Царь въ Кіев.
Царь въ Кіев.
Москва, 31-го августа.
Царь в Киеве, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1885
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова. Славянофильство и западничество (1860-1886)
Статьи изъ ‘Дня’, ‘Москвы’, ‘Москвича’ и ‘Руси’. Томъ второй. Изданіе второе
С.-Петербургъ. Типографія А. С. Суворина. Эртелевъ пер., д. 13. 1891
Въ портфел редакціи не мало присланныхъ изъ Кіева восторженныхъ описаній пребыванія Царской Четы въ этой древней Русской столиц, имются даже и стихи, — не перлы поэзіи, но согртые искреннимъ чувствомъ. Все это доставлено было слишкомъ поздно для 8-го No ‘Руси’, а теперь уже и само по себ представляется запоздалымъ, такъ какъ Русская публика успла уже вполн ознакомиться съ подробностями царственнаго посщенія изъ телеграммъ и корреспонденцій ежедневной печати, а полученныя вслдъ за тмъ Кіевскія газеты явились врными истолкователями впечатлній и ощущеній Кіевскаго населенія. Въ этимъ чувствамъ Кіевлянъ, столь естественнымъ и понятнымъ, присоединяется, разумется, всмъ сердцемъ и вся остальная Русь. Да и кто же изъ Русскихъ не утшался каждый разъ — прочитавъ извстіе, что Государь изволилъ отбыть изъ Петербурга въ Россію, что Держанный Хозяинъ похалъ осматривать Свое великое хозяйство, которое Его ждетъ не дождется! Отрадно становилось при мысли, что вотъ Русскій Царь теперь у себя въ Кіев, — и только объ одномъ оставалось жалть, что вслдствіе разныхъ высшихъ, намъ конечно неизвстныхъ соображеній, это царское пребываніе у себя въ дом, на Руси, продолжилось не долго. Нтъ сомннія, что Кіевъ, не только по своему историческому и религіозному всероссійскому значенію, но и какъ главный городъ Юго-Западной Руси заслуживаетъ особеннаго къ себ вниманія верховной власти. Одно изъ самыхъ могущественныхъ орудій въ укрпленію связи нашихъ окраинъ съ Русскимъ народнымъ и государственнымъ материкомъ — это появленіе на нихъ, отъ времени до времени, Вождя всего Русскаго народа, живаго символа Русскаго народнаго единства, государственнаго величія и силы. Совсмъ вдь не утшительно обстоятъ дла на нашихъ окраинахъ: не то чтобъ послднимъ грозила какая-нибудь серьезная близкая опасность извн, но внутри-то он заполонены множествомъ постороннихъ, враждебныхъ элементовъ, съ которыми не легко бороться коренной Русской стихіи. Нужно поэтому для послдней сильное оживленіе и возбужденіе народнаго духа, и мы вполн присоединяемся къ желанію высказанному ‘Кіевляниномъ’, чтобъ Кіевъ былъ въ самомъ дл возведенъ на степень столицы и резиденціи Русскихъ царей, хотя бы и не постоянной. Какими благотворными послдствіями могло бы это сказаться для нашего Запада и даже всего Юга!.. Но и вся Русь нуждается въ царскихъ посщеніяхъ, и чмъ чаще, долговременне будутъ они, тмъ и благотворне, тмъ скоре упразднится смыслъ народной пословицы, въ которой слышится такое чувство сиротства и такая тоска безнадежности: ‘до Царя далеко!’… Всюду на Руси Царь — Гость всегда желанный, — онъ же и Хозяинъ давно жданный. Какъ Царь у себя дома на Руси — въ Кіев, такъ онъ у себя дома и въ Москв, во Владимір, въ Архангельск…
Но разв Русскій Царь не у себя дома и въ Санктпетербург? Не отрицаемъ, волей-неволей подчиняемся велнію, конечно временному, неумолимаго историческаго рока, переставившаго центръ правленія изъ центра страны на ея оконечность, въ инородческій край. Но такова эта роковая аномалія, что до сихъ поръ плохо мирится съ ней Русское чувство, Русская жизнь, да и весь государственный организмъ… ‘Ну — скажутъ — опять ‘Русь’ затянула старую псню: лора бы перейти къ чему-либо новому, оставивши этотъ праздный вопросъ!’ Да чтобъ перейти въ новому, нужно раздлаться со старымъ, если не фактически, то хоть въ общественномъ сознаніи. А этого еще нтъ. Вдь въ ‘Петербург’ суть всхъ вопросовъ, которыхъ разршенія вы доискиваетесь — и не доищетесь, пока господствуетъ Петербургъ. Петербургъ вдь не городъ только, Петербургъ — принципъ, которому городъ служитъ лишь знаменемъ или воплощеніемъ. Онъ и зачатъ былъ (не какъ портъ, а какъ столица) именно въ дух отрицанія Русской народности, въ дух отчужденія отъ родной земли, что, положимъ, было даже естественно въ первую пору увлеченія западною цивилизаціею, — что можетъ быть было даже и нужно, пожалуй даже и благодтельно, для противодйствія тогдашней національной исключительности Москвы, но теперь по меньшей мр излишне и вредно. Петербургъ, однако, остается и до сихъ поръ вренъ своему ‘славному прошлому’ и продолжаетъ служить, даже порой безсознательно, но тмъ не мене ретиво, тому самому духу, который положенъ въ его основу, т. е. духу отчужденія отъ Русскаго духа… ‘Праздный вопросъ!!’ Чьей жизни біеніе пульса сильне слышится теперь въ Петербург? Русской ли народной, — или же Берлинской, Нмецкой, вообще западно-Европейской? Если послдней, — и конечно послдней, этого отрицать никто не посметъ, — то понятно, къ чему въ конц концовъ должно привести дальнйшее косненіе центральнаго высшаго управленія въ такомъ город!— Да и не здсь ли причина того раздвоенія Россіи на офиціальную, казенную, дланную — и Россію настоящую, народную, историческую съ ея подспудною жизнью, о которомъ мы упоминали въ прошлой стать, какъ о помх для ршенія Славянскаго вопроса?..