Галлюцинат, Конвей Хью, Год: 1893 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 70 минут(ы)

ГАЛЛЮЦИНАТЪ.

Повсть Г. Конвея.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ,
РАЗСКАЗАННАЯ ДОКТОРОМЪ ФИЛИППОМЪ БРАНДЪ.

I.

Хотлось бы мн начать этотъ разсказъ выпискою изъ дневника, который я веду о своихъ больныхъ въ теченіе двадцати лтъ. Содержаніе его за любой мсяцъ послужило бы доказательствомъ и примромъ моихъ ежедневныхъ обязанностей и занятій. Печальная эта выписка познакомила бы читателей съ жизнью — смю сказать — довольно извстнаго и очень занятаго врача, практикующаго въ бдномъ, многолюдномъ квартал Лондона. Какъ ни грустно такое начало, оно ослабило бы то недовріе, которое безъ сомннія возбудитъ мой разсказъ, оно бы доказало, какъ мало мста остается фантазіи въ призваніи, подобномъ моему, когда ежечасно приходится сталкиваться съ нищетою, горемъ и заботами, то-есть съ самой жестокой дйствительностью. И тогда, вроятно, немногимъ пришло бы въ голову, что у меня остается еще время выдумывать романы и записывать ихъ.

Когда человкъ въ моемъ призваніи усиленно занятъ съ девяти часовъ утра до девяти часовъ вечера, онъ очень дорожитъ своимъ отдыхомъ, тмъ боле, что каждую минуту можетъ быть потревоженъ.

Упомянувъ вкратц объ этомъ блкиномъ колес, въ которомъ я верчусь ежедневно, начинаю свой разсказъ поздкой на каникулы.

Это было осенью 1864 года. Я покинулъ Лондонъ съ его улицами, больницами и больными и запасся билетомъ на курьерскій поздъ сверной желзной дороги. Первый оборотъ колесъ наполнилъ все мое существо чувствомъ неизъяснимаго блаженства и успокоенія, и меня охватило дивное сознаніе свободы. Я узжалъ, дйствительно узжалъ, и самое главное — не оставилъ своего адреса! Въ моемъ распоряженіи было цлыхъ три недли, въ теченіе которыхъ я могу жить самъ для себя! Конечно, три недли, въ сравненіи съ пятьюдесятью двумя — очень немного, но я не могъ разршить себ боле продолжительнаго отпуска. Практика моя, хотя и не очень прибыльная, была довольно значительная и постоянно увеличивалась. Между тмъ, проработавъ усиленно двнадцать мсяцевъ, я сознавалъ, что никто во всхъ соединенныхъ трехъ королевствахъ не можетъ съ боле спокойною совстью, чмъ я, пользоваться отдыхомъ. И вотъ я удобно откинулся на спинку дивана, заране предвкушая пріятное ничего недланье.

Каникулы можно проводить различнымъ способомъ и въ различныхъ мстахъ, но если кто хочетъ провести ихъ съ дйствительною пользою, долженъ помнить одно правило: хать туда, куда нравится, и длать исключительно то, что любишь. Такимъ только образомъ можно чувствовать себя счастливымъ, можно дйствительно отдохнуть и освжиться и снова бодро начать борьбу за существованіе. Одинъ изъ моихъ знакомыхъ, служившій бухгалтеромъ въ большомъ торговомъ дом, до такой степени любилъ литературу, что свой ежегодный двухнедльный отпускъ проводилъ въ пыли среди самыхъ заплсневелыхъ книгъ Британскаго музея и утверждалъ, что тутъ онъ больше запасается здоровьемъ, чмъ вдыхая чистйшій морской воздухъ. Я думаю, что онъ правъ.

Любимымъ моимъ занятіемъ во время каникулъ было рисованіе съ натуры. И хотя эскизы мои не отличались особенно высокими достоинствами, мн доставляло удовольствіе привозить съ собою домой наглядныя воспоминанія живописныхъ мстъ, счастливыхъ дней и пріятнаго общества.

Въ этомъ годуя отправился въ сверный Валлисъ, избралъ главной своей квартирой Бетьюсъ-и-Седъ и поселился въ ‘Королевскомъ Дуб’, небольшой, пріятной по воспоминаніямъ сердцу каждаго художника, гостинниц, въ которой останавливалось въ теченіе года не мало знаменитыхъ людей. Тутъ я познакомился съ человкомъ, изъ жизни котораго хочу сообщить нчто особенное.

Это было въ самый день моего прізда въ Бетьюсъ. Сознаніе свободы и жажда насладиться красотами природы и видомъ чудныхъ окрестностей были такъ велики, что я шелъ все дале и дале, и когда наконецъ вернулся въ гостинницу, уже наступилъ вечеръ и вс давно отобдали. Заказавъ себ обдъ, я сидлъ одинъ въ столовой. Но вотъ является молодой человкъ, который тоже пожелалъ обдать. Нтъ сомннія, что лакей угадывалъ влеченіе, существующее между всми любителями искусства, и накрылъ ему на моемъ стол. Новоприбывшій слъ, привтливо мн поклонился, а спустя минутъ пять, между нами завязался оживленный разговоръ.

При первомъ взгляд на молодаго человка, я уже замтилъ, что онъ очень красивъ. Чарльзу Карристону — имя его я узналъ впослдствіи — было не боле двадцати лтъ. Онъ былъ высокъ ростомъ и имлъ изящный аристократическій видъ. Его поразительно красивое съ тонкими чертами лицо отличалось блдностью, лобъ указывалъ на выдающійся умъ и имлъ надъ бровями выпуклости, которыя признаются френологами вмстилищемъ сильной фантазіи. Въ общемъ, лицо его съ темными кроткими, задумчивыми глазами имло меланхолическое выраженіе.

Судя по платью, я принялъ его за художника — художника по призванію — и высказалъ ему это въ разговор. Онъ улыбнулся.

— Я художникъ-любитель, сказалъ онъ,— человкъ, рисующій отъ нечего длать. А вы?

— Я докторъ.

— Тогда намъ не придется упрекать себя нашими преступленіями въ живописи.

Такъ разговаривали мы, пока не отобдали. Затмъ намъ захотлось закурить свою послобденную сигару.

— Не покурить ли намъ на воздух? спросилъ Карристонъ.— Вечеръ восхитительный.

Мы вышли и услись на деревянной скамейк передъ домомъ. Дйствительно, погода была чудная. Воздухъ не шелохнулся, звзды ярко сіяли, и всплески близкой рки доносились до насъ, какъ успокоительное журчаніе. Невдалек сидло три, или четыре молодыхъ художника, которые повидимому были очень весело настроены. Одинъ изъ нихъ продалъ въ этотъ день свою картину туристу. Мы слышали ихъ веселую болтовню, пока они не скрылись въ подъзд.

Съ тхъ поръ какъ мы услись на скамейк, Карристонъ говорилъ мало. Онъ спокойно курилъ свою сигару, поглядывая на звздное небо. Свтъ падалъ на его красивое лицо и, въ принятой имъ поз, онъ казался мн воплощеніемъ поэзіи. Онъ повидимому не обращалъ вниманія на интересовавшій меня разговоръ молодыхъ художниковъ. Я сомнвался даже, слышалъ ли онъ ихъ голоса.

Однако онъ слышалъ, потому что, когда молодые люди ушли, онъ пробудился отъ своей задумчивости.

— Какъ должно быть хорошо посвятить всю свою жизнь искусству, жить имъ, сказалъ онъ.

— Да, кто это можетъ, отвтилъ я.

— Можетъ каждый, кто работаетъ. Время непризнанныхъ геніевъ давно миновало.

— Если вы такъ въ этомъ убждены, почему бы вамъ не испытать счастья на этомъ поприщ?

— Это бы я и сдлалъ, еслибы, къ сожалнію, не явился на свтъ богатымъ человкомъ.

Я расхохотался при этомъ удивительномъ сожалніи, и Карристонъ очень просто разсказалъ мн свою жизнь и положеніе. Онъ былъ сиротой, единственнымъ ребенкомъ въ семь и богатымъ отъ рожденія. Кром того, его ожидало большое наслдство и титулъ барона посл смерти пожилаго дяди. Простой его разсказъ — онъ ни мало не желалъ увеличить въ моихъ глазахъ свое значеніе — произвелъ на меня очень пріятное впечатлніе, и когда мы пожелали другъ другу покойной ночи, я очень заинтересовался моимъ новымъ знакомымъ и, скажу откровенно, позавидовалъ ему. Онъ былъ молодъ, красивъ, богатъ, могъ узжать куда угодно, работать или жить для своихъ прихотей. Счастливый Карристонъ!

II.

Рдко серьезная дружба заключается такъ скоро, какъ эта вышло между Карристономъ и мною. Теперь я не помню, сошлись ли мы на слдующее утро случайно или по уговору, но только мы провели день вмст и не разставались въ послдующіе затмъ дни. Каждое утро мы вмст уходили, срисовывали т же мста и виды, и вмст же возвращались вечеромъ къ обду, посл котораго выкуривали сигару въ дом или на воздух, смотря по погод и желанію.

Мы не разставались все время моихъ каникулъ. Быть можетъ, было пріятно работать въ обществ дилеттанта одинаковаго настроенія. Каждый изъ насъ могъ спрашивать у другаго мнніе о своей работ и бывалъ доволенъ одобреніемъ другаго. Точка зрнія художника по призванію слишкомъ высока для дилеттанта. Если художникъ хвалитъ произведенія дилеттанта, то хвалитъ какъ попытку человка, стоящаго вн художественнаго круга. Чувствуешь, что похвала эта похожа скоре на пренебреженіе, и теряешь энергію.

Но еслибы Карристонъ пожелалъ представить свои произведенія на судъ компетентный, онъ могъ бы это сдлать безъ опасенія. Его рисунки были гораздо художественне моихъ. У него былъ несомннный талантъ, и я съ удивленіемъ замчалъ, что онъ рисуетъ фигуры и портреты даже лучше пейзажей. Нсколькими смлыми штрихами онъ придавалъ поразительное сходство, и многіе его этюды были такъ прекрасны, что я безъ всякой лести могъ совтовать ему серьезно заняться живописью. До сихъ поръ у меня сохранилось еще нсколько нарисованныхъ имъ головокъ, изъ которыхъ иныя сдланы по памяти, но вс он отличаются такимъ сходствомъ, что оригиналы ихъ ясно встаютъ передо мною.

Какъ уже сказано, я заинтересовался молодымъ человкомъ съ перваго взгляда, но чмъ боле я узнавалъ его характеръ и особенности, тмъ больше меня влекло къ нему. Я считаю себя опытнымъ наблюдателемъ и нахожу, что обладаю талантомъ узнавать характеры людей. И опредленіе моего новаго друга не представляло для меня никакихъ трудностей до того момента, когда я задался мыслью описать отдльныя стороны его характера. Теперь, однако, задача эта кажется мн не легкой, и я не знаю, какъ выразить ясно мой взглядъ на душевныя особенности Чарльза Карристона.

Я вскор замтилъ, что его впечатлительная натура причиняла ему не мало страданій. Несмотря на силу и повидимому полное здоровье, перемна погоды дйствовала на него, какъ на цвтокъ, и его обыкновенно кроткій, пріятный характеръ, милое обхожденіе, способъ мышленія и разговоръ зачастую измнялись подъ вліяніемъ погоды. Карристонъ былъ одаренъ богатой фантазіей, но его всегда живое воображеніе выходило иногда изъ границъ и походило на помшательство. Тогда онъ не сомнвался ни минуты ни въ возможности проведенія своихъ дикихъ теорій, ни въ осуществленіи своихъ фантазій. Дале, къ его поэтическимъ ошибкамъ и слабостямъ принадлежало и то, что часто онъ дйствовалъ поспшно и подъ вліяніемъ минуты, но также однимъ изъ самыхъ привлекательныхъ его качествъ было то, что всякое слово шло у него отъ сердца.

Насколько я могъ судить,— все его духовное существо было слишкомъ нжно и слишкомъ высоко настроено для ежедневнаго обихода. Каждый звукъ радости, горя, даже сочувствія вредно волновалъ его. До сихъ поръ онъ не испыталъ еще любви и не былъ религіознымъ человкомъ въ обыкновенномъ смысл слова. Будь онъ религіозенъ, я бы думалъ, что онъ сдлается жертвою извстнаго въ медицинской практик крайняго религіознаго мистицизма и станетъ нервно больнымъ. Очень возможно, что онъ вообразилъ бы себя посланникомъ неба для возрожденія человчества на земл, или тому подобное.

Въ общемъ, я долженъ признаться, что, изучая натуру моего друга, я сталъ опасаться за его будущность. Но къ опасеніямъ этимъ примшивалось и любопытство доктора. Несмотря на то, что онъ смялся часто и охотно, въ немъ замчалась сильная склонность къ меланхоліи. Онъ часто бывалъ грустенъ, хотя жизнь улыбалась ему, какъ немногимъ.

Шутя, я упомянулъ однажды о его будущемъ титул и связанной съ нимъ отвтственности.

— Вы будете такъ богаты, что станете тяготиться этимъ, сказалъ я.

Карристонъ вздохнулъ.

— Да, если я проживу долго, но я этого не думаю, отвтилъ онъ мрачно.

— Почему вы такъ думаете? спросилъ я.— Вы блдны, правда, но вы вполн здоровы. Мы ходили сегодня шесть часовъ, и въ васъ не замтно утомленія.

Карристонъ ничего не отвтилъ. Онъ, казалось, глубоко задумался.

— Ваши друзья и родственники должны побольше думать объ васъ и позаботиться, чтобы вы женились, продолжалъ я.

— У меня нтъ друзей, сказалъ онъ печально,— нтъ также и родственниковъ, кром двоюроднаго брата, немного старше меня, который считаетъ меня человкомъ, явившимся на свтъ, чтобы ограбить его.

— Но онъ долженъ знать, что по закону, строго соблюдаемому аристократіей, вы настоящій наслдникъ.

— Да, конечно, но я столько лтъ былъ слабымъ ребенкомъ, смерти котораго ждали со дня на день. Вдругъ я выздоровлъ. Съ этого времени на меня стали смотрть, какъ на самозванца, да я и самъ кажусь себ иногда самозванцемъ.

— Очень должно быть непріятно, если кто-либо ждетъ нашей смерти. Но въ такомъ случа еще боле основанія жениться и имть дтей, которыя стали бы между двоюроднымъ братомъ и наслдствомъ.

— Я, кажется, никогда не женюсь, возразилъ Карристонъ, задумчиво смотря на меня своими кроткими глазами.— Человкъ, стоявшій годы на краю могилы, смерти котораго ждали каждый часъ, не похожъ на другихъ. Не думаю, чтобы я встртилъ женщину, на которой могъ бы жениться, и убжденъ, что Ральфъ все же будетъ баронетомъ.

Я пытался обратить все это въ шутку,

— Посмотримъ! сказалъ я.— Общайте только пригласить меня на свадьбу, а поселившись въ Лондон, возьмите меня домашнимъ врачемъ. Быть можетъ, это положитъ начало моей практики въ Есть-Энд — этой мечт каждаго доктора.

Я уже говорилъ, что темные глаза Карристона были необыкновенно красивы. Находясь съ нимъ неразлучно, глаза эти, вслдствіе особаго, появлявшагося въ нихъ иногда выраженія, привлекали еще мое вниманіе съ научной цлью. По временамъ они смотрли такъ, какъ смотрятъ только глаза ясновидящихъ. Они пристально устремлялись на предметъ, невидимый глазамъ другихъ смертныхъ, и въ теченіе первыхъ двухъ или трехъ дней нашей дружбы свойство это просто поразило меня. Поворачиваясь внезапно къ нему и видя, что онъ съ напряженнымъ вниманіемъ смотритъ въ одну точку, я невольно устремлялъ взглядъ по направленію его глазъ, отыскивая предметъ его вниманія, такъ какъ въ начал не могъ допустить, чтобы такъ пристально можно было смотрть въ пространство. Наконецъ, при ближайшемъ съ нимъ знакомств, я объяснилъ эту загадку тмъ, что мой молодой другъ занимается стихотворствомъ. Быть можетъ, онъ былъ больше поэтомъ, чмъ художникомъ, и когда я видлъ устремленными въ даль его глаза, я приписывалъ это его поэтическому настроенію.

Въ одно утро мы сидли въ такъ называемомъ ‘Ущельи фей’ и старались срисовать пнящуюся воду, срыя скалы и нависшія надъ ними деревья, пестро окрашенныя солнцемъ и осенью. Я долго сидлъ молча, то прилежно работая, то мечтая, и наконецъ повернулся къ Карристону, сидвшему въ нкоторомъ отъ меня отдаленіи, чтобы посмотрть, насколько подвинулась его работа. Очевидно, онъ снова погрузился въ свои мечты, но на этотъ разъ состояніе его было серьезне обыкновеннаго. Кисть выпала у него изъ рукъ, лицо застыло и стало неподвижнымъ, а темные глаза съ ихъ своеобразнымъ выраженіемъ устремились такъ пристально на отдаленныя скалы, точно онъ старался пронзить ихъ взглядомъ и отъ этого зависло его спасеніе.

Онъ, казалось, не слышалъ и не видлъ ничего, что происходило вокругъ него. Цлая группа веселыхъ, смющихся молодыхъ двушекъ появилась на уступ скалы, спускаясь въ ‘Ущелье феи’. Одна за другою он прошли мимо Карристона, вопросительно посматривая на его окаменлое лицо, но не вывели его изъ оцпеннія. Былъ моментъ, когда я подумалъ, не куритъ ли мой другъ втайн опіумъ или другое какое-нибудь притупляющее чувства снадобье, и подъ вліяніемъ этой мысли всталъ, подошелъ къ нему и положилъ ему на плечо руку. При моемъ прикосновеніи онъ вышелъ изъ своей задумчивости и посмотрлъ на меня полуудивленно и полувопросительно.

— Вамъ слдовало бы грезить на яву въ другое время, когда мы обезпечены отъ нашествія туристовъ, сказалъ я смясь,— А то можетъ случиться, что васъ примутъ за помшаннаго или по меньшей мр — за поэта.

Онъ ничего не отвтилъ, но отвернулся съ нетерпніемъ, почти съ неудовольствіемъ, поднялъ кисть и началъ работать. Спустя нкоторое время онъ повидимому поборолъ себя, и остальное время дня мы провели пріятно по обыкновенію.

Возвращаясь въ сумерки домой, онъ сказалъ извиняясь почти умоляющимъ голосомъ:— ‘Надюсь, я не былъ съ вами невжливъ?’

— Какъ, когда? спросилъ я, забывъ уже этотъ маленькій эпизодъ.

— Когда вы прервали мои грезы, какъ вы ихъ называете.

— Конечно, нтъ. Если же вы выказали нетерпніе, то это я считаю заслуженнымъ мною наказаніемъ. Къ полету генія слдуетъ относиться съ почтеніемъ и не останавливать его.

— Пустяки! Я вовсе не геній, и вы должны простить мн мое невжество, сказалъ онъ просто.

И, пройдя нкоторое время въ молчаніи, онъ началъ снова: — Какъ бы я желалъ, чтобы вы не давали мн впадать въ такое состояніе, когда я съ вами. Это мн вредно.

Видя, что онъ говоритъ серьезно, я далъ ему слово исполнить его желаніе, но не могъ не полюбопытствовать, гд блуждаютъ его мысли въ такія минуты.

— Не съумю сказать, отвтилъ онъ. Затмъ съ видимымъ, колебаніемъ продолжалъ.— Знаете ли вы, что при нкоторыхъ обстоятельствахъ,— обстоятельствахъ, не поддающихся объясненію — можно видть вещи, невидимыя для другихъ?

— Видть вещи? Какія вещи?

— Вещи, которыхъ не видитъ никто. Вы, конечно, знаете, что нкоторые люди обладаютъ этою способностью.

— Конечно, знаю, что есть люди, утверждающіе, что они обладаютъ такъ называемымъ ими вторымъ зрніемъ, но утвержденіе это слишкомъ странно и не стоитъ даже труда оспаривать его.

— Между тмъ я знаю, что если бы я не противился, я бы обладалъ именно этою способностью, проговорилъ Карристонъ задумчиво.

— Не говорите смшныхъ вещей, сказалъ я.— Есть люди, видящіе больше другихъ, потому что они дальнозорки. Помощью воображенія можно также живо представить себ отдаленные предметы, но что касается вашихъ осязаемыхъ глазъ, говоря мимоходомъ, глазъ очень красивыхъ, то они состоятъ изъ нсколькихъ частей, называемыхъ зрачкомъ, стчатой оболочкой и т. п., и помощью ихъ вы видите…

— Знаю, знаю, что вы скажете, прервалъ Карристонъ.— Я, знаете, не люблю этихъ научныхъ терминовъ. Что можно знать? Вы — человкъ положительныхъ наукъ, и находите смшнымъ все, что идетъ въ разрзъ съ законами природы. Однако, прослдите вс странныя и необъяснимыя исторіи, которыя разсказываютъ. Изъ тысячи — девятьсотъ девяносто девять могутъ быть и сомнительны. Но тысячная исторія основывается на фактахъ, которыхъ нельзя ни отрицать, ни оспаривать, и эта одна тысячная доказываетъ возможность и остальныхъ.

— Но нисколько!… воскликнулъ я, дивясь одушевленію, съ какимъ онъ говорилъ.

— Вы, доктора, слишкомъ многое уже объясняете болзненной фантазіей, продолжалъ онъ тмъ тономъ какъ бы превосходства, съ какимъ зачастую обращаются къ докторамъ.люди до тхъ, однако, поръ, пока не заболютъ сами.

— Конечно, сказалъ я,— это прекрасный щитъ, за которымъ можно укрыться, при ршеніи трудныхъ вопросовъ. Но, продолжайте.

— Тло — это ваша область, между тмъ можете ли вы объяснить, напримръ, какъ это происходитъ, что человкъ, лежащій въ столбняк, слышитъ ходъ часовъ, если приложить ему часы къ ног.

— Объяснить это не можете и вы, да и никто не можетъ, отвтилъ я.— Но, чтобы выбраться изъ теоретическихъ нагроможденій, я могъ бы вамъ возразить, что состояніе столбняка, о которомъ вы говорите, не есть какая-нибудь болзнь, намъ неизвстная — она не существуетъ вовсе.

При этихъ моихъ словахъ Карристонъ, казалось, свалился съ неба.

— Но что собственно хотите вы доказать? спросилъ я.— Что видли вы сами?

— Ничего. И я молю Бога никогда ничего и не видть.

Онъ видимо хотлъ прекратить разговоръ: но я не уступалъ ему. Мн хотлось узнать его воззрнія. Ловко поставленными вопросами, относящимися къ предмету нашего разговора, я заставилъ его разговориться. Карристонъ выказалъ столько страннаго суеврія, не подходящаго къ его образованію и развитію, что въ конц мн не хотлось больше его убждать.

Между тмъ разговоръ этотъ — далеко не былъ веселый разговоръ. Странные доводы и еще боле странныя воззрнія молодаго человка заставляли меня опасаться, что голова его не въ порядк. Я съ ужасомъ думалъ, что онъ сойдетъ когда-нибудь съ ума. Мысль эта опечалила меня, потому что, вн упомянутыхъ странностей, Карристонъ былъ самымъ милымъ человкомъ. Пріятное его обращеніе, красивая вншность и хорошее воспитаніе, — все это влекло меня къ нему, влекло такъ сильно, что я твердо ршился повліять на него и разубдить его въ тхъ несообразностяхъ, которымъ онъ такъ слпо врилъ.

Старанія мои были напрасны. Я зорко слдилъ за Карристономъ, чтобы не допускать его впадать въ его таинственныя грезы, но странная мысль о томъ, что онъ обладаетъ сверхъестественною способностью видть, или по крайней мр, можетъ обладать ею, до того вкоренилась въ немъ, что ее нельзя было уничтожить. Обо всемъ остальномъ онъ судилъ очень здраво и сдавался на разумные доводы. Въ одномъ этомъ пункт онъ былъ непоколебимъ, и на вс мои убжденія отвчалъ: ‘Вы, доктора, заняты только тломъ. Въ физіологіи же вы отстали, по крайней мр, на триста лтъ’.

Когда наконецъ мн пришлось уложить свои кисти и палитру и снова надть на себя ярмо обыденной жизни, я съ нескрываемымъ сожалніемъ разстался съ Карристономъ. Мы обмнялись искреннимъ, и такъ часто нарушаемымъ, общаніемъ предпринять на будущій годъ поздку сообща, затмъ я вернулся въ Лондонъ, и хотя въ теченіе послдующихъ мсяцевъ не имлъ извстій о своемъ молодомъ друг, все же часто вспоминалъ о немъ и о времени, съ нимъ проведенномъ.

III.

Весною 1865 г. я халъ въ Бурнемоутъ навстить въ послдній разъ одного своего стараго друга, умиравшаго отъ чахотки. Большую часть дороги спутникомъ моимъ былъ очень хорошо одтый, приличнаго вида, сорокалтній господинъ. Мы были одни въ купэ и, обмнявшись нсколькими вжливостями, въ род предложенія газеты, начали разговоръ. Спутникъ мой былъ человкъ образованный и хорошо знакомый съ текущими событіями. Онъ легко и свободно говорилъ о различныхъ предметахъ и, судя по способу его выраженій, принадлежалъ къ хорошему обществу, хотя лицо его и носило слды сильныхъ страстей и безпорядочной жизни. Тонкія губы и слишкомъ близко поставленные глаза придавали непріятное выраженіе его лицу. При мимолетномъ знакомств особенности эти не имютъ значенія, но я никогда не ршился бы близко сойтись съ такимъ человкомъ, прежде чмъ не узналъ бы его основательно.

Въ обществ живо интересовались въ то время назначеннымъ къ разбирательству судебнымъ дломъ, касавшимся завщанія. Поднятъ былъ именно вопросъ, находился ли завщатель въ полномъ ум, распредляя громадное свое состояніе.. Я и мой спутникъ также заговорили объ этомъ дл, и вроятно, по нкоторымъ моимъ замчаніямъ, онъ заключилъ, что я докторъ. Тогда онъ задалъ мн много вопросовъ, желая знать мое мнніе, какъ врача, и я привелъ ему нсколько случаевъ болзненной маніи, какіе мн приходилось наблюдать. Повидимому, вопросъ этотъ сильно занималъ его.

— Зачастую очень трудно опредлить, когда именно умъ перестаетъ здраво работать и когда начинается болзнь, замтилъ онъ въ раздумьи.

— Да, очень трудно бываетъ найти эту границу, отвтилъ я. И чтобы судить правильно въ такихъ сомнительныхъ случаяхъ, необходимо знать больнаго въ то время, когда онъ считался совершенно здоровымъ.

— Чтобы опредлить разницу?

— Да, и чтобы правильно судить объ его характер и наклонностяхъ. Такъ напр. у меня есть другъ, котораго я оставилъ вполн здоровымъ умственно, но который теперь, очень возможно, уже далеко двинулся по ту сторону уклона.

И не называя имени, мста и времени, я описалъ состояніе Карристона. Спутникъ мой съ напряженнымъ вниманіемъ прислушивался къ разсказу.

— Вы думаете, что онъ сойдетъ съ ума въ одинъ прекрасный день? спросилъ онъ.

— Не скажу этого. Напротивъ, если не случится ничего непредвидннаго, онъ по всей вроятности проживетъ въ здравомъ ум и умретъ, какъ вы и я.

— Почему же вы безпокоитесь объ немъ? спросилъ меня спутникъ.

— Боюсь, что какое-нибудь внезапное потрясеніе, сильное горе, напримръ, или неожиданное несчастье можетъ вредно повліять на него. При спокойной жизни бояться за него нечего.

Спутникъ мой помолчалъ.

— Вы не назвали мн вашего друга, сказалъ онъ.

— Доктора никогда не называютъ именъ, приводя единичные случаи, отвтилъ я смясь.

На слдующей станціи спутникъ мой вышелъ. Онъ вжливо простился и поблагодарилъ меня за удовольствіе, которое я доставилъ ему своимъ разговоромъ. Нкоторое время я думалъ объ немъ, угадывая его общественное положеніе, затмъ онъ вышелъ у меня изъ памяти, какъ и многіе люди, которыхъ встрчаешь на пути и которыхъ затмъ никогда не видишь больше.

Я не видлся также и съ Чарльзомъ Карристономъ, но въ теченіе года получилъ отъ него нсколько писемъ. Онъ не забылъ нашего уговора провести слдующія каникулы вмст и въ начал осени, въ то именно время, когда я сталъ сильно стремиться на свжій воздухъ и къ голубому небу, я получилъ отъ него письмо. Онъ ‘нацарапалъ’,— такъ писалъ онъ,— строки эти въ западной Шотландіи и напоминалъ мое общаніе. Не могу ли я теперь освободиться отъ занятій и пріхать къ нему? спрашивалъ онъ. Или, если мн не нравится Шотландія, не назначу ли я другое мсто, гд мы можемъ пожить? Но мстность, въ которой онъ поселился,— дивно хороша, а квартира, хотя не роскошна, но такъ удобна, что нельзя найти ничего лучшаго. Затмъ въ приписк, онъ просилъ адресовать ему письмо на имя Сесиля Карра, вмсто Чарльза Карристона. У него есть основаніе перемнить свою фамилію, основаніе, которое безъ сомннія я сочту очень нелпымъ, но которое онъ сообщитъ мн только при свиданіи.

Получивъ это письмо, я тотчасъ ршился хать къ нему. Въ теченіе недли я устроилъ вс свои дла, запасся всмъ необходимымъ для моихъ любимыхъ занятій и уже катилъ на сверъ, съ удовольствіемъ думая о совмстной жизни съ Карристономъ. Онъ ждалъ меня въ Килиндер, и такъ какъ дилижансъ не прозжалъ мимо того отдаленнаго мста, гд мы намревались разбить свои палатки, то другъ мой добылъ какую-то легкую телжку, запряженную мохнатымъ пони, который и доставилъ насъ къ мсту назначенія.

Посл первыхъ задушевныхъ привтствій я съ удовольствіемъ замтилъ въ Карристон перемну къ лучшему. Онъ казался здорове, счастливе, веселе — однимъ словомъ походилъ боле на остальныхъ обыкновенныхъ людей. Онъ не только весело поздоровался со мною, но во всю дорогу по живописной мстности былъ въ прекрасномъ расположеніи духа, шутилъ и разсказывалъ забавные анекдоты. Я искренно поздравилъ его съ видимымъ улучшеніемъ какъ нравственнымъ, такъ и тлеснымъ.

— Да, я чувствую себя лучше, сказалъ онъ.— Я слдовалъ вашимъ совтамъ, не предавался размышленіямъ, часто мнялъ мстопребываніе, всмъ интересовался,— однимъ словомъ, сталъ совершенно другимъ человкомъ.

— И у васъ нтъ больше сверхъестественныхъ видній? спросилъ я, желая узнать, излчился ли онъ и въ этомъ отношеніи.

Онъ сталъ серьезенъ и подумалъ немного, прежде чмъ отвтить.

— Теперь нтъ, сказалъ онъ наконецъ. Я противился этому странному искушенію и поборолъ его…. такъ мн кажется, прибавилъ онъ.

Мы боле не говорили объ этомъ. Карристонъ углубился въ очень оживленное, полумимическое описаніе шотландскихъ характеровъ и своеобразностей, которыя онъ усплъ подмтить, и разсказъ его до того былъ комиченъ, что я отъ души смялся.

— А зачмъ вы перемнили фамилію? спросилъ я, когда онъ прекратилъ наконецъ свою веселую болтовню.

Онъ покраснлъ и смутился.

— Мн бы не хотлось говорить вамъ объ этомъ, началъ онъ.— Мои доводы покажутся вамъ странными и смшными.

— Кто знаетъ. Я не мряю васъ по обыкновенному масштабу.

— Ну, такъ слушайте. Мой двоюродный братъ находится теперь также въ Шотландіи, и я боюсь, что, если я внесу мою настоящую фамилію въ списокъ прізжихъ, онъ можетъ прочесть ее и отыщетъ меня здсь въ уединеніи.

— Ну, такъ что же, если бы онъ дйствительно и навстилъ васъ?

— Не могу вамъ хорошенько объяснить. Мн самому досадно мое къ нему чувство, но я всегда, можетъ быть и безъ всякаго основанія, боялся его. Мсто тутъ такое уединенное…

Когда я сталъ понимать смыслъ его словъ, я подумалъ вначал, что онъ шутитъ, но его серьезное лицо убдило меня въ противоположномъ.

— Относительно вашего родственника вы, право, странный, Карристонъ, воскликнулъ я улыбаясь.— Не думаете же вы, что онъ… можетъ посягнуть на вашу жизнь.

— Я и самъ хорошо не знаю, что я думаю, и всего этого не слдовало бы вамъ и говорить, но всякій разъ, когда я съ нимъ встрчаюсь, я чувствую, что онъ ненавидитъ меня и желаетъ, чтобы меня не было на свт.

— Но между желаніемъ и дломъ — цлая пропасть, замтилъ я.— Я сотовъ утверждать, что все это одна ваша фантазія.

— Можетъ быть. Но Сесиль Карръ также хорошо, какъ и Чарльзъ Карристонъ. Посмйтесь надъ моей фантазіей и не будемъ больше говорить объ этомъ.

Такъ какъ мн было безразлично, какимъ бы именемъ онъ ни назывался, я прекратилъ разговоръ. Я зналъ уже, что у него много странностей и что его трудно уговорить.

Между тмъ мы достигли нашей временной квартиры. Это былъ низенькій, прочно выстроенный домикъ, принадлежавшій пожилой вдов, которая, судя по разсказамъ сосдей, принимала къ себ не всякаго туриста. Помщеніе было вполн достаточно для двухъ одинокихъ человкъ. Столъ былъ превосходный, и наша комнатка — настоящій образецъ чистоты. Посл бглаго осмотра, я уже убдился, что въ теченіе нсколькихъ недль мн будетъ здсь хорошо и удобно.

Не прошло еще и сутокъ, какъ я уже открылъ причину благопріятной перемны въ Чарльз Карристон. Я узналъ, почему походка его легче, глаза боле блестятъ, голосъ веселе, чмъ прежде, почему вообще характеръ его такъ явно измнился къ лучшему.

Молодой мой другъ влюбился,— влюбился такъ, какъ только можетъ влюбиться такая страстная романическая натура, и только одинъ разъ въ жизни. Безъ разсужденій, беззавтно слдуя только своему влеченію, онъ сердцемъ и душою предался — женщин.

IV.

Большинству людей покажется невроятнымъ, чтобы судьба человка съ положеніемъ Карристона, его образованіемъ и воспитаніемъ, ршилась въ стнахъ шотландской фермы. Никому не пришло бы въ голову искать въ такой скромной обстановк жены для человка, ему подобнаго. Между тмъ когда я увидлъ существо, завладвшее сердцемъ Карристона, я не удивлялся боле и не могъ порицать его.

Великое открытіе сдлано было мною утромъ на другой день посл прибытія. Жаждая насладиться утреннею свжестью, я всталъ спозаранку, чтобы прогуляться. Возвратившись, я остановился на минуту въ дверяхъ и увидлъ входящую молодую двушку, красота которой меня просто поразила. Казалось, она жила въ этомъ дом, но не была той краснощекой грубой сельской красавицей, какія обыкновенно рождаются на почв Шотландіи,— это было изящное, прелестное существо, съ тонкими классическими чертами. Головка ея украшена была массивною свтлорусою косою, которая составляла рзкую противоположность съ темными глазами, бровями и рсницами, и эта противоположность придавала молодой двушк своеобразную, неотразимую прелесть. Овалъ лица былъ чудно правильный, а черты безукоризненны. Двушка была блдна, но не болзненной блдностью, напротивъ, видъ у нея былъ здоровый. Говоря коротко, я не помнилъ, чтобы въ жизни когда-либо встрчалъ боле красивое созданіе, чмъ она.

Платье ея было очень просто, но никто, конечно, не принялъ бы ее за слугу, и какъ я ни люблю веселыхъ шотландскихъ двушекъ, я ни мало не сомнвался, что такая эирная красота не могла родиться въ этихъ горахъ. Когда она проходила, я невольно снялъ шляпу. Двушка наклонила свою золотоволосую головку спокойно, безъ замшательства. Я слдилъ за нею глазами, пока она не скрылась въ конц темнаго корридора, который велъ въ другую часть дома.

Во время мимолетной встрчи съ красивой незнакомкой, мн бросилось въ глаза поразительное сходство ея съ Карристономъ. Обстоятельство это еще боле заинтересовало меня.

Нетерпливый и голодный, поджидалъ я своего друга и завтрака.

Наконецъ Карристонъ появился. Обыкновенно онъ вставалъ раньше меня, но въ это утро порядокъ былъ нарушенъ. Какъ только появился Карристонъ, я закричалъ ему:

— Скажите мн, кто та прелестная двушка, которую я недавно встртилъ? Ангелъ съ темными глазами и золотыми волосами. Она живетъ здсь въ дом?

Глаза его загорлись радостью и сказали мн все. Несмотря на это, онъ пытался отвтить на мой вопросъ равнодушно, точно такія красивыя двушки попадались здсь въ горахъ такъ часто, какъ грибы въ лсу.

— Наврное вы говорите о миссъ Рованъ, племянниц нашей хозяйки, живущей тутъ у своей тетки.

— Но она не шотландка! Съ такимъ лицомъ и такими глазами…

— Она только на половину шотландка, отвтилъ онъ.— Отецъ ея считалъ себя англичаниномъ, но былъ, кажется, французскаго происхожденія. Первоначальная фамилія его была Роганъ.

Судя по этимъ подробностямъ, Карристонъ, должно быть, собралъ точныя свднія о семь миссъ Рованъ.

— Что длаетъ она здсь? спросилъ я.

— У нея нтъ другаго пристанища. Рованъ былъ художникъ. Онъ женился на сестр нашей хозяйки и увезъ ее изъ родныхъ мстъ. Спустя нсколько лтъ, жена его умерла, оставивъ ему единственную дочь. Въ прошломъ году умеръ и отецъ, не оставивъ никакого состоянія, и съ тхъ поръ двушка живетъ у тетки, единственной своей родственницы.

— Вы такъ знаете все, что касается миссъ Рованъ, не можете ли представить меня ей?

— Съ большимъ удовольствіемъ, съ позволенія миссъ Рованъ, отвтилъ Карристонъ. Мн очень понравился его почтительный тонъ по отношенію къ ней.

Затмъ, по праву друга, я взялъ папку, полагая, что она наполнена эскизами окрестностей, и хотлъ посмотрть ея содержаніе. Къ моему удивленію, Карристонъ вскочилъ и выхватилъ у меня папку, изъ рукъ.— Тутъ слишкомъ неудачныя вещи! сказалъ онъ.

Я пытался завладть папкой. При этомъ развязались ленточки папки, и въ мигъ полъ покрылся рисунками, на которыхъ, вмсто ожидаемыхъ скалъ, озеръ и водопадовъ, я увидлъ только эскизы прекрасной, молодой двушки, которую встртилъ нсколько минутъ тому назадъ. Голова была срисована со всхъ сторонъ и во всхъ положеніяхъ, и каждый этюдъ выполненъ превосходно.

Я бросился на стулъ и сталъ громко смяться, между тмъ какъ другъ мой покраснлъ и сталъ быстро подбирать листки, складывая ихъ въ папку. Онъ только-что привелъ все въ порядокъ, какъ вошла чистокровная шотландка и принесла обильный и жданный мною завтракъ.

Въ теченіе цлаго дня Карристонъ не разставался со мною, но день этотъ, по весьма уважительнымъ причинамъ, былъ единственнымъ, въ теченіе котораго я исключительно и нераздльно пользовался его обществомъ.

Понятно, что я шутилъ надъ его приключеніемъ съ папкой. Онъ выслушивалъ спокойно, слегка пытался защищаться, но до наступленія вечера въ пылкихъ выраженіяхъ разсказалъ мн, что онъ полюбилъ Маделену Рованъ съ перваго взгляда, что, несмотря на недавнее знакомство, онъ признался уже ей въ любви и увренъ въ ея взаимности. Онъ сказалъ мн, какъ она мила и привтлива, что онъ ее боготворитъ, что чувствуетъ себя счастливымъ и что когда я буду узжать, подетъ со мною въ Лондонъ сдлать необходимыя приготовленія, а затмъ вернется и обвнчается съ ней.

Я выслушалъ его и поздравилъ. Хотя и старше его, я не имлъ права вмшиваться и давать совты за или противъ женитьбы. Карристонъ могъ поступать по своему усмотрнію, и если бы дйствовалъ поспшно, то самъ и несъ послдствія этого шага. И, наконецъ, какъ могъ я удерживать его, я — который, спустя дня два, самъ завидовалъ его счастью.

Я часто бывалъ съ Маделеной Рованъ. Какую странную противоположность составляло ея имя, и ея фигура со всмъ, что насъ окружало! Вначал она была немного застнчива и сдержанна, но вскор стала смотрть на меня, какъ на друга, высказывалась откровенно, и я нашелъ, что ея внутреннія достоинства не уступаютъ ея красот. Двушка до того очаровала меня, что я вскор пришелъ къ убжденію, что Карристонъ поступилъ правильно и можетъ быть вполн счастливъ, если женится на Маделен, не обращая вниманія на ея скромное общественное и матеріальное положеніе. Ставъ его женой, она своей красотой и обаятельностью скоро завоюетъ себ мста въ обществ, а судя по значительному, нравственному и физическому улучшенію Карристона, я не сомнвался ни минуты, что бракъ этотъ продолжитъ его жизнь и сдлаетъ его спокойне и счастливе.

Одно меня смущало,— это необыкновенное сходство Чарльза Карристона и Маделены Рованъ. Они походили другъ на друга, какъ только можетъ походить мужчина на женщину, и чмъ боле я видлъ ихъ вмст, тмъ ярче выступало это сходство. Посторонній человкъ принялъ бы ихъ за близнецовъ. У нихъ были одинаковыя, точно выточенныя по одному образцу, черты, одинаковые темные, кроткіе, задумчивые глаза, даже голова была у нихъ одинаковой формы, и не нужно было быть ни френологомъ, ни физіономистомъ, чтобы, при сравненіи ихъ, увидть сразу, что прекрасныя качества одного присущи были и другому, точно такъ же, какъ недостатки и слабости одной натуры соотвтствовали другой. Еслибы мн предоставили избрать жену для моего друга, я бы постарался выбрать такую, характеръ которой рзко бы отличался отъ него: существо веселое, подвижное, полное энергіи, со здравымъ умомъ, двушку, которая расшевелила бы его, а не эту кроткую мечтательницу, величайшимъ счастіемъ которой было по цлымъ часамъ сидть молча съ своимъ возлюбленнымъ. Тмъ не мене это была прекрасная парочка, и я никогда не встрчалъ боле согласныхъ людей.

Вскор я убдился и во внутреннемъ ихъ сходств. Втроемъ, Карристонъ, Маделена и я, однажды мы сидли вечеромъ передъ домомъ и смотрли на туманъ, разстилавшійся подъ нашими ногами въ долин. Не знаю, какимъ образомъ разговоръ коснулся предмета, о которомъ я избгалъ говорить съ Карристономъ. Вроятно рчь перешла на глупые предразсудки, распространенные въ уединенныхъ, глухихъ долинахъ горъ, и со словъ Маделены я заключилъ, что она — вроятно вслдствіе присутствія шотландской крови въ ея жилахъ — также вритъ въ виднія и сверхъестественныя вещи, какъ и Карристонъ. Какъ только явилась возможность, я прекратилъ этотъ разговоръ. На слдующій день, улучивъ минуту поговорить наедин съ двушкой, я высказалъ ей, что въ разговорахъ съ ея будущимъ мужемъ слдовало бы избгать подобныхъ предметовъ. Съ задумчивыми глазами, готовыми также смотрть въ неопредленную даль и созерцать тамъ виднія, какъ Карристонъ, она общала слдовать моему совту.

Тутъ я спросилъ ее, говорилъ ли ей Карристонъ, что онъ можетъ видть вещи невидимыя для другихъ.

— Да, онъ говорилъ это.

— И вы этому врите?

— Конечно, разъ онъ это говоритъ!

На это я не нашелся отвтить.

— Вотъ будетъ прелестная парочка, подумалъ я, когда Маделена отошла отъ меня поздороваться со своимъ милымъ, подходившимъ къ намъ.— Въ каждомъ темномъ углу они будутъ видть духовъ и за каждымъ кустомъ домоваго.

Молодые людине сомнвались въ своемъ будущемъ счастьи.

Все слагалось удачно. Карристонъ объяснился съ теткой Маделены и получилъ согласіе на бракъ. Однако я былъ недоволенъ, что онъ не отказывается отъ своей странной фантазіи и не объявляетъ ей своей настоящей фамиліи. Онъ полагалъ, что это напугаетъ тетку, если она узнаетъ, что онъ вошелъ къ нимъ не подъ своимъ именемъ, Маделен же не хотлъ открывать причины, не желая обезпокоить ее. Кром того, у него составился романическій планъ жениться на ней, не говоря ей, въ какія блестящія условія онъ ее ставитъ. Онъ хотлъ сдлать ей сюрпризъ и былъ очень доволенъ своей выдумкой.

Наступилъ послдній день моихъ каникулъ. Я простился съ озерами и горами, и въ сопровожденіи Карристона пустился въ обратный путь. Я не присутствовалъ при прощаніи влюбленныхъ. Это было слишкомъ интимно и свято, и свидтели были излишни. Но и въ послднюю минуту они не могли разстаться. Пожимая руки, они повторяли безъ конца:— ‘шесть недль, цлыхъ шесть недль!’ Наконецъ Маделена выпустила его руку, и Карристонъ услся въ экипаж, который и отвезъ насъ на станцію.

Изъ Эдинбурга мы сли въ ночной поздъ и большую часть пути оставались одни. Карристонъ, какъ и всякій бы влюбленный сдлалъ на его мст, говорилъ только о своемъ счастьи и о будущихъ предположеніяхъ. Однообразіе предмета нсколько утомило меня, я началъ дремать и наконецъ уснулъ. Рзкій свистокъ, извщавшій, что мы приближаемся къ туннелю, разбудилъ меня. Мой спутникъ сидлъ противъ меня, и вниманіе мое было привлечено тмъ страннымъ, устремленнымъ вдаль его взглядомъ, который я замтилъ у него въ прошломъ году. Та же неподвижность глазъ, такъ же не видлъ онъ предметовъ, дйствительно его окружавшихъ. Вспомнивъ его настоятельную просьбу, я довольно рзко встряхнулъ его, желая привести въ сознаніе.

Онъ посмотрлъ на меня, точно во сн, и приговорилъ:— Теперь я нашелъ, чего недоставало къ той способности, тому дару, о которомъ я говорилъ вамъ. Теперь я могу ее видть, если захочу.

— Конечно, можете. Вы можете видть свою милую духовными очами. Этою способностью обладаетъ всякій влюбленный.

— Если я захочу, я могу видть ее тлесно, могу знать, что она длаетъ въ настоящую минуту, сказалъ онъ съ убжденіемъ.

— О, пожалуйста, не пытайтесь длать это хоть просто изъ чувства приличія. Подумайте, теперь три часа утра, и она вроятно спитъ.

Я говорилъ шутливымъ тономъ, полагая, что такимъ образомъ лучше удастся отвлечь его отъ его маніи. Но онъ не замчалъ этого.

— Нтъ, я не стану пытаться, отвтилъ онъ спокойно.— Но я знаю теперь, чего мн недоставало. Любви — любви такой, какъ моя и ея, любви, которая связываетъ насъ. Такая любовь сообщаетъ глазу и другимъ органамъ чувствъ силу перелетать пространство и проникать чрезъ вс препятствія.

— Послушайте, Карристонъ, сказалъ я серьезно.— Вы говорите право, какъ человкъ, у котораго не все въ порядк. Не хочу пугать васъ, но, какъ докторъ и какъ другъ вашъ, считаю долгомъ предупредить васъ, что если вы не поборете вашихъ фантазіи, он пріобртутъ надъ вами власть и примутъ новыя угрожающія формы. Послдствія будутъ дурныя. Остатокъ вашихъ дней вы проведете подъ строгимъ надзоромъ. Спросите каждаго доктора, и онъ вамъ скажетъ то же.

— Да, доктора очень умные люди, но они не знаютъ всего, возразилъ мои странный другъ.

Тутъ онъ закрылъ глаза и, казалось, уснулъ.

Въ Лондон мы разстались, обмнявшись искренними пожеланіями, причемъ я счелъ необходимымъ еще разъ предостеречь его. Онъ ухалъ къ своему дяд, баронету, хотлъ повидаться со своимъ повреннымъ, устроить дла, а главное выбрать и отдлать помщеніе для своей жены. Во всякомъ случа ему необходимо пробыть нкоторое время въ Лондон, и если будетъ возможность, онъ общалъ постить меня. Но что бы ни случилось, онъ общалъ писать и увдомить о дн свадьбы. Если мн удастся быть на свадьб — тмъ лучше. Если же нтъ, то, прозжая чрезъ Лондонъ, онъ навститъ меня уже съ женою.

Онъ разстался со мною въ самомъ радужномъ настроеніи, а я вернулся къ своимъ паціентамъ. Меня ожидала усиленная работа, надо было вновь завоевать утраченную въ мое отсутствіе область и исправить нкоторыя погршности моего замстителя.

Спустя недль шесть, уже глубокой ночью, я сидлъ у себя, погрузившись въ чтеніе очень для меня занимательнаго медицинскаго сочиненія, какъ вдругъ небритый, растрепанный человкъ, отстранивъ моего перепуганнаго слугу, ворвался ко мн въ комнату. Онъ упалъ на стулъ, и я съ ужасомъ узналъ въ немъ моего друга Чарльза Карристона.

V.

— Конецъ наступилъ прежде, чмъ я ожидалъ! подумалъ я, давъ знакъ испуганному слуг выйти, закрывъ дверь и очутившись лицомъ къ лицу съ человкомъ, котораго считалъ помшаннымъ. Онъ вскочилъ, молча пожалъ мн руку, затмъ кинулся снова на стулъ и закрылъ руками лицо. Все тло его конвульсивно вздрагивало. Глубоко потрясенный, я отнялъ его руки отъ лица.

— Взгляните на меня, Карристонъ, сказалъ я настойчиво.— Взгляните на меня и разскажите, что случилось.

Онъ поднялъ глаза и посмотрлъ на меня. На губахъ его блуждала странная улыбка. Со свойственною ему сообразительностью онъ угадалъ мои опасенія и прямо и спокойно устремилъ на меня глаза.

— Нтъ, сказалъ онъ,— это не то, чего вы боитесь. Но убдитесь въ этомъ. Спрашивайте меня, испытайте, и вы увидите, что я не сумасшедшій, что умственно я такъ же здоровъ, какъ и вы.

Онъ говорилъ такъ разумно, глаза его такъ твердо выдерживали мой взглядъ, что я тотчасъ увидлъ свою ошибку. Повидимому, онъ былъ сильно возбужденъ, но нельзя было усумниться въ томъ, что онъ такъ же здоровъ умственно, какъ и я.

— Слава Богу, вы можете такъ смотрть на меня и такъ говорить со мною! воскликнулъ я съ чувствомъ облегченія.

— И такъ, вы убдились? спросилъ онъ,

— Скажите, что случилось?

Когда онъ разсялъ мои опасенія, его возбужденіе и разстройство снова усилились. Въ волненіи онъ схватилъ меня за руку. — Маделена! зашепталъ онъ,— Маделена, мое счастье.,.ушла!

— Ушла? повторилъ я.— Куда?

— Какой-то негодяй похитилъ ее, увезъ… быть можетъ, навсегда!

— Но, Карристонъ, это невозможно, чтобы въ такое короткое время другой завладлъ ея сердцемъ! Но если это такъ, то конечно…

— Какъ! воскликнулъ онъ, прерывая меня.— Вы, который знали ее, можете напасть на такую безумную мысль, что Маделена Рованъ покинула меня добровольно! Нтъ — ее похитили, заманили, увели насильно и не пускаютъ! Но я найду ее, или убью негодяя, кто сдлалъ это!

Тутъ онъ вскочилъ и заходилъ по комнат. Лицо его исказилось злобой и отчаяніемъ, руки сжались въ кулаки.

— Дорогой другъ, вы говорите загадками! сказалъ я.— Садитесь и разскажите спокойно, что произошло. Но прежде всего я позову кого-нибудь. Вы совершенно обезсилены, вамъ необходимо пость и выпить.

— Нтъ, мн ничего не нужно, возразилъ онъ.— Я только усталъ, я здилъ въ Шотландію такъ быстро, какъ только это возможно. Я только-что вернулся въ Лондонъ, повидался лишь съ однимъ человкомъ и поспшилъ къ вамъ, моему другу, чтобы просить вашей помощи — и быть можетъ защиты. Я уже лъ и пилъ, я знаю, что мн нужно быть здоровымъ и не терять силъ.

Но я все-таки настоялъ, чтобы принесли бутылку вина. Онъ выпилъ стаканъ, затмъ принудилъ себя быть спокойне и разсказалъ мн слдующее:

Посл того какъ мы разстались, возвратясь изъ Шотландіи, Карристонъ ухалъ въ родовое помстье въ Оксфордшайр, чтобы сообщить своему дяд о предстоящей свадьб. Старый баронетъ, перешедшій почти въ дтство, мало заинтересовался ршеніемъ своего племянника. И хотя громадное состояніе старика было уже окончательно распредлено, такъ что его согласіе или несогласіе не могло повліять на ршеніе племянника, тмъ не мене, старикъ былъ главою семьи, и Карристонъ считалъ своей обязанностью извстить его о предстоящей перемн въ жизни. Вообще, молодой человкъ не длалъ изъ этого тайны, и вскор каждый членъ семьи зналъ, что наслдникъ титула и помстій намренъ жениться на никому неизвстной, бдной двушк. Не имя понятія о красот и рдкой привлекательности Маделены Рованъ, родственники жениха воздержались отъ поздравленій, а Ральфъ Карристонъ, двоюродной братъ, къ которому Чарльзъ питалъ такое странное недовріе, написалъ рзкое письмо, полное насмшекъ и глумленій. Письмо это и отвтъ на него Чарльза Карристона еще боле обострили отношенія двоюродныхъ братьевъ. Кром того, другъ мой узналъ, что въ сосдств, гд жила Маделена, собирали справки о происхожденіи молодой двушки. Твердо убжденный, что это длалось по порученію Ральфа, Карристонъ написалъ ему, благодаря за участіе, которое тотъ принималъ въ его будущемъ счастьи, и просилъ его за дальнйшими свдніями обращаться прямо къ нему. Естественно, что это вызвало окончательный разрывъ.

Впрочемъ, Чарльзъ Карристонъ мало заботился о томъ, нравится ли его родственникамъ его выборъ. Онъ страстно любилъ невсту и тотчасъ началъ приготовленія къ свадьб. Хотя Маделена вовсе не знала о томъ выдающемся положеніи, какое занималъ ея женихъ, и хотя она не приносила ему ни пенни, онъ желалъ предоставить ей вс матеріальныя преимущества, какія бы предоставилъ самой знатной молодой двушк на ея мст. Для того, чтобы перевести на ея имя часть имнія, нужны были законныя формальности, требовавшія времени. Посл окончанія этихъ длъ онъ намревался немедленно хать въ Шотландію, откуда предполагалъ возвратиться уже съ женою. Онъ пріискивалъ и подходящую квартиру.

При своихъ артистическихъ наклонностяхъ, Карристонъ не хотлъ еще поселиться надолго въ Англіи и начинать жизнь, какую обыкновенно ведутъ богатые англичане. Онъ хотлъ ухать съ Маделеной на нсколько мсяцевъ заграницу и провести зиму въ Канн. Наскучивъ однако жить въ гостинницахъ, онъ желалъ нанять меблированный домъ, и повренный, которому онъ поручилъ это дло, извстилъ его, что нашелъ подходящее помщеніе. Требовалось однако скорое ршеніе, и другъ мой счелъ самымъ лучшимъ създить самому на югъ Франціи, чтобы убдиться, насколько рекомендованный ему домъ достоинъ прелестной женщины, которая временно будетъ здсь хозяйкой.

Онъ написалъ Маделен, что намренъ ухать на нсколько дней, и прибавилъ, что такъ какъ будетъ все время въ разъздахъ, чтобы она не писала ему до возвращенія.. Но цли своего путешествія онъ не сообщилъ ей. Она узнала бы тогда о его намреніи провести зиму въ Канн. Это, конечно, удивило бы ее, и весь его прекрасный замыселъ сдлать ей сюрпризъ былъ бы испорченъ.

Въ день отъзда во Францію онъ получилъ отъ Маделены извщеніе о нездоровьи ея тетки. Впрочемъ, она не выказывала особыхъ опасеній, и Карристонъ, который быть можетъ думалъ о старой шотландк меньше, чмъ она этого заслуживала за свою доброту къ племянниц, ухалъ, не предчувствуя никакого несчастія.

Онъ създилъ туда и обратно съ возможною скоростью. Въ Канн ему пришлось однако пробыть два дня, пока ему удалось окончательно уговориться какъ съ собственникомъ виллы, такъ и съ ея настоящимъ жильцомъ. Готовясь ухать каждый часъ, онъ не писалъ Маделен, разсчитывая, что письмо, отправленное имъ въ Англіи, придетъ не позже письма, отправленнаго изъ Канна.

По прибытіи въ Оксфордъ, гд Карристонъ жилъ въ послднее время, онъ засталъ два письма. Одно отъ Маделены, написанное въ день отъзда изъ Англіи. Она сообщала, что болзнь тетки приняла неожиданно опасный оборотъ, и она умерла въ тотъ же день.

Второе письмо было анонимное, написанное женскимъ почеркомъ. Въ немъ совтывали мистеру Карристону немножко присматривать за невстой, иначе можетъ случиться, что она его обманетъ. Пишущая не удивилась бы, услышавъ, что миссъ Рованъ сбжала съ однимъ молодымъ человкомъ, фамиліи котораго она назвать не хочетъ. Съ прекраснымъ этимъ посланіемъ, вызваннымъ вроятно женскою завистью, Карристонъ поступилъ, какъ и надлежало. Онъ изорвалъ его въ клочки и бросилъ въ каминъ. Однако мысль о томъ, что Маделена одна въ дом, пугала его. Покойная не имла дтей, а потому вс распоряженія и отвтственность за нихъ падала теперь на молодую двушку. На слдующее утро Карристонъ ухалъ въ Шотландію.

Прибывъ въ домъ невсты, онъ нашелъ въ немъ только слугъ. Они очень удивились его прізду и стали спрашивать о Маделен. Отъ этихъ вопросовъ у него сжалось сердце. Онъ отвтилъ встрчными вопросами и вскор узналъ то, что было извстно людямъ.

Это было немного. На другой день посл похоронъ Маделена отправилась въ Килиндеръ, чтобы посовтываться съ давнишнимъ другомъ тетки о своихъ длахъ. Однако она не была у этого друга, и не вернулась домой, но извстила, что должна немедленно отправиться въ Лондонъ, откуда общала писать. Это все, что объ ней знали.

Это сообщеніе до того перепугало и взволновало Карристона, что честные слуги съ удивленіемъ на него посматривали. Миссъ Рованъ ухала — это правда, но она сообщила, куда ухала. Правда и то, что они не знали причины этого внезапнаго отъзда, даже безъ вещей, правда и то, что Маделена еще не писала, но вроятно письмо придетъ завтра. Но Карристонъ думалъ иначе. Не говоря имъ о своихъ опасеніяхъ, онъ поторопился ухать обратно въ Килиндеръ.

Изъ разспросовъ на станціи желзной дороги узналъ онъ, что молодая двушка взяла билетъ въ Лондонъ, но никто не могъ сказать, достигла ли она предполагаемой цли своего путешествія, точно также не было надежды найти здсь какіе-нибудь слды. Оставаться въ Шотландіи не было цли. Онъ не могъ заснуть, совершенно разстроенный, и возвратился въ Лондонъ и все время ломалъ голову, гд ему найти свою невсту.

— Ее заманили подъ какимъ-нибудь предлогомъ! воскликнулъ онъ, окончивъ свой разсказъ.— Ее спрятали, не выпускаютъ, и я знаю, кто это сдлалъ! Въ этомъ я такъ ясно вижу проклятую руку Ральфа Карристона, точно онъ самъ сообщилъ мн это.

Я снова искоса посмотрлъ на него. Болзненное это недовріе къ родственнику превращалось у него въ какую-то манію. Все предъидущее онъ разсказалъ ясно и понятно, но теперь, перейдя къ предположеніямъ, онъ высказывалъ нчто несообразное. Какъ ни основательно могло быть подозрніе, что Ральфъ желалъ занять его мсто, я не могъ подыскать причины, зачмъ ему было увозить Маделену..

— Но зачмъ ему длать это? спросилъ я,— Чтобы помшать вашей свадьб? Вы еще молоды, и онъ вроятно ожидалъ, что вы когда-нибудь женитесь.

Карристонъ наклонился ко мн и понизилъ свой голосъ до шопота.

— Я скажу вамъ побудительную причину, она-то и привела меня къ вамъ, сказалъ онъ.— Не вы одни неправильно судите обо мн и полагаете, что я расположенъ къ душевной болзни. Я, конечно, знаю, что вы и другіе ошибаетесь, но я также знаю, что Ральфъ увезъ мою невсту потому, что онъ думаетъ и надется, что утрата ея доведетъ меня до сумасшествія и быть можетъ до самоубійства. Поэтому я отправился къ нему,— я прямо оттуда — и могу сказать вамъ, Брандъ, что когда я обвинялъ его въ преступленіи, размахивалъ въ бшенств руками, угрожалъ ему мщеніемъ, его отвратительные глаза зажглись радостью. Я слышалъ, какъ онъ проговорилъ сквозь зубы: ‘И не такимъ людямъ надвали смирительную куртку’ — и тогда мн стало ясно, зачмъ онъ это сдлалъ. Тогда я постарался успокоиться и ушелъ, но онъ, безъ сомннія, постарается засадить меня въ сумасшедшій домъ. Вотъ почему я разсчитываю на вашу защиту и помощь, и надюсь также, что вы поможете мн отыскать Маделену.

Такъ ловко и искусно задуманное преступленіе, въ которомъ онъ обвинялъ своего родственника, хотя и было возможно, не успокоило меня относительно состоянія здоровья моего друга. Я охотно общалъ ему свою помощь.

— А теперь, дорогой Карристонъ, ни слова боле о дл, прибавилъ я.— Раньше завтрашняго дня мы ничего не можемъ предпринять, и тогда мы обсудимъ, что длать. Теперь примите эти успокоительныя капли и ложитесь спать. Я врю, что умственно вы такъ же здоровы, какъ я, но, вы знаете, лишеніе сна дйствуетъ вредно даже на самаго сильнаго человка.

Я приготовилъ успокоительныя капли. Онъ принялъ ихъ безъ возраженія, и я не отходилъ отъ него, пока онъ не уснулъ глубокимъ, тяжелымъ сномъ.

VI.

Человкъ, описывающій дйствительное приключеніе, передъ писателемъ, изобртающимъ исторію, иметъ то преимущество, что не связанъ никакими художественными соображеніями. Ему не нужно увеличивать интересъ разными таинственностями и интересами, приберегая объясненія ихъ къ концу. Я пользуюсь своимъ преимуществомъ и тотчасъ опишу, что длала въ послднее время миссъ Рованъ. Все это я слышалъ впослдствіи отъ нея самой.

Посл похоронъ старой шотландки, когда друзья, отдавшіе послдній долгъ усопшей, разошлись, Маделена осталась одна въ дом съ двумя служанками. Нсколько добрыхъ людей предложили ей побыть съ нею, но она отклонила это. Ей хотлось быть одной, при томъ врядъ ли бы она нашла утшеніе въ обществ этихъ честныхъ, но необразованныхъ и мало имющихъ съ ней общаго людей. И такъ она осталась одна со своимъ горемъ, которое смягчалось мыслью о предстоящемъ счастьи. День прізда жениха близился все боле, ей не долго оставалось быть одной. Она не сомнвалась, что какъ только Карристонъ узнаетъ о смерти ея тетки, онъ тотчасъ прідетъ, кром того ей нечего бояться среди мирныхъ сосдей. Положеніе ея въ дом не было сомнительно. Старуха была бездтна и все завщала племянниц. Маделена ршилась спокойно ждать возвращенія жениха.

Между тмъ нужно было привести въ порядокъ нкоторыя дла, и душеприкащикъ, мистеръ Дугласъ, жившій въ Килиндер, сообщилъ ей во время погребенія, что ему нужно переговорить съ нею. Онъ хотлъ самъ прійти къ ней на ферму на слдующій день, но миссъ Рованъ, которой нужно было кое-что закупить, отклонила его предложеніе, сказавъ, что не желаетъ его безпокоить и сама прідетъ въ городъ.

Несмотря на свое суевріе, Маделена была отважная двушка, и при всей нжности своей красоты — здорова и сильна. Обыкновенно она вставала очень рано и уже въ семь часовъ утра собралась въ путь. Вначал она думала взять съ собою кучера, но именно въ этотъ день у него была спшная работа. При томъ онъ любилъ болтать, и Маделена знала, что онъ будетъ разговаривать всю дорогу, между тмъ какъ она чувствовала потребность остаться одной со своими мыслями, и грустными, и счастливыми. Дорогу она знала превосходно, ничего не боялась, предполагая вернуться домой до солнечнаго заката, при томъ пони ея былъ силенъ и спокоенъ. И вотъ молодая двушка отправилась одна въ городъ, отстоявшій въ шести часахъ пути.

Кром нсколькихъ туристовъ, наслаждавшихся утреннею свжестью, молодая двушка встртила только двухъ или трехъ человкъ. Она уже почти достигла Килиндера, какъ на встрчу ей попался мальчикъ верхомъ на пони. Мальчикъ вроятно зналъ ее, онъ остановилъ лошадку и передалъ Маделен телеграмму. Получивъ нсколько шиллинговъ, мальчикъ ускакалъ, радуясь вроятно, что ему не пришлось хать на ферму, а Маделена вскрыла депешу.

Вотъ ея содержаніе:

‘Мистеръ Карръ опасно боленъ. Прізжайте тотчасъ. Васъ ждутъ въ Лондон’.

Молодая двушка не вскрикнула и не упала въ обморокъ. Она только болзненно застонала, закусила губы и погнала пони. Прибывъ въ Килиндеръ, она прохала прямо на станцію желзной дороги.

Къ счастью, или врне къ несчастью, при ней было столько денегъ, что ей не потребовалось зазжать къ мистеру Дугласъ. Страшное горе не лишило ее сообразительности. Поздъ отходилъ черезъ десять минутъ. Она купила билетъ, отыскала человка, который могъ доставить телжку и пони на ферму и съ нимъ же сообщила то, что передали Карристону.

Она хала точно во сн. Она думала только о жених, котораго боялась увидть больнымъ, умирающимъ, быть можетъ, мертвымъ… Часъ проходилъ за часомъ, наступили сумерки, въ вагон стемнло, но наконенъ достигли Лондона! Не зная, куда обратиться, и что длать, молодая двушка выпрыгнула изъ вагона на платформу, гд ее съ поклономъ встртилъ прилично одтый джентльменъ и назвалъ по имени. И такъ ее ожидали!

Миссъ Рованъ умоляюще сложила руки.

— О, скажите, что… онъ живъ? воскликнула она, глубоко взволнованная.

— Мистеръ Карръ живъ. Онъ только очень боленъ. У него горячка, онъ все зоветъ васъ, отвтили ей.

— Гд же онъ? Отведите меня къ нему.

— Онъ въ дом одного своего друга, далеко отсюда. Я посланъ встртить и проводить васъ, если вы въ силахъ пуститься немедленно въ дорогу.

— Пойдемте, демъ тотчасъ! воскликнула Маделена.

— Гд ваши вещи? спросилъ ее провожатый.

— У меня нтъ вещей. Идемте!

— Но вамъ необходимо прежде подкрпить срои силы.

— Мн ничего не нужно, не будемъ терять времени.

Джентльменъ посмотрлъ на свои часы.

— Мы еще поспемъ, сказалъ онъ, подозвалъ извощика и приказалъ какъ можно скоре хать на Паддингтонскій вокзалъ, гд они застали еще почтовый поздъ.

Во время перезда по Лондону, Маделена забросала своего спутника вопросами и вотъ что узнала: Мистеръ Карръ остановился на нсколько дней у своего друга въ западной части Англіи. Вчера онъ упалъ съ лошади и такъ серьезно расшибся, что жизнь его въ опасности. Онъ постоянно зоветъ Маделену. Адресъ ея нашли въ одномъ изъ писемъ, и тотчасъ ей телеграфировали, и за эту доброту миссъ Рованъ поблагодарила своего спутника со слезами на глазахъ.

Господинъ этотъ мало говорилъ самъ, но очень вжливо отвчалъ на вс ея вопросы. На взволнованную и убитую горемъ миссъ Рованъ онъ произвелъ впечатлніе врача, который видлъ больнаго и принималъ участіе въ уход за нимъ. Она не спрашивала его фамиліи, а самъ онъ ей не назвался.

Въ Паддингтон онъ помстилъ ее въ дамское отдленіе и оставилъ одну, сказавъ, что онъ куритъ. Маделена удивилась немного, что онъ оставляетъ ее одну, но поздъ скоро двинулся, а на всхъ большихъ станціяхъ господинъ являлся къ ней въ вагонъ съ предложеніемъ разныхъ услугъ. Она не была голодна, но разъ или два напилась чаю, и наконецъ горе, утомленіе и слабость, вызванныя тмъ, что она долго ничего не ла, произвели свое дйствіе. Она задремала съ необсохшими еще слезами и проспала долго, не просыпаясь даже во время остановокъ.

Наконецъ ее разбудилъ спутникъ. Онъ стоялъ въ дверяхъ вагона.

— Намъ нужно выходить, сказалъ онъ. Забытое во сн горе съ новою силою нахлынуло на двушку, въ то время, когда она стояла со своимъ спутникомъ на пустой платформ.

— Это непріятно, но я долженъ сказать вамъ, что намъ еще предстоитъ путь и не близкій. Не хотите ли прежде отдохнуть?

— Нтъ, нтъ, подемте тотчасъ, воскликнула она въ лихорадочномъ волненіи,

Господинъ поклонился.— Въ такомъ случа идемте, экипажъ ждетъ, сказалъ онъ.

У крыльца станціи они нашли экипажъ, запряженный одной лошадью съ кучеромъ, закутаннымъ такъ, что только виднлись одни его глаза. Было еще очень темно, но разсвтъ былъ недалекъ. Спутникъ ея открылъ дверцу экипажа, приглашая ее ссть.

Она медлила.

— Спросите человка, въ какомъ положеніи больной, сказала она,— Онъ долженъ это знать.

— Простите мое невниманіе, отвтилъ господинъ. Затмъ подошелъ къ кучеру, обмнялся съ нимъ нсколькими словами, вернулся къ Маделен и сообщалъ, что мистеръ Карръ живъ, въ полной памяти и съ нетерпніемъ ожидаетъ ее.

— О, пожалуйста, подемте скоре, воскликнула бдная двушка, садясь въ экипажъ. Господинъ слъ рядомъ съ нею, и они хали долго и молча. Наконецъ они остановились. Начинало свтать, и Маделена увидла, что они находятся передъ домомъ, дверь котораго открыта. Она поспшно вошла.

— Гд онъ? Гд? спрашивала она въ такомъ безпокойств, что не обратила вниманія на окружающую обстановку. Она думала только объ одномъ — поскоре увидть своего больнаго.

— Позвольте, я покажу вамъ дорогу, сказалъ ея спутникъ.— Слдуйте за мною. Съ этими словами онъ поднялся по лстниц, остановился наверху и осторожно отворилъ дверь. Затмъ онъ отступилъ въ сторону, давая дорогу двушк. Комната была слабо освщена, у задней стны стояла кровать съ опущеннымъ пологомъ. Маделена проскользнула мимо своего спутника и бросилась на колни передъ постелью, на которой она ожидала увидть своего больнаго жениха. Въ эту минуту она услышала или ей показалось, что замокъ двери щелкнулъ.

VII.

На слдующій день Карристонъ спалъ очень долго. Считая каждый мигъ физическаго и душевнаго покоя великимъ для него благодяніемъ, я не будилъ его. Онъ крпко еще спалъ, когда около полудня какой-то господинъ пожелалъ меня видть. Онъ не подалъ своей карточки, и я полагалъ, что пришли ко мн за докторскимъ совтомъ.

Въ ту минуту, когда господинъ этотъ появился на порог комнаты, я узналъ его. Это былъ мой спутникъ съ тонкими губами, съ которымъ я познакомился весною по дорог въ Борнемоутъ, тотъ самый человкъ, который такъ интересовался моими воззрніями на душевныя болзни и который такъ внимательно слушалъ меня, когда я, не называя имени, описывалъ ему состояніе моего друга Карристона.

Я уже хотлъ привтствовать вошедшаго, какъ знакомаго, но онъ, не давъ мн даже открыть рта, началъ извиняться за свой приходъ.

— Вы, конечно, простите мою назойливость, когда узнаете мое имя. Я Ральфъ Карристонъ.

Какъ молнія сверкнула у меня мысль при воспоминаніи о моемъ давнишнемъ разговор: не правъ ли Чарльзъ Карристонъ со своими безумными подозрніями. Я могъ только надяться, что мистеръ Ральфъ Карристонъ не запомнилъ такъ хорошо моего лица, какъ я запомнилъ его. Я поклонился холодно и молча.

— Полагаю, что одинъ изъ моихъ родственниковъ находится теперь у васъ, докторъ, началъ онъ.

— Да, мистеръ Карристонъ гоститъ у меня, отвтилъ я.— Мы старые друзья!

— А,— я не зналъ этого. Я не слыхалъ, что вы считаетесь его другомъ, проговорилъ онъ. Но если вы съ нимъ дружны, то вамъ тмъ легче засвидтельствовать состояніе его здоровья. Каковъ онъ сегодня — очень бушуетъ?

Я сдлалъ видъ, что не понимаю смысла его словъ.

— Бушуетъ! Этого всего мене я могу ожидать отъ него, отвтилъ я съ улыбкой.— Онъ очень утомленъ дорогой и очень огорченъ.

— Да, да, бдняжка! Его возлюбленная сбжала, или что-то въ этомъ род. но какъ доктору, вамъ, конечно, извстно, что умъ его не въ порядк. Друзья его и родственники очень безпокоятся объ немъ. Мы думаемъ, что быть можетъ даже необходимо отдать его подъ медицинскій надзоръ, конечно, только временно, съ цлью боле правильнаго надъ нимъ наблюденія. И вотъ я пришелъ узнать ваше мнніе и, въ случа необходимости, просить вашей помощи.

— Моей помощи, въ чемъ, мистеръ Карристонъ?

— Нельзя же оставлять на свобод молодаго человка, который угрожаетъ смертью своимъ родственникамъ. Поэтому я привезъ доктора Дэлей, котораго вы, конечно, знаете. Онъ ждетъ внизу, въ моемъ экипаж, и съ вашего разршенія я попрошу его сюда. Онъ изслдуетъ бднаго Чарльза, а затмъ свидтельство о разстройств умственныхъ его способностей вы составите уже вдвоемъ.

— Мистеръ Карристонъ, отвтилъ я съ особеннымъ рзкимъ удареніемъ,— позвольте мн сказать вамъ прямо и ршительно, что въ настоящее время родственникъ вашъ такъ же здоровъ умственно, какъ и вы. Докторъ Дэлей — кто бы онъ ни былъ — не засвидтельствуетъ противнаго, и никакая больница душевно-больныхъ не приметъ мистера Карристона.

Непріятное, злобное выраженіе промелькнуло на лиц человка, но голосъ его остался по-прежнему мягкимъ и вжливымъ.

— Непріятно, что мы такъ расходимся въ этомъ отношеніи съ вами, сказалъ онъ.— Но своего родственника я знаю лучше васъ, докторъ. Я видлъ его такимъ, какимъ вроятно онъ не показывался вамъ. Еще вчера одъ былъ у меня въ такомъ разъяренномъ состояніи, что я каждую минуту ожидалъ, что онъ кинется на меня съ ножомъ.

— Быть можетъ, у него были основанія для такого гнва, отвтилъ я.

Ральфъ Карристонъ посмотрлъ на меня тмъ холоднымъ взглядомъ, о которомъ упоминалъ его родственникъ.

— Если двоюродный братъ мой сумлъ убдить васъ въ истин своихъ фантазій, то я могу только сказать, что доктора гораздо легковрне, чмъ я предполагалъ, сказалъ онъ.— Но спорить объ этомъ вопрос не стоитъ. Вы не хотите поддержать меня — придется обойтись и безъ васъ. Прощайте, докторъ.

И онъ покинулъ комнату съ тмъ же любезнымъ лицомъ, съ какимъ и вошелъ, а я остался со своими сомнніями. Было странно, что Ральфъ Карристонъ оказался тмъ именно человкомъ, котораго я встртилъ на желзной дорог, но эта встрча не доказывала еще его замысла привести своего родственника къ сумасшествію увозомъ Маделены Рованъ. Между тмъ, если онъ былъ невиновенъ въ исчезновеніи двушки, то запальчивость родственника не могла не показаться ему помшательствомъ. Несмотря на отвращеніе, которое возбуждалъ во мн этотъ человкъ, я не зналъ въ данную минуту, на чемъ остановиться.

Карристонъ продолжалъ спать и, уходя на практику, я оставилъ ему записку, настоятельно прося его не выходить до моего возвращенія. Придя домой, я засталъ его уже одтымъ и гораздо боле похожимъ на себя, нежели вчера. Но такъ какъ посл моего возвращенія подали тотчасъ обдать, то поговорить безъ стсненія о занимавшемъ васъ предмет мы могли только позже.

Какъ только мы остались одни, я обратился къ нему.

— Теперь намъ нужно обсудить, что длать. Мн кажется, что намъ открытъ только одинъ путь. У васъ денегъ въ избытк, и потому лучше всего обратиться къ помощи полиціи. Молодая двушка не можетъ безслдно пропасть, не зарыта же она въ землю.

Къ моему удивленію, Карристонъ отклонилъ этотъ планъ.

— Нтъ, сказалъ онъ,— человкъ, который увезъ Маделену, помстилъ ее, безъ сомннія, въ такомъ мст, гд ее полиція не найдетъ. Я долженъ выслдить ее самъ.

— Выслдить вамъ самому! Пока вамъ это удастся, могутъ пройти мсяцы, даже годы. Въ это время ее могутъ убить, или поступить съ нею еще хуже…

— Я всегда буду знать, что съ нею, и Ральфъ заплатитъ мн жизнью, если…

— Но какой у васъ слдъ, какія указанія? Окажите мн все.

Карристонъ слабо улыбнулся.

— Никакого слда, который могъ бы вамъ показаться стоющимъ и которому вы могли бы поврить, сказалъ онъ.— Но мн извстно, что ее держатъ взаперти. Она очень несчастна, но пока съ нею не обращаются дурно. Неужели вы думаете, что я не лишился бы разсудка, еслибы не зналъ этого!

— Но какъ вы можете это знать?

— Благодаря той моей способности видть на разстояніяхъ второму зрнію, тому именно свойству, надъ которымъ вы сметесь. Я зналъ, что буду обладать этимъ даромъ, но я не подозрвалъ, какъ онъ мн пригодится. Уже три раза я видлъ Маделену и увижу ее опять, какъ только наступитъ это удивительное состояніе.

Весь этотъ фантастическій бредъ онъ высказывалъ такъ просто и убдительно, что у меня снова пробудились подозрнія относительно цлости его ума, чуть не приходилось сознаться, что Чарльзъ не въ здравомъ ум.

— Скажите мн, что вы подозрваете подъ этимъ ‘удивительнымъ состояніемъ’? спросилъ я, съ намреніемъ добраться до сути.— Родъ ли это восторженнаго состоянія?

Казалось, ему трудно было объяснить это, но я настойчиво требовалъ отвта.

— Да, сказалъ онъ наконецъ,— это должно быть родъ экстаза. Мною овладваетъ необъяснимое чувство. Я знаю только, что глаза мои устремляются на какой-нибудь предметъ,— онъ вдругъ исчезаетъ, и я вижу Маделену.

— Какъ она является вамъ?

— Она является мн въ тускломъ круг свта, какъ кругъ волшебнаго фонаря. Иначе я не могу это описать. Но я вижу ее такъ ясно, точно она стоитъ передо мною. Я вижу коверъ, на которомъ она стоитъ, стулъ, на которомъ она сидитъ, столъ, на который она положила руку, однимъ словомъ, я вижу то, къ чему она прикасается, но только одно это. Такъ, напримръ, я видлъ, что она съ кмъ-то говорила, обращалась съ мольбою, но этотъ нкто оставался невидимымъ. Еслибы она дотронулась до этого человка, я увидлъ бы и его.

Насколько я могъ судить о состояніи Карристона, оно, по моему мннію, происходило отъ крайняго возбужденія нервовъ или же отъ избытка фантазіи. Сила его воображенія всегда казалась мн необычной, и теперь, при мучившихъ его опасеніяхъ и томительной неизвстности, въ какой онъ находился, у него являлись галлюцинаціи, какъ у другихъ людей — сны. Я молчалъ, обдумывалъ, какъ лучше побороть и разсять эти поразительныя виднія, но, не придя еще ни къ какому заключенію, былъ. отозванъ къ больному. Я пробылъ у него не долго и возвратился домой, чтобы продолжать разговоръ съ Карристономъ.

Войдя въ комнату, я засталъ его на томъ самомъ мст, на которомъ я его оставилъ. Онъ сидлъ лицомъ къ двери, и при вид его я весь похолодлъ. Онъ нагнулся впередъ, положивъ руки на столъ, и все его тло застыло и было неподвижно. Глаза пристально устремились въ одну точку, не видя, вроятно, ничего, что могъ бы видть я. Онъ не слышалъ ни моего прихода, ни того, какъ я притворялъ дверь. Онъ находился, очевидно, въ томъ состояніи, которое передъ тмъ мн описывалъ.

Первымъ моимъ движеніемъ было разбудить его. Однако, я воздержался, подумавъ, что это случай изучить характеръ болзни, и что имъ необходимо воспользоваться. Я не могъ смотрть на это иначе, какъ на болзнь, и ршилъ прослдить странное явленіе во всей его послдовательности.

Я приблизился къ столу и въ разстояніи одного фута отъ Карристона сталъ пристально смотрть ему въ глаза. Онъ не подалъ признака, что узнаетъ меня или видитъ, и я долженъ сознаться, что у меня явилось такое ощущеніе, точно онъ смотритъ сквозь меня. Зрачки его были расширены, глаза широко раскрыты. Я зажегъ спичку и даже поднесъ къ его глазамъ, но онъ даже не моргнулъ.

Признаюсь, случай этотъ выходилъ изъ области моего пониманія, я не имлъ никакихъ научныхъ данныхъ и не зналъ, какъ поступить лучше. Я ршилъ сидть смирно и внимательно наблюдать.

Еслибы Карристонъ не дышалъ правильно и еслибы въ его пальцахъ не замчалось конвульсивной дрожи, его можно было бы принять за статую или за мертвеца. Лицо его не было блдне, чмъ до припадка, тмъ не мене этотъ неподвижный человкъ, не видящій предметовъ, окружающихъ его, и, напротивъ, видящій вдали то, что недоступно глазамъ другихъ смертныхъ, производилъ гнетущее впечатлніе. Я глубоко вздохнулъ, наблюдая за нимъ. Конецъ, къ которому должно было привести такое состояніе, не подлежалъ никакому сомннію. Желая разбудить его, я все же ршился предоставить настоящій припадокъ своему теченію, чтобы узнать, когда и какимъ способомъ вернется сознаніе.

Такъ прошло около десяти минутъ, показавшихся мн безконечными, пока наступила перемна. Я увидлъ, какъ губы его дрогнули, вки шевельнулись нсколько разъ и, наконецъ, точно въ изнеможеніи, закрылись. Неестественное напряженіе мускуловъ прекратилось, онъ громко вздохнулъ, откинулся на спинку стула, и лобъ его покрылся крупными каплями пота. Припадокъ кончился.

Вмигъ я очутился около него и принудилъ его выпить рюмку вина. Тутъ онъ посмотрлъ на меня и началъ говорить. Голосъ его былъ слабъ, но слова понятны.

— Я видлъ ее, сказалъ онъ.— Она здорова, но очень, очень несчастна. Она стояла на колняхъ, молилась и протягивала свои прелестныя руки. А я все не знаю, гд искать ее, мою бдную, дорогую невсту.

Я подождалъ, пока онъ настолько оправится, чтобы говорить безъ вреда для его здоровья. Тогда я началъ:

— Скажите мн, Карристонъ, виднія эти наступаютъ помимо вашей воли, или вы сами вызываете ихъ?

Онъ подумалъ нсколько минутъ.

— Съ точностью не могу сказать, отвтилъ онъ.— Не думаю, чтобы я могъ произвольно располагать этою способностью, но я чувствую, что когда наступаетъ припадокъ, я могу отклонить его при нкоторомъ усиліи воли.

— Въ такомъ случа, общайте мн по мр силъ бороться противъ этихъ искушеній. Если вы не послдуете моему совту, вы помшаетесь черезъ нсколько мсяцевъ.

— Этого я не могу общать, отвтилъ Карристонъ.— Отъ времени до времени я долженъ ее видть, иначе я умру. Но общаю поддаваться этому по возможности рже. Я знаю хорошо, что слдующее за тмъ истощеніе очень опасно.

Дйствительно, видъ у него былъ истомленный, и я не удовольствовался его общаніемъ. Но за невозможностью добиться ничего боле, счелъ за лучшее уложить его въ постель. Сонъ, если только онъ могъ уснуть, было самое лучшее средство для успокоенія нервовъ.

VIII.

Хотя Карристонъ постоянно уврялъ, что поселился у меня, чтобы воспользоваться моей помощью и, въ случа надобности, стать подъ мою защиту, то упорство, съ какимъ онъ отказывался слдовать моимъ совтамъ, и нежеланіе обратиться къ содйствію полиціи серьезно безпокоили меня. Я не сомнвался, что Маделена Рованъ исчезла, очень возможно, что ее гд-нибудь удерживали противъ воли, но въ этомъ случа слдовало дйствовать, чтобы отыскать ее. Нельзя было ставить ея судьбу въ зависимость отъ галлюцинацій и болзненныхъ фантазій человка, который отъ горя почти лишился разсудка. Поэтому я ршился принять на себя отвтственность и передать дло въ руки полиціи даже подъ опасеніемъ потерять дружбу Карристона.

Замчательно, что, отказываясь слдовать моимъ совтамъ, самъ онъ ничего не могъ предложить. Боязнь и неизвстность были для него настоящей пыткой, между тмъ онъ не зналъ, что предпринять, и ждалъ въ бездйствіи. Казалось, онъ предоставляетъ случаю ршить т затрудненія, для устраненія которыхъ готовъ былъ двинуть небо и землю.

Такъ прошло нсколько дней, пока я добился отъ него разршенія начать дло, и то онъ не позволилъ обратиться прямо къ полиціи, но просилъ воспользоваться услугами частнаго сыщика. Человкъ этотъ по нашему приглашенію пришелъ ко мн на квартиру. Хотя и неохотно, но Карристонъ далъ ему фотографію Маделены и сказалъ, что только усиленнымъ наблюденіемъ за Ральфомъ Карристономъ можно напасть на слдъ исчезнувшей. Мн не понравился этотъ способъ дйствія, точно такъ же, какъ и самая личность сыщика. Но во всякомъ случа начало было сдлано.

Прошла недля, пока мы получили извстіе отъ нашего агента. Карристонъ вообще не ждалъ отъ него никакихъ свдній, онъ поручилъ этому человку заняться дломъ только, чтобы исполнить мое желаніе. Безутшный, бродилъ онъ по дому. Я не говорилъ ему о свиданіи съ его двоюроднымъ братомъ, но предостерегъ, чтобы онъ не разговаривалъ ни съ кмъ изъ постороннихъ, когда выходилъ, что случалось очень рдко: слуги же мои получили строжайшее приказаніе не допускать къ нему никого въ мое отсутствіе.

Между тмъ, въ это время, я тоже собиралъ свднія. Мн хотлось знать ближе мистера Ральфа Карристона, и я просилъ хорошаго своего знакомаго, постоянно вращавшагося въ обществ, собрать объ немъ подробныя справки.

Знакомый сообщилъ мн, что Ральфъ Карристонъ — личность извстная въ Лондон. Онъ женатъ, иметъ домъ въ Дорсетшайр, но большую часть года проводитъ въ Лондон. Прежде его считали богатымъ, теперь же извстно, что каждая десятина его земли заложена и обременена долгами и что онъ часто нуждается въ деньгахъ.— Но, прибавилъ мой знакомый,— онъ еще будетъ богатъ. Между имъ и большимъ наслдствомъ стоитъ только одинъ человкъ, и то такой, жизнь и здоровье котораго очень ненадежны. Поговариваютъ даже, что двоюродный этотъ братъ — душевно больной, и если это подтвердится, то управленіе имніями перейдетъ въ руки Ральфа Карристона.

Посл этого извстія я счелъ необходимымъ вдвойн слдить за своимъ другомъ. Насколько мн было извстно, болзненный припадокъ боле не повторялся, и я начиналъ надяться, что, при надлежащемъ уход, Карристона можно вполн вылчить. Вдругъ въ одинъ изъ дней, безъ всякой видимой причины, онъ, къ ужасу моему, впалъ въ описанное мною состояніе. Въ этотъ разъ онъ сидлъ на другомъ мст, но въ той же комнат. Посл нсколькихъ минутъ, я хотлъ уже разбудить его и хорошенько выбранить, какъ вдругъ онъ вскочилъ на ноги.

— Пустите ее! Пустите! закричалъ онъ и такъ поспшно бросился впередъ, что я едва усплъ стать между нимъ и стною и удержалъ его, чтобы онъ не расшибся.

Придя въ сознаніе, онъ, сильно взволнованный, сказалъ мн, что снова видлъ Маделену, но на этотъ разъ съ нею былъ человкъ, который схватилъ ее за руку и котораго онъ поэтому увидлъ. Дале онъ разсказалъ, что нсколько мгновеній онъ смотрлъ на обоихъ, пока человкъ не схватилъ ее крпче, стараясь увести. Тутъ онъ вскочилъ, чтобы защитить ее, и пришелъ въ себя.

Затмъ онъ сказалъ, что прекрасно запомнилъ черты и наружность человка. И все это онъ говорилъ, какъ и посл прежнихъ припадковъ, такъ просто, точно говорилъ о вещахъ самыхъ обыкновенныхъ, не подлежащихъ никакому сомннію.

Это было слишкомъ странно, слишкомъ безумно! Для меня было ясно, что между галлюцинаціями Карристона, его снами и видніями, или какъ ихъ ни назовите, и настоящимъ помшательствомъ стояла только слабая преграда. Но прежде чмъ считать его неизлчимо больнымъ, я ршился еще разъ обратиться къ его разсудку. Поэтому я сообщилъ ему о посщеніи его двоюроднаго брата, объ его предположеніяхъ и планахъ и просилъ подумать, къ какимъ ужаснымъ послдствіямъ приведетъ его странное поведеніе и еще боле странныя утвержденія. Онъ выслушалъ меня спокойно и внимательно и сказалъ:— Видите, какъ я правъ, приписывая все Ральфу Карристону, и какъ хорошо я сдлалъ, ставъ подъ защиту извстнаго здсь врача, могущаго поручиться за мое здоровье.

— Поручиться за ваше здоровье! Какъ могу я это, слыша, какъ вы говорите такія вещи и стараетесь убдить меня въ нихъ? Вы вскакиваете со стула и бросаетесь на невидимаго врага! Какъ бы вы ни были здоровы, свидтельство мое не будетъ имть никакого значенія, если кто-либо узнаетъ, что здсь происходило. Нтъ, Карристонъ, будьте разсудительне и докажите, что вы здоровы, прибгнувъ къ обычнымъ средствамъ въ вашихъ поискахъ миссъ Рованъ.

Карристонъ не отвчалъ, расхаживая по комнат въ глубокой задумчивости. Мои слова повидимому не произвели на него никакого впечатлнія. Наконецъ, онъ слъ, взялъ первую попавшуюся съ этажерки книгу и, не желая вроятно продолжать объ этомъ предмет разговора, началъ читать. Онъ открылъ книгу на удачу, но едва прочелъ нсколько строкъ, какъ глаза его,— я это ясно видлъ — со вниманіемъ остановились на заинтересовавшемъ его мст, и черезъ минуту онъ весь погрузился въ чтеніе. Я заглянулъ въ книгу, чтобы узнать, что могло такъ сильно увлечь его, и замтилъ, что по несчастью онъ схватилъ сочиненіе, мене всего подходящее къ его настоящему состоянію. Это было недавно вышедшее жизнеописаніе Уильяма Блека, мастерски написанныя воспоминанія человка, который во многомъ походилъ на Карристона. Я хотлъ прервать его чтеніе, какъ другъ мой положилъ книгу и обратился ко мн.

— И такъ, художникъ Барлей врилъ въ виднія Блека?

— Барлей былъ еще глупе самого Блека, отвтилъ я.— Подумайте только, человкъ этотъ видлъ, какъ его талантливый, но сумасшедшій другъ рисовалъ фантастическія головы и вполн врилъ, что это настоящіе портреты умершихъ королей, приходившихъ съ того свта, чтобы показаться Блеку.

При этихъ словахъ Карристона озарила новая мысль.— Дайте мн бумаги и карандашъ, сказалъ онъ, и когда я исполнилъ его просьбу, онъ слъ за столъ и со свойственной ему быстротою сталъ что-то чертить на бумаг. Онъ отложилъ по крайней мр эскизовъ десять, которыми повидимому оставался недоволенъ, и снова принимался рисовать. Наконецъ попытка его удалась. Радостно взволнованный, онъ воскликнулъ:

— Вотъ онъ наконецъ! и поправивъ еще немного эскизъ, подалъ мн листъ.

— Вотъ человкъ, котораго я видлъ съ Маделеной, сказалъ онъ.— Если я найду его, я найду и Маделену! Слова эти онъ проговорилъ тономъ полнйшаго убжденія. Я взялъ бумагу съ большимъ любопытствомъ.

Изображеніе, нарисованное Карристономъ, несмотря на то, что происхожденіемъ своимъ обязано было фантастическому виднію, отличалось замчательною естественностью и жизненностью. Я уже упоминалъ объ удивительномъ талант Карристона рисовать портреты по памяти. Поэтому я готовъ былъ думать, что онъ передалъ очертанія лица, привлекшаго когда-нибудь его вниманіе. Но предположить это было трудно. Эскизъ представлялъ совершенно обыкновенное лицо совершенно обыкновеннаго человка, въ возраст отъ сорока до пятидесяти лтъ — лицо грубое, некрасивое съ всклокоченною бородою. Это не было лицо образованнаго человка, ни даже человка, живущаго въ хорошихъ условіяхъ. Мрачный взглядъ исподлобья прекрасно былъ переданъ Карристономъ нсколькими смлыми штрихами. Пока я это пишу, эскизъ лежитъ передо мною, и въ этомъ случа мн не къ чему обращаться къ своей памяти.

Есть портреты, при взгляд на которые невольно говоришь:— Какъ это должно быть похоже! Нарисованный Карристономъ принадлежалъ къ этому именно разряду. При взгляд на него, чувствовалось, что онъ поразительно похожъ на оригиналъ, мн, имвшему нкоторое понятіе о живописи, было трудно предполагать, что предо мною находится лишь произведеніе болзненно возбужденной фантазіи.

И теперь еще, глядя на рисунокъ, я не удивлюсь, что у меня зародился вопросъ: ‘Неужели возможно? Не обладаютъ ли дйствительно нкоторые люди силою и свойствами, которыя еще совсмъ не изслдованы?’

Мысли эти подтверждены были Карристономъ, который съ такой увренностью, точно физическое существованіе этого человка не подлежало никакому сомннію, продолжалъ:

— Онъ казался сельскимъ жителемъ, въ род англійскаго крестьянина, и теперь я по крайней мр знаю, что долженъ искать Маделену въ деревн. Человка этого легко будетъ узнать, потому что на среднемъ пальц правой руки у него недостаетъ верхняго сустава. Я замтилъ это, когда онъ держалъ Маделену за руку.

Я ничего не отвтилъ, потому что чувствовалъ, что буду говорить на втеръ.

IX.

Спустя день или два посл этого происшествія появился сыщикъ, которому мы поручили разыскать Маделену. Занявшись нашимъ дломъ, онъ не являлся къ намъ еще ни разу и теперь пришелъ, чтобы лично сообщить о своемъ успх. Карристонъ вовсе не интересовался знать, кто такой этотъ человкъ и что онъ сдлалъ. Онъ видимо привлекъ его къ длу для того только, чтобы успокоить мою тревогу. Онъ твердо былъ увренъ, что найдетъ Маделену только помощью своей способности — втораго зрнія — и когда я выражалъ удивленіе, что агентъ нашъ не даетъ о себ никакого извстія, онъ пожималъ плечами и говорилъ, что зналъ заране, что старанія его не принесутъ пользы. Наконецъ агентъ появился, и вроятно съ хорошими встями.

Докладчикъ нашъ обладалъ даромъ слова и говорилъ дловымъ, убдительнымъ тономъ. Увидя насъ, онъ радостно потеръ руки, точно съ успхомъ окончилъ порученіе и ждетъ теперь не только похвалы и благодарности, но и вознагражденія. Онъ держалъ себя такъ, точно сдлалъ важное открытіе, и я попросилъ его ссть и начать свои сообщенія.

Карристонъ равнодушно взглянулъ на него и сталъ въ нкоторомъ отдаленіи. Казалось, онъ считалъ за лишній трудъ слушать этого человка, и можно было подумать, что изъ насъ троихъ онъ мене всего заинтересованъ въ этомъ дл. Онъ даже предоставилъ мн задавать агенту вопросы.

— Ну, мистеръ Шерпъ, посмотримъ, удалось ли вамъ заслужить назначенное вознагражденіе, началъ я.

— Надюсь, сэръ, сказалъ тотъ, съ удивленіемъ посматривая на Карристона, который оставался вполн невозмутимымъ при этомъ отвт.

— Вполн надюсь, что заслужилъ, продолжалъ Шерпъ.— То-есть, это зависитъ отъ того, признаетъ ли господинъ предметы, которые находятся у меня, принадлежащими молодой дам.

При этомъ онъ вынулъ изъ толстаго конверта ленту съ серебряной застежкой, украшенную шотландскими камнями — вещь, которую я ежедневно видлъ на Маделен. Мистеръ Шерпъ, передалъ ленту Карристону, который внимательно осмотрлъ ее. Щеки его зардлись, а въ глазахъ зажегся радостный огонь.

— Какъ вы получили эту вещь? спросилъ онъ взволнованно.

— Тотчасъ скажу. Вы узнаёте ее?

— Я самъ подарилъ это миссъ Рованъ.

— Тогда мы на настоящей дорог, воскликнулъ я радостно.— Продолжайте, прошу васъ, мистеръ Шерпъ.

— Да, господа, мы на настоящей дорог — но не моя вина, если она ведетъ не къ желанной цли. Знаете ли, господа, когда я услышалъ объ исчезновеніи молодой двушки, у меня сложилось собственное мнніе. Я подумалъ, если молодая, красивая двушка…

— Къ чорту ваше собственное мнніе! воскликнулъ сердито Карристонъ.— Продолжайте лучше разсказъ!

Человкъ кинулъ на Карристона злобный взглядъ.

— Хорошо, сказалъ онъ.— Вы поручили мн зорко слдить за извстнымъ господиномъ, и я строго исполнялъ это,. хотя зналъ, что это потерянный трудъ.

— Пожалуйста, скоре къ цли! замтилъ Карристонъ.— Если вы знаете, гд находится миссъ Рованъ, то деньги будутъ выплачены вамъ тотчасъ, какъ только я найду ее.

— Не могу съ точностью утверждать, гд въ настоящее время находится молодая дама, но если вы пожелаете, могу скоро это узнать.

— Разсказывайте вашу исторію, какъ хотите, но только по, короче, сказалъ я, замтивъ, что мои раздражительный другъ готовъ былъ снова разсердиться.

— Убдившись, что ничего не выйдетъ изъ моихъ выслживаній извстнаго господина,— продолжалъ дальше агентъ,— я похалъ въ Шотландію и началъ поиски оттуда. Какъ только я сталъ дйствовать по своему усмотрнію, я тотчасъ напалъ на слдъ. Дама похала изъ Килиндера въ Эдинбургъ, изъ Эдинбурга въ Лондонъ, изъ Лондона въ Фолькстонъ, а изъ Фолькстона въ Булонь.

Я посмотрлъ на Карристона. Онъ, казалось, совершенно успокоился, облокотился на каминъ, и сообщенія мистера Шерпъ о пути, по которому прохала Маделена, не производили на него никакого впечатлнія.

— Конечно, продолжалъ мистеръ Шерпъ, — хотя описаніе и портретъ совершенно подходили, я все же не былъ увренъ, что напалъ на слдъ настоящаго лица, но если вы признаете вещи собственностью сказанной дамы, то сомннія исчезаютъ.

— Гд вы нашли эти вещи? спросилъ я, видя, что Карристонъ не намренъ говорить.

— Он остались въ спальн самой большой гостиницы въ Фолькстон. Затмъ я слдилъ еще до Булони, но, предполагая, что развдалъ все, что вамъ необходимо знать,— возвратился обратно.

Что-то необъяснимое въ этомъ человк заставило меня испугаться его дальнйшихъ разоблаченій. Я снова посмотрлъ на Карристона. Губы его сложились презрительно, но онъ продолжалъ молчать.

— Почему же вы не продолжали вашихъ поисковъ изъ Булони? спросилъ я.

— Потому что я зналъ достаточно, отвтилъ агентъ.— Предположеніе мое вполн оправдалось. Дама похала въ Эдинбургъ одна, но не одна ухала оттуда. Точно также не одна была она въ Лондон и Фолькстон, гд я нашелъ ленту, и не одна ухала въ Булонь. Ее сопровождалъ молодой человкъ, по фамиліи Шмитъ, она сама также называла себя мистриссъ Шмитъ, и, быть можетъ, дйствительно они были тмъ, за что себя выдавали, то-есть молодыми супругами.

Правду или нтъ говорилъ этотъ человкъ, но это объясненіе исчезновенія молодой двушки подйствовало на меня, какъ ударъ по лицу. Пораженный, я молча смотрлъ на сыщика. Если исторія, которую онъ разсказывалъ такъ обстоятельно, основывалась на дйствительныхъ фактахъ, то я никогда боле не поврю въ любовь и чистоту женщины. Маделена Рованъ, это воплощеніе мечты поэта, наканун свадьбы съ Чарльзомъ Карристономъ, сбжала съ другимъ человкомъ — все равно обвнчавшись съ нимъ или нтъ! Этому невозможно поврить! А между тмъ она была женщиной! Она считала Карристона или Карра человкомъ бднымъ, и кто знаетъ, не прельстилъ ли ее другой своимъ богатствомъ. Случаи такіе бывали…

Эти непріятныя мысли, мгновенно пронесшіяся у меня въ голов, были прерваны самымъ неожиданнымъ образомъ. Я увидлъ, какъ мистеръ Шерпъ былъ сорванъ со стула, брошенъ на полъ, и какъ по немъ заходила его палка, — оружіе, точно нарочно созданное для этой цли. И Карристонъ, казалось, сознавалъ это, потому что въ мигъ отсчиталъ ему восемь или десять хорошихъ ударовъ.

Какъ уважаемый врачъ и мирный человкъ, я счелъ своею обязанностію вступиться, и схватилъ Карристона за руку. Шерпъ поднялся на ноги и, захвативъ съ полу свою шляпу и палку и потирая избитую спину, съ ненавистью смотрлъ на своего противника.

— Вы мн поплатитесь! Я прибгну къ защит закона! Мн не заплатили за то, чтобы я подвергался побоямъ съумасшедшаго! воскликнулъ въ бшенств сыщикъ.

— Я заплатилъ, чтобы вы служили мн, а не другому, сказалъ Карристонъ.— Идите къ тому, кто далъ вамъ больше и научилъ мн лгать, и скажите ему, что онъ не достигъ своей цли. А теперь убирайтесь прочь! Долой съ глазъ моихъ!

Видя угрожающій жестъ Карристона, сыщикъ поспшно направился къ двери. Здсь, чувствуя себя въ безопасности, онъ обернулся съ злобнымъ взглядомъ.

— Вы мн поплатитесь! воскликнулъ онъ еще разъ.— Когда.васъ засадятъ въ сумасшедшій домъ, я попрошусь къ вамъ въ надсмотрщики.

Я былъ доволенъ, что Карристонъ не обратилъ вниманія на эту прощальную отравленную стрлу. Онъ презрительно повернулся къ сыщику, и этотъ ушелъ изъ комнаты.

— Вы убждены теперь? спросилъ Карристонъ, обращаясь ко мн.

— Въ чемъ? Въ томъ, что онъ лжетъ, или въ томъ, что онъ шелъ по ложному слду? Да, вполн убжденъ!

— О, объ этомъ не стоитъ говорить! Но разв вы не видите, что все это дло Ральфа? Я нанялъ человка слдить за нимъ, онъ это замтилъ и подкупилъ моего или, врне, вашего агента разсказать мн эти небылицы. Конечно, еслибы я поврилъ, что Маделена покинула меня добровольно, я лишился бы разсудка. Но мой двоюродный братъ — все же глупецъ.

— Не имя доводовъ, я все же не могу думать, что подозрніе ваше основательно, отвтилъ я не совсмъ увренно.

— Доводы! Для такого человка, какъ вы, не требуется другихъ доводовъ какъ то, что негодяй этотъ два раза назвалъ меня съумасшедшимъ. Человка этого до сегодняшняго дня я видлъ только одинъ разъ, ивы сами можете судить, подалъ ли я ему тогда поводъ для такого заключенія. Кто же могъ сказать ему это, если не Ральфъ Карристонъ?

Признаюсь, чтобы удержать за собою названіе человка разсудительнаго, мн нужно было сознаться, что пунктъ этотъ вызвалъ и во мн сомнніе. Но если Ральфъ Карристонъ такъ хитро старался добиться, чего желалъ, тмъ осторожне намъ слдовало быть.

— Жалю, что вы побили его, сказалъ я.— Онъ готовъ теперь поклясться чмъ угодно, что вы не въ здравомъ ум.

— Конечно, онъ готовъ на все. Но что же изъ этого?

— Не забывайте, что въ домъ умалишенныхъ легче попасть, чмъ выйти оттуда.

— Но также не легко засадить туда такого здороваго человка, какъ я, тмъ боле, если человкъ этотъ остороженъ, отвтилъ Карристонъ.— Я изучилъ вс, относящіяся до этого, статьи закона. Для этого требуется свидтельство двухъ докторовъ, хирурговъ или даже аптекарей, которые должны изслдовать предполагаемаго съумасшедшаго порознь и вмст. Слдовательно, мн остается избгать всякаго разговора съ другимъ докторомъ и не встрчаться съ хирургами и аптекарями.

Я радовался, слушая, какъ здраво разсуждаетъ Карристонъ, но тмъ не мене совтовалъ ему крайнюю осторожность. Хотя я не допускалъ еще, чтобы двоюродный его братъ увезъ Маделену, но, посл свиданія съ сыщикомъ, мн уже не казались неправдоподобными увренія Карристона, что Ральфъ хочетъ непремнно засадить его въ домъ душевно-больныхъ.

Между тмъ мы ничего еще не узнали, гд находится Маделена, и ничего не сдлали, чтобы узнать это. Напрасно я уговаривалъ Чарльза передать дло въ руки полиціи. Онъ отклонялъ это предложеніе, повторяя, что не довольно для этого подготовленъ.— Какъ, не довольно подготовленъ? спрашивалъ я себя съ удивленіемъ.

X.

Несмотря на всю мою любовь къ Карристону, я долженъ сознаться, что начиналъ уже тяготиться оборотомъ, какой принимали дла. Прозаическій, практическій докторъ, я привыкъ жить дйствительностью, выполнять по мр силъ свои обязанности и въ немногіе часы отдыха избгать всякихъ волненій. Съ поселеніемъ же у меня Карристона я не переставалъ тревожиться.

Если Ральфъ Карристонъ и былъ непричастенъ исчезновенію двушки, не было никакого сомннія, что онъ старался завладть своимъ мнимо больнымъ родственникомъ, и этой цли онъ достигалъ, доказавъ его сумасшествіе. И хотя я зналъ, что не представится особеннаго труда освободить Карристона изъ дома душевно больныхъ, если только здоровье его останется въ томъ же положеніи, какъ теперь, и если я, уважаемый врачъ, засвидтельствую состояніе его ума, но меня не покидали прежнія опасенія, что новыя потрясенія могутъ серьезно повліять на впечатлительную натуру Карристона. Такимъ образомъ, въ т часы, когда я не видлъ своего друга, я находился въ постоянномъ страх.

Если Ральфъ дйствительно былъ такимъ безсовстнымъ человкомъ, за какого считалъ его Чарльзъ, если онъ, что очень возможно, подкупилъ нашего агента, то онъ хитростью могъ добыть медицинское свидтельство, и я, возвращаясь въ одинъ прекрасный день домой, могъ узнать, что друга моего увезли. Въ послднемъ случа мн предстояло много огорченія, заботъ и безпокойства.

Кром того, посл всего, что случилось, я и такъ насильно заставилъ себя врить въ умственное здоровье Карристона. Всякій другой врачъ на моемъ мст давно бы далъ свидтельство не въ его пользу.

Затмъ, оставляя въ сторон вс виднія и фантазіи, не доказывалъ ли сумасшествія Карристона тотъ фактъ, что человкъ, страстно влюбленный въ двушку, знающій, что двушка эта увезена, теряетъ дорогое время и не длаетъ ничего, чтобы найти ее. Человкъ, здоровый умственно, придумалъ бы тысячу способовъ, какъ дйствовать, и открылъ бы,. гд она находится.

Дале я понималъ, что, завладвъ родственникомъ, Ральфъ съуметъ этимъ воспользоваться. Противъ Чарльза будетъ масса фактовъ. Его предполагаемая женитьба на двушк бдной, принятіе чужой фамиліи, смшныя, или, по крайней мр кажущіяся смшными, обвиненія Ральфа, точно такъ же, какъ и угрозы ему — все это будетъ доказательствомъ умственнаго разстройства Карристона. Дале, избіеніе агента покажется также подозрительнымъ людямъ, не знающимъ Маделены Рованъ. Однимъ словомъ, въ рукахъ Ральфа окажется достаточно доводовъ для доказательства ненормальнаго состоянія Карристона. Вс эти соображенія пугали и безпокоили меня, точно такъ же, какъ пугала и безпокоила судьба Маделены.

Предполагая даже,— какъ утверждалъ Карристонъ — что ей не причинили никакого вреда, все же она вроятно очень страдала отъ разлуки съ милымъ. Иногда я старался легче взглянуть на дло. Я говорилъ себ, что въ наши дни молодая двушка не можетъ исчезнуть безслдно, что она ушла добровольно, что тутъ замшанъ мущина, заставившій ее въ послднюю минуту измнить Карристону. Но я не могъ этому врить и не зналъ, какъ ршить трудный вопросъ.

Если Маделена ушла не по своей вол,— то ее увезли. Въ послднемъ случа разсказъ сыщика былъ измышленъ, а если былъ измышленъ, то тутъ замшанъ Ральфъ Карристонъ. Онъ былъ виновникомъ всего таинственнаго происшествія.

Въ иныя, трезвыя минуты выводъ этотъ казался мн смшнымъ.

Сказавъ, однако, что Карристонъ ничего не предпринималъ для выясненія дла, я былъ неправъ. Онъ неустанно дйствовалъ своимъ способомъ, но только своимъ способомъ! Я начиналъ терять съ нимъ всякое терпніе.

Онъ заперся у себя въ комнат, но почти не появлялся три дня и въ это время сдлалъ прекрасный рисунокъ человка, котораго видлъ во время припадка. Рисунокъ этотъ онъ снесъ къ знакомому фотографу и заказалъ нсколько сотенъ маленькихъ фотографическихъ карточекъ. Точная примта человка его фантазіи была напечатана внизу каждой карточки.

Получивъ первую пачку этихъ карточекъ, другъ мой сдлалъ то, что слдовало сдлать уже давно, то-есть уступилъ моимъ настояніямъ и передалъ дло въ руки полиціи.

Къ моему удовольствію, сообщая властямъ подробности этого случая, онъ не упоминалъ, что считаетъ необходимымъ слдить за Ральфомъ Карристономъ, но назначилъ очень высокое вознагражденіе за отысканіе Маделены. Передавая чиновнику пачку фотографій, Карристонъ очень серьезно уврялъ того, что оригиналъ карточки причастенъ къ исчезновенію двушки. Чиновникъ, полагавшій, конечно, что у него карточки живаго человка, выслушалъ сообщеніе внимательно, хотя немного удивился, что Карристонъ не знаетъ ни фамиліи, ни занятій этого человка и не можетъ сообщить объ немъ никакихъ свдній, Но узнавъ отъ Карристона, что за отысканіе этого человка будетъ заплачено столько же, какъ и за отысканіе миссъ Рованъ, чиновникъ выказалъ готовность соединить об задачи, не подозрвая, конечно, что это будетъ напрасная трата времени.

Спустя два дня, Карристонъ сказалъ мн: — Завтра я отъ васъ уду.

— Куда? Зачмъ вы узжаете? спросилъ я.

— Я хочу немного попутешествовать. Не хочу попасться въ руки Ральфа. Я стану перезжать съ мста на мсто, пока не найду Маделены.

— Берегитесь! замтилъ я.

— Не безпокойтесь, отвтилъ онъ.— Я буду избгать встрчи съ докторами и буду постоянно перезжать съ мста на мсто. Но такъ какъ я самъ не буду знать, куда попаду на слдующій день, то и противнику моему трудно будетъ узнать, гдотыскать меня.

Это было не дурно. Если онъ дйствительно будетъ путешествовать, это самое лучшее средство разстроить враждебные ему планы. Удастся ли ему такимъ образомъ найти Маделену — это другой вопросъ.

Его не покидала мысль, что рано или поздно счастливый случай сведетъ его съ человкомъ, котораго онъ видлъ въ своихъ грезахъ,— на яву. Посл того какъ дло находилось теперь въ надлежащихъ рукахъ, можно было не мшать Карристону предаваться своимъ фантазіямъ. Я только совтовалъ ему быть осторожнымъ, не терять самообладанія и спокойствія, не разговаривать съ незнакомыми и тотчасъ увдомить меня, если онъ только замтитъ, что за нимъ слдятъ или наблюдаютъ. Но боле всего я просилъ его остерегаться раздражать свои нервы. Мн показалось, что онъ и самъ пришелъ къ сознанію, насколько неблагоразумно поддаваться болзненнымъ припадкамъ.

— Я стану допускать это только по необходимости, я долженъ видть ее по временамъ, иначе умру! былъ его отвтъ, и я отказался бороться дольше съ его болзненнымъ воображеніемъ. Искренно поблагодаривъ меня, онъ ухалъ.

Во время своего отсутствія Карристонъ писалъ мн почти ежедневно, сообщая свой адресъ, на случай, еслибы мн нужно было извстить его о чемъ-нибудь важномъ. Къ сожалнію, у меня не было никакихъ свдній. Полиція не находила ни малйшаго слда. Чиновникъ, которому поручено было вести дло, приходилъ ко мн съ разспросами, и я воспользовался случаемъ и сказалъ, что не стоитъ разыскивать человка, существованіе котораго подлежитъ большому сомннію. Боюсь, что эти мои слова возбудили въ чиновник сомнніе въ правдоподобности всей исторіи, и рвеніе его значительно ослабло.

Разъ или два Карристонъ былъ вблизи Лондона, навщалъ меня и ночевалъ у меня. У него также не было никакихъ свдній, но онъ по-прежнему не терялъ надежды найти Маделену.

Такъ прошло нсколько недль. Миновало Рождество, начался новый годъ, миссъ Рованъ не была найдена. ‘Я видлъ ее нсколько разъ’, — писалъ Карристонъ. ‘Она все еще въ томъ самомъ мст, очень несчастлива, но съ нею не обращаются дурно’.

* * *

Хотя вначал я хотлъ написать самъ всю эту исторію, однако, дойдя до этого мста, убдился, что дальнйшій разсказъ лучше предоставить лицу, игравшему важную роль въ дальнйшихъ событіяхъ. Поэтому я написалъ моему другу Даку Фентону, въ Френчей (въ Глочестершайр) и просилъ его изложить одно приключеніе 1866 года, — приключеніе, въ которомъ участвовалъ и я съ Карристономъ. Онъ исполнилъ мою просьбу, и вотъ помщаю его разсказъ.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
РАЗСКАЗЪ МИСТЕРА РИЧАРДА ФЕНТОНА ИЗЪ ФРЕНЧЕЙ ВЪ ГЛОЧЕСТЕРШАЙР.

XI.

Въ виду того, что просьба разсказать приключеніе исходитъ отъ стараго друга Филиппа Бранда, мн приходится исполнить его желаніе. Брандъ прекрасный и умный человкъ, но иметъ свои странности и слабости. Между прочимъ онъ любитъ, чтобы вс длали то, что ему нравится, и если ему противорчатъ, становится очень упрямъ. Я всегда плясалъ по его дудк — привычка, начавшаяся еще въ школ, но отъ которой, къ сожалнію, я никогда не могъ отстать. Вотъ и теперь онъ, кажется, задался цлью испытать мои стилистическія способности. Я же, говоря откровенно, чувствую себя боле дома въ лсу и на пол, чмъ за письменнымъ столомъ, и руки мои лучше справляются съ вожжами и ружьемъ, чмъ съ перомъ и бумагой. Тмъ не мене исполняю просьбу друга, надясь, что онъ не будетъ слишкомъ требовательнымъ и не подвергнетъ большимъ измненіямъ мое изложеніе.

* * *

Умолчу о томъ, что привело меня среди зимы въ маленькую, заброшенную деревеньку Мидкомбъ. Причины, побудившія меня поселиться здсь въ эту пору года, ни мало не относятся къ приключенію, о которомъ здсь идетъ рчь, и поэтому не могутъ интересовать читателя. Скажу только, что теперь я не сдлалъ бы этого ни для чьихъ прекрасныхъ глазъ, потому что теперь я гораздо старше, тяжеле на два пуда и уже давно женатъ. Тмъ не мене, возвращаясь мыслію къ тмъ милымъ днямъ юности, я нахожу извиненіе, если молодой человкъ, въ надежд случайно встртить одинъ или два раза красивйшую въ мір двушку, переноситъ въ теченіе двухъ недль вс неудобства, какія сопряжены съ пребываніемъ въ деревенской харчевн.

Но молодой человкъ, ршающійся провести дв недли въ такомъ логовищ, какъ Мидкомбъ, не можетъ это сдлать безъ надлежащихъ объясненій, и потому я похалъ туда подъ предлогомъ охоты. Предлогъ этотъ могъ показаться очень правдоподобнымъ. Со мною была лошадь, а въ сосдств можно было достать довольно сносныхъ собакъ. Но еслибы я дйствительно пріхалъ съ цлью охоты, я мало бы вывезъ добычи. Черезъ нсколько дней посл моего прізда наступили страшные холода. Но я не трогался изъ Мидкомба.

Я узналъ, что въ сосдств предполагаютъ устроить бгъ на конькахъ на прекрасномъ озер Лильмеръ, и что доступъ туда свободенъ для каждаго конькобжца. Надясь увидть тамъ ту, съ которой мн такъ хотлось встртиться, я ршилъ побывать на озер. Я нанялъ лошадь и въ десять часовъ утра пустился къ озеру Лильмеръ, отстоявшему въ шести миляхъ. Я не взялъ съ собою ни кучера, ни проводника, такъ какъ бывалъ здсь лтомъ и полагалъ, что хорошо знаю дорогу.

При моемъ отъзд небо заволокло тучами, и втеръ дулъ со всхъ сторонъ. Старый слуга предсказывалъ перемну погоды и былъ правъ. Едва я отъхалъ съ полмили, какъ начался снгъ, а когда я достигъ небольшой харчевни, въ получас разстоянія отъ Лильмера, толстый слой снга покрывалъ уже землю. Оставивъ въ харчевн лошадь и захвативъ коньки, я отправился къ озеру.

Ошибся ли я днемъ или помшалъ снгъ, но только, къ великому неудовольствію, я никого не засталъ на льду, и нетронутая цлина льда свидтельствовала, что и сегодня утромъ тутъ не было никого. Въ надежд, однако, что общество можетъ еще появиться, я подвязалъ коньки и сталъ кататься. Но такъ какъ не было никого, особенно той, которая бы могла полюбоваться моей ловкостью, то вскор мн это наскучило. Но я все еще ждалъ, пока все усиливающійся снгъ не убдилъ меня, что я напрасно прохался.

Я вернулся въ харчевню въ такомъ расположеніи духа, что съ радостью поссорился бы съ кмъ-нибудь. Благоразумный человкъ приказалъ бы запречь лошадь и похалъ бы домой. Но я никогда не былъ благоразумнымъ человкомъ (это подтвердитъ и Брандъ), и хотя удобства харчевни далеко не были заманчивы, все же тутъ былъ разведенъ огонь и имлся недурной эль. И то и другое благотворно подйствовали на мои нервы. Я сидлъ у огня, пока не проголодался. Хозяйка общала приготовить мн яичницу, и я ршилъ переждать здсь разыгравшуюся теперь метель.

Но снгъ не переставалъ, и когда около трехъ часовъ я сталъ серьезно думать о возвращеніи домой, снгъ пошелъ еще съ большею силою. Тмъ не мене я веллъ запречь лошадь, посмялся надъ предсказаніемъ старухи-хозяйки, что въ такую погоду я не попаду въ Мидкомбъ, ударилъ вожжами и тронулся.

Мн казалось, что я хорошо знаю дорогу. Притомъ побывавъ въ какой-нибудь мстности, я такъ запоминалъ ее, чтомогъ оріентироваться потомъ и днемъ и ночью. Толстый слой снга совершенно измняетъ мстность и скрываетъ вс знакомыя примты. Снгу было очень много, и метель, ударяя полосами въ лицо, почти ослпляла меня. Не теряя бодрости, я смло подвигался впередъ. Вдругъ на меня напало сомнніе.

Какая изъ двухъ, лежащихъ передо мною дорогъ — настоящая? Эта,— нтъ, кажется, та! Вблизи не было жилья, гд бы я могъ справиться, и мн никто не попадался на пути. Я былъ предоставленъ самъ себ — преимущество, отъ котораго я бы охотно отказался въ эту минуту. Поколебавшись немного, я выбралъ дорогу и прохалъ по ней нкоторое разстояніе. За тмъ на меня напало вновь сомнніе, и я ршилъ вернуться. Теперь я походилъ на гипсовую фигуру, и въ телжк было столько снгу, что всъ ея увеличился по крайней мр на нсколько пудовъ.

Наконецъ я снова добрался до того развтвленія дороги, откуда начались вс мои невзгоды. Между тмъ совершенно стемнло и блые, пушистые хлопья сыпались еще гуще. Я сильно упрекалъ себя въ своей непроходимой глупости. Мн вовсе не слдовало здить и во всякомъ случа выхать въ обратный путь нсколькими часами раньше. Мой разсудительный другъ Брандъ, конечно, не сдлалъ бы ничего подобнаго.

Мн оставалось только похать теперь по другой дорог, что я и сдлалъ. Я дохалъ до какого-то заворота, по которому, какъ мн казалось, прозжалъ утромъ, и не безъ нкотораго сомннія продолжалъ путь. Сомнніе это усилилось, когда я замтилъ, что дорога въ выбоинахъ и прорзана глубокими колеями, въ которыя постоянно проваливалась телжка. Не было сомннія, что я ду не тою дорогою, и я собирался уже повернуть снова, какъ произошло нчто совершенно неожиданное. Уставшая лошадь споткнулась и упала, телжка опрокинулась, и я самъ вылетлъ.

По счастью, я не ушибся, упавъ на мягкій снгъ. Поднявшись быстро на ноги, я не безъ труда помогъ лошади встать и хотлъ поднять телжку. Но что это? Старая оглобля сломалась, и вотъ предстояло провести нсколько часовъ въ пол, вдали отъ всякаго жилья, въ бурю, съ усталой лошадью и сломаннымъ экипажемъ. Положеніе затруднительное.

Нсколько минутъ я постоялъ, раздумывая, что бы мн предпринять. Это не совсмъ легкая задача въ такую погоду. Долженъ однако сознаться, что размышленія мои были довольно здравы, и я пришелъ къ заключенію, что дорога эта, какъ дорога частная, ведетъ по всей вроятности къ какому-нибудь жилью. Поэтому я взялъ лошадь за поводъ и, спотыкаясь на каждомъ шагу, побрелъ дальше пшкомъ.

Вотъ-то было путешествіе! Думаю, что я употребилъ три четверти часа на то разстояніе, которое можно пройти въ десять минутъ. Я положительно началъ отчаяваться, какъ вдругъ предо мною мелькнулъ огонекъ. Въ надежд, что мученія мои скоро окончатся, я направился къ нему. Огонекъ проникалъ сквозь щели въ ставняхъ дома, показавшагося мн въ. темнот фермой. Привязавъ лошадь у воротъ, я прошелъ дворъ и, постучавшись въ дверь, въ изнеможеніи прислонился къ стн. До этой минуты я не имлъ никакого представленія о томъ, какъ я усталъ. Теперь же я зналъ, что жизнь моя въ опасности, если я не укроюсь отъ непогоды. Я весь обледенлъ и въ шапк, глубоко надвинутой на уши, походилъ конечно на рыцаря весьма печальнаго образа.

На мой стукъ никто не отозвался. Тогда я пустилъ въ ходъ свои каблуки, и наконецъ дверь пріоткрылась чуточку, и женскій голосъ спросилъ, кто тамъ?

— Впустите меня, просилъ я.— Я сбился съ пути въ Мидкомбъ, лошадь моя свалилась. Прошу васъ, пустите меня переночевать. Откройте, пожалуйста!

— Переночевать! Тутъ нтъ никакого ночлега, вмшался грубый голосъ мужчины.— Тутъ не гостиница. Проходите!

— Но я не могу идти дальше! воскликнулъ я, удивленный такимъ негостепріимствомъ.— Я не сдлаю ни шагу дальше. Впустите меня!

— Убирайтесь къ чорту! закричалъ мущина.— Это мой домъ, и вамъ нечего здсь длать.

— Но я хорошо заплачу вамъ за труды. Я умру, если вы меня не впустите. Откройте дверь!

— Не пущу! раздался грубый, бездушный отвтъ, и дверь закрылась.

Понятно, что такая грубость сильно меня разсердила, кром того, я положительно боялся умереть здсь отъ холода. Я ршилъ попасть въ домъ, черезъ дверь или чрезъ окно, — это безразлично,— ршилъ попасть во что бы ни стало. Поэтому я со всей силы уперся въ дверь, и натискъ мой былъ такъ удаченъ, что скоба отскочила, и дверь съ трескомъ подалась. Я влетлъ въ домъ, твердо ршивъ остаться тутъ даже непрошеннымъ гостемъ.

XII.

Дверь, въ которую я влетлъ, какъ таранъ, вела непосредственно въ кухню, и хотя появленіе мое здсь произошло далеко не надлежащимъ образомъ, то-есть на рукахъ и колняхъ, я поднялся на ноги прежде, чмъ мужчина и женщина вышли изъ-за двери, куда ихъ отбросилъ мои успшный натискъ. Оба были обыкновенные, чисто одтые крестьяне. Мужчина,— грубо скроенный, съ толстымъ затылкомъ парень,— подошелъ ко мн съ мрачнымъ взглядомъ, и я счелъ необходимымъ тотчасъ выяснить положеніе вещей.

— Добрые люди, вы выказали страшное безсердечіе, сказалъ я.— Разв вы не поняли, что я готовъ въ избытк вознаградить васъ за труды? Но удобно ли вамъ это или нтъ, а я не тронусь съ мста. Выгнать меня теперь будетъ убійствомъ съ вашей стороны.

Тутъ я снялъ плащъ и сталъ отряхать снгъ съ бороды и волосъ.

Мое ршительное заявленіе, точно такъ же, какъ приличная наружность и, быть можетъ, выказанная мною мускульная сила,— произвели нкоторое впечатлніе на моего невольнаго хозяина. Безъ дальнйшихъ противорчій, онъ покорился неизбжности, и пока жена запирала дверь, чрезъ которую врывался снгъ, мужъ мрачно проворчалъ:

— Ночь вамъ придется провести на стул. У насъ нтъ кроватей для чужихъ, особенно для такихъ, которые врываются противъ желанія.

— Хорошо, другъ мой! Но разъ это случилось, вы можете же быть немного и любезне. Будьте добры, поставьте мою лошадь въ конюшню и дайте ей пость.

Мужъ кинулъ на свою жену быстрый, безпокойный взглядъ, зажегъ фонарь и вышелъ исполнить, вроятно, мое порученіе. Я опустился на стулъ и сталъ отогрвать свои окоченвшіе члены у пылающаго очага. Провести ночь на стул не было особенно заманчиво, но по крайней мр я былъ подъ кровлей.

Опытъ показываетъ, что самые грубые люди бываютъ въ то же время самыми жадными и скупыми. Поэтому общаніе мое щедро заплатить возъимло дйствіе на странную парочку, отказъ которой принять меня на ночь могъ стоить мн жизни. Жена подала мн немного чаю и холоднаго мяса, и когда я все сълъ, мужъ принесъ даже бутылку водки и наполнилъ стаканы. Затмъ я набилъ трубку и съ помощью ея приготовился провести ночь на стул.

Много путешествуя, мн приходилось встрчать своеобразныхъ людей, но долженъ сознаться, что мой настоящій хозяинъ оказался человкомъ самымъ грубымъ, непривтливымъ и несообщительнымъ. Несмотря на его странный пріемъ, я готовъ былъ любезно отнестись къ нему, пытался съ нимъ разговаривать, но или не получалъ вовсе отвта, или слышалъ только односложныя слова. Поэтому и мн пришлось замолчать и, покуривая, я смотрлъ на огонь, между тмъ какъ мысли мои были заняты той, которую я могъ бы встртить сегодня на льду, не наступи такая убійственная погода.

Наконецъ большіе стнные часы, занимающіе обыкновенно уголъ кухни на каждой англійской ферм, пробили девять. Женщина встала и утла. Зная, что она ляжетъ въ кровать, я позавидовалъ ей. Мужчина же не думалъ уходить, а неподвижно сидлъ передъ огнемъ напротивъ меня. Я страшно усталъ. Каждая косточка въ моемъ тл ныла. Твердый стулъ, который такъ недавно составлялъ еще предметъ всхъ моихъ желаній, не соотвтствовалъ теперь моимъ понятіямъ объ удобствахъ, пользоваться которыми я считалъ себя въ прав. Мой мрачный сосдъ продолжалъ спокойно, но неустанно потягивать водочку, и я ршился испытать, не настроила ли его эта жидкость дружелюбне и не будетъ-ли онъ податливе на мои просьбы.

— Дорогой хозяинъ, сказалъ я, стулья ваши, въ своемъ род, прекрасные стулья, но чертовски неудобны. Я ужасно усталъ, и если у васъ нтъ лишней кровати, то, быть можетъ, найдется матрасъ или что-нибудь подобное, чтобы постлать для меня здсь передъ огнемъ?

— Не могу дать вамъ боле того, что вы имете, отвтилъ онъ коротко, выколачивая свою трубку.

— Но если я говорю вамъ…

— Тогда я вамъ скажу: если вамъ это не нравится, идите своей дорогой. Я не просилъ васъ зайти.

— Животное! подумалъ я про себя, и еслибы не моя усталость, я бы свалилъ этого негодяя на полъ и научилъ бы его любезности.

— Хорошо! сказалъ я.— Но подумайте, дружище, что вжливость ничего не стоитъ и зачастую хорошо вознаграждается. Впрочемъ, если вы хотите спать, не стсняйтесь и уходите. Не церемоньтесь со мною. Оставьте мн только дровъ, и я справлюсь самъ до утра.

— Гд остаетесь вы, тамъ останусь и я, проворчалъ человкъ. Затмъ набилъ новую трубку и погрузился снова въ прежнее молчаніе.

Я потерялъ всякую надежду добиться отъ него чего бы ни было. Я засыпалъ на минуту, просыпался и снова засыпалъ. Это былъ родъ какого-то непріятнаго полусна, родъ прерываемаго странными видніями забытья, которое прерывалось по временамъ, и я съ удивленіемъ припоминалъ, какимъ образомъ я попалъ сюда. Постепенно нервы мои разыгрывались. Мн приходили въ голову всевозможныя страшныя исторіи. Въ такихъ мстахъ, такими людьми, каковъ былъ мой хозяинъ, совершено не мало преступленій. Однимъ словомъ, ночь тянулась самымъ ужаснымъ образомъ.

А въ довершеніе всего, буря, не переставая, завывала на двор. Втеръ перемнился, и по ударамъ въ ставни я узналъ, что снгъ смнился сильнымъ дождемъ. Большія капли попадали даже въ широкую старомодную трубу, и огонь шиплъ, какъ бшеная кошка. Все, казалось, соединилось, чтобы ухудшить и безъ того непріятное мое положеніе и прогнать и ту каплю полусна, которой я могъ бы добиться настойчивыми попытками уснуть.

Я испробовалъ вс положенія, какія только человкъ, не будучи акробатомъ, можетъ принять на деревянномъ стул. Затмъ я легъ на полъ, попробовалъ растянуться на стол, прислонился спиною къ стн,— но ни въ какомъ положеніи не находилъ желаннаго покоя. Наконецъ, я отказался отъ всякой мысли о сн, встрепенулся и утшалъ себя сознаніемъ, что такое непріятное положеніе только временное, и что самая длинная ночь должна же непремнно окончиться.

Товарищъ мой, благодаря соединенному дйствію усталости и можжевеловой водки, крпко заснулъ. Голова его свсилась на бокъ, и онъ сидлъ въ самомъ неудобномъ положеніи. Я смотрлъ на него, злорадно улыбаясь. Если тюлень этотъ могъ видть сны, то въ эту ночь они были еще непріятне моихъ. Я набилъ свою трубку, поправилъ головни, придвинулся къ огню и сталъ развлекаться подробнымъ разсматриваніемъ грубіяна, благодаря въ душ Бога, что я не похожъ на него. Вдругъ меня поразила одна мысль.

Я уже видлъ этого человка, но гд и когда — не могъ никакъ припомнить. Черты его лица, которое я разсматривалъ теперь съ возраставшимъ интересомъ, показались мн положительно знакомыми. Гд я встрчался съ нимъ? Я не сомнвался, что встрчалъ его, но гд и при какихъ обстоятельствахъ? Я ломалъ себ голову, припоминая это. По наружности онъ походилъ на обыкновеннаго крестьянина, какихъ встрчаетъ десятками, вызжая за городъ, и отличался только непріятнымъ выраженіемъ лица. Тмъ не мене я былъ увренъ, что мы старые знакомые. Я еще боле убдился въ этомъ, когда онъ проснулся на минуту, чтобы перемнить положеніе. но какъ я ни вдумывался, не могъ никакъ вспомнить, гд мы встрчались, и наконецъ ршилъ, что это просто игра воображенія.

Выкуривъ нсколько трубокъ, я, для разнообразія, хотлъ закурить сигару. Для этого я вынулъ портсигаръ и сталъ разсматривать его содержимое.

Одна изъ сигаръ была свтле остальныхъ, и когда я бралъ ее, я вспомнилъ, что получилъ ее въ послдній разъ отъ доктора Бранда. Страннымъ образомъ, но это послужило къ отысканію недостающаго звена въ цпи моихъ воспоминаніи. Я зналъ теперь, почему противное лицо моего хозяина показалось мн знакомымъ.

Будучи недли дв тому назадъ въ Лондон, я провелъ одинъ вечеръ у доктора Бранда и познакомился тамъ съ высокимъ, блднымъ молодымъ человкомъ, по фамиліи Карристонъ, жившимъ у него. Это очень пріятный молодой человкъ, котораго я въ начал принялъ за поэта. Но такъ какъ въ теченіе вечера докторъ Брандъ говорилъ съ нимъ много объ искусств, то я заключилъ, что это знакомый художникъ моего друга.

Прежде чмъ я ушелъ, молодой человкъ повелъ меня въ другую комнату въ то время, когда Брандъ зачмъ-то вышелъ, и показалъ мн портретъ мущины. Онъ былъ превосходно нарисованъ и, думая, что желаютъ знать мое объ немъ мнніе, я сказалъ:— въ такихъ длахъ я плохой судья.

— Я не спрашиваю вашего мннія, но хочу обратиться къ вамъ съ просьбой,— хотя съ моей стороны это слишкомъ смло посл такого недавняго знакомства, прибавилъ онъ.

Молодой человкъ говорилъ скромно, и, повидимому, дло шло не о деньгахъ, поэтому я просилъ его высказаться.

— Вы сказали, что намрены създить въ деревню, и вотъ я хочу просить васъ, въ случа если вы встртитесь съ оригиналомъ этого портрета, немедленно телеграфировать объ этомъ доктору Бранду.

Такова была его просьба.

— Гд живетъ этотъ человкъ? спросилъ я.

— Этого я не знаю. Но очень возможно, что вы случайно съ нимъ встртитесь, и тогда исполните мою просьбу, продолжалъ онъ.

— Охотно общаю это, отвтилъ я, видя, что тотъ говоритъ совершенно серьезно.

Онъ поблагодарилъ меня и далъ небольшую фотографическую карточку, прося положить ее въ бумажникъ, чтобы имть ее подъ рукою на случай встрчи съ человкомъ. Я исполнилъ его просьбу, вскор затмъ распрощался и долженъ сознаться, что съ тхъ поръ совершенно забылъ объ этомъ. И еслибы не сигара, очень возможно, что никогда бы не вспомнилъ. Но случаю было угодно, чтобы я провелъ всю ночь съ человкомъ, портретъ котораго видлъ въ дом Бранда.

— Фотографія со мною, подумалъ я, вынимая бумажникъ. И дйствительно, она оказалась тамъ. Я сравнилъ ее со спящимъ.

Сомннія не могло быть никакого. Насколько можно было судить по фотографіи, сдланной по рисунку, это былъ оригиналъ ея. Та же растрепанная борода, т же грубыя черты, тотъ же мрачный взглядъ. Молодой Карристонъ, повидимому, обладалъ замчательнымъ талантомъ улавливать сходство. И если бы у меня оставалось еще сомнніе, его бы устранило примчаніе на фотографіи. У того человка недоставало сустава на одномъ пальц правой руки. У фермера, сидвшаго противъ меня, тоже недоставало сустава на пальц,

Открытіе это привело меня въ восторгъ, и я засмялся такъ громко, что почти разбудилъ спящаго. Я чувствовалъ, что могу блистательно отомстить за все, что я вынесъ отъ него въ эту ночь. Я не сомнвался, что такого милаго человка отыскиваютъ не за тмъ, чтобы доставить ему какое-нибудь удовольствіе. Мысль подставить ногу такому чудовищу привела меня въ восторгъ и такъ заняла меня остальную часть ночи, что я не замтилъ, какъ она прошла.

Какъ только вернусь въ Мидкомбъ, тотчасъ пошлю Бранду депешу, и стану ждать результата, подумалъ я.

XIII.

Наконецъ ужасная ночь миновала. Когда наступило столь нетерпливо ожидаемое мною утро, я увидлъ большую перемну на двор. Снгъ сошелъ, и всюду стояли лужи грязи. Мн удалось выпросить у своихъ хозяевъ завтракъ и, заплативъ имъ, согласно моему общанію, но несообразно съ ихъ заслугами, на неосдланной своей лошади я отправился въ Мидкомбъ, который, посл испытанія этой ночи, показался мн мстомъ очень пріятнымъ и удобнымъ.

Узжая изъ негостепріимнаго дома, я замтилъ, что онъ гораздо лучше и больше, чмъ показался мн ночью. Хозяинъ провелъ меня до прозжей дороги, на которой я не могъ уже заблудиться, и былъ такъ любезенъ, что общалъ помочь людямъ, которые должны были пріхать за ломанной телжкой. Мы разстались, причемъ я сердечно пожелалъ себ никогда не встрчаться съ подобными ему людьми.

Безъ дальнйшихъ приключеній я достигъ Мидкомба, раздлся, основательно вымылся и, какъ благоразумный человкъ, легъ въ постель. Но я не забылъ отправить работника на ближайшую телеграфную станцію съ депешей къ Бранду:

‘Скажи своему юному другу, что найденъ человкъ, котораго онъ ищетъ’.

Исполнивъ это и не заботясь о дальнйшихъ послдствіяхъ, я постарался вознаградить себя за проведенную безъ сна ночь.

Къ удивленію, въ этотъ же день вечеромъ я получилъ отъ Бранда отвтъ:

‘Прізжаемъ завтра. Встрть насъ’.

Изъ этого отвта я заключилъ, что дло серьезно. Тмъ лучше! Изъ расписанія я узналъ, что поздъ приходитъ на завтра въ три часа дня, и въ то же время мн сказали, что сломанная телжка привезена. Я распорядился, чтобы ее исправили и приготовили къ поздк завтра на станцію.

Докторъ Брандъ и его другъ пріхали въ назначенное время и были встрчены мною. Карристонъ схватилъ об мои руки и такъ тепло пожималъ ихъ, что я началъ бояться, что любезный мой хозяинъ окажется его пропавшимъ отцомъ. Но что это? Забылъ ли я наружность молодаго человка, или онъ такъ перемнился? Тогда онъ былъ блдный, мечтательный юноша, теперь же предо мною стоялъ полный жизни, энергичный человкъ. Напротивъ, мой старый другъ, Брандъ, имлъ видъ самый унылый, точно онъ возвращался съ похоронъ своей матери.

Карристонъ тотчасъ хотлъ начать разспросы, но Брандъ прервалъ его: — Вы общали предоставить мн спрашивать первому, сказалъ онъ, и обратился ко мн.

— Полагаю, дорогой Ричардъ, началъ онъ, — Брандъ называлъ меня Ричардомъ только въ очень важныхъ случаяхъ,— полагаю, дорогой Ричардъ, что ты насъ напрасно потревожилъ. Но нтъ ли здсь мста, чтобы поговорить безъ помхи?

Я отвелъ обоихъ въ буфетъ, занялъ свободную комнату, веллъ подать кое-что закусить и приказалъ лакею запереть дверь. Брандъ походилъ на слдователя, готовящагося снять допросъ, и я ожидалъ, что вотъ онъ вынетъ изъ кармана евангеліе и заставитъ меня присягнуть на немъ.

— Ну, Ричардъ, началъ онъ,— прежде чмъ хать дальше, хотлъ бы я знать, на какомъ основаніи ты полагаешь, что человкъ, о которомъ ты телеграфировалъ, и тотъ, котораго ищетъ мистеръ Карристонъ, одно и то же лицо.

— На какомъ основаніи? Это онъ, онъ! Карристонъ далъ мн фотографію, и сходство поразительное, не говоря уже о недостающемъ сустав пальца.

Тутъ Карристонъ бросилъ на нашего судью торжествующій взглядъ, значеніе котораго я не понялъ и не понимаю до сихъ поръ. Но я засмялся, такъ какъ видлъ, что мой старый другъ не правъ и что это ему доказываютъ.

Карристонъ снова порывался говорить, но докторъ сдлалъ ему знакъ молчать.

— Подумай хорошенько, Ричардъ, продолжалъ онъ.— Ты говоришь о недостающемъ сустав пальца. Намъ, докторамъ, извстно, насколько нкоторые люди умютъ убдить себя. Скажи мн, замтилъ ли ты сходство, прежде чмъ увидлъ изуродованный палецъ, или этотъ палецъ навелъ тебя на сходство?

— Право, ты, кажется, думаешь, что у меня нтъ глазъ! воскликнулъ я.— Говорю теб, нтъ сомннія, что это тотъ человкъ, съ котораго снята фотографія.

— Тмъ не мене я прошу тебя отвтить на мой вопросъ подробно.

— Ну, хорошо. Къ стыду своему, я долженъ сознаться, что я положилъ карточку въ карманъ и забылъ объ ней, пока не узналъ парня. Тогда только я вынулъ фотографію, чтобы сравнить и убдиться. Я даже не зналъ, что подъ карточкой находится печатное примчаніе, и не имлъ никакого понятія объ изуродованномъ пальц. Довольно съ тебя этого, старый дружище? Я не такъ глупъ, какъ ты, можетъ быть, думаешь.

Брандъ ничего мн не отвтилъ, но обратился къ Карристону и проговорилъ серьезно: ‘Все это необъяснимо! Но предоставляю вамъ свободу, я это общалъ’. Затмъ онъ слъ, мн показалось, раздосадованный.

Теперь наступила очередь Карристона спрашивать, и я разсказалъ ему все подробно.

Затмъ онъ задалъ еще массу вопросовъ, именно объ устройств дома и, казалось, считалъ очень важнымъ, что человкъ ни минуты не оставлялъ меня одного.

Снова торжествующій взглядъ въ сторону Бранда, который сидлъ, не говоря ни слова.

— Далеко ли отсюда до этого дома? спросилъ Карристонъ.— Найдете вы туда дорогу ночью?

При этомъ вопрос докторъ вышелъ изъ своей задумчивости.

— Что вы хотите длать? опросилъ онъ своего друга.— Не поступайте необдуманно! До сихъ поръ я твердо убжденъ, что Фентонъ просто ошибся…

— Погоди, погоди, прервалъ я его.

— Какъ бы ни было, нужна осторожность, продолжалъ онъ.— Нужно обратиться къ полиціи, записать въ протоколъ свидтельство Фентона и получить приказъ объ арестованіи. Дло въ томъ, прибавилъ онъ, обращаясь ко мн,— что у насъ есть основаніе предполагать,— то-есть Карристонъ воображаетъ,— что тотъ негодяй, котораго ты будто-бы узналъ, держитъ у себя силой одного его друга.

— Какъ это на него похоже! воскликнулъ я.— Этого человка можно заподозрить во всемъ, даже въ убійств.

— Но все же мы не должны дйствовать беззаконно, сказалъ Брандъ.

— Законно или беззаконно! воскликнулъ Карристонъ,— объ этомъ я мало забочусь. Я ее нашелъ и возьму ее немедленно. Вы можете мн помочь въ этомъ, дорогой докторъ, или, если предпочитаете, оставайтесь здсь, но другъ вашъ долженъ свезти меня сегодня же ночью въ тотъ домъ.

Побуждаемый врожденной жаждою къ приключеніямъ и смлымъ выходкамъ, я предоставилъ себя въ полное распоряженіе Карристона. Онъ поблагодарилъ меня и просилъ тотчасъ же хать. Мы были готовы черезъ нсколько минутъ и сли въ повозку. Еще разъ высказавъ свое порицаніе всему предпріятію, Брандъ послдовалъ нашему примру. Свертокъ, привезенный Карристономъ, былъ также положенъ въ телжку.

Между тмъ стемнло, и дождь лилъ безустанно, но я зажегъ фонари, и мы подвигались безъ особенныхъ затрудненій. Грязь была ужасная, но снгъ всюду сошелъ, и такъ какъ я два раза не легко ошибаюсь на одномъ и томъ же пути, то черезъ нкоторое время мы счастливо добрались до того мста, гд два дня тому назадъ со мною приключилась невзгода.

— Домъ лежитъ въ тысяч шаговъ отсюда за изгородью, сказалъ я Карристону.— Я полагаю, намъ лучше всего выйти здсь.

— А что намъ длать съ лошадью и телжкой? спросилъ Брандъ.

— Нужно предположить, что въ этакую погоду никто тутъ не подетъ. Поэтому достаточно потушить фонари и привязать лошадь

Такъ мы и сдлали. Затмъ побрели, спотыкаясь, дальше, пока не замтили огонекъ, который позавчера ночью я привтствовалъ такъ радостно.

Было страшно темно, но, идя на огонекъ, мы достигли дома, гд сухая изгородь и. высокая насыпь могли насъ скрыть, и тогда, еслибы присутствіе наше было замчено.

— Что вы хотите теперь длать? спросилъ Брандъ сердитымъ шепотомъ.

— Нельзя же безъ всякой причины врываться въ чужой домъ.

Карристонъ помолчалъ немного, потомъ положилъ мн руку на плечо.

— Есть у этихъ людей лошади или коровы? спросилъ онъ.

Я сказалъ ему, что, кажется, у моего фермера была и лошадь и корова.

— Тогда намъ нужно подождать. Ране чмъ лечь, хозяинъ заглянетъ въ сарай, замтилъ Карристонъ, съ такою увренностію, точно генералъ, раздающій приказанія предъ началомъ битвы.

Съ какимъ лицомъ Брандъ выслушалъ это распоряженіе, я не могъ видть, я же пожалъ плечами, и если ничего не говорилъ, то все же у меня сложилось объ этомъ свое мнніе. Положеніе наше для главнаго, заинтересованнаго въ дл лица, то-есть для Карристона, быть можетъ, не было непріятно, для насъ же, которымъ, вроятно, придется простоять нсколько часовъ за изгородью, положеніе не представляло ничего привлекательнаго. Мы уже промокли до нитки, и хотя мн хотлось посмотрть конецъ предпріятія и отомстить моему бывшему хозяину, но распоряженіе Карристона не соотвтствовало ни моимъ желаніямъ, ни моимъ ожиданіямъ бурной сцены. Бранду, не одобрявшему всей этой исторіи, все же было лучше, чмъ мн. Если онъ и не простудится самъ смертельно, то можетъ надяться получить двухъ новыхъ паціентовъ въ лиц моемъ и Карристона, надъ которыми можетъ показать свое искусство. Тмъ не мене, мы не длали никакихъ возраженій, но ожидали, какъ сложатся дальнйшія обстоятельства.

XIV.

Въ такомъ ожиданіи прошло боле получаса. Я сильно усталъ, весь закоченлъ и уже началъ размышлять, не ослы ли мы въ самомъ дл, что ждемъ здсь напрасно, какъ услышалъ звяканье дверной цпи и почувствовалъ на своемъ плеч руку Карристона. Безъ сомннія, крестьянинъ устроилъ лучшіе запоры, чмъ т, какіе были при моемъ недавнемъ вторженіи, и мы хорошо сдлали, что не брали крпости приступомъ.

Дверь открыли и снова заперли. Я видлъ, какъ свтъ фонаря двигался въ направленіи сарая, гд третьяго дня стояла моя лошадь. Затмъ я услышалъ возл себя легкій шумъ у изгороди и, протянувъ руку, замтилъ, что Карристона нтъ. Онъ не далъ мн никакихъ указаній, и я не зналъ, что длать, поэтому не двигался съ мста и продолжалъ ждать.

Посл нсколькихъ минутъ фонарь показался снова, и несшій его очутился на порог дома. Гд былъ Карристонъ? Но вотъ, когда дверь открылась, чтобы пропустить человка, темная фигура бросилась на него сзади. Проклятія, крикъ удивленія, фонарь вылетлъ изъ рукъ человка, и оба борющіеся вкатились черезъ дверь.

— Урра! дверь взята! закричалъ я, прыгая черезъ изгородь и поспшая къ мсту схватки. Докторъ слдовалъ за мною по пятамъ.

Хотя врно разсчитанное, неожиданное нападеніе Карристона было такъ удачно, что противникъ тотчасъ очутился подъ нимъ и хотя нападающій, пользуясь этимъ преимуществомъ, чувствительно прижималъ толстую башку къ каменнымъ плитамъ пола, исходъ битвы былъ бы сомнителенъ безъ нашей помощи. Карристонъ былъ высокій, худощавый человкъ, а противникъ его былъ очень силенъ. Наше прибытіе положило конецъ всякимъ колебаніямъ.

— Вяжите его! Веревка у меня въ карман! кричалъ Карристонъ, запасшійся всмъ. И въ то время, какъ онъ крпко сжималъ непріятеля, а Брандъ для облегченія задачи надавилъ колномъ его плечо, я вытащилъ изъ кармана Карристона крпкую веревку, съ наслажденіемъ, и по всмъ правиламъ связалъ ноги и руки бснующагося негодяя, и такъ крпко, что слды веревки вроятно остались у него надолго. Теперь мы могли подняться, между тмъ какъ связанный лежалъ на полу. Признаюсь, мн стоило большихъ усилій, чтобы не отвтить на его проклятія и брань, которыми онъ облегчалъ свое сердце, нсколькими добрыми пинками.

Справляясь съ мужемъ, мы едва обратили вниманіе на жену. Она пыталась было убжать, но Брандъ, ловкости котораго въ этомъ случа я и теперь удивляюсь, поймалъ ее, заперъ дверь и ключъ спряталъ себ въ карманъ. И вотъ женщина сидла теперь, не зная, что длать, и въ отчаяніи поглядывая на насъ.

Нсколько мгновеній Карристонъ стоялъ, стараясь отдышаться, причемъ глаза его буквально пронизывали противника. Наконецъ онъ заговорилъ.

— Гд она? Гд ключъ, негодяй! закричалъ онъ, наклоняясь и встряхивая лежавшаго такъ сильно, что я возрадовался. Но получая въ отвтъ только брань и проклятія, мы обшарили его карманы, гд и нашли ключъ, который Карристонъ схватилъ тотчасъ.

— Маделена, Маделена! я тутъ! воскликнулъ онъ и точно полоумный выбжалъ въ другую дверь, оставивъ меня и Бранда возл нашего плнника.

Я спокойно набилъ трубку, закурилъ и подошелъ къ побжденному непріятелю.

— Вотъ вамъ наука, старина! сказалъ я, дотрогиваясь до него.— Не говорилъ ли я вамъ, что вжливость и любезность не стоятъ ничего. Вмсто того, чтобы мучить меня на жесткомъ стул, если бы вы дали мн постель, ваши мошенничества не такъ скоро вышли бы на свтъ. По крайней мр не я открылъ бы ихъ.

Связанный тяжело дышалъ и свирпо смотрлъ на насъ.

Черезъ минуту появился Карристонъ и съ нимъ вмст прелестнйшее созданіе, какое я когда-либо видлъ. Хотя молодая двушка была блдна и на ней отразились слды горя и страданій,— она была удивительно хороша. ‘Слишкомъ хороша для этого міра’, подумалъ я, увидя ее. Полустыдливо, полудоврчиво опиралась она на руку Карристона, а онъ, счастливецъ, покрывалъ ея руки поцлуями, не стсняясь нашимъ присутствіемъ. Вспоминая этихъ влюбленныхъ, я и теперь чувствую еще поэтическое настроеніе.

Карристонъ былъ дйствительно замчательный человкъ! Входя подъ руку съ двушкой, онъ былъ уже спокоенъ, и съ лица его исчезли слды недавняго возбужденія.

— А теперь пойдемте, проговорилъ онъ также спокойно, точно приглашая на прогулку. Затмъ обратился ко мн.

— Нельзя ли будетъ, мистеръ Фентонъ, подвезти телжку сюда? спросилъ онъ.

Я общалъ попробовать.

— Но что мы будемъ длать съ этими людьми? замтилъ Брандъ.

Карристонъ смрилъ мужа и жену презрительнымъ взглядомъ.

— Оставимъ ихъ тутъ, отвтилъ онъ.— Они — орудіе въ рукахъ другаго. Уйдемте.

— Сейчасъ, сейчасъ. Но не хотите ли воспользоваться случаемъ и убдиться, основательны ли ваши подозрнія?

Какъ это похоже на Бранда! Ему всегда необходимы подписи и печати!

Отыскивая ключъ въ карманахъ нашего плннаго, мы нашли нсколько бумагъ, которыя Брандъ разсматривалъ теперь внимательно. Онъ вручилъ Карристону конвертъ, въ которомъ было нсколько денегъ.

Карристонъ бгло взглянулъ на него.

— Почеркъ, конечно, измненъ, сказалъ онъ равнодушно,— но почтовый штемпель показываетъ, откуда это письмо. Такъ оно и есть, какъ я говорилъ вамъ. Надюсь, теперь вы мн поврите?

— Долженъ врить, отвтилъ скромно Брандъ.— Но все же нельзя такъ оставить этого человка, продолжалъ онъ.

— Слушайте меня, негодяй, обратился Карристонъ къ связанному.— Я васъ не трону, если вы общаете, въ теченіе двухъ недль, не извщать о случившемся того, по приказанію котораго дйствовали. Но если онъ узнаетъ это ране назначеннаго срока, клянусь, я васъ запрячу въ тюрьму. Выбирайте, что для васъ лучше!

Я вынулъ платокъ изъ рта нашего плннаго, и излишне говорить, что онъ принялъ это условіе.

Затмъ я пошелъ къ мсту, гд мы оставили лошадь, зажегъ фонари и хотя съ трудомъ, но подвелъ повозку къ дому. Карристонъ дйствительно врно предвидлъ все. Въ привезенномъ имъ съ собою свертк оказалась дамская шляпа и толстый плащъ, который онъ надлъ на прелестную двушку. Мы ухали, предоставивъ фермерш развязать своего супруга, когда ей вздумается.

Мы могли попасть еще сегодня на ночной поздъ и во избжаніе всякихъ разспросовъ, я ршилъ такъ же ухать со своими друзьями. Проздомъ, мы остановились въ Мидкомб, гд я заплатилъ по счету и распорядился, куда выслать мои вещи, а въ шесть часовъ утра слдующаго дня мы были уже въ Лондон.

ЗАКЛЮЧЕНІЕ.
РАЗСКАЗЪ ДОКТОРА БРАНДА.

Прося Дика Фентона описать изложенное приключеніе, я не думалъ, что онъ сдлаетъ это такъ обстоятельно. Однако, я не счелъ нужнымъ что-либо измнить въ его рукописи.

Когда Маделена Рованъ, бросившаяся въ гор на колни у кровати, нашла ее пустою, она тотчасъ сообразила, что ее обманули. Не зная, однако, общественнаго положенія Карристона, она не могла догадаться о причинахъ заговора, вслдствіе котораго ее увезли такъ далеко отъ дома.

Она находилась въ заключеніи. За нею не только заперли дверь, но на кровати она нашла листъ бумаги съ надписью: ‘Вамъ не сдлаютъ ничего дурнаго и когда будетъ можно, васъ освободятъ снова. Не спрашивайте ни о чемъ, не пытайтесь бжать, и съ вами будутъ обращаться хорошо’.

Прочитавъ эти строки, Маделена вздохнула свободно. Она знала теперь, что паденіе съ лошади ея милаго было только выдумкой. Нтъ сомннія, что Карристонъ здоровъ и невредимъ? и это сознаніе облегчило ея положеніе.

Съ той минуты, когда она вошла въ комнату идо минуты, когда мы ее освободили, Маделену стерегли такъ строго, какъ въ самой лучшей тюрьм. Угрозы, просьбы, общанія не дйствовали на ея тюремщиковъ. Съ нею не обращались дурно, доставляли ей книги, матеріалъ для рукодлій, но она не видла ни одного человка, за исключеніемъ женщины, прислуживавшей ей, и два раза мужчины, который являлся Карристону во время его страннаго состоянія. Она очень страдала, но была уврена, что ее освободитъ Карристонъ. Зная, что онъ живъ, она не чувствовала себя несчастной.

Я не разспрашивалъ, какъ дошла она до этого убжденія, не желая еще боле углубляться въ тотъ загадочный и необъяснимый міръ, существованіе котораго — говоря правду — смутило меня боле, чмъ я могъ предполагать. Но я спросилъ, трогалъ ли ее тюремщикъ?

Она отвтила, что вскор посл ея заключенія, въ дом появился посторонній человкъ, и тогда къ ней пришелъ тюремщикъ, схватилъ ее за руку и страшно грозилъ, если она осмлится подать голосъ, стараясь привлечь вниманіе пришельца.

Карристонъ и Маделена обвнчались немедля и тотчасъ же покинули на нкоторое время Англію. Спустя недлю посл ихъ отъзда, по порученію Карристона, я послалъ его двоюродному брату Ральфу найденный въ карман тюремщика Маделены конвертъ и въ нсколькихъ строкахъ объяснилъ, какимъ образомъ онъ попалъ въ наши руки. Я не получилъ никакого отвта и наконецъ сталъ соглашаться съ мнніемъ Карристона, что, увозя Маделену, ничего не имлъ лично противъ нея, но исчезновеніемъ этимъ хотлъ вредно подйствовать на нервную, впечатлительную натуру ея жениха. Я твердо убжденъ, что жестокій этотъ замыселъ непремнно бы удался, и Чарльзъ Карристонъ провелъ бы остатокъ своихъ дней въ дом душевно-больныхъ, если бы онъ не почерпнулъ изъ какого-то таинственнаго источника непоколебимаго убжденія, что Маделена жива и неизмнно его любитъ.

Сэръ Чарльзъ Карристонъ — вскор посл свадьбы онъ наслдовалъ титулъ и родовыя помстья — и жена его, лэди Карристонъ, теперь уже умерли. Въ теченіе двнадцати лтъ они пользовались самымъ полнымъ счастьемъ. Лэди Карристонъ умерла отъ лихорадки въ Рим, и вскор за нею умеръ и ея мужъ, не будучи — насколько мн извстно — больнымъ.

Во все время ихъ жизни они считали меня своимъ другомъ и сэръ Чарльзъ назначилъ меня единственнымъ опекуномъ и воспитателемъ своихъ трехъ сыновей. Такимъ образомъ, между Ральфомъ Карристономъ и наслдствомъ, которымъ онъ старался завладть, стоятъ три прелестныхъ мальчика. Я люблю ихъ, какъ собственныхъ дтей, и радуюсь, что до настоящаго времени они не обнаруживаютъ никакихъ сверхъестественныхъ свойствъ, выходящихъ за предлы человческаго пониманія.

Знаю, разсказъ мой навлечетъ на меня нападки съ двухъ сторонъ. Практическіе, здравомыслящіе люди станутъ утверждать, что въ наши дни невозможно увезти и спрятать двушку, между тмъ какъ ученые не поврятъ, чтобы Чарльзъ Карристонъ могъ нарисовать заочно изображеніе человка съ такою точностью, чтобы его можно было узнать немедленно. Я не спорю, что все это кажется мн самому нелпымъ и загадочнымъ, и я не пытаюсь объяснять это естественнымъ образомъ. Такого объясненія я добиться не могъ, и мн остается только повторить сказанное мною въ начал, именно, что я описалъ то, что дйствительно испыталъ самъ.

Конецъ.

‘Русскій Встникъ’, NoNo 1—2, 1893