‘Русское Богатство’, No 10, 1912
Ч. Ветринский (Bac. Е. Чешихин). Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников, письмах и заметках, Чешихин Василий Евграфович, Год: 1912
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Ч. Втринскій (Bac. Е. Чешихинъ). . М. Достоевскій въ воспоминаніяхъ современниковъ, письмахъ и замткахъ. (Историко-Литературная библіотека изд. Т-ва Сытина, вып. VII). Москва, 1912 г. Стр. LVI+336. Ц. 1 р. 10 коп.
По выход перваго выпуска ‘Историко-Литературной библіотеки’, посвященнаго Гоголю, у насъ была рчь объ общемъ характер и цляхъ этого полезнаго изданія, имющаго въ виду приблизить изучающаго исторію русской литературы XIX вка, къ ея первоисточникамъ. Здсь дано въ извлеченіяхъ все личное, что можетъ объяснить произведеніе писателя или литературной группы: хронологическія даты, біографическіе матеріалы, воспоминанія современниковъ, письма, дневники и т. п. По этому плану составленъ и новый выпускъ ‘Библіотеки’. Въ высшей степени своевременно избранъ предметъ его. Среди нашихъ классиковъ нтъ писателя, боле глубоко-автобіографичнаго, чмъ Достоевскій, и чмъ настоятельне и очевидне необходимость объяснить его творчество изъ его личности, тмъ слабе оказывается знакомство широкаго круга читателей съ вншними фактами жизни Достоевскаго, съ разсказами о немъ его современниковъ, съ его письмами и замтками. Первый томъ перваго посмертнаго изданія, заключающій біографію, письма и замтки изъ записной книжки, не получилъ широкаго распространенія, и вн круга спеціалистовъ мало кому извстенъ. А между тмъ Достоевскій, какъ творческая величина, какъ художникъ-мыслитель ростетъ безостановочно, углубляется смыслъ его созданій, и становится все ощутительне потребность окружить его произведеніе всмъ, что можетъ уяснить личность ихъ творца.
Для своей, столь своевременной работы, г. Втринскій основательно изучилъ и умло использовалъ литературу матеріаловъ, накопившуюся до нашихъ дней. Сборникъ открывается недурной біографіей Достоевскаго и характеристикой основныхъ моментовъ его творчества. Этотъ отдлъ кажется намъ наимене нужнымъ въ книг. Біографія, поскольку она выходитъ за предлы точнаго опредленія фактовъ, здсь не необходима, разъ дана рядомъ съ ней ‘Хронологическая канва’. Какъ и характеристика, съ ней связанная, она субъективна, а въ книг, имющей въ виду прежде всего самодятельность, все должно быть объективно, какъ можетъ быть только сырой матеріалъ. Естественно, что не все въ біографіи безспорно,— такъ, напримръ, едва ли возможно утверждать что ‘нтъ основаній не доврять безусловно показанію Достоевскаго, данному имъ слдственной коммиссіи и свидтельствующему о совершенной умренности его освободительнаго настроенія’. ‘Освободительное настроеніе’, изображаемое въ показаніе, дйствительно, боле чмъ умренно. ‘Да,— писалъ Достоевскій — если желать лучшаго есть либерализмъ, вольнодумство, то въ этомъ смысл, можетъ быть, я вольнодумецъ, въ томъ же смысл, въ которомъ можетъ быть названъ вольнодумцемъ и каждый человкъ, который въ глубин сердца своего чувствуетъ себя въ прав быть гражданиномъ’. Показаніе написано очень умло, очень тонко, въ тон благородной задушевности, оно никого не выдаетъ, никого не подводитъ, но оно, несомннно, не до конца искренно, оно не говоритъ всей правды объ автор и его убжденіяхъ. Это показываютъ, напримръ, воспоминанія А. П. Милюкова, члена дуровскаго кружка, здсь совершенно опредленно говорится, что Достоевскій въ своихъ сужденіяхъ не отличался отъ прочей молодежи, ‘съ одной стороны, возмущаемой зрлищемъ произвола нашей админинистраціи, стсненіемъ науки и литературы, а съ другой — возбужденной грандіозными событіями, какія совершались въ Европ, порождая надежды на лучшую, боле свободную и дятельную жизнь. Въ этомъ отношеніи . М. Достоевскій высказывался съ неменьшей рзкостью и увлеченіемъ, чмъ и другіе члены нашего кружка. Не могу теперь привести съ точностью его рчей, но помню хорошо, что онъ всегда энергически говорилъ противъ мропріятій, способныхъ стснить чмъ-нибудь народъ, и въ особенности возмущали его злоупотребленія, отъ которыхъ страдали низшіе классы и учащаяся молодежь’. Да и С. Д. Яновскій, свидтельствующій о томъ, что ‘заговорщикомъ и бунтаремъ Достоевскій не былъ и не могъ быть’, не отрицаетъ возможности того, что Достоевскій на собраніяхъ у Петрашевекаго говорилъ ‘что-нибудь противное тогдашнему строю государственному’. Самъ Достоевскій сказалъ о себ правду не въ ‘Показаніи’, а позже въ письм къ Тотлебену. Отъ тхъ убжденій, которыя онъ высказалъ въ ‘Показаніи’, онъ могъ бы не отказываться и значительно позже, онъ въ сущности повторилъ ‘Показаніе’, когда много лтъ спустя, отрекаясь отъ названія консерватора, указывалъ, что и ему вдь не по1 душ ликъ міра сего. А между тмъ отъ своихъ воззрній конца сороковыхъ годовъ онъ отказался,— онъ самъ свидтельствуетъ объ этомъ. Въ письм къ Тотлебену (1856 г.) говорится: ‘Я былъ виновенъ, я сознаю это вполн. Я былъ уличенъ въ намреніи (но не боле) дйствовать противъ правительства, я былъ осужденъ законно и справедливо, долгій опытъ, тяжелый и мучительный, протрезвилъ меня и во многомъ перемнилъ мои мысли. Но тогда, тогда я былъ смлъ, врилъ въ теоріи и утопіи… Я поврилъ себ, я не сознавался во всемъ и за это наказанъ былъ строже’. Въ письм изъ Вевэ 1868 г. къ Майкову Достоевскій говоритъ, что ‘предался имъ (правительству) до измны своимъ прежнимъ убжденіямъ’. Здсь онъ, конечно, ближе къ правд, чмъ въ ‘Показаніи’, которому напрасно г. Втринскій предлагаетъ врить безусловно. Едва ли также есть основаніе видть въ ‘Сел Степанчиков’ откликъ Достоевскаго на ожиданіе освобожденія крестьянъ, ‘что можно усмотрть въ изображеніи того утонченнаго издвательства надъ крпостными людьми, какое позволяетъ себ, при самомъ благодушномъ помщик, зазнавшійся его приживальщикъ ома Опискинъ’. Разв возможно считать ому Опискина какимъ-либо, выразителемъ строя?— вдь онъ издвается также безобразно и надъ дворянами, а по существу крестьянамъ у благодушнаго полковника Ростанева живется отлично. ‘Хронологическая канва’ составлена неровно, здсь пропущена, напримръ, смерть маленькой дочери Достоевскаго въ 1866 году, такъ потрясшая его,
Отдлъ ‘Изъ воспоминаній и писемъ современниковъ’ составленъ очень полно, такъ же, какъ и слдующій: ‘Письма Достоевскаго’, здсь, конечно, возможны споры по поводу предпочтенія того или иного письма, но это не такъ существенно: въ общемъ письма, столь захватывающе интересныя и столь мало извстныя, даютъ поучительнйшій комментарій къ художественнымъ произведенія Достоевскаго. Кстати сказать, пора русскимъ читателямъ имть полное собраніе его писемъ, пополненное всмъ, что появилось посл1883 года и не изуродованное множествомъ,многоточій, быть можетъ, имвшихъ смыслъ тридцать лтъ тому назадъ, но теперь не нужныхъ. Кстати объ одномъ многоточіи, плохо истолкованномъ г. Втринскимъ. ‘Да читалъ ли ты его ‘Cinna’?— спрашиваетъ Достоевскій брата, защищая драмы Корнеля:— ‘Предъ этимъ божественнымъ очеркомъ Октавія, предъ которымъ… Карлъ Моръ, Фіеско, Телль, Донъ Карлосъ’. Въ примчаніи г. Втринскій объясняетъ многоточіе: ‘Вроятно, пропущено ‘на колни’, или ‘нужно преклониться’, или ‘ничего равнаго’. На самомъ дл многоточіемъ замнена, очевидно, маленькая непристойность — и г. Втринскій замтилъ бы это, если бы вмсто трехъ поставить пять точекъ, какъ и напечатано въ его первоисточник, изданіи 1883 г., гд число точекъ въ купюрахъ сообразовано съ числомъ пропущенныхъ буквъ. Это особенно иметъ значеніе въ виду ку. пюръ въ ‘знаменитомъ’ письм къ Страхову о ‘смрадной, позорной тупости’ Блинскаго.
Нсколько удивилъ насъ составъ отдла: ‘Выдержки изъ записной книжки’. Разумется, выбранныя г. Втринскимъ выдержки характерны для Достоевскаго, какъ, впрочемъ, характерны и замтки, обойденныя имъ. но какъ же можно было взять подготовительныя замтки къ ‘Дневнику писателя’ и оставить въ сторон наброски къ ‘Бсамъ’,— единственный знакомый намъ фрагментъ подготовительныхъ соображеній Достоевскаго въ его чисто художественной работ. Ввести эти наброски было тмъ необходиме, что вдь Достоевскій цненъ для насъ прежде всего какъ художникъ, къ тому же замтки къ ‘Бсамъ’ затеряны въ дорогомъ изданіи ‘Полнаго собранія’, а появленіе ихъ въ ‘Историко-литературной библіотек’ перенесло бы ихъ въ кругозоръ широкаго круга учащихся читателей. О замткахъ изъ записной книжки, напечатанныхъ въ ‘Новомъ Пути’, г. Втринскій совсмъ не упоминаетъ.
Послдній отдлъ занятъ библіографіей Достоевскаго, здсь вмсто огульной ссылки на сборники В. Зелинскаго были бы умстне точныя указанія на важнйшіе изъ перепечатанныхъ въ этомъ сборник статей. Заслуживала упоминанія также иностранная литература о Достоевскомъ. Скоре, чмъ какой-либо изъ выпусковъ ‘Историко-литературной библіотеки’, потребуетъ переизданія томъ посвященный Достоевскому,— и въ новомъ изданіи не трудно будетъ исправить погршности и проблы, отмченные въ первомъ.