Будущая порода людей, Бульвер-Литтон Эдуард-Джордж, Год: 1871

Переводы
Время на прочтение: 137 минут(ы)
Скачать в PDF

БУДУЩАЯ ПОРОДА ЛЮДЕЙ

РОМАНЪ
ЛОРЕНСА ОЛИФАНТА.
ПСЕВДОНИМЪ ЭДУАРДА БОЛЬВЕРА, ЛОРДА ЛИТОНА.

ИЗДАНІЕ
Е. Н. АХМАТОВОЙ.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
ПЕЧАТАНО ВЪ ТИПОГРАФІИ Е. Н. АХМАТОВОЙ, ДМИТР. ПЕР. Д., No 17.
1875

Глава I.

Я уроженецъ *** въ Американскихъ Соединенныхъ Штатахъ. Мои предки переселились изъ Англіи въ царствованіе Карла II, и мой ддъ отличился въ войн за независимость. Поэтому мои родные пользовались высокимъ общественнымъ положеніемъ по праву происхожденія и, будучи также богаты, считались неспособными для общественной службы. Отецъ мой разъ былъ кандидатомъ въ члены конгреса, но былъ въ прахъ побжденъ своимъ портнымъ. Посл этого онъ мало вмшивался въ политику и больше жилъ въ библіотек. Я былъ старшій изъ трехъ сыновей и посланъ шестнадцати лтъ въ старую отчизну, отчасти для окончанія литературнаго образованія, отчасти для начала коммерческаго образованія въ торговой фирм въ Ливерпул. Отецъ мой умеръ вскор посл того, какъ мн минуло двадцать-одинъ годъ, и оставшись съ хорошимъ состояніемъ, имя наклонность къ путешествіямъ и приключеніямъ, я отказался на время отъ погони за всемогущими долларами и пустился странствовать по свту.
Въ 18— я былъ въ ***, и инженеръ, съ которымъ я познакомился, пригласилъ меня осмотрть копь, въ которой онъ занимался.
Читатель пойметъ прежде, чмъ кончитъ этотъ разсказъ, по какой причин я скрылъ вс примты округа, о которомъ пишу, и можетъ быть поблагодаритъ за то, что я воздержался отъ описанія, которое могло бы позволить его узнать.
Позвольте же мн сказать вкратц, что я сопровождалъ инженера въ копь и такъ сильно былъ очарованъ ея мрачными чудесами, такъ заинтересованъ изслдованіями моего друга, что остался въ окрестностяхъ и ежедневно впродолженіи нсколькихъ недль спускался въ склепы и галереи, вырытые природою и искусствомъ подъ поверхностью земли. Инженеръ былъ убжденъ, что еще боле богатые запасы минеральныхъ сокровищъ, чмъ были открыты до-сихъ-поръ, будутъ найдены въ новой шахт, начатой по его распоряженіямъ. Опустившись въ эту шахту, мы однажды наткнулись на пропасть съ зазубренными и обнаженными боками, словно треснувшую въ какой-нибудь отдаленный періодъ отъ волканическихъ огней. Въ эту пропасть пріятель мой веллъ спустить себя въ вагон, испробовавъ прежде атмосферу, безопаснымъ фонаремъ. Онъ оставался въ пропасти около часа. Вернувшись, онъ былъ очень блденъ и съ тревожнымъ, задумчивымъ выраженіемъ лица, вовсе не похожимъ на его обыкновенное выраженіе, открытое, веселое, безбоязненное.
Онъ сказалъ вкратц, что спускъ показался ему не безопасенъ и что онъ не поведетъ ни къ какимъ результатамъ, бросивъ вс работы въ этой шахт, мы вернулись къ боле знакомымъ частямъ копи.
Весь этотъ день инженеръ казался озабоченъ какой-то неотступной мыслью. Онъ былъ необыкновенно молчаливъ и въ. глазахъ его было испуганное, изумленное выраженіе, какъ въ глазахъ человка, видвшаго привидніе.
Вечеромъ, когда мы сидли одни въ квартир, которую занимали вмст возл копи, я сказалъ моему другу:
— Скажите мн откровенно, что вы видли въ этой пропасти? Я увренъ, что это было что-нибудь страшное и ужасное. Что бы это ни было, оно оставило въ вашей душ какое-то сомнніе. Въ такихъ случаяхъ умъ хорошо, а два лучше. Будьте откровенны со мною.
Инженеръ долго уклонялся отъ моихъ разспросовъ, но пока говорилъ, онъ безсознательно попивалъ водку до такой степени, къ какой не привыкъ, потому что онъ былъ весьма воздержный. человкъ и его сдержанность постепенно уменьшалась. Тотъ, кто хочетъ оставаться сосредоточеннымъ въ самомъ себ, долженъ подражать безсловеснымъ животнымъ и пить только воду. Наконецъ онъ сказалъ:
— Я разскажу вамъ все. Когда вагонъ остановился, я очутился на вершин скалы, а подо мною пропасть, принимая косвенное направленіе, спускалась до значительной глубины, темноту которой мой фонарь не могъ проникнуть. Но, къ моему великому удивленію, сквозь нея кверху струился постоянный, яркій свтъ. Неужели это волканическій огонь? Въ такомъ случа, конечно, я почувствовалъ бы жаръ. Но если въ этомъ было сомнніе, то для нашей общей безопасности чрезвычайно важно было это разъяснить. Я осмотрлъ бока спуска и увидалъ, что могу отважиться спуститься по неправильнымъ выступамъ или закраинамъ, по-крайней-мр, до нкоторой степени. Я вышелъ изъ вагона и ползъ внизъ. По мр того, какъ я приближался къ свту, пропасть длалась шире и наконецъ я увидалъ, къ моему невыразимому удивленію, широкую, ровную дорогу на дн пропасти, освщенную, на сколько могло простираться зрніе, искусственными газовыми фонарями, разставленными въ большихъ промежуткахъ, какъ бы на улиц большого города, и я смутно слышалъ вдали говоръ человческихъ голосовъ. Я знаю, разумется, что въ этомъ округ нтъ другихъ соперничествующихъ рудокоповъ. Чьи же могли быть эти голоса? Чьи руки могли уравнять эту дорогу и разставить эти фонари? Мною начало овладвать суеврное мнніе, свойственное рудокопамъ, что гномы или черти живутъ въ ндрахъ земли. Я задрожалъ при мысли спускаться дале и встртиться съ жителями этой нижней долины. Я не могъ этого сдлать безъ веревокъ, такъ какъ съ того мста, до котораго я достигъ бока скалы пошли круто, гладко и прямо. Я воротился назадъ съ нкоторымъ затрудненіемъ. Теперь я сказалъ вамъ все.
— Хотите спуститься опять?
— Слдовало бы. Но я чувствую, какъ-будто не осмлюсь на это.
— Надежный товарищъ облегчаетъ путь и удвоиваетъ мужество. Я отправлюсь съ вами. Мы возьмемъ съ собою веревки, достаточно длинныя и крпкія… и — извините — вы не должны боле пить сегодня. Наши руки и ноги должны быть завтра тверды и крпки.

Глава II.

Утромъ нервы моего друга окрпли и любопытство волновало его не мене меня, можетъ быть даже и боле, потому что онъ очевидно врилъ своему разсказу, а я значительно сомнвался въ немъ, не то, чтобы онъ умышленно способенъ былъ сказать ложь, но мн казалось, что онъ находился подъ вліяніемъ одной изъ тхъ галлюцинацій, которыя овладваютъ нашей фантазіей или нашими нервами въ уединенныхъ, непривычныхъ мстахъ, въ которыхъ мы придаемъ формы безобразнымъ и звуки нмымъ веществамъ.
Мы выбрали шесть ветерановъ-рудокоповъ наблюдать за нашимъ спускомъ, и въ вагон, въ которомъ могло помститься только по одному, инженеръ спустился первый, когда онъ добрался до закраины, на которой прежде останавливался, вагонъ приподнялся для меня. Я скоро присоединился къ нему. Мы взяли съ собою пукъ крпкихъ веревокъ.
Свтъ поразилъ глаза мои, какъ наканун глаза моего друга. Пустота, въ которую онъ проходилъ, діагонально спускалась, этотъ свтъ казался мн обширнымъ, атмосферическимъ, не похожимъ на огонь, но мягкимъ и серебристымъ, какъ отъ сверной звзды. Выйдя изъ вагона, мы спустились одинъ за однимъ довольно легко, благодаря выступамъ на боку, пока не дошли до того мста, гд мой другъ прежде останавливался и гд выступъ былъ довольно великъ для того, чтобы мы могли стать рядомъ. Съ этого мста пропасть быстро расширялась въ род нижняго конца широкой воронки и я ясно увидалъ долину, дорогу, фонари, описанные моимъ товарищемъ. Онъ не преувеличилъ ничего. Я слышалъ звуки, слышанные имъ — смшанный, непонятный говоръ какъ бы человческихъ голосовъ и глухой топотъ ногъ. Напрягая зрніе, я ясно увидалъ вдали очеркъ какого-то большого зданія. Это не могла быть природная скала, это было слишкомъ симметрично, съ огромными египетскими колоннами, и все это было освщено изнутри. Со мною былъ маленькій карманный телескопъ и съ помощью его я могъ различить возл упомянутаго мною зданія дв фигуры, показавшіяся человческими, хотя я не могъ быть увренъ. Во всякомъ случа это были фигуры живыя, и об исчезли внутри зданія. Мы привязали конецъ веревки, принесенный нами, къ выступу, на которомъ стояли, съ помощью скобокъ и крючковъ, которые взяли съ собою такъ же, какъ и другіе необходимые инструменты.
Мы почти молча исполняли нашу работу. Мы трудились какъ люди боящіеся говорить другъ съ другомъ. Прикрпивъ къ выступу одинъ конецъ веревки, мы спустили другое, къ которому привязали обломокъ скалы, лежавшій внизу на разстояніи пятидесяти футъ. Я былъ моложе и проворне моего товарища, и такъ какъ служилъ въ дтств на корабл, то для меня эти вещи были знакоме чмъ для него. Шепотомъ просилъ я его пустить впередъ, такъ чтобы когда я спущусь на землю, то могъ подержать веревку пока онъ будетъ спускаться. Я благополучно спустился внизъ и тогда началъ спускаться инженеръ. Но едва онъ спустился на десять футъ, какъ, веревка, которую мы считали крпко привязанной, оторвалась, или должно быть скала оказалась вроломною и обрушилась отъ натуги, несчастный свалился внизъ прямо къ моимъ ногамъ, при паденіи его, обломокъ скалы, къ счастью небольшой, отскочилъ въ меня, на время оглушивъ меня. Когда опомнился, я увидалъ моего спутника, безжизненной массой около меня, жизнь совершенно угасла въ немъ. Пока я наклонился надъ его тломъ съ горемъ и ужасомъ, я услыхалъ возл себя странный звукъ, нчто между храпніемъ и шипніемъ, инстинктивно обернувшись къ той сторон, откуда онъ раздавался, я увидалъ, что изъ темной расщелины скалы высунулась огромная и страшная голова съ открытой челюстью и тусклыми, призрачными, алчными глазами — голова чудовищнаго пресмыкающагося, похожаго на крокодила или аллигатора, но гораздо больше всякаго большого существа такого рода, какого мн случалось видть въ моихъ путешествіяхъ. Я вскочилъ, и опрометью бросился бжать по долин. Наконецъ я остановился, устыдившись моего паническаго страха и бгства, и вернулся на то мсто, на которомъ оставилъ тло моего друга. Оно исчезло, безъ сомннія, чудовище уже утащило его въ свою берлогу и сожрало. Веревка и крюкъ вс еще лежали тамъ, гд упали, но это не давало мн возможности воротиться, невозможно было прикрпить ихъ къ верхней скал, а бока скалы были слишкомъ круты и гладки для того, чтобы на нихъ могъ вскарабкаться человкъ. Я былъ одинъ въ этомъ странномъ мір, въ ндрахъ земли.

Глава III.

Медленно и осторожно шелъ я по пустынной и освщенной фонарями дорог къ большому зданію, описанному мною. Сама дорога казалась въ род большаго альпійскаго прохода, окаймленнаго скалистыми горами, звно которыхъ составляла та гора, въ пропасть которой я спустился. Съ лвой стороны лежала большая долина, представившая моимъ изумленнымъ глазамъ несомннные признаки искусства и воздлыванія. Тутъ были поля, покрытыя странной растительностью, какой я не видывалъ на земл, цвтъ былъ не зеленый, а скоре тускло свинцовый или золотистокрасный.
Были озера и ручейки съ искусственно сдланными берегами, въ нкоторыхъ была чистая вода, другая сіяла въ род нефти. По правую мою руку овраги и ущелья раскрывались между скалъ съ проходами, очевидно построенными искусствомъ, и окамленные деревьями, по большей части гигантскаго папоротника съ чрезвычайно разнообразными пушистыми листьями и стеблями похожими на пальмовые. Другіе боле походили на сахарный тростникъ, но были выше и съ большими гроздами цвтовъ, другіе опять имли форму огромныхъ грибовъ съ короткими, толстыми стеблями, поддерживающими широкія вершины, съ которыхъ или возвышались, или опускались длинныя тонкія втви. Вся мстность позади, впереди и около меня, насколько могло простираться зрніе была освщена безчисленными фонарями. Этотъ міръ безъ солнца былъ свтелъ и тепелъ, какъ итальянскій ландшафтъ въ полдень, но воздухъ былъ мене удушливъ, жаръ мягче. Въ мстности, находившейся предо мйою, также были признаки населенія. Я могъ примтить вдали, на берегахъ озера или ручья, на возвышеніяхъ, среди растительности зданія которыя конечно должны были служить жилищемъ людямъ. Я могъ даже различить, хотя очень далеко, фигуры, казавшіяся мн человческими, он двигались среди ландшафта. Когда я остановился присмотрться, я увидалъ въ право скользящую быстро по воздуху маленькую лодочку на парусахъ, похожихъ на крылья. Она скоро скрылась изъ вида, спустившись въ тнистый лсъ. Прямо надо мною неба не было, а только вертепистая кровля. Эта кровля становилась все выше и выше вдали, пока сдлалась непримтна, какъ туманная атмосфера, образовавшаяся подъ нею.
Продолжая мою прогулку, я испугалъ — изъ-за куста, похожаго на большую кучу морскихъ травъ, перемшанныхъ съ кустарникомъ, похожимъ на папоротникъ, и съ растеніями съ широкими листьями такой формы, какъ алоэ или иглистая груша — любопытное животное, величиною и формою похожее на оленя. Но такъ какъ, отпрыгнувъ на нсколько шаговъ, оно обернулось и съ любопытствомъ посмотрло на меня, я примтилъ, что оно вовсе непохоже на породу оленей, распространенныхъ на земл, но тотчасъ напомнило мн гипсовый слпокъ, виднный мною въ какомъ-то музе, породы лосей, существовавшихъ до потопа. Существо это казалось довольно ручнымъ и, посмотрвъ на меня минуты дв, начало щипать странную траву безбоязненно и беззаботно.

Глава IV.

Я скоро подошелъ къ зданію. Да, оно было сдлано руками и высчено частью изъ большой скалы. Я предполагалъ съ перваго взгляда, что оно принадлежало къ самымъ раннимъ формамъ египетской архитектуры. Спереди были громадныя колонны съ капителями, которыя, когда подошелъ ближе, я нашелъ красиве и прихотливе, чмъ дозволяетъ египетская архитектура. Какъ коринскія капители подражаютъ листьямъ оканта, такъ капители этихъ колоннъ подражали листьямъ сосдней съ ними растительности, нкоторые алоэ, нкоторые папоротнику. Изъ зданія вдругъ вышла фигура человческая, человческая: ли была она? Она стояла на широкой дорог и смотрла вокругъ, увидала меня и подошла. Она остановилась въ нсколькихъ шагахъ отъ меня, неописанный ужасъ и трепетъ овладли мною, приковавъ ноги мои къ земл. Фигура эта напомнила мн символическія изображенія генія или демона на этрусскихъ вазахъ или на стнахъ восточныхъ гробницъ — изображенія, заимствующія очертанія у человка, а между тмъ другой породы. Она была высока, но не какъ гиганты, высока какъ самые высокіе люди, но ниже роста гигантовъ.
Она покрыта была боле всего широкими крыльями, сложенными на груди и доходившими до колнъ, остальная одежда ея состояла изъ тюники и штиблетъ какого-то тонкаго: волокнистаго матеріала. На голов было нчто въ род тіары, сіявшей драгоцнными камнями, а въ правой рук она держала тонкую трость изъ блестящаго металла, въ род полированной стали. Но лицо! Это лицо ужаснуло и испугало меня. Это было лицо человка, но типа вовсе не похожаго на извстную намъ породу. Ближе всего подходило оно къ изображенію сфинкса: такъ правильно было оно въ своей спокойной, умственной, таинственой красот. Цвтъ лица былъ особенный, боле похожій на краснокожаго, чмъ на всякій другой видъ нашей породы, а между тмъ не совсмъ такой — боле богатаго и мягкаго оттнка, съ большими черными глазами, глубокими и блестящими, и съ бровями дугой, въ вид полукруга. Лицо было безбородое, но что-то въ его наружности, хотя выраженіе было спокойно и черты прекрасны, возбуждало, тотъ инстинктъ опасности, который возбуждаетъ видъ тигра или зми. Я чувствовалъ, что этотъ человкоподобный образъ одаренъ силами враждебными человку. Когда эта фигура приблизилась ко мн, по мн пробжалъ холодный трепетъ. Я упалъ на колна и закрылъ руками лицо.

Глава V.

Со мной заговорилъ голосъ — очень тихій и очень музыкальный — на язык, изъ котораго я не могъ понять ни слова, но онъ уничтожилъ мои опасенія. Я отнялъ руки отъ лица и посмотрлъ. Незнакомецъ (я едва могу ршиться назвать его человкомъ) смотрлъ на меня глазами, какъ-будто хотвшими прочесть самую глубину моего сердца. Потомъ онъ положилъ свою лвую руку на мой лобъ, а тростью въ правой рук тихо дотронулся до моего плеча. Дйствіе этого двойного прикосновенія было магическое. Вмсто моего прежняго ужаса мною овладло чувство удовольствія и радости, увренности въ самого себя и въ существо, находившееся предо мною. Я всталъ и заговорилъ на моемъ родномъ язык. Онъ слушалъ меня съ очевиднымъ вниманіемъ, но съ легкимъ удивленіемъ на лиц, и покачалъ головой, какъ-бы показывая, что не понимаетъ меня. Потомъ онъ взялъ меня за руку и молча повелъ къ зданію. Входъ былъ отворенъ — или, лучше сказать, двери вовсе не было. Мы вошли въ огромную переднюю, освщенную такимъ же свтомъ, какъ и снаружи, но разливающимъ благовонный запахъ. Полъ былъ изъ широкихъ мозаиковыхъ плитъ, изъ драгоцнныхъ металловъ и отчасти покрытъ ковромъ, похожимъ на цыновку. Тихая музыка какихъ-то невидимымъ инструментовъ какъ-будто естественно принадлежала этому мсту, какъ звукъ журчащей воды принадлежитъ къ скалистому ландшафту, а чириканье птицъ къ вешнимъ рощамъ.
Фигура въ одежд, боле простой чмъ мой проводникъ, но такого же фасона, стояла неподвижно у порога. Проводникъ мои дотронулся до нея два раза своей тростью и привелъ въ быстрое и скользящее движеніе, она тихо задвигалась по полу. Посмотрвъ на нее, я увидалъ, что это не живое существо, а механическій автоматъ. Можетъ быть, прошло минуты дв посл того какъ она исчезла въ отверзтіи безъ дверей, полузакрытое занавсями на другомъ конц передней, когда въ то же самое отверзтіе вошелъ мальчикъ лтъ двнадцати, съ чертами очень похожими на черты моего проводника, такъ что они очевидно казались сыномъ и отцомъ. Увидвъ меня, ребенокъ вскрикнулъ и поднялъ трость, похожую на ту, которая была въ рукахъ у моего проводника, какъ-бы съ угрозой. По одному слову старшаго, онъ опустилъ ее. Они поговорили между собой нсколько минутъ, разсматривая меня все время. Ребенокъ дотронулся до моего платья, погладилъ лицо съ очевиднымъ любопытствомъ, издавъ звукъ похожій на смхъ, но боле сдержанной веселости, чмъ нашъ смхъ. Вдругъ крыша передней раскрылась и спустилась платформа, очевидно сдланная въ-род подъемныхъ лстницъ въ гостинницахъ и кладовыхъ для того, чтобы подниматься изъ одного этажа въ другой.
Незнакомецъ слъ самъ, посадилъ робенка на платформу и знакомъ веллъ мн сдлать то же самое, что я и сдлалъ. Мы поднимались быстро и безопасно, и вышли въ корридор съ дверями съ каждой стороны.
Въ одну изъ этихъ дверей меня ввели въ комнату, убранную съ восточнымъ великолпіемъ, стны были обшиты тонкимъ деревомъ, металлами и необдланными драгоцнными каменьями. Подушекъ и дивановъ было множество, отверзтія для оконъ были, но безъ стеколъ, и доходили до пола, проходя мимо, я примтилъ, что эти отверзтія вели на обширные балконы и возвышались надъ освщенными ландшафтами. Въ клткахъ, висвшихъ на потолк, сидли птицы странной формы, съ яркими перьями, которыя при нашемъ вход запли врод нашихъ снигирей. Восхитительное благоуханіе изъ золотыхъ жаровенъ изящнаго чекана наполняло воздухъ. Нсколько автоматовъ, въ-род того, котораго я видлъ, стояли безмолвно и неподвижно у стнъ. Незнакомецъ посадилъ меня возл себя на диван и опять заговорилъ со мною, и я опять заговорилъ, но мы все-таки не понимали другъ друга.
Но теперь я началъ чувствовать дйствіе удара, полученнаго мною отъ обломка обрушившейся скалы, гораздо сильне, чмъ чувствовалъ до-сихъ-поръ.
Мною овладло ощущеніе дурноты и слабости, сопровождаемое сильной, пронзительной болью въ голов и ше. Я откинулся на спинку дивана и старался напрасно удержать стонъ. При этомъ ребенокъ, который до этихъ поръ глядлъ на меня, съ недовріемъ или отвращеніемъ, сталъ возл меня на колна, чтобы поддержать меня, взялъ въ об свои руки мою руку, дотронулся до моего лба и тихо на него дышалъ. Чрезъ нсколько минутъ боль моя прекратилась, сонное, счастливое спокойствіе овладло мною, я заснулъ.
Какъ долго оставался въ этомъ положеніи, я не знаю, но когда проснулся, я почувствовалъ, что оправился совершенно. Глаза мои увидали группу безмолвныхъ фигуръ, сидвшихъ около меня съ серьезностью и спокойствіемъ восточныхъ жителей, вс были боле или мене похожи на перваго незнакомца, т же самыя крылья, та же самая одежда, т же самыя сфинксоподобныя черты, съ глубокими, черными глазами, съ цвтомъ лица какъ у краснокожихъ, а боле всего съ типомъ той же самой породы — породы похожей на человческую, но несравненно сильне по форм и величественне по наружности, и внушающую то же самое невыразимое чувство страха. А между-тмъ каждая физіономія была кротка, спокойна и даже имла ласковое выраженіе. Довольно странно показалось мн, что въ этомъ самомъ спокойствіи и въ этомъ самомъ благодушіи заключалась тайна страха, внушаемаго физіономіями. Это происходило отъ отсутствія линій и тней, оставляемыхъ заботами, горестями, страстями и грхомъ на лицахъ людей, какъ бываетъ на лицахъ статуй боговъ, или какимъ въ глазахъ осиротлыхъ христіанъ кажется спокойное чело мертвеца.
Я почувствовалъ теплую руку на моемъ плеч, это была рука ребенка. Въ глазахъ проглядывали какое-то надменное состраданіе и нжность, съ какими мы смотримъ на страданія птицы или бабочки. Я задрожалъ отъ этого прикосновенія — я задрожалъ отъ этого взгляда. Мною овладло смутное впечатлніе, что еслибъ этотъ ребенокъ захотлъ, то онъ могъ бы убить меня, какъ человкъ можетъ убить птицу или бабочку. Ребенка, казалось, огорчило мое отвращеніе, онъ отошелъ отъ меня и сталъ у окна. Другіе продолжали разговаривать тихимъ голосомъ между собою и по взглядамъ ихъ на меня я могъ примтить, что былъ предметомъ ихъ разговора. Въ особенности одинъ какъ-будто настаивалъ на какомъ-то предложеніи, касавшемся меня, съ человкомъ, съ которымъ я встртился. прежде всхъ, а тотъ движеніями своими какъ-будто соглашался на это, какъ вдругъ ребенокъ отошелъ отъ окна, сталъ между мною и другими фигурами, какъ-бы защищая меня, и заговорилъ быстро и горячо. По какому-то инстинкту я почувствовалъ, что ребенокъ, котораго я прежде опасался, проситъ за меня. Прежде чмъ онъ пересталъ говорить, другой незнакомецъ вошелъ въ комнату. Онъ казался старше другихъ хотя не очень старъ: физіономія его, не такая спокойная, какъ ихъ, хотя съ такими же правильными чертами, показалась мн боле приближающейся къ человческой. Онъ спокойно выслушалъ слова, сказанныя ему прежде моимъ проводникомъ, потомъ двумя другими и наконецъ ребенкомъ потомъ обернулся ко мн и заговорилъ со мною, не словами, а знаками и движеніями. Мн показалось, что я совершенно понялъ ихъ, и не ошибся. Я понялъ, что онъ спрашиваетъ, откуда я. Я протянулъ руку и указалъ на дорогу, по которой я пришелъ отъ пропасти, потомъ мн пришла въ голову мысль. Я вынулъ записную книжку и набросалъ на пустомъ лист грубый эскизъ закраины скалы, веревку и себя, уцпившагося за нее, потомъ нижнюю скалу, голову пресмыкающагося и безжизненное тло моего друга. Я далъ эти первобытные гіероглифы тому, кто спрашивалъ меня, и тотъ, осмотрвъ ихъ съ серьезнымъ видомъ, передалъ своему ближайшему сосду, и такимъ образомъ это обошло всю группу. Существо, прежде всхъ встрченное мною, сказало тогда нсколько словъ, и ребенокъ, который подошелъ и смотрлъ на мой рисунокъ, кивнулъ головой, какъ бы понимая его значеніе, и вернувшись къ окну, распустилъ крылья, привязанныя къ его тлу, стряхнулъ ихъ раза два и вылетлъ въ окно. Я съ изумленіемъ вскочилъ и поспшилъ къ окну. Ребенокъ былъ уже на воздух, поддерживаемый крыльями, которыми онъ не махалъ какъ птица, но которыя возвышались надъ головой его и, повидимому, поднимали его вверхъ безъ малйшаго его усилія. Его полетъ казался такъ же быстръ, какъ и орлиный, и я примтилъ, что онъ летитъ къ той скал, съ которой я спустился и которая виднлась ясно въ блестящей атмосфер. Чрезъ нсколько минутъ онъ вернулся, влетлъ въ тоже отверзтіе, изъ котораго вылетлъ, и бросилъ на полъ веревку и крюкъ, оставленные мною, когда я спустился со скалы. Присутствующія существа размнялись нсколькими тихими словами, одинъ дотронулся до автомата, который выскользнулъ изъ комнаты, потомъ, пришедшій посл всхъ и объяснявшійся со мною знаками, всталъ, взялъ меня за руку и вывелъ въ корридоръ. Тамъ ожидала насъ платформа, на которой я поднимался, мы сли на нее и спустились въ нижнюю переднюю. Мой новый спутникъ, все держа меня за руку, вывелъ изъ зданія на улицу (такъ сказать), разстилавшуюся предъ нами, съ зданіями каждой стороны, отдленными одно отъ другого садами, пестрвшими богатой растительностью и странными цвтами. Въ этихъ садахъ, раздленныхъ одинъ отъ другого низкими стнами, и на дорог медленно прохаживались фигуры похожія на т, которыхъ я видлъ. Нкоторые прохожіе, примтивъ меня, приблизились къ моему проводнику, очевидно по ихъ тону, взглядамъ и движеніямъ спрашивали его обо мн. Чрезъ нсколько минутъ около насъ собралась толпа, разсматривая меня съ большимъ любопытствомъ, какъ-будто какого-то рдкаго дикаго звря. Однако, даже удовлетворяя свое любопытство, они сохраняли серьезное и вжливое обращеніе, и размнявшись нсколькими словами съ моимъ проводникомъ, который показался мн недоволенъ препятствіемъ нашему пути, они отошли съ величественнымъ наклоненіемъ головы и продолжали свои путь съ спокойнымъ ровнодушіемъ На половин этой улицы мы остановились у зданія, отличавшагося отъ тхъ, мимо которыхъ мы проходили до-сихъ-поръ, тмъ, что оно составляло три стороны обширнаго двора, съ высокими пирамидальными башнями по угламъ, въ открытомъ пространств между боками былъ кругообразный фонтанъ колоссальныхъ размровъ, бросавшій ослпительную струю, какъ мн показалось, огня. Мы вошли въ зданіе въ отворенцую дверь и въ огромную залу, въ которой было множество дтей, занятыхъ рабофою точно будто въ какой-нибудь большой фабрик. Въ стн была огромная машина, находившаяся въ полномъ дйствіи, съ колесами и цилиндрами, похожая на наши паровыя машины, кром того, что она была украшена драгоцнными камнями и металлами и пропускала блдную фосфорическую атмосферу измнчиваго свта. Многія дти занимались какой-то таинственной работой у этой машины, а другія сидли за столами. Мн не позволили долго остаться, чтобы разсмотрть, какого рода было ихъ занятіе. Не слышалось ни одного молодого голоса — ни одно молодое лицо не обернулось взглянуть на насъ. Они вс сидли тихо и неподвижно, какъ призраки, среди которыхъ проходятъ непримтно живые.
Выйдя изъ этой залы, проводникъ повелъ меня по галере, богато разрисованной, по отдленіямъ, съ варварской примсью золота къ краскамъ, какъ картины Людовика Кранака. Сюжеты, изображенные на этихъ стнахъ, должно быть, представляли историческія событія той породы, среди которой я находился. Во всхъ картинахъ тутъ были фигуры по большей части похожіе на мужчинъ, виднныхъ мною, но не вс въ такой одежд и не вс съ крыльями. Тутъ были также изображенія различныхъ зврей и птицъ, совершенно мн неизвстныхъ, а грунтъ изображалъ ландшафты или строенія. На сколько я могъ судить на основаніи моихъ недостаточныхъ свдніи въ живописи, эта живопись казалась мн очень правильна по рисунку и очень богатаго колорита, и показывала совершенное знаніе перспективы, но такъ какъ подробности были сдланы не по правиламъ, признаваемымъ нашими художниками, и не имли, такъ сказать, центра, эфектъ былъ смутный, странный, безпорядочный — это были какіе-то разнородные отрывки мечты объ искусств.
Мы вошли въ комнату умренной величины, въ которой собралось, какъ я посл узналъ, семейство моего проводника, сидвшее за обденнымъ столомъ. Это были жена, дочь и два сына моего проводника. Я сейчасъ узналъ разницу половъ, хотя об женщины были выше и большихъ размровъ, чмъ мужчины, и физіономіи ихъ если были еще симметричне, а въ очертаніяхъ не имли той нжности и робости въ выраженіи, которыя придаютъ очарованіе лицу женщинъ на поверхности земли. У жены крыльевъ не было, а у дочери крылья были длинне чмъ у мужчинъ.
Проводникъ мой произнесъ нсколько словъ, при которыхъ вс сидвшіе встали и съ тою любезной кротостью въ лиц и въ обращеніи, которую я примтилъ прежде и которая въ сущности составляетъ принадлежность этой могущественной расы, привтствовали меня по-своему, то-есть очень нжно приложились рукою къ голов и произнесли мягкій, шепелеватый, односложный звукъ Си, равняющійся слову, здравствуйте.
Хозяйка дома посадила меня возл себя и наложила чего-то съ блюда на золотую тарелку, поставленную предо мной.
Пока я лъ (и хотя мясо было для меня ново, я удивлялся боле его нжности, чмъ странности вкуса), мои собесдники спокойно разговаривали и, на сколько я могъ примтить, вжливо воздерживались прямо упоминать обо мн или пристально разсматривать мою наружность. Однако, я былъ первымъ существомъ того вида человческой породы, къ которой я принадлежу, увидннымъ ими, и слдовательно они смотрли на меня какъ на самый любопытный и рдкій феноменъ. Но грубость неизвстна этимъ людямъ и самыхъ маленькихъ дтей учатъ презирать обнаруживаніе всякаго сильнаго чувства. Когда обдъ кончился, мой проводникъ опять взялъ меня за руку и, вернувшись въ галерею, дотронулся до металлической дощечки, исписанной странными фигурами, которую я справедливо счелъ одного свойства съ нашими телеграфами. Спустилась платформа, но на этотъ разъ мы поднялись гораздо выше, чмъ въ первомъ зданіи, и очутились въ комнат умренныхъ размровъ, общій видъ которой подходилъ къ обычаямъ постителя изъ верхняго міра. На стнахъ были полки, какъ казалось, съ книгами, и дйствительно это были книги, по большей частью очень маленькія, какъ наши изданія въ двнадцатую долю формата, переплетенныя въ тонкія металлическія пластинки. Тутъ были разные странные механическіе приборы, повидимому модели, въ род тхъ, какіе можно видть въ кабинет механика. Четыре автомата (механическіе приборы, замняющіе у этихъ людей прислугу) стояли, какъ привиднія, въ каждомъ углу. Въ углубленіи стояла низкая кровать. Окна съ отдернутыми занавсками изъ какой-то волокнистой ткани выходили на большой балконъ. Хозяинъ мой вышелъ на балконъ, я за нимъ. Мы были въ самомъ верхнемъ этаж одной изъ краеугольныхъ пирамидъ и видъ съ этой стороны имлъ дикую и торжественную красоту, которую невозможно описать, длинные ряды крутыхъ скалъ, составлявшихъ вдали задній планъ, промежуточныя долины съ мистической разноцвтной зеленью, плескъ воды, походившей на струи розоватаго пламени, ясный свтъ, разливаемый на все миріадами фонарей — все составляло такую картину, описать которую не могутъ слова мои, такъ она была великолпна и вмст такъ мрачна, такъ прелестна и вмст съ тмъ такъ ужасна.
Но мое вниманіе скоро было отвлечено отъ этихъ нижнихъ ландшафтовъ. Вдругъ, словно снизу съ улицы, раздалась веселая музыка, потомъ крылатое существо поднялось на воздухъ, другое погналось за первымъ, потомъ еще и еще, и наконецъ густая толпа наполнила воздухъ, но какъ описать фантастическую грацію этихъ фигуръ въ ихъ извилистыхъ движеніяхъ? Он, повидимому, забавлялись какою-то игрой, то составляли противоположные эскадроны, то расходились, то одна группа наступала на другую, поднималась вверхъ, спускалась, переплеталась, отдлялась, все въ тактъ музыки, игравшей внизу, какъ въ пляск баснословныхъ пери.
Я съ лихорадочнымъ изумленіемъ взглянулъ на моего хозяина. Я осмлился дотронуться рукою до огромныхъ крыльевъ сложенныхъ на его груди, и при этомъ легкое электрическое сотрясеніе пробжало по мн. Я со страхомъ попятился назадъ, хозяинъ мой улыбнулся и, какъ бы вжливо желая удовлетворить мое любопытство, медленно распустилъ свои крылья. Тогда я примтилъ, что его нижняя одежда раздулась, какъ пузырь, наполненный воздухомъ. Руки какъ-будто проскользнули подъ крылья и чрезъ минуту онъ вылетлъ въ свтлую атмосферу и парилъ тамъ неподвижно и съ распростертыми крыльями, какъ орелъ, грющійся на солнц. Потомъ, быстро, какъ орелъ, ринулся онъ въ средину одной изъ группъ, слегка пробиваясь сквозь нее, и также внезапно поднялся опять наверхъ. Тутъ три фигуры, изъ которыхъ въ одной я узналъ дочь моего хозяина, отдлились отъ остальныхъ и послдовали за нимъ, какъ птица играючи слдуетъ за другою птицей. Глаза мои, ослпленные свтомъ и толпой, перестали различать коловратныя движенія и эволюціи этихъ крылатыхъ существъ, какъ вдругъ хозяинъ мой вынырнулъ изъ толпы и опустился возл меня.
Странность всего видннаго мною начала быстро дйствовать на мои чувства, мои мысли начали путаться. Хотя я не былъ наклоненъ къ суеврію, хотя не думалъ до-сихъ-поръ, чтобы человкъ могъ вступать въ сношенія съ демонами, я чувствовалъ тотъ ужасъ, то дикое волненіе, которое въ готическія времена могло заставить путешественника убдить себя, что онъ присутствовалъ при шабаш чертей и вдьмъ. Я смутно помню, что пытался пылкими движеніями, заклинаніями и громкими безсвязными словами отогнать моего вжливаго и снисходительнаго хозяина, смутно помню его кроткія старанія успокоить меня, его разумное предположеніе, что мои испугъ и заблужденіе были возбуждены различіемъ между нами въ форм и въ движеніяхъ, которыя крылья длали еще замтне, кроткую улыбку, съ какою онъ старался разсять мой испугъ, бросивъ крылья на полъ и стараясь показать мн, что это боле ничего какъ механическое изобртеніе. Это внезапное превращеніе только увеличило мой ужасъ, и такъ какъ сильный страхъ часто высказывается отчаянной смлостью я бросился и схватилъ его за горло, какъ дикій зврь. Въ одно мгновеніе я былъ брошенъ на земь какъ бы отъ электрическаго удара, и послдніе смутные образы, представлявшіеся глазамъ моимъ прежде чмъ я лишился чувствъ, были — хозяинъ мой, стоявшій на колнахъ возл меня и приложившій руку къ моему лбу, и прелестное спокойное лицо его дочери съ большими, глубокими, непроницаемыми глазами, устремленными на мои глаза.

Глава VI.

Я оставался въ этомъ безсознательномъ состояніи, какъ впослдствіи узналъ, много дней, даже нсколько недль, по нашему исчисленію времени. Когда опомнился, я находился въ незнакомой комнат, мой хозяинъ и вся его семья стояли около меня и, къ моему крайнему изумленію, дочь моего хозяина заговорила со мною на моемъ родномъ язык, но съ слегка иностраннымъ произношеніемъ.
— Какъ вы себя чувствуете? спросила она.
Нсколько минутъ не могъ я опомниться отъ изумленія, наконецъ пролепеталъ:
— Вы знаете мой языкъ? Какъ? Кто вы?
Хозяинъ мой улыбнулся и сдлалъ знакъ одному изъ своихъ сыновей, который взялъ тогда со стола тонкій металлическій листъ, на которомъ были нарисованы разныя фигуры — домъ, дерево, птица, человкъ и пр.
Въ этихъ рисункахъ я узналъ мой собственный способъ рисованія. Подъ каждой фигурою было написано названіе на моемъ язык и моимъ почеркомъ, а другимъ почеркомъ было написано подъ этимъ слово незнакомое мн. Хозяинъ мой сказалъ:
— Такимъ образомъ начали мы, моя дочь Зи, принадлежащая къ Коллегіи Мудрецовъ, была вашей учительницей и нашей также…
Тутъ Зи подала мн другіе металлическіе листы, на которыхъ моимъ почеркомъ были написаны прежде слова, потомъ фразы. Подъ каждымъ словамъ и подъ каждой фразой были незнакомыя буквы, написанныя другой рукой. Собравшись съ мыслями, я понялъ, что такимъ образомъ былъ составленъ грубый словарь. Неужели онъ былъ составленъ въ то время, пока я находился во сн?
— Теперь довольно, сказала Зи повелительнымъ тономъ.— Отдохните и покушайте.

Глава VII.

Въ этомъ обширномъ зданіи мн отведена была особая комната. Она была убрана красиво и причудливо, но безъ всякихъ блестящихъ металловъ и драгоцнныхъ камней, которые я видлъ въ публичныхъ комнатахъ. Стны были увшаны разнообразными цыновками, сотканными изъ стеблей и волоконъ растеній, на полу были точно такія же цыновки.
Постель была безъ занавсокъ, желзная, на хрустальныхъ шарахъ, простыня и одяло изъ тонкаго благо вещества, похожаго на хлопчатую бумагу. Были разныя полки съ книгами. Нишъ, закрытая занавсками, сообщалась съ птичникомъ, наполненнымъ пвчими птицами, въ которыхъ я не узналъ ни одной изъ виднныхъ мною на земл, кром красивой породы горлицъ, отличавшихся. однако отъ нашихъ высокимъ хохолкомъ изъ синеватыхъ перьевъ. Вс эти птицы были пріучены пть искусственные мотивы и далеко превосходили въ искусств нашихъ зябликовъ, которые рдко выучиваются боле чмъ двумъ мотивамъ и, какъ я думаю, не могутъ пть согласно. Можно было бы предположить, слушая голоса въ моемъ птичник, что находишься въ опер. Тутъ были дуэты, тріо, квартеты, хоры, все аранжированное какъ бы въ цлой музыкальной пьес. Еслибы я желалъ заставить птицъ умолкнуть, — мн стоило только задернуть занавсь и пніе ихъ затихало, какъ только он оставались въ темнот. Другое отверзтіе составляло окно, безъ стеколъ, но когда дотрогивались до пружины, изъ-подъ пола поднимался ставень, сдланный изъ какого-то вещества не столь прозрачнаго какъ стекло, но все-таки достаточно свтлаго, чтобы пропускать смягченный, видъ снаружи. Къ этому окну примыкалъ балконъ, или лучше сказать висячій садъ, въ которомъ росло много красивыхъ растеній и яркихъ цвтовъ. Такимъ образомъ комната эта и ея принадлежности имли хотя странный въ подробностяхъ, но все-таки въ цломъ видъ, подходящій къ современнымъ понятіямъ о роскоши, который возбудилъ бы восторгъ въ жилищ англійской герцогини или моднаго французскаго автора. До меня эту комнату занимала Зи, но гостепріимно уступила ее мн.
Нсколько часовъ посл пробужденія, описаннаго мною въ послдней глав, я лежалъ одинъ на постели, стараясь опредлить въ моихъ мысляхъ родъ и свойство народа, среди котораго меня бросила судьба, когда мой хозяинъ и его домъ Зи вошли ко мн въ комнату. Хозяинъ мой, все говоря на моемъ родномъ язык, освдомился очень вжливо, пріятно ли мн будетъ разговаривать, или я предпочитаю уединеніе. Я отвчалъ, что буду считать большой честью и одолженіемъ, если мн доставятъ случай выразить мою признательность за гостепріимство и ласковость, которыя я получилъ въ стран для меня чужой, и узнать на столько ея обычаи и нравы, чтобы не оскорблять своимъ невдніемъ.
Говоря это, я разумется всталъ съ постели, но Зи, къ великому моему смущенію, коротко приказала мн опять лечь, и въ ея голос и глазахъ, какъ ни были они кротки, было что-то принудившее меня къ повиновенію. Потомъ она спокойно сла въ ногахъ моей постели, между тмъ какъ отецъ ея слъ на диван въ нсколькихъ шагахъ.
— Но изъ какой части свта явились вы, спросилъ мой хозяинъ: — если мы кажемся вамъ такими странными, а вы намъ? Я видлъ образцы почти всхъ человческихъ породъ, различествующихъ отъ нашей, кром первобытныхъ дикарей, живущихъ въ самыхъ уединенныхъ и пустынныхъ уголкахъ невоздланной природы, незнакомыхъ съ другимъ свтомъ, кром того, который они получаютъ отъ волканическихъ огней, и которые довольствуются тмъ, что ходятъ ощупью въ темнот, какъ длаютъ многія ползающія и даже летающія существа. Но конечно вы не можете быть членомъ этихъ варварскихъ племенъ, а съ другой стороны вы, кажется, не принадлежите къ цивилизованному народу.
Меня нсколько оскорбило послднее замчаніе и я отвчалъ, что имю честь принадлежать къ самому образованному народу на земл и что относительно свта, хотя я удивляюсь замысловатости и пренебреженію къ издержкамъ, съ какими мой хозяинъ и его сограждане освщаютъ области,— въ которыя не проникаетъ солнце, однако я не понимаю, какъ могли бы т, которые видли небесныя свтила, сравнить ихъ блескъ съ искусственнымъ свтомъ, изобртеннымъ человкомъ по необходимости. Но мой хозяинъ сказалъ, что онъ видлъ образцы многихъ породъ, различествующихъ отъ его породы, кром несчастныхъ варваровъ, о которыхъ онъ упоминалъ. Возможно ли, чтобы онъ никогда не былъ на поверхности земли и неужели онъ говорилъ только о людяхъ скрытыхъ въ ея ндрахъ?
Хозяинъ мой молчалъ нсколько минутъ, физіономія его показывала такую степень удивленія, какую люди этой породы рдко обнаруживаютъ при какихъ бы то ни было обстоятельствахъ, какъ бы ни были они необыкновенны. Но Зи была умне и воскликнула:
— Такъ вотъ видите ли, батюшка, что есть же правда въ старинномъ преданіи, въ каждомъ преданіи всегда есть правда, преданіямъ врили всегда и вс племена.
— Зи, сказалъ мой хозяинъ кротко: — ты принадлежишь къ Коллегіи Мудрецовъ, но, какъ глава Совта Сохраненія свта, я обязанъ ничему не врить, пока не удостоврюсь въ этомъ моими собственными чувствами.
Потомъ, обратившись ко мн, онъ сдлалъ мн нсколько вопросовъ о поверхности земли и о небесныхъ тлахъ, хотя я отвчалъ ему на это, какъ умлъ, мои отвты повидимому не удовлетворили и не убдили его. Онъ спокойно покачалъ головой и, перемнивъ разговоръ довольно круто, спросилъ меня, какимъ образомъ попалъ я изъ одного міра въ другой. Я отвчалъ, что подъ поверхностью земли есть рудники съ минералами и металлами, необходимыми для нашихъ потребностей и для нашихъ успховъ во всхъ искусствахъ и во всякой промышленности, потомъ я вкратц объяснилъ, какимъ образомъ, осматривая одинъ изъ этихъ рудниковъ, я и мой несчастный другъ увидали область, въ которую спустились, и какимъ образомъ спускъ этотъ стоилъ ему жизни, я сослался на веревку и крюкъ, которые мальчикъ принесъ въ домъ, какъ на доказательство справедливости моего разсказа.
Тогда хозяинъ мой началъ длать вопросы объ обычаяхъ и привычкахъ въ жизни народовъ, живущихъ на поверхности земли, особенно же тхъ, которые считались передовыми въ цивилизаціи, которую онъ называлъ ‘искусствомъ распространять въ общин спокойное счастье, принадлежащее добродтельной и хорошо устроенной семь’. Весьма естественно, желая представить въ самыхъ благопріятныхъ краскахъ міръ, изъ котораго я явился, я коснулся слегка, хотя снисходительно, устарвшихъ и приходяящихъ въ упадокъ европейскихъ учрежденій, и распространился о настоящемъ величіи и будущемъ преобладаніи знаменитой американской республики, въ которой Европа завистливо ищетъ себ образца и дрожа предвидитъ ея судьбу. Выбравъ какъ примръ изъ общественной жизни Соединенныхъ Штатовъ тотъ городъ, въ которомъ прогресъ идетъ самыми быстрыми шагами, я пустился въ живое описаніе нравственныхъ привычекъ Нью-Йорка. Съ досадою видя по лицамъ моихъ слушателей, что я не длалъ такого благопріятнаго впечатлнія, какого ожидалъ, я возвысилъ мою тему, распространился о превосходств нашихъ учрежденій и о томъ, какимъ образомъ они распространяютъ счастье по всей общин, отдавая предпочтеніе для употребленія власти и пріобртенія почестей самымъ низкимъ гражданамъ относительно состоянія, воспитанія и званія. Къ счастью, вспомнивъ заключеніе рчи объ очистительномъ вліяніи американской демократіи и непремнномъ распространеніи ея по всему свту, сказанной однимъ краснорчивымъ сенаторомъ (за избраніе котораго въ Сенатъ общество одной желзной дороги, въ которой акціонерами были оба мои брата, заплатило 20,000 долларовъ). Я повторилъ его блестящія предсказанія о великолпной будущности, улыбавшейся человчеству — когда знамя свободы будетъ развваться надъ всмъ континентомъ и двсти милліоновъ разумныхъ гражданъ, пріученныхъ съ дтства къ ежедневному употребленію револьверовъ, примнятъ къ устрашенной вселенной доктрину патріота Монро.
Когда я кончилъ, мой хозяинъ тихо покачалъ головой и впалъ въ задумчивыя размышленія, сдлавъ знакъ мн и дочери молчать пока онъ размышляетъ. Чрезъ нсколько времени онъ сказалъ очень серьезнымъ и торжественнымъ тономъ:
— Если вы думаете, какъ говорите, что вы, хотя иностранецъ, получили отъ меня и моего семейства ласковый пріемъ, я заклинаю васъ не говорить никому другому изъ нашихъ о томъ мір, изъ котораго вы явились, пока я не дамъ вамъ согласія посл нкоторыхъ соображеній. Согласны вы на мою просьбу?
— Разумется, я даю вамъ слово, сказалъ я съ нкоторымъ изумленіемъ и протянулъ правую руку, чтобы пожать руку его.
Но онъ нжно приложилъ мою руку къ своему лбу и свою правую руку ко мн на грудь, по обычаю этой породы при всякихъ общаніяхъ и словесныхъ обязательствахъ. Потомъ, обернувшись къ дочери, сказалъ:
— А ты, Зи, не повторишь никому того, что сказалъ или что скажетъ чужестранецъ мн или теб о другомъ мір?
Зи встала и поцловала отца въ виски, говоря съ улыбкой:
— Языкъ Гай-и своеволенъ, но любовь можетъ его сковать. А если вы боитесь, батюшка, что слово, пророненное нечаянно вами или мною, можетъ подвергнуть опасности нашу общину, внушивъ желаніе осмотрть міръ чуждый намъ, не изгладитъ ли струя вриля, надлежащимъ образомъ примненная, изъ нашего мозга всякое воспоминаніе о томъ, что сказалъ чужестранецъ?
— Что такое вриль? спросилъ я.
Тутъ она вошла въ объясненіе, въ которомъ я понялъ очень мало, потому что ни въ какомъ язык я не знаю никакого слова, которое служило бы синонимомъ врилю. Я назвалъ бы это электричествомъ, еслибъ оно не обнимало въ своихъ многосложныхъ втвяхъ другія силы природы, которымъ въ нашей ученой номенклатур даются различныя имена, какъ магнитизмъ, галванизмъ и проч.
Этотъ народъ считаетъ, что въ врил они дошли до единства сильнаго вліянія природы, предполагаемаго многими учеными и которое Фареде опредляетъ подъ боле осторожнымъ названіемъ соотношенія силъ.
‘Я давно держался такого мннія, говоритъ этотъ знаменитый ученый: ‘мннія, доходившаго почти до убжденія, наровн, я полагаю, съ многими другими любителями знаній природы, что различныя формы, подъ которыми проявляются силы вещества, имютъ одно общее происхожденіе, или другими словами, такъ прямо относятся другъ къ другу и такъ взаимно зависятъ другъ отъ друга, что, такъ сказать, превращаются одно въ другое и обладаютъ равною силою въ своемъ дйствіи.’
Подземные философы утверждаютъ, что посредстволъ вриля, который Фареде пожалуй назвалъ бы атмосфернымъ магнитизмомъ, они могутъ имть вліяніе на измненія въ температур — простыми словами, на погоду, что посредствомъ другихъ операцій, похожихъ на приписываемыя месмеризму, электробіологіи, одической силы, но примняемыхъ ученымъ образомъ, посредствомъ проводниковъ вриля, они могутъ имть вліяніе на умъ и на животныя и растительныя тла до такой степени, которую не могутъ превзойти вымыслы нашихъ мистиковъ. Всмъ подобнымъ дйствіямъ они даютъ общее названіе вриля. Зи спросила меня, извстно ли въ нашемъ мір, что вс душевныя способности могутъ быть усилены до степени, неизвстной на яву, посредствомъ экстаза или виднія, во время котораго мысли одного мозга могутъ быть передаваемы другому и такимъ образомъ знанія быстро переходятъ отъ одного къ другому. Я отвчалъ, что между нами ходятъ разсказы о подобныхъ экстазахъ или видніяхъ, и что я много слышалъ и видлъ, какимъ способомъ это длается искусственно, какъ месмерическое ясновидніе, но что эти опыты вышли изъ употребленія и подверглись презрнію, отчасти по причин грубаго обмана, которому ихъ подчиняли, а отчасти потому, что даже когда дйствіе на нкоторыя неправильныя организаціи было дйствительно произведено, это дйствіе, когда было строго разсмотрно и анализировано, оказывалось очень неудовлетворительно — такъ что на него нельзя было положиться для систематической врности или практическихъ цлей, и оказывалось очень вредно для легковрныхъ людей, производя въ нихъ суевріе. Зи выслушала мой отвтъ съ благосклоннымъ вниманіемъ и сказала, что подобные примры злоупотребленія и легковрія оказывались въ ихъ собственныхъ первыхъ ученыхъ опытахъ въ самомъ младенчеств ихъ знаній и въ то время, когда дйствія вриля понимались не такъ, но что она отложитъ дальнйшее разсужденіе объ этомъ предмет, пока я боле буду въ состояніи понимать его. Она прибавила только, что посредствомъ дйствія вриля, пока я находился во сн, меня ознакомили съ основными правилами ихъ языка, и что она и ея отецъ, которые одни изъ ихъ семьи наблюдали за этимъ опытомъ, пріобрли большее знаніе моего языка чмъ я ихъ, отчасти потому, что языкъ мой былъ гораздо проще чмъ ихъ, заключая въ себ гораздо мене сложныхъ идей, отчасти потому что организація ихъ была посредствомъ наслдственной культуры боле гибка и боле способна пріобртать знанія, чмъ моя. Въ этомъ я секретно сомнвался, и такъ какъ впродолженіе моей практической жизни мн приходилось изощрять мой умъ, и на родин, и въ путешествіяхъ, я не могъ согласиться, чтобы устройство моего мозга могло быть тупе, чмъ у тхъ людей, которые всю жизнь жили при свт фонарей. Однако, въ то время, когда я думалъ такимъ образомъ, Зи приложила указательный палецъ къ моему лбу и заставила меня заснуть.

Глава VIII.

Когда я проснулся опять, я увидалъ у моей постели ребенка, который принесъ мою веревку и мой крюкъ въ тотъ домъ, куда меня приняли впервые, и въ которомъ, какъ я узналъ впослдствіи, жилъ главный правитель племени. Ребенокъ, котораго звали Таэ, былъ его старшій сынъ. Я узналъ, что вовремя моего послдняго сна я сдлалъ еще большіе успхи въ язык этой страны и могъ разговаривать съ сравнительной легкостью и бглостью.
Ребенокъ былъ чрезвычайно красивъ даже для той красивой породы, къ которой онъ принадлежалъ, съ физіономіей очень мужественной на видъ для его лтъ и съ боле живымъ, энергичнымъ выраженіемъ, нежели я до-сихъ-поръ видлъ въ спокойныхъ и безстрастныхъ лицахъ мужчинъ. Онъ принесъ мн дощечку, на которой я нарисовалъ мой спускъ, а также и голову страшнаго пресмыкающагося, которая испугала меня у тла моего друга. Указывая на эту часть въ рисунк, Таэ сдлалъ мн нсколько вопросовъ о величин и фигур чудовища и пещеры или пропасти, изъ которой оно вышло. Мои отвты такъ интересовали его, что любопытство его относительно меня было отвлечено. Но, къ моему великому смущенію, такъ какъ я далъ общаніе моему хозяину, онъ только что началъ спрашивать меня, откуда я, когда къ счастью вошла Зи и, услыхавъ его слова, сказала:
— Таэ, сообщай нашему гостю вс свднія, какихъ онъ пожелаетъ, но не спрашивай его ни о чемъ. Разспрашивать его, кто онъ, откуда онъ явился и для чего онъ здсь, было бы нарушеніемъ закона, предписаннаго отцомъ моимъ въ этомъ дом.
— Пусть будетъ такъ, сказалъ Таэ, прижимая руку къ сердцу, и съ этой минуты до той, когда я увидлъ его въ послдній разъ, ребенокъ этотъ, съ которымъ я сдлался очень друженъ, никогда не длалъ мн никакихъ вопросовъ, запрещенныхъ такимъ образомъ.

Глава IX.

Прошло довольно времени и посл нсколькихъ экстазовъ, если это можно назвать такимъ образомъ, умъ мой приготовился размниваться идеями съ моими хозяевами и полне понимать различіе обычаевъ и нравовъ, сначала слишкомъ странныхъ для того, чтобы мой разсудокъ могъ ихъ обнять, что я сдлался способенъ собрать слдующія подробности о происхожденіи и исторіи этого подземнаго народа, какъ части одной великой семейной породы, называемой Ана.
По самымъ древнимъ преданіямъ, отдаленные предки этой породы владли міромъ подъ поверхностью земли, въ которой жили ихъ потомки. Миы этого міра еще сохранились въ ихъ архивахъ и въ этихъ миахъ были легенды о склепахъ, въ которыхъ свтъ зажигался не человческими руками. Но эти легенды большинство комментаторовъ считало аллегорическими баснями. Судя по этимъ преданіямъ, земля въ то время, до котораго эти преданія доходили, находилась не въ младенчеств, а въ борьб и въ переходномъ состояніи отъ одной формы развитія до другой и подвержена многимъ сильнымъ переворотамъ природы. Въ одинъ изъ такихъ переворотовъ та часть верхняго міра, въ которой жили предки этой породы, сдлалась подвержена наводненіямъ, не быстрымъ, но постепеннымъ и непреодолимымъ, въ которыхъ вс, исключая весьма немногихъ, были поглощены и погибли. Относится ли это преданіе къ нашему историческому и священному потопу, или къ боле раннему, оспариваемому генеалогами, я предполагать не берусь, хотя, судя по хронологіи этого народа въ сравненіи съ хронологіей Ньютона, должно быть, это было за нсколько тысячъ лтъ до Ноя. Съ другой стороны свднія, сообщаемыя этими писателями, не согласуются съ мнніемъ очень распространеннымъ между знаменитыми геологами, такъ какъ помщаютъ существованіе человческой породы на земл гораздо ране того времени, которое опредляется для образованія земли, соотвтствовавшаго появленію млекопитающихъ. Часть несчастной породы, захваченной потопомъ во время разлитія воды, укрылась въ пещерахъ на самыхъ высокихъ скалахъ, и странствуя въ этихъ пещерахъ, она навсегда потеряла изъ вида верхній міръ. Дйствительно, вся поверхность земли измнилась въ этомъ великомъ переворот, земля превратилась въ море — море въ землю. Въ ндрахъ внутренней земли даже теперь — мн это выдавали за положительный фактъ — можно было найти остатокъ человческихъ жилищъ — не хижинъ и пещеръ, но обширныхъ городовъ, развалины которыхъ показывали цивилизацію породъ, процвтавшихъ до эпохи Ноя, и ихъ нельзя причислить къ тмъ породамъ, которыя по описанію философовъ знали употребленіе кремня и не вдали о желз.
Бглецы унесли съ собою знаніе искусствъ, которыми они занимались на поверхности земли — искусствъ культуры и цивилизаціи. Прежде всего они имли потребность замнять подъ землею свтъ, котораго лишились надъ нею, и даже во время періода преданій породы, у одной изъ которыхъ я пребывалъ теперь, знали искусство извлекать свтъ изъ газа марганца и нефти. Они привыкли въ своемъ первобытномъ стараніи бороться съ грубыми силами природы, и дйствительно, продолжительная битва, которую они вели съ своимъ побдителемъ океаномъ, для разлитія котораго потребовалось нсколько столтій, ускорило ихъ искусство въ обузданіи воды плотинами и каналами. Этому искусству они обязаны были сохраненіемъ своего существованія въ своемъ новомъ мстопребываніи.
— Много поколній, говорилъ мой хозяинъ съ какимъ-то презрніемъ и ужасомъ:— эти первобытные предки унижали свое достоинство и укрощали свою жизнь, подая жавотныхъ, многіе виды которыхъ, такъ же какъ и они, спаслись отъ потопа и искали убжища въ ндрахъ земли, другія животныя, считающіяся неизвстными верхнему міру, получили свое существованіе въ этихъ ндрахъ.
Когда то, что мы называемъ историческимъ вкомъ, вышло изъ мрака преданія, Ана уже имли различныя общины и дошли до степени цивилизаціи, очень схожей съ тою степенью цивилизаціи, какою пользуются самые передовые народы на поверхности земли. Имъ были знакомы по большей части вс наши механическія изобртенія, включая примненія пара и газа. Общины были въ свирпой борьб другъ съ другомъ. У нихъ были и богатые, и бдные, и ораторы, и завоеватели, они вели войну, или за владнія, или за идею. Хотя различныя государства признавали различныя формы правленія, свободныя учрежденія начинали преобладать, народныя собранія усиливались, республики скоро сдлались всеобщими, демократія, которую самые просвщенные европейскіе политики считаютъ самою высокою цлью политическаго прогреса и которая еще преобладала между другими подземными породами, которыхъ боле высокое семейство Ана, къ которому принадлежало племя посщаемое мною, презирало какъ варваровъ, считалась однимъ изъ незрлыхъ и несвдущихъ попытокъ, къ которымъ принадлежитъ младенчество политической науки. Это былъ вкъ зависти и ненависти, свирпыхъ страстей, постоянныхъ перемнъ, боле или мене сильныхъ, борьбы между сословіями, войны между государствами. Этотъ видъ общества продолжался однако нсколько вковъ и наконецъ прекратился, по-крайней-мр между боле благородными и боле разумными народами, посредствомъ постепеннаго открытія тайной силы, заключающейся въ всепроникающемъ ток, который они назвали врилемъ.
По разсказу Зи, которая, какъ ученый профессоръ въ Коллегіи Мудрецовъ, изучала такія вещи прилежне всхъ другихъ членовъ семейства моего хозяина, этому току можно придать самое высокое вліяніе на всякаго рода предметы, одушевленные и неодушевленные. Онъ можетъ уничтожать, какъ молнія, а между тмъ присобленный иначе, онъ можетъ пополнять или укрплять жизнь, излечивать, предохранять и на него они боле всего полагаются для излеченія болзней, или лучше сказать для того, чтобы дать возможность физической организаціи возстановить должное равновсіе своей природной силы и такимъ образомъ излечиться самой. Этимъ способомъ они прокладываютъ путь сквозь самыя твердыя вещества и устроиваютъ долины для обработыванія земли сквозь скалы своихъ подземныхъ пустынь. Изъ этого тока извлекаютъ они свтъ, употребляемый для фонарей, находя его ровне, мягче и здорове всякихъ другихъ горючихъ матеріаловъ, употребляемыхъ ими прежде.
Но дйствіе открытія способовъ направлять самую страшную силу вриля боле всего замчательно по своему вліянію на общественную политику. Когда дйствія его сдлались извстны и искусно приспособляемы, война между нашедшими вриль прекратилась, потому что они довели исскуство истребленія до такого совершенства, что уничтожилось всякое превосходство численности, дисциплины и военнаго искусства. Огонь, вложенный въ середину прута, въ рук ребенка, могъ разрушить самую сильную крпость или проложить себ путь отъ авангарда до арріергарда, разставленнаго въ боевой порядокъ войска, если армія встрчалась съ арміею и об владли этимъ двигателемъ, то об могли только уничтожить одна другую. Поэтому вкъ войны прошелъ, но съ прекращеніемъ войны сдлалось очевидно другое вліяніе на общественное положеніе. Человкъ сдлался до такой степени зависящимъ отъ другого человка, изъ которыхъ каждый, еслибъ захотлъ, могъ убить другого въ одно мгновеніе, вс понятія о правленіи посредствомъ силы постепенно исчезли изъ политической системы и формъ закона. Только посредствомъ силы обширныя общины, разсянныя на большомъ пространств, могутъ сдерживаться, но теперь не было боле необходимости для самосохраненія или для гордости, заставляющей одно государство желать преобладать надъ другимъ.
Такимъ образомъ, породы открывшія вриль впродолженіе нсколькихъ поколній спокойно распались на общины умренной величины. Племя, между которымъ я попалъ, ограничивалось 12,000 семействъ. Каждое племя занимало пространство достаточное для всхъ своихъ потребностей, а въ опредленные періоды излишекъ населенія отправлялся основывать свое собственное государство. Не оказывалось никакой необходимости самовольно выбирать этихъ переселенцевъ, всегда было достаточное число желающимъ отправиться.
Эти подраздленныя государства, маловажныя, если взглянуть на территорію или народонаселеніе, вс принадлежали къ одному обширному семейству. Они говорили на одномъ язык, хотя въ нарчіи, можетъ быть, была легкая разница. Они вступали между собою въ браки, они держались однихъ законовъ и обычаевъ, и такую важную связь составляло между этими разными общинами обладаніе врилемъ и приспособленіе его, что слово А-Вриль было синонимомъ цивилизаціи, а Вриль-я, означающее ‘Цивилизованныя Націи’, было общимъ названіемъ, надъ которымъ общины употреблявшія вриль, отличались отъ тхъ Ана, которые находились еще въ варварскомъ состояніи.
Правленіе племени Вриль-я, о которомъ я говорю, по наружности было очень сложно, а въ дйствительности очень просто. Оно основывалось на принцип, признанномъ въ теоріи, хотя мало принятомъ на практик на поверхности земли — то-есть, что цль всхъ философскихъ системъ стремится къ достиженію единства или къ восхожденію сквозь эти проме:ные лабиринты къ простот одной простой причины или принципа. Такимъ образомъ въ политик даже республиканскіе писатели согласны, что благонамренная автократія обезпечиваетъ лучшее правленіе, если есть какое-нибудь ручательство за ея продолженіе или противъ постепеннаго злоупотребленія власти, даваемой ей. Эта странная община выбирала одного правителя, называемаго Тёръ, онъ занималъ свою должность номинально пожизненно, но рдко можно было уговорить его удержать ее за собою посл перваго приближенія старости. Въ этомъ обществ ничего не могло побудить члену добиваться заботъ правленія. Никакія почести, никакіе признаки высшаго званія не соединялись съ этой должностью. Верховный правитель не отличался отъ остальныхъ ни лучшимъ жилищемъ, ни доходомъ. Съ другой стороны, обязанности, опредленныя ему, были изумительно легки и спокойны, не требуя никакой преобладающей степени энергіи или ума. Опасаться войны было нечего, содержать войско не было надобности, такъ какъ это правленіе было основано не на сил, то и нечего было распоряжаться полиціей. То, что мы называемъ преступленіемъ, не было извстно Вриль-я, и не было у нихъ уголовныхъ судовъ. Рдкіе примры гражданскихъ споровъ ршались друзьями, выбранными каждой стороной или Совтомъ Мудрецовъ, который будетъ описанъ посл. Адвокатовъ не было и даже законы были дружелюбными постановленіями и потому что силы никакой не было для того, чтобы принудить преступника подчиниться законамъ, когда онъ въ своей трости носилъ возможность умертвить своихъ судей. Были обычаи и правила, къ которымъ впродолженіе нсколькихъ вковъ народъ безмолвно пріучился, а если въ какомъ-нибудь случа человку было трудно подчиниться этому, то онъ оставлялъ общину и уходилъ въ другое мсто. Словомъ, въ этомъ государств было установлено то, что соблюдается въ нашихъ частныхъ семействахъ, въ которыхъ мы говоримъ всякому независимому взрослому члену семьи, котораго мы держимъ у себя: ‘Оставайтесь или уходите соображаясь съ тмъ, нравятся вамъ, или не нравятся наши привычки и обычаи’. Но хотя не было собственно того, что мы называемъ законами, ни одинъ народъ на поверхности земли не соблюдалъ такъ законовъ. Повиновеніе правиламъ, принятымъ общиной, сдлалось какъ бы инстинктомъ, вложеннымъ природою. Даже въ каждомъ семейств глава его установляетъ правила для его руководства, противъ которыхъ не сопротивляется и даже не ухищряется никто изъ принадлежащихъ къ этой семь. У нихъ есть пословица, смыслъ которой много теряется въ этомъ перевод: ‘Нтъ счастья безъ порядка, нтъ порядка безъ власти, нтъ власти безъ единства’. Кротость ихъ правленія, и гражданскаго, и домашняго, можетъ быть выражена ихъ отличительными выраженіями: ‘Просятъ не длать того и того’. Бдность между Ана неизвстна, такъ же какъ и преступленіе, не потому чтобы собственность держалась сообща и вс были равны по состоянію или по роскоши своихъ домовъ, но потому что нтъ различія въ званіи или положеніи между степенями богатства или выбора занятій. Каждый слдуетъ своимъ собственнымъ наклонностямъ, не возбуждая зависти, одни любятъ скромный, другіе боле роскошный образъ жизни, каждый длаетъ себя счастливымъ по-своему. По милости этого отсутствія состязанія и ограниченія народонаселенія, семейству трудно впасть въ бдность, нтъ ни отважныхъ спекуляцій, ни соревнователей, стремящихся пріобрсти богатство и знатность. Безъ всякаго сомннія, въ каждой общин первоначально раздляется поровну земля, но нкоторые, отважне другихъ, распространили свои владнія дале въ пограничныя пустыни, или улучшили произведенія своихъ полей, или занялись торговлей и ремесломъ. Такимъ образомъ, естественне, нкоторые сдлались бдне другихъ, но никто не сдлался совершенно бденъ, никто не имлъ недостатка въ удовлетвореніи своихъ желаній. Если это случалось, они всегда имли возможность переселиться или обратиться безъ стыда и съ увренностью на помощь къ богатымъ, потому что вс члены общины считаютъ себя какъ бы братьями одной дружной и согласной семьи. Объ этомъ боле будетъ распространено въ моемъ послдующемъ разсказ.
Самая главная забота верховнаго судьи состоитъ въ томъ, чтобы сообщаться съ нкоторыми дятельными департаментами, которымъ поручена администрація особыхъ подробностей. Самою важною и главною изъ подобныхъ подробностей было надлежащее распредленіе свта. Начальникомъ этого департамента былъ мой хозяинъ Аф-Линъ. Другой департаментъ, который можно бы назвать иностраннымъ, сообщался съ другими государствами, особенно для того, чтобы узнавать вс новыя изобртенія, а третьему департаменту вс таковыя изобртенія и улучшенія сообщаются для пробы. Къ этому департаменту присоединена Коллегія Мудрецовъ — въ эту коллегію предпочтительно вступали вдовы, бездтныя и незамужнія женщины, между которыми самою дятельною была Зи, и еслибъ то, что мы называемъ славою или знаменитостью, признавалось этимъ народомъ (а я впослдствіи покажу, что это не признавалось), то Зи считалась бы самою знаменитою. Профессорши этой коллегіи боле всего занимаются науками наимене полезными въ практической жизни — какъ напримръ чисто-умозрительная философія, исторія отдаленныхъ періодовъ, энтомологія, конхиліологія и пр. Зи, умъ которой былъ такъ дятеленъ, какъ у Аристотеля, равно обнималъ самыя обширныя области и самыя мелкія подробности земли, она написала два тома о паразитныхъ наскомыхъ, обитающихъ въ шерсти тигровой лапы {Животное, о которомъ упоминается здсь, иметъ много различій съ тигромъ верхняго міра. Онъ больше, лапы его шире, лобъ отложе. Онъ водится у озеровъ и прудовъ, и питается преимущественно рыбами, хотя не прочь и отъ земныхъ животныхъ слабе его, если они попадутся ему. Онъ становится очень рдокъ даже въ дикихъ мстахъ, гд его пожираютъ гигантскія пресмыкающіяся. Я полагаю, что онъ принадлежитъ къ пород тигровъ, такъ какъ микроскопическіе паразиты, находящіеся въ его лапахъ, точно такъ какъ т, которые находятся въ лапахъ азіатскихъ тигровъ, миніатюрное изображеніе его самого.}, и этотъ трудъ остается самымъ лучшимъ по части этого интереснаго предмета. Но изысканія мудрецовъ не ограничиваются такими тонкими или изящными изученіями. Они обнимаютъ разные другіе, боле важные, а въ особенности свойства вриля, къ усвоенію которыхъ ихъ тонкая нервная организація длаетъ женщинъ-профессоровъ необыкновенно чуткими. Изъ этой коллегіи Тёръ, или главный правитель, выбираетъ совтниковъ, число которыхъ ограничивается тремя, въ тхъ рдкихъ случаяхъ, когда новизна обстоятельства или событія приводитъ его въ недоумніе.
Есть другіе департаменты мене важные, но все длается такъ тихо и спокойно, что признаки правительства исчезаютъ совсмъ и общественный порядокъ такъ правиленъ и ровенъ, какъ-будто это законъ природы. Машины употребляются во всхъ внутреннихъ и вншнихъ работахъ, и департаментъ, которому поручена эта администрація, неусыпно старается распространить ихъ дйствіе. Сословія работниковъ или слугъ нтъ, но для помощи и управленія машинами берутъ дтей отъ того времени, когда они выходятъ изъ-подъ материнскаго надзора, до брачнаго возраста, который опредляется для Гай-и (женщинъ) въ шестнадцать лтъ, а для Ана (мужчинъ) въ двадцать. Дти эти раздляются на группы или отряды, имютъ собственнаго начальника, каждый выбираетъ себ занятіе, наиболе ему пріятное, или такое, къ которому чувствуетъ себя боле способнымъ. Нкоторые выбираютъ ручныя ремесла, нкоторые земледліе, нкоторые домашнія занятія, а нкоторые только предохраненіе отъ опасности, которому, подвержено народонаселеніе, потому единственныя опасности, угрожающія этому племени, состоятъ, во-первыхъ, отъ случайныхъ переворотовъ внутри земли, предвидть и отвращать которые требуется наибольшихъ стараній — какъ напримръ, вторженія огня и воды, подземныя бури и взрывы газовъ. На границахъ области и во всхъ мстахъ, гд подобной опасности можно ожидать, бдительные надзиратели поставлены съ телеграфами, сообщающимися съ тою залою, въ которой мудрецы поочередно постоянно засдаютъ. Эти надзиратели всегда выбираются изъ старшихъ мальчиковъ, приближающихся къ возрасту возмужалости, на томъ основаніи, что въ этомъ возраст наблюдательность проницательне и физическія силы развиты боле, чмъ во всякомъ другомъ. Другое предохраненіе отъ опасности, мене важное, состоитъ въ томъ, чтобы уничтожать всхъ животныхъ, вредныхъ для жизни или культуры, или даже удобствъ Аны. Самое ужасное изъ нихъ, это большія пресмыкающіеся, допотопные остовы которыхъ сохраняются въ нашихъ музеяхъ, и нкоторыхъ гигантскихъ крылатыхъ существъ, полуптицъ, полупресмыкающихся. Отыскивать и уничтожать ихъ, такъ же какъ мене дикихъ животныхъ, соотвтствующихъ нашимъ тиграмъ или ядовитымъ змямъ, предоставляется младшимъ дтямъ, потому что, но мннію Ана, тутъ необходимо жестокосердіе, а чмъ моложе ребенокъ, тмъ жестокосердне можетъ онъ уничтожать. Есть другой классъ животныхъ, въ уничтоженіи которыхъ требуется осмотрительность, и для этого опредляются дти средняго возраста — животныя угрожающія не жизни человка, а опустошенію его труда, нкоторые виды лосей и оленей, и маленькое животное, очень похожее на нашего кролика, хотя гораздо боле вредное для жатвы и гораздо боле хитрое въ своихъ грабежахъ. Главная цль этихъ избранныхъ дтей состоитъ въ томъ, чтобы пріучать наиболе разумныхъ изъ такихъ животныхъ имть уваженіе къ оградамъ, какъ собаки научаются имть уваженіе къ кладовой или даже оберегать собственность хозяина. Этихъ животныхъ уничтожаютъ только тогда, когда они окажутся неспособными къ прирученію. Жизнь никогда не отнимается для пищи или для забавы и никогда не щадится, когда оказывается враждебною для Аны. Совмстно съ этими физическими услугами и обязанностями идетъ умственное воспитаніе дтей юношескаго возраста. Тогда обычай требуетъ пройти курсъ въ Коллегіи Мудрецовъ, гд кром общаго образованія, ученикъ получаетъ спеціальные уроки въ такой отрасли умственныхъ занятій, какую онъ выберетъ самъ. Нкоторые предпочитаютъ однако провести этотъ переходный періодъ въ путешествіяхъ или въ переселеніяхъ, или тотчасъ принимаются за земледльческія или торговыя занятія. Наклонности человка ничмъ не насилуются.

Глава X.

Слово Ана соотвтствуетъ нашему слову люди, Анъ значитъ человкъ. Слово Гай значитъ женщина, во множественномъ числ Гай-и, и произносится мягко. У нихъ есть пословица по поводу этому, что разница въ произношеніи служитъ символомъ того, что женщины нжны коллективно, но что съ ними трудно справиться отдльно. Женщины пользуются наравн съ мужчинами всми правами, о которыхъ еще спорятъ философы на поверхности земли.
Въ дтств он исправляютъ вс труды и обязанности наравн съ мальчиками и съ самаго раняго возраста, назначеннаго для уничтоженія самыхъ вредныхъ животныхъ, двушки часто предпочитаются, такъ какъ по своему сложенію он безжалостне мальчиковъ, когда находятся подъ вліяніемъ страха или ненависти. Въ промежутокъ между младенчествомъ и брачнымъ возрастомъ короткія сношенія между полами прекращаются. Въ возраст доступномъ для брака сношенія эти возобновляются и никогда не имютъ никакихъ послдствій кром брака. Вс искусства и занятія, дозволяемыя одному полу, открыты и для другого, и Гай-и присвоиваютъ себ превосходство во всхъ темныхъ и мистическихъ отрасляхъ умственныхъ разсужденій, для которыхъ, говорятъ, Ана мене способны по большей тупости ума и по рутин ихъ будничныхъ занятій, такъ какъ молодыя двицы въ нашемъ мір считаютъ себя авторитетами въ тонкихъ пунктахъ теологическихъ доктринъ, для которыхъ не многіе мужчины, занятые дятельно-мірскими длами, не имютъ достаточно учености или утонченности ума. По милости ли раннихъ гимнастическихъ упражненій, или по природной организаціи, Гай-и превосходятъ Ана въ физической сил (важный пунктъ относительно соображенія и поддержанія женскихъ правъ). Он достигаютъ боле высокаго роста и среди ихъ боле круглыхъ размровъ вложены жилы и мускулы такіе же твердые, какъ и у другого пола. Он даже увряютъ, что, по первоначальнымъ законамъ природы, женщины должны быть больше мужчинъ, и поддерживаютъ этотъ догматъ ссылкою на раннее образованіе жизни въ наскомыхъ и на самое древнее семейство позвоночныхъ — то-есть рыбъ — гд самки вообще такъ велики, что могутъ проглотить своихъ супруговъ, если пожелаютъ. Боле всего Гай-и имютъ боле сосредоточенную власть надъ токомъ или двигателемъ, содержащимъ элементы разрушенія, такъ какъ имютъ больше той проницательности, въ которой заключается нкоторая доля скрытности. Такимъ образомъ он могутъ не только защищать себя отъ нападенія мужчинъ, но могутъ каждую минуту, когда онъ наимене подозрваетъ опасность, прекратить жизнь оскорбившаго ихъ супруга. Къ чести Гай-и, въ ихъ лтописи за нсколько вковъ не находится ни одного примра ихъ злоупотребленія и страшнаго превосходства въ искусств уничтоженія. Послдній случай въ общин, о которой я говорю, происходилъ (сообразно ихъ хронологіи) около двухъ тысячъ лтъ тому назадъ. Одна Гай въ припадк ревности убила своего мужа, и этотъ гнусный поступокъ внушилъ такой ужасъ мужчинамъ, что они вс переселились въ другое мсто и оставили женщинъ однхъ.— Исторія говоритъ, что овдоввшія Гай-и, доведенныя такимъ образомъ до отчаянія, напали на убійцу, когда она спала (слдовательно, была безоружна), и убили ее, а потомъ дали торжественное обязательство между собою никогда не злоупотреблять своей супружеской властью и внушить то же обязательство навсегда своимъ дочерямъ. Такимъ образомъ къ бглымъ супругамъ былъ отправлена депутація, успвшая убдить многихъ воротиться, но воротились по большей части пожилые. Младшіе, или сомнваясь въ своихъ супругахъ, или имя слишкомъ высокое мнніе о своихъ собственныхъ достоинствахъ, отвергли вс предложенія и, оставшись въ другихъ общинахъ, были пойманы другими супругами, съ которыми можетъ быть были не боле счастливы. Но потеря такого большого количества мужчинъ послужила благодтельнымъ предостереженіемъ для Гай-и и утвердила въ благотворной ршимости исполнить взятое на себя обязательство. Дйствительно теперь полагаютъ, что отъ продолжительнаго наслдственнаго бездйствія Гай-и лишились и наступательнаго, и оборонительнаго превосходства надъ Ана, которымъ они обладали прежде точно такъ, какъ въ низшихъ животныхъ на земл многія особенности изъ первоначальной организаціи, данныя природой для ихъ защиты, постепенно исчезли или сдлались недйствительны при измнившихся обстоятельствахъ. Мн было бы однако жаль, еслибъ какой-нибудь Анъ побудилъ Гай сдлать опытъ, кто изъ нихъ сильне.
Съ того происшествія, которое я разсказалъ, Ана сдлали нкоторыя перемны въ супружеств, можетъ быть клонящіяся къ выгод мужчинъ. Теперь они вступаютъ въ бракъ только на три года и въ конц каждаго третьяго года мужчина и женщина могутъ развестись и опять вступить въ бракъ. Въ конц десяти лтъ Анъ пользуется преимуществомъ взять вторую жену, позволяя первой удалиться, если она желаетъ. Впрочемъ, эти постановленія по большей части мертвая буква, разводы и многоженство чрезвычайно рдки и брачная жизнь кажется теперь необыкновенно счастлива и спокойна у этого удивительнаго народа. Гай-и, несмотря на свое хвастливое превосходство въ физической сил и умственныхъ способностяхъ, принуждены къ кроткому обращенію боязнью развода или второй жены, и Ана подчиняются привычк и безъ особенныхъ причинъ къ неудовольствію не любятъ перемнять для рискованной новизны лицо и обращеніе, къ которымъ они привыкли. Но одно преимущество Гай-и старательно удерживаютъ и, можетъ быть, оно составляетъ тайную причину стараній женщинъ хлопотать за свою права на земл. Он пользуются преимуществомъ, у насъ захваченнымъ мужчинами, признаваться въ любви и ухаживать, другими словами, свататься, а не быть предметомъ сватовства. Такой феноменъ, какъ старая два, не существуетъ между Гай-и. Рдко, чтобы Гай не завладла всякимъ Аной, которой пришелся ей по сердцу, если его любовь не отдана другой. Какъ бы застнчивъ, неподатливъ и скроменъ ни оказывался сначала Анъ, за которымъ ухаживаетъ она, однако ея настойчивость, ея горячность, ея сила убжденія, ея умнье распоряжаться мистическимъ дйствіемъ вриля непремнно накинутъ ему на шею то, что мы называемъ ‘роковой петлей’. Доводы въ пользу перемны отношеній, установленныхъ между мужчинами и женщинами на земл, кажутся убдительны и объясняются съ чистосердечіемъ, которое стоило бы безпристрастно обсудить. Говорятъ, что женщины по природ боле расположены къ любви, чмъ мужчины — что любовь занимаетъ боле мста въ ихъ мысляхъ и боле необходима для ихъ счастья, и что слдовательно, выбирать должны они, что мужчины бываютъ застнчивы и нершительны, что они часто предпочитаютъ холостую жизнь — часто не обращаютъ вниманія на нжные взгляды и деликатные намеки — словомъ, что за ними надо ршительно гнаться и насильно овладвать ими. Он прибавляютъ, сверхъ того, что если Гай не можетъ выйти за Ана по своему выбору, то она не только не будетъ счастлива, но что и хорошія качества ея сердца не достаточно разовьются, между тмъ какъ Анъ не такъ продолжительно сосредоточиваетъ свою любовь на одномъ предмет, что если онъ не можетъ жениться на Гай, предпочитаемой имъ, то онъ легко удовольствуется и другою, и наконецъ, что если онъ служитъ предметомъ любви и заботливости, то для счастья его жизни ему не такъ необходимо самому любить, какъ быть любимымъ, онъ довольствуется удобствами своей жизни и умственными занятіями, которыя создаетъ для себя.
Что ни можно было бы сказать объ этомъ разсужденіи, система оказывается хороша для мужчинъ, потому что, будучи такимъ образомъ увренъ въ искренней и горячей любви и видя, что чмъ онъ застнчиве и холодне, тмъ боле увеличивается желаніе завладть имъ, онъ обыкновенно успваетъ дать свое согласіе на такихъ условіяхъ, какія считаетъ лучшими для обезпеченія если не особенно счастливой, то по-крайней-мр спокойной жизни. Каждый Анъ иметъ свой собственный конекъ, свои привычки, свои прихоти и, каковы бы они ни были, онъ требуетъ общанія вполн и безусловно подчиняться имъ. Преслдуя свою цль, Гай охотно даетъ общаніе, и такъ какъ отличительную черту этого необыкновеннаго народа составляетъ безусловное уваженіе къ истин, и слово, разъ данное, никогда не нарушается даже самой втренной Гай, условія благоговйно соблюдаются. И, несмотря на вс свои отвлеченныя права и силу, Гай-и самыя любезныя, сговорчивыя и покорныя жены, какихъ я когда-либо видлъ, на земл. У нихъ есть поговорка, что ‘когда Гай любитъ, то находитъ удовольствіе повиноваться’. Надо замтить, что я говорилъ только о брак, потому что таково нравственное совершенство, достигнутое этой общиной, что всякая незаконная связь такъ же мало возможна для нихъ, какъ и для коноплянокъ въ то время, когда он условились прожить попарно.

Глава XI.

Ничто такъ не приводило меня въ недоумніе, когда я старался примирить мои понятія съ существованіемъ областей подъ поверхностью земли, населенныхъ существами, если различествующими отъ насъ по виду, то во всхъ матеріальныхъ пунктахъ организма схожими съ существами верхняго міра, какъ противорчіе той доктрин, съ которой, кажется, согласны многіе геологи и философы — то-есть, что хотя у насъ солнце есть великій источникъ теплоты, однако чмъ глубже мы проникаемъ подъ кору земли, тмъ боле увеличивается жаръ, будучи въ пропорціи одного градуса на каждый футъ подъ поверхностью земли. Но хотя область племени, о которомъ я говорю, находилась на высшей мстности и сравнительно такъ близко къ поверхности земли, что я могъ понять температуру, соотвтствующую органической жизни, однако даже овраги и долины этого государства были совсмъ не такъ жарки, какъ философы считаютъ возможнымъ на такой глубин — конечно, нисколько не жарче южной Франціи или, по-крайней-мр, Италіи. Судя по всмъ разсказамъ, слышаннымъ мною, обширные тракты, неизмримо глубже подъ поверхностью, въ которыхъ могли бы, кажется, существовать только одн саламандры, обитаемы многочисленными племенами съ такой организаціей какъ наша. Я не могу объяснить факта столь несогласнаго съ признанными законами науки, и Зи не очень могла помочь мн разршить эту задачу. Она могла только предположить, что наши философы недостаточно принимали въ соображеніе чрезвычайную ноздреватость земли — обширность ея впадинъ и неправильностей, возбуждавшихъ свободное течете воздуха и частые втра — и различные способы, посредствомъ которыхъ жаръ испаряется и выбрасывается. Она соглашалась, однако, что есть глубина, на которой жаръ считается нестерпимымъ для такой органической жизни, какая извстна по опытамъ Вриль-я, хотя философы ихъ думали, что даже въ такихъ мстахъ жизнь чувствующая, жизнь умственная была бы найдена въ изобиліи и преуспяніи, еслибы философы могли проникнуть туда.
— Гд бы Всемогущій ни создавалъ, говорила она: — будьте уврены, тамъ непремнно онъ помстилъ обитателей. Онъ не любитъ пустыхъ жилищъ.
Она прибавила, однако, что многія перемны въ температур и климат были сдланы посредствомъ Вриль-я и что дйствіе вриля употреблялось успшно въ подобныхъ перемнахъ. Она описала тонкій и жизнь дающій медіумъ Лаи, который я считаю однороднымъ съ эирнымъ кислородомъ доктора Люинса, въ которомъ дйствуютъ вс соотносительныя силы, соединенныя подъ названіемъ вриля, и утверждала, что гд. бы этотъ медіумъ ни былъ распространенъ, такъ сказать, достаточно для того, чтобы разнообразное дйствіе вриля могло имть достаточно простора, можно произвести температуру, соотвтствующую высшимъ формамъ жизни. Она говорила также, что по мннію ихъ естествоиспытателей, цвты и растительность первоначально были произведены (или т, которые выросли изъ смянъ, перенесенныхъ съ поверхности земли во время переворотовъ природы, или занесенныхъ племенами, искавшими убжища въ пещерахъ) посредствомъ свта, постоянно наводимаго на нихъ, и постепеннаго улучшенія культуры. Она сказала также, что посл того, какъ свтъ вриля замнилъ вс другія дающія свтъ тла, цвтъ цвтовъ и листьевъ сдлался ярче, а растительность пріобрла большіе размры.
Предоставляя эти предметы соображенію людей, которые могутъ судить объ этсмъ лучше меня, я долженъ теперь посвятить нсколько страницъ весьма интереснымъ вопросамъ объ язык Вриль-я.

Глава XII.

Языкъ Вриль-я особенно интересенъ, потому что, какъ мн кажется, въ немъ заключаются съ большой ясностью слды трехъ главныхъ переходовъ, чрезъ которые языкъ проходитъ, достигая совершенства формы.
Одинъ изъ самыхъ знаменитыхъ современныхъ философовъ, Максъ Мюллеръ, доказывая сходство слоя языка со слоемъ земли, излагаетъ этотъ ршительный догматъ:
‘Никакой языкъ не можетъ никакимъ образомъ быть измнчивъ, не пройдя чрезъ связный и изолированный слой. Никакой языкъ не можетъ быть связующимъ, не цпляясь своими корнями за нижніе слои изолированія.’
Такимъ образомъ, взявъ китайскій языкъ, какъ самый лучшій существующій типъ первоначальнаго изолированнаго слоя, ‘какъ врный фотографъ человка, пробующаго на помочахъ мускулы своего ума, пробирающагося ощупью и такъ восхищающагося своими первыми шагами, что онъ повторяетъ ихъ безпрестанно’, мы имемъ въ язык Вриль-я, все еще ‘цпляющагося своими корнями за нижній слои’, признаки первоначальнаго изолированія. Онъ изобилуетъ односложными словами, которыя составляютъ основаніе всякаго языка. Переходъ въ связующую форму составляетъ эпоху, которая должна постепенно распространяться впродолженіе вковъ. Отъ письменной литературы этой эпохи осталось только нсколько отрывковъ символической миологіи и нкоторыя выразительныя изрченія, сдлавшіяся народными пословицами. Существующая литература Вриль-я начинается измненіями слоя. Безъ сомннія, въ это время, должно быть, происходили соотвтствующія причины въ слитіи породъ какимъ-нибудь первенствующимъ народомъ, появленіе какой-нибудь высокой литературной знаменитости, посредствомъ которой форма языка установилась и опредлилась. Такъ какъ измняющій слой одержалъ верхъ надъ связующимъ, изумительно видть, на сколько смле первоначальные корни языка выдались изъ-подъ поверхности, скрывающей ихъ. Въ старинныхъ отрывкахъ и пословицахъ предшествовавшей степени односложныя слова, составляющія эти корни, исчезаютъ среди словъ громадной длины, заключающихъ въ себ цлыя фразы, изъ которыхъ ни одной части нельзя отдлить отъ другой и употребить отдльно. Но когда измнчивая форма языка на столько подвинулась, что имла своихъ ученыхъ и грамматиковъ, они кажется соединились для того, чтобы истребить всхъ подобныхъ многосложныхъ чудовищъ, пожиравшихъ первоначальныя формы. Слова длинне трехъ слоговъ были изгнаны какъ варварскія, и по мр того, какъ языкъ упрощался, онъ пріобрталъ силу, достоинство и пріятность. Хотя теперь очень сжатый въ звук, онъ отъ этой сжатости пріобрлъ боле ясности. Одною буквою, сообразно ея положенію, они могутъ выразить все, что цивилизованные народы въ нашемъ верхнемъ мір выражаютъ слогами, а иногда и фразами. Позвольте мн привести здсь два примра: Анъ (которое я переведу словомъ человкъ), Ана (людей), буква с выражаетъ у нихъ множественное число, смотря потому, гд поставлена, Сана значитъ человчество, Анса толпа людей. Приставка нкоторыхъ буквъ всегда придаетъ разное значеніе. Напримръ гл (это у нихъ одна буква, какъ th составляетъ одну букву у грековъ) въ начал слова означаетъ собраніе или связь предметовъ иногда однородныхъ, иногда различныхъ — какъ напримръ Оонъ — домъ, Глоонъ — городъ (то-есть собраніе домовъ), Ата значитъ горесть, Глата общее бдствіе, Ор-анъ означаетъ здоровье или благосостояніе человка: Глоранъ благосостояніе государства, хорошее состояніе общины, слово, которое они безпрестанно повторяютъ, Аглоранъ, показываетъ ихъ политическое врованіе — то-есть, что ‘первое правило общины есть общее благо’, Объ значитъ изобртеніе. Сила тонъ въ музык, Глобелла, какъ соединяющее идеи изобртенія и музыкальной интонаціи, значитъ классическое слово поэзія — и сокращается въ обыкновенномъ разговор въ Глобсъ. На, которое у нихъ какъ гл, составляетъ одну букву, всегда выражаетъ что-нибудь вредное для жизни или для радости, для удобства, походя въ этомъ случа на аріанскій корень Накъ, выражающій погибель или уничтоженіе. Ноксъ значитъ темнота, Йорль смерть, Нирія грхъ или зло. Насъ — крайняя степень грха или зла — развратъ. Въ письм они считаютъ нечестивымъ выражать Верховное Существо особеннымъ именемъ. Оно обозначается гіероглифомъ пирамиды. Въ молитвахъ они называютъ его именемъ, которое считаютъ слишкомъ священнымъ для того, чтобы сообщить его чужестранцу, и я его не знаю. Въ разговор они вообще употребляютъ перифразу, какъ напримръ Все благій. Буква V, служащая символомъ перевернутой пирамиды, выражаетъ почти всегда превосходство или власть, такъ же какъ и вриль, о которомъ я говорилъ такъ много. Видъ безсмертный духъ, Видъ-я безсмертіе, Кумъ обозначаетъ нчто въ род пустоты, метафорически пещеру, Кумъ-инъ дыру, Зи-кумъ долину, Кумъ-зи пустое пространство, Бодъ-кумъ невжество (буквально пустоту знанія). Пошъ почти непереводимое слово, показывающее, какъ читатель увидитъ посл, презрніе. Но когда народное невжество переходитъ въ свирпость, какъ напримръ во время французскаго террора или во время римской республики до Августа, они называютъ такое положеніе длъ Глек-Насъ. Экъ значитъ ссора, Глекъ общая распря, Ту-бодъ философія, Па презрительное восклицаніе, равняющееся нашему ‘вздоръ и пустяки’, Па-бодъ обозначаетъ пустую или ложную философію и примняется къ такимъ метафизическимъ или умозрительнымъ разсужденіямъ, когда-то бывшимъ въ ходу, которыя состояливъ томъ, чтобы длать вопросы, на которые нельзя дать отвта и которые длать не стоитъ, какъ напримръ: ‘Для чего Анъ иметъ пять пальцевъ на ног, а не четыре или шесть? Имлъ ли первый Анъ, созданный Всеблагимъ, то же число пальцевъ, какъ и. его потомки? Въ той форм, въ которой Анъ узнаютъ его друзья въ будущемъ мір, будутъ у него пальцы или нтъ, а если будутъ, то какіе, матеріальные или духовные?’ Я привожу эти примры Па-Бодъ не съ насмшкой или въ шутку, но потому, что эти самые вопросы составляли предметъ состязанія послднихъ ученыхъ, занимавшихся этой ‘наукой’ 4,000 лтъ тому назадъ.
Языкъ вриль-я имлъ прежде восемь падежей (однимъ больше, чмъ въ санскритской грамматик), но впослдствіи осталось три. Въ той же грамматик, по которой учился я, значилось четыре, три измняются въ окончаніи, а четвертый обозначается приставками. У нихъ, такъ же какъ и у насъ, первая буква въ азбук а и часто употребляется какъ приставка къ слову для того, чтобы дать полное понятіе о владычеств или главенств, или преобладающемъ принцип. Напримръ, Ива значитъ доброта, Дива доброта и счастье вмст, А-дива абсолютная истина. Я уже упоминалъ о значеніи а въ Аглоранъ, такимъ образомъ въ врил (свойствамъ котораго они приписываютъ настоящую степень своей цивилизаціи) А-вриль, какъ я уже сказалъ, обозначаетъ собственно цивилизацію.
Филологи увидятъ изъ вышесказаннаго, какъ похожъ языкъ Вриль-я на аріанскій или индогерманскій, но какъ вс языки, онъ заключаетъ въ себ слова и формы, въ которыхъ переходы были взяты изъ самыхъ противоположныхъ источниковъ. Самое названіе Тёръ, которое они даютъ своему верховному правителю, показываетъ кражу языка, сходнаго съ туранскимь. Они сами говорятъ, что это иностранное слово взято, какъ показываютъ ихъ историческія лтописи, изъ названія, носимаго главою націи, съ которою предки Вриль-я находились въ самыхъ отдаленныхъ періодахъ въ дружескихъ отношеніяхъ, но которая давно исчезла, и говорятъ, что когда, посл открытія вриля они преобразовали свои политическія учрежденія, то нарочно выбрали названіе,— заимствованное изъ угасшей породы и мертваго языка, для своего верховнаго правителя для того, чтобы избгнуть названій для этой должности, съ которыми связывались бы прежнія воспоминанія.
Если останусь живъ, я могу собрать въ систематической форм такія познанія, какія пріобрлъ въ этомъ язык во время моего пребыванія у Вриль-я. Но того, что я уже сказалъ, можетъ быть будетъ достаточно для того, чтобы показать филологамъ, какъ языкъ, сохранившій такъ много корней первоначальной формы и очистившійся отъ непосредственныхъ, но переходныхъ многосложныхъ формъ, достигъ такого единства простоты и сжатости въ своемъ окончательномъ, измненномъ вид, долженъ быть постепеннымъ произведеніемъ безчисленныхъ вковъ и множества разнообразныхъ умовъ, что въ немъ заключаются очевидные признаки слитія свойственныхъ породъ, и что для достиженія той формы, которой я далъ нсколько примровъ, необходима была разработка высокихъ мыслителей.
Однако литература, принадлежащая къ этому языку, литература прошлая, я буду имть случай показать впослдствіи, что настоящее счастливое положеніе общества, до котораго дошли Ана, не допускаетъ прогрессивнаго занятія литературой, особенно въ двухъ главныхъ отрасляхъ, романическаго вымысла и исторіи.

Глава XIII.

У этого народа есть религія и хотя многое можно бы сказать противъ нея, по-крайней-мр, она иметъ эти странныя особенности: во-первыхъ, вс врятъ въ религію, которую исповдуютъ, во-вторыхъ, вс сообразуются съ обрядами, предписываемыми этой религіей. Они вс поклоняются одному божественному Создателю и Вседержителю. Они врятъ, что одно изъ свойствъ всеобнимающаго вриля — передавать источнику жизни и разума всякую мысль, которую живое существо можетъ возымть, и хотя они не спорятъ, что идея о Божеств врожденна, однако говорилъ, что Анъ (человкъ) есть единственное существо, на сколько простираются ихъ наблюденія въ природ, которому дана способность понять эту идею со всми источниками мысли, вытекающими изъ нея. Они думаютъ, что эта способность составляетъ преимущество, которое не можетъ быть дано напрасно, и что поэтому молитва и благодареніе должны быть пріятны Создателю и необходимы для полнаго развитія человческаго существа. Они молятся и дома, и публично. Такъ какъ меня не считали принадлежащимъ къ ихъ пород, то и не допускали въ храмъ, въ которомъ совершается богослуженіе, но мн говорили, что служба очень коротка и безъ всякихъ пышныхъ обрядовъ. Вриль-я держится доктринъ, что горячую набожность или совершенное отчужденіе отъ дйствительнаго міра человческій умъ не можетъ долго выдержать, особенно въ публик, и что всякія попытки къ этому ведутъ или къ фанатизму, или къ лицемрію. Дома они молятся или одни, или съ младшими дтьми.
Говорятъ, что въ древнія времена много было писано книгъ о свойств Божества и о формахъ поклоненія, наиболе пріятныхъ Ему. Но это повело къ такимъ жаркимъ и жестокимъ спорамъ, что не только поколебалось спокойствіе общины и сдлался раздоръ въ самыхъ согласныхъ семействахъ, но что во время этихъ споровъ о свойствахъ Божества стали сомнваться въ его существованіи или самому Божеству придавать страсти и недостатки спорившихъ.
— Такъ какъ такое конечное существо какъ Анъ не можетъ опредлить существа Безконечнаго, стало быть, когда онъ старается осуществить идею о Божеств, онъ только длаетъ Божество похожимъ на самого себя.
Въ послдніе вка поэтому всякія теологическія разсужденія, хотя запрещены не были, такъ мало поощрялись, что совершенно, вышли изъ употребленія.
Вриль-я вс раздляютъ убжденіе, что въ будущемъ существуетъ состояніе блаженне и совершенне настоящаго. Если они имютъ очень неопредленное понятіе о наград и наказаніи, это можетъ быть потому, что у нихъ не бываетъ преступленій, требующихъ наказанія, и уровень, ихъ нравственности такъ одинаковъ, что ни одинъ Анъ между ними не считается добродтельне другого. Если одинъ, можетъ быть, превосходитъ другихъ въ одной добродтели, другой также превосходитъ въ другой, если у одного есть какой-нибудь недостатокъ, то и у другого тоже есть. Въ ихъ необыкновенномъ образ жизни такъ мало бываетъ искушеній поступать дурно, что они добродтельны (сообразно ихъ понятіямъ о добродтели) только потому что они живутъ. Они имютъ нкоторыя фантастическія понятія о продолженіи жизни даже въ растительномъ мір, какъ читатель увидитъ въ слдующей глав.

Глава XIV.

Хотя я уже сказалъ, что Вриль-я не поощряетъ никакихъ разсужденій о свойств Верховнаго существа, они вс раздляютъ мнніе, которымъ думаютъ разршить великую проблему существованія зла, которая приводила въ такое недоумніе философію верхняго міра. Они полагаютъ, что если Богъ далъ жизнь, съ сознаніемъ этой жизни, какъ бы ни было оно слабо, какъ напримръ въ растеніи, жизнь не уничтожается никогда — она переходитъ въ новыя и улучшенныя формы, хотя не на этой планет (слдовательно, это мнніе различествуетъ отъ обыкновенной доктрины о переселеніи душъ), и что живое существо сохраняетъ сознаніе о своей личности, такъ что соединяетъ свою прошлую жизнь съ будущей и сознаетъ прогрессивное улучшеніе въ степеняхъ счастья. Они говорятъ, что безъ этого предположенія они не могли бы, сообразно съ тою степенью разсудка, которая имъ дана, признать совершенную справедливость, которая должна быть неотъемлемымъ качествомъ Премудраго и Всеблагаго существа. Они говорятъ, что несправедливость можетъ происходить только отъ трехъ причинъ — недостатка мудрости для уразумнія того, что справедливо, недостатка добраго желанія для справедливости и недостатка власти исполнить то, что справедливо, а что эти три недостатка несовмстны съ Премудрымъ, съ Всеблагимъ, съ Всемогущимъ. Но что даже въ этой жизни мудрость, желаніе добра и власть Высшаго существа достаточно очевидны для того, чтобы мы могли ихъ признавать, и справедливость, истекающая изъ этихъ свойствъ, непремнно требуетъ другой жизни, не только для человка, но и для всякаго живого существа низшаго разряда. И въ животномъ, и растительномъ мір мы видимъ одно существо, отъ обстоятельствъ, независящихъ отъ него, чрезвычайно несчастнымъ сравнительно съ его ближними — одно существуетъ только какъ добыча для другого — даже растеніе страдаетъ отъ болзни и преждевременно погибаетъ, между-тмъ какъ растеніе сосднее съ нимъ наслаждается своей жизненностью и живетъ счастливо, безъ болзни, что ошибочно заключать по аналогіи съ человческими недостатками, что Верховное существо дйствуетъ только по общимъ законамъ и второстепенными причинами уничтожаетъ главное благодтельное вліяніе первой причины, а еще хуже и невжественне воображать, что Всеблагій не оказываетъ справедливости миріадамъ существъ, которыхъ онъ одарилъ жизнью, и предполагать, что справедливость предназначена только для человка. Въ глазахъ божественнаго жизнедателя нтъ ни малыхъ, ни великихъ. Но если разъ признакъ, что ни одно существо, какъ бы ни было оно ничтожно, чувствующее, что оно живетъ и страдаетъ, не можетъ погибнуть въ-теченіе вковъ, что вс его здшнія страданія, еслибъ даже продолжались въ минуты его рожденія до перехода въ другой видъ бытія, будутъ кратковременне въ сравненіи съ вчностью, чмъ крикъ новорожденнаго можетъ сравниться съ цлою жизнью, и разъ предположивъ, что это живое существо удерживаетъ сознаніе своей личности въ этомъ переход (потому что безъ этого сознанія для него немыслимо понятіе о будущемъ бытіи), и хотя выполненія божественнаго правосудія усмотрть мы не можемъ, мы все-таки имемъ право предположить, что оно дйствуетъ единообразно и повсемстно, а не измнчиво и отдльно, какъ было бы, еслибъ оно дйствовало только по второстепеннымъ законамъ, потому что такая совершенная справедливость вытекаетъ, отъ совершеннаго знанія понимать ее, отъ совершенной любви, заставляющей желать ее, и совершеннаго могущества исполнить ее.
Какъ ни фантастичны эти понятія, они можетъ быть подтверждаютъ въ политическомъ отношеніи систему правительства, которая, допуская различныя степени богатства, установляетъ однако совершенное равенство въ званіи, чрезвычайную кротость во всхъ сношеніяхъ и нжность ко всмъ созданнымъ существамъ, уничтоженія которыхъ не требуетъ польза общины. И хотя ихъ понятіе о вознагражденіи измученнаго наскомаго или поврежденнаго цвтка можетъ казаться намъ очень дикой фантазіей, однако, по-крайней-мр, оно не вредно и можетъ возбудить отрадныя размышленія о томъ, что въ ндры земли, никогда не освщаемыя небеснымъ свтомъ, проникло такое свтлое убжденіе о неизрченной доброт Создателя, такая опредленная идея, что общіе законы, по которымъ Онъ дйствуетъ, не могутъ допустить никакой несправедливости и зла ни въ чемъ, и слдовательно, не могутъ быть понимаемы иначе какъ разобравъ ихъ дйствія повсюду и всегда. И такъ-какъ — что я буду имть, случай замтить впослдствіи — умственное состояніе и общественная система этой подземной породы понимаютъ и соглашаютъ великія и, повидимому, несогласныя разнообразія въ философской доктрин и умозрніяхъ, которыя время отъ времени поднимались, обсуждались, отвергались и опять появлялись между мыслителями или мечтателями въ верхнемъ мір — то я, можетъ статься, могу прилично заключить это описаніе о религіи Вриль-я, что самосознаніе или чувствительная жизнь разъ данная не уничтожается и въ низшихъ существахъ такъ же, какъ и въ человк, краснорчивой выпиской изъ сочиненія знаменитаго зоолога Луи Агассиса, которое попалось мн чрезъ нсколько лтъ посл того какъ я записалъ эти воспоминанія о жизни Вриль-я.
‘Отношенія, которыя животныя имютъ другъ къ другу, отличаются такимъ характеромъ, что ихъ. слдовало бы давно считать достаточнымъ доказательствомъ того, что ни одно органическое существо не могло быть создано иначе, какъ посредствомъ прямого вмшательства мыслящаго разума. Это сильно говоритъ въ пользу существованія въ каждомъ животномъ духовнаго начала, подобнаго тому, которое своимъ превосходствомъ и высшимъ свойствомъ ставитъ человка выше другихъ животныхъ, это начало неоспоримо существуетъ, и называется ли оно смысломъ, разсудкомъ или инстинктомъ, оно представляетъ въ цломъ ряду организованныхъ существъ рядъ явленій, тсно связанныхъ между собою, и на этомъ основаны не только высшія проявленія разсудка, но и самая неизмнность особенныхъ различій, отличающихъ каждый организмъ. Многіе доводы въ пользу безсмертія человка точно также примняются къ неизмнности этого начала въ другихъ живыхъ существахъ. Не могу ли я прибавить, что будущая жизнь, въ которой человкъ былъ бы лишенъ того великаго источника наслажденія и умственнаго и нравственнаго улучшенія, которое происходитъ отъ созерцанія гармоніи органическаго міра, заключила бы въ себ печальное лишеніе? И не можемъ ли мы глядть на духовную гармонію соединенныхъ міровъ и всхъ ихъ обитателей въ присутствіи ихъ создателя какъ на высшій идеалъ рая?’

Глава XV.

Какъ ни были добры ко мн вс въ семейств моего хозяина, молодая дочь его была всхъ внимательне и заботливе. По ея совту я снялъ одежду.въ которой спустился съ поверхности земли, и надлъ одежду Вриль-я, за исключеніемъ искусственныхъ крыльевъ, служившихъ имъ, когда они не летали, граціознымъ покровомъ. Но такъ какъ многіе, будучи на работ, не носили этихъ крыльевъ, это исключеніе не представляло замтной разницы между мною и тою породою, между которой я жилъ, и такимъ образомъ я могъ осмотрть городъ, не возбуждая непріятнаго любопытства. Вн семьи никто не подозрвалъ, что я явился изъ верхняго міра, и на меня смотрли какъ на члена какого-нибудь низшаго и варварскаго племени, находившагося въ гостяхъ у Аф-Лина.
Городъ былъ великъ соразмрно съ окружавшей его территоріей, которая была не больше помстья англійскаго или венгерскаго вельможи, но вся земля, до края скалъ, составлявшихъ ея границы, была воздлана превосходно, кром нкоторыхъ горъ и пастбищъ, человколюбиво оставленныхъ для безвредныхъ животныхъ, которыя были приручены, хотя не для домашняго употребленія. Такъ велика доброта къ этимъ низшимъ существамъ, что изъ общественной казны отпускается сумма для переселенія ихъ въ другія общины Вриль-я, которыя хотятъ принять ихъ (по большей части новыя колоніи), когда они слишкомъ размножаются для пастбищъ, отведенныхъ имъ на родин. Однако они размножаются не до такой степени, какъ наши животныя, воспитываемыя для убоя. Это, повидимому, законъ природы, что животныя безполезныя для человка постепенно удаляются изъ мстъ, занимаемыхъ имъ, или даже вырождаются. Въ разныхъ государствахъ, на которыя раздлилась порода Вриль-я, существуетъ старинный обычай оставлять между каждымъ государствомъ нейтральную и необработанную полосу земли. Въ той общин, о которой я говорю, эта полоса была хребтомъ дикихъ скалъ и непроходима пшеходно, но чрезъ нее легко было перелетть или на крыльяхъ, или въ воздушныхъ лодкахъ, о которыхъ я буду говорить впослдствіи. Чрезъ эту полосу были также проложены дороги для вагоновъ, двигаемыхъ врилемъ. Эти пути сообщенія постоянно освщаются на сумму, собираемую особымъ налогомъ, въ которомъ участвуютъ вс общины, носящія названіе Вриль-я. Такимъ способомъ производится значительная торговля съ другими государствами, близкими и дальними. Богатство этой общины состояло въ земледліи. Эта община также славилась искусствомъ приготовлять земледльческія орудія. Взамнъ за такой товаръ они получали предметы скоре роскоши, чмъ необходимости. Боле всего цнили они птицъ, выученныхъ пть искусственные мотивы. Ихъ привозятъ издалека и он отличаются чудной красотой и пніемъ. Я узналъ, что т, которые занимаются воспитаніемъ и обученіемъ этихъ птицъ, выбираютъ ихъ съ особеннымъ стараніемъ и что въ послдніе готы породы ихъ значительно улучшились. Я не видалъ никакихъ другихъ домашнихъ животныхъ, кром очень забавныхъ и веселыхъ пресмыкающихся, похожихъ на лягушекъ, но съ весьма умной физіономіей, которыхъ дти очень любятъ и которыхъ держатъ въ своихъ садахъ. У нихъ нтъ животныхъ, похожихъ на нашихъ собакъ и лошадей, хотя ученая естествоиспытательница Зи сообщила мн, что такія животныя прежде существовали въ этихъ мстахъ и находятся въ областяхъ, обитаемыхъ другими породами. Она сказала, что они постепенно исчезли изъ цивилизованнаго міра посл открытія вриля, результаты, сопровождавшіе это открытіе, сдлали ненужнымъ употребленіе ихъ. Машины и крылья замнили лошадь какъ вьючное животное, а собака сдлалась не нужна для защиты и для охоты, какъ въ то время, когда предки Вриль-я боялись нападеній себ подобныхъ или охотились за низшими животными для пищи. Притомъ страна эта такъ скалиста, что лошадь была тамъ почти безполезна и для удовольствія, и для перевозки тяжестей. Единственное животное употребляемое на фермахъ, это родъ большого козла. Можно сказать, что свойство почвы въ этихъ округахъ внушило мысль къ изобртенію крыльевъ и воздушныхъ лодокъ. Величина пространства города, соразмрно съ окружающей его территоріей, произошла отъ обыкновенія окружать каждый домъ отдльнымъ садомъ. Широкая главная улица, въ которой жилъ Аф-Линъ, кончалась большимъ сквэромъ, на которомъ находились Коллегія Мудрецовъ и вс публичныя зданія, великолпный фонтанъ свтлой жидкости, которую я назову нефтью (состава его я не знаю), находился въ середин. Вс эти публичныя зданія имютъ однообразный характеръ массивности и прочности. Они напомнили мн архитектурныя картины Мартина. Вдоль верхнихъ этажей шелъ балконъ, или лучше сказать терраса съ садомъ, поддерживаемая колоннами, наполненная цвтущими растеніями и ручными птицами разнаго сорта. Отъ сквэра шло нсколько улицъ, вс широкія и ярко освщенныя, поднимавшіяся на гору съ каждой стороны. Въ моихъ прогулкахъ по городу мн никогда не позволяли ходить одному, Аф-Линъ или его дочь обыкновенно сопровождали меля. Въ этой общин взрослая Гай гуляетъ со всякимъ молодымъ Аномъ, какъ будто между ними не существуетъ различія половъ.
Лавокъ очень немного, продаютъ покупателямъ товаръ дти различнаго возраста, чрезвычайно толковыя и вжливыя, но безъ навязчивости и безъ всякаго раболпства. Самого лавочника не всегда бываетъ видно, а если онъ и бываетъ въ лавк, онъ мало занимается своей торговлей, хотя выбралъ это занятіе по особенному пристрастію къ нему, совершенно независимо отъ желанія составить себ состояніе.
Нкоторые изъ самыхъ богатыхъ гражданъ въ общин держатъ такія лавки. Какъ я сказалъ прежде, различій сословій не существуетъ и потому вс занятія пользуются равнымъ общественнымъ положеніемъ. Анъ, у котораго я купилъ сандаліи, былъ братъ Тёра, или главнаго правителя, и хотя лавка его была не больше любой лавки сапожника въ Бондской улиц или въ Бродуэ, говорили, что онъ вдвое богаче Тёра, жившаго во дворц. Однако, безъ всякаго сомннія, у него было какое-нибудь загородное жилище.
Ана посл живого дтскаго возраста становятся довольно безпечными существами. По темпераменту или по философіи, они считаютъ спокойствіе главнымъ счастьемъ въ жизни. Дйствительно, если отнять у человка поводъ къ дятельности, который находится въ алчности къ деньгамъ или честолюбіи, нтъ ничего удивительнаго, что онъ остается спокоенъ.
Для обыкновенныхъ передвиженій они предпочитаютъ употребленіе своихъ ногъ, а не крыльевъ. Но для удовольствій, публичныхъ прогулокъ, для воздушныхъ танцевъ, описанныхъ мною, для посщенія загородныхъ домовъ, которые по большей части находятся на высокихъ мстахъ, они употребляютъ крылья, и въ молодости предпочитаютъ крылья воздушнымъ лодкамъ для путешествія въ другія области Ана.
Т, которые привыкнутъ къ летанію, могутъ летать, если не такъ быстро, какъ нкоторыя птицы, однако отъ двадцати-пяти до тридцати миль въ часъ и впродолженіе пяти, шести часовъ сряду. Но Аны вообще, достигнувъ зрлаго возраста, не любятъ быстрыхъ движеній, требующихъ сильнаго упражненія. Можетъ быть, по этой причин они поддерживаютъ доктрину, которую наши доктора безъ сомннія одобряютъ, то-есть, что правильная испарина необходима для здоровья, они обыкновенно употребляютъ потныя ванны, называемыя у насъ турецкими или римскими банями, а потомъ души изъ душистой воды. Они имютъ большую вру въ благодтельное дйствіе нкоторыхъ благоуханій.
Они имютъ также обыкновеніемъ, въ положенные, но рдкіе періоды, можетъ быть, раза четыре въ годъ, когда здоровы, брать ванну съ врмемъ {Я разъ пробовалъ дйствіе врилевой ванны. Она очень походила по своему укрпляющему свойству на ванны Гастеена, дйствіе которыхъ многіе доктора приписываютъ электричеству.}. Они считаютъ этотъ токъ, при умренномъ употребленіи, большою подпорою въ жизни, но употребляемый въ излишеств, онъ нсколько способствуетъ къ вредной реакціи. Однако почти во всхъ своихъ болзняхъ они прибгаютъ къ врилю, какъ къ главному помощнику природы превозмочь недугъ.
Въ своемъ род это самый роскошный народъ, но роскошь его невинна. Можно сказать, что они живутъ въ атмосфер благоуханія и музыки. Въ каждой комнат есть механическое устройство для мелодическихъ звуковъ, обыкновенно настроенный на тихій тонъ, кажущійся нжнымъ шепотомъ невидимыхъ звуковъ. Они такъ привыкли къ этимъ тихимъ звукамъ, что не находятъ ихъ помхою для разговора или для размышленія. Но, по мннію ихъ, дышать воздухомъ, наполненнымъ постоянной мелодіей и благоуханіемъ, иметъ успокоительное и возвышенное дйствіе на образованіе характера и на привычку къ размышленіямъ. Хотя они воздержны и не употребляютъ ни крпкихъ напитковъ, никакой животной пищи кром молока, они разборчивы до крайности въ пищ и пить, и во всхъ своихъ увеселеніяхъ даже старики обнаруживаютъ дтскую веселость. Счастье составляетъ цль, къ которой они стремятся, не какъ минутное наслажденіе, но какъ преобладающее состояніе всей жизни, и вниманіе къ счастью другихъ выказывается чрезвычайной любезностью ихъ обращенія.
Образованіе ихъ черепа иметъ замтную разницу отъ черепа всхъ извстныхъ породъ въ верхнемъ мір, хотя я не могу не думать, что этотъ типъ есть развитіе впродолженіе безчисленныхъ вковъ бракикефальскаго типа Каменнаго Вка въ ‘Элементахъ Геологіи’ Лайэлля, въ сравненіи съ долихокефальскимъ типомъ въ начал желзнаго Вка, сотвтствующаго тому, который теперь преобладаетъ между нами и называется кельтійскимъ. Онъ иметъ сравнительно такую же массивность лба, ту же самую круглоту въ лобныхъ органахъ, но гораздо выше кверху и гораздо мене выдается сзади, гд френологи помщаютъ животные органы. На язык френолога въ череп Врилья, органы вса, числа, звука, формы, порядка, винословности очень широко развиты, органъ смысла гораздо боле выдается, чмъ органъ геніальности. Т органы, которые называются нравственными, какъ напримръ органъ добросовстности и доброжелательства, изумительно полны, любви и задорливости оба малы, органъ разрушенія (то-есть ршительнаго уничтоженія препятствій) огромный, но мене доброжелательнаго, а ихъ любовь къ дтямъ принимаетъ отчасти характеръ состраданія и нжности къ предметамъ, требующимъ помощи и покровительства, чмъ животной любви къ своимъ отраслямъ. Я не встрчалъ ни безобразныхъ, ни уродовъ. Красота ихъ физіономіи заключается не только въ симметріи чертъ, но и въ гладкой поверхности, продолжающейся безъ линій и морщинъ до глубокой старости, и спокойной нжности выраженія, въ соединеніи съ тмъ величіемъ, которое какъ будто происходитъ отъ сознанія власти и отсутствія всякаго страха, физическаго и нравственнаго. Эта-то самая нжность, въ соединеніи съ этимъ величіемъ, внушили такому зрителю какъ я, привыкшему бороться съ страстями человческаго рода, чувство униженія, ужаса, страха. Такое выраженіе живописецъ могъ бы придать полубогу, генію, ангелу. Мужчины Вриль-я совершенно безбородые, у Гай-и иногда въ старости бываютъ маленькіе усы.
Я съ удивленіемъ видлъ, что цвтъ ихъ кожи не у всхъ такой, какъ у тхъ, съ которыми я прежде встртился — нкорые гораздо бле и даже съ голубыми глазами и волосами золотисто-каштановаго цвта, хотя цвтъ лица смугле и гуще чмъ у людей въ сверной Европ.
Мн сказали, что это смсь цвта лица происходитъ отъ брачныхъ союзовъ съ другими боле отдаленными племенами Вриль-я, которые, по климату ли, или по раннему отличію породы, были гораздо бле, чмъ племена, изъ которыхъ составилась эта община. Считаютъ, что краснокожій цвтъ лица показываетъ боле древнія фамиліи Аны, но они не гордятся этой древностью, а напротивъ думаютъ, что настоящее превосходство ихъ породы происходитъ отъ частыхъ союзовъ съ фамиліями, хотя различными, но сродственными имъ, и поощряютъ такіе браки, но только съ націями Вриль-я. Т націи, которыя не соображаются въ своихъ обычаяхъ и учрежденіяхъ съ Вриль-я и неспособныя управлять дйствіями вриля, для достиженія и передачи которыхъ потребовалось нсколько поколній, находятся въ большемъ пренебреженіи, чмъ негры у ньюйоркскихъ гражданъ.
Я узналъ отъ Зи, которая боле свдуща во всхъ предметахъ, чмъ любой мужчина, съ которымъ мн приходилось разговаривать, что превосходство Вриль-я происходитъ отъ усилія ихъ ранней борьбы противъ препятствій природы въ тхъ мстностяхъ, въ которыхъ они поселились.
— Повсюду, умствовала Зи: — гд начинается ранній процесъ въ исторіи цивилизаціи, по которому жизнь длалась борьбой, въ которой люди должны были употреблять вс свои силы для того, чтобы бороться съ себ подобными, мы неизмнно находимъ этотъ результатъ — то-есть, когда въ состязаніи должно погибнуть большое количество, природа выбираетъ для сохраненія только самые сильные образцы. Въ нашей пород, даже до открытія вриля, сохранились только высшія организаціи, и въ нашихъ старинныхъ книгахъ есть легенда, которой прежде врили, что мы были изгнаны изъ того міра, изъ котораго явились вы, для того, чтобы усовершенствовать наше положеніе и достигнуть до самой высокой чистоты нашей породы посредствомъ сильной борьбы, которой подверглись наши предки, и что когда наше воспитаніе окончится, намъ предназначится вернуться въ верхній міръ и вытснить вс низшія породы, нын тамъ существующія.
Аф-Линъ и Зи часто разговаривали со мною наедин о политическомъ и общественномъ положеніи того верхняго міра, въ которомъ, по философскому предположенію Зи, жители должны были истребиться со временемъ нашествіемъ Вриль-я. Они нашли по моимъ разсказамъ — въ которыхъ я продолжалъ длать все возможное (не впадая въ положительную ложь, потому что мои проницательные слушатели легко примтили бы ее), чтобы представить наше могущество и насъ самихъ съ самой лестной точки зрнія — постоянные предметы сравненія между нашими самыми цивилизованными народами и низшими подземными расами, которыхъ они считали безнадежно погруженными въ варварство и обреченными постепенному, но непремнному уничтоженію. Но они оба желали скрыть отъ своей общины всякія преждевременныя понятія объ областяхъ, освщенныхъ солнцемъ, оба были человколюбивы и гнушались мысли объ уничтоженіи такого множества милліоновъ существъ, и картины нашей жизни, изображаемыя мною, какъ ни были прикрашены, наводили на нихъ грусть. Напрасно я хвастался нашими знаменитыми людьми — поэтами, философами, ораторами, полководцами — и вызывалъ Вриль-я выставить равныхъ имъ.
— Увы! сказала Зи, и ея величественное лицо выразило ангельское состраданіе:— это преобладаніе нсколькихъ надъ многими есть самый врный и гибельный признакъ породи неисправимо дикой. Разв вы не видите, что самое главное состояніе человческаго счастья состоитъ въ уничтоженіи борьбы и состязанія между отдльными личностями, которыя, какой образъ правленія ни былъ бы принятъ, длаютъ большинство подчиненнымъ меньшинству, разрушаютъ истинную свободу человка, какова бы ни была номинальная свобода въ государств, и уничтожаютъ то спокойное существованіе, безъ котораго нельзя достигнуть блаженства ни-душевнаго, ни тлеснаго? Наше мнніе таково, что чмъ боле мы можемъ уподобить жизнь существованію, которое по нашимъ самымъ благороднымъ понятіямъ составляетъ существованіе духовъ по другую сторону могилы, тмъ боле мы приближаемся къ божественному счастью и тмъ легче перейдемъ въ состояніе будущаго бытія. Конечно вс мы, воображающіе жизнь боговъ или блаженныхъ смертныхъ, предполагаемъ отсутствіе заботъ и такихъ задорливыхъ страстей, какъ скупость и честолюбіе. Намъ кажется, что жизнь должна, состоять изъ тихаго спокойствія, конечно не безъ дятельныхъ занятій для умственныхъ или душевныхъ способностей, но такихъ занятій, какого бы свойства они ни были, которыя свойственны отличительнымъ качествамъ каждаго, не насильственныхъ и непріятныхъ — жизнь радуемая безпрепятственной размной кроткихъ привязанностей, въ которой нравственная атмосфера убиваетъ ненависть и мщеніе, борьбу и соперничество. Таково политическое состояніе, котораго стараются достигнуть вс племена и семейства Вриль-я, и для этой цли составлены вс наши теоріи о правительств. Вы видите, какъ противоположенъ подобный прогресъ прогресу тхъ нецивилизованныхъ народовъ, отъ которыхъ явились вы, и которые стремятся къ систематическому распространенію смутъ, заботъ, буйственныхъ страстей, все увеличивающихся по мр того, какъ ихъ прогресъ бурно прокладываетъ себ путь впередъ. Самая могущественная изъ всхъ породъ за пространствомъ, занимаемомъ Вриль-я, считаетъ свое правленіе лучшимъ изъ всхъ политическихъ обществъ. и полагаетъ, что, достигло въ этомъ отношеніи крайней цли, какой только можетъ достигнуть политическая мудрость, такъ что другіе народы должны стараться боле или мене подражать ему. Оно установило на самыхъ широкихъ основаніяхъ Кум-Пошъ, то-есть правленіе невждъ по принципу большинства. Оно поставило верхъ блаженства въ соревнованіи, такъ что дурныя страсти никогда не усыпляются — соревнованіе во власти, въ богатств, въ отличіи какого бы то ни было рода, и въ этомъ соперничеств страшно слышать хулу, клеветы, поношенія, которыми даже самые лучшіе и кроткіе между ними осыпаютъ другъ друга безъ угрызеній и стыда..
— Нсколько лтъ тому назадъ, сказалъ Аф-Линъ:— я посщалъ этотъ народъ, и ихъ несчастье и униженіе были еще ужасне оттого, что они вчно хвастались своимъ счастьемъ и величіемъ съ сравненіи съ другими подобными имъ породами. И нтъ никакой надежды, чтобы этотъ народъ, который очевидно похожъ на васъ, могъ улучшиться, потому что вс ихъ понятія стремятся къ дальнйшей испорченности. Они все желаютъ расширенія своихъ владній, въ прямомъ противорчіи съ истиной, что въ очень большомъ размр невозможно общин обезпечить такое же счастье, какимъ пользуется хорошо устроенная семья, и чмъ боле созрваетъ у нихъ система, по которой нсколько человкъ воспламеняются и раздуваются до размровъ выше обыкновеннаго мрила милліоновъ, тмъ боле они хорохорятся, тмъ боле требуютъ и кричатъ: ‘Посмотрите, какими великими исключеніями изъ общей ничтожности нашей породы доказываемъ мы великолпные результаты нашей системы!’.
— Если мудрость человческой жизни, продолжала Зи:— состоитъ въ томъ, чтобы приближаться къ спокойному равенству безсмертныхъ, тогда нтъ боле прямого стремленія къ противоположенному направленію, какъ система, имющая цлью довести до крайностей неравенство и безпорядочность смертныхъ. Я не вижу также, какимъ образомъ смертные, дйствуя такимъ об разомъ, могутъ какими бы то ни было религіозными обрядами подготовить себя хоть даже цнить радости безсмертныхъ, которыми они сами надются сдлаться посредствомъ процеса смерти. Напротивъ, души, привыкшія поставлять счастье въ предметахъ такъ неподходящихъ къ божественному, нашли бы счастье боговъ чрезвычайно скучнымъ и хотли бы вернуться въ міръ, гд могли бы ссориться другъ съ другомъ.

Глава XVI.

Я такъ много говорилъ о врил, что мой читатель можетъ ожидать отъ меня описанія его. Этого я не могу сдлать въ точности, потому что мн не позволяли обращаться съ нимъ, изъ опасенія, чтобы мое незнаніе какъ употреблять его не было причиною какого-нибудь страшнаго несчастья. Это вещество иметъ въ середин пустоту, а въ ручк нсколько трубъ, клапановъ или пружинъ, посредствомъ которыхъ сила его можетъ измняться или направляться — такъ что однимъ способомъ оно уничтожаетъ, а другимъ излечиваетъ — однимъ способомъ можетъ взорвать скалы, другимъ разсять туманъ — однимъ способомъ дйствуетъ на тла, другимъ можетъ производить нкоторое вліяніе на души. Обыкновенно его носятъ въ удобномъ размр трости, но оно иметъ фальцы, посредствомъ которыхъ его можно удлиннить или укоротить по желанію. Когда употребляется для особенныхъ цлей, верхняя часть остается на ладони, а указательный и средній палецъ протягиваются.. Меня увряли однако, что сила его одинакова не для всхъ, но соразмряется съ количествомъ врилевыхъ свойствъ въ человк, въ свойств или въ соотношеніи съ достигаемой цлью. Одни боле способны уничтожать, другіе излечивать, многое также зависитъ отъ спокойствія и твердости воли дйствователя. Они увряютъ, что совершенное знаніе употребленія вриля можетъ-только быть пріобртено природнымъ темпераментомъ — то-есть, наслдственно переданной организаціей — и что четырехлтняя двочка, принадлежащая къ пород Вриль-я, можетъ выполнять подвиги съ тростью въ первый разъ вложенной въ ея руки, до которыхъ не можетъ достигнуть самый сильный и искусный механикъ, родившійся вн предловъ Вриль-я. Не вс трости одинаково сложены, т, которые даются дтямъ, гораздо проще, чмъ т, которыя носятъ мудрецы обоихъ половъ, и сдланы он собственно для тхъ предметовъ, которыми занимаются дти, въ рукахъ которыхъ, какъ уже сказано выше, он тмъ боле разрушительны чмъ моложе ребенокъ. У женъ и матерей соотносительная разрушающая сила обыкновенно бываетъ отвлечена, лечебное свойство въ полномъ развитіи. Я желалъ бы поговорить подробне объ этомъ удивительномъ проводник, о ток вриль, но его составныя части такъ же совершенны, какъ его дйствія удивительны.
Замчу однако, что народъ этотъ изобрлъ трубы, чрезъ которыя токъ вриля можетъ быть проведенъ къ предмету, предназначенному для уничтоженія,.на пространство почти безконечное. По крайней-мр, я опредлю его очень скромно, если обозначу 500 или 600 миль. И математическія ихъ исчисленія до того точны, что, по отзыву наблюдателя въ воздушной лодк, каждый членъ департамента вриля можетъ безошибочно опредлять свойство встрчающихся преградъ, высоту, на которую слдуетъ поднять метательный снарядъ, и силу заряда, для того, чтобы превратить въ пепелъ въ срокъ такой короткій, что я не ршусь опредлить его, столицу вдвое обширне Лондона.
Безспорно, Ана удивительные механики — удивительные по приложенію свойства изобртательности къ практическимъ цлямъ.
Я отправился съ моимъ хозяиномъ и его дочерью Зи въ большой публичный музей, который занимаетъ одинъ флигель въ Коллегіи Мудрецовъ и гд хранятся, какъ любопытные образцы невжественныхъ и ошибочныхъ опытовъ древнихъ временъ, много такихъ изобртеній, которыми мы въ настоящее время гордимся какъ новйшими открытіями. Въ одномъ изъ отдленій небрежно брошены, какъ безполезный хламъ, стволы для уничтоженія жизни посредствомъ металлическихъ шаровъ и воспламеняющагося порошка, на такомъ же основаніи, какъ наши пушки и стрлометы, и даже еще смертоносне, чмъ наши послднія изобртенія.
Мой хозяинъ говорилъ о нихъ съ улыбкою презрнія, съ какою артиллерійскій офицеръ можетъ упоминать о лукахъ и стрлахъ китайцевъ. Въ другомъ отдленіи находились модели экипажей и судовъ, движимыхъ паромъ, и воздушнаго шара, который бы могъ быть построенъ Монгольфьера.
— Таковы, сказала Зи съ видомъ задумчиваго глубокомыслія:— таковы были слабые опыты нашихъ дикихъ предковъ овладть силами природы, прежде чмъ они имли малйшее понятіе о свойствахъ вриля.
Молодая Гай была великолпнйшимъ образцомъ мускульной силы, которой достигаютъ женщины въ ея стран. Она имла прекрасныя черты, подобно всмъ, кто принадлежалъ къ этой пород, никогда въ верхнемъ мір я не видывалъ красоты столь величественной и совершенной, но пристрастіе Зи къ серьезнымъ наукамъ придавало ея лицу выраженіе нсколько задумчивое и суровое, когда она была спокойна, подобная суровость становилась грозна въ сопоставленіи съ ея широкими плечами и высокимъ ростомъ. Она была высока даже для женщины изъ племени Гай и я видлъ, что она такъ легко поднимала пушку, какъ я могъ поднять карманный пистолетъ. Зи внушала мн глубокій страхъ — страхъ, который еще усилился, когда мы пришли въ отдленіе музея, отведенное для моделей изобртеній, въ которыхъ двигателемъ былъ вриль, тутъ она, просто играя своею врилевою тростью и стоя сама на разстояніи, приводила въ движеніе массивныя и тяжелыя вещества. Она точно будто придавала имъ смыслъ и заставляла ихъ понимать себя и повиноваться ея приказаніямъ. Она приводила въ движеніе сложные механизмы, останавливала ихъ или пускала опять, пока въ невообразимо короткій срокъ разнаго рода сырые матеріалы не появлялись выработанными въ стройныя издлія искусства, вполн законченныя и совершенныя. Дйствіе, производимое месмеризмомъ или электричествомъ на нервы и мышцы оживленныхъ предметовъ, эта молодая Гай производила движеніями своего тонкаго прута на пружины и колеса безжизненнаго механизма.
Когда я выразилъ моимъ спутникамъ удивленіе такому дйствію на неодушевленное вещество — хотя сознавался, что въ нашемъ мір я былъ свидтелемъ явленій, которыя доказывали, что извстные живые организмы имютъ вліяніе на другіе извстные живые организмы, вліяніе однородное по существу, но часто преувеличенное суевріемъ или плутовстомъ, Зи, боле заинтересованная подобными предметами, чмъ ея отецъ, просила меня протянуть руку и, подставивъ свою собственную, обратила мое вниманіе на нкоторыя отличія типовъ и характера. Во-первыхъ, большой палецъ Зи (и, какъ я замтилъ впослдствіи, всхъ женщинъ и мужчинъ этой породы) былъ гораздо длинне и толще, чмъ бываетъ у народовъ на поверхности земли. Разница почти такая же, какъ между большимъ пальцемъ мужчины и гориллы. Во-вторыхъ, ладонь соразмрно толще чмъ у насъ, ткань кожи несравненно тоньше и нжне, ея обыкновенная теплота больше. Но замчательне всего одинъ нервъ, легко различаемый подъ кожей, который идетъ отъ кисти руки, огибая округлость большого пальца, и развтвляется вилообразно у основанія указательнаго и средняго пальцевъ.
— Съ вашимъ мало развитымъ большимъ пальцемъ, говорила мудрая молодая Гай:— и при отсутствіи нерва, который вы найдете боле или мене развитымъ въ рукахъ нашего племени, вы никогда не можете имть полной власти надъ врилемъ, что же касается этого нерва, его не оказывалось въ рукахъ нашихъ первыхъ праотцевъ. Такъ какъ не имютъ его и грубыя племена вн предловъ Вриль-я. Нервъ этотъ медленно развивался съ теченіемъ поколній, образованный первыми изобртеніями и развитый до настоящей степени постояннымъ упражненіемъ надъ силою вриля, поэтому въ-теченіе одного или двухъ тысячелтій, подобный нервъ можетъ, я полагаю, образоваться въ тхъ высшихъ существахъ вашего рода, которыя посвятятъ себя высокой наук, посредствомъ которой достигается власть надъ всми тончайшими силами природы, проникнутыми врилемъ. Вы говорите о веществ, какъ о чемъ-то лишенномъ, по своему существу, жизни и движенія, не могли же ваши родители и наставники оставить васъ въ невдніи того, что нтъ вида вещества, которое было бы недвижимо и безжизненно, каждая частица находится въ постоянномъ движеніи, подвергаясь постоянному дйствію двигателей, изъ которыхъ теплота наиболе замтный и быстрый, а вриль наитончайшій и могущественнйшій, при искусномъ управленіи. Итакъ, на самомъ дл, токъ пущенный моею рукою и направляемый моею волею, только придаетъ большую быстроту и силу дйствію, которое непрестанно производится на каждую частицу вещества, какъ бы ни казалось оно безжизненно и упорно. Если груда металла и не въ состояніи родить мысль по собственному побужденію, она однако, по присущей ей способности къ движенію, можетъ воспринимать мысль разумнаго двигателя, имющаго на нее дйствіе, и когда мысль передается съ извстною силою вриля, груда металла вынуждена повиноваться, какъ бы она была движима очевидною физическою силою. На то время вещество оживляется, проникнутое духомъ, въ него вложеннымъ, такъ что почти можно бы сказать, что оно живетъ и мыслитъ. Безъ этого мы не могли бы замнять слугъ автоматами.
Я слишкомъ опасался силы мышцъ и учености молодой Гай, чтобы рисковать вступить съ нею въ словопреніе. Еще въ школ я гд-то читалъ, что мудрецъ, спорившій съ римскимъ императоромъ, вдругъ смирился, а на вопросъ императора, не иметъ ли онъ сказать чего-нибудь еще съ своей стороны о спорномъ вопрос, отвтилъ: ‘Нтъ, Кесарь, нельзя спорить съ противникомъ, который командуетъ двадцатью-пятью легіонами’.
Хотя я въ душ питалъ убжденіе, каково бы ни было дйствіе вриля на вещество, что Фареде доказалъ бы несостоятельность ея теоріи о его причинахъ и степени развитія, я не сомнвался, что Зи однимъ ударомъ кулака въ состояніи размозжить голову каждаго изъ членовъ Королевскаго Общества. Всякій разсудительный человкъ знаетъ, что напрасно спорить съ обыкновенною женщиною о томъ, что ему извстно, но спорить съ Гай въ семь футъ роста о тайнахъ вриля — это всеравно что вступить въ преніе съ симуномъ среди пустыни.
Между различными отдлами въ обширномъ зданіи Коллегіи Мудрецовъ наиболе заинтересовалъ меня археологическій отдлъ Вриль-я, заключавшій чрезвычайно древнее собраніе портретовъ. Краски и основа были такого прочнаго свойства, что даже картины, написанныя, какъ мн говорили, въ эпоху такую же отдаленную, какъ самыя первыя преданія китайцевъ, сохраняли всю свжесть красокъ. Разсматривая эту коллекцію, я былъ въ особенности пораженъ двумя вещами — во-первыхъ тмъ, что картины, написанныя отъ шести до семи тысячъ лтъ назадъ, изобличали высшую степень развитія искусства, чмъ т, которыя были написаны въ-теченіе послднихъ трехъ, четырехъ тысячъ лтъ, а во-вторыхъ тмъ, что портреты древнйшаго періода гораздо боле походили на типы нашего собственнаго подлуннаго міра, и преимущественно европейскіе типы. Нкоторыя лица, дйствительно, напоминали мн итальянскія головы, которыя смотрятъ на васъ въ картинахъ Тиціана, съ отпечаткомъ честолюбія или коварства, заботы или горя, на которыхъ страсти проложили своимъ желзнымъ рзцомъ глубокія борозды. Это были, лица людей, жившихъ въ борьб и войн, пока открытіе тайной силы вриля не измнило характера общества людей, которые сражались другъ съ другомъ изъ-за власти или славы, такъ какъ сражаемся мы въ верхнемъ мір.
Типы лица стали значительно измняться по прошествіи тысячи лтъ посл переворота, сдланнаго врилемъ, съ каждымъ поколніемъ выраженіе лицъ становилось безмятежне, и съ этою возрастающею безмятежностью они принимали характеръ страшнаго отличія отъ лицъ борющихся и гршныхъ людей, но вмст съ тмъ, какъ достигали высшаго развитія красота и величіе этихъ лицъ, искусство живописца становилось безсильне и безцвтне.
Но самою любопытною достопримчательностью въ коллекціи были три портрета, относящіеся къ доисторическому вку и, согласно миическому преданію, снятые по приказанію мудреца, происхожденіе и свойства котораго также перемшаны символическими баснями, какъ свойства индійскаго Будды или греческаго Прометея.
Отъ этого-то таинственнаго лица, вмст и мудреца и героя, вс главныя развтвленія племени Вриль-я ведутъ одно общее начало.
Портреты изображаютъ самого мудреца, его дда и прадда… Вс они написаны во весь ростъ. Мудрецъ въ длинной туник, повидимому, составляющей родъ свободной чешуйчатой брони быть можетъ изъ кожи какой-нибудь рыбы или пресмыкающагося, но руки и ноги обнажены, пальцы же удивительно длинны и съ плавательными перепонками какъ на рукахъ, такъ и на ногахъ. Шеи почти совсмъ незамтно, а лобъ низокъ и подается назадъ, вовсе не идеалъ лба мудреца. У него блестящіе, выпуклые каріе глаза, очень большой ротъ, выдающіяся скулы и смуглая кожа. Согласно преданію, этотъ мудрецъ дожилъ до такой же старости, какъ патріархи, онъ существовалъ нсколько вковъ и ясно помнилъ, что ддъ его былъ живъ, когда онъ уже достигъ среднихъ лтъ, прадда же своего онъ еще въ дтств видлъ въ живыхъ, портретъ перваго онъ снялъ или веллъ снять при его жизни, но портретъ послдняго былъ снятъ съ его изображенія на муміи. Портретъ дда во всемъ схожъ съ портретомъ мудреца, только каждая черта у дда гораздо рзче, на немъ нтъ одежды и цвтъ его тла странный: грудь и животъ желтые, а плечи и ноги тускло-бронзоваго цвта, что же касается прадда, то онъ былъ великолпный образецъ лягушкообразнаго рода, просто на просто. Исполинъ-Лягушка.
Въ числ мудрыхъ наставленій, которыя, согласно преданію, философъ завщалъ потомству въ римической форм и сжатыхъ изрченіяхъ, наиболе замчательно слдующее: ‘Смиряйтесь, потомки мои, праотецъ вашего рода былъ головастикъ, гордитесь, мои потомки, та же божественная мысль, которая создала вашего праотца, проявляется и въ вашемъ возвышеніи’.
Аф-Линъ разсказалъ мн эту басню, пока я смотрлъ на три лягушкообразные портрета.
— Вы сметесь надъ предполагаемымъ невжествомъ и легковріемъ необразованнаго Тиша, сказалъ я ему въ отвтъ: — но хотя эти отвратительныя маранья и могутъ быть большой древности, предназначенныя вроятно первоначально для грубой каррикатуры, я не думаю, чтобы кто-нибудь изъ вашего племени даже въ наимене просвщенные вка врилъ, чтобы правнукъ головастика могъ быть поучающимъ философомъ, или чтобы какая-либо часть, я не говорю возвышенныхъ Вриль-я, но даже самыхъ неразвитыхъ видовъ человческой породы, могла происходить отъ головастика.
— Напротивъ, возразилъ Аф-Линъ:— въ такъ называемый философскій или спорный періодъ нашей исторіи, достигшій своего апогея около семи тысячъ лтъ назадъ, былъ знаменитый естествоиспытатель, который ясно доказалъ многочисленнымъ ученикамъ такую аналогическую и анатомическую соотвтственность въ строеніи Ана и лягушки, что нельзя было не усмотрть происхожденія одного отъ другого. Въ нихъ замчалось нсколько общихъ болзней, и т, и другіе были подвержены одного рода паразитамъ, въ вид червей въ внутренностяхъ, и странно, въ строеніи Ана находится плавательный пузырь, ни къ чему для него уже не пригодный, но служащій яснымъ доказательствомъ ея) происхожденія отъ лягушки. Противъ этой теоріи нельзя найти и доводовъ въ сравнительныхъ размрахъ, такъ какъ до-сихъ-поръ существуютъ въ нашемъ мір лягушки, не уступающія намъ ростомъ и толщиною, а нсколько тысячъ лтъ назадъ он повидимому были еще больше.
— Это я понимаю, сказалъ я: — потому что лягушки такихъ исполинскихъ размровъ, по утвержденію нашихъ лучшихъ геологовъ, быть можетъ, видвшихъ ихъ во сн, были единственными обитателями верхняго міра до потопа, а подобныя лягушки именно могли процвтать въ озерахъ и болотахъ вашихъ подземныхъ странъ. Но прошу васъ продолжать.
— Въ спорный періодъ исторіи что утверждалъ одинъ, мудрецъ, другой уже наврное опровергалъ. Въ тотъ вкъ считалось правиломъ, что мысль человка поддерживается на высот только постояннымъ колебаніемъ изъ стороны въ сторону, постояннымъ движеніемъ, вслдствіе противорчія, поэтому другая секта философовъ утверждала, что Анъ не происходитъ отъ лягушки, но что лягушка очевидно усовершенствованное развитіе Ана. Форма лягушки, взятая вообще, была гораздо симметричне формы Ана, не говоря о прекрасномъ строеніи ея оконечностей, боковъ и плечъ, тогда какъ большая часть Анъ въ то время были почти уродливы и безспорно сложены дурно. Опять и то, лягушка имла возможность жить на суш и въ вод — громадное преимущество, раздляемое съ безтлеснымъ существомъ, между тмъ какъ въ Ан безполезность плавательнаго пузыря ясно доказывала вырожденіе изъ высшаго развитія породы. Къ тому первыя поколнія Анъ повидимому покрыты были волосами, даже въ сравнительно позднйшее время пучки волосъ уродовали самыя лица нашихъ предковъ, покрывая дикою растительностью ихъ щеки и подбородки, такъ точно, мой бдный Тишъ, какъ у васъ. Цль высшихъ породъ Ана въ-теченіе несмтнаго числа вковъ состояла въ томъ, чтобы изгладить всякій слдъ сродства съ волосатыми позвоночными животными, и они постепенно уничтожили это унизительное волосатое изверженіе закономъ полового выбора, конечно, Гай-и предпочитали молодыя или красивыя гладкія лица. Мсто лягушки въ постепенномъ усовершенствованіи позвоночныхъ ясно доказывается отсутствіемъ на ней волосъ даже на голов. Этотъ видъ позвоночныхъ рождается уже съ тмъ усовершенствованнымъ отсутствіемъ волосъ, котораго самые прекраснйшіе образцы Ана, несмотря на образованіе въ-теченіе несмтнаго количества вковъ, не могли еще достигнуть. Удивительно сложная и нжная нервная система и артеріальное обращеніе у лягушки длало ее, по доводамъ этой школы, боле способною для воспріятія наслажденій, чмъ наше низшаго разряда или, по-крайней-мр, простйшее физическое сложеніе доставляетъ намъ. Разсматривая руку — если можно допустить подобное выраженіе — лягушки, легко уяснить себ ея сильнйшую воспріимчивость къ любви и общественной жизни вообще. Дйствительно, хотя Ана очень склонны къ общественности и любви, лягушки превосходятъ ихъ въ этомъ. Словомъ, эти дв философскія школы вели ожесточенную войну, одна утверждая, что Анъ усовершенствованный типъ лягушки, другая, что лягушка есть высшее развитіе Ана. Мнніе моралистовъ шло въ разрзъ съ мнніемъ естествоиспытателей, но большая часть поддерживала теорію преимущества лягушки. Они говорили не безъ основанія, что въ нравственности (а именно въ соблюденіи правилъ наиболе приспособленныхъ къ сохраненію здоровья и благоденствія отдльныхъ личностей и общества вообще) лягушки несомннно стоятъ гораздо выше. Исторія всхъ вковъ служила явнымъ доказательствомъ совершенной испорченности человческой породы, полнйшаго презрнія даже самыхъ знаменитыхъ изъ людей къ законамъ, ими же признаваемымъ, какъ необходимое условіе ихъ собственнаго и общаго счастья и благоденствія. Но самые строжайшіе критики лягушачьей породы не могли подмтить въ ихъ правахъ малйшаго уклоненія отъ нравственныхъ законовъ, безмолвно ими признаваемыхъ. А какая же польза въ цивилизаціи, если усовершенствованіе въ нравственности не служитъ цлью, къ которой она стремится, и пробнымъ камнемъ, по которому можно судить о ея успхахъ? Наконецъ, приверженцы этой теоріи предполагали, что въ отдаленный какой-нибудь періодъ времени порода лягушекъ была усовершенствованнымъ развитіемъ породы человческой, но что по причинамъ, опредлить которыя нельзя было путемъ раціональныхъ умозаключеній, лягушки утратили свое прежнее мсто въ мірозданіи, Ана же, хотя существа и низшія по своему строенію, не столько добродтелями, сколько пороками: свирпостью и лукавствомъ, постепенно достигли преобладанія, подобно тому какъ варварскія племена человческой породы своимъ превосходствомъ въ этихъ самыхъ порокахъ совершенно истребили или довели до полнаго ничтожества племена, первоначально превосходившія ихъ умственными способностями и образованіемъ. Къ несчастью, эти споры затронули религіозныя понятія того вка, и такъ какъ правленіе было въ рукахъ Кум-Пошъ, самаго невжественнаго, а слдовательно и самаго раздражительнаго класса людей — народъ ухватился за вопросъ и предводители политическихъ партій увидали, что споръ о лягушкахъ, перенесенный на эту почву, можетъ сдлаться драгоцннымъ орудіемъ для ихъ честолюбія. За тмъ послдовало не мене тысячи лтъ войнъ и убійствъ, въ этотъ періодъ философы обихъ партій были побиты и само правленіе Кум-Пошъ по счастью приведено къ концу возвышеніемъ одного семейства, ясно доказавшаго свое происхожденіе отъ первобытнаго головастика и снабдившаго разныя племена породы Ана деспотическими правителями. Эти деспоты въ свою очередь окончательно исчезли, по-крайней-мр изъ нашихъ общинъ, съ открытіемъ вриля, благодаря которому процвтаютъ мирныя учрежденія во всхъ племенахъ Вриль-я.
— А разв не существуетъ боле философовъ сторонниковъ преній, чтобы возобновить споръ, или вс единодушно признаютъ ваше происхожденіе отъ головастика?
— Нтъ, сказала Зи съ величественною улыбкой: — подобныя пренія относятся къ темной эпох Па-Бодъ, теперь же ими могутъ забавляться одни дти. Когда намъ извстно, изъ какихъ веществъ составлены наши тла, веществъ однородныхъ съ составными частями самыхъ низшихъ растеній, можетъ ли имть значеніе вопросъ, сложилъ ли Всемудрый Творецъ эти вещества изъ одного вида, или изъ другого, чтобы создать тотъ, въ который онъ вложилъ способность воспринять мысль о немъ самомъ, и т различныя степени умственнаго развитія, которыя порождаются подобною мыслью? Анъ началъ свое дйствительное существованіе какъ Анъ, уже надленный способностью мыслить, а вмст съ нею сознаніемъ, что сколько бы въ-теченіе вковъ родъ Ана ни пріобрталъ мудрости, никогда онъ не будетъ въ состояніи сложить изъ веществъ, находящихся въ его распоряженіи, головастика..
— Ты говоришь хорошо, Зи, сказалъ Аф-Линъ: — и для насъ смертныхъ съ кратковременною жизнью достаточно разумнаго сознанія, что происходитъ ли Анъ отъ головастика, или нтъ, такъ же мало вроятія, чтобы онъ вновь превратился въ головастика, какъ и въ-томъ, чтобы учрежденія Вриль-я замнились гнилымъ болотомъ и порочною борьбою какого-нибудь Кум-Пошъ.

Глава XVII.

Вриль-я, лишенные всякой возможности видть небесныя тла и не имя другого отличія между днемъ и ночью, кром того, которымъ находятъ удобнымъ обозначать его сами — конечно, длятъ время не однимъ способомъ съ нами, но мн было легко, посредствомъ моихъ часовъ, которые по счастью были при мн, опредлить ихъ время съ величайшею точностью. Я откладываю до будущаго сочиненія о наукахъ и литератур Вриль-я — если проживу достаточно, чтобы написать его — вс подробности того метода, по которому они достигаютъ обозначенія времени, здсь я ограничусь только тмъ, что ихъ годъ мало разнится отъ нашего, но подраздленія ихъ года совершенно не сходятся съ нашими. Ихъ сутки состоятъ изъ двадцати часовъ, вмсто двадцати-четырехъ, слдовательно, и годъ ихъ заключаетъ соотвтствующее этому большее число дней. Двадцать часовъ своихъ сутокъ они подраздляютъ слдующимъ образомъ — восемь часовъ {Я для удобства употребляю слова: часы, дни, годы и т. д., когда говорю о подраздленіяхъ времени у Вриль-я, хотя въ сущности эти названія далеко не точно соотвтствуютъ ихъ подраздленіямъ.}, называемыхъ Безмолвными, посвящаются сну, восемь часовъ, называемыхъ Важнымъ Временемъ, посвящаются наукамъ и занятіямъ, а четыре часа, называемые Отдыхомъ (которыми, такъ сказать, кончается ихъ день), назначены для пировъ, игръ, забавъ или семейной бесды, смотря по вкусу и наклонностямъ каждаго. Но говоря по правд, вн домовъ ночи не существуетъ. Не только улицы, но и окрестная страна до самыхъ предловъ территоріи Вриль-я ярко освщается во вс часы дня и ночи. Только въ домахъ они убавляютъ свтъ до пріятнаго полумрака во время Безмолвныхъ часовъ. Они питаютъ величайшее отвращеніе къ совершенной темнот и свтъ у цихъ не гасится никогда совсмъ. По случаю пиршествъ, они оставляютъ у себя полный яркій свтъ, но тмъ не мене отмчаютъ срокъ дня и наступленія ночи посредствомъ механизма, соотвтствующаго нашимъ часамъ. Они очень любятъ музыку, и музыкою, вмсто боя, эти хронометры возвщаютъ о главныхъ подраздленіяхъ времени. По прошествіи каждаго часа, звуки, долетающіе отъ всхъ часовъ на публичныхъ зданіяхъ, подхваченные, такъ сказать, часами въ частныхъ домахъ или въ селеніяхъ, разбросанныхъ по окрестностямъ города, производятъ эфектъ удивительно пріятный и вмст торжественный. Но въ-теченіе ночи эти звуки до того тихи, что едва могутъ быть подмчены человкомъ неспящимъ. Перемны времени года у нихъ нтъ и атмосфера показалась мн, по-крайней-мр, въ территоріи этого племени, очень ровная, теплая, какъ въ Италіи въ лтнюю пору, и скоре сырая, чмъ сухая, утромъ до полудни обыкновенно бываетъ очень тихо, но по временамъ дуетъ сильный втеръ отъ скалъ, составляющихъ границу ихъ владній. Для нихъ нтъ различія въ времени, когда надо сять, когда жать, такъ точно, какъ бывало на Золотыхъ Островахъ, описанныхъ древними поэтами. Вы видите въ одно и тоже время молодыя растенія въ почкахъ или едва вышедшими изъ земли, а другія въ плодахъ или заколосившимися. Всякое растеніе теряетъ листья или мняетъ ихъ цвтъ посл того, какъ принесетъ плоды. Изучая ихъ подраздленіе времени, мн было всего любопытне опредлить средній срокъ жизни въ ихъ племени. По тщательномъ изслдованіи оказалось, что срокъ этотъ многимъ былъ продолжительне того, который назначенъ намъ на поверхности земли. Что для насъ семьдесятъ лтъ, то у нихъ сто. И это еще не одно преимущество, которымъ они пользуются въ сравненіи съ нами: какъ у насъ мало случаевъ, чтобы достигали такой глубокой старости, такъ наоборотъ у нихъ очень немногіе умираютъ ране ста лтъ, къ тому же они по большей части пользуются до послдней минуты здоровьемъ и силою, слдовательно и жизнь для нихъ исполнена наслажденій до самаго конца. Къ этому способствуетъ много разныхъ причинъ: отсутствіе всякихъ спиртуозныхъ, возбуждающихъ напитковъ, умренность въ пищ, и еще боле, быть можетъ, душевное спокойствіе, не нарушаемое никакими мучительными занятіями или пламенными страстями. Ихъ не терзаютъ ни жадность, ни честолюбіе, какъ то бываетъ съ нами, они кажутся совершенно равнодушными даже къ слав, они. способны къ сильной привязанности, но любовь ихъ, выказываясь въ нжномъ и веселомъ снисхожденіи, составляетъ ихъ счастье и, повидимому, рдко или даже никогда не причиняетъ имъ страданій. Такъ какъ Гай выходитъ за того только, кого выберетъ сама, и у нихъ, какъ у насъ на земл, семейное счастье зависитъ преимущественно отъ женщины, то она, избравъ себ въ мужья понравившагося ей наиболе, снисходительна къ его недостаткамъ, согласуется съ его нравомъ и длаетъ все, отъ нея зависящее, чтобы сохранить его привязанность. Смерть возлюбленнаго существа конечно для нихъ, какъ и для насъ, источникъ печали, но кром того, что смертные случаи у нихъ крайне рдки ране срока, когда смерть уже становится избавленіемъ, остающіеся въ живыхъ находятъ большую отраду, чмъ, я боюсь, находитъ большинство изъ насъ, въ увренности соединенія въ будущей и лучшей жизни.
Все это способствуетъ къ ихъ здоровой и счастливой долговчности, хотя нтъ сомннія, что она много зависитъ также отъ наслдственнаго строенія. Въ ихъ лтописяхъ значится, что въ ранніе періоды развитія, когда они жили обществами похожими на наши и раздираемыми ожесточеннымъ соперничествомъ, жизнь ихъ была значительно короче и болзни у нихъ многочисленне и тяжеле. Они сами говорятъ, что у нихъ срокъ жизни многимъ сталъ длинне и постепенно все еще увеличивается со времени открытія укрпляющихъ и врачебныхъ свойствъ вриля въ примненіи къ медицин. У нихъ мало практикующихъ врачей, и т преимущественно Гай-и, бездтныя вдовы, которыя находятъ большое наслажденіе въ умніи лечить и даже предпринимаютъ операціи, когда они необходимы вслдствіе несчастнаго случая или, что же еще рже, вслдствіе болзни.
У нихъ свои развлеченія и удовольствія, въ т часы дня, которые носятъ названіе Отдыха, они собираются многочисленными толпами для описанныхъ мною крылатыхъ игръ въ воздух. У нихъ также есть общія залы для музыки и даже театры, тамъ представляются драмы, показавшіяся мн нсколько похожими на китайскія — драмы, въ которыхъ лица и событія относятся къ давно-прошедшимъ временамъ, и вс классическія единства нарушены самымъ грубымъ образомъ, въ одномъ дйствіи герой еще ребенокъ, въ другомъ — чуть не старикъ, и такъ дале. Эти драмы очень древнія. Мн он показались скучными вообще, но однобразіе нарушалось поразительно замысловатыми механизмами, нкотораго роди шуточнымъ юморомъ и отдльными мыслями замчательной силы и энергіи, выраженными языкомъ въ высшей степени поэтичнымъ, но отчасти слишкомъ испещреннымъ метафорами и тропами. Словомъ, он казались мн тмъ, чмъ парижанину временъ Людовика XV или, быть можетъ, англичанину царствованія Карла II показались бы трагедіи Шекспира.
Зрители, большею частью состоящіе изъ Гай-и, повидимому, находили величайшее удовольствіе въ представленіи этихъ драмъ, это удивляло меня въ такой степенной и величественной пород женщинъ, пока я не замтилъ, что ни одинъ изъ актеровъ не достигъ даже юношескаго возраста, и справедливо заключилъ, что матери и сестры посщали театръ изъ угожденія дтямъ и братьямъ.
Я уже сказалъ, что эти драмы чрезвычайной древности. По всему видно, что впродолженіе многихъ поколній не было написано новыхъ пьесъ или какихъ-либо проведеній вымысла на столько замчательныхъ, чтобы они пережили свое первое появленіе. Дйствительно, хотя нтъ недостатка въ новыхъ изданіяхъ и даже есть нчто въ-род газетъ, вс они посвящены механик, отчетамъ о новыхъ изобртеніяхъ, объявленіямъ по поводу разныхъ дловыхъ подробностей — словомъ, вопросамъ практическимъ. Иногда ребенокъ напишетъ разсказъ о какомъ-нибудь похожденіи, иногда молодая Гай робко изливаетъ свои любовныя надежды и опасенія въ поэм, но эти изліянія не имютъ почти никакого достоинства и ихъ рдко кто прочтетъ, кром дтей и двушекъ Гай-и. Самыя любопытныя сочиненія, характера чисто литературнаго, это путешествія для изслдованія другихъ областей этого подземнаго міра, обыкновенно написанныя молодыми эмигрантами и читаемыя съ большою жадностью родственниками и друзьями, которыхъ они оставили.
Я не могъ не выразить Аф-Лину моего изумленія, что общество, въ которомъ механика сдлала такіе поразительные успхи, и высшее развитіе ума выказалось достиженіемъ того благоденствія народа, которое политики-философы на земл посл многихъ вковъ безсильныхъ попытокъ почти единогласно согласились считать неосуществимою мечтою, однако не иметъ ршительно никакой современной литературы, не взирая на совершенство, до котораго обработка довела языкъ, вмст богатый и простой, сильный и звучный.
— Не замчаете ли вы, отвтилъ мой хозяинъ:— что литература, какую вы имете въ виду, совершенно несовмстна съ тою степенью общественнаго и политическаго благоденствія, въ которой вы, по лестному вашему предположенію, считаете насъ? Посл вковыхъ усилій мы наконецъ пришли къ форм правленія, которою довольны, не допуская различія званій, мы не отличаемъ особенными почестями однихъ администраторовъ отъ другихъ, слдовательно нтъ и поощренія для личнаго честолюбія. Никто не сталъ бы читать сочиненій, въ которыхъ проводились бы теоріи, ведущія къ политическому или общественному перевороту, почему никто и не пишетъ ничего подобнаго. Если отъ времени до времени и найдется Анъ недовольный нашимъ мирнымъ образомъ жизни, онъ не нападаетъ на него, но удаляется самъ. Такимъ образомъ отдлъ литературы (судя по древнимъ книгамъ въ нашихъ публичныхъ библіотекахъ, отдлъ этотъ былъ очень обширенъ), относящійся къ теоріямъ общественнаго строя, вгладь не существуетъ боле. Еще въ древнія времена много писали о естеств и свойствахъ Всеблагаго и доводы за и противъ будущаго состоянія, теперь мы вс сознаемъ дв неопровержимыя истины: что есть Божество и есть будущее состояніе, но еслибъ мы писали до того, что истерли бы пальцы до костей, мы не могли бы набросить малйшаго свта на свойства и условія этого будущаго состоянія или усилить нашъ страхъ къ свойствамъ Божественнаго Естества. Такимъ образомъ исчезъ и другой отдлъ литературы, по счастью для насъ, въ то время когда писалось такъ много о вещахъ, которыя никто опредлить не могъ, люди жили въ постоянныхъ ссорахъ и борьб. Большая часть нашей древней литературы состоитъ изъ лтописей войнъ и революцій тхъ временъ, когда Ана жили большими и бурными обществами, изъ которыхъ каждое силилось расширить свои предлы на счетъ другого. Вы видите нашъ спокойный образъ жизни теперь, такъ мы прожили много вковъ. У насъ нтъ событій, которыя можно бы вносить въ лтописи. Что сказать о насъ кром того, что ‘они родились, были счастливы и умерли’? Переходя теперь къ той части литературы, которая больше касается области воображенія, какъ напримръ то, что мы называемъ Глобсила или въ разговор Глобсъ, а вы поэзіею, причины ея упадка у насъ очевидны и въ большомъ количеств.
Мы находимъ въ образцовыхъ произведеніяхъ этого отдла литературы, которыя мы вс читаемъ съ удовольствіемъ, хотя подраженія были бы немыслимы, что они состоятъ изъ описанія страстей, нами боле не испытываемыхъ — честолюбія, мести, незаконной любви, жажды воинской славы и тому подобнаго. Древніе поэты жили въ атмосфер пропитанной этими страстями и глубоко чувствовали то, что выражали племеннымъ языкомъ. Теперь никто не можетъ выражать подобныхъ страстей, такъ какъ никто не въ состояніи испытывать ихъ, и сочувствія въ читателяхъ не встртитъ, еслибъ даже усплъ въ этомъ. Главный элементъ древней поэзіи — это разложеніе тхъ сложныхъ тайнъ человческой натуры, которыя ведутъ къ ненормальнымъ порокамъ и преступленіямъ, или внушаютъ замчательныя, выходящія изъ ряда добродтели. Наше общество, избавившись отъ искушеній поддаться пороку или совершить преступленіе, естественно сгладило нравственный уровень до того, что выдающихся добродтелей нтъ. Безъ прежней пищи — сильныхъ страстей, ужасныхъ преступленій, геройскихъ подвиговъ, поэзія конечно если не совсмъ зачахла, тмъ не мене доведена до очень скуднаго содержанія. Остается еще поэзія описательная — описаніе скалъ, деревьевъ, воды и картинъ семейной жизни — и наши молодыя Гай-и приплетаютъ къ своимъ любовнымъ стихотвореніямъ много этого рода безцвтной поэзіи.
— Эта поэзія можетъ имть величайшую прелесть, замтилъ я:— есть критики между нами, которые цнятъ ее выше той, въ которой описываются преступленія или подвергаются психологическому анализу человческія страсти. Какъ бы то ни было, эта безцвтная, по вашимъ словамъ, поэзія въ настоящее время находитъ боле читателей, чмъ всякая другая въ народ, оставленномъ мною на поверхности земли.
— Быть можетъ, но тогда я прихожу къ заключенію, что писатели очень старательно выработываютъ языкъ, которымъ пишутъ, и посвящаютъ себя исключительно образованію и полировк словъ и римъ, какъ искусству.
— Конечно, вс великіе поэты должны это длать. Хотя даръ стихотворства можетъ быть врожденнымъ даромъ, онъ требуетъ такой же тщательной обработки, какая нужна, чтобъ масса металла превратилась въ одну изъ вашихъ машинъ.
— Поэты у васъ, вроятно, имютъ какую-нибудь побудительную причину, чтобы тратить столько труда на словесную красоту?
— Да, я полагаю, что даръ пснопнія побудилъ бы ихъ только пть, какъ поютъ птицы, но придать псни искусственно красивую форму, по всему вроятію, требуетъ побужденія посторонняго, и наши поэты находятъ его въ жажд славы — порой, быть можетъ, и въ недостатк денегъ.
— Именно, такъ. Но въ нашемъ обществ мы не приписываемъ славы ничему, что бы могъ сдлать человкъ въ тотъ короткій срокъ, который называется жизнью. Мы скоро лишились бы равенства, которое составляетъ суть благоденствія нашего народа, еслибъ избрали какое-либо лицо для особенныхъ похвалъ, особенная похвала дала бы права на особенную власть, съ той минуты вс дурныя страсти, теперь усыпленныя, мгновенно пробудились бы, другія личности стали бы жаждать отличій, возникла бы зависть, а съ завистью ненависть, съ ненавистью клевета и преслдованія.. Наша исторія говоритъ намъ, что большая часть писателей, которымъ воздавалась великая хвала, вмст съ тмъ подвергались и величайшимъ порицаніямъ, по настоящему, взявъ все въ соображеніе, они были очень несчастны, отчасти отъ нападеній завистливыхъ соперниковъ, отчасти отъ болзненнаго настроенія ума, порожденнаго развитою воспріимчивостью къ дйствію хвалы или порицанія. Что-жъ касается побудительной причины, кроющейся въ нужд, во-первыхъ, нтъ въ нашемъ племени ни одного человка, кто бы испытывалъ гнетъ бдности, во-вторыхъ, еслибъ и нашелся такой бднякъ, всякое занятіе было бы выгодне писанія стиховъ. Наши публичныя библіотеки заключаютъ вс книги прежнихъ временъ, книги эти, по вышеизложеннымъ причинамъ, гораздо лучше всхъ тхъ, какія могли бы быть написаны въ настоящее время, и они безплатно къ услугамъ каждаго, кто пожелаетъ ихъ прочесть. Мы не такіе дураки, чтобы платить за чтеніе плохихъ книгъ, когда можемъ читать лучшія произведенія даромъ.
— Для насъ новизна иметъ привлекательность и новая книга, хотя и плохая, читается, тогда какъ старая, несмотря на ея достоинство, предана забвенію.
— Новизна, безъ сомннія, иметъ привлекательность въ варварскую эпоху, когда люди отчаянно стремятся къ чему-нибудь лучшему, для насъ же она цны не иметъ, такъ какъ новизна не принесетъ намъ никакой пользы. Однимъ изъ нашихъ великихъ писателей за четыре тысячи лтъ назадъ было однако замчено, что ‘изучающій старыя книги всегда найдетъ въ нихъ что-нибудь новое, а тотъ, кто читаетъ новыя книги, всегда найдетъ въ нихъ что-нибудь старое’. Возвращаясь къ поднятому вами вопросу, я не сомнваюсь, что при отсутствіи между нами побудительной причины въ вид жажды славы или гнетущей нужды, люди, надленные поэтическимъ талантомъ, поютъ, по вашимъ словамъ, какъ поютъ птицы: за недостаткомъ тщательной отдлки формы, пснь ихъ не находитъ слушателей, а вслдствіе недостатка слушателей, пснь эта замолкаетъ посреди обычныхъ занятій жизни.
— Но какъ же это отсутствіе поощренія ‘къ литературнымъ трудамъ не иметъ вліянія на произведенія научныя?
— Вашъ вопросъ удивляетъ меня. Заниматься наукою побуждаетъ любовь къ истин помимо всякой славы, и наука же посвящена у насъ исключительно практическимъ цлямъ въ связи съ сохраненіемъ нашего общественнаго быта и удобствъ нашей обыденной жизни. Изобртатель не ожидаетъ славы и никто ему не даетъ ее, онъ иметъ занятіе по своему вкусу, при которомъ его не терзаютъ мучительныя страсти. Человкъ нуждается въ упражненіи ума такъ точно, какъ и тла, для того и другого постоянное упражненіе лучше сильнаго по временамъ. Наши самые трудолюбивые ученые, вообще говоря, живутъ дольше и ограждены боле другихъ отъ болзней. Живопись многимъ доставляетъ удовольствіе, но искусство уже не то, что было въ прежнія времена, когда великіе живописцы нашихъ различныхъ общинъ состязались для полученія золотой короны, которая давала имъ общественное положеніе равное королямъ, подъ управленіемъ которыхъ они жили. Вы, вроятно, замтили въ нашемъ археологическомъ отдл, на сколько выше, съ точки зрнія искусства, картины, написанныя нсколько тысячелтій назадъ. Быть можетъ, потому-что музыка дйствительно боле въ сродств съ наукою, чмъ съ поэзіею, единственное изъ пріятныхъ искусствъ, которое наиболе процвтаетъ между нами, это музыка. Но и тутъ отсутствіе поощренія, въ вид похвалы или славы, повело къ тому, что мало встрчается различія между степенью таланта одного лица или другого, наиболе усовершенствована у насъ хоровая музыка, съ помощью нашихъ обширныхъ механическихъ инструментовъ, въ которыхъ мы часто прибгаемъ къ дйствію воды {Это напоминаетъ изобртеніе музыкальной машины, гд вода должна была замнять оркестръ, надъ которую трудился Неронъ, когда вспыхнулъ заговоръ противъ него.}. Въ послдніе вка у насъ почти не появлялось оригинальныхъ композиторовъ. Наши любимые мотивы относятся къ очень древней эпох, они послужили основою чрезвычайно сложнымъ варіяціямъ второстепенныхъ, но талантливыхъ музыкантовъ.
— Разв нтъ у Ана политическихъ обществъ, проникнутыхъ страстями, которыя ведутъ къ преступленію, и допускающихъ неравенство умственное и нравственное, оставленное позади себя вашимъ племенемъ и всми Вриль-я вообще на пути къ усовершенствованію? Въ такихъ обществахъ поэзія и ея сестры — искусства могутъ еще быть и чтимы и усовершенствованы.
— Подобныя общества существуютъ въ отдаленныхъ странахъ, но мы не допускаемъ ихъ въ предлы образованныхъ общинъ, мы почти не удостоиваемъ ихъ названія Ана и, конечно, не причислимъ никогда къ Вриль-я. Это варвары, живущіе преимущественно въ той низкой степени бытія Кум-Пошъ, которая естественно клонится къ собственному ужасающему разложенію въ Глек-Насъ. Ихъ жалкая жизнь проходитъ въ постоянной борьб и постоянныхъ перемнахъ. Когда они не сражаются съ сосдями, то неминуемо терзаемы междоусобіями. Они длятся на партіи, которыя бранятъ, грабятъ и порой убиваютъ другъ друга по самымъ пустымъ поводамъ къ несогласію, такъ что даже мы находили бы это непонятнымъ, еслибъ не читали исторіи нашего народа и не видли, что и мы прошли чрезъ этотъ ранній періодъ невжественнаго варварства. Бездлицы достаточно, чтобы возстановить ихъ другъ противъ друга. Они вс имютъ притязаніе быть равными, и чмъ боле силятся утвердить это равенство, уничтожая прежнія отличія и создавая новыя, тмъ боле неравенство бросается въ глаза и становится невыносимо, такъ какъ не оказывается ни наслдственной преданности, ни другого чего соотвтствующаго для того, чтобы сглаживать ничмъ неприкрытое отличіе между большинствомъ, которое ничего не иметъ, и меньшинствомъ, которое обладаетъ многимъ. Конечно, большинство ненавидитъ меньшинство, но жить безъ него бы не могло. Первое производитъ постоянныя нападенія на послднее, порой даже окончательно истребляетъ его, но едва это совершено большинствомъ, какъ изъ его же собственной среды возникаютъ опять т же немногіе, съ которыми однако трудне имть дло, чмъ съ прежними. Тамъ, гд общества многочисленны и борьба изъ-за пріобртенія есть состояніе преобладающее, всегда должно быть мало побдителей и много побжденныхъ. Словомъ, народы, о которыхъ я говорю, дикари ощупью пролагающіе себ путь въ темнот къ лучу свта, они заслуживали бы нашего состраданія къ ихъ немощамъ, еслибъ, подобно дикарямъ, не вызывали своего собственнаго истребленія надменностью и жестокостью. Можете ли вы себ представить, что подобныя существа, вооруженныя однимъ жалкимъ орудіемъ, которое вы можете видть въ нашихъ музеяхъ древности, неуклюжими желзными стволами, заряженными селитрою, не разъ угрожали истребленіемъ племени Вриль-я, живущему по сосдству отъ нихъ, основываясь на томъ, что у нихъ тридцать милліоновъ населенія — племя Вриль-я состоитъ не боле, какъ изъ пятидесяти тысячъ — если т не примутъ ихъ взгляда на Сок-Секъ (пріобртеніе денегъ), основаннаго на какихъ-то коммерческихъ правилахъ, которыя они имютъ безстыдство называть закономъ цивилизаціи?
— Однако, тридцать милліоновъ населенія даютъ сильный перевсъ надъ пятидесятью.
Мой хозяинъ поглядлъ на меня съ изумленіемъ.
— Чужеземецъ, сказалъ онъ: — вы врно не дослышали, что племя, которому угрожаютъ, принадлежитъ къ Вриль-я, они только ждутъ объявленія войны со стороны дикарей, чтобы послать штукъ шесть маленькихъ дтей истребить все ихъ народонаселеніе.
При этихъ словахъ я почувствовалъ содроганіе ужаса, сознавая ближайшее сродство съ дикарями, чмъ съ Вриль-я, и припоминая все, что говорилъ въ похвалу прекрасныхъ учрежденій въ Америк, которыя Аф-Линъ заклеймилъ названіемъ Кум-Пошъ. Вернувъ самообладаніе, я спросилъ, есть ли способы сообщенія, которыми я могъ бы безопасно постить этотъ дерзкій и отдаленный народъ.
— Вы можете безопасно путешествовать посредствомъ вриля по земл или по воздуху, чрезъ вс общины, съ которыми мы въ союз или въ сродств, но я не могу ручаться за вашу безопасность среди варварскихъ народовъ, управляемыхъ другими законами, чмъ наши, народовъ до того еще погруженныхъ въ невжественный мракъ, что между ними очень многіе живутъ воровствомъ другъ у друга, и нельзя въ безмолвные часы оставлять отворенною дверь собственнаго дома, не подвергаясь опасности.
Здсь нашъ разговоръ былъ прерванъ входомъ Таэ, онъ пришелъ сообщить ламъ, что, посланный выслдить и уничтожить громадное пресмыкающееся, виднное мною тотчасъ по прибытіи, онъ караулилъ его все время съ-тхъ-поръ, какъ приходилъ ко мн, и сталъ уже подозрвать, что меня обмануло зрніе, или что животное пробралось по пещерамъ въ скалахъ до дикихъ странъ, въ которыхъ водятся ему подобныя — когда оно вдругъ выдало свое мстопребываніе громаднымъ уничтоженіемъ травы на берегу озера.
— Я увренъ, заключилъ Таэ: — что оно теперь скрывается въ озер. Итакъ (онъ обратился ко мн), я подумалъ, что васъ можетъ позабавить пойти посмотрть, какъ мы уничтожаемъ такихъ непріятныхъ гостей.
Глядя на лицо ребенка и припоминая чудовищные размры пресмыкающагося, которое онъ собрался уничтожить, я содрогнулся отъ страха за него и даже за самого себя, еслибы служилъ ему спутникомъ при этой охот. Но любопытство видть собственными глазами разрушительное дйствіе хваленаго вриля и мысль, что я унижусь въ мнніи ребенка, изобличивъ опасеніе за собственную безопасность, взяли верхъ надъ моимъ первымъ впечатлніемъ. Я поблагодарилъ Таэ за его любезное вниманіе и высказалъ готовность идти съ нимъ на забавное предпріятіе.

Глава XVIII.

Когда мы съ Таэ вышли въ поле, оставивъ за собою городъ, а по лвую руку большую дорогу, которая вела къ нему, странная и величественная красота ландшафта, освщеннаго до края небосклона несмтнымъ числомъ фонарей, приковывала мой взоръ и отвлекала вниманіе отъ разговора моего спутника.
Дорогою я видлъ разные способы воздлыванія земли посредствомъ машинъ, но формы мн совершенно неизвстной и по большей части очень граціозной, такъ какъ искусствами у этихъ народовъ занимаются исключительно въ примненіи къ практическимъ цлямъ, то они проявляются въ украшеніи и изяществ предметовъ полезныхъ. Драгоцнные металлы и каменья у нихъ въ такомъ количеств, что употребляются на самыя обыкновенныя вещи, пристрастіе къ полезному побуждаетъ ихъ украшать орудія для полезныхъ занятій и изощряетъ ихъ изобртательность въ такой мр, какой они не подозрваютъ сами.
Для всякаго рода услугъ, какъ въ дом, такъ и вн его, они употребляютъ автоматовъ, до того замысловатыхъ и легко поддающихся дйствію вриля, что они кажутся одаренными смысломъ. Едва можно было отличить автоматовъ, которыхъ я видлъ какъ бы направляющихъ и слдовавшихъ за быстрыми движеніями обширныхъ механизмовъ, отъ человческихъ существъ, надленныхъ способностью мыслить.
Однако мало-по-малу вниманіе мое было привлечено острыми и забавными замчаніями моего спутника. Умственныя способности дтей этого племени развиваются чрезвычайно рано, быть можетъ, этому способствуетъ обычай возлагать на нихъ съ раннихъ лтъ труды и отвтственность людей взрослыхъ. Разговаривая съ Таэ, мн казалось, какъ будто я разсуждаю съ умнымъ и наблюдательнымъ человкомъ однихъ со мною лтъ. Я спросилъ его, можетъ ли онъ опредлить приблизительно число общинъ, на которое распалось племя Вриль-я.
— Это сказать трудно, отвтилъ Таэ:— потому что он размножаются съ каждымъ годомъ при отдленіи избытка отъ каждой общины. Но я слышалъ, какъ отецъ мой говорилъ, что, согласно послднему отчету, оказывалось полтора милліона общинъ, говорящихъ нашимъ языкомъ и усвоившихъ наши учрежденія, образъ жизни и форму правленія, съ небольшими измненіями, я полагаю, о которыхъ вамъ лучше спросить Зи. Она знаетъ боле, чмъ большая часть изъ Ана. Анъ мене интересуется тмъ, что до него не касается, чмъ Гай, Гай-и любопытныя созданія.
— Ограничивается ли каждая община однимъ и тмъ же числомъ семействъ или одною общею цифрою населенія?
— Нтъ, въ нкоторыхъ населеніе меньше, въ другихъ боль, ше — смотря по обширности земли, которую они занимаютъ, или по степени совершенства, до котораго довели свои машины. Каждая община обозначаетъ свои предлы, смотря по обстоятельствамъ, тщательно наблюдая, чтобы никогда не могло возникнуть класса бдняковъ вслдствіе излишняго требованія населенія отъ производительныхъ силъ земли, и чтобы ни одна община не превысила размра, при которыхъ правительство можетъ походить на одну хорошо устроенную семью. Я полагаю, что нтъ общины Вриль-я боле какъ тридцать тысячъ семействъ. Общее правило однако, что чмъ меньше община — лишь бы въ ней было достаточно рукъ для обработки занимаемой ею земли, тмъ богаче каждый въ отдльности, а тмъ больше сумма, вносимая въ общую кассу — но главное, тмъ счастливе и спокойне все политическое цлое и тмъ совершенне произведенія его промышленности. Община, которую вс племена Вриль-я признаютъ за самую цивилизованную и которая довела силу вриля до его послдняго развитія, едвали не самая маленькая изъ всхъ. Она ограничивается четырьмя тысячами семействъ, но каждый дюймъ ея территоріи воздланъ до высшей степени совершенства садоваго грунта, машины у нея превосходятъ механизмы всхъ другихъ общинъ, и нтъ произведенія ея промышленности въ любомъ департамент, которое не цнилось бы необычайно дорого каждою общиною нашего народа. Вс наши племена принимаютъ эту общину за образецъ, считая, что достигли бы высшей грани цивилизаціи, доступной смертнымъ, еслибъ съ умли соединить высшую степень счастья съ высшею степенью умственнаго усовершенствованія, ясно, что чмъ общество меньше, тмъ легче этого достигнуть. Наша община для этого слишкомъ велика.
Отвтъ Таэ заставилъ меня задуматься. Я вспомнилъ небольшую Аинскую республику съ двадцатью тысячами всего свободныхъ гражданъ, на которую до настоящаго времени наши самые могущественные народы смотрятъ какъ на лучшее руководство и образецъ по всмъ отраслямъ умственнаго развитія. Но въ Аинахъ опять допускались ожесточенное состязаніе, постоянныя перемны и счастливыми аиняне конечно не были. Отбросивъ мысли, въ которыя я погрузился по этому поводу, я опять навелъ разговоръ на эмиграціи.
— Однако, началъ я:— если извстное число изъ васъ ежегодно, какъ я понялъ, соглашается покинуть родной очагъ, чтобы основать новую общину въ другомъ мст, число выселенцевъ должно быть очень ограниченно и едвали достаточно, даже при помощи машинъ, которыя они берутъ съ собой, для расчистки земли, постройки городовъ и образованія цивилизованнаго штата съ удобствами и роскошью, къ которымъ они привыкли.
— Вы ошибаетесь. Вс племена Вриль-я находятся въ постоянныхъ сношеніяхъ другъ съ другомъ и ежегодно ршаютъ между собой, какая часть одной общины соединится съ переселенцами другой, дабы составить цлое достаточнаго объема, и мсто, куда выселяются, ршено съ обоюднаго согласія, по-крайней-мр, за годъ, каждая изъ общинъ посылаетъ туда піонеровъ нивеллировать скалы, обвести плотинами водяныя пространства и строить дома, когда же эмигранты наконецъ прибываютъ на новое мсто жительства, они находятъ готовый городъ и земли вокругъ него частью расчищенныя. Нашъ суровый образъ жизни дтьми развиваетъ въ насъ наклонность къ путешествіямъ и похожденіямъ. Я самъ намренъ переселиться, когда достигну совершеннолтія.
— Эмигранты всегда выбираютъ мста необитаемыя и безплодныя?
— До-сихъ-поръ такъ водилось, наше правило — не уничтожать, если этого не требуетъ наше собственное благосостояніе. Конечно, мы не можемъ селиться на земл, уже занятой племенами Вриль-я, если же мы займемъ обработанныя земли другихъ племенъ Ана, намъ придется истребить до послдняго прежнихъ жителей. Иногда случается, что занявъ обширную территорію, мы находимъ въ нашемъ сосдств безпокойное и задорливое племя Ана, которое, особенно при управленіи Кум-Пошъ или Глек-Насъ, негодуетъ на наше сосдство и затваетъ ссору, тогда конечно, такъ какъ это угрожаетъ нашему благосостоянію, мы истребляемъ все племя, нтъ возможности прійти къ мирному соглашенію съ породой идіотовъ, вчно мняющихъ форму правленія, ихъ представляющаго. Кум-Пошъ, произнесъ ребенокъ значительно:— довольно плохое правленіе само по себ, все же у этихъ людей есть мозгъ, хотя въ задней части головы, и они не безъ сердца, а при управленіи Глек-Насъ у всхъ исчезаетъ безъ слда и мозгъ, и сердце, и превращаются эти существа въ олицетворенные зубы, когти и глотку.
— Вы рзко выражаетесь. Позвольте вамъ сообщить, что я самъ гражданинъ правленія Кум-Пошъ и горжусь этимъ.
— Я не удивляюсь боле, отвтилъ Таэ: — что вы у насъ такъ далеко отъ вашей родины. Чмъ была ваша страна прежде чмъ сдлалась Кум-Пошъ?
— Колоніею эмигрантовъ, подобно тмъ, которыя отдляются отъ вашихъ общинъ, съ тою разницею однако, что она оставалась въ зависимости государства, изъ котораго произошла. Иго это она свергла и, увнчавшись вчною славою, стала Кум-Пошъ.
— Вчною славою! Какъ долго длится Кум-Пошъ?
— Около ста лтъ.
— Срокъ жизни Ана — очень молодая община. Мене чмъ чрезъ сто лтъ еще ваше Кум-Пошъ превратится въ Глек-Насъ.
— Нтъ, самыя старыя государства въ свт, къ которому принадлежу я, питаютъ большую вру въ его прочность, они постепенно такъ преобразовываютъ свои учрежденія, чтобы они перешли мало-по-малу въ наши формы, самые разсудительные политики этихъ странъ говорятъ, что волею-неволею эти старыя государства, по неизбжному ходу вещей, клонятся къ состоянію Кум-Пошъ.
— Старыя-то. государства?
— Да, старыя.
— Съ очень небольшимъ, вроятно, населеніемъ сравнительно съ пространствомъ плодородной земли?
— Наоборотъ, съ многочисленнымъ населеніемъ въ-сравненіи съ пространствомъ своихъ земель.
— Понимаю, это дйствительно очень старыя государства — такія старыя, что они забредятъ, если не избавятся отъ излишка населенія такъ, какъ длаемъ это мы — очень старыя государства!— очень, очень старыя! Скажите пожалуйста, Тишъ, считали бы вы умнымъ со стороны стариковъ кувыркаться какъ маленькія дти? А еслибъ вы спросили забавниковъ, что ихъ побуждаютъ къ такимъ прыжкамъ, не засмялись бы вы, получивъ въ отвтъ, что они подражаютъ дтямъ, чтобы сдлаться дтьми сами? Древняя исторія полна подобныхъ примровъ за много тысячъ лтъ назадъ — и каждый разъ, когда очень старое государство играетъ въ Кум-Пошъ, оно скоро впадаетъ въ Глек-Насъ. Прійдя въ ужасъ отъ самого себя, оно тогда взываетъ о повелител, какъ старикъ, впавшій въ дтство, зоветъ няньку, и посл ряда повелителей или нянекъ, боле ли мене продолжительнаго, очень старое государство исчезаетъ изъ исторіи. Очень старое государство, пытающееся превратиться въ Кум-Пошъ, подобно очень старому человку, который срываетъ домъ, къ которому онъ привыкъ, но до того истощилъ свои силы, срывая его, что можетъ только построить на мст жалкую хижину, гд онъ самъ и его наслдники жалобно стонутъ: ‘Какъ дуетъ втеръ! Какъ шатаются стны!’
— Любезный Таэ, я извиняю ваши невжественные предразсудки, которые каждый школьникъ, выросшій въ стран Кум-Пошъ, легко бы опровергъ, хотя быть можетъ не оказалъ бы такихъ свдній въ древней исторіи, какими, повидимому, обладаете вы.
— Я-то ученъ? Ни крошечки! Попросилъ ли бы школьникъ въ вашемъ Кум-Пошъ своего прадда или прабабушку стать на голову и ногами вверхъ? И еслибъ бдные старые люди не ршались, говорилъ имъ: ‘Чего вы боитесь? Смотрите, какъ я это длаю!’
— Таэ, я не хочу вступать въ пренія съ такимъ ребенкомъ, какъ вы. Я снисхожу, повторяю, къ вашему недостатку образованія, которое доставляется единственно въ правленіи Кум-Пошъ.
— Я въ свою очередь, отвтилъ Таэ съ видомъ кроткимъ, но величественнымъ, которымъ отличается его племя:— не только извиняю васъ, какъ человка невзросшаго среди Вриль-я, но еще умоляю васъ простить мое неуваженіе къ привычкамъ и мнніямъ такого любезнаго — Тишъ!
Мн слдовало бы упомянуть ране, что хозяинъ и семья обыкновенно называли меня Тишъ, это учтивое и даже ласкательное названіе метафорически означаетъ: маленькій варваръ, а буквально лягушенокъ, дти ласково называютъ этимъ именемъ прирученныхъ лягушекъ, которыхъ держатъ въ садахъ.
Мы теперь достигли береговъ озера и Таэ остановился, чтобы указать мн на опустошенія, сдланныя въ смежныхъ съ нимъ поляхъ.
— Непріятель наврное скрывается подъ водою, сказалъ Таэ.— Замтьте, какія кучи рыбъ толпятся у береговъ. Даже съ большими рыбами жмутся вмст и мелкія, которыя обыкновенно служатъ первымъ добычею и бгутъ отъ нихъ, вс забываютъ свои инстинкты въ виду общаго истребителя. Это пресмыкающееся должно принадлежать къ роду Крекъ, роду прожорливе другихъ, говорятъ, оно изъ числа немногихъ уцлвшихъ породъ страшныхъ обитателей земли до созданія Ана. Крекъ ненасытенъ — онъ питается растительною пищею и животными, только на счастье быстроногихъ лосевыхъ породъ, онъ очень неповоротливъ. Его любимое лакомство — это Анъ, когда ему удастся захватить его врасплохъ, поэтому Ана безжалостно уничтожаютъ его, какъ скоро онъ появляется въ ихъ предлахъ. Я слышалъ, что когда наши предки первоначально расчищали страну, эти чудовища и другія, имъ подобныя, были въ большомъ количеств, тогда вриль не былъ еще открытъ и многіе изъ нашего племени сдлались добычею чудовищъ. Невозможно было истребить ихъ совсмъ, пока не сдлали открытія, которое составляетъ могущество и поддерживаетъ цивилизацію нашего народа. Но когда открыли вриль, вс существа намъ враждебныя вскор были окончательно истреблены. Тмъ не мене разъ или два въ году подобное исполинское животное появляется, изъ незаселенныхъ и дикихъ странъ, и на моей памяти въ этомъ самомъ озер имъ была схвачена молодая Гай, которая купалась. Еслибъ она находилась на суши и вооружена была врилевымъ прутомъ, это пресмыкающееся не смло бы и показаться, подобно всмъ дикимъ существамъ, оно надлено удивительнымъ инстинктомъ, который предостерегаетъ его отъ носящаго врилевый прутъ. Какъ они научаютъ своихъ дтенышей остерегаться прута, который видятъ въ первый разъ, это одна изъ тхъ тайнъ, которую вы лучше попросите Зи разъяснить вамъ, а я не могу {Въ этомъ проявленіи инстинкта они походятъ на нашихъ лсныхъ птицъ и дикихъ животныхъ, которыя не подпускаютъ на разстояніе выстрла человка съ ружьемъ. Когда электрическія проволоки только что были протянуты, куропатки въ своемъ полет ударялась о нихъ и падали раненныя. Съ позднйшими поколніями куропатокъ этого боле не случается.}. Пока я стою здсь, чудовище не выйдетъ изъ своей засады, но намъ слдуетъ его выманить.
— Не будетъ ли это трудно?
— Нисколько. Сядьте на этотъ камень (около ста ярдовъ отъ берега), пока я отойду на нкоторое разстояніе. Вскор пресмыкающееся увидитъ или почуетъ васъ, и замтивъ, чтобы не имете врилеваго прута, оно выйдетъ изъ воды, чтобы поглотить васъ. Какъ только выйдетъ оно изъ воды, сейчасъ и сдлается моею добычею.
— Разв вы хотите сказать, что я долженъ служить приманкою для чудовища, которое поглотило бы меня своими страшными челюстями въ мгновеніе ока? Слуга покорный!
Ребенокъ засмялся.
— Не бойтесь, сказалъ онъ:— только сидите смирно.
Вмсто того, чтобы повиноваться этому приказанію, я прыгнулъ въ сторону и собирался дать тягу, когда Таэ слегка коснулся моего плеча и пристально поглядлъ мн въ глаза, я точно приросъ къ мсту. Я не имлъ боле воли. Повинуясь рук ребенка, я послдовалъ за нимъ къ указанному имъ камню и слъ на него молча. Большая часть изъ читателей видали, вроятно, дйствіе магнитизма, естественнаго или искусственнаго. Ни одинъ профессоръ этой сомнительной науки не былъ бы въ состояніи внушить мн мысль или придать произвольное движеніе, показывался просто автоматомъ въ распоряженіи этого грознаго ребенка. Между тмъ онъ распустилъ крылья, поднялся на воздухъ и опустился невдалек среди кустарника на склон холма.
Я остался одинъ, съ невыразимымъ ощущеніемъ ужаса обратилъ я глаза къ озеру и не отводилъ ихъ отъ воды, какъ бы подъ дйствіемъ обаянія. Прошло минутъ десять или пятнадцать — мн он показались вками — прежде чмъ тихая поверхность, сверкавшая отъ свта фонарей, пришла, въ легкое волненіе на середин. Въ то же время стаи рыбъ у береговъ стали выказывать, что чуютъ приближеніе врага, особеннымъ плескомъ, прыжками и ныряя на дно. Я видлъ, какъ он метались туда и сюда, стараясь уйти, и даже прыгали порой на берегъ. Длинная, темная, волнистая борозда на вод приближалась мало-по-малу, пока наконецъ не высунулась изъ воды голова пресмыкающагося, съ торчащими въ громадныхъ челюстяхъ клыками и тусклымъ взоромъ глазъ, жадно устремленныхъ на то мсто, гд я сидлъ неподвижно. Вотъ переднія его ноги на берегу — вотъ и громадная грудь, покрытая по сторонамъ чешуею, какъ бронею, и съ сморщенною кожею грязно-желтаго цвта по середин, вотъ и тло показалось во всю его длину, футъ въ сто и боле отъ челюсти до хвоста. Еще одинъ шагъ этихъ исполинскихъ ногъ, и чудовище было бы на томъ мст, гд я сидлъ. Одинъ мигъ отдлялъ меня отъ этой ужасной смерти, когда нчто, показавшееся мн стрлою молніи, сверкнуло въ воздух, поразило грозное животное быстре вздоха, охватило его, и предо мною лежала уже почернвшая, обугленная, тлющая, гигантская масса, которая быстро съёживалась, превращаясь въ пепелъ и прахъ. Я все сидлъ неподвижно, безмолвно, съ леденящемъ холодомъ въ душ отъ новаго ощущенія, что прежде было страхомъ, исполненнымъ отвращенія, то теперь замнилось оцпенніемъ ужаса.
Я почувствовалъ руку ребенка на моей голов — ужасъ изчезъ — я вышелъ изъ оцпеннія — я всталъ.
— Вы видите, какъ легко Вриль-я уничтожаютъ своихъ враговъ, сказалъ Таэ, и направившись къ берегу, смотрлъ на тлющіе остатки чудовища, спокойно говоря:— Я истреблялъ животныхъ большаго размра, но ни одного съ такимъ удовольствіемъ. Да, это крекъ, какія страданія оно должно было причинять, пока существовало!
Тутъ онъ подобралъ бдныхъ рыбокъ, выпрыгнувшихъ изъ воды на берегъ, и сострадательно возвратилъ ихъ природной стихіи.

Глава XIX.

Таэ повелъ меня обратно въ городъ обходомъ, чтобы показать то, что мы называемъ станціею, то-есть мсто, откуда эмигранты и путешественники отправляются въ путь. Я однажды выразилъ желаніе видть ихъ экипажи. Они оказались двухъ родовъ: одни для путешествія по земл, другіе для путешествія по воздуху. Первые были всхъ размровъ и формъ, нкоторые не больше обыкновенной кареты, другіе цлые подвижные дома съ однимъ этажемъ въ нсколько комнатъ, снабженныхъ всми условіями удобствъ и роскоши, которыя наблюдаются у Вриль-я. Воздушные экипажи были изъ легкаго вещества, они вовсе не походили на наши воздушные шары, но скоре на лодки съ рулемъ, большими крыльями въ вид веселъ, и машиною посередин, движимой врилемъ. Вс экипажи, какъ для земли, такъ и для воздуха, были движимы тою же могучею и таинственною силой.
Я присутствовалъ при отправленіи транспорта, но пассажировъ было мало, онъ преимущественно состоялъ изъ предметовъ торговли, отправляемыхъ въ сосднюю общину — между всми племенами Вриль-я торговля очень оживлена. Здсь будетъ кстати упомянуть, что ихъ ходячая монета не изъ драгоцннаго металла, котораго у нихъ слишкомъ большое количество, чтобы соотвтствовать цли. Маленькія монеты, которыя наиболе въ ходу у нихъ, сдланы изъ особаго рода ископаемыхъ раковинъ, сохранившихся въ сравнительно небольшомъ количеств отъ какого-нибудь потопа въ давноминувшіе вка, или другого переворота въ природ, вслдствіе котораго былъ истребленъ цлый родъ животныхъ. Раковины эти малы и плоски, какъ раковины устрицъ, он могутъ шлифоваться какъ драгоцнные камни. Эта монета въ обращеніи у всхъ племенъ Вриль-я. Ихъ боле обширные обороты ведутся почти такъ, какъ у насъ, посредствомъ векселей и тонкихъ металлическихъ пластинокъ, соотвтствующихъ ассигнаціямъ.
Къ этому я прибавлю, что подать, выплачиваемая племенемъ, съ которымъ я ознакомился, чрезвычайно велика, если взять въ соображеніе число жителей. Но я не слыхалъ ни разу ропота, потому что деньги эти употреблялись на цли общеполезныя и дйствительно необходимыя для успховъ цивилизаціи. Издержки на освщеніе такого обширнаго пространства земли, на снабженіе средствами къ эмиграціи, на то, чтобы поддерживать публичныя зданія, въ которыхъ происходятъ разныя умственныя упражненія народа, начиная отъ перваго образованія ребенка до коллегіи мудрецовъ, гд постоянно длаются новые опыты изъ области механики — все это требовало громадныхъ общественныхъ фондовъ. Меня очень поразило одно обстоятельство, которое я приведу здсь въ заключеніе. Я уже говорилъ, что вс необходимыя работы исполняются, дтьми до брачнаго возраста, этотъ трудъ оплачивается правительствомъ гораздо дороже, чмъ онъ вознаграждается даже въ Соединенныхъ Штатахъ. По ихъ теоріи, каждый ребенокъ, мальчикъ или двочка, достигнувъ брачнаго возраста, уже заработалъ себ полное обезпеченіе на жизнь. Не взирая на различіе общественнаго положенія родителей, вс дти одинаково должны служить обществу и одинаково вознаграждаются, глядя по лтамъ и свойству труда. Когда друзья или родители желаютъ, чтобы ребенокъ работалъ на нихъ, они должны вносить въ общественный фондъ сумму, равносильную той, которую платитъ правительство дтямъ, находящимся въ его служб, и деньги эти вручаются ребенку, когда истекаетъ срокъ его трудового періода. Этотъ обычай, безъ сомннія, способствуетъ къ тому, чтобы понятіе о равенств не было чуждымъ и непріятнымъ, и если можно сказать, что вс дти составляютъ демократію, не мене справедливо будетъ и то, что вс взрослые образуютъ собою аристократію. Изысканная учтивость и утонченность обращенія Вриль-я, ихъ великодушіе, полнйшій досугъ для своихъ частныхъ занятій и пріятныя отношенія въ семейномъ быту, гд они, какъ члены высшаго общества, не могутъ питать недоврія другъ къ другу — все вмст длаетъ Вриль-я самою совершенною аристократіею, какую ученикъ Платона или Сидней могъ бы представить себ идеаломъ аристократической республики.

Глава XX.

Со времени вышеизложенной экспедиціи съ Таэ ребенокъ часто навщалъ меня. Онъ очень привязался ко мн и я платилъ ему тмъ же. Такъ какъ онъ не достигъ еще двнадцатилтняго возраста и не начиналъ курса наукъ, которыми кончается дтство въ этой стран, я мене уступалъ ему въ уровн умственнаго развитія, чмъ старшимъ членамъ общества, въ особенности Гай-и, а между ними боле всхъ Зи. Дти Вриль-я, имя заботу о многихъ обязанностяхъ, возложенныхъ на ихъ отвтственность, вообще не бываютъ веселы, но въ Таэ, при всемъ его ум, было много забавнаго юмора, который часто встрчается въ людяхъ геніальныхъ даже въ пожилыя лта. Ему мое общество доставляло такое же удовольствіе, какое находитъ у насъ мальчикъ его лтъ съ любимою собакою или обезьяной. Его забавляли попытки научить меня тому, что длали его соплеменники, такъ точно какъ забавно одному моему племяннику заставлять пуделя ходить на заднихъ лапахъ и прыгать чрезъ обручъ. Я охотно соглашался на эти опыты, но никогда не достигалъ успха пуделя. Сначала я очень былъ заинтересованъ попытками дйствовать крыльями, которыми самые маленькіе Вриль-я пользуются такъ же искусно и легко, какъ мы ногами и руками, но вс мои старанія только повели къ ушибамъ, довольно сильнымъ, чтобы вынудить меня отказаться отъ нихъ съ отчаянія.
Крылья эти, какъ выше сказано, очень велики и доходятъ до колнъ, во время отдыха они складываются назадъ, образуя собою граціозный плащъ. Длаются они изъ перьевъ исполинской птицы, водящейся въ большомъ количеств въ скалистыхъ высотахъ этой страны, цвтъ перьевъ преимущественно блый, но иногда съ красноватыми полосами. Крылья укрпляются вокругъ плечъ легкими, но крпкими стальными пружинами, когда же они распускаются, то руки должны быть продты въ петли, нарочно для того сдланныя, и становятся какъ бы сильнымъ центральнымъ мускуломъ. Когда руки подняты, подкладка туники, имющая форму трубы, наполняется отъ движенія рукъ, посредствомъ извстнаго механизма, воздухомъ, боле или мене по желанію, и такимъ образомъ тло поднято на воздухъ какъ бы на пузыряхъ. Крылья и снарядъ, похожій на устройство воздушнаго шара, сильно проникнуты врилемъ, и когда тло такимъ способомъ отдлится отъ земли, оно кажется неизмримо легче чмъ на самомъ дл. Подниматься на воздухъ я находилъ довольно легкимъ. Признаться, трудно бы не подняться, когда крылья распущены, но тутъ-то и предстояли затрудненія и опасность. Я совсмъ не могъ управлять крыльями, хотя считаюсь въ своемъ отечеств необыкновенно ловкимъ и искуснымъ въ разныхъ физическихъ упражненіяхъ и хорошо плаваю. Во время полета я длалъ только самыя безтолковыя и торопливыя движенія. Я повиновался крыльямъ, не они мн — я не имлъ надъ ними ни малйшей власти, когда же напряженіемъ мышцъ, сознаюсь откровенно, съ тою ненормальною силою, которую придаетъ чрезвычайный страхъ, я останавливалъ ихъ движеніе и пригибалъ къ тлу, они мгновенно утрачивали свойство поддерживать, какъ бываетъ съ аэростатомъ, когда изъ него выпустятъ воздухъ, и я стремглавъ летлъ на землю, спасаясь только судорожными взмахами отъ того, чтобы убиться до смерти, но не избавляясь отъ ушибовъ оглушительнаго паденія. Тмъ не мене я не бросилъ бы этихъ попытокъ, еслибъ не совтъ или, врне, приказаніе ученой Зи, которая снисходительно присутствовала при моихъ опытахъ и во время послдняго даже подхватила меня на свои распущенныя крылья и не допустила, чтобы я разбилъ голову о крышу пирамиды, съ которой мы поднялись.
— Я вижу, сказала она:— что вс ваши старанія тщетны, не потому, чтобы въ крыльяхъ и ихъ снаряд оказывалось несовершенство, или въ вашемъ тлесномъ строеніи была уродливость, но по причин органическаго недостатка въ васъ воли. Знайте, что связь между волею и дйствіемъ тока, покореннаго племенемъ Вриль-я, не могла быть установлена при первомъ открытіи вриля, достигали этого вками и съ каждымъ поколніемъ способность эта усовершенствовалась, подобно другимъ свойствамъ въ породахъ, когда они постоянно передаются дтямъ отъ родителей и превращаются наконецъ въ прирожденный инстинктъ. Дитя изъ нашего народа уметъ летать такъ же безсознательно и безотчетно, какъ оно уметъ ходить, оно пользуется изобртенными и поддльными крыльями такъ же безопасно, какъ птица пользуется тми, съ которыми родилась. Я не обдумала этого, когда позволила вамъ испытать свои силы, ваши попытки имли привлекательность и для меня, я желала имть васъ своимъ спутникомъ. Теперь опыты должны быть брошены. Ваша жизнь становится мн дорога.
На лиц и въ голос молодой Гай выразилась нжность, и я почувствовалъ страхъ еще сильне, чмъ при моихъ прежнихъ попыткахъ летать.
Пока я веду рчь о крыльяхъ, мн надо упомянуть объ одномъ обыча Гай-и, который мн кажется очень милымъ и нжнымъ по чувству, которое въ немъ заключается. Гай носитъ обыкновенно крылья, пока она въ двушкахъ — она присоединяется къ Ана въ ихъ воздушныхъ играхъ — она одна отваживается летать далеко въ дикія страны безсолнечнаго міра, она превосходитъ другой полъ въ смлости и высот полета и въ граціи движеній. Но со дня замужства она крыльевъ уже не носитъ, добровольно вшаетъ ихъ надъ брачнымъ ложемъ и никогда боле не надваетъ, если только узы брака не расторгнутой разводомъ или смертью.
Когда голосъ и глаза Зи выразили нжность, я по безотчетному предчувствію содрогнулся и отступилъ. Въ это время надъ нами леталъ Таэ, который сопутствовалъ намъ, но какъ ребенокъ, скоре забавлялся моею неловкостью, чмъ сочувствовалъ моему страху или замчалъ опасность, которая мн угрожала. Онъ остановился среди свтлаго еще воздуха, спокойный и неподвижный на своихъ распущенныхъ крыльяхъ. Услыхавъ ласковыя слова молодой Гай, онъ громко засмялся.
— Если Тишъ не можетъ научиться летать, сказалъ онъ потомъ:— вы, Зи, можете повсить ваши крылья на стну и быть ему подругой.

Глава XXI.

Съ нкоторыхъ поръ я замчалъ въ глубоко-ученой и величавой дочери моего хозяина то нжно-снисходительное чувство, которымъ на земл и подъ нею премудрый промыслъ надлилъ женскій отдлъ человческой породы. Но я приписывалъ его пристрастію къ любимцамъ въ вид игрушекъ, свойственному женщинамъ всхъ возрастовъ и дтямъ. Теперь же я съ огорченіемъ увидалъ, что чувство, которымъ Зи удостоивала меня, не имло одного характера съ чувствомъ Таэ ко мн. Это убжденіе не принесло мн того самодовольнаго наслажденія, которое тщеславіе мужчины обыкновенно извлекаетъ изъ лестной оцнки его личныхъ достоинствъ со стороны прекраснаго пола, напротивъ, я пришелъ въ ужасъ. Тмъ не мене изъ всхъ Гай-и этой общины Зи хотя быть можетъ и была самая ученая и самая сильная, однако считалась самою кроткою и безпорно пользовалась наибольшею популярностью. Желаніе оказывать помощь, поддерживать, покровительствовать, утшать и радовать, повидимому, проникало все ея существо. Хотя разнородныя страданія, порожденныя нищетою и преступленіемъ, неизвстны въ общественномъ стро Вриль-я, все же еще не нашлось мудреца, который бы открылъ въ врил свойство изгнать горе изъ человческой жизни, а куда бы горе ни проложило себ путь, Зи тотчасъ слдовала за нимъ съ утшеніями. Не удастся какой-нибудь Гай пріобрсти любовь того, по комъ вздыхала, Зи немедленно доставляла ей вс развлеченія науки и утшала ее своимъ сочувствіемъ въ горести, которая такъ нуждается въ изліяніи. Въ рдкихъ случаяхъ, когда встрчались серьезныя болзни между дтьми или молодежью, и въ еще боле рдкихъ случаяхъ, когда при смлыхъ и трудныхъ испытаніяхъ, которымъ подвергали дтей, бывали несчастья, сопряженныя съ поврежденіемъ и страданіемъ, Зи оставляла свои науки и забавы, чтобы превратиться въ врача и сидлку. Любимою цлью ея полетовъ была окраина владній общины, гд ставили караулъ изъ дтей, для огражденія отъ взрывовъ врожденныхъ силъ природы или вторженія хищнаго звря, Зи предостерегала дтей отъ опасности, которую предвидла по наук или подмчала, и была подъ рукой, чтобы оказать помощь въ случа несчастья. Доброжелательство лежало даже въ основ ея научныхъ занятій и служило имъ цлью. Если она длала открытіе, полезное для людей, занимающихся извстнаго рода искусствомъ или ремесломъ, она спшила сообщить и пояснить имъ свою находку. Если престарлый членъ Коллегіи Мудрецовъ былъ поставленъ втупикъ, истощивъ вс силы на какую-нибудь темную науку, она съ терпніемъ помогала ему, выработывала за него вс подробности, ободряла своею веселою улыбкой, оживляла его умъ своими свтлыми мыслями и становилась какъ бы олицетвореннымъ добрымъ геніемъ, ободряющимъ и.вдохновляющимъ. То же нжное чувство она питала и къ низшимъ созданіямъ. Я часто видалъ, что она приносила домой раненное животное, лечила и леляла его, какъ мать своего страждущаго ребенка. Не разъ, сидя на балкон или висячемъ саду, на который выходило мое окно, я видлъ, что она не успетъ подняться въ воздухъ на своихъ блестящихъ крыльяхъ, какъ въ нсколько секундъ группы дтей, завидвъ ее снизу, взлетами къ ней съ веселыми привтствіями и окружали, рзвясь около нея, такъ что она представляла собою средоточіе невинныхъ радостей. Когда я гулялъ съ нею въ скалахъ и долинахъ за городомъ, лоси, почуявъ или завидвъ ее издалека, подбгали, чтобы она погладила ихъ рукою или шли за нею слдомъ, пока она не удалитъ ихъ извстнымъ музыкальнымъ шепотомъ, который эти животныя научились понимать. Двушки Гай-и носятъ на голов ободокъ или діадему съ драгоцнными каменьями въ-род опаловъ, расположенныхъ въ вид четырехгранныхъ звздъ. Эти каменья въ обыкновенномъ употребленіи не имютъ блеска, но отъ прикосновенія врилеваго прута загораются яснымъ мерцающимъ огнемъ, который освщаетъ, но не жжетъ. Это служитъ украшеніемъ на празднествахъ и фонаремъ, если имъ приходится, при своихъ странствіяхъ, заходить за предлъ освщенныхъ земель и находиться во мрак. Когда мн случалось видть задумчивое и величественное лицо Зи, увнчанное этою свтозарною діадемою, я почти не врилъ, чтобы она была смертная, и преклонялъ предъ нею голову, какъ предъ небеснымъ видніемъ. Но еще ни разу я не испытывалъ къ этому возвышенному типу самаго высшаго благородства женщины чувства человческой любви. Оттого, быть можетъ, что я принадлежу къ пород людей, гд гордость мужчины на столько преобладаетъ надъ его страстями, что женщина теряетъ въ его глазахъ всякое обаяніе, если онъ сознаетъ ее во всемъ выше себя. Но по какому непостижимому ослпленію могла эта несравненная дочь народа, причислявшаго, въ силу своего могущества и условій благоденствія, вс другія племена къ категоріи варваровъ, удостоить меня своимъ выборомъ? Хотя я былъ въ числ красивыхъ между моими соотечественниками, но первые красавцы у насъ показались бы некрасивыми или не произвели бы никакого впечатлнія предъ величественнымъ и свтлымъ типомъ красоты, отличавшимъ Вриль-я.
Новизна, именно то различіе, которое было между мною и тми, кого Зи привыкла видть, могло быть причиною такого искаженнаго вкуса, и какъ читатель увидитъ впослдствіи, предпочтенія, котораго я удостоился отъ молодой Гай, едва вышедшей изъ дтства и во всхъ отношеніяхъ уступающей Зи. Но принявъ въ соображеніе нжныя свойства дочери Аф-Лина, только-что мною описанныя, каждый легко пойметъ, что главное обаяніе для нея заключалось въ ея прирожденномъ стремленіи лелять, утшать, покровительствовать и, покровительствуя, поддерживать и возвышать. Оглядываясь назадъ, я такъ поясняю себ единственную, недостойную ея возвышенной натуры слабость, которая внушала дочери, племени Вриль-я любовь къ существу на столько ея ниже. Что бы ни было однако причиною этого чувства, сознаніе, что я внушилъ его, проникло меня ужасомъ — нравственнымъ ужасомъ предъ ея совершенствами, ея таинственнымъ могуществомъ, неизгладимымъ различіемъ между ея племенемъ и моими соотечественниками, и къ этому ужасу, сознаюсь не безъ стыда, примшивался боле существенный и подлый страхъ опасностей, которымъ ея предпочтеніе меня подвергнетъ..
Можно ли было предположить одну минуту, чтобы друзья и родные этого возвышеннаго-существа увидали безъ негодованія и отвращенія возможность брака между нею и варваромъ Тишъ? Ее они наказать не могли, какъ не могли удержать силою или ограничить. Они не признаютъ ни въ политическомъ, ни въ семейномъ быту закона насилія, но они могли самымъ существеннымъ образомъ положить конецъ ея любви, поразивъ меня стрлою вриля.
По счастью, въ этихъ затруднительныхъ обстоятельствахъ, я сознавалъ, что моя совсть и честь свободны отъ укора. Очевидно, моею прямою обязанностью было, еслибъ предпочтеніе Зи стало, явно, сообщить о немъ моему хозяину со всею деликатностью, которую долженъ соблюдать благовоспитанный человкъ, повряя другому отличіе, которымъ его удостоила особа женскаго пола. Такъ я по-крайней-мр отклонялъ отъ себя отвтственность и подозрніе въ добровольномъ содйствіи чувствамъ Зи, и высшій умъ моего хозяина, вроятно, внушитъ ему мудрый для меня исходъ изъ опаснаго положенія. Въ этомъ ршеніи я повиновался инстинкту образованныхъ и нравственныхъ людей, которые при всхъ своихъ недостаткахъ все-таки предпочитаютъ прямой путь, когда окольный очевидно идетъ въ разрзъ съ ихъ наклонностями, интересами и безопасностью.

Глава XXII.

Читателю извстно, что Аф-Линъ не допускалъ свободныхъ и постоянныхъ сношеній между мною и своими соплеменниками. Хотя онъ полагался на мое слово не сообщать ничего о томъ мір, изъ котораго я былъ, хотя онъ еще боле надялся на общаніе тхъ, которые дали ему слово не разспрашивать меня, такъ какъ Зи взяла его съ Таэ, онъ все же не былъ совсмъ увренъ, еслибъ допустилъ мои сношенія съ посторонними, что я съумю оградить себя отъ пытливыхъ разспросовъ. Итакъ, я никогда не выходилъ одинъ, меня всегда сопровождалъ или кто-нибудь изъ членовъ семейства Аф-Линъ, или мой другъ Таэ. Бра, жена Аф-Лина, рдко выходила изъ дома дале сада, которымъ онъ былъ окруженъ, она очень любила древнюю литературу, въ которой заключался элементъ романизма и духа отваги, не существующій въ новйшихъ произведеніяхъ, въ ней она находила картины быта ей совсмъ незнакомаго и плнительнаго для ея воображенія — быта скоре похожаго на нашу жизнь на земл, полной горя, грховъ. и страстей — который для нея былъ чмъ-то въ род волшебныхъ арабскихъ сказокъ. Но пристрастіе къ чтенію не мшало Бра исполнять свои обязанности хозяйки величайшаго дома въ город. Она ежедневно обходила комнаты, осматривая, въ порядк ли автоматы и другіе механизмы, и хорошо ли содержатся многочисленныя дти, которыхъ взялъ къ себ Аф-Линъ, какъ для частныхъ работъ въ дом, такъ и для общественныхъ. Бра также повряла отчеты всей страны и ей доставляло величайшее удовольствіе помогать мужу въ занятіяхъ, сопряженныхъ съ его должностью главнаго администратора Департамента Освщенія, вслдствіе всего этого она не могла часто выходить изъ дома. Оба сына доканчивали свое образованіе въ Коллегіи Мудрецовъ, и старшій имлъ особенное пристрастіе къ механик въ примненіи къ часамъ и автоматамъ, онъ ршилъ посвятить себя изученію этихъ предметовъ и въ то время строилъ лавку или, врне складъ, гд его изобртенія могли быть на виду и продаваться. Младшій сынъ предпочиталъ земледліе и полевыя работы, свободное время отъ Коллегіи, гд онъ преимущественно изучалъ агрономію, онъ почти исключительно посвящалъ примненію въ практик теоріи этой науки къ полямъ отца. Изъ этого видно, до чего доведено равенство званій въ этомъ народ — купецъ стоитъ на одной ступени съ богатымъ землевладльцемъ. Аф-Линъ былъ самый богатый членъ общины и его старшій сынъ торговалъ въ лавк, предпочитая это всякому другому занятію, выборъ его и не считался несовмстнымъ съ чувствомъ достоинства.
Этотъ молодой человкъ находилъ большой интересъ въ осмотр моихъ часовъ, механизмъ которыхъ былъ для него новостью, онъ очень обрадовался, когда я подарилъ ихъ ему. Вскор онъ отплатилъ мн за этотъ подарокъ еще боле цнномъ — часами его собственнаго издлія, которые обозначали время какъ на моихъ часахъ и подраздленія времени у Вриль-я. Эти часы и теперь при мн, ими восхищались самые знаменитые часовыхъ длъ мастера въ Лондон и Париж. Часы золотые съ алмазными стрлками и фигурами, они играютъ любимый мотивъ Вриль-я, вмсто боя. Заводить ихъ надо только по прошествіи десяти мсяцевъ. Они ни разу еще не портились. Такъ какъ сыновья Аф-Лина постоянно были заняты, мой хозяинъ и его дочь обыкновенно служили мн спутниками, когда я выходилъ. Согласно принятому мною честному ршенію, я сталъ отговариваться отъ приглашеній Зи гулять съ нею и воспользовался случаемъ, когда ученая Гай читала лекцію въ Коллегіи Мудрецовъ, чтобы попросить Аф-Лина показать мн его помстье. Находилось оно въ нкоторомъ разстояніи отъ города. Мой хозяинъ не былъ охотникъ ходить пшкомъ, а я благоразумно отказался отъ всхъ попытокъ летать, мы и отправились въ одной изъ воздушныхъ лодокъ моего хозяина. Восьмилтнее дитя на жаловань у Аф-Лина управляло лодкой. Мы лежали на подушкахъ, движеніе мн показалось пріятно и не утомительно.
— Аф-Линъ, началъ я: — вы, надюсь, не разсердитесь на меня, если я попрошу у васъ позволенія путешествовать и постить другія племена или общины вашего славнаго народа. Я желалъ бы ознакомиться и съ тми народами, которые не принимаютъ вашихъ учрежденіи и считаются вами варварами. Мн было бы любопытно опредлить различіе между ними и націями, которыхъ мы считаемъ образованными въ томъ мір, гд я жилъ.
— Вы ршительно не можете путешествовать одни, возразилъ Аф-Линъ.— Даже въ стран Вриль-я вы подвергались бы большимъ опасностямъ. Извстныя особенности въ вашемъ строеніи и цвт, при необычайномъ явленіи волосатой растительности на вашихъ щекахъ и подбородк, изобличатъ въ васъ существо, не имющее ничего общаго ни съ нашимъ племенемъ, ни съ какою-либо породою варваровъ, еще существующихъ, конечно, это привлечетъ особенное вниманіе Коллегіи Мудрецовъ въ каждой общин Вриль-я, гд бы вы ни появились, и тогда зависло бы отъ личнаго взгляда какого-нибудь мудреца, слдуетъ ли васъ принять, какъ мы это сдлали, гостепріимно, или подвергнуть васъ вскрытію для ученыхъ цлей. Знайте, что когда Тёръ доставилъ васъ ко мн и Таэ усыпилъ васъ, чтобы вы оправились отъ вынесенной боли и утомленія, мудрецы, созванные Тёромъ, раздлились въ мнніи, безвредное вы или вредное животное. Во время вашего безчувственнаго состоянія осматривали у васъ зубы и заключили по нимъ, что вы существо не только травоядное, но и плотоядное. Послдніе, когда они вашего размра, всегда истребляются, потому что опасны и свирпы по природ. Наши зубы, какъ вы вроятно замтили {Никогда не замчалъ, а еслибъ и замтилъ. то я не на столько физіологъ, чтобы усмотрть это различіе.}, не такой формы, чтобы жевать мясо. Правда, Зи и другіе философы утверждаютъ, что въ древнія времена Ана питались мясомъ. низшаго разряда существъ и зубы ихъ не могли не быть къ этому приспособлены. Но еслибъ и такъ, они подверглись измненію по наслдственной передач и приспособлены теперь къ пищ, которою мы питаемся, даже и т варвары, которые усвоили себ бурныя и свирпыя учрежденія Глек-Насъ, не пожираютъ мяса, какъ хищные зври. Во время преній ршили, что надо васъ анатомировать, но Таэ упросилъ, чтобы васъ пощадили, Тёръ, будучи по своей обязанности противникомъ всякихъ новыхъ опытовъ, нарушающихъ нашъ обычай щадить жизнь, кром того, когда явно доказана польза для нашей общины, поручилъ дло мн, мой долгъ, какъ человка самаго богатаго въ общин, оказывать чужестранцамъ гостепріимство, поэтому мн и предоставили ршить, могу ли я безопасно для себя принять васъ въ свой домъ. Еслибъ я отказался, вы немедленно были бы переданы Коллегіи Мудрецовъ, а что васъ постигло бы тамъ, я не хочу теперь и представлять себ. Кром этой опасности, вы можете встртить ребенка лтъ четырехъ, только что снабженнаго врилевымъ прутомъ, который, въ испуг отъ вашего страннаго вида, въ мгновенномъ порыв превратитъ васъ въ горсть пепла. Таэ самъ чуть-было не сдлалъ этого при первомъ взгляд на васъ, еслибъ отецъ не остановилъ его. Потому я говорю, что вы одни путешествовать не можете, но сопутствуемые Зи, вы въ безопасности, я не сомнваюсь, что она будетъ согласна сопровождать васъ во время вашего маленькаго путешествія по сосднимъ общинамъ Вриль-я (только не по варварскимъ землямъ — о нтъ!). Я спрошу ее.
Моя главная цль при этомъ предложеніи была удалиться отъ Зи, почему я поспшно и воскликнулъ:
— Нтъ, прошу васъ, не говорите ей ни слова! Я отказываюсь отъ моего намренія. Вы мн достаточно доказали сопряженныя съ нимъ опасности, чтобы отклонить меня отъ него, и я не считаю себя въ-прав подвергать молодую Гай такой замчательной красоты, какъ ваша очаровательная дочь, опасности путешествовать въ чужихъ странахъ съ покровителемъ не лучше варвара Тишъ моей незначительной силы и небольшого роста.
Аф-Линъ издалъ тихій шипящій звукъ, наиболе походящій на смхъ, который позволяетъ себ взрослый Анъ.
— Извините мою неучтивость, отвтилъ онъ потомъ:— что я не воздержался отъ смха при словахъ, сказанныхъ серьезно моимъ гостемъ. Мн показалось забавнымъ, чтобы Зи, которая до того любитъ покровительствовать, что дти называютъ ее Покровительница, нуждалась сама въ покровительств отъ опасности, вызванной дерзкимъ удивленіемъ мужчинъ ея красот. Знайте, что наши Гай-и привыкли путешествовать одн по чужимъ землямъ, оглядться, нтъ ли тамъ предмета боле подходящаго къ ихъ вкусу, чмъ Ана, которыхъ он видли дома… Зи уже три раза путешествовала, но сердце ея до-сихъ-поръ оставалось холодно.
Теперь представлялся случай, котораго я искалъ.
— Общайте мн, мой добрый хозяинъ, сказалъ я, опустивъ взоръ и запинаясь: — общайте не сердиться, если то, что я вамъ скажу, оскорбитъ васъ.
— Правда оскорбить меня не можетъ, если же я былъ бы способенъ ею оскорбиться, то прощать надо вамъ, а не мн.
— Помогите мн удалиться отъ васъ, какъ бы я ни желалъ быть дале свидтелемъ чудесъ, и наслаждаться счастьемъ, которыя составляютъ принадлежность вашего народа, пустите меня обратно въ мою родину.
— Я боюсь, что не могу этого сдлать, во всякомъ случа не могу безъ дозволенія Тёра, а онъ вроятно не дастъ его. Вы не лишены всякаго смысла, вы могли (хотя я не предполагаю этого) скрыть степень разрушительныхъ силъ, которыми обладаютъ ваши соотечественники, словомъ, вы можете навлечь на насъ опасность, если Тёръ иметъ подобную мысль, очевидно его обязанность или положить конецъ вашему существованію, или заключить васъ въ клтку до конца вашихъ дней. Но зачмъ бы вамъ желать удалиться изъ такого края, который вы вжливо сознаете боле счастливымъ, чмъ ваша родина?
— О, Аф-Линъ! мой отвтъ простъ — чтобы невольно не измнить вашему гостепріимному доврію, чтобы изъ женской прихоти, которая у насъ вошла въ пословицу и отъ которой не ограждены даже и Гай, ваша очаровательная дочь не удостоила взглянуть на меня, несмотря на то, что я Тишъ, какъ на образованнаго Анъ и… и… и не…
— Предложила вамъ сдлаться ея мужемъ, договорилъ Аф-Линъ съ видомъ серьезнымъ, но безъ малйшаго признака изумленія или неудовольствія.
— Вы угадали.
— Это было бы большимъ несчастьемъ, продолжалъ мой хозяинъ, помолчавъ немного: — и я чувствую, что вы поступили какъ слдовало, предупредивъ меня. Случается нердко, что двушка Гай иметъ пристрастіе, которое кажется прихотью въ глазахъ другихъ, но нтъ человческой власти, способной принудить ее поступитъ иначе, чмъ она желаетъ. Все, что мы можемъ сдлать, это уговаривать ее, однако опытъ доказываетъ, что напрасно было бы всей Коллегіи Мудрецовъ разсуждать съ Гай о ея выбор въ любви. Я огорченъ за васъ, подобный бракъ былъ бы противенъ благу общины: дти отъ него внесутъ въ породу вредную помсь, они даже могутъ родиться съ зубами плотояднаго существа, этого не слдуетъ допускать. Волю Зи побороть нельзя, но вы, какъ Тишъ, можете быть уничтожены. Я совтую вамъ не сдаваться на ея любовь и сказать ей прямо, что вы не въ состояніи отвчать на ея чувства. Это часто случается. Не разъ Анъ, хотя и горячо любимъ двушкой, отвергаетъ ея предложеніе и полагаетъ конецъ преслдованіямъ, женившись на другой. Сдлайте то же и вы.
— Я этого не могу, мн нельзя вступить въ бракъ съ другою Гай, не нанеся вреда общин и не подвергая ее опасности взращивать плотоядныхъ дтей.
— Правда. Все, что я могу сказать, при всей нжности къ вамъ, какъ къ Тишу, и должномъ уваженіи къ гостю, просто-напросто слдующее:— если вы увлечетесь, вы мгновенно превратитесь въ пепелъ. Я предоставляю вамъ самимъ придумать лучшій способъ для своего огражденія. Не сказать ли вамъ Зи, что она дурна? Подобное увреніе со стороны того, кто любимъ молодою двушкой, обыкновенно охлаждаетъ самую пылкую Гай. Вотъ мы и въ моемъ помсть.

Глава XXIII.

Сознаюсь, вслдствіе моего разговора съ Аф-Линомъ, когда онъ хладнокровно уврялъ меня, что не въ силахъ обуздать воли своей дочери, и обсуждалъ опасность превратиться въ горсть пепла, которой пламенная любовь Зи могла подвергнуть мою слишкомъ плнительную особу, я не находилъ удовольствія, которое иначе бы мн доставилъ видъ помстья моего хозяина и удивительныхъ механическихъ аппаратовъ, посредствомъ которыхъ воздлывалась у него земля.
Домъ не походилъ на массивное и мрачное зданіе, городское жилище Аф-Лина, напоминавшее скалы, изъ которыхъ городъ былъ высченъ. Стны деревенскаго дома состояли изъ деревьевъ, посаженныхъ въ нсколькихъ футахъ разстоянія одно отъ другого, промежутки пополнялись прозрачнымъ металлическимъ составомъ, который замняетъ у этого народа стекло. Деревья вс были въ цвту и производили очень красивый эфектъ, хотя не очень изысканнаго вкуса. У входа мы были встрчены автоматомъ въ человческій ростъ, онъ ввелъ насъ въ комнаты, какихъ я въ жизни не видывалъ, но часто представлялъ себ въ воображеніи, мечтая въ теплый лтній день. Это были бесдки — не то комнаты, не то куртины. Стны состояли изъ сплошныхъ ковровъ ползучихъ растеній въ цвту. Отверзтія, называемыя у насъ окнами, которыхъ металлическія доски были отодвинуты, открывали взору разные виды, въ однихъ обширнаго небосклона съ озерами и скалами, въ другихъ — ограниченнаго пространства земли, въ-род нашихъ оранжерей, наполненнаго рядами цвтовъ. Вдоль стнъ въ комнатахъ были клумбы и между ними подушки для отдыха. Посреди комнаты била фонтаномъ, ниспадавшимъ въ бассейнъ, свтящаяся жидкость, которую я предполагалъ нефтью. Она разливала вокругъ себя слегка розовый свтъ, ее было достаточно, чтобы освщать комнату нжнымъ сіяніемъ. Бассейнъ былъ выложенъ по краямъ мягкимъ густымъ мхомъ, не зеленымъ (я никогда не встрчалъ этого цвта въ растительности той земли), но скромнаго коричневаго цвта, на которомъ глаза отдыхаютъ съ такимъ же чувствомъ облегченія, съ какимъ на поверхности земли они отдыхаютъ на зелени. Въ отверзтіяхъ, выходившихъ на разсадники цвтовъ (которые я сравнивалъ съ нашими оранжереями), находились безчисленныя пвчія птицы, он пли все время, пока мы оставались въ комнат, т сладкозвучные мотивы, которымъ ихъ научаютъ съ удивительнымъ искусствомъ жители той страны. Крыши на дом не было. Все вокругъ очаровывало чувства — пніе птицъ, благоуханіе цвтовъ и разнородная красота видовъ на каждомъ шагу. Надо всмъ преобладала тишина полная нги.
Дивное мсто, подумалось мн, для медового мсяца, еслибъ невста Гай была немного мене грозно вооружена не только всми правами женщины, но и преимуществами мужчины. Какъ только подумаешь о такой ученой двушк, такой рослой и величественной, на столько выше существъ, которыхъ мы привыкли называть женщинами, какъ была Зи, даже откинувъ страхъ превратиться въ пепелъ, не придетъ на умъ мечтать о любви къ ней и въ этомъ раю, созданномъ для поэтическихъ мечтаній.
Автоматъ снова появился подать намъ вкусный невинный напитокъ, изъ числа тхъ, которые замняютъ вина у Вриль-я.
— Это очаровательное мсто, сказалъ я:— и мн трудно себ уяснить, отчего вы не живете здсь, вмсто того чтобы оставаться въ мрачномъ город.
— Лежащая ко мн отвтственность по администраціи свта вынуждаетъ меня жить преимущественно въ город, сюда я могу прізжать только на короткое время.
— Но судя по вашимъ словамъ, ваша должность не доставляетъ никакого отличія, а хлопотъ причиняетъ довольно, зачмъ же вы приняли ее?
— Каждый изъ насъ повинуется безпрекословно приказанію Тёра. Онъ сказалъ: ‘Аф-Линъ приглашается быть Распорядителемъ Свта’, и мн не оставалось выбора. Теперь я уже такъ давно исполняю эту должность, что заботы, которыми я сначала сильно тяготился, если не доставляютъ мн удовольствія, то по-крайней-мр сносны. Мы вс рабы привычки — даже отличіе вашего племени отъ дикарей есть ничто иное, какъ переданные отъ отца къ сыну обычаи, которые съ теченіемъ поколній входятъ въ плоть и въ кровь. Вы видите, что есть Ана, которые мирятся съ отвтственностью Верховнаго Правителя, но этого бы не было, еслибъ обязанности его не облегчались на сколько возможно, и приказаніямъ его стали противиться.
— Но еслибъ вы находили ихъ неразумными и несправедливыми?
— Мы не позволяемъ себ этого думать, и все идетъ такъ, какъ будто каждый управляетъ отдльно самъ по себ согласно обычаямъ, сложившимся споконъ вка.
— Когда Верховный Правитель умираетъ или слагаетъ съ себя власть, какъ вы избираете ему преемника?
— Анъ, исполнявшій обязанности Верховнаго Правителя много лтъ, лучше всхъ въ состояніи выбрать лицо, которое поняло бы свои обязанности, и онъ обыкновенно назначаетъ своего преемника.
— Сына, можетъ быть?
— Рдко сына, это не такого рода званіе, котораго домогаются или желаютъ, конечно, отецъ не легко ршится возложить это бремя на сына. Но если Тёръ отказывается самъ назначить себ преемника, изъ боязни, чтобы не предположили въ немъ затаенной злобы къ тому лицу, на которое падетъ его выборъ, трое изъ Коллегіи Мудрецовъ бросаютъ жребій между собою, кому выпадетъ на долю избрать правителя. Мы считаемъ, что сужденіе одного Анъ обыкновенныхъ способностей лучше сужденія трехъ и боле, взятыхъ вмст, какъ бы умны они ни были, между тремя непремнно возникнутъ споры, а гд споръ, тамъ страсти помрачаютъ разумъ. Самый худшій выборъ того, кто не иметъ повода выбирать несправедливо, лучше чмъ самый удачный выборъ многихъ, которые имютъ поводъ выбирать не по совсти.
— Въ вашей политик вы берете наоборотъ правила, принятыя въ моемъ отечеств.
— У васъ вс довольны своими правителями?
— Вс? О, нтъ! правитель, который нравится наиболе однимъ, наврно въ высшей степени не нравится другимъ.
— Такъ наша система лучше вашей.
— Для васъ, можетъ быть, по нашей систем управленія Тишъ не былъ бы обреченъ на сожженіе, еслибъ женщина вынудила его жениться на ней, въ качеств варвара Тишъ я и жажду возвратиться на родину.
— Ободрись, мой милый гость, Зи не можетъ принудить тебя жениться на ней. Она можетъ только увлечь тебя къ этому. Не увлекайся. Поди и посмотри мое владніе.
Мы вошли въ ограду, окаймленную навсами, потому что хотя Ана не держатъ скота для пищи, они откармливаютъ нкоторыхъ животныхъ для молока, а другихъ для стрижки. Первыя не имютъ сходства съ нашими коровами, и мн кажется, что такихъ породъ у насъ не существуетъ. Они употребляютъ молоко только отъ трехъ сортовъ животныхъ, одно похоже на сайгу, но гораздо больше, такъ же велико, какъ верблюдъ, другіе два меньше и хотя непохожи одно на другое, не подходятъ ни къ какому животному, виднному мною на земл. Они очень гладки и округленныхъ размровъ, цвтъ шерсти такой, какъ у пестраго оленя, но физіономія очень кроткая и великолпные черные глаза. Молоко этихъ трехъ животныхъ отличается густотой и вкусомъ. Оно обыкновенно разводится водою и къ нему прибавляется сокъ какого-то душистаго плода, который самъ по себ очень питателенъ и вкусенъ. Животное, шерсть котораго служитъ для одежды и многаго другаго, боле похоже на итальянскую козу, чмъ всякое другое животное, но значительно больше, не иметъ роговъ и непріятнаго запаха нашихъ козловъ. Шерсть его не густа, но очень длинная и тонкая, она разнообразныхъ цвтовъ, но никогда не бываетъ блою, а по большей части стального или лавендоваго цвта. Для одежды обыкновенно ее красятъ по своему вкусу, животныя эти чрезвычайно ручныя, и дти (по большей части двочки), которыя ходятъ за ними, обращаются съ ними съ чрезвычайной заботливостью и любовью.
Мы прошли кладовыя, наполненныя зернами и плодами. Я могу здсь замтить, что главная пища этого народа состоитъ — во-первыхъ, изъ пшеницы гораздо крупне нашей и которая посредствомъ обработыванія безпрестанно принимаетъ новые разнообразные вкусы, во-вторыхъ, изъ плода, величиною съ небольшой апельсинъ и который, когда собирается, бываетъ жестокъ и горекъ. Онъ держится нсколько мсяцевъ въ кладовыхъ, а потомъ длается соченъ и нженъ. Сокъ его, темнаго цвта, примшивается къ ихъ соусамъ. У нихъ есть много плодовъ, въ-род оливокъ, изъ которыхъ извлекается превосходное масло. Есть у нихъ растеніе, нсколько похожее на сахарный тростникъ, но не такое сладкое и съ нжнымъ запахомъ. Пчелъ и длающихъ медъ наскомыхъ у нихъ нтъ, но у нихъ въ большомъ употребленіи сладкій клей, вытекающій изъ шишконоснаго растенія, довольно похожаго на араукарію. На почв ихъ произрастаютъ также свдомые корни и овощи, и цль ихъ обработыванія состоитъ въ улучшеніи и разнообразіи ихъ. Я не помню обда у этого народа, хотя бы онъ ограничивался и одними домашними, въ которыхъ не было бы какого-нибудь вкуснаго и новаго кушанья. Я уже прежде говорилъ, что стряпня великолпна, такъ разнообразна и питательна, что не чувствуешь недостатка въ мясной пищи, и ихъ физическая организація достаточно показываетъ, что по-крайней-мр у нихъ мясо не требуется для укрпленія мускульныхъ фибръ. Винограда у нихъ нтъ — напитки, извлекаемые изъ ихъ плодовъ, безвредны и освжительны. Обыкновенное питье ихъ, однако, составляетъ вода, въ выбор которой они очень разборчивы, тотчасъ отличая малйшую нечистоту.
— Мой младшій сынъ находитъ большое удовольствіе увеличивать наши произведенія, сказалъ Аф-Линъ, проходя чрезъ кладовыя: — поэтому онъ получитъ въ наслдство эти земли, составляющія главную часть моего состоянія. Моему старшему сыну такое наслдство доставило бы много хлопотъ и заботъ.
— А много ли есть сыновей между вами, которымъ наслдство большого богатства причинило бы много хлопотъ и заботъ?
— Конечно, немногіе изъ Вриль-я не считаютъ большого богатства тяжелою ношей. Мы люди немножко лнивые посл дтскаго возраста и не любимъ подвергаться большимъ заботамъ, а большое богатство даетъ много заботъ. Напримръ, оно заставляетъ выбирать публичныя должности, которыхъ никто не можетъ отказаться. Оно ставитъ намъ въ необходимость постоянно принимать участіе въ длахъ нашихъ недостаточныхъ согражданъ, такъ что мы должны предвидть ихъ потребности и не допускать до бдности. У насъ есть старая пословица, которая говоритъ: ‘нужда бднаго — стыдъ богатаго’.
— Извините, если я перебью васъ. Стало быть, вы сознаетесь что нкоторые изъ Вриль-я нуждаются и требуютъ помощи?
— Если подъ словомъ нуждаться вы подразумеваете ту бдность, которая преобладаетъ въ Кум-Пошъ, то это у насъ невозможно, если только какой-нибудь Анъ, лишившись по какой-нибудь необыкновенной случайности всего своего состоянія, не можетъ или не хочетъ переселиться и не желаетъ принять помощи своихъ родныхъ или друзей.
— Въ такомъ случа онъ врно занимаетъ мсто ребенка или автомата и становится работникомъ — слугой?
— Нтъ, мы смотримъ на него, какъ на несчастнаго, лишившагося разсудка, и помщаемъ его, на счетъ государства, въ публичное зданіе, гд ему доставляются всякая роскошь и вс возможныя удобства, какія только могутъ облегчить его недугъ. Но Анъ не любитъ, чтобы его считали лишившимся разсудка, и поэтому такіе случаи встрчаются очень рдко, такъ что публичное зданіе, о которомъ я говорю, превратилось теперь въ развалины и послдній обитатель жилъ въ немъ въ моемъ дтств. Онъ не сознавалъ потери разсудка и писалъ стихи. Я говорю о такой нужд, когда Анъ желаетъ боле того, что могутъ доставить ему его средства — для дорогихъ пвчихъ птицъ, для большого дома, для загороднаго сада, и обыкновенно такая нужда удовлетворяется тмъ, что покупается у него то, что онъ продаетъ. Такимъ образомъ такіе богатые Аны, какъ я, покупаютъ множество вещей ненужныхъ имъ и живутъ въ большемъ размр, чмъ они желали бы. Напримръ, величина моего городского дома служитъ большимъ предметомъ хлопотъ для моей жены, но я принужденъ имть большой домъ, потому что, какъ самый богатый Анъ въ общин, обязанъ принимать иностранцевъ изъ другихъ общинъ, когда они посщаютъ насъ, что они длаютъ два раза въ годъ, когда у насъ происходятъ періодическія увеселенія и когда родственники, разсянные по всмъ государствамъ Вриль-я, радостно соединяются на время. Это гостепріимство, сопряженное съ такими большими издержками, не по моему вкусу, и слдовательно, я былъ бы счастливъ, еслибъ не былъ такъ богатъ. Но мы вс должны переносить долю, назначенную намъ въ этомъ краткомъ переход, которую мы называемъ жизнью. Что значитъ сто лтъ боле или мене для вковъ, которые мы посл будемъ переживать? Къ счастью, у меня есть сынъ, который любитъ большое богатство. Это рдкое исключеніе изъ общаго правила, и признаюсь, я самъ не могу этого понять.
Посл этого разговора я старался вернуться къ предмету, продолжавшему тяготть мое сердце — то-есть къ возможности избавиться Зи. Но мой хозяинъ вжливо уклонился отъ этого предмета и призвалъ нашу воздушную лодку. На возвратномъ пути мы встртили Зи, которая, вернувшись изъ Коллегіи Мудрецовъ и узнавъ, что мы улетли, распустила крылья и полетла отыскивать насъ.
Ея величественная, но для меня непривлекательная физіономія просіяла, когда она увидала меня и, остановившись возл лодки на своихъ широкихъ, распростертыхъ перьяхъ, она сказала съ упрекомъ Аф-Лину:
— О, батюшка! хорошо ли вы сдлали, подвергая опасности жизнь вашего гостя въ воздушной лодк, къ которой онъ такъ не привыкъ? Онъ могъ по неосторожному движенію упасть чрезъ бортъ, и увы! у него нтъ крыльевъ, какъ у насъ. Паденіе было бы для него смертельно. Боже! прибавила она боле нжнымъ тономъ, обратившись ко мн:— неужели ты не думали обо мн, ршившись рисковать жизнью, которая сдлалась частью моей жизни? Никогда боле не поступай такъ опрометчиво, если я не буду возл тебя. Какимъ ужасомъ ты поразилъ меня!
Я украдкой взглянулъ на Аф-Лина, ожидая, что онъ по-крайней-мр съ негодованіемъ сдлаетъ выговоръ своей дочери за выраженіе безпокойства и любви, которыя въ верхнемъ мір считались бы нескромными въ устахъ молодой двушки, еслибъ обращались къ мужчин непомолвленному съ нею, будь онъ даже одного съ нею званія.
Но такъ установлены права женщинъ въ этой области даже относительно сватовства, что Аф-Линъ такъ же мало думалъ о томъ, чтобы сдлать выговоръ дочери, какъ не подумалъ бы ослушаться Тёра. Въ этой стран обычаи, какъ онъ говорилъ, значилъ все. Онъ отвтилъ кротко:
— Зи, Тишъ не былъ въ опасности, и мн кажется, онъ очень можетъ заботиться самъ о себ.
— Я предпочла бы, чтобъ онъ предоставилъ мн заботиться о немъ. О, мое сердце! при мысли о твоей опасности почувствовала я, какъ много тебя люблю!
Никогда мужчина не находился въ такомъ фальшивомъ положеніи ицкъ я. Эти слова были сказаны громко при отц Зи — при ребенк, который управлялъ лодкою. Я покраснлъ со стыда за нихъ и за нее, и не могъ удержаться, чтобъ не отвтить сердито:
— Зи, или вы насмхаетесь надо мною, что неприлично съ вашей стороны, такъ какъ я гость вашего отца, или слова, произнесенныя вами, неприличны для двушки, даже если они относятся къ мужчин ея собственной породы, если онъ не помолвленъ съ нею съ согласія ея родителей. Гораздо неприличне говорить ихъ Тишу, который никогда не думалъ добиваться вашей любви и который никогда не можетъ имть къ вамъ другихъ чувствъ, кром уваженія и страха.
Аф-Линъ сдлалъ мн украдкой знакъ одобренія, но не сказалъ ничего.
— Не будьте такъ жестоки! воскликнула Зи все громкимъ голосомъ,— Разв любовь можно преодолть, когда она истинна? Или вы думаете, что двушка Гай можетъ скрыть чувство такое возвышенное? Изъ какой страны явились вы?
Тутъ Аф-Линъ кротко вмшался, говоря:
— Между Тишами права твоего пола кажется не такъ еще установлены и во всякомъ случа мой гость можетъ разговаривать съ тобою свободне, если его не сдерживаетъ присутствіе другихъ.
На это замчаніе Зи не отвчала, но бросивъ на меня взглядъ упрека, махнула крыльями и полетла домой.
— Я разсчитывалъ по-крайней-мр на помощь моего хозяина, сказалъ я съ горечью:— въ опасностяхъ, которымъ его родная дочь подвергаетъ меня.
— Я помогъ вамъ на сколько могъ. Противорчить Гай въ ея любви значить подтверждать ея намреніе. Она не допускаетъ никакихъ совтовъ между нею и ея любовью.

Глава XXIV.

Когда мы вышли изъ воздушной лодки, къ Аф-Лину подошелъ ребенокъ съ просьбою присутствовать на похоронахъ родственника, недавно оставившаго этотъ міръ.
Я никогда не видалъ похоронъ у этого народа, и обрадовавшись даже этому печальному случаю, чтобъ избавиться отъ встрчи съ Зи, просилъ Аф-Лина позволить мн присутствовать вмст съ нимъ на похоронахъ его родственника, если только эти похороны не принадлежатъ къ числу тхъ священныхъ обрядовъ, къ которымъ не допускаются чужестранцы.
— Отбытіе Ана въ боле счастливый міръ, отвтилъ мой хозяинъ:— когда какъ мой родственникъ онъ жилъ такъ долго, что потерялъ всякое удовольствіе жить, скоре веселый праздникъ, чмъ священный обрядъ, и вы можете сопровождать меня, если хотите.
Мы пошли за ребенкомъ по главной улиц къ дому, находившемуся въ нкоторомъ разстояніи, и когда вошли въ переднею, насъ проводили въ комнату нижняго этажа, гд мы нашли нсколько человкъ, собравшихся около постели, на которой лежалъ покойникъ. Это былъ старикъ, прожившій, какъ мн сказали, 130 лтъ. Судя по спокойной улыбк на лиц его, онъ умеръ безъ страданій. Одинъ изъ сыновей, который теперь сдлался главою семейства и находился, повидимому, въ среднемъ возраст, хотя ему было гораздо боле семидесяти лтъ, выступилъ впередъ съ веселымъ лицомъ и сказалъ Аф-Лину, что за день до смерти. отецъ его видлъ во сн свою умершую жену и съ нетерпніемъ желалъ соединиться съ нею и вернуться къ юности подъ улыбкой Всеблагого.
Пока они разговаривали, мое вниманіе привлекло темное металлическое вещество на дальнемъ конц комнаты. Оно было футовъ двадцать въ длину, пропорціонально узко и сплошное, только близъ крышки были маленькія дирочки, сквозь которыя виднлся красный свтъ. Изнутри выходило густое и нжное благоуханіе, и пока я длалъ предположенія, къ чему служила эта машина, вс часы въ город пробили своимъ торжественнымъ музыкальнымъ звономъ, и какъ только этотъ звукъ прекратился, музыка самая веселая, но вмст съ тмъ сдержанная и спокойная, раздалась по комнат. Согласно съ мелодіей присутствующіе запли. Слова этого гимна были просты. Они не выражали ни сожалнія, ни прощанія, но скоре привтствіе вступленія въ новый міръ. На язык ихъ погребальный гимн называется ‘Пснью Рожденія’. Потомъ тло, покрытое длиннымъ саваномъ, было поднято шестью ближайшими родственниками и отнесено къ темному предмету, описанному мною. Я выступилъ впередъ посмотрть. Боковая панель на одномъ конц была приподнята, тло было вложено внутрь — панель закрыли — дотронулись до боковой пружины — какой-то странный звукъ послышался изнутри — на другомъ конц машины крышка упала и небольшая пригоршня пыли высыпалась въ урну, поставленную для этого. Сынъ взялъ урну и сказалъ (я посл узналъ, что это были обычныя слова):
— Посмотрите, какъ великъ Создатель! Этой пыли далъ Онъ форму, жизнь и душу. Этой пыли не нужно для Него, для того, чтобъ оживить форму, жизнь и душу въ томъ возлюбленномъ, котораго мы скоро увидимъ опять.
Вс присутствующіе наклонили головы и прижали руки къ сердцу. Тогда маленькая двочка отворила небольшую дверь въ стн и я примтилъ въ углубленіи полки, на которыхъ стояло нсколько такихъ урнъ, какъ та, которую держалъ сынъ, только у нихъ у всхъ были крышки. Съ такою крышкою одна изъ женщинъ подошла къ сыну, накрыла ею урну, которая закрылась посредствомъ пружины. На крышк были вырзаны имена покойника и эти слова: ‘Присланъ къ намъ (число рожденія). ‘Отозванъ отъ насъ’ (число смерти). Дверь заперлась съ музыкальнымъ звукомъ и все было кончено.

Глава XXV.

— Это, я полагаю, вашъ обыкновенный обрядъ, сказалъ я съ головой наполненной тмъ, чему я былъ свидтелемъ.
— Нашъ неизмнный обрядъ, отвтилъ Аф-Линъ:— и какъ это бываетъ у вашего народа?
— Мы погребаемъ тло въ земл.
— Какъ! вы подвергаете тло, которое вы любили и уважали, жену, на груди которой вы спали, отвратительной порч?
— Но если душа оживаетъ опять, не все ли равно, если тло гніетъ въ земл или посредствомъ этого ужаснаго механизма и, конечно съ содйствіемъ вриля, превращается въ прахъ?
— Вы отвчаете хорошо, сказалъ мой хозяинъ:— о чувствахъ спорить нельзя, но для меня обычай вашъ ужасенъ и отвратителенъ, и облекаетъ смерть мрачными и отвратительными воспоминаніями. Притомъ, по моему мннію, пріятно сохранять останки нашего родственника или друга въ томъ мст, гд мы живемъ. Такимъ образомъ мы боле чувствуемъ, что онъ живетъ, хотя невидимо для насъ. Но чувства наши въ этомъ отношеніи, какъ и во всемъ, возбуждены обычаемъ. Обычаи не измняются и умнымъ человкомъ и умной общиной безъ серьезныхъ размышленій, за которыми должно слдовать самое серьезное убжденіе. Только такимъ образомъ перемна перестаетъ быть измнчивой и разъ сдланное длается хорошо.
Когда мы воротились домой, Аф-Линъ позвалъ дтей, служившихъ ему, и разослалъ ихъ къ своимъ друзьямъ съ приглашеніемъ прійти къ нему въ этотъ день въ свободные часы на праздникъ, даваемый въ честь его родственника, отозваннаго Всеблагимъ. Это было самое большое и веселое собраніе, на какомъ случилось мн бить во время моего пребыванія между Ана и продолжалось оно долго въ Безмолвные часы.
Столъ былъ накрытъ въ большой комнат, употребляемый только для важныхъ случаевъ. Пиръ не походилъ на наши пиры, а скоре на т, о которыхъ мы читали въ роскошный вкъ Римской имперіи. Былъ накрытъ не одинъ большой столъ, а нсколько маленькихъ столовъ для восьми человкъ. Считаютъ, что боле этого числа разговоръ не вяжется и дружба охлаждается. Ана никогда не смются громко, какъ я уже прежде говоритъ, но веселый звукъ голосовъ на разныхъ столахъ показывалъ, какъ веселы ихъ сношенія. Такъ какъ у нихъ нтъ возбудительныхъ напитковъ и они воздержны въ пищи, хотя она отборна и вкусна, пиръ продолжался не долго. Столы опустились сквозь полъ, а потомъ начались музыкальныя увеселенія для тхъ, кто ихъ любилъ. Многіе однако ушли, молодые поднялись на крыльяхъ, потому что зала была безъ крыши, и составили воздушные танцы, другіе разбрелись по комнатамъ, разсматривая рдкости, которыми он были наполнены, или составили группы для различныхъ игръ, самая любимая у нихъ нчто въ род шахматовъ для восьми человкъ. Я примшался къ толп, но не могъ участвовать въ разговорахъ, потому что то тотъ, то другой изъ сыновей моего хозяина не оставлялъ меня, для того чтобы не допускать навязчивыхъ разспросовъ. Гости однако обращали на меня очень мало вниманія, они привыкли къ моей наружности, часто видя меня на улицахъ, и я пересталъ возбуждать ихъ любопытство.
Къ моей великой радости, Зи избгала меня и очевидно старалась возбудить мою ревность, оказывая замтное вниманіе одному молодому Ану, который (хотя по скромному обычаю мужчинъ, когда съ нимъ заговариваетъ женщина, онъ отвчалъ потупивъ глаза и красня, и былъ такъ скроменъ и застнчивъ, какъ молодыя двушки только что вступающія въ свтъ въ самыхъ цивилизованныхъ странахъ, исключая Англіи и Америки) очевидно былъ очарованъ высокою Гай и готовъ былъ пролепетать застнчивое: ‘Да’, еслибъ она сдлала ему предложеніе. Горячо желая, чтобы она сдлала, и все боле и боле чувствуя отвращеніе превратиться въ прахъ посл того, какъ я видлъ, съ какою быстротою человческое тло можетъ превращаться въ прахъ, я развлекался наблюденіемъ за обращеніемъ другихъ молодыхъ людей. Я имлъ удовольствіе примтить, что не одна Зи предъявила свои женскія права. Куда ни повертывалъ бы я глаза, везд казалось мн, что Гай-и ухаживаютъ, а Аны ведутъ себя застнчиво и робко. Милый, невинный видъ, принимаемый Аномъ, когда за нимъ ухаживаютъ, проворство, съ какимъ онъ уклоняется отъ прямыхъ отвтовъ на изъявленія привязанности или обращаетъ въ шутку лестное комплименты, которыми осыпаютъ его, сдлали бы честь самой утонченной кокетк. Оба мои спутника безпрерывно подвергались такому обольстительному вліянію и оба держали себя съ удивительнымъ тактомъ и самообладаніемъ.
Я сказалъ старшему сыну, который предпочиталъ механическія занятія управленію большимъ имніемъ и по темпераменту былъ философъ:
— Мн трудно понять, какимъ образомъ въ ваши лта и при всемъ обаятельномъ дйствіи на чувства музыки, свта и благоуханія, вы можете оставаться такъ холодны къ этой страстной Гай, которая оставила васъ со слезами на глазахъ отъ вашей жестокости.
Моя одой Анъ отвчалъ со вздохомъ:
— Милый Тишъ, самое величайшее несчастье въ жизни жениться на одной Гай, когда вы влюблены въ другую.
— О! вы влюблены въ другую?
— Увы! да.
— А она не отвчаетъ на вашу любовь?
— Я не знаю. Иногда взглядъ, тонъ голоса подаютъ мн надежду, но она никогда прямо не говорила мн, что любитъ меня.
— А вы не шептали ей на ухо, что любите ее?
— Фи! Какъ можете вы это думать? Изъ какого міра явились вы? Могу ли я такимъ образомъ измнить достоинству моего пола? Могу ли я сдлаться до такой степени безстыднымъ, чтобы признаться въ любви Гай, которая прежде не призналась мн?
— Извините, я не зналъ, что вы такъ далеко доводите скромность вашего пола. Но неужели ни одинъ Анъ не скажетъ Гай: ‘я васъ люблю’, пока она не скажетъ этого ему?
— Я не могу сказать, чтобы ни одинъ Анъ никогда этого не длалъ, но если это сдлаетъ, онъ обезславенъ въ глазахъ Ана и тайно презирается Гай-и. Ни одна хорошо воспитанная Гай не захочетъ слушать его, она будетъ считать, что онъ дерзко нарушилъ права ея пола и оскорбилъ скромность, придающую достоинство его полу. Это очень досадно, продолжалъ Анъ:— потому что та, которую я люблю, не ухаживала ни за кмъ другимъ, и я не могу не думать, что я нравлюсь ей. Иногда я подозрваю, что она не ухаживаетъ за мною потому, что боится, чтобы я не сдлалъ какихъ-нибудь сумасбродныхъ требованій относительно ея правъ. Но если такъ, стало быть, она не любитъ меня истинно, потому что если Гай истинно любитъ, она отказывается отъ своихъ правъ.
— Эта молодая Гай здсь?
— О, да! Вонъ она разговариваетъ съ моей матерью.
Я посмотрлъ по тому направленію, которое мн указывали, и увидалъ Гай въ яркомъ красномъ плать. Это знакъ, что Гай пока предпочитаетъ не выходить замужъ. Срый нейтральный цвтъ надваетъ она, чтобы показать, что отыскиваетъ себ мужа, темно-малиновымъ желаетъ она показать, что сдлала выборъ, пурпуровый и оранжевый цвта показываютъ, что она невста или замужняя, свтло-голубой надваетъ разведенная или вдова, желающая опять выйти замужъ. Свтло-голубой цвтъ разумется виднъ рдко.
Между людьми, которые вс отличаются высокимъ типомъ красоты, трудно найти какую-нибудь особенную красавицу. Выбранная моимъ молодымъ другомъ показалась мн обыкновенной красоты, но выраженіе ея лица понравилось мн боле чмъ вообще лица молодыхъ Гай-и, потому что оно казалось мене смло — мене сознавало женскія права. Я замтилъ, что разговаривая съ Бра, она взглядывала время отъ времени искоса на моего молодого друга.
— Ободритесь, сказалъ я:— эта молодая Гай любитъ васъ.
— Да, но если она этого не скажетъ, какая мн польза въ ея любви?
— Мать ваша знаетъ о вашей привязанности?
— Можетъ быть. Я никогда ей не признавался. Ану неприлично признаваться матери въ такой слабости. Я сказалъ моему отцу, можетъ быть, онъ сказалъ своей жен.
— Позвольте мн оставить васъ на минуту и проскользнуть позади вашей матери, вашей возлюбленной. Я увренъ, что он говорятъ о васъ. Не колеблетесь. Я общаю, что не позволю разспрашивать себя, пока не вернусь къ вамъ.
Молодой Анъ прижалъ руку къ сердцу, слегка коснулся моей головы и позволилъ мн отойти отъ него. Я непримтно проскользнулъ позади его матери и возлюбленной. Я подслушалъ ихъ разговоръ.
Бра говорила:
— Нельзя сомнваться въ томъ, что мой сынъ, которому пора жениться, будетъ привлеченъ къ браку которою-нибудь изъ его многочисленныхъ поклонницъ или присоединится къ переселяющимся въ даль и мы не увидимъ его боле. Если вы дйствительно любите его, милая Ло, вамъ слдуетъ сдлать ему предложеніе.
— Я люблю его, Бра, но сомнваюсь, могу ли пріобрсти его любовь. Онъ любитъ свои изобртенія и хронометры, а я непохожа на Зи, я такая тупая и боюсь, что не съумю входить въ его любимыя занятія, а потомъ надомъ ему и чрезъ три года онъ разведется со мною, а я никогда не буду въ состояніи выйти за другого — никогда.
— Нтъ никакой необходимости знать толкъ въ хронометрахъ, чтобы быть необходимой для счастья Ана, интересующагося хронометрами, такъ чтобы онъ скоре отказался отъ хронометровъ чмъ развелся съ своею Гай. Видите, милая До, продолжала Бра:— мы управляемъ другимъ поломъ именно потому, что мы сильне, только никогда не должны выказывать нашей силы. Еслибъ вы превосходили моего сына въ умньи длать хронометры и автоматы, вы, какъ жена его, должны были бы всегда заставлять его предполагать, будто вы считаете его искусне васъ въ этомъ мастерств. Анъ безмолвно допускаетъ превосходство Гай во всемъ кром его спеціальныхъ занятій. Но если она превосходитъ его въ этомъ или не восхищается его умньемъ, онъ не долго будетъ любить ее, можетъ быть, даже разведется съ нею. Но когда Гай истинно любитъ, она скоро научится любить все, что длаетъ Анъ.
Молодая Гай не отвчала на это. Она задумчиво потупила глаза, потомъ на губахъ ея мелькнула улыбка. Она встала, все молча, прошла сквозь толпу и остановилась возл молодого. Ана, который любилъ ее. Я послдовалъ за нею, но скромно сталъ поодаль, наблюдая за ними. Къ удивленію моему, обожатель ея представлялся, будто принимаетъ ея предупредительность съ равнодушнымъ видомъ.
Онъ даже отошелъ, но она преслдовала его, и чрезъ нсколько времени оба распустили свои крылья и исчезли въ свтломъ пространств наверху.
Въ эту минуту ко мн подошелъ главный правитель, который ходилъ въ толп безъ всякихъ знаковъ уваженія или вниманія. Мн не случалось видть этого высокаго сановника посл того, какъ я вошелъ въ его домъ въ первый разъ, и когда я вспомнилъ слова Аф-Лина объ его странномъ сомнніи, должно ли или нтъ анатомировать меня, трепетъ пробжалъ по моему тлу при вид его спокойной физіономіи.
— Я часто слышу о васъ отъ моего сына Таэ, сказалъ Тёръ, вжливо положивъ свою руку на мою склоненную голову:— онъ очень любитъ ваше общество, и надюсь, что вамъ правятся обычаи нашего народа.
Я пробормоталъ какой-то невнятный отвтъ, въ которомъ хотлъ уврить въ моей признательности за доброе вниманіе, оказываемое мн Тёромъ, и мой восторгъ къ его согражданамъ, но ножъ мелькалъ предъ моими глазами и слова мои замирали на губахъ. Нжный голосъ сказалъ:
— Другъ моего брата долженъ быть дорогъ мн.
Поднявъ глаза, я увидалъ молодую Гай, которой могло быть лтъ шестнадцать, она стояла возл правителя и смотрла на меня весьма благосклонно. Она еще не совсмъ выросла и была не выше меня (то-есть 5 футъ и 10 дюймовъ), по милости этого сравнительно маленькаго роста она показалась мн самой прелестной Гай, до-сихъ-поръ виднной мною. Должно быть, что-нибудь въ моихъ глазахъ обнаружило это впечатлніе, потому что ея физіономія все длалась благосклонне.
— Таэ сказалъ мн, продолжала она:— что вы еще не успли привыкнуть къ крыльямъ.
— Увы! отвтилъ я:— я не надюсь когда-нибудь наслаждаться этимъ счастьемъ. Зи увряла меня, что безопасное употребленіе крыльевъ наслдственное дарованіе и пройдетъ много поколній прежде чмъ кто-нибудь изъ моей породы будетъ въ состояніи парить въ воздух какъ птица.
— Не тревожьтесь слишкомъ этой мыслью, отвтила эта милая принцесса:— потому что придетъ день, когда Зи и я должны будемъ навсегда отказаться отъ нашихъ крыльевъ. Можетъ быть, когда наступитъ этотъ день, мы будемъ рады, что Анъ, выбранный нами, также не иметъ крыльевъ.
Тёръ оставилъ насъ и затерялся въ толп. Я началъ чувствовать себя свободно съ очаровательной сестрою Таэ и нсколько испугалъ ее смлостью моего комплимента, отвтивъ, что ни одинъ Ан, выбранный ею, никогда не употребитъ своихъ крыльевъ для того, чтобы улетть отъ нея. Не въ обыча, чтобы Анъ говорилъ такія вжливыя вещи Гай, пока она не признается ему въ своей страсти и не будетъ принята имъ въ невсты, такъ что молодая двушка стояла совершенно онмвъ нсколько минутъ. Однако, она казалось не разсердилась. Наконецъ опомнившись, она пригласила меня пойти съ нею въ одну изъ наимене многолюдныхъ комнатъ и послушать пніе птицъ. Я пошелъ за нею, она скользила впереди меня и привела меня въ комнату почти пустую. Фонтанъ изъ нефти билъ въ средин комнаты, вокругъ стояли мягкіе диваны, а стны отворялись съ одной стороны въ птичникъ, въ которомъ птицы пли свои искусственные хоры. Гай сла на диванъ, а я помстился возл нея.
— Таэ говорилъ мн, сказала она:— что Аф-Линъ поставилъ закономъ {Буквально: сказалъ ‘въ этомъ дом просятъ’. Слово ‘законъ’, въ которомъ подразумвается насильственное принужденіе, избгается этимъ страннымъ народомъ! Еслибъ даже Тёръ предписалъ своей Коллегіи Мудрецовъ анатомировать меня, предписаніе заключалось бы въ слдующемъ: ‘Просятъ, чтобы для пользы общины плотояднаго Тиша попросили покориться анатомированію’!} въ своемъ дом, чтобы васъ не разспрашивали о той стран, откуда вы явились, и о томъ, по какой причин вы постили насъ. Такъ ли это?
— Такъ.
— Могу ли я по-крайней-мр, не нарушивъ этого закона, спросить, такого же ли блднаго цвта какъ вы Гай-и и неужели не выше васъ?
— Я не думаю, прелестная Гай, что я нарушу предписанія Аф-Лина, которые боле обязываютъ меня чмъ кого-либо другого, если отвчу на вопросы такіе невинные. Гай-и въ моей стран гораздо бле меня и ростомъ по-крайней-мр цлой головой ниже меня.
— Стало быть, он не могутъ быть такъ сильны, какъ наши Аны, но я полагаю, что превосходство ихъ въ сил вриля уравновшиваетъ невыгоду роста.
— Имъ неизвстна сила вриля. Но он все-таки очень могущественны въ моей стран и Анъ мало иметъ возможности на счастливую жизнь, если имъ не управляетъ его Гай.
— Вы говорите съ чувствомъ, сказала сестра Таэ полугрустнымъ, полушутливымъ тономъ:— вы разумется женаты?
— Нтъ.
— И не помолвлены?
— Нтъ.
— Неужели ни одна Гай не сдлала вамъ предложенія?
— Въ моей стран Гай-и не длаютъ предложенія, Анъ предлагаетъ первый.
— Какой странный переворотъ въ законахъ природы, сказала двушка:— и какой недостатокъ скромности въ вашемъ пол! Но вы никому не длали предложенія, никогда не любили одну Гай больше другой?
Эти простодушные вопросы привели меня въ смущеніе и я сказалъ:
— Извините меня, но мн кажется, мы начали нарушать запрещеніе Аф-Лина. Я могу только одно отвтить вамъ и потому умоляю васъ не спрашивать боле. Я разъ чувствовалъ предпочтеніе, о которомъ говорите вы, я сдлалъ предложеніе и Гай охотно приняла бы его, но родители ея не дали согласія.
— Родители! Неужели вы серьезно говорите мн, что родители могутъ вмшиваться въ выборъ своихъ дочерей?
— Могутъ, и вмшиваются очень часто.
— Мн не хотлось бы жить въ этой стран, просто сказала Гай:— но я надюсь, что вы никогда туда не вернетесь.
Я молча склонилъ голову. Гай тихо приподняла мое лицо своей правой рукою и нжно посмотрла на меня.
— Останьтесь съ нами, сказала она:— останьтесь съ нами и будьте любимы!
Что могъ бы я отвтить, какой опасности подвергался я превратиться въ пепелъ, я еще думаю объ этомъ дрожа, когда свтъ фонтана потемнлъ отъ тни крыльевъ и Зи, влетвъ въ открытую крышу, опустилась возл насъ. Она не сказала ни слова, но схватила меня своею могучею рукой и увела меня, какъ мать уводитъ непослушнаго ребенка. Она провела меня по комнатамъ въ корридоръ, гд посредствомъ механизма, который они предпочитаютъ лстницамъ, мы поднялись въ мою комнату. Тамъ Зи дохнула на мой лобъ, дотронулась до груди моей своей тростью и я тотчасъ былъ приведенъ въ глубокій сонъ.
Когда я проснулся нсколько часовъ спустя и услыхалъ пніе птицъ въ сосднемъ птичник, воспоминаніе о сестр Таэ, объ ея кроткихъ взглядахъ и ласковыхъ словахъ живо вернулось ко мн. Невозможно для человка, родившагося и воспитаннаго въ верхнемъ мір, откинуть отъ себя мысль, внушенную тщеславіемъ и честолюбіемъ, такъ что я инстинктивно началъ строить воздушные замки.
‘Хотя я Тишъ, такъ размышлялъ я: ‘хотя я Тишъ, ясно, что Зи не одна Гай, которую плнила моя наружность. Очевидно, меня любитъ принцесса, первая двушка въ этой стран, дочь самодержавнаго монарха, неограниченная власть котораго напрасно старается прикрыться республиканскимъ титуломъ главнаго правителя. Еслибъ не внезапное появленіе страшной Зи, королевская принцесса сдлала бы мн формальное предложеніе, и хотя Аф-Линъ, который только министръ подчиненный, простой коммиссаръ свта, угрожалъ мн смертью, если я приму руку его дочери, однако властелинъ, слово котораго законъ, можетъ принудитъ общину, отказаться отъ обычая, запрещающаго вступать въ бракъ съ человкомъ иностранной породы, а это само по себ служитъ противорчіемъ ихъ хваленому равенству званій. Нельзя предполагать, чтобы его дочь, которая говорила съ такимъ недоврчивымъ пренебреженіемъ о вмшательств родителей, не имла достаточно вліянія на своего отца, чтобы спасти меня отъ пепла, на который Аф-Линъ осуждаетъ мое тло. И почему знать, можетъ быть, посл этого союза монархъ выберетъ меня своимъ преемникомъ. Почему же нтъ? Не многіе между этой лнивой породой философовъ любятъ тяжесть подобнаго величія. Всмъ, можетъ статься, будетъ пріятно, что высшая власть отдана въ руки образованнаго иностранца, который знаетъ другія формы существованія, а когда меня выберутъ, какія реформы введу я! Какія прибавленія къ дйствительно-пріятной, но слишкомъ однообразной жизни этого государства произведетъ мое знакомство съ цивилизованными народами на поверхности земли! Я люблю охоту. Посл войны не есть ли охота царская забава? Какимъ разнообразіемъ странныхъ охотъ изобилуетъ этотъ нижній міръ! Какъ интересно убивать существа, которыя были извстны на поверхности земли до потопа! Но какимъ образомъ? Я никогда не научусь управлять этимъ страшнымъ врилемъ, потому что для этого нужна наслдственная способность. Нтъ, но посредствомъ ручного пушечнаго зарядчика, который эти замысловатые механики не только могутъ сдлать, но и улучшить, кажется, я и видлъ даже такой въ музе. Какъ самовластный король, я совершенно отстраню вриль и дозволю его употребленіе только въ войн. Кстати о войн. Какая нелпость удерживать народъ такой умный, такой богатый, такъ хорошо вооруженный въ крошечной территоріи, достаточной для десяти или двнадцати тысячъ семействъ. Не есть ли это простая философская причуда, не согласующаяся съ стремленіями человческой натуры, причуда, которая отчасти и съ полной неудачей была испробована въ верхнемъ мір Робертомъ Оуэномъ? Разумется, не станешь воевать съ сосдними народами, которые такъ хорошо вооружены, какъ и свои подданные, но почему же не воевать съ тми областями, въ которыхъ живутъ породы незнакомыя съ врилемъ и, повидимому, похожія по своимъ демократическимъ учрежденіямъ на моихъ американскихъ согражданъ? На нихъ можно напасть не оскорбляя народы вриль-я нашихъ союзниковъ, присвоить себ ихъ территоріи, распространяющіяся можетъ быть къ самымъ дальнимъ областямъ нижней земли, и такимъ образомъ управлять имперіей, въ которой никогда не будетъ закатываться солнце. (Я забылъ въ своемъ энтузіазм, что въ этихъ областяхъ совсмъ нтъ солнца.) Что же касается фантастическихъ понятій о томъ, чтобы одинъ человкъ не пользовался особенной славой или знаменитостью, потому что почести возбуждаютъ состязаніе и дурныя страсти, и портятъ спокойное счастье — это понятіе не согласуется съ основаніями не только человческаго, но и всякаго животнаго существа. Если животныя ручныя, то и они раздляютъ чувства похвалы и соревнованія. Какая слава достанется королю, такимъ образомъ распространившему свои владнія! Меня сочтутъ полубогомъ.
Я подумалъ еще и о томъ фанатическомъ понятіи, чтобы уподобить эту жизнь той, въ которую, безъ сомннія, мы христіане твердо вруемъ, но которую никогда не принимаемъ въ соображеніе. Я ршилъ, что просвщенная философія принуждала меня уничтожить языческую религію, такъ суеврно рознившуюся отъ современныхъ мыслей и практическихъ дйствій. Размышляя объ этихъ разныхъ планахъ, я почувствовалъ, какъ было бы мн пріятно въ эту минуту подкрпить мой умъ добрымъ стаканомъ водки съ водой. Я обыкновенно не охотникъ до питья, но конечно бываетъ время, когда небольшой пріемъ какого-нибудь спиртуознаго напитка вмст съ сигарой оживляетъ воображеніе. Да, наврно между этими плодами есть сокъ, изъ котораго можно длать пріятныя вина, и съ кускомъ мяса, отрзаннаго отъ одного изъ этихъ лосей (ахъ! какое оскорбленіе науки отвергать животную пищу, которую наши первые медики единогласно прописываютъ для гастрическихъ соковъ человчества!), конечно, можно бы провести самый пріятный часъ за обдомъ. Тогда, вмсто этихъ старинныхъ драмъ, въ которыхъ играютъ дти, когда буду королемъ, я введу нашу современную оперу и балетъ, для котораго можно найти между народами, которыхъ я завоюю, женщинъ не такого огромнаго роста, какъ эти Гай-и, не вооруженныхъ врилемъ и не требующихъ, чтобы женились на нихъ.’
Я былъ до такой степени погруженъ въ эти и подобныя тому реформы, политическія, общественныя и нравственнныя, которыя должны были доставить людямъ нижняго міра блаженство цивилизаціи, извстное породамъ на поверхности земли, что не примчалъ, какъ Зи вошла въ комнату, пока не услыхалъ глубокаго вздоха и, поднявъ глаза, увидалъ ее стоявшую возл моей постели.
Мн не нужно говорить, что по обычаямъ этого народа Гай можетъ безъ всякаго неприличія посщать Ана въ его комнат, хотя Ана сочли бы нескромнымъ въ высшей степени, еслибъ онъ вошелъ въ комнату Гай, не получивъ предварительно ея позволенія. Къ счастью, я былъ въ томъ самомъ плать, въ которомъ Зи положила меня на постель. Все-таки меня очень раздражило и оскорбило ея посщеніе и я спросилъ ее грубымъ тономъ, что ей нужно.
— Говорите кротко, возлюбленный, умоляю васъ, сказала она: потому что я очень несчастна. Я не спала съ-тхъ-поръ, какъ мы разстались.
— Надлежащаго чувства вашего постыднаго поведенія со мною, какъ съ гостемъ вашего отца, должно бы быть достаточно, чтобы лишить васъ сна. Гд же была та привязанность, которую вы выказываете ко мн, гд была даже та вжливость, которою гордятся Вриль-я, когда воспользовавшись и физической силой, которая въ этой странной области превосходитъ нашу силу, и отвратительнымъ могуществомъ, который вриль влагаетъ и въ ваши глаза и пальцы, вы подвергнули меня униженію при собравшихся гостяхъ, предъ ея королевскимъ высочествомъ — то-есть предъ дочерью вашего главнаго правителя — отнеся меня на постель какъ раскапризничившагося ребенка, и погрузивъ меня въ сонъ, не спросивъ моего согласія?
— Неблагодарный! Вы упрекаете меня за доказательство моей любви? Неужели вы можете думать, что даже еслибъ меня не подстрекала ревность, сопровождающая любовь, пока она не перейдетъ въ блаженное довріе, когда мы знаемъ, что сердце, котораго мы добиваемся, плнено, я могла бы оставаться равнодушною къ опасностямъ, которымъ подвергаетъ васъ предупредительность этого глупаго ребенка.
— Постойте! Если вы говорите объ опасностяхъ, то можетъ быть и я могу сказать, что самая главная опасность происходитъ отъ васъ, или по-крайней-мр будетъ происходить, если я поврю вашей любви и приму ваше предложеніе. Вашъ отецъ прямо сказалъ мн, что въ этомъ случа я буду превращенъ въ пепелъ съ такимъ же отсутствіемъ угрызенія, съ какимъ Таэ превратилъ въ пепелъ пресмыкающееся мановеніемъ свой трости.
— Пусть это опасеніе не охлаждаетъ вашего сердца ко мн! воскликнула Зи, упавъ на колна и захвативъ мою правую руку въ свою обширную ладонь.— Это правда, что мы съ вами не можемъ обвнчаться, такъ какъ внчаются люди одной породы, правда, что любовь между нами должна быть такъ же чиста, какъ та, которая по нашему мннію существуетъ между любовниками, соединившимися за тми предлами, у которыхъ кончается старая жизнь. Но разв не довольно счастья находиться вмст въ душевномъ и сердечномъ союз? Послушайте, я сейчасъ отъ моего отца. Онъ соглашается на нашъ союзъ на такихъ условіяхъ. Я имю достаточно вліянія на Коллегію Мудрецовъ, чтобы заставить ихъ обратиться съ просьбой къ Тёру не вмшиваться въ свободный выборъ Гай, если ея союзъ съ человкомъ другой породы будетъ только союзомъ душъ. О, неужели вы думаете, что истинная любовь нуждается въ неблагородномъ, союз? Я не только желаю находиться возл васъ въ этой жизни, имть долю въ вашихъ радостяхъ и горестяхъ здсь, я прошу союза, который свяжетъ насъ навсегда въ мір безсмертныхъ. Вы отказываете мн?
Говоря эти слова, она стояла на колняхъ и все выраженіе ея лица измнилось, въ величіи не осталось никакой суровости, божественный, какъ будто отъ безсмертнаго существа, свтъ сіялъ изъ человческой красоты ея лица. Но она скоре внушала мн страхъ какъ ангелъ нежели трогала меня какъ женщина, и посл затруднительнаго молчанія я пролепеталъ какія-то уклончивыя выраженія признательности и старался такъ деликатно, какъ только могъ, указать, какъ унизительно было бы мое положеніе между ея народомъ, если я буду мужемъ, которому никогда не будетъ дозволено назваться отцомъ.
— Но эта община составляетъ не цлый міръ, сказала Зи.— Не весь міръ составляютъ даже и народы, называющіеся Вриль-я. Для тебя я откажусь отъ моей родины и моего народа. Мы улетимъ вмст въ какую-нибудь область, гд ты будешь въ безопасности. Я на столько сильна, что могу унести тебя на своихъ крыльяхъ чрезъ промежуточныя пустыни. Я на столько искусна, что могу проложить путь между скалъ долины, на которыхъ мы выстроимъ себ домъ. Уединеніе и хижина съ тобою будутъ для меня обществомъ и вселенной. Или неужели ты хочешь вернуться въ твой собственный міръ, подвергнуться перемнчивымъ временамъ года и жить при свт измнчивыхъ свтилъ, которыя по твоему описанію составляютъ непостоянный характеръ этихъ свирпыхъ областей? Если такъ, скажи и я проложу путь къ твоему возвращенію съ тмъ, чтобы я могла быть тамъ твоей собесдницей, подругою твоей души, спутниницей твоею въ томъ мір, въ которомъ не будетъ ни разлуки, ни смерти.
Я не могъ не быть глубоко тронутъ нжностью такой чистой и такой безкорыстной, съ какою были произнесены эти слова, и голосомъ, который сдлалъ бы музыкальными самые грубые звуки на самомъ грубомъ язык. На минуту мн пришла въ голову мысль, что я могу воспользоваться вліяніемъ Зи для того, чтобы безопасно и скоро вернуться въ верхній міръ. Но для меня было достаточно нсколькихъ минутъ размышленія для того, чтобы увидать, какъ безчестно и низко будетъ отплатить за такую преданность, сманивъ отъ ея народа и изъ дома, въ которомъ меня такъ гостепріимно угощали, существо, для котораго нашъ міръ будетъ ненавистенъ, и для безплодной, хотя и духовной любви котораго, я не могу отказаться отъ боле человчныхъ привязанностей. Къ этому чувству обязанности къ Гай примшивалось другое чувство — обязанности къ пород, къ которой я принадлежу. Могъ ли я осмлиться ввести въ верхній міръ существо, одаренное такой страшной силой — существо, которое движеніемъ своей трости могло мене чмъ въ часъ превратить Нью-Йоркъ и его знаменитый Кум-Пошъ въ щепотку пыли? Если отнять у ней трость, она при своей учености легко сдлаетъ другую, и смертельная молнія, которою былъ вооруженъ этотъ легкій инструментъ, находится во всемъ ея организм. Если она такъ опасна для городовъ и народонаселенія верхняго міра, можетъ ли она быть безопасной спутницей для меня въ томъ случа, если ея привязанность измнится или раздражится ревностью? Эти мысли, для выраженія которыхъ потребовалось столько словъ, быстро пробгали въ голов моей и внушили мн мой отвтъ.
— Зи, сказалъ я самымъ нжнымъ тономъ, какой только могъ принять, и почтительно прижимая губы къ рук, въ которой исчезала вся моя рука:— Зи, я не могу придумать словъ, чтобы выразить, какъ глубоко тронутъ я и какой высокой честью считаю любовь такую безкорыстную и самоотверженную, самый лучшій отвтъ на нее будетъ полное чистосердечіе. Каждый народъ иметъ свои обычаи. Обычаи вашего народа не позволяютъ вамъ выйти за меня, обычаи моего народа точно также противятся союзу между такими различными породами. Съ другой стороны, хотя я не лишенъ мужества между моимъ народомъ, или между опасностями, съ которыми я знакомъ, я не могу безъ трепета ужаса подумать о жилищ среди какого-нибудь печальнаго хаоса изъ всхъ элементовъ природы, огня, воды, зловонныхъ газовъ, вчно воюющихъ между собою, и о той вроятности, что когда-нибудь, когда вы будете заниматься проламываніемъ скалъ или превращеніемъ вриля въ фонари, меня пожретъ какое-нибудь чудовище, котораго ваши операціи выгонятъ его изъ убжища. Я, простой Тишъ, не достоинъ любви Гай, такой блистательной, такой ученой, такой могущественной, какъ вы. Да, я не заслуживаю этой любви, потому что не могу отвчать на нее взаимностью.
Зи выпустила мою руку, встала и отвернулась, чтобы скрыть свое волненіе, потомъ тихо выскользнула изъ комнаты и остановилась на порог. Вдругъ побуждаемая новою мыслью, она вернулась ко мн и шепнула:
— Вы сказали, что будете говорить съ полной откровенностью. Когда такъ, отвчайте же съ полной откровенностью на этотъ вопросъ. Если вы не можете любить меня, можете ли вы любить другую?
— Нтъ.
— Вы не любите сестру Таэ?
— Я увидлъ ее вчера въ первый разъ.
— Это не отвтъ. Любовь быстре вриля. Вы колеблетесь мн сказать. Не думайте, чтобы я предостерегала васъ только изъ ревности. Если дочь Тёра объяснится вамъ въ любви — если по своему невднію она сообщитъ отцу о предпочтеніи, которое заставитъ его думать, что она хочетъ выйти за васъ, ему ничего боле не останется, какъ потребовать вашего немедленнаго уничтоженія, такъ какъ ему особенно поручена обязанность заботиться о благ общины, которая не позволяетъ дочери Вриль-я выходить замужъ за сына Тиша, если этотъ бракъ не ограничится союзомъ душъ. Увы! тогда для васъ спасенія не будетъ. У ней нтъ силы въ крыльяхъ, чтобы перенести васъ по воздуху, она не обладаетъ наукою, которая позволитъ ей основать жилище въ пустын. Поврьте мн, тутъ говоритъ моя дружба, а ревность молчитъ.
Съ этими словами Зи оставила меня. Вспоминая эти слова, я уже не думалъ боле о наслдованіи престола Вриль-я и о политическихъ, общественныхъ и нравственныхъ реформахъ, которыя я введу, какъ самодержавный правитель.

Глава XXVI.

Посл вышеприведеннаго разговора съ Зи я впалъ въ глубокую меланхолію. Любопытство, съ какимъ я до-сихъ-поръ разсматривалъ жизнь и обычаи этой изумительной общины, прекратилось. Я не могъ выкинуть изъ головы сознаніе, что нахожусь между народомъ, который, какъ ни ласковъ и ни вжливъ, можетъ убить меня каждую минуту безъ малйшаго угрызенія совсти. Добродтельная, спокойная жизнь этого народа, пока была для меня нова, казалась мн блаженнымъ контрастомъ съ распрями, страстями, пороками верхняго міра, но теперь она начала угнетать меня чувствомъ скуки и однообразія. Даже ясное спокойствіе свтлаго воздуха тяготило мою. душу. Я жаждалъ перемны, даже хоть зимы, бурь, темноты. Я начиналъ чувствовать, что каковы бы ни были наши мечты о совершенств, наши неугомонныя стремленія къ лучшей, высшей и боле спокойной сфер бытія, мы смертные верхняго міра, не пріучены и неспособны наслаждаться долго тмъ самымъ счастьемъ, о которомъ мечтаемъ или къ которому стремимся.
Въ общественномъ положеніи Вриль-я странно было примчать, какъ оно успло соединить и согласовать въ одну систему почти вс цли, которыя разные философы верхняго міра поставили для человческихъ надеждъ, какъ идеалъ утопическаго будущаго. Это было такое положеніе, въ которомъ война со всми ея бдствіями считалась невозможною — такое положеніе, въ которыхъ свобода всхъ и каждаго была обезпечена въ самой высокой степени, безъ малйшей изъ тхъ непріязненностей, которыя ставятъ свободу въ верхнемъ мір въ зависимость отъ безпрерывной борьбы враждебныхъ партій. Здсь развратъ, уничтожающій демократію, былъ неизвстенъ.. Равенство здсь было не однимъ названіемъ, оно существовало въ дйствительности. Богатыхъ не преслдовали, потому что не завидовали имъ. Здсь проблемы, относящіяся къ труду рабочаго класса, до-сихъ-поръ неразршимыя на поверхности земли и служащія тамъ поводомъ къ такой, горечи между сословіями, разршены самымъ простымъ способомъ — отдльнаго рабочаго сословія совсмъ не существовало. Механическихъ изобртеній, сдланныхъ по правиламъ, которыхъ узнать я не былъ въ состояніи, и сдланныхъ посредствомъ силы гораздо боле могущественной и съ которою гораздо легче было справиться, чмъ та сила, которую мы извлекаемъ изъ электричества или пара, съ помощью дтей, сила которыхъ никогда не отягчается, но которые любятъ свои занятія какъ забаву и препровожденіе времени, достаточно, чтобы составить общественное богатство, до такой степени посвященное для всеобщаго употребленія, что не слыхать ни объ одномъ недовольномъ. Пороки, подкапывающіе наши города, здсь не существуютъ. Удовольствій множество, но они вс невинныя. Никакія увлеченія не ведутъ къ пьянству, буйству, болзни. Любовь существуютъ и.очень пылко, но всегда остается врною. Моты, развратныя женщины неизвстны въ этой общин, такъ что даже слова, которыми они обозначаются, надо искать въ обветшалой литератур, сочиненной тысячу лтъ тому назадъ. Занимающіеся теоретической философіей на поверхности земли знаютъ, что вс эти странныя отступленія отъ цивилизованной жизни осуществляютъ идеи, надъ которыми насмхались, за которыя состязались. Это еще не вс шаги, сдланные къ теоретическому совершенству этой общины. Декартъ думалъ, что жизнь человка можетъ быть продолжена на земл, конечно, не вчно, но до возраста патріарха, и онъ скромно опредлялъ ее до 100 или 150 лтъ. Даже эта мечта мудрецовъ исполнилась, потому что крпость средняго возраста сохранялась даже посл столтія. Съ этой долгой жизнью соединялось еще большее счастье — продолженіе здоровья. Такія болзни, какія бываютъ у нашей породы, отстранены ученымъ примненіемъ этого вліянія — жизнь дающаго и жизнь уничтожающаго — которое заключается въ врил. Даже эта идея извстна на поверхности земли, хотя обыкновенно она ограничена энтузіастами или шарлатанами, и происходитъ отъ смшанныхъ понятій о месмеризм, одической сил и прочее. Пропуская такія пошлыя приспособленія, какъ крылья, которыя, какъ извстно всякому школьнику, были испробованы и не удались, отъ миическаго или до-историческаго періода, я перехожу къ щекотливому вопросу, послднее время выдвинутому на первый планъ, какъ необходимому для полнаго счастья нашего человческаго рода, двумя самыми тревожными и могущественными вліяніями въ обществ верхняго міра — женщинами и философіей. Я говорю о правахъ женщинъ.
Законовды увряютъ, что безполезно говорить о правахъ, когда ихъ не подкрпляетъ соотвтствующая сила, и на поверхности земли, по какимъ-то бы то ни было причинамъ, мужчина, съ своей физической силой, съ употребленіемъ наступательныхъ орудій, когда дойдетъ дло до положительной личной борьбы, всегда можетъ побдить женщину. Но между этимъ народомъ не можетъ быть никакого сомннія на счетъ женскихъ правъ, потому что, какъ я сказалъ прежде, Гай въ физическомъ отношеніи выше и сильне Ана, и такъ какъ ея воля гораздо ршительне его воли и подкрпляется силою вриля, она скоре можетъ навлечь на него, чмъ онъ на нее, мистическое вліяніе, которое искусство можетъ извлечь изъ тайныхъ свойствъ природы. Слдовательно, все, о чемъ наши женщины-философы спорятъ на поверхности земли относительно женскихъ правъ, уступается самымъ естественнымъ образомъ въ этой счастливой общин. Кром такихъ физическихъ силъ, Гай-и имютъ (по-крайней-мр въ молодости) сильное желаніе къ образованію и къ учёности боле чмъ мужчины, и такимъ образомъ он мудрецы и профессоръ!— словомъ, ученая часть общины.
Разумется, въ такомъ положеніи общества женщина пользуется, какъ я уже сказалъ, самымъ драгоцннымъ своимъ преимуществомъ — выбирать себ мужа. Безъ этого преимущества она пренебрегла бы всми другими. На поверхности земли мы довольно основательно опасаемся, что женщина, одаренная такимъ могуществомъ и такимъ преимуществомъ, когда захватила насъ и заставила жениться, будетъ деспотомъ и тираномъ. У Гаи-и такъ не бываетъ: когда он выходятъ замужъ, когда снимутъ крылья, боле любезныхъ, боле услужливыхъ, боле покорныхъ, боле сочувствующихъ занятіямъ и прихотямъ своихъ мужей подругъ ни одинъ поэтъ не могъ бы создать въ своихъ видніяхъ о супружескомъ блаженств. Наконецъ, между самыми важными отличительными чертами Вриль-я, отличающимися отъ нашей породы — самое важное по отношенію къ ихъ жизни и спокойствію ихъ общины, это всеобщее врованіе въ милосердое божество, въ будущій міръ, относительно продолжительности котораго одно или два столтія слишкомъ краткія мгновенія для того, чтобы тратить мысли на славу, могущество и скупость. Съ этимъ врованіемъ соединяется другое — такъ какъ они не могутъ ничего знать о свойств божества, кром его высокой доброты, а объ этой будущности, кром ея блаженнаго состоянія, поэтому разсудокъ ихъ воспрещаетъ вс сварливые споры о неразршимыхъ вопросахъ. Такимъ образомъ въ ндрахъ земли они обезпечили себ такое счастье, какого не обезпечила ни одна община подъ солнцемъ — все счастье и вс утшенія религіи безъ малйшихъ золъ и бдствій, порождаемыхъ борьбой между разными религіями.
Слдовательно, совершенно невозможно опровергать, что жизнь между Вриль-я гораздо счастливе жизни породъ, живущихъ на поверхности земли, и что осуществляя мечты самыхъ ревностныхъ нашихъ филантроповъ, почти приближается къ понятіямъ поэта о жизни ангеловъ. А между тмъ, если вы возьмете тысячу самыхъ лучшихъ философовъ, какихъ найдете въ Лондон, Париж, Берлин, Нью-Йорк, или даже Бостон, и помстите ихъ въ этой блаженной общин, я полагаю, что мене чмъ чрезъ годъ они или умрутъ со скуки, или ршатся на революцію, посредствомъ которой станутъ противоборствовать благу общины и будутъ превращены въ пепелъ по просьб Тёра.
Конечно, я не имю желанія унижать посредствомъ этого разсказа породу, къ которой я принадлежу. Напротивъ, я старался показать, что правила, по которымъ управляется общественная система Вриль-я, не допускаютъ отдльныхъ примровъ человческаго величія, украшающихъ лтописи верхняго міра. Гд нтъ войны, тамъ нтъ ни Аннибаловъ, ни Вашингтоновъ, ни Джэксоновъ, ни Шеридановъ, гд государства такъ счастливы, что не боятся опасности и не желаютъ перемны, тамъ не могутъ родиться ни Демосены, ни Уэбстеры, ни Сёмнеры, ни Уэйдель-Голмсы или Бёмлеры, гд общество достигаетъ такого нравственнаго уровня, въ которомъ нтъ ни преступленій, ни горестей, изъ которыхъ трагедія можетъ извлечь пищу для состраданія, нтъ выдающихся пороковъ или сумасбродствъ, въ которыя комедіи можетъ вложить самую веселую сатиру, тамъ не можетъ явиться Шекспиръ, Мольеръ или мистриссъ Бичер-Стоу. Но если я не имю желанія унижать моихъ согражданъ, показывая на сколько причины, возбуждающія энергію или честолюбіе отдльныхъ личностей въ обществ, въ которомъ существуютъ состязаніе и борьба — уничтожаются въ такомъ обществ, которое иметъ цлью доставить своимъ членамъ спокойное и невинное счастье, какимъ наслаждаются по нашему предположенію блаженные безсмертные, не желаю я также, съ другой стороны, представить общины Вриль-я какъ идеалъ политическаго общества, къ достиженію котораго наши усилія должны быть направлены. Напротивъ, именно потому что впродолженіе цлаго ряда вковъ мы такъ сложили элементы, составляющіе человческій характеръ, что для насъ было бы совершенно невозможно усвоить образъ жизни или примирить наши страсти съ образомъ мыслей Вриль-я — я пришелъ къ убжденію, что этотъ народъ — хотя не только принадлежащій къ нашей человческой пород, но, какъ мн показалось по корнямъ ихъ языка, происходящій отъ однихъ предковъ съ великимъ аріановскимъ семействомъ, отъ котораго въ различныхъ источникахъ истекла преобладающая цивилизація міра, и сообразно ихъ мнеамъ и ихъ исторіи прошедшій сквозь такія же фазы общества, какъ наши — развился теперь въ особенную породу, съ которою никакая община въ верхнемъ мір не можетъ слиться, и что если они когда-нибудь выйдутъ изъ нижнихъ предловъ на дневной свтъ, то сообразно ихъ собственнымъ преданіямъ, относительно ихъ будущей судьбы, уничтожатъ и замнятъ нашу породу.
Конечно, можно думать, если одна Гай могла сочувствовать пристрастіе къ такому обыкновенному типу нашей породы, какъ я, что если когда-нибудь Вриль-я появится на поверхности земли, то мы можемъ быть спасены отъ истребленія посредствомъ браковъ. Но это слишкомъ энергичное мнніе. Примры такихъ неравныхъ браковъ будутъ также рдки, какъ и браки между англосаксонскими эмигрантами и краснокожими индійцами. Да и времени не будетъ для короткихъ отношеній. Вриль-я, появившись и увлеченныя прелестью солнечнаго свта, желая поселиться на поверхности земли, тотчасъ начнутъ свое разрушительное дло, захватятъ области уже обработанныя и безъ всякаго угрызенія совсти уничтожатъ всхъ жителей, которые станутъ сопротивляться ихъ вторженію. Соображая ихъ презрніе къ учрежденіямъ Кум-Пошъ и къ народному правленію, и задорливую храбрость моихъ возлюбленныхъ соотечественниковъ, я думаю, что если Вриль-я прежде появятся въ Америк, мои соотечественники захотятъ драться и ни одна душа не останется въ живыхъ.
Я теперь видался съ Зи только за обдомъ, когда семейство собиралось, и тогда она была сдержанна и молчалива. Мои опасенія привязанности, которую я такъ мало поощрялъ или заслуживалъ, теперь исчезли, но мое уныніе увеличивалось. Я томился желаніемъ воротиться въ верхній міръ, но напрасно ломалъ себ голову, придумывая къ этому способы. Мн никогда не позволяли выходить одному, такъ что я не могъ даже осмотрть того мста, съ котораго я спустился, и посмотрть, нельзя ли мн опять подняться въ рудникъ. Даже въ безмолвные часы, когда вс въ дом спали, не могъ я спуститься изъ верхняго этажа, въ которомъ находилась моя комната. Я не умлъ справиться съ автоматомъ, который насмшливо стоялъ у моей стны, не могъ справиться съ пружинами, приводившими въ движеніе платформы, замнявшія лстницы. Отъ меня съ умысломъ скрывали это знаніе. О, еслибъ я могъ научиться употребленію крыльевъ, которыми такъ свободно пользуется здсь каждый ребенокъ! Тогда я могъ бы ускользнуть изъ заточенія, добраться до скалъ и перелетть чрезъ пропасти, перпендикулярные бока которой недоступны для человческихъ ногъ.

Глава XXVIІ.

Однажды, когда я сидлъ одинъ и предавался мрачнымъ размышленіямъ въ моей комнат, Таэ влетлъ въ отворенное окно и слъ на постели возл меня. Мн всегда были пріятны посщенія этого ребенка, въ обществ котораго я не до такой степени былъ униженъ, какъ въ обществ Ана, которые докончили свое образованіе и разумъ которыхъ созрлъ. А такъ-какъ мн позволяли выходить вмст съ нимъ и такъ-какъ мн хотлось увидть опять мсто, съ котораго я спустился въ нижній міръ, я поспшилъ спросить его, не свободенъ ли онъ погулять со мною по улицамъ. Его физіономія показалась мн серьезне обыкновеннаго, когда онъ отвтилъ:
— Я прилетлъ сюда съ намреніемъ пригласить васъ выйти.
Мы скоро очутились на улиц и отошли недалеко отъ дома, когда встртили пять или шесть молодыхъ Гай, возвращавшихся съ полей съ корзинами, наполненными цвтами, и пвшихъ хоромъ какую-то псню. Молодая Гай поетъ чаще нежели говоритъ. Он остановились, увидвъ насъ, подошли къ Таэ съ фамильярной ласковостью, а ко мн съ вжливой любезностью, которыя отличаютъ обращеніе Гай-и съ слабйшимъ поломъ.
Я могу здсь замтить, что хотя незамужнія Гай-и открыто ухаживаютъ за человкомъ, предпочитаемымъ ими, въ нихъ нтъ ничего похожаго на то размашистое и смлое обращеніе, которое навлекло на молодыхъ двицъ англосаксонской породы названіе ‘львицъ’ и которое он показываютъ къ молодымъ мужчинамъ, которыхъ будто бы не любятъ. Нтъ, обращеніе Гай жъ мужчинами обыкновенно таково, какъ обращеніе образованныхъ мужчинъ въ обществ верхняго міра съ женщинами, которыхъ они уважаютъ, но за которыми не ухаживаютъ: почтительное, лестное, чрезвычайно вжливо — такое, какое мы назвали бы ‘рыцарскимъ’.
Разумется, я былъ нсколько раздосадованъ тми вжливостями, какія мн говорили эти молодыя двицы. Въ томъ свт, изъ котораго я явился, мужчина счелъ бы себя обиженнымъ и предметомъ насмшки, когда одна прекрасная Гай начала говорить мн комплименты на счетъ свжести моего лица, другая на счетъ выбора моего платья, а третья съ лукавой улыбкой поздравляла меня съ побдами, какія я сдлалъ на праздник Аф-Лина. Но я уже зналъ, что подобный разговоръ самый обыкновенный и на язык подземной женщины выражаетъ желаніе показаться любезною, желаніе, которое на поверхности земли мужчины присвоили, себ по самовластному и наслдственному обычаю. И точно такъ, какъ образованная молодая двушка на поверхности земли, привыкшая къ подобнымъ комплиментамъ, чувствуетъ, что не можетъ, не нарушивъ приличія, отвчать на нихъ, ни выказать большого удовольствія слушая ихъ, такъ и я, научившійся вжливому обращенію въ дом богатаго и знатнаго министра этого народа, могъ только улыбаться и принимать милый видъ, застнчиво отказываясь отъ комплиментовъ, которыми осыпали меня.
Пока мы разговаривали такимъ образомъ, сестра Таэ увидала насъ изъ верхней комнаты королевскаго дворца, находившагося при вход въ городъ, и устремившись на своихъ крыльяхъ, прилетла въ середину группы.
Она сказала мн, хотя все съ неподражаемой вжливостью въ обращеніи, которую я назвалъ ‘рыцарской’, но вмст съ тмъ не безъ нкоторой рзкости въ тон, которую сэр-Филиппъ Сидни могъ бы назвать ‘сельскою’.
— Зачмъ вы никогда не бываете у насъ?
Пока я придумывалъ приличный отвтъ на этотъ неожиданный вопросъ, Таэ сказалъ быстро и сурово:
— Сестра, ты забываешь… Этотъ иностранецъ принадлежитъ къ моему полу. Лица моего пола, имя должное уваженіе къ репутаціи и скромности, не могутъ унижать себя, бгая за вами.
Эти слова были приняты съ очевиднымъ одобреніемъ всми молодыми Гай-и, но сестра Таэ приняла пристыженный видъ. Бдняжка!— а еще принцесса.
Именно въ эту минуту тнь упала на пространство между мною и группой. Обернувшись, я увидалъ главнаго правителя, подошедшаго къ намъ тихими, величественными шагами, свойственными Вриль-я. При вид его физіономіи мною овладлъ тотъ же самый ужасъ, какой я почувствовалъ, когда увидалъ его въ первый разъ. На этомъ лбу, въ этихъ глазахъ было то же самое неопредленное что-то, показывавшее породу гибельную для нашей — даже, самое странное выраженіе ясности, изъятой отъ нашихъ заботъ и страстей, сознанія превосходной силы, сострадательной и неумолимой какъ судьи, произносящаго приговоръ. Я задрожалъ и, низко поклонившись, пожалъ руку моего малолтняго друга и молча потащилъ его впередъ. Тёръ сталъ на нашей дорог и смотрлъ на меня съ минуту ни слова не говоря, потомъ спокойно обратилъ глаза на лицо дочери и, важно поклонившись ей и другимъ Гай-и, вошелъ въ середину группы, все не говоря ни слова.

Глава XXVIII.

Когда мы съ Таэ очутились одни на широкой дорог, лежащей между городомъ и пропастью, изъ которой я спустился въ эту область ниже свта звздъ и солнца, я сказалъ шепотомъ:
— Дитя и другъ, въ лиц вашего отца есть выраженіе, пугающее меня. Я чувствую, смотря на его страшное спокойствіе, будто смотрю на смерть.
Таэ не тотчасъ отвтилъ. Онъ казался взволнованъ и какъ бы придумывалъ слова, которыя Могли смягчить непріятное извстіе. Наконецъ онъ сказалъ:
— Никто изъ Вриль-я не боится смерти, а вы разв боитесь?
— Страхъ смерти вкорененъ въ груди той породы, къ которой я принадлежу. Мы можемъ преодолвать его по призыву обязанности, чести, любви. Мы можемъ умереть за истину, за родину, за тхъ, кто намъ дороже насъ самихъ. Но если смерть дйствительно угрожаетъ мн безъ причины, то природный инстинктъ внушаетъ страхъ и ужасъ при мысли о разлук души съ тломъ.
Таэ казался удивленъ, но въ голос его была большая нжность, когда онъ отвтилъ:
— Я перескажу моему отцу ваши слова. Я уговорю его пощадить вашу жизнь.
— Стало быть, онъ уже ршился уничтожить ее?
— Это вина или сумасбродство моей сестры, сказалъ Таэ съ нкоторымъ гнвомъ.— Но она говорила сегодня утромъ съ моимъ отцомъ и посл этого онъ призвалъ меня, какъ начальникъ тхъ дтей, которымъ поручено уничтожать жизнь существъ, угрожающихъ общин, и сказалъ мн: ‘— Возьми твою трость съ врилемъ и ступай къ чужестранцу, котораго ты полюбилъ. Сдлай такъ, чтобъ его кончина была не мучительна и быстра.’
— Стало быть, ты такъ вроломно вызвалъ меня для того, чтобы меня убить? пролепеталъ я, отступая отъ ребенка.— Нтъ, я не могу этому поврить. Я не могу счесть тебя виновнымъ въ такомъ преступленіи.
— Убивать тхъ, кто угрожаетъ благу общины, не преступленіе, а преступленіе убить самое ничтожное наскомое, которое не можетъ сдлать намъ вреда.
— Если вы хотите сказать, что я угрожаю благу общины тмъ, что ваша сестра удостоиваетъ меня предпочтеніемъ, какое ребенокъ можетъ чувствовать къ незнакомой игрушк, нтъ никакой надобности убивать меня. Дайте, мн вернуться къ народу, оставленному мною, чрезъ ту пропасть, съ которой я спустился. Съ помощью вашею я могу сдлать это теперь. Вы посредствомъ вашихъ крыльевъ можете, прикрпить къ скалистой закраин въ пропасти веревку, найденную вами и безъ сомннія сохраненную. Сдлайте только это, помогите мн добраться до того мста, съ котораго я сошелъ, и я навсегда исчезну изъ вашего міра, точно такъ, какъ будто буду мертвъ.
— Пропасть, изъ которой вы спустились? Оглянитесь. Мы стоимъ теперь на томъ самомъ мст, гд она была. Что видите вы? Только крпкую скалу. Пропасть была засыпана по приказанію Аф-Лина, какъ только между нимъ и вами установились сношенія во время вашего сна и онъ узналъ отъ васъ самихъ тотъ міръ, изъ котораго вы явились. Помните вы, когда, Зи мн велла не разспрашивать васъ о васъ самихъ и о вашемъ народ? Оставивъ васъ въ тотъ день, Аф-Линь подошелъ ко мн и сказалъ: ‘— Нельзя оставлять не закрытою дорогу между страной этого чужестранца и нашею. Возьми съ собою дтей изъ твоего отряда, сгладь бока пропасти врилемъ. такъ чтобы обломки ихъ наполнили каждую щель, сквозь которую можетъ пробиться свтъ нашихъ фонарей’.
Пока ребенокъ говорилъ, я съ изумленіемъ смотрлъ на сплошныя скалы, находившіяся предо мной. Громадныя неправильныя гранитныя массы высились безъ малйшей трещины.
— Стало быть, всякая надежда исчезла, пробормоталъ я, садясь на скалистую дорогу: — и я никогда боле не увижу солнца!
Я закрылъ лицо руками и сталъ молиться Тому, чье присутствіе такъ часто забывалъ, когда небеса провозглашали его твореніе. Я чувствовалъ Его присутствіе въ глубин земли и среди міра могилъ. Я поднялъ глаза, извлекая утшеніе и мужество изъ моихъ молитвъ, и съ спокойной улыбкой взглянувъ въ лицо ребенку, сказалъ:
— Если ты долженъ убить меня, убей!
Ребенокъ тихо покачалъ головой.
— Нтъ, сказалъ онъ: — просьба отца моего не такъ. Формально была сдлана, чтобъ не оставить мн выбора. Я поговорю съ нимъ и, можетъ быть, успю спасти тебя. Странно, что ты боишься смерти, мы думали, что это только инстинктъ низшихъ существъ, которымъ не было дано убжденія въ другой жизни. У насъ ни одинъ ребенокъ не испытываетъ такого страха. Скажи мн, любезный Тишъ, продолжалъ онъ посл нкотораго молчанія: — не примирилъ ли бы тебя переходъ изъ этой жизни къ той, которая лежитъ по другую сторону той минуты, которая называется смертью, если я буду сопутствовать теб? Если такъ, я спрошу моего отца, позволено ли мн будетъ отправиться съ тобою. Я причисленъ къ тмъ, которые должны переселиться, достигнувъ совершеннолтія, въ области, неизвстныя въ этомъ мір. Я согласенъ переселиться въ неизвстны я области другого міра. Всеблагій и тамъ, и здсь. Гд его нтъ?
— Дитя, сказалъ я, видя по лицу Таэ, что онъ говоритъ серьезно: — для тебя преступленіе убить меня, а для меня было бы не меньшимъ преступленіемъ сказать ‘убей себя’. Всеблагій самъ даетъ намъ жизнь, и самъ долженъ отнять ее. Воротимся. Если, когда ты поговоришь съ твоимъ отцомъ, онъ ршитъ мою смерть, скажи мн объ этомъ заране, чтобъ я могъ провести промежутокъ въ душевномъ приготовленіи.
Мы вернулись въ городъ, разговаривая отрывками. Мы не могли понять разсужденій другъ друга и я чувствовалъ себя возл этого ребенка съ его нжнымъ голосомъ и прелестнымъ лицомъ, какъ каторжникъ чувствуетъ себя возл палача, который идетъ возл него на мсто казни.

Глава XXIX.

Среди тхъ часовъ, которые опредляются для сна и составляютъ ночь для Вриль-я, я былъ разбуженъ отъ тревожнаго сна, въ который погрузился недавно, рукою, положенною на мое плечо. Я вздрогнулъ и увидалъ Зи, стоявшую возл меня.
— Тише! сказала она шепотомъ:— никто не долженъ слышать насъ. Неужели ты думаешь, что я перестала заботиться о твоей безопасности оттого, что не могу пріобрсти твоей любви? Я видла Таэ. Ему не удалось уговорить отца, который между тмъ совщался съ тремя мудрецами, съ которыми совтуется въ сомнительныхъ длахъ, и по совту ихъ приказалъ убить тебя, когда міръ пробудится къ жизни. Я хочу спасти тебя. Вставай и одвайся.
Зи указала на столъ возл кровати, на которомъ я увидалъ ту одежду, въ которой явился изъ верхняго міра и которую я впослдствіи промнялъ для боле живописной одежды Вриль-я. Молодая Гай вышла изъ окна на балконъ, пока я одвался торопливо и съ удивленіемъ. Когда я вышелъ къ ней на балконъ, ея лицо было блдно и сурово. Взявъ меня за руку, она сказала нжно:
— Посмотри, какъ ярко искусство Вриль-я освтило міръ, въ которомъ они живутъ. Завтра этотъ міръ будетъ теменъ для меня!
Она повела меня назадъ въ комнату, не ожидая моего отвта, а оттуда въ корридоръ, изъ котораго мы спустились въ переднюю. Мы прошли по пустымъ улицамъ и по широкой дорог, извивавшейся подъ скалами. Тутъ, гд нтъ ни дня, ни ночи, Безмолвные часы невыразимо торжественны — обширное пространство, освщенное человческимъ искусствомъ, не иметъ ни малйшаго признака человческой жизни. Какъ ни тихи были наши шаги, звукъ ихъ досадно было слышать: такъ не гармонировалъ онъ съ всеобщимъ отдыхомъ. Я зналъ, хотя Зи не сказала, что она ршилась помочь мн вернуться въ верхній міръ и что мы идемъ къ тому мсту, съ котораго я спустился. Ея молчаніе заразило меня. Мы приблизились къ пропасти. Она была открыта, конечно не представляя такого вида, какъ въ то время, когда я вышелъ изъ нея, но сквозь стну скалъ, предъ которой я стоялъ вмст съ Таэ, была проложена новая разслина. Я не могъ однако видть боле нсколькихъ футъ въ темнот пустаго пространства и стоялъ, въ смущеніи спрашивая себя, какимъ образомъ могу подняться.
Зи угадала мое сомнніе.
— Не бойся, сказала она съ слабою улыбкой:— твое возвращеніе обезпечено. Я начала это дло въ начал безмолвныхъ часовъ, когда вс другіе спали, поврь, что я не остановилась до-тхъ-поръ, пока не прочистила теб путь въ твой міръ. Я еще останусь съ тобою немного. Мы не разстанемся до-тхъ-поръ, пока ты скажешь: ‘Ступай, мн не нужно тебя боле’.
— Благословляю тебя за эти слова и буду помнить ихъ, когда тебя не будетъ, нжно отвтилъ я.
Во время этой размны словъ Зи отвернулась отъ меня и опустила голову на грудь. Потомъ она выпрямилась во весь свой высокій ростъ и стала напротивъ меня. Пока стояла отвернувшись отъ меня, она засвтила діадему, которую носила на лбу, такъ что она сіяла теперь какъ корона изъ звздъ. Не только лицо ея и фигура, но и вся атмосфера въ окружности освтилась отъ ея діадемы.
— Теперь, сказала она:— обвейся вокругъ меня руками въ первый и послдній разъ. Мужайся и держись крпче!
Говоря это, она распустила свои широкія крылья. Цпляясь за нее, я былъ поднятъ въ ужасную пропасть. Звздный свтъ отъ ея лба освщалъ темноту. Свтло, твердо, быстро, какъ ангелъ паритъ къ небу съ душой, взятой изъ могилы, летла Гай, пока я не услыхалъ вдали говоръ человческихъ голосовъ, звуки человческаго труда. Мы остановились въ одной изъ галерей копи и вдали мелькали тусклые, рдкіе, слабые фонари рудокоповъ. Тутъ я отнялъ мои руки. Гай поцловала меня въ лобъ страстно, но какъ бы съ горячностью матери, и сказала, между тмъ какъ слезы брызнули изъ ея глазъ:
— Прощай навсегда! Ты не хочешь пустить меня въ твой міръ — ты не можешь вернуться въ мой. Прежде чмъ у насъ въ дом проснутся, скалы опять закроютъ пропасть, которая не будетъ раскрыта уже мною и, можетъ быть, другимъ неизвстно, сколько вковъ. Думай обо мн иногда, и думай ласково. Когда перейду въ другую жизнь, я стану отыскивать тебя. Даже тамъ міръ, отведенный для тебя и для твоего народа, можетъ, имть скалы и пропасти, которыя раздляютъ его отъ того міра, гд я соединюсь съ тми существами моей породы, которыя перешли туда прежде меня, и можетъ быть, я буду не въ силахъ прочистить путь, чтобы соединиться съ тобою, какъ прочистила. путь для того, чтобы потерять тебя.
Голосъ ея умолкъ. Я услыхалъ лебединый шелестъ ея крыльевъ, увидалъ лучи ея звздной діадемы, все удалявшіеся въ темнот.
Я слъ и грустно задумался, потомъ всталъ и пошелъ медленными шагами къ тому мсту, гд слышалъ человческіе звуки. Рудокопы, которыхъ я встртилъ, были чужды для меня, они принадлежали не къ моей націи. Они повернулись взглянуть на меня съ нкоторымъ удивленіемъ, но видя, что я не могу отвчать на краткіе вопросы, сдланные на ихъ родномъ язык, они вернулись къ своей работ и дали мн пройти безпрепятственно. Я дошелъ до выхода изъ копи, не подвергаясь другимъ разспросамъ — кром вопросовъ одного знакомаго мн инженера, и къ счастью, онъ былъ слишкомъ занятъ, чтобы долго разговаривать со мною. Я позаботился не возвращаться на мою прежнюю квартиру, но поспшилъ въ тотъ день оставить окрестности, гд не могъ бы долго избавиться разспросовъ, на которые не могъ дать удовлетворительнаго отвта. Я безопасно воротился на мою родину, гд долго занимался практическими длами, и три года назадъ прекратилъ дла, накопивъ порядочное состояніе. Мало чувствовалъ я охоты говорить о странствованіяхъ и приключеніяхъ моей молодости. Нсколько разочарованный, какъ большая часть мужчинъ, относительно семейной любви и домашней жизни, я часто думаю о молодой Гай, когда сижу одинъ по вечерамъ, и удивляюсь, какъ я могъ отказаться отъ такой любви, все-равно, какія опасности ни сопровождали бы ее и какими условіями ни была бы ограничена она. Только чмъ боле я думаю о народ, спокойно развивающемъ въ областяхъ, отдаленныхъ отъ нашихъ глазъ и считаемыхъ нашими мудрецами необитаемыми, силы, превосходящія, наилучше приспособленнныя наши силы, и добродтели, которымъ наша жизнь, и общественная, и политическая, становится враждебна въ соразмрности съ успхами нашей цивилизаціи, тмъ горяче молюсь я, чтобъ прошли вка прежде, чмъ явятся на солнечный свтъ наши неизбжные губители. Но такъ-какъ мой докторъ откровенно сказалъ мн, что я страдаю болзнью, которая, хотя не возбуждаетъ большой боли и не слишкомъ быстро подвигается, однако можетъ быть гибельна каждую минуту, я счелъ своей обязанностью относительно моихъ ближнихъ предупредить объ угрожающей намъ Будущей Породы Людей.

Конецъ.

Бульвер-Литтон Эдуард-Джордж
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Мой роман, Бульвер-Литтон Эдуард-Джордж, Год: 1853
  2. Кенельм Чилингли, его приключения и мнения, Бульвер-Литтон Эдуард-Джордж, Год: 1873
  3. Парижане, Бульвер-Литтон Эдуард-Джордж, Год: 1873
  4. Восход и закат, Бульвер-Литтон Эдуард-Джордж, Год: 1841
  5. Семейство Какстон, Бульвер-Литтон Эдуард-Джордж, Год: 1849
  6. Лейла, или Осада Гренады. Часть вторая, Бульвер-Литтон Эдуард-Джордж, Год: 1838
  7. Саламбо, Флобер Гюстав, Год: 1862
  8. Грядущая раса, Бульвер-Литтон Эдуард-Джордж, Год: 1871
Электронная библиотека