ДОСТОПАМЯТНАЯ ЖИЗНЬ
ДВИЦЫ
КЛАРИССЫ
ГАРЛОВЪ,
истинная повсть.
Англинское твореніе
Г. РИХАРДСОНА
Съ присовокупленіемъ къ тому оставшихся по смерти Клариссы писемъ и духовнаго ея завщанія.
Во град Святаго Петра, 1792 года.
Свидтельствовалъ и подписалъ Коллежскій Совтникъ и отправляющій должность С. Петербургскаго Полицмейстера.
Письмо СХХІV.
КЛАРИССА ГАРЛОВЪ, къ АНН ГОВЕ.
Посланный Г. Ловеласа уже возвратился съ отвтомъ отъ пріятеля его Г. Долемана, которой повидимому весьма старательно освдомлялся, и во всемъ отдаетъ ему исправный отчетъ. Г. Ловеласъ далъ мн письмо, прочитавши его напередъ, и какъ ему не безъизвстно, что я тебя обо всемъ увдомляю, я просила его позволить мн сообщить теб подлинникъ. Ты мн отошлешь его при первомъ случа, и увидишь, что его Лондонскіе пріятели щитаютъ насъ уже обвнчанными.
Во Вторникъ въ вечеру 18 Апрля.
Любезный пріятель!
Съ великою радостію слышу, что мы скоро васъ опять увидимъ въ город по столь долгомъ отсудствіи. Ваше возвращеніе еще пріятне будетъ нашимъ пріятельницамъ, естьли то правда, какъ слышно, что вы уже сочетались бракомъ съ тою прекрасною двицю, о которой вы всегда говорили съ великою похвалою. Естьли то такъ, Госпожа Долеманъ и сестра моя принимаютъ великое участіе въ вашемъ удовольствіи, или въ вашемъ ожиданіи, когда еще того не случилось. Я съ нкотораго времени нахожусь въ город, для облегченія себя отъ прежнихъ моихъ болзней, и теперь пользуюсь лченіемъ. Однакожъ это не воспрепятствовало мн сдлать нужныя разысканія. Вотъ слдствіе моихъ стараній.
Вы можете имть первый этажъ очень хорошо убранный у одного купца въ улиц Белфордъ, со всми угодными вамъ выгодами для домашнихъ, по мсячно, и по третямъ.
Госпожа Долеманъ видла много квартиръ на улиц Норфолкъ, и еще на улиц Сесиль, но хотя видъ Темзы и холмовъ Сюррей придаетъ симъ двумъ улицамъ много пріятности, однако я думаю, что он съ лишкомъ блиско лежатъ отъ города.
Имющіе собственные домы въ улиц Норфолкъ не иначе хотятъ отдать въ наймы, какъ половину дома. Вамъ ненадобно такъ много, и мн кажется, что вы не будете жить въ наемныхъ комнатахъ по объявленіи вашей свадьбы.
Въ улиц Сесиль покои очень чисты и выгодны. Хозяйка, вдова весьма честная, но она отдаетъ въ наймы на весь годъ.
Можетъ быть вамъ бы понравилось въ улиц Дувръ, у вдовы одного гвардейскаго Офицера, которой не за долго передъ смертью купивши себ мсто, и употребивъ на то большую часть своего имнія, оставилъ свою жену въ крайности жить доходомъ, получаемымъ съ дома. Эта причина можетъ произвесть затрудненія, но меня увряютъ, что она не иныхъ постояльцовъ къ себ принимаетъ, какъ извстныхъ именемъ и нравами. Она взяла на откупъ два изрядныхъ дома раздленныхъ другъ отъ друга проходомъ, который служитъ имъ общимъ дворомъ. Внутренній домъ самый лучшій и пристойне убранъ, но вамъ можно будетъ занять прекрасную комнату въ переднемъ дом, естьли хотите имть видъ на улицу. Позади внутренняго дома маленькой садъ, гд старая хозяйка удовольствовала свое воображеніе великимъ множествомъ личныхъ изображеній и вазовъ для украшенія его.
Какъ мн показалось, что ета квартира вамъ понравится, то я освдомился о всемъ подробно. Наемные покои находятся въ внутреннемъ дом. Они состоятъ изъ столовой, двухъ гостиныхъ, двухъ или трехъ спаленъ съ кладовыми для платья, и прекраснаго кабинета, которой лицомъ къ саду, все убрано весьма хорошо. Знатной духовной человкъ, съ своею женою, и съ дочерью невстою уже были послдніе постояльцы. Сей духовной не давно ухалъ въ Ирландію для занятія весьма выгоднаго мста. Вдова мн сказала, что онъ прежде нанялъ квартеру на три мсяца: но потомъ ему столько понравилась, что онъ жилъ два года, и оставилъ ее съ сожалніемъ. Она хвалится такимъ же образомъ всми своими постояльцами, что они въ четверо доле у нее проживаютъ время, нежели располагаются.
Я имлъ нкоторыя свденія о муж ея, который слылъ честнымъ человкомъ, но въ первый разъ видлъ его вдову. Я нахожу видъ ея немного мужественнымъ, и что то суроваго въ ея взгляд, но замтя ея обхожденіе и внимательность къ двумъ прекраснымъ двицамъ, племянницамъ ея мужа, которыя весьма ею довольны, я ни чему другому приписываю ея дородность, какъ веселому ея нраву, ибо рдко случается, чтобъ сварливые люди были жирны. Она въ почтеніи въ своемъ квартал, и я узналъ, что у нее бываетъ очень хорошее общество.
Естьли это описаніе, или другихъ квартеръ, не понравится госпож Ловевеласъ, она будетъ вольна пробыть малое время и выбрать другую по своему вкусу. Вдова соглашается давать въ наймы помсячно, и столько комнатъ, сколько вамъ будетъ угодно. Она не заботится о договорахъ, говорила мн, а желаетъ только знать, что будетъ угодно Госпож вашей сожительниц, и какое будетъ поведеніе ея слугъ или вашихъ, ибо онымъ ей доказываетъ, что слуги обыкновенно боле длаютъ затрудненій, нежели Господа.
Госпожа Ловеласъ по произволенію можетъ кушать за хозяйскимъ столомъ, или въ своей комнат.
Какъ мы щитаемъ васъ женатыми, и можетъ быть по какимъ нибудь домашнимъ ссорамъ въ необходимости скрывать ваше соединеніе, то я разсудилъ за благо отъ части увдомить о томъ вдову, однако ни въ чемъ ее не увряя, и спросилъ, что можетъ ли она въ такомъ случа, помстить также васъ, и людей вашихъ. Она мн отвчала, что можетъ сдлать это удобно, и что того желаетъ, для того у что обстоятельства одной женщины въ то время, когда свидтельства не столько достоврны, какъ въ семъ случа, были для ея дома всегда исключительны.
Естьли вамъ не понравится ни одна изъ тхъ квартеръ, то я не сомнваюсь, чтобъ нельзя было найти лучшихъ, а особливо у новыхъ площадей. Госпожа Долеманъ, ея сестра и я, предлагаемъ вамъ въ нашемъ дом при Уксбридж всевозможныя выгоды, которыя будутъ отъ насъ зависть, для вашей супруги, и для васъ самихъ, пока вы совсмъ не учредитесь, естьли то правда, что вы пользуетесь уже щастіемъ, которое мы вамъ желаемъ.
Я не долженъ пропустить, что комнаты купца въ улиц Сесиль и вдовы въ улиц Дувръ, могутъ быть въ готовности по увдомлнію на канун.
Не сомнвайтесь, любезный пріятель, о преданности и усердіи, съ которыми пребуду и прочая.
Ты можешь легко судить, моя любезная, на которую квартеру я ршилась по прочтеніи письма. Но хотвши испытать Г. Ловеласа въ такой вещи, которая требуетъ великихъ предосторожностей, я съ начала притворилась, будто предпочитаю комнаты въ улиц Норфолкъ, по той самой причин, которая заставила его пріятеля думать, что они будутъ не по моему вкусу, то есть потому, что они съ лишкомъ близко стоятъ отъ города. Мн кажется, сказала. я, что нечего опасаться близь столь благоучрежденнаго города, каковъ Лондонъ, и я не знаю, не лучше ли мн будетъ жить въ средин города, нежели въ предмстіяхъ, о которыхъ говорятъ не выгодно. Потомъ я оказывалъ охоту къ квартир въ улиц Сесиль, потомъ къ той, что у купца. Но онъ ни одной не предпочиталъ, а какъ я спросила его мнніе о той, что въ улиц Дувръ, то онъ мн отвчалъ, что находитъ ее пристойне другихъ и боле на мой вкусъ, но смя надяться, что мое пребываніе тамъ не будетъ продолжительно, онъ не знаетъ, которую выбрать.
Наконецъ я ршилась занять квартиру у вдовы, и въ тужъ минуту онъ сообщилъ выборъ мой Г. Долеману, съ благодарностію отъ меня за его привтливыя предложенія.
Я велла нанять столовую, спальню, кабинетъ, (которой мн будтъ весьма нуженъ, естьли останусь на нкоторое время у вдовы,) и прихожую для людей. Наше намреніе хать въ субботу. Болзнь бдной Анны очень меня растроиваетъ, но по словамъ Г. Ловеласа, я могу договориться съ вдовою о горнишной двк, пока Анн будетъ легче, или я сыщу на мой вкусъ другую, а ты знаешь, что мн множество слугъ не надобно.
Г. Ловеласъ, по собственному своему побужденію, далъ мн пять гвиней для бдной Анны. Я теб ихъ посылаю подъ сей обверткою, потрудись ей доставить, и увдомить отъ чьей руки они. Онъ меня весьма одолжилъ этимъ малымъ знакомъ своего вниманія. Дйствительно, я лучшаго о немъ мннія съ тхъ поръ, какъ онъ предложилъ мн возвратить эту двку.
Я еще видла другой знакъ его попеченія. Онъ пришолъ мн сказать, что по нкоторыхъ размышленіяхъ, щитаетъ неблагопристойнымъ, чтобъ я хала безъ служанки, хотябъ ето было для одного вида въ глазахъ вдовы и ея двухъ племянницъ, которые, по словамъ Г. Долемана, въ весьма хорошемъ положеніи, а особливо въ то время, когда онъ долженъ скоро посл нашего прізда отъ меня удалится, и меня оставить одну въ рукахъ чужихъ людей. Онъ мн совтовалъ взять на время одну, или двухъ служанокъ Госпожи Сорлингъ, или выпросить одну изъ дочерей ея. Естьли бы я согласилась на послднее, то онъ не сомнвается, чтобъ об молодыя Сорлингъ не воспользовались съ охотою случаемъ видть рдкости города, сверьхъ того, что для меня ихъ сотоварищество будетъ гораздо пріятне, нежели обыкновенной служанки, естьли бы я сама захотла полюбопытствовать въ Лондон.
Я ему отвчала, какъ и прежде что служанки и дочери Госпожи Сорлингъ ей равномрно нужны въ домашнихъ длахъ, и что отсутствіе одного слуги можетъ произвесть замшательства въ сельскихъ работахъ, касательно же рдкостей Лондона, я не скоро вздумаю еще о доставленіи себ такихъ забавъ, и слдовательно не имю нужды въ сотовариществ для выхода.
Теперь, моя любезная, опасаясь чтобъ въ такомъ перемнчивомъ состояніи, каково мое, чтобъ не случилось чего нибудь вреднаго моей надежд, которая не съ лишкомъ меня ласкаетъ со времени оставленія моего замка Гарловъ. Теперь боле прежняго стану наблюдать поведеніе и чувствованія моего путеводителя.
(Онъ начинаетъ сообщеніемъ своему пріятелю письма писаннаго къ г. Долеману съ одобрнія Клариссы, и отвта полученнаго имъ пр. потомъ похваляется своею выдумкою.)
Ты знаешь вдову, ты знаешь ея племянницъ, ты знаешь и квартеру, видлъ ли ты что нибудь искусне письма пріятеля нашего Долемана? онъ предупреждаетъ вс возраженія, приготовляется ко всмъ случаямъ. Каждое слово есть опытная хитрость.
Кто можетъ удержаться отъ смха, видя мою красавицу такъ разборчивую въ выбор квартиры, которая уже ей приготовлена? или видя, какъ она судитъ о всхъ моихъ предложеніяхъ, какъ будто желая доказать мн, что она можетъ имть различныя отъ моихъ намренія. Что скажешь ты объ этой дорогой плутовк, которая смотритъ на меня съ величайшимъ вниманіемъ, чтобы открыть въ глазахъ моихъ какіе нибудь знаки, которыебъ помогли ей читать въ моемъ сердц? Колодезь съ лишкомъ глубокъ для взоровъ ея, чтобъ въ него проникнуть, въ томъ могу я ее удостоврить, хотя бы глаза ея были такъ проницательны,какъ солнечныя лучи.
Ни малйшей ко мн не иметъ довренности, моя красавица. Ни малйшей поистинн, не ясно ли сіе? Естьли я принужденъ буду перемнить мои Намренія, то не надлежитъ ли теб ободрять меня великодушною довренностію, касающеюся до моей чести? Нтъ, не возможно сему статься, клянусь теб моею честію, чтобъ мастеръ въ любовномъ искуств проведенъ былъ новичкомъ.
Пожалуй посмотри на мою удивительную красавицу, которая въ такомъ удовольствіи была отъ моего пронырства, что взяла у меня письмо Долемана для сообщенія своей любезной Гове. Глупенькія мои плутовки! зачемъ надятся на силу собственнаго своего разсудка во всхъ уверткахъ, когда одинъ онымъ можетъ научить ихъ защищаться отъ нашихъ нападеній и вложить въ нихъ подобное бабкамъ ихъ благоразуміе? Тогда на подобіе Касандръ, он могутъ взойти на катедру и проповдывать недоврчивость тмъ, которые захотятъ ихъ слушать, но которыя не лучше ихъ воспользуются наставленіями, когда такой какъ я, молодой и смлый повса пересчетъ имъ дорогу.
Не удивляешся ли ты, Бедфордъ, что плутъ Долеманъ прописалъ улицу Дувръ для квартиры нашей доброй вдовы? Какое думаешь ты было его намреніе? Ты никогда того не отгадаешь. И такъ, чтобы тебя избавить отъ заботы, представь себ, что какая нибудь услужливая особа (плутовка Гове проворна и замысловата) захочетъ освдомиться о положеніи того дома, и когда въ той самой улиц не найдутъ ни тхъ прозваній, ни тхъ комнатъ, ни дома, похожаго на описанный, не попадетъ ли въ западню самый искусный въ Англіи пролаза?
Ты скажешь, какъ препятствовать, чтобъ красавица не узнала обмана, и чтобы не умножилась ея недоврчивость, когда она увидитъ себя въ другой улиц?
Небеспокойся о томъ, или я найду еще какую увертку, или мы такъ съ ней поладимъ, что она все приметъ благосклонно, или, естьли я не боле теперешняго получу успховъ, она меня довольно узнаетъ, чтобы не удивляться такой маленькой ошибк.
Но какъ запретить, чтобъ она не сообщила своей пріятельниц настоящаго имяни улицы?
Напередъ надо, чтобъ она сама ее узнала. Скажи, вслухъ, не нужно ли ей самой прежде знать?
Такъ, но какое средство не допустить ее узнать имя улицы, или чтобъ пріятельница ея не писала къ ней въ ту улицу, что почти все равно?
Положитесь въ томъ на меня.
Естьли ты еще мн противорчить будешь, что разумъ Долемана съ лишкомъ грубъ, чтобъ выдумать такой отвтъ на мое письмо…. трудноли теб догадаться, что я, зная совершенно городъ, и для избавленія отъ труда Долемана, послалъ къ нему образецъ отвта, которой ему стоило только переписать?
Что скажешь ты обо мн Белфордъ?
Что скажешь ты о моей красавиц, когда я прибавлю, что теб означена была эта должность, и что она отъ того отказалась потому только, что знаетъ мою къ теб привязанность?
Теперь то я далеко вижу передъ собой вс обстоятельства и много времени остается мн для переду. Признайся, что твой другъ человкъ несравненный. Какъ ты мн кажешься малъ съ высоты моей славы и превосходства моего! Не удивляйся, что я тебя чистосердечно презираю, нельзя такъ высоко о себ думать, не презирая соразмрно весь человческой родъ.
Я намренъ воспользоваться поздравленіями, въ разсужденіи мнимаго нашего супружества. Но я не хочу сообщить теб вдругъ всхъ моихъ расположеній. Въ прочемъ эта часть предпріятія моего еще не совсмъ основана. Генералъ, который принужденъ располагать шаги свои смотря по хитростямъ неусыпнаго соперника, не можетъ отвчать о томъ, что онъ со дня въ день будетъ длать.
Вдова Синклеръ, слышишь ли, Белфордъ? Да, Синклеръ, я теб повторяю, не забудь этого, она не будетъ имть другаго имени. Какъ у нее видныя черты и лицо мужеское, я выведу ея произхожденіе отъ какого нибудь горнаго жителя Шотландскаго. Ея мужъ, Полковникъ, (помни крпко) былъ Шотландецъ, честной человкъ, и храбръ какъ Цесарь.
Во всхъ моихъ выдумкахъ я никогда не забываю млочей. Он служатъ иногда боле, нежели тысяча увреній и клятвъ, выдуманныхъ на мсто доказательствъ, которые бываютъ нужне, когда должно предупреждать сомннія подозрительнаго ума.
Ты бы былъ въ изумленіи, естьлибъ я теб расказалъ половину моихъ предосторожностей. Ты можешь о томъ судить по одному примру. Я уже имлъ благосклонность послать списокъ книгъ, которые я веллъ купить для кабинета моей красавицы, по большой части изъ вторыхъ рукъ, чтобъ они не казались безполезнымъ украшеніемъ, и ты знаешь, что хозяйки того дома довольно свдущи въ чтеніи. Но я остерегаюсь позволять съ лишкомъ много моей Богин, надлежитъ оставить что нибудь попеченіямъ вдовы, моей старой знакомой, которая мн помогала уже въ неищетныхъ предпріятіяхъ съ великимъ успхомъ, и которая сочтетъ себя обиженною, естьли бы я казался недоврять ея проворству.
АННА ГОВЕ, къ КЛАРИСС ГАРЛОВЪ.
Я получила важныя извстія, которыя должно сообщить. Братъ твой узнавши, что ты еще не замужемъ, ршился открыть твое убжище и увезти тебя. Одинъ его пріятель, Капитанъ корабельный, намренъ ухватить тебя на свое судно и плыть въ Гюль или Лейтъ, чтобъ тебя завезти въ какой нибудь домъ Г. Жамеса Гарловъ.
У нихъ весьма злой разсудокъ, ибо не смотря на вс твои добродтели, они думаютъ, что ты перешла границы чести. Но посл твоего похищенія, когда они уврятся, что ты еще двица, то подъ строгимъ присмотромъ будутъ держать тебя до прізда Г. Сольмса. Въ то самое время, чтобъ занять Г. Ловеласа, они хотятъ идти противъ него судомъ, и возобновить какой нибудь старой его проступокъ, чтобъ онъ принялъ наказаніе, или покрайней мр оставилъ бы государство.
Сіи извстія самыя новйшія. Сестра твоя Арабелла сказала ихъ за тайну съ торжествующимъ видомъ двиц Клоидъ, которая хотя у нея въ милости, но все тебя душевно почитаетъ. Двица Клоидъ опасаясь слдствій такого предпріятія, мн это сообщила и позволила тебя о томъ увдомить тайно. Однакожъ об съ нею не будемъ сожалть о Г. Ловелас, естьли бы его повсили чрезъ ихъ старанія, то есть, тогда моя любезная, когда еще ты тому не воспрепятствуешь. Но мы не можемъ сносить, чтобы совершенное твореніе природы было въ беспрестанномъ смятеніи отъ двухъ буяновъ, или чтобы тебя похитивъ подвергли грубымъ поступкамъ наглыхъ людей, не имющихъ ни малйшаго состраданія.
Естьли ты на себя возмешь привести къ умренности Г. Ловеласа, то я соглашаюсь, чтобъ ему открыть все, но не именуя двицу Клоидъ. Можетъ быть его подлый повренный также въ заговор и не умедлитъ его увдомить.
Я оставляю на твое произволеніе поступать въ такомъ затруднительномъ дл. Мое величайшее беспокойствіе въ томъ, чтобъ сіе гнусное предпріятіе, естьли будутъ имть дерзость на то покуситься, не послужило ему къ умноженію власти его надъ тобой.
Какъ сіе должно тебя удостоврить, что нтъ боле надежды къ примиренію, то я желала бы, что бы вы были уже обвнчаны, какія бы преступленія ни взносили на твоего Ловеласа, исключая убійство и кражу.
Анна весьма благодарна за твой подарокъ. Она тебя осыпала благословеніями. Ей отданъ также подарокъ Г. Ловеласа.
Я очень довольна Г. Гикманомъ, который тмъ же случаемъ послалъ ей дв гвинеи, какъ отъ неизвстной особы. Способъ благодянія боле, нежели цна онаго принесъ мн удовольствіе. Такія добрыя дла весьма отъ него употребительны, и молчаніе столь совершенно ихъ всегда сопровождаетъ, что он открываются только благодарностію одолженныхъ. Иногда бываетъ онъ раздателемъ моихъ милостынь, и я думаю, что онъ всегда прибавляетъ что нибудь къ моимъ малымъ подаяніямъ, но еще не пришло время хвалить его. Впрочемъ, мн кажется, что ему не нужны мои одобрнія.
Я не могу отвергать, что у него очень добрая душа, нельзя ожидать, чтобы въ мущин были соединены вс добрыя качества. Но дйствительно, моя любезная, я нахожу его весьма глупымъ, что онъ столько себя беспокоитъ для меня въ то время, когда я даю ему чувствовать презрніе мое ко всему ихъ полу, а боле глупымъ еще, когда не понимаетъ по сію пору, что онъ рано или поздно будетъ играть со мной весьма жалкую роль. Наши склонности и отвращенія, часто я въ себ думала, весьма рдко управляются благоразуміемъ, или отношеніемъ, которое бы имъ должно имть вразсужденіи нашего щастія. Глазъ, моя любезная, столь тсно связанъ съ сердцемъ, а оба столь великіе непріятели разсужденію! Какъ не складно совокупленіе разума и тла! вс чувства, на подобіе смейства Гарловъ, сговорены противъ того, чтобъ могло составлять ваше благополучіе, естьли бы порядокъ былъ лутче наблюдаемъ.
Прошу тебя, позволь мн, посл твоего отъзда въ Лондонъ, прислать теб сорокъ восемь гвиней. Я опредляю число для одобренія тебя, по тому, что присоединя дв гвинеи отданныя Анн, ты мн будешь должна пятдесятъ. Твои возраженія не могутъ имть мста. Ты знаешь, что я нетерплю недостатка въ деньгахъ. Я теб сказала, что имю въ двое больше у себя, а матушк извстно только половинное число. Что будешь ты длать съ оставшеюся у тебя малостію въ такомъ большомъ город, каковъ Лондонъ? Ты не можешъ предвидть, какія родятся нужды для освдомленія, пересылокъ, и другихъ обстоятельствъ. Естьли въ разсужденіи положенія моего съ матушкой, ты знаешь ее совершенно, и то, что она ни во что не вступается съ умренностію. Не должноли ей по крайней мр вспомнить, что я ея дочь? Но я конечно ни что иное для нея, какъ дочь отцовская. Видно, что она весьма чувствительна была къ вспыльчивому нраву сего любезнаго родителя, когда хранитъ о томъ столь долговременное воспоминаніе, забывая вс знаки его нжности и привязанности. Иныя бы дочери могли подумать, что склонность къ самовластію должна быть чрезвычайна въ матер, которая хочетъ безпрестанно пользоваться своею властію надъ дтьми, и которая посл смерти мужа сожалетъ, что не имла надъ нимъ подобнаго начальства. Естьли такая рчь не совсмъ благопристойна въ устахъ дочери, то ты должна меня извинить отъ части бывшею моею привязанностію къ отцу, и почтеніемъ, которое я всегда сохраняю къ его памяти. Онъ былъ лучшій изъ родителей, и можетъ статься былъ бы онъ не мене нжнымъ супругомъ, естьли бы нравъ матушки и его не были столько сходны въ запальчивости, что они никогда не могли между собой согласиться.
Однимъ словомъ, нещастіе было въ томъ, что когда одинъ былъ сердитъ, другая не могла воздержаться отъ гнва, впрочемъ оба имли добрую душу. Однакожъ, и въ тхъ лтахъ, могла я примтить, что бремя матушкино не столько было тягостно, какъ она меня увряетъ, въ то время, когда ей угодно отказываться отъ части ея въ моемъ существованіи.
Я часто думала, что для воспрепятстованія раздловъ приверженности въ дтяхъ, отца и матери всего боле должны избгать сихъ продолжительныхъ, или частыхъ ссоръ, которые ввергаютъ бднаго робенка въ замшательство при выбор одной особы изъ двухъ, въ то время, когда онъ наклоненъ къ должному почитанію обихъ.
Ежели ты хочешь знать подробности нашей ссоры, должно тебя удовольствовать, когда уже вообще я призналась, что твое нещастное дло подало къ тому поводъ.
Но какъ мн изъясниться? Я чувствую, что краска вступаетъ въ лице мое. И такъ узнай, моя любезная, что я была…. почто…. такъ, что я была бита. Нтъ ничего справедливе. Матушка за благо разсудила ударить меня больно по рукамъ, что бы вырвать у меня письмо, которое я къ теб писала, и которое я изодрала въ куски и бросила при ней въ огонь, чтобы не дать его прочесть.
Я знаю, что это приключеніе тебя опечалитъ, слдовательно ты можешь избавиться отъ труда, чтобъ мн сказывать то.
Г. Гикманъ пришелъ нсколько минутъ посл. Я не хотла его видть. Я, или съ лишкомъ велика, чтобъ быть битой, или такого ребячьего возраста, что не могу имть у себя покорнаго слуги. Вотъ, что я объявила матушк. Хотя бы не простительно было и пальца поднять, досада и гнвъ, вотъ другое оружіе!
Она мн сказала голосомъ Гарловыхъ, что требуетъ повнновенія, и что откажетъ домъ даже Г. Гикману, естьли онъ будетъ помогать мн въ переписк, которую она запретила.
Бдный Гикманъ! между матерью и дочерью его роль очень странна. Но онъ знаетъ, что увренъ въ матушк, а во мн нтъ. И такъ, есть ли бы онъ не былъ наклоненъ и теб услужить, выборъ его нетруденъ.
Я заперлась на цлой день, и даже малую пищу мою принимала я у себя въ комнат. Въ вечеру получила я торжественное повелніе сойти внизъ на ужинъ. Я сошла: но окруженная мрачными облаками. Да и нтъ, были долго одни мои отвты. Такое поведеніе, сказала мн матушка, не извинитъ меня передъ ней. Я отвчала, что и ей мало прибыли меня бить. По ея словамъ, дерзость моей противности заставила ее ударить меня по рук. Она сожалетъ, что я ее столько разгнвала, однакожъ требуетъ изъ двухъ одного, что бы я вовсе прекратила переписку, или чтобы показала ей вс наши письма.
Я ей сказала, что она требуетъ двухъ вещей равномрно невозможныхъ, и что ни какъ неприлично, ни чести моей, ни склонности, оставить друга въ нещастіи……. а особливо для удовлетворенія подлыхъ и жестокихъ душъ.
Она не пропустила представить мн по обыкновенію вс доводы къ повиновенію.
Я ей отвчала, что безумное и съ лишкомъ строгое повиновеніе причинило все твое нещастіе: что, ежели она меня щитаетъ склонною къ супружеству, то должна щитать меня также способною къ различенію и къ сохраненію дружества, а особливо съ такою особою, которой пріобртеніе довренности и уваженіе сто разъ она сама прежде мн желала, что есть другіе должности кром природныхъ и что вс они согласиться могутъ. Что несправедливое повелніе будетъ всегда родъ тиранства, хотя она еще меня побьетъ. И что въ моихъ лтахъ я не могла ожидать, что бы мн не оставлено было ни малйшее употребленіе моей воли, никакого поступка выбору моему, даже въ разсужденіи нашего пола, ибо проклятый полъ не входилъ въ это дло.
Самое благопріятное ея требованіе состояло въ сообщеніи нашихъ писемъ. Она долго на томъ стояла. Ты, говорила она, находишься въ рукахъ самаго пронырливаго человка, который по нкоторымъ ея вденіямъ, обращалъ въ насмшку ея Гикмана. Хотя она наклонна хорошо судить о теб, и о мн, кто можетъ ей отвчать за слдствія нашей переписки?
И такъ, моя любезная, ты видишь, что польза Г. Гикмана много тутъ участвуетъ. Я бы непротивна была показать матушк наши письма, естьли бы была уврена, что перо наше не будетъ тмъ принужденно, и когда бы я не видла ее столько приверженною къ противной сторон, что ея разсужденія, опорочиванія, выводы и перетолкованія, сдлаются вчнымъ источникомъ затрудненій и новыхъ споровъ. Впрочемъ я бы не желала открыть ей, какъ твой хитрый Изувръ представлялъ себя человкомъ превосходныхъ достоинствъ. Я знаю великодушіе, которое поставляетъ тебя выше собственной своей пользы, но не помышляй заставить меня отказаться отъ переписки нашей.
Г. Гикманъ, тотчасъ посл этой исторіи, предложилъ мн свои услуги, и послднее письмо мое показываетъ теб, что я ихъ приняла. Хотя онъ въ великихъ милостяхъ у матушки, однакожъ щитаетъ, что она съ лишкомъ сурова къ теб и ко мн. Онъ имлъ милость сказать мн, (и кажется я примтила въ рчахъ его видъ покровительства,) что онъ не только одобряетъ нашу переписку, но удивляется твердости моей въ дружб, и бывъ не весьма хорошаго мннія о Г. Ловелас, онъ увренъ, что мои совты могутъ быть иногда теб полезными.
Основаніе такой рчи мн понравилось, и ето великое его щастіе, иначе я бы потребовала у него изъясненія слова одобрять, и спросила бы изъ чего онъ взялъ, что я его терпть буду. Ты видишь, моя любезная, что такое есть порожденіе мущинъ, лишь успешь дать имъ случай одолжить тебя, они тотчасъ берутъ право одобрять наши поступки, въ чемъ повидимому заключается также право и опорочивать, когда имъ за благо разсудится.
Я сказала матушк, сколько ты желаешь помириться съ твоимъ смействомъ, и сколько ты независима отъ Г. Ловеласа. Слдствіе, сказала она, можетъ заставить насъ судить о второмъ пункт. Касательно до перваго, она то знаетъ, и ее мнніе также, что ты неиначе надется можешь примиренія, какъ возвратившись въ замокъ Гарловъ, однакожъ безъ всякаго права налагать условія. Ето врнйшій способъ, прибавила она, для доказательства твоей независимости. Вотъ твоя должность, моя любезная, по мннію моей матери.
Я полагаю, что первое твое письмо надписанное къ Г. Гикману, придетъ мн изъ Лондона.
Твоя честь и безопасность однимъ предмтомъ моихъ молитвъ.
Я не понимаю, какъ ты поступаешь въ перемен платья.
Мое удивленіе умножается, видя упорство твоихъ родственниковъ въ оставленіи тебя въ нужд. Я не понимаю, какія могутъ быть ихъ намренія? Хочешь, или не хочешь, они тебя бросаютъ въ его объясненіяхъ.
Я посылаю письмо черезъ Роберта, чтобы не терять времени, и повторяю теб предложеніе моихъ усердныхъ услугъ. Прощай, мой любезный, мой несравненный другъ.
КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АНН ГОВЕ.
Я бы сочла себя недостойною твоей дружбы, естьлибъ самыя важныя пользы мои не оставляли мн довольно времени для изъясненія въ краткихъ словахъ моему любезному другу, сколько я не похваляю ея поведеніе, когда великодушіе ея препятствуетъ ей познать свою ошибку, но отъ которой я должна бы бол другихъ страдать, потому, что я была причиною оной.
Ты знаешь, что меня огорчаютъ раздоры твои съ твоею матерью, и говорить, чтобы я избавила себя отъ труда теб о томъ повторять.
Прежде, моя любезная, ты не того желала. Ты мн часто повторяла, что дружба твоя ко мн умножалась, когда я теб выговаривала твою излишнюю запальчивость, отъ которой разсудокъ твой научалъ тебя остерегаться. Хотя я въ нещастіи, хотя упала въ проступокъ, хотя смыслъ мой не пространенъ, однако теперь стою вниманія, потому, что я могу говорить о себ такъ свободно, какъ о другомъ, и когда моя погршность длается заразительною, когда она тебя вводитъ въ запрещенную переписку, пребуду ли я въ молчаніи противъ неповиновенія, котораго слдствія, какія бы он не были, увеличатъ мое заблужденіе, и изъ дурнаго корня произведутъ дурныя отрасли?
Душа полагающая свою славу въ постоянств и твердости благороднаго дружества твоего, дружества неколебимаго щастіемъ и умножающагося съ злоключеніями любимой особы, сія душа должна быть неспособною заключать въ дурную сторону предохраненія или совты друга, къ которому она питаетъ столь отличныя чувствованія. И такъ вольность, которую я беру, не требуетъ извиненія, тмъ боле, что въ настоящемъ стеченіи случаевъ, она есть дйствіе совершеннаго безкорыстія и клонится даже къ лишенію меня одного оставшагося мн утшенія. Твой огорчительный видъ, разорваніе межъ рукъ матери письма, которое она имла право читать, сожженіе онаго при ея глазахъ, какъ ты сама признаешься, отказъ видть человка, который расположенъ теб повиноваться въ услуженіи твоему нещастному другу, и сей отказъ, единственно для досажденія твоей матери, думаешь ли ты, моя любезная, что бы вс такія ошибки, составляющія только половину тхъ, въ которыхъ ты признаешься, были простительныя въ особ свдущей въ своихъ должностяхъ?
Матушка твоя была прежде ко мн расположена. Довольно и той причины, чтобы не огорчить ее теперь, когда я въ ея мысляхъ потеряла по справедливости ея уваженіе. Хорошія и дурныя предубжденія никогда совершенно не истребляются. Какъ можетъ заблужденіе, въ которомъ собственная польза ея не страдаетъ, столько поразить ее чтобъ во все отъ меня удалило.
Ты говоришь, есть другія должности, кром природныхъ. Согласна: но сія должность первая изъ всхъ, она нкоторымъ образомъ, существовала прежде твоего бытія, и какая другая должность не должна уступить, когда ты ихъ полагаешь въ равновсіи?
Ты уврена, что он могутъ согласиться. Мать твоя думаетъ иначе. Какоежъ заключеніе должно здлать изъ сихъ предложеній.
Когда мать твоя видитъ, сколько страдаетъ моя слава отъ нещастнаго поступка, на которой я пустилась, я, о которой вс имли лестнйшія надежды, не иметъ ли она причины страшиться о теб? одно зло раждаетъ другое, и какъ она узнаетъ, на чемъ остановятся столь плачевные успхи?
Кто предпринимаетъ на себя извинять погршности другаго, или старается ихъ уменьшить, не подаетъ ли тотъ причину сомнваться о немъ, что онъ слабъ или соучастникъ? И строгіе опорочиватели не подумаютъ ли, что въ такихъ же обстоятельствахъ и съ тми же побужденіями, онъ бы былъ способенъ къ равнымъ погршностямъ.
Оставимъ въ сторон чрезвычайныя гоненія мною претерпнныя, человческая жизнь можетъли подать ужаснйшій примръ того, что со мною случилось въ короткое время, для убжденія родителей въ необходимости неусыпно надзирать надъ своею дочерью, какое бы она ни подавала мнніе о своемъ благоразуміи?
Сія неусыпность не боле ли нужна отъ шестнадцати до дватцати одного года, нежели во всякое другое время женской жизни? Между сими лтами мы начинаемъ привлекать на себя глаза мущинъ, и длаемся предмтами ихъ стараній или нападеній, и не въ то ли самое время мы пріобртаемъ своимъ поведеніемъ добрую или дурную славу, которая почти неразлучно насъ сопровождаетъ до гроба?
Не опасны ли мы тогда и сами себ, въ разсужденіи отличности, съ каковою мы начинаемъ взирать на другой полъ?
И когда опасности умножаются съ наружи и внутри, родители наши виноваты ли, когда находятъ за нужное удвоивать ихъ надзираніе? Или ростъ нашего стана можетъ насъ отъ того освободить?
Если такъ, скажи мн въ точности, какой нуженъ честной двиц ростъ, и лта, которыя бы ее освобождали отъ повиновенія къ родителямъ, и которые уполномочатъ равномрно послднихъ сихъ, на подобіе животныхъ, уничтожить попеченіе и нжность къ дтямъ своимъ?
Теб кажется жестоко, моя любезная, что поступаютъ съ тобою, какъ съ робенкомъ! Думаешь ли ты, что не прискорбна честнымъ родителямъ необходимость поступать такимъ образомъ? Естьлибъ ты была на мст матери твоей, когда бы дочь твоя отказала теб въ томъ, въ чемъ ты противилась, и не хотла бы теб повиноваться, не ударила ли бы ты ее по рук чтобы вырвать запрещенную бумагу? Весьма справедливо, какъ мать теб сказывала, что ты ее понудила къ сей жестокости, и съ ея стороны великое снисхожденіе, котораго ты не примтила съ должнымъ вниманіемъ, когда она призналась, что о томъ сожалетъ.
Прежде супружества, (гд мы вступаемъ въ другой родъ покровительства, которой однакожъ не уничтожаетъ право природымы въ такихъ лтахъ, въ которыхъ храненіе и надзираніе самовластное родителей намъ необходимо, что бы насъ предостеречь отъ коршуновъ, ястребовъ, орловъ, и другихъ негодныхъ хищныхъ зврей, летающихъ безпрестанно надъ нашими головами, въ намреніи ухватить и пожрать насъ, какъ скоро увидятъ отдаленныхъ отъ должной черты, то есть изъ вида нашихъ путеводителей и покровителей природныхъ.
Сколько ни жестоко теб кажется повелніе, перерывающе нашу переписку, прежде позволенную, естьли мать твоя предвидитъ изъ сего пятно для твоей славы, сей жестокости должно повиноваться. Не должна ли она утвердиться въ своемъ мнніи когда первые плоды привязанности твоей ко мн, рождаютъ въ теб упорность и непослушаніе?
Я знаю, моя любезная, что говоря про мрачныя облака огорчительный видъ, торжественности и проч. Ты помышляешь только растворять письмо твое колкостію, которая составляетъ сладость твоей бесды, но поистинн скажу теб, что она здсь не у мста.
Позволишь ли ты мн прибавить къ симъ скучнымъ выговорамъ, что я не похваляю также въ письм твоемъ нкоторыя выраженія, въ разсужденіи способа жизни твоего отца и матери. Я смю сказать, что сіи малые раздоры хотя были часты, но непродолжительны, однакожъ мать меньше всего обязана отчетъ давать своей дочери о произшедшемъ между нею и г. Гове, котораго, какъ ты говоришь, должна ты единственно почитать память. Не хорошо ли будетъ разсмотрть, что не оставшееся ли къ теб досада на мать, когда ты имла перо въ рук, послужила къ возбужденію чувствованій твоего почитанія къ отцу?
Всякъ иметъ свои пороки. Когда бы мать твоя и не имла права вспоминать о неудовольствіяхъ, которыхъ причины бол нтъ, теб однакожъ надобно уважать, отъ кого и въ разсужденіи кого, такія были сужденія. Не теб принадлежитъ также судить о томъ, что было между отцемъ и матерью, и трогая мертвыхъ, растравлять огорчительные воспоминанія въ памяти живыхъ.
КЛАРИССА ГАРЛОВЪ, къ АНН ГОВЕ.
Не нужно продолжать о матеріи послдняго письма. Я приступаю съ большимъ удовольствіемъ, но не съ большимъ одобрніемъ, къ другой твоей чрезвычайности: то есть въ разсужденіи важнеченія твоего при слов одобрять.
Я удивляюсь, что при всемъ твоемъ великодушіи, оно не единообразно, и что недостаетъ теб его въ такомъ случа, гд обстоятельства, благоразуміе и признаніе почти законно его на тебя. налагаютъ. У Г. Гикмана, какъ ты сама признаешься, добрая душа. Есть ли бы я не была въ томъ удостоврена, уже давно, онъ бы не нашелъ во мн такую усердную защитницу передъ его любезной Гове. Сколько разъ я видла съ прискорбіемъ, въ то время, котрое у тебя проводила, что онъ, игравши свою роль въ бесд весьма приличнымъ образомъ, длался нмымъ, какъ скоро ты показывалась.
Я теб ето выговаривала неоднократно, и кажется, что и о томъ замчаніи упоминала, что строгій твой видъ въ разсужденіи его, можетъ имть истолкованіе не лестное для твоей гордости. Его можно приписать боле въ его выгоду, нежели въ твою.
Г. Гикманъ, моя любезная, человкъ скромный. Когда я вижу мущину такого нрава, я всегда уврена, что ему не достаетъ только случая для показанія всхъ своихъ тайныхъ сокровищъ, и для открытія которыхъ нуженъ только одинъ ключь, то есть, справедливое ободреніе.
Напротивъ того, высокоумный, котораго свойство презирать другихъ столько, сколько себя уважаетъ, во всякихъ случаяхъ принимать повелительный видъ, надется выпутаться изъ своихъ ошибокъ довренностію къ себ, и ослпляемъ ложнымъ блескомъ сокровищъ, ему не принадлежащихъ.
Но человкъ скромный! Ахъ! моя любезная, не ужели скромная женщина не отличитъ скромного мущину, и не пожелаетъ его сдлать своимъ товарищемъ въ жизни? Мущину, предъ которымъ можетъ она отворять уста, бывъ уврена о добромъ его мнніи, который приметъ ея сужденіе со всею благопристойностію учтивости, и который слдовательно долженъ внушать пріятную довренность.
Какую должность я отправляю! Каждой склоненъ быть проповдникомъ, но въ самомъ дл, я теперь должна быть больше способною, нежели прежде, къ разсматриванію сей матеріи. Однакожъ я оставлю рчь, которую я хотла заключить въ начал моего письма, въ одномъ разсужденіи касательно до меня. Какъ ты наклонна, любезнйшая моя Гове, изъявлять должности другихъ и даже матери твоей! дйствительно, мн помнятся, твои слова, что, какъ различныя званія требуютъ различныхъ дарованій, то въ разсужденіи ума можетъ случится, что одинъ человкъ будетъ весьма основательно опорочивать дла другихъ, не производя самъ превосходныхъ твореній, но кажется весьма угодно изъяснить сію наклонность и способность къ сысканію пороковъ ближняго, когда приписать ихъ человческому естеству, которое чувствуя свои собственныя погршности, любитъ исправлять другихъ. Зло состоитъ въ томъ, что сія природная наклонность стремится боле узнавать снаружи, нежели внутри, или, ясня, что чаще опорочиваютъ другихъ, нежели самаго себя.
КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АНН ГОВЕ.
Я приступаю, моя любезная, къ запрещенію твоей матери. Часто по немъ упоминала, но какъ будто съ торопливостію, ибо я до сегоднишняго письма не смла поврить самой себ, чувствуя, что сужденіе мое будетъ противно исполненію.
Ты не хочешь, чтобы я трудилась убждать тебя въ оставленіи нашей переписки. Ты увдомляешь меня, что Г. Гикманъ весьма милостиво ее одобряетъ и желаетъ, что бы она шла черезъ его руки, но етого недовольно для моего совершеннаго успокоенія.
Я весьма дурной совстный судья и удовольствіе, съ которымъ я пишу къ теб, можетъ придать мн много пристрастія къ моимъ желаніямъ. Естьли бы я не опасалась обидить твою откровенность и чистосердечіе моими околичностями, я бы покусилась предложить теб одно средство, которое оставляю на твое благоразсужденіе. Не возможно ли будетъ писать мн къ теб, для сохраненія. столь сладостнаго для меня утшенія, а отъ тебя получать, смотря по обстоятельствамъ, иногда отвтъ, не только подъ надписью Г. Гикмана, но даже его перомъ, что бы приводить меня къ истинн, когда отъ нее удаляюсь, подтверждать мои мннія, когда я хорошо думаю, и разршать мои сомннія. Такая помощь дастъ мн больше довренности къ вступленію въ темный путь вновь мн открывающійся, ибо я не буду щитать себя столько нещастною, естьли могу сохранить твое уваженіе, не смотря на несправедливость моихъ хулителей, и на вс новыя бдствія, мн угрожающія.
Дйствительно, моя любезная, я не знаю какъ мн приняться за то, что бы не писать къ теб. У меня нтъ другаго упражненія и увеселенія. Когда не къ кому будетъ отсылать мои письма, и тогда я должна буду употреблять перо мое. Ты знаешь, сколько я восхищаюсь выгодами класть на бумагу все, что со мной ни случается, дйствія, размышленія: я думаю, что въ томъ состоитъ средство употреблять настоящее въ пользу будущаго. Сверьхъ того, что сіе упражненіе выправляетъ слогъ, и пріучаетъ къ объясненію мысли, всякому случается забыть хорошую мысль посл долгаго размышленія, или доброе ршеніе, потому, что он изгоняются изъ памяти послдующими сужденіями, которые часто не стоятъ первыхъ. Но когда я принимаюсь предписывать то, что хочу длать, или что сдлала, дйствіе, или ршеніе остается у меня передъ глазами и все боле меня привлекаетъ отвергать его, или исправлять. Въ семъ полагаю я нкоторый родъ условія, сдланнаго самой съ собою, и которое, бывъ укрпленно моею рукою, длается правиломъ моему поведенію и обязательствомъ для будущаго времени.
И такъ, я желаю къ теб писать, естьли можно, безъ оскорбленія, не только склонность моя къ тому привлекаетъ, но и перомъ оживляется, когда я имю предмтомъ такого друга, которому я стараюсь нравиться.
Естьли твоя матушка позволяетъ нашу переписку съ тмъ, что бы показывать ей наши письма, и естьли осталось то одно средство къ ея удовлетворенію, чтожъ труднаго покориться такому предписанію? Какъ ты думаешь? Приметъ ли она такое сообщеніе безъ препятствій? Когда бы я видла малйшей поводъ къ примиренію съ моимъ смействомъ, я бы не опасалась оскорбить мою гордость, и желала бы открыть, какимъ образомъ была я обманута. Напротивъ, какъ скоро я оставила Г. Ловеласа, тотчасъ бы сообщила все мое приключеніе твоей матери и моимъ родственникамъ, когда бы примтила въ нихъ такую щастливую перемну. Собственная моя честь и удовлетвореніе ихъ, равномрно бы меня къ тому побудили.
Но я не имю сей надежды, къ чему послужитъ объявленіе тогдашней упорности моей въ слдованіи за г. Ловеласомъ, и всхъ хитростей, которыми онъ усплъ меня настращать? Матушка твоя дала уразумть, что пріятели мои требуютъ моего безотговорочнаго возвращенія и безъ всякихъ условій, что бы располагать мною самовластно. Естьли въ разсуждеиіи сего я покажу мое колебаніе, мой братъ, вмсто сохраненія тайны, будетъ явно торжествовать надъ моимъ признаніемъ. Воображая гордость Г. Ловеласа, который обижается даже сожалніемъ моимъ, что я за нимъ послдовала, и думаетъ, что я бы иначе не избгла супружества съ Сольмсомъ, я имю причину опасаться, что бы онъ въ такомъ случа не поступилъ со мной гнуснйшимъ образомъ. И такъ, доведенная нуждаться въ убжищ и покровительств, я бы сдлалась предмтомъ публичнаго посмянія, и принесла бы величайшій стыдъ женскому полу, потому, что любовь послдуемая бракомъ легче извиняется, нежели предвиднныя ошибки.
Въ случа, естьли матушка твоя согласиться сохранять за тайну наши письма, то не теряя времени покажи ей вс. Когда мое прошедшее поведеніе не заслуживаетъ ея ненависти и прозрнія, можетъ быть я пріобрту еще помощь ея совтовъ вмст съ твоими, и естьли впредъ сдлаю проступокъ самопроизвольный, то признаюсь, что я навсегда недостойна твоего и ея уваженія.
Ты говоришь о отягченіи моего разума и пера, когда письма будутъ читаны твоей матерью, а забываешь, что уже и то и другое весьма отягчены, и ты весьма дурно судишь о своей матери, когда щитаешь ее способною длать пристрастныя истолкованія. Мы не можемъ сомнваться, ни ты, ни я, что бы она не взяла мою сторону, естьли бы сама съ собою совтовалась. Я такого же мннія о дяд моемъ Антонин. Мое снисхожденіе простирается еще дале, ибо я иногда думаю, что естьли бы братъ мой и сестра были уврены, что они меня довольно очернили въ мысляхъ дядьевъ моихъ, и что имъ нечего опасаться со стороны корыстолюбія, то хотя бы они и не желали моего примиренія, однако можетъ быть не пріятствовали бы боле, а особливо естьли бы я сдлала какія нибудь малыя жертвы въ пользу ихъ, и я тому бы не противилась, естьли бы была въ желаемой независимости. Ты знаешь, что я всегда не иначе уважала свтскія пріобртенія, и завщаніе моего дда, какъ для выгоднаго состоянія, что бы слдовать моимъ склонностямъ. Естьли я не буду имть сей власти, надобно будетъ превозмогать свои склонности, и жить, такъ какъ теперь живу.
Но возвратимся къ нашему разговору, испытай, моя любезная, позволитъ ли матушка твоя переписку, читая наши письма? Естьли она и на то не согласится, то сколь корыстна будетъ моя дружба, естьли я стану пріобртать свое удовольствіе цной твоей должности!
Мн остается сказать нсколько словъ о вольныхъ выговорахъ, которыми письмо это наполненно. Я ласкаюсь, что ты мн ихъ простишь, потому, что мало дружествъ есть на такихъ основаніяхъ, какъ наше, то есть, на взаимномъ прав сказывать другъ другу наши погршности, и на довренности, что такіе предохраненія будутъ приняты съ благодарностію, слдуя сему правилу, что пріятне и почтенне быть исправляемому отъ друга, нежели подвергать себя охужденію и посмянію публики, слпымъ упорствомъ въ заблужденіи.
Но я уврена, что теб не нужно повторять законы нашей дружбы, ни убждать въ взаимномъ наблюденіи ихъ съ величайшею строгостію, чтобы въ твою очередь не щадить моихъ погршностей и дурачествъ.
П. П. Я располагалась, что бы въ трехъ моихъ предслдующихъ письмахъ, не говорить о своихъ длахъ, естьли будетъ можно. Я намрена еще къ теб однажды написать, для увдомленія о моемъ положеніи, но позволь, моя любезная, что бы сіе общаемое письмо, и отвтъ твой съ твоими мнніями, составляли послднюю нашу переписку, пока запрещеніе не уничтожится.
Я страшусь, моя любезная, такъ, я страшусь, что бы нещастныя слдствія моей судьбы не заставили меня ввергнуться въ заблужденія, и въ низкія чувствованія малыхъ душъ, однимъ словомъ, что бы не принудили меня удалиться отъ прямаго пути истинны, въ которой я полагала мою славу, но будь уврена, для самой себя и для уменшенія безпокойства твоей матери отъ нашей переписки, что естлибы мн случилось впасть въ такую погршность, я бы никакъ не упорствовала въ моемъ заблужденіи, немедлнно бы прибгла къ раскаянію, и старалась бы возвратить потерянное сокровище, опасаясь, что бы погршность не превратилась въ обыкновеніе.
Прозбы Госпожи Сорлингсъ принудили меня отсрочить отъздъ мой на нсколько дней. Онъ былъ назначенъ въ слдующій понедльникъ, какъ я теб объясню въ первомъ моемъ письм, которое уже начато, но нашедши нечаянной случай для теперешняго, я ршилась его къ теб отправить.
АННА ГОВЕ, къ КЛАРИСС ГАРЛОВЪ.
Матушка не принимаетъ, моя любезная, нашего предложенія, которое я отъ себя ей открыла, но Гарловы (прости мн сіе выраженіе) овладли совершенно ея умомъ. Она мн сказала, что это моя выдумка, что бы ее привлечь на твою сторону противъ всего семейства, но трудно будетъ ее уловить въ сти.
Не беспокойся много объ насъ, я тебя прошу, мы опять съ ней скоро поладимъ. То ссора, то миръ: это старая привычка, которая началась прежде твоего знакомства.
Однакожъ я теб приношу искренную благодарность за каждую строчку твоихъ послднихъ трехъ писемъ, которыя я намрена перечитывать, какъ скоро огонь мой вспыхнуть захочетъ. Я скажу теб безъ притворства, что мн невкусно было съ начала, но каждой разъ, когда вновь перечитываю, чувствую умноженіе моей къ теб нжности и почитанія, естьли то можно.
Впрочемъ я имю передъ тобою одну выгоду, которую сохраню въ томъ письм и во всхъ послдующихъ, то есть, что моей откровенности не нужно извиненіе, хотя я теб говорить буду съ равною вольностію. Сію разность я приписываю тихости твоего нрава, и моей скорости, о которой мимоходомъ я сдлаю нкоторыя размышленія. Надобно сказать теб однажды мое мнніе о томъ и о другомъ. Ты уврена, моя любезная, что кротость не порокъ въ женщин, а я утверждаю, что жаръ умренный и у мста употребляемый, также не порокъ. Впрочемъ, такія похвалы съ обихъ сторонъ значатъ, что мы не можемъ и не желаемъ можетъ быть препятствовать нашимъ склонностямъ. Ты не иметъ свободы оставить свой нравъ, такъ какъ и я. Намъ обимъ потребно бы къ тому было насильствіе. И такъ, каждая изъ насъ одобряя съ своей стороны то, что ей сродно, мы претворяемъ необходимость въ добродтель, но я замчу, что изъ нашихъ нравовъ, естьли бы они были въ точности изображены, мой оказался бы естественне. Прекрасная живопись требуетъ равномрно свта и тней. Правда, твоя картина была бы окружена такимъ блескомъ и такою славою, что ослпляла бы всхъ взоры, но она отняла бы надежду у подражателей. О! моя любезная, пусть кротость твоя не подвергнетъ тебя злости свта, который неспособенъ чувствовать цны твоей! Что касается до меня, моя безпокойность удаляетъ отъ меня всхъ, которые хотли бы мн вредить, и я такъ собой довольна, что признавая даже непріятность моего нрава, я бы не желала помняться на твой.
Я сочла бы себя не простительною отворить ротъ для прекословія матушк, естьли бы имла дло съ такимъ нравомъ, каковъ твой. Правда есть непріятель притворства. Я берегу, моя любезная, похвалы мои для нравовъ открытыхъ и благородныхъ. Естьлибы каждый имлъ подобную смлость, то есть, хулить что стоитъ порицанія, и хвалить, что достойно похвалы, можно бы думать, что за недостаткомъ правилъ и убжденія, стыдъ исправилъ бы свтъ, и чрезъ два или три поколнія увидли бы можетъ быть, что стыдъ ввелъ бы правило. Не спрашивай у меня, моя любезная, на кого я устремляю такое размышленіе, я тебя боюсь, почти столькоже какъ и люблю.
Однакожъ ничто не можетъ удержать меня доказать теб новымъ примромъ, что одн благородныя души заслуживаютъ слпое и беспрекословное повиновеніе. Правда, какъ я сказала, есть непріятель лицемрія.
Г. Гикманъ, по твоему мннію, человкъ скромной, но скромность иметъ также свои не выгоды. Скоро, моя любезная, мы разсмотримъ все, что ты ни говоришь объ етомъ честномъ скромник. Онъ не пропустилъ вручить мн послднее твое письмо въ собственныя мои руки, съ нижайшимъ поклономъ и съ видомъ весьма довольнымъ. Къ нещастію этотъ радостный видъ его еще не прошелъ, какъ матушка, вошедши вдругъ, примтила равномрно и удовольствіе его и движеніе, которое я здлала, что бы спрятать бумагу за шею. Она не обманулась въ своихъ догадкахъ. Когда гнвъ бываетъ удаченъ нкоторымъ людямъ, то они всегда гнваются, или ищутъ случай огорчиться. Хорошо! Г. Гикманъ, хорошо! Анюта, еще письмо, которое осмливаются принесть и принимать! Тутъ то, твой скромный человкъ измнилъ себ своимъ замшательствомъ и неперывными рчами. Онъ не зналъ что длать, выдти ли и оставить меня раздлаться съ матушкой, или остаться и защищать меня въ сраженіи. Я презрла прибгнуть ко лжи: матушка вышла съ шумомъ, а я приближилась къ окну для прочтенія письма, оставя Г. Гикману полную волю острить зубы свои на пальцахъ.
Прочитавши письмо твое, я пошла смло къ матушк. Я ей пересказала твои великодушныя намренія, и желанія сообразоваться съ ея волею. Условіе твое я предложила отъ себя. Все отвергнуто. Она мн сказала, что не сомнвается, что бы не было прекрасныхъ картинъ въ воображеніи двухъ молодыхъ тварей, у которыхъ больше ума, нежели благоразумія. Вмсто того, что бы тронуться твоимъ великодушіемъ, она боле утвердилась въ своемъ мнніи. Она мн повторила свое приказаніе и позволила писать къ теб только для того, что бы о томъ увдомить. Сіе ршеніе, говорила она, не перемнится, пока ты совсмъ не помиришься съ своими родителями, что она въ томъ обязалась, и что надется на мое послушаніе.
Къ щастію я припомнила твои упреки, и взяла на себя, хотя и оскорбленный, но покорный видъ, но я теб обьявляю, моя любезная, что пока я возмогу свидтельствовать сама въ себ непорочности моихъ намреній, и буду уврена въ ожиданіи добрыхъ слдствій отъ нашей переписки, пока въ моей памяти будетъ, что ето запрещеніе происходитъ изъ одного источника всхъ твоихъ нещастій, пока я буду знать, какъ теперь знаю, что не ты виною непримиримости твоихъ пріятелей, и что ты имъ длала весьма честныя предложенія, то, несмотря на уваженіе мое къ твоимъ совтамъ и наставленіямъ, которыя во всякомъ другомъ случа былибъ приличны, ни что мн не воспрепятствуетъ въ упорномъ продолженіи нашей переписки и въ требованіи отъ тебя такихъ же подробностей, какъ будто бы запрещенія не было.
Въ сіи выраженія нимало не входитъ досада, или превратность. Я не могу изьяснить, сколько мое сердце соучаствуетъ въ твоемъ положеніи. Однимъ словомъ, ты должна позволить мн мыслить, что, ежели письма мои могутъ доставить мн щастіе быть теб хоть мало полезными, то запрещеніе моей матери не столько будетъ оправдано, какъ постоянство мое въ переписк.
Однакожъ, для удовлетворенія твоего, сколько мн возможно, я лишу себя отъ части сего драгоцннаго удовольствія. И между временемъ непозволеннымъ, ограничу свои отвты только тми случаями, въ которыхъ они покажутся необходимыми для правилъ моей дружбы.
Выдумка употреблять руку Гикмана, для меня такая западня, въ которую я не такъ скоро упаду. Вотъ, моя любезная, уловки твоего скромнаго человка! А какъ ты любишь скромность въ мущинахъ, я буду стараться держать его въ должномъ почтеніи, что бы сохранить ему твое уваженіе. Любезная моя Кларисса намрена сдлать его для меня нужнымъ. Несмотря на твою разборчивость, переписка пойдетъ своимъ чередомъ, я тебя въ томъ увряю, и такъ предложеніе твое въ пользу Гикмана длается безполезнымъ. Сказать ли теб? Мн кажется, что для него довольно чести такъ часто быть упомянуту въ нашихъ письмахъ. Довольно довренности, которую мы будемъ продолжать къ нему, что бы его заставить ходить подымая голову и выставлять драгоцнный перстень, протягивая свою блую руку. Онъ не пропуститъ случая, что бы не уважить свои услуги, въ которыхъ онъ полагаетъ свою славу, и что бы не объяснить свою неусыпность, врность, выдумки для сохраненія нашей тайны, свои извиненія и несогласія съ матушкой, и тысячу другихъ вещей, которыя онъ искусно свяжетъ вмст. Сверьхъ того не будетъ ли онъ имть повода боле прежняго волочиться за прелестною дочерью благосклонной его госпожи Гове?
Но допускать его въ кабинетъ мой между четырехъ глазъ, такъ часто какъ я писать къ теб хочу, чтобъ я только водила его перомъ, какъ между тмъ матушка будетъ полагать, что я начинаю къ нему привязываться не на шутку, и сдлать его обладателемъ не только моихъ чувствованій, но даже моего сердца, когда я къ теб пишу, нтъ, моя любезная, того не будетъ. Естьли бы я вышла за перваго человка въ Англіи, то не сдлала бы ему чести сообщеніемъ моихъ переписокъ. Нтъ, нтъ, для какого нибудь Гикмана довольно величаться званіемъ нашего повреннаго, и видть на надписяхъ имя свое. Не беспокойся о немъ, со всею скромностію, онъ будетъ умть воспользоваться такими титлами.
Ты меня безпрестанно порицаешь въ маломъ великодушіи моемъ къ нему и въ злоупотребленіи моей власти. Но я теб божусь, что мн не льзя иначе поступать. Изъ милости, позволь мн распутать иногда мои крылья и приводить себя въ почтеніе. Теперь мое время, какъ ты видишь, потому, что такія преимущества не будутъ приносить чести, ни ему, ни мн когда я имъ буду его женою. Онъ такъ радъ, когда я довольна бываю, что радость его уменшилась бы, естьли бы я его иногда не огорчала.
Знаешь ли ты, чему бы я была подвергнута, естьли бы не заставляла его дрожать? Онъ бы самъ старался длаться страшнымъ. Все твореніе животныхъ, боле или мене, въ непріязненномъ положеніи между собою. Волкъ скрывающійся бгствомъ отъ льва, чрезъ минуту посл того поглощаетъ ягненка. Я помню, что однажды такъ было мн досадно отъ одной курицы, которая била и клевала безпрестанно другую, (я воображала: вотъ бдной ягненокъ,) что изъ побужденія человчества, я велла нападчику свернуть голову. Чтожъ случилось посл такой казни? Какъ скоро избавилась другая отъ своего гонителя, то сдлалась сама нахальною, и въ свою очередь клевала одну или двухъ курицъ, которыя были ее безсильне. Они стоятъ вс быть удавлеными, сказала я, или лучшебы было мн простить и первую, ибо, повидимому таково есть свойство цлаго рода животныхъ.
Прости моимъ сумозбродствамъ. Когда бы я была съ тобою, то вырвала бы иногда пріятную усмшку изъ твоего важнаго вида, какъ мн уже не разъ случалось. Ахъ! мой другъ, зачмъ ты не согласилась взять меня къ себ въ товарищи? Но ты противишся всмъ моимъ предложеніямъ. Берегись! ты меня разсердишь, а когда я сердита, то не длаю ни къ кому пощады. Мн столько же невозможно оставить свою неуступчивость какъ и перестать быть твоимъ врнымъ другомъ.
КЛАРИССА ГАРЛОВЪ, къ АНН ГОВЕ.
Г. Ловеласъ сего утра сообщилъ мн новое предпріятіе моего брата, которое онъ узналъ отъ своего повреннаго. Я имъ весма довольна, что онъ имъ не уважаетъ, но напротивъ говоритъ съ презрніемъ. Впрочемъ, естьли бы ты мн уже о томъ не упомянула, я бы могла то счесть за новую выдумку, что бы ускорить мой отъздъ, ибо онъ самъ давно желаетъ быть въ Лондон. Онъ мн прочиталъ содержаніе полученнаго письма, которое довольно согласно съ свидтельствомъ двицы Клоидъ, какъ ты ко мн писала. Прибавленіе состоитъ только въ томъ, что предпринимающій такое дерзкое дло, есть Капитанъ корабельный по имени Синглетонъ.
Я видла того человка. Онъ былъ два или три раза въ замк Гарловъ подъ видомъ пріятеля моего брата. Онъ иметъ видъ нахальный, и я думаю, что намреніе такое вышло отъ него, потому что братъ мой, безъ сомннія, говоритъ всему свту про мой безумный поступокъ. Смотря по прежнему его недоброжелательству, онъ не можетъ пропустить такого случая.
Етотъ Синглетонъ живетъ въ Лейт. И такъ, по видимому, они намрены меня отвезти на дачу брата моего, которая не очень далеко отъ сей гавани.
Сличая вс такія обстоятельства, я начинаю опасаться въ самомъ дл ихъ расположеній, которыя сколько ни кажутся презрительными Г. Ловеласу, могутъ причинить пагубныя слдствія.
Видя его откровенность и неустрашимость, я спросила у него, что онъ мн теперь посовтуетъ?
Позвольте мн, сударыня, сказалъ онъ, спросить у васъ о вашихъ собственныхъ мысляхъ? Я потому вамъ длаю такой же вопросъ, что вы желали сердечно меня удалить по прізд въ Лондонъ, и что опасаясь вамъ не угодить, я не знаю, что мн предлагать. Мое мнніе, я ему отвчала, что мн должно скрыться отъ всхъ, исключая только двицы Гове, и что ему должно удалиться отъ меня потому что его полагаютъ необходимо при мн, и что удобне открыть его слды, нежели мои.
Вы конечно не желаете, сказалъ онъ мн, попасть въ руки брата вашего чрезъ такія чрезвычайныя средства васъ угрожающія. Я не намренъ броситься услужливо къ нимъ навстрчу, но естьли они будутъ имть причину думать, что я ихъ убгаю, не удвояться ли ихъ разысканія? И когда возгорится во мн духъ для защищенія вашего, не буду ли я подверженъ такимъ обидамъ, о которыхъ даже мысли не можетъ стерпть честной человкъ?
О Боже! вскричала я, какія пагубныя слдствія нещастія моего, что я вдалась въ обманъ.
Любезнйшая Кларисса! перервалъ онъ съ нжностію, не приводите меня въ отчаяніе такими жестокими выраженіями когда вы сами видите по сему предпріятію, сколько они были наклонны къ первому. Нарушалъ ли я законы общества подобно, какъ братъ вашъ теперь хочетъ, и естьли онъ не изъ суетнаго честолюбія то предпринимаетъ, я ласкаюсь вамъ открыть явно, что ихъ умыслы бесчестне и нахальне моихъ, но сей послдній столь гнуснаго свойства, что онъ мн кажется меньше способнымъ васъ тревожить. Я знаю совершенно вашего брата. Умъ его всегда занятъ Романическими предпріятіями, но голова столь тупа, что она всегда ихъ приводила въ замшательство, качества въ немъ, малое изобртеніе, нершимость, крайнее высокоуміе безъ всякаго дарованія приносить себ пользу, и безъ всякаго искуства причинять другимъ, кром того зла, къ которому они собственнымъ своимъ безуміемъ подаютъ ему поводъ.
Вотъ, Государь мой, прекрасное доказательство! Но вс запальчивые люди весьма походятъ другъ на друга, покрайней мр въ способ ихъ мстительности. Щитаете ли вы себя меньше виновнымъ, хотвши оскорбить все мое смейство, естьли бы мое безуміе не отвлекло васъ отъ сей наглости и не избавило бы моихъ родственниковъ отъ обиды.
Дражайшая Кларисса! Не уже ли вы всегда будете упоминать о безуміи, о наглости или вамъ столько невозможно благопріятно думать о другихъ, сколько о вашихъ родственникахъ чтобъ заслужить вашу къ нимъ преданность и почтеніе? Простите меня, несравненная Кларисса! Естьли бы я не чувствовалъ къ вамъ такой любви, какой ни одна женщина никогда не увидитъ, я могъ бы казаться боле равнодушнымъ къ преимуществамъ столь явно оскорбляющимъ правосудіе. Но позвольте мн спросить у васъ, что вы отъ меня претерпли? Какую причину подалъ я вамъ, что бы такъ сурово и съ такою недоврчивостію со мною поступать? Напротивъ, сколько вы были притснены отъ нихъ? Всеобщее мнніе мн неблагопріятно, но въ чемъ можете вы мн упрекать по вашимъ собственнымъ свденіямъ?
Сей вопросъ привелъ меня въ великое замшательство. Но я ршилась защищать себя.
Время ли, Г. Ловеласъ, теперь ли случай изъясняться вамъ такъ вольно съ молодою двицею, лишенной всякаго покровительства? Вашъ вопросъ весьма страненъ, могу ли вамъ упрекать что нибудь по моимъ свденіямъ. Я вамъ отвчаю, сударь…… и чувствую, что слезы перерываютъ мой голосъ, я хотла вдругъ встать съ мста и уйти.
Онъ ухватилъ меня за руку, заклиналъ меня не оставлять его съ неудовольствіемъ. Онъ мн уважилъ свою страсть, крайную мою свирпость, пристрастіе къ виновникамъ моихъ бдствій, которыхъ мщеніе и новыя насильственныя предпріятія были предмтомъ нашего разбирательства.
Я почти по невол принуждена была слушать.
Вамъ угодно было, любезная Кларисса, спросить мое мнніе. Весьма удобно представить вамъ то, что осталось длать. Не смотря на ваши первыя повелнія, я надюсь, что въ семъ случа вы не примите еще мое мнніе за обиду. Вы видите, что нтъ боле надежды къ примиренію съ вашими родственниками. Чувствуете ли, сударыня, малйшую склонность удостоить вашей руки того нещастнаго, которой не получалъ еще отъ васъ добровольной милости?
Какая мысль, моя любезная! какое уличеніе, или упреки! я не ожидала въ ту минуту ни такихъ вопросовъ, ни такихъ выраженій. Краска вступаетъ въ лице мое, когда я напоминаю мое смятеніе. Вс твои совты мн пришли въ голову. Однакожъ его слова были такъ ршительны, и столь повелительный видъ. Мн казалось, что онъ наслаждался моимъ замшательствомъ. Поистинн, моя любезная, онъ незнаетъ, что такое есть любовь почитательная. Онъ на меня смотрлъ какъ будто бы желалъ проникнуть въ глубину дущи моей.
Чрезъ нсколько минутъ посл, его объясненія были внятне, но какъ ты увидишь, они были почти принужденными.
Мое сердце жестоко колебалось между гнвомъ и стыдомъ, видя себя доведенною до такой крайности человкомъ, который казался повелвать своимъ страстямъ, между тмъ, какъ я не имла надъ ними ни малйшей власти. Наконецъ слезы мои прервали молчаніе, И я хотла уйти съ знаками горчайшаго оскорбленія, какъ онъ вдругъ обхватилъ меня обими руками, правда, что самымъ нжнымъ и почтительнымъ образомъ, и извинялся довольно глупыми выраженіями: что его сердце ни какъ не желаетъ воспользоваться моимъ замшательствомъ отъ наглаго предпріятія моего брата, и что онъ не намренъ боле повторять предложеніе, которое уже было съ самаго начала дурно принято, слдовательно…. остальная рчь его мн показалась только нескладнымъ наборомъ малозначущихъ мыслей и опредленій, чрезъ которыя онъ хотлъ оправдать свою смлость еще не вовсе объясненную.
Я не могу вообразить, чтобы онъ имлъ наглость испытывать меня для извлеченія изъ устъ моихъ признаній не приличныхъ моему полу, но какое бы ни было его намреніе, онъ столь сильно раздражилъ меня, и привелъ сердце мое своею рчью въ такое негодованіе, что я опять начала плакать съ восклицаніями, что я чрезвычайно нещастна: и примтивъ непристойное положеніе мое въ его объятіяхъ, я вырвалась отъ него съ досадою. Но какъ я уже выходила изъ комнаты, онъ меня удержалъ за руку, онъ палъ на колни упрашивая меня остаться еще одну минуту, и самыми ясными выраженіями, предлагалъ супружество, какъ единственное средство для предупрежденія всхъ умысловъ моего брата и для прекращенія моей печали.
Что было мн отвчать? Его предложенія, какъ я сказывала, показались мн исторгнутыми, и боле слдствіемъ его жалости, нежели любви. На что ршиться? Я стояла отворивши ротъ, въ самомъ растроенномъ вид. Я должна была казаться весьма смшною. Онъ насыщался такимъ зрлищемъ, конечно въ ожиданіи отъ меня отвта. Наконецъ устыженная собственнымъ моимъ смущеніемъ, и стараясь скрыть его уверткою, я ему сказала, что онъ долженъ убгать всякія мры….. могущія увеличить тревогу….. которой я не могу избавиться, видя непримиримость моихъ ближнихъ, и опасаясь слдствій покушеній брата моего.
Онъ общалъ управлять себя единственно моею волею, и злодй еще спросилъ меня, прощаю ли я его нижайшее предложеніе? Что мн оставалось длать, кром новыхъ извиненій моему замшательству, когда онъ такъ дурно меня понялъ. Я ему сказала, что возвращепіе Г. Мордена не замедлитъ, что безъ сомннія удобне будетъ его привлечь на мою сторону, когда онъ узнаетъ, что я употребила помощь Г. Ловеласа единственно для избавленія себя отъ Г. Сольмса, и что, слдовательно желала бы я оставить все въ прежнемъ положеніи до прізда моего двоюроднаго брата.
Сколько я ни была огорчена, но мн кажется, моя любезная, что такой отвтъ не походилъ на отказъ. Не правда ли, что другой человкъ на его мст, испыталъ бы скоре убждать кротостію, нежели устрашать вспыльчивостію? Но Г. Ловеласу угодно было такимъ говорить голосомъ, какого бы никакая мало чувствительная женщина не стерпла, и его обидная горячность принуждала меня хранить молчаніе.
,,Что ето значитъ, сударыня? Вскричалъ онъ, и такъ вы ршились открыть, что мн ничего не должно ожидать отъ вашихъ чувствованій, пока останется вамъ малйшая надежда помириться съ родными, цною моего щастія, которое, конечно будетъ первою вашею жертвою?,,
Такія выраженія, любезная Гове, воспалили также во мн кровь. Однако я сохранила нкоторыя мры. ,,Вы видали, сказала я ему, сколько мн была отвратительна вспыльчивость брата моего, и такъ вы весьма ошибаетесь, Г. Ловеласъ, естьли хотите испугать меня своею наглостью, и принудить согласиться на то, что противно вашимъ собственнымъ условіямъ.,,
Онъ будто вошелъ въ самаго себя, и просилъ меня только, что бы позволено было впередъ о длахъ его говорить въ его сторону, и естьли онъ сдлается достойнымъ малйшей милости моей, то надется, что онъ не останется одинъ въ свт, которому бы я отказывалась отдавать справедливость. Я ему сказала: ,,Вы полагаетесь на будущее, и я тоже отъ него ожидаю доказательства о вашихъ достоинствахъ, которыхъ вы сами осуждаете, и которыхъ дйствительно вамъ не достаетъ.,,
Я опять готова была удалиться, онъ заклиналъ меня, выслушать его. Что его ршеніе, избгать осторожно всхъ непріятныхъ случаевъ, и какія бы небыли поступки моего брата, исключая только оскорбленія моей особы, удаляться всхъ насильственныхъ мръ. Но естьли бы случилось тому подобное могу ли я требовать, что бы онъ былъ спокойнымъ зрителемъ, видя меня похищаемую на корабль къ Синглетону, и въ такой плачевной крайности, уже ли не будетъ ему позволено защитить меня?
Защитить меня, Г. Ловеласъ? Я буду отъ того въ крайнемъ нещастіи. Но разв вы думаете, что я не буду въ безопасности въ Лондон Кажется, что, по описаніи дома вдовы, я буду въ немъ свободна и спокойна.
Онъ признается, что по словамъ г. Долемана, положеніе того дома общаетъ мн такое и тайное пребываніе, въ прочемъ, естьли бы мн онъ непонравился, легко можно найти другую квартеру на мой вкусъ. Но какъ я требовала его совта, онъ думаетъ, что лучше всего отписать къ дяд моему Гарловъ, какъ моему попечителю, и ожидать успха моего письма у Госпожи Сорлингсъ, къ которой смло просить его прислать отвтъ. Съ малыми умами, говоритъ онъ, робостію умножаешь ихъ наглость. ,,Содержаніе письма должно быть: требовать правомъ то, что будетъ мн отказано милостію, признаться, что я прибгла къ покровительству его родственницъ, по повелнію которыхъ равно какъ и Милорда М…. онъ былъ употребленъ для моихъ услугъ, но прибавить, что условія я сама налагала и ни чмъ необязалась за милость, которую бы он оказали всякой другой особ моего пола въ подобныхъ обстоятельствахъ.,, Естьли мн не нравится такое средство, онъ сочтетъ за честь, когда я позволю ему сдлать такое требованіе отъ собственнаго его имени, (съ обыкновенными его условіями,) но онъ не сметъ касаться еще сей матеріи, хотя надется, что насильствія моего смейства доведутъ до сего щастливаго ршенія.
Ето кольнуло меня въ самое сердце, и я ему сказала, что онъ самъ предложилъ мн оставить меня по прізд въ Лондонъ, и что я ожидаю исполненія его общанія, что когда узнаютъ мою совершенную независимость, тогда еще будетъ время разсмотрть, что мн должно писать и длать, но что до тхъ поръ, пока онъ будетъ около меня, я не имю ни желанія, ни власти ни на что ршиться.
Онъ мн сказалъ съ задумчивымъ видомъ, что хочетъ быть чистосердеченъ. Намреніе брата моего переменило обстоятельства. Прежде удаленія его отъ меня онъ непремнно долженъ видть, понравится ли мн вдова и квартера ея, когда мой выборъ палъ на нее. Кто можетъ отвчать, что сіи люди не подкуплены братомъ моимъ? Когдажъ увидитъ онъ, что можно положиться будетъ на ихъ честность, то удалится на нсколько дней. Но долженъ признаться, что боле того онъ не можетъ быть въ отсутствіи.
Какъ, сударь, перервала я? Не ужели вы намрены жить въ одномъ со мною дом?
Нтъ, отвчалъ онъ мн, зная мою разборчивость и употребленіе, какое я хочу длать съ его отсутствіемъ, хотя въ Лондонскомъ дом его длаются теперь нкоторые и переправки, онъ можетъ стоять на квартер пріятеля его Белфорда, или жить въ загородномъ дом его Едгваръ, и прізжать каждое утро ко мн, пока будетъ имть причину думать, что братъ мой оставилъ свои гнусныя намренія.
Слдствія такого долгаго разговора состояли въ томъ, что бы хать въ Лондонъ въ слдующій понедльникъ. О! естьли бы минуты отъзда моего были щастливы!
Сколько бы я ни повторяла, моя любезная, все будетъ слабо для изъясненія моей чувствительности къ твоимъ благодяніямъ и къ удивительному великодушію твоему, которое всего источникъ
(Издатель и въ семъ письм отбрасываетъ все, что было однимъ повтореніемъ послдняго. Но нкоторыя подробности сохранены въ разсужденіи замшательства Клариссы, которыя ею были пропущены, говоря о предложеніяхъ ловеласа, что весьма неудивительно.)
Теперь, что скажешь ты, Белфордъ? Видя, какъ твой другъ, подобно бабочк ищущей своея погибели, около огня, едва не ожогъ крылья свооя вольности? Никто не былъ больше моего въ опасности попасть въ собственныя свои сти, видть опрокинутыми вс намренія, вс предпріятія бесполезными, не привезти Клариссу въ Лондонъ и не испытавши дйствительно, что она такое, Ангелъ, или женщина.
Правда, я запуталъ ее безъ всякаго приготовленія такъ, что она не имла времени прикрыть себя скромностію своего пола. Мои выраженія не столько нжныя какъ пылкія, клонились къ упреканію ея прошедшей холодности, и приводили ей въ память хитростно ея собственныя предписанія, потому, что не любовь, а мерскій умыселъ брата ея заставилъ ее отъ части освободить меня отъ нихъ. Я въ жизнь мою никогда не видывалъ прелестнйшаго смятенія. Какая слава послдовала бы за живой кистью, которая бы изобразила такое зрлище, и смшеніе нетерпливости, которая явно оживляла каждую черту выразительнаго и прекраснаго лица! Она кашлянула два или три раза. Сперва показался въ ея взорахъ пріятный безпорядокъ, потомъ нкоторой родъ умиленія происходящій отъ нершимости ея желаній, до тхъ поръ, пока разгнванная красавица, досадуя еще боле на мое любопытство узнать ея отвтъ, не могши выговорить ни слова, пустила ручьи слезъ, и съ торопливостію повернула мн спину, что бы выйти. Но я поспшно за ней послдовалъ, и удержавъ въ моихъ объятіяхъ, сказалъ ей: предмтъ единственный моей нжности! не подумайте, что бы сіе предложеніе, противное первымъ вашимъ законамъ, происходило отъ намренія моего воспользоваться свирпостію вашихъ родителей. Есть ли, не смотря на почтительность моихъ выраженій, они способны были ея огорчить, то впредь мои старанія будутъ….. я пересталъ говорить, какъ будто бы усиліе чувствительности моей перервало мой голосъ. Она хотла изъясниться, но сказала только съ томностію: какъ я…. нещастлива!… слезы ея текли изобильно, и между тмъ, какъ руки мои обнимали прекраснйшій станъ ея, лице ея лежало на одномъ моемъ плеч, и она не примтила, что позволяетъ мн такую вольность.
Для чего нещастна, для чего? моя дражайшая! Благодарность, которую вы должны ожидать отъ сердца чувствительнаго и признательнаго…. тутъ правда мн затворила ротъ, потому, что я не обязанъ благодарностію за такія не добровольныя одолженія.
Но пришедши въ самую себя, и увидя себя въ моихъ объятіяхъ, что ето значитъ, Государь мой? Сказала она съ видомъ негодованія, съ пламеннымъ лицемъ, и глазами пылающими гордостью.
Я уступилъ ея усиліямъ, но въ мою очередь бывъ совершенно побжденъ прелестьми сего невиннаго смятенія, я опять ухватилъ ее за руку, какъ она уходила, и упавъ на колни, я ей сказалъ, безъ всякой умренности, и почти не чувствуя важности словъ моихъ: (естьли бы случился тогда попъ, я былъ пропадшій человкъ:) дражайшая Кларисса! примите клятвы отъ вашего врнаго Ловеласа! ршите, что бы онъ вамъ принадлежалъ навсегда. Симъ средствомъ все заградить можно. Кто осмлится длать умыслы и предпріятія на жену мою? Ихъ безумныя и дерзкія надежды основываются на томъ, что еще не супругъ вашъ. удостойте меня сего имени! прошу о томъ у ногъ вашихъ. Тогда весь свтъ будетъ съ нашей стороны, и вс похвалятъ сіе давно ожидаемое окончаніе.,,
Чортъ ли меня тогда дернулъ? Я столько думалъ объ етомъ глупомъ восхищеніи, какъ летать по воздуху. Ето чудная двка всемогуща надо мной. По такому расчету, не она, но я долженъ буду уступить въ великомъ моемъ опыт.
Слышалъ ли ты когда нибудь, что бы и то не изъ добровольнаго побужденія произносилъ торжественныя клятвы, въ упреки заблаговременнаго приготовленія и самыхъ гордыхъ видовъ? Но ето прекрасное твореніе въ состояніи отвлечь самаго варвара отъ намренія быть ей вреднымъ, и я въ самомъ дл думаю, что былъ бы расположенъ освободить ее отъ всякаго другаго опыта, (нельзя сказать, чтобы по сію пору еще какой былъ,) естьли бы у насъ не было между собою нкоего рода сопротивленія, рожденнаго отъ ея недоверчивости, чтобы узнать, кто изъ двухъ останется побдителемъ. Ты знаешь мое великодушіе, когда мн ни въ чемъ не противятся.
Хорошо, но до чего довело меня сіе слпое стремленіе? Думаешь ли ты, что я былъ пойманъ въ слов? Посл предложенія столь торжественнаго, и даже на колняхъ, какъ теб кажется, Белфордъ?
Ничего не бывало. Моя забавница выпустила меня съ такою же вольностію, какую я самъ желалъ, предпріятіе ея брата, отчаяніе о непримиримости его, страхъ нещастныхъ слдствій, были причины, которымъ ей угодно было приписать такое замшательство, а мое предложеніе и любовь ни малйшаго не имли въ томъ участія. Что скажешь ты? Щитать нашу свадьбу за второе средство! И дать знать мн, хотя другими словами, что ея замшательство происходитъ отъ страха, что мои непріятели не согласятся на предложеніе ея отвергнуть человка, который за нее подвергалъ жизнь свою, да и теперь готовъ предать себя той же опасности!
Я повторилъ еще неотступныя мои прошенія, что бы она сдлала меня щастливымъ, но она отложила до прізда двоюроднаго брата ея Мордена. На него теперь полагаетъ она вс свои надежды.
Я показался яростнымъ, но бесполезно. Она хотла писать, или уже написала второе письмо къ ттк ея Гервей, въ намреніи ожидать отвта.
Однакожъ, любезный другъ, я думаю, что могъ бы уменшить постепенно такія отсрочки, естьли бы я былъ человкъ съ духомъ. Но что длать, когда я столько боюсь ее оскорбить?…. И чортъ самъ не умудрится! Любовникъ столь застнчивой! Принцеса съ такими безпрестанными требованіями. Какъ согласиться намъ безъ помощи какого нибудь услужливаго посредника? Однако Белфордъ, очень рдко случается такая горячая любовь въ одномъ сердц съ такою скромностію. Я увренъ теперь, что истинная любовь довольствуется желаніями, другой не иметъ воли, кром воли своего обожаемаго предмта.
Прелестная моя невинница! она еще сама говорила мн про Лондонъ. Естьли бы паче чаянія умыселъ Синглетона былъ моего изобртенія, я бы не могъ выдумать щастливйшаго средства, для ускоренія ея отъзда, которой, я не могу отгадать, для чего она отложила.
Подъ сей обверткой ты найдешь письмо Осипа Лемана, о которомъ я теб говорилъ въ прошедшій понедльникъ, и мой глубокомысленный отвтъ къ нему. Я не могу стоять противъ тщеславія побуждающаго меня къ сему сообщенію. Безъ сей сильной причины, лучше бы тебя оставить въ мысляхъ, что свирпой рокъ моей красавицы ведетъ съ нею войну и располагаетъ случаями въ мою пользу, хотя они вс суть слдствія моего превосходнаго воображенія.
ОСИПЪ ЛЕМАНЪ, къ ЛОВЕЛАСУ.
(Онъ увдомляетъ Г. Ловеласа о гоненіи, къ которому приготовляются его Господа за похищеніе его барышни Бетертонъ изъ ея смейства, которая умерши въ родахъ, оставила посл себя живаго робенка, и что Ловеласа упрекаютъ въ пренебреженіи сего дитяти. Осипъ, съ обыкновенною своею простотою говоритъ, что его Господа называютъ такой поступокъ бесчестнымъ, однакожъ онъ надется, что это неправда, хотя и разглашаютъ, что Г. Ловеласъ былъ принужденъ оставить государство, что бы укрытся, и что намреніе путешествовать въ чужихъ краяхъ, былъ одинъ только подлогъ. Онъ присоединяетъ, что Г. Сольмсъ желалъ бы такую исторію расказать двиц Кларисс, естли бы она была расположена на его слушать.).
Онъ проситъ Г.Ловеласа признаться ему, не будетъ ли жизнь его въ опасности по сему длу, и бывъ къ нему преданъ, желаетъ, что бы онъ не былъ повшенъ какъ простой человкъ, но что бы ему отрубили голову, и что бы милостиво вспомнилъ о немъ прежде смертнаго осужденія, ибо онъ слышалъ, что все имніе преступниковъ принадлежитъ Королю или правленію.
Примчаетъ, что Капитанъ Синглетонъ иметъ частые переговоры съ его молодымъ Господиномъ и Госпожею, и что Господинъ его сказалъ въ присудствіи Капитана, что кровь его кипитъ отъ мщенія, что въ то самое время Господинъ хвалилъ его Осипа, говоря Капитану про его врность и расторопность. Потомъ предлагаетъ свои услуги Г. Ловеласу для упрежденія нещастныхъ случаевъ, и заслуженія его покровительства, что бы занять постоялой домъ благо медвдя, о которомъ ему говорили съ похвалою. Ето не все, прибавляетъ онъ. Преврасная медвдица, то есть Бетти Барнесъ, ворочается у него въ голов. Онъ надется, что будетъ ее любить боле, нежели угодно Г. Ловеласу, потому что она начинаетъ быть съ нимъ повеселе и слушаетъ его съ удовольствіемъ, когда онъ упоминаетъ про благо медвдя, какъ будто бы она была между ячменемъ и бобами. Проситъ прощенія за такое острое слово, которое у него вырвалось, потому что, сколько онъ ни бденъ, но всегда любилъ шутки.
Признается, что иногда совсть укоряетъ его въ томъ, что онъ сдлалъ, и думаетъ, что безъ исторіевъ, которыя онъ принужденъ былъ расказывать по повелнію Г. Ловеласа въ дом, невозможно, что бы сердце отца и матери были такъ тверды, хотя Г. Жамесъ и двица Арабелла весьма злобны. Но хуже всего кажется ему то, что Господинъ и Госпожа Гарловъ никогда не будетъ въ состояніи распутать дла двицы Клариссы, потому что они полагаютъ такія исторіи вышедшими чрезъ Камердинера Г. Ловеласа. Онъ будетъ весьма остерегаться, что бы не переуврить ихъ въ противномъ, отъ страха, что бы Г. Ловеласъ не убилъ своего камердинера и его, для при писанія потомъ смерти ихъ тмъ, которые съ самаго начала ихъ подкупляли. Между тмъ, онъ очень сомнвается о себ, не бездльникъ ли онъ, хотя никогда не имлъ къ тому склонности.
Онъ надется также, что естьли его любезная и почтенная молодая Госпожа Кларисса попуститъ себя на что нибудь худое, то Г. Ловеласъ припомнитъ себ о колодц благо медвдя, (*) но онъ проситъ Небо, что бы его предохранило отъ великаго дурнаго намренія равно, какъ и отъ дурнаго дла. Какъ онъ не очень старъ, то надется имть время къ покоянію, когда гршитъ по невденію, впрочемъ Г. Ловеласъ человкъ знатный и весьма разумный, слдовательно въ состояніи отвчать во всемъ за такого бднаго человка, какъ покорный и врный его слуга.
(*) Въ большой части мстечекъ Аглинскихъ находится нкоторой родъ колодца, которой служитъ для водопоя, и въ которой, по древнему обычаю, погружаютъ соблазнительныхъ женщинъ.
ЛОВЕЛАСЪ, къ ОСИПУ ЛЕМАНУ.
(Г. Ловеласъ даетъ полную волю въ семъ письм своему воображенію. Начинаетъ изъясненіемъ Осипу приключенія съ двицей Бетертонъ, которая, по его словамъ, ничто иное, какъ втренность молодости. Въ семъ случа не было похищенія. Его путешествіе къ тому не относилось. Онъ любилъ эту молодую особу, и любимъ былъ отъ нея. Она была дочь обогатившагося мщанина, которой имлъ тщеславныя виды къ возвышенію своему, и которой по сей самой причин самъ способствовалъ въ начал его волокитству. Что касается до него, онъ никогда не говорилъ про замужство ни отцу, ни дочери. Правда, что вс ея родные хотли, что бы она соединилась съ ними, для иска судбнаго, и что она отказавшись отъ соучастія въ ихъ злости, получила смерть отъ свирпыхъ ихъ поступковъ. Маленькой сынъ очень пригожъ, и не длаетъ бесчестія отцу. Онъ его видлъ два раза тайно, и безъ свденія ттки ея, которая иметъ о немъ попеченіе, и что намреніе его со временемъ сдлать его состояніе. Все ихъ смейство безъ ума отъ ребенка, хотя имютъ злость проклинать отца его.)
‘Расказываетъ Осипу о правилахъ своихъ въ любви. Избгать всенародныхъ женщинъ, выдавать замужъ старую любовницу, прежде нежели возметъ другую, выводить мать изъ нужды, когда она иметъ суровыхъ родственниковъ, имть великое попеченіе въ родахъ ея, доставлять достаточное состояніе ребенку, смотря по званію матери. И надвать посл нея трауръ, естьли умретъ въ родахъ. Заклинаетъ Осипа найти кого нибудь, кто бы исполнялъ такія должности съ большею честностію. Удивительно ли, говоритъ онъ, что женщииы сколько склонны ко мн?,,
Онъ ничего не опасается отъ сего приключенія ни ше, ни голов своей. ,,Женщина умершая тому полтора года назадъ, не было тяжбы при ея жизни, отказъ призванный не входитъ ни въ какія взысканія, вотъ прекрасныя причины, Осипъ, для уличенія меня въ похищеніи! Я повторяю теб, что ее любилъ. Она была увезена отъ меня ея грубыми родственниками, въ самомъ жару моей страсти….. но довольно говорить о любезной двиц Бетертонъ. Любезной, и подлинно такъ, потому, что смерть длаетъ женщину боле любезною. Пусть небо упокоитъ прахъ ея! тушъ, Осипъ, я плачу дань памяти двицы Бетертонъ самымъ тяжкимъ вздохомъ.,,
Похваляетъ вкусъ Осипа къ острымъ словамъ. ,,Шутки боле приличны бднымъ, нежели стнанія. Все, что происходитъ въ свт не есть ли одна шутка, и не подаетъ ли причины къ насмшк? Кто принимаетъ вещи въ противную сторону, есть человкъ сумасшедшій, не знающій цны жизни. Тотъ, кто осуждаетъ радость въ бдномъ, стоитъ, чтобы никогда ее нечувствовать.,,
Одобряетъ привязанность Осипа къ его молодой и несравненной любовниц. Выхваляетъ свои собственныя къ ней чувствованія и честныя намренія. Слово его, есть священный залогъ, и въ томъ онъ на него самаго ссылается. ,,Ты знаешь, Осипъ, что у меня слдствія превосходятъ общанія. Для чего? что бы показать самымъ яснымъ способомъ, что душа моя не скаредна и безъ прижимки. Человкъ исправный держитъ свое слово, но щедролюбивый переступаетъ его гораздо дале. Такое мое правило.,,
Винитъ Клариссу въ замедленіи свадьбы ихъ, и жалуется на отдаленіе, въ каковомъ она его держитъ, приписывая то двиц Гове, которая ей внушаетъ безпрестанно недоврчивость, и сія самая причина заставляетъ его употреблять Осипа, что бы чрезъ Гарловыхъ дйствовать умомъ Госпожи Гове.
Потомъ, говоря о увдомленіяхъ Осипа про переговоры тайныя Капитана Синглетона съ Жамесомъ Гарловъ, онъ продолжаетъ: ,,Какъ Капитанъ полагается на свидтельство Жамеса которой о теб весьма хорошаго мннія, не можешь ли ты, притворясь, что имешъ ко мн великую ненависть, предложить Синглетону, чтобы онъ способствовалъ Жамесу въ страсти его къ мщенію, и далъ бы ему въ помощь вс свои силы, то есть свой корабль и весь екипажъ, что бы увезти Клариссу и отправить ее въ Лейтъ, гд они оба имютъ вотчины?,,
,,Ты можешъ имъ сказать, что естьли ихъ предпріятіе удастся, ето будетъ способъ привести меня въ отчаяніе, а Клариссу въ послушаніе. Ты можешь также ихъ увдомить, какъ будто по свидтельству моего камердинера, о отдаленіи, въ какомъ она меня содержитъ, въ надежд получить прощеніе отъ отца отказавшись отъ меня, естьли будутъ того требовать, еще сказать имъ, что мой камердинеръ въ одномъ только таится, то есть о мст нашего убжища, но что ты не сомнваешься узнать все отъ него посредствомъ нсколько гвиневъ, и получить точныя свденія о времени, когда я отъ нее удалюсь, что бы они могли имть больше способности въ предпріятіи, прибавить, и все будто отъ камердинера, что мы скоро перемнимъ мсто пребыванія, (что и правда, мой любезный Осипъ,) и что дла мои принуждаютъ меня часто отдалться.,,
Естьли имъ понравится твое предложеніе, ты услужишь Бетти, сказавъ ей ето за тайну. Бетти здлаетъ туже довренность двиц Арабелл которая съ удовольствіемъ перескажетъ дяд своему Антонину, естьли не будетъ предупреждена братомъ. Г. Антонинъ увдомитъ о томъ Госпожу Гове, которая наврное не скроетъ отъ дочери, хотя он и въ ссор. А дочь немедлнно отпишетъ моей любезной Кларисс, и естьли умыселъ не дойдетъ до моихъ ушей сими дорогами, ты мн напишешь о томъ подъ тайною, будто хочешь предупредить нещастныя слдствія, что составляетъ предмтъ твоихъ и моихъ стараній. Тогда я покажу твое письмо Кларисс. Ея довренность умножится и удостоверитъ меня о ея любви, о которой я иногда сомнваюсь. Она поспшно выберетъ другую квартеру. Я буду имть причину остаться при ней подъ видомъ хранителя. Она увидитъ, что нтъ боле надежды къ примиренію. Ты будешь давать Жамесу и Синглетону ложныя извстія, кототорыя я теб доставлять стану, слдовательно нечего опасаться.
Какоежъ будетъ щастливое, и сто разъ щастливое слдствіе? Кларисса сдлается моей женой честнымъ образомъ. Согласіе возвратится къ родственникамъ ея и моимъ. Десять гвиней, на которыя ты всегда можешь полагаться, удвоитъ твое жалованье въ семъ скупомъ смейств, и слава твоего благоразумія и храбрости распространится по цлому свту…. блый медвть также будетъ къ твоимъ услугамъ, и естьли ты когда заблагоразсудишь пріобрсти его въ собственность, пріятели твои не заставятъ тебя беспокоится о деньгахъ. Я бьюсь объ закладъ, что ты ясно видишь въ такихъ подробностяхъ, Бетти умножитъ твой достатокъ, сдлавшись твоей женою, я увренъ, что вы оба съ осторожностію жили, и зберегали для переду, фамилія Гарловыхъ, которой ты служилъ съ такою врностію удаливши отъ нее дурныя слдствія мщенія брата, съ удовольствіемъ доставитъ теб что нибудь къ твоему учрежденію, я прибавлю къ твоей казн боле, нежели ты думаешь. И такъ ты долженъ видть передъ собой только честь, спокойствіе и изобиліе.
Пой отъ радости, Осипъ, пой! земля, которою ты будешь владть, слуги, которые, въ твою очередь, будутъ теб служить, жена, которую ты будешь любить или бранить, когда теб за благо разсудится, Господинъ Осипъ за каждымъ словомъ, получать деньги, чтобъ жить хорошо, вмсто того, что бы свои платить, быть щастливымъ не только въ самомъ себ, но въ другихъ чрезъ примиреніе и успокоеніе двухъ благородныхъ смействъ, не сдлавъ вреда ни одной христіянской душ. О Осипъ, честной мой Осипъ! сколько ты будешь имть завистниковъ! Кто можетъ жить въ свт съ отвращеніемъ съ такими прекрасными видами?
То, что я теперь предлагаю, увнчаетъ твои подвиги. Естьли ты можетъ только довести ихъ до сего предпріятія, хотя они его исполнятъ или нтъ, ты все равномрно будешь соотвтствовать намреніямъ твоего искренняго пріятеля.
КЛАРИССА ГАРЛОВЪ, къ ГОСПОЖ ГЕРВЕЙ.
Милостивая Государыня тетушка!
Не получа отвта на письмо мое писанное отъ 1 сего мсяца, я ласкаюсь, для моего собственнаго утшенія, что оно къ вамъ не дошло, ибо весьма прискорбно было бы для меня мыслить, что моя любезная тетушка Гервей щитаетъ меня недостойною своего вниманія.
Въ сей надежд, не умя лучше изъясниться въ таковыхъ обстоятельствахъ, списала я съ чорнаго первое письмо и беру смлость препроводить его къ вамъ въ одной обвертк съ теперишнимъ, прося васъ униженно, что бы вы имли милость благопріятствовать моимъ предложеніямъ. {Содержаніе сего письма видли подъ Ном. 100.}
Я все еще властна ихъ выполнить, но для меня будетъ огорчительно видть себя принужденною къ такимъ мрамъ, которыя могутъ сдлать примиреніе мое затруднительнымъ.
Когда бы мн позволено было, милостивая Государыня, писать къ вамъ во ожиданіи отвта, то я могу оправдать намренія сего страннаго поступка, хотя въ глазахъ строгихъ судей я не ласкаю себя оправить отъ порока неблагоразумія. Что касается до васъ, я уврена, что вы бы имли ко мн жалость, естьли бы знали все, что я могу сказать въ мое извиненіе, и сколько я щитаю себя нещастною потерявъ уваженіе всхъ моихъ пріятелей.
Я не отчаиваюсь еще въ возвращеніи онаго. Но какое бы ни было осужденіе мое въ замк Гарловъ, любезная тетушка, не откажите мн нсколько строкъ вашего отвта, для увдомленія моего, есть ли надежда получить прощеніе на условіяхъ не столько суровыхъ, какъ прежде мн предписывали, или уже я вовсе оставлена, чего избави Боже!
По крайней мр, любезная тетушка, постарайтесь чтобъ оказали мн справедливость, которую я требовала въ одномъ письм къ сестр моей, въ разсужденіи моего платья и малаго количества моихъ денегъ, чтобъ я не была лишена самыхъ необходимыхъ выгодъ и не принужденабъ была одолжаться тми людьми, которымъ я боле прочихъ не хочу дать надъ собой такого права. Позвольте мн замтить, что когда бы мой поступокъ былъ предумышленной, я бы могла по крайней мр, посредствомъ денегъ и дорогихъ каменьевъ, избгнуть огорченій мною претерпнныхъ, и которыя еще боле умножатся, естьли мое требованіе будетъ отвергнуто.
Ежели вы получите позволеніе принять обьясненія мною предлагаемыя, то я открою вамъ тайны сердца моего, и увдомлю о томъ, что вамъ не извстно.
Когдажъ меня хотятъ мучить, ахъ! скажите имъ, что мученіе мое уже чрезвычайно, однакожъ оно происходитъ отъ собственнаго моего размышленія, а не отъ той особы, отъ которой ожидали многихъ бдъ. Вручитель моего письма иметъ какія то дла, кои должно ему окончить въ одномъ мст недалеко отъ васъ отстоящемъ и вы дайте ему время дождаться вашего отвта и принесть мн его въ субботу по утру, естьли вы меня удостоите такой милости. Сей случай былъ нечаянный. Остаюсь, и проч.
П. П. — Никто не будетъ знать о вашемъ письм, естьли вамъ угодно, что бы то осталось тайной.
АННА ГОВЕ, къ КЛАРИС ГАРЛОВЪ.
Я не знаю какъ толковать поступки твоего втреника, но онъ точно сомнвается, что сердце твое не при-надлежитъ ему: и въ томъ покрайнй мр нахожу я въ немъ великую скромность, потому что ето значитъ тайное признаніе, что онъ того недостоинъ.
Онъ не можетъ терпть слыша твои сожалнія о Египетскомъ Лук, и безпрестанныя укоризны ради твоего побга, и всего того, что ты называеть его пронырствами. Я разсмотрла вс его поступки, сравнила ихъ съ его нравомъ, и нашла, что въ гордости его и мстительности, то есть въ малодушіи, гораздо боле видно довренности и единообразія, нежели мы об воображали. Отъ самой колыбели, потачка употребляемая родными въ разсужденіи одинакаго сына, сдлала его робенкомъ злонравнымъ, прихотливымъ, пронырливымъ, и учителемъ своихъ учителей. Въ большомъ возраст, сдлался онъ повсою, щеголемъ и присяжнымъ волокитою, который не уважаетъ благопристойности, и вообще презираетъ весь нашъ полъ, за погршности нкоторыхъ женщинъ, которые весьма дешево продали ему свою благосклонность. Какъ велъ онъ себя въ твоемъ семейств, имя на тебя подобныя виды? Съ того времени, какъ твой безпутный братъ по случаю сталъ обязанъ ему жизнію, онъ платилъ наглость наглостію и тебя запуталъ въ свои сти, посредствомъ ужаса и хитрости. Какую вжливость ожидать можно отъ человка подобнаго сложенія? —
Такъ, но что длать въ твоемъ положеніи? Мн кажется, что ты бы должна его презирать, ненавидть… естьли можешь… и вырваться отъ него: но куда скрыться?
А особливо теперь, когда братъ твой выдумываетъ странныя умыслы, и хочетъ сдлать участь твою еще нещастнйшею?
Естьли ты не можешь его презирать и ненавидть, естьли не хочешь его оставить, то теб надо убавить не много твоей суровости. Когдажъ и такая перемна не причинитъ скорой свадьбы, я бы прибгла подъ покровительство его родственницъ. Почтеніе, которое онъ повидимому къ теб иметъ, есть уже достаточная ограда твоей чести, хотябъ и выдумали новое какое подозрніе. Ты бы напомнила ему по крайней мр о предложеніи его, доставить теб въ сотоварищи одну изъ двоюродныхъ сестеръ его Монтегю, что бы провождать съ тобою время въ новой Лондонской квартир, до окончанія всхъ твоихъ подозрній.
Но тмъ обьявишь ты, что уже принадлежишь ему. Я въ томъ согласна. Какоежъ остается теб другое теперь убжище? Злоумышленіе брата твоего разв не увряетъ тебя, что нтъ другаго средства?
И такъ, врь мн, моя любезная, что время отказаться отъ тщетной наджды къ примиренію, которая держала тебя по сію пору въ нершимости. Ты мн признаешься, что онъ предложилъ теб о супружеств весьма ясными выраженіями, о которыхъ ты не упоминаешь, и я вижу, что онъ даже изьяснилъ причины понуждающія тебя принять его предложенія. Въ людяхъ его свойства, которые обыкновенно стараются унижать наше самолюбіе, значитъ чрезвычайное великодушіе, когда говорятъ они, что мы должны ихъ любить, хотя того они не стоятъ, за то единственно, что они насъ любятъ.
