ГОРОДЪ И ДЕРЕВНЯ.
ГОРОДЪ И ДЕРЕВНЯ.
ПОВСТИ ДЛЯ ДТЕЙ СРЕДНЯГО ВОЗРАСТА.
АЛЕКСАНДРЫ ГИППИУСЪ,
АВТОРА РАЗСКАЗА ‘НЕПТУНЪ’.
ИЗДАНІЕ КНИГОПРОДАВЦА-ТИПОГРАФА МАВРИКІЯ ОСИПОВИЧА ВОЛЬФА.
ОМКА.
ОМКА.
——
——
Фомка, Гиппиус Александра Карловна, Год: 1879
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Не много лтъ тому назадъ въ Олонецкой губерніи былъ страшный голодъ. Крестьяне бдствовали и толпами выходили изъ деревень своихъ, направляясь къ большимъ городамъ за хлбомъ или на работу.
— Идти, такъ идти, омка. Чего тутъ ждать! сказала баба, съ крошечнымъ ребенкомъ на рукахъ, мальчику лтъ двнадцати, который, дрожа отъ холода, пряталъ руки въ рукава рубашки. Скоро ужь хлба не станетъ ни зерна и мякина къ концу подходитъ. Вчера корова пала. Полушубокъ есть у тебя, Богъ дастъ дорогой не замерзнешь. Въ Питер, случай, съ отцемъ повстрчаешься. Съ Петровки съ самой онъ тамъ въ извоз. И я бы по міру, мой родный, съ тобой пошла, да не на кого дда оставить.
Баба вздохнула и присла на скамью, чтобы покормить грудью своего крошечнаго, пискливо плачущаго ребенка.
Изъ деревни въ то время шло въ Петербургъ нсколько человкъ крестьянъ. омка, для безопасности, присоединился къ нимъ. Черезъ нсколько дней мучительной ходьбы, натерпвшись холоду и голоду, омка и спутники его добрались кое-какъ до мста назначенія. На первый случай, единственнымъ средствомъ къ существованію для омки было просить милостыню. Найдя себ временное пристанище гд-то въ Ямской, у какого-то огородника, въ хлву, омка, каждый день, съ ранняго утра отправлялся въ гостиный дворъ и тамъ, оставаясь до вечера, выпрашивалъ у прохожихъ по копечк.
Изъ игрушечной лавки вышелъ хорошо одтый мальчикъ. Толстое пальто съ бобровымъ воротникомъ, мховая шапка, суконныя перчатки и теплые сапоги предохраняли его отъ холода какъ нельзя лучше. Вслдъ за мальчикомъ вышелъ сидлецъ лавки съ игрушками, завернутыми въ бумагу. Лакей въ щегольской ливре, принявъ игрушки отъ сидльца, осторожно положилъ ихъ въ карету. Пока хорошо одтый мальчикъ стоялъ у дверей лавки и ждалъ, чтобы вышла мать его, оставшаяся для расплаты, омка подошелъ къ нему.
— Христа ради, копечку. гъсть нечего. Дайте копечку, баринъ, просилъ омка.
— Стыдно просить, отвчалъ хорошо одтый мальчикъ. Надо работать, а не просить. Стыдно.
— Дайте копечку, дайте, неотвязчиво продолжалъ омка, мучимый голодомъ.
— У тебя щека поблла, должно быть, отморозилъ, спокойно замтилъ мальчикъ.
— Баринъ, копеку.
— Богъ подастъ.
Лакей, посадивъ мальчика и мать его въ карету, захлопнулъ дверцы, но омка все еще просилъ копечку, протягивая къ окну кареты свою лилово-красную отъ холода руку.
— Я заставила ждать тебя, Сережа. Не озябли ты? съ нкоторымъ безпокойствомъ спросила мать и, снявъ перчатку, пощупала его щеку.
Въ одно прекрасное утро пришли объявить Сереж, что Богъ далъ ему сестрицу. Сережа обрадовался и побжалъ смотрть новорожденную. Ее только что выкупали и въ спальн шла рчь о томъ, гд-бы достать для нея кормилицу. Няня вызвалась създить на Снную, говоря, что тамъ всегда много женщинъ, готовыхъ идти въ кормилицы. Предложеніе няни было принято и, въ тотъ-же день, для маленькой Оли была привезена худощавая, но здоровая женщина, лтъ тридцати, ршившаяся отдать своего ребенка кому-то на воспитаніе. Ее одли въ голубой сарафанъ, надли на ее повойникъ, шитый золотомъ, серьги длинныя и бусы.
Для поддержанія кормилицы на здоровья, отъ котораго зависло здоровье ребенка, стали посылать ежедневно кормилицу гулять. Горничная барыни каждый разъ сопровождала ее. Любимымъ мстомъ гулянья обихъ былъ гостиный дворъ. Однажды, гуляя тамъ, он останавливаются передъ лоткомъ выборгскихъ кренделей, до которыхъ об он были большія охотницы, и покупаютъ себ по кренделю. Кормилица, желая расплатиться, опускаетъ руку въ карманъ, вынимаетъ, вмст съ мдными деньгами, нечаянно рублевую бумажку, роняетъ ее и, не замчая того, идетъ дальше. Недалеко оттуда стоялъ омка. Онъ замтилъ, какъ упала бумажка и поднялъ ее. Повертвъ ее въ рукахъ, онъ призадумался. Оставить у себя чужія деньги было-бы нечестно — это онъ зналъ хорошо. Но отдать… отдать, когда сть хочется и не на что купить хлба…. Онъ вздохнулъ, поморщился… однако бросился догонять кормилицу.
— Обронили, сказалъ онъ, догнавъ ее, тамъ, у кренделей.
Голосъ мальчика показался кормилиц знакомымъ.
— омка!… Али ты!… Господи, и въ самомъ дл ты.
омка съ трудомъ узналъ мать свою въ нарядномъ костюм кормилицы.
— Чудное дло, право! Привелъ-же Богъ меня видться съ тобою, сказала мать, цлуя сына.
Она сообщила ему, что ддъ умеръ, что крошечную сестру она чуть живою донесла до Петербурга, что и сама чуть не умерла съ голода, и съ дозволенія горничной, позвала сына къ себ чай пить. Дома она разсказывала всмъ о нечаянной встрч съ сыномъ и всмъ показывала его.
— А барченка-то я знаю, сказалъ омка матери, оставшись съ ней вдвоемъ. Въ гостиномъ двор, помню, встртилъ разъ. О ту пору дюже холодно было. Барченокъ глянулъ на меня, да говоритъ: У тебя щека поблла, знать отморозилъ. И впрямь отморозилъ. Ужь какъ здорово щека-то болла опосля!
Вечеромъ, когда подходило время разставаться съ сыномъ, кормилица стала просить барыню, кланяясь ей въ ноги, позволить омк остаться въ дом на житье. На возраженіе барыни, что негд помстить его, горничная, которую честный поступокъ мальчика уже нсколько расположилъ въ его пользу, посовтовала кормилиц помстить омку у дворника съ платой за харчи. Предложеніе было одобрено, и договоръ съ дворникомъ заключенъ въ тотъ-же вечеръ.
омка, со дня вступленія къ дворнику Акиму, сталъ во всемъ помогать ему, выметалъ дворъ, дрова кололъ, воду носилъ въ четвертый этажъ, отворялъ ворота по ночамъ, да, кром того, бгалъ, по приказанію дворничихи, нсколько разъ въ день въ лавочку, присматривалъ за дтьми ея, когда ея не было дома… Онъ длалъ все исправно, хотя и не всегда охотно.
Дядя Акимъ, какъ величалъ его омка, умлъ шить сапоги. Онъ ихъ шилъ и чинилъ на всю прислугу въ дом. И въ этомъ труд, какъ во всякомъ другомъ, Акимъ сталъ домогаться помощи омки и съ разсчетомъ на помощь его, боле дйствительную впослдствіи, сталъ учить его сапожному мастерству. омка, посл многихъ указаній и многократныхъ побоевъ, полученныхъ въ спину и куда попало, выучился не только чинить старые сапоги, но и шить новые.
Онъ былъ мальчикъ смтливый. Сообразивъ, что и онъ бы могъ, подобно дяд Акиму, работать отъ себя и за трудъ свой получать деньги, онъ сталъ домогаться работы отъ жильцовъ. Принимая ее за боле дешевую цну, чмъ дядя Акимъ, и просиживая за роботою праздники, а иногда и ночи, онъ сдлался мало по малу его конкурентомъ.
— Вотъ, еслибъ я могъ на гостиный дворъ работать, хорошо бы было! подумалъ онъ какъ-то, и эта мысль такъ привтливо улыбнулась ему, что онъ, въ тотъ-же день, отправился въ гостиный дворъ искать себ работы. Но эта попытка не сразу удалась ему. Онъ перебывалъ во всхъ сапожныхъ лавкахъ и только въ одной дали ему наконецъ, какъ-бы изъ милости, чинить пару дряннйшихъ сапоговъ. омка работалъ хорошо, чисто и крпко, и исполненная имъ починка показалась хозяину лавки столь удовлетворительною, что тотъ сталъ постоянно снабжать его работою. Трудясь неутомимо, омка выручалъ совершенно достаточно на свое содержаніе. Первое, что онъ купилъ на свои деньги, былъ красный ситцевый платокъ для матери, и затмъ, онъ купилъ себ мховую шапку и рукавицы.
Маленькой Ол минуло годъ. Отцу вздумалось, по случаю радостнаго дня, сдлать ей подарокъ.
— Сережа, говоритъ онъ сыну, позжай въ гостиный дворъ къ Дойникову и купи для Оли резинчатую куколку или гремушку, или хоть что-нибудь другое, только удобное, безопасное для такого крошечнаго ребенка. Понимаешь? Вотъ теб два рубля на покупки. Надюсь, что ты съумешь исполнить мое порученіе.
Сережа никогда еще въ жизни не получалъ никакихъ порученій и никогда еще не случалось ему здить одному, безъ провожатаго. Съ гордостью слъ онъ въ сани, и весело поглядывая во вс стороны катилъ по Невскому къ гостиному двору.
Подъзжаетъ онъ къ игрушечной лавк. Входитъ. Изъ безчисленнаго множества игрушекъ выбираетъ онъ дв или три. Продавецъ завертываетъ ихъ въ бумагу и завязываетъ. Сережа, желая расплатиться, всовываетъ руку въ карманъ своего пальто… денегъ въ карман не оказывается. Бдный мальчикъ конфузится, краснетъ. Продавецъ помогаетъ ему искать деньги на полу, на прилавк между разставленными на немъ игрушками, но денегъ не находится.
— Придется вамъ, господинъ, оставить игрушки здсь и захать за ними въ другой разъ, сказалъ продавецъ. Потрудитесь захать.
Сережа краснетъ все больше и больше. Ему и стыдно, и досадно, и почти въ слезахъ выходитъ онъ изъ игрушечной лавки.
Передъ нимъ омка.
— Откуда и куда? спрашиваетъ Сережа.
— Изъ сапожной лавки.
— Сапоги покупалъ?
— Не покупалъ, а продалъ.
— И деньги получилъ?
— Получилъ.
— Много?
— Слишкомъ два рубля.
— Два рубля?…. У тебя два рубля! омка, дай ихъ мн, одолжи.
омка отрицательно покачалъ головой.
— Ну дай, пожалуйста дай! продолжалъ Сережа.— На праздникахъ я много денегъ получу, отдамъ теб.
— Да на что вамъ?
— Да мн за игрушки нечмъ заплатить, я потерялъ папашины деньги. Домой пріду вс станутъ смяться надо мною. Хорошъ! скажутъ, съ двумя рублями справиться не съумлъ. Папаша разсердится, разбранитъ меня, къ обду не пуститъ… Ну дай, омка, прошу тебя, дай!
— Стыдно просить, нехорошо. Надо работать, лукаво проговорилъ омка. Я заработалъ два рубля, заработайте и вы.
— Странный ты человкъ, омка! Ну, какъ могу я заработать, самъ посуди?
— Ужь это ваше дло… какъ себ знаете.
— Дай, прошу тебя, дай!
— Богъ подастъ, сказалъ омка и, захохотавъ, пустился бжать вдоль гостинаго двора.
Сережа побжалъ вслдъ за нимъ.
— омка!…. омка!…. омушка!…. умолялъ Сережа такъ плачевно, что омка сжалился и остановился. Глаза у Сережи были полны слезъ. омка вынулъ изъ кармана дв рублевыя бумажки.
— Нате, сказалъ онъ. На праздникахъ отдадите.