Фамильный портретъ.
(Анекдотъ.)
Карлъ Моранжъ.
Сарразень.
——
Фамильный портрет, Сарразен Адриан, Год: 1817
Время на прочтение: 8 минут(ы)
Я путешествовалъ по южной Франціи, и мн случалось быть въ стран прелестной, на которую довольно насмотрться не могутъ любители изящной Природы. Между тмъ какъ я любовался смющимися картинами, разнообразными и живописными мстами, которыя безпрерывно представляются очамъ изумленнаго путника на восхитительныхъ долинахъ Луары, вечеръ непримтно приближался. Вотъ и ночь застала меня въ мст, вовсе мн неизвстномъ. Я продолжалъ идти по своей тропинк, не зная куда она ведетъ меня. Не прошедъ и четверти мили, я очутился въ селеніи, лежащемъ на скат холма, окруженномъ деревьями и лугами. Имя большую нужду въ отдых, я остановился, искалъ глазами выгоднаго ночлега, увидлъ новой весьма красивой домикъ, ршился войти въ него и просить гостепріимства. Въ комнат, весьма опрятно прибранной, я увидлъ молодую женщину, которая, не будучи красавицей, имла открытую и счастливую физіономію, юность и здравіе цвли на полныхъ щекахъ ея, улыбка удовольствія украшала ея розовыя губы. Подл нее сидлъ молодой человкъ двадцати четырехъ, или двадцати пяти лтъ, онъ держалъ на колняхъ у себя младенца, устремивъ на него родительскій взоръ свой.
Разсказываю мое приключеніе молодымъ поселянамъ. Хозяинъ и хозяйка спшатъ угощать меня, къ одну минуту приготовленъ сельскій ужинъ, отличная опрятность стола удвоила аппетитъ, которой чувствовалъ я посл дороги. Тотчасъ завожу разговоръ съ молодымъ человкомъ. Онъ слъ подл меня, и на вс мои вопросы отвчалъ съ такою откровенностію, съ такимъ простодушіемъ, какихъ въ ныншнія времена трудно найти даже и въ деревн.
Между тмъ, продолжая бесду и осматриваясь въ комнат, не безъ удивленія увидлъ я висящій на стн портретъ пожилаго человка, украшеннаго орденомъ Св. Лудовика. — ‘Ба!’ сказалъ я молодому человку: ‘я вовсе не чаялъ найти здсь такую картину.’ — Ей здсь и быть неслдовало’, отвчалъ Хозяинъ. ‘Чей же ето портретъ?’ — Господина Моранжа, храбраго офицера и честнйшаго человка, замокъ его недалеко отсюда. Вотъ все, что посл его осталось! Ахъ, сударь! его уже нтъ на свт! Жаль, очень жаль! онъ много длалъ добра бднымъ. — ‘Какимъ жe случаемъ, другъ мой, достался вамъ портретъ г-на Моранжа?’ — A вотъ я вамъ разскажу сударь, пока вы будете кушать.
— Мн было неболе двннадцати лтъ, когда отецъ мой умеръ. Онъ былъ бдный столяръ, и съ трудомъ питался своею работой. Черезъ нсколько дней посл его смерти я пришелъ къ замку господина Моранжа и рыдая просилъ подаянія. Онъ сжалился надо мною, и на своемъ иждивеніи отдалъ меня учиться столярному длу. Всякое воскресенье приходилъ я къ господину Моранжу, а онъ ласкалъ меня и никогда неотпускалъ съ пустыми руками. Будь честнымъ человкомъ, Жюльенъ! такъ онъ мн говаривалъ, будь прилженъ къ работ, a я постараюсь, чтобъ ты имлъ свое хозяйство… Я слушался приказаній господина Моранжа, и учился прилжно. Когда мн наступилъ шестнадцатый годъ, етотъ добрый баринъ позвалъ меня къ себ и сказалъ, подавая мн кошелекъ съ деньгами: Жюльенъ! я доволенъ тобою, вс говорятъ хорошо о твоемъ поведеніи. Иди всегда етою дорогой, и поврь мн она приведетъ тебя къ благополучію. Вотъ небольшая сумма денегъ на твое путешествіе по Франціи. Надобно видть свтъ, чтобы сдлаться хорошимъ мастеромъ. Прости, ступай съ Богомъ и возвратись честнымъ человкомъ, если хочешь сдлаться благополучнымъ ибо счастіе только для честныхъ людей существуетъ....
Я взялъ деньги, снарядилъ свой узелокъ и на другой же день пустился въ дорогу. Четыре года ходилъ я по разнымъ городамъ, везд прилжно работалъ и всячески старался перенимать хорошее, чтобы самому сдлаться свдущимъ и искуснымъ въ столярномъ дл. На двадцатомъ году начала крушишь меня тоска по отчизн. Я захотлъ взглянутъ на деревню, въ которой увидлъ свтъ Божій, и поспшно возвратился — такимъ-же бднякомъ, какимъ былъ до путешествія, но честнымъ человкомъ, а въ добавокъ еще и съ ремесломъ въ рукахъ, которое общало мн на всю жизнь врной кусокъ хлба.
Господинъ Моранжъ далъ мн работу, и объявилъ всему околотку о новомъ мастер. Вотъ я и жилъ себ весьма довольный своимъ состояніемъ. Я совсмъ не зналъ, что такое несчастье, но ахъ, надобно было и мн отвдать горя! Недаромъ же вдь говорятъ, что безъ него не льзя обойтись въ здшней жизни. Да я и не жалю о томъ: все хорошо, что ни приходитъ къ намъ отъ Бога, и моя бда послужила мн больше къ добру нежели къ худу. Я полюбилъ Сашу, вотъ ее, сударь. Она была пригожа… какъ теперь, но была богата. Отецъ ея, весьма зажиточный поселянинъ, имлъ свой домъ, поле, луга и виноградники, и все содержалъ въ хорошемъ состояніи. Яжъ имлъ только свое ремесло, выработывалъ себ неболе тридцати су въ день, и жилъ въ наемной тсной землянк. Мн и въ голову неприходило, что я бденъ, и етому была причина, Саша любила меня какъ будто богатаго. Мы часто видались, и говорили о любви своей пристойно и честно.
Однажды Себастіанъ, отецъ Сашинъ, увидлъ насъ вмст въ ту самую минуту, когда я поцловалъ дочь его. Что ты длаешь? вскричалъ онъ, схвативъ меня за горло.— Ничего: я только поцловалъ Сашу! — Какъ, мошенникъ! и ты смешь?.. A почемужъ, когда и Саш ето непротивно? — И ты думаешь, я дозволю, чтобы твоя рожа увивалась около моей дочери!— А почемужъ бы теб не дозволить, когда Саша етому рада? вдь я говорю съ нею о любви для того, что хочу на ней жениться.— Ты… на ней жениться! вотъ ето другое дло! для когожъ я и берегу ее какъ не для тебя! Онъ паренъ не промахъ! У самаго нтъ ни двора, ни кола, такъ хочетъ жениться на богатой неввст! — Я хотлъ было противурчить, но Себастіанъ, впрочемъ добрйшій человкъ въ свт, недожидаясь моего отвта, замахивается палкою, я успваю отскочить, и бодро даю тягу.
Пришедши въ свою землянку, разсуждаю прилжно обо всемъ, что со мною случилось, и нахожу, что я неправъ, и что мн не должно любить Сашу, когда ето отцу ея противно. Но я чувствовалъ, что не въ моей было вол исправитъ вину свою мысль о Саш не оставляла меня ни на минуту, грусть овладла много, я пересталъ работать и мн уже ничего незаказывали, я видлъ приближавшуюся защиту крайняго убожества.
Я былъ въ отчаяніи, вдругъ блеснула въ голов моей мысль вврить несчастіе свое господину Моранжу. Онъ такъ добръ! говорилъ я самъ себ, онъ мн желаетъ Добра, и много разъ видлъ его на самомъ дл, можетъ быть онъ сжалится надо мною.— Иду въ замокъ и прошу, чтобы меня допустили къ господину, мн отвчаютъ, что онъ опасно болнъ, возвращаюсь въ уныніи домой, внутренно моля Бога о сохраненіи покровителя несчастнымъ. На другой день рано по утру опять бгу въ замокъ узнать, что длается съ господиномъ Моранжемъ, мн сказываютъ, что онъ въ минувшую ночь скончался. Не стану описывать вамъ своей печали, въ немъ я лишился послдней надежды. Идучи обратно съ растерзаннымъ сердцемъ, я умолялъ душу сего добродтельнаго господина ходатайствовать у Бога за бднаго Жюльеня.
Спустя посл того дв недли, слышу я, что наслдники прихали въ замокъ покойнаго, и что продаютъ вс домашніе приборы, ему принадлежавшіе. Любопытство влечетъ меня, равно какъ и другихъ людей, къ мсту продажи. Вижу, какъ вс комнатныя утвари моего благодтеля переходятъ въ чужія руки, и слезы вырываются изъ очей моихъ, между тмъ какъ племянница и племянникъ господина Моранжа смотритъ на ето зрлище съ самымъ холоднымъ безчувствіемъ. А онъ при жизни своей осыпалъ ихъ благодяніями, и сверхъ того еще оставилъ имъ двадцать тысячь годоваго дохода посл своей смерти! Они все, что ни было въ дом, продавали, ахъ! еслибъ я имлъ такого добраго дядю, я сберегъ бы все изъ уваженія къ его памяти!
Стоявши тамъ около получаса, я уже хотлъ было идти домой, вдругъ слышу: картина, два франка! — три франка! — четыре! пять франковъ! всматриваюсъ, и чтожъ я увидлъ? Портретъ ихъ дяди, ихъ благотворителя! Сердце во мн сжалось и я заплакалъ, какъ ребенокъ, У меня только и есть шестъ франковъ, сказалъ я самъ себ: но ето портретъ моего благодтеля…. нтъ, пускай онъ недостается въ незнакомыя руки. Кричу: шесть франковъ! и портретъ остается за мною.
Въ восторг беру свою картину, и не могу удержаться, чтобы необлобызать устъ, которыя столько разъ благосклонно ко мн улыбались, цлую руки, которыя столько разл отверзались, чтобы помочь моей бдности. Уношу портретъ въ свою тсную землянку, и удивляюсь необыкновенной его тяжести. Хочу повсить его на стн, гвоздь ломается, портретъ падаетъ. Я съ осторожностію поднимаю его, осматриваю, вижу изъ разорванной назади холстины выставившійся свертокъ, беру его, развертываю и — представьте себ мое изумленіе — нахожу двадцать пять двойныхъ луидоровъ! Внимательне осматриваю картину, и вижу, что она съ задней стороны обтянута холстомъ, тотчасъ стараюь снять его, и нахожу тысячу луидоровъ въ бумажныхъ сверткахъ, какъ прежніе. Деньги ети уложены были между двумя стнами изъ холстины
О небо! воскликнулъ я, прыгая отъ радости вокругъ сокровища, теперь я богатъ! теперь женюсь на Саш! какое счастіе! Добродтельный Моранжъ! мало того что онъ давалъ при жизни, онъ даетъ и посл смерти! Ахъ, какъ схожъ етотъ портретъ! точно живой Моранжъ!…
Меня однакожъ скоро начало мучить нкоторое сомнніе.— Мн ли принадлежатъ деньги? Я купилъ картину, ето правда, но продали ль бы ее мн за шесть франковъ, когда бы знали, что въ ней скрыта цлая тысяча луидоровъ? нтъ, ето золото не мн принадлежитъ, я долженъ отнести его къ наслдникамъ господина Моранжа. Бдный Жюльень, теб нельзя жениться на Саш!
Будучи въ сихъ печальныхъ размышленіяхъ, вижу на земл письмецо, чисто сложенное, беру его, открываю и нахожу слдующія строки:
Я знаю моихъ наслдниковъ: они продадутъ портретъ своего благодтеля, они меня самаго продали бы, когдабъ только могли ето сдлать. Ежели неблагодарные ршатся промнять на деньги ету картину, то заключающаяся въ нее сумма должна принадлежатъ тому, кто ее купитъ. Дай Богъ, чтобъ она досталась честному человку.
Ета записка возвращаетъ мн жизнь. И такъ я могу при спокойной совсти владть своею находкой! могу жениться на Саш!… И на другой же день еще на разсвт лечу къ Себастіану. ‘За чмъ пожаловалъ?’ спрашиваетъ меня отецъ Сашинъ голосомъ суровымъ и съ нахмуреннымъ видомъ.— Я пришелъ поговорить съ вами. — ‘He o чемъ мн говорить съ тобою.’ — Вы ужь очень спсивитесь, a все отъ того что y васъ есть маленькое хозяйство. — ‘Маленькое хозяйство! Ето говоритъ бднякъ, у котораго нтъ ни одного су за душою….’ — Вдь вы несчитали моихъ денегъ. — ‘Врю, врю, дружокъ! Я думаю ты и самъ давно уже ихъ не считаешь.’ — Ето однакоже непомшало бы мн заплатить вамъ за все хозяйство, которымъ вы такъ гордитесь, если бы только вы согласились продать его. — ‘Заплатить словами, не спорю.’ — Не словами, a наличными луидорами, батюшка Себастіанъ, наличными луидорами! — ‘А что и вправду! я теб продамъ все за дешевую цну.’ — Сколько, на примръ, вы хотли бы? — ‘Такъ, бездлицу, двнадцать тысячь франковъ.’ — Я согласенъ, давай руку! — ‘He угодно ли къ нотаріусу?’ спрашиваетъ Себастіанъ, продолжая шутить надо мною! — Готовъ, пойдемъ! —
Доброй старикъ вздумалъ позабавиться на мой счетъ, и оба мы идемъ къ сельскому нотаріусу. ‘Господинъ Нотариусъ!’ говоритъ Себастіанъ: ‘етотъ молодой помщикъ намренъ купить у меня дворъ со всми принадлещащими къ хозяйству моему землями, и по милости своей общается заплатить мн наличными деньгами, потрудитесь приготовить намъ купчую запись, а его превосходительство отблагодаритъ васъ приличнымъ образомъ.’ Нотаріусъ въ одну минуту пишетъ актъ, и читаетъ его громогласно, Себастіанъ тотчасъ подписываетъ, я также ни секунды не медля подписываю въ свою очередь, къ величайшему изумленію Нотаріуса и Себастіана.— ‘Послушай, Жюльенъ!’ говоритъ первый, ‘ето еще не все, что ты написалъ свое имя, надобно теперь же заплатить деньги.’ — Bотъ здсь, то и запятая! — восклицаетъ Себастіанъ, надрываясь со смху.— Ето правда, что цна довольно высока, — говорю я въ свию очередь. ‘Теперь ужь поздно разсуждатъ, изволь-ка платить деньги, и въ сію минуту.’ — Вдругъ двнадцать тысячь франковъ! Не льзя ли нсколько дней… — ‘Нтъ, нтъ, наличныя деньги!’ — Быть такъ, я согласенъ, но только съ такимъ условіемъ, чтобы господинъ Нотаріусъ теперь же написалъ еще одинъ актъ въ силу котораго Себастіанъ отдастъ мн Сашу тотчасъ, какъ отсчитаю деньги.’— ‘Съ охотою, съ охотою!’ сказалъ старикъ, продолжая смяться: ‘кажется я ни на что неотваживаюсь, и авось либо неостанусь въ наклад!’
Тутъ я вынимаю изъ кармана двнадцать тысячь франковъ двойными луидорами, и гордо раскладываю ихъ по столу. Какъ-же старикъ мой изумился! Онъ и Нотаріусъ не могли промолвить ни одного слова. Я разсказываю имъ свое приключеніе, не забываю и о записк Моранжа, которая служила доказательствомъ, что найденныя въ портрет двадцать четыре тысячи франковъ принадлежатъ мн по всей справедливости. Вотъ мой Нотаріусъ снимаетъ съ головы шляпу и потчиваетъ меня привтствіями. ‘Истинно, радуюсь столъ вожделнному происшествію! Я всегда предчyвствовaлъ, господинъ Жюльень, что фортуна когда нибудь наградитъ васъ, теперь ето исполнилось! я весь къ вашимъ услугамъ, и надюсь, что…’ — Жюльенъ! — сказалъ Себастіанъ, взявши меня за руку: — вдь ты неповришь, что я всегда любилъ тебя и почиталъ, хоть ето сущая правда! Ты всегда казался мн бравымъ парнемъ, и я надюсь что… —
Въ тужъ минуту написанъ свадебный договоръ, a чрезъ нсколько дней я женился на своей Александрин. Скоро молва объ етомъ пронеслась по цлому околотку, и вс были рады моему благополучію, кром наслдниковъ г-на Моранжа. Они утверждали, что деньги мн ни какъ не принадлежатъ, и что мн продана только картина. Началась тяжба, но записка моего благодтеля совершенно меня оправдала. Племянникъ и племянница принуждены были по опредленію суда заплатить за вс издержки и за производство дла, а въ добавокъ еще вс смялись надъ ихъ неблагодарностію и корыстолюбіемъ. Вотъ уже два года, какъ Саша и я живемъ вмст, a мн показались они двумя днями. Мы оставили тестя моего при его хозяйств, a себ построили етотъ домикъ, завели маленькую торговлю и живемъ, благодаря Бога, счастливо.
Портретъ господина Моранжа будетъ висть здсь пока мы живы, и дтей своихъ мы научимъ любитъ и почитать образъ виновника нашего благополучія. Посмотрите, сударь! какая доброта на лиц его! какъ онъ глядитъ на насъ! Намъ право кажется, что объ слышитъ васъ, что улыбается отъ удовольствія, видя насъ счастливыми, или слушая похвалы себ отъ нашей благодарности. —
Тутъ кончилъ добрый Жюльенъ. Я слушалъ повсть его съ любопытствомъ и съ удовольствіемъ. Желаю, чтобъ она также понравилась читателямъ, и чтобы научила наслдниковъ, до продажи съ молотка фамильныхъ портретовъ, прилжно осматривать заднюю ихъ сторону. К.
Сарразен А. Фамильный портрет: (Анекдот) / Сарразень, [Пер.] К. [М.Т.Каченовского] // Вестн. Европы. — 1817. — Ч.92, N 6. — С.81-94.