ДВ НЕДЛИ ВЪ МАНИЛЛ.
ДВ НЕДЛИ ВЪ МАНИЛЛ.
——
Витгефтъ.
‘Живописное Обозрніе’, NoNo 27, 36, 1873
Две недели в Маниле, Витгефт Вильгельм Карлович, Год: 1873
Время на прочтение: 16 минут(ы)
Мы подходили, подъ вечерь, къ Манильской бухт, посл удачнаго 4-хъ дневнаго перехода, подъ парусами, изъ Гонгъ-Конга. Штиль, сопровождаемый жарой и духотой, смнилъ свжій муссонъ, и клиперъ нашъ развелъ пары, чтобы помощью машины пройти зеркальную поверхность Манильской бухты и добраться скоре до рейда.
Входный маякъ Corrigidor остался съ лвой стороны позади и мы быстро подвигались впередъ, застилая свой путь густой полосой чернаго дыму.
Вс офицеры клипера ожидали съ нетерпніемъ прихода въ Маниллу, хотя мотивы ожиданія были совершенно различны: одни разсчитывали узнать здсь окончательное ршеніе черноморскаго вопроса, возникшаго во время нашей стоянки на гонгъ-конгскомъ рейд и, судя по тону англійской колоніальной журналистки, вопросъ этотъ долженъ былъ ршиться съ оружіемъ въ рукахъ. Ждать же такого ршенія на англійскомъ рейд одинокому русскому военному клиперу было бы не совсмъ удобно, и мы пошли въ нейтральный портъ, откуда, въ случа надобности, легче начать дйствовать, политики меньшихъ размровъ желали просто покурить хорошихъ манильскихъ сигаръ, большинство же ждало развлеченій, боле разнообразныхъ, чмъ croquet criquet, прогулка на race course и годовыя гонки шлюпокъ и яхтъ, единственныя удовольствія города Гонгъ-Конга, надовшія намъ хуже горькой рдьки.
Развлеченія эти отличительная черта англійскаго города. Чуть возникаетъ новый городокъ въ колоніи, въ немъ сейчасъ же отводятъ и устраиваютъ поле для игры въ criquet (родъ нашей лапты), на которомъ состязаются и старый и малый, кром этого, верстахъ въ трехъ отъ города, устраивается и мсто для скачекъ, куда ежедневно, для моціона, отправляются гулять пшкомъ и верхомъ и старъ и младъ обоихъ половъ. За тмъ уже съ дальнйшимъ развитіемъ города являются фокусники, концерты, вечера и наконецъ театръ, гд часто женскія роли исполняются мущинами.
Манилла, какъ городъ испанскій, рисовалъ намъ въ перспектив знакомства, вечера, балы, пикники, птушій бой, церковныя праздники съ процессіями, уличныя гулянья, также съ процессіями, а внецъ всему — общество очаровательныхъ Эльвиръ, Аннъ, Юанитъ и проч., съ которыми мы были знакомы до сихъ поръ только по ‘письмамъ Боткина объ Испаніи’. Что въ Манилл веселятся, это мы замтили еще миляхъ въ восьми отъ города: ракеты, взвиваясь десятками и сотнями, крестили по небу въ различныхъ направленіяхъ, разсыпаясь въ брилліантовыя звздочки.
Къ тому же мы подошли къ Манилл какъ разъ наканун здшняго новаго года.
Пока клиперская публика, стоя у бортовъ, любовалась даровымъ фейерверкомъ, клиперъ подошелъ къ мсту якорной стоянки и команда ‘всхъ наверхъ, на якорь становиться’ разогнала любопытныхъ по мстамъ. Машину застопорили. ‘Изъ бухты вонъ’ и ‘отдать якорь’ прозвучали команды, и тяжелый якорь полетлъ въ воду, грохоча своею цпью. Мы остановились въ двухъ верстахъ отъ берега, самый городъ Манилла разстилался по немъ черной низкой полосой, рдко освщенный огнями. Нсколько куполовъ, башенъ и крпость рельефно обрисовывались на свтломъ фон голубого неба, верстахъ въ шести вправо, по берегу, горлъ множествомъ огней городокъ и портъ Кавита. На заднемъ фон всей картины обрисовывались въ туман вершины высокихъ горъ. Одна изъ нихъ была совершенно закрыта облаками.
На рейд, сосдями, стояло нсколько большихъ американскихъ и англійскихъ коммерческихъ кораблей, англійская описная канонерская лодка и испанская брантвах генная канонерская лодка небольшихъ размровъ. Съ нея пристала къ намъ шлюпка, извстій никакихъ, зато разршено сообщеніе съ берегомъ.
Съ клипера отправлялся на берегъ 12-ти весельный катеръ для желающихъ прогуляться по городу, насъ отправилось четверо совершить небольшую рекогносцировку по незнакомому городу.
Отыскали на карг мсто городской пристани и отправились въ путь. На пути, большинствомъ голосовъ, ршили зайти въ гостинницу, взять номера, затмъ, нанявъ извощиковъ, покататься по улицамъ, такъ какъ было еще не слишкомъ поздно, и наконецъ, если успемъ, захать въ кандитерскую, състь и выпить прохладительнаго, приготовленіемъ котораго испанцы славятся. Шлюпка, подъ дружными взмахами 12-ти веселъ, быстро пролетла по рейду и вошла въ каналъ или, врне сказать, въ рчку, съ небольшимъ теченіемъ, по обимъ сторонамъ ея выведены, до барса, широкіе молы, вдоль которыхъ стоялъ рядъ каботажныхъ судовъ. Жара и духота, со входомъ въ каналъ, значительно увеличилась. Пройдя по каналу минутъ пять, мы пристали къ пристани и вышли на берегъ. Гостинница оказалась очень не далеко отъ мста высадки.
Хозяинъ гостинницы оказался тагаломъ, но говорилъ немного по англійски и по французски, что конечно не мало облегчило наши сношенія.
Гостинница состояла изъ двухъ-этажнаго дома, расположеннаго квадратомъ, въ середин котораго помщался дворъ, весь первый этажъ былъ занятъ сараемъ, чуланами и разными службами, верхній этажъ былъ обнесенъ кругомъ крытой галереей, въ немъ помщались: залъ, номера, столовая, контора, билліардъ — все это содержалось довольно опрятно, но оригинальнымъ оказался только полъ, насланный изъ широкихъ толстыхъ досокъ тиковаго дерева, его натирали банановыми листьями и въ такомъ вид онъ представлялъ изъ себя первобытный типъ паркета.
Мы заняли два большихъ номера и велли нанять и привести двухъ извощиковъ для прогулки по городу.
Черезъ небольшой промежутокъ времени слуга доложилъ, что экипажи поданы. Мы вышли на крыльцо и умстились въ двухъ коляскахъ, очень удобныхъ и красивыхъ по своему устройству, запряженныхъ каждая двумя бойкими лашадками. На козлахъ сидлъ кучеръ тагалъ, говорившій только по тагальски, вслдствіи чего намъ, весь вечеръ, пришлось объяснять ему мимикой вс свои желанія — что не мало подавало поводу къ веселью и смху.
Прожая по улицамъ предмстья, освщеннымъ огнями въ домахъ, мы могли свободно видть всю вечернюю домашнюю жизнь туземцевъ тагаловъ, благодаря тому, что вс тагальскіе домики выстроены въ одинъ этажъ, изъ бамбука, помщены на небольшихъ сваяхъ и, вмсто оконъ, сдланы широкія отверстія въ стнахъ. Все это устройство вполн практично для здшнихъ мстъ, такъ какъ почва болотиста, подвержена часто землетрясеніямъ и полгода царствуетъ страшная жара.
Въ очень многихъ домахъ вся семья сидла за столомъ и играла въ карты (любимая здшняя забава), сопровождая игру хохотомъ, громкими разговорами и шумомъ. Въ другихъ домахъ раздавалась музыка и происходили танцы, причемъ поговорка: что весь домъ ходуномъ ходитъ, исполнялась буквально и въ прямомъ и косвенномъ смысл. Я удивлялся, какъ еще эти карточные домики выдерживали такую пытку и не рушились со своими чадами и домочадцами, въ находящееся подъ ними болото.
Иногда мы приказывали останавливаться у домовъ, гд происходила игра или танцы, для того, чтобы удобне было разсмотрть, что тамъ творится и тогда, если хозяева насъ замчали, то выходили и предлагали войти въ домъ и принять участіе въ ихъ удовольствіяхъ.
Испанскіе дома выстроены боле фундаментально изъ камня, преимущественно двухъ этажные, причемъ внизу помщались сараи и службы, а второй этажъ занятъ былъ подъ комнаты. И въ испанскихъ домахъ можно было видть сквозь широкія окна веселье собравшейся семьи съ гостями. Вообще, по всему городу, въ рдкомъ дом было тихо и темно.
Прожая по одной изъ главныхъ улицъ, мы встрчали много экипажей съ катающимися, дамы все больше въ костюмахъ яркаго цвта, что прямо обличало колонію и не совпадало съ настоящимъ кореннымъ испанскимъ вкусомъ.
Около одной изъ кандитерскихъ мы остановились и вошли пость мороженаго, кандитерская была полна народомъ, и все мущинами, какъ испанцами, такъ и тагалами, по которые не смшивались другъ съ другомъ, а составляли отдльные кружки. Къ подъзду, то и дло подъзжали коляски и четверо тагальскихъ гарсоновъ едва успвали выносить туда питье и мороженое. Я полюбопытствовалъ посмотрть, кому это выносятъ — оказалось прекраснымъ доннамъ, желавшимъ полакомиться, не выходя изъ экипажей. Экипажи при этомъ становились по обимъ сторонамъ улицы въ рядъ. Лицъ, сидвшихъ въ экипаж, нельзя было разсмотрть, такъ какъ экипажи стояли поодаль отъ дверей, откуда падалъ свтъ на улицу и тмъ ее освщалъ.
Я вошелъ въ кандитерскую. Намъ подали мороженаго, которое оказалось совсмъ не такимъ хорошимъ, какъ мы ожидали, и нашъ Назаровъ съ успхомъ могъ бы конкурировать, разв только въ цн вышла бы разница въ пользу манильскаго мороженаго. Къ мороженому подали вкусныя печенья, въ вид трубочекъ.
При разсчет намъ дали сдачи испанскій-манильскій золотой долларъ, величиною въ нашъ пятачекъ серебряный, цна такого доллара 1 р. 30 к., но очень красивый по наружности.
Въ кандитерской насъ свела судьба съ нмцемъ-баварцемъ г. Д-х. молодымъ, любезнымъ человкомъ. Мы скоро другъ съ другомъ познакомились и онъ просилъ позволенія пріхать къ намъ на клиперъ, чтобы познакомиться съ остальными, а потомъ всхъ вообще взять подъ свое покровительство и показать все, что стоитъ посмотрть въ Манилл, такъ какъ онъ живетъ уже 7-ой годъ въ этомъ город и знаетъ его хорошо. Мы охотно согласились на такое любезное предложеніе. Покейфовавъ вдоволь, мы отправились въ свою гостинницу выспаться, такъ какъ утромъ рано приходилось хать на клиперъ на работы. Нужно было его привести въ морской рейдовый видъ и чистоту, т. е. перечистить и перемыть все, начиная отъ верхушекъ мачтъ и кончая килемъ въ трюм. Посл этого уже можно было вполн отдаться удовольствіямъ береговой жизни, исключивъ лишь часы вахтъ и ученій, во время которыхъ нужно быть на судн.
Утромъ пріхалъ къ намъ г. Д… и познакомился со всею публикою, вся каютъ-компанія его сразу полюбила и онъ остался на клипер весь день. Часамъ къ четыремъ, посл офда, клиперъ принялъ блестящій видъ, кончили вс работы, и въ пятомъ часу катеръ, буквально нагруженный офицерами, шелъ къ знакомой пристани и гостинниц. Компанія офицеровъ, съ г. Д. во глав, какъ руководителемъ, приготовилась быть истыми туристами и набраться береговыхъ впечатлніи.
Сначала поршили отправиться пшкомъ въ крпость, очень старинную и очень слабую, въ настоящее время, по оборон. Перейдя рку, отдлявшую городъ отъ крпости, по пловучему мосту, такъ какъ постоянный каменный былъ разрушенъ землетрясеніемъ и невостановленъ, мы очутились на небольшой плащадк передъ крпостными воротами. На воротахъ красовалась надпись ‘Магеллановы ворота’, передъ ними, на площадк, возвышалась колонна изъ твердаго камня на четырехъ угольномъ пьедестал, на которомъ, по всмъ четыремъ сторонамъ, были испанскія надписи, колонна эта поставлена въ память Магеллана, убитаго на одномъ изъ Филиппинскихъ острововъ.
Войдя въ самыя ворота и пройдя нсколько узкихъ улицъ, Хорошо вымощенныхъ, мы очутились на площади, обставленной очень живописными развалинами собора, двора и другихъ большихъ каменныхъ двухъ и трехъэтажныхъ зданій.
Вс эти развалины — слды землетрясенія, бывшаго нсколько лтъ тому назадъ. Зданія все старинныя, построенныя во времена процвтанія Испаніи, и не возводятся вновь опять, потому что не имется денегъ, только одинъ соборъ начали почти заново перестраивать.
Осмотрвъ подробно развалины, и какъ ревностные туристы, сорвавъ на память травки, мы отправились въ большой соборъ, построенный въ мавританскомъ вкус, куполы котораго рисовались на голубомъ фон и казались выточенными изъ слоновой кости. Подходя къ собору, мы еще издали услышали музыку, и когда вышли на площадь передъ соборомъ, то увидли громадную, по числу участвующихъ, религіозную процессію. Выбравъ удобное мсто на углу, наша компанія ршила ждать, пока процессія пройдетъ мимо насъ.
Впереди, по обимъ сторонамъ улицы, шло тихимъ шагомъ, нсколько сотъ мущинъ, женщинъ и дтей, одтыхъ въ монашескія рясы. У всхъ было, по восковой горящей свч, въ рукахъ. Потомъ, въ середин улицы, шелъ взводъ испанскихъ солдатъ, въ полной парадной форм, съ ружьями, за ними нсколько священниковъ съ большимъ деревяннымъ распятіямъ. За распятіемъ двигался хоръ военной музыки, за нимъ шли опять священники, четыре изъ нихъ несли, на пьедестал, восковую фигуру какого то святого, исполненную во весь ростъ. Одтъ этотъ святой былъ въ монашескую рясу. Самое замчательное въ этой фигур было выраженіе лица ея, искаженное какой-то гримасой, притомъ желтаго-мертвеннаго цвта. Глядя на него, невольно пробгала дрожь по тлу. За этимъ святымъ слдовалъ народъ, за народомъ опять святой, окруженный монахами и священниками, но уже съ боле привлекательнымъ выраженіемъ лица, за нимъ опять народъ, войска и музыка и такимъ порядкомъ пронесли около шести восковыхъ фигуръ, изображающихъ разныхъ святыхъ. За послднимъ святымъ слдовала гвардейскаго полка музыка, потомъ отрядъ испанской гвардіи въ полной парадной форм съ ружьями, затмъ толпа священниковъ и монаховъ, посереди которой восемь человкъ несли носилки съ балдахиномъ, на нихъ стоялъ богато убранный тронъ и на трон сидла Мадонна съ ребенкомъ на рукахъ, величина восковыхъ этихъ фигуръ въ натуральный человческій ростъ. За трономъ стояло два ангела. Одежда этихъ фигуръ блистала шелкомъ я бархатомъ и была буквально залита золотомъ, жемчугомъ и разными драгоцнными каменьями.
Изображеніе Богоматери бросалось прямо въ глаза по своей замчательной красот и художественной отдлк и исполненію. Блондинка съ голубыми глазами и кроткой улыбкой на устахъ, она невольно останавливала взоръ на себ. Вся ея фигура дышала жизнью. За нею толпилась и двигалась громадная толпа народу, потомъ отрядъ солдатъ, музыка и опять восемь или 10 святыхъ, окруженныхъ и провожаемыхъ народомъ, музыкой, солдатами и священиками, все въ предъидущемъ порядк. Процессія тянулась мимо насъ чуть ли не цлый часъ и все это время по обимъ сторонамъ улицы провожали ее, въ вид густыхъ шпалеръ, съ факелами и восковыми свчами въ рукахъ, дти, мущины и женщины, наряженные въ монашескія рясы. По словамъ г. Д… такихъ участвующихъ въ шпалерахъ насчитывается въ каждой процессіи тысячами, и воскъ, въ вид свчей и факеловъ, сжигается сотнями пудовъ.
Всей процессіей управлялъ какой-то очень толстый патеръ, съ десятью адъюнктами, онъ ужасно суетился и немилосердно гонялъ своихъ адъюнктовъ съ приказаніями — то начать музыку, или пніе псалма, то остановить процессію, или подогнать отстающихъ, или удержать впередъ убгающихъ.
Процессія тянулась, какъ оказалось, въ другую церковь, куда внесли изображенія святыхъ и началась служба. Во время слдованія къ мсту назначенія, во всхъ церквахъ звонили въ колокола, музыка не умолкала, наигрывая самые веселые мотивы, а изъ толпы пускали ракеты. Цли и значенія этихъ процессій не знали сами испанцы, когда мы ихъ стали распрашивать.
Одно только мы могли узнать, а именно, что эти процессіи бываютъ чуть ли не каждый день. Особенно насъ поразилъ тотъ порядокъ въ процессіи и на улицахъ, при полнйшемъ отсутствіи полицейскихъ. Только четыре человка верхомъ, въ форм, въ род нашей уланской, хали съ боку процессіи и замняли собою какъ бы нашихъ жандармовъ, но безъ того усердія къ служб, да, впрочемъ имъ и недоставало для этого надлежащей осанки или дородства, народъ мелкій, на мелкихъ лошаденкахъ, можетъ только участвовать въ процессіи, но никакъ не водворять порядокъ.
Испанцы и тагалы встрчали процессію скоре съ любопытствомъ, чмъ съ религіознымъ чувствомъ. Казалось, что вс они смотрли на процессію и принимали въ ней участіе отъ нечего длать.
Когда шествіе окончательно прошло мимо насъ, то уже солнце сло и настали разомъ темныя и теплыя тропическія сумерки.
Въ самомъ собор но оказалось ничего примчательнаго и потому мы направились къ выходнымъ воротамъ за городъ, откуда дорога вела на ‘Колеадо’, такъ называлась выровненная площадка около берега моря, съ четырьмя рядами фонарей и скамеекъ. Посл заката солнца, здсь игралъ хоръ военной испанской музыки и жители Маниллы съзжались подышать чистымъ, прохладнымъ морскимъ воздухомъ и послушать хорошей музыки. Все это напоминало намъ Елагинъ островъ въ Петербург.
Собственно гуляющихъ было не очень много, въ особенности дамъ, он предпочитали оставаться въ коляскахъ и кейфовать дома, принимая своихъ знакомыхъ кавалеровъ.
Музыка оказалась отличная и оркестръ отличался своимъ составомъ, каждый музыкантъ былъ солистъ своего инструмента, и любо было смотрть на нихъ, когда они исполняли какой нибудь испанскій мотивъ или туземный — каждый музыкантъ увлекался исполненіемъ и предавался ему всецло. Хоръ цликомъ состоялъ изъ тагаловъ, которые славятся своими музыкальными способностями. Дирижировалъ хоромъ испанецъ учитель.
Маниллу можно смло назвать столицей музыки, такъ какъ въ ней до 200 оркестровъ бальной и духовой музыки.
Гулявшая публика не отличалась мстнымъ колоритомъ по костюму, въ особенности испанки, парижскія моды преобладали. Тагалки боле придерживались своего національнаго костюма, узкаго до неловкости ходить, цвтное платье, перетянутое кускомъ матеріи другого цвта, въ вид тюники, съ вышитымъ платкомъ на плечахъ, волоса распущены или гладко убраны — вотъ весь костюмъ тагалки. Мы сли на скамейку и начали смотрть на гуляющихъ, не мало привлекая ихъ вниманіе своими, мало имъ знакомыми, мундирами.
Часамъ къ 11 вечера изъ темноты на вод выдлился блый парусъ, послышался шумъ и говоръ на русскомъ язык, затмъ показался катеръ и, плавно выхавъ носомъ на песокъ, остановился. Паруса спустили, оказалось, что оставшіеся офицеры, услыша на берегу музыку и увидвъ рядъ правильно расположенныхъ огней, ршились на катер отправиться прямо на музыку. Въ 12 ч. ночи кончалась музыка, публика стала разъзжаться въ городъ и мы, распростившись съ нашимъ любезнымъ проводникомъ, сли на катеръ.
Спихнувшись съ мели, катеръ, подгоняемый легкимъ береговымъ бризомъ, плавно скользилъ по вод на клиперъ. Разговоръ на катер не клеился, вс отдались подъ впечатленіе тихой и теплой тропической ночи.
На другой день, на рейд, нашимъ сосдомъ оказался клиперъ изъ нашей стаціонной эскадры тихаго океана, онъ шелъ изъ Японіи въ Австралію и завернулъ по дорог въ Маниллу. Офицерство съ пришедшаго клипера нахало къ намъ, начались оживленные разговоры о предстоящемъ ршеніи черноморскаго вопроса, о самой Манилл и ея обитателяхъ, передавались слухи и новости изъ Россіи и составлялись компаніи для поздки на берегъ.
Въ это время къ капитану пріхалъ адъютантъ губернатора, съ порученіемъ: узнать количество офицеровъ на обоихъ клиперахъ. Ихъ оказалось человкъ до 40 — всхъ. При такой цифр адъютантъ смшался и прибавилъ, что вроятно мы и унтеръ-офицеровъ здсь считаемъ? На что получилъ отвтъ ‘что въ это число вошли только настоящіе ‘гидальго’. Справка о количеств офицеровъ, оказалось, нужна, была губернатору для приглашенія на балъ. Впрочемъ, адъютанта, передъ отъздомъ его на берегъ, успокоили тмъ, что не вс офицеры свободны и могутъ хать на берегъ. Черезъ нсколько часовъ, по отъзд адъютанта, къ клиперу пристала испанская военная шлюпка и привезла на каждый клиперъ по 15 билетовъ для входа на балъ. Начались: длежъ билетовъ, приготовленія къ балу, разговоры и споры.
Часамъ къ девяти, къ борту присталъ паровой барказъ съ. клипера ‘Гайдамакъ’ съ офицерами, дущими на балъ, къ нимъ присоединились наши и поспшили къ пристани, желавшихъ быть на бал оказалось 18 человкъ. Достигнувъ къ пристани, мы пошли въ гостиницу, гд взяли себ номера и наняли коляски, по одной на двоихъ. Началось размщеніе и разсаживаніе и наконецъ поздъ тронулся къ губернатору, какъ было сказано кучерамъ. хали долго и очутились наконецъ загородомъ, гд передъ нами открылся дворецъ губернатора. Съ шикомъ собрались мы въхать во дворъ и подлетть къ крыльцу, но о ужасъ: часовой прехладнокровно остановилъ у воротъ и не пускалъ дальше, начались переговоры — о казалось, что губернатора дома нтъ и что балъ не у него, а у вице-губернатора и что это военный губернаторъ, а тотъ гражданскій. Нечего длать, сли и покатили отыскивать въ город губернатора гражданскаго и съ баломъ.
Это обстоятельство подйствовало на компанію различно: кто сердился, кто отъ души хохоталъ.
Наконецъ, посл долгихъ поисковъ по городу, подъхали къ крыльцу вице-губернатора — Темнота также, какъ и у военнаго губернатора, но мы храбро поднялись на лстницу, гд насъ встртилъ тотъ самый адъютантъ, который былъ съ приглашеніемъ на клипер, за нимъ мы послдовали въ зало, здсь сидлъ губернаторъ съ семействомъ, самъ онъ былъ похожъ больше на мелкотравчатаго чиновника, чмъ на вице-губернатора. Такой мизерный, сморщенный старичокъ. Насъ представили всхъ гуртомъ, и затмъ вся компанія разслась по стнамъ, предоставивъ вести бесду командиру. Все это не: походило на ожидаемый балъ. Разговоръ нсколько разсялъ наше повдніе, оказалось, по словамъ губернатора, что намъ предстоитъ еще поздка, такъ какъ балъ не у него, а у мстнаго негоціанта, куда губернаторъ вмст съ нами подетъ.
Губернаторъ изчезъ на нсколько минутъ, затмъ появился во фрак. Вс поднялись, раскланялись съ датами и, размстившись по коляскамъ, съ губернаторомъ во глав, похали отыскивать неуловимый балъ. По дорог къ намъ присоединилось еще нсколько офицеровъ, освободившихся отъ службы.
Затмъ показался залитой свтомъ иллюминаціи домъ и садъ, коляски наши стали подкатывать къ крыльцу и выгружать своихъ пассажировъ. Поднялись мы по лстниц вс гурьбой и очутились на площадк, превращенной въ партеръ домашняго театра. Взоры всей публики партера, преимущественно дамъ, были обращены на насъ съ удивленіемъ и любопытствомъ. Къ губернатору подлетлъ какой-то испанецъ и взялъ его на буксиръ въ первые ряды, тотъ съ собою прихватилъ капитана, насъ же оставили въ полномъ своемъ распоряженіи и невдніи, куда намъ дться и что длать, заигралъ оркестръ, публика стала садиться и намъ боле нечего было длать, какъ пробраться въ залъ, въ самый задъ. Хозяина и хозяйки мы не видли, вроятно были заняты сценой. Посл такого любезнаго пріема, намъ ничего не оставалось длать, какъ постараться сократиться поскоре совсмъ, этому ршенію еще больше силы придавала скука испанскаго домашняго театра и переданное приглашеніе отъ г. Д… посл этого бала, похать съ нимъ на балъ къ метиссамъ.
Въ зал было страшно жарко, почему мы всей компаніей перешли на террасу, гд, посл нсколькихъ преній было ршено: просидть одинъ актъ и удрать въ антракт одной половин, а посл второго акта и всмъ остальнымъ, оставивъ капитана жертвой. Исполнить это ршеніе мы вполн могли, не нарушая вжливости, такъ какъ ни единой души къ намъ неподходило и никто не обращалъ вниманія — вс были заняты театромъ.
Впослдствіи оказалось, что мы такому пріему были обязаны самому вице-губернатору, который, отправляясь на балъ къ купцу, не нашелъ вроятно надобнымъ предупредить его о нашемъ прізд. Хозяинъ дома на другой день къ намъ прізжалъ просить извиненія и оказался прелюбезнымъ господиномъ, въ семейств котораго нкоторые офицеры потомъ очень весело проводили время.
Счастливо исполнивъ свое ршеніе, мы весело хали по совершенно темнымъ, природой вымощеннымъ улицами. Наконецъ балъ долженъ былъ намъ даться въ руки.
Послышались звуки польки, и мы увидли недалеко большой, ярко освщенный домъ. У подъзда насъ встртилъ г. Д…. одинъ изъ распорядителей бала и ввелъ по лстниц въ большой залъ, наполненный танцующими парами. Насъ представили распорядителямъ.
Картина передъ нашими глазами была чрезвычайно эффектна. Стройныя граціозныя метиссы, въ своихъ ярко полосатыхъ, обтянутыхъ плотно узкой, черной тюникой, и вышитыхъ блыхъ кофточкахъ, въ род нашихъ малороссійскихъ рубашекъ, изъ ананасовой ткани, съ оживленными бронзовыми лицами и черными блестящими глазами — невольно останавливали взоръ на себ. Веселье было общее, сидящихъ не было, вс танцовали. Танцоры нашей компаніи наконецъ достигли цли, и неуспли мы оглянуться, какъ они уже неслись по зал, перехватывая дамъ чуть ли не на лету.
Меня сильно удивило отсутствіе стариковъ и старухъ. Была и смотрла за всмъ единственная почтенная старушка.
Я обратился за объясненіемъ этого вопроса къ г. Д… Оказалось, что балы эти даются иностранными купцами и вообще иностранцами въ складчину, при чемъ они заботятся о кавалерахъ, буфет и музык, а о дамахъ, освщеніи и помщеніи заботится эта почтенная старушка, которой принадлежитъ самый домъ. Ее знаетъ вся Манилла и къ ней отпускается молодой, прекрасный полъ въ полное ея попеченіе.
Испанки и испанцы не допускаются на эти балы, впрочемъ, они и сами не ходятъ, такъ какъ считаютъ себя аристократами, а метиссовъ-недостойными своего сообщества.
Вальсы слдовали за польками, польки за кадрилями и лансье, но чаще всего танцовали габанеросъ — свой національный танецъ, чрезвычайно страстнаго характера: дло въ томъ, дама не одну только руку кладетъ на плечо своему кавалеру, но опирается всмъ своимъ тломъ или, лучше сказать, прислоняется къ кавалеру, затмъ танцуетъ вальсъ самаго тихаго темпа и встрчныя пары длаютъ фигуры. Музыка этого танца — томно-страстная, но чрезвычайно мелодичная. Если всмотрться въ танцующую пару, то можно замтить какую то нгу на лиц и во всхъ движеніяхъ, какъ у дамы, такъ и кавалера. Наши танцоры пробовали танцовагь габанеросъ, но онъ оказался имъ не подъ силу — утомлялъ очень. Въ четвертомъ часу былъ поданъ ужинъ. Нмцы пили за здоровье гостей русскихъ и англичанъ и подтрунивали надъ тмъ, что сегодня танцуемъ мы vis vis въ кадрил другъ съ другомъ, а завтра прійдется, можетъ быть, стоятъ въ другомъ vis vis. Мы въ свою очередь пили за здоровье хозяевъ и сильно польстили имъ, когда одинъ изъ нашихъ сказалъ спичь и упомянулъ о томъ, что нмцы всюду вытсняютъ французовъ, нетолько на войн, но и въ танцахъ, на балахъ, указывая на отсутствіе ихъ здсь. Ужинъ кончился въ 1/2 6-го, посл чего устроились опять танцы и въ 1/2 7-го утра начали разъжаться. Вся наша компанія поспшила въ гостиницу отдохнуть, унося съ собою пріятныя воспоминанія, а сердцеды запаслись и сувенирами, въ вид бантовъ и цвтовъ.
Нужно было отдохнуть хоть часокъ, такъ какъ съ 9 часовъ утра на судахъ начинались ученья, а вечеромъ предстояло побывать на птушьемъ бою и присутствовать при уличномъ праздник улицы S-to Basilio. Къ девяти часамъ вс были на клипер. Ученье шло обычнымъ порядкомъ. Кончилось ученье, пообдали, поотдохнули и опять похали на берегъ — кто куда. Я присоединился къ партіи идущихъ въ театръ, гд происходили птушьи бои. Громкое названіе театра не шло къ нему. Большое деревянное зданіе, въ вид сарая, обнесенное бамбуковымъ заборомъ, мало походило на него. Мы заплатили по 1/2 доллару и вошли въ ворота. Въ пространств, огороженномъ заборомъ, ходило, сидло и лежало множество тагаловъ въ своихъ блоснжныхъ, длинныхъ рубахахъ, выпущенныхъ снаружи брюкъ, у каждаго тагала былъ на веревочк или на цпочк большой боевой птухъ съ одтыми шпорами. Птухи эти пли на вс возможные лады, хозяева ихъ спорили, ручались, шумли и пробовали своихъ птуховъ. Мы вошли въ сарай, откуда несся шумъ тысячи голосовъ, внутри сараи была устроена арена, потомъ шли вокругъ ея два яруса ложъ и наконецъ раекъ. Все это было биткомъ набито спорящимися и держащими пари. Но вотъ внесли на арену двухъ блыхъ большихъ птуховъ, все утихло. Тагалы, принесшіе ихъ, что то сказали публик, потомъ показали птуховъ и ихъ острыя стальныя шпоры и запонки, весь Театръ пошелъ ходуномъ — вс опять заговорили, всюду показались деньги. Наконецъ, опять все утихло и хозяева птуховъ взяли ихъ на руки, подразнили другъ на друга и затмъ пустили на полъ, а сами отошли въ сторону. Птухи постояли, перья ихъ поднялись стойкомъ, и вдругъ бросились другъ на друга, съ перваго же удара одинъ изъ нихъ всадилъ свою стальную шпору своему противнику прямо въ голову, тотъ свалился, какъ снопъ. Въ театр подняли такой гамъ и шумъ, что трудно даже описать, свистъ, крики, пискотня, хлопанье въ ладоши, стукъ ногами и палками — все слилось въ одно. На побдителя накинули платокъ и вынесли съ арены — бой кончился, деньги стали переходить изъ рукъ въ руки. Мы вышли и направились въ улицу S. Basilio, гд должны были встртить г. Д… Тагалы просиживаютъ съ утра до вечера въ театр и часто проигрываютъ цлыя состоянія на пари, какъ намъ потомъ объяснили. Въ этотъ разъ, на птух побдител было пари сдлано на сумму около 5000 долларовъ.
Подходя къ названной улиц, можно сразу было замтить, что тамъ происходитъ что-то необыкновенное. Надъ улицей стояло зарево. Ракеты то и дло, что взлетали цлыми снопами, слышался гулъ музыки, народъ стремился туда толпами. Но углу мы встртили г. Д… и съ нимъ отправились по улиц, каждый домъ былъ илюминованъ, везд слышалась музыка, веселый смхъ и говоръ, въ открытыя окна видны были танцующіе. По улиц толпился народъ и съ трудомъ можно было черезъ толпу пробраться. Наконецъ, мы достигли дома знакомыхъ г. Д… Это были дв очень богатыя старушки метиссы, жившія своимъ домомъ. По улиц тянулась въ это время духовная процессія, которую мы уже раньше встрчали, и съ терасы представляла глазамъ очень, оживленую картину. Мы были представлены хозяйкамъ и т, какъ чисто старосвтскія помщицы, не отстали отъ насъ, пока мы не сли за столъ закусить, чмъ Богъ послалъ — а онъ послалъ не мало, разница этихъ старушекъ отъ Старосвтскихъ помщицъ была въ томъ только, что он не боялись оружія и надъ головой у постели каждой висло по заряженному револьверу, и г. Д… намъ, говорилъ, что он не разъ употребляли ихъ въ дйствіе. Отъ этихъ старушекъ мы начали странствовать по всмъ домамъ улицы, везд былъ накрытъ столъ для желающихъ: фамилій не спрашивали, лишь бы былъ прилично одтъ, тамъ, гд была молодежь, происходили танцы, и мы, обходя улицы, натанцовались и накушались въ сласть. Къ утру мы вернулись домой отдохнуть, намъ предстояло еще осмотрть іезуитскую коллегію съ обсерваторіей, знаменитую по своему инструменту для производства метеорологическихъ наблюденій — инструментъ этотъ изобртенъ іезуитомъ, патеромъ Секки. Опять таки, посл ученія, мы ухали съ г. Д…. воспитанникомъ іезуитской коллегіи въ Баваріи, къ патерамъ — осмотрть инструментъ. Насъ встртили очень любезно, показали зоологическій, минералогическій и физическій кабинеты и библіотеку, все это довольно богато и обширно по количеству экземпляровъ, наконецъ мы добрались до обсерваторіи, гд стоялъ инструментъ патера Секки, дйствующій и наблюдающій, помощью гальванизма, каждые 1/4 часа. Обсерваторія эта иметъ сообщеніе съ петербургской и намъ показывали на русскомъ язык печатанные метеорологическіе журналы. Вс наблюденія производятся графически, т. е. вычерчиваются діаграммы, съ которыхъ потомъ тутъ же снимается фотографія и разсылается годовыми экземплярами ко всмъ обсерваторіямъ, мы получили также нсколько фотографическихъ снимковъ. По окончаніи осмотра, мы отправились къ патерамъ въ зало, гд насъ угостили морсомъ изъ яблоковъ. Въ зал висло нсколько копій, масляными красками, съ знаменитыхъ картинъ, но очень скверныя по исполненію.
Отъ патеровъ мы отправились, кто къ своимъ знакомымъ, кто погулять. Я похалъ, еще съ двумя товарищами, на табачную фабрику, но оказалось, что было поздно и мы только успли купить нсколько сотенъ vegeros и imperialos по довольно сносной цн — около 10 руб. сотня. Намъ ничего затмъ не осталось, какъ покататься по городу, пость мороженаго, хорошо поужинать и вернуться на клиперъ. Въ остатокъ нашего времени стоянки уже трудно было собрать компанію, чтобы създить куда нибудь сообща, такъ какъ каждый старался провести время у своихъ знакомыхъ и сдлать закупки.
Наконецъ, въ одинъ прекрасный день, пришелъ почтовый пароходъ. Катеръ русскій и англійскій отвалили каждый отъ своего судна, узнать какъ дла въ Европ и нтъ ли войны. Войны не оказалось, но зато пароходъ привезъ намъ приказъ о возвращеніи въ Россію съ заходомъ на Мысъ-Доброй Надежды и Нью-оркъ. На другой же день счеты съ берегомъ были окончены и на слдующее утро клиперъ сталъ разводить пары. Пріхавшіе знакомые выпили, прокричали ура и, клиперъ, успвшій сняться съ якоря, тихо направился въ море, вскор берегъ скрылся изъ виду, поставили паруса, прекратили пары и началась опять чисто морская жизнь.