Генезисъ идей.
Генезисъ идей.
I.
I.
II.
II.
* * *
III.
III.
IV.
IV.
* * *
* * *
* * *
* * *
V.
V.
VI.
VI.
VII.
VII.
Людвикъ Крживицкій.
‘Міръ Божій’, No 5, 1897
Генезис идей, Крживицкий Людвик, Год: 1897
Время на прочтение: 27 минут(ы)
Подъ вліяніемъ какихъ факторовъ появляются новыя идеи въ обществ и при какихъ условіяхъ он воплощаются въ учрежденіяхъ и осуществляются?
Чтобы отвтить на этотъ вопросъ, мы остановимся надъ реформой избирательнаго права въ Англіи въ 1832 г.,— реформой, которая уничтожила привилегіи ‘гнилыхъ мстечекъ’ и нанесла ршительный ударъ господству поземельной аристократіи въ палат общинъ.
Манчестеръ, Бирмингамъ и другіе торгово-промышленные центры Англіи первой четверти нашего столтія не существовали двсти лтъ тому назадъ или были тогда поселками безъ значенія, напр., въ Манчестр въ 1750 г. было всего 19 жителей. Развитіе этихъ мстностей происходило стихійно, вслдствіе чисто личной иниціативы, не задающейся никакими общественными вопросами: кто-то основываетъ фабрику или принимается торговать, строитъ домъ, занимается посредничествомъ. Возростающій городъ привлекаетъ все новыхъ и новыхъ жителей на заработки и барыши, и всякій пришелецъ способствовалъ дальнйшему увеличенію благосостоянія и размровъ его. Образовывались въ стран новые центры жизни, дятельные и зажиточные. Между тмъ старые города и городишки. нкогда вліятельные и богатые, бднли подъ вліяніемъ того же фактора, т. е. стихійнаго давленія частныхъ интересовъ. Перемна происходила мало-по-малу во всей стран: появлялись новыя дороги, размщеніе жителей и поселковъ, богатства и промышленности, т. е. всего того, что во всей совокупности мы будемъ называть производительными силами, принимало совершенно другой видъ и центръ тяжести общественной жизни передвигался на другое мсто. Развитіе это идеи стихійно, механически — въ томъ значеніи, что дйствующія поколнія не обдумываютъ послдствій, проистекающихъ изъ ихъ дятельности для общества,— послдствій, которыя непремнно появятся, вызванныя въ жизни новымъ размщеніемъ матеріальныхъ условій быта и вообще новыхъ производительныхъ силъ, достигшихъ извстной величины. Поступками людей не руководятъ никакія общественныя стремленія. Только частный интересъ и частное сознаніе, обращенныя на увеличеніе заработковъ, составляютъ единственную пружину ихъ дйствій.
Съ теченіемъ времени подъ вліяніемъ такихъ факторовъ произошла въ физіономіи Англіи полнйшая перемна. Еще въ XVI и даже XVII вкахъ, страна была населена равномрно. Существовали тогда города, но, за исключеніемъ Лондона, они были небольшихъ размровъ. Вкъ XVIII раздляетъ Англію на промышленные и сельскіе округа и даетъ начало большимъ городамъ. Какъ послдствіе возникшихъ перемнъ, появляется въ общественной жизни Англіи диссонансъ. Измненія чисто матеріальныя, происшедшія въ вещественныхъ условіяхъ соціальнаго быта, вызываютъ къ жизни новыя потребности и новыя стремленія. Не будемъ останавливаться надъ ихъ совокупностью, такъ какъ тогда намъ пришлось бы начертить слишкомъ широкую картину, и ограничимся лишь реформой избирательнаго права.
Политическій строй Англіи опирается на начал народнаго представительства, но Манчестеръ и другіе большіе, торговые и промышленные города не высылали своихъ представителей въ парламентъ, въ самомъ же лучшемъ случа пользовались избирательнымъ правомъ въ очень незначительныхъ размрахъ сравнительно со своимъ значеніемъ. Такое положеніе объясняется самымъ простымъ образомъ. Избирательный уставъ возникъ въ то время, когда производительныя силы Англіи были размщены совершенно иначе. Начиная съ 1677 г., никакія перемны не произошли въ избирательномъ прав городовъ, то же самое мы видимъ и относительно избирательнаго права отдльныхъ графствъ. Нкогда этотъ уставъ соотвтствовалъ современному строю матеріальныхъ условій. По крайней мр, мы не замчаемъ въ то время разлада между размщеніемъ населенія и богатства — и политическими правами жителей. Но общество, въ извстный моментъ своего существованія, высказавъ въ избирательномъ устав свои потребности, развивалось все дальше и дальше, пока между нкоторыми группами его членовъ и буквой закона не возникъ разладъ. Зажиточные центры торговли и промышленности часто не имютъ своихъ представителей въ парламент, между тмъ гнилыя мстечки пользуются такимъ правомъ: напр., Ольдъ Сарэмъ, хотя состоитъ изъ пяти хижинъ, высылаетъ двухъ депутатовъ. Существовалъ даже городокъ, который очутился подъ волнами моря, но все-таки владтель ближайшаго берега въ лодк продолжать избирать представителя въ парламентъ.
Большинство такихъ rotten boroughs находилось въ рукахъ лордовъ, которые такимъ образомъ обратили парламентъ въ классовой комитетъ. Новыя производительныя силы, сосредоточенныя въ большихъ городахъ, не обладали правомъ участія въ законодательной дятельности, что крайне пагубно вліяло на матеріальное благосостояніе центровъ промышленности: бремя податей падало на капиталистовъ, благодаря существованію хлбныхъ пошлинъ, рабочая плата была высока номинально, но въ сущности низка, интересы манчестерскихъ предпринимателей не пользовались надлежащимъ поощреніемъ со стороны государственнаго механизма
Между существующимъ избирательнымъ правомъ и интересами представителей новыхъ производительныхъ силъ возникаетъ вражда, которая становится все сильне, по мр развитія новыхъ матеріальныхъ условій. Наконецъ, дло доходитъ до ршительной борьбы. Требованія большихъ городовъ имютъ строго опредленное содержаніе, которое обусловливается природой вещественныхъ отношеній. Жители Манчестера и Бирмингама домогаются реформы избирательнаго права согласно съ ‘духомъ жизни’, т. е. требуютъ уничтоженія привилегій ‘гнилыхъ мстечекъ’ и расширенія нравъ для новыхъ торгово-промышленныхъ центровъ. На такомъ факт возникаетъ соотвтствующая идея — реформы избирательнаго права.
Идея эта формулируетъ потребности лишь извстной группы въ обществ и выражаетъ требованія новыхъ производительныхъ силъ.
Пока развитіе ограничивалось лишь одной сферой незначительныхъ измненій матеріальныхъ условій быта, до тхъ поръ оно происходило стихійно, безъ участія сознанія, ставившаго общественныя задачи. Чисто личныя, частныя стремленія опредляли дятельность людей. Т люди, которые съ теченіемъ времени произвели такой переворотъ въ матеріальныхъ условіяхъ, даже не догадывались, что, вслдствіе ихъ частныхъ стремленій, воплотятся въ общественной жизни отношенія, создавшія идею реформы избирательнаго права. Общественный процессъ происходилъ механически, человкъ участвовалъ въ немъ, не задаваясь общественными вопросами. Но мелкія количественныя измненія, достигнувъ извстной степени, произвели новыя политическія стремленія. На смну стихійной дятельности выступаетъ сознательная — съ общественной точки зрнія. Идея реформы, высказанная кмъ-то, становится сильнйшимъ двигателемъ дальнйшаго развитія и руководитъ борьбой противъ существующихъ учрежденій. Она способствуетъ распространенію сознательнаго отношенія данной общественной группы къ ея политическимъ интересамъ, существовавшимъ уже, но не сознававшимъ еще ея. Она — идея — организуетъ общественную армію, т. е. ‘партію’, которая поведетъ данную группу противъ устарвшаго избирательнаго права. Возникаетъ агитація, задающаяся цлью распространить идею и сгруппировать заинтересованныхъ. Идея пользуется каждымъ факторомъ: она обращается къ классовому эгоизму, эксплоатируетъ нравственные инстинкты, призываетъ на помощь чувство справедливости и логику.
Весь процессъ развитія мы можемъ представить слдующимъ образомъ.
1) Въ обществ, подъ прикрытіемъ существующаго строя, возникаютъ стихійно и механически новыя матеріальныя условія общественнаго быта. Люди участвуютъ въ процесс развитія, не задумываясь надъ послдствіями возникающихъ измненій.
2) На извстной ступени развитія новые появившіеся въ обществ частные интересы, въ своихъ стремленіяхъ къ благосостоянію, встрчаютъ препятствіе въ существующемъ режим правовыхъ отношеній. Возникаетъ безсознательный антагонизмъ чувствъ, который въ дальнйшемъ процесс доведетъ до возникновенія новой идеи, заканчивающей извстный періодъ діалектическаго развитія общества. Идея эта составляетъ, производное явленіе, т. е. она возникаетъ уже вслдствіе образованія новыхъ вещественныхъ отношеній. Съ такой точки зрнія жизнь въ своемъ стихійномъ развитіи представляетъ, творческій
факторъ, идея же лишь выражаетъ существующія уже стремленія жизни. Не идея вызываетъ общественное движеніе,— она лишь организируетъ соотвтственные элементы, которые существуютъ уже до ея появленія.
3) Съ появленіемъ идеи стихійность общественнаго развитія уступаетъ мсто сознательной дятельности. Соотвтствующая группа въ обществ начинаетъ сознавать, въ чемъ именно заключаются необходимыя условія для ея благосостоянія. Въ этомъ період развитія идея становится важнйшимъ факторомъ исторіи г стихійнымъ звукамъ инстинктовъ и ненависти, интересовъ и потребностей, она придаетъ форму членораздльную и сознательную.
Теперь мы перейдемъ къ анализу нкоторыхъ сторонъ исторіи средневковой Европы.
Города начинаютъ возникать въ Европ въ XVIII вк, возвщая своимъ появленіемъ совершенно новый строй производительныхъ силъ. Они способствуютъ отдленію ремесленнаго труда отъ земледльческаго, вызываютъ спеціализацію и усовершенствованіе способовъ обработки, наконецъ, увеличиваютъ продуктивность труда Развитіе городовъ подвигается медленно, но безостановочно. ‘По примру природы, исторія не вдаетъ скачковъ, пока ея теченіе не встртитъ препятствій,— говоритъ Мауреръ въ введеніи къ Исторіи городскихъ учрежденій.— Въ природ все развивается самородно изъ даннаго зародыша. Города возникали по тому же самому шаблону, т. е. самостоятельно и стихійно’.
Этимъ зародышемъ была земледльческая община, отличающаяся отъ великорусской нкоторыми своими особенностями, но все-таки родственная ей. Поля находились въ индивидуальномъ пользованіи, но земледлецъ былъ ограниченъ въ своихъ правахъ относительно обрабатываемой земли. Онъ не могъ продавать своего поля безъ согласія сосдей или самовольно воздлывать его, такъ какъ община посл жатвы обращала вс пашни на выгоны для скота и требовала, чтобы вс хозяева одновременно пахали и одновременно снимали хлбъ. (Въ нкоторыхъ мстахъ существовалъ обычай періодическаго передла земли, или урзыванія у однихъ и отдачи другимъ). Пастбища, луга и лса находились въ общинномъ владніи. Даже право продажи продуктовъ было ограничено. Еще въ послдующей эпох, когда возникъ уже широкій рынокъ, не дозволялось членамъ общины вывозить, безъ согласія общинниковъ, уголь, дрова, сно и солому, рыбу и т. п. Производитель долженъ былъ выставлять въ деревн на продажу свои продукты, напр., плуги, масло, веревки, горшки, и только когда не было мстнаго потребителя, осмливался вывозить ихъ изъ предловъ общины. Но тогда какой-нибудь сосдъ могъ догнать покупщика и, возвративъ уплаченную сумму, потребовать отдачи предмета. Такой экономическій строй, покоившійся на общемъ прав на землю и даже трудъ отдльнаго члена, долженъ былъ вызвать къ жизни существованіе организаціи, которая бы опредляла пользованіе землей, лугами и лсами, назначала время выгона, уборки хлба, нанимала сельскихъ пастуховъ и т. д. Сельскій міръ руководилъ этими длами, выбирая иногда изъ своей среды постоянныхъ сельскихъ уполномоченныхъ.
Изъ такого-то зародыша возникали города. Бывшія языческія городища длались столицей епископовъ или мстомъ постройки монастырей, и мало-по-малу переходили въ города. Города возникали еще вблизи постоянныхъ стоянокъ войска или ихъ княжескихъ усадебъ. Также села, расположенныя на перекрест естественныхъ путей сообщенія, со временемъ получали городскую стну. Это развитіе подвигается, общинныя же учрежденія служатъ для него исходной точкой. Община создала міръ’ завдующій длами ея жителей, исполняющій обязанности полицейскія, административныя и отчасти судебныя. По мр того, какъ образуется городъ, городскія нужды увеличиваются численно, и сообразно съ этимъ функціи существующихъ органовъ становятся разнообразне и многочисленне. Завдываніе всмъ этимъ по необходимости достается той организаціи, которую засталъ возникающій городъ, т, е. получилъ въ наслдство отъ общины.
И не могло быть иначе.
Но нкогда полноправнымъ гражданиномъ общины могъ бытъ только тотъ, кто съ дда-прадда принадлежалъ къ общин, пришелецъ же считался чужеземцемъ, т. е. человкомъ, не входящимъ въ составъ общинной корпораціи.
Поселяясь на чужбин, такой пришелецъ нуждался въ правовой опек и длался кліентомъ того земледльца, на земл котораго находилъ пріютъ. Все это происходило въ т времена, когда обычай продажи и покупки земель еще не существовалъ, пришельцы были малочисленны е бдны, городскія учрежденія не разсчитаны на ихъ пріемъ. Лишь въ позднйшее время, когда пришельцы начали составлять значительный процентъ среди населенія, положеніе длъ измняется и личная зависимость исчезаетъ.
Но и тогда ‘чужеземцы’ не получали еще гражданства. Такой моментъ наступаетъ лишь тогда, когда пришельцы сдлаются сословіемъ зажиточнымъ и пріобртутъ сознаніе своего соціальнаго интереса, т.-е. когда изъ немногочисленной и невліятельной группы, какой была она въ начал, сдлаются представителями господствующихъ въ город производительныхъ силъ.
По мр возрастанія такихъ приходящихъ извн элементовъ, на ряду съ первоначальной земледльческой общиной, переходящей со временемъ въ муниципальную организацію, возникаютъ другія организаціи (цехи) въ начал частнаго характера. На этой ступени развитія появляется антагонизмъ между древними родами земледльцевъ, теперь же обратившихся въ патриціатъ, которому принадлежитъ завдываніе городскими длами,— и плебеями, т. е. ремесленниками, ведущими свое начало отъ пришельцевъ. Политическія привилегіи (родовъ составляли явленіе вполн нормальное, пока источникомъ существованія города было еще земледліе, и земледльческій родовой элементъ численно преобладалъ среди населенія. Но когда центръ богатства и промышленной дятельности перешелъ къ цехамъ, положеніе длъ измняется совершенно. То, что нкогда считалось чмъ-то естественнымъ, теперь преобразуется и становится величайшей несправедливостью. Граждане, происходящіе отъ прежнихъ земледльцевъ, были свободны отъ городскихъ пошлинъ и повинностей, обращались свысока съ плебеями, расходовали городскія деньги, продавали судебные приговоры. ‘Нтъ конца податямъ,— жалуются цехи,— неизвстно, куда двается золото изъ казны, такъ какъ городскіе долги не только не уменьшаются, но еще возрастаютъ’.
Антагонизмъ увеличивается. Глухая, скрытая ненависть начинаетъ распространяться среди плебеевъ. Наконецъ, накопившіяся обиды даютъ начало сознательно высказаннымъ политическимъ стремленіямъ. Ихъ характеръ мы можемъ предвидть впередъ. Во время крестовыхъ походовъ драки между патриціями и плебеями составляютъ въ прирейнскихъ городахъ повседневное зрлище. Какой-нибудь родъ оскорбилъ кого-то изъ ‘черни’ своей выходкой, судъ ршилъ дло несправедливо, и въ отвтъ на это вооруженные цехи осаждаютъ ратушу. Ремесленникъ, предки котораго были рады тому, что нашли убжище въ город, требуетъ реформы муниципальнаго устава въ боле демократическомъ дух.
Исторія итальянскихъ городовъ съ ихъ гвельфами и гибели нами, съ династіями Медичи и другими, равно какъ германскихъ и фландрскихъ городовъ и т. д. представляетъ везд ту же борьбу.
Везд дйствовали одн и т же общественныя силы, хотя результатъ въ каждомъ город получается другой, въ зависимости отъ взаимнаго отношенія борющихся группъ, сознанія участниковъ и прочихъ историческихъ условій борьбы. Въ нкоторыхъ городахъ роды патриціевъ эмигрировали или вполн слились съ плебеями. Въ другихъ патриціатъ удержалъ власть въ своихъ рукахъ, раздляя ее съ плебеями въ различной степени и между прочимъ вводя дв думы: высшую изъ патриціевъ и низшую изъ цеховъ. Иногда роды становятся отдльнымъ, въ высшей степени своеобразнымъ цехомъ богачей, домовладльцевъ и т. д., который наравн съ другими цехами иметъ своихъ представителей въ муниципальныхъ учрежденіяхъ. Анализъ этихъ различныхъ результатовъ очень любопытенъ. Изслдуя этотъ вопросъ, мы убждаемся, что везд т же идеи появляются изъ тхъ же фактовъ, т. е. матеріальныхъ условій, но что развязка зависитъ отъ совокупнаго дйствія многихъ факторовъ.
Развитіе ремесла и торговли повліяю не только на то, кому должно принадлежать завдываніе городскими длами, но то же произвело полнйшій переворотъ во всой соціальной сфер городской жизни, доказывая, что правовыя и другія учрежденія являются лишь соціальной надстройкой, измняющейся подъ вліяніемъ матеріальныхъ факторовъ, т. е. переворота производительныхъ силъ.
Мы уже говорили, въ чемъ состояло обычное право общины по отношенію къ владнію и продаж предметовъ. Начала свободной купли-продажи, которыя появляются среди городскихъ стнъ, были ему вполн чужды. Но, по мр развитія торговли и промышленности, медленно происходитъ существеннйшій переворотъ въ правахъ и обычаяхъ общественнаго порядка. Городъ, который нкогда былъ германской корпораціей, признающей лишь рожденныхъ отъ нея членовъ, переходитъ въ свободную корпорацію, т.-е. такую, членомъ которой можно сдлаться, записавъ свою фамилію въ муниципальномъ учрежденіи. Наши теперешнія правовыя учрежденія и юридическіе взгляды, даже нкоторыя воззрнія нравственныя и эстетическія появились въ средневковыхъ городахъ подъ вліяніемъ возникающихъ тамъ производительныхъ силъ. ‘Мы должны,— резонно говоритъ Мауреръ,— смотрть на города, какъ на предвстники теперешняго строя жизни’.
Когда-то о свободной торговл не было даже рчи. Германская община, ни замокъ барона не были знакомы съ ней, и вообще не понимали, что такое личная свобода. Каждый долженъ былъ находиться въ зависимости отъ кого-то дальнйшаго, если не желалъ имть всхъ противъ себя. Торги, возникающіе въ городахъ, представляютъ въ своемъ род реторту, въ которой мало-по-малу образуются понятія о свободной личной дятельности. Продавецъ и покупщикъ должны пользоваться полнйшей свободой своихъ дйствій, по крайней мр по отношенію къ товарамъ. По мр возрастанія городовъ, все боле и боле многочисленныя группы, подъ вліяніемъ городской торговли и заработковъ, домогаются той же свободы движеній и поступковъ и расширяютъ свои требованія на все дальнйшія сферы жизни. Одновременно появляется имущество, представляющее продуктъ личной дятельности, и т, которые накопили богатство собственнымъ умомъ, начинаютъ распоряжаться своимъ имніемъ не такъ, какъ въ общин, въ которой земля, единственное имущество, достается потомкамъ сообразно съ обычаемъ предковъ и началомъ общиннаго владнія. Купечество хлопочетъ у представителей феодальной власти о прав составлять завщанія, право же это современемъ становится достояніемъ всхъ горожанъ. Т же купцы, въ большинств случаевъ свободные люди, подлежатъ вдомству имперскихъ судовъ. Потомъ эта привилегія была распространена на весь городъ во время торговъ и ярмарокъ, пока, наконецъ, имперскіе суды не сдлались въ город постояннымъ учрежденіемъ. Городъ въ начал состоялъ изъ нсколькихъ независимыхъ другъ отъ друга корпорацій, изъ которыхъ каждая имла свое собственное вдомство: свободные члены общины находились подъ земскимъ и народнымъ правомъ, ремесленники подлежали замковой юрисдикціи, служебные замковой и служебной, вс же общинной. Имперскіе суды, которыми пользуются лишь купцы во время торговъ, медленно замняютъ вс эти вдомства и даютъ начало дальнйшимъ перемнамъ. Уничтоженіе замковой полиціи и необходимость блюсти порядокъ въ город вызываютъ къ жизни сводъ новыхъ распоряженій, который по мр развитія становится все больше и больше, и ведетъ къ совершенствованію процедуры. Ордаліи исчезаютъ и появляются новыя учрежденія, предвстники нашихъ судебныхъ обычаевъ.
Свобода, возникающая подъ вліяніемъ торговъ, встрчаетъ многія препятствія: обычное право общины, институтъ всеобщей зависимости, родовая общность имуществъ,— все это задерживаетъ ходъ прогрессивнаго развитія. Но по мр того, какъ торговля увеличивается и ‘купеческое право’ становится правомъ всхъ гражданъ города (что означаетъ, что вс граждане начинаютъ принимать участіе въ свободной купл-продажи), обычаи старины исчезаютъ. Появляется полнйшая свобода продавать землю и тмъ паче продукты собственнаго труда, нарождается личная свобода, отличная отъ привилегій феодальной и родовой аристократіи, двушки получаютъ часть наслдства посл родителей, возникаетъ супружеская общность имущества вмсто первоначальнаго отчужденія. Эта атмосфера новыхъ понятій и обычаевъ образуется медленно. Города въ созиданіи этихъ новыхъ учрежденій руководятся эмпирическимъ опытомъ и слдуютъ указаніямъ будничной практики. Они формулируютъ эти свои правовыя потребности и получаютъ ихъ подтвержденіе отъ монарховъ и князей.
Такія грамоты уже въ Х и XIII вкахъ служатъ опорой для городской жизни противъ притязаній общинныхъ уставовъ.
Он признаютъ свободную продажу, право составлять завщанія и свободу супружескихъ союзовъ. Развитіе создаетъ постоянные раздоры между древнимъ обычаемъ и ‘духомъ времени’. Появляется сначала грубое и неловкое, затмъ все боле и боле, утонченное умніе оперировать понятіями о движимомъ и недвижимомъ имуществ, добытомъ собственнымъ трудомъ или по наслдству, возникаетъ учрежденіе опеки надъ несовершеннолтними и права женщинъ на наслдство. Совершенствуется право личное и новое семейное, вещественное и наслдственное. Открытіе римскаго свода законовъ (и боле близкое знакомство съ нимъ) способствуетъ сильно окончательной побд новыхъ понятій и новыхъ стремленій. Это-то обстоятельство даетъ намъ объясненіе такого скораго распространенія римскаго права,— оно обдумало уже, обработало и высказало т требованія, которыя нарождались въ общественной жизни Европы подъ вліяніемъ стихійной эмпиріи. Римскій кодексъ, своимъ авторитетомъ вковой премудрости, уничтожалъ препятствія, которыя противоставляли бы старый общинный и натуральный режимъ господству правовыхъ понятій, рожденныхъ въ город подъ вліяніемъ свободной торговли.
И не только новыя юридическія воззрнія возникаютъ въ городахъ. Появляются тамъ также новыя этическія понятія.
Торговля создаетъ обычаи, для которыхъ не было мста въ атмосфер общиннаго духа и взаимной солидарности, свойственной варварамъ. Общественный строй варваровъ осуждалъ ростовщичество. Между тмъ, въ городской сред, умнье получать проценты становится постояннымъ, всеобщимъ и вполн ‘нравственнымъ’ учрежденіемъ, такъ что позднйшіе мщанскіе философы смогутъ въ этомъ обыча признать явленіе, вполн согласное съ требованіями абсолютной справедливости. Напротивъ, грабежъ, этотъ источникъ богатства и славы въ эпох варварства, первый разъ встрчаетъ осужденіе. Горожане противоставляютъ ему имущество, добытое собственнымъ трудомъ и бережливостью. Такъ, подъ прикрытіемъ городскихъ стнъ и какъ отраженіе вещественныхъ отношеній, мало-по-малу возникъ весь кодексъ мщанской этика: индивидуальный утилитаризмъ, заповди экономической самопомощи и бережливости, а также взаимной конкурренціи.
Даже увеселенія и эстетическія чувства не составляютъ исключенія. Здсь не мсто распространяться подробно объ этомъ вопрос. Сдлаю лишь замчаніе, что горожане начинаютъ чувствовать отвращеніе къ военнымъ доблестямъ рыцарства, къ турнирамъ, конной скачк. Напротивъ, книжники, т. е. люди умственнаго труда, и юристы, т. е. люди продажнаго языка, какъ товара на рынк, начинаютъ пользоваться всеобщимъ уваженіемъ согражданъ. Гибкость ума, эластичность обращенія считается высшими духовными качествами. Что эпоха возрожденія началась въ итальянскихъ городахъ этотъ фактъ является не случайностью, но просто исторической необходимостью.
Въ нашемъ анализ мы показали, какъ развитіе городовъ, т. е. извстной группировки производительныхъ силъ, повліяло на различныя сферы права, этики и эстетики, какъ подъ давленіемъ извстнаго строя матеріальныхъ условій возникаютъ новые антагонизмы и политическія стремленія. Мы могли бы изложить событія еще боле подробнымъ образомъ, но вс эти мелочи не придали бы вашей картин новыхъ сторонъ. Все-таки мы еще должны пополнить наши выводы указаніемъ, какія перемны вызвало во всемъ феодальномъ обществ появленіе и развитіе городовъ.
Разсматривая городъ какъ нчто цлое, замкнутое, мы оставляли въ сторон его отношенія къ феодализму. Мы занимались общественными процессами, происходящими внутри городской стны, антагонизмами, которые тамъ возникали, идеями, которыя нарождались подъ вліяніемъ купли-продажи.
Но города это только начальныя точки большой сти торговыхъ отношеній, покрывающей медленно всю страну. Посл паденія западной римской имперіи исчезли слды культуры даже въ мстностяхъ, достигшихъ довольно высокаго уровня цивилизаціи. Началась эпоха раздробленія и растасовки человческихъ стремленій, мстной автономіи, постоянныхъ смутъ и междоусобій, произвола и родовой мести. Населеніе было разбросано среди непрерывныхъ дебрей и лсовъ, натуральное хозяйство господствовало. Лишь въ замкахъ князей и сановниковъ, встрчались продукты, происходящіе изъ боле отдаленныхъ мстностей.
При такихъ обстоятельствахъ появляются первые зародыши торговыхъ отношеній.
Въ начал, пока города возникали и не было еще дорогъ, ведущихъ къ нимъ, пока не существовали еще ярмарки, привлекающія купцовъ изъ боле отдаленныхъ странъ, до тхъ поръ, горожане мало заботились о томъ, что нтъ достаточно сильной центральной власти, могущей водворять порядокъ въ стран. Но съ теченіемъ времени положеніе длъ измняется. Недостатокъ государственной централизаціи начинаетъ задерживать прогрессивный ходъ производительныхъ силъ, нашедшихъ убжище въ город и зависящихъ, между прочимъ, отъ возможности торговать вн родного бурга. По дорогамъ не только разбойники, но даже князья занимаются грабежемъ, такъ какъ нтъ въ стран власти, которая могла-бы ихъ удержать. Рыцарское сословіе смотритъ на такое занятіе, какъ на свою привилегію. Смуты и войны составляютъ повседневное явленіе, если же нтъ войны, то войска, распадаясь на банды, грабятъ своихъ и чужихъ.
Такъ или иначе, борьба между городами и феодализмомъ была необходима.
Въ начал об стороны борются въ разсыпную, что не могло быть иначе при недостатк взаимной связи между сосдними мстностями. Каждый городъ старается смягчить отрицательныя стороны феодальнаго строя, въ большинств случаевъ дйствуя въ одиночку и только въ позднйшее время входя въ союзъ съ другими бургами. Но все это относится уже въ позднйшей эпох. Раньше же города ищутъ покровителей. Монархи даютъ имъ ‘мировую’, т. е. берутъ подъ свою личную опеку купцовъ, отправляющихся на ярмарку въ опредленные сроки. Уже Карлъ Великій удляетъ торговцамъ изъ Страссбурга такой Marktfrieden да еще свободу торговать по всей монархіи и право содержать вооруженную дружину. Этому примру слдуютъ князья и епископы: они надляютъ ‘мировою’ сперва только отдльные купеческіе роды, потомъ же такая опека становится достояніемъ всего купечества, й, наконецъ, всхъ горожанъ. Но такія привилегіи мало значатъ тамъ, гд королевская власть не располагаетъ средствами внушать повиновеніе для своихъ грамотъ. Церковь оказывается гораздо вліятельне. Города покупаютъ ‘мировую св. Петра’, синоды охраняютъ купцовъ въ нкоторые дни года и т. д. Есть рыцари и даже князья, которые содержать дружину и нанимаются провожать купеческія караваны.
Вс эти учрежденія, возникающія по мр развитія городовъ, доказываютъ, что безопасность и порядокъ необходимы для ихъ благоденствія. Между тмъ представители феодализма не могутъ разстаться съ междоусобіями и смутами. Подъ охраной ‘мировыхъ’, бурги становятся центрами богатства и силы. Они нанимаютъ войска и начинаютъ даже воевать съ сосдними баронами.
Мало-по-малу, по мр возростанія производительныхъ силъ, сгруппированныхъ въ городахъ, нарождаются тамъ же новые замыслы и стремленія. Подъ давленіемъ стихійнаго развитія, города начинаютъ мечтать объ уничтоженіи замковыхъ дружинъ и распространеніи авторитета королей, о возникновеніи сильной центральной власти, которая исполняла бы функціи полиціи и суда на всемъ пространств данной страны. Бурги и города не только жаждутъ такого порядка, но и создаютъ матеріальныя условія воплощенія его въ жизни. Симпатіи ихъ находятся на сторон тхъ общественныхъ элементовъ, которые стремятся къ укрощенію бароновъ, опираясь на правовыхъ понятіяхъ самаго феодальнаго строя,— т. е. на сторон королевской власти. Теоретически, король считается источникомъ всхъ феодальныхъ правъ. Но это начало, проистекающее изъ политической структуры монархіи Карла Великаго, на практик остается мертвой буквой. Авторитетъ монарха, исчезнувшій вслдствіе разбросаннаго состоянія вещественныхъ условія была VIII—XIV вковъ, находитъ все боле многочисленныхъ союзниковъ по мр развитія городской жизни, торговли и путей сообщенія.
Города представляютъ авангардъ бордовъ за права центральной власти: какъ центры производительныхъ силъ, объединяющихъ страну, и какъ источникъ матеріальныхъ и духовныхъ средствъ, необходимыхъ, для подавленія феодальныхъ шалостей. Вмст съ королями он конспирируютъ противъ удльныхъ князей, доставляютъ юристовъ, которые своей казуистикой уничтожаютъ правовыя препятствія, снабжаютъ представителей центральнаго авторитета денежными средствами, создаютъ новую военную силу,— пхоту, которая особенно посл избртенія пороха способствуетъ уничтоженію военнаго значенія рыцарскаго строя.
Въ предъидущей части мы, главнымъ образомъ, заимствовали примры изъ Германіи, теперь же почти единственно останавливались надъ общественнымъ развитіемъ Франціи, такъ какъ тамъ эти стремленія проявляются въ самой чистой форм. Теперешняя государственная централизація и функціи государства это только послднія звенья той цпи измненій, которыя начались отдленіемъ ремесла отъ земледлія, концентраціей промышленности въ городахъ и возникновеніемъ торговли между центрами обособившагося ремесла. ‘Мировая’ Карла I перешла въ общую безопасность жителей всей страны, въ ‘правовое’ и ‘полицейское’ государство (Rechtsstaat и Polizeistaat) теоретиковъ государственнаго права.
Существованіе правильной и оживленной торговли между городами невозможно безъ соотвтственныхъ путей сообщенія, общественной безопасности и укрощенія бароновъ. Такая торговля, появившись, ведетъ за собой дальнйшія послдствія и мало-помалу разрушаетъ политическій и юридическій режимъ, который созрлъ во время первоначальной исторіи городовъ. Къ безопасности и увеличенному движенію товаровъ и людей присоединяется еще новый факторъ, именно боле густое населеніе. То, что нкогда служило прогрессу, современемъ начинаетъ задерживать дальнйшее развитіе. Не будемъ заниматься подробнымъ анализомъ этого переворота. Мы остановимся только надъ послднимъ его моментомъ, да къ тому лишь въ одной стран, Франціи XVIII вка, когда везд въ городахъ и въ деревняхъ, подъ вліяніемъ новаго строя производительныхъ силъ, появляются новыя идеи, находящіяся въ разлад съ учрежденіями стараго режима, но соотвтствующія требованіямъ новыхъ элементовъ общественной жизни.
Основы ремесленной организаціи были очень просты. Существовалъ рядъ ступеней, обусловливаемый тмъ фактомъ, что нужно было пріобрсти искусство и тайну ремесла, что давалось не сразу. Ученикъ длался подмастерьемъ, тотъ получалъ званіе мастера, становился членомъ цеха и получалъ право принимать самостоятельно заказы. Цехъ, первоначально организація взаимной помощи и отчасти боевая дружина плебеевъ, со временемъ, когда появились другія задачи, обратился въ корпорацію, регулирующую рынокъ и защищавшую своихъ членовъ противъ взаимной конкурренціи. Въ начал среднихъ вковъ рынокъ былъ ограниченъ городской стной. Недостатокъ путей сообщенія предохранялъ его отъ привоза товаровъ изъ другихъ городовъ. Цехи своей стью покрыли совершенно небольшой рынокъ родного бурга и исполняли тамъ т же функціи, о какихъ теперь мечтаютъ синдикаты и картели по отношенію къ національному и даже международному рынку. Они стремились надлить каждаго изъ своихъ членовъ одинаковыми шансами продажи продуктовъ. Ремесленникъ могъ пользоваться трудомъ ограниченнаго числа учениковъ, долженъ былъ выдлывать строго опредленные продукты и продавать ихъ по означенной цн и т. д.
Цеховая корпорація, принявъ строй, соотвтствующій интересамъ ея членовъ, держится его упорно, не смотря на то, что жизнь подвигается все дальше и дальше, и, между прочимъ, создаетъ національный рынокъ. Одновременно, по мр прироста населенія, званіе мастера длается привилегіей, въ нкоторыхъ городахъ даже наслдственной, и цехи начинаютъ стремиться къ ограниченію числа самостоятельныхъ ремесленниковъ. Но, важне всего, цеховая корпорація отличается крайней неспособностью организовать производство на боле широкихъ началахъ, соотвтствующихъ требованіямъ національнаго рынка. Пока рынокъ органичивался нсколькими тысячами жителей бурга, до тхъ поръ размры производства должны были быть незначительны. Съ появленіемъ національной торговли, возникаетъ возможность соединить большее число рабочихъ въ одномъ и томъ же мст, ввести раздленіе труда и т. д. Но цеховой уставъ, обособляющій очень старательно одно ремесло отъ другого, ограничивающій число помощниковъ и количество продукта, доводитъ дло до того, что, напр., въ Англіи мануфактуры развились не въ историческихъ городахъ, но въ деревняхъ, центры цеховой промышленности стали гнилыми мстечками, а поселки разрослись въ Манчестеры и Бирмингамы. Изъ прогрессивной организаціи, какой цехи были въ вкахъ XII—XV, они становятся тормазомъ прогресса и средствомъ наглой эксплоатаціи. Свойственный имъ уставъ препятствуетъ введенію раздленія труда и, кром того, накладываетъ на товаръ монопольныя цны, хотя въ обществ возникла уже возможность получать продукты по боле дешевой цн, наконецъ, не дозволяетъ бднымъ, но энергичнымъ личностямъ создавать себ карьеру. По мр того, какъ торговля образуетъ все боле и боле широкіе рынки и вмст съ тмъ поощряетъ раздленіе труда въ большихъ размрахъ, цехи становятся все боле устарлымъ учрежденіямъ.
Защитники новыхъ производительныхъ силъ требуютъ уничтоженія цеховыхъ ограниченій. Прельщенные возможностью покупать дешевый товаръ, они домогаются свободной конкурренціи. Рабочіе, для которыхъ нтъ мста въ цех, ропщутъ противъ замкнутаго характера этой корпораціи. Въ обществ раздается окликъ: laissez faire, laissez passe Въ настоящее время даже самый отчаянный филистеръ считаетъ своимъ долгомъ выказать! критическое отношеніе къ длу и сказать нсколько колкостей по: адресу этого требованія, появившагося въ исторіи, какъ послдствіе новыхъ производительныхъ силъ, слишкомъ могущественныхъ, чтобы он могли ужиться въ узкой цеховой организаціи. Эта идея была когда-то предвстникомъ освобожденія человка отъ ограниченныхъ матеріальныхъ условій и отъ узкихъ умственныхъ горизонтовъ, которые возникли въ небольшомъ средневковомъ бург и соотвтствовали тогдашней жизни.
Возникновеніе общественной безопасности и боле густого населенія, упадокъ натуральнаго хозяйства и распространеніе обмна способствовали появленію такого же неудовольствія среди крестьянъ.
Мы не будемъ останавливаться надъ генезисомъ крпостничества, замтимъ только, что иногда оно представляло результатъ невольничества, иногда возникало вслдствіе добровольнаго договора, который принялъ со временемъ другой характеръ. Но какимъ бы образомъ это учрежденіе ни появилось, оно было въ извстный періодъ исторіи вполн раціонально, т. е. сами заинтересованные считали его чмъ-то нравственнымъ, законнымъ, необходимымъ и полезнымъ. Во времена Каролинговъ свободные крестьяне массами отдаются въ зависимость католической церкви, которая такимъ образомъ охраняетъ ихъ авторитетомъ своего имени отъ послдствій междоусобій. Поселянинъ смотрлъ на свое зависимое положеніе, какъ на взаимный обмнъ услугъ: феодалъ защищалъ его отъ грабежа и хищныхъ животныхъ, исполнялъ функціи полиціи, земледлецъ же за то отдавалъ оброкъ и продукты своего труда и воздлывалъ барскую пашню. Каждая изъ многочисленныхъ повинностей крпостничества обладала нкогда вразумительнымъ и яснымъ значеніемъ для крестьянина. Она была въ большинств случаевъ выраженіемъ какого-нибудь вещественнаго отношенія, которое возникло подъ вліяніемъ совокупнаго дйствія понятій, потребностей и обычаевъ и съ согласія обихъ сторонъ. И, только благодаря незнанію прошлаго у защитниковъ крпостничества и подтасовк фактовъ представителями либерализма, историки начали искать начала для крпостничества единственно въ насиліи. Разумется, право сильнйшаго съиграло очень большую роль въ возникновеніи феодальнаго строя и крпостничества. Но нужно помнить, что въ IX и X вкахъ, т. е. тогда, когда крпостныя отношенія начали появляться, рыцарь не отличался еще своимъ вооруженіемъ отъ простолюдина и одна сторона была еще въ состояніи отвтить возстаніемъ противъ злоупотребленій другой. Зависимое положеніе, на сколько мы не будемъ говорить о невольникахъ и ‘чужеземцахъ’, находящихся вн племенной организаціи, возникало среди свободныхъ людей съ ихъ согласія.
Во времена Тацита, когда германцы вели полу-осдлый образъ жизни, племя распадалось на воиновъ, которые отправлялись на войну, и земледльцевъ, остающихся дома. На слдующій годъ земледльцы шли на войну, воины пахали землю. Во времена феодализма это вполн естественное и необходимое раздленіе труда сохраняется, основываясь на аристократическомъ начал, крестьянинъ же считаетъ это вполн справедливымъ.
Вообще, каждый добровольный договоръ и всякая временная зависимость въ сред натуральнаго хозяйства становится постоянной, вещественной зависимостью. И когда въ позднйшую эпоху рыцари начали нагло эксплоатировать подданныхъ, т же отвчаютъ на притсненія возстаніями,— даже тогда въ ум угнетенныхъ рдко появлялась идея о совершенномъ уничтоженіи крпостной зависимости. Въ большинств-же случаевъ вс требованія сводились къ требованіямъ ‘боле справедливыхъ и божескихъ’ отношеній. И лишь тогда, когда общественная безопасность подъ защитой усиливающейся государственной власти возрасла, когда были уничтожены замковыя дружины, исполняющія, не смотря на все, функціи защитниковъ крестьянства, когда государство завело суды на всемъ пространств страны, — только тогда наступила эпоха упадка власти крпостниковъ.
Привилегіи дворянства становятся для крестьянина тогда чмъ-то непонятнымъ, лишеннымъ раціональнаго начала. Благодаря вліянію религіи и традиціи он считаются еще неприкосновенными, но не полезными. Барскія права, нкогда раціональныя, теперь приносятъ одинъ вредъ, что вызываетъ среди крестьянства толки и жалобы. Ежедневныя ‘обиды’ и ‘притсненія’ — мы помщаемъ эти слова въ кавычкахъ, чтобы показать ихъ относительный, историческій характеръ — вызываютъ всеобщее негодованіе. Ненависть, въ начал глухая и стихійная, начинаетъ разрушать авторитетъ, которымъ крпостничество пользуется среди крестьянъ. Со временемъ становится она все шире и глубже. Дло доходитъ до мятежей, страшныхъ и дикихъ. Наконецъ, ‘критическая мысль’ выступаетъ на выручку: стихійному и безсознательному натиску инстниктовъ она придаетъ членораздльное выраженіе, сознаваемыя притсненія формулируетъ въ новую идею — личной свободы, неотчуждаемаго права на продукты собственнаго труда, уничтоженія барскихъ привилегій.
Прогрессъ обмна въ извстный періодъ своего развитія создалъ города и вызвалъ къ жизни ихъ политическую автономію. Но, по мр своего дальнйшаго хода, тотъ же факторъ разрушаетъ свое собственное твореніе и даже уничтожаетъ политическую самостоятельность провинцій.
Въ эпоху натуральнаго хозяйства каждое село и, тмъ паче, каждая мстность удовлетворяли мстнымъ потребностямъ собственными продуктами. Отдльныя части страны были совершенно независимы экономически другъ отъ друга и сообразно съ этимъ каждая провинція управляется собственнымъ обычнымъ правомъ, ограждаетъ себя отъ другихъ пошлинами и платежами, употребляетъ другія мры всовъ. Пока торговля была слаба и незначительна, до тхъ поръ такое разнообразіе было безразлично для жителей данной провинціи, особенно же для тхъ группъ, которыя держались началъ натуральнаго хозяйства. Но это историческое наслдство начинаетъ съ дальнйшимъ развитіемъ вліять совсмъ иначе — задерживать прогрессивный ходъ его. Количество товаровъ и торговыхъ оборотовъ увеличивается, благосостояніе все боле и боле многочисленныхъ группъ общества находится все въ боле и боле тсной зависимости отъ удобства транспорта. Но разнообразіе общественныхъ условій задерживаетъ развитіе индивидуальныхъ разсчетовъ и стремленій. Частные интересы, встрчая такую преграду, доходятъ до формулировки новой идеи — административнаго и правоваго объединенія страны. И эта идея, какъ выраженіе стихійнаго давленія интересовъ, появляется среди группъ, которыхъ благосостоянію боле всего препятствуетъ раздробленіе Франціи на самостоятельныя провинціи. Такую группу представляетъ купечество. Оно чаще всего иметъ дло съ жителями отдльныхъ частей края. Благодаря этому, оно освобождается мало-по-малу отъ мстныхъ предразсудковъ и легче другихъ можетъ понять идею объ одной нераздльной національности, въ предлахъ которой вс обычаи, учрежденія и тмъ паче мры и всы были бы одинаковы.
Мы остановились только надъ нкоторыми сторонами исторіи, боле удобными для анализа. Но везд, во всхъ сферахъ общественной жизни, подъ вліяніемъ измненій, возникшихъ въ вещественныхъ условіяхъ быта стихійно и механически вслдствіе сознанія, обращеннаго на частныя цли, появляются новыя потребности. Существующій правовой и политическій строй слишкомъ узокъ для нихъ — въ томъ значеніи, что вс учрежденія: и цехи и монополіи, барская юрисдикція и автономія провинцій, произволъ центральной власти и привилегіи родовой аристократіи, препятствуютъ дальнйшему благосостоянію — матеріальному и умственному — группъ, которыя теперь являются защитниками новыхъ стремленій. Эти учрежденія нкогда воплотились въ жизни, какъ послдствіе матеріальныхъ потребностей и стремленій своихъ современниковъ, но въ восемнадцатомъ вк он сдлались тормазомъ дальнйшаго прогрессивнаго хода. На извстной ступени своего развитія, появившіяся потребности даютъ начало новымъ идеямъ, т же распространяются все сильне и сильне по мр возрастанія соотвтственныхъ матеріальныхъ условій.
Условія же эти возрастаютъ и даже не могутъ не возрастать, такъ какъ въ ндрахъ общества существуетъ факторъ, принуждающій торговлю все распространяться, хотя самъ онъ — ея созданіе. Факторъ этотъ — раздленіе труда: разнообразный трудъ ремесленника распался на рядъ дополняющихъ другъ друга однообразныхъ занятій, благодаря чему его производительность увеличилась, товаръ подешевлъ. Подоспло время изобртенія машины.
Историческія условія выдляютъ этимъ новымъ методамъ производства даже особыя мста — вн историческихъ городовъ, въ которыхъ обязываетъ цеховый уставъ. И другіе люди, свободные отъ традицій ремесла, повели это дло — какъ и почему, намъ нечего останавливаться здсь надъ этимъ вопросомъ. Продуктъ, вышедшій изъ мануфактуры, вслдствіе своей сравнительной дешевизны, проникаетъ повсюду, побждаетъ конкурренцію со стороны ремесленниковъ, ускоряетъ пульсъ торговыхъ оборотовъ и, расширяя рынокъ, поощряетъ дальнйшее развитіе новыхъ производительныхъ силъ, съ ними же новыхъ вещественныхъ условій общественнаго быта. Мануфактура и возникшая изъ нея фабрика — это рычаги безостановочнаго переворота, который со временемъ соединитъ отдаленные материки телеграфическими стями, усовершенствуетъ средства транспорта, создастъ промышленную централизацію въ предлахъ національнаго и даже международнаго рынка, сдлаетъ науку сознательной руководительницей жизни. Новыя методы производства (и обмна) положцга начало новому сословію, до сихъ поръ несуществующему и отличающемуся отъ мщанства средневковыхъ бурговъ: буржуазіи. Принадлежитъ къ нему промышленникъ, жалующійся на цеховую регламентацію, и купецъ, продающій продукты новыхъ способовъ производства, и рентьеръ, желающій дешево удовлетворять своимъ потребностямъ, и представитель свободныхъ профессій, соединенный съ ними узами происхожденія и лишенный политическихъ правъ. Это сословіе соединяетъ въ своихъ рукахъ богатство и знаніе страны. Сознавая свою силу и значеніе, поощряемое повседневными интересами, чуткое къ новымъ запросамъ жизни (т. е. къ условіямъ своего матеріальнаго благосостоянія и нравственнаго и умственнаго самоудовлетворенія), оно выступаетъ съ новыми идеями. Эти идеи и стремленія воплотятся со временемъ въ Декларацію правъ человка — точне не въ деклараціи правъ какого-то абстрактнаго человка, но человка извстной исторической эпохи.
Въ стремленіяхъ буржуазіи получаютъ формулировку интересы всхъ сословій, кром цеховъ и аристократіи. Идея, появившись такимъ реалистическимъ образомъ и высказывающая лишь то, что уже созрло для воплощенія въ жизни, распространяется вдоль и поперекъ страны, развиваетъ классовое сознаніе среди соотвтственныхъ группъ общества, организуетъ громадную соціальную армію — третье сословіе. Правду сказать, въ его ндрахъ кроются антагонизмы, но они молчатъ въ виду общаго врага и обнаружатся лишь посл побды. Крестьяне, удовлетворенные жъ своихъ стремленіяхъ, первые перестаютъ принимать дятельное участіе въ развязк созрвшей задачи. Начнется второй ‘актъ исторической драмы, борьба санкюлотовъ съ буржуазіей,— актъ, преисполненный сильныхъ страстей и оригинальныхъ характеровъ. Но и тамъ въ глубин дйствуютъ соціальные антагонизмы, и пользуются страстями и даже индивидуальными мелочами, какъ орудіями борьбы.
Въ нашемъ анализ факторовъ развитія Европы, мы за исходную точку взяли общественный строй, водворенный на развалинахъ Римской имперіи родовой организаціей варваровъ. Принятіе христіанства германцами создало извстную всеобщую атмосферу, о значеніи которой нельзя умолчать. Атмосфера эта обнаруживаетъ все свое вліяніе тогда, когда обмнъ изъ мстнаго явленія становится международнымъ учрежденіемъ.
Завоеваніе Рима даетъ начало, съ одной стороны, подданству (и крпостничеству), съ другой — феодальной зависимости. По мр перехода варваровъ къ осдлому образу жизни, разрушаются прежняя племенная связь и солидарность и образуется мстная автономія, этотъ источникъ вассальныхъ отношеній и подданства. Для насъ въ данномъ случа этотъ первоначальный строй, изъ котораго со временемъ появятся дальнйшія общественныя формаціи довольно безразличенъ. Мы указали только на его существованіе, какъ исходной точки, и перешли къ анализу послдовательныхъ звеньевъ соціальной эволюціи, возникающихъ съ теченіемъ вковъ. Посреди такихъ отношеній, т. е. среди завоеванной страны, распадающейся на автономные удлы, появляются города, центръ новыхъ производительныхъ силъ, именно ремесла и обмна. Замки князей, дворцы епископовъ и монастыри составляютъ основу, вокругъ которой возникаетъ новая группировка вещественныхъ условій общественнаго быта, создающая со временемъ новыя побужденія и идеи, предразсудки, стремленія и, наконецъ, учрежденія. Еще позже города становятся исходными точками обмна: изъ бурговъ купля-продажа распространяется все дальше и дальше’ соединяетъ ихъ постоянными путями сообщенія. И снова возникаетъ новое размщеніе производительныхъ силъ (въ томъ числ богатства и населенія), образуются новыя учрежденія, в’ все это является результатомъ мелкихъ, но вковыхъ измненій въ вещественныхъ условіяхъ быта. Появляются новые антагонизмы, которые мало-по-малу получаютъ развязку посредствомъ приспособленія политическаго и правового строя согласно сть потребностями, народившимися подъ вліяніемъ новыхъ условій жизни. Возникаетъ государство, опирающееся на регламентаціи промышленности, привилегіяхъ дворянства и барщин и покоющееся на изреченіи Людовика XIV: l‘tat c’est moi (по крайней мр, такъ было во Франціи, въ другихъ странахъ развитіе подвигаюсь другимъ путемъ, историческіе элементы были тамъ т же, но ихъ взаимныя отношенія разнились).
Но обмнъ продуктовъ, расширяясь, благопріятствуетъ появленію новыхъ методовъ производства и соединяетъ путями сообщенія и взаимной экономической зависимостью все боле отдаленныя мстности. Вліяетъ то же густота населенія. Подъ дйствіемъ этихъ факторовъ рождается новый разладъ между потребностями прогрессивной жизни и правовымъ строемъ стараго режима. Появляется мщанскій строй. Но и въ его ндрахъ дальнйшее развитіе производительныхъ силъ идетъ стихійно и механически, подъ давленіемъ частныхъ интересовъ всхъ членовъ общества. И защитники мщанскаго строя, и ихъ противники трудятся солидарно въ по льву новыхъ производительныхъ силъ. Одинъ изъ софистовъ XIX вка, проф. Гумиловичъ, въ одномъ изъ своихъ сочиненій старается показать, что европейскій рабочій, стремясь покупать дешевый товаръ, понижаетъ размры собственной платы и принуждаетъ фабрикантовъ вводить новые способы эксплуатаціи. Это желаніе покупать дешево, такъ по іезуитски примненное Гумиловичемъ, составляетъ пружину, создающую измненія въ методахъ производства (способы производства обнаруживаются не только въ техник самаго производства, но и въ размщеніи фабрикъ на пространств страны,— одни исчезаютъ, именно т, которыя производятъ данный продуктъ дороже, другія же, прогрессивныя, распространяются въ обществ). Мы, удовлетворяя покупкой своимъ повседневнымъ потребностямъ, даже не догадываемся, что изо дня въ день мы способствуемъ стихійно, но систематически концентраціи производительныхъ силъ и упадку ремесла, возникновенію фабричныхъ бригадъ и расширенію городскихъ элементовъ, боле оживленнымъ оборотамъ всякаго рода и т. д., словомъ, возростанію матеріальнаго фундамента для появленія новыхъ стремленій, которыхъ тотъ или другой изъ насъ — положительный противникъ. Мелкія, стихійныя, будничныя дйствія, не выходящія изъ предловъ частнаго интереса, уничтожаютъ своими послдствіями иногда нашу сознательную работу, сознательную по отношенію къ общественнымъ вопросамъ. Въ этомъ кроется моментъ той необходимости, съ какой въ исторіи появляются, на смну стараго режима, новыя стремленія.
Измненія, происходящія за весь изслдованный нами періодъ исторіи, укладываются въ прогрессивную цпь.
Везд въ переход отъ соединеннаго съ земледліемъ обработывающаго производства до обособленнаго въ городахъ ремесла, отъ мстнаго небольшого и замкнутаго рынка бурга до національнаго, отъ крпостническаго труда до свободнаго, отъ ремесленнаго способа продукціи до раздленія труда, отъ нея же до машины, наконецъ, отъ индивидуальной и небольшой фабрики до синдикатовъ и трустовъ и громадной централизаціи условій производства, везд въ этой цпи измненій мы имемъ дло съ все боле и боле усовершенствованными производительными силами, причемъ послдующее звено возникаетъ изъ предыдущаго’ подъ вліяніемъ стихійнаго давленія сознанія, задающагося лишь личными цлями. Все большее и большее количество продукта вознаграждаетъ человка за потраченный трудъ.
Этотъ прогрессъ идетъ стихійно и механически, и даже но можетъ подвигаться другимъ образомъ.
Естественныя силы и богатство’ оставшееся посл прошлыхъ поколній, находятся въ распоряженіи независимыхъ другъ отъ друга отдльныхъ личностей и только благодаря индивидуальному почину могутъ быть употреблены производительнымъ образомъ. Совершенствованіе методовъ производства и вообще вс измненія въ структур вещественныхъ условій быта наступаютъ вслдствіе частной дятельности нкоторыхъ членовъ общества, желающихъ, разумется, извлечь какъ можно больше пользы. Внутри общества возникаетъ зародышъ новыхъ матеріальныхъ условій, возростающій со временемъ, съ нимъ же появляются новыя требованія и нужды, новыя идеи и учрежденія. Благодаря частной собственности, экономическія измненія исходятъ изъ новаго пункта, напр., не ремесленникъ основывалъ мануфактуры и не цеховой бургъ становится центромъ развитія современной индустріи. Новыя производительныя силы возникаютъ только въ нкоторыхъ пунктахъ территоріи, обнимаютъ лишь нкоторыя группы общества и переобразуютъ вещественныя условія ихъ быта, выдляютъ ихъ изъ остального общества, создаютъ среди нихъ новыя потребности, впослдствіи же новыя идеи и, наконецъ, противопоставляютъ ихъ существующему правовому режиму, задерживающему ихъ развитіе. Новое сословіе побждаетъ, если вещественныя условія достигнутъ соотвтственной интенсивности, и воплощаетъ въ учрежденіяхъ свои идеи вполн, или, смотря по обстоятельствамъ, отчасти. Соціальная эволюція, такимъ образомъ, происходитъ при посредств антагонизмовъ, принимающихъ форму сознательныхъ общественныхъ стремленій посл періода органическаго, безсознательнаго (съ общественной точки зрнія) созрванія. Тамъ, въ глубин развитія, всегда существуетъ возможность историческихъ катаклизмовъ и ‘прыжковъ’, оканчивающихъ органическую эпоху стихійнаго возникновенія новыхъ вещественныхъ условій — возможность, которая, впрочемъ, не отличается еще характеромъ необходимости. Катаклизмъ можетъ размняться на грошовую монету мелкихъ реформъ и взаимныхъ компромиссовъ. Какъ послдствіе частной, стихійной, но органической будничной дятельности, появляются въ жизни общества новыя задачи. Соціальная жизнь въ своемъ діалектическомъ развитіи выдвигаетъ все новыя задачи и,— иными словами, мы говоримъ то же самое,— организуетъ соціальную армію и соціальныя условія, необходимыя для разршенія выдвинутой задачи.
Но такое пониманіе историческаго процесса далеко отъ фатализма, какъ могло бы показаться поверхностному критику. Нтъ въ немъ мста для исторической пассивности или воззрнія, что можно сидть съ сложенными руками у моря и ждать погоды. Человкъ, создавая стихійно общественную задачу, можетъ ее разршить только путемъ сознательной исторической дятельности. Быть можетъ, не смотря на существованіе самыхъ благопріятныхъ условій для ея разршенія, онъ не съуметъ надлежащимъ образомъ формулировать своихъ нуждъ, тмъ паче дйствовать умно и энергично. Идущее механически развитіе ставитъ лишь задачу и приготовляетъ элементы ея разршенія, но разршаетъ ихъ только сознательно дйствующій человкъ. Такой генезисъ идей уживается самымъ лучшимъ образомъ съ идейной дятельностью въ самыхъ широкихъ размрахъ.
Еще одно..
Идея возникаетъ въ обществ, какъ продуктъ измнившихся матеріальныхъ условій общественнаго быта. Она — вторичное, производное явленіе въ историческомъ развитіи. Вещественныя условія, появляющіяся безъ участія мысли, задающейся сознательно общественными цлями, должны возникнуть раньше, чмъ найдутъ формулировку въ новой иде. ‘Матерія’ господствуетъ надъ сознаніемъ, представляетъ первичный факторъ, лучше сказать, изъ нея исходитъ историческій переворотъ. Разумется, подчеркивая такой вторичный характеръ идеи, мы вовсе не намрены отказывать ей во вліяніи. Мы только ищемъ ея начала и происхожденія. Напротивъ, значеніе ея въ историческомъ процесс громадно: овладвъ умами членовъ общества, она создаетъ армію, воплощающую данные идеалы въ реальныхъ учрежденіяхъ. Наше пониманіе исторіи лишь утверждаетъ, что идея не родится въ человческомъ ум безъ оплодотворенія со стороны вншнихъ условій, но что она — продуктъ матеріальныхъ условій данной эпохи и что ея дйствіе ограничено той общественной группой, которой благосостояніе связано съ дальнйшимъ развитіемъ данныхъ вещественныхъ отношеній. Оно старается доказать, что появленіе идея связано съ извстной эпохой и даннымъ мстомъ, что составъ общественной арміи не своеволенъ, но опирается на тхъ, которые въ своей будничной сфер находятъ условія для воспріятія идея и въ собственномъ интерес — пружину исторической дятельности.
Признавая за сформулированнымъ стремленіемъ большое историческое значеніе, мы все-таки отрицаемъ, чтобы идея была вн зависимости отъ мста и времени и чтобы ‘герой’, ‘критическія личности’ могли соціальному организму придать своевольную форму. Да, существуютъ въ исторіи великіе люди и толпа, руководится и иниціаторы, геніи и дураки. Ихъ обиліе или недостатокъ ускоряютъ или замедляютъ ходъ историческихъ задачъ и ихъ разршенія, но не создаютъ ихъ, такъ какъ идейная формулировка фактовъ жизни далека отъ произвольнаго создаванія ихъ.
Вышеизложенные выводы относятся лишь къ эпох VIII— XVIII вковъ и касаются только развитія Западной Европы. Мы могли бы распространить нашъ анализъ на другія эпохи или другія страны, но такъ какъ наши воззрнія и безъ того достаточно ясны, мы оставимъ это въ сторон. Впрочемъ, есть еще и другое обстоятельство, удерживающее насъ отъ этой попытки — наше недостаточное знакомство съ совокупностью историческихъ силъ, дйствующихъ въ другихъ странахъ. Изложенное пониманіе не есть готовая схема, въ которую можно было бы помстить все по одному плану. Мы указывали на это постоянно въ нашемъ изложеніи, говоря, что т же силы, смотря по взаимному ихъ соотношенію и историческому прошлому, вызывали другую развязку и приводили къ другому результату. Достаточно тутъ припомнить исторію средневковыхъ городовъ или сравнить нкоторые моменты исторіи Франціи и Германіи.
Любопытно было бы изложить съ этой точки зрнія и исторію Рима. Сначала внутренняя жизнь этого города представляетъ ту же борьбу общинниковъ землевладльцевъ съ пришельцами, какъ средневковые бурги. Но пружины развитія тамъ другія: постоянныя войны,— т. е. легализированный разбой, какъ источникъ богатства,— составляютъ тамъ главный историческій факторъ развитія. И исходная точка другая. Развитіе Европы начинается актомъ завоеванія, вызывающимъ къ жизни феодальный строй, и происходитъ на общемъ фундамент христіанской религіи, объединяющей народы. Исторія Рима исходитъ изъ обособляющаго культа предковъ, родовыхъ и племенныхъ, который не уживается съ культомъ сосдей.
Вслдствіе постоянныхъ войнъ, свободные римскіе крестьяне бднютъ, эта судьба, по очереди, постигаетъ тоже крестьянъ сосднихъ племенъ. Выжитые изъ земельной собственности, они, собираются въ город, образуя сословіе плебеевъ. Начинается классовая борьба, въ которой плебеи стараются расширить свои политическія права и возвратиться къ земл. Но среди постояннаго военнаго разгара нтъ мста для мелкой земледльческой усадьбы. Въ рукахъ патриціевъ возникаетъ зародышъ позднйшимъ latifundia, особенно съ тхъ поръ, когда изъ военныхъ плнниковъ образуется постоянный классъ рабовъ.
Рабскій трудъ вызываетъ дальнйшія измненія.
Свободный гражданинъ считаетъ безчестьемъ заниматься какимъ-либо заработкомъ — это дло рабской черни. Плебей, вмсто прежняго стремленія къ земл, смотритъ на свои политическія орава, какъ на средство наживы и заработка, и такимъ путемъ забираетъ у патриціевъ часть доходовъ, получаемыхъ отъ эксплоатаціи рабовъ.
Политическая деморализація увеличивается. Патриціи, благодаря войнамъ, владютъ громаднйшими богатствами. Появляется вооруженная и постоянная сила, набираемая изъ элементовъ, которымъ чужды преданія Рима. Наступаетъ періодъ, когда вельможи пробуютъ сдлаться повелителями Рима. Дло доходитъ до провозглашенія имперіи, исчезновенія родовой аристократіи, превращенія плебеевъ въ городскую чернь — Lumpenpretariat, сказали бы германскіе теоретики. Дальнйшія измненія доходятъ до того, что въ Рим образуется медленно новая группа — вооруженные преторіанцы и императоръ въ ихъ рукахъ только средство эксплоатаціи населенія. Начинается эпоха упадка и германскіе народы своимъ нашествіемъ ускоряютъ развязку. Италія, оскудвшая во времена рабскаго труда, переходитъ отъ большихъ фермъ въ колонату, т. е. распадается на мелкія крестьянскія усадьбы, для которыхъ водоемы, дороги и другія произведенія высшей культуры — излишны.
Послдующія звенья этой эволюціи возникаютъ изъ предыдущихъ путемъ стихійнаго развитія. Какъ результатъ малозначительныхъ измненій, образовывается новый строй матеріальныхъ отношеній, создающій новыя чувства, воззрнія и учрежденія. Земледліе, опирающееся на непосредственномъ труд согражданъ, переходъ земель въ руки патриціевъ и обдненіе крестьянъ, наплывъ обездоленныхъ поселянъ изъ сосднихъ побжденныхъ племенъ и борьба плебеевъ за политическія права, рабскія латифундіи, нравственный упадокъ плебеевъ, обратившихъ политическія права въ источникъ заработка, взаимная конкурренція патриціевъ, увеличеніе значенія арміи и провозглашеніе имперіи, оскудніе почвы и переходъ въ колонату,— вотъ послдовательныя фазы исторіи Рима. Въ Западной Европ развитіе обмна уничтожаетъ старые устои жизни, въ Рим — война.
Но я не осмливаюсъ утверждать, чтобы это развитіе Рима было послдовательнымъ чередованіемъ все боле продуктивныхъ производительныхъ силъ. Исключеніе составляетъ переходъ латифундій въ колонату — тутъ такой характеръ переворота несомнненъ.
Въ нашей стать мы занимались анализомъ, откуда въ исторической жизни народа возникаютъ новыя идеи, притомъ, такія идеи, которыя не прошли безслдно, но оставили посл себя слдъ на страницахъ исторіи. Мы тутъ должны сдлать замчаніе, что существуютъ еще другія идеи, представляющія только произведеніе взбалмошенной фантазіи, безъ корней въ реальной жизни, или появляющіяся какъ грубое предчувствіе антагонизмовъ и задачъ, находящихся еще въ зародыш, и въ данную эпоху осужденныя на безплодіе.
И ихъ появленіе вовсе не случайно, но анализъ ихъ въ данномъ случа для насъ лишнее дло, такъ какъ он не служатъ историческимъ ферментомъ, разлагающимъ старые устои и очищающемъ мсто для новыхъ учрежденій. Для насъ важно было изслдовать генезисъ идей, которыя становятся историческимъ факторомъ и, появившись однажды въ общественной жизни, не исчезаютъ, во длаются достояніемъ цлыхъ группъ общества и даже лозунгомъ исторической борьбы. Мы еще боле съузили нашу задачу, такъ какъ занимались исключительно тми идеями, которыя побдили, т. е. воплотились въ реальныя учрежденія.
По отношенію къ такимъ идеямъ, т. е. къ идеямъ вполн историческимъ, наше пониманіе дла сводится къ слдующему:
1. Подъ вліяніемъ частной дятельности мало-по-малу возникаютъ въ обществ новыя матеріальныя условія — новыя ‘производительныя силы’. Съ общественной точки зрнія, он развиваются стихійно и механически, т. е. развитіемъ руководятъ не общественныя, но личныя цли и сознаніе. Все дло сводится тамъ къ удовлетворенію частныхъ интересовъ. Никто не задумывается надъ послдствіями своей частной дятельности для общества.
2. Новыя матеріальныя условія, развиваясь органически, эволюціонно, при посредств незначительныхъ количественныхъ измненій, современемъ создаютъ среди соотвтственныхъ группъ населенія новыя потребности, причемъ послднія являются факторомъ дальнйшаго развитія тхъ же матеріальныхъ условій. Мы скажемъ это еще другимъ образомъ, именно, что благосостояніе соотвтственной группы связано съ дальнйшимъ развитіемъ порождающихъ ее вещественныхъ отношеній.
3. На извстной ступени развитія возникаетъ антогонизмъ между потребностями, генезисъ которыхъ мы изслдовали, и существующими правовыми отношеніями. Среди заинтересованныхъ появляются стихійно направленныя чувства зависти и ненависти, полусознательныя стремленія и даже стихійныя проявленія возбужденныхъ страстей. Наконецъ, новыя потребности получаютъ окончательную сознательную формулировку въ новой иде, которая, распространяясь, организуетъ общественную армію изъ соотвтствующихъ элементовъ. Идея, значитъ, появляется въ общественной жизни какъ вторичное, производное явленіе, она — произведеніе фактовъ и ихъ отраженіе въ человческомъ ум. На этой ступени развитія, антагонизмы обнаруживаются вполн, развитіе, до сихъ поръ эволюціонное и органическое, принимаетъ совершенно другой характеръ, обществу угрожаетъ всегда опасность катаклизмовъ.
4. Высказанная такимъ образомъ идея формулируетъ задачу, которую общественная жизнь подготовляла стихійно. Идея эта одновременно указываетъ дорогу, по которой заинтересованныя группы постараются разршить данную задачу, т. е. какія учрежденія соотвтствуютъ лучше всего новымъ потребностямъ. Общественное развитіе же не только создаетъ задачу, но накопляетъ тоже средства ея разршенія. Средства эти воплощены въ групп, возникающей вмст съ развитіемъ данныхъ вещественныхъ отношеній. Идея придаетъ безсознательнымъ стремленіямъ сознательный характеръ, разбросанныя силы соединяетъ въ одно цлое, указываетъ цли. Въ этотъ періодъ сознаніе становится важнйшимъ факторомъ общественной эволюціи и люди вводятъ въ исторію сознательный психическій факторъ.