, ты не можешь лишить меня наслдія. Если ты король, почему жь мн не быть твоимъ преемникомъ?
К. ГЕН. Прости мн, Маргарита,— прости мн, милой сынъ мой,— графъ Варвикъ и герцогъ принудили меня.
К. МАР. Принудили? тебя, короля? Мн стыдно даже и слышать это. Жалкій трусъ, ты погубилъ и себя, и сына, и меня! ты далъ дому Іорка такую силу, что будешь отнын царствовать только по ихъ прихоти. Укрпить за нимъ и за его наслдниками корону — не все ли равно, что выкопать себ могилу и вползти въ нее до времени? Варвикъ канцлеръ и властелинъ Кале, суровый Фолькенбриджь повелваетъ проливами, а герцогъ протекторъ государства — и ты безопасенъ? Это безопасность трепетнаго ягненка посреди волковъ. Будь я тутъ — я, слабая женщина,— скорй подняли бы они меня на копья, чмъ вырвали согласіе на такую уступку, но ты предпочитаешь жизнь чести, и потому, Генрихъ, я оставляю и столъ и ложе твое до тхъ поръ, пока не будетъ уничтоженъ актъ парламента, обезнаслдившій сына моего. Лорды Свера, отрекшіеся отъ знаменъ твоихъ, пойдутъ за моими, только что я разверну ихъ — а я разверну ихъ на позоръ теб и на конечную гибель іоркскаго дома. Прощай!— Идемъ, сынъ мой. Наше войско готово, пойдемъ за нимъ.
К. ГЕН. Постой, милая Маргарита, выслушай меня.
К. МАР. Поди, ты и такъ наговорилъ слишкомъ ужь много.
К. ГЕН. Эдуардъ, милый сынъ мой, вдь ты останешься со мной?
К. МАР. Чтобъ быть зарзану врагами.
ПРИНЦ. Когда возвращусь съ поля сраженія съ побдой, я увижусь съ вашимъ величествомъ, а до тхъ поръ я остаюсь съ матерью.
К. МАР. Идемъ, сынъ мой, намъ нельзя медлить. (Уходить съ сыномъ.)
К. ГЕН. Бдная королева! въ какую ярость привела ее любовь ко мн и къ сыну. Да отмстится же за нее ненавистному герцогу, высокомріе котораго, окрыленное жаждою короны, хочетъ, подобно голодному орлу, наклеваться моего тла и тла сына моего! Потеря трехъ лордовъ {Норсомберлэнда, Клиффорда и Вестморлэнда.} безпокоитъ однакожъ меня, напишу къ нимъ, попрошу ихъ убдительно. Пойдемъ, братъ, ты будешь моимъ посланникомъ.
ЭКСТ. И надюсь, возвращу ихъ.

СЦЕНА 2.

Комната въ заик Сэндль, близь Вэкфильда.

Входятъ Эдуардъ, Ричардъ и Монтегю.

РИЧАР. Позволь мн, братъ, хоть я и младшій.
ЭДУАР. Нтъ, я лучше разыграю оратора.
МОНТ. Но мои доводы сильне, убдительне.

Входитъ Іоркъ.

ІОРКЪ. Что это, сыновья и братъ въ ссор? Въ чемъ дло? изъ чего вышло?
ЭДУАР. Не въ ссор, а въ небольшомъ спор.
ІОРКЪ. О чемъ же?
РИЧАР. О томъ, что касается до тебя и до насъ, о корон Англіи, о твоей корон, отецъ.
ІОРКЪ. Моей по смерти Генриха.
РИЧАР. Твое право не зависитъ ни отъ жизни, ни отъ смерти его.
ЭДУАР. Ты и теперь наслдникъ, такъ теперь же и пользуйся своимъ наслдіемъ. Давъ дому Лэнкэстера возможность перевести духъ, смотри, отецъ, чтобъ подъ конецъ онъ не обогналъ тебя.
ІОРКЪ. Я поклялся, что не возмущу его царствованія.
ЭДУАР. Изъ-за королевства можно нарушить всякую клятву, я нарушилъ бы и тысячу, чтобъ поцарствовать хоть только годъ.
РИЧАР. Нтъ, сохрани Боже сдлаться клятвопреступникомъ.
ІОРКЪ. А я сдлаюсь имъ, возставъ противъ него войной.
РИЧАР. Нисколько, я докажу, если согласишься выслушать меня.
ІОРКЪ. Не докажешь, невозможно.
РИЧАР. Клятва не иметъ никакого значенія, если взята не настоящимъ законнымъ сановникомъ, имющимъ власть надъ тмъ, кто клянется. Генрихъ не имлъ никакой, занималъ не принадлежащее ему мсто,— слдовательно и клятва, взятая имъ съ тебя ничтожна и недйствительна — и потому, къ оружію! Кром того, подумай только, отецъ, какое наслажденіе носить корону, въ объем которой Элизій, вс радости и вс блага вымышляемыя поэтами. Что жь медлимъ мы? Я не успокоюсь, пока блая наша роза не зарумянится теплой, сердечной кровью Генриха.
ІОРКЪ. Довольно, Ричардъ, я буду королемъ, или умру!— Братъ, отправляйся сейчасъ же въ Лондонъ и подстрекни Варвика на это предпріятіе. Ты, Ричардъ, скачи къ герцогу Норфолькъ и шепни ему о нашемъ замысл, а ты, Эдуардъ,— къ лорду Кобамъ, съ которымъ весь Кентъ возстанетъ охотно. Я вполн на нихъ полагаюсь, потому что они истые воины: умны, благородны, вольнолюбивы, мужественны. Я же, между тмъ, выищу случай къ возстанію, и такъ, что ни король и никто изъ дома Лэнкэстера не узнаетъ моей настоящей цли.

Входитъ Гонецъ.

Постойте.— Что новаго? Что значитъ эта поспшность?
ГОНЕЦ. Королева и съ ней вс сверные графы и лорды располагаютъ осадить васъ въ вашемъ замк. Она близехонько съ двадцати тысячнымъ войскомъ, и потому спшите укрпить вашъ замокъ, благородный лордъ.
ІОРКЪ. Укрплю мечемъ моимъ. Неужели ты думаешь, что мы боимся ихъ?— Эдуардъ и Ричардъ, вы останетесь со мной, а ты, братъ Монтегю, спши въ Лондонъ: пусть благородный Варвикъ, Кобэмъ и вс, кого мы оставили протекторами короля, усилятъ себя мощнымъ благоразуміемъ и не врятъ ни простот, ни клятвамъ Генриха.
МОНТ. Будь увренъ — я склоню ихъ. Прощай. (Уходитъ.)

Входятъ Сэръ Джонъ и Сэръ Хугъ Мортимеры.

ІОРКЪ. Сэръ Джонъ и сэръ Хугъ Мортимеръ, дяди мои, вы пріхали въ Сэндль какъ нельзя кстати, войско королевы готовится осадить насъ.
С. ДЖ. Мы не допустимъ до этого, встртимъ ее въ пол.
ІОРКЪ. Какъ, съ пятью тысячами?
РИЧАР. Да, отецъ, съ пятью тысячами, если ужь на то пошло. Предводитель — женщина, и мы испугаемся? (За сценой слышенъ барабанный бой.)
ЭДУАР. Слышите? Приведемъ въ порядокъ нашихъ, выступимъ на встрчу и сразимся сейчасъ же.
ІОРКЪ. Пятеро на двадцать! Но, какъ ни велико неравенство, дядя, я не сомнваюсь въ побд. Не одно сраженіе выигралъ я во Франціи, тогда какъ насъ было одинъ на десятерыхъ, почему жь теперь не посчастливится? (Тревога.)

СЦЕНА 3.

Равнина близь замка Сэндль.

Шумъ сраженія. Стычки. Входитъ Рютлэндъ съ Наставникомъ.

РЮТЛ. Ахъ, куда бжать мн, чтобъ скрыться отъ нихъ? Посмотри, кровожадный Клиффордъ спшитъ сюда.

Входитъ Клиффордъ съ воинами.

КЛИФФ. Убирайся, капеланъ! твой санъ спасаетъ теб жизнь. Отродью же проклятаго убійцы отца моего — смерть.
ПАСТ. Лордъ, я раздлю съ нимъ его участь.
КЛИФФ. Гоните его воины.
ПАСТ. Ахъ, Клиффордъ, не убивай невиннаго ребенка, тебя возненавидятъ за это и Богъ и люди. (Его увлекаютъ.)
КЛИФФ. Что жь это? Неужели онъ ужь умеръ? Или только страхъ закрылъ ему глаза?— я открою ихъ.
РЮТЛ. Такъ смотритъ загнанный въ овчарню левъ на добычу, дрожащую подъ его кровожадной лапой, такъ, издваясь, обходитъ онъ бдную, такъ приближается онъ, чтобъ растерзать ее.— Ахъ, добрый Клиффордъ, убей меня лучше мечемъ, а не этимъ свирпымъ, грознымъ взглядомъ. Любезный Клиффордъ, выслушай меня прежде, чмъ убьешь. Я слишкомъ ничтоженъ, чтобъ быть предметомъ твоей ярости, мсти мужамъ, и не убивай меня.
КЛИФФ. Ты просишь напрасно, бдный ребенокъ, кровь моего отца замкнула вс отверстія, которыми слова твои могли бы проникнуть въ мое сердце.
РЮТЛ. Такъ пусть же кровь моего отца отомкнетъ ихъ. Онъ мужъ, сразись съ нимъ, Клиффордъ.
КЛИФФ. Будь здсь твои братья — и ихъ смерть, вмст съ твоей, не удовлетворила бы моего мщенія. Еслибъ я раскопалъ могилы твоихъ предковъ и въ цпяхъ повсилъ бы ихъ гнилые гробы — и это не укротило бы моей ярости, не облегчило бы моего сердца. Видъ кого бы то ни было изъ іоркскаго дома — фурія, созданная терзать мою душу, и жизнь мн адъ — до тхъ поръ, пока не перебью всхъ, не уничтожу весь родъ вашъ. И потому — (Поднимаетъ мечъ.)
РЮТЛ. О, дай же мн хоть помолиться прежде, чмъ убьешь. Молю тебя, добрый Клиффордъ, сжалься надо мной!
КЛИФФ. Сжалюсь, мечемъ.
РЮТЛ. Я не сдлалъ теб никакого зла, за что же хочешь ты убить меня?
КЛИФФ. За зло, сдланное твоимъ отцомъ.
РЮТЛ. Да это было до моего еще рожденія. У тебя есть сынъ — молю, сжалься надо мной хоть ради сына, чтобъ и его — вдь Богъ правосуденъ — не убили въ отместку такъ же безчеловчно, какъ и меня. Заключи меня на всю жизнь въ темницу, и если я хоть чмъ-нибудь оскорблю тебя — убей меня, теперь же ты не имешь никакой причины.
КЛИФФ. Никакой? Твой отецъ убилъ моего отца, и потому, умри! (Закалываетъ его.)
РЮТЛ. Dii faciant, laudls summa sit ista tuae {Да содлаютъ боги это твоей величайшей славой.} (Умираетъ.)
КЛИФФ. Иду, Плантагенетъ, иду! Кровь твоего сына, приставшая къ мечу моему, будетъ ржавть на немъ до тхъ поръ, пока твоя, смшавшись съ нею, не дастъ мн возможности стереть и ту и другую.

СЦЕНА 4.

Тамъ же.

Шумъ битвы. Входитъ Іоркъ.

ІОРКЪ. Королева овладла полемъ. Дяди мои, выручая меня, пали оба, вс мои сподвижники показали разъяренному врагу тылъ, понеслись какъ корабли передъ ураганомъ, или какъ бараны, гонимые голодными волками. Сыновья — Богу извстно, что съ ними сталось, знаю только, что они сражались, какъ мужи, которымъ предназначено прославиться или жизнью, или смертью. Ричардъ три раза пролагалъ ко мн дорогу, восклицая: ‘мужайся, отецъ! бейся до конца!’ — Столько же разъ пробивался ко мн и Эдуардъ съ мечемъ, до рукояти обагреннымъ кровью сопротивлявшихся ему. И когда храбрйшіе отступали, Ричардъ кричалъ: ‘впередъ! не уступайте ни пяди!’ кричалъ: ‘корона или славная могила! скипетръ или гробъ!’ И мы напирали снова, но, увы, напрасно! Мы снова оттснялись, ослабвали, какъ плывущій противъ втра лебедь въ борьб съ непреодолимыми волнами. (Шумъ битвы приближается.) А! слышишь? грозные побдители гонятся, а я изнемогъ, не могу избжать ихъ ярости, но еслибъ я и былъ въ силахъ еще, я все таки не побжалъ бы отъ ихъ ярости. Минуты жизни моей сочтены, я долженъ остаться здсь, здсь должна кончиться и жизнь моя.

Входятъ Королева Маргарита, Клиффордъ и Норсомберлэндъ съ войскомъ.

Сюда, кровожадный Клиффордъ, свирпый Норсомберлэндъ,— я еще боле воспламеню ваше неугасимое бшенство. Я цль ваша, я жду вашихъ выстрловъ.
НОРС. Сдайся, гордый Плантагенетъ, положись на наше милосердіе.
КЛИФФ. На такое же, какое твоя безпощадная рука оказала некогда отцу моему. Слетлъ гордый Фаэтонъ съ колесницы своей, сдлалъ полдень вечеромъ!
ІОРКЪ. Мой прахъ, какъ Фениксъ, родитъ птицу, которая отмститъ вамъ всмъ, и въ этой надежд, я поднимаю глаза къ небу, пренебрегаю всмъ, что бы вы ни сдлали со мной. Что жь стоите?— толпа, и робетъ!
КЛИФФ. Такъ сражаются трусы, когда не въ силахъ уже бжать дале, такъ голубь клюетъ вонзившіеся въ него когти сокола, такъ безбожные разбойники, отчаявшись въ жизни, ругаютъ судей своихъ.
ІОРКЪ. Полно, Клиффордъ, вспомни только мое прежнее, и мы увидимъ — можешь ли ты, не красня, взглянуть мн прямо въ лице. Прикуси языкъ, позорящій трусомъ того, чей гнвный взоръ заставилъ тебя некогда струсить и обратиться въ бгство.
КЛИФФ. Я не стану перекоряться съ тобой словами, поспоримъ ударами, и я на одинъ отвчу дважды двумя.
К. МАР. Постой, храбрый Клиффордъ! по тысяч причинъ мн хотлось бы продлить жизнь измнника еще на нсколько минутъ.— Онъ оглохъ отъ бшенства, останови его, Норсомберлэндъ.
НОРС. Стой, Клиффордъ! слишкомъ для него много чести, если ты оцарапаешь хоть палецъ, стараясь пронзить его сердце. Что за храбрость всунуть руку въ пасть рычащей собаки, когда ее можно оттолкнуть ногой? Правило войны: пользоваться всми возможными выгодами, и десять противъ одного не укоръ еще храбрости. (Они стараются схватитъ Іорка, онъ защищается.)
КЛИФФ. Такъ бьется куликъ въ силк.
НОРС. Такъ корчится кроликъ въ стяхъ. (Они овладваютъ имъ.)
ІОРКЪ. Такъ торжествуютъ разбойники надъ своей добычей, такъ уступаютъ честные пересилію разбойниковъ.
НОРС. Теперь, что угодно вашему величеству, чтобъ мы сдлали съ нимъ?
К. МАР. Храбрые воины, Норсомберлэндъ и Клиффордъ, поставьте того, чьи руки дотягивались до горъ и хватали только тнь, на эту кочку.— Такъ это ты хотлъ быть королемъ Англіи, буйствовалъ въ нашемъ парламент, проповдывалъ о своемъ высокомъ происхожденіи? Гд жь теперь ватага сыновей твоихъ? что жь не выручаютъ они тебя? Гд распутный Эдуардъ, разгульный Джорджъ? гд Дикъ, это смлое горбатое чудище, хриплымъ голосомъ постоянно подстрекавшее отца на возмущеніе? Гд любимецъ Рютлэндъ? Смотри, Іоркъ, этотъ платокъ я напоила кровью, источенной изъ груди его мечемъ доблестнаго Клиффорда, и если смерть его можетъ увлажить глаза твои — вотъ, (Бросая ему платокъ) возьми, обтирай имъ щеки свои. Увы, бдный Іоркъ, еслибъ не смертельная ненависть — я плакала бы о судьб твоей. Сдлай же милость, Іоркъ, скорби, чтобъ развеселить меня. Какъ, неужели пламенное твое сердце до того изсушило твои внутренности, что и смерть Рютлэнда не въ состояніи выжать и одной слезинки? Можно ли быть такъ терпливымъ? ты долженъ бы бсноваться, только для этого и издваюсь я надъ тобой. Топочи ногами, неистовствуй, скрежещи, чтобъ я могла пть и плясать. Вижу — даромъ ты не хочешь потшить меня. Іоркъ не можетъ говорить безъ короны.— Корону Іорку!— склонитесь передъ нимъ, лорды, низехонько. Подержите ему руки — я увнчаю его. (Надваетъ на него бумажную корону.) Вотъ теперь онъ совсмъ король. Вотъ онъ, занявшій престолъ Генриха! вотъ онъ, признанный имъ наслдникъ!— Какъ же это, однакожь, случилось, что великій Плантагенетъ короновался прежде времени, нарушилъ торжественную клятву? Кажется, вамъ не слдуетъ быть королемъ до тхъ поръ, пока король нашъ Генрихъ не подастъ руку смерти? И вы, несмотря на священную клятву, хотите втиснуть свою голову въ блестящій внецъ Генриха, сорвать съ чела его діадиму еще при жизни его? О, это слишкомъ, слишкомъ непростительное преступленіе.— Долой корону! долой вмст съ ней и голову! Умертвить его сейчасъ же!
КЛИФФ. Ради отца, это мое дло.
К. МАР. Нтъ, постойте, послушаемъ послднюю молитву его.
ІОРКЪ. Волчица Франціи, злйшая всхъ волковъ Франціи, языкъ которой ядовите зуба ехидны, какъ не пристало твоему полу ругаться, подобно распутной Амазонк, надъ горемъ человка угнетеннаго несчастіемъ! Еслибъ лице твое, не было неизмнно какъ маска, не сдлалось безстыднымъ отъ привычки къ злодяніямъ — можетъ быть я и попробовалъ бы вогнать тебя, надменная королева, въ краску, чтобъ пристыдить тебя, еслибъ ты не была безстыдна, было бы достаточно и одного напоминовенія, откуда ты и отъ кого произошла. Твой отецъ величается королемъ Неаполя, обихъ Сицилій и Іерусалима — и бдне послдняго мызника Англіи. Ужь не этотъ ли бдный монархъ научилъ тебя издваться? Но къ чему все это? все это не принесетъ теб, гордая королева, никакой пользы, разв только оправдаетъ пословицу, что нищій, взобравшись на лошадь, загонитъ ее непремнно до смерти. Гордиться женщинъ заставляетъ часто красота, но Богъ свидтель, какъ незначительна твоя. Удивляться имъ заставляетъ боле всего ихъ добродтель, ты же изумляешь совсмъ противнымъ. Скромность и кротость длаетъ ихъ почти божественными, совершенное отсутствіе и той и другой длаетъ тебя отвратительной. Ты такъ противоположна всему хорошему, какъ наши антиподы намъ, какъ сверъ югу. О, сердце тигра, завернутое въ женскую кожу, какъ могла ты, имя лице женщины, напитать платокъ свой кровью ребенка и предложить отцу отирать имъ слезы? Женщины кротки, нжны, чувствительны, сострадательны, ты сурова, жестока, свирпа, безчувственна, безжалостна. Ты хотла, чтобъ я бсновался,— ну вотъ, ты достигла своей цли, ты хотла, чтобъ я плакалъ — смотри, желаніе твое исполняется. Бурные втры нагоняютъ тучу за тучей, стихнули — и дождь полилъ. Эти слезы — похороны моего милаго Рютлэида, и каждая слезинка вопль о мщеніи за смерть его теб, свирпый Клиффордъ, и теб, коварная Француженка.
НОРС. Проклятіе! грусть его трогаетъ меня такъ сильно, что я едва удерживаю слезы.
ІОРКЪ. Лица его не тронулъ бы и голодный Канибалъ, не обагрилъ бы розъ ланитъ его кровью {Въ прежнихъ изданіяхъ: woold not have stain’d with blood… По экземпляру Колльера: would not have stain’d the rose’s hues with blood…}, но вы безчеловчне, безпощадне, въ десять разъ безпощадне тигровъ Гирканіи. Смотри же, безжалостная королева, на слезы несчастнаго отца. Ты намочила этотъ платокъ кровью моего милаго дтища — я смываю съ него кровь моими слезами, (Бросая ей платокъ) возьми его назадъ — хвастайся имъ, разскажешь горестное это событіе врно — клянусь душой, слушатели зальются слезами, зальются слезами даже и враги мои и скажутъ, ‘о гнусное это дло!’ Вотъ, возьми и корону, а вмст съ короной и мое проклятіе: да предложутъ теб въ несчастій такое жь утшеніе, какое принялъ я изъ слишкомъ жестокой руки твоей. Жестокосердый Клиффордъ, освобождай же меня изъ этой темницы, душа на небо, кровь на ваши головы!
НОРС. Будь онъ палачемъ всего рода моего, клянусь, и тогда, видя какъ сильно скорбитъ душа его, я плакалъ бы вмст съ нимъ.
К. МАР. Къ чему эта старческая плаксивость, лордъ Норсомберлэндъ? Вспомни зло, которое онъ сдлалъ намъ всмъ, и твои слезы высохнутъ тотчасъ же.
КЛИФФ. (Пронзая его.) Вотъ, моя клятва, вотъ, за смерть отца.
К. МАР. (Пронзая его.) Вотъ за права нашего мягкосердаго короля.
ІОРКЪ. Господи, раствори врата милосердія! душа моя вылетаетъ сквозь эти раны къ теб! (Умираетъ.)
К. МАР. Отрубите ему голову и поставьте ее на ворота Іорка. Такъ Іорку можно будетъ обозрвать городъ Іоркъ.

ДЙСТВІЕ II.

СЦЕНА 1.

Равнина близь Мортимерова-креста въ Гигфогдшир.

Барабанный бой. Входятъ Эдуардъ и Ричардъ съ войскомъ.

ЭДУАР. Удивляюсь, какъ избавился, и избавился ли еще царственный отецъ нашъ отъ преслдованія Клиффорда и Норсомберлэнда. Еслибъ его взяли, до насъ дошла бы эта новость, еслибъ его убили, мы услышали бы эту новость, еслибъ онъ спасся, не скрылась бы отъ насъ и счастливая всть объ его счастливомъ избавленіи.— Что съ тобою братъ? что ты такъ мраченъ?
РИЧАР. Я не могу веселиться, пока не узнаю, что сдлалось съ нашимъ храбрымъ отцомъ. Въ сраженіи я видлъ, какъ онъ рыскалъ, отыскивая Клиффорда. Въ густой толп непріятелей онъ былъ точно какъ левъ въ стад скота, или какъ медвдь окруженный собаками, которыя, испытавъ силу его лапы, стоятъ поодаль и лаютъ. Таковъ былъ нашъ отецъ между врагами, такъ бжали враги нашего воинственнаго отца, чтобъ прославиться, мн кажется, достаточно уже и одной возможности назваться сыномъ его.— Посмотри, какъ утро растворяетъ золотыя врага свои и прощается съ великолпнымъ солнцемъ. Убранное, какъ женихъ, вертящійся передъ своей милой, какъ похоже оно на утро юности.
ЭДУАР. Что это? обманываютъ меня глаза, или я въ самомъ дл вижу три солнца?
РИЧАР. Три блестящія солнца, три настоящія солнца, раздленныя не бгущими облаками, а блдной, свтлой лазурью.— Смотри, смотри! они сближаются, соединяются, какъ бы цлуются, какъ бы клянутся въ неизмнномъ союз. Вотъ слились въ одно сіяніе, въ одинъ пламенникъ, въ одно солнце {‘Въ это время солнце, какъ нкоторые пишутъ, появилось графу Марчскому тремя солнцами, вдругъ слившимися въ одно, что придало ему такое мужество, что онъ тотчасъ же напалъ на непріятеля и обратилъ его въ бгство’.— Голиншедъ.}! Небо предзнаменуетъ этимъ какое-нибудь событіе.
ЭДУАР. Удивительно, неслыханно!— Братъ, не вызываетъ ли оно насъ этимъ на поле брани, не намекаетъ ли, чтобъ мы, сыны храбраго Плантагенета, блестя каждый своей собственной доблестью, соединились во-едино и озарили землю, какъ это солнце цлый міръ? Что бы это ни предзнаменовало, отнын я ношу на моемъ щит три свтлыя солнца.
РИЧАР. Носи лучше трехъ дочерей {Тутъ непереводимая игра созвучіемъ словъ sun — солнце и son — сынъ.}, извини, вдь женщинъ ты любишь боле, чмъ мущинъ.

Входитъ Гонецъ.

Ты что? твой мрачный взоръ пророчитъ какую-то страшную повсть, готовую сорваться съ языка твоего.
ГОНЕЦ. Я горестный свидтель убійства благороднаго герцога Іорка, вашего царственнаго отца и моего повелителя.
ЭДУАР. О, ни слова боле, слишкомъ ужь много и того, что сказалъ.
РИЧАР. Говори, какъ онъ умеръ, я все хочу знать.
ГОНЕЦ. Окруженный толпой враговъ, онъ отбивался отъ нихъ, какъ надежда Трои {Гекторъ.} отъ Грековъ, хотвшихъ ворваться въ Трою. Но и самъ Геркулесъ уступилъ бы множеству, отъ множества ударовъ, хоть и небольшимъ топоромъ, падаютъ и огромнйшіе, твердйшіе дубы. Вашъ отецъ былъ осиленъ множествомъ рукъ, но убитъ двумя — неистовой рукой безчеловчнаго Клиффорда и рукой королевы, которая, жестоко издваясь надъ нимъ, короновала его и смялась ему въ лице, когда же, отъ грусти, онъ заплакалъ, безжалостная подала ему для обтиранія слезъ платокъ, обагренный невинной кровью юнаго Рютлэнда, убитаго безпощаднымъ Клиффордомъ. Наконецъ, посл многихъ насмшекъ, многихъ подлыхъ ругательствъ, они отрубили ему голову и поставили ее на ворота Іорка, гд она и теперь представляетъ горестное зрлище, какого до сихъ поръ я никогда не видывалъ еще.
ЭДУАР. Дорогой герцогъ Іоркъ, твердыня, на которую мы опирались, ты умеръ — и нтъ у насъ ни посоха, ни опоры. О, Клиффордъ, злобный Клиффордъ, ты убилъ цвтъ европейскаго рыцарства, ты побдилъ его измннически — одинъ на одинъ онъ побдилъ бы тебя. Дворецъ души моей сдлался теперь тюрьмой. О, еслибъ она вырвалась отсюда и тло мое замкнули на вчный покой въ землю, потому что отнын мн ужь не радоваться, никогда, о, никогда, не видать ужь мн радости!
РИЧАР. Я не могу плакать, потому что и всми влагами тла едва ли затушить, какъ печь, пылающее сердце мое, и языкъ не можетъ свалить страшнаго бремени съ сердца, потому что то самое дыханіе, безъ котораго говоръ невозможенъ, раздуло бы только уголья, раскаляющіе всю грудь мою, сожгло бы меня пламенемъ, который должны бъ залить слезы. Плакать — уменьшить только силу скорби. Слезы — дтямъ, мн — удары и мщеніе! Я ношу твое имя, Ричардъ, я отомщу твою смерть, или умру, отмщая, со славой!
ЭДУАР. Свое имя доблестный герцогъ оставилъ теб, свое герцогство и свое мсто — мн.
РИЧАР. Нтъ, если ты птенецъ этого царственнаго орла, показывай свое происхожденіе, глядя прямо на солнце, не говори: герцогство и мсто, говори: тронъ и королевство, и то и другое — твое, иначе не его ты крови.

Маршъ. Входятъ Варвикъ и Монтегю съ войскомъ.

ВАРВ. Ну что, любезные лорды, какъ идутъ дла, что новаго?
РИЧАР. Благородный лордъ Варвикъ, еслибъ мы, пересказывая наши жалкія новости, при каждомъ слов вонзали кинжалъ въ свое тло до тхъ поръ, пока не пересказали бъ всего, и тогда слова были бы для насъ болзненне всхъ ранъ. О, доблестный лордъ, герцогъ Іоркъ убитъ.
ЭДУАР. О, Варвикъ, Варвикъ, Плантагенетъ, дорожившій тобой какъ искупленіемъ души своей, умерщвленъ жестокосердымъ Клиффордомъ.
ВАРВ. Вотъ уже десять дней, какъ я утопилъ эту новость въ слезахъ, и теперь прихожу, чтобъ еще боле усилить ваше горе разсказомъ того, что случилось за тмъ. Посл кроваваго дла при Вэкфильд, гд вашъ храбрый отецъ испустилъ послдній вздохъ, всть о вашемъ пораженіи и его кончин дошла до меня такъ скоро, какъ только могъ доставить ее гонецъ. Находясь въ то время въ Лондон стражемъ короля, я тотчасъ же собралъ мое войско, небольшое число друзей и, полагая себя достаточно сильнымъ, пошолъ — захвативъ на всякій случай и короля — на Сентъ-Альбанъ, чтобъ перехватить королеву, которая, какъ я узналъ отъ моихъ лазутчиковъ, спшила въ Лондонъ съ твердымъ намреніемъ уничтожить послднее ршеніе парламента, касательно клятвы Генриха и вашего наслдственнаго права. Коротко, мы сошлись при Сентъ-Альбан и сразились отчаянно, но вскор — не знаю отъ холодности ль короля, который очень нжно посматривалъ на свою воинственную королеву, отъ всти ль объ одержанной ею побд, или отъ боле чмъ обыкновенной боязни жестокости бшенаго Клиффорда, который грозилъ плнникамъ кровью и смертью,— только пылъ нашихъ охладлъ значительно. Мечи враговъ, говоря правду, сверкали какъ молнія, а наши двигались какъ неповоротливыя совы, или какъ цпы лнивыхъ молотильщиковъ, падали такъ тихо, какъ будто они поражали друзей. Я думалъ возбудить упавшій духъ правотой нашего дла, общаніемъ большаго жалованья, большихъ наградъ — все напрасно, имъ не хотлось сражаться, и мы, не видя никакой возможности одержать побду, бжали, бжалъ и король къ королев. Вашъ братъ лордъ Джоржъ, Норфолькъ и я, узнавъ, что вы собираете здсь новое войско, поспшили сюда.
ЭДУАР. Гд же герцогъ Норфолькъ, любезный Варвикъ? и когда же пріхалъ Джорджъ изъ Бургундіи?
ВАРВ. Герцогъ остановился миляхъ въ шести отсюда, братъ же вашъ прибылъ на дняхъ съ вспомогательнымъ войскомъ отъ вашей доброй тетки, герцогини Бургундской.
РИЧАР. Врно великъ былъ перевсъ, если храбрый Варвикъ бжалъ. Я часто слыхалъ, какъ славили его искусство преслдовать враговъ, но до сихъ поръ мн еще ни разу не приводилось слышать о позор его бгства.
ВАРВ. И теперь, Ричардъ, теб не привелось еще слышать о моемъ позор, ты увидишь, что эта мощная рука можетъ сорвать діадиму съ головы слабаго Генриха, вывернуть грозный скипетръ изъ руки его, хотя бъ и въ ратномъ дл онъ былъ такъ же славенъ, такъ же доблестенъ, какъ прославился кротостью, миролюбіемъ и набожностью.
РИЧАР. Знаю, лордъ Варвикъ, не сердись — вдь это вырвалось у меня изъ любви же къ твоей слав.— Скажи, что начать въ такихъ трудныхъ обстоятельствахъ? Сбросить ли стальные доспхи и, закутавъ тла въ черныя, траурныя одежды, считать Ave-Maria по четкамъ? или молить мстительнымъ оружіемъ по шлемамъ враговъ? Послднее — такъ скажи только: да, и къ длу, лорды.
ВАРВ. За тмъ-то и спшилъ къ вамъ Варвикъ, за тмъ пришолъ и братъ мой Монтегю.— Слушайте, лорды! Гордая, наглая королева, Клиффордъ, высокомрный Норсомберлэндъ и еще много высокопарныхъ птицъ того же пера настроили, мягкаго какъ воскъ, короля на свой ладъ. Онъ клятвенно призналъ васъ своими преемниками, и клятва его внесена въ акты парламента, теперь, вся эта шайка отправилась въ Лондонъ, чтобъ уничтожить и его клятву и все, что противно выгодамъ дома Лэнкэстера. У нихъ, полагаю, до тридцати тысячъ войска. Если при помощи Норфолька, моей и твоихъ друзей, храбрый графъ Марчскій, которыхъ у тебя такъ много между Вэльссцами, намъ удастся собрать до двадцати пяти тысячъ — Via! въ Лондонъ, еще разъ на пышущихъ коней, еще разъ на враговъ! но ужь никакъ не для того, чтобъ еще разъ показать имъ тылъ, обратиться въ бгство.
РИЧАР. Теперь я снова слышу великаго Варвика. И чтобъ никогда не видать солнечнаго дня тому, кто закричитъ: назадъ! когда Варвикъ скажетъ: впередъ!
ЭДУАР. Лордъ Варвикъ, я обопрусь на плечо твое, падешь ты — чего, не дай Боже — падетъ и Эдуардъ, чего да избавитъ Господь!
ВАРВ. Ты ужь не графъ Марчскій, а герцогъ Іоркскій, за тмъ первая ступень — тронъ Англіи. Ты будешь провозглашенъ королемъ Англіи въ каждомъ мстечк, черезъ которое пройдемъ, и кто, отъ радости, не броситъ вверхъ шапки, поплатится за то головой. Король Эдуардъ, храбрый Ричардъ, Монтегю, довольно мечтать о слав, гремите трубы, къ длу!
РИЧАР. Теперь, Клиффордъ, будь твое сердце твердо какъ сталь — а что оно каменное, ты ужь доказалъ это длами — я пронжу его, или отдамъ теб свое.
ЭДУАР. Бейте барабаны! За насъ Богъ и святый Георгъ!

Входитъ Гонецъ.

ВАРВ. Что новаго?
ГОНЕЦ. Герцогъ Норфолькъ послалъ меня извстить васъ, что королева приближается, онъ проситъ васъ поспшить къ нему на совтъ.
ВАРВ. Хорошо, идемъ, друзья.

СЦЕНА 2.

Передъ Іоркомъ.

Входитъ Король Генрихъ, Королева Маргарита, Принцъ Вэльсскій, Клиффордъ и Норсомберлэндъ съ войскомъ.

К. МАР. Государь, привтствую васъ передъ славнымъ городомъ Іоркомъ. Вонъ и голова злйшаго врага, замышлявшаго увнчаться вашей короной. Неужели и это не радуетъ вашего сердца?
К. ГЕН. Радуетъ такъ же, какъ подводный камень того, кто опасается кораблекрушенія. Мн больно видть ее. О, Боже милосердый, удержи карающую свою десницу! не моя это вина, противъ воли нарушилъ я клятву мою.
КЛИФФ. Государь, вы должны подавить эту чрезмрную кротость, эту гибельную жалостливость. Кого даритъ грозный левъ ласковымъ взглядомъ? ужь конечно не звря, который втсняется въ его логовище. Чью руку лижетъ лсная медвдица? ужь конечно не того, кто въ ея глазахъ похищаетъ ея дтенышей. Кто избгаетъ смертоноснаго жала зми? ужь конечно не наступившій на нее ногою. И малйшій червякъ корчится, когда его давятъ, и голубь клюется, защищая птенцовъ своихъ.— Честолюбивый Іоркъ домогался вашей короны, а вы улыбались, когда онъ хмурилъ грозныя брови, бывши только герцогомъ, онъ хотлъ сдлать своего сына королемъ, возвысить свое поколніе, какъ отецъ чадолюбивый, а вы, король благословленный сыномъ, согласились обезнаслдить его, какъ отецъ чуждый всякаго отеческаго чувства. И неразумныя твари питаютъ свое рожденіе, кто же не видалъ, какъ, несмотря на страхъ, внушаемый имъ человкомъ, он вступаютъ въ борьбу даже и съ нимъ, отбиваютъ его отъ гнзда тми же крыльями, на которыхъ прежде улетали въ ужас, какъ отваживаютъ собственную жизнь на защиту птенцовъ своихъ? Стыдитесь, государь! возьмите примръ хоть съ нихъ. Не жалость ли, если прекрасный этотъ отрокъ лишится правъ рожденія виной отца своего, и много лтъ спустя скажетъ своему сыну: ‘все пріобртенное моимъ ддомъ и праддомъ отдано безумно беззаботнымъ отцомъ моимъ’. Что еще можетъ быть позорне этого? Взгляните на сына, и пусть его мужественное, такъ много общающее лице, закалитъ ваше нжное сердце на защиту вашей собственности, чтобъ вамъ можно было передать ему вашу собственность.
К. ГЕН. Клиффордъ, ты искусный ораторъ, твои доводы сильны, но, Клиффордъ, слыхалъ ли ты когда-нибудь, чтобъ неправедно пріобртенное пошло въ прокъ? чтобъ сынъ былъ счастливъ сокровищами, которыя свели отца его въ адъ? Я оставлю моему сыну мои добрыя дла, я самъ былъ бы гораздо счастливе, еслибъ и мой не оставилъ мн ничего кром ихъ, потому что пользованіе всмъ прочимъ, требуя тысячи заботъ для сохраненія, не даетъ и тни наслажденія. О, братъ Іоркъ! желалъ бы, чтобъ лучшіе друзья твои знали, какъ сильно скорблю я, что голова твоя здсь!
К. МАР. Ободритесь, государь, враги близко, такимъ слабодушіемъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: And this soft courage… По экземпляру Колльера: And this soft carriage…} вы уроните духъ нашихъ сподвижниковъ. Вы общали посвятить въ рыцари нашего сына, обнажите мечъ, исполните ваше общаніе сейчасъ же.— Эдуардъ, преклони колна.
К. ГЕН. Эдуардъ Плантагенетъ, встань рыцаремъ и никогда не забывай правила: обнажать мечъ только за дло правое.
ПРИНЦ. Съ вашего позволенія, добрый отецъ мой, я обнажу его какъ наслдникъ короны, и въ борьб за нее не вложу до смерти.
КЛИФФ. Слово достойное истиннаго принца!

Входитъ Гонецъ.

ГОНЕЦ. Приготовьтесь, царственные повелители, Варвикъ, сторонникъ герцога Іоркскаго, спшитъ сюда съ тридцатью тысячами, по дорог онъ провозглашаетъ его во всхъ городахъ королемъ, и толпы примыкаютъ къ нему. Выстройте ваше войско, онъ сейчасъ будетъ здсь.
КЛИФФ. Ваше величество, я желалъ бы, чтобъ вы оставили поле, безъ васъ королева какъ-то счастливе.
К. МАР. Да, государь, предоставьте насъ нашему счастію.
К. ГЕН. Вдь тутъ и мое счастіе, я останусь.
НОРС. Но только съ твердой ршимостью сражаться.
ПРИНЦ. Царственный отецъ мой, порадуйте же благородныхъ лордовъ, ободрите возставшихъ за васъ, обнажите мечъ, кричите: ‘святый Георгъ!’

Маршъ. Входитъ Эдуардъ, Джорджъ, Ричардъ, Варвикъ, Норфолькъ и Монтегю съ войскомъ.

ЭДУАР. Теперь, вроломный Генрихъ, угодно теб на колняхъ просить милости, возложить корону на мою голову, или попытать смертоноснаго счастія битвы?
К. МАР. Пошолъ, грози своимъ любимцамъ гордый, наглый мальчишка! Какъ осмлился ты говорить такъ дерзко съ твоимъ государемъ и законнымъ королемъ?
ЭДУАР. Я король его, и онъ преклонитъ предо мной колна! Я былъ назначенъ преемникомъ съ его согласія, но онъ нарушилъ свою клятву, потому что, какъ я слышалъ, ты — настоящій король, хотя онъ и носитъ корону — заставила его вычеркнуть меня новымъ парламентскимъ актомъ, вставить вмсто меня своего собственнаго сына.
КЛИФФ. И справедливо. Кому же и наслдовать отцу, какъ не сыну?
РИЧАР. А, ты здсь, мясникъ? О! я не могу говорить.
КЛИФФ. Здсь, горбунъ, чтобъ отвтить и теб и любому изъ наглецовъ твоего разбора.
РИЧАР. Вдь ты убилъ ребенка Рютлэнда?
КЛИФФ. Его и стараго Іорка, и все не удовлетворенъ еще.
РИЧАР. Ради Бога, лорды, подайте знакъ къ битв.
ВАРВ. Говори, Генрихъ, уступаешь корону?
К. МАР. Какъ, болтливый Варвикъ, и ты заговорилъ опять? При встрч со мной близь Сентъ-Альбана, твои ноги оказали теб большую услугу, чмъ руки.
ВАРВ. Тогда была моя очередь бжать — теперь твоя.
КЛИФФ. Ты и тогда говорилъ тоже, я бжалъ.
ВАРВ. Не отъ твоей однакожь храбрости, Клиффордъ.
НОРС. Да и твое мужество не остановило тебя.
РИЧАР. Норсомберлэндъ, я уважаю тебя,— но кончите переговоры, я не въ силахъ доле сдерживать мою ярость противъ Клиффорда, этого безчеловчнаго дтоубійцы.
КЛИФФ. Я убилъ твоего отца, разв онъ ребенокъ?
РИЧАР. Да, ты убилъ его какъ трусъ, какъ бездушный подлецъ, точно такъ же, какъ брата Рютлэнда, но прежде еще чмъ закатится солнце, я заставлю тебя проклинать это дло.
К. ГЕН. Кончите перекоры, лорды, и выслушайте меня.
К. МАР. Вызывай ихъ на битву, или молчи!
К. ГЕН. Прошу тебя, не сковывай языка моего. Я король, имю право говорить свободно.
КЛИФФ. Государь, раны нанесенной мн сію минуту не залчить словами, и потому молчите.
РИЧАР. Такъ обнажай же мечъ свой, палачъ. Клянусь создателемъ, я убжденъ, что мужество Клиффорда только на язык его.
ЭДУАР. Скажи, Генрихъ, возвратишь ты мн права мои, или нтъ? Тысячамъ, которыя нынче позавтракали, не обдать уже никогда, если ты не уступишь короны.
ВАРВ. Откажешь — кровь ихъ падетъ на твою голову, потому что Іоркъ облекся въ оружіе за дло правое.
ПРИНЦ. Если право и то, что Варвикъ называетъ правымъ — нтъ ничего неправеднаго, все праведно.
РИЧАР. Кто бы ни былъ твой отецъ — она мать твоя, у тебя языкъ матери.
К. МАР. Но ты не похожъ ни на отца, ни на мать, ты гнусный, безобразный уродъ, заклейменный провидніемъ, чтобъ тебя избгали, какъ ядовитой жабы, или жала смертоносной ящерицы.
РИЧАР. Желзо Неаполя, прикрытое англійской позолотой, дочь человка, которому титло короля такъ же пристало, какъ названіе океана канав, не стыдно ли теб, зная свое происхожденіе, обнаруживать еще языкомъ своимъ всю низость сердца?
ЭДУАР. Тысячу кронъ за пукъ соломы, чтобъ заставить эту потаскушку сознать себя {Пукъ соломы былъ наказаніемъ распутныхъ женщинъ, и одинъ уже намекъ на него былъ жесточайшимъ оскорбленіемъ.}. Хоть и твой мужъ Менелай, но Елена Греціи была далеко прекрасне тебя, и никогда лживая эта женщина не срамила брата Агамемнонова такъ, какъ ты короля этого. Его отецъ торжествовалъ въ сердц Франціи, укротилъ короля, смирилъ дофина, и онъ — возьми только жену достойную его сана,— сберегъ бы славу отца донын, но принявъ на свое ложе нищую, почтивъ твоего жалкаго отца союзомъ съ тобой, онъ поднялъ бурю, которая уничтожила вс побды его отца во Франціи, а дома возстановила все противъ его короны. Вс эти смуты возбуждены твоей гордыней, будь ты посмиреннй, наши требованія дремали бы еще и теперь, изъ сожалнія къ доброму королю, мы отложили бы ихъ до другаго времени.
ДЖОРД. Но когда мы увидали, что посл того, какъ наше солнце вызвало для тебя весну, твое лто не приноситъ намъ никакого плода, мы ударили топоромъ, по чужеяднымъ корнямъ твоимъ. Пусть остріе его задло немного и нашихъ — знай! принявшись рубить, мы не перестанемъ до тхъ поръ, пока не срубимъ, или не усилимъ тебя еще боле нашей кровью.
ЭДУАР. Ты не позволяешь доброму королю говорить, и я перерываю вс переговоры, вызываю тебя на битву.— Гремите трубы, разверните кровавыя наши знамена! Побда, или смерть!
К. МАР. Постой, Эдуардъ.
ЭДУАР. Нтъ, вздорная женщина, теперь мы ужь не остановимся, тысячи поплатятся нынче за это смертью.

СЦЕНА 3.

Пол сраженія близь Товтона.

Шумъ битвы. Сшибки. Входитъ Варвикъ.

ВАРВ. Утомленный работой, какъ скакунъ ристаніемъ, прилягу, чтобъ перевести духъ. Множество полученныхъ и нанесенныхъ ударовъ лишили мои мощныя мышцы обычной силы, хочешь не хочешь, а отдохнуть необходимо.

Вбгаетъ Эдуардъ.

ЭДУАР. О, улыбнися жь, небо милосердое, или рази ужь, смерть немилосердая! Міръ насупился, заволоклось солнце Эдуарда тучами.
ВАРВ. Что, лордъ? что наше счастье, наши надежды?

Входитъ Джоржъ.

ДЖОРД. Наше счастье — пораженіе, наши надежды — черное отчаяніе, ряды наши разстроены, гибель преслдуетъ насъ. Что присовтуете вы? куда бжать?
ЭДУАР. Бгство напрасно, на крылахъ летятъ они за нами, а мы утомлены, не въ силахъ избжать погони.

Входитъ Ричардъ.

РИЧАР. О, Варвикъ, зачмъ удалился ты? Алчная земля упилась кровью твоего брата, пронзеннаго стальнымъ остріемъ копья Клиффордова, какъ отдаленные, зловщіе крики, и въ самой борьб со смертію, раздавались его восклицанія: ‘отомсти, Варвикъ! отомсти, братъ, смерть мою!’ — Подъ животами вражескихъ коней, обагрявшихъ копыта дымящейся кровью, испустилъ благородный джентльменъ духъ свой.
ВАРВ. Такъ пусть же земля упьется и нашей кровью. Я убью моего коня, потому что не хочу спасаться бгствомъ. Что жь стоимъ мы здсь, оплакивая наши потери, какъ слабодушныя бабы? смотримъ на все это, какъ на трагедію представляемую искусными актерами, тогда какъ врагъ неистовствуетъ? (Преклоняя колна.) На колняхъ клянусь я передъ Господомъ, не отдыхать, не останавливаться до тхъ поръ, пока смерть не сомкнетъ этихъ вждъ, или пока не посчастливится отомстить имъ сторицей.
ЭДУАР. О, Варвикъ, и я преклоняю колна вмст съ тобой и приковываю этой клятвой мою душу къ твоей. Но прежде чмъ мои колна поднимутся съ холоднаго лица земли, поднимаю и руки, и взоры, и сердце къ теб, возводящему и низвергающему королей, и молю — если ршено ужь, чтобъ мое тло сдлалось добычей враговъ, отвори мдныя врата неба и прими гршную душу мою.— (Вставая) Теперь, лорды, до свиданія, гд бъ то ни было — въ раю, или въ аду.
РИЧАР. Руку, братъ!— благородный Варвикъ, дай обнять тебя этими усталыми руками. Я никогда не плакалъ, но теперь готовъ плакать отъ грусти, что зима должна погубить нашу весну такъ безвременно!
ВАРВ. Идемъ, идемъ! Еще разъ прощайте, любезные лорды.
ДЖОРД. Идемъ вс вмст къ нашему войску, дадимъ полную свободу бжать каждому, кто не захочетъ остаться, назовемъ тхъ, которые останутся нашими опорами, общаемъ имъ, если намъ посчастливится, награду, которой украшались побдители на олимпійскихъ играхъ. Это пробудитъ мужество въ груди упавшихъ духомъ, есть еще надежда на жизнь и побду. Медлить нечего, идемъ!

(Уходятъ.)

СЦЕНА 4.

Тамъ же. Другая часть поля сраженія.

Сшибки. Входятъ Ричардъ и Клиффордъ.

РИЧАР. Наконецъ, Клиффордъ, я улучилъ тебя одного. Смотри, эта рука за герцога Іоркскаго, эта за Рютлэнда, и об он отомстятъ теб, хоть окружи себя чугунной стной.
КЛИФФ. Наконецъ, Ричардъ, я съ тобой одинъ на одинъ. Вотъ рука пронзившая твоего отца Іорка, вотъ рука убившая твоего брата Рютлэнда, а вотъ и сердце торжествующее смерть ихъ, подстрекающее эти руки, сразившія твоего отца и брата, сдлать тоже и съ тобой. Защищайся! (Они сражаются.)

Входитъ Варвикъ. Клиффордъ бжитъ.

РИЧАР. Нтъ, Варвикъ, ищи себ другаго звря, а этого волка я самъ затравлю до смерти.

СЦЕНА 5.

Другая часть поля.

Вдали шумъ битвы. Входитъ Король Генрихъ.

К. ГЕН. Эта битва точно какъ война утра, когда изчезающія облака борются съ возрастающимъ свтомъ, точно какъ эти мгновенія, которыхъ пастухъ, подувая на ногти, не можетъ назвать ни совершеннымъ днемъ, ни ночью. То она несется сюда, какъ мощное море, принужденное приливомъ бороться съ втромъ, то относится назадъ, какъ то же самое море, пересиленное ярымъ втромъ. То приливъ усилится, то втеръ, сейчасъ превозмогалъ одинъ, черезъ минуту — другой, оба рвутся побдить, борются грудь съ грудью, и ни тотъ, ни другой ни побдитель, ни побжденный. Точно такъ же колеблется и эта жестокая битва.— Посижу на этомъ бугр. Пусть побда достается, кому судилъ ее Богъ, Маргарита и Клиффордъ прогнали меня съ поля сраженія,— и онъ и она клянутся, что безъ меня они счастливе.— Я желалъ бы умереть, будь это только угодно Богу, что въ этой жизни, кром страданій и горестей? О Боже! мн кажется, несравненно боле счастія быть простымъ пастухомъ, сидть — какъ я теперь сижу — на пригорк, вырзывать красиво и тщательно солнечные часы, замчать по нимъ какъ бгутъ минуты, сколько ихъ составляютъ часъ, сколько часовъ наполняютъ день, сколько дней совершаютъ годъ, сколько годовъ можетъ прожить смертный человкъ, и за тмъ, узнавши это — распредлять время: столько-то часовъ на уходъ за моимъ стадомъ, столько-то на отдыхъ, столько-то на возношеніе къ Богу, столько-то на веселье, столько-то дней какъ мои овцы понесли, черезъ столько-то недль глупенькія будутъ ягниться, черезъ столько-то лтъ начну я стричь ихъ. Такъ минуты, часы, дни, недли, мсяцы, годы, проходя къ цли своего назначенія, уложили бы меня, бловласаго, въ покойную могилу. Ахъ, какъ сладостна, какъ пріятна была бы такая жизнь! Снь терновника, укрывающаго пастырей смиренныхъ овецъ, не слаще ли сни богатаго, вышитаго золотомъ балдахина, подъ которымъ королей страшатъ измны подданныхъ? О, слаще, въ тысячу кратъ слаще! Да и простокваша пастуха, и его простой, холодный напитокъ въ кожаной бутылк, и обычный сонъ подъ прохладной снью деревъ, и все, чмъ онъ веселится и наслаждается такъ безмятежно — не выше ли всхъ лакомствъ властителя, и всхъ питей, искрящихся въ золотыхъ чашахъ, и сна на пышномъ лож, гд не оставляютъ его ни заботы, ни подозрнія, ни измны.

Шумъ битвы. Входитъ Отцеубійца, влача за собою трупъ.

ОТЦЕУ. Гадокъ втеръ, когда никому не въ пользу. Карманы убитаго мной молодца вроятно не безъ кронъ, возьму ихъ себ, хоть и самому, еще до ночи, придется, можетъ-быть, уступить ихъ вмст съ жизнію кому-нибудь другому точно такъ же, какъ этотъ мертвецъ мн.— Кто жь бы это былъ?— О, Господи, это лице моего отца, не зная убилъ я его въ этой схватк. О, страшно время, порождающее такія дла! Меня силой взяли на службу королю, въ Лондон, онъ, какъ вассалъ Варвика, попалъ на сторону Іорка, и я лишилъ жизни того, кто даровалъ мн жизнь.— Прости мн, Господи, я не зналъ что длалъ, прости мн и ты, отецъ, вдь я не узналъ тебя.— Мои слезы смоютъ эти кровавыя пятна, ни слова боле, пока не наплачусь до сыта.
К. ГЕН. О, жалостное зрлище! о, кровавое время! Львы ссорятся, дерутся за свои логовища, а бдныя, невинныя овцы несутъ все бремя взаимной вражды ихъ. Плачь, бдный! я помогу теб, отвчу слезой на слезу, и пусть наши сердца и глаза, какъ междуусобная война, ослпнутъ отъ слезъ, надорвутся переполненныя горемъ.

Входитъ Сыноубійца съ трупомъ на спин.

СЫНОУ. Ты славно защищался, но теперь ты все-таки долженъ отдать мн твое золото, если у тебя есть золото, я заслужилъ его сотнею ударовъ.— Посмотримъ однакожь, вражье ли это лице.— Ахъ, нтъ, нтъ! это единственный сынъ мой!— О, дитя мое, если есть еще въ теб хоть искра жизни, открой глаза, взгляни, взгляни, какой ливень возбудила буря моего сердца, чтобъ оросить твои раны, убивающія и глаза мои и мое сердце!— О умилосердись, Господи, кончи ужасы этого времени!— Какъ гибельно, свирпо, зврски — какими страшными, возмутительными, неестественными длами разражается убійственная война эта каждый день!— О, дитя мое! твой отецъ далъ теб жизнь слишкомъ рано, лишилъ тебя жизни слишкомъ поздо!
К. ГЕН. Бда за бдой, горе за горемъ, и каждое ужасне обыкновеннаго! О, еслибы моя смерть могла кончить вс эти ужасы! О умилосердись, умилосердись, всемогущее небо, умилосердись!— На его лиц и блая роза и красная — два гибельные цвта враждующихъ домовъ нашихъ. Его пурпуровая кровь — это красная, его блдныя щеки — это блая, пусть же увянетъ одна изъ нихъ и пусть цвтетъ другая! Будутъ цвсть об — увянуть тысяч жизней.
ОТЦЕУ. Мать возненавидитъ меня за убійство отца, и никогда не утшится!
СЫНОУ. Жена прольетъ моря слезъ, узнавъ объ убійств сына, и никогда не утшится!
К. ГЕН. Государство возненавидитъ короля за вс эти бдствія, и никогда не примирится съ нимъ.
ОТЦЕУ. Когда же сынъ оплакивалъ такъ смерть отца?
СЫНОУ. Когда же отецъ стеналъ такъ о смерти сына?
К. ГЕН. Когда же король горевалъ такъ о бдствіяхъ подданныхъ? Велико ваше горе, но мое въ десятеро больше.
ОТЦЕУ. Снесу тебя туда, гд бы могъ вдоволь о теб наплакаться. (Уходить съ трупомъ.)
СЫНОУ. Милый сынъ мой, мои руки будутъ твоимъ саваномъ, мое сердце твоей могилой, потому что образъ твой никогда не изгладится изъ моего сердца, вздыхающая же грудь моя будетъ твоимъ погребальнымъ колоколомъ. Такъ отецъ твой весь обратится въ погребеніе, будетъ плакать о теб единственномъ, какъ Пріамъ о всхъ доблестныхъ сынахъ своихъ. Я унесу тебя отсюда, пусть сражается кто хочетъ — я убилъ, кого никакъ не хотлъ бы убить. (Уходить съ трупомъ.)
К. ГЕН. Бдные, подавленные горемъ, здсь сидитъ король еще боле васъ достойный жалости.

Шумъ битвы. Стычки. Входятъ Королева Маргарита, Принцъ Вэльсскій и Экстеръ.

ПРИНЦ. Бги, отецъ, бги! Вс твои друзья бжали, а Варвикъ бснуется какъ разъяренный быкъ. Бги! смерть гонится за нами.
К. МАР. На коня, лордъ, скачите сейчасъ же въ Бервикъ. Эдуардъ и Ричардъ, какъ свора гончихъ, передъ которыми бжитъ испуганный заяцъ, мчатся за нами съ глазами сверкающими яростью, съ кровавымъ желзомъ въ неистовыхъ рукахъ. Спшите!
ЭКСТ. Скорй! съ ними мщеніе. Не задерживайте возраженіями, спшите, или прізжайте посл. Я не жду.
К. ГЕН. Нтъ, возьми меня съ собой, добрый Экстеръ. Я не боюсь остаться, но я охотно пойду куда пожелаетъ королева. Идемъ!

СЦЕНА 6.

Тамъ же.

Громкій шумъ битвы. Входитъ Клиффордъ раненый

КЛИФФ. Здсь догоритъ, здсь погаснетъ мой пламенникъ, свтившій Генриху пока горлъ. О, Лэнкэстеръ! твое паденіе сокрушаетъ меня больше, чмъ разставанье моего тла съ душой. Моя любовь и боязнь меня приклеивали къ теб много друзей, умру — крпкій клей распустится, Генрихъ ослабнетъ, высокомрный Іоркъ усилится. Чернь роится какъ лтняя муха, комаръ летитъ всегда къ солнцу, а кто же будетъ сіять теперь, какъ не враги Генриха?— О, Фебъ, не позволь Фаэтону управлять пламенными конями своими, твоя огненная колесница никогда не зажгла бы земли, такъ и ты, Генрихъ, правь ты какъ слдуетъ королю, какъ твои отецъ, или какъ отецъ твоего отца, ничего не уступая дому Іорка — никогда не разродился бы онъ какъ лтняя муха, ни я, ни десять тысячъ другихъ не оставили бы въ этомъ несчастномъ государств столько вдовъ оплакивать смерть нашу, покойно сидлъ бы ты и теперь на престол своемъ. Что раститъ, плевелы, какъ не тихая погода? что придаетъ разбойникамъ смлость, какъ не чрезмрное снисхожденіе? Но жалобы мои безполезны теперь, раны неизлчимы — ни средствъ, ни силъ бжать, а враги неумолимы, безпощадны, да я и не въ прав требовать отъ нихъ пощады. Воздухъ проникъ въ мои смертельныя раны, потеря крови истощила меня.— Идите же, Іоркъ, Ричардъ, Варвикъ, и вс, я убилъ отцовъ вашихъ, пронзайте же грудь мою. (Лишается чувствъ.)

Шумъ битвы и отступленіе. Входятъ Эдуардъ, Ричардъ, Джорджъ, Монтегю, Варвикъ и войско.

ЭДУАР. Отдохнемъ, лорды, счастіе даетъ намъ возможность перевести духъ, смягчить грозное чело войны мирными взорами. Отправить нсколько отрядовъ въ погоню за кровожадной королевой. Какъ парусъ надутый порывомъ втра гонитъ корабль противъ волнъ, такъ увлекла она за собой слабаго Генриха, хоть онъ и король. Но скажите, лорды, неужели и Клиффордъ бжалъ съ ними?
ВАРВ. Невозможно, вашъ братъ Ричардъ, я скажу это и при немъ, отмтилъ его могил. Гд бъ онъ ни былъ, онъ мертвъ непремнно. (Клиффордъ стонетъ и умираетъ.)
ЭДУАР. Чья это душа разстается такъ тяжко?
РИЧАР. Это стонъ, отдляющій жизнь отъ смерти.
ЭДУАР. Битва кончена, другъ ли, врагъ ли это — пощадимъ его.
РИЧАР. Возьми назадъ слово пощады — это Клиффордъ. Убивъ Рютлэнда, отскши эту нжную втку, только что начинавшую развертывать листья, онъ не удовольствовался, ему надобно было подрзать еще и самый корень, давшій нжный этотъ побгъ,— говорю о герцог Іоркскомъ, царственномъ отц нашемъ.
ВАРВ. Снимите же съ воротъ Іорка его голову, голову отца вашего, взнесенную на нихъ Клиффордомъ, замните ее головой Клиффорда. Отплатимъ ему тмъ же.
ЭДУАР. Подтащите сюда эту гибельную для нашего дома сову, напвавшую только смерть намъ и нашимъ. Теперь смерть прекратитъ твои грозные крики, зловщему языку твоему не говорить ужь боле. (Перетаскиваютъ трупъ Клиффорда впередъ.)
ВАРВ. Кажется, онъ лишился уже способности понимать. Говори, Клиффордъ, узнаёшь, кто говоритъ съ тобой?— Нтъ! мрачная, черная смерть поглотила вс лучи его жизни, онъ не видитъ, не слышитъ насъ.
РИЧАР. О, еслибы онъ видлъ и слышалъ! но можетъ-быть онъ и слышитъ, можетъ быть онъ только притворяется мертвымъ, чтобъ не услышать такихъ же горькихъ насмшекъ, какими осыпалъ нашего отца въ часъ его смерти.
ДЖОРД. Если такъ, терзай же его дкими упреками.
РИЧАР. Клиффордъ! проси пощады безъ надежды получить ее. (Они теребятъ его.)
ЭДУАР. Клиффордъ! кайся безплоднымъ раскаяніемъ.
ВАРВ. Клиффордъ! придумывай какъ бы оправдать свои злодянія.
ДЖОРД. Пока мы придумываемъ ужеснйшія муки за твои злодянія.
РИЧАР. Ты любилъ Іорка, а я сынъ Іорка.
ЭДУАР. Ты такъ жаллъ Рютлэнда, и я пожалю тебя.
ДЖОРД. Гд же вождь Маргарита, что жь она не выручаетъ тебя?
ВАРВ. Клиффордъ, они насмхаются надъ тобой, что жь не клянешь, какъ обыкновенно?
РИЧАР. Какъ! ни одного проклятія? Плохо, если Клиффордъ не сберегъ ни одного проклятія для друзей своихъ — это врный знакъ что онъ умеръ. О, еслибъ моей правой рукой я могъ купить ему хоть два часа жизни, чтобъ наругаться надъ нимъ вдоволь,— клянусь, я самъ отрубилъ бы ее отъ этой, и кровью, которая хлынула бы изъ нея, заставилъ бы захлебнуться проклятаго, не утолившаго своей кровожадности ни Іоркомъ, ни Рютлэндомъ.
ВАРВ. Онъ умеръ. Долой же голову измннику, поставить ее на мсто, которое занимала голова отца вашего. Теперь торжественно въ Лондонъ короноваться властителемъ Англіи, оттуда же, Варвикъ переправится черезъ море во Францію просить леди Бону въ королевы. Такимъ образомъ ты сплотишь дв эти страны, упрочивъ дружбу Франціи, теб уже нечего будетъ бояться врага разсяннаго, но не потерявшаго еще надежды возстать снова. Конечно жало его и безъ того теперь уже не страшно теб, но онъ можетъ надость своимъ жужжаньемъ. Посл коронаціи я тотчасъ же отправлюсь въ Бретань, чтобъ уладить бракъ этотъ, если будетъ угодно твоему величеству.
ЭДУАР. Да будетъ такъ, какъ ты хочешь, благородный Варвикъ. На твоихъ раменахъ основываю я тронъ мой, и никогда не предприму ничего безъ твоего совта и согласія.— Ричардъ, я длаю тебя герцогомъ Глостерскимъ, а тебя, Джорджъ — Кларенсскимъ. Варвикъ же, какъ мы сами, будетъ опредлять и отмнять, какъ найдетъ лучшимъ.
РИЧАР. Позволь мн быть герцогомъ Кларенсскимъ, а Джорджъ пусть будетъ Глостерскимъ. Глостерское герцогство слишкомъ для меня зловще.
ВАРВ. Что за вздоръ! Будь, Ричардъ, герцогомъ Глостерскимъ.— Теперь въ Лондонъ, вступимъ во владніе.

ДЙСТВІЕ III.

СЦЕНА 1.

Лсъ на свер Англіи.

Входятъ два Лсничихъ съ луками въ рукахъ.

1. лс. Спрячемся въ этой чащ, зврь сейчасъ пойдетъ по этой полян. Отсюда намъ можно будетъ выбрать самого лучшаго.
2. лс. Я стану на пригорк, чтобъ каждому сдлать по выстрлу.
1. лс. Нтъ, визгъ твоей тетивы испугаетъ все стадо и мн не удастся выстрлить. Мы станемъ здсь оба, оба спустимъ въ лучшаго, а чтобъ время не показалось слишкомъ длиннымъ, я разскажу теб, что случилось со мной на томъ самомъ мст, гд хотимъ зассть.
2. лс. Кто-то идетъ, дадимъ ему пройдти.

Входитъ Король Генрихъ, переодтый, съ молитвенникомъ въ рукахъ.

К. ГЕН. Я ушолъ изъ Шотландіи, чтобъ только взглянуть на мое, такъ страстно любимое государство. Нтъ, Генрихъ, нтъ! это государство не твое, твое мсто занято, скипетръ вырванъ изъ рукъ твоихъ, мро — которымъ ты былъ помазанъ — стерто. Теперь никто не преклонитъ передъ тобой колнъ, не назоветъ Цезаремъ, покорные просители не будутъ тсниться къ теб съ просьбами, никто не придетъ къ теб искать помощи. И какъ помогать мн другимъ, когда не могу помочь и самому себ?
1. лс. Э, вотъ зврь, шкура котораго вознаградитъ охотника. Схватимъ-ка этого quondam короля.
К. ГЕН. Покоримся же горькому несчастію, люди умные говорятъ, что это всего умне.
2. лс. Что жь думать? возьмемъ его.
l. лс. Постой, послушаемъ, что онъ еще скажетъ.
К. ГЕН. Королева и сынъ похали во Францію за помощью, туда же, какъ я слышалъ, отправился и всемогущій Варвикъ просить сестру короля въ жены Эдуарду. Правда это — бдная королева, бдный сынъ, ваши хлопоты напрасны, Варвикъ искусный ораторъ, а Людвигъ увлекается убдительнымъ словомъ такъ легко. Но по этому и Маргарита можетъ склонить его на свою сторону, вдь она женщина и вполн достойная состраданія. Ея вздохи пробьютъ его грудь, ея слезы проникнутъ и въ мраморное сердце, и тигръ смягчится ея грустью, и Неронъ почувствуетъ жалость, слыша ея вздохи, видя ея жгучія слезы. Но она пришла съ просьбой, Варвикъ — съ предложеніемъ, она станетъ по лвую сторону и будетъ умолять о помощи Генриху, онъ станетъ по правую и будетъ просить жену Эдуарду. Она скажетъ, рыдая: ‘мой Генрихъ низвергнутъ’, онъ скажетъ, улыбаясь: ‘мой Эдуардъ возведенъ!’ Отъ грусти бдная не найдетъ боле словъ, тогда какъ Варвикъ начнетъ вычислять вс его права, смягчитъ все дурное, отвратитъ наконецъ отъ нея короля хитрыми доводами, убдитъ его выдать сестру, согласиться на все, что нужно, чтобъ упрочить престолъ Эдуарда. О, Маргарита! все это непремнно будетъ такъ, и ты, бдная, останешься, какъ пришла, безпомощной.
2. лс. Скажи, кто ты и что здсь толкуешь о короляхъ и королевахъ?
К. ГЕН. Гораздо больше чмъ кажусь, и гораздо меньше того, для чего рожденъ, во всякомъ случа человкъ, потому что меньше ужь этого никакъ не могу быть,— а люди могутъ говорить о короляхъ, почему жь и мн не говорить?
2. лс. Да, но ты говорилъ, какъ будто самъ король.
К. ГЕН. Я король по воспоминанію, и этого довольно.
2. лс. Но если ты король, гд жь твоя корона?
К. ГЕН. Моя корона не на голов, а въ сердц, не осыпанная ни брилліянтами, ни каменьями Индіи, она невидима, ее называютъ довольствомъ, и этой короной короли пользуются рдко.
2. лс. Ладно, если ты король увнчанный довольствомъ, такъ и ты и твоя корона довольство должны удовольствоваться прогулкой съ нами, потому что намъ кажется, ты король низвергнутый королемъ Эдуардомъ, и мы — его подданные, присягнувшіе ему — беремъ тебя, какъ врага его.
К. ГЕН. Но разв до этого вы никогда не нарушали присяги?
2. лс. Никогда, не нарушимъ и теперь.
К. ГЕН. Гд же вы жили, когда я былъ королемъ Англіи?
2. лс. Здсь, какъ и теперь.
К. ГЕН. Я былъ королемъ еще по девятому мсяцу, мои отецъ и мой ддъ были также королями, вы были моими подданными, вы присягали мн, и посл этого вы не нарушали присяги?
1. лс. Нтъ, потому что мы были твоими подданными пока ты былъ королемъ.
К. ГЕН. Но разв я умеръ? разв я не дышу еще, какъ вс люди? Глупые, вы сами не знаете чему присягаете. Видите ли, какъ я сдуваю эту пушинку съ лица моего, и какъ она снова приносится ко мн втромъ? Какъ эта пушинка повинуется моему дыханію, когда я дую, и уступаетъ другому, когда другой дуетъ — подчиняется всегда сильнйшему дуновенію, такъ точно и вы, простолюдины. Но не нарушайте вашей присяги, я не подвергну васъ такому грху моими просьбами. Ведите меня, куда хотите — король подчинится, будьте вы королями, повелвайте — я готовъ повиноваться.
1. лс. Мы врные подданные короля, короля Эдуарда.
К. ГЕН. Точно тмъ же были бы вы опять и Генриху, еслибъ онъ былъ на мст короля Эдуарда.
1. лс. Именемъ Бога и короля, мы требуемъ чтобъ вы шли вмст съ нами къ судь.
К. ГЕН. Ведите же во имя Бога, повинуюсь имени вашего короля. Пусть вашъ король исполняетъ только волю Господа, и я покорюсь его вол безропотно.

СЦЕНА 2.

Лондонъ. Комната во дворц.

Входитъ Король Эдуардъ, Глостеръ, Кларенсъ и Леди Грей.

К. ЭД. Братъ, Глостеръ, сэръ Джонъ Грей, супругъ этой леди убитъ въ сраженіи при Сентъ-Альбан и земли его были захвачены побдителями. Она проситъ возвратить ей эти земли, а такъ какъ благородный этотъ джентльменъ лишился жизни въ борьб за домъ Іорка, мы, но справедливости, не можемъ отказать ей въ этой просьб.
ГЛОС. Ваше величество должны удовлетворить ее, отказать было бы безчестно.
К. ЭД. Такъ, но мы повременимъ еще.
ГЛОС. (Кларенсу), Вонъ оно что! Вижу, ей самой придется кой-чмъ удовлетворить короля, прежде чмъ онъ исполнитъ покорную ея просьбу.
КЛАР. (Глостеру.) Онъ искусный охотникъ, не собьется съ слду.
ГЛОС. (Кларенсу.) Молчи.
К. ЭД. Вдова, мы разсмотримъ твою просьбу, приди какъ нибудь въ другое время, и мы скажемъ теб наше ршеніе.
Л. ГР. Государь, мое положеніе не терпитъ никакой отсрочки. Соблаговолите ршить теперь же, я останусь довольна всмъ, что вашему величеству будетъ угодно.
ГЛОС. (Въ сторону.) Да, будешь довольна всмъ, что ему угодно, ручаюсь — ты получишь вс свои земли. Защищайся однакожь хорошенько, чтобъ не промахнуться.
КЛАР. (Въ сторону.) Это не бда еще, не оступиться бы только.
ГЛОС. (Въ сторону.) Сохрани Боже! тогда онъ какъ разъ возьметъ верхъ.
К. ЭД. Скажи, сколько у тебя дтей?
КЛАР. (Въ сторону.) Ужь не хочетъ ли онъ выпросить у ней ребенка?
ГЛОС. (Въ сторону.) Вздоръ, я позволю высчь себя, если онъ самъ не подаритъ ее цлой парой.
Л. ГР. Трое, мой повелитель.
ГЛОС. (Въ сторону.) Будетъ четверо, если поддашься ему.
К. ЭД. Жалко, если они лишатся владній отца.
Л. ГР. Будьте жь, государь, сострадательны, возвратите имъ ихъ собственность.
К. ЭД. Лорды, оставьте насъ. Мн хочется испытать умъ ея.
ГЛОС. Почему жь и не оставить, вдь вы ужь не можете не остаться такимъ, пока не оставитъ васъ юность, предоставивъ костылямъ. (Отходитъ съ Кларенсомъ въ глубину сцены.)
К. ЭД. Теперь скажите мн, леди, любите вы дтей вашихъ?
Л. ГР. Какъ себя.
К. ЭД. И готовы на все, чтобъ составить ихъ счастіе?
Л. ГР. Готова испытать даже несчастіе.
К. ЭД. Такъ постарайтесь же возвратить имъ земли вашего мужа.
Л. ГР. Я за тмъ и пришла къ вашему величеству.
К. ЭД. Я скажу вамъ, какъ добыть эти земли.
Л. ГР. Вы этимъ навсегда обяжете меня.
К. ЭД. Но чмъ же отблагодарите вы меня, если я возвращу вамъ ихъ?
Л. ГР. Чмъ прикажете, всмъ, чмъ могу.
К. ЭД. Нтъ, вы откажете въ моей просьб.
Л. ГР. Никогда, если только могу исполнить ее.
К. ЭД. Вы можете ее исполнить.
Л. ГР. Въ такомъ случа, я исполню желаніе вашего величества.
ГЛОС. (Кларенсу.) Онъ сильно тснитъ ее, а сильныя дожди пробиваютъ и мраморъ.
КЛАР. (Глостеру.) Раскраснлся какъ огонь, куда жь устоять ея воску!
Л. ГР. Что жь вы остановились, государь? говорите, что должна я сдлать.
К. ЭД. О, такую малость! только полюбить короля.
Л. ГР. Я и такъ люблю его, вдь я подданная.
К. ЭД. О, когда такъ, я охотно возвращу теб вс земли твоего мужа.
Л. ГР. И я оставлю ваше величество, съ сердцемъ полнымъ благодарности.
ГЛОС. (Въ сторону.) Договоръ заключенъ, она скрпляетъ его книксомъ.
К. ЭД. Постой, я разумю плоды любви —
Л. ГР. И я разумю плоды любви, мой повелитель.
К. ЭД. Боюсь — въ другомъ смысл. Какъ ты думаешь, какой любви такъ страстно я добиваюсь?
Л. ГР. Моей любви по смерть, моей благодарности, молитвъ. Любви, которой жаждетъ добродтель и которой отвчаетъ добродтель.
К. ЭД. Нтъ, клянусь честью, я думалъ не объ этой любви.
Л. ГР. Къ такомъ случа вы думали не то, что я полагала.
К. ЭД. Но теперь ты отчасти поняла, что я думалъ?
Л. ГР. Я думаю, что никогда не соглашусь на то, чего вы желаете, если поняла васъ.
К. ЭД. Скажу прямо: я желаю раздлить твое ложе.
Л. ГР. Скажу прямо: я скорй предпочту темницу.
К. ЭД. Если такъ, ты не получишь земель твоего мужа.
Л. ГР. Если такъ, моимъ наслдіемъ будетъ честь, которой не промняю ни на какія земли.
К. ЭД. Такимъ образомъ, ты повредишь дтямъ своимъ.
Л. ГР. Не я, ваше величество повредите и мн и дтямъ моимъ, но, государь, эта шутливость совсмъ не соотвтствуетъ моей скорбной просьб — покончите ршительнымъ да, или нтъ.
К. ЭД. Да — если на мою просьбу ты скажешь да, нтъ — если скажешь нтъ.
Л. ГР. Нтъ, государь. Дло мое ршено.
ГЛОС. (Кларенсу.) Онъ не нравится вдов, она сводитъ брови.
КЛАР. (Глостеру.) Посл этого онъ самый неловкой волокита въ цломъ христіанств.
К. ЭД. (Про себя.) Взоры ея показываютъ какъ она благонравна, слова — какъ умна, ея совершенства достойны короны. Тмъ или другимъ путемъ — все равно, не будетъ моей любовницей — будетъ королевой.— Но что, если король Эдуардъ сдлаетъ тебя своей королевой?
Л. ГР. Государь, это легче сказать, чмъ сдлать. Я подданная, могу быть предметомъ шутки, но далеко не гожусь въ королевы.
К. ЭД. Милая вдова, клянусь моей короной, я высказалъ желаніе души моей, желаніе сдлать тебя моей возлюбленной.
Л. ГР. На что я никакъ не могу согласиться. Я знаю, я слишкомъ ничтожна, чтобъ быть вашей королевой, и слишкомъ хороша, чтобъ быть вашей наложницей.
К. ЭД. Ты перетолковываешь слова мои, я разумю моей королевой.
Л. ГР. Вамъ будетъ непріятно, если мои сыновья будутъ называть ваше величество отцемъ своимъ.
К. ЭД. Такъ же, какъ еслибъ мои дочери называли тебя матерью. Ты вдова, и у тебя есть дти, я холостъ, и то же не безъ нихъ: быть отцомъ многихъ сыновей не бда, а счастіе. Ни слова боле, ты будешь королевой.
ГЛОС. (Кларенсу.) Духовный отецъ кончилъ наконецъ исповдь.
КЛАР. (Глостеру.) А исповдывалъ не даромъ.
К. ЭД. Братья, вы врно придумываете, о чемъ бы я могъ говорить съ ней? (Глостеръ и Кларенсъ подходятъ къ нему,)
ГЛОС. Вашъ разговоръ кажется не совсмъ понравился ей, она что-то хмурится.
К. ЭД. Вы удивитесь, если скажу, что я сосваталъ ее.
КЛАР. За кого, государь?
К. ЭД. За меня, Кларенсъ.
ГЛОС. Да, тутъ есть чему подивиться, по крайней мр дней десять.
К. ЭД. Стало быть однимъ днемъ больше, чмъ обыкновенному диву {Nine days wonder — девятидневное диво, поговорка, которой обозначалось все, что на короткое время возбуждало удивленіе.}.
ГЛОС. Никакъ не больше.
К. ЭД. Смйтесь, а я все-таки скажу вамъ, что ея просьба будетъ исполнена.

Входитъ Придворный.

ПРИД. Государь, Генрихъ, твой врагъ, взятъ и стоитъ у воротъ твоего дворца.
К. ЭД. Отвести его въ Товеръ. Пойдемте, разспросимъ взявшихъ его, какъ это было.— И вы, леди, пойдете съ нами. Лорды, прошу обращаться съ ней почтительно. (Вс уходятъ кром Глостера,)
ГЛОС. И Эдуардъ вздумалъ обращаться съ женщиной почтительно! А я такъ желалъ бы, чтобъ онъ истощился совершенно, чтобъ изсохли и мозгъ, и кости, и все, чтобъ онъ не могъ отдалить моей золотой будущности ни однимъ надежнымъ отпрыскомъ! Но умретъ сладострастный Эдуардъ — между мной и желаніемъ души моей будутъ еще Кларенсъ, Генрихъ, юный сынъ его Эдуардъ и все что отъ нихъ родится, и все это съ правомъ занять мсто прежде меня, есть чмъ расхолодить мои замыслы. Я только мечтаю о царствованіи, какъ человкъ, который, стоя на мыс и видя отдаленный берегъ, на который хотлось бы переступить — желаетъ чтобъ нога его доставала такъ же далеко какъ глазъ, ругаетъ отдляющее его море, грозитъ высушить его, чтобъ проложить себ дорогу, такъ и мн хочется короны, такъ отъ меня далекой, такъ и я ругаю все, что отдаляетъ меня отъ нея, такъ и я, обольщая себя невозможнымъ, говорю: уничтожу вс препятствія!— Глаза мои заглядываются, сердце зазнается, если ни рука, ни силы не соотвтствуютъ имъ.— Но если не суждено Ричарду царствовать, какое жь другое наслажденіе представитъ ему міръ? Искать неба на груди леди, украшать тло роскошными одеждами, очаровывать женщинъ рчами и взорами? Мысль жалкая! боле несбыточная, чмъ добыть двадцать золотыхъ коронъ! Любовь отреклась отъ меня еще въ утроб моей матери, чтобъ я не пользовался нжными ея законами, она подкупила какимъ-нибудь подаркомъ слабую природу скорчить мою руку какъ засохшій сукъ, взгромоздить на моей спин завистливую гору, посадить на нее издвающееся надъ моимъ тломъ безобразіе, укоротить ногу, лишить вс члены всякой соразмрности, уподобить меня хаосу или необлизанному медвженку, не имющему даже и тни сходства съ матерью {Старое мнніе, что медвдица родитъ безобразный комъ живаго мяса, которому уже потомъ, облизывая, придаетъ свои формы.}. Мн ли внушать любовь? лелять такую мысль — чудовищное безуміе. Если же міръ не представляетъ мн никакого блаженства, кром властвованія, подчиненія, порабощенія красивйшихъ меня — сдлаю моимъ небомъ мечты о корон, буду смотрть на этотъ міръ какъ на адъ, пока голова, посаженная на это уродливое туловище, не обнимется блестящей короной. А какъ добыть ее? между ей и мною такъ много жизней, и я — какъ человкъ, который, заблудившись въ тернистомъ лсу, рветъ тернія, и самъ ими раздирается, ищетъ дороги, и все отъ нея отбивается, не знаетъ какъ выбраться на открытое мсто, и все-таки отчаянно хлопочетъ добраться до него,— и я точно такъ же мучусь жаждою добраться до короны Англіи. Но я избавлю себя отъ этой муки, или кровавымъ топоромъ прорублю себ дорогу. Вдь я могу улыбаться и убивать улыбаясь, и восхищаться тмъ, что глубоко оскорбляетъ мое сердце, и орошать щеки искуственными слезами, и настроивать лице на вс обстоятельства. Я утоплю боле мореходовъ, чмъ сирены, умерщвлю боле звакъ, чмъ василиски, сыграю оратора не хуже Нестора, обману похитрй Улисса и возьму, какъ Синонъ, другую Трою. Я перещеголяю красками и хамелеона, понадобится — не уступлю въ перемнахъ вида и Протею, пошлю въ школу и убійственнаго Махіавеля. И со всмъ этимъ не добуду я короны?— Вздоръ! будь она еще выше, я сорву ее.

СЦЕНА 3.

Франція. Комната во дворц.

Трубы. Входятъ Король Франціи Людвигъ и Бона со свитой. Король садится на тронъ. Затмъ входятъ Королева Маргарита, Принцъ Эдуардъ и Графъ Оксфордъ.

К. ЛЮД. (Вставая.) Прекрасная королева Англіи, доблестная Маргарита, садитесь, по сану и по рожденію вамъ не пристало стоять передъ Людвигомъ.
К. МАР. Нтъ, могущественный король Франціи, Маргарита должна подобрать теперь паруса, поучиться служить тамъ, гд короли повелваютъ. Была я конечно королевой великаго Альбіона въ прежнее золотое время, но теперь несчастія попрали права мои, низринули меня съ позоромъ на землю, и я должна занимать на ней мсто, соотвтствующее моей участи, должна сообразоваться съ моимъ смиреннымъ положеніемъ.
К. ЛЮД. Скажите, прекрасная королева, какая жь причина такого глубокаго отчаянія?
К. МАР. Такая, что наполняетъ мои глаза слезами, оковываетъ мой языкъ, тогда какъ сердце тонетъ въ заботахъ.
К. ЛЮД. Что бы это ни было, будьте всегда тмъ, что вы есть и садитесь подл насъ. (Сажаетъ ее подл себя.) Не склоняйте выи подъ ярмомъ счастія, торжествуйте непоколебимымъ духомъ надъ всми несчастіями. Будьте откровенны, королева Маргарита, выскажите свое горе, можетъ помочь Франція — оно облегчится.
К. МАР. Твоя благосклонность оживляетъ мой удрученный духъ, возвращаетъ языкъ моей онмвшей грусти. Да будетъ же извстно благородному Людвигу, что Генрихъ, единый властелинъ моей любви, изъ короля сдлался изгнанникомъ и, всми оставленный, принужденъ жить въ Шотландіи, тогда какъ гордый, честолюбивый Эдуардъ, герцогъ Іоркскій, неправедно пользуется и царственнымъ саномъ и престоломъ законнаго помазанника Англіи. Вотъ почему бдная Маргарита, вмст съ сыномъ своимъ, принцемъ Эдуардомъ, наслдникомъ Генриха, явилась къ теб просить справедливой и законной помощи. Откажешь — мы лишимся послдней надежды. Шотландія желала бъ помочь, но не можетъ, народъ нашъ и перы обольщены, сокровища захвачены, войска обращены въ бгство, и мы сами, какъ видишь, въ самомъ горестномъ положеніи.
К. ЛЮД. Доблестная королева укроти бурю терпніемъ, мы подумаемъ о средствахъ, какъ уничтожить ее.
К. МАР. Но наша медленность усилитъ врага.
К. ЛЮД. Моя медленность усилитъ помощь.
К. МАР. О, истинное горе нетерпливо.— Вотъ и отецъ моего горя!

Входитъ Варвикъ со свитой.

К. ЛЮД. Кто это такъ смло является предъ лице наше?
К. МАР. Графъ Варвикъ, ревностнйшій изъ друзей Эдуарда.
К. ЛЮД. (Сходя съ трона.) Милости просимъ, храбрый Варвикъ. Что привело тебя во Францію?
К. МАР. (Вставая.) Поднимается новая буря, вдь онъ движетъ и втромъ и приливомъ.
ВАРВ. Я отъ доблестнаго Эдуарда, короля Альбіона, моего государя и повелителя и твоего истиннаго друга, во первыхъ, съ привтомъ и заявленіемъ искренней и непритворной любви къ твоей царственной особ, потомъ съ просьбою о дружественномъ союз, и наконецъ, съ предложеніемъ скрпить эту дружбу брачнымъ узломъ, если соблаговолишь отдать добродтельную леди Бону, прекрасную сестру твою, въ законныя супруги королю Англіи.
К. МАР. Сладится это — погибли вс надежды Генриха.
ВАРВ. (Бон.) Прекрасная принцесса, король, мой повелитель, поручилъ мн, съ вашего милостиваго позволенія, униженно поцловать отъ него вашу руку и передать языкомъ моимъ всю страсть его сердца, въ которомъ слава, проникнувшая недавно въ его беззащитныя уши, водворила навсегда вашъ дивный образъ и ваши добродтели.
К. МАР. Король Людвигъ и вы, леди Бона, выслушайте меня прежде, чмъ дадите отвтъ Варвику. Источникъ его предложенія не истинная, честная любовь Эдуарда, а обманъ, вынужденный необходимостью, потому что похитители престола не могутъ царствовать покойно безъ мощныхъ союзовъ съ иноземными державами. А что онъ похититель — доказательство, что Генрихъ живъ еще, да еслибъ онъ и умеръ — вотъ принцъ Эдуардъ, сынъ короля Генриха. И потому берегись, Людвигъ, не навлеки на себя этимъ союзомъ и бракомъ бдъ и безчестія, похитители могутъ конечно овладвать на время браздами правленія, но небо правосудно, и время караетъ неправду.
ВАРВ. Злорчивая Маргарита!
ПРИНЦ. Почему жь не королева?
ВАРВ. Потому что твой отецъ Генрихъ былъ похититель, и ты такой же принцъ, какъ она королева.
ОКСФ. Стало, Варвикъ, уничтожаетъ великаго Джона Гаунта, покорившаго большую часть Испаніи, за Гаунтомъ — Генриха четвертаго, котораго мудрость была зеркаломъ для мудрйшихъ, а за этимъ мудрымъ государемъ — и доблестнаго Генриха пятаго, завоевавшаго всю Францію. Нашъ Генрихъ происходитъ отъ нихъ но прямой линіи.
ВАРВ. Что жь не заключилъ ты своей хвалебной рчи разсказомъ, какъ Генрихъ шестой потерялъ все, что пріобрлъ Генрихъ пятой? Разсказъ этотъ позабавилъ бы перовъ Франціи. Впрочемъ, ты приводишь родословную въ шестьдесятъ два года — слишкомъ короткое время, чтобъ основать права Генриха на давности.
ОКСФ. И ты, Варвикъ, не красня отъ своей измны, можешь говорить противъ государя, которому повиновался тридцать шесть лтъ?
ВАРВ. И ты, Оксфордъ, всегдашній поборникъ правды, ршился защищать неправду родословной? Стыдись, оставь Генриха и назови Эдуарда королемъ своимъ.
ОКСФ. Я назову королемъ того, чей несправедливый приговоръ умертвилъ моего старшаго брата, лорда Обри Бера? мало этого — моего престарлаго отца, когда сама природа приближала уже его къ вратамъ смерти? Нтъ, Варвикъ, нтъ, пока жизнь поддерживаетъ еще эту руку — эта рука не перестанетъ поддерживать домъ Лэнкэстера.
ВАРВ. А моя домъ Іорка.
К. ЛЮД. Королева Маргарита, принцъ Эдуардъ и ты, Оксфордъ, прошу васъ отойдти въ сторону, позвольте мн наедин поговорить съ Варвикомъ.
К. МАР. (Отходя съ принцомъ и Оксфордомъ.) О, Боже, не дай рчамъ Варвика обольстить его!
К. ЛЮД. Теперь, скажи мн, Варвикъ, по совсти — дйствительно Эдуардъ законный король вашъ? Мн не хотлось бы вступить въ союзъ съ властелиномъ, избраннымъ незаконно.
ВАРВ. Ручаюсь и моимъ именемъ и честью.
К. ЛЮД. Любимъ онъ народомъ?
ВАРВ. Боле, чмъ Генрихъ несчастливъ.
К. ЛЮД. Скажи еще, и не притворствуя нисколько, любитъ онъ, и какъ любитъ сестру мою Бону?
ВАРВ. Какъ слдуетъ монарху, столь доблестному. Я самъ слыхалъ часто, какъ онъ говорилъ и клялся, что любовь его растеніе вчное, укоренившееся на почв добродтели, листья и плоды котораго поддерживаются солнцемъ красоты, что она чужда ревности, но не боязни пренебреженія, если леди Бона не уничтожитъ боязнь эту.
К. ЛЮД. Ну, сестра, скажи намъ твое ршеніе.
БОНА. Твой отказъ, или согласіе будетъ и моимъ.— (Варвику.) Признаюсь, и до этого разсказы о доблестяхъ вашего короля, обольщая слухъ, подкупали мое сердце.
К. ЛЮД. Итакъ, Варвикъ, наша сестра будетъ женой Эдуарда. Мы сейчасъ же велимъ составить договоръ касательно вдовьяго участка, который вашъ король долженъ ей назначить и который долженъ соотвтствовать ея приданому.— Королева Маргарита, подойдите, будьте свидтелями, что Бона будетъ женой короля Англія.
ПРИНЦ. Эдуарда, но не короля Англіи.
К. МАР. Коварный Варвикъ! ты хлопоталъ объ этомъ союз только для того, чтобъ лишить меня послдняго заступника. До твоего прибытія, Людвигъ былъ другомъ Генриха.
К. ЛЮД. Онъ и теперь другъ и ему и Маргарит. Но такъ какъ права ваши на корону слишкомъ слабы, что доказываетъ успхъ Эдуарда,— то я и не могу не отказать вамъ въ общанной помощи. За тмъ же готовъ оказать вамъ все, что требуется вашимъ саномъ и допускается моимъ.
ВАРВ. Генрихъ живетъ теперь спокойно въ Шотландіи, не имя ничего, ему и терять нечего. Что же касается до васъ, наша quondam королева, у васъ есть отецъ, имющій достаточно, чтобъ содержать васъ — безпокойте же лучше его, чмъ Францію.
К. МАР. Молчи, безстыдный, безсовстный Варвикъ, гордый возводитель и низвергатель королей, я не удалюсь отсюда до тхъ поръ, пока не докажу королю Людвигу, словами и слезами, равно истинными, какъ ты коваренъ и какъ лжива любовь твоего властителя, вдь вы птицы одного пера. (За сценой трубятъ.)
К. ЛЮД. Варвикъ, это врно гонецъ къ намъ, или къ теб.

Входитъ Гонецъ.

ГОНЕЦ. Лордъ посолъ, эти письма къ вамъ отъ вашего брата, маркиза Монтегю.— Эти отъ нашего короля къ вашему величеству.— А эти къ вамъ, королева, но отъ кого не знаю. (Вс читаютъ свои письма.)
ОКСФ. О, какъ радуетъ меня, что письмо королевы, моей прекрасной повелительницы, заставляетъ ее улыбаться, тогда какъ Варвикъ хмурится.
ПРИНЦ. Посмотри, Людвигъ топаетъ ногой, какъ бы въ ярости. Надюсь все къ лучшему.
К. ЛЮД. Варвикъ, что пишутъ теб? что вамъ, прекрасная королева?
К. МАР. Новости, которыя наполняютъ мое сердце нежданной радостью.
ВАРВ. А мн досадныя, оскорбительныя.
К. ЛЮД. Твой король женился на леди Грей и этимъ письмомъ думаетъ смягчить мое негодованіе, извинить и свою и твою гнусную лживость. Такъ вотъ союзъ, котораго онъ искалъ съ Франціей! И онъ осмлился такъ ругаться надъ нами?
К. МАР. Я предупреждала ваше величество. Вотъ вамъ и доказательства любви Эдуарда и честности Варвика.
ВАРВ. Король Людвигъ, клянусь небомъ и надеждой на спасеніе, я невиненъ въ этомъ подломъ поступк Эдуарда. Онъ ужь не король мн, онъ обезчестилъ меня, и еще боле себя, еслибъ понималъ позоръ свой. Не забылъ я, что домъ Іорка причина безвременной кончины моего отца {Графъ Сольсбёри, отецъ Варвика, былъ взятъ въ сраженіи при Вэкфильд и обезглавленъ въ Помфрет.}? не спустили ему обиды, нанесенной моей племянниц {‘Король Эдуардъ осмлился однажды въ дому графа на такое, что было очень противно чести графа. Онъ хотлъ обезчестить или дочь, или племянницу его, но это было скрыто для чести обихъ’. Голиншедъ.}? не оснилъ чело его царственной короной? не лишилъ Генриха наслдственнаго права?— и за все это я награжденъ позоромъ. Позоръ же ему самому, потому что честь была моимъ всегдашнимъ достояніемъ, и чтобъ возстановить мою честь, имъ униженную, я отрекаюсь отъ него и возвращаюсь къ Генриху. Благородная королева, забудьте прежнюю вражду, съ сихъ поръ я врный слуга вашъ. Я отомщу обиду, нанесенную леди Бон и возвращу престолъ Генриху.
К. МАР. Варвикъ, эти слова превращаютъ мою ненависть въ любовь, я прощаю и забываю вс старыя вины твои и радуюсь, что ты сдлался другомъ короля Генриха.
ВАРВ. Да, другомъ, и такимъ искреннимъ другомъ, что, соблаговоли только король Людвигъ снабдить насъ небольшимъ, но избраннымъ войскомъ, я высадилъ бы его на нашъ берегъ, и оружіемъ согналъ бы тирана съ престола. Молодая жена не защититъ его, что жь касается до Кларенса — изъ писемъ видно, что и онъ готовъ отпасть отъ него за союзъ этотъ, заключенный имъ не изъ чести, не съ цлью укрпить и обезопасить наше государство, а изъ презрннаго сластолюбія.
БОНА. Любезный братъ, какъ же отомстишь ты за оскорбленіе твоей Боны, если не поможешь этой несчастной королев?
К. МАР. Государь, какъ жить Генриху, если ты не спасешь его отъ отчаянія?
БОНА. Война за королеву Англіи — война и за меня.
ВАРВ. И за меня, прекрасная леди Бона.
К. ЛЮД. И за меня, точно такъ же, какъ за тебя, за нее и за Маргариту. Ршено, я помогу вамъ.
К. МАР. О, отъ души благодарю тебя за всхъ.
К. ЛЮД. Встникъ Англіи, спши назадъ и скажи лживому Эдуарду, твоему мнимому королю, что Людвигъ, король Франціи, пришлетъ масокъ пировать съ нимъ и съ молодой женой его. Ты видлъ что было, ступай, пугни его этимъ хорошенько.
БОНА. Скажи, что въ надежд на его скорое вдовство, изъ любви къ нему, я надну ивовый внокъ {Она замняла въ Англіи кипарисъ.}.
К. МАР. Скажи, что я сбросила одежды печали и готова облечься въ доспхи.
ВАРВ. Скажи, что онъ оскорбилъ меня и что за это я развнчаю его въ непродолжительномъ времени. Вотъ теб награда {Вроятно тутъ Варвикъ даетъ гонцу, слдуя древнему обычаю, какой-нибудь подарокъ.}, ступай. (Гонецъ уходитъ.)
К. ЛЮД. Варвикъ, ты переправишься черезъ море вмст съ Оксфордомъ и съ пятью тысячами войска и объявишь войну лживому Эдуарду, вслдъ за вами, какъ только позволятъ обстоятельства, прибудетъ и благородная королева съ принцемъ и подкрпленіемъ. Но прежде чмъ ты отправишься, разрши еще одно сомнніе: что поручится намъ въ твоей врности?
ВАРВ. Вотъ что: если наша королева и юный принцъ согласятся, я сейчасъ же соединю съ нимъ мою радость, мою старшую дочь, узами священнаго брака.
К. МАР. Я соглашаюсь и благодарю тебя за это предложеніе. Эдуардъ, она прекрасна и добродтельна — ршайся, дай руку Варвику и вмст съ рукой неизмнную клятву, что только дочь Варвика будетъ женой твоей.
ПРИНЦ. Я согласенъ, потому что она достойна этого, и вотъ рука моя, въ залогъ моей клятвы. (Подаетъ руку Варвику.)
К. ЛЮД. Медлить нечего, соберемъ сейчасъ же войско, и ты, Бурбонъ, великій адмиралъ нашъ, переправишь ихъ на нашихъ корабляхъ черезъ море. Я жажду паденія Эдуарда за насмшку его надъ принцессой Франціи. (Уходятъ вс, кром Варвика.)
ВАРВ. Похалъ посломъ Эдуарда, а возвращаюсь заклятымъ, смертельнымъ врагомъ его, порученіемъ моимъ было брачное предложеніе, а отвтомъ на него будетъ страшная война. Не могъ онъ никого, кром меня, сдлать своей игрушкой — никто же такъ жестоко и не обратитъ его забавы въ горе. Я возвелъ его на тронъ, я же и низвергну, и не изъ состраданія къ бдному Генриху, а изъ мести за насмшку Эдуарда.

ДЙСТВІЕ IV.

СЦЕНА 1.

Лондонъ. Комната во дворца.

Входятъ Глостеръ, Кларенсъ, Сомерсетъ, Монтегю и другіе.

ГЛОС. Скажи же, Кларенсъ, что ты думаешь о брак съ леди Грей? какъ кажется теб этотъ выборъ нашего брага?
КЛАР. Увы! до Франціи, ты знаешь, далеко — не дожидаться жь ему возвращенія Варвика.
СОМЕР. Кончите эти толки, лорды — король идетъ сюда.

Трубы. Входятъ Король Эдуардъ со свитой, Леди Грей въ королевскомъ облаченіи, Пемброкъ, Стэффордъ, Гастингсъ и другіе.

ГЛОС. А съ нимъ и достойная его супруга.
КЛАР. Я напрямки скажу ему все, что думаю.
К. ЭД. Ну, братъ Кларенсъ, какъ правится теб нашъ выборъ? что смотришь такъ мрачно, какъ будто недоволенъ.
КЛАР. Точно такъ же, какъ Людвигу, королю Франціи, или графу Варвику, которые такъ слабодушны и глупы, что врно нисколько не оскорбятся нашимъ обманомъ.
К. ЭД. Положимъ, что они и оскорбятся безъ всякой причины — что жь изъ этого? Вдь они только Людвигъ и Варвикъ, а я Эдуардъ, вашъ король, король и Варвика, и я хочу, чтобъ моя воля исполнялась.
ГЛОС. И твоя воля исполняется, потому что ты король нашъ, но бракъ слишкомъ поспшный рдко бываетъ счастливъ.
К. ЭД. Какъ, и братъ Глостеръ негодуетъ?
ГЛОС. Нисколько. Избави Боже, чтобъ я желалъ развести, что соединилъ самъ Господь, да и жалко было бъ разлучить, что такъ хорошо сопрягается?
К. ЭД. Оставьте ваше предубжденіе, вашу досаду и скажите, почему бы леди Грей не слдовало быть моей женой и королевой Англіи?— Сомерсетъ, Монтегю, говорите и вы — говорите смло, что думаете.
КЛАР. Когда такъ, вотъ мое мнніе: за насмшку надъ леди Боной, король Людвигъ сдлался твоимъ врагомъ.
ГЛОС. Варвикъ, какъ исполнитель твоихъ порученій, обезчещенъ этимъ бракомъ.
К. ЭД. Но что, если я съумю примирить съ собой и Людвига и Варвика?
МОНТ. Союзъ съ Франціей, скрпленный родственной связью, оградилъ бы наше государство отъ вншнихъ бурь врне всякаго брака, заключеннаго дома.
ГАСТ. Но разв Монтегю не знаетъ, что Англія ограждена сама собой, если только будетъ врна себ?
МОНТ. Такъ, но огражденная Франціей, она оградилась бы еще прочне.
ГАСТ. Франціей лучше пользоваться, чмъ довряться ей. Положимся на Бога и на моря, которыми онъ опоясалъ насъ, какъ непреодолимой оградой. Въ нихъ и въ насъ самихъ наша безопасность.
КЛАР. Ужь и одной этой рчью, лордъ Гастингсъ, могъ бы пріобрсти наслдницу лорда Хонгерфордъ.
К. ЭД. Это что еще? я хотлъ и отдалъ ее, и на этотъ разъ моя воля законъ.
ГЛОС. Какъ бы то ни было, мн все-таки кажется, что ваше величество поступили не совсмъ хорошо, отдавъ наслдницу и дочь лорда Скэльзъ брату вашей жены. Приличне было бы отдать ее мн, или Кларенсу, но ваша жена — могила братства.
КЛАР. Иначе вы не отдали бы и наслдницы лорда Бонвилль сыну вашей молодой жены {Наслдницы большихъ владній находились въ то время подъ опекою королей, которые выдавали ихъ за своихъ любимцевъ.}, предоставивъ вашимъ братьямъ искать счастія въ другомъ мст.
К. ЭД. Увы, бдный Кларенсъ, такъ ты негодуешь изъ-за жены? Я и тебя снабжу женой.
КЛАР. Выборомъ своей собственной, вы ужь достаточно доказали какъ вы въ этомъ дл благоразумны, и потому позвольте мн самому быть своимъ сватомъ, для этого, я думаю оставить васъ въ непродолжительномъ времени.
К. ЭД. Оставляй или оставайся — Эдуардъ хочетъ быть королемъ, а не рабомъ прихотей братьевъ.
К. ЕЛ. Лорды, будьте только справедливы, и вы сознаетесь, что происхожденіе мое не такъ неблагородно, чтобъ я не могла удостоиться титла королевы, которымъ его величеству было угодно почтить меня, и тмъ боле, что этой чести удостоивались женщины гораздо низшія меня. Но какъ эта честь возвеличиваетъ меня и моихъ, такъ ваше недоброжелательство, несмотря на все мое желаніе вамъ понравиться, мрачитъ мою радость тучами скорбей и опасеній.
К. ЭД. Не льсти ихъ досад, любовь моя. Какая скорбь или опасность можетъ грозить теб, до тхъ поръ, пока Эдуардъ будетъ твоимъ врнымъ другомъ и законнымъ ихъ государемъ, которому они должны повиноваться? А они будутъ повиноваться, будутъ любить тебя, если не хотятъ моей ненависти, захотятъ — ты подъ моей защитой, и они почувствуютъ всю силу моего гнва.
ГЛОС. (Про себя.) Слышу, не говорю ни чего, но тмъ больше думаю.

Входитъ Гонецъ.

К. ЭД. Съ письмами, съ встями изъ Франціи?
ГОНЕЦ. Безъ писемъ, государь, съ короткими только словесными отвтами, но такими, которыхъ, безъ вашего особеннаго позволенія, и передать но смю.
К. ЭД. Мы позволяемъ, передавай, и какъ можно врне. Что сказалъ король Франціи на письмо наше?
ГОНЕЦ. Вотъ слова его при отпуск: ‘Ступай, скажи лживому Эдуарду, твоему мнимому королю, что Людвигъ, король Франціи, пришлетъ масокъ пировать съ нимъ и съ молодой женой его’.
К. ЭД. Неужели Людвигъ такъ храбръ? вроятно онъ воображаетъ, что я Генрихъ. Но леди Бона, что сказала она на счетъ моей женитьбы?
ГОНЕЦ. Вотъ слова ея, произнесенныя съ прелестнымъ негодованіемъ: ‘Скажи ему, что въ надежд на скорое его вдовство, изъ любви къ нему, я надну ивовый внокъ’.
К. ЭД. Я не виню ее, ей можно было сказать и больше этого, я дйствительно оскорбилъ ее.— Ну, а жена Генриха?— я слышалъ, и она была тутъ.
ГОНЕЦ. ‘Скажи ему, сказала она, что я сбросила одежды печали и готова облечься въ доспхи’.
К. ЭД. Она задумала разыгрывать Амазонку. Что жь сказалъ Варвикъ на вс эти дерзости?
ГОНЕЦ. Варвикъ, негодовавшій на ваше величество боле всхъ, отпустилъ меня сими словами: ‘Скажи ему, что онъ оскорбилъ меня, и что за это я развнчаю его въ непродолжительномъ времени’.
К. ЭД. И измнникъ осмлился произнести такую дерзость? Хорошо, я предостереженъ — я вооружусь. Они хотятъ войны — я заплачу имъ за ихъ кичливость. Но скажи — помирился Варвикъ съ Маргаритой?
ГОНЕЦ. Вполн, они такъ дружны теперь, что принцъ Эдуардъ женится на дочери Варвика.
КЛАР. Врно на старшей, Кларенсъ женится на младшей. Ну, братъ король, прощай, держись крпче — я отправляюсь къ Варвику искать руку другой его дочери, не выпало на мою долю королевства, такъ, по крайней мр, въ женитьб не уступлю теб. За мной, кто любитъ меня и Варвика! (Уходитъ съ Сомерсетомъ.)
ГЛОС. (Про себя.) Ужь конечно не я. Цль моя повыше, я остаюсь не изъ любви къ Эдуарду, а къ корон.
К. ЭД. Кларенсъ и Сомерсетъ отправились къ Варвику! Что жь, я готовъ и на самое худшее, что можетъ случиться, но въ такой крайности необходима поспшность.— Пемброкъ и Стэффордъ, ступайте и займитесь, сейчасъ же, наборомъ войскъ и всми нужными приготовленіями къ войн, они ужь высадились, или скоро высадятся. Я явлюсь вслдъ за вами. (Пемброкъ и Стэффордъ уходятъ.) Но прежде, чмъ я отправлюсь, Гастингсъ и Монтегю, разршите еще одно сомнніе, вы оба близки Варвику и по родству и по дружб — скажите, кого вы больше любите, меня или Варвика? Если его — ступайте къ нему, для меня лучше видть въ васъ враговъ, чмъ ложныхъ друзей, но если вы врны долгу — обезпечьте меня какой-нибудь дружественной клятвой, чтобъ я никогда не могъ подозрвать васъ.
МОНТ. Да поможетъ Господь Монтегю такъ врно, какъ онъ вренъ своему долгу!
ГАСТ. И Гастингсу такъ, какъ онъ преданъ Эдуарду.
К. ЭД. А ты, братъ Ричардъ — остаешься съ нами?
ГЛОС. На зло всмъ, кто оставитъ тебя.
К. ЭД. О, такъ я совершенно увренъ въ побд. демъ же, будемъ дорожить каждымъ часомъ, пока не встртимъ Варвика съ его иноземнымъ войскомъ.

СЦЕНА 2.

Равнина въ Варвикшир.

Входятъ Варвикъ и Оксфордъ съ французскими и другими войсками.

ВАРВ. До сихъ поръ все идетъ прекрасно, народъ стекается къ намъ толпами.

Входятъ Кларенсъ и Сомерсетъ.

Посмотрите, вотъ и Кларенсъ, и Сомерсетъ. Говорите скорй, лорды, друзья вы намъ?
КЛАР. Не сомнвайтесь, лордъ.
ВАРВ. Въ такомъ случа, Варвикъ привтствуетъ тебя, любезный Кларенсъ, и тебя, Сомерсетъ!— Еслибъ я не почиталъ трусостью подозрвать еще, когда благородное сердце подало руку въ залогъ любви — я могъ бы подумать, что Кларенсъ, брагъ Эдуарда, только притворяется нашимъ другомъ, но я искренно радъ теб, Кларенсъ, и моя дочь — твоя. Теперь послушайте: твой братъ расположился лагеремъ съ обычной беззаботностью, солдаты его засли по окрестнымъ городамъ, ставку его сторожитъ незначительный отрядъ простыхъ тлохранителей — пользуясь мракомъ ночи, мы можемъ напасть въ расплохъ и схватить его. Наши лазутчики увряютъ, что это весьма легко. Какъ Улисъ и суровый Діомедъ, вооруженные хитростью и мужествомъ, прокрались къ палаткамъ Резуса и увели роковыхъ ракійскихъ коней, такъ и мы, прикрытые черной мантіей ночи, перебьемъ стражу Эдуарда и схватимъ его,— не говорю убьемъ, потому что хочу только взять его. Кто согласенъ участвовать со мной въ этомъ предпріятіи, пусть провозгласитъ, вмст съ своимъ предводителемъ, имя Генриха.
ВС. Генрихъ!
ВАРВ. Такъ идемте же, молча, Богъ и святый Георгъ за Варвика и друзей его!

СЦЕНА 3.

Лагерь Эдуарда близь Варвика.

Входятъ нсколько Тлохранителей.

1 тл. Сюда, господа, займи каждый назначенное ему мсто. Король слъ ужь почивать.
2 тл. Какъ, разв онъ не ложится?
1 тл. Нтъ, онъ поклялся не ложиться и не спать обыкновеннымъ образомъ, пока не падетъ Варвикъ, или онъ.
2 тл. Стало-быть до завтра, если правда, что Варвикъ такъ близко.
3 тл. Скажите пожалуйста, кто этотъ джентльменъ, что всегда остается съ королемъ въ палатк?
1 тл. Лордъ Гастингсъ, первый изъ друзей его.
3 тл. Такъ. Но зачмъ же расположилъ король главныхъ начальниковъ по окрестнымъ городамъ, тогда какъ самъ остается на холод, въ пол?
2 тл. Это для большей славы, потому что опаснй.
3 тл. А по мн почетъ и покой, право, лучше опасной славы. Знай Варвикъ эти распорядки, онъ какъ разъ разбудилъ бы его.
1 тл. Еслибъ наши алебарды не заслоняли дороги.
2 тл. Зачмъ же и сторожимъ мы королевскую ставку, какъ не для защиты его особы отъ ночнаго нападенія.

Входятъ Варвикъ, Кларенсъ, Оксфордъ и Сомерсетъ съ войскомъ.

ВАРВ. Вотъ его палатка, вонъ и стража. Смлй, друзья! увнчаемся славой теперь, или никогда! За мной, и Эдуардъ нашъ.
1 тл. Кто идетъ?
2 тл. Стой, или ты мертвъ.

(Варвикъ и прочіе съ крикомъ: ‘Варвикъ! Варвикъ!‘ нападаютъ на стражу, которая обращается въ бгство, восклицая: ‘Къ оружію! къ оружію!’ — Варвикъ преслдуетъ ихъ. Барабанный бой и трубы. Варвикъ возвращается съ своими и съ Эдуардомъ, котораго выносятъ въ спальномъ плать въ креслахъ. Глостеръ и Гастингсъ спасаются бгствомъ.)

СОМЕР. Кто это тамъ спасается бгствомъ?
ВАРВ. Ричардъ и Гастингсъ. Оставьте ихъ, герцогъ здсь.
К. ЭД. Герцогъ? разставаясь со мной, ты называлъ меня королемъ.
ВАРВ. Да, но съ тхъ поръ дла приняли другой оборотъ. Ты обезчестилъ меня, своего посла, и я развнчалъ тебя, возвратился чтобъ сдлать герцогомъ. Куда жь теб править королевствомъ, когда не умешь ни обращаться съ послами, ни довольствоваться одной женой, ни поступать съ братьями по братски, ни печься о благ народа, ни защищаться отъ враговъ?
К. ЭД. И ты, братъ Кларенсъ, здсь? Теперь вижу — Эдуардъ долженъ пасть.— Но на зло несчастію, на зло теб, Варвикъ, и всмъ твоимъ соучастникамъ, Эдуардъ не измнитъ своему королевскому достоинству, пусть злоба Фортуны уничтожаетъ мое величіе — мой духъ выше поворотовъ колеса ея.
ВАРВ. (Снимая съ него корону.) Такъ будь же Эдуардомъ, королемъ Англіи по духу, корона же ея будетъ на голов Генриха. Онъ будетъ настоящимъ королемъ, а ты только тнью.— Лордъ Сомерсетъ, прошу васъ, отправьте сейчасъ же герцога Эдуарда къ моему брату, архіепископу Іоркскому.— Кончивъ съ Пемброкомъ и его товарищами, я явлюсь къ вамъ, и передамъ вамъ отвтъ Людвига и леди Боны, до свиданія, любезнйшій герцогъ Іоркскій.
К. ЭД. Человкъ поневол долженъ покоряться судьб. Противиться и втру и приливу безумно. (Уходитъ съ Сомерсетомъ.)
ОКСФ. Теперь, лорды, намъ остается идти прямо въ Лондонъ.
ВАРВ. Да, прежде всего необходимо освободить изъ темницы короля Генриха и возвести его на престолъ снова.

СЦЕНА 4.

Лондонъ. Комната во дворцф.

Входятъ Королева Елизавета и Риверсъ.

РИВЕР. Отчего, королева, эта внезапная въ васъ перемна?
К. ЕЛ. Какъ, братъ Риверсъ, разв ты не знаешь какое несчастіе случилось съ королемъ Эдуардомъ?
РИВЕР. Что жь такое? потеря какого-нибудь незначительнаго сраженія?
К. ЕЛ. Нтъ, потеря своей царственной особы.
РИВЕР. Что вы — неужели убитъ?
К. ЕЛ. Почти что убитъ — взятъ въ плнъ. Измнила ль ему стража, напалъ ли на него непріятель въ расплохъ — не знаю, слышала только, что его отправили къ архіепископу Іоркскому, брату злобнаго Варвика,— стало быть врагу нашему.
РИВЕР. Да, нечего сказать, горестна эта новость, но не унывайте, добрая королева. Вдь побдившій ныньче Варвикъ завтра же можетъ быть и побжденнымъ.
К. ЕЛ. Сладостная эта надежда поддержитъ жизнь мою, я не поддамся отчаянію изъ любви къ плоду Эдуарда, который бьется подъ моимъ сердцемъ. Только это и заставляетъ меня обуздывать мое горе, нести терпливо крестъ злосчастія, и не одну уже слезу, не одинъ изсушающій вздохъ подавила я, чтобы слезами и вздохами не утопить или не задушить плодъ Эдуарда, настоящаго наслдника короны Англіи.
РИВЕР. Гд жь теперь Варвикъ, королева?
К. ЕЛ. Меня извстили что онъ идетъ на Лондонъ, чтобъ снова возложить корону на голову Генриха, остальное понятно — друзья Эдуарда должны пасть. Тому, кто разъ измнилъ, нельзя ужь врить, и я сейчасъ же отправлюсь въ святилище, чтобъ спасти хоть наслдника правъ Эдуарда. Тамъ я буду безопасна отъ всякаго насилія, отъ всякой измны. Бжимъ, пока можно бжать, попадемся въ руки Варвика — смерть наша неизбжна.

(Уходятъ.)

СЦЕНА 5.

Паркъ близь замка Мидльхэмъ въ Іоркширъ.

Входятъ Глостеръ, Гастингсъ, сэръ Вилльямъ Стэнли и другіе.

ГЛОС. Лордъ Гастингсъ и сэръ Вилльямъ Стэнли, вы удивляетесь, зачмъ завелъ я васъ въ самую чащу этого парка. Вотъ въ чемъ дло. Вы знаете, что нашъ король, мой братъ, въ плну у архіепископа, онъ содержится здсь довольно свободно и часто охотится въ этой сторон, охраняемый очень незначительной стражей. Я тайно извстилъ его, что если, около этого времени, онъ явится сюда, подъ предлогомъ своей обыкновенной забавы, то найдетъ здсь друзей съ людьми и лошадьми, и что они выручатъ его изъ плна.

Входитъ Король Эдуардъ съ Охотникомъ.

ОХОТ. Сюда, лордъ, зврь залегъ въ этой сторон.
К. ЭД. Нтъ, въ этой — видишь, гд стоятъ охотники. Братъ Глостеръ, лордъ Гастингсъ, вы врно подстерегаете здсь дичь епископа?
ГЛОС. Ни время, ни дло не терпятъ, лошади ждутъ на краю парка.
К. ЭД. Но куда жь бжимъ мы?
ГАСТ. Въ Линнъ, государь, оттуда мы переправимся во Фландрію.
ГЛОС. Отлично придумано, это именно и моя мысль.
К. ЭД. Стэнли, мы наградимъ тебя за твою ревность.
ГЛОС. Что жь стоите? время ль теперь разговаривать.
К. ЭД. Ну, а ты, охотникъ, съ нами что ли?
ОХОТ. Ужь конечно лучше съ вами, чмъ оставаться, чтобъ повсили?
ГЛОС. Идемте жь! конецъ разговорамъ.
К. ЭД. Прощай, архіепископъ, берегись гнва Варвика и моли, чтобъ я возвратилъ мою корону.

СЦЕНА 6.

Комната въ Товер.

Входятъ Король Генрихъ, Кларенсъ, Варвикъ, Сомерсетъ, молодой Ричмондъ, Оксфордъ, Монтегю, Комендантъ Товера и свита.

К. ГЕН. Комендантъ, теперь, когда Богъ и друзья свергли Эдуарда съ царственнаго престола и обратили мое заключеніе въ свободу, мои опасенія въ надежду, мою скорбь въ радость — чего хочешь ты въ награду за мое освобожденіе?
КОМЕН. Подданные ничего не могутъ требовать отъ своихъ государей, но если покорная просьба можетъ быть дйствительна, прошу только вашего милостиваго прощенія.
К. ГЕН. За что же, комендантъ? за то, что хорошо обращался со мной? Будь увренъ, я награжу тебя за доброту, которая обратила мое заключеніе въ наслажденіе — наслажденіе, которое ощущаетъ птичка въ клтк, когда, посл продолжительной тоски, за звуками домашней гармоніи почти совсмъ забываетъ о потер свободы.— Но, посл Бога, ты, Варвикъ, главный изъ моихъ освободителей, и потому благодарю боле всхъ Бога и тебя, онъ внушилъ, ты исполнилъ. Теперь, чтобъ совершенно восторжествовать надъ злобой счастія, живя смиренно, я лишу его возможности вредить мн, чтобъ избавить народъ этой благословенной страны отъ гибельнаго вліянія моей враждебной звзды, надвая корону, я передаю правленіе теб, Варвикъ. Ты такъ счастливъ во всхъ предпріятіяхъ.
ВАРВ. Ваше величество всегда славились добродтелью, но теперь, сознавая непріязненность счастія и желая избгнуть его гибельнаго вліянія, вы доказываете, что вы такъ же мудры, какъ и добродтельны, весьма немногіе умютъ сообразоваться съ звздой своей. Позвольте, однакожь, одно замчаніе: вы напрасно обошли Кларенса, избравъ меня.
КЛАР. Нтъ, Варвикъ, ты достойне, само небо ознаменовало твое рожденіе оливой и внкомъ лавровымъ, какъ бы предсказывая, что ты будешь счастливъ и въ войн и въ мир, и потому я охотно уступаю теб.
ВАРВ. А я избираю протекторомъ Кларенса.
К. ГЕН. Варвикъ и Кларенсъ, дайте мн ваши руки, соедините ихъ, а съ ними и сердца, чтобъ никакіе раздоры не вредили правленію. Я длаю васъ обоихъ протекторами государства, самъ же проведу остатокъ моей жизни въ покаяніи, въ молитвахъ и въ хвалахъ моему Создателю.
ВАРВ. Что скажетъ Кларенсъ на ршеніе его величества?
КЛАР. Что онъ согласенъ, если согласенъ Варвикъ, онъ во всемъ полагается на твое счастіе.
ВАРВ. Если такъ, хоть и неохотно, а долженъ согласиться и я. Соединимся жь, какъ двойная тнь Генриха, и займемъ его мсто, разумю, примемъ на себя бремя правленія, тогда какъ онъ будетъ наслаждаться и покоемъ и честью. На первый случай, Кларенсъ, необходимо сейчасъ же провозгласить Эдуарда измнникомъ и конфисковать вс пожитки и вс владнія его.
КЛАР. И вмст съ тмъ опредлить порядокъ наслдованія.
ВАРВ. И тугъ не будетъ забытъ и Кларенсъ.
К. ГЕН. Но прежде, чмъ вы займетесь этимъ важнымъ дломъ, позвольте попросить васъ — вдь я ужь не повелваю — возвратить изъ Франціи вашу королеву Маргариту и моего сына Эдуарда, какъ можно скоре. До тхъ поръ, пока я не увижу ихъ здсь — боязнь и опасенія омрачатъ на половину радость моей свободы.
КЛАР. Желаніе вашего величества будетъ немедленно исполнено.
К. ГЕН. Лордъ Сомерсетъ, что это за юноша, въ которомъ вы, какъ кажется, принимаете такое нжное участіе?
СОМЕР. Государь, это Генрихъ, юный графъ Ричмондъ {Въ послдствіи Генрихъ VII замчательный только тмъ, что имъ кончились междуусобія двухъ домовъ. Но Шекспиръ зналъ его родословную: онъ былъ ддъ королевы Елизаветы.— Джонсонъ.}.
К. ГЕН. Подойди ко мн, надежда Англіи. (Кладетъ руку на его голову.) Если невдомая сила не обманываетъ мою провидящую душу, прекрасный этотъ юноша будетъ благословеніемъ нашей отчизны. Взоры его полны мирнаго величія, голова сложена самой природой для короны, рука для скиптра, а весь онъ для украшенія царственнаго трона. Положитесь на него, лорды, ему суждено поправить все, что я испортилъ!

Входитъ Гонецъ.

ВАРВ. Что новаго, любезный?
ГОНЕЦ. Эдуардъ ушолъ отъ вашего брата и, какъ слышно, бжалъ въ Бургундію.
ВАРВ. Непріятная новость, но какъ же ушолъ онъ?
ГОНЕЦ. Ричардъ, герцогъ Глостеръ, и лордъ Гастингсъ поджидали его скрытно въ лсу и отбили у охотниковъ епископа, а онъ охотился каждый день.
ВАРВ. Братъ смотрлъ за нимъ слишкомъ небрежно.— Пойдемте, государь, поищемъ средствъ противъ всхъ возможныхъ ранъ. (Вс уходятъ, кром Сомерсета, Оксфорда и Ричарда.)
СОМЕР. Мн не нравится побгъ Эдуарда, потому что Бургундія наврное не откажетъ ему въ помощи, и война загорится снова. Какъ предсказаніе Генриха наполнило мое сердце надеждами на юнаго Ричмонда, такъ точно сдавили его теперь опасенія того, что можетъ съ нимъ случиться въ этой новой борьб на его и нашу бду, и потому, лордъ Оксфордъ, не лучше ли, на всякій случай, отправить его въ Бретань, гд онъ пробудетъ до тхъ поръ, пока не стихнетъ гроза междуусобій.
ОКСФ. Завладетъ Эдуардъ опять короной — весьма вроятно, что Ричмондъ погибнетъ вмст съ прочими.
СОМЕР. Да, это врно, отправимъ же его въ Бретань, и какъ можно скорй.

СЦЕНА 7.

Передъ Іоркомъ.

Входятъ Король Эдуардъ, Глостеръ, Гастингсъ и войско.

К. ЭД. Братъ Ричардъ, лордъ Гастингсъ и вы вс, видите ли, счастіе опять повернулось къ намъ лицемъ и предсказываетъ, что я снова промняю мое жалкое положеніе на царственную корону Генриха. Море мы переплыли взадъ и впередъ благополучно, возвратились съ желанной помощью Бургундіи, отъ Равенспорга дошли до воротъ Іорка, и теперь остается только войдти въ него, какъ въ наше герцогство.
ГЛОС. Но вороты заперты. Не нравится мн это, споткнуться на порог — знакъ, что внутри, ждетъ недоброе.
К. ЭД. Полно! примты не должны теперь пугать насъ. Лаской или силой, но мы должны войдти въ этотъ городъ, потому что здсь соединятся съ нами друзья наши.
ГАСТ. Я постучусь, государь. (Стучитъ.)

Выходитъ на стну Меръ Іорка съ альдерменами.

МЕРЪ. Лорды, насъ предъупредили о вашемъ приближеніи, и мы, какъ подданные Генриха, для собственной безопасности заперли ворота.
К. ЭД. Но, любезный меръ, если Генрихъ и король вашъ, такъ Эдуардъ все-таки герцогъ Іорка.
МЕРЪ. Вполн справедливо, я и не отрицаю этого.
К. ЭД. Я не требую ничего боле моего герцогства, я доволенъ и имъ однимъ.
ГЛОС. (Въ сторону.) Лис только бы просунуть морду, за ней шмыгнетъ и туловище.
ГАСТ. Что жь задумался, меръ?— Отворяй ворота, мы друзья Генриха.
МЕРЪ. О, если такъ, ворота отворятся сію же минуту. (Сходятъ со стны.)
ГЛОС. О, мудрый, храбрый градоначальникъ! какъ разъ убдился!
ГАСТ. Добрый старикъ готовъ на все, лишь бы выгородить себя, войдемъ — мы тотчасъ же образумимъ и его и всхъ его альдерменовъ.

Выходитъ Меръ съ двумя альдерменами.

К. ЭД. Почтенный меръ, ворота должно запирать только на ночь, или въ военное время. Да не бойся, дай только ключи — (Беретъ у него ключи.) Эдуардъ защититъ и городъ, и тебя, и всхъ, кто приметъ его сторону.

Барабанный бой. Входитъ Монгомери съ войскомъ.

ГЛОС. Братъ, если я не ошибаюсь, это нашъ врный другъ, сэръ Джонъ Монгомери.
К. ЭД. Привтствуемъ васъ, сэръ Джонъ, но за чмъ же съ войскомъ?
МОНТ. На помощь королю Эдуарду въ бурную годину его, какъ слдуетъ каждому врному подданному.
К. ЭД. Благодарю, добрый Монгомери, но мы оставили наши права на корону и требуемъ только нашего герцогства, пока Богу не будетъ угодно возвратить намъ остальнаго.
МОНТ. Такъ прощайте — я шелъ служить королю, а не герцогу. Барабанщики, походъ назадъ. (Бьютъ въ барабаны.)
К. ЭД. Погоди, сэръ Джонъ, обсудимъ, какъ врне возвратить корону.
МОНТ. Что разсуждать тутъ! Коротко, если вы сейчасъ же не провозгласите себя королемъ — я предоставляю васъ вашей судьб и пойду останавливать всхъ, кто спшитъ къ вамъ на помощь. Изъ чего жь драться намъ, если вы не ищете короны?
ГЛОС. Что за нершительность, братъ?
К. ЭД. Мы провозгласимъ наши права, когда усилимся, а до тхъ поръ само благоразуміе заставляетъ скрывать настоящую цль нашу.
ГАСТ. Къ черту сомнительное благоразуміе, теперь должно ршать оружіе.
ГЛОС. Души безстрашныя скорй добираются до короны. Братъ, мы провозгласимъ тебя сейчасъ же, и молва объ этомъ привлечетъ къ теб еще боле друзей.
К. ЭД. Да будетъ по вашему. Корона принадлежитъ мн по праву, Генрихъ просто похититель.
МОНТ. Вотъ это сказано, какъ слдуетъ государю, и теперь я буду врнымъ поборникомъ Эдуарда.
ГАСТ. Гремите, трубы! мы здсь же провозгласимъ Эдуарда.— Эй, воинъ, подойди сюда, провозглашай. (Даетъ ему бумагу, тушъ.)
ВОИНЪ. (Читаетъ.) ‘Мы, Эдуардъ четвертый, Божіею милостію король Англіи и Франціи, владтель Ирландіи и проч.’
МОНТ. Того, кто усомнится въ прав Эдуарда, я вызываю на единоборство. (Бросаетъ перчатку.)
ВС. Да здравствуетъ Эдуардъ четвертый!
К. ЭД. Благодарю, храбрый Монгомери, благодарю и васъ всхъ. Если счастіе не измнитъ мн, я награжу любовь эту. Переночуемъ въ Іорк, а завтра, только что колесница утренняго солнца покажется на краю небосклона — впередъ на Варвика и его товарищей, Генрихъ же, извстно, не воинъ.— О, своенравный Кларенсъ, какъ не пристало теб льстить Генриху, бросивъ брата! но мы перевдаемся и съ тобой и съ Варвикомъ.— Идемъ друзья, не сомнвайтесь въ побд, а за ней и въ богатой наград.

СЦЕНА 8.

Лондонъ. Комната во дворц.

Входятъ Король Генрихъ, Варвикъ, Кларенсъ, Монтегю, Экстеръ и Оксфордъ.

ВАРВ. Что присовтуете теперь, лорды? Эдуардъ, счастливо переправившійся изъ Бельгіи черезъ проливъ, съ войскомъ пылкихъ Германцевъ и неповоротливыхъ Голландцевъ, идетъ прямо на Лондонъ, и толпы безпокойной черни присоединяются къ нему со всхъ сторонъ.
ОКСФ. Соберемъ войско и обратимъ его въ бгство.
КЛАР. Небольшой огонь затоптать не трудно, но дай ему разгорться — не затушишь и рками.
ВАРВ. Въ Варвикшкир у меня есть искренніе друзья, покорные въ мирное время и неукротимые въ военное — я соберу ихъ, — ты, сынъ Кларенсъ, убдишь принять нашу сторону рыцарей и джентльменовъ Соффолька, Кента и Норфолька, — ты, братъ Монтегю, найдешь въ Бокингэм, Норсамтон и Лестершир много готовыхъ откликнуться на призывъ твой, — ты, храбрый Оксфордъ, такъ любимый въ Оксфордшир, ты поднимешь въ немъ друзей своихъ. Добрый же государь нашъ, окруженный преданными гражданами, какъ нашъ островъ океаномъ или, какъ цломудренная Діана своими нимфами, останется, до нашего возвращенія, въ Лондон.— Прощайтесь, доблестные лорды, не тратя времени на возраженія. Прощайте, государь.
К. ГЕН. Прощай мой Гекторъ, истинная надежда моей Трои.
КЛАР. Цлую руку вашего величества въ знакъ моей преданности.
К. ГЕН. Будь счастливъ, любезный Кларенсъ.
МОНТ. Не унывайте, государь, прощайте.
ОКСФ. Прощаясь, я запечатлваю мою врность этимъ поцлуемъ. (Цлуетъ его руку.)
К. ГЕН. Добрый Оксфордъ, любезный Монтегю, и вс, еще разъ до радостнаго свиданія.
ВАРВ. Прощайте лорды, съдемся опять въ Ковентри.

(Уходитъ съ Кларенсомъ, Оксфордомъ и Монтегю.)

К. ГЕН. Я отдохну здсь. А какъ ты думаешь, братъ Экстеръ, вдь войско Эдуарда не устоитъ противъ нашего?
ЭКСТ. Если только онъ не обольститъ и остальныхъ.
К. ГЕН. О, нтъ, этого-то я не боюсь нисколько, вдь я прославился добротой моей {Въ прежнихъ изданіяхъ: my meed hath got me fame… По экземпляру Колльера: my mind hath got me fame…}. Никогда не затыкалъ я ушей для просьбъ ихъ, не проводилъ отсрочками, мое милосердіе было бальзамомъ для ранъ ихъ, моя кротость утишала ихъ скорби, мое состраданіе осушало горькія ихъ слезы {Въ прежнихъ изданіяхъ: their water-flowing tears… По Колльеру: their bitter-flowing tears…}, я не жаждалъ ихъ достояній, не обременялъ большими налогами, не спшилъ наказаніями, сколько они ни провинились. За что же имъ любить Эдуарда больше, чмъ меня? Нтъ, Экстеръ, любовь родитъ любовь, и если левъ приласкаетъ ягненка — ягненокъ никогда не оставитъ его. (За сценой раздаются крики: ‘Да здравствуетъ, Лэнкэстеръ! Лэнкэстеръ!’
ЭКСТ. Слышите, слышите, государь? что значатъ эти крики?

Входятъ Король Эдуардъ и Глостеръ съ солдатами.

К. ЭД. Схватите слабодушнаго Генриха! вытащите его отсюда, и провозгласите насъ снова королемъ Англіи!— Ты источникъ, дававшій воду множеству мелкихъ ручьевъ, теперь источникъ этотъ изсякнетъ, мое озеро высосетъ ихъ до суха, возвысится ихъ приливомъ. Отведите его въ Товеръ! не давайте говорить. (Генриха уводятъ.) Теперь, лорды, въ Ковентри, тамъ остановился властолюбивый Варвикъ. Солнце печетъ, пропустимъ время — холода побьютъ, пожалуй, жатву, такъ много общавшую.
ГЛОС. Поспшимъ, пока они не собрали еще силъ своихъ, нападемъ на высокомрнаго измнника въ расплохъ. Живо, храбрые друзья, въ Ковентри!

(Уходятъ.)

ДЙСТВІЕ V.

СЦЕНА 1.

Ковентри.

Выходятъ на стну Варвикъ, Меръ города, два Гонца и другіе.

ВАРВ. Гд гонецъ отъ доблестнаго Оксфорда? Скажи, любезный, далеко ль лордъ твой?
1 гон. Близь Донсмора, на поход сюда.
ВАРВ. Далеко ли братъ нашъ Монтегю?— Гд гонецъ отъ Монтегю?
2 гон. Близь Дэнтри, съ сильнымъ отрядомъ.

Входитъ Сэръ Джонъ Сомервилль.

ВАРВ. Скажи, Сомервилль, что сынъ мой? Какъ далеко Кларенсъ?
СОМЕР. Я оставилъ его съ войскомъ въ Сосам, онъ долженъ быть здсь часа черезъ два. (Барабанный бой.)
ВАРВ. Такъ вотъ и онъ, я слышу его барабаны.
СОМЕР. Нтъ, лордъ, Сосамъ въ этой сторон, а барабанный бой несется со стороны Варвика.
ВАРВ. Кто жь бы это былъ? врно, кто-нибудь изъ нежданныхъ друзей.
СОМЕР. Они ужь близко, мы сейчасъ узнаемъ.

Входятъ Король Эдуардъ и Глостеръ съ войскомъ.

К. ЭД. Трубачъ, подойди къ стн и труби на переговоры.
ГЛОС. Смотри, надменный Варвикъ на стн.
ВАРВ. Проклятіе! неужели это сластолюбивый Эдуардъ? Гд жь заспались наши лазутчики, или какъ подкупили ихъ, что они не извстили насъ о приближеніи его?
К. ЭД. Отворяй, Варвикъ, ворота, покорись, преклони смиренно колна, назови Эдуарда королемъ, проси прощенія, и онъ проститъ тебя.
ВАРВ. Скорй ты уводи свое войско отсюда, вспомни кто возвелъ и низвергъ тебя, назови Варвика покровителемъ, раскайся, и ты останешься герцогомъ Іоркскимъ.
ГЛОС. Я, думалъ, онъ скажетъ, по крайней мр, королемъ, или это такъ — обмолвка?
ВАРВ. Что жь, разв герцогство ничтожный подарокъ?
ГЛОС. Особенно, когда его предлагаетъ какой-нибудь жалкой графъ, погоди, я отслужу теб за такой подарокъ.
ВАРВ. Но вдь онъ же даровалъ и королевство твоему брату.
К. ЭД. Такъ оно мое ужь и по одному дару Варвика.
ВАРВ. Ты не Атласъ, чтобъ нести такое бремя, и Варвикъ беретъ назадъ свой даръ слабодушному. Мой король Генрихъ, Варвикъ его подданный.
К. ЭД. Но король Варвика въ плну у Эдуарда, что въ тл, храбрый Варвикъ, когда голова отдлена отъ него?
ГЛОС. Варвику не достало на этотъ разъ предусмотрительности, погнался за простой десяткой, а тутъ-то и вытащили короля изъ колоды. Ты оставилъ бднаго Генриха во дворц епископа — десять противъ одного, что свидишься съ нимъ въ Товер.
К. ЭД. Это врно, но ты все еще Варвикъ.
ГЛОС. Полно, Варвикъ, не теряй времени, преклони, преклони колна! Куй желзо, пока горячо.
ВАРВ. Скорй отрублю я эту руку и другой швырну ее теб въ лице, чмъ подберу передъ тобой паруса.
К. ЭД. Плыви же какъ хочешь, пусть благопріятствуютъ теб и приливъ и втеръ, а эта рука, вцпившись въ черные волосы твоей, еще теплой, только что отрубленной головы, все-таки напишетъ твоей кровью такой приговоръ: ‘Не перемняться боле, какъ втеръ перемнчивому, Варвику’.

Входитъ Оксфордъ съ барабаннымъ боемъ и съ распущенными знаменами.

ВАРВ. О, радостныя знамена! посмотрите, это Оксфордъ спшитъ сюда.
ОКСФ. Оксфордъ за Лэнкэстера! (Входитъ съ войскомъ въ городъ.)
ГЛОС. Ворота отворены, ворвемся за ними.
К. ЭД. Нтъ, на насъ могутъ напасть сзади. Останемся здсь въ боевомъ порядк, они непремнно выдутъ и предложатъ намъ битву. Въ противномъ случа — городъ укрпленъ слабо, мы проучимъ измнниковъ и въ стнахъ его.
ВАРВ. Милости просимъ, Оксфордъ, мы такъ нуждались въ твоей помощи.

Входитъ Монтегю съ барабаннымъ боемъ и съ распущенными знаменами.

МОНТ. Монтегю, за Лэнкэстера! (Входитъ въ городъ).
ГЛОС. Ты и твой братъ заплатите за эту измну вашей драгоцннйшей кровью.
К. ЭД. Чмъ сильнй отпоръ, тмъ славнй побда. Мн все сдается, что счастіе не измнитъ намъ, что побда будетъ нашей.

Входитъ Сомерсетъ съ барабаннымъ боемъ и съ распущенными знаменами.

СОМЕР. Сомерсетъ за Лэнкэстера! (Входитъ въ городъ.)
ГЛОС. Два Сомерсета, и оба герцоги, поплатились уже жизнію дому Іорка, ты будешь третій, если этотъ мечъ не измнитъ.

Входитъ Кларенсъ съ барабаннымъ боемъ и съ распущенными знаменами.

ВАРВ. Вотъ и Кларенсъ съ войскомъ, достаточнымъ чтобъ сразиться съ его братомъ, благородная преданность правому длу переселила въ немъ любовь къ нему. Сюда, Кларенсъ, сюда! тебя зоветъ Варвикъ.
КЛАР. (Срывая красную розу съ шлема). Отецъ Варвикъ, понимаешь что это значитъ? Смотри, я бросаю къ теб позоръ мой, не хочу, для того чтобъ возвести Лэнкэстера, разорять отцовскаго дома, камни котораго онъ скрпилъ кровью своей. Какъ могъ ты подумать, Варвикъ, что Кларенсъ будетъ такъ жестокъ, такъ безчувственъ, такъ безчеловченъ, что обратитъ гибельное оружіе войны противъ брата и законнаго короля своего? Можетъ-быть ты попрекнешь меня моей клятвой, но сдержать эту клятву — поступить безбожне Ефты, пожертвовавшаго своей дочерью. Вина моя противъ брата крушитъ меня такъ сильно, что я тутъ же, чтобъ загладить ее, объявляю себя заклятымъ врагомъ твоимъ, клянусь растерзать тебя, за гнусное обольщеніе меня, при первой же встрч,— а мы встртимся непремнно, если только выйдешь. Такъ отрекаюсь я отъ тебя, надменный Варвикъ, и съ стыдомъ обращаю пылающее лице къ брату. Прости, Эдуардъ, я все заглажу, не сердись, Ричардъ, на мой проступокъ, отнын я не буду такъ непостояненъ.
К. ЭД. Здравствуй же, любимый въ десять разъ боле, чмъ прежде, когда не заслуживалъ еще нашей ненависти.
ГЛОС. Здравствуй, добрый Кларенсъ, вотъ это по братски.
ВАРВ. О, вроломный, подлый, чудовищный измнникъ!
К. ЭД. Что жь, Варвикъ, выйдешь на битву, или заставишь громить твою каменную ограду?
ВАРВ. Не запертъ я еще здсь необходимостью обороны, я сейчасъ же выступаю къ Барнету и вызываю тебя, Эдуардъ, на сраженіе если только осмлишься принять мой вызовъ.
К. ЭД. Эдуардъ осмлится, Варвикъ, будетъ тамъ прежде тебя!— Впередъ, лорды! святой Георгъ и побда!

СЦЕНА 2.

Поле сраженія близь Барнета.

Шумъ битвы. Стычки. Король Эдуардъ тащитъ раненаго Варвика.

К. ЭД. Лежи же здсь, умрешь — умретъ и страхъ нашъ, потому что Варвикъ былъ пугаломъ, страшнымъ для всхъ насъ. Теперь, берегись, Монтегю, я отыщу тебя, чтобъ и тебя успокоить подл трупа Варвика. (Уходитъ.)
ВАРВ. О! есть кто-нибудь здсь? врагъ или другъ, подойди ко мн и скажи, кто побдитель — Іоркъ, или Варвикъ? Да зачмъ же спрашиваю я это? мое изрубленное тло, моя кровь, мое изнеможеніе, мое болящее сердце говорятъ, что я долженъ уступить мое тло земл, а побду врагамъ. Такъ уступаетъ острію топора кедръ, втви котораго защищали царственнаго орла, подъ снію котораго спалъ стоящій левъ, вершина котораго далеко превышала развсистое дерево Юпитера, защищая низкій кустарникъ отъ зимней непогоды. Эти глаза, омраченные теперь чернымъ покрываломъ смерти, проникали, какъ солнце полуденное, вс измны міра, морщины этого чела, наполненныя теперь кровью, называли нердко гробницами царей, потому что былъ ли король, которому бъ не могъ я выкопать могилы? И кто жь смлъ улыбнуться, когда Варвикъ сводилъ брови? И вотъ, все мое величіе запачкано кровью и пылью! мои лса, мои помстья, мои замки покидаютъ меня, изъ всхъ моихъ земель мн остается только клочекъ въ длину моего тла. Что же посл этого величіе, власть, царствованіе — земля, прахъ! Живи какъ хочешь, а умереть долженъ.

Входятъ Оксфордъ и Сомерсетъ.

СОМЕР. О, Варвикъ, Варвикъ! будь ты такъ же невредимъ, какъ мы — мы могли бъ еще возвратить все, что потеряли. Королева возвратилась изъ Франціи съ сильнымъ подкрпленіемъ, сейчасъ получили мы это извстіе. О, еслибъ ты могъ бжать!
ВАРВ. Я не побжалъ бы и тогда.— О, Монтегю, милый братъ мой! еслибъ ты былъ здсь, взялъ меня за руку и устами остановилъ бы, хоть на мгновеніе, мою улетающую душу! Ты не любишь меня, братъ, еслибъ любилъ — твои слезы смыли бы холодную, запекшуюся кровь, которая слпляетъ мои губы и не даетъ говорить. Спши, Монтегю, или умру!
СОМЕР. Ахъ, Варвикъ, Монтегю испустилъ духъ, призывая Варвика, онъ сказалъ: ‘Передайте доблестному брату мое послднее прощаніе’. Хотлъ сказать и еще что-то, и говорилъ, но говоръ его раздавался, какъ выстрлы подъ сводами — глухо, невнятно. Я разобралъ только послднее ‘прости Варвикъ!’ вырвавшееся съ тяжкимъ стономъ.
ВАРВ. Миръ душ его!— Бгите, лорды, спасайтесь! Варвикъ прощается съ вами до радостнаго свиданія на небесахъ. (Умираетъ.)
ОКСФ. Скорй, скорй, на встрчу королев!

(Уходятъ.)

СЦЕНА 3.

Другая часть поля сраженія.

Трубы. Входятъ Король Эдуардъ, Кларенсъ, Глостеръ и другіе.

К. ЭД. До сихъ поръ счастіе благопріятствуетъ палъ и мы украшены внцемъ побды. Но на самой средин нашего свтлаго неба я вижу черную, подозрительную тучу, грозящую затмить блестящее солнце прежде, чмъ оно достигнетъ своего покойнаго ложа на запад, я говорю о войск, приведенномъ королевой изъ Галліи, съ которымъ, какъ слышалъ, она спшитъ сюда.
КЛАР. И малйшаго втерка достаточно, чтобъ разогнать эту тучу, обратить ее къ источнику, изъ котораго принеслась. Твои лучи высушатъ эти пары, не всякая туча разражается грозой.
ГЛОС. У королевы полагаютъ тридцать тысячъ. Сомерсетъ и Оксфордъ бжали къ ней, дадимъ ей время перевести духъ — будьте уврены, силы ея сравняются съ нашими.
К. ЭД. Врные друзья наши извстили насъ, что она идетъ на Тьюксбери. Поле при Барнет осталось за нами, двинемся и мы туда же, готовность сократитъ дорогу, и силы наши возрастутъ на поход подкрпленіями изъ каждаго проходимаго графства. Гремите, барабаны!— Живо, смло, впередъ!

(Уходятъ.)

СЦЕНА 4.

Равнина близь Тьюксбери.

Маршъ. Входятъ Королева Маргарита, Принцъ Эдуардъ, Сомерсетъ, Оксфордъ и войско.

К. МАР. Доблестные лорды, мудрый никогда не оплакиваетъ, сложа руки, потерь своихъ, но бодро старается поправить ихъ. Если мачта переброшена черезъ бортъ, канаты порваны, якорь потерянъ и половина матросовъ поглощена волнами, но кормчій живъ еще — слдуетъ ли ему бросить кормило, подбавлять, подобно боязливому ребенку, воды въ океанъ слезящими глазами, усиливать, что и безъ того слишкомъ ужь сильно, и, рыдая, допустить наконецъ, чтобъ корабль разбился о скалы, тогда какъ искусство и мужество могли бы еще спасти его? Это было бы позорно! преступно! Положимъ, что Варвикъ былъ нашимъ якоремъ, Монтегю — главной мачтой, а павшіе друзья — снастями, что жь? разв Оксфордъ не можетъ быть другимъ якоремъ, Сомерсетъ другой надежной мачтой, а вспомогательныя войска Франціи — канатами и снастями? Почему жь, и мы съ Недомъ, несмотря на нашу неопытность, не можемъ, на время, занять трудное мсто кормчаго? Мы не бросимъ кормила, не усядемся плакать, на перекоръ втрамъ, мы отведемъ корабль отъ мелей и камней, грозящихъ крушеніемъ. Ругать море такъ же безполезно, какъ и хвалить его, а что же такое Эдуардъ, какъ не обманчивая мель? что Ричардъ, какъ не роковой, угловатый подводный камень? Все это враги нашего бднаго корабля. Вы скажете, что умете плавать — но много ли наплаваете вы? что можете выдти на прибрежные пески — но они поглотятъ васъ, что взберетесь на камень — но васъ собьетъ съ него волна, или придется умереть съ голоду, а это тройная смерть.— Я это говорю, лорды, чтобъ вразумить желающихъ оставить насъ, что имъ нечего надяться на милосердіе трехъ братьевъ точно такъ же, какъ на бурныя волны, мели и камни. Мужайтесь же! ребячество плакать отъ боязни того, что неизбжно.
ПРИНЦ. Мн кажется, такая рчь женщины наполнила бы геройствомъ даже грудь труса, заставила бы его, нагого, сразиться съ человкомъ закованнымъ въ доспхи. Я это говорю не потому, чтобъ сомнвался въ комъ-нибудь, трусу я предложилъ бы удалиться теперь же, чтобы въ крайности онъ не заразилъ и не уподобилъ себ другаго. Если здсь есть такіе, чего не дай Боже, пусть они удалятся прежде, чмъ намъ понадобятся руки ихъ.
ОКСФ. И воины устрашатся, когда женщины и дти такъ мужественны? это было бы вчнымъ позоромъ! О, храбрый принцъ, въ теб оживаетъ твой славный ддъ, живи, чтобъ быть его подобіемъ, чтобъ воскресить его славу!
СОМЕР. Кто не захочетъ сражаться за такую надежду — ступай домой, ложись спать, а когда встанешь, будь посмшищемъ и дивомъ, какъ сова въ ясный день.
К. МАР. Благодарю, любезный Сомерсетъ, благодарю, добрый Оксфордъ.
ПРИНЦ. Примите благодарность и того, кто, кром благодарности, ничего еще не иметъ.

Входитъ Гонецъ.

ГОНЕЦ. Приготовьтесь, лорды, Эдуардъ приближается.
ОКСФ. Я предвидлъ это, онъ разсчитывалъ на быстроту, чтобъ застать насъ въ расплохъ.
СОМЕР. И ошибся, мы готовы.
К. МАР. Ваша ревность радуетъ мое сердце.
ОКСФ. Стройтесь, мы не сойдемъ съ этого мста.

Марша. Входятъ и останавливаются въ нкоторомъ отдаленіи Король Эдуардъ, Кларенсъ и Глостеръ съ войскомъ.

К. ЭД. Храбрые сподвижники, вотъ тернистый кустарникъ, который, при помощи Господа, вы должны вырубить, искоренить прежде, чмъ наступитъ ночь. Подбавлять еще хвороста въ пылъ вашъ не нужно, потому что, знаю, вы и безъ того сгараете нетерпніемъ выжечь его. Подайте же знакъ къ битв, и за дло, лорды!
К. МАР. Лорды, рыцари и джентльмены, слезы мшаютъ мн говорить, вы видите, при каждомъ слов я захлебываюсь водой очей моихъ. Скажу только: Генрихъ вашъ государь, въ плну у врага, престолъ его похищенъ, государство обращено въ бойню, подданные перерзаны, законы уничтожены, казнохранилище разграблено, и вонъ стоитъ волкъ — виновникъ всхъ этихъ ужасовъ. Вы сражаетесь за дло правое, и потому, съ божіей помощью, подавайте смло знакъ къ битв.

СЦЕНА 5.

Другая часть поля сраженія.

Шумъ битвы. Стычки. Отступленіе. Входятъ Король Эдуардъ, Кларенсъ и Глостеръ съ войскомъ и съ Королевой Маргаритой, Оксфордомъ и Сомерсетомъ плнными.

К. ЭД. Конецъ бурнымъ распрямъ!— Оксфорда отправить сейчасъ же въ замокъ Гамъ, Сомерсету, долой преступную голову. Возьмите ихъ, я не хочу ихъ слушать.
ОКСФ. Я не обезпокою тебя словами.
СОМЕР. Ни я, я смиренно покоряюсь судьб моей. (Оксфорда и Сомерсета уводятъ.)
К. МАР. Печально наше разставанье въ этомъ мятежномъ мір, радостно будетъ свиданье въ свтломъ Іерусалим.
К. ЭД. Провозглашено ль, что отыскавшему Эдуарда даруется большая награда, а ему — жизнь.
ГЛОС. Провозглашено — да вотъ и онъ.

Нсколько солдатъ вводятъ Принца Эдуарда.

К. ЭД. Подведите ко мн храбреца этого, послушаемъ рчей его. Какъ! и такой молодой тернъ ужь колется? Чмъ же удовлетворишь ты меня, Эдуардъ, за возстаніе, за возмущеніе моихъ подданныхъ и за вс безпокойства, которыя надлалъ мн?
ПРИНЦ. Говори, какъ подданный, гордый, надменный Іоркъ! Я говорю устами моего отца: откажись отъ трона, преклони колна на томъ самомъ мст, на которомъ я теперь стою, и отвчай на тже самые вопросы, которые ты, измнникъ, осмлился предложить мн.
К. МАР. О, еслибъ твой отецъ былъ такъ мужественъ!
ГЛОС. Ты ходила бы всегда въ юбк, не украла бы штановъ Лэнкэстера.
ПРИНЦ. Езопу было бъ не худо поберечь свои басни для зимнихъ ночей, здсь не мсто грубымъ его загадкамъ.
ГЛОС. Клянусь небомъ, я замучу тебя за это слово, сквернавецъ.
К. МАР. Да вдь ты рожденъ на мученіе людей.
ГЛОС. Удалите, ради Бога, эту плнную ругательницу.
ПРИНЦ. Удалите лучше этого горбатаго ругателя.
К. ЭД. Тише, дерзкой мальчишка, или я окую языкъ твой.
КЛАР. Ты слишкомъ ужь наглъ, глупый неучь.
ПРИНЦ. Я знаю свой долгъ, а вы забыли его. Распутный Эдуардъ, вроломный Кларенсъ, уродливый Дикъ — я государь вашъ, а вы измнники, ты похитилъ нрава отца моего и мои —
К. ЭД. (Пронзая его). Такъ вотъ же теб, врное подобіе злорчивой матери.
ГЛОС. Ты еще корчишься? (Пронзая его) вотъ еще, чтобъ кончить твои мученія.
КЛАР. (Пронзая его). Вотъ и за упрекъ въ вроломств.
К. МАР. О, убейте! убейте и меня!
ГЛОС. Изволь. (Хочетъ заколотъ ее.)
К. ЭД. Стой, Ричардъ, стой! мы и такъ зашли слишкомъ ужь далеко.
ГЛОС. Для чего жить ей? чтобъ волновать міръ раздорами?
К. ЭД. Она лишается чувствъ, помогите ей.
ГЛОС. Кларенсъ, извини меня передъ королемъ, моимъ братомъ. Дло важное отзываетъ меня въ Лондонъ. Чудныя новости услышите вы еще на дорог туда.
КЛАР. Что? что?
ГЛОС. (Уходя). Товеръ! Товеръ!
К. МАР. О, Недъ! милый Недъ! поговори же съ твоей матерью! Не можешь?— О, измнники! убійцы!— Т, что закололи Цезаря, не пролили крови, не сдлали никакого преступленія, не заслуживаютъ никакого укора, если сравнить ихъ дло съ этимъ, ужаснымъ. Онъ былъ мужъ, ты передъ нимъ ребенокъ, а люди никогда не разражаются своей яростью надъ дтьми. Какимъ именемъ, еще гаже имени убійцъ, назвать мн васъ? Нтъ, нтъ, мое сердце разорвется, если я все выскажу, но я выскажу, чтобъ разорвалось оно. Мясники! бездльники! кровожадные канибалы! какое дивное растеніе скосили вы такъ безвременно! У васъ, мясники, нтъ дтей, будь они у васъ — мысль о нихъ пробудила бы состраданіе. Но если у васъ будутъ когда-нибудь дти, пусть заржутъ и ихъ точно такъ же, какъ вы, палачи, зарзали этого прекраснаго принца!
К. ЭД. Возьмите ее, тащите отсюда силой.
К. МАР. Нтъ, не оттаскивайте меня отсюда, убейте меня здсь, вложи мечъ твой сюда, и я прощу теб смерть мою. Что жь? не хочешь?— о, такъ сжалься, хоть ты, Кларенсъ.
КЛАР. Никогда, клянусь небомъ, не окажу я теб этой услуги.
К. МАР. Добрый, милый Кларенсъ, молю тебя!
КЛАР. Разв не слыхала, что я поклялся не исполнять твоей просьбы?
К. МАР. Но вдь теб не въ первый разъ измнять клятв. Прежде это было грхъ, теперь будетъ милосердіемъ. Какъ! и ты не хочешь? гд же мясникъ дьявола, жестокосердый Ричардъ? Ричардъ, гд ты?— Тебя нтъ здсь, убійство твоя милостыня, ты никогда не отказывалъ просящимъ крови.
К. ЭД. Удалите ее, говорю я вамъ, утащите ее.
К. МАР. О, да будетъ же и съ вами и съ вашими то же, что съ этимъ принцемъ! (Ее увлекаютъ силой.)
К. ЭД. Куда жь двался Ричардъ?
КЛАР. Ускакалъ въ Лондонъ, и какъ я догадываюсь, на кровавый ужинъ въ Товеръ.
К. ЭД. Онъ не задумается исполнить, что бы ни пришло ему въ голову. Выдать войску жалованье и распустить его съ благодарностью. демъ въ Лондонъ! Что-то наша королева? врно родила ужь намъ сына.

(Уходятъ.)

СЦЕНА 6.

Лондонъ. Комната въ Товерф.

Король Генрихъ сидитъ съ книжкой въ рук, входятъ Глостеръ и Комендантъ.

ГЛОСТ. Добраго дня, лордъ. Все за книгами?
К. ГЕН. Да, добрый лордъ, виноватъ, я долженъ бы сказать просто: лордъ. Льстить грхъ, а тутъ названіе добраго немного льстиво. Сказать добрый Глостеръ, все равно, что сказать добрый дьяволъ и на оборотъ, и потому не скажу: добрый лордъ.
ГЛОСТ. (Коменданту). Оставь насъ, намъ надо поговорить наедин. (Комендантъ уходитъ.)
К. ГЕН. Такъ бжитъ нерадивый пастухъ отъ волка, такъ невинная овца сперва отдаетъ свою шерсть, а тамъ протягиваетъ и шею подъ ножъ мясника. Какую еще убійственную сцену задумалъ сыграть нашъ Росцій?
ГЛОСТ. Подозрніе всегда живетъ въ душ преступной, каждый кустъ кажется вору сыщикомъ.
К. ГЕН. Птичка, пойманная однажды насмоленнымъ кустомъ, не довряя, бьется на трепетныхъ крылушкахъ надъ каждымъ, и передо мной, передъ глазами несчастнаго отца прекрасной птички, роковое орудіе, поймавшее и убившее бднаго птенца моего.
ГЛОСТ. Вольно жь безумцу Крита научить своего сына птичьему полету? глупецъ утонулъ, несмотря на крылья.
К. ГЕН. Да, я Дедалъ, мой бдный сынъ — Икаръ, твой отецъ — Миносъ, остановившій полетъ нашъ, твой братъ Эдуардъ — солнце, растопившее крылья моего дтища, а ты — ты море, жадная бездна котораго поглотила жизнь его. Ахъ, убей меня лучше мечемъ, чмъ словами! Груди моей легче вынести остріе твоего меча, чмъ ушамъ эту страшную повсть. Скажи, зачмъ пришелъ ты? за моей жизнью?
ГЛОС. Что жь ты, воображаешь что я палачъ?
К. ГЕН. Что ты гонитель нашъ — въ этомъ я увренъ.
А если убійство невинныхъ палачество — ты и палачъ.
ГЛОС. Твоего сына я убилъ за его дерзость.
К. ГЕН. Еслибъ тебя убили за твою первую дерзость — не жилъ бы ты на погибель моего сына. И вотъ что предвщаю я: — много тысячъ, въ которыхъ теперь нтъ и малйшей частички моихъ опасеній, много старцевъ, много вдовъ, много сиротъ, мужей оплакивающихъ сыновъ, женъ рыдающихъ объ участи мужей, дтей стенающихъ о безвременной кончин отцовъ — проклянутъ часъ твоего рожденія. Когда ты рождался крики совъ предвщали недоброе, крики козодоевъ пророчили времена ужасныя, собаки выли, страшная буря ломала деревья, воронъ спустился на трубу, неугомонныя сороки оглушали нестройнымъ хоромъ. Твоя мать страдала боле, чмъ обыкновенными муками и разршилась обманомъ надеждъ своихъ — уродливымъ, безобразнымъ клубомъ, совсмъ не похожимъ на плодъ такого мощнаго дерева. Ты родился съ зубами во рту, въ знакъ того, что родился терзать весь міръ, и справедливо и остальное, что я слышалъ, ты родился —
ГЛОС. Довольно! (Закалывая его) Умри предвщая, по тому что, между прочимъ, я родился и для этого.
К. ГЕН. И еще для множества другихъ убійствъ посл этого.— О, Боже! отпусти мн грхи мои и прости ему. (Умираетъ.)
ГЛОС. Что жь это? и высокомрная кровь Лэнкэстера течетъ на землю, какъ обыкновенная? я думалъ, она брызнетъ вверхъ. Какъ плачетъ мой мечъ о смерти бднаго короля! О, еслибъ и вс, желающіе гибели нашему дому залились такими же пурпуровыми слезами!— Если въ теб осталась еще хоть искра жизни, (Пронзая его снова) ступай, ступай въ адъ и скажи, что я послалъ тебя — я, незнавшій никогда ни жалости, ни любви, ни страха. А правда вдь все, что говорилъ Генрихъ о моемъ рожденіи. Я часто слыхалъ отъ матери, что родился ногами впередъ — мудрено ль, посл этого, что я торопливъ и не замедлилъ гибелью похитителей правъ нашихъ? Повитуха остолбенла отъ удивленія, а бабье закричало: ‘о, Господи, онъ родился съ зубами!’ Оно такъ и было, и это ясно означало, что я буду рычать и кусаться, буду собакой. Образовало небо тло мое такъ — пусть адъ уродуетъ, согласно ему, и духъ мой! У меня нтъ братьевъ, я не похожъ на братьевъ, и слово любовь, которое сдыя бороды называютъ божественнымъ, живетъ въ людяхъ похожихъ другъ на друга, а не во мн. Я самъ по себ, одинъ одинехонекъ.— Берегись же, Кларенсъ! ты заслоняешь мн свтъ, но я добьюсь, что и для тебя настанетъ день пасмурный, распущу такіе слухи, что Эдуардъ побоится за жизнь свою, и тогда, чтобъ уничтожить его опасенія, я явлюсь къ теб смертью. Король Генрихъ и сынъ его отправились, за ними твоя очередь, Кларенсъ, а тамъ и прочихъ. Я все буду считать себя худшимъ, пока не сдлаюсь лучшимъ. Брошу трупъ въ другую комнату. Смерть твоя, Генрихъ,— торжество мое!

СЦЕНА 7.

Тамъ же. Комната во дворц.

Король Эдуардъ на трон, Королева съ младенцемъ на рукахъ, Кларенсъ, Гастингсъ и другіе стоятъ вокругъ него.

К. ЭД. Вотъ, мы снова на царственномъ престол Англіи, выкупленномъ кровью враговъ. Сколько мощныхъ противниковъ скосили мы, какъ осеннюю жатву, тогда какъ гордыня ихъ достигала уже самой вершины! трехъ герцоговъ Сомерсетъ, трижды славныхъ непреодолимымъ мужествомъ, двухъ Клиффордовъ, отца и сына, двухъ Норсомберлэндовъ, двухъ храбрыхъ воиновъ, какіе никогда еще не пришпоривали коней своихъ при звукахъ грубъ, двухъ безстрашныхъ медвдей, Варвика и Монтегю, заковавшихъ царственнаго льва въ свои цпи, заставлявшихъ лса трепетать ихъ рева. Такъ устранили мы отъ нашего трона все подозрительное, сдлали безопасность подножіемъ его.—

Входитъ Глостеръ и останавливается позади.

Подойди ко мн, Бетси, дай поцловать моего сына.— Милый Недъ, для тебя твои дяди и я самъ проводили зимнія ночи въ доспхахъ, пеклись на знойномъ лтнемъ солнц, чтобъ ты могъ наслдовать корону безмятежно, и ты пожнешь плоды трудовъ нашихъ.
ГЛОС. (Про себя.) Отойди только, и я побью его жатву. Я ничего еще не значу, но это плечо утолщено для подъемовъ, и я подниму кое-что, или сломлю шею. (Показывая сперва на голову, а потомъ на руку.) Ты отыщешь, а ты уровняешь мн дорогу.
К. ЭД. Кларенсъ и Глостеръ, любите мою прекрасную королеву, поцлуйте вашего царственнаго племянника.
КЛАР. На устахъ этого милаго ребенка запечатлваю я мой долгъ вашему величеству.
К. ЭД. Благодарю, благородный Кларенсъ, благодарю, достойный братъ мой.
ГЛОС. Что я люблю дерево, принесшее тебя — (Цлуя ребенка) свидтель этотъ искренній поцлуй плоду его. (Про себя) Такъ цловалъ Іуда своего учителя, восклицалъ: благо теб! замышляя гибель его.
К. ЭД. Теперь вс мои желанія исполнились, государство успокоено, братья любятъ меня.
КЛАР. Ваше величество, что же думаете вы длать съ Маргаритой? Отецъ ея, Рене, заложилъ королю Франціи Іерусалимъ и Сицилію и прислалъ выкупъ.
К. ЭД. Отправить ее во Францію.— За симъ намъ остается только торжествовать, наслаждаться пирами и веселыми потшными зрлищами, достойными двора нашего. Гремите жь трубы и литавры!— прощайте горькія заботы — надюсь, это начало постоянной радости.
Шекспир Вильям
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Король Генрих VI, Шекспир Вильям, Год: 1591
  2. Король Генрих VI, Шекспир Вильям, Год: 1591
  3. Генрих VI. (Отрывок), Шекспир Вильям, Год: 1591
  4. Король Генрих VI, Шекспир Вильям, Год: 1591
  5. Король Лир, Шекспир Вильям, Год: 1605
  6. Гамлет. Отрывки, Шекспир Вильям, Год: 1601
  7. Вот каково иметь корзину и белье, Шекспир Вильям, Год: 1597
  8. Отрывок из Гамлета, драмы Шекспира, Шекспир Вильям, Год: 1601
Электронная библиотека