Европейске писатели и мыслители. IV.— ‘Вольтеръ и Екатерина II’. Издане В. В. Чуйко. Спб. 1882.
Европейске писатели и мыслители. IV.— ‘Вольтеръ и Екатерина II’. Издане В. В. Чуйко. Спб. 1882.
К.
‘Русская Мысль’, No 9, 1882
Европейские писатели и мыслители. IV.- ‘Вольтер и Екатерина II’. Издание В. В. Чуйко, Чуйко Владимир Викторович, Год: 1882
Время на прочтение: 5 минут(ы)
На этотъ разъ г. Чуйко нсколько отступаетъ отъ начертанной имъ программы выпусковъ ‘Европейскихъ писателей и мыслителей’. Книжка ‘Вольтеръ’ представляетъ значительно большй объемъ, чмъ первые три выпуска. Но главныя измненя не въ этомъ. Наконецъ, издатель самъ созналъ безполезность хрестоматическихъ изданй, какими вышли ‘Свифтъ’, ‘Боккаччо’, ‘Ренанъ’. Для того, чтобы хотя нсколько познакомить съ французскимъ мыслителемъ XVIII вка, г. Чуйко находитъ необходимымъ дать нчто цльное изъ произведенй Вольтера. Онъ намревается, кром даннаго выпуска, занятаго перепиской Вольтера съ Екатериной II, посвятить этому философу еще четыре книжки, изъ которыхъ въ первую должны войти — ‘Сказки’, во-вторую — философскя статьи (‘Dictionnaire philosophique’), въ третью — отрывки изъ историческихъ сочиненй, въ четвертую — памфлеты и публицистическя статьи.
Мы не сочувствуемъ въ этой программ только отрывкамъ изъ истори, которые издатель общаетъ дать въ третьемъ выпуск. Отчего, вмсто отрывковъ, не дать чего-нибудь цльнаго? Это было бы несравненно интересне для читателя, да наконецъ несравненно прятне имть что-нибудь цльное изъ произведенй этого мыслителя, чмъ хрестоматическе отрывки его сочиненй.
Мы съ большимъ сочувствемъ встрчаемъ общане издателя дать полную бографю Вольтера, написанную Кандареэ, и посвятить ей цлый выпускъ. Это будетъ много цлесообразне, чмъ прикладывать жалкя ‘нчто’, которыя г. Чуйко именуетъ ‘критико-бографическими статьями’. Мы уже говорили о несостоятельности этихъ статей и даже высказывали пожеланя, чтобъ издатель не прикладывалъ ихъ къ своимъ выпускамъ, такъ какъ он не только не даютъ никакого намека на личность издаваемаго автора, а обладаютъ способностью скорй спутывать читателя.
При четвертомъ выпуск: ‘Вольтеръ и Екатерина II’ — нтъ совсмъ ‘критико-бографической статьи’, за что спшимъ выразить издателю нашу благодарность я высказать пожелане, чтобъ эта благодарность осталась за нимъ и при изданя слдующихъ выпусковъ ‘Европейскихъ писателей и мыслителей’.
Данный томикъ содержитъ исключительно переписку Вольтера съ Екатериной II, начиная съ 1765 года и кончая 1777 — годомъ смерти французскаго писателя.
Переводъ переписки сдланъ, по словамъ г. Чуйко, съ самаго полнаго изданя Вольтера, изданя Гошета (1876 г.). Но, несмотря на сравнительную полноту этого изданя, все же оказывается, что многя изъ писемъ Вольтера, а также и императрицы Екатерины не вошли въ него, т.-е. многя изъ нихъ до сихъ поръ не напечатаны. Этотъ проблъ весьма сильно ощущается во время чтеня интересной переписки обоихъ великихъ корреспондентовъ.
Императрица Екатерина не пропускала случая, чтобы не подлиться съ своимъ фернейскимъ обожателемъ хотя бы малйшимъ успхомъ въ своей политической жизни, она извщала его о каждомъ новомъ шаг своего войска, когда вела борьбу съ турками, о каждомъ новомъ предпряти до части внутренняго благоустройства. Всякая новая инструкця, всякая новая бумага, исходящая изъ-подъ ея пера, переводилась по ея приказу на французскй языкъ и отсылалась фернейскому отшельнику. Ему первому длались на Запад извстны т изъ ея поступковъ, за которые она разсчитывала на славу у европейцевъ. Въ каждомъ письм она длилась съ нимъ своими подвигами, какъ бы красуясь ими. Только рдко приходилось ей похвалиться передъ французскимъ писателемъ какимъ-нибудь русскимъ произведенемъ литературы. Но и тутъ она пользовалась случаемъ — хвалилась произведенями Сумарокова и, снисходя къ просьб Вольтера, разъ даже переслала ему дв трагеди, переведенныя по-французски. Въ несчастю, въ письмахъ Вольтера не встрчается отзыва объ этихъ произведеняхъ русскаго ‘геня’.
Екатерина не искала у Вольтера поддержки или совта,— нтъ, напротивъ, ей прятно было красоваться передъ французскимъ мыслителемъ, получать отъ него похвалы, какъ отъ дорогаго, любимаго, европейскаго таланта. Всего только разъ въ одномъ письм мы встрчаемъ ея обращене за совтомъ: она спрашиваетъ у него, что дать институткамъ для представленя на домашнемъ театр, какя изъ французскихъ пьесъ, въ которыхъ бы дло не вертлось исключительно на любви? Вольтеръ взялъ на себя трудъ выбрать пьесы и сдлать въ нихъ надлежащя измненя и сокращеня. Исполнилъ ли онъ это общане, изъ писемъ не видать.
Вс письма Екатерины дышатъ чувствомъ глубокаго уваженя къ Вольтеру, говоря съ нимъ, она не рдко забывала о своемъ царскомъ сад. Сколько искренняго чувства проглядываетъ, напримръ, въ слдующемъ отрывк ея письма, отъ 22-го октября 1774 года: ‘Не знаю, будете ли вы меня также сильно бранить за то, что я съ 14-лтняго своего возраста всегда сообразовалась съ этимъ установленнымъ обычаемъ. (Дло идетъ о цловани руки у священниковъ.) Во всякомъ случа я не одна заслужила таки это. Еслибъ вы прхали сюда и сдлались бы священникомъ, я попросила бы у васъ благословеня, и когда вы дали бы его мн, я отъ всего сердца поцловала ту руку, которая написала столько прекрасныхъ вещей и столько полезныхъ‘ (стр. 230— 231).
Но не всегда императрица бывала такъ искренна съ своимъ любимцемъ. Случалось, что она утаивала, ради славы Росси, отъ фернейскаго отшельника настоящую правду. Такъ, когда Вольтеру очень хотлось знать, справедливы ли ходивше во Франци слухи насчетъ московской чумы, она писала ему, что въ Москв нтъ чумы и не было, а что тамъ свирпствуетъ только лихорадка и т. д. Съ несравненно большей искренностью сообщала она обо всемъ, что могло возвеличить ее самое, ея народъ и ея государство. Она въ своихъ письмахъ не унижала ни Росси, ни русскихъ, и не разъ говорила о превосходств и богатств русскаго языка передъ французскимъ, защищала русске обычаи, оправдывала русскихъ отъ напрасныхъ нареканй, сложившихся на Запад и доходившихъ до ушей фернейскаго отшельника.
А иногда, съ цлью сложить хорошую славу о своемъ государств и возбудить къ нему удивлене, вотъ какъ рисовала она положене народа въ Росси:
‘Надо вамъ замтить сверхъ того, что вообще наши повинности столь малы, что въ Росси нтъ крестьянина, который бы не лъ курицы, когда это ему угодно, а съ нкотораго времени въ нкоторыхъ провинцяхъ они стали даже предпочитать курицамъ индюшекъ’ (стр. 34).
Отвтныя письма Вольтера представляютъ образецъ игривости. Въ нихъ не замтно и тни намреня влять на императрицу, на ея взгляды и образъ мыслей. Онъ ей сильно кадить и этимъ заставляетъ ее хотть быть лучше. Онъ постоянно въ своихъ письмахъ выставляетъ ее настолько передовою женщиной, что передъ ней и подвластной ей страной французы, напримръ, оказываются варварами, и безпрестанно разсыпаетъ ей комплименты, расхваливаетъ, признаетъ совершенствомъ. Все это выражается у него такъ своеобразно, какъ можетъ быть своеобразенъ генальный человкъ. Слогъ его въ письмахъ отличается замчательною картинностью и мстами просто неподражаемъ. Мы вырвемъ нсколько клочковъ изъ его писемъ:
‘Два вашихъ драгоцнныхъ камня,— пишетъ онъ отъ 2-го сентября 1769 года,— Азовъ и Таганрогъ, выпавше изъ короны Петра Великаго, послужатъ наилучшимъ украшенемъ вашего внца, и, какъ я полагаю, Мустаф никогда не удастся испортить ихъ въ вашемъ головномъ убор’ (стр. 38).
Отъ 16-го марта 1770 года:
‘Мн остается просить васъ еще объ одной милости, а именно: поторопиться окончить эти дв великя работы (т.-е. сводъ законовъ и войну съ турками), чтобъ я имлъ удовольстве сообщить о нихъ Петру Великому, которому я думаю скоро представиться на томъ свт’ (стр. 55).
Отъ 9-го августа 1774 года:
‘Государыня, положительно я лишился милостей при вашемъ двор. Ваше императорское величество промняли меня или на Дидро, или на Гримма, или на какого-нибудь другаго фаворита, къ моей старости у васъ нтъ ни малйшаго вниманя. Пусть бы еще ваше величество были французской кокеткой, но какимъ образомъ могла сдлаться непостоянною государыня — побдительница и законодательница?
‘Ради васъ я перессорился со всми турками и даже съ самимъ маркизомъ Пугачевымъ, и за все это въ награду получилъ отъ васъ только забвене. Такъ вотъ же за то, отнын я перестаю любить государынь’ (стр. 224).
Но нкоторыя его письма до того игривы я остроумны, что длать изъ нихъ выписки клочками — значитъ ихъ портить. Пусть лучше читатель прочтетъ ихъ вс въ четвертомъ выпуск издани г. Чуйко.
Этотъ выпускъ, впрочемъ, тоже не безъ недостатковъ. Какъ на одинъ изъ нихъ, мы укажемъ на непрактичное размщене писемъ, которое раздробляетъ внимане читателя и не оставляетъ по себ никакой цльности. Отчего бы издателю не растасовать письма такъ, чтобъ отвтныя слдовали непосредственно за тми, въ отвтъ на которыя были написаны? А то не рдко только-что успешь заинтересоваться однимъ вопросомъ, какъ, не получивъ на него отвта, замелькаютъ уже друге, и только тогда, когда успешь позабыть первое, вдругъ натыкаешься на такя рчи, которыя служатъ отвтомъ на одно изъ давно прослдовавшихъ писемъ. И таке непрятные сюрпризы преслдуютъ читателя во всей книжк.
Другой недостатокъ касается чисто-стилистической стороны перевода: она не везд безъукоризненна. Встрчаются, напримръ, такя мста: ‘Л даже не почувствовала потомъ ни малйшаго’ (стр. 1).
Или: ‘Маленькй графъ Шуваловъ, вернувшись на родину, передалъ мн то участе, съ которымъ вы такъ любезно’ и т. д. (стр. 13).
А въ слдующемъ мст положительно трудно понять, что сказано въ оригинал: ‘Въ вашему прзду въ Константинополь,— пишетъ Екатерина,— я позабочусь приготовить роскошное женское платье, подбитое богатйшими сибирскими мхами, въ которомъ я выйду навстрчу вамъ. Этотъ покрой (?) и удобенъ, и значительно красиве’ (стр. 26).
Будемъ ждать появленя общанной бографи Вольтера, а также и дальнйшихъ выпусковъ сочиненй этого писателя, лишь бы они не представляли хрестоматическихъ сборниковъ.