Путешествие по Китаю Г. Н. Потанина, Потанин Григорий Николаевич, Год: 1885

Очерк
Время на прочтение: 29 минут(ы)
Скачать в PDF

ПУТЕШЕСТВІЕ ПО КИТАЮ Г. Н. ПОТАНИНА.

(Изъ дневника).

2-го ноября, въ 4 часа пополудни, мы выхали изъ Ланъ-чжеу чрезъ Западную Заставу (См-Гуань). Сейчасъ за воротами течетъ ручей, черезъ который перекинутъ узкій, горбатый, крытый деревянный мостикъ, мы прохали подл мостика въ бродъ, такъ какъ вода въ ручь была ничтожна, за мостикомъ еще было нсколько домиковъ, и городу конецъ. Эти послдніе домики лпились по гор, которою сопровождался лвый берегъ ручья, и деревянныя веранды ихъ висли надъ горой на высот двухъ, трехъ саженъ. По окраин города Ланъ-чжеу, прилегающей къ горамъ, такихъ видовъ., должно быть, по одинъ. Этотъ видъ напомнилъ мн Тифлисъ, съ которымъ Ланъ-чжеу можно, пожалуй, сравнить и въ другихъ отношеніяхъ. Онъ также лежитъ на рубеж, гд кочевыя племена примыкаютъ къ осдлому населенію и перемежаются съ ними. Ланъ-чжеу большой и, вроятно, комфортабельный, въ китайскомъ смысл, городъ, зданія его обильно украшены деревянной рзьбой и, можетъ быть, китаецъ, попавъ въ него, найдетъ его однимъ изъ изящнйшихъ городовъ въ своемъ отечеств, но въ то же время по узкимъ улицамъ его нердко проходятъ караваны на верблюдахъ. Также это, я думаю, странно для китайца, по крайней мр, Южнаго Китая, какъ для насъ видть верблюдовъ, шествующихъ по лучшей улиц Тифлиса, обставленной дворцами европейской архитектуры. Какъ въ Тифлис иногда встрчаются на одной улиц и житель съ береговъ Финскаго залива, и пришелецъ изъ далекой Индіи, такъ и здсь сходятся люди одни съ далекаго востока, другіе съ запада: здсь можно увидть и кашгарца, съ бросающимися въ глаза китайцамъ большимъ носомъ и большой бородой, и корейца въ огромной широкополой шляп, явившагося сюда продавать лекарственныя снадобья.
Я не буду описывать столицу Ганьсу, потому что очень мало e видлъ. Я торопился въ мста, можетъ быть, вообще мене интересныя, но боле для меня понятныя и боле доступныя для моихъ изслдованій. Къ западу отъ Ланъ-чжеу, вверхъ по Жолтой рк, есть мстность, гд на одномъ берегу рки живутъ салары, маленькое турецкое племя, а на другомъ широнголы, какое-то древнее монгольское племя. Къ нимъ я торопился и потому прожилъ въ Ланъ-чжеу отнюдь не боле, сколько нужно было, чтобъ уложить коллекціи въ ящики и положить ихъ въ складъ, заколотя послдній ящикъ, на другой же день я позвалъ возчика и ухалъ изъ Ланъ-чжеу, не побывавъ нигд и не осмотрвъ его достопримчательностей. Мой обозъ на этотъ разъ состоялъ изъ 6 вьючныхъ муловъ, я и жена моя также хали на мулахъ. Возчики были китайцы, большею частью, изъ деревень, расположенныхъ около города Хэчжеу. Кром ихъ, съ нами были еще двое нашихъ слугъ, шестидесятилтній старикъ Санданъ Джимба и молодой парень Очиръ. Оба они дутъ съ нами еще изъ Ордоса и рекомендованы намъ бельгійскимъ миссіонеромъ Штейнакерсомъ, оба христіане. Санданъ Джимба — старый христіанинъ, очень много путешествовавшій по Монголіи, и, въ своемъ род, большая знаменитость. Онъ сопутствовалъ Гюку и Габо въ ихъ путешествіи въ Хлассу и сидлъ съ ними въ тибетской тюрьм, потомъ онъ сопровождалъ извстнаго о. Давида въ его поздк въ страну туметовъ и уратовъ, чуть было не попалъ въ спутники г. Пржевальскаго, но побоялся мусульманскаго возстанія. Рдкій монголъ обладаетъ такими обширными географическими знаніями, какъ онъ, онъ видлъ Хлассу, Чемъ-де-фу, столицу Свяцапа, жилъ два года въ Пекин, быль въ Ург и въ Кяхт, объздилъ всю южную Монголію отъ Хошупа Мергенъвапа до города Долонъ-нора. О Европ онъ наслушался отъ миссіонеровъ, а на русскую жизнь онъ насмотрлся самъ въ Кяхт. О желзныхъ дорогахъ, о телеграфахъ и почтовыхъ учрежденіяхъ и пр., и пр., обо всхъ этихъ чудесахъ европейской жизни, онъ знаетъ и разсказываетъ своимъ соотечественникамъ, онъ знаетъ даже о французской великой революціи и о казни Людовика XVI. Родомъ онъ широнголецъ, т. е. та мстность, гд я намтилъ провести зиму, была его родиной, и онъ теперь халъ къ своему родному очагу, котораго не видалъ цлыхъ сорокъ лтъ. Эти перечисленныя качества длали для насъ Санданъ Джимбу золотымъ человкомъ. Другой нашъ слуга Очиръ былъ здоровый и веселый парень и большой пвунъ. Возчики были также веселый народъ. Забылъ сказать, что, кром возчиковъ, при насъ оказалось еще три солдата, безъ которыхъ мстное начальство не хотло насъ отпустить въ такое рискованное путешествіе, какъ въ страну саларовъ, которые въ кра пользуются дурной славой.
Прохавъ нсколько верстъ по низменности Жолтой рки, мы повернули на юго-востокъ и начали подниматься не по дну ущелья, которое осталось у насъ влво, а по гор, которая сопровождаетъ его съ одной стороны. Все остальное пространство до ночлега былъ одинъ непрерывный подъемъ. На ночлегъ въ деревню Канъ-чжа-инъ мы пріхали въ 6 ч. вечера, когда уже на столько стемнло, что я едва различалъ очертанія горъ, виднвшихся еще выше, впереди. Здсь намъ отвели дв небольшія комнаты съ общимъ входомъ, въ передней комнат помстились паши слуги, солдаты и возчики, въ задней мы сами. Каны затопили только при нашемъ прибытіи, печныя отверстія выкидывали много дыму и длали начало нашего путешествія не очень пріятнымъ. Вьюки сложили на полу передней комнаты, такъ какъ на двор, по мннію возчиковъ, оставлять ихъ было не совсмъ хорошо. Выходъ изъ нашего помщенія былъ такъ баррикадированъ, что приходилось каждый разъ, выходя, бояться изломать ногу. Хозяинъ дяна {Постоялый дворъ.} въ деревн Канъ-чжа-инъ доставилъ намъ отнюдь не боле комфорту, чмъ нашимъ муламъ. И тамъ, и тутъ были одинаково голыя стны, въ обоихъ помщеніяхъ было одинаково холодно, потому что и въ нашемъ помщеніи двери не были навшены. Въ помщеніи для прозжающихъ, правда, дается масляная лампочка, по такая же лампочка горитъ всю ночь и въ конюшн.
На другой день мы продолжали подниматься. Деревня Канъ-чжа-имъ стоитъ на гребн между двумя долинами, и мы хали вдоль этого гребня, имя и направо, и налво глубокія впадины. Всюду былъ виднъ одинъ лёсъ и вс скаты покрыты пашнями, которыя расположены въ вид террасъ, одна выше другой. Мысы, вдающіеся въ долину, и террасированные подъ пашни, похожи на огромныя крыльца, середина которыхъ выдавалась впередъ. Выберите такую точку, съ которой вы видли бы только переднюю сторону мыса и его два ступенчатыхъ профиля, чтобъ задняя часть его, которою онъ соединяется или примыкаетъ къ хребту, была бы замаскирована его собственнымъ тломъ, а верхушка рисовалась бы на чистомъ неб, и вы будете имть передъ собою гору, похожую на то, какъ рисуютъ въ священныхъ исторіяхъ вавилонскую башню. Чмъ выше мы поднимались, тмъ боле и боле выдвигалось горныхъ гребней изъ-за сосднихъ горъ, но у всхъ ихъ профили были ступенчатые. Огромный хребетъ на всемъ его протяженіи, благодаря этому террасированію скатовъ съ агрономическою цлью, является какъ бы искусственнымъ сооруженіемъ, тутъ мало поживы для любителя красивыхъ видовъ. Впрочемъ, и тамъ, гд почву земную не насилуетъ рука человка, лёсъ, все-таки, неблагодарная горная порода для художника. Горы имютъ округлыя, однообразныя, монотонныя очертанія, летящихъ вверхъ пиковъ, крутыхъ утесовъ, стоящихъ надъ долипой, здсь нтъ. Повсюду одинъ монотонный жолтый цвтъ. Если есть потокъ, то онъ скрытъ въ глубокомъ овраг, вы не увидите такой картины: вдали сверкаетъ вода, купы деревьевъ тянутся вдоль потока. Нужно подъхать къ самому краю оврага и взглянуть внизъ, чтобъ увидть текущую по нему воду. Да и вблизи онъ ничего не представляетъ привлекательнаго, онъ течетъ между двумя отвсными голыми стнами. Вмсто прозрачной воды не только въ ручьяхъ, но даже въ значительныхъ ркахъ течетъ гуща шоколаднаго цвта. Небо подернуто мглой отъ лёсовой пыли, поднятой втрами, и солнце всходитъ надъ горизонтомъ безъ блеска, въ вид мднаго не вычищеннаго таза. Та же мгла застилаетъ отъ васъ и горы, лишая рзкости ихъ очертанія и уничтожая послдніе остатки различія въ цвтахъ.
Какъ только мы выбрались на вершину, такъ сейчасъ же увидли долину р. Тао-хэ, или, врне, горы по ту сторону долины. До долины было еще такъ далеко, что мы хали весь остальной день до вечера и, все-таки, до нея не дохали, а остановились на ночлегъ въ деревн Маньпинъ, въ 20 ли отъ Тао-хэ. При възд въ деревню насъ поразило одно обстоятельство: на многихъ воротахъ были водружены большіе флаги, древко такого флага имло около метра длины, полотно прикрплено къ древку не короткимъ, а длиннымъ бокомъ, такъ что флагъ своею формою напоминаетъ китайскій поварской ножъ. На вершин древка лежачій полумсяцъ, въ которомъ покоится кружокъ. Деревня походила на какой-то приморскій портъ, обитаемый множествомъ консуловъ. На наши разспросы по поводу этихъ флаговъ намъ разсказали, что это деревня, исповдующая буддизмъ, и что флаги поставлены по совту ламъ. Они ставятся во избжаніе какой нибудь напасти. Буддійскую китайскую деревню намъ доводилось видть впервые. Мы видли китайскіе буддійскіе монастыри, по чтобъ вся`деревня исповдовала буддизмъ, это мы видли только въ Монголіи, китайскую же буддійскую деревню мы не только увидли впервые, но даже впервые здсь услышали, что такая есть. Въ деревн Маньпинъ нашъ ночлегъ былъ самый комфортабельный изъ всхъ. Здсь мы нашли маленькій, чистенькій дворъ, чистенькую и убранную кое-какой мебелью фанзу и теплый канъ.
На слдующій день мы выхали въ 7 часовъ утра и въ 9 подъхали къ р. Тао-хэ. Мы увидли картину, какой давно уже не видали. Мощная рка быстро неслась подъ отвснымъ яромъ саженъ въ 7 или 10 высоты. Наши животныя должны были но крутому спуску сойдти къ его подножію и, такъ сказать, прямо съ вершины яра падать на платформу парома. Паромъ движется по канату, перетянутому съ одного берега на другой. Выше парома яръ или утесъ еще отвсне и прямо поднимается изъ воды, къ этому утесу были прикрплены на канатахъ три или четыре плавучія мельницы, неуклюжія и ветхія сооруженія. На другомъ берегу рки было видно плоское пространство версты въ дв ширины, покрытое садами, среди которыхъ виднлся городокъ Таованьченъ, а за нимъ тотчасъ опять поднимались горы.
Только что мы помстились на паром и рулевой сталъ къ рулю, какъ раздались шумъ и крикъ, вскор я разслышалъ слова: ‘изъ Пекина пришелъ бичикъ’ (письмо), и моментально понялъ, что крики относились ко мн. Тогда же я замтилъ на берегу мула и китайца, сидящаго на корточкахъ и что-то развязывающаго. По лицу я узналъ китайца Гюо, котораго мы наняли въ Ланъ-чжеу въ проводники М. М. Березовскому до города Хойсяна. Дйствительно мн подали толстый пакетъ, въ которомъ я нашелъ газеты и письма изъ Пекина, Тяньцзина и Петербурга. Л. И. Скасси, получивъ пакетъ изъ Ланъ-чжеускаго ямина, послалъ его съ Гюо въ слдъ за мною. Въ маленькой приписк оставленные мною въ Ланчжеу друзья просили сообщить, что новаго пишутъ мн изъ Петербурга. Къ сожалнію, я не могъ ничего имъ на этотъ разъ написать, кром того, что получилъ письма и сижу на паром на рк Тао-хэ. Пока мы плыли по быстрой рк, я усплъ пробжать только одно письмо. Больше времени оказалось, когда мы пристали къ другому берегу. Пока наши возчики стаскивали вьюки съ парома на берегъ, мы не теряли времени и вновь начали рвать конверты и читать письма. Сейчасъ же вокругъ насъ собралась толпа звакъ, которые окружили насъ тснымъ кругомъ и слдили, какъ мы водимъ глазами по строчкамъ. Чтобъ показать толп, что намъ не нравится ея присутствіе, мы прекращали чтеніе и уходили на пустое мсто, но какъ только я начиналъ чтеніе, толпа вновь окружала насъ.

(Продолженіе будетъ).

‘Восточное Обозрніе’, No 24, 1885

ПУТЕШЕСТВІЕ ПО КИТАЮ Г. Н. ПОТАНИНА.

(Продолженіе).

Вьюки были положены на животныхъ, намъ подвели муловъ и мы должны были ссть на нихъ, оставивъ половину писемъ недочитанными. Какъ хотлось поскоре дохать до ночлега и узнать, что еще намъ пишутъ! Отъ самаго Пекина, втеченіе 6 мсяцевъ, мы не получали никакихъ извстій, ни писемъ, ни газетъ. Въ Бороболгасуп (въ Ордос) и въ Ланъ-чжеу мы нашли бельгійскія газеты, но это были миссіонерскіе органы съ очень бднымъ политическимъ отдломъ, въ которомъ имя Россіи ни разу не было упомянуто. При томъ эти органы издаются въ Бельгіи, такъ что новости запаздываютъ мсяца на два, и мы только теперь узнали изъ пекинскихъ писемъ о дйствіяхъ адмирала Курбе подъ Фучжеу.
Перескши городокъ Тао-ванъ-чемъ по одной изъ его неглавныхъ улицъ, мы опять начали подниматься на горы. Дорога идетъ косогоромъ, параллельно долин. Съ высоты, на которую она взбирается, городъ былъ виднъ, какъ на блюдечк, можно было пересчитать въ город вс его домы и въ окрестныхъ садахъ деревья. Въ восточномъ конц города была видна кумирня, кажется, единственная, съ высокой башней. Въ одномъ мст дорога, или, скоре, тропинка, проходитъ черезъ тоннель. Только что было наши передовые мулы приблизились къ тоннелю, какъ изъ него показался встрчный караванъ на мулахъ. И т, и другіе остановились и начался споръ. Одинъ изъ нашихъ солдатъ стоялъ тутъ же, но безмолствовалъ. Я былъ сзади муловъ, которые запрудили узкую тропинку. Я хотлъ было попробовать пробраться впередъ и сказать солдату, чтобы онъ ршалъ скоре споръ по мстнымъ обычаямъ, обыкновенно въ такихъ исключительныхъ мстахъ возчики должны посылать человка впередъ, но ни съ той, ни съ другой стороны этого не было сдлано, и кто правъ, кто виноватъ, было неизвстно. Пролзть около муловъ впередъ было невозможно, и я долженъ былъ спуститься на дно оврага и по другой тропинк подняться прямо къ тоннелю. Тропинка была такъ крута, что я часто падалъ на четвереньки и подвигался медленно. Но не усплъ я подняться, какъ встрчные возчики заворотили своихъ муловъ назадъ и очистили тоннель. Тоннель оказался только въ нсколько саженъ длиной, онъ прорытъ въ лёс. За тоннелемъ дорога продолжалась въ томъ же направленіи, видъ былъ тотъ же съ долиной Тао-хэ подъ ногами и съ городомъ, какъ на блюдечк. Лёсъ лежитъ здсь на красныхъ песчаникахъ, которые на дн долины совершенно обнажены, да и въ боковыхъ долинахъ видны т же песчаники, поэтому въ обширной картин, которую представляла долина Тао-хэ, преобладающій цвтъ былъ красный. Выше тоннеля мы прохали черезъ амбразуру, глубоко врзанную въ лёс, это то же, можетъ быть, былъ тоннель, но потолокъ его обвалился и тоннель преобразовался въ амбразуру. Такихъ амбразуръ потомъ мы прохали не одну.
Поднявшись на значительную высоту, дорога идетъ по гребню хребта, то переходя на его лвый бокъ, то на правый. Съ той и другой стороны глазамъ представлялись глубокія долины, на дн окрашенныя въ яркій красный цвтъ, а вверху въ сро-желтый. Здсь опять явились терраспрованныя горы, вавилонскія башни, одн — рисующіяся на голубомъ неб съ одинокимъ почти всегда деревомъ на вершин, другія — опущенныя на дно долины, въ послднемъ случа было видно, какъ на план, на самой вершин горы фанзу съ дворикомъ и кладями хлба на гумн. Иногда разомъ было видно деревенекъ до пяти, одни въ полугор, другія ближе къ вершин горъ, третьи ближе къ дну долины. Вдоль дороги, не смотря на то, что она проходитъ по гребню хребта, также то и дло попадались деревеньки или фанзы.
Къ вечеру мы достигли деревни Солоба. Эта деревенька расположена амфитеатромъ въ самой вершин одной изъ долинъ. направляющихся уже не въ Тао-хэ, а въ боле западную рку, которая на нашихъ картахъ значится подъ именемъ Да-ея-хэ. Деревенька утопаетъ въ деревьяхъ и лтомъ, вроятно, живописна. Жители ея широнгольцы, но не буддисты, а мусульмане. Они собрались толпой подъ нашимъ открытымъ окномъ. Одты они были покитански, по говоръ обличалъ, что это не китайцы. Часто слышался чистый, не картавый р, и въ скороговорк языкъ напоминалъ скоре всего татарскій. Нашъ Очиръ былъ смущенъ этой новостью, онъ не понималъ ихъ, когда они говорили не покитайски, а по-своему. Въ толп явился, между прочимъ, и мулла, какъ оказалось, Измаилъ по имени.
На слдующій день около часу пополудни мы подъхали къ рк Да-ея-хэ, она меньше Тао-хэ, по быстре, или, по крайней мр, шумне, отъ неровностей дна по ней ходятъ бугры и летятъ брызги, какъ вообще у горныхъ ркъ. Привыкшему къ прозрачнымъ горнымъ ркамъ странно смотрть на Да-ея-хэ, клокочущая вода которой густо окрашена лёсомъ, она походитъ на тотъ мутный потокъ, въ какой наши сибирскія таёжныя рчки превращаются посл того, какъ минуютъ промывальную машину. Мы и наши вьюки перешли черезъ рку по деревянному горбатому мостику, прикрытому крышей. За ркой разстилается широкая долина, на которой стоитъ городъ Хэчжеу. Мы въхали въ него около 2 часовъ пополудни.
Подобно большинству городовъ здшней области, Хэчжеу пострадалъ отъ мусульманскаго возстанія, и боле чмъ на половину состоитъ изъ пустырей. Сначала насъ привели было въ дянъ {Постоялый дворъ.}, гд свободною была одна такая маленькая комната, что помститься въ ней съ нашими вещами не было возможности. Намъ показали въ томъ же дян другую боле обширную комнату, но она была уже занята какимъ-то прозжающимъ мандариномъ, хозяинъ дяна уврялъ, что мандаринъ уступитъ эту комнату намъ, но нужно подождать — безъ самого мандарина онъ не ршается перенести его вещи въ другое помщеніе. Ршеніе вопроса надо было оставить до возвращенія мандарина, а когда мандаринъ вернется — не было извстно. Мы уже было ршились примириться съ своимъ положеніемъ, какъ возчики объявили намъ, что они нашли для насъ другой дянъ. Этотъ новый дянъ находился всего черезъ улицу, въ немъ, кром хозяйской семьи, никого не было, и для насъ нашлась просторная комната.
Здсь намъ предстояло разсчитать нашихъ возчиковъ, такъ какъ они были наняты только до Хэчжеу, и нанимать новыхъ. Но такъ какъ почти вс они были здшніе крестьяне, то нанимать пришлось бы между ними же. Въ тотъ же вечеръ, какъ мы прибыли въ Хэчжеу, они пришли къ намъ съ предложеніемъ везти насъ дале. Мы сдлали съ ними новую ряду. Когда уже былъ выданъ имъ задатокъ, они пришли съ просьбой позволить имъ здсь одться по-зимнему, т. е. сшить новое зимнее платье, а на это надо было два дня, говорили они, такъ какъ только одинъ изъ нихъ былъ изъ города Хэчжеу, другіе же изъ сосднихъ деревень. Они жаловались, что у нихъ нтъ ни теплыхъ панталонъ, ни теплаго верхняго платья. Дйствительно, они были одты плохо, особенно былъ картинно-бдно одтъ молодой парень, который былъ родомъ изъ Хэчжеу, туловище его было закутано въ какія-то лохмотья, а на голову, вмсто шапки, была намотана въ вид тюрбана рваная тряпица. Не смотря на то, онъ во всю дорогу распвалъ мстныя псни. Здшніе китайцы имютъ свои мстныя псни, что встртите не везд въ Кита. Въ другихъ мстахъ крестьяне распваютъ только одн театральныя аріи.
Конечно, пришлось согласиться съ ними и примириться съ двухдневной скукой въ хэчжеускомъ дян. Возчики разъхались.
Для хэчжеусскихъ жителей европейцы были небывалой новостью, и потому собралась большая толпа зрителей какъ на нашемъ двор, такъ и на крышахъ сосднихъ домовъ. Пока толпа стоить въ отдаленіи, она не мшаетъ, но въ ней всегда найдутся отдльные люди, которые не въ состояніи преодолть желаніе взглянуть на диковинку поближе. Нкоторые смльчаки подходятъ къ окнамъ и къ двери, протыкаютъ въ оконной бумаг отверстія или просто сдираютъ бумагу, растворяютъ двери, даже входятъ въ фанзу, громко разговариваютъ и смются. Сначала мы старались спокойно переносить это, но потомъ толпа стала надодать намъ. Я вышелъ, чтобъ приказать солдату вывести толпу за ворота. Но старикъ Санданъ Джимба объяснилъ мн, что солдаты паши изъ Ланъ-чжеу и что хэчжеусская толпа ихъ не послушается. Тогда я послалъ старика въ ямынь просить прислать мстнаго солдата. Старикъ очень былъ радъ этому порученію, потому что онъ любитъ пошляться по городскимъ улицамъ и скучаетъ, сидя на одномъ мст. Онъ ушелъ и провалился на нсколько часовъ. Такимъ образомъ мы лишились и послдней защиты отъ толпы.
Вернувшійся Сандапъ Джимба сказалъ, что солдаты будутъ даны, но это общаніе такъ и осталось общаніемъ. И на другой, и на третій день мы были по вол или нераспорядительности хэчжеусскаго мандарина отданы съ головой хэчжеуской толп. Наше положеніе вдвойн, можетъ быть, было усугублено тмъ, что въ это время въ Хэчжеу справляли праздникъ, готовилась процессія, которая должна была пронести по городу носилки съ идоломъ Чанъ-го-. Это обстоятельство привлекло въ городъ крестьянъ изъ сосднихъ деревень и, можетъ быть, полицейскіе солдаты понадобились для присутствованія при процессіи.
Ни увщанія Сандана Джимбы, ни увщанія хозяина дяна не дйствовали на собиравшуюся около насъ толпу. Приходилось мн самому водворять тишину, какъ только я выходилъ, мальчишки, которые всегда были зачинщиками въ сдираніи бумаги съ оконъ, первые бросались въ разсыпную, за ними вслдъ заколышется и взрослая толпа. Досадне всего то, что она состояла не изъ однихъ простолюдиновъ, любопытство тхъ и простительне, да и сносить его легче, потому что они, хотя и грубы, по уступчивы.
Но нердко въ толп появлялись лица, хорошо одтыя, когда толпа, по моему приглашенію выйдти, поворачивала къ воротамъ, эти франты обыкновенно оставались на мст. Увидвъ однажды въ окно разодтаго франта въ шелковой голубой курм и въ золотыхъ очкахъ, я намтилъ его своей жертвой. Только я вышелъ изъ дверей, какъ толпа тотчасъ же двинулась къ воротамъ, очкопосецъ же остался на мст. Я подошелъ къ нему, взялъ его сзади за плечи, повернулъ къ воротамъ и повелъ. Такимъ образомъ толпа впереди, а въ хвост ея очкопосецъ и я, держась за его плечи, прошли черезъ весь дворъ вплоть до воротъ. Китаецъ что-то говорилъ, но я не понималъ его, понятне для меня было выраженіе на его лиц и его жестикуляція. Онъ осанисто озиралъ толпу, шедшую и справа и слва отъ насъ, и какъ будто говорилъ: ‘Однако! На что же это похоже! Да это ни на что не похоже! Вотъ такъ обращеніе! Вотъ теб и Европа! Вотъ теб и европейцы’!
Когда читаешь о китайцахъ, ихъ исторіи, ихъ философахъ, о заслугахъ китайскаго народа, оказанныхъ имъ человческой культур, и когда потомъ встрчаешься съ живыми китайцами, не съ одними и тми же чувствами относишься къ древнимъ и современнымъ китайцамъ. Сохранить то уваженіе, которое получилъ вслдствіе чтенія къ генію древняго Китая, ужасно становится трудно, когда столкнешься съ живыми, современными китайцами, въ этихъ послднихъ ничего не находишь, кром чертъ для насъ, европейцевъ, антипатичныхъ. Прежде всего бросается въ глаза ихъ грязная нравственность и отсутствіе высокихъ страстей. Простой народъ въ Кита, можетъ быть, ни выше, ни ниже, чмъ въ другихъ странахъ, по о тхъ сословіяхъ, что стоятъ выше народа, нельзя сказать того же. Того средняго класса, который въ Европ служитъ главнымъ носителемъ честныхъ и умренныхъ нравовъ, въ Кита не существуетъ. У нихъ нтъ ничего похожаго на нашу литературу, проповди которой, можетъ быть, не уважаемыя въ слояхъ, выше стоящихъ, въ среднемъ класс служатъ закономъ, глубоко проводимымъ въ самую жизнь и поддержкой для честныхъ людей въ ихъ борьб съ общественными и народными недостатками. Отдльное лицо въ Кита не можетъ имть сознанія, что оно малое звно въ большой арміи честныхъ борцовъ, оно, напротивъ, сознаетъ и не ошибается, что его отдльныя усилія такъ отдльными всегда и останутся. Выше себя оно не видитъ ничего, кром мандариновъ и богатыхъ купцовъ, для которыхъ нтъ другаго закона, кром личныхъ удовольствіи. Это отсутствіе воспитательнаго класса, стоящаго на страж честности и гражданственности, длаетъ общественную и частную жизнь въ Кита жалкой и омерзительной. Къ такому положенію дла, можетъ быть, привела только исторія послдняго времени. Намъ отъ одного изъ знатоковъ Китая довелось слышать, что Китай замеръ со времени династіи Сунъ, а до того онъ жилъ и прогрессировалъ. Не потому ли, что до этой эпохи онъ не составлялъ одной имперіи, а былъ раздленъ на два или боле отдльныхъ государствъ? Является династія Юань и объединяетъ Китай, побдивъ об династіи, Цинь и Сунъ, которыя до той норы раздляли между собой обладаніе Китаемъ. И вмст съ тмъ прекращается умственная жизнь народа, а общественная жизиг, подъ гнетомъ деспотически-бюрократическаго строя высшихъ классовъ, глохнетъ и принимаетъ т непріятныя формы, на которыя жалуются вс европейскіе путешественники.
Надо сознаться, впрочемъ, что китайская толпа самая мирная въ свт. Она выводитъ иностраннаго путешественника изъ терпнія своимъ любопытствомъ, по за то и сама переноситъ обиды съ терпніемъ. При знаніи языка, кажется, въ ней самой можно было бы находить средства для дисциплины. Нашъ компрадоръ Ли, провожавшій насъ отъ Пекина до Ордоса, иногда однимъ жестомъ руки, не слзая съ своего мула, останавливалъ на середин пути бгущую смотрть на насъ толпу. Напротивъ, полицейскіе солдаты часто оказывались не въ силахъ остановить ломящуюся въ наши ворота толпу. Они при вид толпы пасовали, прятались, а если и выходили передъ нею съ своими бичами, то хлестали послдними по земл или по сосднимъ стнамъ. Китайская толпа, мы сказали, самая мирная въ свт,— она въ то же время и самая смлая, можетъ быть. Путешественники по Внутреннему Китаю разсказываютъ, что крестьянскія общины въ Кита настоящія маленькія республики, они имютъ своихъ выборныхъ чиновъ, которые завдываютъ общинными длами, мандарины же въ эти дла не вмшиваются. Они только слдятъ, чтобъ въ назначенный срокъ правильно являлся въ городъ изъ общины сборщикъ податей и приносилъ опредлениную сумму денегъ. Китайское правительство примирилось съ такой независимостью общинъ и наложило главную тягость податей на торговое сословіе, нигд, можетъ быть’ крестьянское сословіе не отбилось такъ отъ руки своего правительства, какъ въ Кита, разсказываютъ о легкости, съ которою китайское населеніе поднимается бунтовать, вроятно, это происходитъ не отъ характера расы, а именно отъ этого положенія крестьянства. Дерзость массы есть общее правило деспотически-демократическаго строя. Мандарины смотрятъ на это, какъ на неустранимое положеніе вещей, мирятся съ своимъ непрочнымъ положеніемъ и только торопятся пожить въ удовольствіи, предоставляя масс прозябать въ невжеств, которое въ настоящее время есть залогъ благополучія высшихъ классовъ въ Кита.

(Продолженіе будетъ).

‘Восточное Обозрніе’, No 25, 1885

ПУТЕШЕСТВІЕ ПО КИТАЮ Г. Н. ПОТАНИНА *).

*) См. ‘Восточное Обозрніе’, No 25, на ныншній годъ.

8-го ноября мы должны были оставить Хэчжеу. Наши возчики собрались, но не ране обда. Они дйствительно вс одлись заново. Особенно блисталъ тотъ молодой парень, который ране щеголялъ въ рубищ. На голов у него появился совершенно новый тюрбанъ, на плечахъ новая стёганая курма, на ногахъ только что сшитые синіе панталоны, талья была схвачена коричневымъ кушакомъ, а на живот болтались какіе-то два яркіе кошеля, расшитые краснымъ шелкомъ и служившіе, кажется, боле для привлеченія вниманія, чмъ для какой нибудь надобности. Тронулись мы въ половин втораго пополудни. Въ город знали, что мы вызжаемъ, и потому часа за три до нашего отъзда собралась толпа и наполнила весь дворъ. Передъ тмъ, какъ начать вьючку, этой толп предложили очистить дворъ, и она безъ сопротивленія вышла на улицу и тамъ ожидала до тхъ поръ, пока мы, наконецъ, не тронулись въ путь. За четверть часа до нашего вызда по городу прошла процессія съ идоломъ Чанъ-го-, и вся публика, сопровождавшая ее, тоже, кажется, сла противъ нашихъ воротъ, предоставивъ божеству доканчивать свой путь въ кумирню въ компаніи съ одними носильщиками. Знаменщики приставили свои знамена къ заборамъ и смшались съ толпой зрителей, то же самое сдлали и т члены процессіи, которые шли съ желзами или деревянными колодками на ше.
Дорога наша пролегала вверхъ по долин рки Дасяхэ вплоть до ночлега, т. е. до деревни Шонъ-чи. Смерклось прежде, чмъ мы подъхали, такъ что послднюю ли {Ли = 1/2 версты.} мы сдлали въ темнот. Возчики, можетъ быть, довольные, что нашли хорошій заработокъ и не остались на зиму безъ денегъ, всю дорогу пли псни и только перестали передъ самой деревней, гд намъ пришлось спускаться въ оврагъ, по дну котораго лилась горная рчка. Шумъ воды, крики возчиковъ, силуэты которыхъ обрисовывались только, когда они всходили на ледъ, лежавшій уже по берегамъ рчки, и, наконецъ, элегическій звонъ колокола, раздававшійся изъ кумирни, стоявшей на вершин высокой горы надъ самой рчкой,— все это продолжалось нсколько минутъ, и затмъ мы въхали въ большую китайскую деревню. Здсь опять была возня съ помщеніемъ. Изъ Хэчжеу намъ опять дали трехъ новыхъ солдатъ, и одинъ изъ нихъ привелъ нашъ караванъ, если не въ свой собственный домъ, то, вроятно, къ своему родственнику. Домъ этотъ когда-то былъ богатъ и постройки были обширны, но потомъ хозяйство пришло въ упадокъ и постоялый дворъ представлялъ очень живописныя, но не комфортабельныя развалины. Въ одномъ мст цлый уголъ стны внизу выкрошился и образовалась огромная темная пасть, а верхнія части стны и крыша все еще не падали и висли въ воздух, черепица на всхъ крышахъ разъхалась и старую симметрію замнили капризныя и внезапныя линіи, зданіе въ заднемъ конц двора, обыкновенно самой парадной части всего заведенія, не годилось больше ни на что, какъ только сдлать изъ него конюшню для муловъ. Указали намъ одну комнату, она была похожа на сарай, привели къ другой, эта была похожа на погребъ, наконецъ, спросили насъ: не желаемъ ли мы помститься въ кухн рядомъ съ очагомъ? Посл долгихъ разсужденій, наконецъ, уступили намъ ту комнату, въ которой жило семейство хозяина. Это была огромная и холодная комната, на половину заваленная ящиками и разнымъ домашнимъ хламомъ, но здсь былъ, по крайней мр, теплый какъ. Сначала мы досадовали на солдата, котораго подозрвали въ намреніи эксплоатировать насъ, но потомъ въ дальнйшемъ пути он намъ поправился. Онъ былъ очень тщедушный, казался жалкой курицей, не смотря на то, что китайскій покрой платья маскируетъ формы тла, и очень уставалъ дорогой. Надо сказать, что солдаты должны были идти пшкомъ, такъ какъ китайское начальство прогоновъ имъ не выдавало. Когда я сходилъ съ своего мула, этотъ солдатъ всегда садился на него и отдыхалъ. Тмъ не мене, онъ былъ всегда въ хорошемъ настроеніи духа и какъ только слзалъ съ мула, чтобъ уступить его мн, запвалъ мстную псню, которую тотчасъ же подхватывали возчики, шедшіе впереди. Другой солдатъ былъ боленъ чахоткой, постоянно кашлялъ и по приход на ночлегъ чувствовалъ еще большую усталось, чмъ его товарищъ. Онъ до такой степени былъ молчаливъ и такъ мало принималъ участія въ нашихъ длахъ, что я во всю дорогу думалъ, что онъ просто пристроившійся къ каравану посторонній путникъ, а что онъ тоже одинъ изъ нашихъ солдатъ, я узналъ только тогда, когда поднялся вопросъ о вознагражденіи солдатъ деньгами за дорожныя услуги.
Весь слдующій день мы хали вдоль долины рки Дасяхэ, въ нижней части она довольно широка и только близь самой вершины съуживается и, наконецъ, превращается въ ущелье. Въ широкой части ея было видно много китайскихъ деревень, встрчались также буддійскіе монастыри. Здсь намъ начали встрчаться салары, дущіе въ Хэчжеу продавать шерсть и войлоки. Тщедушный солдатъ отличался во всю дорогу предупредительностью и указывала, мн на вс замчательныя мста, мимо которыхъ приходилось хать, онъ же первый указалъ мн и на первую группу Сахаровъ, которая намъ встртилась. Въ ней я замтилъ старика съ сдой бородой и въ теплой шапк съ отвороченными бараньими полями, съ нимъ шла женщина, на голов ея былъ повязанъ блый лоскутъ, что длало ее похожею на киргизку въ джавлук, на плечи въ накидку былъ наброшенъ синій плащъ, отороченный блой лентой. Широкій плащъ разввался въ воздух и не скрывалъ ногъ, которыя были одты въ широкіе шаровары. Я подъхалъ къ саларамъ и попросилъ ихъ что нибудь сказать на ихъ язык. Старикъ спросилъ меня: ‘Ло! кала на гуре’? Въ этой фраз я понялъ только одно китайское ‘ло’, т. е. господинъ. Не будучи знакомъ съ южными турецкими нарчіями, я уже подумалъ, что салары вовсе не турки, а какое-то другое, можетъ быть, тангутское племя, съ языкомъ котораго я также вовсе незнакомъ. Однако, позднйшее знакомство убдило меня, что салары — турки, и притомъ удивительно хорошо сохранившіе свой языкъ среди чуждой страны.
Тамъ, гд долина съуживается въ ущелье, населеніе прекращается и начинается пустыня. Оба бока ущелья густо покрыты кустарниками. Въ самой вершин ущелья, гд начинается крутой подъемъ на перевалъ, мы нашли три китайскія хижины, которыя походили на альпійскія хижины Швейцаріи, тмъ, что ихъ крыши были также придавлены камнями. Въ этихъ хижинахъ живутъ китайцы, нанятые хэчжеускимъ начальствомъ, они за извстную плату должны содержать здсь лошадей и давать ихъ подъ създъ мандариновъ или солдатъ, отправляемыхъ съ почтой. Житье этихъ альпійцевъ, повидимому, нищенское, ущелье здсь было такъ узко, что не нашлось ровнаго мста для зданія въ 3 сажени шириной, и оно поставлено на искусственной насыпи. Въ хижину вели большія ворота, которыя неплотно припирались. Подъ крышей были повсюду видны щели. Семья содержателя этого дяпа пріютилась въ одномъ конц этого сарая, а въ другомъ конц его былъ широкій капъ, который былъ предоставленъ намъ. За неимніемъ другаго помщенія, вся наша компанія: я съ женой, наши слуги, возчики и солдаты,— должна была улечься на одномъ кан.
На другой день мы начали подниматься на перевалъ. На перевал къ намъ примкнулъ шедшій откуда-то пшкомъ саларъ. Идя рядомъ съ нимъ, я началъ спрашивать у него названія животныхъ посаларски и тутъ убдился, что салары говорятъ потурецки.
Съ перевала открывался видъ на другую долину, въ которой течетъ рчка, вверху называемая Читай. Въ верхней части этой долины живутъ осдлые тангуты, а вся нижняя часть занята сплошнымъ саларскимъ населеніемъ. Я настаивалъ, чтобы возчики остановились на ночлегъ въ саларской деревн и въ дян, который содержалъ бы саларъ. Тутъ я хотлъ провести цлый день, чтобы составить списокъ саларскихъ словъ. Дянъ, содержимый саларомъ, оказалось, находится не ближе саларской деревни Пей-чжуань, до которой мы и добрались.
Когда чай нашъ былъ готовъ, я пригласилъ хозяина дяна. Онъ охотно отвчалъ на мои вопросы, и мой списокъ началъ подвигаться впередъ, по вечеромъ, когда хозяинъ узналъ, что я намренъ у него остаться на весь завтрашній день, началъ упрашивать меня, чтобы я похалъ дале. Такое желаніе свое онъ объяснялъ тмъ, что у него въ семь трое больныхъ и, кром того, на дорог въ Хэчжеу заболлъ еще одинъ его сынъ и завтра онъ долженъ за нимъ похать. Я сначала подумалъ, что правы китайцы, которые говорили, что салары недружелюбный народъ, но хозяинъ повелъ насъ въ сосднюю комнату и показалъ трехъ человкъ, женщину и двухъ мальчиковъ, лежавшихъ въ жару. Нечего было длать, переночевавъ здсь, на другой день мы отправились дале. Хозяинъ этого дяпа сказалъ, что впереди въ большой деревн Шихэ, сплошь населенной саларами, есть очень приличный дянъ. Мы поршили хать въ Шихэ и тамъ остаться на день.

(Продолженіе будетъ).

‘Восточное Обозрніе’, No 26, 1885

ПУТЕШЕСТВІЕ ПО КИТАЮ Г. Н. ПОТАНИНА *).

*) См. ‘Вост. Обозр.’, No 26.

Отъ Шихэ до города Сюнъ-хуа-тина всего 5 верстъ, и я боялся, чтобъ возчики не провезли меня мимо Шихэ. Для нихъ и выгодне, и пріятне было остановиться въ китайскомъ город, для меня же послдній не представлялъ никакого интереса. Долина, по которой мы хали внизъ, была густо населена, то и дло встрчались салкрскія деревни, и я о каждой спрашивалъ: ‘не Шихэ ли это’? Но Шихэ все была впереди.
Дорога повертываетъ налво и перескаетъ долину. Мы переходимъ черезъ горную рчку, несущуюся по дну долины,— по деревянному мостику, угрожающему по ветхости упасть въ воду. Мулы переходятъ рку въ бродъ. На другомъ берегу снова поднимаемся на террасу, и передъ нами открывается новый видъ: долина, по которой мы хали, соединяется съ другой, по которой протекаетъ Жолтая рка, выше соединенія эта большая рка течетъ въ тснин, а ниже расширяется въ просторную котловину, на середин которой виднется городокъ Сюнъ-хуа-тинъ. Терраса, по которой мы демъ, обрывается къ Сюнъ-хуа-тинской котловин крутымъ спускомъ, и въ начал самаго спуска мы видимъ 5—6 фанзъ, у которыхъ видны намъ, впрочемъ, только ихъ крыши. Гд же Шихэ? Говорятъ, эти 5—6 фанзъ и есть Шихэ. Я подумалъ, опять несчастіе! Придется прожить опредленный на занятія съ саларами день въ бдной безлюдной деревнюшк. Между тмъ, мулы уже скрылись между фанзами. Я опять заподозрилъ возчиковъ, что они хотятъ протащить меня въ Сюнъ-хуа-тинъ и послалъ Санданъ Джимбу впередъ съ приказомъ, каковъ бы ни былъ дянъ, хорошъ ли, худъ ли, остановиться въ Шихэ. Спускаясь по круто сбгавшей внизъ кривой улиц, я убдился, что Шихэ не такъ мала, какъ показалось сверху. Весь косогоръ былъ покрытъ фанзами, а сверху были видны только верхнія жилища. Дянъ оказался очень просторнымъ и чистымъ, его содержалъ мстный ахунъ. Намъ отвели большую комнату съ теплымъ каномъ.
Семейство содержателя дяна оказалось состоящимъ изъ старика и старухи и ихъ трехъ женатыхъ сыновей. Во двор было много женщинъ и дтей. Старикъ былъ уже очень ветхъ и, большею частью, безмолвно сидлъ около жаровни, по старушка была еще свжа и въ молодости, вроятно, была красива. Молодые люди отнеслись къ намъ очень благосклонно, съ утра до вечера къ вамъ набирался народъ, который очень охотно съ нами разговаривалъ. На другой день ко мн явились послы отъ сюнъ-хуа-тинскаго мандарина. Онъ прислалъ мн въ подарокъ двухъ живыхъ курицъ, живую утку, узелокъ рису и фляжку водки. При этомъ послы сказали, что если я самъ не поду въ городъ, то не могу ли я, по крайней мр, прислать къ мандарину старика Санданъ Джимбу. Эта любезность со стороны мандарина обязывала меня на завтра похать въ Сюнъ-хуа-тинъ и отдарить мандарина. Вратъ ахуна взялся быть нашимъ проводникомъ. Въ сопровожденіи его и Санданъ Джимбы я отправился въ городъ. Дорога была ровная по правому берегу Жолтой рки. Городокъ Сюнъ-хуа-тинъ очень маленькій, домовъ не боле сотни. Квартира мандарина была на главной улиц, ее сразу можно было узнать по мачтамъ и по тигру, нарисованному на стн. У воротъ лежали на земл четыре человка въ колодкахъ на ше. Мандаринъ г. Фанъ былъ человкъ среднихъ лтъ и средняго роста, лицо его было съ легкимъ зеленоватымъ оттнкомъ, можетъ быть, отъ куренія опіума, и съ какою-то вдумчивостью въ выраженіи. Онъ встртилъ меня на двор и пригласилъ войдти въ комнату. Здсь мы услись на кап подл столика. Санданъ Джимба служилъ переводчикомъ. Впрочемъ, разговоръ происходилъ преимущественно между мандариномъ и Санданъ Джимбой, мандаринъ разспрашивалъ о цляхъ моего путешествія, о числ моихъ спутниковъ, о мст, гд я ихъ оставилъ, и Санданъ Джимба отвчалъ на все это по своему разумнію. Разговоръ этотъ происходилъ такъ быстро, что я едва усплъ сдлать только одинъ вопросъ мандарину: сколько подъ его начальствомъ находится саларовъ и тангутовъ? Этотъ вопросъ, повидимому, польстилъ мандарину, потому что, кажется, онъ считалъ число своихъ подчиненныхъ очень значительнымъ. Оставивъ въ рукахъ мандаринской прислуги фунтъ сахару, русскія ножницы и бутылку краснаго вина, я простился съ мандариномъ. Но прежде чмъ оставить городъ, мы захали еще въ лавку, чтобы размнять серебро на чохи, т. е. мдныя деньги. При этомъ я замтилъ особенность, которая, можетъ быть, характеризуетъ здшніе нравы. Входимъ въ одну лавку, говорятъ — пть чоховъ, входимъ въ. другую — тоже. Наконецъ Санданъ Джимба и братъ ахуна, на лиц котораго сначала тоже выразилось удивленіе, усадили меня въ одной лавк въ кресла у прилавка, а сами куда-то ушли. Вся толпа, которая шла за нами отъ дома мандарина, втснилась въ лавку и окружила меня. Ее въ особенности интересовали мои невиданные кожаные сапоги. Посл мн разсказали, что въ лавкахъ не хотли мнять, чтобъ не показывать серебра толп.
Съ нашими саларами мы разстались пріятелями, ахунъ и его братъ просили насъ захать къ нимъ и на будущее лто, а старушка наканун нашего отъзда полночи не спала, для того, чтобъ испечь намъ три вкусныя булки на дорогу.
Въ числ солдатъ, данныхъ мн въ проводники изъ Сюнъ хуа-тина, одинъ, по имени Кейсы, оказался полезнымъ для меня. Кейсы былъ молодой саларъ, его субтильная фигура съ небольшой головой и не жолтое, а смуглое лицо, имли въ себ что-то боле напоминавшее мн тунгуса, чмъ жителя южной Монголіи. Онъ былъ одтъ, какъ и вс салары, покитайски, на немъ была курма и китайскіе панталоны, у которыхъ сзади ‘какой-то странный выемъ’. Поясъ обтягивалъ его стройную талію. Собственно, онъ не былъ саларъ, онъ говорилъ, что онъ былъ тангутъ съ лваго берега Жолтой рки, но еще въ раннемъ дтств во время мятежа родители его были убиты, и онъ былъ взятъ въ Плнъ и воспитанъ въ мусульманскомъ дух. Онъ зналъ посаларски и покитайски, роднымъ же языкомъ своимъ считалъ саларскій.

(Продолженіе будетъ).

‘Восточное Обозрніе’, No 27, 1885

ПУТЕШЕСТВІЕ ПО КИТАЮ Г. Н. ПОТАНИНА *).

*) См. ‘Вост. Обозр.’, No 27.

Изъ Саларской земли мн нужно было идти въ мстность Сань-чуань, гд я хотлъ зимовать. Сюнъ-хуа-тинскій мандаринъ желалъ, чтобъ я туда отправился не прямо, а черезъ города Баянъ-жупъ и Нимбэ. Согласись я на это предложеніе, я долженъ бы провести въ дорог до Сань-чуани шесть дней вмсто двухъ. Сколько меня ни убждали, и что прямая дорога скверная, и что миновать городъ Нимбэ мн не слдуетъ, такъ какъ Сань-чуань принадлежитъ къ вднію пимбзскаго мандарина, я наотрзъ отказался хать окольной дорогой.
Дорога вплоть до Сань-чуани шла вдоль тснины Жолтой рки, иногда поднимаясь высоко на сосднія горы, иногда спускаясь къ самой рк. Дорога дйствительно оказалась трудною, мстами тропинка была такъ узка, что мулъ не могъ пройдти и задвалъ за скалу вьюкомъ, тогда люди снимали вьюки съ муловъ и несли на рукахъ. Нужно отдать справедливость китайскимъ возчикамъ, что съ ними никогда не бываетъ вздоровъ при разсчет, намъ доводилось мнять иногда маршрутъ, причемъ на возчиковъ вы надои, такъ сказать, сверхсмтныя работы, а при разсчет они никогда не предъявляли требованія на приплату, какъ это сдлали бы наши возчики. Берега Жолтой рки здсь очень живописны, но они были бы еще красиве, если бы стсняющія рку горы состояли изъ какой нибудь другой породы, а не изъ песчаниковъ и леса. Къ тому же он лишены всякой древесной растительности.
На половин пути къ Сань-чуани мы остановились на ночлегъ въ саларской деревн Мында. Вся тснина до выхода Жолтой рки въ Сань-чуапьскую котловину занята саларами, такъ что и на другой день мы видли, большею частью, саларскія деревни. Ниже деревни Мында нашъ проводникъ Кейсы указалъ мн на черную скалу на берегу Жолтой рки, на которой было видно два котлообразныхъ углубленія. Это слды сиднья двухъ богатырей Кусеря и Буко. Богатыри хотли пройдти на другой берегъ, но не находили средства: Кусерь слъ на скалу, натянулъ лукъ и пустилъ стрлу въ рку, скала на другомъ берегу разсклась, вода сбжала въ трещину, дно обнажилось и богатыри перехали по сухому дну въ арб. Это сказаніе замчательнымъ образомъ сходствуетъ съ алтайскими сказаніями о богатыр Сартактай-Кэзэр. И имя богатыря сходно, и имя рки: тутъ Хатунъ-голъ (такъ Жолтая рка называется помонгольски), тамъ Катунь. Только въ Алта не разсказывается о разступившейся вод, а говорится только, что Кэзэръ строилъ мостъ черезъ Катунь да оставилъ слды сиднья. Говорится, что онъ и стрлялъ въ скалу, но на р. Чу, а не на Катуни. Въ этомъ послднемъ случа онъ не имлъ, однако, въ виду разсчь рку, а хотлъ только пробить отверстіе въ скал, которая мшала ему идти вдоль берега {Просимъ оо. миссіонеровъ въ Алта разспросить, нтъ ли и въ Алта варіантовъ боле близкихъ къ саларскому. Авт.}.
Около 4-хъ часовъ вечера мы стали замчать, что долина Жолтой рки начинаетъ расширяться. Мы приближались къ котловин Сань-чуань, ее еще не было видно, но тснина уже такъ раздалась, что впереди проглянули какія-то далекія горы, красноватые бока которыхъ ярко были освщены склонившимся къ западу солнцемъ. Санданъ Джимба, хавшій впереди меня на осл, воскликнулъ: ‘Э, мини нотугёнъ ула удзиля! (Э, я увидалъ горы моей родины!)’.
Сань-чуань находится на лвомъ берегу Жолтой рки, и потому намъ предстояла переправа черезъ неё. Она совершается на старомъ паром, который не въ состояніи былъ сразу поднять нашъ маленькій каравапъ. Паромъ долженъ былъ два раза сплавать. Съ перевоза было уже видно и селеніе Ничжа,— то селеніе, въ которомъ мы предполагали жить. Самой деревни не было видно, но Санданъ Джимба указалъ мн вдали лсъ изъ орховыхъ деревьевъ. Это и была Ничжа.
Въ 5 часовъ вечера, когда уже начались сумерки, мы подъзжали къ Ничж. Не только Санданъ Джимба, но и мы приближались къ ней не безъ волненія. Это было мсто, гд намъ предстояло прожить нсколько мсяцевъ сряду. Окажется ли удачнымъ выборъ зимовки, или придется раскаиваться? Сойдемся ли съ населеніемъ, или у насъ не установится съ нимъ никакихъ сношеній? О Санданъ Джимб и говорить нечего. Вроятно, у него толпились въ голов гораздо боле мучительные вопросы. Живъ ли кто изъ родныхъ? Уцллъ ли домъ, въ которомъ онъ родился? Онъ сорокъ лтъ не бывалъ на родин и возвращался домой, какъ солдатъ николаевскаго времени посл долгой отлучки, а въ этотъ промежутокъ времени здсь прошелъ мятежъ.
Въ Ничж мы остановились въ дом, который содержитъ китаецъ-мусульманинъ, почтенный старикъ, перехавшій сюда изъ Ланъ-чжеу. Въ этотъ же вечеръ Санданъ Джимба убжалъ искать родственниковъ и пробылъ у нихъ до поздняго времени. На завтра онъ явился къ намъ со свдніями какъ о своей родн, такъ и о будущей нашей квартир. Ближайшей родни, кром двухъ племянниковъ, у него не осталось. Вс братья Санданъ Джимбы были убиты вовремя мусульманскаго возстанія, и домъ, который принадлежалъ его родителямъ, стоить въ развалинахъ.
На другое утро мы пошли осматривать найденную намъ квартиру и въ тотъ же день перехали въ нее. Теперь мы живемъ здсь уже второй мсяцъ и не раскаиваемся, что выбрали Сань-чуань своимъ мстопребываніемъ. Широнгольцы очень интересный народъ, а окрестная страна полна мстныхъ легендъ. Здсь слдъ сиднья богатыря, тамъ пещера, въ которой жилъ знаменитый разбойникъ, а еще дале селеніе, которое было прежде резиденціей царя. Недалеко отъ насъ развалины города, съ которыми связаны также интересныя легенды, а по ту сторону города семь древнихъ могилъ, или насыпей изъ леса. На разстояніи двухъ дней отъ насъ находится монастырь Шячунъ, въ которомъ лежатъ мощи учителя Зонковы.
Съ втораго же дня нашего пребыванія въ Ничж къ намъ начали приходить постители съ поздравленіями и пожеланіями спокойной жизни, каждый поститель приносилъ подносъ, наполненный орхами и грушами, между которыми въ центр иногда лежалъ кусокъ сырой баранины. Отъ почестей, которыя намъ здсь оказываются, становится даже жутко. Когда мы гуляемъ за деревенской околицей, дущіе по дорог, поровнявшись съ нами, всегда соскакиваютъ съ лошадей и проходятъ мимо насъ пшкомъ, ведя лошадь въ поводу, а пшеходы иногда падаютъ на колни и начинаютъ отвшивать земные поклоны. Хуже всего то, что не знаешь, какъ себя вести въ этомъ случа. Китайскій чиновникъ, можетъ быть, поспшилъ бы поднять поклонника, я же всякій разъ не съумю во время поспшить, а начинаю прежде оглядываться и отыскивать, какому богу человкъ поклоняется, а когда догадаюсь, что поклоны совершаются не кому другому, какъ мн, церемонія уже кончится. Солдаты и маленькіе чиновники, которыхъ присылаетъ мандаринъ города Нимбэ навдываться о моемъ здоровь, при вход въ нашу фанзу, отвшиваютъ земные поклоны передъ таблицей, замняющей въ китайской фанз божницу. Однажды мн случилось получить нсколько земныхъ поклоновъ отъ одной почтенной старушки, матери большаго семейства, когда я пришелъ въ гости къ ея сыну. Я сидлъ на кон, слдовательно на высокомъ мст, какъ бы на трон, и чувствовалъ себя въ положеніи человка, которому отдали почести по недоразумнію, принявши его за другаго.
Изъ сосднихъ буддійскихъ монастырей, которыхъ здсь какъ въ болот кочекъ, къ намъ являются послы съ приглашеніемъ на Чаганъ-саръ, т. е. на праздникъ новаго года когда по монастырямъ устраиваются религіозныя пляски. Эти послы свою рчь начинаютъ такъ: ‘Вы, знаменитый путешественникъ (буквально: человкъ съ великимъ именемъ), а нашъ монастырь славенъ между монастырями’! Затмъ высказывается желаніе, чтобъ одна знаменитость постила другую.
Съ нашимъ водвореніемъ въ Ничж у китайскаго мстнаго начальства вышла большая исторія. Только что мы прибыли въ Ничжу, какъ сюнъ-хуа-тинскіе ни, т. е. полицейскіе солдаты, данные мн въ провожатые отъ Сюнъ-хуа тина до Ничжи, стали упрашивать меня хать въ городъ Нимбэй (или Нэмбэй), чтобы лично увидться съ тамошнимъ мандариномъ, или, по крайней мр, послать туда Санданъ Джимбу. Еще когда я былъ въ Сюнъ-хуа-тин, сюнхуа-тинскій жандармъ, какъ я сказалъ выше, совтовалъ мн въ Ничжу хать не прямымъ путемъ, а черезъ Нимбэ. Но и тогда, и теперь я наотрзъ отказался и самъ похать, и отпустить старика. Сюнъ-хуа-тинскіе яи были въ недоумніи, что длать: вернуться изъ Ничжи въ Сюнъ-хуа-тинъ нельзя, сюнъ-хуа-тинскій жандармъ потребуетъ свидтельство отъ мстнаго начальника, что я прибылъ на мсто благополучно, а въ Ничж никакого мандарина нтъ, подобное свидтельство можетъ дать только мандаринъ города Нимбэ, а этотъ, пожалуй, скажетъ: ‘Я не видлъ русскаго путешественника — съ какой стати я дамъ бумагу!’ Судили, рядили и, наконецъ, придумали вотъ что сдлать: четыре мстныхъ бошко (чины въ род сельскихъ старостъ) приложатъ свои руки и печати къ бумаг, въ которой будетъ сказано: что я прибылъ въ Ничжу и живу здсь благополучно. Какъ придумали, такъ и сдлали, и яи ушли.

‘Восточное Обозрніе’, No 30, 1885

ПУТЕШЕСТВІЕ ПО КИТАЮ Г. Н. ПОТАНИНА *).

*) См. ‘Вост. Обозр.’, No 30.

Я думалъ, что наконецъ-то я отдлался отъ яи. Во всю дорогу отъ Данъ-чжеу до Сюнъ-хуа-тина я старался избавиться отъ нихъ, и въ Ланъ-чжеу, и въ Хэ-чжеу, и въ Сюнхуа-тин я упрашивалъ мандариновъ по посылать со мной ни, не мучить этихъ бдныхъ людей напрасно. Нтъ, нельзя! Изъ Пекина былъ такой приказъ, чтобъ давать непремнно конвой! Хоть одного возьмите! Ну, одного куда ни шло, на одного даешь согласіе. Завтра выступаешь изъ города, глядь?— сверхъ возчиковъ шагаютъ возл муловъ три лишнихъ человка. Это — яи.
Когда сюнъ-хуа-тинскіе яи ушли въ Нимбэй, я думалъ, что я ихъ боле уже не увижу. Не тутъ-то было. Яи хорошо знали обычаи своей страны и врно предугадали, что нимбэйскій мандаринъ не удовольствуется бумагой, скрпленной четырьмя печатями бошко. Нимбэйскій мандаринъ г. Чо-вый-вы дйствительно нашелъ эту бумагу не довольно вскою, чтобъ на нее положиться, не далъ свидтельства о моемъ прибытіи, и веллъ передать мн, что Ничжа мстечко ничтожное и неприличное для моего пребыванія и что я лучше бы сдлалъ, если-бъ переселился въ Нимбэй. При этомъ веллъ имъ разсказать о несчастій, которое надняхъ случилось съ караваномъ, прибывшимъ изъ Халхи на поклоненіе въ монастырь Гумбумъ. У богомольцевъ какіе-то воры украли ночью тысячу лань серебра. Теперь,— разсказывали яи,— богомольцы каждый день окружаютъ ямынъ въ город Нимбэй и осаждаютъ г. Чо-вый-вы жалобами и угрозами жаловаться въ Пекинъ (или какъ переводилъ мн Саиданъ Джимба: ревутъ передъ ямыномъ). Указывая на это печальное событіе, г. Чо-вый-вы веллъ передать мн слдующія свои слова: ‘Мой край кишитъ опасными людьми! поэтому я боюсь, чтобъ чего не случилось съ русскимъ путешественникомъ въ Ничж’. Странная логика у г. Чо-вый-вы! Чтобъ тебя не обокрали, оставь Ничжу, въ которой нтъ воровъ, и позжай въ городъ Нимбэй, гд есть воры.
Ни жаловались, что во время пребыванія въ город Нимбэй они не только прожили деньги, которыя я имъ даль на дорогу, но продали свое верхнее платье и вырученныя за него деньги проли, но сколько ни жили они въ Нимбэй, не могли умолить г. Чо-вый-вы дать имъ требуемую бумагу. Пришлось еще раскошелиться и вновь дать имъ денегъ. Но они не объ однхъ деньгахъ безпокоились. Какъ явиться къ сюнъ-хуа-тинскому мандарину безъ оправдательнаго документа обо мн отъ г. Чо-вый-вы?..
Такъ какъ я и на этотъ разъ отказался похать въ Нимбэй, сюнъ-хуа-тинскіе яи стали просить меня, чтобъ я написалъ, по крайней мр, письмо къ сюнъ-хуа-тинскому мандарину и въ этомъ письм оправдалъ бы ихъ поведеніе.— ‘Да вдь я не умю писать покитайски!’ — возражаю я.’Напишите порусски? Нужды нтъ, что не покитайски!’ — говорить мн. Нечего длать, написалъ я порусски письмо такого содержанія: ‘Сюнъ-хуа-тинскіе яи вернулись изъ города Нимбэй безъ бумаги. Нимбэйскій мандаринъ желаете, чтобъ я прибылъ въ Нимбэй, я же не ду и остаюсь въ Ничж. Прошу не взыскивать съ яи’. Эти слова при помощи Кэйсы я перевелъ на саларскій языкъ и потомъ переводъ свой съ грхомъ пополамъ рядомъ съ русскимъ письмомъ нацарапалъ турецкимъ алфавитомъ. Можетъ быть, это писанье какъ нибудь и разберутъ въ Сюнъ-хуа-тин!
Ни опять ушли. Посл я слышалъ, что сюнъ-хау-тинскій мандаринъ пожаловался въ Сннипъ г. Чо-вый-вы за то, что онъ не далъ обо мн оправдательнаго документа.
Мсяцъ тому назадъ сюда пріхалъ военный офицеръ, начальникъ здшней милиціи. Это теперь нашъ сосдъ, въ Сань-чуани онъ боле извстенъ подъ именемъ Хо-ло. Въ его проздъ черезъ Нимбэй, г. Чо-вый-вы просилъ его убдитъ меня перехать въ Нимбэй, но Хо-ло отклонилъ его просьбу. Онъ сказалъ г. Чо-вый-вы: ‘Русскій путешественникъ живетъ въ моемъ вдомств., какъ будто бы у меня въ гостяхъ. Мн неловко предложить ему выхать въ Нимбэй. Это все равно, что хозяину выгнать гостя изъ дома’.
Наконецъ, г. Чо-вый-вы не вытерплъ и самъ прикатилъ въ Ничжу со свитой изъ двадцати человкъ. Онъ остановился у нашего знакомца Хо-ло, слдовательно въ нашемъ сосдств. На другой же день я послалъ Санданъ Джимбу съ подарками: съ двумя фунтами китайскаго леденца и русскаго рафинада, и бутылкой краснаго вина и двумя фунтами стеариновыхъ свчъ. Въ тотъ же вечеръ г. Чо-вый-вы прислалъ мн дв рыбы и двухъ фазановъ, и веллъ сказать, что какъ только толпа просителей, теперь его осаждающихъ, схлынетъ, онъ будетъ радъ видть меня у себя.
Вечеромъ я отправился въ домъ г. Хо-ло. Г. Чо-вый-вы низенькій, толстенькій и необыкновенно живой мужчина, 40 лтъ. Живость его можно приписать тому, что онъ южанинъ, онъ уроженецъ провинціи Квангъ-си.
Онъ иметъ лицо расширяющееся и нсколько выпученные глаза, верхняя часть лба выдается надъ надбровными дугами. Лицо не изъ красивыхъ, но смотритъ неглупымъ и незлымъ.
Однимъ изъ первыхъ вопросовъ, которые онъ мн предложилъ, былъ: ‘Что за народъ русскіе? Имютъ ли они письменность и книги?’
А на другой день г. Чо-вый-вы прислалъ ко мн своего секретаря съ листомъ бумаги, на которомъ былъ написанъ рядъ вопросовъ, съ просьбой дать на нихъ отвты. Вопросы эти были: ‘ Какое платье носитъ русскій императоръ? Есть ли при немъ фрейлины? Есть ли въ Россіи первый министръ, или визирь? или вс министры равны между собою? есть ли чиновники-женщины?’ Кром того, г. Чо-вый-вы просилъ прислать ему показать, буде у меня есть, портретъ нашего Государя.
Первую просьбу, т. е. отвты на вопросы, я, какъ съумлъ, удовлетворилъ, послднюю же, къ сожалнію, не могъ удовлетворить, потому что не думалъ найдти въ Средней Азіи человка, столь интересующагося нашими длами, и жалю, что не взялъ съ собой портретовъ нашего Государя.
Г. Чо-вый-вы начинаетъ боле и боле интересовать меня. Сейчасъ, къ нашему удовольствію, мы услышали отъ мстныхъ жителей отзывъ о немъ, какъ о честномъ чиновник, не берущемъ взятокъ. ‘Народныхъ денегъ не стъ’,— какъ выражались наши монголы. Кто знаетъ, можетъ быть, г. Чо-вый-вы окажется китайцемъ въ томъ род, какого я давно желалъ видть, но до сихъ поръ не находилъ.
Обыкновенно о китайцахъ существуетъ мнніе, что они интересуются знаніемъ только двухъ родовъ: это счетъ серебра и процентовъ и знаніе практической жизни. Знакомства, которыя я самъ сдлалъ среди китайцевъ, могли служить только подтвержденіемъ этому мннію. Китайцы, которыхъ я знавалъ, принадлежали обыкновенно къ среднему классу, это были какой нибудь деревенскій учитель, уздный аптекарь, или, врне, дрогистъ, военный офицеръ. Иной изъ нихъ, можетъ быть, и не послдній знатокъ въ китайской учености, но вс они думали обыкновенно объ одномъ: какъ бы зашибить копейку. Съ такими людьми, не говоря уже о дружб, и пріятнаго разговора не можетъ выйдти. Но вдь мы знаемъ, что и теперь есть между китайцами люди, собирающіе географическія и историческія свднія. Вотъ съ какими бы встртиться какъ нибудь, думалось мн. Встрться такой человкъ, другомъ его, можетъ быть, не сдлался бы, но, все-таки, нашелъ бы въ немъ человка, понимающаго, что значитъ интересоваться наукой. Авось, не окажется ли г. Чо-вый-вы такимъ человкомъ и не сойдемся ли мы съ нимъ?

‘Восточное Обозрніе’, No 31, 1885

Потанин Григорий Николаевич
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. При дворе императора в Суракарте (Соло), Бакунин Модест Модестович, Год: 1900
  2. Ярославль, Модрич Иосип Н., Год: 1892
  3. Посещение парижского Воспитательного дома, Хед Фрэнсис, Год: 1851
  4. Зимний поход по реке Хунгари, Арсеньев Владимир Клавдиевич, Год: 1919
  5. Описание зимнего похода в Хиву в 1839-1840 г, Иванин Михаил Игнатьевич, Год: 1874
  6. По Вишере, Мейер Федор Андреевич, Год: 1898
  7. В тропической Голландии, Бакунин Модест Модестович, Год: 1896
  8. Пи-лин-сы, Потанин Григорий Николаевич, Год: 1892
Электронная библиотека