Статьи из газеты ‘День’ (1864)
Статьи из газеты ‘День’ (1864)
Газета ‘Всть’ о Польско-западномъ вопрос.
Газета ‘Всть’ о Польско-западномъ вопрос.
Москва, 27 іюня года.
Газета ‘Весть’ о Польско-западном вопросе, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1864
Время на прочтение: 11 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова. Томъ третій.
Польскій вопросъ и Западно-Русское дло. Еврейскій Вопросъ. 1860—1886
Статьи изъ ‘Дня’, ‘Москвы’, ‘Москвича’ и ‘Руси’
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) Леонтьевскій переулокъ, домъ Лаврова. 1886.
Говорятъ, кто-то сказалъ, что пресловутый Польскій ‘народовый жондъ’, изгнанный изъ Иильна и изъ Варшавы, пріютился гд-то внутри Россіи. Разумется, это слово не боле какъ шутка, въ которой никто и не станетъ искать какого-либо правдоподобія, но нельзя не сознаться, что въ Русскомъ обществ и даже въ литератур встрчается иногда цлый рядъ такихъ сужденій о Польскомъ вопрос вообще и о Западно-Русскомъ кра въ особенности — сужденій повидимому благонамренныхъ, гуманныхъ, безпристрастныхъ и принадлежащихъ людямъ, искренно считающимъ себя патріотами,— что бывшему Польскому жонду они, эти сужденія, были бы какъ разъ на руку. Польскій жондъ ни о чемъ такъ и не хлопочетъ въ настоящее время, какъ о томъ, чтобы воспроизвести на свтъ въ Русскомъ обществ реакцію чувствъ, одушевлявшихъ его въ прошломъ году, и усыпить Русскую бдительность сладкою пснью о благодушіи, примиреніи, справедливости… Польскій тайный жондъ все еще надется, что смазанныя елеемъ этихъ высокихъ чувствованій, колеса нашей администраціи покатятся опять по старой торной коле, которая такъ незамтно, такъ покойно ведетъ прямо къ цли, желанной жондомъ и вообще Поляками. Надежда дерзкая и, разумется, несбыточная, но поддерживаемая въ Польской партіи нашими же Русскими дешевыми гуманистами, безъ вдома конечно для нихъ самихъ и къ великому несчастію для Поляковъ, Мы нисколько не думаемъ заподозривать этихъ гуманистовъ въ недостатк патріотизма.— но не можемъ не упрекнуть ихъ въ слабости народнаго чувства, въ неразвитости мысли вообще и сознанія своей Русской національности въ особенности. Мало быть Русскимъ патріотомъ,— надо еще быть вполн Русскимъ человкомъ. Только слабымъ развитіемъ народности въ Русскомъ обществ можно объяснитъ у насъ этотъ притворный, дешевый, салонный, фальшивый гуманизмъ, который спшитъ стяжать одобреніе Европы разсыпаясь въ любезностяхъ предъ Европейскимъ аристократическимъ ореоломъ Польской знати, и готовъ ей, вовсе не гуманно, принести въ жертву милліонны грубой нецивилизованной сволочи — Русскихъ мужиковъ. Вообще есть цлая среда въ Русскомъ обществ, гд ‘православіе’ и ‘народность’ считаются какимъ-то руссофильствомъ, мужикоманіею, однимъ словомъ, чмъ-то несовмстнымъ съ просвщеннымъ патріотизмомъ (un patriotisme clair), и съ либеральными требованіями нашего вка: среда, гд всякое живое чувство и горячее убжденіе признаются вещью крайне некомфортабельною, неудобною, неопрятною, способною смять и привесть въ безпорядокъ тотъ тщательно справленный туалетъ — то накрахмаленное comme il faut ‘Европейскаго человка’, въ которое эта среда старается рядить не только тло, но и душу. При этомъ надо замтить, что Европейскаго человка вообще, какъ таковаго,— als solcher, какъ сказали бы Нмцы,— въ Европ не существуетъ: тамъ имются Англичане, Французы, Пнцы, Итальянцы и проч.— типы живые, конкрет-‘ ные, этотъ же типъ, совершенно отвлеченный, созданъ только у насъ въ безвоздушномъ или, врне, безнародномъ пространств нашей извстной общественной среды. Вотъ на этихъ-то нашихъ ‘Европейцевъ’ и возлагаетъ въ особенности свое упованіе Польское общество Западнаго края, искусно играя на чувствительныхъ для нихъ струнахъ либерализма, гуманности, европеизма, и коротко вдая, какъ падки мы, Русскіе, на всякую лесть, обращенную къ намъ, варварамъ, цивилизованною Европой… Можно было уже полагать, что мы наконецъ очнулись, что урокъ, заданный намъ Польскимъ мятежомъ, врзался неизгладимо въ нашу память, что гроза, пронесшаяся надъ нами, разорвала въ куски срую темь нашего облачнаго небосклона и озарила молніей и прорвавшимися лучами солнечнаго дневнаго свта — и бездну, на краю которой мы стояли, и позоръ нашихъ ошибокъ, нашего невжества, нашей лни, нашей вины противъ Русской народности. И большинство Русскаго общества дйствительно очнулось, но часть его,— и вовсе не маловажная по своему общественному значенію,— быстро оправилась отъ временнаго смущенія: ей очень легко и скоро отлегло отъ сердца и она снова проповдуетъ политику прими* ренія, т. е. политику стушевыванья, сглаживанья, замазыванья всхъ рзкихъ тней и слишкомъ видныхъ неровностей, и наведенія на нихъ общей глянцовитой политуры…
Къ такого рода проповди словомъ и дломъ — принадлежитъ и пресловутый банкетъ, данный въ Кіев и описанный М. В. Юзефовичемъ въ ‘Московскихъ Вдомостяхъ’,— банкетъ, на которомъ торжествовали примиреніе Русской и Польской національностей въ Кіев, не вдая въ слпот, простот и душевной пустот своей, что этимъ самымъ утверждали право гражданства за Польскою народностью въ Кіев! Мы не знаемъ ни одного Польскаго публициста,— ни одной печатной Польской строки (а настрочили Поляки цлыя горы всякихъ книгъ, книжицъ и книжонокъ политическаго содержанія), которая бы содержала въ себ отреченіе отъ ихъ наглыхъ притязаній усвоить Кіевскую область Польской національности Этимъ притязаніямъ еще недавно, почти на дняхъ, данъ отпоръ Русскимъ народонаселеніемъ края,— и вотъ въ виду этого-то народонаселенія, еще полнаго тревожныхъ и основательныхъ опасеній,— въ виду постоянно раскрывающихся Польскихъ заговоровъ и козней,— фальшивая политика примиренія упрочиваетъ снова, уже было разбитую, позицію Поляковъ, которые, какъ Бурбоны, ни отъ чего не отреклись и ни къ чему новому не пристали. Впрочемъ настоящая наша статья вызвана вовсе не Кіевскимъ банкетомъ, а тми совтами Русскимъ дятелямъ и поврочнымъ коммиссіяхъ въ Сверозападномъ кра, которые мы прочли на дняхъ въ одной Петербургской газет. Мы однакожъ не обратили бы никакого вниманія на эти совты, если бы упомянутая газета не выдавала себя за органъ дворянства и high-life въ особенности, и еслибъ дйствительно въ этихъ строкахъ не слышался намъ — увы! слишкомъ знакомый голосъ, который воздвигъ столько помхъ и преградъ крестьянскому длу внутри самой Россіи, а въ прошломъ году и на Западной ея окраин! Этотъ голосъ продолжаетъ и теперь пугать публику страшилищемъ соціализма и силится парализировать дятельность честныхъ людей, устремившихся въ Западный край на служеніе длу Русской народности. Для среды, изъ которой исходитъ этотъ голосъ,— голосъ по видимому мудрости и благоразуміи, но мудрости самой пошлой и благоразуміи самаго дешеваго,— дли этой среды принципъ аристократическій, принципъ патримоніальной власти, важне принципа національности,— отвращеніе къ простонароднымъ массамъ сильне отвращеніи къ высшимъ слоямъ, отрицающимъ права нашей Русской народности. Извстно, что теперешніе Польскіе магнаты и аристократы, уроженцы Западнорусскаго край, оправдываютъ измну своихъ предковъ православію и русской народности тмъ, что они испугались преобладаніи грубыхъ необразованныхъ народныхъ массъ, а потому и предпочли тснйшее соединеніе съ національностію Польской шляхты, носительницей просвщеніи и аристократическаго духа. Съ такой же точки зрніи, конечно не отдавай самимъ себ въ этомъ отчета, смотритъ и теперь т наши Русскіе, которые держатъ сторону Польскаго помщичьяго класса въ Западной Россіи потому только, что этотъ классъ помщичій, ‘цивилизованный’, и потому, что они, эти Русскіе, пуще преобладаніи Польской національности, боятся призрака соціализма, созданнаго ихъ же собственнымъ воображеніемъ.
‘Въ настоящее время — говоритъ газета ‘Всть’ въ передовой стать 24-го No,— полное спокойствіе царствуетъ въ нашихъ литовскихъ (?) губерніяхъ. Польская агитація навсегда подавлена и Русскій элементъ торжествуетъ’. Приступъ по видимому совершенно благонамренный,— но самъ авторъ этихъ строкъ не можетъ не знать, что агитаціи подавлена только наружнымъ образомъ, что борьба, настоящая, общественная борьба, теперь только и начинается, борьба православіи и Русской народности съ латинствомъ и полонизмомъ. Но авторъ дли того такъ громко и возвстилъ торжество Русскаго элемента, чтобъ имть основаніе устранить всякой вопросъ о національностяхъ. ‘Теперь — продолжаетъ онъ — говоря о Западномъ кра, рчь можетъ идти конечно не о мятежныхъ шайкахъ, а о вопросахъ, подлежащихъ мирному холодному разршенію, вопросахъ, которые находятся въ рукахъ тамошней Русской администраціи. Крестьянскій вопросъ, дятельность поврочныхъ коммиссій — вотъ о чемъ можно теперь говорить. Объ этой дятельности, къ сожалнію, носятся слухи далеко неутшительные. Говорится о пристрастіи чиновниковъ съ одной стороны, въ пользу низшихъ классовъ населенія’. Обвиненіе не только несправедливое само по себ, но и неправильно формулированное. Авторъ долженъ былъ бы выразиться такъ: говорится о пристрастіи чиновниковъ въ пользу Русскаго народа, Русской части населенія, потому что — не безъизвстно ‘Всти‘ — низшіе классы, вмст съ духовенствомъ, тамъ единственные представители Русской народности. Публицистъ ‘Всти’ и ему подобные не хотятъ знать въ Западномъ кра ни Русскихъ, ни Поляковъ, видятъ только низшіе и высшіе классы,— а что сочувствіе ихъ везд и всюду принадлежитъ высшимъ — это они объявляютъ и печатаютъ постоянно. Мы же не хотимъ видть тамъ ни низшихъ, ни высшихъ классовъ, видимъ только Русскихъ, которыхъ народность нсколько вковъ сряду подвергалась всяческому уничиженію, и Поляковъ или ополячившихся туземцевъ, которыхъ Польская національность, въ теченіи вковъ, незаконно преобладала въ Русской земл надъ Русскимъ народомъ, да и до сихъ поръ преобладаетъ, благодаря своему положенію какъ класса высшаго и землевладльческаго. Для насъ лично, да вроятно и для всякаго Русскаго, интересы Русской народности, слдовательно простаго народа въ Западномъ кра, стоятъ выше интересовъ Польской національности и Польскаго дворянскаго класса, пока дворяне не отреклись отъ польской національности, или, врне сказать — отъ ренегатства, совершеннаго ихъ Русскими, не устоявшими противъ соблазна, предками!
‘Слухи эти должны имть дйствительное основаніе’ — продолжаетъ ‘Всть’ — ‘если мы припомнимъ т странная фразы, которыми испещрена знаменитая записка г. Карпова’. Эта записка помщена была въ 13 No ‘Дня’. Мы рады, если этотъ добросовстный, дльный трактатъ пріобрлъ знаменитость. Въ этой записк г. Карповъ разсказываетъ — съ какими трудностями приходится бороться членамъ поврочныхъ коммиссій, сколько терпнія, мужества, любви къ длу я преданности убжденіямъ требуется отъ нихъ при поврк лживо-составленныхъ помщичьихъ уставныхъ грамотъ. Нельзя доврять цифрамъ крестьянскаго надла, показаннымъ Польскимъ помщикомъ въ грамот, необходимо измрить этотъ надлъ на мст, а для этого необходимо членамъ коммиссіи обойти пшкомъ по болотамъ весь крестьянскій надлъ, разбитый иногда (какъ мы сами видли на план) на тысячу кусочковъ для какихъ-нибудь 18 крестьянскихъ дворовъ. И Польскіе помщики еще позволяютъ себ жаловаться на недовріе, на притязательность, на низкую оцнку! и Русская газета еще вторитъ этимъ жалобамъ, въ ущербъ Русскимъ крестьянамъ! Мы потому въ особенности не можемъ оставаться равнодушными къ этимъ нападкамъ ‘Всти’, что несправедливыя жалобы Польскихъ помщиковъ, повторенныя Петербургскимъ эхомъ, уже много запутали дло и даже нсколько смутили дятельность мстной администраціи. Къ счастію, главный начальникъ Сверозападнаго края, какъ намъ пишутъ, убдился въ неосновательности большей части жалобъ и въ справедливости доводовъ, представленныхъ ему коммиссіями. Но пойдемъ дале.
‘Прежде строгость къ Польскимъ помщикамъ со стороны Русской администраціи’ — разсуждаетъ ‘Всть’ — ‘имла совершенно справедливое основаніе въ причинахъ политическихъ. Но теперь, въ силу послднихъ событій, причины эти не существуютъ’. Какъ это? въ силу какихъ событій? вооруженнаго возстанія, вспомоществованія мятежу деньгами и вліяніемъ, сочувствія Польскимъ замысламъ и солидарности съ ними? Какія же другія послднія событія разуметъ ‘Всть’? Адресы дворянства и усмиреніе мятежа военною силою? Адресы, противъ которыхъ былъ опубликованъ протестъ Польскою тайною прессою,— протестъ, который въ свою очередь остался безъ возраженія со стороны подписавшихъ его помщиковъ!! Усмиреніе мятежа — такое однако, которое еще не позволяетъ снять военнаго положенія, и побудило еще на дняхъ прибгнуть къ учрежденію военно-полицейркаго управленія даже въ разныхъ округахъ Югозападнаго края!!
‘Въ настоящее время — возглашаетъ авторъ разбираемой нами статьи — въ Западномъ кра уже нтъ боле Поляковъ — Поляковъ въ смысл національности: остались одни только Русскіе подданные, находящіеся подъ равнымъ покровительствомъ Русскихъ законовъ!’ Кого обманываетъ встовщикъ ‘Всти?’ Разв самого себя, не боле. Онъ одинъ только расположенъ признать искомое за дйствительность, или потому, что вовсе не знакомъ съ ддомъ, о которомъ пишетъ, или потому, что настоящія, дйствительныя отношенія Поляковъ и Русскихъ въ Западномъ кра не слишкомъ смущаютъ его народное чувство. ‘Остались одни только Русскіе подданные’ и пр.! Да два года, десять, двадцать лтъ тому назадъ разв было иначе? Разв не говорила и тогда, разв не имли вы законнаго основанія сказать и въ то время, что Поляковъ нтъ, а существуютъ только Русскіе подданные, пользующіеся равнымъ покровительствомъ Русскихъ законовъ? Или два года, 10, 20 лтъ тому назадъ, Поляки, по вашему, точно были, а теперь ихъ уже нтъ? Въ чемъ же разница? Куда же они двались? Измнились разв поземельныя отношенія? Чмъ заслужили они отъ васъ, именно теперь названіе Русскихъ? Тмъ разв, что недальше какъ вчера провозгласили этотъ Русскій край Польскимъ и возстали на Русское владычество вооруженною рукою? Иди же вс они внезапно переродились, удостоврились въ своемъ историческомъ заблужденіи, повинились, покаялись, отреклись отъ Польской національности и стали Русскими, настоящими Русскими? Или вы полагаете, что Русскимъ быть не зачмъ, а достаточно быть Русскимъ подданнымъ, чтобъ на этомъ основаніи пользоваться полнотою правъ гражданскихъ? Но если гд-либо особенно вредною оказывается эта доктрина, устраняющая значеніе народности въ государств,— такъ именно въ приложеніи къ Западнорусскому краю. Дло идетъ не о вншнемъ покореніи края Русской держав, не о вншнемъ признаніи Русской власти, а объ утвержденіи Русской народности и православія въ Русскомъ кра, испытавшемъ сильное, пагубное вліяніе латинства и полонизма. Въ этомъ и состоитъ теперь вся задача и Русскаго правительства и Русскаго общества. Это, кажется, ясно для всхъ. А между тмъ ‘Всть’ возглашаетъ ниже: ‘вопросъ (въ Западномъ кра) идетъ совсмъ не о національностяхъ’!? Это же повторяютъ теперь на вс лады и Поляки. Они только того и добиваются, чтобъ вопросъ о національностяхъ былъ отложенъ въ сторону, чтобъ имъ дозволено было, въ качеств Русскихъ подданныхъ, сохранить въ кра преобладающее значеніе. Адамъ Чарторыжскій, такъ много способствовавшій ополяченію Западныхъ губерній, дйствовалъ не только какъ Русскій подданный, но подъ покровомъ законной власти. Вс. учители Западнорусскихъ гимназій, вндрявшіе чувство Польской національности въ сердцахъ Русскихъ дтей, были и есть Русскіе подданные. Въ самомъ дл, къ чему смнить мировыхъ посредниковъ, исправниковъ, становыхъ, писарей, учителей — Поляковъ? Оставить ихъ всхъ на мстахъ, въ качеств Русскихъ подданныхъ, по совту газеты ‘Всть’, отдать весь край въ распоряженіе туземнымъ классамъ! Вдь это классы помщичьи, классы высшіе… По это другими словами значитъ: бросить весь край на жертву Польской пропаганд, подчинить всхъ Русскихъ людей Полякамъ, слдовательно — отступиться отъ защиты Русской народности, подготовить отпаденіе края или заложить въ немъ источникъ вчныхъ смутъ, безпокойствъ и, можетъ быть, бунтовъ противъ Польскихъ высшихъ классовъ со стороны доведеннаго до отчаянія Русскаго простаго народа! До этого врно не додумалась благовоспитанная газета ‘Всть’, но вотъ къ чему ведетъ ея доктрина, къ чему ведутъ эти совты, которые коварно преподаются намъ Поляками, а нашими Русскими публицистами и повторяются спроста! Но это такая простота, о которой говоритъ пословица очень худо,— такая простота Русскому не извинительна. ‘Всть’, конечно, возразитъ намъ, что Русскіе подданные Поляки, обличенные по суду въ распространеніи полонизма, должны подвергаться наказанію: черезъ это устраняется всякая опасность, а между тмъ легальность будетъ соблюдена… Да, вншняя формальная легальность будетъ соблюдена, а высшая правда будетъ нарушена. И кто же не знаетъ, что пропаганда употребляетъ пути и способы невещественные, нравственные, неуловимые для формальнаго суда,— что она иметъ полную возможность разливать свой опасный ядъ — оставаясь въ предлахъ вншней законности, избгая благополучно всякого юридическаго обличенія? Нужно ли, наконецъ, напоминать о Польскомъ катихизис, который не только не опровергнутъ тмъ, что раскрылось по многочисленнымъ слдствіямъ, но вполн подтвержденъ и оправданъ?
Мы видимъ главную причину зла, т. е. успховъ Польской пропаганды, въ нашемъ ‘индифферентизм’, т. е. безразличномъ отношеніи къ Русской народности, мы считаемъ необходимымъ участіе въ борьб, Съ нашей стороны, элементовъ общественныхъ, т. е. народнаго самосознанія, выработаннаго въ нашемъ обществ. Мы призываемъ къ дятельности въ томъ краю людей, преданныхъ длу народности, людей убжденныхъ, способныхъ противостать силою этихъ своихъ національныхъ убжденій пресловутой и хваленой сил Польскаго патріотизма, мы напоминаемъ каждому, отправляющемуся въ тотъ край, что его призваніе — миссіонерство Русской народности,— а вотъ что старается внушить ‘Всть’, и къ сожалнію не одна ‘Всть’, дятелямъ отправляющимся въ Западный край, въ противоположность внушеніямъ ‘Дня’: ‘Обязанности поврочныхъ коммиссій очень просты. Он призваны, на основаніи ясно опредленныхъ инструкцій, окончить поземельный споръ между помщиками и крестьянами. Всякой чиновникъ коммиссіи, которому пришло бы въ голову, что онъ призванъ въ Западный край для возвеличенія Русско-жмудинской національности (какъ умстна эта иронія!), впалъ бы, конечно, въ большое заблужденіе. Вопросъ идетъ совсмъ не національностяхъ!… Чиновники, которые взяты въ поврочныя коммиссіи, совсмъ не миссіонеры. Они простые исполнители закона и начальническихъ инструкцій. Чмъ проще будутъ они исполнять свои обязанности, тмъ боле заслужатъ они передъ правительствомъ и передъ обществомъ’. Мы не беремся ршить, по примру ‘Всти’, что именно составляетъ заслугу передъ правительствомъ, но конечно они заслужатъ только презрніе предъ Русскимъ обществомъ, если забудутъ, что въ томъ кра главный вопросъ есть именно вопросъ о національностяхъ! Только т Русскіе, которыхъ ‘Всть’ есть отголосокъ, въ состояніи забыть это, забыть, что край находится не въ нормальномъ положеніи, что теперь совершается расплата старыхъ историческихъ долговъ, воздвигается попранная народность, возстановляются древнія непризнанныя права,— что задача эта требуетъ, для своего исполненія, самыхъ напряженныхъ усилій не только правительства, но и всего Русскаго общества. Теперь-то и нужно Русскимъ людямъ дать свидтельство истинной любви въ своей народности, или пожалуй ‘патріотизма’ (это слово понятне для ‘Всти’), а не откладывать патріотизмъ въ сторону, какъ совтуетъ ‘Всть’, и ограничиваться чисто чиновническою формальною обязанностью. Знаетъ ли г. совтчикъ, что если членъ поврочной коммиссіи остановится у Польскаго помщика въ какомъ-нибудь пустомъ флигел, приметъ отъ него самое невинное угощеніе (все это нисколько не запрещено закономъ и было бы совершенно легально), то онъ лишился бы тотчасъ всякаго доврія крестьянъ,— крестьяне не посмли бы ему разсказать правды, а не добившись отъ нихъ правды, онъ невольно долженъ былъ бы поступить по указаніямъ только одной стороны, слдовательно большею частью несправедливо? Мы нисколько не намрены оправдывать поступковъ несправедливыхъ, насильственныхъ и такъ дале, но признаемъ непремнною обязанностью каждаго Русскаго тамъ пребывающаго — помнить каждую минуту, что каждый его шагъ, каждое дйствіе могутъ служить къ возвеличенію или къ униженію — чисто-нравственному — Русскаго имени и Русскаго народнаго чувства въ мстномъ населеніи. Ему нтъ надобности совершать противузаконные поступки, превышать свою власть и чинить насиліе и грубость Польскимъ помщикамъ, для того, чтобы бытъ, въ предлахъ для него возможныхъ, именно миссіонеромъ, т. е. развивать сознаніе, укрплять чувство Русской національности, поднимать духъ забитаго Поляками и Жидами Русскаго простаго народа въ Западномъ кра… Мы надемся, что совты ‘Всти’ и всей среды, раздляющей ея мннія, останутся втун. Успхъ ея совтовъ,— безъ вдома для нея самой, конечно,— былъ бы на бду Русскому длу и на радость Польскому жонду!
Дале ‘Всть’ прибгаетъ къ своему обычному аргументу, къ несчастію довольно сильному для многихъ: она хочетъ заставить видть во всхъ дйствіяхъ поврочныхъ коммиссій ‘извстную соціальную пропаганду, могущую повести въ весьма дурнымъ послдствіямъ’, и разумется, по своему обыкновенію, обвиняетъ въ соціализм ‘День’ и все такъ-называемое славянофильское направленіе… Закончимъ обзоръ внушеній С.-Петербургской газеты ‘Всть’ выпискою изъ недавней, весьма любопытной передовой статьи Краковскаго ‘Часа’, этого яраго шляхтича, отъявленнаго ненавистника Россіи и преданнйшаго слуги Польской справ (см. No 56). Эта статья особенно замчательна по своему сдержанному тону, уже совершенно не похожему на прежній обыкновенной тонъ ‘Часа’:
‘Краковъ 8 іюня. Удивительное дло!.. Введеніе въ дйствіе (въ Царств Польскомъ) указовъ 19 февраля (2 марта) взяла на себя не администрація, какъ бы этого слдовало ожидать, а школа. Школа эта дйствуетъ съ полною систематичностью и на этотъ разъ нельзя сказать того, что прежде повторялось такъ часто: что Русскій произволъ можно сдержать подкупомъ! Коммиссіи, посланныя для введенія указовъ, составлены, какъ насъ извщаютъ, изъ людей независимыхъ, относительно образованныхъ, по большей части даже привтливыхъ… Прізжаютъ въ страну съ миссіей цивилизаторовъ и кажется совершенно убждены, что оказываютъ заслугу не только своему правительству и своему отечеству, но всему человчеству’ (т. е. надленіемъ крестьянъ землею и правами). ‘Фридрихъ II, кажется, говаривалъ: еслибъ я хотлъ наказать какую-нибудь провинцію, то отдалъ бы ее на нкоторое время подъ управленіе философовъ. Вотъ боле или мене такое же наказаніе ниспослано и теперь на Польшу Россіей…’ Дале ‘Часъ’ разсказываетъ, что въ нкоторыхъ мстахъ ‘крестьяне перестали наниматься, а сельская челядь служить’, и старается запугать Русское правительство вредными послдствіями для него самого крестьянской реформы. (О чемъ же хлопочетъ ‘Часъ?’ Тмъ лучше для ‘Часа,’ если послдствія крестьянской реформы будутъ опасны для Русскаго владычества? Но онъ прежде всего шляхтичъ, а крестьяне — хлопы!)… ‘Какъ Поляки, говоритъ онъ, можемъ жалть объ этомъ, политическіе люди будутъ удивляться Русскому правительству. Русскіе государственные люди должны подумать’, убждаетъ ‘Часъ’, что они могутъ нанести этимъ зло и самой Россіи. Очень интересно самое заключеніе статьи ‘Часа’: ‘Нтъ мелочей въ томъ, что мы пишемъ. Каждый шагъ, по нашему мннію, иметъ свое значеніе, поэтому не можемъ оставить безъ вниманія и слдующаго обстоятельства. До какой степени коммиссіи стараются избгать показывать даже видъ сочувствія къ помщикамъ, можно видть изъ того, что коммиссіи ни въ одномъ помщичьемъ дом не приняли угощенія: собираются въ корчмахъ, куда, вроятно изъ уваженія къ нравамъ равенства, приглашаютъ и помщиковъ’.
Шляхетскій ‘Часъ’ и не подозрваетъ, какую лестную, досел небывалую аттестацію далъ онъ нашимъ Русскимъ дятелямъ, приводящимъ въ исполненіе въ Польш тотъ соціальный переворотъ, который совершила Россія у себя дома, который только она одна призвана и въ состояніи совершить въ Польскомъ обществ, и помощью котораго только и можетъ переродиться Польша, къ собственному же своему благу… Но не напоминаетъ ли этотъ ‘Часъ’ своими разсужденіями таковыхъ же разсужденій и въ нашей Русской сред — о нашихъ поврочныхъ коммиссіяхъ въ Сверозападномъ кра?