C. А. АНДРЕЕВСКІЙ
C. А. АНДРЕЕВСКІЙ
СТИХОТВОРЕНІЯ
1878—1885
СТИХОТВОРЕНІЯ
1878—1885
С.-ПЕТЕРБУРГЪ
Типографія А. С. Суворина. Эртелевъ пер., д. 11—2
1886
ДОВОЛЬНО.
НА ТУРГЕНЕВСКУЮ ТЭМУ.
ДОВОЛЬНО.
НА ТУРГЕНЕВСКУЮ ТЭМУ.
Довольно, Андреевский Сергей Аркадьевич, Год: 1885
Время на прочтение: 5 минут(ы)
I.
Довольно’, шепталъ я, спускаясь лниво
По гладкому скату крутаго обрыва
Къ спокойному лону рки,
‘Довольно’ сказалъ я въ равнин лсистой,
Вдыхая прохладу и запахъ смолистый
И въ думахъ земедливъ шаги,
‘Довольно’, ршилъ я надъ гладью рчною.
Слдя за небыстрою, темной волною,
Присвъ на зеленомъ бугр,
А рчка лилась въ берегахъ одинокихъ
И тихо стволы камышей невысокихъ
Купала въ своемъ серебр…
‘Довольно!’ Ужъ некуда больше тянуться,
Довольно метаться, пора бы свернуться
И сердцу велть замолчать!
Достаточно тшиться нгой мечтаній
И чудную въ блеск своихъ трепетаній
Всю жизнь красоту догонять.
Извдано все — и мой духъ утомился…
И что мн съ того, что такъ ярко разлился
По синему небу закатъ,
Что рядомъ со мною въ кустарник темномъ,
Въ безмолвіи вечера сладкомъ и томномъ^
Волшебныя трели звенятъ:
Поетъ соловей съ несказанною силой/
Какъ будто досел съ восторгомъ о милой
Никто не пвалъ никогда!
О, все это было… и будетъ до вка
И даже досадно — и жаль человка,
И плакать не стоитъ труда.
II.
Эхъ, старымъ я длаюсь! Прежде, бывало,
Укоровъ судьб никогда не звучало
Въ душ безмятежной моей —
Въ т дни, когда самъ я зарей разгорался
И счастью привтному весь отдавался
И плъ, какъ поетъ соловей.
Я долженъ сознаться: вокругъ потемнло
И прежнее пламя души охладло
И краски потухли на всемъ,
Погасли лучи животворнаго свта,
Которыми прошлое было согрто,
Погасли на сердц моемъ —
Иль брежжутъ, но душу не грютъ больную —
И вотъ я припомнилъ прогулку ночную
По улицамъ древней Москвы:
Въ забытой часовн мерцала лампада,
Руиной стояла изъ камня ограда
Со всходами сорной травы,
Въ задумчивомъ сумрак ночи безлунной
Я сталъ у окна и къ ршетк чугунной
Прижался горячимъ лицомъ —
И было въ часовн пустынно и дико,
Лишь строгія губы священнаго лика
Подъ слабымъ лампаднымъ лучомъ
Туманно виднлись во тьм непроглядной —
И глухо терялся въ ней свточъ лампадный:
Такъ мрачно и въ сердц моемъ!
III.
И это пишу я теб, дорогая,
Изъ грустной пустыни далекаго края,
Теб, мой единственный другъ.
Ты помнишь… ты знаешь, какъ сердце любило.
О гор давнишнемъ, что насъ разлучило,
Теперь вспоминать недосугъ.
Тебя я покинулъ — но въ самомъ изгнаньи
Мн грезится прошлое въ чудномъ сіяньи
И весь я проникнутъ тобой,
И вновь я къ теб ощущаю стремленье,
И слышу я милой руки тяготнье
Надъ скорбной моей головой!
Прошедшее — общая наша утрата!
Не видно надежды и нту возврата,
Но нтъ сожалнья въ груди —
И чище чмъ неба лазурные своды
Т полные радости лучшіе годы,
Что бросили мы позади:
Виднья былаго толпой не тснятся,
Спокойно могу я на нихъ любоваться,
Проходятъ он чередой,
Какъ — помнишь — еоріи въ траурныхъ ризахъ,
Которыхъ замтили мы на карнизахъ
У стнъ Ватикана съ тобой.
IV.
Послушай… мн сладко длиться съ тобою,
Задуматься вмст надъ жизнью былою,
Вернуться къ годамъ золотымъ.
Я стану съ тобой говорить, дорогая,
И думать, что ты предо мною живая
Съ внимательнымъ взоромъ своимъ.
О, чудный очи! Куда вы глядите?
Въ чью душу вы ныньче отраду струите?
О, взоръ, что меня озярялъ —
И свтлый, и темный, какъ пнно игристый
Источникъ, сокрытый въ долин тнистой
Подъ снью задумчивыхъ скалъ!
Послушай…
V.
…То было на вербной недли,
Лишь разъ мы съ тобой повидаться успли
И я, не гадая о томъ,
Чмъ станешь ты въ жизни моей одинокой,
Уже очарованный, въ тайн глубокой,
Носилъ тебя въ сердц своемъ,
И вотъ — я невольно пишу торопливо —
Мн вдругъ переправа припомнилась живо
По вспухшему, синему льду
Одной изъ прославленныхъ ркъ на Россіи…
Зим будто близился часъ агоніи,
Снгъ таялъ уже по слду,
Повсюду вода протекала ручьями,
Неслышные втры бродили струями
Надъ вольной равниной полей,
Въ сплошное сіянье молочнаго свта
Нмая природа казалась одта —
Тумана не видлось въ ней,
Но каждый предметъ въ близн полусонной
Тонулъ, какъ въ обманчивый наръ облеченный,
И все будто млло кругомъ.
Оставивъ кибитку вдали за собою,
Я по-льду рчному неврной стопою
Шагалъ въ созерцаньи нмомъ
И, кром шаговъ замиравшаго стука,
Другого подъ небомъ не слышалось звука…
Охваченный нгой весны,
Я дальше стремился въ слпомъ упоеньи
И грезилъ и спрашивалъ я въ изумленьи:
Откуда волшебные сны?
Какая-то радость меня оснила,
Она увлекала, она торопила —
Но міръ утопалъ въ тишин…
И вдругъ мн завидлось: нитью станицы
Подъ небомъ неслися прилетныя птицы-
И сердце забилось во мн:
‘О, здравствуй, весна!’ закричалъ я со страстью,
‘Привты природ и жизни, и счастью —
Привтъ благодатной любви!’
И въ то же мгновенье съ невдомой силой
Твой образъ разцвлъ лучезарный и милый
Въ моей запылавшей крови,—
Разцвлъ онъ въ душ, будто кактусъ пунцовый,
И стало мн ясно, что къ радости новой
Отнын я призванъ судьбой —
Что я полюбилъ въ этотъ день незабвенный,
Одну лишь тебя полюбилъ во вселенной —
Что весь я наполненъ, тобой!
VI.
О, часто я, часто тебя вспоминаю
И много забытыхъ картинъ вызываю
И всюду встрчаю тебя.
То вдругъ мн является садъ одичалый
И, свтъ разливая задумчиво алый,
Вдали потухаетъ заря.
Недвижна вода на рк у парома,
Тесовая крыша господскаго дома
Видна изъ-за темныхъ дубовъ,
Калитка въ забор немного раскрыта,
Какъ будто недавней рукою забыта —
И я поджидаю шаговъ….
Стою и гляжу на траву и песчинки
Заросшей, но милой садовой тропинки
И все затихаетъ кругомъ,
Стою, напряженный и легкій, какъ птица,
Какъ будто готовый въ лазурь устремиться,
Взмахнувъ притаеннымъ крыломъ…
А сердце-то, сердце — горитъ и трепещетъ,
И близкое счастье слетаетъ и блещетъ
Волшебнымъ и ласковымъ сномъ.
VII.
Вотъ въ древнемъ собор ступени амвона…
Намъ слышатся звуки унылаго звона
И шепотъ молитвенныхъ словъ,
Но холодомъ ветъ на насъ отъ народа,
Отъ этихъ громадныхъ, подъ арками свода,
Вверху развтвленныхъ столбовъ.
А рядомъ со мною ты будто нмая
Стоишь безучастная, точно чужая,
И каждая складка виситъ
Недвижно на длинномъ твоемъ одяньи,
И стрльчатыхъ оконъ цвтное сіянье
Блистаетъ на мрамор плитъ.
Но вотъ — потрясая струи иміама,
Какъ громъ, прокатились подъ куполы храма
Органные звуки волной…
Ты вдругъ поблднла и станъ разогнула
И взоромъ по мн торопливо скользнула,
Стремясь къ вышин голубой —
И мн показалось, что чудная сила,
Которая взоры твои освтила,
Зовется безсмертной душой…
VIII.
В вотъ и другая картина мелькаетъ:
Не храмъ позолоченный насъ подавляетъ
Величіемъ строгимъ своимъ —
Въ уютную комнату тихо укрывшись,
Отъ цлаго міра съ тобой отдлившись,
Мы дружно за книгой сидимъ.
Да, въ цлой вселенной одни мы съ тобою.
Да что говорю я! За этой стною —
И смерть, и пустыня, и тьма:
Не втеръ тамъ воетъ, не дождикъ струится,
То Хаосъ печальный рыдаетъ и злится
И ночь негодуетъ сама,
А намъ — и тепло, и свтло, и привтно,
И дтская радость легко, незамтно
Какъ будто порхаетъ вокругъ.
Къ моей голов ты вискомъ прислонилась
И взорами въ книгу мою погрузилась,
И бьются, мн слышныя вдругъ,
Такъ явственно жилки твои голубыя,
Въ затишьи блаженномъ сердца молодыя
Согласно и ровно стучатъ,
Лицо мое раньше улыбку рождаетъ,
Чмъ смхъ по устамъ у тебя пробгаетъ,
И взглядъ отвчаетъ на взглядъ.
Взамну рчей и вопросовъ ненужныхъ,
Сливаются мысли въ мечтаніяхъ дружныхъ,
Смшали дыханье уста —
И вотъ ужъ послднія пали преграды —
И сердце не требуетъ большей отрады,
И дальше не рвется мечта!
IX.
Иль помнишь — осенняго утра прохладу
И нашу прогулку по старому саду
Съ забытымъ дворцомъ въ глубин?
Средь зелени темной дорожки пустыя