А. С. Серафимович
Ежедневно творимое
Быль
ПРИМЕЧАНИЯ
Ежедневно творимое, Серафимович Александр Серафимович, Год: 1924
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Собрание сочинений в семи томах. Том шестой
М., ГИХЛ, 1959
Ревели автомобили, катились, визжа на поворотах и роняя синие искры, трамваи, спешили пешеходы, улицы кипели с утра до ночи и ночью жили, залитые светом дуговых фонарей, а по ресторанам — музыка, вина, цветы, заморские кушанья,— буржуазия с удовольствием жила на свете.
На окраинах дымились фабрики. С зелеными лицами рабочие в неустанном труде созидали богатства. Крестьяне в невысыхающем поту добывали из скупой земли хлеб помещикам. Все было обыкновенно, все было так, как привыкли, и никто не думал, никто не подозревал, что в этой привычной, обыденной обстановке непрерывно сеялись чудеса, день и ночь сеялись чудеса, как невидимый, неощутимый дождь.
Нет, не святые творили эти чудеса, не праведники, не господь, не мать божия, не по старинке творились эти чудеса, а… а как же? А вот послушайте.
Была пасха, пришлась она в апреле 1912 года. Звонили колокола, и весело разносился звон в весеннем воздухе над рекой Проней. А вдоль речки раскинулось большое село Жерновица, Рязанской губернии, Спасского уезда. По всем избам ходил поп с дьячком, гнусавили ‘Христос воскресе’ и набивали мешки даяниями. Да мало показалось. Велел поп приготовить три лодки, взял двух работников, которые за гроши гнули на него свои хребты, позвал дьячка. Подняли они раскрашенные доски, на которых были страшные морды князей, царей, разбойников, кои именовались ‘святыми’. Вооружился поп увесистым медным высеребренным крестом, и все поехали по вздувшейся реке, по которой проносились льдины, на другой берег, в деревни Ершово и Муняково.
Целый день таскались они по деревням ‘крестным ходом’ и доверху набили мешками с даяниями две лодки. Собрались ехать назад.
А тут приносят гроб с покойником, просят батюшку взять в лодку для отпевания в церкви. Батюшка взял и покойника и четырех к нему носильщиков — за мзду.
Пришли кум, кума и бабка и принесли новорожденного: крестить надо в церкви, — и их взял батюшка, тоже за мзду. И покойника с носильщиками и новорожденного с кумовьями и бабкой поп посадил в две нагруженные даяниями лодки, а сам с дьячком и с иконами сел в третью пустую.
Собрались крестьяне на берегу, провожают духовного отца, поглядели на реку и говорят:
— Батюшка, неспокойна, гля, река,— вишь, льдины гонит. Ты, батюшка, вели мешки выгрузить да с народом налегке поезжай, а мы тебе завтра сами все в целости представим,— к завтрему-то весь лед прогонит. А то, гля, как лодки осели. Упаси бог, вдарит льдина — потонет народ.
Нахмурился поп, зажал крест и подумал: ‘Так вас расперетак! Оставь вам, начнете в мешки окунаться… сволочи!’
А вслух сказал:
— Сказано бо в писании: без воли господней волос не упадет, на все его святая воля. Греби!
Отчалили одна за другой лодки, и вышло так, как говорили крестьяне,— грузно осели две переполненные лодки, и стала их сердито захлестывать почернелая река.
Закричали люди:
— То-онем!.. Спасите!
А работники стали кричать:
— Батюшка, дозволь скинуть два мешка с зерном,— вишь, не выплывем.
Поп закричал:
— Не смейте! Я вас анафеме предам.
И приказал дьячку:
— Перелезь, дьяк, к ним в лодку, а то, сукины дети, исподтишка скинут.
С большим трудом перелез дьяк, но как только перелез, хлебнула лодка бортом, и все очутились в сердитых волнах. Покойник поплавал-поплавал в гробу и опустился на дно. Маленький — разжала бабка руки в предсмертный час — хлебнул и стал тонуть. За ним — бабка, кум с кумов, а носильщики, и особенно дьячок, стали отчаянно бороться со смертью. Но дьячка потянула ко дну кружка, привешенная к шее и набитая медными деньгами со сбора. Скрылся и он. И носильщики. Только два поповских работника, молодые парни, поплыли к поповской лодке, которая изо всех сил уходила от захлебывающихся людей, от криков, воплей и моления.
Ухватились работники за поповскую лодку, смотрят на попа страшными молящими глазами:
— Батюшка, спаси нас!..
Кинулся к ним поп с перекошенным, звериным лицом: раз! раз! Крестом по рукам, по головам,— те оторвались.
А на берегу толпы народа, почитай вся волость сбежалась: бабы, мужики, дети. Плачут, мечутся: нечем помочь.
Причалил поп, вышел, распатлатился, глаза горят, как у кошки, звериным страхом пережитого, и осенил народ крестом. И тут свершилось чудо: повалился народ ниц перед крестом, на котором густо краснела кровь поповских работников. Осенил крестом и заговорил по-церковному, нараспев:
— Подымайте, православные, чудом спасенные святые иконы. На ваших глазах в пучине морской погибли те, кому в неисповедимых путях господних начертано было погибнуть, чьи грехи господь видел всевидящим оком своим. Но святые иконы господь незримо вынес ангелами своими и архангелами, херувимами и серафимами, дабы всему миру возвестить силу и славу свою.
Подняли иконы и всей волостью с пением двинулись к церкви.
Но это ‘чудо’ не осталось только в селе Жерновицах, Рязанской губернии. Весть о нем перекинулась в Москву и расползлась оттуда, как масляное пятно, по всей России.
В Москве капиталист издавал газету ‘Русское слово’. И то ‘чудо’, что поп творил в селе Жерновицах, когда у людей их собственные глаза видели одно, а ослепленный ум — совершенно противоположное,— это чудо ослепления ‘Русское слово’ совершало над всей читающей Россией.
Через неделю после того как поп разбил судорожно вцепившиеся в борт руки своих работников, в ‘Русском слове’ было напечатано:
‘В селе Жерновицах, Рязанской губ., Спасского уезда, при переезде на трех лодках причта с иконами и богомольцами через разлившуюся реку Проню от ледохода две лодки с богомольцами погибли, а лодка со святыми иконами и священником о. Иоанном чудесно спаслась’.
‘Русское слово’ печаталось в одном миллионе экземпляров, да каждую газету читало по меньшей мере пять человек. Стало быть, пять миллионов человек глядело на жизнь теми глазами, какими было выгодно капиталистам, буржуазии.
И это величайшее ‘чудо’ в буржуазных обществах сеется ежедневно, ежечасно бесчисленными семенами лжи, обмана, подлого религиозного и иного усыпления, дабы держать в узде и кандалах миллионы трудящихся.
Впервые под заглавием ‘Истинное чудо, ежедневно совершаемое’ напечатано в журнале ‘Безбожник у станка’, 1924, No 4, стр. 17—18.
О жизненной основе очерка Серафимович через двадцать с лишком лет писал: ‘То, что рассказано в очерке, случилось под пасху, недалеко от Рязани, в селе Жерновицах, Спасского уезда. Наткнулся я на заметку об этом случае в газете ‘Русское слово’ и использовал для ‘Безбожника’, сделав из газетной хроники очерк’ (т. VIII, стр. 440).
Очевидно, память изменила писателю, так как заметки, на которую он ссылается и которую даже цитирует, в ‘Русском слове’ нет. Там 30 марта (12 апреля) 1912 года помещена заметка под заглавием ‘Гибель 20-ти человек’, в которой сообщалось о гибели на реке Проне близ Рязани лодки с двадцатью пассажирами, немного ниже была заметка о катастрофе, случившейся с церковным причтом, но уже на реке Свияге близ Симбирска. Очевидно, в сознании писателя произошло соединение двух событий, описанных в двух соседних заметках.