Читатели о ‘Русскихъ Вдомостяхъ’
Читатели о ‘Русскихъ Вдомостяхъ’
І.
II.
III.
Н. Іорданскій.
‘Русскія Вдомости’, 1863—1913. Сборникъ статей. М., 1913
Читатели о ‘Русских Ведомостях’, Иорданский Николай Иванович, Год: 1913
Время на прочтение: 21 минут(ы)
‘Когда-то покойный Салтыковъ печаловался о томъ, что не было въ его время ‘читателя друга’. Теперь ‘читатель другъ’ давно народился, а потому да позволено будетъ ему отозваться, разъ къ тому данъ поводъ’,— такъ начинаетъ свое обращеніе къ намъ одинъ изъ нашихъ друзеій-читателей.— ‘Лица, на плечахъ которыхъ лежитъ вся тяжесть веденія газеты, въ тяжелыя минуты пусть вспомнятъ, что тамъ въ глубин Россіи у нихъ есть искренніе друзья, которыя радуются ихъ радостями и печалуются ихъ печалями’. ‘Русскія Вдомости’ — нашъ учитель жизни и другъ, съ которымъ думались завтныя думы и лелялись лучшія мечты, теперь ко дню полувковаго юбилея мы шлемъ ‘нашей газет’ свои симпатіи, воспоминанія и горячія пожеланія’.
И со всхъ сторонъ въ отвтъ на наше обращеніе притекаютъ эти отклики друзей-читателей, въ которыхъ — отзывы, воспоминанія, думы о настоящемъ, мечты о будущемъ, выраженія симпатій и благодарности, дружескіе совты и пожеланія. Этихъ отзывовъ тысячи.
‘Русскія Вдомости’ неустанно проповдуютъ, зовутъ къ свту, будятъ общественную мысль’. ‘Газета въ трудные моменты государственной и общественной жизни указываетъ разумные пути и выходы’. ‘Русскія Вдомости’ стоятъ на служб у всей Россіи. Газета развиваетъ и поддерживаетъ въ читателяхъ серьезное прогрессивное направленіе’. ‘На ‘Русскихъ Вдомостяхъ’ воспитались цлыя поколнія. Каждый, говоря о себ, долженъ сказать, что въ его жизни ‘Русск. Вд.’ сыграли значительную роль’. ‘Русск. Вд.’ наравн съ ‘Отечественными Записками’, ‘Современникомъ’, ‘Русскимъ Богатствомъ’, ‘Встникомъ Европы’ заложили фундаментъ нашего общественнаго міровоззрнія и сыграли существенную роль въ дл развитія политической мысли’. ‘Русскія Вдомости’,— это ‘каедра политической мысли и гражданственности’, ‘вольный университетъ’, русское ‘University exstension’, ‘книга для самообразованія’, ‘энциклопедія политической жизни’. ‘Вт газет отсутствуетъ партійность, національная узость, высоко-человческое ставится выше всего’. ‘Это — одна изъ немногихъ лабораторій благородной и гордой русской творческой мысли, проводникъ честныхъ свободныхъ идей и благороднйшихъ идеаловъ. ‘Это — свободная, безпартійная каедра для правдиваго, талантливаго прогрессивнаго слова’. ‘Русск. Вд.’ всегда были честнымъ и независимымъ органомъ печати, даже по взглядамъ тхъ, кто по раздляетъ мнній газеты’. ‘Помню первый выходъ газеты. Она сразу завоевала симпатію читателей своей серьезностью, правдивостью и врностью освщенія фактовъ и вопросовъ жизни’. ‘Въ темные годы реакціи ‘Русск. Вд.’ служили путеводной звздой, заставляя врить въ лучшее будущее’. ‘Газета стойко во вс времена проводила свои идеи, и огонекъ ихъ не потухалъ среди зловщаго мрака’. ‘Неподкупно, по убжденію она служила политическому и гражданскому развитію родины, и пронесла свои завтныя идеи чрезъ вс годы реакціи’. ‘Русск. Вд.’ воспитали и создали въ русскомъ обществ т гражданскія стремленія, которыя нашли себ потомъ выраженіе въ годы политическаго и общественнаго подъема, въ первыхъ требованіяхъ народнаго представительства’. ‘Дни свободъ, это были дни торжества лучшихъ общественныхъ стремленій, созданныхъ русской прогрессивной печатью’. ‘Въ эти дни, ‘Русскія Вдомости’ сохранили врность своему направленію, служенію началамъ правды, справедливости и законности, и устроенію на этихъ основахъ русской государственной жизни, газета не ушла отъ жизни въ область химеръ и красивыхъ фразъ, и, подвергаясь ударамъ и справа, и слва, не сошла съ своего поста’. ‘При общей растерянности ‘Русскія Вдомости’ съ удивительнымъ хладнокровіемъ, какъ подобаетъ опытному кормчему, освщали событія и указывали врный путь’. ‘Ни въ угоду власть имущимъ, ни въ угоду людямъ, находившимся во власти временныхъ увлеченій переживаемаго момента, газета не сошла съ своего пути’. ‘Ни въ одинъ изъ моментовъ русской жизни газета не измнила серьезности, честности и стойкости своего направленія’. ‘Русскія Вдомости’ всегда имли и имютъ опредленное политическое направленіе, отъ котораго но отступаютъ. Это порождаетъ иногда аберрацію: когда общество лветъ, газета кажется намъ правой, когда общество вступаетъ на путь реакціи, она представляется намъ слишкомъ лвой, но она ни правая, ни лвая, она иметъ свое направленіе, не измняется съ перемнами (въ обществ, не слдуетъ слпо за нимъ, а продолжаетъ сохранять въ своихъ рукахъ руководящую роль’.
Такъ отзываются наши многочисленные читатели-друзья о ‘своей газет’, объ ея значеніи для нихъ, о роли, которую играла газета въ разные моменты русской общественной жизни. У нихъ единство съ газетой во взглядахъ и убжденіяхъ, у нихъ духовная близость и между собой. ‘Когда видишь у кого-либо свою газету, чувствуешь родственную душу’. Разумется, не можетъ быть полнаго совпаденія взглядовъ. Люди слишкомъ различны и по соціальному положенію, и по возрасту, и по темпераменту. Среди читателей есть и свой правый, и свой лвый флангъ. ‘Безпартійность и уваженіе къ чужимъ искреннимъ убжденіямъ со стороны газеты привлекаютъ въ ряды читателей людей различныхъ политическихъ убжденій’. Больше ‘гнва’, больше ‘пыла’, больше ‘темперамента’,— говорятъ одни, поменьше ‘крикливаго задора’,— говорятъ другіе. ‘Да минетъ газету хлесткость, уличный тонъ, флюгерство, погоня за сенсаціей, служеніе улиц, да сохранитъ она свое благородное учительство и служеніе высокимъ идеаламъ, свое негодующее созерцаніе’. ‘Безсиліе прессы въ насъ самихъ, въ переживаемомъ обществомъ затишь, общественномъ засто, въ паденіи нравовъ. Все это создаетъ неблагопріятную атмосферу для нашей печати. Замеръ духъ, и печатное слово падаетъ на каменистую почву’. Ню все, что намъ пришлось выслушать отъ читателей, свидтельствуетъ, что живъ духъ, что онъ растетъ и крпнетъ… Тысячами присылались сообщенія и отъ постоянныхъ нашихъ друзей-читателей, связанныхъ съ газетой долголтними узами, и отъ недавнихъ читателей, передававшихъ и свои мннія, и отзывы разныхъ группъ и круговъ, раздляющихъ воззрнія газеты и расходящихся во взглядахъ съ нею. Разнообразные вопросы затронуты въ нихъ. И разнообразіе вопросовъ, и обиліе присланныхъ сообщеній не даетъ возможности использовать ихъ вс. По необходимости мы ограничиваемся лишь весьма малой долей ихъ, преимущественно лишь тми сообщеніями, въ которыхъ выражается только общее отношеніе къ газет или содержатся воспоминанія, связанныя съ ней. И это — громадный матеріалъ, который трудно использовать съ должной полнотой. Мы и въ немъ пока принуждены ограничиться малымъ. Въ другое время мы вернемся къ нкоторымъ вопросамъ, выдвинутымъ нашими читателями.
‘Русскія Вдомости’ зачастую ‘традиціонная газета’ семьи. Ее читали отцы и дды. ‘Въ нашей семь характерна традиціонная привязанность къ вашей газет: отцомъ она почиталась за лучшую въ современной пресс, такой же почитается и нами’. ‘Съ малыхъ лтъ ‘Русск. Вд.’ пользовались у насъ уваженіемъ и благо-говніемъ. Помнится, что первыя печатныя буквы, которыя я разобралъ въ дтств, скрывшись въ углу подъ столикомъ, были заголовкомъ вашей газеты’. ‘Газета — нашъ другъ. По газет опредлялось развитіе ребенка. Сперва мальчикъ читаетъ отдлъ происшествіи, потомъ телеграммы и отчеты о засданіи Думы Послдній этапъ — передовыя статьи’.
Большинство воспоминаній первое знакомство съ газетой связываютъ съ раннимъ возрастомъ, нердкость гимназической порой. ‘Русск. Вд’. оказали огромное вліяніе на формированіе моихъ взглядовъ. Это была традиціонная газета нашей семьи. Еще до поступленія въ гимназію, я нердкопытался ее читать, по находилъ подходящій для себя матеріалъ только въ отдл военныхъ событій и происшествій. Поздне, лтъ съ 12—13-ти мн понемногу становятся доступными и другіе отдлы газеты, сначала содержащіе фактическій матеріалъ, касающійся политической міровой жизни, а затмъ! и статьи публицистическія. 15-ти лтъ я уже былъ внимательнымъ читателемъ ‘Русск. Вд.’, послушнымъ ученикомъ ихъ. Бывало, сидишь въ гимназіи на урокахъ, помнится, въ четвертомъ или пятомъ класс. То, что доносится до меня, до послдней парты съ каедры учителя, такъ скучно, такъ мала даетъ уму и сердцу, что невольно съ особымъ удовольствіемъ нащупываешь въ карман принесенную изъ дома газету ‘Русск. Вд.’, и, улучивъ удобный моментъ, развертываешь подъ партой ея большіе, шуршащіе я неприспособленные къ классному пользованію листы. И когда въ класс шли объясненія уроковъ, спрашивались паши товарищи, мы съ своимъ сосдомъ по парт, пробгали ‘Русск. Вд.’, изрдка отрываясь при вызов новыхъ учениковъ къ доск или каедр. И лишь опасность проходила мимо насъ, мы снова углублялись въ чтете. Будучи въ 6-мъ и 7-мъ класс, я съ своимъ неразлучнымъ сосдомъ уже любили газету, любили за статьи Іоллоса, въ которыхъ всегда, при описаніи жизни сосдней страны, чувствовали отклики на русскую современность. И когда наступилъ 40-лтній юбилей ‘Русск. Вд.’, мы, группа учениковъ, привтствовали газету какъ читатели, ‘воспитанные на идеяхъ’, проводимыхъ ‘Русск. Вд.’ на своихъ страницахъ’.
‘Въ старшихъ классахъ гимназіи уроковъ не слушалъ, а читалъ черезъ щелку въ парт ‘Русск. Вд.’. Все то, что есть во мн хорошаго, заимствовалъ изъ ‘Русск. Вд.’ и отъ отца. ‘Русск. Вд.’ давали мн ту духовную пищу, которая такъ необходима каждому и которой не даетъ въ Россіи школа. Думаю, что для многихъ моихъ современниковъ, ‘Русск. Вд.’ имли тоже значеніе высшаго наставника и авторитетнаго совтника во всхъ вопросахъ общественной жизни’.
‘Въ начал 90-хъ годовъ въ Нижнемъ-Новгород среди гимназистовъ старшихъ классовъ, семинаристовъ, реалистовъ и гимназистокъ возникъ кружокъ марксистскаго направленія, объединявшій 40—50 человкъ учащейся молодежи, которая собиралась большею частью группами. Вс почти члены кружка въ теченіе трехъ лтъ на артельныхъ началахъ выписывали экземпляръ ‘Русск. Вд.’. Всти изъ провинціи, статьи политико-экономическаго содержанія, корреспонденціи Іоллоса часто служили матеріаломъ, которымъ пользовались во время дебатовъ въ кружк. Газету часто носили въ классъ, гд она прочитывалась иногда всми учениками’. ‘Въ 1902—15904 гг. (во время пребыванія въ гимназіи), я съ двумя товарищами въ складчину выписывалъ ‘Русск. Вд.’ на имя брата-студента, тоже вносившаго свою долю, считая ихъ единственной почтенной газетой, и читали, страшно напрягая вниманіе, такъ какъ пониманіе ея было для насъ трудно. Это не было чтеніемъ газеты въ часы отдыха, а изученіе по газет политической жизни’. ‘Мои воспоминанія относятся къ 1901—1903 гг.,— времени моего гимназическаго обученія. Группа наиболе интеллигентныхъ гимназистовъ образовала кружокъ самообразованія. Читались книги по общественнымъ вопросамъ, изучалась политическая экономія, привлекала наше вниманіе заграничная жизнь, съ которой мы знакомились преимущественно по ‘Русск. Вд.’. Статьи Іоллоса читались запоемъ, переходили изъ рукъ въ руки, передавались въ другіе кружки. Вс событія германской жизни, выборы въ рейхстагъ, живо нами обсуждались. Мы пытались предугадать результаты выборовъ, учесть ихъ общественное значеніе, и съ нетерпніемъ дожидались очереднаго нумера газеты, могущаго разршить наши сомннія. Я помню, какъ среди насъ, гимназистовъ, чтеніе ‘Русск. Вд.’ было уже признакомъ, какъ бы хорошаго тона, высшей культуры. Я окончилъ гимназію, поступилъ въ университетъ, и вотъ вспоминаю одну нашу пирушку. Собралось молодежи человкъ 10. Когда поднялось настроеніе, одинъ изъ насъ предложилъ приступить къ ауто-да-фе. Заключалось оно вотъ въ чемъ: на столъ были положены ‘Русск. Вд.’, а въ миску со спиртомъ были брошены ‘Новое Время’ и ‘Бессарабецъ’, впослдствіи ‘Другъ’ (газета, издававшаяся въ Кишинев Крушеваномъ). Товарищъ произнесъ рчь о значеніи печати, указалъ да ‘Русск. Вд.’, какъ на образецъ чистой, идейной газеты, и на ‘Нов. Вр.’ и ‘Бессарабецъ’, какъ на рептиліи, стремящіяся погубить все честное. Указалъ на роль Буренина изъ ‘Нов. Вр.’, въ жизни Надсона и затмъ зажегъ спиртъ. Въ то время, какъ ‘Нов. Вр.’ и ‘Бессарабецъ’ сгорали, ‘Русск. Вд.’ торжественно разввались въ нашихъ рукахъ. Конечно, этотъ эпизодъ курьезенъ, по все-же онъ безусловно говоритъ о томъ отношеніи, которое существовало къ ‘Русск. Вд.’. Въ глазахъ насъ, молодыхъ студентовъ, ‘Русск. Вд.’ были символомъ идейности, чистоты, прогресса’.
‘Въ 1892—1895 гг. въ (нашей N — ской духовной семинаріи существовалъ кружокъ для самообразованія, интересовавшійся главнымъ образомъ экономическими вопросами. Кружокъ имлъ свою библіотеку. На членскіе взносы кружокъ выписывалъ ежегодно газету ‘Русск. Вд.’. По этой газет тогда формировалось наше политическое мышленіе. Бывало сидишь на урок какого-нибудь ‘обличительнаго богословія’ или ‘ученія о раскол’ и потихоньку, крадучись, изъ-подъ парты съ жадностью поглощаешь корреспонденціи изъ Берлина, подписанныя буквой ‘I’, и въ то же время боишься, шумомъ газеты или -еще чмъ-нибудь привлечь вниманіе учителя’.
‘Въ 80-хъ годахъ читальня при казанскомъ ветеринарномъ институт жила ‘Русскими Вдомостями’. По числу читателей можно было замчать, есть ‘Русск. Вд.’ или нтъ. Очереди ждали и спрашивали передачи у читавшаго. Институтскіе профессора и преподаватели силились въ угоду начальству скрывать отъ слушателей Дарвина и Спенсера. Студенты возражали по популяризаціямъ ‘Русскихъ Вдомостей’, заставляя игнорировавшихъ ихъ заглядывать въ опальную газету’.
‘Я учился въ одной изъ сверныхъ гимназій. Время было глухое. Деляновскій режимъ обезцвтилъ и заболотилъ школьную жизнь русскаго юношества. Единственнымъ утшеніемъ моимъ и моихъ товарищей въ то время было читать ‘Русск. Вд.’. Статьи въ газет будили нашъ умъ, воспитывали наше политическое міросозерцаніе’. ‘Въ послднихъ классахъ гимназіи, въ конц 80-хъ годовъ прошлаго столтія, у насъ (въ провинціальномъ губернскомъ городишк) имлось нсколько кружковъ саморазвитія. Въ этихъ кружкахъ мы впервые познакомились съ ‘Русск. Вд.’, зачитывались нкоторыми статьями, которыя звучали для насъ свободнымъ словомъ среди могильной тишины той эпохи. Могу сказать безъ преувеличенія, что ‘Русск. Вд.’ сыграли огромную роль въ расширеніи нашего кругозора, въ выработк нашего міросозерцанія и тхъ идеаловъ, которые остались для насъ дорогими на всю жизнь’.
‘Я познакомился съ газетой тотчасъ по поступленіи въ университетъ. Землячество (дло было въ г. Кіев), членомъ котораго я былъ, выписывало на средства общей кассы газету для общаго пользованія. Переходя изъ рукъ въ руки, юна къ нкоторымъ попадала съ большими опозданіями, тмъ не мене, она не теряла для насъ своего интереса, потому что мы вовсе но искали въ ней интересовъ текущаго дня. Нкоторыя статьи служили предметомъ общаго обсужденія. Когда газета прочитывалась всми, староста разрзывалъ ее и вырзки сортировалъ и наклеивалъ въ особыя тетради’.
‘Никогда не забуду, какъ у насъ въ техническомъ институт устанавливалось расписаніе ‘дежурства студентовъ по ‘Русск. Вд.’, это значило, что очередной студентъ долженъ былъ несмотря на погоду бжать на Невскій къ пассажу, чтобы купить у газетчика нумеръ газеты, и горе было тому, кто опаздывалъ и возвращался съ пустыми руками’…
Воспоминанія о пор юности, когда пріобртались знанія, развивался характеръ, складывались политическія убжденія, и о той роли, какую въ этотъ періодъ формированія юной души играла русская прогрессивная печать, особенно обильны въ сообщеніяхъ нашихъ читателей. Мы взяли только немногія изъ нихъ. Они исходятъ отъ людей разныхъ поколній, но вс они боле или мене аналогичны.
При всхъ разнообразныхъ переживаніяхъ, на разныхъ поприщахъ въ дальнйшей жизни, около читателя былъ его ‘другъ’, была ‘его газета’. Этотъ ‘другъ’ — его добрый совтникъ. Ни при какихъ обстоятельствахъ онъ не прерываетъ связи съ нимъ. Онъ подвергается за это преслдованіямъ, многообразнымъ ударамъ. Заброшенный въ глухой медвжій уголъ, онъ чувствуетъ связь съ ‘своей газетой’ и сознаніе, что онъ не одинъ, вселяетъ въ него необходимую бодрость. Читатель не только пользуется газетой самъ, но и песетъ ее другимъ. Онъ желаетъ служить тмъ же идеямъ, которыя проповдуетъ ‘его газета’.
‘Въ 80-хъ годахъ въ петербургскомъ университет среди студентовъ были кружки, которые выписывали ‘Русск. Вд.’ для совмстнаго чтенія. Мы передавали газету рабочимъ. Газета очень способствовала ихъ развитію. Въ конц девяностныхъ и начал девятисотыхъ годовъ, живя въ центральныхъ губерніяхъ, я передавать прочитанныя ‘Русск. Вд.’ своимъ пріятелямъ-крестьянамъ, что продолжалось и въ періодъ революціоннаго подъема. Въ годы наступившей темной реакціи особенно чувствовалось благотворное вліяніе ‘Русск. Вдом.’ на читателей, поддерживая въ нихъ бодрость и надежду на лучшее будущее’.
Интересны воспоминанія одного сельскаго учителя. ‘Въ 1904 г., когда началась война съ Японіей, я читалъ ‘Русск. Вд.’. Это было въ глухомъ уголк Новгородской губ. Съ началомъ войны, числ газетъ, получавшихся въ нашей мстности, увеличилось, но ‘Русск. Вд.’ выписывалъ я только одинъ. Скоро это было замчено всми, и даже крестьянами. Въ начал войны, да впрочемъ еще и посл нсколькихъ первыхъ нашихъ пораженій, въ нашей мстности царила увренность въ нашей военной мощи. Настроеніе характеризовалось выраженіями: ‘громъ побды раздавайся’, или ‘шапками забросаемъ’. Но когда крестьяне просили меня прочесть имъ мою газету и я читалъ, то они не находили въ неій того, чего желали. Газета разочаровала ихъ. Она трезво и спокойно разрушала возможность закидать врага шапками и рисовала этого врага (опаснымъ, сильнымъ и умлымъ. Вотъ въ это-то время крестьяне и замтили, что я только одинъ получаю какую-то странную газету, въ которой о войн пишется совершенно въ разрзъ съ ихъ увренностью и желаніями. Ни у кого больше они такой газеты не видли. Скоро обнаружилось ихъ враждебное отношеніе какъ ко мн, такъ и къ газет, потому что она разъясняла положеніе на войн вопреки ихъ настроенію. Стали говорить: ‘учителева газета’, а затмъ пошли слухи, что это ‘японская газета’. Враждебность ко мн стала возрастать.
Однажды большая толпа крестьянъ-косцовъ окружила меня въ пол, когда я несъ съ почты ‘Русск. Вд.’. Толпа была настроена очень недружелюбно.
— Ты, говорятъ, японскія газеты получаешь?— спросили меня.
— Нтъ,— отвчаю.
— А покажи?
Я показываю заголовокъ ‘Русск. Вд.’ и особенно указываю на слово ‘Русскія’ и ‘Москва’ надъ передовой статьей. ‘Видите изъ Москвы, а Москва вдь русскій городъ’.
Толпа немного успокоилась.
— А отчего же въ твоей газет все пишутъ, что японцы бьютъ нашихъ?
— А оттого, что это — правда. Это — не любо, но правда.
Я объяснилъ толп положеніе длъ на войн съ точки зрнія ‘Русск. Вд.’, подтверждалъ это телеграммами изъ другихъ газетъ и совершенно успокоилъ толпу.
Во вторую половину войны настроеніе крестьянъ къ ‘Русск. Вд.’ круто измнилось. ‘Вотъ это правильная газета’,— говорили они. Или, ‘только учителева газета правду пишетъ’. Посл уже говорили, ‘эта газета за насъ, мужиковъ, стоитъ’ и т. д. Со второй половины войны крестьяне уже очень охотно слушали чтеніе газеты. Обыкновенно окружали меня и настойчиво просили имъ почитать. Когда я ихъ отсылалъ слушать другія газеты, они возражали: ‘Твоя газета очень хорошая, правильно пишетъ’. Тутъ уже при извстіяхъ о пораженіяхъ, нкоторые грустили я вшали головы, осуждали командующихъ, непорядки, но вражды уже не выражали’.
‘Каждое лто я прізжалъ къ себ въ деревню (Черниговск. губ.) и давалъ читать ‘Русскія Вдомости’ крестьянамъ. Къ вечеру нумеръ молу’ чалъ обыкновенно въ вид грязной тряпицы. Урядникъ сталъ отбирать газету отъ крестьянъ. Тогда крестьяне придумали уловку: они брали губернаторскую газету ‘Черниговское Слово’ и въ него вкладывали нумеръ ‘Русск. Вд.’, въ случа прихода урядника, и тогда свободно ужо при немъ читали газету’.
‘Рядовые земледльцы-крестьяне,— пишетъ намъ одинъ крестьянинъ,— не выписываютъ дорогихъ ‘интеллигентныхъ’ газетъ и еще черезъ полвка примутъ участіе въ анкет. Я газеты читаю потому, что не плету лапти, Я. больше другихъ земли имю, самъ ‘хозяинъ’. Грамотная мужицкая Русь пока еще находится во власти домохозяевъ-стариковъ, которые газеты признаютъ ни къ чему: ‘Подати не уплочены, а онъ съ газетами возится’,— говорятъ старики. Но если газета попадаетъ въ деревню, то прочитывается крестьянами (несмотря на непонятность языка и непопулярность изложенія). Такъ, въ нкоторыхъ деревенскихъ читальняхъ (при школахъ) выписывались ‘Русск. Вд.’ (теперь это запрещено), на нихъ всегда было много охотниковъ’.
Не только въ деревц среди крестьянъ, чтеніе газетъ преслдуется и въ городахъ. Народные учителя, земскіе служащіе, чиновники, даже священники подвергаются преслдованіямъ за чтеніе прогрессивныхъ газетъ.
‘Начальство не совтуетъ читать ‘Русск. Вд.’, служащіе на казенной служб и читающіе подобныя газеты не могутъ разсчитывать на полученіе по служб наградъ’.
‘Помню инспектора народныхъ училищъ, который оберегалъ меня отъ ‘Русск. Вд.’, говоря, что эта газета и соціалистическая, и космополитическая, и нигилистическая, и т. д. Помню слдователя, читавшаго ‘Русск. Вд.’, но начальство перевело его за непокорность изъ большаго города въ уздный городишко’.
‘До 1905 года,— пишетъ намъ учитель средней школы,— выписка и чтеніе ‘Русск. Вд.’ въ глазахъ учебнаго начальства обозначало, ‘нчто нежелательное’ и ставилось иногда на видъ, такъ что бывало и|когда удобне выписывать на квартиру, чмъ на учебное заведеніе. Съ 1905 г. стало въ этомъ отношеніи лучше, ведется просто молчаливый ученъ читаемыхъ газетъ. На средства учебныхъ заведеній выписываются газеты и журналы для общаго пользованія. Ни въ одномъ изъ учебныхъ заведеній, въ которомъ мн приходилось преподавать, ни разу педагогическому совту не удавалось провести выписку ‘Русск. Вд.’, такъ же, какъ и ‘Русскаго Богатства’, ‘Образованія’, ‘жизни’, ‘Соврем. Слова’, ‘Рчи’, Попечители округа не утверждали повтановледій совта, мотивируя тмъ, что на государственныя средства нельзя-де выписывать газеты и журналы, преслдующіе противоправительственныя цли’.
‘Въ одной уздной земской управ выписывали ‘Русск. Вд.’. Предсдатель управы, если не совсмъ изъ зубровъ, то все-же правый, не желая чтобы земскіе служащіе пользовались такой прогрессивной газетой взялъ со себ, а имъ далъ ‘Нов. Вр.’, которое выписывалъ для себя лично. И что же? Чтеніе ‘Русск. Вд.’ настолько повліяло на него, что онъ самъ, вроятно, того не замчая, усвоилъ себ совсмъ иныя понятія, чмъ т, которыми руководствовался до чтенія ‘Русск. Вд.’ и ‘истинно-русскіе’ помщики уже говорятъ о немъ, какъ о ненадежномъ человк’.
‘Начальство не любить ‘Русск. Вд.’,— пишетъ намъ одинъ священникъ,— Подписчикамъ этой газеты, во избжаніе опалы, приходится хитрить. Одинъ знакомый мн протоіерей выписываетъ ‘Русск. Вд.’ на чужее имя. Одному священнику нашего узда, избранному на създ крупныхъ землевладльцевъ, предписано было телеграммой уклониться отъ баллотировки въ выборщики только лишь потому, что онъ выписывалъ ‘Русск. Вд.’. Отъ губернатора было предписаніе не пересылать этой газеты черезъ волостныя правленія’.
‘Я былъ раньше учителемъ въ земской школ и предводитель дворянства не совтовалъ выписывать газету,— ‘ее издаютъ кучка профессоровъ и они только пишутъ, а на дл-то выходитъ совсмъ другое. Газета считалась либеральной и на меня смотрли косо’.
‘Русск. Вд.’ выписывались,— пишетъ одинъ офицеръ, въ томъ полку, гд я служилъ въ библіотек офицерскаго собранія. Это было въ 70-хъ и 80-хъ годахъ. Потомъ Начальство не оказало къ ней своего сочувствія, такъ какъ сочло ее вредной для офицеровъ. Въ конц 80-хъ годовъ штатскіе вопросы въ войскахъ начали изгоняться, а посему и газеты съ партикулярной тенденціей изъ библіотеки была изгнаны, въ томъ числ и ‘Русск. Вд.’. Нашъ офицерскій кружокъ сталъ газету самостоятельно выписывать и читать’. ‘Въ 1906 г. въ одномъ изъ уздныхъ городовъ Прнуральскаго края былъ устроенъ въ мстномъ общественномъ собраніи вечеръ. Между прочими украшеніями залы на одной стн прибили въ розовыхъ рамахъ NoNo газеты ‘Русск. Вд.’, ‘Сынъ Отеч.’ и ‘Наши Дни’, а въ черныхъ рамкахъ ‘Новое Время’, ‘Русское Знамя’ и ‘Вче’. Изъ розовой же бумаги на стнахъ прибили иниціалы учрежденія, давшаго помщеніе, именно, ‘соединенное собраніе’, — дв буквы ‘С.С.’. Одинъ изъ мстныхъ патріотовъ донесъ начальству, что происходитъ демонстрація, дв буквы ‘С.С.’, означаютъ де ‘собраніе соціалистовъ’, восхваленіе революціонной печати и посрамленіе патріотической. Въ результат,— клубъ былъ закрытъ, дежурнаго старшину, педагога, перевели въ другой городъ, привлекали устроителей вечера къ отвтственности, по мировой судья оправдалъ всхъ, такъ какъ не нашелъ въ бумажныхъ украшеніяхъ никакой крамолы’.
‘Въ 80-хъ гг. я былъ начальникъ станціи Рязанско-уральской дор. Въ этой мстности въ т времена было много помщиковъ, длившихся ца два лагеря, — прогрессистовъ и крпостниковъ. Представителемъ послднихъ былъ уздный предводитель-дворянства. Часто въ зимнее время, въ ожиданіи позда, собирались на станцію немало помщиковъ и начинались разговоры о текущихъ вопросахъ. Нужно было видть ту ненависть, съ которой крпостники относились къ прогрессивной газет, которая все больше и больше завоевывала симпатіи общества. Мн вспоминается мое столкновеніе съ кн. У., когда онъ съ губернаторомъ З. пріхалъ на станцію и занялъ дамскую комнату. Я предложилъ имъ очистить комнату для дамъ. Кн. У. взбшенный такою ‘дерзостью’, далъ телеграмму предсдателю правленія и въ конц прибавилъ такую фразу: ‘Какой онъ можетъ быть дльный начальникъ станціи, если онъ больше занятъ чтеніемъ ‘Русск. Вд.’ и ‘Отеч. Записокъ’, чмъ своими обязанностями’.
И это по только въ ‘доброе старое время’, происходитъ то же и теперь: ‘Въ прошломъ году въ Нижегородской губ. были уволены изъ земской больницы дв фельдшерицы за то, что получали ‘Русск. Вд.’, а за ними ушла и женщина врачъ, устроившая эту больницу, такъ какъ сочла, что не можетъ остаться тамъ при такихъ условіяхъ’. Эти извлеченія можно было бы значительно увеличить, но приведенныхъ отрывковъ достаточно, чтобы видть, какъ относилась власть къ органамъ прогрессивной печати. Эти органы особенно были непріятны для власти: они выдвигали умренныя требованія, справедливость которыхъ для всхъ была вполн очевидна. ‘Намъ не страшны,— говорилъ когда-то Плеве,— крайнія требованія лвыхъ: съ ними мы справимся, намъ опасны умренныя требованія, въ которыхъ нельзя отказать безъ нарушенія элементарной справедливости, а они, нарастая, выбьютъ въ конц-концовъ насъ изъ нашей позиціи’.
‘Въ 1904 году я имлъ бесду съ однимъ высокопоставленнымъ лицомъ о печати въ Россіи,— пишетъ намъ одинъ читатель. Лицо это, между прочимъ, высказало, что единственная газета, которая подготовила Освободительное движеніе въ Россіи,— это ‘Русск. Вд.’, которыя постоянно будили правосознаніе въ русскомъ обществ. Крайне корректныя по форм ‘Русск. Вд.’ однако сдлали больше, чмъ какой-нибудь Другой революціонный органъ’.
Такъ мыслила центральная власть. Съ прогрессивной печатью велась упорная и продолжительная борьба, которая ведется и понын. Отголоски ея нашли мсто въ воспоминаніяхъ нашихъ читателей. Вотъ еще нсколько взятыхъ изъ массы присланныхъ сообщеній.
‘Одинъ инспекторъ народныхъ училищъ Е. губ. объзжалъ школы своего района, увидвъ у одного народнаго учителя ‘Русск. Вд.’, онъ счелъ обязаннымъ, какъ онъ высказался, предупредить, перестать читать эту ‘зловредную, разрушающую государство и церковь’ газету либераловъ. ‘Въ противномъ случа я принужденъ буду…’ И учитель сталъ читать газету тайкомъ не у себя въ школ, а у знакомыхъ, чтобы остаться на мст. Одинъ становой въ Сибири сдлалъ такое признаніе:
‘Сначала я думалъ, что ‘Русск. Вд.’, что-либо этакое, тихое, безобидное. А какъ заглянулъ въ нихъ:— Господи!!!— да тутъ вся Европа и конституція вплоть до ‘Долой самодержавіе!’. Только все это понаписанію съ заковыркой, вприпрятку. И съ тхъ поръ — баста! Какъ ежели кто читаетъ ‘Русск. Вд.’,— значитъ, я его, ужъ знаю, что это за ‘гражданинъ’.
‘Въ 80-хъ годахъ ютъ мстной администраціи и лицъ судейскаго кружка часто приходилось слышать отзывы о ‘Русск. Вд.’, какъ о газет не только прогрессивной, но даже антиправительственнаго направленія. Какъ курьезъ припоминаю одинъ случай. Въ 1879 г. во время Производства у меня жандармскаго обыска, товарищъ прокурора самарскаго окружнаго суда, увидавъ на этажерк кучу NoNo ‘Русск. Вд.’, спросилъ: ‘Это вы выписываете ‘Русск. Вд.’?’ — ‘Да, я’.— ‘Ага!’ Производившій обыскъ жандармскій офицеръ спросилъ: ‘Вдь это, кажется, газета довольно благонамренная?’ — ‘Конечно,— отвтилъ товарищъ прокурора,— благонамренная, но только обратили ли вы вниманіе, что гд!бы мы ни производили цъ вами обыскъ, непремнно находили ‘Русск. Вд.’. Это, батюшка, тихій омутъ, гд черти-то и водятся’. ‘Въ начал 90-хъ годовъ, прочитывая нелегальныя изданія, я длалъ изъ нихъ выписки, особенно много было выписокъ изъ ‘манифеста коммунистской партіи’. Подъ выписками я ставилъ иниціалы ‘Русск. Вд.’, въ цляхъ отвлеченія вниманія ютъ ихъ содержанія. Въ 1896 г., во время моего ареста въ Нижнемъ-Новгород, книжка съ выписками попала въ руки жандармовъ и была предъявлена мн при допрос жандармскимъ полковникомъ К. При этомъ присутствовалъ тов. прокурора,1. и прокуроръ, потомъ занимавшій высокій постъ. Кто-то изъ первыхъ двухъ прочитываетъ выдержку и спрашиваетъ, ‘Откуда это?’ Отвчаю: ‘Какъ видите, изъ ‘Русск. Вд.’. Переглядываются, по вижу, что поврили. Поврили люди, на обязанности коихъ лежитъ основательное знакомство съ преслдуемой литературой. Хорошо же разбираются эти люди въ крайнихъ и умренныхъ направленіяхъ политической мысли! Характерна и слдующая реплика тов. прокурора Л.: ‘Почему я читаю ‘Русск. Вд.’, а почему ихъ не читать?’ ‘Да вдь он уже имютъ два предостереженія, по даромъ же они сдланы?’
Много въ воспоминаніяхъ, присланныхъ читателями, эпизодическаго матеріала, связаннаго съ личной жизнью читателей. Не мало сообщеній посвящено воспоминаніямъ, какое значеніе имла газета въ тюрьм и ссылк. ‘И тогда и посл были печатные листы, боле дорогіе намъ, кровно съ нами связанные. Съ большимъ трудомъ доходили они до насъ со своей правдой, ставшей нашей правдой, но ‘Русск. Вд.’ всегда будутъ вспоминаться, какъ органъ, хоть и не нашъ, но много въ насъ вложившій. И не только годы начала моего развитія связаны теплымъ воспоминаніемъ съ ‘Русск. Вд.’, Еще боле близкими сдлались листы газеты въ дни неволи. И въ полицейскихъ домахъ, и въ одиночномъ заключеніи, и въ крпости, сквозь нсколько моихъ арестовъ и сидній, проходитъ это отношеніе къ газет. Радостно сообщали намъ товарищи, что есть ‘Zeitung’ (выраженіе избранное для цлей конспиративныхъ), но еще радостне было, когда это были ‘Русск. Вд.’, и тогда уже сообщалось не просто ‘Zeilung’, а кричали: ‘Есть Вдомости’. И когда попадалъ, наконецъ, желанный No, (помятый, мстами изорванный, испещренный замтками тюремныхъ читателей, то прочитывался съ такимъ наслажденіемъ, о которомъ человкъ, не бывавшій въ подобныхъ условіяхъ, не можетъ имть и приблизительнаго представленія’.
Обильны воспоминанія, связанныя съ событіями въ жизни газеты. Есть среди нихъ воспоминанія о далекой пор, первыхъ выпускахъ ‘Русск. Вд.’ небольшого формата, печатавшихся на сренькой бумаг и называвшихся въ публик ‘сренькими’. Вспоминается и многое другое. Отказъ ютъ выпуска ‘Русск. Вд.’ въ день 19-го февраля 1886 г. (двадцатинятилтній юбилей оевоібожденія крестьянъ), когда было запрещено редакціи говорить объ этомъ знаменательномъ событіи, цензурныя (преслдованія, предостереженія, пріостановки, нападки правой печати (‘Московскихъ Вдомостей’) съ призывомъ къ ‘исповданію вры’ и требованіемъ ‘вторичной присяги’,— все это вспоминается читателями. Читатели раздляли чувства негодованія и возмущенія. Удары наносились не только редакціи, но и широкимъ слоямъ читателей. ‘Всми чувствовалось, что враждебная сила обрушивалась на живую и притомъ огромную общественную организацію, на газету и ея читателей’.
Читатели вспоминаютъ, какое огромное общественное значеніе имли отдльныя статьи, въ разное время помщавшіяся въ ‘Русск. Вд.’: по крестьянскому вопросу (А. И. Чупрова, А. С. Посникова и др.), по финансовымъ и экономическимъ вопросамъ (А. И. Чупрова, М. Я. Герценштейна и др.), по земскимъ вопросамъ (Скалена и др.), по вопросамъ суда и судопроизводства. (Джаншіева), ‘Письма изъ Берлина’ Г. Б. Голлоса и пр. Эти статьи являлись руководящими, создавали направленія и теченія общественной мысли. Кампаніи въ пользу голодающихъ въ ‘голодные годы’, выпускъ сборника, притокъ пожертвованій черезъ редакцію, понесенныя кары за статьи о голод, ‘будоражившія сонную провинцію’, а по терминологіи цензурнаго вдомства ‘возбуждавшія ложную тревогу’ — имъ также отведено видное мсто въ воспоминаніяхъ.
За пятьдесятъ лтъ много пережито перемнъ русскимъ обществомъ. Мнялся темпъ политической жизни, мнялись общественныя настроенія! Періоды общественнаго подъема смнялись періодами реакціи. Сообщенія читателей касаются разныхъ періодовъ русской жизни. Подробне они останавливаются на послднемъ пережитомъ общественномъ движеніи.
Нсколько особо стоятъ воспоминанія, связанныя съ русско-японской войной. Авторы сообщеній не могли обойти молчаніемъ этого крупнаго событія въ русской жизни. Печать по оставалась безучастной и реагировала на это событіе. Читатели оцниваютъ роль русской прогрессивной печати въ этотъ (знаменательный моментъ. Воспоминанія содержатъ нсколько не безынтересныхъ штриховъ. Вотъ отрывки изъ этихъ сообщеній:
‘Во время японской войны до битвы подъ Ялу, а въ особенности до Ларина, многіе слои русскаго общества были объяты шовинизмомъ, читали и: восхищались статьями въ такъ называемой желтой пресс, для которой не! важна истина. ‘Русскія Вдомости’, которыя помщали объективныя (военныя обозрнія, не скрывавшія правды, считались чуть ли не крамольной, японофильской газеты. Квасные патріоты не желали даже читать ея. Посл первыхъ пораженій, когда стало выясняться дйствительное положеніе длъ, и пала шумиха, въ консервативныхъ кругахъ и даже въ военныхъ сферахъ стали прислушиваться къ голосу ‘Русскихъ Вдомостей’. Объясненія, какія давались нашимъ неудачамъ, и выводы, какіе изъ этого длались, воспринимались широкими слоями русскаго общества. Все ясне вырисовывалась вина нашей безотвтственной бюрократіи. Неудача войны стала трактоваться какъ крушеніе стараго режима. Передъ всми предстала необходимость обновленія. Конституціонная точка зрнія завоевала себ множество сторонниковъ. Лица, не желавшія раньше даже слышать о мнніяхъ, высказываемыхъ ‘Русскими Вдомостями’, стали говорить о необходимости конституціи. ‘Русскимъ Вдомостямъ’ въ этомъ принадлежитъ выдающаяся роль’.
‘Въ 1905 г. приходилось терпть упреки и угрозы за выписку ‘Русскихъ Вдомостей’. Тогда я жилъ въ деревн Новгородской губ. Шелъ ляоянскій бой. Деревня покупала на станціи другія газеты. Приходили ко мн поврять свднія, вычитанныя въ этихъ газетахъ, и уходили, ругаясь на ‘Русск. Вд.’. Газеты давали совершенно различныя освщенія и предположенія о вроятныхъ результатахъ ляоянскаго боя. Мы ждали, кто окажется правымъ. Получились, наконецъ, свднія о результатахъ боя. Опять пришли крестьяне. Было общее горе, но розни и недоврія уже не было. Авторитетъ ‘Русск. Вд.’ и даже мой благодаря тому, что я выписывалъ такую правдивую газету, сталъ очень высокъ.
1-го сентября) я ухалъ, а 26-го января получилъ отъ крестьянъ телеграмму о выбор меня уполномоченнымъ въ Государственную Думу’.
‘Оторванные ютъ родины, замученные ужасами войны и нелпостями всего окружающаго, мы отдыхали только на газет. На родин началась эпоха ‘доврія’, повяло свжимъ воздухомъ ‘весны’. ‘Русскія Вдомости’ скрашивали наше неприглядное, а въ послднее время, и безсмысленное прозябаніе на поляхъ Маньчжуріи’.
‘Предсказанія газеты вполн сбылись, предостереженія оправдались. ‘Русск. Вд.’ упрекали въ недостатк патріотизма господа, кричавшіе: ‘Ура!’ ‘Наша возьметъ!’ ‘Шапками закидаемъ!’ Я тогда писалъ одному изъ побдоносно растроенныхъ публицистовъ, что его побдоносные крики мене патріотичны, чмъ осторожность ‘Русскихъ Вдомостей’.
Общественному подъему начала ныншняго столтія предшествовали 80-е и 90-е годы,— годы реакціи. Правительство неустанно проводило свои ‘контръ-реформы’, разрушая т государственныя и общественныя начала, которыя были положены въ основу преобразованій ‘эпохи великихъ реформъ’. Вводились исключительныя положенія, усиливались полномочія власти. Всякая общественная самодятельность преслдовалась. Во всякомъ общественномъ движеніи видли опасность. Въ проявленіяхъ общественной самостоятельности видли умаленіе прерогативъ власти. Темныя сумерки окутали русскую жизнь. Въ этотъ періодъ только прогрессивная печать ‘свтила путеводнымъ огонькомъ въ глухую ночь’. Несмотря ни на какія преграды, препоны, и препятствія, русская независимая печать, неустанно преслдуемая, выполняла свое высокое гражданское служеніе, являясь ‘хорошей политической школой’ и ‘проводникомъ идей шобви’, защищая ‘правду истину’ и ‘правду справедливость’, будя общественное сознаніе. Печать вливала бодрость, создавала и воспитывала общественныхъ дятелей.
‘Въ 90-хъ годахъ прошлаго столтія, когда царили мракъ, произволъ и ‘усмотрнія’ власти, когда вс лучшія начинанія прошлаго рушились и, казалось, ни откуда нтъ просвта, русская прогрессивная печать оказала родин величайшую услугу, указывая, что не все потеряно, что есть идеалы и есть люди, осуществляющіе ихъ въ (жизни’. ‘Печать тогда была путеводной звздой, указующей пути и способы борьбы съ окружающимъ мракомъ’. ‘Это былъ свтильникъ, охраняемый бережливой и опытной рукой отъ затушенія. Временами порывы втра готовы были угасить пламя. Т, въ чьихъ рукахъ былъ свтильникъ, прикрывали пламя, свтъ тогда едва брезжилъ, но онъ все-таки бережно проносился среди бурь и непогоды, и (былъ донесенъ до лучшихъ дней’. ‘Въ тяжелыя времена реакціи печать, проповдывавшая начала гуманности, заставляла сердце горть мечтой’. ‘Рисуя Передъ читателемъ картины политическаго правопорядка и парламентскихъ битвъ на свободномъ Запад, газета заставляла стремиться къ водворенію конституціоннаго строя и въ нашей отчизн’.
Въ 900-хъ годахъ ростъ общественныхъ силъ сталь ясно обозначаться. Правительство оставалось на прежнихъ позиціяхъ, упорно стараясь задавить ростки новой жизни. Но общество начало жить иначе. Исчезла нмота русской жизни. Голосъ общества былъ услыщанъ. Была провозглашена Необходимость обновленія. Основой жизни были признаны т начала свободы и справедливости, распространенію и укрпленію которыхъ въ сознаніи русскаго общества способствовала прогрессивная печать. На ея знамени были начертаны великія начала, и какъ ни старались вырвать это знамя и стеречь то, что на немъ было начертано, оно мужественно было пронесено.
Въ начавшемся общественномъ движеніи русской прогрессивной печати принадлежитъ крупная организующая роль. На ряду съ другими органами независимой печати въ этомъ направленіи дйствовали и ‘Русскія Вдомости’.
‘Въ дни ‘русской весны’, когда русское общество съ верховъ и до низовъ проснулось отъ долгой зимней спячки, когда жизнь пробилась сквозь ледяной покровъ и все заволновалось, зашумло дружнымъ весеннимъ шумомъ, стали собираться създы, собранія, митинги, банкеты, ‘Русскія Вдомости’, много способствовавшія пробужденію общества, подготовляли къ грядущему обновленію. Роль, сыгранная ‘Русск. Вд.’ въ этомъ отношеніи, неизмримо громадна. Идя всегда неуклонно въ одномъ направленіи, никогда не сбиваясь съ пути, ‘Русск. Вд.’ постоянно будили сознаніе общества’. ‘Въ эпоху земскихъ създовъ, во время непродолжительной ‘Россійской весны’, газета была руководящимъ органомъ въ общественной жизни’. ‘Осенью 1904 года, въ ‘Русск. Вд.’ раньше, чмъ въ другихъ газетахъ, появилась передовая статья о необходимости представительнаго строя въ Россіи. Статья эта произвела на всхъ глубокое впечатлніе и не должна быть забыта въ исторіи нашей русской общественности’. ‘Наиболе ясная и выполнимая программа принадлежала ‘Русск. Вд.’. Въ защит наиболе выполнимой программы сказалась политическая зрлость и опытность газеты. Эту программу выработали политики, начавшіе оппозиціонную карьеру не ее вчерашняго дня’. ‘Русск. Вд.’ принадлежитъ по праву огромнйшая заслуга въ развитіи общественнаго самосознанія. Я думаю, что такая популярная политическая партія, какъ ка-де, никогда не могла бы сразу принять такіе размры, вызвать большое сочувствіе, если бы не было ‘Русск. Вд.’. ‘Можно также смло утверждать, что наши Представители народа въ первой Государственной Дум были въ большинств послдователями газеты, въ смысл направленія’.
Въ дальнйшемъ, однако, началось политическое разслоеніе. Единство оппозиціонныхъ силъ распалось. Нкоторымъ общественнымъ группамъ стало казаться достижимымъ гораздо большее. Стали примняться и различные методы общественной борьбы. ‘Русскія Вдомости’ но этому пути но пошли, оставшись врными своей прежней программ. Тогда нкоторые изъ былыхъ друзей,— людей инаго политическаго темперамента,— пошли иной дорогой. ‘Русскимъ Вдомостямъ’ бросали упрекъ, что он поправли, измнили своей былой безпартійности, не поддерживали крайнихъ лвыхъ требованій, революціонныхъ выступленій и проч. Говорили, что Нельзя дйствовать только на умъ, освщать и объяснять, нужно зажигать Ненависть страстнымъ бичущимъ словомъ. Отголосокъ этихъ былыхъ расхожденій слышится и теперь въ нкоторыхъ сообщеніяхъ, полученныхъ нами отъ ‘ушедшихъ, по потомъ вернувшихся’.
‘Въ годы революціонной борьбы я ушелъ отъ ‘Русск. Вд.’, какъ и нкоторые другіе, къ печатнымъ органамъ, которые въ то время полне отвчали моимъ общественнымъ запросамъ. Времена измнились, и я вернулся къ ‘Русск. Вд.’. Какъ будетъ въ будущемъ, не знаю. По, что бы то ни было, я всегда сохраню глубокое уваженіе къ ‘Русск. Вд.’, которыя стоятъ выше партійной узости и по своему тону, и по отношенію къ своимъ политическимъ сосдямъ и противникамъ являются безпримрнымъ органомъ въ исторіи русской печати’. ‘Въ ‘Русск. Вд.’ даже ихъ принципіальные противники находили откликъ на то, чмъ билось въ то время сердце и Надъ чмъ работала мысль,— откликъ, неудовлетворяющій вполн въ виду принципіальныхъ расхожденій, но всегда искренній и глубоко продуманный’.
‘Въ 1905—1906 гг., въ эпоху всеобщаго подъема и увлеченія освободительнымъ движеніемъ, я не удовлетворялся отношеніемъ ‘Русск. Вд.’ къ совершавшимся событіямъ и перешелъ къ чтенію другихъ газетъ. Когда наступила эпоха разочарованій, оказалось, что. изъ всхъ почти русскихъ газетъ одн только ‘Русск. Вд.’ сохранили съ достоинствомъ тотъ тонъ, котораго он держались въ освободительные годы, и это возвратило къ нимъ многихъ отпавшихъ читателей’.
Но вотъ что пишутъ по поводу этихъ расхожденій другіе читатели. Въ нихъ горячее оправданіе газеты. Этими выдержками мы и закончимъ Наше изложеніе присланныхъ намъ сообщеній и воспоминаній нашихъ друзей-читателей.
‘Русск. Вд.’ радикальны не кричащими фразами, выходками, а характеромъ защищаемыхъ ими положеній’.
‘Въ бурные годы (1905—1906 г.) ‘Русск. Вд.’ никогда не впадали въ истерику, и статьи этого времени по общественнымъ политическимъ вопросамъ, при всей ихъ живости, яркости и ‘подъем’ настроенія авторовъ всегда оставались трезвыми, были чужды фантастики въ оцнк настроенія и въ учет борющихся силъ, а въ послдующіе годы реакціи ‘Русск. Вд.’ не уклонились вирво’. ‘Значеніе ‘Русск. Вд.’ въ годы общественнаго подъема было сдерживающее. Слишкомъ пылкіе порывы ‘Русскія Вдомости’ старались направить на боле разумную дорогу’. ‘Въ Sturm und Drang Periode 1905 г. ‘Русск. Вд.’ не подались со своего поста ни въ ту, на въ другую сторону. Въ этомъ, мн кажется,— величайшая заслуга газеты’. ‘Оглядываясь назадъ, прихожу къ тому заключенію, что газета поступала правильно, стараясь больше дйствовать на умъ читателя, чмъ на его чувства и воображеніе, которыя, какъ показалъ опытъ послднихъ лтъ, не всегда приводятъ къ цли безъ умряющаго дйствія холоднаго разсудка’. ‘Во время осени 1905 г., среди всеобщей растерянности и хаоса событій и настроеній, ‘Русск. Вд.’ одн сохраняли возможное въ это’ бурное время спокойствіе, остались врны своей программ’. До революціи и посл революціи ‘Русск. Вд.’ остались тмъ же честнымъ, прогрессивнымъ, въ истинномъ смысл либеральнымъ органомъ. Он не увлеклись лвымъ теченіемъ и остались тмъ же неподкупнымъ истинно-либеральнымъ органомъ всей мыслящей Россіи. За-то посл декабрьскаго вооруженнаго возстанія въ 1905 г., когда вс прогрессивныя газеты заговорили совсмъ другимъ языкомъ, одн только ‘Русск. Вд.’ по прежнему призывали власть-побдительницу къ исполненію данныхъ ею конституціонныхъ общавшій и остались врными своему девизу’.
‘Русск. Вд.’ проявили стойкое и честное служеніе однимъ и тмъ же идеаламъ въ теченіе длиннаго ряда лтъ. Газета не уклонялась ни влво, когда это было такъ легко (и, можетъ-быть, такъ соблазнительно, ни вправо, когда это было такъ выгодно и удобно’. ‘Переживаемая теперь реакція, которая, какъ ржавчина, разъдаетъ русскую жизнь, не оставила своихъ слдовъ на ‘Русск. Вд.’. А кого только она не погубила! Благодаря этой выдержанности ‘Русск. Вд.’ пріобрли свои традиціи, ‘которыя явились образцовыми въ русской литератур. Это — корректность, терпимость, серьезность. Благодаря всему этому, между ‘Русск. Вд.’ и читателями образовалась крпкая интимная связь,— единеніе читателя и газеты’. ‘Газета подкупала всегда стойкостью своихъ убжденій. Была ли эпоха мрачной реакціи или вяло весной, загонялась ли общественная жизнь въ подполье, или била живымъ ключомъ,— газета оставалась врна своимъ убжденіямъ, никогда по клоня головы въ сторону сильнаго и торжествующаго. Ея спокойный тонъ въ годину мрака давалъ увренность въ побд свта, а въ дни безграничныхъ надеждъ охлаждалъ неумренный пылъ. Съ газетой можно было не соглашаться, но съ ней считались (по только передовое общество, но и въ консервативныхъ кругахъ. Въ процесс выработки правильныхъ взглядовъ на государственную и общественную жизнь, врнаго пониманія текущей дйствительности, ‘Русск. Вд.’ Дали чрезвычайно много русской интеллигенціи. Газета была истиннымъ воспитателемъ русской общественной мысли,— въ этомъ ея роль и заслуга. Къ концу 50-тилтія своего существованія, газета, по всей справедливости, заслуживаетъ, чтобы пожелать ей не измнять своей роли и въ будущемъ, и воспитать еще много поколній русскихъ гражданъ, а своихъ бывшихъ воспитанниковъ поддерживать и укрплять въ тяжелыя минуты жизненной борьбы’…