Галилей, Понсар Франсуа, Год: 1867 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 10 минут(ы)

ГАЛИЛЕЙ.

ТРЕТЙ АКТЪ ИЗЪ ДРАМЫ Ф. ПОНСАРА ‘HALILE’ ¹).

¹) Первыя два дйствія понсаровской драмы ‘Галилей’ не заключаютъ въ себ никакого особеннаго интереса, и такъ какъ вся сила и главныя достоинства этой пьесы сосредоточиваются въ послднемъ дйствіи, которое иметъ характеръ совершенно отдльнаго и цльнаго эпизода, то переводчикъ ограничится переводомъ только послдняго акта этой исторической драмы. Исторія осужденія и отреченія Галилея настолько всмъ извстна, что нтъ надобности къ предлагаемымъ сценамъ длать какія либо поясненія. Во всхъ же остальныхъ подробностяхъ третій актъ ‘Галилея’ отвчаетъ самъ за себя: все длается понятнымъ изъ самаго хода дйствія. Примч. переводчика.

ДЙСТВУЮЩЕ:

ГАЛИЛЕЙ.

ЛИВЯ, жена Галилея.

АНТОШИ, дочь его.

ТАДДЕО, женихъ Антоніи.

ВИВАНЪ, одинъ изъ учениковъ Галилея.

ПОМПЕЙ, старый ученый— Фанатикъ.

НИККОЛИНИ, тосканскій посолъ.

Коммиссаръ-инквизиторъ св. судилища.

Президентъ инквицзиціоннаго трибунала.

Инквизиторы, монахи, римляне и римлянки.

Сцена Первая.

Инквизиціонная тюрьма въ Рим. На задней стн занавсъ, скрывающій залу, гд засдаютъ инквизиторы.

Галилей, Таддео, Вивіанъ, Никколини, Антонія и Ливія.

Вивіанъ (цалуя Галилея.)

Учитель добрый нашъ!..

Галилей.

Чтобъ руку мн пожать,

Мой юный другъ, ты очутился въ Рим…

Вивіанъ.

И но одинъ, какъ можешь ты понять:

Я здсь съ друзьями врными твоими,

Которыхъ ты, учитель, просвтилъ,

Которымъ знанья далъ и мыслить научилъ.

Гвидуччи здсь, здсь Пери, Нарди, Торичелли,

Сагредо и…

Галилей.

Но гджь они теперь?

Вивіанъ (указывая на окно.)

Вонъ тамъ!.. Они сюда пробраться по успли

И только я проникъ сквозь эту дверь —

(Указывая на Никколини.)

При помощи посла, котораго старанья

Мн помогли…

Никколини (Вивіану.)

Сдержите жь общанье

Въ отплату за услугу…

Галилей (смотря въ это.)

&nbsp, Короли

Должны завидовать такой прекрасной свит,

Какая есть у плнника… Друзья мои! Живите,

Да будетъ съ вами Богъ!… Они сюда пришли,

Я думаю, за тмъ, чтобъ убдиться,

На сколько можно имъ учителемъ гордиться,

Они пришли узнать, съумю ль говорить

Я также гордо и свободно

Передъ костромъ, зажженнымъ всенародно,

Какъ нкогда, на кафедр…

Вивіанъ.

Да, можетъ быть,

Когда бы во Флоренціи мы были,

Теб, учитель нашъ, мы вс бы говорили:

‘Будь твердъ, сопротивляйся до конца!’

Восторженно тебя тамъ любитъ, какъ отца,

Все молодое поколнье,

Тамъ Данта родина, восторгъ и вдохновенье

Тамъ въ сердц пылкихъ юношей живетъ.

Я за тебя тамъ поднялъ бы народъ

И вырвалъ бы тебя изъ заключенья,

Съ учениками вынесъ изъ тюрьмы.

Но вспомни ты о томъ, что въ Римъ попали мы,

Гд инквизиторы, тебя не сожаля,

И день и ночь темницу стерегутъ,

Гд черни дла нтъ до жизни Галилея,

Гд незнакомъ невжеству твой трудъ,

И все, что насъ волнуетъ и тревожитъ,

Здсь возмутить спокойствія не можетъ.

Таковъ весь Римъ, таковъ его народъ…

Понятна-ль мысль съ открытьями науки

Толп рабовъ, которая реветъ:

‘Мн нуженъ хлбъ и зрлища весь годъ!’

Которая, сложивъ благоговйно руки,

Безсмысленно сберется посмотрть,

Какъ будешь на костр ты огненномъ горть.

Галилей.

Чтожь хочешь ты сказать?

Вивіанъ.

Что нужно покориться.

Галилей.

Ты-ль это говоришь?

Вивіанъ.

Учитель, видитъ Богъ,

Какъ дорога мн часть твоя. Кто могъ

Въ моей любви къ наук усомниться?

Такъ выслушай меня. Когда бы хоть на мигъ

Свою идею ты унизилъ подчиненьемъ

И торжество ея замедлилъ отреченьемъ,

То у меня не повернулся бы языкъ,

Я въ выбор не сталъ бы колебаться:

Пусть гибнетъ человкъ, а мысль должна остаться.

Но мысль твоя сіяетъ ярко такъ,

Что запугать ее ужо не можетъ мракъ,

Ей никакое пораженье не опасно.

Въ твоихъ ученикахъ она живетъ

И ими вносится въ народъ

Неутомимо, смло, ежечасно…

Къ чему жъ теб упорствовать напрасно?

Отречься долженъ ты, ты долженъ отдохнуть

И предоставить намъ свтильникъ свой безцнный,

А мы,— поврь тому,— свершая длинный путь

Распространимъ твой свтъ по всмъ угламъ вселенной.

Живи жъ, учитель, вырви поскорй

Ты жертву у бездушныхъ палачей,

Избавь несчастный Римъ отъ злодянья,

Отъ вопля ужаса и страха — цлый свтъ,

А все свое семейство — отъ страданья

И траура… Для міра пользы нтъ

Въ напрасныхъ истязаньяхъ и, готовый

Идти на казнь, надть внокъ терновый,

Ты этимъ только можешь доказать

Не уваженье къ истин, а гордость,

Упрямствомъ могутъ люди называть

Холодную такую твердость:

Въ ней самолюбья больше, чмъ любви

Къ наук… Нтъ, безъ униженья

Предъ судьями склонись и объяви,

Полнйшее, прямое отреченье:

На нихъ же упадетъ, какъ приговоръ,

Такого отреченія позоръ…

Друзей твоихъ потъ искреннее мннье,

Его передаю, какъ порученье,

И именемъ друзей молю тебя:

Учитель! уступи, жизнь даромъ но губя.

Никколини.

Да, Галилей, сказалъ теб онъ — дло,

Ты долженъ уступить, дать отреченье смло.

Великій Герцогъ толю заявилъ:

Онъ пишетъ мн посланье за посланьемъ

И проситъ, чтобъ тебя я убдилъ

Не подвергаться страшнымъ истязаньямъ.

Онъ повеллъ тебя предостеречь:

Одно твое движенье или слово

Всесильны потушить или зажечь

Теперь костеръ… Для казни все готово…

(Указывая на занавсъ).

Судилища ужаснаго совтъ

Тамъ собрался теперь для разсужденья

И, выслушавъ послдній твой отвтъ,

Положитъ неизмнное ршенье.

Ливія.

Сеньоры, да поможетъ вамъ Христосъ

Его спасти отъ мукъ безславной смерти.

Онъ къ преступленью не способенъ,— мн поврьте,—

Ему, быть можетъ, довелось

По простот лишь только провиниться.

Мечтатель старый и простякъ

Онъ ни на что худое не ршится,

Съ нимъ слдуетъ всмъ обращаться такъ,

Какъ съ маленькимъ ребенкомъ. По доведите,

Онъ сдлаетъ вамъ все, что вы хотите…

(Галилею, указывая на Никколини и Вивіана).

Не правда ли? Скажи имъ, что просить

Готовъ пощады ты безъ замедленья,

Готовъ отдаться въ ихъ распоряженье:

Имъ предоставь себя руководить,—

Они обсудятъ дло это строже,—

И изъ себя духъ злобный изгони…

Вдь я въ учености не много смыслю тоже…

(Пресл&#1123,дуетъ Галилея, который идетъ и садится).

Спаси и сохрани,

Насъ правый Боже…

Твоихъ костей ученость не спасетъ,

Когда они, какъ пепелъ, распадутся,

Тебя съ костра наука не сведетъ.

Когда подъ нимъ дрова зажгутся…

Какая же за то награда ждетъ?

Не слава ли? Не много счастья, право,

Когда по смерти будетъ слава,

А человкъ сгоритъ, какъ головня…

Быть можетъ, въ будущемъ, поступокъ твой цня,

Тебя поднимутъ внуки въ мнньи свта,

Да легче ли отъ этого теб-то?..

За этимъ призракомъ напрасно не гонись,

Чтобъ не истлть въ огн, предъ судьями смирись,

Актъ подпиши безъ всякаго раздумья

И хоть однажды въ жизни докажи

Свое благоразумье…

Галилей (съ нетерпніемъ).

О, Ливія…

Антонія.

Отецъ мой! О, скажи

Что сердцу твоему доступно сожалнье!..

Я вся отъ ужаса и страха замерла.

Моя восторженность прошла

При ожиданьи жертвоприношенья.

Мн издали кровавый эшафотъ

Въ сіяніи какомъ-то представлялся,

Но чмъ скорй часъ страшный приближался,

Чмъ ближе ты къ погибели, и вотъ —

(Указывая на задній занавсъ).

&nbsp, Когда тебя здсь, рядомъ ожидаетъ

Суровое судилище,— вступаетъ

Природа, наконецъ, въ своя права,

Теперь — я только дочь твоя родная.

Отъ ужаса, отецъ, я чуть жива.

Отъ страшной мысли, что должна я

Смотрть, какъ ты начнешь горть въ огн,

Проходитъ бодрость всякая во мн.

Отецъ! я трепещу, я силъ своихъ лишаюсь,

Къ твоимъ ногамъ, цалуя ихъ, бросаюсь,

Молю тебя: о, отрекись отецъ,

Чтобъ этою цной купить себ прощенье!

Послушайся меня ты, наконецъ,

Какъ нкогда, въ минуты умиленья,

Когда, прильнувъ щекой къ твоей щек,

О чемъ нибудь въ ребяческой тоск

Малютка дочь тебя не разъ просила

И каждое ея желанье было

Святынею, закономъ для тебя…

Мн, какъ тирану милому, любя

Повиноваться съ нжностью когда-то,

Не откажи теперь… Иль нтъ уже возврата

Твоей любви?..

(Галилей закрываетъ лицо руками).

&nbsp, Но ты, отецъ, молчишь?

На дочь свою ты больше не глядишь?

(Бросается на шею Таддео).

Тадео я люблю любовью безконечной,

Неслыханной, неодолимой, вчной,

Его лишаясь, жизни я лишусь,

Но знай, отецъ,— я въ томъ теб клянусь,—

Твое упорство дочь твою осудитъ,

Разветъ наше счастье и покой

И собственной твоей рукой

Нашъ бракъ разстроенъ будетъ.

Галилей (съ горестью и упрекомъ)

О, дочь моя!..

Таддео (падая на колни)

Не откажи! Могу

Я клятву дать теб и общанье,

Что счастьемъ окружу и сберегу (указывая на Антонію)

Я это чистое, небесное созданье.

Упорство брось, отецъ, благослови

Своихъ дтей обоихъ и позволь намъ,

Счастливымъ, благодарнымъ и довольнымъ —

Тебя согрть заботами любви

До склона дней твоихъ…

Вивіанъ.

Учитель! Соглашайся!

Никколини

Упорствовать напрасно не старайся!

Ливія.

Иль у тебя не сердце, а гранитъ,

Что просьба ихъ тебя не шевелитъ?

Галилей (вставая)

Вамъ не понять, чего вы вс хотите,

Какой вы жертвы ждете отъ меня!

Вы просите уступки, по поймите —

Въ той жертв все: страсть полная огня,

Причина моего существованья,

Моя мечта, опора, упованье,

Моя душа и кровь моя. Когда

Есть въ жизни цль, она стоитъ надъ нами,

Какъ путеводная звзда,

И руководитъ нашими умами,

Когда же въ жизни цли больше нтъ,—

То жизнь разбита, тьма смняетъ свтъ.

(Никколини)

Представь, что герцогъ трона вдругъ лишился,

(Таддео)

Представь и ты, что разлучился

Съ Антоніей на долго, на всегда…

И вотъ вс муки тайнаго стыда,

Отчаянья, изгнанника волненье,

И жениха забытаго томленья,

Теперь въ себ одномъ испытываю я,

Во мн одномъ живетъ двойная мука.

Есть царство у меня священное — наука,

Она — невста чистая моя,

Предъ пей склоняюсь я съ безмолвнымъ обожаньемъ,

И вдругъ хотятъ, чтобъ ей я измнилъ

И святотатственно невсту осквернилъ!

Съ какимъ лицомъ, съ какимъ же оправданьемъ

Я въ люди покажусь, явлюсь ученикамъ,

Когда ее безстыдно я предамъ,

Публичному подвергну оскорбленью.

И скажутъ вс съ проклятіемъ: ‘вотъ тотъ,

Который измнилъ наук и ученью,

Который, увидавши эшафотъ,

Измной посрамилъ свои сдины,

И продалъ истину, чтобъ избжать кончины…

Ботъ онъ, отступникъ жалкій и бглецъ,

Предательства постыдный образецъ…

Прочь съ глазъ долой, старикъ! Не выходи на встчу!’

Такъ крикнутъ люди мн, и что имъ я отвчу?..

(Показывая на актъ отреченія)

Я буду подписью своею уличенъ…

Извстно-ль вамъ, что буду принужденъ

Я подписать? Могли-ль вы догадаться,

Въ чемъ долженъ я, какъ трусь и рабъ сознаться?

(Читаетъ актъ отреченья)

‘Я, Галилей… колнопреклоненный предъ вами… отрекаюсь и проклинаю заблужденья упомянутой ереси…’

И это — заблужденье въ ихъ глазахъ!..

Но тайны этихъ чудныхъ заблужденій

Я прочиталъ въ безмолвныхъ небесахъ.

Какъ истины столпы, для новыхъ поколній

Останутся они и астронома геній

На ихъ основ смло водрузитъ

Свой монументъ…

Антонія.

Отецъ мой бдный!

Вивіанъ.

Пытка

Такихъ въ себ страданій не таитъ.

Галилей.

Но мало этого. Я долженъ до избытка,

До самаго конца испитъ ужасный стыдъ: (читаетъ)

‘…и я клянусь, если узнаю какого нибудь еретика, то донесу на него святому судилищу..-‘

Измнникъ вроломство довершаетъ!..

Отлично! Трибуналъ жестокій знаетъ,

Какъ до конца безчестье довести.

Онъ чашу полную мн хочетъ поднести,

Чтобъ я до дна испилъ всю эту чашу.

(Комкая бумагу, бросаетъ ее на столъ, у котораго садится)

Антонія (Галилею)

Будь твердъ, отецъ! Любовь припомни нашу,

Когда ты этотъ актъ начнешь читать!..

(Тихо.)

Я, кажется, готова закричать:

‘Нтъ, не читай!’ Но онъ сгоритъ, несчастный!…

Таддео (Галилею.)

Будь твердъ! Настанутъ времена,

Когда тебя за этотъ часъ ужасный

Мы нашей нжностью вознаградимъ сполна.

Галилей.

За что жъ меня преслдуютъ, мой Боже?

Что сдлалъ я? Кто скажетъ мн за что же

Клевещутъ и травятъ, какъ бшеныхъ волковъ,

Палятъ огнемъ, подъ тяжестью оковъ

Какъ кровопійцъ, злодевъ, изнуряютъ,

Людей, которые вс силы посвящаютъ

Величью знанья, подвигамъ труда….

За что ихъ гонятъ, мучаютъ?

Не потому-ль, что истина опасна

Для всхъ друзей невжества и тьмы?…

(Садится.)

О, да, все это поняли прекрасно

Ихъ жалкіе, ничтожные умы.

Схоластики, педанты дряхлыхъ мнній,

Защитники всхъ отсталыхъ системъ!

Вамъ нужны заблужденія за тмъ,

Чтобъ жить на счетъ всеобщихъ заблужденій…

Гонители передовыхъ идей!

Вамъ выгодно невжество людей,

Міры вы изучаете по книгамъ

И давите науку вашимъ игомъ.

(Встаетъ, и обращаясь къ Николини и Вивіану.)

Друзья! довольны будьте! Понимать

Я начинаю въ этомъ мір

Что дважды два есть пять,

А не четыре,

Что блое черно, что знанье тотъ же ядъ…

Я все теперь скажу, что мн велятъ.

Я соглашусь, что солнце также мало

Какъ колесо, я соглашусь впередъ,

Что на луп, какъ чернь о томъ сказала,

Есть лобъ, глаза и ротъ.

Я мнніе старухъ убогихъ подтверждаю

И всхъ, кто не согласенъ съ нимъ,

За нарушителей порядка я считаю…

Конецъ всему! Все прошлое есть дымъ…

Ученый отжилъ вкъ свой, кончилъ цло…

На свт жилъ когда-то Галилей,—

Чтожъ отъ него теперь осталось? Тло

Усталое,— лампада, гд елей

Давно изсякъ, разбитая пружина,

И старый, изолгавшійся языкъ!..

(Падаетъ на колни).

О Боже! Ты привыкъ

Читать въ моей душ!.. Ни на единый мигъ

Публичнаго сожженія картина

Мн не казалась страшной до сихъ поръ.

Взойду я, не шатаясь, на костеръ,

Но твердый предъ своими палачами,

Я слабымъ становлюсь передъ рчами,

Передъ слезами дочери моей.

О, Боже! Поддержи меня скорй,

Не допусти до горькаго паденья,—

Я утомленъ, я сдлалъ все, что могъ,—

Иль мн прости, мой всемогущій Богъ,

Прости мн вроломство отреченья,

Которое я длаю, убитъ

Рыданьями ребенка дорогого…

Сцена вторая.

Тже, Комнисаръ-инквизиторъ Св. Судилища,— за нимъ монахи.

Инквизиторъ (Галилею)

По общанію къ теб пришелъ я снова,

Окончимъ разговоръ нашъ. Поршитъ

Твою судьбу одно твое лишь слово:

Каковъ отвтъ — и приговоръ таковъ.

(Указываетъ Галилею на актъ отреченія, который лежитъ на стол.)

Готовъ-ли ты отречься?

Галилей

Я готовъ.

Инквизиторъ (Жестомъ приказываетъ Галилею подписать актъ. Галилей подписываетъ. Антонія бросается къ отцу и покрываетъ его руки поцлуями. Инквизиторъ, указывая монахамъ на занавсъ.)

Откройте!..

(Другимъ монахамъ.)

Вы жъ идите

И въ судъ большія двери отворите

Для христіанъ собравшихся сюда…

Пусть Рима торжество увидятъ вс…

Вивіанъ (тихо, при появленіи публики.)

Идите,

Смотрите и любуйтесь безъ стыда,

Какъ унижаетъ Римъ такого человка

Великаго… Проклятый, жалкій Римъ!

Постыднымъ подвигомъ своимъ

Смутишь ты гражданъ будущаго вка.

(Занавсъ поднимается. Открывается большое зало съ засданіемъ трибунала Св. Судилища.)

Сцена третья.

Трибуналъ Инквизиціи. Въ глубин театра, на возвышеніи, за длиннымъ столомъ сидятъ Инквизиторы. На право, за барьеромъ — публика — Антонія, Помпей, Вивіанъ,— Флорентинскіе студенты и римскій народъ. Среди залы стоитъ одинъ Галилей, возл инквизиторы. Инквизиторъ длаетъ знакъ двумъ монахамъ, которые приближаются къ Галилею и снимаютъ съ нею верхнюю одежду.

Галилей.

Всему конецъ! Прощайте навсегда

Великія и славныя открытья.

Плоды упорной мысли и труда,

И генія могучаго наитье,

Который раскрывалъ передо мной

Безвстную, таинственную вчность

И уносилъ далеко въ міръ иной,

Въ разгаданную мною безконечность.

Прощайте вс мечты, надежды, знаній свтъ,

Все то, надъ чмъ трудился бдный разумъ:

Въ единый день должны изчезнуть разомъ

Дянія пятидесяти лтъ.

Инквизиторъ (Галилею).

Иди за мной.

(Онъ ведетъ его къ подножію судилища, подходитъ къ президенту и подаетъ ему актъ отреченія.)

Помпей (Старый ученый, ненавидящій Галилея. Пробираясь среди публики).

Позвольте, пропустите

Меня впередъ…

Вивіанъ (Помпею).

Вы тоже здсь, сеньоръ?…

Помпей.

Да, юноша. День ныншній — поймите —

Великій день. Прослушавъ приговоръ,

Могу сойти въ могилу я спокойно,

Когда за Аристотеля достойно

Наказанъ будетъ онъ…

Вивіанъ (Про себя, съ жестомъ угрозы).

Ну, погоди

Ты, бшеный старикъ!.. Съ тобой сведу я счеты.

Президентъ (Галилею).

Преступникъ! Ближе подойди

И отвчай намъ, кто ты

И гд рожденъ?

Галилей.

Мн имя — Галилей,

И родомъ — флорентинецъ я…

Президентъ.

Лтъ сколько?

Галилей.

Семидесятый годъ.

Президентъ.

Названіе твоей

Профессіи?

Галилей.

Философъ я — и только.

Помпей (въ публик).

Ты лжешь! Софистъ ты и злодй!…

Президентъ.

Не обучаешь ли ты молодыхъ людей?

Галилей.

Да, я наставникъ былъ…

Президентъ.

Въ чемъ смыслъ твоей системы?

Галилей.

Лишь въ фактахъ. Говорилъ я: вс мы

Должны тетради старыя бросать,

Жить наблюденіемъ, природу созерцать,

Разгадывать стараясь во вселенной

Смыслъ каждой тайны сокровенной.

Президентъ (Показывая Галилею книгу).

Вотъ книга: ‘Діалоги трехъ друзей

О механической систем мірозданья,— ‘

Извстное, зловредное изданье,

Теперь распространенное по всей

Флоренціи. Кто авторъ сочиненья —

Ты знаешь-ли?

Галилей.

Да, знаю, авторъ — я!

Помпей (изъ публики, за барьеромъ).

О, этой подлой книг отъ меня

Досталось очень больно,— нтъ сомннья.

Я опровергъ ее и разгромилъ…

Вивіанъ.

Молчи, дуракъ!..

Президентъ

Ты не скрываешь мннья,

Которое ты въ книг изложилъ,

Съ безуміемъ и ересью надмнной,

О томъ, что солнце- центръ для всей вселенной,

Что вкругъ него вращается земля?

Ты это говорилъ богохуля?

Галилей.

Я это говорилъ.

Президентъ.

Теперь же мы узнали,

Что въ душу гршника запала благодать,

Что въ этотъ часъ готовъ ты — намъ сказали —

Вс заблужденья прошлыя признать,

Отречься здсь публично, безъ смущенья,

Отъ пагубнаго, вреднаго ученья?

Что это справедливо, Галилей?…

(Галилей колеблется.)

Антонія (за ршоткой, простирая въ волненіи руки къ отцу.)

Да, да!

Галилей.

Я отъ всего готовъ отречься на всегда!

Президентъ.

Да будетъ же исполненъ снисхожденья

Судъ надъ тобой…

(Читаетъ приговоръ.)

Мы, представители верховнаго суда инквизиціи въ цлой христіанской республик, призванные святымъ римскимъ престоломъ для искорененія преступной ереси, постановляемъ слдующее: Принимая въ соображеніе, что на тебя, Галилей изъ Флоренціи, поступилъ въ священное судилище доносъ о твоемъ ученіи, по которому солнце есть центръ міра и не двигается съ востока на занпдъ, а земля движется и не есть центръ міра, что составляетъ безсмысленное философское толкованіе и противозаконную ересь. Принимая въ соображеніе, что въ прошломъ году появилась во Флоренціи книга ‘Діалоги,’ которой ты признаешь себя авторомъ и въ которой ты поддерживалъ упомянутыя выше мннія, мы, разсмотрвши и зрло обсудивши твои поступки и въ то же время принимая въ соображеній твое сознаніе и общаніе полнаго отреченія — присуждаемъ и объявляемъ, что ты, Галилей, обвиняемый и уличенный въ ереси, хотя и заслуживаешь строгаго наказанія, но отъ него нами освобождаешься съ условіемъ полнйшаго отреченія отъ своихъ заблужденіи и ереси но формул, которую мы теб представимъ. Но чтобы твое преступленіе не осталось совершенно безнаказаннымъ, повелваемъ: ‘Діалоги’ Галилея подвергнуть запрещенію чрезъ посредство публичнаго эдикта, а тебя присуждаемъ къ заточенію въ тюрьм нашего святого судилища, предоставляя себ право уменьшить, измнить или уничтожить все наказаніе или только часть его.

Помпей (въ отчаяніи уходитъ).

Погибло все! Не будетъ онъ сожженъ

Костра не будетъ!.. Что за снисхожденье!..

Президентъ (передаетъ Галилею бумагу).

Передъ судилищемъ, колнопреклоненъ,

Публично прочитай актъ отреченья…

Галилей (становясь на колни, читаетъ).

Я, Галилей, передъ лицомъ всего верховнаго судилища святой инквизиціи отъ искренняго сердца и съ истинной врой отрекаюсь отъ упомянутыхъ заблужденій и еретическаго ученія и клянусь, что въ будущемъ я никогда ни письменно, ни словесно не дамъ никакого повода къ подозрнію и даже если узнаю какого нибудь еретика или заподозрннаго въ ереси, я…

(Останавливается, какъ бы не въ силахъ продолжать, но взглянувъ на дочь, продолжаетъ.)

… я его выдамъ священному судилищу. Если же когда либо, чего избави Богъ, мн придется отступить словами отъ этихъ общаній, увреній, клятвъ и присяги, я готовъ подвергнуться всмъ наказаніямъ святой инквизиціи и да поможетъ мн Богъ!

Президентъ (Галилею).

Въ Ливорно, въ монастырь ты будешь заключенъ…

Антонія (бросаясь къ отцу).

Съ тобой, отецъ, пойду и я, конечно.

Галилей (поднимаясь, топаетъ ногой объ полъ).

А все-таки земля вкругъ солнца ходитъ вчно!

Дмитрій Минаевъ.

‘Дло’, No 11, 1868

ТРЕТЙ АКТЪ ИЗЪ ДРАМЫ Ф. ПОНСАРА ‘HALILE’ 1).

Галилей, Таддео, Вивіанъ, Никколини, Антонія и Ливія.

Сцена вторая.

Сцена третья.

Читайте также:

ТРЕТЙ АКТЪ ИЗЪ ДРАМЫ Ф. ПОНСАРА ‘HALILE’ ¹).