ТРУДЫ Я. К. ГРОTА
III.
ОЧЕРКИ
изъ
ИСТОРІИ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.
(1848—1893).
ДВА СЛОВА ОБЪ АКАДЕМІИ НАУКЪ 1).
ДВА СЛОВА ОБЪ АКАДЕМІИ НАУКЪ 1).
1861.
1) Русскій Встникъ, 1861 т. 32, стр. 149.
Два слова об Академии Наук, Грот Яков Карлович, Год: 1861
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Безыменный рецензентъ писемъ Карамзина {Въ Современник 1861, No 3-й, см. выше, стр. 166.} глумится и надъ Обществомъ Любителей Россійской Словесности. Съ нкоторыхъ поръ у насъ вообще вошло въ моду бранить публично разныя ученыя общества, особенно же Академію Наукъ. Источникъ этого осужденія добрый: хотятъ, чтобъ и ученые дйствовали ко благу народа, или, какъ нын принято говорить, меньшихъ братій. Прекрасно! Однако нельзя же всмъ вдругъ перейти къ одному роду дятельности. Та же конечная цль достигается множествомъ разнообразныхъ путей. Трудиться вообще для образованія, для науки, для умственной пользы людей, не значитъ ли трудиться въ то же время и для народа? Вдь благо народа зависитъ отъ множества очень сложныхъ средствъ и причинъ! Воскресныя школы — превосходное учрежденіе, но что было бы, еслибы вдругъ вс учебныя заведенія, отъ приходскаго училища до университета, обратились въ воскресныя школы? Народу нужны азбуки и дешевыя книжки особеннаго содержанія, но не значитъ, чтобъ изъ-за нихъ должны были остановиться вс изслдованія науки. Народу нужны также лапти, срмяга и пестрядь: слдуетъ ли, что вся промышленная производительность должна обратиться на одни эти предметы и прекратить, напримръ, изготовленіе опойковыхъ сапоговъ, тонкихъ суконъ и полотенъ. Нація состоитъ не изъ одного такъ называемаго простого народа, а также изъ другихъ сословій. Иначе зачмъ бы издавать и журналы? Въ тотъ день, когда закроются ученыя общества, и журналамъ придется запереть свои конторы, тогда авось гг. журналисты, въ общей бд, великодушно подадутъ руку безполезнымъ академикамъ. Теперь Академія Наукъ подвергается безотчетнымъ нападеніямъ со стороны журналовъ, тогда какъ она честно, по крайнему разумнію и сколько позволяютъ обстоятельства, исполняетъ свое дло. Вмсто бездоказательнаго осужденія, не лучше ли было бы удостоивать серіознаго разбора труды и изданія Академіи? Члены ея искренно желаютъ быть полезными обществу, и конечно, приняли бы къ соображенію всякое дльное мнніе. У Академіи есть два повременныя изданія, изъ которыхъ одно на русскомъ язык. Отчего же журнальная критика никогда не остановится хотя на послднемъ? Мы уврены, что какъ редакторъ его, такъ и все отдленіе русскаго языка, были бы благодарны за всякое разумное слово объ Извстіяхъ 2-го отдленія. Обыкновенно упрекаютъ Академію за то, что въ ней преобладаютъ нмцы, однакожъ не берутъ въ соображеніе, что это обстоятельство, вытекающее изъ самой исторіи происхожденія Академіи, все боле и боле устраняется. Пусть сравнятъ число собственно русскихъ академиковъ въ настоящее и прежнее время. Ныншній непремнный секретарь — также русскій, и въ годичномъ засданіи отчеты по всмъ отдленіямъ читаются уже по-русски, а не по-французски, какъ читались еще недавно отчеты по 1-му и 3-му отдленіямъ. Могутъ возразить, что это еще не такая важная побда, однакожъ нельзя не согласиться, что все-таки и это шагъ впередъ. Постепенное уменьшеніе числа иностранныхъ ученыхъ въ Академіи будетъ въ связи съ успхами самаго нашего общества: стоитъ только русскимъ усилить свою ученую дятельность, и всякій разъ, когда будутъ на лицо замчательные представители науки съ громкимъ русскимъ именемъ, едва-ли Академія позволитъ себ, наперекоръ общественному мннію, предпочтительно избирать сочленовъ между иностранцами. Если до сихъ поръ русскій элементъ не получилъ еще здсь всей подобающей ему силы, то въ этомъ виноваты, между прочимъ, и разныя обстоятельства въ организаціи Академіи, отъ членовъ ея не зависящія. Извстно ли, напримръ, публик, что 2-е отдленіе, занимающееся русскимъ языкомъ и литературой, существуетъ на совершенно другихъ основаніяхъ, нежели 1-е физико-математическое и 3-е историко-филологическое? Въ послднихъ двухъ члены состоятъ на жаловань и многіе изъ нихъ получаютъ въ зданіяхъ Академіи казенныя квартиры. Члены отдленія русскаго языка не имютъ ни жалованья, ни квартиръ, и посвящаютъ себя академическимъ трудамъ изъ чести. Они получаютъ умренную плату только за самую несущественную часть своей академической дятельности, то-есть за присутствіе въ засданіяхъ {Члены Россійской академіи съ самаго учрежденія ея, по плану княгини Дашковой, получали за участіе въ каждомъ засданіи по жетону, при разсчет же въ извстные сроки выдавались деньги но числу предъявленныхъ жетоновъ, теперь просто производится плата за засданія. Подобный способъ вознагражденія академиковъ унизителенъ, потому что даетъ мсто предположенію, что безъ этой приманки они не стали бы и посщать засданій. Сообразно ли такое наслдіе Россійской академіи съ характеромъ нашего времени и съ достоинствомъ высшаго ученаго учрежденія — объ этомъ, кажется, можетъ быть одно только мнніе.}, да въ случа печатанія трудовъ своихъ въ изданіяхъ отдленія — имютъ право на скудный гонораръ. Изъ такого страннаго порядка вещей можно бы вывести только одно изъ слдующихъ двухъ заключеній: что въ члены этого отдленія избираются только крезы, или что изъ отраслей знанія, входящихъ въ кругъ занятій Академіи, разработка русскаго языка для Россіи всего мене нужна.
При такой организаціи отдленія, члены его должны искать себ обезпеченія вн Академіи и, разумется, могутъ посвящать ей только часть своей дятельности. Между тмъ публика требуетъ отъ нихъ изданія словаря и другихъ обширныхъ трудовъ. Понятно, что исполненіе этихъ требованій возможно только въ границахъ объясненныхъ обстоятельствъ.
Такимъ образомъ русскій элементъ въ Академіи находится въ весьма невыгодномъ положеніи не только по отношенію къ преобладающему ея составу, но и потому, что главный представитель этого элемента — русскій языкъ, униженъ предъ другими отраслями вднія, даже, напримръ, передъ языкомъ татарскимъ.
Что касается до другого упрека Академіи, будто въ ней все длается закрыто, то напомнимъ только, что какъ въ Извстіяхъ, такъ и въ Bulletin постоянно печатаются извлеченія изъ протоколовъ засданій, а въ конц года издаются отчеты по всмъ 3-мъ отдленіямъ. Если же подъ закрытостью Академіи разумютъ, что обыкновенныя засданія ея не публичны, то замтимъ, что такой порядокъ соблюдается и въ другихъ государствахъ, которыя далеко опередили насъ успхами гласности, и что, напримръ, къ Берлин и въ Париж публика также только при особыхъ торжествахъ допускается въ засданія тамошнихъ академій.
Изъ всего сказаннаго легко сдлать тотъ выводъ, что при сужденіяхъ объ Академіи Наукъ необходимо брать въ соображеніе не только собственныя ея дйствія, но и условія, при которыхъ она дйствуетъ. Вообще, въ интересахъ истины, надо желать, чтобы въ такія сужденія входило боле объективнаго спокойствія, нежели субъективной желчи, чтобы судьи становились, гд нужно, на историческую точку зрнія и не смшивали безотчетно настоящаго съ прошедшимъ. Понятно что крайность, представляемая ныншними нападеніями на Академію, вызвана другою крайностію — исключительнымъ господствомъ въ прежнее время иностраннаго элемента въ Академіи. Но такое незаконное преобладаніе и сопряженныя съ нимъ злоупотребленія принадлежатъ уже исторіи: Блументросты и Шумахеры ни въ настоящемъ, ни въ будущемъ не возможны, и напрасно вдохновляться ихъ тнями для краснорчивыхъ діатрибъ противъ ныншней Академіи.